Карел Чапек                  Головокружение            Рассказы из другого кармана - 14                  OCR Busya "Карел Чапек. ''Рассказы из одного кармана. Рассказы из другого кармана''":      Лидове Накладательствo; Прага; 1981            Аннотация            Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.            Карел Чапек            Головокружение            - Совесть! - воскликнул пан Лацина. - Нынче это называют уже не так. Теперь это называется "подавленными представлениями", но это что в лоб, что по лбу. Не знаю, слыхал ли кто из вас о случае с фабрикантом Гирке. Это был очень богатый и важный господин, рослый и крепкий, как дуб, - рассказывали, что он вдовец, а больше никто ничего о нем не знал - такая уж это была замкнутая натура. Так вот, когда ему перевалило за сорок, он влюбился в хорошенькую молоденькую куколку, всего семнадцати лет, но такую красавицу, что дух захватывало; ведь от подлинной красоты почему-то сжимается сердце, и то ли жалко становится чего-то, то ли великая нежность просыпается в душе, или еще там что-то... Вот на этой девушке и женился Гирке - ведь он был великий, богатый Гирке.      Провести медовый месяц они поехали в Италию, и там случилось вот что: поднялись они в Венеции на знаменитую колокольню и, когда Гирке глянул вниз - а говорят, вид оттуда прекрасный, - то побледнел и, повернувшись к молодой своей жене, рухнул, как подрубленный. С той поры он как-то еще больше замкнулся в себе; перемогаясь изо всех сил, делал вид, будто с ним ничего не происходит, только взгляд у него стал беспокойным и полным отчаяния. Понятно, жена его страшно перепугалась и увезла Гирке домой; дом у них был красивый, окнами в городской парк - там-то и начались странности Гирке: он все ходил от окна к окну - проверял, хорошо ли закрыты; только, бывало, сядет - и тут же вскакивает и бежит к окну - запирать. Даже ночью вставал, бродил как призрак по всему дому и в ответ на все вопросы бормотал только, что у него ужасно кружится голова и он должен запереть окна, чтоб не вывалиться Жена велела тогда забрать все окна решетками, чтоб избавить его от постоянного страха. На несколько дней это помогло. Гирке немного успокоился, а потом снова начал подбегать к окнам и трясти решетки - крепко ли они держатся. Тогда на окна навесили стальные ставни, и супруги жили за ними, как замурованные. Гирке на какое-то время угомонился. Но потом оказалось, что головокружение охватывает его на лестницах; пришлось водить его по ступенькам, поддерживая, как паралитика, а он трясся как осиновый лист и весь покрывался потом; иногда даже сядет, бывало, посреди лестницы, всхлипывает судорожно - так ему было страшно.      Естественно, начались хождения по всевозможным врачам, и, как водится, одно светило утверждало, что это головокружение - следствие переутомления, другое находило какое-то нарушение в ушном лабиринте, третье считало, что это от запоров, четвертое - от спазм мозговых сосудов; знаете, я заметил - стоит кому-нибудь сделаться выдающимся специалистом, как в нем начинается какой-то внутренний процесс, завершающийся появлением точки зрения. И тогда этот специалист говорит: "С моей точки зрения, коллега, дело обстоит так-то и так-то". На что другой специалист возражает: "Допустим, коллега, но с моей точки зрения все обстоит диаметрально противоположно". По-моему, следовало бы оставлять эти точки зрения в прихожей, как шляпы и трости; как только впустишь человека с точкой зрения, он обязательно кто-нибудь напортит или, по крайней мере, не согласится с остальными. Но вернемся к Гирке: теперь, что ни месяц, очередной выдающийся специалист мытарил и пользовал его по совершенно новому методу; хорошо, что Гирке был здоровенный детина, он выносил все; только не мог уже вставать с кресла - головокружение начиналось, едва он взглянет на пол, - и вот он сидел, немой и неподвижный, уставясь в темноту, и лишь порой все тело его содрогалось - он плакал.      В те поры прославился чудесами некий новый доктор, невропатолог, доцент Шпитц; этот Шпитц специализировался на излечении подавленных представлений. Он, видите ли, утверждал, что почти у каждого человека сохраняются в подсознании самые разные кошмары, или воспоминания, или вожделения, которые он подавляет, потому что боится их; эти-то подавленные представления и производят в нем нарушения, расстройства и всяческие нервные заболевания. И если знающий врач нащупает такое подавленное представление и вытащит его на свет божий, пациент почувствует облегчение, и все налаживается. Однако такой лекарь по методу психоанализа должен завоевать абсолютное доверие пациента, только тогда он сможет выудить из него сведения о чем угодно - например, о том, что ему снилось, что ему запало в память с детства и все прочее в том же роде. После чего доктор говорит: итак, дорогой мой, когда-то с вами случилось то-то и то-то (обычно что-нибудь очень постыдное), и это постоянно давило на ваше подсознание, - у нас это называется психической травмой. Теперь мы это вскрыли, и - эники, беники, чары-мары-фук! - вы здоровы. Вот, стало быть, и все колдовство.      Однако следует признать, что этот доктор Шпитц и в самом деле творил чудеса. Вы не можете вообразить, сколько богачей страдает от подавленных представлений! Бедняков они обычно мучат реже. Короче, клиентура у Шпитца была отменная. Ну-с, так вот - после того как у Гирке перебывали уже все светила медицинского мира, пригласили к нему доцента Шпитца; и Шпитц объявил, что это головокружение - явление чисто нервное, и он, Гуго Шпитц, берется избавить от него пациента. Хорошо. Только разговорить этого Гирке, господа, оказалось совсем нелегко, - о чем бы ни спрашивал его Шпитц, больной едва цедил сквозь зубы, потом умолк, а под конец просто велел выставить доктора за дверь. Шпитц был в отчаянии: подумать только, пациент с таким положением, да это вопрос престижа! К тому же это был исключительно интересный и трудный случай нервного заболевания. И потом - пани Ирма такая красавица и так несчастна... И вот наш доцент впился в это дело как клещ. "Я должен найти у Гирке это подавленное представление, - бормотал он, - или придется бросить медицину и пойти продавцом в магазин Лёбля!"      Он решил применить новый метод психоанализа. Первым делом выяснил, сколько у Гирке разных теток, кузин, зятьев и прочих престарелых родственников всех колен и степеней; потом постарался войти к ним в доверие - такой доктор должен главным образом уметь терпеливо слушать. Родственники были очарованы - какой этот доктор Шпитц милый и внимательный. В конце концов Шпитц стал вдруг очень серьезным и обратился в одну надежную контору с предложением послать по одному адресу двух надежных сотрудников. Когда те вернулись, доктор Шпитц заплатил им за труды и прямиком отправился к Гирке. Тот сидел в полутемной комнате, уже почти неспособный двигаться.      - Сударь, - сказал ему доктор Шпитц, - не стану вас затруднять; можете не отвечать мне ни слова. Спрашивать вас я ни о чем не буду. Мне важно только установить причину ваших головокружений. Вы загнали ее в подсознание, но это подавленное представление столь сильно, что вызывает тяжкие расстройства...      - Доктор, я вас не звал! - хриплым голосом перебил его Гирке и протянул руку к звонку.      - Знаю, - ответил доктор, - но погодите минутку. Когда на колокольне в Венеции вас впервые охватил приступ головокружения - вспомните, сударь, вспомните только, что вы перед этим почувствовали?      Гирке замер, не отнимая пальца от кнопки звонка.      - Вы почувствовали, - продолжал доктор Шпитц, - вы почувствовали страшное, безумное желание сбросить с колокольни вашу молодую красавицу жену. Но так как вы ее безмерно любили, то в вас произошел конфликт, который и разрядился психическим потрясением; и вы, потеряв от головокружения равновесие, упали.      Наступила тишина - только рука, протянутая к звонку, вдруг опустилась.      - С той поры, -заговорил снова доктор Шпитц, - в вас и засел этот ужас перед головокружительной бездной; с той поры вы начали закрывать окна и не могли смотреть с высоты, ведь в вас постоянно жила ужасная мысль, что вы можете сбросить вниз пани Ирму...      Гирке издал нечеловеческий стон.      - Да, - продолжал доктор, - но теперь, сударь, возникает вопрос, откуда же взялось у вас это навязчивое представление? Так вот, Гирке, восемнадцать лет назад вы уже были женаты. Ваша первая жена, пан Гирке, погибла во время вашей поездки в Альпы. Она разбилась при восхождении на гору Хоэ Ванд, и вы наследовали ее состояние.      Слышно было только учащенное, хриплое дыхание Гирке.      - Гирке! - воскликнул доктор Шпитц. - Ведь вы сами убили вашу первую жену. Вы столкнули ее в пропасть; и поэтому - слышите, поэтому! - вам кажется, что так же вы должны убить и вторую - ту, которую любите; поэтому вы панически боитесь глубины; от этого вы страдаете головокружениями...      - Доктор! - взвыл человек в кресле. - Доктор, что мне делать? Что мне с этим делать?!      Доцент Шпитц стал очень грустным.      - Сударь, - произнес он, - если бы я был верующим, я бы посоветовал вам: примите наказание, чтобы бог вам простил. Но мы, врачи, обычно не верим в бога. Что вам делать - тут уж решайте сами, но с медицинской точки зрения вы, по-видимому, спасены. Встаньте, пан Гирке!      Гирке поднялся, бледный, как известка.      - Ну как, - спросил доктор Шпитц, - голова по-прежнему кружится?      Гирке сделал отрицательный жест.      - Вот видите, - облегченно вздохнул доцент. - Теперь исчезнут и сопровождающие симптомы. Ваше головокружение было только следствием подавленного представления; теперь, когда мы его обнаружили, все будет хорошо. Можете выглянуть из окна? Отлично! Следовательно, все это свалилось с вас, так? Головокружения нет и в помине, верно? Пан Гирке, вы - самый интересный случай во всей моей практике! - Доктор Шпитц в восторге всплеснул руками. - Вы совершенно здоровы! Можно позвать пани Ирму? Нет? А, понимаю, вы хотите сами сделать ей сюрприз, - господи, как же она обрадуется, увидев, что вы ходите. Видите, какие чудеса творит наука...      Счастливый своим успехом, он готов был трещать хоть два часа кряду, но, заметив, что Гирке нужен покой, прописал ему что-то такое с бромом и откланялся.      - Я провожу вас, - вежливо сказал Гирке и довел доктора до лестничной площадки. - Поразительно - ни намека на головокружение...      - Слава богу! - восторженно вскричал Шпитц. - Стало быть, вы чувствуете, что вполне выздоровели?      - Совершенно, - тихо ответил Гирке, провожая взглядом доктора, спускавшегося по лестнице.      Когда за доктором захлопнулась дверь, раздался еще один тяжелый, тупой удар. Когда под лестницей нашли тело Гирке, он был мертв и страшно изломан - падая, он ударялся о перила.      Когда об этом сообщили доктору Шпитцу, тот присвистнул и долго странным взглядом смотрел в пространство. Потом взял журнал, в который записывал своих больных, и к имени Гирке прибавил дату и одно только слово: "Suicidum". К вашему сведению, пан Тауссиг, это значит - "самоубийство".