Карел Чапек
     
     
     Человек, который никому не нравился
     
     Рассказы из одного кармана - 10
     
     
     OCR Инклер
     "Карел Чапек. "Рассказы из одного кармана. Рассказы из другого кармана"":
     Лидове Накладательстви; Прага; 1981
     
     Аннотация
     
     Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
     
     Карел Чапек
     
     Человек, который никому не нравился
     
     - А в чем же дело? - спросил Колда.
     - Господин Колда, - сказал Пацовский вахмистру Колде, - у меня тут кое-что есть для вас.
     Пацовский во времена Австро-Венгерской монархии тоже был полицейским и даже служил в конной полиции, но после войны никак не мог приспособиться к новым порядкам и ушел на пенсию. Малость поосмотревшись, он наконец арендовал деревенскую гостиницу под названием "На вышке". Гостиница была, конечно, где-то на отшибе, но теперь это как раз начинает нравиться людям: всякие там загородные прогулки, сельский пейзаж, купание в озерах и разные такие вещи.
     - Господин Колда, - сказал Пацовский, - я тут чего-то не возьму в толк. Остановился у меня один гость, некий Ройдл, живет уже две недели, и ничего ты о нем не скажешь: платит исправно, не пьянствует, в карты не играет, но... Знаете что, - вырвалось у Пацовского, - зайдите как-нибудь взглянуть на него.
     - В том-то и загвоздка, - продолжал Пацовский огорченно, - что я и сам не знаю. Ничего, кажется, особенного в нем нет, но как бы это вам сказать? Этот человек мне не нравится, и баста.
     - Ройдл, Ройдл, - вслух размышлял вахмистр Колда. - Это имя мне ничего не говорит. Кто он?
     - Не знаю, - сказал Пацовский. - Говорит, банковский служащий, но я не могу из него вытянуть название банка. Не нравится мне это. С виду такой учтивый, а... И почта ему не приходит. Мне кажется, он избегает людей. И это мне тоже не нравится.
     - Как это - избегает людей? - заинтересовался Колда.
     - Он не то чтобы избегает, - как-то неуверенно продолжал Пацовский, - но... скажите, пожалуйста, кому охота в сентябре сидеть в деревне? А если перед гостиницей остановится машина, так он вскочит даже во время еды и спрячется в свою комнату. Вот Оно как! Говорю вам, не нравится мне этот человек.
     Вахмистр Колда на минутку задумался.
     - Знаете, господин Пацовский, - мудро решил он. - Скажите-ка ему, что на осень вы свою гостиницу закрываете. Пусть себе едет в Прагу или куда-нибудь еще. Зачем нам держать его здесь? И дело с концом.
     На следующий день, в воскресенье, молодой жандарм Гурих, по прозвищу Маринка или Паненка, возвращался с обхода; по дороге решил он заглянуть в гостиницу. И прямо из леса черным ходом направился во двор. Подойдя к двери, Паненка остановился, чтобы прочистить трубку, и тут услышал, как во втором этаже растворилось со звоном окно и из него с шумом что-то вывалилось. Паненка выскочил во двор и схватил за плечо человека, который ни с того ни с чего вздумал прыгать из окна.
     - Что это вы делаете? - укоризненно спросил жандарм. У человека, которого он держал за плечо, лицо было бледно и невыразительно.
     - Разве нельзя прыгать? - спросил он робко. - Я ведь здесь живу.
     Жандарм Паненка не долго обдумывал ситуацию. - Может быть, вы тут и живете, - сказал он, - но мне не нравится, что вы прыгаете из окна.
     - Я не знал, что это запрещено, - оправдывался человек с невыразительным лицом. - Спросите господина Пацовского, он подтвердит, что я здесь живу. Я Ройдл.
     - Может быть, - произнес жандарм. - Тогда предъявите мне ваши документы.
     - Документы? - неуверенно спросил Ройдл. - У меня нет с собой никаких документов. Я попрошу их прислать.
     - Мы уж сами их запросим, - сказал Паненка не без удовольствия. - Пройдемте со мной, господин Ройдл.
     - Куда? - воспротивился Ройдл, и лицо его стало просто серым. - По какому праву... На каком основании вы хотите меня арестовать?
     - Потому что вы мне не нравитесь, господин Ройдл, - заявил Паненка. - Хватит болтать, пошли.
     В жандармском участке сидел вахмистр Колда в теплых домашних туфлях, курил длинную трубку и читал ведомственную газету. Увидев Паненку с Ройдлом, он разразился страшным криком:
     - Мать честная, Маринка, что же вы делаете? Даже в воскресенье покоя не даете! Почему именно в воскресенье вы тащите ко мне людей?
     - Господин вахмистр, - отрапортовал Паненка, - этот человек мне не понравился. Когда он увидел, что я подхожу к гостинице, то выпрыгнул во двор из окна и хотел удрать в лес. Документов у него тоже нет. Я его и забрал. Это какой-то Ройдл.
     - Ага, - сказал Колда с интересом, - господин Ройдл. Так вы уже попались, господин Ройдл.
     - Вы не можете меня арестовать, - беспокойно пробормотал Ройдл.
     - Не можем, - согласился вахмистр, - но мы можем вас задержать, не правда ли? Маринка, сбегайте в гостиницу, осмотрите комнату задержанного и принесите сюда его вещи. Садитесь, господин Ройдл.
     - Я... я отказываюсь давать какие-либо показания... - заикаясь, произнес расстроенный Ройдл. - Я буду жаловаться. Я протестую.
     - Мать честная, господин Ройдл, - вздохнул Колда. - Вы мне не нравитесь. И возиться с вами я не стану. Садитесь вон там и помалкивайте.
     Колда снова взял газету и продолжал читать.
     - Послушайте, господин Ройдл, - сказал вахмистр немного погодя. - Что-то у вас не в порядке. Это прямо по глазам видно. На вашем месте я бы рассказал все и обрел наконец покой. А не хотите - не надо. Дело ваше.
     Ройдл сидел бледный и обливался потом. Колда посмотрел на него, скорчил презрительную гримасу и пошел поворошить грибы, которые у него сушились над печкой.
     - Послушайте, господин Ройдл, - начал опять Колда после некоторого молчания. - Пока мы будем устанавливать вашу личность, вы будете сидеть в здании суда, и никто там не станет с вами разговаривать. Не сопротивляйтесь, дружище!
     Ройдл продолжал молчать, а Колда что-то разочарованно ворчал и чистил трубку.
     - Ну, хорошо, - сказал он. - Вот посмотрите: пока мы вас опознаем, может, и месяц пройдет, но этот месяц, Ройдл, вам не присчитают к сроку наказания. А ведь жаль зря просидеть целый месяц.
     - А если я признаюсь, - нерешительно спросил Ройдл, - тогда...
     - Тогда сразу же начнется предварительное заключение, понимаете? - объяснил Колда. - И этот срок вам зачтут. Ну, поступайте как знаете. Вы мне не нравитесь, и я буду рад, когда вас увезут отсюда в краевой суд. Так-что, господин Ройдл...
     Ройдл вздохнул, в его бегающих глазах появилось горестное и какое-то загнанное выражение.
     - Почему? - вырвалось у него, - почему все мне говорят, что я им не нравлюсь?
     - Потому что вы чего-то боитесь, - наставительно сказал Колда, - вы что-то скрываете, а это никому не нравится. Почему вы, Рейдл, никому не смотрите в глаза? Ведь вам нигде нет покоя. Вот в чем дело, господин Ройдл.
     - Роснер, - поправил бледный человек удрученно. Колда задумался.
     - Роснер, Роснер, подождите. Какой это Роснер? Это имя мне почему-то знакомо.
     - Так ведь я Фердинанд Роснер! - выкрикнул человек.
     - Фердинанд Роснер, - повторил Колда. - Это уже мне кое-что напоминает. Роснер Фердинанд...
     - Депозитный банк в Вене, - подсказал вахмистру бледный человек.
     - Ага! - радостно воскликнул Колда. - Растрата! Вспомнил! Дружище, ведь у нас уже три года лежит ордер на ваш арест. Так, значит, вы Роснер, - повторил он с удовольствием. - Что же вы сразу не сказали? Я вас чуть не выставил, а вы Роснер! Маринка! - обратился Колка к входящему жандарму Гуриху, - ведь это Роснер, растратчик.
     - Я попрошу...- сказал Роснер и как-то болезненно вздрогнул.
     - Вы к этому привыкнете, Роснер, - успокоил его Колда. - Будьте довольны, что все уже выяснилось. Скажите, бога ради, милый человек, где же вы все эти годы прятались?
     - Прятался, - горько сознался Роснер, - или в спальных вагонах, или в самых дорогих отелях. Там тебя никто не спросит, кто ты и откуда прибыл.
     - Да, да, - сочувственно поддакнул Колда. - Я понимаю, это действительно огромные расходы!
     - Еще бы, - с облегчением произнес Роснер, - разве я мог заглянуть в какой-нибудь плохонький отель, где, того и гляди, нарвешься на полицейскую облаву? Господи! Да ведь все это время я вынужден был жить не по средствам! Дольше трех ночей нигде не оставался. Вот только здесь... но тут-то вы меня и сцапали.
     - Да, жаль, конечно, - утешал его Колда. - Но ведь у вас все равно кончались деньги, неправда ли, Роснер?
     - Да, - согласился Роснер, - Сказать по правде, больше я все равно бы не выдержал. За эти три года я ни с кем по душам не поговорил. Вот только сейчас. Не мог даже поесть как следует. Едва взглянет кто, я уже стараюсь исчезнуть. Все смотрели на меня как-то подозрительно, - пожаловался Роснер. - И все казалось, что они из полиции. Представьте себе, и господин Пацовский тоже.
     - Не обращайте на это внимания, - сказал Колда. - Пацовский тоже бывший полицейский.
     - Вот видите! - проворчал Роснер. - Попробуй тут скройся! Но почему все смотрели на меня так подозрительно? Разве я похож на преступника?
     Колда испытующе поглядел на него.
     - Я вам вот что скажу, Роснер, - произнес он. - Теперь уже нет. Теперь вы уже выглядите совсем как обычный человек. Но раньше вы мне, приятель, не нравились. Я даже не знаю, что всех против вас так восстанавливало... Но, - решительно добавил Колда, - Маринка сейчас отведет вас в суд. Еще нет шести часов, и сегодняшний день вам зачтут. Не будь сегодня воскресенья, я бы сам вас отвел. Чтобы вы знали, что... что против вас мы ничего не имеем. Все это было из-за вашей необщительности, Роснер. А теперь все в порядке. Маринка, наденьте ему наручники!
     - Знаете, Маринка, - заявил вечером Колда, - я вам скажу, мне этот Роснер понравился. Очень милый человек, не правда ли? Я думаю, больше года ему не дадут.
     - Я попросил, - сказал жандарм Паненка, краснея, - чтобы ему принесли два одеяла. Он ведь не привык спать на тюремной койке.
     - Это хорошо, - заметил Колда. - А я скажу надзирателю, чтобы он поболтал с ним немного. Пусть этот Роснер снова почувствует себя среди людей.
     
     
     1928