Григорий Израилевич Горин
     
     
     Беспристрастное мнение
     
     
     "Хочу харчо": Искусство; Москва; 1970
     
     
     Молодой автор вошел в кабинет редактора и положил на стол пухлую рукопись.
     - Вот, - сказал он, - написал повесть. Долго думал, куда отнести, и решил отдать вам. Жду от вас самой беспристрастной критики. Мне Симонов так и советовал...
     - Кто советовал? - переспросил редактор.
     - Симонов, - спокойно повторил молодой автор. - Константин. "Жди меня, и я вернусь...", "Живые и мертвые"... Смотрели, наверное, фильм?
     - Да нет, я знаю Симонова, - растерянно пробормотал редактор.
     - Ну вот, - сказал автор, - он самый. Решительно советовал напечатать в вашем журнале... Так сказать, поднять уровень прозы...
     - Мда, это будет очень хорошо! - сказал редактор. - Я обязательно прочту. Зайдите ко мне через неделю.
     - Через неделю? - удивился автор. - Да что вы, Федин эту повесть за один день прочел. Не мог оторваться.
     - Кто?! - ахнул редактор.
     - Ну, Федин! Константин. Только не Михайлович, как Симонов, а Сергеевич. Ну, "Первые радости", "Костер"... Знаете, наверное?
     - Еще бы! - сказал редактор. - Только он Александрович, а не Сергеевич.
     - Ну вот видите... Александрович с восторгом отзывался. "Неси, говорит, в журнал, и пусть прямо в набор отсылают".
     - Так! - вздохнул редактор. - Конечно, если сам Федин... Тогда конечно... Только все-таки я хотел бы сначала ознакомиться.
     - Ну что же, - обиженно сказал автор, - знакомьтесь. Одно заглавие чего стоит. Твардовский как увидел заглавие, так прямо весь загорелся. Твардовского, надеюсь, знаете?
     - Слышал! - сказал редактор. - "Василий Теркин", "Страна Муравия"...
     - Вот, он самый! - обрадовался автор. - Как увидел заглавие, так аж весь задрожал. "Немедленно, говорит, отдайте это в "Новый мир"!"
     - Что же вы не отдали? - огорченно спросил редактор.
     - Да нет, я решил в вашем журнале напечатать. Не все же "Новому миру". Надо и вам интересные вещи. И у Леонова такое же мнение...
     - Ах, у Леонова тоже!
     - Да. И у Шолохова. Все в один голос советовали отдать вам.
     - Ну что же, - сказал редактор, вытирая пот со лба. - Это очень приятно... Только, знаете, я эту повесть не возьму!
     - Почему? - удивился автор.
     - Ну ее к богу... Вдруг она мне не понравится?! И это после таких авторитетных мнений. Я же с ума сойду... С работы уволюсь...
     - Да что вы! - сказал автор. - Прочтите...
     - Нет-нет, и не упрашивайте. Шолохову понравилось, а мне вдруг нет... Это значит, я не гожусь в редакторы. Уж лучше не искушать себя.
     - Да успокойтесь, - сказал автор. - Меня ваше мнение тоже интересует. А насчет Шолохова я пошутил. Он повести не читал.
     - Ну, все равно. Леонов, Твардовский, Федин...
     - Да и они, по правде говоря, не читали...
     - А Симонов?!
     - И он тоже не в курсе, - вздохнул автор. - Я просто знаю цену повести и мысленно представил себе их оценку.
     - Ах так! - воскликнул редактор. - Ну, тогда тем более заберите. Плохая повесть.
     - Как вы можете так говорить? - возмутился автор.
     - Это не я говорю, - сказал редактор. - Это Толстой говорит... Лев Николаевич... "Анна Каренина", "Война и мир"... Фильм смотрели?.. Вот он самый.
     - Да как он мог прочитать повесть? - удивился автор.
     - А он и не читал! - сказал редактор. - Просто я уже понял цену повести и мысленно представил себе его оценку. "Плохая повесть! - сказал Толстой. - Верните ее автору!" Так прямо и сказал... И весь аж загорелся... И Гоголь того же мнения... И Чехов!.. Чехова знаете?.. "Дядя Ваня", "Каштанка"... Вот он самый...