Надежда Тэффи
     
     
     Экзамен
     
     
     OCR Busya http://lib.aldebaran.ru/
     "Н.А. Тэффи "Юмористические рассказы"": Художественная литература; Москва;
     
     
     1990
     
     Аннотация
     
     Книга Надежды Александровны Тэффи (1872-1952) дает читателю возможность более полно познакомиться с ранним творчеством писательницы, которую по праву называли "изящнейшей жемчужиной русского культурного юмора".
     
     Надежда Тэффи
     
     Экзамен
     
     На подготовку к экзамену по географии дали три дня. Два из них Маничка потратила на примерку нового корсета с настоящей планшеткой. На третий день вечером села заниматься.
     Открыла книгу, развернула карту и - сразу поняла, что не знает ровно ничего. Ни рек, ни гор, ни городов, ни морей, ни заливов, ни бухт, ни губ, ни перешейков - ровно ничего.
     А их было много, и каждая штука чем-нибудь славилась.
     Индийское море славилось тайфуном, Вязьма - пряниками, Пампасы - лесами, Льяносы - степями, Венеция - каналами, Китай - уважением к предкам.
     Все славилось!
     Хорошая славушка дома сидит, а худая по свету бежит - и даже Пинские болота славились лихорадками.
     Подзубрить названия Маничка еще, может быть, и успела бы, но уж со славой ни за что не справиться.
     - Господи, дай выдержать экзамен по географии рабе твоей Марии!
     И написала на полях карты: "Господи, дай! Господи, дай! Господи, дай!"
     Три раза.
     Потом загадала: напишу двенадцать раз "Господи, дай", тогда выдержу экзамен.
     Написала двенадцать раз, но, уже дописывая последнее слово, сама себя уличила:
     - Ага! Рада, что до конца дописала. Нет, матушка! Хочешь выдержать экзамен, так напиши еще двенадцать раз, а лучше и все двадцать.
     Достала тетрадку, так как на полях карты было места мало, и села писать. Писала и приговаривала:
     - Воображаешь, что двадцать раз напишешь, так и экзамен выдержишь? Нет, милая моя, напиши-ка пятьдесят раз! Может быть, тогда что-нибудь и выйдет. Пятьдесят? Обрадовалась, что скоро отделаешься! А? Сто раз, и ни слова меньше...
     Перо трещит и кляксит.
     Маничка отказывается от ужина и чая. Ей некогда. Щеки у нее горят, ее всю трясет от спешной, лихорадочной работы.
     В три часа ночи, исписав две тетрада и кляпспанир, она уснула над столом.
     
     
     ***
     
     Тупая и сонная, вошла она в класс. Все уже были в сборе и делились друг с другом своим волнением.
     - У меня каждую минуту сердце останавливается на полчаса! - говорила первая ученица, закатывая глаза.
     На столе уже лежали билеты. Самый неопытный глаз мог мгновенно разделить их на четыре сорта: билеты, согнутые трубочкой, лодочкой, уголками кверху и уголками вниз.
     Но темные личности с последних скамеек, состряпавшие эту хитрую штуку, находили, что все еще мало, и вертелись около стола, поправляя билеты, чтобы было повиднее.
     - Маня Куксина! - закричали они. - Ты какие билеты вызубрила? А? Вот замечай как следует: лодочкой - это пять первых номеров, а трубочкой пять следующих, а с уголками...
     Но Маничка не дослушала. С тоской подумала она, что вся эта ученая техника создана не для нее, не вызубрившей ни одного билета, и сказала гордо:
     - Стыдно так мошенничать! Нужно учиться для себя, а не для отметок.
     Вошел учитель, сел, равнодушно собрал все билеты и, аккуратно расправив, перетасовал их. Тихий стон прошел по классу. Заволновались и заколыхались, как рожь под ветром.
     - Госпожа Куксина! Пожалуйте сюда. Маничка взяла билет и прочла. "Климат Германии.
     Природа Америки. Города Северной Америки"...
     - Пожалуйста, госпожа Куксина. Что вы знаете о климате Германии?
     Маничка посмотрела на него таким взглядом, точно хотела сказать: "За что мучаешь животных?" - и, задыхаясь, пролепетала:
     - Климат Германии славится тем, что в нем нет большой разницы между климатом севера и климатом юга, потому что Германия, чем южнее, тем севернее...
     Учитель приподнял одну бровь и внимательно посмотрел на Маничкин рот.
     - Так-с! Подумал и прибавил:
     - Вы ничего не знаете о климате Германии, госпожа Куксина. Расскажите, что вы знаете о природе Америки?
     Маничка, точно подавленная несправедливым отношением учителя к ее познаниям, опустила голову и кротко ответила:
     - Америка славится Пампасами.
     Учитель молчал, и Маничка, выждав минуту, прибавила чуть слышно:
     - А Пампасы Льяносами.
     Учитель вздохнул шумно, точно проснулся, и сказал с чувством:
     - Садитесь, госпожа Куксина.
     
     
     ***
     
     Следующий экзамен был по истории.
     Классная дама предупредила строго:
     - Смотрите, Куксина! Двух переэкзаменовок вам не дадут. Готовьтесь как следует по истории, а то останетесь на второй год! Срам какой!
     Весь следующий день Маничка была подавлена. Хотела развлечься и купила у мороженщика десять порций фисташкового, а вечером уже не по своей воле приняла касторку.
     Зато на другой день - последний перед экзаменами - пролежала на диване, читая "Вторую жену" Марлитта, чтобы дать отдохнуть голове, переутомленной географией.
     Вечером села за Иловайского и робко написала десять раз подряд: "Господи, дай..."
     Усмехнулась горько и сказала:
     - Десять раз! Очень Богу нужно десять раз! Вот написать бы раз полтораста, другое дело было бы!
     В шесть часов утра тетка из соседней комнаты услышала, как Маничка говорила сама с собой на два тона.
     Один тон стонал:
     - Не могу больше! Ух, не могу!
     Другой ехидничал:
     - Ага! Не можешь! Тысячу шестьсот раз не можешь написать "Господи, дай", а экзамен выдерживать - так это ты хочешь! Так это тебе подавай! За это пиши двести тысяч раз! Нечего! Нечего!
     Испуганная тетка прогнала Маничку спать.
     - Нельзя так. Зубрить тоже в меру нужно. Переутомишься - ничего завтра ответить не сообразишь.
     В классе старая картина.
     Испуганный шепот и волнение, и сердце первой ученицы, останавливающееся каждую минуту на три часа, и билеты, гуляющие по столу на четырех ножках, и равнодушно перетасовывающий их учитель.
     Маничка сидит и, ожидая своей участи, пишет на обложке старой тетради: "Господи, дай".
     Успеть бы только исписать ровно шестьсот раз, и она блестяще выдержит!
     - Госпожа Куксина Мария! Нет, не успела!
     Учитель злится, ехидничает, спрашивает всех не по билетам, а вразбивку.
     - Что вы знаете о войнах Анны Иоанновны, госпожа Куксина, и об их последствиях?
     Что-то забрезжило в усталой Маничкиной голове:
     - Жизнь Анны Иоанновны была чревата... Анна Иоанновна чревата... Войны Анны Иоанновны были чреваты...
     Она приостановилась, задохнувшись, и сказала еще, точно вспомнив наконец то, что нужно:
     - Последствия у Анны Иоанновны были чреватые...
     И замолчала.
     Учитель забрал бороду в ладонь и прижал к носу.
     Маничка всей душой следила за этой операцией, и глаза ее говорили: "За что мучаешь животных?"
     - Не расскажете ли теперь, госпожа Куксина, - вкрадчиво спросил учитель, - почему Орлеанская дева была прозвана Орлеанской?
     Маничка чувствовала, что это последний вопрос, вопрос, влекущий огромные, самые "чреватые последствия". Правильный ответ нес с собой: велосипед, обещанный теткой за переход в следующий класс, и вечную дружбу с Лизой Бекиной, с которой, провалившись, придется разлучиться. Лиза уже выдержала и перейдет благополучно.
     - Ну-с? - торопил учитель, сгоравший, по-видимому, от любопытства услышать Маничкин ответ. - Почему же ее прозвали Орлеанской?
     Маничка мысленно дала обет никогда не есть сладкого и не грубиянить. Посмотрела на икону, откашлялась и ответила твердо, глядя учителю прямо в глаза:
     - Потому что она была девица.