Д.БИЛЕНКИН
     
     ПОСЛЕДНИЙ ЭКЗАМЕН
     
     
     2013 год на календаре, но здесь мало что изменилось: перед экзаменом противно холодеют ладони, в мыслях паника, сердце трепещет, и у времени вкус дряблой рены.
     Кто-то нервно вышагивает по коридору; кто-то, бессмыслен^но глядя в пространство, твердит доказательства формулы Эверсона, кто-то в панике листает учебник; девицаа в лазоре^вом свитере приложила ко лбу зеркальце - тщетная попытка ох^ладить разгоряченный мозг.
     - Вы представляете, теперь каждый человек должен выдер^жать в жизни более ста экзаменов! - разглагольствует рядом с Павловым юноша, обводя всех быстрым взглядом слегка выкачен^ных глаз. - Да, да, свыше ста! И каждый! Я подсчитал. Сорок семь в школе...
     Обстоятельства не дают ему закончить. Дверь плавно приот^воряется (почему-то у дверей в экзаменационную, когда они приотворяются, всегда очень ехидный вид). Короткое замеша^тельство и затем легкий затор у входа. Кое-кому это на руку. Пользуясь толчеей, они пытаются незаметно шмыгнуть мимо дат^чиков, которые следят, не принял ли кто-нибудь стимуляторов умственной деятельности. Это строжайше запрещено, но всегда находятся ловкачи, уверенные, что им удастся обмануть автомат каким-нибудь новым сочетанием препаратов. Тщетная попытка! Сконфуженно улыбаясь, двое опознанных поворачивают вспять, на ходу глотая таблетки антистимуляторов. Они нака^заны вдвойне: во-первых, они смогут присоединиться к осталь^ным лишь через четверть часа когда лекарства взаимно нейтра^лизуют друг друга, а во-вторых, сообразительность после такой операции заметно тускнеет. Многие даже сочувствуют этим незадачливым потомкам вымершего племени шпаргалочников.
     Павлов сел за столик у окна. И, как это обычно бывает, вдруг почувствовал, что его голова ну совершенно девственно пуста!
     Он постарался успокоиться. В конце концов это же не спе^циальный экзамен. В конце концов это последний экзамен. Наконец, он готовился к нему целых три дня... И он слишком лю^бит Галю, чтобы огорчить ее неудачей. Да и чем он хуже дру^гих?
     Он придвинул к себе переносный пульт экзаменационной ма^шины и решительно нажал пусковую клавишу.
     Из прорези выскользнул узкий листок с вопросами. В первое мгновение строчки так запрыгали перед глазами, что, просмот^рев билет, он ничего не понял, заторопился, с лихорадочной поспешностью перечитал билет, какую-то секунду тупо глядел на него, потом в груди разлилась широкая и теплая волна ус^покоения.
     Первый вопрос не таил в себе никаких каверз, хотя и тре^бовал времени для ответа: "Негативные стороны явления проек^ции".
     Павлов придвинул листок бумаги. Волнение прошло, он писал размашисто и быстро. "Когда человек сталкивается с нежела^тельной, неприемлемой для него информацией, то в нем с той или иной эффективностью срабатывают механизмы бессознатель^ного подавления и вытеснения такой информации. Проекция при^надлежит к их числу. Это неосознанная попытка избавиться от навязчивой тенденции путем переноса ее на другое лицо, груп^пу лиц. К примеру, такое хорошо известное в прошлом явление, как ханжество, во многом объясняется именно проекцией. Чело^веку с ненормально развитыми половыми эмоциями кажется, что окружающие только и думают о сексе. Собственное аномальное восприятие этой сферы человеческой жизни он бессознательно приписывает другим людям. Поэтому их поведение кажется ему неправильным, грязным, а сам он предстает в собственных глазах поборником нравственной чистоты Этот неосознанный, не контролируемый разумом психический процесс направлен на сох^ранение самоуважения. Если бы приведенный нами в пример человек осознал реальность, то его самоуважение было бы поко^леблено. Подобное самосохранение своего "я" покупается, однако, дорогой ценой. Человек перестает быть полноценной личностью, в нем приглушены функции разума, счастье для него становится недостижимым. В определенных условиях данный человек может представлять опасность для общества.
     Меры самоконтроля и способы лечения..."
     Исписав лист, Павлов откинулся на спинку стула. Кажется, все правильно. Конечно, не мешало бы привести еще парочку примеров, но ничего, на зачет это существенно не повлияет...
     Поколебавшись секунду, он сунул исписанный лист в прорезь пульта. Автомат тотчас считал ответ, и на пульте зажглась желтая лампочка: "удовлетворительно".
     Второй вопрос был и вовсе пустяковым. "Формула самоуважения". Не колеблясь, Павлов написал:
     
     Самоуважение
     Успех * Притязания
     
     И вдруг вспыхнула красная лампочка! С тупым изум^лением Павлов следил за сигналом. Неудача... неудача... не... черт, он же забыл ввести коэффициент обществен^ного влияния! На радостях Павлов подмигнул машине и не торопясь ввел поправку. На, заткнись!
     Враждебный красный цвет сменился зеленым. И все вокруг стало приветливым, оживленным, Павлов услышал сопение, ше^лест бумаги, нервное шарканье ног. Экзаменационная, оказыва^ется, была наполнена звуками!
     Но тут Павлов спохватился. Оставалось еще целых два воп^роса. О последнем он предпочитал пока не думать - слишком страшно тот выглядел. Предшествовавший ему тоже был не из легких: "Математическое выражение обратной связи "разум - инстинкт", но Павлов был уверен, что справится.
     Он нехотя взялся за ручку, написал первую строчку уравне^ния Филлиповского, и окружающий мир снова онеел, как если бы из экзаменационной незаметно откачали воздух.
     Мало-помалу, однако, им овладела неуверенность. Он что-то не то делал с интегралами. Это было скорей интуитивное, чем осознанное, ощущение. Связь получилась неравновесной. Она и должна была быть неравно-
     
     * До этого момента ответы Павлова соответствуют данным
     современной науки. Далее они сочетаются с фантазией авто-
     ра.
     
     весной. Но в такой ли степени? Павлов заколебался. Он не мог вспомнить, как все это выглядит в учебнике.
     Он вытер испарину и стал проверять написанное. И чем дольше он проверял, тем больше запутывался. Он уже сомневал^ся в самых простых вещах. Ему показалась подозрительной простейшая математическая операция с круговыми интегралами, и еще минут пять он потратил на доказательство тождества, с которым шутя справился бы любой школьник.
     А потом, внезапно озлившись, он скомкал исписанное, быстро повторил расчет и, не проверяя, сунул машине.
     Зажглась красная лампочка,
     Только теперь Павлов почувствовал, как он устал. На последний вопрос он тоже не сумеет ответить. Это провал. Ну и плевать. Не все ли равно?
     Он тоскливо огляделся. Склоненные головы, склоненные спи^ны, равнодушные затылки. Одинокий среди одиноких.
     Галя, конечно, будет утешать. Напомнит о переэкзаменовке, о том, что они еще молоды и могут подождать... Разумеется, могут. А гадкое чувство вины перед ней все равно останется. И сама она украдкой всплакнет ночью, это уж точно.
     Проклятая психология! Предыдущие поколения както обходились без нее, без всех этих спецэкзаменов, и ничего - жили, работали, растили детей... Да, да, обходились, и вообще - долой образование. Пусть процветает невежество. Утешил себя, называется...
     А ведь Галя успешно выдержала те же самые экзамены.
     В ярости он перечитал четвертый вопрос: "Даны матрицы се^ми разнотипных поступков. Определить уровень конформизма данной личности. Возраст - 17 лет".
     Первый шаг не вызывал сомнений: компьютер под рукой, надо закодировать матрицы и просчитать степень взаимосвязи поступков. Ввести взятый из справочника средний коэффициент конформизма, характерный для этого возраста. Семнадцать лет... Славная пора, когда жажда ярких дел и протест вскипа^ют на костре нетерпения. Тут можно воспользоваться преобра^зованием Крочека. Странно... Вопреки ожиданиям пока все идет гладко. Остается разложить полученный ряд на составляющие. Одной из них и будет конформизм - приспособляемость к некое^му признанному или требуемому стандарту. Попробуй-ка скажи любому юноше, что в нем силен конформизм. Ха! Безопасней дернуть за усы тигра. А кто более всего подвержен влиянию моды? Кого легче всего сплотить в пылающую единодушием тол^пу? Его...
     Мельком Павлов взглянул на часы. И заторопился. Скоро конец. Он даже обрадовался. Стрелки сомкнутся на двенадцати, и - решил не решил - от тебя уже ничего не будет зависеть. Сдал или не сдал, но ты уже свободен от ответственности, от необходимости бороться, от обязанности напрягать свой мозг.
     Свобода поражения.
     Павлов поймал на себе чей-то взгляд. Повернул голову. Юноша, два часа назад разглагольствовавший об экзаменах, со^чувственно улыбнулся ему: "Что, мол, засел?" Сам он уже, ви^димо, справился с заданием и теперь отдыхал, скрестив руки и снисходительно наблюдая за остальными.
     Павлов метнул на него свирепый взгляд и стиснул ручку так, что побелели костяшки пальцев.
     Перо рванулось, как бегун на стометровке. Не глядя, он сунул в автомат листок с ответом, фыркнул, увидев желтый сигнал, и с бешенством, его самого поразившим, накинулся на злополучный третий вопрос, чувствуя, как в висках болезненно стучит кровь.
     На одном дыхании, словно осуждая себя за малодушие, он переделал расчет и с такой поспешностью сунул его машине, словно хотел избавиться от позора.
     Собственно, так оно и было.
     Сигнал не успел зажечься, так как время уже на долю се^кунды перевалило за полдень. Вся огромная аудитория разом вздохнула, задвигалась, заговорила. Павлов был вымотан до опустошения. Безучастно он следил за табло, на котором нача^ли мелькать фамилии тех, кто выдержал экзамен. В зале под^нялся шум.
     Неуклюже, пытаясь не обращать на себя внимания, Павлов двинулся к выходу. Он старался ничего не видеть и не слы^шать, - ни радостных возгласов, ни перешептываний, ни поце^луев, которыми обменивались девушки по мере того, как темное пространство табло заполняли все новые и новые фамилии. Его это больше не касалось. Даже если он и справился с третьим заданием, автомат, судя по всему, не успел учесть нового ре^шения, а расклад предыдущих не сулил особых надежд: неотве^ченный вопрос мог быть возмещен двумя "зелеными", а у него их не было.
     Он прошелся по коридору, постоял у окна, мысленно погово^рил сам с собой и вернулся в аудиторию, лишь когда она сов^сем опустела. Он не хотел, не мог видеть свидетелей своего провала, который - он наконец осознал это - значил для него гораздо больше, чем заурядная неприятность.
     Фамилия "Павлов" бросилась ему в глаза, едва он вошел. Еще секунду он смотрел на табло, и день в окнах вдруг пос^ветлел, и птички запели, и голова стала легкой до невесомос^ти.
     Автомат успел! Успел, успел! И ответ был верен! Безудерж^ная хмельная улыбка раздвинула лицо Павлова. Выдержал, вce-таки выдержал...
     Так с этой хмельной улыбкой он и прошел в комнату комис^сии Ничто, однако, не дрогнуло в глазах председателя при ви^де его шалого лица: он видел и не такие.
     - Рад за вас, молодой человек, - сказал он, торжественно приподнимаясь и пожимая Павлову руку. - Вы сдали обязатель^ные экзамены и получаете право иметь и воспитывать ребенка. Иметь и воспитывать! - голос председателя возвысился. - Об^щество разрешает вам это ибо считает вас достаточно зрелым и подготовленным к самому трудному, самому ответственному де^лу, какие только есть на земле. Но вы доказали лишь подго^товленность к своим будущим обязанностям, а доказать умение вам еще предстоит. Теперь слишком многое зависит от того, все ли наши дети сталут настоящими людьми...
     - Понимаю, - прошептал Павлов. - Я постараюсь... Спасибо.
     Из окон все еще лился необычайно яркий, праздничный свет.