ФРЕДЕРИК БРАУН
     
     ПОЗДНИЙ ГОСТЬ
     
     
     Пер. Т. Барсовой
     
     Был ранний тихий вечер. Доктор Джеймс Грэхем, известный ученый, возглавляющий правительственный проект необычайной важности, сидел, глубоко задумавшись, в своем любимом кресле.
     Наступили его любимые часы. Именно здесь, в тихом полум^раке гостиной, после долгого дня суеты и напряженной работы в лаборатории, он чаще всего находил остроумные и безошибоч^ные решения самых трудных задач. Но сегодня ни формулы, ни чертежи совершенно не лезли в голову. Грэхема одолевали грустные мысли о судьбе единственного сына, который возился со своими игрушками в соседней комнате. Мальчик, абсолютно здоровый физически, был умственно отсталым. Когда несколько лет тому назад стало ясно, что ребенок неизлечимо болен, Грэхем, безумно его любивший, был буквально убит. Но со вре^менем он привык и к несчастью. Горечь ушла, в душе остались лишь грусть и бесконечная нежность к сыну.
     Вдруг кто-то позвонил у двери. Очнувшись от своих мыслей, Грэхем пошел в прихожую. Перед тем, как выйти в холл, он за^жег свет в гостиной; задумавшись, он и не заметил, как стем^нело. Странно... кто бы это мог быть? В другой день Грэхем непременно рассердился бы - какого черта так поздно, к тому же без приглашения и предупреждения. Но сегодня он даже об^радовался: можно будет отвлечься от тягостных размышлений.
     Он отворил дверь. На крыльце стоял совершенно незнакомый человек.
     - Доктор Грэхем?
     Грэхем кивнул.
     - Моя фамилия Нэйменд. Если возможно, я хотел бы погово^рить с вами.
     Грэхем окинул его взглядом. Невысокого роста, худощавый, лицо - самое обычное, каких тысячи. Опасаться вроде бы нече^го.
     - Ну... заходите, располагайтесь, - пригласил он.
     Некоторое время незнакомец сидел, молча, как бы собираясь с мыслями, потом крепко сцепил пальцы, подался вперед и горячо заговорил:
     - Доктор Грэхем! Вам ведь ясно: то, над чем вы сейчас ра^ботаете, обрекает человечество на гибель. Есть и другие отк^рытия, тоже опасные, но ваше... Оно не оставляет ни единого шанса. Оно просто бесчеловечно!
     "Псих!" - подумал Грэхем и мысленно выругал себя за лег^комыслие. Надо было еще на пороге спросить, о чем будет раз^говор.
     - Оружие, которое вы разработали... - начал было незнакомец, но вдруг замолчал и оглянулся на дверь.
     Из детской выбежал мальчик лет пятнадцати. Нэйменда, си^дящего в глубоком кресле, он не заметил и прямым ходом под^летел к отцу.
     - Пап, ты мне почитаешь? - Веселый детский голосок мог бы принадлежать ребенку лет четырех, но никак не пятнадцатилет^нему подростку.
     Грэхем обхватил его за плечи, а сам бросил испытующий взгляд на посетителя, гадая, знает ли тот, что мальчик болен.
     - Погоди, Гарри, - ласково сказал Грэхем. Его голос выда^вал всю глубину любви и нежности. - Папе сейчас некогда, но папа скоро освободится. Поиграй пока у себя в комнате. Я скоро приду и почитаю тебе.
     - Я хочу "Малыша-Цыпленка"! Почитаешь про Малыша-Цыпленка?
     - Как скажешь. А теперь беги. Хотя нет, постой-ка, Гарри. Познакомься с мистером Нэймендом.
     Лицо Гарри озарилось улыбкой, смущенной и радостной.
     - Привет, Гарри, рад тебя видеть, - Нэйменд улыбнулся в ответ и протянул мальчику руку.
     Гарри взял гостя за руку и долго ее не отпускал. Было видно, что ему очень хочется влезть к Нэйменду на колени.
     - А теперь иди к себе, Гарри, - Грэхем легонько подтолк^нул его к двери. Гарри повернулся и вприпрыжку помчался в соседнюю комнату, позабыв закрыть дверь.
     Грэхем и Нэйменд переглянулись.
     - Чудесный паренек! - сказал Нэйменд, и голос его звучал вполне искренне. - Не дай бог, чтобы рассказ Малыша-Цыпленка оказался правдой.
     Грэхем в недоумении посмотрел на него.
     - Вы помните то место, где Цыпленок рассказывает, что не^бо обрушилось на землю? Чудесная книжка, с детства ее помню.
     Когда Грэхем понял, что его сын и вправду понравился гос^тю, Нэйменд показался ему симпатичным.
     Но теперь он вдруг вспомнил, зачем тот явился. Грэхем терпеть не мог болтовни об абстрактном гуманизме.
     - Боюсь, мистер Нэйменд, что мы только понапрасну тратим время, - решительно сказал он. - Я уже тысячу раз слышал все, что вы собираетесь мне сказать. Может быть, вы и правы в какой-то степени, да вот только я тут совершенно не при чем. Я - ученый, прежде всего ученый. Все в один голос кри^чат, будто я изобрел абсолютное оружие. В какой-то степени это так, но моя-то цель совсем другая. А это оружие, что на^зывается, промежуточный результат, не более того. Главное для меня как для ученого - продвинуть науку еще на шаг вперед и тем самым способствовать прогрессу человечества. В этом и заключен, по-моему, высший гуманизм, высшая человеч^ность!
     Эта маленькая речь прозвучала так горячо и с такой уве^ренностью, что гость, видимо, понял всю бесполезность своего визита.
     - Что ж... раз так, мне остается только откланяться. Вы ведь просто не хотите говорить об этом, правда, доктор Грэхем? Я сейчас уйду, только вот... Может у вас найдется что-нибудь выпить? Желательно покрепче...
     Грэхем уже успокоился.
     - Конечно, найдется, - любезно сказал он. - Виски с содо^вой подойдет?
     - Самое то.
     Грэхем отправился на кухню за выпивкой, а когда через не^которое время вернулся, Нэйменд как раз выходил из детской со словами: "Спокойной ночи, Гарри". Грэхем слышал, как сын радостно откликнулся: "Спокойной ночи, мистер Нэйменд". Голос его звенел от счастья.
     Грэхем смешал две порции, и они выпили. Предложение пов^торить Нэйменд отклонил и засобирался уходить.
     - Я тут позволил себе кое-что подарить вашему сыну, пока вы были на кухне. Надеюсь, доктор, вы не рассердитесь?
     - Ну что вы, конечно, нет, мистер Нэйменд. Большое спаси^бо. Спокойной ночи.
     Закрыв за гостем дверь, Грэхем тут же направился в детс^кую.
     - Ну вот, Гарри, я и освободился! Сейчас будем читать про...
     Он так и застыл с открытым ртом. Потом его прошиб холод^ный пот, на лбу выступила испарина. Громадным усилием воли он заставил себя удержать на лице улыбку, с которой вошел, чтобы ребенок не почувствовал, какой ужас охватил отца. На негнущихся ногах он подошел к постели.
     - Дай-ка я посмотрю твой подарок, Гарри. - Очень трудно было сказать это легким, беззаботным тоном, чтобы мальчик не испугался, и чтобы не случилось непоправимое.
     Когда Грэхем осторожно взял зловещий подарок, руки его тряслись.
     "Боже, - подумал он, - какой нелюдью надо быть, чтобы подарить ребенку заряженный револьвер... такому ребенку! Это же бесчеловечно!"