Альфред Элтон ВАН ВОГТ
     
     "ОДИН ПРОТИВ ВСЕХ..."
     
     Перевод - Ю.К. СЕМЕНЫЧЕВ
     
     
     Рассказом "Черный разрушитель" А.Э.ВАН ВОГТ дебютировал в журнале Дж.Кэмпбэлла в 1939 г., существенно переделав его впоследствии и включив в число других эпизодов в грандиозную эпопею о звездной фауне - роман "Экспедиция космического "Бигля" (аллюзия на знаменитый корабль Ч. Дарвина более, чем очевидна). Его "изюминкой" стала колоритная фигура сквозного героя Гросвенора, представителя "НЕКСИАЛИЗМА" - выдуманный автором науки, объединяющей различные сферы познания, приемы и методы которой позволяют находить решение самых головоломных задач в экстремальных, недоступных пониманию узкими спецами ситуациях. А то, что "Бигль" встретил их предостаточно в глубинах Космоса, наглядно свидетельствует ниже публикуемый финал произведения. Одновременно он ярко раскрывает творческую эволюцию автора.
     
     Гросвенор уловил краем уха тихий шепот. Слов различить было невозможно. Затем раздалась какая-то тихая трель.
     Нексиалист огляделся.
     В этот момент он находился совершенно один в собственной студии аудио и видеозаписи. На всякий случай - не пришел ли посетитель? - он подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату. Никого.
     Крайне озадаченный, он вернулся к рабочему столу, невольно подумав, не навел ли кто-нибудь на него энцефалорегулятор, поскольку это было единственным возможным объяснением происшедшего с ним слухового феномена.
     Но очень скоро он отказался от этой мысли, как совершенно невероятной. По двум причинам: во-первых, его отдел был надежно экранирован от большинства вибраций. Наконец уж кто-кто, а он-то прекрасно представлял себе те мыслительные процессы, которые вовлекались в дело при возникновении подобных галлюцинаций. А посему Гросвенор решил не оставлять этот факт без внимания.
     Предосторожности ради он внимательно обследовал все пять помещений своего подразделения, а также проверил в мастерской, все ли регуляторы исправны. Все было в порядке. Гросвенор возвратился в студию и погрузился в изучение светосхем гипнообразов, зафиксированных во время нападения на их корабль Риимов.
     Неожиданно его захлестнула волна ужаса. Его буквально скрючило. Затем послышался тот же шепот - ласково-нежный, как и в первый раз, но звучавший на сей раз откровенно враждебно.
     Изумленный ученый выпрямился. Должно быть, тут все же не обошлось без энцефалорегулятора. Кто-то воздействовал на его мозг на расстоянии, причем излучателем такой мощности, против которой оказались бессильны все защитные барьеры, прикрывавшие сектор.
     Поразмышляв, он пришел к выводу, что, вероятнее всего, эта психическая атака исходила из отдела психологии, и связался с ним. К аппарату подошел сам Зидель, и Гросвенор принялся было рассказывать ему о происшествии, но тот сразу же перебил его.
     - Надо же, а я как раз собирался вам звонить по этому же поводу. Думал, что это вы балуетесь подобными штучками.
     - Вы хотите сказать, что те же самые ощущения испытали и все остальные члены экипажа? - задумчиво протянул Гросвенор, лихорадочно соображая, что бы это могло значить.
     - Меня больше всего поражает, что вы тоже что-то почувствовали, несмотря на мощное экранирование вашего подразделения, - продолжал Зидель. - Вот уже более двадцати минут меня со всех сторон терзают жалобами на этот счет, а чуть раньше некоторые из моих приборов отметили появление какого-то излучения.
     - Какое именно?
     - Уловитель волн, излучаемых мозгом, регистратор нервных импульсов и наиболее чувствительные из электрических детекторов. Кент срочно созывает всех на совещание в аудитории контрольного поста. Там и встретимся.
     Но Гросвенор отнюдь не спешил окончить разговор.
     - А было ли уже какое-либо обсуждение случившегося? - поинтересовался он.
     - Ну... мы все тут выдвигаем гипотезы.
     - Какие же?
     - Дело в том, что корабль на подходе к громадной Галактике М-33, и мы предполагаем, что сигналы идут оттуда.
     Гросвенор усмехнулся.
     - Что ж, вполне резонное толкование. Поломаю-ка и я голову над ним, а теперь - до скорого.
     - Держитесь крепче, когда выйдете из-под вашего купола. В коридоре жуть что творится - идет непрерывный психопрессинг: люди слышать разнообразные звуки, видят световые вспышки, у них возникают галлюцинации - это просто настоящий эмоциональный тайфун.
     Поблагодарив за предупреждение Гросвенор отключил связь. Он едва успел собрать пленки, над которыми работал, как поступило приглашение Кента явиться на совещание. Мгновение спустя он открыл внешнюю дверь и тут же убедился, что Зидель ничуть не преувеличивал.
     На его мозг обрушился целый шквал эмоций. Встревоженный, в состоянии полного душевного дискомфорта, нексиалист направился к месту сбора.
     
     * * *
     
     Вскоре он уже сидел вместе с остальными в уютном зале, в то время как обволакивавшая корабль снаружи беспредельная космическая ночь продолжала нашептывать свои угрозы. Своенравная и гневная, она то подвывала, то глухо роптала, ворчала он голода и исходила страхом, околевала в судорожной агонии и возрождалась в ликующей радости. И всякий раз неустанно и коварно предвещала нечто ужасное.
     - Хотите считайтесь с моим мнением, хотите нет, - произнес кто-то, сидевший позади Гросвенора, - но этому звездолету пора возвращаться к порту приписки.
     Нексиалист не понял по голосу, кто бы это мог быть, и поэтому обернулся в поисках говорившего, но тот уже замолчал. Гросвенор обратил внимание на то, что их новый исполняющий обязанности директора Кент никак не отреагировал на реплику, прильнув к окулятору телескопа. То ли счел её недостойной ответа, то ли не расслышал. Кстати, и никто из присутствовавших на совещании никак на неё не откликнулся.
     Воцарилась тишина. Гросвенор, отрегулировав привод, вмонтированный в ручку его кресла, увидел слегка размытую картинку, которую в данный момент наблюдали непосредственно в телескоп Кент и астроном Лестер. Мало-помалу он отвлекся от неприятных непонятных явлений и сосредоточил внимание на изображении. Их "Бигль" уже почти вышел на внешние рубежи галактической системы, однако даже самые близкие к ним звезды все ещё находились так далеко, что телескопу с трудом удавалось хоть сколько-нибудь четко передавать панораму спиральной туманности М-31 Андромеды - конечной цели их путешествия. Та выглядела как мириады блестящих пятнышек.
     Гросвенор оторвался от экрана как раз в тот момент, когда Лестер, наконец, повернулся лицом к залу.
     - Как бы невероятно это не выглядело, - заявил он, - но испытываемые нами вибрации, несомненно, исходят из этой, состоящей из миллиардов светил галактики.
     Помолчав, Лестер добавил:
     - Господин Кент, по моему мнению, данная проблема ни в коей мере не относится к астрономии.
     Отвечая ему, Кент в свою очередь оставил окуляр.
     - Все, относящееся к галактике в целом, классифицируется как астрономическая категория. Или вы в состоянии указать какую-либо иную науку, занимающуюся этим?
     Чуть помедлив, Лестер проговорил:
     - Мы столкнулись с фантастическими величинами. И я не думаю, что в этих условиях мы можем говорить с позиций галактического феномена. Эта возбуждающая накачка вполне может идти пучком, сфокусированном на корабле.
     Кент обратился к приглашенным на обсуждение таинственного явления ученым:
     - Есть ли соображения по поводу происходящих событий? Или предложения?
     Гросвенор огляделся. Он надеялся, что автор недавней реплики вновь проявит себя. Но тот, кем бы он ни был, предпочел отмолчаться.
     Было ясно, что люди не чувствовали ныне той свободы в выражении мнений, которая была при покойном директоре Мортоне. Кент уже ухитрился дать всем понять, что считается лишь с точкой зрения начальников отделов. В равной мере он показал, что не считает нексиализм полноправным подразделением. Вот уже несколько месяцев, как исполняющий обязанности директора и Гросвенор, внешне относясь друг к другу вполне корректно, избегали контактов не вызванных строгой деловой необходимостью. Более того, за это время новый шеф успел укрепить свое положение, добившись принятия ряда решений, расширяющих полномочия его собственной секции под предлогом необходимости избегать дублирования функций.
     Первым на просьбу Кента решился откликнуться откуда-то из глубины помещения Смит. Поднявшись, костлявый и угловатый биолог сухо бросил:
     - Вижу, как ерзает на своем месте от нетерпения высказаться господин Гросвенор. Неужто он страдает чрезмерной вежливостью и не решается выступить прежде тех, кто старше него? Так что же вам хотелось бы нам сказать, господин Гросвенор?
     Выждав, пока не утихнут смешки, - кстати, Кент оставался при этом непоколебимо серьезным - Гросвенор отозвался:
     - Несколько минут назад кто-то в зале предложил развернуть корабль и вернуться на Землю. Хотелось бы услышать от этого господина обоснования его тезиса.
     В ответ - гробовое молчание. Гросвенор заметил, как посуровел Кент. Действительно, весьма странно выглядел тот факт, что на борту был некто, кто, высказав суждение - пусть оно даже оказалось столь кратким и не нашло никакого отклика, - теперь затаился. Многие удивленно переглядывались.
     И вновь в роли возмутителя спокойствия выступил Смит.
     - И когда же это случилось? Что касается меня, то я что-то не припоминаю такой реплики. Его дружно поддержал нестройный хор голосов.
     Глаза Кента засверкали. Он ринулся в дискуссию, словно ожидал от неё каких-то лавров для себя лично.
     - Давайте-ка все расставим по местам, - вспыхнул он. - Вопрос стоит только так: либо подобное заявление имело место, либо его не было. Кто из участников совещания зафиксировали его? Поднимите руки!
     Никто в зале не шелохнулся. Кент слегка язвительным тоном обратился к нексиалисту:
     - Господин Гросвенор, поясните, что именно вы расслышали.
     Тот с достоинством неторопливо ответил:
     - Насколько помнится, сказано было следующее:"Хотите считайтесь с моим мнением, хотите нет, но этому звездолету пора возвращаться к порту приписки". Сейчас мне уже ясно, что эта фраза возникла в результате стимуляции слуховых центров в моем мозгу. Нечто, находящееся вне пределов корабля, крайне желает, чтобы мы поскорее убрались отсюда, и я это почувствовал. - Он пожал плечами. - Разумеется, я не могу сейчас сколько-нибудь убедительно проанализировать то, что произошло.
     Кент, заметно напрягшись, вызывающе спросил:
     - Все мы по-прежнему пытаемся понять, господин Гросвенор, почему только вы один восприняли эти слова.
     Нексиалист, упорно игнорируя неприкрытую враждебную иронию Кента, степенно парировал:
     - Я и сам вот уже несколько секунд раздумываю над этим. Помнится, во время инцидента с Риимом мой мозг подвергся усиленной стимуляции. Не исключено, что после этого я стал более восприимчив к аналогичного рода сообщениям.
     Возможно, именно этим обстоятельством объяснялось и то, что он сумел различить посторонние глухие шумы даже в экранированных кабинетах своего отдела.
     Гросвенор ничуть не удивился тому, что после напоминания о его решающей роли в схватке с Риимом, лицо исполняющего обязанности директора Кента исказила гневная гримаса. Химик уже четко разъяснил свою позицию по этому вопросу: не вспоминать более о том, какое моральное воздействие оказали пернатые существа на общее состояние умов экипажа.
     - Я уже удостоился чести, - кисло откликнулся он, - прослушать запись вашего отчета об этом эпизоде. Припоминаю, вы там утверждали, что ваша победа объясняется осознанием той истины, что Риимы не поняли, насколько трудно представителю одной формы жизни контролировать нервную систему существа совершенно отличной от него расы. Тогда потрудитесь объяснить, каким образом кто-то там (он махнул рукой в направлении курса корабля) пронзил ваш мозг и возбудил его определенные сенсорные зоны с такой ювелирной точностью, что вы отчетливо восприняли те слова, которые только что довели до нашего сведения?
     Гросвенору показалось, что тон Кента свидетельствует о неприязни к нему. Поэтому он отреагировал довольно живо:
     - Господин директор, ничто не дает нам основания утверждать, что тому, кто стимулировал подобным путем мой мозг, неизвестны возникающие при этом проблемы. Мы никоим образом не обязаны полагать, что он знает наш язык. К тому же, замечу, он добился частичного эффекта, ибо "достал" только меня. На мой взгляд, в данный момент важно не то, чтобы разобраться, как ему удалось добиться таких показателей, а то, почему он прибегнул к такому методу выражения своих стремлений и что в этой связи надлежит предпринять нам.
     Откашлявшись, начальник отдела геологии Мак Кенн вмешался в диалог.
     - Гросвенор прав. По-моему, господа, нам надо признать реалии: мы вторглись в частное владение кого-то, и его хозяин - ой как непрост!
     Кент кусал губы, словно хотел что-то сказать собравшимся, но затем засомневался, стоил ли это делать. И все же в конце концов заявил:
     - Я думаю, мы не должны внушать себе, что к настоящему моменту у нас достаточно данных, чтобы сделать определенные выводы. Но все же мы должны действовать так, как если бы мы столкнулись с интеллектом, превосходящим человеческий... с чем-то существенно более сложным, чем та жизнь, которая нам ведома.
     На контрольном посту воцарилась тишина. Гросвенору бросилось в глаза, что люди как-то подтянулись. Их губы сжались, на лоб набежали морщины. Впрочем, это подметил не он один.
     Социолог Килли тихо сказал:
     - Я рад... что никто не высказывается за возвращение домой. Тем лучше. Как лица, облеченные доверием правительства и нашей космической расы, мы просто обязаны изучить все примечательное в любой новой встреченной нами галактике. Это применимо и к создавшейся ситуации, учитывая, что господствующая в этих просторах форма жизни знает о нашем существовании. Прошу обратить внимание на следующее: говоря так, я сообразуюсь с предложением господина Кента и исхожу из положения, как если бы мы и в самом деле натолкнулись на неизвестное нам, обладающее комплексом ощущений существо. Тот факт, что оно оказалось в состоянии более или менее прямо стимулировать мозг пусть даже всего только одного из нас, доказывает, что это создание наблюдало за кораблем и немало знает о нас. Мы не можем допустить, чтобы этот процесс носил односторонний характер.
     Кент уже вновь обрел присущий ему апломб и спросил:
     - Господин Килли, что вы думаете о той среде, в которую мы неуклонно в настоящее время втягиваемся?
     Пожилой социолог поправил очки.
     - Она... э-э-э!... это трудно объяснить. Но все эти нашептывания напоминают перекрестные радиоволны, пронизывающие нашу собственную Галактику. К примеру, я допускаю, что это - всего лишь упредительные знаки, скажем, аналогичные тем, которые мы встречаем, вылезая из пустыни в цивилизованную местность.
     Килли смолк. Но поскольку никто не отваживался выступать, он продолжал:
     - Вспомните: ведь и человек наложил неизгладимый отпечаток на свою Галактику. Омолаживая потухшие солнца, он запалил вселенского масштаба костры в виде Новых, видимых с расстояния дюжины далеко отстоявших от нас галактик. Он изменил орбиты ряда планет. Озеленил, насытив водой, прежде мертвые миры. Там, где под более безжалостным, чем на Земле, солнцем, простирались безжизненные пустыни, теперь плещутся океаны. Да и наше с вами пребывание на борту звездолета "Бигль" есть не что иное, как демонстрация могущества человека, простершегося куда далее, чем то, на что оказались способны все эти космические шумовики.
     Слово взял Гаурли, из отдела связи.
     - В масштабе Вселенной следы, оставленные человеком, в космическом смысле очень недолговечны. Не понимаю, как вы можете сравнивать их со встретившимся нам феноменом. Ведь эти пульсации - живые! Мы имеем дело с формами столь сильной и назойливой мысли, что её жужжанием буквально заполнено все окружающее нас пространство. Это вам не какой-то там котик со щупальцами, не алое чудище, не крестьянского типа раса, замкнувшаяся в пределах своей системы. Не исключено, что перед нами - уму непостижимое единение разумов, общающихся друг с другом, невзирая на немыслимые расстояния и их космическое время. И уж если один из представителей этой цивилизации только что предупредил нас...
     Внезапно Гаурли запнулся, сдавленно вскрикнул и, будто отталкивая кого-то, вскинул перед собой руку.
     Впрочем, не он один проделал это. Повсюду люди вжались в кресла, ибо Кент, судорожно выхватив вибратор, принялся вдруг палить по залу. Гросвенор тоже сначала инстинктивно втянул голову и только потом заметил, что тот целил не в него, а во что-то, находившееся гораздо выше.
     За его спиной кто-то взвыл от боли. Затем раздался такой треск, от которого ходуном заходил пол.
     Гросвенор, как и остальные участники совещания, резко обернулся и увидел, что за последним рядом трибун корчилась девятиметровая тварь, закованная в панцирь-броню. Спустя несколько секунд из ниоткуда материализовался красноглазый двойник первого чудовища. Мгновенно появилось и третье дьявольское создание. Оно свалилось на первое, но, перекатившись несколько раз, быстро вздыбилось с грозным рыком.
     Менее чем через минуту этих исчадий ада насчитывалось уже с дюжину.
     Гросвенор в свою очередь пустил в ход вибратор. Рев страшилищ удвоился. Твердые, как сталь, чешуйки скрежетали о металлические стены. Когти, словно выкованные из прочнейших сплавов, неистово скреблись. Зал сотрясала тяжелая поступь монстров.
     Окружавшие Гросвенора коллеги стреляли напропалую во все стороны. А ужасные существа все продолжали и продолжали прибывать. Гросвенор перелез через пару рядов кресел и перепрыгнул на самую низкую из платформ с бортовыми приборами. Увидев, что нексиалист приближается к нему, Кент прекратил огонь и злобно заорал:
     - Какого дьявола вы лезете сюда, жалкий трус?
     Его вибратор развернулся... но Гросвенор мощным ударом свалил Кента с ног. Он был взбешен, но не произнес ни слова. Перескакивая на следующую платформу, нексиалист краем глаза успел заметить, что Кент пытается дотянуться до откатившегося от него оружия. Химик явно намеревался убить его, Гросвенор ничуть в этом не сомневался. Наконец он со вздохом облегчения дотянулся до рубильника, включающего огромный экран поливалентной энергии, и, рванув его на себя, бросился на пол... Как оказалось, вовремя. Именно в это мгновение Кент выстрелил и попал в то место, где секундой раньше находилась голова Гросвенора. Затем пучок выпущенной энергии пропал, а шеф экспедиции, вскочив на ноги, прокричал:
     - Я просто не понял ваших намерений.
     Но это извинение Гросвенор принял более чем холодно. Было ясно, что Кент намеревался объяснить свой преступный поступок тем, что он якобы хотел примерно наказать дезертира, покидающего поле боя. Гросвенор молча прошел мимо химика; он был слишком зол сейчас, чтобы вступать в объяснения. В течение нескольких месяцев он терпел Кента, но сейчас он отчетливо осознал, что этот человек не достоин возглавлять экспедицию.
     Спустившись на самую нижнюю платформу, Гросвенор тут же присоединился к остальным, задействовав в полную меру личное оружие. Боковым зрением он уловил, что трое техников суетятся, устанавливая огнемет. Ко времени, когда они начали поливать смертоносным пламенем чудовищ, те под воздействием молекулярной энергии начали впадать в бессознательное состояние, и уничтожить их уже не составляло труда.
     Как только опасность миновала и Гросвенор мог сосредоточиться на анализе происшедшего, он осознал, что эти страшилища были живьем доставлены на борт "Бигля" откуда-то с расстояния в сотни световых лет. В это верилось с трудом - настолько это казалось фантастичным.
     Однако запах паленой плоти убедительно свидетельствовал о реальности кошмара. Как, впрочем, и голубовато-серая кровь, залившая пол. Не говоря уж о дюжине туш, покрытых броней-панцирем, валявшихся в зале.
     
     * * *
     
     Когда через некоторое время Гросвенор вновь увидел Кента, тот очень спокойно и деловито распоряжался через коммуникатор ходом восстановительных работ. Прибыли подъемные краны, началась эвакуация трупов. Средства связи надрывались от взаимоперекрещивавшихся сообщений и указаний. Вскоре картина происшедшего прояснилась.
     Чужаки материализовались только в пределах контрольного поста. Радар не зафиксировал в окрестностях никакого постороннего объекта типа космолета противника. Расстояния до ближайших звезд по всем направлениям исчислялись тысячами световых лет. По мере поступления данных люди во всех уголках зала все громче чертыхались.
     - Ничего себе - десять световых веков! - воскликнул Зеленски, главный пилот корабля. - А мы не можем послать на такое расстояние даже простенького сообщения, не прибегая к подстанциям.
     Появился крайне озабоченный капитан Лит. Коротко переговорив с несколькими учеными, он созвал военный совет. Он же и открыл его вступительным словом.
     - Вряд ли есть необходимость подчеркивать серьезность возникшей ситуации. Наш "Бигль" противостоит галактической и, похоже, враждебной цивилизации. Пока что мы в безопасности, поскольку укрылись за энергетическим экраном. Характер угрозы настоятельно требует от нас наметить круг нуждающихся в решении задач. Следует выяснить, почему нас предупредили о необходимости убираться отсюда. Необходимо установить суть опасности и уровень развития стоящего за ней интеллекта. Я вижу, наш главный биолог все ещё изучает останки неприятельского десанта. Что это за зверюги, господин Смит?
     
     Глава биологического отдела, который, склонившись над тушей монстра, внимательно рассматривал её, поднял голову и задумчиво произнес:
     
     - Подобные твари могли бы появиться и на Земле в эпоху динозавров. Судя по на редкость малому объему мозга, их разум должен находиться на одном из самых низких уровней.
     - Господин Гаурли заверяет меня, что эти животные якобы могли быть заброшены на борт через гиперпространство. Не попросить ли его развить эту мысль? - вмешался Кент.
     - Вам слово, господин Гаурли, - произнес капитан Лит.
     - Естественно, это всего лишь теоретическое предположение, - начал тот в своей обычной тягучей манере, - причем, довольно новое. В нем Вселенная рассматривается как нечто, напоминающее гигантский воздушный шар. Проткните его - и воздух начнет выходить, шар съеживаться, но одновременно и затягивать дырку. Примечательно, хотя это может показаться и достаточно странным, что прорвавший оболочку объект совсем необязательно вернется в то же самое место, откуда он стартовал. Не исключено, что, овладев техникой контроля за такого рода явлением, можно было бы использовать его как форму телепортации. Я прекрасно понимаю, что все это выглядит как плод необузданной фантазии, но, на мой взгляд, то же самое можно сказать и о том, что приключилось на наших глазах в этом зале.
     Кент со злостью заметил:
     - Трудно поверить, что во Вселенной есть кто-то, в такой степени нас превосходящий по интеллекту. А что касается гиперпространства, считаю, что должны существовать более простые решения, которые наши ученые ещё не сумели найти. Возможно, нам повезет и мы что-то узнаем на этот счет.
     Он помолчал, а потом продолжил:
     - Что это вы сегодня отмалчиваетесь, Корита? Не желаете ли поделиться с нами вашими оценками?
     Археолог встал и беспомощно развел руками.
     - Увы, не могу даже предложить сколько-нибудь стоящей гипотезы. Прежде чем прибегать к сравнениям, основанным на концепции циклического хода истории, желательно было бы подсобрать чуть больше информации относительно мотивов этой неспровоцированной агрессии. К примеру, если их цель состояла в том, чтобы завладеть звездолетом, то такого рода атака - чистейшая ошибка, но если они просто хотели припугнуть нас, то следует признать, что это им блестяще удалось.
     Корита сел под хохот аудитории. Но лицо капитана Лита, как отметил Гросвенор, оставалось серьезным.
     - Кстати, о мотивах, - неспешно протянул он. - Мне тут пришла в голову одна довольно скверная мыслишка, игнорировать которую, однако, не следует. Она достаточно тесно увязывается с фактами. Вот она: предположим, что этот могучий интеллект стремится узнать, откуда мы к нему пожаловали.
     Он помолчал. Судя по оживлению в зале, его слова произвели впечатление. Капитан продолжил:
     - Давайте рассмотрим проблему... с его точки зрения. Приближается какой-то неведомый корабль. В направлении, откуда он появился, имеется множество галактик, звездных скоплений и туманностей. Спрашивается, из какой он вынырнул?
     Зал замер. Лит повернулся к Кенту.
     - Если вы не возражаете, я предлагаю исследовать несколько планетарных систем этой галактики.
     - Я не против, - ответил Кент, - разве что кто-то...
     Гросвенор поднял руку. Но Кент, как бы не замечая её, торопливо продолжал:
     - Объявляю заседание...
     Гросвенор вскочил и громко выкрикнул:
     - Господин Кент!
     - ...закрытым, - закончил свою фразу исполняющий обязанности директора.
     Но никто в зале не шелохнулся. Кент заколебался и, явно чувствуя себя неловко, сделал вид, что спохватился.
     - Прошу прощения, господин Гросвенор, вам слово!
     Нексиалист решительным тоном потребовал:
     - Хотя и трудно поверить в то, что это существо окажется в состоянии расшифровать наши знаки и условные обозначения, я все же предлагаю уничтожить все наши звездные карты.
     - Я как раз собирался сказать то же самое, - воскликнул с места весьма возбужденный фон Гроссен. - Продолжайте, коллега!
     Зал одобрительно загудел, а нексиалист стал развивать свою мысль дальше.
     - Сейчас мы находимся в полной безопасности, спрятавшись за экраном. В сущности, у нес нет иного выбора, кроме как продолжать действовать в том же духе. Однако в момент посадки, видимо, целесообразно иметь наготове несколько мощных энцефалорегуляторов. Мы могли бы использовать их для того, чтобы создать помехи для воли мозга и не позволить тем самым противнику продолжать читать наши мысли.
     И на сей раз в зале раздались одобрительные возгласы.
     - У вас все, господин Гросвенор? - холодно спросил Кент.
     - Есть ещё предупреждение общего характера, - продолжил Гросвенор. - Советую начальникам отделов просмотреть все их материалы на случай, если "Бигль" будет захвачен и возникнет необходимость уничтожить документы, которые могли бы поставить под удар человечество.
     Он сел. Люди были ошеломлены, и в зале воцарилась зловещая тишина.
     
     * * *
     
     Время шло, но либо противник отказался от новых попыток нападения, либо весьма эффективно срабатывало экранирование. Как бы то ни было, но никаких новых инцидентов не происходило.
     На окраине этой галактики солнца смотрелись далекими и какими-то заброшенными. Но вот, наконец, и первое из светил - громадный шар, яростно пылавший в глухой ночи беспредельного космоса. Лестер и его команда быстро засекли пяток сравнительно близких к нему и заслуживающих внимания планет. Посетили каждую. Лишь одна оказалась заселенной - то был мир джунглей, туманов и животных гигантских размеров. Облетев внутреннее море и огромный заболоченный континент, корабль поспешил удалиться от этой системы. Они не обнаружили ничего, что указывало бы на существование хоть какой-то цивилизации, тем более того уровня, который ожидали встретить.
     Миновав ещё триста световых лет, "Бигль" очутился вблизи небольшого, алого солнца, вокруг которого крутились две планеты. Одна была обитаемой, но перед исследователями предстала та же безрадостная картина - тропические кущи, изобилие испарений и животные типа ящеров. Пройдя на бреющем полете над обширным болотом и участками суши, покрытой буйной растительностью, "Бигль" удалился: было решено, что изучать его не имеет смысла.
     Перед кораблем на сто пятьдесят световых лет по курсу сияли другие звезды. Внимание Кента привлекла одна из них - голубовато-белая громадина со свитой из по меньшей мере двадцати спутников. Туда-то и ринулся "Бигль". Семь ближайших к светилу планет представляли собой пекло, и не было ни малейшей надежды встретиться там с какой бы то ни было формой жизни. Корабль облетел вокруг трех других сбившихся в кучу и явно обитаемых миров, а затем на предельной скорости умчался в бескрайнее космическое пространство, не став исследовать ни их, ни остальные десять.
     Он проскочил мимо дымящихся от несусветной температуры планет, резво обегавших по орбите породившее их жгучее солнце. Кент тем временем собрал на борту совещание руководителей отделов и их ближайших помощников.
     Он открыл его без каких-либо вступительных слов.
     - Лично я не считаю, что к настоящему времени в нашем распоряжении уже появились какие-то достаточно убедительные данные. Но Лестер настоял на том, чтобы я созвал вас, - он пожал плечами. - Глядишь и узнаем что-нибудь новенькое.
     Он сделал паузу, и Гросвенор, наблюдавший за ним, изумился про себя, с чего это вдруг коротышка так и лучится самодовольством. "Что это он задумал? - мелькнуло в голове молодого ученого. Ему показалось странным, что исполняющий обязанности директора экспедиции заранее открещивается от возможных положительных результатов предстоящей дискуссии. Между тем Кент заговорил снова и весьма дружеским тоном.
     - Ганли, не соблаговолите ли подняться сюда и изложить ваши резоны сами?
     Астроном взобрался на нижнюю платформу. Как и Смит, он был тощ и высок ростом. На бесстрастном лице выделились глаза цвета голубого фарфора. Но, заговорив, он все же не сумел сдержать обуревавшего его волнения.
     - Господа, все три обитаемых мира в последней из посещенных нами систем - суть совершенно идентичные друг другу тройняшки искусственного происхождения. Я не знаю, многие ли из вас в курсе современной теории формирования планет. Прошу тех из присутствующих здесь, кто не знаком с ней, поверить мне на слово: я утверждаю, что распределение масс в этой системе невозможно с точки зрения динамики. Смею заверить вас, что два их трех обследованных нами обитаемых небесных тела были намеренно выведены на их нынешние позиции. Полагаю, что нам надлежит вернуться и присмотреться к ним повнимательней. Так и кажется, что кто-то сознательно лепит эти миры-джунгли. Я, разумеется, не могу дать этому явлению рационального объяснения.
     Замолчав, он бросил вызывающий взгляд в сторону Кента. Химик вышел вперед и с легкой ухмылкой заявил:
     - Ганли и впрямь обратился ко мне с просьбой возвратиться к одной из этих покрытых первобытными зарослями планет. Так что нам предстоит обсудить эту проблему и принять решение голосованием.
     "Так вот в чем дело", - вздохнул Гросвенор. Он был далек от восхищения своим шефом, но по справедливости оценил его тактику. Кент и пальцем не шевельнул, чтобы подобрать аргументы против этого предложения. Впрочем, было вполне возможно, что на деле он и не против этого плана. Но, созвав этот форум, где его точка зрения могла бы не получить одобрения, он демонстративно выставил себя перед всеми как человек, готовый подчиниться демократическим принципам. То был ловкий, хотя и несколько попахивающий демагогией ход.
     Что скрывать - против требования Лестера имелись веские возражения. Трудно было поверить в то, что они были известны Кенту, ибо тогда можно было заподозрить, что он преднамеренно игнорирует нависшую над экспедицией угрозу. Гросвенор решил все же толковать ситуацию в пользу исполняющего обязанности директора и терпеливо ждал, пока многие ученые задавали астроному вопросы второстепенного характера. И лишь когда все получили ответы и решение, похоже, было уже на подходе, молодой человек поднялся с места и заявил:
     - Мне бы хотелось поддержать точку зрения господина Кента.
     Тот холодно парировал:
     - Послушайте, господин Гросвенор, позиция ваших коллег выглядит вполне ясной. Учитывая, что возражения поступили только от немногих из них, я считаю дальнейшее обсуждение...
     Он вдруг запнулся. До него только теперь дошел истинный смысл сказанного Гросвенором, и он опешил. Кент как-то неуверенно махнул рукой в сторону зала, будто прося у последнего поддержки. Но все примолкли, и он, опустив руку, едва слышно пробормотал:
     - Вам слово, господин Гросвенор.
     Нексиалист договорил очень жестко:
     - Господин Кент прав. Слишком рано поднимать эту проблему. Ведь до сего момента мы посетили всего-навсего три планетарные системы. А надо было бы просмотреть по крайней мере тридцать, причем выбирать их наугад. И это - минимум, принимая во внимание размах предпринятой экспедиции. Я был бы рад предоставить математикам для проверки мои собственные выкладки в этой области. Более того, в случае высадки на одной из планет нам пришлось бы выйти из-под защиты энергетического экрана. И тогда мы должны быть готовыми к неожиданному нападению противника, наделенного интеллектом, достаточным для того, чтобы мгновенно перебрасывать через гиперпространство свои силы. Представляю, что произойдет, когда парочка триллионов тонн породы обрушится на нас, блокированных и беззащитных на одной из планет. Господа, считаю, что в нашем распоряжении есть ещё месячишко-другой для интенсивной подготовки. Само собой разумеется, что за это время нам следует посетить максимально возможное количество звездных систем. И если мы все время будем натыкаться на обитаемые миры исключительно - или в большинстве - примитивного типа или в духе планет-джунглей, тогда у нас появится основательная база для поддержки идеи господина Лестера о том, что речь идет об искусственно созданной ситуации. Правильно ли я изложил ваше мнение, господин Кент?
     Тот уже успел полностью взять себя в руки.
     - Почти, господин Гросвенор. - Он оглядел аудиторию. - Если больше нет желающих выступить, предлагаю перейти к голосованию предложения Ганли.
     Астроном поднялся с места.
     - Я снимаю свое предложение, - сказал он. - Признаю, что не продумал все возможные нежелательные последствия преждевременной высадки.
     И он сел.
     Кент, поколебавшись, все же вновь обратился к присутствующим:
     - Есть ли желающие выступить в защиту тезисов Ганли...
     Никто не откликнулся на этот призыв, и он с уверенностью в голосе произнес:
     - Прошу всех начальников отделов представить мне подробные планы с изложением мнений относительно их возможного вклада в успешное проведение высадки, которую нам в конечном счете все равно придется предпринять. У меня все, господа.
     В коридоре Гросвенор почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Оказалось, что это - Мак Кенн, глава отдела геологии.
     - Последнее время мы так закопались с ремонтными работами, - сказал он, - что у меня не было ни малейшей возможности пригласить вас навестить наше хозяйство. Я думаю, что при посадке оборудование отдела будет использоваться в целях, для которых оно не было изначально предназначено, и мнение нексиалиста пришлось бы нам весьма кстати.
     - Хорошо, - немного подумав, согласился Гросвенор. - Приду завтра утром. Я сначала хотел бы подготовить свои рекомендации для господина Кента.
     Мак Кенн метнул в него испытующий взгляд, чуть помедлил, но все же решился:
     - Неужто надеетесь, что они его заинтересуют?
     Так, значит, подметили-таки со стороны, что Кент его недолюбливает. Гросвенор неторопливо ответил:
     - Конечно.
     Мак Кенн согласно кивнул.
     - Ну что ж, желаю успеха.
     И он развернулся, чтобы уйти, но Гросвенор приостановил его.
     - Как вы считаете, - поинтересовался он, - на чем он зарабатывает авторитет как руководитель?
     Мак Кенн прежде, чем ответить, вроде призадумался.
     - Он - человек. Чему-то отдает предпочтение, что-то воспринимает с неприязнью. Легко возбудим. У него скверный характер. Совершает промахи, но пытается делать вид, что их вовсе и не было. Ему до смерти хочется стать официальным шефом. Не забывайте, что по возвращению на Землю именно вокруг руководства экспедиции поднимут большой шум. В каждом из нас сидит свой маленький Кент. Да...именно так: он просто человек со всеми его слабостями и достоинствами.
     - Я заметил, - настаивал Гросвенор, - что вы ни словом не обмолвились насчет его квалификации. Соответствует ли она уровню поста, на который он претендует.
     - Вообще-то, по правде говоря, этот пост не имеет жизненно важного значения. Всякий раз, когда ему потребуется информация, он вправе положиться на эксперта. - Мак Кенн задумчиво прикусил губу. - Вы знаете, нелегко вот так, словами. обрисовать, на чем строится успех Кента. И все же здесь, как мне представляется, большую роль играет тот фактор, что ученые всегда занимают оборонительные позиции, когда речь заходит об из пресловутом сухом интеллектуализме. Поэтому они просто в восторге, когда во главе их корпорации стоит человек, способный на резкие реакции и чья научная компетентность, к тому же, неоспорима.
     Гросвенор покачал головой.
     - Думаю, вы ошибаетесь, считая, что пост Кента не имеет первостепенной важности. Здесь как раз все зависит от качеств занимающей его личности и от того, как она распоряжается значительной властью сосредоточенной в её руках.
     Мак Кенн хитровато взглянул на Гросвенора и произнес:
     - Людям строго логического склада ума - вроде вас - всегда трудно понять успех таких кентов. Кстати, если говорить в политическом плане, то у них не так уж много шансов на победу.
     Гросвенор грустно улыбнулся.
     - Таким людям вредна вовсе не преданность научным методам. Их губит собственная цельность. В принципе, технолог гораздо лучше разбирается в тактике борьбы с ним, чем тот, кто её разработал. Но он не может решиться и сам прибегнуть к подобным методам, поскольку тогда вызвал бы презрение.
     Мак Кенн нахмурился.
     - Значит ли это, что вы сами не испытываете подобных угрызений?
     Гросвенор промолчал.
     Но Мак Кенн был настойчив:
     - Предположим, вы решили, что Кента следует освободить от нынешних обязанностей. Как вы поступили бы в таком случае?
     - Мои планы пока что носят сугубо законный характер, - осторожно ответил Гросвенор.
     К его удивлению, ответ явно пришелся по душе Мак Кенну. Старикан ухватил его за руку.
     - Счастлив слышать, что вы не намереваетесь выходить за рамки законности, - серьезно произнес он. - Со времени вашей лекции я уже понял то, что, по-видимому, никто из экипажа не заметил: потенциально вы - самый опасный человек на борту. Ваши интегрированные знания, примененные для достижения вполне конкретных целей, могли бы оказаться гораздо более разрушающим фактором, чем любая атака извне.
     На какое-то мгновение выбитый из колеи Гросвенор покачал головой.
     - Что-то далековато вас занесло, - отозвался он. - Одиночку очень легко убрать со сцены.
     - От меня не ускользнуло, - настырно добивался своего Мак Кенн, - что вы никоим образом не отрицали всего того, что касается ваших познаний.
     Гросвенор протянул ему на прощание руку.
     - Спасибо за столь высокое мнение обо мне. Хотя оно и страдает явным преувеличением, но психологически меня весьма воодушевляет.
     
     * * *
     
     Тридцать первая звезда, которую посетила экспедиция "Бигля", по типу и размерам напоминала Солнце. Одна из её трех планет кружила по орбите в сто двадцать восемь миллионов километров. Как и над всеми прочими обследованными космонавтами обитаемыми мирами, над ней курилось марево испарений первобытных джунглей и океанов.
     Огромный корабль, пронзив газовый слой из воздуха и водяных паров, начал облет планеты на малой высоте.
     Гросвенор находился в эти минуты в отделе геологии, наблюдая за комплексом приборов, определявших характер изучаемой местности. То была сложная, требовавшая самого пристального внимания работа, поскольку правильная интерпретация большинства поступавших данных зависела он функционирования высокотренированного ассоциативного мышления. Было необходимо с ювелирной точностью направлять для анализа в соответствующее компьюторное устройство непрерывный поток испускавшихся кораблем и отражавшихся от объекта ультразвуковых сигналов. К стандартной, обычно применявшейся Мак Кенном методике, Гросвенор добавил кое-какие усовершенствования, соответствующие принципам нексиализма. В результате исследователи получили удивительно точную и детализированную картину состояния наружной коры небесного тела.
     Гросвенор находился в этом подразделении уже с час, выуживая из получаемой информации новые сведения. А они, весьма различаясь в деталях, в целом на молекулярном уровне и в плане распределения различных элементов указывали на определенное геологическое тождество - глина, гранит, остатки органики - вероятно, угольные месторождения - силикаты в виде покрывавшего скалы песка, вода...
     Внезапно стрелки в приборах, за которыми наблюдал Гросвенор, резко качнулись в сторону, а затем замерли. То была реакция на скопление в больших количествах железа с примесью углерода, молибдена...
     Да это же сталь! Гросвенор рванул рычаг, и это вызвало целую цепь различных событий. Завыла сирена. Примчался Мак Кенн. Застопорился корабль. Стоя в нескольких шагах от Гросвенора, Мак Кенн принялся объясняться с Кентом.
     - Да-да, господин директор, - тороплива излагал он новость - это сталь, а не просто железная руда. Наш наблюдатель - вполне квалифицированный в этой области человек (он не назвал при этом имени Гросвенора), Мы настроили аппаратуру на глубину максимум в тридцать метров. Вполне возможно, что речь идет о городе, погребенном... или скрываемом...под толщей ила и грязи джунглей.
     Кент ответил с олимпийским спокойствием:
     - Ну, это мы выясним через несколько дней.
     Помня о необходимости соблюдать осторожность, звездолет остановили достаточно высоко и через временный коридор в защитном экране быстро спустили вниз все необходимое оборудование - гигантские экскаваторы, подъемные краны, подвижные конвейеры и немало другой техники. Вся операция была так тщательно отрепетирована заранее, что на практике заняла не более получаса, после чего корабль вновь взмыл в космос.
     Все раскопки велись с помощью дистанционного управления. Следя за ходом работ по экранам коммуникаторов, специалисты умело направляли деятельность выгруженного оборудования. Всего за неделю отрыли котлован глубиной в семьдесят пять, шириной - в сто двадцать и длиной - в двести сорок метров. Взору открылись фантастические развалины того, что когда-то было городом.
     Создавалось впечатление, что здания обрушились под невыносимой для них тяжестью. На улицах, обнаруженных на самом дне вскрытой площадки, показались кости. Тут же было отдано распоряжение прекратить раскопки и спущено несколько шлюпов. В одном из них вместе с Мак Кенном находился Гросвенор. Вскоре они вместе с другими учеными стояли перед одним из скелетов.
     - Здорово, однако, ему досталось, - протянул Смит. - Но, думаю, что сумею его восстановить.
     Через несколько минут он воскликнул:
     - Четвероногое! - И, подвергнув часть останков флюороскопическому анализу, добавил: - Похоже, эта особь погибла примерно четверть века тому назад.
     Гросвенор отвернулся. Было вполне возможно, что эти раздробленные мощи и раскроют тайну основных физических характеристик канувшей в Лету расы. Но вряд ли эти скелеты помогут получить хотя бы малейшую информацию о существах, столь беспощадно уничтоживших население города. Ибо перед ними явно были жертвы, а не палачи.
     Гросвенор подошел к Мак Кенну, рассматривавшему образец почвы, взятой из покрытия улицы.
     - Я считаю, - поделился с ним своими соображениями геолог, - что нам следовало бы провести стратиграфическое обследование всей этой зоны, углубившись ещё на несколько сот метров.
     Тут же бригада бурильщиков принялась за дело. В течение следующего часа Гросвенор был полностью поглощен изучением столбиков проб грунта, которые ему передавались по мере продвижения работ. Время от временя он выводил химическую формулу одного из них, и когда их разведывательные шлюпы вернулись на борт корабля, Мак Кенн уже мог представить Кенту относительно полный отчет. Гросвенор не присутствовал при его передаче.
     - Как вы помните, господин директора, - начал Мак Кенн свое сообщение, - мне было поручено установить, не столкнулись ли мы в данном случае с искусственной планетой. Все выглядит именно так. Слой, что находится под илом, похоже, принадлежит более древней и менее примитивной планете. Трудно поверить, но результаты исследований показывают, что почву содрали с какой-то иной планеты и уложили на этой.
     - А что с городом? Каким образом его уничтожили? - поинтересовался Кент.
     - Кое-какие расчеты мы сделали, хотя пока явно недостаточно. Но с большой долей вероятности можем предположить, что отмеченные нами разрушения могли быть вызваны чудовищным давлением скалистых пород, земли и воды.
     - Можете ли вы определить, когда примерно произошла катастрофа?
     - Мы выявили некоторые показатели геофизического порядка. В некоторых из обследованных мест новая поверхность образовала впадины в старой, что свидетельствует о чрезвычайно высоком давлении на более слабые участки. Мы попытались разобраться в природе низлежащего слоя и получили ряд цифровых показателей, на основании которых рассчитываем произвести необходимые подсчеты. Компетентный математик (при этом он подумал о Гросвеноре) в самом общем виде высказал мнение, что это разрушительное давление возникло самое большое около сотни лет тому назад. Учитывая, что геология занимается процессами, длящимися тысячи и миллионы лет, нам не остается ничего другого, как проверить выкладки этого человека на компьютере. Более точной даты я назвать не в состоянии.
     Наступила пауза. Затем Кент строго произнес:
     - Благодарю вас. Отмечаю, что вы лично и ваш коллектив хорошо поработали. И все же задам ещё один вопрос: не удалось ли вам в ходе ваших изысканий обнаружить какие-либо следы, которые могли бы натолкнуть нас на понимание природы тех сил, которые вызвали эти катаклизмы?
     - Ничего не могу вам сказать по этому поводу без предварительного обсуждения со своими помощниками. Мое личное мнение: нет.
     Гросвенор был очень доволен, узнав о сдержанном ответе Мак Кенна. Для геолога изучение этой планеты было как начало исследования противника. Но для нексиалиста то было последнее звено в цепи открытий и размышлений, начало которым положил причудливый глухой шум, донесшийся из космоса.
     Он уже идентифицировал самый чудовищный из чуждых интеллектов, который только можно вообразить. Он догадывался об его грозных намерениях. И тщательно проанализировал необходимые ответные действия.
     Его не занимал более вопрос: что за опасность грозит им. Он вышел на такой уровень, когда в первую очередь требовалось добиться безоговорочного принятия его плана. К сожалению, люди, ограниченные знаниями в пределах одной или двух наук, не были в состоянии, а возможно, и не захотели бы понять всего чудовищного масштаба самой жуткой из угроз, когда-либо нависавших над всей жизнью в интергалактической вселенной. И, значит, созревший в уме Гросвенора путь выхода из кризиса непременно натолкнется на непонимание.
     Проблема носила одновременно политический и научный характер. Настал момент, когда надлежало тщательно разработать тактику борьбы и придерживаться её максимально.
     Было ещё рано определяться, насколько далеко он сможет зайти в отстаивании своих идей. Но Гросвенор более не считал себя вправе ограничивать собственные действия какими-то барьерами. Он был обязан сделать все, чего требовала обстановка.
     
     * * *
     
     Тщательно все продумав, Гросвенор направил Кенту письмо:
     "Уважаемый господин Кент, я должен сообщить нечто весьма важное всем начальникам отделов. Речь идет о чуждом существе, которое мы повстречали в данной галактике. К настоящему времени я собрал о нем достаточно сведений, чтобы перейти к широкомасштабным акциям. Не будете ли вы столь любезны собрать руководителей с тем, чтобы я смог представить им свои соображения относительно решения этого вопроса.
     Искренне ваш
     
     Эллиот Гросвенор"
     
     Он подумал, заметит ли Кент, что он предлагает перейти в наступление, не приводя при этом никаких аргументов в поддержку своего тезиса. В ожидании ответа он, не привлекая излишнего внимания, перенес все свои личные вещи из каюты в помещения своего подразделения. То был крайний пункт плана его обороны.
     На следующее утро он получил ответ:
     "Уважаемый господин Гросвенор,
     Я передал господину Кенту основное содержание вашей просьбы. Он предлагает вам заполнить прилагаемый формуляр № А-16-4 и выражает недоумение, почему вы сами не сделали этого согласно существующей инструкции.
     Нами получены и другие материалы по затронутой вами теме, и ваш доклад будет принят и рассмотрен в надлежащее время.
     Соблаговолите направить мне должным образом заполненный прилагаемый формуляр в кратчайшие сроки.
     За господина Кента
     Джон Форан"
     
     Гросвенор забеспокоился. Было совершенно ясно, что Кент не преминул сделать перед своим секретарем несколько язвительных выпадов в адрес единственного нексиалиста в экспедиции. Но при этом он, несомненно, проявил некоторую сдержанность, подавив кипевшую в нем против Гросвенора злобу. Если археолог Корита не ошибался, то последняя бурно сфонтанирует во время кризиса. Нынешняя цивилизация человечества вступила в "зимний" период своего развития, и целые пласты культуры разваливались на куски из-за амбиций отдельных личностей.
     Хотя поначалу в намерения Гросвенора не входило сообщать исполняющему обязанности директора конкретные сведения, он все же в конце концов решил заполнить злополучный документ, присланный им секретарем Кента. Однако он ограничил информацию голыми фактами и сознательно не стал их интерпретировать, а тем более писать о своем плане выхода из тяжелейшей ситуации, в которой оказалась вся экспедиция. В рубрике "Рекомендации" он просто черкнул: "Выводы очевидны для любого квалифицированного специалиста".
     Удручало то, что на самом деле каждый заполненный им пункт был уже известен тому или иному эксперту на борту "Бигля", и все они должны были уже неделями лежать на столе у Кента.
     Гросвенор отнес формуляр лично. Он не ждал, что ему ответят немедленно, но остался, тем не менее, в своем кабинете. Он даже попросил приносить ему туда еду. Прошло двое суток, прежде чем Кент откликнулся.
     "Уважаемый господин Гросвенор.
     Ознакомившись с присланным вами формуляром А-16-4, отмечаю, что вы уклонились от передачи своих рекомендаций. Мы уже получили немало таковых из других отделов и намерены лучшие из них свести в единый план. Соблаговолите переслать мне ваши в детальном изложении.
     Был бы рад получить ответ на мое обращение как можно скорее.
     Подпись: "Грегори Кент, Директор".
     Гросвенор понял, что он попал в "десятку" и что со стороны руководителя не замедлят последовать прямые акции.
     Молодой ученый напичкал себя медикаментами, которые должны были вызвать в его организме симптомы, неотличимые от гриппа. В ожидании, пока они появятся, он написал Кенту другую записку, в которой жаловался, что чувствует себя слишком больным, чтобы подробно доложить ему свои рекомендации, которые, как он подчеркнул, "будут неизбежно достаточно обширными, поскольку в них придется включить целую цепочку рассуждений дедуктивного характера на базе многих известных ветвей науки. Но в любом случае было бы благоразумно начать уже сейчас развертывать предварительную пропаганду, направленную на то, чтобы приучать членов экипажа к мысли, что им придется провести в космосе ещё лет пять".
     Сбросив письмо в сеть доставки документов, он связался с кабинетом доктора Эггерта. События стали развиваться стремительно, и через десять минут эскулап появился у него со своим медицинским саквояжем.
     Когда доктор заканчивал осмотр пациента, в коридоре послышались шаги. Вошел Кент в сопровождении двух сотрудников отдела химии.
     Обернувшись, доктор Эггерт сердечно приветствовал прибывшего шефа коротким "Привет, Грег", и вновь сосредоточился на Гросвеноре.
     - Вот так-то, друг мой, - произнес он, - похоже, вы подцепили где-то инфекцию. Просто поразительно: уж, кажется, приняли против микробов все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, так нет - все равно просочились. Я распоряжусь поместить вас в изолятор.
     - Я бы предпочел остаться у себя в кабинете.
     Эггерт нахмурился, но потом пожал плечами.
     - Ну, в сущности, в вашем случае это вполне допустимо. Я сейчас же пришлю к вам своего ассистента. С микробами шутить не стоит.
     Медик аккуратно сложил свои инструменты в саквояж.
     Кент, стоя в уголке, что-то недовольно буркнул. Гросвенор с притворным удивлением вопросительно взглянул на него. Исполняющий обязанности директора с досадой проговорил:
     - Что с ним, доктор?
     - Пока трудно сказать. Надо бы подождать результатов анализов, - он насупился. - Я взял пробы всюду, где только мог. В данный момент единственные симптомы - температура и, вероятно, жидкость в легких. Сожалею, Грег, но разрешить вам побеседовать с больным сейчас я не могу. его здоровье может оказаться серьезно подорванным.
     - И все же, видно, придется рискнуть, - живо возразил Кент. - Господин Гросвенор располагает важной информацией, и, - твердо заявил он, - я убежден, что он вполне в состоянии сообщить мне её.
     Доктор Эггерт развернулся к Гросвенору:
     - Как вы себя чувствуете?
     - Говорить ещё могу, - угасающим голосом отозвался Гросвенор.
     Его лицо стало пунцовым от жара, резало глаза. Но одна из двух целей, ради которых он спровоцировал эту болезнь, была уже достигнута: Кент был вынужден сам придти к нему.
     Вторая цель его поступка - нежелание присутствовать на совещании ученых. В помещениях своего подразделения - и только в них - он чувствовал себя в полной безопасности и мог успешно защититься против любых нападений, если дело дойдет до того.
     Доктор посмотрел на часы:
     - Хорошо, - бросил он Кенту, а затем добавил, уже обращаясь непосредственно к Гросвенору, - а ассистента я вам подошлю прямо сюда. Прошу все беседы закончить до его прихода. Договорились?
     - Отлично, - с показным участием выдохнул Кент.
     Гросвенор ограничился кивком.
     Доктор Эггерт задержался на пороге, чтобы ещё раз уточнить:
     - Господин Фэндер прибудет минут через двадцать.
     Едва он вышел, Кент неторопливо приблизился к кровати Гросвенора и довольно долго пристально разглядывал больного. Потом, явно сдерживаясь, обманчиво спокойным тоном спросил:
     - Никак не пойму вас. Почему вы не желаете сообщить мне те сведения, которыми располагаете?
     - Неужели вы и в самом деле удивлены этим, господин Кент? - парировал Гросвенор.
     И вновь нависла тяжелая тишина. У Гросвенора сложилось четкое впечатление, что его собеседник сдерживается с превеликим трудом. Наконец Кент, не повышая голоса отчеканил:
     - Я - глава этой экспедиции. Прошу вас немедленно сформулировать ваши рекомендации.
     Гросвенор медленно покачал головой. Его вдруг охватил жар, руки, ноги отяжелели. Он с трудом выдавил из себя:
     - Право, затрудняюсь с ответом, господин Кент. Видите ли, вы - человек с легко предсказуемым поведением. К примеру, я не ошибся в оценке того, как вы отнесетесь к моим письмам. То же самое могу сказать насчет вашего сюда прихода с... - он бросил взгляд в сторону спутников Кента - ...вашими подручными. В этих условиях я имею полное право потребовать созыва совещания руководителей подразделений, на котором я мог бы изложить им свои предложения.
     Если бы у нексиалиста было достаточно времени, то он успел бы вскинуть руку, чтобы защититься. Но он слишком поздно заметил, что Кент взбешен куда больше, чем он думал.
     - Хитрована из себя строите, да? - с этими словами Кент, размахнувшись, влепил ему пощечину. Потом процедил сквозь зубы: - Так, значит, приболели? Люди со столь диковенными недомоганиями частенько теряют голову, и с ними следует обращаться жестко, не сюсюкая от жалости, иначе они могут стать источником опасности даже для ближайших друзей.
     Гросвенор "поплыл" - все воспринималось им как бы в туманной дымке. Поднес руку к пылающей щеке. Его действительно стала трепать лихорадка, тело охватила противная слабость, и он не без труда проглотил противоядие. Сделал он это скрытно, прикрываясь рукой в том месте, куда ему досталась оплеуха Кента. С видимым усилием проговорил:
     - Ладно, я сошел с ума. Ну и что из этого?
     Если Кента и изумила его реакция, то он не подал вида. Он лишь сухо спросил:
     - Чего, собственно говоря, вы добиваетесь?
     Гросвенор на мгновение отключился - его мутило. Но, быстро оправившись, он без обиняков бросил в лицо Кенту:
     - Хочу, чтобы вы развернули пропагандистскую кампанию на тему: я, мол, считаю, что собранные на нашего нынешнего врага сведения ставят вопрос о необходимости членам экипажа свыкнуться с мыслью, что им придется провести в космосе на пяток лет больше, чем это предусматривалось. Пока этого достаточно. Как только вы это сделаете, я поставлю вас в известность относительно того, что вам так желательно узнать.
     Гросвенор чувствовал, как постепенно к нему возвращаются силы - сказывалось действие противоядия. Температура спала. Сейчас он точно изложил свои мысли. Его план отличался гибкостью. Допускал, например, что в любой момент Кент или позднее весь коллектив могли согласиться с его вариантом выхода из кризисной ситуации, что избавило бы его от необходимости прибегать к разработанным уловкам тактического порядка.
     Кент словно потерял дар речи: он дважды открывал рот, чтобы что-то вякнуть, и оба раза закрывал его. Наконец, все ещё ошеломленный, он прохрипел:
     - И это все, что вы готовы нам предложить?
     Гросвенор держал под одеялом палец на кнопке, готовый при необходимости нажать на нее. Он произнес:
     - Клянусь, вы получите от меня все, чего пожелаете.
     - Об этом не может быть и речи, - решительным тоном возразил Кент. - Я ни за что не стану соучастником подобной безумной выходки. Люди не желают слышать не то что о пяти, но даже и об одном годе продления экспедиции.
     Гросвенор хладнокровно поддел его:
     - Ваше присутствие здесь доказывает, что вы не рассматриваете задуманное мною как нечто, вовсе лишенное смысла.
     Кент злобно сжал кулаки.
     - Но это же невозможно! И как, позвольте поинтересоваться, я смогу обосновать такую позицию перед главами отделов?
     Гросвенор, не спускавший глаз с коротышки, понял, что близится критический момент.
     - А вам сейчас и объясняться ни к чему. Просто сообщите всем, что у вас есть информация для их сведения.
     Вмешался один из сопровождавших Кента техников, внимательно наблюдавший за нексиалистом.
     - Послушайте, шеф, этот тип, видимо, не отдает себе отчета, с кем он ведет разговор. Позвольте несколько просветить его на этот счет.
     Кент, собиравшийся сказать ещё что-то, вдруг отказался от своего намерения. Он отступил в сторону, облизнул губы. Затем энергично кивнул:
     - Вы правы, Бреддер. И что это я разболтался с ним? Подождите секундочку - я закрою на ключ дверь. А уж после мы...
     - На вашем месте я бы не стал этого делать, - невозмутимо бросил Гросвенор, - ибо тотчас же повсюду завоют сирены тревоги.
     Кент, уже державшийся за ручку двери, разом остановился и повернулся лицом к молодому ученому. На его губах играла дьявольская улыбка.
     - Ну что же, а мы и не нуждаемся в том, чтобы запираться, - отдубасим и так. Приступай, друг мой.
     Оба прихвостня живо приблизились к койке нексиалиста. Но Гросвенор отреагировал моментально:
     - Бреддер, вам когда-либо приходилось слышать о периферийных электростатических разрядах? - Видя, что оба пособника Кента заколебались, он, ни на мгновение не теряя хладнокровия, закончил свою мысль: - Только попробуйте дотронуться до меня - мигом обожжетесь. Руки покроются волдырями. А лицо...
     Оба приспешника отшатнулись. Бреддер бросил нерешительный взгляд на Кента. Тот разъяренно взревел:
     - Электрического заряда в теле человека не хватит даже на то, чтобы пришибить муху!
     Гросвенор покачал головой:
     - А вам не кажется, что это вопрос несколько выходит за рамки вашей компетенции, господин Кент? Электричество - не в моем теле: оно будет в вашем, стоит лишь коснуться меня.
     Кент, вытащив свой вибратор, стал с решительным видом настраивать его.
     - Назад! - приказал он своим шестеркам. - Я сейчас врежу ему на дозу в десятую долю секунды. Это не вышибет из него дух, но встряхнет, что надо, до последней молекулы.
     - Ох, не стал бы я этого делать, будь я вами, - по-прежнему ледяным тоном пытался урезонить зарвавшегося руководителя нексиалист. - Мое дело - предупредить.
     Но тот либо не расслышал, либо совсем остервенел от душившей его злобы и пренебрег его предостережением. Ослепительно сверкнул луч, и Гросвенор увидел, как Кент отчаянно пытается освободиться от прилипшего к его руке оружия. В конечном счете это ему удалось, и оно с лязгом упало на пол. Было ясно, что Кент испытывает нестерпимые муки: сжавшись в комок, он прижимал к груди поврежденную руку.
     Гросвенор не без жалости заметил:
     - И почему вы не вняли моему совету? Плитки экранированных стен обладают высоким электрическим потенциалом. А поскольку задействованный в помещении вибратор ионизирует воздух, то нейтрализуется вся высвобожденная энергия, кроме той, что у дула оружия. Надеюсь, вы не слишком обожглись?
     Кент все же сумел взять себя в руки. Бледный до синевы, он, тем не менее, громадным напряжением воли обрел необходимое спокойствие.
     - Это вам дорого обойдется, - прошипел он. - Когда остальные узнают о приемчиках, с помощью которых вы пытаетесь навязать свою точку зрения...
     Он запнулся и сделал знак своим головорезам.
     - Уходим. Нам здесь нечего больше делать.
     Спустя минут восемь появился Фэндер. Гросвенору пришлось терпеливо и несколько раз объяснить ассистенту, что ему гораздо лучше и что по существу он уже не болен. Еще дольше понадобилось убеждать доктора Эггерта, который тут же появился. Гросвенора мало заботило, как бы не разоблачили его симуляцию, поскольку для этого требовались более основательные подозрения, не говоря уже о тщательных исследованиях по обнаружению того медикамента, которым он воспользовался.
     В итоге Эггерт и его ассистент оставили его в покое, посоветовав лишь день-другой не покидать помещение. Гросвенор заверил их, что непременно воспользуется их предписанием, ибо это вполне отвечало и его намерениям. Отныне кабинеты его отдела должны будут превратиться в неприступную крепость.
     Он понятия не имел, каким образом будет организовано нападение на него, но стремился организовать все таким образом, чтобы быть готовым к любым вариантам.
     Примерно через час после ухода медиков в приемнике почты раздался характерный щелчок. Это поступило извещение о созываемом Кентом совещании "по просьбе Эллиотта Гросвенора". В нем приводились выдержки из его первого письма, но ни словом не упоминалось о последовавших затем событиях. Уведомление заканчивалось следующими словами: "Учитывая предыдущие заслуги господина Гросвенора, руководитель экспедиции полагает, что тот имеет право быть выслушанным".
     На приглашении присланном Гросвенору, исполняющий обязанности директора приписал своей рукой: "Уважаемый господин Гросвенор, в связи с вашей болезнью я попросил господина Гаурли организовать специальную линию связи между залом и вашей кроватью с тем, чтобы вы смогли принять участие в совещании. Оно, кстати, будет носить закрытый характер".
     В назначенный час Гросвенор был подключен к аудитории контрольного поста. Когда появилось изображение, Гросвенор убедился, что его, должно быть, вывели на главный коммуникатор, расположенный над приборной панелью. Его многократно увеличенное лицо возвышалось над залом. Он не без иронии усмехнулся про себя - ему впервые пришлось участвовать в дискуссии, находясь в таком виде.
     Большинство руководителей отделов уже заняли свои места. Прямо под экраном, как отметил Гросвенор, Кент о чем-то переговаривался с капитаном Литом. По всей видимости, их беседа подходила к концу, ибо Кент поднял глаза к изображению нексиалиста на экране, ухмыльнулся и сразу же обратился лицом к собравшимся. Гросвенор не мог не видеть, что его левая рука забинтована.
     - Господа, - открыл заседание Кент, - позвольте безотлагательно перейти к делу. - Он повернулся к нексиалисту, сохраняя свою мефистофельскую улыбочку, и произнес: - Слово предоставляется Гросвенору.
     Тот начал:
     - Господа, примерно с неделю я располагаю информацией, достаточной по своему объему, чтобы оправдать проведение акции против встреченного в этой галактике противника. Наверное, это звучит слишком сильно, и я сожалею, что могу предоставить вашему вниманию лишь собственную интерпретацию имеющихся у нас данных. Я не в состоянии доказать каждому из присутствующих здесь, что то существо, которое я обозначаю как нашего врага, существует на самом деле. Некоторые из вас убедятся, что мои рассуждения правильны. Другие в силу того, что их знания не касаются некоторых отраслей науки, посчитают мои выкладки спорными. Я долго ломал голову над тем, как мне наилучшим образом убедить вас, что только тот путь, который я предлагаю, может реально вызволить нас из беды. В результате я пришел к заключению, что лучше всего поделиться с вами итогами моих экспериментов.
     Он не стал рассказывать о тех уловках, на которые был вынужден пойти, дабы его выслушали. Несмотря на все происшедшие в связи с этим события, он вовсе не желал отчуждать Кента более, чем было необходимо.
     Нексиалист продолжал.
     - А сейчас я обращаюсь к господину Гаурли. Убежден, что вы не слишком удивитесь, узнав, что все началось с происшествия с автоматической системой С-9. Не могли ли бы вы, господин Гаурли, дать необходимые пояснения уважаемым коллегам:
     Шеф подразделения связи вопросительно взглянул на Кента. Тот явно не возражал, пожав плечами. Тогда Гаурли заговорил:
     - Указать точно, когда включился С-9, невозможно. Для тех, кому неизвестно о его существовании, скажу, что С-9 является вторичным экраном, который начинает действовать автоматически в том случае, когда плотность находящейся в космосе пыли достигает некоей критической величины и может стать помехой нормальному продвижению корабля. Давление космической пыли в данном объеме пространства, разумеется, относительно выше при более высоких скоростях, чем при низких. Включение С-9 первым заметил один из моих помощников незадолго до того, как эти пресловутые ящеры заявились к нам, на контрольный пост. Вот и все. - И он, закончив сообщение, сел на свое место.
     - Господин фон Гроссен, - снова заговорил Гросвенор, - что ваше подразделение обнаружило в пыли, типичное для этой Галактики?
     Тучный фон Гроссен поерзал в своем кресле, но так и не встал и отвечал сидя.
     - Ничего, что можно было бы расценивать как нечто особенное или отличное от обычных характеристик. Но она несколько плотнее, чем в нашей Галактике. Мы собрали несколько образцов с помощью ионизированных пластин с высоким потенциалом и соскребли её потом. В большинстве случаев то были твердые частицы и содержали наряду с некоторыми простыми элементами следы многих компонентов - они могли образоваться во время конденсации - плюс немного газа в свободном состоянии, особенно водорода. Огорчительно то, что полученное нами вещество мало походит на ту пыль, что реально существует в свободном пространстве: до сих пор так и не удалось разработать метод добычи её в изначальной форме. Она изменяется в ходе даже самого процесса сбора. Таким образом, можно лишь строить гипотезы относительно того, что реально происходит в самом космосе. - Физик поднял руки вверх в знак беспомощности: - Вот и все, что я могу пока доложить по этому вопросу.
     Гросвенор настойчиво развивал свои мысли:
     - Я бы мог продолжать в том же духе и задать ещё ряд вопросов начальникам некоторых подразделений сделанных ими открытий. Но мне думается, что я и сам, ничего не искажая, смогу их резюмировать. Специалисты отделов господина Смита и господина Кента встретились с теми же трудностями, что и физики. Мне известно, что господин Смит насыщал этой пылью клетку. Помещал туда животных, но в их поведении каких-либо отклонений от нормы не отмечалось. Поэтому он решился на проведение эксперимента на себе самом. Господин Смит, не будете ли вы так любезны рассказать нам о своих впечатлениях?
     Смит кивнул.
     - Если вы стремитесь доказать, что мы имеем дело с какой-то особой формой жизни, то, увы, ничем вам в этом помочь не могу. Мы провели операцию, благодаря которой, как считаем, получили образец космической пыли в состоянии, максимально приближенном к естественному. Выйдя в открытый космос на разведывательном шлюпе, мы полностью открыли все входные люки, заполнили его веществом окружающей среды, а затем снова восстановили прежний режим. Анализ показал, что химический состав воздуха при этом изменился, но очень незначительно.
     - Таковы факты, - подхватил Гросвенор. - Я лично провел точно такой же опыт, что и господин Смит. Предпринимая его, я ставил перед собой вопрос: если это - живое существо, то чем же оно питается? Итак, набрав в свой шлюп пыли, я вернулся на корабль. Сделал необходимые анализы взятой пробы. Затем, умертвил пару мелких животных, вновь проанализировал состав атмосферы. Оба образца - взятый до и после этого - я направил в лабораторию господ Кента, фон Гроссена и Смита. Там выявили ряд химических изменений, хотя и очень слабых. Их вполне можно было объяснить допущенными во время этой процедуры погрешностями. Но я попросил бы господина фон Гроссена поделиться с нами информацией, полученной им в тот момент.
     Фон Гроссен поднялся с места, прищурив глаза:
     - Но разве это может служить доказательством? - удивленно воскликнул он, недоуменно обращаясь к коллегам. - Я не знаю, как это можно объяснить, но молекулы образца с пометкой "после" несли несколько более повышенный электрический заряд.
     Наступил решающий момент. Гросвенор окинул взглядом - одна за другим - лица собравшихся в надежде, что хоть у кого-то одного из них блеснет искорка понимания ситуации.
     Но никто никак не прореагировал на сообщение физика, и у всех был удивленный вид. Кто-то даже насмешливо проронил:
     - Как мне представляется, от нас ожидают, чтобы мы ни с того ни с сего пришли к заключению, что столкнулись с разумом, порожденным пылью туманности. Ну уж нет, для меня это - просто перебор.
     Гросвенор смолчал. В нем уже зрело серьезное разочарование... И он собрал все силы, чтобы достойно встретить то, что сейчас должно было произойти.
     Вмешался Кент:
     - Ну так что же, господин Гросвенор, объясните ли вы в конце концов, что за проблема возникла перед нами, чтобы мы смогли вынести о ней суждение?
     Гросвенор нехотя начал:
     - Господа, я чрезвычайно встревожен тем обстоятельством, что никто из вас все ещё не догадывается, куда я клоню. Предвижу в этой связи немалые затруднения. Вдумайтесь в то, о чем здесь говорили. Я перечислил все находящиеся в нашем распоряжении элементы, доложил о всех экспериментах, которые позволили мне установить противника. Теперь уже очевидно, что мои выводы вызовут большую полемику. И тем не менее, если я не ошибаюсь, - а я уверен, что это так - ваш отказ принять разработанные мною меры обернулся бы полнейшей катастрофой как для человечества, так и для любой разумной расы, обитающей в космосе. Сложившаяся ситуация выглядит следующим образом: как только я изложу свои выводы, решение будет зависеть уже не от меня. Все окажется в руках большинства, и у меня не останется никаких законных путей оспорить его.
     Он сделал небольшую паузу, давая коллегам возможность проникнуться тем, что он сказал. Некоторые из сидящих в зале с озадаченным видом переглянулись. Кент же съехидничал:
     - Подождите, то ли ещё будет. Я уже наталкивался на непробиваемую стену эгоизма и самовлюбленности этого человека.
     Это была первая враждебная реплика, которую он себе позволил с начала заседания. Гросвенор метнул в его сторону быстрый взгляд и продолжил:
     - На мою долю выпала тяжкая участь проинформировать вас, господа, что в создавшихся условиях проблема перестала носить научный характер, превратившись в политическую. И я просто обязан настаивать на том, чтобы мой план был одобрен. Необходимо приступить к развертыванию отвечающей обстоятельствам пропаганды, направленной на то, чтобы довести до всеобщего сведения, что господин Кент и все главы подразделений пришли к мысли о необходимости задержаться в космосе ещё на пять земных лет; впрочем, действовать следует так, как если бы речь шла о звездных годах. Я сейчас изложу вам свою интерпретацию фактов, но хочу подчеркнуть необходимость осознания каждым руководителем того, что ему придется безоглядно поставить на кон в этом деле всю свою репутацию и доброе имя. Грозящая нам опасность настолько велика, что даже наималейшая ссора в наших рядах будет означать серьезную потерю времени.
     Затем он коротко рассказал, что за дамоклов меч навис над всеми космическими расами. С ходу, не дожидаясь ответной реакции аудитории, он перечислил меры, на которые считал нужным пойти, дабы ликвидировать угрозу.
     - Следует найти планеты с большими залежами железа и задействовать производственные мощности "Бигля" для налаживания массового производства нестабильных в атомном отношении торпед. По моим расчетам, нам придется после этого с год колесить по этой Галактике, разбрасывая их наугад и в большом количестве. Сделав тем самым для нашего противника практически невыносимым дальнейшее пребывание в этом пространственном секторе, мы удалимся отсюда, предоставив возможность нашему врагу следовать за нами. И сделать это целесообразно тогда, когда у него буквально не останется иного выхода, и он будет надеяться, плетясь за нами, выйти на новые и лучшие источники питания, чем те, что мы ему оставим к тому времени здесь. И к этому моменту основную часть нашего времени придется посвятить тому, чтобы не вывести его в нашу собственную Галактику.
     Чуть помолчав, он уверенно продолжил:
     - Вот и все, господа, что я обязан был довести до вашего сведения. Судя по вашим лицам, реакция будет неоднозначной, и мы вот-вот схлестнемся в одной из столь привычных нам словесных перепалок.
     Нексиалист закончил свое выступление. В наступившей гнетущей тишине кто-то выкрикнул:
     - Вот это да: пять лет!
     Это было похоже на стон. Он словно послужил сигналом, и зал обеспокоенно загудел.
     Гросвенор живо отреагировал:
     - Пять земных лет.
     Он должен был проявить настойчивость.
     Он сознательно выбрал именно эту цифру, поскольку в переводе на звездное время срок покажется несколько меньшим. Последнее предложили психологи - час в сто минут, день в двадцать часов, год в триста шестьдесят дней. Привыкнув к этим более продолжительным, чем на Земле, дням, люди проявляли склонность не замечать, что в действительности проходило больше времени, чем они привыкли считать.
     Поэтому Гросвенор и надеялся, что просчитав, люди почувствуют облегчение, поскольку убедятся, что им придется задержаться на три звездных года.
     - Будут ли другие комментарии к докладу? - обратился к собранию Кент.
     Фон Гроссен раздосадованно фыркнул:
     - К сожалению, я не могу согласиться с аргументацией и выкладками господина Гросвенора. Его предыдущие заслуги вызвали у меня глубокое к нему уважение. Но он предлагает нам поверить ему на слово в том, с чем мы, вероятно, согласились бы, представь он нам стоящие доказательства. Я не желаю признавать, что нексиализм является до такой степени интегрирующей наукой, что только его представители могут понять некоторые явления.
     Гросвенор тут же откликнулся:
     - Не слишком ли вы спешите отвергнуть нечто, в чем даже не соизволили толком разобраться?
     Фон Гроссен пожал плечами.
     - Может, и так.
     - Насколько я понял, - заметил Зеллер, - нам предстоит затратить массу усилий и времени на проведение в жизнь предложенного плана и в то же время об успехе или неудаче нашей деятельности мы никогда не сможем судить за отсутствием прямых тому доказательств, верно?
     Гросвенор помедлил с ответом, но быстро сообразил, что ему остается лишь одно - упорно отстаивать свою точку зрения. Ставки в этой игре были слишком высоки. Он просто не мог в сложившейся ситуации принимать в расчет сентименты этих людей. Поэтому он безапелляционно заявил:
     - Я буду знать об этом, а если кто-либо из вас соизволит посетить мой отдел, чтобы несколько подковаться на этот счет, то он будут в нужный момент располагать тем же объемом сведений, что и я.
     Смит угрюмо пробурчал:
     - Господину Гросвенору нельзя отказать в одном качестве: он всегда предлагает нам подтянуться до его уровня.
     - Есть ли ещё желающие высказаться?
     Голос Кента звучал теперь пронзительно и резко - в нем сквозило плохо скрываемое торжество.
     Несколько человек собрались было что-то сказать, но передумали. Кент продолжил:
     - Дабы не терять больше времени, предлагаю тут же и проголосовать по поставленному господином Гросвенором вопросу.
     Он неторопливо вышел на авансцену. Гросвенору с экрана не было видно его лица, но он не сомневался, что оно в эти минуты выражает надменность и высокомерие.
     - Итак, - проговорил химик, - пусть те, кто выступает в поддержку метода господина Гросвенора, говоря другими словами, высказываются за продолжение нашей экспедиции ещё на пять лет, поднимут руки.
     Никто даже не шелохнулся.
     Один из присутствующих все же предложил:
     - Не мешало бы как следует обмозговать все это.
     - Наша цель, - мгновенно возразил Кент, - выявить нынешнее мнение собравшихся здесь руководителей. Для всех чрезвычайно важно знать, что думают по этому поводу самые видные ученые экспедиции. А теперь пусть голосуют те, кто категорически "против".
     Взметнулся лес рук - фактически неприятие выразили все, за исключением трех человек. Гросвенор быстро нашел их взглядом: Корита, Мак Кенн и фон Гроссен.
     Лишь мгновение спустя он заметил, что и стоящий радом с Кентом капитан Лит тоже воздержался. Нексиалист поспешно выпалил:
     - Капитан Лит, можно с уверенностью утверждать, что именно сейчас мы переживаем тот момент, когда должно вступить в силу ваше конституционное право взять на себя контроль за всеми операциями на борту корабля. Опасность очевидна.
     - Господин Гросвенор, - задумчиво протянул тот, - это было бы так, если бы мы столкнулись с видимым противником. А в данном случае я не могу не прислушаться к мнению научных авторитетов.
     - На "Бигле" есть только один настоящий научный эксперт, - холодно парировал Гросвенор. - Остальные - всего лишь любители, барахтающиеся на поверхности фактов.
     Весь зал, похоже, онемел от его неслыханной дерзости. Некоторые порывались тут же дать отпор наглецу, но затем погрузились в гневное молчание.
     Капитан Лит попытался сгладить тяжкое впечатление от слов нексиалиста:
     - Господин Гросвенор, я не могу разделить ваше утверждение, не видя к тому достаточных оснований.
     Кент произнес с ледяной иронией:
     - Ну, что же, господа, теперь для нас не секрет, что думает о нас господин Гросвенор.
     Химика, судя по всему, совсем не задело оскорбление само по себе, наоборот, он был явно склонен к шутливому настроению. Он, похоже, забыл, что ранг обязывал его поддерживать на совещании атмосферу достоинства и корректности.
     Медер, заместитель руководителя отдела ботаники, с возмущением в голосе призвал его к порядку:
     - Господин Кент, не понимаю, как вы можете сносить подобного рода оскорбительные реплики.
     - Вот именно, - загремел Гросвенор, - защищайтесь! Тут целая Вселенная подвергается смертельной угрозе, а вас перво-наперво заботит вопрос о сохранении своего достоинства.
     Вмешался Мак Кенн:
     - Корита, - обратился он к археологу. - Если там и впрямь существует нечто такое, что нам описал Гросвенор, как это согласуется с теорией циклического хода истории?
     Тот с сомнением покачал головой.
     - Должен заметить, что почти никак. Мы могли бы выдвинуть постулат о примитивной форме жизни, - он посмотрел вокруг. - Но меня гораздо больше заботит то обстоятельство, до какой степени подтвердились положения этой теории на примере поведения моих друзей. Я встревожен, видя с каким удовольствием воспринято поражение человека, от масштабности достижений которого всем нам было несколько не по себе. И в то же время печалит внезапное проявление самонадеянности со стороны того, о ком идет речь.
     Он с сожалением взглянул на экран, на котором маячило лицо нексиалиста.
     - Господин Гросвенор, я очень разочаровался в вас после такого заявления.
     - Господин Корита, - серьезно ответствовал Гросвенор, - если бы я избрал иную линию поведения, то вы были бы лишены возможности даже выслушать мое сообщение, сделанное здесь перед господами учеными. Многие из них вызывают у меня подлинное восхищение, о чем я им уже говорил и в чем вновь признаюсь.
     - Я лично убежден, - закончил Корита, - что члены экспедиции, если потребуется, сделают все необходимое и даже пойдут на самопожертвование.
     - В это трудно поверить, - возразил Гросвенор. - Я прекрасно вижу, что на голосование многих повлиял тот факт, что мой план предусматривает продление экспедиции ещё на пять лет. Я отдаю себе отчет в том, что это - горькая реальность, но заверяю вас, что иного не дано.
     Он сделал паузу, затем коротко заметил:
     - Впрочем, я ожидал подобной реакции и соответствующим образом к ней подготовился.
     А затем промолвил, обращаясь уже ко всей аудитории:
     - Господа, вы вынудили меня пойти на шаг, о котором, не скрою, я сожалею больше, чем могу выразить словами. Вот мой ультиматум.
     - Что ещё за ультиматум? - воскликнул побледневший Кент.
     Гросвенор сделал вид, что не расслышал его.
     - Если к 10 часам завтрашнего утра мой план не будет одобрен, я возлагаю на себя руководство всеми операциями на борту звездолета. Все будут обязаны делать то, что я прикажу, независимо от их желания. Вероятно, ученые объединят все свои знания, чтобы воспрепятствовать этому. Спешу, однако, предупредить, что все их усилия в этом направлении будут тщетными.
     Еще не стих гвалт, поднявшийся в зале после этих слов, как Гросвенор отключил связь между своим отделом и контрольным постом.
     
     * * *
     
     Примерно через час после совещания Гросвенора по коммуникатору вызвал Мак Кенн.
     - Я хотел бы увидеться с вами, - попросил он.
     Гросвенор, будучи в отличном настроении, воскликнул:
     - Так в чем же дело? Заходите!
     - Но, - запинаясь, выдавил из себя геолог, - насколько я понимаю, вы в коридоре понаставили ловушек.
     - Честно говоря... да, - согласился нексиалист. - Но вас пусть это не беспокоит.
     - А вы не боитесь, что я заявлюсь в ваши апартаменты с тайным намерением прикончить вас?
     - Ну уж здесь-то, - уверенно (он надеялся, что это произведет на подслушивающих их разговор должное впечатление) ответил Гросвенор, - вы не сумеете это сделать даже с помощью большой дубинки.
     Мак Кенн какое-то время ещё сомневался, но в итоге все же решился.
     - Ладно, иду. - И он отключил коммуникатор.
     Должно быть, он находился неподалеку, поскольку уже через минуту скрытые в коридоре датчики отметили его приближение. Вскоре на экране коммуникатора проступили его голова и плечи - тут же сработал, войдя в нужный режим, переключатель. Поскольку вся техника защиты работала автоматически, Гросвенору пришлось отключать его вручную.
     Через несколько секунд Мак Кенн появился. Потоптавшись мгновение на пороге, он затем храбро ринулся вперед с протянутой для приветствия рукой.
     - Признаюсь, что мне все время было как-то не по себе. Несмотря на все ваши заверения, было такое ощущение, что иду под жерлами направленных на меня орудий, хотя нигде их и не заметил. - Он внимательно посмотрел на Гросвенора: - Неужели вы блефуете?
     Гросвенор испытующе протянул:
     - Что скрывать - я и сам был обеспокоен, Дон. Вы поколебали мою веру в вас. Вот уж не думал, что вы приволочете с собой бомбу.
     Мак Кенн остолбенел.
     - Поверьте, я даже и не помышлял об этом! Если сработали ваши поисковые приборы....
     Он не закончил фразу, быстро снял куртку и начал лихорадочно сам себя обыскивать. Внезапно кровь отхлынула от его лица, и он вытянул откуда-то сероватого цвета предмет не толще вафли длиной сантиметров пять.
     - Это что ещё за штука такая? - искренне изумился он.
     - Стабилизированный плутониевый сплав.
     - То есть радиоактивный?
     - Нет, это не так, во всяком случае в настоящем виде. Но под воздействием луча высокочастотного передатчика его легко можно распылить в радиоактивный газ. А в результате мы оба получим радиоактивные ожоги.
     - Гров, клянусь, я понятия не имел, что принес с собой эту мерзость.
     - Вы кому-нибудь говорили, что хотите придти сюда?
     - Разумеется. Ведь вся эта часть корабля блокирована.
     - Иными словами, вам пришлось испрашивать разрешения на проход?
     - Ясное дело - у Кента.
     Гросвенор задумался на минуту, потом сказал:
     - Попытайтесь вспомнить, как все это происходило. Не показалось ли вам, что в какой-то момент разговора с Кентом в кабинете вдруг стало жарко?
     - Ах... да, так и было на самом деле, теперь отчетливо припоминаю. Мне даже показалось, что я вот-вот задохнусь.
     - И как долго это длилось?
     - Примерно с секунду.
     - Гм... сие означает, что вы отключились минут этак на десять.
     - Что?! Потерял сознание? - Мак Кенн разъярился. - Ну и дела! Значит, этот подлый негодяй подсунул мне какую-то гадость?!
     - Пожалуй, я мог бы точно установить, какой именно дозой вас угостили, - растягивая слова, заметил Гросвенор. - Достаточно будет сделать анализ крови.
     - Так в чем дело? Приступайте. Тем самым будет доказано...
     Гросвенор отрицательно помотал головой.
     - Все, чего мы добьемся в этом случае, это подтверждения факта принятия вами какого-то снадобья. Но это ещё не будет означать, что вы не сделали это абсолютно добровольно. Для меня гораздо более убедительным представляется другое соображение: ни один человек в здравом уме не согласится на то, чтобы в его присутствии распылили плутоний-72. Мои автоматические нейтрализаторы уже не менее минуты пытаются его растворить.
     Лицо Мак Кенна покрылось смертельной бледностью.
     - Знаете, Гров, на сей раз я сыт по горло проделками этого стервятника. Признаюсь, я обещал этому подонку передать содержание нашей беседы... хотя и собирался предупредить вас об этом.
     Гросвенор усмехнулся:
     - Да ладно, не волнуйтесь, Дон. Я верю вам. Присаживайтесь.
     - А что будем делать с этим?
     И он протянул нексиалисту бомбу.
     Гросвенор взял её и отнес в контейнер, в котором хранились имевшиеся у него расщепляющие материалы. Вернувшись, он преспокойно уселся в кресло рядом с геологом.
     - Я полагаю, - невозмутимо произнес он, - что мы с минуты на минуту можем подвергнуться нападению. Это единственное, чем Кент сможет оправдаться перед остальными за свой поступок. Он попытается "спасти" нас, ведь врачи должны успеть оказать нам помощь: мы "получим радиоактивные ожоги"! - Он развернулся к экрану. - Так что давайте посмотрим, как они будут развертывать свою операцию.
     Действительно, почти тут же детекторы типа "электронный глаз" засекли начало боевых действий. По настенному пульту проскочили искры, звякнул звуковой сигнализатор.
     А вскоре и вся штурмовая группа высветилась на панели. Она состояла из двенадцати человек. Они были облачены в скафандры и осторожно продвигались по коридору. Гросвенор различил среди них фон Гроссена с двумя сотрудниками отдела физики, четверных химиков, в том числе двоих из секции биохимии, трех человек от Гаурли и двух офицеров-артиллеристов. Замыкали шествие три солдата, тянувшие передвижной вибратор, техническую пушку и мощный метатель газовых снарядов.
     Мак Кенн оторопел. Вжавшись в кресло, он пролепетал:
     - А другого входа сюда нет?
     - Ну как же, конечно, есть, но он тоже охраняется.
     - Сверху и снизу?
     Геолог ткнул пальцем в пол и потолок.
     - Прямо над нами склад, а внизу кинозал. Оба защищены.
     Они замолчали. Неожиданно группа атакующих остановилась.
     - Я удивлен участием в акции фон Гроссена, - проговорил Мак Кенн. - Я-то полагал, что он - в восхищении от вас.
     - Я крепко задел его за живое, обозвав в числе других "любителем". Вот он и явился сюда самолично выяснить, на что я реально способен.
     Нападавшие, похоже, совещались. Гросвенор продолжил:
     - Но что, собственно говоря, привело ко мне вас?
     Мак Кенн, не отрывая взгляда от экрана, ответил:
     - Просто хотелось вам сказать, что вы не так уж одиноки. Многие ответственные лица просили передать, что они на вашей стороне. Но не будем об этом: то, что происходит сейчас, намного интереснее.
     - Ну, почему же, давайте поговорим на эту тему.
     Мак Кенн, казалось, не слышал его предложения.
     - Ума не приложу, как вам удастся их остановить, - обеспокоенно произнес он. - С такой мощной техникой они в состоянии прожечь стены ваших помещений.
     Поскольку Гросвенор никак не отреагировал на его слова, геолог повернулся в его сторону и произнес:
     - Со всей искренностью заверяю вас: я согласен с вами. Но мне не по нраву применяемые вами методы - они представляются мне аморальными.
     - Единственный остававшийся выход, - задумчиво ответил Гросвенор, - выставить свою кандидатуру на выборах против Кента. Учитывая, что он всего лишь временно исполняющий обязанности директора, мне, вероятно, удалось бы организовать их через месяц.
     - Так за чем дело стало?
     - А за тем, - отозвался Гросвенор, при этом его всего передернуло, - что мне страшно. Это нечто... ну та тварь, что снаружи, буквально подыхает с голоду. Ей в любой момент может вздуматься что-то предпринять против другой галактики, и - кто знает? - не на нашу ли падет её выбор? Это в настоящее время слишком большая роскошь - потерять целый месяц.
     - Но вы же сами заявили, - возразил Мак Кенн, - что планируете выкурить противника из этой части космоса, где мы находимся. И вы посчитали, что на это уйдет год.
     - Вам никогда не приходилось вырывать кусок мяса из пасти хищника? Вы согласны, что он будет изо всех сил пытаться удержать его? И даже пойдет на схватку ради него? Так вот: моя идея заключается в том, что как только монстр сообразит, что мы стремимся выгнать его отсюда, он будет цепляться за то, что уже имеет, так долго, насколько у него хватит сил.
     - Понятно, - протянул Мак Кенн. - Скажу больше, вы допускаете, что в случае выборов при такой вашей программе шансы на победу у вас минимальны.
     Гросвенор резко мотнул головой.
     - Нет, я все равно бы одержал верх. Допускаю, что вы мне не верите. Тем не менее, остается в силе тезис о том, что людей, захлестнутых эмоциями и опьяненных амбициями, чрезвычайно легко убедить в своей правоте. Не я выдумал метод манипулирования массами - его практикуют уже веками. Но все попытки проанализировать этот феномен в историческом ракурсе никогда не затрагивали его корней. Еще совсем недавно отношения между физиологией и психологией рассматривались в сугубо теоретическом ключе. И только нексиализм изменил это.
     Мак Кенн размышлял над услышанным.
     - А каким вам видится будущее человечества? - наконец вымолвил вон. - Хочется ли вам, чтобы мы все стали нексиалистами?
     - На борту этого космического корабля - несомненно. На уровне всего человечества, взятого в целом, решить такую задачу, как мне представляется, будет довольно трудно. Но постепенно, однако, ни у кого не останется предлога, чтобы не познать то, что ему было бы вполне по силам. Да и что, спрашивается, будет за нужда человеку по-прежнему прозябать в невежестве? Почему он все время должен будет поднимать придурковатый взгляд в небо родной планеты, оставаясь суеверным незнайкой, и полагать, что его судьбу решает кто-то, а не он сам?
     Он пожал плечами.
     - А сейчас мы можем поставить перед собой более реальную и достижимую цель - привить людям скептицизм. Тот самый крестьянин, которому ничего не докажешь, пока не дашь пощупать собственными руками, он-то и является духовным отцом ученого. Скептик отчасти компенсирует недостаточность своих знаний требованием: "А ну покажи! Я готов воспринять все, что угодно, но только словами меня не убедить".
     - С этим вашим нексиализмом, - заметил Мак Кенн, - вы покончите с циклическим характером человеческой истории. Не в этом ли и состоит ваш замысел?
     Гросвенор, помедлив, отозвался:
     - Должен признать, что до встречи с Коритой я не очень-то осознавал важность этой теории. Но он своими рассуждениями заинтересовал меня. Впрочем, я думаю, что многие её аспекты нуждаются в пересмотре. Такие понятия, как "раса" и "кровь" совершенно лишены смысла. Но в целом она соответствует действительности.
     Мак Кенн спохватился и вновь обратил внимание на экран. Увиденное удивило его.
     - Вы только взгляните: они, судя по всему, не очень-то торопятся начинать атаку. Неужели прежде, чем нагрянуть сюда, они не продумали план своих действий?
     Гросвенор не ответил. Мак Кенн с любопытством взглянул на него.
     - Эй, а не означает ли это, что они просто-напросто уже столкнулись с вашими заградительными мерами?
     Но поскольку Гросвенор продолжал молчать, геолог вскочил с кресла, приблизился к экрану и пристальней вгляделся в то, что происходит в коридоре. Его, в частности, заинтересовала пара штурмовиков, стоявших на коленях.
     - Послушайте, что они делают? - воскликнул Мак Кенн в отчаянии от того, что смысл их действий ускользал от него. - Никак не пойму, что им мешает продвигаться вперед?
     Гросвенор наконец-то откликнулся.
     - Они всего лишь, выбиваясь из сил, стараются не провалится сквозь пол.
     Несмотря на усилия сохранять невозмутимость, в его голосе проскальзывало ликование.
     Никто и не подозревал, что содеянное им было для нексиалиста настолько же новым делом, как и для его жертв. Теоретически он, конечно, с некоторых пор представлял себе, что именно должно было произойти. Но сейчас его предположения проходили проверку практикой. Гросвенор только что провел операцию, которую никто, нигде и никогда ещё не предпринимал в таком варианте. Он задействовал комплекс знаний из различных отраслей науки и построил свою тактику таким образом, чтобы она точно соответствовала данной среде.
     И результат оправдал его ожидания. Он ни в чем не ошибся. Полный успех...
     - А что, пол и взаправду рухнет? - поинтересовался Мак Кенн.
     Гросвенор отрицательно покачал головой.
     - Нет, вы просто не представляете происходящего там в данный момент процесса, - начал он пояснять. - Пол ни в чем не меняется. Это они увязают в нем. Если будут упорствовать в попытках продвинуться дальше, тогда действительно провалятся.
     Он весело рассмеялся.
     - Дорого бы я дал, чтобы увидеть, как вытянется лицо у Гаурли, когда его люди доложат ему об этом феномене. Перед вами мешанина из его мысли о телепортации типа "воздушный шарик" - помните он рассказывал об этом? - его понимание гиперпространства плюс немного геологии применительно к добыче нефти и два приемчика из арсенала механической химии.
     - А при чем тут геология? - недоуменно спросил Мак Кенн и тут же спохватился: - Ах да... вы имеете в виду последние методы извлечения нефти без бурения, когда на поверхности создают такие условия, при которых она сама начинает вытекать во всей округе. - Он нахмурился. - Все так, но ведь есть фактор...
     - Да их тут с дюжину, друг мой, - улыбнулся Гросвенор. - Повторяю, это лабораторная разработка.
     - А почему же вы не попробовали применить такого рода трюки, когда мы сталкивались с котом Кёрлом и алым чудищем? - не унимался Мак Кенн.
     - В данном случае речь идет о ситуации, полностью подготовленной мною самим. Я потратил немало часов, чтобы изготовить эту установку, а такой возможности у меня не было в тот период, когда мы подверглись нападению этих монстров. Уж поверьте мне, будь я начальником экспедиции мы бы не потеряли столько жизней в тех ситуациях, о которых вы упомянули.
     - Так почему же вы не взяли тогда управление отражением атаки в свои руки?
     - Было слишком поздно. Оставалось очень мало времени. Да и наш "Бигль" был построен за много лет до того, как появился сам нексиализм, и нам здорово повезло, что специалисту моего профиля удалось пробиться в состав экипажа.
     - И все же я не вижу, каким образом вы завтра сумеете захватить власть, ведь для этого вам понадобится проникнуть лабораторию.
     Геолог замолк, уставившись в видеопанель. Внезапно он воскликнул:
     - Они приволокли антигравитационные плоты. И сейчас проплывут над вашим полем.
     Гросвенор ничего не ответил. Он и сам прекрасно видел, что предпринимали его недруги.
     
     * * *
     
     Принципы построения антигравитационных плотов совпадали с теми, что лежали в основе системы искусственной тяжести. Было обнаружено, что реакция объекта , не подверженного более законам инерции, происходила на молекулярном уровне, но не являлась свойственной структуре материи. Поле искусственной гравитации слегка смещало электроны на орбитах. Это приводило к появлению молекулярного натяжения, вызывавшего слабую, но носившую всеобщий характер перегруппировку.
     Измененная таким путем материя была невосприимчива к обычным эффектам ускорения или замедления. В результате снабженный подобным устройством звездолет мог на полном ходу резко остановиться в космическом пространстве даже на скорости в несколько миллионов километров в секунду.
     Штурмовавшая отдел Гросвенора ударная группа погрузила на плоты свое оружие, разместилась на них сама и возбудила достаточно интенсивное поле. Затем на магнитной тяге двинулась к открытой метрах в шестидесяти от них двери.
     Однако, проплыв метров пятнадцать, они сначала стали замедлять ход, затем вовсе остановились и начали откатываться назад. Наконец вновь неподвижно застыли.
     Гросвенор, поколдовавший у пульта управления, опять подсел к Мак Кенну.
     - И что же вы предприняли на этот раз? - изумился геолог.
     Гросвенор без тени колебания ответил сразу же:
     - Как вы видели, они скользили вперед, направляя магниты на находящиеся перед ними стальные стены. Я противопоставил им отталкивающее поле, что само по себе не является каким-то новым явлением. В сущности, речь идет о термическом процессе, который напоминает тот, с помощью которого вы и я поддерживаем определенную температуру в нашем теле. Теперь им ничего другого не остается, как прибегнуть к реактивному двигателю, использовать банальный пропеллер, либо... - Тут он рассмеялся, - просто грести веслами.
     Но Мак Кенн, впившийся взглядом в экран, отнюдь не разделял игривого настроения Гросвенора.
     - Но они совсем и не собираются делать этого. Они готовятся задействовать свои термопушки. Лучше бы вы закрыли дверь.
     - Минуточку!
     Мак Кенн был заметно взволнован.
     - Но ведь сейчас сюда полыхнет пламя. И мы основательно поджаримся.
     Гросвенор покачал головой.
     - Я же объяснил вам, что запустил в действие термический процесс. При поступлении новой энергетической порции вся окружающая нас металлическая среда будет стремиться сохранить равновесие на несколько более низком уровне. Впрочем, к чему долго объяснять... смотрите сами, что происходит!
     Передвижной тепловой излучатель покрылся чем-то белым. Мак Кенн тихо выругался.
     - Так это же наледь, - пробормотал он. - Как...
     Стены и пол и впрямь покрылись тонким слоем инея. В дверь пахнуло холодом. Мак Кенн поежился.
     - Вот вам и "несколько более низкий уровень" равновесия, - оторопев, произнес он.
     Гросвенор поднялся с кресла.
     - На мой взгляд, им пора возвращаться. Недоставало только, чтобы они ещё и заболели.
     Он подошел к стоящему у стены прибору и сел перед рядом разноцветных кнопок расположенных по двадцать пять штук в каждом из двадцати пяти рядов. Мак Кенн последовав за ним, полюбопытствовал:
     - А это что ещё за агрегат? Впервые вижу такую штуку.
     Гросвенор тем временем быстро, даже несколько небрежно, нажал сразу на семь кнопок, одновременно вдавив до отказа педаль. Раздался звонкий, удивительно чистый музыкальный звук. Его отголоски мягко звучали ещё несколько секунд спустя после того, как смолкла основная нота.
     Гросвенор поднял голову:
     - Какие ассоциации вызвали эти звуки у вас лично?
     Мак Кенн задумался. На его лице появилось весьма необычное выражение.
     - Мне представился играющий в церкви орган. А потом вдруг картинка сменилась, и я очутился на политическом собрании; кандидат, за которого предстояло голосовать, играл что-то такое, что приводило всех его вероятных избирателей в чудесное настроение. - Он неожиданно запнулся и выдохнул: - Так вот, значит, каким способом вы могли бы выиграть выборы?
     - Это - лишь часть моего арсенала.
     - Черт побери, но ведь у вас в руках потрясающая мощь!
     - На меня это не действует, - откликнулся Гросвенор.
     - Да, но вы-то тренированы. Однако вы не можете рассчитывать давать таким образом установку всему человечеству.
     - Малыш, который только ещё учится ходить, размахивать ручонками и говорить, уже получает таковые. Почему же тогда нельзя распространить практику установок на гипноз, химические реакции, последствия питания? Все это уже стало возможным сотни лет назад. И помогло бы человечеству избежать множества болезней, нравственных мук и катастроф, которые порождены его неведением в отношении того, что реально происходит в его теле и разуме.
     Мак Кенн вновь сосредоточил свое внимание на кнопочном устройстве.
     - А как оно действует?
     - Это - комплекс из кристаллов и электрических контуров. Вы ведь знаете, что электричество способно деформировать некоторые кристаллообразные структуры. Эта установка позволяет создавать ультразвуковые колебания, которые абсолютно безвредны для человеческого слуха, но воздействуют непосредственно на мозг. Я могу играть на нем, как это делают музыканты на своих инструментах, и создавать у личности такое состояние духа и столь глубокие эмоции, что он просто не в силах противиться им, не пройдя предварительной тренировки.
     Мак Кенн вернулся к своему креслу и сел. Он был бледен, как полотно.
     - Вы меня ужаснули, - признался он, еле выговаривая слова. - Я уже сказал вам, что считаю применяемые вами методы аморальными.
     Гросвенор пристально взглянул на него. Затем повернулся к прибору и нажал на какую-то кнопку. На сей раз прозвучала более грустная и нежная музыка. И после того, как она смолкла, воздух оставался насыщенным ею ещё долго-долго.
     - А что вы почувствовали теперь? - обратился он к геологу.
     Снова Мак Кенн заколебался, прежде чем ответить, но в конце концов неуверенно произнес:
     - Я вспомнил о матери. Неожиданно возникло желание вернуться домой и...
     Гросвенор нахмурился.
     - Это уже становится очень опасным, - задумчиво протянул он. - Усиль я чуть-чуть звук, и некоторые люди начнут испытывать желание вообще вернуться в лоно матери в период ещё до своего рождения.
     Он помолчал.
     - Ну, а как насчет этой мелодии?
     Раздался колокольный перезвон, угасавший где-то вдалеке.
     - Я - ребенок, - откликнулся Мак Кенн, - и наступает час идти в кроватку. Боже, до чего хочется спать: - он зевнул.
     Похоже, он даже не заметил, что внезапно заговорил в настоящем времени.
     Открыв ящик стола, Гросвенор выудил оттуда пару пластмассовых касок. Одну он протянул Мак Кенну.
     - Возьмите-ка это. И наденьте.
     Он подал пример, которому его собеседник последовал с нескрываемой неохотой.
     - Считаю, что у меня нет никаких данных, чтобы играть в Маакиавелли, - заметил Мак Кенн. - Уверен, вы сейчас заявите мне, что уже не впервые в истории применяют вроде бы ничего не значащие звуки для провоцирования определенных эмоций и оказания влияния на людей.
     Гросвенор, возившийся в этот момент с каким-то прибором ответил ему:
     - Люди расценивают абсолютно все как этичное или нет в зависимости от возникающих в их сознании в этот момент ассоциаций, либо формируя оценки проблемы с позиций ретроспективы. Это не означает, что любая этика ровным счетом ничего не стоит. Для меня лично нравственно то, что полезно максимальному числу людей, когда не будут уничтожаться, подвергаться пыткам или лишаться прав те лица, которые не разделяют такой подход. Общество обязано научиться защищать больных и несведущих.
     Произнося эту тираду, Гросвенор заметно воодушевился.
     - Прошу обратить внимание на то, что я никогда раньше не использовал этого инструмента. Ни разу не прибегал к гипнозу, за исключением того периода, когда Кент захватил помещения моего отдела, но в данный момент я намерен это сделать. С самого начала нашей экспедиции у меня были возможности завлечь сюда членов экипажа дюжиной самых различных способов. Институт нексиализма имеет собственный моральный кодекс, обязательный для его воспитанников и являющийся составной частью их обучения. Я могу нарушить его, но сделать мне это было бы чрезвычайно трудно.
     - А разве сейчас вы не ступили на этот путь?
     - Нет.
     - Тогда ваша нексиалистская мораль представляется мне весьма и весьма гибкой.
     - Верно. Как только я уясняю, что прав - а сейчас создалось именно такое положение, - все мои поступки оправданы, и никакие соображения, связанные с эмоциями или нервами, не должны меня останавливать.
     Мак Кенн слушал молча. Гросвенор продолжал:
     - Уверен, что в голове у вас мелькнул сейчас образ диктатора - в этом конкретном случае речь идет обо мне, - который раздавит демократию силой. Это верно, ибо на таком корабле, как "Бигль", управлять можно близкими к демократическим методами. И - главное! - не забывайте, что по возвращении с меня могут спросить за все.
     Мак Кенн вздохнул.
     - Видимо, вы все же правы.
     Он бросил взгляд на экран. То же самое сделал и Гросвенор, увидевший, что члены штурмового отряда пытаются продвинутся вперед, непосредственно отталкиваясь от стен. Их руки тыкались у боковые панели, но что-то им мешало. В итоге результаты их усилий были ничтожными. Мак Кенн не без тревоги поинтересовался у нексиалиста:
     - Так что же вы намерены предпринять теперь?
     - А я их усыплю... вот так.
     Он нажал кнопку на своем приборе.
     Теперь звук колокола, как показалось, прозвучал мощнее, чем в первый раз. Несмотря на это, люди в коридоре все, как один, повалились, охваченные тяжелым сном.
     Гросвенор встал.
     - И так будет повторяться каждые десять минут. Я насовал резонаторы повсюду - они записывают эти колебания и распространяют их дальше. Пойдемте.
     - Куда?
     - Я хочу поставить прерыватель цепи в главном электрическом счетчике корабля.
     И он вышел. Мак Кенн поплелся за ним.
     Повсюду лежали люди, погруженные в глубокий сон. Поначалу это вызывало у Мак Кенна неподдельное восхищение, но мало-помалу его лицо становилось все более грустным. Наконец он печально бросил:
     - Горько становится на душе, когда видишь, насколько ещё уязвимы люди.
     Гросвенор покачал головой.
     - Они ещё более беспомощны, чем вы думаете.
     Они добрались до машинного отделения, и Гросвенор начал пристраивать свой прерыватель. Вся операция заняла у него не более десяти минут. Молча спустившись с лестницы, ведущей к электрическому щиту, он не стал объяснять геологу ни что он только что сделал, ни что он собирается делать дальше.
     - Об этой акции - никому ни слова, - предупредил он Мак Кенна. - Если они обнаружат прерыватель, то мне придется возвращаться сюда и ставить другой.
     - А сейчас вы разбудите их?
     - Да. Когда вернусь в свой кабинет. Но перед этим я просил бы вас помочь мне перенести фон Гроссена и всех членов ударной группы в их каюты. мне хочется, чтобы он испытал чувство отвращения к самому себе.
     - Вы считаете, что теперь он пойдет на попятный?
     - Нет.
     
     * * *
     
     Он оказался прав. На следующее утро в десять часов он нажал на кнопку, пустив ток через установленный им прерыватель.
     Повсюду на корабле лампы, горевшие постоянно, начали слегка мигать. То был нексиалистский вариант гипнометодов, использовавшихся во время нападения на звездолет Риимов. Мгновенно все члены экипажа, не отдавая себе в том отчета, подверглись глубокому гипнозу.
     Гросвенор привел в действие свой аппарат, провоцировавший у человека разнообразные эмоции. Он настроил его на чувства мужества и самопожертвования, долга по отношению к находящейся в опасности космической расе. Он пошел даже на то, что ввел субъективное восприятие времени в темпе, ускоренном по сравнению с объективным в два и даже в три раза.
     Проделав это, он включил всеобщий коммуникатор, доносивший его слова до всех членов экипажа, и отдал несколько точных и ясных распоряжений. Перед окончанием передачи он проинформировал каждого, что отныне он будет немедленно отзываться на кодовое слово, даже не зная какое, и забудет впоследствии о том, как ему давалась подобная установка.
     После этого он полностью стер из их сознания всякое воспоминание о каком-либо проводившемся гипнотическом сеансе.
     Вернувшись в машинный зал, Гросвенор изъял прерыватель.
     Добравшись, наконец, до своего кабинета, он всех разбудил, вызвал Кента и сообщил ему следующее:
     - Я снимаю свой ультиматум. Готов сдаться. Я осознал, что не могу идти против желания всех членов экспедиции. Хотелось бы, чтобы вы созвали новое совещание, на котором я буду присутствовать лично. Само собой разумеется, я ещё раз выступлю с настойчивыми рекомендациями сосредоточить все наши усилия на обуздании разумного существа, господствующего в этой галактике.
     Он ничуть не удивился, когда на этом собрании главы подразделений с удивительным единодушием заявили, что доведенные до их сведения факты убедительно говорят об их опасном положении и о необходимости немедленно принять все меры, чтобы одержать верх в предстоящей схватке с грозным противником.
     Кенту поручили организовать операцию по преследованию врага всеми доступными средствами.
     Гросвенор вел себя очень деликатно, но не без усмешки наблюдал, с какой неохотой Кент был вынужден признать необходимость перехода к наступательным действиям.
     Начиналась великая битва между человеком и его смертельным врагом.
     
     * * *
     
     Безмерной и бесформенной массой Анабис рассредоточился по всему пространству второй Галактики. Миллиарды частиц его тела слегка подрагивали, инстинктивно пытаясь избежать радиации и губительного жара двух сотен миллиардов охватываемых им пытающих светил. Но ни на мгновение он не ослаблял своего гнета над мириадами планет, целиком поглощенный утолением ненасытного голода за счет квадрильона трепещущих точек - существ, которых он лишал ради этого жизни.
     Но этого ему было уже недостаточно. Отвратительному созданию угрожал неминуемый голод. Его бесчисленные и ничтожно малые клетки безостановочно сигналили - с ближних и с самых отдаленных рубежей, - что пищи катастрофически не доставало. И уже давно все они должны были существенно уменьшить свои аппетиты.
     Уже давно у Анабиса созрело убеждение, что он оказался либо чрезмерно большим... либо чересчур малым. Он допустил роковую ошибку: на заре своего существования беззаботно отнесся к своему беспрерывному разрастанию. В те годы будущее представлялось ему ничем не ограниченным во времени, а галактическое пространство, по которому могла безостановочно растекаться его плоть, - бескрайним. И Анабис рос с хвастливой гордостью, присущей низкопородному организму.
     Его действительно характеризовал крайний исходный примитивизм. В начале он был всего-навсего газом, курившимся над вечно затянутыми туманом болотами. Не имея ни цвета, ни вкуса, ни запаха, он необъяснимым образом оказался динамической комбинацией. И жизнь получила нежданный толчок.
     Невидимый газовый клубок, постоянно корчась и вихляясь, лихо носился над породившими его грязными и тухлыми водами, нырял при необходимости, превращаясь в неутомимого подгоняемого все возраставшим чувством голода охотника, который ухитрялся всегда оказываться там, где что-то... даже неважно что... находило свою погибель.
     Ибо для него смерть остальных означала упрочение собственной жизни.
     Он и не подозревал, что процесс, благодаря которому он выживал в тех обстоятельствах, был одним из наисложнейших, когда-либо происходивших в природе. Его интересовало отнюдь не знание, а непрестанная погоня за восхитительно возбуждающими удовольствиями. Какое великое наслаждение испытывал он, получая возможность обрушиться на пару насекомых, жужжащих в смертельной схватке друг с другом, объять их неприметным саваном и, дрожа от предвкушения предстоящей радости, дожидаться момента, когда жизненная энергия побежденного растворится в его собственных элементах.
     Так продолжалось неопределенно долго - все существование Анабиса сводилось к тому ни на мгновение не прекращавшемуся поиску пищи. Его мир ограничивался грязной трясиной, серой и всегда затянутой пеленой, там он чувствовал себя вполне удовлетворенным, вел активный и идиллический образ жизни, практически не требовавший каких-либо интеллектуальных усилий. Но незаметно для самого себя он рос, несмотря на то, что лучи далекого солнца едва достигали его топких мест. И вскоре ему стало не хватать питания.
     И тогда в Анабисе стало развиваться хитрость, начали накапливаться фрагменты знаний. Он научился отличать насекомых-хищников от их жертв. Узнал, в какие часы выходит на охоту каждый вид, выяснил места, где прятались существа. Труднее было с их летающими разновидностями, но и их привычки он усвоил достаточно быстро. Более того, он сумел выгодно использовать свою газообразную форму, превращаясь в легких бриз, загоняющий нужные ему и ничего не подозревавшие создания в места, где их поджидала неумолимая судьба. Прошло не так уж много времени, и ему удалось обеспечить себе еду в достаточном, а затем и в более чем необходимом количестве. И он вновь стал раздуваться и снова его начал терзать голод. Необходимость утоления его подсказала Анабису, что и за пределами его гнилого и протухшего болота теплится жизнь. В один прекрасный день он отважился залететь дальше, чем обычно, и сразу же натолкнулся на двух гигантских животных, схватившихся между собой в беспощадной битве. От огромного количества жизненной силы, почерпнутой им тогда из поверженного ящера, он испытал никогда ранее не ведомый экстаз. Всего за несколько часов, понадобившихся Анабису, чтобы сожрать все ещё вздрагивавшего противника, он увеличился в объеме в сто миллионов раз.
     Ему понадобился всего лишь один день и наступившая за ним ночь, чтобы окутать своей массой все близлежащие джунгли. А затем он простерся над всеми океанами, континентами, достигнув мест, где вечные облака расступились перед чистейшим сиянием солнца. Позднее, когда сознание его окончательно пробудилось, он оказался в состоянии проанализировать происшедшее с ним. Каждый раз, набухая, он поглощал определенные газы из окружавшей его атмосферы. И в этом процессе участвовали две составляющие, а не одна: пища, которую следовало добывать, и естественное воздействие ультрафиолетовых лучей солнца. Там, внизу, в его трясине, под плотным слоем насыщенных испарениями облаков до него доходила лишь ничтожная часть нужных ему для развития коротких волн. А посему и рос он медленно, не выходя за планетарные рамки.
     Теперь же, вынырнув из-под тумана, Анабис испытывал большее и большее воздействие ультрафиолетового излучения. А это приводило к ускоренному росту. Так, уже на второй день он достиг ближайшей планеты. А затем довольно быстрыми темпами добрался и до окраин Галактики и вышел за её пределы в поисках других звездных скоплений. Но тут все его попытки нащупать пути к этим далеким системам, похоже, оказались неэффективными - победило расстояние.
     Анабис обретал знания в соответствии с упрочением своего существования. Поначалу он полагал, что все мысли - порождение его собственного организма. Но постепенно он убедился, что нервная энергия, которую он поглощал при каждой смертельной схватке, привносила в него ментальную сущность как одержавшего верх, так и побежденного животного. Некоторое время его мыслительный процесс не поднимался выше этого уровня. Он познал охотничьи уловки не одного вида хищников и тактику спасения преследуемых. Но на ряде планет он столкнулся с совершенно другой ступенью развития интеллекта: ему попались разумные существа, целые цивилизации, общества с развитой наукой.
     Именно от них Анабис - в числе других - почерпнул знание, позволявшее ему путем концентрации своих элементов проделывать проколы в пространстве, проходить этими тоннелями, выныривая очень далеко от стартовой точки. Он научился переносить таким способом и материю. Вполне естественно, что Анабис принялся превращать поверхность планет в джунгли, так как именно в таких примитивных мирах он легче всего находил для себя необходимую жизненную силу. Он переносил огромные куски уже существовавших девственных лесов через гиперпространство. Он подвигал слишком холодные планеты поближе к их солнцам.
     Но этого оказалось недостаточно.
     По всей видимости, дни его всемогущества промелькнули как некий миг. Повсюду, где он отыскивал пищу, Анабис развивался. И все же, несмотря на свой незаурядный интеллект, ему нигде не удавалось установить равновесие. В нем все более нарастало убеждение, что в обозримом будущем он обречен.
     Появление космического корабля вселило в него надежду на то, что удастся избежать этого. Появилась мысль вытянуться - хотя это было и опасно - в тончайший слой и проследовать за кораблем до того мира, откуда он прилетел. Так началась бы отчаянная борьба за выживание путем перескакивания от Галактики к Галактике, когда он все более растекался бы в беспредельной ночи космоса. Все эти годы Анабис был вынужден растить в себе уверенность в том, что ему будет всегда под силу превращать планеты в джунгли и что космос бесконечен.
     
     * * *
     
     Темнота людям практически не мешала. "Бигль" опустился на обширную равнину, где были обнаружены громадные запасы железной руды. Все иллюминаторы ярко светились. Огромные прожекторы вырывали из тьмы стоявшие в ряд агрегаты, буравившие гигантские воронки в этом мире железа. Руда перерабатывалась в металл, который поступал в одно-единственное устройство, выпускавшее по одной торпеде в минуту, и тут же запускающее в космос.
     На заре следующего дня эта машина приступила к самовоспроизводству, и роботы мгновенно загружали новые мощности. Вскоре их была уже сотня, а затем десятки тысяч, выпекавших узкие, мрачного цвета носители смерти. Они забрасывались во все возрастающем количестве в окружавшую темноту, расшвыривая во все стороны свою радиоактивную начинку. Они были запрограммированы, чтобы распространять разрушительные атомы ещё в течении тридцати лет. Вторая их цель состояла в том, чтобы оставаться в гравитационном поле их Галактики, не падая ни на планеты, ни на солнце.
     Как только занялось утро второго дня, Пеннонс, главный инженер, обобщил результаты проделанной работы по всеобщему коммуникатору:
     - В данный момент мы выпускаем по девять тысяч изделий в секунду, и я полагаю, что машины должны продолжать работать в этом режиме. Чтобы предупредить возможное постороннее вмешательство в их производственных цикл, я защитил их разнесенным вокруг планеты частичным экраном. Остается ещё отыскать с сотню расположенных в нужных нам местах железистых миров и наш необъятный друг начнет ощущать пустоты в жизненно важных органах. Так что пора в путь.
     Несколько месяцев спустя настал час, когда было принято решение взять курс на созвездие NGG-50347. Астроном Лестер, обосновывая этот выбор, спокойно заявил:
     - Указанная Галактика находится от нас на расстоянии в девятьсот миллионов световых лет. Если это газообразное существо последует за нами, оно на таких просторах растеряет свою поразительную субстанцию в ночи, не имеющей в буквальном смысле этого слова конца.
     Он закончил и вернулся на свое место. Поднялся Гросвенор и подвел итоги:
     - Я убежден, - и это известно нам всем, - что мы никогда не доберемся до этой столь далекой туманности. Для этого нам понадобились бы столетия, если не тысячелетия. Наша цель другая: увести противника туда, где он сдохнет от голода. Мы будем знать, что он следует за нами, пока мы будем по-прежнему улавливать шорох его мыслей. И прекращение его будет означать, что он погиб.
     Именно так все и произошло.
     
     * * *
     
     Прошло какое-то время. Гросвенор вошел в свою аудиторию и увидел, что количество членов экипажа посещавших его занятия, опять возросло. Все кресла были заняты, и даже пришлось подносить дополнительные стулья из соседних помещений. Он неторопливо начал свою вечернюю лекцию!
     - Проблемы, которые заботят нексиалистов, носят цельный характер. Человек раздробил жизнь и материю на отдельные отсеки. И так уж получилось, что, хотя он порой и осознает целостность природы, на деле он продолжает вести себя так, как если бы эта единая и постоянно меняющаяся вселенная состояла из множества различных осколков, функционирующих отдельно друг от друга. Сегодня мы поговорим о методике...
     Он сделал паузу. Обегая взглядом ряды слушателей, он неожиданно для себя увидел в глубине зала знакомое лицо. Чуть поколебавшись, он продолжал:
     - ...которая покажет вам, каким образом можно преодолеть этот разрыв между реальностью и походом к ней со стороны человека.
     Он продолжал говорить, а, сидя поодаль, Грегори Кент делал свои первые записи в науке, называемой нексиализмом.
     Тем временем "Бигль", этот крохотный островок земной цивилизации, продолжал со все нарастающей скоростью свой нескончаемый бег сквозь вселенский мрак, не имевший конца.
     Как, впрочем, и начала.