Дарья ДОНЦОВА
     
     ДОЛЛАРЫ ЦАРЯ ГОРОХА
     
     
     Литературный ПОРТАЛ
     
     http://www.LitPortal.Ru
     
     #
     
     
     Анонс
     
     Ну и денек! Вначале Даша Васильева, выехав из Ложкина, наткнулась на стаю.., пингвинов! Летом, в жару! Они вывели ее к опрокинутому фургону, в кабине которого находился раненый шофер - Сергей Якунин. Он попросил ее передать конверт с деньгами какой-то Кларе...
     А затем выяснилось, что страшный ураган смел крышу с Дашиного дома, и она вместе с семьей переехала в жуткую халупу с чудаком хозяином. Но бытовые трудности не мешают Даше искать загадочную Клару. А в это время начинают происходить страшные события. Сергей умер в больнице не без помощи медсестры, которая отключила его дыхательный аппарат. Впрочем, она пережила его ненадолго. Вскоре по гибла и невеста Сергея, Катя. Даша мечется в поисках загадочной Клары и.., впадает в отчаяние - все молодые дамы, с коими она имеет дело, умирают... Конечно это, неспроста! И любительница частного сыска, словно гончая, берет след!..
     
     
     Глава 1
     
     Вся бытовая техника, как правило, выходит из строя на другой день после окончания гарантийного срока. Сегодня утром я, решив в недобрый час побаловать себя капуччино, спустилась на кухню, насыпала в кофемашину арабику, не думая ни о чем плохом, нажала пару кнопок, и... Послышалось раздраженное шипение, потом из агрегата вырвалось облако пара, за ним что-то сверкнуло, и все. Безотказно работавший прибор скончался, успев перед смертью выжать из себя несколько капель плохо приготовленного кофе.
     Я уставилась на сверкающую хромированными деталями штуковину. Потом, поняв, что она не собирается оживать, открыла ящик, где хранятся все паспорта на технику, порылась в нем, вытащила нужный и прочитала: "Срок действия гарантии - год со дня покупки". Рядом стояла написанная от руки дата: "15 июля". Я взглянула на календарь: так и есть, гарантия день назад закончилась.
     - Ну-ка, подвинься, - заявила спустившаяся со второго этажа Зайка. - У нас есть молоко? Капуччино хочется!
     - Мне тоже, - пробормотала я, пытаясь оценить размер беды.
     Интересно, кофемашина умерла совсем? Вдруг ее можно реанимировать? Вот намедни перестала работать стиралка, я вызвала мастера и узнала, что в ней есть какой-то фильтр, его следовало регулярно чистить. Естественно, никто из домашних тоже не знал об этом, но дело закончилось просто. Мастер показал, что нужно предпринять, и мы снова спокойно стираем. Вполне вероятно, что и в кофемашине имеется нечто подобное...
     - Если тебе тоже хочется капуччино, - забубнила Зайка, роясь в холодильнике, - то кто мешает быстренько нацедить себе и остальным по чашке?
     - Она не работает, - пролепетала я.
     - Почему? - удивилась Зая.
     - Что не фурычит? - воскликнул появившийся, на пороге Кеша.
     - Кофемашина, - сердито сообщила Зайка. - Даша ее сломала.
     - Вовсе нет, - я попыталась отбиться, - она сама перегорела.
     - Само ничего не портится, - фыркнула Ольга, - небось ты воды не налила.
     - Я не такая дура!
     - Такая, - мгновенно заявила невестушка, - кто в пятницу включил пустой электрочайник, а?
     - Ну, один раз за всю жизнь и на старуху бывает проруха, - возмутилась я, - с каждым может случиться.
     - Знаешь, мать, - вздохнул Кеша, - насчет того, что один раз за всю жизнь - тут ты маленечко слукавила. Ну-ка, давай припомним. Кто, желая вымыть холодильник, проковырял ножом в морозильной камере дыру, через которую вытек весь фреон, а? Мы потом еще два месяца харчи на балконе хранили, спасибо, зима была!
     - Ну у тебя и память! - восхитилась я. - Дело-то происходило в конце восьмидесятых годов прошлого века.
     - Можно и недавние твои подвиги вспомнить, - не успокаивался сынок, - не далее как неделю назад ты утопила в ванне радиоприемник. Чем он тебе досадил? Транслировал плохую музыку? Так сменила бы волну.
     Я собиралась сказать, что люблю, принимая ванну, слушать радио, и совершенно случайно столкнула маленький приемник в воду, кто-то, скорее всего вытиравшая с него пыль Ирка, сбила настройку, а я всего лишь хотела вернуться к любимой радиоволне, но промолчала. Какой смысл спорить с Кешей и Ольгой? Теперь будут мне поминать сломанную кофемашину до конца дней.
     Вздыхая, я вытащила из шкафчика турку и тут же уронила ее. Деревянная ручка отломилась от медного ковшика.
     - Не расстраивайся, - ехидно успокоил меня Кеша, - эка невидаль, опять поломала! Никто от тебя ничего другого и не ожидал.
     - Отвяжитесь от мамуси! - закричала влетевшая в кухню Маня. - Во-первых, джезву с огня можно при помощи пассатижей снять, а во-вторых, есть растворимый кофе.
     - Терпеть не могу всю таблицу Менделеева в одном стакане, - обозлилась Зайка. - Это же сплошная химия.
     - Чаю выпей, - пропела Маня, засовывая в тостер слишком большие куски хлеба.
     - Я по утрам пью капуччино! - не сдалась Зайка.
     - Сегодня не получится, - вздохнула Маня.
     Кеша вытащил из шкафчика банку растворимого кофе, насыпал его в чашку, налил кипятку, хлебнул и сморщился.
     - Господи! Кто же у нас его потребляет?
     - Никто, - ответила Ирка, до сего момента молча чистившая картошку. - И вообще, чего вы тут все торчите? Идите в столовую, завтрак туда подают! И с какой стати, Дарья Ивановна, вы решили сами капуччино приготовить?
     - Как никто? - продолжал допытываться Кеша. - Зачем тогда сия банка тут находится?
     Все адвокаты ужасные зануды, и Аркашка отнюдь не исключение.
     - Фиг ее знает, - пожала плечами Ирка, - есть не просит, вот и стоит на полке!
     Зайка выхватила из руки мужа чашку, отхлебнула, сморщилась и вылила содержимое в окно.
     - Эй, - возмутилась Машка, - поосторожней!
     У нас там куча лягушек живет, с тех пор как Гертруда из аквариума один раз удрала. Еще налижутся этой растворимой пакости и помрут!
     - Вы не волнуйтесь, - я попыталась купировать скандал, - съезжу в мастерскую, а если там не возьмутся чинить кофемашину, куплю новую.
     Кеша и Маруська молча пошли в столовую, Зайка двинулась было за ними, но потом притормозила и заявила:
     - Ты раньше часа лучше не выезжай за ворота.
     - Почему? - наивно купилась я.
     - Потому что мне нужно добраться до работы, - совершенно спокойно заявила она, - а этого может и не произойти, коли ты тоже поедешь в город: начнется камнепад, ураган, сход лавины. Ты у нас человек, притягивающий к себе неприятности. Ладно бы только на свою голову! А то ведь всем достается!
     Я заморгала, а Зайка унеслась в гараж. Подождав, пока она уедет, я поднялась наверх, зашла в свою ванную, умылась, хотела взять полотенце... Крючок, на котором оно мирно висело, отвалился вместе с кафельной плиткой. Мне стало смешно. Может, и впрямь сегодня посидеть дома? Шестнадцатое июля явно не мой день!
     Несколько секунд я разглядывала дырку в стене, потом приняла решение: поеду на стройрынок, куплю какое-нибудь средство и сама приклею плитку. Если скажу домашним, что выдрала крючок из стены, насмешек не избежать. Дела тут на две копейки. Плитка не разбилась, надо ее просто насадить на место.
     Напевая, я пошла вниз и машинально глянула в окно прихожей. За кустами пионов, спиной к дому стоял Дегтярев. Полковник был в незнакомом мне темно-сером костюме и в грязной соломенной шляпе. Я слегка удивилась. Время близилось к десяти, отчего приятель не на работе?
     - Эй, - крикнула я, высовываясь наружу, - ты зачем там маячишь?
     Но он не ответил, даже не повернулся, то ли не услышал моих слов, то ли не пожелал разговаривать.
     - Ay! - завопила я. - Дегтярев!!! Очнись! Куку! Доброе утро! Прогуливаешь службу?
     - Мать, ты чего? - тронул меня за плечо Кеша. - Свесилась из окна, орешь на всю округу.
     Я ткнула пальцем в серую фигуру.
     - Да вон, Александр Михайлович глухим прикидывается! Решил с Черри пример брать! Пуделиха теперь тоже не отвечает, когда не хочет.
     Кеша молча посмотрел в сад, потом неожиданно принялся декламировать:
     - Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня...
     - Тебе плохо? - забеспокоилась я. - Может, температуру померить?
     - Я за свечкой, свечка в печку, я за книжкой, та бежать, коноплю теперь такую я не стану покупать, - мирно закончил Аркадий и начал зашнуровывать ботинки. - То-то Дегтярев обрадуется, когда узнает, что ты его с пугалом перепутала.
     - С чем? - попятилась я.
     - С пугалом, - повторил Кеша. - Иван трясется над своими пионами, вот и поставил Страшилу.
     Мать, может, тебе пойти поспать? Покемарь часок-другой, а потом поезжай на улицу Крашенинникова.
     - Зачем? - пробормотала я, разглядывая тучную фигуру со шляпой на голове.
     Наш садовник, однако, отличается нестандартным мышлением. Обычно пугало - это просто деревянная конструкция, обряженная в лохмотья. Иван же, похоже, приволок мешок с удобрениями и старательно замаскировал его под полковника.
     - На Крашенинникова есть отличная оптика, - ответил Кеша, - закажешь очки! В твоем возрасте уже нужно корректировать зрение.
     Входная дверь хлопнула, Аркашка ушел. Я обозлилась до крайности. Что за глупости! Я великолепно вижу! И потом, при чем тут возраст? Некоторые люди еще детьми вынуждены носить очки.
     Позлившись, я влезла в "Пежо" и поехала на строительный рынок. В принципе, он расположен не так далеко от Ложкина, всего несколько километров вперед по Ново-Рижской трассе. Но, выскочив на шоссе, я увидела огромную пробку. На перекрестке, на выезде из Ложкина находится пост ДПС, его сотрудники великолепно знают всех обитателей нашего поселка, поэтому я вылезла из "Пежо" и спросила у сержанта:
     - Володя, скажите, что случилось?
     - Авария, Дарья Ивановна, - пояснил парень, - там впереди полотно чинят, знак поставили "Сужение главной дороги", только нашему народу на все предупреждения плевать, как носились, так и будут носиться, летуны. Вот беда и приключилась. Один "мере" в ограждение вломился, рядом идущий джип развернуло... Сейчас там просто каша, когда растащат, неизвестно, во пробища... Куда собрались-то?
     - На стройрынок.
     - А вы в объезд, - посоветовал Володя, - возьмите здесь налево и по дорожке доплюхаете, только осторожненько, там повороты крутые, видимость плохая.
     - Небось таких хитрых много, - вздохнула я, - пробку все объехать захотят! И там застряну.
     Володя прищурился.
     - Э, нет! Только здесь туда повернуть можно, а я никого не пускаю! Нам в Ложкине деньги за что платят? Чтобы посторонние мимо поселка не ездили. Поезжайте осторожненько, никого там нет. Не гоните! Хотя вы-то никогда больше шестидесяти не газуете, вот Аркадий Константинович, тот ваще! На реактивной тяге летает. Когда он мимо проносится, наша будка трясется. Без головы совсем!
     Я повернула налево и покатила по довольно узкой, но абсолютно пустой дороге. Неожиданно ко мне вернулось хорошее настроение. Жизнь прекрасна! Стоит жаркое, правда, чуть душноватое лето, на небе весело светит солнышко, кругом птички поют, деревья зеленеют. Сейчас куплю клей или какую-нибудь штуку для крепления кафеля к стене, потом прочешу лотки с книгами, съем мороженое...
     Внезапно я увидела вдалеке толпу детей в одинаковой черно-белой форме. На всякий случай я засигналила. Ребятишки, с виду совсем маленькие, толпились на обочине. Я почти перестала давить на педаль газа и поползла по щербатым бетонным плитам со скоростью беременного ленивца. Может, это младшую группу детского сада вывели на прогулку?
     Но какая безответственность! Малышей не сопровождают взрослые. Дети гуляют одни. Конечно, этой дорогой редко пользуются, машин вокруг нет, но все равно: как можно оставлять детсадовцев без присмотра!
     Полная здорового негодования, я припарковалась, вылезла из малолитражки и пошла навстречу детишкам, громко вопрошая:
     - Ну, мои хорошие, и где же ваша няня?
     Чем ближе я подходила к ним, тем больше удивлялась. Особенно тому, какие у детей странные плоские руки, и совсем испугалась, увидев слишком маленькие головы, лица в белых масках с карикатурно длинными носами. Что за маскарад! И только подойдя совсем близко, поняла: передо мной не малыши, а.., пингвины. Да, кажется, прав Кеша - надо купить очки.
     Пару минут я растерянно разглядывала компанию. Потом изо всей силы ущипнула себя за руку.
     Может, я просто сплю? Но нет, на месте щипка начал незамедлительно наливаться синяк. Со мной всегда так, стоит удариться, и я тут же покрываюсь фиолетовыми пятнами. Поняв, что пингвины настоящие, я обалдела. Не надо меня осуждать, а вы бы как отреагировали, обнаружив жарким июльским днем на пустынной дороге в Подмосковье стаю пингвинов?
     Слегка раскачиваясь и растопырив ручки-крылья, животные посеменили ко мне и, подойдя вплотную, стали клекотать. Я машинально положила руку на голову самого высокого и удивилась. Надо же, оказывается, у них есть перья! Маленькие, плотно прилегающие к жирному тельцу.
     Внезапно солнце забежало за тучу, слегка потемнело, ветерок стих. Я стряхнула с себя оцепенение, вытащила мобильный и, набрав "02", сказала:
     - Простите, конечно, но я не беру в рот и капли спиртного, наркотики не употребляю и вполне вменяема.
     - Рада за вас, - ответил милый девичий голос, - а зачем вы звоните в милицию?
     - Видите ли, я стою на проселочной дороге, недалеко от коттеджного поселка Ложкино, на шоссе авария, - принялась я объяснять суть дела.
     Диспетчер терпеливо молчала, очевидно, она привыкла к разным ситуациям, но моя последняя фраза заставила ее воскликнуть:
     - Пингвины? Вы пьяны?
     - Ну вот! Сразу же специально предупредила, что капли в рот не беру!
     С трудом убедив безукоризненно вежливую девушку прислать на место происшествия сотрудников ГАИ, я стала наблюдать за пингвинами. Вдруг один из них резко поднял голову и издал странный звук, больше похожий на скрежет. В ту же секунду стая развернулась и потопала по дороге дальше.
     - Стойте! - закричала я и ринулась за ними.
     Ей-богу, я совершенно не понимаю, откуда здесь взялись эти птицы, или пингвины млекопитающие?
     Ладно, я ведь не зоолог и не орнитолог, но, если они сейчас удерут, мне предстоит неприятное объяснение с милицией.
     Решив не упускать пингвинов из виду, я бежала по шоссе. Вот уж не предполагала, что неуклюже переваливающиеся с боку на бок птицы такие быстрые.
     Дорога, как и предупреждал сержант Володя, резко изгибалась. Я свернула влево и ахнула.
     В довольно глубокой канаве лежала на боку машина, грузовик-фургон. Он был весь расписан слоганами "Вам везти, нам стараться" и "Доставим на место все, от щегла до слона".
     Пингвины добежали до грузовика и стали что-то сердито обсуждать. Я посмотрела вниз, на автомобиль. Где же шофер? И по какой причине тут произошла авария? Хотя это-то понятно. Водитель, очевидно, из местных, если знает объездную дорогу.
     Летел небось на большой скорости и не вписался в поворот. Наверное, он вылез из кабины и пошел за помощью.
     Кряхтя, я сползла вниз, подошла к фургону и заглянула в распахнутую заднюю дверь - пусто, только полным-полно какой-то дряни, то ли опилок, то ли мелконарезанных тряпок, да валяется большая открытая клетка. Не успела я сообразить, что к чему, как небо внезапно потемнело. Вокруг воцарилась удивительная, невероятная, неземная тишина.
     Исчезли все звуки, даже мухи перестали летать, и казалось, из воздуха полностью откачали кислород.
     Атмосфера сгустилась, превратилась в липкий кисель. Я попробовала вздохнуть, поперхнулась, и тут послышался шум, он все усиливался, на лицо упала одна тяжелая капля, за ней вторая, третья, и на землю обрушился ливень.
     Недолго думая, я впихнула в фургон совершенно не сопротивлявшихся пингвинов и юркнула за ними.
     - Сидите тихо, - велела я им, - хоть не вымокнем, правда, вам, наверное, наплевать на дождь, даже нравится.
     Ливень хлестал по крыше фургона с оглушительным грохотом. Честно говоря, сидеть в поваленном грузовике было не слишком комфортно, но все же лучше находиться здесь, чем на дороге под проливными струями.
     Вдруг капли перестали барабанить по железу.
     Обрадовавшись, я решила уже вылезти наружу, и тут налетел ветер. Тот, кто читал книгу "Волшебник Изумрудного города", поймет меня, если скажу, что я ощутила себя девочкой Элли из сказки. Невероятной силы ураган гнул деревья. Я с ужасом увидела, как огромная ель, издав страшный стон, рухнула поперек шоссе. Потом на дороге появился мой маленький "Пежо" - его несло, словно невесомое перышко. Со всего размаха автомобильчик врезался в поваленное дерево. Послышался оглушительный треск, и на крышу многострадального "Пежо" обвалилась береза.
     Я выскочила из грузовика и вскарабкалась на дорогу. Сейчас что-нибудь шмякнется на фургон, и прощай, Дашутка! Но уже через пару секунд, вся мокрая и грязная, нырнула назад. Снаружи творилось что-то невообразимое. Мое укрытие тряслось, раскачивалось, но не двигалось с места. Пингвины жались ко мне, словно перепуганные мопсы. Они явно искали у человека защиты.
     Не могу сказать, сколько времени я просидела, окруженная пингвинами. Ураган стих так же внезапно, как и начался. Стало светло, засияло солнце.
     Я выбралась из укрытия и обозрела пейзаж. Дорога была завалена деревьями, под ними серебрились остатки "Пежо". По шоссе неслись потоки воды, которые натекли и в канаву, где лежал фургон.
     Я попыталась выбраться на асфальт, но ноги скользили по глине, и я сползла вниз. Добралась до кабины, хотела встать на колесо и прыгнуть с него на дорогу, но тут увидела за рулем мужчину.
     - Вы шофер? - спросила я.
     Мужик, лежавший грудью на баранке, не ответил, его лицо было повернуто в противоположную от меня сторону. Я присмотрелась и похолодела.
     Практически вся кабина оказалась залита кровью.
     Скорей всего на водительском месте сидит труп.
     
     
     Глава 2
     
     Дрожа от ужаса, я выудила мобильник и тут услышала тихий стон. Потом труп медленно, с очевидным усилием, повернул голову. На меня смотрело совершенно бледное лицо с пугающе черными глазами.
     - Не волнуйтесь, - забормотала я, покрываясь потом, - я уже вызвала милицию, сейчас они приедут, вас доставят в больницу и обязательно вылечат.
     - Ты здесь? - прошептал раненый. - Откуда?
     - Ехала мимо, гляжу, пингвины идут, а потом ветер поднялся... - бестолково залепетала я.
     - Возьми, - еле слышно сказал шофер.
     - Что?
     - Там, в кармане, достань быстрее, пока менты не явились.
     Преодолевая страх, я залезла в его куртку и вытащила конверт.
     - Нашла? - шептал шофер, ему явно было очень плохо. - Отдай Кларе. Деньги. Нам...
     - Ты не нервничай, - я предприняла попытку успокоить беднягу, - сейчас приедет милиция.
     Раненый попытался оторваться от руля.
     - Отдай Кларе. Деньги. Милиция...
     Он не успел договорить, его шея странно дернулась, глаза закрылись.
     - Эй, эй, - закричала я, - очнись, миленький!
     В ответ - тишина. Мне стало холодно, потом очень жарко, затем начался озноб. Внезапно мужик приоткрыл глаза и просипел:
     - Отдай.., деньги.., нам... Клара...
     - Адрес скажи, - попросила я.
     - А-а-а, - простонал он и снова потерял сознание.
     Я сунула конверт в карман и попыталась успокоиться. Так, сначала я позвоню Дегтяреву. Но полковника на месте не оказалось, а мобильный вещал:
     - Абонент находится вне действия сети, позвоните позже.
     Зайка с Манюней тоже не желали выходить на связь. Впрочем, и Аркадий оказался недосягаем. Отчаявшись отыскать домашних, я стала названивать Ирке. Но домработница словно сквозь землю провалилась. Она не подошла ни к стационарному аппарату в доме, ни к своему сотовому, но я все же держала трубку возле уха, слушая гудки. Внезапно раздался женский голос:
     - Алло.
     - Ира, - сердито воскликнула я, - немедленно иди на ДПС и сообщи, что на боковом шоссе авария...
     - Это кто? - донеслось из наушника.
     - Ира! Что с тобой? Меня уже не узнаешь!
     - Простите, я просто подняла мобильник, а он зазвонил, - принялась объяснять незнакомка, - наверное, выпал, когда пострадавшую в "Скорую" несли.
     - Кого? - подскочила я.
     - А вы кто?
     - Дарья Ивановна Васильева.
     - Тетя Даша, - взвизгнула девица, - а это я, Аришка Кротова, ваша соседка из двадцать восьмого.
     - Я великолепно знаю, где вы живете, - прервала я ее, - лучше скажи мне, как к тебе попал мобильный нашей домработницы? И где Ирка?
     - Ее в больницу увезли, - объяснила Ариша.
     - Господи, что случилось?
     - Да ничего страшного, просто она упала и, похоже, ногу сломала.
     - Как? Где?
     - Когда из дома собак вытаскивала...
     - Собак? Из дома? Почему?
     - Так он развалился!
     - Кто?
     - Дом!
     - Наш?
     - Ага.
     Я почувствовала головокружение и закричала:
     - Арина, объясни спокойно, в чем дело?!
     - Ваш дом обрушился, а наш нет, - зачастила девица, - Сыромятниковы только без окон остались. Ира, когда ураган начался, бросилась за собаками, она их во двор погнала. А тут как бабахнет!
     Как грохнет! Трах! Ух! Ваще! Она ногу сломала, Катерина лоб об березу расшибла, а у нашей Али такие шишки на башке!
     - Ты хочешь сказать, что ураган разметал наш дом в Ложкине? Но это же невозможно! У нас кирпичное, основательное здание!
     - Стены стоят, - взвизгнула Арина, - а крыши нет! Ой, мама меня зовет. Да вы приезжайте, все сами увидите.
     В полной прострации я потрясла головой. Пингвины с опаской выглядывали из фургона.
     Не успела я сообразить, куда теперь податься, как послышался сначала вой сирен, а затем мужские голоса.
     - Смотри, машина.
     - Эй, шофер, живой? Отзовись.
     - Ну и наломало деревьев!
     Это все-таки явились сотрудники ГАИ. Значит, девушка-дежурная не сочла мое сообщение о пингвинах бредом.
     - Сюда, - замахала я руками, - скорей, тут раненый.
     Примерно через полчаса меня посадили в белосиний "Форд" и повезли домой. Милиционеры записали все мои данные и сказали:
     - Вызовем вас как свидетеля.
     Я тупо кивала. В голове билась только одна мысль: что случилось в Ложкине?
     Когда меня доставили к калитке, я не сдержала крика:
     - О боже!
     Когда мы возводили дом, то словно тигры сражались с бригадой. Рабочие, ради собственного удобства, норовили вырубить побольше посадок, мы же боролись за каждое дерево и в результате победили.
     У всех соседей дома окружают засеянные газонной травой лужайки, у нас же высятся ели, березы, сосны, дубы...
     Вернее высились, потому что сейчас большинство раскидистых красавцев свалилось на крышу нашего несчастного дома. Дорогая немецкая черепица превратилась в осколки, стекла были выбиты, кое-где отвалились облицовочные панели, над входной дверью исчез козырек, сад, любовно выпестованный Иваном, стал похож на кошмар.
     Я вцепилась в чудом уцелевшую тонюсенькую елочку и стала бормотать:
     - Ничего, ничего, крыша - дело наживное, окна все равно менять хотели, да и ремонт уж пора затевать...
     На ночь нас приютили Кротовы. По странному стечению обстоятельств, ураган практически не тронул их дома, разбил всего лишь несколько окон, да и то в бане.
     Присмиревшие собаки и кошки забились под кресла. Банди и Снап отказались от еды, Черри все время вздрагивала, а Хучик влез ко мне на колени и ни за что не хотел слезать. Едва придя в себя, мы подсчитали убытки.
     Ирка сломала лодыжку, Катерина получила сотрясение мозга. Обе лежат в институте Склифосовского, правда, в разных отделениях. Слава богу, больше жертв нет. Иван, перед тем как над Ложкином пронеслось торнадо, повез в ремонт газонокосилку, а все члены семьи были в городе. К счастью, Анька, Ванька и Серафима Ивановна вместе с Жюли сидят сейчас под Киевом, на даче у Зайкиной мамы.
     Потом мы стали думать уже не о людях, а о доме.
     Мансарда, где живет Манюня, разрушена полностью. Сильно пострадала спальня Зайки и Кеши, зато кабинет нашего адвоката сохранился. В мою комнату, разбив стекло, угодила верхушка сосны.
     Библиотека, расположенная в холле второго этажа, оказалась нетронутой. На первом этаже повреждений меньше, зато не осталось ни одного целого стекла и совершенно уничтожена веранда, окружавшая особняк.
     - Что же делать? - зашмыгала носом Машка.
     Аркадий почесал голову шариковой ручкой.
     - Ну-у, - протянул он.
     - Уж во всяком случае не рыдать, - рявкнула Зайка, - это бесперспективно! Начнем ремонт.
     Кстати, мы застрахованы. Очень хорошо, что Кеша настоял на включении в страховку форс-мажорных обстоятельств. Помнится, кто-то хохотал в тот момент и уверял всех, будто в Подмосковье исключительно благоприятный климат.
     - Ну да, - вздохнула я, - кому же в голову могло прийти, что тут пронесется смерч? Ладно, нас хоть цунами не затопило, помнится, в страховом договоре упоминалось и эта гигантская волна.
     - По поводу цунами, пожалуй, я погорячился, - согласился Кеша.
     - Жить нам где? - простонала Маня.
     Повисло молчание. Потом Лена Кротова, мать Арины, бодро ответила:
     - А у нас. В саду есть домик для гостей, там, правда, всего три комнаты, но ведь это не навсегда, перебьетесь как-нибудь.
     Я закашлялась. В Ложкине живут отзывчивые, хорошо воспитанные люди. Кое с кем мы находимся в приятельских отношениях, но сейчас все изменилось. Мне не очень хочется вспоминать про Родиона и Нелю, один раз я уже писала об этой страшной истории и больше повторять ее не хочу <См. Дарья Донцова. "Полет над гнездом Индюшки", издательство "Эксмо".>. С остальными же соседями нас ничто не связывает, ну разве что иногда к нам заглядывают Сыромятниковы, и то это никак нельзя назвать дружбой, скорее приятным знакомством. Мы мило раскланиваемся и приветливо здороваемся со всеми жителями поселка.
     В Ложкине существуют неписаные законы. Въехав в ворота, на огражденную территорию, все водители моментально сбрасывают скорость и тащатся еле-еле, чтобы не дай бог не задеть колесящих по тем же дорогам детей на электромобильчиках. Если на ваш участок забрела чужая кошка или собака, следует позвонить охране и сообщить о том, что найдено животное. Раз в месяц управляющий обходит коттеджи, собирая плату за проживание, охрану и маршрутное такси. К обитателям поселка часто наведываются гости, не у всех из них есть машины, поэтому от ворот Ложкина до станции метро "Тушинская" курсируют два микроавтобуса, пользование которыми включено в квартплату. Так вот, управляющего принято угощать кофе. Уж не знаю, как ему нравится глотать эспрессо подряд во всех тридцати двух коттеджах. А еще мы дружим с сотрудниками ДПС, что находится на повороте в Ложкине, и делаем им по всякому поводу подарки.
     Но в гости друг к другу ложкинские обитатели не навязываются, у каждой семьи свой личный круг общения.
     Поэтому мы практически не знаем Лену Кротову. Ее дочка Арина частенько приходит к Маше, но Лена никогда к нам не заглядывает, единственное, что нам о ней известно: она не замужем и имеет одну дочь. Еще могу предположить, что Лена весьма обеспечена, бедные люди в Ложкине не живут.
     - Большое спасибо, - быстро сказал Кеша, - мы очень вам благодарны за приглашение, но у нас большая шумная семья, куча собак, кошек... Если позволите, мы задержимся тут на пару деньков, а потом найдем пристанище.
     - Живите хоть год, - пожала тощими плечиками Лена, - нам веселей будет.
     В создавшемся положении я радовалась лишь одному обстоятельству: в гараже, к счастью, совершенно не тронутом бурей, стоит без дела мой старенький "Пежо". Всем хороша эта юркая машинка, кроме одного: на российских дорогах хватает ее максимум на два года, потом начинаются проблемы с амортизаторами, свечами и так далее. Незадолго до бури я приобрела новую "пежульку", а старую пока оставила, решив поразмыслить, как с ней поступить. И вот теперь верный, старый коняшка понадобился вновь, потому что его "сменщик" погиб в завале из деревьев. Я, конечно, получу страховку, но ездить-то на чем-то надо.
     Следующие три дня мы посвятили поискам временного убежища. Будучи людьми наивными и не слишком стесненными в средствах, мы обратились в риелторское агентство, где нам моментально предложили массу вариантов.
     Я сначала обрадовалась, но потом, внимательно изучив бумаги, глубоко разочаровалась. Сейчас объясню почему.
     В городскую квартиру, роскошную, девятикомнатную, с евроремонтом и джакузи, мы не поедем никогда. Во-первых, отвыкнув от Москвы, просто вымрем там без кислорода, во-вторых, у нас собаки.
     Следовательно, нужен коттедж. Отчего-то свободные особняки оказались лишь на Рублевском шоссе.
     - Ни за что! - решительно топнула ногой Зайка. - Отвратительная, перегруженная трасса, по которой, словно летучие мыши на бреющем полете, носятся члены правительства, депутаты и иже с ними. Нам придется тратить по три-четыре часа на дорогу до работы.
     Мы признали правоту Зайки и повернулись к агенту. Тот развел руками:
     - Больше ничего нет.
     - Как это?! - возмутилась Маня.
     - Понимаете, - стал оправдываться риелтор, - сейчас середина лета, те, кто сдает дачи, уже давным-давно нашли клиентов.
     - Вы просто не хотите заработать, - обозлилась Машка, - мы обратимся в другое агентство!
     - Да хоть к самому господу богу, - потерял профессиональную приветливость агент, - никто вам в июле под наем дом не найдет. А если предложат, то лучше в него не ехать!
     - Почему? - изумилась я.
     - Потому что подсовывают то, что никому не подошло, - пояснил он, - барахло за огромные деньги.
     Положение казалось безвыходным. И тут, совершенно неожиданно, нас выручил коллега Дегтярева, эксперт Женька, которого мы знаем много лет.
     Приехав в Ложкино и увидев разрушения. Женя сначала качал головой и цокал языком, но потом, услышав Зайкины сетования на отсутствие жилья, мигом сказал:
     - Ребята, а на дачу не хотите?
     Мы переглянулись.
     - Куда? - осторожно уточнила Зайка.
     - У меня тут, буквально в двух шагах от Ложкина, - объяснил Женька, - приятель живет. Вернее, его родственник, дядя вроде.., ну не помню точно.
     Деревня Вербилки, слышали про такую?
     - Да, - кивнула я, - мы мимо всегда проезжаем, до нее и впрямь рукой подать от Ложкина.
     - Вот! - поднял вверх палец Женька. - О том и речь! У этого дяди в Вербилках дом, и он его сдает. Хорошее место, тихое. Сможете все время в Ложкино ездить, за ремонтом следить? Да вы и пешком дойдете, тут километра два, не больше.
     - Избушка-то большая? - поинтересовался Кеша.
     - А ща узнаем, - пообещал Женька и схватил телефон.
     Поговорив с кем-то, он радостно возвестил:
     - Ну, супер. Дом стоит в глубине участка, с дороги его не видно. Там приличный забор. В здании два этажа, на первом четыре комнаты, кухня и ванная с туалетом. На втором - две спальни и кладовка. Все деревянное, экологически чистое, есть телефон, канализация и горячая вода, ну и газ с электричеством. Мебель, занавески и все такое. Против собак и кошек хозяин ничего против не имеет. Да, еще там имеется большая крытая веранда. Есть, правда, один минус.
     - Какой? - спросили мы хором.
     - Киса живет на участке.
     - Кто? - удивилась Зайка. - Кошка? Что же в ней плохого?
     - Киса, - пояснил Женька, - это хозяин, дядька Андрюшки. У него фамилия Воробьянинов, ясное дело, все его Кисой кличут.
     Я хихикнула. Да уж, не позавидуешь однофамильцам известных литературных персонажей. Со мной в институте работал Николай Иванович Плюшкин, очень милый, совсем не жадный мужчина, всегда хорошо одетый и благоухающий одеколоном.
     Но вот странность, стоило мне столкнуться с ним в коридоре, как мне начинали мерещиться лохмотья, правда, ровно одну секунду, затем наваждение пропадало. А с Оксаной одно время оперировал Родион Раскольников. И тоже ничего плохого не делал, занимался больными, был весьма успешным хирургом, но Оксане становилось рядом с ним не по себе.
     Поэтому я хорошо понимаю, почему к человеку по фамилии Воробьянинов прилепилась кличка Киса. Интересно, он сам читал бессмертные книги Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок"? Хотя это глупый вопрос. С такой-то фамилией!
     - Киса очень тихий, - частил Женька, - и живет не в большом доме, а в крохотной сараюшке, у забора. Он вам не помешает.
     - Почему же хозяин домом не пользуется? - воскликнула Маша.
     Женька секунду смотрел на нее, потом объяснил:
     - Понимаешь, Манюня, многие люди сейчас нуждаются и пытаются хоть как-нибудь заработать.
     У Кисы ничего нет, кроме довольно хорошего дома.
     Вот он и существует на то, что сдает хоромы, а сам в сарайчике перебивается.
     - Ладно, - подвел черту Кеша, - нечего тут лясы точить, сегодня четверг, в пятницу после работы мы переедем.
     - Может, сначала все же поглядим на месте? - предложила я. - Нельзя так, с бухты-барахты.
     - Ерунда, - рявкнул Аркадий, - сколько можно у Кротовых нахлебничать? Чего тебе еще надо?
     Четыре комнаты внизу, две наверху, терраса.
     - Ванная одна, - пискнула Зайка.
     - В жизни человека должны быть трудности, - заявил наш адвокат, - пару месяцев придется купаться в общей лоханке.
     После чего Аркадий развернулся и вышел. Я посмотрела ему вслед. Конечно, человек не обязан терпеть неудобства, но я не согласна с тем, что отсутствие личного санузла - это серьезное испытание, однако, похоже, нам предстоит перебираться на чужую дачу, даже не осмотрев ее. Если Аркадий закусил удила, его не удастся переубедить.
     
     
     Глава 3
     
     Решив собрать самые необходимые вещи, я сходила в наш разрушенный дом. На участке вовсю кипела работа. Бригада строителей разбирала завал.
     На первом этаже три женщины споро укладывали в ящики неразбившуюся посуду и кухонную утварь.
     Я попросила их отдельно упаковать минимум необходимых для жизни на даче вещей, потом вытащила из своего шкафа кое-какие шмотки, вернулась в домик для гостей и принялась складывать сумку.
     Внезапно мне на глаза попались грязные джинсы и мятая футболка.
     Я разозлилась на себя: надо же, успела обзавестись барскими привычками. Жизнь с домработницей приучила меня не думать о стирке и глажке. Вечером, особо не напрягаясь, я кидаю в кресло одежду, а на следующий день она оказывается выстиранной и выглаженной. Но сейчас я не дома, а в гостях, Ирка же лежит со сломанной лодыжкой, а "Канди" погибла под обломками, придется стирать брюки в тазу.
     Я взяла джинсы и решила проверить карманы.
     Очень хорошо помню, как несколько лет назад я засунула в стиральную машину курточку, в которой лежала записная книжка Кеши. Сами понимаете, в какой гнев впал Аркадий, обнаружив у себя на столе изумительно чистый, абсолютно без всяких записей блокнот.
     Внезапно пальцы нащупали что-то плоское, я вытащила слегка помятый конверт и цокнула языком. Надо же! Как я могла забыть! Раненый шофер попросил меня передать письмо некой Кларе. Я же хотела отдать послание милиции, но, узнав о несчастье в Ложкине, забыла про все. Кстати, меня обещали вызвать в качестве свидетеля и не позвонили. Хотя следователь небось пытается соединиться со мной, я дала телефон дома, но провода оборваны, аппарат не работает, номера моего мобильного он не знает. Вот чушь собачья!
     Я повертела заклеенный конверт. Ни адреса, ни телефонного номера, вот имя женщины я помню хорошо - Клара. Ну-ка попробуйте найти ее, без фамилии! Может, адрес есть внутри?
     Пару минут я колебалась. Совать нос в чужие письма более чем неприлично. Мне бы жутко не понравилось, начни кто-нибудь изучать мою корреспонденцию, но сейчас что делать?
     Я все-таки вскрыла конверт и вытащила из него доллары, мятые, достаточно старые, видно, давно ходящие по рукам. Кстати говоря, мне такие нравятся намного больше, чем новенькие хрустящие банкноты. Последние запросто могут оказаться фальшивыми, а истертые баксы гарантированно настоящие. Пять купюр, все по сотне. Еще я обнаружила записку, на которой круглым, ровным почерком было выведено: "Аня Кауфман, Институт полиграфии и печати".
     Я повертела деньги в руках. Пятьсот долларов - большая сумма, просто так ее шоферу никто не даст.
     У нашей семьи нет наемного водителя, мы просто не нуждаемся в его услугах, потому что сами великолепно водим автомобили, а вот у Сыромятниковых служит молодой человек по имени Гена, и я знаю, что его зарплата как раз и составляет полтысячи американских рублей. И как теперь поступить?
     Я схватила трубку.
     - Да, - проорал полковник, - говори скорей, недосуг мне болтать.
     - Фу, как грубо! - возмутилась я. - Небось служебная инструкция предписывает тебе вежливо сказать: "Дегтярев", а не вопить, словно голодный бизон.
     - По своему мобильнику я разговариваю как хочу! - перешел в диапазон ультразвука приятель. - Что тебе надо?
     - Помнишь, я рассказывала о раненом шофере?
     - Быстрее!
     - Меня обещали допросить как свидетеля и молчат.
     - Значит, ты им не нужна.
     - Но я очень...
     - Это все?
     - Нет!!!
     - Что еще?
     - Надо узнать имя водителя и в какой больнице он лежит!
     - Зачем?
     - Ну.., понимаешь, я нашла...
     - Потом побеседуем.
     - Но...
     Внезапно Дектярев совсем елейным голосом просюсюкал:
     - Леночка? Вы сегодня чудесно выглядите! Заходите, садитесь. Чай? Кофе? Или, может, сходим в кафе? Это рядом, в двух шагах. Рекомендую данное заведение: мороженое, кофе, тихая музыка...
     - Ты с кем разговариваешь? - возмутилась я.
     - Я занят, - зашипел в трубку полковник, - пришла важная свидетельница, надо ее приветить, мне просто категорически не до тебя с твоими глупыми вопросами, позвони позже, а еще лучше - покалякаем дома, вечером.
     Я не успела произнести и звука, как из трубки понеслись короткие противные гудки. Сказать, что я обозлилась, - это значит ничего не сказать. Ах вот оно что! Леночка! Сюсю-мусю! Со мной, между прочим, Дегтярев никогда так не говорит! И в какое кафе он собрался повести эту тетку? Небось она жуткая уродина! Отвратительная баба! "Мороженое, кофе, тихая музыка". Лысый Ромео! Ну погоди!
     Задохнувшись от возмущения, я вновь принялась набирать номер сотового полковника. О черт, сорвалось! Попробуем снова, восемь.., пи-пи-пи!
     Беда с этими кривыми номерами. Дегтяреву нужно давно приобрести прямой номер. Но каждый раз, когда кто-нибудь из домашних говорит ему: "Александр Михайлович, до тебя трудно дозвониться", - полковник начинает возмущаться: "С моей зарплатой я только такой номер себе могу позволить".
     Конечно, если разгуливать с бабами по ресторанам, никаких средств не хватит! Кстати, меня Дегтярев в кафе не приглашал ни разу! "Леночка"!
     Наконец мне удалось соединиться с приятелем.
     - Сейчас я временно не могу ответить на ваш звонок, - послышался ровный голос полковника, - оставьте свое сообщение после звукового сигнала.
     Я просто задохнулась от возмущения. Нет, каков! У него явно свидание! Выключил мобильный! Невиданное дело! Александр Михайлович даже ночью не отсоединяет аппарат. Сейчас же часы показывают полдень, а у него голосит автоответчик!
     - Надеюсь, ты не заказал своей Леночке три порции взбитых сливок, - прошипела я, - это слишком калорийное кушанье для дамы. И потом, у нее начнется понос, не забудь приобрести имодиум.
     Подумай о своем давлении, не пей много, на улице жара. Кстати, ты уверен, что Леночке так уж нравятся толстые, лысые, одышливые мужики предпенсионного возраста, похожие на старых мопсов?
     Проверь по своим каналам, может, она судимая и хочет с твоей помощью получить "чистый" паспорт.
     Произнеся эту тираду, я сунула в сумочку телефон с конвертом и пошла к двери. Съезжу в институт полиграфии к этой Ане. С легкостью отыщу ее, небось там не ходят по коридорам стада дам по фамилии Кауфман. Наверное, Аня знает, кто такая Клара.
     Сев в "Пежо" и набрав на своем мобильном номер справочной, я мигом выяснила адрес института полиграфии и понеслась туда со всей мыслимой скоростью.
     Проработав большую часть своей жизни в заштатном вузе, я очень хорошо знаю, что всеобъемлющей информацией о сотрудниках обладают тетки, сидящие в учебной части. Иногда даже кадровик не столь осведомлен, у него имеются лишь официальные данные: родился, учился, женился.
     А дамы, половину трудового дня посвящающие чаепитию, моментально выложат вам ценные сведения: Иван Иванович содержит любовницу, берет взятки, обожает коньяк и несовершеннолетних девочек. Короче, если хотите узнать о всех подноготную, ступайте в учебную часть, не прогадаете.
     Войдя в большую комнату, где за обшарпанными столами восседали разновозрастные женщины, я снова ощутила себя нищей преподавательницей французского языка. В моем институте в учебной части был точь-в-точь такой же "пейзаж": парочка допотопных шкафов со стеклянными дверцами, на которых висят сосборенные занавесочки, огромный железный шкаф, носящий гордое имя "сейф", штук шесть исцарапанных стульев и политическая карта мира на стене. Вот только электрочайник тут был другой, беленький, пластмассовый, а не железный, блестящий, и инспекторши щеголяли в китайских кофточках. В мое время они носили финские трикотажные костюмы.
     - Что вам надо? - суровым голосом осведомилась одна из гарпий.
     - Подскажите, где я могу найти Аню Кауфман?
     - В лаборатории, - вежливо ответила другая служащая, сидевшая у окна, - спуститесь в подвал, комната три. Только скорей всего ее на месте нет.
     Аня не каждый день на службу ходит.
     - А должна бы, как мы, от понедельника до пятницы тут париться за копейки, - недовольно протянула баба, перелистывавшая бумаги.
     Я сбегала вниз, обнаружила на двери замок и вернулась обратно.
     - Ну, что еще? - пробормотала инспекторша в неимоверно яркой зеленой кофте.
     - Там закрыто.
     - Вам же сказали, Кауфман ходит на службу два раза в неделю.
     - А где она сейчас?
     - Понятия не имею, дома, небось.
     - Булочки трескает, с маслом, - хихикнула самая молоденькая из них, - очень подходящая для Аньки диета.
     - Не подскажете ее телефон? - попросила я.
     - Права не имею, - отрезала та, что в зеленой кофте, - вы вообще кто такая?
     Я оглядела убогое помещение, сердитых теток и, не успев подумать как следует, ляпнула:
     - Разрешите представиться, баронесса Макмайер, приехала из Парижа.
     Четыре пары глаз впились в меня, четыре челюсти упали на грудь. Я горько пожалела о сказанном, небось после подобного заявления бабы обозлятся и не захотят со мной общаться.
     Первой пришла в себя молоденькая.
     - По-русски-то вы, как мы, говорите, - недоверчиво протянула она, - я тоже могу английской королевой назваться.
     Еще раз поругав себя за глупость, я выудила из сумочки паспорт гражданки Французской республики и положила его на ближайший стол. Женщина, сидящая за ним, схватила документ и растерянно прочитала:
     - Дария Васильеф.
     - Дарья Васильева, - поправила я ее, - в документе не указывается титул. Мой муж - барон Макмайер, а сама я эмигрантка, родилась, училась и работала в Москве, отсюда и безупречное владение русским.
     - Катя, - растерянно представилась тетка.
     - Везет же некоторым, - с завистью протянула зелено-кофточная.
     - А зачем вам Анька? - жадно спросила Катя.
     - Лечу из Парижа в Токио, - я принялась лихо врать, - в Москве всего на один день, меня попросили Ане посылочку передать.
     - Можете у нас оставить, - предложила самая молодая.
     - С ума сошла! - возмутилась Катя. - Еще сопрет кто, а нам отвечать. Пишите Анькины координаты, она тут под боком живет, через дом от института, небось на диване сейчас валяется.
     - Не каждому так повезет, - пробубнила зеленая кофта, - две секунды до работы! Небось поэтому и толстая такая.
     
     
     Глава 4
     
     Сев в машину, я набрала номер: занято. Потом, включив автодозвон, посмотрела в окно: над Москвой колыхалась жара. Все-таки человек неблагодарное создание: если на улице мороз, он ноет и жалуется на холод, а стоит яркому солнышку взмыть над городом, как опять все недовольны, теперь нам жарко и душно. Кто ж виноват, что в нашем климате комфортных дней с температурой +25 градусов по Цельсию без дождя и ветра случается три, от силы четыре за год? Все остальное время либо холодно, либо жарко. Однако эта Аня просто удавилась на телефонном шнуре. Сколько можно болтать? Лично у меня терпение заканчивается на второй минуте. Хотя, если вспомнить Машку, то разговор может затянуться и на три часа! Ладно, навещу Аню без предупреждения. Вон ее дом, буквально в одном шаге отсюда.
     Когда госпожа Кауфман распахнула дверь, я невольно ойкнула. На пороге высился равносторонний квадрат: ширина примерно метр шестьдесят и высота такая же. Сверху, на прямых плечах, без всяких признаков шеи сидела крохотная голова со вздыбленными волосами.
     - Вы ко мне? - неожиданно красивым, мелодичным голосом осведомилась женщина.
     - Бога ради, простите, - забормотала я, - пыталась длительное время безуспешно дозвониться...
     - Телефон сломан, - спокойно объяснила "квадратная", - мастера жду, а вы вообще кто?
     - Можно войти? - улыбнулась я. - А то на лестнице как-то не слишком удобно.
     Аня со вздохом посмотрела на меня. Ее темно-карие глаза пробежались сначала по моему лицу, затем по фигуре, слегка задержались на кофточке, оценили ее и остановилась на джинсах... Наконец хозяйка приняла решение:
     - Ладно, входите, только снимите туфли, вот тапочки, и обязательно помойте руки.
     Я вошла в выскобленную до блеска прихожую, сменила обувь и под конвоем хозяйки была препровождена в ванную комнату.
     - Кран сильно не открывайте, - велела Аня, - забрызгаете все, и мыло аккуратно положите.
     Я оглядела выстроенные по ранжиру, идеально вытертые баночки и флакончики, полотенца, строго параллельно висящие на сушке, фен, помещенный в специальную подставку, и поняла: судьба занесла меня к классической старой деве.
     Вообще говоря, дамы, никогда не выходившие замуж, не имевшие ни детей, ни любовников, к определенному возрасту распадаются на несколько групп. Одни пылают страшной ненавистью ко всему живому, особое неудовольствие у таких особ вызывают шумные малыши, хорошенькие девушки и нежно целующиеся парочки. Другие, наоборот, превращаются в чадолюбивых тетушек, воспитывающих племянников. Так вот, вторые, как правило, бодрые оптимистки, наплевательски относящиеся к домашнему хозяйству. Убрали кое-как - и ладно.
     Постирали, а гладить необязательно. Зато первые превращают чистоту в фетиш. Полы в квартире моются по семь-восемь раз в день, кухонные тряпки кипятятся, а потом гладятся с двух сторон, все чашки в буфете поворачиваются ручками в одну сторону. И горе тому, кто нарушит заведенный порядок.
     Чуть ли не за руку Аня привела меня на кухню, которая по чистоте напоминала операционную, и указала на пластиковый стул с жестким сиденьем.
     - Садитесь.
     Сама же хозяйка устроилась в удобном, мягком кресле. Я сделала вид, что не поняла Аню, и попыталась, проигнорировав стул, шлепнуться во второе комфортное кресло, но хозяйка была начеку.
     - Вам на стул, - железным тоном заявила она.
     .Пришлось покориться. Очевидно, после ухода гостей она относит пластиковое сидалище в ванную и там обрабатывает его хлоркой.
     - Слушаю вас, - пропыхтела Аня.
     Я вытащила конверт.
     - У вас есть знакомая по имени Клара?
     Брови толстухи взлетели вверх, в глазах заплескалось совершенно искреннее изумление.
     - Кто?
     - Среди ваших подруг нет случайно Клары? - повторила я.
     - Нет, - покачала головой Аня. - Она чего, немка?
     - Кто? - растерялась я.
     - Клара ваша, не русское имечко. И вообще, зачем вы явились?
     Я положила конверт на стол и как могла объяснила ситуацию. Аня взяла доллары и усмехнулась:
     - Понятно! Вот придумали историю! Клара, шофер! Наврали, нафантазировали, чего правду-то не сказали? Вам где мой адрес дали?
     - В институте, в учебной части.
     - Катя?
     Я на всякий случай кивнула.
     - Во народ! - восхитилась Аня. - Ну все просто умалишенные. Нет бы попросту, нормально объяснить: "Анечка, меня направила Катюша, проверьте баксы". Какой стыд-то в этом? Фальшивых купюр сейчас полно...
     Продолжая бубнить, она встала, тяжело переваливаясь, дошла до шкафчика, вытащила оттуда лупу, коробку, кисть и, сев снова к столу, начала священнодействовать.
     Сперва Аня изучила купюры при помощи увеличительного стекла, а потом, невесть зачем, засыпала их порошком из коробки, смела его кистью, посветила на ассигнации чем-то похожим на карманный фонарик, помяла их в пальцах и сообщила:
     - Без обмана, все чисто.
     Я решила подыграть ей и сурово поинтересовалась:
     - Точно? Не ошиблись?
     Аня сердито фыркнула и, недовольно сопя, стала убирать со стола просыпавшийся порошок. Действовала она медленно, методично. Сначала смела остатки маленьким веничком, потом протерла пластик губкой, капнула на покрытие едко пахнущую жидкость из белой бутылочки и принялась ее размазывать тряпкой. Процесс завершился минут через десять. Все это время Аня сердито бубнила:
     - Целую жизнь деньгами занимаюсь, лучше меня никто не разберет. Думаете, я лишь с долларами дело имею? Вовсе нет, валюту любой страны мира знаю: фунты, тугрики, юани... Все, что угодно.
     Между прочим, я - кандидат наук, и работу защитила на тему "Хождение фальшивых купюр на рынках Юго-Восточной Азии". А вы! Да никто из моих клиентов никогда не жаловался! Меня в такие места зовут!
     Аня, кажется, по-настоящему обиделась.
     - Вы меня не так поняли, - решила я исправить ситуацию, - я имела в виду, что не ошиблись те, кто мне за работу заплатил!
     - А-а-а, - протянула Аня, - нет, полный порядок, деньги настоящие, только...
     - Что? - насторожилась я.
     - Они старые, семидесятых годов выпуска, - пояснила она, - странно немного.
     - Такие уже не ходят? - Я изобразила испуг. - Вроде американцы новые купюры ввели.
     Аня кивнула:
     - Правильно, только они срок действия старых не ограничивают, изымают их потихоньку из оборота, и все. Честно говоря, я думала, что все серии прошлых лет давно утилизировали, мне последнее время самый ранний выпуск девяносто четвертого года попадался.
     - И я эти деньги не смогу потратить?
     - Почему? - неожиданно улыбнулась она. - Сколько угодно, говорила же, американцы ничего не отменили, просто купюры ветшают, наступает их естественная смерть, за процессом уничтожения негодных долларов тщательно следит казначейство.
     Им на смену печатают новые, естественно, на свежеиспеченных купюрах ставят их год выпуска.
     Постепенно одна серия уходит, ее заменяет другая.
     Понятно?
     - Ну, в общем, да. Каким же образом сохранились деньги за семидесятые годы?
     Аня развела руками:
     - Всякое случается! Кое у кого лежат дома даже царские деньги, керенки. Может, какая-то бабуся хранила их в матрасе, да и умерла, а внуки сдали заначку в банк. Там могли и не заметить, что ассигнации такие древние, они хоть и были в употреблении, но имеют вполне товарный вид. Честно говоря, вопрос, откуда взялись купюры, не интересен.
     Нас волнует другое: могут ли они служить средством платежа? Ответ: да. Единственное, что...
     И Аня вновь замолкла.
     - Продолжайте, пожалуйста, - взмолилась я.
     - У вас могут возникнуть сложности в простых обменниках, - предупредила меня эксперт, - поэтому рекомендую вам отправиться в банк. И, если служащие там заведут разговор, вроде: деньги старые, обменяем по заниженному курсу, советую сразу вызвать управляющего или просто уйти. Учитывая сумму, с вас триста рублей.
     Я протянула Ане деньги. Эксперт машинально пощупала их и положила в кошелек.
     - Значит, у вас нет подруги по имени Клара?
     - Я уже ответила один раз: нет.
     - И шофера, водящего грузовик, среди ваших знакомых тоже нет?
     Неожиданно Аня покраснела.
     - С мужчинами я предпочитаю дел вообще не иметь, - сурово отрезала она.
     Я подавила тяжелый вздох. Да уж, исповедуя подобный постулат, вряд ли обзаведешься кавалером.
     Хотя, учитывая внешний вид Ани, никакие посягательства со стороны мужского пола ей не грозят.
     - Где же вы берете клиентов?
     - А вам какое дело? - огрызнулась она.
     - Я спрашиваю не из праздного любопытства.
     Если вдруг кому из моих знакомых понадобятся такого рода услуги, можно дать им ваш телефон или адрес?
     Аня слегка нахмурилась.
     - Ну.., в общем.., вас-то я не знаю. Вдруг кого криминального пришлете! Я предпочитаю иметь дело в основном с близкими людьми. Вот Кате я доверяю стопроцентно, она мне частенько кого-нибудь подкидывает, за что ей большое спасибо, мне денежки нужны.
     Я молча слушала ее, удивляясь про себя крайней нелогичности Ани. Значит, она очень боится посторонних, но сама же, когда я сказала, что ее адрес дали мне в институте полиграфии, воскликнула:
     "Вас Катя прислала?"
     Имя "Катя" назвала не я, а она сама. И потом, Аня говорит, что нуждается в заработке, но отказывается от клиентов якобы из соображений безопасности! А меня запросто впустила в квартиру.
     - Ну если вам клиентов одна Катя присылает, то небось вы с голоду умираете, - не утерпела я.
     - Глупости! Мне платят зарплату, не слишком большую, правда, еще есть корпорации, прибегающие к моим услугам. Такие мелкие суммы, как у вас, мне совершенно невыгодно проверять, но Катя попросила: "Придет от меня человечек, денег у него кот наплакал, тебе невыгодно, но очень прошу,. проверь валюту". Только поэтому я и согласилась, у меня оплата от количества купюр зависит. Понимаешь, да?
     Я кивнула. Чего же тут хитрого, все ясно. Аня не знает Клару, а вот Катя, скорей всего, как говорит Кеша, в "материале".
     - Будьте любезны, - осторожно попросила я, - подскажите домашний телефон Кати, хочу ей позвонить, поблагодарить за то, что свела меня с таким великолепным специалистом, как вы.
     Лицо Ани разгладилось и слегка порозовело, видно было, что грубый комплимент доставил ей удовольствие.
     - Вы разве не знаете? - спросила она. - Катя ведь в Подмосковье живет, телефона у нее в доме нет.
     - А мобильный?
     Аня фыркнула.
     - Ну вы и сказанули! Нам такое удовольствие не по карману, каждую копейку считаем, на еде экономим.
     Я окинула взглядом ее устрашающе расплывшуюся фигуру. Да уж, похоже, в харчах Аня себя особо не ограничивает.
     - Адрес не назовете?
     - Чей? - удивилась эксперт.
     - Катин.
     Анины глаза потемнели.
     - Сами-то вы кто? Совсем Катю не знаете? Зачем же она вас прислала?
     - Катя - близкая подруга моей родственницы, тети Лены, - я принялась отчаянно выкручиваться, - она меня в институт и отправила.
     Аня поморгала глазами и заявила:
     - Вот пусть тетка вам координаты и дает. До свидания.
     Пришлось уйти несолоно хлебавши.
     На улице стало невыносимо душно. Я купила на лотке бутылочку пепси, залпом выпила ее и поняла, что совершила фатальную ошибку. Вся жидкость моментально проступила на спине и лице, и пить захотелось в три раза больше. И ведь я знаю, что ни пепси, ни фантой, ни кока-колой нельзя утолить жажду, как простой водой, и все равно купила эту гадость!
     В институте царила прохлада, правда, кондиционерами тут и не пахло. Просто старое, толстостенное здание изо всех сил сопротивлялось уличной жаре. Я вновь заглянула в учебную часть, увидела, что в комнате сидит только одна женщина, миловидная толстушка, и спросила:
     - Простите, а где Катя?
     - Она ушла, - ответила инспекторша.
     - У нее так рано заканчивается рабочий день? - удивилась я.
     - Нет, - безнадежно сообщила та, - нам тут положено до половины седьмого париться, и еще могут задержать. Мне так ни разу раньше восьми не удалось уйти. Просто караул!
     - Как же Катю отпустили?
     - А у нее несчастье случилось, - махнула рукой толстушка, - жених в аварию попал. Да вы входите, чего через порог разговаривать. Нашли Аню? Отдали посылочку?
     Я чуть было не спросила: "Какую?" - но вовремя вспомнила, что представилась баронессой Макмайер, и быстро ответила:
     - Да, спасибо, Кауфман дома была.
     - Куда же ей деваться, - хмыкнула женщина, - она жутко ленивая, лишнего шагу не ступит, наверное, поэтому и жирная такая. Впрочем, я сама не кипарис, но до Ани мне далеко.
     - У вас прекрасная фигура, - покривила я душой, - я всегда мечтала обладать большим бюстом, но, увы, приходится донашивать то, что имею.
     - Зачем вам Катя? - улыбнулась инспекторша. - Может, я помогу?
     - Понимаете, я лечу в Японию, там очень любят черную икру из России. Я отдала Ане посылку, она меня чаем угостила, - лихо летела я на коне лжи, - мы разговорились о том о сем, и Аня сказала, что у Кати есть подруга, которая торгует икрой, контрабандной, из Астрахани, по смешной цене.
     Вот я и подумала, может, купить пару баночек знакомым японцам, ну в качестве рашен сувенира.
     - В первый раз слышу, что у Катюши есть такая возможность, - удивилась инспекторша, - она мне никогда про икру не рассказывала, впрочем, я и не спрашивала, может, у нее и имеется подружка в Астрахани, но только Катя в больницу понеслась.
     Ее молодой человек - шофер. Честно говоря, не понимаю, что связывает Катюшу с этой личностью, но, видно, сердцу не прикажешь. Сергей работает в фирме, которая занимается перевозками, специализируется на доставке животных. Нам Катя иногда рассказывает, какое это хлопотное дело. Лошади, козы, собаки, кошки... Везде свои сложности и тонкости. В день, когда с ним авария приключилась, Сергей вез пингвинов в зоопарк. Представляете? Фургон опрокинулся, эти птицы.., или они млекопитающие, не знаю, разбежались по шоссе...
     Толстуха говорила безостановочно, но я почти не слышала ее. Вот оно что! Раненый шофер - жених Кати, следовательно, она должна знать про Клару, и вообще надо оставить Кате доллары и успокоиться.
     - Будьте столь любезны, - вклинилась я, - подскажите ее адрес.
     Толстушка заколебалась, я навесила на лицо самую сладкую улыбочку.
     - Пожалуйста, очень хочется икры в Токио прихватить.
     - Пишите, - согласилась инспекторша, - Красногорский район, деревня Опухово, улица Карла Маркса, один.
     Я выскочила на улицу, села в "Пежо" и покатила в сторону МКАД. Красногорский район - это очень хорошо, просто отлично, прямо рядом с Ложкином.
     Поплутав немного, я добралась до Опухова и обнаружила, что в этом населенном пункте имеется всего-навсего одна улица, по непонятной причине носящая имя Карла Маркса. Дом один оказался у самого леса. Он стоял в глубине двора, а с дороги была видна лишь свежепокрашенная зеленой краской крыша.
     Я постучала в ворота и, не услышав ни звука в ответ, толкнула калитку. Перед глазами простерся аккуратный дворик. Обычно селяне не занимаются ландшафтным дизайном. Как правило, у деревенских жителей тут и там расставлены ржавые бочки, наполненные водой, а все свободное место занимают грядки. Крестьяне не приучены отдыхать и никогда не станут засеивать свои сотки газонной травой или делать теннисный корт. Это делают, как правило, сейчас только владельцы особняков, а раньше и горожане выращивали на своих делянках только овощи и фрукты.
     
     
     Глава 5
     
     В наше время уже мало кто помнит, что садовоогородные участки, те самые пресловутые шесть соток, начали давать людям при Хрущеве. Как-то Никита Сергеевич съездил с визитом в Германию и был поражен "подберлиньем". Почти вся область вокруг столицы ГДР напоминала сад. Маленькие аккуратные домишки окружали цветники, а на небольших лужайках стояли шезлонги, в которых восседали фрау с вязаньем в руках и герры с газетами.
     - Это наши пенсионеры, - объяснили Хрущеву сопровождающие, - они от своего предприятия получают кусок земли, строят маленький домик и ездят отдыхать на выходные дни.
     Никита Сергеевич решил внедрить опыт немцев на российской почве. Он был человеком горячим, увлекающимся. То кукурузой все поля засеять велит, то ботинком по трибуне в зале заседаний ООН стучит.
     Вот после его указания и началась шестисоточная эпопея. Только наши люди особо цветами увлекаться не стали, ну посеют немного, так, из баловства, а основную часть земли занимали грядки. С газетами и с вязаньем советские пенсионеры не сидели, да и парусиновых стульев у них не водилось, наши люди считали, что отдыхают только лентяи, поэтому дача превращалась в кошмар: с мая по сентябрь счастливые обладатели щитовых домиков пахали, сеяли, поливали, пололи, окучивали, боронили, подвязывали, охотились на колорадского жука и гусениц-капустниц, собирали урожай, консервировали, а потом хвастались друг перед другом количеством закатанных банок. Отдыхали осенью, летом никому не приходило в голову поваляться в гамаке или позагорать на берегу речки. Даже в лес ходили не просто так, а с целью набрать грибов и ягод. Бедные советские люди не умели отдыхать, и осуждать их за это не следует. Со страниц газет и экранов телевизоров талдычили: надо постоянно работать на благо социалистического общества, а в магазинах было плохо с продуктами, и домашние заготовки очень радовали зимой. Немцы же, жившие в стране товарного изобилия, могли себе позволить сидеть в шезлонгах. В ГДР в семидесятые годы на прилавках было представлено не менее пятнадцати сортов сосисок. У нас же имелось всего три вида вареной колбасы: докторская, молочная и любительская.
     Вернее, теоретически выбор был намного больше, но на практике-то нет. И только в конце двадцатого века на шестисоточных участках стали появляться пластиковые столы, стулья, разноцветные тенты и надувные бассейны. Наконец-то наши люди начали понимать: чтобы хорошо работать, нужно отлично отдохнуть, но прежде чем поехать в Турцию, следует вначале потрудиться, причем не на фазенде, а на основной службе.
     Очевидно, Катя принадлежала к той категории россиян, до которой дошла сия более чем простая истина. Ее дворик был превращен в лужайку. На сочно-зеленой травке стоял диванчик с полосатым матрацем и ярко-красный стол. Поодаль виднелся сложенный из кирпичей мангал. От калитки к дому вела тропинка, выложенная плиткой, а сама избушка оказалась свежевыкрашенной. Под окнами с наружной стороны висели ящички, в которых буйно цвели неизвестные мне бело-розовые цветочки. Ветерок шевелил занавески, входная дверь была приоткрыта.
     Поняв, что в доме есть кто-то из хозяев, я поднялась на крыльцо и позвонила. Но на пороге никто не появился. Подождав пару минут, я вошла внутрь, миновала небольшой холл и попала в гостиную. Здесь было очень чисто и уютно, но пусто. Периодически выкрикивая:
     - Катя, вы где? - я пошла по дому.
     С виду маленький, внутри он неожиданно оказался большим. Я заглянула в четыре комнаты, потом набрела на лестницу, влезла на второй этаж, увидела просторное мансардное помещение, очевидно, служащее для кого-то из хозяев спальней. Из мебели тут были огромная двуспальная кровать, комод, трюмо, пара пуфиков.
     Я дошла до середины мансарды и увидела на постели мирно спящую Катю. Голова ее покоилась на подушке, глаза были закрыты, пушистый плед закрывал женщину до шеи.
     Я застыла в нерешительности. На улице очень душно, мне самой хочется спать, Катю разморило, поэтому она и устроилась отдохнуть. Вот мерзлячка, влезла под теплое одеяло! Может, подождать, пока она проснется? С одной стороны, не хочется ее будить, с другой - Катя способна продрыхнуть до самого вечера, а мне нужно сегодня пораньше явиться в Ложкино, потому что нам предстоит переезд в Вербилки, а Дашутке отведена почетная роль координатора процесса.
     Поколебавшись некоторое время, я тихонько сказала:
     - Катя, проснитесь, пожалуйста!
     Хозяйка даже не пошевелилась.
     - Катя, не пугайтесь, у вас была открыта дверь, поэтому я и вошла, - сказала я чуть громче, в надежде, что она очнется.
     Но Катя продолжала мирно спать. Совсем как Маруся, которую заставить оторвать голову от подушки не способна и канонада. Решив увеличить громкость, я откашлялась, открыла рот и вздрогнула. С улицы донесся дикий звук, оглушительный, воющий, противный. Я подскочила к небольшому окошку и посмотрела вниз. Со второго этажа было отлично видно соседний двор, там вовсю шла стройка. Несколько парней, по виду таджики или узбеки, ловко клали кирпичи, еще один мужчина стоял около какого-то агрегата с большой доской в руке.
     - И-и-и-и, - визжал железный круг, бешено вращающийся на подставке. Деревяшка мигом превратилась в куски. Я немного успокоилась, это всего лишь электропила. Однако ну и шум же она издает, мертвого разбудить можно.
     Внезапно по спине побежали мурашки, и я резко обернулась. И-и-и-и, - надрывалась пила, мои уши заболели от слишком высокого, въедливого звука, а Катя продолжала мирно спать, она даже не шелохнулась.
     - Эй, - заорала я во весь голос, - немедленно вставай! Слышишь!
     Но никакой реакции не последовало. Вот тут мне стало по-настоящему страшно, и я бросилась по лестнице вниз, не понимая, почему любимые мокасины от Ферре так и норовят слететь с ног.
     С бешено колотящимся сердцем я долетела до соседей и стала пинать калитку. Пронзительный звук оборвался, железная створка распахнулась, в проеме появился черноволосый, черноглазый, сильно загоревший парень.
     - Пожалуйста, - вопила я, - пойдемте со мной!
     Но выходец из Средней Азии даже не шелохнулся, он молча улыбался, а потом вдруг с акцентом сказал:
     - Моя прости. Сейчас выключим. Доска пилить надо. Моя прости.
     - Ты понимаешь по-русски?
     - Моя прости. Доска пилить надо, - тупо бубнил он.
     - Позови старшего!
     В глазах гастарбайтера мелькнула искра понимания.
     - Иван Петрович?
     - Да, - обрадовалась я, - Иван Петрович!
     Но прораб, очевидно, почуявший неладное, уже сам поспешил к калитке, он появился за спиной парня, резко отодвинул того в сторону и сказал:
     - Мы, конечно, приносим извинения за шум, но пилу включаем только днем, соблюдаем все правила, в десять вечера работа прекращается, поэтому претензии...
     - Помогите!
     - Что случилось? - напрягся прораб.
     - Катя заснула, очень крепко, разбудить ее не могу.
     Какое-то мгновение Иван Петрович молчал, потом сказал:
     - А ну пошли!
     На второй этаж он поднялся один, у меня не хватило духа снова войти в мансарду. Впрочем, пробыл он в спальне хозяйки пару минут, потом спустился и мрачно сказал:
     - Она умерла.
     - Как?
     - Ну, - развел руками Иван Петрович, - может, сердце схватило или удар приключился, с виду совсем целая. Ты милицию вызывай.
     - Я?
     - А кто же еще?
     - Может, вы сами? - с робкой надеждой предложила я.
     - С какой стати? - возмутился Иван Петрович. - Ты нашла, тебе и заморачиваться. И потом, у меня рабочие без регистрации, мигом геморрой получу, придется ментам платить, а хозяин за лишний расход меня по голове не погладит. Давай действуй, телефон на почте есть, в конце улицы домик стоит, "02" бесплатно вызывается, все у тебя отлично получится.
     И он убежал. Я выползла во двор и села на яркий диванчик. Очень не хотелось связываться с правоохранительными органами, но ведь нельзя оставить бедную Катю лежать в мансарде. Пока я ходила по дому, у меня сложилось стойкое впечатление: она живет одна. В избе было лишь одно спальное место, то самое, где сейчас находится труп, в ванной комнате в стакане стояла единственная щетка... Наверное, у Кати есть подруги или родственники, может, они часто приезжают сюда, но я никого из них не знаю, и вызывать милицию придется мне.
     Сотрудники правоохранительных органов, как правило, не спешат на место происшествия. Если, не дай бог, вы попадете на дороге в аварию, ГАИ прождете целый день; коли вас обокрали, будете несколько часов томиться среди разбросанных вещей, пока не появятся стражи порядка с мрачными лицами. Хотя последнее замечание неуместно - не могут же менты приехать на место преступления, источая улыбки и задавая дурацкие вопросы типа: "Ну, ребята, как у вас делишки, все клево?"
     Я промаялась во дворе до семи вечера, изнывая от жажды на полосатом диванчике. Конечно, можно сбегать в местный магазин и купить там минералки, но я боялась упустить представителей закона, а на кухню идти не хотелось. Если честно, мне было страшно сидеть даже во дворе, никакая сила не заставила бы меня войти в дом.
     Наконец прибыли специалисты, приехали на гремевшем всеми частями желтом агрегате, именуемом в народе "козлик". Из недр допотопного автомобиля выползли три вспотевших мужика и, распространяя вокруг крепкий запах пота, принялись за работу.
     В районе восьми вечера меня отпустили домой.
     Смерть Кати не вызвала у сотрудников милиции никаких эмоций. Тяжело вздыхая, они заполняли бесконечные бумаги. Дом они осматривать не стали, просто взглянули на тело и занялись канцелярской работой. Конечно, я не ждала, что оперативники начнут рыдать, заламывать руки и причитать:
     "Какой ужас! Бедняжка! Такая молодая".
     Но абсолютное равнодушие приехавших неприятно меня поразило. Милиционеры вели себя так, словно увидели разбитую тарелку. Весь их вид говорил: ну и незадача, угораздило же ее в такую жару умереть! Никакого волнения не выказала и бригада, увозившая тело. Парней озаботил лишь один вопрос: каким образом вынести со второго этажа по слишком узкой лестнице носилки. Поспорив некоторое время, они ловко упаковали останки в черный пакет, пристегнули ремнями к переноске, повернули ношу боком и, кряхтя, снесли ее вниз.
     - Что же с ней произошло? - тихо спросила я.
     Один из милиционеров пожал плечами:
     - Вскроют и скажут. Жара стоит, люди, как мухи, мрут. За эту неделю тут третья преставилась. В понедельник бабка на тот свет отъехала, в среду дедок из пятнадцатого дома.
     - Катя молодая, - протянула я, - по виду ей и сорока не дашь.
     - А молодые сейчас хуже старых, - парировал сержант, - закалка не та, чуть ветер посильней подует, они откидываются!
     Чувствуя себя безмерно усталой, я побрела к "Пежо", шаркая растоптанными мокасинами.
     - Родственников оповестите, - крикнул мент.
     - Чьих? - удивилась я.
     - Этой.., э... Лебеденко Екатерины Семеновны.
     - Говорила же вам, я никого не знаю, приехала сюда впервые, привезла Кате с работы бумаги, - вновь соврала я.
     Мент почесал затылок.
     - Ну ё мое, вечно одно и то же! Ладно, хоть на службе скажите, нам одной докукой меньше станет.
     Я машинально кивнула, хотела было сесть в "Пежо", подняла ногу и оказалась босой. Правый мокасин остался на траве. Я хорошо помню, что утром надела удобные белые туфли с черной отделкой и сумочку прихватила в тон к ним. Может, я и старомодна, но глубоко уверена, что у уважающей себя дамы обувь и сумка должны совпадать по цвету.
     Белый ридикюльчик висит на длинном ремне на моем плече, а вот туфельки почему-то превратились в рыже-коричневое недоразумение из кожзама, а у меня нет таких. Даже в самые бедные годы я старалась не покупать обувь из искусственной кожи.
     Денег на хорошую у меня не было, поэтому летом я носила тапочки из парусины или вельвета. Сейчас же я испытала глубочайшее изумление, рассматривая свои ноги. Ничего не понимаю!
     Недоумевая, я влезла в автомобиль, и тут меня осенило. Аня Кауфман, болезненная чистюля, велела мне снять туфли, пришлось влезать в предложенные хозяйкой тапки, в них.., я и ушла!
     Ругаясь сквозь зубы, я набрала номер квартиры и услышала короткие, назойливые гудки. Значит, ей еще не починили телефон, и придется ехать за обувью, не предупредив хозяйку о визите. Я очень люблю эти мокасы, да и стоили они слишком дорого для того, чтобы просто забыть о них. Но поездку отложу до завтра, потому что сейчас нужно со всех колес нестись в Ложкино. Небось домашние давным-давно погрузили вещи и уже ругают меня.
     Переезжали ли вы когда-нибудь на дачу? Глупый вопрос, большинству людей знаком процесс перетаскивания сумок, набитых скарбом, из города в деревню и обратно. Лично я проделывала сию процедуру неоднократно. У нищей преподавательницы иностранного языка в техническом вузе, при полном отсутствии даже самого завалященького супруга, имелось двое детей, поэтому вопрос о приобретении собственного домика, пусть даже крохотного, щитового, без газа и воды, на повестке дня никогда не стоял. Но летом малышам лучше жить на даче, поэтому я снимала на июнь, июль и август пол-избы в деревне, в семидесяти километрах от Москвы. Естественно, никаких коммунальных удобств там не было, и приходилось тащить из города абсолютно все. Каждый раз, пакуя сумки, я говорила себе: "В этом году прихвачу лишь самое необходимое". Но опять набиралась прорва узлов: постельное белье, кастрюли, игрушки, книжки, лекарства, лампы, занавески, посуда, удлинители, свечки, мыло, туалетная бумага, полотенца, обувь, носильные вещи, одеяла, подушки... А еще ящики с тушенкой, пакеты вермишели и куча других продуктов. В советские времена в сельпо торговали только хлебом, каким-то непонятным, не белым и не черным - серым, рыбными консервами, твердокаменными сушками, спичками, солью и карамельками без обертки.
     Когда мы построили дом в Ложкине, я почувствовала себя невероятно счастливой - больше не надо переезжать из города в село.
     Подъехав к поселку, я увидала джип Аркадия, "БМВ" Зайки и "Жигули" Ирки, до отказа набитые бело-красными клетчатыми сумками. Чуть поодаль виднелся черный "Запорожец" Дегтярева, из окон которого выглядывали Снап, Банди, Хуч и Черри.
     - Явилась наконец, - сердито пропыхтела Зайка, подтаскивая ко мне туго набитую торбу, - молодец, знаешь, когда приехать! Все уже сложено, упаковано, перевязано!
     - Давайте помогу грузиться, - робко предложила я.
     Ольга гневно блеснула глазами.
     - Гениальная позиция, у тебя нужно поучиться.
     С одной стороны, вроде помочь решила, с другой - делать уже нечего. Класс! Супер!
     - Не злись, Зая, - заорала Манюня, - мусик все разберет.
     Я оглядела шеренгу машин, попыталась пересчитать сумки, сбилась со счета и пришла в ужас.
     - Мне одной придется вещи по местам раскидывать? С ума сошли! Вы что, весь дом прихватили?
     - Только самое необходимое, - пояснила Машка, - без чего никак не обойтись.
     Я ткнула пальцем в довольно большой скелет собаки, стоящий на крыше "БМВ".
     - Эти кости тоже нужны?
     - Муся, - возмутилась Маня, - без Джона никуда.
     Надо же! Оказывается, скелетище кличут Джоном! Ей-богу, каждый день я узнаю что-то новенькое.
     - Ты никак недовольна, - прищурилась Ольга, - по-моему, это как раз справедливо. Мы складывали, тебе разбирать.
     - Но вас-то четверо, а я одна!
     Маня скривилась.
     - От Кеши с Дегтяревым никакого толка, лишь под ногами мешались. Оттянут одну сумку - пойдут чай пить, отволокут вторую - есть попросят.
     - Эй, - высунулся из джипа Аркадий, - сколько можно языками чесать, сели и поехали, еще распаковываться предстоит.
     
     
     Глава 6
     
     Дорога заняла меньше пяти минут. Кавалькада машин притормозила у ворот, сделанных из сетки рабицы.
     - Калитки нет, - резюмировала Маня.
     Мы вкатились во двор, бросили машины около крошечного, покосившегося строения и стали топтаться на месте.
     - Где дом? - спросил Дегтярев.
     - Насколько я поняла, в глубине сада, - ответила Зая, - вон тропинка.
     - Это что такое? - Маня ткнула пальцем в деревянную развалюху.
     - Сарай, наверное, - предположила Зайка.
     - Маленький слишком, - усомнился Аркадий, - скорей уж собачья будка!
     - Что за собака в ней живет? - захихикал полковник. - Высота от пола до крыши метра два.
     - А в ширину сантиметров семьдесят, - не сдался Кеша.
     - У тебя глазомер никуда не годится, - воскликнул Александр Михайлович, - от стены до стены тут намного больше.
     - А вот и нет.
     - Да.
     - Нет!!
     - Да!!!
     - Мать, - повернулся ко мне Кеша, - где у нас линейка?
     - Вообще с ума сошли, - всплеснула руками Зайка.
     Она явно собиралась отчитать упрямого муженька, но тут вдруг раздался противный скрип, боковая стена сарайчика отъехала в сторону, и наружу выбрался мужик. Он был облачен в мятые и грязные спортивные штаны, на плечах болталась футболка, покрытая пятнами, на голове сидела простая солдатская ушанка. В такую жару этот головной убор был как нельзя кстати. На ногах небесного создания чернели галоши. Лица практически не было видно, лопатообразная седая борода спускалась почти на грудь, клочкастые брови топорщились над глазами, из-под шапки выбивались пряди нестриженых волос.
     Дядька, не обратив на нас никакого внимания, вытянул руку и щелкнул чем-то похожим на пульт от телевизора. Стена вернулась на место.
     - Здравствуйте, - растерянно сказал полковник.
     Мужик сделал пару шагов вперед, налетел на джип, недоуменно посмотрел на него, потом заорал благим матом:
     - А! Вы дачники! Здрасти!
     - Добрый вечер, - хором ответили мы.
     - Здравствуйте! - еще громче завопил дедок.
     - День добрый, - вновь откликнулись мы.
     Хозяин постоял, покачался с пятки на носок и перешел на визг:
     - Привет!
     Мы переглянулись и бодро откликнулись:
     - Здорово.
     Стало тихо.
     - Эй, вы глухие? - забеспокоился дедуля. - Чего молчите? Вот горе-то! Такие молодые и уже больные!
     - Сам глухой! - рявкнул Кеша.
     - Ой, ой, - причитал хозяин, - ну и незадача, как же с вами разговаривать? Господи!
     Внезапно Зайка подскочила к мужику и сдернула с его головы ушанку.
     "Такие девушки, как звезды, такие звезды, как она", - загремело во дворе. От неожиданности Оля уронила шапку. Дегтярев нагнулся и удивленно воскликнул:
     - Ну и ну! Радиошапчонка!
     - Точно! - обрадовался дедуська. - Скажи, классно? Сидишь, балдеешь, любимую музыку слушаешь! И руки свободны, можно делать, что хочешь.
     - Жарковато немного сейчас в ушанке, - тихо сказала я.
     - И вообще, люди давно плеер придумали, - влезла Маня.
     Дедуся крякнул.
     - Да, твоя правда, я не подумал о нем. И насчет жары тоже верно, недоработка вышла.
     Вымолвив последнюю фразу, он выхватил из рук Дегтярева воющую голосом Андрея Губина шапчонку, зашвырнул ее в кусты и спросил:
     - Вы кто?
     - Так дачу у вас снять хотим, - напомнила я.
     - Точно! - хлопнул себя по лбу хозяин. - Давайте знакомиться: Киса.
     - Просто Киса? - решила на всякий случай уточнить Маня. - Без отчества?
     - Ну его на фиг, - заявил хозяин, - топайте по дорожке, особняк в глубине сада.
     Вдохновленные словом "особняк", мы протиснулись мимо шипастых кустов ежевики, оказались на полянке и увидели низкое строение, сколоченное из узких темно-желтых досок, самый настоящий сарай, покрытый оцинкованным железом.
     Мои домочадцы, очевидно, тоже были поражены внешним видом "дворца", потому что замолчали, а потом стали издавать разнообразные звуки.
     Зайка судорожно закашлялась, Маня засвистела, Кеша выдавил из себя нечто типа: "Ну-с, ничего вроде, миленький домишко".
     - А что это у них на крыше? Ну и флюгер! Гляньте - это же дракон! - воскликнула я.
     Дегтярев, повертев головой в разные стороны, не к месту пустился в воспоминания.
     - Году этак в девяностом, - забубнил он, - мне пришлось на зону ехать, дело на столе лежало, а главный свидетель срок мотал. Так вот там повсюду такие бараки маячили, правда, без террасок.
     - Какие уж в лагере терраски, - протянул Кеша, - еще про солярий вспомни.
     - Вы тут устраивайтесь пока, - засуетился Киса, - давайте покажу, что к чему.
     - Может, назад к Кротовым вернемся? - робко предложила Машка.
     - Ну уж нет, - взвился Кеша, - я не собираюсь выглядеть идиотом! Сначала сложился, уехал, потом вернулся. Раз решили, то все! Живем здесь до окончания ремонта.
     И мы пошли оглядывать временное пристанище.
     Если не придираться, то снаружи сараюха выглядела очень даже ничего. Поднявшись по трем отчаянно скрипящим ступенькам, вы оказывались на довольно просторной веранде. Пол тут был из досок, между которыми светились крупные щели. Из мебели имелись серый от грязи пластмассовый стол, три таких же поломанных стула, пара красных квадратных табуреток на железных ножках, допотопный буфет и почти современный кухонный шкафчик, отчего-то не висящий на стене, а стоящий на полу.
     - Ну и ничего, - бодро воскликнула Маня, - можно притащить сюда нашу мебель из ротанга, и будет клево!
     Мне терраса тоже показалась вполне пристойной, и, слегка воспрянув духом, я вошла в дом, за мной потянулись остальные.
     Сначала мы попали в кухню. Прямоугольный стол, четыре табурета, длинная скамья вдоль стены, древняя плита "Электра", огромная эмалированная мойка, над которой висела проволочная сушка, в углу стоял буфет, сработанный году этак в шестидесятом.
     Из кухни путь вел в крохотный отсек, где высился котел отопления и висела газовая колонка. Прямо перед нами была дверь в санузел, но мы свернули налево и оказались в небольшой пеналообразной комнате, темной и узкой. У одной стены стояла кровать, у другой стол и кресло.
     - Спальня, - гордо возвестил Киса и потопал дальше.
     Мы проследовали за ним и вошли в другую комнату, размером чуть побольше спальни, но тоже узкую и мрачную. Здесь имелись трюмо и круглый стол.
     - Гостиная, - сообщил Киса, - а вот лестница на второй этаж.
     Я посмотрела на стоящее почти под углом в девяносто градусов деревянное сооружение со ступеньками шириной в ладонь младенца и промолчала.
     - Но между комнатами нет дверей! - возмутилась Зайка.
     - А зачем они? - удивился Киса. - Впрочем, если хотите, можно занавесочку повесить.
     - Странно как, - протянула Машка, - без коридора.
     - Он не нужен, - отрезал Киса. - Зато все комнаты имеют выход на террасу. Видите, из каждой дверь идет. Очень удобно, сразу к себе вошел, никому не мешаешь.
     - В туфлях и верхней одежде! - обозлилась Зайка.
     - И чего? - удивился Киса. - Ясное дело, не босиком. В чем проблема? Не врубаюсь никак! Вы лучше дальше смотрите, там еще две спаленки.
     - Тоже с выходом на веранду? - уточнил Дегтярев.
     - А как же! Конечно! - закивал Киса. - Мой дом один такой на все Вербилки.
     - Думаю, такого здания и во всей области не сыскать, - вырвалось у меня.
     Киса зарделся.
     - Вы полагаете?
     Я молча пошла осматривать оставшиеся две спальни. Они оказались такими же узкими, мрачными и серыми. Кровати с никелированными спинками, столы и парочка продавленных стульев. Впрочем, в последней комнатенке нашлось что-то, отдаленно напоминавшее секретер.
     - Вот сюда я компьютер поставлю, - оживилась Машка, - буду в Интернете лазить. Можно мне тут поселиться?
     - Конечно, - кивнула я, - только выделенной линии здесь, наверное, нет.
     - Ничего, - отмахнулась Манюня, - через телефон можно. Где розетка?
     - Вот телефона нет, - развел руками Киса, - я это учел при определении платы! Кстати, здесь почта недалеко.
     - У нас у всех мобильные! - рявкнула Зайка.
     - Подумаешь, "паутина", - быстро затараторила Маня, - и не нужна она никому. Потом, я всегда в городе могу в интернет-кафе зайти.
     - Давайте комнаты распределим, - я быстро перевела разговор на другую тему. - Маня тут, мне удобно здесь, Дегтярев у кухни устроится.
     - Поближе к продуктам, - хмыкнул Кеша.
     +- Интересное дело, - уперла руки в бока Зайка, - а мы где?
     - На втором этаже очень уютно, - влез Киса, - как раз для молодых! Милуйся хоть целый день, никто не побеспокоит, кровать широкая!
     - Офигеть можно, - покраснела Зайка и пошла к лестнице.
     Кое-как, цепляясь за перила, мы влезли наверх, увидели такие же узкие, темные спальни с кроватями и примолкли.
     - Хоть один шкаф тут имеется? - прервала молчание Ольга.
     По звенящим ноткам в ее голосе я поняла, что Заюшка доведена до последней точки и сейчас разразится буря, по сравнению с которой торнадо, уничтоживший наш дом, просто дыхание младенца.
     - Какой смысл в шифоньере? - прищурился Киса. - Только красоту испортит. У меня есть гардеробные, гляньте!
     Жестом фокусника Киса схватил лежащий на подоконнике пульт, нажал кнопку - Ничего себе! - воскликнул полковник.
     Часть стены бесшумно отъехала в сторону, и мы увидели дыру.
     Согнувшись почти пополам, Кеша заглянул туда и возвестил:
     - Здорово придумано! Палки и вешалки.
     - Нам туда на коленях вползать? - прошипела Ольга.
     - Пошли вниз, - велел Александр Михайлович, - надо сумки разобрать - Не хочу тут жить! - взвилась Ольга.
     - Альтернативы нет, - хмуро ответил Кеша.
     - Это же ненадолго, - вступила я.
     Зайка зашмыгала носом.
     - Пошли, пошли, - засуетилась Машка, - а что, даже прикольно!
     Мы приблизились к лестнице.
     - Осторожно, очень крутая, - предупредил полковник.
     - Ты жуткий зануда, - топнула ножкой, обутой в элегантную босоножку на высоком каблучке, Ольга, - вечно лезешь с нравоучениями. Между прочим, у меня глаза есть!
     - Я всех предупредил, - миролюбиво сказал Дегтярев.
     - А меня не надо, - злилась Ольга, - я сама способна оценить ситуацию.
     - Ладно, больше не буду никого предостерегать.
     - Сделай одолжение! - выпалила Зая и резво зашагала по лестнице, за ней кинулся Хучик.
     Я хотела было последовать за ними, но Киса придержал меня за руку.
     - Лучше по одному.
     Зайка повернула голову, смерила хозяина с головы до ног уничтожающим взглядом, фыркнула, шагнула не глядя дальше, зацепилась шпилькой за ступеньку и свалилась вниз.
     - Зая! - закричал Кеша и бросился на выручку жене.
     Хучик, поняв, что случилась неприятность, увеличил скорость. До сих пор мопс спускался почти стоя на передних лапах, настолько отвесной была лестница, но, подстегиваемый криком хозяина, Хуч заспешил. Дальнейшее действо разворачивалось словно в кино. Задние лапки мопса не поспели за передними. Толстая попа поднялась вверх, скрученный бубликом хвост взметнулся к потолку. Филейная часть завалилась за голову, и Хучик, сделав в воздухе сальто-мортале, упал на Ольгу.
     - Котик! - заорала Маня, кидаясь на помощь собаке.
     Столкнувшись с Аркадием, она покачнулась, упала и боком скатилась с лестницы. За ней, не удержавшись на ногах, шлепнулся Кеша, с самого верха кучи-малы оказался Снап, ухитрившийся помчаться за хозяином, я успела ухватить за длинный тонкий хвост Банди. Наш пит в любой показавшейся ему опасной или непонятной ситуации мгновенно прудит лужу.
     - Говорил же! - воскликнул Дегтярев. - Спускайтесь осторожно, вы живы?
     - Да, - ответил Кеша, - в общем и целом.
     - Слава богу! Иначе бы наша юриспруденция и телевидение осиротели, - съехидничал полковник.
     Утром я предпочла не высовываться из спальни до отъезда всех на работу. На террасу вышла, лишь убедившись, что большая часть домочадцев уехала.
     - Муся, - сообщила сидевшая на веранде Маня, - ко мне сегодня ребята приедут, мы тут субботник устроим.
     - Делайте что хотите, - ответила я, включая чайник.
     - Ну и классно, - кивнула Маня, - наведем уют. Этот Киса страшный неряха...
     - Чайник сломался, - удрученно сказала я, нажимая на красную кнопочку, - вот досада!
     - Не, это электричество выключили, мы же в Подмосковье, - по-старушечьи рассудительно заявила Машка, - я недавно ездила к Ксюхе на дачу, так у них постоянно свечки горят.
     - Надо же! А в Ложкине такого ни разу не случалось!
     Маня засмеялась.
     - Мусик, ты просто прелесть. В Ложкине стоит свой генератор.
     Действительно, я совсем забыла.
     - Надо купить свечек, побольше, - заявила Машка.
     - Вот поеду в город и привезу, - кивнула я.
     - Только с запахом не бери! - предостерегла Манюня. - Я терпеть не могу клубничную отдушку, Дегтярева тошнит от лимона, Кешу скосорыливает мята, а Ольга умирает от кокоса. Лучше простые взять, упаси тебя бог приобрести кокосовые.
     Выслушав все инструкции, я села в "Пежо". Значит, так, сначала еду в институт полиграфии и сообщаю о смерти Кати ее коллегам, разыскиваю Аню Кауфман, отдаю ей пакет с тапками и прошу вернуть мои мокасины, затем заруливаю в магазин и приобретаю ящик свечей, только не с кокосовой отдушкой.
     
     
     ***
     
     В учебной части снова в одиночестве сидела толстушка.
     - Здрассти, - недоуменно воскликнула она, - вы разве не улетели?
     Я села на стул и, собрав воедино все актерские способности, заявила:
     - Такая ерунда получилась! Вас как зовут?
     - Кира, - представилась толстушка. - Что случилось?
     - Вы, Кирочка, опять одна на работе, - покачала я головой.
     Она кивнула.
     - У Гали и Веры сегодня библиотечный день.
     Вот вам преимущество работы в институте. Всей стране на службу следует ходить с понедельника по пятницу, а у преподавателей и сотрудников учебной части имеется библиотечный день.
     Только не надо думать, что вас обязывают киснуть в книгохранилище. Вовсе нет, лишний выходной вы проводите по собственному разумению.
     - Катя что-то тоже не пришла, - спокойно сказала Кира, - наверное, заболела.
     - Понимаете, - осторожно начала я, - с ней беда приключилась!
     - Какая? - вытаращилась Кира. - Опять руку сломала? Она зимой упала и трещину на запястье получила. Вот невезуха!
     - Да нет, дело хуже, - мямлила я, - можно сказать, совсем плохо.
     - Неужто аппендицит?
     - Нет, нет!
     - Что же тогда?
     - Понимаете, я вчера отправилась к Кате за икрой, - мешала я правду с ложью, - прихожу и тут...
     Выслушав мой рассказ, Кира прижала руки к лицу.
     - Господи! Не может быть! Это ужасно! Страшно несправедливо!
     - Смерть всегда приходит не вовремя, - вздохнула я.
     - Но Катюша... Катя.., она... - Кира опустила голову на руки и разрыдалась.
     Я засуетилась вокруг нее.
     - Кирочка, не плачьте. Катя умерла спокойно, во сне, не испытывая никаких страданий и мучений. Насколько я поняла, у нее случился сердечный приступ. Такое, к сожалению, бывает даже в юном возрасте.
     - Это несправедливо, - всхлипнула Кира, - именно сейчас! Знаете, она собиралась замуж! Катюша такая романтичная, за ней многие ухаживали...
     Из глаз Киры снова полились крупные слезы. Я поискала глазами бутылку с водой или хотя бы графин, но ничего похожего в комнате не нашлось.
     Внезапно она утихла, вытащила пачку носовых платков и, громко высморкавшись, жалобно спросила:
     - Вы ведь не оставите тут меня одну?
     - Нет, нет, - успокоила ее я. - Может, вам чайку сделать или кофейку?
     - Хорошо бы, - протянула она, - только у нас чайник не фурычит, я пришла на службу, хотела воду вскипятить, утром-то дома есть неохота, тыкала, тыкала в кнопку, а он ничего, умер. Меня всегда сладкое успокаивает. Может, в столовую пойти, съесть чего? Прямо сжимается все внутри. Хотя там очень плохо готовят, одни сосиски с тушеной капустой и каменные коржики. В стране сто режимов сменится, а в нашей столовке всегда будет вонючая капуста и картонная выпечка.
     - Давайте в кафе сходим? - предложила я. - Тут неподалеку местечко хорошее есть, называется "Мун", чуть вперед по улице.
     - Да знаю я, - прервала меня Кира, - только там дорого, кусочек Торта, совсем маленький, сто рублей стоит.
     - Пойдемте, я угощаю.
     Кира вздохнула:
     - Ладно, если вы зовете, я с радостью. Давно хотела там посидеть, только с моей зарплатой в "Мун" не находишься.
     Когда мы, устроившись за столиком, сделали заказ, Кира подперла кулаком щеку и сказала:
     - Хорошо вам, на иномарке катаетесь, в кафе просто так пойти можете, наверное, полмира повидали, муж у вас богатый, барон, дети небось есть.
     А у меня... Вы не подумайте плохого, я вам не завидую, просто отчего так получается: одним все, другим ничего?
     Я отхлебнула вкусный кофе и улыбнулась.
     - Знаешь, в моей жизни бывало всякое, от нищеты до богатства, тебе обязательно повезет, надо только подождать.
     - Катя тоже так говорила, - грустно сказала Кира, ковыряя ложечкой гору взбитых сливок, украшающих кусок торта, - ну и где она сейчас? Вчера убежала с работы, веселая такая, напевала. Я спросила: "Что у тебя за радость? Вроде жених в больнице". А она сказала: "Главное, он жив. Вот скоро на ноги встанет, и мы поженимся. Надо просто желать себе счастья, и оно обязательно придет". Ну и что, дождалась? Отчего одним везет, а другим нет? Давайте я вам про Катю расскажу?
     
     
     Глава 7
     
     Если честно, то больше всего я хотела получить назад свои мокасины от Ферре и узнать, в какой больнице лежит шофер, всучивший мне доллары. Слава богу, он жив, вот пускай сам и отдает денежки.
     Но Кира приняла мое молчание за знак согласия и заговорила, я машинально стала слушать ее повествование. Ничего особенного в нем не было. Когда-то со мной в институте училась Аня Решетова, вот она тоже полжизни ждала прекрасного принца, а потом выскочила замуж за лысого вдовца, обремененного тремя детьми. В последнее время в нашей стране наблюдается большая напряженка с царевичами.
     Кате, правда, повезло чуть больше, чем Ане. По словам Киры, она работала в учебной части несколько лет, а до того была сначала студенткой, а потом аспиранткой в этом институте. Но диссертацию Катя так и не написала, может, потому, что умерли ее родители и ей пришлось думать о хлебе насущном. Какая уж тут наука, если есть нечего и дыры на ботинках. Ректор пожалел девушку и взял на работу; наверное, Катюша предполагала, что это ненадолго, но нет ничего более постоянного, чем временная ситуация. Катя осела за письменным столом, в компании теток, чьи разговоры крутились вокруг мужей, детей и посадок на дачном участке.
     Потом одна из инспекторш ушла на пенсию, и на ее место взяли Киру.
     Через некоторое время Катю и Киру связало некое подобие дружбы. Они ходили вместе в столовую, в хорошую погоду прогуливались до метро.
     Дальше - больше. Катя пригласила Киру провести выходные у нее в доме. Женщин сближало многое, в частности, желание выйти замуж, завести семью.
     Но если Кира была готова бежать под венец абы с кем, то Катя хотела большой любви. Кира даже завидовала подруге, у той случались кавалеры. Кирой же никто не интересовался. Наверное, поэтому Катя стала немного раздражать подругу.
     - Чего тебе надо? - искренне недоумевала Кира. - Вот Андрей, чем он плох? Внешне ничего, веселый.
     - Мало зарабатывает, - объясняла Катя.
     - Тогда Лева, - не успокаивалась Кира, - у него и дом, и квартира, и машина...
     - А в придачу противная мать.
     - А Володя? Он вообще сирота!
     - Грубиян, все время матом ругается!
     - Ладно, есть еще Денис, вот тут ты ничего возразить не сможешь! Мама за границей живет, сам упакован, на скрипке играет!
     Катя поморщилась, пожевала нижнюю губу и выдала:
     - У него ребенок от первого брака растет!
     - Ну и что?
     - Мой сын должен иметь отца, который будет принадлежать только ему, - отрубила Катя, - и вообще, Денис всем хорош, но не орел, понимаешь?
     - Ага, - мотнула головой Кира, - яснее некуда. Ждешь прекрасного рыцаря на белом коне. Так и одной остаться можно.
     - Лучше без мужа, чем с нелюбимым, - заявила Катя.
     - Мне бы хоть бросового кавалера, - вздохнула Кира, - пусть не замуж, просто так, родила бы себе ребеночка, все не одной в старости маяться.
     - Глупости, - оборвала ее Катя, - дети должны рождаться только по большой любви.
     Кира не стала спорить с ней. Отношения подруг стали прохладными, но потом Катерина прибежала на работу, сияя от счастья, и Кира поняла - она нашла-таки принца.
     Естественно, Киру позвали на помолвку. К тому моменту она уже знала, что царевич - простой шофер, с трудом закончивший школу. Честно говоря, Киру раздирало на части вульгарное любопытство.
     Страшно хотелось посмотреть на "везунчика". Странно, конечно, что, имея довольно большой выбор, Катя остановилась на парне не своего круга, но, с другой стороны, может, он хорош собой, как молодой Ален Делон?
     Сказать, что Кира разочаровалась, увидев избранника подруги, - это не сказать ничего. Сергей оказался совершенно обычным малым: светлорусые волосы, серо-голубые глаза, мелкие черты лица, и фигурой он никак не походил на молодого Шварценеггера. Кроме того, шофер показался Кире просто идиотом. Большую часть вечера он рассказывал анекдоты, грубые, "генитальные". Потом взял гитару и принялся хрипло горланить блатные песни.
     Но больше всего Киру поразила Катя. Морщившаяся, когда кто-то из ее прежних кавалеров произносил слово "дурак", подруга с восторгом слушала пересыпанную матом речь Сергея, хохотала до слез над анекдотами и бегала вокруг жениха, восклицая:
     "Еще мяса? Возьми картошечки".
     Шофер спокойно позволял класть себе на тарелку угощенье, а когда Катя, суетясь, стала навязывать парню торт, беззлобно заявил:
     - О...ь, надоела!
     - Ой! - воскликнула Катя. - Прости, пожалуйста! Я совсем забыла, что ты сладкое не ешь!
     Кира ушла домой просто в шоке. Видно, не зря народ придумал пословицу: любовь зла, полюбишь и козла. Неужели Катя не видит, с каким уродом решила связать свою жизнь?
     Прошло два месяца, и недоумение Киры сменилось завистью. Катя, похоже, искренне считала Сергея королевичем. Все в грубом парне казалось ей прекрасным. Недавняя аспирантка с восторгом повторяла глупости, изрекаемые суженым. Она сама теперь рассказывала пошлые истории, пила пиво, бегала на футбол, одним словом, по мнению Киры, просто деградировала. Но отчего-то Киру душили слезы. Катя-то по-настоящему была влюблена в Сергея, когда же к ней тоже придет счастье?
     Пару недель назад Катя вручила подруге приглашение на свадьбу. Торжественная церемония должна была состояться в середине августа. Катя теперь постоянно говорила о подвенечном платье, кольцах, свадебном путешествии. Киру грызла зависть.
     - Мы поедем в Турцию, - щебетала подруга, - у Сережи там знакомый есть, Ахмет. Он управляющий в гостинице, сделает нам лучший номер совсем недорого.
     Кира хотела было съехидничать по поводу мужей, которые экономят даже на медовом месяце, но удержалась, уж очень счастливой казалась Катя. Потом у Киры внезапно исчезли отрицательные эмоции. Ну какой смысл убиваться, глядя на чужое счастье? Своего-то все равно нет!
     - Вот оно как все повернулось, - бормотала сейчас она, уничтожая третий кусок торта, - бог не любит счастливых людей.
     - Не говори глупостей, - остановила ее я, - скажи, у Кати было больное сердце?
     - Да нет, она никогда на здоровье не жаловалась, - пожала плечами моя собеседница, - мы еще не такие старые, болячки впереди ждут.
     Произнеся последнюю фразу, она осеклась и растерянно сказала:
     - Меня ждут, а Катю нет, ой, я сейчас...
     Быстро вскочив, она понеслась в туалет. Когда Кира вернулась, я быстро спросила:
     - Как фамилия Сергея?
     - Якунин, - ответила Кира. - Сергей Якунин.
     - Где он лежит?
     - В травматологии на Полыхаевской улице, - пробормотала она и, залпом допив кофе, принялась за новую порцию сладкого.
     Я довезла Киру до института, проводила ее на рабочее место и с облегчением увидела, как она, вполне успокоившись, начала развивать бешеную деятельность. Пока я шла от ее письменного стола к двери, Кира успела позвонить в ректорат, сообщила печальную весть и набрала номер профкома.
     - Софья Измаиловна, - закричала она, - горе у нас. Катя скончалась. Как это какая? Лебеденко.
     Да, молодая, и что? Теперь редко кто до вашего возраста доживает! Экология плохая, стрессы... У нее никого нет, хоронить нам придется!
     Я тихонько прикрыла облупленную дверь. Кира поплачет и утешится. Жаль Катю, в одном ее бестактная подруга права. Молодой возраст еще не гарантия длинной жизни, всякое случиться может.
     Мне же предстояло совершить еще несколько Дел: поменять тапки на мокасины, отдать Сергею доллары и купить свечи, не ровен час в Вербилках опять отключат свет.
     Начать я решила с обуви. Я спустилась в подвал и вновь обнаружила на двери лаборатории огромный ржавый замок. Машинально потрогала толстую дужку, продетую сквозь допотопные колечки. У Ани, что, еще один выходной?
     Не успела я задать себе этот вопрос, как на лестнице показалась тощая тетка в ситцевом платье жуткой расцветки. Она глянула на запертую дверь, поджала и без того тонкие губы и процедила:
     - Да уж! Непонятно, за что некоторые сотрудники зарплату получают!
     - Вы не знаете, где Кауфман? - осведомилась я.
     - Должна сидеть на рабочем месте, - злобно рявкнула женщина.
     - У нее не библиотечный день сегодня?
     - Вчера отдыхала. Лентяйка она!
     - Часто опаздывает?
     - Да постоянно, зачем только держат на службе такую разгильдяйку?
     Я поднялась наверх, набрала номер телефона Ани, услышала длинные гудки и, поняв, что линия до сих пор неисправна, отправилась по знакомому адресу.
     Дома никого не оказалось. Позвонив в дверь, я не услышала за ней никаких признаков жизни и повторила попытку. В ответ - тишина. Аня жила в доме, построенном в пятидесятых годах прошлого века, дверь в ее квартиру была простая, деревянная, обитая коричневой кожей. Когда-то у нас с бабушкой на улице Кирова, нынешней Мясницкой, была точь-в-точь такая обивка, я в детстве проковыривала в ней дырки и вытаскивала наружу клочки серо-желтой ваты. Вероятно, Аня живет здесь со дня рождения. Еще в двери, примерно на уровне моих глаз, было прорезано небольшое узкое отверстие.
     Его прикрывала железная пластинка с надписью "Почта". Я осторожно приоткрыла ее и крикнула:
     - Аня, откройте, это Даша, ваша вчерашняя посетительница от Кати. Не бойтесь. Вы меня слышите?
     Но в квартире стояла полная тишина. Мне было слышно, как на кухне или в ванной из крана капает вода.
     Подумав, что мы с Кауфман просто разминулись, я вернулась в институт. Тучная Аня, очевидно, небольшая любительница пеших прогулок, небось она предпочла проехать одну остановку до работы на автобусе, а не топать пешком по раскаленному тротуару. Ожидая увидеть ее в лаборатории, я вновь сбежала в подвал и опять ткнулась носом в замок.
     Может, Аня сейчас сидит на берегу водоема или наслаждается мороженым?
     Решив заехать к ней за обувью вечером, я порулила в больницу к Сергею. Вообще-то я ожидала, что придется упрашивать секьюрити, даже проверила, есть ли в кошельке десятидолларовая бумажка, но охранники не проявили ко мне никакого интереса, и вскоре я узнала в справочной, в какой палате лежит Якунин, потом вознеслась на нужный этаж и пошла по вытертому, пахнущему хлоркой коридору.
     На посту сидела пожилая медсестра. Увидев меня, она нахмурилась.
     - Почему без бахил? Вот люди! В отделение прямо в уличной обуви прутся! Вы бы еще в операционную в ватнике заявились. Неужели не ясно? У нас стерильность.
     - Простите, я не знала.
     - Пять рублей жалко, - не слушала меня медсестра, - господи, за копейку удавятся! А мы мой потом за всеми.
     Я быстро вытащила из кошелька сто рублей.
     - Можно у вас бахилы купить?
     - И где я тебе девяносто пять целковых наберу? - окончательно разъярилась тетка.
     - Спасибо, спасибо, - заулыбалась я, - мне не надо сдачи!
     Медсестра открыла большой пластмассовый короб, вытащила оттуда пару скомканных, явно побывавших в употреблении одноразовых бахил нежно-голубого цвета и совсем другим тоном сказала:
     - Надевайте. Вас я ни разу здесь не видела. Только что положили? Кого? Могу помочь с уходом.
     - Огромное спасибо за вашу доброту, только я просто навестить приятеля пришла. Подскажите, где пятая палата?
     Поняв, что дополнительного заработка не будет, дежурная вздохнула.
     - Идите прямо. А кто вам нужен? Самойлов?
     Его вчера соперировали.
     - Нет, Якунин.
     Дежурно спокойное выражение исчезло с лица сребролюбивой дамы.
     - Якунин?
     - Да, - кивнула я.
     - А вы ему кто?
     - Коллега, с работы, - бодро соврала я, - проведать сослуживца отправили.
     - Ну и ну, - покачала головой собеседница, - так у вас ничего не знают?
     - Что случилось? - воскликнула я, на этот раз с абсолютно искренней тревогой.
     - Умер он!
     - Когда? - закричала я.
     - Тише! - цыкнула тетка.
     Я замолчала, в этот момент к посту подлетела девочка лет четырнадцати с виду; не обращая на меня никакого внимания, она зачастила:
     - Лидия Семеновна, в двенадцатой Гордин тумбочку сломал, дверцу отодрал, сам, дернул - и ага, а теперь ругается, будто кто-то другой виноват!
     - Алла, - строго сказала Лидия Семеновна, - с какой стати ты перебиваешь взрослых? Разве не видишь, мы разговариваем?
     - Так она же родственница, - ляпнула Алла, - ходит просто так, а у нас работа.
     Лидия Семеновна сурово сдвинула брови.
     - Ступай в сестринскую и там подожди!
     Алла шмыгнула в дверь, расположенную за спиной суровой начальницы, неплотно ее прикрыв, - выкрашенная белой краской створка тихонько поскрипывала, очевидно, ее раскачивал сквозняк.
     - Видали? - вздохнула Лидия Семеновна. - Практиканток из училища прислали, а у них в голове ничего, кроме одного: как бы денег с людей содрать. У нас-то в их возрасте идеалы имелись, лично я шла в медицину, чтобы недужным помогать, а эти! Просто ужасно. Стакана воды так просто не подадут, чуть что за профессиональные обязанности выбивается, мигом про оплату вспоминают.
     - Вы тоже мзду собираете, - не утерпела я.
     Если честно, меня удивляют взрослые люди, которые, держа в руках сигарету и самозабвенно ею затягиваясь, говорят: "Ванечка, не смей курить, увижу - выдеру ремнем".
     Прежде чем налетать на ребенка, посмотри на себя. Лидия Семеновна только что взяла с меня за пятирублевые бахилы сотню, а потом стала упрекать юных практикантов в алчности.
     - Если бы у девочек не было перед глазами примера старших товарищей, - закончила я, - навряд ли они рискнули бы требовать с больных деньги.
     Видят, что вы за принос судна рубли сшибаете, и тоже свой кусочек получить хотят.
     - Нас такими жизнь сделала! Зарплата маленькая, а хлопот полон рот.
     Я хмыкнула. Слишком многие взяточники оправдываются таким образом, например, сотрудники ГАИ и педагоги, берущие деньги за пересдачу экзаменов. Но перевоспитывать Лидию Семеновну бесполезно, да и не нужно.
     - Отчего же умер Якунин? - я сменила тему разговора.
     Медсестра хмуро ответила:
     - Все вопросы к доктору.
     - Но...
     - Я не имею права с вами разговаривать. Алла!
     Девочка выглянула из комнаты.
     - Чего?
     - Того, - передразнила ее Лидия Семеновна, - когда вы только говорить нормально научитесь!
     Пошли на тумбочку посмотрим.
     Не успела я и глазом моргнуть, как медсестра умчалась по коридору. Я разозлилась. Надо же быть такой дурой, ну с какой стати я стала отчитывать Лидию Семеновну? Ясное дело, выслушав отповедь, она не захотела продолжать разговор. Теперь надо искать врача.
     Добрых полчаса пришлось слоняться по этажу, пытаясь отловить доктора, наконец он нашелся, высокий, сутулый дядька с безжизненным, апатичным лицом. Узнав, что видит перед собой сослуживицу Якунина, он без особых эмоций объяснил:
     - Еще когда его привезли, ясно стало - он не жилец! Травмы, не совместимые с жизнью. Но все равно мы попытались вытащить парня из могилы.
     Даже в какой-то момент решили, что шанс есть.
     Больной перенес операцию, состояние казалось не безнадежным, а потом бац, и все. В общем, сплошные неожиданности. Да уж, человек предполагает, а господь располагает.
     Я вышла в коридор, испытывая почти отчаянье.
     Пятьсот долларов не слишком большая сумма, но для кого-то она целое состояние. Не могу же я присвоить деньги себе. И потом, родственникам Якунина предстоят крупные расходы: похороны, поминки, установка памятника. Я не знаю, кем приходится эта Клара покойному Сергею, но она явно ему близкий человек, раз, находясь почти при смерти, он подумал о ней.
     Обмануть умирающего, не выполнить его последнюю просьбу во всем мире считается грехом.
     Что же мне делать? Надо отыскать близких Якунина, если же им не известна дама с редким именем Клара, следует потолковать с друзьями и сослуживцами Сергея. Он ведь существовал не в пустыне Гоби, кто-то наверняка знает подробности о его личной жизни. С чего начать? Придется вернуться к Кире, она говорила, что Якунин работал в какой-то фирме по перевозке нестандартных грузов, транспортировал с места на место животных. Небось в Москве не так много подобных предприятий, вдруг Кира знает его название.
     - Тетенька, - послышался сбоку бойкий голос, - вы кем Якунину приходитесь?
     Я повернулась и увидела Аллочку.
     - Здорово вы Лидию Семеновну отбрили, - одобрила она, - правильно сказали! Сама, знаете, какие бабки с больных рубит! Такса у нее двести рублей в сутки! Во где золотое дно! По семь-восемь человек наберет, две тысячи в день имеет! Знаете, чего она на меня взъелась?
     - Нет.
     - Я цену ей сбиваю, - хмыкнула Аллочка, - всего-то по пятьдесят рубликов за смену договорилась. Видали, бабка в коридоре лежит? Вот ейный сын меня и нанял, а Лидка тоже на нее рассчитывала. Ясное дело, кого он выбрал!
     - Разве ты имеешь право ухаживать за больными?
     - Эка трудность, - фыркнула Аллочка, - судно принести да вылить. Я и укол сделать могу, только все назначения медсестры выполняют, это ихняя работа. Лидка ни за что деньги собирает. А бабка все равно помрет, виданное ли дело, в таком возрасте после автокатастрофы выжить. Так вы кто Якунину?
     - А тебе какое дело?
     Аллочка поманила меня пальчиком.
     - Пошли курнем.
     
     
     Глава 8
     
     Мы выбрались на лестницу, девчушка вытащила пачку сигарет, лихо затянулась и сказала:
     - Похоже, у вас денег полно.
     - Интересная версия, - улыбнулась я, - на чем она основана?
     Практикантка сморщила хорошенький носик.
     - Меня не обмануть. Сумочка у вас от Кензо, джинсы от Прада, футболочка "Армани", в ушах сережки от Карера-Карерос и часики "Шопард", ну духи не знаю, как называются, только, сдается, вы их в "Арбат-престиж" брали, а не на лотке. И причесочка... Вместе с мелированием и краской в триста баксов встала, точно?
     Искренне пораженная, я воскликнула:
     - Тебе бы оценщицей работать! Как только ты догадалась?
     Аллочка засмеялась.
     - Ну с волосами легко, у меня двоюродная сестра в "Жак Дессанж" с ножницами стоит, рассказывала, что у них почем. А вещи.., так я журналы смотрю. Денег у меня на одежду нет, а глаза имеются, вот и разглядываю. Джинсы ваши в "Космо" есть, сумочка и футболка в "Базаре", ну а серьги я сама на прилавке видела.
     - Ты ходишь в бутик "Космос-золото"?
     - Зашла тут, - кивнула Аллочка, - помоталась в зале. На второй этаж поднялась, а меня охрана через пять минут выставила, но сережки все равно углядела. Ладно, короче, хотите знать правду про смерть Якунина, платите тысячу долларов!
     - Ты с ума сошла! - подскочила я. - С какой стати? Сергей умер, получил в автокатастрофе травмы, не совместимые с жизнью.
     Аллочка быстро глянула по сторонам.
     - А вот и нет. Только пойдемте отсюда, нам здесь поговорить не дадут. Хотя, если вам баксов жалко, то прощайте.
     Я схватила практикантку за узкую липкую ладошку и поволокла в "Пежо".
     Когда была куплена моя машина, Аркадий категорично заявил:
     - Надо затонировать стекла.
     - Ни за что! - воскликнула я. - Очень трудно будет ездить назад, ничего не видно.
     - Будешь ориентироваться по зеркалам, - настаивал Кеша, - нельзя сидеть, словно в аквариуме, да и вор сразу увидит, что в салоне лежит.
     Через пару дней в "Пежо" установили новые стекла, а я, немного помучившись, привыкла и оценила предложение Аркашки, теперь могу делать в машине, что хочу, и никто меня не увидит.
     Запихнув Аллочку на заднее сиденье, я села рядом и велела:
     - Говори.
     - Деньги вперед.
     - Какая хитрая! Вдруг твои слова ломаной копейки не стоят!
     Аллочка поджала пухленькие губки и заявила:
     - Сергея убили. Больше ничего не сообщу. Хотите знать подробности - платите.
     Я растерянно смотрела на девочку, в голове вертелись тяжелые, как свинцовые шары, мысли. Странно, все очень странно. Якунин умирает, впрочем, учитывая тяжесть травмы, в этом нет ничего особенного. Но Катя! Она же совсем здорова была! Или имела какую-то коварную, долго не проявляющую себя болезнь?
     - Якунину легче стало, - прервала мои размышления Аллочка, - он в себя пришел, а потом - бац, и того! Но больше я ничего не скажу! Ладно, давайте так поступим. Сначала платите мне половину суммы, семьсот пятьдесят гринов, а после того, как все узнаете, оставшуюся часть отстегнете.
     - Если тысячу разделить на два, то получится пятьсот, - справедливо заметила я.
     - С вас полторы штуки.
     - Минуточку! Ты же просила тысячу.
     - Так я тогда еще вашу тачку не видела, - простодушно объяснила повышение тарифа Аллочка.
     Я вытащила из кошелька три зеленые бумажки.
     - Пословицу про синицу в руках и журавля в небе слыхала? Держи и говори.
     Аллочка посмотрела, потом выхватила из моих пальцев купюры. По ее довольному личику я поняла, что нахалка вовсе не рассчитывала получить затребованную сумму, похоже, что и триста долларов ей много.
     Аккуратно сложив ассигнации, девочка довольно вздохнула и завела рассказ.
     У нее есть подружка, Вера Коробко. Живут в одном дворе, вместе ходили в детский сад, потом в школу, затем в медицинское училище. И у Веры, и у Аллы нет никаких родственников, кроме мам. Аллочкина мать вполне нормальная, только бедная и слишком замороченная тетка, стоит у прилавка в супермаркете. Денег особых в доме нет, экономить удается на продуктах, мать иногда приносит домой кое-что из харчей, которые подлежат утилизации из-за прошедшего срока годности. Аллочке, естественно, хочется красивой одежды, косметики, золотых сережек, только о таких вещах, как ювелирные украшения, ей и мечтать не приходится. По этой причине Аллочка и пошла в училище, она слышала, будто медсестры отлично зарабатывают, им больные хорошо отстегивают, а еще можно кормиться на местной кухне, там всегда остается еда.
     Но по сравнению с Верой Алла жила просто шикарно. Ее мама, накопив рублишек, покупала дочери обновки, а один раз они даже летали в Турцию отдыхать, всего на неделю. Поселились в самом дешевом отеле, но это была настоящая заграница.
     У Веры же мать пила горькую, а в трезвые минуты пыталась наскрести денег на очередную бутылку.
     В доме не имелось даже телевизора и холодильника, потому что родительница пропила все. Вера мечтала стать врачом, но очень хорошо понимала, что в институт ей просто так не поступить. Оставалась лишь одна призрачная надежда выбраться из ямы: окончить училище на одни пятерки, проработать год в больнице и пойти на вступительные экзамены по рабочей квоте.
     Оказавшись на практике, Верочка, как и Алла, не гнушалась брать деньги у больных. Собственно говоря, стать доктором, хирургом ее подталкивало не благородное желание исцелять людские недуги, а элементарный расчет. На одной лестничной клетке с Верой жила женщина - врач. Дама имела машину, хорошую одежду, у ее сына был плеер, вещь, о которой Вера не могла даже мечтать. Вот поэтому Коробко и решила: профессия медика - прибыльное дело.
     Я молча слушала наивные рассуждения Аллочки. Это не правда, что из бедного дитяти обязательно вырастает интеллигентный, целеустремленный, добрый человек. Скорее наоборот, получаются такие, как Алла и Вера. Детство в лишениях формирует комплексы, от которых потом полжизни не избавиться. Слава богу, что у меня в детстве была бабушка, которая как могла баловала внучку. Понравившуюся мне вещь она почти никогда не могла купить сразу, но Фася старательно копила деньги, и в результате я становилась счастливой обладательницей платья, туфелек или куклы. Бабуся никогда не попрекала меня куском хлеба, вдосталь угощала конфетами, а в десятом классе наняла мне репетиторов, чтобы я без проблем сдала вступительные экзамены. Только став взрослой женщиной и заполучив Аркадия, я поняла, как трудно было бабушке тащить на плечах внучку, но я ни разу не слышала от нее жалоб и фразы: "Корми, пои тебя, заразу!"
     Я выросла в любви, ласке, с ощущением того, что меня балуют. А вот у Веры и Аллы все было наоборот, поэтому я без удивления сейчас слушала рассказ о том, что случилось с Коробко.
     Вчера вечером Верочка пришла к Алле и показала ей огромную сумму - пятьсот долларов.
     - Это откуда? - обомлела Аллочка.
     - Заработала, - ответила подруга.
     - Где? Кто дал? - принялась допытываться Алла.
     Вера села на стул.
     - Деньги тратить не стану, положу на сберкнижку, пусть проценты растут. Потом еще накоплю и на коммерческое отделение поступлю.
     - Лучше одежду купи! - воскликнула Аллочка. - Все равно на оплату учебы не хватит!
     - Ну уж нет, - отрезала Вера, - нам в училище остался целый год до диплома. За двенадцать месяцев можно еще тугриков нарыть!
     - Где ты их взяла? - заныла Алла.
     Вера сначала не хотела откровенничать, но Аллочка насела на нее, и в конце концов подруга раскололась. К ней в больнице подошла женщина, очень милая, с сильно накрашенным лицом, и предложила полтысячи долларов за пустяковую услугу.
     Практиканток в клинике использовали вместо санитарок. Вообще-то их должны были обучать профессиональным навыкам, но вечно занятым медсестрам не хватало времени, а техничек дефицит, поэтому практика сводилась к мытью полов, подаче судна, смене постельного белья и сбору грязной посуды после еды.
     Так вот, дама, обратившаяся к Вере, попросила на пару минут отключить аппарат у Якунина, просто вытащить вилку из розетки, а потом снова ее воткнуть.
     - Зачем? - удивилась я.
     - Экая вы несообразительная, - укорила Аллочка, - хотя откуда вам знать! Якунин был на искусственной вентиляции легких, сам дышать не мог!
     - Постой, - ужаснулась я, - значит, Вера нарушила работу прибора...
     - Ага, - кивнула Алла, - точно. Дождалась, пока медсестра из реанимации выйдет, взяла ведро со шваброй и вроде полы мыть почапала. Ну а потом со штепселем поиграла. Никто и не удивился.
     Аппаратура работает, а больной тю-тю. Он тяжелый был!
     Я вспомнила, как доктор сказал, что у Сергея после операции появился шанс выжить, и пришла в еще больший ужас.
     - Боже! Она убила человека! За пятьсот долларов! И ты не рассказала никому?
     Алла дернула худенькими плечиками.
     - Фигли мне вмешиваться? Верка сама, без меня дело провернула. Боялась, конечно, только ее Катерина уговорила.
     - Кто? - подскочила я.
     - Ну тетку эту Катей звали, - сказала Алла, - она Верку в кафе повела, тут недалеко, и все-все ей объяснила. На Западе давным-давно безнадежных больных убивают, гуманным способом. Эвта... Эфта... Экта...
     - Эвтаназия.
     - Во! Точно! А у нас их мучают. Вот Якунин, ясное дело, что ему было плохо. Нет бы спокойно Умереть дали. Так операцию сделали, жизнь вроде Продлили, а зачем? Катя, невеста Якунина, у нее сил не было глядеть на то, как жених перед смертью страдает, вот и решила ему помочь. Ну какая разница, когда ему на тот свет отъезжать? Во вторник, среду или четверг? Тут в отделении девушка лежала, ногу ей электричкой отрезало. Так орала! Наркотики не брали. Прямо кровь в жилах стыла. А мать ее бегала и лечить требовала. Ну и что вышло? Промучилась дочка неделю и померла. По мне - так лучше сразу!
     К моей голове прилила душная, черная волна.
     Нет, это ужасно, попадешь в больницу и окажешься в зависимости от такой Аллочки! Наглая недоучка станет решать, жить мне или умирать, а при виде приемлемой суммы просто отключит аппаратуру.
     Но Аллочка, не заметив впечатления, которое произвел на слушательницу рассказ, преспокойно вещала дальше:
     - Вот Вера и решила помочь Якунину. Да еще Катя дала ей свой адрес и пообещала, что, если, не дай бог, возникнут проблемы, она мигом подтвердит, что сама попросила ее об услуге. Но никто ничего не заподозрил.
     - Почему же ты мне сейчас все рассказала? - спросила я. - По какой причине сдала подружку?
     Аллочка почесала курносенький носик.
     - Ну.., я попросила у нее в долг, совсем немного, сто долларов, а она не дала! Я и обиделась. Вон какая! У самой денег полно, а мне немножко пожалела, это не по-товарищески! Одним все, а другим ничего?
     Где-то я на днях уже слышала эту фразу...
     - Вы теперь можете Верку в тюрьму посадить, - мстительно добавила Алла, - и в суд на больницу подать! Денежки с них в качестве компенсации стребуете, моих десять процентов! Вы же вроде родственница Якунина, или я не так поняла?
     Значит, Аллочка, плохо разобравшись в ситуации, приняла меня за близкого Якунину человека!
     - Сколько же тебе лет, деточка? - спросила я.
     - Шестнадцать скоро исполнится, - ответила ушлая девица. - Вам меня не обмануть, - деловито продолжала Аллочка, - коли суд затеете, вся больница загудит, у нас практика долго длится, я мигом узнаю. Так что, если захотите, чтоб свидетелем была, - платите. Нет - скажу, все вы придумали, наврали, вам еще и нагорит. По рукам?
     Испытывая огромное желание стукнуть малолетнюю дрянь кулаком в нос, я кивнула:
     - Хорошо. Давай адрес Веры.
     - Зачем?
     - Хочу с нее денег взять, те самые пятьсот баксов, - прибегла я к понятной Аллочке аргументации, - суд - дело затяжное, пока то да се, годы пройдут. Нет уж, пусть она мне сама компенсацию за Сергея платит.
     - И правильно! - воскликнула Алла. - Моих оттуда двести пятьдесят гринов.
     - Ты говорила про десять процентов, - напомнила я.
     - Нет, с Веркиных половина, - не дрогнула Алла.
     - Хорошо. Говори ее адрес.
     - За него сто баксов.
     Да уж, эта девочка своего не упустит. Пришлось выудить из кошелька еще одну купюру. Аллочка окончательно повеселела. Было слышно, как у нее в мозгу щелкает калькулятор, быстро подсчитывающий доход: триста, плюс сто, да еще двести пятьдесят в перспективе. Нет, день зря не прошел!
     - Ехайте до Кузьминок, - сказала Аллочка, - там я покажу.
     - Ты мне не нужна!
     - Так мы живем в одном дворе!
     - Поезжай на метро, моя машина не такси, - заявила я.
     - Ну уж нет, - покачала головой девчонка, - еще обманете, все деньги себе заграбастаете! Пока я в подземке тащиться буду, вы Верку в угол зажмете!
     - На машине дольше ехать, чем на метро! И потом, я не знаю ведь, где она живет!
     - Нет!
     - Ладно, говори адрес, встретимся во дворе.
     - Поедете только со мной!
     - Я заплатила тебе за информацию! - возмутилась я. - За что ты сто долларов взяла?
     - Едем, покажу дом!
     - Тогда отдавай деньги назад, - велела я.
     Мне не жаль ста долларов, но откровенная наглость должна быть наказана.
     - А вы их у меня отнимите, - прищурилась Аллочка.
     Поняв, что девчонка переиграла меня по всем статьям, я села на водительское место и покатила в Кузьминки.
     Дом, где обитали Вера и Алла, выглядел совершенно обычно. Ничем не примечательная пятиэтажка. Аллочка вошла в подъезд и позвонила в дверь, украшенную цифрой "I". Подождав несколько минут, она стала безостановочно жать на кнопку и бить ногой в створку, выкрикивая:
     - Верк! Отворяй! Заснула, што ль?
     - Может, ее дома нет, - предположила я.
     - Да куда ей деваться? Там сидит, поругались мы, вот и впускать не хочет.
     В ту же секунду дверь открылась. На пороге, покачиваясь, стояла баба самого отвратительного вида. Сальные, давно не мытые волосы спускались на плечи. Тщедушное треугольное личико покрывали синяки, на ней болтался не стиранный со дня покупки халат, и пахло от нимфы так, что я начала судорожно кашлять.
     Алкоголичка разинула беззубый рот, в воздухе поплыл "аромат" перегара, лука, рыбы и еще чего-то омерзительного.
     - Чаво? - прохрипела она.
     - Каво! - передразнила ее Аллочка. - Верку позови!
     - Этта хто?
     - Во! Совсем допилась, - обозлилась Алла, - дочь забыла.
     - Ах, Верку...
     - Наконец-то! Докумекала. Где она?
     - ., ее знает, - сообщила милая мамаша, потом собрала узкий лобик складками и продолжила:
     - В школе Верка, учится! Надо хорошо уроки делать!
     - Да заткнись ты, - отмахнулась Аллочка, - нашлась учительница! Подвинься.
     - Ты куда прешь?! - взвизгнула маменька.
     - К Верке хочу!
     - Пошла вон!
     - Сама катись!
     Пьянчуга пошаталась пару секунд, потом с неожиданной силой пнула Аллу в грудь. Девочка, чтобы не упасть, схватилась за меня. Ее глаза потемнели.
     - Ах ты, сука! - взвизгнула она и ткнула пьяницу кулаком в живот.
     Алкоголичка без звука свалилась на пол. Алла перешагнула через нее и обернулась.
     - Чего тормозишь? Пошли.
     - Давай отнесем ее в комнату, - предложила я, - еще простудится на полу.
     Аллочка рассмеялась.
     - Ну ты и чудо в перьях! Это же пьянь рваная!
     Она зимой у метро на тротуаре дрыхнет, и никакая зараза не берет. Тебе чего, ее жаль?
     Я кивнула.
     - Она ведь человек.
     - Она вошь, - сурово перебила меня Алла, - таких давить надо.
     Квартирка оказалась крохотной, практически без мебели, и очень грязной. Веры не было нигде: ни в большой комнате, ни в маленькой спальне, ни в узкой пеналообразной кухне. Алла открыла санузел и разочарованно протянула:
     - А и правда ушла! Давай ее подождем!
     Но ко мне совершенно неожиданно вернулся разум. Я подумала: зачем мне нужна эта Вера? С Якуниным она знакома не была, ни о каких его знакомых или родственниках слыхом не слыхивала, ну зачем я прикатила сюда? Я не одобряю в данной ситуации никого: ни Веру, решившую заработать, ни алчную Аллочку, ни Катю, избавившую своего жениха от мучений. Хотя вопрос об эвтаназии спорный. Не знаю, как поступила бы сама, поняв, что любимый человек, которому остались на земле считаные часы, измотан болью до последней степени.
     Может, и попросила бы для него спокойной смерти. С другой стороны, всегда есть надежда на чудо...
     Для человека, у которого уже практически не функционирует ни один орган?
     Разозлившись на себя, я довольно резко ответила:
     - Нет, мне пора.
     - Но...
     - До свиданья!
     - Эй, дайте мне свой телефон.
     - Зачем?
     - Верка придет, позвоню.
     - Спасибо, не надо.
     - А деньги? Получишь двести пятьдесят баксов.
     - Они мне ни к чему.
     - Нет уж, стой, - Аллочка вцепилась мертвой хваткой в мое плечо, - говори номер!
     Поняв, что так просто девица не отвяжется, я назвала цифры и опять рассердилась. Надо же такого дурака свалять! Ну зачем я назвала правильный?
     Теперь предприимчивая Аллочка, вознамерившаяся пугать мною Веру, будет названивать безостановочно. Значит, придется менять номер телефона!
     
     
     Глава 9
     
     Ругая себя за глупость, я ушла из неуютной квартиры и попыталась выбросить из головы мысли об Аллочке, Вере и убогой алкоголичке. Сев в "Пежо", попробовала соединиться с Аней, услышала частые гудки и, окончательно раздосадованная, двинулась к ней домой. Очень хочется вернуть мокасины, они были представлены в магазине всего в единичном экземпляре.
     Около двери Ани я наткнулась на молодого парня с чемоданчиком. Стоило мне очутиться на площадке, как он сердито воскликнул:
     - Явились наконец! Разве так поступают? Вызвали монтера и удрапали! Я к вам в третий раз захожу, на мне невыполненный заказ висит! Вот, пришлось в нерабочее время к вам топать! Меня за несделанную работу ругают!
     - Я сама разыскиваю хозяйку.
     - Вот люди какие! - заворчал парень. - Уехала незнамо куда, а на меня начальство орет! У нас-то строго. Есть заявка - изволь отработать! Разведут грязищу, в дом не войти!
     - Почему вы про грязь заговорили? - удивилась я, вспомнив хирургическую чистоту Аниной кухни, пластиковый стул, тапки и мытье рук под пристальным наблюдением хозяйки.
     - Я почтовый ящик приоткрыл, - объяснил монтер, - так чуть не умер, такой запах шибает! Небось помойку неделю не выносила, кулема! Сейчас жара стоит, отбросы мигом гнить начинают!
     Внезапно мне стало холодно. Я очень хорошо помню, как утром поднимала железную пластинку, закрывающую щель, и не почувствовала никакой вони.
     - Валяется небось шнур по полу, - ворчал юноша, - весь перекрученный, его ногами шмурыгают, стулья сверху ставят и хотят, чтобы телефон работал! К кому ни зайдешь - грязища! У аккуратных людей аппараты не отказывают. Да вы сами понюхайте!
     И он сердито ткнул пальцем в пластинку с надписью "Почта". Я невольно потянула носом и отступила в сторону.
     Телефонист глянул на меня.
     - Ну, убедились? Разве у хорошей хозяйки мусор гнить станет? Моя жена всегда ведро перед сном моет!
     - Вы женаты? - машинально пробормотала я.
     - Уже два месяца, - с гордостью ответил парень.
     - А как вас зовут?
     - Алексей Михайлович, - с достоинством сообщил юноша.
     - Вот что, Алексей Михайлович, - прошептала я, - надо милицию вызывать. Это не ведро пахнет.
     - А что же тогда? - удивился монтер.
     - Ну.., думаю.., звоните в отделение.
     Телефонист секунду молчал, потом развернулся и без всяких слов исчез. Я осталась перед дверью в полном одиночестве.
     Следующие часы я провела, пытаясь заставить стражей порядка вскрыть дверь. Милиционеры сопротивлялись как могли. Сначала они не хотели ехать по указанному адресу, потом стали требовать домоуправа, понятых, затем долго искали слесаря, наконец где-то в районе девяти вечера все срослось, и дядька в мятой рубашке и грязных брюках, тихо матерясь себе под нос, ловко справился с замком.
     Я хотела шмыгнуть внутрь, но была остановлена суровым сержантом:
     - Погодьте, гражданочка.
     Пока участковый и еще один мент осматривали помещение, я тряслась на лестнице, черт с ними, с мокасинами, ни за что не стану их искать.
     Аню обнаружили в кухне. Смерть застала ее во время готовки. На плите стояла кастрюля, в которой виднелась чищеная, уже сильно почерневшая картошка. Хозяйка не успела залить ее водой, на мойке виднелась доска с горкой фарша и две луковицы. От мяса шел отвратительный запах. Аня лежала на полу.
     Соседка, приведенная на место происшествия в качестве понятой, сначала мелко-мелко крестилась, а потом напала на участкового с вопросами:
     - Чегой-то с ней приключилось?
     - Умерла она, - спокойно ответил милиционер.
     - Ой, убили! - заголосила бабка. - Чеченцы проклятые!
     - Глупости-то болтать не надо, - рявкнул мент.
     Судя по мокрым пятнам пота, расплывшимся на спине и груди, участковому было невыносимо жарко.
     - Никто ее не трогал, - продолжал он, - никаких ран не видно. Небось, сердце прихватило. Вон зной какой стоит! Духотища адова. Ваша соседка женщина тучная, таким всегда тяжельче. Вы того, ступайте, понадобитесь - позовем. И вы, гражданочка Васильева, можете быть свободной.
     В полной прострации я села в "Пежо", добралась до Ложкина, увидела дом без крыши, сразу вспомнила все произошедшее с нами и покатила в Вербилки.
     У ворот меня встретил Хуч.
     - Мальчик, что ты тут делаешь? - удивилась я.
     Мопс, всегда с визгом бросавшийся навстречу хозяйке, на сей раз проявил сдержанность. Пару раз лизнув мне руки, он с самым деловым видом скрылся в зарослях гигантских лопушистых растений, буйно раскинувшихся по всему участку Кисы.
     Я прошла по тропинке в дом, миновала террасу, открыла ванную и увидела Дегтярева.
     - Ой, извини! - вырвалось у меня. - Забыла, что теперь санузел один для всех!
     Александр Михайлович повернул голову, и я перепугалась. Изо рта полковника пузырями вылезала белая пена.
     - Тебе плохо? - кинулась я к нему.
     Дегтярев отшатнулся, споткнулся ногой об унитаз и с размаху сел на него.
     - Только не волнуйся, - залепетала я, - посиди, отдохни, сейчас все лечат! Может, врача вызвать?
     Полковник молча смотрел на меня, потом приоткрыл рот, пены стало больше.
     - Кеша! - заорала я.
     - Ну что еще? - донеслось из коридора, и в ванную вошел Аркадий.
     Увидев полковника, Кеша вовсе не испугался, а почему-то начал ругать Дегтярева:
     - Мы ведь договорились не пользоваться туалетом. И вообще, чем вы тут занимаетесь? Мать, оставь полковника одного! Александр Михайлович, какого черта...
     Дегтярев схватил полотенце и принялся вытирать лицо.
     - Что значит: мы решили не пользоваться туалетом? - удивилась я. - И потом, полковнику плохо!
     - И тебе сейчас не лучше будет, - неожиданно заявил приятель, - попробуй-ка, почисти зубы минеральным, сильно газированным "Перье"!
     - Зачем же брать для этих целей "Перье"? - окончательно растерялась я.
     - Затем, что воды нет! - сообщил Кеша.
     - Какой?
     - Никакой! Ее отключили.
     - Совсем?
     - Ага, - кивнул Дегтярев, избавившись от остатков зубной пасты, - мы звонили диспетчеру, он сказал, завтра будет.
     - Бред, - вскипела я, - в Ложкине всегда есть вода!
     - У нас там своя скважина с насосом, - вздохнул Кеша.
     - А как душ на ночь принять? - недоумевала я.
     - Никак, - пожал плечами Аркашка, - вот полковник решил почистить зубы и остался недоволен. Лично я лягу спать грязным.
     - Есть идея! - воскликнул Дегтярев.
     - Ну? - обрадовалась я. - Говори.
     - Недалеко от крыльца стоит бочка, - хитро прищурился полковник, - Кешка сейчас сгоняет в супермаркет, притащит пятилитровые бутылки с водой. Мы их туда выльем, нагреем кипятильником и вымоемся. Можно считать, что сидишь в японской бане.
     - Ты еще и издеваешься! - подскочила я. - Ладно, с мытьем понятно, но, прости, конечно, как же пользоваться унитазом?
     - Это к Хучику, - с абсолютно серьезной миной заявил Кеша.
     - Ты о чем? - насторожилась я.
     - Впрочем, можешь посоветоваться с Банди, Снапом и Черри, - засмеялся коварный Аркадий, - подскажут, под каким кустом удобнее присесть. Мы так решили - дамская половина справа от крыльца, мужская - слева!
     Хохоча во все горло, Дегтярев и Аркадий ушли.
     Я осталась одна в совершенно бесполезной ванной комнате. Потом вспомнила, что в косметичке есть упаковка влажных салфеток, вытерла ими руки и стала думать, как снять с лица косметику.
     - О-о-о, - полетел из кухни вопль, - помогите скорей!
     - Сюда! Все! Быстро!
     Напуганная донельзя, я вбежала в пищеблок и увидела отчаянно голосящую Зайку с.., оторванной дверью холодильника в руках. На полу валялись разбитые яйца и растекалась лужа молока.
     - Вот это силища! - восхитилась Маня. - Дверцу оторвала!
     - Ольгунчик, - спросил Кеша, - как ты умудрилась?
     - Не знаю, - затопала ногами Зайка, - она сама упала! Повесьте ее немедленно назад! Быстрее, мне тяжело!
     Через несколько минут беспорядок был ликвидирован. Наши собаки не любят сырые яйца, зато кошки с огромным удовольствием вылизали линолеум.
     - Завтра же купим новый рефрижератор, - злилась Ольга.
     - Ерунда, - сказал Дегтярев, - зачем деньги зря тратить. Будем этот аккуратно открывать, и все!
     Оставив домашних, я пошла в спальню, рухнула на продавленный матрац и попыталась заснуть, но умоститься никак не удавалось. Подо мной катались непонятные комки, то ли ваты, то ли поролона. От спинки кровати пахло пылью. Повертевшись с полчаса, я встала, натянула халат и отправилась, так сказать, на пленэр <На пленэр - выражение имеет два значения: а) на свежий воздух; б) на природу, рисовать пейзаж.>.
     Во дворе было очень тихо. Воздух слегка посвежел, на небе сияла огромная бело-желтая луна и сверкали крупные, не правдоподобно яркие звезды.
     Я осмотрелась. Так, прямо перед носом кусты ежевики, она колется, чуть правее заросли крапивы... Выбрав удобное местечко, я залезла под дерево и вдруг увидела чуть поодаль, за стволом дерева огромную собаку, жуткую, лохматую, белую, с бешено вращающимися темными глазами. Чудище не мигая уставилось на меня.
     Звуку, который вырвался из моей глотки, позавидовала бы паровозная сирена. Вмиг раздался дружный топот, и на терраске оказались Маня, Кеша, Дегтярев, все собаки, кошки... Не хватало только жабы Гертруды. Наша лягушка не так давно ухитрилась удрать из аквариума. Она провела на воле несколько дней, а потом припрыгала домой. Может, кому и нравится свобода, но Герочка предпочла трехразовое питание и сейчас не желает даже нос высовывать наружу.
     - Что ты орешь? - нервно спросил полковник.
     Я стала тыкать пальцем в сторону дерева.
     - Там здоровенная собака! Волкодав!
     - Успокойся, мусик! - воскликнула Маня. - Она, наверное, с соседнего участка прибежала.
     - Никого не вижу, кроме Зайки, - сообщил Кеша.
     Я повернулась. Около толстого ствола дерева стояла растрепанная Ольга в белом махровом халате.
     - Заюшка, уходи скорей! Там жуткая собачища, - испугалась я.
     - О господи! - прошипела Ольга. - Тут никого нет.
     - Но я только что наткнулась на чудовище!
     - Тебе показалось!
     - Белое, отвратительное, глаза вращаются, морда красная, - стала я описывать увиденное, - просто умереть не встать!
     - Морда красная, - хихикнула Маня, - это не собака! Они же не могут изменять цвет лица.
     - А кто? - окончательно испугалась я. - Кто обитает в этих кустах?
     Дегтярев и Кеша переглянулись. Потом полковник начал издавать странные звуки, то ли кашель, то ли всхлипывание. Видно было, что он старается сохранить на лице серьезность. Но предательская улыбка упорно поднимала вверх уголки его губ.
     В конце концов полковник не выдержал и засмеялся во весь голос. К нему моментально присоединились Аркадий и Маня.
     - Кто обитает в этих кустах? - всхлипнул Александр Михайлович. - Весь белый, лохматый, страшный, с красной мордой?
     - Ну да, - напряглась я, - кто? Я испугалась ужасно, думала, сейчас укусит!
     - Это Зайка, - простонал Дегтярев.
     В полном обалдении я глянула на Ольгу.
     - Ты?
     Зая прищурилась.
     - Давно пора очки купить! Ну разве можно так орать? И вовсе у меня лицо не красное!
     - Ну, мать, ты даешь, - выдавил из себя Кеша, - сначала пугало за полковника приняла, потом Заю за волкодава.
     - Пугало? - насторожился Дегтярев. - Что ты имеешь в виду?
     Аркашка чуть не зарыдал от хохота.
     - Ничего кроме того, что мать выглянула из окна дома и, уставившись на жуткого урода, сделанного Иваном из пакета с удобрениями, весьма долго кричала: "Дегтярев, привет!"
     - Глупости, - фыркнул Александр Михайлович.
     Я же никак не могла прийти в себя.
     - Зайка, что же ты делала в кустах?
     Ольга выбралась на дорожку, отряхнула белый халатик, пригладила торчавшие дыбом волосы, поднялась на террасу и заявила:
     - То же самое, что и ты!
     - Хватит дурить, - ожил полковник, - не знаю, как всем, а мне в восемь утра выезжать на работу.
     Домочадцы цугом потянулись в дом. Я, шедшая последней, стала созывать собак:
     - Банди, Снап, Черри, Хуч... Сюда!
     Но псы, радовавшиеся отличной погоде, не спешили в душный дом. Ротвейлер залег в траве, Бандюша развалился на раскладушке, стоявшей под яблоней, Черри мирно храпела в углу террасы, а Хуч рыскал в зарослях неизвестного растения, высокого, широколистного, которое Маня отчего-то называла "бамбук".
     Услыхав мои надрывные крики, Манюня вернулась назад.
     - Оставь их, пусть наслаждаются свежим воздухом, в комнатах просто нечем дышать.
     - Включи посильней кондиционер.
     - Мусик, его здесь нет. Поэтому собакам лучше во дворе. Надоест на улице, сами придут.
     - Но надо дверь закрыть!
     - Зачем? - пожала плечами Машка. - Ее с полпинка вышибить можно. Потом, сильно сомневаюсь, что тут бронированные стекла, да и решеток нет. Глупо загонять животных из сада в помещение, где отсутствует кислород, только для того, чтобы прикрыть дверь из картона!
     Решив послушаться Машку, я оставила стаю в покое и легла. Неожиданно перед глазами появилась Катя, живая и веселая.
     - Как думаешь, - весело блестя глазами, спросила она, - отчего все вдруг поумирали? Сергей, Анна, я? Да еще сразу, буквально друг за другом?
     Ты поторопись отвезти деньги Кларе, вдруг ее тоже убили!
     - Убили? - эхом повторила я. - Кого?
     - Нас, - ласково ответила Катя, - про Сережу знаешь?
     - Да.
     - Думаешь, это я постаралась?
     - Ну... Наверное, ты хотела избавить жениха от мучений.
     - А ты расспроси эту Веру, как заплатившая ей женщина выглядела, - посоветовала мне Катя. - И еще, странно, зачем бы Вере Аллочке про тетку рассказывать? Ведь она знает, что ее подружка за копеечку удавится. Нет, наврала Аллочка с три короба, набрехала. Хочешь знать правду?
     - Конечно, - кивнула я.
     - Вот, читай, я написала письмо.
     В ту же секунду Катя как-то странно, слишком часто задышала и швырнула в мою сторону какой-то предмет. Он пролетел через всю комнату и шмякнулся мне на лицо, противно-мягкий, чуть влажный. Я заорала и рывком села. Мои глаза открылись. На какую-то секунду мне стало еще страшней.
     Вместо привычной спальни, со стенами, выкрашенными светло-бежевой краской, и с мебелью из корня оливы, взгляд наткнулся на темное помещение с узким окном, прикрытым ветхой занавеской. Но уже через секунду я сообразила: мне приснился идиотский сон, а около меня на кровати сидит возбужденно сопящий Хуч.
     Мопс выглядел необычно. Наш Хучик больше всего на свете любит поесть и поспать. Опустошив мисочку, он, шатаясь, добредает до дивана или кресла, ставит на мебель передние лапки и ждет, пока кто-нибудь из хозяев поможет ему закинуть объемистую филейную часть на мягкую лежанку.
     Оказавшись на ней, мопс заползает под плед - и все, просим нас не трогать до ужина. Оживляется он лишь в те дни, когда Жюли переживает дамские неприятности, но и то не слишком. Если нужно выбирать между любовью и сытной трапезой, то Хуч предпочтет гастрономические удовольствия. Он очень редко нервничает. Впрочем, попробуйте сами суетиться с набитым под завязку желудком, посмотрю, как у вас это получится!
     Но сейчас Хуч явно пребывал в ажиотаже. Его гладкая, обычно плотно прилегающая к спине шубка стояла дыбом, и издали казалось, что мопс покрыт, словно ежик, иголками. Глаза его возбужденно блестели, уши прижались к голове, хвост распрямился, а из груди вырывалось раздраженное сопение.
     - Кто тебя так напугал, милый? - зевнула я. - Или, заразившись от хозяйки, ты увидел кошмар?
     Хуч положил правую переднюю лапку мне на колени и разразился серией отрывистых, коротких звуков. Я машинально опустила глаза вниз и заорала:
     - Спасите! Скорей! На помощь!
     Зая, Машка, Кеша и Дегтярев ворвались в спальню. Девицы были в халатах, мужчины выглядели более экзотично. Кеша в трусах, с шампуром в руках, полковник в цветастой хламиде и с пистолетом.
     - Что случилось? - кинулась ко мне Машка. - К тебе в окно влез грабитель?
     Я молча тыкала пальцем в одеяло. Маня присмотрелась и с облегчением воскликнула:
     - Это же мышь умершая. Вернее, придушенная.
     Хучик! Где ты ее поймал? В "бамбуке"? Ай, молодец, охотник. Мусик, не бойся, она скончалась, Хуч просто хотел похвастаться перед тобой добычей, правда, милый? Какой хороший мальчик!
     Мопс, сидевший теперь с самым счастливым видом, тихо гавкнул. Я вздрогнула. Умом я понимаю, что живая мышь способна принести людям больше неприятностей, чем мертвая, но, как это ни странно, бегающие грызуны меня не пугают, а вот дохлые вызывают подлинный ужас.
     
     
     Глава 10
     
     Полночи я промаялась на бугристом матраце, заснуть удалось лишь под утро. Не успели веки сомкнуться, как до ушей донесся визг Зайки:
     - Bay! Караул!
     Я вылетела из-под одеяла и понеслась в ванную, откуда раздавались вопли. Ольга стояла между раковиной и унитазом, держа в руках длинный кран, а из отверстия в стене била струя воды.
     - Ольгушка, ты сломала кран! - восхитился примчавшийся следом за мной Аркашка.
     - Он сам выпал, - сердито ответила та, - я пошла умываться, включила воду, что-то зашипело, потом кран задергался и отвалился, а струя ударила в раковину!
     Кеша молча взял из рук жены Г-образную железяку и начал прилаживать ее на место.
     - Слышь, Зай, - влезла в ванную Манюня, - может, тебе больше не ходить на фитнес? Вон какая сила в руках чудовищная! Вчера дверь у холодильника оторвала, сегодня кран из стены выдернула.
     Страшное дело, не женщина, а Терминатор.
     - Главное, с унитазом поосторожней, - предостерег жену Кеша, - а то прыгнешь на него с разбегу и расколешь.
     - Глупости, - разозлилась Ольга, - просто в этом, с позволения сказать, доме все разваливается на части от ветхости!
     - Если аккуратно пользоваться вещами, - Дегтярев не упустил момента, - то ничего и не случится!
     Аркашка вздохнул и пустил воду. Только что возвращенный на место кран затрясся и свалился в раковину. Струя забила из стены, потом послышалось журчание. Я наклонилась и увидела, что труба под раковиной протекает.
     - Вот, - удовлетворенно воскликнула Ольга, - убедились? Теперь пусть Дарья идет к этому Кисе и устраивает скандал. Мы заплатили деньги, а что получили? Просто безобразие. И потом, куда здесь выбрасывают мусор? На участке нет контейнера!
     - Действительно, - покачал головой Дегтярев, - ступай, Дашута, разберись.
     - Почему мне отведена роль скандалистки? - я решила посопротивляться.
     - Мне на работу пора, - хором ответили Зайка и Кеша.
     - Ты же снимала дачу, - добавил полковник.
     - Вовсе нет! Жить в Вербилках предложил Женька, между прочим, он твой коллега и добрый приятель, - решила я восстановить справедливость.
     - Ага, он просто сообщил о такой возможности, а ты как хозяйка обязана была съездить, проверить.
     Заварила кашу - теперь расхлебывай. И вообще, я Уже опоздал везде, пустите зубы почистить.
     - Ну нет, - оказала сопротивление Зайка, - я пришла первая.
     - Потом доспорите, - нервно воскликнул Кеша, - вам придется подождать, я умоюсь раньше всех.
     - С какой стати? - рассердилась Ольга.
     - Меня подзащитный ждет.
     - Не развалится, - буркнула женушка, - все равно он сидит, куда ему торопиться? А у меня эфир строго по часам!
     - Между прочим, - вклинился в диалог полковник, - я совещание провожу, в десять. Так что мне первым бриться.
     - Никогда! - отчеканили Зайка и Кеша.
     - Успокойтесь, - я решила помирить домочадцев, - можно всем одновременно приводить себя в порядок. Кеша и Ольга встанут у раковины, а полковник нагнется над ванной! Не о чем тут спорить!
     Три пары глаз уставились на меня.
     - Хорошо, хорошо, - зачастила я, пятясь к двери, - уже бегу к Кисе. Сейчас заставлю его пристроить к избушке еще три санузла.
     Сарайчик оказался заперт, я постучалась в стену.
     - Киса, отоприте.
     - Кто там? - донеслось изнутри.
     - Даша.
     - Кто?
     - Ваша жиличка.
     Часть стены отъехала в сторону, и наружу вышел Киса. Сегодня он щеголял в грязных "трениках" и ярко-желтой, неожиданно чистой и великолепно отглаженной рубашке.
     - Что случилось? - спокойно спросил хозяин.
     - Может, впустите меня внутрь? - начала закипать я.
     - Входи, - кивнул Киса.
     Я шагнула в комнату. Три стены от пола до потолка занимали полки с книгами. Никакой беллетристики, ни детективов, ни фантастики, ни исторических романов, одна техническая литература да тома по химии, физике и математике. У окна громоздился стол, заставленный штативами с пробирками и заваленный кусками железок. На полу стоял ящик с инструментами, возле него возвышался верстак, потом еще один столик с непонятными приборами и раскладушка с одеялом. Постельного белья не имелось. Свободного места в комнатушке не было совсем, при каждом шаге вы натыкались на какие-нибудь предметы в той или иной степени разобранности.
     - Садитесь, - радушно предложил мне Киса.
     Я послушно опустилась на жалобно скрипнувшую раскладушку, мой взгляд случайно упал на обложку книги, покоившейся на одеяле: Татьяна Устинова. Надо же, оказывается, Киса увлекается криминальными романами.
     - Что произошло? - поинтересовался хозяин.
     Я хотела было перечислить наши претензии, но вместо этого неожиданно для себя спросила:
     - Киса, а вы где работаете?
     Старик поправил бороду.
     - Я нахожусь на заслуженном отдыхе. А вообще-то рационализатор-изобретатель, придумываю всякие приспособления. Но, увы, мне приходится постоянно сталкиваться с человеческой косностью и глупостью. Вот смотрите.
     Перед моим носом оказалось нечто непонятное, гибрид обычной расчески и консервной банки, из которой тянулись провода. Киса воткнул штуковину в сеть. Расческа стала медленно трястись.
     - Электрогребень, - пояснил Киса, - сильно облегчает жизнь человека. Никаких лишних движений, он сам вас причешет. Хотите попробовать?
     - Нет, спасибо, - быстро отказалась я, - мне хватает самой обычной щетки.
     - Вот и вы проявляете консервативность, - заявил хозяин, - сколько я ни ходил по кабинетам, ни убеждал людей: наладьте выпуск, получите миллионные прибыли. Нет, не хотят! Теперь мне новая идея в голову взбрела. Если к этой расческе каким-то образом приделать вентилятор, то можно будет голову сушить одновременно с причесыванием.
     Я вздохнула.
     - Вы зайдите в любой магазин, торгующий электробытовой техникой. Там таких гребней с вентиляторами не счесть, называются они просто - фен.
     - Вот жалость! - расстроился Киса. - Вечно я забываю. Придумал ушанку с музыкой, долго бился, уж больно тяжело было на голове батарейки таскать, потом решил проблему, так ваша дочь про плеер напомнила. Теперь вы о фене сказали!
     Из груди старика вырвался тяжелый вздох. Мне стало жаль незадачливого изобретателя.
     - Не беда, что-нибудь оригинальное вы обязательно придумаете.
     - Есть разработки, - кивнул Киса, - во, бутербрододержатель.
     - Что? - удивилась я, разглядывая мыльницу, приделанную к подставке.
     - Бутербрододержатель, - повторил изобретатель, - вот вы кушаете хлеб с колбасой, ну куда его деть?
     - Съесть целиком.
     - А если положить надо?
     - На тарелку.
     - Удобнее сюда вот. Смотрите, как ловко, совсем места не занимает, и можно везде использовать: на работе, дома. Впрочем, это ерунда. Есть более интересная штука. Вот! Пойдемте!
     Киса вытолкал меня во двор и указал на бочку.
     - Что это? - не поняла.
     - Автоматическая мойка для собак и кошек.
     - Что?
     Киса откашлялся и заявил:
     - Не секрет, что большинство домашних животных терпеть не могут банных процедур. Они царапаются, кусаются и вообще не дают себя намылить.
     Я вспомнила Снапа, который, услышав слова "Сегодня моем всех собак", моментально забивается под диван в Гостиной, и кивнула:
     - В ваших словах есть резон.
     - Вот видите, - обрадовался Киса, - поэтому я и изобрел полуавтомат. Объясняю принцип работы, в общих чертах, конечно. Маховик...
     - Не надо деталей, - прервала его я, - я ничего не понимаю в технике. Вы мне как потребителю растолкуйте.
     Старичок чихнул.
     - Проще некуда. Наливаете воду, разводите мыло, сажаете собаку, голову ее просовываете в отверстие в крышке, фиксируете и включаете мотор. Псу некуда деваться. Потом выпускаете мыльный раствор, наполняете машину чистой жидкостью, споласкиваете объект, отжимаете...
     - Отжимаю?
     - Ну да, чуть-чуть, чтобы лишняя влага ушла, и получаете изумительно чистую собаку. Вы бы купили такой агрегат? Ну если не очень дорого?
     Я оглядела бочку.
     - Только не в таком дизайне. Кстати, о мытье.
     Кран в ванной...
     Киса молча выслушал мои справедливые упреки, потом сходил в избушку, принес картонную коробку, вытащил оттуда доллары и сказал:
     - Жаль, что вам не понравилось. Вот ваши деньги.
     - Зачем?
     - Я понял так, что вы съезжаете?
     - Вовсе нет, нам некуда деваться, просто я прошу вас починить сантехнику. Вы же отлично умеете.
     Киса положил купюры назад и насупился.
     - Скучно это, с кранами возиться, вот я автоматические двери сделал, еще кой-чего там улучшил, а водопровод... Ну его на фиг!
     - Хоть бы генератор поставили, - укорила его я, - или сами бы собрали. Плохо в темноте сидеть, вот, я вчера забыла свечи купить, сегодня привезу.
     - Ну, - протянул старичок, - электричество не я выключаю, а Мосэнерго.
     - Ладно, - сдалась я, - но кран почините.
     Киса безнадежно кивнул.
     - Значит, остаетесь?
     - Всенепременно, - заверила я его, - у вас тут чудесно. Будем жить, пока дом в Ложкине не отремонтируют.
     
     
     ***
     
     В институт полиграфии я приехала в районе обеда и нашла в учебной части совершенно незнакомого парня, рывшегося в шкафу.
     - Где Кира? - спросила я.
     - У нее библиотечный день, - сообщил юноша, - небось дома.
     - Телефон ее не подскажете?
     - Вон тетрадка на столе валяется, там гляньте, - равнодушно подсказал незнакомец, очевидно, ему было наплевать на то, что домашний номер Киры узнает посторонняя женщина.
     Я открыла клеенчатую обложку и увидела надпись, сделанную четким, круглым почерком: "Список адресов и телефонов сотрудников учебной части. Анисомова А., Восьпина О., Комолов В., Лебеденко Е., Ясулевич К.".
     Поскольку на букву "К" начиналось только одно имя, я решила, что фамилия Киры Ясулевич, и слегка удивилась - номер был мобильный, значит, у Киры, несмотря на ее жалобы о тяжелом материальном положении, имелся сотовый.
     Кира сняла трубку мгновенно.
     - Это Даша, - сказала я.
     - Кто?
     - Дарья Васильева, та самая, что рассказала вам о смерти Кати.
     - А-а! И чего вы хотите?
     - Мне надо поговорить с вами, можно приехать?
     - Лучше в кафе встретимся, - предложила она.
     - Называйте в каком, - велела я.
     И тут Кира удивила меня до крайности.
     - Слышали про такое место "Карлов двор"?
     - Да.
     - В нем три зала: желтый, синий и черный. Вы подходите побыстрее, прямо как сможете, и увидите меня в последнем.
     Я молча отсоединилась. Однако странно, "Карлов двор" выпендрежное, модное, очень популярное в среде тусовщиков заведение. Народу там всегда несметное количество. Причем среди посетителей, как говорится, каждой твари по паре. Тут свободно можно встретить какого-нибудь эстрадного певца, старательно закрывающего легко узнаваемое лицо бейсболкой, депутата Госдумы, за спиной которого маячат два тумбообразных бодигарда, проститутку с Ленинградского шоссе, стайку студентов и парочку провинциалов, негодующе восклицающих при взгляде на цены в меню: "Они с ума сошли!"
     Из-за того, что народ валом валит в "Карлов двор", хозяин повысил стоимость еды до такой степени, что даже мне, не считающей рубли в кармане, она кажется неприличной. Я не заглядываю в "Карлов двор", потому что не готова платить бешеные деньги за чашечку не слишком хорошего кофе. Но в это заведение ходят не затем, чтобы насладиться едой и напитками, а чтобы продемонстрировать свою причастность к узким кругам, этак небрежно сообщить окружающим: "Вечерком забегал в "Карлов двор", там прикольно".
     Вот уж и предположить не могла, что Кира бывает в таких заведениях. Когда я пригласила инспекторшу в третьеразрядное кафе "Мун", женщина пришла в полный восторг и несколько раз повторила: "Я очень люблю сладкое, но мне не по карману походы по ресторациям".
     А сейчас выясняется, что она слышала про "Карлов двор" и даже знает, какие там залы.
     Посмотрев на часы, я все же отправилась в магазин, ничего, подождет Кира, ну выпьет кофе. Если сегодня выключат электричество, а свечей в доме не окажется... Дальше можно не продолжать. Ясно, что со мной сделают домашние.
     Очутившись в хозяйственном отделе, я побрела вдоль полок, пытаясь вспомнить, что мне велела купить Маня. Так, свечи с кокосовой отдушкой. Вот они. Я сама не выношу ароматизаторы с дымом.
     Свеча должна быть функциональной, а для запаха следует приобрести духи или дезодорант. Но, если Манюне нравится, спорить не стану, кокос так кокос. Главное выполнить ее просьбу. Впрочем, может, электричество больше вырубать не станут, и мне не придется нюхать миазмы, распространяемые свечами.
     Я стала изучать содержимое полок.
     - Матильда, душа моя, поосторожней, - раздался безукоризненно поставленный голос, и в хозяйственный отдел вошла парочка: старушка и болонка. Бабуся выглядела выше всяких похвал. Волосы ее, слегка подсиненные, уложены в старомодную, но очень подходившую даме прическу. На лице ее был легкий макияж, ничего вульгарного, этакий намек на румянец, блеск на губах и чуть-чуть пудры. Бесстрашно обнаженную шею украшали жемчужные бусы. Вне всякой критики был светло-бежевый льняной костюм дамы. В руках она сжимала белую кожаную сумочку, ноги были обуты в босоножки, тоже белые.
     Голову чисто вымытой и расчесанной болонки украшал большой розовый бант.
     - Матильда, ангел мой, прошу вас, потише, - громко вещала старушка, очевидно, она была слегка глуховата, - не тяните меня, я могу упасть, пол скользкий.
     Я умилилась, разглядывая парочку. Как приятно видеть пожилую даму, со вкусом одетую, великолепно причесанную, да еще владеющую правильной, слегка старомодной русской речью. В моей душе моментально проснулся преподаватель-словесник. Редко сейчас услышишь подобный разговор, все стали грубыми, нетерпимыми, резкими...
     Тем временем бабуся, не замечая меня, тихонько шла вперед, приговаривая:
     - Матильда, душа моя, не дергайте поводок, я могу споткнуться. Ангел мой, поменьше прыти.
     Тут в конце прохода появилась кошка, очевидно, живущая при магазине. Болонка замерла.
     - Матильда, вы умница, - не преминула похвалить свою любимицу старушка, - прекрасно, что послушались, вы безусловно можете рассчитывать на дополнительный кусок сыра к ужину.
     Тут болонка рванулась за кошкой. Бабулька пролетела пару метров за собачкой, потом, догадавшись выпустить поводок, шлепнулась на пол. Я не успела броситься ей на помощь, а пожилая дама, похожая на английскую королеву, села ко мне спиной, потрясла головой и выдала тираду:
     - Матильда! Сука! Говорила же, сейчас...! Какого ., тянула! Дрянь! Сволочь! ..! ..! ..!
     У меня отвисла нижняя челюсть, а уши отказывались верить услышанному. Отчаянно матерясь, бабулька, кряхтя, встала. Откуда ни возьмись появилась Матильда, успевшая потерять свой розовый бант. Хозяйка пнула собачку носком элегантной босоножки и с чувством завершила тираду:
     - ...! ...! ...!
     Болонка заскулила. Старушка погладила ее по лохматой голове.
     - Ну-ну, друг мой, без истерик.
     Но Матильда продолжала рыдать. Старушенция опасливо обернулась по сторонам и, по-прежнему не замечая меня, вытащила из проволочной корзинки пакетик орешков, открыла его и дала горсть собачке. Болонка самозабвенно схомякала угощенье. Бабушка еще раз осмотрелась и запихнула пустую обертку между бутылочками жидкости для мытья посуды.
     - Пойдемте, Матильда, - снова очень интеллигентно завела она, - не тяните меня, ангел мой, сделайте милость.
     Продолжая вещать, бабушка удалилась. Я схватила свечи, лимонный дезодорант и пошла к кассе.
     Однако внешность человека и его внутренняя сущность - это разные вещи. Мысль неоригинальная, но она пришла мне в голову лишь сейчас.
     К кассе стояла очередь. Бабушка и болонка оказались передо мной.
     - Ну народ! - послышался возмущенный голос.
     Из хозяйственного отдела вынырнул охранник, в руках он держал пустую обертку из-под орехов.
     - Сожрали и спрятали, - сердился парень, - лишь бы не платить.
     Я посмотрела на бабульку, та стояла совершенно спокойно. Секьюрити продолжал возмущаться.
     - Ой, какая собачка! - зачастила впереди стоящая девочка. - Можно ее погладить?
     - Конечно, мой ангел, Матильда не кусается! - с достоинством сообщила старушка.
     - Я хочу ее угостить Она станет есть орешки? - поинтересовался ребенок Бабуся добродушно рассмеялась - Что вы, счастье мое! Собака не захочет даже смотреть на кешью. Вот колбаска или сыр - это для нее.
     Девочка тоже засмеялась и стала тискать Матильду Очередь притихла, даже охранник заткнулся и перестал размахивать перед покупателями пакетиком из-под орехов Журчащая речь старушки, ее милая, добрая улыбка умиротворяюще подействовали на окружающих А я лишний раз удивилась, насколько внешний облик и показное благообразие могут не соответствовать внутреннему содержанию.
     Бабуся только что ругалась матом, словно извозчик, а потом сперла вкусные орехи... Но никому и в голову не придет, что пожилая дама способна на подобные поступки.
     
     
     Глава 11
     
     Когда я пришла в черный зал ресторана "Карлов двор", Кира сидела за столиком.
     - Что так долго? - воскликнула она. - Вы уже знаете?
     - О чем? - удивилась я.
     - О смерти Ани, - ответила Кира.
     Я кивнула.
     - Да. Говорят, у нее сердце остановилось.
     - Нет, это был инсульт, - поправила меня она.
     - Вам известна точная причина смерти? Откуда?
     - Сегодня из института звонили, - объяснила Кира, - у Ани случился удар, ничего странного в произошедшем нет. Она такая тучная была!
     - Что будем заказывать? - перебила нас официантка.
     - Мне кофе капуччино, - сказала я.
     - А мне просто холодной воды с лимоном, - добавила Кира.
     Я подумала, что она стесняется делать более солидный заказ в дорогом кафе, и радушно предложила:
     - Кирочка, выберите себе пирожное или мороженое, я угощаю.
     - Нет, нет, - отказалась спутница, - в такую жару есть просто невозможно. Впрочем, дайте гляну меню.
     Она схватила папочку и стала перелистывать страницы. Неожиданно официантка издала звук, похожий на короткий смешок. Я взглянула на нее.
     На ее лице играла презрительная ухмылка.
     - Мы сделали что-то не так? - спросила я.
     Официантка немедленно вернула на лицо любезную улыбку.
     - Если вам не нравятся посетители, заказавшие кофе и воду, то следует написать в меню, что минимальная стоимость заказа сто долларов, - резко сказала я, - а теперь сделайте одолжение, позовите метрдотеля.
     - Я чего? - забубнила нахалка. - Совсем ничего! Что такого я сделала?
     Но всевидящий администратор уже спешил к нашему столику.
     - У вас проблемы?
     - Мы заказали капуччино и "Перье" с лимоном, - сказала я.
     - Нет вопросов, - улыбнулся юноша, - принесут через пять минут.
     - Очень приятно, что вы настолько милы, - улыбнулась я в ответ, - а вот официантка скорчила недовольную, презрительную гримасу!
     - Лика! - сердито сказал метр. - Это как понимать? Немедленно неси кофе и минералку.
     Думаю, дамы не захотят оставить тебе чаевых!
     - Это точно, - кивнула я, - благодарить следует лишь того, кто старается угодить клиентам независимо от суммы в чеке!
     - Лика, рысью, - приказало начальство.
     - А мне еще тортик "Лесная ягода", - сказала Кира, - два куска.
     Девушка понурившись ушла. Впрочем, чашка с белой горкой пены, и тарелочки со сладким, и зеленая бутылка появились на столике незамедлительно.
     - Сколько раз, - запричитала Кира, - я говорила Ане: поголодай недельку, двигайся побольше, нет! Ела в три горла, сидела на одном месте - и вот результат! Умерла так рано! А у Кати случился инфаркт. Вот беда! Ой! Ой! Ой!
     - Что случилось? - удивилась я.
     - Меня кто-то укусил, - воскликнула Кира, - довольно больно, в лопатку. Может, оса? Или муравей. Посмотрите, пожалуйста.
     Я встала и оглядела спину Киры. На розовой легкой кофточке не было видно никаких насекомых.
     - Пусто, если и был кто, то теперь его нет.
     - Очень жжет, - нервно продолжала Кира, - прямо горит.
     - Сейчас пройдет, - успокоила я.
     - Будем надеяться, - поморщилась собеседница.
     - До свадьбы заживет.
     Кира слегка покраснела, а я, поняв, что сморозила бестактность, быстро перевела разговор на другую тему.
     - Вы говорили, что Сергей Якунин работал в фирме, перевозившей нестандартные грузы?
     - Да, - кивнула Кира, - он животными занимался. И не поверите, чего только люди не тащат: страусов, аллигаторов, слонов...
     - Название фирмы знаете?
     - У меня его визитка есть, - сообщила она, - дома лежит. А зачем вам?
     - Да одной моей подруге надо лошадь в другой город доставить, - лихо соврала я, - можно позвоню вам?
     - Ради бога, - согласилась Кира, - а хотите, если время есть, ко мне зайдем, я живу рядом, буквально через дорогу.
     Мне сразу стало ясно, откуда Кира знает про "Карлов двор". Все сложные вопросы, как правило, имеют простые ответы. Она каждый день ходит мимо ресторана.
     Хмурая официантка приволокла счет. Я, исключительно из принципа, стала проверять его и возмутилась до глубины души:
     - Ну это уж слишком! Тут указано полно еды!
     Мы столько не ели! Откуда все эти пирожные?
     - Вы у своей спутницы поинтересуйтесь, - довольно зло ответила Лика.
     Кира слегка порозовела.
     - Простите, пока я ждала вас, пила кофе со сладким.
     - Конечно, - кивнула я, - очень рада вас угостить, просто в некоторых ресторанах дурят клиентам голову, приписывают незаказанные блюда!
     - Бывает, - согласилась Кира.
     Я расплатилась по счету, и мы вышли на улицу.
     - Вон мой дом, - Кира показала на серо-розовое здание, стоящее через дорогу. - Оставьте машину, быстрей пешком дойдем.
     Мы медленно двинулись в сторону пешеходного перехода.
     - Не знаете случайно, у Сергея Якунина много родственников?
     Кира пожала плечами:
     - Понятия не имею. Вроде Катя говорила, что он одинокий, но точно не скажу. Может, это так, а может, иначе. Одно я знаю точно: он не женат, потому что сделал предложение Кате.
     Мы прошли под землей, добрались до ступеней, ведущих вверх, и Кира внезапно схватилась за перила.
     - Вам плохо? - спросила я.
     - Что-то в голову вступило, - ответила спутница, - сжало внутри и отпустило, похоже на судорогу.
     - Жара, - развела я руками.
     - И не говорите, - подхватила Кира.
     В квартире у нее оказалось нестерпимо душно.
     Хозяйка распахнула настежь окно на кухне.
     - Хорошо, конечно, с одной стороны, жить в центре, до всего рукой подать, - сказала она, - но, с другой стороны, воздуха никакого. Сейчас принесу визитку.
     С этими словами Кира ушла в комнату, а я оперлась на подоконник и глянула вниз.
     Машины неслись с безумной скоростью, над проспектом висело сизое облако и стоял мерный шум.
     Я мгновенно захлопнула фрамугу. Нет никакой необходимости впускать в жилище этот, с позволения сказать, воздух. Лучше уж духота.
     Время шло, а хозяйки все не было. Я посидела у стола, потом походила по кухоньке, вышла в коридор и крикнула:
     - Кира! Нашли?
     В ответ молчание.
     - Кира!
     Снова тишина. Насторожившись, я подошла к двери, ведущей в единственную комнату, заглянула внутрь и вздрогнула.
     На серо-синем ковре на спине лежала Кира. Руки ее, странно вывернутые, были разбросаны в разные стороны, пальцы свела судорога, ноги слегка согнулись в коленях, открытые глаза смотрели в потолок. Чуть поодаль валялся белый прямоугольник.
     Плохо понимая, что делаю, я подошла к визитке и подняла ее. "Якунин Сергей Леонардович, водитель первого класса, перевозка животных любых пород и видов, гарантия здоровья и внешнего вида.
     Фирма "Ано". Далее указаны телефон и адрес.
     Я машинально сунула визитку в карман и застыла в ступоре. В голове не было ни одной мысли.
     Потом вдруг меня что-то стукнуло, и я побежала к телефону.
     Я не стану описывать, как прошел конец дня.
     Несколько часов мне пришлось просидеть на лестнице, ожидая специалистов, а потом отвечать на томительно однообразные вопросы. Дознаватель попался тупой, или его таким сделала невероятная жара, но потный дядька, облаченный в синтетическую рубашку, ходил по кругу, спрашивая в сотый раз одно и то же.
     - Вы были в кафе?
     - Да.
     - Она пила воду и съела торт?
     - Точно.
     - Потом пошли сюда за визиткой?
     - Именно.
     - Вы сидели на кухне?
     - Верно.
     - Хозяйка отправилась в комнату?
     - Совершенно справедливо.
     - Потом вы увидели ее на ковре?
     - Да.
     - Мертвую?
     Я кивнула.
     - Отчего же вы решили, что женщина умерла? - прищурился мент.
     - Она так странно лежала, нелепо вывернув руки, и не дышала, - шептала я, - ужасно!
     - Значит, вы были в кафе?
     - Да.
     - Она пила воду и ела торт?
     - Точно.
     Таким образом мы пробежали еще один круг, но тут я не выдержала и брякнула:
     - Хоть месяц допрашивайте, ничего нового не услышите. Мы сидели в "Карловом дворе". Кира выпила "Перье", съела торт, потом мы пошли к ней домой. В подземном переходе ей на секунду стало плохо, она сказала, что голову словно судорогой сжало.
     - Мозг не может свести судорога, - заявил дознаватель.
     На мой взгляд, перебивать свидетеля очень непрофессионально, но я спокойно продолжала:
     - Я просто описываю происшедшее. Про судорогу сказала Кира. Ну а в квартире она ушла в комнату, и все!
     - Ладно, - сдался мент, - вы свободны. Понадобитесь - вызовем.
     - Это все? - спросила я.
     - Сказал же! Свободны!
     - С какой стати вы со мной разговариваете так, словно поймали с чужим кошельком в руках?! - возмутилась я. - "Свободны"! А где спасибо?
     - Чего? - вскинул брови парень.
     - Позовите старшего, - ледяным тоном велела я.
     Милиционер хмыкнул и крикнул:
     - Олег Никифорович!
     Следующие пять минут я объясняла хмурому дяденьке правила общения со свидетелем.
     - Извините, - протянул Олег Никифорович с самым несчастным выражением на небритом лице, - жара доконала всех. Третий труп сегодня, и все дома преставились, не криминальные, просто так. Правда, двое очень пожилых. Духота, температура к сорока подобралась, вот и мрем, как незабудки. Спасибо вам.
     Я моментально устыдилась своего поведения.
     Что со мной происходит? Налетела на ментов, ну чем они виноваты? Скорей всего и на меня не лучшим образом подействовала жара. Да и официантке от меня досталось. Однако, Дашутка, ты становишься склочницей. Внезапно в моей памяти всплыло Ликино лицо с ехидной миной. Неужели девица настолько невоспитанна? Я думаю, что в "Карловом дворе" не станут держать девушку, грубящую клиентам. И откуда Кире известно, что в кафе есть три зала? Просто проходя мимо заведения, она никак не могла об этом узнать. Снаружи висит лишь вывеска "Карлов двор" и более ничего. Значит... Что же это значит?
     Едва живая от пережитого и липкой жары, не спавшей даже к вечеру, я дотащилась до "Пежо", села за руль и врубила кондиционер на полную катушку.
     От приборной панели потянуло прохладой, в голове просветлело. Мысли стали раскладываться по полочкам. Я попыталась восстановить цепь всех произошедших за последние дни событий.
     На дороге попадает в аварию фургон, которым управляет Сергей Якунин. Парень на этот раз перевозил пингвинов. И вот первая странность. Отчего машина вдруг упала в кювет? Шоссе узкое, но никаких встречных машин не было. Дождь и ураган начались позднее. Катастрофа произошла в ясную, солнечную погоду. Может, Якунин был пьян? Или на парня подействовала жара? Ему стало плохо, закружилась голова или началась аритмия? Ладно, примем эту версию: итак, Сергей потерял сознание, и фургон скатился в канаву. Скорость была приличной - руль вошел в грудную клетку несчастного...
     На секунду придя в сознание, Сергей увидел меня и сразу позаботился о том, чтобы заработанные им деньги попали к некой Кларе. Пока все понятно и объяснимо. Эта Клара, очевидно, очень близкий Якунину человек, если на краю могилы он вспомнил именно о ней.
     А вот дальше начинается нечто невообразимое.
     Я, человек ответственный, не способный присвоить себе чужие деньги, пыталась найти Клару. Сначала я решила, что она жена Якунина, но теперь понимаю: скорей всего Клара сестра или мать, потому что Сергей собирался сочетаться браком с Катей.
     И что же произошло потом? Череда смертей. Умирает невеста Якунина Катя. Ладно, я худо-бедно могу объяснить, почему молодая женщина скоропостижно ушла на тот свет. Она приняла ужасное решение, попросила выключить аппарат, поддерживающий дыхание Сергея. Представляю, нет, неверно, даже представить себе не могу, какие муки она испытала. Приехала домой, легла и.., умерла.
     Сильный стресс, жара...
     Покинула этот мир и Аня, которой я показывала доллары. Почему в конверте с деньгами лежала записка с ее координатами? Ну, это просто. Клиент заплатил Сергею за работу, парень взял ассигнации, повертел в руках, обнаружил, что купюры выпущены в 70-х годах, и решил проверить, не подсунули ли ему фальшивки. Он позвонил Кате, а та дала ему телефон и адрес Ани, профессионального эксперта.
     После встречи со мной Аня тоже умирает. И здесь вроде также нет ничего удивительного. Женщина была очень тучной, малоподвижной, ела, наверное, много жирного, сладкого, калорийного, небось уровень холестерина у нее в крови зашкалил за все нормы. Опять же погода...
     Не выдержала жары и Кира. Ей стало плохо еще по дороге домой, она чуть не упала на лестнице в подземном переходе.
     Если смотреть на все смерти порознь, то ничего особенного, в них нет. Непривычная для нашего региона погода косит людей с ослабленным здоровьем. Но ситуация в целом кажется мне очень подозрительной. Вдруг их всех убили? Но почему? Вернее, за что? И каким образом? Кончина Кати и Ани не вызвала у специалистов никаких вопросов, а Кира умерла почти у меня на глазах. Последние часы ее жизни мы провели вместе. Сидели в "Карловом дворе", и бутылку "Перье" открыли при нас.
     Торт тоже выглядел совершенно свежим, и Кира не жаловалась на странный вкус. В "Карловом дворе" к нам никто не подходил, наш столик находился у стены, Кира сидела лицом к залу, обойти ее сзади было невозможно. В непосредственной близости находилась лишь официантка, наглая девица, скорчившая гримасу при известии о том, что посетительницы не собираются делать дорогой заказ. Хотя.., может, я ошибаюсь...
     Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила меня выскочить из "Пежо". Я понеслась в "Карлов двор".
     Посетителей в черном зале стало еще больше, просто яблоку негде упасть. Девушка в синем костюме, стоявшая у входа, сокрушенно сказала:
     - Нам очень жаль, но мест нет. Может, согласитесь сесть на веранде?
     - Я только что была здесь, - улыбнулась я, - забыла на столике, вон там, блокнотик. Копеечная вещица, но в нем важная информация.
     - Сейчас позову официантку, - засуетилась администратор, - она могла уже прибрать. Наш персонал безукоризненно честный, но народу много, понимаете? Лика, подойди.
     Откуда-то сбоку вынырнула официантка.
     - В чем дело?
     - Вот, дама на столике записи забыла, разберись, - велела администратор и кинулась к новым посетителям.
     Лика хмуро посмотрела на меня.
     - Еще чего придумали? Вообще раздавить решили? С меня и так премию сняли. Какие записи?
     Пустой столик был, когда вы с этой ушли.
     - Правильно, - кивнула я.
     - Тогда о чем речь?
     - Давайте сядем где-нибудь в уголке и поговорим.
     - Некогда мы болтать, да и нельзя нам с клиентами сидеть.
     - Попробуйте отпроситься ненадолго, - предложила я, - тут неподалеку есть маленькая харчевня, побеседуем там.
     - С какой стати? - надулась Лика. - Сейчас-то вы не клиентка, поэтому я честно скажу: мне с вами даже рядом стоять неприятно. Да, ухмыльнулась я, нехорошо, конечно, только к вашему заказу это не относилось. У нас тут часто люди один сок просят и весь вечер балдеют.
     - А к чему это имело отношение? - тихо поинтересовалась я.
     Лика сердито отвернулась.
     - Наверное, я не так задала вопрос. К кому имела отношение твоя ухмылка? К Кире? - поинтересовалась я.
     - Это кто такая? - спросила Лика.
     - Женщина, сидевшая вместе со мной, та, что попросила "Перье" и торт.
     Лика дернула плечом и промолчала. Я осторожно осмотрелась. Переполненный зал гудел, словно улей, на нас с официанткой никто не обращал внимания.
     - Понимаешь, Кира скончалась, - тихо сказала я.
     Лика отступила назад.
     - Вы о чем?
     - Женщина, которая пила минералку и лакомилась сладким, умерла, почти сразу после того, как ты принесла заказ.
     Лика переменилась в лице.
     - Эй, вы на что намекаете, а?
     - Пока ни на что, - твердо ответила я, - даже в милиции я не рассказала о некоторых деталях, поэтому в твоих интересах отпроситься с работы и пойти со мной в кафе. Видела, там, на улице стоят красные зонтики?
     Лика кивнула.
     - Жду тебя там. Не появишься через пятнадцать минут, пеняй на себя. Придется объясняться в отделении, а менты люди грубые.
     Вымолвив это, я развернулась и ушла.
     Лика прибежала в кафе буквально следом за мной. Чтобы не тратить времени, она не стала переодеваться, прибежала в синем, форменном платьице, шлепнулась на белый пластиковый стул и простонала:
     - Что за чушь вам в голову взбрела?! Минералку я взяла на складе. Мы сегодня уйму бутылок продали, все из одной партии. Торты у нас всегда свежие.
     Не могло ей плохо стать, да еще до смерти!
     - А почему вы так ехидно ухмылялись, глядя на Киру? Словно какую-то гадость сделали? - подначила я девушку.
     Лика дернулась.
     - Вовсе нет. Просто я хорошо ее знаю.
     - Откуда?
     Лика хмыкнула.
     - Ходит к нам постоянно. Два-три раза в неделю бывает.
     - Вы уверены? - удивилась я. - Кира посещала "Карлов двор"? Но ее зарплаты никак не хватит на подобные визиты.
     Лика захихикала.
     - Ваша Кира - капкан.
     - Кто?
     Официантка усмехнулась.
     - Приходят такие в кафе, обязательно многолюдное - там, где мало народа, фокус не пройдет.
     Закажут что-нибудь копеечное, дешевле некуда, ну.., чашечку эспрессо, и сидят часами. Толку от такого клиента ноль, ни заведению, ни нам. Чаевых от него не дождешься.
     - Какой ей смысл в кафе просиживать?
     Лика с жалостью посмотрела на меня.
     - Экая вы непонятливая! Мужика она ловила.
     - Что ты, - замахала я руками. - Кира не проститутка, она замуж мечтала выйти.
     Лика вытащила сигареты.
     - Разве я сказала, что она путана? Нет, ваша Кира надеялась познакомиться с парнем, так многие делают. Ходят по барам, фитнес-клубам и находят себе пару. Только у этой Киры из-за ее жадности каждый раз облом выходил.
     - Из-за жадности? - переспросила я.
     - Ну да.
     - В чем же она проявлялась?
     Лика затянулась и заговорила. Я внимательно слушала ее рассказ.
     
     
     Глава 12
     
     Внешность у Киры была самая стандартная, она ничем не выделялась в толпе, но, с другой стороны, ничего отталкивающего в женщине не имелось, и на нее, одиноко сидевшую над чашечкой кофе, иногда обращали внимание мужчины. Каждый раз на глазах Лики разыгрывался один и тот же спектакль.
     Сначала парень подходил к столику, потом присаживался и пододвигал к Кире меню. Кавалер явно рассчитывал на то, что новая знакомая захочет мороженое, кусок торта, в общем, что-то не слишком дорогое. Вначале так и выходило. Кира съедала всегда первым делом тирамису, потом заказывала яблочный штрудель, здоровенный кусок карамельного торта, блинчики с вареньем, взбитые сливки с шоколадом... Затем Кира вскакивала и убегала в туалет. Дальше события разворачивались по-разному.
     Либо кавалер, быстренько оплатив счет, исчезал, и Кира возвращалась к пустому столику, либо мужчина все же дожидался ее, и тогда ситуация повторялась с аптекарской точностью: тирамису, штрудель, карамельный торт, блинчики, сливки, туалет... К моменту второго возвращения Киры за столик кавалер гарантированно испарялся.
     - Я сначала никак не могла понять, в чем дело, - вздохнула Лика, давя окурок в пепельнице, - вроде она хочет с парнем познакомиться и так странно себя ведет. Ясное ж дело, что ни один мужчина не проявит интереса к обжоре. Элементарно денег пожалеет, подумает: если она при первой встрече так хавает, то что позволит себе дальше? А потом сообразила: ей не кавалер был нужен, а еда.
     - Так пирожные и в магазине купить можно, - пробормотала я, вспоминая, с какой жадностью Кира ела в кафе "Мун" торт со взбитыми сливками.
     - Наши-то вкусней намного, - пояснила Лика, - и, похоже, она не слишком много зарабатывала, небось лишь на самое необходимое хватало. Больная она.
     - Чем?
     - Есть такая болезнь, - сказала Лика, - булимия. Человек просто теряет всякий контроль над собой при виде харчей, жрет все без остановки.
     Когда после глядит на продукты, глазами продолжает есть, а в желудок еда не лезет. Тогда он бежит в туалет, засовывает два пальца в рот, и готово, снова хавать способен. Вот Кира из таких. Знаете, почему я ухмыльнулась?
     - Ну?
     - Незадолго до вашего прихода, за час, наверное, к ней тетка подсела, коренастенькая такая, волосы каштановые, челка и очки. Я еще подумала, что она лесбиянка, ну какой смысл бабе к бабе клеиться. Кира, конечно, не растерялась и давай сладким набиваться, а тетка с ней о чем-то беседовала, да, видать, о таком интересном, что жадина про жратву забыла, так и застыла над штруделем. Правда, потом спохватилась и карамельный заказала.
     Только облом вышел.
     - Какой?
     - Ну, она, как обычно, встала и направилась в туалет. Вернулась, а бабенки нет. Я повеселилась, глядя, как жадюга нервничает. Она крутилась на стуле так, словно оттуда раскаленный гвоздь торчал.
     Потом в туалет понеслась. Вышла с вытянутой мордой и к выходу.
     Лика проявила бдительность и схватила постоянную клиентку за кофту:
     - Вы не оплатили счет!
     - Я только посмотрю, не стоит ли знакомая на улице, - мило улыбнулась Кира.
     Но работа официантки приучила Лику не доверять людям.
     - Сначала рассчитайтесь, а потом ступайте куда хотите!
     - Вы мне не верите? - вскинулась Кира. - Вот, держите сумочку в залог.
     - Не надо ничего, просто отдайте деньги!
     Кира вернулась в зал, а когда Лика приблизилась к ее столику, процедила сквозь зубы:
     - Я жду знакомую, счет пока не подавайте.
     - А тут и вы подошли, - продолжала Лика, - и начали ей предлагать поесть. Честно говорю, ожидала, что она вас сейчас по полной программе раскрутит и еще тот счетик подсунет. И вдруг слышу: минералку с лимоном! Вот тут уж я не сдержалась и ухмыльнулась. Ну, думаю, испугалась наша киса, больше рисковать с женщинами не хочет, решила небось, что вы убежать можете. Хотя потом все же тортик заказала, и тот счет на сладкое она вам ухитрилась всучить. Зря вы на меня нажаловались!
     - Можете описать женщину, которая сидела с Кирой? - спросила я.
     - Ну...
     Я вынула из кошелька деньги.
     - Постарайтесь, это очень важно.
     Лика сдвинула брови.
     - Такая.., в общем, самая обычная.
     Я вздохнула. Сколько раз Дегтярев, придя с работы, рушился на диван в гостиной и начинал причитать:
     - Люди - идиоты! Все поголовно! Никто ни на что не смотрит, стояли рядом в момент совершения преступления, и что? Ничего. Начинаешь опрашивать свидетелей. Мама родная! Все видели киллера, толпа народа. И что получается, когда их показания пытаешься свести в единое? Низкий брюнет, два метра ростом, с волосами ярко-пшеничного цвета, хромал на обе ноги и бежал, как гепард, нос у него крючком, кнопочкой и вообще отсутствует, цвет глаз меняется от красных до желтых, одет в костюм, джинсы, шорты, спортивные брюки одновременно, в темных очках и без них, с места происшествия скрылся на джипе, "Жигулях", мотоцикле, скутере, баллистической ракете. И вообще, он был школьницей пенсионного возраста. Господи, свидетели - это мой кошмар! Хуже всего, когда они запоминают особые приметы! Вчера одна тетенька на полном серьезе рассказывала про одноглазого негра с попугаем в руках!..
     - Какого возраста была собеседница Киры? - приступила я к допросу.
     Лика покусала нижнюю губу.
     - Я плохо разбираюсь, кому сколько лет. Вам, например, больше тридцати пяти не отсыпать. Я угадала?
     - Спасибо за комплимент, - улыбнулась я, - пустячок, а приятно, но давайте попытаемся составить портрет незнакомки.
     Лика послушно стала отвечать на мои вопросы.
     В результате я узнала следующее. У дамы была уже немодная стрижка под "пажа", цвет волос темно-каштановый, лоб закрывала густая, длинная челка.
     Про цвет глаз Лика сказать ничего не смогла, потому что Кирина собеседница носила очки с дымчатыми стеклами.
     Услышав про это, я подумала, что тетке не тридцать лет, а больше. Густую челку и окуляры, прячущие не только глаза, но и части лица, носят женщины, желающие скрыть от посторонних морщины.
     На собеседнице Киры был элегантный брючный костюм, сидел он очень хорошо, потому что она, несмотря на возраст, сохранила фигуру, правда, роста была невысокого.
     - Наверное, фитнесом занимается, - предположила Лика, - хотя на богатую не похожа, никаких украшений на ней я не заметила, и руки у нее такие...
     - Какие?
     - Ну, без маникюра, похоже, она никогда его не делала. Широкие ладони, пальцы короткие, - перечислила Лика. - Знаете, она грубоватая такая, не кокетливая, хотя очень аккуратная, все вещи отглажены и нормального качества. Но вот носит она их.., слов у меня нет. Понимаете, о чем я говорю?
     Я кивнула, бывают такие женщины, признаюсь, мне их жаль. Что ни наденут на себя, даже самое супердорогое и модное, ничего их не красит. Уж и не знаю, почему одна влезет в копеечную шмотку и становится просто королевой, а другая опустошит бутик и все равно похожа на Бабу-Ягу. Социальный статус и образование тут ни при чем. Умение носить одежду дается от рождения, это особый талант.
     - Она оставалась одна за столиком? - поинтересовалась я.
     Лика кивнула:
     - Да, когда Кира в туалет побежала. Посидела пару минут, потом вдруг вскочила и ушла внезапно.
     Кира вернулась, а ее нет. Она сначала чай спокойно допила, наверное, подумала, собеседница тоже в туалет подалась. У нас шесть сортиров, все в разных местах, а оказалось...
     - Что она допила? - прервала я ее.
     - Чай, - повторила Лика, - он на столе оставался, пока Кира отсутствовала.
     Я схватила девушку за руку.
     - Ты точно это помнишь?
     - Конечно, - подтвердила она, - я еще хотела ее чашку забрать, холодный же совсем чаек стал, невкусный, а та баба как рявкнет: "Оставь. Не видишь разве, не допила она еще". Ну я и оставила, мое дело клиента обслужить!
     Поблагодарив Лику, я понеслась к машине. Вот оно что! Ясное дело, дама, встретившаяся с Кирой в "Карловом дворе", подсыпала той отравы в чай. Вот почему бедной инспекторше стало плохо.
     Теперь дело за малым, надо найти даму в бежевом костюме. И как это сделать? Мне неизвестно о ней ничего, ни имени, ни фамилии, ни адреса. Я, правда, оставила Лике свой телефон и попросила официантку в случае появления в "Карловом дворе" той коренастой особы немедленно звонить мне. Но, боюсь, никакого проку от моей просьбы не будет.
     Лика сказала, что незнакомка не принадлежит к постоянным посетительницам. А многие люди, заглянув в кафе один раз, больше появляться там не собираются.
     В глубокой задумчивости я доехала до офиса фирмы "Ано", вошла в здание и спросила у девушки на рецепшен:
     - Мне надо перевезти пони, к кому посоветуете обратиться?
     - В отдел транспортировки животных, - мило улыбнувшись, ответила администратор, - кабинет номер семь, налево по коридору.
     Я дошла до нужной двери, постучала и очутилась в крохотной комнатенке, где едва уместился письменный стол, за которым восседала девица крайне яркой, мгновенно запоминающейся внешности. Она была похожа на цыганку: буйные, кудрявые, иссиня-черные волосы, бездонные огромные глаза, пухлые губы, смуглый цвет кожи и нежный румянец.
     - Это вы хотели перевезти пони? - с места в карьер спросила она.
     Я чуть было не воскликнула: "А вы откуда знаете?"
     Но потом сообразила, что красавице позвонили с рецепшен, и покачала головой:
     - Нет, я уже транспортировала лошадку на нужное место. Очень вам благодарна, перевозил ее Сергей Якунин, очень ответственный и чуткий человек.
     - Пони - это не лошадь, - уточнила "цыганка".
     - Да, но, согласитесь, они похожи.
     - А теперь чего? Еще одного пони перетащить собрались? - уставилась на меня девушка своими красивыми, но абсолютно пустыми глазами.
     Я вздохнула. Отчего-то все вокруг считают блондинок недалекими. Лично меня это никак не обижает, наоборот, мне очень часто помогает. Люди, полагающие, что видят перед собой полную дуру (а кем, собственно говоря, может быть белокурое существо с ясными голубыми глазами?), расслабляются, теряют бдительность, и тут из них можно вытрясти всю необходимую информацию. Но все же меня мучает вопрос. Отчего никто не подозревает в глупости брюнеток? Ей-богу, это более чем странно!
     Красавица моргала, глядя на меня.
     - Нет, нет, - быстро сказала я, - мне надо найти координаты шофера, Сергея Якунина, подскажите его адрес.
     На лице служащей отразилась тревога.
     - Он того.., уволился.
     - Надо же! - фальшиво улыбнулась я. - Парень показался мне отличным работником. За что же его выгнали?
     - Ну.., он сам ушел, нашел место с лучшим заработком.
     Ясное дело, работники фирмы не собираются рассказывать направо и налево о том, что один из их водителей погиб в результате автомобильной аварии. Такая информация может навредить бизнесу.
     Вот "цыганка" и выворачивается, как умеет! Ладно, помогу ей.
     - До меня, впрочем, дошли слухи, что он погиб.
     - Кто? - испугалась служащая. - Сергей?
     - Да, свалился в овраг, повредил грудную клетку и умер.
     - Откуда вы такое знаете? - еще больше перепугалась девица. - Я вам ничего не говорила! Это строго-настрого запрещено. Ой!
     Она захлопнула рот и снова уставилась на меня безумно красивыми глазами.
     - Пожалуйста, не волнуйтесь, - стала я успокаивать дурочку, - другие люди рассказали. Я вовсе не собиралась идти к вашему начальству и сообщать об этом. Думала, вы в состоянии мне помочь. Дело-то пустяковое.
     - Какое?
     - Дайте мне домашний адрес Якунина. Кстати, вы не в курсе, у него есть родственники?
     - Жена вроде была, - пролепетала брюнетка.
     Настал мой черед удивляться.
     - Сергей женат?
     - Что же в этом необычного?
     - Ну.., так, - забубнила я, - я без всякой задней мысли спросила. Понимаете, он завел пони в конюшню, получил чаевые и уехал. А мы потом в стойле нашли его бумажник, наверное, обронил случайно. К сожалению, не сразу собрались отдать находку, мы за городом живем. Ну а потом я узнала про смерть Якунина. Наверное, его супруга сейчас нуждается.
     - Я не имею права давать адреса сотрудников.
     - Якунин скончался, он больше не служит в "Ано".
     - Все равно, - уперлась брюнетка, - хотите, оставьте мне портмоне, сами передадим.
     - Больно вы хитрая, - погрозила я ей пальцем, - там пятьсот баксов.
     Кровь прилила к смуглым щекам служащей.
     - Вы полагаете, что я могу украсть чужие деньги?
     - Я не хотела вас обидеть, но решила сама передать бумажник.
     - Адрес я вам не дам!
     - Тогда телефон.
     - Нет.
     Я не ожидала такого стойкого сопротивления и начала потихонечку закипать.
     - Почему же "нет"?
     - Права не имею.
     Пришлось вытащить из сумочки зеленую купюру. Брюнетка уставилась на ассигнацию.
     - Это что?
     Лишний раз подивившись ее тупости, я ответила:
     - Деньги. Американские. Доллары. Легко превращаются в рубли. Впрочем, можно хранить и так.
     - Это взятка? - ужаснулась служащая.
     Решив, что сумма показалась ей недостаточной, я добавила еще одну бумажку.
     - Немедленно уберите деньги и уходите, - заклокотала брюнетка. - Что вы себе позволяете?
     - Ну неужели вам трудно дать мне адрес Якунина?
     - Пошла вон! - завизжала красавица.
     - Как вы разговариваете?
     - А ты не клиент, - окончательно слетела с катушек "цыганка", - нечего тут рассиживаться, вали отсюда! Сидит, воздух портит!
     - Хорошо, я уйду. Прямо к вашему хозяину, расскажу ему про ситуацию с кошельком, надеюсь, встречу у него полнейшее понимание.
     - Катись колбасой!
     - Но только обязательно сообщу ему, что про трагическую смерть Сергея я узнала от вас. Вы в деталях описали мне, как пингвины бегали по шоссе, а на них налетали машины, и какой урон был нанесен заказчику. Конечно, птицы совсем не пострадали, но от этой информации ваш шеф озвереет. Он сразу поймет, что только от вас могла "просочиться" информация о пингвинах. Представляете последствия?
     Красавица посерела.
     - Чего вы хотите?
     - Адрес и телефон жены Якунина.
     Не говоря ни слова, брюнетка схватила "мышку".
     - Пишите. Якунина Клавдия Семеновна.
     - Как?
     - Якунина Клавдия Семеновна, Мишин переулок.
     Записав данные, я сунула бумажку в карман и, не попрощавшись, пошла к двери.
     - Погодите, - окликнула меня брюнетка.
     Я обернулась.
     - В чем дело?
     - А деньги?
     - Какие?
     - Ну те, что вы предлагали мне за информацию?
     Я моментально вспомнила благообразную старушонку с собачкой Матильдой. Значит, на моем пути попалась еще одна лицемерка.
     - Вы же приходите в ужас при виде взятки, - протянула я и выскочила в коридор.
     Оказавшись в машине, я с огромной радостью уставилась на адрес. Похоже, я нахожусь на правильной дороге. Клавдия, или попросту Клава. Некоторым это красивое, благородное имя кажется простонародным, и иногда его владелицы ничтоже сумняшеся переименовывают себя в Клару. Бесполезно объяснять таким особам, что имя Клавдия пришло к нам из Римской империи. Там его носили и мужчины, и женщины, был вроде император Клавдий или цезарь, уже не помню. Будь у меня выбор между Клавой и какой-нибудь Изаурой, я не колеблясь предпочла бы первое. Но вот жене Якунина оно, очевидно, не нравилось.
     Я молча потыкала пальцем в кнопки.
     - Алло, - прошелестело из трубки.
     Голос говорившей был сух и бесцветен, словно осенний листок, упавший с ольхи.
     - Здравствуйте, Клавдия Семеновна.
     - Добрый вечер, - тихо отозвалась Якунина.
     - Меня зовут Даша.
     На эти слова не последовало никакой реакции.
     - Ваш муж попросил меня передать вам конверт.
     - Сергей умер.
     - Да, конечно, знаю, понимаете, я случайно оказалась свидетельницей той аварии... Вы меня слышите?
     - Да.
     - Лучше будет поговорить лично, а не по телефону. Можно к вам приехать сейчас?
     - Нет.
     - Почему?
     - Я ухожу на работу.
     - Ночью?
     - Да.
     - Я могу зайти к вам на службу.
     - Это невозможно. Из цеха нельзя выйти. Лучше завтра. После двух часов дня, - отрывистыми, рублеными фразами вещала Клава, - я сплю с утра.
     Потом стирать стану.
     - Обязательно приеду в четырнадцать ноль-ноль, - бодро пообещала я.
     Из трубки полетели короткие гудки. Клавдия Семеновна, не попрощавшись, отсоединилась.
     
     
     Глава 13
     
     Стоит ли говорить о том, что я вновь сначала прикатила в Ложкино, увидела толпу рабочих, горестно вздохнула и отправилась в ужасные Вербилки.
     Двери избушки были нараспашку, окна тоже.
     Собаки гуртом лежали на раскладушке на террасе.
     Увидав меня, они бросились целоваться. Облизавшись со всей стаей, я обнаружила отсутствие мопса и очень удивилась.
     - Где Хуч?
     - Ловит в "бамбуке" мышей, - объяснила сидевшая у стола Машка, - очень увлечен, забыл про все. Уже принес три штуки и складировал к тебе на постель.
     - Надеюсь, вы убрали трофеи?
     - Не-а, - зевнула Манюня, - кому охота с придушенными грызунами возиться? И потом, это же подарок тебе!
     - Отвратительно, - зашипела я, - какая гадость! Трупы мышей валяются у меня на одеяле, и никто...
     - Мусик, - хихикнула Маня, - ты где чувство юмора оставила? Естественно, я их унесла и зарыла в саду. Только Хучик снова в засаде сидит.
     - Надо немедленно скосить этот "бамбук"!
     Пусть Иван этим займется.
     - Мы не имеем права распоряжаться на чужой территории, - резонно заметила Маня.
     Я пошла в дом и налетела на... Иру, спокойно чистившую картошку.
     - Ты откуда взялась?
     - Из больницы, - ответила домработница.
     - Но у тебя же нога сломана!
     - Ну и чего? - спросила Ирка. - Гипс наложили, и ку-ку, теперь два месяца на костыле прыгать. Во!
     Она задрала подол. Я увидела лодыжку, упакованную в нечто красно-сине-зеленое.
     - Это гипс?
     - Ага.
     - Но он же белый! А твой какой-то цветной.
     - Манюня разрисовала фломастерами, - сообщила Ирка, - сказала, так веселей. А вы что, тут лапшой "Доширак" без меня питались?
     - Вовсе нет. Растворимыми супами.
     - Однофигственно, - отмахнулась она, - прямо как дети малые, даже лодыжку сломать нельзя! Тут же погибать начинают! Белья грязного до неба, продуктов кот наплакал, на полу грязь, собаки от рук отбились, кошки ошалели...
     Оставив ворчащую Ирку в кухне, я пошла в ванную и налетела на Дегтярева. Александр Михайлович самозабвенно чистил зубы. Увидев меня, он отложил щетку.
     - Ну что за манера врываться без стука!
     - Ты же не запер дверь.
     - Я ее никогда не закрываю.
     - Почему?
     - Так до сих пор никто не лез в мою ванную.
     - В твою да, а эта общая. И потом, у меня создалось впечатление, что ты тут так с утра и стоишь, при зубной пасте.
     - Между прочим, - обозлился Дегтярев, - Зубы полагается чистить после каждого приема пищи, чем я и занимаюсь по рекомендации стоматолога.
     Я захихикала.
     - Думается, тебе надо сменить доктора.
     - С какой стати?
     - Только идиот мог посоветовать шесть раз в сутки скоблить искусственные челюсти!
     Александр Михайлович покраснел.
     - Я не ем шесть раз в день!
     - Хорошо, пять.
     - И у меня не все зубы на штифтах.
     - Ну прости, жара доконала, я не хотела тебя обидеть.
     Полковник кивнул, протянул руку к щетке, и меня опять начал душить смех. Я попыталась замаскировать его кашлем, но Дегтярева не так легко обмануть.
     - Что на этот раз? - недовольно протянул он.
     - Где ты раздобыл эту щетку? - простонала я.
     - Взял в шкафу, - ответил приятель, - похоже, она новая и ничья. Вон, в стакане, розовая Машкина, синяя Зайкина, желтая твоя, а у Кешки электрическая. Я же свою при переезде потерял, гляжу, а тут новенькая.
     - Ею уже пользовались, просто потом в коробочку назад положили.
     - Да? Нехорошо получилось, - забеспокоился полковник. - И чья же она? А?
     - Банди.
     - Как? - подскочил толстяк. - Чья? Бандюшки? Ты имеешь в виду питбуля?
     - Именно его. Мы же чистим собакам зубы. Эта беленькая щеточка принадлежит Бандюшке. Кстати, ты и пасту взял для собак, со вкусом говядины, неужели не удивился? Щетка-то на очень длинной ручке, двухсторонняя, в виде квадрата сделана, а паста котлетками отдает.
     - Сейчас чего только не придумают, - взвизгнул полковник и принялся усиленно полоскать рот.
     - Щеточку придется выбросить, - с фальшивым беспокойством воскликнула я, - жаль, конечно, она почти новая.
     Дегтярев выплюнул воду.
     - А зачем ее выбрасывать?
     - Бандюшка может от тебя кариесом заразиться или стоматитом, - старательно пряча ухмылку, заявила я и пошла во двор вытаскивать из багажника свечи, дезодорант и купленные по дороге детективы.
     Снапу и Банди надоело валяться на раскладушке, и они устроили гонки по участку. Более тучный и неповоротливый ротвейлер пытался улепетнуть от прыткого пита. Собаки носились вокруг дома, изредка пробегая по зарослям "бамбука". Стоило им приблизиться к лопушистым дебрям, как оттуда раздавалось раздраженное тявканье мопса. Хучу не нравилось, что расшалившиеся старшие товарищи портят ему сафари на мышей.
     Вместо того чтобы тащить в дом покупки, я села на треснувший пластиковый стул и стала наслаждаться упоительно свежим воздухом. Собаки нарезали круги по участку. До нас долетел запах жареного мяса. Из-за кустов вынырнул Аркадий с шампурами.
     - А я мангал в кустах нашел, - сообщил сын, - вытряхнул из него гору старой золы, засыпал новые угли, и пожалуйста. Хочешь шашлычок?
     Я покачала головой:
     - Нет.
     - Мне дай, - оживилась выскочившая на террасу Маня.
     В ту же минуту из-за избушки донесся обиженный визг, и на лужайку вырулил Снап, весь мокрый с головы до ног.
     - Тут пруд есть? - удивилась я. - Похоже, Снапун в него угодил. Хотя его ни за что не заставишь к воде подойти.
     - Это я в окно ведро вылила, - сообщила Ирка, выходя на террасу, - полы помыла. Кто ж знал, что Снапик мимо бежит! Вся грязь ему и досталась.
     - Разве ты в Ложкине выплескиваешь воду в окна? - возмутилась я.
     - Так то Ложкино, - не дрогнула Ирка, - там ландшафтный дизайн, Иван за такое живо по рукам насует. А здесь крапива да лопухи, им от воды только лучше!
     - Какая гадость, - раздался сердитый голос, и из дома вышел Дегтярев, - только хотел душ принять, а вода закончилась. В этих Вербилках с ума сойти можно! Слишком уж высокая цена...
     Сказав последнюю фразу, полковник осекся и, шумно дыша, сел у поцарапанного стола.
     - Цена за что? - спросила я.
     - За эту с позволения сказать дачу, - буркнул Александр Михайлович, но мне отчего-то показалось, что на самом деле у полковника на уме были иные мысли.
     - Надо же! - посетовала Ирка. - Воду отключили! А я только что целое ведро в кусты опрокинула. Вы помыться могли.
     Дегтярев замер, потом решил уточнить:
     - Ты имеешь в виду ту, в которой на моих глазах полоскала половую тряпку? Грязный раствор с плавающей сверху шерстью Хуча? Предполагаешь, что я начал бы с восторгом плескаться...
     Договорить он не успел, потому что Машка вскочила и заорала:
     - Ой! Смотрите! Стой! Не смей трястись!
     На террасу, вывалив набок длинный розовый язык, вылетел Снап, покрытый от морды до хвоста ровным слоем золы.
     - Не пускайте его в дом! - испугался Дегтярев. - Сейчас все перепачкает!
     - Наливайте ванну, купать его будем, - распорядилась Маня.
     Услыхав ненавистный глагол, Снап взвыл и, оставляя за собой серо-черные следы, ринулся с террасы в кусты. Из зарослей меланхолично вышел Хуч с очередной дохлой мышью в пасти. Но мне было не до него.
     - Какая ванна?! Воды нет!
     - Где он нашел золу? - засуетилась Ирка. - Какой болван ее на участке рассыпал?
     - Это я мангал чистил, - ледяным тоном сообщил Аркадий.
     Ирка захлопнула рот, но Кешу уже понесло:
     - Позволь напомнить тебе, разлюбезная Ирина, что к сухой собаке зола не пристанет, а вот на мокрую налипает мгновенно. И кто из нас выплеснул на Снапа помои, а? Конечно, бедное, ненавидящее воду животное решило в спешном порядке вытереться о траву и повалялось в золе. Только я тут совершенно ни при чем.
     - Хватит ругаться, - ожил Дегтярев, - лучше подумайте, как его вымыть.
     - Может, дождь пойдет, - с надеждой посмотрела в абсолютно чистое небо Ирка.
     - Ждать его придется очень долго, - влезла я в разговор, - даже облаков не видно.
     - Можно привезти воду из Ложкина, в канистре, - предложил Кеша.
     - Это ж сколько таскать придется, - вздохнула Ирка, - тут ванна огромная, прям бассейн, чугунина допотопная. Сами знаете, если доверху не долить, Снап живо выпрыгнет. А потом еще и ополоснуть его надо, а канистр всего две! Этак мы до пятницы провозимся. Надо его веничком обмести, и дело с концом.
     - Ладно, - быстро сказала я, - бери метелку и обтрясывай пса, только имей в виду, после этого Снап будет спать не на моей кровати, а на твоей.
     - Ну уж нет, - затрясла головой Ирка. - Между прочим, я должна хорошо высыпаться. И потом, он же мне все белье уделает!
     - А у меня аллергия на грязных ротвейлеров, - не сдавалась я.
     - Надо посадить его в Кешин джип и отвезти на речку, - предложила Маня.
     У Аркашки глаза вылезли из орбит.
     - Сунуть шестьдесят килограммов, покрытых хрен знает чем, в новенький автомобиль с кожаными сиденьями цвета кофе с молоком? И не просите даже об этом. Пусть мать его в "Пежо" на реку везет или Дегтярев в своем "Запорожце".
     - Он туда не поместится, - хором выкрикнули мы с полковником.
     - У Ирки "Жигули" имеются, - выдвинул новое предложение наш адвокат.
     - Я только чехлы новые натянула, - принялась отбиваться домработница, - и вообще, у меня гипс на ноге, меня волновать никак нельзя.
     Внезапно меня осенило, и я закричала:
     - Стойте! Кеша, езжай за водой. Нам хватит, надеюсь, двух канистр.
     Аркадий с подозрением уставился на меня.
     - Что за идея пришла тебе в голову? Ну-ка озвучь ее!
     - Киса придумал автоматическую мойку для собак, - воскликнула я.
     - С ума сбеситься! - подскочил Дегтярев.
     Но я уже бежала к сарайчику. Домочадцы без лишних слов пошли за мной.
     Кисы дома не оказалось, очевидно, он уехал по делам и застрял в городе, но бочка, из которой тянулся провод со штепселем, стояла там же, где и утром, возле кустов. Я быстренько объяснила своим принцип действия "бани".
     - Наливаем воду, сажаем собаку, опускаем крышку, высовываем ее голову в отверстие, фиксируем зажимы и включаем.
     - А где розетка? - поинтересовалась Маня.
     - Вот на избушке, снаружи.
     - Ну и ну, - покачал головой Дегтярев, - а Снапуна не шандарахнет током? Я считаю, что это слишком радикальное решение проблемы. Конечно, мне не нравятся перемазанные золой псы, но не до такой степени, чтобы подключать их мокрыми к электросети.
     - Принцип стиральной машины, - пояснил Кеша, внимательно изучивший агрегат, - можно испытать в действии. Только понадобится четыре канистры: две на стирку, две на ополаскивание.
     - В чем проблема? - влезла Ирка. - Можно пару раз в Ложкино скататься.
     - Сложность не в доставке воды, - вздохнул Кеша, - а в том, каким образом заставить Снапуна залезть в бочку с водой! Он же к ней даже близко не подойдет. А поднять ротвейлера и запихнуть туда - мне, извините, не под силу.
     Мы призадумались и в результате мозгового штурма нашли решение. На дно пустой бочки бросим несколько шоколадных конфет. Это лакомство строго-настрого запрещено собакам, но Снапик один раз в своей жизни попробовал трюфели и теперь сломя голову полезет за ними куда угодно, хоть в огонь. Когда пес прыгнет в бочку, мы моментально захлопнем крышку, а потом осторожно отодвинем его голову вбок и в узкую щель между шеей ротвейлера и краем отверстия зальем воду с шампунем.
     Выработав стратегический план, мы принялись его осуществлять, и сначала все шло как по маслу.
     Кеша слетал в Ложкино и привез воду. Ирка нагрела ее кипятильником, мы плеснули в канистры мыла и стали звать Снапа.
     Ротвейлер, не ожидавший ничего плохого от простой бочки, мгновенно явился на зов. Мы, предусмотрительно укрыв канистры в кустах, хором засюсюкали:
     - Котик пришел! Мальчик хороший! Хочешь трюфель? На, возьми!
     Снап проглотил одну конфету, протянутую Машкой, и затрясся от восторга. Я развернула еще два трюфеля, бросила на глазах у ротвейлера их в бочку и предложила:
     - А ну, прыгай за вкусным!
     Наивный, не думавший о подвохе пес мигом влетел в бочку. Дальше мы сработали как военные, готовящие оружие к бою. Машка и полковник мгновенно опустили крышку и защелкнули замки. Снап высунул в отверстие голову и недоуменно гавкнул.
     - Проста, милый, - повинилась я, - нехорошие хозяева обвели тебя вокруг когтя.
     Кеша вытащил канистры, Снап завыл. Но никто из нас не обращал внимания на ужасающие звуки.
     Наш ротвейлер, сообразив, что хозяева решили его "освежить", устраивает такие концерты всякий раз.
     Наконец воду залили, и Кеша воткнул вилку в розетку. Послышалось мерное шипение, плеск...
     Снап неожиданно замолчал. Бочка тряслась, голова пса тихо покачивалась из стороны в сторону. На морде ротвейлера было написано искреннее удивление, настолько глубокое, что он забыл про "оперную партию".
     - Класс! - завопила Маня. - Прикол! Ну, Киса! Гений! Да я ему завтра же десять заказов на эту помывочную машину принесу! У Сыромятниковых Клаус вечно по ванной скачет, а Базаровы своего Чарлика в бассейн спихивают и пытаются намылить, пока он от стены до стены плывет. Так, где мой фотоаппарат?
     - Интересная система, - одобрил Дегтярев, - одна недоработка: голова грязной остается.
     - Если его с мордой прикрыть, - элегически протянула Ирка, - то назад вытянешь абсолютно чистый собачий труп!
     Аркашка щелкнул тумблером, из резинового шланга вылился абсолютно черный мыльный раствор.
     Мы залили воду для ополаскивания, вновь включили агрегат и принялись нахваливать Кису.
     - А теперь еще и отжать можно, - сообщила я, когда Аркашка спустил во второй раз воду, - Снап выскочит почти сухой... Ну-ка переведи рычажок вперед.
     Бочка затряслась, сначала медленно, потом быстрей, быстрей, быстрей... Голова Снапа замоталась из стороны в сторону. "Ванна" набрала немыслимые обороты, я не могла уследить за вращением морды ротвейлера и зажмурилась.
     - Чего-то она не останавливается, - протянул полковник.
     - Цикл отжима всегда длинный, - пояснила Ирка.
     Я открыла глаза. Бочка скакала вокруг избушки.
     - Ой, надо выключить, - вырвалось у меня.
     - Почему? - удивился Дегтярев. - Пусть его получше отожмет, он же феном себя сушить не дает.
     - Как бы ему плохо не стало! - воскликнула я. - Так трясет, сейчас голова оторвется.
     - Ему очень хорошо, - убежденно заявил полковник, - он просто в кайфе. Видите - молчит!
     Я не нашлась, что возразить, но тут Маня заявила:
     - Да бедняга просто не может завыть. Если тебя в эту бочку посадить и начать трясти, ты сумеешь слово произнести?
     - Меня? - с интересом протянул полковник. - Сюда?
     Кеша щелкнул тумблером. Бочка послушно замерла, Снап заорал с такой силой, что у меня заложило уши. Кеша и Дегтярев подняли крышку, стерильно чистый ротвейлер выскочил из "бани" и стремглав понесся в дом. Радуясь, что все отлично завершилось, я тоже пошла в избушку. Маня, продолжая во весь голос восхвалять "собакомойку", бежала впереди. Аркашка и полковник остались у бочки.
     Выпив чаю, я села в гостиной и уставилась в телевизор. Сегодня предстояла редкая радость, канал НТВ решил повторить сериал про мисс Марпл. Я очень люблю книги Агаты Кристи и с восторгом смотрела фильмы по ее произведениям, но наше телевидение почему-то вечером показывает жуткое кино со стрельбой, натурально умирающими людьми или ленты, где основное действие, опять же с пугающей достоверностью, разворачивается в сумасшедшем доме, тюрьме, на зоне. Старомодные ленты, где о покойниках говорят, но не демонстрируют постоянно реки крови и предсмертные судороги, идут либо рано утром, либо после полуночи. А сегодня, о радость, мисс Марпл решили показать не так поздно.
     Схватив упаковку орешков, я влезла с ногами в еле живое от старости кресло, распахнула окно и вытащила сигареты. Да, мне строжайше запрещено курить в доме. Но ведь мы не в Ложкине! Между прочим, Ирка выплескивает воду в окно, мотивируя наглые действия просто: тут так можно. И никто ее не осудил. Следовательно, я имею полное моральное право побаловать себя "Голуаз".
     Вечер превратился в сплошное удовольствие.
     Милейшая старушка лихо расследовала преступление, кешью оказались непережаренными, сидеть в кресле с сигаретой во рту было невероятно уютно.
     Ей-богу, тут курить намного приятнее, чем в каморке под лестницей.
     - Что происходит?! - раздался за спиной гневный голос Зайки.
     Я моментально вышвырнула в открытое окно недокуренную сигарету и с самым невинным видом повернулась к Ольге.
     - Ты о чем? Сижу себе, фильм смотрю, про мисс Марпл. Если тебе дымом пахнет, то я совершенно ни при чем. Это соседи листья жгут.
     Вымолвив последнюю фразу, я тут же пожалела о сказанном. Ну о каком костре из опавших листьев может идти речь в середине июля, около полуночи?
     Но Зайка не заметила моей оплошности.
     - Где Аркашка? - злилась она. - Мог бы жену встретить.
     - Посмотри во дворе, они с полковником у "собакомойки" остались, - зевнула я.
     - Где? - изумилась Оля.
     Я рассказала ей о том, как прошел вечер. Заюшка нахмурилась и ушла на террасу, потом заглянула опять.
     - Пошли со мной к Кисе. Я одна боюсь!
     Я лениво выползла из кресла. Мы добрались до сарайчика Кисы и услышали мерный гул и странное уханье.
     - Мама! - взвизгнула Зая. - В нашей семье все психи!
     Я глянула на площадку, где вновь тряслась бочка, да так и застыла с открытым ртом.
     
     
     Глава 14
     
     Не знаю, рассказывала ли я об этом раньше, но у Дегтярева есть привычка, на первый взгляд похвальная. Полковник на редкость чистоплотен. Утром он обязательно лезет под душ, вечером тоже. Если заглянете в его ванную комнату в Ложкине, то подумаете, что ею пользуется кокетливая женщина, а не полковник милиции. Одних пен для ванны у него штук десять, не меньше. А еще всевозможные шампуни, одеколоны, дезодоранты, гели. Узнав от Маши, что для лица и тела можно использовать скраб, Александр Михайлович сразу же приобрел себе его.
     Кроме того, я видела у него на тумбочке баночку крема для рук.
     Что же плохого в аккуратном мужчине, спросите вы. Да большинство женщин чуть не скалкой загоняет супругов в ванную комнату. Однако все хорошо в меру, дорогие мои. Наш полковник обливается одеколоном так, что собаки начинают чихать, а у меня моментально открывается аллергический кашель. Еще Дегтярев никогда не выйдет из дома, не вымывшись до блеска, поэтому постоянно везде опаздывает. Сколько раз я, злясь до кипения, ждала, пока он наведет марафет. Хорошо хоть, что мужчины не пользуются декоративной косметикой, в противном случае Александр Михайлович просто забыл бы про работу!
     Один раз, прождав почти час, я сердито отчитала его. Дегтярев стал оправдываться:
     - Понимаешь, я человек крупный, на нервной работе, постоянно имею дело с огромным кругом посторонних людей. Ну посуди сама, ведь неприятно видеть перед собой толстого, потного, вонючего мента, одетого в грязную, мятую рубашку. И потом, я имею звание полковника, должность обязывает быть на высоте.
     Но я помню Дегтярева в те времена, когда на его плечах были погоны с мелкими звездочками, и он уже тогда намывался по два часа в день.
     Теперь вы понимаете, что отсутствие воды в кранах для Александра Михайловича глобальная трагедия, он просто не способен лечь в кровать без омовения. Вчера, глядя на поцарапанную, жуткую ванну, полковник с интонацией древнегреческого трагического актера произнес:
     - Хорошо, я согласен терпеть лишения. Придется стоять под душем, лечь в эту грязь сил нет!
     Понимаете, в какой ужас он пришел, узнав, что сегодня не будет даже душа? Наверное, в его голове крутилась одна мысль: каким образом помыться?
     Но если долго размышлять над проблемой, в конце концов найдешь способ с ней справиться. Вот и Дегтяреву пришло на ум нестандартное решение, он задумал влезть в "собакомойку".
     - Что это? - оторопело опросила Зайка.
     Я оглядела бочку. Из отверстия в крышке торчала голова Дегтярева. Услыхав голос Ольги, полковник открыл глаза.
     - Уходите, я сейчас вылезу.
     - И как ощущения? - заинтересовалась я.
     - Вода бурлит, - объяснил Дегтярев, - здорово! Вроде гидромассажа. Только тесно, я еле поместился.
     - Так устройство не рассчитано на тучных полковников, - ухмыльнулась я, - ну-ка, давай отжим включим.
     - Не надо, - пискнул Александр Михайлович, - Кеша пошел машину во двор загонять, велел без него ничего не трогать.
     Но я быстро повернула рычажок. Бочка затряслась со страшной силой.
     - Мама! - завопил Александр Михайлович. - Немедленно выключи, у меня мозги с желудком перемешались.
     Я попыталась вернуть тумблер в исходное положение, но безрезультатно, он не желал двигаться.
     Бочка скакала как безумная. Дегтярев начал краснеть.
     - Ой! Ему плохо! - закричала Зайка. - Что делать?
     - Беги за Кешей, - велела я, тщетно пытаясь перевести рычажок в крайнее правое положение, - скорей!
     Зая ломанулась через кусты. Я хотела ухватить бочку и погасить скорость тряски, но куда там! Железная кадушка ходила ходуном, а лицо Дегтярева стало напоминать перезрелый помидор. Обычно такие томаты уже не пускают в продажу, их прямиком отправляют на завод, где давят сок.
     - Миленький! - в ужасе заломила я руки. - Ты как?
     - Х-х-х-хорошо, - еле выговорил приятель.
     - Ты жив?
     - Д-д-д-да, п-п-пока, - выдавил из себя Дегтярев.
     Я слегка успокоилась, и тут к сарайчику подлетел Кеша. Не говоря ни слова, он выдернул вилку из розетки. Последний раз подскочив, "баня" замерла.
     - Говорил же, ничего не трогать! - рявкнул Аркадий. - Чуть Александра Михайловича на тот свет не отправили! Эй, ты как?
     Полковник икнул и тихо сказал:
     - Ничего, только голова кружится. Вынь меня.
     - Домылся до смерти, - резюмировал Кеша, - честно говоря, я ждал, когда же ты окончательно смылишься Ладно, сиди тихо.
     И он взялся за зажимы.
     - Пусть женщины уйдут, - забеспокоился Дегтярев, - я голый!
     - Эка невидаль, - сказала я, - пошли, Зая.
     Мы вернулись на терраску, посидели у столика, выпили чаю...
     Я поежилась.
     - Сыро делается.
     - Днем жара, а вечером все равно прохладно, - кивнула Ольга. - Почему Кеша не идет? Сколько можно возиться? Пошли посмотрим.
     Уже приближаясь к кустам, мы услышали стук.
     На лужайке скакала бочка. Голова полковника моталась из стороны в сторону. Чуть поодаль, скрестив руки на груди, в позе Наполеона с задумчивым видом стоял Кеша. Впрочем, сравнение с великим французским императором тут неудачно. Наполеон был мужчиной очень маленького роста, а мой сын вымахал под два метра. Скорей уж Кеша походит на маршала Нея. На эту тему есть байка, которую охотно рассказывают французы. Якобы Наполеон один раз никак не мог дотянуться в библиотеке до нужной полки. Тут в комнату вошел маршал Ней и, мгновенно оценив ситуацию, сказал:
     - Позвольте помочь, сир, я выше!
     - Выше? - возмущенно воскликнул Наполеон. - Маршал выше меня? Мой бог, конечно, нет, вы просто длиннее.
     - С ума сошел! - взвизгнула Зайка и ловко выдернула штепсель. - Зачем отжимаешь полковника? Смотри, на нем лица нет! Немедленно снимай крышку.
     - Так в ней все дело, - задумчиво сообщил Кеша. - Замок не работает, заклинило его! Я думал, может, от тряски отойдет.
     - Дайте пить, - прохрипел полковник, - сейчас умру!
     Я ринулась в дом за минералкой. Маша с Иркой, услыхав о незадаче, приключившейся с Дегтяревым, заохали и побежали со мной.
     - Ты бы еще всех соседей привела, - прошипел Александр Михайлович, - и билеты продавала, как в цирк.
     Я простила ему несправедливые упреки. В конце концов, любой на его месте мог обозлиться.
     Следующие полчаса мы хлопотали вокруг бочки.
     Кеша пытался открыть замки. Зайка, бестолково размахивая руками, ругала муженька. Ирка, опираясь на костыль, прыгала по дорожке к дому и назад.
     Поскольку одна рука у нее была занята подпоркой, то ей пришлось сновать челноком, принося Александру Михайловичу сначала чашку чая, потом бутерброд с ветчиной, затем таблетки от давления.
     Машка безостановочно щелкала фотоаппаратом. Не так давно ей подарили цифровую камеру, и Манюня превратилась в папарацци, самозабвенно фиксирующего все происходящие в доме события. Я же с тревогой наблюдала, как лицо Дегтярева стремительно меняет цвет от фиолетово-красного до синюшно-бледного.
     - Никак! - в сердцах воскликнул сын и пнул ногой бочку.
     - Ой! - взвизгнул полковник. - Между прочим, я сижу внутри!
     - Извини! - спохватился Кеша.
     - Ничего, - вздохнул Дегтярев, - выньте меня отсюда поскорей. Я очень замерз, прямо зуб на зуб не попадает.
     - Еще простудится, - испугалась Маша, - он же голый!
     В подтверждение ее слов полковник чихнул раз, другой, третий.
     - Вот! Пневмония подкрадывается, - немедленно поставила диагноз Манюня.
     - Надо его согреть, - подала голос Ирка, - сейчас плед принесу!
     - Ценная идея, - одобрил Кеша, - одно не ясно - каким образом ты в закрытую бочку ему одеяло просунешь?
     - Прямо заледенел весь, - продолжал Дегтярев, - в пингвина превратился.
     - Совершенно не похож, - усмехнулась я, - пингвинчики такие милые, представляешь, у них шубы из перьев, я видела их недавно совсем близко.
     - Где? - неожиданно рявкнул полковник. - Немедленно говори!
     Я ничего не рассказывала домашним о катастрофе. Сначала было недосуг, а потом... Да нет, просто я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моих поисках.
     Я использую любую возможность, чтобы заняться делом, а то ведь можно попросту скончаться от скуки, валяясь в саду на раскладушке. Черт дернул меня сейчас вспомнить о пингвинах.
     - Где? - вопрошал Дегтярев, забывший про холод. - Где недавно видела пингвинов?
     - В зоопарке, - ляпнула я.
     - И когда ты там была?
     - Э.., вчера!
     - Я знаю, как согреть Александра Михайловича! - перебила меня Ирка.
     - Говори скорей, - обрадовалась я возможности сменить тему.
     - Сейчас аккуратненько вот в эту щель у головы нальем воды, а потом воткнем туда кипятильник и подключим к сети! Александру Михайловичу сразу тепло станет.
     Все повернулись к Ирке.
     - А чего? - удивилась она. - Не подойдет? Вам вечно не угодишь! Что не предложу, все плохо! Прям обидно! Хоть попробуйте! Ща кипятильничек притараню.
     - С ума сойти! - взвыл Дегтярев. - Стоять! Стрелять буду!
     Ирка замерла на месте, а потом жалобно сказала:
     - Экий вы капризный! Я же как лучше хочу!
     - Анекдот в тему, - ожил Кеша. - Встречаются две людоедки, одна другой жалуется: "Дети совсем избаловались. Сколько ни твержу им: "Менты тоже люди", никакого внимания не обращают". - "Да не переживай ты так, - отвечает вторая каннибалка, - мои точь-в-точь такие же. Каждый день твержу: "Менты - люди очень хорошие", все равно ни в какую их есть не хотят".
     Машка прыснула, Дегтярев позеленел, я попыталась не расхохотаться, а тупая Ирка поинтересовалась:
     - И при чем тут дурацкий анекдот?
     - А при том, - меланхолично ответил Кеша, - что, если сунуть в воду, где сидит Александр Михайлович, включенный кипятильник, то мы получим замечательно сваренного полковника, впору людоедов на ужин звать.
     - Сделайте что-нибудь! - взвыл приятель.
     Мы начали генерировать идеи. Положить бочку на бок и прикатить ее вместе с содержимым в дом, вскрыть крышку консервным ножом, поставить агрегат на отжим до тех пор, пока железная емкость не откроется, поднять "собакомойку" на высоту метров трех и бросить вниз, авось крышка отскочит...
     Каждое предложение вызывало бурю негодования у полковника. Словно заезженная пластинка, он повторял одну и ту же фразу:
     - С ума сошли! Все! Я живу с умалишенными.
     На мой взгляд, особь, решившая освежиться в автоматической мойке для собак, не имеет права упрекать других в отсутствии разума, но я решила не доносить это верное наблюдение до приятеля, потому что Дегтярев сейчас неадекватно воспринимает окружающих. Кричит и злится на тех, кто искренне желает ему помочь.
     - Надо вызвать МЧС, - завопила Машка, - у них алмазные резаки есть!
     - С ума сошла! Никогда!
     - Почему?
     - Я не собираюсь выглядеть идиотом, - завопил Дегтярев, - только попробуй!
     Но мне идея показалась здравой. Действительно, следует позвать специалистов, у них явно есть такая штука, похожая на пилу с мотором. Подобными режут металл машины на месте аварии.
     Воспользовавшись тем, что Александр Михайлович отвернулся, я юркнула на тропинку и побежала домой.
     Чтобы к моему вызову отнеслись со всей серьезностью, я сказала диспетчеру:
     - Это вас беспокоит член семьи полковника милиции, человека серьезного, занимающего высокую должность.
     - Слушаю, Волошина, - отстраненно-любезно ответила диспетчер.
     - Он попал в сложное положение.
     - Пишите телефон, - велела она.
     Я слегка удивилась, но потом, решив, что сановных клиентов обслуживает VIP-отдел, схватила ручку и поинтересовалась:
     - А чей он?
     - Похмельщика, с ним и договаривайтесь.
     - Что вы, Дегтярев не пьет!
     - Тогда в чем дело?
     - Он не может вылезти из собакомойки. Крышку заклинило.
     - Откуда? - растерялась диспетчер.
     - Ну.., такая бочка с мотором, закрывается плотно. Мы в ней ротвейлера мыли.
     - А зачем ваш полковник туда полез? - с искренним любопытством спросила Волошина. - За ротвейлером?
     - Нет, конечно, вдвоем им там не поместиться.
     Дегтярев вымыться хотел!
     - В бочке?
     - Да.
     - С мотором?
     - Верно.
     - Где полощете пса?
     - Ага.
     - Вы меня за дуру принимаете?
     - Точно! То есть нет, конечно! Бога ради простите, - зачастила я, - но его надо вынуть, мы заплатим за визит!
     - Подождите, - сказала Волошина.
     Воцарилась тишина, потом я услышала, как диспетчер разговаривает по другому телефону.
     - Иван Степанович, поступил вызов явно от психически ненормальной женщины. У нее в бочке с мотором сидит полковник милиции.., сейчас...
     - Как фамилия? - прозвучало в моем ухе.
     - Васильева, Даша.
     - Не ваша, а милиционера.
     - Дегтярев Александр Михайлович.
     - Она Дарья Васильева, а он... - снова завела разговор с другим собеседником Волошина, - а... ага.., ясно.
     Неожиданно дело закончилось быстро. Взяв у меня адрес, Волошина велела:
     - Ждите, уже едут.
     Знаете, что меня потрясло больше всего? Спасатели прибыли буквально через десять минут. Еще столько же времени им понадобилось на то, чтобы вскрыть бочку. Серьезные парни просто срезали замки на крышке и вытряхнули голого Дегтярева наружу.
     Отчаянно чихающего Александра Михайловича отвели в дом. Мы расползлись по комнатам. Чувствуя неодолимую усталость, я села на кровать и завизжала.
     Естественно, спальня мигом заполнилась народом.
     - Что еще? - безнадежно спросил Кеша. - Ты сломала софу?
     Я ткнула пальцем в нагло улыбающегося мопса.
     - Вот!
     - Это Хуч, - сердито сообщила Зайка, - смею напомнить, он давно живет в нашем доме, вполне благовоспитанный мопс, ни в чем преступном не замечен, ну, может спереть в столовой печенье. С какой стати ты пугаешь Хучика?
     - Он опять принес мышь! Вон там, на подушке!
     Ирка закатила глаза.
     - Рехнуться можно! Давайте сюда, я вышвырну ее в туалет!
     - Только проверь сначала, вдруг она в обмороке, - попросила я, - нельзя топить живое существо!
     Ирка прищурилась.
     - Обязательно, всенепременно! Сделаю ей искусственное дыхание и вызову реанимацию. Ложитесь спать, Дарья Ивановна, всем спокойней будет.
     И так уж сегодня начудили! Вон бедный полковник еле жив остался.
     Меня охватило возмущение:
     - Он сам залез в бочку!
     - Конечно, - подал голос закутанный в халат Дегтярев, - а кто меня соблазнил? В чью голову пришла мысль о купании Снапуна?
     После этого заявления мне осталось лишь потушить свет и, спихнув на пол нестерпимо пахнущего мышатиной Хуча, попытаться заснуть.
     
     
     Глава 15
     
     Утром я пошла к Кисе и стала извиняться:
     - Нам пришлось разрезать собакомойку...
     - Ерунда, - отмахнулся старичок.
     - Взяли ее без спроса...
     - Забудьте.
     - Я привезу вам сегодня новую бочку.
     - Не надо.
     - Но как же! Сделаете новый автомат. Машка говорит, что в Ложкине многие с большим удовольствием приобретут такой агрегат.
     - Не хочу!
     - Так за деньги.
     - Мне это неинтересно, - отрезал Киса.
     - Вам заплатят, - не успокаивалась я.
     - Не надо. Сейчас я занят более увлекательным проектом, - отмахнулся Киса.
     - Каким же? - Я решила проявить интерес к делам старичка.
     - Секрет, - сердито ответил Киса, - скажу лишь, что это произведет переворот в самолетостроении, спасет тысячи человеческих жизней, поэтому мне недосуг заниматься ерундой. Денег и так на все хватает. Уходите, не мешайте.
     Я повернулась к двери и услышала тихий протяжный стон. Мороз побежал по коже.
     - Это что?
     - Летучие мыши, - спокойно объяснил Киса, - они иногда такой звук издают. Висят себе в углу, потом ноют, небось голова болит.
     - Ой! Я страшно их боюсь! - завопила я.
     Но Киса уже перестал воспринимать звуки, его взлохмаченная голова склонилась над столом.
     - Пи в квадрате... - забормотал он. - Теперь умножим...
     Я молча ушла. Каждый день в мерзких Вербилках приносит новые неприятные сюрпризы! С одной стороны, я знаю, что летучие мыши не способны нанести человеку вред, с другой - панически их боюсь.
     
     
     ***
     
     Клавдия Якунина оказалась маленькой, слегка расплывшейся женщиной, очевидно, давно плюнувшей на свой внешний вид. Волосы ее были собраны в неаккуратный хвостик, на лице полностью отсутствовала косметика, застиранный, некогда ярко-красный халат отнюдь ее не красил. Свой истинный цвет он сохранил лишь вокруг пуговиц, все остальные части стали бледно-серыми, а босые ноги хозяйки, скорей всего никогда в жизни не делавшей педикюр, торчали из мужских шлепок с надписью "Пума".
     - Проходите, - сказала она.
     Я хотела снять босоножки и была остановлена Клавой:
     - Так ступайте, недосуг мне полы мыть, грязи и без вас полно.
     Оказавшись в крохотной кухоньке, я втиснулась на узенькую скамеечку, положила на столик конверт и сказала:
     - Это вам. Извините, что не сразу принесла, только Сергей адреса не сказал, лишь имя ваше произнес: Клара.
     Клавдия открыла конверт, заглянула внутрь и протянула:
     - Не пойму никак. Вы бы все по порядку рассказали.
     Я объяснила ситуацию. Хозяйка молча меня выслушала, потом отодвинула деньги.
     - Заберите, это не мое!
     - Как же так? - удивилась я. - Сергей четко сказал: "Отдай Кларе".
     - Вот и ищите ее, - с неожиданной злостью воскликнула Якунина, - Клару эту.
     - Разве вас не так зовут?
     - Клавдия я.
     - Но многие переделывают это имя в Клару, - залепетала я.
     - С какой дури мне подобными глупостями заниматься? - презрительно ухмыльнулась Клава. - Сейчас идиоток полно! Вон у нас соседка была Зина, а стала Стэлла. Во смех! Нет уж, как крестили, так я и хожу. Имя мне мама выбирала, с ним по жизни до конца и пойду.
     - Простите, а вы не знаете, какую Клару имел Сергей в виду?
     Якунина села за стол и мрачно сказала:
     - Кто ж в его бабах разберется? Я давно им счет потеряла! Если шеренгой их поставить, она от Москвы до Питера протянется.
     - Простите...
     - Чего уж там, - махнула рукой Клава, - я привыкла. Мы давно только на бумаге мужем и женой считались.
     - Сергей жил в этой квартире?
     - Нет.
     - Где же он обретался?
     - Понятия не имею. Я ему после смерти Леонардо не нужна оказалась. Эх, вторую такую дуру поискать, - грустно заговорила Клавдия, - думала, он меня любит, а потом разобралась: он Леонардо мстил. Дескать, смотри, на ком я женился. Думаете, приятно?
     - Простите, я не понимаю, о чем речь.
     Внезапно маленькие потухшие глаза Клавы наполнились слезами.
     - Что ты вообще в этой жизни понимаешь? Небось, горя не знала!
     Клава уронила голову на стол и завыла. Тщедушный хвостик сальных волос начал трястись.
     Я сидела тихо. Очень хорошо знаю, что истеричные личности рыдают обычно при свидетелях, наедине с собой им плакать неинтересно, нет зрителей. Поэтому успокаивать истеричку не надо. Любое проявление заботы или сочувствия вызывает новый виток стенаний. Лучше сделать вид, что вы ничего не слышите, и буря стихнет.
     Клава повсхлипывала, потом подняла голову.
     - Что ты о моей жизни знаешь? Явилась сюда Клару искать! Ткнула гвоздем в больное!
     Мне стало неудобно.
     - Не со зла же! Я хотела деньги вам отдать, думала, вы в них нуждаетесь.
     - Точно! - снова с истерической нотой в голосе взвизгнула Клава. - Очень даже нуждаюсь! На хлебозаводе я пашу, в третьей смене стою, только эти не возьму! Они для другой приготовлены. У-у-у-у...
     Я встала, налила в кружку воды и поставила перед бабой.
     - Выпейте.
     Клава толкнула фаянсовую емкость, украшенную цветочками.
     - Не хочу!
     - И не надо, - согласилась я, - ладно, прощайте, еще раз извините.
     - У-у-у, - выводила Клава, стуча ногами по полу.
     Мне стало противно. Только что она сказала, что Сергей с ней давно не живет, а теперь закатывается в припадке. К сожалению, встречаются особы, для которых истерика смысл жизни. У нас в институте когда-то работала Света Протопова, так она довела весь коллектив до нервного истощения. Она принималась визжать по каждому поводу, любое событие - радостное, печальное - вызывало у нее море слез и вопли.
     Понимая, что ничего не узнаю, я встала и пошла к двери.
     - Стой! - выкрикнула Клава. - Кому говорят, вернись!
     Я собралась было спокойно ответить: "Пойдите в ванную и умойтесь", - как мне в голову полетела кружка. С детства я обладаю плохой реакцией, поэтому не успела отскочить в сторону. Довольно увесистая чашка ударила меня прямо в глаз. Из второго посыпались искры, я попыталась уцепиться за стену, краем сознания отмечая: падаю. Но не сумела удержаться на ногах и медленно сползла на пол.
     Клава бросилась ко мне.
     - Ой, я не хотела! Случайно в вас попала! Господи, вот ужас! Сиди, сиди, сейчас йод принесу.
     Но я встала на ноги, дошла до ванной и глянула в зеркало. Фаянсовой кружкой трудно убить человека. Максимум, что можно устроить, - это сотрясение мозга, что, конечно, тоже достаточно неприятно. Если стукнуть такой чашкой по черепу посильней, посуда просто расколется.
     - Ерунда, - вырвалось у меня, - даже синяка не останется.
     - Вот, - воющим голосом вывела истеричка, - я ужасно перенервничала, чуть сознания не лишилась! Как же вы неаккуратно!
     - В каком смысле? - не поняла я. - При чем тут моя аккуратность? Это ведь вы в меня запустили кружкой и чуть не убили!
     - Можно было и увернуться! - звенящим голосом заявила Клава. - Знаете, какая у меня тяжелая жизнь? Знаете?
     - Нет, - безнадежно сказала я, ощущая легкое головокружение.
     - Так слушайте! - взвизгнула она. - Сейчас расскажу.
     Если бы у меня не вертелось все перед глазами и нашлись бы хоть какие-то силы, я бы моментально ушла. Но дикая усталость словно придавила меня тяжелым бетонным блоком.
     - Сергей женился назло Леонардо, - принялась вещать Клава.
     Я молча добрела до кухни и плюхнулась на стул.
     Пусть говорит что хочет, я хоть в себя немного приду.
     - Отец Сергея, - бубнила Якунина, совершенно не обращая внимания на мое состояние, - был художником.
     - Какое странное имя, Леонардо, - невольно удивилась я, - он иностранец?
     Клава хмыкнула:
     - Ага, как же! Леонардо Иванович Якунин. Дед Сергея тоже был художником, совершенно ненормальным, вот и назвал сына в честь Леонардо да Винчи, решил, что он должен стать гениальным живописцем.
     Я невольно заинтересовалась ее рассказом и стала вслушиваться в торопливую, нервную речь женщины, не умеющей ясно излагать свои мысли.
     К сожалению, очень часто родители заставляют детей реализовывать свои собственные мечты. Когда я работала репетитором, то иногда советовала мамам:
     - Вашему ребенку больше по душе история, чем иностранный язык. Может, ему лучше заниматься любимым предметом, а не готовиться в скучный иняз? Ну подумайте, он будет мучиться на занятиях.
     Знаете, что слышала обычно в ответ?
     - Мне не удалось выучить французский, а я всю жизнь мечтала говорить на языке Дюма, пусть теперь Ванечка осваивает всякие "бонжуры". Нечего ему об истории думать!
     Спрашивается, если ты мечтала говорить на иностранном языке, то при чем тут бедный Ваня, желающий изучать быт рыцарей? Если даже он освоит французский, в твоей-то голове знаний не прибавится.
     Иван Якунин задумал сделать из сына гениального рисовальщика. Судьба Леонардо была решена в момент его появления на свет. Мальчик не имел абсолютно никакого выбора. Он просто твердо знал: ему быть художником. Иван старался изо всех сил. Поняв, что у него нету таланта педагога, он нанял для Леонардо репетитора, потом отдал ребенка в художественную школу, затем в соответствующее училище. К двадцати двум годам Леонардо стал дипломированным живописцем. Он мог вполне грамотно, соблюдая каноны, нарисовать пейзаж, натюрморт, портрет. Работы получались профессиональными, но абсолютно неинтересными. Чего-то в них не хватало. Души, наверное. Леонардо, еще будучи студентом, не испытывал ни дрожи, ни восторга, берясь за кисть, просто рассудочно выстраивал композицию, заданную учителем. Подобная тактика принесла плоды. Училище Леонардо закончил с красным дипломом, педагоги любили тихого, старательного, никогда не спорящего с ними студента и щедро ставили ему пятерки. Но вот парадокс, картины Леонардо никого не удивляли. Толпа равнодушно проходила мимо них на выставках.
     А вот работы двоечника Владимира Трошева "цепляли", хотя и композиция в них была неверной, и пропорции нарушены, и цветовое решение шокировало. Но почему-то около картин Володи зрители замирали, а мимо безукоризненных пейзажей Леонардо проходили, едва скользнув по ним взглядом.
     Леонардо и Володя дружили с первого курса.
     Трошев один раз попытался объяснить приятелю суть проблемы:
     - Понимаешь, ты пишешь рукой, а надо сердцем.
     Леонардо уставился на друга.
     - Ну ты загнул! При чем тут сердце?
     Володя тяжело вздохнул и поинтересовался:
     - Скажи, тебя трясет у мольберта?
     - В каком смысле? - удивился Леонардо.
     - В прямом, - пояснил Трошев, - как в лихорадке.
     - Зачем? - недоумевал тот. - Что-то я тебя не понимаю!
     Володя замолчал и больше никогда не разговаривал с приятелем на эту тему. Впрочем, близкими друзьями они оставались всю жизнь, но судьба их оказалась очень разной. Отец помог Леонардо стать членом Союза художников. Якунин даже приобрел определенную известность в узких кругах, он писал портреты, пейзажи на заказ и весьма преуспевал.
     Личная жизнь Леонардо тоже сложилась вполне удачно. Он женился на милой девочке Марфе Коконовой, дочери композитора, у них родился сын Сергей. Марфа работала в издательстве. Якунины вели вполне обеспеченную жизнь, имели хорошую квартиру, дачу, потом, уже в шестидесятых, купили "Волгу", бело-серую, с серебристым оленем на капоте.
     Трошев же, частенько приходивший к ним в гости, был неустроен и беден. Он никак не мог стать членом Союза художников. А в советской стране живописцами считались только "союзные" люди, остальных звали тунеядцами. Не имея в кармане заветного удостоверения, нельзя было весь день проводить у мольберта. Следовало где-то работать, а рисованием заниматься на досуге. Вот Трошеву и пришлось устроиться дворником. Утром и вечером он мел дворы, днем писал портреты. В те далекие годы среди уборщиков можно было найти поэтов, писателей, композиторов, короче говоря, всех представителей творческой интеллигенции, которых не признавали официальные власти. Жил Володя бедно, салоны не брали его картины. Впрочем, иногда Трошеву перепадали заказы. Но чаще всего клиент, увидев свой портрет, сначала замирал с открытым ртом, а потом отказывался от полотна. Непостижимым образом Трошев ухитрялся запечатлеть на холсте человеческую душу, причем внешнее сходство портрета и модели было минимальным. Голубоглазую хорошенькую блондиночку с по-детски наивным выражением лица Володя мог изобразить брюнеткой со злыми, "острыми" глазами и полным отсутствием рта. И тем не менее у всех моментально словно прояснялось в мозгах: вот она какая на самом деле, совсем не белая и пушистая, а злая, безжалостная. И кому, скажите, пожалуйста, захочется выставлять себя на показ голым? Вернее, с обнаженным телом предстали бы многие, но вот демонстрировать гостям полотно, на котором видно то, что всю жизнь скрывалось под маской, не желал никто. Поэтому работы Володи оседали мертвым грузом у него в комнате. Сами понимаете, что Трошев очень нуждался, и, если бы не Леонардо, то просто бы умер с голоду. Супруга Владимира была ему под стать, поэтесса, чьи стихи никто не собирался печатать. Люсенька писала такие вирши, что редкие люди могли их оценить лишь после трех бутылок: "Мармеладно-черное небо гвоздем воткнулось в мой левый глаз, если б душа вернулась, то мне никто не указ..." Ну и так далее. Всякий нормальный человек реагировал однозначно. Ну при чем тут мармелад? Да и бывает ли он черным? Поэтому Люсе нечего было и мечтать о том, чтобы выпустить книжку, соответственно, она не могла вступить в Союз писателей, а опубликовать свои произведения не получалось, потому что поэтесса не числилась ни в одном объединении литераторов. Вот такой замкнутый круг, из которого не было выхода.
     Хорошо хоть Володе в конце концов дали крохотную квартирку, и Трошевы съехали из коммуналки.
     Якунины, как могли, помогали Трошевым. Марфа пыталась объяснить Люсе, что нужно написать цикл стихов про партию, Ленина и комсомол.
     - Выпусти два сборника, вступи в Союз, а потом кропай, что хочешь, - поучала она подругу.
     Но Люсенька не умела прогибаться и предпочла мести на пару с супругом улицы.
     Дети у Якуниных и Трошевых родились почти одновременно: Сережа и Настя.
     И Леонардо поступил с сыном так же, как с ним Иван. С младых ногтей он начал убеждать Сережу в том, что ему быть художником. Казалось, Леонардо, которого отец насильно сделал живописцем, должен был разрешить своему ребенку самостоятельно выбрать жизненный путь. В подростковом возрасте сам Леонардо пытался бунтовать. Вообще говоря, ему хотелось шить, мальчик с огромным удовольствием кроил, а потом мастерил для кукол одежду. Но тогда такой профессии, как модельер, не знали.
     В СССР существовали только портные, и Иван, перепугавшись, что сын станет закройщиком, моментально выбросил из дома все иголки и нитки вкупе со швейной машинкой.
     - Ты художник, - категорично заявил он Леонардо, - ясно? И думать забудь о чем-то другом.
     Пришлось сыну покориться. Представьте себе: потом молодой человек напрочь забыл о том, что Иван силой приставил его к мольберту. Более того, он не уставал повторять, что безумно благодарен отцу за то, что тот направил его на нужный путь, не дав совершить опрометчивый выбор. Леонардо не помнил о ночах, проведенных в слезах, и об активном нежелании заниматься живописью. На каждый свой день рождения он поднимал первый тост за отца.
     - Моя жизнь удалась, - говорил художник, - я получил то, чего хотел. А все благодаря папе, который со свойственной умным людям прозорливостью сразу понял, куда направить сына.
     И Сереже вложили в руку кисть и поставили за мольберт. Леонардо поступил, как в свое время Иван: нанял сыну хорошего педагога, записал в художественную школу и стал готовить его в соответствующий вуз. Одного он не учел - характера мальчика.
     Сережа рос свободолюбивым и настойчивым.
     Бог знает, как это вышло. Может, в мальчике доминировали гены Марфы, которая всю жизнь смело отстаивала свои позиции, может, время было иным.
     Леонардо родился в самый разгар тотального страха. Детство его пришлось на конец тридцатых, отрочество на войну, юность на пятидесятые. В те годы трудно было сформироваться свободной личности, сталинский режим мгновенно давил тех, кто проявлял своенравие. А Сережа явился на свет в середине шестидесятых, позади уже была хрущевская "оттепель", "железный занавес" слегка истончился, в Москве проводили международные кинофестивали, многие знакомые Якуниных, да и сам Леонардо ездили за границу: в ГДР, Болгарию, Венгрию. Одним словом, страна изменилась, и дети хоть и носили, как в свое время их отцы, октябрятские значки, пионерские галстуки и комсомольские билеты, росли другими.
     Сергей объявил отцу войну. Краски выбрасывались в окно, кисти ломались, бумага раздиралась в мелкие клочья. На занятия живописью мальчик категорически отказывался ходить, требовал перевести его в обычную школу.
     Леонардо попытался сломать сына, как в свое время перелопатили его самого. Впрочем, методы давления на детей применяют многие родители: ремень, лишение сладкого, прогулок, кино...
     Но Сергей отреагировал на это иначе, чем многие. Он не стал плакать, просить пощады и давать обещания хорошо себя вести. Мальчик просто лег в кровать и повернулся лицом к стене. Отец мог сколько угодно лупить его ремнем, сын даже не шевелился.
     Поняв, что силой тут ничего не сделать, Леонардо сменил тактику. Начал увещевать мальчишку:
     - Я в твоем возрасте тоже считал отца идиотом, но потом всю жизнь был ему благодарен. Одумайся, сынок, скоро же в институт поступать!
     - Не хочу получать высшее образование, - коротко отвечал Сергей.
     - Это как? - оторопел Леонардо. - Надо же профессию получить, вот станешь художником, мы с мамой тебя пристроим, у меня имя, положение, вступишь в Союз...
     - Я пойду в ПТУ.
     - Куда? - побагровел отец.
     - Стану шофером.
     У Леонардо от злости пропал голос. Но тут вмешалась Марфа. Она сказала мужу:
     - Не трогай его пока, а то только хуже удила закусит. Все уладится.
     
     
     Глава 16
     
     Леонардо послушался жену, дело было в мае, в августе супруги уехали отдыхать в Сочи. Сергея отправили в лагерь. Когда родители третьего сентября вернулись домой, сын огорошил их сообщением:
     - Я хожу на занятия в ПТУ, осваиваю профессию водителя.
     В доме поднялась буря. Марфа и Леонардо кинулись в училище, требуя, чтобы их сына немедленно перевели назад, в школу. Но директор, предварительно поговорив с Сергеем, спросил: "С какой стати?"
     Сгоряча Леонардо пообещал ему кучу неприятностей, но директор даже бровью не повел, а когда художник замолчал, чтобы перевести дух, спокойно заявил:
     - Сейчас позвоню в газету "Правда" и расскажу, как представители творческой интеллигенции бесятся, узнав, что их ребенок выбрал себе рабочую профессию.
     Леонардо прикусил язык. Стать героем фельетона в "Правде" означало в те годы конец карьере.
     Пришлось смириться. В квартире Якуниных восстановилось внешнее спокойствие, на посторонний взгляд, там было все нормально, но на самом деле родители не общались с Сергеем, а тот делал все, чтобы досадить Леонардо и Марфе. Можно сказать, смыслом жизни парня стало причинять боль родителям. Он мстил им, вот только непонятно, за что?
     Неужели за детство, проведенное у мольберта? Обычно подобное поведение свойственно подросткам, потом, где-то лет в восемнадцать, гормональный статус тинейджера стабилизируется, и ребенок перестает конфликтовать с родителями. Изредка встречаются люди, всю жизнь отстаивающие собственное "я" перед отцом и матерью. Сережа оказался из таких. Увидев, что Марфе не нравятся его друзья, он начал активно зазывать в гости одногруппников.
     Поняв, что отца коробит грубая речь, стал материться, и так во всем. Доходило до смешного. Стоило Марфе один раз обмолвиться, что от запаха одеколона "Шипр" ее тошнит, как Сергей моментально купил его и начал усиленно поливаться именно им.
     Единственный человек, который не уставал повторять ему: "Ты дурак", - была Настя, дочь Володи и Люси. Кстати, к тому времени Трошев уже умер.
     Дети дружили с детства, Марфа очень надеялась на то, что Сережа в конце концов женится на Насте.
     Но, увы, никакой любовью там и не пахло, зато дружба была самая настоящая. Настя знала про Сережу все и имела на него огромное влияние. Марфа могла сколько угодно вздыхать, глядя на размалеванных сине-зеленой краской девушек, приходивших к Сереже; сын, не обращая внимания на недовольство мамы, демонстративно на глазах у нее щупал хихикающих девчонок. Но стоило Насте слегка сдвинуть красивые брови, как очередная любовь Сергея испарялась без следа.
     Потом Якунин угодил на военную службу. Когда он вернулся домой, родители встретили парня радостно, Леонардо и Марфа простили сыну все и очень надеялись, что отныне их жизнь потечет иначе, ведь Сергей уже совсем взрослый мужчина.
     Но тот моментально расставил точки над i. Он пойдет работать шофером, женится, в общем, станет жить так, как хочет.
     И тут Леонардо, что говорится, слетел в катушек.
     - С ума сошел! - заорал он, швыряя на пол купленный по случаю возвращения сына торт. - Только посмей! Жениться! Да кого ты найдешь?
     Шофер! Поломойку? Или лимитчицу?
     Сергей молча смотрел на отца, а тот, откричавшись, схватился за сердце. Марфа бросилась к мужу, а сын спокойно ушел.
     На следующий день он устроился водителем автобуса, а через три месяца равнодушно бросил:
     - Я женился. Ее зовут Клава, сегодня переедет в мою комнату.
     Теперь уже за сердце схватилась Марфа, но было поздно, Сергей продемонстрировал матери штамп в паспорте.
     На беду, в то лето в Москве не было Насти. Она устроилась пионервожатой и с конца мая укатила в лагерь "Орленок" на Черное море. Может, не реши Настя подработать, ситуация повернулась бы иначе, но дочь Володи и Люси находилась далеко и никак не могла повлиять на стремительно разворачивающиеся события.
     Клава замолчала, потом тихо продолжила:
     - Я-то ведь ничего не знала. Думала, Сергей меня любит, иначе зачем замуж зовет? Да и о родителях он ничего не рассказывал, обронил вскользь, что живет с отцом и матерью, и все...
     Чем больше я слушала рассказ Клавы, тем менее симпатичным казался мне Якунин-младший.
     Невеста не расспрашивала жениха о его родителях. Сама она имела дома крепко зашибающего отца и охотно прикладывающуюся к бутылке мать, потому и решила, что Сережа тоже из семьи алкоголиков.
     Но потом, оказавшись уже законной женой в квартире мужа, она просто обалдела. Такой красоты Клава до сих пор не видывала. Повсюду картины в бронзовых рамах, хрусталь, ковры. Бедная девушка боялась мыться в ванной и ходить в туалет, настолько белоснежным был там кафель, а унитаз походил на незабудку, весь нежно-голубой. Впрочем, в комнате Сергея было очень просто: старенькая софа, поцарапанный гардероб и пара продавленных кресел. Ни ковров, ни хрустальных люстр.
     Поймав удивленный взгляд Клавы, Сергей объяснил:
     - Мне от родителей ничего не надо, сам пробьюсь.
     Но Клаве Леонардо и Марфа показались милыми. Они вежливо раскланивались при встрече с невесткой. Девушка вначале хотела им угодить: почистить картошку, постирать бельишко. На следующий день после появления в доме Якуниных она взяла пылесос и принялась за уборку, но была остановлена Марфой:
     - Спасибо, деточка, но к нам в час дня приходит домработница, это ее обязанность.
     Ни в какие дружеские отношения свекор и свекровь с невесткой вступать не собирались. Бесхитростные рассказы Клавы о рабочем дне на хлебозаводе воспринимались ими молча, но Сергей постоянно провоцировал жену на подобные беседы. В особенности охотно он это делал, когда у старших Якуниных собирались гости. Сергей выводил Клаву в гостиную, усаживал за длинный стол, дожидался, пока публика перестанет обсуждать импрессионистов, и громко спрашивал:
     - Слышь, Клавк, а че на месткоме решили? Ждать нам шесть соток под картошку?
     Наивная жена мигом покупалась и отвечала:
     - Да не, оне Маньке участок дали из цеха булок.
     - Говнюки!
     - Сволочи, - соглашалась Клава, - я ведь пашу, как зверь, у печки, а земля другой досталась.
     Как правило, после подобного диалога гости начинали озираться, а Марфа быстро начинала предлагать:
     - Пирожки берите, наша Лена мастерица.
     - Барахло, - прерывал мать Сергей, - вот у Клавки на хлебозаводе вкуснятину пекут, она нам принесет, правда, Клань?
     - Знамо дело, - соглашалась та, - разве ж для своих жалко.
     Клава была простодушна и одно время искренне считала, что муж ее любит. Вон как при гостях хвалит. Прозрение наступило внезапно. Один раз такой спектакль Сергей разыграл при Насте и Люсе.
     Настенька вспыхнула, но молча допила чай. Потом Клава пошла в туалет, закрылась и через пару минут услыхала знакомые голоса. В ванной комнате разговаривали Сергей и Настя.
     - Как тебе не стыдно?! - кипятилась Настя.
     - Так им и надо, - ответил Сережа, - ненавижу их.
     - Пожалей хотя бы свою жену, - сердито заявила Настя, - ведь ты выставляешь ее перед всеми дурой.
     Сергей ехидно засмеялся.
     - Ловко я придумал! Ну похвали меня. Ведь очень здорово вышло, сам шофер, баба пекарь, славная пара, горшок нашел крышку.
     - Она тебя любит, - тихо сказала Настя, - и верит тебе, так нельзя поступать с человеком. А если у вас дети родятся?
     - Никаких наследников не будет!
     - Но вдруг?
     - Милая, ты еще маленькая, - ласково отмахнулся Сережа, - ребята случайно рождаются лишь у безголовых. Не волнуйся, я принимаю все меры.
     Впрочем, если что, Клава на аборт сходит.
     - Ты ее совсем не любишь, - ужаснулась Настя.
     - Она всего лишь средство для достижения цели, - ответил Сергей.
     - Что вы тут делаете? - раздался голос Люси. - Заперлись в ванной, это неприлично.
     - Уже идем, - отозвалась Настя.
     Клава просидела в туалете долго. В голове у нее помутилось. Потом, кое-как придя в себя, она вышла и убежала в свою комнату, сославшись на дурноту. Больше всего Клаву поразило не известие о том, что муж не любит ее, а то, каким голосом Сергей разговаривал с Настей. Он беседовал, как Леонардо, без всяких там "че", "шо", не повторял постоянно слова на букву "б"... До Клавы только сейчас дошло: ее муж птица из иной стаи. Он орел, который пока по непонятным для нее причинам вынужден прикидываться облезлой вороной. А она, Клава, пешка в неизвестной игре.
     С тех пор она перестала принимать участие в семейных посиделках. Если в доме намечались гости, Клава моментально ссылалась на занятость.
     Как бы ни злился муж, она больше не хотела играть на предложенных условиях. Ей все яснее становилось: Сергей повел ее в загс лишь по одной причине - чтобы досадить своим родителям. Он не испытывал к девушке никаких чувств, никогда не делился с ней своими мыслями, а потом даже перестал спать с Клавой. По некоторым признакам она поняла, что у мужа есть любовница. Детей у Якуниных не было.
     Потом умер Леонардо. Марфа, прожив некоторое время вдовой, тоже скончалась. Квартира, набитая мебелью, антиквариатом, картинами, должна была достаться Сергею и Клаве. Но, когда вскрыли завещание, ее словно током шарахнуло.
     Марфа все свое немалое имущество, включая Драгоценности и машину, завещала Насте. Вот только квартиру она отдать ей не могла. Сергей и Клава были там прописаны. Но к завещанию прилагалось письмо, в нем Марфа писала: "Сергей! Люся и Настя должны жить у нас, а вам с Клавой следует перебраться к ним. Оформи обмен". Подписи не было, всяких слов типа "любимый сыночек", "родной мальчик" тоже.
     Клава, хорошо знавшая, что Сергей ни за какие пряники не выполнит волю матери, не слишком испугалась, но неожиданно случилось такое!
     Спустя месяц после вскрытия завещания Клава, вернувшись домой с работы, обнаружила в квартире молодую, симпатичную женщину в халате. Вся кровь бросилась Якуниной в лицо.
     - Ах ты, стерва! - заорала она и пошла на незнакомку с явным желанием выдрать у любовницы мужа из головы все кудри.
     - С ума сошла! - закричала та. - Это совсем не то, что ты подумала! Я вещи пакую.
     - Какие? - вытаращила глаза Клава.
     - Так меня ваш муж нанял, - объяснила незнакомка, - Сергей Леонардович, он сказал, что вы переезжаете.
     Клава бросилась к супругу.
     - Куда мы едем? Зачем? Что случилось?
     - Сделай одолжение, замолчи, - сказал Сергей.
     Но Клара не собиралась затыкаться.
     - Немедленно объясни, в чем дело!
     - Я выполняю последнюю волю матери, - сухо сообщил муж. - Сюда въедут Настя с Люсей, а мы отправимся к ним.
     На пару минут Клава примолкла, но потом прошептала:
     - Что?
     Было отчего прийти в изумление. До смерти Марфы Сергей ни разу не выполнил ни одной ее просьбы, а теперь вдруг решил послушаться мать. И потом, Якунины жили в роскошной пятикомнатной квартире в центре Москвы, в тихом переулке. Может, вам это покажется странным, но в столице, в пределах Садового кольца, есть совершенно замечательные места, зеленые, малошумные и очень престижные. А Настя с Люсей обитали в квартиренке, которая гордо именовалась двухкомнатной, но общий метраж ее не превышал сорока метров: совмещенный санузел, сидячая ванна, а вместо кухни просто ниша у входа, где стояли плита и мойка. Находились апартаменты в спальном районе, до метро следовало добираться на автобусе около двадцати минут...
     Клава впервые за всю жизнь устроила мужу грандиозный скандал и в пылу припомнила Сергею все.
     - Ты меня никогда не любил, - кричала она, - женился, чтобы досадить Леонардо! Знаю, знаю, ты всегда о Настеньке мечтал, только в загс ее не повел из-за Марфы. Не хотел матушке приятное сделать.
     А теперь решил свою хахальницу в комфортные условия поселить, а меня на помойку? Ну уж нет! Я в суд подам! Так и знай! Заберу свое, по закону положенное!
     Сергей ухмыльнулся:
     - Кто бы мог подумать, что ты так здорово во всем разберешься! Ладно, будь по-твоему, давай разводиться.
     Клава мигом прикусила язык. В ее планы не входило лишаться мужа, даже такого виртуального, как Сергей. И потом, в душе ее жила надежда на то, что супруг перебесится, прекратит таскаться по бабам, осядет дома, в их семье наконец-то появится ребенок. Конечно, Клаве уже не двадцать лет, но сейчас многие рожают и на излете тридцати...
     Увидев испуг Клавы, Сергей спросил:
     - Ну что, по поводу суда? Давай определимся сразу, кто в доме хозяин! Ему и решать, как жить дальше! Так я у нас главный?
     Клава молча кивнула.
     - Вот и хорошо, - похвалил ее Сергей, - с милым рай и в шалаше.
     Последняя фраза звучала явно издевательски, но Клава сделала вид, что приняла ее за чистую монету. Вечером, лежа в своей комнате, она пыталась успокоить себя.
     "Ничего, - думала женщина, - что ни делается, все к лучшему. Здесь мы спим в разных спальнях, а на новом месте придется Сергею со мной ложиться, там-то лишней площади нет!"
     Но уже через секунду по щекам Клавы потекли горькие слезы. Ей было безумно жаль покидать роскошную квартиру, набитую красивыми вещами. За годы брака Клава кое-чему научилась и стала ценить окружающие ее раритеты. А теперь предстояло жить в трущобе.
     Но события вновь приняли неожиданный оборот. Люся и Настя наотрез отказались меняться.
     После долгих разговоров они согласились на такой вариант: Сергей просто улучшает их жилищные условия, не слишком изменяя свои.
     Однако Якунин словно с цепи сорвался. Роскошные апартаменты он мигом разменял. Насте и Люсе достались трехкомнатные хоромы в Крылатском, а Клава с мужем перебрались в самую простую квартирку. Ни одной вещи, напоминающей ему о родителях, Сергей не взял. Коллекция картин, фарфор восемнадцатого века, мебель времен Павла, тяжелые, расшитые вручную портьеры - все исчезло неизвестно куда. На вопрос Клавы: "Где же нажитое?" - муж преспокойно заявил:
     - Продал.
     - А деньги? - не успокоилась она.
     Сергей мрачно посмотрел на жену.
     - А на что мы новую мебель покупали, светильники?
     Клава только вздохнула. Ясное дело, муженек дурит ей голову! Неужели "стенка" производства московской мебельной фабрики стоит столько же, сколько стол и стулья, украшенные медальонами из сине-белой эмали? Конечно, большая часть вырученных средств отправилась к Насте. Но Клава промолчала, а зря, потому что в новой квартире никакого расцвета любви не случилось. Сергей появлялся там лишь для того, чтобы переночевать, а потом вообще исчез. Когда Клава, решив объясниться с ним, заявилась к супругу на работу и потребовала ответа на простой вопрос: "Милый, где ты шляешься?" - муж спокойно заявил:
     - Подавай на развод, поделим квартиру, и дело с концом.
     Клава перепугалась. Опять переезжать! И где она в конце концов окажется? Станет коротать дни в коммуналке? Маяться с соседями по кухне и стоять в очереди к унитазу?
     Заметив ее растерянность, Сергей ухмыльнулся и продолжал:
     - Впрочем, если хочешь, можем оставить все как есть, будем считаться на бумаге супругами, ты заживешь на прежнем месте, а я - где мне нравится.
     И Клава согласилась. А куда ей, скажите, было деваться? Потекла жизнь совсем не такая, на какую она рассчитывала. Сергей изредка звонил, ограничивался сухим вопросом:
     - У тебя все в порядке?
     И частенько, не дождавшись ответа, говорил:
     - Ну и ладно, пока.
     В гости он не приходил практически никогда.
     Один раз, услыхав в трубке до боли знакомый голос, Клавдия обозлилась и на дежурный вопрос брякнула: "Болею я, при смерти нахожусь".
     Но Сергей, очевидно, никогда не слушавший ответов жены, равнодушно обронил: "Ну и хорошо.
     До свидания".
     Для Клавы осталось загадкой, зачем он вообще звонил, если не удосуживался проявить к фактически бывшей супруге хоть какой-то интерес.
     - А где же жил Сергей? - спросила я.
     Клава нахмурилась.
     - Скорей всего у этой Насти! Та еще сучка. Увела у меня мужа, получила кучу добра, а хоронить Сергея мне пришлось! Из больницы-то законной супруге позвонили. Я, правда, этой гадюке сообщила, только зря старалась. Подобные твари лишнюю копейку не потратят! Она на кладбище не явилась и с поминками помочь не предложила.
     - Да ну? - удивилась я.
     - Вот тебе и "ну", - вновь с истерическими нотками заявила Клава.
     - Чем же Настя мотивировала свое поведение? - не успокаивалась я - Да ничем, я с ней не разговаривала.
     - Но ведь вы только что сказали...
     - Мать ее трубку взяла, - скривила рот Клава, - Людмила Сергеевна! Она, когда захочет от человека отвязаться, мигом сумасшедшей прикидывается. Хотя, если честно, то ей особенно выделываться не надо. Люся всегда с сильной придурью была. Не подозвала она мне Настю. Я ей талдычу: "Сергей умер", - а она в ответ: "Какой?" Так и не договорились. Ясное дело, тратиться не захотела, вот и изображала из себя дуру.
     - Наверняка, - прервала я раздраженные речи, - не могли бы вы дать мне телефон Насти?
     Якунина пожала плечами, потом протянула руку, взяла с подоконника растрепанную книжицу и неожиданно мирно сказала:
     - Пишите.
     
     
     Глава 17
     
     Насте я позвонила, едва выйдя во двор. Девушка, с самого детства дружившая с Сергеем, должна многое знать. Может, Клава не ошибается, и последнее время ее муж и впрямь жил у Трошевой?
     Тогда она точно в курсе того, кто эта Клара. Теперь понимаете, с какой силой нетерпение толкало меня вбок?
     Трубку сняла женщина. Судя по голосу, ей было лет сто, никак не меньше.
     - Алло, - продребезжала она, - вам кого?
     - Будьте любезны Настю.
     - Настю?
     - Ну да.
     - А-а... Настю...
     - Да, да, именно ее.
     - А-а-а...
     Потом раздались частые гудки. Решив, что бабуся случайно уронила трубку или нажала не на ту кнопочку, я повторила попытку и услышала вновь:
     - Алло.
     - Сделайте одолжение, пригласите к аппарату вашу дочь.
     - Кого?
     - Настю.
     - А-а... Это кто?
     Я глянула на бумажку - может, Клава из вредности написала не тот номер?
     - Ах, Настю! - вдруг всхлипнула старуха. - А ее нет!
     Обрадовавшись, что телефон оказался верным, я воскликнула:
     - Когда она будет?
     - Кто?
     - Настя!!!
     - А-а-а... Ну.., поздно совсем, думаю, около двадцати.
     - Мне очень надо с ней поговорить. Можно, я подъеду к этому времени? Простите, вас зовут Людмила Сергеевна?
     - Конечно, конечно, - воскликнула старушка, - именно так, но я очень не люблю отчество.
     Зовите меня просто Люся. Знаете, Анна Ахматова тоже не радовалась, когда ее величали по батюшке, у поэта есть лишь имя! Приезжайте непременно, попьем чайку, поболтаем. Мне тут одной так скучно. Может, сейчас соберетесь?
     В голосе Люси звучала плохо скрытая надежда, жаль было разочаровывать милую, приветливую даму, но мне нужно поговорить с Настей, а не с ее приятной мамой, поэтому я ответила:
     - Начальник, увы, не отпустит со службы.
     Поняв, что у меня образовалась куча свободного времени, я призадумалась, куда его лучше деть. Конечно, можно поехать в Ложкино, то есть в Вербилки. Но если я окажусь дома, то назад в Москву точно сегодня не вернусь. Все начнут приставать с вопросами: куда еду, зачем, с какой целью. Отчего-то домашние считают, что я должна день-деньской валяться на раскладушке в саду, поедать конфеты килограммами и читать детективные романы. Слов нет, отдыхать очень приятно - недели три подряд, от силы месяц, но потом лично меня начинает крючить от скуки. Конечно, можно выйти на работу, человека, который владеет французским так, как я, возьмут в любое место, но... Но я совершенно не нуждалась в зарплате, мне нужны не деньги, а интересное занятие. И пусть простят коллеги-педагоги, но вбивание грамматики в неподатливые головы учеников - страшная тягомотина. Первую половину своей жизни я занималась этим лишь по простой причине - мне нужно было кормить и одевать детей, но потом на нашу семью рухнуло богатство, и я с радостью выбросила учебники и методические пособия <Об истории семьи Даши Васильевой и о том, как она стала богатой женщиной, рассказано в книге "Крутые наследнички", издательство "Эксмо".>. Вторую часть своей жизни я хочу провести, занимаясь лишь тем, что мне интересно: а именно, детективными расследованиями. Во мне пропал великий сыщик. Да, я с огромным удовольствием работала бы у Дегтярева, но кто же меня туда возьмет?
     Как только до Александра Михайловича доходит, что я пытаюсь размотать запутанный клубок, он просто звереет. Однако жизнь все время подбрасывает мне сюрпризы. И сейчас я очень хочу узнать, кто и почему лишил жизни Сергея, Катю, Аню и Киру. Вот найду Клару и займусь этой историей. Но куда сегодня деваться до восьми?
     Можно пойти в кафе или зарулить в магазин.
     И конечно же, в этом случае я выбираю шопинг.
     Решено, сейчас поеду...
     Плавный ход моих мыслей прервал звонок.
     - Все ты виновата! - закричала Зайка.
     - Господи, что я сделала? - испугалась я.
     Может, не потушила окурок и теперь в Вербилках занялся пожар?
     - И ты еще спрашиваешь? - взвизгнула Ольга. - Кто ехидничал по поводу унитаза?
     - А в чем дело?
     - В том! Ну-ка вспомни ход событий. Сначала оторвалась дверца от холодильника, потом из стены выпал кран, а затем кое-кто, шутница фигова, заехидничала: "Осторожно, Зая, смотри толчок не сломай". И что?
     - Что? - повторила я.
     На самом-то деле "автор" заявления Кешка.
     - То! - совершенно вышла из себя Ольга. - Только я вошла в ванную, а унитаз упал набок! А все из-за тебя! Накаркала!
     Я попыталась справиться со смехом, но потерпела сокрушительную неудачу. Из глаз полились слезы. Поверьте, я давно так не хохотала, как в эту минуту, нащупывая кнопку на трубке, чтобы отключить телефон. Я все еще надеялась, что Зая примет хихиканье за кашель, даже выдавила из себя фразу:
     - Прости, я подавилась жвачкой.
     Но Ольга прекрасно поняла, что к чему.
     - Ну погоди, - прошипела она, - ты еще вернешься домой!
     Я сунула замолчавший мобильник в сумку. Дело плохо. Ольга разозлилась, и теперь мне придется к ней подлизываться, чтобы выпросить прощение.
     Надо купить ей подарочек, но какой? Фарфоровую собачку? Зайка к ним охладела. Пирожные? Невестка вечно сидит на диете. Надо проконсультироваться с Машкой.
     Дочь ответила шепотом:
     - Да.
     - Что-то случилось? - испугалась я.
     Маня обычно разговаривает так громко, что у окружающих закладывает уши, в тихий регистр она переходит лишь в случае болезни.
     - Все нормально, - объяснила Маня, - просто я в кинотеатре сижу.
     - Мне нужен твой совет. Что купить Зайке?
     - Мусик, ты опять перепутала. У Ольги день рождения осенью, ближе к зиме.
     - Знаю! Надо просто ее...
     - Задобрить, - захихикала Маня, - купи ей помаду-хамелеон фирмы "Баг".
     - Ты уверена? Я могу не угадать с цветом, и выйдет только хуже! - засомневалась я.
     - Хамелеон единственный, - успокоила меня Манюня.
     - Один?
     - Ну да.
     - Думаешь, Ольге понравится? И потом, фирма какая-то незнакомая.
     - Зая придет в восторг, - громко заявила Машка, - вот уже третий день подряд она стонет, что мечтает о такой, а времени заехать в лавку нет. Телевидение, понимаешь!
     - Девочка, - влез в наш разговор раздраженный голос мужчины, - если ты явилась сюда по телефону трепаться, то что-то явно напутала. Здесь кино показывают.
     - Да ну! - ответила Машка. - А мне показалось, что я в зоопарке сижу, вокруг одни обезьяны!
     Я быстро отсоединилась. Маня находится в том славном возрасте, когда любое замечание, даже самое справедливое, воспринимается ею как личное оскорбление. При этом на любой выпад у нее имеется обширный запас всяких аргументов, еще ее отличает полное отсутствие страха перед оппонентами и абсолютная уверенность в том, что она взрослый человек и может вести себя так, как ей хочется.
     К сожалению, среди особ, перешагнувших сорокалетний рубеж, полно таких, кто очень охотно делает замечания не только своим, но и чужим детям, ну вроде: "Девочка, тебе не стыдно носить столь короткую юбочку, она же смахивает на пояс от платья!" Пару десятилетий назад подобное заявление могло бы смутить подростка, но нынешних тинейджеров не так просто запугать, и я не советую вам лезть к ним с критикой, потому что можете нарваться на два варианта ответа. В первом случае ребенок повертит пальцем у виска и нагло осведомится:
     - Тетя, вам какое дело? Если не отстанете, я позову милиционера и скажу, что вы ко мне пристаете с развратными предложениями.
     Во втором же вежливо улыбнется и скажет:
     - Нет, мне очень хорошо, пусть народ на красоту любуется. Вот имей я ваши ноги, даже спать укладывалась бы в шароварах.
     Можете сейчас осудить меня, но я считаю, что подростки правы. Да, они отвечают вам грубо, но вы сами первая начали. И потом, представьте обратную ситуацию. К вам подходит тетка и нагло спрашивает:
     - И зачем ты нацепила обтягивающее платье, глаза, что ли, потеряла? Ты же в нем на бегемота похожа!
     Бормоча себе под нос, словно древняя бабка, я добралась до магазина, отыскала стенд с косметикой "Баг" и спросила у продавщицы:
     - Это у вас торгуют помадой-хамелеоном?
     - Да, - оживилась она, - такая классная штука, смотрите.
     Тоненькими пальчиками девушка вытащила футлярчик, открыла его и продемонстрировала совершенно черный столбик.
     - Ну, - протянула я, - однако цвет-то какой жуткий!
     - В этом вся фишка, - засуетилась консультантка. - Вот, смотрите!
     Она провела помадой по своей руке. Темная линия, оставшаяся на ладони, превратилась в нежно-розовую.
     - А теперь давайте на вас попробуем.
     Я послушно подставила свою кисть и удивилась.
     На моей коже помада приобрела оранжевый тон.
     - Очень оригинальная вещь, - пустилась в объяснения продавщица, - цвет у всех на губах разный, он зависит от температуры человека и состояния его кожи и меняется в течение дня.
     - Да? Я всегда считала, что у людей нормальная температура тридцать шесть и шесть. И потом, десять часов эта помада не продержится! - сомневалась я.
     - Это не так. В метро жарко, на улице душно, в магазинах кондиционеры, вот организм и приспосабливается. Да вы на наших девочек гляньте. Мы все с этой помадой, и что? И еще - она суперстойкая!
     Я посмотрела вокруг. По залу ходила толпа продавщиц. Меня всегда удивляет, ну к чему хозяева магазинов нанимают столько девушек? Их часто бывает намного больше, чем покупателей, но не об этом сейчас речь. Консультантка фирмы "Баг" оказалась права. Губная помада у всех выглядела по-разному.
     Посчитав новинку забавной, я купила ее для Зайки. Себе брать такую не решилась, потому что не люблю неожиданностей. И потом, эта губная помада непредсказуема, ну, допустим, на мне красная кофточка, а краска на губах станет оранжевой, не очень красиво выйдет. Но если Зайка о ней мечтала, то пусть наслаждается.
     Оставшееся до встречи с Настей время я провела, шатаясь по огромному залу магазина, перенюхала все пузырьки, перемазала все кремы и ушла совершенно счастливая.
     Ровно в восемь я позвонила в дверь квартиры Насти. Она распахнулась мгновенно.
     - Настюша! - воскликнула худая, высокая, с виду совсем не старая женщина, - а я уже волноваться начала. Десять пробило, а тебя все нет и нет!
     Что же ты так задержалась? Ведь рассказывали вчера по телевизору: в нашем районе орудует маньяк!
     Ужасный, жестокий!
     - Как десять? - удивилась я. - На моих часах только две минуты девятого! И потом, извините, но я не Настя, а Даша. Вы, наверное, Людмила Сергеевна?
     - Люся, - сердито поправила меня дама, - входите, пожалуйста. Извините, я перепутала, вы с Настей очень похожи, обе худенькие, беленькие, стриженые, а на лестнице темно. Почему две минуты девятого? Уже около половины одиннадцатого. Пойдемте в комнату.
     Меня провели в странное многоугольное помещение и посадили за стол. Люся ткнула пальцем в старинные напольные часы.
     - Вот, двадцать два часа восемнадцать минут!
     А Насти нет. Я страшно беспокоюсь! По району ходит маньяк.
     Я встала, подошла к часам, прислушалась и улыбнулась.
     - Они стоят, наверное, завод кончился! Сейчас только восемь.
     Люся всплеснула руками:
     - Ой! И правда! Я вспомнила! Настюшка еще утром просила их завести, а я забыла. Целый день белкой в колесе крутилась, Настеньке ужин готовила, а потом глянула на циферблат и испугалась. Маньяк по району ходит!
     На мой взгляд, бандит, вознамерившийся отнять у вас кошелек, ничем не лучше маньяка. Большой город вечером, увы, полон опасностей. Но нужно успокоить нервничавшую даму.
     - Вы не волнуйтесь, в сегодняшних газетах написали, что сексуального извращенца поймали! - лихо соврала я.
     Люся всплеснула руками:
     - Какое счастье! Что вы предпочитаете, кофе или чай?
     Не выслушав ответа на вопрос, хозяйка принялась хлопотать. Столовая в этом доме была объединена с кухней. Очевидно, Настя, въехав в новую квартиру, разбила стену между помещениями, а может, ей уже достались такие хоромы.
     Подавая на стол чашки и сладости, Люся не закрывала рта ни на минуту. Спустя короткое время я узнала, что Настя талантлива, гениальна, великолепна. Она работает в крупной фирме, получает отличную зарплату, балует мать и вообще она идеальная дочь, просто придраться не к чему. Вот только задерживается на службе, что очень страшно, красивой женщине лучше после девятнадцати ноль-ноль сидеть дома.
     - Настенька такая неразумная, - тарахтела Люся, не обращая внимания на то, слушаю я ее или нет. - Совершенно невозможно ее вечером удержать. То в кино пойдет, то в театр, то в ресторан.
     Ужасно!
     Потом она склонила голову набок, хитро прищурилась и сказала:
     - Впрочем, я нашла способ. Знаете, какой? Ложусь на диван и говорю, что сердце болит. Настенька сразу дома остается!
     Мне моментально стало жаль незнакомую Настю.
     Милые родители, искренне желая детям добра, душат их до смерти в крепких объятиях любви.
     - Когда же погулять, как не в молодые годы? - вырвалось у меня. - Потом замуж выйдет, дети появятся, сама дома засядет.
     Люсенька затрясла головой, затем, понизив голос, сообщила:
     - Настюша никогда себе пару не найдет! У нее была любовь! Такая большая! Но он предпочел другую! И знаете, он несчастлив. Вообще, над нашей семьей тяготеет рок. А все эти деньги проклятые!
     - Какие? - машинально поинтересовалась я.
     Люся перешла на шепот.
     - Володины. Их слишком много оказалось. Господи, я думала, с ума сойду! Одна, в метро, с сумкой, в которой полмиллиона долларов! И ведь любой милиционер мог остановить, проверить. И где бы я сейчас оказалась? Ну, отвечайте, где?
     Я растерянно пожала плечами:
     - Понятия не имею.
     - В могиле, - сообщила Люся, - вместе с Володей. Он там, и я бы тоже, обязательно. Но я все выполнила, очень аккуратно, довезла их в целости и сохранности. Знаете, получается, что я спасла жизнь Леонардо, и Клара все знала!
     - Кто? - воскликнула я, услыхав знакомое имя.
     - О-о-о, - протянула Люся, - в нашей семье произошла настоящая трагедия, давно, в конце семидесятых. Помните, что за времена были?
     - Естественно, - ответила я, - Горбачев пришел к власти в восемьдесят пятом, а окончательно коммунистический режим пал лишь с появлением Ельцина. До того времени мы строили общество развитого социализма.
     Глаза Люси заблестели. Очевидно, пожилая дама испытывает дефицит общения, сидит весь день одна, подруг с каждым годом становится все меньше, вот она и рада любой возможности почесать языком.
     - Мой муж, - начала рассказ Люся, - был гениальный художник, опередивший свое время. Ему следовало появиться на свет значительно позже, вот сейчас бы Володя получил и известность, и деньги, и славу. Но, увы, при жизни его не понимали...
     Я молча пила чай. Никакой новой информации от Люси я пока не услышала. К сожалению, очень часто лишь после смерти живописца его современники спохватываются и понимают, что рядом с ними жил гений. Вспомним хотя бы Ван Гога и Гогена. Оба умерли в нищете, абсолютно не оцененные ни критикой, ни простыми смертными. Но не прошло и десяти лет после их кончины, как лучшие музеи мира стали драться за право включить в свои коллекции полотна еще недавно осмеянных художников.
     - Конечно, - продолжала Люся, - Володя мог бы писать так, как тогда требовалось... Ну, изображать сталеваров у печки или ткачих возле станка.
     Он бы имел тогда все, даже больше, чем Леонардо, но - не хотел. Я его понимала и никогда не настаивала. Мы всегда перебивались с воды на квас. Знаете, Настенька росла удивительным ребенком. Другая бы девочка капризничала, требовала платьев, туфелек, а наша носила, что имела, и молчала. Настенька очень гордилась отцом, да и мной тоже.
     Понимаете, я ведь поэтесса...
     Слова буквально извергались изо рта Люси. Я мельком поглядывала на часы. Интересно, куда подевалась Настя? Уже половина девятого, а ее все нет!
     - Но в начале восьмидесятых, - не останавливалась Люся, - мужу повезло. Он продал одну картину сотруднику американского посольства. Уж и не помню, кто дал ему наш адрес, да и самого американца я не встречала, вот деньги видела, доллары... Очень удивилась тогда.
     Я кивнула. Конечно, удивилась. В советской стране хождение американских рублей было строго-настрого запрещено, а в Уголовном кодексе существовала статья, предусматривавшая очень суровое наказание за операции с валютой. Особенно власти приглядывали за представителями творческой интеллигенции, певцами, писателями, актерами, то есть теми, кого приглашали выступать за рубежом.
     Естественно, устроители гастролей платили им гонорары. Но нашим людям предписывалось, получив валюту, незамедлительно идти в посольство и сдавать валюту в кассу, деньги вливались в казну государства. Я забыла сейчас, какую сумму оставляли тем, кто ее, собственно говоря, заработал. Впрочем, западные продюсеры и импресарио были в курсе грабительских законов СССР и пытались изо всех сил помочь тем, у кого отнимали честным трудом полученные деньги. Поэтому в документах они указывали смехотворные суммы, а остальное выдавали артистам в конвертах. Более того, великолепно зная, что в каждой группе балетных, цирковых или эстрадных деятелей имеется человек из КГБ <КГБ - Комитет государственной безопасности, ныне носит название ФСБ.>, или, как тогда говорили. Детского мира <Здание КГБ находится на Лубянской площади, там же расположен самый большой в Москве магазин для детей, под названием "Детский мир".>, принимающая сторона во всеуслышание объявляла:
     - Мы сделали советским артистам подарки. Вот эти шубы, нижнее белье, косметику, лекарства, кастрюли преподнесли им в презент.
     Ясное дело, что наши все приобрели сами, но подарки не подлежали сдаче в казну. Впрочем, кое-кто ухитрялся протащить через границу "живые" доллары, а потом, уже на родине, продать их фарцовщикам. Но на привычную сейчас операцию купли-продажи валюты решались лишь самые бесшабашные граждане, остальные элементарно боялись.
     Слишком ужасной могла быть расплата за сделку.
     Но еще больше коммунисты не любили, когда наши люди вступали в контакты с иностранцами на территории СССР. Если вы встретились с подданным иного государства и имели с ним беседу, то будьте уверены, завтра же вас вызовут на работе в первый отдел и устроят допрос. Впрочем, кое-кому удавалось некоторое время тайно проворачивать свои делишки. И, как ни странно, плохо приспособленный к жизни Трошев, человек, предпочитавший жить в нищите долгое время, но не разменявший свой талант в угоду господствующим вкусам и потому работавший дворником, оказался из когорты тех, кто спокойно водил за нос всевидящий и всезнающий КГБ.
     
     
     Глава 18
     
     О том, что муж продает картины на Запад, Люся узнала совершенно случайно. В тот день она поехала к матери, которая жила в Подмосковье. Собралась на три дня, но, добравшись до вокзала, обнаружила, что забыла дома кошелек, и вернулась.
     Дверь она открыла своим ключом, тихо вошла в комнату и вскрикнула от удивления. Володя сидел у стола, заваленного незнакомыми зелеными купюрами. Увидав остолбеневшую от изумления жену, он сначала растерялся, а потом сказал:
     - Ладно, садись, сейчас объясню, в чем дело.
     У Люсеньки чуть не случился обморок, когда она узнала правду. Оказывается, ее Володя вот уже некоторое время торгует своими картинами. Покупают их сотрудники американского посольства, платят, на взгляд Трошева, немыслимые деньги. У Володи есть план: собрать как можно больше валюты, полмиллиона, и уехать жить в США.
     - Там меня ждут успех, деньги и понимание, - объяснял Люсе муж.
     - Господи, какое богатство, - оторопев, пробормотала она, осторожно трогая пальчиком доллары, - а мы с Настей без зимней обуви ходим.
     - Милая, - ласково ответил Володя, - мы не можем в Москве потратить даже цента, моментально попадем в поле зрения соответствующих органов. Вот уедем в США, там и заживем.
     - Каким же образом ты собираешься оказаться в Америке? - удивилась Люсенька. - Никто нас туда не выпустит!
     Трошев улыбнулся:
     - Есть у меня идейка. Но для ее осуществления нам потребуется развестись.
     - Ни за что, - твердо отрубила Люся.
     - Я не собираюсь бросать тебя по-настоящему, - утешил ее муж. - Ты выйдешь замуж, конечно, фиктивно, за Семена Ваннера. Он решил уехать в Израиль, отбудешь с ним как его жена. Семену я заплачу за услугу. Если мы сейчас быстро провернем дело с расторжением брака и новой женитьбой, тогда года через два тебя выпустят.
     Люся только моргала глазами.
     - Ты не переживай, - объяснял Володя, - жить станем по-прежнему, вместе, просто оформим нужные бумаги. Пока ты получишь визу и укатишь в Тель-Авив, я переберусь в Нью-Йорк.
     - Как?! - подскочила Люся.
     Володя отмахнулся.
     - Не думай об этом. Дело устраивает Майкл Юрген.
     - Это кто?
     - Всемирно известный коллекционер картин, меценат, миллиардер, владелец университета, в котором обучают художников, - перечислял муж, - он ищет у нас талантливых, на его взгляд, людей и приглашает их провести полгода в Штатах. Коммунисты хотят дружить с Юргеном, он им дает деньги.
     Поэтому власти не противятся, когда Майкл отбирает для поездки в США художников. Я приеду в Нью-Йорк, ты тем временем разведешься с Семеном и тоже прибудешь в Штаты вместе с Настей.
     Представляешь, как мы будем счастливы? Мои работы в Америке улетают на ура!
     Люся только кивала, она вообще-то из всего вышесказанного поняла лишь одно: ей придется развестись с мужем.
     - Деньги мои перевезут в дипломатической почте посольства, - заявил Володя. - А сейчас они хранятся тут.
     Трошин пошарил за батареей, раздался тихий щелчок, Володя взялся за подоконник и приподнял его. Внутри открылся довольно глубокий отсек.
     Через пару месяцев Володя начал осуществлять задуманное. Он расторгнул брак с Люсей. Жить они продолжали в одной квартире, что никого не удивило. Жилищный вопрос в Москве стоял остро, и сотни разведенных супругов вынуждены были маяться на одной территории. Понимая, что спешить нельзя, Трошин выждал примерно полгода, а потом Люся и Семен отнесли заявление в загс. Все проблемы взялся решить Юрген, который был в курсе затеваемой аферы. В посольстве Израиля визу будущим супругам Ваннер обещались дать просто-таки сразу. И Люся стала понимать: фантастический план претворяется в жизнь. Во всяком случае, начальная его часть прошла без сучка без задоринки. Может, и следующая пройдет без осложнений? Володя попросит убежища в США, семья снова соединится.
     Но тут грянул гром. Восемнадцатого мая, число Люся запомнила на всю жизнь, муж пошел на очередную встречу с покупателем. Где-то в районе обеда зазвонил телефон, и незнакомый, какой-то бесполый голос сказал:
     - Люся, Володя арестован.
     - Как, где, почему? - залепетала она.
     - Потом, - оборвал ее говоривший, - к вам скоро придут с обыском, действовать надо быстро.
     Бери то, что спрятано, и езжай на Тишинский рынок.
     - Зачем?
     - Потом объясним, к тебе там подойдут. Держать ЭТО в доме опасно.
     Как ни глупа, как ни болтлива была Люсенька, только даже до нее дошло: надо послушаться таинственного информатора.
     Она сложила пачки долларов в хозяйственную сумку и поехала на Тишинку, суетное, гомонящее народом место. По внешнему виду Люся ничем не отличалась от домохозяек, озабоченных покупкой еды для семьи. В магазинах в те годы ассортимент был беднее некуда, а на рынке можно было купить.
     Сделав вид, что приценивается к мясу, Люся принялась ходить вокруг прилавков. Вдруг ее уцепили за рукав чьи-то железные пальцы. Люся глянула вбок и хотела воскликнуть: "Привет!", но услышала тихое: "Молчи. Давай".
     Около нее, одетый в старую, поношенную куртку, в немыслимо грязной кепке, козырек которой прикрывал почти половину лица, стоял Леонардо.
     Потрясенная Люся отдала ему сумку, и приятель растворился в толпе. Когда она вернулась домой, ее ожидала милиция. Был произведен самый тщательный обыск, после которого в квартире не осталось ничего, что не было бы развинчено, распилено или расковырено. Естественно, нашли пустой тайник под окном.
     И тут Люся проявила чудеса героизма. Когда ее начали допрашивать, она тупо повторяла одну фразу:
     - Ничего не знаю, мы в разводе, я в дела бывшего мужа нос не совала, собираюсь расписаться с другим человеком, мы просто жили в одной квартире.
     Люсенька ни единым звуком не намекнула на деньги, чем в конце концов спасла Володю и Леонардо. Впрочем, о том, какую роль играл лучший приятель мужа в этой истории, она и понятия не имела.
     Потом произошло много всего. Фамилию Ваннер Люся так и не получила. Семен, перепугавшись насмерть, забрал из загса заявление. Деньги, заплаченные ему за услугу, он не вернул. Пообещал отдать осенью, но запамятовал, а Люся и не требовала долг, она даже не знала, сколько Володя заплатил Семену за аферу.
     Трошева посадили в СИЗО, но до суда дело не дошло, художник покончил жизнь самоубийством.
     Очевидно, в камере бывалые люди объяснили ему, что в случае смерти подозреваемого дело закрывается, и родственники остаются незамараны клеймом "дочь преступника" или "жена осужденного".
     Впрочем, Люсина жизнь после смерти Трошева не изменилась бы, она ведь считалась бывшей женой Володи, а вот у Насти бы точно судьба оказалась поломанной. Наверное, мысль о дочери и заставила отца принять ужасное решение.
     Люся замолчала, потом с горечью воскликнула:
     - Вы женщина молодая, тех, советских времен не помните! Вот как мы ужасно жили. Сейчас художники свободно по всему миру ездят, валюту можно буквально на каждом углу поменять...
     Я улыбнулась.
     - Спасибо за комплимент, но я выросла, выучилась и работала при советской власти. А что же случилось с деньгами, которые унес Леонардо?
     - Он сжег их, - спокойно ответила Люся.
     Я изумилась до крайности:
     - Как?
     Она тяжело вздохнула:
     - После смерти Володи прошло, наверное, месяца три, когда Леонардо с Марфой позвали нас с Настюшей в гости, на шашлык.
     Трошева обрадовалась. Она, честно говоря, боялась, что Якунины отвернутся от нее. Но на знакомой шикарно обставленной даче маму с дочкой встретили, как всегда. После обильной еды и чаепития Леонардо позвал Люсю в глубь участка, посмотреть на купленные недавно садовые скамейки, ин отвел ее к забору и сказал:
     - Люся, знаешь, сколько денег было в сумке?
     - Много, - ответила Трошева, - но точную сумму не назову.
     - Пойми меня правильно, - зачастил Леонардо, - хранить их дома очень и очень опасно. Я страшно рисковал, забирая у тебя торбу, просто смертельно! Поймай меня милиция - и что? Где бы я сейчас был? Я согласился на это лишь по одной причине: хотел помочь тебе и Насте. Чуть с ума не сошел, пока на дачу ехал, казалось, все знают, что лежит у меня в сумке, и вызовут милицию.
     - Я сама чуть не умерла, ходя по Тишинке, - призналась Люся.
     - Вот-вот, - обрадовался Леонардо, - следовательно, ты меня поймешь. В общем, приволок я эти деньжищи сюда и заметался, куда их деть. Ну и... сжег!
     - Как? - вытаращила глаза Люсенька.
     - Развел огонь в мангале, в котором шашлыки жарим, и побросал пачки туда, - ответил Леонардо.
     - Господи, - прошептала Люся, - ты представляешь, какую сумму уничтожил!
     - Нет, - ответил приятель, - а ты пересчитывала доллары?
     - Нет, - прошептала Люся.
     - Значит, так, - решительно заявил Леонардо, - деньги превратились в золу. Считай меня трусом, негодяем, сволочью, но я это сделал. С другой стороны, представь: ну вернул бы я их тебе, и что?
     Куда бы ты делась? Стала бы распродавать доллары? Господи, Люся, очнись! Ты же совершенно не умеешь притворяться и мигом оказалась бы за решеткой. Пойми, с валютой не шутят! В нашей стране за нее мигом секир-башка делают.
     Люсенька только кивала головой. Конечно, Леонардо был прав, куда деваться с кипой запрещенных в России долларов? Но Володя работал как зверь, чтобы получить эти деньги. Вставал в шесть утра к мольберту, а отходил от него ночью. Не денег жалко, а мужа, погибшего из-за них.
     - Слушай сюда, - встряхнул Люсю Леонардо, - я понимаю, что виноват, и постараюсь исправить положение. Ты каждый месяц будешь получать от меня триста рублей.
     - Зачем? - отшатнулась Люся.
     - На еду и одежду, - рявкнул Леонардо, - считай, что я отдаю долг, ну те самые сожженные денежки, ясно?
     - Не надо, - попыталась сопротивляться Люся, - мы и так проживем.
     - Молчать! - заорал приятель и треснул кулаком по скамейке.
     Раздался противный скрип, от лавочки отлетела деревяшка.
     - Имей в виду, - неожиданно тихо произнес Леонардо, - приди мне в голову идиотская затея связаться с американцами, окажись я в тюрьме, а потом в могиле, Володя никогда бы не бросил Марфу и Сережу...
     - Вот какие благородные люди встречались в нашем поколении, - завершила рассказ Люся, - до самой своей кончины первого числа каждого месяца Леонардо вручал мне конверт. Это его заслуга, что Настя ни в чем не нуждалась!
     Я быстро произвела в уме нехитрые расчеты. Сумма, лежавшая в тайнике, по словам Люси, приближалась к пятистам тысячам долларов. Только что она, правда, говорила, что не знает, сколько денег было в сумке, но раньше сообщила, что Володя хотел набрать полмиллиона и начать дело с разводом.
     Поскольку Люся и Володя перестали быть официально супругами, я могу предположить, что в тайнике набралось необходимое количество звонкой монеты. Ну а теперь все просто: насколько я помню, на черном рынке за один доллар давали четыре рубля. Три советские сотни - это, грубо говоря, семьдесят пять долларов, ну чуть больше. В году двенадцать месяцев, следовательно, Леонардо выплачивал Люсе девятьсот баксов. А теперь поделим пол-лимона на эту сумму и получим.., более пятисот лет. То есть, чтобы полностью выплатить долг за сожженные купюры, Леонардо бы понадобилось почти шесть столетий. И Люся еще его нахваливает за честность!
     - Кто такая Клара? - вернулась я к действительности.
     - Клара? - недоуменно вскинула вверх брови Люся.
     - Ну да, вы же сказали в начале разговора: "Я спасла жизнь Кларе".
     - Ах вот о чем речь! - засмеялась Люся. - Клара!
     - Да, пожалуйста, дайте мне ее адрес, собственно говоря, я за ним и пришла!
     - Мама, - раздался звонкий голос, - с кем ты разговариваешь?
     В комнату легким шагом вошла худенькая блондиночка в джинсах.
     - Настюша! - обрадовалась Люся. - Представляешь, маньяка поймали! Вот, Дашенька рассказала. А еще она знала Леонардо и Марфу!
     Я изумилась. Надо же, каким странным образом трансформируются мысли в голове у пожилой женщины. С чего она взяла, что я видела родителей Сергея?
     - И пришла навестить тебя, - радостно закончила Люся, - она же ваша с Сережей подруга детства!
     Настя холодно посмотрела на меня, проронила равнодушное "здравствуйте" и сказала:
     - Мама, сейчас новости по НТВ начнутся, ты не хочешь посмотреть?
     - Ой, - засуетилась Люся, - как же так? Ну совершенно забыла!
     Причитая на разные лады, пожилая дама ушла.
     Настя села за стол, взглянула на меня и сказала:
     - Ну, предположим, Людмилу Сергеевну вы обманули, она человек наивный, к тому же практически ничего не видит из-за старости, а очки носить не желает, но мне-то врать бесполезно. Я ведь отлично знаю, что никогда с вами ранее не встречалась. Что вам надо?
     - Я разыскиваю женщину, хорошую знакомую Сергея Якунина, по имени Клара. Она мне очень нужна, - быстро сказала я. - Кстати, я не представлялась знакомой Леонардо и Марфы. Честно говоря, я даже не понимаю, откуда ваша мама это взяла? Ехала к вам, думала, вы мне поможете. Клава, жена, вернее, вдова Сергея, сказала, что вы якобы ее знаете.
     Настя перестала хмуриться.
     - Вы что-то перепутали. Дамы по имени Клара в окружении Сергея не было никогда. А зачем она вам?
     Я насторожилась. Настя лжет, она явно знает Клару и хочет сначала произвести разведку. Почему-то мне не хотелось говорить ей правду, и я, сделав самое серьезное лицо, заявила:
     - Понимаете, я работаю в больнице, медсестрой.
     Сергей Якунин умер на моих руках. Вы в курсе, что он скончался?
     Настя молча кивнула.
     - Перед самой смертью он попросил меня передать кое-что женщине по имени Клара.
     - Что? - равнодушно спросила Настя.
     - Книгу, - спокойно соврала я, - маленький томик стихов, ничего особенного, Лермонтов. Но ее адрес или телефон сообщить не успел, увы! Я подумала, что Кларой звали его жену, вообще-то она Клава, но родные могли ее звать Кларой, понимаете?
     Настя молча смотрела мне в лицо.
     - Она дала мне ваш адрес, а Людмила Сергеевна очень любезно меня приняла, рассказала удивительную историю своей жизни.
     - Не стоит воспринимать слова Люси всерьез, - снова нахмурилась Настя, - к сожалению, у мамы не все в порядке с головой. Возраст сделал свое дело. Впрочем, и раньше, будучи молодой, она любила придумывать всякие небылицы. Она поэтесса, человек, обладающий невероятной, я бы сказала, болезненной фантазией. Ей следовало писать романы, но она сочиняла четверостишия. Ну а сейчас ее фантазия приняла просто гротескные формы.
     - Мне Людмила Сергеевна показалась вполне адекватной, - возразила я, - и потом, она сказала, что, унеся из дома деньги, спасла Леонардо и Клару.
     Настя изобразила удивление:
     - Что? Какие деньги?
     - Примерно полмиллиона долларов, которые ваш отец, Владимир Трошев, получил за свои картины.
     Мгновение Настя молчала, потом рассмеялась:
     - Ну мама! Ей-богу, это намного посильней, чем история про моего жениха-миллиардера, которую она рассказала на днях Нинель Иосифовне.
     - Это кто? - машинально поинтересовалась я.
     - Соседка, живет на седьмом этаже, над нами, - пояснила Настя, - буквально вчера она встретила меня во дворе и принялась поздравлять с помолвкой. Я ничего не поняла и сказала, что в ближайшем будущем вовсе не собираюсь выходить замуж. Ну и спросила ее, с чего она взяла, что я строю матримониальные планы? И слышу в ответ:
     Люся рассказала и про жениха-богача, и про дом на берегу озера, и платье описала, и туфли, и кольцо...
     Честно говоря, мама меня не первый раз в идиотское положение ставит. Она всю жизнь была такой.
     Одного не пойму: почему люди ей верят? Пятьсот тысяч долларов! Вы хоть представляете, какие это деньжищи?
     Я хотела было ответить "да", но вовремя вспомнила, что представилась простой медсестрой, и сказала:
     - Нет.
     - Я тоже, - подхватила Настя, - мой отец умер, и нам...
     - Он покончил жизнь самоубийством в тюрьме? - перебила я Настю.
     - Ну это уже слишком! - возмутилась она. - Ни в какие ворота не лезет! До сих пор мама не говорила об отце гадостей. Нет, конечно. Папа скончался от инсульта, достаточно давно. Извините, я ничем вам не помогу, никакую Клару не знаю. Книгу, если хотите, можете оставить у нас. Я сохраню ее на память о Сергее.
     - Что же вы даже не пришли на его похороны? - вырвалось у меня.
     Настя побарабанила пальцами по столу.
     - Клавдия ненавидит меня, она всю жизнь ревновала Сергея ко мне, кстати, совершенно зря, мы с ним просто дружили. Я в момент смерти Сережи была в командировке, вернулась лишь сегодня утром. Простите, но вынуждена с вами попрощаться, очень много дел предстоит по дому сделать.
     Я спокойно, словно меня никто не выставлял вон, откланялась и ушла.
     
     
     Глава 19
     
     По дороге домой я сначала позлилась на Настю.
     Ясное дело, она великолепно знает Клару, просто по каким-то непонятным для меня причинам не желает в этом признаваться. Ладно, если Настя не хочет мне помочь, я великолепно обойдусь без нее.
     Люся вовсе не безумная фантазерка. Как все пожилые люди, сидящие дома, она обрадовалась новой слушательнице и рассказала ей самый яркий эпизод из своей биографии. И она тоже знакома с Кларой.
     Более того, она мне почти назвала ее координаты, но тут некстати явилась домой Настя и моментально пресекла всю вербальную активность матушки.
     И как поступить? Да очень просто. Завтра, где-нибудь после полудня, я снова заявлюсь к Люсе в гости. Противная Настя будет на работе, ни одна душа не помешает мне поболтать с ее матерью.
     
     
     ***
     
     Когда я прикатила в Вербилки, на террасе не было ни одного человека. Унитаз в самом деле лежал на боку, кран валялся в раковине. Зато на кухне обнаружился новый холодильник. Решив, что все народонаселение легло спать, я тихонечко стала вытаскивать из проволочной корзиночки-сушки чашку. Но не успела ухватить ее, как вся конструкция, набитая тарелками, кружками и прочей посудой, с оглушительным грохотом обрушилась на пол. Шум вышел страшный. Веер осколков взметнулся вверх, а потом осел в самых разных углах кухни. Я горестно уставилась на руины. Ну и влетит же мне сейчас!
     Любимая чашка Маруси, на которой нарисованы две мышки в розовых платьицах, синий с золотом бокал Кеши, почти литровая лоханка, из которой пьет чай Дегтярев, изящная чашечка, покрытая иероглифами, принадлежащая Ольге, тарелки, масленка, салатницы и парочка блюд превратились в пыль. Я выскользнула на террасу за веником, а когда вернулась в кухню, там стояли все домочадцы и вопили на Ольгу.
     - Сначала холодильник, - загибал пальцы полковник, - потом кран, следом унитаз, теперь сушка. Что у нас еще осталось? Ты, Заюшка, осторожней по дому ходи, ненароком пол проломишь.
     Ольга, красная от гнева, только открывала и закрывала рот. Мне стало ее жаль.
     - Полочка свалилась, когда я стала брать чашку!
     Все повернулись ко мне.
     - Вот, - отмерла Зайка, - полюбуйтесь! Между прочим, и унитаз из-за нее упал! Она накаркала!
     Я постаралась, как могла, успокоить домашних, потом показала Ольге помаду:
     - Гляди! Нравится? Тебе купила.
     - Ой! Прикольно, - мигом перестала злиться Заюшка, - давай сюда, попробую.
     Оставив Ольгу, я отправилась в комнату и, первым делом сняв с кровати одеяло, принялась трясти его за окном. Предусмотрительность оказалась не зряшной - в траву с легким шелестом упали два крохотных комочка, очередные охотничьи трофеи Хуча.
     Погрозив мопсу кулаком, я постелила себе и уже хотела лечь, как вдруг в спальню влетела Маня:
     - Мусик, смотри, что покажу!
     Я пошла за ней. Манюня, хитро улыбаясь, привела меня в гостиную, потом со всего размаха стукнула кулаком по стене возле окна. Послышался легкий скрип, пара досок вагонки, которой было обито помещение, отъехали в сторону. В то же мгновение из отверстия в стене появилась подставка, а на ней краснел маленький, почти плоский телефонный аппарат. Вернее, трубка с диском.
     Я машинально взяла его и набрала "100".
     - Московское время ноль часов сорок две минуты, - сообщил бесстрастный механический голос.
     - Как тебе удалось это найти? - изумилась я.
     Маня замахала руками.
     - Где-то в шесть легла в саду на раскладушку и загрустила. Розетки нет, выделенки тоже, никак в Интернет не выйти, тоска...
     Девочка принялась от скуки обозревать дом, и тут ее взгляд упал на провод. Машка поняла, что он телефонный, очень удивилась и стала изучать находку. Скоро она обнаружила место, где линия входила в дом, а потом отыскался и хитроумно запрятанный аппарат.
     - Как ты думаешь, отчего хозяин соврал, что здесь нету телефона? - поинтересовалась Маня.
     Я пожала плечами:
     - Многие из тех, кто сдает площадь, боятся, что жильцы будут бесконтрольно болтать по междугородней связи, а потом съедут, оставив километровые счета неоплаченными. Вероятно, и у Кисы возникли похожие мысли, - ответила я, - вот он и решил от греха подальше спрятать аппарат.
     - Мы разве похожи на негодяев или мошенников? - с возмущением воскликнула Маруська.
     - Надеюсь, что нет. Но настоящие мошенники выглядят как раз интеллигентными людьми, иначе им ни за что бы не достичь успеха в своем бизнесе.
     - Ладно, - сердито дернула головой Машка, - пойду подключусь к Интернету, оплата все равно через карточку. Кисе счет не придет.
     Я вернулась в свою спальню, со стоном упала в кровать и сразу же с воплем вскочила на ноги. Потерявший всякий разум Хуч, увлекшись охотой на мышей, пока мы с Манюней болтали в гостиной, ухитрился сбегать в заросли и притащить оттуда очередного задушенного грызуна. Я, предусмотрительно вытряхнув минут десять назад одеяло, не ожидая ничего плохого, рухнула на койку и моментально наткнулась на очередной трофей мопса.
     - Просто нет слов, - зашипела я, сгребая плед, - противная ты собака! Сколько раз можно говорить: оставь в покое маленьких, несчастных, ни в чем не повинных мышей. Мопсы не охотничьи псы, они диванные собачки, ясно? Ты просто позоришь свою породу.
     По моим ногам пробежал сквозняк. В спальню без стука ворвалась Зайка.
     - Смотри! Суперски!
     Я уставилась на чрезвычайно довольную Ольгу.
     Губы ее были ядовито-зеленого оттенка, когда-то именно такой краской покрывали стены в нашем институте, и многие преподаватели жаловались на то, что у них в аудиториях начинается приступ мигрени.
     - Ну как? - верещала Зайка. - Впечатляет?
     - Очень, - осторожно ответила я, - но, на мой взгляд, слишком экстремально. Мне кажется, что губы все же должны иметь цвет хоть отдаленно приближенный к естественному. Ярко-изумрудный как-то... Впрочем, это ново и привлекает внимание.
     - Они зеленые? - насторожилась Ольга.
     Я кивнула.
     - Надо же! - восхитилась она. - А пару секунд назад были терракотовые. Вот классно! Пока я по комнаткам пробежалась, цвет изменился. На работе все вымрут. Наши пока про эту феньку не знают, я первая новинку принесу.
     В голосе Заи звучало откровенное ликование.
     - У тебя же завтра эфир, - напомнила я.
     - Ну и что?
     - Боюсь, режиссер тебе выговор сделает за экстремальную помаду.
     Ольга, напевая, повернулась к двери.
     - Ну так она к лицу не прибита, перед камерой, естественно, я сделаю нормальный макияж, а по улице хожу, как хочу, никто мне не указ.
     Я нырнула под одеяло, прижала к себе Хуча, услышала мерное похрапывание остальных псов и заснула.
     Утро началось с крика.
     - Кошмар, - неслось из ванной комнаты, - ужас!
     Я глянула полураскрытым правым глазом на часы. Стрелки показывали восемь пятнадцать. Все понятно. Ольга, как всегда, проспала и теперь носится по избушке в страшном гневе. Под руку ей лучше не попадаться. Сейчас она завопит: "Отвратительно, кто-то спрятал мою косметичку" - и потом в воздухе начнут летать столы и стулья.
     Ничего особенного, такие сцены разыгрываются у нас пару раз в неделю, и сейчас ради сохранения собственного здоровья нельзя высовывать нос наружу. Кстати, этой же тактики придерживаются и остальные члены семьи. Ни Кеша, ни Маня, ни Дегтярев, ни тем более Ирка не скажут Зае ни слова.
     Себе дороже. В такие моменты Ольга подобна неуправляемому снаряду.
     Я опять закрыла глаза - подремлю еще чуток, а потом спокойно отправлюсь к Люсе. Но тут услышала разговор на повышенных тонах.
     - Зайка, не плачь.
     - Вот, попробуй сливки.
     - Нет, лучше масло.
     - Глупости советуете, пусть мылом потрет, - вплелся в хор баритон Дегтярева.
     - - Точно! Хозяйственным, оно все смывает.
     - Ой, ой, ой, щиплет.
     - Потерпи.
     - Давай скажем, что ты заболела.
     - Ни за что! - завопила Ольга и зарыдала в голос.
     Я накинула халат и выскочила из комнаты. У нас явно произошло нечто экстраординарное, если все столпились в ванной и почему-то упрашивают Ольгу не лить слезы.
     Домашние и впрямь в полном составе толкались в санузле.
     - Что случилось? - спросила я, пробившись к раковине.
     Зайка, на первый взгляд, совершенно целая, стояла ко мне спиной. Я с облегчением констатировала, что руки-ноги у нее на месте, рек крови на полу тоже нет, и слегка успокоилась, но тут Ольга неожиданно резко повернулась, я увидела ее лицо и воскликнула:
     - О господи!
     Губы Зайки выглядели, мягко говоря, необычно.
     Левая часть верхней губы была нестерпимо зеленой, правая - ядовито оранжевой. Нижняя губка наполовину бирюзово-голубой, наполовину пронзительно розовой. Большинство женщин накладывает макияж с единственной целью: привлечь к себе внимание окружающих. Зайка добилась этого на тысячу процентов. Если она в таком виде высунется на улицу, то парализует все движение, замрут и пешеходы, и водители. Честно говоря, я никогда не видела особу, раскрашенную столь экзотично. Даже в фильме "Пятый элемент" грим актеров был щадящим.
     - Ну как? - неожиданно спокойно поинтересовалась у меня Ольга - Тебе нравится?
     Я, с трудом придя в себя, воскликнула:
     - Замечательно, очень по-летнему, ярко, свежо...
     - С ума сойти! - взвизгнула Зайка. - Моя жизнь рухнула.
     - С чего бы вдруг? - удивилась я. - Все, как всегда! Дети здоровы, собаки тоже...
     - Да уж, - со слезами на глазах воскликнула Ольга, - если бы твой разлюбименький Хучик вышел утром из ванной с такими губищами, ты бы мигом "Скорую помощь" вызвала. А мне спокойно говоришь: все, как всегда. Я что, обычно в таком виде шляюсь?
     Я не нашлась, что ей ответить, а Машка в возмущении воскликнула:
     - Хучик не такой идиот, чтобы невесть чем мазаться!
     Зая испепелила ее взглядом.
     - Это Дарья купила! Идиотская помада!
     - Почему же у тебя губы разноцветные? - вырвалось у меня.
     - Не знаю! - завопила Ольга. - Не понимаю!
     Вчера вечером эта зараза просто зеленела. Я стерла ее, вернее, мне показалось, что стерла, и пошла спать. Утром вошла в ванную и чуть не скончалась!
     Ужас! Осталось лишь повеситься! Никто меня в эфир с такой мордой не выпустит! Жизнь закончена!
     - Ну и глупости ты несешь! - рассердилась я. - Умойся, и дело с концом! Эка беда! Я искренне желаю, чтобы в твоей жизни не случилось большего горя, чем это!
     Зайка села на корточки и зарыдала. Кеша бросился обнимать жену, Машка выскользнула из ванной. Я же, пораженная неадекватным поведением Ольги, осведомилась у Ирки:
     - Почему она не умоется?
     Домработница ухватила меня за халат, вытащила в помещение, где стоял котел отопления, и затараторила:
     - Ой, Дарь Иванна! Да она уже пятьсот раз мылась! Всем, что нашла! Мылом, гелем, скрабом. Потом средства для снятия макияжа перепробовала: сливки, молочко, пенку... Подсолнечное масло, оливковое, сливочное.
     - И что?
     - Ничего! Губы только ярче делаются. Вот полковник посоветовал хозяйственное, семидесятидвухпроцентное взять. У нас его, правда нет, сейчас на рынок сгоняю.
     Я в изумлении слушала Ирку. Женщины очень хорошо знают, как нестойка губная помада. Почти все косметические фирмы пытаются найти способ сохранить цвет губ. В последнее время на прилавках стали появляться новые средства. Реклама, захлебываясь от восторга, вопит:
     - Вы можете есть, пить, целоваться и чувствовать себя уверенно - наша губная помада никуда не денется. Она не оставит предательских следов на чашках, стаканах и коже любимого.
     Ой, не верьте, все это враки. Впрочем, приобретая суперстойкую помаду, вы со спокойной душой можете выпить воды, краска и впрямь останется на месте, но стоит поднести ко рту что-то минимально жирсодержащее - и прощай, красота. Недаром все средства для удаления косметики содержат жир, а опытные женщины хорошо знают: если дома закончились все "сливки" для морды лица, можно просто воспользоваться оливковым маслом.
     - И что, совсем не отходит? - оторопело спросила я.
     - Нет, - удрученно ответила Ирка.
     - А если попытаться сверху замазать ну.., очень красной помадой? Конечно, вид будет вульгарный, но зато не идиотский.
     Ирка безнадежно отмахнулась.
     - Уже все перепробовали, через пару минут старый цвет "съедает" новый.
     Я растерянно топталась возле котла. Даже мне положение стало казаться безвыходным. Может, Ольге взять бюллетень? Ненадолго, дней на пять?
     Впрочем, нельзя. Телевидение - это террариум друзей, несколько девушек из бригады, которая делает спортивную передачу, так и ждут возможности сесть на место Заи в кадре. Сама Ольга попала в камеру случайно. Была на съемках, а на ведущую не к месту напала звездная болезнь. Девица раскапризничалась, затопала ногами, бросила бумажки и ушла.
     Дурочка полагала, что за ней со слезами на глазах кинется вся группа во главе с генеральным продюсером канала. Но вышло иначе, режиссер пошарил вокруг взглядом, увидел Зайку и сунул в кресло ведущей.
     Стоит Ольге уйти на бюллетень, как на ее место мигом плюхнется другая, и неизвестно, захотят ли производить обратную рокировку, когда Зая явится в студию. Ну и ну! Интересно, из чего фирма "Баг" сделала свой хамелеон? Может, из смеси клея "Момент" с цементом?
     - Нашла, - раздался ликующий вопль, и мимо нас пролетела Маня с коробочкой в руках.
     Мы с Иркой постояли некоторое время, потом бросились в ванную. Зареванная, с распухшим носом Зайка прилаживала к нижней части лица нечто непонятное.
     - Это что? - шепотом спросила я у Маруськи.
     - Завтра у Ксюшиной сестры Риты день рождения, - так же тихо пояснила дочь, - ей восемь лет исполняется, жуткая кривляка! Мечтает актрисой стать. Вот, я купила ей набор, называется "Волшебное лицо". Видишь, тут накладные носы, брови, ресницы и губы, по несколько вариантов всего. Берешь, снимаешь защитную пленку и накладываешь куда надо. Конечно, это отвратительно выглядит, но все лучше, чем такой ужас!
     Ольга, последний раз всхлипнув, протянула:
     - Ну.., просто отвратительно, но лучше, чем этот ужас!
     Я моментально ретировалась в помещение с котлом и сделала вид, будто усиленно ищу резиновые шлепки в горе наваленной обуви. Заюшка теперь похожа на персонаж мультика - Памелу, такого рта с огромными кроваво-красными губами просто не может быть у живой женщины. Внезапно, совершенно некстати, я вспомнила одну историю.
     
     
     Глава 20
     
     Я училась в институте, где мальчиков было в три раза меньше, чем девочек. Уж не знаю по какой причине, но во времена моего студенчества почему-то считалось, что изучение иностранных языков - это удел женщин. Правда, в Москве существовали еще институты военных переводчиков и восточных языков, вот туда брали в основном мужчин. К нам же попадали те, кто недобрал баллов в другие вузы или попросту побоялся соваться в места с большим конкурсом.
     Нашей группе повезло. Непонятно почему в ней оказалось целых семь кавалеров, правда, слегка побитых молью и совсем не красавцев. Трое вообще были, на наш взгляд, стариками, отслужившими армию, четвертый имел жену, пятый носил бифокальные очки и продвигался по коридорам на ощупь, шестой, очень тихий, если не сказать забитый, после занятий несся в библиотеку... В общем, нормальным парнем был лишь Костик Борев. Вот он любил повеселиться, прекрасно плясал, сессию проезжал на тройках и обладал на редкость компанейским характером. У него имелся лишь один изъян: у Костика не было ушных раковин. В детстве он отморозил уши, и их пришлось ампутировать. На слух парня это никак не повлияло. Дефекта своего Костя не стеснялся, правда, носил длинные волосы - и все.
     Напомню вам, что на первый курс я поступила... ну, не стану уточнять год, скажу лишь, что страной тогда руководил Брежнев. Сейчас многие молодые люди отращивают волосы до плеч, кое-кто для удобства стягивает их в хвостик, но в те времена юношам полагалось стричься коротко, под "ежик" или чуть длиннее.
     Педагогам в школе мать Кости объяснила проблему, поэтому они к парню не придирались. А вот в институт матушка, конечно, не пошла. И у Борева начались "контры" с военной кафедрой. Руководил ею полковник Зверев, полностью оправдывающий свою фамилию. Это из его уст я услышала бессмертные афоризмы: "Аудиторию будем убирать от окна до обеда", "И в голове должны быть мышцы", "Здесь вам не тюрьма, оттрубил и свободен", "Я вам не собака, чтобы на всех каркать", "У вас совесть на плечах есть?" и "Запоминайте мои слова да переваривайте, как червяки навоз".
     Зверев буквально съедал Костика, требуя от него немедленно постричься.
     Борев сопротивлялся как мог. Мы советовали ему рассказать полковнику об отсутствии ушных раковин.
     Но Костя решил, что тот не посчитает причину уважительной.
     Выход нашла Света Сафонова. Ее отец, крупный дипломат, по просьбе дочери прислал то ли из Германии, то ли из Швейцарии специальные протезы для людей, перенесших такую же операцию, что и Костя. Светка была влюблена в Борева, папа об этом знал и, решив угодить будущему зятю, положил еще в посылку замечательный свитер - ярко-красный с бело-черным орнаментом, о таком в те годы никто и не мечтал. Светка притащила протез на занятия, и мы полдня разглядывали его. Уши выглядели как настоящие, крепить их следовало при помощи специального клея, бутылочка с ним и кисточка прилагались.
     - Эх, - вздохнул Костик, - придется их только по праздникам навешивать.
     - Почему? - спросила Светка.
     - Так клея мало!
     - Ерунда! Папа еще пришлет, - успокоила его Сафонова.
     На следующее утро Костик явился в институт коротко стриженным, в новом свитере. На занятиях по военному делу нас рассаживали по алфавиту, поэтому я, Васильева, находилась за одним столом с Боревым.
     Полковник Зверев как торпеда ворвался в аудиторию, выслушал рапорт дежурного, потом увидел Костю и одобрительно кивнул:
     - Вот, Борев, если захочешь, то можешь.
     Студенты давно дали Звереву кличку Птица Говорун, а я сейчас жалею, что не записывала все его перлы. Их опубликовать - ей-богу, книга выйдет не хуже, чем у поэта Владимира Вишневского.
     - Ложим тетради на стол, - велел Зверев.
     Но тут его глаза зацепились за свитер Костика, и полковник начал багроветь.
     - Это чтой-то ты напялил? - поинтересовался преподаватель.
     - Пуловер, - ответил Костик.
     - Немедленно снять!
     - Почему?
     - Только пидорасы носят такие свитера, - с прямотой солдата заявил Зверев, - а я в своей аудитории их не потерплю.
     - Кого? - хихикнула Светка. - Свитера или...
     Э.., ну, этих самых?..
     - Не умничай, Сафонова, - рявкнул Зверев, - автомат собирать не умеешь, а туда же, языком шморкать. Вот нападет на нас мировой капитализм, а ты свою страну не защитишь! Все начнут стрелять, а Сафонова где? Лежит в кустах и не знает, как к "калашу" пристроиться! Хороша картина! Сымай свитер!
     - Кто? Я? - подскочила Светка. - При всех?
     - Замолкни, свиристелка, - велел Зверев, - Борев, к доске!
     Костя вышел.
     - Сымай, - приказал заведующий кафедрой военного дела, - двадцать секунд, время пошло.
     - Ни за что! - отрезал Костик.
     - Выполнять приказ!
     - Никогда!
     Некоторое время они пререкались. Потом Зверев, не привыкший к тому, что ему оказывают сопротивление, вскочил, схватил Костю за свитер и потянул его вверх. Борев был не слишком высокого роста и отнюдь не богатырского телосложения. Полковник же вымахал почти под два метра и явно весил больше центнера. Поэтому он очень легко справился с бунтом.
     - Будут всякие шмакодявки тут выжучиваться! - рявкнул Зверев. - Приказываю - выполняй.
     Сначала сделай, а потом уж на привале думай!
     Выдав очередной перл, Зверев ловко сдернул с Костика свитер. На мгновение в аудитории повисло молчание, прерываемое лишь негодующим сопением Светки. Потом вдруг преподаватель по-бабьи завизжал и ринулся вон из кабинета.
     Мы вначале растерялись: такое поведение было совсем не свойственно вояке-златоусту. Но тут Костик начал бешено хохотать, тыча пальцем в пол.
     Я взглянула на потертый линолеум. У ног Борева валялся злополучный свитер, а рядом лежали два уха. Костя, решив сэкономить клей, намазал протезы отнюдь не щедро, и они, естественно, отвалились, когда Зверев с силой сдернул пуловер через голову юноши.
     Когда в аудиторию во главе с местной медсестрой ворвались в полном составе сотрудники ректората и учебной части, Костик, опять с ушами, преспокойненько сидел на своем месте.
     - Что тут произошло? - воскликнул потный, красный ректор.
     Для него, кабинетного чиновника, человека тучного, неспортивного, бодрая пробежка с первого этажа на пятый была серьезным испытанием. Зверев же, наоборот, бледный до синевы, бессвязно лепетал:
     - Этта, того, ему, уши.., свитер.., пидорас.
     - Ничего не знаю, - с самым простодушным видом ответил, вежливо вставая, Костик, - полковник вызвал меня к доске, потом зачем-то сорвал с меня свитер, швырнул его на пол и убежал.
     Ректор повернулся к Звереву.
     - Дык.., уши.., того.., лежали, - проблеял тот, - на полу...
     Начальство снова перевело взгляд на Костика.
     - Борев, у вас уши отпадали?
     Вся группа, не выносившая Зверева на дух, затаив дыхание следила за разворачивающимися событиями.
     Костик кашлянул, а потом, навесив на лицо озабоченное выражение, воскликнул:
     - Простите, Андрей Владимирович, вы меня всерьез спрашиваете? Насчет ушей?!
     Ректор крякнул, потом велел:
     - Да, действительно, садитесь, Борев. Группа пусть самостоятельно изучает материал. Открывайте учебники, найдите нужный параграф и принимайтесь за работу.
     Мы тут же зашелестели страницами.
     - А вы, товарищ Зверев, - заявил Андрей Владимирович, - пройдемте со мной!
     Больше мы полковника не видели. Военное дело у нас теперь вел майор Герасимов, совершенно невредный и даже приятный. Естественно, через некоторое время правда о происшествии с ушами стала известна на факультете и дошла до ректора. Но Андрей Владимирович был человек умный, посмешищем выглядеть он не хотел, поэтому сделал вид, что ни о чем не догадывается. Костик благополучно женился на Светке, папа-дипломат забрал молодых к себе на лето, и на родину Костя вернулся с ушами - тесть отправил его на пластическую операцию. История же о полковнике обросла невиданными подробностями и до сих пор с упоением рассказывается всем первокурсникам Теперь понимаете, почему я, увидев Заю с наклеенными губами, воскликнула:
     - А они не оторвутся?
     Ольга смерила меня уничтожающим взглядом, а Кеша, исподтишка погрозив кулаком, тут же ответил:
     - Конечно же, нет! Изумительная вещь! Спасибо, Манюня!
     - Да не за что, - пожала плечами дочь, - хорошо, что я вспомнила.
     На всякий случай до отъезда всех из дома я предпочла сидеть в спальне. Стрелки часов неумолимо бежали вперед, вот они показали десять. Наконец все расселись по машинам, выяснили, кто везет в город и назад в Вербилки Маню, и отправились на службу.
     Ирка, напевая, чистила на кухне кабачки, собаки разбрелись по саду. Я стала спускаться с террасы и вдруг услышала треск Лестница обвалилась.
     - Ира! Помоги!
     Домработница выскочила на террасу и, вместо того чтобы помочь мне, запричитала:
     - Ой, ой, ой! Дарь Иванна! Осторожней надо!
     Гляньте, ступеньку сломали.
     - Хватит кричать, - рассердилась я, - лучше дай руку.
     Кое-как спустившись, я увидела, что любимые бежевые брючки от Ферре порваны, и решила пойти в сарай, чтобы убить Кису.
     Старичок опять сидел у стола. Услыхав скрип открывающейся двери, он мигом сунул под кучу хлама открытую книгу и, растерянно моргая, поинтересовался:
     - В чем дело?
     Хотя он спрятал издание в яркой обложке мгновенно, я все равно успела взглянуть на название и поняла, что Киса только что перелистывал страницы новой книги Татьяны Поляковой. Точь-в-точь такая, правда, пока не читанная, лежит у меня на кровати. Вот странный человек, похоже, он стесняется своей любви к детективам. Впрочем, некоторые мужчины, позвольте мне сейчас не давать оценку их умственным способностям, боятся признаться в том, что с удовольствием читают Маринину, Полякову, Устинову.
     Иногда в общественном транспорте можно встретить мачо с томиком, аккуратно обернутым бумагой. Не надо думать, что парень очень аккуратен и боится запачкать переплет. Нет, он просто не хочет, чтобы окружающие увидели имя автора, женское.
     Это как-то не круто. По той же причине журналисты, задающие разным людям вопрос: "Что вы сейчас читаете?" - как правило, получают ответ: "Пушкина, еще "Войну и мир" Толстого и рассказы Чехова".
     Я же всегда откровенно всем признаюсь: обожаю детективы. Всю классику от древнегреческих трагедий до романов Абэ Кобо прочитала много раз.
     Всех Толстых, Пушкина, Лермонтова, Чехова, а еще Сумарокова, Фонвизина, Вяземского, Грибоедова, Боборыкина... Прибавьте к ним Бальзака, Золя, Гюго, Гейне, Гете, Шиллера, Рабле, Сервантеса, Буало...
     Список можно растянуть на десяток страниц. Кстати, я свободно читаю на двух иностранных языках и могу освоить романы в подлинниках. Отдавая дань Диккенсу, Голсуорси, Куприну, Набокову и прочим великим, любя одних больше, а других меньше, я с сожалением вынуждена констатировать: эти писатели ушли от нас в мир иной, следовательно, из-под их пера не выйдут новые произведения. Старые же я знаю почти наизусть, во всяком случае "Евгения Онегина" способна воспроизвести без запинки, равно как и большинство стихов Пушкина. Знаете, мне просто стало скучно перечитывать классику. И теперь я считаю, что мне просто здорово повезло с криминальными романами. Пишите побольше, девочки, а я буду читать. Чего мне стыдиться любви к детективам? Точь-в-точь с таким же успехом можно краснеть, берясь за коробку с шоколадными конфетами. Милые мои, не слушайте никого и читайте то, что хочется: любовный роман, фантастику, мемуары, исторические произведения, криминальную литературу. Наплюйте на тех, кто патетично восклицает:
     - Существует только классика, остальное моветон!
     Мы, увы, не можем посмотреть, что на самом деле лежит на тумбочке у кровати воинствующего пушкинолюба. Вот, намедни, канал "Культура" показывал интервью с одним известным ученым, академиком, лауреатом кучи премий. На вопрос "что вы читаете?" сразу прозвучал традиционный ответ - "Льва Толстого и нахожу в его книгах ответы на все вопросы".
     Съемки велись у научного авторитета в кабинете, и мой дальнозоркий глаз увидел книжные полки. Как вы думаете, чьи томики красовались на самом виду? Правильно, Александры Марининой, причем в полном составе, и выглядели они весьма потрепанно.
     Вот и Киса, оказывается, из плеяды лицемеров.
     - В чем дело? - моргая, повторил старый одуванчик.
     - Киса, - спокойно сказала я, - ей-богу, вы странный человек. То, что не захотели разрешить нам пользоваться телефоном, я понять могу. Кстати, мы случайно наткнулись на аппарат, и я готова вручить вам энную сумму, так сказать, в залог. Хотя имейте в виду: у всех в доме, даже у Маши, есть мобильные телефоны с роумингом, и мы пользуемся ими, ведя междугородние переговоры.
     Киса растерянно смотрел на меня. Его бородатое лицо с молодо блестящими глазами казалось невозмутимым.
     - Холодильник мы купили новый, кран сегодня привезут, - перечисляла я свои претензии, - плохо закрывающиеся окна Иван починил, сегодня он еще отремонтирует крыльцо. Но, согласитесь, полную реконструкцию дачи мы не потянем. У вас отсутствуют даже минимальные удобства! Кстати, унитаз упал. А когда Зайка ходит по второму этажу, мне на голову падают насекомые!
     Внезапно Киса с неподдельной тревогой и даже некоторым испугом воскликнул:
     - Какие насекомые? Что вы имеете в виду?
     - Ну, не знаю, как они называются! Всякие жучки, гусеницы, - объяснила я, - у вас в доме потолок обит вагонкой, причем очень неаккуратно, между досками довольно большие щели, и при ходьбе по комнатам второго этажа из них высыпаются всякие твари ползучие.
     Киса протянул:
     - Вот оно что! Ерунда, они безобидные.
     - Однако укусить могут, - завредничала я, - и потом, Хучик постоянно приносит дохлых мышей!
     А теперь посмотрите, какую дачу вы нам сдали: холодильник без дверцы, кран отвалился, унитаз тоже, ступеньки провалились, повсюду трупы грызунов, на голову постоянно пикируют насекомые. Об отключении электроэнергии и воды я даже не упоминаю, это не к вам. Лично мне кажется, что за подобный "комфорт" хозяин еще должен приплачивать тем, кто рискнул провести лето в этих условиях, а не наоборот.
     Киса чесал голову. Сказать ему в ответ явно было нечего.
     - Так съезжайте, - выдавил он из себя, - деньги я верну, не потратил их пока. Хотел, правда, кой-чего купить, да, видно, не судьба. Я тут ловкую штуку придумал. Во!
     У меня перед носом очутился будильник, самый обычный, российского производства, с двумя звонками сверху. Сбоку к нему было примотано нечто, оказавшееся при ближайшем рассмотрении водяным пистолетом.
     - И зачем нужна эта конструкция? - опрометчиво поинтересовалась я.
     - Классная задумка, - мигом оживился Киса, - я полагаю, тысячам, нет, сотням тысяч людей она подойдет. Вы любите утром поспать?
     - Конечно.
     - А на работу как встаете? Что делаете, чтобы проснуться в семь?
     - Ну.., завожу будильник.
     - Вот, - поднял вверх указательный палец Киса, - именно так. Только многие очень крепко почивают и звонка не слышат! Поэтому я и изобрел вододильник.
     - Что? - переспросила я.
     - Вододильник, - повторил Киса, - наливаете жидкость в пистолет, и в тот момент, когда звенит звонок, струя бьет вам прямо в лицо.
     Я представила себе, как темным зимним утром мирно сплю самым сладким сном в своей кровати и тут вдруг раздается противный дребезжащий звук.
     Между нами говоря, звонок будильника уже огромный стресс для человека, понимающего: ему пора вставать на работу. И не успевает ваш мозг осознать размеры бедствия, как вам прямо в лицо бьет фонтан холодной жидкости.
     Не знаю, как остальные, но лично я ни за что бы не приобрела этот вододильник!
     - Супер? - спросил Киса.
     - Пупер-вупер, - подтвердила я.
     С таким субъектом, как Киса, бесполезно беседовать серьезно. Это все равно, что объяснять младенцу интегральное исчисление.
     - Вот только я никак не додумаюсь, каким образом пистолет к часам присобачить, - поделился горем Киса.
     В этот момент в сарайчик с озабоченным видом прошмыгнул Хуч. Сначала он деловито обнюхал стол, раскладушку, а потом, потрусив в угол, принялся яростно скрести лапами грязный линолеум.
     Оттуда донеслось тихое, едва слышное постанывание.
     - Чего это с ним? - удивился Киса.
     - Мышь учуял, - ответила я, потом подошла к Хучу и выставила недовольно сопящего мопса за дверь.
     - Так что у вас в доме? - оживился Киса. - Чего-то случилось? Только скажите, я поправлю.
     А если не нравится, то съезжайте, не сомневайтесь, я мигом денежки верну.
     - Ерунда, - ответила я, - сами справимся и никуда не двинемся, пока дом в Ложкине не отремонтируют.
     
     
     Глава 21
     
     Безрезультатно пытаясь поссориться с Кисой, я потеряла много времени, поэтому домой к Люсе попала лишь около четырех. С другой стороны, это было хорошо. Утром бойкая пожилая дама, мало похожая на старушку, могла пойти в магазин или на рынок. А сейчас небось она уже дома, готовит ужин для любимой дочурки и смотрит одним глазом в телевизор.
     Но, несмотря на радужные ожидания, дверь мне никто не открыл. Я спустилась вниз и устроилась на скамеечке, где уже сидели две женщины с вязаньем в руках. Прервав свой разговор, они недовольно глянули на меня, сморщились, но ничего не сказали и продолжили беседу.
     - Форонины машину купили, - заявила одна.
     - Так чего странного, Татьяна, - вздохнула вторая, - он же в институте работает, в этом, как его, ну, юридическом.
     - Знаю, - кивнула Таня, - вот поэтому я и удивилась. Ты, Олеся, хоть представляешь, какие у них зарплаты? Чистые слезы. И откуда собака...
     Должны бы с голоду подохнуть, ан нет! Упакованы по шею, мебель новую приобрели, холодильник...
     Олеся с жалостью посмотрела на Таню.
     - Твоя наивность прямо умиляет. Взятки он берет за вступительные экзамены, отсюда и кайф.
     Таня разинула рот.
     - Да ну? Откуда ты знаешь?
     Я вытащила сигареты, закурила и перестала прислушиваться к их беседе. В каждом доме обязательно найдется несколько самозабвенных сплетниц, проводящих весь день-деньской у подъезда.
     - Девушка, - весьма недовольно окликнула меня Таня. - Здесь нельзя курить.
     - Почему? - искренне удивилась я. - Детей поблизости нет, знака с перечеркнутой сигаретой тоже.
     Таня поджала губы, а Олеся мигом отреагировала:
     - Ступай отсюда, эта лавочка только для жильцов!
     Вообще-то мне не следовало обращать на нахалок никакого внимания. Скамейка во дворе не является частной собственностью, но я не люблю скандалить, даже с неприятными людьми, и поэтому спокойно ответила:
     - Ну, не совсем я здесь и чужая. Приехала в гости к Людмиле Сергеевне, Настиной маме. А Люся куда-то усвистела, небось в магазин подалась, вот и жду ее.
     Таня и Олеся переглянулись, а потом в один голос воскликнули:
     - Вы ничего не знаете?
     По моей спине побежал холодок.
     - Что?
     - Люсю увезли в больницу, - сообщила Олеся.
     - Когда? - ахнула я. - Что с ней? Инфаркт?
     - Уж лучше скончаться, чем такое, - вздохнула Таня, - не в больницу ее поволокли, а в клинику психиатрическую, в дурку. Где-то около полудня, я как раз из химчистки шла, гляжу, Олеся сидит, ну и остановилась поболтать...
     Я, не перебивая, слушала ее. Татьяна, очевидно, больше всего на свете любит почесать языком, поэтому, начисто забыв о том, что муж ждет из химчистки брюки, она устроилась возле подружки и принялась самозабвенно сплетничать о других жильцах. И тут к подъезду подкатила "Скорая помощь".
     Врачи ушли в дом, а водитель встал возле автомобиля и закурил. Татьяна и Олеся мигом забросали его вопросами. Шофер тоже оказался из породы болтунов и охотно рассказал им все.
     Работает он на перевозке психически больных.
     Клиника, которой принадлежит машина, частная, дорогая, не всякому по карману поместить туда родственника. Сюда он прибыл за пожилой женщиной, у которой болезнь Альцгеймера. Больная не буйная, даже, наоборот, тихая, опасности для окружающих не представляет, но эта болезнь вещь неприятная, человек постепенно теряет память, забывает, как его зовут, где он живет. Вылечить несчастного нельзя...
     Дальше водитель договорить не смог, потому что из подъезда вывели Людмилу Сергеевну. За ней шла Настя с чемоданом в руках. Врачи начали усаживать старушку в машину, дочь спокойно наблюдала за процессом. Олеся не выдержала и довольно ехидно осведомилась у Насти:
     - Куда же ты Люсю отправляешь?
     - Надоело небось со старухой возиться, - тут же влезла в разговор Таня, - оно и правильно, свою жизнь устраивать пора!
     Настя сердито глянула на сплетниц.
     - Делать вам нечего, за всеми следите! Я в отпуск через пару дней уеду на море. Маме одной не прожить, вот я и пристроила ее временно в клинику неврозов. Хорошее место, за городом, очень дорого.
     Вы бы, дамы, лучше своими семьями занялись, а не в чужие носы засовывали.
     С этими словами она нырнула в машину и уехала.
     - Название больницы Настя не сказала?
     - Нет, - ответила Таня, - наврала все.
     - Что? - не поняла я.
     - Ну про отпуск, - пояснила она. - Настя вечно по командировкам мотается, какие-то цветочки собирать ездит. Можно сказать, по всему миру катается.
     - Да уж, - перебила Олеся, - повезло, слов нет! Кто бы мог подумать, что из-за такого говна ее станут по всем странам возить!
     Очевидно, заметив мое удивление, сплетницы кинулись просвещать меня.
     Настя ботаник, работает в научно-исследовательском институте, который изучает всякие ромашки, незабудки и крапиву. В общем, на взгляд домовых кумушек, занимается абсолютно зряшным делом.
     - Какой смысл траву в микроскоп разглядывать? - искренне недоумевала Таня. - Чего нового узнаешь? Ну, зеленая она.
     Но больше всего их поражало, что Настя регулярно за счет НИИ ездила в командировки, причем в такие страны, куда сама ни за что не отправишься, потому что это больно дорогое удовольствие, на один билет тысячи уйдут.
     - Вот бы так устроиться, - с откровенной завистью воскликнула Олеся, - небось Настя за один день всю работу сделает, а потом валяется пузом вверх на пляже.
     - И она мать ни в какие клиники раньше не сдавала, - подвела итог Таня, - Люся сама великолепно жила. Никаких особых заморочек у нее не было.
     - И болезни мы не замечали, - сообщила Олеся, - ну заговаривалась иногда. Вот недавно она села с нами и про какие-то полмиллиона баксов заговорила. Вроде их то ли украли у нее, то ли отняли.
     Мы так толком и не поняли.
     В этот момент из подъезда вышла пара: молодая, хорошо одетая женщина и мужчина лет шестидесяти в дорогом льняном костюме. Увидев сплетниц, дама, ухватив своего кавалера за рукав, поволокла его на крейсерской скорости за угол. Таня и Олеся сразу же стали обсуждать увиденное.
     - Во! Теперь все ясно!
     - Муж на отдых укатил, а она с любовником!
     - Да уж!
     - Вот откуда ее прикиды!
     Воспользовавшись тем, что гарпии занялись обсасыванием косточек незнакомой девушки, я встала и нырнула в подъезд. Значит, Настя неожиданно отправила Люсю в больницу, психиатрическую.
     В таких заведениях, как правило, замечательная охрана. Бедной Людмиле Сергеевне нечего и думать о том, чтобы сбежать оттуда. И желание поместить мать почти что в тюрьму возникло у Насти после моего вчерашнего визита. Однако она шустрая девица, за одно утро решила проблему. Или я ошибаюсь? Может, "акция" готовилась давно? Помнится, во время нашего разговора Настя упомянула подругу матери, некую Нинель Иосифовну, живущую на седьмом этаже. Мне следует расспросить сначала даму, а потом уже делать выводы.
     Нинель Иосифовна мирно переваривала очередное "мыло". Когда она, без всяких вопросов, распахнула дверь, я услышала громкий диалог:
     - Педро, клянусь, он наш сын.
     - Ты обманывала меня сотни раз!
     - Поверь, Педро!
     - Прощай, Розалия.
     Следом раздались истерические рыдания.
     - Что-то вы сегодня рано! - громовым голосом протрубила Нинель Иосифовна. - Обычно после шести приходите.
     Я не успела удивиться, как хозяйка втолкнула меня в комнату и, сев к столу, стала закатывать рукав блузки.
     - Ну, - гремела она, - что же вы замерли? Опять новенькая! О чем ваш главный врач думает? Каждый день другая приходит.
     - Я не медсестра.
     - Дорогуша, вынимайте аппарат.
     - Не работаю в поликлинике.
     - Еще мне укол надо сделать.
     - Педро, прости, прости, прости.., и.., и.., и.
     - Проклинаю тебя, обманщица!
     - Ну, меряйте же давление, - завопила Нинель Иосифовна, перекрывая диалог в телевизоре; она явно не расслышала ни одного сказанного мною слова.
     - Педро! Не уходи.., и.., и.., и!
     У меня от шума закружилась голова. Увидев на столе пульт от телевизора, я нажала на красную кнопку. Наступила блаженная тишина.
     - Вы забыли тонометр? - совершенно нормальным голосом осведомилась Нинель Иосифовна.
     Я быстро объяснила ей цель своего визита. Пожилая дама засмеялась и опустила рукав.
     - Давление скачет как бешеное, вот мне и прописали уколы, а в поликлинике творится невесть что! Ни разу одна и та же сестра дважды не появилась. Вы уж извините.
     - Это вы простите меня, ворвалась без приглашения, но я никак не могу дозвониться до Люси, вот, забеспокоилась, приехала и лишь сильней разволновалась. Дома никого нет. Ну, Настя, предположим, за растениями укатила, а Люся-то куда подевалась? С ней все в порядке? Она мне сказала, что вы дружите.
     Нинель Иосифовна поправила аккуратную прическу.
     - Общаемся по-соседски. Я одна живу, поговорить не с кем. Люся тоже, хоть и при дочери, да сама по себе. Настя не слишком заботлива. Нет, не подумайте чего плохого, она мать содержит: кормит, поит, одевает. Некоторые-то детки своих родителей вон выгнали, живите, мол, как хотите, на пенсию, у самих денег нет. Настя не из таких, но вот общаться с мамой ей некогда, все по заграницам разъезжает. Правда, Люся в последнее время немного странной стала: заговаривается, истории дикие рассказывает.
     - Про свадьбу Насти и миллиардера? - улыбнулась я.
     - Нет, - удивленно покачала головой Нинель Иосифовна, - такую я не слыхивала. Мне она другую преподнесла. Просто бредовую, про потерянные полмиллиона долларов. Старость - не радость.
     К сожалению, возраст бьет в первую очередь по голове. В быту Люся казалась нормальной, а вот в остальном... Ее на этой истории просто заклинило, рассказывала ее постоянно, каждый раз с новыми подробностями.
     - Может, это правда? - тихо спросила я. - Люся всю жизнь хранила в себе страшную тайну, ну а к старости потеряла бдительность и принялась болтать о потерянном состоянии.
     - Милая моя, - усмехнулась Нинель Иосифовна, - Люся и Настя переехали в этот дом на моих глазах, ну.., не припомню когда. Живут они тут не с самого начала. Так вот, мебель у них скромная, ничего с момента вселения нового не купили, одежда самая простая, продукты покупают без изысков. Уж поверьте мне, какое там богатство!
     - Ну, насколько я поняла, злополучные доллары пропали, вроде их сожгли.
     - А мне Люся сообщила, что узнала правду, - засмеялась Нинель Иосифовна, - вроде деньги нашлись, их припрятали на даче, то ли в доме, то ли в саду зарыли. Надо было ехать их искать. Только Люся боялась. Дом Леонардо продали.
     - Ничего не понимаю, - подскочила я.
     Нинель Иосифовна улыбнулась:
     - Я тоже.
     - Что же она говорила?
     - Ерунду. Якобы у ее мужа был великий талант, и он на продаже своих картин заработал кучу денег, больше полумиллиона долларов. Я-то сразу поняла, что Люся заговаривается. Ну разве возможно за мазню получить бешеные деньги? Вон у метро художники стоят, вполне симпатичную картинку рублей за триста отдают.
     - За полотна Ренуара сейчас платят миллионы в валюте...
     - Ну, муж Люси-то был совсем не Ренуар, - усмехнулась Нинель Иосифовна, - что бы она мне ни говорила. Я никогда не слышала про художника по фамилии Трошев. Он якобы свои деньги дал на сохранение лучшему другу, Леонардо. Я это имя хорошо запомнила, уж больно оно для нас странное.
     А этот прохиндей, когда супруг Люси внезапно скончался, их не вернул, сообщил, что доллары погибли. Вроде у него на даче пожар приключился, а он там чемодан с купюрами прятал. Люся, наивная душа, поверила. Но потом к ней заявился один ее очень старый знакомый и сообщил: мол, деньги целы, просто они спрятаны в надежном месте. Мужчина точно не знал где, но ясно одно: они на даче.
     Дом давно продан, а новый жилец и не догадывается о том, на каком сокровище сидит. Надо, дождавшись его отсутствия, пошарить в здании. Люсенька страшно оживилась. Она долго рассказывала мне про то, как поступит со вновь обретенным богатством, строила просто наполеоновские планы.
     Нинель Иосифовна замолчала, потом с горечью добавила:
     - Знаете, стало понятно, что у Люси непорядок с головой. Я поколебалась и примерно месяц назад позвала к себе Настю и рассказала ей эту историю.
     Девушка молча выслушала соседку, а потом сказала:
     - Нинель Иосифовна, я очень прошу, если мама снова заведет при вас идиотские россказни, остановите ее. Она потом дома рыдать начинает. Слышала я про сии миллионы, только никогда их у нас не имелось. Мой папа, земля ему пухом, был замечательный человек, но неудачник. Конечно, он писал картины и даже называл себя художником, только с таким же успехом и я могу величаться балериной. Отец работал дворником, а живопись являлась для него хобби. Мы жили бедно, знаете, на что перебивались, пока я себе хорошую работу не нашла?
     - Нет, деточка, - ответила Нинель Иосифовна - У мамы была огромная квартира, доставшаяся ей от бабушки, - объяснила Настя, - Люся ее продала, приобрела жилплощадь в вашем доме, а разницу мы стали проедать.
     Закончив рассказ, Нинель Иосифовна грустно подытожила:
     - Вот что старость с людьми творит.
     - А сейчас где Люся? - тихо поинтересовалась я, вспомнив слова Клавы о том, в какой дыре проживали до смерти Марфы Люся и Настя.
     Нинель Иосифовна нахмурилась.
     - Ее сегодня в дом отдыха отвезли. Она со мной попрощалась. Такая веселая была, бедняжка, просто в восторге. Рассказала, какое чудесное место, под Москвой, палата отдельная, кругом лес, питание четырехразовое и компания хорошая, всем за шестьдесят...
     - Почему же вы назвали ее бедняжкой? - удивилась я. - По-моему, наоборот, Люсе повезло.
     В городе духота, дышать нечем, в Подмосковье сейчас чудесно, зелень, птички поют!
     Соседка грустно улыбнулась:
     - Знаете, Люся мне утром позвонила и так скороговоркой бросила: "Пока, пока, за мной машина пришла".
     Нинель Иосифовна поняла, что не успеет спуститься на первый этаж, и решила помахать подружке рукой с балкона.
     Внезапно пожилая дама замолчала.
     - И что? - поторопила я ее.
     - Я увидела, в какой автомобиль садится наивная Люсенька, и все поняла. Это была "Скорая помощь". В дом отдыха на таких машинах не ездят.
     Дочь отправила мать в дом престарелых, - грустно сказала Нинель Иосифовна, - вот увидите, Люся сюда больше не вернется.
     - Не знаете, у нее была подруга по имени Клара? - поинтересовалась я.
     Нинель Иосифовна покачала головой:
     - С Люсей общалась только я. Во всяком случае, в последние годы к ней никто не ходил в гости.
     - Может, у Насти есть знакомая по имени Клара?
     - Понятия не имею, вполне вероятно.
     Стало ясно, что я совершенно зря пришла к милой даме. Я украдкой глянула на часы, рабочий день в НИИ еще не закончен. Ладно, поеду к Насте на службу и там попытаюсь вытряхнуть из нее правду. Вас, наверное, удивляет мое желание устроить ей допрос на работе? Можно ведь и подождать ее возвращения домой. Но в своей квартире Настя никого не стесняется. Один раз она уже выставила меня вон, и ничто не помешает ей проделать это снова. А вот в институте ей волей-неволей придется соблюдать корректность. Вокруг будут коллеги, а я не стану беседовать с Настей в коридоре. Пусть попробует меня выгнать, посмотрим, как у нее это получится.
     - Нинель Иосифовна, вы мне не подскажете, где работает Настя? - спросила я.
     - Она ботаник, специалист по растениям.
     - Это я знаю, мне нужен адрес НИИ или его точное название.
     - Понятия не имею.
     От досады я чуть не стукнула кулаком по столу.
     - Есть только телефон, - спокойно сказала дама, - его мне Настя дала, на всякий случай. Мало ли что - Люся пожилой человек...
     - Говорите скорей номер, - перебила ее я.
     
     
     Глава 22
     
     Институт оказался совсем рядом, через пару перекрестков. То ли Настя специально подыскала работу возле дома, то ли ей просто повезло. Большое трехэтажное новое здание сверкало стеклопакетами, прикрепленными к стенам кондиционерами и совершенно роскошной входной дверью, похоже, из цельного массива дуба, с начищенной до золотого блеска латунной ручкой. Я уставилась на табличку "Научно-исследовательский институт жизни растений. Музей редких видов". Ну надо же! На науку сейчас тратят медные копейки. А тут такая роскошь.
     У меня много приятелей среди ученых. Так вот, все они в один голос жалуются на аварийное состояние зданий, крохотные оклады, нехватку всяких расходных материалов. Бедные руководители НИИ вынуждены выкручиваться как могут, сотрудники пытаются заниматься коммерцией. Здесь же просто дворец. Ну и ну. Я бы еще поняла, если бы в здании находилась некая структура, связанная с пластической хирургией или косметологией. Миллионы женщин хотят быть красивыми, и, умело эксплуатируя их желания, можно заработать себе на кусок хлеба с сыром. Но растения?
     Я уже собралась потянуть на себя дорогую дверь, но тут зазвенел мобильный.
     - Помогите, пожалуйста, умоляю...
     - Кто это?
     - Аллочка. Меня убьют! Точно! Как Веру! Спрячьте меня скорее!
     - Девочка, - осторожно ответила я, - ты, очевидно, не правильно набрала номер. Мы не знакомы.
     Раздались гудки. Я посмотрела на телефон. В душе почему-то поселилась тревога. Я понимаю, что звонок не имел ко мне никакого отношения, но все же!
     Телефон ожил вновь, и вновь я услышала все тот же слегка задыхающийся от волнения и страха голос:
     - Можно Дарь Иванну?
     - Слушаю.
     - Это Аллочка, помогите, меня хотят убить, спасите, ну пожалуйста, я боюсь... Вера умерла, и меня тоже...
     - Девочка, ты кто? И откуда знаешь номер моего сотового?
     - Вы сами мне его дали.
     - Я?
     - Ага, вы. Помогите! Я Аллочка. Неужто забыли? Подружка Веры Коробко, практикантка из больницы!
     В моей голове сразу просветлело. Аллочка! Корыстолюбивая девочка, мгновенно продавшая свою подругу Веру, ту самую, которая отключила по просьбе Кати аппарат искусственной вентиляции легких в палате несчастного Сергея Якунина.
     - Что случилось, говори спокойно, - велела я, отходя от двери.
     Аллочка зарыдала еще пуще.
     - Меня хотят убить!
     - Кто?
     - Тетка, которая заплатила Вере...
     - Катя? - изумилась я. - Но она ведь...
     - Не знаю, как ее зовут, - завизжала Алла, - понятия не имею об этом! Она убила Верку, теперь за мной охотится! Спрячьте меня! Вы обещали помочь!
     - Где ты находишься?
     - В лесу, - снова захныкала Алла.
     - В лесу?
     - Ну в парке.
     - Каком?
     - Не знаю.
     - Там люди есть?
     - Да.
     - Спроси у кого-нибудь название парка!
     Через пару секунд Аллочка сообщила:
     - Это Всероссийский выставочный центр.
     
     
     - ВДНХ?
     
     - Не знаю.
     Беда с этим поколением пепси!
     - Посмотри, там должны быть павильоны, фонтаны.
     - Я в лесу, - напомнила Аллочка.
     - Выйди на людное место, - приказала я.
     - Боюсь!
     - Послушай, среди деревьев, когда вокруг никого нет, с тобой расправиться легче, чем в толпе, - попыталась я воззвать к разуму девочки.
     - А-а, - всхлипнула Алла и отсоединилась.
     Я растерялась - что делать? Идти в НИИ или ждать сообщения от Аллы? Да, я дала ей свой телефон, но только для того, чтобы отвязаться от девицы, и очень сожалела потом, что по глупости назвала правильный номер. С какой стати я должна помогать малосимпатичной барышне, очень корыстной и хитрой...
     Телефон затрезвонил снова.
     - Тут есть фонтан на площади, - радостно сказала Алла, - с золотыми фигурами.
     - Стой там, я скоро приеду. Никуда не уходи, даже если я задержусь. В городе повсюду пробки, поняла?
     - Угу, - шмыгнула носом Алла, и связь внезапно оборвалась.
     Я села в "Пежо". Аллочка, безусловно, не подарок, но, похоже, кроме меня, ей некому помочь.
     
     
     ***
     
     Возле фонтана, традиционного места встречи людей на выставке, было на удивление мало народа.
     Я обежала вокруг него. Никого похожего на Аллу тут не нашлось. Толстая тетка лет пятидесяти, с сумкой, откуда высовывались многочисленные покупки, молодая мать с младенцем на руках, парень с девушкой, самозабвенно обнимающиеся на виду у всех, и мальчик, одетый явно не по погоде. На тинейджере были темно-синие джинсы, широкая майка, скрывающая щуплое тело, и бейсболка с огромным козырьком. Лицо скрывали черные очки. Парнишке, наверное, было очень жарко в плотных штанах.
     Я бы на его месте надела легкие шорты и сандалии.
     Но подростки странные существа. Я сама лет этак в двенадцать носила в июле плотные чулки, потому что страшно стеснялась своих белых, незагорелых ног.
     Интересно, куда подевалась Аллочка? Я села на скамейку чуть поодаль от фонтана и выкурила сигаретку. За то время, что дым травил мои легкие, на площади произошли изменения. Из маленького поезда высадилась целая толпа туристов и стала внимать визгливому экскурсоводу.
     Внезапно мне в голову пришла великолепная мысль. Я вытащила свой телефон и посмотрела на определитель. Вот он, номер Аллочки. Осталось только нажать несколько кнопок.
     - Алло, - возбужденно воскликнула девочка, - вы где?
     - Я-то на месте, а вот тебя нет.
     - Это я стою у фонтана, а вас не вижу.
     - Я сижу на зеленой скамейке под полосатым зонтиком, чуть сбоку.
     - Бегу!
     Я уставилась на толпу экскурсантов. Надо же, оказывается, сюда еще ездят гости. Хотя почему бы и нет? Ни один город мира не откажется от такой вещи, как туристический бизнес. Но где же Алла?
     Сбоку вынырнул подросток в бейсболке, он подошел к скамейке, сел около меня и шепнул:
     - Здрассти!
     - Привет, - вежливо ответила я, - мы разве знакомы?
     Мальчишка снял очки.
     - Аллочка! Но почему ты в таком виде?
     - Уведите меня поскорей отсюда, - нервно воскликнула девочка.
     Мы дошли до "Пежо". Аллочка нырнула в тонированный салон и с тревогой осведомилась:
     - Снаружи точно не видно, кто внутри сидит?
     - Стопроцентно, - успокоила я ее.
     Она стащила с себя бейсболку.
     - Фу, запарилась! Прямо сварилась живьем.
     - Зачем ты так нарядилась? Жара ведь.
     - Чтоб убийцу со следа сбить, - понизив голос, сообщила Алла, - она девочку ищет, а я вроде как мальчик. Веру-то того, чик-чирик. Теперь моя очередь. Спрячьте меня, только покормите сначала и пить дайте!
     Ага, тетенька, принеси воды, потому что так есть хочется, что переночевать негде!
     - Вот что, любезная, - сурово заявила я, - сейчас отвезу тебя в одно место, где можно поужинать и спокойно поговорить. А когда я узнаю правду, понимаешь, правду, тогда и подумаем, как тебе помочь.
     - Я боюсь, - заныла Алла, - вдруг меня увидят.
     - Не волнуйся, мы едем в элитарный, совершенно закрытый клуб. В ресторане сейчас сидят от силы человека три, и никаких твоих знакомых в нем просто не может быть.
     - Почему?
     - Их туда не пустят, - улыбнулась я.
     Уж не знаю, что подумали охранники, а потом и официанты, увидев меня в компании потной растрепанной девочки, одетой в дешевые, самого жуткого вида джинсы и безразмерную футболку. Но члены клуба имеют право привести с собой любое количество гостей, и, как бы отвратительно они ни выглядели, персонал ресторана будет обслуживать приглашенных как положено.
     Нас с поклонами препроводили в уютный, прохладный зал и усадили под искусственной пальмой.
     Мэтр принес два меню в кожаных переплетах. Слегка растерявшаяся Аллочка полистала страницы.
     - Чего же тут есть? Непонятно написано. Что такое гаспаччо?
     - Это холодный суп из томатов. Очень вкусный.
     - А карпаччо из говядины?
     - Очень тонко наструганное мясо. Давай лучше я сама на свой вкус выберу.
     Сделав заказ, я велела:
     - Рассказывай.
     - Ну...
     - Выкладывай все и не ври!
     - Я всегда говорю только правду, - оскорбилась Алла.
     - Вовсе нет, - не сдалась я, - ты наврала мне про Веру! Ведь это не она тебе рассказала про отключение аппарата!
     - А вы откуда знаете? - шарахнулась в сторону Аллочка.
     Я ухмыльнулась. Не стану же рассказывать девчонке, что меня натолкнули на эту, как теперь выяснилось, очень правильную мысль логические размышления.
     - Имей в виду: обманывать меня бесполезно.
     А помогать тебе я буду лишь в том случае, если узнаю правду. Начнем по порядку. В день нашего знакомства ты уверяла меня, что абсолютно нищая.
     Откуда тогда у тебя мобильный телефон?
     - Так вы мне денег дали, - заявила Алла, - вот я и купила, недорого, он бэу.
     - Очень неразумно, - не одобрила я ее, - небось хотела перед подружками пофорсить.
     - Ага, - кивнула Аллочка, - между прочим, в училище почти у всех трубки есть. Одним в жизни везет, у них родители богатые, а у других ничего...
     - Понятно, - оборвала я знакомую песню. - Теперь следующий вопрос. Откуда ты узнала про Веру, аппарат и Катю?
     Аллочка помялась, поерзала на стуле и честно призналась:
     - Я подслушала.
     - Где? И зачем?
     - Вроде все случайно вышло, - зачастила Алла, - меня поставили пол мыть, не в отделении, а в общем холле, на первом этаже. Кстати, я могла бы и отказаться, меня на практику в реанимацию направили, а не в регистратуру. Только ругаться со старшей медсестрой не стоит, живо жизнь тебе испортит!
     Когда Алле велели топать вниз. Вера понесла узлы с грязным бельем в прачечную и не знала, к какой работе пристроили подругу.
     В тот день шел дождь. Толпа посетителей валила через холл к лифтам. Люди в основном не обращали никакого внимания на плакат, призывающий надевать бахилы. Поэтому вымытый линолеум моментально затаптывался, и Алла просто озверела, безостановочно орудуя шваброй. В конце концов она решила не убиваться, лишних денег за хорошую работу все равно не дадут. Девочка прошла в самый дальний угол холла, где возле огромного окна стоял вечно не работающий автомат по продаже прохладительных напитков, и сделала вид, что протирает подоконник от пыли.
     Впрочем, скоро Аллочке надоело и бесцельное разглядывание спешащих прохожих. Дождь закончился, выглянуло солнышко. Практикантка уже собралась снова мыть полы, но тут она увидела Веру, которая вместе с незнакомой, хорошо одетой женщиной входила в кафе, расположенное напротив больницы.
     Алла любопытна, как стая сиамских кошек. Она тут же бросилась на улицу. Ей стало интересно, что за тетка была с Верой?
     В забегаловке клубилось несметное количество народа. Здесь ели стоя; две барменши, бегавшие вдоль длинного прилавка, буквально разрывались на части, отпуская плохой кофе и клеклые пирожки. Алла пошарила глазами по толпе и увидела Веру с незнакомкой. Они стояли за столиком почти вплотную друг к другу, лицами к стене, спиной к залу. По тому, как Верка наклонила голову, Аллочка поняла: тетка говорит ее подруге что-то важное, секретное...
     А иначе зачем беседовать в таком месте? Шум, гам, еда мерзопакостная. Сюда заходят люди, которых привлекает лишь цена на пирожки и кофе. А вот для того, чтобы посекретничать, это кафе подходит великолепно. Аллочка же большая охотница до чужих тайн. Поэтому, вместо того чтобы открыто подойти к подруге, она осторожно ввинтилась в толпу, подкралась к столику за шепчущимися женщинами, взяла в руки пустой картонный стаканчик и навострила уши.
     Из обрывков фраз, долетавших до нее, Алла поняла, что Вера только что получила от бабы пятьсот долларов за какую-то услугу. Причем оказать ее требовалось сегодня же, прямо по возвращении в клинику. Пять сотен баксов являлись авансом, остальное Вера получит после выполнения работы, на станции Водорезово, недалеко от Москвы.
     Договорившись обо всем, заговорщицы ушли.
     Аллочку они не заметили. Девочка, поняв, что подруге предстоит сделать что-то не слишком хорошее, на всех парах полетела в клинику. В ее маленькой голове постоянно вертелась одна мысль - где бы срубить денег, и сейчас Алла очень хорошо знала адрес золотоносной жилы. Надо проследить за Веркой и потом потребовать с нее мзду за молчание.
     Долго ждать не пришлось. Аллочка выбрала для наблюдения идеальное место: туалет для врачей, расположенный как раз посередине коридора. Приоткрыв створку, она великолепно видела отделение.
     Доктора поуходили домой, медсестры тоже, на посту остались лишь дежурный реаниматор и две девушки. Мужчина пошел в ординаторскую смотреть телик, девицы помчались в сестринскую, где их ждал подаренный кем-то из родственников больных торт.
     Алла очень хорошо понимала: если Вере надо совершить что-то плохое, то сделать это удобнее всего сейчас или ночью. Утром в отделении полно народу, к обеду начинают пускать родственников с харчами, а на ночь практиканток не оставляли никогда. Закон запрещает несовершеннолетним работать сверхурочно. Значит, либо сию минуту, либо вообще никогда.
     Расчет ее оправдался. Из туалета для больных вынырнула с ведром воды Вера. Она огляделась и вошла в одну из палат. Алла бросилась к двери и, слегка приоткрыв ее, увидела, как подруга сначала отключает, а потом вновь приводит в действие аппаратуру.
     - И что случилось потом? - спросила я, когда Алла внезапно замолчала.
     - Верка мне пообещала отдать сначала двести пятьдесят баксов, а потом, когда с ней до конца расплатятся, еще столько же, но она пропала, и я ничего не получила, - сказала Алла, - а тут вы заявились, ну я и решила к Верке скататься. Думала, пугану ее, скажу: "Все ты мне наврала про эф.., эв.., эм..."
     - Эвтаназию.
     - Ага! Я хотела ее припугнуть: гляди, к Якунину баба заявилась, гони монету, а то все ей растреплю.
     - А дальше что?
     - Верки дома не было.
     - Помню, продолжай.
     - Так и назавтра тоже. А затем из ментовки позвонили. Нашли ее на станции Водорезово, на скамейке сидела, с кокой в руке. Инсульт у нее случился.
     - Инсульт? - чуть не вскочила я. - В столь юном возрасте? Быть того не может!
     - Вот и я не поверила, - шмыгнула носом Алла, - но менты такие спокойные были. В отделение пришли, с заведующим потолковали. Он потом все говорил: "Вот он, научно-технический прогресс.
     С одной стороны, благо, что таких тяжелых с того света вытаскиваем, с другой - совсем молодых теряем. Вы спуститесь на второй этаж! Там полно подростков с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Вот где беда! Вымирает нация".
     - Ты рассказала милиционерам о том, каким образом Вера решила пополнить свой бюджет?
     Аллочка скорчила презрительную гримаску.
     - За дуру меня держите? Конечно, нет.
     - Почему?
     - Ну ваще, спросили! Ясное дело, кому охота с ментами связываться! Живо из меня виноватую сделают, навесят все.
     - Ладно, с этим разобрались. Что же потом произошло?
     - Так тетка мне позвонила, - зашептала Аллочка, испуганно оглядываясь по сторонам, - сегодня утром и сладким таким голосом запела: "Аллочка, меня зовут Катя, я должна Верочке пятьсот долларов, а никак не могу ее найти". Ну я сказала, что Верка от инсульта загнулась.
     Тетка заахала, заохала, запричитала. А потом заявила:
     - Деньги-то не мои. Их один человек передать попросил Вере, сам он уехал из России, навсегда.
     Раз уж Верочка умерла, забирай их себе. Давай встретимся.
     Аллочка сразу поняла, что незнакомка хочет ее убить; наверное, Верка растрепала ей о шантаже, может, потребовала даже доплаты за работу. Виданное ли дело, отдавать деньги умершего человека другому. Да оставь их себе! И в голове Аллочки моментально родился новый план обогащения.
     - Хорошо, - прикинулась она тупой клизмой, - куда ехать-то?
     - На станцию Водорезово, я там живу, встречу тебя на платформе и отвезу к себе.
     - Ой, не, далеко больно! Может, в центре?
     - Где? - не слишком довольным голосом осведомилась незнакомка.
     - Вы магазин "Веселый боб" знаете?
     - Да.
     - Там есть кафешка, пойдет?
     - Хорошо.
     - А как я вас узнаю? - Алла решила изображать из себя дурочку до конца.
     Она на самом деле очень хорошо помнила, как выглядела женщина, с которой тогда беседовала Верка. Среднего роста, не худая и не толстая, в элегантном брючном светло-бежевом костюме, волосы красиво уложены в прическу под названием "паж", такую, когда завитые вниз пряди прикрывают уши, а густая челка - лоб. На носу женщины сидели очки, рот был намазан ярко-красной помадой.
     Меня словно стукнули по голове неподъемной крышкой от чугунной кастрюли, в которой наша повариха Катерина готовит удивительно вкусное овощное рагу. Точь-в-точь так, по описанию официантки из "Карлова двора", выглядела женщина, с которой сидела в ресторане Кира. Та самая тетка, которая ушла внезапно, оставив любительницу поесть за чужой счет с неоплаченным чеком.
     
     
     Глава 23
     
     Взяв себя в руки, я делано равнодушно сказала:
     - Мы же договорились не лгать!
     - Я не вру, - затрясла головой Аллочка, - хотите, перекрещусь.
     - Только что ты сказала, что Вера и эта Катя стояли спиной к тебе. Как же ты ухитрилась увидеть лицо последней?
     - Ее парень толкнул, - объяснила Алла, - нес пиво и нечаянно задел. Вот тогда она обернулась и выговорила ему. Ну что-то вроде: нельзя ли поаккуратней? Мне хватило времени, чтобы ее разглядеть.
     И по улице, когда они с Веркой шли, я хорошо ее рассмотрела. Вроде ничего запоминающегося, а с другой стороны, прическа эта немодная, очки...
     - Ясно. Значит, вы встретились в кафе "Веселый боб"?
     Аллочка тоненько засмеялась:
     - Ну не такая я дура, какой кажусь. Она-то пришла, а я в мальчика переоделась и выждала время.
     Катя нервно выкурила несколько сигарет, потом, ругнувшись сквозь зубы, ушла. Аллочка поспешила за ней. Женщина не ожидала слежки, поэтому вела себя совершенно спокойно. Сначала она проехала пару станций на метро, потом села в троллейбус, затем дошла до красивого нового здания и исчезла за дверью подъезда. Аллочка расстроилась. Она надеялась, что Катя поедет к себе домой, Алла узнает ее адрес, фамилию и начнет шантажировать убийцу. Но оказалось, что Катя вернулась к себе на работу.
     Я только горестно вздохнула. Жадное дитя, желающее во что бы то ни стало разбогатеть, абсолютно не думало об опасности.
     Аллочка потолкалась у входной двери, потом попыталась войти внутрь, но была остановлена охранником.
     Алла расстроилась и поехала домой. Не успела она войти в квартиру, как затрезвонил телефон. На другом конце провода была Катя. Слегка раздраженным голосом она сказала:
     - Ты не пришла!
     - Ой, - защебетала Аллочка, - я опоздала! Села в такси, попала в пробку, приехала, а вас уже и след простыл.
     - Сейчас ты дома. Никуда не уходи, я тебе деньги привезу.
     - Но...
     - Адрес я знаю.
     - Мне надо на работу, - испугалась Алла.
     - Ладно, тогда ближе к вечеру встретимся, подойду к больнице.
     Аллочка похолодела. Выходило, что Катя знает про нее все: телефон, адрес, место работы. Наверное, координаты ей сообщила Вера. Вполне вероятно, что тетка уже поджидает Аллу у подъезда. Задурила ей голову, пообещала прийти на службу, а когда Алла выйдет во двор, мигом убьет ее.
     Вот тут девице стало по-настоящему страшно.
     Только сейчас до хитренькой, жадной Аллочки дошло, в какую дикую ситуацию она вляпалась. Веры-то нет в живых, и Алла ни на секунду не верит в то, что подружка скончалась от инсульта. Она никогда не жаловалась на здоровье. Оставаться дома Алле показалось опасным. Мама уехала в деревню, ухаживать за огородом, хлипкую дверь можно вышибить плевком. В той же одежде мальчика Аллочка вышла на улицу. Сначала она просто каталась в метро, каждый раз вздрагивая, когда к ней приближалась женщина старше двадцати лет. Она сама не помнит, как очутилась на выставке, просто бродила по незнакомым улицам и внезапно попала то ли в парк, то ли в лес...
     - Ты помнишь, как называлось учреждение, куда вошла Катя? - спросила я.
     - Ага, - кивнула Аллочка, - я еще так удивилась! Институт по изучению растений. Во глупость!
     Чем только люди не занимаются. И ведь небось огромные деньжищи там получают, гребут лопатой.
     Одним все - другим ничего.
     Я просто застыла с раскрытым ртом. Институт по изучению растений! Все ниточки начинают медленно связываться в один узел. Сергей просит передать деньги Кларе. Настя явно знает эту женщину, но не хочет почему-то в этом признаться. Тетка, назвавшаяся Катей, невестой Якунина, на самом деле не имеет ничего общего с погибшей, она и внешне на нее совсем не похожа. И потом, Катерина умерла, а эта преспокойно разгуливает по улицам. И, очевидно, работает в том же институте растений, что и Настя. Вполне вероятно, что они знакомы... Следовательно...
     - Вы заболели? - воскликнула Аллочка.
     - Нет, - пробормотала я, - просто задумалась.
     - У вас такое лицо стало, - пробубнила она, - прямо зверское.
     Странное дело, отчего это все говорят одно и то же. Стоит мне чуток пораскидывать мозгами, как окружающие с неподдельной тревогой интересуются: "Дашутка, ты в порядке?" - "Да, все нормально, просто я думаю!"
     Внезапно за спиной раздался громовой голос:
     - Встать лицом к стене, руки на затылок, наркотики, оружие, валюта имеются?
     От неожиданности я поперхнулась, обернулась и увидела худощавую фигуру в серо-синей форме! На голове у мента сидела низко надвинутая на лоб фуражка.
     - Дарья Ивановна Васильева? - прохрипел он, распространяя очень сильный аромат парфюма.
     - Да, - кивнула я, - а в чем дело?
     Вот уж не предполагала, что в этот суперэлитный клуб может запросто пройти патруль.
     - Встаньте и повернитесь лицом к стене.
     - Даже не подумаю и сейчас же вызову сюда своего адвоката!
     Мент слегка склонил голову.
     - Ага, испугались! Значит, у вас совесть нечиста.
     Снова повеяло запахом дорогой мужской парфюмерии, я невольно бросила взгляд на запястье служителя закона и, изобразив на лице ужас, встала, повернулась к стене и пробормотала:
     - Ой, ой! И как вы только догадались? У меня в сумочке полкило героина! Секунду назад у девочки купила!
     - Героина? - изумленно переспросил мент и приблизился ко мне почти вплотную.
     Я мгновенно обернулась и сдернула фуражку, козырек которой скрывал физиономию типа. Так я и знала! Рядом стоял один из моих бывших мужей - Макс Полянский.
     - Как ты догадалась, что милиционер фальшивый? - недовольно воскликнул он.
     - Понимаешь, - улыбнулась я, - мало кто из сотрудников МВД может позволить себе обливаться одеколоном от Крид стоимостью в двести баксов и носить часы, продав которые можно приобрести новенькую иномарку. Честный мент просто не имеет таких средств, а так называемый оборотень побоится демонстрировать свое благополучие. К тому же я знаю, что ты обедаешь в этом заведении. Но к чему сей маскарад?
     Макс опять нацепил фуражку.
     - Я женился.
     - В десятый раз?
     - В одиннадцатый.
     Надо же! Значит, одна супруга ускользнула от моего внимания.
     - На актрисе?
     - Ты знаешь Соню? - удивился Макс.
     - Нет, конечно.
     - А откуда тогда ты в курсе, что она работает в театре?
     Я постаралась скрыть ухмылку. Да потому, что все женушки Макса, кроме меня, либо уже имели на руках дипломы актрис, либо обучались искусству лицедейства. Других женщин для Полянского просто не существовало. Причем Макса всегда тянуло лишь к одному типу - истеричной стервы с непомерным финансовым аппетитом. Для всякого мужчины существует свой магнит, и когда я поняла, что привлекает в женщинах Полянского, то даже испугалась. Неужели и во мне есть корысть? Но потом успокоилась. Я оказалась одной из первых в плеяде жен Полянского, и тогда он не был феерически богат и не владел собственным бизнесом. Разбежавшись в разные стороны, мы сохранили дружеские отношения, часто встречаемся в публичных местах, и однажды я избавила Макса от очень большой беды <См.: Дарья Донцова. "Жена моего мужа", издательство "Эксмо".>.
     - Сейчас я вложился в фильм, где Соня выступает в роли главной героини, - пояснил Макс, - она меня подбила сыграть в эпизоде мента, честного до противности. Очень увлекательно. Я поехал домой со съемок в форме и теперь прикалываюсь над всеми встреченными знакомыми. Никто, кроме тебя, меня не узнал! Колька Мягков даже чуть не набил мне морду, когда понял, что милиционер не подлинный.
     - Мягков бывший уголовник, - покачала я головой, - сам знаешь, у него то ли три, то ли четыре ходки, он тебя мог и вилкой за подобную шутку проткнуть. Ладно, извини, нам пора. Аллочка, поехали.
     С этими словами я обернулась и увидела пустые стулья. На столе стояла креманка с недоеденным Аллой десертом.
     Забыв про Макса, я рванулась к метрдотелю.
     - Не видели, куда отправилась моя спутница?
     В душе я надеялась услышать, что она в туалете, но администратор спокойно сказал:
     - Она ушла.
     - На улицу?
     - Да.
     Так, все понятно. Решив подыграть Максу, я выпалила идиотскую фразу про героин. Аллочка же приняла розыгрыш за правду и в ужасе умчалась.
     Угораздило же Полянского именно сегодня заявиться в клуб в форме стража порядка! И сама я хороша!
     Ну за каким чертом стала так шутить?
     Казня себя, я села в "Пежо" и попыталась соединиться с девочкой по телефону. "Абонент включил режим запрета входящих звонков, перезвоните позже".
     Страшно недовольная проведенным днем, я зарулила по дороге в супермаркет и пошаталась между прилавками. Вот, оказывается, где следует прятаться от жары. От работающих во всю мощь рефрижераторов тянуло холодом. Я пошарила глазами по продуктам. Чего бы приобрести этакого вкусненького? Закупками у нас, как правило, занимается повариха Катерина, но сейчас она в больнице, и мы возим ей туда еду, которую несчастная вынуждена есть, чтобы не обидеть хозяев. Временно пустующее место у плиты заняла Ирка. Домработница готовит не слишком хорошо, но все же лучше, чем я или Зайка. Ира небось купила харчи. Я уже давно езжу лишь за пирожными или деликатесами, что же купить сегодня? Вот, новинка! Лимонно-мятное мороженое. Наверное, очень вкусное!
     Схватив несколько порций, я примчалась в Ложкино, налетела на огромную машину с медленно вращающимся резервуаром, хлопнула себя по лбу и отправилась в Вербилки.
     Все-таки не зря многие люди сейчас убежали из городов в деревни и поселки. Воздух здесь совсем иной, и тишина стоит замечательная, никаких посторонних, резких звуков, не шумят машины, не орут дети, не пристают бомжи...
     Я подошла к избушке. Даже в таком сарае можно жить счастливо, главное не удобства, а любовь друг к другу, понимание, уважение...
     - Это безобразие, - донесся из раскрытого окна голос Зайки, - фу! Я не способна есть геркулес на воде! Хоть зарежьте.
     - Всем известно, что овсянка отвратительная штука, - возвестила Маня, - дайте мне хлеба с маслом.
     - Его нет, - ответила Ирка, - у нас вообще из продуктов осталось три пакетика чая, кусок сахара, десять пачек "Геркулеса" и все.
     - Десять коробок дряни, - загремел Кеша, - и ничего нормального. Ты почему не съездила за харчами, Ира?
     - Я? - сердито отозвалась домработница. - Каким, разрешите поинтересоваться, образом?
     - Обычным, - рявкнул Аркадий, - села в машину и порулила.
     - Это вы тут все Шумахеры, - обиженно отозвалась домработница, - а я нормальный водитель, мне с ногой в гипсе далеко не добраться, во, глядите! Или забыли?
     - Мы просто сволочи! - воскликнула Машка. - Ириша, прости! Кеша, ты почему еду не купил?
     - Я же никогда этим не занимался, - изумился он, - и потом, домашнее хозяйство ведут женщины!
     - Ага, - влезла в разговор Зайка, - это когда им работать не надо!
     - Так уходи со службы!
     - Никогда! И за жратвой мне кататься недосуг!
     Пусть Маня сбегает!
     - Ага! У меня же машины нет.
     - Зато мотоцикл имеется, - влезла Ирка.
     - Мусечка не разрешает мне выезжать на шоссе, - Маруська мигом проявила абсолютно не свойственное ей послушание.
     - Ешьте кашу, - попытался примирить всех Дегтярев, - проглотите пару ложек через силу, потом привыкнете. Я уже втянулся.
     - Вот и наслаждайся, - съехидничала Зая, - там целая кастрюля, надолго хватит. Кстати, где Даша? Вот кто должен был позаботиться об ужине.
     Она самая старшая, мать, хозяйка, не работает...
     Я сразу шмыгнула в кусты. Ну вот, домочадцы обнаружили наконец виноватую. Стоит мне сейчас появиться в комнате, как получу залп из всех орудий. Представляю, как они обозлились. Приехали из города, усталые, потные, голодные, и увидели на столе геркулесовую кашу, сваренную на воде без сахара и соли. Страшно полезно, но на редкость отвратительно. Хуже, на мой взгляд, только свежий огурец, запеченный в духовке без специй и масла.
     И что делать? Не сидеть же в кустах всю ночь и часть утра, ожидая, пока домашние уедут на работу.
     У меня в сумке мороженое, оно растает! Впрочем, пломбир можно съесть, правда, все десять купленных порций мне не осилить никогда, но если кликнуть собак...
     Тут сверху что-то упало мне на голову. Понимаю, что рискую потерять ваше уважение, но все же признаюсь - я страшно, до паники, боюсь насекомых: всяких пауков, гусениц, бабочек, мошек. А еще иногда в окно залетают такие огромные комары. Все вокруг уверены, что они не кусаются, но мне почему-то жутко.
     С пронзительным визгом я сначала взлетела на террасу, а потом вбежала в комнату, где за столом с недовольными лицами восседали члены семьи.
     - Надеюсь, за тобой не гонится стая саблезубых тигров, - прищурился Дегтярев.
     - А если и так, то что? - спросила я, рушась на табуретку.
     - Очень безответственно в такой ситуации прибегать в дом, где сидят дети, - сообщила Зайка, - настоящая мать отведет беду подальше. Ринется в противоположную сторону. И предварительно купит побольше еды для семьи, для маленьких голодных деток. Оставит им вкусное и умчится, уводя за собой от гнезда страшных хищников.
     Я не стала спорить с обозленной Зайкой - это дело неблагодарное, поэтому лишь спросила:
     - Мороженого хотите?
     - С удовольствием, - оживилась Маня.
     - Лучше бы сосисок, - протянул Кеша, - но на худой конец давай и эскимо.
     Я вытащила коробочки и раздала домашним.
     - Ничего, - одобрила Зайка, - похоже, оно совсем не калорийное, молочное.
     - Жутко невкусное, - отозвалась Ирка, ковыряясь в пластиковой емкости, - просто вода.
     - Лучше твоей каши небось, - вздохнул Кеша и сунул в рот ложку.
     - Дайте мне, - велел Дегтярев и тоже зачерпнул белую массу.
     И тут погас свет. Дальнейшие действия разворачивались в темноте, которая вначале показалась просто кромешной.
     - Какая пакость! - завопил Александр Михайлович. - Пришло же тебе в голову притащить лимонное мороженое! Ну неужели нельзя запомнить!
     Я никогда не ем этот цитрус и не перевариваю его ни в каком виде! Вообще!!!
     - Мята! - взвизгнул Кеша. - Катастрофа! Сейчас весь покроюсь пятнами.
     Я похолодела. Ну и ну! Совсем забыла, что полковника перекашивает при одном взгляде на лимон, а Кеша с детства не выносит мяту. Надо же было ухитриться купить мороженое, соединяющее в себе два этих ингредиента.
     Понимая, что сейчас мужская часть семьи просто проглотит меня вместе с босоножками, я вскочила и, сделав вид, что ничего не случилось, воскликнула:
     - Ой, опять электричество вырубили, а я предусмотрительно свечи прикупила. Сейчас зажгу их, и станет светло, словно днем.
     
     
     Глава 24
     
     Не дождавшись от домашних никакой реакции, я, сшибая по пути все, что попадалось под ноги, ринулась под лестницу, куда поставила ящик со свечами.
     Дегтярев и Кеша продолжали ругаться. Я зажгла десятка три свечек, засунутых в одноразовые, из прессованной фольги подставки, и принялась разносить их по помещениям. Несколько штук поставила к себе и Мане, не поленилась подняться по шатающейся лестнице наверх и оставить парочку в спальне у Зайки и Кеши, потом, понимая, что оттягивать более появление в столовой нельзя, спустилась туда и весело воскликнула:
     - Да будет свет!
     Желтое пламя осветило красное лицо полковника.
     - Ты нарочно, да? - прошипел он.
     - Что? - прикинулась я полной дурочкой. - Купила свечи? Конечно, специально. Вот они и пригодились!
     - Нет, - еще больше разозлился Дегтярев, - подсунула мне лимон.
     - А мне мяту, - буркнул Кеша, - признайся, ты решила нас убить.
     - Ну извините, забыла...
     Тут Зайка, странно подергав носом, возвестила:
     - Мне кажется или откуда-то запахло кокосом?
     - Да, - кивнула Машка, - есть чуток.
     - Вовсе даже не чуток, а очень сильно, - взвыла Ольга, - откуда эта вонь? Быстро признавайтесь!
     Ирка, у тебя натирка для мебели с этой отдушкой?
     - Вы чего, - принялась отбиваться домработница, - мне и в голову не придет в этой халупе буфеты натирать!
     - Значит, наплевав на меня, кто-то приобрел такой дезодорант для туалета, - окончательно озверела Зайка.
     - А вот и нет, - сообщил Кеша, - это свечи.
     Ольга принюхалась, потом вскочила и опрометью бросилась в сад. С улицы долетел ее высокий, нервный голос:
     - Конечно, я всегда знала, что Дарья терпеть меня не может, но чтоб настолько!
     Я почувствовала себя хуже некуда Дегтярев, сердито сопя, ушел в ванную, Ирка шмыгнула на кухню, Кеша пошел за женой в сад.
     - Ну, мусик, - воскликнула Машка, - однако ты даешь! Ведь когда ты собралась в хозяйственный, я специально предупредила - только не бери кокосовую отдушку. Зайка ее ненавидит до потери пульса!
     Я горестно смотрела на пылающее пламя. Уж не знаю, как происходит у других людей, но мне категорически нельзя говорить перед походом в магазин:
     - Дашутка, не покупай ЭТО! Все, что угодно, только не ЭТО!
     С абсолютной гарантией я именно ЭТО и куплю, причем в больших количествах. Еще хуже дело обстоит с дорогой. Если я собираюсь к кому-нибудь в гости и мне говорят: "Дарья, там встретится левый поворот. ТУДА не езди" - и что же я сделаю? Совершенно точно, именно ТУДА и сверну.
     Я вообще не понимаю, за каким чертом люди советуют, чего предпринимать не стоит, только запутывают меня. Та же Маруська должна была спокойно сказать:
     - Муся, приобрети самые обычные свечи, без всякого запаха.
     Уж будьте уверены, выполнила бы приказ с аптекарской точностью. Я очень ответственный человек.
     - Мать, - крикнул из сада Кеша, - погаси свечи и открой все окна.
     Я задула фитили в гостиной, потом сбегала в свою и Машину спальни, вовремя вспомнила, что наверху горит еще с десяток, и полезла на второй этаж.
     В доме стояла тишина, все население высыпало в сад утешать Ольгу, только из столовой доносилось счастливое чавканье. Кто-то из собак, скорей всего высокий Банди, воспользовавшись темнотой и отсутствием хозяев, подъедал забытое на столе мороженое.
     Я хотела крикнуть: "Это что за безобразие, ну-ка отойдите от еды".
     Но потом подумала и промолчала. Пусть хоть у Бандюши будет праздник!
     Кое-как я влезла наверх, затушила свечи и, распахнув окно, крикнула:
     - Полный порядок.
     - Сбрось мне рубашку, - попросил Кеша, - что-то сыро становится.
     - Где она висит?
     - На спинке стула.
     - Не вижу.
     - Ладно, сейчас сам приду, - покорно ответил Аркадий.
     Через секунду на лестнице послышались голоса, раздраженный Зайкин и тихий Аркашкин:
     - Ни о чем ее попросить нельзя.
     - Ладно тебе, ей и впрямь в темноте ничего не видно.
     - Она меня не любит.
     - Не говори ерунды.
     - Ты тоже хорош! Меня тут все терпеть не могут!
     - Просто сегодня очень душно, вот ляжешь спать и к утру все забудешь! Мы тебя обожаем, - засюсюкал Кеша, пытаясь залить пламя Зайкиного гнева.
     - А свечи? - продолжала сердиться Ольга.
     - Ну забыла она, со всяким случиться может.
     - А губы, - не успокаивалась Зая, - зачем Даша сказала, что они отвалятся, так оно и случилось!
     - Ой, - крикнула я, - ну прости, я пошутила неудачно! Неужели и правда отклеились в эфире?
     - Нет, слава богу, - простонала Ольга, - до него мне гример целый час потом пыталась нормальный рот сделать, пока кто-то не предложил "Фейри" помыть.
     - Помогло?
     - Ага, краска сошла, кожа тоже, теперь очень больно, - жалобным голосом протянула Ольга, поднимаясь по лестнице.
     Ступеньки скрипели, следом за женой шел Аркашка.
     Полная раскаяния, я бросилась им навстречу:
     - Зайчоночек, но ведь я не хотела, думала, как лучше!
     - Я и не сержусь, - простонала Ольга, - просто обидно, я люблю тебя, а ты меня нет.
     - Мусик, - подала голос Манюня, - вернись на второй этаж, ступеньки не выдержат троих.
     - Вовсе мы не такие жирные, - отмахнулась я.
     - Муся, шагай назад, а то...
     Она не успела договорить. Раздался треск, вопли, перила выскользнули из моих пальцев, вслед за ними пропала и опора под ногами. Издав крик ужаса, я упала на что-то мягкое, копошащееся, теплое.
     - Снап! Я тебя раздавила!
     - ..! - басом выпалила собака, и я поняла, что это не ротвейлер.
     Снап не умеет говорить. Впрочем, если б даже умел, то не стал бы материться. Он очень интеллигентный пес; вот Банди, тот способен на хулиганские выходки, но он тоже не обладает даром речи, значит, я хлопнулась на полковника.
     - Дегтярев, - с возмущением сказала я, - тут полно женщин, а ты ругаешься, да еще нецензурно.
     Неужели не стыдно?!
     - Я?! - донесся совсем из другого конца комнаты голос Александра Михайловича. - Я матерюсь?
     - Кто же тогда?
     - Мусик, - пропищало существо, лежащее подо мной, - какая разница, у кого вылетело не то слово, по мне, так лучше выяснить, живы ли упавшие. Ау, Кеша, Зая, вы как?
     И тут вспыхнул свет. Стоваттная лампочка ярко осветила место катастрофы. На полу лежали обломки того, что еще недавно было лестницей. Зайка сидела около трюмо и дрожащими руками ощупывала голову. Кеша, кряхтя, встал на ноги. Из спальни Дегтярева с откровенным ужасом в глазах выглядывали собаки. Морда Банди вся перемазана мороженым, а Снап от носа до ушей в геркулесовой каше.
     Александр Михайлович вжался в угол около моей комнаты, Ирка почему-то надела себе на голову пластиковую хлебницу.
     - Муся, - попросила придавленная Машка, - сделай одолжение, встань, мне очень тяжело.
     Я поднялась и с укоризной сказала:
     - Я и предположить не могла, что ты знаешь столь нецензурные выражения.
     - Ты о чем? - невинно захлопала глазами девочка. - Не врублюсь никак!
     - Кто матерился, когда я на него упала, а?
     - Не знаю, - пожала плечами Маня. - Может, попугай? Ну помнишь, как Яшка у дяди Миши ругался.
     На меня совершенно некстати накатило воспоминание. Есть у нас друг Миша Канторович, не слишком удачливый режиссер. Он считает себя Питером Штайном, поэтому берется ставить только классику, причем в основном тяготеет к древнегреческим трагедиям. Каждый раз его спектакли оказываются провальными. Обычно на премьере бывает не больше десяти человек, в основном халявщиков, получивших бесплатные контрамарки и надеющихся на дармовой банкет после действа. Более трех представлений ни одно Мишкино "шоу" не выдерживает. Один раз с ним вообще произошел анекдотический случай. Увидав во время одного из спектаклей, что из зала уходят люди, Мишка вылетел в холл и поймал за рукав очередного беглеца.
     - Ну-ка, скажите мне, - начал трясти несчастного режиссер, - что вам не понравилось?
     - Все супер, - ответил перепуганный зритель.
     - Пьеса скучная?
     - Нет, нет.
     - Музыка плохая?
     - Что вы!
     - Актеры уроды?
     - Ни в коем случае.
     - Костюмы негодные?
     - Шикарные шмотки.
     - Декорации мрачные?
     - Просто здоровские.
     - Тогда в чем же дело? - заорал Мишка.
     Зритель осторожно вывернулся из его цепких пальцев, помялся и с прямотой пионера заявил:
     - Понимаете, все, кто смотрел пьесу, разбежались, а мне одному в зале страшно.
     Я всегда считала, что Мишке следует заниматься чем угодно, кроме режиссуры, но Канторович больше ничего не умеет и не хочет обучаться другой профессии. При этом добрый боженька послал Мишке любящую жену Софку, которая в отличие от недотепы-муженька весьма успешно занимается бизнесом. Софа умна, хитра, расчетлива, способна на риск, поэтому и ворочает миллионами. Это она, а не корчащий из себя гения Миша, построила, отделала и обставила загородный дом, купила роскошный джип и набила чулок золотишком. И еще она спонсирует спектакли мужа.
     После провала очередной эпопеи по пьесе Эврипида я бесцеремонно поинтересовалась у Софы:
     - Зачем ты вкладываешь деньги в эти спектакли?
     - А, - отмахнулась госпожа Канторович, - невелик расход, зато Мишка при деле. Иначе сядет дома и всех изведет. Считай, я оплачиваю собственное спокойствие.
     Но потом Мишка решил поставить пьесу для детей, почти современного автора, некоего Смитсона, жившего в девятнадцатом веке. Произведение было посвящено борьбе американских негров за независимость во времена Войны между Севером и Югом.
     Отчего Мишка решил, что современные дети валом повалят на подобную постановку, для меня осталось тайной. Мы были званы на премьеру, а до этого оказались в курсе одной Мишкиной проблемы.
     Действие спектакля в основном разворачивается на корабле, перевозившем невольников, один храбрый негр поднимает на судне восстание, но его быстренько убивают плохие белые люди.
     Для колорита режиссеру понадобился попугай, большой, яркий, не желто-зеленый "неразлучник", а здоровенная птица, каких дома держат редко.
     Сначала Канторович сунулся в зоопарк, но его там послали подальше, и тогда он принялся обзванивать знакомых. К нам он обращался несколько раз, и я устала повторять:
     - У нас есть только собаки, кошки, хомяки, жабы и безумное количество родственников, можем без всякого ущерба для себя отдать какую-нибудь троюродную бабушку, приехавшую в гости, но птиц никаких нет. Впрочем, если тебя это устроит, велю Ивану отловить для тебя парочку ворон.
     Но Мишка не успокаивался и продолжал позванивать, тупо спрашивая:
     - Ну что, может, поищете попугая?
     Отстал он от нас после того, как Маня предложила:
     - Дядя Миша, хотите, я вам курицу раскрашу?
     Вскоре мы пришли на премьеру и почти до самого конца спектакля зевали, деликатно прикрывая рот программкой. Как назло, места нам забронировали в первом ряду, и смыться по-тихому было неприлично.
     Мишка таки раздобыл где-то ярко окрашенного попугая, и он спокойно сидел на имитации штурвала все два часа, пока тянулось действие.
     Наконец наступила кульминация. За главным героем явились солдаты, чтобы отвести его на расстрел. Мою душу, вопреки замыслу режиссера, затопило море счастья. Сейчас намазанный гуталином дядечка произнесет нудный монолог, его "пристрелят", и все, можно бежать домой, мучения закончатся.
     Свет в зале погас, по сцене заметался яркий круг от прожектора. Главный герой, стоя на фоне декорации, изображающей бурное море, куда ему надлежало упасть после залпа, воздел руки вверх. В абсолютной тишине с его запястий с громким звоном упали цепи. Дзынь-дзынь, пролетело над готовыми стартовать в гардероб зрителями! Дальше явно должна была прозвучать речь осужденного на смерть. Но тут вдруг ожил попугай. Услыхав звон, он разинул крепкий изогнутый клюв и четким, хорошо поставленным голосом, с местечковым акцентом произнес: "Алло, тету Сару к телефону", а потом разразился нецензурной тирадой.
     Что случилось с публикой, я просто не способна описать. Люди выли от смеха, а когда на сцену спешно опустили занавес, разразилась такая овация, что актеры даже перепугались.
     Мишка не оценил шутку и рвался открутить не в меру говорливой птичке голову. Но Софа успокоила мужа и велела оставить попугая в покое. На следующем представлении он вновь повторил номер.
     К тому времени слух о необычном спектакле разлетелся по городу, и народ повалил в театр просто ротами. Впервые в жизни Канторовичу удалось сделать кассовую постановку. А я всегда, когда речь заходит о попугаях, вспоминаю Яшу...
     - Вот пришел узнать, не надо ли чего? - раздался голос Кисы.
     Я глянула в сторону дверного проема. В комнату входил старичок. Учитывая катастрофу с лестницей, хозяин появился весьма кстати.
     - Ой, что это? - спросил Киса. - Никак лесенка обвалилась? Да вы не расстраивайтесь. Она давно шаталась, я на вас не в обиде, почините, и ладно.
     Зайка вскочила на ноги. Выглядела она просто чудесно. Волосы растрепаны, косметика "стекла" с лица на кофточку, губы покрыты жуткого вида язвами. Вернее, это были проплешины, оставшиеся на тех местах, откуда гример содрал кожу, но не станешь же всем объяснять, в чем дело, издали же Заинька смахивала на больную герпесом, да еще под ее левым глазом начал наливаться яркий синяк.
     - Лестницу ему починить! - налетела Зая на попятившегося Кису. - Еще чего! Холодильник сломан, кран и унитаз тоже, теперь лестница! Ну-ка, немедленно отвечай, что это такое!
     - Не знаю, - весьма разумно ответил Киса, - это ж вы все разнесли! До вас тут много людей жило, и ничего! Никто не жаловался.
     - Лучше скажите, как теперь наверх забраться, - бушевала Ольга, - у меня там одежда, косметика...
     - Ну, - не к месту втерся в разговор Дегтярев, - завтра наймем мастеров...
     - Офигел, - наскочила на него Зая, - завтра ! мне на работу ехать! Что я, в халате на студии появлюсь?
     - Можно у Машки вещи взять, - опрометчиво предложила Ирка, за что и была моментально растоптана нашей телезвездой:
     - Мне ее шмотки на пять размеров велики.
     На месте Машки я бы обиделась или воскликнула с негодованием: "Я ношу сороковой, а ты тридцать восьмой, какие пять размеров!"
     Но Манюня человек не агрессивный, очень спокойный и миролюбивый. Поэтому, пропустив мимо ушей это высказывание, она предложила:
     - Давайте составим пирамиду из стульев и заберемся наверх.
     Я дернула дочь за футболку:
     - Лучше молчи.
     - Почему? Классная идея! - сопротивлялась Машка.
     - Это ужасно, - зарыдала Зайка и по своему обыкновению сильно затопала ногами.
     На всякий случай я спряталась за Кису Зая человек нервный, слишком эмоциональный. Все ее истерики разворачиваются по одному сценарию.
     Сначала она трагически заявляет: "Меня никто не любит".
     Если очень постараться и убедить ее в обратном, то огонь скандала может погаснуть, не превратившись во всепожирающее пламя. Если же номер не удался - жди беды. Следующая стадия - рыдания, потом топание ногами, швыряние предметов, затем вопль-"Простите, я ужасно себя вела", - снова слезы, но теперь уже раскаяния, поездка в магазин за подарками для всех, объятия, поцелуи и торжественная клятва:
     - Вы лучше всех, я совсем не заслуживаю такого счастья, как жизнь с вами!
     В общем, конец замечательный, но в середине истерики лучше не стоять у Ольги на дороге. Растопчет и не заметит.
     - Катастрофа! - Зая стучала по доскам своими дорогими туфельками. - Мне надо наверх.
     - Но как туда попасть? - задумчиво протянул Кеша.
     - Понятия не имею, ты мужчина, вот и думай, - заявила Ольга и с такой силой ударила ногой в пол, что я, стоявшая на той же половице, зашаталась.
     И в эту самую минуту произошло непредвиденное. В потолке разверзлось небольшое отверстие, и оттуда вывалилось что-то, очень похожее на детские качели - деревянное сиденье, правда, без подлокотников, подвешенное на тросах. Сбоку, на уровне моих плеч, в стене тоже образовалось отверстие, и на свет появился механизм. Катушка с ручкой.
     - Это что? - изумленно воскликнула Ольга, мигом забыв про намечающийся скандал.
     - Похоже на подъемное устройство, - ответил Кеша, изучая неожиданную находку, - ну-ка, подвинься.
     Ольга от неожиданности беспрекословно повиновалась мужу. Аркашка встал на ее место и с силой топнул ногой. Раздался скрип, скрежет, "качели" втянуло в потолок, катушку в стену.
     - Ловко придумано, - одобрил сын, - если топнуть с силой по этой деревяшке, срабатывает механизм. Ага, вон вижу, тросы под потолком виднеются, а потом в стену уходят, они, очевидно, за вагонкой крепятся к подъемному блоку. Верно?
     С этим вопросом Аркашка повернулся к Кисе.
     - Ну да, - кивнул старичок, - именно так и есть.
     - Значит, если вращать ручку, то можно поднять сиденье на второй этаж? - не успокаивался Кеша.
     - Ага, - кивнул Киса.
     - Зачем же вы сделали подъемник?
     Изобретатель растерянно потряс головой:
     - Ну, просто показалось забавным, ни у кого такого нет, а у меня имеется.
     Я вспомнила электрорасческу, ушанку с музыкой, собакомойку и вздохнула. Подъемник еще не самая бездарная затея Кисы. Похоже, техническая фантазия у старичка работает безотказно, вот только со здравым смыслом он явно не в ладах. Все его рационализаторские идеи совершенно идиотские.
     - Но почему вы нам ничего не сказали? - удивилась Ирка. - Ведь все голову ломали, как на второй этаж влезть.
     Киса скривился, взъерошил и без того стоящие дыбом волосы и замямлил:
     - Ну, знаете, я забыл. Совершенно из головы вылетело! Я обычно сделаю что-то - и из мыслей вон. То, что воплотил, мне уже не интересно.
     - Ясно, - процедил Александр Михайлович.
     - Я хочу наверх, - заявила Зайка.
     - Садись, поднимем, - предложила Машка.
     - Боюсь!
     - Глупости.
     - Нет, мне страшно.
     - Трусиха! Ладно, смотри.
     Машка уселась на "качели" и велела брату:
     - Крути.
     Аркашка завертел ручкой.
     - Надо бы маслом смазать, идет туго, - сообщил он.
     - Ничего, - выкрикнула Маня, - работай, не болтай.
     С явным трудом Кеша привел в действие застоявшийся механизм. Наконец Маруська была вознесена под потолок.
     - Классно, - заверещала она, - Луна-парк отдыхает, Киса - ты гений! Такое соорудить!
     С понравившимися людьми Маня моментально переходит на "ты". Киса явно был причислен ею к субъектам, с которыми приятно иметь дело.
     Старичок скромно потупился. Доброе слово и кошке приятно, а уж если похвалить изобретение сумасшедшего Самоделкина, то хорошее настроение обеспечено последнему на неделю.
     
     
     Глава 25
     
     - Давай спускай ее, - засуетилась Ольга, - мне надо наверх, срочно.
     Машка благополучно очутилась внизу.
     - Завтра же позову к себе Сашку Хейфец и Ксюху, во покатаемся! Санька визжать будет! Классно!
     - Лишь бы ерундой заниматься, - не одобрила ее планов Зайка, устраиваясь в кресле. - Ну, поехали.
     Кеша взялся за ручку и крякнул:
     - Тяжелая же ты, Зайка!
     - Хочешь сказать, что вешу больше Мани? - моментально нашла повод обидеться Ольга.
     - Нет, - поспешил оправдаться Аркадий, - просто отчего-то плохо идет, надо механизм маслом смазать.
     - Кажется, в морозилке завалялся кусочек, - задумчиво произнесла Ирка, - давно там бултыхается, почти испортился, есть нельзя, но для технических нужд сойдет, пойду принесу.
     - Не старайся, - остановил ее Дегтярев, - нужен не сливочный жир, а машинный.
     - Какая разница? - удивилась Ирка.
     - Большая, - ответил полковник.
     - Должно ж скользко быть...
     - Александр Михайлович, помоги, - попросил Кеша.
     Полковник подошел к "катушке" и попытался повернуть ручку. Аркашка, красный от натуги, тоже изо всех сил жал на рычаг.
     - Заклинило, - наконец выдохнул он, - механизмом небось сто лет не пользовались, его же надо чистить, смазывать...
     - Эй, - крикнула болтающаяся между потолком и полом Ольга, - чего остановились?
     - Приехали, - сообщил Дегтярев, - поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны.
     - Это как? - взвизгнула Ольга.
     - Похоже, подъемник сломался, - осторожно сказал жене Кеша.
     - И что мне делать? - задрыгала ногами Зайка. - Так и висеть тут?
     - Прыгай, - предложил муженек.
     - С ума сошел! Я разобьюсь! Понимаю, конечно, что ты хочешь от меня избавиться, но ведь не столь же радикальным способом, - заверещала Ольга.
     Кеша скрипнул зубами и попытался реанимировать неподатливый механизм.
     - Ты уже сегодня с лестницы сверзилась, и ничего, - решила простимулировать жену брата Маня.
     - Мы тогда стояли в самом низу, - злилась Ольга. - Ну сделайте что-нибудь!
     Александр Михайлович повернулся к Кисе.
     - У тебя там не предусмотрено системы экстренной эвакуации, катапульты, парашюта?..
     Киса начал раскачиваться из стороны в сторону.
     Было видно, что вопрос застал старичка врасплох.
     - Вроде нет, - наконец выдавил он из себя.
     - А жаль, - вздохнул полковник.
     - Давайте принесем все подушки и одеяла, навалим их на пол, а Зая спрыгнет, - предложила Маня.
     - Ни за что! - взвыла Ольга. - Немедленно поднимите меня наверх, за одеждой и косметикой, а потом спустите вниз! Так и быть, спать я могу лечь на первом этаже.
     Что меня удивляет в Зайке, так это ее твердая уверенность в том, что любая преграда рухнет, если поднять крик. Правда, стены Иерихона пали от звуков трубы, но частенько бывают ситуации, когда вопли не помогают. Вот сейчас, ори не ори, толку не будет.
     - Попробуй подтянуться на руках, - предложил Дегтярев, - схватись за трос и карабкайся по нему.
     - Я не обезьяна! - возмутилась Зайка. - И потом, у меня сил не хватит.
     - А еще фитнесом занимаешься, - воскликнула Машка.
     Ольга сердито засопела. Кеша и Дегтярев принялись изо всех сил дергать ручку. Машка побежала собирать на первом этаже подушки, одеяла, пледы...
     - Пойду все-таки масло из холода вытащу, - задумчиво сообщила Ирка.
     Только я и Киса оказались не у дел.
     - Тут какая-то кнопка из стены торчит, - сообщила Ольга, - красная!
     - Это что? - повернулась я к старичку.
     - Э-э-э, кажется, выключатель, не помню.
     - Не знаете, что у вас в доме имеется?
     - Я давно сюда не хожу, сдаю комнаты, вот и подзабыл, - меланхолично поведал Киса.
     - Не смей на нее нажимать, - велел Кеша.
     Я покачала головой. Зря он сделал это замечание. Насколько я знаю Ольгу, услыхав сию фразу, она моментально поступит наоборот.
     - С какой такой стати я должна тебя слушаться? - рявкнула Зайка и ткнула пальцем в пупочку.
     Тут же раздался страшный звук, словно сломали гигантское, совершенно сухое дерево. Аркадий и Дегтярев на секунду выпустили ручку. Длинная железка с бешеной скоростью принялась вращаться.
     Кресло резко взмыло вверх, Ольгу подняло до потолка и втянуло до половины в отверстие. Я слишком долго описываю произошедшее. На самом деле оно заняло пару секунд, не больше. Ни Кеша, ни Дегтярев не успели адекватно отреагировать на случившееся и теперь с разинутыми ртами взирали на результат Зайкиного упрямства.
     Из потолка, словно люстра, придуманная безумным авангардистом, свисали две стройные ножки, обутые в модные, дорогие туфельки, верхняя часть Ольги скрылась в люке вместе с "лифтом".
     Поморгав мгновение, Аркадий заорал:
     - Ты жива?
     Ответа не последовало.
     - Мама! - взвизгнул Кеша. - Ей плохо!
     - Вот масло, - сообщила, появляясь в комнате, Ирка, - оно испортилось, правда, но для железки сойдет. Чего стоите, мажьте конструкцию, авось сдвинется. Вы почему молчите, а?
     Глаза домработницы обежали нас, потом уперлись в потолок. Из ее горла вырвался вопль:
     - Это что?!
     - Спокойствие, только спокойствие, - ожил полковник, - всем слушать меня.
     Мы с надеждой воззрились на Дегтярева. В экстремальных ситуациях люди, как правило, вызывают милицию, справедливо полагая, что стражи порядка умеют справляться с экстраординарными обстоятельствами. А нам повезло, как никому, в доме есть свой полковник.
     - Внимание, - начал руководить Дегтярев, - без паники, пока ничего ужасного не стряслось.
     - Вдруг она разбилась? - прошептал бледный до синевы Кеша.
     - Главное, не волноваться, - велел Дегтярев и крикнул:
     - Оля, ты жива?
     В ответ молчание. Мне стало плохо, голова закружилась, к горлу подступила тошнота.
     - Господи, - прошептал Аркадий.
     - Молчать! - рявкнул Александр Михайлович. - Зая, если ты по какой-то причине не способна ответить, пошевели ногами, чтобы мы поняли, что у тебя все о'кей.
     "Люстра" весьма интенсивно задергалась.
     - Отлично, - воскликнул Дегтярев, - она в полном здравии.
     - Ты уверен? - спросила я.
     - Стопроцентно, - успокоил меня приятель. - Если человек сильно пострадал, он не станет так ногами дергать! Теперь нужно создать штаб операции.
     - Какой? - поинтересовалась Маня, швыряя на пол ворох подушек.
     - По спасению Ольги.
     - Зачем?
     - Так всегда поступают, - терпеливо растолковывал полковник, - надо же кому-то руководить процессом. Значит, слушайте меня. Я - начальник спецоперации, Аркадий мой первый зам, Маша отвечает за техническое оснащение, Ирина осуществляет уборку территории и обеспечивает безопасность работ. Всем ясны на этом этапе их задачи?
     Приступаем. Немедленно оградить место происшествия, оттеснить любопытствующих, выставить кордон, позвать представителей мэрии...
     - Эй, эй, - прервала я совершенно обезумевшего Дегтярева, - а чем мы с Кисой должны заниматься?
     - Вы? Отойдите на безопасное расстояние, не мешайте проведению операции. От вас двоих толку, как от лыж в Тунисе. Слушаю!
     - Кого? - оторопело поинтересовался Кеша.
     - Вас, членов штаба, - вещал полковник, - излагайте идеи по спасению Ольги.
     - Может, первый что-нибудь предложишь? - начал еще больше синеть Кеша.
     Дегтярев решительно покачал головой:
     - Нет, я же начальник. Мое дело рассматривать ваши предложения, отвергать их, объяснять ошибки, искать лучший вариант. Я - идейный руководитель, вождь, а вы генераторы идей.
     - Зачем ты нам тогда нужен? - справедливо заметила Маня. - Мы сами нагенерируем и вытащим Ольгу.
     - Кто-то же должен управлять процессом и указывать вам на оплошности, - возмутился полковник. - Ладно, нечего языком молоть, начинайте.
     - Пусть прыгает, я подушек натащила!
     - Не получится, ей не вылезти из люка.
     - Может, за ноги Ольгу дернуть? - предложила Ирка.
     - Ты лучше займись возложенной на тебя миссией, - разъярился полковник, - оцепи место происшествия и вытесни посторонних за милицейское ограждение.
     - Вот что служба с людьми-то делает, - по-бабьи горько сказала Ирка, - совсем сбрендил! Ограждение, кордон, ну просто финиш!
     Я была с ней не согласна. У Александра Михайловича с головой полный порядок. Просто он оказался в привычной ситуации и моментально стал выдавать привычные же клише, Дегтярев просто запрограммирован на такие действия.
     Пока штаб пытался скоординировать работы, я осторожно спросила Кису:
     - С улицы можно попасть на чердак?
     - Ну.., да.., вроде. Там лестница к стене прислонена.
     Лицо старичка выглядело растерянным. Похоже, у него совсем с памятью плохо, может, предложить ему попить "Танакан"? Вон наша Черри стала совсем безумной от старости, все четыре лапы начали у нее ходить одновременно в разные стороны, она перестала реагировать на кличку, принялась огрызаться, пугалась улицы. Но потом мы стали давать ей "Танакан", и о чудо! Лапы снова слушаются голову, и наша пуделиха стала почти нормальной, она, правда, теперь разгуливает по дому в памперсах, но это уже другая история. Кстати, тем людям, которые никак не могут заставить своих собак съесть таблетку, даю абсолютно бесплатно совет, так сказать, делюсь ноу-хау, изобретенным Маней.
     Лекарство нужно запихнуть в плавленый сыр и дать капризнице. Мне еще ни разу не встретилась собака, отказавшаяся полакомиться содержимым красной коробочки, на крышке которой изображена весьма страшная финская девушка.
     Вполне вероятно, что и Киса с огромным удовольствием схомякает предложенный кусочек, а там и память к нему вернется.
     - Где лестница? - тихо спросила я, слушая, как Дегтярев в пух и прах разносит идеи Кеши, Мани и Ирки.
     - Пошли, - шепотом предложил старичок.
     Мы, никем не замеченные, выскользнули наружу, обошли избушку, и я увидела хлипкое сооружение из двух сучковатых палок с набитыми на них ветками.
     - Вот, - сообщил Киса.
     Я потрогала конструкцию. Честно говоря, я панически боюсь высоты, и потом, сооружение качается, оно явно ненадежно. И...
     - А-а-а!..
     - Что случилось? - испугался Киса.
     Я ткнула пальцем в подобие ступеньки.
     - Там...
     - Кто?
     - Вон!
     Старичок наклонился и рассмеялся:
     - Ты трусиха! Это всего-навсего паучок.
     - Кто?
     - Паук! Он совершенно безобиден.
     - Я боюсь!
     Киса легким движением смел насекомое.
     - Среди пауков имеются очень ядовитые экземпляры, некоторым из них достаточно просто проползти по руке человека, чтобы тот умер. Но в нашей полосе они не живут.
     - Откуда ты это знаешь? - дрожащим голосом поинтересовалась я.
     И тут же сообразила, что мы с Кисой перешли стихийно на "ты". Совместные переживания сближают.
     - Читал в научной литературе, - пожал плечами дедуля, - люблю на досуге всякое такое поизучать, полезное.
     Трясущимися руками я ухватилась за перекладины и стала подниматься вверх. Не знаю, как вас, а меня всегда толкает на авантюрные поступки одна простая, как калоши, мысль: если сейчас этого не сделаю я, то и никто другой не сможет. Зайку-то надо спасти.
     Чердак оказался завален всяким хламом, по большей части разбитой мебелью. Я перелезла через какие-то деревяшки, железки, пружины... И внезапно налетела на картины, стоящие лицевой стороной к стене. Их было много, штук тридцать, не меньше, все в довольно дорогих рамах.
     - Ты увлекался живописью? - удивилась я.
     - Нет.
     - Откуда же тут полотна?
     - Я дачку купил у прежнего хозяина со всем содержимым, - пустился в объяснения Киса, - это он малевал. Баловался небось. Ничего отсюда с собой взять не пожелал, ну а мне недосуг было чердак разбирать, все так и стоит.
     Я повернула одну картину и вздрогнула. Молодая, не слишком красивая девушка, вернее, девочка, сидит на скамейке в заросшем саду. Лицо, руки, волосы, платье подростка были тщательнейшим образом выписаны. Художник не забыл ничего, даже родинку, крупную, круглую, на внешней стороне правого запястья ребенка. Несмотря на тщательность, а может, благодаря ей, картина смахивала на цветную фотографию. В ней чего-то не хватало для того, чтобы превратиться в произведение искусства.
     Лицо девочки почему-то показалось мне знакомым.
     Я еще раз внимательно посмотрела на изображение.
     Нет, ошиблась. Просто все светло-русые худенькие девочки с мелкими чертами лица похожи друг на Друга.
     Вдруг внизу на втором этаже кто-то громко чихнул. Я бросилась с чердака, ломая остатки кресел.
     - Зая, ты жива?!
     - Ага, - прошептала Ольга, наполовину торчащая из пола. - Как меня понесло, как стукнуло!
     Думала, глаза вылетят и уши отвалятся.
     - Бедненькая, - чуть не заплакала я.
     Зая выглядела ужасно. Синяк под глазом, заработанный ею во время падения с лестницы, переливался всеми оттенками фиолетового цвета, щеки покрывали царапины, на лбу виднелось несколько ссадин, а губы походили на клюв утки.
     - Киса, - заорала я, - немедленно неси пилу!
     Старичок опрометью кинулся назад. Пока он носился туда-сюда, я, как могла, подбадривала Зайку. Наконец у меня в руках появилась ножовка. Пилить я умею лишь теоретически и считала, что ничего тяжелого в этом процессе нет. Но на практике все оказалось иначе. Гибкая лента гнулась в разные стороны, застревала в половицах. Борясь с инструментом, я поняла, каким образом Зая влетела в люк и не разбилась. Дело в том, что хитрый механизмподъемник помещался не на потолке, а внизу, в стене. А наверху имелся люк, когда Зайка сильно топнула ногой, из него выпали "качели", они же одновременно являются куском потолка первого этажа и пола второго. Если бы Ольга не села на деревяшку и работай подъемник исправно, квадрат из досок мирно встал бы на свое место. Но сейчас там застряла Зая. Оставалось гадать, зачем безумный Киса придумал "кнопку-катапульту". Хотя кто же разберет, что творится в мозгу ополоумевшего изобретателя. Я вспотела и ужасно устала, дергая туда-сюда ножовку. Киса же, вместо того чтобы мне помочь, куда-то исчез. Похоже, старичок нашел какие-то остро необходимые детали для своих очередных гениальных изобретений, потому что до моего слуха сверху долетали звяканье и его довольные восклицания.
     Окончательно утомившись, я крикнула:
     - Киса, немедленно иди сюда!
     Но изобретатель, увлеченный изучением хлама, и не подумал откликнуться. Обозлившись, я поднажала на пилу. Вот сейчас расширю отверстие и втащу несчастную сюда, на второй этаж!
     То ли я сумела самостоятельно, без обучения, освоить науку выпиливания человека из пола, то ли злость придала мне сил, но ножовка вдруг легко забегала туда-сюда. Я смахнула пот с лица, мне стало ужасно душно. Сейчас отпилю еще вот этот крохотный кусочек, и Зая на свободе!
     Но не успела последняя преграда отлететь в сторону, как Ольга провалилась вниз. И как только я не подумала о том, что тело девушки держат половицы? Когда дырка стала достаточно широкой, Заюшка, послушная закону всемирного тяготения, ринулась к земле.
     Я встала на колени и с ужасом заглянула в люк.
     На полу, в куче одеял и подушек, которые навалила Маня, сидела стонущая Ольга. Над ней с торжествующим видом стоял полковник.
     - Вот, - с неприкрытой радостью вещал он, - теперь, надеюсь, всем понятно, что такое правильное руководство? Стоило объяснить вам, как поступить, и Оля на свободе.
     Я возмутилась до глубины души. Пока Александр Михайлович нес ахинею про оцепление и представителей мэрии, я ловко выпилила Заюшку, освободила ее, так сказать, из оков.
     - Интересное дело, - не утерпела я, свешиваясь из дыры, - что же ты такого сделал, а?
     Дегтярев задрал голову.
     - Дарья! Как ты туда попала?
     - По приставной лестнице, она прислонена с внешней стороны дома! Так каким образом ты спас Заю?
     Полковник гордо заявил:
     - Просто я подумал и решил: "Пусть висит, через некоторое время сама упадет".
     Я, кряхтя, поднялась с коленей и попыталась стряхнуть с джинсов пыль. В этом заявлении весь Александр Михайлович. Я выпилила Зайку, Маня догадалась притащить гору постельных принадлежностей и швырнуть их в том месте, куда могла шлепнуться Ольга, а Дегтярев, страшно довольный собой, считает себя героем-спасателем. Может, открыть ему глаза? Спокойно объяснить, как обстоит дело? Но зачем? Людям вообще не свойственно признавать свои ошибки, а уж мужчины и вовсе не способны на это. Лучше отправлюсь спать.
     Я поднялась на чердак и, поняв, что Киса давным-давно смылся, осторожно пошла к окошку с лестницей, стараясь не споткнуться о разнообразный хлам. Внезапно на глаза попалась еще одна картина, она была вставлена в простой некрашеный, копеечный багет. Я повернула полотно. Поверьте, я бывала во многих музеях мира, знаю, что Мане и Моне - два разных человека, не путаю Ван Гога с Гогеном и в курсе того, что Гойя, живший во времена инквизиции, осмеливался писать обнаженную натуру. Но сейчас передо мной была поистине необычная работа.
     
     
     Глава 26
     
     На ней изображен художник, одетый по моде начала XIX века. На юноше были красный бархатный камзол, расшитый золотом, и белые, туго обтягивающие ноги лосины. Правую руку, державшую кисть, украшали перстни с большими камнями, левая сжимала палитру.
     На первый взгляд - ничего особенного, но почему я не могу оторваться от этой картины? На губах юноши скользила слабая улыбка, он словно говорил: "Знаю некую тайну". Художник стоял в саду, среди высокой травы, рядом с мольбертом, на котором на листе бумаги были изображены тюбики с красками, сваленные кучей. Яркие желто-зеленые и сине-красные ручейки вытекали из них, смешивались, создавая сначала некое подобие многоцветной реки, потом поток превращался в деньги - купюры разных стран. Там были марки, фунты, песо, но в основном доллары. Зеленые бумажки, выписанные с удивительной точностью, падали с мольберта на землю, почти сливались с травой под ногами художника, а в самом углу полотна было запечатлено дерево - ель. Я пригляделась и поняла, что она покрыта не молодой хвоей, а долларами. Еще на заднем плане виднелось крыльцо деревенского дома и качели.
     Я отошла в сторону - мужчина на картине словно следил за мной глазами, казалось, он живой.
     Внизу стояла подпись, неразборчивая, потом цифры "1979" и надпись, сделанная очень мелкими буквами: "Поле в стране недураков". Портрет вызвал у меня странное чувство. Это сейчас доллар не является редкостью. Можно сказать, что в нашей стране параллельно ходят две валюты, и еще неизвестно, какую, рубль или доллар, более охотно принимают к оплате. Но в семидесятые годы прошлого, XX века, деньги США были в диковинку, и за обладание ими обывателю грозил тюремный срок.
     В крупных городах СССР имелись "Березки", магазины, где отоваривались те, кто работал за границей. Но расплачивались покупатели не валютой, а так называемыми чеками, которые были разного цвета. Одни получали те, кто вернулся из стран социализма, другие выдавали работавшим в странах "третьего мира" - Сирии, Иордании, Ливии, Индии, а самыми престижными считались чеки тех, кто отдал за них доллары, фунты, марки...
     Что хотел сказать художник этой картиной? Почему она так странно называется? Одно ясно, выставить ее в салоне в годы советской власти было просто невозможно.
     Я вновь повернула полотно лицом к стене и очень осторожно, еле дыша от страха, спустилась по шаткой лестнице вниз.
     Киса маячил возле сарайчика, разглядывая сильно помятый кусок железа. Услыхав мои шаги, он оторвался от увлекательного занятия.
     - Вот какую штукенцию нашел! Может, пригодится.
     - Киса, вы что, с момента покупки дома не лазили на чердак?
     - Ну.., был пару раз, - протянул старичок, - только там хлама полно, остался от прежних хозяев.
     - У кого же вы купили избушку?
     - Э.., э, фамилию не припомню, - протянул он, - да и какая разница? Жила тут вроде пара, муж с женой, а после их смерти дом перешел к родственникам. Мужчина, который его продавал, за границу жить уезжал, он мне его задешево отдал, торопился очень. Цена меня устроила. Понимаешь, я в то время с женой развелся. Она хорошая женщина, но изобретательства не понимала, все меня к порядку призывала, вот мы и разбежались. Я ей квартиру оставил, а она мне за это денег дала, немного, как раз на дачу хватило.
     - И давно это было?
     Киса начал шевелить губами, загибать пальцы, потом сердито сказал:
     - И не помню уже. Да и зачем? Вот, кстати, мне идейка в голову пришла. Если к швабре приделать моторчик, то ею будет удобно пыль собирать.
     Старичок ухватил себя за спутанные волосы и, накручивая их на пальцы, понесся на коне фантазии.
     - Или взять трубу, например, подсоединить ее к мотору! Получится классная вещь.
     - Киса, - рявкнула я, - проснись! Пылесос придумали, кажется, еще в тридцатых годах прошлого века. Кстати, не надо приделывать колеса к раме, велосипед изобрели до тебя, электролампочку, железную дорогу, утюг, чайник и туалетную бумагу тоже.
     Киса поморгал и растерянно спросил:
     - Кто же это все изобрел?
     - Про велосипед, утюг и чайник я ничего сказать не могу. Паровоз вроде впервые сконструировали братья Черепановы, а лампочку Яблочков придумал, хотя я могу и ошибаться.
     - Я про туалетную бумагу спросил, - с любопытством воскликнул Киса.
     - Вот историю пипифакса я совсем не знаю!
     Киса вытащил руку из стоящей дыбом шевелюры.
     - Эх, судьба изобретательская! Ведь додумался же кто-то бумагу в рулон скрутить, а народ его имя даже не слышал...
     - Киса, - оборвала я его размышлизмы, - я очень хорошо понимаю твое желание осчастливить человечество, придумав гибрид кастрюли, надувной лодки и клизмы, но сейчас займись ерундовым делом.
     - Каким? - напрягся он.
     - Почини лестницу, иначе мы не сможем пользоваться вторым этажом.
     Старичок глянул на меня, и я в который раз удивилась тому, какие молодые, яркие у него глаза и как мало вокруг них морщин.
     - Ерунда, - отрезал Киса, - зачем вам наверх лазить?
     - Надо. Там вещи Ольги и Аркадия.
     - Хорошо, - кивнул хозяин, - завтра заберусь и скину их вниз.
     - Приведи в порядок лестницу, - повторила я, чувствуя, что уже закипаю.
     Изобретатель покачался с пятки на носок, пожевал нижнюю губу, погладил широкую бороду и суровым голосом заявил:
     - Мне это абсолютно неинтересно, меня на второй этаж не тянет.
     
     
     ***
     
     На следующий день я приехала в институт, где изучали растения, и решила разведать обстановку.
     Если снаружи здание выглядело великолепно, то внутри оно просто поражало. Едва открыв тяжеленную дверь, я очутилась в просторном холле, сильно смахивающем на приемную управляющего банком, где мы держим свои деньги. Повсюду позолота, мрамор, бронза, кожа... У входа стоял охранник.
     Когда он шагнул ко мне, я было напряглась, чтобы спешно придумать причину своего визита в храм изучения крапивы и иже с ней, но парень неожиданно улыбнулся и сказал:
     - Входите, входите, посещение музея совершенно бесплатно.
     - Э.., э, - пробормотала я, - в музей можно без денег?
     - Абсолютно даром, - заверил меня секьюрити, - ступайте скорей, только что экскурсия началась, там Эра Вадимовна рассказывает, так интересно, прямо заслушаешься!
     - А...
     - За экскурсию вам тоже ни копейки платить не надо, - не дал мне договорить парень, - бегите быстрее, а то ничего не поймете. Эра Вадимовна с древних времен начинает. Я сюда уже всех своих приводил, даже соседей. Ну чего стоите, сигайте в эту дверку.
     Я толкнула стеклянную дверь, украшенную табличкой "Музей", и попала в огромное помещение, заставленное витринами и шкафами. Прямо у входа в зал собралась группка людей. В центре, с указкой в руке, металась маленькая пожилая женщина, похожая на тойтерьера. Ее иссиня-черные волосы были уложены в старомодный пучок. Из нафталиненного сундука оказалась и ее одежда: темно-синий костюм из джерси, на лацкане пиджачка розовела камея, шею прикрывала кружевная вставочка, и пахло от дамы "Красной Москвой". По виду Эре Вадимовне было лет восемьдесят, но она сохранила стройную фигуру и кокетливость. Волосы она, очевидно, красила, брови ее казались слишком темными, на щеках играл румянец, а губы пламенели малиновым цветом.
     - Ну-ка, кто ответит, что это такое? - совершенно молодым голосом гремела Эра Вадимовна, подскакивая на месте от переполнявшей ее энергии.
     - Папоротник, - пискнул кто-то из экскурсантов.
     Через пару секунд я, совершенно забыв о цели своего визита в институт, с широко открытым ртом ходила с толпой экскурсантов. До сих пор я считала, что растения - это крапива, одуванчики да трава. Вы и представить себе не можете, как я ошибалась! В музее были представлены совершенно невероятные виды флоры, по большей части ядовитые.
     - Вот эта крохотная колючка, которая помещена под увеличительное стекло, любит царапать человека в лицо, - с жаром вещала Эра Вадимовна, - спустя неделю после ее "поцелуя", когда несчастный и думать забыл о произошедшем, на его щеке появляется незаживающая язва, вылечить которую практически невозможно, она через несколько лет затягивается сама, образуя уродливый рубец.
     Основная масса присутствующих женщин шарахнулась в сторону. Эра Вадимовна потрясла указкой.
     - Не волнуйтесь, сама она на вас не прыгнет.
     Впрочем, есть более интересные представители флоры, чем эта колючка. Вот трава, растущая на берегах Амазонки. Стоит ей коснуться вашей руки - и все. Яд с нее, попав на кожу человека, моментально всасывается. Противоядия нет. Мы отчего-то очень боимся змей, и среди них попадаются невероятно опасные экземпляры, но змея, как это ни странно, вполне интеллигентна. Она никогда не нападет просто так, простите меня, сдуру. Кобра, к примеру, кусает, если человек потревожил ее сон или оказался вблизи гнезда. Кстати, большинство змей предупреждает о своем намерении, они шипят, гремят, свистят, раскачиваются. А вот растения убивают тихо. Я понятно объясняю?
     - Да, - прошелестело по залу.
     - Прекрасно, - кивнула Эра Вадимовна. - Вот смотрите, какой цветочек.
     Мы наклонились над витриной.
     - Совсем маленький и безобидный, - воскликнул один из мужчин, - ей-богу, просто крошка!
     Эра Вадимовна довольно засмеялась и оперлась на указку.
     - Знаете, дорогие мои, я очень люблю детективы, но должна признать, что их авторы очень однообразны. Убивают своих героев при помощи ножа, пистолета, веревки, ну максимум, на что фантазии хватает, - это устроить автомобильную аварию или выкинуть кого-нибудь из окна. Иногда мне жаль, что я не обладаю литературным даром.
     - Почему? - заинтересовалась я.
     Эра Вадимовна подпрыгнула:
     - Отличный вопрос. Я бы проявила намного больше изобретательности, описывая орудие убийства. Вот, еще раз взгляните на этот цветочек. Он растет в Полинезии, ни в Европе, ни в Америке, ни в Средней Азии неизвестен. На вид он кажется очень безобидным. Но! Ангельская внешность сего красавчика сплошной обман. Сначала он просто цветик, потом крупный, весьма вкусный и сочный на вид плод. Так и манит полакомиться собой! Но внутри сего фрукта есть косточка, а в ней сердцевина, посмотрите на экспозицию, там все представлено в деталях. И если кто-то попробует белые крупинки, которые высыпятся из косточки, все, считайте его покойником. Причем ни американские, ни европейские врачи, вскрывая труп несчастного, не сумеют правильно установить причину смерти.
     Они просто не знакомы с этим растением по имени каракома, поэтому диагностируют кончину от инсульта или инфаркта. Абсолютно нераскрываемое убийство.
     - Хорошо, что у нас подобное не растет, - выдохнула одна из женщин, - а по виду-то совершенно как сахарный песок, белые крупинки.
     Эра Вадимовна кивнула:
     - Да, они еще и сладкие на вкус, только не рекомендую вам их пробовать.
     - Как же растение сюда привезли, - внезапно поинтересовался подросток лет пятнадцати, - если оно такое ядовитое?
     Экскурсовод улыбнулась:
     - Понимаешь, дружочек, "сахар" начинает действовать, только соприкоснувшись с твоей кровью.
     Если на руках нет царапин, или ты натянул перчатки, или взял его чем-то еще, то и нечего опасаться.
     С больным СПИДом тоже можно спокойно обниматься, но вот если у тебя есть порез или ссадина, тогда возникает смертельная опасность. Так и каракома; кстати, попав в любую жидкость, даже в очень горячую, она сохраняет свои свойства. Глотнете, и нет вас.
     - Прямо вот так сразу? - дрожащим голосом осведомилась одна из экскурсанток.
     - Ну.., в зависимости от состояния вашей сосудистой системы, - протянула Эра Вадимовна, - то, что умрете, это стопроцентно, только с одним казус случится через полчаса, а с другим к вечеру, и кончина будет выглядеть совершенно естественной.
     Растительные яды страшная вещь, плохо изученная.
     Вот еще пример, смотрите, роскошный фрукт. И на что он похож?
     - На мандарин! - воскликнул подросток.
     - Абсолютно верно! Но на самом деле это страшно ядовитый плод, - вновь стала запугивать всех Эра Вадимовна, - не рекомендую даже трогать его, хотя выглядит он очень аппетитно. И вообще, имейте в виду, если вы поехали отдыхать в незнакомую страну, упаси вас бог съесть с куста или дерева незнакомую спелую ягодку. Некоторые растения успешно маскируются под невинные. С "мандарином" мы уже познакомились, а теперь посмотрите сюда, это что, по-вашему?
     - Банан! - радостно загудели экскурсанты.
     - А вот и нет, - усмехнулась Эра Вадимовна, - хотя и очень похож. Только сняв кожуру и откусив сей, с позволения сказать, бананчик, вы моментально его отбросите, потому что поймете: он не имеет ничего общего с теми плодами, которые вы привыкли покупать в магазине. Но будет поздно, даже лизнув сие растение, можно смертельно отравиться.
     Я бы, приди мне в голову писать детектив, отравила бы всех мякотью каракомы, это из нее высыпается тот "сахар". Вот как коварна природа, вид, цвет, даже запах этих плодов напоминают обычные, но на самом деле...
     Экскурсия пошла дальше. Я осталась стоять у витрины, разглядывая экспозицию, посвященную каракоме. Она состояла из нескольких частей.
     Слева желтело нечто, издали напоминавшее спелый плод манго. Справа лежал он же, разрезанный пополам. До сих пор я считала, что самая крупная косточка у авокадо, ан нет. Каракома имела внутри здоровенный лаково-коричневый орех, мякоти у этого фрукта или овоща, казалось, не было вовсе.
     Просто кожа, а под ней этакий темный бильярдный шар. В центре этой экспозиции стояло блюдечко, на нем горкой громоздился совершенно обычный сахарный песок и лежали две половинки косточки.
     Я была поражена: на вид простой рафинад, перемолотый в пыль! Пожалуй, крупинки слишком мелкие... Хотя у нас дома в сахарнице бывает разный песок. То он желтый, крупный, то гранулы просто крошечные, снежно-белые. Да и кому придет в голову изучать содержимое сахарницы? Зачерпнули, положили в чай или кофе. Вот рыба, мясо, грибы, колбаса иногда вызывают подозрение - ведь продукт может быть несвежим. Но сахар! Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться сроком хранения рафинада. Да и есть ли он у него? Наверное, да...
     - Вас так поразила каракома? - раздался за спиной громкий голос.
     От неожиданности я вздрогнула и обернулась.
     У витрины стояла улыбающаяся Эра Вадимовна.
     
     
     Глава 27
     
     - Она и вправду так ядовита? - тихо спросила я.
     Пожилая дама кивнула:
     - И коварна. Идеальное средство убийства.
     Жертва скончается не сразу, а через несколько часов после общения с киллером. Врачи спокойно констатируют инфаркт или инсульт, и все. Извините, экскурсия закончена, а нам запрещено оставлять в залах посетителей без сопровождения.
     - Вы давно здесь работаете?
     - Деточка, - снисходительно ответила Эра Вадимовна, - мы с профессором Айдиняном основали сей музей. К сожалению, Арутюн Мирабович скончался, я теперь самая старая сотрудница, как ни ужасно это звучит.
     - Ой! - всплеснула я руками. - Вы-то мне и нужны. Видите ли, я - главный редактор журнала "Удивительное рядом". Может, вы когда-нибудь держали его в руках?
     - Нет, он ни разу мне не попадался, - вежливо улыбнулась Эра Вадимовна.
     - Очень жаль, - воскликнула я, мобилизуя все свои актерские способности, - мы пишем об интересных вещах и очень хотим рассказать о вашем музее. Уделите мне, пожалуйста, полчасика. Вопросы такие простые, вам будет нетрудно на них ответить.
     Высказавшись, я умоляющим взором уставилась на Эру Вадимовну. Неужели пожилая дама не захочет поведать миру о своем детище, музее экзотических растений? Неужели она из тех людей, которые боятся журналистов, как черт ладана?
     - Ну конечно, с удовольствием, - с энтузиазмом согласилась Эра Вадимовна, - пойдемте в мой кабинет.
     Мы вышли из музея, пересекли огромный холл, вознеслись в совершенно роскошном лифте на третий этаж и вошли в небольшую, со вкусом обставленную комнату.
     - Хотите чаю? - любезно предложила Эра Вадимовна. - К сожалению, только из пакетика, хорошей заварки нет.
     Пока хозяйка возилась, вытаскивая из шкафчика вазочку с печеньем, сахарницу и лимон, я оглядела ее обитель и с абсолютно честным недоумением воскликнула:
     - У вас просто шикарно! Каким же образом музей сумел получить такое роскошное здание? Сейчас в любом месте, которое имеет отношение к культуре, царит запустение. Парочка моих подруг имеет несчастье работать в музеях, послушаешь их рассказы - и плакать хочется. Зарплаты нищенские, фонды в упадке, посетителей нет... А у вас! Экскурсии!
     - Причем по пять-шесть в день, - гордо заявила Эра Вадимовна, - между прочим, тут еще ведется и научная работа. Второй и третий этажи - это лаборатории.
     - С ума сойти! - всплеснула я руками. - Каким образом ваш директор ухитряется выбивать средства из бюджета?
     Эра Вадимовна насыпала в чай сахар, медленно помешала его ложечкой, потом спросила:
     - Вы слышали фамилию предпринимателя Гольдина?
     - Бори? - изумилась я.
     - Бориса Иммануиловича Гольдина, - слегка удивившись, поправила меня Эра Вадимовна.
     Я быстренько прикусила глупый язык. Это Даша Васильева может спокойно называть олигарха Гольдина Борей. Иногда она встречается в Ницце, в отеле, с Борисом и пьет с ним кофе на набережной.
     А для журналисточки из издания "Удивительное рядом" он, конечно, Борис Иммануилович, богатейший человек, владелец кучи предприятий, приносящих ему стабильно огромный доход.
     - Наш музей существовал давно, - начала рассказ Эра Вадимовна, - основали его в пятидесятые годы. Материал поступал со всех концов необъятного Советского Союза, мы могли похвастаться уникальными экспонатами.
     В конце восьмидесятых, когда в стране начался хаос, музей захирел. Основная часть сотрудников разбежалась кто куда. Несколько человек уехало за рубеж. Тогда же произошел очень неприятный случай.
     В каждом хранилище имеются так называемые фонды. Не все экспонаты выставлены на обзор посетителям. Во-первых, просто не хватает места, во-вторых, кое-что слишком ценно для того, чтобы оказаться в "зрительном зале". Ревизии хранилища практически никогда не проводятся, и частенько сотрудники музеев просто забывают, чем обладают, а пришедшие новые работники просто не знают обо всех единицах хранения. Иногда какому-то ретивому аспиранту втемяшивается в голову полазить по полкам, и он отыскивает нечто совершенно замечательное. Небось вы встречали в газетах заметки под интригующим названием "Находка в музее"?
     Вот и Эра Вадимовна как-то раз забрела в хранилище, посмотрела стеллажи, которые не видела много лет, и ахнула. Оттуда исчезли гербарии, совершенно уникальные, собранные очень давно.
     Дама предприняла целое расследование и вычислила, что дорогостоящие, вернее, просто не имеющие цены, собрания засушенных растений увез один из эмигрировавших за рубеж сотрудников. Как он провез их через таможню, осталось непонятным, скорее всего пограничники посчитали сухие листья и цветы чем-то малоценным и не обратили никакого внимания на альбомы. Гербарии исчезли бесследно, очевидно, ушли в частные коллекции.
     Потом в музее за долги отключили свет, и Эра Вадимовна стала прикидывать, что же из имеющихся ценностей самое раритетное? Что она может разместить у себя дома до лучших времен? Как сохранить коллекцию? Надо сказать, что настоящие музейные работники люди одержимые, очень часто для них нет ничего важнее любимого дела.
     В Ленинграде в свое время существовал музей, в котором были представлены всякие сельскохозяйственные растения, в частности, там имелся довольно большой запас зерен элитной пшеницы, риса, овса, гречихи... Они были собраны как в СССР, так и за границей. Организовывал экспедиции академик Вавилов. Во время блокады, когда ленинградцы, умирая от голода, съели буквально все, что хоть как-то напоминало еду, работники этого музея не тронули ни одного зернышка и полностью сохранили коллекцию. Представляете, каково это - умирать от голода, зная, что рядом, буквально в двух шагах, лежат килограммы отборного зерна? Я бы, скорей всего, пошла в хранилище и сварила себе похлебку. Но во мне нет одержимости ученого.
     В тот самый момент, когда музей экзотических растений доживал последние дни, к Эре Вадимовне приехал молодой человек самой приятной наружности и, представившись Борисом Иммануиловичем, предложил ей сделку. Он оплачивает все долги, делает в здании ремонт и вообще превращает несчастный, никому не нужный музей в замечательно оборудованное заведение. Сотрудники будут получать очень хорошую зарплату. Более того, тут откроется и научно-исследовательский институт. Директором всего предприятия станет Римма Гольдина, кандидат наук, а Эра Вадимовна будет ее первым замом и директором музея.
     - Естественно, - закончил Борис Иммануилович, - ваша и Риммина зарплата будут одинаковы.
     Эра Вадимовна, слегка обалдев от неожиданности и открывающихся перспектив, весьма неучтиво уточнила:
     - Римма - это ваша жена?
     - Да, - сухо ответил Гольдин.
     - Но каким образом вы сумеете приобрести государственное предприятие? - не успокаивалась Эра Вадимовна.
     - Пусть эта сторона вопроса вас не волнует, - улыбнулся Борис Иммануилович, - вы, главное, не поднимайте шума, не зовите журналистов и не давайте интервью: типа олигархи скупают науку и культуру.
     Эра Вадимовна кивнула. Она совсем не дура и хорошо понимает, что музею предоставился уникальный шанс. Пусть хоть черт тут начальствует, лишь бы коллекция сохранилась.
     Дальше события начали разворачиваться как в сказке. Новое, суперсовременное здание возникло словно по мановению волшебной палочки, зарплата стала большой, открылся НИИ, лаборатории которого оснастили совершенно уникальным оборудованием. Гольдин провел рекламную кампанию, и в музей хлынули экскурсанты. Каким-то образом Борис Иммануилович договорился с большинством московских школ, и учителя, преподающие ботанику, стали приводить в музей своих учеников. В общем; Эра Вадимовна пребывала в настоящем шоке.
     Но самое большое потрясение она испытала, увидев нового директора. Римма оказалась достаточно молодой, очень увлеченной женщиной. Пообщавшись с ней. Эра Вадимовна поняла, что диссертация Риммы не была куплена, Гольдина написала ее сама, она хорошо разбиралась в профессиональных вопросах, было лишь одно "но", совершенно не мешавшее Римме справляться со своими обязанностями. У нее были парализованы ноги. На работу ее привозили в специально оборудованном автомобиле, все лестницы в институте имели пандусы, а за инвалидной коляской ходили два мрачных парня, одетых в любую погоду в черные костюмы. Римма звала их "толкалыдики".
     Спустя некоторое время Эра Вадимовна узнала, что случилось в семье Гольдиных. Борис одно время крепко выпивал. Как-то раз, находясь подшофе, он, посадив в автомобиль жену и малолетнего сынишку, понесся по шоссе. Римма умоляла мужа сбавить скорость или пустить за руль ее, совершенно трезвую. Но Гольдин не слушал супругу и только сильнее жал на газ. В конце концов случилось несчастье. На очередном повороте Борис не справился с управлением, и шикарная иномарка влетела в бетонный забор.
     Очнулся Гольдин в реанимации, через некоторое время он стал требовать в палату жену, и тогда доктор, трусливо отводя взгляд, рассказал ему правду: у Риммы сломан позвоночник, ей придется провести оставшуюся жизнь в инвалидной коляске, а мальчик погиб на месте. У самого же лихого водителя не было никаких серьезных травм, кроме сотрясения мозга и двух поломанных ребер. Теперь Борису Иммануиловичу предстояло всегда жить с ощущением вины. Каждый взгляд на жену, сидевшую в каталке, вызывал у него приступ отчаяния.
     Пить он бросил, ни разу после того памятного дня не поднес ко рту ничего крепче кефира. Только сына было не вернуть и возвратить здоровье Римме Борис Иммануилович со всеми своими миллионами не мог.
     Вот тогда Гольдину пришла в голову идея приобрести для жены НИИ и открыть в нем музей. Ему хотелось, чтобы Римма ощущала себя полноценным человеком. Кстати говоря, в НИИ приоритетными были исследования, посвященные влиянию ядов растительного происхождения на паралич. Борис Иммануилович не терял надежды поставить Римму на ноги, в прямом смысле этого слова, и щедро выделял средства на научную работу.
     - Более того, - хорошо модулированным голосом преподавателя, приученного читать лекции, говорила Эра Вадимовна, - наши сотрудники ездят в экспедиции по всему миру, музей постоянно пополняется новыми экспонатами. Борис Иммануилович удивительный человек, а перед Риммой я просто преклоняюсь. За все время, что мы знакомы, я ни разу не услышала от нее жалобы или малейшего намека на свою участь. Она всегда бодра, полна оптимизма. Ее здесь все обожают. Вовсе не потому, что она жена основного спонсора, вернее, единоличного хозяина НИИ, а за доброту, участливость, стойкость. Римма - пример для многих из нас, здоровых и ходячих.
     Эра Вадимовна замолчала" потом взяла сигареты и поинтересовалась:
     - Вас дым не раздражает?
     Я вытащила "Голуаз".
     - Составлю, если не возражаете, вам компанию.
     Скажите, Эра Вадимовна, вы всех сотрудников знаете?
     - Конечно, - улыбнулась дама.
     - В вашем музее работает женщина, такая коренастая, хотя рост дамы не является основной приметой. Можно надеть обувь с каблуками или, наоборот, без оных. Носит она в последние дни светлый брючный льняной костюм. Волосы у нее темно-каштановые, стрижка под пажа, сама в очках с затемненными стеклами, яркий макияж, кроваво-красная помада...
     Эра Вадимовна выпятила нижнюю губу.
     - Вроде у нас похожих нет. В музее точно. Может, в НИИ новенькую взяли. Темно-каштановые волосы, очки... Не припомню. Хотя... Ну конечно!
     Это же Настя Трошева.
     Я чуть не опрокинула на себя чашку с недопитым чаем.
     - Настя?! Но ведь у нее совсем другая прическа!
     Эра Вадимовна вздрогнула:
     - Вы знаете Трошеву? Откуда?
     Вопрос застал меня врасплох.
     - Ну.., мы когда-то вместе работали.
     - Где? - отрывисто поинтересовалась Эра Вадимовна.
     - Э.., в одном журнале.
     - Каком?
     Я рассердилась на себя. Похоже, я очень глупо соврала, а Эра Вадимовна ужасно настырна, она от меня просто так не отстанет!
     - Этот, забыла, вроде "День", нет, "Сегодня"!
     Дело было давно, - попыталась выкрутиться я.
     Но, видно. Эра Вадимовна не зря мечтала написать детектив.
     - Если давно, - прищурившись, заявила она, - то откуда вы знаете, какая сейчас прическа у Насти?
     Волосы-то можно покрасить и отпустить. И потом, Трошева пришла к нам сразу после получения диплома.
     Я заморгала. Как назло, ничего не могла придумать.
     Эра Вадимовна сладко улыбнулась:
     - Душенька, покажите ваше рабочее удостоверение.
     - Извините, я его дома забыла.
     Заведующая музеем моргнула и взялась за трубку аппарата, стоящего у нее на столе.
     - Скажите номер телефона редакции.
     Это был нокаут.
     Эра Вадимовна молча смотрела мне в глаза. Потом ее губы растянула улыбка.
     - Немедленно объясните, кто вы, откуда, зачем сюда явились и почему начали расспрашивать про музей. Иначе я моментально позвоню начальнику охраны и Борису Иммануиловичу.
     Я раскрыла сумочку, вытащила два паспорта, русский и французский, положила их на столе перед Эрой Вадимовной и начала говорить:
     - Меня зовут на самом деле Даша Васильева, тут нет никакого обмана. Я бывшая преподавательница французского языка и живу со своей семьей в Ложкине. Борис Гольдин великолепно нас знает...
     Эра Вадимовна молча слушала мой рассказ.
     Когда я остановилась, она быстро спросила:
     - Значит, вы считаете, что всех несчастных убили при помощи каракомы?
     Я развела руками.
     - Катя, невеста Сергея Якунина, скончалась, будучи до этого абсолютно здоровой. Смерть ее не вызвала удивления, врачи сказали - инфаркт.
     Якобы девушка перенесла тяжелый стресс, кончину любимого, вот организм и не выдержал. Кира до меня встречалась в кафе с дамой, постриженной под пажа. Умерла Кира часа через полтора после беседы, и тоже врачи сказали: ничего особенного, жара, подскочило давление, отсюда и инсульт. Еще раньше погибла эксперт Института полиграфии и печати Аня Кауфман. И снова все абсолютно объяснимо. Аня была тучной, совершенно не следила за собой, разъелась до ста двадцати килограммов, имела, очевидно, гипертоническую болезнь... Вот такой клубок. Смерть Сергея Якунина была не случайной, от аппарата искусственного дыхания его попросила отключить.., женщина в светлом костюме с прической под пажа. Она назвалась Катей, невестой шофера. Затем погибла практикантка Вера, и снова причиной смерти молодой девушки, фактически ребенка, назван инсульт. Более того, "Катя" попыталась встретиться с Аллочкой, но та, слишком хитрая для своего возраста, умудрилась проследить за ней и увидела, как та спокойно вошла в здание музея экзотических растений. Можно, конечно, предположить, что убийца явилась на экскурсию, но что-то мешает мне так думать. Если же предположить, что все вышеперечисленные смерти не случайны, а являются результатом отравления каракомой, тогда разрозненные кусочки мозаики составляют целую картину.
     Глаза Эры Вадимовны вспыхнули огнем:
     - Но зачем Насте лишать жизни такое количество людей?
     Я пожала плечами:
     - Пока не могу понять. Точно так же, как и то, почему она не пожелала сказать мне, кто такая Клара, которой Сергей попросил передать пятьсот долларов. Знаете, я почти стопроцентно уверена, что Настя знает Клару!
     Эра Вадимовна воскликнула:
     - Клара?!
     Но я некстати перебила ее:
     - Почему вы сказали, что темноволосая шатенка - это Настя?
     Эра Вадимовна тряхнула головой.
     - Лишнее доказательство того, как глупы женщины. Знаете, Настя очень грамотный специалист, великолепно разбирающийся в материале. Она закончила университет с красным дипломом, свобод но владеет двумя иностранными языками, очень исполнительна, аккуратна и, как мне казалось, целиком посвятила себя науке. Она часто летает в разные страны, закупая для музея раритеты. Борис Иммануилович крайне ценит Настю. Девушка ни разу не ошиблась при выборе материала, и еще она обладает фантастическим умением сбивать цену при его покупке.
     В общем, не сотрудница, а бочка меда, без малейшего намека на деготь. В последнее время Настя часто моталась в Полинезию, там настоящий рай для исследователя экзотических растений. В общем, до недавнего времени Анастасия Трошева вызывала у Эры Вадимовны только уважение и даже восхищение. Пожилая дама, услыхав от кого-нибудь из своих одногодков фразу: "Ох уж эта нынешняя молодежь, никто работать не хочет, подавай им одно веселье", - моментально отвечала: "Не следует всех мазать одной краской. Вот у нас трудится Настя Трошева..."
     Эра Вадимовна полагала, что Настя интересуется лишь наукой, но некоторое время тому назад она была горько разочарована.
     Как-то вечером, когда музей и НИИ завершили работу. Эра Вадимовна задержалась в кабинете.
     Собственно говоря, такое понятие, как восьмичасовой рабочий день, здесь не соблюдалось. Римма никогда с часами в руках не проверяла своих подчиненных, в лабораторию спокойно можно было заявиться к полудню. С другой стороны, человек, следивший за ходом эксперимента, мог просидеть на работе и далеко за полночь или прибежать к термостату посреди ночи. Охранникам было ведено пропускать своих в любое время суток. Впрочем, иногда в здании задерживались и посторонние: аспиранты или коллеги из провинции. Сотрудники института просто выписывали им пропуск.
     Эре Вадимовне в тот день понадобились кое-какие бумаги из лаборатории, где работала Трошева. Как заведующая музеем и заместитель директора НИИ, Эра Вадимовна имеет ключи от всех помещений, сейфов и личную печать.
     Дама поднялась наверх, обнаружила, что интересующая ее лаборатория заперта, и покачала головой. Настя, уходя, не опечатала помещения. Подивившись на оплошность всегда аккуратной сотрудницы, Эра Вадимовна открыла комнату, вошла внутрь и невольно вскрикнула. У окна стояла незнакомая темноволосая, стройная женщина.
     
     
     Глава 28
     
     - Кто вы? - вскрикнула Эра Вадимовна. - Почему заперлись изнутри одна в пустой комнате? Немедленно отвечайте, иначе я вызову охрану.
     Незнакомка быстро сняла с себя очки и парик.
     Эра Вадимовна снова испытала изумление - перед ней стояла Настя.
     - Господи, - только и смогла выдавить из себя начальница, - к чему этот маскарад?
     Трошева покраснела:
     - Да так!
     Но Эре Вадимовне стало очень интересно, и она потребовала:
     - Немедленно рассказывай.
     Слегка смущаясь, Трошева объяснила ситуацию.
     Она влюбилась. Познакомилась с парнем и впервые в жизни потеряла голову, причем капитально, словно тринадцатилетняя девочка. Кавалер же сохранил ясность ума - очевидно, ему не первый раз встречались ополоумевшие от страсти дурочки. Насте он ласковых слов не говорил, о своих чувствах не распространялся, но и не отталкивал любовницу, ходил с ней в кино и изредка приглашал к себе.
     Но, видимо, не зря заметил классик: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей". Настя окончательно обезумела и стала совершать идиотские поступки. Кавалеру же, очевидно, льстила готовность девушки исполнять любую его прихоть, поэтому он придумывал все новые и новые развлечения. Последняя фенька состояла в превращении Насти в шатенку.
     - Мне очень нравятся темноволосые девушки с длинными, до шеи, волосами с загнутыми внутрь концами, - заявил он, окидывая стриженную под мальчика светло-русую Настю неодобрительным взором, - а уж если у них есть челочка, да очки в придачу, с затемненными стеклами, это просто мой тип.
     Что оставалось делать безоглядно влюбленной Насте? Ну, предположим, покрасить свои трехсантиметровые прядки в цвет коньяка она могла запросто. Но каким образом превратить их в длинные локоны? Это было практически невозможно. Проплакав полночи, Настя обрела способность к какой-то умственной деятельности лишь утром и, впервые в жизни прогуляв работу, рванула в магазин. Через пару часов она в полном восторге оглядывала себя.
     Из зеркала на нее смотрела миленькая шатеночка с прической под пажа с темными очками на носу. Теперь ее любовник не станет делать ей никаких замечаний, Настенька полностью соответствует "его типу". Правда, девушке было не слишком комфортно в парике. Те, кто хоть один раз надевал его, великолепно знают, как в нем жарко, в особенности летом, ведь по сути это шапка. Еще у Насти болели непривычные к высоким каблукам ноги. Чтобы "подогнать" себя под нужный рост, Настя приобрела туфли на многосантиметровой шпильке. Определенное неудобство представляли и очки. Они, естественно, были без диоптрий, у Насти стопроцентное зрение, но даже простые стекла ей мешали. Однако все искупалось возгласом искреннего восхищения, который издал пораженный кавалер. И теперь Настя вечером дожидается, пока основная масса сотрудников разбежится, переодевается и идет на свидание в образе соблазнительной шатенки. Если уж совсем честно, то от маскарада у нее сплошная головная боль. Одевается она на работе, после любовного свидания же надо отправляться домой. Насте приходится подниматься на последний этаж и там стаскивать с себя парик, очки и стирать ужасный макияж. Поэтому теперь у нее в сумочке, как у женщины облегченного поведения, лежат ватные диски и косметические "сливки", парик вместе с очками приходится прятать дома под подушку, а утром уносить на работу. Еще мама не одобрила покупку обуви на каблуках и теперь постоянно зудит:
     - Зачем приобрела это уродство? Небось потратила кучу денег!
     Один раз Настя попала в совершенно идиотскую ситуацию. Когда она впервые решила выйти из родного института в гриме, ее притормозили на выходе.
     - Пропуск, - потребовал охранник.
     Настя вынула удостоверение. Секьюрити нахмурился, потом спрятал "корочки" в ящик стола, блокировал турникет, вытащил из кобуры пистолет и велел:
     - Немедленно отвечайте, каким образом к вам попал документ на фамилию Трошевой? Советую вам не врать, я великолепно знаю Анастасию Владимировну, вы на нее совершенно не похожи.
     Тут же, откуда ни возьмись, словно черви после дождя, материализовались еще двое представителей охраны, пришлось Насте идти в "караулку" и там, сняв парик и очки, объясняться. Дескать, хочется ей иногда слегка изменить свой имидж.
     - Вы уж, пожалуйста, никому не рассказывайте о моих переодеваниях, - попросила Настя, завершив повествование.
     Эра Вадимовна мягко улыбнулась.
     - У меня полностью отсутствует дар сплетницы.
     - Я знаю, - шепнула Трошева.
     Заведующая взяла нужные бумаги и ушла к себе, удивляясь, до какой же степени способна поглупеть женщина, если ее уколола стрела Амура. Настолько потерять гордость! И это Трошева, можно сказать, одна из лучших представительниц своего поколения. Чего же тогда ожидать от других?
     Рассказ иссяк. Мы с Эрой Вадимовной смотрели друг на друга. Потом дама воскликнула:
     - Настя не способна убить человека, я очень хорошо знаю ее.
     Я промолчала. Не так давно Александр Михайлович с огромной радостью сообщил мне, что маньяк, терроризировавший один из районов столицы, наконец-то пойман. Им оказался очень симпатичный, совершенно положительный, с точки зрения окружающих, кандидат наук. Про него никто из коллег по работе или соседей ничего плохого сказать не мог. Аккуратный, вежливый, ответственный, примерный семьянин и отличный отец. Никаких проблем с алкоголем или наркотиками, со всех сторон образцовая личность. Но раз в неделю в замечательном парне просыпался зверь, и он шел на охоту.
     Но в случае с маньяком было хоть какое-то объяснение его поведению. У него имелись большие проблемы в интимной жизни, и он решал их самым изуверским способом. А Настя? Ну с какой стати ей убивать женщин?
     - Она не сказала случайно, как зовут ее любовника? - спросила я.
     Эра Вадимовна задумалась на мгновение.
     - Вроде его имя Сергей. Да, точно, она бросила такую фразу: "Сережа прямо не поверил своим глазам, когда увидел меня".
     Я притихла. Если Настя имела в виду Якунина, то она нагло соврала Эре Вадимовне. С Сергеем Анастасия была знакома с детства Хотя это часто встречающееся имя. Но мне отчего-то совершенно не верится в историю про сумасшедшую любовь.
     - Мы не можем поговорить с Настей? - попросила я. - Ну так осторожненько... Хотя.., наверное, лучше не надо. Она уже один раз не захотела со мной беседовать и только насторожится, встретив меня тут. Ума не приложу, как поступить! И кто такая Клара? Думается, она в курсе таинственной истории. Может, ей даже известно, почему Настя решила убивать людей...
     Внезапно до меня дошла одна очень простая мысль, и я воскликнула:
     - Ой!
     - Что такое? - насторожилась Эра Вадимовна.
     - Я же спросила у Насти про Клару, и Трошева прикинулась удивленной. Но если Клара знает много интересного, то ей грозит опасность. Настя хладнокровно уберет ее с дороги, как и остальных!
     - Клара умер, - неожиданно заявила Эра Вадимовна, - правда, она жива.
     От неожиданности я привстала.
     - Простите? Не поняла вас? Клара умерла, она жива?
     - Клара умер.
     - Кто?
     - Клара скончался, не помню когда, но не слишком давно.
     - Но почему вы говорите о ней как о представителе сильного пола? - удивилась я.
     - Так Клара и был мужчиной, - спокойно пояснила Эра Вадимовна. - Михаил Николаевич Клара, ударение на последнее "а", Клара, а не Клара.
     Он когда-то нам рассказывал о происхождении своей фамилии. Вроде его далекий предок француз, Мишель Клара, был вывезен кем-то из Голицыных в девятнадцатом веке из Парижа, в качестве гувернера для своих детей.
     Мишель так и не вернулся на родину. В России ему понравилось намного больше, чем во Франции.
     Он быстро выучил "басурманский" язык, женился на одной из горничных Голицыных, обзавелся сыновьями и умер совершенно счастливым, дожив до ста четырех лет. От него и пошла в России фамилия Клара. До сих пор ее члены сохранили традицию давать одному из мальчиков имя Михаил.
     Я только хлопала глазами. Вот это поворот. Совершенно не ожидала ничего подобного. Но откуда Сергей Якунин знал этого Михаила Николаевича и с какой стати решил послать ему деньги? Ведь Клара умер.
     - Настя, естественно, великолепно знала профессора, - как ни в чем не бывало журчала Эра Вадимовна, - более того, именно Михаил Николаевич и привел ее на работу к нам. Настя говорила, что Клара сыграл уникальную роль в ее жизни. Родители Насти - представители творческой интеллигенции, батюшка вроде был художником, матушка поэтессой, впрочем, боюсь соврать. Когда мы праздновали юбилей Михаила Николаевича, Настя произнесла очень прочувственную речь, вышла на трибуну и дрожащим от волнения голосом заявила:
     - Мой отец близко дружил с Михаилом Николаевичем. Профессор Клара часто приходил к нам в гости, и я затаив дыхание слушала его потрясающие рассказы о дебрях Амазонки, непроходимых джунглях Индии и растительном мире Сахары. Именно эти повествования и сформировали у меня желание изучать экзотические растения.
     Потом она вручила юбиляру огромный том под названием "Лувр". Клара увлекался живописью и терпеть не мог букетов, вид срезанных цветов причинял ему страдания.
     - Михаил Николаевич был со странностями, - завершила рассказ Эра Вадимовна, - впрочем, его супруга. Гортензия Петровна, тоже. Два совершенно ненормальных исследователя. Уж на что у нас в музее и НИИ собрались энтузиасты, но эта пара выделялась даже на фоне сверхувлеченных людей.
     Их вообще в жизни не интересовало ничего, кроме растений. Ребенка (понять не могу, как он у них получился, Клара постоянно сидели в лаборатории) чуть ли не в недельном возрасте сдали в круглосуточные ясли...
     Эра Вадимовна, которой господь не дал своих детишек, в глубине души осуждала не в меру увлеченных работой Клара. Ну зачем, спрашивается, заводить дитя, коли оно тебе совершенно не нужно?
     Крохотный мальчишечка из детсада-пятидневки отправился в школу-интернат. На летние каникулы его сплавляли на море, к каким-то дальним родственникам на все лето. В родительском доме младший Клара поселился, лишь поступив в институт.
     Пару раз Эра Вадимовна видела юношу, он показался ей плохо воспитанным, грубоватым молодым человеком. С другой стороны, каким он мог быть, если рос практически сиротой при родителях? Эра Вадимовна очень удивилась, когда узнала, что Леша Клара учится на актера. Парень совершенно не походил на человека, способного к лицедейству, а вот, поди ж ты, усиленно овладевал системой Станиславского.
     - Вы не можете мне подсказать адрес Алексея Клара? - спросила я.
     Эра Вадимовна замялась.
     - Честно говоря, я не общалась близко с покойным Михаилом Николаевичем, мы сталкивались лишь по работе. Поэтому и не знаю, где обитает Леша, может, у матери, но вполне вероятно, что он имеет свою квартиру. После того, как Клара умер, Гортензия Петровна сразу ушла на пенсию, у нее начались серьезные проблемы со здоровьем. Подробности я не знаю.
     - Так она жива?! - закричала я.
     - Насколько мне известно, да, - кивнула Эра Вадимовна.
     Я уцепила заведующую за рукав.
     - Миленькая, дайте мне ее адрес и, пожалуйста, поговорите с Настей, проведите разведку боем, мне никак нельзя с ней встретиться, во всяком случае, сегодня. Может, завтра, загримировавшись...
     Эра Вадимовна укоризненно погрозила мне пальцем.
     - Ох, молодость! Никакой разумности. Адрес Гортензии Петровны вам скажу, он у нас в книжке записан, скорей всего она, уйдя с работы, не поменяла место жительства. Думается, у нее не тот возраст, чтобы скакать с квартиры на квартиру. Что касается Насти... Понимаете, я ведь ученый, человек, приученный мыслить методично, поэтому хочу вас предостеречь от одной ошибки, которую очень часто совершают аспиранты на первом году обучения.
     Залетит в их головы одна мыслишка, и все, неоперившийся "профессор" абсолютно уверен, что она одна единственно правильная, и начинает усиленно подгонять под нее факты. Подобное видение проблемы неверно, оно чревато ошибками, следует смотреть широко, охватывать все поле сразу, а не один сантиметр. Вот вы считаете Настю убийцей...
     - Да!
     - Это абсолютно бездоказательно. Почему?
     - Ну я же уже излагала свои соображения. Смерть нескольких женщин, появление незадолго до кончины около них шатенки.
     - Простое совпадение, и потом, темноволосых людей море.
     - Но...
     - Не следует зацикливаться на одной версии, - перебила меня Эра Вадимовна. - Знаете, мне пришла в голову замечательная идея.
     - Какая же? - поинтересовалась я.
     - У нас в музее и НИИ находится известное количество каракомы. Растение невероятно ядовито, и поэтому, естественно, его нельзя взять просто так.
     Существуют строгие правила отпуска средства из спецхранилища. Назад исследователь может вернуть чуть меньше, чем брал для изучения, но тогда он обязан представить свои записи, завизированные начальником лаборатории. Ну, допустим, получил на руки два грамма, сдал один, а второй израсходовал в процессе опытов, нужные бумаги прилагаются. Это, конечно, очень общо, но по крайней мере вы теперь понимаете, что просто так утащить некоторое количество каракомы никак нельзя. Следовательно, если вы считаете Настю убийцей, значит, нам нужно понять, где она раздобыла яд. Напрашивается ответ - в музее. Там в экспозиции представлен плод. Естественно, витрина тщательно заперта, но Настя может воспользоваться ключом.
     Думаю, она знает, где он хранится. Я вскрою витрину и проверю. Если там лежит простой сахар, а по внешнему виду отраву трудно отличить от него, тогда один разговор. Но коли там настоящая каракома, следовательно, Настя тут ни при чем.
     Эра Вадимовна посмотрела на меня торжествующим взглядом.
     - Очень интересный подход, - одобрила я, - но у меня назрел вопрос: в Полинезии эту ядовитую штучку легко достать?
     Эра Вадимовна недоуменно хмыкнула.
     - Да. Каракома не растет в городах, но в сельских районах встречается часто.
     - Почему же тогда местное население поголовно не отравилось?
     Эра Вадимовна снисходительно улыбнулась.
     - Вообще-то это глупый вопрос. Вам придет в голову есть бузину или волчьи ягоды? Они весьма привлекательно выглядят. А трогать борщевик станете?
     - Нет, конечно.
     - Позвольте поинтересоваться - почему?
     - Ягоды очень ядовиты, об этом все знают, а борщевик так обожжет, что потом год лечиться придется, и останется рубец.
     - Вот и ответ на ваш вопрос. Полинезийцы знают, что каракома несъедобна.
     - Но почему же она попала в музей экзотических растений, если ее легко добыть?
     - Душенька, - терпеливо ответила Эра Вадимовна, - уж и не знаю, существует ли в Полинезии собрание экзотов растительного мира, но если оно там есть, то каракомы в экспозиции не будет. Туда стопроцентно угодит наш борщевик вкупе с бузиной. Вот они там будут самой настоящей экзотикой, понимаете?
     Я кивнула:
     - Конечно, а теперь послушайте меня. Настя часто ездит в Полинезию. Ей нет необходимости воровать каракому в музее или в лаборатории. Она просто купила ее в какой-нибудь глухой деревеньке или сорвала с дерева и привезла в Россию.
     Эра Вадимовна покачала головой:
     - Все не так просто. На границе не пропустят плоды каракомы без соответствующих бумаг. Вывоз растений - сложная бюрократическая процедура.
     Даже самое обычное яблоко отберут. Таковы правила, и действуют они во многих странах мира.
     
     
     Глава 29
     
     Я с жалостью глянула на Эру Вадимовну. Ну неужели она такая непонятливая?
     - Настя, знающая все о строгих правилах, просто разрезала каракому, вытряхнула содержимое косточки в маленький пакетик с надписью "сахар" и спокойно положила его в сумку. Многие авиапассажиры прихватывают с собой то, чем не воспользовались в самолете: крохотные коробочки с джемом, салфетки, пропитанные одеколоном.
     Эра Вадимовна растерянно захлопала глазами.
     - Да, действительно.., мне и в голову не пришло!
     Внезапно мне стало страшно, и я, придав своему голосу твердость, сказала:
     - Знаете, я подумала немного и теперь считаю, что вам не следует влезать в это дело, оно опасное.
     Настя, если поймет, что она разоблачена, не остановится ни перед чем.
     - Но мне хочется узнать, что произошло на самом деле! - с детским упорством воскликнула Эра Вадимовна. - Ничего плохого я не совершу, просто очень аккуратно поработаю с Трошевой.
     Я сумею. Знаете, я просто обожаю детективы и частенько думаю: вот уйду на пенсию и стану, как мисс Марпл, разоблачать преступников.
     Я слегка рассердилась: ну что за упрямство! Сказано же ей: не лезь куда не следует! Так нет! Уже готова сунуть нос во все дыры. И вообще, это мое расследование, я не нуждаюсь в компаньонах и нахожусь в двух минутах ходьбы от разгадки. Гортензия Петровна Клара скорее всего что-то знает об этой истории, не зря же Сергей хотел передать ей деньги.
     А Эра Вадимовна начнет трясти Настю и переполошит всех.
     - Я запрещаю вам беседовать с Трошевой.
     - Хорошо, хорошо, - закивала Эра Вадимовна, - не стану, - но что-то в ее задорно поблескивающих глазах говорило: "Вы только уйдите поскорей, а я уж развернусь во всю мощь".
     - Поклянитесь, что не станете говорить с Настей.
     - Клянусь! - слишком быстро ответила Эра Вадимовна.
     Но мне не понравилась сдача ею позиций без боя, поэтому я возразила:
     - Нет, так не пойдет!
     - А как надо? - насторожилась любительница частного сыска.
     - Скажите: "Пусть музей экзотических растений развалится на корню, если я пойду к Насте с вопросами!"
     - Ну это совершенно невозможно, - возмутилась Эра Вадимовна.
     Тут дверь в кабинет приоткрылась, возникло юное создание в сарафане, размером с почтовую марку, и прочирикало:
     - Экскурсанты уже ждут.
     - Ой, - подхватилась заведующая, - заболталась я и забыла про работу.
     Дама суетливо ухватила растрепанную телефонную книжку, лежавшую на столе, взяла лист бумаги, нацарапала пару строк и подала мне.
     - Это адрес Клара и ее телефон. А сейчас извините, люди собрались.
     С быстротой молнии Эра Вадимовна выпихнула меня из кабинета, потом чуть ли не пинками дотолкала до охранника и выставила наружу. Не успев опомниться, я оказалась на улице, сжимая в руке листочек с координатами Клары.
     Переведя дух, я попыталась хоть как-то причесать торчащие во все стороны мысли, и тут почуяла восхитительный аромат только что смолотой арабики. В двух шагах от меня виднелась дверь, украшенная табличкой "Рай капуччино". Ноги сами собой понесли меня в незнакомое заведение. Хотите мой совет? Никогда не пейте растворимый кофе, потому что он и напиток из натуральных зерен - это, как говорил один мой студент, две большие разницы.
     Я не слишком стеснена в средствах, перепробовала множество сортов мгновенно готовящегося кофе и должна вам сказать: цена не слишком повлияла на его качество. Хоть какой купи, выходит бурда.
     Впрочем, если положить в чашку побольше сахара, налить молока или сливок, то еще куда ни шло, но все равно: это не кофе. Сколько ни крась мопса в рыже-коричневый цвет, сколько ни рисуй на его теле черные полосы, как ни поднимай ему уши, а никогда Хучику не стать тигром. У нас в Ложкине имеется специальная машинка для варки эспрессо и капуччино, но когда ее не было, я великолепно обходилась джезвой и, поверьте, умею приготовить замечательный кофе. Сейчас же мне страстно, до дрожи захотелось капуччино.
     Сев у окна и получив чашку с белой горкой пены, я была слегка разочарована, напиток оказался слабым и совершенно не вкусным, а вот поданный к нему яблочный штрудель был вне всякой критики, такой же замечательный, как в Вене, в знаменитой кондитерской "Захер". Можно было бы расстроиться, не получив удовольствия от кофе, но мне хорошее настроение стабильно помогает сохранять одна простенькая мыслишка. Каждый раз, когда происходит очередная неприятность, я спокойно говорю себе:
     - Дашутка! Это же ерунда. В твоей жизни бывали более неприятные моменты, чем... (потеря кошелька, увольнение с работы, испорченная прическа, сломанная "молния" и так далее). Все будет хорошо, наплюй!
     Наплевав на плохой капуччино, я слопала штрудель и попросила счет. Он был предоставлен милой официанткой просто мгновенно.
     После того как однажды в парикмахерской, где я только что постриглась, сломался компьютер и выдал мне к оплате чек на сумму триста тысяч рублей и я, не посмотрев на него, подала кассирше карту VISA, а потом два дня выясняла отношения в салоне, вот после этого малоприятного происшествия я стала самым тщательным образом изучать содержимое меню, которое с улыбочкой подает официант.
     "Кофе - 50 рублей, штрудель - 75 рублей, стол 100 рублей, итого 225. Вознаграждение официанту остается на ваше усмотрение и всегда приветствуется". Я слегка удивилась и перечитала не слишком четко напечатанные строки. С кофе и штруделем понятно, с чаевыми тоже проблем нет, во всем мире существует на них единая ставка - десять процентов от суммы итога. То есть сегодня девушке следует оставить двадцать или двадцать пять рублей. Но почему с меня решили взять еще какую-то сотню за стол? И что под этим подразумевается? А, наверное, в соседнем зале люди могут подходить к прилавку сами и выбирать пирожные. Шведский стол. Очень удобная форма самообслуживания. Но я-то к ней не прибегала.
     Девушка в форменном костюмчике стояла с будто наклеенной улыбкой. На ее груди белел бейджик:
     "Варвара".
     - Варенька, - вежливо сказала я, - тут вкралась небольшая ошибка: я не пользовалась шведским столом. Поймите правильно, мне совсем не трудно отдать лишнюю ассигнацию, но я не люблю платить ни за что. Очевидно, ошиблись на кассе, бывает так, что к чеку присоединяется предыдущая покупка...
     - Не, - протянула Варя, - все верно. И потом, как это вы не пользовались столом? Сидите же за ним!
     - Стол? В вашем кафе берут за мебель?
     Варя кивнула:
     - Да.
     - С ума сойти!
     - Почему? Вы же им пользовались, - катая во рту жвачку, стала объяснять Варя, - стол, может, поцарапался. Вы по нему локтями елозили, полировку стерли.
     - У меня нет нарукавников из наждачной бумаги, - только и сумела возразить я, - за что же платить сто рублей? Да этому столику красная цена тысяча! Он у вас при таких аппетитах давным-давно окупился и начал приносить прибыль.
     - О господи, - закатила глаза Варя, - ну каждый раз одно и то же! Прочтут счет и возмущаются.
     Чего же тут странного? В любой точке с вас вычтут за мебель.
     - Первый раз вижу подобную строку в счете. - Я решила стоять на своем до конца.
     - Просто мы честные, - мерно двигая челюстнми, ответила Варя, - в иных кафе чашечка кофе будет стоить не полтинник, а сотню, да и штрудель на полторы потянет. Мы же без обмана, указываем истинную цену блюда и берем за мебель.
     - Очень глупо!
     - Это почему еще? - уперла руки в боки Варя.
     - Тогда следует указать еще массу составляющих.
     - Каких?
     - Ну.., занавески, люстру, скатерть, чашку, тарелку, ложку, электричество, воду, паркет... В конце концов стул, вдруг я его задницей протру!
     - А вы не грубите!
     - Просто я указываю на ваши недочеты. Да, кстати, перед тем как начать обслуживать клиента, советую давать ему на подпись "Акт приемки стола", а уходя, пусть завизирует "Акт сдачи".
     Варя покраснела.
     - Давай плати живо! Разговорилась тут. Иначе...
     - Что? - усмехнулась я. - Заставишь меня выплюнуть кофе и штрудель?
     - Милицию позову, - рявкнула Варя.
     - Очень хорошо, - кивнула я, - тогда я немедленно звякну в налоговую инспекцию, пусть проверят, какой процент кофе находился в том напитке, который вы именуете капуччино. Его явно сэкономили, а в штруделе вес был меньше заявленного в меню.
     Варя открыла рот, закрыла, потом снова открыла. Я вытащила портмоне и выложила на стол двести двадцать пять рублей, ухитрилась наковырять сумму без сдачи.
     Официантка обрела дар речи:
     - Это все?
     - Естественно. Получите, и до свидания, - сердито сказала я.
     - А чаевые?
     - Они обязательны?
     - Конечно.
     - И где это написано?
     - Ну.., все дают.
     - А я не стану.
     Варя прищурилась.
     - Небось в этом НИИ работаете, что рядом стоит. Угораздило же нас тут открыться. Косяком уроды идут, то в туалете на два часа засядут, то скандал устроят! Ваще прям!
     Не слушая недовольное ворчание официантки, я схватила сумочку и ушла. Больше в эту кофейню не загляну, даже если стану умирать от голода!
     К Гортензии Петровне я поехала без предварительного звонка. С пожилой дамой лучше пообщаться лично, тем более что и повод у меня есть самый замечательный: вручу ей пятьсот долларов.
     Считается, что пожилые люди предусмотрительны, аккуратны, поголовно боятся бандитов, поэтому, прежде чем открыть входную дверь, долго расспрашивают нежданого гостя и рассматривают его в "глазок". Но Гортензия Петровна распахнула дверь мгновенно. Едва я успела нажать на звонок, как на пороге появилась маленькая, верткая дама, смахивающая на престарелую стрекозу.
     - Вы кто? - резко спросила она, выходя на лестничную клетку.
     - Даша Васильева, - автоматически ответила я, - а вы Гортензия Петровна Клара?
     - Да, - быстро сообщила старушка, - говорите скорей, что надо, я за хлебом собралась. Сейчас ларек закроется, он всего лишь до четырех работает, останусь без батона.
     Только сейчас я заметила у нее в руках хозяйственную матерчатую сумочку. Сразу стало понятно, что Гортензия Петровна открыла дверь, собираясь уходить, вполне вероятно, что она даже не услышала моего звонка.
     - У вас на первом этаже супермаркет, - напомнила я, - круглосуточный, там небось хлеба завались.
     - Гадость! - воскликнула Гортензия. - Отвратительная выпечка, по вкусу напоминающая вату!
     Я беру только заводские сайки!
     - Хорошо, подожду вас вот тут, посижу на подоконнике.
     В глазах Гортензии Петровны вспыхнуло возмущение.
     - Это с какой стати? Вы кто такая?
     - Ну не на лестнице же нам беседовать.
     Старушка быстро заперла дверь и твердо заявила:
     - Никогда не пускаю к себе посторонних. У вас есть рекомендательное письмо?
     Я постаралась не рассмеяться во весь голос. Рекомендательное письмо! Господи, в каком веке живет Гортензия Петровна?
     - Если нет, то до свидания, - желчно произнесла бабуся и со скоростью, которую трудно ожидать от пожилого человека с артритными ногами, унеслась вниз. Мне показалось, что она перепрыгивала через ступеньки, но это, наверное, все же было не так. Пришлось устроиться на подоконнике.
     Очевидно, сердитая дама таки заглянула в ненавистный супермаркет, потому что она появилась у двери в свою квартиру лишь через два часа, когда я уже буквально извелась, выучив наизусть валявшиеся у окна бесплатные газеты. Поставив на пол три пакета с надписью "Страна еды", Гортензия Петровна вытащила ключи, отомкнула четыре замка...
     Я кашлянула. Старушка быстро повернула голову и воскликнула:
     - Опять вы!
     - Я же сказала, что подожду, пока вы купите хлеб.
     - Уходите, - дрожащим голоском велела старушка, - а то милицию вызову.
     - У меня...
     - Убирайтесь!
     - Но позвольте...
     - Ни за что! - взвизгнула Гортензия Петровна. - Вчера по телевизору очень хорошо объяснили, как действуют мошенники! Сначала зубы заговаривают, а потом все сбережения отнимают.
     Я молча вытащила из сумочки пять стодолларовых ассигнаций, встала с подоконника, протянула их даме и сказала:
     - Я не собираюсь ничего отбирать, наоборот, принесла вам деньги. Доллары, правда, выпущены давно, еще в семидесятых годах, но вы не сомневайтесь, они ходят на рынке наравне с новыми.
     Гортензия Петровна вытянула вперед маленькую морщинистую, покрытую пигментными пятнами лапку, осторожно пощупала одну зеленую бумажку, вторую... Потом ее лицо стало таким красным, как подкрашенные губы. Я с тревогой наблюдала за метаморфозой. Внезапно Гортензия Петровна отдернула от купюр руку. Я же, решив, что она хочет взять деньги, разжала пальцы. Словно не вовремя упавшие с дерева молодые листья, доллары спланировали на грязный пол и, как верные собаки, улеглись у наших ног.
     Гортензия Петровна посмотрела на деньги с выражением самого крайнего отчаяния.
     - Так я и знала, - прошептала она, - даже ждала, что их найдут и призовут меня к ответу. Вы ведь из КГБ? Я сразу поняла! Тогда тоже женщина была, только ей не удалось Михаила Николаевича обыграть, да и о Леонардо вы зубы обломали, один Володя Трошев, земля ему пухом... Но его просто поймали с купюрами. Господи, все умерли, все. Леонардо, Марфа, Михаил Николаевич, одна я осталась, одна... Значит, он все же сходил к вам, вор!
     Я слушала бессвязные восклицания Гортензии Петровны и понимала, что случайно наткнулась на совершенно бесценного человека, который знает все.
     - Одна, - монотонно повторила старушка, - одна...
     В этот момент дверь соседней квартиры стала приоткрываться. И опять Гортензия Петровна удивила меня своей прытью. Она в мгновение впихнула меня внутрь своей квартиры, подхватила с пола деньги и закрыла дверь изнутри. Я очутилась в темной прихожей, где у стены стояла высоченная старинная вешалка, украшенная фарфоровыми медальонами.
     - Ступайте в гостиную, - тоном светской дамы велела Гортензия Петровна, рукой указывая мне направление.
     Я миновала извилистый коридор и вошла в комнату, заставленную тяжелой мебелью с пыльной бархатной обивкой. Несмотря на знойный июль за окнами, тут при полном отсутствии кондиционеров было прохладно и пахло, как в библиотеке, хоть ни одной книги я не заметила.
     Гортензия Петровна села на диван и снова завела:
     - Я осталась одна! Все умерли. Разве справедливо, что теперь за всех отвечать придется мне?
     - Людмила Сергеевна жива, Люся, - уточнила я, - жена Володи.
     Гортензия Петровна удивилась.
     - Да? Вы уверены? Ей вообще-то больше лет, чем мне. Кстати, Люся была старше Володи, это их страшная семейная тайна. На мой взгляд, в данном факте ничего особенного нет, но она очень боялась, что знакомые узнают о разнице в летах. Люся, дура, и в молодые годы плохо соображала, а сейчас, наверное, совсем ум растеряла. Знаете, мудрость не всегда приходит с возрастом, чаще всего старости сопутствует маразм. А уж коли смолоду был идиот, то к зрелым летам станет кретином в квадрате! И потом, Люся ничего не знала, ей Володя наплел какую-то глупость. Она была совсем не в курсе. Володя обожал дурочку, просто умирал от любви, избавил ее от всех забот, на руках носил. Конечно, Михаил Николаевич относился ко мне очень хорошо, но такого обожания я никогда не видела. Хотя разве можно было меня сравнить с Люсей? О господи! Да и Марфу тоже. И ведь Володя развелся с Люськой, фиктивно, словно зверь, почуял опасность и с собой в тюрьме покончил, только бы на его драгоценной женушке ни пятнышка не осело. И уж, наверное, постарался с того света позаботиться о ней.
     Гортензия Петровна потеребила плед, прикрывавший диван, вздохнула и, очевидно, приняв какое-то решение, спросила:
     - Если я сейчас расскажу вам всю правду, избегну ли тюремного заключения?
     Надеюсь, что вы не осудите меня и поймете, почему я моментально ляпнула:
     - Конечно, вас никто не тронет.
     Гортензия Петровна снова затеребила шерстяную накидку.
     - Все равно друзья в могилах, - протянула она, - значит, я никого не предаю... Ладно, слушайте.
     
     
     Глава 30
     
     Леонардо Якунин, Володя Трошев и Михаил Клара дружили с ранней юности, со студенческих времен. Якунин и Трошев учились в одном институте, там и познакомились. Потом Леонардо женился на Марфе, а у нее имелась подруга детства Гортензия. Через полгода после свадьбы Марфы Гортензия тоже вышла замуж, за Михаила Клара, так и сложилась их компания. Мужчины относились друг к другу с полным доверием, их жены тоже, но только Марфа и Гортензия. Люсю обе пары воспринимали как досадное приложение к Володе. Она раздражала всех глупостью, наигранной восторженностью, привычкой в самый неподходящий момент читать собственные бездарные вирши и необыкновенным эгоизмом.
     В молодости друзья часто выезжали на природу, устраивали пикники, и женская часть компании обычно готовила мясо для шашлыков, а после завершения трапезы мыла посуду и собирала мусор.
     Но небольшая оговорка: это делали только Марфа и Гортензия. Люся же сидела с мужчинами и курила вонючие папиросы, вставленные в янтарный мундштук. Было абсолютно бесполезно призывать ее помыть тарелки или приготовить чай.
     Володина жена сначала пыталась сделать вид, будто ничего не слышит, но, если Марфа и Гортензия проявляли настойчивость, она кокетливо щебетала:
     - Ой, девочки, вы же такие замечательные хозяйки, просто любо-дорого посмотреть! А я полнейшая неумеха! Ну ничегошеньки не могу! И как только Вовка меня терпит!
     И что было ответить на подобное заявление?
     Один раз Гортензия не выдержала и крикнула:
     - Все равно топай сюда! Будешь учиться. Бери тарелки, губку и начинай.
     Люся возмущенно вздернула брови и глянула на мужа. Володя встал и предложил:
     - Давайте я помою.
     Гортензия от злости чуть не швырнула на пол котелок. А Люсенька довольно хихикнула и закурила новую папироску. Потом у них появились дети, почти одновременно у всех. Настя у Трошевых, Сергей у Якуниных и Алеша у Клара. Многие компании распадаются, когда дети достигают школьного возраста, потому что отпрыски ссорятся между собой, и бедным маменькам приходится без конца разнимать драчунов. Но Настя, Сережа и Леша никогда не выясняли отношений на кулаках. Впрочем, Алексей большую часть детства, юности и отрочества провел вне дома. Без всякого стеснения Гортензия Петровна сказала мне:
     - Мы с Михаилом Николаевичем отдали жизнь науке. Марфа и Люся имели возможность заниматься детьми, а я помогала мужу, мы сделали несколько, поймите, я абсолютно не преувеличиваю, больших открытий. Алексею пришлось бы сидеть дома всегда одному, а в интернате четырехразовое питание, приятели. Мальчик, правда, в первый год пребывания там часто плакал и просился назад, но отец объяснил ему нашу проблему, и Леша все понял.
     Младший Клара рос очень разумным и серьезным. После получения аттестата он вернулся домой, поступил в институт и теперь снимается в кино.
     Несмотря на ежедневную упорную работу, Клара жили совсем не богато. Оклады научных работников не столь велики, как думают о них обыватели.
     Михаил и Гортензия по поводу своего материального положения особо не переживали, они никогда не завидовали Якуниным, которые имели существенно больший доход, Леонардо был успешным художником и очень активно рисовал портреты на заказ. Но Гортензию нисколько не смущало, что Марфа щеголяет в каракулевой шубке, а у нее самой всего лишь обычное пальто - только бы грело. Но потом наступил момент, когда Гортензия оценила, как это хорошо - иметь много денег. Михаил занялся очень интересной проблемой - старением растений.
     - Ты понимаешь, - возбужденно объяснял он жене, - если мы найдем ключ к этому процессу, то сумеем потом перейти к продлению молодости человека. Представляешь себе перспективы?
     Гортензия Петровна радостно кивала. В их научном союзе муж был мозгом, а жена руками, исполнительными, аккуратными, просто замечательными.
     Но она начисто была лишена творческой фантазии и дара предвидения, без которых нет настоящего ученого.
     Михаил Николаевич с воодушевлением взялся за новую тему, но через некоторое время его пыл был охлажден заместителем директора по науке.
     Дело происходило в конце 70-х годов, все сотрудники НИИ, где в то время трудились Клара, работали по утвержденным ученым советом планам. Михаил Николаевич был вызван к высокому начальству на ковер. В свою лабораторию он вернулся чернее донбасского угля.
     - Что случилось? - бросилась к нему Гортензия.
     - Тема закрыта как бесперспективная, - ответил муж, - мне предложили заняться другой.
     - Нам никто не мешает параллельно, по-тихому, разрабатывать прежнюю тему, - решила утешить супруга Гортензия.
     Михаил Николаевич мрачно вздохнул:
     - У нас с тобой нет таких средств!
     Жена притихла. А ведь верно, лабораторных животных придется покупать за свой счет, еще реактивы и много других опытных материалов.
     - Вот нищета проклятая, - стукнул кулаком по столу Клара, - кабы не бедность, дал бы Ваське взятку, и снова мою тему признали бы перспективной.
     Васькой звали замдиректора по науке, и все вокруг знали, что он очень любит брать "борзыми щенками".
     Примерно года полтора Михаил Николаевич ходил просто убитый, потом неожиданно повеселел.
     Затем в доме Клара появилась новая мебель. Гортензия отправилась в субботу к Алеше в интернат, а когда вернулась, грузчики как раз втаскивали диваны и кресла, старинные, но в отличном состоянии, с бархатной обивкой.
     - Это откуда? - изумилась Гортензия.
     Михаил обрадованно воскликнул:
     - Мне всегда хотелось такую! Тебе нравится?
     - Очень, - кивнула жена, - но где ты ее взял?
     - Помнишь Олега Яковенко, моего аспиранта?
     - Конечно, очень милый молодой человек, но слегка туповатый, - вздохнула Гортензия, - по большому счету ему не следовало идти в науку. Если бы не ты, Олегу никогда бы не защитить диссертацию.
     Ты практически написал первую главу, да и остальные капитально перешерстил. Только он так и не понял, кому обязан степенью.
     Михаил улыбнулся:
     - Зато его матушка великолепно разобралась, что к чему, и завещала мне мебель. Олег выполнил ее волю.
     В душе Гортензии шевельнулось легкое подозрение, но мебель оказалась не новой... И червячок сомнения был зарыт. Потом, на Новый год, Михаил подарил Гортензии дорогие серьги.
     - Миша, - ахнула она, разглядывая крупные бриллианты, - где ты их взял?
     - Купил, - преспокойно ответил муж, - у одной вдовы, которая распродает старинные вещи.
     Знаешь, я долго колебался, что брать - шубу или драгоценности. Потом рассудил: шуба новая, пойдут пересуды, перешептывания, станут спрашивать, где деньги взяли. А серьги прошлого века, всегда можно сказать, что достались от бабушки в наследство.
     - Так где ты все-таки деньги взял? - налетела Гортензия на супруга.
     Михаил попытался уйти от ответа, но она вцепилась в него, словно бульдог в тряпку. В конце концов муж рассказал ей удивительную историю.
     Дескать, однажды, когда Гортензия отсутствовала, в кабинете перегорела лампочка. Михаил встал на стул, бархатная обивка лопнула, а оттуда посыпались несметные сокровища: камни, золотые монеты... Очевидно, кто-то из прежних владельцев мебели спрятал там клад...
     Гортензия спокойно выслушала мужа и заявила:
     - Ты не умеешь врать. Я тоже читала роман Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев". Немедленно говори правду!
     Михаил недолго посопротивлялся, а потом рассказал такую историю, что Гортензия чуть не лишилась от страха чувств. Сейчас она видела, что Михаил говорит правду, но по мере его повествования Гортензия все больше пугалась, и было отчего.
     Леонардо, Володя и Михаил остро нуждались в деньгах. Миша во что бы то ни стало хотел продолжать свои исследования. Володя мечтал, чтобы Люсенька и Настя ни в чем не нуждались, и лелеял мечту отправиться за границу, ну а Леонардо просто очень любил красивую жизнь. Деньги никогда не задерживались у Якунина, протекали сквозь пальцы, как песок. Леонардо хорошо зарабатывал, он построил дачу, сделал ремонт в квартире, постоянно что-то покупал. И всем вокруг казалось, что их семья великолепно живет. Но на самом деле ситуация была совсем не радужной. Художник сначала просто брал в долг, чтобы, допустим, купить дачу, потом, понимая, что к определенному сроку нужную сумму ему не собрать, шел к другим приятелям, просил у них денег, отдавал первому кредитору...
     В конце концов он окончательно запутался и почувствовал себя мышью, загнанной кошкой в угол.
     Короче говоря, деньги были нужны всем трем друзьям, а где их взять? Гортензия Петровна не могла сказать, кто из приятелей придумал выход из финансового тупика. Она только знала, когда это произошло.
     У Леонардо имелся приятель Костя Самсонов, очень ценный человек по тем временам, когда любой товар был в дефиците. Костик работал директором одного из крупнейших универмагов и исправно приглашал Леонардо в свой кабинет, где оставлял для него и для Марфы всякие необходимые вещи: обувь, пальто, рубашки, нижнее белье.
     Однажды Леонардо решил подшутить над приятелем. Очередная встреча его и Самсонова должна была состояться первого апреля. Целую неделю художник, хихикая себе под нос, рисовал десятирублевую купюру. Подделка вышла пугающе настоящей. Естественно, любой опытный эксперт мгновенно бы распознал, что перед ним фальшивка.
     Леонардо предполагал, что и Костя это поймет, а потом они вместе посмеются. То, что он занимается уголовно наказуемым деянием, не пришло Якунину в голову. На то оно и первое апреля, чтобы подурить.
     Но все вышло не так, как рассчитывал художник. Костя показал приятелю вещи, а потом назвал их цену - сто пятьдесят рублей.
     Леонардо отдал директору сто сорок целковых, потом помедлил и добавил ту самую десяточку.
     Костя совершенно спокойно бросил ее в открытое нутро сейфа.
     Леонардо быстро сказал:
     - Ты на деньги-то глянь!
     - Зачем? - удивился приятель.
     - Вдруг чего не так.
     - С какой стати?
     - Все-таки проверь.
     Самсонов вытащил купюры и принялся считать.
     - Сто пятьдесят, как в аптеке.
     - Взгляни на десятку, вот эту.
     - И что с ней?
     - Не видишь?
     - Да в чем дело?
     Леонардо ответил:
     - Она какая-то странная.
     Костя начал щупать бумажку и потом вдруг воскликнул:
     - Действительно! Похоже, фальшивая. Я, откровенно говоря, с таким пока не сталкивался. Хорошо сделана, с первого взгляда не различишь, но бумага другая и водяных знаков нет. Во народ! Ведь за такое и расстрелять могут!
     И тут вдруг Леонардо испугался, шутка перестала казаться ему смешной.
     - Разорви купюру, - промямлил он, - вот, возьми другую. Ума не приложу, как она ко мне попала.
     - Небось на сдачу дали, - вздохнул Костя, - ты и не заметил, на это и рассчитывают.
     Через пару дней Леонардо, выпив, рассказал о своей дурацкой шутке Михаилу и Владимиру. О чем они говорили и кто стал автором идеи, Гортензия не знала. Но именно в тот день приятели решили наладить выпуск фальшивых купюр, причем не рублей, а долларов. Им по наивности казалось, что подделка американской валюты в России не преступление. Подготовительный этап занял больше года, и в нем самое активное участие принимала Марфа. Она работала в издательстве, заведовала художественной редакцией, частенько по долгу службы бывала в типографиях, и в конце концов именно она сумела найти нужную бумагу, которая, конечно, не была точь-в-точь такой, как у настоящих баксов, но выглядела очень похоже. Конечно, ей удалось стащить совсем немного листов, на которых напечатали первую, пробную партию долларов.
     Именно бумага могла стать большой проблемой для фальшивомонетчиков. Но потом появился человек, который начал снабжать приятелей необходимым материалом. Михаил, имевший за плечами два высших образования, химика и биолога, экспериментировал с красками, и в результате его усилий фальшивый доллар не оставлял следов на влажных руках и вообще выглядел словно родной. Леонардо, художник без вдохновения, но очень тщательный копиист, сумел сделать великолепное клише. Он давно освоил граверное искусство. Производство наладили на даче Леонардо, в сарае. Михаил, увлекающийся изобретательством, ухитрился собрать печатный станок, и "монетный" двор заработал.
     - А что за человек доставал бумагу? - спросила я.
     - Сейчас объясню, - кивнула Гортензия.
     Когда на свет появились фальшивки, друзья вдруг сообразили, что не подумали о канале сбыта и не знают теперь, что делать с деньгами. Пару раз Володя, а Трошев обладал уникальным даром располагать к себе людей, ходил к магазинам "Березка", где толпились фарцовщики всех мастей, и продавал по сто долларов мальчикам в американских джинсах.
     Но, сами понимаете, это не было выходом из положения. Леонардо предложил поискать клиентов среди тех представителей интеллигенции, кому разрешается выезжать за рубеж, но Михаил и Володя сочли это занятие опасным.
     Потом Володя ухитрился всучить сразу несколько бумажек мужику из Грузии. Трошеву суетливый представитель "мандариновой" республики, одетый, несмотря на жару, в добротный шерстяной костюм и кепку-аэродром, показался самым подходящим покупателем. У грузина было немерено денег, в темном подъезде на Профсоюзной улице, где совершилась сделка, он вытащил из кармана пачку сторублевок толщиной с орфографический словарь. Володя, окрыленный удачей, понесся к Леонардо, прижимая к себе портфель, в котором находилась огромная по советским временам сумма.
     Не успел Володя выложить на стол красивые сторублевки, как дверь кабинета Якунина распахнулась и на пороге возник тот самый грузин, на этот раз без кепки-аэродрома, зато в компании двух других парней, тоже представителей солнечного Закавказья.
     Пока остолбеневшие художники приходили в себя, грузин без всякого стеснения плюхнулся в кресло и велел:
     - Никого не пускайте.
     Парни заняли позицию у двери. Двигались они словно кошки, быстро и ловко, сразу стало ясно: от таких не убежать, мигом догонят. Грузин спокойно посмотрел на Володю и Леонардо, потом, чувствуя себя хозяином, взял с маленького столика графин с коньяком, плеснул в бокал, понюхал, сморщился, вылил спиртное на пол и нагло сказал:
     - Дураки, пьете дерьмо, небось берете его за большие деньги. Это не настоящий "КВК", вот пришлю вам канистру, тогда поймете.
     Трошев с Якуниным только хлопали глазами.
     - Дураки, - продолжал грузин, - у "Березки" торгуете. Мы вас неделю ждали, после того как этот... - палец, украшенный золотой печаткой с бриллиантом, уперся в Володю, - одному из наших "паленую" сотню всунул. А работаете хорошо. Ладно, давайте знакомиться, Вахтанг. Да не дрожите, я с миром пришел, денег вам принес.
     Постепенно до наивных художников дошло, что судьба совершенно случайно столкнула их с человеком, который сумеет решить проблему сбыта фальшивых купюр.
     Вахтанг был "лаврушник", то есть криминальный авторитет из Грузии, имевший огромные связи и ворочавший не менее огромными деньгами. Не надо думать, что криминальный мир появился в нашей стране вместе с перестройкой. Преступность существовала всегда, и в сферу ее интересов попадало то же, что и сейчас: проституция, наркотики, оружие, торговля валютой и фарцовка, то есть продажа вещей.
     В закавказских республиках работали целые подпольные фабрики, выпускавшие товары, которые моментально расхватывало население. Например, очень модные в то время плащи из ткани "болонья" или обувь. А еще женское белье, купальники, косметику. Была даже типография, печатавшая тиражи популярных писателей, книг в СССР тоже тотально не хватало.
     - Чудаки на букву "м", - журил Вахтанг Володю и Леонардо, - разве ж так дела делают? Наивняк! Да фарца у "Березок" почти вся в КГБ стучит, а иначе почему их, по-вашему, не арестовывают, а?
     Отчего облавы не делают? Такие большие мальчики и совсем глупые, прямо как дети! Повезло вам, что на меня нарвались. Ну да ладно, помогу вам, так и быть.
     
     
     Глава 31
     
     С тех пор у приятелей началась другая жизнь.
     Раз в месяц от Вахтанга прибывали люди, каждый раз новые, и Володя, который взял на себя контакты с покупающей стороной, передавал им чемоданчики с долларами, получая взамен другие, с советскими деньгами. Гортензия Петровна не помнила сейчас тот "курс". Вроде бы за один настоящий рубль отдавали десять самолично сделанных долларов.
     Конспирацию соблюдали строго, место встречи и пароль каждый раз менялись, люди Вахтанга были совсем не похожи на преступников: молоденькие девушки, старухи, убеленные сединами уважаемые старцы, пару раз приезжали беременные женщины.
     Причем животы были самые натуральные, по лицам, покрытым пигментными пятнами, становилось понятно: дамы на сносях.
     Вахтанг запретил своим подельникам тратить много денег.
     - Тебе можно, а мне нельзя! - возмутился один раз Леонардо.
     Грузин приподнял одну бровь и заявил:
     - Ты в Москве, я в Грузии - это большая разница. Вот уйдешь на покой, приедешь к нам, купишь дом, "Волгу" - и ешь на золоте, а в Москве не надо, всем плохо будет!
     Пришлось Леонардо наступить на горло собственным желаниям. Хотя он все же иногда лазил в свой запас и приобретал дорогие вещи. Но Леонардо был художник, он писал портреты на заказ, поэтому особого удивления его благополучие ни у кого не вызывало. Да и Марфа удерживала мужа от необдуманных трат. Якунины действительно стали подумывать о том, чтобы через несколько лет перебраться в Грузию, к Вахтангу, купить дом...
     Михаил и Гортензия продолжили исследования.
     Они вложили небольшую часть полученных денег в лабораторию. Замдиректора по науке, получив взятку, вновь объявил идею Клара перспективной.
     Володя же денег не тратил вовсе. Он замыслил эмигрировать в Америку, разработал целый план и приступил к его осуществлению. Для начала он фиктивно развелся с Люсей.
     В общем, под надежным крылом Вахтанга фальшивомонетчики чувствовали себя абсолютно комфортно. И тут, как всегда, внезапно грянул гром.
     Володя поехал на очередную встречу с курьером.
     На сей раз им оказалась тоненькая девушка, почти ребенок. "Стрелка" была намечена за городом, в безлюдном месте. Трошев на электричке добрался до нужной станции, прошел пару километров, увидел сторожку, вошел внутрь. Но не успели они с девушкой произвести обмен, как в сараюшку ворвались коротко стриженные мужчины с хмурыми лицами.
     Володя вначале даже не понял, что случилось, а вот девочка мигом разобралась в ситуации. Сильно побледнев, она как-то странно дернулась и потеряла сознание.
     Один из вошедших наклонился над ней, потом выпрямился и бросил:
     - Цианид.
     Володя в полной растерянности сидел у стола.
     - Теперь тебе одному придется отдуваться, - повернулся к нему мужик, - а ну отвечай быстро: с кем ты связан?
     Внезапно до художника дошло: это не сон, не дурная шутка, а страшная явь. Девочка, очевидно, имевшая четкую инструкцию, покончила с собой, а его сейчас будут бить, пока не выколотят имена Леонардо, Марфы, Михаила, Гортензии и... Люси.
     Может, коснись речь лишь Якуниных и Клара, Володя бы дрогнул, но мысль о том, что его Люсенька окажется в тюрьме, а Настя в детдоме, придала Трошеву просто фантастические силы. К нему вернулась ясность ума и пропал страх.
     - Я совершенно не понимаю, в чем дело. Шел на электричку, начался дождь, я заблудился, вижу - сторожка. Зашел, в ней девушка сидит, тоже от ливня спряталась, мы даже познакомиться не успели, как вы ворвались!
     Мужчина нехорошо улыбнулся.
     - Ладно, поговорим не здесь, гражданин Трошев.
     И тут Володе стало еще страшнее. Дома, в тайнике под подоконником, лежала огромная сумма денег, полмиллиона долларов, только настоящих, его доля, полученная от Вахтанга в обмен на фальшивые купюры. Трошев собирался эмигрировать, и грузин расплачивался с ним валютой. Что будет с Люсей, если сотрудники КГБ найдут "захоронку"?
     Сумеет ли глупенькая, избалованная женщина сделать вид, будто впервые увидела деньги? Володя никогда не рассказывал жене, откуда у него на самом деле доллары, соврал про продажу картин иностранцам.
     Трошева засунули в "воронок", а потом доставили в соответствующий следственный изолятор. Допрашивать его сразу не стали, время уже подкрадывалось к полуночи, очевидно, следователь решил дать клиенту дозреть. Ночь, проведенная в одиночке, когда задержанному неизвестно, что о нем знают правоохранительные органы, ломала и не таких, как Трошев.
     Но когда утром дежурный заглянул в камеру, Владимир был уже мертв - удавился на спинке кровати, примотав к ней жгут, сделанный из разорванной рубашки. Наверное, Володя испугался, что не выдержит допросов, а может, ему помогли уйти, потому что у Вахтанга повсюду имелись свои люди, и девочку, умершую в сторожке, явно сопровождали. Об этом свидетельствовало то, что почти сразу неизвестный человек позвонил Леонардо и предупредил его:
     - Все. Володя взят, уходите на дно.
     Одни люди в минуты опасности теряются, начинают суетиться, впадают в истерику. Другие действуют четко, сохраняя разум. К счастью, Леонардо оказался из второй категории. Марфа позвонила Люсе и велела ей привезти на Тишинский рынок доллары, Якунин, переодевшись, взял чемодан. Все купюры, что имелись в доме, кроме не слишком большой суммы в тысячу рублей, Леонардо вынес с дачи, а потом сообщил Марфе, что сжег их.
     Естественно, предупредили и Клара. Только Михаил с Гортензией денег дома не держали. Принадлежащие им средства хранил все на той же даче Леонардо. Клара просто брали у него необходимые суммы, и все. Поэтому все их накопления тоже сгорели в мангале, где друзья готовили шашлык.
     Естественно, их допрашивали. Леонардо и Михаил не отрицали того, что дружили с Володей, но и только. Еще они в один голос заявили, что Люся и Трошев много лет назад стали чужими друг другу людьми, просто развод был оформлен недавно.
     И Якунин, и Клара, предупрежденные Вахтангом, понимали, что спасают не только свою жизнь, но и благополучие жен и детей, поэтому мобилизовали все свои актерские способности, все мужество и умение держать себя в руках. Гортензия и Марфа тоже с честью выдержали испытания. Никто из них не пострадал. "Монетный" двор был уничтожен за час, все детали, краски, бумага, граверные принадлежности, все мало-мальски свидетельствовавшее о том, чем занимались люди в сарайчике, было разобрано, разломано, сожжено, вылито и вывезено далеко за пределы участка. Люди, производившие обыск у Люси, нашли пустой тайник, анализ пыли показал, что там еще недавно хранились деньги, но глупая Люсенька неожиданно проявила недюжинную сообразительность и стойкость.
     - Я ничего не видела, ни о чем не слышала, - бубнила она, - с мужем давно не живу, подала заявление в загс с другим человеком, не понимаю, о чем речь.
     Люсенька, ленивая, всю жизнь просидевшая за спиной у мужа, не способная решить самостоятельно ни одной, даже самой пустяковой задачи, в минуту сурового испытания проявила смелость, сообразительность, решительность и твердый ум.
     Правда, когда ситуация устаканилась и опасность исчезла, Люся вновь стала прежней, и Леонардо пришлось взвалить на себя заботу о вдове друга, спасшего его ценой собственной жизни.
     Леонардо и Михаил более никогда не встречались с Вахтангом, грузин исчез навсегда. Жизнь потекла по-прежнему. Опять часто они вместе проводили выходные, но уже без Володи и Люси. Правда, Настя всегда была желанной гостьей у Якуниных.
     Марфа очень надеялась, что девочка станет ее невесткой. У нее были основания для подобных мыслей. То, что Насте нравится младший Якунин, было видно невооруженным глазом.
     Вторым из их компании ушел в мир иной Леонардо. Гортензия сильно плакала на похоронах, потом, взяв себя в руки, помогала на поминках.
     Через день Марфа позвонила подруге. Гортензия подумала, что она хочет сказать ей спасибо за помощь, но из трубки прозвучало:
     - Немедленно приезжай в Вербилки.
     Удивленная Гортензия поспешила на зов.
     - Куда вас попросили приехать? - прервала я плавную ленту рассказа.
     - В Вербилки, - повторила собеседница, - это местечко под Москвой, совсем недалеко от столицы, там была дача Леонардо. Он ее сам спроектировал и страшно гордился домом, говорил, что это прибалтийское шале. Уж не знаю, живут ли прибалты в подобных избах, только, на мой взгляд, дом был на редкость неудобным: все комнаты имели выход на веранду, лестница на второй этаж ужасно крутая, дверей на первом этаже, кроме входных, не было, коридора тоже, этакая анфилада с арками...
     Мне у него нравился лишь гостевой домик, крохотный, на одну комнатку, вернее, там было очень хитро придумано. Войдя, вы попадали сразу в спаленку, а около окошка, в углу, была лесенка, ведущая в подвал, и там имелся санузел, совершенно кукольный, еще некое подобие кухоньки и софа. Очень оригинально. Вот там мне было приятно, а в доме нет.
     Чувствуя, что голова идет кругом, я пробормотала:
     - А на крыше идиотского дома с огромной верандой торчит флюгер, только не петушок, как у всех, а жуткое чудовище.
     - Точно, - кивнула Гортензия, - это дракон Грач.
     - Кто? - не поняла я.
     - Вы не читали книгу "Охотник за сокровищами"?
     - Нет.
     - Она была весьма популярна в свое время, - пояснила Гортензия, - такая детская сказка, ею увлекались Настя, Сережа и Леша, все играли в кладоискателей. Этот дракон стерег несметные богатства, их надо было у него отобрать. Очень увлекательно написано, даже мы, взрослые, прочитали.
     Я пыталась скрыть нарастающую тревогу. Значит, мы сняли на лето бывшую дачу Якуниных!
     - Когда я приехала, - продолжала Гортензия, - Марфа провела меня в свою комнату и рассказала невероятную историю.
     Утром, в день смерти, Леонардо, очевидно, поняв, что умирает, открыл жене страшную тайну. В тот день, когда ему нужно было сжечь деньги, художник не нашел в себе сил выполнить задуманное, он спрятал капитал: рубли Клара, свою часть и доллары Володи. Попросту говоря, обобрал своих приятелей - стащил их долю. Рубли Леонардо заховал в одном надежном месте, а доллары в другом.
     В тайник с советскими деньгами Якунин залезал регулярно, а американские не трогал никогда, боялся. И еще, чувствуя свою вину перед Люсей, Леонардо каждый месяц выплачивал ей три сотни рублей.
     Пораженная этим признанием, Марфа не нашлась, что сказать умирающему мужу.
     - Я думал, ты в конце концов догадалась, в чем дело, - тихо шептал Леонардо, - мы же с тобой очень хорошо жили, ни в чем себе не отказывали, ездили каждый год по два раза отдыхать, держали домработницу, одевались у спекулянтов...
     - Я считала, что у тебя хорошо продаются картины, - только и сумела вымолвить Марфа.
     - Они все на чердаке сложены, - пробормотал муж, - но окружающие считали, как и ты. В тайнике еще есть деньги, вам хватит надолго. Запомни, как его найти.
     Видно было, что Леонардо держится из последних сил, ему явно стало совсем плохо.
     - Я позову врача, - испугалась Марфа.
     - Нет, - прошептал муж, - сначала про деньги.
     Он объяснил ей расположение рублевого тайника, потом сказал:
     - Записывай, как найти доллары.
     Она схватилась за ручку и успела кое-что записать, но тут Якунин потерял сознание, прибежали доктора, и художник скончался.
     Рубли Гортензия и Марфа нашли сразу. "Захоронка" была устроена очень хитро, но Леонардо дал точное ее описание. Женщины легко обнаружили деньги, поделили их между собой. Люсе они ничего не сказали, побоялись реакции, которую может выдать взбалмошная дурочка. Марфа продолжала по-прежнему отстегивать Трошевой три сотни в месяц.
     А вот с долларами ничего не вышло. Леонардо надиктовал совершенно загадочный текст, похожий на ребус, объяснений он дать не успел. Да и Марфа с Гортензией просто боялись искать валюту. Что с ней делать, они не знали. Шло время, умерла Марфа, а потом скончался и Михаил. В процессе перестройки рубли превратились в прах, и Гортензия все чаще вспоминала о том, что на даче Леонардо, давно проданной другому человеку, спрятано настоящее богатство. Но, во-первых, госпожа Клара не знала где, а, во-вторых, она боялась, что КГБ, узнав о валюте, вновь явится к ней, арестует, посадит в тюрьму.
     Уже давно не было страны, в которой прошла молодость и зрелость Гортензии, КГБ претерпел несколько значительных реформ, по всей Москве совершенно открыто работают обменные пункты, доллар спокойно покупается, продается, обменивается.
     Но в Гортензии жил страх, она, уже пожилая женщина, воспринимала мир таким, как в советские годы. Госпожа Клара сохранила менталитет советского человека. Ее на всю оставшуюся жизнь напугали вызов в КГБ и следователь - молодая женщина, которая, монотонно постукивая карандашом по письменному столу, изредка уточняла:
     - Я правильно поняла вас? С Трошевым вы встречались в компании Якуниных?
     Вдруг, прервав свой обстоятельный рассказ, Гортензия вскочила и выбежала из комнаты. Я осталась одна в гостиной. Не прошло пары минут, как старушка прибежала назад и протянула мне листочек.
     - Вот.
     - Что это?
     - Указание, где искать доллары, спрятанные Леонардо. Я читала записку, наверное, миллион раз, но ничего не поняла, - вздохнула Гортензия. - Мне ее оставила Марфа.
     Я молча стала рассматривать листок, текст и впрямь казался идиотским. "Установи нос таким образом, чтобы он смотрел на центральную ель поля недураков. Луч света из глаза укажет направление.
     Отсчитай от него два метра и копай по линии света".
     - Странный текст, - вырвалось у меня, - можно я его перепишу?
     - Да забирайте записку, - отмахнулась Гортензия, - какой мне от нее прок! Нос, глаз, поле не дураков... Я долго голову ломала, но не догадалась.
     Скорей всего, это какой-то шифр. Ну, допустим, нос - столб, глаз - дерево, только теперь ничего не узнать. Даже не ясно, где искать: в доме или во дворе.
     Мне не к месту вспомнился анекдот советских времен. Одна крестьянка пишет письмо сыну в армию:
     "Ванечка, мне очень тяжело. Весна настала, надо бы огород под картошку вскопать, да где сил взять, а тебя, моего помощника, нет".
     Спустя некоторое время она получает ответ:
     "Мама, я зарыл за домом пистолет. Найди его и продай, а на вырученные деньги найми себе пахарей. Ваня".
     Где-то через неделю в часть приносят почту.
     "Ваня, приезжали какие-то люди из города, очень приличные, в костюмах, перекопали мне весь огород, никакого пистолета не нашли. Что делать?"
     "Мама, - пишет Ваня, - сажай спокойно картошку и не заморачивайся".
     Интересно, почему Гортензия и Марфа не перекопали двор? Хотя был ли в этом смысл?
     - Теперь, когда я все рассказала, могу ли рассчитывать на снисходительность органов? - тихо спросила Гортензия. - Я слишком стара для того, чтобы сидеть в тюрьме. И потом, у меня есть сын, он сейчас практически без работы, его не снимают в кино. Леша, правда, временно отсутствует, поехал к приятелям пожить за город, но он без меня погибнет.
     Глаза старушки наполнились слезами. Мне стало так стыдно, что уши загорелись огнем. Господи, в погоне за разгадкой тайны я поступила подло!
     Надо срочно исправлять положение.
     - Вы с самого начала меня не так поняли. Я пришла отдать вам долг, - лепетала я.
     - Какой? - изумилась Гортензия.
     - Ну.., вот, пятьсот долларов.
     - Но вы их у меня не брали.
     - Правильно, деньги вам прислал Сергей Якунин.
     - Сережа?
     - Да.
     - Зачем?
     - Понятия не имею, просил меня передать - я выполнила его просьбу.
     - Значит, вы не из КГБ? - сразу повеселела Гортензия.
     - Нет, конечно, я просто знакомая Сергея.
     - Господи, - перекрестилась она, - ну и дура же я, наговорила вам ерунды, не верьте, у меня с возрастом так бывает. Несу сама не знаю какую чушь. Это последствия инсульта. Мозг туманится, язык болтает невесть что. Ну, Сережа, ну спасибо ему! Конечно же, вы не из КГБ! Простите старую ДУРУ.
     Она еще долго извинялась, а я вымученно улыбалась.
     
     
     Глава 32
     
     Покинув старушку, я с гудящей головой плюхнулась в "Пежо". Мысли бурлили словно горный поток. Значит, все дело в больших деньгах, которые... Которые что? Нашли, выкопали, а теперь пытаются поделить? Кто? И с чего я решила, будто клад нужно выкапывать? Может, он спрятан где-нибудь в доме, в сарае, в подвале, на чердаке...
     Внезапно я почувствовала, как по спине пробежала дрожь. Чердак! Память услужливо подсунула воспоминание. Вот я, горя желанием выпилить Зайку из потолка, лезу по ветхой, качающейся лестнице в помещение под крышей и иду, спотыкаясь о всякий хлам, коробки, пустые банки... Среди множества вещей у стены стоят картины, довольно много, в тяжелых дорогих рамах. Сейчас я понимаю, что это непроданные работы Леонардо. Но там, на чердаке, имелось еще одно полотно, сильно отличавшееся от остальных, в простой раме из некрашеного багета. На нем был изображен художник, пишущий странное полотно... Тюбики, из которых вытекали струйки краски.., разноцветная речка, превращающаяся в доллары... Листья со знаком $ на ели... "Поле в стране не дураков". Я тут же вспомнила слова Гортензии о драконе Граче, стерегущем сокровища.
     - Да, это дракон Грач, вы не читали разве книгу о нем? Грач стережет сокровище.
     В ту же секунду все части головоломки сложились в целую картину, и я понеслась в Вербилки на скорости, которую не развивала даже тогда, когда поняла, что проспала посадку на самолет, отлетающий в Париж.
     Побив все рекорды времени, я припарковалась во дворе и, тихонечко повторяя про себя: "Господи, сделай так, чтобы никого не оказалось дома", - пошла по дорожке.
     Проходя мимо сарайчика Кисы, я услышала тихое поскрипывание и постучалась в дверь. Лохматая голова старичка высунулась наружу.
     - Надо чего?
     - Я хотела узнать, как деда.
     - Некогда мне сейчас тары-бары разводить, - отрезал Киса, - потом поболтаем, у меня эксперимент!
     Дверь захлопнулась. Я с облегчением вздохнула.
     Значит, старичок при деле и мешаться под ногами не станет.
     Добрый боженька, наверное, услышал мои молитвы, потому что на двери висела записка, нацарапанная Машкиным неровным почерком: "Дома нет никого, ключ под кошачьей миской". В общем, заходите, дорогие грабители, забирайте все, мы не скоро вернемся. Решив вечером отчитать Манюню за глупость, я, взяв фонарик, влезла на чердак и стащила вниз картину. Поносившись пару минут по участку, точно нашла место, которое Леонардо назвал "Поле в стране недураков". Правда, лужайку, на которой помещался мольберт художника, покрыли заросли неведомого мне кустарника, но ель, главный ориентир, стояла на месте, возвышаясь словно корабельная мачта. Удовлетворенно вздохнув, я приступила к следующей части задачи. Нужно залезть на конек крыши. Не помню, упоминала ли я когда-нибудь о том, что панически боюсь высоты?
     Попасть на самый верх можно только по жуткой лесенке, представлявшей собой две палки, на которые были набиты почерневшие от времени деревяшки. Сильно сомневаюсь, чтобы Киса хоть раз лазил на крышу. Да и зачем бы ему это делать?
     Дрожа от ужаса и ощущая, как предательски подгибаются колени, я добралась до верха, сдуру глянула вниз и, не удержавшись, взвизгнула:
     - Катастрофа!
     Заросли "бамбука" зашевелились, мне показалось, что в зелени прячется кто-то большой, и от этого стало совсем жутко. Но тут листья раздвинулись, и на дорожку выбрался Хучик с очередной мышью в зубах.
     Я хотела было вытереть пот со лба, пошатнулась и вцепилась в конек крыши. Господи, а мне еще нужно доползти до флюгера и посветить сквозь глаз дракона фонариком.
     Проклиная обчитавшегося приключенческих романов Леонардо, и Марфу с Гортензией, не понявших суть записки, и свое личное любопытство, я ползла по гребню крыши, чувствуя, как тоненькие брючки начинают потихоньку рваться. Впрочем, футболочка из "марлевки" давно превратилась в лохмотья. В такой одежде не рекомендуется ползать по грязной вздыбившейся жести. Наконец, потная, лохматая и безумно усталая, я вцепилась в ногу флюгера. Раздался душераздирающий скрип. Переведя дух, я вытащила фонарик, приставила его к глазу дракона. В намечающихся сумерках стал отчетливо виден тонкий луч. Совместив его с вершиной елки, я заметила направление и стала двигаться назад.
     Однако то ли руки мои устали и поэтому потеряли цепкость, то ли напряжение было слишком большим, но в какой-то момент я не сумела удержаться и заскользила вниз, тщетно цепляясь за покрытие крыши. Увы, это всего лишь затормозило процесс, но не прервало его. Я стекала вниз, словно капля воды по намазанному жиром стеклу. Чтобы не впасть в панику, я стала уговаривать себя:
     - Спокойно, Дашутка, главное, без паники, это не самая худшая ситуация, в которой ты когда-либо оказывалась в жизни. Ну-ка вспомни, как ты убегала от своего первого мужа Костика Воронцова, ночью, держа в одной руке корзинку с ожирелым котом, а в другой крохотного Аркашку. Тебе пришлось тогда холодной декабрьской ночью топать пешком со старого Арбата в Медведково, потому что метро уже не работало, на такси денег не было, а находиться рядом с Костиком ты не могла совсем, даже до шести утра. И ведь ничего, добрела, не умерла, и кота донесла, он даже не простудился - наверное, из-за стресса, - и Аркашка не обвесился соплями, хотя был одет в тоненькую курточку. Глупая гордость заставила тебя уйти из дома первого мужа в том, в чем туда привела. Вернее, вначале-то я собралась взять только кота, но мальчик вцепился в мой подол с таким воем, что я моментально сказала:
     - С какой стати ты кричишь? Одевайся и побежали, пока Костика дома нет.
     И ведь за всю жизнь я ни разу не пожалела, что стала Аркаше мамой. Все плохое в моей судьбе уже случилось, теперь ждет одно счастье. Ну подумаешь, упаду с крыши! Эка невидаль! Да и не высоко здесь совсем, ну, что-нибудь поломаю. Это даже к лучшему - буду лежать, читать детективы...
     В ту же секунду я полетела вниз и очутилась в воде. От неожиданности я чуть не захлебнулась, но потом встала на ноги и поняла, что угодила в бочку, которая стояла возле дома. По идее в нее должна стекать дождевая вода, но сейчас в емкость упала я.
     Следующие полчаса я пыталась так и этак вылезти из вонючей жижи, бог знает сколько времени находившейся в ржавой таре. Время от времени из растущих рядом кустов доносилось странное кряхтение - очевидно, Хучик самозабвенно ловил очередного грызуна. Мопс издавал совершенно человеческие звуки, во всяком случае мне показалось, что я слышу сдавленное хихиканье.
     Наконец я раскачала бочку, она свалилась на бок. Я выползла, отряхнулась, словно собака, а потом побежала к тому месту, куда упал луч из глаза дракона.
     Минут десять я прикидывала, где стоял мольберт художника, рассчитала, в какую примерно точку на земле ввинчивалась денежная струя на полотне, отмерила нужное расстояние, приволокла лопатку, довольно долго рыла яму и уже когда решила, что ошиблась, увидела нечто похожее на крышку сундука.
     Не в силах сдержаться, я издала вопль команчей, заработала лопатой с утроенной силой и с огромным трудом вытащила наверх железный ящик, сильно смахивающий на примитивный сейф.
     - Ты чем тут занимаешься? - раздался за спиной знакомый голос.
     От неожиданности я икнула и, обернувшись, увидела насупленного Дегтярева.
     Брови Александра Михайловича были сведены, глаза смотрели сурово.
     - Ты дома? - спросила я, пытаясь прикрыть собой сундук.
     - Как видишь.
     - - Очень хорошо, пошли чай пить, - лепетала я, спихивая ногой железный ящик в ямку.
     - Ты на самом деле полагаешь, что я не вижу сейфа? - поинтересовался приятель.
     - Сейфа? Здесь? Где же он? Да и зачем бы Кисе в таком доме...
     - Дашута, - неожиданно ласково заявил Дегтярев, - остановись. Сейчас Артем внесет "нычку" в дом, вот тогда и побеседуем.
     - Какой Артем? - удивилась я, на этот раз совершенно искренне.
     - Мусик, - завопила, ломясь сквозь кусты. Маня, - ты что тут делаешь?
     - Мать, - донесся от террасы голос Кеши, - почему "Пежо" поперек дороги бросила?
     - Дашута, - позвала меня Зайка, - ты где? Отзовись!
     Я села на сундук и мрачно сказала Александру Михайловичу:
     - Тебе не кажется, что в нашем доме просто невозможно поговорить? Без свидетелей! Наедине!
     Полковник хмыкнул, потом вытащил из кармана какую-то коробочку и, ткнув пальцем в нее, спросил:
     - Видишь нас?
     - Конечно, - прокаркал кто-то.
     - Главное, спокойствие. Что объект?
     - Не встревожен.
     - Хорошо, заберешь сейф, группа уже у ворот, мы уходим.
     - Куда? - взвизгнула Маня.
     - Что случилось? - в один голос поинтересовались подошедшие к нам Зая и Кеша.
     - Немедленно сделайте вид, что собираетесь жарить шашлык, - зашипел Дегтярев. - Кеша, бери шампуры.
     - Зачем? - попытался сопротивляться адвокат.
     - Ой! А что в ящике? - спросила Ольга.
     Александр Михайлович начал краснеть:
     - На участке проводится спецоперация.
     - Bay! - воскликнула Маня. - Как интересно!
     Тут кусты зашевелились, и из них вылезла странная парочка. Впереди с очередной мышью в зубах гордо вышагивал Хуч, сзади абсолютно бесшумно двигался парень лет тридцати, стройный, но, очевидно, чудовищно сильный. Под его тонкой футболкой перекатывались тугие мышцы. Так ходит наш питбуль - вроде небрежно и расслабленно, но вы сразу понимаете: эта собака способна в случае опасности проломить бетонный забор и перекусить железный прут.
     - Тема, - с укоризной сказал полковник, - ты опоздал!
     - Вы же вмешиваться не велели, - четко ответил парень.
     - Действительно, - пробормотал Дегтярев.
     Потом он повернулся к нам:
     - Сейчас вы спокойно рассядитесь по своим машинам, возьмете Ирку, собак, кошек и уедете.
     - Зачем?
     - Куда?
     - С какой стати?
     - Очень вас прошу, - тихо вымолвил Александр Михайлович, - все объясню чуть позднее.
     А ехать вам следует в санаторий "Никоново", тут недалеко. Спросите директора, Семена Михайловича Яковца. Для вас снят коттедж.
     - Ничего не понимаю, - решила сопротивляться Зайка.
     Но я ухватила ее за руку.
     - Поехали, похоже, дело серьезно. Мы ведь отсюда отбываем навсегда?
     - Именно так, - кивнул Дегтярев.
     - А вещи? - продолжала вредничать Ольга.
     - Их привезут, не волнуйтесь, главное, идя к воротам, громко обсуждайте, как славно повеселитесь у приятелей на даче.
     - Хорошо, - кивнул Кеша, - задачу поняли.
     До санатория, расположенного в пяти минутах езды от Вербилок, мы добрались без приключений.
     Семен Михайлович Яковец принял нас с распростертыми объятиями и самолично отвел в дом. Осмотрев помещение, я мысленно перекрестилась. Вполне приличное здание, с не слишком шикарной, но новой мебелью. Холодильник открывался без проблем, краны не падали в раковину, унитаз крепко стоял на своем месте, а лестница, ведущая на второй этаж, выглядела крепкой.
     Около полуночи нам привезли вещи. При взгляде на сумки стало понятно, что собирали их впопыхах, причем укладывали их явно мужчины, так как ни одной женщине не придет в голову запихнуть обувь без всяких мешочков в постельное белье, а косметику перемешать с лекарствами. Просто кто-то вихрем пронесся по избушке, сметая все попавшееся под руку в разверстую тару.
     В полном недоумении мы легли спать. На следующий день - это было воскресенье - мы разложили шмотки, потом, тихо радуясь, что в коттедже имеются четыре санузла, а вода бесперебойно льется из кранов, с удовольствием вымылись...
     Дегтярев объявился почти ночью, приехал не один, а с целой группой сотрудников, среди которых был уже знакомый нам Артем. Хучик, увидев, как Александр Михайлович входит в холл, кинулся с визгом приветствовать.., не полковника, а Артема.
     Мопс вертелся около ног полузнакомого ему человека, потом сел и начал коротко, отрывисто лаять, время от времени трогая Тему лапой. Я очень удивилась - что это с Хучем? Он, конечно, приветливая собака, но фамильярностей обычно не допускает.
     Поздоровавшись и сказав друг другу несколько ничего не значащих вежливых фраз, все расселись в гостиной и почему-то уставились на меня.
     - Начинай! - велел Дегтярев.
     - Что? - растерялась я.
     - Выкладывай все.
     - Но...
     - Пожалуйста, - попросил Александр Михайлович, - не надо спектаклей. Я все знаю: ты рылась в прошлом Якунина и его товарищей. Мог бы, конечно, посадить тебя под домашний арест еще в тот день, когда ты заявила, что у пингвинов есть перья.
     Думаешь, я не знал, где ты их увидела?
     - Да в зоопарке, - вяло попыталась отбиться я.
     - Ты их трогала, - вздохнул полковник, - гладила, хватит врать! Пингвинов увидела на шоссе, после аварии, которая случилась с Сергеем, верно?
     Я же великолепно знал, что ты по уши влезла в ситуацию с Якуниным. И про пингвинов в первый раз спросил специально, думал, признаешься, ответишь честно: "Да, я, как всегда, сунула нос не в свое дело, словно гончая, бегу по следу..."
     - Как ты догадался? - удивилась я.
     - Дарья, - сурово сказал полковник, - ну-ка вспомни, с чего все началось?
     - Ну, разразился ураган, мой "Пежо" погиб, на дороге увидела...
     - Хватит. И кто вызвал милицию? И кто был главным свидетелем, кто ловил пингвинов на шоссе? Кто, а? Думаешь, я не знал? Можно ли быть такой дурочкой?
     Я сердито посмотрела на полковника:
     - Выходит, можно. Ладно, сейчас расскажу все по порядку, извините, придется повториться.
     В тот день на Ново-Рижской трассе из-за аварии случилась гигантская пробка, мне и пришлось ехать по проселочной, мало кому известной дороге...
     Память у меня хорошая, события происходили недавно, поэтому я рассказывала долго и обстоятельно. Когда замолчала, Николай, один из приехавших с Дегтяревым мужиков, крякнул:
     - Ну.., нам говорили, что у Дегтярева жена криминальный талант...
     - Мы не супруги, - быстро сказал Александр Михайлович.
     - Почему? - изумился Николай.
     Полковник замялся, а я, чтобы сменить щекотливую тему, спросила:
     - Настю арестовали?
     Николай обвел взглядом всех присутствующих, потом повернулся к другому мужчине, которого нам представили как Виталия, и с вопросительной интонацией сказал:
     - Они нам помогали.
     До сих пор молчавший Виталий коротко обронил:
     - Хорошо, рассказывай.
     Николай улыбнулся.
     - Ладно, мы выслушали одну часть истории, теперь вторая.
     
     
     Глава 33
     
     - Сын Михаила и Гортензии все детство и большую часть отрочества провел по государственным учреждениям, где воспитываются либо сироты, либо те, чьих родителей лишили родительских прав. Леша, пожалуй, был там единственным, кто имел и папу, и маму. Вот только и Гортензии, и Михаилу ребенок просто мешал.
     - Зачем тогда они его родили? - влезла Машка.
     Николай развел руками:
     - Так вышло. После окончания десятилетки Алексей без всякой помощи поступил во ВГИК, который готовит актеров для кино. Наверное, он и впрямь был талантлив, если сумел без протекции попасть в учебное заведение, где на одно место претендовало двадцать человек. Став студентом, Леша начал жить у родителей. Ему, практически незнакомому с ними, было очень неуютно в отчем доме.
     Поэтому, едва представилась возможность, парень убежал на съемную квартиру. Сейчас Алексей Клара довольно известен, ему часто достаются роли второго плана, он сыграл в нескольких телесериалах. Парня начинают узнавать на улицах и просить у него автографы. Но вот больших денег у Леши пока нет.
     Единственное, что он сумел приобрести, - это крошечную однокомнатную квартирку в спальном районе. Ни на хороший ремонт, ни на мебель, ни тем более на машину и дачу парень пока не заработал.
     Семьи у него тоже нет. Леша фактически детдомовец, а таким людям очень трудно найти пару, потому что в младенчестве и отрочестве они были лишены родительской любви и, как следствие, теперь не способны никого полюбить сами. С Гортензией у него сложные отношения. Алексей лишь изредка навещает ее и никогда не называет мамой.
     - Да? - удивилась я. - А мне вдова Клара сказала, будто он временно уехал, а вообще-то живет с ней.
     - Это была не самая большая ее ложь, - усмехнулся Николай, - слушайте дальше.
     Сергей Якунин тоже конфликтовал с родителями. Но если Леша Клара просто не хотел общаться с ними, не простив, что от него избавились, и попытался построить свою жизнь сам, то Сережа действовал по-другому. Он начал изводить Леонардо и Марфу, использовал любой повод, чтобы насолить ненавистным предкам, и в результате капитально испортил собственную жизнь, женился на Клаве только потому, что один вид работницы хлебозавода доводил сноба Леонардо до нервной икоты. Впрочем, Клава в конце концов сама поняла, зачем Сергей привел ее в свой дом. Но вот парадокс: стремясь изо всех сил насолить родителям, нарочно став шофером, не получив высшего образования, Якунин-младший внутренне был очень похож на Леонардо.
     Им руководила жадность, совершенно патологическая. Его отец страстно любил деньги, и мы знаем, на что он пошел, чтобы иметь их много, но ему нравилось жить на широкую ногу, окружать себя красивыми вещами. Сергею же доставляли удовольствие деньги в чулке, под матрацем. Ему не хотелось их тратить даже на себя, радость доставлял сам факт обладания "пиастрами".
     - Но из-за чего Сергей так возненавидел Леонардо и Марфу? - поинтересовался Аркадий. - Ведь они любили сына.
     Николай хмыкнул:
     - Ну, многие подростки лет в двенадцать-тринадцать начинают конфликтовать с отцом и матерью без всякого на то повода. Просто гормоны бродят в неокрепшем организме. Большинство детей, впрочем, потом успокаиваются и живут со своими предками в любви и согласии, однако кое у кого период подросткового созревания затягивается лет до двадцати, но бывают и совсем уж тяжелые случаи, когда родители и дети вообще не способны найти общий язык. Уж не знаю, по какому пути пошел бы Сергей Якунин, но в самый пик его тинейджерских амбиций произошла жуткая история с арестом Трошева.
     Был теплый месяц май. Якунины жили на даче, они старались проводить за городом как можно больше времени и перебирались в Москву только на зиму. Сергей ездил в школу на электричке. В тот день он приехал поздно. Сначала убирал класс, потом, воспользовавшись отличной погодой, пошатался по улицам... К дому в Вербилках Сережа подошел тихо и, проходя мимо окна гостиной, услышал нервную перебранку родителей. Леонардо и Марфа, считавшие, что находятся дома одни, обсуждали ситуацию с Володей. Говорили они очень тихо, но вполне откровенно. Наверное, в те годы уже существовали всякие "жучки" и микрофоны, но обыватели были более наивны, чем сейчас, да и техника не отличалась совершенством. О крошечных устройствах, размером с пылинку, при помощи которых свободно прослушиваются все разговоры в диапазоне трех километров, они не знали. О том, что их услышат посторонние, Якунины не волновались. По саду носился огромный волкодав Дик.
     Ласковый со своими, при виде чужака он поднимал дикий лай и набрасывался на всякого, кто посмел нарушить границы участка. Естественно, Сергея Дик встретил с радостью, а подросток, прижавшись к стене дома, услышал все и пришел в ужас. Фальшивые деньги...
     Значит, Леонардо обманул Люсю и Михаила, сказал им, что сжег деньги в мангале, а сам их спрятал...
     - Эй, эй! - вмешалась я. - Гортензия мне сказала, что Марфа узнала о припрятанных деньгах лишь в день смерти Леонардо. Муж признался ей в обмане только на смертном одре.
     Николай махнул рукой:
     - Нет, Марфа знала все с самого начала, просто она была более совестливым человеком, чем Леонардо, поэтому и завещала все свое имущество Насте, знала, что муж фактически ограбил Трошевых. Якунин заявил жене: "Бедность - это унизительно. Естественно, больше выпуском фальшивых купюр мы заниматься не сможем, на что тогда жить? Картины продаются плохо. Голодать? Ходить в рванье? Я на это не способен. И потом, деньги возвращать Люсе опасно - она дура, еще попробует торговать долларами, попадется и выдаст всех. Михаил с Гортензией тоже не от мира сего. Нет уж, пусть думают, что валюта уничтожена. Буду платить им пенсию". После того дня Сергей окончательно съехал с катушек и начал мстить отцу с матерью за предательство друзей.
     - Ну не дурак ли, - вздохнул Кеша.
     Николай пожал плечами:
     - Возраст такой! Обостренное чувство справедливости. Сергей рассказал Насте о разговоре. Леша Клара в то время жил в интернате, и до него информация добралась поздней.
     - Но почему Марфа решила завещать все Люсе и Насте? - растерянно поинтересовалась Зайка. - Почему лишила сына наследства?
     Николай начал поглаживать лежащего на диване Снапа.
     - Ну, к тому времени, когда Марфа стала составлять завещание, много воды утекло. Сергей все годы вел себя отвратительно, с каждым днем делаясь все гаже и гаже. А Марфа потихоньку истратила рублевый запас, валюту она не нашла, хотя тщательно обыскала весь дом. Через некоторое время она подумала, что Леонардо и впрямь уничтожил доллары. Ведь супруг показал ей, где хранятся рубли, но тайник с баксами не раскрыл, бросил фразу:
     "Меньше знаешь, лучше спишь". Уже умирая, отдал Марфе бумагу со словами: "Тут все написано", - но объяснить ничего не успел.
     Когда Марфа истратила рублевый запас, грянула перестройка. Якунина, став нищей, некоторое время бедствовала. Сергей, зарабатывавший в те годы вполне нормально, не помогал матери, он даже завел в своей комнате отдельный холодильник.
     Тогда Марфа продала дачу. Сделала она это без ведома сына, да от него и не требовалось никакого разрешения. Дом являлся собственностью Марфы, и о том, что у них нет больше дачи, Сергей узнал лишь через несколько месяцев, когда с удивлением увидел, что мать не собирается переезжать на весну в Вербилки. Какой он устроил ей скандал, описать невозможно. Мать, оскорбленная до глубины души, воскликнула:
     - Ты хам!
     - А вы с Леонардо воры! - потерял всякое самообладание Сергей.
     - Не пойму, о чем ты! - побледнела мать.
     И тут сынок выложил ей всю правду. Результатом тяжелого, изматывающего разговора стало то, что Марфа до самой своей смерти не замечала Сергея, а тот, каждый раз столкнувшись с матерью, шипел:
     - Дрянь. Паскуда. Продала дом с деньгами!
     Доведенная до крайности хамством сына, Марфа и составила такое завещание. Клаву же они все игнорировали.
     Кстати, Настя была абсолютно уверена, что валюты нет.
     - Скорей всего, - внушала она Сергею и Леше Клара, - Леонардо сжег доллары, их было слишком опасно хранить, поймите, он не стал бы так рисковать.
     - Рублики-то он припрятал, - горячился Сергей, - значит, и баксовая "нычка" имеется.
     Тут надо отметить, что дети не знали о бумаге с "загадкой". Марфа рассказала о ней Гортензии, и дальше них информация не пошла.
     - Но зачем Марфа продала дачу, если предполагала, что там где-то спрятаны доллары? - прервала Николая Маня.
     - Объяснил же уже, - недовольно ответил тот.
     - Она была такой глупой, что добровольно решила отказаться от огромной суммы в полмиллиона баксов? - настаивала Машка.
     - Понимаешь, - объяснил Николай, - Марфа денег не нашла, смысла записки не поняла, она была уже немолодой, нуждалась, вот и решила: фиг с ней, с призрачной валютой. За избушку-то дают реальные деньги.
     Маня кивнула:
     - Ну, в общем, ясно.
     - Некоторое время Сергей, Настя и Алексей жили спокойно, - продолжил Николай.
     Но потом произошло событие, разом изменившее их существование. Настя, ставшая ботаником и работавшая в НИИ экзотических растений, неожиданно влюбилась. Долгие годы ей нравился Сергей, но тот сначала женился на Клаве, потом стал бегать по бабам. Настя имела на Сергея очень большое влияние, она могла одним словом уничтожить очередную любовь Якунина, но он всегда считал Трошеву другом, самым лучшим, преданным, умным, но и только. Может, он просто не замечал влюбленности Насти, а может, не хотел ее замечать, но как бы то ни было, незадолго до развернувшихся событий Сергей встретил Катю и решил жениться на ней. А Настя наконец завела кавалера, его, кстати, тоже зовут Сережей, и он не очень увлечен Трошевой. Настенька же влюбилась без памяти и, чтобы угодить предмету страсти, натягивает на себя парик, очки, туфли на каблуках, одним словом, делает все, чтобы понравиться кавалеру. Это глупо, но кто сказал, что от любви умнеют?
     Люся начинает пилить дочь за поздние возвращения домой, дурацкую, на ее взгляд, обувь, пугает Настю маньяком, в общем, своей неразумной опекой портит ей жизнь.
     Леша Клара в то время оказался без работы, все имевшиеся деньги он вложил в покупку квартиры.
     Знаете, как сейчас продают жилплощадь? Один бетон - ни сантехники, ни плиты, ни штукатурки, ни паркета. Может, оно и разумно, не надо сдирать со стен непонравившиеся обои и сбивать кафель, но у Леши денег на ремонт и мебель не имелось, он рассчитывал на роль в сериале, однако режиссер взял другого актера... Жить в бетонном ящике без элементарных удобств Леша не мог, снять комнату оказалось не на что, и пришлось ему, скрепя зубы, переселиться к матери.
     Прожив у Гортензии неделю, сын сделал потрясающее открытие. Его мать, вдова, бывший научный сотрудник, а теперь никому не интересная пенсионерка, совершенно не нуждалась. Гортензия жила в давно не ремонтируемой квартире, сидела на старых стульях, донашивала вещи, купленные еще при жизни мужа, и на первый взгляд казалась такой, как все пенсионерки, но... Ее холодильник был забит продуктами, которых не мог себе позволить среднестатистический российский пенсионер: осетрина горячего копчения, икра, дорогая колбаса. На столе, в вазочке, лежали шоколадные конфеты.
     В ванной теснились ряды пузырьков, баночек и флаконов из дорогого магазина, и в гостиной светился огромным экраном супернавороченный телик.
     Гортензия была лакомкой, обожала парфюмерию, сериалы и жила в свое удовольствие.
     Когда сын удивленно воскликнул: "Да ты себе ни в чем не отказываешь", - маменька преспокойно заявила: "Мне из института, как ветерану, продукты присылают, чтобы я с голода не окочурилась".
     Только Леша не поверил Гортензии. Гуманитарная помощь - это геркулес, гречка, в крайнем случае банка сгущенки. Натуральные крабы и вырезку никто никому просто так не даст.
     Однажды, когда мать ушла к стоматологу, Леша не постеснялся обыскать ее шкаф и нашел там около трех тысяч долларов. Купюры выглядели совершенно обычно, но вот выпущены они оказались в семидесятых годах прошлого века.
     Клара моментально вспомнил рассказ Сергея Якунина о "захоронке". Леша начал изучать деньги при помощи лупы. Ассигнации выглядели абсолютно натурально. И Леша растерялся: он не знал, настоящие ли это доллары, те, из тайника, или у Гортензии осталась часть фальшивых купюр.
     В конце концов он решил сбегать в обменник, который находился на первом этаже дома.
     Он схватил двести баксов и ринулся вниз. Кассир в окошечке сунул одну купюру в специальное устройство, включил свет, потом спокойно сказал:
     - Ваш паспорт.
     Леша и охнуть не успел, как стал обладателем кучи российских рублей. Купюры оказались всамделишными. И на вопрос, откуда у Гортензии появилась большая сумма старых долларов, имелся лишь один ответ: она каким-то образом наткнулась на тайник в бывшем доме Леонардо.
     Решив допросить матушку, Леша вернулся домой и увидел у дверей сумку со своими вещами.
     Вспомнив, что он, опрометчиво понадеявшись на то, что Гортензия вернется от стоматолога лишь во второй половине дня, оставил шкаф открытым, а доллары на столе, Леша тем не менее позвонил в дверь и услышал голос матери:
     - Убирайся, ты вор!
     Некоторое время сын пытался убедить мать в своей честности, но Гортензия твердила одно и то же:
     - Пошел вон! Ты решил меня ограбить, негодяй!
     Постепенно их разговор перешел в скандал, и женщина воскликнула:
     - Ты тут не прописан! Я милицию вызову!
     Услышав последнюю фразу, Леша потерял остатки самообладания и заявил:
     - Давай! А я отправлюсь в ФСБ и расскажу интересную историю про вас всех. Открывай немедленно!
     Но за дверью повисла могильная тишина.
     Леша сделал огромную ошибку - напомнил Гортензии о самом большом страхе в ее жизни. Женщина давно уже подсознательно ожидала прихода сотрудников этой структуры.
     Поняв, что мать не хочет иметь с ним дела, Леша, попинав дверь, заорал:
     - Ладно, жди, я поехал в КГБ.
     И снова не получил ответа. Пришлось ему уйти несолоно хлебавши.
     - Так вот почему Гортензия, увидав пятьсот долларов, приняла меня за следовательницу и быстро все рассказала! - воскликнула я.
     Николай кивнул:
     - Да, она ждала визита органов. Впрочем, Клара тебе покаялась отнюдь не во всех грехах.
     - А откуда у нее деньги? - не успокаивалась я.
     Николай прищурился:
     - Чуть позже, ладно? Давайте по порядку. Сделав одну глупость, Леша тут же совершил другую:
     Он рассуждал просто: все участники тех давних событий давным-давно скончались. В живых остались лишь Гортензия и Люся. Мать не хочет с ним разговаривать, но, может, Люся знает про тайник?
     И Леша едет к Трошевой. Та приветливо встретила его, напоила чаем и, разинув рот, выслушала историю про припрятанные доллары. Уже в процессе разговора до Алексея доходит, какую ошибку он совершил. Люся и в молодости была не слишком умна, а сейчас и вовсе кажется безумной, талдычит о маньяках, несет чушь. Но окончательно размер катастрофы Леша осознал, когда вернулась Настя.
     Мать, естественно, мигом рассказала ей историю про спрятанные доллары. Клара прикусил язык, да поздно. Только сейчас болтун понял, что мог бы заполучить полмиллиона баксов один, а теперь придется делиться с Настей и Сергеем.
     Кстати, после визита Леши в Люсиной голове словно происходит короткое замыкание, и она начинает всем рассказывать историю о миллионах, картинах и несостоявшейся эмиграции. Ей никто не верит, но Насте не нравится болтливость Люси, визит Даши оказался последней каплей, и Настя отправляет мать в привилегированную психиатрическую лечебницу, подальше от греха. Мало ли, вдруг кто усмотрит в ее несвязных рассказах некий смысл.
     Насте сейчас чужое любопытство не на руку. Вместе с Лешей и Сережей она занялась поисками долларов.
     
     
     Глава 34
     
     Ситуация осложнялась тем, что на даче давно живет Киса Воробьянинов, безумный изобретатель, понатыкавший в избе кучу всяких, по большей части идиотских, приспособлений. Но денег он не нашел, это сразу стало понятно троице. Киса нуждается в средствах, ему постоянно требуются рублишки на очередные сумасшедшие проекты. Чтобы пополнить карман. Киса пускает в дом жильцов, а сам проживает в сараюшке, которая у Якуниных служила домиком для гостей. Кстати, дача в отвратительном состоянии, там давным-давно не делали ремонта, сантехника ужасающая, мебель отвратительная, поэтому съемщики, как правило, промучавшись месяц, съезжали, и Киса частенько бывал вынужден в разгар лета искать новых. В Вербилках Кису считали местным юродивым, а его дачников предупреждали:
     - Лучше сразу уходите, все равно долго не выдержите.
     - Нам никто такого не говорил, - поджала губы Зайка.
     - Так вы и не ходили в местный магазин, - парировал Николай, - и по улицам не прогуливались, вжик на машине во двор - и все.
     Леша сумел проникнуть к Кисе.
     - Как? - заинтересовалась я.
     - Муся, - снисходительно заметила Маня, - ну разве можно быть такой несообразительной? Конечно же, Леша снял дачу, ту самую, на которой потом оказались мы. Ведь у Кисы жильцы постоянно убегают, небось он с радостью пустил Клара.
     - Действительно, - пробормотала я, - как все просто!
     - Ну не совсем так, - хитро прищурился Николай, - но не в этом суть. Алексей усиленно ищет тайник. Он вынужден рассказывать о ходе поисков Насте и Сергею. Более того, через некоторое время Леша, так ничего и не найдя, просит Якунина: "Ты же жил тут добрую половину жизни. Ну-ка, припомни все укромные местечки?"
     Сергей напрягается и говорит:
     - Знаешь, есть одно подходящее.
     - Где? - кричит Леша.
     - Завтра поеду мимо тебя и покажу, - пообещал Сергей.
     На самом деле Якунину совсем не с руки заглядывать в Вербилки, он повезет в специально оборудованной машине пингвинов, но Сергей боится назвать Алексею место тайника, о котором догадался лишь сейчас. Он не доверяет старому приятелю.
     Поэтому Сергей делает крюк и заезжает в Вербилки. Представляете его изумление и радость, когда они извлекли на свет железную шкатулку с двадцатью тысячами баксов?
     - Значит, он их не сжег! - кричит Леша.
     - Здесь лишь крохотная часть, - ворчит Сергей, - и знаешь что... Как бы это не оказались фальшивые доллары. Ведь Леонардо тогда уничтожал станок в сторожке. Вдруг он пожалел сжечь сами купюры, приберег их до лучших времен?
     - Надо их проверить! - возбужденно восклицает Леша.
     - Как? - разумно спрашивает Сергей.
     - Ну, пойти в обменник.
     - Опасно.
     - Ерунда, не трусь.
     - Нет, - решительно говорит Якунин, - погоди.
     На глазах у Клара он вытаскивает мобильный и звонит своей невесте, Кате. Поговорив с ней, он удовлетворенно вздыхает:
     - Классно, у Катюхи есть знакомая, вот я записал ее координаты: Аня Кауфман из института полиграфии, она эксперт. Тут у нас пять пачек по четыре тысячи, я возьму из каждой по сотне и проверю.
     Если деньги настоящие, мы их поделим, если нет - сожжем. А ты продолжай искать, у Леонардо было более полумиллиона баксов.
     Леша кивает. Сергей прячет деньги и записку с координатами Ани в конверт и по хорошо известной ему дороге (все-таки долгие годы он провел в Вербилках) катит вперед. Якунин должен сначала доставить груз, только потом он сможет обратиться к Ане. Но, ему на беду, стоит страшная жара. Сергей, увидев деньги, сильно разволновался, занервничал... В какой-то момент у него начинает болеть голова, и он на пару секунд теряет сознание. Этого хватило, чтобы большая машина, лишившись управления, сначала налетела на старое, могучее дерево, а потом свалилась в довольно глубокий кювет.
     После удара "баранка" буквально вминается Сергею в грудь. Просто чудо, что он не скончался сразу.
     Фургон лежит в кювете, двери его открыты. Пингвины долгое время жили в зоопарке, поэтому совершенно ручные. Они выбираются на шоссе. Наверное, им страшно и некомфортно при такой жаре.
     Стая движется по дороге и налетает на Дарью.
     Николай остановился, чтобы перевести дух.
     Зайка моментально воспользовалась паузой:
     - А почему Сергей отдал деньги Даше? Почему не побоялся доверить их совсем чужой женщине?
     Николай вытащил из кармана зажигалку и повертел ее в руках.
     - Думается, есть лишь одно объяснение. Сергей серьезно ранен, он находится в предсмертном состоянии. Ну-ка вспомните рассказ Даши о ее визите к Люсе. Пожилая дама сначала восклицает: "Настя", - но уже через секунду понимает, что ошиблась. Даша и Настя похожи, обе худенькие, беленькие, коротко стриженные. А у Сергея от боли и потери крови в глазах стоит туман, вот ему и видится сквозь серую пелену как будто это Настя. Это ей он отдает конверт и шепчет:
     - Отдай Клара. Деньги. Нам.
     На самом деле Якунин собирался сказать другое, скорее всего: "Клара должен отдать нам деньги".
     Но Даша понимает фразу по-своему: умирающий водитель просит ее передать заработанные деньги некоей Кларе. К тому же Сергей, перед тем как окончательно потерял сознание, бормочет что-то про милицию - вероятно, он просто хочет предостеречь Настю, но Даша опять понимает его по-своему: парень боится, что его доллары попадут в лапы алчных сотрудников ГАИ, которые явятся на место происшествия. Чего греха таить, многие знают, что у пострадавших в авариях бесследно исчезают крупные суммы из кошельков. И Дарья начинает действовать.
     Алексей Клара, естественно, пока ничего не знает о катастрофе. Он страшно недоволен собой. Ну зачем позвал Якунина на помощь? Сам бы нашел двадцать тысяч и взял себе, а так Придется делиться.
     С другой стороны, без Сергея хитро замаскированную шкатулку он не нашел бы, и потом, деньги могли быть фальшивыми! Но полмиллиона Леша намерен отыскать в одиночку, чего бы ему это ни стоило!
     И тут ему звонит Катя с сообщением: Якунин попал в больницу, он был совсем плох, но сейчас, после операции, ему стало легче, причем настолько, что он на некоторое время пришел в себя и сообщил доктору ее телефон. И тут Алексей понимает: вот он шанс избавиться от Сергея и заполучить хотя бы двадцать тысяч. Леше кажется, что деньги настоящие. Настя находится в командировке, ей Сергей о найденном тайнике не успел сказать. В голове Алексея рождается план. Для начала Клара одевается под Настю, гримируется под тот образ, в котором она ходила к любовнику: парик, очки...
     - Так это был он! - воскликнула я.
     - Зачем ему маскарад? - тут же перебила меня Маня.
     - Откуда он узнал, в каком виде Настя ходит на свидания? - перекрыл всех Аркадий.
     Николай поднял руки.
     - Тише, тише, сразу столько вопросов! Сейчас отвечу. Да, это был он. Даша не заметила некоторых разногласий при описании переодетой Насти. Эра Вадимовна рассказывала, что видела стройную шатенку, а Аллочка и официантка из "Карлова двора" вели речь о коренастой женщине. Последняя даже припомнила руки темноволосой дамы: широкие ладони, пальцы без маникюра... Но Даша не насторожилась. Однако лучше я расскажу все по порядку.
     Маскарад Алексею понадобился всего лишь с одной целью: в случае, если начнется милицейское расследование, будут искать женщину. Почему Клара прикидывался Настей? Ему это показалось забавным. У Алексея весьма своеобразный характер, детство, проведенное по интернатам, сделало его странным человеком. Потом, он отлично знает, где Настя держит парик и косметику: на работе. Он преспокойно берет у подруги ключ от ее кабинета и беспрепятственно входит в НИИ.
     - Там есть охранник, - напомнила я.
     - Ага, - кивнул Николай, - только в музей пускают просто так, а оттуда есть еще один выход в служебные помещения. Вот Клара им и воспользовался. Он прошел в лабораторию Насти, переоделся, а потом снова вернулся в музей и, смешавшись с толпой экскурсантов, вышел.
     - Но откуда он все узнал? - повторил Кеша. - Про парик, очки, как получил ключи, как попал к Насте домой?
     - После того, как Гортензия выставила Лешу из дома, он временно поселился у Насти, - объяснил Николай. - Денег на съем комнаты у него нет, в его новой квартире жить нельзя, вот Настя и приютила приятеля. Клара, сидевший без работы, от тоски таскался вместе с ней на службу, пару раз слушал Эру Вадимовну в музее. А та, как всегда, взахлеб вещала о каракоме. Настя же совершенно не стеснялась приятеля детства, рассказала ему про свою любовь и переодевания. Еще Леша знал, что, привозя из разных стран всякие редкости, Настя сначала должна выдерживать их в специальном шкафу, стоящем у нее в рабочем кабинете. Там имелась лампа, убивающая мельчайших паразитов, которые, легко перенеся авиаперелет, могли уничтожить не только привезенное диво, но и другие экспонаты - какая-нибудь тля способна запросто сожрать полмузея. Отсюда и строгие карантинные меры. Прикатив из Полинезии, Настя засовывает в карантин кучу всего, среди раритетов есть несколько плодов каракомы, которые активно изучаются в НИИ. Она тут же получает новое задание и отбывает в другую страну. Как только Настя улетела, Алексей начинает действовать. Он, правда, уже живет на бывшей даче Якунина, но хранит многие вещи в квартире Трошевой, Люся его знает, где Анастасия держит ключи от рабочего кабинета, ему известно.
     Переодевшись, Алексей является в больницу, мгновенно оценивает ситуацию и, назвавшись Катей, предлагает Вере вытащить на время вилку из розетки. Та соглашается. Она не понимает, что перед ней мужчина. Алексей хороший актер и исполняет свою роль с блеском. Вера получает аванс.
     Остаток денег Алексей обещает вручить ей после завершения дела, на небольшой подмосковной станции. Клара старательно путает следы, одевается под Настю, называется Катей, без пол-литра тут и не разобраться.
     Якунин умирает, и его смерть всем кажется естественной. Обречена и Вера - Алексей вытаскивает из шкафа один плод каракомы, достает сердцевину и подсыпает немного семян в кока-колу. Он намерен угостить дурочку и избавиться от нее. Вера, уже сидя на станции и выпив колу, просит увеличить вознаграждение и рассказывает ему про Аллочку.
     Алексей велит дать ему все координаты малолетней шантажистки. Но Алла, как мы знаем, ухитряется не только скрыться, но и выслеживает, как Алексей в образе Насти входит в музей. Клара же чувствует себя совершенно спокойно. Охранники не обращают внимания на экскурсантов, коих в музей приходит много, в их лица никто не всматривается. Поэтому Леша снует туда-сюда совершенно не замеченным и считает себя гением конспирации. Кто и в чем может его заподозрить? Веру видели в компании женщины, мужчина тут ни при чем! Но вернемся назад. Буквально сразу после смерти Сергея Леше на мобильный звонит Катя и заявляет:
     - Я все знаю. Ты ищешь деньги Леонардо. Мне Сережа рассказал правду как будущей жене. И ты уже нашел часть - присылал к Ане женщину с долларами! Кауфман мне звонила, говорила об экспертизе. Все удивились, что купюры очень старые. Сережа скончался, но его доля теперь - моя.
     Она не знает о Клаве, Сергей хотел развестись, ничего не говоря Кате о жене.
     В первую секунду Клара испугался. Он не понимает, что за женщина была у Ани Кауфман. Якунин разбился, не успев доехать до нее. Но сейчас не время терять голову, следует детально побеседовать с Катей.
     Встречу назначают в городе. Алексей беседует с невестой Сергея, а та, не предполагая, что друг жениха имеет в кармане яд, преспокойно говорит:
     - Я не богата. Сергей незадолго до смерти позвонил мне из машины. Насколько я понимаю, двадцать тысяч делятся на три части? Я наследница Сергея, если найдешь полмиллиона, моя доля составит примерно сто шестьдесят семь тысяч баксов.
     Алексей спокойно выжидает, пока Катя удалится в туалет, подсыпает ей в чай каракому, а когда ничего не подозревающая жертва допивает содержимое чашки, ловко выясняет, что у Кати имеется одна-единственная подруга Кира, которой та намекнула на скорое богатство.
     Катя уезжает домой и умирает. О каракоме в России знают считаные люди, поэтому ее смерть не вызывает никакого удивления - жара, стресс.
     Но список жертв еще не закончен. Алексей хочет устранить всех, кто хоть что-то слышал о богатстве. Поэтому судьба Киры и Ани решена. Первую, сославшись на знакомство с Катей, он вызывает в кафе под предлогом устройства в институт своей родственницы, а к Ане заявляется, представившись подругой той же Кати, у которой вызывают сомнение некоторые купюры.
     Кира, не заподозрив подвоха, растолковывает "даме" кое-какие тонкости приемных экзаменов, а Аня, вооружившись лупой, с удивлением замечает:
     - Ну надо же! Снова доллары из прошлого!
     Но как Алексей ни старался, Аня не может сообщить ему координат дамы, приходившей с пятью стодолларовыми банкнотами. И Кира, и Аня умирают. Первая получает яд в кафе, а второй Алексей ухитряется подсыпать каракому в сахарницу. Увидев тучную Аню, Клара совершенно верно предположил, что госпожа Кауфман кладет в чай или кофе граммов по сто сладкого песка. И в том и в другом случае все проходит без сучка и задоринки. Киру и Аню считают жертвами жары.
     Убрав, как ему кажется, всех свидетелей, Леша Клара занялся поисками клада. Правда, некоторое время он нервничает, так как совершенно не понимает, что за женщина явилась к Анне Кауфман и где незнакомка взяла купюры 70-х годов выпуска.
     Но потом он успокаивается и решает, что это.., сотрудница "Скорой помощи" или медсестра из больницы, куда доставили Якунина. Увидела бабенка доллары и присвоила их себе.
     - А вот и нет! - заорала Машка. - Настя, Люся, Гортензия живы...
     Николай нахмурился:
     - Люсю увезли в клинику. Алексей об этом знает, следовательно, вдова Трошева выбыла из игры.
     Настя... Думается, она бы оказалась очень скоро на том свете. Клара собирался отравить и подругу детства. Спасло ее только то, что у нее был плотный график командировок, последнее время она просто жила в самолете. Утром прилетела, поместила растения в карантин, вечером вновь отправилась в какую-нибудь Полинезию. Чтобы Анастасия могла беспрепятственно, без визы, путешествовать из страны в страну, Борис Гольдин за большие деньги сделал ей особый паспорт, который имеют в кармане очень высокопоставленные чиновники. С подобным документом визы не нужны. Ради своей больной жены Гольдин готов на любые траты. Хочет супруга иметь уникальный музей растительных экзотов? Бога ради, пусть получит.
     Настя пока не мешает Алексею, но Клара просто ожидает удобного момента, чтобы отправить подругу детства на тот свет. Он очень хорошо понимает, что кончина Трошевой никого не удивит. Люди подумают, что она просто надорвалась на службе. А еще можно проводить Настю в аэропорт, угостить там кофе - и все... Трошева скончается либо в самолете, либо, что намного лучше, в чужой стране. Все концы будут спрятаны в воду. Что же касается Гортензии, то она просто ничего не узнает о найденных сокровищах. Да и кто ей расскажет? Сергей погиб, Настя тоже умрет, Люся в сумасшедшем доме...
     И Леша спокойно продолжает поиски на участке в Вербилках. Только он делает ошибку. Тайник, в котором лежали двадцать тысяч долларов, был найден Сергеем в сторожке, и Алеша решил, будто и полмиллиона где-то тут, вот он и роется в сарайчике, а тем временем Даша сначала натыкается на картину, потом читает записку и находит зарытый сейф. Собственно говоря, это все.
     - Минуточку!!! - закричала я. - Однако бред получается! Каким это образом Леша мог снимать дачу у Кисы, когда в избушке жили мы, а? Тут концы с концами ну никак не сходятся!
     Николай усмехнулся:
     - Я все ждал, кто из вас задаст этот вопрос. Естественно, первой нестыковку заметила Даша! Да, в доме поселились вы. Но на участке проживал и Алексей.
     - Где? И как мы его не заметили? - возмутилась Зайка. - Киса ничего не говорил о другом съемщике.
     - Ага, - кивнул Николай. - Киса!
     Я уставилась на него, пытаясь привести в порядок взбунтовавшиеся мысли. Коренастая, слишком прямая фигура старичка возникла перед моими глазами. Борода лопатой, неопрятные, торчащие в разные стороны волосы и.., молодые, блестящие глаза.
     - Так вот почему он не сказал нам про телефон и подъемник на второй этаж, - заорала я, вскакивая на ноги, - и в сторожке одна техническая литература на полках стоит, а хозяин каждый раз, когда я входила к нему, читал детективы.
     - Точно, - подхватил Николай, - он не знал про хитро спрятанный аппарат и "лифт", потому что Киса - это не Киса, а...
     
     
     Глава 35
     
     - Леша Клара, - закончила я. - Господи, ну как же раньше не догадалась! Ведь так очевидно было! Он же совершенно ничего не знал о доме, не умел работать руками, на все мои просьбы, типа: почини кран и лестницу, отвечал: мне это совершенно не интересно! И глаза так блестели! Ну как я не поняла!
     - Никто не понял, - буркнул мрачно Аркадий.
     - Вы не расстраивайтесь, - начал нас утешать Николай, - Клара очень талантливый актер, великолепно умеющий гримироваться. Внешность настоящего Кисы позволила ему легко спрятать лицо - борода, волосы торчком. А некоторые странности его поведения окружающие объясняли безумием Кисы.
     - Где же настоящий хозяин? - прошептала Маня. - Алексей его.., того.., да?
     - Нет, - успокоил нас Николай, - Киса жив.
     - И где он? - воскликнули мы с Зайкой хором.
     - Алексей держал его в сарайчике, в подвале.
     Я моментально вспомнила тихий стон, который услышала один раз, войдя в сторожку. И ведь поинтересовалась у хозяина, откуда странный звук, а что услышала в ответ: летучие мыши стонут. Нет бы вспомнить, что эти существа не воют, они лишь попискивают. И Хуч при мне начал яростно скрести пол в сараюшке, он почувствовал человека... Ну и дура же я!
     - Алексей убил столько людей, - протянул Аркадий, - почему он сохранил жизнь Кисе?
     - Думаю, дни старичка-изобретателя были сочтены, - вздохнул Николай. - Дело в том, что Леша решил, будто Киса, перестраивая сараюшку и избу, мог найти баксы, - вот и сохранил временно жизнь дедушке, пытался выжать из него сведения о конструкции дома.
     - Но зачем Леша прикинулся Кисой? - не успокаивалась Маня. - Отчего нас пустил? Жил бы себе под видом дачника дальше!
     - Об этом и говорить не интересно, - неожиданно сказал до сих пор молчавший Дегтярев, - просто захотелось ему.
     Но мне такая реакция полковника показалась более чем странной, поэтому я решительно сказала:
     - Нет уж, Николай, выкладывайте все до конца!
     Тот замялся, потом вытащил носовой платок, развернул его, затем снова сложил, встряхнул...
     Неожиданно Александр Михайлович встал и попытался прошмыгнуть к двери. Я подождала, пока его стокилограммовая тушка на цыпочках доберется до порога, и спросила:
     - Эй, ты куда собрался?
     Полковник вздрогнул, обернулся, покраснел и пробормотал:
     - Совсем забыл таблетки от давления принять!
     С этими словами он со скоростью ящерицы юркнул в коридор. Мне не понравилось столь поспешное бегство Дегтярева. Впрочем, Аркадий тоже заподозрил неладное, потому что он спросил у Николая:
     - Полагаю, мы сейчас услышим нечто не совсем приятное?
     - Ну что вы, - замел хвостом Николай, - ерунда. Вы только выслушайте меня внимательно, тогда разберетесь в ситуации. Помните, Алексей нашел у Гортензии три тысячи долларов?
     - Да, - хором ответили мы.
     - После смерти Марфы, которая регулярно подбрасывала подруге деньги. Гортензия стала нуждаться, - начал Николай. - Это была не первая волна ее нищеты. Одно время они с Марфой обе сидели без средств, но потом Якунина продала дом в Вербилках, и подруги вновь подняли головы. Однако после кончины вдовы Леонардо Гортензии стало совсем плохо. Она практически начала голодать, иногда она плакала, вспоминала Михаила и от этого рыдала еще сильней. Из дома было продано все, кроме больших старинных напольных часов, любимой игрушки Михаила. Иногда, заводя их, муж говорил Гортензии:
     - Поднимаю наше благополучие.
     Она не понимала смысла этой фразы и один раз поинтересовалась:
     - Ты о чем?
     Супруг осекся.
     - Да так, болтаю по-стариковски, но мы никогда не продадим эти часы, ни за что.., или.., оставим себе на память гири.
     - Зачем? - рассердилась та.
     - Просто так, - улыбнулся Михаил.
     Помня о том, что часы были любимой вещью покойного супруга, Гортензия, отдав в скупку свои драгоценности, старинный сервиз, статуэтки и пару картин, не трогала "ходики". Но потом настал и их черед. Визит антиквара, которому предстояло оценить последнюю дорогую вещь в доме, был намечен на полдень. Накануне Гортензия никак не могла заснуть, вертелась в кровати, потом выпила валокордина и забылась, но ненадолго. Потому что в спальню вошел Михаил, как всегда, с ласковой улыбкой на губах. Он подошел к кровати жены, сел на матрац и сказал:
     - Говорил же тебе: никогда не продадим эти часы, ни за что. Хорошо, что я успел прийти. Прости, я ведь умер внезапно, не успев сказать тебе:
     "Гортензия, развинти гири".
     Старуха вскочила в холодном поту и поняла, что ей приснился сон. Тут уместно вспомнить, что Гортензия была научным работником, атеисткой, не верящей ни в какую мистику типа свиданий с покойниками. Но какая-то сила толкнула ее к часам и заставила развинтить тяжелые гири. Внутри оказались деньги. Гортензия чуть не умерла, пересчитывая доллары. Каким образом они оказались в гирях, она не знала. Потом она начала сомневаться: настоящие ли деньги?
     Поколебавшись немного, старушка взяла одну купюру, спустилась на первый этаж своего дома, в обменник, и стала обладательницей суммы, превышавшей ее пенсию. Не чуя ног от радости. Гортензия вернулась в квартиру. С тех пор она стала тратить запас: менять два раза в месяц, пятнадцатого и тридцатого, по сто долларов.
     Николай закашлялся, а мы терпеливо ждали, чем все закончится.
     - Когда первые сданные Гортензией доллары оказались в банке, - спокойно продолжал Николай, - там сразу поняли: купюры фальшивые. Сделаны они были великолепно, просто придраться не к чему, и девочка из обменного пункта ничего не заподозрила. Но опытный сотрудник разобрался, что к чему, правда, не сразу. Его сначала насторожило, что доллары выпущены давно. Подделка оказалась просто великолепной, но ее наличие никого не удивило. По России гуляет большое количество "левой" валюты.
     Первую купюру уничтожили, инцидент посчитали малозначащим. Но пятнадцатого числа вновь появилась такая же ассигнация, затем тридцатого, потом опять пятнадцатого. И тут к делу привлекли милицию.
     Естественно, сразу вычислили обменник, из которого с завидной регулярностью в банк прибывали фальшивки, а вскоре стало понятно, что их сдает Гортензия Клара. Следователь, занимавшийся этим делом, вначале был удивлен. Случается, что фальшивомонетчики нанимают для сбыта купюр стариков. Вручают божьему одуванчику энную сумму, и пенсионер катается по городу, сдавая в разные обменники по чуть-чуть. Но никто из тех, кто посвятил себя выпуску "паленых" купюр, не станет печатать деньги, датируемые семидесятыми годами.
     Зачем лишний раз привлекать к себе внимание?
     Следователь поломал голову и полез в архивы. Через некоторое время он узнал, что Михаил Клара допрашивался в качестве свидетеля по делу Владимира Трошева, закрытому в связи со смертью основного подозреваемого. Владимир был пойман в момент обмена крупной суммы фальшивок. Следователю многое стало ясно. В то время Михаил Клара ухитрился выскочить сухим из воды, объяснив, что был просто другом художника, а не подельником. Михаил был уважаемым человеком, доктором наук и профессором, ему поверили и отпустили.
     Следователь решил, что где-то спрятана огромная сумма фальшивок. Начали следить за Гортензией. Но вдова Клара практически ни с кем не встречалась. В обменном бюро давным-давно сидел сотрудник милиции, молча принимавший у старухи подделанные купюры. Представьте его удивление, когда на прилавок легли сразу две сотни, которые приволок Леша.
     - Вот почему он "не заметил" подделку! - вздохнул Кеша.
     Николай кивнул:
     - Да, ему просто велели подать сигнал, если с подобными купюрами явится еще кто-нибудь.
     За Алексеем Клара тоже стали следить; он же, не подозревая ни о чем, вначале приехал к Насте домой. Следователь сделал стойку: Клара и Трошева, хотя говорить о каких-то выводах было рано.
     Потом Алексей приехал к Кисе. Денег на съем дачи у парня не было, и он упросил старичка разрешить ему пожить просто так. Обещал за кров привести участок в порядок и слегка подремонтировать дом, наплел что-то про бывшую жену, которой при разводе досталась его квартира. Киса человек наивный, очень добрый, поэтому он пожалел Алексея, но предупредил его:
     - У меня пока нет жильцов, но, если они появятся, уж не обессудь. Деньги-то нужны.
     За участком установили слежку, но она была наружной, внутрь дачи, естественно, сотрудники милиции попасть не могли. И тогда родилась мысль отправить к Кисе жильцов, якобы семью, а на самом деле оперативников: мужчину и женщину. Только следовало тщательно подготовиться, чтобы не спугнуть Алексея. Отношения между членами семьи должны быть абсолютно естественными, без малейшей фальши. Клара хороший актер, он мигом увидит инсценировку. Лучше всего найти истинных супругов, с детьми, присоединить к ним работника органов. Но где взять таких людей? И тут...
     - Можешь дальше не продолжать, - мрачно перебила его я, - вы нас просто использовали! Значит, этот Киса совсем не родственник приятеля Женьки.
     - Нет, - подтвердил Николай, - но вы и впрямь оказались лучшим вариантом в этой ситуации. Клара, которого Киса попросил съехать, сообразил, что поиски полумиллиона долларов откладываются, и мигом принял решение - засунул дедушку в подвал, загримировался под него и начал весьма успешно изображать из себя горе-изобретателя. Периодически он спускался в подвал и требовал от старика ответа на вопрос: где может быть тайник?
     Бедный Киса каждый раз что-то вспоминал, но все не то.
     Думается, находись сокровище и впрямь в доме и угадай Киса случайно место "нычки", Алексей бы его убил. Старичок был ему нужен лишь как источник информации. Впрочем, не исключено, что он в конце концов и так бы отравил дедушку, но ему мешало присутствие на участке посторонних.
     - Ну, Дегтярев, погоди, - обозлилась я, - теперь понятно, почему он, поняв, что выключили воду и душа не будет, в сердцах воскликнул: "Слишком высокая цена..." Правда, успел прикусить язык, но теперь я понимаю, как должна была закончиться фраза! Слишком высокая цена за спектакль!
     - Но каким образом Алексей сумел убить всех женщин, если за ним велась слежка? - протянула Маня.
     Николай начал ковырять столик.
     - Приходится признать, - с неохотой заявил он, - что иногда в наших рядах оказываются безответственные работники, откровенные разгильдяи, неумехи...
     - Ты брось посыпать голову пеплом, - сердито прервала его я, - говори по делу.
     - Когда Клара первый раз в образе Кисы вышел со двора, за ним не проследили, - неохотно признался Николай, - потому что ждали Алексея. Во второй раз сотрудник пошел за "дедушкой", но потерял его, в третий...
     - Ладно, - махнула я рукой, - ясно, горе-сыщики!
     - Надо же, как он ловко притворялся! - воскликнула Маня. - Всех обманул, даже меня. Знаете, мне этот Киса нравился, казался беззащитным...
     У него такой вид...
     Я тут же вспомнила встреченную в магазине парочку: старушку и болонку Матильду. Такая благообразная бабуся и.., отменная матерщинница, да еще и мелкая воровка. Да, внешность бывает обманчива, только мы об этом, увы, забываем.
     - Столько людей погибло, - продолжала Маня, - а все из-за долларов царя Гороха!
     - Из-за чего? - не понял Николай. - Каких долларов?
     - Царя Гороха, - повторила Маруська, - деньги-то выпустили когда? Тридцать лет назад! При царе Горохе!
     Я посмотрела на девочку и вздохнула. Семидесятые годы для нее, появившейся на свет в конце восьмидесятых, на самом деле доисторические времена.
     
     
     Эпилог
     
     Забегая немного вперед, скажу, что Алексей был арестован и препровожден в следственный изолятор, который в народе именуется Бутырской тюрьмой. Деньги, найденные мною, и двадцать тысяч, хранившиеся в сарайчике, проходят экспертизу. Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что они настоящие. В железном сейфе, который зарыл в саду Леонардо, находилось четыреста восемьдесят три тысячи долларов, если прибавить к ним те двадцать, что хранились в сараюшке, то получается замечательная сумма, чуть более полумиллиона американских рублей. Скорей всего, это и есть деньги несчастного Владимира Трошева. Отчего Леонардо вынул из "нычки" малую толику и отложил в другое место - остается лишь гадать, но самым правильным представляется мне следующее объяснение: художник решил не трогать без особой нужды основной запас и в избушке спрятал те купюры, которые собирался осторожно тратить по мере необходимости.
     Настя проходит по делу свидетелем, ее оберегает целая стая адвокатов, нанятая Гольдиным. Люся находится в психиатрической клинике. Не знаю, привезет ли дочь мать назад, в родной дом. Но, даже если она и решится на такой шаг, то совершит его лишь по завершению следствия. Болтливой, не слишком адекватной Люсе пока следует находиться под присмотром врачей. Гортензия тоже избежит ответственности. Учитывая преклонный возраст, помощь следствию и то, что старушка искренне заблуждалась, считая купюры настоящими, ее не тронут. Но остаток дней Гортензии придется провести с мыслью о том, что ее сын - убийца. Рано или поздно всем нам приходится платить по счетам.
     Когда-то она ради карьеры в науке фактически бросила ребенка, теперь пожинает плоды, выросшие из посеянных семян.
     Нашлась и Аллочка. Перепуганная девочка уехала в деревню, к дальней родственнице, где в конце концов ее и обнаружили. Сейчас Алла дает показания в милиции.
     Дачу мы отремонтировали, со старичком, настоящим Кисой, подружились. Он оказался милейшим дядькой, рассеянным, плохо приспособленным к жизни, так до конца и не понявшим, почему его сначала сунули в подвал, а потом оттуда вытащили.
     Киса сейчас мирно живет на даче, а мы, чтобы он больше не мерз зимой в сараюшке, попросили его не сдавать основной дом, пользоваться им самому, и теперь спонсируем его изобретательскую деятельность. Киса уже изобрел консервный нож, радио и велосипед. На данном этапе он работает над электрочайником. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
     Дом в Ложкине привели в порядок только к Новому году, мы перебрались к себе лишь в самом конце декабря.
     Но в тот день, когда Николай излагал нам суть дела, никто, естественно, не знал, что нас ждет впереди. Впрочем, одно в тот момент я понимала хорошо: Зайка, мчавшаяся за полковником, без всякого сомнения, сейчас растопчет трусливого Дегтярева, малодушно убежавшего от нашего справедливого гнева. Между прочим, я совершенно с ней солидарна.
     - Вы бросили нас одних, на участке, рядом с убийцей! - закричала я.
     - Но рядом же находился полковник, - отбивался Николай.
     - Да какой от него толк! - злилась я.
     - Еще Артем! - Палец Николая ткнул в сторону молчаливого парня, поглаживающего постанывающего от удовольствия мопса. - Он постоянно был при вас.
     - Я не заметила!
     - Правильно, - тихим баском ответил Артем, - я сидел в этом, как его, "бамбуке", дежурил, охранял вас!
     И тут я некстати вспомнила о том, как скользила на животе по крыше, а потом рухнула в бочку с водой. Помнится, из кустов в тот момент донеслось тихое хихиканье. Я еще очень удивилась: ну что за звуки издает Хуч?!
     - Так это вы смеялись, когда я угодила в воду?
     - Ну.., в общем...
     Мое негодование достигло предела:
     - Ты видел, как я падаю! Видел?! И не помог?
     А если бы я разбилась насмерть?
     - Приказа не поступало вмешиваться, - рубанул Артем.
     Я потеряла дар речи, из горла вырвались отдельные слова:
     - Вот.., идиоты.., ужас.., в голову не придет... такое...
     - И чего так нервничать? - философски заявил Артем. - Обошлось же! Вы точнехонько в бочку бултыхнулись.
     На его губах появилась улыбка, а я от гнева онемела.
     - Ну теперь все прояснилось, - быстро заговорил Николай, - объявляем вам благодарность за помощь следствию.
     - Одно непонятно... - заявила Маня.
     - Что? - испуганно подскочил Николай. - Что еще?
     - С чего это Хуч так полюбил Артема? - спросила девочка. - Он, конечно, ласковый мопс и вполне доброжелателен к посторонним, но тут какое-то безграничное обожание.
     Я глянула на Хучика. Морда мопса лучилась улыбкой, передними лапами он обнимал колено Артема и преданно смотрел ему в лицо. Право, странно.
     - Ну так.., того... - начал краснеть Артем.
     - Говори, - велела я.
     - Мне велели сидеть тихо, - заметил парень, - вот я и затаился в зарослях - оттуда все как на ладони. А тут Хучик приковылял, давай обнюхивать, сопеть, вот я и испугался, что он меня выдаст, ну и...
     - Ну и что? - поторопила его Машка.
     - Поймал мышь и показал ему, - вздохнула "наружка", - думал, он испугается, ан нет, мопс взял грызуна и ушел. Потом за новым явился. Пришлось для него постоянно мышей добывать. Я прямо лучше кошки стал, бац - и нету хвостатой. Наверное, всех переловил. И ведь какой пес хитрый, уходил от меня только с добычей. Куда он ее девал?
     Неужели ел?
     На этот раз я чуть не задохнулась от негодования. Как же, станет Хуч харчить что-то грязное, да еще с хвостом. Нет, он складировал мышей ко мне в кровать. И как после этого относиться к Артему?
     Внезапно Маня начала смеяться, к ней присоединился Кеша, а потом и у меня на губах появилась улыбка. Нет, вы только представьте себе эту картину: большой, видно, очень сильный Артем в полной тишине в бамбуке ловит мышей для постанывающего от нетерпения Хуча. Большой, сильный и глупый Артем! Кстати, дорогие мои, не приходил ли вам в голову один вопрос: почему большинство мужчин недовольно своей физической силой, но все они поголовно в восторге от своего ума?