Дарья Донцова
     
     Тушканчик в бигудях
     
     Джентельмен сыска Иван Подушкин - 7
     
     
     Библиотека Альдебаран http://www.aldebaran.ru/
     OCR: LitPortal http://www.litportal.ru
     "Донцова Д.А. Тушканчик в бигудях: Роман": Эксмо; Москва; 2004
     
     ISBN 5-699-06555-5
     
     Аннотация
     
     Иван Подушкин в панике! Его хозяйка Элеонора, владелица сыскного бюро "Ниро", легла в больницу на операцию. Нужда приперла Ваню к стенке. Чтобы оправдать высокое доверие своей повелительницы, ему предстоит расследовать дело об убийстве их несостоявшейся клиентки Леры самостоятельно. А тут еще нагрянули безумные родственнички Норы, а к ним в придачу вселилась маменька Ивана, тоже большой подарок!
     Но вся эта катавасия дома не помешала Подушкину быстро отыскать преступника. Им оказался муж Леры, якобы покончивший жизнь самоубийством и вот уже много лет числившийся в покойниках... Но вскоре Ваня начал сомневаться в его вине. И оказался прав. В этом деле, как выяснилось, замешано большое число весьма занятных дамочек. И многие из них после визита Подушкина отправились к праотцам. Наконец, в конце тоннеля забрезжил спасительный свет! У многих из убитых был общий знакомый по кличке Масик. Дело за малым - найти его. А это оказалось ох как непросто: кто-то невидимый постоянно ставит Подушкину палки в колеса...
     
     
     Дарья ДОНЦОВА
     
     
     ТУШКАНЧИК В БИГУДЯХ
     
     Глава 1
     
     Лучшая защита для женщины - ее толстый кошелек. Дама может быть хороша собой, умна, очаровательна, воспитанна, интеллигентна, скромна, но, если в ее бумажнике пусто, дело плохо. Наш мир жесток, кто вас кормит, тот вас и "танцует". Если вы хотите целый день лежать на диване, сложив наманикюренные пальчики, готовьтесь к тому, что превратитесь в личную собственность того, кто дает материальную стабильность. Вот пошел я как-то с Гришкой в ресторан и наблюдал там отвратительную картину: сидевший за соседним столиком мужик налетел на свою спутницу, прехорошенькую куколку лет восемнадцати с огромными голубыми глазами и пухлыми детскими губками. Уж не знаю, чем его обозлило небесное создание, но парень примерно четверть часа орал на несчастную. Слова, которые он употреблял, я повторить не способен. Поймите меня правильно, я живу на свете не один десяток лет и хорошо знаком с ненормативной лексикой, но считаю, что воспитанный человек не имеет права позволять себе некоторые выражения, в особенности в публичном месте и при дамах. Мужик меня разозлил. Я бы на месте блондиночки встал, взял со стола миску с салатом и надел ее на голову потного от воплей мерзавца. Но девочка молчала. Ее маленькие ушки, в которых сверкали серьги с крупными бриллиантами, стали огненными, потом краска залила стройную трогательно-беззащитную шейку, украшенную красивым, явно очень дорогим колье, и я понял: нет, никогда этот несчастный ребенок не проявит свой характер, будет терпеть унижение и публичные оскорбления, потому что сей разнузданный хам содержит ее, покупает сверкающие камушки, водит в рестораны, одевает, обувает, кормит, в конце концов. А не у всех мужчин хватает благородства души, не каждый способен уважать содержанку.
     - За все нужно платить, - хмыкнул Гришка, проследив за моим взглядом, - любишь кататься, люби и саночки возить. Хочет брюликами сверкать - пусть терпит!
     Но в моем сердце прочно поселилась жалость к несчастной девочке.
     - Гриша, ты несправедлив. Ну чем этот запуганный ребенок хуже вон тех теток, обвешанных побрякушками с головы до ног?
     Приятель повернул голову, обозрел полных дам, допивавших на двоих третью бутылку водки, и ухмыльнулся:
     - Знаю я этих нимф. Королевы продуктов. Правая - владелица сети супермаркетов, левая - хозяйка двух крупных оптовых рынков. Расслабляются после тяжелой трудовой недели. Основное отличие этих бабенок от той дрожащей киски состоит лишь в одном: торгашки сами заработали себе на машины, украшения, квартиры и водку с селедкой. Да, они не кажутся мне привлекательными, а еще я очень хорошо знаю, что эти пьяные Чебурашки отродясь серьезной литературы не читали, хорошую музыку не слышали, а из кино предпочитают порнуху. Киска же, рыдающая за соседним столиком, наверное, учится в университете и сумеет отличить Бабеля от Бебеля, художника Моне от Мане и наверняка знает, что человек со смешной фамилией Пендерецкий - великий композитор. Не исключаю, что она не прочитала последний опус Пелевина, этот автор ей не должен нравиться, киска небось в экстазе от любовных романов Анны Берсеневой, но прилюдно она никогда в этом не признается.
     - Чем тебе не угодила бедная девочка? - возмутился я.
     Гришка скривился:
     - Видал я таких. Знаешь, если придется идти в разведку, то скорей уж я выберу в спутницы одну из тех торгашек, чем зайку, которая в столь юном возрасте продалась за украшения.
     Выпалив филиппику в адрес предполагаемой студентки, Гришка начал разделывать лежащую у него на тарелке дораду. Я промолчал. Гриша самозабвенный бабник, правда, это качество не мешает ему быть отличным врачом. Скорей всего, моему падкому на девиц приятелю понравилась плачущая девочка, и он просто обозлился, что она принадлежит другому!
     Гришка поднял глаза от тарелки и ухмыльнулся:
     - Ты, Ваня, слишком мягкотелый, поэтому бабы из тебя веревки и вьют, прикрикни один раз на Николетту, и дело с концом. Дай ей понять, кто денежки зарабатывает.
     - Мне поздно меняться, - улыбнулся я, - бунтовать следовало в подростковом возрасте, но в те годы я мнил себя рыцарем Ланселотом, защитником прекрасной половины человечества.
     - Ты просто читал не те книги, - заржал Гришка, - вот оно, пагубное влияние литературы на неокрепшую детскую душу.
     - Может быть, - кивнул я, наблюдая, как хорошенькая девочка, осторожно перебирая стройными ножками, бредет за отчаянно матерящимся кавалером к двери.
     В фигурке с опущенной прелестной белокурой головкой было что-то трогательное, и у меня вновь защемило сердце.
     - Лучшая защита женщины - ее толстый кошелек, - прокомментировал Гришка, тоже наблюдая за удаляющейся парой. - Всем девочкам прямо с пеленок следует внушать: дуры, думайте первым делом не о хахалях, а об образовании. Станете хорошо зарабатывать, будете свободны, никто вас никогда не подомнет под себя. Увидите, что любовник хамит, швырнете ему в морду подарки и уйдете прочь. Другой найдется.
     Лично у меня самостоятельные бабы вызывают уважение, да и гадости говорить им я поостерегусь, потому что мигом отпор получу. А эта киска просто вызывает желание пнуть ее.
     - Она совсем ребенок, - возмутился я, - о какой самостоятельности может идти речь!
     - Ути-пути, - заржал Гришка. - Ваня, ты неподражаем. Знаем мы таких деток, да они с десяти лет мечтают к кому-нибудь на содержание пойти и очень хорошо понимают: чтобы сесть мужику на шею, следует сперва раздвинуть ноги. И вообще, с какой стати тебя эта ситуация задела? Ешь рыбу, остынет.
     Я взял приборы и принялся ковырять нежную мякоть. Но маленькое личико с огромными бездонно-голубыми глазами, наполненными слезами, стояло передо мной. Я сам удивился тогда своему состоянию, и вот надо же, почти два месяца прошло после похода в ресторан, а я, не успев сегодня проснуться, снова отчего-то вспомнил обиженную девушку.
     - Иван Палыч! - заколотила в дверь моей спальни домработница Ленка. - Хозяйка вам напомнить велит: через полчаса клиент придет, вставайте!
     Я выполз из-под одеяла, зевнул и отправился в ванную бриться.
     
     * * *
     
     Надо сказать, что многие люди имеют весьма вольное понятие о времени. У русского человека полдень - это промежуток с двенадцати дня до часу.
     Редко кто приходит на встречу точно в назначенный час. Иностранцы, столкнувшись с этой особенностью россиян, как правило, изумляются до колик. Вот Гришка, мой уже упомянутый приятель, отправился в Германию, в университет, читать лекции. Он великолепный специалист - психиатр, но может работать и невропатологом. Сначала все у него шло нормально, но в воскресенье Гришка хорошо отдохнул в штубе <Штуба - пивная, испорченный немецкий.>, от души попил тамошнего нефильтрованного пива, поэтому в понедельник отправился на занятия просто никакой. Войдя в университет, он первым делом понесся в буфет, где начал глотать кофе, то, что прозвенел звонок, собиравший студиозусов на занятия, Григория не смутило. В Москве профессура спокойно задерживается, а переполненная аудитория ждет препода, не выражая особого недовольства.
     Теперь представьте себе полнейшее изумление Гришки, когда он через пятнадцать минут после урочного времени, войдя в аудиторию, обнаружил перед собой пустые столы. Помаявшись в одиночестве некоторое время (в Москве студенты тоже могут припоздниться, а демократично настроенные преподаватели не станут поднимать бучу), Гришка таки направился в учебную часть, где заявил:
     - Группа в полном составе прогуляла занятия.
     В ответ он услышал совершенно невероятную вещь.
     Инспектор поднял на лоб очки и выдал:
     - Нет, учащиеся были на месте ровно в девять.
     Через три минуты, поняв, что вы, герр профессор, опаздываете, они сообщили об этом вопиющем факте мне и ушли самостоятельно заниматься в библиотеку.
     Вам объявляется выговор, а из зарплаты будет вычтен штраф.
     Гриша онемел.
     - Сколько они ждали? - только и сумел спросить он, обретя дар речи.
     - Три минуты, - повторил куратор. - Вы очень задержались.
     - Я вошел в девять ноль пять, - мигом соврал Гриша.
     Инспектор покачал головой:
     - Лекция начинается в девять, ровно, а не в девять ноль пять. Согласитесь, это разное время. Кстати, если кто-то из этих студентов не сдаст вам зачет, учебной частью сей факт может быть расценен как попытка отомстить за жалобу.
     Вернувшись в Москву, Гришка без конца рассказывал нам о случившемся казусе и повторял:
     - Нет, там нормальному человеку не выжить!
     Теперь понимаете, отчего я, зная, что клиенту назначено время на одиннадцать, совершенно спокойно возился у рукомойника, несмотря на то, что часы показывали десять пятьдесят пять. Я не ожидал посетителей в ближайшие полчаса. Еще никто из клиентов ни разу не явился вовремя. Опоздав, наиболее воспитанные смущенно бормочут:
     - Извините, но вокруг такие пробки!
     Конечно, следует ответить: "Выезжайте пораньше", - но я, естественно, молчу. Другие же клиенты даже не считают нужным приносить извинения, весь их вид говорит: скажите спасибо, что вообще к вам обратился.
     В этот момент из прихожей донеслась бодрая трель. Я в изумлении бросил взгляд на циферблат: ровно одиннадцать.
     - Входите! - заорала Ленка. - Сейчас Иван Павлович прибежит, он моется, то есть бреется.
     Я быстро стер полотенцем с лица мыльную пену и поспешил к клиенту. Если Ленку не остановить, она дальше продолжит рассказ о моих утренних процедурах.
     Возле вешалки стояла довольно молодая женщина, вряд ли ей исполнилось сорок. Незнакомка была стройной, с приятной улыбкой на лице, но мне не слишком нравятся смуглые брюнетки, не мой тип.
     Поэтому никаких особых эмоций дама у меня не вызвала, просто в голове некий секретарь отметил: она явно следит за собой, небось сидит на диете и ходит на занятия фитнесом, и, похоже, у нее нет особых материальных проблем. На даме был элегантный темно-зеленый костюм из твида, самая подходящая одежда для апреля, в руках гостья держала дорогую сумочку из кожи питона.
     - Доброе утро, - приветливо улыбнулась она, - я Валерия Ермилова. Вы же, очевидно, тот самый Иван Подушкин, великий сыщик?
     Я усмехнулся:
     - Рад знакомству, только вы очень сильно преувеличиваете мои более чем скромные способности, я вовсе не волшебник, всего лишь учусь и нахожусь в подчинении у Элеоноры. Вот она истинный профессионал.
     Валерия прищурила глаза:
     - Вообще-то кокетство в основном женская черта. Не следует скромничать.
     Я улыбнулся и сказал:
     - Прошу вас вперед по коридору.
     
     * * *
     
     Нора сидела за большим письменным столом. Если не знать, что у нее парализованы ноги, ни в жизнь не догадаться об инвалидности моей хозяйки. Меньше всего Нора похожа на человека, у которого есть физические недостатки.
     - Присаживайтесь, - сухо-официально сказала она, - и рассказывайте, кстати, откуда вы про нас узнали?
     Валерия на секунду растерялась. Может, она ждала иного приема, милого светского щебета, чаепития, конфет и пирожных, а тут дама, которая мгновенно берет быка за рога. Я укоризненно посмотрел на Нору, на мой взгляд, с людьми следует быть помягче, потактичней.
     - Прочитала объявление в газете, - тихо сказала клиентка, - позвонила, и мне женщина по имени Лена назвала час.
     Она замолчала.
     - Если боитесь, что информация, озвученная в этом кабинете, дойдет до чужих ушей, то зря, - заявила Нора, глядя в глаза Валерии, - все, сказанное вами, умрет, не выходя из этих стен. Я владею агентством "Ниро", сюда каждый день приходят со своими бедами самые разные люди, но ни один из них не сможет пожаловаться, что была нарушена конфиденциальность.
     Что же касается Ивана Павловича, то он...
     - Слепоглухонемой, - быстро добавил я, - с полнейшим отсутствием памяти. Услышу что - и мигом забуду.
     Валерия улыбнулась:
     - Ну, у меня нет постыдных тайн, хоть ситуация и неприятная.
     - Слушаю вас внимательно, - нахмурилась Нора.
     Валерия снова улыбнулась и начала рассказ.
     Будучи студенткой, она выскочила замуж, как ей казалось, по безумной любви. Медовый месяц молодожены отправились проводить в Крым, купили путевку в санаторий. Первая неделя прошла волшебно, потом у Виктора, Лериного мужа, случился насморк. Пустяковое недомогание, но оно уложило парня в кровать.
     Один день Валерия просидела около супруга, но, когда тот и на следующее утро не встал, разозлилась.
     - Хватит киснуть, - сказала она, - море такое теплое.
     - Мне плохо, - бубнил Виктор, - я умираю.
     - Ну и чушь, от соплей еще никто не скончался.
     - Ты бессердечна, - обиделся Витя.
     - Ну ладно, - сдалась Валерия, - будем сидеть в номере.
     Но к двум часам дня ей безумно надоело слоняться по душной комнате, слушать стоны Виктора, и она сказала:
     - Ты как хочешь, а я отправлюсь купаться.
     Виктор рассердился, и молодожены поссорились.
     Обозвав мужа противным идиотом, Лера унеслась на пляж. Расстелила на камушках одеяло, позагорала, поплавала, но долго оставаться у воды не стала. Дело в том, что симпатичная одинокая девушка мигом вызвала интерес у представителей сильной половины человечества, и к Валерии начали подсаживаться мужчины разных возрастов. Кое-кого Лера прогнала сразу, но с одним парнем, белокурым красавцем, мило пококетничала. Потом, вспомнив о том, что в номере ее ждет больной муж, испытала укол совести и пошла в санаторий.
     Не успела Лера переступить порог комнаты, как Виктор налетел на нее с кулаками, в прямом смысле этого слова. Швырнул новобрачную в кресло и заорал:
     - Шлюха, дрянь!
     - С ума сошел, - затопала ногами Лера, - идиот!
     Не смей обзываться.
     - Я не смей? - взвыл Виктор. - Заткнись, проститутка!
     - Ты меня оскорбляешь! - взвилась Валерия. - За что, интересно знать?
     - Видел с балкона, как ты с мужиками кадрилась, - орал взбешенный муж, - я чудесно все разглядел! Глазки строила, задницу отклячивала!..
     Примерно с полчаса влюбленные орали друг на Друга, потом Лера, дойдя до крайней точки кипения, заявила:
     - Я свободная женщина и имею право делать все, что хочу, мы не на Востоке живем, у нас жена не раба мужа!
     Виктор побелел и что есть силы толкнул Валерию.
     Она не удержалась на ногах, пролетела через всю комнату, упала, ударилась головой о столик, сделанный отчего-то не из дерева, а из кованого железа, и потеряла сознание.
     Когда она пришла в себя, в номере было пусто, Виктор ушел. Лера села, ощупала голову и испугалась.
     Упав, она расшиблась, и теперь все ее лицо покрывала корка засохшей крови. Зарыдав от ужаса, девушка бросилась в ванную, умылась и глянула в зеркало. Ледяная рука, сжимавшая желудок, разомкнулась. Лицо, слава богу, было не изуродовано, упав, Лера надорвала ухо у виска, потому по ее физиономии и текли реки крови.
     Успокоившись по поводу внешности, Лера стала переживать из-за мужа. Похоже, Виктор ее совсем не любит, бросил раненую в одиночестве и ушел. Чем больше Лера размышляла над ситуацией, тем гаже ей делалось, и в конце концов новобрачная схватила сумку, паспорт и отправилась на вокзал.
     Сами знаете, как легко купить билет из Крыма в Москву летом, в разгар купального сезона, но Лере повезло. Сжимая в руке проездной документ, она села на скамейку. Честно говоря, Лера надеялась на то, что Виктор одумается, вернется в номер, увидит записку, оставленную женой, и, испытывая глубокое раскаянье, побежит на вокзал. Но зря Валерия ждала супруга, тот так и не появился. Разозлившись окончательно, девушка решила, что, вернувшись в Москву, подаст на развод, и укатила.
     Оказавшись в столице, Лера отправилась не на квартиру Виктора, а к своей маме, прибыла, так сказать, по месту прописки. Заготовив речь на тему "все мужики сволочи", Лера позвонила. Дверь распахнула мама.
     - Доченька, - зарыдала она, - ну и горе!
     - Что случилось? - испугалась Валерия.
     Мать молча протянула ей телеграмму. Прочитав короткое извещение, Лера уцепилась за косяк. Ее молодой муж покончил с собой.
     Лера в тот же день вылетела назад. Местные милиционеры объяснили, что Виктор прыгнул со скалы в море. Группа туристов наткнулась на кучку одежды, поверх которой лежал паспорт и записка: "Больше жить не хочу. Виктор". Тело не нашли.
     - У нас этот утес называют скалой самоубийц, - мрачно пояснили все те же менты, - очень часто утопленника достать невозможно, под водой глубокая впадина.
     Лера вернулась домой в ужасном состоянии. Ее грызла совесть. Значит, пока она мчалась на вокзал, покупала билет и мстительно думала гадости про мужа, тот поднимался по тропинке в гору, великолепно зная, что идет в последний путь. Приревновал Леру и совершил ужасный поступок.
     Масло в огонь подлила свекровь, которая заявилась к невестке, одевшись во все черное с головы до ног. Увидав Леру, она подняла вверх руки и громко, четко произнесла:
     - Проклинаю тебя, мразь, до седьмого колена!
     Пусть не будет тебе ни счастья, ни радости, раз моего сына в могилу уложила.
     Мама Леры мигом вытолкала злобную бабу, но у Валерии случился сердечный приступ.
     Целый год после этого она болела, плавно перетекая из одной болячки в другую, но потом взяла себя в руки и решила заняться делом, хоть каким. Продолжать учебу Лера не могла, институт бросила, но сидеть на шее у мамы было совестно.
     Найти работу ей помог случай. У Леры жила болонка, и девушка регулярно сама стригла любимицу.
     Как-то раз к ней заглянула соседка и попросила:
     - Приведи в порядок моего пуделя.
     - Да я не умею, - попыталась откреститься Лера.
     - Ерунда, просто обкромсай шерсть, я заплачу, - настаивала та.
     Валерия как могла постригла кобелька и неожиданно поняла, что ей нравится это занятие. Очень скоро она обросла клиентами, потом открыла парикмахерскую, названную без особых затей "Артемон", затем магазин "Все для животных"... В общем, сейчас Лера крупный предприниматель, у нее много торговых точек, две ветеринарные лечебницы...
     Нора неожиданно перебила клиентку:
     - А что за нужда привела вас к нам?
     Лера вздохнула:
     - Сейчас объясню.
     
     Глава 2
     
     Некоторое время назад Валерия чуть не погибла.
     Вышла из парикмахерской, сделала пару шагов по тротуару, и тут откуда ни возьмись появился сумасшедший байкер. Леру спасла реакция, женщина бросилась в сторону и уцелела.
     Посчитав происшествие неприятной случайностью, Валерия продолжала жить как прежде. Но через месяц случилось еще одно ЧП.
     Лера побежала вечером за хлебом к метро, пройти следовало буквально два шага. Она спустилась на лифте вниз, вышла во двор и увидела, что около ее "Мерседеса" возятся двое парней.
     - Эй, вы чем там занимаетесь! - воскликнула она.
     Но хулиганы не испугались, более того, сжимая в руках какие-то железки, они стали приближаться к Лере. Та испугалась, во дворе было темно, соседи в основном спали. Разбогатев, Валерия не стала покупать новую квартиру. Ей вполне хватает той, что есть. Но дом ее совсем даже не элитный, самая обычная блочная башня, никаких секьюрити в подъездах не водится. Нехорошо улыбаясь, подростки приближались, и неизвестно, чем бы закончилось дело, но тут во дворе появился Антон Ромашин со своим питбулем. Собака, укравшая у хозяев за ужином полкило сыра, теперь маялась желудком, и Антону пришлось выводить ее в неурочный час.
     Оценив ситуацию, Антон крикнул:
     - Пошли вон, иначе пса спущу.
     Хулиганы убежали. Утром Лера вызвала на всякий случай автослесаря. Выяснилось, что гайки, придерживающие колеса "Мерседеса", ослаблены, то ли подростки хотели украсть их, то ли решили невесть за что отомстить владельцу иномарки. Ну взыграла в них классовая ненависть к богатым! После этого случая Лера купила место в гараже и постаралась забыть о случившемся. Но не прошло и двух месяцев, как снова образовалась опасная ситуация. В тот день Лера отправилась в "Артемон". Иногда, в исключительных случаях, Валерия сама стрижет собак, а тут как раз и подоспела такая необходимость, привезли суперэлитного йоркширского терьера, которого готовили к всемирной выставке. Лера начала возиться с ним, ей предстояло пропрыгать вокруг собачки несколько часов. Дело было вечером, почти ночью, в парикмахерской никого, кроме Леры и хозяйки терьера, не наблюдалось, остальные работники давным-давно разошлись по домам. Терьеру предстояло в семь утра вылетать в Америку, вот Лера и "марафетила" его перед отправкой в аэропорт.
     - Пойду кофейку хлебнуть, - сказала хозяйка Йорка.
     - Поставь чайник на газ, - велела Лера, - электрический вчера сломался.
     Клиентка ушла, Лера стала намазывать длинную шерстку собаки специальным маслом, и тут грянул взрыв, следом начался пожар. Несчастная владелица йорка, чудом оставшаяся в живых, оказалась в Склифосовского, пес ни в какую Америку не попал, а Лера довольно долгое время жила в напряжении. Ей пришлось делать ремонт и объясняться во всяких инстанциях. Правда, потом выяснилось, что претензий к хозяйке салона нет. Утечка газа. Случается иногда такое.
     Валерия замолчала и уставилась на Нору. Та пожала плечами.
     - Бывает в жизни всякое, хотя теперь я понимаю, почему вы пришли ко мне. Извините, пока ничего криминального в происшедшем я не вижу. Обкурившийся байкер, хулиганы, решившие украсть колеса, и неисправная газовая плита... Может, и многовато для одного человека, но ничего страшного.
     Лера кивнула:
     - Ну да. Я сама так думала, пока не прочитала вот это, смотрите!
     Я уставился на газету, которую Лера вытащила из сумочки.
     - Что же особенного в этой статье? - удивилась Нора. - Да такие часто публикуют! Подумаешь! Не центральное издание, листок, который выпускает корпорация для своих сотрудников! Кстати, как он к вам попал?
     - Я покупала стул, и в магазине лежала стопка этих газет, я случайно взяла одну - и вот...
     - "Поздравляем старейшего сотрудника "Громвест", начальника отдела работы с VIP-клиентами Федора Максимовича Приходько с рождением внука.
     Желаем маленькому Феде богатырского здоровья и счастья", - медленно озвучила текст Нора.
     Потом спросила:
     - И что здесь странного? Обычное поздравление.
     - Фото видите?
     - Конечно.
     - Кто на нем изображен?
     - Понятия не имею! - раздраженно воскликнула Нора. - Но могу предположить, что лысый толстяк, похожий на бегемота, это и есть сам Федор Максимович Приходько, рядом, очевидно, его жена, такая же, как и муж, огромная, просто бегемотица. Между ними девушка с букетом, очевидно, молодая мать, левее парень с очумелым лицом держит конверт с новорожденным. Ну тут сомнений нет, не иначе как свежеиспеченный папаша, рядом с ним тетка, которая с нескрываемой злобой косится на девицу с цветами. Как пить дать - данная особа мать парня и свекровь несчастной. Ну а в самом углу жмется мужчина, довольно молодой, тоже с букетом, очевидно, какой-то родственник.
     - Это мой муж Виктор, - сказала Валерия.
     - Какой? - от неожиданности выпалил я. - Тот, утонувший?
     - Ну да, - кивнула Лера, - стоит себе с цветами как ни в чем не бывало!
     - Вы уверены? - резко спросила Нора. - Он ведь не вчера... кхм, умер?
     - Нет, - ответила Лера, - давно дело было.
     - Люди сильно меняются за такой срок, - протянула Элеонора, - кое-кого и узнать нельзя, был мальчик, стал кабанчик.
     - Виктор остался прежним.
     - И все же вы можете ошибаться.
     - Нет, я знаю точно, это он.
     - На чем основана ваша уверенность? - продолжала допытываться Нора.
     - Видите руку, которой он держит букет?
     - Да, очень хорошо, - кивнула хозяйка.
     - Посмотрите на фалангу указательного пальца, там татуировка, выколоты три буквы В.К.О. Муж в подростковом возрасте ее сделал, это первые буквы имен: Виктор, Константин, Олег. Они дружили, считали себя мушкетерами, один за всех, все за одного, ну и отметились.
     - Ваня, дай-ка лупу, - велела Нора.
     Я протянул хозяйке большое увеличительное стекло на длинной деревянной ручке.
     - Действительно, - забормотала Нора, - В.К.О.
     - Я и сама тоже через лупу глядела, - кивнула Лера, - это он, сомнений нет. Впрочем, можете сравнить, здесь наши свадебные фотографии.
     Нора вытащила из портсигара сигарету и, выпуская отвратительно вонючий дым, принялась разглядывать снимки.
     - Да уж, - заявила она спустя пять минут, - надо признать: между мужчинами на фото есть удивительное сходство, поразительное... Даже прическа та же осталась...
     - Это он, - настаивала Лера, - Виктор.
     - Хорошо, - кивнула Нора, - вы хотите узнать, так ли это? Дело не займет много времени, есть специалисты, которые, применив определенные методики, не спрашивайте какие, не знаю, совершенно точно скажут вам: запечатлена ли на этих снимках одна и та же личность. Могу порекомендовать человека, который охотно поможет вам, естественно, за деньги. Но лично мне данная ситуация совершенно неинтересна.
     Ну обманул вас по каким-то причинам муж, инсценировал самоубийство, или, может, кто-то его спас, не знаю, только ничего необычного тут нет. Вас же предупредили, что я берусь за неординарные дела, за эксклюзивные, наиболее загадочные случаи. Вашу проблему можно решить мгновенно, и потом, зачем вам Виктор? Он долгое время не давал о себе знать, ни разу не позвонил, не пришел, следовательно, глупо рассчитывать на возобновление отношений. Кстати, вы замужем?
     - Нет и не собираюсь, - сухо проронила Лера, - Виктор хочет убить меня. Байкер и прочие несчастные случаи были инсценированы им.
     Нора сложила вместе газету и снимки, сунула их в ящик стола и с легким раздражением сказала:
     - Дорогая моя, ну с какой стати Виктору охотиться за вами? Он и думать забыл о первой жене.
     Лера сгорбилась в кресле.
     - Вы сейчас совершенно случайно коснулись самого острого момента, - объяснила она, - мы не разводились с Виктором, он же покончил с собой.
     - Хорошо, - кивнула Нора, - пусть так, какая разница?
     - Большая, - вздохнула Лера, - в то время, когда мы были знакомы, Виктор страстно мечтал о богатстве, причем ему хотелось получить его просто так, даром, без всяких усилий. Пойдем с ним в кино, а там герой наследство получает. Витю прямо перекашивало, идет потом и вздыхает: "Да уж, везет дуракам! А у меня ни одного богатого родственника!" И так постоянно.
     - Ну и что? - дернула плечом Нора.
     - А то! - воскликнула Лера. - Он небось каким был, таким и остался, а я разбогатела, обо мне писали газеты, "Артемон" многократно показывали по телику, я рассказывала о салоне, собаках. Понимаете, лицо Валерии Ермиловой стало приметным, а я, между прочим, тоже не слишком изменилась.
     - Замечательно выглядите, - подтвердил я, - на свадебном фото кажетесь даже старше, чем сейчас!
     - Просто перед походом в загс я сделала отвратительную прическу, - вяло улыбнулась Лера.
     Нора бросила на меня сердитый взгляд, стало понятно, что только присутствие клиентки спасло несчастного Ивана Павловича от жестокой расправы.
     - Ну и при чем тут ваша слава? - резко спросила хозяйка.
     - Виктор всегда мечтал получить деньги просто так, - протянула Лера, - небось увидел где-нибудь меня, успешную, богатую, и понял: вот он, уникальный шанс! Надо убить Валерочку и предъявить свои права на наследство. У меня родственников никаких.
     Мама умерла, детей и мужа не имею, живу одна. Никто и оспаривать имущественные претензии не станет!
     Нора поморгала, покашляла, а потом заявила:
     - Глупости!
     - Вовсе нет, - стояла на своем клиентка, - брак-то не аннулирован, следовательно, Виктор до сих пор мой муж!
     - Ерунда! Его же признали мертвым.
     - Не знаю.
     - Как это? Свидетельство о смерти вы получали?
     - Нет.
     - Почему?
     - Всеми формальностями занималась свекровь, - пояснила Лера, - она моей матери заявила: "Имейте в виду, Валерия тут ни при чем. Жена! Смешно! Браку всего неделя! Она погубила моего сына". Мне было плохо, я лежала в больнице, лишь через год в себя пришла. До сих пор я не знаю, что с документами.
     - Вот глупость! - Нора стукнула кулаком по столу. - Более идиотское поведение и представить трудно. А если бы вам еще раз замуж выйти захотелось?
     Лицо Леры слегка порозовело.
     - Так ведь этого не случилось! Впрочем, не знаю, как поступила бы в подобном случае. Свекровь-то тоже умерла.
     - Больше всего на свете меня раздражает глупость, - рявкнула Нора, - терпеть не могу людей без мозгов!
     Щеки Валерии вспыхнули огнем.
     - Надеюсь, вы не обо мне сейчас говорите!
     - Что вы, - начал было я, но Нора словно с цепи сорвалась.
     Я молча слушал ее обличительную речь. Иногда моя хозяйка слетает с катушек. По какой причине у нее начинается приступ злобы, для меня, не один год живущего около Элеоноры, остается тайной. Порой кое-кто из людей доводит ее до настоящего исступления. Справедливости ради следует отметить, что в отличие от моей маменьки Николетты, которая по десять раз на дню принимается визжать и сучить ногами, у Элеоноры такие припадки случаются раз в два года, а то и реже. И потом, Николетта, грубо оборав вас, никогда не испытывает никаких угрызений совести, для маменьки крик - физиологическая потребность. Людям необходимо пить, есть, ходить в туалет, а Николетте надо проораться, она тут же забывает о том, что недавно обрушивала на голову ни в чем не повинного человека громы и молнии, и обижается, если люди больше не желают с ней общаться. Элеонора иная.
     В гневе она страшна. Может ударить или швырнуть в вас пепельницу, пресс-папье, настольный календарь.
     В этот момент моя хозяйка не способна управлять собой, злость затмевает ей разум, но потом, когда безудержная ярость испаряется. Hope делается стыдно, и она начинает извиняться. Муки совести, которые испытывает бедная Нора, по накалу страстей равны взрыву ее же бешенства. И, что самое неприятное, я не понимаю, что провоцирует такие припадки.
     Вот и сейчас, с какой стати Элеонора налетела на Леру? Да, я согласен, ситуация, изложенная девушкой, выглядит откровенно идиотской, но в этом кабинете сидели люди, рассказывавшие и более глупые вещи, однако хозяйка выслушивала их спокойно. Иногда она отказывает клиентам, чаще соглашается на работу, но орать столь ужасным образом ни разу себе не позволяла.
     Лера встала и, не говоря ни слова, пошла в прихожую, я бросился за ней.
     - Валерия!
     Она взялась за ручку двери.
     - Вы работаете с сумасшедшей.
     - Нет, нет, просто Нора плохо себя чувствует, у нее давление, - заблеял я, - приходите завтра. Вот увидите, все будет по-другому.
     Лера хмыкнула:
     - Похоже, вы довольно милый человек.
     - Нора великолепный специалист.
     - Может быть.
     - Но такое случается... иногда...
     - Она слишком стара для климактерических заморочек, - отрезала Лера, - и потом, я же не просила бесплатно заниматься моим делом.
     Я молчал. А что было сказать?
     - Ладно, - тихо закончила Лера, - значит, не судьба.
     - Приходите завтра, - повторил я.
     - Маловероятно, - покачала головой Лера, - не люблю, когда меня оскорбляют.
     Оставив за собой тонкий запах духов, она шагнула было на лестницу, но в последний момент притормозила.
     - Посоветуйте мне какого-нибудь частного детектива.
     Я протянул ей визитную карточку с координатами "Ниро".
     - Вверху два телефона, первый мобильный Норы, второй мой, внизу еще один номер, это сюда, в квартиру. Позвоните мне завтра, около двух, подскажу, к кому обратиться.
     Лера положила визитку в карман.
     - Завтра? Спасибо, конечно, но, как поется в одной песне: "Завтра нас просто может не быть под этими звездами!"
     Я почувствовал легкое раздражение.
     - Неуместный пессимизм. С какой стати вам, молодой и здоровой, умирать?
     - Всякое случается, - пожала плечами Лера, - вдруг кирпич на голову упадет!
     Проводив клиентку, я вернулся к Hope в кабинет и сказал:
     - Ну вы даете! Чуть не разорвали бедную девушку в тряпки.
     - Ничего, - тяжело дыша, ответила Нора, - переживет.
     - За что вы ее так? - не успокаивался я.
     - Терпеть не могу брюнеток-идиоток, рассуждающих о всемирной славе! - рявкнула Элеонора. - Она стрижет пуделей? Вот пусть и занимается собаками, нечего у занятых людей время отнимать. А ты, Ваня, несостоявшийся престарелый Казанова, ступай разбирать почту! Ясно?
     Я кивнул и пошел в свой кабинет. Приступ ярости, похоже, принял затяжной характер. В момент злости Элеоноре лучше не попадаться на язык, впрочем, он у хозяйки и в обычном состоянии словно змеиное жало, яд так и капает с него. Хотя вроде бы у пресмыкающихся отрава в зубах, языком они не жалят. Несостоявшийся престарелый Казанова! Очень обидно, потому что несправедливо. Почему престарелый? Я не так давно справил сорокалетие. Отчего Казанова? Никогда не коллекционировал женщин и не укладывал их в свою постель ради спортивного азарта. Я, как это ни смешно, романтик в душе, мне надо испытывать к даме хоть какие-то чувства. И уж совсем оскорбительно определение "несостоявшийся". В отличие от Гриши я просто не люблю распространяться о своих победах на ниве любви. Но, поверьте, если я составлю список своих любовниц, он будет очень длинным, и там окажутся весьма достойные имена. Вот, допустим, Елена... Впрочем, простите, настоящий джентльмен не станет трепаться на столь щекотливую тему, тем более что Елена замужем.
     Засунув обиду поглубже, я сел за работу. День полетел без каких-либо потрясений. Читал почту, отвечал на письма, потом поехал по мелким поручениям, в девять вечера отправился в гости вместе с Николеттой.
     Одним словом, до кровати добрался в час и, упав в нее, мигом заснул.
     
     * * *
     
     - Ваня, - ткнул меня кто-то в бок.
     Я сел и увидел Нору.
     - Который час? - вырвалось у меня.
     - Пять утра, просыпайся.
     - Зачем?
     - Будем работать.
     - В такую рань? - удивился я.
     - Да, - мрачно ответила Нора, - да, боже, как я виновата.
     - Что случилось? - недоумевал я.
     Нора сдвинула брови:
     - Лера умерла, та самая, что приходила к нам вчера утром. Перед смертью она успела позвонить мне на мобильный. Я схватила трубку, спросонья не понимая, кто и с какой стати трезвонит. А оттуда голос такой ровный: "С вами говорить хотят".
     Элеонора воскликнула:
     - Да в чем дело, черт возьми!
     И тут же услышала очень тихий, прерывающийся голос.
     - Убил... он... найдите... он!
     Потом раздалось бульканье, звон и снова бесстрастный голос спросил:
     - Вы Валерию Ермилову знаете?
     - Встречались! - машинально буркнула Нора, которой было неприятно вспоминать случившуюся с ней истерику.
     - Это она вас сейчас вызывала, - пояснила женщина, - очень просила, вот я и дала ей трубку.
     - Что случилось? - подскочила Нора.
     - Умирает она, - объяснила собеседница, - не жилица совсем, может, час какой протянет.
     - Кто вы? Где Валерия? - быстро спросила Нора.
     - Так из Склифосовского я, - сказала тетка, - с улицы ее привезли, с черепно-мозговой травмой. Подробностей не знаю. Может, хулиганы напали, а может, кирпич на голову упал.
     - Кирпич на голову упал, - повторил я, - она так и сказала, уходя: "Завтра нас просто может не быть под этими звездами. Вдруг кирпич на голову упадет".
     
     Глава 3
     
     Раскаяние, охватившее Элеонору, не описать словами. Не слушая моих совершенно разумных высказываний на тему "сейчас еще очень рано", она выпихнула меня на улицу, велев:
     - Как только узнаешь в клинике подробности, сразу звони.
     Я направился к машине. Утренняя свежесть пробралась под куртку, по спине прошел озноб. Может, кто-нибудь просто подшутил над Элеонорой, а Валерия сейчас мирно спит в своей кровати? Встречаются иногда люди, обожающие идиотские шутки!
     Но в Склифосовского мне сразу подтвердили: да, ночью сюда привезли Валерию Ермилову, и она умерла. Никаких проблем с установлением личности покойной не было. Она сама сумела назвать перед смертью свое имя, а в ее сумочке лежали документы: паспорт, права и парочка квитанций.
     Все подробности мне излагал хмурый доктор. Повертев в руках удостоверение сотрудника "Ниро", врач стал еще более мрачным.
     - Что она говорила перед смертью? - спросил я.
     Доктор взял со стола скрепку и, ломая ее, ответил:
     - Да ничего, мне уже ничего.
     - А с кем она общалась?
     - Поговорите с Ингой Вадимовной, это наша медсестра.
     - Это возможно сейчас сделать?
     Врач кивнул и, взяв телефонную трубку, буркнул:
     - Зайди.
     - От чего она скончалась? - не успокаивался я.
     - Черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью.
     - На нее правда кирпич упал?
     Доктор пожал плечами:
     - Не уверен, что именно кирпич, но увечье нанес тяжелый предмет.
     И тут в кабинет вошла женщина лет пятидесяти с суровым выражением на лице.
     - Этот человек из милиции, - сообщил доктор, - у него к вам вопросы.
     Врач встал и ушел, не попрощавшись.
     - Слушаю, - продолжая стоять, проронила Инга Вадимовна.
     - Я не из органов, представляю частное детективное агентство.
     - Мне все равно, откуда вы, раз Геннадий Петрович велел ответить на вопросы.
     - Валерия Ермилова...
     - Она умерла.
     - Что она говорила перед смертью?
     - Ничего.
     - Но она позвонила нам по телефону.
     Лицо Инги Вадимовны стало более приветливым.
     - А-а... да! Это ваш номер я набирала? Но там ответила женщина!
     - Это моя хозяйка. Значит, Валерия перед смертью пришла в сознание?
     Инга Вадимовна кивнула:
     - Да. Я снимала с нее одежду, а она вдруг так четко произнесла: "В сумочке визитка и мобильник, позвоните скорей".
     - Вы не удивились? Такая травма - и вдруг разумная речь?
     Инга Вадимовна вздохнула и села на место доктора.
     - Нет, просто я поняла, что жить ей осталось совсем немного. Тридцать лет тут работаю и очень хорошо знаю: в преддверии смерти у многих людей откуда ни возьмись берутся силы. Очевидно, организм, борясь за существование, выплескивает последние ресурсы.
     - Хорошо, пусть так. И что вы сделали?
     - Набрала номер, - спокойно продолжала Инга Вадимовна, - а потом приложила ей трубку к уху.
     - Дальше?
     - Все. Ее увезли в операционную, там она и умерла, на столе. Повезло ей.
     - Хорошенькое везение, - возмутился я.
     Инга Вадимовна вытащила из кармана халата пачку сигарет и повторила:
     - Повезло, ушла без мучений. Я могла бы вам показать палату реанимации, вот тогда бы вы поняли, каково людям приходится. "Легкой жизни я, дурак, просил у бога, легкой смерти надо бы просить". Не помню, кто из великих это написал, но суть верно схвачена.
     - А что еще вам говорила Валерия?
     - Ну... пару раз прошептала: "Он... он... убил..."
     И все. Впрочем, слова могут ничего не значить, в таком состоянии люди неадекватны.
     Я переписал из паспорта Валерии ее адрес, вернул документ Инге Вадимовне и, попрощавшись, собрался уходить.
     - Вспомнила! - вдруг воскликнула медсестра.
     Я остановился как вкопанный.
     - Что?
     - Когда ее везли в операционную, она вдруг громко так произнесла: "Смерть пришла от них. За что?
     Они меня выгнали!"
     Я вздрогнул:
     - Это все?
     - Да, больше ни словечка не проронила!
     
     * * *
     
     Услышав мой рассказ, Элеонора стала мрачнее некуда. Я специально не сообщил ей последнюю фразу, сказанную Валерией. Побарабанив пальцами по столу, хозяйка спросила:
     - Все?
     - Да, - осторожно кивнул я, вжимаясь в спинку кресла.
     - Больше ничего?
     - Нет.
     - Совершенно?
     - Абсолютно, - ответил я и смело взглянул хозяйке в глаза.
     - Говори, - велела она, - все до конца.
     - Я выложил информацию полностью.
     - Не ври, - буркнула Нора, - у тебя это плохо получается, я слишком хорошо знаю, ты вычитал где-то, что люди, когда лгут, отводят взгляд в сторону, и теперь, если врешь, всегда ешь меня глазами.
     - Я передал суть, остальное абсолютно несущественно!
     - Изволь тебе напомнить, что ты ноги, а я голова, - процедила Нора.
     Пришлось озвучить последние слова Леры.
     - Они к вам не имеют никакого отношения, - я постарался смягчить удар. - Валерия ушла от нас около полудня, несчастье с ней случилось ночью. Скорей всего, она с кем-то вечером поругалась, ее выгнали вон... Фраза была адресована не нам, а тем людям, знакомым.
     - Замолчи, - велела Нора.
     Потом она подрулила на кресле к бару, вытащила коньяк, налила в пузатый бокал, залпом выпила, закурила папиросу и уставилась в окно.
     - Не переживайте, - я попытался хоть как-то утешить хозяйку, - это просто ужасное стечение обстоятельств, но вашей вины тут нет!
     Внезапно Нора резко повернулась ко мне:
     - Иван Павлович, знаешь, почему я основала "Ниро"?
     - Ну... вы любите детективы, Рекса Стаута в особенности. Мне он, кстати, тоже нравится.
     - По поводу любви к криминальным романам правда, - кивнула Нора, - но есть еще одно обстоятельство, я о нем никогда никому не рассказывала.
     Когда мне было семнадцать лет, сам понимаешь, в те годы ноги у меня великолепно ходили и внешне я была вполне даже ничего, влюбился в меня один паренек.
     ...Костик буквально сох по Hope, а та не обращала внимания на парня, и тогда он придумал забаву. Он звонил ей вечером, в районе девяти, и сообщал:
     - Я решил из-за тебя покончить с собой, прощай, сейчас прыгну с седьмого этажа!
     Услышав в первый раз подобное заявление, Элеонора, не чуя под собой ног, кинулась к Косте. Парня она нашла на подоконнике, кое-как успокоив влюбленного, Нора ушла домой. Она-то думала, что инцидент исчерпан, ан нет, через неделю ситуация повторилась, а затем такие звонки стали нормой. Примерно два раза в семь дней Нора носилась спасать потенциального самоубийцу. Ей, конечно, стало понятно, что Костя придуривается. Тот, кто на самом деле решил свести счеты с жизнью, никогда не станет торжественно предупреждать о задуманном окружающих. Следовало твердо сказать Косте:
     - Хватит, я больше не приду.
     Но у Норы в душе все же жил страх: а вдруг Костик, услыхав эти слова, и впрямь сиганет вниз? Только потому она и бегала на его зов.
     Особую пикантность положению придавал тот факт, что у Норы был роман с Юрой Куприяновым.
     Естественно, ее кавалер возмущался и запрещал любимой бегать к Косте. Нора чувствовала себя гаже некуда. С одной стороны, любимый, устраивающий сцены ревности, с другой - Костя, вполне способный покончить с собой. Вся школа была в курсе событий, кое-кто из ребят и учителей ругал Костю, но тот лишь отвечал:
     - Я люблю Нору и жить без нее не стану.
     События достигли кульминации под Новый год.
     Юра не выдержал и прилюдно на большой перемене поколотил Костика. А тот, когда дежурные растащили драчунов, заявил:
     - Я тебе отомщу!
     Вечером Юра поставил Hope ультиматум:
     - Или сейчас же звонишь идиоту и объясняешь, что более никогда к нему не придешь, или конец нашей любви.
     Естественно, Нора схватилась за трубку.
     - Это Юрка тебя вынудил, - закричал Костик, - ладно, я сам умру и его приберу!
     - Да пошел ты, - рявкнула доведенная до крайности Нора, - прыгай поскорей, надоел!
     На следующий день Юра, увидав Костю, ехидно спросил:
     - Чего же не слетел вниз? А?
     Костя молча прошел мимо него, а Нора успокоилась. Значит, все были правы, отвергнутый поклонник просто пугал ее.
     Через две недели Костя покончил с собой. Не выпрыгнул из окна, как постоянно обещал, а отравился.
     Нора рыдала так, что у нее в глазах полопались кровеносные сосуды и все белки стали алого цвета. Спустя десять дней по школе пронеслась новая весть: Костя не сам ушел из жизни, ему подсыпали яд, а сделал это... Юра.
     Нору вызвали в милицию. Следователь спокойно растолковал ей суть дела: у Юры нет никаких шансов избежать возмездия, слишком много неопровержимых улик, подтверждающих его злой умысел. Юра, правда, кричит о своей невиновности, но ему, естественно, никто не верит. Нора должна попытаться уговорить своего Ромео признаться.
     - Пойми, - убеждал ее милиционер, - чистосердечное признание облегчает вину, суд учтет искреннее раскаянье.
     Нора только кивала в знак согласия, привели Юру.
     Свидание вышло ужасным. Куприянов отрицал все, а под конец спросил:
     - Ты мне не веришь?
     - Верю, - дрожащим голосом соврала Нора и, не удержавшись, спросила:
     - А как же улики?
     Юра посмотрел на любимую и замолчал. Так его и увел конвой, безмолвного.
     Суда не было. Куприянов покончил с собой в камере. Нора загремела в больницу, потом ушла из школы. Но основной удар ждал ее впереди.
     Через год, в день смерти Кости, в почтовом ящик?
     Нора нашла письмо. На конверте было напечатано:
     "Привет для Норы". Девушка, не думая ни о чем плохом, вскрыла конверт и увидела почерк Кости.
     Парень написал, как запланировал собственное убийство, каким образом фабриковал и подбрасывал улики, изобличающие Юру, как сам принял яд.
     "А теперь ты живи с мыслью о том, что убила меня и посадила Юру", - такой была последняя фраза послания.
     Навряд ли следует описывать чувства, охватившие Нору. Взяв письмо, она понеслась в милицию. Следователь нехотя, лишь из жалости к Элеоноре, взял бумагу, развернул и увидел чистый лист. Потом, уже спустя много лет, Hope объяснили, что послание было написано особыми чернилами, исчезающими после того, как на бумагу попали лучи света. Константину явно помогал кто-то из хороших химиков, и при желании можно было найти этого человека. Только Нору из милиции выставили вон, никто не собирался вновь открывать давно закрытое дело.
     
     * * *
     
     Я молча выслушал хозяйку. Та отъехала от окна и сказала' - Вот с тех пор я и решила: обязательно стану кем-то вроде Шерлока Холмса, чтобы помогать людям, попавшим в подобные ситуации. Жаль, что поздно сумела осуществить свое намерение. Но теперь "Ниро" работает, и мы найдем доказательства вины Виктора. Справедливость должна восторжествовать.
     Да. Он полагает, что очень хитро спрятался, но я еще хитрее.
     - Нора, - начал было я, но тут из прихожей донесся звонок.
     - Ваня, - сказала хозяйка, - ступай посмотри, кого там принесло. Если клиент, сразу его заворачивай, у нас уже есть работа.
     - Но...
     - Иди, Ваня, - перебила меня Нора, - я очень виновата перед Валерией и обязана искупить свою вину.
     Я послушно поплелся в переднюю. Да уж, нечего сказать. Теперь Нора начнет землю носом рыть, чтобы найти ответ на вопрос: кто и почему убил Леру Ермилову?
     
     * * *
     
     Звонок продолжал трещать, я распахнул дверь. На лестничной клетке маячила парочка: мужчина и женщина, в одинаковых куртках из серой плащевки.
     - Здравствуйте, - я быстро навесил на лицо вежливую улыбку, - вы к кому?
     - Мы к Элеоноре, она ведь тут проживает? - спросил мужчина.
     - Да, - кивнул я.
     - Она дома?
     - Вы по какому вопросу?
     - Может, в дом вначале впустите? - визгливо поинтересовалась женщина. - Не на лестнице же болтать? Неудобно ведь!
     - Входите, пожалуйста, - вспомнил я о хорошем воспитании.
     Баба шагнула в прихожую, но мужчина внезапно схватил ее за плечо.
     - Вера! Стой! С левой ноги пошла!
     К немалому моему удивлению, тетка вернулась на площадку и предприняла еще одну попытку войти, на этот раз она ступила на коврик правой ногой. Мужчина тоже просочился в прихожую и начал стаскивать с себя куртку. Я вспомнил о наставлениях хозяйки и рявкнул:
     - Элеонора сейчас не принимает.
     Вера хмыкнула:
     - Не принимает! Чисто президент. Слыхал, Николай? Не принимает! А вы ей кто?
     - Разрешите представиться, - я решил соблюсти протокольную вежливость, - Иван Павлович Подушкин, секретарь.
     Вера быстро выскользнула из своей куртки.
     - Видно, секретов у Норы много, коли секретаря завела.
     - Вы ей скажите, - мирно попросил ее спутник, - что приехали Вера и Николай Пыжовы.
     - На сегодня прием клиентов закончен, - решительно заявил я, - и на завтра тоже, вот визитка, звоните недели через три.
     - Клиентов? - изумилась Вера. - Чем же Нора занимается? Я ее родная племянница.
     От удивления у меня защипало в носу.
     - Племянница? Первый раз слышу, что у Норы имеются родственники, - весьма невежливо ляпнул я.
     Николай надулся:
     - Да уж!
     - Позовите Нору, - железным тоном сказала Вера.
     Я вошел в кабинет к хозяйке и промямлил:
     - Там...
     - Сказала же, отправляй всех восвояси!
     - Они...
     - Некогда мне.
     - Приехали Вера и Николай Пыжовы!
     Нора выронила ручку.
     - Кто?
     - Николай и Вера, она уверяет, что является вашей племянницей. - Я окончательно растерял светское воспитание.
     Нора молча посадила на нос очки и без слов вырулила из кабинета, я пошел за ней следом.
     - Норочка! - воскликнула Вера. - Сколько лет, сколько зим, а ты все не меняешься.
     - Да, - эхом отозвался Николай, - не меняешься.
     - Добрый день, - ответила Нора, - чем обязана?
     - Ой, как официально! - взвизгнула Вера. - К чему такие фразы! Мы ведь родственники. Вот, приехали тебя навестить! Соскучились!
     - Да уж, - усмехнулась Нора, - не прошло и десяти лет, как вас охватила тоска по мне. Что на этот раз? Насколько я помню, прошлый ваш визит был связан с поступлением Кати в институт.
     Вера пригладила волосы.
     - Так и будешь нас у вешалки держать? Хоть чаю предложи! Право, неприлично как-то, мы с дороги, очень устали.
     - Катю ты, кстати, в общежитие выселила, - протянул Николай.
     - Конечно, - кивнула Нора, - иногородние студенты имеют на это право.
     - У тебя-то попросторней, чем в общаге, - не успокаивался Николай.
     Нора выпятила нижнюю губу, я испугался, что на нее сейчас вновь накатит приступ ярости, но хозяйка неожиданно вполне миролюбиво сказала:
     - И правда, пойдемте в гостиную. Ваня, вели Лене туда чай подать.
     - Только пусть без ситечка наливает, - оживился Николай, - если в чашке чаинки плавают, это к большим деньгам.
     
     Глава 4
     
     Я оставил Нору наедине с родственниками, а сам пошел в свою комнату и взялся за книгу. Но чтение не успокаивало. Какое-то время я пытался въехать в суть романа Пелевина, потом отложил томик. Нет слов, этот автор один из лучших писателей России, еще он мне нравится как личность, не мелькает постоянно на телеэкранах, не дает интервью, не пускает к себе журналистов, в общем, не хочет дешевой "желтой" славы.
     Наверное, считает, что литератор должен привлекать к себе внимание творчеством, а не рассказами о цвете своих трусов. И здесь я с ним вполне солидарен, только сейчас отчего-то хочется чего-нибудь необременительно-легкого, вроде Рекса Стаута.
     Дверь распахнулась, Нора вкатилась в комнату.
     - Ваня, поезжай в "Громвест", отыщи там адрес Федора Максимовича Приходько и узнай, кем ему приходится мужчина, который на Лариной фотографии стоит с букетом: имя, фамилия, отчество. Ну, сам понимаешь. На, возьми с собой газету со снимком, хорошо еще, что я ее у себя оставила, даже не знаю почему.
     Я кивнул:
     - А кто те люди, которые к вам приехали?
     Нора хмыкнула:
     - Я все ждала, когда же в Иване Павловиче вылезут гены Николетты. А ты, мой друг, любопытен, как и маменька.
     - Простите, право, я случайно спросил.
     - Ладно, это ты меня извини. Слишком много неприятных событий за короткий отрезок времени, - улыбнулась Элеонора. - У меня была сестра, ты с ней незнаком. Мы практически не общались, хоть и являлись родней. В прежние годы моя сестричка удачно вышла замуж за партийного начальника, секретаря обкома КПСС. Если помнишь советские времена, то знаешь, какая это величина. В провинции секретарь обкома царь и бог. Вот и получилось, что Надя стала обеспеченной, взлетела наверх, а я была нищета горькая, без всяких перспектив. Как-то раз, в минуту слабости, я поехала к сестрице и попросила денег в долг.
     Она мне ни копейки не дала, еще и отчитала: дескать, не следует к ней заявляться, своим внешним видом сестру позорить. Вот больше я и не ездила к родне, помощи от них не ждала.
     Нора расправила плед, прикрывающий ее ноги, и ухмыльнулась:
     - Только жизнь-то длинная и разная. Потом все перевернулось. Секретарь вместе со своим обкомом канул в Лету, а у меня бизнес пошел, мы местами поменялись. Рокировка произошла, я наверху оказалась, а Надюша внизу. Вот тут в ней сразу родственные чувства проснулись, зачастила она в Москву. Правда, недолго ездила, умерла, зато Вера, дочь ее, по шесть раз в год заявлялась, а потом исчезла. Последний раз она дочку привозила, та в вуз поступала. Родители решили, что я ее у себя поселю, но обломалось им. В общем, поживут они тут до вечера, один день, я им гостиницу потом сниму.
     - А что за причина их нынешнего визита?
     Нора захихикала:
     - Николай книгу написал, хорошее название придумал: "Дьявол ест твое тело"!
     Я поежился:
     - Детектив?
     - Нет, пособие по самоочищению, - развеселилась Нора, - ладно, езжай в "Громвест".
     Оказавшись в машине, я хотел завести мотор, но Тут зазвенел мобильный. Решив, что Нора забыла отдать мне какие-то указания, я схватил трубку и услышал голос своего хорошего приятеля Жени Милославского.
     - Привет, Иван Павлович!
     - Добрый день, - ответил я и сунул ключ в зажигание.
     - Чего поделываешь?
     - По делам еду.
     - Интересным?
     - Извини, не понял.
     - Дела интересные?
     - Да так, обычные.
     - Новый клиент?
     - Скорей клиентка.
     Послышался смешок, покашливание и неразборчивое бормотание.
     - Женя, я не слышу тебя.
     - Молодая хоть клиентка или старый гриб?
     - Нечто среднее.
     - Жаль, - посмеивался Женька, - а то мы тут с Гришей решили оторваться, думали, может, ты к нам присоединишься? Вместе с клиенткой. А как ее зовут?
     - Валерия, - машинально ответил я и спохватился:
     - Жень, не могу, занят.
     - Отложить дела никак не удастся, а? - зудел Милославский.
     - Нет.
     - Скучный ты парень, Иван Павлович, - буркнул Женька. - Ладно, вдвоем повеселимся, а ты кисни.
     Я положил трубку на сиденье. Женя и Гриша врачи, мы общаемся много лет, с раннего детства. Наши родители приятельствовали, все они имели отношение к миру литературы. Отец Женьки был крупный переводчик, мать поэтесса, а у Гриши папенька преподавал русскую литературу, а матушка работала в Центральном доме литераторов администратором. Одно время я думал, что мы втроем поступим в Литературный институт, но приятели решили стать врачами. Профессию они выбрали правильно и теперь стали великолепными специалистами. А еще и Женя, и Гриша самозабвенные ходоки по женской части. Оба сбегали в загс по два раза и теперь находятся, так сказать, в свободном полете. Если честно, они похожи, как братья, и порой раздражают меня. Но ведь друзья детства сродни близким родственникам, кое на что после многолетнего общения перестаешь обращать внимание.
     Значит, холостяки решили удариться в загул, странно, что они предложили и мне принять участие в своих развлечениях, оба знают, что я не большой любитель посиделок с девицами. Вот в бильярд пошел бы играть с удовольствием, но увы, надо ехать в фирму "Громвест".
     
     * * *
     
     Честно говоря, я полагал, что фирма с подобным названием имеет отношение к метеорологии или торгует оборудованием для взрывных работ. Но "Громвест" оказался всего лишь пятиэтажным магазином мебели. Федора Максимовича тут, похоже, знали все, потому что первая же пойманная мною девочка-продавщица на вопрос: "Где найти Приходько?" - бодро отрапортовала: "Вверх по эскалатору, на последний этаж, отдел VIP-мебели".
     Я пошел по огромному залу, забитому диванами и креслами. Редко брожу по магазинам, в те, что торгуют мебелью, не заглядывал вообще и сейчас был немало удивлен. Все вокруг оказалось заставлено разнообразными изделиями из кожи, велюра, пластика, дерева.
     Кажется, гигантский выбор, на любой вкус, но, присмотревшись, хорошо понимаешь: взять нечего, все одинаково, по большей части вульгарное, не слишком высокого качества. Может, я сейчас нахожусь в отсеке для малоимущих покупателей? Может, цена этой дряни просто смехотворна? Я подошел к журнальному столику самого мерзкого вида. Толстая стеклянная столешница покоилась на черных ножках из пластика.
     Ну и сколько стоит сие уродство, похожее на коробку, в которую рачительные хозяйки складывают еду перед тем, как убрать ее в холодильник? Понимаете, о чем я веду речь? Стеклянный ящичек с пластиковой окантовкой, снизу, чтобы он не скользил на полу, приделаны четыре пупырышка.
     Глаза наткнулись на ценник. Пятнадцать тысяч шестьсот рублей. Я еще раз изучил табличку и старательно пересчитал цифры, решив, что ошибся, эта дрянь не тянет на такую сумму. Наверное, за нее хотят тысячу пятьсот шестьдесят рублей, хотя, на мой взгляд, и это бессовестно дорого. Красная цена поделки три сотни, ну ладно, пять.
     - За сколько можно приобрести этот столик? - поинтересовался я у тосковавшего рядом продавца.
     - Пятнадцать тысяч шестьсот, - ответил он, - берите, недорого.
     Я шарахнулся в сторону. Наверное, я выпал из действительности. Впрочем, пришел я сюда не за покупками.
     Федора Максимовича я узнал сразу, он был точь-в-точь такой, как на фото: кругленький, лысый, смахивающий на бегемота.
     - Не помешал? - спросил я.
     Приходько мигом встал из-за стола.
     - Слушаю вас. К чему интерес имеете? Столовая, гостиная или, может, детская комната?
     Я улыбнулся:
     - Думается, в детских вы сейчас особенно хорошо разбираетесь. Кстати, поздравляю вас с внуком.
     - Спасибо, - зарделся, аки маков цвет, Приходько, - такой пацанчик! Узнает меня, улыбается, просто душа радуется.
     Потом он спохватился:
     - Простите, разве мы знакомы?
     - Нет.
     - Тогда откуда вы про Феденьку узнали?
     - Газета ваша попалась, корпоративная, там фото.
     Федор Максимович ткнул пальцем в стол.
     - Эта?
     Я увидел под стеклом знакомый снимок.
     - Точно. Очень хорошая фотография.
     - Всякому приятно внимание, - гордо сказал Приходько, - вот прислали журналиста, прямо праздник мне устроили. Народ до сих пор поздравляет. Даже кое-кто из постоянных клиентов позвонил.
     - Вы всех на снимке знаете? - спросил я.
     - Конечно, - удивился вопросу Федор Максимович, - семья же, жена, зять, дочь моя, а это свекровь ее. В общем, все свои, посторонних не звали. Вы к какой мебели интерес имеете?
     Я снова улыбнулся:
     - Федор Максимович, мне ваша помощь нужна, вот, смотрите.
     Приходько уставился на мое удостоверение.
     - Из милиции, что ли?
     - Нет, из частной структуры, агентство "Ниро".
     Продавец снял очки.
     - И что?
     - Вот на фотографии сбоку мужчина с букетом.
     - Вижу.
     - Он кто?
     - Понятия не имею.
     - Как это? - изумился я. - Он же снят вместе с вашей семьей. Сами только что сказали: никого посторонних не было.
     - Верно, - кивнул Приходько, - только этот тип в кадр случайно попал. В родильном доме всех в одно время выписывают, с двух до четырех. Комната маленькая, медсестра одна туда-сюда ходит, младенцев выносит. Народу много набилось, этот мужчина кого-то другого встречал. В газете тоже решили, что он из наших, раз близко стоит, я не стал их разочаровывать.
     Так уважили, репортера прислали, ну попал чужой в кадр, и что теперь? Возмущаться? И почему он всем нужен!
     - Кто? - удивился я.
     - Да мужик этот. Про него меня уже расспрашивали.
     - Кто? - снова, еще более изумившись, повторил я.
     Федор Максимович пожал плечами:
     - Пришел ко мне покупатель, кровать он смотрел, все матрасы перещупал, а потом воскликнул: "Откуда мне ваше лицо знакомо. Эй, постойте, это же вы!"
     И газету протягивает!
     Федор Максимович уставился на издание.
     - Верно, - кивнул он, - в родильном доме снимали. Это моя дочь, Алена, теперь по фамилии Сытник.
     - Зять у вас красавец, - улыбнулся покупатель, тыча пальцем в мужика с букетом.
     Приходько улыбнулся и объяснил, что это посторонний человек, случайно попавший в кадр. Родственник какой-то другой роженицы, не имеющий никакого отношения к семье Приходько-Сытник.
     Я улыбнулся:
     - Люди порой бывают очень глупы! Ясно же, что молодой отец держит ребенка! Значит, вы не знаете имени мужчины на фото?
     - Откуда!
     - А где именно ваша дочь рожала?
     - Здесь недалеко, - махнул рукой Федор Максимович, - роддом в двух шагах. Налево свернете, вдоль зеленого забора...
     - Какого числа внука забирали?
     - Шестнадцатого февраля, - отчеканил Приходько, - такую дату не забыть.
     Я попрощался с ним и пошел к эскалатору, на глаза попался тот же столик из стекла с пластиком.
     Посередине столешницы красовался ценник: 150 600 рублей.
     - Федор Максимович, тут ошибка, - не выдержал я, повернувшись к Приходько.
     - Что такое? - насторожился продавец.
     - Столик...
     - Хорошая вещь, качественная.
     - Смотрите, сколько он стоит!
     - Сто пятьдесят тысяч с мелкими рубликами.
     - Правда? - изумился я. - Но за точно такой же на первом этаже хотят пятнадцать тысяч!
     Лицо Приходько приобрело загадочное выражение.
     - Знаете, молодой человек, - вкрадчивым голосом начал он, - внизу мебель для всех, простой вариант для покупателя с тощим кошельком, честно признаться, не слишком высокого качества, но ведь малоимущим тоже требуется на чем-то спать, сидеть, вот мы и стараемся для людей. А у меня VIP-отдел, здесь представлен эксклюзив. Стекло у нас алмазной огранки, с большим содержанием свинца, рама сделана из нового поколения пластика, его применяют в ракетостроении, ножки способны выдержать нагрузку в пять тонн, ясно теперь?
     Я кивнул и пошел к эскалатору. Если честно, то мне совсем непонятно: ну зачем ставить на журнальный столик конструкцию весом в пять тысяч килограммов? Он что, предназначен для семьи слонов?
     Придут гости, мама-слониха водрузит на столешницу слоненка, а тот начнет читать стихи? Внешне столы и на первом, и на пятом этаже смотрятся как родные братья. И еще, ну с какой стати милейший Федор Максимович решил, что сумма почти в шестнадцать тысяч рублей устраивает неимущего человека?
     Продолжая недоумевать, я вышел во двор и позвонил Hope.
     - И что, - воскликнула хозяйка, - значит, сегодня? Я готова!
     - Вы о чем?
     - Ваня, ты?
     - Я.
     - Извини, я разговаривала с другим человеком, но связь прервалась, срочно приезжай домой.
     - Еще что-то произошло? - напрягся я.
     - Да, - коротко ответила Нора и отсоединилась.
     Я полетел назад со всей возможной скоростью, но путь из-за пробок занял почти полтора часа. Увидев мое встревоженное лицо, Нора вздернула брови.
     - В чем дело? Отчего такой вид?
     - Вы же сказали, что у нас произошла неприятность!
     - Я ни слова не обронила про плохие новости, вечно ты делаешь не те выводы из услышанного, - рассердилась Нора, - немедленно измени выражение лица!
     Я постарался улыбнуться. Измени выражение лица! Милое требование. Ясно же, что, когда человек слышит слова: "Дома произошло...", он моментально начинает думать о неприятностях, а не о выигрыше сорока миллионов долларов в лотерею. Так уж устроены люди, сначала мыслят о плохом...
     - Я ложусь в больницу, - возвестила Нора, - сейчас ты меня туда отвезешь.
     - Господи, вы заболели?
     - Нет, наоборот, я вполне здорова.
     Я окончательно перестал понимать происходящее.
     - Зачем тогда ложиться в клинику? На обследование? Но отчего в такой спешке? Ведь еще утром вы ничего подобного не предполагали.
     - Иван Павлович, - ехидно заявила Нора, - если ты сейчас заглушишь в себе Николетту и обретешь способность слушать, я объясню тебе ситуацию.
     Готов?
     - Да, - кивнул я.
     - Вот и хорошо, - мирно ответила Нора, - начинаю.
     Спустя пять минут я пожалел, что не выпил предварительно кофе, в ушах зазвенело, голова начала кружиться. Скорей всего, давление упало. Впрочем, от полученной информации кому угодно могло стать плохо.
     Как вы знаете, Нора давно прикована к инвалидной коляске <История Элеоноры рассказана в книге Д. Донцовой "Букет прекрасных дам", издательство "Эксмо".>, но, пообщавшись с моей хозяйкой, большинство людей мигом забывают о том, что имеют дело с полупарализованным человеком. Нора терпеть не может жалости. Ее жилье специально устроено так, что никаких бытовых сложностей у хозяйки не возникает. Дверные проемы широкие, а лестница, ведущая с улицы на первый этаж, оборудована пандусом, еще у Норы есть машина, сконструированная по спецзаказу, а в квартире полно всяких приспособлений. То, что для простого инвалида-колясочника является огромной трудностью: поход в туалет, ванную, - для Норы не проблема. У нас везде поручни, а ванная комната имеет площадь двадцать пять квадратных метров. Коляска Норы - это суперсовременный агрегат, способный поднять свою хозяйку вверх, на уровень лица стоящего перед ней человека. В общем, Нора потратила огромное количество времени и денег, дабы стать независимым от обстоятельств человеком, но все равно, ноги-то не ходят.
     До недавнего времени врачи только молча разводили руками. Но вот теперь забрезжила надежда. Будучи человеком любопытным, страстно жаждущим снова ходить, Элеонора выписывает кучу специальных медицинских журналов. В одном из них она и вычитала о новом методе. Не стану утомлять вас подробностями, я сам не слишком хорошо понял суть дела. Короче говоря, в позвоночник больного вживляют некое устройство, типа кардиостимулятора, который вшивают сердечникам. Это приспособление генерирует ток, и паралитик начинает ходить.
     Впрочем, простой ситуация кажется лишь на первый взгляд. Не следует думать, что Нора наутро после вмешательства побежит по коридорам. Во-первых, сама операция очень тяжелая, и стопроцентной гарантии успеха никто не дает. Во-вторых, ее стали делать совсем недавно, методика не отработана, что тоже сильно повышает риск. В-третьих, эти операции производят в Америке, стоят услуги хирургов для иностранных граждан просто запредельную сумму, a Hope по каким-то причинам не дали визу. В-четвертых, после вмешательства предстоит необыкновенно тяжелый и болезненный реабилитационный период. Больной должен усиленно тренироваться, разрабатывать ноги. Массаж, физиотерапия, силовые нагрузки, упорство, даже упрямство, лишь тогда можно надеяться на успех, но, повторяю, гарантии удачного исхода никто не дает.
     - С силой воли у меня все в порядке, - спокойно объясняла Нора, - с деньгами проблемы нет. Поэтому я списалась с госпиталем, договорилась, что врачи сами прилетят в Москву, раз меня к ним не пускают, ну и... В общем, бригада прибывает послезавтра, а меня сегодня кладут, потому что следует пройти предоперационную подготовку. Анализы всякие, ерунда на постном масле. Я давно знала число, но тебе его не сообщала, дабы избежать твоих жалостливых взглядов и сочувствия! Ненавижу, когда меня считают бедняжкой. Итак, сегодня! Понимаешь? Сегодня!!! Все по плану!
     Я кивнул. Понимаю, Нора не из тех, кто будет нюниться и рассказывать о предстоящем визите к хирургу.
     - Молодец, - похвалила меня хозяйка, - вопросов не задаешь, и правильно делаешь. Времени у нас немного. Слушай мои распоряжения. Пока я в клинике - ты тут главный, все решения принимаешь самостоятельно. Деньги в сейфе, как его открывать, ты знаешь. Займись делом Ермиловой! Срочно.
     - Но...
     - Не смей спорить! - повысила голос хозяйка. - Сам проведешь расследование.
     - Под вашим руководством.
     - Я лягу в клинику.
     - Так по телефону будете указания мне давать.
     - Нет. От меня требуют соблюдения полнейшей стерильности. Бокс. Никаких книг, газет, телевизора, радио и телефона.
     - Да почему?
     - Не знаю, на этом настаивают американцы. Так что разбираться тебе придется самому, ты справишься.
     - Может, подождем до вашего выздоровления?
     - Нет.
     - Извините, но...
     - Иван Павлович, - рявкнула Нора, - я тебе приказываю! Не сметь спорить! Впрочем, коли не желаешь работать - держать не стану, прямо сейчас дам расчет! Ну? Раз, два...
     - Только не нервничайте, - быстро сказал я, - как прикажете, так и сделаю, просто я не гарантирую успех.
     - Нет, Ваня, - тихо сказала Нора, - не те слова ты произнес. Хочу слышать другие: "Лежи, Элеонора, спокойно, не волнуйся, приедешь домой, а убийца Леры уже сидит в кутузке". Мне сейчас никак дергаться нельзя!
     - Хорошо, - тут же согласился я, - считайте, что я произнес эту фразу.
     - Вот и ладненько, - кивнула Нора, - а теперь по коням, нас ждут великие дела. Ну, ножки, имейте в виду, я заставлю вас работать.
     Я молча пошел в прихожую. Совершенно не сомневаюсь, что к лету она станет бегать на каблуках. Такие люди, как Нора, способны на все.
     
     Глава 5
     
     Клиника, где Элеоноре предстояло лечь на операционный стол, находилась за городом и внешне напоминала что угодно: дорогой отель, пансионат, частный дом, но только не больницу. Меня усадили в роскошно обставленном холле около раскидистой пальмы.
     Я не удержался и потрогал ствол, дерево оказалось настоящим. Обслуживающий персонал был тут невероятно выдрессирован. Пока Нору переодевали, мне принесли кофе, не отвратительный растворимый напиток, а натуральный - арабику. На подносе, кроме изящной чашечки, стояла серебряная вазочка с дорогим печеньем, а еще мило улыбающаяся администраторша предложила мне мужские журналы на любой вкус, от тех, в которых рассказывается про автомобили, до легкой порнографии.
     Нору вывезли примерно через час. На хозяйке был незнакомый мне нежно-бежевый халат, волосы ее прикрывала шапочка, похожая на берет.
     - Езжай домой, - велела Элеонора.
     Сестра, шедшая за креслом, протянула мне саквояж.
     - Тут вещи и мобильный.
     Я шагнул было к креслу. Честно говоря, я не слишком хорошо понимал, как следует себя вести. Поцеловать Нору? Обнять ее? Но наши отношения никогда не были фамильярными. Она моя хозяйка, а я исполнительный служащий. Но сейчас ей предстоит операция, тяжелая, даже опасная. Просто уйти? Пожать руку?
     Нора хмыкнула:
     - Ступай, Ваня. Лобызать меня будешь в гробу.
     - Ну и глупости вы говорите, - вскипел я.
     - Ты просто не видишь своего лица, - веселилась Элеонора. - Ну просто букет в руки - и на кладбище.
     Право, я еще не умерла, нет необходимости сейчас размышлять, куда меня приличнее поцеловать в последний раз.
     Я тяжело вздохнул: ну разве можно жалеть такого человека?
     - Лучше прямо с утра начинай заниматься делом Ермиловой, - напомнила Нора.
     Я кивнул. Отчего-то я потерял дар речи. Только сейчас до меня дошло, что, вероятно, я вижу Нору живой в последний раз. Позвоночник дело тонкое, всякое может случиться.
     - Поехали, - велела сестре Нора.
     Я проводил глазами коляску.
     - Кстати, - притормозила Элеонора у двери, - там, в сейфе, завещание, вскроешь в случае чего.
     Мне стало совсем не по себе, я кинулся к хозяйке.
     - Нора, погодите!
     Она обернулась:
     - Не надейся, Ваня. Я еще проживу лет сто, не меньше, а потом, отбросив тапки, превращусь во вредное привидение и стану каждую ночь трясти тебя холодной костлявой ручкой, приговаривая: "Ваня, не тухни, работай".
     Желание обнять Нору испарилось.
     - Чао, - хмыкнула хозяйка и исчезла в коридоре.
     Я взял сумку и спохватился:
     - Как же поддерживать связь с больной?
     Администратор мило улыбнулась:
     - Она здорова и, надеюсь, станет еще здоровей, когда выйдет, но одним из условий успеха, в котором никто из нашего персонала не сомневается, является соблюдение полнейшей стерильности и психического спокойствия. Поэтому никакого телефона в палате, телевизора, радио, газет.
     - Этак с ума сойти можно! Нора не сумеет бездействовать.
     - Мы даем пациентам книги из нашей библиотеки, те, что отобрал психолог, - продолжала девушка, - спокойное, милое чтение: Диккенс, Агата Кристи, Дюма, и никаких современных авторов. Вот моя визитка, звоните на ресепшен, получите полнейшую информацию о здоровье Элеоноры.
     Я взял карточку и пошел к машине. Однако, в этой больнице работает необычный персонал. Все медработники, с которыми я до сих пор имел дело, были до смешного суеверны. Фразу: "Никто из нас не сомневается в успехе операции" - они ни при каких обстоятельствах произнести не могли. "Если все пойдет так, как задумано", "будем надеяться на положительную динамику" - вот максимально радужные предположения, сообщаемые, как правило, людьми в белых халатах.
     
     * * *
     
     Утром я с огромным удивлением увидел на кухне Веру и Николая. Парочка сидела за столом, явно собираясь завтракать.
     - Вы это едите? - забыв со мной поздороваться, Николай ткнул пальцем в блюдо с мясной нарезкой.
     - Тама все свежее, - поспешила оправдаться домработница Ленка, - не сомневайтесь, в хорошем месте беру, кушайте на здоровье.
     - Спасибо, но мы такое не употребляем, - хором ответила парочка.
     Я сел на свободный стул, взял кусок белого хлеба, положил на него аппетитный кругляш "Докторской" колбасы и открыл было рот.
     - Человек зубами роет себе могилу, - каркнул Николай.
     От неожиданности я выронил бутерброд и клацнул челюстями, а Ленка перекрестилась.
     - Вот ужас-то! - воскликнула она. - Где же такая страсть приключилась? В газете прочитали? Не осталось ее у вас, я тоже бы посмотрела.
     - Не в газете дело, - ответил Николай, - я про Ивана речь веду.
     - Вы о чем? - спросил я, снова принимаясь за аппетитный сандвич.
     Супруги переглянулись.
     - Ну, поскольку нам теперь целый месяц' жить вместе... - начала Вера.
     Откушенный кусок колбасы выпал у меня изо рта.
     - Как месяц! - в ужасе воскликнул я. - Элеонора же вчера говорила о гостинице.
     - Она, уезжая отдыхать, - спокойно возразил Николай, - зашла к нам и сказала: "Живите у меня, все-таки вы родня!"
     - Да-а? - недоверчиво протянул я. - Странно, однако. Вчера речь шла об отеле.
     - Ты ведь ее секретарь, - прищурилась Вера, - следовательно, номер тебе бы снять поручили.
     - Верно.
     - Ну и что? Отдала Нора такое распоряжение?
     - Нет.
     - Вот видишь, - засмеялась Вера. - А почему?
     - Потому, что совесть ее заела, - закончил Николай, - она поняла, что встретила нас плохо.
     Я попытался проглотить бутерброд. Может, оно и так, Элеоноре, как я уже говорил выше, свойственно бурное раскаяние. Сначала она раздавит человека, а потом оплачивает его похороны.
     - Да ты позвони ей, - посоветовала Вера, - если 'нам не веришь.
     - Мы тебе не помешаем, - сказал Николай, - тихие совсем...
     Я молча положил в кофе сахар, одну ложечку, вторую, грешен, люблю сладкое. К сожалению, связаться с хозяйкой я никак не смогу. Ее мобильный лежит сейчас в ящике письменного стола. Нора никому, кроме меня, не рассказала о предстоящей операции. Моя хозяйка абсолютно не суеверна, но ей, в случае неудачи, не хочется видеть жалость в глазах людей. Для всех она просто уехала отдыхать.
     - Если Элеонора предоставила вам приют, - наконец выдавил я из себя, - то ничего против я иметь не могу, тут она полноправная хозяйка, отдающая мне приказания. Живите сколько хотите.
     - Вот и хорошо, - повеселела Вера.
     - Худой мир лучше доброй ссоры, - заявил Николай, - мы в долгу не останемся...
     - Рассчитаю тебе цикл бесплатно, - пообещала Вера.
     - Что? - не понял я.
     Вера кокетливо поправила крашеные пряди.
     - Мы, кстати, так и не познакомились. Я Вера Пыжова! Понимаешь? Ве-ра! Пы-жо-ва!
     Я заморгал. Последняя фраза была произнесена с такой интонацией, как будто требовалось воскликнуть: "О боже! Вы Пыжова! Та самая! Извините, не узнал!"
     Но я на самом деле не имел понятия, кем является гостья, поэтому просто кивнул.
     - Очень приятно. Ну а я, если разрешите напомнить, Иван Павлович Подушкин.
     Николай выпучил глаза:
     - Ты никогда о нас не слышал?
     - Извините, не пришлось.
     Парочка опять переглянулась.
     - Вот поэтому в нашей стране средний срок жизни пятьдесят три года, - протянула Вера, - люди просто не читают нужные книги!
     - Дерьмом увлекаются, - поддакнул Николай, - детективами, фантастикой, телевизор смотрят, сериалы!
     Ленка, огромная любительница мексиканского "мыла", возмущенно фыркнула, но не позволила себе вмешаться в беседу.
     - Вы писатели! - догадался я. - Создаете философско-эпические произведения о смысле жизни.
     Вера раздраженно дернула плечом.
     - Нет, я - гомеопат-астролог, крупнейший специалист, мировая величина, умею составлять гороскопы, ко мне очередь на год вперед расписана. Николай - ученый, пишет книги об оздоровлении организма, у него их уже пятьдесят.
     - Сколько? - поразился я.
     - Пять десятков, - подтвердил гость.
     - Ни одной не читал, - признался я.
     - Оно и видно, - покачал головой Николай, - зубами себе могилу роете, колбасу едите, ветчину, кофе пьете! Да еще с сахаром.
     Ленка, которая, прислонившись к плите, жевала ломоть карбоната, испуганно положила недоеденный кусок на тарелку.
     - А чего? Нельзя?
     - Ни в коем случае, - отрубил Николай. - Мясо убитых животных - яд! На бойне корова или свинья испытывают сильнейший стресс, выделяют токсины!
     - Копченая колбаса - смерть, - заявила Вера, - сосиски, ветчина тоже! Вот молоко можно, его буренка добровольно отдает!
     Ленка раскрыла рот и замерла, а я вспомнил анекдот, недавно рассказанный Максом, моим ближайшим приятелем, тем самым, что работает в милиции. У одного фермера корова каждый день давала по пятьдесят литров молока. Соседи, страшно удивленные, пришли к парню и спросили:
     - Каким образом ты добился таких надоев, чем кормишь животину?
     - Ест она как все, - ответил фермер, - все дело в ласковом подходе. Утром открываю сарай, смотрю нежно на буренку и спрашиваю: "Ну, милая, что сегодня давать будешь: молочко или говядину?"
     - Чего кушать-то? - отмерла Ленка. - Если колбасу нельзя, тогда, значит, можно курицу, рыбу...
     Николай схватился за голову:
     - Дремучая неграмотность, пещерное отношение к себе! В курятине не тот набор белков, в рыбе чуждые нам аминокислоты. Сказал же: зубами себе могилу роем. Сначала надо очиститься по моей методе. Постойте-ка, сейчас принесу книги.
     С этими словами он вышел в коридор. Я тяжело вздохнул: нет хуже человека, чем тот, кто, овладев неким знанием, решил осчастливить человечество.
     - Вы пока напишите на бумажке день, месяц, год, час и место вашего рождения, - велела Вера, - я составлю карту, а потом о диете подумаем.
     Поняв, что от активной дамочки просто так не избавиться, я покорно нацарапал на салфетке требуемую информацию.
     - Не помню, - протянула Ленка, тоже хватаясь за карандаш.
     - День рождения? - удивилась Вера.
     - Не, час!
     - Неприятно, но не страшно, - завела было гостья, и тут в прихожей раздался звонок.
     Радуясь, что у меня нашелся хороший повод покинуть кухню, я пошел открывать. Скорей всего, за дверью маются новые клиенты, придется разочаровать их.
     Не посмотрев в глазок, я распахнул дверь и вздрогнул. Стройная, если не сказать, тощая, маменька бросилась мне на шею.
     - Вава!
     Вот тут я перепугался основательно. Николетта никогда не приходит ко мне в гости, хоть и давным-давно знакома с Норой, собственно говоря, благодаря этому я и получил место секретаря. И вообще маменька никогда не показывается из дома, не приняв соответствующего вида: макияж, драгоценности, духи.
     А сейчас стоит растрепанная, практически в дезабилье <Дезабилье - раздетая.>.
     - Вава! - закричала Николетта. - Ну что за хамство! Звоню, звоню, никакого результата! К телефонам никто не подходит!
     - Мобильный я на зарядку поставил, - начал оправдываться я, - а домашний на ночь выключили и...
     - Мне это неинтересно! - взвизгнула Николетта. - Смотри! Я еле жива осталась! В чем была, выскочила!
     - Да что произошло? - перебил я маменьку, быстро окинув ее взглядом.
     Внешне Николетта кажется неповрежденной, никаких синяков, ссадин или порезов.
     Маменька вошла в прихожую и рухнула на стул.
     - Боже! - застонала она. - Меня чуть не убило!
     Током! Ужасно! А ты спишь! Вот как случается! Упал кирпич на голову, и все.
     Я вздрогнул, последняя фраза будила не слишком приятные воспоминания.
     - Голая, босая... - причитала Николетта, - эй, что ты там возишься! Входи скорей, дует с лестницы! Кха, кха, вот я уже и простудилась!
     Последнее замечание относилось не ко мне. В проеме двери появилась Тася, домработница Николетты.
     Баба тащила два огромных, по виду совершенно неподъемных кофра.
     - Фу, еле доперла, - сообщила она, грохнув баулы об пол.
     - Что ты приволокла? - удивился я.
     - Там моя одежда и милые сердцу мелочи, - залилась слезами Николетта. - Не приведи господь вот так оказаться - на улице, раздетой, безо всего.
     Я посмотрел на кофры. Ну, похоже, голой маменьке ходить не придется.
     - Объясни, наконец, в чем дело! - спросил я.
     Николетта вновь захныкала, а Тася принялась бестолково размахивать руками.
     - Дык... так... вода, а потом лампочки бабахнули!
     Жуть!
     Спустя полчаса я с трудом сумел разобраться в ситуации. Николетта до сих пор живет в квартире, которую давно, в самом начале 60-х годов прошлого столетия, приобрел мой отец Павел Подушкин. По тем временам это были шикарные хоромы, резко выделяющиеся на фоне массовой блочной застройки. Кирпичное здание, потолки выше трех метров, просторная кухня, кладовка, большие комнаты, коридоры. Даже сейчас апартаменты смотрятся неплохо, но главное, что в кооперативе сначала жили одни писатели, а теперь, когда старое поколение умерло, в квартирах обитают дети и внуки литераторов. Мне подобное окружение не кажется приятным, но я сам, так сказать, из этой стаи.
     Но встречаются снобы, которым нравится хвастаться:
     - Приобрел квартиру, ничего, симпатичная, окружение элитное. Справа сын N живет, слева внук К.
     Для кого-то важно быть причисленным к небожителям, поэтому цены на в общем-то не слишком, по нынешним временам, шикарное жилье достигают небес.
     Не так давно племянник литератора Кротова, живший над Николеттой, уехал на ПМЖ в Америку, и в его квартире поселился новый жилец. Вернее, поселился - не правильное слово, он сперва начал ремонт.
     Николетте свойственны истерические реакции, но в данном случае осудить ее трудно. Я был с ней солидарен, слушая бесконечные жалобы на шум. Оно и понятно, кому понравится грохот отбойных молотков, визг дрели, крики рабочих. Но, с другой стороны, как поступить? Людям же следует обновить квартиру.
     Сегодня утром случилось непредвиденное. Хозяин, в азарте сносивший стены, чего-то не рассчитал, и в результате у Николетты на кухне обвалился потолок, а потом во всем подъезде перегорели работающие электробытовые приборы и погас свет.
     Николетта в полуобморочном состоянии покинула родное гнездо.
     Я взял ключи от машины и велел Ленке:
     - Напои их чаем, я скоро вернусь.
     День пошел прахом. До обеда я вел беседы с хозяином ремонтируемой квартиры в присутствии домоуправа, участкового и представителя районной управы.
     Новый жилец заметно нервничал и постоянно твердил:
     - Ну зачем такой сход собрали? Дело решим полюбовно. За свой счет ремонт вам сделаю, станет лучше, чем было. Беспокоиться не о чем. Баб вызову, они вещи сложат, мебель накроют, потом отмоют. Не фига волну гнать, признаю, я виноват.
     Договорившись с ним, я вернулся домой и обнаружил в гостиной Николетту с Верой, увлеченно рассматривающих какую-то толстую книгу.
     - Проблема решена, - сообщил я, - твой сосед обещает сделать у тебя ремонт.
     - Прекрасно, - не отрывая глаз от страницы, ответила маменька.
     - А ты пока поживешь в гостинице, я уже договорился в "России", - продолжал я.
     Николетта подняла глаза:
     - Где?
     - В "России". - Я улыбнулся и замолчал.
     Там у Гриши работает знакомая и есть возможность получить номер со скидкой, совсем недорого, но Николетте об этом знать не следует.
     Маменька порозовела:
     - Я не поеду в сарай!
     - Послушай, это элитное место, с видом на Кремль.
     - Нет, грязный курятник.
     - Там селят депутатов Думы, пока им квартиры в столице не найдут!!!
     - Боже! - закатила глаза маменька. - Сравнил, депутаты - малообразованные мужланы из провинции. Ясное дело, они унитаз впервые увидели. Конечно, таким и нора дворцом покажется! Впрочем, если уж ты так настаиваешь, гонишь вон из своего дома мать, оставшуюся без крыши над головой...
     - Это квартира Норы, я не имею права здесь хозяйничать, - перебил ее я.
     - Нора никогда бы не выставила меня, - горестно завела маменька. - Да, дети неблагодарны. О, бедный король Лир, как я понимаю его терзания! Так вот, я могу съехать в отель, достойный моего положения.
     Думаю, "Мариотт" на Тверской подойдет, можешь снять президентский номер, пока на месяц, а там видно будет!
     Я потерял дар речи. Президентский номер в "Мариотте"? На месяц? Интересно, Николетта понимает, о какой сумме идет речь? Впрочем, я сам не в курсе, сколько могут стоить там комнаты, но то, что у меня на это средств не хватит, знаю точно.
     - Что молчишь? - капризно спросила Николетта.
     - Извини, но боюсь, мне денег на такое пристанище не набрать.
     - Значит, я останусь здесь!
     - Но Нора может быть против!
     Маменька вытащила из сумочки мобильный и зачирикала:
     - Алло! Норочка? Ты как, отдыхаешь? Ну молодец...
     Я молча наблюдал за разыгрываемой комедией.
     - Вот видишь, - вздохнула маменька, - полный порядок, моя горячо любимая подруга не против. Она предложила мне поселиться в ее комнате. Тася, живо приведи там все в порядок. Я понимаю, Вава, что ты скряга, поэтому и иду на лишения!
     Я продолжал глядеть на маменьку. Сказать ей, что Норин мобильный дома, а сама она в боксе, в клинике, и связаться с ней невозможно? Но тут присутствовавшая при разговоре Вера воскликнула:
     - А еще можно оздоровиться при помощи масляных вливаний.
     - Что вы читаете? - спросил я.
     Николетта схватила книгу.
     - Восхитительная вещь. "Оздоровление ради омоложения. Двадцать лет долой". А еще Вера и Николай пообещали мне рассчитать какие-то ритмы, сделать крем. Да я за месяц стану просто девочкой!
     Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Теперь понятно, почему Николетта во что бы то ни стало желает поселиться тут. При слове "омоложение" у маменьки начисто сносит крышу, стоит только вспомнить про подвал <Речь идет о ситуации, описанной в книге Д. Донцовой "Надувная женщина для Казаковы", издательство "Эксмо".>. Ну так как, говорить ей о Hope?
     Я встал и пошел в прихожую. Увы, я не способен поставить Николетту в неудобное положение, за что и буду крепко наказан. Похоже, жизнь в нашем доме превратится в ад.
     
     Глава 6
     
     В родильный дом я прибыл ближе к вечеру. Обычное медицинское учреждение в такое время уже бывает закрыто, а дежурный врач с медсестрой прячутся, но ведь больница, где люди появляются на свет, работает круглосуточно, поэтому я не особо нервничал, подъезжая к зданию. Сейчас обязательно найду кого-нибудь, кто ответит на мои вопросы.
     В просторном холле маялись двое мужчин с самым безумным выражением на лице. Спрашивать их о чем-либо представлялось бессмысленным, вряд ли будущие папаши меня вообще услышат.
     Помотавшись по вестибюлю и обнаружив наглухо закрытое справочное окошко, я хотел уже толкнуться во внутреннее помещение, но тут выкрашенная белой краской высокая дверь распахнулась, явив симпатичную женщину лет тридцати пяти. В руках она держала большой пакет.
     - Самойленко кто? - выкрикнула медсестра.
     - Я, - прошептал один из мужиков, худея на глазах.
     - Дочь у вас, три пятьсот, рост пятьдесят два сантиметра, состояние мамочки и новорожденной удовлетворительное, - отчеканила женщина.
     Новоявленный папаша рухнул на стул и начал дрожащей рукой вытирать пот со лба. Второй парень вскочил.
     - А у меня? Я Кузьмин.
     - Вот, держите, - ответила медсестра, протягивая пакет.
     - Этта чего? - попятился Кузьмин.
     - Одежда.
     - Чья?
     - Ну не моя же! Супруги вашей!
     Парень сравнялся по цвету с белым кафелем, который покрывал стены.
     - Во... зачем... она того? Да? Умерла?
     Медсестра закатила глаза:
     - Одуреешь с вами! Кто ж в спортивном костюме рожает? Переодели твое сокровище в ночнушку, уноси ее шмотки, у нас камеры хранения нет.
     - А, понял, - затрясся парень, - во... врубился.
     А когда мой ребенок родится?
     - Не знаю! Ты ж только что жену привез.
     - Час уж прошел.
     - Час уже прошел, - передразнила его медичка, - дети только делаются быстро, а на свет долго выползают, первые роды, раньше утра не жди. Лучше домой поезжай, нечего тут маяться.
     - Ну уж нет, - колотился в ознобе будущий отец, - здесь буду сидеть.
     - Цирк просто, - хихикнула женщина.
     - Простите, - сказал я, - можно вас на минуточку.
     Медсестра окинула меня оценивающим взором.
     - Роженицу привезли? Ступайте в приемное отделение.
     - Нет, нет, мне бы справку получить.
     - До семнадцати окошко работает.
     Я улыбнулся:
     - Сделайте одолжение, помогите мне.
     Медсестра усмехнулась:
     - Ну ничего прям с собой поделать не могу, как увижу красивого мужчину, так таю! В чем дело?
     - Шестнадцатого февраля отсюда выписывалась молодая мать, Алена Сытник... впрочем, не могли бы мы поговорить где-нибудь наедине?
     Медичка кокетливо стрельнула глазками:
     - С вами? С превеликим удовольствием. Идите за мной.
     Попетляв по коридорам, мы оказались в довольно просторной комнате, служащей персоналу местом для отдыха. У окна стоял стол, заставленный чашками, чуть поодаль гудел старенький холодильник. Медсестра села на продавленный диванчик и, положив ногу на ногу, протянула:
     - Ну... о чем болтать станем?
     Ее халатик распахнулся, показались круглые, полные коленки. Чтобы придать беседе официальный характер, я вынул удостоверение.
     - Разрешите представиться. Иван Павлович Подушкин, сотрудник агентства "Ниро".
     - Катя, - протянула женщина, - можно без отчества, потому что я молодая совсем, юная даже.
     - Так вот, Катя, попытайтесь вспомнить, кто дежурил в родильном доме 16 февраля.
     - Так полно народа! И хирург, и детский врач, и акушер...
     Я понял, что не правильно поставил вопрос.
     - Кто выписывал молодых мам в тот день?
     - Врач.
     Опять я не так спросил.
     - Я имел в виду, кто приносил младенцев?
     - А... этим занимаются медсестры, строго по очереди, - улыбнулась Катя, - вернее, положено, чтобы новорожденных выдавали всего двое, из детского отделения, но мы все в этой процедуре участвуем, потому что отцы медсестре платят, в конце дня приличная сумма набирается.
     - Можно выяснить, кто занимался этой работой в тот день?
     - Легко, - улыбнулась Катя, она взяла с подоконника толстую тетрадь, перелистала ее и сообщила:
     - Лиза Иконникова.
     - А где ее можно найти?
     Катя почесала переносицу, потом сняла трубку допотопного телефона, покрутила диск и спросила:
     - Патология? Это кто? Привет, Нин. Скажи, Лизка Иконникова когда теперь работать будет? Да ну?
     Она же вчера дежурила, я с ней в столовой вместе обедала. А-а-а, тогда понятно. Тут к ней мужчина пришел, красивый, высокий такой. Ну не знаю, может, замуж позвать хочет!
     Поговорив по телефону, Катя повернулась ко мне:
     - Вам повезло. Лизка сегодня опять на дежурстве.
     Аллу подменяет, у той ребенок заболел. Ступайте на пятый этаж. Впрочем, пойдемте, я провожу.
     Минут через десять я очутился в другой комнате для отдыха, такой же, как на первом этаже, только чайник тут стоял не белый, а черный. Лиза же очень напоминала Катю, женщина средних лет с усталым лицом, на котором при виде меня появилось кокетливое выражение.
     Некоторое время ушло на то, чтобы объяснить Лизе ситуацию, потом я показал ей фото в газете. Медсестра внимательно изучила снимок.
     - Нет, - покачала она головой, - в первый раз парня вижу.
     - Посмотрите повнимательней, - попросил я.
     Лиза поднесла снимок к глазам.
     - Ну, у нас женщины в отделении подолгу лежат, всех родственников узнать успеешь: и мать, и мужа, и сестер. Только такого дядечку я не встречала. Но ведь в родильном доме не только патология есть. Бывают нормальные роды: приехала ночью, к утру младенец появился, полежала пять дней - и на выписку.
     - Значит, вы не в курсе, чей он муж?
     - Нет.
     - Вот жалость-то, - протянул я, - думал, вы вспомните, кого он забирал.
     - Слышь, Лизка? - закричала полная девушка, влетая в сестринскую. - Куда... ой, простите!
     - Вечно ты, Аня, вопишь, - укоризненно покачала головой Лиза, - шумишь без толку, а у меня человек из милиции.
     - Все, все, молчу, - прижала палец к губам Аня, потом бросила взгляд на лежащий перед Лизой снимок и снова перешла на ор.
     - Это кто там, а? Дайте гляну. Твоя фотка?
     - Нет, - сердито ответила Лиза.
     - Да? У нас снято, внизу, на выдаче, - радовалась Аня.
     - А вы откуда знаете? - спросил я.
     - Так вот стенд на стеночке висит "Как правильно пеленать ребенка", мы его сами сделали, - воскликнула Аня, - и дядьку этого я помню!
     Коротко обстриженный ноготок девушки ткнул в лицо человека, которого умершая Валерия назвала своим мужем.
     - Вы знаете его? - обрадовался я.
     - Ага, - кивнула Аня и, бросив газету на стол, взяла чашку.
     - Как его зовут? - быстро спросил я.
     - Понятия не имею, - пожала плечами Аня.
     - Но вы только что сказали, что знакомы с ним.
     - Я такого не говорила, - возмутилась она, - я имела в виду, что знаю, как зовут мамочку, к которой он явился. Вероника Смыслова.
     - Вероника? - воскликнула Лиза. - Это ее муж?
     - Хахаль, - пояснила Аня. - Супруга у Смысловой отродясь не было.
     - Но к ней ни разу никто не пришел, - продолжала недоумевать Лиза, - сколько времени у нас провела, а ей даже печенья не передали.
     - Ага, - кивнула Аня, - точно. Когда ее на выписку назначили, я младенца потащила и думаю, ну, тут мне ничего не обломится, никаких пряников. Выношу конверт и понимаю, что совершенно права. Стоит Вероника одна-одинешенька. А потом этот мужик откуда ни возьмись выруливает, с веником, одет вполне прилично. Сунул мне сто рублей, конверт забрал, Веронику подхватил под руку и утопал. Я еще удивилась: ну и дела. Ника все время, что у нас лежала, на лестнице ревела, по документам она не замужем, а тут такой кент, старый, правда, лет тридцать пять небось натикало, но ведь, когда ребенка родишь, особо выбирать не приходится.
     Я посмотрел на щенячье пухлое личико медсестры. Да уж, ей все, кто перешагнул тридцатилетний рубеж, кажутся древними старцами.
     - Можно каким-то образом узнать координаты Вероники Смысловой?
     Аня принялась сыпать в чашку растворимый кофе, Лиза стрельнула глазами.
     - А вам очень надо?
     - Не старайся, Лизка, - заверещала Аня, - он небось женат.
     - При чем тут это? - обозлилась Лиза. - Просто я хочу помочь хорошему человеку.
     - Понятненько, - фыркнула Аня и, прихватив с собой чашку, ушла.
     - Вот шалава, - сердито сказала Лиза, - в голове одна ерунда. А вы женаты?
     - Пока нет.
     - Что же так?
     - Не нашел ту, с которой хочется провести старость, - честно ответил я.
     Лиза хихикнула:
     - Ну, вам до пенсии далеко. Ладно, посидите тут пару минуток.
     Напевая, она ушла, а я вытащил сигареты. На подоконнике стоит пустая стеклянная банка, на дне которой лежат два скрюченных бычка, значит, здесь разрешено курить. Не успел табак превратиться в пепел, как Лиза пришла назад и сунула мне листок. , - Держите, - сказала она, - Вероника через дорогу живет. Знаю я ее дом, высокая такая башня, с зелеными балконами.
     - Телефона нет?
     - Не-а.
     - Жаль.
     - Да зачем он вам? Так идите, через полминуты на месте окажетесь.
     - Неудобно без звонка.
     - Глупости.
     - Может, ее дома нет.
     - Куда ж ей деваться? - засмеялась Лиза. - Небось распашонки гладит, с двух сторон, как положено.
     Она серьезная девушка, или такой казалась, пока у нас лежала.
     
     * * *
     
     Лиза была права. Не успел мой палец нажать на кнопку звонка, как из-за двери донеслось:
     - Кто там?
     - Мне нужна Вероника Смыслова, - ответил я.
     Послышалось глухое бряканье, приоткрылась щель, и в нее высунулась растрепанная темноволосая голова.
     - А вы кто?
     - Иван Павлович Подушкин, - улыбнулся я, - не бойтесь.
     - Чего бояться-то, брать у меня все равно нечего, - девица надула пухлые губки, - ни денег, ни брюликов.
     - А девичья честь? - не слишком удачно, в абсолютно несвойственной мне манере пошутил я.
     - Эка ценность, - хмыкнула она, - ее уже давно на куски изодрали. Проходите, Ника ребенка купает.
     Я втиснулся в крохотную прихожую и, чтобы не стукнуться головой о люстру, сгорбился.
     - В комнату топайте, - велела худая, совершенно прозрачная девушка, одетая в рваные джинсы и застиранную футболку.
     Я поспешил на зов и очутился в конуре, где царил ужасающий беспорядок и просто кричала нищета.
     - Садитесь, - моя спутница кивнула на продавленный, засаленный диван, заваленный вещами, - простыни только в сторону сдвиньте, они чистые, ща гладить начнем. Нет, лично я погожу пока размножаться, одни хлопоты. Этот младенец целыми днями писает и какает, еще ест. Пожрет, и снова писать да какать. Просто офигеть! Вон сколько белья уделал.
     - Если купить памперсы, - решил я показать свою осведомленность, - то количество грязных простынок резко уменьшится.
     - Скажете тоже, - скривилась девушка, потом, поплевав на утюг, принялась за глажку, - памперсы!
     Они не для нас, это для богатых примочка. Чем больше денег, тем проще жить. А нам стирать и гладить.
     В комнату вошла еще одна худенькая до прозрачности девица, в руках у нее был кряхтящий кулек.
     - Ты с кем разговариваешь, Зоя? - спросила она.
     - К тебе гость, - кивнула та, - вот сидит.
     Ника подошла к дивану.
     - Вы ко мне?
     - Да, здравствуйте, извините за поздний визит и за то, что заявился без приглашения.
     - Ничего, - устало отмахнулась Ника, - вы по объявлению? Пусть вас малыш не смущает, с ним Зойка на время кормления посидит. Я буду приходить, когда вам надо, молоко у меня хорошее, справка из лаборатории имеется, сама я здорова, могу анализы показать. Если возьмете меня в кормилицы, то с вас еда, хорошая. Сами понимаете, иначе ваш ребенок витаминов не получит и...
     - Простите, я не успел представиться до конца, - прервал я Нику и вытащил удостоверение.
     Молодая мать села на стул, в ее глазах появилось откровенное отчаяние.
     - Думала, вы кормилицу нанять хотите.
     Мне стало жаль девочку, похоже, она голодает.
     - Так что вам надо? - грубо спросила Зоя.
     Я вынул газету.
     - Ника, вам известен этот человек?
     Вероника мельком взглянула на снимок и покраснела.
     - Нет.
     - Вы уверены?
     - Да.
     - Может, еще посмотрите?
     - Зачем? Он мне незнаком!
     Зоя выхватила из моих рук листок.
     - Ну-ка... да, я тоже никогда его не встречала!
     Я искоса наблюдал за девочками. Зоя явно не играла, она и впрямь только что увидела мужчину, а вот Ника...
     - Очень прошу, - взмолился я, - если знаете, скажите, где искать этого человека.
     Зоя вздернула брови:
     - Вы того, да? С уехавшей крышей? Сказано же: никогда его не встречали!
     Я вынул портмоне, достал оттуда сто долларов и положил на стол, около утюга.
     - Хозяйка агентства "Ниро" готова заплатить за сведения об этом мужчине.
     Зоя постучала себя указательным пальцем по лбу.
     - Ваще, блин!
     Ника закусила нижнюю губу.
     Я тронул молодую мать за плечо:
     - Так как?
     - Зойка, выйди, - велела Ника.
     - Вот оно что! - подскочила Зоя. - Значит, как помогать...
     Ника опустила голову:
     - Отвали, бога ради, потом все тебе расскажу.
     В ее голосе звучало такое отчаяние, что Зоя осеклась, а затем растерянно протянула:
     - Ну ладно, мне нетрудно на кухне утюг потолкать.
     Схватив кучу мятых пеленок, девушка испарилась.
     Ника исподлобья взглянула на меня.
     - Я его плохо знаю.
     - Думается, вы не слишком правдивы, - ласково заметил я, - неужели посторонний человек станет встречать в родильном доме девушку с цветами?
     - Розы удивили меня до крайности, - кивнула Ника. - Ладно, слушайте.
     
     Глава 7
     
     История оказалась обычной. Ника служила секретаршей у Олега Ефремовича Иволгина, хозяина вполне преуспевающей фирмы по продаже и настилу паркета. Пришла на службу, закрутила роман с начальником, ну и так далее. Олег Ефремович имел жену, дочь, почти ровесницу Ники, и совершенно не собирался изменять свое семейное положение. Ника же хотела, чтобы Иволгин дал ей денег на обучение в университете, особых чувств к престарелому любовнику она не испытывала. В общем, это был вполне счастливый альянс. Олег Ефремович оплатил квитанцию из учебной части, Ника съездила с ним на пару дней в дом отдыха, потом они просто встречались раз в неделю у девушки, благо та одна-одинешенька на белом свете, но имеет квартиру.
     Вскоре Ника стала прибавлять в весе. Она села на диету, но стрелка весов упорно отклонялась от привычной цифры в пятьдесят килограммов, потом начал резко увеличиваться живот, и тут только до глупой Ники дошло: она беременна, причем срок большой, а то, что она принимала за колики, на самом деле интенсивное шевеление плода.
     Как можно быть такой идиоткой и не понять, что находишься в интересном положении? Не спрашивайте меня об этом. Скорей всего, какие-то физиологические признаки беременности отсутствовали. Случается порой, что дамские ежемесячные неприятности так и не прерываются, кое-кто из моих приятелей был вынужден жениться на своих случайных любовницах, когда те поняли, что аборт делать поздно.
     Когда Олег Ефремович узнал, в чем дело, он мигом, нарушив трудовое законодательство, уволил Нику.
     - Знать тебя не знаю, - сурово заявил он, - имей в виду, даже не пытайся повесить мне на шею ребенка, которого прижила неизвестно с кем!
     Ника хлопнула дверью и ушла Она решила никогда более не иметь дело с мерзавцем, а новорожденного сдать в приют. На троллейбусной остановке девушке стало плохо, прохожие вызвали "Скорую", которая и привезла Нику в родильный дом, где ее положили на сохранение. Нике повезло, заведующая отделением пожалела глупышку и продержала ту в клинике до родов, потому особых материальных трудностей Ника до появления на свет сына не испытала. В клинике ее кормили, поили, давали витамины и даже водили в бассейн. Ника ощущала себя как в санатории, судьба нерожденного младенца была ею решена, прямо в родильной палате девушка собиралась написать отказ от него и забыть о неприятном казусе. Но случилось непредвиденное. Едва мальчишечка появился на свет, акушерка поднесла его к лицу Ники.
     - Смотри, кого родила!
     В ту же минуту девушка поняла, она никому, никогда не отдаст сына, это ее любимый, крохотный мальчик, родная кровиночка...
     Следующие дни до выписки Ника провела ужасно.
     На нее разом рухнули все проблемы. Кто купит малышу приданое? Где взять деньги на жизнь? Как справиться с предстоящими бытовыми трудностями? Проведя пару ночей без сна, Ника позвонила Иволгину и заявила:
     - Сообщаю тебе, что теперь ты являешься счастливым отцом сына.
     Олег Ефремович бросил трубку, но Ника была упорна и снова набрала номер.
     - Изволь выслушать меня до конца, иначе хуже будет. Выйду из родильного дома, сделаю генетическую экспертизу, а потом официально подам на алименты, - пригрозила она.
     - Что тебе надо? - испуганно спросил Иволгин.
     - Денег. На приданое ребенку.
     - Сколько?
     Ника назвала сумму.
     - Где гарантия, что, получив один раз помощь, ты не станешь требовать ее регулярно? - промямлил Олег Ефремович.
     Веронике стало противно.
     - Мое честное слово. Подыхать буду, но тебя, падлу, не трону, не привыкла с дерьмом возиться.
     Иволгин снова швырнул трубку. Ника решила, что ничего не получит, но в день выписки в холле ее ждал шофер Иволгина. Он передал Нике конверт и довез молодую мать с младенцем до дому. Больше всего девушку поразил букет, который вручил ей водитель.
     - Как его зовут? - в нетерпении воскликнул я.
     - Виктор.
     - А фамилия?
     - Понятия не имею.
     - Но вы же вместе работали! - возмутился я.
     Ника поковыряла пальцем порванную обивку дивана.
     - Этот гад шофера недавно нанял. Прежнего водителя я очень хорошо знала, а с Виктором всего пару раз встречалась.
     - Не подскажете, где можно найти водителя?
     - Ну, он гада утром на работу привозит, а потом уж как пойдет. Либо просто стоит ждет, либо по делам катается.
     - Скажите адрес вашей паркетной фирмы, - попросил я.
     - Была бы она моя, - грустно отозвалась Ника, - тогда и проблем не было бы, пишите.
     Спрятав бумажку в карман, я попрощался и пошел к двери. Ника стала отпирать замок. Я стоял за девушкой и увидел, что она худая как скелет. Тоненькая футболочка облепила спину, под материей выступали буквально все косточки от маленьких позвонков до лопаток.
     - До свидания, - сказала девушка, распахивая дверь.
     Но я уже шел назад в комнату.
     - Эй, - крикнула Ника, - вы что-то забыли?
     - Пишите заявление!
     - Какое? Кому? Зачем? - стала сыпать вопросами Ника.
     - В Москве есть благотворительная организация "Милосердие", призванная помогать нуждающимся.
     Я являюсь по совместительству ее ответственным секретарем, вам, учитывая ваше бедственное положение, обязательно окажут помощь.
     - А вы не врете? - воскликнула Ника. - С какой стати им просто так мне деньги давать? Небось чего-нибудь взамен захотят!
     Внезапно мне стало грустно. Конечно, фраза:
     "В мое время люди были иными" - сразу выдает отнюдь не юный возраст говорящего. Подобные заявления, как, впрочем, и восклицание - "Ох уж эта молодежь", свойственны старикам, к коим я себя ни в коем случае не причисляю. Но, ей-богу, "поколение пепси" ущербно. Современные молодые люди понимают лишь товарно-денежные отношения, большинство из них не верит в то, что можно просто так помочь постороннему человеку.
     Не знаю, как все остальные люди, а я вечно теряю мобильный. Если раздается звонок, начинаю судорожно хлопать себя по карманам или рыться в барсетке.
     Современные аппараты делаются все меньше и меньше, лично меня это пугает. Крохотную, противно пищащую трубку трудно отыскать. Больше всего мне нравились первые модели, такие большие, размером с утюг. Вот и сейчас я слышу звон, но, простите за дурацкую шутку, не понимаю, где он! Наконец пальцы наткнулись на телефон.
     - Да! - в легком раздражении воскликнул я.
     - Привет, - откликнулся Женька, - как дела?
     - Спасибо, ничего, а у тебя?
     - В общем и целом на троечку, - занудил Милославский. - Я познакомился с хорошенькой киской, она ну просто персик. Фигурка, ножки, грудь - все классное. Пошли в ресторан, сидим, вино пьем. Вдруг открывается дверь, влетает парень лет тридцати и бросается к нам с воплем: "Вот ты где!" Я насторожился, ну, думаю, попал ты, Женя, ща муж морду бить начнет. А юноша и говорит: "Мама, у тебя есть тысяча рублей?" Я прямо чуть не умер, а тетка давай ржать, до слез досмеялась, она-то сказала мне, что ей двадцать пять...
     - Хорошо, значит, выглядит, коли тебя провела, - улыбнулся я, - может, познакомишь? Похоже, дама в моем вкусе.
     - Ну тебя, - фыркнул Женька, - лучше скажи, как дела?
     Мы проговорили еще минут десять, и я повесил трубку. Странное дело. Конечно, мы с Милославским общаемся, но не слишком часто, порой не разговариваем по два-три месяца, и, как правило, это я первым набираю его номер. А сейчас Женя звонит уже второй раз и интересуется моей работой. С какой стати? Впрочем, он, наверное, просто захотел потрепаться.
     Утром меня разбудил страшный топот. Я сел в кровати и прислушался. Что у нас происходит? Полное ощущение, будто в квартире скачет стадо слонов, бух, бух, бух... Быстро одевшись и умывшись, я вышел в коридор и прислушался: топот несся из гостиной.
     В недоумении я слегка приоткрыл дверь и увидел следующую картину. Вся мебель сдвинута к стене, с карниза сняты тяжелые драпировки, сквозь ничем не занавешенное окно проникают яркие лучи солнца. Нора терпеть не может незашторенных окон. Один раз, в редкую минуту откровенности, хозяйка рассказала мне, что, еще будучи ребенком, жила со своими родителями на первом этаже и была до полусмерти напугана соседом, который заглядывал к ним в квартиру.
     Поэтому у нас окна почти всегда плотно прикрыты.
     В центре зала стояли Николетта, Вера, Тася и Ленка, освещенные пронзительно-яркими лучами. Дамы выстроились в одну линию и с обожанием смотрели на Николая, сидевшего в кресле.
     - Теперь упражнения для второй чакры, - скомандовал он, - ну-ка, раз.
     Прелестницы подпрыгнули, особенно легко это сделала Николетта, что, в общем-то, неудивительно.
     Маменька, сколько ее помню, сидит на диете и походит на тойтерьера, соответственно, ей проще скакать, чем Тасе, вес которой давно перевалил за центнер.
     Бум! Вверх взлетели фонтаны пыли и закружились в столбах яркого света.
     - Хорошо, - кивнул Николай, - завершая гимнастику, попросим у тела прощение, примерно так.
     Очень осторожно, правой рукой поглаживаем себя по животу и говорим: "Дорогой желудок, милая печень, я убивала вас..."
     - А почему правой рукой? - перебила его Николетта.
     Николай нахмурился:
     - Я уже объяснял один раз. Левая длань от черта, она отбирает здоровье. Кстати, вы не сняли кольца!
     Это очень и очень плохо! Оздоравливающие упражнения не дадут эффекта.
     Николетта надулась, а я, стараясь быть незамеченным, осторожно прикрыл дверь и пошел на кухню.
     Интересно, что перевесит: желание Николетты омолодиться или ее любовь к цацкам? Насколько я знаю, маменька даже спать ложится в серьгах и ожерельях.
     Усмехаясь, я открыл холодильник и удивился. На всех полках зияла пустота, не было вообще ничего, кроме литровой стеклянной банки, заполненной какой-то бело-желтой субстанцией.
     - Доброе утро, Иван Павлович, - пропыхтела Ленка, войдя в кухню, - ща завтракать будем.
     Переваливаясь, домработница пошла к плите, я сел за стол и хотел было спросить, куда подевалась моя любимая "Докторская" колбаса, но тут появились Николетта, Вера и Николай.
     - Гимнастику станем делать каждое утро, - вещал целитель.
     - Да, - с обожанием откликнулась Николетта.
     - Еще соответственное питание и чтение!
     - Да!
     Я поразился до глубины души. Однако Николай, похоже, гипнотизер! Николетта никогда ни с кем не соглашается, а тут два раза покорно ответила "да".
     Спустя пару минут подали завтрак. При виде яства у меня глаза вылезли из орбит. На маленькой тарелочке лежала то ли манная каша, то ли пережеванный белый хлеб. Выглядело "лакомство" отвратительно, никакого желания не то что пробовать, а даже понюхать не вызывало.
     Николай потер руки:
     - Ну-с, приступим!
     - Сегодня просто праздник, - оживилась Вера, - я обожаю мофо! Необыкновенно вкусно! Что же вы, пробуйте скорей!
     - Спасибо, - улыбнулся я, - не ем каш. Лена, будь добра, дай мне колбасу.
     - Мы ее похоронили, - ответила домработница.
     Я схватился за стол.
     - Похоронили? В каком смысле? Съели?
     - Нет, - помотала головой Ленка, - мы ее аккуратненько зарыли во дворе, у забора.
     - Цветы положили, - вздохнула Вера, - все ж таки живое существо.
     - Колбаса? - в полном изнеможении спросил я. - Живая?
     - Да, - с абсолютно серьезным лицом заявил Николай, - когда-то была мыслящим существом, нельзя же ее так... того... на помойку.
     Так, похоже, у Николая большие проблемы с головой, до сих пор я не встречал людей, считавших корову или свинью равными себе по разуму. Даже самые ярые гринписовцы не додумались совершать погребальную церемонию над батоном "Докторской".
     - Лучше съешь мофо, - подтолкнула меня в бок Вера.
     Я машинально зачерпнул ложечкой непонятную субстанцию и положил в рот. На вкус мофо оказался отвратительным. Мелкие, колкие крупинки рассыпались по языку, больше всего они напоминали рагу из опилок. Не надо думать, что я пробовал это блюдо, просто мне кажется, оно точь-в-точь такое.
     Кое-как справившись с желанием выплюнуть яство, я поинтересовался:
     - Мофо из чего делают?
     - Мофо - это мофо, - последовал ответ.
     - Оно растение?
     - Да, типа банана, - объяснил Николай, - но в сто раз полезнее.
     Я хотел было спросить, где же они берут деликатес, но проглотил вопрос. Очевидно, на моем лице явственно отразилось отношение к этому лакомству, потому что Вера быстро воскликнула:
     - Я сделала тебе, Ваня, гороскоп!
     - Спасибо, но я им не верю. Иногда читаю в газетах и удивляюсь. Один обещает мне крайнюю удачу, другой опасность, как правило, ни первое, ни второе не верно. Извините, но я считаю, что астрология и шарлатанство синонимы.
     - Я вовсе не обижаюсь, - спокойно ответила Вера, - любое хорошее дело идиоты способны испортить. Ладно, посмотри, что я сделала. У тебя сегодня потрясающий, редкий день, такой выдается раз в десятилетие. Вот, обрати внимание, Марс встал...
     Я понял, что более не способен продолжать беседу, и невежливо перебил ее:
     - Извините, но я очень тороплюсь, работа ждет.
     - Хорошо, - не выказала никакого недовольства Вера, - я опущу понятные лишь специалисту подробности. Главное, запомни, сегодня твой звездный день.
     Знаешь, купи лотерейный билет!
     - Не премину воспользоваться советом, - с самым серьезным видом заявил я, - всенепременно, прямо сейчас отправлюсь за билетом.
     Желая побыстрее избавиться от компании, я встал и пошел к двери. Единственный положительный эффект от завтрака состоит в том, что Николетта, отведав мофо, молчит. Очевидно, неземной вкус сего растения парализовал язык маменьки. Если это правда, я превращусь в оптового покупателя продукта, даже сам стану потреблять его трижды в день, дабы не слышать Николетту. Во всем плохом обязательно присутствует нечто хорошее.
     - Стой! - вдруг заорал Николай с такой силой, что Ленка уронила на пол чашку.
     Дзынь! По сторонам брызнул веер мелких осколков. Я замер.
     - Что случилось?
     - Ты хотел шагнуть за порог с левой ноги! - с ужасом воскликнул Николай.
     - Вы настолько суеверны? - начал сердиться я. - Право, это чушь.
     - Нет! В приметах заключен опыт народа. - Целитель начал читать мне лекцию. - Наши предки были очень наблюдательны. Да, они не могли объяснить кое-какие явления, но очень хорошо знали: если день или путь начат с левой ноги, ничего хорошего не жди.
     Теперь, когда биоэнергетика оформилась в науку, есть вполне доступное любому объяснение этой приметы.
     Дело в том, что...
     - Извините, я очень тороплюсь, - оборвал я Николая.
     Конечно, это было крайне невежливо, но, похоже, наш гость не слишком занятой человек, а мне уже нужно быть около офиса фирмы "Паркет без проблем".
     - ...энергетический кокон, - как ни в чем не бывало вещал Николай.
     Я, снова с левой ноги, шагнул через порог. И тут случилось невероятное. Дело в том, что в понедельник Ленка постелила в коридоре дорожку, этакий советский вариант напольного покрытия, темно-красная лента с зеленым бордюром. В квартирах, где стены украшены коврами, я чувствую себя знатным кочевником в юрте. Но Ленка, уложив на полу палас, скрестила руки на необъятной груди и с неподдельным восхищением воскликнула:
     - Господи, как же у нас теперь богато!
     И что можно сказать, услыхав эту фразу? Ни у Норы, ни у меня не хватило окаянства велеть немедленно убрать "красотищу", поэтому дорожка осталась в коридоре, и сейчас я, начисто забыв о ней, зацепился за ее край. Сила инерции толкнула меня вперед, руки попытались уцепиться за воздух, но это не помогло.
     Сначала я упал на колени, секунду пытался сохранить равновесие, не удержался и шлепнулся оземь, ударившись лбом об основание вешалки.
     Оказавшись на полу, я испытал целую гамму чувств.
     Неудобство. Последний раз я падал лет этак в тринадцать. Боль. Лоб сильно ушиблен, да и коленям досталось. Легкое удивление. Надо же, рухнул дома, на ровном месте.
     - Говорил ведь, - закричал Николай из кухни, - предупреждал! Не ходи с левой ноги!
     - Вечно ты, Ваня, умных людей не слушаешь, - ожила Николетта.
     Я молча встал, отряхнул брюки и пошел в ванную мыть руки. Ленке, вместо того чтобы делать по утрам гимнастику, нужно как следует убирать квартиру.
     Войдя в санузел, я хотел было взять кусок мыла, но пальцы наткнулись на пустой лоточек. Я еще больше обозлился на Ленку, она отвратительно ведет хозяйство. Ну с какой стати в общем туалете нет средства для мытья рук? У Норы в квартире три ванные. Одной она пользуется сама, вторая, с душевой кабинкой, отдана мне, а в третьей, совсем крохотной, моется Ленка, и туда заходят гости. Я редко пользуюсь общим санузлом, и вот, пожалуйста, здесь нет мыла.
     - Лена, - закричал я, - где мыло?
     Домработница заглянула в ванную.
     - Вона, в блюдечке.
     - Это? - с изумлением спросил я, разглядывая белый порошок. - Что за дрянь!
     - Питьевая сода, - сообщила Ленка, - хорошо грязь отчищает.
     И тут уж я обозлился окончательно:
     - Елена! Позволь напомнить тебе, что в обязанности домработницы входит уборка квартиры и тщательное ведение домашнего хозяйства. Немедленно принеси кусок...
     - А нету, - перебила меня Ленка, - теперь велено лапы содой шкрябать.
     - С такой стати?
     - Мыло делают из дохлых собак, оно несет на себе отрицательную ауру, способствует развитию этих, ну... забыла.
     Я уставился на домработницу.
     - Вы его похоронили? Рядом с колбасой?
     - Нет, просто вышвырнули.
     Вытерев мокрые ладони полотенцем, я очень осторожно, стараясь вновь не споткнуться о дорожку, пошел к выходу. Николай абсолютно нелогичен. Считая колбасу живым организмом, он отчего-то решил, что мыло неодушевленный предмет. Но, если "Докторскую" делают из говядины со свининой, а мыло, по мнению того же Николая, варят из невинно убиенных бродячих полканов, то его тоже надлежит отправить в могилу с соответствующими церемониями: духовым оркестром, почетным караулом и возложением венков.
     
     Глава 8
     
     Возле входа в фирму "Паркет без проблем" стояла черная иномарка. Тонировка не позволяла увидеть, есть ли внутри люди. Я осторожно постучал пальцем по стеклу. Приоткрылась щель, и послышался приятный баритон:
     - Вам чего?
     - Это автомобиль господина Иволгина?
     - Да.
     - Вы его шофер?
     - Именно.
     - Виктор?
     Дверца распахнулась, и я увидел за рулем того самого мужчину со снимка.
     - Откуда вы меня знаете? - хмуро поинтересовался он. - И что вам надо?
     Какую-то секунду я колебался, потом вынул газету.
     - Узнаете себя?
     Виктор молча изучил снимок.
     - Ну... да. А что? Меня хозяин отправил одну свою знакомую из больницы встретить, я человек подневольный, чего велят, то и делаю.
     - Неужели он приказал ей розы купить? - не утерпел я.
     Виктор моргнул.
     - Нет, - сказал он уже иным тоном, - я сам букет взял, неудобно показалось вроде...
     Он замолчал, прищурился и вдруг заявил:
     - Вообще-то я с вами беседовать не собираюсь, чего вы тут вынюхиваете? Я в хозяйские дела не лезу.
     - Мне абсолютно неинтересна личная жизнь господина Иволгина, - попытался я успокоить водителя.
     - Ну и до свидания, - заявил тот, - ступайте себе мимо!
     - Мне необходимо поговорить с вами.
     - О чем?
     - Об одной истории, деле давно минувших дней.
     Виктор снова заморгал, его лицо выражало недовольство и раздражение. Я быстро вытащил удостоверение.
     - Разрешите представиться, я из агентства "Ниро".
     - Да пошел ты, - буркнул шофер и попытался захлопнуть дверцу, - я ментам справки не даю!
     - Вам говорит что-нибудь имя Валерия? Валерия Ермилова, - быстро сказал я.
     Рука, тянувшая на себя дверцу, упала. Я взглянул на лицо Виктора и понял: поиск закончен, вот он, убийца. Лоб шофера мгновенно покрылся мелкими капельками пота, в глазах заплескался ужас, губы стали белыми.
     - Вы... того... ну... - забубнил он.
     Я молча смотрел на убийцу, ему не следовало нарушать закон с такой-то нервной системой.
     - Так я и знал, - с горьким отчаянием воскликнул Виктор, - сначала каждый день готовился, потом слегка успокоился! Только вчера думал... жена... Люся... Вы меня сейчас арестуете? Могу я позвонить домой?
     Я кашлянул:
     - Сначала поговорить надо.
     - Садитесь в машину, - предложил Виктор.
     
     * * *
     
     Оказавшись внутри иномарки, я включил диктофон и сурово сказал:
     - Чистосердечное признание смягчает наказание.
     Виктор с силой вцепился в руль, костяшки его пальцев побелели.
     - Да, я знаю, слышал... хорошо. Я не хотел!!!
     - Но вы убили свою жену!
     - Поверьте, я не собирался! Это случайно вышло! - с отчаянием воскликнул Виктор. - Вы послушайте! Пожалуйста!
     Я откинулся на сиденье.
     - Говорите.
     Из его рта полились ровные, округлые фразы. Мне стало понятно, что речь была подготовлена заранее, очевидно, Виктор не раз мысленно ее произносил, репетировал.
     - Я очень ревнив. Сейчас немного поостыл, но раньше просто голову терял, если считал, что партнерша мне неверна, - начал он.
     Да уж, было бы желание, а повод для выяснения отношений всегда найдется. Вот поэтому Виктор никак не мог отыскать себе невесту. Все девушки, как одна, казались ему слишком легкомысленными. Да еще мать без конца подливала масла в огонь. Стоило Виктору, послушному сыну, привести в дом очередную даму сердца, как матушка мигом заявляла:
     - Да уж, юбка короче некуда, милая девочка, вся улица видит, какие на ней трусы.
     Если же претендентка на сына являлась в брюках, будущая свекровь колко бросала:
     - Глазки-то какие блудливые. Небось ты, Витюша, сотый в очереди. Хорошая девушка так не смотрит, уж поверь мне.
     И Виктор верил. Иногда, правда, в его голову закрадывалась крамольная мысль: почему маме не нравится ни одна из будущих невест? Вдруг дело не в девушках, а в родительнице?
     Но потом появилась Лера, и Виктор влюбился до такой степени, что наплевал на мамин бубнеж. Сыграли свадьбу. Перед отъездом в свадебное путешествие, обнимая сына на перроне, мать кисло сказала:
     - Ну, видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте. Смотри, сынок, помянешь мое слово...
     Но Виктор не стал слушать матушку, вскочил в поезд. Последнее, что он запомнил, были злобно прищуренные глаза и плотно сжатые губы матери. "Ничего, - попытался сам себя утешить парень, - привыкнет, еще и полюбит Леру". Но, очевидно, семена, брошенные рукой мамы, дали плохие всходы, потому что Виктор волей-неволей приглядывался к поведению Валерии, наблюдал за ее реакцией на мужчин.
     Когда он, оставшись с насморком в номере, увидел с балкона, как жена, бросив больного мужа в одиночестве, развлекается на пляже, в голову парню ударил гнев.
     Не успела Валерия вернуться, как вспыхнула драка, в пылу которой Виктор что есть силы толкнул жену.
     Лера упала, ударилась о столик, брызнувшая фонтаном кровь залила ей лицо, она дернулась и обмякла.
     Виктор тронул ее за руку, но пульса не нащупал.
     В его мозгу молнией пронеслась мысль: убил! Теперь его арестуют, дадут как минимум пятнадцать лет, лучшие годы Виктор проведет на зоне в бараке, и неизвестно, выйдет ли он оттуда.
     Парень заметался по номеру, отыскивая паспорт.
     В голове лихорадочно складывался план действий.
     Следует бежать со всех ног как можно дальше. Виктор, прихватив сумку с вещами, выскочил было на улицу, кинулся к вокзалу, но внезапно притормозил. Сегодня, максимум завтра тело Валерии найдут и объявят его, мужа, в розыск. Нет, следует действовать по-иному.
     Витя пошел на почту, купил лист бумаги, написал "предсмертную" записку, потом поднялся на скалу, оставил там вещи, паспорт и ушел с пустыми руками, в одних брюках и футболке.
     Как он жил дальше, где раздобыл паспорт на имя Виктора Харченко, как путал следы, часто переезжая с места на место, он рассказал не так подробно.
     - Долго в одном городе я не задерживался, - объяснял шофер, - боялся, что найдут. Потом, правда, слегка успокоился, вроде никто меня не искал. Но все равно на хорошую работу устраиваться не решался, диплом о высшем образовании пропал зря. В приличном месте кадровик мигом затеет проверку и выяснит, что господин Харченко возник ниоткуда, ни детства у него не имелось, ни юности, появился на свет уже почти взрослым.
     Вот почему Виктор трубил шофером, похоронив свои амбиции. Можно сказать, что он одним ударом кулака разрушил свою жизнь.
     Дойдя до этого места, водитель замолчал.
     - И вы никому из старых знакомых не намекнули, что живы?
     - Нет, очень боялся.
     - Даже матери?
     Виктор нервно потер руки.
     - Нет. Сначала я переживал, конечно, даже хотел ей сообщить о себе, потом... Знаете, мать, конечно, никогда не выдаст сына, но она могла захотеть встреч, ее могли выследить и меня вычислить. И еще... Мама бы постоянно твердила: "Говорила тебе! Предупреждала! Вот, не захотел меня послушать..." Знаете, лучше уж одному в подобной ситуации.
     - Как же вы в Москве оказались?
     - Случайно, - вздохнул Виктор. - Я женился на Людмиле. В Рязани мы жили, квартиру имели. Я автобус водил, а Люся в фирме работала, бухгалтером.
     А потом ее хозяин в гору попер, в столицу переехал, Люсю он с собой взял, главбухом сделал, квартиру ей купил. Да, хороший главбух на дороге не валяется. Уж как я сюда ехать не хотел, руками и ногами отбивался, только Люся словно с цепи сорвалась, охота ей было из провинциалки в столичную штучку превратиться.
     Да и для дочери в Москве больше возможностей.
     В общем, Виктор поддался на уговоры жены. Сам себя он успокаивал тем, что родственников в Москве он не имеет. Что мама умерла, Витя знал. Он иногда все же звонил из телефона-автомата домой и слушал мамин голос.
     - Алло, - говорила Алла Сергеевна, и сын понимал: она жива.
     Виктор предпринимал "разведывательные звонки" нечасто, боялся быть пойманным. "Проверку" осуществлял примерно раз в полгода, и однажды вместо привычного "алло", в ухе раздалось:
     - Слушаю. - Говорил мужчина, похоже, молодой.
     Витя решил, что не туда попал, повесил трубку и повторно набрал номер.
     - Слушаю, - ответил тот же баритон, - говорите!
     - Можно Аллу Сергеевну, - решился наконец Виктор, подумав: если незнакомец ответит: "Сейчас ее позову", тогда он просто отсоединится, но в ответ прозвучало:
     - Она скончалась, ее квартира нам досталась, по очереди.
     Других родных у Виктора не имелось, да и с момента его исчезновения прошло немало лет, навряд ли он столкнется на улице со старыми знакомыми. Пораскинув мозгами, Виктор согласился на переезд в столицу.
     Но, оказавшись в Москве, Витя ощутил новый приступ страха, ему мерещилось, будто милиционеры слишком пристально вглядываются в его лицо.
     Шофер замолчал.
     - Дальше, - поторопил я его.
     Виктор хмуро посмотрел на меня.
     - Устал я очень.
     Я взглянул на бледное лицо Виктора. Лоб его покрывали капли пота, глаза запали, губы стали синими.
     Как мне быть? Заставить его рассказать о том, как он узнал, что Лера жива, как пытался убить бывшую жену, когда сообразил, что может стать ее наследником?
     Еще свалится в обморок или заработает сердечный приступ! И вообще, я здорово сглупил! Нашел убийцу в два счета, но что теперь с ним делать?
     Внезапно шофер с трудом выдавил из себя:
     - Я боялся, ждал, а тут вы пришли! Можно Люсе позвонить?
     Я кивнул.
     Водитель вынул мобильный, я вышел из машины, вытащил свой сотовый, набрал номер Макса и сказал:
     - Я попал в щекотливое положение.
     - Эка невидаль, - отозвался приятель, - что на сей раз?
     - Задержал убийцу, а куда его деть, не знаю.
     - А ну, поподробней! - рявкнул Макс.
     Целый час потом мы просидели с Виктором в машине. Преступник не делал никаких попыток сбежать, просто молча смотрел в окно. Когда появились милиционеры, Виктор вдруг с явным облегчением воскликнул:
     - Ну вот, отмучился. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!
     Я подавил тяжелый вздох: странное дело, Виктор не должен вызывать у меня никакого сочувствия, но отчего-то его жаль.
     - Послушайте, - тихо спросил шофер, - меня ведь сейчас увезут?
     - Да, - кивнул я.
     - А работа?
     - Думаю, эту проблему решат.
     - Сделайте божеское дело.
     - Что вы хотите?
     - У жены телефон не работает, батарейка села, а может, она отключила его. Пожалуйста, предупредите ее о моем... моей... в общем, обо всем.
     Я заколебался.
     - Пожалуйста, - зашептал Виктор, - понимаете, я никак не мог решиться и открыть ей правду, все собирался, собирался - и дождался. Вы, похоже, человек интеллигентный, а Люся...
     Жалость к Виктору захлестнула меня.
     - Хорошо, давайте координаты Люси.
     - Вот, - водитель сунул мне в руку визитку, - там все есть.
     Макс открыл дверь иномарки. Виктор, не говоря ни слова, вылез наружу.
     
     * * *
     
     После того как профессионалы занялись Виктором, я с чувством выполненного долга завел свои "Жигули". Жаль, что Нора лишена контакта с внешним миром, она была бы мною довольна. Иван Павлович в два счета справился с задачей. Правда, мне самому удачное завершение работы не принесло никакой радости. Отчего-то жалость к Виктору не проходила, мне все время вспоминались его белые пальцы, сжимавшие руль, и растерянные, совсем не хитрые и не злые глаза. По моему мнению, мужчина, замысливший коварное убийство с корыстной целью, должен выглядеть иначе. И еще, мне очень не хотелось встречаться с этой Люсей, выслушивать истерики, утешать, говорить глупые, ничего не значащие слова. Но отец всегда внушал мне:
     - Не давши слова, крепись, а давши - держись.
     Умение исполнять свои обещания отличает джентльмена от общей массы людей.
     Выкурив сигарету, я еще раз взглянул на визитку и поехал в то место, где сейчас сидела у компьютера ничего не подозревавшая о произошедшем Людмила Семеновна Харченко.
     
     * * *
     
     Услышав стук в дверь, бухгалтерша крикнула:
     - Открыто. Кто подумал, что я запираюсь? Входите, ребята.
     Я застыл на пороге комнатенки, где с огромным трудом уместился письменный стол и два стула. Странная штука жизнь, вот сейчас эта милая, довольно молодая женщина чувствует себя просто превосходно.
     Она счастлива замужем, перебралась в Москву, ее карьера идет в гору, благополучие семьи растет... На лице Людмилы при виде незнакомого посетителя появилось лишь легкое недоумение. Но через пятнадцать минут ее жизнь изменится самым полярным образом.
     Из добропорядочной гражданки, любимой жены и ценного сотрудника она превратится в супругу уголовника. Ей предстоят тяжелые минуты свиданий, сборы посылок с харчами, поездки на зону, бессонные ночи, слезы... Ох, не зря в древности гонца, принесшего плохие вести, убивали.
     - Слушаю вас, - улыбнулась Люся.
     Я слегка замялся.
     - Можно войти?
     - Ну конечно, только с вашими габаритами, боюсь, вы тут не поместитесь, - засмеялась она, - Я не толстый, просто высокий.
     - Да в этом кабинете должен работать хомяк, - окончательно развеселилась Харченко. - Директор, когда рабочие места распределял, так и сказал: "Здесь Люсе сидеть, кроме нее, никто больше не пролезет".
     Вечно меня из-за крохотного размера в щель засовывают.
     - Мал золотник, да дорог. - Я старательно отодвигал момент начала серьезного разговора.
     - Это верно, так вы ко мне с чем?
     - Вы Людмила Харченко?
     - Да.
     - Жена Виктора?
     - Именно так, - слегка насторожившись, кивнула бухгалтер.
     - Ваш муж шофер?
     Людмила прижала к груди кулачки.
     - Говорите скорей. Я не истеричка. Авария, да?
     Почему мне не позвонили?
     - У вас телефон не отвечает.
     Людмила сунула руку в карман и вытащила крохотный аппарат.
     - Батарейка разрядилась, а городской аппарат с утра сломался, - прошептала она. - Виктор жив?
     - Абсолютно здоров, - быстро заверил я ее.
     Люся с облегчением выдохнула:
     - Что случилось-то?
     - Понимаете... э...
     - Ну?
     - Право, трудно так, в общем... э...
     - Хватит мямлить, - Люся стукнула кулачком по столешнице.
     - Ваш супруг в милиции, - выпалил я.
     Она снова стиснула кулаки.
     - Господи, он сбил человека!
     - Нет, нет...
     - Влетел в дорогую иномарку.
     - Не...
     - Обругал гаишника? Подрался с ним?
     Я набрал полную грудь воздуха:
     - Виктор убил свою жену, к его профессии преступление не имеет никакого отношения.
     Люся начала грызть ногти, молча, сосредоточенно, потом сказала:
     - Я жива.
     - Не о вас речь.
     - А о ком?
     - О Валерии Ермиловой.
     - Это кто?
     - Первая супруга Виктора.
     Люся схватила со стола карандаш и сломала его.
     - Глупости, Витя до меня не имел жены.
     - Это не так.
     - Он мне говорил...
     - Выслушайте меня до конца, - взмолился я.
     Чем больше неприятных новостей высыпал я на Люсину голову, тем несчастнее и круглее делались ее глаза. В конце концов она прошептала:
     - Нет, нет, нет... я же останусь одна с ребенком...
     Конечно, Витя не лучший муж, но... нет, нет...
     Я растерялся, надо было прихватить по дороге валокордин и бутылку воды, сейчас Люся упадет в обморок. Но она огромным усилием воли справилась с собой.
     - Где он? - спросила Люся, вставая.
     - Могу узнать, - кивнул я.
     - Действуйте.
     Я соединился с Максом.
     - Послушай, тут...
     В то же мгновение Людмила выхватила у меня мобильный.
     - Я Харченко. Где мой муж? Да. Да. Еду.
     Швырнув сотовый на стол, она схватила сумку.
     - Уходите, я поеду к Виктору. Какой ужас! Я теперь жена убийцы! Вот позор-то!
     Я молча вышел в коридор, потом на улицу, Люся встала у обочины и подняла руку.
     - Давайте отвезу вас, - предложил я, - говорите адрес.
     Она с готовностью скользнула в "Жигули", я покатил по проспекту и через пару минут, решив нарушить тягостное молчание, включил радио. "Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю, знаю", - полетело из динамика. Мои пальцы быстро крутанули ручку, песня явно не соответствовала настроению. "И только мать-старушка заплачет на могиле..." Я снова предпринял попытку сменить радиостанцию. "Таганка, я твой бессменный арестант, пропали юность и талант..."
     Палец Люси ткнул в кнопку, дальнейший путь мы проделали в полнейшем молчании.
     Едва машина подкатила к нужному дому, Люся резко спросила:
     - Ты кто, адвокат?
     - Нет, - удивился я. - Отчего вы вдруг так решили?
     - На мента не похож.
     - Я работаю частным сыщиком.
     - Ясно, - кивнула Люся, - я заплачу тебе, вот, сто баксов, держи, хватит?
     - Я не совсем понял...
     - Езжай в детский сад, - отчеканила Люся, - найди нянечку Ираиду Семеновну и скажи ей, чтобы Соню Харченко на ночь оставили.
     - Но...
     - Не нокай, - перебила Люся, - меня отсюда сразу не отпустят, а садик работает до шести.
     - Неужели вам некого, кроме меня, попросить?
     - Точно! Некого.
     - А если по телефону...
     - Да они трубку не берут!
     Я растерялся.
     - Ну, если так... Впрочем, нянечка может мне не поверить.
     Люся вытащила из сумки блокнот.
     - Я записку напишу.
     - Хорошо, - сдался я, - учитывая форсмажорные обстоятельства, я выполню вашу просьбу.
     
     Глава 9
     
     Двухэтажное здание садика пряталось в глубине большого двора. Я вошел внутрь пропахшего щами помещения и увидел на стене объявление: "Дети выдаются родителям только в трезвом виде". Вот и гадай после этого, что имела в виду администрация. То ли пьяных воспитанников тут оставляют на ночь, то ли родители обязаны являться сюда трезвыми.
     - Дядя, ты чей папа? - тронуло меня за штанину крошечное ангелоподобное существо.
     Вместо того чтобы ответить: "Ничей", я присел на корточки и спросил:
     - Скажи, солнышко, где можно найти нянечку Ираиду?
     - Она на кухне, - сообщило дитя, - чай пьет, с печеньем. Если мы чего не съедаем, это потом нянечка скушает.
     Я улыбнулся и пошел по длинному коридору, в который выходило бесчисленное множество белых одинаковых дверей. Нянечка нашлась за пятой. Она и впрямь баловалась чаем с курабье.
     - Вы Ираида? - спросил я.
     Нянька вытерла рукой губы.
     - Ну?!
     - Вам записка.
     - Что?
     Я сунул ей под нос листок.
     Бабища близоруко прищурилась, потом поднесла к носу цидульку.
     - Поня-ятно, - протянула она.
     - Значит, девочка останется присмотренной? - обрадовался я столь скорому разрешению проблемы.
     - Деньги за ночную группу уплочены, - мрачно буркнула Ираида, - я никакого права не имею возражать, хотя ясное дело, что ребенку лучше дома, чем тут. Любая мать, даже такая, как... Впрочем, ладно, хорошо хоть догадалась записку написать. Эх, ну и люди.
     Не желая вступать в разговор с обозленной бабой, я вежливо сказал: "До свидания" - и пошел к двери.
     - Эй, постойте-ка! - воскликнула Ираида.
     Я обернулся.
     - Слушаю вас!
     - Ну офигеваю прямо, - взвизгнула она, - просто цирлих-манирлих. Вас Павлом зовут?
     - Иваном Павловичем.
     - А, значит Соня спутала. Она все говорит: "А про Павла рассказывать ни-ни!" Неужели вам не стыдно?
     - С какой стати я должен испытывать душевные муки, - удивился я, - я ничего плохого не сделал!
     - Ладно тебе, - махнула рукой Ираида, - Люся дочку запугала, та дома как могила молчит, а сюда придет и мне рассказывает. Зачем в семью влез? Некрасиво это! Девочку к себе привязываешь, подарки даришь. Уж и не знаю, как такое поведение назвать.
     Позавчера Соня куклу приносит, эту, как ее, Барби.
     Дает мне и шепчет: "Спрячьте на полку".
     Ираида удивилась и отчего-то тоже шепотом поинтересовалась:
     - А зачем ее убирать? И почему ты в детский сад дорогую игрушку притащила? Вдруг кто сломает. Давай положим в шкафчик, а вечером домой заберешь.
     - Нет, - озираясь, ответила малышка, - мне ее дядя Павел подарил, нельзя к себе нести, вдруг папа спросит, откуда Барби взялась? Пусть пока тут посидит, а потом мама за дядю Павла замуж выйдет, и я ее заберу.
     Ираида сначала оторопела, а потом спросила:
     - Твоя мама надумала развестись с папой?
     - А чего с ним жить, - по-взрослому ответила девочка. - Копейки приносит, а его за это кормить, одевать и обстирывать надо. Да еще на маму бросается, кричит: "Убью, зараза".
     Я с легким изумлением слушал нянечку. Лично у меня создалось впечатление, что Люся очень встревожена судьбой Виктора - пока мы ехали в милицию, на ней просто лица не было.
     - Так что, мил-человек, зазря ты в чужую семью лезешь, - с осуждением закончила Ираида, - дитя у них, тебе девочка чужая, как ни прикидывайся - родной не станет. Оставь их в покое, найди себе незамужнюю. Нехорошо!
     - Вы ошибаетесь, - непонятно по какой причине я попытался разубедить няньку, - я не имею никакого отношения к Люсе.
     Следовало просто молча уйти, но меня отчего-то потянуло оправдываться.
     - Ага, - скривилась Ираида, - а то записки чужие люди носят? Ваше обнаглел, в садик явился! При живом отце.
     - Поверьте, я сегодня впервые в жизни увидел Харченко, - продолжал бубнить я.
     Ираида сморщилась. Я слегка растерялся, может, стоит рассказать про арест Виктора? Но вдруг Люся не хочет, чтобы о задержании супруга знала каждая собака? Да и с какой стати я обязан давать отчет няньке?
     Просьбу Люси я выполнил, а уж на семейные секреты госпожи Харченко мне абсолютно наплевать.
     Я повернулся и пошел к двери.
     - Бесстыжие глаза, - полетели мне в спину злые фразы, - наглая морда! Ну погоди, господь-то все видит, ничего не простит. Плохо тебе будет!
     В самом мерзком настроении я сел за руль, услышал треньканье мобильного, глянул на дисплей и увидел номер Николетты. Первой мыслью было не отвечать, но потом я справился с детским желанием спрятаться в шкаф при виде неприятности и спросил:
     - Что случилось?
     - Вава, - затрещала маменька, - ты где?
     - Ну, в принципе не так уж далеко от дома.
     - Прелестно. Немедленно купи мочалку.
     - Что?
     - Мо-чал-ку, - по слогам повторила Николетта, - такую мягкую, длинную. Ясно?
     - Абсолютно, - ответил я.
     - Как окажешься в магазине, позвони.
     - Зачем?
     - Важен цвет.
     - Мочалки?
     - Да.
     Я снова не стал спорить. Долгие годы общения с Николеттой научили меня: если хочешь сохранить психическое здоровье, никогда не занимайся выяснением ненужных подробностей. Желает маменька мочалку определенного цвета? Приобрету без проблем и отправлюсь спокойно читать Рекса Стаута. Начну совершенно справедливо объяснять ей, что цвет губки никак не влияет на ее качество, получу жуткую истерику. Да и какая мне разница, с чем Николетта отправится в ванную?
     Приехав в супермаркет, я соединился с маменькой.
     - Стою в отделе хозяйственных товаров.
     - Ну-ка, - оживилась Николетта, - скажи, какая там гамма красок?
     - Серые, голубые, зеленые, красные.
     - Вава! Это же синтетика! - закричала маменька.
     - Виноват, пошел искать натуральные губки, - быстро ответил я.
     Походив между стеллажами, я наконец наткнулся на желтые мягкие пористые мочалки и снова позвонил Николетте.
     - Нашел!
     - Какой цвет?
     - Песочный.
     - А должен быть рыжий, - не сдалась маменька.
     Я оглянулся, увидел продавщицу и поинтересовался:
     - Такой же товар, но кирпичного оттенка есть?
     - Нет, - последовал быстрый ответ, - и не бывает. Это же не искусственная вещь, она без красителя, экологически чистая.
     - Ладно, - сдалась маменька, когда я пересказал ей монолог продавщицы, - наверное, это то самое.
     Просто у тебя, Вава, нет чувства цвета, что для меня рыжее, тебе кажется желтым. Кстати, это губка или мочалка? Мне нужна последняя.
     - А какая между ними разница?
     - Вава! Спроси у продавца, если сам отличить не можешь, - заворчала Николетта. - Губка и мочалка!
     Кто же их спутает. Это все равно что не отличить чулки от колготок!
     Я тяжело вздохнул. Лично мне кажется, что это одно и то же, хотя вроде чулки на подвязках.
     - Вава! - гневалась Николетта. - Почему ты молчишь?
     Внезапно я почувствовал смертельную усталость, чтобы побыстрей избавиться от Николетты, я быстро сказал:
     - Это мочалки!
     - Хорошо, бери.
     - Одну?
     - Нет, конечно!
     - А сколько?
     - Ну... думаю, килограммов пять! И поторопись, потому что время уйдет.
     Я заморгал. Пять килограммов? Зачем Николетте столько?
     - Ты не оговорилась? Может, пять штук?
     - Нет, - заорала маменька, - не надо считать меня идиоткой! Именно килограммов! Ну сколько можно говорить одно и то же!
     Я опять подозвал продавщицу:
     - Девушка, мне нужны вот эти штуки.
     - Натуральные губки?
     - Именно.
     - Берите.
     - Боюсь, их тут мало.
     - Здесь двадцать штук, - мило улыбнулась девушка, - они просто сжались.
     - Понимаете, мне нужно пять килограммов.
     Продавщица отступила назад.
     - Пять килограммов губок?
     - Точно, - кивнул я, ощущая себя идиотом.
     - Но зачем?
     - Надо.
     - А-а... а... - вдруг протянула девушка, - наверное, вы надумали гуманитарную помощь оказать, да?
     В детский дом отправите?
     - Верно, - кивнул я, - там хотят именно такое количество.
     - Но они у нас поштучно продаются.
     Я взял одну губку.
     - Сейчас узнаю, сколько она весит, и вернусь.
     - Конечно, конечно, - защебетала девушка и захихикала.
     Я дошел до отдела, где отпускали сыр, я попросил:
     - Сделайте одолжение, взвесьте ее.
     - Зачем? - изумился парень с той стороны прилавка.
     - Вам трудно?
     Продавец пожал плечами:
     - У нас весы электронные, кладу товар, набираю его код, аппаратура сама выставляет цену: выползает чек, который потом наклеивается сверху. Но губки поштучно идут.
     - Мне надо знать вес!
     - Ну... ступайте в овощной, у них другие весы есть.
     Я порысил в противоположный конец магазина, подошел к даме постбальзаковского возраста, мирно укладывавшей яблоки горкой, показал губку и снова услышал песню об электронных механизмах и чеках.
     Следующие десять минут я пытался объяснить продавщице, зачем мне понадобилось взвешивать губку. Наш разговор заинтересовал как свободных продавцов, так и некоторых покупателей, поэтому вскоре около нас собралась толпа.
     - Чего вы мне голову дурите! - обозлилась наконец дама.
     Она явно собиралась продолжить фразу, вероятнее всего, сейчас всем предстояло услышать ее мнение о моих умственных способностях, но тут вдруг из подсобки вынырнул подросток в грязных джинсах и прошептал ей что-то на ухо.
     Вмиг продавщица стала приторно любезной, просто сахарная вата, а не женщина.
     - Уж и как вам помочь, прямо не знаю! - участливо воскликнула она. - Для нас покупатель завсегда прав. Любой его каприз исполним. Но только губочку, чес слово, взвесить не на чем! Поверьте!
     Я пригорюнился. И тут подросток сказал:
     - А пусть он на весы для картошки встанет, сначала один, а потом с этой дрянью!
     - Молодец, - одобрил хор голосов.
     - Сюда, сюда, - заквохтала тетка. - Кстати...
     В ту же минуту она горделиво выпрямилась, выпятила пышную грудь, попыталась втянуть живот, не справилась с этой задачей, поправила волосы, откашлялась и сообщила:
     - Меня зовут Галина Сергеевна Пилипенко, я продавец первой категории, в торговле тридцать лет, награждена грамотами и отмечена записями в трудовой книжке, имею среднее специальное образование, а это мой сын Владик, он тоже хочет стать продавцом, идет по моим стопам.
     Сказать, что я удивился, это не сказать ничего.
     Перед моим носом неожиданно оказалась пухлая рука с безвкусным золотым кольцом, в котором слишком ярко сверкал искусственно выращенный рубин. Пришлось пожимать бабе длань и представляться.
     - Очень рад знакомству, Иван Павлович Подушкин.
     - Становитесь сюда, - велела Галина.
     Я ступил на железный прямоугольник. Владик ловко подвигал гирьки.
     - Восемьдесят пять, - сообщил он, - а теперь с губкой.
     Я покорно повторил маневр.
     - А столько же... - протянул подросток.' - Она очень легкая! - крикнул кто-то из толпы.
     Я приуныл.
     - Да, и как же мне купить пять килограммов?
     - А зачем? - удивился Владик.
     - Чего ты любопытничаешь? - оборвала его Галина. - Раз надо человеку, значит, надо, наше дело товар отпустить. На фига было покупателя взвешивать? Мы сейчас барахло в мешок натолкаем, пять кило весы покажут. Эй, Света, Нина, тащите губки.
     Работа в магазине была парализована. Со склада притащили невероятное количество серо-желтых губок, вам и в голову не придет, какого размера мешок получился.
     Провожаемый взглядами и хихиканьем, я добрался до кассы. Толпа следовала за мной, впереди мощным авианосцем плыла Галина, в кильватере шел Владик, за ними остальные продавцы и покупатели. Возле кассы нервно улыбалась стройная женщина в деловом костюме.
     - Сидоркович Раиса Сергеевна, - представилась она, - директор магазина, вы довольны обслуживанием?
     - Более чем, - кивнул я.
     - Считай, Инна, - велела Раиса Сергеевна.
     Девушка за кассой принялась вынимать губки и пробивать их, процедура заняла довольно много времени. Наконец мне вручили чек, который смело можно было вешать в туалете вместо туалетной бумаги, и назвали стоимость покупки. Цифра оказалась невероятной, но отступать было некуда. Тихо радуясь тому, что Нора обязала меня всегда носить с собой большую сумму денег на случай форсмажора, связанного с расследованиями, я расплатился, взвалил мешок на плечо и пошел к выходу.
     - А где букет? - закричала Галина.
     Я обернулся.
     - Простите...
     - Цветы дарить не будут?
     - Кому?
     - Вам.
     - Мне? За что?
     - Ну как же! - возмутилась продавщица. - Я сколько раз по телику видела! Потом розы дарят и кричат: "Розыгрыш, розыгрыш!" Нас же сейчас для передачи снимали!
     Я моментально понял, отчего Галина и директриса магазина представлялись мне по всей форме, чуть ли не с предъявлением паспорта, и по какой причине другие продавцы толпились около весов с идиотскими улыбками. Они решили, что в их супермаркет прибыло телевидение и тайком запечатлевает на пленку происходящее. Может, кто-то из вас видел передачу "Розыгрыш"? Я пару раз нападал на нее и даже смеялся.
     Жаль, но придется разочаровать персонал.
     - Простите, но мне и в самом деле нужны губки, никаких камер нет.
     Раиса Сергеевна моргнула раз, другой, третий.
     - Пять килограммов? - ошарашенно поинтересовалась она. - Но зачем?
     Я вцепился в покупку и дал деру. Следующая проблема поджидала меня на улице. Запихнуть огромный куль в "Жигули" было не так просто. Я по наивности подумал, что губки мягкие и легко сомнутся, но они пружинили и никак не желали деформироваться. Кое-как я все же сумел наполовину затолкать мешок в салон и в этот момент был остановлен милиционером, юным парнишкой с наивной физиономией. Сначала он тронул меня за плечо, потом сурово сказал:
     - Сержант Федорчук, чем мы занимаемся? Что в мешке?
     Я прислонился к машине и вытер со лба пот.
     - Губки - Какие?
     - Натуральные.
     - А ну покажь!
     - Смотрите на здоровье.
     - Вымай, - велел сержант.
     - Но я с таким трудом начал впихивать груз в машину, - сопротивлялся я.
     - Давай, не спорь, - не дрогнул парнишка, - а вдруг ты террорист, а там взрывчатка!
     - Побойтесь бога, молодой человек, - возмутился я, - представляете, какое количество тротила должно находиться в подобной таре! Его хватит, чтобы взорвать пол-Москвы!
     Но сержант не стал слушать мои справедливые возражения, пришлось высыпать губки.
     - Эт-та чего? - изумился милиционер, увидав начинку мешка.
     - Объяснил ведь уже, губки, натуральные.
     - Зачем?
     - Ими моются, в ванной.
     - Не, зачем тебе столько? Торгуешь? Тогда показывай накладную.
     - Я вовсе не занимаюсь продажей банных принадлежностей, для себя купил.
     - Столько? За каким фигом?
     - А вот это мое личное дело, - осерчал я, - вы искали тротил, его нет, теперь я могу уезжать?
     - Просто мне интересно, - по-детски ответил юноша. - Давайте помогу мешок внутрь засунуть.
     Когда куль оказался на заднем сиденье, я сел за руль и сказал"
     - Спасибо.
     - А все-таки, - не успокаивался сержант, - чего вы с ними делаете?
     Я тяжело вздохнул. Сказать правду? Мол, имею матушку, которая попросила приобрести пять килограммов губок? Мальчик мне никогда не поверит.
     - Я их ем, - выскочило у меня помимо воли, - оздоравливаюсь!
     - И вкусно? - вытаращил глаза сержант.
     - Знаете, - вздохнул я, - то, что полезно, никогда вкусным не бывает, чем гаже продукт, тем он здоровее.
     - Может, с майонезом и ничего будет, - протянул простодушный мальчик, - с провансалью что угодно слопать можно! А от чего они помогают?
     - От всего, - ответил я и укатил.
     
     Глава 10
     
     Увидав мешок, Николетта взвизгнула:
     - Вава! Что это за гадость?
     - Ты же сама просила! Губки, пять кило, желтые!
     - Ужасно, - закатила глаза Николетта, - отвратительно. Ничего тебе поручить нельзя, все приходится делать самой! Мне нужны мочалки! Такие длинные!
     Как ты мог перепутать их с губками.
     - Ты же не хотела синтетику. А натуральные...
     - Длинные, - перебила меня Николетта, - волосатые!
     - Волосатые?!
     - О господи! Сейчас.
     Повернувшись на каблучках, она ушла. Я сел на кресло в прихожей и обмяк. Неожиданно перед глазами возник Виктор, его несчастное, испуганное лицо, побелевшие пальцы. Конечно, он убийца, расчетливый, хитрый, задумавший завладеть богатством Валерии. Он тщательно спланировал преступление и чувствовал себя в безопасности. Кто же мог ожидать, что фотография, на которой Виктора запечатлели совершенно случайно, поможет восстановить справедливость. Я стал орудием возмездия, но отчего у меня нет сейчас никакой радости? Почему в душе поселились тревога и уныние?
     - Вот, - закричала маменька, выруливая в переднюю, - смотри!
     Я уставился на длинные, тонкие, похожие на лапшу ленточки красновато-рыжеватого цвета.
     - Ты хотела это?
     - Да!
     - Николетта, это называется мочало. Им торгуют в банях. Да и то сомневаюсь, что сейчас можно где-либо отыскать сей раритет.
     - Мочалки продаются повсюду, - топнула ножкой маменька.
     - Мочало!
     - Без разницы.
     - Вовсе нет. Мочалка...
     - Вава! - прошипела Николетта. - Человек, купивший вместо мочалки губку, не имеет права делать мне замечания. Ясно? Немедленно верни мешок в магазин и принеси необходимое. В банях, говоришь, торгуют? Вот и поезжай в Сандуны.
     - Но зачем тебе мочало?
     - Нужно!
     Приведя последний аргумент, маменька, гордо задрав голову, удалилась. Я задумался, что теперь предпринять.
     - Слышь, Ваняша, - сказала Тася, выходя в прихожую, - совсем она сбрендила. Знаешь, за каким фигом ей эта дрянь нужна? Спать на ней собралась, чтобы тяготение не чувствовалось, а еще я фольгу сегодня весь вечер под ее кроватью расстилала.
     Я потряс головой. Спать на мочале? Фольга на паркете? Может, позвонить Грише? Он, конечно, бабник, фанфарон и болтун, но отличный психиатр.
     - Ну что, Ваня, - появилась в передней Вера, - повезло тебе? Сбылся мой прогноз?
     - Ты еще здесь? - заорала Николетта. - Нет, подумать только...
     В голове у меня быстро застучали молоточки. Руки схватили мешок с губками, ноги сами понесли меня к машине. Похоже, Николетте совсем плохо. Прямо из автомобиля позвоню Гришке.
     Приятель неожиданно серьезно откликнулся на ситуацию:
     - Приехать могу лишь к одиннадцати вечера, ты ее не зли, потому что будет только хуже. Сгоняй в баню и купи мочалок.
     - Еще не факт, что ими в Сандунах торгуют.
     - Езжай в Краснопресненские, - посоветовал Гриша, - я хожу туда регулярно, и всегда у банщиков мочало есть.
     Я поблагодарил приятеля и покатил в супермаркет. Теперь события начали разворачиваться в обратном порядке. Сначала я вытащил мешок и тут же налетел на сержанта Федорчука.
     - Чегой-то назад прете? - поинтересовался он.
     - Губки, - мрачно ответил я.
     - Невкусные оказались?
     - Наоборот, - буркнул я, - истинный деликатес, боюсь, все разом проглочу и растолстею.
     Федорчук покачал головой, а я поспешил в магазин. Кассирша, услыхав мою просьбу, наотрез отказалась выполнить ее, пришлось вызвать Раису Сергеевну и напомнить ей о правилах торговли.
     - Издеваетесь, да? - воскликнула директриса. - Сначала берете, мы их час пробиваем, а теперь назад приволокли!
     Около четверти часа мы горячо спорили, и я взял верх.
     - Прими у него товар, - ледяным тоном велела Раиса Сергеевна кассирше, - да погляди, чтобы не испорченный оказался. Знаем мы таких! За ними глаз да глаз нужен.
     Я перевел дух, облокотился было о стену и вздрогнул: чья-то робкая рука подергала меня за куртку.
     - Говорите, губки от всего помогают?
     Я застонал. Ну какого черта я пошутил с сержантом Федорчуком? Похоже, у юноши нет и намека на чувство юмора.
     - От разных болячек, да? - приставал сержант.
     - Здесь разорвано! - заявила кассирша.
     - Где?
     - Тут.
     - Значит, так было.
     - Не возьму в нарушенной упаковке, - уперлась девица.
     - Любую болезнь вылечат? - зудел Федорчук.
     - Да, - я отмахнулся от него и стал осматривать губку.
     - Не приму, - вредничала кассирша.
     - А импотенцию исправит? - слегка покраснев, продолжал сержант.
     Я вцепился в резиновую ленту, на которую следует выкладывать продукты. Ну как избавиться от Федорчука?!
     - Импотенция, геморрой, СПИД, атипичная пневмония - все проходит, - выпалил я, - бога ради, сейчас я не могу разговаривать.
     Федорчук покашлял и исчез за стеллажами. Я продолжал препираться с кассиршей. Вторая девочка, бойко пробивавшая тем временем чеки остальным покупателям, постоянно хихикала. Снова появилась Раиса Сергеевна, в воздухе стали мелькать молнии.
     К консенсусу мы пришли не в один момент, но в конце концов, подписав кучу бумажек, я получил назад свои деньги и, стараясь унять сердцебиение, двинулся на выход.
     - Мама родная! - взвизгнула кассирша.
     Я в панике обернулся. Ну а теперь в чем дело?
     Предстоит новый раунд переговоров? Но возглас девушки относился не ко мне. Вскочив на ноги, она тыкала пальцем в сторону столика, где обычно упаковывают в пакеты купленные продукты.
     Там стоял сержант Федорчук. Перед ним на серой столешнице маячила баночка майонеза и бутылка кетчупа. В левой руке дурачок держал губку, намазанную красно-белой субстанцией. Скривившись, он разинул рот, откусил кусок и начал мерно шевелить челюстями. Я не знал, как поступить. Сказать ему, что неудачно пошутил? Или попросту уйти прочь?
     - Господи, - прошептала Раиса Сергеевна, - вам вкусно?
     Сержант сделал судорожно-глотательное движение.
     - Нет, - пожаловался он, - это ваще-то не пиво!
     Прямо назад лезет.
     - Так зачем едите? - прошелестела кассирша.
     - Для здоровья, - с набитым ртом пробубнил сержант. - Говорят, от всего помогает.
     Поняв, что больше никогда не посмею переступить порог этого супермаркета, я вышел на улицу и порулил в Краснопресненские бани.
     Можете мне не верить, но кряжистый мужик в белом халате на просьбу продать пять кило мочала молча отвесил мне сколько надо, так же без слов взял деньги и захлопнул окошко.
     Я, едва не ослепший от головной боли, опять приволок набитый мешок домой, отдал его Тасе, пошел в ванную, хотел было взять в аптечке таблетку анальгина и, сам не понимаю как, разбил зеркальную дверку шкафчика. Водопад сверкающих осколков ссыпался в умывальник. Решив убрать их, я сильно порезал палец, снова полез в аптечку, вытащил пузырек с зеленкой и уронил его. Мгновенно все вокруг окрасилось в цвет старой лягушачьей кожи.
     Ощущая полнейшее бессилие, усталость и изматывающую головную боль, я вышел в коридор и крикнул:
     - Лена, помоги мне! Скорей!
     Но вместо домработницы передо мной возникла Вера.
     - Как денек прошел? Оправдался мой прогноз?
     Звезды предсказывали феерическую удачу.
     - Со стопроцентным попаданием, - ехидно ответил я, - только что я разбил зеркало, порезал палец, разлил зеленку.
     - Зеркало! - схватился за голову материализовавшийся из воздуха Николай. - Семь лет удачи не видать! Надо срочно исправить положение. Вера, таз, воду, свечу!
     Вокруг меня началась круговерть. Честно говоря, после тяжелого, невероятно утомительного дня сил сопротивляться уже не было.
     - Бросьте осколки в воду, - командовал Николай, - капайте туда воск, живо! Ваня, опусти руки!
     Нет, не так!
     - Лучше я пойду лягу, - сопротивлялся я.
     - Нет!!! - закричал Николай. - Семь лет будешь притягивать к себе горе!
     - Ерунда, я не верю ни в приметы, ни в гороскопы, - отбивался я, - кстати, сегодня ваша жена прогнозировала мне везение, редкостное, невероятное, и что?
     - Так тебе невероятно подфартило, - заявила Вера.
     - И в чем?
     - Осколки упали в раковину, а в обычный день один из них точно бы попал прямехонько в сонную артерию и перерезал ее, - не растерялась шарлатанка, - не всегда везение - выигрыш в лотерею, иногда это просто возможность остаться живым, понял!
     После этой фразы я потерял всяческую способность к сопротивлению и был скручен присутствующими. Николай бросил осколки в таз, накапал туда воск, нашвырял какой-то травы, потом велел мне присесть на скамейку и опустить в таз руки. На голову мне надели шапку.
     - Чтобы не случился энергетический удар, - пояснил Николай. - Теперь на шею повяжем белую ленту с магическими знаками, а в зубы сунем трубочку, выточенную из дерева.
     - Это еще зачем? - безнадежно спросил я.
     - Надо свистеть, чтобы отогнать духов зла, - закивала Вера. - Сейчас мы выйдем, а ты десять раз свистнешь и можешь вынимать руки. Воду потом выплеснем на землю, осколки закопаем, и несчастья пройдут стороной. Старое, поколениями испытанное средство.
     - Можете не уходить, - вздохнул я, - сейчас я быстро посвищу - и дело с концом.
     Понимаю, что после этой фразы вы станете считать меня в худшем случае идиотом, а в лучшем - мямлей, неспособным дать никому отпор. На самом деле все обстоит иначе. Я слишком хорошо знаю Николетту и понимаю, что представляют собой Николай и Вера. К сожалению, подобных людей не переубедить ни криком, ни разумными доводами, если сейчас я окажу яростное сопротивление, то ничего, кроме скандала, не добьюсь Несколько часов в доме будут идти военные действия, а у меня невыносимо болит голова, и лучше я проведу это время в кровати, рядом с любимыми книгами. Ну разве тяжело посидеть пару минут около тазика с водой, дуя в свисток? Можете считать мое поведение пораженческим, но таким образом я избавлюсь от воплей. Михаил Кутузов тоже отдал Наполеону Москву для того, чтобы затем начисто разгромить врага.
     - Нет, нет, - затараторила Вера, - нам следует удалиться, иначе несчастья на нас сядут! Ну-ка, быстренько пошли в комнаты.
     Николетта, Тася, Ленка и Николай гурьбой вывалились в коридор, замыкала шествие Вера. Притормозив в проеме двери, она сказала' - Давай, Ваня, свисти десять раз, погромче, да повернись спиной к двери!
     Я подождал, пока она скроется, принял нужное положение и начал дуть в свисток, раз, другой, третий... Неожиданно ситуация стала меня веселить, ей-богу, смешно! Сижу, обнимая длинными ногами табуретку, руки опущены в таз с водой, дно которого покрывают осколки, и издаю мерные гудки, словно обезумевшая электричка.
     Сзади послышался скрип.
     - И зачем входите, - вынимая изо рта деревянную трубочку, ехидно осведомился я, - еще десять раз не просвистел, тут по ванной комнате несчастья летают, сейчас к вам прилипнут.
     - Ваня! Ты в порядке? - воскликнул мужской голос.
     Я обернулся и увидел своего приятеля.
     - Гриша! - обрадовался я, вставая. - Очень рад, что ты приехал. Похоже, с Николеттой беда.
     - И в чем дело? - осведомился Гришка, подходя к рукомойнику. - Кстати, сам-то ты отчего здесь в столь странном виде?
     - Ерунда, - отмахнулся я, - разбил по случайности зеркало, вон осколки в тазу валяются, и теперь семь лет несчастий свистом отгоняю. Я в полном порядке, а вот маменька! Представляешь, она отправила меня в магазин, велела купить пять кило мочала, а теперь собралась на нем спать!
     - И ты приобрел необходимое? - ласково спросил Гриша - Да, - кивнул я.
     - А потом кокнул дверку этого шкафчика и теперь сидишь в ванной с дудкой в зубах, чтобы отогнать беды?
     - Согласен, это выглядит глупо, но...
     - Знаешь, Ванька, - покачал головой Гриша, - очень хорошо, что я у тебя есть. У вас с Николеттой, кажется, семейное помешательство. Я на подобных случаях собаку съел!
     
     * * *
     
     В восемь утра меня разбудил телефонным звонком Макс.
     - Можешь приехать? - резко спросил он.
     Я собрался и отправился на зов. В кабинете у приятеля сидели двое мужчин. Приветливо пожав мне руку и назвавшись Лешей и Костей, они принялись задавать вопросы. С некоторых пор я являюсь поклонником детективного жанра и заметил, что многие авторы пишут о вражде, которая существует между сотрудниками МВД и частными сыскными конторами.
     Вторые считают первых идиотами, а работники официальных структур полагают, будто их коллеги из детективных агентств совсем даже не профессионалы, а так, дворняжки!
     Но Леша и Костя разговаривали со мной на равных и даже похвалили за находчивость вкупе с оперативностью.
     - Нам Харченко дожать надо! - воскликнул Леша. - Поможете? А то не колется, гад!
     - Рад оказать содействие, - кивнул я, - но, боюсь, мои усилия будут тщетными, я не способен давить на людей, увы, слишком мягкотелый для этого.
     - Ничего особенного делать не надо, - объяснил Костя, - просто повторите свой рассказ про Валерию при Викторе Харченко, а мы поглядим на его реакцию.
     Побалакайте спокойно. Да, и не говорите, что мы вас просили об этой услуге. Скажите, будто просто пришли его проведать, ну, хотите сигаретами угостить.
     А мы из соседней комнаты все увидим и услышим.
     - Думаете, Виктор мне поверит? - усомнился я. - Разве обычный человек может вот так, спокойно, зайти в казенный дом и потребовать свидания с заключенным?
     - Ну конечно, нет, - усмехнулся Леша, - впрочем, Харченко пока не заключенный, да это детали.
     Просто разговорите его, поболтайте о Валерии... Виктор ведь считает вас нашим сотрудником.
     - Ладно, - кивнул я, - попытаюсь, хотя, думаю, он на меня сильно зол.
     - Все равно попробуем, - не отставал Леша, - пошли с нами.
     Мы оказались в другом кабинете, небольшом и неожиданно уютном, обставленном мягкой мебелью.
     Здесь даже висели картины на стенах. Одна изображала лес, покрытый снегом, другая - поле, засеянное пшеницей. Диссонансом им была частая решетка на окне.
     - Прослушайте курс молодого бойца, - усмехнулся Костя, - вот тут, внизу, кнопочка, ее не видно, если что, нажмете ногой, и мигом ворвется конвой, хотя, думаю, подобная мера не пригодится. Значит, вы поняли? Просто разговор о Валерии, попробуйте убедить Виктора принять участие в следственном эксперименте, пусть покажет, как кирпич сбрасывал, хитрец! Перчатки небось нацепил! Ни одного отпечатка пальцев нет.
     - Кирпич? - удивился я.
     - Ну да, - кивнул Костя, - вы не знали, от чего Валерия погибла?
     - От черепно-мозговой травмы...
     - Да, вызванной падением на голову тяжелого предмета, - пояснил Леша, - вроде убийца все продумал, по крайней мере, так ему казалось. Ермилова подошла к своему дому и, встав около входной двери, принялась рыться в сумочке, она искала ключи. Пока Валерия копалась в торбе, сверху и упал кирпич, да прямо на беднягу. Виктор надеялся, что случившееся сочтут несчастным случаем.
     - А, еще вот что, - продолжал Леша, - наш эксперт вычислил траекторию падения камня, и выяснилась интересная вещь! Он вылетел из лестничного окна. Не упал с крыши и не отвалился от балкона...
     - Странно, - бормотнул я.
     - Есть еще кое-что, - ухмыльнулся Костя, - около батареи нашли несколько окурков, отдали их в лабораторию, и сегодня мы знаем: бычки оставил Виктор. Не стану мучить вас подробностями исследования, но, поверьте, подобный факт доказывается крайне легко по остаткам слюны, особенностям прикуса...
     - У вас такие неопровержимые улики, - удивился я, - зачем же еще мне говорить с Виктором?
     - Осталось кое-что неясным, - загадочно ответил Костя.
     - Уговори его выехать на место происшествия и показать, как сталкивал кирпич, - подхватил Леша, переходя со мной на "ты".
     - Он не хочет? - поинтересовался я.
     - Вообще все отрицает, - вздохнул Макс, - и чушь несет.
     - Какую?
     - Дескать, не знал, что Валерия жива, - усмехнулся Макс, - предполагал, будто тогда, в гостинице, убил жену по неосторожности, толкнул, а она разбила голову. Ты бы видел, что он тут изобразил, когда ему сообщили о том, что Ермилова скончалась на днях.
     - Целый спектакль устроил, - перебил Макса Костя, - рыдал, кричал, мы еле докумекали, о чем толкует! Дескать, он понял ситуацию совсем по-другому: его искали много лет за убийство жены и наконец нашли. Поэтому он не стал сопротивляться, убегать, решил: лучше завершить этот ужас, мол, устал он скрываться, хотел положить мучениям конец, был готов понести наказание за содеянное... Но потом услышал, что Валерия все эти годы была жива, и натурально слетел с катушек.
     - Совершенно не собирается признавать вину, - покачал головой Костя, - утверждает, будто невиновен, никакие разумные доводы слушать не хочет.
     
     Глава 11
     
     С Виктором я разговаривал довольно долго. Он совсем не удивился, увидав меня в комнате, наверное, забыв про то, что я представился сотрудником "Ниро", принял меня за милиционера.
     Все мои разумные доводы разбивались о каменную стену упрямства Харченко.
     - Нет, - тряс головой Виктор, - я не убивал! Да пойми ты, я считал ее мертвой, оттого и прятался.
     В конце концов я устал и выдал ему информацию про окурки. Виктор замер, затем ссутулился на стуле.
     - Меня там не было! Я вообще не знал, где живет Лера!
     - Да ну? Она не переезжала, обитала на прежнем месте. Хотите убедить меня, что никогда не были в гостях у своей тещи?
     - Я не знал, что Лера проживает по прежнему адресу. Думал - убил ее!
     - А окурки?
     - Их подбросили!
     - Кто?
     - Не знаю!!! Ищите.
     - Но зачем? С какой целью кому-то втягивать вас в преступление?
     Виктор будто не слышал меня.
     - Нет, - словно заведенный твердил он, - нет, нет, нет.
     В конце концов, ощутив полнейшее бессилие, я воскликнул:
     - Хоть о дочери подумайте! Если не признаете свою вину, не раскаетесь, суд все равно сочтет вас убийцей и даст предельно большой срок. Ваша девочка будет воспитываться без отца, когда вы выйдете, она небось уже школу окончит и диплом в вузе получит, Рекомендую все-таки сознаться, и тогда вы получите - намного меньшее наказание.
     - Меня станут судить? - шарахнулся в сторону Виктор.
     - Естественно, - ответил я, - так просто в нашей стране никого не сажают.
     - Будет суд, - пробормотал Виктор, - Люся...
     Соня... Да, конечно, вот о них я и не подумал. Это катастрофа! А нельзя без суда?
     Я удивился.
     - Нет, конечно.
     - И Люсе на работу сообщат?
     - Право, не знаю, это нужно уточнить у следователя.
     - Ага, - опечалился Виктор, - значит, меня от прилюдного осуждения ничто не спасет? А в зал, где судят, посторонних пускают? Зрителей? С улицы?
     - Конечно, - ответил я, - есть определенная категория людей, которая любит ходить на такие заседания, мне, правда, их не понять, но кое-кто получает удовольствие от вида чужого горя.
     - Значит, при всех, - тихо протянул Виктор, - и ничто меня не спасет! А тех, кто умер, судят? Если, допустим, человек в камере скончался, а суд не успел состояться, его считают виноватым?
     - Нет. Смерть смывает все грехи, только с какой стати вы о кончине заговорили? Вы в самом расцвете сил.
     Внезапно Виктор сжал руки в кулаки.
     - Хорошо. Я сбросил на Валерию кирпич, а с какого этажа?
     - С высокого, камень летел с ускорением.
     - Она жила на старом месте?
     - Да.
     - Вы хотите, чтобы я показал, как совершил преступление?
     - Помощь следствию облегчит ваше положение, - кивнул я.
     - Тогда едем, но только прямо сейчас, пока я не передумал, - чуть ли не закричал Виктор.
     
     * * *
     
     Отправиться на место происшествия сразу не получилось. Леше и Косте пришлось оформить много документов, прежде чем чудом оказавшаяся свободной ментовская машина порулила в тихий московский переулок. В подъезде было сумрачно и пахло чем-то затхлым. Здание, в котором проживала Валерия, было далеко не новым, без козырька над входом в подъезд.
     Мы взобрались на нужный этаж. Виктора вел худощавый парень, его рука и запястье Харченко были схвачены одними наручниками.
     Группа людей свободно разместилась на довольно большой площадке перед окном.
     - Его надо открыть, - сказал Виктор.
     - Действуй, - велел один из милиционеров.
     - Погоди, - остановил его Леша, - рама, когда ты сюда пришел, была открыта?
     - Да, - кивнул задержанный.
     - Сергей, приступай, - велел Леша. - Хорошо, дальше что? Кстати, ты в чем кирпич нес?
     - В пакете!
     - А где ты его подобрал?
     Виктор молча стоял у окна, потом заговорил:
     - Я хочу кое-что сказать, но мне стыдно, вслух это не могу произнести. Дайте бумагу, напишу пару строк и ему отдам!
     И Виктор ткнул пальцем в мою сторону. ' - Тащите бумагу, - приказал Леша.
     Появились блокнот и ручка.
     - На весу писать неудобно, - сказал Виктор.
     - Положи на подоконник, - посоветовал Леша.
     Харченко попытался что-то написать, но потом заявил:
     - Наручники мешают.
     - Их не снимут.
     - Этот подглядывает, ко мне пристегнутый, - капризничал Виктор, - пусть отвернется.
     - Юра, - ровным голосом приказал Леша, - не гляди туда.
     - Больно надо, - пожал тот плечами.
     Наконец процесс составления записки завершился, Виктор протянул мне сложенный листок.
     - Потом прочтешь.
     Я кивнул. Харченко отвернулся к окну.
     - Готов давать показания.
     - Сеня, снимай на камеру, - велел Леша, - всем видно? Начали.
     - Сначала я приблизился к окну...
     - Хорошо, дальше.
     - Посмотрел вниз...
     - Отлично.
     - Увидел, что Валерия идет, и влез на подоконник.
     - Зачем?
     - Ну... хотел лучше прицелиться, - пожал плечами Виктор.
     - Закройте окно, - приказал Леша, - а ты, Харченко, встань, как тогда стоял.
     - Так окно же открыто было, - напомнил ему Виктор.
     - Ничего, представь, что оно распахнуто.
     Виктор заявил:
     - Мне этот мешает, пристегнутый.
     Пару секунд Леша втягивал и выпячивал нижнюю губу, потом принял решение.
     - Сергей блокирует лестницу вверх, Женя - вниз.
     Андрей стоит у подоконника и держит Виктора за левую ногу, а ты, Юра, отцепи его и схвати за правую.
     Через пару минут Виктор очутился почти под потолком.
     - Дальше, - поторопил его Леша.
     - Сволочи, - тихо сказал Виктор, - лишь бы человека засудить, не видать вам счастья на всю жизнь!
     Леша открыл было рот, но тут события начали разворачиваться с невероятной быстротой, словно кто-то поставил кассету на перемотку, забыв отключить изображение.
     Резким толчком Виктор выбил стекло. Мелкие осколки полетели в разные стороны. Харченко стал опрокидываться в окно. Андрей и Юра вцепились ему в ноги, но Виктор неожиданно сильно дернулся, выскользнул у них из рук и исчез.
     На секунду я оглох. Видел только мечущиеся фигуры, красное, с вытаращенными глазами лицо Леши, бегущих по лестнице вниз Юрия и Андрея. Все милиционеры были в шоке, и лишь человек, снимавший происходящее на видеокамеру, продолжал бесстрастно запечатлевать события, скорей всего, он выполнял служебную инструкцию.
     Через пару мгновений слух ко мне вернулся, в уши ударили звуки, несущиеся со двора. Это орали случайные прохожие.
     - Мамочка, упал!
     - Убился!
     - В мешки угодил!
     - Милицию зовите!
     - "Скорую"!!!
     На плохо слушающихся ногах я побрел вниз по ступенькам, обо мне в суматохе все забыли.
     
     * * *
     
     Прошло два часа после происшествия. Виктора умчала карета "Скорой помощи". Харченко повезло, он упал в груду мешков с отбросами, которые неаккуратные жильцы нашвыряли возле полных контейнеров.
     - Я ведь мусорник третий день зову, - повторяла бледная до синевы домоуправ, - а он не едет! Уже народ ругается, вонища стоит. Сами-то виноваты. Во, наносили. А мусорник не едет! Зову, не едет...
     Упорно твердя одну фразу, она повернулась ко мне:
     - И ведь хорошо, что не приехал! А то бы он убился, а так живой!
     Стараясь не привлекать к себе внимания, я бочком, прижавшись к стене дома, добрался до своих "Жигулей", сел внутрь и тупо уставился на руль. Господи, до чего же тонка нить, удерживающая нас над пропастью вечности! Только что Виктор жил, разговаривал, чего-то хотел, и вот...
     Я перевел взгляд на свою руку и увидел бумажку.
     Лихорадочно развернул ее. "Я не виноват. Разве стал бы прятаться, зная, что Валерия жива? Но все равно меня посадят и осудят при всех. Не хочу, чтобы на Люсе и Соне было клеймо. Лучше мертвый отец, чем зэк на зоне. Я не виноват. За что ты меня убил, Иван?"
     Впервые в жизни у меня остро заболело сердце.
     В стекло постучали, я с трудом открыл дверь.
     - Ты как? - мрачно спросил Леша.
     - Не слишком хорошо, - прошептал я.
     - Сам доедешь?
     - Да.
     - Ладно, - махнул Леша, - завтра поговорим, позвоню. Ну-ка, что за цидульку он тебе дал?
     Я протянул Леше листок, он прочитал записку, нахмурился еще больше и попытался меня успокоить:
     - Вот гад! Еще и выпендривается! По уши в дерьме сидит! Не бери в голову, он убийца! Езжай домой и ложись спать.
     Я проехал три квартала, увидел вывеску "Кафе" и припарковался. Дома мне покоя не дадут, лучше посижу тут, попытаюсь сгрести мысли в кучу. На мое счастье, в третьесортной харчевне не было ни одного посетителя. Впрочем, когда принесли еду, стало понятно, отчего люди обходят это заведение стороной. Вместо капуччино тут подавали бурду со сливками. Заказанный мною сандвич принесли слегка влажным, а майонез неприятно пах.
     - Еще что-нибудь? - лениво осведомилась официантка.
     В ее глазах ясно читалась тоска.
     - Спасибо, - кивнул я и углубился в свои мысли.
     Говорят, что самоубийцы слабые люди, дескать, не хватает у них сил решать жизненные проблемы, вот и бегут от трудностей в могилу. Может, это и так, но лично у меня никогда не хватит мужества самому оборвать свою жизнь. Отчего Виктор решился на отчаянный шаг? Ответ содержался в записке. Харченко не хотел, чтобы Люся и Соня считались родственниками осужденного. Какая ерунда, скажете вы, конечно, году этак в 1968-м иметь на зоне отца или мужа было позором. Сейчас же, кажется, подобное положение вещей никого не смущает. Однако многие фирмы под разными предлогами стараются не брать на работу тех, у кого имеются близкие за решеткой. "Жена уголовника" - до сих пор эти слова являются клеймом. Конечно, хорошо воспитанные люди и глазом не моргнут, узнав о вашей беде, просто потом они не захотят иметь дело с женой или дочерью криминальной личности, перестанут приглашать их в гости, начнут избегать, да и с работы могут уволить. Кроме того, многие посольства, выдавая визу, требуют заполнить анкету, а в ней имеется пункт: "Были ли под следствием сами, не имеете ли осужденных родственников".
     Но почему Виктор не стал доказывать свою невиновность, а предпочел покончить с собой? Похоже, он не верил в справедливость, небось считал всех ментов "волками позорными", которые побыстрей хотят спихнуть дело с плеч. Он, наверное, находился в состоянии страшного стресса. Сначала решил, что его наконец настигло возмездие за убийство Валерии, затем узнал: жена была жива, его обвиняют в том, что он расправился с ней на днях. Ну и окончательно слетел с катушек!
     Мне кажется, что Виктор невиновен. Произошла ужасная ошибка. Харченко решил, что я говорил об убийстве Валерии в санатории во время медового месяца, поэтому и отреагировал соответствующим образом. Он полжизни ждал, что за ним придут. И ведь Виктор сказал правду: ну зачем ему было столько лет прятаться, жить под чужим именем, не иметь возможности показать диплом, работать простым водителем.
     Он боялся сказать о высшем образовании исключительно из-за того, что считал Валерию убитой. А если знал, что она жива, так с какой стати скрываться? Виктор мог работать по специальности, получать хорошие деньги, но нет! Он работал водителем. Почему?
     Все очень просто, он боялся разоблачения. Следовательно, он не виновен, я ошибся, и из-за моей глупости пострадал человек. Правда, Виктор пока жив, падение смягчили мешки с мусором, но я слышал, как врач "Скорой" сказал одному из милиционеров:
     - Скорей всего, не довезем его, совсем плохой.
     Значит, на моей совести будет жизнь Виктора.
     Я схватил чашечку, отхлебнул "кофе" и тут же выплюнул назад. Может, не стоит корить себя? А улики?
     Сигареты, вернее, окурки? Экспертиза не ошибается, их оставил Виктор. Следовательно, он был в подъезде.
     Или нет? Кто-то принес бычки и бросил под батарею?
     Зачем? Откуда бы этому неизвестному знать о том, что окурки найдут? Виктора подставили? С какой целью?
     Внезапно в голове всплыл рассказ Валерии о том, что в тот день в "Артемоне" испортился электрический чайник, и Валерия попросила хозяйку терьера поставить на огонь эмалированное чудовище. Тут и грянул взрыв.
     Что мне кажется странным в этой ситуации?
     И тут на меня снизошло озарение. Йорка перед выставкой причесывали в "Артемоне". Ох, похоже, кто-то из сотрудников салона замешан в деле по полной программе. Валерия сама стригла собак некоторых клиентов. Естественно, в "Артемоне" все знали об этом. Некто выяснил, что Йорка потащат в цирюльню ночью, чтобы привести его в порядок непосредственно перед отлетом на всемирную выставку. Этот "некто", затаивший злобу на Валерию, сначала испортил электрочайник, а потом перед самым закрытием салона устроил утечку газа. Допустим, слегка отвернул гайку, при помощи которой гибкий шланг от плиты крепится к стационарной газовой трубе. Хитрый убийца знал:
     Валерия явится в салон, начнет стричь йорка, через некоторое время захочет чайку, отправится на кухню и вместо неисправного электрического чайника воспользуется обычным, включив газ. Следовательно, мне нужно срочно рулить в "Артемон" и начинать расследование.
     
     * * *
     
     Я схватил мобильный телефон, набрал номер справочной и спросил:
     - Нет ли у вас адреса салона "Артемон"?
     - Минуточку, - отозвался приятный девичий голос, - салон красоты для собак, работает до последнего клиента, пишите.
     Надо же, как мне повезло: парикмахерская, где братьям меньшим накручивают волосы на бигуди, расположена в двух шагах от места парковки моих "Жигулей".
     Не знаю, как вы, но я никогда до сего момента не бывал в цирюльне для болонок и сейчас оказался немало удивлен. Холл заведения выглядел весьма респектабельно. Пара диванов, кресла, столики, заваленные журналами, и симпатичная, чуть флегматичная девочка за столом, на котором стоит табличка "Администратор Светлана".
     - Здрассти, - обрадовалась мне девица, - вы к нам?
     Я кивнул.
     - Очень хорошо, - улыбнулась она, - впервые пришли?
     - Раньше здесь не бывал, - осторожно вступил я в разговор.
     - Тогда давайте сразу расскажу о наших услугах, - загорелась администратор.
     Минут десять она рассказывала о салоне, показывала каталог собачьих причесок, демонстрировала прейскурант и вообще вела себя очень мило. Я машинально кивал, раздумывая, каким образом перейти к своему делу.
     Вдруг Светлана поинтересовалась:
     - Кто у вас? Ну, порода какая?
     Вопрос застал меня врасплох. Честно говоря, я не слишком разбираюсь в таких тонкостях, у меня никогда не было собаки, хоть я очень люблю животных.
     В раннем детстве я просил купить мне лохматого друга, но Николетта стояла насмерть, заявляя:
     - От полканов одна докука.
     В результате принесли черепашку, но никакой радости она у маленького Вани не вызвала.
     - Так какая порода? - не успокаивалась Светлана.
     - Сиамская, - ответил я.
     Девушка засмеялась:
     - Ой, ну вы и шутник! Собаки не бывают сиамскими, только кошки.
     Я улыбнулся:
     - Хотел развеселить вас, у меня этот, ну... как его... пудель.
     - Королевский, малый, средний или той? - продолжала расспрашивать администратор.
     Ну надо же! Оказывается, пудели бывают разные!
     Кто бы мог подумать!
     - Малый, - ляпнул я наугад.
     - Тогда вам Рената нужна, - сообщила Светлана, - она по малым спец. Вы подождите, сейчас я ее позову.
     Я снова сел в кресло и стал читать проспект, посвященный шампуням для собак. Уже на десятой строчке меня охватило удивление. В каталоге были представлены средства для мытья белой шерсти, черной и многоцветной, шампуни для кудрявых, длинношерстных и почти голых псов, кондиционеры, ампулы с витаминами, пудры, масло и... лак для когтей.
     - Что-то хотите купить? - поинтересовалась Светлана.
     - Наверное, лучше прежде посоветоваться со специалистами, - вывернулся я.
     - Правильно, - одобрила она меня и перенесла свое внимание на женщину, пришедшую с лохматым существом размером чуть больше банана.
     - Ах, Винни, - защебетала администратор, - как растолстела.
     - Ты считаешь? - испугалась хозяйка. - Впрочем, я и сама вижу, надо перестать ее орешками кешью угощать, но она их так любит!
     Я усмехнулся. Вот уж не подозревал, что собаки едят орехи. Тут из длинного коридора быстрым шагом вышла молоденькая девушка, почти девочка. Она приблизилась ко мне, подняла огромные, цвета фиалок глаза и голосом, похожим на колокольчик, пропела:
     - Вы ко мне? Я Рената.
     Девочка была так хороша собой, что я закашлялся, а потом пробормотал:
     - Да, я по поводу пуделя. Можно ли его постричь?
     - Отчего же нет? - улыбнулась Рената и стала еще симпатичней. - Кусается, да? Вы не волнуйтесь, у меня со всеми псами контакт. Я даже когти стригу.
     Да уж, будь я самым кровожадным аллигатором, и то спокойно протянул бы лапы для обработки этому небесному созданию. Даже каннибал, никогда ни к кому не испытывающий жалости, и тот бы расцвел в улыбке при виде Ренаты!
     - Он у вас пожилой? - спросила парикмахерша.
     Я с трудом стряхнул оцепенение.
     - Пожилой? Вовсе нет, недавно сорокалетие справил.
     Рената громко рассмеялась:
     - Пудель? Сорок лет?
     Я рассердился на себя. Надо же быть таким идиотом! Впал в ступор при виде хорошенькой мордашки!
     Иван Павлович, ты стареешь, коли начал интересоваться детьми. Этому ребенку нет еще и восемнадцати, приди в себя и займись делом.
     - Разве возраст собаки влияет на качество стрижки?
     Рената наклонила голову набок.
     - На качество нет, а вот на фасон - да. Пожилых лучше попроще стричь, чтобы долго не стояли. Вы ведь у нас в первый раз? Раньше куда ходили? Или на дом вызывали?
     - Валерия Ермилова нас в порядок приводила, - я решил закинуть удочку с крючком.
     - Ой, - прижала к лицу узкие ладошки Рената.
     - Вам плохо?
     - Нет, нет, - дрожащим голоском ответила она.
     - Вы знаете Леру?
     - Конечно, она же наша хозяйка, вернее, была, то есть, нет, а впрочем...
     Окончательно запутавшись, Рената замолчала. Мне стало жаль милую крошку. Скорей всего, тот, кто занял место Ермиловой, запретил парикмахерам рассказывать клиентам о смерти Валерии. Хотя подобное поведение глупо, скрывай не скрывай, а правда рано или поздно выберется наружу.
     - Раз вашу собаку Валерия стригла, - вдруг быстро проговорила Рената, - я пришлю к вам Инессу.
     - Погодите... - начал было я, но девушка уже убежала.
     
     Глава 12
     
     Светлана и хозяйка крошечного существа, больше похожего на крупного таракана, чем на собаку, самозабвенно обсуждали фасон стрижки и абсолютно не обращали на меня внимания. Из длинного коридора раздался стук каблучков, и появилась стройная женщина в джинсах. Я встал с дивана. Вот это моя возрастная категория, особой красоты нет, юность безвозвратно ушла, но лицо милое, ухоженное, и фигура сохранилась. Вошедшей, наверное, около сорока. Самый славный женский период, ох, не ошибся народ, сложив поговорку про ягодку <Сорок лет - бабий век, сорок пять - баба ягодка опять.>. Совершенно зря дамы, перешагнувшие сорокалетний рубеж, начинают считать себя вышедшими в тираж. Да, конечно, кожа потеряла свежесть, а формы - упругость, зато приобретен жизненный опыт, а он, поверьте, более ценен, по крайней мере для таких людей, как я, чем щенячья наивность. Вы же не станете проводить с партнершей время только в постели. Рано или поздно придется оттуда вылезти, элементарно есть захотите. И тогда вам придется разговаривать с любовницей, а о чем можно поговорить с восемнадцатилетней свиристелкой? О платьицах, которые купили ее подружки? О косметике?
     А еще молодые девочки любят танцевать на дискотеках, бегать в кино, и все, как одна, хотят выйти замуж.
     Наверное, они читают слишком много глянцевых изданий, предназначенных для прекрасной половины человечества. Один раз я, оказавшись в приемной у стоматолога, чтобы справиться с нервной дрожью, схватил со столика яркий журнал и углубился в его изучение. Знаете, я потом испытал прилив грусти.
     Практически все статьи в номере посвящались одной теме: как зацапать парня и отвести его в загс. Все, на этом жизнь заканчивается, дальше следует рожать детей и выколачивать из супруга деньги. Там в одной статье я обнаружил анекдот. "В жизни женщины должно быть три зверя. "Ягуар" в гараже, тигр в постели и козел, который за все это платит". Отчего издателям дурацкая шутка показалась смешной, мне не понять.
     Да бог им судья, но приведенное высказывание целиком и полностью объясняет позицию многих современных молодых женщин. Все мужики - козлы, главное, окрутить их и доить как можно дольше. Хотя милые прелестницы, как всегда, нелогичны, от козла молока не дождаться. Впрочем, может, я старею? Оттого и делаюсь брюзгливым.
     Ни одной статьи на серьезную тему в журнале не нашлось, на двухстах страницах мне ни разу не встретился совет: девушки, получайте образование, только тогда, став независимыми, вы обретете счастье и в браке. Парень должен уважать партнершу, лишь в этом случае ваш союз будет гармоничным. Милая, глупая кошечка на диване первое время радует глаз и тело, но потом она начинает раздражать, и тогда случается парадоксальная, на взгляд женщины, ситуация, когда молоденькую дурочку меняют на такую даму, как стоящая сейчас передо мной Инесса. У нее материальные проблемы давно решены, а осталось одно желание, просто, без всяких матримониальных планов, любить мужчину. Мы ведь, как дети, во всех спутницах либо ищем, либо отрицаем маму. Хотя не все мужчины думают так, как я. Вот, например, Гриша.
     Чем старше он делается, тем моложе его любовницы. Последний раз я видел Гришку вчера, он приехал посмотреть на Николетту. При всей своей патологической сексуальности Гришка отличный специалист, успевший защитить не только кандидатскую, но и докторскую диссертацию. Так вот, он заехал к нам из гостей вместе со своей спутницей. Приятель отправился поболтать с маменькой, а его дама осталась смирно сидеть в гостиной. Я же, решив выступить в роли хозяина дома, счел своим долгом развлечь даму, вошел в комнату и удивился: в кресле сидела школьница. Естественно, на девочке не было коричневого платья с белым фартучком, но гляделась она совсем крошкой.
     О трогательной детскости говорила и прическа: два маленьких хвостика, перехваченные резинками с разноцветными камушками. Сначала я решил, что любовница Григория прихватила с собой дочь, и, ласково улыбнувшись, спросил:
     - Хочешь чаю, с конфетами?
     - С удовольствием, - без тени стеснения ответила девчушка.
     Пока Ленка готовила угощение, я попытался развлечь ребенка, своих детей у меня нет, поэтому я не знал, что может понравиться восьмикласснице. Наконец сообразил.
     - Давай включим мультики, у нас спутниковая антенна, и по одному из каналов безостановочно крутят анимацию.
     Девчушка пожала плечами:
     - Если хотите, мне без разницы. Курят у вас где?
     - Мама разрешает тебе баловаться сигаретами? - по-отечески обеспокоился я.
     - Да ей без разницы, - сообщила школьница и вытащила пачку.
     Вид младенца с сигаретой в зубах не понравился мне до крайности, однако я не приучен делать замечания чужим детям. Для чтения нотаций у каждой человеческой особи имеются личные родители. Поэтому я встал и пошел искать мать юной безобразницы. Сейчас приведу ее в гостиную, пусть сама разбирается с дитяткой.
     Но женщины нигде не было. Ни в комнате у Николая с Верой, ни в спальне, где Гриша беседовал с Николеттой, ни в столовой. На вешалке висела замшевая куртка Гриши и что-то коротенькое, ядовито-синее с блестящими пуговицами, явно принадлежавшее малютке. Я заглянул на кухню и спросил у Ленки:
     - Гриша с кем пришел?
     - С фуфырлой, - сообщила домработница, - юбка короче некуда, во стыдобища-то!
     Тут только до меня дошло: "восьмиклассница" очередная любовница Гриши, лет ей, наверное, восемнадцать, и мое предложение посмотреть мультики прозвучало "весьма актуально".
     ... - Вас стригла Валерия? - настороженно спросила Инесса.
     - Не меня, а пуделя, - машинально поправил я ее и рассердился на себя.
     Да что с тобой происходит, Иван Павлович? Становишься занудой, ведь понял, что она имела в виду, так зачем начал выставляться?
     - Да, конечно, - улыбнулась Инесса, - хотя Лера могла и человеку в два счета прическу сделать, талант у нее был.
     - Почему "был"? - Я решил прикинуться "валенком".
     Инесса окинула быстрым взглядом Светлану и хозяйку рыжего песика, самозабвенно рассматривающих журнал, и, понизив голос, предложила:
     - Пойдемте в кабинет.
     Открыв белую дверь, моя спутница сказала:
     - Только помещение очень маленькое, мы ради бизнеса площадь сэкономили. Собак-то, как людей, вместе в одном зале стричь нельзя, так что не обессудьте.
     Я улыбнулся:
     - Ничего, как-нибудь уместимся, но не сочтите меня за наглеца, если я коснусь вас ненароком, мне тут просто некуда деть ноги.
     Инесса округлила глаза.
     - Мужчине идет быть нахалом. Я совсем не против такого поведения.
     - Так что с Валерией? - С трудом умостившись на кукольном сиденьице, я попытался направить беседу в нужное русло.
     - Она умерла.
     - Такая молодая!
     Инесса мрачно кивнула:
     - Несчастный случай, Лера шла домой поздно вечером после работы, а с подоконника у кого-то чайник упал. Ее на месте убило!
     Я чуть было не сказал: не правда, Ермилова скончалась в больнице, во время операции, и на нее скинули кирпич. Но успел вовремя прикусить язык.
     - От судьбы не уйдешь, - тихо сказала Инесса, - опять чайник. Это карма. В тот раз он ее не убил, так в другой достал.
     - Вы о чем?
     Инесса сняла с пальца массивное кольцо и принялась вертеть его.
     - Некоторое время назад у нас тут произошла неприятность. Лера осталась вечером в салоне, собачку стригла, захотела чайку, попросила клиентку сходить на кухню.
     - Вы позволяете клиентам заглядывать на пищеблок? - удивился я.
     Инесса замолчала, а потом вдруг сказала:
     - Давайте лучше займемся вашим пуделем. Лера скончалась, чего уж тут обсуждать. Как она собачку стригла?
     - Ну... просто... чик-чик.
     - Классика или лев?
     - Что?
     - Стрижку пуделю она делала подо льва?
     Я уже упоминал о своем абсолютном незнании всего, что касается собак, но делать нечего, надо изображать счастливого обладателя четвероногого друга человека.
     - Да, именно подо льва.
     - С помпонами?
     - Э... э... точно!
     - Где они?
     - Помпоны?
     - Ну да.
     Я напряг память: черт, и в каком месте бывают помпоны? Ясное дело - на шапках. Значит, у собак они...
     - На голове, - выпалил я.
     Инесса вытянула губы трубочкой и повторила:
     - На голове. Очень мило. А на лапах?
     - Обязательно!
     - Хвост?
     - Там кисточка, - в порыве вдохновения воскликнул я.
     Мигом перед глазами возникла картина. Маленький Ванечка сидит около няни Таси, а та читает ему "Буратино". На одной из картинок изображен пудель, на хвосте у него красный бант. "Отчего в нашей стране плагиат считают гениальной детской книгой, - донесся из ниоткуда голос отца, - Алексей Толстой попросту переписал "Пиноккио" и получил почет, уважение и гонорар. На самом-то деле его следовало наказать, он литературный вор".
     - Кисточка, - повторил я, - и красный бант.
     Инесса прищурилась:
     - Лжете.
     - Простите, вы о чем это?
     Она протиснулась к двери, заперла ее, сунула ключ в карман и заявила:
     - Значит, так! Явился, наконец. Идиотом прикидываешься.
     - Извините... - ошарашенно протянул я.
     - У Леры прощения попросишь на кладбище! - рявкнула Инесса. - Как ты ее мучил! Чего она только от тебя не натерпелась!
     - Но...
     - Ишь чего придумал! Пуделя он стричь пришел!
     Небось за альбомчиком явился. Только фиг тебе!
     - Извините, я ничего не понимаю.
     - Врун отменный.
     - Да в чем дело? Объясните, - взмолился я.
     Инесса буквально нависла надо мной.
     - Не понимаешь? Ну-ну! Пуделя у тебя нет. Помпоны на голове собакам никто не делает и на лапах давным-давно тоже, а уж про кисточку на хвосте и красный бантик еще в начале прошлого века забыли.
     Лера была великолепным мастером, ее стрижки из собак чемпионов делали! Наплел тут! Помпоны! Противно слушать. Уходи. Оставь ее хоть после смерти в покое.
     Поняв, что Инесса приняла меня за другого, очень неприятного ей человека, я молча вытащил удостоверение и положил перед ней.
     - Агентство "Ниро", Иван Павлович Подушкин, - прочитала Инесса. - Погодите, вы не Масик?
     - Нет.
     - А кто?
     - Частный детектив, которого наняли расследовать гибель Валерии. Извините, конечно, что я весьма неудачно прикинулся хозяином собаки, у меня животных нет, потому я и попал впросак.
     - Вас Масик нанял? Ну кто бы мог подумать!
     С его-то жадностью!
     - Кто такой Масик?
     - А вы зачем сюда пришли? - вопросом на вопрос ответила Инесса.
     Стоит ли рассказывать ей правду? Не она ли "автор" истории с чайником?
     - Вы дружили с Валерией? - тихо спросил я. - Или вас связывали чисто рабочие отношения по схеме "хозяин - служащий"?
     Глаза Инессы заблестели слезами.
     - Мы были совладелицами "Артемона" на паях, вместе начинали бизнес, дружили долгие годы... Леру можно назвать моей сестрой. Хоть мы не одной крови, но по духу ближе мне человека не сыскать. Вам не понять, кого я потеряла!
     Стараясь не разрыдаться, Инесса вынула из ящика стола пачку сигарет и принялась щелкать зажигалкой.
     Трясущийся палец крутил колесико, но пламя никак не появлялось.
     Я взял зажигалку и высек огонь. Инесса затянулась. Можете считать меня глупцом, но я безоговорочно поверил своей собеседнице. С таким выражением глаз люди не врут.
     - Помните историю с утечкой газа? - спросил я у Инессы.
     Та кивнула:
     - Конечно, мы потом ремонт делали, хорошо, хоть Галина на нас в суд не подала, иначе могли бы и обанкротиться.
     - Галина?
     - Ну да, Масляникова, владелица Степы, йоркшир-терьера. Она с Лерой дружила, но не так близко, как я. Это Галка в тот день плиту зажгла, а тут как бабахнет! Жуткое дело. Ей еще повезло, что сбоку стояла, а ударная волна с пламенем вперед кинулись. Гале руку обожгло, не сильно, а лицо осталось нетронутым.
     Если учесть, что она им зарабатывает, это большая удача. Масляникова артистка, вроде очень известная, но я ее ни в каких фильмах не видела. А при чем тут взрыв?
     Я вздохнул и изложил свои соображения по поводу ситуации в "Артемоне".
     Выслушав мои доводы, Инесса отчаянно затрясла головой:
     - Нет, нет, тут злого умысла нет. Никто не хотел убить Леру.
     - Вы считаете?
     - Да.
     - В жизни случается всякое, - попытался я воззвать к разуму Инессы, но та перебила меня:
     - Вы послушайте, что расскажу. У Леры не было врагов, ее все обожали, кроме Масика, но он придурок.
     - Кто такой Масик?
     Инесса закатила глаза:
     - Урод, кретин. Идиот, не понявший, какое сокровище получил без каких бы то ни было усилий.
     - Нельзя ли поподробней, - попросил я.
     Инесса кивнула:
     - Хорошо, только, увы, в кончине Валерии нет ничего загадочного, просто чайник из окна свалился.
     Надо бы, конечно, отыскать сволочь, которая сначала водрузила его на подоконник, а потом сшибла локтем.
     Но, я думаю, это дело безнадежное. А еще мне знакомый адвокат сказал: "Если даже найдут неряху, так много ей не дадут. Убийство по неосторожности. Попадет под амнистию и домой вернется".
     Просто руки опускаются, когда такое слышишь.
     Погибла моя бедная подружка... Масик-то даже не появился! Столько лет с ней жил!
     Я наконец сообразил: Масик - любовник Валерии. Странное дело, мне казалось, что Ермилова, придя к Hope, сообщила, будто живет одна.
     - Вот сукин кот! - злилась Инесса. - Знает ведь, что Лера одинокая, может, деньги на погребение нужны.
     - Сами ему позвоните, - посоветовал я.
     - Телефона не знаю.
     - На работу съездите! Или домой.
     Инесса всплеснула руками:
     - Так мне ничего про него не известно. Вообще.
     Ни адреса, ни места службы, ни имени с фамилией.
     Валера все его Масиком называла. Я этого мерзавца даже не видела! Никогда.
     Я удивился:
     - Они недавно познакомились?
     Инесса сердито прищурилась:
     - С молодости еще якшались, вроде со студенческой скамьи! Она с ним раньше, чем со мной, познакомилась.
     - И вы, лучшая подруга, называющая себя сестрой Леры, ни разу не пересеклись с ее любовником?
     Ну извините!
     Инесса снова вытащила сигарету.
     - Поверить в такое трудно, я понимаю ваше недоумение, ладно, слушайте. Сейчас все станет ясно.
     
     Глава 13
     
     Инесса познакомилась с Лерой, когда та пришла к ней домой стричь престарелую болонку. Случается иногда, что между людьми, не обязательно мужчиной и женщиной, моментально возникает тесная связь.
     Лера провела у Инессы три часа, приводя в порядок кудлатое существо. И за это время девушки стали подругами. Инесса тогда работала в районной управе, зарплаты ей едва хватало на геркулес для любимой собачки, коллектив состоял из злобных незамужних баб, в общем, более неприятную службу и представить трудно. Инесса давно подумывала о смене места, но уходить в никуда не хотела, а достойной работы не намечалось. И тут появилась Валерия с планом создания салона "Артемон".
     Инесса, страстная собачница, тоже загорелась этой идеей. И подруги начали действовать. У Валерии имелись кое-какие накопления, Инесса же впервые использовала свое служебное положение. Именно она нашла нужное помещение и сумела быстро оформить все бумаги для открытия салона. Без подруги, сотрудницы районной управы, Валерия бегала бы по инстанциям годы, а так бюрократическая волокита заняла считанные дни. Еще неизвестно, кто больше сделал для создания "Артемона": Лера с ее идеями и деньгами или Инесса, своя среди чиновников, способная войти в любой кабинет без записи и очереди.
     Салон заработал. И Лера, и Инесса пропадали в своем детище сутками, дневали и ночевали на работе, придумывали рекламу, нанимали "человека-сандвич" и ставили его у метро, добывали альбомы с прическами, закупали шампуни, пенку, краски, лаки... Работы было невпроворот, девушкам не хватало ни рук, ни ног, и вдруг в самый разгар "пахоты" Лера исчезла. Телефон ее молчал, перепуганная Инесса поехала к ней на квартиру, но и там не нашла Валерию. В ужасе Инесса бросилась в милицию, но менты заявление о пропаже брать не стали. Четыре дня Инесса провела в страшной тревоге, а потом Лера объявилась, сама позвонила подруге.
     - Где ты была! - завопила Инесса. - Я чуть с ума не сошла.
     - Прости, - заплакала Лера, - мне так плохо!
     Инесса, бросив все дела, понеслась к Валерии и поняла, что той и в самом деле не слишком хорошо.
     Лера осунулась, побледнела, появились синяки под глазами.
     - Что с тобой? - спросила Инесса.
     - Так, ерунда.
     - Ты пропала, никого не предупредив!
     - Извини.
     - Где ты была?
     - Я... нет, потом расскажу.
     Инесса топнула ногой:
     - Сейчас!!! Немедленно.
     - Ты перестанешь меня уважать.
     - Глупости.
     - Хорошо, - сдалась Лера, - я была с мужчиной, уехала с ним на дачу и про все начисто забыла.
     - Слава богу, - обрадовалась Инесса, - я уже переживать стала, что ты монашенкой живешь. Ну-ка расскажи скорей, кто он, чем занимается?
     - Это Масик, - прошептала Лера, - он меня не отпускает!
     - Масик?
     И тут Лера так бурно зарыдала, что Инесса даже растерялась на мгновение, не понимая, как ей поступить: броситься к подруге или бежать на кухню за валокордином.
     В конце концов Валерия успокоилась и рассказала Инессе невероятную историю, похожую на сюжет любовного романа.
     Лера училась в институте, когда произошла судьбоносная встреча. Девушка готовилась к сессии в читальном зале. Перед ней, возле стойки выдачи книг оказался преподаватель ее вуза, симпатичный мужчина ненамного старше Леры. Они разговорились, потом пошли в кафе. В общем, разгорелся роман, продлившийся месяц. Глупая Лера начала уже строить планы совместной жизни, и тут кавалер ее бросил. Просто без всяких объяснений перестал приходить на свидания.
     Валерия, потеряв всякий стыд, принялась названивать любимому домой, но трубку всегда снимала его мать Услышав ее высокое контральто, Лера терялась и отсоединялась. В конце концов ее муки стали невыносимы. Лера просто спряталась у подъезда "Ромео" и таки дождалась его.
     Парень спокойно заявил:
     - Я женюсь через пару недель.
     - А как же я? - вскричала Лера. - Выходит, ты просто забавлялся со мной?
     - Что ты, - обнял ее кавалер, - я люблю только тебя, но, понимаешь, живу вместе с мамой и, хоть получил диплом и работаю, больших денег не имею. Матушка растила меня одна, тянула изо всех сил, сейчас ей уже много лет, хочется отдохнуть от забот.
     - При чем тут женитьба? - взвилась на дыбы Лера. - Если ты решил помочь матери и хочешь, чтобы твоя супруга сняла с нее груз бытовых забот, то я великолепно готовлю, глажу, стираю, шью. Буду помогать свекрови и никогда с ней не поссорюсь.
     - Все так, любимая, - кивнул Ромео, - только мы с тобой нищие суслики, даже на белье денег нет, а мама подыскала для меня богатую партию, с отличным приданым. Понимаешь, если я стану мужем этой девицы, матушка сможет спокойно уйти на пенсию и жить без хлопот. Я не могу лишить маму столь желаемого ею богатства. Люблю тебя, но распишусь с другой. Извини, но я порчу свою жизнь из-за матери, отдаю ей сыновний долг.
     И что оставалось делать Лере? Прорыдав месяц, она попыталась забыть Масика, но это ей не удалось.
     И тогда Валерия совершила ошибку, к сожалению, многие женщины поступают так же. "Ладно, - думают они, - вот выскочу сейчас замуж за первого встречного, пусть тогда мой бывший помучается. Прибежит ко мне с повинной, станет предлагать руку и сердце, а я гордо отвечу, как Татьяна Ларина Евгению Онегину - мол, я другому отдана и буду век ему верна. То-то он покрутится, будет себе локти кусать!" Это очень опасная затея, потому что, собираясь радикально отомстить бросившему вас мужчине, вы забываете о том, что становитесь женой чужого, постылого человека и должны выполнять абсолютно все супружеские обязанности. Ничего хорошего из таких браков не получается...
     Инесса загасила окурок в пепельнице и немедленно схватилась за следующую сигарету. У меня щипало в глазах. Сам балуюсь табачком, но в крохотной каморке без окон дым стоял столбом, и лично мне курить совершенно не хотелось.
     - Вот и у Леры беда вышла, - продолжала Инесса, - расписалась с другим парнем, где нашла его - я не знаю. Отправились они в свадебное путешествие на море, и Лера сразу поняла, что сглупила. Муженек к ней лапки тянет, сексуальный интерес проявляет, а новобрачную прямо крючит.
     Медовый месяц протекал отвратительно: в скандалах и ссорах. Валерия твердо решила, что, вернувшись домой, подаст на развод, и тут произошло ужасное событие.
     Муж покончил с собой, поругался в очередной раз с ней и утопился.
     Лера страшно тяжело переживала случившееся, ей казалось, что она собственными руками толкнула парня в море. У нее началась тяжелая депрессия, которая длилась целый год и чуть не довела Леру до психушки.
     От "желтого дома" Ермилову спас... Масик. Он неожиданно позвонил ей и сказал:
     - Прости, я очень виноват перед тобой, если прогонишь меня сейчас - не обижусь, только не смог я жить с нелюбимой. Никаких денег не надо, за волосы себя в постель тянул. Давай поговорим.
     - Не о чем нам говорить, - процедила Лера, не собираясь прощать Масика.
     Но тот вдруг добавил:
     - Мне так плохо, извелся весь. Представляешь, я ненавидел жену, еле терпел, а она возьми да умри.
     Лера зарыдала. Нет, так в жизни не бывает, судьба наказала их совершенно одинаковым образом.
     Отношения возобновились, со стороны Леры такие же страстные, любовь к Масику вспыхнула в ней с еще большей силой. Как вы думаете, чем дело кончилось? Свадьбой? Ошибаетесь, Масик опять ушел от Леры. На этот раз он объяснил свой поступок благородным порывом. Его полюбила девушка-инвалид, жить которой осталось пару недель.
     - Родители ее меня умоляли, - объяснял Лере Масик, - просто в ногах валялись, хотят к тебе прийти. Речь идет о днях, несчастная должна умереть, чувствуя себя любимой. Я в этой ситуации проявляю себя не как мужчина, а как... спаситель. Святой Иосиф.
     - Он чурался женщин, а не спал с ними, - ответила Лера.
     - Злая ты, - рассердился Масик и ушел.
     У Валерии вновь началась психологическая ломка, она даже чуть было не начала пить, но, к счастью, от алкоголя ей делалось настолько плохо, что мысль о забытьи в пьяном угаре пришлось отбросить.
     Едва Лера пришла в себя, Масик снова вернулся к ней с повинной головой.
     Вы думаете, Ермилова метлой прогнала ветреного кавалера? Ан нет, она его приняла. Ей-богу, среди женщин встречаются самозабвенные мазохистки, которые приходят в восторг от того, что любовник вытирает о них ноги.
     Инесса закашлялась, вытащила носовой платок и завершила рассказ:
     - На моей памяти он ее многократно бросал, а потом звал обратно. Просто наркотическая зависимость у нее была, сродни гипнозу. Лера, умная, интересная, заслышав голос Масика, мгновенно превращалась в его рабу. Уж не знаю, любовь ли это? Похоже, что нет, скорее патология. Он ее постоянно унижал, а в последнее время использовал, ну типа принеси-подай. Понадобится стервецу что-нибудь, он Лере звонит и приказывает:
     - Ну-ка сгоняй в Реутов да посмотри один дом.
     Стоит ли мне его покупать?
     Счастливая Лера кидалась выполнять поручение, а Инесса лишь злилась, она-то великолепно понимала, что меркантильный Масик использует потерявшую всякий разум Валерию как прислугу.
     Причем Масик постоянно крутил шашни с другими девицами, Леру не брал с собой никуда. Он все время кормил ее обещаниями.
     - Вот сейчас куплю машину, и мы поженимся.
     Автомобиль приобретался, и снова заверения.
     - Квартиру отремонтирую - и с тобой в загс.
     Инесса только хмыкала, когда восторженная Лера повторяла эти слова любимого.
     - Он ее опутал, окрутил, лишил воли, достоинства, ума и использовал на грязных работах, - подвела итог Инесса.
     - Она никогда не называла его при вас по имени? - еще раз уточнил я.
     - Нет, только Масиком.
     - Но почему?
     - Не знаю, я сама удивлялась. Ни словом Лера не обмолвилась ни о его работе, ни о родственниках. Вот то, что эта сволочь томатный сок предпочитает, я знаю, огурцы маринованные банками жрет, душится Диором, на ботинки состояние тратит, - это она рассказывала, но имя, фамилия, адрес, место работы! Тут она молчала, словно партизан.
     - Странно.
     - Я как-то раз спросила: "Где твой красавчик служит?" - печально улыбнулась Инесса. - А Лера вдруг ответила: "Не могу сказать, Масик не разрешает. Он очень известный, богатый и популярный человек, оттого и имя скрывает. Извини, это не моя тайна. Если мы надумаем пожениться - познакомлю вас!" Только, видно, о бракосочетании речь не заходила. А потом Лера глупо погибла.
     - Может, этот Масик решил ее убить? - выдвинул я гипотезу.
     - Да нет, - покачала головой Инесса, - он же, считайте, прислуги лишился. Лерка последний год ему квартиру убирать ездила. Богатый, богатый, а на домработнице экономил.
     - Хорошо, - подвел я итог этой части разговора, - у Ермиловой была патологическая привязанность, но не нам осуждать Валерию, каждый распоряжается своей жизнью, как умеет. Если вы, человек, отлично знающий ситуацию изнутри, считаете, что Масик ни при чем, отставим эту версию. Следующий вопрос.
     Что она говорила вам о покушениях?
     - О чем? - искренне изумилась Инесса.
     - Лера не упоминала о Викторе?
     - О ком?
     - О бывшем муже, решившем убить ее?
     Инесса на какое-то время лишилась дара речи.
     - Но у Лерочки не было супруга, - вымолвила она наконец, - что за чушь взбрела вам в голову?
     - Сами же только что сказали о ее скоропалительной свадьбе после первого разрыва с Масиком.
     - Верно.
     - Следовательно, у нее муж был.
     - Но он покончил с собой, прыгнул со скалы в море.
     - Валерия никогда не говорила, что он жив?
     Инесса снова схватилась за сигареты.
     - Что за чушь! Она долго переживала по поводу самоубийства мужа. Как он мог уцелеть, сиганув вниз с такой высотищи? Лерочка рассказывала, что он на гору влез, откуда многие самоубийцы в море бросались, чтобы уж наверняка расшибиться.
     Ситуация показалась мне несколько странной.
     Инесса лучшая подруга Леры, почти сестра, отчего же Валерия не рассказала ей о своих страхах? Стеснялась?
     Об отношениях с Масиком, извращенных и унизительных, поведала, а о том, что Виктор воскрес и решил расправиться с ней, ни словом не обмолвилась?
     - Когда сломался чайник? - резко спросил я.
     - Я не помню!
     - А кто его испортил?
     - Сама Лера.
     - Каким образом? - удивился я.
     Честно говоря, я предполагал, что чайник не случайно перестал греть воду, и вот такой пердюмонокль.
     Инесса объяснила:
     - Да очень просто, забыла налить воду и включила его. Он у нас допотопный был, сам не отключался, ну и сгорел. Лера совершенно не расстроилась.
     - Вот и славно! - воскликнула она. - Наконец-то мы можем поменять это чудище на нормальный прибор. Лично меня душила жаба выбрасывать плохой, но еще работающий агрегат.
     - Давай я сгоняю в магазин, - предложила Инесса.
     - Сама куплю, хочу лично выбрать, - сказала Лера.
     - На здоровье, - согласилась Инесса, - мне все равно, какой будет, лишь бы воду грел.
     - Значит, не заморачивайся, - приказала Лера, - а пару дней можно и дедовским попользоваться, на кухне в углу простой эмалированный стоит.
     - А плита когда начала барахлить?
     - Она нормально работала. Мы ее недавно меняли, поставили современную, фирменную, - объяснила Инесса, - и вообще, когда я уходила, газ нигде не подтекал.
     - Точно знаете?
     - Я закрывала салон, - заявила Инесса, - всех мастериц проводила, с клиентами распрощалась, устала, как лошадь в цирке, ну и пошла кофейку для бодрости глотнуть. Вскипятила воду, развела растворимый, напилась кофе, все выключила и ушла.
     - Может, конфорку не до конца закрыли?
     - Я?!!
     - Случаются порой недоразумения.
     - Только не со мной, - отрезала Инесса, - я очень хорошо помню, что ручку повернула до упора, подняла рычажок на трубе газа, проверила воду, свет, поставила парикмахерскую на пульт и ушла. За мастерами глаз да глаз нужен, вот они все забудут и улетят!
     - Погодите, но почему вы ушли?
     - Так домой, у меня, между прочим, муж есть и дети.
     - Не в этом вопрос. Лера ведь договорилась стричь в тот день йорка, ночью, перед отлетом собаки на выставку.
     Инесса кивнула:
     - Ну и что? Мы с ней иногда так поступаем. Одна уйдет, а вторая приходит в любое время. Ничего особенного, мы обе хозяйки, код для пульта знаем, ключи имеем.
     Я постарался разложить информацию по полочкам.
     - Следовательно, перед вашим уходом все было в порядке.
     - Верно.
     - А потом Галина включила конфорку, и рвануло.
     - Именно так.
     - И она осталась жива?
     - Просто чудом.
     Я щелкнул пальцами, что-то мне не нравилось в этой ситуации...
     - Дайте мне координаты Галины, - попросил я.
     - Пишите.
     Инесса взяла со стола толстый ежедневник и принялась диктовать адрес.
     - Спасибо, - сказал я, получив сведения, - еще одна просьба: если этот Масик позвонит вам, попросите его номер телефона.
     - Можно подумать, он мне его скажет!
     - У вас определителя нет?
     - Как не быть. И автоответчик, и факс имеются, только у Масика блокатор стоит. Он пару раз сюда звонил, а вместо номера на табло нули выскочили. Шифруется, будто он Джеймс Бонд, - злобно сказала Инесса.
     
     Глава 14
     
     Домой я прибыл буквально без ног. Голову после бурно проведенного дня сверлила лишь одна мысль: сейчас разденусь и упаду в кровать. Если останутся силы, почитаю Рекса Стаута.
     Я повернул ключ в замочной скважине, толкнул дверь, но она не поддалась. Удивившись, я предпринял еще одну попытку открыть дверь, с трудом сдвинул ее с места, пролез в образовавшуюся щель и изумился еще больше.
     Холл-прихожая был забит мебелью. Дверь подпирал комод из красного дерева, до сегодняшнего дня мирно стоявший у Норы в спальне. У вешалки громоздились гардероб и письменный стол, еще здесь находилось с десяток стульев, карниз, матрац...
     - Лена, что у нас происходит? - завопил я.
     Появилась Тася.
     - Ох, Ванечка, - забормотала она, - ну и дела!
     Ведь говорила ей: не у себя дома, ничего не трожьте.
     А все как завизжат, молчи, дура, твое место на кухне.
     - В чем дело?
     - Мы мебель переставляем.
     - С какой стати?
     Тася замялась:
     - Знаешь, Ваняща, не могу тебе повторить, как оно называется.
     - Что? - продолжал недоумевать я.
     - Таисия, идиотка, - полетел из спальни Норы визгливый голос маменьки, - ну сколько можно тебя ждать?
     Домработница, бывшая когда-то моей няней, ринулась на зов <О детстве и юности Ивана Павловича рассказано в книге Д. Донцовой "Букет прекрасных дам", издательство "Эксмо".>. Я же отправился мыть руки. Когда Нора делала ремонт в своей квартире, она допустила оплошность. Выключатели, при помощи которых в ванных и на кухне зажигается свет, находятся не в коридоре, а внутри этих помещений. Поэтому первые полшага в санузел вы делаете в темноте и лишь потом нащупываете клавишу.
     Я, не ожидая ничего плохого, вошел в ванную, мгновенно стукнулся лбом обо что-то холодное и металлическое, услышал звон и опешил.
     Рука нашарила выключатель, но вместо яркого света, который давал прикрепленный над зеркалом светильник, вспыхнул оранжевый, тусклый огонек. Он был настолько маломощным, что я с трудом разглядел в посеребренном стекле свое озадаченное лицо.
     Я осмотрелся вокруг. С потолка, прямо у входа, свисала некая железная конструкция. На тоненьких проволочках покачивались стальные блестящие пластинки. Сталкиваясь между собой, они издавали низкое гудение. Плафон над раковиной кто-то замазал краской, на полочке, где обычно стояли принадлежности для умывания, громоздились два бокала с сухими вениками. Мыла не было, вместо него сода.
     Полный решимости узнать, что происходит в нашей квартире, я кое-как ополоснул руки и пошел в комнату, где спала Нора.
     Моя хозяйка, как это ни странно, женщина романтичная. Зная, что она с нуля создала современный, как часы действующий холдинг, трудно поверить в это. В бизнесе Нора даст фору многим мужчинам, она без всякой жалости разорит конкурента, перехватит чужую выгодную сделку и никогда никому не даст денег в долг. Безупречно причесанная, идеально одетая, всегда при макияже и драгоценностях, Элеонора производит на своих подчиненных и партнеров впечатление железной, несгибаемой бизнес-леди. Ее боятся и уважают. Нора не из тех руководителей, которые предпочитают отеческий тон в общении с подвластными ей людьми. Для нее существует лишь один критерий оценки человека: его работоспособность. Хорошо сделал дело? Молодец, выполняй следующее задание.
     Многократно справлялся с поручениями? Получишь прибавку к зарплате. Проявил себя инициативным сотрудником? Жди повышения. Первый заместитель Норы, ее правая рука, Володя Крюков, начинал работу в фирме простым курьером, а достиг поста вице-президента. Нора предпочитает американский стиль управления, она считает, что каждый способен сделать успешную карьеру, просто большинство служащих лентяи и разгильдяи, мастера так называемого русского рывка. Это когда вы весь месяц курите в коридоре, а потом, забыв про сон и еду, за два дня "сколачиваете" годовой отчет.
     А еще все, кого Нора приняла на работу, великолепно знают: если не сумел хорошо и вовремя выполнить поставленную перед тобой задачу, не вздумай в качестве оправдания лепетать что-нибудь типа: "У меня умерла тетя". Или: "Ребенок заболел, ездили к врачу".
     Нора не посочувствует, она вас уволит. Именно так она поступила с одним заведующим отделом, который сорвал важные переговоры, опоздав на совещание.
     - Понимаете, - блеял дурачок, - я колесо проколол, пришлось менять.
     Утром на доске висел приказ об отстранении N. от должности, а вся фирма шепотом повторяла фразу Норы, которую она произнесла, подписывая бумагу:
     "Нет колес - иди пешком, ползи ползком, но никогда не опаздывай, мне все равно, каким образом ты доберешься до работы".
     Учитывая вышесказанное, какой, по-вашему, должна быть спальня Норы? Хай-тек с гнутыми торшерами? Офисная мебель, разбавленная кроватью? Аскетичный интерьер монашки?
     А вот и нет, вы не угадали. В просторной комнате стоит большая кровать, накрытая стеганым покрывалом нежно-абрикосового цвета. Ложе завалено подушками, думками и валиками. Кокетливые занавесочки с оборками свисают с окна, еще тут полно мелких пуфиков, скамеечек и ковриков. А на стенах висят странные картины, на одной из них изображены кошки, пьющие чай за большим столом.
     Увидав впервые спальню Норы, я понял, что под железной маской несгибаемой бизнес-дамы скрывается душа девочки-подростка. Если не хочешь, чтобы окружающие раскусили тебя, никогда не пускай их в свои личные покои.
     Но сейчас, войдя к Элеоноре, я не узнал ее комнату. Ковры исчезли. Вместо них повсюду уложены колючие циновки. Шторы сняты, ничем не прикрытые окна мгновенно сделали спальню неуютной, пуфики и скамеечки вынесены, а кровать застелена серой тканью, больше всего похожей на мешковину.
     Вера и Николетта стояли у стены, покрикивая на двух мужиков в спецовках. Рабочие держали в руках огромную кадку с деревом, сильно смахивающим на гигантскую двухметровую петрушку.
     - Левее! - кричала Николетта.
     - Нет, нет, к окну, - командовала Вера.
     - Лучше в угол.
     - Энергия отсечется!
     - Хорошо, - неожиданно согласилась маменька, - пусть у подоконника ставят.
     - Что здесь происходит? - наконец обрел я голос.
     - Фэн-шуй, - ответила Николетта, - мы по нему ориентируемся.
     - Прости, я тебя не понимаю.
     - Это древнее китайское учение о правильном интерьере, - сообщила Вера. - Тут совершенно жуткая обстановка, отсюда и болезни, преждевременное старение. Вот скажи мне, Ваня, почему у тебя денег нет?
     Я хмыкнул. Наверное, следует, в свою очередь, спросить, а кто станет платить за перестановку, циновки и озеленение? Сдается мне, что счет выставят Ивану Павловичу.
     - Очевидно, много трачу, - ответил я, - мои расходы превышают доходы. Помнится, в институте нам преподавали политэкономию, и там...
     - Не умничай! - рявкнула Николетта.
     - Нет, Ваня, - торжественно заявила Вера, - деньги утекают через унитаз!
     - Может, и верно, но я вовсе не так много ем.
     - Не о продуктах речь, а о крышке! - отрезала Вера.
     Я опешил.
     - Если постоянно держать крышку над унитазом открытой, - неслась дальше Вера, - а вы, между прочим, именно так и поступаете, то энергия купюр утекает сквозь толчок к вашим соседям! Вы нищаете, они богатеют. Кто под вами живет?
     Я кашлянул.
     - Один банкир, очень удачливый, он даже в дефолт устоял.
     - Вот! Видите, - завопила Вера, - он питается вашими накоплениями!
     Вымолвив эту глупость, она с торжеством посмотрела на меня. Я не нашелся что ответить.
     - А нельзя к нему сходить и нашу денежную энергию назад отнять? - заинтересованно спросила Тася. - Ну, в мешок ее покласть и домой приволочь!
     - Нет, - покачала головой Вера, - она утекла навсегда.
     - И че? Он теперь жировать станет, а нам голодать? - не успокаивалась Тася. - То-то я смотрю, Николетта дала денег на хозяйство, а у меня - пшик, и ничего нету!
     - Следует обороняться, - кивнула Вера, - слушайте внимательно. Крышку над унитазом всегда держите закрытой, на пол настелите фольгу, уберите ковры и паласы, купите натуральные покрытия - и энергия денег останется с вами.
     Дальше слушать у меня не было сил.
     - Это не совсем этично, приехав на пару дней в гости, переоборудовать квартиру без ведома хозяйки, - быстро прервал я очередную реплику Веры. - Думаю, следует вернуть спальне статус-кво. Впрочем, я готов не то что крышку опускать, а даже запирать сортир снаружи, если сие действие доставит вам удовольствие.
     Что началось после моей вежливой и совершенно разумной фразы, описывать не стану. Надеюсь, никто из вас никогда не попадал в эпицентр тайфуна и не оказывался на пути бешено несущейся с горы снежной лавины. А не познав ощущений несчастного, которого крутит, словно былинку, вы не поймете, что обрушилось сейчас на мою голову.
     В конце концов, одурев от криков приверженцев фэн-шуя, я быстро ретировался, бросив на прощание:
     - Делайте что хотите.
     - А мы и не собирались поступать по-твоему! - завопила мне в спину Николетта.
     Я добрался до своей спальни и осторожно зашел внутрь. Мне полегчало. Слава богу, дамы в погоне за стопроцентным здоровьем, молодостью и вечной жизнью не стали ничего трогать в моей скромной обители.
     Был еще один положительный момент в происходящем: увлеченная перестановкой мебели маменька начисто забыла о существовании сына, и я мирно читал до полуночи Рекса Стаута.
     Не успели новые сутки сменить старые, как затрезвонил мобильный.
     - Вава, иди сюда.
     Я вздохнул. Ну вот, обустройство интерьера завершено, пора и Ваню потормошить.
     Николетта лежала в кровати.
     - Немедленно пристегни меня к батарее, - велела она, потрясая браслетом, от которого шла массивная железная цепь.
     Я посмотрел на сверкающие звенья.
     - Зачем?
     - Так надо!
     - И все же?
     - Вава, ты зануда! Делай что говорят.
     - Мне бы хотелось сначала узнать причину столь необычной просьбы, - твердо сказал я.
     Николетта села, отбросила одеяло, и я с удивлением увидел на маменьке пижаму из блестящей материи, похожей на металл или фольгу. Талию вместо пояса охватывала еще одна цепь.
     - Боже, - закатила глаза Николетта, - как трудно жить с человеком, который по-старчески осторожен. Тебе, Вава, сто лет! Ты абсолютно не способен воспринимать новые веяния, пользоваться современными технологиями. А мне всего двадцать, отсюда и желание испробовать все. Ладно, поясню. На мне специальный костюм-заземление. Наука доказала, что нас старят токи, постоянно пронизывающие организм.
     Поэтому спать следует в изоляции, пристегнувшись к батарее, дабы ненужная энергия стекала с тела. Понятно? Теперь прикрепи меня.
     Я пристегнул колечко к чугунной "гармошке". Если особого вреда для жизни нет, то не следует спорить с Николеттой. На мой взгляд, нога, присоединенная к батарее, не принесет маменьке ничего, кроме неудобства. Впрочем, она помучается немного и отстегнется сама.
     - Ключ положи на тумбочку, а то потеряешь, как всегда, - процедила маменька.
     На самом деле я патологически аккуратен, это Николетта вечно расшвыривает принадлежащие ей документы и мелочи. Но спорить не стану, я давно вышел из подросткового возраста. Постулат Л.Н. Толстого о непротивлении злу насилием мне близок, я считаю, что какие-то неприятные вещи следует просто не замечать. Ну какой смысл пинать ногами верблюда, который преградил тебе путь? Во-первых, его никогда не сдвинешь с места, во-вторых, он плюнет в тебя, и ты останешься стоять весь в дерьме, пардон, в слюне.
     "Корабль пустыни" надо просто тихонько обойти сзади и следовать спокойно по своим делам. Так и с Николеттой, попробуй ввязаться с ней в спор, мало тебе не покажется. Хочет маменька почивать приклепанной к отопительной системе, я возражать не стану.
     - Теперь сделай мне антистатическое питье, - выдвинула Николетта новую задачу.
     Я призадумался.
     - Это трудно.
     - Почему? - рассердилась маменька.
     - Насколько я знаю, у Ленки имеется антистатик, но он в аэрозоле, выпить его будет сложно. Могу опшикать им тебя.
     Николетта взвизгнула:
     - Вава! Что за идиотская шутка! Как ты мог предположить, что я стану глотать бытовую химию?
     Я пожал плечами. От человека, способного спать прикованным к батарее, можно ожидать чего угодно.
     - Антистатическое питье нужно сделать самому.
     Пиши рецепт. В стакане теплого молока надо растворить две таблетки шипучего аспирина, накапать пятнадцать капель йода, добавить чайную ложку водки, измельченную дольку чеснока, черный перец и пару зерен аниса.
     - Тебе будет плохо!
     - Вава!!!
     - Ладно, - сдался я, - уже иду.
     - Да, и не забудь положить на дно маленький гвоздик.
     - Гвоздику? Пряность?
     - Я сказала - гвоздь! Чем ты слушаешь! Железный штырь, ножку со шляпкой, его вбивают в стены.
     - С ума сойти! Извини, Николетта, но я не могу позволить тебе глотать острые предметы!
     Николетта закатила глаза:
     - От детей сплошные неприятности. Нельзя быть таким бестолковым, никто и не собирается глотать железку. Она должна лежать на дне. Антистатическая реакция произойдет от соединения паров аниса, чеснока, перца и водки с излучением железа. Ясно? И, пожалуйста, поторопись, Николай велел мне не нервничать, это сокращает жизнь!
     Я пошел на кухню и составил зелье. Все необходимые ингредиенты нашлись сразу, незадача вышла только с гвоздем. Его нигде не было. Инструментов в нашем доме нет, я не умею забивать гвозди, если в квартире требуется повесить картину, на помощь призывается шофер Шурик, который является со всем необходимым. Вот у запасливого водителя имеется все и на все случаи жизни. Но, укладываясь в клинику, Нора отпустила парня в отпуск, а тот, обрадовавшись свободе, отправился на строительство. Экономный Шурик самолично возводит для себя дом в деревне. Нанять рабочих ему жалко, ну с какой стати платить деньги за то, что умеешь делать сам? Правда, стройка длится уже пятый год и протянется столько же, но Шурика это не смущает.
     Поразмыслив, я, не поглядев на часы, позвонил в дверь к соседу Валере и попросил гвоздь.
     - Надеюсь, ты вешаться не собрался? - зевнул тот и потопал в кладовку.
     Вас, наверное, удивит такая готовность соседа услужить мне. Просто не так давно мы с Норой помогли ему в одном деликатном деле, и он с тех пор считает нас своими лучшими друзьями <См. книгу Д. Донцовой "Али-Баба и сорок разбойниц", издательство "Эксмо".>.
     - Есть только шурупы, - крикнул Валера, - с дюбелями!
     - Давай, - обрадовался я.
     - Дрель нужна?
     - Нет, спасибо.
     - А как ты дюбель в стенку засадишь? - заинтересовался Валера.
     - Спасибо, он не нужен, мне шуруп в молоко положить надо.
     Валера крякнул, начал было закрывать дверь, но потом все же не выдержал и заявил:
     - Слышь, Иван Павлович, ты поосторожней-то с шурупами. У нас один на зоне кровать разобрал и железок наелся, хотел только в больницу попасть, но помер.
     Я быстро шмыгнул в свою квартиру.
     Получив стакан с "антистатическим" раствором, Николетта царственно махнула рукой:
     - Ступай, Вава, отдыхать.
     Я дошел до своей комнаты, хотел поставить мобильный на подзарядку, увидел на дисплее надпись:
     "Звонков неотвеченных три" - и нажал на зеленую кнопочку. Ну и кто меня столь упорно добивается?
     Женя Милославский! Я с сомнением посмотрел на часы, но все же сделал ответный звонок.
     - Слушаю, - пробубнил Женя.
     - Это я.
     - Кто?
     - Иван.
     - А, привет.
     - Извини за поздний звонок, но я подумал, если ты меня ищешь, вдруг чего случилось?
     - Не, я просто так, хотел поболтать. Как дела?
     Чем занимаешься?
     Вот тут я очень удивился и ляпнул:
     - Жень, ты не заболел?
     - С какой стати ты так решил?
     - Ну... ты с недавних пор очень беспокоишься о моих делах, - не слишком хорошо подумав, брякнул я.
     Женька помолчал, а потом с обидой воскликнул:
     - Ну ты даешь! Мы столько лет дружим! Неужели я такой, по-твоему, эгоист, что не могу поинтересоваться твоими делами?
     - Жень, извини, я просто устал. Занят сейчас очень, закрутился прямо, - принялся оправдываться я, - да еще Николетта чудит, к батарее приковалась, какую-то дрянь для омоложения пьет.
     Женя помягчел:
     - Ладно, давай на днях сходим пообедать.
     - С удовольствием.
     - Только теперь ты мне сам звони.
     - Ну не злись.
     Приятель хмыкнул:
     - А какой смысл яриться? Тебя не исправить. Чао!
     Я лег в кровать и мгновенно заснул, так и не дочитав книгу.
     
     Глава 15
     
     - Ваняша, проснись, - потряс меня кто-то за плечо.
     Я с трудом разлепил склеенные веки.
     - Кто здесь?
     - Тася.
     - Что случилось?
     - Так Николетте плохо, прямо совсем.
     Я подскочил как ошпаренный.
     - Который час?
     - Три ночи.
     - Где Николетта?
     - В спальне, иди скорей, - поторопила меня Тася, - тошнит ее, похоже, давление подскочило.
     Я нашарил тапки, накинул халат и отправился к маменьке.
     Между нами, Николетта не прочь изобразить из себя умирающего лебедя. Для своего возраста она обладает просто богатырским здоровьем, но примерно раз в три месяца маменька сваливается в подушки и оповещает всех знакомых:
     - Я ужасно страдаю, у меня инфаркт!
     Естественно, это не правда, сердце у Николетты железное, работает оно, как всемирный эталон времени, ровно, четко, не ломаясь, без сбоев и остановок.
     Николетте просто хочется оказаться в центре внимания, поэтому она и разыгрывает комедию. Всю неделю она, при прическе и макияже, одетая в элегантный халат, возлежит под пуховым одеялом в кружевном пододеяльнике, принимая от посетителей букеты, конфеты и соболезнования. Но сейчас ей явно было не по себе.
     - Тебе плохо? - испугался я. - Что болит?
     - Все.
     - А конкретней?
     - Желудок, голова, руки, ноги, шея, - стала перечислять маменька, - ой, тошнит! Тася!!! Тазик дай!
     Я перепугался окончательно. Маменьке и правда плохо! Скорей всего, у Николетты зашкалило давление. Следует немедленно вызывать "Скорую".
     Машина пришла на удивление быстро. Впрочем, это была не муниципальная "неотложка", а из частной клиники, поэтому врачи первым делом нацепили принесенные с собой бахилы, тщательно вымыли руки и лишь затем вошли в спальню.
     - Здравствуйте, - пробасил один из докторов, - я Федор, со мною Игорь и Олеся. Что у нас случилось?
     - Плохо мне, тошнит, - ответила маменька.
     - На ночь ели?
     - Пила.
     - И что?
     - Ваня принес, он приготовил.
     Федор повернулся ко мне:
     - Я предполагаю, что вы и являетесь тем самым Иваном.
     Я кивнул.
     - Чем попотчевали матушку? - улыбался врач.
     Я постарался максимально точно воспроизвести рецепт.
     - Стакан теплого молока, две таблетки растворимого аспирина, пятнадцать капель йода, чайная ложка водки, долька чеснока, черный перец и пара зерен аниса.
     - Еще гвоздик, - прошептала Николетта, - там на дне гвоздь лежал.
     - Точно, - кивнул я, - шуруп.
     Федор кашлянул:
     - Интересный состав! Понятно теперь, отчего тошнит больную. Можно я откину одеяло?
     - Да, - кивнула Николетта.
     Врач аккуратно отвернул часть перины и по-бабьи взвизгнул.
     - Это что?
     - Цепь, - ответила маменька, - она к батарее идет.
     - И кто вас на нее посадил?
     - Ваня, - Николетта сообщила чистую правду.
     Доктора переглянулись, потом Федор отрывисто приказал:
     - Так, Олеся, отстегни ее, Игорь, давление померяй, а вы, Ваня, пройдемте со мной.
     Мы вышли в коридор.
     - Вот что, - сурово заявил Федор, - вижу, вы решили извести мать! Как вам не стыдно! Чистый садизм, имейте в виду, сейчас мы заберем ее с собой в больницу, и не вздумайте предлагать нам деньги за молчание, обязательно сообщим в милицию о вопиющем факте жестокости. Приклепать старуху к батарее!
     Заставить выпить дикую смесь! Вы преступник! Небось надеетесь квартиру в единоличное пользование получить.
     - Погодите, вы не правы!
     - Кто дал ей на ночь эту бурду?
     - Я, но...
     - А на цепь кто посадил?
     - Действительно, я пристегнул Николетту к батарее, но...
     - И слушать вас не желаю!
     - Федор Олегович, подите сюда! - крикнула Олеся.
     Врач, пронзив меня уничтожающим взглядом, ринулся на зов. Я, ощущая себя полнейшим идиотом, двинулся следом.
     - Смотрите, - тыкала пальцем под простыню медсестра, - бедняжка спит на колючих мочалках, а еще она одета в жуткий костюм, не пропускающий воздух.
     Федор наклонился к Николетте:
     - Дорогая, я понимаю, как вы страдали!
     - Да, - всхлипнула маменька, - всю жизнь.
     - Но теперь с этим ужасом покончено, я позабочусь о вас.
     - Спасибо.
     - Отвезем вас в клинику и поместим в лучшую палату.
     - Мне так плохо? - испугалась маменька. - Я умираю, да?
     - Что вы!
     - Нет, скажите правду, о чем вы шептались с Ваней? Ах, мой несчастный сын! Как он станет жить без матери! Бедняжка! Кто позаботится о нем, сделает обед, постирает белье, уложит спать, споет колыбельную...
     Я молча прислонился к косяку. Ну вот, спектакль под названием "Умирающая мать прощается с сыном" стартовал. Похоже, Николетте не так уж плохо, а тошнит ее от смеси молока, йода, чеснока и аниса, недуг скоро пройдет. Кстати, насчет колыбельной она загнула! Впрочем, маменька никогда не занималась домашним хозяйством, эта миссия всегда была возложена на Тасю, няня не только успешно справлялась с бытовыми проблемами, но и пела мне на ночь песенку про медвежат. Только откуда Федору знать, как обстояли дела у Подушкиных на самом деле? Поэтому он сейчас готов разорвать меня в клочья.
     - Вава, - стонала маменька, - все мое принадлежит тебе. Гроб закажи нежно-розовый, это хорошо оттеняет цвет лица, проследи, чтобы челку не уложили на лоб, мне так не идет. Не забудь о Тасе, пусть уж доживает век в квартире, хоть и не заслужила этого. Забери себе мои платья.
     - Вряд ли я сумею их надеть, - вздохнул я.
     - Это я Тасе говорю.
     - Так не влезу в них, - ожила домработница, - лучше продам.
     - Нет! Носи.
     - Но они малы мне!
     - Худей и носи!
     - Вам рано думать о смерти, - быстро сказала Олеся, - вы, бабушка, еще долго протянете, этому гаду назло.
     Я подавил смешок, ну, сейчас начнется.
     Николетта приподнялась на локтях:
     - Ба-буш-ка? Я? Никто и никогда еще так меня не оскорблял! Я справила не так давно тридцать пятый день рождения...
     В воздухе мелькали молнии. Федор, Игорь и Олеся молча слушали вопли. Николетта высказалась до конца, добавив напоследок:
     - А после курса омоложения и антистатики я стану совсем девочкой!!! Посплю прикованной к батарее - и двадцать лет долой!
     - Так это вы сами захотели! - осенило Федора. - И цепь, и питье?
     - Естественно, - презрительно произнесла маменька, - как же иначе?!
     Доктор осторожно посмотрел на меня, я улыбнулся и помахал ему рукой.
     - Без проблем, не переживайте.
     - Мы уходим! - рявкнул врач.
     - Скатертью дорога! - отозвалась маменька.
     Медики двинулись к двери.
     - А гвоздь? - отмерла Николетта.
     - Какой? - обернулся Федор.
     - Тот из молока, я его проглотила, - совершенно спокойно заявила маменька.
     Доктора кинулись назад, началась суматоха. Через час нас доставили в больницу, на рентген. Просвечивание ничего не показало. Николетта, безостановочно бранясь, выстроила вокруг себя всех дежурных специалистов, требуя извлечь из нее гвоздь.
     - Вдруг вы его и не глотали вовсе, - робко предположил один из врачей, - а просто уронили!
     Можно я опущу на этой фразе занавес и не стану описывать дальнейшие события? Домой я привез Николетту в десять утра. Всю дорогу она строила планы мести, обещая сровнять клинику с землей.
     - Нахалы, - ярилась маменька, - коновалы чертовы! Не найти гвоздь в человеке!
     - Шуруп, - некстати влез я.
     - Какая разница!
     - Большая, гвоздь острый, а шуруп нет, он может сам выйти, съешь побольше каши - и дело с концом, - посоветовал я и испугался.
     Сейчас гнев Николетты обратится на меня. Но маменька словно онемела. Речь она обрела на въезде в гараж.
     - Теперь я знаю, отчего мне стало плохо, - заявила она, - ты, Вава, перепутал рецепт. Сказано было: положи гвоздь, а ты что сунул? Какой-то шуруп!
     - Но они оба из железа!
     - Нет! С твоим шурупом не так реакция пошла, этот врач, Федор, полный идиот, но ты еще хуже! Теперь мой организм отравлен.
     Сердито бормоча себе под нос, маменька добралась до квартиры Норы.
     - Слава богу, приехали, - застрекотала Тася, - я уж испугалась, во, глядите, что нашла в пододеяльнике!
     Мы с Николеттой уставились на маленький шуруп.
     - Стала постель перетрясать, а он там, - пояснила Тася.
     - Почему не позвонила нам? - не выдержал я. - Отчего не сообщила о находке?
     Тася разинула рот, поморгала и сообщила:
     - Ну не догадалася!
     Чтобы не слушать скандал, который маменька закатила Тасе, я быстро переоделся, побрился и позвонил Галине Масляниковой, хозяйке йоркшира по кличке Степа.
     - Частное сыскное агентство? - удивилась та. - А я при чем?
     - Можно поговорить с вами о взрыве в "Артемоне"?
     - Столько раз в милиции рассказывала, право, надоело!
     Минут десять я уламывал даму, и наконец она весьма недовольно сказала:
     - Ну хорошо, кафе "Дотти" на Тверской знаете, найдете меня в укромном уголке под лестницей. Я личность известная, фанаты мне проходу не дают, вот и приходится прятаться!
     - Уже мчусь, - обрадовался я, - но как я вас узнаю?
     Из трубки раздался смешок.
     - Мгновенно. Я каждый день в телевизоре мелькаю, то один сериал с моим участием крутят, то другой. Не спрашивайте ерунду.
     Я положил трубку. Сообщать в этой ситуации, что я ни разу не смотрел многосерийные картины, показалось мне неприличным.
     До "Дотти" я добрался без особых проблем, отчего-то Тверская оказалась почти пустой, и место для парковки нашлось сразу. Сочтя это добрым знаком, я толкнул дверь, очутился в длинном зале и спросил у официантки, молоденькой девочки в белой блузке:
     - Вы Галину Масляникову знаете?
     - Не-а, - помотала та головой.
     - Она в сериалах снимается.
     - А мне их когда глядеть? Все время на работе, - справедливо возразила девчушка.
     - Может, кто-то из ваших коллег мне поможет?
     Девочка отошла к стойке бара, пошепталась с парнишкой, готовящим кофе, и воскликнула:
     - А! Эту видела! Она всегда под лестницу садится!
     Такая смешная!
     Я хотел пойти в указанном направлении, но тут в кафе вошла женщина самого невероятного вида. Она была облачена в черно-белый клетчатый комбинезон.
     У меня зарябило в глазах, модница походила на поставленную ребром шахматную доску. На шее у прелестницы трепыхался платочек ядовито-зеленого цвета, блузка, одетая под комбинезон, имела цвет молодого поросенка. На ногах у дамы были боты, похоже, резиновые, а может, лаковые, круглоносые, на пуговичках. Но самым выдающимся в ее облике были волосы.
     Блондинистые пряди составляли основу прически, сверху было сделано розовое мелирование. Стрижка ступеньками обрамляла лицо, а на макушке дыбилась ежиком. У наивного человека создавалось впечатление, что даму стриг сумасшедший парикмахер, который, отхватив там и тут по клоку волос, бросил работу, не закончив ее. На фоне сверхоригинальной укладки оранжевые губы, густо-зеленые веки и кирпичный румянец актрисы уже не удивляли.
     Посетительница подняла руку, на пальцах засверкали огромные перстни, на запястье зазвенели браслеты.
     - Надеюсь, мой столик в укромном месте свободен, - громовым голосом осведомилась она, - мне нужно спрятаться от фанатов. Боже, они меня опять преследуют!
     Я постарался сохранить непроницаемый вид. Около красавицы не было ни одного человека, тем более с ее фотографиями для автографа.
     - Так что, - начала сердиться посетительница, - столик готов?
     Я шагнул к ней:
     - Добрый день, Галина.
     - Вот, - заверещала актрисуля, выхватывая из сумки очки, - уже началось! Сейчас все за автографами сбегутся! Катастрофа, спрячьте меня! Немедленно!
     Голос дамы, визгливый, очень высокого тембра, мигом заставил обернуться всех мирно пивших кофе посетителей кафе. На мой взгляд, если хочешь сохранить инкогнито, следует вести себя скромней.
     - Не пугайтесь, перед вами не обезумевший поклонник, - сказал я.
     - Да, - кокетливо прищурилась дамочка, - а кто же?
     - Тот самый сотрудник агентства "Ниро", с которым у вас назначена встреча, - ответил я.
     Мы заняли место за неудобным маленьким стеклянным столиком. Мне из-за почти двухметрового роста пришлось сесть боком, выставив ноги в проход.
     Галина заказала кофе и, усиленно строя мне глазки, осведомилась:
     - Ну и?.. Задавайте свои вопросы.
     - Помните взрыв?
     - Ужас! Конечно! Я чудом спаслась! Встала сбоку.
     - Можете рассказать, что предшествовало беде?
     Галина быстро затараторила:
     - Я привезла Степку, у меня был перерыв в съемках, и я могла себе позволить отдых.
     Я внимательно слушал ее рассказ. Пока ничего нового или интересного она не сообщила.
     Валерия начала обрабатывать йорка и попросила Масляникову поставить чайник на газ.
     - Почему она не сделала это сама? - удивился я.
     - Не хотела отпускать Степу, его шерсть намазали специальным маслом.
     - Можно было потом почаевничать.
     Галина допила кофе и вдруг совершенно нормальным голосом, без натужных актерских интонаций сказала:
     - Лера была подвержена сосудистым кризам, у нее иногда бывали спазмы, а снять начинающееся недомогание помогала только чашка крепкого, сладкого чаю. Поэтому, когда она пожаловалась на головную боль, я пошла на кухню. Боже! Ужас! Мне обожгло руку! Загорелась занавеска! Лера заметалась по салону, притащила ведро с водой, я кинулась за Степой, бедный песик в обмороке лежал, мы вызвали пожарных!
     Не дай бог подобное еще раз пережить. Хорошо, лицо не пострадало. Знаете, я стригла своих собак в "Артемоне" со дня его основания, но больше не пойду туда никогда!
     - Как же вы не почувствовали запах газа? - удивился я.
     Галина поманила пальцем официантку:
     - Еще кофе и, душечка, если кто из фанатов станет спрашивать, тут ли сидит Зося из фильма "Утро", не выдавайте меня. А то проходу не дадут!
     Подавальщица хихикнула и ушла.
     - Почему не обратила внимание на запах? - протянула Галина. - Понимаете, у меня беда с обонянием, был гайморит, неудачная операция, и теперь я почти ничего не ощущаю.
     - А Валерия, она по какой причине газ не унюхала?
     - Лера занималась Степой в противоположном конце салона, - объяснила Галина. - Парикмахерская находится на первом этаже жилого дома, там раньше поликлиника была или амбулатория, я уж и не помню. Лера рассказывала, да мне ни к чему это. Та кой длинный коридор и много комнат.
     - Я был в "Артемоне".
     - Ну тогда понимаете, что происходило. Кухня - последнее помещение направо, а бокс, где Лера занималась Степой, слева, за ним других кабинетов нет.
     Кстати, умные люди советовали мне на салон в суд подать, но я не стала этого делать. Лера с Инессой очень переживали, я с ними хорошо знакома, да и не виноваты они, случайно все вышло.
     Мы проговорили примерно час, и я понял, что в аварии, скорей всего, виноват человек, подключавший плиту.
     - Не знаете, Лера потом пыталась наказать работягу, плохо привернувшего шланг? - на всякий случай спросил я.
     Галина наморщила лобик:
     - Именно так я поставила вопрос в "Артемоне", сказала хозяйкам: "Ладно, вы не виноваты, но пусть платит тот, кто устанавливал плиту". Сдерем с него за все: за мой моральный ущерб, за ваш ремонт... Только знаете, что оказалось? Спросить-то не с кого!
     - Почему?
     - Потому что две дуры, Инесса и Лера, хоть о покойнице плохо не говорят, но с умом у Валерии было плохо, две раздолбайки, решили, как всегда, сэкономить, - зачастила Галина, - поэтому пожадились вызвать профессионала из соответствующей фирмы и прибегли к услугам дилетанта. Просто сгоняли на ближайшую стройку и привели хрен знает кого. Деньги сберегли, а меня чуть не убили.
     
     Глава 16
     
     Когда Галина вытащила губную помаду и занялась ремонтом лица, я заказал нам еще по чашечке кофе и призадумался. Поняв, что Масляникова не может ничего сообщить о взрыве, все ее комментарии сводились к одной фразе: "Зажгла спичку, а тут как бабахнет!", я начал расспрашивать ее о Валерии. Но и в этом болтливая актрисулька не смогла мне ничем помочь.
     Несмотря на то, что она общалась с Лерой не один день, ничего о личной жизни своей знакомой она не знала. Имени "Виктор" не слышала, о наличии бывшего мужа-самоубийцы тоже, не помнила, чтобы Ермилова произносила кличку Масик, да и вообще она считала парикмахершу старой девой.
     - Какие мужчины! - патетично заламывала руки актриса. - О чем вы! Валерия жила одна! Мы вместе справляли дни рождения и другие праздники! Знаете в каком составе? Я с кавалером, Инесса с мужем и Лера.
     Вокруг Ермиловой не было ни одного представителя сильного пола, я ее даже жалела. Один раз попыталась сосватать Леру, пригласила одного режиссера, Антона Кормова. Так он мне потом позвонил и сообщил, что Валерия психопатка... Антон довез ее до дома и попытался поцеловать, а она ему со всей дури пощечину залепила. Ну не кретинка ли, а?
     - Иногда встречаются женщины, которым не нравятся объятия в первый час после знакомства! - возразил я.
     - Так сказать же можно, - сердито воскликнула Галина, - с какой стати сразу руки распускать?! Что за поведение дебильного подростка! Лере-то давно не тринадцать лет, просто смешно. Антон на меня обиделся, а ему как раз деньги на фильм дали! Вот он меня в картину и не позвал, так и вышло, что я лишилась главной роли. Поймите меня правильно, я загружена сверх меры, но все равно неприятно. Пусть бы Антон предложил, а я бы отказалась! Но из-за Леры он не намекнул мне ни словом о новом сериале!
     Галина на секунду замолчала и вонзила зубы в эклер, поданный к кофе. Я молча смотрел, как она уписывает пирожное. Ох, сдается мне, не в пощечине дело. Хорошей актрисе прощают любые капризы, а уж на поведение ее подруги никогда не обратят внимания.
     Галина просто никому не нужна, отсюда и крики о фанатах и жалобы на бремя славы.
     - Близкие подруги у Леры были?
     - Я и Инесса. С последней она чаще встречалась, они работали вместе.
     - Больше никого?
     - Абсолютно. Ни родственников, ни приятельниц, ни любовников, ни детей, - зачастила Галина, - печальная судьба, как женщина Лера не состоялась.
     Вот Инеска девочку сначала родила, потом мальчика.
     Я детей терпеть не могу, карьера домашней хозяйки не для меня, но зато имею огромную фильмографию, армию фанатов, я безумно популярна. А Лера?
     - Она создала салон "Артемон", - напомнил я, - не многим женщинам удается наладить собственный бизнес.
     - Ой, - махнула оперстненной ручкой Галина, - не смешите! Бизнес. Смех прямо. У них с Инессой на двоих имелась одна задрипанная парикмахерская.
     - Но Валерия говорила мне, что владеет сетью магазинов для животных, аптекой...
     Галина поправила прическу.
     - Сказать все можно, вы эти торговые точки видели?
     - Нет.
     - Ага! А я была в двух! Стоят на рынках ларьки, по размеру чуть больше пивных кружек, торгуют в них девки, за три копейки в день работают. Что же касается аптеки, то это просто лоток, который при ветеринарной лечебнице открыт.
     - А клиника принадлежит Лере?
     - Умереть не встать! Нет, конечно. Валерия совсем немного зарабатывала, правда, купила себе подержанную иномарку, а вот на квартиру не накопила, в маминой жила.
     Я начал гонять по столу смятую салфетку. Многим людям свойственно преувеличивать свои доходы и положение в обществе. Валерия изображала перед нами с Норой богатую, удачливую коммерсантку. Хотела произвести впечатление. И ведь я поверил ей. Нет бы сразу понять, что успешная в деловом плане дама не станет жить в подобном доме, без охраны, консьержки и даже простого домофона.
     Но кому могла досадить собачья цирюльница?
     Может, она плохо постригла какую-то болонку и разозленный хозяин решил отомстить?
     Ну и глупость, однако, пришла мне в голову! Из-за испорченной собачьей шубы никто не станет затевать столь масштабный спектакль. Ну покричит, поругается, не заплатит, в конце концов, деньги за услуги...
     Здесь же целая постановка, в которую втянут и бедный Виктор. Именно его настоящий убийца решил сделать козлом отпущения.
     Галина ничего не слышала о первом муже Леры.
     Похоже, Валерии было неприятно вспоминать те дни.
     И про Масика она Галине ничего не рассказывала. Вот Инесса знала о любовнике и о муже, который покончил жизнь самоубийством. Но я не понимаю, с какой стати Инессе убивать подругу и компаньонку, не вижу причин. Поссорились из-за доходов? Маловероятно, похоже, больших денег в салоне не зарабатывали, и Инесса говорила о Лере с любовью, в ее голосе звучала истинная скорбь, такое чувство трудно убедительно сыграть даже большой актрисе. Нет, похоже, Инесса ни при чем, или я вообще ничего не понимаю в женщинах. Следовательно, надо искать в окружении Валерии особу, которая была в курсе всех ее проблем, это она убила Ермилову.
     - Вы можете назвать подруг Леры? - спросил я у Галины.
     - Я и Инесса.
     - Еще кого-нибудь?
     - Сказала же, больше друзей у нее не было.
     - Точно знаете?
     - Абсолютно!
     - Откуда такая уверенность?
     Галина нахмурилась:
     - Снова-здорово, мне некогда ходить по кругу и на одни и те же вопросы отвечать! Сейчас небось дома телефон разрывается, режиссеры звонят, в сериалы приглашают, а я здесь с вами время теряю. Мы все праздники вместе с Лерой встречали, ясно? Неужто она бы кавалера не прихватила?
     - Про мужчин я понял. Но вдруг у Леры имелась закадычная подружка?
     - Была, - согласилась Галина, - это я, хоть Инесса и считает, что она лучше всех Леру знала. Может, оно и так, но ключи Валерия мне оставляла!
     - Какие ключи?
     - От квартиры, - пояснила Галина, - мы рядом живем, а Лера рассеянной была, пару раз связки теряла, ну и дала мне запасные.
     Я встрепенулся, словно пойнтер, почуявший добычу. Записная книжка! У Леры она небось лежит на видном месте, ну как без блокнота, куда заносят номера телефонов? Лично я храню все, со студенческой поры.
     - Вы можете впустить меня в апартаменты Леры?
     Галина прикусила нижнюю губу.
     - Ну... а зачем вам это?
     - Хочется посмотреть на интерьер, - ловко обошел я острый вопрос.
     - Жила она как все, ничего особенного.
     - Кстати, кому квартира достанется?
     Галя пожала плечами:
     - А я знаю? Небось никому! Родственников-то у Леры нет. Между прочим, я сижу тут второй час, балбесничаю, от съемок отказалась. С вас сто долларов, именно столько стоит мое время, по-моему, вполне разумная цена. Я слишком знаменитая и занятая, чтобы бесплатно с вами беседовать.
     Я вынул портмоне, выудил оттуда две зеленые бумажки и сказал:
     - Одна за потерянные минуты, вторую получите, если впустите меня в квартиру Леры.
     Галина тут же встала.
     - Пошли, чего время зря терять! Только идите вперед и проверьте, чтобы фанатов не было, моя охрана может и проглядеть!
     На Тверской не оказалось ни одного идиота, мечтавшего получить автограф Галины.
     - Где ваша машина? - спросил я у Масляниковой, оглядывая строй иномарок, припаркованных у "Дотти".
     Актриса замялась:
     - Я велела шоферу и охране съездить в магазин за продуктами, а потом отвезти все домой, надеюсь, вы на колесах? Имейте в виду, звезды в метро не раскатывают, придется такси взять, если на личную машину не заработали.
     - Вон моя, светло-серая.
     - Да уж, - с сожалением протянула Галина, - это, конечно, не лимузин по спецзаказу, которым я владею, но на что не пойдешь ради того, чтобы помочь найти убийцу подруги.
     Я молча завел мотор. Бело-черный комбинезончик Галины был сшит из дешевого материала, туфли из искусственной кожи, сумочка тоже подкачала, шкура, из которой она сделана, принадлежит животному по имени "дерматин", а расплывшаяся на губах слишком яркая помада и размазавшаяся под глазами тушь говорят о крайне низком качестве косметики. Не надо думать, что мужчины не замечают подобных вещей.
     И потом, богатая женщина ведет себя иначе. Обладательница золотой кредитки не станет суетиться, говорить о марке своего автомобиля и о наличии шофера с охраной. Обеспеченная особа обладает чувством достоинства, она вполне способна ездить на дешевом автомобиле, если тот пришелся ей по какой-то причине по вкусу. И она никогда не наденет кофточку от кутюрье ярлычком наружу, потому что ей нет никакой необходимости кричать о своем богатстве.
     
     * * *
     
     В подъезд Леры я входил в некотором смятении.
     Слава богу, ее квартира находилась на этаж ниже того места, откуда в полном отчаянии выпрыгнул Виктор.
     На двери была наклеена белая бумага, украшенная печатью. Я на секунду растерялся, но моя спутница мигом сорвала ее, скомкала и швырнула в пролет лестницы.
     - Ну народ, - заворчала она, возясь с ключами, - лишь бы гадость наклеить! С какой стати, а?
     Уроды! Не открывается! Ну Лера! Сколько раз говорила ей: смени замок. Только все впустую.
     Наконец дверь открылась.
     - Давайте деньги, - велела Галя.
     - Но я вручил их вам в кафе.
     - Еще сто долларов.
     - За что же? Вроде я уже заплатил за ключи, - я решил посопротивляться.
     Деньги, которые я дал Гале, принадлежат Hope, это спецрасходы на ведение дела, но, поскольку хозяйка никогда не требует с меня никаких квитанций, нужно тратить средства экономно.
     - Небось думаете один внутри пошарить, - захихикала Галина, - гоните стольник и ходите сколько хотите. Потом ключи вернете, я в этом же доме живу, квартира сто двадцать. Не заплатите, буду у вас над душой маячить.
     - А как же съемки? - не выдержал я.
     Галина капризно выпятила губки:
     - Ничего, подождут, я звезда!
     Мой кошелек стал легче еще на одну купюру. Повеселевшая Галина убежала, а я вошел в прихожую, запер дверь, положил ключ в карман и начал осматривать помещение.
     С первого взгляда стало понятно, что здесь жила не слишком преуспевающая женщина. Нет, в квартире был сделан ремонт, но самый обычный, без особой роскоши. Двери из сосны и такая же мебель в прихожей. Маленькая кухонька обставлена мебелью российского производства, комнаты тоже. В ванной отнюдь не джакузи, да она бы сюда и не влезла, и вся бытовая техника была неновой. В таком антураже живут люди с постоянным, но небольшим доходом. Прокормиться и одеться хватает денег, а отложить нечего, на новые кресла и телевизор нужно собирать годами.
     Маленькая комната служила спальней, ничего, кроме кровати, крохотного столика и пуфика, тут не было. Я машинально посмотрел на книгу, лежавшую на подушке. "Любовь во время звездопада". Похоже, Лера была любительницей дамского чтива, милая забава для одиноких или просто обделенных нежностью женщин. Прочитает дама толстый томик, попереживает, поплачет с главной героиней, и депрессия отступает. Великая вещь - любовный роман, заменитель страсти, эрзац для особ, которым не хватает романтики в жизни.
     Записной книжки в спальне не было. Я прошел в большую комнату и с некоторой тоской уставился на "стенку". Трехстворчатый гардероб, секретер, отделение для посуды, ниша, где стоит телевизор.
     Распахнул платяной шкаф. Однако с одеждой у нее было негусто! Испытывая некоторую неловкость, я поворошил белье на полках. Здесь книжки тоже нет.
     Скорее всего, она в секретере или в ящиках комода.
     Я шагнул было влево, но тут из прихожей послышался звук открывающейся двери. Я запаниковал, и ноги сами собой внесли меня в шкаф. Сквозь маленькую щелочку мне было видно фигуру вошедшей женщины со спины. Ярко-красная куртка, темно-синие джинсы и кроссовки, на голове голубая бейсболка.
     Уверенным шагом незнакомка подошла к тумбе, на которой стоял телевизор, распахнула нижнее отделение, вытащила оттуда что-то, развернулась и направилась к двери.
     Лица дамы я по-прежнему не видел, его скрывал длинный и широкий козырек, но то, что нежданная гостья несла в руках, разглядел великолепно. "Красная куртка" прижимала к себе альбом с фотографиями и записную книжку.
     Дверь хлопнула, заворочался ключ. Я выскочил из укрытия и опрометью бросился за женщиной. Яркое пятно довольно быстро удалялось в сторону центра, дама была без машины, она не воспользовалась ни наземным транспортом, ни расположенным неподалеку входом в метро. Я, естественно, тоже шел пешком, боясь упустить незнакомку из виду. В голове теснились вопросы. Кто она? Откуда у нее ключи от квартиры покойной? Зачем забрала телефонную книжку и фотографии?
     Я мог легко догнать любую женщину, если та передвигается на своих двоих, но специально не приближался к даме. Просто шел за ней на расстоянии. Я боялся спугнуть незнакомку и решил сначала выяснить, где она живет или работает, ведь сейчас дама явно спешит куда-то.
     Вдруг "дичь" резко повернула влево и оказалась в сквере. Пару секунд она стояла, потом села на свободную скамейку. Я быстро спрятался за толстым деревом, старым московским дубом, благополучно пережившим все столичные вырубки. Незнакомка достала из пакета альбом, стала листать его, и я понял, что на страницах не было снимков, там, очевидно, был написан какой-то текст. Но, сами понимаете, издалека не разобрать букв. Незнакомка достаточно долго смотрела в альбом, я устал подглядывать за ней, а она все перелистывала страницы. Козырек кепки по-прежнему скрывал лицо. Потом она вытащила из сумочки мобильный, потыкала в кнопки и стала очень тихо вести разговор, я не разобрал ни слова. Пообщавшись, незнакомка встала и быстрым шагом пошла вперед.
     Я двинулся за ней, вдруг дама остановилась и юркнула в ресторанчик. Я потоптался у входа, а потом решил заглянуть внутрь, опасаясь, что там никого не окажется и она меня засечет.
     Но стоило мне заглянуть в зал, как все мои опасения мигом отпали. Ресторан оказался кофейней, причем, скорей всего, дешевой, потому что народу тут было тьма. Все столики оказались заняты, у стойки, где посетителей обслуживал бармен, с трудом нашелся свободный стул, вернее, круглая табуретка на высокой ноге. Я взгромоздился на неудобное сиденье и осмотрел помещение. В первую минуту я даже слегка испугался, вдруг кофейня имеет второй выход и "красная куртка" ускользнула. Но очень скоро глаза наткнулись на женщину, та сняла верхнюю одежду, но бейсболку оставила. Так и сидела в голубой кепке в самом углу, у стены, спиной к залу и ко мне. Я начал внимательно наблюдать за ней.
     Вот к столику подошла одна из девочек-официанток, одетая в форменную ярко-оранжевую блузку и черные брючки.
     "Голубая бейсболка" закивала, подавальщица стала размахивать руками и тыкать пальцем в сторону стеклянной витрины, где были разные торты и шоколадные конфеты.
     Через некоторое время "голубая бейсболка" сделала заказ, потом вытащила мобильный и стала с кем-то разговаривать. Мне, сидевшему в противоположном конце зала, было совершенно не слышно, о чем идет речь. Но одно я понял хорошо: дама ждет кого-то, скорей всего, того, кто попросил ее утащить из дома Леры телефонную книжку и альбом-тетрадь.
     - Что заказывать будем? - прозвучал за моей спиной голос.
     Я обернулся. Мальчик-бармен сурово смотрел на меня.
     - Спасибо, ничего.
     - Тогда освободите место. У нас нельзя сидеть, не сделав заказа.
     - Дайте эспрессо, - выкрутился я.
     - Минимальная сумма обслуживания составляет сто рублей, - нахмурился еще больше мальчишка, - а ваш эспрессо тянет на сорок. Возьмите эклер или наполеон.
     - Я не люблю сладкое.
     - Сандвич с курицей, его все мужчины берут, - неожиданно стал ласковым бармен, - мы в него аджику кладем, женщинам остро кажется, а парням в самый раз.
     Я положил на стойку сторублевую купюру и снова повернулся лицом к залу. Между столиками началось оживленное движение. Группа молодых людей, скорей всего студентов, встала и, шумно гомоня, направилась к выходу. Увидав сразу несколько освободившихся стульев, две пары уже не слишком молодых людей кинулись в их направлении. Официантка стала шумно возмущаться:
     - Ну народ! Пустую посуду убрать не дадут.
     Одним словом, я временно потерял "голубую бейсболку" из виду, ее заслонили люди, желавшие срочно напиться кофе. Наконец все уселись, успокоились, и я снова увидел свою незнакомку, спокойно сидевшую на прежнем месте. Очевидно, она устала, потому что привалилась к стене. Я отметил, что дама была хорошо воспитана. Она сидела молча, не выражая никакого недовольства по поводу задержки с выполнением ее заказа. Официантки в оранжевых блузках метались по залу, словно оглашенные, но справиться с потоком посетителей им никак не удавалось.
     Я машинально проглотил поданный эспрессо и съел сандвич. Надо же, и кофе, и бутерброд оказались очень вкусными. Может быть, тут хорошо готовят и этим объясняется толчея?
     Наконец официантка с полным подносом приблизилась к столику незнакомки. Девушка осторожно сняла чашку, поставила ее перед посетительницей, тронула ту за плечо и... дико закричала. Острый, словно шило, вопль перекрыл гул, стоявший в зале. В ту же секунду раздался звон, это официантка уронила поднос. Присутствующие внезапно замолчали, в кофейне повисла тишина.
     - Что случилось, Нина? - крикнул бармен.
     - Убили-и-и, - завизжала еще громче девочка в оранжевой блузке.
     Народ замер на своих местах. Я опомнился первым и, соскочив с табуретки, ринулся к столику, за которым продолжала совершенно спокойно сидеть "голубая бейсболка".
     
     Глава 17
     
     От своего приятеля Макса я неоднократно слышал, что нельзя затаптывать место происшествия. Но мне нужна была телефонная книжка, поэтому, добежав до стены, я вытащил удостоверение и, помахав им перед носом оторопелого бармена, мчавшегося за мной, сурово сказал:
     - Я нахожусь тут случайно, вызывайте милицию, а я пока пригляжу, чтобы народ не ринулся любопытничать.
     Парень кивнул и поспешил назад, к стойке. Я же быстро приблизился к столику и машинально отметил, что незнакомка заказала еду для двоих. Один капуччино, уже с опавшей пенкой, стоял на голубой столешнице, на полу валялись две разбитые тарелки, кусок торта, сандвич с курицей, точь-в-точь такой, как съеденный мною пару минут назад, и отчего-то совершенно целая чашечка, из которой выплеснулся эспрессо. Тут же блестел железный поднос и лежала фигурка шоколадного зайца.
     Я осторожно взял сумочку, висевшую на стуле, и заглянул внутрь. Пусто. Только кошелек и губная помада. Теперь нужно быстро осмотреть карманы. Я не боюсь покойников, но, согласитесь, трогать только что умершего человека не слишком приятно. Однако альтернативы не было. В скором времени сюда явится милиция, и я лишусь возможности получить записи.
     Сдерживая дрожь, я посмотрел на тело. И тут же почувствовал укол сомнения. С чего это официантка решила, что незнакомка убита? На первый взгляд она кажется совершенно целой, никаких пятен крови и в помине нет! Вдруг глупая девчонка зря закатила истерику и "голубая бейсболка" жива? Может, у бедняжки случился из-за духоты обморок?
     Я уставился на женщину. Несчастная навалилась на стену, а лицо ее было повернуто в противоположную от меня сторону.
     - Вам плохо? - спросил я. - Дать воды?
     И тут посетители ожили, поднялся шум. Из-за соседнего столика выскочил мужчина.
     - Позвольте, - он бесцеремонно отодвинул меня в сторону, - я врач, реаниматолог. Ну-ка.
     Ловким, привычным движением доктор развернул тело, открылось лицо дамы, и я ощутил сначала полную безнадежность, а потом невероятное удивление.
     Безнадежность от того, что стало совершенно ясно:
     "голубая бейсболка" мертва. Глаза женщины были широко раскрыты, подбородок слегка отвис, а на шее виднелись две яркие кровавые точки. Это не было входным отверстием пули, я не понял, при помощи чего несчастную лишили жизни. Ударили тонким ножом? Причем сразу двумя лезвиями? Но то, что красные точки появились вследствие применения какого-то оружия, стало ясно сразу.
     А удивление... Я, оказывается, великолепно знал даму. Теперь, когда кепка упала на пол и я получил возможность разглядеть лицо, стало понятно, что человеком, утащившим из квартиры Леры записи и фото, была... Люся, жена Виктора.
     Я не принадлежу к тем людям, которые в момент испуга или опасности закрывают глаза, наверное, мужчинам свойственно не теряться в экстремальной ситуации. Вот на днях я ехал по улице и стал свидетелем ДТП. Черная "Волга" подрезала маленькую "Оку".
     Вообще-то я не боюсь никого на дороге, кроме "Волги", за рулем которой сидит дядя в ушанке. Владельцы машин поймут, о ком я веду речь. Встречаются такие водители, лет им, как правило, хорошо за пятьдесят, они всем телом нависают над баранкой, крепко-накрепко сжимая ее руками, на головах у шоферов теплые шапки зимой и кепки летом. А еще почему-то подобные личности предпочитают ездить на "Волге". Вот такой "Шумахер" и подсек "Оку", на переднем сиденье которой сидела прехорошенькая блондиночка. Вы никогда не поверите, как поступила девушка, поняв, что оказалась в пиковой ситуации. Думаете, отчаянно матерясь, нажала на тормоз или резко взяла вправо?
     Впрочем, и то, и другое глупо, потому что рискуешь получить либо "поцелуй" в багажник, либо удар в бок.
     Но нет, перепуганная водительница закрыла глаза, отвернулась от лобового стекла и отпустила руль. Весь ее вид говорил: раз смерть надвигается, не хочу ее видеть.
     Увы, такое поведение на дороге свойственно только женщинам. А вот мужчины никогда не реагируют подобным образом.
     Решив не сдаваться, я быстро ощупал карманы красной куртки, висевшей на стуле, заглянул под стол, еще раз влез в сумочку... Пусто. Записная книжка и альбом исчезли.
     Вначале я недоумевал. Куда же подевались вещи?
     Но потом понял, в чем дело. Пока я, отвернувшись от зала, заказывал кофе и сандвич, к Люсе подошел тот, кого она ждала. Я отвлекся на очень короткое время, но его хватило, чтобы ткнуть в шею Люсе некое оружие и убить бедняжку. Записи не пропали, их унес киллер. Милиция не торопилась на вызов, я начал ходить между ближайшими столиками и, показывая удостоверение, спрашивать:
     - Вы видели, кто подсаживался к убитой?
     Но спешно одевавшиеся посетители лишь мотали головами. Каждый из них был занят своим делом, по сторонам не глядел, на Люсю тоже. Так и не найдя ни одного свидетеля, я двинулся к выходу, и тут мой взгляд вновь упал на Люсин заказ: капуччино на столике, уже полностью лишенный пены, и то, что валялось на полу: торт, сандвич, фигурка шоколадного зайчика, разлитая чашка эспрессо...
     И тут меня осенило! Люся ждала мужчину. Сандвич с курицей и эспрессо! Для дамы она бы заказала, как и себе, капуччино и торт. Прекрасная половина человечества не слишком увлекается крепким кофе и бутербродами, намазанными аджикой. Следовательно, Люсю убил какой-то парень. Фигурку шоколадного зайчика покойная, наверное, заказала для дочери Сони, небось намеревалась после свидания поехать в детский сад.
     Я вышел на улицу, купил сигарет, закурил и стал смотреть, как легкий дым, тая, быстро поднимается в небо. Что же было в этой книжке? Чем был нанесен удар? Какая связь существовала между Люсей и Лерой? Откуда у первой ключи от квартиры Ермиловой?
     Значит, Валерия самозабвенная врунья, она знала, где и с кем живет Виктор. Тогда с какой стати заявилась к нам с Норой и устроила спектакль?
     Увы, ответа ни на один вопрос не нашлось. И как поступить? Пальцам стало горячо. Выбросив начавший гореть фильтр в урну, я решительным шагом направился к "Жигулям".
     Конечно, лучше всего было бы сейчас посоветоваться с Норой. Но моя хозяйка находится в изоляции.
     Я ежедневно справлялся в клинике о ее здоровье и знаю, что Элеоноре сделали операцию, вроде удачно, но пока она еще спит, и все проблемы мне нужно решать самому.
     Устроившись за рулем, я повернул ключ зажигания и поехал по проспекту. Если Инесса говорит, что Лера вела уединенный образ жизни, а Галя уверяет, будто у Ермиловой не существовало практически никаких подруг, кроме них, то надо попытаться решить проблему с другого конца. Люся. Она каким-то образом связана с этим делом! Вот я и буду рыть землю в этом направлении.
     Увидев вывеску "Кондитерская", я притормозил, купил ужасающий бисквитный торт с не правдоподобно зелеными розами и шоколадку. Мой путь лежал в детский сад к суровой нянечке Ираиде.
     При виде меня бабища нахмурилась.
     - Опять записку припер? - гаркнула она.
     - Нет, я приехал с неприятным известием.
     - Ясное дело! Люська снова на иглу села, - резюмировала нянька. - Ну зачем ей девочка, а?
     - Люся наркоманка? - удивился я.
     - Не, - отмахнулась Ираида, - от сумасшествия кололась Как это. ну забыла я! Шиза, короче!
     - Шизофрения?
     - Угу.
     - Вы точно знаете?
     Ираида скривилась:
     - Ну и насмотрелась я тут! А еще... Эй, постой!
     Чего сюда явился, цель какая?
     Я поставил торт на стол.
     - Это вам, к чаю.
     - Оно, конечно, спасибо, - кивнула Ираида, - сладкое мы любим, но к подаркам не приучены. Коли вам торт несут, значит, чего-то хотят. Говори, зачем явился?
     - Вы хорошо знали семью Сони?
     Ираида сложила красные ладони на толстом животе.
     - А что?
     - Ответьте, пожалуйста.
     - Жениться на Люське хочешь? - прищурилась нянька. - Сведения собираешь? Решил свою жену на Люську поменять? Дети-то есть?
     Я хотел было вытащить удостоверение, но потом подумал, что Ираида испугается и не станет откровенничать. Наверное, лучше сыграть роль любовника Люси.
     - Вас не проведешь, - улыбнулся я.
     - Зря ты в тот раз старался и делал вид, что ни при чем, я сразу разобралась. Так своих детей имеешь?
     - Нет. Бог не дал, - сказал я чистую правду.
     - Ну это еще ничего, - отмякла нянька. - А чем жена не угодила?
     - Гуляет она и пьет, - я решил выдвинуть понятный Ираиде аргумент.
     - Ясно, - протянула нянька. - Ну, с какой стати Люська своего мужика на тебя променять собралась, понятно. Ты против ее Виктора красавец писаный. Где работаешь?
     - В фонде "Милосердие" секретарем.
     - Гребешь бабки лопатой. Зарплата небось не чета моей.
     - Ну, неплохо зарабатываю.
     - Ясное дело! А Виктор шоферюга простой. Тут все понятно. Но тебе с какого бока Люська приглянулась? - Ираида подперла щеку кулаком. - Почему не нашел нормальную бабу?
     Я развел руками:
     - Так вышло.
     - Ох, сдается мне, наврала она тебе, как всем.
     - Вы о чем?
     Ираида засмеялась:
     - Я в садике этом всю жизнь работаю, как пришла, так и осталась. А чего бегать? Таким, как я, везде одинаково плохо. Говорила мне мама: "Учись, дочка", только кто ж родителей в пятнадцать лет слушает. Любовь у меня случилась, школу бросила, замуж в семнадцать выскочила. Расписали нас, потому что я уже беременная была. Четверых родила, ну и сюда устроилась. Детки в садике, я при них нянькой. И ребята присмотрены, и деньги дают, и на еду тратиться не надо. Мы с мужем мой оклад на сберкнижку клали и как раз перед реформами дачу купили, успели за неделю до безобразия. Повезло просто, а то бы сгорело накопленное. Так к чему я разговор веду. Многие родители детей за людей не считают. Маленькие, дескать, ни хрена не видят и не слышат, все при них делать можно. ан нет. Малыши приметливые, а Соня очень умная. Ее Люська сюда сразу определила, когда из своего Задрипанска в Москву приехала. Во как бывает, мы с мужем коренные москвичи, а только недавно из коммуналки в личное жилье переехали, да и то потому, что мой младший сын инвалид. А эта фифа заявилась и все мигом заимела: квартиру, машину, тьфу прямо!
     Я откинулся на спинку стула. К сожалению, многие столичные жители, в особенности те, кто живет в не слишком комфортных условиях, воспринимают в' штыки тех, кто перебирается в Москву из других городов. Конечно, москвичам кажется несправедливым, что переселенцы быстро обретают то, чего им самим пришлось добиваться долгие годы, в частности отдельную квартиру. Но ведь так называемые во времена моего детства лимитчики ехали в столицу не от хорошей жизни, работали на вредных производствах, да и сейчас большинство гастарбайтеров обитают в ужасающих условиях, не всем так везет, как Люсе и Виктору.
     Ираиде Люся сразу не понравилась, нелюбовь к маме распространилась вначале и на девочку. Но Сонечка оказалась замечательным ребенком, чистым, светлым, послушным, веселым, и Ираида оттаяла, даже полюбила малышку.
     Сонечка очень хорошо разговаривала, почти как взрослая, а еще она была ужасная болтушка, всегда рассказывающая Ираиде о своих секретах. Очень скоро нянька узнала о ситуации в семье Харченко, так сказать, с изнанки.
     Витя постоянно орал на Люсю и ревновал ее. А та плакала, хватала Соню и убегала на улицу.
     Конечно, девочка объясняла происходящее своими словами, но Ираида очень хорошо поняла, в чем дело. Очевидно, Люсе надоели скандалы, а уходить в никуда ей не хотелось. Короче говоря, спустя некоторое время Соня стала упоминать некоего дядю Леню.
     - Он хороший, - тараторила девочка, - в кафе маму водит, а потом мы на дачу ездим. Но папе об этом говорить нельзя, он нас убьет. А дядя Леня про папу не знает!
     - Ты уверена? - удивилась Ираида.
     - Ага, - кивнула Соня. - Мама ему сказала, что папа нас бросил и уехал. А на самом деле это мы от папы улетим, на самолете, в другую страну, там у дяди Лени дом.
     Ираида поджала губы, услыхав эту информацию.
     Ну и ну. У Люси ни кожи, ни рожи, а бобра убила.
     Ишь ты! Дом за границей!
     Но, очевидно, что-то не сложилось. Соня замолчала про дядю Леню и снова стала рассказывать, как папа орет на маму, а та плачет. Месяца через три в повествовании появился новый герой - дядя Сережа.
     И все повторилось сначала.
     Так длилось года полтора. Любовники у Люси менялись, словно чай в стакане. Оставалось лишь удивляться: ну с какой стати она каждый раз таскает с собой на свидание дочь? Правда, потом ситуация прояснилась. Та же Соня сообщила:
     - Папа маму без меня никуда не пускает, а как вернемся, сразу спрашивает: "Ну, говори, где были?"
     - А ты как поступаешь? - поинтересовалась Ираида.
     Сонечка прижала пальчик к розовым губкам:
     - Тес. Молчу. Мамочка хорошая, а папа плохой, нам его поменять надо на нового, богатого, вот мы и ищем.
     Ираида возмутилась было до глубины души и хотела поговорить с отвязной мамашей, но потом, поостыв, решила не вмешиваться в чужую жизнь, она, как известно, потемки.
     А Сонечка все говорила о новых дядях. Всем им ее мама сообщала, что живет без мужа, и все они бросали Люсю, кто раньше, кто позже, но обязательно.
     Один раз в садике произошел скандал. Соня пришла на занятия с огромным синяком под глазом.
     - Что случилось? - бросилась к ней Ираида. - Кто тебя ударил?
     - Папа, - ответила девочка и потрогала "украшение", - он плохой, дядя Павел его убить хочет, и правильно!
     Ираида ужаснулась и решила поговорить с Люсей.
     Когда та явилась за чадом, нянечка отвела ее в сторонку и воскликнула:
     - Совсем совесть потеряла!
     - В чем дело? - скривилась Люся.
     - Ребенок избит.
     - Она упала и ударилась об угол стола, - соврала Люся.
     - Не бреши, ее Виктор ударил, от ревности ума лишился.
     - Кто такие глупости про нас рассказывает? - возмутилась Люся.
     Ираида не решилась "подставить" Сонечку и туманно ответила:
     - Есть люди!
     - Знаю, - взбеленилась Люся, - Маринка Руднева, соседка моя, через стенку! Она же в ваш садик девку таскает. Во падла. Сонька просто упала.
     - Брешешь, - выпалила Ираида, - по мужикам носишься, вся истрепалась, о дочке подумай! Вот расскажу правду Витьке, худо тебе придется, натянет он твою кожу на барабан.
     Люся замерла, Ираида отшатнулась, она испугалась, что шальная баба сейчас ударит ее по лицу. Но тело женщины вдруг напряглось, руки сжались в кулаки, и Люся рухнула на пол, не сгибая колен. Затылок ее уперся в линолеум, пятки заколотили по полу, изо рта запузырилась пена, глаза остекленели, а еще она рычала, как зверь.
     Ираида, не чуя под собой ног, кинулась в медпункт, где дежурила Олечка, вчерашняя выпускница медучилища.
     Не слишком опытная медсестра, умевшая лишь ставить малышам градусники да мазать зеленкой ссадины на коленках, испугалась не меньше Ираиды.
     - Что делать, что? - заламывала она руки.
     - Папа маме в рот ложку кладет, - вдруг спокойно сообщила Соня, - а то она язык откусит.
     К общей радости, Люся неожиданно быстро пришла в себя и, пошатываясь, увела Соню.
     - Вот оно как, - махала перед моим носом руками Ираида, - шиза схватила ее. И ведь давно болеет, раз дочка не пугается.
     - Это эпилепсия.
     - Все равно она сумасшедшая.
     - Нет, вы не правы.
     - Да ты дурак совсем! Зачем она тебе?
     Я вздохнул и решил продолжить расспросы:
     - При чем же тут иголка? Отчего вы в начале разговора сказали, что Люся сидела на игле?
     - Так она шприц с собой таскала, - пожала плечами Ираида, - один раз у нее сумочка упала и раскрылась. Гляжу, а там ампулы и тыкалка. Ясное дело, больная! Здоровый человек с собой такое носить не станет! И знаешь чего? Она после того, как в припадке у нас тут колотилась, про ссору со мной начисто забыла. Получше ей стало, умылась в туалете и домой ушла, а на следующее утро Соню привела и как ни в чем не бывало сказала: "Здравствуй, Ираида".
     Во как! Чистая шиза! Память ей отшибло. И зачем тебе психованная, замужняя, да еще с ребенком? Ну скажи на милость, а?
     Я мягко улыбнулся. Наверное, не стоит сейчас объяснять нянечке различие между эпилепсией и шизофренией. Первая болезнь никак не влияет на разум, кое-кто из великих писателей и художников страдали сей болячкой, но она не мешала им создавать гениальные произведения.
     - Если ты все разузнал и выводы сделал, то ступай отсюдова, - поторопила меня Ираида, - ща Люська явится Соню домой забирать, вроде сегодня на ночь оставлять не собиралась.
     Я вздрогнул. Соня! Я совсем не подумал о судьбе ребенка! Что же станется с девочкой? Матери в живых нет, отец, правда, пока еще на этом свете. Я звонил в больницу и узнал, что Виктор в палате реанимации.
     Но он без сознания, как говорится, дышит на ладан, и не ровен час... И как мне поступить? Поколебавшись секунду, я вынул удостоверение и положил его на стол перед Ираидой.
     
     Глава 18
     
     - Так ты из ментовки! - дернулась нянька. - А зачем меня обманывал?
     - Я не имею отношения к официальным структурам, видите, там написано: "Частное детективное агентство "Ниро".
     Ираида принялась внимательно изучать документ.
     - Навроде этого, толстого, получаешься... э... Вульфа! Да?
     Я изумился до крайности:
     - Вы читали Рекса Стаута?
     - Не видела такой книги, - покачала головой нянька, - мне про Ниро по вкусу. До самого конца не понять, кто убил, а другую какую книжку возьмешь - и сразу врубаешься, кто преступник.
     - Ниро Вульф всего лишь литературный персонаж, придуманный писателем, которого зовут Рекс Стаут.
     - Да мне все равно, кто написал, - отмахнулась Ираида, - лишь бы читать интересно было. Так ты, значит, как он?
     - Ну не совсем, - улыбнулся я, - я не столь гениален, но агентство наше названо именно в честь Ниро Вульфа.
     - Ну и чего случилось? - напряглась Ираида.
     Я уселся поудобней и рассказал ей про Виктора и Люсю. Нянька только ахала. Когда поток информации иссяк, она спросила:
     - А Соня? С ней что будет?
     - Не знаю, но мне надо поговорить с девочкой.
     - Ребенку нельзя сообщать о смерти матери вот так, с бухты-барахты, - возмутилась Ираида.
     - Мне бы и в голову не пришло такое! Понимаю, что покажусь вам бездушным человеком, но очень надо задать вашей воспитаннице пару вопросов.
     Ираида бросила взгляд на часы.
     - Ее группа сейчас закончила музыкальное занятие и играет в комнате. В общем-то, воспитательница не любит, когда я ребенка сюда увожу. Мое дело помочь одеть, раздеть воспитанников, еду разнести, посуду помыть. Ладно, жди тут.
     Следующие полчаса я маялся в душной комнате.
     Несмотря на апрель, окна тут были заклеены, наверное, директриса детского учреждения не приветствует сквозняки. Очень хотелось курить, но я не рискнул вытащить сигареты. Вероятнее всего, учуяв дым, Ираида просто выгонит меня вон и будет права: там, где находятся малыши, взрослым не следует баловаться табаком. Я повертел в руках пачку... Вот почему я не хочу жениться. Супруга моментально внесет коррективы в мою жизнь с устоявшимися привычками. Для начала она станет забирать зарплату, потом запретит сидеть в кресле с сигаретой. В выходные дни придется ходить к теще, есть лично приготовленные ею соленья и слушать рассказы тестя. Но у меня нет слабости к домашним консервам, а затяжные беседы о футболе мне тоже не по вкусу. Потом я предвижу обиды, упреки на тему: "Ты очень много работаешь и совсем не уделяешь времени семье!" Ну а затем родится ребенок. Вот это будет настоящий ужас!
     Поймите меня правильно, я люблю детей, но только чужих. При мысли о своих меня оторопь берет.
     Вначале это комочек плоти, без конца кричащий и испражняющийся, потом он побежит, круша все на пути, затем пойдет в школу, и мне придется общаться с педагогами, далее институт, свадьба - и вот вам, Иван Павлович, пожалуйста, вы дедушка, благообразный патриарх, восседающий во главе стола, старик, над которым исподтишка посмеивается юная поросль. Ужасная перспектива! И ради чего терпеть такие неудобства? Лишать себя спокойного вечера с книгой? С какой стати вешать на шею камень под названием "жена"?
     Из-за горячей еды, глаженых рубашек и регулярного секса? Бог мой, легче нанять домработницу и завести любовницу. Все мои женатые приятели постоянно воюют со своими половинами, я же живу относительно спокойно. А для поддержания тонуса мне хватает истерик Николетты, получать скандалы еще и от супруги не хочу. Впрочем, не все мои друзья имеют штамп в паспорте. Вот Гриша, обжегшись в юности на молоке, теперь тоже кукует в одиночестве. Впрочем, последнее утверждение неверно, Гриша просто увешан дамами, я совершенно не способен запомнить имен всех его обоже, они порой меняются через неделю.
     Гриша гипнотически действует на женский пол, все дамы, с кем он имеет дело, очень хорошо понимают: эта связь временная, она никогда не перерастет в крепкие, стабильные отношения. Но тем не менее женщины мигом мчатся на его зов. И, что интересно, разбежавшись с ним, бывшие любовницы не держат зла на Гришку. Они потом общаются с кавалером, причем весьма мило. Примерно месяц назад, Восьмого марта, Гриша приехал к нам поздравить Нору. Он вошел в прихожую с пакетом, снял пальто, взял подарок и вдруг воскликнул:
     - О черт, перепутал' Схватил не тот кулек! Ну вот, снова ботинки зашнуровывать.
     На лице приятеля отразилось самое настоящее отчаяние, и я быстро сказал:
     - Давай ключи, схожу за сувениром.
     - Ну спасибо тебе, - обрадовался Гриша, - прямо ломает на улицу идти, весь день сегодня носился как ошпаренный Багажник открой, там найдешь пакет.
     Я добрался до автомобиля приятеля и ухмыльнулся. Весь гигантский отсек, предназначенный для перевозки вещей, оказался забит кульками и мешочками.
     На каждый был предусмотрительно наклеен розовый листочек с именем: Оля, Тамара, Леся, Катя, Женя, Наташа, Лера, Галя, Люся, Валя, Таня... Просто можно составлять словарь имен. А еще как-то под Новый год мне понадобился авиабилет, в кассах все было раскуплено россиянами, собравшимися весело провести праздник. Я было пригорюнился, но тут приехал Гриша и, узнав о неприятности, воскликнул, вытаскивая записную книжку:
     - Чтобы это была твоя самая большая беда в наступающем году, ну-ка, поглядим, с кем мы спали в славной компании авиаперевозок. Вот, девушка из отдела VIP-клиентов.
     Приятель мигом набрал номер и зачирикал:
     - Машуня? Приветик, котя...
     Билет мне доставили через два часа, на дом, с курьером.
     Увлекшись воспоминаниями, я не услышал, как вернулась Ираида, просто внезапно увидел перед собой довольно рослую, крупную девочку. Малышка была в юбочке из джинсовой ткани и светло-розовой кофте. Маленькие ножки украшали лаковые туфельки и белые носочки. Милый, очевидно, избалованный, хорошо одетый и досыта накормленный ребенок.
     - Что нужно сказать? - проявила педагогическое занудство Ираида.
     - Здравствуйте, - прозвенел чистый, как звон колокольчика, голосок.
     Я встал, подошел к девочке и присел около нее на корточки.
     - Добрый вечер, мой ангел, давай знакомиться, меня зовут дядя Ваня, а тебя как?
     - Соня, - без всякого страха и стеснения ответила девочка.
     - Сонечка, - ласково продолжил я, - ты же хорошо знаешь дядю Павла? Он тебя любит?
     Соня уставилась на Ираиду.
     - Говори, говори, - ободрила ее нянечка, - ему можно, он хороший.
     Малышка кивнула:
     - Он на маму не кричит, мне подарки приносит. Он еще хотел мне щенка подарить, только мама собак боится. Но дядя Павел все равно его купит и мне принесет.
     - Понимаешь, твоя мама сегодня задерживается на работе, - осторожно продолжал я, - такое ведь случается или нет?
     - Если папа работает и мама тоже, я в садике ночую, - последовал быстрый ответ.
     - Вот и сегодня тебя забрать не смогут.
     Было похоже, что Соня даже обрадовалась.
     - А на ужин сырники дадут? - деловито осведомилась она.
     - Да, - кивнула Ираида, - с кефиром.
     - Я их люблю.
     - Ты молодец, - похвалила нянька. - Кушаешь, не кривляешься, не то что другие.
     - Понимаешь, Сонечка, - ласково продолжал я, - еще твоя мама просила меня предупредить дядю Павла. Они встретиться хотели, а мама не придет.
     Я же, вот растяпа, потерял бумажку с его координатами! Скажи, у Павла есть телефон?
     - Да.
     - Ты его знаешь?
     - Знаю.
     Я обрадовался:
     - Будь другом, назови.
     - Такой черный, - принялась морщить лобик девочка, - с крышкой и кнопочками, они горят, когда включается.
     - А номер, цифры знаешь? Ну те, которые набрать надо, чтобы ему позвонить?
     - Нет.
     Я тяжело вздохнул: не следует забывать, что дитя еще не ходит в школу.
     - Хорошо, ты умница, а адрес?
     - Чей?
     - Дяди Павла.
     - Знаю.
     - Скажи, пожалуйста.
     Сонечка сдвинула бровки.
     - Ну... дом... такой большой, с лифтом.
     - Так, - приободрил я Соню, - молодец. А дальше?
     - Там качели на улице.
     , - Как она называется? - решила мне помочь Ираида.
     - Улица Соловьева, - бодро, заученно сказала Сонечка.
     Я было обрадовался, но следующая фраза нянечки заставила меня испытать горькое разочарование.
     - Это ты про свою квартиру говоришь, а дядя хочет узнать, где Павел живет!
     - В доме, большом, - повторила Соня, - там есть магазин игрушек рядом. Дядя Павел мне всегда подарки покупает.
     Я решил заехать с другой стороны:
     - Может, ты слышала, кем он работает?
     - Зубки чинит!
     - Стоматолог?
     - Ну зубки лечит.
     - Ты точно знаешь?
     - Да. Он сказал, что моему папе клыки выдерет!
     Мы с Ираидой переглянулись.
     - Пусть идет ужинать, - вздохнула нянька.
     Я кивнул, и тут Сонечка добавила:
     - Дядя Павел в больнице работает, на улице Девятнадцатого Мая!
     - Ты уверена? - подскочил я.
     Улица Девятнадцатого Мая, никогда не слышал про такую, но Москва огромный город, вполне вероятно, что сия магистраль существует.
     - И как туда ехать? - оживилась Ираида.
     - На метро, на поезде. Сначала на одном, потом по лесенке пойти и в другой сесть. Мы хотели там котеночка купить, только мама сказала, что сейчас нельзя, папа животных не любит, он киску утопит, а нас обругает, папа очень злой, всегда кричит, вот мама дядю Павла в папы мне возьмет, тогда и заведем кошку, нет, лучше собаку! Только мама их боится.
     - Кто тебе сказал, что улица имеет такое название: Девятнадцатого Мая? - Я поспешил перевести разговор на другую тему.
     - Я на больнице прочитала, где дядя Павел служит, там табличка висит!
     - Ты умеешь читать? - с сомнением спросил я.
     - Конечно, очень хорошо, мне осенью в школу идти.
     Я взял газету, лежащую на подоконнике, и подал ее Сонечке.
     - Ну-ка, что тут написано?
     - Большими буквами?
     - Да.
     - Ме-га-по-лис, - по складам, но очень бойко огласила девочка, - но-вос-ти. Дальше читать?
     Она принялась быстро, без ошибок, произносить слова.
     Я погладил девочку по мягким пушистым волосам.
     - Спасибо, мой ангел, ты великолепно справилась с задачей, в школе обязательно станешь отличницей. На, держи шоколадку.
     Цепкая ручонка схватила плитку, пальчики с ноготками, накрашенными ярко-красным лаком, начали срывать обертку.
     - А что сказать надо? - напомнила зануда Ираида.
     - Спасибо. Я и цифры хорошо знаю, до ста, и календарь, и дни недели, и месяцы, - стала хвастаться Соня.
     - Если ты сейчас вспомнишь фамилию дяди Павла, то я побегу и куплю тебе Барби, - пообещал я.
     Сонечка запихнула в рот огромный кусок шоколада.
     - Фу, как некрасиво, - неодобрительно покачала головой Ираида. - Кто же так ест? Словно впервые конфеты увидела! Ну, как фамилия Павла?
     Соня вытерла ротик кулачком.
     - Не знаю, у мамы спросите.
     Ираида увела перемазанного шоколадом ребенка мыться. Я остался в комнате. Сейчас попрощаюсь с нянькой, вернусь в машину, раскрою атлас, отыщу в нем улицу Девятнадцатого Мая и поеду туда. Будем надеяться, что эта городская артерия невелика и на ней находится всего одна клиника. Впрочем, первая часть задачи довольно проста, вторая намного сложней. Ни отчество, ни фамилия Павла мне не известны, его специализация тоже. Вряд ли он дантист, его обещание вырвать Виктору клыки не имеет никакого отношения к стоматологии.
     - Послушай, - Ираида вернулась в комнату, - тут Маринка пришла, мама Яны. Она соседка Люси и Виктора, за стеной у них живет и много чего знает, только молчит всегда. Вежливая очень, тихая, может, с ней поговорить попробуешь? Вдруг она чего про этого Павла слышала?
     - Спасибо, - обрадовался я.
     - Только у нас тебе больше сидеть никак нельзя, - сказала Ираида, - директриса сердится, когда посторонние тут толкутся. Ты на машине или пешком?
     - За рулем.
     - Ну и хорошо, там на улице дождь, - засуетилась Ираида, - прямо хлещет. Ты Маринку с Яной до дома подвезешь, они тут недалеко живут, ну и поболтаешь.
     
     Глава 19
     
     У входной двери стояла худенькая брюнетка в зеленом костюме, к ней прижималась такая же черноволосая девочка.
     - Это вы согласились нас подвезти? - хриплым меццо спросила Марина. - Большое спасибо.
     - Подождите секундочку, - попросил я, - сейчас подгоню машину прямо к воротам, льет как из ведра, девочка промокнет.
     Когда я притормозил у подъезда, где жила Марина, она, молчавшая всю дорогу, любезно произнесла:
     - Ираида Сергеевна сказала, что вы из милиции и хотите со мной побеседовать о Викторе. Вот беда! Здорово его избили хулиганы! Пойдемте, поговорим у меня в квартире.
     - Это удобно? Ваши родственники не будут против? - спросил я.
     Значит, Люся сообщила всем, что ее мужа избили.
     - Мы живем вдвоем с дочерью, - ответила Марина, - и я вправе сама решать, кого и когда приглашать в гости. С одной стороны, жить без мужа тяжело материально, с другой - полная свобода. Вот и не знаешь, что лучше: обрести стабильный доход и сесть в клетку или быть нищей, но свободной. Лично мне больше по душе ни от кого не зависеть.
     В небольшой квартирке меня провели на кухню и угостили чаем с печеньем. Яна, тихая, незаметная девочка, тенью шмыгнула в свою крохотную комнатушку. Я взялся было за чашку, но тут входная дверь с силой хлопнула, затем раздался грохот и пьяный вопль.
     - Манька, б..., жрать давай!
     - Не бузи, - завизжал женский голос.
     - Сука!
     - Ах ты гад! Приперся! Нажрался до бровей...
     Скандал начал набирать обороты.
     Я быстро поставил чашку на стол.
     - Простите, но я решил, что вы живете одна. Кто же это к вам пришел?
     Марина горестно вздохнула:
     - Это не ко мне, соседи отношения выясняют, из девяносто третьей квартиры.
     - И так слышно?
     Она кивнула:
     - Просто сил нет, тут на лестничной клетке три квартиры. Моя посередине. Слева Ямщиковы, вы их сейчас слышите. Андрей пьет, светлых промежутков у него не случается, каждый вечер под градусом, и всегда ругань несется. Если ему Маша пол-литра не поднесет то у них драка ближе к полуночи начинается, ну а коли супруга бутылку выставит, муж спать ложится и храпит, как зверь. Я ведь из хорошей квартиры сюда переехала после развода. Жили мы в капитальном кирпичном доме, я и предположить не могла, что бывают стены как картон! У нас даже с Яной смешной случай вышел.
     Я внимательно слушал Марину, наверное, она светлый, оптимистично настроенный человек, если даже в неприятной ситуации способна увидеть смешную сторону. Впрочем, история, рассказанная Мариной, на самом деле была забавной.
     Когда мама и дочь очутились в новой квартире, Яне едва исполнилось три года. В первую же ночь на новом месте малышка расплакалась и запросилась в постель к матери.
     - Ты уже взрослая, - попыталась усовестить капризницу Марина, - иди к себе.
     - Боюсь!
     - Кого? Тут только мы с тобой!
     - Там тигр, он голодный, рычит!
     Рассердившись на вредничавшую дочку, мать встала.
     - Ну-ка, покажи мне этого хищника, но имей в виду, если его там нет, останешься на неделю без мультиков.
     Марина полагала, что, испугавшись наказания, Яна ляжет спать, но та потянула мать за руку:
     - Пошли!
     Оказавшись в детской, Марина сердито спросила:
     - И где он?
     - Там, - ткнула Яна пальчиком в стену около своей кровати. - Вон рычит как!
     Марина прислушалась. Из квартиры соседей на самом деле доносились не слишком приятные звуки: р-р-р-гр-гр-гр-бр-бр-др-др...
     - Это не тигр, - попыталась успокоить малышку Марина, - там стенку сверлят, наверное, хотят картины повесить или полку для книг.
     Яна легла было в кровать, но через десять минут прибежала назад.
     - Не могу заснуть! Дядя все время рычит.
     Марина обозлилась. Время за полночь, пора и честь знать! Накинув халат, она позвонила в дверь к соседям и накинулась на выглянувшую женщину:
     - Безобразие! По ночам полки вешаете! Ребенок не спит! Ремонт разрешается делать только до одиннадцати!
     Соседка вздохнула:
     - Не кричи. Это мой муж храпит, как нажрется, так рулады выводит, а пьяный он всегда.
     - Что же нам делать? - растерялась Марина.
     - Ковер повесь на стену, - посоветовала тетка.
     Марина замолчала, а потом добавила:
     - Еще тетка, соседка, вечно к себе собак с улицы притаскивает, жалеет их. Они лают, а я вздрагиваю, мне кажется, тут эти псы, в нашей квартире. А я их боюсь! И как мне быть?
     - Малоприятное соседство, - покачал я головой, - мне не доводилось жить рядом с пьяницами, но думаю, что это тяжелое испытание.
     Марина налила нам еще чаю и грустно сказала:
     - В принципе ничего ужасного, я даже привыкла, по Андрею можно часы сверять, в одно и то же время пьяным заявляется, поорут они с Машей друг на друга, иногда подерутся, но никаких неожиданностей, а вот Харченко... Эти да! Просто невменяемые.
     - Виктор пил?
     - Ни капли в рот не брал, он шофер, причем очень осторожный, водки даже не нюхал.
     - Что же вам не нравилось?
     Марина безнадежно махнула рукой:
     - Лучше бы по брови наливался, а то скандал на скандале.
     - По какой причине, не знаете?
     - Он Люсю страшно ревновал, - пояснила Марина. - Вычислил, сколько ей времени надо на дорогу от работы до дома, и, если она задерживалась хоть на пять минут, такое устраивал!
     Люся оправдывалась, пыталась вразумить супруга, приводила веские доводы, объяснявшие ее опоздание: маршрутное такси подошло не сразу, заглянула в магазин купить сахар. Соня долго одевалась в садике... Но ничего не помогало. Виктор бушевал, как раненый кабан.
     Очень скоро Марина оказалась в курсе всех проблем семьи Харченко. Виктор в момент очередного скандала выплескивал все свои претензии к супруге.
     Марина поняла, что он не хотел жить в Москве, его устраивало тихое, размеренное существование в провинциальном городке.
     - Ясное дело, с начальником спишь, если он тебя с собой в столицу потащил и квартиру купил, - вопил Виктор, - сделала из меня нахлебника, заставила копейки получать!
     Люся не оставалась в долгу и каждый раз не упускала случая сообщить мужу, что зарабатывает намного больше, чем он, кормит и одевает его, но денег лишних нет, потому что Виктор получает гроши.
     Сонечка плакала, родители орали, а иногда отец принимался допрашивать дочь:
     - Говори, маленькая дрянь, где вы с мамой шлялись, а? Небось тебя во двор играть отправила, а сама с мужиком трахалась!
     Слушая безумные речи Виктора, Марина испытывала сильнейшее желание пойти к соседу и сделать ему внушение, но, естественно, не решилась. Если пьяницы, живущие слева, дрались и матерились по расписанию, умолкая к ночи, то пара справа не имела четкого графика. Крик мог начаться и в два, и в три, и в шесть утра. Стоило Люсе отказаться исполнять супружеский долг, как несся вопль.
     - А-а, натрахалась на стороне! Сонька, вставай, говори, где с мамой были!
     Положение усугублялось болезнью Люси, у нее была эпилепсия, и несчастная, не выдержав нервного напряжения, иногда падала в припадке. Виктор сразу принимался орать, но уже моля о помощи:
     - Умирает! Помогите! Господи, Соня, неси шприц...
     В общем, Марина жила, словно сидя на гранате с выдернутой чекой. Взрыв мог случиться в любую минуту.
     - Как на ваш взгляд, - спросил я, - Виктор ревновал Люсю без оснований?
     Марина усмехнулась:
     - Думаю, она имела любовников, только муж не знал точно. Я один раз, совершенно случайно, встретила Люсю в таком месте... "Дотти", на Тверской.
     Очевидно, на моем лице появилось недоумение, потому что Марина быстро добавила:
     - Мне не по карману посещать подобные заведения, я вообще не хожу по кафе, а уж тем более на Тверской, но в тот день, извините за подробность, очень захотелось в туалет, ну и пришлось зайти в "Дотти".
     Марина заказала капуччино и пошла в санузел, он там расположен на втором этаже. Она стала подниматься наверх и увидела, что под лестницей, в самом укромном месте сидят... Люся, Соня и неизвестный мужчина. Соседка уписывала за обе щеки торт, Соня ела мороженое, а незнакомец пил кофе.
     Стоять на лестнице, разинув рот, Марина сочла неприличным, поэтому она, смеясь про себя, пошла в туалет.
     - Так я и думала, что у Люси имеется любовник, - качала сейчас головой Марина. - Ну какая женщина выдержит вечные попреки? Может, плохих мыслей у нее с самого начала в голове не было, только Виктор их сам посеял, собственными руками. Орал, орал про измены, вот жена и решила: лучше грешной быть, чем грешной слыть!
     - Не слышали, Виктор не упоминал имени Павел?
     - Он ни о ком конкретно во время скандала не говорил, просто орал: "Ты с любым ложишься, я знаю, знаю..."
     - И Люся вам про Павла не говорила?
     - С какой стати, - Марина наклонила по-птичьи голову набок, - мы никогда не дружили, просто здоровались. Люся и понятия не имела, что я в курсе ее семейных проблем.
     - Неужели она не знала про тонкие стены? Ей не мешали другие соседи?
     Марина вздохнула:
     - Понимаете, мы живем на последнем этаже, сверху чердак, над головой никто не топает. Моя жилплощадь между чужими квартирами расположена, Люсина крайняя. У нее с одной стороны улица, с другой я, а от нас с Яной никакого шума. Гостей не созываем, телевизор почти не глядим, очень тихо живем, а внизу, под Люсей, бабуся век коротает, слепая почти, весь божий день спит. Понятно, да?
     Я кивнул. Что ж, Люсе повезло с месторасположением квартиры.
     - Если вас интересует человек по имени Павел, - вдруг сказала Марина, - то того кавалера, с которым Люся в "Дотти" сидела, звали Пашей. Вы думаете, это он избил Виктора до полусмерти? Небось Люся любовнику пожаловалась.
     Я подскочил над стулом.
     - Откуда вы знаете его имя?
     Марина намотала на палец прядку темных волос.
     - Когда я из туалета спустилась, их уже за столиком не было, а у меня капуччино стоял. Не бросать же его. Ну я и села выпить, конечно, дорого, сто рублей чашка, но вкусно.
     Марина спокойно наслаждалась кофе. Ее столик находился вблизи стойки бармена. Внезапно к кассе подошла одна из официанток и сказала:
     - Во, смотрите, Павел бумагу забыл, на ней телефоны написаны.
     - Веты нет, а то бы он без глаз остался, - захихикал бармен.
     Официантка тоже засмеялась.
     - Он под лестницей с бабой сидел. А она с ребенком! Чего он в ней нашел! Ни рожи, ни кожи, Вета лучше.
     - Вета голодранка и дура, - отозвался юноша, перебирая бутылки, - кабы не ее характер, так и работала бы на хорошем месте.
     - Да уж, - продолжала ухмыляться девушка, - мог бы сейчас знатный скандал получиться! Вот веселье бы вышло!
     - А больше всех Вета веселилась бы, - скривился бармен, - ну, коза!
     Марина, с интересом вслушивавшаяся в разговор, мигом поняла, что мужчину, только что сидевшего под лестницей вместе с Люсей и Соней, зовут Павел и он оставил в кафе какую-то нужную бумагу. Она еще больше навострила уши, но официантка и бармен далее не стали обсуждать пикантную ситуацию, потому что из глубины зала вынырнула дама в строгом костюме и сделала болтунам замечание:
     - Хватит трепаться, Лена, ступай к двери, там давно клиенты ждут.
     
     * * *
     
     Расставшись с Мариной, я сел в машину и вытащил атлас. В конце черного тоннеля слабо забрезжил тоненький лучик света. Значит, у Люси имелся любовник Павел, обещавший вырвать Виктору клыки. Наверное, он очень хорошо относился к Людмиле, раз не возражал против присутствия на свиданиях Сони.
     В моей голове сразу же выстроилась стройная версия.
     Павел решил убить Виктора. Почему он не посоветовал любовнице просто подать на развод? Ну... может, хотел, чтобы ей досталась квартира. Жилищный вопрос портит людей, кое-кто способен из-за лишних квадратных метров лишить жизни близкого человека.
     Значит, Павел замыслил убрать Виктора и придумал очень хитрый план. Убил Валерию и сумел представить дело так, будто преступление совершено Виктором. Люся, конечно, была в курсе. Вот откуда взялись окурки под батареей! Их принесла жена, ну чего проще: осторожно, пинцетом, вытащила их из пепельницы, сунула в мешочек, и дело сделано. Ну а потом любовники что-то не поделили, и Павел убил Люсю.
     Человек, один раз нарушивший заповедь "не убий", с легкостью сделает это и во второй раз. Может, Люся пригрозила ему, что пойдет в милицию? Значит, найдя Павла, я спасу если не жизнь, то хоть честь Виктора, избавлю от тяжелого гнета Соню. Каково будет девочке через какое-то время узнать, что ее, пусть злой и плохой, папа убил женщину?
     В стройной и очень логичной, на мой взгляд, версии был лишь один недостаток. Осталось непонятным, откуда Павел узнал про Валерию? Каким образом раскопал давнюю историю? Но я быстро отмел все сомнения. Ответить на этот вопрос я пока не могу, объяснения даст сам Павел, дело за малым, требуется только отыскать любовника Люси.
     Я начал изучать атлас. Ну, и где у нас улица Девятнадцатого Мая? Майская аллея, Майский проспект, улица Маевок... Интересно, кто сейчас помнит, что такое маевка? Странички шелестели под пальцами.
     Верхняя Первомайская, Нижняя Первомайская, просто Первомайская... Похоже, у людей, придумывающих названия улиц, начисто отсутствует воображение.
     Второй Донской проезд, Третий, Пятый... Четвертого нет, очевидно, его переименовали. Первая Дубровская улица и Вторая Дубровская улица! Егорьевская улица и Егорьевский проезд! Представляю, как путаются работники "Скорой помощи", пожарные, милиция, да и жителям приходится нелегко: объясняй каждый раз свой адрес, и все равно гости не туда заявятся. Ладно, Иван Павлович, не брюзжи, в этом мире много глупости. Твое дело сейчас отыскать улицу Девятнадцатого Мая! Бог мой! Парковых целых шестнадцать штук!
     Я потратил полчаса на изучение алфавитного списка, нашел даже аллею Первой Маевки, но улицы Девятнадцатого Мая тут не оказалось. Может, атлас не полный? Или нужная мне улица находится в новом районе и получила название недавно?
     Тяжело вздохнув, я посмотрел на часы. Уже поздно, пора бы и на боковую, завтра продолжу поиски Павла.
     Внезапно в стекло постучали, я выглянул из машины и увидел взлохмаченного дядьку.
     - Слышь, браток, - загудел он, - я с "КамАЗа" слез...
     - И чем могу вам помочь? - осторожно спросил я.
     - Вишь, моя машина стоит?
     - Да, - кивнул я, оглядывая высящийся неподалеку огромный грязный грузовик.
     - Мусор я увожу, строительный.
     - Хорошее дело, - похвалил я, не понимая, чего от меня хочет шофер.
     - Оно так, только вашей Москвы я не знаю, с Украины приехал, первый день за рулем.
     - Называйте улицу, - улыбнулся я, - подскажу, как проехать, а завтра купите себе атлас.
     - Да не, - отмахнулся дядька, - у тебя презерватив есть?
     - Нет, - удивленно ответил я, - зачем бы?
     - Многие с собой возят на всякий случай.
     - Извините, я не помогу вам в такой ситуации.
     - Может, напальчник в аптечке завалялся?
     Я прикусил нижнюю губу. Однако! Напальчник!
     Бедный мужик. С другой стороны, конечно, не в размере дело, главное - умение. И потом, грех смеяться над инвалидом.
     - Знаете, у меня в аптечке только йод и бинты.
     - Во невезуха! - воскликнул водитель. - Может, резиновые перчатки найдешь?
     Ну и припекло парня! Мои губы начали волей-неволей растягиваться в улыбку.
     - Вы съездите в аптеку, - посоветовал я, - их сейчас в Москве много, смотрите по сторонам, обязательно увидите вывеску с крестом. А уж там подберете, что надо!
     Мужик с чувством выругался:
     - Так не едет, зараза, убитый "КамАЗ", из трубки воздух сифонит, хотел резиной замотать. Ну ладно, прощай, пойду у таксиста спрошу, может, чего найдет.
     Покачиваясь, коренастая фигура пошлепала к желтой машине, припаркованной да противоположной стороне улицы.
     Я завел мотор. Иван Павлович, ты, однако, пакостник и шалун! Ну что за мысли всколыхнулись в голове? Бедный шофер всего лишь хотел реанимировать "КамАЗ"! Хотя водитель сам виноват. Нет бы объяснить ситуацию нормально. Людям свойственно иногда очень странно выражать свои желания, многие начисто лишены чувства языка. В давней молодости у меня был роман с медсестрой Асей Мерчуткиной. Очень хорошо помню, как она, смеясь, рассказывала о том, какие перлы ей приходится заносить в историю болезни под диктовку врачей. Ну, допустим: "Пациентка состоит в браке, живет с мужем, других жалоб нет", "несмотря на проведенное лечение, чувствует себя здоровой", "он ощущает онемение в одной из левых ног".
     Но это еще цветочки. Одна моя знакомая, Лена Яковенко, внезапно стала вдовой. У нее с мужем был общий счет в банке, поэтому после похорон она пришла в офис и попросила переоформить вклад уже лично на себя. Клерк молча просмотрел бумаги, потом поднял глаза и спросил:
     - Кто из вас умер? Яковенко Петр или Яковенко Елена?
     Когда Лена рассказала мне эту историю, я, честно говоря, вначале не поверил ей. Но потом понял: ситуация настолько анекдотическая, что подобную просто невозможно придумать.
     Отчего-то после этих воспоминаний ко мне вернулось хорошее настроение, и я поехал домой. Надеюсь, сегодня удастся пораньше лечь спать.
     
     * * *
     
     Не успел я расслабиться под одеялом, как в мою комнату вошла Николетта и гаркнула:
     - Ваня!!!
     От неожиданности я вскочил и чуть не упал, потому что закружилась голова.
     - Что случилось?
     - Срочно отвези Николая, мы с ним тоже поедем.
     - Куда? В больницу? Он заболел?
     - Нет, на кладбище.
     Я сел на кровать и попытался унять бешеное сердцебиение.
     - Боже? Все так плохо?
     Маменька заговорщицки зашептала:
     - Сегодня единственный день в году, когда собирают мандрагору!
     - Кого?
     - Специальный корень, ну такой, в виде человека, - забубнила Николетта, - лучшее средство оздоровления - настойка мандрагоры, всем, кроме тебя, известно, что она растет на кладбище, вырыть ее можно лишь этой ночью, пошли.
     - Очень спать хочется, - попробовал я разжалобить маменьку, - отчего бы вам такси не нанять?
     Глаза Николетты начали наполняться слезами.
     - Вот оно как, - протянула она, - я могу стать совершенно здоровой, но ты не хочешь даже пальцем пошевелить ради матери!
     Я встал. Видно, Николетте до дрожи хочется получить эту мандрагору, если она вместо того, чтобы, как всегда, заорать на меня, принялась плакать.
     - Иди переодевайся, сейчас натяну брюки, и в путь.
     - Я уже готова.
     Я окинул маменьку взглядом.
     - Извини, конечно, но на тебе пижама, белая.
     - Нет, это мандра.
     - Что?
     - Специальное одеяние, чтобы выкапывать мандрагору, - речитативом замолола Николетта, - вот послушай. Этот корень живой, он прячется от людей, умеет перемещаться, за версту чует того, кто решил его выкопать! Не дается, кричит, плачет, словно маленький ребенок!
     Я молча слушал поток глупостей. Сказать маменьке, что рыдающих от ужаса, убегающих кустарников не бывает? Отказаться ночью катить на кладбище, выгнать из квартиры Николая и Веру, от которых исходит безумие? Ей-богу, просто руки чешутся вышвырнуть парочку идиотов за порог, и я могу, в конце концов, совершить это, наплевав на воспитание. Но что мне потом устроит Николетта! Страшно подумать!
     Я способен избавиться от господ Пыжовых, они надоели мне до зубовного скрежета. Но куда деться от родной матери? Согласен, Николетта мой крест, но мудрый господь не дает никому большего испытания, чем то, которое человек способен вынести. Не получив вожделенную мандрагору, маменька сживет меня со свету. Не надо думать, что она вскоре забудет о произошедшем, память у Николетты слоновья. В особо злую минуту она способна припомнить большинство моих детских шалостей. Поэтому вставай, Иван Павлович!
     - .и едут за ней в специальных белых костюмах, мандрах, - завершила рассказ Николетта, - ты тоже наденешь такой. Сейчас принесу!
     Спустя полчаса, взяв с полочки ключи от машины, я окинул взглядом процессию. Николетта, Вера и Николай походили на привидения, все в белом, с бледными лицами и горящими глазами, впрочем, я и сам выглядел не лучше. Просто парад сумасшедших, сбежавших из поднадзорной палаты.
     
     Глава 20
     
     Слава богу, на улице было темно, а в окнах нашего дома не светились огни Мне очень не хотелось, чтобы соседи увидели странную группу людей, садящуюся в мою машину.
     Николай умостился было на заднем сиденье, но потом вдруг воскликнул:
     - Какой номер у этого автомобиля?
     - Не волнуйтесь, - успокоил я целителя, - никаких чертовых дюжин. Сто тридцать два.
     - Ладно, - пробубнил Николай, - это ничего, хотя первые две цифры все же единица и тройка, ох, плохая примета!
     Я молча сел за руль. Спокойно, Иван Павлович, Николай человек со сдвинутой психикой, бесполезно ждать от него адекватности.
     - Стойте! - вдруг заорал мужик.
     Я вздрогнул, слава богу, что не успел двинуться с места!
     - Сделайте одолжение, не кричите так на дороге, в аварию можем попасть!
     - Мы и так в нее угодим, - закаркал Николай.
     - Что за глупости? - я начал потихоньку выходить из себя. - Вы же верите во всякие приметы. Неужели никогда не слышали такое высказывание: не зови беду, а то придет.
     - Ни за какие сокровища не останусь более в этой машине, - принялся дергать дверь Николай, - все, поездка откладывается.
     Я очень обрадовался, но все же не утерпел и спросил:
     - Чем вам не угодила моя скромная лошадка? Конечно, это не дорогая иномарка, но вполне приличный российский автомобиль, совершенно новый...
     Вожу я аккуратно, не лихачу.
     - С таким номером вас ничто не спасет, - заявил Николай.
     - Чем вас отпугнула цифра сто тридцать два? - изумился я.
     - Если ее на два поделить, выходит число зверя, - сообщил целитель, - шестьдесят шесть.
     На секунду все замерли, потом Вера попыталась образумить супруга.
     - Вообще-то шестьсот шестьдесят шесть.
     - Шестьдесят шесть тоже плохо, - уперся Николай.
     - И что делать? - заломила руки Николетта.
     - Идти домой и ждать следующего года!
     - Ужасно! - завопила маменька. - Вава! Ну с какой стати ты согласился на такой номер! Все из-за тебя.
     Вот и славно, нашли того, кто является корнем зла.
     - Совершенно нормальное число, - я попытался привести в чувство Николая.
     - Нет, я не поеду.
     Николетта принялась громко причитать, Вера молча сидела на заднем сиденье, Николай, сопя, стал вылезать наружу. И тут Вера сказала:
     - А что, если снять табличку с номером и так поехать?
     Николай посмотрел на жену.
     - Ну... тогда ничего.
     - Ваня, - приободрилась маменька, - быстро отдери номера, и в путь.
     - Нельзя, - вздохнул я.
     - Почему?
     - ГАИ не разрешает.
     - Вава! - завопила Николетта. - Сейчас ночь!
     Ни одного постового на дороге! Немедленно делай что говорят!
     Можете считать меня тряпкой и подкаблучником, но уже через четверть часа мои "Жигули", лишенные всяких опознавательных знаков, летели по шоссе в сторону области. Путь был недолог. В трех километрах от МКАД расположен не слишком большой погост, на котором, по заверению Николая, растет мандрагора.
     Когда я уже почти докатил до Кольцевой дороги, Николай снова закричал:
     - Стой!
     Нога нажала на тормоз.
     - Что на этот раз?
     - Мы забыли съесть сахар, - вздохнул целитель.
     - А зачем нам лакомиться рафинадом? - тоном нянечки, служащей в интернате для умственно отсталых детей, спросил я.
     - Вава! - с укоризной перебила меня Николетта. - Объясняла ведь тебе! Мандрагору можно выкапывать лишь в белом костюме, поев сладкого. Неужели забыл?
     Да нет, просто не услышал. Долгая жизнь с маменькой приучила меня никогда не вслушиваться в ее речи, главное, во время пространных монологов кивать головой и изредка с самым заинтересованным видом говорить:
     - Да, да!
     - Едем домой, - велел Николай, - значит, не судьба!
     - Вон ларек стоит, - спокойно сообщила Вера, - Иван Павлович, купите сахар.
     Я добрался до торговой точки и узнал, что рафинада нет.
     Услышав это, маменька и Николай снова впали в истерику, но Вера опять проявила разум.
     - Возьмем конфет! Леденцов, там один сахар в составе.
     Я принес пакетик.
     - Нет, - взвыл Николай, - только не такие!
     Целитель начал меня утомлять.
     - Чем они плохи? Цифр на пакетике нет, одни буквы!
     - Они зеленые!
     - Ну да, ментоловые, освежающие.
     - Мандрагора боится цвета травы! Можно только красные или белые.
     Пришлось снова сгонять в ларек и поменять зеленые на малиновые.
     - Всем съесть по четыре штуки, - голосом маршала, готового вступить в бой, объявил Николай.
     Маменька и Вера послушно запихнули в рот конфеты, я тоже положил на язык леденцы. Ей-богу, большей гадости я не пробовал, отчего-то сразу началось слюноотделение, как у ротвейлера. Судя по чавкающим звукам, доносившимся с заднего сиденья, у остальных членов отряда возникла та же проблема.
     - У тебя есть бумажные платки? - спросила Николетта.
     - Закончились, - ответил я, осторожно вытирая губы тыльной стороной ладони.
     Маменька принялась возмущаться.
     - Налево, - скомандовал Николай, - теперь прямо, прибавь скорость!
     - Тут знак, больше тридцати нельзя.
     - Ерунда, мы опоздаем! - воскликнул целитель.
     - Вава, жми!
     - Иван Павлович, поторопитесь...
     Я прибавил газу и тут же услышал оглушительный свист. Можете мне не верить, но на пустынной дороге, ночью, оказался гаишник, наверное, такой же ненормальный, как и наша компания.
     Парень подошел к машине и рявкнул:
     - Сержант Самойлов. Почему нарушаем?
     Я полез в бардачок за документами.
     - Извините, я очень тороплюсь.
     - Куда?
     - На кладбище.
     - Издеваетесь, да?
     - Что вы, чистая правда, - начал оправдываться я, роясь в бардачке.
     - Нам надо до рассвета успеть! - вякнула Николетта.
     - До крика петухов, - поправил Николай, - как только "ку-ка-ре-ку" раздастся, пиши пропало.
     - Жди потом целый год, - вздохнула Вера, - нам только раз в двенадцать месяцев можно предпринять подобное путешествие.
     - А почему номеров нет? - вдруг тихо спросил сержант.
     - Там число зверя, - пояснил Николай.
     Я, не найдя документов, повернулся к гаишнику и, вылезая из машины, сказал:
     - Сейчас покажу, они в багажнике лежат.
     Луч карманного фонарика ударил мне в лицо, потом переместился внутрь салона. В ту же секунду гаишник по-детски ойкнул и опрометью бросился к своей машине.
     - Эй, вы куда? - удивился я. - Подождите, сейчас номера покажу, а потом документы отыщу, они небось за аптечку завалились.
     Но сержант двумя огромными прыжками преодолел расстояние до бело-голубой "девятки" и был таков.
     Полный изумления, я сел на водительское место и спросил:
     - Что это с ним?
     - Может, его куда-нибудь вызвали? - предположил Николай. - Ваня, чем ты перемазался?
     Я глянул на целителя и ахнул. Кожа вокруг его рта была интенсивно-красного цвета Очевидно, леденец окрасил губы Николая, и целитель, наверное, как и я, вытер их рукой и размазал слюни. Теперь понятно, отчего гаишник задал стрекача. А вы бы как поступили, встретив глубокой ночью на глухой дороге машину, набитую странными людьми в белых одеяниях, с кроваво-красными пятнами вокруг рта, спокойно сообщающими, что им во что бы то ни стало следует попасть на погост до того, как прозвучит первый крик петуха?
     Лично я бы унесся прочь на своих двоих, забыв про автомобиль.
     - Так мы едем или нет? - начала возмущаться Николетта.
     Я воткнул первую передачу, "жигуленок" бойко запрыгал по бетонке.
     Естественно, ворота кладбища оказались закрыты на замок.
     - Тут должен быть сторож, ну-ка позовите его, - велел Николай.
     Все уставились на меня.
     - Понятия не имею, где следует его искать, - попытался сопротивляться я.
     - А вон там у оврага избушка, - указал Николай, - постучись, дай ему на водку, он и отопрет.
     - Отчего бы вам не сходить самому? - Я окончательно вышел из себя.
     - Ваня, - неожиданно ласково протянул Николай, - я сейчас буду готовиться к обряду, это дело непростое, энергии понадобится много. Сделай одолжение, пригласи сторожа.
     Когда люди разговаривают по-человечески, я моментально иду у них на поводу, поэтому и поспешил к ветхой избенке, больше похожей на собачью будку, чем на жилище человека двадцать первого века. Привратник не боялся лихих людей, дверь в его конуру оказалась незапертой. Я вошел сначала в невероятно грязную кухоньку, заставленную пустыми бутылками всех калибров, затем оказался в комнатенке и понял, отчего хозяин не опасается разбойников. Просто у него нет вещей, на которые может польстится вор. Из обстановки тут были кособокий допотопный гардероб и железная кровать с никелированными спинками.
     Любая мебель, прежде чем стать особо ценным антиквариатом, проходит стадию рухляди. То есть, если у вас дома имеется старый стул, не спешите тащить его на помойку. Сейчас, ясное дело, он никому не нужен и дороже рубля не стоит, но лет этак через пятьдесят сей ободранный предмет гордо выставят на аукционе, и он будет стоить кучу денег.
     На ложе, прикрытый одеялом, из которого в разные стороны торчали куски ваты, кто-то спал. Я посветил карманным фонариком на кровать, потом осторожно, чтобы не испугать человека, сказал:
     - Проснитесь, пожалуйста.
     Голова повернулась, чихнула, кашлянула и прохрипела:
     - Надоть чаво? Ты, што ль, Петьк? Нетуть ханки, всю выжрал!
     - Нет, нет, вы сторож? Ключи от кладбища у вас?
     - Ну... да... а ты хто?
     - Иван Павлович Подушкин, сделайте одолжение, отоприте ворота, заплачу вам за услуги.
     - Ив-в-в-ван Па-а-авлович Подушкин, - неожиданно прозаикалась голова.
     Потом одеяло упало на пол. Под ним на голом полосатом матраце обнаружился хлипкий мужичонка в спортивном костюме грязно-канареечного цвета и в огромных, перепачканных землей ботинках. Он уцепился трясущейся рукой за спинку, сел и в ужасе переспросил:
     - Хто?
     - Иван Павлович Подушкин.
     Грязная длань стала быстро совершать крестное знамение.
     - Свят, свят, сгинь, рассыпься.
     - Будьте любезны, ключи от кладбища при вас? - решил я повторить попытку.
     Хотя, похоже, успеха не добьюсь, у дядьки явно белая горячка, иначе с какой стати он трясется, крестится и несет чушь? Продолжая дрожать, ханурик пошарил под подушкой, потом с силой метнул в меня связку.
     - Забери и провались в преисподнюю.
     Я едва успел отскочить в сторону, а то бы тяжелые ключи на ржавом кольце ударили меня прямо в лоб.
     
     * * *
     
     - Ну, тебя только за смертью посылать, - нудила маменька, - принес?
     Я показал связку.
     - Вот.
     - Отпирай.
     Ключ неожиданно легко повернулся в замке, я ступил на дорожку и невольно вздрогнул Интересно, почему на кладбище всегда так неуютно и неприятно?
     Вот сейчас стоим в совершенно прелестном месте, пейзаж словно нарисован кем-то из русских передвижников. Могилы, чуть покосившиеся деревянные кресты, слегка оббитые каменные надгробья, тут и там почти распустившаяся зелень на ветках, на небе ярко сияет полная луна, и тишина стоит невероятная. Казалось бы, в этом месте захочется остаться подольше, насладиться покоем. ан нет, отчего-то озноб и холод пробирают до костей, а из глубины души поднимается страх.
     - Вера, - шепотом спросила маменька, - теперь что делать?
     - Николая ждать, - так же тихо ответила астролог, - он сам все найдет, нам только надо танец сплясать.
     - Танец? - насторожился я. - Зачем?
     - Иначе мандрагора не дастся.
     - А как он ее отыщет? - шипела маменька.
     - По приметам.
     - Каким?
     Чтобы не слушать дурацкий разговор, я пошел по центральной дорожке, читая эпитафии. Впереди замаячило нечто круглое, вроде неработающего фонтана, рядом стояла скамейка. Я опустился на сиденье, достал сигареты и увидел огромный памятник из черного камня с синими сверкающими вкраплениями. Вот уж не думал, что на сельском кладбище можно обнаружить подобную могилу. На полированной плите золотом горела надпись: "Здесь упокоился раб божий Иван сын Павла Подушкина 1882 лета на девяносто пятом годе своей жизни. Господи, уповаем на милость твою, прими в царствие небесное недостойного, но праведного".
     Мне стало нехорошо. Первый раз я встретился со своим полным тезкой, и где? На кладбище. Одно утешение, что этот Иван Павлович Подушкин без малого не дотянул до ста лет, может, и мне суждена долгая жизнь? Кстати, вполне вероятно, что мы с ним дальние родственники. Род Подушкиных древний, и было их не так уж много. Ну да о своем генеалогическом древе я уже рассказывал.
     Может, здесь сохранилась книга, в которой регистрировали покойных? Интересно бы в ней покопаться... И тут ледяная рука схватила меня за плечо.
     - Мама! - от неожиданности заорал я.
     - Вава, - недовольно воскликнула маменька, выныривая из-за моей спины, - просила же называть меня Николеттой! Неужели трудно запомнить. Право, если мужчина в возрасте обращается к молодой женщине: "Мама", это звучит по меньшей мере глупо.
     - Я просто вскрикнул от неожиданности.
     - Кричи сколько угодно и что хочешь, но только не слово "мама", пошли.
     Подталкиваемый маменькой, я двинулся по дорожке влево. Ясно теперь, отчего сторож швырнул в меня связку ключей. Я представился ему по полной программе, назвался громко: Иван Павлович Подушкин, вот ханурик, пропивший последний ум, и решил, что видит ожившего покойника. Очевидно, он работает здесь давно и знает уникальные старинные памятники наперечет.
     - Ваня, сюда, - толкала меня Николетта, - боже, как с тобой трудно, налево, прямо, стоп!
     Но я уже и сам остановился, потому что уперся в забор. Справа по курсу виднелся Николай.
     - Живо втыкайте ветки в волосы, - велел он.
     Прекрасно понимая, что стану похож - ни больше ни меньше - на тушканчика в бигудях, я тем не менее повиновался и украсился жесткими прутьями, поданными Верой. Затем мы встали в круг, взялись за руки и принялись водить хоровод, Николай безостановочно выл:
     - Эхря, махря, бахря...
     Может, слова звучали по-иному, но мне они слышались именно так. На небе появилась тонкая светло-желтая полоска.
     - Вера, лопату, - приказал Николай.
     Жена быстро подала ему совочек, таким дети обычно делают куличики.
     Николай отшатнулся:
     - Вера! Ты протянула мне его левой рукой.
     Супруга быстро исправила оплошность.
     - Теперь закрыли глаза и не смотрите на меня, иначе ослепнете! - выкрикнул Николай.
     Я зажмурился и окончательно обозлился на себя.
     Глупее поведения и не придумаешь.
     - Вот она! - завопил целитель.
     Я приоткрыл одно веко. Пальцы Николая сжимали корявую штуку, то ли обломок ветки, то ли кусок корня.
     - А почему мандрагора не кричала? - некстати проявила любопытство Николетта.
     - Потому что добровольно далась, без насилия, - ответил Николай, - поехали домой, берите свечи, надо идти с зажженным огнем до машины.
     Обрадованный тем, что глупая затея приближается к концу, я почти побежал к выходу, выскочил за ворота и замер. На лужайке перед погостом стояла группа мужиков, вернее парней самого неприятного вида. Все они, как один, были одеты в черные кожаные куртки и мятые спортивные брюки. Три шикарные иномарки стояли на дороге. Бритые головы повернулись, несколько пар холодных глаз уставилось на меня.
     - Ты, что ли, сторож? - спросил один, лениво перекатывая во рту жвачку.
     Я дернул головой, пусть понимают, как хотят.
     - У тебя лопата есть? - продолжал мужик.
     Я пожал плечами.
     - Оставь его, Ник, он идиот, - проговорил другой бандит, - глухонемой, похоже. А зачем ему горящая свеча? И ветки в волосах?
     - Он слышит, - не согласился Ник, - псих просто!
     - Молчит же!
     И тут на поляне появились Николай, Николетта и Вера.
     - Мама, - прошептал один из братков, - господи.
     Продолжая бормотать, бритый парень принялся креститься и пятиться в сторону иномарок. Остальные бандиты сначала разинули рты, а потом очень медленно не поворачиваясь к нам спиной, поползли за первым братком.
     Николай, размахивая зажженной свечой, запел:
     - О, корень мандрагоры, ты, похожий на человека забери кровь в себя, напоись молодой силой.
     Потом целитель вдруг заткнулся и почти нормальным тоном обратился к Нику:
     - Очень плохо, что вы нам встретились. Знаете, теперь нужна капля крови молодого, чистого, безгрешного юноши, такого, как вы. Дайте нам ее! Мандрагора за жертву принесет вам счастье. Вера, быстро!
     Жена протянула мужу нож с острым лезвием.
     - С ума сошла, - взвизгнул Николай, - опять левой рукой!
     Братки стали пятиться быстрее.
     - Ну-ка, - велел Николай, - пойте жертвенную молитву.
     - О-о-о, - нестройно затянули женщины, потряхивая головами, - кровь, кровь молодая каплями течет, душа в небеса идет...
     Николай начал приближаться к Нику.
     - Не надо бояться, это продлится всего секунду, зато потом вы обретете вечное счастье!
     - Э-э-э, - забормотал главарь, - ты, того, сгинь.
     Отче наш... как там дальше... Иисус, Дева Мария... помогите!..
     Но остальные бандиты быстроногими ланями бросились к иномаркам.
     - Вы не хотите нам помочь, - нахмурился Николай, - ой, зря, знайте, очень плохая примета встретиться с выкопанной мандрагорой и не дать ей своей крови. Я хотел уберечь вас от беды, имейте в виду...
     В этот момент Ник дернулся и понесся к обочине.
     Я молча смотрел на происходящее. Хлопнули дверцы, взревели моторы, машины умчались прочь, на вытоптанной лужайке остались лежать потерянные бандитами при отступлении вещи: золотой портсигар, два пистолета и бутылка с газированной водой. Жестокие парни, явившиеся на кладбище ночью, чтобы обстряпать какие-то черные делишки, были напуганы небольшой группой людей, не имевших абсолютно никакого оружия. Согласен, мы в белых одеждах, с ветками в волосах и зажженными свечами в руках выглядим немного странно. Да еще Николай с ножиком.
     - Очень глупо, - кряхтел целитель, влезая в "Жигули", - всем известно: если встал на пути у человека, который несет только что выкопанную мандрагору, надо капнуть своей кровью на дорогу. Так испугаться простого укола! Уму непостижимо.
     Он бубнил и бубнил, Николетта с Верой поддакивали, я сосредоточенно смотрел в ветровое стекло.
     Когда мы подрулили к выезду на МКАД, целитель торжествующе воскликнул:
     - Ну, что я говорил! Вон они.
     Слева в канаве стояли три иномарки, основательно помятые, около них толпились мрачные бритоголовые парни.
     - Мандрагора отомстила, - резюмировал Николай. - Ну-ка, останови машину, Ваня, я объясню им, в чем дело! В подобной ситуации следует...
     Но я посильней нажал на газ. Конечно, Николай надоел мне до икоты, но хорошее воспитание и совесть не позволили швырнуть дурака на растерзание бешеным крокодилам.
     
     Глава 21
     
     Я очень не люблю проводить ночь без сна, наверное, поэтому не испытываю никакой радости от столь любимого всеми праздника, как Новый год. Может, все дело в том, что я не могу потом спать? Все равно проснусь в восемь утра, даже если лег в кровать час тому назад, и стану маяться до вечера, пытаясь справиться с зевотой.
     Вот и сегодня я выполз на кухню без пяти минут девять. Николай, Вера и Николетта мирно спали. Тася и Ленка пили на кухне кофе.
     - Ваняша, - спросила моя бывшая нянька, - куда это вы ночью ездили?
     - Потом как-нибудь расскажу, - пообещал я.
     - А все ж таки интересно, - влезла в разговор Ленка, - в ванной балахоны какие-то грязные валяются!
     - Так постирайте их, - не поддался я на провокацию.
     - Я всегда вещи чищу, - забухтела Ленка, - аккуратная потому что! Вон вы вчерась пришли, джинсы не повесили, я их щеткой пошморкала, погладила...
     - Надеюсь, не сделала на джинсах "стрелки"?
     - Вечно вы меня за дуру держите, - обиделась домработница, - лучше скажите, чейные ключи у вас в кармане бренчали? Унесли из гостей? Прихватили вместо своих? Или кто попросил кошку кормить?
     - Не говори глупости, - сказал я, рассматривая протянутую Ленкой связку, - какие коты?
     - Ну, зачастую люди так делают, - объяснила домработница, - сами в отпуск укатят, а приятелей просят кормить животное.
     Я перестал слушать Ленку. И откуда у меня эти ключи с плюшевым мишкой вместо брелка? Но уже через секунду недоумение сменилось досадой. Вот дурак! Забыл вернуть их Галине Масляниковой! Значит, сейчас вместо того, чтобы ехать в "Дотти", придется отправляться к актрисе. Может, позвонить, предупредить о своем визите?
     Взяв связку, я пошел в прихожую, потом спустился на улицу. Телефон у Галины был занят, я периодически набирал номер и слушал короткие частые гудки.
     В конце концов я перестал терзать свою трубку. Милые дамы способны висеть на проводе часами, я не представляю, о чем можно трещать сутки напролет, но это, очевидно, одна из тех женских тайн, которые мужчина не поймет никогда.
     Утро сегодня складывалось удачно, я миновал центр, не попав в пробки, лишь из-за одного этого обстоятельства можно было впасть в эйфорию. А еще на небе светило яркое солнышко, было непривычно тепло для апреля, и на улицы в невероятном количестве высыпали хорошенькие девочки в мини-юбочках. Конечно, я не Милославский и не горю желанием засунуть к себе под одеяло все, что движется, но, согласитесь, намного приятней смотреть на юные стройные тела и красивые ноги, чем натыкаться взглядом на кули, замотанные в мех и пуховики Зимой трудно разобрать возраст случайно встреченной на улице женщины, то ли это девочка, то ли бабушка. Весной же я ощущаю себя в цветнике, и от этого на душе делается хорошо. Пусть я и стареющий кактус, но даже этому растению приятно в розарии.
     В самом радужном настроении я остановился около дома и снова позвонил Галине по телефону. Занято!
     Ладно, придется ей смириться с моим внезапным появлением, сама виновата, сколько можно трепаться?
     Никаких угрызений совести я не испытал. Масляникова давно уже не спит.
     Лифт вознес меня вверх, я глянул на дверь и ощутил легкий укол под ребрами. Между косяком и створкой была приклеена белая бумага с печатью, точь-в-точь как та, что украшала дверь в квартиру Леры. Я подошел и осторожно потрогал полоску, потом снова вытащил телефон. Занято!
     В полной растерянности я нажал на звонок. Резкий звук покатился по квартире. Сигнал, предупреждающий о гостях, был у Галины громким, он не походил на птичью трель, орал сиреной. Хозяйка не спешила на зов. Однако странно, телефон занят, следовательно, Масляникова в квартире, но зачем дверь опечатали снаружи? Чья-то неуместная шутка?
     - Нет ее, - сказал тихий голосок.
     Я повернул голову влево. Из соседней квартиры выглядывала женщина лет шестидесяти. Она вытерла мокрые руки о цветастый фартук и повторила:
     - Нету Галины.
     - Но у нее телефон занят, - растерянно ответил я.
     Соседка кивнула:
     - У меня тоже, на пятом этаже новый жилец поселился, ремонт затеял, что-то его рабочие не так сделали, теперь во всем доме связь не работает. Обещали к завтрашнему дню исправить.
     - Вы не знаете, где Галина?
     - Нету ее.
     - Вас не затруднит передать Масляниковой ключи, скажите, Иван Павлович принес и очень извинялся.
     Женщина покачала головой:
     - Нет.
     - Вас обременит столь пустяковая просьба? Простите, наверное, вы в ссоре с Галиной?
     - Мы дружно жили. Ее нет.
     - Я уже понял, но ведь она вернется, тогда и отдадите.
     - Ее нет, - тупо повторяла женщина, потом вдруг представилась:
     - Меня Татьяна Ивановна зовут.
     - Очень приятно.
     - Гали нет. Убили ее.
     Я выронил ключи.
     - Когда? Кто? Почему?
     Татьяна Ивановна вышла из квартиры и прислонилась к перилам лестницы.
     - Вчера ее нашли. А уж кто! Неизвестно! Меня в понятые взяли. В квартире вроде порядок, только коробка с драгоценностями исчезла. Вор был, он ее, наверное, и того, током.
     - Чем?
     Татьяна Ивановна поднесла руки к шее.
     - Я там долго просидела, пока менты всякие бумажки оформляли. У Гали на шее след остался, две красные точки, ну будто змея укусила. Так милиционеры между собой говорили, и один, в резиновых перчатках, он тело осматривал, сказал, что ее убили электричеством. Ну вроде есть такая штука, если в человека ткнуть, из нее разряд вылетает, и все.
     Шокер! Я видел такой у Леси Кравцовой, ей это средство самообороны подарил отец, чтобы дочь имела возможность справиться с грабителем или насильником. Только Леся уверяла, что шокером нельзя убить человека, вот лишить сознания - это запросто.
     - Ясно было, что Галя плохо кончит, - заявила Татьяна Ивановна.
     - Почему? - машинально спросил я.
     - Вечно во дворе сидела, с мужиками курила и рассказывала, какая она знаменитая и богатая. Драгоценностями хвасталась: дескать, ей режиссеры наперебой бриллианты, изумруды и рубины дарят, чтобы она согласилась в их кино сниматься. Больная женщина, просто жаль ее было! Но наши соседи ей верили, тут люди недалекие живут, дом когда-то машиностроительный завод возвел, здесь по-прежнему много старых жильцов. Ну откуда им нюансы про караты знать?
     Я слушал Татьяну Ивановну, пытаясь собрать воедино расползавшиеся мысли.
     Галина частенько забегала к соседке и вечно что-нибудь просила: то батон хлеба, то пачку масла, то пару яиц, иногда брала деньги в долг. Продукты она не возвращала, с рублями была более аккуратна, но все равно задерживалась с отдачей. Сколько раз Татьяна Ивановна решала никогда более ничего не одалживать Гале, но всякий раз нарушала данное самой себе слово. Ну как сказать "нет" человеку, который, умоляюще заглядывая вам в глаза, бормочет: "Сто рублей, до вечера!"
     Но один раз терпение у Татьяны Ивановны все же лопнуло, и она сурово ответила:
     - Странно выходит! Говоришь про фильмы, а я тебя ни в одном не видела! Между прочим, я все сериалы смотрю! И денег у тебя никогда нет. Врешь много.
     Ступай прочь!
     Галя не стала спорить, убежала, но через пару минут вернулась с коробкой. Сняв крышку, она стала совать Татьяне Ивановне побрякушки под нос.
     - Вот, смотрите! Это раритетные драгоценности.
     Глядите, какой изумруд! Его Никита Михалков подарил, хотел меня в "Сибирском цирюльнике" в главной роли снимать, но я отказалась, потому что уезжала в Голливуд, к Спилбергу.
     Татьяне Ивановне до слез стало жаль Галину. Дело в том, что пожилая дама всю жизнь проработала в ломбарде оценщицей. Работы своей она немного стеснялась и никогда о ней во дворе не распространялась, на вопросы о службе отвечала коротко: "В магазине служу, комиссионном". Что, в общем-то, почти соответствовало действительности. Поэтому сейчас Татьяне Ивановне хватило беглого взгляда, чтобы понять: "изумруды", "бриллианты" и "рубины" просто стекляшки.
     Галина сумасшедшая. Может, она и окончила актерский факультет, только что из того? Никита Михалков и Спилберг! В наличии фантазии Масляниковой не откажешь.
     Тщательно скрывая жалость, пенсионерка дала Галине очередные сто рублей. Но долг назад не получила. Соседку убили.
     - Дураков полно, - вздыхала Татьяна Ивановна, - она в этих "уникальных" цацках по двору ходила, народу показывала, вот кто-то и польстился! Коробка та, ерундой набитая, пропала. Вот уж глупость вышла! Галю из-за стекляшек убили. Сама себе могилу вырыла. Я милиционерам, естественно, все рассказала, они дверь опечатали и уехали. Так что ключи передавать некому.
     - А где ее собака? - тихо спросил я. - У Галины же имелся йоркширский терьер, она вроде с ним на выставку в Америку собралась!
     - Какая Америка! - засмеялась Татьяна Ивановна. - Вранье все, она с воды на квас перебивалась.
     Хотя имелась у нее шавка, лохматенькая, тявкала очень противно. Галина говорила, что ей эту псину из Нью-Йорка прислали. Но, сами понимаете, стоит ли - ее словам верить.
     - Так куда собака подевалась?
     - Не знаю, - удивленно ответила Татьяна Ивановна, - не подумала о ней! Когда с милицией в квартиру вошла, Галина на полу лежала.
     - А кто же сообщил о ее кончине? - недоумевал я.
     Татьяна Ивановна поправила фартук.
     - Галина службу доставки продуктов на дом вызывала. Говорила, что при ее известности не следует по магазинам шляться, фанаты на нее, мол, бросаются. Она и меня на такое подбила. Удобно оказалось, все тяжелое - крупа там, сахар - домой привозят, а стоит дешевле, чем в магазине, за доставку не берут...
     Ну вот, приехал курьер с коробкой, позвонил, хозяйка не спешит, толкнул дверь, она открытой оказалась, ну он и вошел...
     По-прежнему держа в руках связку ключей, я спустился вниз и сел в машину. Конечно, Масляникова производила жалкое впечатление. Ее демонстративные сообщения о фанатах, съемках, невероятном успехе вызывали смех. Ей-богу, Галину следовало пожалеть, и смерть ее вполне объяснима. Кто-то из наркоманов или просто лихих людей услышал рассказы полубезумной женщины и принял их за чистую монету. Но лично мне не дает покоя одно обстоятельство. И Люся, и Галина были, похоже, убиты при помощи шокера. Совпадение? Двое убийц одновременно отправили на тот свет женщин столь необычным способом? Что-то мешает мне поверить в случайность произошедшего. Галина хорошо знала Валерию, дружила с ней, Люся была женой Виктора. Могли ли Галя и Люся встречаться?
     Нет? А вдруг да? Что объединяло их, какие точки соприкосновения имели женщины? Обмозговывая так и этак проблему, я приехал в "Дотти", сел у окна и поманил пальцем официантку.
     Девочка в белой блузке мигом прибежала на зов.
     - Что у вас самое вкусное? - поинтересовался я.
     - А все хорошее, вот свиные медальоны возьмите.
     - Ну еще рано для обеда... Лучше принесите кофе со сливками.
     Девочка кивнула.
     - Скажите, у вас работает сотрудница по имени Лена?
     - Моргунова?
     - Наверное.
     - Да. Вон она, у кассы стоит.
     - Можете позвать ее?
     Официантка не торопясь пошла выполнять мою просьбу. Она лениво добралась до бара и стала оживленно жестикулировать. Рыжеволосая подавальщица оглянулась, посмотрела в мою сторону, пожала плечами и направилась ко мне.
     - Вы искали Лену? - спросила она, приблизившись к столику.
     Я указал на стул.
     - Прошу вас.
     - Нам не разрешают подсаживаться к клиентам, - серьезно ответила она, - за такое и уволить могут. А в чем дело? Вы у нас недавно были, сидели под лестницей. Претензии по оплате можно предъявить только при наличии чека, да и то мы принимаем их сразу, а не в другие дни.
     - Я абсолютно всем остался доволен, - быстро успокоил я девушку, - еда хорошая, обслуживание прекрасное. А у вас, оказывается, великолепная память.
     - Это профессиональное, - приветливо улыбнулась Лена, - маленькая фишка: если человек во второй раз зашел, нужно обязательно дать ему понять, что он уже постоянный клиент.
     - Вы просто психолог, - решил я польстить девушке, но та отреагировала спокойно:
     - Да, на третьем курсе учусь, на психологическом факультете, а в кафе подрабатываю, мы здесь почти все студентки.
     Я кивнул.
     - Понятно. Нельзя ли найти тут укромное местечко для разговора? Может, в служебных помещениях?
     - С какой стати? - нахмурилась Лена. - Клиентам туда не положено.
     Я вынул удостоверение, Лена вскинула брови.
     - В жизни б не поверила, что вы из милиции!
     - А я и не оттуда, а из частного агентства. Если помните мой прошлый визит, то, наверное, обратили внимание и на мою спутницу?
     - Мы ее знаем, - ухмыльнулась Лена, - психопатка, Галиной звать. Совсем плохая, но не противная.
     Ходит сюда иногда!
     - Галину убили.
     Лена отшатнулась.
     - Ой, мама!
     - И есть версия, что Павел, тот самый, который забыл тут некую бумагу, может пролить свет на происшедшее. Вы же разговаривали с барменом об этом мужчине, вспоминали некую Вету...
     Щеки Лены порозовели.
     - Откуда вы знаете?
     - У детективов свои секреты, - усмехнулся я, - так моя информация верна? Вы знакомы с Павлом?
     Лена постояла у столика, потом сказала:
     - Подождите немного, я у Клары Сергеевны разрешения спрошу.
     Спустя секунду в кафе началось турбулентное движение обслуживающего персонала. Мне мигом притащили капуччино. Причем белая пена над кофе была намного выше, чем у остальных посетителей. Не успел я сделать глоток, как на столе оказалась тарелка с куском торта.
     - Не заказывал сладкое, - сказал я официантке.
     - Это презент от заведения, - заулыбалась та, - совершенно бесплатно, в подарок. Кушайте, очень вкусно.
     Но попробовать угощенье мне не удалось, из двери, расположенной возле бара, вырулила Лена и помахала мне рукой. Я встал и, пройдя мимо стайки хихикающих официанток, очутился во внутреннем коридоре. Дверь за мной прикрылась неплотно.
     - Хорошенький дядечка, - донеслось с той стороны, очевидно, официантки начали обсуждать мою персону, - и кольца нет.
     - Старый он, - подхватил другой голосок. - И чего всем понравился? Подумаешь, сыщик.
     - Не скажи, он зарабатывает хорошо, костюм дорогой.
     - Все равно пердун.
     - Вот козы, - прошипела Лена, закрывая плотнее дверь, - идите налево, в кабинет директора, а я сейчас велю вам кофе принести. Опять капуччино хотите?
     Я кивнул и пошел в указанном направлении.
     
     Глава 22
     
     Наш разговор с Леной сразу принял деловой характер, очевидно, девушка была не сентиментальной особой.
     - Галину тут хорошо знали, - начала она, - как клиентку, я имею в виду.
     Я вынул сигареты.
     - Вы разрешите?
     - Курите, - махнула рукой Лена, - Клара Сергеевна словно печка дымит, весь кабинет табаком пропах. Над Галиной в кафе потешались.
     Нет, вслух, естественно, никто ничего не говорил, но после ухода актрисы официантки начинали хихикать, обсуждая ее безумные наряды, аляповатую косметику и невероятные прически. Больше всего обслуживающий персонал удивляло, что Галина часто появлялась с мужчинами. Казалось бы, такое чучело должно жить в одиночестве, ан нет, возле Гали постоянно крутились кавалеры, причем с первого взгляда совершенно нормальные. С некоторыми актриса приходила один раз, с другими встречалась дольше. Но настоящее потрясение у местных девушек вызвало появление Гали вместе с Павлом.
     Этого мужчину тоже хорошо знали в кафе. Похоже, он жил где-то неподалеку, потому что иногда заглядывал совсем поздно, в час ночи, в полвторого, просил положить ему салаты в коробки и забирал заказ с собой. По мнению Лены, Павел был не первой свежести, так, слегка побитый молью субъект, но остальные девицы начинали отчаянно вздыхать, увидав его на пороге. Импозантный, хорошо одетый, курит дорогие сигареты, пользуется французским парфюмом, всегда приветлив, вежлив, улыбчив и еще оставляет хорошие чаевые. Если все клиенты станут такими, работа девочек в кафе превратится в сказку. А еще он оказался добрым человеком. Однажды, посмотрев на руки обслуживающей его Веты, Павел резко спросил:
     - Что у вас с пальцами?
     - Это не заразно, - испугалась Вета, - аллергия.
     Чуть понервничаю, меня обсыпать начинает, и лицо, и тело. Просто измучилась, ничего не помогает, ем одну капусту, а толку никакого. Если вам неприятно, я пришлю другую официантку.
     Павел взял со стола салфетку, написал на ней цифры и протянул Вете.
     - Вот, позвони и запишись на прием к доктору, все пройдет.
     Вета послушалась, сбегала в самую обычную районную поликлинику, где ей совершенно бесплатно выписали двухкопеечную мазь, от которой руки стали белыми и красивыми.
     После этого случая Вета стала со всех ног первой кидаться обслуживать Павла. Через некоторое время Лена заметила, что Вета часто бегает в туалет и выходит оттуда с красными глазами, а потом они вместе пошли после работы к метро, и Вета вдруг, зажав рот руками, бросилась в подворотню. Лена поспешила за коллегой и увидела, что ту тошнит.
     - Ты беременна! - догадалась Лена.
     Вета затряслась.
     - Ага!
     - Иди на аборт.
     - Нет.
     - С ума сошла.
     - Я люблю его, - выкрикнула Вета, - и никогда не убью ребенка!
     - Ладно, ладно, - попыталась успокоить ее Лена, - может, все хорошо закончится и вы поженитесь.
     Вета заплакала:
     - Нет, между нами все кончено. Да и встречались мы раз пять.
     - Тогда срочно беги на операцию! - воскликнула Лена.
     - Нет, рожу ребенка.
     - Зачем он тебе? Самой есть нечего!
     Вета привалилась к стене.
     - Сейчас перебьюсь, только нашим не говори, а потом принесу ему ребеночка, положу на порог и скажу: "Вот твой сын". Сердце не камень, дрогнет, он на мне женится!
     Лена, услыхав такие глупости, даже застонала.
     - Ни одного мужика нельзя купить ребенком! Он тебя на фиг пошлет! Если мужчина любит... Кстати, он знает про беременность?
     - Да, - понуро подтвердила Вета.
     - И что?
     - Денег дал на аборт.
     - Дура ты, - обозлилась Лена, - езжай в больницу, любовник же ясно дал понять: никаких детей не желает.
     - Это потому что он его не видел.
     - Ерунда!
     - Нет. Павел добрый...
     - Так это Павел автор ребенка! - подскочила Лена.
     - Нет, - быстро ответила Вета, - то есть да, Павел, но не тот, о котором ты подумала. Я с парнем живу, его Пашей зовут. И вообще, что ты лезешь? Какое твое дело? Не вздумай девкам в кафе насплетничать.
     Да и не беременная я, пошутила, а тошнит меня от сосисок, отравилась.
     Отпихнув от себя Лену, Вета быстро ушла. Из кафе она уволилась буквально через несколько дней после разговора, и тут Лена с удивлением услышала, что о романе Веты и Павла знают буквально все, одна она была не в курсе происходящего. Просто любившие посплетничать девицы отчего-то молчали, но увольнение Веты развязало всем языки. Павел тоже перестал посещать кафе, может, он переехал на другую квартиру?
     Или, не зная об увольнении Веты, не хотел сталкиваться с бывшей любовницей?
     Представляете теперь, как удивилась Лена, увидев не так давно Павла, сидевшего за самым укромным столиком, под лестницей. Официантка, естественно, не стала ничего говорить ему, молча приняла заказ и ушла.
     Павел был не один, вместе с ним сидели женщина абсолютно непривлекательной внешности и маленькая девочка. После ухода посетителей на столе осталась лежать визитная карточка с телефонами. Правила предписывают все забытые вещи нести к бармену. Лена подумала, что Павел может вернуться за визиткой, отдала ее Игорю, и, естественно, они начали судачить о Вете и Павле. К обсуждению интересной темы присоединились и остальные официантки. В конце концов все пришли к единодушному мнению, что Павел женат, а девочка его дочь. Только Лена была не согласна с этой версией, что-то подсказывало ей: Павел просто привел в кафе очередную любовницу, очень невзрачную, да еще с "довеском".
     - И у вас есть адрес Веты? - быстро спросил я.
     Лена пожала плечами:
     - У директрисы был, если не выкинула из компьютера.
     - Сделайте одолжение, посмотрите!
     Лена кивнула и убежала, я снова закурил сигарету.
     Чем больше влезаю в это дело, тем сильнее хочется познакомиться с пресловутым Павлом, все нити начинают связываться в узлы вокруг него.
     Вернулась запыхавшаяся Лена и, не говоря мне ни слова, включила стоявший на столе компьютер, поводила "мышкой" и обрадованно воскликнула:
     - Хорошо, что Клара Сергеевна лентяйка, никогда данные не обновляет. Пишите название улицы.
     Лавина солнечного света упала на меня, едва я ступил на тротуар. Неожиданно в Москву явилось лето. Но я стреляный воробей и хорошо знаю, что тепло продлится недолго, до майских праздников. Первого числа начнет холодать, второго зарядит дождь, и все выходные над столицей будут висеть тяжелые тучи.
     Погода наладится, когда жители мегаполиса вновь выйдут на работу. И вообще, вы никогда не замечали странной закономерности: летом с понедельника по пятницу улицы столицы плавятся от жары, а когда наступает суббота с воскресеньем, во время которых вы наивно запланировали выезд на природу, купание в речке и шашлык, с неба начинает моросить нудный дождь? В понедельник же снова сияет солнце.
     Внезапно на меня накатило праздничное настроение, и я сделал то, чего не совершал много лет, подошел к ларьку и попросил:
     - Дайте мне мороженое.
     - Какое? - гаркнули из окошка.
     Справедливый вопрос.
     - Ну, самое вкусное.
     - И откуда мне знать, чего вы любите? - злилась продавщица. - Бона их сколько! Выбирай сам.
     Я начал изучать ассортимент. Однако я не покупал это лакомство лет пятнадцать, может, и все двадцать, а на улице не ел его со школьной поры. И какое выбрать? Названия мне ни о чем не говорят.
     - Когда-то торговали плодово-ягодным, в картонных стаканчиках, по семь копеек. Такое есть?
     - Я тогда еще не родилась, - объяснила торговка, - про копейки не помню!
     Действительно, столько лет прошло.
     - Найдите что-нибудь кислое.
     - Прокисшим не торгуем, все свежее.
     - Кислое по вкусу, ну, фруктовое.
     - Вы, мужчина, мне надоели, - донеслось из будки, - мороженое сладкое! Хотите кислого, берите фруктовый лед.
     - Давайте.
     - Какой? Клубничный, вишневый, ананасовый, апельсиновый, манговый, яблочный, мультивитаминный, черная смородина...
     Иногда мне кажется, что при дефиците товаров жить было легче. Да, конечно, ничего нельзя было купить, но зато какая радость охватывала от приобретения польских лезвий для бритья!
     - Эй, заснул, что ли?
     - Клубничное, - быстро сказал я.
     - С сюрпризом?
     Я удивился:
     - С чем?
     - Мужчина, вы еще долго? - спросила дама, стоявшая сзади. - Можно подумать, что жениться на эскимо собрались! Съедите и забудете.
     - Давайте любое, - сказал я.
     В ответ из окошка высунулась трубочка на палочке, завернутая в ярко-красную глянцевую бумажку.
     Я быстро разодрал упаковку и, ощущая себя пятилетним Ванечкой, гуляющим с папой в парке, сунул в рот холодную массу и испытал разочарование. Совершенно безвкусный продукт. В детстве маленький Ваня, не слыша предостережения няни, отламывал сосульку и потихоньку лакомился замерзшей водой. Вот и сейчас я ем нечто похожее на ту сосульку. Внезапно на языке появился какой-то предмет, довольно плотный, упругий... Я выплюнул его на ладонь: машинка, маленькая, сделанная из резины. Вот что такое мороженое с сюрпризом! Внутри брикета спрятана игрушка. Да уж, крошечный Ваня пришел бы в неописуемый восторг от такого лакомства, только в годы моего детства ни о чем подобном даже и не слыхивали.
     Держа в руке автомобильчик, я оглянулся по сторонам. Вот незадача, по всей Москве пропали урны для мусора, и одновременно с их тотальным исчезновением появились плакаты с ярким лозунгом: "Сделаем наш город чистым". Однако чиновники из мэрии странные люди, как же можно сохранить улицы чистыми, если некуда выбросить обертку от мороженого?
     Впрочем, может, это мера против терроризма? В урну легко сунуть бомбу.
     Я вздохнул и положил игрушку вместе с оберткой в карман. Тогда уж надо закрыть на замок все магазины, прекратить работу общественного транспорта и запретить людям ходить по улицам, потому что взрывчатку можно подложить куда угодно!
     Я сел в машину и тут же прилип руками к рулю. Ну с какой стати я решил съесть мороженое? Было не слишком вкусно, я измазал пальцы и теперь еще и машину.
     У Веты в квартире не оказалось никого. Я позвонил в дверь, постучал, опять нажал на кнопку, подержал на ней палец и расстроился. Следовало узнать у Лены, в каком институте учится Вета, и поехать туда, скорей всего, девушка находится на занятиях. Пришлось спускаться вниз несолоно хлебавши.
     Когда я открыл дверцу машины, то чуть не скончался от горячего воздуха, вырвавшегося из салона.
     "Жигули" простояли на солнце минут десять, и теперь на сиденьях можно жарить яичницу. Кондиционера в моей "лошадке" нет, поэтому в пекло надо ездить с опущенными стеклами, но, честно говоря, то, что проникает сквозь открытые окна, мало похоже на свежий воздух. Оставив дверь нараспашку, я вытащил сигареты.
     - Дядя, дай закурить, - пропищали сбоку.
     Я прищурился, солнце слепило глаза.
     - Дядя, угости сигареткой!
     Из яркого пятна света выступила щуплая фигурка то ли подростка, то ли взрослой девушки. Коротко стриженные волосы торчат дыбом, личико размалевано во все цвета радуги, в носу сережка, в ушах масса колечек.
     - Курить вредно, - укоризненно покачал я головой.
     - А сам-то чего делаешь? - ухмыльнулась девица.
     - Мне можно, я уже взрослый.
     - Сигаретку жаль?
     - Нет, просто я забочусь о вашем здоровье.
     - Оно мое, чего хочу, то с ним и делаю. Так дашь закурить или нудить будешь?
     - В столь юном возрасте... - начал было я и осекся, потому что от группы маленьких детей, самозабвенно копавшихся в песочнице, отделился мальчик лет четырех, с криком: "Мама, Сашка меня опять бьет" - он подлетел к девушке и прижался к ее грязным джинсам.
     - Пойди дай ему кулаком в нос, - посоветовала юная мамаша.
     Я молча вынул пачку сигарет. Если эта Лолита имеет уже хорошо разговаривающего сына, мои нотации на тему о недопустимости курения звучат по-идиотски.
     - Можно две? - спросила девушка.
     - Берите.
     От детей снова отделилась фигурка, на этот раз девочка.
     - Ляля, - прохныкала она, - твой Мишка дерется.
     - Врежь ему сама по шее.
     - Не могу-у-у!
     - Тогда он будет тебя лупить.
     - Ну скажи ему-у-у!
     - С какой стати? - меланхолично протянула Ляля. - Чего ты мне жалуешься? Разве я тебя бью?
     - Нет, Мишка.
     - Вот с ним и разбирайся.
     - Ну, Ляля... он дерется...
     - Отвали, а то хуже будет, - пригрозила Ляля.
     Малышка, хныча, пошла назад к песочнице. Ляля навалилась на мою машину.
     - Дети, блин, офигеешь с ними, - проговорила она, с наслаждением затягиваясь, - во, докука! Ни поспать, ни погулять, ни отдохнуть. А денег сколько уходит! Мишка прямо прет вверх! Только штаны купила - малы. Может, какие таблетки есть от роста?
     - Зачем вы рожали? - не утерпел я. - Или не знали, что ребенка следует одевать и кормить?
     - Так дура была, - осудила себя Ляля, - разве ж предполагала, что так получится? Целый год потом ревела. Все девчонки гулять, а я с Мишкой дома. Мать моя ни за что не захотела с ним сидеть. Бабушка, блин.
     Другим помогают, а мне хренашечки.
     - Сколько лет вашей маме? - от скуки поинтересовался я.
     - Тридцать восемь.
     - Она еще очень молодая.
     - Во, и вы туда же! Да я после тридцати застрелюсь, чтобы старухой не доживать!
     - А ваш возраст каков?
     - Двадцать мне.
     - Малышу четыре?
     - В мае исполнится.
     Я вздохнул Ну что тут сказать? В шестнадцать лет не стоит начинать процесс размножения.
     - Вы не из наших, - констатировала Ляля, - ждете кого? Или квартиру снять хотите? Если Райка из тридцатой однушку сдать предложила, даже задаром не соглашайтесь, у нее там третий жилец помер, кто ни въедет - вмиг убираются, плохая квартирка.
     - Спасибо за предупреждение, но я жду Вету.
     Ляля оторвалась от крыла машины.
     - Кого?
     - Одну свою знакомую, Вету, она вон в том подъезде живет, на третьем этаже.
     - Охренеть, - взвизгнула Ляля, - долго прождете.
     - Она поздно возвращается?
     - Ветка померла.
     Несмотря на ужасающую жару, меня пробрал озноб.
     - Вета скончалась?
     - Точняк.
     - Давно?
     - Ну... не помню.
     - А ребенок?
     - Какой?
     - Ветин.
     - Не было у нее никаких детей, - покачала головой Ляля.
     - Что же с ней случилось? - растерянно спросил я.
     Ляля пожала плечами:
     - Мне неинтересно. Видела, гроб сюда привезли, вроде как попрощаться с домом. Ветка в больнице померла.
     - В какой?
     - Да откуда мне знать! У Риммы спросите, она с Ветой дружила. Эй, Римка!
     Сидевшая на скамейке в компании парней девица недовольно крикнула:
     - Че надо?
     - Поди сюда!
     - За фигом?
     - Тут про Ветку интересуются.
     Лениво шаркая кроссовками, Римма доплелась до нас, окинула меня оценивающим взглядом и поморщилась.
     - Ну че?
     - Вы дружили с Ветой?
     - Ну.
     - Она умерла?
     - Ну.
     - Не знаете, по какой причине?
     Римма не ответила, ее хитрые, сильно накрашенные глазки заморгали, частокол слипшихся ресниц задвигался, носик, покрытый темным тональным кремом, сморщился, ярко-красные губы надулись.
     - Ляля, - завизжало сразу несколько голосов из песочницы, - а-а-а... Ляля!
     - Блин, - молодая мамаша выплюнула окурок прямо на землю, - чтоб вас разорвало, приподняло и об стенку шмякнуло. Ща дождетесь...
     Продолжая браниться, Ляля пошла к ревущим малышам.
     Римма вдруг гадко усмехнулась:
     - Значит, тебе интересно, что с Веткой стало?
     Явился, пидор, посмотреть? Че, совесть замучила или про ребенка подумал? Поздно спохватился, все убрались.
     
     Глава 23
     
     - Вы меня с кем-то перепутали, - твердо ответил я, - думаю, с Павлом, скорей всего.
     Римма снова заморгала:
     - Хочешь сказать, что ты не он?
     - Нет, конечно, вот мое удостоверение, кстати, в нем вовсе неплохая фотография.
     Девушка сосредоточенно изучила документ.
     - Что вы от меня хотите? - совершенно другим тоном спросила она.
     - Вы дружили с Ветой?
     - Сильно сказано. Скорее мы просто общались, в соседних квартирах жили.
     - Отчего она скончалась?
     - Аборт решила сделать, ей отказали в больнице, срок уже большой был, - мрачно сказала Римма, - пришла ко мне, плакать стала, ну я ее к Насте и отправила. Настя многим помогает в такой ситуации, уколы какие-то делает, ну и выкидыш получается. Но у Ветки оказалась аллергия на препарат. Кто ж знал? Там вся клиника на уши встала, однако ее не спасли.
     - Клиника? Вы же только что сказали, будто ее выгнали, не стали аборт делать.
     - Это официально, - кивнула Римма, - только со мной в медучилище, в одной группе Настя Лаптева училась. Она теперь в центре "Восход" работает. Настька уколы ставит, и проблемы нет. Всем помогало, наши к ней по многу раз ходили, а Ветке не повезло.
     Настька испугалась, врачей кликнула, да все равно кирдык вышел.
     - Настя до сих пор работает?
     - Нет, - помотала головой Римма, - Настьку уволили. Я с ней не дружу, так только, здороваюсь.
     - И не осудили? - недоумевал я.
     Римма хмыкнула:
     - Вроде нет.
     - Скажите, Римма, а что вам Вета рассказывала о Павле? - поинтересовался я.
     - Ну... говорила, что скоро выйдет замуж. Хвасталась очень, богатый мужик попался, кучу всего имеет: и машину, и квартиру, и дачу. Ветка-то нищая была, у нее мать вечно пьяная, отца нет, голодная ходила, оборванная...
     - Зачем ты врешь, - раздался чей-то голос.
     Я вышел из машины и обнаружил около багажника невысокого кряжистого парнишку в сильно потертых джинсах.
     - Че вру? - вскинулась Римма.
     - Все брешешь, - ринулся в атаку парень, - Ветка вовсе не такая была.
     - Дурак ты, Юрка, - с жалостью проговорила Римма, - за нос тебя водили, фигу показывали...
     - Вета никогда не ходила голодная, она в кафе работала, - гнул свою линию юноша, - их там кормили.
     - Так не в смысле еды, - уточнила Римма, - а так, по жизни, скажешь, у нее мать не квасила?
     - Вета тут ни при чем, - напрягся Юра, - дочь за родителей не ответчица.
     - Ты по ней просто сох, - подвела черту Римма, - вечно следом таскался, сумочку носил. Только Ветке на тебя плевать было, она только потешалась да хихикала. Замуж за богатого хотела. За этого Павла, хоть он и старый козел. Ветка под себя лапой гребла.
     За фигом ты ей, с дырками в кармане, сдался?
     Юра сжал кулаки и кинулся на Римму. Противная девица, только что специально доводившая парня до взрыва, взвизгнула и ринулась было прочь, но юноша оказался проворнее ее. Он ухватил Римму за футболку, заломил ей руки назад и начал тыкать лицом в капот моих "Жигулей", приговаривая:
     - Ну и... ты..., ну и...!
     Я попытался пресечь расправу:
     - Немедленно остановитесь!
     - Не мешай, - пропыхтел Юра, - сейчас урою падлу!
     - С дамами нельзя так обращаться.
     На секунду Юра замер, потом с еще большим остервенением начал колотить девушку головой о капот.
     Изо рта молодого человека полилась речь, в которой не было ни одного цензурного слова.
     - Ты помнешь машину, и придется оплачивать ремонт, - выдвинул я более понятный этому джентльмену аргумент.
     Юра замер, Римма ловко вывернулась из его рук и, отбежав подальше, завопила:
     - Кретин! Идиот! И чего выслеживал! Она тебе даже палец не протянула, а со стариком трахалась, трахалась, трахалась, вся истаскалась! Э-э-э...
     Высунув язык, Римма принялась подпрыгивать и кривляться. Юра, снова сжав кулаки, шагнул было вперед, но я быстро схватил его за плечи.
     - Стой, не связывайся с Риммой, она специально тебя на драку вызывает.
     Парень покорно кивнул:
     - Да, верно, обидно ей.
     - Почему?
     - Римка глазки мне давно строит, в кино зовет, только не нравится она мне, грубая очень и со всем двором перепихнуться успела. А я брезгливый, мне сорок пятым быть совсем неохота. Остальные посмеиваются, говорят: чего не взять, если само в руки плывет, но меня от таких, как Римка, блевать тянет.
     - Ты вовсе не одинок, я сам бы ни за какие коврижки не согласился иметь дело с подобной особой, - кивнул я.
     Юра молча окинул меня взглядом.
     - Уж и не знаю, следует ли мне радоваться оттого, что на вас похож, - протянул он.
     - Ты правда следил за Ветой? - Я решил не обращать внимания на его хамство.
     Юра кивнул:
     - Да.
     - Видел Павла?
     - Угу.
     - Послушай, нам надо поговорить, - обрадовался я, - но только не в этом дворе! Садись в машину, тут есть где-нибудь кафе?
     - Не о чем нам толковать, - мрачно ответил Юра и отвернулся от меня, - да и времени нет. Меня у метро ждут.
     - Могу подвезти.
     - Здесь рядом, через двор, - сообщил парень, - Ветку-то никакой болтовней не вернешь. Знал бы, что она беременна, предложил бы расписаться, какая разница, от кого ребенок.
     - Ты ее любил? - тихо спросил я.
     Юра помрачнел еще больше:
     - Теперь неважно, прощайте.
     - Постой секунду.
     - Ну что еще?
     - Павел, мужчина, с которым жила Вета, очень непорядочный человек, он подозревается в убийстве.
     Кстати, извини, я не представился.
     Юра молча изучил мое удостоверение.
     - От меня чего хотите? - буркнул он наконец.
     - Ты видел, где Павел живет?
     - Предположим.
     - Скажи его адрес.
     - Не хочу, потом по судам затаскаете.
     - Я частный детектив, никому не разглашу твоего имени.
     - Однофигственно, кто вы. Дела иметь ни с кем не желаю, - твердо заявил Юра и пошел прочь.
     - Сильно же ты любил Вету, если позволяешь человеку, загнавшему ее в могилу, спокойно разгуливать безнаказанным! - воскликнул я.
     Юра обернулся:
     - Он-то чем виноват?
     - Будь другом, давай поговорим, - взмолился я.
     Юра посмотрел на тротуар, потом присел, завязал шнурок на кроссовке и неожиданно согласился:
     - Будь по-вашему, у метро кафешка есть.
     В небольшом павильончике оказалось пусто.
     - Коктейль "Москвич", - велел Юра.
     Девушка за стойкой понимающе кивнула и посмотрела на меня.
     - А вам?
     - Эспрессо.
     - У нас растворимый.
     "Однофигственно", - чуть было не ответил я, но вовремя поймал себя за язык. Вращаясь в силу необходимости в чуждой среде, не следует с ней ассимилироваться.
     - Спасибо, выпью любой, - кивнул я.
     Мы сели за столик, мне подали картонный стаканчик с бурой жидкостью самого неприятного вида, Юре принесли кружку с пивом. Почему напиток из хмеля тут громко именовался коктейль "Москвич", осталось непонятным.
     Пока Юра прихлебывал пиво, я вкратце обрисовал ему ситуацию и закончил речь страстной просьбой:
     - Ты единственный, кто может дать мне его адрес!
     Сделай божескую милость, назови улицу.
     - Не могу, - ответил Юра и закричал:
     - Эй, повтори!
     Последняя фраза относилась к барменше, которая мигом притащила вторую порцию.
     Я опять стал уговаривать парня:
     - Почему? Хочешь, заплачу за информацию?
     - Я ее не знаю!
     - Ты же только что сказал, что следил за Ветой.
     - Ага.
     - А теперь говоришь, что не знаешь улицу?
     - Угу.
     - Издеваешься?
     - Не-а! Могу просто показать, а ее название мне неизвестно, - икнул Юра.
     - Поехали. Куда рулить?
     - М-м-метро "Автозаводская", - прозаикался Юра и зевнул. - Заплати.
     Я пошел к стойке и, увидев сумму, удивился:
     - Какое у вас пиво дорогое!
     - Это коктейль "Москвич", - поправила барменша.
     - Из чего он состоит?
     - Сто граммов водки и "Жигулевское".
     Теперь понятно, почему Юра стал заикаться и по какой причине его потянуло в сон. На улице стоит жара, и банальный ерш, хоть он и называется тут красивым словом "коктейль", свалит с ног любого.
     Когда я вернулся к столику, Юра спал, уронив голову на грудь.
     - Уноси его отсюда, - велела барменша, - вечно тут нажирается. Надоел прямо.
     Я выволок неподатливое тело из кафе, кое-как впихнул его на заднее сиденье и направился в сторону "Автозаводской".
     Припарковавшись неподалеку от метро, я обернулся к парню и сказал:
     - Юра, доброе утро.
     Он тряхнул головой:
     - Я и не спал вовсе! Теперь налево.
     - Там нет проезда, "кирпич" висит.
     - Я ногами хожу, - зевнул Юра, - ты тут тачку брось, и почапали.
     Пришлось идти пешком. Довольно долго мы брели через проходные дворы, потом неожиданно вынырнули на площадь. Слева шумел проспект.
     - Вот этот дом, - Юра ткнул пальцем в высокую кирпичную башню, - сюда она шастала, квартира сто восемнадцать. Сидела там долго, а потом с мужиком уходила, таким... противным, твоих вроде лет, ну, может, чуть моложе, в общем, совсем неподходящий ей кадр.
     - Зачем же мы со стороны "Автозаводской" добирались? - изумился я. - Намного проще с проспекта, прямо к подъезду подъехать можно.
     - Вета от метро плюхала, - сообщил Юра, - другой дороги я не знаю. Еле выследил ее, столько раз из виду терял. Она в один вагон сядет, я в другом затаюсь, чтобы не заметила, вроде хорошо ее вижу через стекло, отвернусь на секунду, блин, пропала! А уж как сюда за ней бежал, вообще улет.
     - Зачем же ты за Ветой следил?
     Юра прикусил нижнюю губу.
     - Думал, она уйдет, а я потом в квартиру поднимусь и этого старика урою. Морду ему набью, зубы повышибаю, ну за каким фигом он к молодой полез?
     Живи со своими старухами, - горячился Юра. - Целую неделю я выслеживал, вынюхивал, квартиру вычислил и... ушел.
     Он замолчал, затем принялся ковырять носком кроссовки асфальт.
     - Вы решили не выяснять отношений с Павлом? - спросил я. - Благородное поведение.
     Юра с тоской посмотрел на меня:
     - Чудик вы. Просто не захотел драться.
     - Почему же? Столько сил потратили на слежку.
     Юноша подтянул джинсы.
     - Ага, вот тут сел, на скамеечке, за машинами.
     Отличное место. Меня от подъезда не видно, а я полностью ситуацию контролирую. Ну, думаю, сейчас Вета выйдет, а я наверх...
     Он снова замолчал.
     - Она не появилась?
     - Да нет, вышла на улицу, - мрачно сообщил Юра, - только вместе с этим папиком. Я увидел их и замер. Ветка на старикана такими глазами смотрела...
     На меня она никогда так глядеть не станет. Римка сука, но в одном права, Вете я не был нужен ни в каком виде, она того паразита любила до смерти. Вот я и не стал скандалить.
     Он опять начал ковырять тротуар.
     - Ты еще встретишь свою любовь, - попытался я приободрить юношу, - все у тебя впереди.
     Юра покачал головой, затем, не сказав ни слова, ушел. Я кинулся в подъезд и, забыв про лифт, помчался по ступенькам вверх. Добежал до нужной квартиры, не думая ни о чем, ткнул в звонок, с огромной радостью услышал звук открывающейся двери и в тот же момент понял, что натворил. Если сейчас на пороге возникнет Павел, благообразный бабник моих лет, как прикажете поступить?
     Но дверь открыла старушка, маленькая, кругленькая, очень опрятная, со старомодной укладкой на голове. Седые волосы отливали светло-фиолетовым оттенком, блузку украшала камея.
     - Что вам угодно? - пропела она.
     - Право, с моей стороны крайне невоспитанно беспокоить вас, - улыбнулся я.
     - В жизни случается всякое, - благосклонно кивнула старушка.
     Я почувствовал себя в родной стихии. Так говорят все маменькины подружки.
     - Ничто не способно оправдать бестактность.
     - Иногда нам приходится забыть о воспитании в силу форсмажорных обстоятельств, - отбила мяч бабуся, - очевидно, вы в подобном положении. Слушаю вас, милейший.
     - Разрешите представиться, Иван Павлович Подушкин.
     Бабуся взяла мою визитку:
     - Очень приятно. Эстер Львовна Фонар. Чем обязана?
     - Боюсь, я напрасно вас побеспокоил.
     - Я вся внимание.
     - Один мой друг, по имени Павел, дал мне этот адрес как свой, и вот сейчас я ехал мимо и, имея свободное время, набрался окаянства заявиться к вам без предварительной договоренности.
     - Павел? - изумленно переспросила Эстер Львовна. - Павел?! Ах, да! Увы, ничем не сумею помочь. Он покинул сии стены, отбыл прочь!
     - Куда? - Я на секунду выпал из образа мужчины, замученного светским воспитанием.
     Эстер Львовна мягко улыбнулась:
     - Прошу вас, проследуйте в гостиную.
     Я церемонно раскланялся, втиснулся в прихожую, стащил ботинки и был препровожден в уютную комнату, заставленную темной мебелью, обитой синим шелком. Эстер Львовна опустилась в кресло, указала мне сморщенной рукой на диван и хорошо поставленным голосом преподавателя сказала:
     - Давайте сначала уточним, об одном ли человеке мы ведем речь? Данную жилплощадь временно занимал Павел Николаевич Бурцев, москвич, врач. Это ваш друг?
     - Да, да, - поспешно согласился я. - Отчего же Паша решил жить на съемной квартире? Вы не интересовались?
     Эстер Львовна деликатно кашлянула:
     - Естественно, сама бы я ни за что не стала проявлять неуместного любопытства, но Павел Николаевич, человек деликатный, разъяснил ситуацию. Он развелся с женой, оставил ей квартиру и, пока не приобрел новую, снимает жилье. Исключительный человек, оплатил сразу за три месяца. Ничего не испортил, не сломал, не разбил, оставил после себя полнейший порядок и уехал. Я бы с удовольствием продлила наш контракт, но Павел Николаевич, к моему глубочайшему сожалению, уже успел решить квартирный вопрос.
     Ах, конечно, не слишком хорошо так говорить, но вы понимаете меня, не так ли?
     Я кивнул:
     - Конечно, сдать квартиру сейчас трудно, да и опасно. Всякие люди встречаются, много безответственных, балующихся алкоголем.
     Эстер Львовна снова кашлянула:
     - Совершенно согласна с вами. Кстати, если надумаете, могу вас пустить, потому что вы производите впечатление человека нашего круга. Ваши родители, случаем, не из мира науки? Мы с покойным мужем всю жизнь преподавали русскую советскую литературу в МГУ, увы, сейчас жестокое время, и доктор наук, у которого десяток монографий, я имею в виду себя, вынужден съезжать на дачу, а в свои апартаменты пускать чужих людей, чтобы не умереть с голоду.
     - Мой папенька не имел никакого отношения к науке, он был писателем. Павел Подушкин, очень популярный в советские годы автор, а матушка - актриса, она в добром здравии, но сейчас уже не играет на сцене.
     - Павел Подушкин, - всплеснула ручками Эстер Львовна, - боже! Какой пердюмонокль! Вон там, в шкафу, много его книг, часть с автографами. Одна из моих аспиранток писала кандидатскую на тему "Образ русского барина в советской прозе на примере книг Павла Подушкина". Вот тогда мы и свели знакомство.
     Ну-ка, подождите!
     Легко вскочив, Эстер Львовна подошла к полкам, вынула хорошо знакомый мне том в бордовом переплете, раскрыла его и сказала:
     - Смотрите.
     Я глянул на слегка пожелтевшую страницу и ощутил болезненный укол в сердце. Знакомым, мелким, очень аккуратным почерком была сделана надпись:
     "Уважаемой Эстер Львовне от автора с наилучшими пожеланиями. Павел Подушкин".
     - Это ведь ваш папенька писал? - ажитированно воскликнула профессор.
     - Совершенно верно, - дрогнувшим голосом ответил я.
     - Боже! - занервничала Эстер Львовна. - Вот так встреча! Что же мы сидим без чаю? Голубчик, Иван Павлович! Впрочем, можно вас Ванечкой звать?
     Я только кивнул, так как потерял дар речи. Надо же, я считал, что отец давно незаслуженно забыт.
     Странные люди современные издатели, сейчас выпускается море второсортных произведений, а собрание сочинений Павла Подушкина стоит нетронутым.
     Большое количество великолепных, как теперь их называют, дамских романов, ну почему они не востребованы? Впрочем, я давно смирился с несправедливостью и решил, что отец умер не только как физическая сущность, но и как литератор. Но, оказывается, еще есть люди, у которых дома бережно хранятся его книги!
     - Эстер Львовна, - спросил я, справившись с нахлынувшими чувствами, - не сообщил ли вам Павел адрес своей новой квартиры?
     - Нет, Ванечка, он просто попрощался и уехал.
     - И как его найти?
     - Понятия не имею.
     - Может, знаете, где он работает?
     - Увы, мне известно лишь, что Павел Николаевич врач, похоже, по женской линии.
     - Отчего у вас возникла такая уверенность?
     Эстер Львовна улыбнулась:
     - Проказник он. После того, как квартира освободилась, сюда женщины звонить начали, Павла спрашивать. Одна по отчеству его величала, другая просто по имени, третья по фамилии. Я, естественно, всем отвечала: "Он уехал".
     Стоило Эстер Львовне объяснить, что Бурцев покинул съемную квартиру, как начинали доноситься крики:
     - Не может быть? Куда? Почему?
     Очень скоро Эстер Львовна сообразила: милый Павел ловелас, юбочник, неуправляемый бабник. Профессор не осудила Бурцева, молодой, свободный мужчина волен вести себя, как ему заблагорассудится. Ей было жаль глупых женщин, двое из которых даже явились к ней лично. Одна, совсем молоденькая, с круглым детским личиком, услыхав от Эстер Львовны про отъезд Павла, заплакала и все повторяла:
     - Ну посмотрите в комнате, вдруг он для Веты письмо оставил! Не может быть, чтобы ничего не было. Не правда!
     Другая, сильно размалеванная, в невероятном наряде, тоже не хотела уходить.
     - Вы понимаете, с кем имеете дело, - топала она ногами, наступая на Эстер Львовну, - я лучшая актриса современности, звезда... Дайте номер его мобильного, адрес, живо.
     Выслушав рассказ пожилой дамы, я только горестно вздохнул:
     - Вот беда, я очень надеялся найти хоть какой-то след Павла.
     Эстер Львовна засмеялась:
     - Ну вам, милый Ванечка, сыну Павла Подушки на, я помогу с радостью.
     - Каким образом? Ведь вы не знаете его новый адрес.
     - Зато имею данные его старой прописки, - усмехнулась профессор. - Павел Николаевич, когда мы документы в агентстве оформляли, естественно, паспорт показал, его адрес, ну тот, где он с женой жил, в договоре указан. Павел очень просил меня никому его не сообщать, не хотел, чтобы кто-нибудь его бывшую супругу тревожил. Уезжая, он предупредил меня, что среди его пациенток есть много психически неадекватных женщин, которые, влюбившись в доктора, способны на глупые поступки. Я знаю, что такое случается, впрочем, мне думается, Павел Николаевич и сам был не промах, но не о нем речь. Я никому адреса не разгласила, а вам дам с огромной радостью.
     
     Глава 24
     
     Павел Николаевич Бурцев оказался прописан в доме, мимо которого я в свое время неоднократно ходил. Рядом с ним в здании, похожем на гигантский корабль, одно время жил Гриша. Когда-то его папенька имел здесь комнату в коммунальной квартире. Родители Гриши жили в просторных хоромах, а десятиметровая комнатенка стояла пустой. Когда Гришка стал студентом, отец вручил сыну ключи и сказал:
     - Небось охота одному пожить, без нравоучений?
     Кто бы отказался, будучи первокурсником, получить собственное жилье, особенно в те, советские годы? Естественно, Гришка моментально смылся из обширных, но совместных с родителями апартаментов в крохотную, зато собственную кубатуру. И началось!
     Гулял он до полной отключки до тех пор, пока две древние бабки, проживавшие в соседних комнатах, не позвонили его отцу и не устроили вселенский скандал.
     Папенька мигом вернул Григория назад, и его веселое житье прекратилось. Но до сих пор иногда, уже давно обитая в одиночестве, Гришка вспоминает те денечки и вздыхает:
     - Эх, хорошо было, жаль только, недолго! Вот карги, спали себе целыми днями, ну почему возмущаться начали?
     Добравшись до огромного здания, я медленно пошел вдоль фасада. Надо же, я совсем забыл, в каком подъезде обитал Гришка. Вон в том, угловом? Нет, вроде дверь была ближе к середине здания. Одно знаю точно: я входил к Грише с проспекта. А дом, где проживал Павел, расположен рядом, и он невероятно огромный, квартира Бурцева имеет номер две тысячи два, строили домину еще при Сталине, а в те годы любили гигантский размах, если здание, так уж размером с провинциальный город.
     У некоторых людей самые яркие воспоминания вызывает запах, вдохнешь случайно аромат давно забытых вещей, и память начинает услужливо подсовывать картины. Я принадлежу к породе таких "нюхачей". Не успел войти в подъезд, как голова слегка закружилась, тут в воздухе витала смесь запахов, очень хорошо мне знакомых. Вмиг в мозгу возникла такая сцена. Я звоню в дверь, она распахивается, из щели высовывается Гришка.
     - Чего тут прыгаешь? - шипит он.
     - Мы же в кино собрались, - удивленно отвечаю я, - в Дом литераторов, отец билеты достал, на французский фильм.
     - Ступай один.
     - Ты не хочешь посмотреть импортную ленту? - изумляюсь я.
     Для тех, кто не знает, поясню: в СССР практически не показывали кино, снятое, как тогда говорили, "на Западе". Впрочем, старые ленты все же можно было посмотреть, взяв абонемент в кинотеатр "Ударник", там работал "Университет культуры". Сначала вы слушали нудную, но, к счастью, короткую лекцию о том, что вам предстоит увидеть, затем показывали фильм. Но современные ленты до Москвы добирались редко, и демонстрировали их в основном в так называемых творческих домах: литераторов, композиторов, кинематографистов. Попасть на подобный показ считалось огромной удачей, люди потом долго рассказывали об увиденном, хвастались, ощущая себя принадлежащими к касте избранных. И вот сейчас Гришка отказывается от такой радости.
     - Уходи, - бубнил приятель.
     Меня поразил его бледный вид и воспаленные, красные глаза.
     - Ты заболел? - заботливо спросил я. - Может, помочь чем?
     - Нет.
     - Похоже, тебе плохо, дай зайду.
     - Топай куда шел.
     Я обиделся и пожал плечами:
     - Ладно, пока.
     - Эй, погоди! - крикнул Гришка.
     - Что?
     - Извини, некрасиво вышло, - забубнил он, - девушка у меня, ну, сам понимаешь... В общем, ступай один кинушку смотреть.
     Я рассердился на ветреного приятеля.
     - Мы же вчера договорились, в восемь вечера, абсолютно точно.
     - Кто ж знал, что я в десять с девушкой познакомлюсь, - хихикнул Гришка, - и еще меня собака укусила.
     - Да? - удивился я.
     Приятель кивнул:
     - Ага, выскочила из-за угла, мелкая шавка, да как цапанет! Я их ненавижу! Вот дрянь! Теперь нога болит.
     Я не очень поверил в тот день другу, мне пришлось продавать лишний билет у входа. В молодости Григорий терял голову при виде дамы, согласной на постельное приключение. Впрочем, талант ловеласа не помешал ему получить диплом с отличием - те, кто заканчивал медицинский вуз, знают, как это трудно, - а потом стать великолепным врачом. Сейчас Гришка просто нарасхват, консультирует во многих местах, пишет научные книги. Но он не женат, два его брака закончились трагически, обе супруги умерли, впрочем, Гриша не любит об этом вспоминать. Теперь он находится в свободном полете.
     - Вот нагуляюсь и пойду в загс, - иногда смеется Гриша.
     Но лично мне кажется, что этот момент не настанет никогда, даже на собственных похоронах, лежа в гробу, Гришка заметит, что у распорядительницы скорбной церемонии стройные ножки и симпатичная попка.
     После того дня Гриша стал побаиваться собак, и я ругал себя за недоверчивость. Значит, его и впрямь укусила болонка. Кстати, тут они с Женей Милославским опять оказались похожи. Женька, впрочем, пошел дальше Гриши. Если второй опасается разных псов, даже размером со спичечный коробок, то Женька вздрагивает, приметив любое животное, ему все равно, кто это: собака, кошка, мышь. Когда на первом курсе института приходилось ходить в морг, Женя совсем не дергался, мертвые тела не вызывали у него особых эмоций. Но вот когда на том же курсе пришлось резать лягушку... Вот тут Женька попросту удрал с занятий, а потом долго ходил за преподавателем, ноя:
     - Ну можно я сдам зачет так, а? Мне противно ее трогать.
     Впрочем, если подумать, то собак все же Женя боится больше, чем всех остальных животных. Мне эти страхи непонятны. Я положительно отношусь к братьям меньшим, с удовольствием бы поселил у себя Лабрадора, ротвейлера, алабая... Мне нравятся крупные собаки, но и мелкие не вызывают отвращения, просто кажется, что тойтерьер, йорк или болонка больше подходят для дамы. Но, увы, я живу не один, поэтому мечты останутся мечтами. Впрочем, хватит пустых размышлений, пора подумать о деле.
     Едва я подошел к нужной квартире, как оттуда выскочил встрепанный подросток и кинулся к лифту.
     - А ну, погоди, - крикнула выбежавшая за ним женщина, - стой!
     Но мальчишка уже нажал кнопку, и кабина понеслась вниз.
     - Вот раззява! - в сердцах воскликнула тетка. - Просто слов нет! На тренировку он собрался! А сумку с формой забыл! И чего с ним делать? Головы вообще никакой! Я в его возрасте ответственной была. А этот!
     "Мама, сделай, мама, помоги". Или они все сейчас такие?
     Я улыбнулся:
     - Не сумею авторитетно ответить на ваш вопрос, но, думается, во всех поколениях встречаются инфантильные особи, не слишком любящие работу.
     - А вы к нам? - спросила женщина.
     - Мне нужен Павел Бурцев.
     Она нахмурилась:
     - Опять натворил чего-то? Ну беда! Каждый день неприятность. На этот раз что?
     - Павел здесь проживает? - безмерно обрадовался я.
     Честно говоря, я рассчитывал увидеть лишь его бывшую жену, поболтать с ней, узнать новый адрес экс-супруга, а тут такая удача.
     - Где ж ему жить? - мрачно спросила тетка. - Вы только что его видели! Спортсмен! Вы из школы или из милиции? Ну что мое сокровище отчебучило?
     - Мальчика, который сейчас уехал на лифте, зовут Павел Бурцев! - догадался я.
     - Ну да!
     - Мне нужен взрослый мужчина с таким же именем. Павел Николаевич Бурцев.
     Женщина вытаращила глаза:
     - Паша? Однако! А вы кто?
     Я полез было за удостоверением, но потом передумал и начал самозабвенно фантазировать. Все-таки генетика великая вещь, и, как ни пытайся бороться с ней, ничего не выйдет. Мы являемся продолжением наших родителей, нравится нам сей факт или нет.
     Я создан из Павла Подушкина и Николетты. Умение придумывать истории - талант от отца, актерские данные - от маменьки, и очень надеюсь, что дар лицедейства единственная полученная мною от Николетты черта характера.
     - Видите ли, - завел я, - мы с Павлом Николаевичем одно время дружили, потом перестали видеться, потеряли друг друга из виду, вот я решил возобновить отношения.
     - Совсем я, похоже, постарела, - вздохнула женщина, - раз вы меня не узнаете. Я Мила, сестра Павла.
     - Ах, Милочка! - фальшиво-восторженно воскликнул я. - Право, вы совсем не изменились! Просто я не решился вас по имени назвать, а отчества не знаю.
     Вот вы меня точно не припомните, я Ваня Подушкин!
     Мила засмеялась:
     - Отчество у меня, как у Паши, Николаевна, а вас, Ваня, не узнать невозможно! Каким был, таким и остался.
     Я старательно улыбался и кивал. Мила хорошо воспитанная особа, она не стала грубо говорить незнакомцу: "Да я тебя в первый раз вижу". А может, она знает, что способна забыть человека, вот и делает сейчас приветливый вид.
     - Неужели ты не слышал о несчастье? - вдруг спросила Мила, обратившись ко мне, как к старому знакомцу, на "ты".
     - О каком? - тихо поинтересовался я.
     - Павел-то погиб, - довольно равнодушно пояснила она.
     - Не может быть!
     - Почему же?!
     - А когда случилась беда? Павла уже похоронили? - чувствуя странное отупение, спросил я.
     Мила хмыкнула:
     - Сейчас посчитаю. Сколько ж лет прошло? Ой, не вспомню. Можно Лене позвонить, нашей старшей сестре. У нее все записано. Давно дело было. Да и какая теперь разница?
     Я отлепился от стены.
     - Вы уверены?
     - В чем? - Мила наклонила голову набок.
     - В смерти брата? У него нет тезки? Павла Николаевича Бурцева, который тут прописан? Или, может, жил до вас человек с таким именем и фамилией?
     Мила вышла на лестницу, притворила дверь в квартиру и серьезно спросила:
     - Чего глупости говорите?
     Я вынул удостоверение:
     - Извините, я обманул вас, но служебная инструкция предписывает раскрывать инкогнито лишь в крайних случаях!
     Мила насупилась:
     - То-то я вижу, что совсем вас не знаю! В квартиру не впущу, генеральную уборку устроила!
     - Конечно, как хотите, мы и здесь великолепно побеседуем. Так как насчет прежних жильцов?
     - Этот дом был построен еще в пятидесятые годы прошлого века для преподавателей и сотрудников МГУ, - пояснила Мила, - квартиры давали лишь своим. Жилье получили мои родители, они оба работали в университете. Потом, уже после перестройки, папа умер, сестра Лена уехала жить в собственный коттедж и маму с собой забрала, а я осталась тут. Павел Николаевич Бурцев был здесь прописан, это мой брат.
     Сына тоже зовут Павел, но он Сергеевич, а фамилию мама попросила дать ему Бурцев. Уж очень мне не хотелось называть мальчика именем парня, который погиб не своей смертью, но мама...
     - Павла Николаевича убили?! - воскликнул я.
     - Господь с вами! Сам погиб!
     - Покончил с собой?
     - Разбился в авиакатастрофе. Улетел на юг, и все.
     Не зря я самолетов до паники боюсь.
     Я невольно повторил любимый жест Николетты, сжал пальцами виски. Не понимаю! Авиакатастрофа!
     Но каким же образом милейшая Эстер Львовна могла видеть документ с пропиской?
     - Скажите, где паспорт Павла?
     - Так с ним погиб, - удивленно ответила Мила, - кто же без документов в самолет пустит? Да и билет без него не купить. Вот оно как бывает! Нам когда Юля о его смерти сообщила, мама не поверила, решила - это шутка идиотская! Павел мог иногда глупо шутить.
     - Вы брата опознавали?
     Мила тяжело вздохнула:
     - Самолет в море упал, никого и ничего не нашли, нам тела Павла так и не отдали, вещи тоже, мы чисто символически на кладбище памятник поставили, вроде Павел там лежит, только могила пустая! Мама чуть с ума не сошла, день и ночь плакала.
     - Точно знаете, что Павел погиб?
     - Конечно.
     - Откуда? Ведь тело не нашли!
     Мила покачала головой:
     - Странный вы, право, и вопросы задаете глупые.
     Паша нам сообщил: "Летим с Юлькой на юг, косточки погреть", номер рейса назвал, пообещал, как устроится, сообщить. Ну а потом Юля звонит и кричит, надрывается:
     - Павлуша погиб!
     Я перестал что-либо понимать.
     - Юля - это кто?
     - Девушка Павла, они пожениться хотели. Паша даже к ней жить переехал. Вместе на юг собрались, в море покупаться, и вон чего вышло.
     Я потряс головой:
     - Мила, каким же образом получилось, что Юля осталась жива и позвонила? Она что, выплыла и понеслась в Москву?
     Мила повертела пальцем у виска.
     - Вы совсем того, да? Они с Пашей поругались, уж не знаю, в чем дело было, только Павел ей гадостей наговорил и один улетел. А Юля осталась. В общем, я плохо ситуацию знаю. Когда беда случилась, Юля ничего не рассказывала, только плакала и твердила:
     - Ну почему я вместе с ним не полетела?
     А потом время прошло, она замуж вышла, ребеночка родила. Мама наша ее осудила, а я считаю, что жизнь продолжается, нечего себя вместе с умершим хоронить, не в Индии живем, чтобы вдову на костре погребальном сжигать. Да она и не жена Пашке была.
     Я с Юлей дружу, вернее, общаюсь, мы созваниваемся.
     - Дайте мне ее телефон, - попросил я.
     - Без проблем, - ответила Мила, - записывайте.
     Оказавшись в машине, я сразу набрал Юлин номер и услышал тихий голосок:
     - Але.
     - Позовите Юлю.
     - Маму?
     - Да.
     - Она спит, ей в ночную смену.
     - Подскажите, когда она проснется?
     - Ну... не знаю, я в это время уже сама дрыхну.
     - Можете маме записку написать?
     - Не-а.
     - Почему же?
     - Я на роликах каталась и упала, теперь правая рука в гипсе, а левой писать не умею.
     - Если я позвоню в десять вечера, застану вашу маму?
     - Я телефон выключу перед тем, как лечь, - бубнила девочка, - муся по будильнику встает.
     Потерпев полнейшую неудачу, я решил "заехать" с другой стороны:
     - Мама где работает?
     - Продавщицей в магазине "Наш дом", в отделе посуды.
     - И уходит на работу так поздно?!
     - Он круглосуточный, - объяснила девочка, - а за ночь больше платят.
     Я повесил трубку и поехал домой. Ладно, сейчас сам лягу и покемарю чуть-чуть, а затем поеду в "Наш дом" и разыщу в посудном отделе Юлю, может, она расскажет мне правду? Похоже, в этой истории есть какая-то тайна, и, может быть, Юля ее знает и почему-то морочит родственникам Павла голову. Конечно, он прошел регистрацию, раз милиция сообщила родным, что он летел... А вдруг он потом передумал и вернулся к Юле? И по какой-то причине они скрыли это от родных...
     
     Глава 25
     
     Войдя в квартиру Норы, я невольно закашлялся.
     Пахло как в бане, чем-то травянисто-растительным.
     Я не слишком большой любитель греть кости на полке, но пару раз Макс затаскивал меня в парилку, и я очень хорошо запомнил дух от растворов, которыми приятель плескал на раскаленные камни. Вот и у нас, как в бане, жарко, просто дышать нечем.
     Я прошел в свою комнату, снял пиджак, повесил его на спинку стула, потом отворил окно, оперся о подоконник и вытащил сигареты. Не знаю, как других людей, а меня угнетает жизнь в окружении высотных домов. Во времена моей молодости журналисты очень любили употреблять штамп "каменные джунгли".
     Правда, за этими двумя словами, как правило, следовали названия городов: Нью-Йорк, Вашингтон, Лондон и другие, кроме тех, что принадлежали к соцлагерю. Это в их, чуждом нам капиталистическом мире люди задыхались в мегаполисах, а в Москве, Софии, Праге дышали свежим воздухом и слушали пение птиц. И что самое интересное, мы верили в это горячо, искренне.
     - Вава, - закричала, вбегая ко мне, Николетта, - немедленно закрой окно!
     Я повернул голову и спокойно ответил:
     - В квартире жарко.
     - Захлопни створки.
     - Но почему?
     - Дует.
     - Прости, Николетта, моя комната в самом конце квартиры, место, где ты сейчас спишь, далеко отсюда...
     - Это из-за мандрагоры, ее нужно готовить без притока свежего воздуха.
     Я послушно затворил окно и сел в кресло.
     - Ты очень скрытный, - надула губки Николетта, - нет бы рассказать, где бываешь, чем занимаешься! Я обязана быть в курсе дел! Вдруг ты попадешь в дурную компанию!
     Все понятно, у Николетты очередной приступ материнской любви, накатывает он на нее примерно раз в пять лет и длится около часа. Далее события станут развиваться следующим образом: маменька откроет шкаф, переворошит вещи, сообщит, что мне следует купить себе новые костюмы, затем посоветует сходить в парикмахерскую, поцелует в щеку и упорхнет, очень довольная собой. Мне и в голову не придет делиться с ней сокровенными мыслями. Я никогда не откровенничал с матерью, не спрашивал у нее совета и не просил помощи, бесполезное это дело, а порой даже опасное. Любую полученную информацию Николетта, самозабвенная сплетница, не способна удержать при себе, все мигом станет известно заклятой подружке Коке, а уж та разнесет чужие тайны по всем гостиным.
     Николетта подошла ко мне.
     - Вава, тебе пора постричься.
     Ну вот, я ошибся в последовательности действий, сейчас она рванет к шкафу!
     Николетта бодро дорысила до гардероба.
     - Ужасно, - заломила она руки, разглядывая вешалки, - совсем нет приличной одежды. Широкие лацканы давно не носят!
     - Мне нравится.
     - Отвратительно! А галстуки!
     - С ними что?
     - Слишком узкие.
     - Я не люблю лопатообразные!
     - Молчи, Ванечка, - замахала руками Николетта.
     Я вздохнул. Похоже, маменька сегодня в ударе.
     Последний раз она называла меня Ванечкой лет... ну не припомню когда!
     - А эти брюки! К ним же нужен пиджак!
     - Вот он, на стуле!
     - Ванечка! Разве так можно! Ты испортишь вещь!
     Плечи провиснут!
     Николетта схватила пиджак, мирно висевший на спинке, и принялась интенсивно встряхивать его. На пол упала бумажка.
     - Это что? - удивилась маменька.
     - Обертка, я мороженое съел!
     - Эскимо? А мне почему не принес? Вава!
     Понятно, припадок любви закончился, я вновь Вава!
     - Сходи в магазин, - потребовала Николетта, - принеси мне именно такое! Фруктовый лед!
     - Он слишком калориен, - попытался я испугать Николетту.
     Пальчик с идеально отполированным ноготком ткнул в строчку, напечатанную на бумажке;
     - Ерунда, - провозгласила маменька, - по сути, это просто замороженная вода.
     - С красителями. А ты занимаешься очищением и омолаживанием.
     - С соком, стопроцентным!
     - Не верь рекламе.
     - Вава!!!
     - Уже иду, - покорно кивнул я.
     - Всем купи.
     - Николай с Верой такое не едят.
     - Отчего же?
     - Ну...
     - Вава!!!
     Я молча пошел к двери. Остановить ураган невозможно.
     
     * * *
     
     В супермаркете я потолкался между холодильниками и, о радость, нашел именно то эскимо, обертка от которого попалась Николетте. Девушка на кассе, увидав пакет с мороженым, предостерегла меня:
     - Сюрприз не в каждой упаковке. На десять эскимо только одно с игрушкой.
     - Без проблем, - улыбнулся я, - пробивайте.
     Навряд ли Николетта, Николай и Вера будут переживать, если им не достанутся резиновые машинки.
     Дома гулял сквозняк. Я вошел в столовую, обнаружил всех в сборе и спросил:
     - Теперь уже можно открывать окна?
     - Да, - кивнул Николай, - мандрагору сварили.
     - Она не простудится? - съехидничал я.
     - Нет, - совершенно серьезно ответил целитель, - следует соблюдать осторожность только при кипячении.
     - Принес? - перебила его Николетта.
     Я протянул маменьке эскимо.
     - Вава! Что за манеры! Предложи сначала Николаю с Верой!
     - Вряд ли вы захотите мороженое, - улыбнулся я, глядя на парочку.
     - Отчего же? - удивился Николай. - С большим удовольствием.
     - Оно, наверное, вредное, - не утерпел я, - холестерин, углеводы, ну и так далее.
     - Фруктовый лед можно, - кивнула Вера, - изредка.
     Троица принялась было разворачивать бумажки.
     - Николетта, стойте, - спохватился целитель, - сначала нужно выпить мандрагору. Очень хорошо получится, снадобье любит сладкое. Заедите его мороженым. Я сейчас.
     С несвойственной ему расторопностью Николай выскочил в коридор, потом вернулся, неся стакан, накрытый черным платком.
     - Внимание, - провозгласил он, - день великолепный, не тринадцатое число, не пятница. Время подходящее, полдень миновал. Все встали сегодня с правой ноги... Ну, Николетта, бог в помощь!
     Маменька размашисто перекрестилась, целитель сдернул платок. Николетта схватила стакан. Я во все глаза наблюдал за происходящим.
     - Одним махом, - зудела Вера, - не отрываясь.
     - Не ставьте пустой стакан на стол, - взвизгнул Николай.
     Маменька замерла:
     - Почему?
     Целитель нахмурился:
     - Ужасная примета, хуже черной кошки на дороге.
     - Куда же его деть? - удивилась Николетта.
     - Порожнюю посуду следует тут же отнести в кухню и поместить в раковину, желательно с водой.
     - Стакан должен быть с водой или мойка? - решил уточнить я.
     - Вава, - сердито заявила маменька, - у тебя просто отвратительный отцовский характер. Тася, забери стакан. Тася, Тася! Ну глухая, Тася!
     - Вам чего? - всунулась в комнату Ленка.
     - От тебя ничего, - рявкнула маменька, - где моя прислуга?
     - Сами ж ее в химчистку отправили, - сообщила Ленка.
     - Сделай одолжение, - попросил я, - унеси стакан.
     - Этот?
     - Да.
     - Так поставьте его на стол, я потом заберу.
     - Нет, - воскликнул Николай, - сейчас!
     Ленка вытянула руку, маменька протянула пустую емкость. Домработница схватила стакан, тот моментально выскользнул из ее корявых пальцев. Цзынь! На полу осталась кучка мелких осколков.
     - Во, уронила, - восхитилась Ленка, - ща замету.
     Тяжело топоча, домработница ушла. Николай посерел.
     - Что, что, что? - бестолково засуетилась маменька. - Плохо, да? Совсем?
     - Нет, - проблеяла Вера, - ерунда. Давайте лучше мороженого поедим.
     Она быстро содрала обертку и стала приговаривать, откусывая от эскимо:
     - Ой, как хорошо! Замечательно. Ешь, Коля.
     Целитель, странно притихший, тоже принялся за лакомство, но ел он его с таким видом, словно вкушал кутью на похоронах. Лицо Николая приняло торжественно-печальное выражение, а еще он постоянно мелко и быстро крестился, шепча:
     - Спаси и сохрани. Спаси и сохрани.
     Появилась Ленка с веником.
     - Тебя только за смертью посылать, - укорила ее Николетта.
     - Не говорите так! - взвизгнул Николай. - Она рядом, услышит и придет!
     - Кто? - не понял я.
     - Черная с косой!
     Чтобы, не дай бог, не высказать своего отношения к происходящему, я тоже принялся за десерт. Некоторое время мы молча лопали эскимо, и вдруг Николетта взвизгнула:
     - Ой, смотрите!
     Все уставились на крошечную зеленую лягушку, которую Николетта держала на ладони. Я улыбнулся.
     - Это...
     Но Николай мгновенно перебил меня:
     - Вот! Мандрагора действует.
     - В каком смысле? - слегка испуганно отреагировала маменька.
     - Порча вышла! - авторитетно заявил Николай. - Мандрагора в кровь пошла, теперь нечисть выгоняет.
     Вот тут я не утерпел и засмеялся в голос:
     - Ерунда. Эскимо с сюрпризом. Внутри его лежала игрушка.
     - Порча.
     - Игрушка.
     - Порча, - стоял на своем целитель.
     Спорить с идиотом мне не хотелось, я решил воззвать к его разуму.
     - Ну посмотрите же, лягушка резиновая: Каким образом, по-вашему, порча могла принять подобный вид?
     Вера схватила безделушку, сжала ее в кулаке" потом раскрыла ладонь. Я удивился. От лягушки осталась кучка крошек.
     - Это песок, - сообщила астролог, - такой обычно в почках скапливается. Все болячки от порчи. Но Николетта выпила мандрагору, и энергетическая сущность трансформировалась...
     Слушать маразм далее у меня не хватило сил. Я дунул на ладонь Веры, крошки мигом просыпались на пол.
     - Виноват, я ошибся. Просто мне попалась машинка из резины, а у Николетты в мороженом было печенье, покрытое глазурью, в форме лягушонка, сувенир для детей, наверное, малышам он по вкусу.
     - Что ты наделал, - в обморочном состоянии прошептал Николай, - теперь все!
     Вера закрыла глаза и занудила:
     - От ворот поворот, уйди на вечерней звезде, укатись на ночной лошади...
     Мне стало не по себе, парочка выглядела очень странно. Может, у них болит желудок? Едят какую-то дрянь, спят на мочалках, вдруг фруктовый лед "ударил" по их отвыкшим от нормальной пищи организмам? Тот же Женька Милославский рассказывал мне, что диета - это огромный стресс. К нему в клинику частенько привозят женщин, свихнувшихся на почве бесконечного подсчета калорий. Дурочки отказываются от всякой пищи, превращаются почти в кроликов, питаясь только салатом и капустой, а потом, когда заболевают от истощения, пытаются вернуться к нормальному режиму еды. ан нет, вот тут-то их и подстерегает опасность. Организм не хочет принимать "человеческую" еду: суп, кашу, мясо. Долгое время уходит на адаптацию. Результат диеты: выкрошившиеся зубы, слоящиеся ногти, редкие волосы, кожа в прыщах, запах изо рта и вес... тридцать кило. Считается, что скелет, обтянутый пергаментной бумагой вместо кожи, с зияющими дырками во рту, тощими руками, полулысый покрытый красно-синими пятнами, издающий смрад, вызывает особый интерес у большинства лиц мужского пола. Значит, я принадлежу к меньшинству, мне по вкусу женщины, похожие на наливное яблочко. Конечно, вес в сто пятьдесят кило является излишним, но есть же золотая середина. К тому же девица, жеманничающая над тарелкой, всегда вызывает у меня сомнение: небось она и по жизни такая кривляка. А та, что с аппетитом уплетает обед, скорей всего, веселый человек, без лишних комплексов.
     - Вера, пошли, - вскочил Николай, - может на нас перейти.
     - Да что случилось? - сердито спросил я.
     И тут Николетта вынула изо рта еще одну лягушку.
     - Вот, - подскочил Николай, - сколько порчи!
     Я выхватил у маменьки кусок печенья:
     - Посмотрите! Это всего лишь сухой бисквит!
     Николай шарахнулся в сторону.
     - О... о... о, ужасно! Ты взял все чужое на себя! Теперь... Николетта, что у тебя болит?
     - Ну... ноги, - пролепетала маменька, - туфли узкие, жмут!
     - А из внутренних органов? - перебила ее Вера.
     - Желудок, печень, сердце, легкие, - стала перечислять обожающая изображать из себя смертельно больную маменька.
     - С этой секунды все твои хвори перейдут на Ваню, - отчеканил Николай. - Ужасно!
     Наверное, он думал, что испугал Николетту, но та выглядела очень довольной. Маменька с удовольствием отдаст мне свои болячки. Одно хорошо - она здорова, как первый космонавт.
     Я встал:
     - Извините, господа, мне пора, хочу приятно провести вечер.
     - Ваня, ты куда? - в голос закричали Николай и Вера.
     - По делам.
     - Не ходи!
     Но я уже вышел за дверь. Ей-богу, мое терпение лопнуло. Подобное случается крайне редко, но сегодня именно такой день. Интересно, сколько на свете дураков, верящих целителям и астрологам вроде Николая и Веры? Оторопь берет, когда начинаешь понимать, до чего глупы некоторые люди!
     Я сел в машину, завел мотор, поехал к арке, повернул... и тут прямо под колеса мне метнулась черная тень. Кошка! Нога немедленно нажала на педаль, но сразу остановить "Жигули" сложно, даже если скорость небольшая, их протащит чуть-чуть вперед. Но именно этого чуть-чуть и будет достаточно, чтобы убить глупое животное. Только не следует думать, что, пообщавшись с Николаем и Верой, я превратился в дурака, который опасается черных кошек. Вовсе нет, просто я не способен нанести вред никому живому.
     Поняв, что машина все еще движется вперед, я крутанул руль и въехал в стену дома. Послышался неприятный звук. С ужасающим мяуканьем мурка улепетнула в окно подвала. Я вышел и стал обозревать "морду" своей "коняшки". Слава богу, ничего особенного, всего лишь разбитая фара.
     Не успел я сесть за руль, как затрезвонил телефон.
     - Послушай, Ваняша, - зашептала Тася, - может, ты вернешься?
     - Что-то случилось?
     - Ну... нет.
     - Тогда с какой стати я должен возвращаться обратно?
     - Эта Вера...
     - Говори быстрей.
     - В общем, она тут гадать села и сообщила, что у тебя сегодня будут сплошные неприятности от кошки, пустого ведра, священника и трубочиста. Лучше возвращайся домой!
     - Спасибо, Тася, - каменным голосом ответил я, - очень мило, что ты сочла нужным предупредить меня.
     Швырнув трубку на заднее сиденье, я выехал на проспект и поспешил в сторону Кольцевой дороги.
     Встретить в Москве черную кошку неудивительно, намного реже попадаются бабы с пустыми ведрами, священников я видел на улицах столицы всего пару раз за всю жизнь. А вот трубочист! Да, я слышал, что столкновение с ним сулит несчастье, только скажите мне на милость, где эти специалисты? Я уже не мальчик и никогда не видел трубочистов, так сказать, живьем, нечего даже думать об идиотских выдумках.
     
     * * *
     
     Меня всегда интересовало, кто посещает огромные торговые дома ночью? Но сейчас в пустом зале площадью в несколько тысяч метров я был далеко не один. От стеллажей зарябило в глазах. Десятки кастрюль, сотни чашек, тысячи кухонных принадлежностей, миллионы безделушек... Голова начала кружиться.
     Нет, мне никогда не понять женщин, обожающих бегать по лавкам, на мой взгляд, нет более утомительного занятия, чем покупка всякого ненужного барахла типа сто сороковой статуэтки свиньи. Вон их сколько стоит, керамических поросят всех видов и размеров.
     Вспомнив, что дочь Юли говорила про посуду, я пошел сквозь строй стеклянных, чугунных, эмалированных и стальных емкостей, предназначенных для приготовления пищи. В самом конце длинного ряда стоял стол, а за ним сидела хрупкая женщина, самозабвенно читавшая книгу. Продавщица была настолько увлечена сюжетом, что, когда я спросил: "Простите, вы Юля?", она взвизгнула:
     - Ой! Кто здесь!
     - Вы Юля? - повторил я вопрос.
     - Ну, в общем, да, - осторожно ответила продавщица, - ну и напугали же вы меня! Думала, собака подкралась! Меня в детстве укусила овчарка, так теперь я всех псов до одури боюсь!
     Я тяжело вздохнул. Интересно, где она встречала говорящую псину, способную рявкнуть: "Вы Юля?"
     Но я не стал ехидничать.
     - Очень приятно, меня зовут Иван Павлович Подушкин.
     Юля отложила книгу.
     - И что? Кастрюли купить хотите?
     Я развел руками.
     - Вон те не советую, - Юля приступила к выполнению профессиональных обязанностей, - дорогие, а бестолковые. Пойдемте, покажу хорошие.
     - Извините, но я не собираюсь заниматься утварью, - остановил я ее порыв.
     Юля заморгала.
     - Меня прислал Паша, - быстро сказал я.
     - Какой? - совершенно искренне удивилась продавщица.
     - Неужели не помните?
     - Не-ет, - протянула Юля, - а... а... а, наверное, тот, что в субботу набор брал! Пришла его сковородка, только сегодня днем получили! Уж извините, я знаю, что задержали заказ, только это не моя вина, на фирме...
     - Юля, я приехал по поручению Павла Николаевича Бурцева. Вы ведь хорошо его знаете, - строго сказал я.
     - Павла? - медленно повторила Юля. - Павла?
     Он же погиб!
     - Нет, - отрезал я, - нет. И вы...
     Но докончить фразу не успел. Юля странно всхлипнула, вытянула руки вперед, шагнула вбок, наткнулась на стеллаж, забитый пластмассовыми изделиями, и обвалилась на пол. На нее хлынул, дождь разноцветных емкостей из пластика. Я кинулся к Юле, отшвырнул миски, коробочки, крышки и понял, что она не притворяется, а на самом деле потеряла сознание. Слегка испугавшись, я попытался привести продавщицу в чувство, похлопал ее по щекам, расстегнул пояс у брюк, подул на лицо. Наконец Юля открыла глаза.
     - Где? - спросила она.
     - Все нормально, - быстро ответил я, - вы на работе, просто упали.
     Если честно, то я надеялся, что Юля забыла, по какой причине она лишилась чувств, но продавщица внезапно вскрикнула:
     - Где? Он где?
     - Кто?
     - Павел. Неужели жив? Господи, не может быть!
     Я помог Юле встать, усадил ее на стул, а сам устроился на табурете, стоявшем рядом. Нет, ни одной актрисе в мире не сыграть столь ярко и убедительно, а если все же Юля притворяется, то театр потерял гениальную лицедейку, которой Сара Бернар и в подметки не годится.
     - Павел, - бормотала Юля, - просто невероятно. Неужели из-за той ссоры он так поступил! Нет! Невозможно! Я чуть не умерла тогда.
     Тяжело вздохнув, я вытащил удостоверение.
     - Юлечка, бога ради, простите дурака!
     - Вы кто? - прошептала женщина, снова серея.
     Испугавшись, что она опять обвалится без чувств, я быстро добавил:
     - Выслушайте меня.
     - Да, - кивнула Юля, - хорошо.
     
     Глава 26
     
     Узнав, что я подозревал ее в нечестности, Юля воскликнула:
     - Вы даже не представляете, что я пережила, услыхав о катастрофе. Мы ведь очень плохо расстались.
     Меня потом долго мучило, что я крикнула ему вслед:
     "Ну и пошел вон, надеюсь, мы больше никогда не увидимся!" Так и вышло! Не встретились!
     Я кивнул. Некоторые слова никогда не следует произносить вслух. Я в силу воспитания являюсь атеистом, как, наверное, подавляющее число людей, чье детство пришлось на годы советской власти. Сначала мы были октябрятами, потом пионерами, затем комсомольцами. Ни о каких религиозных праздниках не знали, поста не держали, Библии не читали. Кое-кто, правда, начинал задумываться о смысле жизни, доставал с огромным трудом работы, к примеру, Флоренского, но я жил с незамутненным разумом, искренне считая, что религия - это "опиум для народа". И лишь в зрелые годы узнал, что коммунисты охотно цитировали первую часть бессмертного высказывания классика, целиком оно звучит так: "Религия - это опиум для народа, она облегчает ему его страдания". Согласитесь, эта фраза имеет совсем иной смысл.
     Так вот, будучи атеистом не по убеждениям, а из-за теологической безграмотности, я верю в то, что нами руководит некто более разумный, чем человек.
     Этому, скажем так, высшему существу свойственно не замечать глупые, мелкие просьбы людишек. Эдак и свихнуться можно, если ежедневно слышишь: хочу денег, любви, счастья, здоровья. Поэтому некто просто занимается своими делами, но иногда вдруг его ушей достигает чья-то мольба, произнесенная с особой страстностью. И моментально происходит выполнение желания. Одна беда, оно частенько оказывается сформулировано некорректно, и вершитель людских судеб преподносит вам большой и, как правило, неприятный сюрприз.
     Вот Юля выкрикнула в запале: "Ну и пошел вон!
     Надеюсь, больше никогда не увидимся". И готово, получила, что пожелала. Павел погиб, она и впрямь более ни разу не встретилась с женихом. Поэтому следует очень осторожно жонглировать словами. "Чтоб ты сгорел", "провались сквозь землю", "иди к чертям", "глаза б мои тебя больше никогда не видели"... Я бы поостерегся произносить такое, вдруг сбудется, потом ведь, как Юля, глаза выплачете.
     В тот день Юлечка крепко повздорила с Павлом.
     Началось все с пустяка: какой багаж брать на юг. Один огромный чемодан или два поменьше. Юля предлагала распихать шмотки в разные места, Паша хотел складировать в одно. Слово за слово, они полаялись, припомнили друг другу все мелкие и крупные обиды, ну и договорились до традиционной фразы:
     - Развод! - заорал Павел.
     - Ты на мне еще не женился, - скорчила гримасу Юля.
     - Вот и не бывать свадьбе.
     - Больно надо.
     - Не поеду с тобой на юг, другую себе найду, на тебе свет клином не сошелся!
     - Ну и пошел вон! - заорала Юля.
     Павел схватил большой чемодан, сгреб туда вещи и унесся прочь, Юля разразилась рыданиями.
     Знакомая многим ситуация, рано или поздно каждый из нас оказывается в подобной, большинство людей затем, подувшись друг на друга, мирятся и продолжают преспокойно жить дальше, но у Юли с Пашей получилось иначе, страшно и неотвратимо.
     Павел таки решил отправиться в Крым один, наверное, он здорово обозлился на невесту. Парень сел в самолет и полетел навстречу собственной гибели.
     В тот момент, когда он падал вниз, в море, Юля ничего не почувствовала, никакого укола в душе, не услышала внутренний голос, сообщавший о несчастье, нет, она спокойно занималась своими делами. До тех пор, пока ей домой не позвонила подружка и не стала истерично кричать:
     - Юля! Ты жива! Юля! Жива!
     - С какой стати мне умирать? - удивилась Юлечка.
     - Вы не полетели на юг?!!
     - Ну так, дела задержали. - Девушка не захотела сообщать правду.
     - Вот счастье-то!
     - Да почему?
     - Ты радио не слушала и телик не смотрела?
     - Все некогда...
     - Самолет упал в море! Я подумала, вдруг это тот, на котором вы летите.
     Юля рухнула на стул.
     - Не может быть, - прошептала она.
     Но подружка, не поняв, что Юля сильно испугана, продолжала верещать:
     - Ты жива! Вот счастье-то!
     Кое-как придя в чувство, Юля обрела способность нормально мыслить и попыталась успокоить себя. Наверное, Павел никуда не полетел, отправился домой или к ближайшему другу Леше Коневу. И вообще, рейсов на юг много, с чего подруга взяла, что разбился самолет с Павлом!
     Юля позвонила Алексею и спросила:
     - Скажи, Пашка у тебя?
     - Нет, - ответил приятель, - вчера приходил, поужинал и ушел.
     - Куда? - воскликнула Юля.
     Леша замялся.
     - Говори! - закричала девушка.
     - Ну, - продолжал мямлить Конев, - вы же с ним вроде поругались?
     - Да.
     - Вот Пашка и сказал, - выдавил наконец из себя Леша, - полечу с другой, надоела мне Юлька.
     - Так он все же отправился на юг! - в полном ужасе закричала Юля.
     Конев, ничего не знавший об авиакатастрофе, понял ее по-своему и забубнил:
     - Ты не расстраивайся, у мужиков такое случается погуляет и вернется! Еще крепче любить станет!
     Но у Юли в тот момент в голове не было мыслей о ревности. Она швырнула трубку и понеслась в аэропорт. Я не буду тут рассказывать, сколько усилий предприняла девушка, чтобы точно узнать: Павел Николаевич Бурцев на самом деле летел на том злополучном лайнере, зарегистрировался одним из первых, сидел у окна. Лучше вам не знать, что испытала Юля, поняв: любимый более никогда не вернется, а ей еще предстояло позвонить родным Бурцева...
     - Значит, он разбился, - медленно повторил я. - Ужасная смерть. Скажите, Юля, Павел не терял паспорт?
     - На моей памяти нет, а что?
     - Так просто... Вы долго жили с Павлом?
     - По молодости казалось, что очень долго, двенадцать месяцев, - вздохнула Юля, - а теперь я понимаю: ерундовый срок.
     - Понимаю, что задаю глупый вопрос, но все же: не знаете ли вы телефон или адрес Алексея Конева?
     Кстати, он с Павлом давно дружил?
     - Со школы, - кивнула Юля, - на одной парте вместе сидели. А почему вы сказали, что ваш вопрос глупый?
     - Ну столько лет прошло! Конечно, есть люди, которые всю жизнь на одном месте живут, но многие переезжают с квартиры на квартиру...
     Юля кивнула:
     - Случается такое, но где находится Леша, я отлично знаю, сейчас он небось спит, ему завтра рано вставать, его сделали завсекцией на работе. Лешка в этом же магазине работает, в отделе, который бытовой техникой торгует.
     - Надо же, какое совпадение! - восхитился я.
     Юля улыбнулась:
     - Это он меня сюда устроил, Леша мой муж.
     Поговорив с девушкой, я в самом мрачном расположении духа пошел вдоль стеллажей на выход. Не успел я сделать и пару шагов, как из-за угла вылетела тетка с пустым пластмассовым ведром. Она подбежала ко мне и, тыча чуть ли не в лицо порожней емкостью, заорала:
     - Это сколько стоит?
     Я попятился. Дама явно ненормальная, ну кому придет в голову ночью приехать на МКАД, чтобы купить ведро.
     - Сколько стоит? - продолжала спрашивать тетка.
     - Извините, не знаю, - вежливо ответил я, - вернитесь к стеллажу и посмотрите внимательно, там, скорей всего, висит ценник.
     - Какого черта здесь ходишь, если на простой вопрос ответить не можешь? - гаркнула баба и унеслась.
     Я покачал головой и продолжил путь к выходу.
     Хорошо, что сейчас со мною нет Николая. Представляю, какой ужас испытал бы целитель при встрече с этой особой, у нее же в руках было пустое ведро. Посмеиваясь, я остановился на развилке двух коридоров.
     Справа виднелась табличка "Выход", стрелка указывала налево. Я повернул, очутился в отделе аквариумов и остановился возле самого большого. На дне, покрытом мелкими камушками, лежала черепаха. Сначала я подумал, что вижу искусно сделанный муляж, но потом из-под желто-коричневого панциря высунулась голова, и я понял, что животное настоящее, причем очень красивое. Маленькие лапки были полосатыми, украшенными длинными розовыми коготками, красные глазки недобро смотрели на меня. Постояв неподвижно, черепаха развернулась и медленно поплыла прочь, сзади у нее имелся довольно толстый треугольный хвост.
     - Дивные создания населяют землю, - пророкотал за спиной густой бас, - малая тварь, а красота совершенная.
     - Выглядит так, словно ее специально раскрасили, - кивнул я, потом обернулся и обомлел.
     Возле аквариума стоял батюшка, самый настоящий, в черном одеянии, с крестом на груди. Широкая борода окаймляла его лицо.
     - Думал, она из камня высечена и в аквариум для наглядности помещена, - продолжал он.
     Я, быстро придя в себя, кивнул.
     - Я сам так полагал, потом смотрю, она плывет.
     Церковнослужитель покачал головой:
     - Сколько живу, не устаю удивляться окружающей красоте. Вы, милейший, покупатель или продавец?
     - Скорей первое, чем второе, хотя я ничего и не приобрел, - улыбнулся я.
     - Ни одного сотрудника найти невозможно, брожу тут, аки тать, - пожаловался батюшка.
     - Может, я могу помочь?
     - Навряд ли! - с сомнением воскликнул мой собеседник. - Впрочем, сделайте милость, может, сумеете понять - сколько сия вещь стоит?
     Тут только я заметил, что широкая крестьянская рука служителя церкви сжимает дужку... пустого пластмассового ведра.
     Неожиданно меня разобрал смех. Ладно, встретить женщину с такой утварью вполне естественно, но священник, несущий пустое ведро... Согласитесь, это уж слишком.
     - Ценника нигде нет, - растерянно бормотал батюшка, - хоть бы какую бумажку наклеили. Дойдешь до кассы, и выяснится, что денег не хватает. Экая у них тут неразбериха.
     - У входа в магазин находится справочная, - сказал я, - там должны знать.
     - Премного благодарствую, - обрадовался необычный покупатель, - не премину воспользоваться вашим советом.
     Мелко семеня, он поспешил в глубь стеллажей, я начал пробираться к выходу, натыкаясь на вазы, пучки искусственных цветов и коробки с дешевым мылом.
     Интересно, отчего бы не проложить какой-нибудь короткий путь к двери, ну зачем заставлять людей шнырять среди товаров? Впрочем, наверное, это сделано специально. Побродит человек, поспотыкается о всякую ерунду, глядишь, и прихватит чего-нибудь абсолютно ненужное.
     Наконец впереди замаячили кассы. Я выбрался на улицу, понаслаждался пару минут сигаретой и пошел открывать машину.
     - Извините, конечно, - сказал худой мужчина, стоявший неподалеку от моей "лошади", - вы куда едете? В город или в область?
     - В Москву.
     - Сделайте любезность, подбросьте меня до первого метро, заплачу сколько скажете, - пообещал мужик.
     - Без проблем, - согласился я, - просто так отвезу.
     - Возьмите хоть на бензин.
     - Спасибо, не надо.
     - Право, мне неудобно, - вздыхал мужик, устраиваясь на переднем сиденье, - будем знакомы, Петр. Я не нищий, да вот моя красавища не завелась.
     Придется утром эвакуатор вызывать.
     - Не боитесь бросать машину?
     - Здесь охраняемая стоянка, утром рано заберу, - словоохотливо объяснил Петр.
     - Я все удивлялся, кто же после полуночи по магазинам бродит, - поддержал я разговор.
     - Так днем я работаю! - подхватил спутник. - Квартиру вот купил, мебель приобрел, кухню, теперь всякие мелочи нужны вроде ведра помойного.
     Я вздрогнул.
     - Вы купили ведро?
     - Угу.
     - Пустое?
     Петр хмыкнул:
     - Так полные, с мусором, не продают. Ясное дело, пустое.
     - И где оно?
     - В багажнике осталось.
     Я молча уставился на дорогу. Можно ли считать, что сегодня я встретил еще одну личность с пустым ведром? Вроде в руках у Петра ничего нет, но емкость-то существует, лежит в его машине.
     - Эх, работа! Никакого покоя, на части рвут, - разорялся Петр, - хотя, с другой стороны, уж лучше быть занятым, чем ничего не делать. Впрочем, мне опасаться нечего, мало нас, наперечет, потому зарабатываю хорошо.
     - И кем вы служите? - из чистой вежливости поинтересовался я.
     - Трубочистом.
     Руки отпустили руль.
     - Кем? - ошарашенно повторил я.
     - Трубочистом, - спокойно подтвердил Петр, - раньше таких, как я, тысячами исчисляли, а теперь единицы остались. Но не следует думать, что труб в Москве нет, очень даже много, без работы не сидим.
     - Но вы же в хорошем костюме и без лестницы, - оторопело сказал я.
     - Так мне что, в спецовке по столице таскаться? - возмутился Петр. - Ясное дело, переоделся и в магазин поехал.
     Совершенно ошарашенный, я замолчал, а Петр принялся рассказывать, сколь у него сложное и утомительное занятие, какие бывают трубы и сколько сил следует потратить на их очистку.
     Мы благополучно добрались до метро "Тушинская", и Петр помчался ко входу.
     - Спасибо, - крикнул он, - авось на последний поезд успею!
     Я порулил домой. Женщина, священник и трубочист, причем все с порожними ведрами. А еще пару часов назад мне перебежала дорогу черная кошка, хорошо, хоть у нее в лапах не было пустого ведра. Ну скажите на милость, как такое могло случиться? Да тут любой человек, даже такой спокойный и нормальный, как я, испугается.
     На скорости не больше пятидесяти километров в час я докатил до дома и, нервно озираясь, поднялся на свой этаж. Сердце тревожно сжималось. Но ничего неприятного со мной не случилось. Лифт не застрял, дверной замок не заклинило, вешалка не упала.
     Я рухнул на матрас, у кровати не подломились ножки. Может, тотальное невезение заработает с утра?
     Но и начало следующего дня не принесло никаких неприятных неожиданностей. Я быстро побрился, проглотил кофе и снова поспешил в торговый центр.
     Закрывая за собой дверь, я поразился необычайной тишине, все обитатели дома крепко спали. Впрочем, Николетта никогда не пробуждается раньше полудня.
     Но что случилось с Николаем? Ведь он обычно будит женщин, чтобы провести с ними сеанс целительной гимнастики!
     Ну улице все мысли о маменьке, Николае и Вере вымыло начисто. День обещал быть замечательным, солнышко весело сияло на нежно-голубом небе, не было ни малейшего ветерка. В такую погоду хорошо на даче, под кустом зацветающей сирени сидеть в шезлонге с книгой, пить кофе, наслаждаться интересным чтением и хорошей сигаретой... Только Нора при всем своем богатстве отчего-то совершенно не хочет перебираться на свежий воздух.
     - Жизнь в лесу не для меня, - решительно отвечает она всем, кто спрашивает: "Почему вы не приобрели загородный дом?"
     А вот я бы с огромным удовольствием обитал в особняке, давно мечтаю о большом кабинете, с балконом, который выходит прямо на рощу. Там можно поставить кресло, любоваться окружающей красотой...
     И тут мимо меня, отвратительно грохоча, прокатилась мусоровозка. Наваждение прошло. Я сел за руль.
     Давай, Иван Павлович, спеши по делам, нечего предаваться романтическим мечтаниям. Никакого особняка у тебя не будет, денег на него ты никогда не заработаешь. Не следует расстраиваться по этому поводу и завидовать Грише, который не так давно возвел для себя премилое здание в коттеджном поселке.
     - Зачем тебе изба с огородом? - изумилась Нора, узнав о новостройке.
     Гриша усмехнулся:
     - Еще скажите: "сарай". Абсолютно благоустроенное жилище: свет, газ, телефон, канализация! И картошку сажать я не собираюсь.
     - Тогда с какой стати ты из Москвы уехать собрался? - не успокаивалась Нора.
     - Наверное, старею, - с самой серьезной миной заявил Гриша, - закончу отделку, куплю мебель, заведу собаку, женюсь. Стану потом младенцев по дорожкам в коляске возить.
     - Свежо предание, - фыркнула Элеонора, - меньше всего ты похож на заботливого папашку.
     Я включил мотор. Мой отец частенько говаривал:
     - Ваняша, не смотри туда, где лучше, погляди на того, кому хуже, и поймешь, что счастлив.
     Верное высказывание! Думая о Грише, как ни давлю я в себе недостойные чувства, все равно испытываю легкую зависть. Приятель добился в жизни большего, чем я. Наверное, он правильно выбрал профессию, стал врачом. Я же, поддавшись на уговоры отца, поступил в Литературный институт. Правда, тоже получил высшее образование, но какой от него толк? Ну знаю, что Гоголь сжег последнюю часть "Мертвых душ", ну читал стихи поэта Буало, в курсе, что Драйзер писал романы, а Чехов рассказы и пьесы, но какое значение для повседневной жизни имеют сии знания?
     И кем я могу работать? Преподавателем? Думаю, суматошные студенты начнут раздражать меня до зубовного скрежета. Писать самому? Увы, приходится признать: нет у тебя, батенька, таланта и работоспособности...
     Я включил поворотник и перестроился в левый ряд. Прав отец, надо посмотреть в другую сторону. Вот Виктор. Он пока жив, вернее, балансирует между жизнью и смертью, это я узнал вчера от Макса. Если он умрет - это будет ужасно. Но, коли выживет, окажется еще хуже. С большой вероятностью он. останется парализованным и его осудят. Хотя, не знаю, лежачих инвалидов помещают в СИЗО? Или их оставляют дома?
     Я нажал на газ. Хватит нюниться, Ваня. На этом свете есть только один человек, способный помочь Харченко, и это вы, милостивый государь. Да, я не смогу вернуть ему здоровье, но возвратить доброе имя, чтобы Сонечка не думала, будто ее папа убийца, в моих силах!
     
     Глава 27
     
     Сегодня по магазину носилась толпа покупателей, толкая перед собой набитые доверху всякой всячиной тележки. У многих людей в руках покачивались пустые ведра, но я не обращал никакого внимания на эту примету. Ей-богу, смешно!
     Но вот в отделе, торговавшем электробытовой техникой, людей не оказалось. Несколько парней, одетых в одинаковые темно-синие рубашки, скучали возле работающих телевизоров. У меня мгновенно зарябило в глазах. Стоит позавидовать этим юношам, скорей всего, у них просто железные сосуды головного мозга, если они способны находиться весь трудовой день возле работающих агрегатов.
     Увидав меня, продавцы резко оживились.
     - Холодильник желаете или, может, стиральную машину? - с надеждой в голосе воскликнул самый высокий парень.
     - Нет, спасибо.
     - СВЧ-печку? - умерил аппетит продавец.
     - Благодарю, мне нужно совсем другое.
     - Тостер? Чайник? - окончательно увял мальчишка.
     - Если можно, позовите Алексея, у меня к нему дело.
     - Алексей, - заорал паренек, теряя ко мне всякий интерес, - поди сюда!
     Кряжистый черноволосый тип обернулся, я невольно вздрогнул. Правая щека Алексея была обезображена родимым пятном.
     - Знаю, кто вы, - сказал он, подойдя ко мне вплотную, - Юлька утром про вас рассказала. Пошли на второй этаж, там есть кафе.
     Устроившись за хлипким пластиковым столиком, Леша сразу сказал:
     - Пашка погиб, зря сомневаетесь.
     - Теперь уже нет, - кивнул я, - вы видели его накануне несчастья?
     - Ага, - кивнул Леша, - он примчался ко мне с сумкой, весь красный. Швырнул на пол пожитки и давай орать: "Все, конец! Пусть вон катится! Надоела до жути. Вечно зудит. Один на юг отправлюсь или Фаю с собой прихвачу. Впрочем, если она не сможет, плакать не стану. Экая проблема - телку на пляже подцепить! Да их там словно собак побитых! А с Юлькой у меня все!"
     Леша замолчал, а потом тихо прибавил:
     - Я очень обрадовался.
     - Почему? - удивился я. - Вам доставила удовольствие ссора друга с невестой?
     - Пашка бы на ней не женился, - пояснил Леша, - он со всеми так поступал: поматросит и бросит.
     А мне Юлька нравилась, очень, только видите, что у меня на лице? Поэтому я и молчал, да и неудобно у друга девушку уводить, а раз они сами решили разойтись, тогда конечно. В общем, он в тот день у меня не остался, к Фаине поехал.
     - Это кто же такая? - удивился я.
     - Фаина Свиякина, - пояснил Леша, - с нами в одной группе училась. Понимаете, я с первого курса ушел, понял, не мое это. Ничего выучить не смогу, слишком большой объем информации, ну и бросил занятия. Дурак, конечно. В армию забрали, два года оттрубил, вернулся, устроился в техникум, в общем, без высшего образования остался. А Пашка старался, мог великим врачом стать, да вот как случилось!
     - Павел учился в медицинском?
     - Ну да, он Юлю на практике встретил. - Леша принялся вводить меня в курс дела. - Его в больницу отправили летом, санитаром пахать, а Юлька туда же из медицинского училища пришла. Она потом, когда за меня замуж вышла, профессию поменяла. Знаете, многие хотят стать докторами, а как столкнутся с медициной по-настоящему, лицом к лицу, сразу убегают, это ведь очень тяжелое дело. Я всякие латинские названия выучить не смог, ну не лезли они мне в голову, с памятью плохо. А Юлька никому больно сделать не способна, ей в живого человека иглу воткнуть проблема, она вообще-то хотела актрисой стать, да мать не разрешила, отправила в медицинское училище. Вот теперь кастрюлями торгует.
     Я спокойно слушал его незатейливую речь. Что ж, не всегда следует идти на поводу у родителей, иногда полезно проявить строптивость, глядишь, жизнь покатится по другим рельсам.
     - Фаина с Пашкой в одной группе училась, - журчал Леша, - она теперь в диспансере работает, психов лечит, хороший, между прочим, специалист.
     Когда теща заговариваться начала, я к ней обратился, так она мигом бабку на ноги поставила, выписала ей таблеток...
     Понимая, что моего собеседника сейчас унесет в сторону от основной темы, я перебил Лешу:
     - Значит, рассказав вам о ссоре с Юлей, Павел поехал к Фаине?
     - Да.
     - А зачем?
     - Так ясно! Хотел ее с собой на отдых взять, не пропадать же путевке.
     - Но как он собирался провести Фаину в самолет?
     - Да очень просто, сели и полетели.
     - Билет ведь на имя Юли!
     - Ну и что?
     - Фаину не пустили бы в салон.
     - Ерунда, - усмехнулся Леша, - это сейчас строгости, а раньше проще было. Посмотрят паспорт лишь при покупке билета, и вперед. Терроризма тогда не боялись. А потом, фотографии в паспорте сами знаете какие!
     - Паспорт у Павла был? Он его не потерял?
     Леша прищурился:
     - Не, все путем. Он при мне его вынул, посмотрел билеты и заявил: "Попляшет еще Юлька, да будет поздно! Место занято".
     - Фаина с Павлом не полетела...
     - Выходит, так, - кивнул Леша, - раз жива.
     - Можете сообщить мне ее координаты?
     - Только адрес диспансера, домашний не знаю.
     - Спасибо, и еще, фамилия у нее прежняя, девичья?
     - Шульгина она теперь, - протянул Леша, - похоже, замуж вышла. Там на двери табличка висела:
     "Прием ведет кандидат медицинских наук Ф. Шульгина".
     Поблагодарив словоохотливого Алексея, я пошел к выходу и был остановлен звонком мобильного.
     - Ванечка, - ласково проворковала Николетта, - ты где, мой ангел?
     Удивившись до зубной боли, я не нашелся сразу, что ответить. Может, маменька заболела? Обычно припадок любви к сыну накатывает на нее раз в несколько лет, а тут второй день кряду!
     - Ну... по делам езжу.
     - Тебя не затруднит заглянуть в магазин?
     Я снова онемел. Что случилось с Николеттой? Может, надо немедленно мчаться домой, вызывать врача.
     "Тебя не затруднит заглянуть в магазин"! До сих пор матушка выражалась в иной манере. "Вава! Немедленно, рысью в супермаркет. Слышать никаких возражений не желаю!"
     А тут вдруг такая патока, есть от чего испугаться!
     - Что нужно купить?
     - Скраб для тела, такой крем с жесткими частичками.
     - Знаю, сейчас дойду до нужного отдела и перезвоню.
     - Хорошо, милый, - смиренно ответила маменька.
     Я побежал в отдел парфюмерии с такой скоростью, словно под ногами была дорожка из раскаленных углей. Сейчас куплю необходимое и подумаю, как поступить. Похоже, у Николетты жар.
     Не знаю, как другие мужчины, а я всегда теряюсь в рядах, основной ассортимент которых рассчитан на женщин. Вот, допустим, чулочно-носочные изделия.
     Нам, представителям сильного пола, особо выбирать не из чего, а вот дамам! Не так давно я хотел купить себе носки темно-синего цвета и оказался у прилавка одновременно с девушкой, тоже желавшей что-то приобрести. Галантно пропустив даму вперед, я стал свидетелем ее разговора с продавщицей и набрался совершенно ненужной мне информации. Во-первых, оказывается, существуют некие дены, которыми измеряется плотность, затем бывают изделия из хлопка, шерсти, синтетики, смеси материалов, колготки и чулки разных цветов, со швами и без оных, с трусиками, ластовицей, пяткой или без оной, уплотненные на бедрах, обладающие антицеллюлитным, утягивающим, лечебным эффектом... В общем, пока девица разбиралась, что именно ей требуется, я ощутил головокружение пополам с тошнотой и был вынужден покинуть магазин несолоно хлебавши.
     Поэтому сейчас, когда продавщица, услыхав про скраб, затараторила:
     - Какой вам? С частицами из абрикосовых или персиковых косточек? Для чувствительной... - я мигом поднял вверх руки:
     - Простите, я плохо разбираюсь в данном предмете. Это нужно моей матери, не откажите в любезности, поговорите с ней по телефону.
     Девушка взяла у меня трубку, поугукала пару раз, затем приволокла весьма невзрачную пластиковую бутыль. "Скраб "Волшебство", произведено в Москве" - стояло на этикетке.
     - Вы хорошо поняли, что ей надо, - усомнился я. - Не ошиблись?
     Николетта глубоко презирает товары отечественного производства, ей по сердцу лишь те, что украшены надписями на иностранных языках.
     - Ваша мама попросила самое дешевое, грубое средство, чтобы кожу как теркой снимало, может, она вашей жене подарок сделать хочет? - предположила продавщица.
     Я сам соединился с Николеттой и услышал слабый голосок:
     - Ванечка, купи именно тот скраб, да, наш, отечественный, подешевле.
     Желание оказаться побыстрее дома приняло характер мании, схватив упаковку с кремом, я ринулся к машине и вновь был остановлен звонком.
     На этот раз я выслушал просьбу от Веры.
     - Купи растворитель.
     Проклиная все на свете, я порысил обратно, теперь в отдел бытовой химии, окинул взглядом стройные ряды бутылей и начал выяснять у Веры, что ей надо.
     - Удалить нежелательный цвет с натуральной кожи, - пояснила она.
     С трудом отыскав нужное средство, я положил его в пластиковую корзинку к скрабу и вновь услыхал звонок. На этот раз на проводе оказался Николай.
     - Ваняша, - ласково попросил он, - мне нужен...
     - Скраб для тела!
     - Нет.
     - Растворитель?
     - Нет, конечно, экий ты шебутной, хозяйственное мыло, такое серо-коричневое. Видел когда-нибудь?
     - Раньше встречал.
     - Вот, пожалуйста, а еще марганцовка и... да ты запиши, остальное в аптеке.
     - Николетта заболела?
     - Совершенно здорова, с чего ты взял?
     - Ну... а зачем лекарства?
     - Я собрался приготовить целительную микстуру от усталости, - провозгласил Николай.
     Я слегка успокоился:
     - Значит, маменька в нормальном состоянии?
     - Абсолютно, - заверил меня целитель.
     - Нет бреда, температуры, жара, судорог?..
     Николай кашлянул:
     - Редко встретишь теперь взрослого мужчину, столь привязанного к своей матери. Николетта в полном порядке, по-другому и быть не могло, она ведь живет сейчас по разработанной мною системе. Ты привези мыло и лекарства поскорей.
     Я пообещал вскоре все доставить, походил по торговому центру, отыскал аптеку, получил кулек с таблетками и пошел к машине. Скраб, растворитель, марганцовка и всяческие пилюли, из которых Николай собрался сделать панацею, можно доставить домой и позже, целитель успокоил меня, Николетта находится в добром здравии, а вот доктор Фаина, вполне вероятно, завершит рабочую смену и утопает из диспансера.
     Интересно, почему очень многие места, связанные с бесплатным медицинским обслуживанием, выглядят омерзительно? Обшарпанные стены, порванный линолеум, колченогие стулья в коридорах, равнодушные люди в белых халатах и толпа покорных больных, смиренно ждущих своей очереди.
     Я подошел к окошку с надписью "Регистратура" и спросил:
     - Доктор Шульгина в каком кабинете принимает?
     Девушка, призванная давать ответы на вопросы, писала что-то в тетрадке, она даже не подняла головы, услыхав мой голос.
     - Фаину Шульгину где можно найти? - повторил я попытку.
     - Ну, блин, народ, - злобно воскликнула девица, - не видишь, я работаю! Не хрен меня дергать! Талончиков нет! Ступай домой. В среду новая запись!
     Явился к обеду!
     - Мне не на прием.
     - Фигли тогда приперся?
     Хамство юной особы изумляло. Давно не сталкивался с таким. В последний раз я имел дело с врачами в тот день, когда укладывал Элеонору в клинику, но в частной больнице был совсем иной антураж.
     - И че стоишь? Отваливай! - загундосила девица.
     - Скажите, где кабинет, в котором ведет прием Шульгина, - ледяным тоном потребовал я.
     - Она не примет.
     - Я не лечиться пришел.
     Девица скривилась:
     - Вот приставучий. Ладно, говори номер.
     - Какой?
     - Карты.
     - Я не состою на учете в вашем диспансере.
     - Тогда ступай в первую комнату и возьми квиток.
     - Мне не лечиться.
     - Поняла уже, не фига одно и то же талдычить.
     Сходи в первую регистратуру, получи пропуск, вернись сюда, скажи номер..
     - Лишь хочу узнать, где принимает Шульгина!
     - Не могу давать справки посторонним! - рявкнула девица и снова застрочила в блокноте.
     Поняв, что проиграл, я пошел по коридорам, решив сам найти кабинет Фаины, но уже у третьей двери понял, что занимаюсь пустым делом. На некогда белых, а теперь обшарпанно-серых дверях отсутствовали опознавательные знаки, тут не было табличек с фамилиями или номерами. Оставалось удивляться, каким образом больные отыскивают нужного врача.
     Вздохнув, я вернулся к входу, огляделся и заметил небольшую арку, а за ней дверь, на которой красовалась намалеванная синей краской кособокая цифра 1.
     Внутри комнатушки сидела баба непонятного возраста. Услыхав мою просьбу, она протянула:
     - Ну... нет. Приходите завтра.
     - Почему?
     - На сегодня талоны кончились.
     - Послушайте, мне всего лишь требуется узнать, в каком кабинете принимает Шульгина! Я совершенно здоров, никогда не состоял на учете в вашем диспансере и вообще явился сюда по служебной необходимости! Вот! - вскипел я.
     Баба уставилась на удостоверение, потом разинула рот и выдала совсем не то, что я ожидал.
     - Сведения правоохранительным органам предоставляются лишь после запроса, оформленного по всем правилам!
     Я набрал в легкие побольше воздуха, и тут послышался вой сирены.
     - Это что? - вздрогнув от неожиданности, воскликнул я - Обед, - спокойно сообщила бабища.
     - Но мне...
     - Прием закончен.
     - Послушайте...
     - Подходите после перерыва!
     - Комната Шульгиной...
     - Сведения получите после официальной бумаги.
     - Ладно, я прибыл как частное лицо, Шульгина...
     - Гражданин, - бабища перешла в верхний регистр, - ты мне надоел! Ясно сказано: обед. Через час можешь вновь ко мне обратиться, только талоны не появятся.
     С гудящей головой я выпал в коридор и сел на один из ободранных стульев. Однако в этом диспансере, где собираются умалишенные или просто нервные люди, сделано все для того, чтобы несчастные потеряли последнее здоровье, пытаясь попасть на прием к специалисту.
     - Хотите валерьяночки? - спросила девушка, сидевшая около меня.
     - Что, я так плохо выгляжу?
     - Ну, прямо скажем, не слишком хорошо, - сообщила она.
     - Я так и не сумел узнать, где принимает Шульгина, - пожаловался я.
     - Фаина Савельевна? А на самом последнем этаже, - улыбнулась девушка, - дверь сразу за лестницей, там даже табличка есть!
     Я обрадовался:
     - Ну спасибо. Теперь надо решиться к ней пойти!
     Скорей всего, она не станет со мной и разговаривать без талона!
     - Фаина Савельевна очень милая дама, - продолжала улыбаться девушка, - на этих, из регистратуры, совершенно не похожа. Вы просто сядьте в очередь, а потом войдите в кабинет.
     На четвертом этаже, на мое счастье, не оказалось ни одного человека.
     Осторожно постучав по филенке и не дождавшись ответа, я приоткрыл дверь и увидел приятную женщину, мирно пьющую кофе. На столе перед доктором лежала пачка печенья.
     - Вы ко мне? - спросила она.
     - Бога ради извините, я забыл про перерыв!
     - Ну, данную трапезу сложно назвать обедом, - улыбнулась Фаина, - проходите.
     Исполненный благодарности к приветливой даме, я сел на стул, стоящий возле стола.
     - Слушаю вас, - сказала Фаина, - какая у вас проблема?
     Я положил перед ней удостоверение.
     - Вообще-то, я не слишком понимаю... - забормотала врач.
     - Вы знали Павла Николаевича Бурцева?
     - Пашу? Очень хорошо. Но он давно умер. Ужасная история. А что случилось?
     - Сейчас объясню, - кивнул я.
     
     Глава 28
     
     - Очень хорошо помню тот день, - кивнула Фаина, выслушав мой рассказ. - Паша мне нравился, веселый, красивый. Девушки глупые существа и сперва обращают внимание на внешность кавалера, потом, с возрастом, начинаешь понимать: пословица "с лица не воду пить" очень верна, для семейной жизни важны не красота и умение петь песни под гитару, а совершенно иные качества.
     Фаина в студенческие годы жила одна, снимала комнату в коммунальной квартире, очень уж не по душе ей было обитать в общежитии, да и готовиться к занятиям в окружении вечно веселящихся студентов тяжело. А Фаине очень хотелось остаться в аспирантуре, вернее, в ординатуре, вот девушка и старалась изо всех сил. Но мест для будущих кандидатов наук было мало, а желающих написать диссертацию много. Одним из претендовавших на ординатуру был Павел Бурцев.
     Сначала Фая воспринимала парня как своего конкурента, но потом он начал ей нравиться, причем с каждым днем все больше и больше. В конце концов у молодых людей разгорелся роман, и Фаина стала даже задумываться о свадьбе. Правда, Павел никакого предложения не делал, более того, он никогда не оставался у любимой ночевать, говоря:
     - Мама у меня человек старомодный, в ее понимании девушка, которая отдалась мужу до свадьбы, - проститутка. Лучше ей не знать о наших отношениях.
     Фаина удивилась, но согласилась. В конце концов, портить отношения с предполагаемой свекровью не стоило. Вдруг она и в самом деле ветхозаветная старуха, будет потом всю оставшуюся жизнь грызть жену сына и попрекать ее потерянной до свадьбы невинностью.
     Как-то вдруг Павел появился на пороге с чемоданом, швырнул его в угол и заявил:
     - Слышь, Фай, хочешь на юг? В море покупаемся!
     - Так холодно еще, - удивилась она, - лучше летом.
     - Ерунда, там бассейн есть, и сейчас дешевле.
     - Во время учебы?
     - Так праздники же! Первомайские, как раз успеем слетать на юг, и вот, смотри, путевки купил и билеты.
     Фаина обрадовалась, значит, у Павла и в самом деле серьезные намерения в отношении ее, но все же спросила:
     - А что скажет твоя мама?
     - Она думает, что я уехал к приятелям на дачу, - весело сообщил Павел и, бодро насвистывая, ушел в ванную.
     Фая села на диван. Она не любила сюрпризов, предложение ехать завтра на юг пугало ее, и потом, надо же собрать сумку, приобрести кое-какие мелочи, да и купальник плоховат...
     Из ванной донесся плеск воды, Павел решил принять душ. Фаина, поколебавшись мгновение, полезла в карман его пиджака, висевшего на спинке стула.
     Фаина никогда до сих пор не занималась шмоном, более того, ей глубоко противна была сама мысль обыскивать одежду любовника, чтобы найти какие-то доказательства его измены, да и не подозревала Фая Павла ни в чем. Ей просто хотелось узнать, во сколько вылет. Если вечером, то к Ленке Маркиной за купальником можно успеть съездить завтра, а если рейс утром, тогда нужно смотаться к подружке сейчас. Ну не ехать же на юг с женихом, имея в сумке допотопную тряпку вместо модного бикини?
     Фая вытащила билет и очень удивилась, он был выписан не на ее имя. Более того, в путевке, которая лежала тут же, указывалась фамилия неизвестной ей женщины.
     - Кто это? - спросила Фая, показывая документы вышедшему из ванной Павлу.
     Тот неожиданно покраснел и обозлился:
     - Не фига было по карманам лазить.
     - Так я время вылета узнать хотела!
     - Могла бы подождать, пока я выйду!
     Павел сунул билет и путевку в карман и заявил:
     - Я думал, ты не из таких.
     - На чье имя взят билет? - спросила Фая.
     - А тебе что?
     - Так вроде ты меня пригласил.
     - Да.
     - А на бумагах чужая фамилия.
     - Хотел сюрприз тебе сделать, вот и не попросил твой паспорт, - нашелся парень.
     Но Фаина почувствовала, что он врет, и принялась давить на любовника. И тут Павел совсем слетел с катушек и заорал. Девушка окаменела. Любимый человек, почти муж, выкрикивал ужасающие вещи. Оказывается, у него есть еще одна любовница, Юля...
     - Я все думал, кто из вас лучше, - визжал Павел, - выбрал тебя, а теперь вижу, обе вы дуры, кретинки! Ну какая разница, на кого билет? Паспорт при входе в самолет не смотрят, он лишь при покупке билета, в кассе нужен! Дура!
     Разразился скандал, Бурцев схватил пиджак и был таков. Все, больше Фаина и Павел не встретились.
     О том, что он погиб, Фая узнала лишь двенадцатого мая, когда пришла на занятия.
     - Значит, паспорт он оставил у вас? - спросил я.
     - Нет, конечно, - удивилась Фаина, - он у него в кармане лежал, вместе с путевками. Нацепил пиджак и унесся. Вот сумку забыл, вернее, чемодан.
     - Какой?
     - С вещами.
     - Простите, вы о чем?
     - Павел, обозлившись, ушел, - объяснила Фаина, - пиджак надел, а про вещи забыл, очень уж зол был, просто до невменяемости. Так дверью о косяк стукнул, что картина упала. Мы с ним, правда, и раньше ругались, из-за собаки, но так повздорили впервые.
     - Из-за собаки? - удивился я.
     Фаина кивнула:
     - Ну да! Паша хотел боксера завести, а я возражала, потому что не слишком люблю животных, если честно, просто побаиваюсь их, еще укусят или оцарапают! Мы спорили по этому поводу, и Павел злился.
     Но вот так уйти! Шандарахнуть дверью! Такое он проделал впервые!
     - Он улетел без вещей?
     - Ну, навряд ли. Домой, наверное, поехал и взял другие.
     - Значит, паспорт он унес.
     - Да.
     - Точно помните?
     - Абсолютно.
     Я призадумался. Нет, Павел не возвращался домой, его сестра категорично сказала мне:
     - Он уже давно жил у своей гражданской жены Юли, все вещи к ней перенес, мы со дня на день свадьбу ждали.
     Следовательно, Бурцев отправился на юг с пустыми руками? Ну не странно ли это, а?
     - Скажите, Фаина, куда мог Павел от вас пойти ночевать?
     - Домой.
     - Его там не было.
     - К этой... Юле!
     - Нет, они сильно повздорили. Вы его друзей знали?
     - Ну, он особо ни с кем не общался из парней, - задумчиво протянула Фая, - только с Масиком.
     Знакомая кличка резанула слух. Масик! Именно так звали роковую любовь Валерии. Инесса, совладелица парикмахерского салона, говорила, что Лера гипнотически зависела от мужчины с идиотским прозвищем Масик. Сходилась с ним, расходилась, снова возобновляла отношения.
     - Масик - это кто?
     Фая улыбнулась:
     - Преподаватель.
     - Можете назвать его имя, отчество, фамилию.
     - Его Масиком все звали.
     - Но это невозможно, официально так к лектору не обращаются.
     Шульгина хмыкнула:
     - Он у нас временно работал, пока профессор Кондратюков болел, заменял Владимира Семеновича.
     Тот уже старенький был, такой смешной. Знаете, один раз пишет Кондратюков на доске всякие названия, кучу целую: никогда не выучить. В дополнение к учебнику давал. Ну одна студентка, зная, что Владимир Семенович глуховат, и сказала подруге:
     - С ума сойду, никогда сие не запомню. За фигом мне этот бред?
     Кондратюков положил мел и громогласно заявил:
     - Мужайтесь, девочка. Мне тоже надоело вас учить, а куда деваться?
     Потом профессор в очередной раз слег с давлением, а на кафедре появился молодой, интересный мужчина.
     - Какой симпатичный, - сказала на перемене Оля Сиегова, - дусик, пусик.
     - Жаль, ростом маловат, - вздохнула Вера Орестова, - просто Масик.
     Кличка прилипла к преподавателю мигом. Назавтра все звали его Масик. Масик проработал недолго, всего пару недель, и ушел, но Паша Бурцев каким-то образом подружился с лектором и стал частенько бывать у того дома. Павел, кстати, тоже звал приятеля Масиком. Конечно, он называл свое имя и фамилию, но как-то это в памяти не отложилось, слишком мало времени он у них преподавал.
     - Павел, наверное, к нему отправился, переночевал и поехал в аэропорт, - сказала Фаина, - просто страшная история. Я, конечно, знаю, что самолеты иногда падают, но отчего-то думаешь: ни со мной, ни с моими родными ничего подобного никогда не произойдет. Потом, после гибели Павла, у меня началась сильнейшая депрессия, я еле-еле выкарабкалась из болячки. Лежала ночью и мучилась: вот полети я с ним, и что? Или, уговори я Павла остаться, потребовала бы сдать билет, тогда как? Сейчас, естественно, боль притупилась, я давно вышла замуж, живу счастливо, но иногда нет-нет да и защемит внутри, в особенности если по телевизору фильм-катастрофу показывают.
     По-моему, абсолютно недопустимый жанр!
     Я почувствовал свинцовую усталость. Павел Бурцев погиб, паспорт был при нем. Или нет? Может, Масик сумеет дать ответ на этот вопрос? Вдруг с Павлом произошла история, которая иногда случается с мужчинами: пришел к другу, поделился с ним неприятностями, пожаловался, а Масик изрек каноническую фразу: "Все бабы дуры" - и налил Бурцеву водки.
     Приняв народное российское терапевтическое средство от всех болезней, парень повеселел, выпил еще, лег спать и... опоздал на лайнер. Или, наоборот, решил не лететь, поехал сдавать билет, а затем продал его кому-то с рук и помог пройти регистрацию со своим паспортом. Ведь милиция сообщила родителям, что он летел тем рейсом, а на самом деле это был другой мужик...
     Согласитесь, подобное бывает. Ну а потом, узнав о крушении самолета и поразмыслив над ситуацией, Павел, запутавшийся в своих бабах, решил начать жизнь заново и не сообщил никому: ни Юле, ни Фаине, ни родным о том, что чудом остался жив. Работает сейчас в какой-то больнице, расположенной на улице Девятнадцатого Мая...
     Впрочем, адрес клиники мне сообщила крохотная Сонечка. Девочка достаточно хорошо для своего возраста умеет читать, знает цифры, но улицы с таким названием в столице нет. Я сначала изучил кучу атласов Москвы, а потом попросил Макса уточнить, имеется ли в нашем городе такая магистраль.
     - У вас же в милиции небось есть служба, способная дать мне ответ на столь простой вопрос, - сказал я приятелю.
     - Зачем тебе эта информация?
     Я улыбнулся:
     - Познакомился с девушкой, попросил телефон, она мне его не дала, домашние координаты тоже не сообщила, но в разговоре случайно обронила, что работает врачом в больнице, расположенной на улице Девятнадцатого Мая, ума не приложу, где такая находится!
     Макс хмыкнул, но на следующее утро позвонил и сказал:
     - Знаешь, Ваня, не думай больше о девице!
     - О какой? - спросил я, уже забыв о своем вранье.
     - Да о той, что набрехала тебе про улицу Девятнадцатого Мая, - засмеялся Макс, - не пришелся ты, видно, ей по вкусу, вот она и придумала адрес. В Москве нет ни переулка, ни проезда, ни еще чего-нибудь, носящего подобное название. Ищи себе, милый друг, другую любовь...
     Ну и как мне поступить? Жив Павел Бурцев или нет?
     И тут меня осенило.
     - Скажите, - спросил я у Фаины, - помните, в каком году у вас преподавал Масик?
     Она кивнула:
     - Да, очень даже хорошо. У меня с ним вышел конфликт, весьма неприятный. Понимаете, я была очень усердной студенткой, шла на красный диплом, хотела после окончания института остаться при кафедре, поэтому отличные оценки мне были просто необходимы.
     Фаина всегда тщательнейшим образом готовилась к экзаменам. С одной стороны, как я уже упоминал, перед ней маячило поступление в ординатуру, с другой - девушка считала, что будущий врач не имеет права чего-либо не знать, слишком высока цена невежества: жизнь больного. Поэтому Фая изо всех сил зубрила анатомию, физиологию и массу других дисциплин, которые необходимо усвоить медику. Девушку любили преподаватели, в особенности престарелый Кондратюков, но один раз он заболел, и в летнюю сессию экзамен вместо занедужившего лектора принимал Масик. Фаина не знала, сколько ему лет, он выглядел чуть старше студентки, вел себя соответственно, на переменах болтал с девушками и никогда не подчеркивал своей педагогической значимости, поэтому будущие врачи решили, что сдать экзамены этому кадру будет весьма просто. Но всех ждал неприятный сюрприз. Масик оказался невероятно злым и дотошным экзаменатором, двойки из него сыпались, словно пшено из порванного пакета. Фаина, решившая отправиться на испытание последней, не слишком испугалась. Она, в отличие от многих, была совершенно готова к испытанию.
     Билет девушке попался легкий, на дополнительный вопрос она ответила превосходно и надеялась на честно заработанную пятерку, но Масик нахмурился и неожиданно задал еще один вопрос. Фая ответила, преподаватель покачал головой:
     - Неполно и не совсем верно.
     Фаина оторопела:
     - Я отвечаю по учебнику!
     - В этом твоя ошибка, следует изучать дополнительную литературу, теперь при данных симптомах применяют иное средство и другие методы лечения!
     - Но в учебнике...
     - Ерунда, - перебил ее Масик, - нужно выписывать научные журналы. Тройка тебе.
     - Как? - подскочила Фаина.
     - Так. Удовлетворительно, - ехидно ответил Масик, - большего ты не заслужила.
     - У меня должен быть красный диплом, - испуганно залепетала Фаина, - посмотрите, одни пятерки в зачетке, я ни разу даже "хор" не получала.
     - Тебе знания нужны или отметки? - окрысился Масик.
     Фаина едва удержала подступившие к глазам слезы. Этот тип попросту завалил ее! Увидел, что студентка отлично ответила на билет, и принялся топить ее.
     Есть, увы, такая категория преподавателей, получающих удовольствие от поставленных "неудов". Прореху в знаниях можно найти у любого, даже у самого "академистого" академика, было бы желание.
     Масик, очевидно, понял состояние Фаины, потому что внезапно сменил гнев на милость.
     - Ладно, учитывая великолепную зачетку, пойду тебе навстречу, - заулыбался он, - значит, так, сейчас укажу в ведомости, что ты не явилась на экзамен.
     Бери справку о болезни, получай в учебной части допуск и приходи снова, но уже ко мне домой!
     Наивная Фаина хотела уже благодарить препода, но тот вдруг приблизился к девушке вплотную, прижался к ней и шепнул на ухо:
     - Не переживай, получишь свою пятерку!
     Фая замерла, и тут дверь в аудиторию распахнулась, на пороге появилась растрепанная девица.
     - Так я и знала! - заорала она. - Сволочь!
     Масик отпрянул от Фаины. Незнакомка ринулась на преподавателя, явно желая расцарапать ему лицо.
     - Лера, остановись, - попытался успокоить ее Масик, но куда там.
     Шипя, словно взбешенная кошка, девица кинулась на экзаменатора. Тот ловко увернулся и выбежал в коридор, мгновенно заперев за собой дверь. Фаина и Валерия остались вдвоем.
     - Сучка, - протянула девушка, - б...!
     - Вы что? - залепетала Фая.
     - Я видела, как мой жених к тебе прижимался!
     - Масик? Вовсе нет, я экзамен сдавала, а он... принялась быстро и сумбурно оправдываться Фаина.
     Внезапно Лера засмеялась:
     - Масик? Вы его так прозвали?
     Фаина кивнула:
     - Да.
     - Здорово, - продолжала веселиться Валерия, ему подходит, Масик, он и есть Масик, верно подмечено, а я дура!
     Неожиданно из ее глаз полились слезы, смех перемешался с рыданиями. Фаина, уже почти дипломированный врач, поняла, что у нее настоящая истерика, и попыталась успокоить Валерию. Налила из графина воды, протянула девушке стакан и велела:
     - Выпей!
     Валерия оттолкнула руку Фаи:
     - Нет, лучше послушай, что расскажу, может, поймешь, что к нему лучше не приставать! Оставь его мне.
     Слова посыпались из нее, словно воздушная кукуруза с горячей сковородки.
     
     Глава 29
     
     Бедной Фаине пришлось вникать в чужую любовную историю, в которой не было ничего экстраординарного. Лера тоже училась в медицинском вузе, но в другом, а Масик там преподавал. Между студенткой и учителем вспыхнула любовь. Валерия обожала Масика, а тот, ветреный парень, изменял ей направо и налево.
     - Брось его, найди другого, - посоветовала Фаина, - охота тебе унижаться!
     - Он меня просто приворожил, - рыдала Лера, - сто раз уходила, только потом назад бегу, по его свисту. Вот сейчас замуж собралась за хорошего парня, Виктора. Думала, все забылось, любовь похоронена, свадьба у меня скоро. ан, нет! Масик опять пальцем поманил, и я понеслась, роняя тапки. И ведь чуяла, что он мне изменяет, поэтому сюда и заявилась! Зачем он тебе, а? Не ходи к нему домой!
     - Я с твоим Масиком на одном поле нужду справлять не стану, - вскипела Фая, - мерзавец он! А ты дура. Выходи замуж за своего Виктора и забудь его!
     В таком духе они проговорили примерно час, пока их из заточения не вызволила бранящаяся уборщица.
     Фаина повела Леру к метро, начисто забыв о своей зачетке. Кстати, Масик, удрав от взбешенной любовницы, тоже оставил в аудитории все: ведомости, портфель, бумажник, ручку...
     На следующее утро инспектор курса отдала Фаине тоненькую синюю книжечку и укорила:
     - Растяпа. Разве можно зачетку бросать.
     Девушка не стала оправдываться, просто поблагодарила и ушла. В коридоре она перелистнула странички и увидела запись "отд.", сделанную рукой Масика.
     Больше с ним Фаина никогда не встречалась, потому что из больницы вышел старый профессор, и Масик исчез.
     Я в полном изумлении воскликнул:
     - Валерия? Собиралась замуж за Виктора?
     - Ну, его имя я могу и спутать, - спокойно ответила Фаина, - может, Виталий, но на В точно. Валерия мне кольцо показала, которое ей жених подарил, там две одинаковые буквы переплетались, очень красиво и необычно, вот так, смотрите.
     Фаина схватила ручку и нарисовала вензель "ВВ".
     - Я еще подумала, когда соберусь сама в загс, вышью на постельном белье монограмму.
     - Помните год и месяц, когда произошла эта история? - тихо спросил я.
     - Очень даже хорошо, - ответила Фаина, - в мой день рождения это было, на пятом курсе...
     С гудящей головой, в которой, словно винегрет, перемешались разные мысли, я вышел на улицу, закурил и позвонил Жене Милославскому, он не только врач, но и ректор одного из московских институтов.
     - Ваня, - обрадовался тот. - В чем проблема?
     Надеюсь, ты не собрался ко мне в вуз какого-нибудь своего родственничка-балбеса пристроить?
     - Нет, - засмеялся я, - дело намного проще.
     Скажи, экзаменационные ведомости долго хранятся?
     - Положено семьдесят пять лет, - ответил Женька, - личные дела студентов столько лежат, а в них есть сведения о всех экзаменах, а что?
     - Возможно ли узнать, кто из профессоров принимал экзамены? Речь идет не о вчерашнем дне.
     - Элементарно.
     - Как?
     - Запросить в архиве документы, и все дела.
     - У тебя, наверное, есть знакомые в медицинском?
     - Таких вузов несколько: Первый, Второй, Третий...
     Узнав, о каком институте идет речь, Женя поцокал языком, потом воскликнул:
     - Господи, конечно! Жанна! Вот что, перезвони мне через десять минут!
     Я покорно уставился на часы, потом снова попытался соединиться с Женькой. Занято. Телефон освободился лишь через час.
     - Ну ты даешь! - возмутился приятель. - Сказал же, через пару секунд!
     - Но ты трепался с кем-то.
     - Верно. Жанна очень болтливая. Значит, так, записывай адрес, поезжай в этот институт, найди секретаря ректора Жанну Ниловну и сошлись на меня, мигом получишь необходимую информацию. Жанна про всех всю подноготную знает и любое дело из архива поднимет. Старушке сто лет в обед, когда я учился, она уже пожилой казалась, но память у нее слоновья, вспомнит со всеми подробностями, что делала и кого видела пятьдесят годков тому назад!
     - Лечу, - обрадовался я.
     - Завтра, - остудил мой пыл Женька, - сегодня у Жанны отгул.
     С чувством предвкушения удачи я поехал домой.
     Оказавшись в квартире, я поставил пакет с лекарствами на кухне и пошел было в свою комнату, но тут из коридора прошелестело:
     - Ваня!
     Я повернулся, достиг двери в спальню Норы, где сейчас бесцеремонно расположилась Николетта, и хотел туда войти, но маменька воскликнула:
     - Ко мне нельзя!
     Я пожал плечами. Не очень-то и хотелось.
     - Я принимаю ванну, - сообщила Николетта.
     - В комнате?!
     - Нет, зашла за халатом. Ты купил скраб?
     - Да.
     - Будь другом, положи его на раковину.
     - Николетта, ты здорова?
     - Совершенно. А почему ты спрашиваешь?
     - Да так, - я постарался уйти от ответа.
     Ну не говорить же маменьке правду: ты всегда обращаешься со мной по-хамски, а сейчас стала вдруг любезной.
     Взяв скраб, я отправился в ванную и снова удивился. На столике, где обычно теснятся всякие шампуни, сейчас обнаружились: пакет кефира, лимон, пачка соды, бутылка уксуса и средство для мытья посуды.
     Впрочем, ничего шокирующего в этом наборе нет, но почему это все находится не на кухне, а в ванной?
     - Поставил скраб? - спросила Николетта, выходя в коридор.
     Я ответил:
     - Да, - и тут я взглянул на маменьку и обалдел.
     Она походила на монаха времен инквизиции. Длинный, до пят, халат, голову окутывал капюшон, низко спускавшийся на лицо.
     Николетта быстрой тенью скользнула в ванную.
     Я отправился к себе, лег на кровать, взял книгу, но углубиться в приключения Ниро Вульфа и Арчи не успел.
     По коридору забегали Николай, Вера, Тася и Ленка.
     Отчего-то они переговаривались шепотом, потом резко запахло лаком, послышался звон, вскрик, затем рыдания и голос Николетты:
     - Нет, это ужасно!
     Я не выдержал, высунулся из своей спальни и увидел всех домашних возле двери в ванную.
     - Что у нас происходит?
     - Э... э... - залепетал Николай, - так...
     - Готовим лекарство, - лихо соврала Вера.
     - Отдыхай, Ваняша, - попыталась избавиться от меня Тася, - ты устал, поди ляг, поспи, утро вечера мудренее, авось обойдется.
     Я почувствовал себя самодуром-барином, от которого дворня, опасаясь царского гнева, усиленно скрывает какую-то неприятность.
     - Немедленно говорите, что стряслось!
     - Ну...
     - Э...
     - Да...
     Мне стало совсем не по себе. Всегда весьма говорливые домочадцы сегодня по непонятной причине лишились дара речи. Но тут дверь в ванную распахнулась, и появилась Николетта, по-прежнему от макушки до пят укутанная в халат. Я слегка успокоился.
     Маменька вполне бодро самостоятельно передвигается, остальные тоже выглядят нормально.
     - Что, - неожиданно спросила Вера. - Помогло?
     Вдруг Николетта трубным голосом возвестила:
     - Ваня! Ты скоро станешь сиротой.
     Я попятился;
     - С какой стати?
     - У меня смертельная болезнь!
     Сердце перестало биться в тревоге. Слава богу, все выяснилось! Николетта сейчас разыгрывает любимую комедию под названием "Преждевременная кончина юной девушки". Николай, Вера и Ленка впервые столкнулись с подобным представлением и перепугались.
     Странно только, почему Тася, регулярно вот уже на протяжении многих лет наблюдавшая эти "антрепризы", стоит сейчас с пришибленным видом.
     - Очень жаль, что ты занедужила, - приступил я к исполнению своей роли, - немедленно ложись в кровать, я вызову врача.
     - Нет.
     Я удивился. Обычно все разыгрывается не так.
     Маменька, рыдая, рушится в койку, потом призывается семейный доктор. А пока эскулап спешит на помощь, Николетта диктует мне свою последнюю волю.
     Эпилог тоже традиционен. Великолепно знающий свою пациентку врач торжественно подносит ей стакан с раствором аспирина и объявляет:
     - Это воистину волшебное средство сейчас поставит вас на ноги.
     Через десять минут Николетта и врач уже лакомятся в гостиной кофе с ликерами, о смертельной угрозе здоровью маменька забывает до новой комедии. К слову сказать, постановка разыгрывается тогда, когда большинство подружек маменьки разъезжаются на отдых и Николетта начинает отчаянно скучать. Но сегодня-то не июль на дворе, и врача маменька вызывать не желает.
     - Мне никто не поможет, - трагическим тоном заявила Николетта, - я заболела неизвестной заразой.
     - Зеленюхой, - отмерла Тася, - вот едрена Матрена!
     - Чем? - воскликнул я. - Зеленюхой?
     И тут маменька, словно актриса, исполняющая главную роль в греческой трагедии, широким жестом сняла капюшон с головы.
     - О господи! - вырвалось у меня.
     Лицо и шея Николетты были интенсивно-зеленого цвета.
     - И ноги такие же, и руки, и все тело, - не преминула сообщить маменька, - могу показать.
     - Не надо! - испугался я еще больше. - Следует срочно вызвать доктора.
     - Он уехал отдыхать, - сообщила Тася, - я уже звонила ему, а тама прислуга рявкает: "Не фига телефон обрывать, вернется через неделю".
     - За семь дней я умру, - грустно констатировала Николетта.
     Вот тут меня охватил ужас. Николетте, очевидно, совсем плохо, раз она не вопит, не сучит ногами, не обвиняет всех вокруг в своей болезни.
     - Сначала мы думали, - влезла в разговор Ленка, - что она снаружи испачкалась, ну бывает такое.
     Я вот разок купила себе халатик, недорого взяла, на рынке, хорошенький, зеленый. Нацепила его, вспотела и покрылась пятнами: краска с халата...
     - Я все перепробовала, - перебила домработницу Николетта, - растворителем терла, скрабом, содой, кефиром, соком лимона, даже мылом для посуды! Бесполезно, только гуще цвет делается.
     - Вовсе ничего не заметно, - дрожащим голосом вклинилась в монолог Вера, - так, легкая зелень...
     Не слушая ее лепет, я ринулся к телефону и набрал "03". После появления в нашем доме Николая и Веры звонки в "Скорую" становятся дурной традицией. Совсем недавно я вызывал уже врачей, и вот пожалуйста - они потребовались вновь! Соединиться с диспетчером не удалось, сначала было прочно занято, потом никто не брал трубку. Оставалось удивляться, отчего эту помощь назвали "Скорой"! Решив не сдаваться, я набрал телефон клиники, где лежала Нора.
     - Человеку плохо, можете прислать машину?
     - Вы к нам прикреплены?
     - Нет.
     - Вызов платный, двести долларов.
     - Девушка! Я не спрашиваю о цене! Записывайте адрес! - заорал я.
     - Извините, сейчас все бригады заняты, позвоните к нам через два часа.
     Я уставился на трубку. Через два часа? Вот это здорово! Как раз к похоронам успеют.
     Поняв, что мое восхищение частной медициной получило ощутимый пинок, я снова предпринял попытку соединиться с муниципалами и с огромным облегчением услышал:
     - Двадцать вторая, слушаю.
     - Женщине плохо!
     - Что случилось?
     - Она позеленела, - выпалил я и осекся, сейчас девушка, решив, что ее разыгрывают, бросит трубку.
     Но диспетчер невозмутимо продолжала:
     - Другие симптомы?
     - Ну... ведет себя не так, как всегда.
     - Агрессивна?
     - Наоборот, очень тихая, ласковая, понимаете...
     - Адрес!
     Я быстро продиктовал наши координаты.
     - Ждите, - сказала девушка, - придет машина.
     Я заметался по квартире, периодически подбегая к Николетте и спрашивая:
     - Ну как? Ничего? Хочешь воды? Кофе? Чая? Сока? Конфет?
     - Нет, Ванечка, спасибо, - пугающе вежливо отвечала маменька, приводя меня своим поведением в отчаяние.
     Примерно четверть часа я бегал по комнатам, потом ожил звонок. Я понесся к двери. Слава богу, прибыли медики! Но на лестничной клетке стоял наш сосед, один раз мы с Норой помогли мужику <См. книгу Д. Донцовой "Инстинкт Бабы-Яги", издательство "Эксмо".>, и теперь Валерий иногда приходит к нам в гости. Несмотря на свое криминальное прошлое и полное отсутствие образования, Валерий человек, как это ни странно, интеллигентный, имеющий собственное понятие о приличиях. К нам он прибегает, когда его капитально достанут две бабы: жена и теща. Но просто так позвонить в дверь и заявить: "Здрассти, это я, не нальете ли сто граммов чаю" - Валера считает невежливым.
     Поэтому он каждый раз находит достойный, по своему разумению, повод, чтобы оправдать свой визит ко мне. То он приносит банку лично сваренного варенья, то дарит кусок соленого сала или связку сушеных грибов. Мне жаль Валеру, несмотря на наличие семьи, он невероятно одинок. Ни жена, ни теща не испытывают к нему ни малейшего уважения, просто пользуются немереными деньгами, которые играючи зарабатывает муж и зять. На этом свете есть лишь одно существо, которое относится к Валерию с обожанием, впрочем, он тоже платит ему страстной любовью. Речь идет о коте по кличке Марс. Честно говоря, до недавнего времени сосед терпеть не мог кошек, но год назад, возвращаясь ночью домой в состоянии легкого подпития, он наступил на какой-то комочек. Сначала Валера решил, что это кусок ваты, но комочек неожиданно жалобно заплакал, и сосед понял: на тротуаре лежит крошечный котенок со сломанной лапой. Российский мужик, несмотря на любовь к выпивке и мордобою, в глубине души очень жалостлив. Валерий взял несчастного и поволок к ветеринару.
     С тех пор кот, названный Марсом, превратился в громадное, наглое существо, употребляющее в пищу только парную телячью вырезку, купленную на рынке у определенного мясника. Валера души не чает в котяре, а тот бегает за хозяином, словно собака. Впрочем, у милейшего Марса, выросшего в сытости, на пуховой подушке, имеются маргинальные привычки, генетически полученные от матушки, питавшейся на помойке. В нашем доме нет мусоропровода. Отбросы жильцы складывают в пакеты и относят во двор. Так вот, Ленка иногда выставляет на лестницу мешок, набитый отходами, прислоняет его к стене, а потом идет одеваться. Валера же выпускает Марса размять лапы, кот любит гонять по ступенькам, наверное, он считает, что попал в фитнес-клуб. Марс умное животное, на улицу он не суется, понимает, что там ничего хорошего нет.
     К слову сказать, котяра очень хорош собой, он снежно-белый, невероятно пушистый, похожий на облако.
     Так вот, стоит этому вымытому специальным шампунем, надушенному духами, объевшемуся вырезки коту заприметить пакет, приготовленный для помойки, как в нем мигом просыпаются предки, которые провели свои кошачьи жизни в мусорных бачках. Марс бросается на полиэтиленовую упаковку, раздирает ее когтями и расшвыривает вокруг пустые пакеты, порожние банки и смятые обертки. Но в остальном Марс безупречен, в конце концов, у всех у нас имеются маленькие недостатки.
     Увидав сейчас Валеру на пороге с каким-то предметом, закутанным в плед, я воскликнул:
     - Прости, бога ради, к нам нельзя, Николетта заболела, ждем врача, давай потом поболтаем.
     - Вань, - жалобно протянул Валерий, - извини, я понимаю, что не вовремя, но горе у меня! Беда! Ты человек образованный, институт закончил, может, поможешь, а?
     - Что произошло?
     Вздохнув, Валера развернул плед. От неожиданности я охнул. Внутри одеяла сидел Марс. Поняв, что хозяин освободил его от пут, котяра, мяукнув, спрыгнул на пол и юркнул в нашу квартиру. Глядя, как он, подняв хвост трубой, медленно шествует по коридору, я попытался прийти в себя. Марс частенько приходит к нам, он хорошо знает расположение комнат и сейчас продвигается на кухню. Шел он бодро, судя по всему, находился в прекрасном настроении, но была лишь одна маленькая пугающая деталь в его облике. Под белоснежной шерстью просвечивало тело интенсивно-зеленого цвета, такими же были и нос, внутренняя часть ушей, подушечки на лапах.
     - Ты купал его в зеленке? - вернулся ко мне дар речи.
     - Нет, - прошептал Валера.
     - И давно он такой?
     - Вчера лег спать нормальный, - принялся вводить меня в курс дела Валерий. - Утром я на работу подался, рано, семи еще не было, Марсик в коридор не вышел, он в это время спит, а бабы мои по магазинам подались, целый день прошмындрали, кредитку опустошили, дуры! Да не о деньгах речь. Звонит мне жена на мобильный, вопит:
     - Зараза! Сжечь и закопать!
     Я примчался домой, по дороге радовался, думал, мамашка померла, ан нет, она здорова как корова, а Марсик...
     Валера шмыгнул носом, достал из кармана огромный ярко-красный платок с вышитой монограммой, громко высморкался и по-детски отчаянно сказал:
     - Если с ним что-то случится, я застрелюсь. Ну почему не теща позеленела, а Марсик? За фигом мне здоровая мамашка?
     
     Глава 30
     
     Я не успел ответить на вопрос Валеры, потому что двери лифта раскрылись и показались мужчина и девушка, хмурые, даже угрюмые.
     - Сюда, сюда, - засуетился я.
     Не помыв рук и не сняв уличной обуви, медики вдвинулись в спальню Николетты, Валерий шел следом.
     - Рассказывайте, - мрачно буркнул доктор.
     - Bay! - воскликнул Валера. - Во дела! Она тоже, того, зеленая!
     Только тут эскулап переместил свой недовольный взор на Николетту. Глаза его, напоминавшие опухшие щелочки, стали расширяться...
     - Ой, Леонид Петрович, - ахнула медсестра, - это с ней чего? СПИД?
     - Не говори глупости, Валя, - мигом заткнул ее врач, - однако интересная кожная реакция! Да-с!
     Очень любопытно. Ну-ка, покажите язык!
     Николетта покорно разинула рот.
     - У нас, у соседей, чау-чау есть, - некстати выступила Валя, - у ей такой синий шмоток в пасти лежит, жуткий, но ваш, тетя, еще хуже!
     Леонид Петрович принялся тереть подбородок.
     - Занятно, - вымолвил он наконец.
     - Может, она морковки переела? - высказала очередное предположение Валя.
     Леонид Петрович испепелил дурочку взглядом.
     - Лучше градусник найди.
     - У вас есть термометр? - спросила девушка.
     - Ага, - засуетилась Ленка и утопала прочь.
     - Мыться не пробовали? - поинтересовался терапевт.
     Я быстро перечислил средства, которые применяла Николетта.
     - Порошок с хлором хорошо помогает, наш, отечественный, - задумчиво протянула Валя, - еще средство для мытья унитаза, вы купите, здоровски всякие пятна отчищает.
     - У нас на зоне, - отмер Валера, - один, хм, чудак чернила выпил, думал, живот у него прихватит и он в больницу попадет. Но ничего не случилось, он даже не чихнул, но цвет не поменял!
     - Краснуха, корь и ветрянка отпадают, - забормотал Леонид Петрович, оглядывая Николетту, - скарлатина тоже, печень нам желтизну даст, гной - зелень, но не может же больная целиком загноиться, это, простите, нонсенс!
     - Чего, приболячке цвет кожи меняется? - наивно поинтересовалась Тася.
     - Ну, - откашлялся Леонид Петрович, - допустим, губы и ногти синюшные - это сердце. Только в нашем случае совсем другой цвет, да-с! Вынужден признать, впервые с таким случаем сталкиваюсь. Вы себя как чувствуете?
     - Нормально, - прошептала маменька.
     - Думаю, следует обратиться к дерматологу, - вздохнул Леонид Петрович, - пройти комплексное обследование, сходить на томограф, Я только экстренную помощь оказать могу.
     Николетта села:
     - К кожнику? Но как из дома выйти?
     - У вас паралич? - с легкой надеждой услышать про знакомую болячку осведомился Леонид.
     - С какой стати! - взвилась на кровати Николетта. - Вы олух!
     Я мысленно перекрестился. Слава богу! Маменька вновь становится самой собой.
     - Как я могу пойти в поликлинику без макияжа, - вопила Николетта. - Губной помады, пудры...
     - Не понимаю, - растерянно промямлил Леонид.
     - У меня косметика подобрана с учетом цвета лица, - злилась Николетта.
     Очевидно, до нее дошло: смерть откладывается. До сих пор маменька лишь изображала из себя больную, но, увидав свое лицо, похожее на мордочку лягушки, испугалась по-настоящему и присмирела. Так притихает хулиган, когда его суют в СИЗО. Но сейчас, сообразив, что неприятная болячка имеет, вероятно, всего лишь внешнее, кожное проявление, маменька мгновенно обрела привычный моральный и физический статус.
     - В чем проблема-то? - спросила Валя. - Помады нет?
     - Да какую к зеленому лицу подобрать, а? - завопила Николетта.
     Я прикусил нижнюю губу. Наверное, лучше всего ей подошла бы ярко-красная, а тени на глаза можно положить белые. Получится очень свежо и ярко.
     Валя захлопала глазами, доктор молчал в замешательстве, и тут из коридора донесся вопль Ленки:
     - Мама! Помогите! Спасите! Люди добрые! Что ж это делается?!
     Сталкиваясь в дверях, мы все вылетели из спальни и увидели домработницу, воющую, словно электричка, подкатывающая к платформе.
     - Лена, - строго сказал я. - Немедленно прекрати! Если ты, как всегда, разбила градусник, то незачем визжать.
     Тут я отвлекусь на секунду и скажу, что у Ленки обе руки левые, она перепортила, сломала и расколотила массу вещей.
     - Подмети осколки, осторожно собери ртуть и вынеси остатки несчастного термометра на помойку, - велел я.
     Продолжая орать, Ленка продемонстрировала мне зажатый в кулаке пластмассовый футляр.
     - Целый он, - сообщила она, на мгновение прерывая вопль. - Ой, мама-а-а! Помогите-е-е!
     - Уже пришли! Все здесь, - рявкнул я, - что случилось?
     Ленка ткнула пальцем в кресло, в котором мирно вылизывался Марс, его язык и живот были ярко-зелеными.
     - Ой! - взвизгнула Валя.
     - Это всего лишь кот Марс, - вздохнул я, - милое, безобидное животное, ласковое, всех любит, вчера приходил к нам в гости, смотрел вместе с Николеттой телевизор. Ты, Лена, ума лишилась?
     - Чегой-то он как жаба? - прошептала Ленка.
     - Что странного, - пожал я плечами, - отчего он такой? Да просто позеленел!
     - Говорите, ваша мама его вчера гладила? - попятилась Валя. - Ой! Это она его заразила!
     Николетта уперла руки в бока:
     - Что???
     - Заразная вы! - выкрикнула Валя. - Леонид Петрович, вызывай инфекцию, и бегом отсюда!
     - Стыдно так себя вести, - дрожащим голосом ответил врач, - а еще хочешь хирургом стать! Доктор обязан помогать больному в любом случае. Мы работаем на эпидемиях. Чума, холера, оспа...
     Услыхав перечисленные болезни, Николай и Вера попятились, а Ленка с несвойственной ей скоростью, мгновенно захлопнув рот, шмыгнула в кухню и заперлась изнутри.
     - Думаю, дело в еде, - вынес вердикт Леонид и повернулся ко мне:
     - Что он жрет? Вискас?
     - Нет, - ответил Валерий, - мясо сырое, вырезку, еще я контрасекс ему давал, а то он извел меня, орет ночь напролет!
     Леонид обратил взор на Николетту.
     - Вы употребляли в пищу сырую вырезку?
     Маменька стала медленно раскрывать рот.
     - Нет, - быстро опередил ее я, - ни разу не видел матушку за такой трапезой, и кошачьи гормоны она тоже не принимает!
     - Ладно, - кивнул доктор, - пойдем с другого конца. Что ела больная?
     - Рыбу дорадо с овощами, творог, естественно, обезжиренный, чай элитный, китайский, две тысячи рублей за кило, - перечислила маменька.
     - Кот это пробовал?
     - Ну в жисть он рыбу с творогом жрать не станет, - помотал головой Валера.
     - А чай пил? - невозмутимо продолжал эскулап.
     Все уставились на Леонида. Первым пришел в себя Николай.
     - Коты не употребляют чай! - сказал он.
     Врач почесал в затылке:
     - Да! Я предполагаю, что они что-то вдвоем слопали. Вспоминайте.
     - Я не любительница деликатесов, предназначенных для животных, - процедила Николетта.
     - А мой только сырую вырезку хавает, - не преминул напомнить Валерий.
     - Вы ступайте себе, - набросилась на врача маменька, - раз помочь не можете, то уходите. Вава, заплати им!
     - Мы муниципальная "Скорая", - возмутилась Валя, - не рвачи частные, бесплатно приезжаем.
     - Тогда понятно, отчего диагноз поставить не можете! - взвизгнула Николетта. - Вава, у нас все так плохо, что пришлось врачей для нищих вызывать?
     Леонид побагровел, и тут Валера воскликнул:
     - Вспомнил! Марсик еще корешки жрал!
     - Какие? - заинтересовался доктор.
     - Не знаю!
     - Где он их взял, на улице вырыл?
     - Нет, он же домашний.
     - В цветочном горшке?
     - Не.
     - Тогда объясните!!!
     - На лестнице помойный мешок разодрал, - вздохнул Валера, - регулярно, между прочим, мусор потрошит, как выскочит, так и нашкодничает. Я за совком пошел, а Марс пропал. Думал, он испугался, что веником по заднице получит, потом слышу, урчит.
     Поднялся к окну: сидит под батареей и какой-то корень грызет. Я хотел отнять, не дает, шипит, царапается. Турнул его веником, так, не поверите, он схватил, словно собака, эту дрянь в зубы и деру домой. Пока все не сожрал, не успокоился.
     - Мандрагора! - закричал я. - Николетта, ты выпила омолаживающий раствор, а Марс схарчил корешок. Вот почему вы зазеленели, словно деревья в апреле.
     Николай и Вера переглянулись, Леонид заморгал.
     - Мандрагора? Это что?
     - Вот он сейчас объяснит, - я указал на целителя, - расскажет в деталях.
     - Мандрагора - волшебное средство, - забубнил Николай, - известно с древности, еще индейцы майя...
     Я сел в кресло. То, что древним майя было хорошо, современному россиянину - смерть. Вообще говоря, я сам виноват. Мне следовало всячески противодействовать походу на погост за непонятными кореньями, а я, вместо того чтобы каким-то образом пресечь безобразие, сам в нем участвовал. Извиняет меня лишь одно: я наивно полагал, что отвар из мандрагоры не способен навредить Николетте, кто ж знал, что она станет похожа на дрозда из сказки <"Зеленый дрозд" - немецкая сказка, что-то вроде рассказа о белой вороне.>.
     - Первый раз про это растение слышу, - забормотал Леонид, - я учил в свое время травы, но не очень хорошо сейчас помню, так, кое-что в уме осталось. Крушина дает слабительный эффект, при больных почках пол-пола помогает, ну там пустырник, валерьяна... Но мандрагора?
     - Это особый корень, о нем знаем только мы, астрологи и целители, которые далеки от традиционной медицины, - завела было Вера.
     И тут Николетта очень тихо спросила:
     - А со мной что будет?
     - Не знаю, - совершенно честно признался Леонид, - уж извините. Хотите укольчик сделаем? Мигом вколем! Кстати! У меня тут есть одно средство! Затырил ампулу! Редкая штука, но вам могу уколоть.
     - И я побелею? - по-прежнему тихо поинтересовалась маменька.
     - Вряд ли цвет кожи изменится, - вздохнул Леонид, - вспомните, даже загар не один месяц сходит, а уж такая штука небось через пару лет пройдет, но это не факт. Давайте сделаем укол, вы заснете и хорошенько покемарите сутки. Знаете, с бедой следует переночевать, глядишь, и легче станет.
     - Что значит ваша фраза: "Это не факт"? - одними губами вымолвила Николетта. - Что вы имеете в виду?
     Я встал из кресла, а Леонид, может, и хороший терапевт, но плохой психолог, тут же сообщил:
     - В науке описаны подобные случаи. Допустим, съел человек пять кило тертой моркови...
     - И как только в него влезло! - восхитилась Тася.
     - Замолчи! - рявкнула маменька. - Ну, и что дальше?
     - Пожелтел, да таким и остался, - спокойно закончил Леонид, - все же я советую вам на обследование сходить и, если никакой патологии не обнаружат, живите себе спокойно. Какая, в конце концов, разница? Белая вы, розовая, зеленая, синяя... Вон негры всегда черные и ничуть не переживают по этому поводу! Опять же индейцы! Это просто расизм какой-то - думать, что все вокруг обязаны быть белыми и розовыми! Лично я считаю, что человек не виноват, если позеленел, я с таким могу запросто чай пить сесть!
     Николетта не моргая смотрела на доктора. Валера схватил Марса и прижал к груди.
     - Ну прикол! Нам послезавтра на выставку идти, можем небось медаль огрести. Вон эти, британские голубые, только так называются! На самом-то деле они просто серые, чистые мыши, а мой Марс зеленый красавец! Может, от него такое потомство пойдет, порода новая. И назовут ее "валерский московский", в честь хозяина, то бишь меня!
     - Британские голубые, это кто? - наивно поинтересовалась Валя.
     - Коты, - пояснил Валера.
     - Надо же, - всплеснула руками медсестра, - и среди животных педерасы случаются!
     Валерий захохотал, Леонид укоризненно покачал головой:
     - Валентина, сколько раз тебе говорил: не позорься, лучше молчи. Лучше уж рассказывай про консервирование огурцов - здесь тебе равных нет.
     - А че я сделала? - заныла было Валя, и тут Николетта с кулаками набросилась на Николая:
     - Мерзавец, сволочь, дрянь... Я из-за тебя теперь вынуждена дома сидеть!
     - Спасите! - взвизгнул целитель и бросился в коридор.
     За ним побежали остальные: Вера, вжимая голову в плечи, Николетта, орущая в диапазоне ультразвука так, что я перестал ее слышать, Ленка, сжимавшая в кулаке градусник, Тася, прихватившая невесть зачем подушку с кровати, Леонид с тонометром и Валя, напрочь позабывшая про ящик с ампулами. Я остался в Нориной спальне, посидел пару минут, слушая, как скандал набирает обороты, а потом мирно переместился к себе и лег в кровать.
     - Вон из моего дома, - гремела Николетта, - Таська, Ленка, вышвыривай их шмотки на лестницу, живо!
     - Это не ваша квартира, - попыталась сопротивляться Вера.
     - Прочь отсюда! - заорала маменька.
     - Вы не имеете права, - вякнул Николай.
     Я закутался в одеяло, ох, зря целитель обозлил Николетту! Уж поверьте мне, бушующую маменьку не остановить, как дикого бизона, который несется по прерии. В былые времена, если в доме начинался вселенский скандал, отец мигом съезжал на дачу, его тонкая нервная натура не выдерживала истерического накала страстей жены-актрисы. Я сейчас могу спокойно спать; раз маменька вошла в раж, она всенепременно выставит вон Николая с Верой, а мною займется после того, как парочка съедет, следовательно, я имею час-другой покоя, и надо использовать отпущенное время для отдыха!
     
     * * *
     
     В кабинет Жанны Ниловны я вошел, держа в одной руке букет, а в другой коробку дорогих шоколадных конфет, приветливо улыбнулся и обратился к неестественно черноволосой пожилой даме, восседавшей за громадным письменным столом.
     - Добрый день, я от Евгения Милославского.
     С огромным наслаждением хотел бы передать вам эти скромные цветы.
     Жанна Ниловна усмехнулась:
     - Ох, Женя! Дамский угодник! Небось насвистел вам, что старуха обожает конфеты и букеты.
     Я начал демонстративно оглядываться по сторонам.
     - Старуха? В этой комнате сидит еще и пожилая женщина? Извините, я не заметил. Да и стол здесь всего один, а за ним вы, дама, которой едва стукнуло сорок. Кстати, ничего о сладком Женя мне не говорил, я сам додумался. Молодые женщины обожают розы и шоколад!
     Жанна Ниловна засмеялась:
     - Вот скажите мне, ну почему так получается?
     Сейчас вы нагло лжете, а мне приятно! И за розы спасибо, они восхитительные, а бельгийский шоколад мой любимый, именно такой, горький.
     - Мы совпадаем во вкусах, - подхватил я, покривив душой.
     На самом деле я вообще не употребляю сладкое, по мне так лучше кусок мяса с крайне вредной для здоровья жареной картошкой.
     - Ну ладно, - хлопнула ладонью по столу Жанна Ниловна, - закончим китайские церемонии. Женю Милославского я люблю, помню его студентом, рада, что он многого добился. В общем, что вы хотите?
     Впрочем, я могу угадать, ваш ребенок мечтает поступить к нам на учебу?
     Мне стало слегка обидно. Между прочим, я еще совсем молод, рановато мне иметь детей студенческого возраста. Хотя некоторые женятся в шестнадцать лет.
     - Нет, нет, - быстро ответил я, - задача намного проще. В вашем институте работал профессор Кондратюков...
     - Он давно умер!
     - Это ерунда!
     - Вы так считаете? - изумилась Жанна Ниловна.
     - Ох, простите. Я имел в виду, что очень сожалею о преждевременной кончине Владимира Семеновича...
     - Вряд ли уход из жизни профессора можно назвать ранним, - спокойно возразила дама, - ему исполнилось сто три года!
     - Дело не в возрасте! Насколько я знаю, профессор сильно болел?
     - Ну, случалось.
     - Его заменяли на занятиях?
     - Естественно.
     - А кто?
     - Вы думаете, я помню? Разные люди, в частности, этот курс мог читать профессор Андрей Рагозин.
     - Он такого небольшого роста, щуплый?
     - Андрей, - засмеялась Жанна Ниловна, - громадный, шкафообразный мужчина, потолок макушкой подпирает. Да в чем дело?
     Я положил перед Жанной Ниловной бумажку с датой.
     - Можно узнать, кто принимал вместо профессора экзамен в этот день?
     Дама посмотрела на записку.
     - В принципе да! Данные есть в архиве.
     - Сделайте одолжение, добудьте их.
     Жанна Ниловна стала вертеть листочек в пальцах.
     - Хорошо, но только...
     - Жаннуся, - заглянула в кабинет маленькая остроносая старушка, - ты обедала?
     - Еще нет.
     - Пошли скорей, закроют. В столовой сегодня мясная солянка.
     - Правда? - оживилась Жанна Ниловна. - Обожаю ее, но сама не готовлю, потому что очень долго возиться надо, для себя одной неохота. Мясная солянка требует времени, хотя, конечно, необыкновенно вкусно...
     Я сдержал улыбку. Да милейшая Жанна Ниловна лакомка, вон как оживилась при одной мысли о том, что может сейчас вкусить любимый суп.
     - Давайте встретимся с вами завтра, - предложила пожилая дама, - я пошлю запрос в архив, пока его выполнят, пока ко мне ответ придет...
     - Огромное спасибо, - кивнул я, - очень любезно с вашей стороны.
     - Впрочем, - воскликнула Жанна Ниловна, вставая из-за стола, - вам нет необходимости сюда еще раз приезжать, просто позвоните по телефону, и я скажу вам фамилию.
     - Мне может понадобиться и адрес этого человека, - Так в чем проблема, - прищурилась Жанна Ниловна, - это легко узнать.
     - Извините, бога ради, я понимаю, что вас задерживаю, но у меня имеется еще одна просьба, которая на первый взгляд может показаться... э... гм, идиотской!
     - Говорите скорей, - поторопила меня Жанна Ниловна, нервно поглядывая на дверь.
     - Женя Милославский сказал, что вы очень давно работаете в этом медицинском вузе.
     - Это так.
     - Наверное, знаете многих хороших врачей? У меня деликатная проблема, не хотелось бы ставить о ней в известность даже такого своего друга, как Женя.
     Жанна Ниловна усмехнулась:
     - Лучшие специалисты выходят из стен нашего института, другие учебные заведения классом пониже.
     - Моя матушка... - И я принялся излагать историю про позеленение Николетты.
     Жанна Ниловна не стала ни удивляться, ни смеяться. Она открыла ящик стола, вытащила телефонную книжку и сказала:
     - Есть у меня отличный кожник, впрочем, не знаю, поможет он или нет, записывайте адрес... Хотя... вероятно, он там уже не работает. Погодите-ка!
     Жанна Ниловна быстро потыкала в кнопки телефона.
     - Сережа? Это я. Скажи, ты на прежнем месте?
     Ага, спасибо.
     Бросив трубку на базу, дама воскликнула:
     - Как в воду глядела! Сережа перебрался в другую клинику, адрес такой: улица 1905 года... Езжайте прямо сейчас, вас примут вне очереди.
     
     Глава 31
     
     Я поблагодарил милую даму и ушел. У меня было чувство, которое, наверное, испытывает фокстерьер, долго плутавший в узкой норе, пытаясь поймать затаившуюся лису. Все углы излазил, а плутовки не видно, но вот сейчас остался один маленький, крохотный, пока еще не обследованный закоулочек, и, похоже, госпожа Патрикеевна именно там! Завтра Жанна Ниловна сообщит мне координаты Масика, и я, скорее всего, узнаю правду о Павле Бурцеве. Сердце подсказывает: он тогда не погиб, небось зарегистрировал билет, а сам не сел в самолет. В списках же пассажиров Бурцев значился, их составляют на основе сведений о регистрации документов, вот его и посчитали умершим вместе с остальными. Но Павел на борт не поднимался, я в этом уверен. Знаете почему? А чемодан с вещами, который он оставил у Фаины. Домой Павел не заглядывал, получается, он улетел без багажа? Согласитесь, это странно. Следовательно, в гостях у этого Масика произошло некое событие, вследствие которого Павел принял решение остаться в Москве. Наверное, он хотел забрать шмотки у Фаины, но не вернулся за ними. Почему? И с какой стати он поехал регистрировать билет? Пожелал, как Виктор, чтобы его считали умершим? Минуточку, Павел же не знал, что лайнер рухнет в воду! Или...
     Я вытащил носовой платок и вытер вспотевший лоб. Спокойно, Иван Павлович, не нервничай. Ты, друг мой, додумался черт знает до чего, до того, что Бурцев взорвал самолет, чтобы все думали, что он умер. Ну не бред ли? Хотя... В этом что-то есть.
     Наконец я добрался до нужного дома, посетил доктора по имени Сергей и проговорил с ним впустую почти два часа. Врач, оказавшийся толковым специалистом, по сути, сказал всего три вещи. Первое, болезней, вызывающих резкое позеленение всего тела, он, к сожалению, не знает и ни с чем подобным в своей жизни не сталкивался. Второе, заочно ставить диагноз не может, поэтому маменьку следует привезти в клинику на обследование, авось что-нибудь да выяснится.
     И третье, Николетте предписывается пить побольше воды, чтобы токсины выходили из ее организма. А вообще-то, если она чувствует себя нормально, то, может, и ничего страшного нет.
     Слегка успокоившись, я вышел на улицу и сел на скамейку перед клиникой. Не успел я вытащить сигареты, как ко мне подошла тетка самого затрапезного вида и спросила:
     - Вы местный?
     - Не совсем, живу в другом районе, - вежливо ответил я.
     - Но сами с Москвы?
     - Да.
     - И где тут улица 1905 года, мне больница нужна, психическая, вроде здесь рядом! Туда за деньги идиотов кладут, - простодушно сообщила баба, - сказали, во дворах, ан нету ее!
     - Вы стоите как раз на этой улице, номер дома скажите.
     Тетка скороговоркой пробормотала полный адрес.
     Я огляделся по сторонам.
     - Похоже, вам нужно вон то здание, желтое, точно, это оно, вон номер.
     - Не-а. Я подходила туда, тама другая улица, называется Девятнадцатого Мая, - вздохнула тетка, - упрела вся, бегаю, бегаю...
     Я выронил пачку сигарет.
     - Улица Девятнадцатого Мая?
     - Ну да, тама название, на угле!
     Забыв про курево, я ринулся в сторону желтого дома и увидел железную табличку с надписью: "Улица 19.05". Несколько секунд мне понадобилось для того, чтобы сообразить: кто-то из местных хулиганов решил пошутить, на самом деле на табличке изначально стояло "Улица 1905 года", но шалуны замазали слово "года" белой краской, а после двух цифр намалевали жирную точку. Ясное дело, что девочка Сонечка, умный, развитый ребенок, и недалекая тетка из провинции прочитали надпись одинаково: улица Девятнадцатого Мая.
     Ноги мигом внесли меня в холл больницы. За стойкой ресепшен сидела приветливая девушка.
     - Здравствуйте, вы к кому?
     Возбуждение, охватившее меня, было настолько велико, что, забыв про воспитание, я заорал:
     - К Бурцеву Павлу Николаевичу! Очень надо его увидеть!
     Служащая, продолжая улыбаться, пощелкала "мышкой".
     - Извините, такого больного у нас нет.
     - Это врач.
     - Простите, такой доктор у нас не работает. Это частная лечебница, вам, очевидно, не сюда, а вон в тот дом, видите? Серый, в двух шагах от нас, люди часто путают.
     - Значит, Павел Николаевич Бурцев тут не служит?
     - Именно так.
     - Может, он не в штате, а консультант?
     - Нет, нет.
     Я уставился на администраторшу, та дежурно улыбалась. И тут я ляпнул:
     - Скажите, а имеется ли у вас врач Масик?
     Девушка заморгала:
     - Масик? Очень смешная фамилия. Но, увы, такого тоже нет.
     - Спасибо, - пробормотал я, пятясь к выходу, - огромное спасибо.
     В легком обалдении я вернулся на скамейку. Улица 1905 года длинная. Интересно, сколько на ней находится лечебных заведений с табличкой, над которой поработали шалуны? Может, методично обойти микрорайон? Увы, боюсь, сие просто невозможно, магистраль, как я уже упоминал, тянется далеко, и потом, имеются еще дворы, проулки, всякие крохотные тупики, отнесенные к улице 1905 года...
     Из тяжелых раздумий меня вывел мужской голос:
     - Не бойтесь, она вас не тронет!
     Я вздрогнул, поднял голову и увидел большую собаку со светло-коричневой шерстью и крупной треугольной мордой. Маленькие глаза смотрели без злобы, но настороженно, уши были слегка приподняты, зубы животное не скалило. Я не большой знаток псов, но этого узнал - стаффордширский терьер.
     - Не волнуйтесь, - сказал стоявший около кобеля парень, - Хан выучен, никогда не тронет, я его к инструктору водил, он обученный. Все-таки не йоркшир-терьер, зубы-то как у крокодила!
     Внезапно в памяти всплыла кличка "Степа", насколько я помню, именно так звали Йорка Галины Масляниковой, той самой несчастной, полубезумной женщины, убитой неизвестно кем в своей квартире...
     Странное дело, куда же подевалась ее собака? Убежала?
     - Хан себе никогда неадекватных действий не позволяет, - продолжал говорить владелец стаффорда, - никого без моего приказа не тронет, только если на меня нападут. Он даже на кошку не глянет. Ну а на крайний случай я вот чего купил!
     И он показал палку, круглую, черную, не особо длинную, похожую на складной мужской зонт.
     - Что это? - машинально спросил я.
     - Шокер, - ответил юноша, - здорово шандарахает, любая собака выпустит того, кого схватила. Впрочем, не на всякую можно током воздействовать, еще убьешь псину. Иногда шокеры покупают люди, у которых животных нет, они толком не знают, как им правильно пользоваться, а может, врут, просто собак ненавидят.
     Я постарался взять себя в руки.
     - Зачем подобная штука, если нет собаки?
     - Ну, есть такие перцы, от любого пса шарахаются, - скривился собеседник, - боятся, что их покусают. Вот и таскают шокер, подбежит какая-нибудь болонка брюки ему обнюхать, а он ей раз в морду электричеством, и ау... откинула псина лапы. А еще встречаются сволочи, которые специально собак убивают, ну нравится им это.
     По моей спине пробежал озноб. Человек, боящийся собак... Я попытался прогнать идиотскую мысль, нет, это глупо, да и просто невозможно! Ну и ерунда иногда приходит мне в голову.
     - Скажите, - тихо попросил я, - а человека такой штукой убить можно?
     - Моим нельзя, - покачал головой парень, - а вот из-за границы привозят особые, для собачьих боев, ими запросто можно угробить, в особенности если к шее приложить, где сонная артерия проходит! Но я таким пользоваться не хочу, да и зачем? Важно же просто остановить...
     Но я уже вскочил на ноги и пошел к машине, забыв попрощаться с хозяином стаффа. Из квартиры Галины Масляниковой исчез йорк, и сейчас мне в голову пришла гениальная догадка. Что, если хозяйка ждала в гости человека, который до ужаса боится собак? Вдруг это Павел Бурцев, с которым дама сидела в "Дотти"? И куда Галя дела Степу? Да очень просто, попросила Инессу о помощи. Если Йорк сейчас обнаружится у собачьей парикмахерши, то мои предположения верны, и Инесса назовет координаты Павла, она должна про него все знать. Галина не такой человек, чтобы не разболтать подруге об очередном кавалере.
     
     * * *
     
     В "Артемоне" кипела работа, вышедшая ко мне Инесса слегка поморщилась, но вежливо сказала:
     - Вы что-то забыли спросить?
     - Да. Где Степа? - Я мигом взял быка за рога.
     - Степа? Это кто? - удивилась парикмахерша.
     - Йорк Галины Масляниковой!
     - Ужасно! Вы ведь знаете, что ее убили? Из-за драгоценностей! Сколько раз ей говорила: не ходи обвешанная, словно елка.
     - Ее украшения были бижутерией!
     Инесса покачала головой:
     - Нет. У Гали имелись великолепные, раритетные вещи, да, она надевала их вперемешку с ерундой, могла всунуть в уши дивные изумруды, а на палец нацепить железку с бутылочным стеклом. Со вкусом у нее беда была.
     - Откуда же у Масляниковой камни?
     - От отца, - пояснила Инесса, - очень известного ювелира. Галина, к сожалению, была женщиной немного того... с приветом... она не работала, жила тем, что изредко продавала камушки, ну и еще Степа ей помогал.
     - Степа? Инесса, вы считаете меня полным дураком? Ну каким образом терьер способен содержать хозяйку?
     Инесса улыбнулась:
     - Вы не собачник. Степа суперэлита, чемпион, на выставках всегда первый. Галина с ним по всему миру ездила, получала большие призовые где-нибудь в Америке или в Германии. Это у нас собаки на ринге бесплатно выступают, а потом им просто медаль дают, а за границей еще и деньги платят, там элитная собака содержит своих хозяев. У Гали был муж, Федя, они развелись, он уехал в Америку и там разбогател, у него сейчас несколько собачьих питомников.
     Федор, хоть и ушел от жены, но дружил с ней, помогал, подарил Степу, и еще он бывшую супругу часто в США приглашал, на всякие местные выставки. И в России Степа бешеной популярностью пользовался, он отличный производитель, потомство от него просто супер, Галя алиментного щенка всегда имела, лучшего в помете себе забирала. Знаете, за сколько она его потом продавала?
     - Понятия не имею.
     - Меньше полутора тысяч баксов не брала!
     - Так где Степа?
     - У меня.
     - Как же он у вас оказался?
     - Галя попросила его на день забрать.
     - Почему?
     - К ней в гости должна была женщина прийти, какая-то очень нужная особа, - объяснила Инесса, - Галя мне позвонила и ну тарахтеть: "Иннуся, возьми Степу, знаешь, у меня столько новостей, все хорошие!
     Ну да потом расскажу! Только она уйдет, я тебе мигом перезвоню".
     - С какой стати надо было йорка удалять?
     - А эта гостья панически собак боялась, - улыбнулась Инесса, - даже таких, как Степа. Право, смешно!
     - Странно, - пробормотал я, - но почему бы не устроить свидание... в кафе?
     - Не знаю, - пожала плечами Инесса.
     - Галя говорила вам о человеке по имени Павел Бурцев?
     - Нет.
     - Павел Николаевич Бурцев?!
     - Никогда.
     - Вы уверены?
     - У меня отличная память, - начала злиться Инесса.
     - Значит, - сказал я, - к ней должна была прийти дама, не мужчина...
     - Именно. Но, очевидно, свидание не состоялось, Галю убили. Степа остался у меня, - вздохнула Инесса и добавила:
     - Извините, клиент ждет, больше времени на разговоры нет!
     Оказавшись в машине, я с огромным трудом попытался связать вместе расползавшиеся концы, но ничего не получалось. В голове роились невероятные предположения. Юля говорила, что боится собак... До паники и ужаса... Но о том же сообщала и Фаина. Две девушки, смертельно обиженные Павлом, а потом очень долго мучившиеся из-за его страшной кончины. Кто-то из них узнал, что бывший жених жив, и, решив отомстить ему, затеял всю эту историю. Но при чем тут Виктор? Что-то не то мне приходит в голову... Боже мой, как болит голова. Но еще собак побаивались Люся и ее соседка Марина, мать Яны... кто-то из них...
     Резкий звук мобильного заставил меня вздрогнуть.
     - Алло, - сказал я, - слушаю.
     - Иван Павлович?
     - Да.
     - Это Жанна Ниловна.
     - Откуда вы узнали мой номер? - удивился я.
     - Соединилась с Женей Милославским, он и дал, - ответила дама, - я выполнила вашу просьбу, быстро получилось. Вот, подумала, зачем вам до завтра ждать, пишите адрес и паспортные данные. Милейшего профессора Кондратюкова на том экзамене подменял...
     Имя взорвалось в голове бомбой. Разломанные кусочки сразу сложились в единое целое. Я понял, кто убийца, но, увы, никак не мог сообразить, почему этот человек решился на страшное преступление. Потом в голове забрезжила робкая догадка. Бурцев! Павел, он...
     Трель мобильного испугала меня почти до обморока.
     - Вава, - закричала маменька, - немедленно!..
     И тут меня со всей силы стукнула железной дубиной мигрень. Я ослеп, оглох и почти перестал соображать от резкой головной боли, дергавшей висок, и от вязкой тошноты, поднимающейся из желудка. Голос Николетты, противный, резкий, словно ржавое долото, долбил мозг.
     - Замолчи, - бесконтрольно вырвалось у меня.
     - Вава...
     - Мама, мне надоели твои истерики, - совершенно неожиданно заявил я, - и ты сама мне стала поперек горла. Оставь меня в покое!
     - Вава, - словно иерихонская труба взвыла Николетта, - да как ты смеешь! Мне! Ты! Ты!!!
     Я отключил мобильный, посидел пару минут, приходя в себя, потом "оживил" сотовый, набрал хорошо знакомый номер и сказал:
     - Макс! Я знаю, кто задумал выдать Виктора за убийцу, нарыл много информации, выяснил почти все, кроме нескольких деталей. У меня есть свидетель, способный опознать убийцу, но вот мотивы преступления мне не ясны...
     - Немедленно приезжай, - ответил Макс, - жду.
     
     Глава 32
     
     Прошло больше месяца. Мое время было заполнено самыми разными хлопотами. Во-первых, требовалось перевезти Николетту в родное гнездо. Маменька дулась на меня. Стоило сыну сунуться к ней в комнату, как родительница демонстративно отворачивалась.
     Все указания она передавала мне через Тасю. Я же испытывал некоторое смущение от того, что нахамил Николетте. Да, совершенно случайно, под влиянием стихийно начавшейся мигрени я сказал ей чистую правду. Но ведь хорошее воспитание предписывает нам никогда не делать ничего подобного. Еле-еле мне удалось убедить маменьку сменить гнев на милость.
     Пришлось потратить много сил и немало денег, чтобы задобрить Николетту, но в конце концов она простила сына и уехала в свою свежеотремонтированную квартиру. Передо мной во всей красе встала новая задача: приведение в порядок апартаментов Норы. А еще меня без конца дергал Макс и его коллеги.
     Но все уже позади, сегодня мы привезли домой Элеонору. Операция у хозяйки завершилась успешно.
     Конечно, она пока не способна ходить, ей предстоит длительный и тяжелый период обучения, но Нора справится. Сейчас она может просто стоять, опираясь руками на костыли.
     Мы с Максом доставили Нору в квартиру, и она моментально продемонстрировала нам обретенное умение.
     - Это фантастика! - воскликнул приятель.
     - На Новый год мы с тобой спляшем брейк-данс, - пообещала хозяйка, - ну, Ваня, рассказывай, как дела.
     Макс улыбнулся:
     - Он молодец, все узнал сам, я лишь чуть-чуть ему помог.
     - Давай, Иван Павлович, - поторопила меня Нора, - экий ты, оказывается, мучитель, не пожелал мне в клинике все объяснить.
     - Ну, во-первых, меня пустили к вам в палату совсем недавно, - улыбнулся я, - во-вторых, доктор все время шипел: "Не сидите долго, не волнуйте ее". А мне хотелось изложить историю со всеми подробностями, в присутствии Макса, он же тоже участвовал в процессе.
     - Совсем чуть, это твое дело, - поднял вверх руки приятель, - самостоятельно его распутал. Ты, Ваня, молоток!
     - Давайте говорите, - стала сердиться Нора, - потом друг друга похвалите! Ваня, приступай!
     Я устроился поудобнее в кресле, откашлялся и, вообразив себя мудрым Ниро Вульфом, который снисходительно растолковывает остальным, менее сообразительным, людям суть дела, начал:
     - У моего отца в детстве была любимая собака, сеттер по кличке Рыжий. Папа обожал его и страшно переживал, когда пес погиб, глупо, по собственной безалаберности, выскочил на дорогу и попал под машину. Мальчик долго плакал, и тогда, чтобы утешить его, ближайший друг отца, Олег, подарил ребенку щенка, тоже сеттера. У Олега дома жила сучка этой породы, она принесла помет, и одного кобелька отобрали для Павла...
     - Ваня, - перебила меня Нора, - нельзя ли поближе к нашей истории, при чем тут рассказы о детстве твоего отца. Я уважала и даже любила Павла, но какое отношение он имеет к происходящему?
     Я вздохнул:
     - Понимаете, Нора, щенки родились в августе, Рыжий тогда еще был жив, он погиб в октябре. Рыжий радовался хорошей погоде, вкусной еде, но колокола судьбы прозвенели, в другом доме уже подрастала собака, которой суждено было сменить в семье Подушкиных Рыжего, а он об этом и не подозревал. Все было предопределено, кто-то заранее расставил фигуры на доске, а потом начал игру.
     - Ваня, - всплеснула руками Элеонора, - ты это к чему?
     - Да к тому, что от судьбы не уйдешь, что на роду написано, то и получишь!
     - Ты явно переобщался с Николаем, - возмутилась хозяйка, - вот и стал фаталистом.
     - А еще, - невозмутимо продолжал я, - нужно твердо знать: любой наш поступок, хороший или плохой, подлый, благородный, в общем, всякий, имеет далеко идущие последствия, одно цепляется за другое.
     Совершил давным-давно преступление, спрятал концы в воду, избежал наказания - будь готов к тому, что рано или поздно правда обязательно прорвется наружу! Ивиковы журавли!
     - Что? - не понял Макс.
     - Был такой человек по имени Ивик, - решил я рассказать старинную легенду, - и однажды его убил грабитель. Умирая, Ивик сказал ему:
     - Тебя накажут!
     - Никогда, - захохотал мерзавец. - Кто? Здесь лишь мы вдвоем.
     Ивик поднял глаза к небу, увидел журавлей и прошептал:
     - Они свидетели.
     Прошло много лет, однажды грабитель, который стал почтенным гражданином, сидел в гостях, в саду.
     В этот момент над домом в небе показался клин птиц.
     - Ивиковы журавли, - усмехнулся мерзавец.
     Никто не обратил внимания на эти слова, кроме лучшего друга Ивика, который тоже был в числе приглашенных. Тот задумался: отчего человек назвал журавлей Ивиковы? Ну, не буду вас утомлять подробностями, но именно эта случайно брошенная фраза и помогла раскрыть давнее преступление. Ивиковы журавли!
     Прошлое с нами! От него не уйти!
     - Ваня, - рявкнула Нора, - ближе к делу!
     - Хорошо, - кивнул я, - теперь излагаю сухо и коротко. Все началось очень и очень давно. Но прежде давайте, как делают драматурги в пьесах, обозначим действующих лиц. Итак, имеем молодого преподавателя, врача по кличке Масик, будущих медиков студентов Павла и Виктора, студенток Валерию и Фаину, учащуюся медицинского училища Юлю.
     Павел Бурцев, веселый, беззаботный, симпатичный, холостой, очень нравится девушкам. Они буквально вешаются ему на шею, а Бурцев не обременен особыми моральными принципами. Он с огромным удовольствием пользуется тем, что само падает в руки.
     Паша живет с Юлей, как с женой, перетащил к ней свои вещи, но, с другой стороны, он не брезгует и Фаиной, умело лавирует между девушками, и до поры до времени "двоеженство" ему сходит с рук. Но потом случается скандал, Павел ссорится с обеими пассиями и едет к Масику.
     Разница в возрасте между Бурцевым и Масиком не так уж велика. То, что один студент, а другой педагог, им не мешает. Масик познакомился с Бурцевым случайно, когда заменял профессора Кондратюкова, вел вместо него семинарские занятия и принимал экзамен. Мужчины быстро сблизились, у них похожие характеры: оба бабники, легкомысленные, не слишком порядочные, а еще картежники. Они частенько играли у Масика на квартире. Вместе с ними за карты садился и Виктор, приятель Павла.
     Так вот, поругавшись со своими любовницами, Павел приезжает к Масику и начинает жаловаться на жизнь. Педагог произносит свою любимую фразу:
     - Все бабы дуры, - и предлагает сыграть партию, просто так, чтобы развеяться.
     Но вдвоем играть неинтересно, поэтому из дома вызывается Виктор, и компания усаживается за стол.
     Кроме карт, у мужиков есть водка и немудреная закуска.
     Сражались почти до утра, не забывая наполнять рюмки, потом Виктор заснул на диване, а проигравшийся в пух и прах Масик сердито сказал Павлу:
     - Похоже, ты жульничал!
     - Я? - возмутился студент.
     - Ты!
     Начался спор, потом скандал, переросший в драку. Выпитое спиртное горячило кровь и туманило мозг. Масик схватил со стола нож с длинным, очень острым лезвием и воткнул его в Павла. Он не собирался убивать приятеля, просто в пылу баталии потерял над собой контроль.
     Бурцев упал бездыханный. Масик разом протрезвел и испугался до одури - будучи врачом, он сразу понял: приятель мертв.
     Девяносто девять людей из ста, оказавшись в подобной ситуации, впали бы в панику и потом начали звонить в милицию. И они отделались бы потом относительно небольшими сроками. Непреднамеренность совершенного, желание помочь расследованию, искреннее раскаяние - много бы аргументов нашел на суде адвокат в пользу подзащитного. Но Масик оказался тем единственным из сотни, который в момент экстремальной ситуации не потерял головы.
     Быстро взяв себя в руки, врач начал действовать.
     Нож по случайности угодил Бурцеву прямо в сердце.
     Тот, кто полагает, что в случае такого ранения прольется океан крови, ошибается. Если пробито сердце, кровотечения практически нет.
     Масику повезло вдвойне. Во-первых, как уже сообщалось выше, кровь не залила пол, во-вторых, на дворе стояла ночь.
     Поборов первую растерянность, Масик кое-как поднял Бурцева и стащил его вниз. Откуда у не слишком крупного мужчины взялись на это силы, не спрашивайте. Еле дыша от натуги, Масик запихнул труп на заднее сиденье. Издали умерший походил на крепко выпившего человека, и Масик надеялся, что если сотрудники ГАИ остановят машину для проверки документов, то не станут особо рассматривать пассажира.
     Но удача просто "преследовала" Масика.
     Его никто не заметил. Он отъехал пару кварталов от дома, увидел большую стройку и обрадовался. Возводимое здание никто не охранял, нулевой цикл был уже практически завершен, Масик побродил по будущему подвалу, потом впихнул тело между двумя плитами, в довольно узкую нишу, там, где рабочие не успели доделать стену, и заложил "могилу" кирпичами. Потом, вспоминая произошедшее, Масик многократно радовался, что в студенческие годы ездил со стройотрядами и возводил какие-то коровники. Умение делать кладку из кирпичей пригодилось ему в этой опасной ситуации.
     Вернувшись домой, Масик перевел дух и начал было убирать со стола карты, но тут с дивана донесся то ли всхлип, то ли всхрап, и врач похолодел, он совершенно забыл про спящего пьяного Виктора. Получалось, что и убийство, и вытаскивание трупа было произведено при ненужном свидетеле.
     Сначала Масик запаниковал, но потом успокоился. Вряд ли Виктор заметил, что происходило в комнате. Парень был сильно подшофе, он мирно спал, вот проснется, спросит про Павла, и тогда...
     И тут Масик снова испугался. Павла хватятся быстро, у него есть мать, сестры, любовницы... Поднимется шум.
     В этот момент Масик увидел кожаную куртку Бурцева, мирно висевшую на спинке стула, тут же ему в голову пришла гениальная идея. Павел рассказал ему, как поругался с обеими своими бабами, от Юли он ушел, не говоря, естественно, что отправился к Фаине, а повздорив с последней, хлопнул дверью и убежал тоже без всяких объяснений. Павел никому не сообщил, что едет к Масику, и сейчас требовалось сделать так, чтобы все окружающие подумали: Бурцев один улетел на юг.
     Масик порылся в куртке, нашел билет и понесся в аэропорт, и снова ему повезло, он успел прямо на регистрацию.
     Прикрыв часть лица шарфом, Масик сначала сдал билет, предназначавшийся для Юли, а потом зарегистрировался на рейс.
     - Павел Николаевич Бурцев? - устало спросила девушка в голубой форме.
     - Ага, - кивнул Масик, - извините, зубы дико болят, прямо сил нет, вот и замотался.
     Но служащая Аэрофлота, одуревшая от наплыва людей, желающих отдохнуть на майские праздники, даже не глянула в сторону пассажира. Она быстро зарегистрировала его и напрочь о нем забыла. Масик поспешил назад.
     Естественно, убийца и предположить не мог, что лайнер рухнет в море, и никаких бомб он в самолет не подсовывал. Врач хотел просто запутать официальные органы, которые станут заниматься поиском Павла.
     Начнет милиция расследование, увидит в списке зарегистрированных пассажиров Бурцева и сообщит родным:
     - Чего бучу подняли, улетел ваш пропавший отдыхать.
     Промчатся десять дней, отведенные Павлу для отдыха, и поиски начнут заново. Запросят милиционеров из Крыма, в общем, целый геморрой... И никто не заподозрит Масика, ведь Павел ушел от него, направился в аэропорт, зарегистрировался и улетел.
     Вернувшись домой, врач нашел уже проснувшегося Виктора, жадными глотками пившего воду на кухне.
     - Куда вы подевались? - обиженно спросил тот.
     - Паша на самолет опаздывал, попросил его в аэропорт подвезти, - осторожно ответил Масик.
     Доктор был в тревоге: вдруг Виктор на самом деле не так уж крепко спал? Вполне вероятно, что он слышал или видел какие-то события...
     Но Витя спокойно зевнул.
     - Да уж, отдохнули, башка раскалывается!
     - Выпей аспирин, - посоветовал Масик.
     Приятели вернулись в комнату, и Витя воскликнул:
     - Гляди-ка! Пашка куртку забыл!
     Масик повернул голову и чуть не заорал. Кожаный пиджак Паши, дорогая и довольно редкая по тем временам вещь, преспокойно висел на спинке стула.
     - Как же он без него укатил? - прищурился Виктор.
     - Забыл, - натужно улыбнулся Масик, - очень уж торопился.
     - Пашка эту куртку обожает! Купил ее в конце марта и сразу натянул, хоть еще и холодно было.
     - Вернется и заберет.
     - Ну-ну, - протянул Виктор, - конечно, обязательно назад прикатит, куда ж ему деваться, а?
     Масику стало нехорошо, похоже, Виктор что-то подозревает... В этот момент тот натянул на себя пиджак и подошел к зеркалу.
     - Классная штука, и как на меня сшит. Носил бы его с удовольствием, только денег на подобные прибамбасы нет. Слушай, если Пашка не заберет куртку, отдай ее мне, а? Тебе все равно не подойдет, велика будет!
     - Отчего не заберет, - изобразил удивление Масик, - вот прилетит...
     - А вдруг нет? - спросил Виктор. - Всяко случается! Значит, договорились, если с Пашкой чего случится, куртенка моя, только не забудь! Ну я двинул домой, покедова.
     Насвистывая, Виктор ушел. Масик рухнул на диван. Вот беда! Виктор абсолютно все знает и теперь играет с врачом, как кошка с мышью.
     Потом пришло известие о крушении самолета.
     Масик, не ожидавший подобного подарка судьбы, обрадовался до потери пульса. Надо же, какое фантастическое везение! Все концы, простите за идиотский каламбур, ушли в воду, Пашу никто никогда искать не станет. Похоже, Масику удалось совершить идеальное убийство. Стройка, где было похоронено в стене тело, быстро превратилась в торговый комплекс, труп не обнаружили, Масику оставалось жить да радоваться. Но не тут-то было.
     
     Глава 33
     
     Через некоторое время после авиакатастрофы Виктор позвонил Масику и спросил:
     - Ты не забыл?
     - О чем? - поинтересовался врач.
     - Так о куртке! Она ж теперь моя.
     - Забирай, - вздохнул доктор.
     Виктор незамедлительно приехал к Масику, схватил вожделенную шмотку и, уходя, заявил:
     - Ну и повезло!
     - Кому? - оторопел хозяин.
     - Всем. Мне первому, во какой пиджак получил!
     Кожаный! Дорогущий!
     Масика передернуло, а Виктор, увидев реакцию приятеля на свои слова, оскалил, словно злобная собака, зубы и, ухмыльнувшись, сказал:
     - И тебе повезло!
     - В чем? - отшатнулся Масик.
     Виктор засмеялся:
     - Во всем! Ладно, потом потреплемся, пора мне.
     Вот классно с пиджаком вышло, у меня свадьба скоро, буду самым красивым! Чао!
     Масик запер за ним дверь и привалился к стене.
     Сердце у него было готово выпрыгнуть из груди. Виктор будет шантажировать приятеля, в этом врач был совершенно уверен. Сейчас справит свадьбу, вернется с юга и примется за Масика. И что делать?
     Ситуация осложнялась еще одним пикантным обстоятельством. Дело в том, что Масик был жутким бабником. Он уже успел два раза жениться и снова стать свободным человеком. Он понял, что лучше в третий раз в загс не бегать, быть обеспеченным холостяком приятнее, чем вести жизнь отца семейства, обремененного заботами. У Масика постоянно менялись любовницы, одной из них, самой верной, абсолютно от него зависимой, по-собачьи ему преданной, была Валерия. Масик женился раз, другой, а Лера все терпела, ждала, что любимый когда-нибудь наденет ей кольцо на палец. Но Валерия Масика раздражала, он звал ее лишь в том случае, когда в череде жен и любовниц вдруг случался просвет. Масик брезглив, он ни за что не пойдет к проституткам, поэтому и держал при себе Леру, исполнявшую роль "запасного аэродрома". Она, была удобна во всех отношениях: любящая, покорная...
     Но пару месяцев назад Лера, в очередной раз обманутая Масиком, вдруг взбунтовалась и крикнула:
     - Знать тебя больше не желаю!
     Врач лишь усмехнулся, у него в этот момент разгорелся новый роман, и Лера ему мешала. "Ничего, - подумал Масик, - потом опять прибежит, сколько раз так было".
     Однако дальнейшие события стали развиваться невероятным образом. Лера позвонила Масику и заявила:
     - Считаю нужным сообщить тебе, что я выхожу замуж за Виктора, твоего приятеля.
     Масик постарался не рассмеяться. Надо же! Лера, начисто лишенная характера, решила отомстить любовнику, она небось думала, что тот будет страшно огорчен. Только Валерия даже и не подозревала, насколько врачу было на нее наплевать. Виктор так Виктор, Масику все равно.
     - Желаю счастья и долгих лет вместе, - сказал он.
     Валерия разрыдалась и швырнула трубку.
     Решение Виктора пойти в загс с Лерой никак не повлияло на дружбу его с Масиком. Приятели по-прежнему встречались.
     Виктор не знал, что у Леры и Масика была длительная история интимных отношений. Врач, будучи еще и преподавателем медицинского института, не распространялся о своей связи со студенткой. А Валерия была скромной девушкой, ей, несмотря на то, что на дворе стоял конец двадцатого века, казалось стыдным сообщать кому-либо о связи с мужчиной без оформления брака. Она предпочитала не распространяться о своих любовных тайнах даже близким подругам. Поэтому Виктор ничего не подозревал, ему невеста не сказала правды, а Масик тоже не собирался открывать приятелю глаза, он даже был рад, что события приняли такой оборот. Конечно, с Лерой очень удобно, но, во-первых, она же может "обслуживать" Масика, став замужней женщиной, а, во-вторых, Валерия начала тяготить его, пусть уж получит штамп в паспорте, тогда поостережется устраивать истерики.
     Виктор прислал Масику приглашение на свадьбу, но тот не пошел на пир. С одной стороны, он не хотел скандала, вдруг Валерия, увидав любовника, начнет вести себя неадекватно, с другой - оказаться за одним столом с Виктором Масик просто не мог, он решил, что после свадебного путешествия бывший приятель начнет его шантажировать.
     В общем, настроение у Масика было паршивое, он жил в предвкушении громадных неприятностей и не очень понимал, каким образом выйти сухим из воды.
     Потом ему в голову пришла мысль убить приятеля, Масик гнал ее прочь, но в мозгу постоянно вертелось:
     "Нет человека, нет проблемы!" Врач похудел, у него начались боли в сердце, и тут по институту разнеслась весть: Виктор погиб, а Лера бросает учебу.
     Не веря собственному счастью, Масик позвонил Валерии, та, заливаясь слезами, примчалась к нему и рассказала, как обстоит дело. Он едва сдержал крик радости. Нет, такого просто не бывает! Сначала самолет падает в море, а потом следует самоубийство Виктора. Вот теперь ужасной истории и в самом деле пришел конец, больше Масику ничего не грозит.
     Дальше началась вполне комфортная жизнь обеспеченного холостяка. Масик отлично зарабатывал, имел много пациентов, друзей. В общем, жил не тужил, старательно похоронив в самом дальнем углу памяти историю про Пашу. Лера осталась при Масике.
     Она окончательно превратилась в его игрушку, вроде старой помятой куклы, которую выбросить рука не поднимается. На полках появляются новые, красивые Барби, а самую истрепанную иногда все же берут в руки, просто по привычке. Впрочем, в последнее время Валерия являлась скорей бесплатной домработницей и дармовой секретаршей Масика, чем любовницей.
     
     * * *
     
     Ну да все рассказанное только присказка, а сказка впереди. Некоторое время назад к Масику на прием попала семнадцатилетняя девочка Алиса, дочь очень богатого отца. Мать у девушки умерла, папенька собрался вновь жениться, но Алиса в штыки приняла предполагаемую мачеху. Обычная проблема. Масик пришелся весьма кстати, Алиса влюбилась в него, а у. того забрезжила мысль: жизнь скоро пойдет к закату, надо бы подыскать спутницу жизни. Алиса показалась ему идеальным вариантом, она была чем-то похожа на Леру: так же с невероятным, болезненным восхищением смотрела на Масика. Только девушка была молодой, красивой, не нудной и... богатой. Ее отец с радостью даст за ней огромное приданое, чтобы только избавиться от дочурки и устроить собственную судьбу.
     Вот Масик и решил "окучить" Алису. Разгорелся красивый роман. Запланировав свадьбу, Масик не спешил уложить наивную, чистую девочку в кровать. Он изображал из себя Ромео, водил будущую женушку в театр, кино, приглашал в рестораны, вечером торжественно провожал домой и сдавал отцу.
     Масик был обеспечен, но состояние, которым владел отец Алисы, ему и не снилось, поэтому врач, всегда считавший, что доллары лучшие его приятели, соблюдал крайнюю осторожность: будущий тесть должен быть уверен, что зятек обожает Алису. Но жить без женщины Масику было тяжело, и он нашел выход из положения. У него остался паспорт Павла Бурцева.
     Они даже внешне были чем-то похожи. После авиакатастрофы прошло много лет, и Масик осмелел. Он снимал квартиры в разных районах Москвы, ненадолго, месяца на три, водил туда любовниц, а затем съезжал, не оставив брошенным женщинам ни нового адреса, ни телефона. Хозяевам апартаментов Масик показывал паспорт Бурцева, никаких вопросов документ не вызывал. Он, правда, был старого образца, но хитрый врач специально подыскивал бабулек, желавших сдать апартаменты. Пожилые женщины не обращали внимание на внешний вид документа, их волновало наличие прописки. Более того, выслушав рассказ Масика о разводе с женой, ни одна из старушек не воскликнула недоуменно: "Минуточку, но тут все странички чистые, где же штамп о браке?"
     К Масику, холеному врачу с интеллигентной речью и очаровательной улыбкой, божьи одуванчики моментально проникались доверием. К тому же он оплачивал три месяца вперед, и никаких жалоб от соседей на жильца не поступало. Бабушки искренне горевали, когда он съезжал. Своим мимолетным любовницам Масик тоже представлялся как Павел Бурцев, дабы исключить всякие случайности. Ну, например, пойдет он с Алисой в кино и столкнется с какой-нибудь из бывших обоже. Женщина взвоет:
     - Паша!
     А Масик спокойно ответит:
     - Вы ошиблись, - и, если дама станет качать права, покажет уже свой настоящий паспорт.
     У Алисы ситуация никаких подозрений не вызовет, она-то знает, что Масика зовут не Павел. В общем, хитрец предусмотрел все и просто ждал своего часа. Алиса справит девятнадцатилетие, и можно идти просить ее руки у папеньки. Масик не хотел торопиться, тесть должен привыкнуть к жениху, а Алиса должна окончательно превратиться в некое подобие Леры, правда, с капиталом.
     И вот в тот момент, когда Масик думал, что великолепно все устроил, случилось непредвиденное. К нему в слезах ворвалась Лера и стала тыкать под нос газетенку, бессвязно бормоча:
     - Сломался стул, поехала купить новый, в магазине бесплатную газету давали, решила взять, гляжу - Виктор!
     Масик схватил листок и ахнул. Виктор! Не может быть! Кое-как успокоив Леру и пообещав ей разузнать, в чем дело, врач рванул в торговый центр и провел небольшое расследование, в результате которого узнал:
     Виктор жив, он носит фамилию Харченко, имеет жену Люсю и дочь Сонечку, работает шофером.
     Масик растерялся. Решив не размышлять на тему, каким образом самоубийца сумел воскреснуть, врач стал думать, как поступить. Виктор не беспокоил все эти годы Масика. Может, просто не знал новый адрес врача? Или забыл о той истории? Слегка успокоившись, доктор решил подождать, как станут развиваться события. Но не зря народ сложил пословицы про беды, которые ходят толпами <"Пришла беда, отворяй ворота"; "горе одно не является"; "пришла беда - жди горе горькое".>. Не успел Масик прийти в себя, как случилась новая напасть.
     Снова прибежала в слезах Валерия, швырнула на стол газету "Сплетница" и закричала:
     - Тут написано, что ты женишься на одной из самых богатых невест столицы - Алисе Рогушкиной.
     - Вот ерунда, - быстро соврал Масик, - нашла кому верить! Я и не слыхивал о девушке с таким именем.
     - Ты не знаком с ней?
     - Нет, никогда не видел.
     - Но здесь ваше фото!
     Дрожащими руками Лера развернула газету и заорала:
     - Вот!
     Масик уставился на снимок. Счастливо улыбающаяся Алиса нежно прижимается к его плечу. Внизу подпись: "Увы, одной богатой невестой стало меньше.
     Сегодня в ресторане "Мур-мур", в узком семейном кругу состоялась помолвка Алисы, дочери всемогущего Андрея Рогушкина, и модного врача..."
     - А-а-а, - закричала Лера, вырывая у Масика газету, - ты лжешь!
     Доктор попытался купировать истерику:
     - Это ошибка!
     - Нет.
     - Ну просто я был в ресторане...
     - Врешь!
     - Пойми...
     - Сволочь... - топала ногами всегда покорная Лера, - ты меня "завтраками" кормишь, обещаешь счастливую совместную жизнь, а сам женишься на другой!
     Ой, дура я, дура! Ладно, я тебе отомщу!
     Масик схватил Валерию за шиворот.
     - Успокойся! Это утка. Да, я ходил к Рогушкину, но как врач, у Алисы большие проблемы. Ну раскинь мозгами, разве отец отдаст ее за меня, человека не слишком богатого. Знаешь, "новые русские" так не поступают, они деньги к деньгам складывают!
     Лера заморгала:
     - Да? Может, ты и не врешь!
     - Я люблю только тебя, - заверил Масик, твердо решивший избавиться от докучливой бабы как можно скорей. Валерия прижалась к доктору.
     - Имей в виду, если я узнаю, что про свадьбу правда, поломаю тебе кайф. Никогда не говорила, но я всю жизнь веду дневник, в нем много чего интересного, и про нас вместе, и про тебя одного, а еще есть фотографии... Да, да! Ты не любил со мной сниматься, но я пару раз тебя щелкнула спящим, голым. Вот обрадуется Алисочка, получив картинки! То-то полюбуется на жениха, узнает из записей, какие позы он особенно любит! Лежит, лежит тетрадь дома, в тумбе, под теликом!
     Масику потребовалась вся сила воли, чтобы удержаться и не придушить Леру на месте. Он обнял ее, поцеловал, одним словом, дал понять, что она его самая любимая женщина.
     Валерия уехала домой счастливая, а Масик начал разрабатывать план действий. Стресс сильно убыстрил его умственную деятельность, и к утру "сценарий" был готов. Нужно убить Леру, а вину за преступление возложить на Виктора. Мотив у "самоубийцы" есть: Лера имеет квартиру, дачу, машину, и ей принадлежит половина "Артемона". После ее смерти все должно отойти Виктору. То, что Валерия считалась до сих пор женой Вити, Масик знал. Правда, он был не сведущ во всяких юридических тонкостях и не понимал, можно ли претендовать на имущество покойной супруги, если,' не разведясь с ней, женился на другой. Но ведь всегда можно представить дело так, что Виктор сам полный профан в законах, и он считал, что является наследником, а в наше время убивают и за меньшее, чем квартира, фазенда и автомобиль.
     Масик, засучив рукава, начинает действовать. Он знакомится с Люсей, женой Виктора. Здесь следует еще раз напомнить о почти гипнотическом влиянии, которое Масик оказывает на женщин. Ему ничего не стоит влюбить в себя бабу, тем более такую, как Люся.
     Люсенька давно хотела уйти от ревнивого, вечно устраивающего скандалы муженька, но она боялась остаться вообще без супруга. Люся жила по принципу: абы какой, да мужик. Но, имея дома Виктора, она успешно заводит романы, которые, не успев вспыхнуть, гаснут. Кавалеров отталкивает жадность Люси, ее беспардонность и откровенное желание сесть мужику на шею. Да еще Виктор, ревнивый до одури, не разрешает Люсе никуда ходить без Сони, он наивно полагает, что девочка помешает при любовном свидании, но ребенок на стороне матери. Вдвоем они легко обманывают мужа и папу.
     И тут вдруг на пути Люси появляется... Масик, назвавшийся Павлом Бурцевым. Интеллигентный, отлично зарабатывающий, при квартире и машине, дарящий подарки, охотно тратящий деньги, да еще полюбивший Соню. Просто сказочный вариант.
     Очень быстро Люся становится игрушкой в руках Масика, а тот ловко вкладывает ей в голову нужные ему мысли. Кто получил квартиру в Москве? Люся.
     Кто зарабатывает в основном на семью? Люся. Кто крутится по хозяйству, смотрит за Соней? Люся. Виктор приносит домой копейки, на работе он, похоже, ничего не делает, просто сидит день-деньской в машине, а вернувшись домой, начинает изводить жену, вопя: "Кто в доме хозяин!"
     Так кто на самом деле хозяин? Ясный перец, Люся, только после развода ей достанется всего лишь половина имущества, вторая отойдет ленивому супругу.
     Разве это справедливо?
     - Конечно, нет! - закричала жадная Люся, услыхав эти "размышлизмы". - Но что делать-то?!
     - Ты принеси мне несколько окурков, которые Виктор оставит в пепельнице, - предложил Масик, - и тогда я сумею сделать так, что ты получишь абсолютно все.
     - Каким же это образом? - удивилась Люся.
     Масик прищурился:
     - Посажу его в тюрьму, имущество у мужика конфискуют, ты останешься владелицей всего.
     Вообще говоря, Масик сказал глупость, во-первых, не все статьи Уголовного кодекса предполагают конфискацию, во-вторых, квартиру, если в ней прописан еще кто-то, кроме преступника, не отнимают, в-третьих... Впрочем, не стану сейчас углубляться в юридические дебри. Масик плохо знает закон, Люся отличный главбух, но юрист из нее тоже аховый, поэтому она с ходу верит любовнику и с радостью соглашается на все.
     - Я скажу тебе, когда понадобятся бычки, - говорит Масик.
     Люся кивает:
     - Да, хорошо. Как только, так сразу. ' Масик потирает руки. Отлично. Скоро он избавится от Виктора и Валерии, пропадет из жизни Люси и спокойно женится на Алисе.
     - И негодяй не побоялся, что Люся его найдет? - воскликнула Нора.
     - Каким же образом? - пожал плечами я. - Масик предусмотрел все: он представился Павлом Бурцевым, встречался с Люсей на очередной съемной квартире, он совершил лишь одну ошибку!
     - Какую? - перебил меня Макс.
     - Один раз привез ее с дочерью к себе на работу, на улицу 1905 года, ту самую, название которой Соня прочитала как Девятнадцатого Мая, - напомнил я.
     - Нет, - усмехнулся приятель, - Масик к той клинике не имеет никакого отношения. У Люси эпилепсия, и, чтобы она оценила его заботливость, врач свозил ее в частную лечебницу. Своей спутнице он соврал, что является хозяином данного учреждения.
     Люся никогда до того не посещала приватных клиник и была поражена великолепным поведением персонала. Она решила, что медсестры и врачи столь любезны с ней оттого, что Масик их хозяин. На самом деле хитреца там никто не знает, а в книге записей есть пометка: консультация оплачена Павлом Бурцевым. Убийца все же допустил ошибки, но о них потом, ты, Ваня, говори пока.
     Я кивнул и продолжил повествование.
     
     Глава 34
     
     Одновременно с "обхаживанием" Люси Масик начинает пугать Леру. Сначала ту чуть не сшибает байкер, затем хулиганы пытаются отвернуть гайки у "Мерседеса". Лере кажется, что она чудом избегает смерти. На самом деле байкеру заплачено за то, чтобы он изобразил попытку наезда на Леру, а подросткам ведено обязательно попасться ей на глаза. Валерия начинает нервничать и бросается к Масику. Тот хмуро цедит:
     - Да, похоже, Виктор за тобой охотится!
     Леру начинает трясти крупная дрожь.
     - Я пойду в милицию, - заявляет она.
     - Это глупо, - останавливает ее Масик, - тебе менты не помогут! Неужели не знаешь, как они дела расследуют? Работают лишь за взятки. Бессмысленно к ним обращаться.
     - Что же делать? - начинает паниковать Люся.
     - Милая, - заботливо говорит Масик, - я дам тебе адрес агентства "Ниро". Там работают два изумительных сыщика - Элеонора и Иван Павлович Подушкин. Кое-кто из моих пациентов прибегал к их услугам, говорят, парочка гениальная. Сходи к ним, объясни суть дела, они помогут. Только имей в виду, эти люди талантливы, работоспособны, честны, но с большим прибабахом. Зарабатывают детективными расследованиями, но берут не всякого клиента. Еще им ни в коем случае нельзя говорить, что узнала о существовании "Ниро" от знакомых, скажи: "Прочитала объявление, которое вы дали в газете". Только в этом случае они впустят тебя в дом. И упаси бог упомянуть мое имя!
     - Ну и глупости! - воскликнула Элеонора. - С какой стати он выдумал такую чушь? И зачем отправил к нам Леру? Ведь понятно, что мы примемся за расследование и узнаем правду!
     Я улыбнулся:
     - Очень правильные вопросы! Только, Нора, разрешите мне ответить на них чуть позднее, хорошо?
     Кстати, когда я начал связывать в этой истории концы с концами, то вспомнил одно обстоятельство. Лера, придя к нам, заявила с порога: "Так это вы гениальный Иван Павлович?" Или что-то подобное, точно фразу не помню, но не в ней дело, главное, она назвала меня "Иван Павлович", откуда женщина узнала мое имя?
     Валерия специально подчеркнула в беседе: "Прочитала ваше объявление в газете", а я сам регулярно подаю его и великолепно помню текст. Там написано: "Детективное агентство "Ниро". Соблюдение тайны гарантируется". И все, никаких имен и адреса, лишь телефон. Так откуда Лера узнала мое имя? Она позвонила и договорилась о встрече, но трубку взяла Ленка, меня в тот момент не оказалось на месте, а Нора была занята. Наша домработница имеет четкие указания, как ей следует отвечать, если звонит потенциальный клиент, поэтому Ленка ответила:
     - Приезжайте завтра, в одиннадцать утра. Вас примут.
     Никаких имен она не называла. Так откуда "Иван Павлович"?
     - Странно, - протянула Нора.
     Я вздохнул:
     - Если бы я раньше обратил внимание на эту нестыковку, ситуация могла повернуться по-другому. Но увы, я оказался глуп и невнимателен.
     - Не кокетничай, Ваня, - хмыкнул Макс, - рассказывай дальше.
     Я вытащил сигареты.
     - Разрешите?
     - Делай, что хочешь, - рявкнула Нора, - только говори!
     - Почему вы тогда наорали на Леру? - спросил я.
     Нора скривилась:
     - Сама не пойму! Чем-то она меня разозлила. Может, бесконечными упоминаниями о своем богатстве?
     Кстати, я поняла из первой части твоего рассказа, что Валерия вовсе не являлась олигархом?
     - Да, - согласился я, - квартирка у нее старая, не слишком комфортабельная, дача - всего лишь щитовой домик, а пресловутый "Мерседес" на самом деле весьма потрепанный автомобиль, ему больше десяти лет.
     - Зачем она тогда тут пальцы растопыривала, - взвилась Нора, - изображала крутую?..
     - Ей Масик велел, - объяснил я, - чтобы у нас сложилось впечатление: Виктор имеет вескую причину для убийства Леры. И на первый взгляд Валерия казалась богатой: жилплощадь, дача, автомобиль, парикмахерская для собак, магазины для животных... Это потом выяснилось, что последние всего лишь крохотные будки на рынках! Ладно, теперь дальше, по порядку...
     - Э, нет, погоди, - снова перебила меня Нора, - значит, Масик специально пугал Леру?
     - Да.
     - Заплатил байкеру и группе подростков, чтобы те изобразили нападение на нее?
     - Именно так.
     - Ладно, это понятно. Найти подобных исполнителей очень легко. Но взрыв в "Артемоне"! Это он как устроил?
     Я осторожно раздавил остатки сигареты в пепельнице.
     - Видите ли, ему помогала Галина.
     - Та самая? Изображавшая из себя актрису? Она-то с какого боку в этой истории?
     - Сейчас объясню. Галина на самом деле артистка, но из неудачливых. Многократно ходила на кастинги, показывалась режиссерам, но ни в один фильм не попала. Жила Масляникова за счет бывшего мужа, он иногда подбрасывал ей деньги, еще она продавала драгоценности, оставшиеся от отца. Причем, отдав очередное колечко или браслет, Масляникова делала его копию и складывала в коробочку, которую она демонстрировала всем. А еще у бедной, психически нездоровой женщины имелся пес Степа, приносивший хозяйке некоторый доход.
     Галина была знакома с Масиком, причем знала она его под настоящим именем, потому что обратилась к нему сначала как пациентка. Отправила ее к Масику Валерия, та думала, что любовник поможет ее несчастной подруге, он ведь, несмотря на подлый характер, отличный врач. И тут, чтобы вы хорошо поняли суть произошедшего, мне придется слегка углубиться в психологические дебри, рассказать о некоторых особенностях характера Леры и Галины.
     Валерия была человеком скрытным, она очень редко открывала перед кем-то душу, не делилась своими бедами с подругами. Лере было свойственно изображать из себя преуспевающую богатую особу, окруженную кавалерами. Но на самом деле она человек зажатый, с целым букетом комплексов, всю жизнь рабски любит одного Масика. Однажды, в тяжелую минуту, Лера слегка высунула голову из своего панциря и рассказала Инессе о Масике. С тех пор она иногда жаловалась подруге на жизнь. Только с ней Лера бывала откровенной. Но даже в этом случае Валерия постаралась сохранить тайну. Имени Масика она Инессе не сообщила. У Леры был лишь один конфидент - ее дневник.
     Галина же, увы, оказалась слегка помешанной, она не была сумасшедшей в обывательском понимании этого слова, не буйствовала, не слышала голоса, не страдала раздвоением личности. Нет, ей, страстно жаждавшей славы, сначала нравилось прикидываться успешной актрисой, она просто старательно играла роль звезды. Но потом маска приросла к лицу, и Масляникова сама поверила в свой статус "суперстар".
     Масик, опытный и хороший врач, познакомившись с Галиной, сразу понял, с кем имеет дело, и, надо отдать ему должное, помог ей. Сейчас в арсенале современной медицины есть много отличных средств, и, если процесс не зашел очень далеко, можно довольно долго поддерживать относительно нормальный психический статус личности.
     Многие врачи сталкиваются в своей деятельности с непростой проблемой: влюбленностью пациентов.
     Психологически очень хорошо можно понять, отчего больная женщина теряет голову при взгляде на доктора, который вернул ей здоровье. Наши российские бабы страдают от невнимательности мужей, которые, как правило, не слишком интересуются душевными муками и проблемами жен. Утром встали, убежали на работу, вечером поужинали и заснули, телевизор посмотреть некогда, не то что вести долгие разговоры о смысле жизни и о любви. В субботу - поход за продуктами, в воскресенье надо навестить родителей. Так и живут. И вдруг женщина встречает мужчину, который проявляет к ней редкостное внимание, расспрашивает о здоровье, интересуется ее переживаниями, дает советы и сочувствует. И очень многие пациентки попросту не понимают, что милый доктор выполняет свою работу, его интерес вызван профессиональной необходимостью. Большинству женщин хочется любви, и в их душах начинает пылать огонь. Иногда чувство бывает ответным, чаще всего оно проходит после того, как пациентка выписывается из больницы или перестает ходить в поликлинику. Но случается и по-другому. Кое-кто превращается в тень доктора, донимает его, навязывается, преследует... Галина была из последних. Масик покорил ее мгновенно, и каждый день дама по какому-нибудь поводу обращалась к любимому. Она сразу же рассказала всем, что у нее теперь есть восхитительный, невероятный, потрясающий кавалер... Джордж Клуни, тот самый, один из главных героев сериала "Скорая помощь", врач-красавец! Естественно, разговоры дошли и до Леры, но та, хорошо зная проблемы подруги, не поверила ей. Галина часто сообщала о съемках в Голливуде и романах со звездами.
     Масик же, задумывая "спектакль", отвел в нем Галине одну из ролей. Для начала он изобразил влюбленность, пару раз сводил Масляникову в кафе, подарил ей несколько букетов, окончательно очаровал бедняжку и сказал:
     - Дорогая, я хотел бы жить с тобой вместе до самой смерти и умереть в один день!
     - Да, - закатила глаза Галина, - это верно.
     - Мы бы сидели вечерами на берегу, любуясь закатом...
     - Да!
     - Плавали на яхте.
     - Да! Да!!
     - Ты бы снималась в кино.
     - О!! Да!!!
     - Я буду сидеть в зале, когда тебе станут вручать "Оскара".
     И дальше в таком же духе. Когда Масляникова чуть не зарыдала от радости, Масик быстро сказал:
     - Одна беда! Нашему счастью мешают!
     - Кто? - подскочила Галина.
     Масик поник головой:
     - Ты ее знаешь.
     - Кто, говори!
     - Лера. Понимаешь, она влюблена в меня, многократно предлагала на ней жениться, но я отверг ее, наверное, знал, что встречу тебя! - вдохновенно врал подонок.
     Вы помните, что Галина не совсем в ладах с головой? Подобные люди легко внушаемы, они теряют остатки разума, если им умело наступать на больные мозоли, а Масик, врач-профессионал, здорово умел это делать.
     - А еще она хочет перехватить твою роль, - сообщил он.
     - Какую? - покраснела Галина.
     - Я договорился с Никитой Михалковым, он готов снять тебя в своей картине, - нес ахинею Масик, - хотел сделать тебе сюрприз, принести сценарий и сказать: "На, любимая, учи роль". Но Лера нам мешает! Она узнала об этом фильме, и теперь Михалков в ' раздумьях: кого брать? Тебя или ее?
     Большего бреда нельзя и придумать, но Галина больная женщина, поэтому она приняла ложь за чистую монету.
     - Я убью ее, - кричит Масляникова, - зарежу, придушу!
     - Что ты! Тебя посадят, - изображает ужас Масик, - так нельзя!
     - А как надо? - спрашивает Галя, и Масик спокойно отвечает:
     - Хитро. Не следует вызывать подозрений. Пусть будет взрыв газа. Ты вечером, когда все уйдут из "Артемона", попроси подстричь Степу, ну скажи, что в Америку летишь в очередной раз, к бывшему мужу, а собачку надо к выставке подготовить. Потом, когда Лера будет занята, пройди на кухню и слегка ослабь гайку, которая ведет от шланга к плите. Ну а спустя минут пять подними тревогу, сообщи: "Ой, как газом несет!"
     - А зачем шуметь? - не поняла Галина.
     Масик усмехнулся:
     - Чтобы подозрения с себя снять. Лера вызовет мастера, тот увидит "ослабевшую" гайку, устранит неполадку, вы уйдете домой, а я ночью залезу в "Артемон" и опять устрою течь. Утром Лера войдет - бабах! И никаких подозрений. Мастер подтвердит: он один раз уже устранил поломку, шланг опять открутился. Никто не виноват. Леры нет. Роль твоя!
     - Да, - кричит Галина, - я согласна!
     Естественно, Масик и не думал делать никаких глупостей, ни в какой "Артемон" ночью он лезть не собирался. Ему требовалось напугать Леру до полной отключки. Пусть Галя покажет подруге полуотвернутую гайку, а уж Масик, когда Лера расскажет ему утром о произошедшем, воскликнет:
     - Это Виктор! Он хочет тебя убить! Ступай немедленно в "Ниро"!
     Дело в том, что Лера все еще колебалась. Масик подталкивал ее к походу в агентство, а любовница тормозила, лепеча:
     - Может, это простое совпадение, а? Может, Виктор и ни при чем?
     Утечка газа в "Артемоне" должна была окончательно уверить Леру в том, что на нее открыта охота.
     Только получилось не так, как задумал мерзавец.
     Галина ведь не совсем адекватна. Поэтому она, отдав Степу Лере, говорит:
     - Можно, я в туалет схожу?
     - Конечно, иди, - кивает парикмахерша.
     Галина бросается на кухню и отвинчивает гайку раньше времени. Масик-то велел сделать это почти перед самым уходом и буквально сразу обратить внимание Леры на утечку, однако Галя поступает по-своему. Но самое интересное, что она забывает про открученную гайку и, когда Валерия просит чаю, преспокойно идет на кухню.
     Жизнь Гали спасли два обстоятельства: во-первых; широко распахнутая форточка, во-вторых, то, что она стояла не у самой плиты, а чуть сбоку. Масляникова отделалась легким испугом. Масик же достиг своей цели: Лера отчаянно перепугалась, она окончательно поверила в то, что Виктор хочет ее убить, и пошла в "Ниро".
     Галину же Масик совсем застращал.
     - Смотри, не расскажи кому-нибудь о плите, - внушал он бедной женщине, - тебя мигом посадят, на гайке отпечатки твоих пальцев остались.
     Масляникова пугается, она хоть и не совсем здорова психически, но кое-какой разум при ней остался.
     Да еще Масик безостановочно повторяет:
     - Расскажешь кому-нибудь обо мне и наших планах - конец всем мечтам. Молчи, тогда и роль твоя, и яхта, и море...
     Наступает кульминационный момент. Валерия оказывается в "Ниро". Но она производит самое плохое впечатление на Нору, и разыгрывается скандал.
     Лера звонит Масику. Тот утешает ее:
     - Не волнуйся, жду тебя вечером. Во сколько придешь?
     Лера называет час.
     - Давай вместе поужинаем у тебя дома, - ласково говорит Масик.
     Валерия приходит в восторг.
     Масик приступает к завершающей фазе. У него есть ключи от квартиры Леры. Он туда пришел заранее. Ему кажется, что он все ловко придумал. Из окна ее кухни Масик наблюдает за двором, он видит, как вдалеке показывается Валерия, берет припасенный камень и идет на лестничную клетку. Там, под подоконником, он бросает Витины окурки, принесенные Люсей.
     Затем Масик примеривается и швыряет кирпич.
     Тяжелый камень бьет Валерию по голове, она падает как подкошенная, а врач спокойно уходит.
     - Однако он рисковал, - мрачно перебила меня Нора, - мог не попасть в жертву, и что тогда?
     Я развел руками:
     - Не знаю! Придумал бы что-нибудь другое и в конце концов сумел бы умертвить бедняжку. Только, Нора, Масик, несмотря на маленький рост, все детство и юность играл в баскетбол. Его держали в команде за умение всегда попадать в кольцо. У мерзавца редкий глазомер, он никогда не промахивался.
     - А ты откуда знаешь про баскетбол? - моментально спросила Нора.
     - Пусть уж Иван Павлович говорит дальше, - улыбнулся Макс, - сейчас поймете. Кстати, Ваня молодец! Такое распутать.
     - Ты мне помог, - я решил восстановить справедливость. - Да, я узнал имя, нашел убийцу, но кое-какие детали оставались для меня непонятными. Без тебя мне бы не разгрести кучу и не докопаться до истины. Это ты молодец!
     - Нет, Ваня, я просто чуть-чуть поработал, львиная доля была сделана тобой, - не сдался Макс.
     - И все же...
     - Хватит, - воскликнула Нора, - я уже поняла:
     Ваня начал. Макс завершил, говори, Иван Павлович, дальше!
     Я кивнул:
     - Хорошо. Дело сделано. Валерия побывала в "Ниро", рассказала там про Виктора и умерла. Ясное дело, начнется расследование. С одной стороны - милиция возбудит дело, с другой - Нора и Подушкин станут копать носом землю. И что дальше? У них в руках газета с фото Виктора. Масик четко просчитал ситуацию: сыщик поедет в мебельный магазин и спустя пару дней выйдет на Виктора.
     Я остановился и выпил воды.
     - Верно, - кивнул Макс, - а еще ты, по плану Масика, должен был в конце концов обратиться ко мне, рассказать суть дела, то есть стать свидетелем, который подтвердит: Валерия опасалась за свою жизнь, на нее неоднократно покушался Виктор, он не умер, давно живет под чужим именем.
     - Но почему Масик был так уверен в нашей правильной реакции? - воскликнула Нора.
     Мы с Максом переглянулись.
     - Понимаешь, Нора, - хитро улыбнулся приятель, - мы хотим полностью выдержать жанр. В детективе обычно имя главного убийцы произносят в самом конце.
     - Как у Рекса Стаута, - подхватил я.
     - Да, - кивнул Макс, - поэтому мы и говорим все время: Масик, врач.
     - Кстати, - ухмыльнулся я, - кто сказал, что он мужчина? Слова "врачиха" - то нет, вдруг главное действующее лицо женщина?
     - Ваня, - воскликнула Нора, - ты решил сварить меня в кипятке любопытства?! Какая еще женщина?!
     - Помучайтесь немного, - улыбнулся я, - скоро уже конец. Вам станет все ясно.
     Масик достиг своей цели. Валерия убита, Виктор арестован. То, что "убийца" решил избавить от позора жену с дочерью и выпрыгнул во время следственного эксперимента из окна, просто подарок организатору преступления. И Масик, вспомнив крушение самолета, подумал, что его ангел-хранитель вновь проявил рекордную расторопность. Сейчас дело закроют, сдадут в архив, Масик спокойно женится на Алисе, получит доступ к ее деньгам, и все будет просто шоколадно.
     И тут начинаются неприятности.
     
     Глава 35
     
     Масику звонит Галина и спрашивает:
     - Любимый, когда съемки? Теперь роль достанется мне!
     Масик вздрагивает. Вот незадача! Придется еще избавляться и от Масляниковой. Она болтлива и знает его настоящее имя. Пожалев, что сглупил и привлек психопатку к делу, Масик плетет всякую чушь, чтобы "актриса" не стала преждевременно шуметь.
     - Подожди еще недельку. Михалков сейчас в Каннах.
     - Ах, милый, - щебечет Галина, - хорошо!
     - Никуда не уходи из дома! А то позвонит режиссер, а тебя нет.
     - Да, конечно, - ажитированно восклицает Масляникова, - сяду у телефона! Как ты думаешь, может, мне начать дневник вести, как Лерка?
     - Дневник! - ужаснулся Масик. - С какой стати тебе такая дурь в голову пришла?
     - Ну почему же, ведь Лера-то записывала все, - не замечая реакции врача, говорит Галя. - Один раз прихожу я к ней, а на столе альбом красивый, хотела его взять, ну просто посмотреть, а Лерка меня по руке ударила, да больно так, и быстро засунула его в тумбу, под телик. Ну а потом извиняться стала:
     - Прости, Галя, само собой вышло. Это очень дорогая для меня вещь, тут вся моя жизнь описана в подробностях: важные события, имена, фамилии, даты.
     Знаешь, я каждый вечер сажусь и все заношу в тетрадь.
     - Да? - удивилась Галя. - Как же поместилось столько информации в одной тетради?
     Лера улыбнулась:
     - Бумага тонкая, пишу я очень мелко, с двух сторон, без полей.
     - А зачем ты это делаешь?
     - Вот сяду в старости и стану вспоминать! Ты можешь сказать, что делала... ну, например... девятого января девяносто восьмого года?
     - Нет, конечно!
     - А я запросто.
     Лера перелистала тоненькие странички и сказала:
     - Я в кино ходила, одна. Еще туфли себе купила, итальянские, черные с белым.
     - Дневник? - ошарашенно повторил Масик. - В котором она все фиксировала?
     - Ага, - смеется Галина, - прикинь, какая дура!
     За фигом он ей сдался? Ну, так когда я могу сниматься?
     Масик чувствует себя как жертва землетрясения.
     Про дневник он забыл! Совершил ошибку!
     Врача начинал колотить озноб. Что, если в милиции окажутся добросовестные сотрудники? Что, если кому-то придет в голову тщательно обыскать квартиру Леры? Тогда найдут записи, а там...
     По спине Масика потек пот.
     - Галочка, - ласково сказал он, - давай встретимся.
     Масик надумал отправить Масляникову на квартиру к Лере. Врач не знал, что у Галины есть ключи, он хотел дать ей свою связку. Масик давным-давно не ходил к Валерии в гости, предпочитал встречаться с ней у себя в доме, где соседи не обращали друг на друга никакого внимания. За последние пять-шесть лет он лишь один раз пришел по хорошо знакомому адресу, когда убивал Леру. Но ключ у него имелся.
     Встречу Гале Масик назначил в самом затрапезном месте, на окраине Москвы. Когда Масляникова явилась и села за столик, врач вздрогнул. Лицо Галины было размалевано зеленой, красной и желтой красками.
     - Зачем ты так накрасилась? - машинально спросил врач.
     Галина хихикнула:
     - Мне Спилберг звонил и велел привыкать к гриму.
     Масик вздохнул, похоже, у Галины началось обострение. Он попытался дать больной ключ, но та почти не понимала его, декламировала отрывки из пьес, смеялась. На странную посетительницу стали обращать внимание. Масик вывел ее из кафе на улицу, купил в аптеке лекарства, велел Галине принять таблетки, потом поймал такси, посадил туда "актрису" и сказал шоферу:
     - Довези ее до квартиры. Вот, держи за услуги.
     Масик знал, что Галя, несмотря на неадекватность, будет пить лекарства и через некоторое время станет почти нормальной. Только у Масика нет времени. Дневник может в любой момент оказаться в чужих руках. Черт знает, что в нем понаписала Лера, может, и ничего страшного, но лучше забрать тетрадь. И тут ему в голову приходит мысль о Люсе. Вот кто в преддверии свадьбы пойдет на все! Масик звонит любовнице и рассказывает ей очередную историю, дескать, есть женщина, которая следит за ним, она в курсе того, что они проделали с Виктором, и теперь требует, чтобы Масик женился на ней, иначе пойдет в милицию и все расскажет. С самой шантажисткой врач уже справился, но надо добыть дневник, который вела баба, и на всякий случай еще ее телефонную книжку. Ключи от квартиры у него уже есть.
     Масик не знает, что, связавшись с Люсей, совершает огромную ошибку. Жена Виктора хитра, расчетлива и беспринципна. Еще она хорошая актриса, так разыграла передо мной растерянность и ужас, когда услышала про арест мужа! И я ее жалел, подумать не мог, что она согласилась посадить мужа только потому, что рассчитывала выйти замуж за Масика. Но Люся - это не Галя, ей лапшу на уши навесить трудно.
     Масик же разговаривает с любовницей так же, как с Масляниковой. Это еще одна ошибка врача. Люся мигом чует ложь.
     - Хорошо, - кивает она, - давай ключи, принесу дневник.
     Масик называет адрес и говорит:
     - Думаю, она хранит его в тумбе под теликом.
     - Найду, - обещает Люся.
     - С какой стати она согласилась лезть в квартиру, если поняла, что Масик врет? - скривилась Нора.
     - Люся очень хочет выйти замуж за Масика, - пояснил я. - Она желает доказать своему кавалеру, что ради него готова на все! И потом, Люся задает себе вопрос: что, если и правда есть какие-то бумаги, которыми можно шантажировать Масика? Если она их получит, он будет ей принадлежать всегда! Она сама начнет шантаж. Уж не знаю, верны ли мои рассуждения, Люси нет в живых, правды мы не узнаем, но, думается, я не ошибаюсь в своих предположениях.
     Люся спокойно проходит в квартиру, она соблюдает конспирацию, натягивает на голову кепку, козырек которой полностью закрывает ее лицо. Она мгновенно находит дневник, Лера не прятала его слишком далеко, тетрадь просто лежала там, где и предполагал Масик: в тумбе. Люся ушла, но по дороге зарулила в сквер и изучила похищенное.
     Прочитав последнюю часть дневника, Люся начала кое-что соображать. Масик в дневнике назван своим настоящим именем, но по ряду деталей Люся понимает, что речь идет о нем, что "жениха" зовут вовсе не Павел Бурцев, значит, ее, скорей всего, водили за нос, и еще много чего понимает Люсенька.
     И тут ей на мобильный звонит Масик, так и не понявший, какую ошибку он совершил, отправив Люсю "надело".
     - Как дела, родная?
     Люся спокойно отвечает:
     - Я узнала много интересного. Во-первых, ты, оказывается, вовсе даже не Паша...
     Чем дольше говорит Люся, тем хуже делается Масику. Он лишь сейчас соображает, какого дурака свалял, попросив ее забрать дневник. Ну как он мог забыть, что девяносто девять из ста женщин непременно сунут любопытный нос в тетрадь. И вообще, подобные дела следует проворачивать лично.
     - Кстати, - влезла с вопросом Нора, - а отчего он сам не поехал к Лере? Что ему помешало?
     Мы с Максом взглянули на хозяйку "Ниро".
     - Сейчас я выскажу мысль, которая многим покажется спорной, - ответил Макс, - большинство так называемых серийных убийц - трусы. Они совершают череду преступлений от страха, вот как Масик, который боялся, что правда о смерти Павла Бурцева вылезет наружу. Ну а потом одно тянет за собой другое, начинает наматываться клубок, но все равно, даже убив сто человек, такой преступник остается трусом. Масик из этой стаи: желая обезопасить себя, он проявляет хитрость, жестокость, ему абсолютно наплевать на жизнь других людей, но он трус. Поэтому войти в квартиру Леры Масик боится. Вдруг его приметят соседи? Вызовут милицию? При этом, отправляя на задание Люсю, он совершенно не опасается, что та попадет в лапы ментов. Люсю он хладнокровно поучает:
     "Если станут спрашивать - отвечай: мы близкие подруги, я пришла свои вещи забрать". Но самому Масику слабо переступить через порог. И сейчас он пожинает плоды своей трусости.
     - Думаю, Макс прав, - кивнул я, - ну а теперь продолжаю рассказ. "Жду тебя в кафе, запоминай адрес", - велит любовница.
     И Масик несется на зов, он чувствует себя мышью, которую злая судьбина постоянно загоняет в угол. Он избавился от Леры и Виктора, теперь Люся щелкает бичом. Масик измучен и издерган, он очень хочет жениться на Алисе и тихо, безо всяких скандалов, отбыть с молодой супругой в какую-нибудь Грецию. Денег тестя хватит на безбедное существование молодой семьи, вот только следует забрать дневник у Люси и заткнуть ей рот.
     Масик прибегает в кафе, надев плохо выглаженный, старый костюм, на голове у него, как и у Люси, кепка. В таком виде всегда элегантный врач не похож на себя. Он смотрится как замороченный отец семейства, нищий бюджетник, обремененный мыслями о том, как раздобыть денег на ботинки детям.
     В кафе клубится тьма народа, все заняты лишь собой, Люся спокойно сидит в укромном углу, она заказала капуччино и торт, а для Масика эспрессо с сандвичем, но официантка, мечущаяся между посетителями, не торопится.
     - Нашла дневник? - тихо спрашивает Масик.
     Люся бросает быстрый взгляд на пакет.
     - Да.
     - Давай.
     - Не здесь и не сейчас!
     - А когда?
     - После загса.
     - Что?!! - подскакивает Масик.
     - Ты же меня любишь, - усмехается Люся, - теперь женись! Витька через день-другой умрет, я почти вдова. Классно, да? Имей в виду, я знаю очень много!
     Кстати, ты кому врал? Мне или ей? Ты Павел или...
     Ох, зря Люся начала этот разговор и зря не припрятала дневник и явилась с ним в кафе. Взбешенный Масик вынимает шокер и прикладывает его к шее Люси в районе сонной артерии.
     Сейчас, сидя за решеткой, он говорит, что действовал в состоянии аффекта, увидел на лице Люси наглую ухмылку и не сдержался. Дескать, он панически боится собак и всегда таскает с собой шокер, способный парализовать злобное животное.
     Люся погибает мгновенно от электрического разряда. Со стороны все выглядит обычно. Мужчина показывает женщине зонтик и случайно задевает им спутницу, впрочем, самое лучшее место для убийства то, где полно народа, в толпе можно многое провернуть незаметно, никто не смотрит на парочку.
     - Кроме тебя, - усмехнулся Макс.
     - Верно, но меня в этот момент отвлек бармен, попросив сделать заказ, потом, в кафе такая прорва людей, что стойку бара, где я притаился, регулярно закрывает от общего зала толпа, все входят, усаживаются, снимают куртки, потом одеваются.
     Масик уходит абсолютно незамеченным, Люся сидит, привалившись к стене, ничего необычного в ее позе нет.
     Не успевает врач унести дневник и перевести дух, как накатывает новая неприятность. Алиса решает пойти в Дом кино, Масик, конечно же, сопровождает невесту. Первая, на кого он натыкается, войдя в зал, - Галина.
     Масляникова, исправно пившая таблетки, выглядит не более безумной, чем обычно. Не обращая внимания на Алису, Галина бросается Масику на шею.
     - Милый, любимый!
     Алиса хлопает глазами, Масик отдирает от себя Масляникову и очень вежливо говорит:
     - Добрый вечер, вы садитесь в свое кресло, сейчас фильм начнется.
     Галина неожиданно покорно отходит.
     - Это кто? - удивляется Алиса.
     - Моя бывшая пациентка, - поясняет Масик, - сдвинутая совсем, не обращай внимания.
     Жених и невеста устраиваются в зале и смотрят интересный детектив. Неожиданно возле Масика начинается возня, мужчина, сидящий рядом с врачом, встает, на его место плюхается Галина. Она хватает доктора за локоть и сообщает:
     - Я поменялась местом, чтобы сесть около тебя, милый!
     Масик едва сдерживает стон. Алиса сочувственно смотрит на жениха и незаметно вертит пальцем у виска, врач кивает, а на экране разворачиваются действия. Вот убийца входит в кухню, движется к плите...
     - Знаю, - неожиданно восклицает Галина, - он сейчас гайку отвернет на шланге! Мы с тобой, дорогой, тоже так поступили в "Артемоне" у Леры! Красота, никто не догадается!
     Масик цепенеет, а Галина продолжает болтать.
     - Это она о чем? - спрашивает Алиса. - Какая Лера, какой Артемон? При чем тут пудель из "Буратино"?
     Врач с трудом справляется с собой и объясняет:
     - Ерунда! Говорил же - она шизофреничка.
     Потом Масик наклонился к Галине:
     - Дорогая, тише, около меня девушка сидит, она из милиции, ты лучше езжай домой, я к тебе приеду.
     Галина вскакивает и уносится.
     - Вот бедняжка, - жалеет ее Алиса.
     - Да уж, - мрачно кивает Масик, решивший убить Галину, - действительно, несчастная женщина.
     Галина мчится домой, по дороге она вспоминает, что Масик боится собак, и, предвкушая романтическое свидание, отдает Степу Инессе.
     Масик и правда является к ней поздно ночью, убивает ее шокером, забирает коробку с драгоценностями, расшвыривает вещи, имитируя ограбление, и уходит.
     Наконец-то он может спать спокойно, все свидетели мертвы, кроме Виктора, но тот должен скончаться с минуты на минуту. Теперь никто и никогда не узнает, что много лет назад Масик убил Павла Бурцева. Вот ведь как случается, призрак прошлого ожил и втянул Масика в новые преступления. Из нормального человека доктор превратился в серийного убийцу, совершенно не испытывающего мук совести.
     - Абсолютно подлый человек, - подхватил Макс. - Я ведь не первого преступника в своей жизни вижу.
     Кое-кого бывает жаль, но Масика! Очень хочется обнаружить в нем хоть одно светлое пятно, но не могу приметить даже маленького белого мазка на темном, мрачном фоне.
     - Знаешь, - вздохнул я, - мне тут в голову пришли уж совсем нехорошие мысли. Первая жена Масика, дочь очень обеспеченных родителей, умерла вскоре после свадьбы. У нее случился приступ аппендицита, дело было на даче, Масик повез супругу в город, и его машина сломалась, лопнул ремень генератора, дорога была пустынной, вокруг никого, короче говоря, бедняжка скончалась. Ее родители потом очень жалели горюющего Масика, ему достались квартира, тот самый злополучный автомобиль и много всего прочего.
     И вот теперь вдруг возникает вопрос: каким образом врач мог допустить, чтобы жена, у которой сильно болел живот, маялась на даче? Похоже, он повез супругу в клинику в самый последний момент, за десять минут 1 до смерти. Случайно ли лопнул ремень? И ведь никто не заподозрил ничего плохого, даже родители несчастной, они считали Масика близким родственником и помогали ему до самой своей смерти.
     - С другой стороны, - вскинул брови Макс, - и ремень мог лопнуть, и аппендицит разорваться.
     - Ну да, я сам жалел его... - согласился я.
     - Погодите, - протянула потрясенная Нора, - врач, любитель женщин, боязнь собак... У тебя есть двое друзей-психиатров! Гриша и Женя Милославский... Оба бабники, были женаты, опасаются животных...
     - Ага, - вздохнул я, - начинаете понимать.
     А еще он потом женился очень быстро на девушке-инвалиде, которая скончалась вскоре после свадьбы. Поговаривали, будто ее отец предложил Масику большую сумму, хотел, чтобы тяжело больная дочь ушла на тот свет счастливой.
     - Ну тут все чисто, - сказал Макс, - несчастная была совсем плохая.
     - Верно, - согласился я, - только это характеризует Масика не с лучшей стороны, согласись! Хотя он опять плакал, и все его жалели, и с родителями второй жены парень сохранил великолепные отношения, и они тоже ему потом помогали.
     - Может, это не правда, насчет денег, - протянул Макс.
     Я пожал плечами:
     - Вполне вероятно, что это сплетни, но есть и факты. Две жены Масика скончались, оставив ему квартиры, дачу и машины. Потом он убил Бурцева и долгие годы жил счастливо. Ну а затем завертелась история с Виктором, тут жертв много: Люся, Лера, Галина... Еще Вета, умершая в результате криминального аборта, ее Масик тоже, считай, убил. Знаешь, Макс, Восьмого марта я увидел в багажнике у Масика пакеты с бумажками, подонок прилепил записки, чтобы не перепутать, кому что дарить. Я хорошо помню, что среди прочих были: Люся, Лера и Галя. Он уже тогда планировал преступления и как ни в чем не бывало решил поздравить женщин с праздником.
     Внезапно Нора оперлась о стол и поднялась из кресла, я ахнул:
     - Вы стоите!
     - Забыл, что я сделала операцию? - рявкнула хозяйка. - Господи! Он приходил сюда, пил с нами кофе, это же...
     - Гриша, - закончил я за нее, - мой добрый приятель, милый человек, отличный врач, великолепный психиатр. Одним словом, друг с большой дороги.
     - Но какого черта он отправил Леру к нам? - завопила Нора.
     Макс усмехнулся:
     - Он все рассчитал. Вы говорили ему об операции?
     - Да.
     - И называли дату?
     - Да, - сумрачно ответила Нора, - я очень волновалась, вот и попросила у него чего-нибудь такого легкого, успокаивающего.
     Я с удивлением взглянул на хозяйку, вот уж не думал, что она способна нервничать, до сих пор Элеонора казалась мне высеченной из камня.
     - Гриша хорошо вас знает, - вздохнул Макс, - вы, по его расчетам, должны были, укладываясь на операцию, поручить расследование Ване. А последнего, прости меня, Иван Павлович, Григорий считал ни на что не годным идиотом. Гриша был готов подталкивать Подушкина, подсказывать ему план действий. По его плану Иван Павлович сначала должен пойти в мебельный магазин, потом в родильный дом, найти Виктора и позвонить мне. Все, дело в милиции, а Гриша ни при чем. И ведь так и вышло.
     - Могло быть и иначе, - обозлился я, - вдруг я вообще бы никуда не двинулся?
     Макс усмехнулся:
     - Помнишь, вы сидели с ним в ресторане, давно, еще зимой, а в зале какая-то сволочь стала орать на свою спутницу, юную девушку, унижать ее...
     - Да, - кивнул я, - очень неприятная сцена.
     - Вот в тот момент Гриша и понял, что следует использовать тебя по полной программе. Жалостлив Иван Павлович без меры, даже совсем постороннюю девочку от хама защитить хочет, вон как переживает, дурак, следовательно, сразу кинется помогать Лере, и Нора тоже влезет в историю. Элеонора умна, ею не поуправляешь, только ей предстоит операция, значит, она будет выключена из событий. Еще Григорий хороший специалист, он отлично изучил Нору, знает, что та способна наорать на человека, нахамить ему, но потом, мучаясь угрызениями совести, сделает все для того, кого обидела. Поэтому Гриша, готовя Леру к походу в "Ниро", учил ее, как себя "правильно" вести, чтобы детективы взялись за дело. Валерия четко выполнила его указание, разговаривала надменно, хвасталась, сообщала всякие глупости. Ну и последовала ожидаемая реакция: Нору понесло на метле скандала, зато потом, перед отъездом в больницу, она, полная раскаяния, приказала Ване начать расследование. Гриша манипулятор, моментами просто гениальный. Единственная не предусмотренная им деталь: звонок умирающей Леры Hope. Гриша собирался по-другому донести до Элеоноры весть о кончине клиентки, но вышло даже лучше, он вообще ни с какого боку не был связан с этой историей. Нора легла в больницу, а Иван Павлович побежал по следу, на диво ловко справляясь с делом. Гриша предполагал, что ему потребуется "руководить" исподтишка Подушкиным, подбрасывать ему "маячки", чтобы глуповатый Ваня уверился: убийца Виктор, а потом бы рванул к лучшему другу-менту и выложил тому захватывающую историю про ожившего самоубийцу, его богатую жену, многочисленные нападения и падающие кирпичи.
     - Про падающий на голову камень велел сказать Лере тоже он? - угрюмо спросила Нора.
     - Нет, - ответил Макс, - это она сама ляпнула, люди иногда так шутят, про кирпич, а вышло вон что!
     - Григорий очень старался убрать всех свидетелей, кстати, он сжег паспорт на имя Бурцева, но есть люди, которые сказали, что врач назывался Павлом Николаевичем, - объяснил я, - девочки из "Дотти", Юра, влюбленный в Вету парень, выследивший квартиру, которую снимал Масик, хозяйка апартаментов, милейшая Эстер Львовна, - они подтвердили: этот человек Бурцев Павел Николаевич.
     - Но с какой стати мерзавец пошел с Галиной в "Дотти"? - удивилась Нора. - Он что, не боялся встречи с Ветой? Не мог отправиться в другое кафе?
     Я вздохнул:
     - Есть одно обстоятельство. Галина считала "Дотти" лучшим местом в Москве и настаивала на встречах именно там. Пару раз Григорию удается уговорить ее посетить другие забегаловки, но потом Масляникова упирается и заявляет: "Хочу в "Дотти". В планы Масика не входит ссориться с "актрисой". Он соглашается, но решает проявить бдительность и звонит в кафе.
     Официантки работают посменно, два дня через два, и Масик просто хочет узнать, на работе ли сегодня Вета.
     Но администратор сухо сообщает:
     - Вета уволилась.
     Григорий приходит в восторг, значит, теперь можно спокойно пойти в "Дотти". Кстати, я хочу сказать еще об одной особенности Масика. Не надо забывать, что он великолепный психолог, умеющий вить из женщин веревки. Одних он запугивает, других уговаривает. Вете Григорий запретил рассказывать на работе про их роман, дескать, ее уволят, и та послушалась любовника Галине тоже он велел молчать, и актриса боится словом обмолвиться о своей любви. Даже Инессе, отдавая Степу, она врет, что к ней должна прийти женщина Одного не пойму, ну как в Григории уживались великолепный доктор, излечивший массу пациентов, талантливый ученый и... убийца!
     - Придется теперь Григорию ответить за все! - воскликнула Нора. - Мерзавец! Но кто бы мог подумать!
     Я молча смотрел в стену. Да, вот так узнаешь о человеке, с которым провел вместе почти всю жизнь, совершенно невероятное. Порой под маской милого, любвеобильного, компанейского человека скрывается отвратительное рыло злобного хищника. Лично мне очень грустно от полученных знаний. Всегда тяжело расставаться с иллюзиями, Гриша, славный друг детства, был одной из них. Но, как волка ни наряжай, бабушкой он не станет.
     
     Эпилог
     
     Григорий был осужден. Приговор оказался суровым: пожизненное заключение. Я малодушно не пошел на заседание, просто не смог бы посмотреть ему в глаза, отчего-то мне было стыдно, хотя я ничего плохого не сделал. А еще вдруг я сообразил, что в самом начале расследования совершил ужасную ошибку. Помните, как все началось? Я поехал в мебельный магазин, к Приходько, показал ему газету и начал расспрашивать, кем продавцу приходится мужчина с букетом... А торговец, беседуя со мной, сообщил о том, что какой-то человек уже спрашивал его про фото. Теперь я понимаю: это был Гриша, искавший Виктора, мой бывший приятель проделал тот же путь, что и я. Он мгновенно выяснил, кого Виктор встречал в роддоме, где он работает. Мы мыслили одинаково. Но я в тот день пропустил слова Приходько мимо ушей, забыл про них и пошел за истиной дальней дорогой. Может, зацепись я за ту фразу продавца, события развернулись бы по-иному? Хотя кто знает!
     
     * * *
     
     Нора подняла в ружье лучших врачей не только в России, но и за рубежом, в результате Виктор поправился, он ходит, осталась лишь легкая хромота. Соня живет вместе с отцом.
     Когда Виктор выписался из больницы, он приехал к нам, чтобы поблагодарить.
     - Вы меня простите, - начал каяться я, но Виктор не дал мне договорить, быстро обнял и сказал:
     - Да я знаю, ты не виноват, все тот гад подстроил.
     - Скажите, - с любопытством спросила Нора, - а вы видели, как Григорий убил Бурцева?
     - Нет, - покачал головой Виктор, - я пьяным был, спал. Вот пиджак его кожаный забрал, поступил как последняя сволочь, как вспомню, так вздрогну!
     - Интересно, - протянула Нора, - почему же л Григорий решил, что вы свидетель?
     Харченко пожал плечами:
     - Со страху. А потом, может, я чего и сказал не так, а он подумал, что я все видел. Я сам полжизни протрясся, думал, что Валерию убил, скрывался. Порой кто-нибудь произнесет фразу типа "у каждого в шкафу свой скелет", а я вздрагиваю, ну, думаю, знает!
     Наверное, и с Гришкой так же получилось. Эх, дурак я, жизнь себе испортил. Когда Иван Павлович меня спросил: "Знаете ли вы Валерию Ермилову", у меня весь разум ушел! Я ведь этих слов столько лет ждал! Эх, поломал себе жизнь.
     - Еще не вечер, - оборвала его Нора, - никогда не поздно начать все сначала, главное, отбросить в сторону прошлое, отрубить его и сказать себе: "Все будет хорошо, я еще многое могу". Возраст не помеха для такого решения, никогда не сдавайся! Бери судьбу в свои руки и рули вперед.
     Николай и Вера исчезли, словно их никогда и не было. Нора, узнав о моих приключениях на кладбище, долго смеялась, увидав же зеленую Николетту, хозяйка попыталась сохранить серьезность и сдавленным голосом сказала:
     - Ты, главное, не рыдай, беде легко помочь, отправлю тебя в одну клинику, думаю, они справятся.
     И правда, кожа маменьки обрела нормальный оттенок примерно через месяц, а нахождение в больнице пошло Николетте на пользу. Вышла она оттуда посвежевшая и теперь всем рассказывает о некоем закрытом и страшно дорогом месте, где побывала не так давно. Николетта останется Николеттой, она ни за что не признается, что лежала в российской больнице. Все окружающие должны быть уверены - маменька ездила в Италию, на СПА-курорт.
     Кот Марс тоже вернул себе нормальную окраску, надежды нашего соседа Валерия на то, что его любимец станет родоначальником новой породы, не оправдались.
     Нора учится ходить, пока у нее это получается плохо, но с ее упорством любые задачи хозяйке по плечу. Макс пропадает на работе, я тоже занят, но изредка мы находим время, чтобы сходить поиграть в бильярд.
     Вот вчера как раз выпал такой случай. Мой друг позвонил около восьми и сказал:
     - Слышь, Вань, двигай в клуб, я скоро приеду.
     Я заглянул в комнату к Hope:
     - Я вам нужен?
     - Ты мне всегда нужен, - усмехнулась хозяйка.
     - Я имею в виду сейчас?
     - А в чем дело?
     - Макс приглашает меня в бильярдную, уже восемь вечера...
     - Намекаешь на конец рабочего дня?
     Я кивнул.
     - Ладно, ступай, - смилостивилась Нора, - кстати, сегодня пятница, тринадцатое число, может, лучше дома посидишь?
     - Ерунда, я не верю в приметы.
     В глазах Норы загорелся огонек.
     - А вдруг это народная мудрость? Заметили люди еще встарь, во время оно, что тринадцатого в пятницу со всеми неприятности происходят, и нас предупредили.
     - Вы стали суеверны? - удивился я.
     - Нет, - рассмеялась Нора, - просто дразню тебя.
     Я вышел в коридор и начал завязывать шнурки. На одну народную мудрость приходится десять народных глупостей. Я же совершенно не верю в приметы.
     Закрыв дверь, я вошел в лифт, нажал на кнопку с цифрой 1. Кабина тихо поползла вниз, дернулась и встала. Я снова потыкал в кнопку, никакой реакции.
     Пришлось снять трубку висевшего на стене телефона.
     - Чаво хулиганите? - профыркало мне в ухо.
     - Лифт застрял.
     - Где?
     Я продиктовал адрес.
     - Жди, часа через два будут, - сообщила диспетчер.
     - Почему так долго? - возмутился я.
     - Пятница севодни, тринадцатое, - прохрипела она в ответ, - в этот день завсегда лифты ломаются, не один ты застрял!
     От злости я стукнул кулаком по стене. Вот ерунда!
     При чем тут пятница, тринадцатое? Просто техника старая.
     Я позвонил по мобильному Максу.
     - Извини, задерживаюсь.
     - С какой стати? - рассердился тот.
     - В лифте застрял.
     - Во, - засмеялся Макс, - пятница, тринадцатое. Ладно, подожду!
     Я топнул ногой. Чушь! Не верю в приметы!
     В это мгновение лифт как ни в чем не бывало поехал вниз и благополучно довез меня до первого этажа.
     Наверное, когда я сильно стукнул ногой об пол, в механизме что-то стало на место, и он заработал. Посмеиваясь, я сел в машину. Вот вам и пятница, тринадцатое. Нет, господа, я не вздрогну даже тогда, когда увижу, как черный кот пустым ведром разобьет огромное зеркало.