Юрий Сергеевич Рытхэу.
     
     Хранитель огня
     
     
     ---------------------------------------------------------------
     Источник: Когда киты уходят: Повести и рассказы. -
     Ленинград, Ленинградское отделение изд-ва "Советский писатель", 1977.
     OCR: Михаил Смирнов
     ---------------------------------------------------------------
     
     
     Кэвэв шел, с трудом вытаскивая ноги из рыхлого снега. Позади оставался кривой след - беспощадное свидетельство возраста человека. Лет двадцать назад цепочка снежных ямок от ног казалась вычерченной по длинной ровной линейке на розовом снегу. Кривая линия следов напоминала Кэвэву о том, что ему пора проведать склад погребальных дров, укрытый над таежным озерком в потаенном месте. Свой дровяной запас старик держал в секрете, о нем не знала даже жена. С годами дерево стало сухим, березовые поленницы потемнели...
     Кэвэв присел отдохнуть.
     Как прекрасна тайга! Даже такая редкая и мелкая, как здесь, на самой границе тундры. И деревья похожи на северных людей - коренастые, крепко держащиеся за землю. Попробуй выкорчуй вон ту иву! Придется переворошить всю землю, долбить ломом вечную мерзлоту.
     Кэвэв встал и зашагал дальше, стараясь аккуратно ставить ногу, чтобы не провалиться в снег. Он глубоко вдыхал свежий воздух, и легкая боль в груди была сладостной. Свежесть, верил старик, разглаживает морщины в легких, отслаивает наросший за многие десятилетия черный табачный налет.
     Неожиданно в воздухе почуялось что-то новое, необычное, странное. Кэвэв приостановился, прислушался.
     Так он делал всякий раз, когда в таежных дебрях что-то настораживало его. Словно внутри существовал какой-то второй человек, который всегда был начеку, чуткий, как тугая тетива лука.
     В те годы, когда Кэвэв еще охотился в тайге, этот умный двойник работал круглые сутки, приносил ему славу лучшего добытчика пушнины. И теперь, когда Кэвэв почувствовал запах дыма, услышал людские голоса, увидел высокое пламя, он догадался о случившемся, и силы покинули его. Он свалился возле разоренной поленницы.
     Подбежали люди, подняли старика и понесли к огню.
     Кэвэв отбивался, рвался, но люди были сильные и крепкие.
     - Дедушка, да ты что? - удивленно кричал самый большой, в собачьей меховой шапке. - Что ты брыкаешься? Чего ты боишься? У-у, дикий какой!
     - Сама ты дикий! - закричал ему в лицо Кэвэв. - Дикий и дурной человек. Взяли мои дрова! Жаловаться буду в Москву! Бумагу напишу!
     - Пиши, пиши, - ласково сказал большой, усаживая старика на проталину от огня. - Жадность свою покажи Москве.
     Кэвэв увидел близко от себя высокое, чистое, чуть синеватое сильное пламя и над ним, над этим священным огнем, большое закопченное ведро с клокотавшим варевом. Это было кощунство.
     - Зачем так обидели? - выкрикивал старик сквозь слезы. - Почему взяли? Сколько дров вокруг - вали да руби...
     Высокий парень присел рядом.
     - Извини, старик, - сказал он взволнованно. - Не знали, что это твои дрова. Завтра утром нарубим... Ребята устали. В наледь попали, промокли. Надо было обсушиться. А тут - дровяной склад. Вернем дровишки, не сердись.
     Кэвэв вдруг понял, что до этого высокого парня не доходит самое главное - какие дрова он сжег, на каком огне варит суп в закопченном ведре.
     - Не простые это дрова, - всхлипнув, сказал Кэвэв.
     - Знаю, - отозвался высокий парень, сдвигая собачью шапку на затылок. - Таких дровишек поискать. Может, деньги заплатить?
     - Да что я, на деньгах твоих буду гореть? - с болью воскликнул старик.
     - Не понимаю, - сказал высокий парень, виновато улыбаясь.
     - Понимать нечего! - ответил Кэвэв. - Когда помру - на чем буду гореть? Сожгли мои погребальные дрова!
     Он мечтал: огонь будет жарким, высоким и бесцветным. Это будет хорошее пламя - свидетельство хорошо прожитой жизни...
     - Извини, дед. Если бы мы знали... Как же так получилось? Игнат!
     На зов прибежал молоденький паренек. Он держал в руке дымящийся котелок с гречневой кашей, заправленной колбасным фаршем. Содержимое котелка Кэвэв безошибочно определил по запаху.
     - Кто дал распоряжение взять эти дрова? - спросил высокий.
     - Вы, товарищ Петров, - быстро ответил Игнат. Петров опустил голову.
     - Верно, я распорядился. - Он повернулся к старику. - Один я виноват. Можешь меня наказывать как хочешь.
     - Как я тебя могу наказать?
     Понемногу к Кэвэву возвращалось спокойствие. Священные дрова, конечно, сожгли не из озорства, а по необходимости. Да и откуда этим русским знать древний их обычай.
     - Мы тебе нарубим новых дров, - пообещал Петров. - Не сердись, старик. Поужинай с нами.
     Кэвэву подали большую алюминиевую ложку. Когда в тайге предлагают еду - грех отказываться. Он принялся за кашу, черпая ее из общей миски.
     Костер пылал, кое-где дрова уже прогорели, и синий пепел вздрагивал от мощного потока теплого воздуха.
     - Я знаю, как хоронили в старину чукчи, и эскимосы, и коряки... А вот такое - впервые мне попадается, - заметил Петров.
     - А я из старинного рода кереков, - заговорил Кэвэв, - мы давно смешались с чукчами и коряками. Только речью отличались да некоторыми обрядами. И покойников хоронили по-своему. Сейчас, правда, все совершают обряд по-новому, в ящиках хоронят. А раньше пылали костры в лесотундре. Особенно когда мор или голод. Снег таял в лесах от жарких погребальных костров!
     Кэвэв рассказывал с увлечением, но вместо почтительного интереса ловил в глазах слушателей ужас.
     - Красиво было... - задумчиво закончил свой рассказ Кэвэв и взял сигарету, предложенную Петровым.
     Он наблюдал, как геологи готовили ночлег, разбивали палатки, расстилали внутри оленьи шкуры и спальные мешки.
     - Тут будете спать? - спросил он Петрова.
     - Где же нам еще? - весело ответил геолог. - Приглашаю вас в свою палатку.
     Палатка начальника партии стояла у самого огня.
     Кзвэв не стал влезать внутрь спального мешка. Он улегся поверх и закурил свою трубочку.
     Мысли мешались в голове. Он искал в душе обиду и досаду на этих ребят - и не находил. Да и думал он сейчас о другом. Он догадался, что группа Петрова из тех, что будут строить новую автомобильную дорогу через всю лесотундру на новые прииски. О них часто говорили по радио.
     Наутро старик поднялся раньше всех. Легкий ветер шевелил невесомый белый пепел на кострище. Чайник и ведро стояли холодные.
     Поколебавшись с минуту, Кэвэв взял топор, вынул из оставшейся поленницы чурку и принялся настругивать растопку.
     Когда занялся огонь и затрещали дрова, изыскатели начали просыпаться.
     Из палатки вышел Петров, увидел Кэвэва, хотел что-то сказать, но промолчал.
     А старик тем временем подвесил чайник, натопил снеговой воды для утренней каши.
     - Ребята, подъем! - скомандовал Петров.
     Изыскатели выходили из палаток и радовались большому жаркому костру. Кэвэв охапками носил дрова, валил в огонь и с какой-то отчаянной веселостью покрикивал:
     - Давай! Давай! Огонь, гори! Вари кашу, вари чай!
     После завтрака изыскатели принялись рубить дрова. Старик работал вместе с ними, носил расколотые чурки к поленнице и аккуратно укладывал их.
     - Морозом быстро их высушит, - говорил он. - К весне как раз будут годны.
     - Да ты что! - Петров даже остановился. - Не собираешься же ты весной помирать!
     - Не собираюсь, - деловито ответил Кэвэв. - Зачем собираться! Пенсия теперь у меня хорошая, живу со старухой. А дрова пусть все-таки про запас будут.
     К полудню, когда изыскателям надо было отправляться дальше, весь дровяной запас старика был восстановлен.
     Тепло попрощались и погрузились на вездеход. Кэвэв долго смотрел ему вслед. В селение возвращаться не хотелось. Кэвэв решил заглянуть в свою охотничью избушку.
     Избушка так была скрыта среди деревьев, что ее мог отыскать разве лишь сам хозяин. Дверь занесло снегом, и пришлось порядочно поработать, чтобы откопать вход.
     Приведя в порядок домик, Кэвэв остался проверить старые пасти и ловушки, поставленные на пушного зверя.
     На третий день он почувствовал, что достаточно силен и бодр, чтобы провести в тайге еще один охотничий сезон.
     К концу недели он услышал урчание вездехода и направился на его звук. Кэвэв ожидал увидеть Петрова, но это были другие люди. Они стали лагерем там же и снова жгли его священные дрова.
     - Здравствуй, дед, - поздоровался обросший до самых ушей золотистой бородой парень.
     Он выпростал из рукавиц большую ладонь и подал старику.
     - Твои дрова?
     - Мои, - кивнул Кэвэв, но не стал рассказывать, для чего они предназначены.
     - Не волнуйся, мы заплатим, - сказал бородатый.
     Утром старик принялся восстанавливать поленницу. К вечеру, закончив работу, он услышал знакомый звук вездехода.
     Молодая девушка, оказавшаяся, на удивление, старшей в этой группе, весело захлопала в большие рукавицы и крикнула своим спутникам:
     - Глядите! Добрый дед-мороз приготовил нам дрова! Айда варить кашу и кипятить чай!
     Кэвэв молча, вместе со всеми носил дрова к костру, пил чай и улыбался на благодарные слова.
     Теперь старику потребовалось два дня, чтобы восстановить запасы дров.
     Потом пришли еще две группы, которые тоже пришлось обогревать.
     А тем временем по таежным партиям большой комплексной экспедиции пошел слух о чудном старике, который готовил дрова для проходящих групп, щедро делился огнем с замерзшими путниками.
     Эти слухи дошли до Петрова, и он навестил старика.
     - Здравствуй, Кэвэв! - сказал изыскатель, вылезая из кабины вездехода.
     - Здравствуй, Петров, - ответил старик.
     Он похудел, но выглядел бодрым и здоровым.
     - Как твои запасы дров?
     - Держу наготове, - коротко ответил Кэвэв.
     - Слышал я, что делишься священными дровами с моими людьми?
     - Пусть греются, - тихо сказал Кэвэв. - Мне приятно.
     - Но тебе же нужно иметь свой запас?
     - Живым людям нужнее.
     - Смотри, Кэвэв, - задумчиво произнес Петров. - Хочешь, оформим тебя на работу?
     - Разве это главное?
     - Главное не главное, а порядок нужен. Будешь у нас хранителем огня.
     - Хорошо, - согласился Кэвэв.
     Так и живет до сих пор на границе тундры и леса старый керек Кэвэв. Дрова у него всегда есть, и любой путник - будь то изыскатель, геолог, охотник - знает, что в этом квадрате обширной корякской тундры они всегда найдут тепло священных дров, костер жизни.