Исаак Эммануилович БАБЕЛЬ
     
     
     ЧЕСНИКИ
     
     (Авт. сборник "Конармия" (1926))
     
     Шестая дивизия скопилась в лесу, что у деревни Чесники и ждала сигнала к атаке. Но Апанасенко, начдив шесть, поджидал вторую бригаду и не давал сигнала. Тогда к начдиву подъехал Ворошилов. Он толкнул его мордой лошади в грудь и сказал:
     - Волыним, начдив шесть, волыним.
     - Вторая бригада, - ответил Апанасенко глухо, - согласно вашего приказания идет на рысях к месту происшествия.
     - Волыним, начдив шесть, волыним, - повторил Ворошилов, захохотал и разорвал на себе ремни. Апанасенко отступил от него на шаг.
     - Во имя совести, - закричал он и стал ломать сырые пальцы, - во имя совести не торопить меня, товарищ Ворошилов.
     - Не торопить, - прошептал Клим Ворошилов, член Реввоенсовета, и закрыл глаза. Он сидел на лошади с прикрытыми глазами и молчал и шевелил губами. Казак в лаптях и в котелке смотрел на него с недоумением. Штаб армии, рослые генштабисты в штанах, краснее, чем человеческая кровь, делали гимнастику за его спиной и пересмеивались. Скачущие эскадроны шумели в лесу, как шумит ветер, и ломали ветви. Ворошилов расчесывал маузером гриву своей лошади, потом он обернулся к Буденному и выстрелил в воздух...
     - Командарм, - закричал он, - скажи войскам напутственное слово. Вот он стоит на холмике, поляк, стоит как картина и смеется над тобой...
     Поляки в самом деле были видны в бинокль. Штаб армии вскочил на коней, и казаки стали стекаться к нему со всех сторон.
     Иван Акинфиев, бывший повозочный Ревтрибунала, проехал мимо и толкнул меня стременем.
     - Ты в строю, Иван, - сказал я ему, - ведь у тебя ребер нету.
     - Положил я на эти ребра, - ответил Акинфиев, сидевший на лошади бочком, - дай послухать, что человек рассказывает.
     И он проехал вперед и протиснулся к Буденному в упор.
     Тот вздрогнул и сказал тихо:
     - Ребята, - сказал Буденный, - у нас плохая положения, веселей надо, ребята...
     - Даешь Варшаву, - закричал казак в лаптях и в котелке, выкатил глаза и рассек саблей воздух.
     - Даешь Варшаву, - закричал Ворошилов, поднял коня на дыбы и влетел в средину эскадронов.
     - Бойцы и командиры, - сказал он со страстью, - в Москве, в древней столице, основалась небывалая власть. Рабоче-крестьянское правительство, первое в мире, приказывает вам, бойцы и командиры, атаковать неприятеля и привезти победу.
     - Сабли к бою, - отдаленно запел Апанасенко за спиной командарма, и вывороченные малиновые его губы с пеной заблестели в рядах. Красный казакин начдива был оборван, и мясистое, омерзительное его лицо искажено. Клинком неоценимой сабли он отдал честь Ворошилову.
     - Согласно долга революционной присяги, - сказал начдив шесть, хрипя и озираясь, - докладаю Реввоенсовету Первой Конной: вторая непобедимая кавбригада на рысях подходит к месту происшествия.
     - Делай, - ответил Ворошилов и махнул рукой. Он тронул повод, и Буденный поехал с ним рядом. Они ехали рядом на длинных рыжих кобылах в одинаковых кителях и в сияющих штанах, расшитых серебром. Бойцы, подвывая, двигались за ними, и бледная сталь мерцала в сукровице осеннего солнца. Но я не услышал единодушия в казацком вое и, дожидаясь атаки, я ушел в лес, в глубь его, к стоянке питпункта.
     Две пухлых сестры в передничках укладывались там на траве. Они толкались молодыми грудями и отпихивались друг от дружки. Они смеялись замирающим бабьим смешком и подмигивали мне снизу, не мигая. Так подмигивают пересыхающему парню деревенские девки с голыми ногами, деревенские девки, взвизгивающие, как обласканные щенята, и ночующие на дворе в томительных подушках скирды. Подальше от сестер лежал в бреду раненый красноармеец и Степка Дуплищев, вздорный казаченок, чистил скребницей Урагана, кровного жеребца, принадлежавшего начдиву и происходившего от Люлюши, Ростовской рекордистки. Раненый скороговоркой вспоминал о Шуе, о нетели и о каких-то оческах льна, а Дуплищев, заглушая его жалкое бормотанье, пел песню о денщике и толстой генеральше, пел все громче и взмахивал скребницей и гладил коня. Но его прервала Сашка, опухшая Сашка, дама всех эскадронов. Она подъехала к мальчику и прыгнула на землю.
     - Сделаемся, што ль? - сказала Сашка.
     - Отваливай, - ответил Дуплищев, повернулся к ней спиной и стал заплетать ленточки в гриву Урагану.
     - Свому слову ты хозяин, Степка? - сказала тогда Сашка, - или ты вакса.
     - Отваливай, - ответил Степка, - свому слову я хозяин.
     Он вплел все ленточки в гриву и вдруг закричал мне с отчаянием:
     - Вот, Кирилл Васильич, обратите маленькое внимание - какое надругание она надо мной делает. Это цельный месяц я от нее вытерпляю несказанно што. Куды ни повернусь - она тут, куды ни кинусь - она загородка путя моего, спусти ей жеребца, да спусти ей жеребца. Ну, когда начдив каждоденно мне наказывает: "к тебе, говорит, Степа, при таком жеребце многие проситься будут, но не моги ты пускать его по четвертому году"...
     - Вас, небось, по пятнадцатому году пускаешь, - пробормотала Сашка и отвернулась. - По пятнадцатому, небось, и ничего, молчишь, только пузыри пускаешь.
     Она отошла к своей кобыле, укрепила подпруги и изготовилась ехать. Шпоры на ее туфлях гремели, ажурные чулки были забрызганы грязью и убраны сеном, и чудовищная грудь ее закидывалась за спину.
     - Целковый-то я привезла, - сказала Сашка в сторону и поставила туфлю с шпорой в стремя. - Привезла да вот отвозить надо.
     Она вынула два новеньких полтинника, поиграла ими на ладони, и спрятала опять за пазуху.
     - Сделаемся, што ль? - сказал тогда Дуплищев, не спуская глаз с серебра, и повел жеребца. Сашка выбрала покатое место на полянке и поставила кобылу.
     - Ты один, видно, по земле с жеребцом ходишь, - сказала она Степке и стала направлять Урагана. - Да только кобыленка у меня позиционная, два года не покрыта; дай, думаю, хороших кровей добуду...
     Сашка справилась с жеребцом и потом отвела в сторонку свою лошадь:
     - Вот мы и с начинкой, девочка, - прошептала она, поцеловала свою кобылу в лошадиные пегие мокрые губы с нависшими палочками слюны, потерлась об лошадиную морду и стала вслушиваться в шум, топавший по лесу.
     - Вторая бригада бежит, - сказала Сашка строго и обернулась ко мне. - Ехать надо, Лютыч...
     - Бежит, не бежит, - закричал Дуплищев, и у него перехватило в горле, - ставь, дьякон, деньги на кон...
     - С деньгами я вся тут, - пробормотала Сашка и вскочила на кобылу.
     Я бросился за ней, и мы двинулись галопом. Вопль Дуплищева раздался за нами и легкий стук выстрела.
     - Обратите маленькое внимание, - кричал казачонок и изо всех сил бежал по лесу.
     Ветер прыгал между ветвями, как обезумевший заяц, вторая бригада летела сквозь галицийские дубы, Ворошилов стоял на холмике и стрелял из маузера, безмятежная пыль канонады восходила над землей, как над мирной хатой. И по знаку начдива мы пошли в атаку, в незабываемую атаку при Чесниках.
     
     ----------------------------------------------------------
     *** Электронная библиотека Виктора Бойко ***
     Если у Вас есть возможность пополнить мою коллекцию новыми
     текстами - присылайте список своих файлов: 2:4614/9.133
     ----------------------------------------------------------