Рэй Брэдбери.
     
     Убить полюбовно
     
     The Very Gentle Murders
     
     1994 год
     Переводчик: Е. Петрова
     >
     
     
     Джошуа Эндерби проснулся среди ночи, ощутив у себя на шее чьи-то пальцы.
     В густой тьме он скорее угадал, нежели разглядел невесомое, тщедушное тельце, нависшее прямо над ним: его благоверная пристраивалась так и этак, норовя трясущимися руками сдавить ему горло.
     Он широко раскрыл глаза. До него дошло, что она задумала. Это было так нелепо, что он едва не расхохотался!
     Его половина, дряхлая и желтушная, в свои восемьдесят пять годков отважилась на убийство!
     От нее несло ромом с содовой, усевшись пьяной мухой ему на грудь, она трепыхалась и приноравливалась, словно под ней был манекен. При этом она досадливо отдувалась, костлявые руки вспотели, и тут у нее вырвалось:
     - А сам-то ты что?
     "При чем тут я?" - лениво подумал он, не поднимая головы. Он сглотнул слюну, и этим еле заметным движением кадыка освободился от ее немощных клешней. "Что ж я сам не _сдохну_? Так надо понимать?" - безмолвно вскричал он. Еще несколько мгновений он гадал, хватит ли у нее духу его прикончить. Не хватило.
     А может, взять да резко включить свет, чтобы застигнуть ее врасплох? Дура-дурой, тощая курица, оседлала постылого мужа, а ему хоть бы что - вот смеху-то будет!
     Джошуа Эндерби промычал что-то невнятное и зевнул.
     - Мисси?
     Ее руки так и застыли у него на ключице.
     - Ты уж, будь добра... - он повернулся на бок, словно в полусне, - того... сделай одолжение... - еще один зевок, - отодвинься... на свой край. Что? Ох, как хорошо-то.
     Мисси заворочалась в темноте. Он услышал, как звякнули кубики льда. Это она нацедила очередную порцию рома.
     
     Назавтра, в ясный теплый полдень, ожидавшие гостей старики - Джошуа и Мисси - устроились на террасе и протянули друг другу бокалы. Он предложил ей "дюбонне", а она ему - херес.
     Наступила пауза: каждый внимательно изучал спиртное и не торопился подносить его к губам. Когда Джошуа вертел свой бокал в руках, у него на скрюченном пальце сверкнул и заиграл крупный бриллиантовый перстень. Старика передернуло, но в конце концов он собрался с духом.
     - Знаешь, Мисси, - начал он, - а ведь ты уже одной ногой в могиле.
     Мисси высунулась из-за букета нарциссов, стоявшего в хрустальной вазе, и бросила взгляд на усохшего, как мумия, супруга. У обоих затряслись руки, оба это заметили. Сегодня, по случаю прихода гостей, она натянула густо-синее платье, на которое ледяными нитями легло тяжелое колье, вдела в уши искрящиеся шарики-серьги и ярко накрасила губы. "Вавилонская блудница на склоне лет", - неприязненно подумал он.
     - Как странно, милый, просто уму непостижимо, - манерно проскрипела Мисси. - Не далее как минувшей ночью...
     - Ты то же самое подумала обо мне?
     - Надо бы кое-что обсудить.
     - Вот и я о том же. - Подавшись вперед, он застыл в кресле, как восковая фигура. - Дело не срочное. Но на тот случай, если я тебя прикончу или ты - меня (в принципе, разницы нет), нам нужно друг друга обезопасить, верно? И нечего на меня таращиться, голубушка. Думаешь, я не видел, как ты ночью надо мной суетилась? Примеривалась, как бы ловчее ухватить за горло, звенела стаканами, уж не знаю, что еще.
     - О господи. - Напудренные щечки Мисси вспыхнули. - Выходит, ты не спал? Какой ужас. Извини, я должна прилечь.
     - Потерпишь. - Джошуа преградил ей путь. - Случись мне первым отправиться на тот свет, тебя нужно оградить от подозрений, чтобы комар носу не подточил. То же самое нужно организовать и для меня - на случай твоей кончины. Какой смысл планировать... _устранение_... другого, если за это самому придется болтаться на виселице или жариться на электрическом стуле?
     - Резонно, - согласилась она.
     - Так вот, я предлагаю... как бы это сказать... время от времени обмениваться любовными записочками. Не скупиться на нежные слова в присутствии знакомых, делать друг другу подарки, и так далее, и тому подобное. Я буду оплачивать счета за цветы и бриллиантовые браслеты. Ты, со своей стороны, можешь приобрести для меня кожаный бумажник, трость с золотым набалдашником и прочую дребедень.
     - Надо признать, голова у тебя варит неплохо, - сказала она.
     - Если мы будем изображать безумную, проверенную временем любовь, ни у кого не возникнет и тени подозрения.
     - Положа руку на сердце, Джошуа, - устало произнесла Мисси, - мне совершенно все равно, кто из нас первым отправится в мир иной. Есть только одна загвоздка: дожив до седых волос, я решила напоследок хоть что-то в этой жизни провернуть с блеском. Ведь моим уделом всегда было дилетантство. Кроме всего прочего, ты мне никогда не нравился. Да, я была в тебя влюблена - сто лет назад. Но ты так и не стал мне другом. Если бы не дети...
     - Не умствуй, - перебил он. - Мы с тобой - вздорные старые развалины, нам только и осталось, что устроить похоронный балаган. Но игра со смертью будет куда увлекательнее, если договориться о правилах и создать друг другу равные условия. Кстати, давно ли ты надумала меня укокошить?
     Она заулыбалась.
     - Помнишь, на прошлой неделе мы ездили в оперу? Ты поскользнулся, рухнул на мостовую и едва не угодил под машину.
     - Боже праведный! - Он расхохотался. - Я-то подумал, это случайный прохожий толкнул _нас обоих_! - Его согнуло от смеха. - Ну, ладно. Зато ты месяц назад грохнулась в ванне. А ведь это я смазал дно жиром!
     Она инстинктивно ахнула, пригубила "дюбонне" и замерла.
     Угадав ее мысли, он покосился на свою рюмку.
     - Это, случаем, не отравлено? - Он понюхал содержимое.
     - Вот еще, - ответила она и, как ящерица, быстро и боязливо тронула кончиком языка сладкий напиток. - При вскрытии в желудке найдут следы яда. Ты лучше душ проверь. Я установила предельную температуру, чтобы тебя хватил удар.
     - В жизни не поверю! - фыркнул он.
     - Ну, допустим, _замышляла_, - призналась она.
     В парадную дверь позвонили, но трель получилась не радостной, а похоронной. "Чушь!" - подумал Джошуа. "Жуть!" - подумала Мисси, но тут же просияла:
     - Совсем вылетело из головы: у нас же сегодня гости! Это Гаури с женой. Он, конечно, ужасный пошляк, но ты прояви терпение. И ворот застегни.
     - Не сходится. Чересчур туго накрахмален. Очередная попытка меня задушить?
     - Жаль, не додумалась! Ну, шагом марш!
     И они, взявшись под ручку, с фальшивым хохотом направились к порогу встречать супругов Гаури, о которых чуть не забыли.
     Начали с коктейлей. Старые развалины сидели рядышком, держась за руки, как школьники, и натужно смеялись незатейливым анекдотам мистера Гаури. Сверкая фарфоровыми улыбками, они приговаривали: " Надо же, как забавно!" И тут же - друг другу на ухо: "Какие есть задумки?" - "Электробритву в ванну?" - "Неплохо, неплохо!"
     - А Пэт ему и говорит... - рокотал мистер Гаури.
     Стараясь не шевелить губами, Джошуа прошептал жене:
     - Знаешь, моя неприязнь к тебе уже бьет через край, как первая любовь. А теперь, в довершение всего, ты склоняешь меня к тяжкому преступлению. Как тебе это удается?
     - Учись, пока я жива, - так же тихо ответила Мисси.
     В гостиной зазвучали раскаты смеха. Обстановка разрядилась, стала непринужденной и даже легкомысленной.
     - А Пэт ему и говорит: "Майк, давай сначала ты!" - торжествующе закончил Гаури.
     - Ой, умора! - Раздался новый взрыв хохота.
     - Ну-ка, дорогой мой, - Мисси повернулась к старику-мужу, - теперь ты что-нибудь расскажи. Но прежде, - со значением добавила она, - спустись в погреб, милый, принеси бренди.
     Гаури - сама любезность - вскочил с кресла.
     - Позвольте, я схожу!
     - Ах, что вы, мистер Гаури, ни в коем случае! - Мисси отчаянно замахала руками.
     Но Гаури уже выскочил из комнаты.
     - О боже, боже, - ужаснулась Мисси.
     В тот же миг из погреба донесся отчаянный вопль, а затем - оглушительный грохот.
     Мисси засеменила на помощь, но через мгновение вернулась, сдавив рукой горло.
     - Бетси, крепитесь, - простонала она. - Надо спуститься и посмотреть. Кажется, мистер Гаури упал с лестницы.
     
     На следующее утро Джошуа Эндерби, шаркая, переступил через порог; он прижимал к груди обтянутый бархатом футляр размером примерно метр на полтора, с закрепленными в гнездах пистолетами.
     - Вот и я! - прокричал он.
     Ему навстречу, позвякивая браслетом, вышла Мисси: в одной руке она держала ром с содовой, а другой опиралась на тросточку.
     - Это еще что? - недовольно спросила она.
     - Сначала ответь, как здоровье старика Гаури?
     - Порвал связки. Жаль, что не голосовые.
     - Надо же, как некстати подломилась эта верхняя ступенька. - Он повесил футляр на свободный крючок. - К счастью, слазать в погреб вызвался Гаури, а не я.
     - Скорее к несчастью. - Мисси залпом осушила бокал. - Теперь объясни, что это значит.
     - Я ведь коллекционирую старинное оружие. - Он указал на пистолеты в кожаных гнездах.
     - Ну и что?..
     - Оно требует ухода. Пиф-паф! - ухмыльнулся он. - Коллекционер застрелил жену во время чистки дуэльного пистолета. "Я не знал, что он заряжен", - повторяет безутешный вдовец.
     - Один-ноль в твою пользу, - сказала Мисси.
     Через час он принялся чистить коллекционный револьвер и едва не вышиб себе мозги.
     Жена прибежала, стуча тросточкой, и застыла в дверях.
     - Подумать только. Ничто тебя не берет.
     - Заряжен, мать честная! - Трясущейся рукой он поднял револьвер. - Он же не был заряжен! Неужели...
     - Неужели что?
     Он выхватил три других экспоната.
     - Все до единого заряжены! Это ты!
     - Конечно я, - не стала отпираться Мисси. - Пока ты обедал. Наверно, чаю хочешь. Пошли.
     В стене зияло пулевое отверстие.
     - Какой, к дьяволу, чай? - взвился он. - Неси джин.
     
     Настал _ее_ черед делать покупки.
     - В доме завелись муравьи. - Что-то со стуком перекатывалось у нее в сумке. По всем комнатам без промедления были расставлены ловушки для муравьев; на подоконники, чехлы с клюшками для гольфа и оружейные футляры лег слой белого порошка. Из пакетов были извлечены различные сорта крысиного яда, приманки для мышей и средства от домашних насекомых. - Теперь ползучим тварям спасенья нет, - заявила она, щедрой рукой рассыпая отраву на полках со съестными припасами.
     - Роешь мне яму, - заметил Джошуа, - и сама же в нее попадешь.
     - Не дождешься. И вообще, жертве должно быть все равно, как отдать концы.
     - Но такой садизм - это уж слишком. Мне вовсе не светит лежать в гробу с перекошенной физиономией.
     - Пустое. Чтобы тебя навеки перекосило, милый мой, достаточно подмешать тебе в какао одну-единственную щепотку стрихнина!
     - Имей в виду, - выпалил он в ответ, - у меня есть рецепт гремучей смеси, от которой тебя и вовсе разнесет в клочья!
     Она присмирела.
     - Помилуй, Джош, не стану же я подсыпать тебе стрихнин!
     Он поклонился:
     - Тогда и я не стану подсыпать тебе гремучую смесь.
     - Договорились, - сказала она.
     
     Смертельные игры не прекращались. Он купил самые большие крысоловки, чтобы расставить в закутках коридора.
     - Привыкла расхаживать босиком - вот и получай: увечье невелико, а заражение крови обеспечено!
     Тогда она усеяла все диваны булавками для чехлов. Стоило ему провести рукой по обивке, как из пальцев начинала сочиться кровь.
     - О черт! - Он зализывал ранки. - Это что, отравленные стрелы из джунглей Амазонки?
     - Нет, что ты: самые обычные ржавые иглы от противостолбнячных инъекций.
     - Ну и ну, - только и сказал он.
     
     Несмотря на быстро подступающую немощь, Джошуа Эндерби оставался заядлым автомобилистом. Его частенько видели за рулем, когда он со старческим азартом гонял вверх-вниз по холмам Беверли, раскрыв от напряжения рот и моргая выцветшими глазами.
     Как-то вечером он позвонил из Малибу.
     - Мисси? Представляешь, я чуть не рухнул в пропасть. Правое переднее колесо отлетело на ровном месте!
     - Я рассчитывала, что это произойдет _на повороте_!
     - Ну, извини.
     - В "Экшен-Ньюс" показывали, как это делается: ослабляешь болты - и дело с концом.
     - Ладно, я - старый осел, - сказал он. - А у тебя-то что новенького?
     - На лестнице оторвалась ковровая дорожка. Горничная чуть копчик не сломала.
     - Бедняжка Лайла!
     - Я ведь теперь ее всюду посылаю вперед. Скатилась кубарем, все ступеньки пересчитала. Ее счастье, что накопила жирку.
     - Неровен час, она по нашей милости отправится на тот свет.
     - Ты шутишь? Лайла мне - как родная!
     - В таком случае дай ей расчет, а сама подыскивай новую горничную. Окажись она между двух огней, ее, по крайней мере, будет не так жалко. Страшно подумать, что на Лайлу может упасть абажур или, к примеру...
     - Абажур, говоришь? - вскричала Мисси. - А ведь ты возился с хрустальной люстрой из дворца Фонтенбло, что досталась мне от бабушки! Вот что я вам скажу, господин хороший: руки прочь от этой люстры!
     - Каюсь, каюсь, - пробормотал он.
     - Нет, надо же было додуматься! Этим хрустальным подвескам нет цены! Да если они, упав, не укокошат меня на месте, я и на одной ноге доскачу, чтобы прибить тебя тростью, а потом откачаю и еще раз прибью! - Телефонная трубка яростно придавила рычаг.
     
     Как-то вечером, отужинав, Джошуа Эндерби вышел на террасу с сигаретой. Вернувшись в комнату, он обвел глазами стол:
     - А где же твой пончик с клубникой?
     - Угостила новую горничную. Мне не хотелось сладкого.
     - Ты соображаешь, что делаешь?
     Она вперилась в него ненавидящим взглядом:
     - Не хочешь ли ты сказать, старый черт, что пончик был отравлен?
     В кухне что-то с грохотом обрушилось на пол.
     Джошуа отправился посмотреть, в чем дело, и очень скоро вернулся.
     - Новая горничная свое отслужила, - сообщил он.
     
     Тело новой горничной взволокли на чердак и спрятали в сундуке. Ее исчезновение осталось незамеченным.
     - Даже обидно, - сказала Мисси, выждав неделю. - Я все ждала, что прибудет высокий, суровый человек с блокнотом, набегут фотографы, защелкают вспышки. Кто бы мог подумать, что у бедняжки не было ни родных, ни близких.
     В доме что ни день толпились гости. Так задумала Мисси.
     - Под шумок легче провернуть дело. Чем не стрельба по движущейся мишени!
     К ним опять зачастил мистер Гаури, который сильно хромал после падения с лестницы, хотя с той поры прошла не одна неделя. Он все так же сыпал анекдотами и надсадно хохотал, а однажды едва не отстрелил себе ухо из дуэльного пистолета. Гости помирали со смеху, но сочли за благо убраться пораньше. Гаури поклялся, что ноги его больше не будет в этом доме.
     Потом вышел казус с одной дамочкой по имени мисс Каммер, которая, оставшись у них ночевать, решила воспользоваться электробритвой хозяина и получила если не смертельный, то поистине сокрушительный удар током. Унося ноги, она растирала правую подмышку. Джошуа не долго думая стал отращивать бороду.
     Вскоре после этого пропал некий мистер Шлейгель. А вслед за ним - мистер Смит. В последний раз несчастных видели по субботам в гостях у Эндерби.
     - В прятки играете? - подтрунивали знакомые, дружески похлопывая Джошуа по спине. - Признайтесь, что вы с ними сделали? Отравили мухоморами? Пустили на удобрение?
     - Скажете тоже! - сдавленно посмеивался Джошуа. - Ха-ха, при чем тут мухоморы! Один полез в ледник за мороженым, не смог выбраться и за ночь сам превратился в эскимо. Другой зацепился за обруч для крокета и пробил головой стекло в оранжерее.
     - Превратился в эскимо! Пробил стекло! - подхватывали гости. - Ну, Джошуа, вы и шутник!
     - Это чистая правда! - настаивал Джошуа.
     - Чего только люди не придумают!
     - Нет, серьезно, куда запропастился старик Шлейгель? А этот прохиндей Смит?
     
     - И в самом деле, куда подевались Шлейгель и Смит? - спросила Мисси через пару дней.
     - Надо подумать. Историю с мороженым подстроил я сам. А вот обруч?.. Не ты ли подбросила его в самое неподходящее место, чтобы я споткнулся и угодил головой в стекло?
     Мисси застыла. Он попал в точку.
     - Так-так, - сказал Джошуа, - значит, настало время кое о чем потолковать. Пирушкам надо положить конец. Еще одна жертва - и сюда примчится полиция с сиренами.
     - Верно, - согласилась Мисси. - Наши маневры рикошетом ударят по нам самим. Что же касается обруча... Перед сном ты всегда прогуливаешься по оранжерее. Но за каким чертом туда понесло Шлейгеля - в два часа ночи? Поделом этому болвану. Долго он будет преть под компостом?
     - Пока я его не перетащу к замороженному.
     - Силы небесные! Отныне никаких гостей.
     - Будем коротать время наедине - ты да я, да еще... гм... люстра.
     - Не дождешься! Я так запрятала стремянку - вовек не отыщешь.
     - Проклятье! - не сдержался Джошуа.
     
     В тот вечер, сидя у камина, он наполнил несколько рюмок самым лучшим портвейном из домашнего погреба. Стоило ему выйти из комнаты, чтобы ответить на телефонный звонок, как она бросила в свою собственную рюмку щепоть белого порошка.
     - Какая гадость, - пробормотала она. - Банально до неприличия. Зато расследования не будет. На похоронах люди скажут: он в последнее время ужасно выглядел, краше в гроб кладут.
     С этими словами она - для верности - добавила еще чуть-чуть смертоносного зелья. Тут вернулся Джошуа, опустился в кресло и взял со стола рюмку. Повертев ее перед глазами, он с ухмылкой перевел взгляд на жену:
     - Шалишь!
     - Ты о чем? - с невинным видом спросила она.
     В камине уютно потрескивай поленья. На полке тикали часы.
     - Не возражаешь, дорогуша, если мы поменяемся рюмочками?
     - Уж не думаешь ли ты, что я подсыпала тебе яду, пока ты говорил по телефону?
     - Тривиально. Избито. Но не исключено.
     - Ох уж, бдительность-подозрительность. Ну, будь по-твоему. Меняемся.
     На его лице отразилось удивление, однако рюмки перешли из рук в руки.
     - Чтоб тебе пусто было, - буркнули они в один голос и даже рассмеялись.
     Каждый с загадочной улыбкой опорожнил свою рюмку.
     С видом беспредельного блаженства они поудобнее устроились в креслах, обратив к огню призрачно-бледные лица, и наслаждались ощущением тепла, которое разливалось по их тонким, если не сказать, паучьим жилам. Джошуа распрямил ноги и протянул пальцы к тлеющим углям.
     - Ах, - выдохнул он. - Что может быть лучше доброго портвейна!
     Мисси склонила седую головку, пожевала ярко накрашенные губы и начала клевать носом, то и дело исподволь поглядывая на мужа.
     - Жалко горничную, - вдруг прошептала она.
     - Да уж, - так же тихо отозвался он. - Горничную жалко.
     Огонь разгорелся с новой силой, и Мисси, помолчав, добавила:
     - Мистера Шлейгеля тоже жалко.
     - Нет слов. - Он подремал. - Да и Смита, между прочим, тоже.
     - И тебя, старичок, - после паузы медленно выговорила она, хитро сощурившись. - Как самочувствие?
     - В сон клонит.
     - Сильно?
     - Угу. - Он остановил на ней взгляд совершенно ясных глаз. - А ты, дорогуша, сама-то как?
     - Спать хочется, - ответила она, смежив веки. Тут оба встрепенулись. - К чему эти расспросы?
     - В самом деле, - насторожился он. - К чему это?
     - Видишь ли... - Она долго разглядывала носок черной туфельки, медленно отбивавшей ритм, - я полагаю, хотя до конца не уверена, что у тебя скоро откажут желудочно-кишечный тракт и центральная нервная система.
     Он еще немного посидел с сонным видом, безмятежно поглядывая на огонь в камине и прислушиваясь к тиканью часов.
     - Отравила? - дремотно произнес он, и тут неведомая сила подбросила его с кресла. - Что ты сказала? - Упавшая на пол рюмка разлетелась вдребезги.
     Мисси подалась вперед, словно прорицательница.
     - У меня хватило ума подсыпать яду в свою же порцию - я знала: ты захочешь поменяться рюмками, чтобы себя обезопасить. Вот и поменялись! - Она захихикала дребезжащим смешком.
     Откинувшись на спинку кресла, он схватился обеими руками за лицо, словно боясь, как бы глаза не вылезли из орбит. Потом вдруг что-то вспомнил и разразился неудержимым взрывом хохота.
     - В чем дело? - вскричала Мисси. - Что смешного?
     - Да то, - задохнулся он, кривя рот в жуткой ухмылке и не сдерживая слез, - что я тоже подсыпал яду в свою собственную рюмку! Искал удобного случая, чтобы с тобой поменяться!
     - Боже! - Улыбка исчезла с ее лица. - Что за нелепость? Почему мне это не пришло в голову?
     - Да потому, что мы с тобой слишком умные! - Он снова откинулся назад, сдавленно хохотнув.
     - Какой позор, какое непотребство, надо же так оплошать, о, как я себя ненавижу!
     - Будет, будет, - проскрипел он. - Лучше вспомни, как ты ненавидишь меня.
     - Всем истерзанным сердцем и душой. А ты?
     - Прощенья тебе не дам и на смертном одре, женушка моя, божий одуванчик, старая вешалка. Не поминай лихом, - добавил он совсем слабо, откуда-то издалека.
     - Если надеешься и от меня услышать "не поминай лихом", то ты просто рехнулся. - Ее голова бессильно свесилась набок, глаза уже не открывались, она едва ворочала языком. - А впрочем, чего уж там? Не поминай ли...
     У нее вырвался последний вздох. Поленья в камине сгорели дотла, и одно лишь тиканье часов тревожило ночную тишину.
     На следующий день их обнаружили в библиотеке. Оба покоились в креслах с самым благодушным видом.
     - Двойное самоубийство, - решили все. - Их любовь была так сильна, что они просто не смогли уйти в вечность поодиночке.
     - Смею надеяться, - произнес мистер Гаури, опираясь на костыли, - моя дражайшая половина, когда настанет срок, тоже разделит со мной эту чашу.