Айзек АЗИМОВ.
     
     
     ЗАДАЧА ПРОФЕССОРА НЕДДРИНГА
     
     
     Профессор Неддринг благожелательно смотрел на своего аспиранта. Молодой человек сидел непринужденно. У него были рыжеватые волосы, проницательный, спокойный взгляд. Руки он засунул в карманы лабораторного халата. В общем, многообещающий субъект, подумал профессор.
     Он знал, что молодой человек неравнодушен к его дочери. Более того, недавно ему стало известно, что и дочь неравнодушна к юноше.
     - Вот что, Хэл, давай начистоту. Ты пришел просить моего согласия прежде, чем делать предложение моей дочери? - спросил профессор.
     - Да, сэр, - ответил Хэл Кемп.
     - Я, конечно, плохо разбираюсь в новомодных причудах молодежи, но все-таки мне трудно поверить, что это последний вопль. - Профессор сунул руки в карманы халата и откинулся на спинку стула. - Я хочу сказать, что вряд ли у вас теперь принято испрашивать согласия. Ведь не откажешься же ты от моей дочери, если я не дам согласия?
     - Нет, конечно, если она пойдет за меня, а я думаю, что пойдет. Но было бы приятно...
     - ...получить мое согласие. Почему?
     - По очень простой причине, - ответил Хэл. - Я еще не имею степени и не хочу, чтобы говорили, будто я из-за этого ухаживаю за вашей дочерью. Если вы так думаете, то скажите, и, может быть, я подожду, пока не защищусь. Или не стану ждать, а рискну, хотя без вашего согласия мне труднее будет получить степень.
     - Значит, с точки зрения защиты, по-твоему, было бы лучше, если бы мы полюбовно решили вопрос о твоей женитьбе на Дженис.
     - Честно говоря, да, профессор.
     Они помолчали. Профессор был в замешательстве. Уже в течение нескольких лет его исследовательская работа была посвящена координационным числам комплексных соединений хрома, и ему было трудно мыслить точными категориями о столь неточных предметах, как любовь и брак.
     Он потер гладко выбритую щеку - в свои 50 лет он был слишком стар для замысловатой бородки, какие были в моде среди более молодых сотрудников, - сказал:
     - Ну, что ж, Хэл, если ты хочешь, чтобы я принял решение, я должен его на чем-то основывать, а я знаю только один способ судить о людях - по их умению рассуждать. Моя дочь судит о тебе по-своему, но мне придется исходить из своих критериев.
     - Конечно, - ответил Хэл.
     - Тогда сделаем так. - Профессор наклонился, написал что-то на листке бумаги и сказал: - Догадайся, что здесь написано, и ты получишь мое благословение.
     Хэл взял листок. На нем был написан ряд цифр:
     69663717263376833047 Он спросил:
     - Криптограмма?
     - Можешь считать, что да.
     Хэл слегка нахмурился.
     - Вы хотите, чтобы я разгадал криптограмму, и если мне это удастся, вы дадите согласие на брак?
     - Да.
     - А если я не разгадаю, то не дадите?
     - Признаюсь, это звучит тривиально, но таково мое условие. Ты всегда можешь жениться и без моего согласия. Дженис совершеннолетняя.
     Хэл покачал головой.
     - Все-таки я предпочитаю, чтобы вы согласились. Сколько вы мне даете времени?
     - Нисколько. Сразу скажи, что это значит. Рассуждай логически.
     - Сразу?
     Профессор кивнул. Хэл Кемп уселся поудобнее и уставился на ряд цифр на листке.
     - Как мне рассуждать - в уме или я могу пользоваться карандашом и бумагой?
     - Думай вслух. Я хочу слышать, как ты рассуждаешь. Кто знает, если мне твои рассуждения понравятся, я могу дать согласие, даже если ты не отгадаешь.
     - Хорошо, - сказал Хэл. - Это - дело чести. Прежде всего я исхожу из того, что вы честный человек и не стали бы заведомо задавать мне задачу, которую я не в состоянии решить. Следовательно, это криптограмма, которую, как вы считаете, я могу решить, сидя здесь и чуть ли не с ходу. А это значит, что она касается предмета, который я хорошо знаю.
     - Звучит разумно, - заметил профессор.
     Но Хэл не слушал. Он сосредоточенно продолжал:
     - Разумеется, я хорошо знаю алфавит, так что это может быть простой шифр - цифры вместо букв. Если это так, то все равно, какая-то хитрость тут должна быть, иначе было бы слишком легко отгадать. Но я не специалист в этих делах, и если я не замечу сразу определенной системы в расположении цифр, которая придает им смысл, то мне не угадать. Я вижу здесь пять шестерок и пять троек, но ни одной пятерки, но это мне ничего не говорит. Так что я отбрасываю вариант с простым шифром и перехожу к нашей специальной области.
     Он немного подумал и продолжал:
     - Ваша специальность, профессор, - органическая химия, и именно эта область будет и моей специальностью. А для каждого химика цифры сразу же ассоциируются с атомными номерами. Каждый химический элемент имеет свой атомный номер, и на сегодняшний день известно 104 элемента. Так что речь может идти о номерах от 1 до 104. Это, конечно, элементарно, но вы хотели, профессор, слышать, как я рассуждаю, вот я все и выкладываю.
     Мы можем сразу отбросить трехзначные атомные номера, так как в них за единицей всегда следует ноль, а в вашей криптограмме есть всего одна единица, и за ней следует семерка. Поскольку всего здесь имеется двадцать знаков, то, во всяком случае, возможно, что речь идет о десяти двузначных атомных номерах. Можно, конечно, предположить, что здесь девять двузначных номеров и два однозначных, но я сомневаюсь в этом. Наличие даже двух однозначных атомных номеров могло бы дать сотни различных комбинаций их расположения в этом ряду, а это, безусловно, сделало бы немедленную или быструю разгадку слишком трудной. Поэтому мне представляется несомненным, что передо мной десять двузначных номеров, и тогда мы можем разбить ряд следующим образом: 69, 66, 37, 17, 26, 33, 76, 83, 30, 47. Сами по себе эти числа как будто ничего не означают, но если это атомные номера, то почему бы не превратить их в названия элементов, которые они представляют? Эти названия могут приобрести смысл. Это не так просто сделать с ходу, потому что я не помню таблицу элементов наизусть по порядку их атомных номеров. Могу я заглянуть в таблицу?
     Профессор слушал с интересом.
     - Я никуда не заглядывал, когда составлял криптограмму.
     - Ну, хорошо, попробуем, - медленно проговорил Хэл. - Некоторые из них очевидны. Я знаю, что 17 - это хлор, 26 - железо, 83 - висмут, 30 - цинк. Что касается 76, то это где-то возле золота, номер которого 79. Значит, платина, осмий или иридий. Будем считать, что это осмий. Два других - это редкоземельные элементы, я всегда их путаю. Постойте, постойте... Так, кажется, все в порядке.
     Он быстро написал несколько слов и сказал:
     - Десять элементов в вашем ряду - это тулий, диспрозий, рубидий, хлор, железо, мышьяк, осмий, висмут, цинк и серебро. Правильно? Нет, не отвечайте.
     Он внимательно всмотрелся в перечень.
     - Я не вижу никакой связи между этими элементами, ничего, что дало бы мне нить. В таком случае пойдем дальше и зададимся вопросом: не присуще ли элементам еще что-то, кроме атомного номера, что должно немедленно прийти на ум химику? Очевидно, это химический символ каждого элемента - одна или две буквы, - который становится для любого химика второй натурой. В данном случае это следующие символы. - Он снова принялся писать. - Tm, Dy, Rb, Cl, Fe, As, Os, Bi,Zn, Ag.
     Они могли бы образовать слово или фразу, но в данном случае они ничего не означают, не так ли? Значит, здесь что-то похитрее. Что, если взять только первые буквы и составить акростих? Нет, так тоже не получается. Тогда попробуем другой вариант - прочтем вторые буквы обозначений. Выходят слова: "My blessing" ("мое благословение"). Я полагаю, это и есть правильное решение, профессор.
     - Верно, - сказал профессор Неддринг серьезно. - Ты рассуждал очень логично и точно, и я тебе разрешаю, если в этом есть надобность, сделать предложение моей дочери.
     Хэл встал, хотел было уйти, но вернулся.
     - Все-таки я не хочу приписывать себе заслугу, которая мне не принадлежит. Возможно, я рассуждал правильно, но я делал это только потому, что хотел, чтобы вы слышали, как логично я рассуждаю. На самом деле я знал ответ еще до того, как начал говорить, так что в определенном смысле я сжульничал, и я должен признать это.
     - Да? Каким образом?
     - Видите ли, я знаю, что вы обо мне хорошего мнения, и я догадался, что вам хочется, чтобы я угадал, а потому был уверен, что вы хоть слегка намекнете. Когда вы дали мне криптограмму, вы сказали: "Догадайся, что здесь написано, и ты получишь мое благословение". Я угадал, что вы имели это в виду буквально. В словах "My blessing" - десять букв, а вы дали мне двадцать цифр. Так что я сразу разбил их на десять пар.
     Я сказал вам, что не знаю наизусть таблицу элементов, и это действительно так. Но тех немногих элементов, которые я помнил, было достаточно, чтобы понять, что из вторых букв символов складываются слова "My blessing". Тогда я подобрал остальные из тех немногих символов, у которых подходящие вторые буквы. Вы по-прежнему согласны?
     - Теперь, мой мальчик, - сказал он, - ты действительно заслужил мое благословение. Рассуждать логически должен уметь всякий компетентный ученый. Но большие ученые полагаются еще и на интуицию.
     
     Перевела с английского Н. Лосева.
     
     
     Наука и жизнь, 1978, № 6, С. 102 - 103.
     
     OCR В. Кузьмин Dec. 2001. Проект "Старая фантастика" http://sf.nm.ru