Рэй Брэдбери.
     
     Карлик
     
     
     Ray Bradbury "THE DWARF"
     Рассказ взят из сборника HORROR STORIES ed. by J.A. Cuddon
     Впервые опубликован в 1956 году в сборнике The October Country
     Перевод Сергея Трофимова (cry-on@inbox.lv)
     
     
     Эйми отрешенно смотрела на небо.
     Тихая ночь была такой же жаркой, как и все это лето. Бетонный пирс опустел; нити красных, белых и желтых лампочек светились над деревянным настилом сотней сказочных насекомых. Владельцы карнавальных аттракционов стояли у своих шатров и, словно оплавленные восковые фигуры, безмолвно и слепо разглядывали темноту.
     Час назад на пирс пришли два посетителя. Эта единственная пара развлекалась теперь на американских горках и с воплями скатывалась в сиявшую огнями ночь, перелетая из одной бездны в другую.
     Эйми медленно зашагала к берегу, перебирая пальцами несколько потертых деревянных колец, болтавшихся на ее руке. Она остановилась у билетной будки, за которой начинался Зеркальный лабиринт. В трех зеркалах, стоявших у входа, мелькнуло ее печальное лицо. Тысячи усталых отражений зашевелились в глубине коридора, заполняя чистый и прохладный полумрак горячими конвульсиями жизни.
     Она вошла внутрь и остановилась, задумчиво рассматривая тощую шею Ральфа Бэнгарта. Тот раскладывал пасьянс, покусывая желтыми зубами незажженную сигару. Веселая пара на американских горках
     вновь завопила, скатываясь вниз в очередную пропасть, и Эйми вспомнила, о чем хотела спросить.
     - Интересно, что привлекает людей в этих взлетах и падениях?
     Помолчав с полминуты, Ральф Бэнгарт вытащил сигару изо рта и с усмешкой ответил:
     - Многим хочется умереть. Американские горки дают им почувствовать смерть.
     Он прислушался к слабым винтовочным выстрелам, которые доносились из тира.
     - Наш бизнес создан для идиотов и сумасшедших. Взять хотя бы моего карлика. Да ты его видела сотню раз. Он приходит сюда каждую ночь, платит десять центов, а потом тащится через весь лабиринт в комнату Чокнутого Луи. Если бы ты только знала, что он там вытворяет. О, боже! На это действительно стоит посмотреть!
     - Он такой несчастный,- ответила Эйми.- Наверное, тяжело быть маленьким и некрасивым. Мне его так жалко, Ральф.
     - Я мог бы играть на нем, как на аккордеоне.
     - Перестань. Над этим не шутят.
     - Ладно, не дуйся.
     Он игриво шлепнул ее ладонью по бедру.
     - Ты готова тревожиться даже о тех парнях, которых не знаешь.
     Ральф покачал головой и тихо засмеялся.
     - Кстати, о его секрете. Он еще не в курсе, что я знаю о нем, понимаешь? Поэтому лучше не болтай - иначе парень может обидеться.
     - Какая жаркая ночь.
     Она нервно провела пальцами по деревянным кольцам на своей руке.
     - Не меняй темы, Эйми. Он скоро придет. Ему даже дождь не помеха.
     Она отступила на шаг, но Ральф ухватил ее за локоть.
     - Чего ты боишься, глупенькая? Неужели тебе не интересно посмотреть на причуды карлика? Тихо, девочка! Кажется, это он.
     Ральф повернулся к окну. Тонкая и маленькая волосатая рука положила на билетную полку монету в десять центов. Высокий детский голос попросил один билет, и Эйми, сама того не желая, пригнулась, чтобы посмотреть на странного посетителя.
     Карлик бросил на нее испуганный взгляд. Этот черноглазый темноволосый уродец напоминал человека, которого сунули в давильный пресс, отжали до блеклой кожуры, а потом набили ватой - складку за складкой, страдание за страданием, пока поруганная плоть не превратилась в бесформенную массу с распухшим лицом и широко раскрытыми глазами. И эти глаза, должно быть, не закрывались и в два, и в три, и в четыре часа ночи несмотря на теплую постель и уставшее тело.
     Ральф надорвал желтый билет и лениво кивнул головой.
     - Проходите.
     Будто испугавшись приближавшейся бури, карлик торопливо поднял воротник черной куртки и вперевалку зашагал по коридору. Десять тысяч смущенных уродцев замелькали в зеркалах, как черные суетливые жуки.
     - Быстрее!
     Ральф потащил Эйми в темный проход за зеркалами. Она почувствовала его руки на своей талии, а потом перед ней возникла тонкая перегородка с маленьким отверстием для подглядывания.
     - Смотри, смотри,- хихикал он.- Только не смейся громко.
     Она нерешительно взглянула на него и прижала лицо к стене.
     - Ты видишь его?- прошептал Ральф.
     Эйми кивнула, стараясь унять гулкие удары сердца. Карлик стоял посреди небольшой голубой комнаты - стоял с закрытыми глазами, предвкушая особый для него момент. Он медленно приоткрыл веки и посмотрел на большое зеркало, ради которого приходил сюда каждую ночь. Отражение заставило его улыбнуться. Он подмигнул ему и сделал несколько пируэтов, величаво поворачиваясь, пригибаясь и медленно пританцовывая.
     Зеркало повторяло его движения, удлиняя тонкие руки и делая тело высоким, красивым и стройным. Оно повторяло счастливую улыбку и неуклюжий танец, который позже закончился низким поклоном.
     - Каждую ночь одно и то же!- прошептал Ральф.- Забавно, правда?
     Она обернулась и молча посмотрела на его тонкий, искривленный в усмешке рот. Не в силах противиться любопытству, Эйми тихо покачала головой и вновь прижалась лицом к перегородке. Она затаила дыхание, взглянула в отверстие, и на ее глазах появились слезы.
     А Ральф толкал ее в бок и шептал:
     - Что он там делает, этот маленький урод?
     
     ***
     
     Через полчаса они сидели в билетной будке и пили кофе. Перед уходом карлик снял шляпу и направился было к окошку, но, увидев Эйми, смутился и зашагал прочь.
     - Он что-то хотел сказать.
     - Да. И я даже знаю, что именно,- лениво ответил Ральф, затушив сигарету.- Парнишка застенчив, как ребенок. Однажды ночью он подошел ко мне и пропищал своим тонким голоском: Могу поспорить, что эти зеркала очень дорогие. Я сразу смекнул, к чему он ведет, и ответил, что зеркала безумно дорогие. Коротышка думал, что у нас завяжется разговор. Но я больше ничего не сказал, и он отправился домой. А на следующую ночь этот придурок заявил: Могу поспорить, что такие зеркала стоят по пятьдесят или даже по сто баксов. Представляешь? Я ответил, что так оно и есть, и продолжал раскладывать пасьянс...
     - Ральф,- тихо сказала Эйми.
     Он взглянул на нее и с удивлением спросил:
     - Почему ты так на меня смотришь?
     - Ральф, продай ему одно из своих запасных зеркал.
     - Слушай, девочка, я же не учу тебя, как вести дела в твоем аттракционе с кольцами.
     - А сколько стоят такие зеркала?
     - Я достаю их через посредника за тридцать пять баксов.
     - Почему же ты не скажешь этому парню, куда он может обратиться за покупкой?
     - Эйми, тебе просто не хватает хитрости.
     Ральф положил руку на ее колено, но она сердито отодвинулась от него.
     - Даже если я назову ему адрес поставщика, он не станет покупать это зеркало. Ни за что на свете! Пойми, он застенчив, как дитя. Если парень узнает, что я видел его кривляние в комнате Чокнутого Луи, он больше сюда не придет. Ему кажется, что он, как и все другие, бродит по лабиринту, и что зеркало не имеет для него никакого значения. Но это обычный самообман! Карлик появляется здесь только по ночам, когда поток посетителей убывает, и он остается в комнате один. Бог его знает, чем он тешит себя в праздничные дни, когда у нас полным-полно народа. А ты подумай, как сложно ему купить такое зеркало. У него нет друзей, и даже если бы они были, он не осмелился бы просить их о подобной покупке. Чем меньше рост, тем больше гордость. Он ведь и со мной заговорил только потому, что я единственный, кто смыслит в кривых зеркалах. И потом ты же видела его - он слишком беден, чтобы тратиться на такие вещи. В нашем чертовом мире работу найти нелегко, особенно карлику. Наверное, живет на какое-то нищенское пособие, которого едва хватает на еду и парк аттракционов.
     - Какая ужасная участь. Мне так его жаль.
     Эйми опустила голову, скрывая набежавшие слезы.
     - Где он живет?
     - На Генджес Армс, в портовом районе. Там комнаты метр на метр -как раз для него. А почему ты спрашиваешь?
     - Влюбилась. Мог бы и сам догадаться.
     Он усмехнулся, прикусив желтыми зубами незажженную сигару.
     - Эйми, Эйми! Вечно ты со своими шуточками...
     
     ***
     
     Теплая ночь переросла в горячее утро, а затем в пылающий полдень. Море казалось голубым покрывалом, усыпанным блестками и крошевом битого стекла. Эйми шла по многолюдной набережной, прижимая к груди пачку выгоревших на солнце журналов. Свернув на пирс, она подбежала к павильону Бэнгарта и, открыв дверь, закричала в жаркую темноту:
     - Ральф? Ты здесь?
     Ее каблучки застучали по деревянному полу позади зеркал.
     - Ральф? Это я!
     Кто-то вяло зашевелился на раскладушке.
     - Эйми?
     Ральф сел и включил тусклую лампу на туалетном столике. Протерев полусонные глаза, он покосился на нее и сказал:
     - Ты выглядишь как кошка, слопавшая канарейку.
     - Я кое-что узнала об этом маленьком человечке.
     - О карлике, милая Эйми, об уродливом карлике. Маленькие человечки появляются из наших яичек, а карлики рождаются из гланд...
     - Ральф! Я только что узнала о нем потрясающую вещь!
     - О, Боже,- пожаловался он своим рукам, словно призывал их в свидетели.- Что за женщина! Я бы и двух центов не дал за какого-то мелкого гаденыша...
     - Ральф!
     Она раскрыла журнал, и ее глаза засияли.
     - Он писатель! Подумай только! Писатель!
     - Слишком жаркий денек, чтобы думать.
     Он снова лег на раскладушку и с игривой улыбкой осмотрел ее фигуру.
     - Я прошлась сегодня утром по Ганджес Армс и встретила мистера Грили - знакомого продавца. Он сказал, что мистер Биг (*Big -большой) печатает на машинке и днем и ночью.
     - У этого карлика такая фамилия?
     Ральф начал давиться смехом.
     - Рассказы писателей часто связаны с их реальной жизнью,- продолжала Эйми.- Я нашла одну из его историй в прошлогоднем журнале, и знаешь, Ральф, какая мысль пришла мне в голову?
     - Отстань. Я хочу спать.
     - У этого парня душа огромная как мир; в его воображении есть то, что нам даже и не снилось!
     - Почему же он тогда не пишет для больших журналов?
     - Наверное, боится или еще не понимает, что это ему по силам. Так всегда бывает - люди не верят в самих себя. Но если он когда-нибудь наберется храбрости, уверяю тебя, его рассказы примут где угодно.
     - Так ты думаешь, он богат?
     - Вряд ли. Известность приходит медленно, и он сейчас, скорее всего, довольствуется жалкими грошами. Но кто из нас не сидел на мели? Хотя бы немного? А как, должно быть, трудно пробиться в люди, если ты такой маленький и живешь в дешевой однокомнатной конуре...
     - Черт!- прорычал Ральф.- Ты говоришь как бабушка Флоренс Найтингел.
     Она полистала журнал и нашла нужную страницу.
     - Я прочитаю тебе отрывок из его детективной истории. В ней говорится об оружии и крутых парнях, но рассказ идет от лица карлика. Наверное, издатели даже не знали, что автор писал о себе. Ах, Ральф, прошу тебя, не закрывай глаза. Послушай! Это действительно интересно.
     И она начала читать вслух.
     - Я карлик. Карлик-убийца. Теперь эти два понятия уже неразделимы. Одно стало причиной другого.
     Я убил человека, когда мне исполнился двадцать один год. Он издевался надо мной: останавливал на улице, поднимал на руки, чмокал в лоб и баюкал, напевая баюшки-баю. Он тащил меня на рынок, бросал на весы и кричал: Эй, мясник! Взвесь мне этот жирный кусочек!
     Теперь вы понимаете, почему я погубил свою жизнь и пошел на убийство? И все из-за этого ублюдка, терзавшего мою душу и плоть!
     Мои родители были маленькими людьми, но не карликами - вернее, не совсем карликами. Доходы отца позволяли нам жить в собственном доме, похожем на белое свадебное пирожное из безе: крохотные комнаты, миниатюрные картины и мебель, камеи и янтарь с комарами и мухами - все маленькое, малюсенькое, микроскопическое! Мир гигантов оставался вдалеке, как шум машин за высокой садовой стеной. Мои несчастные мама и папа! Они делали все, что могли, и берегли меня, словно фарфоровую вазу - единственную драгоценность в их муравьином мире, с домиком-ульем, дверцами для жуков и окнами для бабочек. Лишь теперь я понимаю гигантские размеры их психоза. Им казалось, что они будут жить вечно, оберегая меня, как мотылька, под стеклянным колпаком. Но сначала умер отец, а потом сгорел наш дом-это маленькое гнездышко с зеркалами, похожими на почтовые штампы, и шкафами, которые напоминали своими размерами солонку. Мама не успела выбежать при пожаре, и я остался один на пепелище родного крова, брошенный в мир чудовищ неудержимым оползнем реальности. Жизнь подхватила меня и закрутила в водовороте событий, унося на самое дно общества, в эту мрачную зиявшую пропасть.
     Мне потребовался год, чтобы привыкнуть к миру людей: на работу меня не принимали, и казалось, что во всем мире не было места для такого, как я. А потом появился Мучитель... Он нацепил мне на голову детский чепчик и закричал своим пьяным друзьям: Я хочу познакомить вас со своей малышкой!
     Эйми замолчала и смахнула слезу, бежавшую по щеке. Ее рука дрожала, когда она передавала Ральфу журнал.
     - Почитай! Это его жизнь! Это история убийства! Теперь ты понимаешь, что он человек? Маленький и сильный человек!
     Ральф отбросил журнал в сторону и лениво прикурил сигарету.
     - Мне нравятся только вестерны.
     - Но ты должен это прочитать. Ему нужен человек, который мог бы поддержать его в такое трудное время. Он настоящий писатель, однако парня надо в этом убедить.
     Ральф с усмешкой склонил голову на бок.
     - И кто же это сделает? Ты и я? Небесные посланники Спасителя?
     - Не говори со мной таким тоном!
     - А ты тогда пошевели мозгами, черт возьми! Тебе захотелось понянчить его на своей груди, но он уже сыт по горло этой дешевой жалостью. Как только ты появишься у него со слезами и слюнями, он выставит тебя за дверь, и правильно сделает.
     Она задумалась над его слова, стараясь рассмотреть вопрос со всех сторон.
     - Не знаю, Ральф. Возможно, ты прав. Но это не только жалость. Хотя он действительно может понять меня как-то неверно, и я должна быть предельно осторожна.
     Он встряхнул ее и по-дружески ущипнул за щеку.
     - Отстань от него, Эйми, я тебя прошу. Ты ничего не получишь кроме проблем и неприятностей. Я еще никогда не видел, чтобы ты так заводилась. Давай лучше сделаем себе хороший день: пообедаем, поболтаем немного, прокатимся по побережью до какого-нибудь маленького городка и поужинаем в ресторане с первоклассным шоу. Черт с ним, с этим карнавалом, а? Один хороший день и никаких забот! Я тут припас на такой случай небольшую сумму.
     - Понимаешь, он другой,- ответила Эйми, всматриваясь в темноту.- Он такой, какими мы уже никогда не будем - ни ты, ни я, ни остальные на этом пирсе. Как странно, правда? Судьба дала ему тело, которое годится только для карнавальных забав, но он сумел пробиться в люди. А мы получили все, чтобы не торчать в балаганах, и, тем не менее, оказались здесь, на этом проклятом пирсе. Иногда мне кажется, что от нас до берега миллионы миль. Мы смеемся над его телом, но у него есть мозги, и он может создавать в своих книгах чудесные миры, которые нам даже не снились.
     - Черт, ты даже меня не слушала,- возмутился Ральф, вскакивая с раскладушки.
     Она сидела, опустив голову, и ее руки, сложенные на коленях, сотрясала мелкая дрожь. Голос Ральфа казался далеким, как морской прибой.
     - Мне не нравится этот взгляд на твоем лице,- произнес он с тяжелым вздохом.
     Эйми медленно открыла кошелек и, вытащив оттуда несколько смятых банкнот, начала их пересчитывать.
     - Тридцать пять. Сорок долларов. Наверное, хватит. Я собираюсь позвонить Билли Файну и попросить его отправить одно из кривых зеркал на Ганджес Армс для мистера Биглоу.
     - Что!
     - Ты только подумай, Ральф, как он обрадуется, когда получит это зеркало. Он поставит его в своей комнате и будет пользоваться им, когда захочет. Я могу позвонить по твоему телефону?
     - Делай, что хочешь. Черт возьми, ты просто рехнулась!
     Он повернулся и зашагал по коридору. Чуть позже хлопнула дверь.
     Эйми подождала еще несколько секунд, потом подняла трубку и с болезненной медлительностью начала накручивать телефонный диск. Перед последней цифрой она затаила дыхание и, закрыв глаза, представила, как тяжело и грустно живется в этом мире маленьким людям. А как, наверное, приятно получить в подарок большое зеркало - зеркало для твоей комнаты, где ты можешь любоваться своим большим отражением, писать рассказы и не покидать уютных стен до тех пор, пока тебе этого не захочется. Но возможна ли такая чудесная иллюзия на нескольких квадратных метрах жилья? Что она принесет ему: радость или печаль, страдание или помощь? Она смотрела на телефон и мечтательно кивала головой. По крайней мере, за ним перестанут подсматривать. Ночь за ночью, поднимаясь в три или четыре часа, он будет танцевать и улыбаться, кланяться и махать себе руками - высокий-высокий, красивый и мужественный в этом сияющем зеркале.
     Голос в трубке ответил:
     - Билли Файн слушает.
     - О, Билли!- воскликнула она.
     
     ***
     
     И снова ночь опустилась на пирс. Темный океан вздыхал и ворочался, осыпая брызгами деревянный настил. Ральф застыл в своей будке, как восковая фигура. Он навис над картами с приоткрытым ртом, и пирамида окурков у его локтя становилась все больше и больше. Пройдя под паутиной голубых и красных ламп, Эйми улыбнулась и помахала ему рукой. Но он, казалось, не замечал ее приближения. Его холодный взгляд застыл на разложенных картах.
     - Привет, Ральф,- сказала она.
     - Что нового в делах Амура?- спросил он, поднося ко рту грязный бокал с холодной водой.- Как поживает Чарли Бойер и Гари Грант?
     - Посмотри, я купила себе новую шляпку,- улыбаясь, ответила она.- У меня сегодня прекрасное настроение! И знаешь почему? Завтра утром Билли Файн отправит писателю зеркало! Ты только представь лицо этого парня!
     - Я не так силен в воображении.
     - Ты дуешься на меня, словно я собираюсь выйти за него замуж.
     - А почему бы и нет? Будешь носить его с собой в чемодане. Тебя спросят: Где твой муж?, а ты откроешь крышку и скажешь: Вот он, голубчик! Это как серебряный кларнет. В час раздумий ты будешь вытаскивать его из футляра и, немного поиграв, укладывать назад. Только не забудь поставить туда маленькую коробочку с песком.
     - И все равно я чувствую себя прекрасно,- ответила Эйми.
     - Твоя благотворительность похожа на пощечину.
     Поджав губы, Ральф мрачно посмотрел на карты.
     - Я знаю, с чего все началось. Ты решила наказать меня за то, что я подсматривал за этим карликом. Теперь он получит свое зеркало, а я - пинок под зад. Такие, как ты, всегда перебегали мне дорогу, отнимая маленькие радости и лишая жизнь удовольствий.
     - Тогда больше не зови меня к себе на выпивку. Терпеть не могу жалобы слабаков!
     Ральф тяжело вздохнул и тихо прошептал:
     - Ах, Эйми, Эйми. Неужели ты думаешь, что чем-то поможешь этому парню? Он проклят своей судьбой, и ты напрасно убеждаешь себя в обратном. Я знаю, что у тебя на уме. Пусть меня считают дурой, но мой подарок сделает его счастливым. Верно?
     - Я готова на все, если моя глупость принесет кому-то искреннею радость,- ответила она.
     - О, Боже, избавь меня от таких благодетелей...
     - Замолчи!- закричала Эйми и закрыла лицо руками.- Замолчи! Замолчи!
     После нескольких минут напряженного безмолвия, Ральф отодвинул в сторону запятнанный стакан и поднялся на ноги.
     - Ты посидишь за меня в будке? Мне надо отлучиться по делам.
     - Ладно, иди. Я посижу.
     Она увидела, как тысячи холодных отражений замелькали среди зеркал по стеклянным коридорам-тысячи поджатых губ и скорченных в гневе пальцев. Эйми сидела, вслушиваясь в тиканье старых настенных часов. Внезапно по ее телу пробежала дрожь. Она попыталась успокоиться, раскладывая пасьянс. Но озноб усиливался с каждой минутой. В глубине лабиринта застучал молоток, потом раздались странные протяжные звуки. Она ждала, задыхаясь от страха и наступившей тишины. В освещенном проходе зашевелились ряды отражений. Они возникали и исчезали, подпрыгивали и сгибались, пока Ральф шел среди зеркал, разглядывая ее напуганную фигуру. Когда он подошел к двери, Эйми услышала его тихий смех.
     - Что тебя так развеселило?- осторожно спросила она.
     - Слушай, милочка,- ответил Ральф,- мы же не хотим поссориться, правда? Значит завтра мистер Биг получит от Билли большое зеркало?
     - Ты решил устроить какую-то пакость?
     - О, нет! Зачем мне это?
     Забрав у нее карты, он вышел из будки. Его лицо сияло от удовольствия; проворные руки быстро тасовали колоду. Остановившись у двери, Эйми смущенно смотрела на отрешенную ухмылку Ральфа. Ее правый глаз начал подергиваться, и она прижала пальцем нижнее веко. Старые часы отмеряли минуты. У стен пирса шумели волны, и воздух казался густым от влажной духоты и низких облаков. Далеко над морем змеились вспышки молний.
     - Ральф,- прошептала она.
     - Успокойся, Эйми,- ответил он.
     - Я о той поездке по побережью, которую ты мне предлагал...
     - Можем поехать хоть завтра...или через месяц,- произнес он.-Или через год. Старина Ральф Бэнгарт терпеливый парень. Я ни о чем не тревожусь. Вот, смотри.
     Он протянул руку к ее лицу.
     - Я абсолютно спокоен.
     Она подождала, пока над морем не утих раскат грома.
     - Прости, если я тебя расстроила. Только не надо делать ничего плохого. Обещай мне это, Ральф.
     В лицо пахнуло запахом дождя. Порыв прохладного ветра закружил обрывки карнавальных лент. В будке тикали часы, и Эйми кусала губы, наблюдая за картами, которые мелькали в руках Ральфа. Из тира доносились выстрелы и звон падавших мишеней.
     А потом появился он.
     Карлик шел по безлюдной набережной, и его маленькое тело раскачивалось из стороны в сторону. В свете уличных фонарей смуглое лицо Биглоу казалось маской боли, как будто каждое движение требовало от него неимоверных усилий. Когда он свернул на пирс, у Эйми забилось сердце. Ей хотелось подбежать к нему и закричать: Это твоя последняя ночь, и больше никто не будет подсматривать за тобой! Ей хотелось плакать и смеяться; ей хотелось сказать это Ральфу в лицо. Но она промолчала.
     - О, кого мы видим!- воскликнул Ральф.- Сегодня вход бесплатный! Специально для старых клиентов!
     Карлик взглянул на него снизу вверх, испуганно отступил на шаг, и в его маленьких черных глазах отразилось замешательство. Зашептав слова благодарности, он поднял руку и начал натягивать горлышко свитера на дрожавший подбородок. Другая рука сжимала серебряную монетку. Осмотревшись по сторонам, он быстро кивнул и вошел в зеркальный коридор. Тысячи перекошенных мукой лиц замелькали на стеклянных стенах лабиринта.
     - Ральф,- прошептала Эйми, вцепившись в его локоть.- Что ты задумал?
     - Решил поиграть в благотворительность,- с усмешкой ответил он.
     - Ральф!
     - Тихо! Слушай!
     Они замерли в теплой тишине билетной будки, и через пару минут в глубине лабиринта послышался крик.
     - Ральф!
     - Ты думаешь это все?- ответил он.- Послушай, что будет дальше!
     Раздался еще один крик, за которым последовали горькие рыдания и стремительный топот. Судя по звукам, карлик налетал на зеркала, отскакивал от них и, истерично завывая, метался в тупиках лабиринта. Когда он выскочил в коридор, Эйми отшатнулась, увидев его широко открытый рот и дрожавшие щеки, по которым стекали слезы. Мистер Биглоу пронесся мимо нее в пылавшую молниями ночь и, затравленно осмотревшись, побежал по пирсу.
     - Что ты сделал, ублюдок?
     Ральф корчился от хохота и хлопал себя ладонями по ляжкам. Она ударила его по щеке.
     - Что ты сделал?
     Он не мог перестать смеяться.
     - Идем. Я все тебе покажу.
     Они шли по лабиринту раскаленных добела зеркал, и тысячи пятен ее губной помады казались красными огоньками, сиявшими в серебряной пещере. С обеих сторон мелькали сотни истеричных женщин, за которыми крались хищные фигуры мужчин с искривленными ртами.
     - Идем, идем,- шептал он за ее спиной.
     Они вошли в небольшую комнату, заполненную запахом пыли.
     - О, Боже! Ральф, что ты наделал!
     Это была заветная комната, которую карлик посещал каждую ночь в течение целого года. Он входил сюда, как в святилище, с закрытыми глазами, предвкушая чудесный миг, когда его уродливое тело станет большим и красивым.
     Прижимая руки к груди, Эйми медленно подошла к зеркалу.
     Оно было другим. Оно превращало людей в крохотных и скорченных чудовищ-даже самых высоких, самых прекрасных людей. И если новое зеркало придавало Эйми такой жалкий и отвратительный облик, что же оно сделало с карликом - этим напуганным маленьким существом?
     Она повернулась к Ральфу и с упреком взглянула ему в глаза.
     - Зачем? Зачем ты так?
     - Эйми! Вернись!
     Но она уже бежала мимо зеркал. Из-за жгучих слез ей было трудно найти дорогу, и она почти не помнила, как оказалась на ночном пирсе. Не зная, в какую сторону идти, Эйми остановилась. Ральф схватил ее за плечи и развернул к себе. Он что-то говорил, но его слова походили на бормотание за стеной гостиничного номера. Голос казался далеким и незнакомым.
     - Замолчи,- прошептала она.- Я не хочу тебя слушать.
     Из тира выбежал мистер Келли.
     - Эй, вы не видели тут маленького паренька? Подлец стащил у меня заряженный пистолет. Вырвался прямо из рук! Я вас прошу, помогите мне его найти!
     Он побежал дальше, выискивая воришку между брезентовых шатров под нитями синих, красных и желтых ламп. Эйми медленно пошла за ним следом.
     - Куда ты направилась?
     Она посмотрела на Ральфа, как на незнакомца, с которым случайно столкнулась в дверях магазина.
     - Надо помочь Келли найти этого парня.
     - Ты сейчас ни на что не способна.
     - И все же я попытаюсь... О, Господи! Это моя вина! Зачем я звонила Билли Файну? Если бы не зеркало, ты бы так не злился, Ральф! Зачем я покупала это проклятое стекло! Мне надо найти мистера Биглоу! Найти, во что бы то ни стало! Даже если это будет последним делом в моей жалкой и никому ненужной жизни!
     Утирая ладонями мокрые щеки, Эйми повернулась к зеркалам, которые стояли у входа в "лабиринт". В одном из них она увидела отражение Ральфа. Из ее груди вырвался крик. Но она продолжала смотреть на зеркало, очарованная тем, что предстало ее глазам.
     - Эйми, что с тобой? Куда ты...
     Он понял, куда она смотрит, и тоже повернулся к зеркалу. Его глаза испуганно расширились. Ральф нахмурился и сделал шаг вперед.
     Из зеркала на него щурился гадкий и противный маленький человечек, не больше двух футов ростом, с бледным и вдавленным внутрь лицом. Безвольно опустив руки, Ральф с ужасом смотрел на самого себя.
     Эйми начала медленно отступать назад. Повернувшись на каблуках, она зашагала к набережной, потом не выдержала и перешла на бег. И казалось, что теплый ветер нес ее на своих крыльях по пустому пирсу - навстречу свободе и крупным каплям дождя, которые благословляли это бегство.