Рэй Брэдбери.
     
     Научный подход
     
     
     - Он высокий, - сказала семнадцатилетняя Мэг.
     - Темноволосый, - добавила Мари, на год старше сестры.
     - Красивый.
     - И сегодня вечером он придет к нам в гости.
     - К обеим? - воскликнул отец.
     Он всегда восклицал. За двадцать лет супружества и восемнадцать лет отцовства он почти разучился разговаривать иначе.
     - К обеим? - повторил он.
     - Да, - подтвердила Мэг.
     - Да, - повторила Мари, улыбаясь бифштексу на тарелке.
     - Не хочется есть, - сказала Мэг.
     - Не хочется, - отозвалась Мари.
     - За это мясо, - воскликнул отец, - платили больше доллара за фунт! И сейчас вы ХОТИТЕ его есть.
     Дочери умолкли и стали жевать, но явно проявляли признаки беспокойства.
     - Hе ерзайте! - воскликнул отец.
     Девушки посмотрели на дверь.
     - Не вертитесь! Попадете вилкой в глаз.
     - Такой высокий, - сказала Мэг.
     - Такой темноволосый.
     - И красивый, - завершил отец, обращаясь к матери, которая вошла с кухни. - Скажи, пожалуйста, в какое время года женщины чаще сходят с ума? Весной?
     - Как правило, лечебницы переполнены в июне, - ответила та.
     - Сегодня с четырех часов дня наши дочери как-то странно себя ведут, - сказал отец. - Юношу, который придет сегодня вечером, они собираются поделить на двоих, словно торт. А можно сравнить это с бойней, где еще минута, и бычка стукнут по башке, а потом разрежут пополам. Интересно, мальчик знает, что его ждет?
     - Мальчики друг друга предупреждают, насколько я помню, - сказала мать.
     - Мне легче не стало, - продолжал отец, - я знаю, что мужчина в 17 лет - идиот, в 18 - болван, к 20 развивается до придурка, в 25 он простофиля, в 30 - ни то ни се, и только к славному 40-летнему возрасту становится обычным дураком. И сердце мое обливается кровью при мысли о "бычке", которого эти девицы принесут вечером в жертву, как древние инки.
     - Ты прямо из себя выходишь, - сказала мать.
     - Они не воспринимают. Сейчас для них все пустой звук. Кроме отдельных слов. Хочешь убедиться? - Отец наклонился к дочерям, безучастно уставившимся в свои тарелки и произнес:
     - Любовь.
     Девушки очнулись.
     - Настоящий роман.
     Встрепенулись.
     Июнь, - произнес отец, - свадьба.
     Легкая конвульсия передернула его дочерей.
     - А теперь передайте мне подливку.
     - Добрый вечер, - сказал отец, открывая парадную дверь.
     - Здравствуйте, - ответил парень, высокий, темноволосый и красивый, - меня зовут Боб Джонс.
     "Редкое имя, ничего не скажешь", - подумал отец и сказал:
     - Пожалуйста, проходите. Мои дочери наверху, меряют все свои платья. Хотят произвести на вас впечатление. - Спасибо, - ответил Боб Джонс, который возвышался над отцом, как башня.
     - Вас довольно много, Боб, - сказал отец. - Чем вы занимались, когда вам был месяц от роду? Толкали вагоны?
     - Не совсем, - улыбнулся Боб. Здороваясь с отцом, он так тряс его руку, что тому пришлось сплясать что-то вроде танца шотландских горцев.
     С обреченным видом отец провел "бычка" в любовно разукрашенную "бойню".
     - Садитесь, - пригласил он, - нет, не на этот стул: он современный, больше одного человека не выдерживает. Лучше вот на этот. С которой из девушек вы встречаетесь?
     - Они еще этого не решили. Боб улыбнулся.
     - А у вас что, нет права голоса? Надо постоять за себяю
     - Одна мне нравиться больше, но, честно говоря, я боюсь об этом даже заикнуться: растерзают.
     - Да, сказал отец, - и ногтями, и пилками для ногтей. Жуткая смерть. Позвольте дать вам один совет. Впрочем, скажите сначала, чем вас угостить, ведь это ваша последняя трапеза. Сандвичи, фрукты, сигареты?
     - Я съем немножко фруктов, - сказал парень. Он сгреб охапку персиков с кофейного столика; отец не успел глазом моргнуть, как их поглотила доменная печь в образе человека.
     - Что же вам посоветовать? - начал отец. - Мэг красивее, зато у Мари есть индивидуальность. Это лотерея. Впрочем, любая из них будет прекрасной женой.
     - Э-э-э-э, не торопите меня со свадьбой.
     - А я и не тороплю. Хорошенько подумав, вы можете жениться в любой день на этой неделе. Интересно, как мои дочери решат, которой из них вы достанетесь?
     - Они устроят мне экзамен.
     - Экзамен?
     - Ну да, устный и письменный, как в школе.
     - Боже милостливый, никогда про такое не слыхал.
     - Да, суровое испытание. Я дрожу как кролик.
     - И вы считаете это правильным?
     - Видите ли, сэр, нельзя заставить баскетбольного болельщика встречаться с тем, кто баскетбол терпеть не может. Мы подошли к вопросу научно, как нас учили на уроках психологии.
     - Звучит не так уж и глупо.
     - Совершенно верно, - ответил серьезно Боб Джонс. - Итак, девушки будут задавать вопросы мне, вопросы друг другу, а я им, а потом мы все вместе сделаем вывод.
     - Вот это да! - воскликнул отецю
     - А вы не знаете, сэр, - юноша смутился, какого рода вопросы они будут мне задавать? За столом не обсуждали?
     - Боб, с моей стороны это было бы нечестно...
     - Вы правы. - Боб нервно хихикнул и уничтожил еще один персик, куснув пару раз.
     - Хотя, честно говоря, я действительно ничего не видел и не слышал, - сказал отец, - эти ведьмы варили свое зелье без свидетелей. Впрочем, скоро они спустятся сюда и принесут перстни Борджиа (Примечание: такие перстни применялись для отравления ядом при дворе Борджиа (Италия XV - XVI веков) или что-нибудь в этом роде. Съешьте еще персик.
     - Съем, если вы не против.
     Дом задрожал, предвещая бурю.
     - Живи мы в Калифорнии, - сказал отец, глядя на пляшущую люстру, - я решил бы, что начинается землетрясение или на дне океана произошел геологический сдвиг. Но поскольку мы в Иллинойсе, я думаю, что просто мои дочери спускаются по лестнице.
     Так оно и было.
     - Боб! - воскликнули обе девушки еще в дверях и сразу умолкли. Как последний ружейный залп, на который ушли все патроны. Они смотрели на Боба, на отца, друг на друга.
     - Я, пожалуй, пройдусь по саду, - сказал отец. - Или даже по улице. А может мне быть вашим рефери?
     - Как хочешь, - сказали дочери, и отец поспешил выскользнуть на улицу, обойдя девушек и гостя, занятых рукопожатиями.
     Вернувшись с прогулки, отец застал мать в гостиной.
     - Как продвигается большой любовный экзамен? - спросил он.
     - Сидят в саду под лампой и почти все время молчат, - ответила та. - Только и делают, что смотрят друг на друга.
     - А что, если я немного подслушаю?
     - Нет, что ты, это нечестно.
     - Милая женушка, не так часто приходится присутствовать при грандиозном явлении природы. Я может никогда не доберусь до Парикутина или Кракатау (Парикутина - вулкан в Центральной Мексике, Кракатау - вулканический остров в Зондском проливе, между островами Ява и Суматра.), не увижу Большого Каньона, но уж если в моем собственном саду происходит расщепление атомного ядра... стоит взглянуть хотя бы на дым. Я останусь незамеченным.
     Он вошел в темную кухню и стал внимательно слушать.
     - Итак, сколько вам лет? - спросила Мэг.
     - Восемнадцать ему, глупая, вмешалась Мари.
     - Что вы любите больше всего: баскетбол, бейсбол, танцы, плавание, или хай-алай? (испанская игра на открытом воздухе)
     - Да не так! - запротестовала Мари. - Ты бери спорт отдельно от развлечений! Если ты все смешаешь, любой парень скажет тебе, что любит бейсбол, и замолчит. Нужно спросить, например: вы любите больше танцы или кино? Что вы скажете, Боб?
     - Танцы, - ответил Боб.
     Взвизгнув от восторга, девушки сделали пометки в своих карточках, где вели счет очкам. ДИПЛОМАТ, подумал отец, ничего не скажешь.
     - Плаванье или теннис? - спросила Мари.
     - Плаванье.
     Девушки взвизгнули снова. ГЕНИЙ, подумал отец.
     Сестры порхали вокруг Боба, словно птички, строящие гнездо. Любит ли он пиво, или пломбир, спрашивали они, свидания в пятницу или в субботу, с одной девушкой или с несколькими, какой у него рост, нравится ли ему больше английский или история, спорт или общественная работа?
     Боб Джонс уже начал отвлекаться и поглядывать в сад. Девицы, однако, писали без устали, шуршали листками, слагали и вычитали очки.
     Отец хотел было оторваться от волнующего зрелища - и как раз в этот момент раздался звонок у парадной двери. Когда он ее отрыл, в дом впорхнула Пери Ларсен, подвижная хорошенькая блондинка со сверкающими глазами. Смотреть на Пери было все равно, что наблюдать море в солнечную погоду: все время что-то происходит, меняется то тут, то там - и всюду сразу.
     - Это я! - воскликнула Пери.
     - Действительно, это вы, - сказал отец.
     - Меня позвали судить.
     - Не может быть.
     - Да-да, Мэг и Мари позвонили мне и сказали, что не могут доверить друг другу подсчет очков. А Боб уже здесь?
     - А вон та гора в саду, вокруг которой кружаться две птицы.
     - Бедный Боб. Жуть как интересно! - Пери прыгнула мимо отца, пролетела сквозь кухню; хлопнула дверь, ведущая в сад.
     - Отец стоял, держась за подбородок: он пытался вспомнить как выглядит Пери. Потом повернулся к жене.
     - Ты знаешь, меня терзают предчувствия, - сказал он, - надвигается трагедия. Наши дочери будут рыдать, стенать и рвать на себе волосы.
     - Увидим сцену из "Медеи"?
     - Или из "Грозового перевала" (роман английской писательницы Эмилии Бронте). Ты когда-нибудь приглядывалась к Пери Ларсен? Я, к сожалению, ее рассмотрел. Если у нашей Мэг внешность, а у Мари индивидуальность, то у Пэри и то и другое, плюс голова на плечах. И все в одном человеке! Так что будь уверена: разразиться буря.
     Она разразилась довольно скоро.
     В саду раздался истошный крик, потом пререкания. Женские голоса спорили на все более высоких нотах. Снова подсчитывали очки, слагали, вычитали, делили и выражали алгебраической формулой. Отец стоял не двигаясь в центре гостиной и "переводил" матери вопли, доносившиеся из сада.
     - Пери говорит, что по очкам Боб достается Мари. - В саду кто-то взвыл. - Поясняю: воет Мэг.
     - Боже, - вздохнухнула мать.
     - Так, немного изменилась расстановка сил. - Он подвинулся в сторону кухни. - Пери ошиблась: если взять за основу футбол, хоккей и молочные напитки, то Боба получает Мэг.
     Из сада донесся рык раненной львицы.
     - А это Мари. Глотает муравьиный яд, не сходя с места.
     - Стоп! - раздался голосю
     - Стоп! - Отец поднял руку, призывая к вниманию гостиную и все, что в ней находится в ней, вплоть до каждого стула.
     - Проверяют снова? - спросила мать.
     - Именно, - сказал отец. - Теперь получилось, что количество очков одинаковое, значит Бобу придется встречаться с обеими.
     - Не может быть.
     - Да, да.
     - По саду прокатилось, как гром, рычание попавшего в капкан медведя.
     - А это Боб Джонс.
     - Пойди, посмотри, какое у него лицо, - сказала мать.
     - Милая Пери Ларсен, я думаю она...
     - Дверь, ведущая из сада, распахнулась, Мэг и Мари влетели в дом, размахивая карточками:
     - Папа, подсчитай, вычисли сам, папа. Помоги, пожалуйста!
     - Ну хорошо, хорошо. - Отец оглянулся на дверь, ведущую в сад, где Пери и Боб остались наедине. Он прикрыл глаза, прочистил горло, словно собираясь что-то сказать, потом взял в руки карандаш.
     - Пока я тут подсчитываю, почему бы вам не вернуться в сад и...
     - Мы здесь подождем.
     - Вам бы лучше...
     - Считай же, мы подождем.
     - Однако...
     - О господи, папа!
     - Ну ладно, начнем. Два очка за футбол, два очка за коктейль, дайте-ка подумать:
     Он стоял какое-то время, а дочери стояли рядом, дрожа от нетерпения. В саду царила зловещая тишина. Отец поднимал глаза, говорил "м-м-м", ошибался в расчетах. Наконец дверь черного хода распахнулась, и Пери Ларсен, улыбаясь, пересекла дом.
     - Как дела? - спросила она на ходу. - Идут?
     - Медленно, - ответил отец. - А может быть и быстро. Это как смотреть.
     - Я вспомнила: есть работа на дому. Надо бежать! - В мгновенье ока Пери была на парадном крыльце.
     - Пери, вернись! - вскричали девушки, но она уже далеко.
     За дверью черного хода было тихо. К концу подсчетов эта дверь отворилась, и великан Боб Джонс ввалился в дом, как-то глупо мигая.
     - М-да, неплохо было навестить вас, - сказал он с таким видом, словно ему дали по голове, и при этом хихикнул.
     - Боб, вы уходите?!
     - Только что вспомнил! Сегодня вечером тренировка по бейсболу. Ну прямо вон из головы! Спасибо за персики, мистер Файфилд.
     - Скажите спасибо моей жене, это она их вырастила.
     Боб Джонс - он все еще выглядил так, словно его оглушили чурбаном, - бродил по комнате, прощаясь со всеми, натыкаясь на предметы и бормоча извинения, пока наконец не скрылся за парадной дверью. Было слышно, как он свалился со ступенек, а потом со смехом поднялся.
     - Папа! - воскликнули сестры.
     - Ну и ну, - сказала мать.
     - Отец снова погрузился в расчеты: он боялся смотреть вверх, на бледные лица своих дочерей. А они наблюдали, как он расставляет последние знаки в своих вычислениях.
     - Папа, - спросили девушки, - что у тебя получилось?
     - Дети мои, - сказал он, набравшись решимости, - сдается мне, что Мэг набрала полный красивый нуль, а у Мари символ примерно той же формы и содержания. Другими словами, девочки, ни одна из вас не получит этого мужественного юношу. Вы забыли о двух простых вещах.
     - Каких?
     Отец молча пошел в спальню и вернулся с сумочкой матери, из которой извлек флакончик духов и тюбик красной губной помады.
     - Вот об этом вы забыли, - сказал он. - И еще: видели вы, какое было у Боба лицо, когда он выбирался из дома?
     Сестры молча кивнули.
     - Это выражение вам следует запомнить: оно обозначает, что вам давным-давно следовало замолчать. Не думаю, что вы увидите мистера Джонса еще раз.
     Девушки тихо застонали.
     - А теперь, - сказал отец, взглянув на часы, - ровно через пятнадцать минут в "крематории" позади нашего дома состоится небольшая церемония, на которую вас просят явиться, захватив учебники по психологии, а также результаты тестов, экзаменов, конкурсов. Совершать обряд сожжения буду я. Потом мы все направимся в ближайший кинотеатр, посмотрим удлиненную программу и выйдем оттуда обновленными. Мы осознаем, что жизнь продолжается, что Боб Джонс не так уж высок, темноволос и красив, как нам когда-то казалось.
     - Есть, - сказала Мэг.
     - Есть, - сказала Мари.
     Написав поперек карточек для подсчета очков: "Пери Ларсен - 1, семейная команда - 0", отец добавил:
     - А теперь одеваться! Одна нога здесь, другая там.
     Девушки медленно поднимались по лестнице и лишь на самом верху побежали. Отец сел в кресло, раскурил свою трубку и сделал несколько затяжек с видом философа.
     - Научаться, - сказал он наконец.
     Мать кивнула, не произнося ни слова.
     - Тебе придется дать им несколько уроков, - продолжал он.
     Она снова молча кивнула.
     - Ну и вечерок, - сказал отец.
     Мать снова ничего не сказала, ведь она была из тех женщин, какими ее муж надеялся увидеть дочерей.
     Так же молча она встала со своего стула, улыбаясь, подошла к мужу и поцеловала его в щеку. Потом тихо ступая и не произнося ни слова, оба пошли в другие комнаты, чтобы собраться в кино.