Кир Булычев.
     
     Добряк
     
     -----------------------------------------------------------------------
     "Изобретатель и рационализатор", 1984, N 2.
     OCR & spellcheck by HarryFan
     -----------------------------------------------------------------------
     
     Специалист подобен флюсу:
     полнота его одностороння.
     К.Прутков
     
     
     "Суть установки заключается в возможности прослеживать возрастные изменения как в прошлом, так и в будущем. Допустим, в наши руки попала фотография неизвестного старика, снятая где-то в Сибири в восьмидесятых годах прошлого века. Предполагается, что это фото известного писателя, поздних портретов которого не сохранилось. Наша установка, анализируя фотографию, как бы раскручивает назад ленту времени, и мы можем увидеть, каким был человек, изображенный на снимке, за двадцать лет до того. Теперь легко проверить - не ошиблись ли мы в своих предположениях. Сложнее случаи, когда требуется заглянуть в будущее. Казалось бы, принцип здесь тот же самый, однако если прошлое человека отпечаталось на его лице, объективно существует, то будущее лишь проблематично. Над решением этой задачи и работает сейчас наша лаборатория института экспертизы..."
     
     - Нет, - сказала Лера и отложила перо. - Нет, Керам из меня не выйдет.
     - Кто не выйдет? - спросил Саня Добряк, который, пользуясь затишьем, холил свои буйные, до плеч, кудри, видно, стараясь достичь сходства с какой-то неизвестной Лере эстрадной звездой.
     - Керам.
     - Естественно, - согласился Саня. - Керам - мужик, а вы, Калерия Петровна, прекрасная и еще сравнительно нестарая женщина.
     - Спасибо. Ты хоть знаешь, кто такой Керам?
     - Физик, - ни на секунду не усомнился Саня.
     - Правильно. Популяризатор археологии. Тебе не попадалась книга "Боги, гробницы, ученые"? А жаль.
     - Обязательно прочту, - сказал Саня и открыл свою большую записную книжку, в которую заносились не только телефоны его знакомых девушек, но и все мудрые мысли, которые ему довелось услышать. Какая-то часть этих мыслей была высказана Лерой. Саня Добряк полагал, что Лере лестно, когда ее слова фиксируют подчиненные.
     - Если ты сегодня куда-нибудь спешишь, можешь идти, - сказала Лера Сане.
     - Вас мучает совесть, что вы промариновали меня вчера до восьми вечера? Но я же не обижаюсь. Я согласен на жертвы. Ведь они ради Науки с большой буквы.
     - Ты всегда печешься о науке Даже когда уносишь пол-литра спирта на день рождения к двоюродному брату.
     - Но это же было полгода назад: нельзя быть такой злопамятной.
     - Можно и нужно. Продолжай.
     - Наверно, мы сами еще не знаем всех возможностей установки.
     - Конечно, не знаем.
     - Вот вы обратили внимание, что наши девчата меня держат за первого человека в институте?
     - Я думала, что из-за твоих бесценных мужских качеств.
     - Не только.
     - Открывай тайну.
     - Они мне свои фотографии подсовывают. С тех пор как установка пошла и вы доклад на ученом совете сделали, они только и подсовывают свои фотографии.
     Лера сразу догадалась, в чем дело, но лучше уж пускай Добряк расскажет об этом своими словами.
     - Они хотят знать... - Добряк сделал драматическую паузу, и тут Лера не выдержала и разрушила все одним ударом:
     - Какими они будут через десять лет.
     - Нет, - сказал Добряк, - через пять. На десять у них смелости не хватает. Вдруг растолстеют.
     - Ну и ты сдался?
     - Ни в коем случае. Вернее, пока еще не сдался.
     - Ясно, недостаточно соблазняли.
     - Еще проще. Калерия Петровна. Установка столько энергии забирает, что весь институт замечает - заработала, голубушка. Без вас дежурный электрик примчится, а при вас - тем более нельзя.
     - Так ты предлагаешь теперь, чтобы мы с тобой открыли совместное ателье по прогнозированию прелестей наших девушек?
     - Ничего подобного. Я просто хотел проиллюстрировать, как моя идея развивалась.
     - Тогда продолжай. Только кратко; Я еще отчет не дописала, а у меня дома мужчины некормленые сидят.
     - Ничего, им не впервой. Я подумал, а вдруг наша машина и другое сможет?
     - Так не томи же!
     - Человек жил, жил и умер. Допустим, от старости или от болезни. А мы не знаем, в каком году это случилось. А знать нужно. Допускаете такой вариант?
     - Допускаю.
     - Ну ладно, с Пушкиным может и не получится, он нечаянно умер. А если кто своей смертью? Вдруг наша установка может это указать?
     - Как ты себе это представляешь?
     - Ведь не до бесконечности человек стареет. Покажем его столетним, а потом она должна нам сказать: шабаш - дальше ничего не было. Не дура же она.
     - Слушай, Саня, отстань ты от меня. И поменьше читай фантастики. Богом тебя молю. Иди домой и дай мне дописать отчет.
     - А может, попробуем разок?
     - И не просп. Электричество денег стоит. Кроме того, я все материалы сегодня сдала в отдел к Любимову. Ты же знаешь.
     - И даже плохонького портретика нету?
     - Нету.
     - А если бы был?
     - Нету же.
     - А если я собой пожертвую?
     Добряк вытащил из бумажника свою фотографию. Уже сделана в размере 6х4 и отглянцована. Все как полагается. Только загоняй в машину.
     - Когда успел, негодяй? - изумилась Лера.
     - Я сегодня еще днем нашего фотографа упросил. Сказал, что надо для опытов.
     - Ты всерьез собираешься свою смерть предсказать?
     - А что? Не исключено, что я проживу сто лет и даже интересно поглядеть, каков я буду в старости, окруженный внуками и правнуками.
     - Истинный сумасшедший дом! - воскликнула Лера. - Мистик в моей лаборатории. Слушай, если об этом кто-нибудь узнает, не только тебя, но и меня с работы выгонят, и за дело. Таких людей в нормальном научном учреждении держать нельзя.
     - Даже самая дикая гипотеза имеет право на существование. "Откуда мы знаем... - дальше Саня уже читал по своей книжечке, - откуда мы знаем возможности разбуженных нами сил природы?" Любимов. Выступление на институтской конференции третьего октября прошлого года.
     - Только пять минут, - засмеялась Лера. - И чтобы следующая смелая гипотеза появилась у тебя не раньше, чем через год.
     - Клянусь.
     И Саня принялся готовить установку к работе.
     Минут через десять, когда Лера вновь углубилась в свой отчет и благополучно забыла о существовании Добряка, она услышала голос:
     - А разве вам неинтересно поглядеть?
     - Погоди, - Лера подошла к установке и проверила, все ли в порядке. Все было в порядке.
     - Сколько мне лет? - спросил Добряк. И ответил себе: - Двадцать два.
     - Я всегда удивляюсь тому, что ты такой старый, - сказала Лера. - Больше шестнадцати не дашь.
     Установка зажужжала, разогреваясь, словно в комнате поселился супершмель.
     Серьезная физиономия Сани смотрела с экрана на Леру. Каких трудов ему стоило не улыбаться перед камерой: только мысль о надвигающемся открытии смогла заставить его убрать с лица вечную улыбку.
     - А если получится, - сказал вдруг Саня, - это можно будет назвать эффектом Добряка?
     - Эффектом дурака, - проворчала Лера, понимая, что создала не лучший каламбур. - Ты не боишься узнать, что умрешь через два года от хронической глупости?
     Она уже жалела, что согласилась на эту великовозрастную шалость, словно наслушавшись сказок про ведьм, пошла на кладбище поглядеть, как они летают на метлах.
     - Я боюсь, честно скажу, боюсь. Но, что характерно, наука главное.
     Рядком загорелись зеленые огоньки. Можно начинать.
     Саня медленно повел рычажок вправо, по оси времени.
     Его портрет расплылся по экрану, задрожал и исчез.
     - Ну вот, - сказала Лера. - Сломал машину. Этого еще не хватало.
     - Все в порядке. Работает. Только не хочет со мной дела иметь. Давайте еще раз пройдем, медленнее.
     Портрет Сани вновь возник на экране.
     - Медленно, - приговаривал он, - медленно. Еще медленней.
     Портрет задрожал и исчез.
     - И нет меня, - сказал Добряк растерянно. - Нет, как не было.
     - Этого быть не может!
     - Да, сами попробуйте. Машина в порядке. Фотографии в порядке, а меня нету.
     Лера сама подошла к установке. Портрет все равно исчезал.
     - Какое у нас минимальное деление? - подумала она вслух.
     - Месяц, - сказал Добряк. - Вы же вычисляли.
     Она шевельнула рычажком чуть-чуть, на волосок. На месяц или меньше.
     И портрет исчез.
     - Ничего не понимаю, - сказала Лера. - Ну ладно, завтра разберемся.
     - Но установка работает, - сказал Добряк жалобным голосом.
     - Работает, работает. Но шалит. Не терпит над собой издевательства.
     - Или другой вариант, - сказал Добряк.
     - Какой?
     - Что я прав.
     - Ты хочешь сказать, что умрешь меньше, чем через месяц.
     - Да.
     - А ну-ка, - сказала Лера, которой надоело шутить. - Прогуляйся назад.
     - В прошлое?
     - Конечно. И ты увидишь, что тебя не было месяц назад.
     Добряк с облегчением бросился к пульту. Этот вариант его устраивал.
     Через несколько минут они уже лицезрели медленное превращение Добряка в юношу, подростка и мальчика. Прошлое установка показывала нормально.
     Добряк, мрачный, как туча, не мешал Лере вырубить ток.
     - Иди домой, - пробурчала Лера.
     - Сейчас, - Добряк выдвинул верхний ящик своего стола. - Сколько всего неразобранного, лишнего. Никогда не успеваешь привести в порядок личные дела. Но я расчищу эти авгиевы конюшни. Е.Б.Ж.
     - Это что еще такое?
     - Это аббревиатура Льва Толстого. Он в дневниках писал сокращенно - если буду жив. Е.Б.Ж.
     - Иди-иди, - сказала Лера, садясь за стол.
     - Я все-таки попрощаться хотел, - сказал Саня. - Вы всегда были добры ко мне, Калерия Петровна. И если нам не удастся увидеться...
     - Если ты сейчас не уйдешь, то в самом деле больше со мной не увидишься. Завтра же пишу заявление в отдел кадров, что больше с гобой работать невозможно. Пускай увольняют.
     - Разумеется, - согласился Добряк. - Может быть, вы даже успеете все это сделать. И я умру безработным.
     Лера с облегчением вздохнула, когда дверь за Добряком закрылась. Надо же быть таким суеверным! Хотя какое это суеверие? Типичная фетишизация техники. Машины загадочны, каждая - черный ящик. Вот мы и переносим на них человеческие качества.
     На следующий день Добряк на работу не пришел.
     - У него телефон есть? - спросила Лера Ниночку.
     - Нет, - сказала та. - Он в новом районе живет. Недавно переехал.
     - Он с мамой живет?
     - Да.
     - Мог бы и позвонить, что не придет, мне он сегодня позарез нужен.
     В тот момент она начисто забыла о портретной эпопее. Просто рассердилась на этого мальчишку. Какое легкомыслие. Детский сад.
     Не пришел Добряк и на второй день.
     Под конец дня в лабораторию влетела какая-то пташка лет восемнадцати в белом халатике, где-то Лера ее видела.
     - Саня здесь? - спросила пташка.
     - Его сегодня нет.
     - Ах как жалко! - Пташка совсем не оробела при виде Леры. Вообще почти никто не робел при виде Леры. - А он мне так нужен.
     - Мне тоже, - буркнула Лера.
     - Я ему фотографию принесла, - сказала пташка. - Он обещал мне ее в машину запустить, чтобы показать, какой я буду в двадцать пять лет.
     - Машина - не игрушка, - сказала Лера. Ничего лучше придумать не смогла.
     - Ах как жалко, - повторила пташка, - а я фотографию сделала, шесть на четыре. Он так велел.
     И тут Лере пришла в голову дикая мысль. Нет, совпадения тут просто невероятны. Но ведь могут же люди себя убедить черт знает в чем. Она где-то читала, что в Африке колдуны могут приговорить человека к смерти, и тот вскорости помирает от страха.
     Разумеется, ничего подобного не может случиться в Москве, в конце двадцатого века...
     Лера вскочила я схватила со стола сумочку.
     Такси поймала почти сразу. Нет, все-таки идиот, полный идиот. А почему установка в полном порядке? Весь день сегодня гоняли - хоть бы что.
     Дверь открыла маленькая заморенная женщина со строгими глазами и вьющимися, как у Сани, каштановыми волосами.
     - Простите, здесь живет Александр Добряк?
     - Что еще? - воскликнула женщина. - Что еще случилось?
     - Ничего, - Лера старалась унять дрожь сердца. - Он дома?
     - Сани нет.
     Голос женщины был трагичен и окончателен.
     - Как так нет...
     Нужно было куда-нибудь сесть, не падать же в обморок на лестнице... Но женщина стояла, загораживая дверь и не собиралась впускать Леру в квартиру.
     Лера попыталась сглотнуть комок в горле.
     - Как это случилось? - спросила она.
     - Вот он явится, и сами спрашивайте, - сказала женщина и захлопнула дверь.
     Лера не сразу сообразила, что Саня еще "явится". Сама себя накрутила. Вот оно, наведенное безумие. Ну хорошо, если ты приходишь к человеку домой и тебе говорят, что его нет, - что ты делаешь? Ты спрашиваешь, а когда он будет. Но если ты пришла к человеку, уже готовая к любой трагической вести, и тебе говорят, что его нет, - что ты тогда спрашиваешь? "Как это случилось?"
     И она даже не успела себя как следует выругать, как снизу послышалось сдавленное:
     - Ах!
     Лера быстро обернулась.
     Саня, вернее некто, одетый, как Саня, и ростом схожий с Саней, пытался, прикрывая руками лицо, извернуться и скрыться с глаз.
     - Добряк! - воскликнула Лера, вкладывая в этот зов все свое негодование. - Немедленно иди сюда.
     Нет, это был не Добряк. Это было жалкое подобие Добряка. Глаз закрылся, рот был перекошен в странной односторонней ухмылке. Это был фантастический, невероятный флюс.
     - Я от врача, - сказал Саня. - Они его вырвали. Завтра пройдет. Думал обойдется.
     - Почему ты не попросил мать позвонить на работу?
     - Я только что звонил. Как пришел от врача так и позвонил По дороге домой позвонил. Ну буквально десять минут назад.
     - А вчера?
     - Вчера я думал...
     - Добряк, - сказала Лера. - От флюса не умирают.
     - Как сказать, - прошипел Саня. - В истории зафиксированы такие случаи.
     - Ты думал, что обречен?
     - Да. И не было смысла звонить на работу, чтобы приглашать друзей на предстоящие похороны... - Он постарался улыбнуться, но, видно, тут ему стало больно и крупная слеза потекла по малиновой щеке.
     - Постой-ка, - сказала Лера. - У тебя когда зуб заболел?
     - Позавчера утром. Только не очень сильно.
     - И ты фотографировался уже с флюсом?
     - Ну это был флюсенок, не больше, вы даже не заметили.
     - Но ведь установка заметила! Представляешь, что ты наделал? Каково было ей высчитывать твое будущее, если она знала, что уже через день ты на человека не будешь похож. Это же наше счастье, что она от такого усилия не взорвалась.
     - Правильно, - согласился Саня. - Ведь таких людей не бывает.