Кир Булычев            ЧИЧАКО В ПУСТЫНЕ             +-------------------------------------------------------------------------+       | Сб. Фантастика-80. - Москва, Молодая гвардия, 1981, 367 с. |       | OCR and spellcheck by Andy Kay, 28 September 2001 |       +-------------------------------------------------------------------------+            Осенью в Пустыне наступает пора внезапных, злых, ледяных пыльных бурь. Осенью новичкам не следует удаляться от базы. Даже если неделю стоит тишь. Буря обязательно случится. И чем дольше затишье, тем злее буря. И уж конечно, лишайники Ступенчатого каньона, какими бы редкими и желанными они ни были, не стоят того, чтобы на седьмой день затишья садиться в легкий флаер и нестись к каньону. Рассчитывая вернуться к обеду, так, чтобы никто на базе не заметил твоего отсутствия.      ...Регина постучала обломанным ногтем по циферблату. Если верить приборам, кислород в резервном баллоне кончается и регенерационная система работает на голодном пайке. Регина до отказа открыла вентиль. "Не экономьте собственную жизнь, молодые люди", - как говорил профессор... как его звали? Такой маленький, седой, и уши торчат?      По принципам, разработанным в художественной литературе, ты должна сейчас вылезти из этой тесной пещерки, встретить лицом пыльную пургу и, клонясь навстречу ветру, из последних сил брести к цели. Упасть в ста метрах от нее и красиво погибнуть. Но этот путь исключался, так как Регина совершенно не представляла, где цель, и не хотела красиво погибать.      Она полетела к каньону, чтобы доказать геологам, что ее не зря к ним прислали. Куда это годится - уже год их просят добыть эти лишайники и отправить па Первую - от силы два часа работы, но у них не доходят руки. То дела, то снега, то бури. А запрет, который они наложили на ее самостоятельные действия, объяснялся, как решила Регина, комплексом вины. Неловко получается, если приезжая девушка сделает то, чего вы не собрались сделать за год.      Дальше все проходило в лучших традициях. Буря, начавшаяся как справедливое возмездие ослушнице. Прекрасная незнакомка, бредущая с сумкой лишайников неизвестно куда. Какие-то холмы и обрывы, встающие на пути. И, в конце концов, яма, где можно завершить свой скорбный путь. Где флаер, где база, куда брести из последних сил - неизвестно.      Можно было бы всплакнуть. Но это лишний расход влаги. Влагу следует беречь. Регина подумала, что рациональность крепко впиталась ей в кровь. Какая-нибудь Красная Шапочка, заблудившись в лесу и опасаясь встречи с Серым Волком, могла безбоязненно дать волю слезам, не задумываясь о расходе влаги. А впрочем, что ей за дело до влаги? Все равно никто не успеет ее найти и спасти. Дышать уже почти нечем...      В желтой стене пыли, затянувшей отверстие пещеры, показалась темная фигура. В лицо ударил слишком яркий луч фонаря. Регина обрадовалась, что не успела заплакать, и попыталась встать, чтобы достойно встретить своего спасителя, но воздуха совсем не осталось, и она, хватая ртом его жалкие остатки, упала на руки мужчине.      Как сквозь звенящий туман донесся голос:      - Самоубийца.      Это не было осуждением. Это была констатация факта.      Регина пыталась сказать, чтобы он отдал ей свой резервный баллон. Но, видно, спаситель и сам догадался.      Было похоже на то, как выныриваешь из глубины, - воздуха уже нет, кажется, вот-вот вдохнешь воду - а вместо этого весь свежий воздух Земли влетает тебе в легкие. Успела.      - Спасибо, - прошептала Регина.      - Не за что, - сказал спаситель. - Я позволил себе подключить ваш же запасной баллон. У вас оставалось кислорода часов на десять.      - Но ведь я смотрела...      - Какое умение устроить трагедию на пустом месте, - заметил спаситель.      Разглядеть его Регина не могла. Она сказала:      - Уберите фонарь. - Наверно, в ее голосе прозвучало раздражение. Нелепо быть щенком, которого тычут носом в лужу. Луч фонаря сдвинулся в сторону, уперся в стену пещерки.      - Можно идти, - сказал спаситель. - Держитесь за меня. Мой вездеход в лощине. Для лучшего эффекта вам стоило бы выключить аварийный передатчик. Раньше, чем через сто лет, в эту дыру никто бы не заглянул.      Регина непроизвольно взглянула на кнопку передатчика. Она глубоко вздохнула. Пожалуй, нет смысла исповедоваться спасителю в том, что передатчик она не включала. Он работал только потому, что она час назад упала в овраг и так неудачно...      - Пошли, - сказала Регина.      В вездеходе он сразу уселся впереди и, включая мотор, предупредил:      - Не снимайте шлем. Кабина не герметизирована. Некогда добраться до базы и разобраться, в чем дело. Потерпите еще десять минут.      Профиль у него был острый, крупный, словно у ворона. И брови слишком густые, черные.      - Разве вы меня не отвезете на базу?      - Не добраться, - сказал спаситель. - Переждете бурю на моем посту.      Он включил рацию и связался с базой.      - Нашел, - сказал он. - Без особого труда. Можете давать отбой.      Рация забормотала что-то в ответ. Регина смотрела в иллюминатор на желтый, непрозрачный занавес пыли.      Тон у него был насмешливый, снисходительный. Тон бывалого следопыта. Чичако, подумала Регина. Я - чичако. Такие не выживали на Клондайке.      Спаситель выключил связь и впервые обернулся к Регине. Его брови были изломлены посредине, а глаза оказались очень светлыми. В фас он не был похож на ворона, скорее на Мефистофеля.      - Они спрашивают, не нужен ли врач. Я ответил отрицательно. Я не ошибся?      - Вы не ошиблись.      - Ну и отлично. Держитесь крепче. Будет качать.      Это было вежливым преуменьшением. Вездеход не качало. Его подбрасывало, мотало, чуть не опрокидывало. Регина большую часть пути провела в подвешенном состоянии, порой взлетая к потолку кабины. Хорошо еще, что здесь небольшое притяжение - движешься сравнительно медленно.      Наконец вездеход остановился. Спаситель выскочил первым и протянул Регине руку в блестящей, жесткой перчатке. Словно схватил клещами.      Сделав шаг, Регина обернулась - вездеход уже казался призраком, отделенным несколькими слоями летящей кисеи.      Когда они раздевались в микроскопическом тамбуре поста, спаситель сказал:      - Вы правильно сделали, что потерялись в начале бури. Сейчас вас труднее найти.      Мелкая пыль висела в воздухе.      - Погодите несколько минут, - продолжал спаситель, - а то мы напустим полный пост пыли. Приборы ее не любят. Кстати, раз уж мы теперь будем жить вместе, как вас зовут?      - Регина.      - Очень приятно. Станислав.      Пыль нехотя оседала на пол и на стены, щекотала в ноздрях.      - Потерпите, - сказал Станислав без улыбки, заметив, что гостья сморщила нос. - Чихнете внутри. А то поднимете тучу. Почешите переносицу. Говорят, помогает.      И такова сила убеждения: Регина послушно почесала переносицу, хоть это и не помогло. Пришлось снова ждать, пока усядется пыль, спаситель молчал, хотя Регина ожидала выговора за то, что чесала переносицу не по правилам.      Внутри все было, как и следовало. Порядок почти монастырский. Она представила себе, как этот Станислав все свободное время бродит с тряпочкой по двум тесным комнаткам к туалету поста и вытирает пыль с приборов и мебели. Хотя мебели было мало. Две типовые откидывающиеся койки в жилом отсеке, два стола. Один рабочий, другой у мойки, кухонный, он же обеденный.      - Знаете, как делать душ? - спросил Станислав.      - У нас такие же курятники, - сказала Регина. Мефистофельские брови картинно приподнялись.      - Мы типовые посты курятниками зовем, - сказала Регина, краснея. Как будто ее уличили в детской шалости. Может, сказать ему, что "курятник" - неологизм профессора Вегенера? Ни в коем случае.      Станислав извлек из стенного шкафчика полотенце.      - Мыло в тюбике на полочке, - сказал он. - Там же и щетка для волос.      Ну и терзается он сейчас! Его любимое чистое полотенце! Его обожаемая щетка для волос! Его драгоценный тюбик с мылом...      Регина задернула пластиковую занавесочку, присоединила шланг к крану.      За занавеской раздался многозначительный кашель.      - Что случилось? - В голосе Регины звучал металл.      - Может, вам нужно...      Рука Станислава появилась из-за занавески. Он протягивал - даже сразу не сообразила - мужское белье. Чистое, как и все в этом курятнике.      - Спасибо, не надо, - сказал Регина, безуспешно стараясь придать голосу строгость. - Надеюсь, что буря к ночи прекратится, и за мной пришлют флаер.      - Белье лежит в правом верхнем ящике, - сказал Станислав. - Буря сегодня не прекратится. Постарайтесь не очень разбрызгивать воду. Живу на замкнутой системе. Должны были подвезти бак, но вот буря...      Станислав успел быстро приготовить обед. Раздобыл откудато два высоких бокала, протер до блеска, тонко порезал картошку. Регина вытирала волосы и смотрела, как лучи солнца, прорываясь сквозь завесу пыли и влетая в окно, искрились на стенках бокалов. Индивидуальность дома, сошедшего с конвейера, воплощается лишь в мелочах. Бокалы были первой мелочью, Картинка на стене - резкий пустынный пейзаж - второй. Обычно здешние жители старались повесить на видном месте изображения березок или прохладных озер. Станислав был не сентиментален.      - Как вы себя чувствуете? - спросил он, ставя на стол шипящую сковородку с яичницей. Редчайшее угощение. Регина могла это оценить.      - Как будто и не выходила на улицу. Господи, он извлек откуда-то белую сорочку. Представляете, притащил сюда, через половину Галактики, белую сорочку.      - И давно вы здесь? - спросил Станислав голосом вежливого хозяина. Оказывается, он умеет принимать гостей.      - В Пустыне? Третий день. Я работаю на Первой базе. Он больше не иронизировал. Регина подумала, что у него очень приятно вьются волосы.      - Вы задумались? - спросил Станислав.      - Нет. Ничего. У нас там океан, скалы, брызги до самой базы долетают. И видно километров за десять. Вы не были на Первой базе?      - Нет, никогда, Я тут почти безвылазно, четвертый месяц. Вот кончу через две недели серию опытов, может быть, побываю и у вас. Хотя вряд ли. Меня ждут на Ваяле.      - Я тоже полечу на Ваялу. Не знаю, скоро ли? Наверно, здесь одному очень скучно?      - Мне некогда скучать. Скука - это занятие для бездельников.      - Я не так выразилась. Я хотела сказать - грустно. Станислав улыбнулся. Пожал плечами.      - Вы ешьте, а то остынет.      У него были красивые кисти рук. Сухие, с длинными плоскими пальцами.      - Простите, - сказал Регина, - что я заставила вас выбираться в такую бурю.      - Вы же не нарочно заблудились, - сказал Станислав. Видно, это было единственное оправдание для нее, которое он смог изобрести.      Мирная атмосфера чаепития в гостях - вот уж чего Регина час назад подозревать не могла. Во всем виновата она одна. Зачем винить геолога, который вынужден был бросать свои дела и разыскивать в пустыне Чичако?      - Вы геолог? - спросила Регина.      - Да. Вам чай покрепче?      И чай у него был душистый. И настоящий фарфоровый чайник для заварки.      Сам хозяин к чаю почти не прикоснулся. Да и яичницу не ел.      - Я не люблю апельсинов, - сказала Регина.      - Не понял.      - Я читала как-то исторический роман. Там была бедная семья, и мать говорила детям: "Я не люблю апельсинов". Ну, чтобы им больше досталось.      - А я в самом деле не люблю яичницу, - сказал Станислав.      - Держите яйца для гостей?      - Дом всегда должен быть готов к приему гостей. Для него это дом. И все курятники, палатки, пещеры, где ему приходится жить, - все это дом. Бывают же на свете люди, которые умеют придать любому жилью нормальный человеческий вид.      - Возникает новая проблема, - сказал Станислав. - Вам ведь здесь придется ночевать.      - Но, может быть, еще...      - Я уверен в буре. Она вас не выпустит. Регина понимала, что он прав. Буря разошлась так, что от ее порывов вздрагивали стены вросшего в скалу курятника.      - Так в чем же проблема? - сухо спросила Регина. - У вас есть свободная койка.      - Понимаете, - Станислав смотрел ей в глаза серьезно, словно собирался предложить ей руку и сердце, - обычно я сплю на нижней койке, и я даже привык к этому. Но если вам лучше внизу, я перенесу свое белье наверх.      - И в этом вся проблема?      - Разумеется, - сказал Станислав.      Он собрал со стола и принялся мыть посуду.      - Давайте я вам помогу, - сказала Регина. - Я это сделаю лучше.      - Вы гостья, - сказал Станислав. - Кроме того, я не понимаю, почему вы умеете мыть посуду лучше, чем я? Вы специально этому учились?      Он не шутил. Он просто интересовался.      - Нет, - засмеялась Регина. - Я следую традиции.      - Вы не ответили мне о койке, - сказал Станислав.      - Я очень люблю спать наверху, - сказала Регина.      - Этим вы сняли с моих плеч большую проблему, - сказал Станислав. - Я открою вам правду - я боюсь спать наверху. Боюсь упасть.      И опять непонятно - шутит или слишком серьезен. Где у него грань между юмором и наивностью?      - Я не упаду, - в тон ему ответила Регина.      - Если вы не возражаете, я бы теперь немного поработал, - сказал Станислав.      - Разумеется. У вас не найдется какой-нибудь женской работы для меня?      - Что вы имеет в виду под женской работой?      - Штопка, шитье, стирка...      - Зон там, на полке, последние номера "Биологического вестника Ваялы". Вы их, наверно, еще не видели.      - Нет. Вы их привезли с собой?      - Полистайте. Наверно, это лучший вид женской работы.      Регина рассеянно проглядывала номера журнала, беззастенчиво исчерченные, с восклицательными знаками на полях, с загнутыми углами страниц...      - Вы интересуетесь и биологией?      - Умеренно, - сказал Станислав. - Это плоды деятельности моего брата. Он работает на Ваяле, прилетал ко мне и оставил.      - Тогда понятно, - сказала Регина. - Не в вашем характере так обращаться с журналами.      - Это не зависит от характера, - возразил Станислав. - Брату так удобнее.      - Но не вам.      - Не мне.      Семейная сцена, подумала вдруг Регина. Он за рабочим столом, она в кресле. За окнами буря, бессильная нарушить уют и спокойствие... И что за чепуха лезет в голову?      - Хотите, я вас постригу?      - Что?      Станислав не сразу смог переключиться - видно, предложение пришлось некстати. Покачал головой.      - Если будет нужно, - сказал он, - сам справлюсь. Вам скучно?      Регина хотела было согласиться, но тут же вспомнила, как Станислав относится к скуке.      - Нет, что вы, - сказала она. - Где моя сумка с лишайниками? Наверно, от них ничего не осталось.      - Я ее поставил в тамбуре. Достать?      - Не надо. Я вам постараюсь больше не мешать.      - Мешайте, - сказал Станислав. - Я ничего не имею против. Мне приятно, что вы ко мне пришли.      К вечеру буря внезапно прекратилась. Станислав сказал, что надо выйти поглядеть, надежно ли стоит вездеход.      - Вы отвезете меня? - спросила Регина.      - Нет. Через час, а может раньше, буря разыграется куда сильнее. Мы сейчас с вами попали в глаз тайфуна. Вам приходилось слышать о таком?      - Это самый центр бури? Глаз тайфуна - это почему-то связано у меня с Конрадом, Эдгаром По...      - Ветер в снастях, сломана грот-мачта, во втором трюме помпы не справляются с течью...      - Правильно. А можно с вами выйти наружу?      - Я буду рад. Только позвольте мне самому проверить ваши баллоны.      - Вы злопамятный.      - Я осторожный.      Они сидели на большом плоском камне у входа в пост. Было очень тихо, лишь над низинами висела, никак не могла улечься сизая в вечернем воздухе пыль. Блики заходящего солнца скользили по округлому забралу шлема и, попадая в серые глаза Станислава, превращали зрачки в маленькие круглые прозрачные озера.      Он сказал:      - Когда я получил известие с базы, что вы потерялись в моем районе, то сначала рассердился. Извините, но именно так рассердился. Ну как же можно: взять легкий флаер и отправиться в Пустыню, когда в любой момент может начаться буря? А буря такая, что по доброй воле я бы и на сто метров от поста не отошел... Нет, я рассказываю не затем, чтобы вызвать в вас раскаяние. Наоборот, я виноват в том, что был груб. А потом вы пришли ко мне, и я обрадовался тому, что вы здесь.      Солнце исчезло за краем стены пыли, стало темно. Порыв ветра подхватил горсть песка и кинул его в лицо Регине. Песчинки взвизгнули, царапая забрало шлема.      - Пора прятаться, - сказал Станислав и протянул ей руку.      Регина поняла, что ждала этого. Чтобы он протянул ей руку. Она не могла почувствовать теплоту его ладони, но это не так важно...      В тамбуре, ставя на полку шлем, Регина спросила:      - Вы любите свою работу?      - Вряд ли это вопрос любви или нелюбви, - сказал Станислав. - Но, очевидно, я получаю удовлетворение от процесса исследования.      - И от результатов?      Его лицо было совсем близко. В полутьме тамбура глаза были светлее кожи. Регина непроизвольно подняла руку и дотронулась кончиками пальцев до щеки Станислава.      Его глаза расширились удивленно.      - Простите, - сказала Регина. - Я нечаянно.      - Нечаянно?      Он улыбнулся. И добавил:      - Я думал, что испачкал щеку. Или вы соринку сняли...      - Считайте, что соринку. / Регина бросила на полку перчатки.      - Ужином занимаюсь я, - сказала она. - Могу я за вами поухаживать?      - Вряд ли, - сказал Станислав, открывая внутреннюю дверь. - Это неразумно. Мне легче самому сделать ужин, чем рассказывать, где что лежит.      И конечно, он настоял на своем.      Ночью Регина долго не могла заснуть.      Маленькая каютка - спальный отсек, - казалось, плыла по бурному морю. Если приложить к стене ладонь, то ощутишь, как бьются о стену волны песка и ветра. С верхней койки виден освещенный прямоугольник двери и угол стола, за которым работает Станислав. Вот он откинул голову, переворачивает страницу, поднялась рука, поправила лампу. Вот он взглянул в сторону Регины - он не видит ее, не знает, что встретился с ней глазами. Прислушивается, спит ли она. Окликнуть его? Зачем? А может быть, он догадается, придет, скажет ей "спокойной ночи", можно будет опустить руку и найти в темноте его пальцы... Он снова отвернулся, подвинул к себе спектрограф. Он не придет пожелать ей спокойной ночи, разве это принято, когда у тебя случайный гость, заблудившийся чичако, который исчезнет вместе с бурей? Последняя мысль вдруг разозлила Регину неравноправием чувств. Не думай глупостей, приказала она себе и отвернулась к стене. Но пока не заснула, старалась представить себе, что сейчас делает Станислав. Проснулась она поздно. Станислав не стал ее будить.      - Выспались? - спросил он, услышав, что она соскочила с койки.      За иллюминаторами несется желтая мгла. Круглые часы над рабочим столом показывают 11.34. Регина задержалась в жилом отсеке, вспоминая, где щетка для волос, - меньше всего на свете ей хотелось появляться перед Станиславом взъерошенной, как щенок после драки. Но щетка лежит у мойки, в том отсеке...      Широкая ладонь Станислава возникла в дверном проеме. На ладони лежала щетка.      Станислав сказал из-за двери:      - Я пойду приберу в тамбуре. Вернусь через десять минут. Чтобы к этому времени вы были в полном порядке и готовы завтракать. Вы едите манную кашу?      - Ем! Обожаю! - сказала Регина, принимая щетку и со сладкой безнадежностью понимая, что безумно, безнадежно влюблена в этого вежливого сухаря...      - А потом что? - Стас закурил, и Станислав, не любивший табачного дыма кашлянул, разгоняя дым перед лицом.      - Она прожила у меня в курятнике еще два дня. Вернее, два с половиной дня.      - Кончилась буря?      - Нет. Мимо шел большой вездеход. Они завернули к нам и взяли Регину.      - И что она сказала на прощание?      - Ничего. Она вежливо попрощалась. Как и принято. Поблагодарила меня за гостеприимство.      - И все?      - Она была сердита на меня.      - Почему?      - Мне кажется, в глубине души она полагала, что я нарочно вызвал вездеход, чтобы отделаться от нее.      - А ты вызывал вездеход?      - Нет, я тут совершенно ни при чем. Но если бы я мог вызвать его, я бы это сделал. Так что ее догадки были недалеки от истины.      - Ты испугался?      - Мне было жалко девочку.      - Она не девочка. Она взрослый человек. Ей подошло время полюбить. И тут попался ты. Не очень красивый, но вполне самостоятельный мужчина, притом спаситель. Ты же не проявлял никакой инициативы: безотказный капкан.      - Не старайся показаться циником.      - Я не стараюсь. Это не цинизм, брат. Это констатация факта. Вполне вероятно, что, увидь она тебя здесь, на Ваяле" прошла бы мимо, не обратив внимания. Таких мужчин, как мы, здесь тысячи.      - Она бывала на Ваяле, она выросла на Земле. Но полюбила меня.      - Она о тебе уже забыла.      - Нет.      Станислав достал письмо, протянул его брату.      Стас развернул его и заметил:      - Банальный почерк.      - Не в почерке дело, - терпеливо сказал Станислав. Стас небрежно пробежал глазами строчки, перевернул лист на другую сторону - не написано ли там чего-нибудь.      - Что ж, - сказал он наконец, - очень трогательно.      - И все?      - Что же еще я могу сказать? Не я внушал ей эти чувства.      - Ты шутишь?      - Нет, я серьезен.      - Порой я не знаю, когда ты шутишь, а когда серьезен. Я видел ее глаза, когда мы прощались. Она писала искренне.      - Ни на минуту в этом не сомневаюсь. Да и не мои сомнения тебя тревожат.      - Нет, не они. Но, клянусь тебе, я не предпринял никаких шагов для того, чтобы...      - Соблазнить ее?      - На этот раз ты шутишь.      - Шучу.      Станислав поднялся с кресла и подошел к окну. Там копьями поднимались небоскребы Ваялы, на фоне большого красного солнца роем мошкары мельтешили флаеры. Станислав приблизил лицо к стеклу, глядя вниз, в пропасть улицы.      - Послушай, брат, - сказал Стас. - Ты бессилен ей помочь. И, клянусь тебе, пройдет неделя, месяц, она утешится, она молода и обо всем забудет. Пусть же тебя не мучат угрызения совести. Я повторяю: ей пришло время полюбить, и ты вовремя попался ей на пути.      - Ты не видел ее, - сказал Станислав. - Она очень милая и умная. Она искренняя. Мне очень жаль ее.      - Иному на твоем месте я предложил бы на ней жениться.      - Опять шутишь?      Станислав резко обернулся. Густые черные брови сошлись к переносице одной изломанной черной линией.      - Ты сердишься, Цезарь, - сказал Стас. - Значит, ты не прав.      - Ты должен увидеть ее, - сказал Станислав.      - Я ждал этой просьбы.      Брови Стаса сошлись в такую же черную изломанную линию. Те же серые глаза с секунду выдерживали взгляд андроида, метнулись в сторону, рука с длинными плоскими пальцами отыскала на столе пачку сигарет.      - Не кури, - сказал Станислав. - Я не люблю этого. Мне вредно.      - Ты унаследовал мои достоинства, но знаешь, чего тебе не хватает, чтобы стать человеком?      - Знаю. Слышал. Недостатков.      - Я повторяюсь.      - Да. Порой я задумываюсь о жестокости людей. Нет, не отдельных индивидуумов, а людей в целом. Я понимаю, что, создавая андроида, вы идете по пути наименьшего сопротивления - максимальное дублирование оригинала. Замечательного, выдающегося оригинала. И забываете о недостатках. Забываете о том, что я не только неполноценен, но и настолько совершенен, что сознаю свою неполноценность. Мне претит тщеславие биоконструкторов. Я должен быть примитивнее. Биоробот, и все тут. Робот, от слова "работать".      - Станислав, не пытайся быть несправедливым к людям.      - Почему я несправедлив?      - Потому что ты человек.      - Андроид. Почти человек, притом без недостатков.      - Хорошо, андроид. Возьми письмо обратно. Оно адресовано тебе.      - Неужели ты до сих пор не понял, что не мне, а тебе. Я же не могу испытывать любви...      - А ты задумывался, как близка к любви жалость?      - Жалость - функция мозга. Это доступно даже моему, наполовину электронному, мозгу. Стас погасил сигарету.      - Она пишет, что ждет тебя...      - Да.      - Хотя бы на минуту...      - Да.      - У входа в зоопарк...      - Да.      - А на сколько процентов твоя филиппика против жестокого человечества была театральным представлением?      - Не более чем на десять процентов, - улыбнулся Станислав. - Не более. И не хмурься, брат. Я не лгу. Это мне не по зубам.      - Ну уж что-что... Станислав сказал:      - Она будет там через десять минут. Ты только успеешь дойти до зоопарка.      - Как ты все рассчитал, - сказал Стас. - Я бы не смог.      - У тебя нет нужды заставлять свой оригинал действовать по-человечески.      - Как я ее узнаю?      - Она тебя сама узнает.      - И все-таки?      - Твое сердце тебе подскажет.      - Твое ведь не подсказало?      - Оно не могло подсказать. Оно почти синтетическое. Зато я функционирую надежнее тебя. Как почка? Побаливает?      - Чуть-чуть.      - Трансплантация займет три дня.      - У меня нет этих трех дней.      - Я тебя заменю. Я в ближайшую неделю свободен. Стас накинул куртку.      - Нет, - Станислав подошел к нему, - возьми мою.      - Ты боишься, что она меня не узнает?      - Ей приятнее будет увидеть меня... то есть тебя в старой куртке.      - Ну и знаток женского сердца!      Стас открыл дверь в коридор. И остановился.      - Слушай, а что я ей скажу?      - Извинись, что был занят... ну, скажи что-нибудь. Можешь даже разочаровать ее в нас. Только не обижай.      - Жалеешь?      - Иди-иди. Я бы на твоем месте не колебался.      - Регина?      - Да, да, Регина. У нее светлые волосы, прямые светлые...      Стас пошел к лифту.      Станислав сел в кресло, рассеянно вытащил из пачки сигарету. Посмотрел на нее, словно не мог сообразить, что делать с этой штукой, потом сунул сигарету в рот, щелкнул зажигалкой. Закашлялся и расплющил сигарету в пепельнице.      - Берегите составные части, - пробурчал он чьим-то чужим голосом. - Они вам дадены не для баловства.      Он посмотрел на часы.      Стас уже у входа в зоопарк.      Станислав снова поднялся, подошел к окну и, упершись лбом в стекло, смотрел вниз и направо, в темную зелень парковой зоны. Словно мог разглядеть кого-то за три километра. Ничего он, конечно, не увидел. Вернулся к столу, раскурил еще одну сигарету и затянулся. А когда откашлялся - затянулся еще раз.                  --------------------------------------------------------------------      Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.      --------------------------------------------------------------------      "Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 02.10.2001 12:34