Дино Буццати
     
     АВТОМОБИЛЬНАЯ ЧУМА
     
     Перевод с итальянского Г.Богемского
     
     
     Однажды сентябрьским утром в гараж "Ириде" на улице Мен^доса, где я случайно оказался, въехала серая машина какой-то экзотической марки и необычного вида, с иностранным номером, никогда раньше мне не встречавшимся.
     Хозяин, я, мой старый друг главный механик Челада и рабо^чие - все мы были в задней части гаража, в ремонтной мас^терской. Но сквозь стекло, отделявшее мастерскую от цент^рального зала, мы хорошо разглядели эту машину.
     Из автомобиля вышел высокий, сутуловатый, чрезвычайно элегантный блондин лет сорока и с беспокойством стал ози^раться вокруг. Мотор не был выключен и работал на минималь^ных оборотах. Но он как-то очень странно стучал - ничего подобного я еще не слыхивал: это был какой-то сухой скрежет, словно в цилиндрах двигателя мололи камни.
     Тут я увидел, что Челада внезапно побледнел.
     - О мадонна, - пробормотал он. - Это чума. Как в Мексике. Мне это хорошо знакомо.
     И он побежал навстречу незнакомцу. Тот был иностранцем и ни слова не понимал по-итальянски. Но механик прекрасно обо^шелся при помощи жестов, так ему хотелось, чтобы тот поско^рее убрался. И иностранецхотя мотор его машины издавал все такой же скрежет - уехал.
     - Ну и здоров же ты врать, - сказал хозяин гаража механику, когда тот возвратился в мастерскую. Мы все его россказни слышали уже сотни раз и знали наизусть - невероятные истории Челады, который в молодости бывал и в Южной, и в Северной Америке.
     Механик не обиделся.
     - Увидите, увидите сами, - ответил он. - Для всех нас дело примет очень серьезный оборот.
     Этот случай, насколько мне известно, был первым предвест^ником катастрофы, первым робким ударом колокола, предшеству^ющим началу погребального звона.
     Однако прошло целых три недели, пока появился новый симп^том. В газетах было напечатано сообщение муниципалитета, составленное в весьма расплывчатых выражениях. Чтобы избежать "злоупотреблений и нарушения существующих правил", го^ворилось в сообщении, дорожной полиции и службе регулировки уличного движения придаются специально создаваемые отряды, в задачу которых входит осуществление контроля - не только на улицах, но и в домах и гаражах - за исправностью всех видов автотранспорта, как общественного, так и индивидуального, и в случае необходимости - принятие мер для отправки, даже не^медленной, на консервацию. Истинный смысл, скрытый под этими общими словами, угадать было невозможно, и читатели просто не обратили на него внимания. Разве мы могли подозревать, что эти так называемые контролеры на деле самые настоящие божедомы, подбирающие и хоронящие мертвых?
     Прошло еще два дня, прежде чем распространилась паника. Потом с молниеносной быстротой из одного конца города в дру^гой разнесся невероятный слух: началась автомобильная чума.
     Насчет происхождения и симптомов загадочной болезни ходи^ли самые нелепые слухи. Говорили, что это инфекционное забо^левание начинается с глухого скрежета в моторе, напоминающе^го хрип при катаре. Потом все соединения, все швы вздуваются безобразными горбами, поверхность покрывается желтой зловон^ной коркой, и наконец весь мотор разваливается и превращает^ся в бесформенную груду валов, сломанных поршней и шестерен.
     Если говорить о том, как распространялась болезнь, то по^лагали, что заражение происходит через отработанный газы. Поэтому автомобилисты избегали оживленных улиц, и центр города почти обезлюдел; там воцарилась тишина, которой раньше так жаждали и которая теперь была гнетущей, словно кошмар. О радостные автомобильные гудки, о веселая трескотня выхлопов - звуки старых, добрых времен!
     Из-за тесноты в центре были покинуты и почти все гаражи. Те, кому негде было приткнуть машину, предпочитали оставлять ее под открытым небом, в каком-нибудь тихом, спокойном мес^те, например на лужайках на окраине города. А по ночам небо за ипподромом расцвечивалось багровыми отсветами - это горе^ли на кострах погибшие от чумы автомобили. Их сваливали в кучу и сжигали на большом пустыре, окруженном забором, - в народе этот пустырь называли "лазаретом".
     Что тут началось... Кражи и "раздевание" оставленных без присмотра автомобилей; анонимные доносы о якобы заболевших машинах, которые в действительности были здоровы (на всякий случай, чтоб избежать сомнений, их изымали и сжигали); злоу^потребления со стороны санитарных команд, осуществлявших контроль и конфискацию; преступная безответственность тех, кто, зная, что его машина поражена чумой, все же продолжал на ней ездить, разнося заразу; гибель машин, внушавших подозрение, - этих сжигали еще живыми (их отчаянные вопли раз^носились далеко по городу).
     Вначале, сказать по правде, было больше паники, чем убыт^ков. Считают, что в течение первого месяца из двухсот тысяч автомобилей, имевшихся в нашей провинции, чума унесла не более пяти тысяч. Затем, казалось, наступила известная пере^дышка, однако она привела к еще более тяжелым последствиям: некоторые водители тешили себя надеждой, что мор кончился, и опять на улицах начало циркулировать множество автомобилей, увеличивая возможность заражения.
     Но вот эпидемия разразилась с новой силой. Автомобили, внезапно пораженные на улице чумой, стали самым обычным зре^лищем. Мягкий рокот мотора вдруг делался прерывистым, пере^ходил в неровный стук и сменялся неистовым железным скрипом и скрежетом. Мотор еще несколько раз всхлипывал, и машина останавливалась - бесполезная груда дымящегося лома. Но еще страшнее была агония грузовиков, мощный организм которых от^чаянно сопротивлялся болезни. Эти чудовища, прежде чем уме^реть, испускали глухие стоны, из их недр доносились какие-то зловещие удары и душераздирающий лязг, пока пронзительный тонкий свист не возвещал об ужасном конце.
     В то время я служил у одной богатой вдовы - маркизы Ро^занны Финаморе, которая вместе с племянницей жила в старин^ном родовом палаццо. Мне там было очень хорошо. Жалованье нельзя было назвать царским, но зато место - сущая синекура: всего несколько выездов днем, только в самых редких случаях - вечером и, конечно, уход за автомобилем. Это был большой черный "роллс-ройс", настоящий ветеран, но в высшей степени аристократического вида. Я им очень гордился. Даже супермощ^ные спортивные модели теряли на улице свою обычную наглость при появлении этого давно устаревшего саркофага - за версту было видно, что в жилах его течет голубая кровь. Да и мотор у него, несмотря на возраст, был поистине великолепен. Одним словом, я любил его больше, чем если бы он даже принадлежал мне.
     Поэтому разразившаяся эпидемия лишила покоя и меня. Прав^да, говорили, что автомобили с большим объемом цилиндров ос^таются невредимыми. Но разве можно было этому верить? Отчас^ти прислушавшись к моему совету, маркиза отказалась от днев^ных поездок, когда было легче заразиться, и ограничилась редкими выездами после ужина - на концерты, лекции или в гости.
     Однажды ночью - дело было в конце октября, как раз в са^мый разгар эпидемии, - мы возвращались на своем "роллс-рой^се" домой с вечеринки, где собирались дамы, чтобы немного поболтать и развеять тоску тех тревожных дней. И вдруг, как раз в тот момент, когда я выезжал на площадь Бисмарка, я уловил в ритмичном рокоте мотора какую-то короткую заминку, какое-то тихое царапанье, продолжавшееся, может, долюсекун^ды. Я спросил маркизу, слышала ли она чтонибудь.
     - Да нет, ничего, - ответила маркиза. - Держи себя в ру^ках, Джованни, и перестань об этом думать. Наша старая колы^мага не боится ничего на свете.
     Однако, прежде чем мы доехали до дома, зловещее поскрипы^вание, или скрежет, или царапанье - просто не знаю, как его и назвать, - послышалось еще дважды, наполнив мою душу ужа^сом. Возвратившись, я долго стоял неподвижно в нашем малень^ком гараже, глядя на благородную машину, которая, казалось, мирно спала. Но, хотя мотор был выключен, из-под капота двигателя через определенные промежутки времени доносились какие-то еле различимые стоны, и я понял: произошло то, чего я больше всего боялся.
     Что делать? Я решил немедленно обратиться за советом к старому механику Челаде: помимо того, что он уже был свиде^телем подобного мора в Мексике, он уверял, что знает, .как готовить специальную смесь минеральных масел, обладающую не^обыкновенными целительными свойствами. Хотя дело было за полночь, я позвонил по телефону в кафе, где Челада имел при^вычку проводить за картами почти каждый вечер. Действитель^но, он был там.
     - Челада, - сказал ему я, - ты всегда был мне другом.
     - Конечно, разве ты в этом сомневаешься?
     - Мы всегда с тобой неплохо ладили.
     - Слава богу, это так.
     - Могу я тебе довериться?..
     - Черт побери!
     - Тогда приходи. Я хочу, чтобы ты осмотрел "роллс-ройс".
     - Сейчас приду.
     Когда он вешал трубку, мне послышался тихий смешок.
     Сидя на скамье в гараже, я ждал его и слушал, как из глу^бин мотора моей машины все чаще вырывались какие-то звуки. Я мысленно отсчитывал шаги Челады, считал минуты - вот сейчас откроется дверь и он войдет в гараж. Напрягая слух в ожида^нии механика, я вдруг услышал на дворе топот ног, но то были шаги не одного, а нескольких человек. Страшное подозрение сжало мне сердце.
     И вот открывается дверь гаража и передо мной появляются два грязных коричневых комбинезона, две бандитские рожи - одним словом, два божедома, а за ними я различаю Челаду, который, спрятавшись за створкой, наблюдает, что будет дальше.
     - Ах ты, гнусный негодяй... Вон отсюда, проклятые!
     Я лихорадочно начинаю искать какое-нибудь оружие - гаеч^ный ключ, палку. Но эти типы уже хватают меня, скручивают, и мне не вырваться из их железных лап.
     - Эй, мерзавец, - кричат они мне злобно и в то же время с издевкой, - ты что, не подчиняешься городским контролерам, должностным лицам?! Тем, кто работает ради блага нашего города?
     Они привязали меня к скамейке и - это было верхом издева^тельства - засунули мне в карман квитанцию в получении машины для "отправки на консервацию". Потом запустили мотор "роллс-ройса", машина тронулась с места и укатила с жалоб^ным, но исполненным глубочайшего достоинства стоном. Казалось, она хотела со мной попрощаться.
     Через полчаса ценой невероятных усилий мне все же удалось освободиться, и я, даже не поставив в известность о проис^шедшем хозяйку, пустился бежать как безумный сквозь ночную тьму к "лазарету", за ипподром, надеясь поспеть вовремя.
     Но, когда я уже подбегал к воротам, из них вышел Челада со своими двумя подручными. Он посмотрел на меня так, словно никогда в жизни не видел. Их сразу же поглотила темнота.
     Мне не удалось его догнать, не удалось проникнуть за ог^раду, добиться того, чтобы не уничтожали "роллс-ройс". Долго стоял я, припав к щели в дощатом заборе, и смотрел, как пы^лали на костре распотрошенные автомобили, как их темные си^луэты содрогались и корчились в языках пламени. Где была моя машина? Различить ее в этом аду было невозможно. Только на какоето мгновение мне показалось, что в яростном треске костра я узнаю ее родной голос - душераздирающий отчаянный вопль, который, прозвучав, тотчас же смолк - теперь уже нав^сегда.