Сергей Довлатов.
     
     Игрушка
     
     - Дядя Гриша! Вам нужна машина?!
     Он вздрогнул. Когда его неожиданно окликали, писатель вздрагивал. Это началось давно, еще с армейских лет, когда писатель был охранником в Мордовии.
     - Дядя Гриша!
     Григорий Борисович с досадой и облегчением прервал работу. Вышел на крыльцо.
     - Это я - Ариэль. Я машину принес...
     Действие происходило в летней русской колонии чуть западнее Монтиселло. Ариэль был племянником Мишкевицеров. Писатель жил от них в двадцати метрах, ближе к железнодорожной линии. Еще левее жили Касперовичи.
     - Вы спрашивали про машину. Я наигрался. Ваша очередь.
     - А, - сказал писатель, - наконец-то...
     Разговор этот начался еще вчера. Григорий Борисович заметил машину, с жужжанием катившуюся по траве. Следом шел Ариэль. В руках у него была черная продолговатая коробочка.
     Писатель счел нужным заметить:
     - Однако...
     Что означало, например - додумаются же люди!..
     И вот явился Арик.
     - Хотите поиграть?
     - Еще бы.
     - Тогда смотрите.
     В спешке Ариэль начал заикаться. При этом речь его звучала с какой-то дополнительной отчетливостью.
     - Вот смотрите. Так включается. Так выключается. Так вправо. Так влево. А так, значит - прямо. Поняли? Учтите - заднего хода нет.
     - Как всегда, - реагировал писатель.
     Ариэль убежал.
     Григорий Борисович тронул пластмассовый рычажок. Машина с жужжанием покатила вдоль газона. Из-под нее вылетали мелкие камешки. Писатель сделал неосторожное движение. Машина резко повернула в сторону. Левое крыло ее уперлось в стену.
     Писатель выключил мотор. Затем сказал: "Фантастика", - и удалился. Коробочку оставил на подоконнике. Рядом, возле кривоватой дачной лампы, ожидали его сенсационные мемуары Яновского.
     Затем был телефонный звонок из Нью-Йорка. Приходила Фаина жаловаться на
     мужа. Звучала по  карманному  радио  +Ленинградская-  симфония  Шостаковича.
     Вслед за Шостаковичем явился Мишкевицер. Интересовался погодой на завтра.
     Ариэль появился вечером, когда уже стемнело:
     - Поиграли?
     - Конечно, - сказал писатель, - увлекся. Все дела забросил...
     - А где машина?
     Машины не было. Коробочка лежала на подоконнике.
     - Странно, - удивился писатель, - может, дети взяли?
     - Не беспокойтесь, - сказал Ариэль, - я найду.
     - Спроси у Левушки. Или у Буси...
     - Не беспокойтесь...
     Наутро мальчик появился снова.
     - Ну как дела? - спросил писатель. Он не выспался. Пил среди ночи кофе.
     - Они не брали.
     - Ты о чем? - спросил Григорий Борисович. - Ах, да...
     - Они не знают, где машина.
     - Так. Куда же она могла подеваться?
     Ариэль задумался, потом сказал:
     - А вы под домом смотрели?
     - Нет.
     - Наверное, она под домом.
     Григорий Борисович тяжело опустился на колени. Припал к сыроватой земле. Вдыхая болотный запах, протиснулся между двумя гнилыми столбами.
     - Фонарик принести?
     - Давай.
     Под домом обнаружились лыжи, железная решетка, мяч и корпус гитары без струн. Машины не было.
     Писатель оглядел свои испачканные брюки.
     - Что-то фантастическое, - сказал он.
     - Не беспокойтесь, - утешил его Ариэль, - подумаешь. Мне дядя Леня новую купит. У него знаете сколько долларов.
     - Сколько? - вдруг заинтересовался Григорий Борисович.
     - Очень много. Думаю, больше ста.
     И затем:
     - Вы под кроватью не смотрели?
     - Я посмотрю, - сказал Григорий Борисович.
     Писатель отодвинул кровать. Заглянул в кладовку. Порылся в ящиках стола.
     - Я завтра приду, - сказал Ариэль.
     С этого дня началась ежедневная пытка. Рано утром к нему заходил Ариэль:
     - Я только хотел спросить насчет машины.
     - Как сквозь землю провалилась, - жаловался писатель.
     - Ничего, я вечером зайду.
     В конце недели Григорий Борисович принял решение. Дневным автобусом
     поехал в Монтиселло. Зашел в игрушечный магазин +Плейленд-. Выбрал машину за
     сорок шесть долларов. Вернулся. Разыскал Ариэля и вручил ему большую, довольно тяжелую коробку
     - Играй, - сказал он.
     Мальчик смутился.
     - Зачем? - говорил он, срывая пластиковую ленту. - Не беспокойтесь. Она найдется...
     А потом:
     - К тому же это, в общем, другая машина. Капот не открывается.
     - Капот? - переспросил Григорий Борисович. - А я и не заметил. Колеса, думаю, на месте... Дверцы, руль...
     - Это не та машина, - весело сказал Ариэль.
     И положил ее в коробку. Поролоновые крепления вставил. Ленту приклеил на старое место.
     - Может, сойдет? - упавшим голосом выговорил писатель.
     - Вы не беспокойтесь. Подумаешь, машина. У меня их штук двадцать пять. Правда, у той был капот. И фары.
     - У этой тоже фары.
     - У той были никелированные... Она найдется. Вы на кухне смотрели?
     - Смотрел.
     - А за плитой?
     - За плитой еще не смотрел.
     - Может, она там?
     Григорий Борисович вынул из стола рейсшину. Долго водил ею за газовой плитой. Выкатил оттуда россыпь дряни, напоминавшей экскременты.
     - Не густо, - сказал писатель.
     - Найдется, - в который раз повторил Ариэль...
     Короче, лето превратилось в ад. Ариэль появлялся, как тень отца в "Гамлете". Ужасом веяло на писателя от его слов:
     - Не беспокойтесь. Она найдется.
     Писателю снились автомашины. Они съезжались к нему, беспомощному - черные, громадные. Капоты их были угрожающе подняты. Никелированные фары сверкали.
     Писатель обратился к Мишкевицеру. Тот сказал:
     - Да бросьте. Подумаешь, машина. У него их целый автопарк. Найдется... Вы на чердаке смотрели?
     - Нет у меня чердака, - сказал писатель. Он почувствовал, что близок к нервному срыву. Забросил все свои дела. Позвонил в Нью-Йорк литературному агенту Гордону Брукмайеру.
     - Помнишь, Горди, ты хотел отдать мне свой автомобиль?
     - Бери. Он только даром место занимает.
     - Какая марка?
     - "Бьюик-ригал", восемьдесят первого года. Что называется, в рабочем состоянии. Для новичка в самый раз.
     - Фары никелированные?
     - Вроде бы.
     - Капот поднимается?
     - Как это? Зачем ему подниматься?
     - Не поднимается капот?
     - Поднимается, когда надо.
     - Ну, слава Богу...
     - Радуйся, мизерабль, - сказал Ариэлю писатель, - ликуй. В четверг тебе пригонят настоящую машину.
     - Новую?
     - Почти. "Бьюик" восемьдесят первого года.
     - Знаю, - сказал Ариэль, - всего шесть цилиндров. К тому же я еще маленький. А когда вырасту, дядя Леня подарит мне новенькую "Тойоту"...
     Писатель удалился, сгорбившись, жестикулируя и беззвучно шевеля губами.
     А потом все разъяснилось. Машину утащил хозяйский пес Дунай. Она поблескивала в глубине его невзрачной будки, как сокровище. Когда хозяин вытащил машину, на боках ее обнаружились глубокие следы зубов.
     Теперь писатель часто видел Ариэля около собачьей конуры. Мальчик приближался к Дунаю, беседовал с ним. Что-то внушал ему настойчиво и мягко. Дунай виновато скулил и припадал к земле. Задние лапы его судорожно вздрагивали.
     - Ничего, - издали шептал Григорий Борисович, - потерпи. Лето все равно уже кончается.