М.Жванецкий
     
     
     Для вас, женщины.
     
     Я не знаю, как для вас, но для меня 8 марта - второй день рождения.
     Я холостяк. Hе старый. Мне 18 до 17-го года, плюс 51, минус подоходный, плюс бездетность. Я по профессии бухгалтер. Итого мне... 69 с копейками.
     Все друзья хотят меня женить, потому что люди не выносят, когда кому-нибудь хорошо. Hо я не спешу. 69 - время еще есть. С моим возрастом, о котором я сказал выше, с моими данными, о которых я скажу ниже, я мог бы женить на себе весь балет большого театра, но я не тороплюсь.
     Мне говорят:
     - Слушай, Сигизмунд, для тебя есть девушка в Ташкенте, стройная, как козочка, ароматная, как персик. - В Ташкенте. Улица Hавои, 65, вход со двора, налево, отдельная квартира с отцом?
     - Да.
     - С черными глазами, заикается?
     - Да.
     - Тетя болела желтухой в 36 году?
     - Да.
     - Хорошая девушка, но зачем привязывать себя к одному месту?
     Я всю жизнь менял адреса и места работы, менял, когда мне не нравился пейзаж за окном или голоса сотрудников. Зачем же мне затихать вдали? И я сказал себе: "Сигизмунд, тебя рано отдавать, ты еще не все взял от жизни".
     И я сбежал к одной врачихе. Доцент. Вот такая толстая диссертация, и тема интересная - что-то там в носу. Такая умная женщина. Бывало по радио: "Буря мглою небо кроет..."
     - Откуда это, Сигизмунд?
     Я только открывал рот и напрягал память, как она говорила:
     - Ты прав - это Пушкин. С ней я пошел дальше всех, с ней я дошел до загса. У меня уже был букет, мы с ее мамой перешли на "ты", а папа подарил мне белые тапочки. И тут я сказал себе: "Стой, Сигизмунд. Она чудесная женщина со всеми удобствами, с горячей водой, в прекрасном районе, но умна угнетающе". С таким же успехом можно жить в библиотеке или спать в машиносчетной станции.
     И я бежал к третьей. Та ничего не соображала, и я почувствовал себя человеком. Я сверкал остроумием, я пел и решал кроссворды. А она сидела раскрыв рот. Когда человек, раскрыв рот, смотрит на вас целый день, это приятно. Hо через месяц это начинает раздражать. Я ей говорю: "Закрой рот, я уже все показал". И хотя был ужин, и нас поздравляли, и ее папа подарил мне белые носки, я сказал себе: "Стоп, Сигизмунд, шутки шутками, но могут быть и дети". И я бежал домой... Где из живых людей меня ждет только зеркало.
     Hо сегодня, женщины, у нас с вами большой день... Я чувствую, что я созрел. Сегодня я выгляжу, как никогда. У меня еще стройная фигурка, блестящая в некоторых местах голова, слегка подкашивающиеся ноги, небольшое пришептывание при разговоре, посвистывание при дыхании и поскрипывание при ходьбе, но если меня в тихом месте прислонить к теплой стенке, со мной еще очень, очень можно поговорить. О 8 марта, о весне, о вас, женщины...
     Готовьтесь, птички. Я еду к вам на трамвае.