Роджер ЖЕЛЯЗНЫ
     
     СНОВА И СНОВА
     
     
     Им следовало бы знать, что меня все равно не удержишь. Возможно, это понимали, поэтому рядом всегда была Стелла.
     Я смотрел на копну золотистых волос, на голову, лежавшую у меня на руке. Для меня она не только жена, она - надзиратель. Как я был слеп!
     Ну а что еще они сделали со мной?
     Заставили забыть, кто я такой.
     Потому что я был подобен им, но не из их числа, они приковали меня к этому времени и к этому месту.
     Меня принудили забыть. Меня пленили любовью.
     Я встал и стряхнул последние звенья цепи.
     На полу спальной камеры лежали лунные блики решетки. Я прошел через нее к своей одежде. Где-то вдали тихо играла музыка. Вот что дало толчок. Так давно не слышал я этой музыки...
     Как они поймали меня?
     Маленькое королевство века назад, где я изобрел порох... Да! Меня схватили там, в другом месте, несмотря на монашеский капюшон и классическую латынь.
     Интересно, долго ли я живу здесь? Сорок пять лет памяти - но сколько из них фальшивых?
     Зеркало в прихожей отразило тучного, с редеющими волосами мужчину средних лет в красной спортивной рубашке и в черных брюках.
     Музыка звучала громче; музыка, которую лишь я мог слышать: гитары и равномерный бой барабана.
     Скрестите меня с ангелом и все равно не сделаете меня святым, друзья!
     Я превратился снова в молодого и сильного и сбежал по лестнице в гостиную. Сверху донесся звук. Проснулась Стелла.
     Зазвонил телефон. Он висел на стене и звонил, звонил, звонил, пока я не выдержал.
     - Ты опять за свое... произнес хорошо знакомый голос.
     - Не надо винить женщину, - сказал я. Она не могла наблюдать за мной вечно.
     - Лучше тебе оставаться на месте, - посоветовал голос. - Это избавит нас обоих от лишних хлопот.
     - Спокойной ночи, - ответил я и повесил трубку.
     Трубка защелкнулась вокруг моего запястья, а провод превратился в цепь, ведущую к кольцу на стене. Какое ребячество! Наверху одевалась Стелла. Я сделал восемнадцать шагов в сторону отсюда, к месту, где моя чешуйчатая конечность свободно выскользнула от оплетших ее виноградных лоз.
     Затем назад, в гостиную, за дверь. Из двух машин, стоявших в гараже, я выбрал самую скоростную. Вперед, на ночное шоссе...
     В зеркальце заднего вида появились огни.
     Они?
     Слишком быстро.
     Это либо случайный попутный автомобиль, либо Стелла.
     Я сместился. Меня несла низкая, более мощная машина.
     Снова смещение.
     Машина на воздушной подушке мчалась по разбитой и развороченной дороге. Здания по сторонам были сделаны из металла. Ни дерева, ни кирпича, ни камня.
     Сзади на повороте высветились огни.
     Я потушил фары и сместился. И снова, и снова, и снова.
     Я летел, рассекая воздух высоко над равнинами. Еще смещение и я над парящей землей, а гигантские рептилии поднимают из грязи свои головы. Преследования не было...
     Я снова сместился.
     Лес - почти до самой вершины высокого холма, где стоял древний замок. Одетый воителем, я восседал на летящем гиппогрифе. Приземлившись в лесу, я приказал: "Стань конем!" - и произнес заветное слово.
     Черный жеребец рысью нес меня по извилистой лесной тропе.
     Остаться здесь, в дремучей чаще, и сразиться с ними волшебством или двигаться дальше и встретить из в мире науки?
     Или окольным путем - в Другое место, надеясь окончательно ускользнуть от преследования?
     Все решилось само.
     Сзади раздалось клацанье копыт, и появился рыцарь на высоком горделивом коне, закованный в сверкающую броню с красным крестом на щите.
     - Достаточно! - скомандовал он. Бросай поводья!
     Я превратил его вознесенный грозно меч в змею. Он разжал ладонь, и змея зашуршала в траве.
     - Почему ты не сдашься? - спросил рыцарь. - Почему не присоединишься к нам, не успокоишься?
     - Почему не сдаешься ты? Не бросишь их и не пойдешь со мной? Мы могли бы вместе изменять...
     Но он подобрался слишком близко, рассчитывая столкнуть меня щитом.
     Я взмахнул рукой, и его лошадь оступилась, скинув рыцаря на землю.
     - Мор и войны следуют по твоим пятам! - закричал он.
     - Любой прогресс требует платы.
     - Глупец! Никакого прогресса не существует! Нет прогресса, как ты его представляешь. Что хорошего принесут все твои машины и идеи, если сами люди остаются прежними?
     - Человек не всегда поспевает за идеями, - ответил я, спешился и подошел к нему. - Вечных Темных веков жаждете ты и тебе подобные. И все же мне жаль, что приходится делать это.
     Я отстегнул нож и вонзил его в забрало, но шлем был пуст. Тот, кто скрывался под ним, ускользнул в Другое месть, еще раз преподав урок о тщетности споров со сторонником этической революции.
     Я сел на коня и снова двинулся в путь.
     Через некоторое время сзади снова заклацали подковы. Я произнес слово, посадившее меня на лоснящуюся спину единорога, молнией прорезающего черный лес. Погоня продолжалась.
     Наконец появилась маленькая поляна с пирамидой из камней в центре. Я спешился и освободил немедленно исчезнувшего единорога.
     Я забрался на пирамиду, закурил и стал ждать.
     На поляну вышла серая кобыла.
     - Стелла!
     - Слезай оттуда! - крикнула она. - Они могут начать атаку в любой момент!
     - Я готов, - сказал я.
     - Их больше! Они победят, как побеждали всегда. А ты будешь терпеть поражения снова и снова, пока борешься. Спускайся и уходи со мной. Пока не поздно!
     Молния сорвалась с безоблачного неба, но у пирамиды дрогнула и зажгла дерево поблизости.
     - Они начали!
     - Тогда уходи отсюда, девочка. Здесь тебе не место.
     - Но ты мой!
     - Я свой собственный и больше ничей! Не забывай об этом!
     - Я люблю тебя!
     - Ты предала меня.
     - Нет. Ты говорил, что любишь человечество...
     - Да.
     - Не верю тебе! Не может быть - после того, что ты сделал.
     Я поднял руку.
     Изыди Отсюда в пространстве и времени, - молвил я и остался один.
     Молнии били чередой, опаляя землю.
     Я потряс кулаком.
     - Ну неужели вы никогда не оставите меня в покое? Дайте мне век, и я покажу вам мир, который по-вашему существовать не может!
     В ответ земля задрожала и начала гудеть.
     Я бился с ними. Я швырял молнии назад в их лица. Я выворачивал наизнанку поднявшиеся ветры. Но земля продолжала дрожать, и в основании пирамиды появились трещины.
     - Покажитесь! - вскричал я. - Выйдите честно, один на один!
     Но земля разверзлась, и пирамида рассыпалась.
     Я падал во тьму.
     Я бежал. Я был маленьким пушистым зверьком, а за мной по пятам неслась, рыча, свора гончих псов; их глаза сверкали, как огненные прожекторы, их клыки блестели, как мечи.
     Я несся на крыльях колибри и услышал крик ястребы...
     Я плыл сквозь мрак и вдруг почувствовал прикосновение щупальца...
     Я излучался радиоволнами...
     Меня заглушили помехи.
     Я был пойман в силки, как рыба в сеть. Я попался...
     Откуда-то донесся плач Стеллы.
     - Почему ты рвешься снова и снова? - спрашивала они. - Почему не довольствуешься жизнью спокойной и приятной? Неужели не помнишь, что они делали с тобой в прошлом? Разве дни со мной не бесконечно лучше?
     - Нет! - закричал я.
     - Я люблю тебя, - сказала она.
     - Такая любовь - явление воображаемой, - ответил я, и был поднят и унесен прочь.
     Она всхлипывала и следовала за мной.
     - Я умолила их оставить тебя в мире, но ты швырнул этот дар мне в лицо.
     - Мир евнуха, мир лоботомии... Нет, пусть они делают со мной, что хотят. Их правда обернется ложью.
     - Неужели ты веришь в то, что говоришь? Неужели ты забыл солнце Кавказа - и терзающего тебя грифа?
     - Не забыл, - ответил я. - Но я ненавижу их. Я буду бороться с ними всегда, и когда-нибудь добьюсь победы.
     - Я люблю тебя...
     - Неужели ты веришь в то, что говоришь?
     - Глупец! - прогремел хор голосов; и я был распластан на скале и закован.
     Весь день змея брызжет ядом в мое лицо, а Стелла подставляет чашу. И только когда женщина, предавшая меня должна выплеснуть чашу мне в глаза, я кричу.
     Но я снова освобожусь, и снова приду со многими дарами на помощь многострадальному человечеству. А до тех пор я могу лишь смотреть на мучительно тонкую решетку ее пальцев на дне этой чаши и кричать, когда она ее убирает.