Агата КРИСТИ OCR&spellchec: tymond
     
     
     ПОСЛЕ ПОХОРОН
     
     
     ONLINE БИБЛИОТЕКА
     
     
     http://www.bestlibrary.ru
     
     
     Глава первая
     
     
     Старик Лэнскомб ковылял из комнаты в комнату, поднимая жалюзи. Время от времени, прищуривая ослабевшие с возрастом глаза, он посматривал в окна.
     Скоро все вернутся с похорон. Лэнскомб засеменил быстрее. Сколько окон в этом доме!
     Эндерби-холл был внушительным особняком викторианской эпохи, выстроенным в готическом стиле. В каждой комнате богатые шторы из потускневшей парчи или бархата. Кое-где стены еще обтянуты выцветшим шелком. В зеленой гостиной старый дворецкий задержал взгляд на висевшем над камином портрете Корнелиуса Эбернети, для которого был в свое время выстроен Эндерби-холл. Весьма энергичный и решительный на вид джентльмен, всегда думал о нем Лэнскомб, радуясь, однако, что ему так и не довелось узнать Корнелиуса Эбернети лично. Его хозяином - и каким! - был мистер Ричард. Внезапная кончина мистера Ричарда была для всех как гром с ясного неба, хотя, конечно, доктор уже некоторое время пользовал его. Но, сказать по правде, хозяин так и не оправился по-настоящему после смерти молодого мистера Мортимера. Просто ужас, что это было, катастрофа, да и только! И какой прекрасный, здоровый молодой джентльмен! Кто бы мог подумать, что с ним приключится такое? Донельзя грустно все это. А мистера Гордона убили на войне. Одно к одному. На хозяина свалилось слишком много бед, и все-таки он выглядел не хуже, чем обычно, всего лишь неделю назад.
     Пройдя в так называемый белый будуар и безуспешно повозившись там некоторое время с жалюзи, ни за что не желавшими подниматься, дворецкий задумался. Это была комната для леди, а в Эндерби уже так долго жили без хозяйки. Какая жалость, что мистер Мортимер не женился! Без конца ездил то в Норвегию ловить рыбу, то в Шотландию охотиться, вместо того чтобы взять в жены какую-нибудь милую девушку и зажить своей семьей, чтобы ребятишки бегали по всему дому, давно не видевшему детей в своих стенах.
     Мысли Лэнскомба обратились к еще более далеким временам, которые он помнил четко и ясно, не то что последние годы, не оставившие в памяти ничего, кроме смутных и расплывчатых образов и впечатлений. А вот прошлое вставало перед ним как живое.
     Мистер Ричард был для младших в семье скорее отцом, нежели просто старшим братом. Ему было двадцать четыре года, когда скончался его батюшка, и он сразу взял на себя управление семейной фирмой, а в доме при нем все было так налажено, все устроено так удобно и богато, что лучшего и желать было нельзя. Веселый и счастливый был этот дом, когда в нем подрастали юные леди и джентльмены. Разумеется, время от времени случались драки и ссоры, а уж как доставалось несчастным гувернанткам! Молодые леди любили поозорничать, особенно мисс Джеральдина. Да и мисс Кора тоже, хотя лет ей было намного меньше. А теперь мистер Лео и мисс Лаура умерли. Мистер Тимоти стал инвалидом, которому жизнь немила. Мисс Джеральдина умерла где-то за границей. Мистер Гордон погиб на войне. Его, Лэнскомба, хозяин пережил их всех, хотя и был самым старшим Правда, еще живы мистер Тимоти и маленькая мисс Кора, которая вышла за того неприятного парня, художника, что ли. Лет двадцать пять Лэнскомб ее не видел, а она была такая миленькая девушка, когда сбежала с этим типом. Теперь он еле-еле узнал ее: так она располнела и одета очень уж чудно. Муж ее был французом или что-то вроде этого. Это ж надо было додуматься, чтобы выйти за такого! Ну да мисс Кора всегда была чуточку, как бы это сказать... Живи она в деревне, ее бы называли дурочкой.
     Сама-то она помнила его как нельзя лучше! "Да ведь это Лэнскомб!" - сказала мисс и была так рада увидеться с ним. Да что говорить, в старые дни все они любили его, а он, когда в доме устраивали званый обед, всегда оставлял им что-нибудь вкусненькое. Всем им был близок старый Лэнскомб, а теперь... Молодое поколение, в котором он толком никого не различает, видит в нем лишь старого, прижившегося в доме слугу. Сплошь чужая компания, подумал он, когда они явились на похороны, и притом не бог весть какая компания.
     Другое дело - миссис Лео. После женитьбы мистера Лео они часто приезжали сюда. Милая была леди, миссис Лео, настоящая дама. Одевалась и причесывалась как подобает. И хозяин всегда ее любил. Жаль, что у нее и мистера Лео не было детей...
     Лэнскомб встрепенулся: чего ради стоит он здесь и мечтает о старине, когда еще полно дел? Он, горничная Джанет и кухарка Марджори присутствовали на заупокойной службе в церкви, но в крематорий не поехали, а вернулись в дом, чтобы приготовить ленч и встретить остальных, а те с минуты на минуту будут здесь.
     Лэнскомб зашаркал через комнату. Глаза его равнодушно скользнули по портрету над камином, написанному в пару тому, что висел в зеленой гостиной. Собственно говоря, и смотреть особенно было не на что: кроткое личико, губки бантиком, прямой пробор в волосах. В покойной миссис Корнелиус Эбернети примечательным было только одно: ее имя - Корали. Ведь и сейчас, спустя шестьдесят лет после своего появления, мозольный пластырь "Коралл" шел нарасхват, что и позволило Ричарду Эбернети скончаться три дня назад весьма и весьма богатым человеком.
     Машины подъезжали одна за другой. Люди в черном, выйдя из них, неуверенно проходили через холл в просторную зеленую гостиную. Там в камине пылал огонь: дань первым холодным осенним дням и отрадный противовес леденящей душу церемонии похорон.
     Лэнскомб внес в гостиную серебряный поднос, уставленный рюмками с шерри.
     Мистер Энтуисл, старший партнер старой и уважаемой фирмы "Боллард, Энтуисл, Энтуисл и Боллард" стоял у камина, грея спину у огня. С рюмкой шерри в руках он окидывал собравшихся проницательным взглядом юриста. Не всех он знал лично, а знакомство перед отъездом на похороны было торопливым и небрежным.
     Обратив прежде всего внимание на Лэнскомба, мистер Энтуисл подумал про себя: "Бедный старик здорово сдал, ему ведь, пожалуй, за восемьдесят. У него будет приличная ежегодная пенсия, так что ему-то беспокоиться не о чем. Таких слуг, как он, нынче нет. Грустный мир. Пожалуй, оно и хорошо, что бедняга Ричард не. дожил своего. Ради чего ему было жить?" В глазах 72-летнего Энтуисла смерть Ричарда Эбернети в возрасте всего каких-то шестидесяти восьми лет явно была преждевременной. Практически Энтуисл отошел от дел два года назад, но как душеприказчик Ричарда Эбернети, а также из уважения к памяти своего личного друга и одного из старейших клиентов фирмы он совершил поездку на север.
     Перебирая в уме условия завещания, юрист оценивающе приглядывался к собравшимся членам семьи.
     Разумеется, миссис Лео Эбернети он знал достаточно хорошо. Очаровательная женщина, к которой он относился с симпатией и уважением одновременно. В его взгляде, остановившемся на ней сейчас, когда она подошла к окну, явственно сквозило одобрение. Черное было ей к лицу. Энтуислу нравилась ее хорошо сохранившаяся фигура, серебристо-седые волосы, поднимавшиеся от висков красивой волной, и глаза, еще не совсем утратившие прежнюю васильковую яркость.
     Сколько сейчас Элен лет? Пожалуй, пятьдесят один - пятьдесят два. Странно, что столь привлекательная женщина не вышла замуж вновь после смерти Лео. Правда, они обожали друг друга.
     Глаза Энтуисла остановились на миссис Тимоти. С ней он был знаком мало. Вот ей черное не идет, ее стиль - твидовый костюм, столь удобный, когда живешь в сельской местности. Крупная, рассудительная, неглупая, судя - по всему, женщина. Бесконечно преданная мужу. Вечно носится с его здоровьем, может, даже чересчур. А что, собственно говоря, у Тимоти со здоровьем? Энтуисл всегда подозревал, что тот просто-напросто симулянт из числа мнительных нытиков. Ричард Эбернети разделял это подозрение. "Правда, когда Тимоти был мальчишкой, у него была слабая грудь, - говорил он, - но будь я проклят, если поверю, что с ним не все в порядке сейчас". Впрочем, у каждого должно быть свое хобби. У Тимоти это свелось к помешательству на собственном здоровье. Попалась ли миссис Тимоти на эту удочку? Вероятно, нет, но ведь женщины ни за что в подобном не сознаются. Тимоти, должно быть, человек состоятельный, ведь он всегда был скуповат. Однако лишнее не помешает при теперешних-то налогах.
     Следующим объектом наблюдения стал для мистера Энтуисла Джордж Кроссфилд, сын Лауры. Р свое время Лаура вышла за сомнительного типа. Никто толком о нем ничего не знал. Сам он называл себя биржевым маклером. Молодой Джордж служит в юридической конторе, не очень-то респектабельной. Симпатичный на вид малый, но есть в нем что-то ненадежное. Джордж вряд ли хорошо обеспечен. Ведь в денежных делах его мать была полнейшей дурой. Когда она умерла пять лет назад, то после нее почти ничего не осталось.
     А эти две девушки, вернее, молодые женщины: кто из них кто? А, вот эта, что разглядывает восковые цветы на малахитовом столике, Розамунд, дочка Джеральдины Хорошенькая, даже красивая, правда, мордашка глуповата. Актриса и замужем за актером "Красивый парень этот Майкл Шейн. И знает, что красив, - подумал мистер Энтуисл, не жаловавший сцену как профессию. - Интересно, откуда он взялся и что собой представляет?" А вот дочь Гордона Сьюзен смотрелась бы на сцене гораздо лучше, чем Розамунд. В ней больше индивидуальности, пожалуй, даже многовато для повседневной жизни. Сьюзен стояла почти рядом, и мистер Энтуисл украдкой разглядывал ее. Темные волосы, карие с золотистым блеском глаза, привлекательный, но неулыбчивый рот. Рядом с ней муж, помощник аптекаря, насколько ему, Энтуислу, известно. Молодой человек с бледным незапоминающимся лицом и волосами песочного цвета. Явно чувствует себя не в своей тарелке. Мистер Энтуисл объяснил это тем, что Грегори Бэнкс ошеломлен таким наплывом жениных родственников.
     Последней под испытующий взгляд юриста попала Кора Ланскене. В этом была известная закономерность, ведь и в семье Кора оказалась последышем. Самая младшая из сестер Ричарда, она родилась, когда ее матери было уже под пятьдесят, и та не перенесла своей десятой беременности (трое детей умерли в детстве). Бедная маленькая Кора! Всю свою жизнь она доставляла хлопоты окружающим, особенно своей привычкой говорить вещи, которым лучше бы оставаться невысказанными. Все старшие братья и сестры были очень добры к Коре, маскируя ее недостатки и покрывая ее промахи в обществе. Как-то никому и в голову не приходило, что Кора выйдет замуж. Она не была особенно привлекательной девушкой, и ее довольно неуклюжие заигрывания с гостившими в доме молодыми людьми обычно заставляли тех поспешно ретироваться. Она брала в художественной школе благопристойные уроки акварельной живописи, но каким-то ветром ее занесло в класс живой натуры, где она и познакомилась с Пьером Ланскене, после чего явилась домой и объявила о своем намерении выйти за него замуж. Ричард Эбернети решительно воспротивился: увидев Пьера, он сразу заподозрил, что тот просто-напросто ищет жену с порядочным приданым. Тогда Кора сбежала с этим полуфранцузом - и хлоп! - обвенчалась с ним. Ланскене был отвратительным художником, и, с какой стороны ни взгляни, его никак нельзя было назвать особо порядочным человеком, но Кора по-прежнему души в нем не чаяла. Она так и не простила своим родным их отношения к нему. Впрочем, Ричард Эбернети все-таки назначил сестре щедрое содержание, на которое, по мнению Энтуисла, парочка, вероятнее всего, и жила. Он бы крайне удивился, если бы Ланскене когда-нибудь заработал хоть грош. Муж Коры, припоминал Энтуисл, скончался что-то лет двенадцать назад. И вот теперь она, вдова, женщина с сильно пополневшей и весьма нескладной фигурой, облаченной в довольно претенциозное черное платье с оборками, вернулась в дом, где жила девочкой и девушкой. Просто трогательно видеть, как она расхаживает по комнате, прикасаясь к одной вещи за другой и издавая возгласы удовольствия, когда что-то напоминает ей какой-нибудь эпизод из детства. Она почти не скрывает, что смерть брата не вызвала у нее особой скорби. Впрочем, размышлял Энтуисл, Кора никогда не умела и не любила притворяться.
     Вновь войдя в комнату, Лэнскомб произнес приличествующим случаю приглушенным голосом: "Ленч подан".
     
     
     Глава вторая
     
     
     Когда все встали из-за стола, Лэнскомб предложил подать кофе в библиотеку. Это было подсказано дворецкому его понятием о приличиях. Наступило время поговорить о деле, иными словами, о завещании, и библиотека с ее книжными шкафами и тяжелыми портьерами красного бархата создавала для этого как нельзя более подходящую атмосферу. Лэнскомб подал туда кофе и вышел, плотно притворив за собой дверь.
     После нескольких отрывочных фраз каждый начал исподтишка поглядывать на Энтуисла. Тот взглянул на свои часы и приступил к делу.
     - Как вам известно, - начал юрист, - я являюсь душеприказчиком Ричарда Эбернети.
     Его тут же прервали.
     - А я и не знала! - воскликнула Кора Ланскене. - Оставил он мне что-нибудь?
     Бросив на миссис Ланскене укоряющий взгляд, старый юрист продолжал:
     - Примерно еще год назад завещание Ричарда Эбернети было очень простым. За исключением нескольких мелких сумм, он оставлял все своему сыну Мортимеру.
     - Бедный Мортимер, - вновь не удержалась Кора. - Уже взрослый человек, и вдруг этот ужасный детский паралич!
     Презрев это вмешательство, Энтуисл продолжал:
     - Столь неожиданная и трагическая смерть Мортимера была для Ричарда страшным ударом. Прошли месяцы, прежде чем он немного оправился. После этого по моему совету Ричард решил составить новое завещание. Однако прежде всего он захотел получше познакомиться с молодым поколением.
     - Он устроил всем нам конкурсный экзамен, - с неожиданным звонким смехом вмешалась на этот раз Сьюзен. - Сначала Джорджу, потом Грегу и мне, а напоследок Розамунд и Майклу.
     - Так оставил он что-нибудь мне? - не унималась Кора.
     Мистер Энтуисл кашлянул и несколько холодно сказал:
     - Я разошлю всем вам копии завещания, но суть его могу изложить уже сейчас. После выплаты довольно значительной пенсии Лэнскомбу и выполнения еще нескольких финансовых распоряжений, помельче, состояние, и очень значительное, должно быть разделено на шесть равных частей. Четыре из них после уплаты всех налогов переходят соответственно к Тимоти, брату Ричарда, племяннику Джорджу Кроссфилду, племяннице Сьюзен Бэнкс и другой племяннице, Розамунд Шейн. С оставшихся двух частей надлежит выплачивать пожизненный доход миссис Элен Эбернети, вдове его брата Лео, и сестре Ричарда миссис Коре Ланскене. После их смерти капитал будет поделен между четырьмя вышеназванными наследниками.
     - Как это мило со стороны Ричарда! - воскликнула с искренней признательностью Кора. - Годовой доход! И сколько же это?
     Мистер Энтуисл понял, что та не отвяжется.
     - Что-то около трех или четырех тысяч фунтов в год.
     - Господи! - ахнула Кора. - Вот дивно-то! Я поеду на Капри.
     Элен произнесла своим мягким голосом:
     - Как это великодушно со стороны Ричарда! Я очень благодарна за его отношение ко мне.
     - Он был привязан к вам, Элен, - сказал Энтуисл. - Ведь Лео был его любимым братом. Да и после его смерти он всегда так радовался вашим визитам!
     Элен вновь заговорила, и в ее словах прозвучали печаль и раскаяние:
     - Если бы я знала, что он так болен. Я ведь гостила здесь незадолго до смерти Ричарда, и, хотя мне и было известно, что со здоровьем у него неважно, я не думала, что это так серьезно.
     - Все серьезно в таком возрасте. Но он не хотел говорить об этом, и, мне кажется, никто не ожидал такого быстрого конца. Я знаю, что врач был удивлен.
     - Такой удар для всех нас, - вмешалась в разговор Мод Эбернети. - Бедный Тимоти ужасно расстроился. Он все время повторял: "Так внезапно, бог мой, так внезапно".
     - Но ведь все удалось великолепно замять, правда? - спросила Кора.
     Все воззрились на нее, и она несколько смешалась.
     - Я думаю, вы все совершенно правы, - заговорила Кора поспешно и сбивчиво. - Абсолютно правы. То есть я хочу сказать... к чему это... эта огласка? Только неприятности для всех. Это должно остаться в семье, и незачем посторонним что-то знать...
     Обращенные к ней лица выражали полнейшее недоумение.
     Мистер Энтуисл наклонился вперед:
     - Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Кора.
     Кора Ланскене оглядела родных, и в ее широко раскрытых глазах, в свою очередь, выразилось удивление.
     - Но ведь Ричарда убили, не так ли? - сказала она.
     
     
     Глава третья
     
     
     Возвращаясь в Лондон, Энтуисл, устроившийся в углу купе первого класса, задумался о странном замечании Коры Ланскене, вызвавшем в его душе какое-то смутное беспокойство. Конечно, Кора женщина несколько неуравновешенная и в высшей степени недалекая. Он помнил, как она, будучи еще девочкой, нередко ставила окружающих в неловкое положение своей манерой ни с того ни с сего выпаливать неприятные истины. То есть как раз не "истины" - в данном случае это слово совершенно неуместно.
     Мысленно Энтуисл восстановил сцену, последовавшую за этими злополучными словами. Под изумленными и неодобрительными взглядами всех присутствующих Кора окончательно смешалась и залепетала:
     - О, мне так жаль... Я не хотела сказать... Само собой, я знаю, что все в порядке, просто он умер так внезапно, а из его слов я поняла... О, прошу вас, забудьте, что я тут наговорила. Вечно я сболтну что-нибудь...
     После этого инцидент, казалось, был предан забвению и разговор перешел на практическую тему - на предстоящую продажу дома.
     В конце концов, Кора всегда была если не ненормальной, то, во всяком случае, потрясающе наивной. Она понятия не имела о том, что бывают моменты, когда лучше придержать язык. То, что простительно в девятнадцать лет, совершенно не подходит пятидесятилетней даме. Так вот, за здорово живешь, выпаливать такое...
     Тут ход мыслей Энтуисла внезапно застопорился. Вот уже второй раз приходит ему на ум это беспокоящее слово "истины". А почему, собственно говоря, беспокоящее? Да потому, что неуместные, наивные заявления Коры неизменно оказывались либо чистейшей правдой, либо содержали в себе крупицу правды.
     Хотя в пухлой сорокадевятилетней матроне Энтуисл обнаружил не так уж много сходства с прежней неуклюжей девочкой, некоторые из присущих Коре манер сохранились, например легкий, какой-то птичий наклон головы, когда Кора ляпала что-нибудь некстати и лукаво ждала, что из этого выйдет. Именно таким вот образом она когда-то сказала про судомойку: "Молли еле протискивается за кухонный стол, так у нее живот выпирает. И это только последний месяц или два. Интересно, с чего она так толстеет?" Кору немедленно заставили замолчать. В доме чтили викторианские порядки. И судомойка исчезла из кухни на следующий же день, а после надлежащего расследования младший садовник получил распоряжение обзавестись семьей, для чего им с Молли был выделен небольшой коттедж.
     Энтуисл задумался еще глубже. Что же в несуразных речах Коры так тревожит его? Поразмыслив, он выделил две ключевые фразы: "Из его слов я поняла" и "Он умер так внезапно".
     Сначала Энтуисл занялся последней из двух фраз. Да, в какой-то степени смерть Ричарда можно считать внезапной. Доктор, во всяком случае, не ожидал столь быстрого конца. Но, во-первых, бывает, что и врачи ошибаются, а во-вторых, у Ричарда, пусть даже человека сильного и энергичного, оставалось так мало привлекательного в жизни. Неожиданная смерть полгода назад единственного и горячо любимого сына подкосила его, что называется, под корень. Мортимер не успел даже жениться, так что у его отца не было внуков. А ведь Ричард имел крупное состояние и стоял во главе большого дела. Кому все передать? Энтуисл знал, что Ричарда это глубоко тревожило. Его единственный оставшийся в живых брат был почти инвалидом. Оставалось только младшее поколение. Как считал Энтуисл, его друг собирался выбрать себе только одного главного наследника, хотя в мелочах не обошел бы и остальных. Так или иначе, за последние полгода Ричард по очереди приглашал к себе погостить своего племянника Джорджа, племянниц Сьюзен и Розамунд с их мужьями и, наконец, свою невестку миссис Лео Эбернети. По мнению Энтуисла, его друг собирался выбрать наследника из детей своих покойных сестер и брата. Элен же он пригласил из чувства искреннего расположения к ней, а возможно, и для того, чтобы посоветоваться, поскольку высоко ценил ее здравый смысл и практичность. Энтуисл также припомнил, что за эти же полгода Ричард нанес короткий визит своему брату Тимоти.
     Судя по завещанию, которое сейчас покоилось в портфеле мистера Энтуисла, Ричард разочаровался и в племяннике, и в племянницах, а быть может, в мужьях племянниц.
     Насколько было известно Энтуислу, покойный Эбернети не приглашал к себе свою сестру Кору. Мысль об этом вновь напомнила ему Корину фразу: "Я поняла из его слов".
     Что же сказал Ричард? И когда? Если Кора не приезжала в Эндерби к брату, значит, он сам навестил ее в деревне в Беркшире, где она снимала коттедж. Или это было что-то, сказанное Ричардом в письме?
     Так или иначе, мистер Энтуисл теперь же твердо решил поговорить с Корой. Торопиться, разумеется, не следует, чтобы не придавать делу особого значения. Но вникнуть во все это, безусловно, стоит.
     В том же поезде, но в купе третьего класса Грегори Бэнкс обратился к жене:
     - У этой твоей тетки явно винтика в голове не хватает.
     - У тети Коры? Да, она, кажется, всегда была очень простоватой, - откликнулась Сьюзен.
     Сидевший напротив Джордж Кроссфилд заговорил резким тоном:
     - Надо бы отучить ее от привычки болтать всякую несуразицу. Послушав ее, люди могут подумать черт знает что.
     Муж Розамунд внезапно поддержал Джорджа:
     - Я думаю, Джордж прав. Людям ничего не стоит начать трепать языками.
     Розамунд, в свою очередь, спросила с оттенком лукавства в голосе:
     - Ну а если дядю действительно убили, то кто, по-вашему, это сделал? - Она задумчиво оглядела всех в купе. - Дядюшкина смерть, - продолжала Розамунд, - была как нельзя более на руку нам всем. Мы с Миком как раз оказались абсолютно на мели. Мику предложили чудную роль в новом ревю, но до того времени еще нужно как-то протянуть. Сейчас-то, конечно, все в ажуре. А роль действительно замечательная.
     Никто не слушал восторженных речей Розамунд.
     Каждый обратился в мыслях к собственному ближайшему будущему.
     "Вовремя подвалило, - думал Джордж. - Теперь я положу деньги назад, и никто ничего не узнает. Но, ей-богу, все висело на волоске".
     Грегори, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза. "Побег из рабства, - размышлял он, - вот что это такое".
     Жесткий взгляд молодых глаз его жены смягчился, упав на лицо мужа. Сьюзен обожала Грега. Смутно она сознавала, что Грег относится к ней с гораздо меньшим пылом, но это только усиливало ее собственное чувство. Грег принадлежит ей, она сделает ради него все. Буквально все.
     Мод Эбернети, переодеваясь к обеду в Эндерби, где она осталась переночевать, размышляла над тем, не следует ли ей задержаться здесь подольше и помочь Элен разобраться в доме. Но она должна вернуться к Тимоти как можно скорее. Он так дуется, когда ее нет рядом, чтобы ухаживать за ним. Надо надеяться, он будет доволен завещанием, а не рассердится. Мод знала, что ее супруг рассчитывал получить большую часть состояния Ричарда. В конце концов он остался единственным, кто носит имя Эбернети. Да, Тимоти, пожалуй, все-таки рассердится, а это всегда так плохо отражается на его пищеварении. Опять начнет злоупотреблять лекарствами, не слушая ее, Мод. По правде говоря, временами с ним трудно, очень трудно.
     Она вздохнула, затем лицо ее прояснилось. Многое теперь станет проще. Уход за садом, например.
     Элен Эбернети сидела у зажженного камина в зеленой гостиной, поджидая, когда Мод спустится к обеду.
     Она оглядывалась вокруг, вспоминая старые дни, Лео и всех, кого уже нет. Это был счастливый дом. Но такому дому необходимы люди. Ему нужны дети и слуги, долгие шумные трапезы и бушующее пламя в каминах зимой. Не было зрелища печальнее, чем этот огромный особняк, когда в нем остался только старик, потерявший сына...
     Интересно, кто купит Эндерби? Может, он превратится в отель, какой-нибудь институт или гостиницу для молодежи? Сейчас это обычная участь старых больших домов Мысли были печальные, но Элен решительно отмахнулась от них. К чему тосковать о прошлом? Этот дом, и счастливые дни здесь, и Ричард, и Лео - все было прекрасно, но именно было. Теперь у нее другая жизнь, друзья и интересы. Получив завещанный Ричардом доход, она сможет сохранить за собой виллу на Кипре и сделать все, что собиралась.
     Как беспокоили ее в последнее время денежные дела! Сейчас, спасибо Ричарду, эти тревоги позади.
     Бедный Ричард. Как там было в некрологе? "Скоропостижно скончался..." Не эти ли слова заронили в голову Коры абсурдную мысль? Поистине Кора невозможна. И всегда была такой. И к тому же глупа. Ну да бог с ней, бедняжка в этом не виновата.
     Рассеянный взгляд Элен остановился на букете восковых цветов. Здесь, у этого малахитового столика, сидела Кора, когда все они собрались в гостиной перед тем, - как отправиться в церковь. Она была переполнена воспоминаниями, радовалась, узнавая вещи, знакомые ей с детства, и, по-видимому, совершенно забыла, что именно привело ее и всех других в этот дом.
     "А может, - подумала Элен, - она просто меньшая лицемерка, чем остальные?" Кора никогда не заботилась о приличиях. Только она могла брякнуть такое: "Но ведь Ричарда убили, не так ли?" Как все были ошеломлены и шокированы и как все уставились на Кору. И на каждом лице свое особое выражение.
     И вдруг, воскрешая в уме эту сцену, Элен нахмурилась. Что-то здесь было не так...
     Выражение на чьем-то лице? Или что-то - как бы это выразиться? - чего не должно было бы быть?
     Элен не знала... не могла понять, но что-то было не так.
     
     ***
     
     В это же время дама в безвкусном траурном платье поглощала булочки с чаем в привокзальном буфете в Суиндоне и с удовольствием думала о будущем. Никакие мрачные предчувствия не беспокоили ее. Она была счастлива.
     Эти поездки с пересадками, безусловно, могут вымотать всю душу. Было бы легче вернуться в Литчетт Сент-Мэри через Лондон - и не настолько уж дороже. Впрочем, теперь расходы не имеют значения. Но пришлось бы ехать вместе с родственниками и, вероятно, разговаривать всю дорогу. Слишком утомительно. Как люди самодовольны и лицемерны! Все эти лица, когда она сказала насчет убийства... Забавно вспомнить, как все уставились на нее. Ну, что же, она сказала то, что нужно было сказать. Дама одобрительно кивнула самой себе. Затем взглянула на часы: пять минут до отхода поезда.
     Несколько мгновений она сидела, погруженная в мечты о будущем, открывшемся перед ней. Улыбка на ее лице напоминала улыбку счастливого ребенка. Наконец-то можно будет взять кое-что от жизни... Она направилась к поезду, всецело занятая своими планами.
     
     Глава четвертая
     
     Мистер Энтуисл провел очень беспокойную ночь. Утром он чувствовал себя настолько неважно, что остался в постели. Его сестра, ведшая хозяйство в доме, принесла ему на подносе завтрак и заодно доходчиво объяснила, как глупо было с его стороны лететь сломя голову на север Англии в таком возрасте и при таком состоянии здоровья.
     - Похороны! - произнесла сестра тоном глубочайшего неодобрения. - Для человека твоих лет похороны совершенно губительны. Если ты не будешь беречь себя, то умрешь так же внезапно, как твой драгоценный мистер Эбернети.
     Слово "внезапно" заставило Энтуисла вздрогнуть - и он прекрасно знал почему. Кора Ланскене! Высказанная ею мысль была абсолютно невероятной, но ему все-таки хотелось бы знать, почему эта мысль у нее появилась. Да, он отправится в Литчетт Сент-Мэри и повидается с Корой. Можно будет сослаться на какие-нибудь дела, связанные с завещанием. Пусть она не догадывается, что ее неожиданное замечание заинтересовало его. Но он поедет к ней - и поскорее.
     Примерно без четверти шесть вечера раздался телефонный звонок. Энтуисл взял трубку. В ней раздался голос мистера Джеймса Паррота, второго партнера в фирме "Боллард, Энтуисл, Энтуисл и Боллард".
     - Послушайте, Энтуисл, - начал он, - мне только что звонил инспектор полиции из какого-то Литчетт Сент-Мэри.
     - Литчетт Сент-Мэри?
     - Да. - Мистер Паррот сделал короткую паузу.
     Казалось, он не знал, как продолжить. - Это насчет некой миссис Коры Ланскене. Она ведь одна из наследников состояния Эбернети?
     - Ну, конечно. Я видел ее вчера на похоронах. А в чем дело?
     - Да видите ли, - извиняющимся тоном ответил Паррот, - произошла удивительная вещь: ее убили.
     - Убили?!
     - Боюсь, что так... То есть я хотел сказать, что в этом нет никаких сомнений.
     - А почему полиция обратилась к нам?
     - Это все ее компаньонка, или экономка, или кто она там, некая мисс Джилкрист. Ее спросили о ближайших родственниках или поверенных миссис Ланскене. Она, по-видимому, ничего не знает толком о родственниках, но она знала о нашей фирме. Так что полиция сразу связалась с нами.
     - Почему вы решили, что ее убили? - спросил мистер Энтуисл.
     - Ничего другого тут быть просто не может. В ход был пущен топор или что-то вроде этого. Зверское преступление. Судя по всему, с целью грабежа. Окно разбито вдребезги, все ящики выдвинуты, и пропали кое-какие безделушки. Но полиция, кажется, подозревает что-то иное.
     - Когда - это произошло?
     - Сегодня, где-то между двумя и четырьмя с половиной часами дня.
     - А где была экономка?
     - Меняла библиотечные книги в Ридинге. Она вернулась примерно в пять часов и нашла миссис Ланскене мертвой. Полиция интересуется, не можем ли мы что-нибудь сообщить по этому делу. Лично я считаю, что это какой-то парень с придурью из местных. Наверное, решил что-нибудь стянуть, потом потерял голову и укокошил ее. Наверняка это так, вы не считаете, Энтуисл?
     - Да, да...- рассеянно отозвался Энтуисл. Паррот прав, внушал он себе, ничего другого быть просто не могло.
     Но в его ушах еще звучал жизнерадостный Корин голос, говоривший: "Но ведь Ричарда убили, не так ли?" Кора - дурочка. Всегда она была так неосмотрительна. Изрекала неприятные истины. Истины! Опять это треклятое слово...
     Мистер Энтуисл и инспектор Мортон оценивающе глядели друг на друга.
     В своей четкой и сухой манере юрист изложил инспектору все, что знал о Коре Ланскене. Ее рождение, воспитание, замужество, вдовство, финансовое положение и родственные связи. Упомянул он и о том, что Тимоти Эбернети, единственный оставшийся в живых брат и ближайший родственник покойной, уполномочил его, Энтуисла, действовать от его имени и предпринять все необходимые шаги.
     Инспектор кивнул. Ему было приятно встретиться с этим пожилым и проницательным человеком. Кроме того, он надеялся, что тот сможет помочь ему в деле, которое начинало казаться довольно запутанным. Он, в свою очередь, заговорил:
     - В этой истории не все ясно, мистер Энтуисл Допустим, кто-то видел, как эта Джилкрист вышла из дома и направилась к автобусной остановке. Затем этот кто-то берет топор, лежащий в дровяном сарае, разбивает окно в кухне, проникает в коттедж, поднимается наверх и накидывается на миссис Ланскене с топором. Накидывается зверски. Было нанесено шесть или восемь ударов. После этого убийца выдвигает несколько ящиков, прихватывает с собой пару побрякушек ценой не более десяти фунтов и отбывает восвояси.
     - Она была в постели?
     - Да. Насколько известно, накануне она вернулась поздно вечером из поездки на север страны крайне усталая и возбужденная. Кажется, она получила какое-то наследство?
     - Да.
     - Спала она очень плохо и проснулась со страшной головной болью. Выпила несколько чашек чаю, приняла какое-то лекарство и попросила мисс Джилкрист не беспокоить ее до ленча. К этому времени ей, однако, не полегчало, и она приняла две таблетки снотворного. Тогда же она послала мисс Джилкрист в Ридинг, чтобы обменять книги в библиотеке. Когда кто-то, кто бы это ни был, проник в дом, миссис Ланскене уже спала или, во всяком случае, дремала. Взломщик вполне мог бы взять все, что ему хотелось, пустив в ход угрозы или засунув ей кляп в рот. Топор, столь предусмотрительно захваченный им с собой, представляется в таких обстоятельствах совершенно излишним. Никаких следов борьбы не обнаружено. Судя по всему, миссис Ланскене мирно спала, лежа на боку, когда на нее напали.
     Мистер Энтуисл беспокойно пошевелился в кресле.
     - Известны случаи таких варварских и, по сути дела, бессмысленных убийств, - сказал он.
     - Разумеется, и, вероятно, к этому все и сведется. Впрочем, мы почти уверены в том, что никто из местных тут не замешан. Правда, коттедж миссис Ланскене находится не в самой деревне, а на дороге, ведущей к ней. Кто угодно мог незаметно пробраться туда. Вокруг деревни целый лабиринт дорог и тропинок. И вот уже несколько дней не было дождя, так что, если кто-нибудь подъехал туда на машине, никаких явственных следов покрышек не осталось.
     - А вы думаете, это было так? - живо спросил Энтуисл.
     Инспектор пожал плечами.
     - Не знаю. Я говорю лишь, что в этом деле есть некоторые любопытные черты. Вот, Например...
     Он выложил на стол несколько безделушек: брошку в форме трилистника с мелкими жемчужинами, брошь с аметистами, небольшую нитку недорогого жемчуга и браслет, украшенный гранатами.
     - Эти вещи были взяты из шкатулки с драгоценностями. Их нашли совсем рядом с домом, в кустах.
     - Да, да, это любопытно. Может, убийца испугался того, что натворил, и...
     - Вполне возможно. Но тогда он наверняка оставил бы эти вещицы в ее комнате наверху. Разумеется, не исключено, что паника овладела им на пути между спальней и воротами.
     Мистер Энтуисл спокойно вставил:
     - Или же, как вы предполагаете, эти штуки были взяты лишь для маскировки.
     - Вариантов тут несколько". Конечно, не исключено, что это дело рук мисс Джилкрист. Знаете, когда две женщины живут только вдвоем, могут быть всякие ссоры, обиды и тому подобное. Мы учли и это. Впрочем, версия сомнительная. По всем данным, они отлично уживались друг с другом.
     Он помолчал и затем продолжил:
     - Значит, по-вашему, никто не получил бы выгоды от смерти миссис Ланскене?
     - Я выразился не совсем так.
     Инспектор Мортон быстро вскинул на него глаза.
     - Но, кажется, вы сказали, что миссис Ланскене жила на содержание, выделенное ей братом, и что собственных средств у нее не было.
     - Да, именно. Ее муж умер полным банкротом, а она, насколько я ее знаю, была абсолютно не способна скопить хоть что-нибудь.
     - Коттедж она арендовала, принадлежащая ей мебель не представляет собой ничего особенного. После нее остались еще какие-то картины. Кто все это унаследует, не особенно-то разживется, если, разумеется, она вообще оставила завещание.
     Энтуисл покачал головой:
     - Мне абсолютно ничего не известно о ее завещании. Я же говорил вам, что не видел ее много лет.
     - Тогда что вы, собственно, имеете в виду? Наследство, о котором вы упомянули? Имела она право распорядиться им в своем завещании?
     - В известном смысле. Она не могла распоряжаться капиталом. Сейчас, когда она мертва, он будет разделен между пятью другими наследниками Ричарда Эбернети. Это я и имел в виду. Все они автоматически получают выгоду в результате смерти Коры Ланскене.
     Инспектор казался разочарованным.
     - А я-то думал, мы на что-то наткнулись. Тут наверняка нет мотива для того, чтобы набрасываться на человека с топором. Похоже, это действительно дело рук какого-то малого, у которого не все дома. Таких сейчас много. Если только это не почтенная мисс Джилкрист, что, по правде говоря, представляется крайне маловероятным.
     - Когда она обнаружила труп?
     - Почти в пять часов. Вернувшись из Ридинга, она вошла в коттедж через парадную дверь и сразу направилась в кухню, чтобы поставить чайник. Из комнаты миссис Ланскене не доносилось ни звука, и мисс Джилкрист решила, что та еще спит. Затем она заметила разбитое окно в кухне: осколки валялись по всему полу. Но даже и тогда она лишь подумала, что это дело рук какого-нибудь мальчишки. Мисс Джилкрист прошла наверх и осторожно заглянула в комнату хозяйки, чтобы узнать, не пора ли подавать чай. Увидев, что случилось, она, конечно, закричала и кинулась к ближайшему соседу. Ее история выглядит абсолютно логичной. Ни в ее комнате, ни в ванной, ни на ее одежде не обнаружено следов крови. Нет, я не думаю, что мисс Джилкрист имеет к этому какое-то отношение. Врач прибыл в половине шестого. По его мнению, смерть наступила не позднее чем в половине пятого, а вероятнее всего, ближе к двум часам. Так что, похоже, кто-то болтался поблизости, ожидая, когда уйдет мисс Джилкрист. Кстати, вы, я полагаю, захотите повидать ее?
     - Да, я подумывал об этом.
     - Это хорошо. Думаю, она рассказала нам все, что могла, но все-таки. Иногда в беседе нет-нет да и вынырнет какой-нибудь фактик. Кое в чем она типичная старая дева, но человек вполне разумный и практичный.
     Он сделал паузу, а затем сказал:
     - Тело в морге. Если вы хотите взглянуть...
     Мистер Энтуисл согласился, но без особого энтузиазма. Спустя несколько минут он стоял, глядя на бренные останки Коры Ланскене. Она явно получила поистине страшные удары по голове, так что выкрашенная хной челка на лбу слиплась и залубенела от запекшейся крови. Энтуисл сжал губы и отвернулся.
     Бедная маленькая Кора. Как ей позавчера не терпелось узнать, оставил ли брат что-нибудь и ей. Какие радужные планы она, должно быть, строила на будущее. Каких глупостей она могла бы натворить - и с каким удовольствием! - располагая деньгами. Не много же времени было ей отпущено на розовые мечты.
     Никто не извлек никакой выгоды из ее смерти, даже изверг убийца, бросивший при бегстве украденные безделушки. Пять человек получат еще несколько тысяч фунтов, но капитала, который им уже достался, вероятно, более чем довольно. Нет, здесь не могло быть причин для убийства. Странно, что мысли Коры были заняты убийством как раз накануне ее собственной насильственной смерти. "Ведь Ричарда убили, не так ли?" Абсурд! Просто смешно было бы рассказывать об этом инспектору Мортону.
     "Разумеется, необходимо поговорить с мисс Джилкрист... Я должен увидеться с мисс Джилкрист немедленно", - сказал себе мистер Энтуисл.
     Мисс Джилкрист оказалась сухощавой увядшей женщиной с коротко стриженными седыми волосами. У нее были неопределенные черты лица, столь обычные для женщин в возрасте около пятидесяти. Энтуисла она встретила с радостью - Как хорошо, что вы приехали, мистер Энтуисл. Я ведь так мало знаю о семье миссис Ланскене, и уж, конечно, раньше мне никогда не приходилось иметь дела с убийствами.
     Проследовав за ней в гостиную, Энтуисл внимательно огляделся вокруг. В помещении сильно пахло масляной краской. Стены были увешаны картинами, очень темными и грязными, написанными в основном маслом. Были также наброски акварелью и пара натюрмортов. Картины меньшего формата громоздились на подоконнике.
     - Миссис Ланскене обычно покупала их на распродажах, - объяснила мисс Джилкрист. - Она не пропускала ни одной распродажи в окрестностях. Картины сейчас можно приобрести почти даром. Она всегда говорила, что, если повезет, можно за гроши купить нечто стоящее. Миссис Ланскене думала, что вот это итальянский примитивист, который, быть может, стоит уйму денег.
     Энтуисл с сомнением взглянул на предложенного его вниманию "итальянского примитивиста". Кора, мелькнула у него мысль, по-настоящему никогда ничего не смыслила в живописи. Если что-нибудь из этой мазни стоит хотя бы пять фунтов, он, Энтуисл, готов съесть собственную шляпу!
     - Правда, - продолжала мисс Джилкрист, заметив выражение его лица, - сама я неважно разбираюсь в таких вещах, хотя мой отец был художником, боюсь, не очень удачливым. Но в молодости я сама рисовала акварели и слышала много разговоров о живописи. Миссис Ланскене была так довольна, что есть с кем поболтать об этом.
     - Вы любили ее?
     "Глупый вопрос, - тут же сказал он себе. - Разве она ответит "нет"? А ведь жизнь с Корой наверняка была не мед".
     - О да, - сказала мисс Джилкрист. - Мы прекрасно ладили. Кое в чем, знаете ли, миссис Ланскене была совсем как ребенок. Она говорила все, что приходило ей в голову. Но, мистер Энтуисл, она была очень-очень проницательна. Я иногда просто поражалась, как она быстро соображала, что к чему.
     Мистер Энтуисл взглянул на собеседницу с несколько большим интересом. Он подумал, что она и сама далеко не глупа.
     - Насколько я знаю, вы пробыли с миссис Ланскене несколько лет?
     - Три с половиной года.
     - Вы... э... были компаньонкой и... м-м... присматривали за домом?
     - О да. На мне была почти вся готовка, я очень люблю готовить. Ну, еще пыль смахнуть и другая легкая работа по дому. Никакой черной работы, разумеется. Для этого два раза в неделю приходила миссис Пэнтер из деревни. Видите ли, мистер Энтуисл, я не допустила бы, чтобы меня считали прислугой. У меня самой была маленькая чайная, но все пошло прахом во время войны. А такое милое было заведение, называлось "Под ивой". И у меня всегда была легкая рука на кексы и ячменные лепешки. Но в войну я со своей чайной обанкротилась и потеряла те небольшие деньги, которые мне оставил папа и которые я вложила в это дело. Что мне оставалось? Я ведь никогда ничему не училась. Вот я и пошла в компаньонки, и мы с миссис Ланскене сразу зажили душа в душу. Но как я любила свою милую маленькую чайную! - Мисс Джилкрист печально задумалась, но тут же встряхнулась:
     - Но, право же, я не должна отнимать у - вас время разговорами о себе. Полицейские были очень внимательны и добры. Инспектор Мортон такой любезный человек. Он даже устроил так, чтобы я могла пойти и переночевать у миссис Лейк, дальше по дороге, но я считала своим долгом остаться здесь и присмотреть за всеми прекрасными вещами миссис Ланскене. Они, разумеется, увезли тело и заперли дверь спальни, а инспектор оставил на всю ночь полисмена в кухне, знаете, из-за разбитого стекла, кстати сказать, сегодня вставили новое. Так о чем это я? Значит, я сказала, что прекрасно проведу ночь в моей собственной комнате, хотя, по правде, я все же загородила дверь комодом и поставила большой кувшин с водой на подоконник. Если это действительно какой-то ненормальный...
     Энтуисл быстро вставил:
     - Инспектор изложил мне все основные факты. Но, если вам будет не очень тягостно рассказать кое-какие подробности... Миссис Ланскене, насколько мне известно, вернулась с похорон позавчера поздно вечером?
     - Да. Я заказала такси, чтобы встретить ее на станции, как она распорядилась. Бедняжка ужасно устала - и это так естественно! - но в общем-то была в очень хорошем настроении.
     - Да, да. Рассказывала она о похоронах?
     - Очень мало. Сказала только, что в церкви было много народу и масса цветов. Да, еще она жалела, что не увидела своего другого брата, Тимоти, кажется?
     - Да, Тимоти.
     - По ее словам, она не видела его больше двадцати лет и надеялась встретиться с ним на похоронах. Она вполне понимала, что ему, пожалуй, действительно было лучше не приезжать. Правда, приехала его жена, которую миссис Ланскене всегда терпеть не могла... о, простите, мистер Энтуисл, это у меня просто сорвалось, я вовсе не хотела...
     - Ничего, ничего - успокоил ее юрист. - Вы ведь знаете, я не член семьи, и, кроме того, мне известно, что Кора и ее невестка никогда особенно не ладили друг с другом. Больше вам ничего не запомнилось из того, что она говорила?
     - Если вы имеете в виду предчувствие, мистер Энтуисл, то ничего такого не было. Наоборот, она была прекрасно настроена, если не считать усталости и... печальных обстоятельств. Миссис Ланскене спросила меня, не хочу ли я поехать на Капри. Подумать только, на Капри! Конечно, я сказала, что это было бы просто замечательно, а она объявила: "Мы поедем туда!" Я поняла, прямо мы об этом, естественно, не говорили, что брат оставил ей ежегодный доход или что-то вроде этого.
     Мистер Энтуисл утвердительно кивнул.
     - Бедняжка! Ну что же, я рада, что она хоть получила удовольствие, когда строила всякие планы. - Мисс Джилкрист помолчала и уныло добавила:
     - Теперь-то я уже никогда не попаду на Капри.
     - А на следующее утро? - поторопился вставить мистер Энтуисл.
     - На следующее утро миссис Ланскене чувствовала себя очень плохо. Она сказала, что не спала всю ночь и что ее мучили кошмары. К ленчу ей не стало лучше, и она решила принять пару таблеток снотворного. А меня послала в библиотеку в Ридинг. Я уехала на автобусе, и... это был последний раз. - Мисс Джилкрист зашмыгала носом. - Она, должно быть, крепко спала, инспектор уверяет, что она не успела ничего почувствовать.
     - Не упоминала ли она о ком-нибудь из своих родных конкретно?
     - Нет, нет. Вот только насчет брата Тимоти.
     - А о смерти своего брата Ричарда? О причине и так далее?
     - Но ведь он, кажется, болел, - неопределенно высказалась мисс Джилкрист. - Хотя, признаюсь, я удивилась, услышав, что он умер. Он выглядел таким крепким.
     Мистер Энтуисл вздрогнул от неожиданности.
     - Вы видели его? Когда?
     - Когда он приезжал сюда к миссис Ланскене. Это было, дай бог памяти... примерно недели три назад.
     - Он гостил здесь?
     - О нет. Просто приехал к ленчу. Миссис Ланскене не ждала его. Насколько я могу судить, там в прошлом были какие-то семейные неурядицы. Она сказала мне, что они с братом не виделись много лет.
     - Она знала, что он болен?
     - Да, это я хорошо помню. Потому что я подумала, только подумала про себя, вы понимаете, уж не страдает ли мистер Эбернети размягчением мозга. Моя тетя...
     Собеседник ловко обошел вопрос о тете.
     - Что заставило вас подумать о размягчении мозга? Что-нибудь сказанное миссис Ланскене?
     - Да. Миссис Ланскене сказала что-то вроде: "Бедный Ричард, смерть Мортимера ужасно состарила его. Он совсем одряхлел. Все эти фантазии насчет преследования и что кто-то мало-помалу отравляет его. Со стариками это случается". И она была совершенно права. Эта моя тетушка была уверена, что слуги пытаются ее отравить, и кончила тем, что ела только вареные крутые яйца.
     Мистер Энтуисл не вслушивался в сагу о тетушке мисс Джилкрист. Он был глубоко озабочен.
     Когда мисс Джилкрист остановилась, чтобы перевести дух, он поинтересовался:
     - Полагаю, миссис Ланскене не приняла все это чересчур всерьез?
     - Нет, нет, мистер Энтуисл, она все прекрасно поняла.
     Этот ответ встревожил юриста еще больше. Действительно ли Кора Ланскене поняла, в чем дело? Быть может, не сразу, а несколько позже. Не поняла ли она все слишком хорошо?
     Мистер Энтуисл прекрасно знал, что Ричард Эбернети никоим образом не страдал старческим слабоумием. Ни о какой мании преследования у него не могло быть и речи. До последнего момента он оставался тем, кем был всегда: деловым человеком с трезвым и холодным умом. В этом смысле его болезнь ровным счетом ничего не изменила. Странно, если он говорил с сестрой на такую тему и в таких выражениях. Но, быть может, Кора с ее детской проницательностью сама поставила все точки над "i"? Во многих и многих отношениях, размышлял Энтуисл, Кора была самой настоящей дурой. Она была неуравновешенна и отличалась какой-то инфантильной прямотой и беспощадностью. С другой стороны, она, подобно ребенку, могла порой инстинктивно увидеть правду, скрытую для других.
     Мистер Энтуисл вздохнул и осведомился, что мисс Джилкрист известно о завещании Коры. Та сразу же ответила, что завещание миссис Ланскене хранится в банке. Он настоял, чтобы компаньонка взяла небольшую сумму на текущие расходы, и обещал поддерживать с ней связь. Не согласится ли мисс Джилкрист остаться в коттедже, пока не подыщет себе новое место? О, конечно, конечно, ее это вполне устраивает. - Перед уходом Энтуислу еще пришлось полюбоваться картинами покойного Пьера Ланскене, развешанными в маленькой столовой. В основном это были изображения "обнаженной натуры", поражавшие почти полным отсутствием у живописца всякого таланта и в то же время его склонностью тщательно вырисовывать даже самые мелкие детали. Энтуисл только содрогнулся. В конце ему были продемонстрированы этюды маслом кисти самой Коры Ланскене.
     - Полперро, - с гордостью произнесла мисс Джилкрист. - Мы были там в прошлом году, и миссис Ланскене была очарована его живописностью.
     Мистер Энтуисл признал, что миссис Ланскене действительно вкладывала в живопись всю душу.
     - Миссис Ланскене обещала оставить мне свои этюды, - мечтательно говорила тем временем компаньонка. - Я ими так всегда восхищалась. Даже если она забыла упомянуть об этом в завещании, быть может, я могу оставить себе хотя бы один на память, как вы думаете?
     - Я уверен, что это можно будет устроить, - великодушно произнес мистер Энтуисл.
     Согласовав еще кое-какие мелочи, он направился в банк, а затем к инспектору Мортону.
     
     
     Глава пятая
     
     
     По возвращении в Лондон мистер Энтуисл беседовал вечером с Мод Эбернети, которая сама позвонила ему.
     - Слава богу, наконец-то я вас застала. Тимоти просто в ужасном состоянии. Известие о Коре безумно расстроило его. Я так за него тревожусь. Мне пришлось уложить его в постель, но он хочет, чтобы вы приехали сюда и повидались с ним. Его интересует сотня вещей: будет ли следствие и когда, выражала ли покойная какие-нибудь пожелания насчет похорон, есть ли завещание?
     - Да, завещание есть. Очень простое. Свои собственные этюды и аметистовую брошь она оставила компаньонке, мисс Джилкрист, а все остальное - Сьюзен.
     - Сьюзен? Интересно почему. Кора ведь ее почти не видела, разве что ребенком.
     - Я думаю, это потому, что Сьюзен не очень угодила родным своим замужеством.
     Мод фыркнула.
     - Пьер Ланскене даже Грегори в подметки бы не годился. Грегори хоть выглядит прилично. Значит, Сьюзен получит доход, который Ричард оставил Коре?
     - Нет, капитал будет разделен соответственно условиям завещания Ричарда. Бедняжка Кора оставила только несколько сот фунтов и мебель в своем коттедже. Сомневаюсь, чтобы после уплаты долгов и продажи мебели общая сумма составила более пятисот фунтов. Разумеется, будет следствие, и я боюсь, что некоторой огласки не избежать.
     - Как неприятно! А этого бандита уже схватили?
     - Пока нет.
     - Вообще все кажется мне просто невероятным. А Тимоти абсолютно выбит из колеи. Так не могли бы вы приехать, мистер Энтуисл? Это так успокоило бы Тимоти.
     Юрист помолчал. Пожалуй, стоит принять приглашение.
     - Хорошо. Я приеду завтра вечерним поездом. Конечно, лучше бы пораньше, но, боюсь, утром у меня будут дела.
     Джордж Кроссфилд приветствовал мистера Энтуисла сердечно, но чуточку удивленно.
     - Я только что вернулся из Литчетт Сент-Мэри, - объяснил мистер Энтуисл.
     - Так, значит, это действительно тетя Кора? А я думал, просто совпадение имен.
     - Ланскене не такое уж распространенное имя.
     - Конечно, конечно. Но человеку всегда трудно поверить, что убит кто-то из его собственных родственников. Судя по всему, этот случай напоминает убийство в прошлом месяце в Дартмуре. Те же обстоятельства. Одинокий коттедж и две пожилые женщины в нем. Похищена какая-то сумма наличными, но столь мизерная, что почти невозможно счесть это достаточным мотивом.
     - Как сказать, - вставил Энтуисл. - Ценность денег всегда относительна. Тут главное, насколько они вам нужны. Если, например, вы отчаянно нуждаетесь в десяти фунтах, то пятнадцати будет более чем достаточно. И наоборот. Если, допустим, необходимы тысячи, сотнями никак не обойдешься.
     - По-моему, в наше время пригодятся любые деньги. Все так стеснены в средствах, - перебил его Джордж, и глаза его блеснули.
     - Да, но не так, чтобы деньги становились вопросом жизни и смерти, а я имел в виду именно это. Кстати, Джордж, не нужен ли вам аванс, пока дело с наследством еще не улажено окончательно?
     - Собственно, я и сам хотел заговорить об этом. Впрочем, в банке, когда я сослался на вас, охотно согласились потерпеть, хотя по текущему счету у меня там перерасход.
     Глаза Джорджа снова блеснули, и искушенный в подобных делах Энтуисл узнал этот странный блеск. Теперь он был уверен, что Джордж, даже если деньги не стали для него вопросом жизни и смерти, весьма И весьма нуждался в них. Одновременно он подумал, что сам никогда не доверился бы Джорджу в денежных делах. Он задался вопросом, не пришел "ли к такому же выводу и старый Ричард Эбернети, превосходно разбиравшийся в людях. Мистер Энтуисл был уверен, что после смерти Мортимера Ричард подумывал о том, чтобы сделать Джорджа своим единственным наследником. Не будучи формально Эбернети, тот был единственным мужчиной среди молодого поколения. Однако когда Джордж прогостил у старика несколько дней, тот, по-видимому, разочаровался в нем. Не подсказала ли Ричарду Эбернети его интуиция, что на честность Джорджа положиться нельзя?
     Быть может, не правильно истолковав молчание юриста, Кроссфилд, смущенно посмеиваясь, сказал:
     - Честно говоря, в последнее время мне не везло в делах. Я рискнул - и многое потерял на этом. Но теперь я снова смогу встать на ноги. Нужен только небольшой капитал. Акции "Арденс консолидейтед" дело верное, как вы считаете?
     Энтуисл промолчал. Его занимала мысль: уж не спекулирует ли Джордж на деньги своих клиентов? Если это так и если ему грозит судебное преследование... Энтуисл решился:
     - Я пытался связаться с вами на следующий день после похорон, но вас, кажется, не было в конторе.
     - Да? Мне даже ничего не сказали. Вообще-то, я счел, что имею право на свободный денек, так сказать, в честь добрых известий.
     - Добрых известий? Джордж покраснел.
     - О, я совсем не имел в виду смерть дяди Ричарда. Но когда узнаешь, что на тебя свалилось наследство, это как-то возбуждает. Появляется настроение отметить это дело. Лично я отправился на бега в Хёрст-парк, поставил на двух фаворитов. И уж если везет, так везет: оба выиграли. Всего каких-то пять - десять фунтов, но и те нелишние.
     - Безусловно, - поддержал собеседника мистер Энтуисл. - А теперь вы получите и еще кое-что после смерти вашей тети Коры.
     Лицо Джорджа омрачилось.
     - Бедная старушенция. Дьявольски ей не повезло. Будем надеяться, полиция скоро схватит убийцу. Они молодцы, наши полицейские. Соберут всех подозрительных типов, что есть в окрестностях, заставят каждого отчитываться, где кто был в это время.
     - Не всегда это просто выяснить, - перебил его Энтуисл. - Я, например, в тот день в половине четвертого был в книжном магазине Хэтчарда. Но весьма сомневаюсь, что смогу припомнить это, если полиция начнет допрашивать меня, скажем, дней через десять. А вы, Джордж, были в Хёрст-парке. Вспомните ли вы, когда именно вы были на бегах, если нас спросят об этом, ну, скажем, через месяц? Хотя вы ведь тогда выиграли, а люди редко забывают имена лошадок, которые привезли им деньги. Кстати, как их звали?
     - Минуточку. Гэймарк и Фрогг II. Да, я не скоро их забуду.
     Мистер Энтуисл издал короткий сухой смешок и откланялся.
     
     ***
     
     Когда несколько позже в этот же день, часов в одиннадцать, мистер Энтуисл навестил Розамунд и Майкла, супруги только-только приходили в себя после состоявшейся накануне в их доме "сногсшибательной попойки", как выразилась Розамунд. При всем том Розамунд, по-видимому, пребывала в великолепном настроении.
     - Милый, - обратилась она к мужу, - как насчет капельки шампанского? Просто чтобы поскорее очухаться, а заодно выпить за будущее. О, мистер Энтуисл, как это немыслимо удачно, что дядя оставил нам деньги именно сейчас!
     Юрист заметил, что лицо Майкла Шейна стало на мгновение хмурым, почти мрачным, но его жена безмятежно продолжала:
     - Потому что представляется чудный случай поставить одну вещичку. Там изумительная роль для Майкла, и даже для меня найдется крохотная ролька. Это, знаете, об одном из этих молодых преступников, сплошь все самые новые идеи. Он, знаете ли, ворует и убивает, а полиция и общество травят его, а под конец оказывается, что он святой.
     Шокированный мистер Энтуисл хранил ледяное молчание. "Что за вздор несут эти молодые идиоты!" - размышлял он.
     Все еще слегка нахмуренный Майкл наконец вмешался:
     - Не думаю, Розамунд, чтобы мистеру Энтуислу это было интересно. Помолчи немного и дай человеку возможность сказать, зачем он пришел к нам.
     - Надо уладить пару мелочей, - сказал юрист. - Я только что из Литчетт Сент-Мэри.
     - Значит, это все-таки тетку Кору убили! Мы видели в газетах. Бедная старушка! Я все смотрела на нее на похоронах дяди Ричарда и думала, что лучше уж быть мертвой, чем такой нелепой и несуразной на вид, - и вот она и вправду мертва. Наша вчерашняя компания просто не могла поверить, когда я сказала, что это мою родную тетку убили. Они все чуть не умерли со смеху, правда, Майкл?
     Майкл Шейн не ответил, и Розамунд, которую все это явно забавляло, продолжала-
     - Два убийства, одно за другим. Многовато, не так ли?
     - Не будь дурой, Розамунд. Твой дядя Ричард вовсе не был убит.
     - А Кора думала, что был. Мистер Энтуисл вмешался:
     - Вы ведь вернулись в Лондон после похорон?
     - Ну, конечно, в одном поезде с вами.
     - Разумеется, разумеется. Я старался дозвониться к вам на следующий день, но никто не отвечал.
     - Ой, как мне жаль! Что же мы тогда делали? Значит, это было позавчера. До двенадцати мы были дома, это точно. Потом ты, Майкл, ушел, чтобы поймать Розенхейма и Оскара, а я отправилась по магазинам. Мы должны были встретиться с Джанет, но каким-то образом разошлись. Вечером мы обедали в "Кастилии" и вернулись часов в десять. Кстати, мистер Энтуисл, мы получим деньги сейчас или придется ждать еще целую вечность?
     - Боюсь, - ответил Энтуисл, - что закон в таких делах не склонен торопиться.
     - Но ведь мы можем получить аванс, правда? - Розамунд казалась встревоженной. - Майкл сказал, мы можем. Ведь это страшно важно из-за постановки, понимаете?
     Майкл вставил, приятно улыбаясь:
     - О, никакой особой спешки нет. Просто надо решить, воспользоваться этим случаем или подождать, не подвернется ли что-нибудь еще.
     Мистер Энтуисл успокаивающе заметил:
     - Будет нетрудно выдать вам авансом необходимую сумму.
     - Тогда все в порядке. - Розамунд вздохнула с облегчением. - А тетя, оставила она что-нибудь?
     - Несколько сот фунтов и кое-какую мебель.
     - Хорошую?
     - Нет.
     Розамунд явно утратила интерес к разговору о наследстве, и мысли ее потекли по иному руслу:
     - Как-то странно все это. Сначала тетя Кора ляпнула после похорон про убийство, а на следующий день и ее убили. Непонятно, правда?
     Воцарилось неловкое молчание. Потом мистер Энтуисл спокойно ответил:
     - Да, не совсем понятно.
     
     ***
     
     Пока Сьюзен Бэнкс, облокотившись о стол, что-то говорила со свойственным ей оживлением и энергией, мистер Энтуисл внимательно рассматривал ее.
     Ничего общего с очаровательной внешностью Розамунд. Но лицо привлекательно одушевленностью всех черт. Полные, чувственные губы, подчеркнуто женственная фигура. В то же время Сьюзен напомнила ему покойного Ричарда Эбернети. Форма головы, линия подбородка, глубоко посаженные вдумчивые глаза, В ней чувствовались также сила характера, дальновидность и смелость в суждениях. Из трех представителей молодого поколения Эбернети она одна, казалось, была выкована в том же огне, что и семейное богатство я благополучие, Ричард Эбернети, подумал мистер Энтуисл, безусловно, нашел в Сьюзен качества, которые искал. Но в своем завещании он ничем ее не выделил. Почему же? Логичнее всего предположить, что причиной тут был человек, которого его племянница выбрала себе в мужья.
     Взгляд мистера Энтуисла осторожно скользнул через плечо Сьюзен туда, где стоял Грегори Бэнкс и с отсутствующим видом затачивал карандаш.
     Худой, бледный молодой человек с заурядной внешностью и рыжеватыми волосами. На фоне яркой Сьюзен он казался совершенно бесцветным. И все же в Незаметности Грегори Бэнкса было что-то вызывающее неосознанную тревогу. Он явно не подходил. На роль мужа Сьюзен, но тем не менее она настояла на этом замужестве, преодолела все препятствия. Почему? Что она разглядела в нем?
     "Да и сейчас, спустя полгода после свадьбы, она без ума от этого парня", - сказал себе мистер Энтуисл.
     Таких женщин старому юристу приходилось встречать нередко. Для Сьюзен центром мироздания был Грег, а подобные настроения таят в себе опасность.
     Сьюзен тем временем быстро и возмущенно говорила:
     - Просто безобразие. Помните ту женщину, которую убили в прошлом году в Йоркшире? Никто даже не был арестован. Похоже, сельская местность кишмя кишит бандитами, которые вламываются в дома и нападают на одиноких женщин, а полиции на это наплевать.
     Мистер Энтуисл протестующе покачал головой:
     - Не хулите полицию, Сьюзен. Там работают люди умные, упорные и терпеливые. Даже если газеты замолчали, это еще не означает, что дело закрыто. Это далеко не так.
     Тут Сьюзен вспомнила:
     - С тетей Корой ведь жила компаньонка. Вы не думаете, что это она? Оставила тетя ей что-нибудь?
     - Недорогую аметистовую брошь и несколько изображений рыбацких поселков, ценных только как сувенир.
     - Нужно иметь достаточный повод для убийства, если, конечно, речь не идет о каком-то психе.
     Мистер Энтуисл ответил со смешком:
     - Пока что единственный человек, у которого был такой повод, это вы, моя дорогая.
     - Что такое? - Грег внезапно сунулся вперед. Казалось, он пробудился ото сна. В его глазах загорелся недобрый огонек, Грег уже не производил впечатления незаметной фигуры на заднем плане. - Куда это вы клоните? Какое отношение имеет к этому Сью?
     Голос Сьюзен прозвучал резко:
     - Прекрати, Грег! Мистер Энтуисл не имел в виду ничего плохого.
     - Просто шутка, - подтвердил, словно прося прощения, юрист, - и, боюсь, не очень удачная. Кора оставила все свое имущество вам, Сьюзен. Но для молодой дамы, которая только что унаследовала несколько сот тысяч фунтов стерлингов, какие-то жалкие несколько сотен вряд ли могут послужить мотивом для убийства.
     - Она оставила свои деньги мне?! - Голос Сьюзен звучал удивленно. - Как странно! Она меня, можно сказать, вовсе и не знала. Почему это, как вы думаете?
     - Насколько мне известно, до нее дошли какие-то слухи... э... об осложнениях, связанных с вашим замужеством. В свое время ее собственный брак тоже наделал немало шума, и, наверное, она хотела, ну, выразить вам чувство солидарности, что ли...
     Сьюзен спросила с заинтересованным видом:
     - Она ведь вышла за художника, которого вся наша семья терпеть не могла. Он был хорошим художником?
     Мистер Энтуисл решительно покачал головой.
     - Там, в коттедже, есть его картины?
     - Да.
     - Тогда я сама посмотрю. Ведь мне, наверное, придется поехать туда? Кто-нибудь там сейчас есть?
     - Я договорился с мисс Джилкрист, она пока останется там.
     Грег вставил:
     - У нее, должно быть, крепкие нервы, если она не боится оставаться в доме, где совершено убийство.
     - Мисс Джилкрист вполне разумная женщина. И кроме того, - сухо добавил Энтуисл, - не думаю, что ей есть куда деваться, пока она не приискала себе другого места.
     - Значит, смерть тети Коры оставила ее у разбитого корыта? Она и тетя дружили?
     Мистер Энтуисл взглянул на Сьюзен с некоторым любопытством, не совсем понимая, что та имеет в виду.
     - Более или менее, - сказал наконец он. - Кора никогда не обращалась с мисс Джилкрист как с прислугой.
     - Значит, она обращалась с ней гораздо хуже. Этим несчастным так называемым "дамам" сейчас приходится ох как несладко. Постараюсь найти ей где-нибудь приличное место. Вряд ли это будет трудно. Она ведь умеет готовить?
     - О да. Мне кажется, она возражает против черной работы. Кстати, Сьюзен, ваша тетушка назначила своим душеприказчиком Тимоти.
     - Тимоти! - насмешливо воскликнула Сьюзен. - Да ведь дядя Тимоти просто миф. Его же никто никогда не видит.
     - Я, - сообщил мистер Энтуисл, посмотрев на часы, - как раз еду к нему сегодня вечером. Заодно скажу ему, что вы решили сами съездить в Литчетт Сент-Мэри.
     - Думаю, что это займет у меня не больше двух дней. Мне не хочется надолго уезжать из Лондона, У меня столько идей, хочу стать коммерсанткой.
     Мистер Энтуисл осмотрелся в невзрачной гостиной этой крошечной квартиры. Грег и Сьюзен явно были стеснены в средствах.
     - Какие у вас планы на будущее, осмелюсь спросить?
     - Я присмотрела помещение на Кардиган-сквер. Полагаю, в случае необходимости вы сможете выдать мне немного денег вперед? Возможно, мне придется внести залог.
     - Это мы устроим. Я несколько раз звонил вам на следующий день после похорон, хотел спросить насчет аванса, но вас, наверное, не было в городе?
     - О нет, - быстро ответила Сьюзен. - Мы в тот день вообще никуда не выходили.
     Грег тихо добавил:
     - Знаешь, Сью, мне кажется, наш телефон был тогда не в порядке. Помнишь, во второй половине дня я никак не мог дозвониться к себе на службу. Я хотел сообщить на станцию, но на следующий день все наладилось.
     - Телефоны, - подтвердил мистер Энтуисл, - оказываются иногда штукой крайне ненадежной.
     Сьюзен внезапно спросила:
     - Откуда тетя Кора узнала о нашем браке? Ведь венчания в церкви не было, и мы никому ничего не говорили заранее.
     - Возможно, ей сказал Ричард. Она изменила свое завещание примерно три недели назад - по старому завещанию все отходило какому-то теософскому обществу, то есть приблизительно в то время, когда он навестил ее.
     Сьюзен, казалось, была поражена.
     - Дядя Ричард навещал ее? Я и понятия не имела об этом. Выходит, вот когда...
     - Когда что?
     - Ничего, - сказала Сьюзен.
     
     
     Глава шестая
     
     
     - Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали, - говорила своим чуть хрипловатым голосом Мод, встречая мистера Энтуисла на платформе в Бэйхэм Комптоне. - Будьте уверены, Тимоти и я ценим это. По правде сказать, для Тимоти ничего не могло быть хуже, чем смерть Ричарда.
     Мистеру Энтуислу как-то не приходило в голову воспринимать кончину своего друга с такой точки зрения. Но он уже убедился в том, что миссис Тимоти Эбернети могла подходить к вещам только так. Продолжая развивать эту тему, Мод подвела своего спутника к потрепанной машине, по-видимому, баснословно древнего возраста.
     - Прошу прощения за нашу старую тарахтелку, - сказала она. - Мы просто не можем позволить себе купить новую. У этой два раза меняли двигатель. Надеюсь, она заведется, а то иногда приходится действовать вручную.
     Мод несколько раз нажала на стартер, но добилась лишь слабого пофыркивания. Мистер Энтуисл, которому в жизни не приходилось заводить автомобильный двигатель, начал нервничать, но Мод сама вылезла из машины и, энергично крутанув пару раз пусковой ручкой, пробудила мотор к жизни. Счастье, подумал с чувством облегчения Энтуисл, что Мод такая здоровая и крепко сбитая женщина.
     - Ну вот, - говорила тем временем она. - Эта паршивка недавно подвела меня. Вдруг застряла, когда я возвращалась с похорон. Пришлось отшагать несколько миль до ближайшего гаража и переночевать в тамошней гостинице, пока механик разобрался с машиной. Разумеется, Тимоти это ужасно расстроило. Я была вынуждена позвонить ему и сказать, что вернусь только на следующий день. Он так разволновался. Конечно, я стараюсь по возможности скрывать от него всякие неприятности, но как скроешь, например, убийство Коры? Такие вещи, как убийство, просто гибель для больных людей вроде Тимоти. Впрочем, Кора всегда была идиоткой.
     Мистер Энтуисл в молчании переваривал это замечание, а Мод продолжала:
     - Мне кажется, мы с Корой не встречались со времени моей свадьбы. Мне не хотелось тогда говорить Тимоти: "Твоя младшая сестра совершенно ненормальная". Но я действительно считала ее такой. Чего только она, бывало, не говорила! Случалось, я просто не знала, что делать - сердиться или смеяться. Ну, да что там, теперь она, бедняжка, за все это заплатила. Но ее смерть кажется мне такой бессмысленной. Кому понадобилось ее убивать? И вообще так глупо совершать убийство, если в этом нет безусловной необходимости.
     - Вы считаете, убийство Коры было необходимостью?
     - Я не знаю, что и считать, настолько все это дико. "Должно ли убийство иметь смысл? - размышлял про себя мистер Энтуисл. - Теоретически говоря, да. Но ведь известно и множество бессмысленных преступлений. Все зависит, - решил он, - от мышления убийцы".
     Машина свернула в ворота Стэнсфилд-Грейндж.
     В свое время это была привлекательная вилла с большим садом, но сейчас все выглядело несколько унылым и заброшенным. Мод вздохнула:
     - Все заросло. Теперь у нас работает один старик, да и от него мало проку. Должна сказать, это просто счастье, что можно будет потратить кое-что на дом и сад и привести их в порядок. Мы оба так любим это место. А я уже побаивалась, что нам придется продать виллу. Само собой, Тимоти я ничего такого не говорила - он с ума бы сошел.
     Они подъехали к парадному входу старого дома, выстроенного в георгианском стиле. Здание давно уже нуждалось в покраске.
     - Никакой прислуги, - раздраженно выкладывала свои невзгоды Мод, пока они поднимались по ступенькам и входили в дом. - Приходят на несколько часов две женщины, и это все. Если днем мне нужно куда-то выйти, Тимоти остается совершенно один, и, случись с ним что-нибудь, кто ему поможет? Правда, я ставлю телефон поближе к его креслу, так что он может сразу позвонить доктору Бартону, если почувствует себя плохо.
     Мод ввела гостя в гостиную, где около камина был уже накрыт к чаю стол, и, водворив там мистера Энтуисла, ненадолго исчезла. Вернувшись с кипящим чайником, домашним кексом и свежими булочками, она захлопотала возле гостя.
     - А что Тимоти? - поинтересовался тот, и Мод разъяснила, что отнесла мужу поднос с чаем перед тем, как уехать на станцию.
     - Он теперь немного вздремнет, - добавила хозяйка дома, - и вам лучше всего побеседовать с ним после этого. Постарайтесь только не слишком волновать его.
     Мистер Энтуисл заверил, что проявит максимум осторожности. Глядя на нее, освещенную отблесками огня в камине, он внезапно понял, что жалеет Мод. Эта женщина внушала ему искреннее сострадание. Такая крупная, практичная, здоровая, полная здравого смысла, но столь трогательно уязвимая в одном-единственном отношении. Ее любовь к мужу слишком уж походила на любовь материнскую, решил мистер Энтуисл. Мод Эбернети не произвела на свет ребенка, хотя была просто создана для материнства. И больной муж стал для нее ребенком, которого она лелеяла и охраняла. - "Бедная миссис Тим", - подумал про себя старый юрист.
     
     ***
     
     - Хорошо, что вы приехали, Энтуисл.
     Тимоти приподнялся в своем кресле, протягивая руку гостю. Это был крупный мужчина, очень похожий на своего брата Ричарда. Но то, что в Ричарде было силой, в Тимоти обернулось слабостью. Линии рта и подбородка выдавали нерешительность характера, глаза были менее глубоко посаженными. На лбу лежали морщины, порожденные привычкой часто хмуриться от раздражения. Его статус инвалида подчеркивали плед на коленях и богатая коллекция лекарств на столике справа от кресла.
     - Я не должен нервничать, - сказал Тимоти предостерегающим тоном. - Врач категорически запретил мне это. Все время твердит, чтобы я не волновался. Но легко сказать! Сначала смерть Ричарда, похороны и завещание - и какое завещание, бог мой! - а теперь вот малютка Кора убита топором. Топором! Англия полна бандитов. И куда только катится эта проклятая страна, хотел бы я знать!
     В ответ мистер Энтуисл, привычный к такого рода началу, ограничился неопределенными успокаивающими словами.
     - Все из-за этого окаянного лейбористского правительства, - продолжал бушевать Тимоти. - Взгляните на нас. Не можем раздобыть приличного садовника, не в состоянии нанять прислугу, бедная Мод вынуждена сама до изнеможения возиться на кухне. Кстати, милочка, неплохо бы сегодня к обеду камбалу и сладкий пудинг. А перед этим немного консоме, а? Доктор Бартон сказал, что я должен поддерживать свои силы. Так о чем это я? Ах да, Кора! Можете себе представить, Каково это человеку услышать, что его родная сестра убита. У меня были перебои с сердцем минут двадцать, не меньше. Вы должны позаботиться обо всем вместо меня, Энтуисл. Я абсолютно не в силах заниматься чем-либо, связанным с этим делом. Кстати, что будет с Кориной долей денег Ричарда? Перейдет ко мне, надо думать?
     Пробормотав что-то насчет дел по хозяйству, Мод поднялась и вышла из комнаты.
     Тимоти откинулся в кресле и сказал:
     - Теперь можно поговорить о делах без всяких женских глупых замечаний.
     - Сумма, с которой должна была получать доход Кора, - разъяснил мистер Энтуисл, - теперь будет поделена поровну между вами и вашими племянником и племянницами.
     - Но послушайте, - щеки Тимоти побагровели от негодования, - я ведь ее ближайший родственник! Единственный оставшийся в живых брат.
     Мистер Энтуисл, стараясь не очень раздражать собеседника, изложил пункты завещания Ричарда Эбернети, заодно мягко напомнив Тимоти, что ему была послана копия этого документа.
     - Уж не думаете ли вы, что я буду корпеть над этим юридическим жаргоном? - неблагосклонно вопросил тот. - Эти мне юристы! Я просто ушам своим не поверил, когда Мод вернулась домой и рассказала о завещании. Был уверен, что она что-то перепутала. Мод - лучшая женщина в мире, но женщины ни черта не смыслят в денежных делах. Мне кажется, моя жена даже не понимает, что, не умри сейчас Ричард, нам, пожалуй, пришлось бы выметаться отсюда.
     - Но если бы вы обратились к Ричарду... Тимоти рассмеялся отрывистым смехом, больше напоминавшим лай.
     - Это не в моем стиле. Наш отец оставил всем нам по вполне приличной доле своих денег - на тот случай, если мы не захотим вступить в семейную фирму. Я не захотел. Духовно я выше торговли мозольным пластырем, Энтуисл. Ричарду мои взгляды пришлись не по душе. Ну, из-за налогов и всяких других причин мне пришлось реализовать значительную часть капитала. Как-то я намекнул Ричарду, что содержать этот дом становится трудновато. Он высказался в том смысле, что нам, дескать, лучше подыскать себе что-нибудь поменьше по размерам. Говорил, что и Мод тогда будет легче. О нет, я не стал бы просить Ричарда о помощи! Но, могу сказать вам, Энтуисл, все эти заботы ужасно отразились на моем здоровье. Человека в моем состоянии не следовало бы заставлять волноваться. Когда Ричард умер, я не мог не горевать - он мой родной брат и все такое, - но, естественно, я почувствовал облегчение при мысли о будущем. Однако условия завещания Ричарда меня обидели, и жестоко обидели.
     - Вот как? - вопросительно протянул мистер Энтуисл. - Вы ожидали чего-то другого?
     - Надо думать! Разумеется, я полагал, что после смерти Мортимера Ричард оставит все мне. Правда, сам он ничего об этом не говорил. Но он напросился к нам в гости вскоре после кончины Мортимера. Хотел поговорить о семейных делах вообще, интересовался моим мнением. Я, конечно, мало что мог ему сказать, ведь я жалкий, инвалид, и мы с Моди живем затворниками. Но, на мой взгляд, обе эти девчонки вышли замуж по-дурацки. Короче говоря, я был уверен, что Ричард беседовал со мной как с человеком, который возглавит семью после его смерти. Черт побери, Энтуисл, я - Эбернети, последний Эбернети, и ко мне должно было перейти право распоряжаться всем!
     В возбуждении Тимоти отшвырнул плед и выпрямился в кресле. Трудно было поверить, что этот человек немощен. Он выглядит, подумал мистер Энтуисл, вполне здоровым, хотя чрезмерно раздражителен и вспыльчив. Кроме того, старый юрист теперь понимал, что Тимоти Эбернети в глубине души всегда завидовал своему брату Ричарду, силе его характера и деловой хватке. Когда Ричард умер, Тимоти втайне возликовал, предвкушая, как теперь и он начнет распоряжаться судьбами других. Ричард Эбернети не дал ему такой возможности.
     Внезапный взрыв кошачьих воплей в саду сорвал Тимоти с кресла. Подскочив к окну, он поднял раму и, схватив подвернувшийся под руку здоровенный том, с яростью швырнул в хвостатых мародеров, оглушительно прорычав при этом: "Брысь отсюда!" - Чертовы кошки, - проворчал Тимоти, возвращаясь к своему гостю. - Губят сад, и я не выношу их проклятого мяуканья.
     Усевшись, он спросил:
     - Хотите выпить, Энтуисл?
     - Не сейчас. Мод только что напоила меня великолепным чаем.
     - Мод дельная женщина. Но она слишком много работает. Верите ли, ей даже приходится самой возиться с нашим драндулетом - она стала настоящим механиком.
     - Я слышал, у нее что-то случилось с машиной, когда она возвращалась с похорон.
     - Да. Она догадалась позвонить сюда, чтобы я не тревожился, но эта старая дура, наша поденщица, записала все так, что получилась полная бессмыслица. Я как раз вышел подышать свежим воздухом, доктор порекомендовал мне по возможности делать моцион, а вернувшись, нашел вот такую записку: "Хозяйка жалеет, автомобиль испортился, пришлось ночевать". Естественно, я подумал, что Мод еще в Эндерби. Позвонил туда и узнал, что она уехала утром. Хорошенькое дельце! Наша деревенщина оставила мне на ужин нечто совершенно несъедобное, да мне еще пришлось спуститься вниз самому все разогреть, самому приготовить себе чашку чаю. У меня мог бы быть сердечный приступ, но разве такого рода женщинам есть до этого депо? Как бы не так! Низшие классы забыли, что такое преданность.
     Он мрачно задумался. Разговор возобновил Энтуисл.
     - Не знаю, что именно рассказывала вам Мод про похороны и родственников. Из-за Коры был очень неловкий момент. Она вдруг преспокойно заявила, что Ричарда убили.
     Тимоти хихикнул.
     - Да, Мод говорила об этом. Все уставились в пространство и сделали вид, будто страшно шокированы. Но как это похоже на Кору! Помните, Энтуисл, когда она была еще девчонкой, то всегда ухитрялась сообразить, где собака зарыта. На нашей свадьбе она тоже что-то брякнула и расстроила Мод. Мод никогда ее не любила.
     Тут и сама хозяйка дома вошла в комнату и решительно произнесла:
     - Я думаю, дорогой, мистер Энтуисл провел с тобой достаточно времени. Тебе положительно необходимо отдохнуть. Если вы все уладили...
     Уточнив некоторые детали, собеседники расстались, и на следующее утро мистер Энтуисл возвратился поездом в Лондон.
     Оказавшись дома, он после некоторого колебания позвонил одному своему другу.
     
     Глава седьмая
     
     - Вы не можете себе представить, как я рад вашему приглашению. - Мистер Энтуисл горячо пожал руку гостеприимному хозяину.
     Эркюль Пуаро радушно указал на кресло у зажженного камина, и старый юрист уселся с легким вздохом. Стоявший поодаль стол был накрыт на двоих.
     - Сегодня утром я вернулся из деревни, - сообщил мистер Энтуисл.
     - Значит, вы хотите посоветоваться со мной по какому-то делу?
     - Да. Боюсь, это длинная и запутанная история.
     - Тогда поговорим об этом после обеда. Жорж! Расторопный камердинер мгновенно появился в комнате с паштетом из гусиной печенки и с теплыми тостами в салфетке.
     Часы пробили половину десятого вечера, когда мистер Энтуисл, воздавший честь превосходному обеду и теперь наслаждавшийся не менее великолепным портвейном, зашевелился в своем кресле. Подходящий психологический момент наступил. Теперь ему хотелось поговорить о своих заботах.
     - Я не уверен, - начал он, - быть может, все это дело выеденного яйца не стоит. Но мне хотелось бы изложить факты и услышать ваше мнение.
     После минутной паузы мистер Энтуисл в своей сухой, педантичной манере приступил к рассказу. Тренированный ум юриста позволил ему вспомнить все существенное, не добавляя в то же время ничего не имеющего отношения к делу. Это был на диво лаконичный и в то же время исчерпывающий отчет, по достоинству оцененный внимательно слушавшим мистера Энтуисла маленьким пожилым человечком с головой яйцеобразной формы. Когда тот закончил, Пуаро некоторое время обдумывал услышанное и наконец сказал:
     - Ну, что же, все ясно. У нас зародилось подозрение, что ваш друг Ричард Эбернети убит? Это подозрение или предположение основывается только на одном, а именно на словах, сказанных Корой Ланскене на его похоронах. Уберите это - и не останется ровно ничего. Тот факт, что она сама была убита на следующий день, может быть чистейшим совпадением. Правда, Ричард Эбернети скончался внезапно, но его лечил уважаемый врач, который хорошо знал своего пациента. У врача не возникло никаких подозрений, и он выдал свидетельство о смерти. Ричарда похоронили или кремировали?
     - Кремировали - по его собственному желанию.
     - Значит, свидетельство о смерти должен был подписать второй врач - и он без колебаний сделал это. Итак, мы снова возвращаемся к главному, к словам Коры Ланскене. Вы были там и слышали ее. Она заявила: "Но ведь его убили, не так ли?"
     - Да.
     - И вы полагаете, что она сказала правду? Энтуисл поколебался мгновение, потом ответил:
     - Да.
     Почему?
     Почему? - Энтуисл повторил вопрос в легком замешательстве.
     - Да, почему? Быть может, в глубине души вас уже тревожили обстоятельства смерти Ричарда?
     Собеседник покачал головой: "Нет, нет, ничего подобного".
     - Тогда дело в самой Коре? Вы хорошо ее знали? - Я не видел ее больше двадцати лет.
     - Узнали бы вы ее, случайно встретив на улице? Мистер Энтуисл задумался.
     - Возможно, прошел бы мимо. Ведь я помню ее худенькой девушкой. Это потом она превратилась в грузную пожилую женщину, на вид довольно жалкую. Но, думаю, разговорись мы с ней, оказавшись лицом к лицу, я обязательно узнал бы Кору. Та же челка на лбу, из-под которой она, бывало, поглядывала на собеседника, словно робкий зверек. Кроме того, осталась в ней и характерная манера отрывисто говорить, и привычка склонять голову набок перед тем, как выпалить что-нибудь особенно несуразное. Понимаете, как бы это сказать, была в ней индивидуальность.
     - Значит, она осталась той же Корой, которую вы знали много лет назад. И она по-прежнему говорила возмутительные, по мнению окружающих, вещи. А что, в прошлом эти ее высказывания обычно оказывались правдой?
     В том-то и беда с Корой. Когда лучше было бы умолчать о правде, она выбалтывала ее.
     - И на этот раз она не изменила себе. Ричарда Эбернети убили. И Кора не замедлила сообщить об этом факте.
     Мистер Энтуисл заерзал в кресле.
     - Вы считаете, его убили?
     - Нет, нет, друг мой, не так быстро. Пока констатируем одно: Кора думала, что Ричарда Эбернети убили. Даже была уверена в этом. А для такой уверенности у нее должны были быть причины. Теперь скажите мне: когда она произнесла свою знаменательную фразу, раздался хор протестующих голосов, не так ли?
     - Совершенно верно.
     - Тогда Кора смутилась, сконфузилась и попробовала отказаться от своих слов. Инцидент был предан забвению, и все заговорили о другом. Припомните, не бросилось ли вам в глаза необычное выражение на чьем-то лице? Не запомнилось ли что-нибудь, скажем, странное?
     - Нет.
     - На следующий день Кору убили, и теперь вас мучит вопрос, нет ли тут причины и следствия?
     - Полагаю, вам это кажется чистой фантастикой?
     - Отнюдь. Если допустить, что наше предположение верно, то все вполне логично. Дело с убийством Ричарда Эбернети сошло великолепно - и вдруг оказывается, что есть человек, который знает правду! Естественно, этого человека надо заставить молчать, и как можно скорее.
     - Итак, вы думаете, что это... убийство? Пуаро ответил серьезным тоном:
     - Я думаю, дорогой мой, то же, что и вы, а именно: что это дело стоит расследовать. Вы обращались в полицию?
     - Нет. - Мистер Энтуисл покачал головой. - Мне показалось это нецелесообразным. Ведь я представляю семью Эбернети. Если Ричарда убили, то, по-видимому, лишь одним способом.
     - Вы имеете в виду яд?
     - Совершенно верно. И тело было кремировано, так что никаких улик не осталось. Но я решил, что самому мне необходимо знать правду. Вот почему, дорогой Пуаро, я обратился к вам.
     - Кто был в доме в момент смерти Ричарда Эбернети?
     - Старый дворецкий, кухарка и горничная. Казалось, это должен быть кто-то из них...
     - Не втирайте мне очки, друг мой. Ведь Кора... она знала, что брата убили, но согласилась с тем что лучше всего замять дело. Следовательно, это один из членов семьи, кого сам Ричард Эбернети, возможно, предпочел бы не обвинять открыто. Иначе Кора, которая все-таки любила своего брата, не оставила бы убийцу в покое. Вы согласны со мной?
     - Я рассуждал примерно так же, - признался мистер Энтуисл, - хотя каким образом кто-то из членов семьи мог...
     Пуаро прервал его:
     - Когда дело касается яда, способов хоть отбавляй. Поскольку, как вы говорили, мистер Эбернети скончался во сне и никаких подозрений не возникло, убийца, должно быть, воспользовался наркотиком. Возможно, покойный принимал то или иное наркотическое средство, предписанное врачом.
     - Так или иначе, - сказал мистер Энтуисл, - это вряд ли имеет значение. Все равно мы ничего не сумеем доказать.
     - В случае с Ричардом Эбернети нет. Но убийство Коры Ланскене - иное дело. Как только мы узнаем, кто совершил это убийство, наверняка можно будет получить и интересующие нас доказательства. - Пуаро испытующе взглянул на собеседника. - А может, вы уже предприняли какие-то шаги?
     - Весьма незначительные. Я пытался действовать главным образом методом исключения. Мне претит сама мысль о том, что среди Эбернети есть убийца. Я не могу поверить в это. Я полагал, что расспросы помогут мне сузить круг подозреваемых. Быть может, даже исключить всех родственников. Это означало бы, что Кора ошиблась в своем предположении и что ее собственная смерть на совести какого-то взломщика. Проблема, в конце концов, очень проста. Чем занимались члены семьи Эбернети в момент убийства Коры Ланскене?
     - И чем же, - спросил Пуаро, - они занимались?
     - Джордж Кроссфилд был в Хёрст-парке на бегах. Розамунд Шейн ходила по магазинам в Лондоне. Ее муж заканчивал переговоры о праве на постановку пьесы. Сьюзен и Грегори Бэнкс провели весь день дома. Тимоти Эбернети был у себя в Йоркшире, а его жена возвращалась на машине домой из Эндерби.
     Энтуисл замолчал. Пуаро взглянул на него и понимающе кивнул головой.
     - Это то, что они говорят. И все это правда?
     - Просто не знаю, Пуаро. Я поделюсь с вами некоторыми моими собственными выводами. Джордж, возможно, и был в Хёрст-парке, но я не думаю, что это так. Он поспешил похвастаться, что поставил на двух лошадей, выигравших заезды. Я поинтересовался именами, и Джордж сразу же назвал их. После проверки оказалось, что на одну из лошадей сильно ставили, и она действительно победила. Но те, кто поставил на вторую, потеряли свои денежки.
     - Интересно. Была ли у этого Джорджа настоятельная нужда в деньгах в момент смерти дяди?
     - По-моему, деньги были нужны ему до зарезу. У меня нет доказательств, но я весьма подозреваю, что он спекулировал на средства своих клиентов и ему грозило судебное преследование.
     Сделав паузу, мистер Энтуисл продолжал:
     - Что касается Розамунд, то это просто очаровательная глупышка. Я никак не могу представить себе ее с топором в руках. Ее муж, Майкл Шейн, темная лошадка, он человек честолюбивый и, я бы сказал, крайне тщеславный. Правда, я знаю о нем очень мало. Нет никаких оснований подозревать его, но пока я не удостоверюсь, что он не лжет о своём времяпрепровождении в тот день, я не могу исключить его из списка подозреваемых.
     - А насчет его жены у вас нет никаких сомнений?
     - Нет. Правда, в ней чувствуется некая черствость, но топор... К тому же Розамунд такое хрупкое создание.
     - И красивое! - добавил Пуаро с насмешливым огоньком в глазах. - А другая племянница?
     - Сьюзен? Она полная противоположность Розамунд, обладает, по-моему, недюжинными способностями. Они с мужем оставались весь день дома. Я взял грех на душу и солгал, что тщетно пытался дозвониться им во второй половине дня. Грег тут же объяснил, что телефон был испорчен. По его словам, он и сам пробовал звонить, но безуспешно.
     - А что он такое, этот Грег?
     - Трудно сказать. Есть в нем что-то неприятное, а вот что именно, не поймешь. Сьюзен же напоминает мне Ричарда. Та же энергия, напористость, ум. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, ей не хватает доброты и сердечности моего старого друга.
     - Женщины никогда не бывают добрыми, - назидательным тоном произнес Пуаро, - хотя порой способны на нежность. Любит она своего мужа?
     - До безумия, мне кажется. Но, Пуаро, я даже на миг не могу поверить, чтобы Сьюзен...
     - Вы предпочитаете Джорджа? Ну, что же, это вполне естественно. Что касается меня, то я лишен сентиментального преклонения перед молодыми и прекрасными дамами. Теперь расскажите мне о визите к представителям старшего поколения.
     Мистер Энтуисл подробно описал свою поездку к Тимоти и Мод Пуаро резюмировал:
     - Итак, миссис Эбернети хороший механик, для нее нет секретов в устройстве автомашины. А мистер Эбернети, хотя ему нравится думать о себе как о беспомощном инвалиде, на самом деле не таков. Он ходит на прогулки и даже способен, судя по вашему рассказу, совершать поступки, требующие известной физической силы Кроме того, он большой эгоист и всегда завидовал своему брату, его более сильному характеру и успеху в жизни. А как насчет этой Элен?
     Миссис Лео? Я ее ни на секунду ни в чем не подозреваю. К тому же ее невиновность легко доказать. Она была в Эндерби вместе с тремя слугами.
     - Давайте поговорим конкретно, - продолжал Пуаро. - Чего вы хотите от меня?
     - Я хочу знать правду, Пуаро, и вы как раз тот человек, который докопается до нее. Я знаю, вы больше не практикуете, но я прошу вас расследовать этот случай. Это деловое предложение: заботу о вашем гонораре я беру на себя.
     Пуаро улыбнулся.
     - Все равно все уйдет на налоги. Но, признаюсь, ваша история заинтересовала меня Случай непростой Все так туманно, так неопределенно. Вот что, друг мой, кое-что вам лучше сделать самому. После этого всем займусь я. Вам же следует побеседовать с врачом, который лечил мистера Ричарда Эбернети. Вы знакомы с ним?
     - Да.
     - Что он собой представляет?
     - Средних лет, вполне компетентный, был в самых дружеских отношениях с Ричардом. Человек очень славный и порядочный.
     - Так побывайте у него. С вами он будет откровеннее, чем со мной. Расспросите насчет болезни мистера Эбернети Узнайте, какие лекарства тот принимал. Выясните, не говорил ли мистер Эбернети когда-нибудь врачу, что ему кажется, будто его отравляют. Кстати, эта мисс Джилкрист уверена, что в разговоре с сестрой он произнес слово "отравляют"? Мистер Энтуисл подумал.
     - Это ее выражение, но она из тех свидетелей, которые нередко заменяют услышанные слова другими, лишь бы правильно передать смысл сказанного. Если Ричард выразил опасение, что его хотят убить, мисс Джилкрист вполне мог прийти на ум яд, потому что она связала эти опасения Ричарда со страхами своей тетушки, которой казалось, будто ей что-то подмешивают в еду. Я могу как-нибудь вновь поговорить с мисс Джилкрист на эту тему - Пожалуйста Или я сам поговорю - Пуаро помедлил, а потом сказал несколько изменившимся тоном. - А вам не приходило в голову, друг мой, что ваша мисс Джилкрист, быть может, сама подвергается опасности? Подумайте, ведь Кора высказала свои подозрения в день похорон. Убийца не мог не задаться вопросом, не говорила ли она на эту тему с кем-нибудь еще, когда впервые услышала о смерти Ричарда. А если говорила, то, вероятнее всего, со своей экономкой. Я думаю, дорогой мой, лучше не оставлять ее в этом коттедже одну.
     - Кажется, Сьюзен собирается туда.
     - Вот как?
     - Она хочет разобраться в Кориных вещах.
     - Так, так. Ну, что же, друг мой, сделайте то, о чем я вас просил И предупредите миссис Лео Эбернети, что я навещу Эндерби-холл. С этого момента я всем займусь сам И Пуаро ловко подкрутил усы.
     
     Глава восьмая
     
     Беседа с доктором Ларраби, добродушным человеком, отличавшимся, судя по цвету его лица, отменным здоровьем, не дала никаких утешительных результатов. Осторожно высказанные мистером Энтуислом подозрения о причинах смерти Ричарда Эбернети сначала несколько обидели врача как ставящие под сомнение его профессиональную репутацию. Потом он успокоился и подошел к делу объективнее. Версию о самоубийстве, выдвинутую юристом в порядке зондирования почвы, а также в качестве своего рода отвлекающего маневра, доктор Ларраби хотя и не отверг безоговорочно (учитывая последние грустные события в жизни его покойного пациента), но счел в высшей степени маловероятной. В ответ на вопросы мистера Энтуисла он со всей категоричностью утверждал, что за все время их знакомства Ричард ни разу даже не намекнул на свои подозрения насчет яда. Из лекарств ему были прописаны сламберил, весьма надежный и безобидный транквилизатор, таблетки с небольшим содержанием морфия, которые полагалось принимать в случае приступа, а также витамины в капсулах. Услышав это, мистер Энтуисл встрепенулся:
     - Кажется, мне как-то прописывали нечто вроде этого. Это ведь такие маленькие желатиновые шарики, правда?
     - Да. Они содержат в себе адексолин.
     - А можно ли подмешать что-нибудь в одну из таких капсул?
     Встревоженный намеками Энтуисла, врач признал, что при желании это можно сделать. Тут он, однако, настойчиво потребовал разъяснений по поводу того, какие у мистера Энтуисла вообще были основания затевать подобный разговор. Тому пришлось, хотя и весьма неохотно, рассказать о высказываниях Коры после похорон и о смерти ее самой на следующий день после этого. Доктор Ларраби, оказывается, ничего не знал об этом последнем обстоятельстве и выглядел искренне потрясенным. Мистер же Энтуисл удалился, чувствуя, что давивший его душу груз сомнений и опасения не стал легче после разговора с врачом.
     В Эндерби юрист решил поговорить с Лэнскомбом. Поинтересовавшись для начала планами старого дворецкого на будущее и посетовав на то, что дом теперь придется продать и старику уже не суждено будет доживать свой век в Эндерби-холле, как тот надеялся, Энтуисл навел разговор на последние дни жизни хозяина.
     - Что и говорить, сэр, мистер Эбернети был сам не свой после смерти мистера Мортимера.
     - Да, это горе сломило его. К тому же он был больной человек, а у больных часто бывают странные фантазии. Насколько я понял, в последние дни жизни этим грешил и мистер Эбернети. Быть может, он иногда толковал о каких-то врагах, о том, что кто-то хочет причинить ему вред? Скажем, подмешать отраву в его кушанье?
     Старый Лэнскомб казался удивленным и оскорбленным.
     - Не могу припомнить ничего такого, сэр. Мистер Энтуисл внимательно посмотрел на него.
     - Вы преданный слуга, Лэнскомб, я знаю. Но если у мистера Эбернети и бывали такие причуды, то ведь в этом нет ничего особенного... просто, э-э... признак болезненного состояния.
     - Вот как, сэр? Могу только сказать, что мистер Эбернети никогда не говорил ничего подобного мне или в моем присутствии.
     Юрист понял, что лучше изменить тему.
     - Перед смертью ваш хозяин пригласил к себе погостить кое-кого из родственников. Насколько мне известно, племянника и двух племянниц с мужьями. Доставили ему удовольствие эти визиты? Или он был разочарован?
     Глаза Лэнскомба приобрели отчужденное выражение, старая спина чопорно выпрямилась.
     - Мне об этом ничего не известно, сэр.
     - А я думаю, вы кое-что знаете, - мягко возразил собеседник. - Вы хотите сказать, что не ваше дело распространяться о подобных вещах. Но бывают случаи, когда приходится нарушать принятые правила. Я был одним из самых старинных друзей вашего хозяина и очень любил его. Вы тоже. Поэтому я спрашиваю вас не как дворецкого, а как человека.
     Лэнскомб мгновение помолчал, потом осведомился своим бесцветным голосом:
     - Что-нибудь не в порядке, сэр?
     - Сам не знаю. Надеюсь, что нет. А вам не казалось, будто что-то неладно?
     - Разве только после похорон, сэр. Я не могу точно сказать, в чем, собственно, дело. Но миссис Лео и миссис Тимоти, обе они были вроде бы не в своей тарелке в тот вечер, когда все остальные разъехались.
     - Вам известно содержание завещания?
     - Да, сэр. Миссис Лео подумала, что мне, пожалуй, будет это интересно. Позволю себе сказать, сэр, что, на мой взгляд, завещание очень справедливое.
     - Безусловно. Но, я думаю, это не то завещание, которое мистер Эбернети хотел составить после смерти сына. Не ответите ли вы теперь на мой вопрос?
     - Это ведь только мое личное мнение, сэр, вы понимаете...
     - Само собой разумеется. И что же?..
     - Хозяин, сэр, был очень разочарован после того, как здесь гостил мистер Джордж. Мне кажется, он надеялся, что мистер Джордж похож на мистера Мортимера. Но мистер Джордж, если я позволю себе так выразиться, не подошел под образец. Супруга мисс Лауры, матери мистера Джорджа, всегда считали неподходящей для нее парой, и, я боюсь, мистер Джордж пошел в него. Потом приезжали барышни со своими мужьями. Мисс Сьюзен сразу пришлась хозяину по душе, такая красивая и бойкая молодая леди, но вот, по-моему, мужа ее мистер Эбернети терпеть не мог. Дамы сейчас выбирают себе странных супругов, сэр.
     - А другая пара?
     - О них я мало что могу сказать. Очень приятные молодые люди и на вид такие симпатичные. Вот только... мне думается, хозяин всегда избегал дам и господ, что выступают в театрах... Как-то он сказал мне: "Не могу понять, почему теперь всех тянет на сцену. Дурацкое занятие. Лишает людей остатков здравого смысла. И уж, во всяком случае, отражается на морали, нарушает чувство меры". Конечно, он прямо не имел в виду...
     - Да, да, я понимаю. Ну, а после этих визитов мистер Эбернети уезжал сам - сначала к брату, а потом к своей сестре миссис Ланскене, не так ли?
     - Насчет этого мне ничего не известно, сэр. То есть он как-то лишь обмолвился при мне, что собирается к мистеру Тимоти, а после куда-то в Сент-Мэри, запамятовал, как дальше.
     - Вот именно. Не припомните ли, что он говорил об этих поездках, когда вернулся?
     Лэнскомб задумался.
     - Прямо даже не знаю, что сказать... Он был доволен, что снова дома. Путешествия и ночевки в чужих домах утомляют его, он, помню, говорил. Вообще-то хозяин имел привычку говорить сам с собой вслух, не обращая на меня внимания, если я был рядом. Это и неудивительно: ведь он так привык ко мне.
     - И доверял вам.
     - Но я очень смутно помню его слова. Что-то насчет того, что он не знает, куда кто-то подевал свои деньги. Полагаю, это о мистере Тимоти. А потом он говорил, что, дескать, "женщина может быть дурой в девяноста девяти случаях и оказаться удивительно умной в сотом". Потом добавил: "Только сверстникам можно выложить все, что у тебя на душе. Они не подумают, как молодежь, что ты просто фантазируешь". И еще, но я не знаю, в какой это связи: "Не очень-то красиво подстраивать людям ловушки, но, право, не вижу, что я еще могу сделать". По-моему, сэр, он имел в виду помощника садовника: у нас как раз в то время начали пропадать персики из оранжереи.
     Однако мистер Энтуисл не считал, что Ричард Эбернети имел в виду помощника садовника. Задав еще пару вопросов, он отпустил Лэнскомба и начал анализировать то, что узнал. Кое-что явно наводило на размышления. Безусловно, Ричард думал не о своей невестке Мод, а о сестре Коре, когда говорил о женской глупости и уме. И это ей он рассказал о своих "фантазиях". Кроме того, он упоминал о ловушке. Ловушке для кого?
     Старый юрист мистер Энтуисл долго ломал голову над тем, что именно скажет он Элен. Наконец он решил быть с нею совершенно откровенным и посвятить ее во все.
     Поговорив сначала о делах, в том числе о предстоящей продаже дома, он добавил:
     - Я буду благодарен вам, Элен, если вы сможете побыть здесь еще немного. Видите ли, один мой друг, некий Эркюль Пуаро...
     Элен перебила его.
     - Эркюль Пуаро? Значит, вы думаете...
     - Вы знаете о нем?
     - Да. Одни мои друзья, но я думала, он давным-давно умер - Да нет, живехонек, хотя, разумеется, не молод. Лицо его собеседницы стало бледным и напряженным. Она с усилием выговорила:
     - Значит, вы думаете, Кора была права и Ричарда убили?
     Тут мистер Энтуисл отвел душу и рассказал ей все, радуясь возможности доверить свои мысли и опасения человеку с таким ясным и спокойным умом, как у Элен. Когда он закончил, она сказала:
     - Все это должно бы казаться просто фантастикой - но не кажется. В тот вечер, после похорон, Мод и я не могли не думать об этом. Твердили себе, что Кора дурочка, и все же тревожились и нервничали. А потом Кору убили, и я все пыталась внушить себе, что это лишь совпадение. Может, так оно и есть. Если бы только знать наверняка! Как все сложно.
     - Да. Но Пуаро человек весьма оригинальный и в чем-то почти гений. Он прекрасно понимает, что нам нужна уверенность в том, что дело выеденного яйца не стоит.
     - А если это не так?
     - Что заставляет вас думать таким образом? - отрывисто спросил ее собеседник.
     - Сама не знаю. Просто чувствую неладное. Не только слова Коры. Что-то еще в тот момент показалось мне странным.
     - Странным? В каком смысле?
     - Не знаю, это какое-то смутное ощущение, не больше.
     - Связано оно с кем-то из присутствовавших в комнате?
     - Да, похоже. Но я не могу сказать, кто или что это было... Я знаю, звучит просто глупо...
     - Вовсе нет. Все это интересно, очень интересно. Вы умная женщина, Элен. Если вы что-то заметили, значит, что-то было.
     - Да, но я не могу вспомнить, что именно. Чем больше я думаю...
     - Не надо думать. Это плохой способ вспомнить что-либо. Со временем все вспомнится само собой. И тогда сообщите мне немедленно.
     - Хорошо, - послушно ответила Элен.
     
     Глава девятая
     
     Мисс Джилкрист решительным движением надела свою черную шляпку и подоткнула под нее выбившуюся прядку седых волос. Предварительное следствие было назначено на двенадцать часов дня, а сейчас еще нет одиннадцати. Ее серый костюм выглядит вполне прилично, подумала мисс Джилкрист, особенно с этой только что купленной черной блузкой. Конечно, ей бы хотелось быть одетой во все черное, но, увы, это ей не по средствам. Она окинула взглядом свою чистую и аккуратную спаленку, где на стенах красовались изображения гавани Бриксхэм, Коккингтон-Форджа, Энстейс-Коува. И на каждом размашистая подпись Коры Ланскене. С особой нежностью глаза мисс Джилкрист остановились на этюде с видом гавани в Польфлексане. Другой любящий взгляд, сопровождаемый вздохом, достался выцветшей фотографии на комоде, по которой можно было судить о том, что представляла собой незабвенная чайная "Под ивой". Внизу прозвонил звонок на входной двери, оторвавший мисс Джилкрист от созерцания ее сокровищ.
     Мисс Джилкрист вышла из комнаты и поспешила вниз по лестнице. Звонок повторился, вслед за чем раздался сильный стук в дверь. Мисс Джилкрист почувствовала, что нервничает. На мгновение она даже замедлила шаг, но затем двинулась к двери, уговаривая себя не быть такой дурой.
     На пороге стояла молодая, изящно одетая женщина в черном, с небольшим чемоданчиком в руках. Она сразу же заметила на лице мисс Джилкрист тревогу и быстро сказала:
     - Мисс Джилкрист? Я Сьюзен Бэнкс, племянница миссис Ланскене.
     - Ах, ну да, конечно. Входите, пожалуйста, миссис Бэнкс. Сюда, будьте любезны. Я не знала, что вы приедете на следствие, а то приготовила бы кофе.
     - Благодарю, мне ничего не надо. Простите, если я испугала вас.
     - Нет, нет, что вы, хотя, по правде говоря, я действительно чуточку испугалась. Очень глупо с моей стороны. Наверное, из-за следствия и оттого, что я... думала о всех этих вещах, но все утро я что-то нервничаю. Поверите ли, примерно полчаса назад в дверь позвонили, я едва смогла заставить себя открыть, хотя, разумеется, просто глупо думать, что... убийца вернется, да и зачем ему это? И конечно, это была всего-навсего монахиня, она собирала на сиротский приют, и я почувствовала такое облегчение, что дала ей два шиллинга. Но, прошу вас, садитесь, миссис Бэнкс. Вы приехали поездом?
     - Нет, у меня машина. Проулок такой узкий, что я не смогла проехать к дому. Но у вас тут есть что-то вроде заброшенного карьера, и я оставила машину там.
     Сьюзен Бэнкс оглядывала комнату.
     - Бедная старая тетя Кора, - сказала она. - Тетя оставила все, что у нее было, мне, вы знаете?
     - Да, мистер Энтуисл говорил мне. Надеюсь, мебель вам пригодится.
     - Вряд ли. У меня есть своя обстановка. А это все пойдет с аукциона. Вот... разве только вы захотите что-нибудь взять. Я буду очень рада...-Сьюзен остановилась в некотором смущении, но мисс Джилкрист не нашла в предложении ничего странного и просияла.
     - Вы очень добры, миссис Бэнкс. Но, видите ли, у меня тоже есть мои собственные вещи. Когда мне пришлось расстаться с моей маленькой чайной, знаете, из-за войны... это было так грустно... то я не все продала. Кое-что из мебели и картины, оставшиеся после моего папы, я сдала на хранение, потому что, я надеюсь, когда-нибудь у меня снова будет мой маленький домашний очаг. Но все равно, я вам очень благодарна, и если вам действительно не жаль, то вот этот раскрашенный чайный столик милой миссис Ланскене... Он такой очаровательны", и мы всегда пили за ним чай. Но, право же, мне неловко быть такой жадной, миссис Бэнкс. Ведь у меня уже есть все прекрасные картины миссис Ланскене и ее аметистовая брошь... Но, быть может, ее мне следует вернуть вам?
     - Нет, нет, что вы.
     - Вы хотите разобрать вещи? После следствия, наверное?
     - Пожалуй, я останусь на пару дней и разберусь со всем.
     - Вы хотите сказать, что будете ночевать здесь?
     - Да, а что, это почему-либо сложно?
     - О, конечно, нет, миссис Бэнкс. Я постелю свежие простыни на мою постель, а сама великолепно устроюсь здесь, на кушетке
     - Но ведь я вполне могу спать в комнате тети Коры.
     - Вы... вы ничего не имеете против этого?
     - Из-за того, что ее там убили? О нет, мисс Джилкрист. Нервы у меня достаточно крепкие. Там ведь... все теперь в порядке?
     Мисс Джилкрист поняла смысл вопроса.
     - Разумеется, миссис Бэнкс. Все одеяла отосланы в чистку, и мы с миссис Пэнтер выскребли всю комнату. Но поднимитесь и взгляните сами.
     Комната, где Кору Ланскене настигла смерть, была чистой, свежей и абсолютно лишенной какой бы то ни было зловещей атмосферы. Взглянув с содроганием на украшавшее стену над камином изображение нагой полногрудой особы, собиравшейся войти в купальню, Сьюзен поинтересовалась:
     - А где картины самой тети Коры?
     - В моей комнате. Хотите посмотреть?
     Мисс Джилкрист с гордостью продемонстрировала свои богатства. Окинув их критическим взором, Сьюзен подумала, что, судя по фотографической верности деталям и яркости красок, покойная, пожалуй, срисовывала свои творения с цветных почтовых открыток. Однако стоило ей отважиться высказать такое подозрение, как мисс Джилкрист разразилась возмущенными протестами. Дорогая миссис Ланскене всегда рисовала только с натуры. Однажды она получила солнечный удар из-за того, что не захотела уйти с солнцепека, уж очень хорошо было освещение!
     Время, однако, приближалось к двенадцати, и обе женщины отправились к зданию сельской канцелярии, где их встретил прибывший поездом мистер Энтуисл.
     В самой процедуре предварительного следствия не было ничего сенсационного. Показания об опознании личности убитой. Показания врача о характере ранений, повлекших за собой смерть. Его же мнение, что жертва в момент гибели, очевидно, была под действием какого-то наркотического, вероятнее всего снотворного, средства и оказалась застигнутой совершенно врасплох. Мисс Джилкрист рассказала, как и когда она обнаружила труп. Констебль и инспектор Мортон тоже дали свои показания. Коронер подвел итог. Вердикт был вынесен быстро и гласил: "Убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами".
     На том дело и кончилось. Мистер Энтуисл ловко провел дам мимо нескольких репортеров, щелкавших фотоаппаратами, в сельскую гостиницу и бар под названием "Королевский герб", где он предусмотрительно заказал ленч в отдельную комнату. Когда все уселись, он обратился к Сьюзен:
     - Я и понятия не имел, что вы приедете сегодня. Мы могли бы отправиться вместе.
     - Да, я говорила, что не собираюсь сюда. Но в последнюю минуту я подумала, что все-таки свинство, если не будет никого из семьи. Я позвонила Джорджу, но он страшно занят, у Розамунд репетиция, а дядя Тимоти вообще не в счет. Так что пришлось ехать мне. Грег не мог сопровождать меня: ему надо все уладить со своей нудной аптекой. У нас с ним грандиозные планы на будущее: кабинет красоты и тут же лаборатория для изготовления косметических средств по нашим собственным рецептам.
     Пока Сьюзен оживленно говорила о своих замыслах, мистер Энтуисл сидел, погруженный в раздумья. Молодая женщина наконец заметила это и осведомилась, в чем дело.
     - Простите меня за невнимательность, моя дорогая. Я думаю о вашем дядюшке Тимоти. Дело в том, что я несколько встревожен.
     - Из-за дяди? Вот уж на вашем месте я не стала бы беспокоиться. Он просто симулянт и...
     - Может быть, вы и правы. Но сейчас дело не в нем, а в его жене. Миссис Тимоти поскользнулась на лестнице, упала и вывихнула ногу. Она слегла, а ваш дядя в жутком состоянии.
     - Потому что теперь ему придется ухаживать за ней, а не наоборот? Ничего, это ему только на пользу.
     - Возможно. Но проблема в том, будет ли вообще уход за вашей бедной тетей? Ведь в доме нет прислуги.
     - Н-да, - согласилась Сьюзен, - обстановка для стариков сложилась неважная.
     После ленча все они не без опаски вышли из "Королевского герба", но репортеры, судя по всему, испарились. Впрочем, двое поджидали Сьюзен у ворот коттеджа. По подсказке мистера Энтуисла, она произнесла несколько необходимых, ничего не значащих фраз. Затем дамы вошли в дом, а мистер Энтуисл вернулся в гостиницу, где для него была оставлена комната. Похороны должны были состояться на следующий день.
     - Моя машина все еще в карьере, - спохватилась Сьюзен. - Я пригоню ее в деревню позднее.
     Мисс Джилкрист проговорила с оттенком тревоги в голосе:
     - Только не очень поздно. Вы ведь не выйдете, когда стемнеет, правда?
     Сьюзен взглянула на нее и рассмеялась.
     - Уж не думаете ли вы, что убийца еще болтается где-нибудь поблизости?
     - Нет, нет, что вы...- Мисс Джилкрист казалась несколько смущенной.
     "Держу пари, она думает именно это, - мелькнуло у Сьюзен. - Как забавно!" Мисс Джилкрист предложила выпить чаю и исчезла на кухне, а молодая женщина вошла в гостиную. Она пробыла там всего несколько минут, как раздался звонок в дверь. Сьюзен вышла в холл, и в ту же секунду на пороге кухни появилась мисс Джилкрист, вытирая о передник выпачканные в муке руки. Она нерешительно маячила позади Сьюзен, пока та направлялась к входной двери, и Сьюзен мысленно спросила себя, не полагает ли мисс Джилкрист, что снаружи ждет некто вооруженный топором. Неожиданный гость, однако, оказался пожилым джентльменом, который при виде Сьюзен вежливо приподнял шляпу и проговорил, одаряя ее отеческой улыбкой:
     - Миссис Бэнкс, не так ли? - Да.
     - Мое имя Гатри, Александр Гатри. Я был старым другом миссис Ланскене. А вы, я полагаю, ее племянница, бывшая мисс Сьюзен Эбернети?
     - Совершенно верно.
     - Теперь, когда мы познакомились, не разрешите ли мне войти?
     - Ну, разумеется.
     Мистер Гатри тщательно вытер ноги о коврик, снял пальто и шляпу и проследовал за Сьюзен в гостиную.
     - Это печальный случай, - заговорил посетитель, сам, судя по всему, отнюдь не склонный к меланхолии - Да, весьма печальный случай. Я как раз оказался в здешних местах и решил, что, пожалуй, следует побывать на следствии и, конечно, на похоронах. Бедная глупенькая Кора! Я, миссис Бэнкс, знал Кору с первых дней ее замужества. Весьма восторженная особа, она дьявольски серьезно относилась к искусству и даже к Пьеру Ланскене как к художнику, я имею в виду. В общем он был ей не таким уж плохим мужем. Он, правда, погуливал, но Кора, к счастью, считала, что человек с артистическим темпераментом таким и должен быть. А во всем, что касалось искусства, Кора ровно ничего не соображала, хотя, заметьте, в других отношениях проявляла удивительно много здравого смысла.
     - По-видимому, это общее мнение, - сказала Сьюзен. - Я-то, по сути дела, ее почти не знала.
     - Да, да, она ведь рассорилась с родственниками, потому что они не оценили ее обожаемого Пьера. Она никогда не была хорошенькой, но что-то в ней было. И компанейская. Правда, бывало, не знаешь, что она скажет в следующий момент и действительно ли она наивна или просто дурака валяет. Вечный ребенок, вот кем мы ее всегда считали.
     Сьюзен предложила мистеру Гатри сигарету, но старый джентльмен отрицательно покачал головой.
     - Благодарю вас, я не курю. Вас, должно быть, удивляет мой визит. По правде говоря, совесть у меня не совсем спокойна. Несколько недель назад я обещал Коре навестить ее. Обычно я бывал у нее раз в год. В последнее время у нее появилось хобби - скупать картины на местных распродажах, и она хотела, чтобы я взглянул на некоторые из них. Я ведь по профессии художественный критик. Само собой, большинство Кориных приобретений оказывались жуткой мазней, но вообще-то это не столь уж бесперспективное дело. Естественно, на каждой интересной распродаже присутствуют опытные перекупщики, так что на шедевры рассчитывать не приходится. Впрочем, иногда можно задешево приобрести что-нибудь довольно ценное. Кора к тому же была уверена, что у нее нюх на картины. На самом деле она была совершеннейшим профаном. Хотела, чтобы я приехал и взглянул на Рембрандта, которого она купила в прошлом году. Подумать только, Рембрандта! Копия - и при этом жалкая? Однажды ей действительно посчастливилось подцепить довольно приличную гравюру Бартолоцци, к сожалению, несколько подпорченную сыростью. Я продал ее потом для Коры за тридцать фунтов, и, разумеется, она возликовала. Я получил от нее восторженное письмо насчет итальянского примитивиста, которого она ухватила на каком-то аукционе, и обещал заехать посмотреть.
     - Кажется, вот он, - сказала Сьюзен, указывая на одну из картин на стене.
     Мистер Гатри встал, надел очки и подошел поближе.
     - Бедная милая Кора, - произнес он наконец.
     - Тут еще много других, - вставила Сьюзен. Мистер Гатри неторопливо приступил к осмотру сокровищ искусства, собранных преисполненной надежд миссис Ланскене. Время от времени он сожалеюще прищелкивал языком или вздыхал. Наконец он снял очки и повернулся к Сьюзен:
     - Грязь, миссис Бэнкс, замечательная вещь. Она покрывает романтической патиной самые ужасающие образчики бездарнейшей мазни. Боюсь, что Бартолоцци был удачей новичка. Бедняжка Кора. Но это делало жизнь для нее интереснее. Я благодарен судьбе за то, что мне не пришлось разочаровывать ее. Ну, миссис Бэнкс, я больше не вправе посягать на ваше время.
     - Не хотите ли выпить с нами чаю? Он, наверное, уже готов.
     - Вы очень добры, - охотно согласился критик, а Сьюзен вышла на кухню.
     - Тут пришел некий мистер Гатри, и я пригласила его к чаю.
     - Мистер Гатри? Ну, конечно, он ведь был большим другом милой миссис Ланскене. Знаменитый критик. Как удачно: я как раз напекла лепешек, и у меня найдется немного домашнего земляничного джема. Чай уже готов. О, прошу вас, миссис Бэнкс, не поднимайте этот тяжелый поднос, я сделаю все сама.
     Тем не менее Сьюзен взяла поднос, а мисс Джилкрист последовала за ней с чайниками. В гостиной она радушно поздоровалась с гостем, и чаепитие началось. Мистер Гатри не скупился на похвалы домашним деликатесам, и мисс Джилкрист расцвела от этих комплиментов. Все действительно было восхитительно на вкус. Ясно, что тут мисс Джилкрист в своей стихии. Разговор, естественно, зашел о покойной хозяйке дома, и мистер Гатри между прочим сказал:
     - Наверняка ее убил не какой-то случайный бродяга. Я, кстати, могу представить себе возможные причины ее убийства.
     - Какие же? - быстро спросила Сьюзен.
     - Она всегда была неосторожна, очень неосторожна. Кора, как бы это получше выразиться, обожала показывать, какая она, дескать, умная и как много знает. Ну, вроде ребенка, случайно вызнавшего чей-то секрет. Кора всегда выбалтывала чужие секреты, о которых ей удавалось пронюхать. Выбалтывала, даже если обещала молчать. Ничего не могла с собой поделать, это было у нее в крови.
     Сьюзен молчала. Мисс Джилкрист тоже. Она казалась несколько озабоченной. Мистер Гатри продолжал:
     - Да, чуточка мышьяка в чашке чая или присланная по почте коробка отравленных шоколадных конфет меня не удивили бы. Но пошлый грабеж и убийство - это кажется мне фантастическим. Впрочем, при теперешнем беззаконии в стране...
     Поблагодарив хозяек за чай, мистер Гатри вежливо распрощался. Мисс Джилкрист пошла проводить его до двери и спустя несколько минут вернулась в комнату с небольшим свертком в руках.
     - Должно быть, заходил почтальон, когда мы были на следствии. Он протолкнул это в дверное отверстие для почты и посылок. Интересно, что там... Похоже на свадебный пирог!
     Сияя улыбкой, мисс Джилкрист развернула сверток. В нем была маленькая коробка, перевязанная серебряной лентой. На дне коробки лежал порядочный кусок пирога, усыпанного сверху миндалем. Мисс Джилкрист нетерпеливо схватила прикрепленную к крышке коробки карточку: "От Джона и Мэри". Кто же это может быть? Как глупо не указывать в таких случаях фамилию.
     С наслаждением перебрав вслух всех возможных Джонов и Мэри из числа своих знакомых, подходивших под категорию новобрачных, мисс Джилкрист так и не вспомнила никого, кто мог бы прислать такой подарок. Еще раз посетовав на отсутствие фамилии отправителя или хотя бы обратного адреса на свертке, она подхватила поднос и удалилась на кухню. Сьюзен тоже встала:
     - Я, пожалуй, пойду пристрою машину.
     
     Глава десятая
     
     Гаража при сельской бензоколонке не было, и Сьюзен посоветовали поставить машину в "Королевском гербе", где для нее нашлось бы место. Так она и поступила, поставив автомобиль рядом с готовым отправиться в путь большим "даймлером". За рулем "даймлера" сидел шофер, а на заднем сиденье виднелась фигура укутанного в шарфы и плед пожилого иностранного джентльмена с внушительными усами.
     Мальчишка, с которым Сьюзен говорила насчет своей машины, смотрел на нее с таким жадным вниманием, что вряд ли уловил смысл сказанного хотя бы наполовину. Наконец он не выдержал и спросил с благоговением в голосе:
     - Э, вы ведь племянница, верно?
     - Как понять?
     - Вы племянница дамы, что убили?
     - Да, ну и что же?
     - А! То-то я все думал, где же это я видел вас прежде.
     "Тоже мне малолетний вампир", - подумала Сьюзен, возвращаясь в коттедж, где мисс Джилкрист встретила ее с чувством неприкрытого облегчения. На ужин было подано спагетти, и Сьюзен представился еще один случай убедиться, что мисс Джилкрист действительно превосходная кулинарка. За кофе она предложила Сьюзен кусочек свадебного пирога, но та отказалась. Сама мисс Джилкрист откушала пирога с удовольствием и объявила его "совсем недурным". Сьюзен, не мешая собеседнице беззаботно чирикать о чем попало, сидела молча, ожидая подходящего момента завязать беседу о том, что интересовало лично ее. Наконец она сочла, что этот момент наступил, и спросила:
     - Мой дядя Ричард, кажется, заезжал сюда незадолго до смерти. Выглядел он больным уже тогда?
     - Да нет, я бы не сказала. Такой бодрый и энергичный мужчина. Миссис Ланскене очень удивилась, увидев его. Она сказала: "Ну и ну, Ричард, сколько лет, сколько зим!" А он в ответ: "Да вот, решил заехать, взглянуть, как у тебя дела". Она ему и скажи: "О, у меня-то все в порядке". Мне кажется, миссис Ланскене немножко обидело, что он приехал так вот, почти случайно. А мистер Эбернети сказал: "Кто старое помянет, тому глаз вон. Ведь теперь остались только ты, я и Тимоти, а с ним ни о чем нельзя говорить, кроме его драгоценного здоровья. Ну а ты... Что ж, Пьер, видимо, сделал тебя счастливой, так что, похоже, я был не прав, признаю. Довольна теперь?" И как мило он все это высказал. Видный джентльмен, хотя и пожилой, конечно. Он остался у миссис Ланскене на ленч.
     Сьюзен помедлила и задала следующий вопрос:
     - Была тетя Кора удивлена, когда он умер?
     - О да, ведь это случилось внезапно, не так ли?
     - Да, внезапно... Значит, она удивилась... А он не намекал ей на то, как серьезно он болен?
     - Ах, вот что...- Мисс Джилкрист на секунду задумалась. - Пожалуй, что-то такое было. Я помню, миссис Ланскене потом говорила, что он очень постарел, даже одряхлел.
     - Но вам он не показался дряхлым?
     - На вид нет. Но ведь я с ним почти не говорила. Естественно, я оставила их вдвоем.
     Сьюзен бросила на нее испытующий взгляд. Не из тех ли она женщин, что подслушивают у дверей? Сьюзен не сомневалась в честности мисс Джилкрист, и ей бы в голову не пришло заподозрить ее, скажем, в том, что она обманывала хозяйку в денежных делах или вскрывала чужие письма. Но ведь любопытство можно облечь в безупречно корректные формы. Она, например, могла найти срочное дело в саду поблизости от открытого окна или вытирать пыль в холле. И тогда, разумеется, просто не могла не услышать чего-нибудь.
     - Вы не слышали, о чем они говорили? - спросила Сьюзен.
     Чересчур в лоб. Мисс Джилкрист вспыхнула от негодования:
     - Могу вас заверить, миссис Бэнкс, что у меня нет привычки подслушивать!
     "Значит, подслушивала, - решила про себя Сьюзен, - иначе просто сказала бы "нет". Вслух же она произнесла:
     - Прошу прощения, мисс Джилкрист, я совсем не имела в виду это. Просто в этих маленьких коттеджах иногда невольно слышишь буквально все. Видите ли, сейчас, когда оба они мертвы, родным важно и интересно знать, о чем они беседовали в свою последнюю встречу.
     Готово, мисс Джилкрист попалась на удочку:
     - Тут вы правы, миссис Бэнкс, дом небольшой и я, конечно, понимаю, что вам хотелось бы знать, о чем (c)ни говорили. Но, боюсь, я не смогу вам особенно помочь. Кажется, они толковали о здоровье мистера Эбернети и о том, что у него, э... иногда появляется что-то вроде фантазий, если можно так сказать. Судя по его внешнему виду, я бы о нем такого никогда не подумала. Но в конце концов, он был болен, а больные люди часто приписывают свое нездоровье внешним, так сказать, причинам. Моя тетушка, например...
     Мисс Джилкрист в подробностях описала случай со своей тетушкой. Сьюзен, как до нее мистер Энтуисл, постаралась незаметно перевести разговор на другое:
     - Да, да, мы так и думали. Все дядины слуги были очень привязаны к нему, и, разумеется, их огорчает, что он считал, будто...- она сделала паузу.
     - Само собой! Слуги всегда так обидчивы в подобных случаях. Помню, моя тетушка...
     Сьюзен прервала ее:
     - Полагаю, он подозревал слуг? Я имею в виду, думал, что они хотят отравить его?
     От глаз молодой женщины не укрылось, что этот вопрос смутил мисс Джилкрист, и она быстро продолжала:
     - Значит, это не был кто-то из прислуги? Называл он кого-нибудь конкретно?
     - Я не знаю, миссис Бэнкс, правда, не знаю...
     Но ее глаза избегали взгляда собеседницы. Сьюзен подумала, что мисс Джилкрист знает больше, чем говорит. Не исключено, что ей известно даже очень многое.
     Решив пока не настаивать, Сьюзен спросила, какие у мисс Джилкрист планы на будущее.
     - О, я как раз хотела поговорить с вами об этом, миссис Бэнкс, и спросить, как долго вам еще понадобится мое присутствие здесь. Мне ведь пора подыскивать себе другое место.
     Сьюзен сказала, что, пожалуй, покончит со всеми делами за пару дней, и, несколько поколебавшись, добавила:
     - Надеюсь, вы не сочтете за обиду, если я попрошу вас принять от меня трехмесячное жалованье?
     - Вы так добры, миссис Бэнкс, поверьте, я глубоко вам признательна. И может, вы не откажетесь, я хочу сказать, если это потребуется... дать мне рекомендацию? Подтвердить, что я была при вашей родственнице... и что мною были довольны.
     - Разумеется.
     - Не знаю, могу ли я просить еще об этом. - Руки мисс Джилкрист задрожали, она тщетно пыталась придать твердость своему голосу. - Но если можно, то нельзя ли в рекомендации не упоминать об... обстоятельствах и даже не называть имя...
     Сьюзен удивленно смотрела на нее.
     - Боюсь, я не совсем понимаю вас.
     - Это потому, что вы не задумывались об этом, миссис Бэнкс. Ведь речь идет об убийстве, о котором писали в газетах, так что каждый мог прочесть. Люди могут подумать: "Две женщины живут вместе, одна из них убита, уж не компаньонкиных ли это рук дело?" Неужели вы не понимаете, миссис Бэнкс? Я уверена, что, подыскивай я кого-нибудь, я бы дважды подумала, прежде чем связаться с ...ну, да вы знаете, что я хочу сказать. Это так беспокоит меня, миссис Бэнкс, я ночами не сплю, все думаю: а что, если я так и не найду другой такой работы. Ведь больше я ничего не умею. Что же мне тогда делать?
     Вопрос прозвучал как бессознательный крик души, и у Сьюзен внезапно сжалось сердце. Ей вдруг со всей отчетливостью представилось жалкое положение этой приятной, скромной женщины, для которой возможность заработать кусок хлеба зависит от страхов и капризов нанимателей. То, что сказала мисс Джилкрист, было правдой. Нанимая компаньонку, вы, безусловно, не пожелаете иметь возле себя человека, хоть как-то замешанного в деле об убийстве.
     Сьюзен нерешительно произнесла:
     - Но если полиция найдет человека, который сделал это?
     - О, тогда, разумеется, все будет в порядке. Но найдут ли его? Я лично не думаю, чтобы у полиции была хоть какая-то идея насчет того, кто убийца. И если его не поймают, то обо мне будут думать, ну, пусть не как о самом вероятном виновнике, но, во всяком случае, как о человеке, который мог сделать это.
     Молодая женщина задумчиво покачала головой. Действительно, мисс Джилкрист ровно ничего не выиграла от смерти Коры Ланскене, но ведь всем об этом не расскажешь.
     - Не беспокойтесь, мисс Джилкрист, - наконец сказала она со своей обычной решительностью. - Я уверена, что смогу подыскать вам место у кого-нибудь ив моих друзей. Это будет нетрудно.
     Зазвонил телефон, и мисс Джилкрист вскочила, но Сьюзен остановила ее:
     - Это, наверное, мой муж. Он обещал позвонить мне сегодня вечером.
     Она пошла к телефону.
     - Слушаю. Да, это миссис Бэнкс. - Наступила пауза, потом ее голос изменился. В нем зазвучали теплота и ласка. - Да, это я... О, все нормально... Убийства, совершенное неизвестным, как и следовало ожидать... Да, все, как мы думали... точно по плану... Я продам это барахло, нам из него ничего не пригодится... День, два, не больше. Грег, ты не... ты постараешься... Ах, это... Не беспокойся, я знаю, что делаю Но Грег... нет, нет, ничего. Спокойной ночи, дорогой.
     Сьюзен повесила трубку. Близость мисс Джилкрист несколько стесняла ее. Та, вероятно, может слышать из кухни, куда тактично удалилась. Сьюзен хотела бы кое о чем спросить Грега, но предпочла промолчать. Она еще постояла у телефона, хмуря в раздумье лоб. Внезапно ей пришла в голову некая мысль.
     - Разумеется, - сказала себе Сьюзен. - Как раз то, что надо.
     Она вновь подняла трубку и заказала междугородный разговор. Спустя примерно четверть часа усталый голос телефонистки произнес:
     - Боюсь, ваш номер не отвечает.
     - Продолжайте вызывать, пожалуйста.
     Тон у Сьюзен был властный. Она вслушивалась в далекие безответные гудки. Потом они вдруг прекратились, и капризный, слегка возмущенный мужской голос произнес:
     - Ну, что такое?
     - Дядя Тимоти?
     - Что, что? Плохо вас слышу, говорите громче.
     - Дядя, это Сьюзен Бэнкс.
     - Какая Сьюзен?
     - Бэнкс. Бывшая Эбернети. Ваша племянница Сьюзен.
     - А, это ты, Сьюзен. В чем дело? Чего это тебе вздумалось звонить так поздно?
     - Еще довольно рано.
     - Нет, поздно. Я уже в постели.
     - Вы, должно быть, ложитесь очень рано. Как тетя Мод?
     - И только ради этого ты звонишь? Тетя очень страдает и совершенно беспомощна. В хорошенькое положение мы тут попали. Этот болван врач не может даже раздобыть сиделку. Я ничего не могу делать, даже пробовать не решаюсь. Понятия не имею, как мы вывернемся.
     - Собственно, я насчет этого и звоню. Не подойдет ли вам мисс Джилкрист?
     - Кто это? Никогда о такой не слышал.
     - Компаньонка тети Коры. Очень милая и расторопная женщина.
     - Готовить умеет?
     - Да, она прекрасно готовит и могла бы ухаживать за тетей Мод.
     - Все это хорошо, но когда она сможет приехать? Я тут один-одинешенек, только эти деревенские дуры заглядывают иногда, а сердце у меня то и дело шалит.
     - Постараюсь отправить ее к вам как можно скорее. Быть может, послезавтра, подойдет?
     - Ну, большое спасибо, - ворчливо прозвучал ответ. - Ты хорошая девочка, Сьюзен, спасибо тебе.
     Сьюзен повесила трубку и прошла в кухню.
     - Не хотели бы вы отправиться в Йоркшир и поухаживать за моей теткой? Она упала и вывихнула ногу, а от моего дядюшки толку как от быка молока. Он порядочная зануда, но тетя Мод молодчина. Для черной работы к ним приходит кто-то из деревни, но вы могли бы готовить и присматривать за тетей Мод.
     Мисс Джилкрист в волнении уронила кофейник.
     - Благодарю, благодарю вас, вы так добры и внимательны. Полагаю, я могу сказать о себе, что я неплохая сиделка, и, конечно, я смогу угодить вашему дяде и готовить ему вкусные легкие блюда. Вы, право же, очень добры, миссис Бэнкс, и, уверяю вас, я ценю это.
     
     Глава одиннадцатая
     
     Сьюзен лежала в постели и тщетно пыталась уснуть. Позади был долгий день, и она устала. Сьюзен была уверена, что заснет, как только голова ее коснется подушки. Она никогда не страдала бессонницей, а сейчас вот лежит уже не один час, а сна ни в одном глазу и беспокойные мысли так и мечутся в голове.
     Она ведь сама сказала, что не прочь ночевать в этой комнате, на этой кровати, принадлежавшей Коре Ланскене...
     - Ну, хватит глупостей, надо выбросить все это из головы. - Сьюзен всегда гордилась тем, что у нее стальные нервы. К чему думать о том роковом дне? Лучше думать о будущем, которое ожидает ее и Грега. Эти помещения на Кардиган-стрит... как раз то, что им нужно. Салон красоты в первом этаже и очаровательная квартирка на втором. Заднюю комнату можно отлично приспособить под лабораторию для Грега. Грег успокоится, придет в себя. У него больше не будет этих непонятных заскоков, когда он смотрит на нее, по-видимому, не соображая, кто перед ним. Пару раз она даже испугалась... Старый мистер Коул, врач, предупреждал: "Если это повторится..." И это могло бы повториться, наверняка повторилось бы. Если бы дядя Ричард не умер именно в тот момент...
     Дядя Ричард... Ему, пожалуй, не для чего было жить. Усталый и больной старик, потерявший сына. Право, это благо умереть, как он, так спокойно, во сне... Ах, если бы уснуть. Просто идиотизм часами лежать вот так, слушая, как потрескивает рассохшаяся мебель да шуршат ветви за окном. Как все пустынно и тихо в деревне и непохоже на шумный равнодушный город. Там в окружении людей чувствуешь себя в безопасности. А тут... В домах, где кого-то убили, иногда начинает твориться что-то странное. Люди говорят, что в таких домах селятся привидения. Может, и про этот коттедж будут рассказывать, что в нем появляется привидение Коры Ланскене?
     Тетя Кора... Странно, с первой минуты приезда сюда Сьюзен чувствует себя так, словно тетя Кора здесь, рядом с ней. Но это, конечно, вздор. Кора Ланскене мертва, и завтра ее похоронят. В доме нет ни души, кроме самой Сьюзен и мисс Джилкрист. Так почему же Сьюзен кажется, будто кто-то находится близ нее, в этой самой комнате?
     Кора лежала на этой вот кровати, когда на нее обрушился удар топора... Лежала, ничего не опасаясь и не подозревая, погруженная в безмятежный сон, а теперь вот мысли о ней не дают спать Сьюзен.
     Снова скрипнула мебель... или это чьи-то крадущиеся шаги? Сьюзен включила свет. Ничего. Надо же, как сдали нервы, нужно взять себя в руки. Расслабиться, закрыть глаза... Но вот же явственно слышен стон или болезненный вскрик. Такое впечатление, будто кто-то жестоко страдает, быть может, умирает.
     "Я не должна, не должна давать волю фантазии, - шепотом приказала сама себе Сьюзен. - Смерть - это конец, после нее ничего нет и быть не может. Оттуда никто еще не возвращался. Или тут дело в воображении, которое рисует сцену из прошлого - умирающая женщина и ее предсмертный стон..." Вот опять... гораздо слышнее... Кто-то стонет от нестерпимой боли.
     Нет, это не воображение. Сьюзен вновь включила свет, села в кровати и прислушалась Стоны, безусловно, были самыми настоящими и доносились из соседней комнаты.
     Молодая женщина спрыгнула на пол, набросила халат и вышла на площадку лестницы. Стукнула в дверь мисс Джилкрист, секунду помедлила и вошла. В комнате горел свет, а сама мисс Джилкрист сидела в постели и выглядела просто ужасно. Лицо ее было искажено от боли.
     - В чем дело, мисс Джилкрист? Вам плохо?
     - Да. Понятия не имею, что я такого...- Она попыталась спуститься с кровати, но тут ее одолел новый приступ рвоты, после чего она беспомощно откинулась на подушки.
     Еле слышно мисс Джилкрист пробормотала:
     - Пожалуйста, позвоните врачу... Должно быть, я что-то съела...
     - Я дам вам выпить соды. Врача можно будет вызвать завтра, если не станет лучше.
     Та покачала головой.
     - Нет, позвоните ему сейчас. Мне... страшно плохо...
     - Знаете вы его номер? Или посмотреть в справочнике?
     Мисс Джилкрист, еле справляясь с вновь подступившей тошнотой, с трудом назвала номер. На вызов отозвался заспанный мужской голос.
     - Кто? Джилкрист? А, на Мид-Лейн, знаю. Сию минуту буду.
     Не прошло и десяти минут, как Сьюзен услышала звук подъехавшей машины и поспешила вниз встретить врача. Провожая его затем наверх, она коротко объяснила, что произошло. У доктора был вид человека, умеющего владеть собой и привыкшего к тому, что нередко его вытаскивают по ночам из дома без всякой на то нужды. Однако стоило ему осмотреть стонущую женщину, как выражение его лица изменилось. Дав Сьюзен несколько лаконичных указаний, он направился к телефону. Затем вошел к Сьюзен в гостиную.
     - Я вызвал "скорую". Ее надо доставить в больницу.
     - Ей действительно так плохо?
     - Да. Я сделал ей укол морфия, чтобы ослабить боли, но похоже, что... Что она ела?
     Сьюзен добросовестно перечислила все съеденное и выпитое.
     - Вы ели и пили то же самое?
     - Да.
     - И с вами все в порядке? Никаких болезненных ощущений?
     - Абсолютно никаких.
     - Больше она ничего не ела? Скажем, рыбных консервов или колбасы?
     - Нет. У нас был ленч в "Королевском гербе" после следствия.
     - Ах да, конечно. Вы ведь племянница миссис Ланскене?
     - Да.
     Появилась "скорая помощь". Мисс Джилкрист увезли, и врач отправился вместе с ней. Он обещал позвонить утром.
     Распрощавшись с врачом, Сьюзен поднялась наверх и на этот раз уснула моментально.
     Народу на похоронах было порядочно. Явилось большинство местных жителей. Мистер Энтуисл поинтересовался, где мисс Джилкрист, и Сьюзен торопливым шепотом объяснила ему, что произошло. Юрист приподнял брови.
     - Я бы сказал, довольно странный случай.
     - О, сегодня ей уже лучше. Мне звонили из больницы. У людей такое бывает. Наверное, что-нибудь с пищеварением. Просто некоторые поднимают слишком много шума из-за таких вещей.
     Мистер Энтуисл больше ничего не сказал. Сразу после похорон он уехал в Лондон.
     Сьюзен же вернулась в коттедж. Она нашла несколько яиц и приготовила себе омлет. Затем поднялась в комнату Коры и принялась за разборку вещей покойной.
     Ее прервал приход доктора. Он выглядел озабоченным. Сказав в ответ на вопросы Сьюзен, что мисс Джилкрист гораздо лучше, он попросил повторить, что больная ела и пила вчера. Сьюзен напрягла память и аккуратно перечислила все. Собеседника, однако, это явно не устроило.
     - Наверняка было что-то, что она ела, а вы нет.
     - Не думаю... лепешки, джем, чай, спагетти на ужин, больше ничего не могу припомнить. А что, у нее, несомненно, пищевое отравление?
     Врач бросил на нее быстрый взгляд, подумал и решился:
     - Это был мышьяк.
     - Мышьяк? - Сьюзен была потрясена - Вы хотите сказать, кто-то подсыпал ей мышьяк?
     - Похоже на то...
     - А не мог мышьяк попасть во что-нибудь случайно?
     - Об этом-то я и думаю. Такие вещи маловероятны, хотя иногда случаются. Но если вы обе ели одно и то же...
     Сьюзен кивнула.
     - Это совершенно невозможно, - начала она, потом вдруг внезапно замерла. - Ну, конечно! Свадебный пирог.
     - Какой свадебный пирог?
     Сьюзен объяснила. Врач слушая с напряженным вниманием.
     - Странно. И вы говорите, она не знает, кто прислал его? Что-нибудь от него осталось? И что с коробкой?
     - Понятия не имею. Сейчас взгляну.
     Вдвоем они принялись за поиски и наконец обнаружили на кухонном столе белую картонную коробку с оставшимися крошками пирога. Врач осторожно упаковал ее.
     - Я позабочусь об этой вещице. А обертка, куда она могла деваться?
     На этот раз поиски оказались безуспешными, и Сьюзен предположила, что оберточная бумага, должно быть, угодила в отопительный котел "Идеал".
     - Вы ведь пока еще не уезжаете, миссис Бэнкс?
     Это было сказано дружелюбно и непринужденно, но Сьюзен стало как-то не по себе.
     - Нет, я пробуду здесь несколько дней.
     - Прекрасно. Полиция, по всей вероятности, пожелает задать кое-какие вопросы. Эта мисс Джилкрист... Мне она всегда казалась приятной, но самой что ни на есть заурядной женщиной. Не из тех, знаете, у кого есть враги или какая-нибудь тайна в жизни. Свадебный пирог, по почте! Наводит на мысль о ревнивой женщине, но кому придет в голову ревновать к мисс Джилкрист?
     - Действительно.
     - Ну, мне пора. Понятия не имею, что это нашло на наш тихий Литчетт Сент-Мэри. Сначала зверское убийство, потом попытка отравления. Странно, что одно так быстро последовало за другим.
     После ухода врача Сьюзен вернулась наверх к прерванной работе, оставив входную дверь открытой, так как в доме было душновато.
     Кора Ланскене не была аккуратной или методичной женщиной. Чего только не было навалено в ящиках ее шкафа и стола! В одном были в беспорядке свалены туалетные принадлежности, письма, старые носовые платки и кисти для рисования. В другом под несколькими шерстяными свитерами Сьюзен обнаружила картонную коробку с двумя накладками для волос. Третий был набит старыми фотографиями и альбомами для эскизов. Сьюзен задумалась над групповым снимком, сделанным, очевидно, где-то во Франции много лет назад. На нем молодая и стройная Кора цеплялась за руку высокого долговязого мужчины, облаченного в нечто вроде вельветиновой блузы. Сьюзен решила, что это не иначе как покойный Пьер Ланскене.
     Фотографии заинтересовали Сьюзен, но она отложила их в сторону, рассортировала сваленные в кучу бумаги и начала внимательно просматривать их. Примерно через четверть часа наступила очередь письма, которое она прочла дважды и на которое еще продолжала смотреть остановившимся взглядом, когда внезапно раздавшийся за спиной молодой женщины голос заставил ее привскочить и испуганно вскрикнуть.
     - И что же ты нашла здесь, Сьюзен? Хэлло, в чем дело?
     Сьюзен покраснела от раздражения. Возглас тревоги вырвался у нее помимо ее воли, и теперь она чувствовала себя несколько пристыженной.
     - Джордж! Как ты меня напугал! Ее кузен лениво улыбнулся.
     - Похоже на то.
     - Как ты здесь очутился?
     - Дверь внизу открыта, и, не обнаружив ни одной живой души там, я поднялся сюда. Если же тебя интересует, как я попал в эти места вообще, то я отбыл сюда сегодня утром на похороны. Но моя старая колымага по дороге отказала. Что-то стряслось с мотором, а потом он вроде как прочистился сам собой. На похороны я уже опоздал, но решил уж доехать до места. Я знал, что ты тут.
     Он помедлил и продолжил:
     - Я звонил к вам домой, и Грег сказал мне, что ты отправилась вступать в права владения. Может, я могу чем-нибудь помочь?
     Сьюзен задумчиво смотрела на Джорджа. Она мало общалась с этим своим родственником, и, когда они встречались, ей всегда было трудно разобраться в своих впечатлениях от него.
     Она спросила:
     - Зачем ты на самом деле приехал сюда, Джордж?
     - Да как тебе сказать... Пожалуй, и для того, чтобы немного заняться сыскным делом. Я порядочно думал о тех, прошлых похоронах, на которых все мы присутствовали. Тетушка Кора тогда, безусловно, заварила густую кашу. Я все ломал голову над тем, были ли теткины слова пустой болтовней или имели под собой какую-то базу. А что в этом письме, которое ты так внимательно читала, когда я вошел?
     Сьюзен медленно произнесла:
     - Это письмо, которое дядя Ричард написал Коре после того, как приезжал сюда повидаться с ней.
     Какие черные у Джорджа глаза! Они всегда казались ей карими, но это не так: они черные, а в черных глазах есть какая-то странная непроницаемость. Никогда не проникнешь в мысли человека с такими глазами.
     Джордж медленно, лениво протянул:
     - Что-нибудь интересное?
     - Нет, не совсем, но...
     - Можно взглянуть?
     Секунду она колебалась, но потом вложила письмо в протянутую руку.
     Джордж читал, повторяя монотонным голосом вслух отдельные фразы:
     "Я был рад снова увидеть тебя после стольких лет... Ты прекрасно выглядишь... Обратная дорога была не очень утомительной..." Внезапно голос его изменился, утратив свою ленивую мягкость:
     "Пожалуйста, не говори никому о том, что я тебе рассказал. Возможно, все это ошибка. Твой любящий брат Ричард".
     Джордж взглянул на Сьюзен.
     - Что это значит?
     - Это может значить все, что угодно. Не исключено, что он имел в виду просто свое здоровье... Или какие-то сплетни об общих знакомых.
     - Да, сказать трудно. Все это очень неясно, но наводит на размышления... Интересно, что же все-таки он сказал Коре. Знает кто-нибудь, о чем он толковал с нею?
     - Мисс Джилкрист, вероятно, знает, - сказала Сьюзен задумчиво. - Мне кажется, она подслушивала.
     - Ах да, компаньонка. Кстати, где она?
     - В больнице, куда она угодила после отравления мышьяком.
     Джордж в изумлении уставился на нее.
     - Ты шутишь!
     - И не думаю. Кто-то прислал ей кусок отравленного свадебного пирога.
     Ее собеседник опустился на один из стоявших в спальне стульев и протяжно свистнул.
     - Похоже, - сказал он, - дядя Ричард не ошибся.
     На следующее утро в коттедж зашел инспектор Мортон, сдержанный человек средних лет со спокойными, несуетливыми манерами, но с настороженным и проницательным взглядом.
     - Вы понимаете, о чем идет речь, миссис Бэнкс, не так ли? - начал он. - Доктор Проктор уже говорил вам о мисс Джилкрист. Анализ крошек от пирога показал наличие мышьяка.
     - Значит, кто-то умышленно хотел отравить ее?
     - Смахивает на то. Сама мисс Джилкрист не в состоянии помочь нам. Твердит, что это совершенно невозможно, что никто не мог бы так поступить с нею. Не можете ли вы сказать что-нибудь по поводу этой истории?
     Сьюзен покачала головой.
     - Нет, я сама просто теряюсь в догадках. А почтовая марка и почерк, они вам ничего не могут сказать?
     - Вы забываете, что оберточная бумага, по-видимому, была сожжена в котле. Да и вообще, посылка, возможно, пришла вовсе не по почте. Молодой Эндрюс, шофер почтового автофургона, не может точно вспомнить, доставлял он ее или нет: в тот день он заезжал очень ко многим. - Но... тогда, как же это можно было сделать?
     - Очень просто, миссис Бэнкс. Взять бумагу из-под какой-нибудь старой посылки с уже написанным на ней именем мисс Джилкрист и почтовым штемпелем, завернуть в нее пирог, а потом сунуть сверток в дверную щель для почты: она для этого достаточно широка. Инспектор помолчал и бесстрастно добавил:
     - Это, знаете ли, было умно придумано, подсунуть свадебный пирог. Одинокие немолодые женщины сентиментальны в таких вещах, им приятно, что о них не забывают, когда справляют свадьбу. Коробка конфет или что-нибудь в этом роде могло бы вызвать подозрение.
     - Мисс Джилкрист долго ломала голову над тем, от кого может быть посылка, но никаких подозрений у нее не было, верно вы говорите, она была довольна и даже польщена. А этот пирог... достаточно в нем было яду, чтобы убить человека?
     - Трудно сказать, пока у нас не будет результатов количественного анализа. Это зависит также от того, съела мисс Джилкрист весь кусок или нет. У нее такое впечатление, что немного оставалось. Вы не помните?
     - Не могу припомнить точно. Она угощала меня, но я отказалась, а она поела и очень хвалила пирог. Но я, хоть убейте, не могу сказать, съела ли она все.
     - Мне бы хотелось пройти наверх, если вы не возражаете.
     Сьюзен последовала за инспектором в комнату мисс Джилкрист, извиняясь на ходу:
     - Боюсь, комната в жутком состоянии. Но из-за хлопот с тетиными похоронами у меня просто не было времени на уборку, а после визита доктора Проктора я решила, что, пожалуй, лучше ничего там не трогать.
     - Очень разумно с вашей стороны, миссис Банке. Не всякий бы сообразил это.
     Он подошел к постели и сунул руку под подушку. По его лицу начала медленно расплываться улыбка.
     - Ага, вот он.
     Под откинутой подушкой лежал на простыне небольшой ломтик свадебного пирога, выглядевший сейчас мягко выражаясь, неаппетитно.
     - Как странно! - воскликнула Сьюзен.
     - Ничего странного. Ваше поколение такого, вероятно, не делает. Теперь для молодых леди замужество не так уж важно. Но это старый обычай. Положите под подушку кусок свадебного пирога, и вам приснится ваш суженый.
     - Но, безусловно, мисс Джилкрист...
     - Она не хотела рассказывать нам об этом, понимая, что в ее возрасте делать такие вещи просто глупо. Но у меня была мысль, что такое возможно. - Лицо его изменилось, взгляд стал жестким. - И не будь этой стародевичьей глупости, мисс Джилкрист, вероятно, сегодня не было бы в живых.
     
     Глава двенадцатая
     
     Два пожилых человека сидели в комнате, обставленной подчеркнуто в современном стиле. Все в помещении было выдержано в строго квадратных формах. Единственное исключение являл собой Эркюль Пуаро, весь состоявший из округлостей. Его брюшко приятно круглилось, голова по форме напоминала яйцо, а великолепные усы победно вздымались вверх двумя полумесяцами. Пуаро потягивал из стакана черносмородинный сироп и задумчиво смотрел на мистера Гоби, невысокого, худощавого, словно съеженного человечка с абсолютно незапоминающейся внешностью. Он не глядел на Пуаро, потому что мистер Гоби вообще никогда ни на кого не глядел прямо. В данный момент он, судя по всему адресовал свои слова камину.
     Мистер Гоби был знаменит своим сверхъестественным умением получать информацию, а главное - получать ее непостижимо быстро. Мало кто знал про него, и лишь немногие пользовались его услугами. Но эти немногие, как правило, были людьми весьма состоятельными: услуги мистера Гоби стоили очень дорого. По мановению его руки сотни терпеливых людей, мужчин и женщин, молодых и старых, принадлежащих к самым разным слоям общества, отправлялись по сотням разных направлений, проникали куда угодно, выспрашивали, вынюхивали и в конце концов узнавали то, что им поручено было узнать. Теперь мистер Гоби практически отошел от дел, но по временам еще оказывал "любезность" кому-нибудь из числа избранных старых клиентов. Эркюль Пуаро был одним из них.
     - Я раздобыл для вас, что мог, - доверительным шепотом поведал мистер Гоби камину. - Дай бог здоровья правительству с его манией рассылать анкеты, а потом собирать ответы на них. Оденьте человека как следует, дайте ему в руки блокнот и карандаш да научите, что говорить, будто он с Би-би-си или еще откуда-нибудь, и каждый ему все выложит как на духу, словно так и надо.
     Поговорив еще на эту тему, мистер Гоби достал из кармана маленькую пухлую записную книжку и перелистал ее. На этот раз он адресовался к абажуру торшера:
     - Итак, начнем Мистер Джордж Кроссфилд. Ограничимся фактами. Уже давно на мели в смысле денег. Главным образом лошади и игра - женщинами не особенно увлекается. Время от времени бывает во Франции, заглядывает в Монте-Карло. Не прочь при случае обойти, скажем, закон о валюте и, будучи юристом, знает, как при этом спрятать концы в воду. Есть основания думать, что использовал доверенные ему клиентами средства для игры на бирже. В последнее время там ему дьявольски не везло. Все эти три месяца был озабочен, плохо настроен и раздражителен на службе. Но после дядюшкиной смерти все изменилось: превосходное настроение, расточает улыбки и любезности направо и налево.
     Теперь затребованная конкретная информация. Заявление, что в интересующий нас день был на скачках в Хёрст-парке, почти наверняка ложь. Как правило, имеет там дело с двумя букмекерами. Никто из них его в тот день там не видел. Возможно, отбыл из Паддингтона поездом в неизвестном направлении. Один из таксистов по предъявлении фотографии вроде бы узнал человека, которого отвозил в Паддингтон. Но я бы не особенно делал ставку на это. Внешность самая обычная, ничего бросающегося в глаза, так что тут легко ошибиться. В Паддингтоне фотографию не опознали ни носильщики, ни кто-либо еще. Безусловно, не прибывал на станцию Чолси, ближайшую к Литчетт Сент-Мэри. Станция маленькая, постороннего сразу заметили бы. Мог, однако, доехать до Ридинга и сесть там на автобус. Автобусы переполнены и проходят по маршрутам, откуда до Литчетта не больше мили, а один даже доходит до самой деревни. Правда, в самом Литчетте мистера Кроссфилда не видели, но это еще ни о чем не говорит. Между прочим, во время учебы в Оксфорде он был членом любительского театрального кружка. Если он был в коттедже в тот день, то внешне мог ничем не напоминать Кроссфилда, которого все привыкли видеть. Я оставлю его в списке, да?
     - Оставьте, - кивнул Пуаро.
     Мистер Гоби лизнул кончик пальца и перевернул страницу своей записной книжки.
     - Мистер Майкл Шейн. В артистических кругах о нем высокого мнения. Сам воображает о себе еще больше, чем другие. Хочет стать звездой - и как можно скорее. Огромный успех у женщин. Сам тоже порядочный бабник, но дело для него прежде всего. Шли разговоры о его романе с Соррел Дэйнтон, которая играла главную роль в последней постановке с его участием. У него-то роль была небольшая, но он сумел в ней блеснуть. Мужу Соррел Дэйнтон он весьма не по душе. Собственная жена ничего не знает об этом деле Похоже, вообще мало о чем знает. Не бог весть какая актриса, но внешность весьма привлекательная. Без ума от своего муженька. Правда, ходили слухи, что их брак вот-вот пойдет прахом, но после смерти мистера Эбернети все, по-видимому, наладилось.
     Мистер Гоби выделил последние слова тем, что, произнося их, многозначительно кивал диванной подушке.
     По словам мистера Шейна, в тот день он встречался по каким-то театральным делам с неким мистером Розенхеймом и неким мистером Оскаром Льюисом. На самом деле он с ними не встречался, а лишь послал им телеграмму, извинившись, что не сможет прийти. Сам же отправился в контору фирмы "Эмеральдо" по прокату автомашин. Примерно в полдень мистер Шейн взял авто и отбыл куда-то, будучи за рулем сам, без шофера. Вернулся приблизительно в шесть часов вечера. Судя по спидометру, проделал путь, более или менее равный интересующему нас расстоянию. Никаких подтверждений из Литчетт Сент-Мэри. Там в тот день не было замечено никаких чужих машин. Но автомобиль можно незаметно оставить в десятке мест, скажем в миле от деревни. Сохраним мистера Шейна в списке?
     - Безусловно.
     - Теперь миссис Шейн. - Мистер Гоби потер нос и поведал левой манжете своей рубашки:
     - Говорит, что ходила по магазинам. Ничего странного, особенно если учесть, что накануне она узнала о наследстве. Вряд ли покупала что-нибудь на самом деле, так как уже по уши в долгах и кредиторы настойчиво требуют уплаты. Вероятнее всего, просто приценялась к тому и сему, примеряла платья, приглядывалась к драгоценностям. Я напустил на нее одну из моих молодых леди, знающую, как обращаться с этой театральной публикой, которая никогда не помнит, где и по какому поводу она с кем-то знакомится и знакомится ли вообще. Пару минут они болтали о всяких сценический новостях, а потом моя девочка вставляет этак небрежно, что она, дескать, видела миссис Шейн там-то и там-то в интересующее нас время дня. - Большинство женщин ловится на это и возражает: "Не может быть. Я тогда была в..." Ну, неважно где. Большинство, но... не миссис Шейн. Она лишь посмотрела пустым взглядом и говорит: "Вот как?" Ну, что прикажите делать с такими людьми?
     - Безнадежно, - с чувством поддержал Пуаро. - Уж мне ли не знать? В жизни не забуду убийства... одного лорда. Я, Эркюль Пуаро, чуть было не оказался в дураках по милости особы с умом прямо-таки примитивным. Такие люди часто в состоянии совершить преступление, не мудрствуя лукаво, и затем пустить дело на самотек. Будем надеяться, наш убийца, если в этом деле есть убийца, высокого о себе мнения и не преминет порисоваться. Но продолжайте, прошу вас.
     Мистер Гоби вновь заглянул в свою книжечку.
     - Мистер и миссис Бэнкс, которые говорят, что весь день провели дома. Ее, во всяком случае, дома не было. Она отправилась в гараж, вывела свою машину и куда-то уехала на ней примерно в час дня. Вернулась в пять. Не могу сказать, на какое расстояние она тогда ездила, потому что с тех пор пользовалась машиной каждый день.
     Насчет мистера Бэнкса мы раскопали кое-что любопытное. В интересующий нас день на работе его не было. Похоже, он уже просил пару свободных дней по случаю похорон. И с тех пор явно манкирует своими обязанностями. Служит в приличной старой аптеке - и там от него не в восторге. Говорят, временами на него находит странная и очень неприятная для окружающих раздражительность.
     Итак, нам неизвестно, чем он занимался в день смерти миссис Л. Он не поехал с женой. Швейцара в доме нет, никто не знает, когда жильцы приходят и уходят, так что, возможно, он действительно провел весь день в квартире. Но вот в его прошлом есть кое-что интересное. Еще примерно четыре месяца назад, то есть перед самым знакомством со своей теперешней супругой, мистер Бэнкс находился в психиатрической клинике Ничего страшного: просто, как говорят врачи, нервное потрясение. И в клинику-то он явился добровольно Судя по всему, перед этим допустил какую-то ошибку яри составлении лекарств, а в то время он работал в другой аптеке, в Мэйфере. Все обошлось, женщина, принявшая это лекарство, оправилась, фирма рассыпалась в извинениях, и никакого дела возбуждено не было. В конце концов, всякий может ошибиться. Бэнкса даже не уволили, он ушел по собственному желанию, заявил, что слишком потрясен случившимся. Но позже у него наступил полнейший упадок духа, и он объявил своему врачу, что, дескать, его мучает чувство вины, что все это он сделал умышленно, женщина, видите ли, была с ним груба и заносчива, он разобиделся на нее и нарочно добавил в лекарство почти смертельную дозу какого-то зелья. Заявил: "Ее нужно было покарать за то, что она осмелилась разговаривать со мной таким тоном!" А потом ударился в слезы, называл себя грешником, недостойным того, чтобы жить, и тому подобное. Медики определяют такое состояние каким-то длинным словом. В общем, решили, что ошибку парень допустил все-таки неумышленно, а теперь просто фасонит. Так или иначе, его поместили в этот самый санаторий или клинику и через некоторое время выписали как выздоровевшего. Вскоре он встретил мисс Эбернети, потом получил работу в небольшой аптеке, где служит сейчас. Сказал там, что полтора года не был в Англии, и представил какую-то старую рекомендацию. На новом месте ничем не проштрафился, но другой фармацевт, его коллега, говорит, что иногда мистер Бэнкс ведет себя странновато. Ну, например, однажды какой-то клиент сказал, не всерьез, конечно, что не прочь приобрести в аптеке яд, чтобы отделаться от своей супружницы А этот Бэнкс и говорит ему тихо и спокойно "Могу устроить... Это будет стоить вам две сотни фунтов". Тот, разумеется, почувствовал себя неловко, свел все дело к шутке Возможно, так оно и было, только мне кажется, что этот Бэнкс не и" шутников.
     Перейдем теперь к сельским жителям. Мистер и миссис Тимоти Эбернети. У них неплохая усадебка, но явно не хватает денег на ее содержание. Налоги и неудачное приобретение акций. У мистера Эбернети неважно со здоровьем, и это обстоятельство, судя по всему, служит для него главным источником интереса и даже развлечения в жизни Без конца жалуется то на одно, то на другое и любит, чтобы все плясали вокруг него. Ест за троих и кажется довольно крепким физически, если соблаговолит что-нибудь сделать сам. В доме нет никого, кроме приходящей прислуги, и никто не осмеливается зайти в комнату мистера Эбернети, если он сам не позвонит. Утром на следующий день после похорон он был в исключительно плохом настроении. Обругал прислугу, миссис Джонс, съел только завтрак и отказался от ленча. Был один в доме, и никто его не видел с половины десятого утра и до утра следующего дня.
     - А миссис Эбернети?
     - Отбыла из Эндерби на машине в упомянутое вами время. Явилась пешком в маленький гараж в местечке под названием Кэтстоун и объяснила, что машина внезапно отказала в двух милях оттуда.
     Механик отвез ее на место аварии, выяснил ситуацию и сказал, что автомобиль придется отбуксировать в гараж и вряд ли его удастся отремонтировать до вечера. Леди казалась очень расстроенной, но, делать нечего, договорилась на местном постоялом дворе о ночлеге, попросила завернуть ей с собой несколько сандвичей, так как, дескать, она хочет воспользоваться случаем и прогуляться по окрестностям. Вернулась на постоялый двор только поздно вечером. Лицо, сообщившее мне эти сведения, этому не удивляется: гнусная и неопрятная дыра.
     - А время?
     - Сандвичи она взяла в одиннадцать. Если миссис Эбернети прошагала милю до шоссе, там она могла попросить кого-нибудь подвезти ее до Уоллкастера. Не буду вдаваться в подробности насчет расписания автобусов и тому подобное. Скажу только, что теоретически она имела возможность совершить... э... нападение, если оно было совершено во второй половине дня.
     - Насколько мне известно, врач считает крайним пределом половину пятого дня.
     - Заметьте, - вставил мистер Гоби, - я бы не счел это вероятным, миссис Эбернети, по-видимому, весьма достойная дама, которую все любят. Обожает своего супруга, нянчится с ним, словно с ребенком.
     - Да, да, комплекс материнства.
     - Она рослая и здоровая женщина, сама колет дрова и нередко втаскивает в дом огромные корзины с поленьями. Может в случае чего разобраться с забарахлившим мотором в машине.
     - Я как раз собирался спросить... Что, собственно, случилось у нее с автомобилем на этот раз?
     - Причину поломки было трудно обнаружить и нелегко устранить. И это могло быть сделано умышленно кем-то, для кого возиться с машиной - занятие привычное.
     - Великолепно! - воскликнул с сарказмом Пуаро. - Ничто не исключено, все возможно. Бог мой, неужели мы не можем вычеркнуть из списка подозреваемых абсолютно никого? Как насчет миссис Лео Эбернети?
     - Тоже исключительно приятная леди. Покойный мистер Эбернети очень ее любил. Она гостила у него примерно за две недели до его смерти. Ее состояние заметно уменьшилось после войны. Ей пришлось отказаться от собственного дома и снять в Лондоне небольшую квартиру. Правда, у нее есть вилла на Кипре, где она проводит часть года. Имеет племянника, которому помогает получить образование, и время от времени оказывает финансовую поддержку паре молодых художников.
     - Святая Елена, ведущая безгрешную жизнь, - прокомментировал Пуаро, закрывая глаза. - И у нее не было никакой возможности оставить в тот день Эндерби, чтобы прислуга об этом не знала? Скажите, что это так, заклинаю вас!
     Мистер Гоби устремил взгляд на начищенные до блеска ботинки собеседника и пробормотал извиняющимся тоном:
     - Боюсь, я не могу сказать этого, мсье Пуаро. Как раз в тот день миссис Эбернети ездила в Лондон, чтобы захватить оттуда кое-какие вещи, так как они с мистером Энтуислом договорились, что она какое-то время поживет в Эндерби и присмотрит за домом.
     - Только этого не хватало! - с чувством сказал Пуаро.
     
     Глава тринадцатая
     
     Эркюль Пуаро приподнял брови, когда ему подали визитную карточку инспектора полиции Мортона из графства Беркшир.
     - Просите, Жорж, просите. И давайте... что там предпочитают полицейские?
     - Я предложил бы пиво, сэр.
     - Кошмар! Но чисто по-английски. Значит, принесите пиво.
     Инспектор Мортон сразу взял быка за рога:
     - Мне пришлось поехать по делам в Лондон, и я раздобыл ваш адрес, мсье Пуаро. Я был весьма заинтригован, увидев вас на следствии в четверг.
     - Вы заметили меня там?
     - Да, и ваше присутствие меня заинтересовало. Вы меня не помните, но зато я помню вас очень хорошо. По тому делу в Пэнгборне.
     - А, вы были связаны с ним?
     - Только в качестве мелкой полицейской сошки. Это было давно, но я никогда не забывал вас.
     - И мгновенно узнали меня в четверг?
     - Это было нетрудно, сэр, - инспектор подавил легкую улыбку. Его взгляд задержался на великолепных, лихо закрученных усах Пуаро. - На деревенском фоне ваша, э... внешность сразу бросается в глаза.
     - Возможно, возможно, - благодушно согласился собеседник.
     - Я подумал, что могло привести вас туда. Нападение с целью грабежа... такого рода преступления вас обычно не интересуют.
     - А это действительно примитивное, грубое преступление?
     - Я и сам хотел бы знать. Есть в этом деле некоторые своеобразные детали. До сих пор мы действовали по принятой схеме. Задержали парочку типов для допроса, но у всех оказалось алиби. Но это не было обычное "примитивное" преступление, мсье Пуаро. Начальник полиции тоже так думает. Оно было совершено кем-то, кто хотел придать ему такой вид. Это могла сделать мисс Джилкрист, но, судя по всему, у нее не было никаких мотивов, и эмоциями такого не объяснишь. Миссис Ланскене, может, и была немного, как бы это выразиться, простоватой, что ли, но их отношения были отношениями хозяйки и женщины, которой платят, чтобы она была на побегушках. Ни о какой страстной женской дружбе не может быть и речи. Таких мисс Джилкрист повсюду десятки, и, как правило, они не проявляют склонности к убийству. Складывается впечатление, что нам надо искать виновника где-то подальше. Не могли бы вы помочь нам в этом деле? Ведь что-то все-таки привело вас туда, мсье Пуаро.
     - Скорее не привело, а привезло: великолепный "даймлер". Но не только это.
     - У вас была... информация?
     - Вряд ли - в вашем понимании этого слова. Ничего, что могло бы послужить доказательством на суде.
     - Тогда что же? Какой-нибудь намек?
     - Да.
     - Видите ли, мсье Пуаро, тут появились новые обстоятельства.
     Методично и подробно инспектор рассказал об отравленном куске свадебного пирога.
     Пуаро с присвистом втянул в себя воздух.
     - Умно... очень умно. А ведь я предупреждал мистера Энтуисла, чтобы он присматривал за мисс Джилкрист. Покушение на нее всегда было возможным. Но, признаюсь, яда я не ожидал. Мне приходила мысль о повторении истории с топором. Я лишь думал, что, пожалуй, ей не стоит прогуливаться в одиночку по сельским дорогам после наступления темноты.
     - Но почему вы ожидали покушения на нее? Думаю, мсье Пуаро, вам следовало бы рассказать мне об этом.
     Пуаро кивнул головой.
     - Да, я расскажу вам. Мистер Энтуисл промолчал бы, потому что он юрист, а юристы не любят говорить о предположениях, о выводах, сделанных на основе характера убитой женщины или нескольких, быть может, безответственно сказанных слов. Но он не рассердится, если об этом расскажу вам я, наоборот, почувствует облегчение. Он не желает показаться глупцом или фантазером, но хочет, чтобы полиция знала то, что может - только может - оказаться реальным фактом.
     В этот момент в комнату вошел Жорж с внушительных размеров бокалом, наполненным пивом.
     - Немного освежиться, а, инспектор? Нет, нет, прошу вас.
     - А вы не составите мне компанию?
     - Я не пью пива. Но с удовольствием выпью стаканчик черносмородинного сиропа - англичане, я заметил, его не любят.
     Инспектор Мортон с вожделением взглянул на пиво. Пуаро, делая маленькие деликатные глотки из стакана, наполненного густой темно-красной жидкостью, продолжал прерванную речь:
     - Все это началось на похоронах. Или, точнее, после похорон.
     Красочно, не скупясь на выразительные жесты, он изложил рассказанное ему мистером Энтуислом, присовокупив, однако, колоритные детали, подсказанные его пылким воображением. Казалось, Эркюль Пуаро сам был очевидцем описываемой сцены. Инспектор Мортон был в высокой степени наделен даром мыслить четко и конкретно. Он моментально выделил из рассказа то, что представлялось важным с его профессиональной точки зрения.
     - Значит, этого мистера Эбернети, быть может, отравили?
     - Это возможно.
     - И тело кремировали, так что доказать ничего нельзя?
     - Совершенно верно.
     - Интересно. Но для нас тут ничего нет. Я хочу сказать, ничего, что оправдывало бы расследование обстоятельств смерти Ричарда Эбернети. Это было бы пустой тратой времени.
     - Да.
     - Но есть люди... люди, которые были там, которые слышали слова Коры Ланскене, и одному из этих людей вполне могла прийти мысль, что она, чего доброго, начнет повторять сказанное, да еще вдаваясь в подробности.
     - Что она, безусловно, и сделала бы. Как вы отметили, инспектор, люди - вот в ком дело. Теперь вы понимаете, почему я оказался на следствии, почему этот случай привлек к себе мое внимание: именно люди всегда интересуют меня больше всего остального.
     - Итак, покушение на мисс Джилкрист...
     - Его следовало ожидать. Ричард Эбернети навестил Кору в ее коттедже и беседовал с ней. Не исключено, что он назвал конкретное имя. Единственным человеком, который мог знать об этом, скажем, подслушав разговор, была мисс Джилкрист. Заставив навеки замолчать Кору, убийца продолжал тревожиться. Известно ли что-нибудь другой женщине? Разумеется, будь убийца умен, он сидел бы тихо, но убийцы, инспектор, редко бывают умными людьми. К счастью для нас. Они без конца размышляют над сделанным, их одолевают опасения, они хотят устранить всякий риск... Это покушение на мисс Джилкрист само по себе уже ошибка. Ведь теперь полиция расследует два дела. В ее распоряжении, скажем, почерк на карточке, приложенной к свадебному пирогу. Жаль, что обертку сожгли.
     - Да, жаль. Тогда я мог бы точно выяснить, придала посылка по почте или нет.
     - А у вас есть основания сомневаться?
     - Сейчас почту, к сожалению, доставляют не из местного почтового отделения в самой деревне, а из другого пункта, Маркет Кейнса, так что шоферу приходится ездить по множеству адресов и доставлять уйму всякой всячины. Ему кажется, что в коттедже миссис Ланскене он оставил только письма и что никакой посылки не было, но наверняка утверждать этого не может. Парень этот к тому же влип сейчас в какую-то историю с девушкой и не в состоянии думать ни о чем другом. Крайне ненадежный свидетель. Если он действительно доставил пакет, странно, что его обнаружили только после ухода этого, как его, мистера Гатри.
     - Ах да, мистер Гатри Инспектор Мортон улыбнулся.
     - Да, мсье Пуаро. Мы навели справки о нем. В конце концов, не так уж трудно заявиться в коттедж с правдоподобной историей насчет старой дружбы с миссис Ланскене. Ее племянница не могла знать, так это или нет. Ему было бы нетрудно подбросить пакетик. Имитировать доставку по почте тоже несложно: немного сажи на палец, чуточку размазать - вот вам и почтовый штамп погашения на марке.
     Он помолчал и добавил:
     - Есть и другие варианты. Мистер Джордж Кроссфилд побывал в наших местах - но, правда, только на следующий день после инцидента с мисс Джилкрист. Говорит, что хотел присутствовать на похоронах, но опоздал из-за аварии с мотором в пути. Вы знаете что-нибудь о нем, мсье Пуаро?
     - Кое-что. Но мне хотелось бы знать побольше.
     - Вот как? Выходит, завещание покойного мистера Эбернети представляет интерес для целой компании. Надеюсь, нам не придется гоняться за каждым, кто в нее входит.
     - Я собрал кое-какие сведения. Они в вашем распоряжении. Конечно, формально у меня нет права задавать этим людям вопросы. Да это было бы и неразумно.
     - Я и сам не намерен спешить. Не хотелось бы спугнуть добычу преждевременно. Но уж когда наступит подходящий момент, вспугнуть ее надо будет хорошо!
     - Весьма здравое рассуждение. Итак, для вас, друг мой, обычная процедура с использованием всех каналов, имеющихся в вашем распоряжении. Для меня же...
     - Да, мсье Пуаро?
     - Что касается меня, я отправляюсь на север. Как я вам уже говорил, меня прежде всего интересуют люди. Да, да, небольшой предварительный камуфляж, и я отбываю. Я намереваюсь, - добавил Эркюль Пуаро, - присмотреть в сельской местности дом для иностранных беженцев. Я представляю ЮНАРКО.
     - А что такой ЮНАРКО?
     - Центр ООН по оказанию помощи беженцам. Звучит неплохо, как вы считаете?
     Инспектор Мортон лишь широко улыбнулся в ответ.
     
     Глава четырнадцатая
     
     Эркюль Пуаро вежливо поблагодарил Джанет, хмурую и неразговорчивую.
     - Большое вам спасибо. Вы были очень добры.
     Джанет по-прежнему с кислой миной на лице вышла из комнаты. Эти иностранцы с их нахальными вопросами! Говорят, этот тип - специалист по скрытым болезням сердца, вроде той, от которой скончался мистер Эбернети. Хозяин действительно умер так внезапно, и доктор был этим удивлен. Но какое до этого дело иностранному врачу? Нечего ему здесь вынюхивать!
     Легко миссис Лео говорить: "Пожалуйста, ответьте мсье Понталье на его вопросы. У него есть причина спрашивать". Вопросы. Вечные вопросы! Иногда на целых листах, а какое, собственно говоря, правительству или еще кому-нибудь дело до личной жизни человека? Во время этой переписки у нее спрашивали, сколько ей лет. Так она им и скажет, как же! Она убавила себе пять лет. И что с того? Если женщина чувствует себя только на пятьдесят четыре года, она и говорит, что ей столько.
     Правда, этот мсье Понталье не интересовался ее возрастом. Какая-никакая совесть у него, видно, есть. Расспрашивал только, какие лекарства принимал покойный хозяин, да где они хранились, и все прочее в этом духе. Еще спросил, не осталось ли в доме чего-нибудь из лекарств. Натурально, все это выкинули. Сердечная недостаточность, сказал он, и еще какое-то длинное слово. Доктора! Вечно они выдумывают что-то новое, а болезни-то все остаются прежними. Прострел, скажем, он и есть прострел, как ты его ни назови.
     Тем временем самозваный врач, вздохнув, отправился вниз на поиски Лэнскомба. Из Джанет он выжал немного, да, впрочем, ни на что особенно и не рассчитывал. Он лишь хотел сравнить сведения, словно клещами вытянутые им из Джанет, с полученными от Элен Эбернети. Та, в свою очередь, получила их из того же источника с той лишь разницей, что Джанет разговаривала с ней гораздо охотнее, признавая полное право миссис Лео задавать любые вопросы.
     Да, решил Пуаро, на информацию, добытую для него Элен, можно положиться. В сущности, он так и сделал. Но в силу характера и укоренившейся привычки Пуаро никому не верил на слово.
     Так или иначе, данных было не густо. Они сводились к тому, что Ричарду Эбернети были прописаны витамины в капсулах. Хранились они в большом флаконе, который к моменту смерти был почти пуст. Кто угодно мог, вооружившись шприцем, подмешать что-нибудь в одну или несколько капсул и расположить их во флаконе так, чтобы Эбернети проглотил отравленную, скажем, спустя лишь несколько недель после того, как злоумышленник покинет дом. С другой стороны, кто-нибудь вполне мог незаметно проскользнуть в дом за день до смерти его владельца, начинить смертоносным ядом одну из капсул или, что еще вероятнее, подменить безобидную таблетку снотворного в пузырьке, стоявшем на столике около кровати. И наконец, вполне можно было добавить яд просто в еду или питье.
     Пуаро проделал несколько экспериментов. Парадную дверь держали на замке, но боковую, выходящую в сад, запирали только вечером. Примерно в четверть второго дня, когда садовники ушли на ленч, а прислуга обедала, Пуаро вошел в ворота усадьбы, проник через боковую дверь в дом, поднялся по лестнице и добрался до комнаты Ричарда Эбернети, не встретив ни души. Несколько видоизменив условия опыта, он затем спустился вниз и проскользнул в кладовку при кухне.
     Оттуда до него доносились голоса, но его никто не заметил.
     Итак, все эти варианты возможны. Но так ли обстояло дело в действительности? Пуаро не то чтобы искал улики - он лишь хотел прозондировать все версии. В конце концов, убийство Ричарда Эбернети было не больше чем гипотезой. Улики же необходимы, чтобы найти убийцу Коры Ланскене. Пуаро хотел изучить людей, собравшихся в тот день на похороны, и сделать в отношении их собственные выводы. Некий план уже сложился в его голове, но сначала он намеревался перекинуться несколькими словами со стариком Лэнскомбом.
     Лэнскомб держался вежливо, но отчужденно. Отложил кусок замши, которой он любовно полировал старинный серебряный чайник, и выпрямился.
     - Чем могу служить, сэр?
     Поговорив немного о возможности приобретения Эндерби-холла "представляемой мною организацией" на предмет превращения поместья в дом для больных и престарелых беженцев, Пуаро завел речь о другом:
     - Смерть хозяина, должно быть, была тяжелым ударом для вас, Лэнскомб.
     - Еще бы, сэр? Ведь я состоял при мистере Эбернети еще со времен его молодости. Мне повезло в жизни, сэр. Лучшего хозяина нельзя было и пожелать.
     - Я беседовал с моим другом и, э... коллегой доктором Ларраби. Мы с ним подумали: может быть, у вашего хозяина перед смертью были какие-то особые неприятности или тревоги? Вы не помните, приезжал к нему кто-нибудь накануне дня его кончины?
     - Да нет, сэр, не могу никого припомнить.
     - И никто не заходил примерно в это время?
     - За день до смерти хозяина к чаю был наш местный священник. Заходили несколько монахинь, собирали на что-то по подписке... Ах да, с черного хода приходил еще молодой человек, весьма настырный: все старался всучить Марджори, кухарке, какие-то новые щетки для мытья посуды. Больше никого не было.
     На лице Лэнскомба появилось озабоченное выражение, и Пуаро не стал к нему больше приставать. Старый слуга уже высказался откровенно перед мистером Энтуислом, с Пуаро он, несомненно, будет вести себя гораздо сдержаннее.
     С Марджори, напротив, Пуаро сразу же повезло. Та была первоклассной кухаркой, и, похвалив со знанием дела ее стряпню, собеседник мгновенно нашел дорогу к ее сердцу - и языку. Марджори подробно доложила, что подавалось к столу в день смерти Ричарда Эбернети: "Как раз в тот вечер я приготовила шоколадное суфле, и хозяину оно так понравилось!" - но во всем этом потоке кулинарной информации не содержалось ничего ценного для дела.
     Покинув-кухню, Пуаро закутался парой шарфов, дабы уберечься от холодного воздуха Северной Англии, и вышел на террасу, где Элен Эбернети срезала поздние розы.
     - Выяснили что-нибудь новое? - поинтересовалась она.
     - Ничего. Но я ни на что и не рассчитывал.
     - Я знаю. С тех пор как мистер Энтуисл сообщил мне, что вы приедете, я сама пытаюсь докопаться хоть до чего-нибудь, но увы...
     Она помолчала и затем спросила с надеждой в голосе:
     - Может быть, и на самом деле все это просто мираж?
     - Убийство с применением топора - мираж?
     - Я не думала о Коре.
     - А я как раз думаю о ней. Для чего кому-то потребовалось убивать ее? Мистер Энтуисл говорил мне, что в ту самую минуту, когда Кора Ланскене произнесла свою несуразную фразу, вы и сами почувствовали что-то неладное. Это так?
     - Да... но я не знаю... Пуаро перебил ее:
     - Что именно было "неладно"? Неожиданно? Удивительно? Странно... или страшно?
     - О нет, только не страшно. Просто что-то такое... нет, не могу припомнить, да это и неважно.
     - Но почему вы не можете вспомнить? Что-нибудь тогда отвлекло ваши мысли, что-нибудь более важное?
     - Пожалуй, тут вы правы. Наверное, это было упоминание об убийстве. Оно отодвинуло все на задний план.
     - Быть может, это была реакция какого-то конкретного лица на слово "убили"?
     - Быть может... Но не помню, чтобы я обратила внимание на кого-то. Мы все уставились на Кору.
     - Тогда, возможно, вы что-то услышали? Какой-то звук... Что-нибудь упало... или сломалось...
     Элен нахмурила лоб, напрягая память.
     - Нет... не думаю.
     - Хорошо, оставим пока. В конце концов, это, вероятно, не имеет значения. Теперь скажите мне, мадам, кто из вас знал Кору лучше всех?
     Элен задумалась.
     - Я полагаю, Лэнскомб. Он помнит ее еще ребенком. Горничная Джанет поступила в дом уже после того, как Кора вышла замуж и уехала.
     - А кроме Лэнскомба?
     - Наверное, я. Мод ее почти совсем не знала.
     - Тогда, исходя из того, что вы знали ее лучше, чем остальные, скажите: почему, по вашему мнению, она задала свой нелепый вопрос?
     Элен улыбнулась:
     - Ну, это было так характерно для Коры.
     - Значит, это была просто глупость? Она выпалила, не думая, то, что взбрело ей в голову? Или же тут был какой-то умысел? Не захотелось ли ей, например, позлить и встревожить окружающих?
     Собеседница задумалась.
     - Никогда нельзя быть уверенным в человеке полностью, не правда ли? Я лично не могу с уверенностью сказать, была ли Кора просто наивной или хотела своими выходками привлечь к себе внимание. Вы ведь это имеете в виду?
     - Да. Я рассуждал так: допустим, эта миссис Кора сказала себе: "Вот будет забавно спросить, не был ли Ричард убит, и посмотреть, как все они будут при этом выглядеть". Можно ли было ожидать от нее такого?
     Во взгляде Элен появилось сомнение.
     - Не исключено. У нее, безусловно, было странное чувство юмора, какое иногда бывает у детей. Но что с того?
     - Это может послужить доказательством того, насколько опасно шутить с такой вещью, как убийство, - сухо ответил Пуаро.
     Элен содрогнулась.
     - Бедная Кора.
     Пуаро переменил тему разговора:
     - Миссис Тимоти Эбернети ночевала здесь после похорон?
     - Да.
     - Упоминала она о сказанном Корой?
     - О да. Она сказала, что это просто возмутительно, но вполне в Корином духе. Вообще же Мод не приняла всего этого всерьез.
     - А вы сами, мадам? Вы отнеслись к этому серьезно?
     Глаза Элен Эбернети казались очень голубыми и удивительно юными, особенно по соседству с поднимающимися от висков вверх волнами седых волос. Она подумала и сказала:
     - Думаю, что да, мсье Пуаро.
     - Из-за появившегося у вас ощущения, будто что-то неладно?
     - Возможно.
     Пуаро подождал, но Элен больше ничего не добавила, и он продолжил:
     - Насколько мне известно, отношения между миссис Ланскене и ее семьей были весьма натянутыми?
     - Да. Никому из нас не нравился ее муж, и ее это обижало.
     - И тем не менее ваш деверь внезапно отправился навестить ее. Почему?
     - Не знаю... Может быть, он догадывался, что долго не протянет, и хотел помириться с ней перед смертью... Со мной, во всяком случае, он на эту тему не говорил. Он сказал, что собирается повидать своего брата Тимоти, но даже не упоминал о Коре. Не войти ли нам в дом? Скоро будет подан ленч.
     Она шла рядом с Пуаро, неся срезанные цветы. Пуаро спросил, словно между прочим:
     - Вы уверены, что, когда вы гостили здесь незадолго до смерти мистера Эбернети, он не говорил ничего интересного с точки зрения этого дела о ком-либо из членов семьи?
     Они вошли в зеленую гостиную. Элен сказала со вздохом:
     - Ричард был разочарован в молодом поколении, как это обычно бывает со стариками. Многое в молодежи ему крайне не нравилось, но, поверьте, не было ничего, абсолютно ничего, способного навести на мысль об убийстве.
     В гостиной Элен взяла китайскую вазу и начала расставлять в ней розы. Когда наконец вид букета удовлетворил ее, она оглянулась в поисках места для вазы.
     - Мне кажется, розы будут хорошо смотреться на этом зеленом малахитовом столике.
     На столике, о котором шла речь, уже красовался букет восковых цветов. В момент, когда Элен снимала со стола букет вместе с покрывавшим его стеклянным колпаком, Пуаро небрежно поинтересовался:
     - Говорил кто-нибудь мистеру Эбернети, что муж его племянницы Сьюзен чуть было не отравил клиентку, сделав ошибку при изготовлении лекарства по рецепту? Ах, простите!
     Пуаро рванулся вперед... но было уже поздно: прелестная вещица викторианской эпохи выскользнула из пальцев Элен. Стеклянный колпак разлетелся вдребезги. Элен издала возглас раздражения:
     - Боже, какая я неловкая! Слава богу, цветы не пострадали. Можно будет заказать для них другое стекло. А пока я уберу их в шкаф под лестницей.
     Только после того как Пуаро помог ей положить восковой букет на полку в темном глубоком шкафу и они вернулись в гостиную, он сказал:
     - Это моя вина: я испугал вас.
     - А о чем вы спрашивали меня? Я забыла.
     - О, не стоит повторять... да я и сам уже забыл. Элен подошла к Пуаро и взяла его за руку.
     - Мсье Пуаро, есть ли на свете хоть один человек, чья жизнь окажется безупречной, если присмотреться к ней как следует? Так ли уж необходимо влезать в жизни людей, если они не имеют никакого отношения к...
     - К смерти Коры Ланскене? Да, это необходимо. Проверять нужно буквально все. О, это старая истина, мадам: каждому есть что скрывать. Это относится ко всем нам, это, возможно, относится и к вам. Ничего не следует оставлять без внимания. Вот почему ваш друг мистер Энтуисл обратился ко мне. Я не то что полиция. Я имею возможность умолчать о том, что узнал. Но я должен знать правду. А так как в этом деле важны не столько вещественные доказательства, сколько люди, то я занимаюсь именно ими. Я должен, мадам, встретиться с каждым, кто был здесь в день похорон. И было бы лучше всего, если бы я мог встретиться с ними именно здесь, в этом доме.
     - Боюсь, - медленно сказала Элен, - это будет трудно устроить.
     - Не так трудно, как вы полагаете. Я уже кое-что придумал. Дом ведь продается. Так, во всяком случае, объявит мистер Энтуисл. Сделка, само собой, может и сорваться, как это часто случается. Он пригласит всех членов семьи сюда, чтобы каждый из них выбрал приглянувшиеся ему вещи из мебели и тому подобное, до того как будет назначен аукцион. Это можно будет организовать, скажем, в конце недели.
     Элен смотрела на него в упор. Взгляд ее голубых глаз был холодным, почти ледяным.
     - Готовите для кого-нибудь ловушку, мсье Пуаро?
     - Увы! Мне хотелось бы иметь для этого достаточно оснований. Нет, нет, пока я подхожу к делу совершенно непредвзято. Разумеется, можно будет устроить некую проверку...
     - Например?
     - О, тут я сам еще не до конца все продумал. И при всех обстоятельствах, мадам, лучше, чтобы вы не знали подробностей.
     - Значит, вы будете проверять и меня?
     - Вас, мадам, если можно так выразиться, уже провели за кулисы. Но вот какое дело: молодежь, мне кажется, примет приглашение охотно. Но как быть с мистером Тимоти Эбернети? Я слышал, он никуда не выезжает из дома?
     Неожиданно Элен улыбнулась.
     - Думаю, тут вам повезло. Мод звонила мне вчера. В их доме работают маляры, и Тимоти ужасно досаждает запах краски. Он говорит, что это плохо отражается на его здоровье. Полагаю, что они с Мод с удовольствием погостят здесь недельку-другую. Мод еще не очень хорошо себя чувствует. Вы знаете, что она серьезна повредила себе ногу?
     - Нет, я ничего не слышал. Какая неприятность!
     - К счастью, им удалось залучить к себе Корину компаньонку мисс Джилкрист. И она, судя по всему, оказалась настоящим кладом.
     - Что такое? - Пуаро резко обернулся к Элен. - Они просили мисс Джилкрист приехать к ним? Чья это была идея?
     - По-моему, все это устроила Сьюзен. Сьюзен Бэнкс.
     - А...- протянул Пуаро с какой-то странной ноткой в голосе. - Значит, это было предложение маленькой Сьюзен? Я вижу, в ней есть организаторская жилка.
     - Сьюзен кажется мне очень практичной.
     - Это безусловно так. Кстати, вы знаете, что мисс Джилкрист чуть было не отправилась на тот свет, откушав отравленного свадебного пирога?
     - Нет! - Элен выглядела изумленной и даже испуганной. - Мод сказала мне по телефону, что мисс Джилкрист только что вышла из больницы, но я и понятия не имела о том, с чем она там лежала. Отравление? Но, мсье Пуаро, почему?..
     - И вы всерьез задаете мне такой вопрос? Элен сказала громко, почти прокричала:
     - О, соберите их всех здесь! Докопайтесь до правды! Пусть не будет новых убийств.
     - Итак, вы готовы помочь мне? - Да.
     
     Глава пятнадцатая
     
     Мисс Джилкрист деловитой рысцой поспешала вверх по лестнице, неся в руках поднос с завтраком. Она постучала в дверь комнаты Тимоти, истолковала раздавшееся в ответ недовольное ворчание как приглашение войти и вошла.
     - Утренний кофе и бисквиты, мистер Эбернети. Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя бодрее. Такой прекрасный день!
     В ответ Тимоти лишь пробурчал что-то себе под нос. С чувством раскритиковав принесенные мисс Джилкрист кофе, молоко и бисквиты, а заодно изложив еще целую кучу жалоб и претензий, хозяин дома пожелал видеть свою жену и, несмотря на робкие возражения мисс Джилкрист в том смысле, что миссис Тимоти только что присела отдохнуть, отправил ее вниз с безапелляционным приказанием передать Мод, что ее присутствие наверху требуется срочно и непременно.
     Мисс Джилкрист на цыпочках вошла в гостиную, где Мод Эбернети, положив больную ногу на высокую скамеечку, с увлечением читала какой-то роман.
     - Прошу прощения, миссис Эбернети, - извиняющимся тоном произнесла она, - но мистер Эбернети желает вас видеть.
     Мод с виноватым выражением на лице отбросила книгу и потянулась за палкой, без которой пока еще не могла обходиться.
     Не успела она войти в комнату супруга, как Тимоти выпалил с явным раздражением:
     - А, наконец соизволили заглянуть!
     - Извини, дорогой, я не знала, что ты хочешь меня видеть.
     - Эта женщина, которая по вашей милости теперь толчется в доме, сведет меня с ума, не иначе! Кудахчет и трепыхается, как клушка. А со мной обращается так, словно я дефективный ребенок. Типичная старая дева!
     - Я понимаю, что она тебя раздражает, но, Тимоти, умоляю, постарайся не быть с ней грубым. Я еще совсем беспомощна, и ты сам говоришь, что готовит она хорошо.
     - С ее готовкой все в порядке, - неохотно признал Тимоти. - Но держи ее, ради господа, в кухне и не позволяй суетиться вокруг меня.
     - Конечно, дорогой, я постараюсь. Как ты себя чувствуешь?
     - Отвратительно. Пожалуй, пошли за Бэртоном, этим нашим идиотом врачом, пусть он меня осмотрит. Этот запах краски действует мне на сердце. Пощупай-ка мне пульс...
     Мод пощупала пульс, помолчала и потом сказала:
     - Тимоти, может, нам пожить в гостинице, пока ремонт в доме не кончится?
     - Это будет стоить чересчур дорого.
     - Но ведь сейчас это не так уж важно.
     - Ты такая же, как все женщины, - только бы сорить деньгами! Только потому, что нам досталась смехотворно маленькая доля наследства моего брата, ты решила, что мы теперь можем обретаться в самых роскошных отелях!
     - Но я имела в виду совсем не это, родной мой.
     - Позволь мне сказать тебе, что деньги Ричарда не означают особой перемены в нашем положении: эта пиявка, наше теперешнее правительство, позаботится об этом. Почти все уйдет на налоги.
     Миссис Эбернети печально покачала головой.
     - Это не кофе, а лед, - сетовал страдалец, глядя на чашку кофе, к которому он даже не притронулся. - Неужели так уж трудно приготовить мне чашку по-настоящему горячего кофе?
     - Я спущусь вниз и подогрею.
     В кухне мисс Джилкрист распивала чай и любезно, хотя с явным оттенком снисходительности, беседовала с приходящей прислугой, миссис Джонс.
     - Мне так хочется по возможности помочь миссис Эбернети, - говорила мисс Джилкрист. - Вся эта беготня с подносами вверх и вниз по лестнице страшно утомляет ее.
     - Да уж ради него она прямо в лепешку расшибется.
     - Ужасно печально, что ее супруг такой больной и беспомощный.
     - Не такой уж он беспомощный, - туманно изрекла миссис Джонс, - просто ему нравится полеживать, звонить в звонки и чтобы ему все приносили и уносили. Но он прекрасно может и встать, и ходить, и что хотите. Я, например, видела его даже в деревне, когда хозяйки здесь не было. Шагал за милую душу! Вот почему, когда миссис Эбернети уехала на похороны и не вернулась вовремя, а он сказал мне, чтобы я осталась тут, чтобы подать ему ужин и приготовить на следующее утро завтрак, я отказалась. У меня есть муж, и, когда вечером он возвращается с работы, я должна позаботиться о нем, не так ли, мисс? Ничего, если мистер Эбернети раз в жизни посидит дома один и кое-что сделает для себя сам. Может, тогда поймет, как с ним возятся, и сообразит, что за это нужно быть людям благодарным.
     Прежде чем мисс Джилкрист успела что-нибудь ответить, раздался телефонный звонок, и она поспешила в холл, чтобы снять трубку. Мод Эбернети показалась на верхней площадке лестницы, когда мисс Джилкрист еще говорила по телефону. Та подняла глаза вверх и доложила:
     - Это миссис Лео Эбернети.
     - Скажите ей, что я сию минуту подойду. Мод спускалась медленно, с видимым усилием. Мисс Джилкрист сочувственно произнесла:
     - Мне так жаль, что вам пришлось снова спускаться вниз. Кончил мистер Эбернети завтракать? Я загляну к нему и заберу поднос.
     Она потрусила вверх по ступенькам, а Мод взяла телефонную трубку Больной встретил мисс Джилкрист злобным взглядом и распорядился сначала раздвинуть шторы, потом сдвинуть их, подать ему вон ту книгу... нет, нет, вот эту - и так далее и тому подобное, после чего в изнеможении откинулся на подушки и, не особенно выбирая выражения, дал понять, что лучше мисс Джилкрист не обременять его своим присутствием.
     Та забрала поднос и торопливо вышла. Поставив поднос на стол в буфетной, мисс Джилкрист поспешила в холл, где миссис Эбернети еще разговаривала по телефону. Через секунду мисс Джилкрист вернулась и промолвила приглушенным голосом:
     - Простите, что прерываю ваш разговор, но там пришла монахиня. Собирает по подписке. Кажется, в фонд Сердца девы Марии.
     Мод обронила в телефонную трубку: "Минуточку, Элен" - и обернулась к мисс Джилкрист:
     - Мы никогда ничего не даем людям со стороны. У нас своя, приходская благотворительность.
     Та засеменила к входной двери.
     Спустя несколько минут Мод закончила беседу по телефону словами: "Хорошо, я скажу Тимоти".
     Она положила трубку и вышла в холл. Мисс Джилкрист стояла в дверях гостиной, нахмурившись и с несколько озадаченным выражением на лице. Когда Мод заговорила с ней, она сильно вздрогнула.
     - Что такое, мисс Джилкрист, что-нибудь случилось?
     - О нет, миссис Эбернети, просто я задумалась. Как это глупо с моей стороны стоять вот так, без толку, когда кругом столько дел.
     Мисс Джилкрист снова забегала по дому на манер хлопотливого муравья, а Мод, с трудом поднявшись по лестнице, вошла к Тимоти.
     - Звонила Элен. По-видимому, дом продан... под какой-то приют для иностранных беженцев...
     Ей пришлось сделать паузу на несколько минут, в течение которых Тимоти энергично выражал свое мнение по поводу иностранных беженцев, в чьи руки попадет теперь дом, где родился и вырос он, Тимоти Эбернети. Когда муж выдохся, Мод продолжала:
     - Элен прекрасно понимает, что ты... что мы чувствуем в связи с этим. Она предлагает нам приехать туда погостить, пока продажа еще не оформлена. Ее огорчает состояние твоего здоровья, и, поскольку запах краски так мешает тебе, ей кажется, что будет лучше, если мы пока поживем в Эндерби.
     Тимоти, уже открывший было рот для яростного протеста, вдруг закрыл его. В его глазах внезапно появилось хитрое выражение, и он одобрительно кивнул головой:
     - Очень мило со стороны Элен предложить это. Надо подумать. Проклятая краска отравляет меня, это несомненно. Я как-то слышал, что в нее кладут мышьяк. С другой стороны, поездка может потребовать от меня чрезмерного напряжения. Просто не знаю, что лучше сделать...
     - Быть может, ты предпочитаешь отель, милый? Пребывание в хорошем отеле стоит дорого, но когда речь идет о твоем здоровье...
     Тимоти прервал ее:
     - Мы не миллионеры, Мод, пойми ты наконец! Зачем перебираться в отель, если Элен любезно приглашает нас в Эндерби? Не то чтобы у нее было на это какое-то особенное право. Дом не ее. Я не разбираюсь во всех этих юридических тонкостях, но, полагаю, он принадлежит всем нам в равной мере, пока его не продали. Иностранные беженцы! Старик Корнелиус в гробу бы перевернулся, узнай он об этом! Да, я не прочь еще раз взглянуть на старое пепелище, пока я жив.
     Мод ловко разыграла свою последнюю карту:
     - Кажется, мистер Энтуисл предложил, чтобы члены семьи выбрали что им по вкусу из обстановки и других вещей в доме, прежде чем состоится аукцион.
     Тимоти резко выпрямился.
     - Мы, безусловно, должны поехать. Необходимо точно оценить то, что выберет каждый. Эти молодцы, за которых вышли замуж девочки... Судя по тому, что я о них слышал, им ни на грош нельзя верить: Элен слишком дружелюбна и гостеприимна. Мой долг, как главы семьи, присутствовать при всем этом!
     Он встал и заходил взад и вперед по комнате упругим, энергичным шагом.
     - Да, это превосходный план. Напиши Элен и прими приглашение. Я больше всего думаю о тебе, дорогая. В последнее время ты очень утомилась. Небольшой отдых и перемена обстановки пойдут тебе на пользу. Маляры смогут закончить работу в наше отсутствие, а эта, как ее... Джилспай присмотрит за домом.
     - Джилкрист, - поправила Мод.
     Тимоти махнул рукой и заявил, что это не имеет никакого значения.
     - Я не могу сделать этого, - сказала мисс Джилкрист.
     Мод смотрела на нее в изумлении. Мисс Джилкрист дрожала. Ее глаза умоляюще смотрели в глаза Мод.
     - Я знаю, что это звучит просто нелепо. Но я не могу, не могу... Остаться одной во всем доме... Вот если бы кто-нибудь мог приходить сюда и ночевать вместе со мной...
     Мод лишь покачала головой: она прекрасно знала, что во всей округе можно найти, да и то с трудом, только приходящую прислугу.
     Мисс Джилкрист продолжала с ноткой отчаяния в голосе:
     - Я знаю, вы сочтете это за глупость и истеричность - мне раньше и самой в голову бы не пришло, что на меня может найти такое. Никогда я не была ни нервной, ни истеричной. Но сейчас... Я боюсь, смертельно боюсь оставаться здесь в одиночестве.
     - Ну, конечно, - сообразила Мод. - Как это я не подумала? После того, что произошло в Литчетт Сент-Мэри...
     - Должно быть, в этом все дело. Я знаю, что это неразумно. И ведь сначала я ничего такого не чувствовала. Я не боялась оставаться одна в коттедже после... после того, как это случилось. Все началось потом, постепенно. Вы сочтете меня дурой, миссис Эбернети, но с тех пор, как я здесь, я все время чего-то боюсь. Не чего-то конкретного, просто боюсь... Это так глупо, мне самой стыдно, право же, стыдно. У меня все время такое чувство, словно вот-вот стрясется какая-то страшная беда. Даже эта монахиня, которая подошла к двери, и та испугала меня. О господи, с ума я, что ли, схожу?
     - Врачи, кажется, называют это вторичным шоком, - неуверенно высказалась Мод.
     - Не знаю, не знаю... Боже, мне так не хочется, чтобы вы сочли меня неблагодарной после того, как были ко мне так добры. Что только вы обо мне подумаете...
     - Нам придется устроить все как-то иначе, но мы что-нибудь придумаем, - успокоила ее Мод.
     
     Глава шестнадцатая
     
     Джордж Кроссфилд мгновение помедлил в нерешительности, наблюдая, как некая заинтересовавшая его женская спина исчезает в дверном проеме. Потом кивнул сам себе головой и двинулся следом.
     Вышеупомянутая дверь была дверью пустующего сейчас магазина, занимавшего низ двухэтажного здания. Стеклянная дверь была закрыта. В ответ на стук Джорджа на пороге появился молодой человек в очках с туповатым выражением лица.
     - Прошу прощения, - объяснил свое появление Джордж, - но мне показалось, что сюда только что вошла моя кузина.
     Юноша посторонился, и Джордж вошел.
     - Хэлло, Сьюзен!
     Сьюзен, стоявшая на упаковочном ящике со складным метром в руках, с некоторым удивлением обер-нулась.
     - Привет, Джордж. Откуда ты вынырнул?
     - Я узнал тебя по спине.
     - Какой ты умница! Разве спины не все одинаковые?
     - Они отличаются друг от друга гораздо больше, чем человеческие лица. Приклей бороду, засунь за щеки комочки ваты, сделай что-нибудь со своими волосами - и никто из твоих знакомых не узнает тебя, даже столкнувшись с тобой нос к носу. Но старайся не поворачиваться к ним спиной!
     - Спасибо, я запомню.
     Очкастый молодой человек, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу, робко кашлянул.
     - Извините, миссис Бэнкс, но если вы хотите еще побыть здесь...
     - Да, да. Оставьте мне ключи. Я запру дверь и занесу их к вам в контору на обратном пути. Так будет хорошо?
     - Да, благодарю вас. Как раз сегодня утром у нас так много работы...
     - Я рада, что мы отделались от него, - объявила Сьюзен, когда юноша торопливо отбыл. - Эти агенты по продаже недвижимости без конца треплются и не дают человеку сосредоточиться.
     - Убийство в пустом магазине, - задумчиво изрек Джордж. - Представляешь, прохожие столпились бы перед стеклянной дверью, за которой лежит на полу труп молодой и красивой женщины!
     - У тебя нет повода убивать меня, Джордж.
     - Не скажи. Ведь я получу четверть твоей доли состояния нашего досточтимого дядюшки. Эта вполне веская причина для того, кто любит деньги.
     Сьюзен внимательно взглянула на Джорджа. Ее глаза расширились.
     - Ты выглядишь другим человеком, Джордж. Просто удивительно.
     - В каком смысле "другим"?
     - Ну, знаешь, как на этой рекламе: "До и после приема соли Аппингтона".
     Сьюзен присела на другой ящик и закурила сигарету.
     - Должно быть, твоя доля денежек старика Ричарда пришлась тебе как нельзя более кстати, Джордж?
     - А собственно говоря, почему тебя это интересует?
     - Да так просто, интересно, и все.
     - Ты арендуешь этот магазин?
     - Я покупаю весь дом. В верхнем этаже две квартиры. Одна пустует. За другую я выплачу жильцам компенсацию.
     - А хорошо иметь деньги, верно, кузиночка? .
     В вопросе явно прозвучала насмешливая ирония, но Сьюзен лишь глубоко затянулась сигаретой и ответила:
     - Лично для меня это было прекрасное чудо. Словно ответ на молитву.
     - Разве молитвы теперь убивают престарелых родственников?
     Не слушая его, Сьюзен продолжала:
     - Эти помещения как раз то, что нам нужно. Наверху я устрою чудную квартирку для нас. Дом выстроен в хорошем архитектурном стиле, и комнаты прекрасно спланированы. А внизу будет салон красоты. Знаешь, всякие кремы, лосьоны, вытяжки из трав. Это всегда покупается. Надо только наложить на все дело свой, индивидуальный отпечаток. Это я смогу.
     Джордж смерил двоюродную сестру оценивающим взглядом. Его восхищали превосходная лепка черт лица, чувственный рот, яркость красок. Вообще лицо необычное, поражающее стремительной сменой выражений. Эта, безусловно, своего добьется.
     - Не сомневаюсь, что ты преуспеешь, Сьюзен. И давно ты носишься с этим твоим планом?
     - Да уже больше года.
     - Почему ты не обратилась к старому Ричарду? Он мог бы подкинуть тебе деньжат.
     - Я обращалась к нему.
     - И он не выручил тебя? Странно. По идее он должен был безошибочно признать в тебе удачливого дельца своей собственной породы.
     Сьюзен промолчала, а умственному взору Джорджа внезапно представилась на мгновение другая фигура: худой нервный молодой человек со взглядом подозрительным и настороженным.
     - А какая роль отводится во всем этом твоему, как его, Грегу? Полагаю, он будет стряпать все эти кремы и пудры?
     - Вот именно. У него будет лаборатория здесь же. Мы собираемся работать по собственным рецептам и формулам.
     Джордж подавил усмешку. Ему хотелось сказать: "Итак, беби получит новую игрушку". Он был не прочь съязвить, этак по-родственному, но подсознательно чувствовал, что с отношением Сьюзен к мужу лучше не шутить. Вновь окинув ее внимательным взглядом, он сказал:
     - В тебе есть та жилка, что отличает настоящих Эбернети. Пожалуй, во всей семейке только у тебя она и есть. Жаль, что ты женщина. Будь ты мужчиной, старик, держу пари, оставил бы тебе всю кубышку.
     - Думаю, что да...- медленно проговорила Сьюзен.
     Сделав паузу, она продолжала:
     - Знаешь, ему не понравился Грег... Джордж приподнял брови:
     - Это была ошибка с его стороны. - Да.
     - Ну, да ладно. Так или иначе сейчас все хорошо, все идет по плану. Не так ли?
     Не успели эти слова сорваться у него с языка, как его поразила исключительная их уместность в применении к Сьюзен. На мгновение ему стало как-то неуютно от этой мысли. В принципе ему были не по душе такие женщины, живое воплощение энергии и деловитости.
     Чтобы изменить тему, он спросил:
     - Кстати, ты получила письмо от Элен? Насчет Эндерби?
     - Да, сегодня утром. Мы с Грегом подумываем поехать туда на конец следующей недели, если это подходит остальным. Элен, по-видимому, хочет собрать нас всех вместе.
     Джордж рассмеялся.
     - А то, пожалуй, кто-нибудь выберет мебелишку поценнее, чем другой?
     - Да нет, я полагаю, все будет оценено по справедливости. Но нам это обойдется дешевле, чем на аукционе. Я с удовольствием взяла бы что-нибудь на память об основателе фамильного благополучия. Будет забавно иметь здесь, у нас, один - два образчика обстановки времен королевы Виктории. Кстати, сейчас такие вещи снова входят в моду. Мне помнится, в гостиной там был зеленый малахитовый стол. Вокруг него можно развернуть интересную цветовую гамму. И еще что-нибудь вроде коллекции колибри под стеклом или восковых цветов... А ты сам-то поедешь?
     - Безусловно. Хотя бы только для того, чтобы убедиться, что игра идет по правилам.
     - Рассчитываешь полюбоваться крупным семейным скандалом?
     - Розамунд, вероятно, захочет получить твой зеленый столик для какой-нибудь постановки в театре.
     Сьюзен почему-то нахмурилась.
     - Ты видел ее в последнее время?
     - Я не встречался с прекрасной кузиной Розамунд с тех пор, как мы все вместе возвращались с похорон в вагоне третьего класса.
     - Я видела ее пару раз, и она... показалась мне несколько странной.
     - А что с ней такое? Пробует научиться думать?
     - Нет. Кажется, она была чем-то расстроена.
     - Расстроена перспективой получить кучу денег и иметь возможность поставить какую-нибудь совершенно идиотскую пьесу, в которой ее Майкл выставит себя на посмешище?
     - Ты не прав. Майкл, знаешь ли, совсем неплохой актер. Он умеет захватить публику, или как это у них там говорится. Не то что Розамунд - так прелестна и так бездарна.
     - Бедная очаровательная глупышка Розамунд.
     - А ведь Розамунд не так уж глупа, как можно подумать; Иногда она высказывается очень даже метко. Или заметит что-нибудь, что, казалось бы, ей и заметить-то не под силу. По временам это... действует на нервы.
     - Как тетя Кора.
     - Да.
     На мгновение оба они ощутили смутное беспокойство, словно вызванное упоминанием этого имени.
     Затем Джордж сказал с несколько искусственной беззаботностью:
     - Кстати, о Коре - как насчет этой ее компаньонки? Тебе не кажется, что нам следовало бы что-нибудь для нее сделать?
     - Что ты имеешь в виду?
     - Я хочу сказать, что семейству было бы не грех чуточку о ней позаботиться. Кора была нашей теткой... а этой ее мисс будет, пожалуй, нелегко подыскать себе другое место.
     - Значит, вот что пришло тебе в голову? Интересно.
     - Да, пришло. Люди так дрожат за свою шкуру. Не хочу сказать, что они действительно сочтут мисс Джилкрист способной накинуться на них с топором, но, поверь мне, мыслишка вроде этой будет у них копошиться.
     - Как странно, что ты подумал обо всем этом, Джордж!
     Ответ Джорджа прозвучал сухо:
     - Не забывай, что я юрист. Мне приходится быть свидетелем многих странных поступков. А конкретно я хочу сказать, что, по-моему, мы должны что-то сделать для этой женщины, назначить ей пенсион, чтобы она могла продержаться или подыскать работу где-нибудь в конторе, если она, конечно, в состоянии с ней справиться.
     - Можешь не беспокоиться, - с оттенком язвительности в голосе ответила Сьюзен. - Я это уже устроила. Мисс Джилкрист отправилась к Тимоти и Мод.
     Джордж взглянул на собеседницу с некоторым любопытством.
     - Ты очень уверена в себе, правда, Сьюзен? Знаешь, что делаешь, - и никогда не жалеешь о сделанном.
     - Пустая трата времени эти сожаления, - легко и беспечно отозвалась Сьюзен.
     
     Глава семнадцатая
     
     Майкл перебросил письмо через стол Розамунд.
     - Что скажешь?
     - Конечно, мы поедем. Вдруг там остались какие-нибудь украшения. Разумеется, большинство вещей в доме - это просто уродство - чучела птиц и восковые цветы... брр!
     - Да, все там здорово смахивает на мавзолей. Впрочем, мне хотелось бы сделать пару зарисовок в той гостиной - может пригодиться для мизансцен в "Карьере баронета".
     Он встал из-за стола и взглянул на часы.
     - Пора двигаться. Мне нужно встретиться с Розенхеймом. Не жди меня, я вернусь поздно. У меня обед с Оскаром: надо обсудить, что делать с этим предложением американцев насчет постановки.
     - Милый Оскар. Он будет рад увидеться с тобой после такого долгого перерыва. Передай ему привет.
     Майкл пристально взглянул на жену. Он больше не улыбался, его лицо приняло настороженное, немного хищное выражение.
     - Что ты хочешь сказать этим "долгим перерывом"? Можно подумать, будто я не видел его месяцы?
     - А ты и не видел, не так ли? - безмятежно проворковала Розамунд.
     - Нет, видел. Мы завтракали с ним всего неделю назад.
     - Как забавно. Должно быть, он позабыл об этом. Он звонил вчера и сказал, что не виделся с тобой со дня премьеры "Тилли смотрит на Запад".
     - Старый идиот просто спятил!
     Майкл рассмеялся. Розамунд спокойно смотрела на него широко раскрытыми, ясными голубыми глазами.
     - Ты считаешь меня дурой, Мик, правда?
     - Конечно, нет, дорогая!
     - Считаешь, считаешь. Но я не настолько уж глупа. Ты и близко не подходил к Оскару в тот день, и я знаю, где ты был.
     - Розамунд, милая, что ты под этим подразумеваешь?
     - Я подразумеваю под этим, что мне известно, где ты был на самом деле.
     Майкл, на чьем привлекательном лице явственно читались смятение и неуверенность, уставился на жену. Она ответила ему абсолютно невозмутимым взглядом.
     "Просто удивительно, - подумал он вдруг, - как совершенно пустой взгляд может вывести человека из равновесия".
     Майкл попытался говорить с привычным апломбом:
     - Послушай, не знаю, куда ты клонишь...
     - Я никуда не клоню, а прямо говорю, что с твоей стороны глупо без конца врать мне.
     - Девочка моя! - Майкл смотрел на жену почти с ужасом. - О чем это ты? И вообще что с тобой происходит в последнее время? Злишься, нервничаешь...
     - Со мной ничего не происходит, но вот ты, Мик, будь поосторожнее.
     - Поосторожнее с чем? Я всегда осторожен.
     - О нет. Ты уверен, что тебе все сойдет с рук и что ты можешь заставить людей верить каждому твоему слову. А между прочим, эта твоя выдумка насчет Оскара была просто бездарна.
     Майкл вспыхнул от гнева:
     - А сама-то ты лучше, что ли? Сказала, что ходила за покупками с Джанет, а она уже несколько недель как в Америке.
     - Да, - согласилась Розамунд, - это тоже было бездарно. На самом деле я просто ходила гулять... в Риджентс-парк.
     - В Риджентс-парк? На прогулку? Чего ради? Ты в жизни этого не делала. У тебя что, дружок завелся? Что ни говори, Розамунд, а ты изменилась. В чем же все-таки дело?
     - Я просто думаю о разных вещах... думаю, что делать.
     - Розамунд...
     Она сидела с отсутствующим выражением, глядя перед собой широко раскрытыми глазами и, по-видимому, совершенно забыв о Майкле. Когда он в третий раз назвал ее по имени, она слегка вздрогнула и вышла из транса.
     - Ты что-то сказал?
     - Я спросил, о чем ты думаешь?
     - Я думала, не съездить ли нам в этот Литчетт, что ли, повидаться с тетиной экономкой, компаньонкой или кем она там была. А то она еще уедет куда-нибудь. Мне кажется, до этого мы должны ее спросить.
     - О чем?
     - Спросить, кто убил тетю Кору. Майкл смотрел на нее в изумлении.
     - Ты думаешь, она знает?
     - Ну, разумеется. Она ведь жила там. То есть я хочу сказать, что она наверняка знает ответ. Благодаря сказанному дядей Ричардом, когда он приезжал туда. Он ведь был там, мне Сьюзен рассказала. Ну, а она, само собой, подслушала их с теткой разговор. Там ведь скука жуткая, в этой глуши. Естественно, она подслушивала под дверьми и читала чужие письма, да и каждый бы так сделал.
     - И ты тоже? - уже в каком-то отупении поинтересовался Майкл.
     - Я никогда не отправилась бы компаньонкой в деревню, - содрогнулась Розамунд. - Лучше бы умерла.
     - Я имею в виду, ты бы тоже читала письма и всякое такое?
     - Если бы я хотела что-нибудь узнать, то, конечно, да. - Молодая женщина говорила абсолютно спокойно. - Просто узнать, и больше ничего. Это же так понятно. Поэтому я и уверена, что, как ее, мисс Джил-крист знает.
     Майкл спросил сдавленным голосом:
     - Розамунд, кто, по-твоему, убил Кору? И старика Ричарда?
     И снова в ответ этот пустой небесно-голубой взгляд:
     - Милый... не будь глупышом. Ты это знаешь не хуже, чем я. Но гораздо разумнее помалкивать. Так что давай лучше не будем на эту тему.
     
     Глава восемнадцатая
     
     Со своего места у камина в библиотеке Эркюль Пуаро наблюдал за собравшимися. Потягивая послеобеденный кофе, он размышлял и внезапно поймал себя на мысли, что ему, пожалуй, хочется бросить это дело. Интересно, откуда это чувство? Быть может, под влиянием пассивного сопротивления Элен Эбернети? Он знал, что при всей своей внешней любезности и сдержанности в глубине души она была против того, чтобы вытаскивать на свет божий подробности смерти Ричарда Эбернети. Она хотела бы предать прошлое забвению, и это казалось Пуаро даже естественным. Что его удивляло, так это его собственная склонность согласиться с ней.
     Встряхнувшись, он направил мысли по другому руслу. Оценка, данная мистером Энтуислом членам семьи, решил Пуаро, заслуживает восхищения своей точностью. Но, вполне доверяя мнению старого юриста, Пуаро тем не менее хотел увидеть этих людей сам. Он надеялся, что при тесном общении с ними его осенит какая-нибудь идея - не о том, как и когда (этими вопросами он не собирался заниматься, после того как убедился, что сама возможность убийства не исключается), а о том, кто именно. За плечами у Эркюля Пуаро был опыт всей его жизни. Пуаро считал себя способным сразу узнать определенный тип преступника-любителя, готового ради собственных интересов стать убийцей, - так знаток картин в состоянии с первого взгляда назвать имя художника.
     Но тут дело обстояло не так просто. Беда в том, что почти каждого из этих людей Пуаро имел основания представить себе в роли возможного, пусть не очень вероятного, убийцы. Джордж мог убить, как убивает крыса, загнанная в угол. Сьюзен спокойно, деловито, по заранее разработанному плану. Грегори потому, что в нем есть этот странный душевный сдвиг, толкающий людей на преступление ради сладости последующего раскаяния. Майкл из-за честолюбия и свойственной многим потенциальным убийцам тщеславной самоуверенности. Розамунд - по темному побуждению примитивного ума. Тимоти потому, что ненавидел брата, завидовал ему и жаждал завладеть его деньгами, сулящими власть и влияние. Мод потому, что Тимоти - это, по сути дела, ее ребенок и ради него она будет жестокой и беспощадной. Даже мисс Джилкрист, думал Пуаро, не испугала бы мысль об убийстве, помоги это восстановить чайную "Под ивой" в былом великолепии!
     А Элен? Нет, она слишком утонченна для убийства, слишком далека от всего, что связано с насилием. Пуаро вздохнул. Видимо, короткого пути к разгадке здесь не будет. Придется воспользоваться другим, довольно надежным способом, хотя он и требует больше времени. Разговоры, как можно больше разговоров - в конечном итоге люди выдают себя, говорят ли они правду или лгут, все равно...
     Элен представила его собравшимся, и он всячески постарался преодолеть раздражение, вызванное у них на первых порах присутствием постороннего - хуже того, иностранца! - на этой семейной встрече. Он пустил в ход свои глаза и уши. Наблюдал и прислушивался - открыто и под дверьми! Брал на заметку симпатии и антипатии, запоминал неосторожные слова, которые нет-нет да и звучат при дележе имущества. Ловко устраивал встречи наедине, прогулки по террасе, делал наблюдения и приходил к определенным выводам. Он беседовал с мисс Джилкрист о секретах кулинарного искусства и о славном прошлом ее уютной чайной. Не жалея времени, выслушивал разглагольствования Тимоти на вечную тему о состоянии его здоровья и о губительном запахе краски на таковое.
     "Краска? - Пуаро нахмурился. - Кто-то уже говорил что-то о краске... мистер Энтуисл?" Не было недостатка и в разговорах о живописи. Пьер Ланскене как художник. Картины Коры Ланскене - предмет восхищения мисс Джилкрист и насмешек Сьюзен. "Точь-в-точь почтовые открытки, - говорила эта молодая особа. - Да она и срисовывала их с открыток".
     Услышав это, мисс Джилкрист совсем расстроилась и с некоторой даже запальчивостью заявила, что ее милая покойная хозяйка рисовала исключительно с натуры.
     - Да нет же, старушенция плутовала, - сказала Сьюзен Пуаро, когда мисс Джилкрист вышла из комнаты. - Я в этом даже уверена, просто не хочу огорчать этот божий одуванчик.
     - Но как вы можете быть в этом уверены? Пуаро любовался решительной и четкой линией подбородка Сьюзен.
     "Она всегда будет уверена в себе, - думал он, и, быть может, наступит день, когда эта уверенность сыграет с ней злую шутку..." А Сьюзен тем временем продолжала:
     - Я вам расскажу, только не говорите Джилкрист, ладно? У тетки там есть изображение Польфлексана - гавань, причал, маяк - одним словом, обычная дилетантская мазня. Но причал был взорван в войну, а так как тетушка создала свой шедевр года два назад, значит, это не могло быть срисовано с натуры, верно? Но на старых открытках причал, разумеется, на месте. Я нашла одну такую открытку в ящике стола в Кориной спальне. Она, должно быть, сделала когда-то эскиз с натуры, а потом дома тайком довела картину до конца, воспользовавшись открыткой. Вот на таких мелочах можно иногда поймать человека. Это даже забавно.
     - Совершенно верно, это забавно. - Пуаро помолчал и вдруг произнес:
     - Вы не помните меня, мадам, но я помню вас. Ведь мы с вами встречаемся не впервые.
     Сьюзен с удивлением смотрела на него. Пуаро самодовольно кивнул головой.
     - Да, да. Я сидел, закутавшись, в автомашине и оттуда увидел вас. Вы разговаривали с механиком в гараже и не заметили меня, естественно. Замотанный шарфами пожилой иностранец внутри машины! Но я, я заметил вас, потому что вы молоды, хороши собой и стояли на ярком солнечном свету. Так что когда я приехал сюда, то сказал себе: "Какое совпадение!"
     - В гараже? Где же это? Когда это было?
     - О, недавно, что-то около недели назад. А вот где, я уже не помню. Мне приходится столько разъезжать!
     - В поисках подходящего дома для ваших беженцев?
     - Вот именно. А вас, мадам, не огорчит, если этот старый семейный особняк перейдет в чужие руки?
     Вопрос этот, казалось, лишь позабавил Сьюзен.
     - Конечно, нет! Разве тут можно жить? К тому же это вовсе не мой старый дом, если вы это имеете в виду. Мои родители жили в Лондоне, а сюда мы лишь приезжали изредка на рождество. По правде говоря, мне эта махина всегда казалась прямо-таки непристойным храмом в честь богатства.
     - Да, я знаю, сейчас другие алтари - со встроенной мебелью, скрытым освещением. Но и у богатства еще есть свои храмы, где все - дорогая простота, мадам. Надеюсь, я не проявлю навязчивости, если спрошу: вы ведь и сами задумали сооружение одного такого храма?
     Сьюзен рассмеялась.
     - Ну, какой же это храм? Просто деловое предприятие...
     - Расскажите мне что-нибудь о ваших планах, если это не секрет. Вы необычайно практичны для столь молодой и очаровательной женщины. В мои молодые дни, увы, это было так давно, красавицы думали только о своих удовольствиях, о косметике, о туалетах.
     - Ну, о косметике-то они думают и сейчас. На это у меня и ставка.
     - Так расскажите же мне.
     Она рассказала ему. С массой подробностей, которые, хотя сама она этого и не сознавала, во многом раскрывали ее характер. Собеседник оценил деловую хватку, смелость замыслов молодой леди. Наблюдая за Сьюзен, он сказал:
     - Вам, мадам, успех наверняка обеспечен. Как удачно, что в отличие от многих вам не приходится думать о деньгах. Без капитала далеко не уедешь. Вынашивать такие блестящие планы и не иметь возможности осуществить их из-за нехватки средств - это было бы нестерпимо!
     - Я бы этого просто не пережила! Нет, так или иначе я нашла бы деньги, уговорила бы кого-нибудь поддержать меня.
     - Ну, конечно, ваш богатый дядюшка, безусловно, пришел бы вам на помощь.
     - Только не дядя Ричард! Он держался каких-то допотопных взглядов, когда дело касалось женщин. Вот если бы я была мужчиной... По правде говоря, он меня здорово разозлил. - Ее лицо вспыхнуло гневным румянцем при одном воспоминании. - Старики не должны стоять на пути у молодых... о, прошу прощения...
     Эркюль Пуаро дружелюбно рассмеялся и подкрутил усы.
     - Я стар, да. Но я не стою на дороге у молодости. Ни у кого нет причин с нетерпением дожидаться моей смерти.
     - Что за мысль!
     - Но вы же реалистка, мадам. Давайте взглянем фактам в лицо: мир полон молодых - или даже не очень молодых - людей, которые терпеливо или с нетерпением ждут кончины кого-то, чья смерть принесет им если не богатство, то шанс.
     - Шанс! - повторила Сьюзен с глубоким вздохом. - Вот что нужно человеку!
     Пуаро, взглянув через ее плечо, весело сказал:
     - Ваш супруг собирается присоединиться к нашей беседе... Мы говорили о шансах, мистер Бэнкс. Шанс, золотой шанс, который надо хватать обеими руками, пока он не уплыл, хватать, не думая ни о чем. А каково ваше мнение на этот счет?
     Однако ему было не суждено узнать мнение Грегори Бэнкса по поводу золотого шанса или чего бы то ни было еще. Была в этом молодом человеке какая-то странная уклончивость. То ли по собственному желанию, то ли по желанию своей жены, но он не проявлял ни малейшей охоты к беседам с глазу на глаз или хотя бы к общим беседам. Разговора с ним никак не получалось.
     Зато Пуаро пространно побеседовал с Мод Эбернети - о том, как страдал Тимоти от запаха краски у них в доме, и о том, как мило было со стороны Элен пригласить в Эндерби и мисс Джилкрист. В смысле ухода за Тимоти она и здесь оказалась совершенно незаменимой. Право же, счастье, что мисс Джилкрист так перепугалась и ни за что не хотела остаться в доме одна. Правда, в то время ее, Мод; это порядком раздосадовало.
     - Перепугалась? - Пуаро это заинтересовало. Он внимательно выслушал рассказ Мод о внезапном и необъяснимом приступе паники у мисс Джилкрист.
     - Значит, вы говорите, она чувствовала себя испуганной, сама не зная, почему именно Интересно, очень интересно... В тот день не произошло ничего особенного?
     - Нет, не думаю. По-видимому, это нашло на нее после отъезда из Литчетт Сент-Мэри. По ее словам, там с ней такого не случалось.
     "Тут, - размышлял про себя Пуаро, - определенно сыграл свою роль отравленный пирог. Не так уж удивительно, что в конце концов мисс Джилкрист испугалась. И даже когда она оказалась в мирном деревенском окружении в доме Тимоти, это чувство страха не угасло Напротив, оно даже усилилось. А почему, собственно? Наверняка уход за вздорным и сварливым Тимоти дело настолько выматывающее, что всякие смутные страхи должны были отступить перед чувством естественного раздражения. Тем не менее что-то в том доме пугало мисс Джилкрист. Но что?" Оказавшись как-то наедине с мисс Джилкрист незадолго до обеда, Пуаро осторожно затронул эту тему. Вид у достойной мисс сделался смущенный и даже несколько виноватый:
     - Мне так стыдно за эту сцену. Не могу понять, почему вдруг я впала в такую панику.
     - Ну, ну, вы прекрасно знаете почему Вы ведь только что оправились после зверской попытки отравить вас, насколько мне известно. Конечно, вы думали, что этот преступник, убийца вашей хозяйки, полагая, будто вам что-то известно о нем...
     - Но что могло быть мне известно? Какой-нибудь бродяга или полусумасшедший...
     - Вряд ли это был бродяга. Мне такое кажется маловероятным.
     - О, прошу вас, мсье Понталье. - Мисс Джилкрист, казалось, была близка к слезам. - Не намекайте на это. Я не хочу этому верить.
     - Чему именно?
     - Не хочу верить, что это не был... то есть я имею в виду, что это был...
     Совсем запутавшись, она беспомощно замолчала.
     - Ага, - сказал Пуаро, внимательно глядя на нее. - Значит, вы все-таки верите?
     - Нет, не верю!
     - Верите, верите. Поэтому и боитесь... Ведь вы все еще боитесь, не правда ли?
     - Нет, после того, как я приехала сюда. Так много людей. И такая уютная семейная обстановка.
     - Мне кажется... Простите мне мое любопытство, у меня, как у старого человека, есть склонность размышлять над тем, что меня заинтересовало. Так вот, мне кажется, в Стэнсфилд-Грейндже, доме мистера Тимоти Эбернети, должно было произойти какое-то конкретное незначительное событие, так сказать, подстегнувшее ваши подсознательные опасения. Врачи сейчас признают большую роль подсознания. Скажем, какой-то пустяк, какое-то мелкое происшествие могли послужить чем-то вроде психологического шока, направившего ваши мысли по определенному пути. Не припомните ли вы, что это могло быть?
     На какое-то время мисс Джилкрист задумалась, потом вдруг сказала:
     - Знаете, мсье Понталье, я думаю, это была монахиня.
     Прежде чем Пуаро успел переварить это неожиданное заявление, в комнату вошли Сьюзен с мужем и сразу после них Элен.
     "Монахиня, - размышлял Пуаро. - Где же это я, черт побери, слышал что-то о монахине в связи с этим делом?" И он решил как-нибудь незаметно навести вечером разговор на тему о монахинях.
     
     Глава девятнадцатая
     
     Вся семья была любезна с мсье Понталье, представителем ЮНАРКО. Никто и понятия не имел, что это такое, но все помалкивали, опасаясь прослыть невеждами. Исключением была Розамунд, рассеянно спросившая Пуаро: "А что это? Я о таком никогда не слышала". К счастью, рядом в тот момент никого не было. Пуаро пустился в объяснения так, что всякий, кроме Розамунд, сгорел бы от стыда, что не знает о существовании столь всемирно известной организации. Розамунд же лишь обронила равнодушно: "А, опять эти беженцы. Как они мне надоели".
     Итак, с присутствием мсье Понталье - пусть без особого восторга, - но примирились. Конечно, лучше бы Элен не приглашать его именно на этот уик-энд, но если уж он здесь... К тому же мсье, по-видимому, не силен в английском и многого в разговоре просто не понимает, особенно если собеседников несколько и все говорят сразу. Более или менее забытый всеми, Пуаро, уютно устроившись в кресле и потягивая кофе, наблюдал за собравшимися. Наблюдал, как кот, готовящийся к стремительному прыжку, наблюдает за стайкой беззаботно чирикающих воробьев.
     Походив сутки по дому и ознакомившись с его содержимым, наследники Ричарда Эбернети приготовились изложить свои желания и, если понадобится, драться зубами и когтями, добиваясь своего.
     Первые залпы прогремели из-за сервиза сподовского фарфора. С тарелок из этого сервиза семейство только что откушало десерт.
     - Вряд ли мне осталось долго жить, - произнес Тимоти слабым меланхолическим голосом. - Детей у нас с Мод нет, так что не стоит обременять себя на остаток дней бесполезными пожитками. Но на память о далеких милых днях я хотел бы получить этот сервиз. Разумеется, он не моден, и вообще такие сервизы сейчас не в цене, но... Так вот, я вполне удовольствуюсь им и, пожалуй, булевским мебельным гарнитуром из белого будуара...
     - Опоздали, дядя, - перебил его Джордж с веселой ухмылкой. - Сегодня утром я просил Элен оставить сервиз за мной.
     Тимоти побагровел.
     - Оставить за тобой? Что это ты имеешь в виду?
     Ничего еще не решено. И на кой дьявол тебе сервиз? Ты ведь не женат!
     - Я коллекционирую сподовский фарфор, представьте себе. Но у меня нет никаких возражений против гарнитура. Я его и даром бы не взял.
     Тимоти не удостоил своим вниманием гарнитур.
     - Не нахальничай, молодой человек! Я постарше тебя, и, кроме того, я единственный оставшийся в живых брат Ричарда. Этот сервиз мой, понятно?!
     - Почему бы вам не взять сервиз из дрезденского фарфора, дядя? Тоже превосходная вещь и, безусловно, столь же дорогая вам по воспоминаниям. Как бы то ни было, сподовский сервиз мой. Первым пришел - первым получил, знаете ли.
     - Ничего, ничего подобного, - брызгал слюной Тимоти.
     Мод строго проговорила:
     - Пожалуйста, не расстраивай дядю, Джордж. Ему это вредно. Разумеется, он получит спод, если ему так хочется. Право первого выбора принадлежит ему, а вам всем придется подождать. В конце концов, он брат Ричарда, а ты всего-навсего племянник!
     - И вот что я скажу тебе, молодой человек. - Тимоти кипел от злости. - Будь все сделано как следует, весь этот дом со всем, что в нем есть, был бы моим. Если бы не это смехотворное завещание...
     Он откинулся назад, приложил руку к сердцу и простонал:
     - Мне плохо... Нельзя ли... немного бренди? Мисс Джилкрист выбежала из комнаты и тут же вернулась с небольшим стаканчиком этого благодетельного средства в руках.
     - Вот, мистер Эбернети. Прошу вас, пожалуйста, не волнуйтесь так. Не лучше ли вам лечь в постель?
     - Не будьте дурой! - рявкнул Тимоти, одним духом проглотив бренди. - Лечь в постель? Я намерен защищать свои интересы.
     - Ты просто удивляешь меня, Джордж, - снова вмешалась Мод. - Твой дядя совершенно прав. Если он хочет получить сподовский сервиз...
     - Тем более это такое уродство, - вмешалась Сьюзен.
     - А ты придержи язык! - коротко распорядился Тимоти.
     Худой молодой человек, сидевший рядом со Сьюзен, внезапно поднял голову. Голосом, чуть более визгливым, чем обычно, он сказал:
     - Не смейте так разговаривать с моей женой!
     Сьюзен быстро произнесла:
     - Все в порядке, Грег. Я не обиделась.
     - Зато я обиделся.
     Спокойно, как всегда, заговорила Элен:
     - С твоей стороны будет очень мило, Джордж, если ты уступишь дяде этот сервиз.
     - Тут не может быть и речи о каких-то уступках! - Тимоти по-прежнему задыхался от возмущения.
     Но Джордж отвесил Элен легкий поклон:
     - Ваше желание закон, тетя Элен. Успокойтесь, дядюшка, чашки-плошки ваши. Я просто пошутил.
     - Он пошутил, скажите на милость! - взорвалась Мод. - У дяди мог быть сердечный приступ!
     - Полно, полно, - веселился Джордж. - Дядюшка, вероятно, переживет нас всех. Знаете, битая посуда...
     Тимоти пронзил его яростным взглядом.
     - Я не удивляюсь, - прорычал он, - что Ричард разочаровался в тебе.
     - Что такое? - Все добродушие Джорджа словно рукой сняло.
     - Ты ведь заявился сюда сразу после смерти Мортимера, надеясь, что Ричард сделает наследником тебя, верно? Но мой бедный брат быстро тебя раскусил. Он знал, куда уплывут денежки, если попадут тебе в руки. Удивляюсь, что он вообще тебе что-то оставил. Лошади, игра, Монте-Карло, иностранные казино, а может, и что-нибудь похуже! Ричард подозревал, что от тебя всего можно ожидать!
     Крылья носа у Джорджа побелели, но он сказал довольно сдержанно:
     - Поосторожнее в выражениях, дядя.
     - Я плохо себя чувствовал и не мог приехать на похороны, - медленно продолжал Тимоти, - но со слов Мод я знаю, что сказала Кора. Кора всегда была дурой, но если в ее словах что-то есть, я знаю, кого подозревать...
     - Тимоти! - Мод встала, спокойная и несокрушимая, как скала. - У тебя был трудный вечер. Я не могу допустить, чтобы ты снова заболел. Ты сейчас же отправишься в постель. Элен, мы возьмем сподовский сервиз и мебельный гарнитур. Надеюсь, возражений не будет?
     Ее взгляд обежал собравшихся. Все молчали, и она решительным шагом вышла из комнаты, поддерживая под локоть своего мужа и отстранив мисс Джилкрист, нерешительно топтавшуюся на пороге.
     - Изумительная женщина! - прервал затянувшееся молчание Джордж. - Одно слово, изумительная!
     Майкл Шейн внезапно рассмеялся:
     - Словно сцена из "Наследства Войси"! Кстати, мы с Розамунд хотели бы получить малахитовый стол из гостиной.
     - Ну нет! - воскликнула Сьюзен. - Я хочу его взять.
     - О боже, все начинается снова! - Джордж в комическом ужасе поднял глаза к потолку. - Вот что, леди. Как насчет того, чтобы бросить монетку? Или разыграть столик в карты?
     Лицо Сьюзен озарилось очаровательной улыбкой.
     - Мы с Розамунд поговорим об этом завтра. Мисс Джилкрист поспешила внести свою лепту в установление мира:
     - В этом доме столько прекрасных вещей. Зеленый стол просто прелесть. Я такого никогда не видела. Он, должно быть, дорого стоит.
     - Его стоимость, конечно, будет вычтена из моей доли наследства, - сухо откликнулась Сьюзен.
     - О, простите, я не хотела сказать...- Мисс Джилкрист не знала, куда деваться от смущения.
     - Стоимость стола можно вычесть из нашей доли, - вставил Майкл. - Даже добавив для ровного счета восковые цветы.
     - Они так чудно выглядят на этом столе, - механически пробормотала мисс Джилкрист. - Так к месту, так художественно.
     Элен поспешила перевести разговор на другое и обратилась к иностранному гостю:
     - Вам, наверное, все это кажется очень скучным, мсье Понталье?
     - Нет, нет, мадам, напротив, я чувствую себя польщенным тем, что мне было дозволено, если можно так выразиться, прикоснуться к жизни английской семьи. И дом... Как хорошо будет здесь моим исстрадавшимся подопечным. Такой покой, такая тишина! Впрочем, я слышал, что на него были и другие претенденты.
     Какая-то школа... Ну, не совсем школа, а заведение, которым руководят монахини. Быть может, семья предпочла бы продать дом им?
     - Вовсе нет, - равнодушно отозвался Джордж.
     - Орден Сердца девы Марии, - продолжал Пуаро. - К счастью, благодаря доброте неизвестного благодетеля мы смогли предложить несколько более высокую цену. - Теперь он прямо обратился к мисс Джилкрист:
     - Вы, кажется, не любите монахинь?
     - О, право же, мсье Понталье, вы не должны... То есть я хочу сказать, что лично ничего против них не имею. Но мне всегда казалось, что ни к чему вот так удаляться от мира. Хотя, я уверена, они очень бескорыстны и делают много добра.
     - Меня удивляет, - вставил Джордж, - это их стремление одеваться в какие-то средневековые балахоны. Неужели они считают, что богу приятнее смотреть на них, если они таскают на себе эти неуклюжие и антисанитарные одеяния?
     - К тому же в них все они так похожи друг на друга, - подхватила мисс Джилкрист. - Глупо, но я прямо обомлела, когда я была у миссис Эбернети и к двери подошла монахиня, собиравшая пожертвования. Хотите - смейтесь, хотите - нет, но мне показалось, будто это та же самая, что приходила в наш коттедж в день следствия по поводу смерти бедной миссис Ланскене. У меня, знаете ли, было такое впечатление, словно она меня преследует. Но это никак не могла быть одна и та же монахиня, потому что первая собирала на орган для церкви святого Варравы, а. вторая на что-то связанное с детьми.
     - Может быть, они походили друг на друга лицом? - поинтересовался Пуаро.
     Мисс Джилкрист, польщенная вниманием к своему рассказу, повернулась к гостю:
     - Пожалуй, что так. Верхняя губа... словно там у нее были усики. Наверное, это меня и встревожило, да я вообще нервничала тогда. Знаете, эти рассказы из военного времени о монашках, которые на самом деле были вражескими шпионами, мужчинами и выбрасывались на парашютах. Наверное, мне это припомнилось и... Потом-то я поняла, что это просто глупо.
     - Монашеское платье - неплохая маскировка, - задумчиво проговорила Сьюзен. - Оно скрывает ноги.
     - По правде говоря, - присоединился к беседе Джордж, - люди редко смотрят друг на друга по-настоящему внимательно. Поэтому в суде так часто разные свидетели по-разному описывают одного и того же человека: высокий - низкий, толстый - худой, блондин - брюнет, ну и так далее.
     - А то еще бывает, - увлеченно продолжала Сьюзен, - вдруг взглянешь на себя в зеркало и не сразу сообразишь, кто это. Лицо в зеркале кажется смутно знакомым, и пройдет какое-то время, пока опомнишься и скажешь себе: "Господи, да ведь это я сама!" Джордж вмешался:
     - Было бы еще труднее, если бы люди могли видеть действительно себя, а не зеркальное отражение.
     - Как это? - с озадаченным видом спросила Розамунд.
     - Понимаешь, человек всегда видит себя иначе, чем другие. Он знает только свое отражение в зеркале.
     - А какая разница?
     - Разница есть, - быстро вставила Сьюзен. - Ведь лица у людей несимметричны. Линии бровей разные, и носы не совсем прямые. Вот я тебе сейчас покажу. Есть у кого-нибудь карандаш?
     Появился карандаш, и все весело начали экспериментировать с ним, прикладывая его к носу с разных сторон и замечая забавные отклонения от прямой линии. Грозовая атмосфера разрядилась. Все пребывали в наилучшем расположении духа. Теперь это были уже не наследники Ричарда Эбернети, собравшиеся для дележа имущества, а компания вполне нормальных, добродушно настроенных людей, собравшихся за городом, чтобы приятно провести уик-энд.
     Эркюль Пуаро поднялся со вздохом и вежливо пожелал хозяйке спокойной ночи.
     - Пожалуй, мадам, заодно я распрощаюсь совсем. Мой поезд отходит завтра 6 девять часов утра. Это очень рано. Так что позвольте поблагодарить вас за гостеприимство. Дату передачи дома мы согласуем с превосходнейшим мистером Энтуислом.
     - Это можно будет сделать в любой момент, мсье Понталье. Я... я закончила все свои дела здесь.
     - Вы возвращаетесь на свою виллу, на Кипр?
     - Да. - На губах Элен мелькнула легкая улыбка.
     - Я вижу, вы рады этому. Расставание с этим домом и Англией не печалит вас?
     - О нет. С прошлым надо расставаться без оглядки.
     - Да, если это возможно. - Пуаро с несколько виноватой улыбкой обвел взглядом все эти вежливые лица вокруг. - Но иногда прошлое не позволяет забыть о себе. Оно стоит рядом, у локтя, и шепчет: "Со мною еще не покончено".
     - Вы хотите сказать, - спросил Майкл, - что ваши беженцы, перебравшись сюда, не смогут полностью оставить позади свои прежние страдания?
     - Я не имею в виду моих беженцев.
     - Он имеет в виду нас, милый, - сказала Розамунд. - Он имеет в виду дядю Ричарда, тетю Кору, топор и все остальное. - Она обернулась к Пуаро:
     - Ведь это правда?
     Пуаро посмотрел на нее бесстрастным взглядом, потом спросил:
     - Почему вы так думаете, мадам?
     - Да ведь вы детектив и поэтому приехали сюда. АНАРКО, или как ее там, это просто чушь и бред собачий.
     
     Глава двадцатая
     
     За этим последовал момент поистине драматический. Пуаро почувствовал это, хотя сам не отводил глаз от прелестного безмятежного личика Розамунд.
     Он слегка поклонился ей:
     - Вы очень проницательны, мадам.
     - Вовсе нет. Просто мне вас однажды показали в ресторане, и я запомнила ваше лицо.
     - Но до сих пор молчали?
     - Да. Мне казалось, так будет забавнее. Майкл произнес не совсем твердым голосом:
     - Но... дорогая моя девочка...
     Пуаро перевел взгляд на него. Майкл был явно охвачен гневом и еще каким-то чувством, может быть, чувством страха? Пуаро быстро оглядел всех остальных. Рассерженная и настороженная Сьюзен. Как всегда, замкнутый Грег. Мисс Джилкрист с открытым от изумления ртом, что придает ей глуповатый вид. Джордж, весь начеку. Выведенная на этот раз из равновесия Элен. Выражение всех этих лиц было нормальным при данных обстоятельствах. Жаль, что он не смотрел на них долей секунды раньше, когда с губ Розамунд сорвалось слово "детектив". Сейчас момент упущен.
     Расправив плечи, Пуаро поклонился снова, теперь уже всем присутствующим. Иностранный акцент в его речи сразу стал менее заметен.
     - Да, я детектив, и мне поручено выяснить обстоятельства смерти Ричарда Эбернети.
     - Кем поручено? - Голос Джорджа Кроссфилда не сулил ничего хорошего.
     - Пока этот вопрос не должен вас беспокоить. Но было бы хорошо, не так ли, если бы все вы могли полностью увериться в том, что Ричард Эбернети умер естественной смертью?
     - Разумеется, он умер естественной смертью. Разве кто-нибудь утверждал обратное?
     - Кора Ланскене утверждала. И Кора Ланскене тоже мертва.
     - Да, она говорила это как раз здесь, - нерешительно промолвила Сьюзен, - но я не думаю, чтобы на самом деле...
     - Не думаешь, Сьюзен? - Сардонический взгляд Джорджа обратился на нее. - К чему притворяться? Тебе не удастся обвести мсье Понталье вокруг пальца.
     - Все мы думали, что тетя Кора сказала правду, - вставила Розамунд. - И его зовут не Понталье, а какой-то Эркюль.
     - Эркюль Пуаро к вашим услугам. - Пуаро отвесил новый поклон. На присутствующих, однако, его имя явно не произвело никакого впечатления.
     - Могу я спросить, к каким выводам вы пришли? - поинтересовался Джордж.
     - Он тебе не скажет, дорогой, - ответила вместо Пуаро Розамунд. - А если и скажет, то соврет.
     Из всех участников этой сцены только она одна, по-видимому, искренне забавлялась происходящим. Пуаро задумчиво смотрел на нее.
     В эту ночь Пуаро спал плохо. Обрывки речей, чьи-то взгляды, чьи-то странные жесты сплелись в ткань пестрых и беспокойных сновидений. То и дело какая-нибудь терзающая усталый мозг мысль вырывала его из непрочного забытья. Краска - Тимоти и краска. Запах масляной краски, как-то связанный с мистером Энтуислом. Рисунки Коры, художественные почтовые открытки... Что-то сказанное Лэнскомбом... Монахиня, явившаяся в дом в день кончины Ричарда Эбернети... Монахиня с усиками. Монахиня в Стэнсфилд-Грейндже... и в Литчетт Сент-Мэри. Не слишком ли много монахинь? Розамунд, заявляющая, что он детектив, и изумление на лицах всех остальных, безмолвно уставившихся на нее. Так, должно быть, они смотрели и на Кору, когда она произнесла свою знаменитую фразу. В тот момент Элен Эбернети показалось "что-то неладное". Что именно? Элен, без сожалений расстающаяся с прошлым... Элен, которая уронила восковые цветы, когда он сказал... Что же он тогда сказал?
     Пуаро вновь забылся, и ему приснился сон.
     Ему снился зеленый малахитовый стол и на нем букет восковых цветов под стеклянным колпаком. Только весь колпак был покрыт слоем яркой масляной краски цвета крови. Он чувствовал запах этой краски, а Тимоти стонал и говорил: "И умираю, умираю... это конец". Мод стояла рядом, высокая и суровая, с большим ножом в руках и вторила ему: "Да, это конец". Конец - смертное ложе, свечи и молящаяся монахиня. Ах, если бы он мог увидеть лицо монахини, тогда он узнал бы правду.
     Эркюль Пуаро пробудился - и правда со всей непреложностью вдруг предстала перед ним.
     Да, это действительно был конец. Он мысленно перебирал разрозненные куски мозаики.
     Мистер Энтуисл и запах краски, дом Тимоти и нечто, что должно или может в нем быть... восковые цветы... Элен... разбитое стекло...
     Элен Эбернети, сидя перед туалетным столиком, невидяще глядела на свое отражение в зеркале.
     Ей пришлось пригласить Эркюля Пуаро в дом, хотя и против своего желания. Но мистер Энтуисл поставил вопрос так, что отказаться она не могла. А теперь все выплыло наружу. Не судьба праху Ричарда Эбернети мирно покоиться в могиле. И все из-за нескольких слов, сказанных Корой...
     Тот день после похорон... Интересно, как все они выглядели? Какими казались они Коре? Что это говорил Джордж насчет того, какими видят нас другие? Она посмотрела в зеркало внимательнее. Одна бровь действительно изломана круче, чем другая, но углы рта симметричны. Нет, нет, она не так уж отличается от своего изображения в зеркале. Не то что Кора. Мысленно взором она ясно увидела Кору, какой та была в день похорон... Склоненная набок голова, этот ее нелепый вопрос... взгляд, устремленный на Элен.
     Внезапно Элен подняла руки к лицу. Она твердила себе: "Это невозможно... Этого просто не может быть..." С естественным раздражением человека, разбуженного телефонным звонком в пять минут седьмого, мисс Энтуисл, предварительно постучав, вошла в спальню брата:
     - Опять эта Эбернети!
     - Что?
     - Миссис Лео Эбернети просит тебя к телефону. Нашла время!
     - Миссис Лео? К чему бы это? Где мой халат? А, вот он, спасибо.
     Энтуисл схватил трубку.
     - Я слушаю. Это вы, Элен?
     - Простите, что бужу вас так рано, но вы просили сразу сообщить вам, если я вспомню, что показалось мне странным в момент, когда Кора так ошеломила нас своим заявлением.
     - А, и вы вспомнили?
     - Да, но это так нелепо, - в голосе Элен прозвучали извиняющиеся нотки, - даже не знаю, как объяснить, хотя сама я вполне уверена. Меня осенило, когда я смотрела на себя в зеркало вчера вечером. О!..
     За слабым полузадушенным возгласом последовал совершенно непонятный мистеру Энтуислу звук, словно от падения на пол чего-то тяжелого. Не получая ответа, он продолжал взывать в онемевшую телефонную трубку:
     - Алло, алло, Элен, вы у телефона?.. Элен, что случилось?
     
     Глава двадцать первая
     
     Мистер Энтуисл потратил еще не меньше часа и обзвонил уйму телефонных инстанций, пока наконец не услышал голос Эркюля Пуаро.
     - Слава богу! Междугородная не могла дозвониться к вам туда целую вечность.
     - Ничего удивительного. Трубка была снята. - В голосе Пуаро было нечто испугавшее собеседника.
     - Что-нибудь произошло?
     - Да. Двадцать минут назад горничная обнаружила миссис Лео Эбернети лежащей без сознания рядом с телефонным аппаратом в кабинете. Серьезное сотрясение мозга. Возможно, она упала и ударилась головой об эту мраморную штуку, которую вставляют в дверной проем, чтобы дверь не закрывалась, но ни доктор, ни я так не думаем.
     - В тот момент она как раз звонила мне, но внезапно замолчала, и я никак не мог сообразить, что случилось.
     - Она звонила вам? Что она сказала?
     - Я как-то просил ее немедленно сообщить, если она вспомнит, что именно показалось ей странным во время того разговора после похорон. Ну, так вот, по ее словам, она вспомнила, что это было, но что это просто "нелепо". Еще сказала, что ее осенило, когда она смотрелась в зеркало. И это все. Теперь придется подождать, когда она придет в себя, и тогда мы узнаем остальное.
     Голос Пуаро звучал очень серьезно:
     - Это произойдет еще не скоро. Возможно, никогда.
     - Неужели дело обстоит так серьезно? Но это ужасно, Пуаро!
     - Да, это ужасно, и поэтому мы не можем ждать. Похоже, мы имеем дело с кем-то либо совершенно беспощадным, либо испуганным настолько, что это заставляет его быть беспощадным. Было бы небезопасно оставлять миссис Эбернети в Эндерби. Ее уже доставили на "скорой помощи" в больницу, где к ней не будут пропускать никого, в том числе и родственников. А для вас у меня есть небольшое поручение. Минутку.
     Последовала пауза, после чего в трубке вновь раздался голос Пуаро:
     - Я проверял, не подслушивают ли нас. Все в порядке. А теперь о поручении. Вы доедете на поезде до Бэри Сент-Эдмундс, это недалеко от Лондона, наймете там машину и отправитесь в расположенную по соседству клинику для нервнобольных под названием Форедайк-хауз. Найдите там доктора Пенрита и наведите у него справки относительно пациента, который был выписан из клиники не так давно. Имя пациента Грегори Бэнкс. Выясните точно, от чего именно его лечили.
     - Вы хотите сказать, что Грегори Бэнкс сумасшедший?
     - Тсс, не так сразу. Значит, поезжайте, но сначала успокойтесь и обязательно, слышите, обязательно позавтракайте. Если у меня будут новости, я позвоню.
     Пуаро услышал, как на другом конце провода положили трубку, а секунду спустя раздался второй, похожий, но очень слабый звук. Детектив улыбнулся. Кто-то осторожно опустил трубку на рычажок второго аппарата, что стоял в холле.
     Пуаро отправился туда, но в холле не было ни души. Тогда он на цыпочках проследовал к вместительному шкафу под лестницей и заглянул внутрь. Лэнскомб, вышедший в это время из кухни с подносом в руках, с удивлением смотрел на Пуаро, который появился из-под лестницы. Постаравшись приободрить старого слугу, явно потрясенного последними событиями, и попросив прислать ему чашку кофе в спальню, Пуаро поднялся наверх. Когда Джанет принесла кофе, Пуаро был уже совсем одет. Выражения сочувствия с его стороны были приняты благосклонно, ибо детектив упирал больше всего на то, какое потрясение выпало сегодня утром на ее, Джанет, долю.
     - И не говорите, сэр. Никогда не забуду, что я почувствовала, когда вошла с пылесосом в кабинет и увидела миссис Лео на полу. Сначала я думала, что она умерла. Должно быть, ей стало плохо, когда она стояла около телефона. Странно, что она поднялась так рано утром. Раньше она никогда этого не делала.
     - Действительно, странно, - поддержал Пуаро и словно невзначай спросил:
     - Наверное, кроме нее, в доме еще никто не вставал?
     - Миссис Тимоти была уже на ногах. Она просыпается очень рано и нередко гуляет перед завтраком. Все остальные еще спали, когда я разносила утренний чай, хотя из-за всего, что произошло, я с ним немного припозднилась.
     Итак, Мод Эбернети была уже на ногах, а молодое поколение в постелях, но, размышлял Пуаро, это ни о чем не говорит. Каждый мог услышать, как Элен открывает свою дверь, последовать за ней, а потом вернуться к себе и притвориться полусонным. Как только Джанет вышла из комнаты, Пуаро осушил чашку кофе, надел пальто и шляпу и незаметно покинул дом через боковую дверь. Резво прошагав четверть мили до почтового отделения, он заказал междугородный разговор и вскоре вновь беседовал с мистером Энтуислом:
     - Да, это опять я. Забудьте о моем прежнем поручении. Все это было для отвода глаз. Кто-то нас подслушивал. А теперь, старина, настоящее задание. Вы, как я уже говорил, воспользуетесь поездом, но отправитесь не в Бэри Сент-Эдмундс, а в дом мистера Тимоти Эбернети.
     - Но Тимоти и Мод в Эндерби.
     - Вот именно. В доме нет никого, кроме некой Джонс, которую, посулив ей щедрую плату, уговорили временно пожить там. Я хочу, чтобы вы кое-что забрали из этого дома.
     - Дорогой мой Пуаро! Я, право же, не могу унизиться до грабежа.
     - При чем здесь грабеж? Вы скажете добрейшей миссис Джонс, которая вас знает, что мистер и миссис Эбернети просили вас взять эту вещь и доставить ее в Лондон. Она ничего не заподозрит.
     - Вероятно, нет. Но мне это не нравится. Почему бы вам не сделать это самому?
     - Потому, друг мой, что я иностранец, а следовательно, в глазах таких людей, как миссис Джонс, личность весьма подозрительная. Ваше же появление ее не удивит.
     - Да, да, понимаю... Но что подумают Тимоти и Мод, когда услышат об этом? Я знаком с ними сорок с лишним лет!
     - Столько же вы знали Ричарда Эбернети. И вы знали Кору Ланскене, когда она была еще девочкой!
     Голосом мученика мистер Энтуисл спросил:
     - И что же я должен там забрать? Пуаро сказал ему.
     - Но, право же, Пуаро, я не понимаю...
     - Это не имеет значения. Важно, что понимаю я.
     - А что мне потом делать с этой проклятой штукой?
     - Вы доставите ее в Лондон по следующему адресу, запишите.
     Записав адрес, мистер Энтуисл вздохнул:
     - Ах, если бы мы могли догадаться, что Элен хотела сказать мне.
     - Нет никакой нужды в догадках. Я знаю.
     - Вы знаете? Но, дорогой Пуаро...
     - С объяснениями придется подождать. Но позвольте мне заверить вас: я совершенно точно знаю, что увидела Элен Эбернети, когда взглянула на себя в зеркало.
     За завтраком все чувствовали себя скованно и неловко. Ни Розамунд, ни Тимоти не было, а все остальные явно ощущали себя не в своей тарелке. Разговор, естественно, вертелся вокруг происшествия с Элен.
     Мод говорила своим обычным решительным тоном:
     - По всей вероятности, ей стало плохо ночью и она спустилась, чтобы позвонить врачу. Потом у нее закружилась голова, и она упала. Это единственное разумное объяснение.
     Открылась дверь, и в комнату вошла нахмуренная Розамунд.
     - Никак не могу найти эти восковые цветы, - пожаловалась она. - Ну те, что были на малахитовом столике в день похорон дяди Ричарда. - Она устремила обвиняющий взгляд на Сьюзен:
     - Ты их случайно не брала?
     - Конечно, нет! Побойся бога, Розамунд, как можно думать о каких-то малахитовых столах, когда бедную тетю Элен отвезли в больницу с сотрясением мозга?
     - А почему бы мне об этом не думать? Для тети Элен мы все равно ничего не можем сделать, а нам с Майклом обязательно нужно вернуться завтра в Лондон. Но сначала я хочу еще раз взглянуть на эти цветы. Интересно, куда они девались, может, Лэнскомб знает?
     Тут как раз вошел Лэнскомб и в ответ на расспросы Розамунд сказал:
     - Кажется, миссис Лео как-то повредила их, мэм. Она собиралась заказать для них новое стекло, а сейчас они, наверное, в шкафу под лестницей, куда мы прячем все, что нуждается в починке.
     - Я пойду и взгляну сама. Майкл, прелесть моя, проводи меня. После того, что случилось с тетей Элен, я не хочу забираться одна в темные углы.
     Все смотрели на нее, пораженные. Наконец Мод спросила своим низким голосом:
     - Что ты хочешь этим сказать, Розамунд?
     - Ну, кто-то ведь треснул ее сзади по голове, правда?
     Выслушав одновременные протестующие возгласы Грегори и Джорджа, она невозмутимо продолжала:
     - Конечно, так оно и было. Все одно к одному: детектив в доме, дядю Ричарда отравили, тетку Кору зарубили топором, мисс Джилкрист прислали отравленный пирог, а теперь вот тетю Элен оглушили сзади. Помяните мое слово, так вот нас всех прикончат одного за другим, а тот, кто останется в живых, тот и есть неуловимый убийца. Но меня-то не убьют.
     - А зачем кому-то убивать тебя, прелестная Розамунд? - добродушно поинтересовался Джордж.
     - Затем, что я слишком много знаю, конечно.
     - Что ты знаешь? - раздались почти в унисон голоса Грегори Бэнкса и Мод Эбернети.
     Розамунд одарила их своей ангельской и неопределенной улыбкой.
     - Вам до смерти хочется узнать, правда? Пошли, Майкл.
     
     Глава двадцать вторая
     
     В одиннадцать часов утра Эркюль попросил всех собраться в библиотеке. Явились все, и Пуаро обратился к присутствующим с небольшой речью:
     - Вчера вечером миссис Шейн сообщила вам, что я частный детектив. Это так. Кроме того, я старый друг мистера Энтуисла.
     - Вот, значит, где собака зарыта!
     - Можете называть это и так, мистер Кроссфилд. Продолжаю: мистер Энтуисл был весьма расстроен кончиной мистера Эбернети, с которым дружил много лет. Особенно его встревожили слова, сказанные здесь, в этой комнате, после похорон сестрой покойного миссис Ланскене. Еще большую тревогу вызвали у него обстоятельства смерти самой миссис Ланскене. Он хотел одного: удостовериться, что тут лишь простое совпадение по времени, иными словами, удостовериться в том, что Ричард Эбернети умер естественной смертью. С этой целью он поручил мне произвести необходимое расследование.
     Пауза.
     - Я выполнил его просьбу.
     Снова пауза. Эркюль Пуаро откинул голову назад:
     - В результате этого расследования я пришел к выводу, который, несомненно, обрадует всех вас, а именно: нет абсолютно никаких оснований думать, что мистер Эбернети погиб насильственной смертью. Ничто не свидетельствует о том, что он был убит!
     Триумфально воздев руки вверх, Пуаро лучезарно улыбался.
     - Это хорошее известие, не правда ли?
     Его аудитория явно так не считала. В устремленных на Пуаро глазах всех, за исключением одного человека, по-прежнему тлели сомнения и недоверие.
     Исключением был Тимоти Эбернети, энергично кивавший головой в знак согласия:
     - Конечно, Ричарда никто не убивал! Не понимаю, как можно было поверить в такую чепуху. Просто Кора снова принялась за свои фокусы. Хотела вас попугать. Наверное, решила, что это будет удачная шутка. Хотя она и моя сестра, но должен сказать, что она, бедняжка, всегда была малость не в своем уме. Ну, что же, мистер, как вас, я рад, что вы пришли к правильному выводу, хотя, по-моему, Энтуисл тут слишком много на себя взял. В конце концов, если семейство было уверено, что все в порядке...
     - Но семейство не было уверено, дядя Тимоти!
     - Что такое? - Тимоти сердито уставился на Розамунд из-под кустистых бровей.
     - Мы вовсе не были в этом уверены. А как насчет тети Элен сегодня утром?
     - Чепуха! - оборвала ее Мод. - Элен почувствовала себя плохо, спустилась вниз, позвонила доктору, а потом...
     - Но она вовсе не звонила доктору, - настаивала Розамунд, - я спрашивала у него.
     - Тогда кому же она звонила? - Голос Сьюзен звучал напряженно.
     - Не знаю. - По лицу Розамунд скользнула тень досады. - Но можешь быть уверена, я обязательно узнаю.
     Эркюль Пуаро обосновался в беседке, выстроенной в викторианском стиле. Он извлек свои внушительные карманные часы и положил их на стол перед собой.
     Пуаро объявил, что уезжает двенадцатичасовым поездом. До отъезда еще оставалось время.
     Беседка просматривалась из большинства окон дома. Безусловно, вскоре кто-нибудь появится, и, быть может, даже не един.
     Он ждал - а над его головой паук, притаившись в паутине, поджидал неосторожную муху.
     Первой явилась мисс Джилкрист. Она говорила не очень связно и явно нервничала.
     - О мсье Понталье, простите, я никак не могу запомнить ваше другое имя. Я решила прийти и поговорить с вами, хотя мне это так неприятно. Но я чувствую, что это мой долг после того, что случилось сегодня утром с бедной миссис Лео. Но мне, право же, так не хочется... Она была так добра, нашла мне место у миссис Тимоти и все такое. Вот почему я не хочу показаться неблагодарной. Она столько для меня сделала: подарила мне ондатровый жакет миссис Ланскене - он сидит прекрасно, и сразу даже не заметишь, что мех чуточку вытерся, - а когда я хотела вернуть аметистовую брошь, она не взяла...
     - Вы, я полагаю, - мягко сказал Пуаро, - имеете в виду миссис Бэнкс?
     - Да, видите ли... я...- Она умоляюще посмотрела на него и наконец, решившись, выговорила, словно в холодную воду бросилась:
     - Я подслушивала... В тот день, когда мистер Эбернети приехал навестить свою сестру. Понимаете, мне было так интересно. Когда не имеешь собственной семьи или друзей, естественно, начинаешь интересоваться жизнью других, особенно если они живут бок о бок с тобой.
     - Разумеется, это вполне естественно, - подбодрил ее Пуаро.
     - Я знаю, что подслушивать некрасиво, но я... Короче говоря, я слышала, как он сказал ей что-то вроде: "С Тимоти разговаривать бесполезно. Но я подумал, что стоит, пожалуй, поделиться с тобой, Кора. И хотя ты всегда любила разыгрывать из себя простушку, на самом деле здравого смысла у тебя более чем достаточно. Итак, что бы сделала ты на моем месте?" Я не совсем расслышала, что сказала миссис Ланскене, но уловила слово "полиция", и тогда мистер Эбернети вроде бы рассердился и произнес очень громко: "Не забывай, что речь идет о моей родной племяннице". Тут на кухне что-то убежало, и мне пришлось поспешить туда, а когда я вернулась, они говорили уже о другом. Но я не хотела об этом рассказывать, и, я уверена, миссис Ланскене тоже предпочла бы, чтобы я промолчала! Но после этого случая с миссис Лео...
     О мсье, даже вы, кажется, думаете, что это просто совпадение. Но это не так! Пуаро с улыбкой сказал:
     - Да, это не совпадение. Благодарю вас, мисс Джилкрист, вы очень помогли мне.
     Пуаро, надеясь, что ему удастся выслушать и другие доверительные признания, поспешил отделаться от мисс Джилкрист, что удалось ему не без некоторого труда Инстинкт не обманул его. Не успела мисс Джилкрист удалиться, как в беседку буквально ворвался Грегори Бэнкс - Наконец-то! - воскликнул он. - Я уж думал, эта идиотка никогда не уйдет. Я пришел сказать, что вы не правы во всем, что говорили сегодня утром. Ричард Эбернети был убит. Я убил его.
     Эркюль Пуаро не выразил ни малейшего удивления.
     - Значит, вы убили его? Как?
     - Мне это было нетрудно. Я мог свободно раздобыть до двадцати веществ, способных отправить его на тот свет. Труднее было придумать, как заставить его принять яд, но я и с этим справился. При этом мне даже не было необходимости находиться здесь в тот момент.
     - Умно.
     - Да, - Грегори с горделивой скромностью потупил взор, - льщу себя надеждой, что это было придумано оригинально.
     Пуаро спросил с интересом:
     - А почему вы убили его? Из-за денег, которые должны были перейти к вашей жене?
     Грегори был возмущен:
     - Нет, конечно, нет! Это он, Ричард Эбернети, думал, будто я женился на Сьюзен из-за ее денег. Он гордился и восхищался ею, но презирал меня. Я, видите ли, не так одевался, не так говорил! Он насмехался надо мной, не в лицо, конечно, внешне он всегда был очень любезен. Но я знаю, что я ему не нравился.
     - Весьма возможно, ну и что?
     - Если кто-то осмеливается так обращаться со мной, это не может сойти ему с рук. Была Одна женщина... она нагрубила мне. Знаете, что я сделал?
     - Да.
     - Значит, вам известно об этом случае? Она чуть было не умерла. - В голосе Бэнкса звучало глубокое удовлетворение. - Ричард Эбернети задирал передо мною нос, и что произошло с ним? Он мертв.
     - Весьма квалифицированное убийство. Но почему вы рассказываете об этом мне?
     - Потому, что вы сказали, что он не был убит. Я должен был показать вам, что вы не так уж умны, как воображаете, и кроме того...
     Грег внезапно рухнул на скамью. Его лицо изменилось. Казалось, он был охвачен каким-то экстазом.
     - Я поступил дурно, грешно... Меня нужно покарать. Я жажду искупления, раскаяния, понимаете?!
     Несколько мгновений Пуаро внимательно следил за ним и вдруг неожиданно спросил:
     - Вам очень хочется сбежать от вашей жены, куда угодно, но сбежать, правда?
     - Сбежать от Сьюзен? Да вы с ума сошли! Сьюзен великолепна, изумительна.
     - Да, Сьюзен изумительна. Это ко многому обязывает ее мужа, Сьюзен страстно любит вас. Это тоже налагает какую-то ответственность.
     Грегори смотрел прямо перед собой. Затем сказал, как мог бы сказать надувшийся на взрослых мальчишка:
     - Почему она не может оставить меня в покое? - Он вскочил. - Она идет сюда. Вы все расскажете ей, хорошо? Скажите ей, что я пошел в полицию сознаваться.
     Сьюзен вошла, запыхавшись от быстрой ходьбы.
     - Где Грег? Он был здесь. Я видела его!
     - Да, ваш муж был здесь. Он приходил сказать мне, что отравление Ричарда Эбернети - дело его рук.
     - Какой немыслимый бред! Надеюсь, вы не поверили ему?
     - А почему я должен был ему не поверить?
     - Да его и поблизости не было, когда умер дядя Ричард!
     - Возможно. Но где он был в день смерти Коры Ланскене?
     - Мы оба были в Лондоне. Пуаро покачал головой.
     - Нет, нет, так не пойдет. Вы, например, в тот день взяли свою машину и, я думаю, отправились в Литчетт Сент-Мэри. Помните, встретившись с вами здесь, я сказал вам, что уже видел вас раньше. После предварительного следствия по делу о смерти миссис Ланскене вы оказались в гараже при "Кингс армз". Вы разговаривали там с механиком, а рядом, в другой автомашине, сидел пожилой иностранец. Вы не заметили его, но он заметил вас
     - Ну и что? Ведь это было в день следствия.
     - Но вспомните: механик сказал, что уже видел вас раньше. Где он мог видеть вас, мадам? Наверняка в Литчетт Сент-Мэри, ибо в его уме воспоминание о встрече связалось с представлением о вас как о племяннице миссис Ланскене Не попались ли вы ему на глаза поблизости от ее коттеджа? Согласитесь, это заслуживало внимания. Были наведены справки, и выяснилось, что вы действительно были в Литчетт Сент-Мэри во второй половине того дня, когда убили вашу тетушку. Кое-кто запомнил номер вашей машины, и сейчас инспектору Мортону уже известно, кому она принадлежит.
     Сьюзен глубоко вздохнула- Ну ладно, ваша взяла! Слушайте. Эта фраза Коры на похоронах встревожила меня. Я все время думала о ней и наконец решила отправиться в теткино захолустье и порасспросить ее. Грегу я ничего не сказала. Я приехала туда часа в три дня, стучала и звонила, но никто мне не ответил, и я решила, что в доме никого нет. Вот и все. Если бы я обошла коттедж кругом, то, вероятно, заметила бы разбитое окно, но я этого не сделала. Я просто вернулась в Лондон, и мне даже в голову не пришло, что что-то неладно.
     Лицо Пуаро было бесстрастно. Он спросил:
     - Почему ваш муж обвиняет себя в преступлении?
     - Потому что он...- Слова трепетали на кончике языка Сьюзен, но она удержала их. Пуаро, однако, закончил за нее:
     - Потому что он не совсем в своем уме, не так ли? Видите ли, я кое-что о нем знаю. Я знаю, например, что незадолго до вашей с ним встречи он провел несколько месяцев в клинике для душевнобольных.
     - Он лечился там добровольно!
     - Его нельзя назвать в полном смысле слова сумасшедшим. Но у него явный комплекс преступления и наказания, и думаю, что это с детства.
     Сьюзен заговорила быстро и горячо:
     - Вы не понимаете, мсье Пуаро! У Грега никогда не было шанса показать себя. Вот почему мне были так нужны дядины деньги. Я знала, что Грегу надо почувствовать, что он самостоятельная личность, а не просто ничтожный помощник аптекаря, которым помыкают все, кому не лень. Теперь все будет иначе. У него будет собственная лаборатория. Он сможет разрабатывать свои собственные формулы...
     - Да, да, вы дадите ему все, потому что любите его. Но даже вы не в состоянии дать человеку то, чего он не может, не умеет принять. В конце концов, он останется чем-то, чем ему быть не хочется, иными словами, мужем Сьюзен и не более того.
     - Как вы жестоки! И какой вздор несете!
     - Когда речь идет о Грегори Бэнксе, все остальное для вас не существует. Вам нужны были деньги вашего дяди не для вас самой, а для вашего мужа. И вы пошли бы на все, чтобы получить их, да?
     Вне себя от гнева, Сьюзен резко повернулась и выбежала из беседки.
     
     ***
     
     - Я подумал, - непринужденно вымолвил Майкл Шейн, - что, пожалуй, загляну и попрощаюсь с вами.
     Он улыбался, и Пуаро невольно почувствовал, насколько обаятельным может быть этот человек. Он охотно поддержал беседу и после нескольких ничего не значащих слов сказал:
     - У вашей жены, мистер Шейн, есть качество, которым одарены немногие: она точно знает, чего хочет.
     - А, вы имеете в виду малахитовый стол?
     - Быть может. И то, что на нем.
     - Восковые цветы?
     - Вот именно. Майкл нахмурился.
     - Я не совсем понимаю, мсье Пуаро. Но, во всяком случае, хорошо, что теперь все мы знаем, как обстоит дело. Было не очень-то приятно, мягко выражаясь, подозревать, что кто-то из нас отправил на тот свет бедного старого дядю Ричарда.
     - Вы думаете о нем как о "бедном старом дяде"? И только? Но ведь до самой своей смерти он оставался человеком весьма умным и принципиальным.
     - Пожалуй, что так.
     - И отлично разбирался в людях?
     Улыбка на лице собеседника оставалась такой же сияющей.
     - Тут, мсье Пуаро, я вряд ли могу согласиться с вами. Меня, например, он явно не оценил.
     - Быть может, потому, что считал вас не особенно способным хранить супружескую верность? Наводились кое-какие справки, видите ли.
     - Кем? Вами?
     - Не только мною.
     Майкл Шейн бросил на него быстрый испытующий взгляд.
     - Вы хотите сказать, что полиция...
     - Я хочу сказать, что полицию интересует, где был каждый из родственников миссис Ланскене в день, когда она была убита.
     - Вот как? Ну и влип же я! - Майкл говорил с обезоруживающей искренностью. - Я ведь в тот день сказал Розамунд, что завтракал с неким Оскаром Льюисом.
     - А на самом деле?
     - На самом деле я отправился к одной даме. Ее зовут Соррел Дэйнтон, и она довольно известная актриса. Можете себе представить, в каком я сейчас идиотском положении. Полиция-то будет удовлетворена, но вот Розамунд! Дело в том, что я обещал ей больше не встречаться с Соррел. Не то чтобы я питал к той какое-то особо сильное чувство... Так, знаете, обычная интрижка.
     - Но эта леди любит вас?
     - Пожалуй, но женщины вообще народ привязчивый. Итак, хотя полиция и будет удовлетворена...
     - Вы в этом уверены?
     - Ну, вряд ли я мог наброситься с топоров на Кору, если в тот момент я увивался за Соррел совсем в другом месте. У Соррел коттедж в Кенте.
     - Понимаю. И эта мисс Дэйнтон, она подтвердит ваши слова?
     - Ей это наверняка не понравится, но, поскольку речь идет об убийстве, я полагаю, ей придется дать показания.
     - И она, быть может, подтвердит ваше заявление, даже если вы в тот день не увивались, говоря вашими словами, за ней.
     - Что такое? - Только что беспечно улыбавшийся Майкл внезапно стал похож на грозовую тучу.
     - Эта леди любит вас, а женщины, когда они любят, принесут присягу в чем угодно, даже если это будет ложь.
     - Вы хотите сказать, что не верите мне?
     - Дело не во мне. И не меня вам придется убеждать.
     - Кого же?
     - Инспектора Мортона, который только что вышел на террасу из боковой двери.
     Майкл Шейн стремительно обернулся.
     
     Глава двадцать третья
     
     Эркюль Пуаро и инспектор Мортон рядышком прогуливались по террасе. Пуаро говорил:
     - Прошу вас, друг мой, дайте мне еще несколько часов. К тому времени я буду знать, правильны ли мои предположения. И если они правильны...
     - Тогда?
     - Тогда я смогу дать вам в руки конкретную улику.
     - Видит бог, она нам здорово пригодилась бы, - с чувствам отозвался инспектор Мортон. - Я приехал сюда из Беркшира, договорившись, с местной полицией, чтобы в связи с расследованием дела об убийстве Коры Ланскене задать несколько вопросов ее родственникам. Они все, - тут он лукаво подмигнул собеседнику, - как раз случайно собрались здесь. Только задать несколько вопросов и лишь в одном случае официально предупредить насчет возможных последствий.
     - А, вы имеете в виду миссис Банке?
     - Угадали. Она была там в тот день. Ее машина была припаркована в старом карьере.
     - А за рулем ее никто не видел?
     - Нет. Но плохо, что она умолчала об этой поездке. Ей придется дать объяснения.
     - Будьте уверены, она объяснит вам все, что угодно, - сухо заверил собеседника Пуаро. - В этом деле она мастер.
     - Охотно верю. Умная молодая особа. Возможно, слишком умная. Кстати, у меня есть кое-какие любопытные данные. От матери-настоятельницы одного монастыря. Две ее монахини собирали пожертвования и заглянули в коттедж миссис Ланскене. Это было за день до того, как ее убили. Они не могли достучаться и дозвониться, и это вполне естественно: сама она уехала на похороны брата на север, а компаньонка получила свободный день и отправилась с экскурсией в Борнмут. Но странная вещь: монахини утверждают, что в коттедже все-таки кто-то был, что они ясно слышали вздохи и стоны. Я подумал, может, это было день спустя, но настоятельница совершенно уверена, что нет. Все их походы за пожертвованиями заносятся в какую-то книгу. Что скажете? Может, какой-то неизвестный искал что-то в коттедже, воспользовавшись отсутствием обеих женщин, и, ничего не найдя, вернулся на следующий день? Что касается вздохов и стонов, то это, по всей вероятности, просто плод воображения монахинь. Они ведь рассказывали о своем визите после того, как стало известно об убийстве, и наверняка что-нибудь присочинили. Важно другое: был ли кто-нибудь в коттедже? И если да, то кто именно? Ведь вся семейка Эбернети пребывала здесь, на похоронах.
     Пуаро вместо ответа сам задал, казалось бы, не относящийся к делу вопрос:
     - Эти монахини, они не повторили своей попытки попасть в коттедж позднее?
     - Представьте себе, да. Примерно неделю спустя. Кажется, в день предварительного следствия. Но я вижу, вас эти монашенки сильно заинтересовали. Почему, собственно?
     - Потому что мое внимание привлекают к этому обстоятельству - и весьма настойчиво. Вы, разумеется, отметили, инспектор, что монахини приходили в коттедж в тот же день, когда там неизвестно откуда появился отравленный свадебный пирог?
     - Но вы ведь не думаете, что... Эта идея просто смешна!
     - Мои идеи никогда не бывают смешными, - сурово отпарировал Эркюль Пуаро. - А теперь, дорогой мой, я предоставлю вам заниматься выяснением обстоятельств покушения на миссис Эбернети, которые, несомненно, вас весьма интересуют, а сам отправлюсь побеседовать с племянницей покойного Ричарда.
     - Будьте осторожны в разговоре с миссис Бэнкс, не спугните ее раньше времени.
     - Вы меня не поняли. Я имею в виду другую племянницу покойного мистера Эбернети.
     Пуаро нашел Розамунд сидящей на скамье у ручья в зарослях рододендронов. Она смотрела на воду и о чем-то размышляла.
     - Надеюсь, я не помешаю Офелии, - галантно сказал он, устраиваясь рядом с ней. - Быть может, вы учили эту роль?
     - Я никогда не играю Шекспира. Правда, один раз я была Джессикой в "Венецианском купце". Вшивая роль.
     - Но очень трогательная, согласитесь. А знаете, мадам, я сидел вон в той маленькой беседке, надеясь, что вы окажете мне честь и заглянете ко мне туда.
     Розамунд с удивлением посмотрела на него.
     - Я думала, вы уже уехали.
     - Опоздал на поезд. Кстати, сидя в беседке, я рассчитывал на ваш визит.
     - Чего ради? Вы же более или менее попрощались с нами всеми в библиотеке.
     - Да. Но разве вы лично ничего не хотели сказать мне?
     - Нет. - Розамунд покачала головой. - Но зато мне о многом нужно было подумать. Я не очень часто думаю, жаль терять на это время. Но на этот раз дело действительно важное. Я пыталась решить для себя кое-что...
     - Это касается вашего супруга? - В некотором смысле да. Пуаро секунду помедлил и сказал:
     - Приехал инспектор Мортон. Он расследует дело о смерти миссис Ланскене и хочет услышать от всех вас, что вы делали в день ее убийства.
     - Ага, понимаю. Алиби, - весело подхватила Розамунд. Ее очаровательное личико озарилось плутоватой улыбкой. - Интересно, как выкрутится Майкл? Он думает, я не знаю, что на самом деле он в тот день ездил к этой бабе.
     - А почему вы так решили?
     - Ну, хотя бы по его виду, когда он сказал, что отправляется завтракать с Оскаром. Так небрежно, так между прочим, а кончик носа у него слегка дергался, как всегда, когда он врет. Ну а потом, конечно, я просто позвонила Оскару.
     - Боюсь, мистер Шейн не самый верный из мужей? - отважился Пуаро.
     Розамунд, однако, ничуть не обиделась.
     - Нет, не самый верный, - спокойно подтвердила она. - Но это даже забавно. Я бы не хотела, как бедняжка Сьюзен, быть замужем за мужчиной, на которого другие женщины и не смотрят. Право же, Грег в этом смысле полное ничтожество. Пуаро испытующе смотрел на нее.
     - Но, положим, кому-то удастся отбить у вас мужа?
     - Теперь уже не удастся. Никуда он не уйдет сейчас, когда у меня в руках денежки дяди Ричарда. Он порядочный юбочник, но на первом месте для него всегда будет театр. Он, знаете, честолюбив и по-настоящему талантлив. Не то что я. Я обожаю сцену, но как актриса ничего не стою, если не считать, конечно, внешности. Нет, теперь, когда у меня есть деньги, Майкл меня ни за что не бросит.
     Ее глаза спокойно встретили взгляд Пуаро. Помолчав, она продолжала; - Я должна принять важное решение на будущее. Майкл еще ничего не знает. - Она снова улыбнулась улыбкой, делающей ее похожей на прелестного лукавого бесенка. - Я проговорилась ему, что не ходила в тот день за покупками, а была в Риджентс-парке. Так у него от ревности вся шерсть дыбом встала.
     - Риджентс-парк? - Пуаро, казалось, не понимал, в чем дело.
     - Ну да. Я сначала была на Харли-стрит, где живут все эти врачи. А потом пошла в парк просто походить и подумать. Майкл, естественно решил, что уж если меня туда понесло, так не иначе как на свидание с кем-нибудь. Ему это было как кость поперек горла.
     Пуаро посмотрел на собеседницу еще внимательнее и вдруг сказал:
     - Мне кажется, мадам, вы должны уступить зеленый малахитовый столик вашей кузине.
     - С какой это стати? Он мне самой нужен.
     - Знаю, знаю. Но вы сохраните при себе мужа, в то время как бедная Сьюзен своего потеряет.
     - Потеряет? Вы думаете, Грег удерет от нее с кем-нибудь? Этот рохля?
     - Мужей теряют не только так, мадам.
     - Вы ведь не думаете...- Розамунд воззрилась на Пуаро с искренним удивлением. - Вы ведь не думаете, что это Грег отравил дядю Ричарда, укокошил тетю Кору и стукнул по голове тетю Элен? Какая чепуха! Даже я знаю, кто все это сделал в действительности.
     - Кто же?
     - Да Джордж, разумеется. Я знаю, он запутался в каких-то валютных махинациях. Мне говорили мои друзья, которые как раз тогда были в Монте. Наверняка дядя Ричард пронюхал про это и собирался вычеркнуть его из своего завещания.
     Розамунд улыбнулась улыбкой мадонны и заключила с полнейшим благодушием:
     - Я-то всегда знала, что это Джордж.
     
     Глава двадцать четвертая
     
     Телеграмму принесли около шести часов вечера. Согласно особой просьбе ее не передали по телефону, а прислали с посыльным, и Пуаро, вот уже некоторое время слонявшийся у входной двери, выхватил ее у Лэнскомба, как только тот взял ее из рук парнишки с телеграфа.
     Он вскрыл телеграмму с несколько меньшей, чем обычно, аккуратностью. В ней было два слова и подпись.
     Пуаро испустил глубочайший вздох облегчения, после чего извлек банкнот достоинством в фунт стерлингов и вручил его совершенно обалдевшему от столь неслыханной щедрости мальчишке.
     - Бывают моменты, - пояснил он Лэнскомбу, - когда экономия неуместна. - Уже выходя из холла и направляясь в кабинет, где, как сообщил ему дворецкий, обосновался инспектор Мортон, Пуаро вдруг вновь обернулся к старому слуге:
     - Не припомните ли, какими были первые слова миссис Ланскене, когда она приехала сюда в день похорон вашего хозяина?
     - Прекрасно помню, сэр, - охотно ответил старик, и лицо его просветлело. - Мисс Кора... прошу прощения, миссис Ланскене, но я про себя всегда называю ее мисс Корой...
     - Вполне естественно.
     - Так вот мисс Кора сказала мне: "Хэлло, Лэнскомб. Много прошло времени с тех пор, как вы, бывало, приносили нам пирожные в наши шалаши". У всех детей были свои, как они их называли, шалаши близ изгороди в парке. Летом, когда в доме устраивали званый обед, я обычно приносил молодым господам туда несколько пирожных. Мисс Кора, сэр, всегда любила покушать.
     Пуаро кивнул в ответ, отправился в кабинет и молча протянул Мортону телеграмму. Тот прочел ее.
     - Ничего не понимаю.
     - Пришло время рассказать вам все.
     - Давно пора! Я не могу больше тянуть. Этот парень, Бэнкс, все твердит, что он отравил Ричарда Эбернети, и хвастается, что нам нипочем не догадаться, как он это сделал. И почему это, когда речь идет об убийстве, всегда найдется кто-нибудь, кто будет с пеной у рта доказывать, что убийца - это он?
     - Это, вероятнее всего, продиктовано желанием уклониться от всякой реальной ответственности, связанной с жизнью в реальном мире. Так что дело, возможно, кончится возвращением в клинику Форсдайка.
     - Неужели это действительно он, Пуаро? Джилкрист рассказала нам то же, что и вам, и это совпадает со словами Ричарда Эбернети о его племяннице. Но я как-то не могу представить себе эту женщину в роли убийцы. Правда, она пойдет на все, чтобы выручить мужа...
     - Я расскажу вам...
     - Да, да, расскажите мне все. И, ради всего святого, сделайте это поскорее!
     На этот раз Пуаро собрал всех в большой гостиной. Оглядев присутствующих, он начал слегка напыщенным тоном:
     - Вот уже второй раз я объявляю о своем отъезде. Сегодня утром я назначил его на двенадцать часов дня. Сейчас я говорю, что уеду в девять тридцать вечера, иными словами, сразу после обеда. Я уезжаю, потому что мне больше нечего здесь делать.
     - Это я мог бы сказать ему с самого начала, - проворчал Тимоти, явно желая, чтобы Пуаро его услышал. Но тот невозмутимо продолжал:
     - Я приехал сюда, чтобы разгадать загадку. Теперь она разгадана. Позволю себе остановиться на нескольких моментах, к которым привлек мое внимание превосходнейший мистер Энтуисл.
     Во-первых, скоропостижно умирает Ричард Эбернети. Во-вторых, после похорон его сестра Кора Ланскене говорит: "Ричарда убили, не так ли?" В-третьих, от руки убийцы погибает сама миссис Ланскене. Возникает вопрос: не связаны ли друг с другом эти события? Далее: мисс Джилкрист, компаньонка убитой, заболевает, отведав кусок свадебного пирога, начиненный мышьяком. Не является ли это следующим звеном в цепи связанных между собой происшествий?
     Как я уже говорил вам сегодня утром, в ходе моих расследований я не обнаружил абсолютно ничего подтверждающего подозрение, что мистер Эбернети был отравлен. Точно так же я не обнаружил ничего со всею несомненностью доказывающего, что он не был отравлен. С прочими звеньями цепи дело обстояло яснее. Кора Ланскене, безусловно, задала свои сенсационный вопрос. Это подтверждают все. Точно так же несомненно, что на следующий день сама миссис Ланскене была убита. Рассмотрим четвертое из интересующих нас событий. Водитель почтового автофургона утверждает, хотя он и не решился бы поклясться в этом, что не доставлял в коттедж посылку со свадебным пирогом. А значит, сверток был принесен туда кем-то другим, и, хотя мы не можем исключить причастности к этому делу некоего "неизвестного", прежде всего следует заняться теми, кто был там, на месте, и имел возможность подбросить пирог. Это, разумеется, сама мисс Джилкрист; Сьюзен Бэнкс, приехавшая в тот день на предварительное следствие; мистер Энтуисл - да, мы должны включить и мистера Энтуисла, ибо он тоже присутствовал, когда Кора произнесла свою роковую фразу! - а также некий мистер Гатри, художественный критик, и монахиня или монахини, забредшие утром за пожертвованиями.
     Для начала я решил исходить из того, что память не подвела шофера. Следовательно, необходимо внимательнее присмотреться ко всем членам нашей маленькой группы подозреваемых. Мисс Джилкрист ничего не выиграла от смерти Ричарда Эбернети и получила лишь крайне незначительную выгоду от кончины миссис Ланскене, убийство которой, с другой стороны, заметно затруднило ей подыскание нового места. Кроме того, мисс Джилкрист была сама доставлена в больницу с несомненными признаками отравления мышьяком.
     Сьюзен Бэнкс получила крупную выгоду от кончины своего дяди и, - правда, в гораздо меньшей степени - от смерти Коры Ланскене, хотя в этом последнем случае ее побудительным мотивом почти наверняка было бы желание обезопасить себя. У нее были веские основания предполагать, что мисс Джилкрист подслушала беседу миссис Ланскене с братом, в которой упоминалось ее имя, и она вполне могла счесть необходимым убрать опасного свидетеля. Напомню, что сама она не пожелала откушать свадебного пирога, а когда мисс Джилкрист ночью стало плохо, предлагала повременить до утра с вызовом врача.
     Мистер Энтуисл теоретически ничего не выигрывал от этих смертей, но он в значительной мере распоряжался делами мистера Эбернети, ему были доверены крупные суммы, и - как знать! - быть может, у него были свои причины не позволять мистеру Эбернети слишком заживаться на этом свете. Вы спросите: но если виновный - мистер Энтуисл, то почему он обратился ко мне?
     На это я отвечу: это был бы не первый случай, когда убийцу губит излишняя самоуверенность.
     Остаются двое: мистер Гатри и монахини. Если первый из них действительно мистер Гатри, критик и искусствовед, это снимает с него всякие подозрения. То же относится к монахине, если она на самом деле монахиня. Вопрос, значит, в том, действительно ли эти лица те, за кого они себя выдают?
     И тут вырисовывается своеобразный лейтмотив. Я бы назвал его монашеским. Монахиня подходит к дому мистера Тимоти Эбернети, и мисс Джилкрист кажется, что это та же самая, которую она видела в Литчетт Сент-Мэри. Монахиня или монахини заглядывали и сюда накануне смерти мистера Эбернети...
     Следовательно, налицо отдельные фрагменты картины: смерть мистера Эбернети, убийство Коры Ланскене, отравленный свадебный пирог, лейтмотив в виде монахини.
     Добавлю к этому еще несколько моментов, привлекших мое внимание: визит художественного критика, запах масляной краски, почтовая открытка с изображением гавани в Польфлексане и, наконец, букет восковых цветов на вон том малахитовом столике, где сейчас стоит китайская ваза.
     Размышляя над этими вещами, я постепенно добрался до истины и сейчас расскажу вам, что же произошло на самом деле.
     Кое о чем я уже говорил вам сегодня утром. Ричард Эбернети умер внезапно - но не было бы ровно никаких причин заподозрить, что дело нечисто, если бы не слова, сказанные его сестрой Корой на похоронах. Все дело об убийстве Ричарда Эбернети держится на этих словах. Из-за них все вы поверили в убийство, и не потому, что они были так уж убедительны, а потому, что их произнесла именно Кора Ланскене, знаменитая своей способностью говорить правду в самые неподходящие моменты. Итак, в основе дела об убийстве Ричарда не только сказанное Корой, но и сама Кора.
     Дойдя в своих рассуждениях до этого места, я внезапно спросил себя: насколько хорошо все вы знали Кору Ланскене? И сам себе ответил: вы знали ее очень и очень мало. Молодое поколение если и видело ее, то только в своем детстве Фактически из всех присутствовавших в тот день Кору знали лишь трое. Дворецкий Лэнскомб, старый и полуслепой; миссис Тимоти Эбернети, видевшая ее на своей собственной свадьбе и несколько раз потом; и миссис Лео Эбернети, знакомая с Корой довольно хорошо, но не видевшая ее более двадцати лет.
     Тогда я сказал себе: допустим, на похороны в тот день приезжала вовсе не Кора Ланскене?
     - Вы хотите сказать, что тетя Кора - это не тетя Кора? - В голосе Сьюзен звучало откровенное недоверие. - Вы имеете в виду, что убили не тетю, а кого-то другого?
     - Нет, нет, убили-то Кору Ланскене. Но не Кора Ланскене приехала в Эндерби накануне похорон ее брата. Женщина, явившаяся сюда под ее именем, сделала это с единственной целью - обыграть, если можно так выразиться, факт внезапной кончины Ричарда Эбернети и заставить родственников поверить, что его убили. Надо сказать, ей это вполне удалось!
     - Чепуха! Зачем? С какой целью?! - грубовато сыпала вопросами Мод Эбернети.
     - С какой целью? С целью отвлечь внимание от другого убийства, а именно от убийства самой Коры Ланскене. Ведь если Кора говорит, будто Ричарда убили, а на следующий день сама погибает насильственной смертью, то есть все основания рассчитывать, что эти две кончины будут восприняты как причина и следствие. Но если Кору найдут убитой, а версия насчет грабежа со взломом не покажется полиции достаточно убедительной, то где она начнет искать убийцу? Разумеется, поближе к дому - и подозрения неизбежно падут на женщину, делившую кров с покойной.
     Мисс Джилкрист запротестовала почти беспечным тоном:
     - О, мсье Понталье... не думаете же вы на самом деле, что я убила человека из-за аметистовой брошки и нескольких эскизов, которые ломаного гроша не стоят?
     - Нет, я думаю, вас привлекла добыча покрупнее. Один из этих эскизов, мисс Джилкрист, изображает гавань в Польфлексане, и, как правильно догадалась миссис Бэнкс, набросок сделан с почтовой открытки, на которой еще красуется старый причал. Но миссис Ланскене всегда рисовала с натуры. Я вспомнил, что мистер Энтуисл упомянул о запахе масляной краски, который он почувствовал, впервые войдя в коттедж. Вы ведь умеете рисовать, не правда ли, мисс Джилкрист? Ваш отец был художником, и вы разбираетесь в картинах. Допустим, что одна из картин, купленных Корой по дешевке на распродаже, это действительно ценное полотно. Допустим, сама она этого не поняла, но зато поняли вы. Вам было известно, что в скором времени она ожидает визита старого друга, известного искусствоведа. Потом вдруг внезапно умирает ее брат - и в вашем мозгу стремительно складывается некий план. В чай, поданный вами рано утром миссис Ланскене, подмешана лошадиная доза снотворного, и на протяжении всего дня похорон, пока она в бессознательном состоянии лежит в запертом коттедже, вы играете ее роль в Эндерби, о котором вы все знаете со слов Коры. Как это нередко бывает со стареющими людьми, она много и часто рассказывала о своем детстве. Вам было легче легкого начать с адресованных старику Лэнскомбу слов о пирожных и шалашах, они сразу бы рассеяли подозрения, если бы старик вдруг насторожился. Вы прекрасно использовали в тот день свои сведения об Эндерби, узнавая старые вещи, припоминая тот или другой эпизод из прошлого. Никому из присутствующих и в голову не пришло, что вы вовсе не Кора. На "ас было ее платье, под которое вы еще что-то надели, чтобы казаться пополнее, а поскольку миссис Ланскене пользовалась накладкой, то и прическа не представляла для вас никаких трудностей: вы просто-напросто взяли ее же запасную накладку. Никто не видел Кору двадцать лет, а за такой срок люди так меняются, что нередко слышишь что-нибудь вроде: "Я и не узнал бы ее, так она переменилась". Но привычки, манера себя вести запоминаются, а у Коры были свойственные только ей манеры и ужимки, которые вы тщательно отрепетировали перед зеркалом.
     И вот тут-то, как ни странно, вы допустили вашу первую ошибку. Вы забыли, мисс Джилкрист, что в зеркале все отражается наоборот. Оттачивая перед зеркалом движение, которым Кора склоняла голову к плечу, вы упустили из виду, что перед вами зеркальное отражение. Кора наклоняла голову вправо, но вам, чтобы получить в зеркале тот же эффект, приходилось склонять ее влево, что вы и делали.
     Вот что озадачило и смутно встревожило Элен Эбернети в момент, когда вы произнесли свою знаменитую фразу. Ей показалось что-то неладное. Вчера вечером, когда Розамунд Шейн тоже сделала одно крайне неожиданное для всех замечание, я собственными глазами убедился, что происходит в подобных случаях: все присутствующие обязательно смотрят на говорящего. Это неизбежная психологическая реакция. Следовательно, когда миссис Лео почувствовала "что-то неладное", это имело отношение к Коре Ланскене. Я думаю, после вчерашних разговоров о "зеркальном отражении" и "взгляде на себя со стороны" миссис Лео, сидя перед зеркалом, задумалась о Коре, вспомнила, как у той была привычка склонять голову к правому плечу, машинально повторила это движение - и, разумеется, отражение в зеркале показалось ей каким-то странным. Вот тут-то она и поняла, что именно озадачило ее в день похорон. Миссис Лео попыталась найти объяснение. Одно из двух: либо Кора, что крайне маловероятно, со временем приобрела привычку наклонять голову к другому плечу, либо Кора не была Корой. И то и другое представлялось ей одинаково абсурдным, но тем не менее она решила сразу же сообщить о своем открытии мистеру Энтуислу. Кто-то, привыкший вставать рано, был уже на ногах, последовал за ней, услышал начало разговора и, опасаясь возможного разоблачения, ударил ее по голове тяжелым мраморным стопором для двери.
     Пуаро помолчал и добавил:
     - Кстати, мисс Джилкрист, могу сообщить вам, что сотрясение мозга у миссис Эбернети не столь уж серьезное. Вскоре она сможет сама все рассказать.
     - Никогда я не делала ничего подобного, - возмущенно произнесла мисс Джилкрист. - С вашей стороны грешно возводить на меня такую напраслину!
     - Это были вы в тот день, - внезапно произнес Майкл Шейн. Он внимательно изучал лицо мисс Джилкрист. - Как это я не сообразил этого раньше? У меня было смутное ощущение, что где-то я вас уже видел, но, естественно, никто ведь не приглядывается к...- Он остановился.
     - ...К какой-то компаньонке, - закончила за него мисс Джилкрист. Голос ее слегка дрогнул. - Серая, рабочая скотинка. Вечная прислуга! Но продолжайте свою фантастическую историю, мсье, прошу вас.
     - Намек на убийство, оброненный на похоронах, был, конечно, лишь первым шагом, - вновь заговорил Пуаро. - В любой момент вы были готовы признаться, что подслушали разговор Ричарда с сестрой. На самом деле он, несомненно, сказал ей, что жить ему осталось недолго, и в этом смысл загадочной фразы в письме, которое он написал Коре, вернувшись домой. Другой вашей блестящей выдумкой была "монахиня". Монахиня, вернее, монахини, заглянувшие в коттедж в день следствия, подсказали вам этот лейтмотив, которым вы воспользовались, чтобы подслушать телефонный разговор Сьюзен с миссис Тимоти. Он же пригодился вам как один из предлогов для того, чтобы сопровождать мистера и миссис Эбернети в Эндерби и выяснить, на кого падают подозрения. Что же касается довольно серьезного, но неопасного для жизни самоотравления мышьяком, то это старая уловка, которая, собственно, и заставила инспектора Мортона заподозрить вас.
     - Но картина? - в свою очередь, спросила Розамунд. - Что это была за картина?
     Пуаро медленно развернул телеграмму.
     - Сегодня утром я позвонил мистеру Энтуислу и попросил его отправиться в Стэнсфилд-Грейндж. Там, действуя по поручению самого мистера Эбернети, - тут Пуаро устремил непреклонный взгляд на Тимоти, - он должен был отыскать среди картин, принадлежащих мисс Джилкрист, одну с изображением Польфлексана и увезти ее под предлогом окантовки в виде сюрприза мисс Джилкрист. Затем ему было поручено, вернувшись в Лондон, доставить полотно к мистеру Гатри, которого я заранее предупредил телеграммой. Под торопливо измалеванным эскизом, когда его смыли, оказалась другая картина. - Пуаро поднес, к глазам телеграмму и прочел вслух:
     - "Наверняка Вермеер. Гатри".
     Внезапно, словно подталкиваемая какой-то неведомой силой, мисс Джилкрист разразилась потоком слов:
     - Я знала, что это Вермеер. Я сразу догадалась! Ей это и в голову не пришло! Вечно рассуждать о Рембрандтах, итальянских примитивистах и не разглядеть Вермеера под самым своим носом! Всегда разглагольствовать об искусстве, ничего в нем не смысля. Она, если хотите знать, всегда была дурой, каких мало. Без конца до тошноты рассказывала об этом самом Эндерби, о своем детстве, о Ричарде, Тимоти, Лауре и всех остальных. У этой семейки денег куры не клевали, всегда у этих деточек все было только самое лучшее, как же иначе?! Вы и представить себе не можете, какая тоска была выслушивать все это час за часом, день за днем. Да еще поддакивать: "Да, миссис Ланскене", "Да что вы, миссис Ланскене". И делать вид, будто тебе интересно, а на самом деле умирать от скуки. И знать, что никакого просвета в жизни уже не будет... И вдруг - Вермеер! Я недавно читала в газетах, что какую-то картину Вермеера продали на днях за пять тысяч фунтов!
     - И вы убили ее, да еще так зверски... ради каких-то пяти тысяч? - Вопрос Сьюзен звучал так, словно она не верила собственным ушам.
     - За пять тысяч фунтов, - вставил Пуаро, - можно было бы снять помещение под чайную и обставить его.
     Мисс Джилкрист обернулась к нему:
     - По крайней мере, хоть вы понимаете. Это был мой единственный шанс, первый и последний в жизни. Мне нужен был капитал на обзаведение. - Она была в каком-то исступлении, заставлявшем ее голос слегка вибрировать. - Я собиралась назвать свою чайную "Пальма". И маленькие фигурки верблюдов в качестве держалок для меню. При случае можно купить неплохой фарфор из остатков посуды на экспорт... Мне хотелось начать в каком-нибудь приличном месте так, чтобы в чайную мою приходили милые, порядочные люди. В Бате, скажем... или, может быть, в Чичестере. Я уверена, что дело у меня пошло бы. - Мисс Джилкрист помолчала и добавила мечтательно:
     - Дубовые столики, а вокруг них плетеные кресла с подушками в красную и белую полоску...
     Несколько мгновений маленькая чайная, которой не суждено было появиться на свет, казалась чем-то более реальным, нежели гостиная в Эндерби с ее викторианской солидностью... Колдовство нарушил инспектор Мортон. Мисс Джилкрист встряхнулась.
     - Сию минутку, - вежливо произнесла она, - Со мной у вас не будет никаких хлопот. В конце концов, если уж у меня не будет моей "Пальмы", остальное не имеет значения...
     Она вышла из комнаты в сопровождении инспектора, и Сьюзен сказала дрожащим голосом:
     - Барышня-убийца... Я и вообразить себе не могла... Это страшно, правда?
     
     Глава двадцать пятая
     
     - Но я не понимаю, при чем тут восковые цветы, - говорила Розамунд.
     Она с выражением упрека устремила на Пуаро свои огромные глаза. Пуаро и Розамунд сидели в лондонской квартире Элен, куда она пригласила их к чаю.
     - Не вижу, какое отношение восковые цветы или малахитовый столик имеют ко всему этому, - продолжала допытываться молодая женщина.
     - Малахитовый столик никакого. Но восковые цветы были второй ошибкой мисс Джилкрист. Она сказала, как чудно они выглядят на этом столе. Но, мадам, она никак не могла видеть их там. Ведь колпак, которым они были накрыты, разбился, и их убрали в шкаф прежде, чем она приехала в Эндерби с Тимоти Эбернети и его женой. Значит, она могла видеть их только тогда, когда была там под видом Коры Ланскене.
     Розамунд выслушала объяснение с несколько нахмуренным видом, но сразу же просияла:
     - Знаете? У меня будет ребенок, - весело объявила она.
     - А, так вот что значили Харли-стрит и Риджентс-парк.
     - Ну да. Когда я вышла от врача, я была так ошеломлена и расстроена, что мне было просто необходимо пойти куда-нибудь, где можно спокойно все обдумать. Кстати, теперь я решила оставить сцену и быть только матерью, тем более что Майкл просто в восторге от перспективы стать папой. Вот уж не ожидала от него! - Она помолчала и добавила:
     - Сьюзен получила малахитовый стол. Я подумала, пусть ее, если уж у меня будет малыш... Кстати, Сьюзен говорила мне, что Грег уехал куда-то отдохнуть. - Розамунд вопросительно посмотрела на Пуаро, но тот ничего не сказал. После небольшой паузы он сообщил:
     - Я получил очень любезное письмо от мистера Тимоти Эбернети. Он благодарит меня за услуги, оказанные семье.
     - Я собираюсь к ним погостить на следующей неделе, - вставила Элен. - По-видимому, они нашли садовника, но с домашней прислугой там по-прежнему сложно.
     - Им, наверное, не хватает этой ужасной Джилкрист, - прокомментировала Розамунд. - Но, думаю, в конце концов она укокошила бы и дядю Тимоти. Вот было бы забавно!
     - Убийства вас, кажется, вообще забавляют, мадам.
     - Да нет, не всегда. Но на этот раз я была так уверена, что это Джордж. Но, может, он еще убьет кого-нибудь.
     - И это будет так забавно, - саркастически заметил Пуаро и повернулся к Элен:
     - А вы, мадам, уезжаете на Кипр?
     - Да, через две недели.
     - Тогда разрешите пожелать вам счастливого пути.
     Он поцеловал ей руку. Элен пошла проводить его до двери, оставив у стола Розамунд, которая мечтательно уписывала одно пирожное за другим. Внезапно Элен проговорила:
     - Я хочу, чтобы вы знали, мсье Пуаро. Наследство, оставленное мне Ричардом, значило для меня больше, чем для всех других. Видите ли, там, на Кипре, есть мальчик... Мы с мужем очень любили друг друга и горевали, что у нас нет детей. После его смерти я была невыносимо одинока. В конце войны я работала в госпитале в Лондоне и встретила одного человека. Он был моложе меня и женат, хотя не очень счастливо. Мы пробыли вместе так недолго. Потом он вернулся в Канаду к жене и детям. Он до сих пор ничего не знает о нашем ребенке. Он не обрадовался бы его появлению, а для меня... это было просто чудо, начало новой жизни в момент, когда я думала, что я уже старуха и все у меня в прошлом. Теперь с деньгами Ричарда я могу дать образование моему так называемому племяннику и помочь ему пробиться в жизни. Ричард тоже ничего не знал. Но вы... знаете так много обо всех нас, что мне захотелось рассказать вам и это.
     Пуаро с почтением склонился к ее руке.
     - Привет, Пуаро, - сказал мистер Энтуисл. - Я только что с заседания суда. Ее признали виновной, конечно. Но я не удивлюсь, если все закончится больницей для умалишенных. Она совсем свихнулась, как только очутилась в тюрьме. Чувствует себя вполне счастливой и большую часть времени занята планами открытия чайных. Ее последнее заведение будет называться "Сирень". Она открывает его в Кромере.
     - Интересно, не была ли она всегда чуточку не в своем уме?
     - Бог мой, разумеется, нет! Когда замышлялось это убийство, она была столь же нормальна и разумна, как мы с вами. И какое хладнокровие! У этой суетливой старой девы была хорошая голова на плечах, можете мне поверить.
     Пуаро слегка вздрогнул.
     - Я думаю, - сказал он, - о словах, сказанных Сьюзен Бэнкс... Насчет того, что она не могла вообразить себе барышню-убийцу.
     - А почему бы и нет? - трезво спросил мистер Энтуисл. - Среди них попадаются всякие.
     Они замолчали - Пуаро думал об убийцах, с которыми сталкивала его жизнь.