Агата КРИСТИ
     
     
     ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА
     
     (Э.Пуаро)
     
     ONLINE БИБЛИОТЕКА
     
     
     http://www.bestlibrary.ru
     
     
     Анонс
     
     Очередная, не совсем удачная, но формально кончившаяся удовлетворительно, попытка поисков контактов с молодежью шестидесятых годов (молодая героиня согласна признать Пуаро не слишком старым), на деле только подчеркивающая пропасть между поколениями. Роман скорее привлекает несколько ворчливым, хоть и не слишком жестким изображением современной молодежи, ее манер и нравственных устоев.
     Сюжету "Третьей девушки" не откажешь в запутанности и хитроумии, обычном для Кристи, но в нем хватает и явных нелепостей, к примеру, непонятно, как физически возможна двойная жизнь одного из персонажей. А два центральных эпизода в романе при ближайшем рассмотрении вообще не выдерживают никакой критики.
     Пуаро - главный герой книги - очень постарел. Вообще-то ему должно бы быть уже за сто, но по контексту романа ему лет восемьдесят. Некоторые из героев "Третьей девушки" уже появлялись в других произведениях Агаты Кристи. Так, мистер Гоби собирает информацию для Пуаро еще в "Тайне голубого экспресса" (1928), доктор Стиллингфлит появлялся в рассказе "Мечта". Старший инспектор Нил успел подружиться с мисс Марпл в "Зернышках в кармане" (1953), будучи тогда еще в ранге просто инспектора.
     Агата Кристи в романе представлена уже совершенно не сходящей со сцены Ариадной Оливер, которая здесь утрачивает большинство элементов пародии на писательницу. Недостаточность детективного материала компенсируется "таинственностью третьей девушки", чей истинный облик проясняется лишь в самом конце романа.
     Совершенно неубедительно решение загадки "третьей девушки". Это происходит благодаря глупому детскому стишку, пришедшему в голову Пуаро, хотя каким образом строчки "Ани-ани-ани, трое в одной лохани..." могли содержать подсказку, читателю не объясняется.
     Критики к "Третьей девушке" были довольно безжалостны. На их взгляд, роман больше впечатляет как взгляд престарелой писательницы на "свингующие шестидесятые", чем как остросюжетный детектив. Роберт Барнард назвал его "одной из самых неуклюжих попыток Кристи", а Бархен и Тейлор полагали, что "поклонникам Кристи не стоит портить собственное представление о ней, читая этот роман".
     Впервые вышел в Англии в 1966 году.
     Существует два перевода на русский язык. Перевод под редакцией А. Титова выполнен специально для настоящего собрания сочинений и публикуется впервые.
     
     Hope Блэкмор
     
     
     Глава 1
     
     
     Эркюль Пуаро завтракал. Подле его правой руки дымилась чашка шоколада. Сладкое всегда было его слабостью. Шоколадом он запивал бриошь "Бриошь - сдобная булочка.". Сочетались они очень недурно. Он одобрительно кивнул. Ему пришлось обойти несколько магазинов, и только в четвертом он наконец купил эту превосходную сдобу. Правда, patisserie "Кондитерская (фр.)." была датская, однако так называемая французская по соседству уступала ей во всех отношениях. Чистейшая подделка.
     Он испытывал сугубо гастрономическое блаженство. Его желудок пребывал в состоянии безмятежного спокойствия. И мозг тоже, - но, пожалуй, слишком уж безмятежного. Он завершил свой великий труд - анализ творчества прославленных светочей детективного жанра. Он не побоялся весьма уничижительно отозваться о самом Эдгаре По "Эдгар Аллен По (1809 - 1849) - американский поэт, писатель и критик, автор новелл детективного жанра.", поскорбел об отсутствии метода и логики в романтических нагромождениях Уилки Коллинза "Уилки Коллинз (1824 - 1889) - английский писатель и юрист, автор одного из первых детективных романов "Женщина в белом" (1860).", превознес до небес двух практически неизвестных американцев, щедро воздал должное тем, кто это заслужил, и был надлежаще строг там, где похвалить оказалось нечего. Он проследил, как печаталась его книга, внимательно ознакомился с конечным результатом и, если не считать поистине астрономического числа опечаток, остался доволен. Над созданием своего шедевра он трудился с большим удовольствием: предварительно с большим удовольствием прочел множество книг, с большим удовольствием негодующе фыркал и швырял на пол очередной оскорбительно глупый роман (но затем непременно вставал, поднимал книжку с пола и аккуратно водворял ее в мусорную корзинку) и получал большое удовольствие, восхищенно кивая в тех редчайших случаях, где восхищение было уместно.
     Но что дальше? Естественно, после таких интеллектуальных усилий необходимо было расслабиться и отдохнуть. Однако нельзя же отдыхать без конца, пора браться за дело. К несчастью, он совершенно не представлял себе, за какое именно дело. Еще один литературный шедевр? Пожалуй, нет. Достигнув успеха, надо уметь вовремя остановиться. Таков был его жизненный принцип. Беда заключалась в том, что он уже скучал. Напряженная умственная деятельность, которой он с таким наслаждением предавался, оказалась слишком уж интенсивной. Она привила ему дурные привычки, оставила после себя томительную пустоту.
     Досадно! Он покачал головой и отхлебнул шоколад. Дверь отворилась, и вошел его вымуштрованный слуга Джордж. Вид у него был почтительный и слегка виноватый. Кашлянув, он произнес вполголоса:
     - Э... - Пауза. - Э.., вас спрашивает.., барышня. Пуаро посмотрел на него удивленно и чуть брюзгливо.
     - В этот час я никого не принимаю, - сказал он с упреком.
     - Да, сэр, - подтвердил Джордж.
     Господин и слуга посмотрели друг на друга. Общение между ними напоминало скачки с препятствиями. Тоном, интонацией или особым выбором слов Джордж давал понять, что в ответ на правильно заданный вопрос можно услышать нечто важное. Пуаро взвесил, каким должен быть правильный вопрос в данном случае.
     - Она красива, эта барышня? - осведомился он.
     - На мой взгляд, нет, сэр, но вкусы бывают разные. Пуаро взвесил ответ, тут же отметив маленькую паузу перед словом "барышня". Джордж был чувствительнейшим социальным барометром. Следовательно, он не уверен в статусе посетительницы. Пуаро решил уточнить:
     - По вашему мнению, она барышня, а не.., ну, скажем, просто молодая особа?
     - Мне кажется, что да, сэр, хотя нынче различать бывает трудно, - со скорбной миной ответил Джордж.
     - Причину своего желания увидеть меня она объяснила?
     - Она сказала... - Джордж цедил слова неохотно, словно заранее прося извинения, - что хотела бы посоветоваться с вами об убийстве, которое, кажется, совершила.
     Эркюль Пуаро пристально посмотрел на Джорджа. Его брови поднялись.
     - Кажется? Разве она не знает точно?
     - Так она сказала, сэр.
     - Неясно, но случай может оказаться довольно любопытным, - заметил Пуаро.
     - А если это шутка, сэр? - с сомнением произнес Джордж.
     - В принципе, конечно, возможно, - согласился Пуаро, - но все-таки трудно предположить... - Он поднес чашку к губам. - Проводите ее сюда через пять минут.
     - Слушаюсь, сэр. - И Джордж удалился.
     Пуаро допил шоколад, отодвинул чашку, встал из-за стола и, подойдя к зеркалу над каминной полкой, тщательно поправил усы. Удовлетворенный результатом, он снова опустился в кресло и приготовился встретить посетительницу. Он не вполне представлял себе, чего ждать...
     Быть может, нежданная гостья окажется хотя бы довольно привлекательной? В голову ему пришло банальнейшее клише "удрученная красавица", и, когда Джордж распахнул дверь перед посетительницей, он с разочарованием мысленно покачал головой и вздохнул. Во всяком случае, не красавица, да и особой удрученности незаметно. Легкая растерянность, не больше.
     "Фу, - подумал Пуаро брезгливо, - нынешние девицы! Неужели они даже не пытаются следить за собой? Умелый макияж, костюм к лицу, прическа, сделанная хорошим парикмахером, - и она, пожалуй, была бы недурна. Но сейчас - что за вид!" Посетительнице было лет двадцать с небольшим. Длинные неопределенного цвета патлы падали на плечи. Взгляд больших зеленовато-голубых глаз был каким-то туманным. Одежда, видимо, была последним криком молодежной моды: черные кожаные сапожки, белые ажурные чулки сомнительной чистоты, коротенькая юбчонка и длинный бесформенный свитер плотной вязки. У любого мужчины одного с Пуаро возраста и круга при виде этой девицы могло возникнуть лишь одно-единственное желание - поскорее загнать ее в ванну. Когда он ходил по улицам, то желание это возникало у него постоянно. Сотни молоденьких девушек выглядели точно так же - невероятными замарашками. А у этой вообще такое лицо, будто ее только что выловили из речки, просто какая-то утопленница. Впрочем, решил про себя Пуаро, скорее всего, эти юные модницы совсем не грязнухи, просто изо всех сил стараются так выглядеть.
     С обычной своей галантностью он встал и придвинул ей стул.
     - Вы хотели меня видеть, мадемуазель? Садитесь, прошу вас.
     - А! - произнесла девушка, словно у нее перехватило дыхание, и удивленно на него уставилась.
     - Eh bien "Так что же? (фр)"? - сказал Пуаро.
     - Я бы.., лучше я постою, - смущенно пробормотала она. Большие глаза продолжали смотреть на него с изумлением.
     - Как угодно. - Пуаро опустился в кресло и выжидающе поглядел на нее.
     Девушка переминалась с ноги на ногу. Взглянула на свои сапожки, потом опять подняла глаза на Пуаро.
     - Вы.., вы... Эркюль Пуаро?
     - Разумеется. Чем могу быть полезен?
     - Ну-у, это довольно трудно. То есть... Пуаро почувствовал, что ей следует немного помочь, и подсказал:
     - Мой слуга сказал, что вам требуется мой совет, поскольку вы, "кажется, совершили убийство". Я верно запомнил ваши слова?
     Девушка кивнула.
     - Да.
     - Но почему скажется"? Кому, как не вам, знать, совершили вы убийство или нет.
     - Ну-у, мне сложно объяснить. То есть...
     - Успокойтесь, - ласково подбодрил ее Пуаро. - Сядьте, расположитесь поудобнее и расскажите мне, как все было.
     - Но я не думаю.., я не знаю, как... Видите ли, это очень трудно. Я не хочу быть невежливой, но... Лучше я уйду.
     - Да успокойтесь вы. И соберитесь с духом.
     - Нет, не могу. Я подумала, что приду и.., и спрошу у вас, спрошу, как мне следует поступить.., но, понимаете, я не могу. Я ожидала совсем другого...
     - Чем что?
     - Вы простите, я вовсе не хотела быть невежливой, но... - Она судорожно вздохнула, посмотрела на Пуаро, отвела взгляд и вдруг выпалила:
     - Вы такой старый! Мне не сказали, что вы такой старый. Я не хочу быть грубой, но.., это же правда. Вы слишком стары. Извините меня, пожалуйста, извините!
     Она резко повернулась и вышла, странно пошатываясь, чем-то напоминая ночную бабочку, мечущуюся в свете лампы.
     Пуаро сидел с открытым ртом. И лишь услышав, как хлопнула входная дверь, воскликнул:
     - Nom d'un nom!.. "Чтоб тебя! (фр)".
     
     
     Глава 2
     
     
     Зазвонил телефон. Но Эркюль Пуаро словно бы ничего не слышал.
     Телефон продолжал пронзительно трезвонить.
     В комнату вошел Джордж и остановился у аппарата, вопросительно глядя на Пуаро.
     Тот качнул головой:
     - Не нужно.
     Джордж послушно вышел. А телефон не унимался. Пронзительный, визгливый звон не стихал. Затем вдруг оборвался. Но через минуту-другую возобновился с прежней настойчивостью.
     - A, Sapristi! "Черт побери! (фр)" Наверное, женщина. Вне всяких сомнений, женщина.
     Он со вздохом встал и направился к телефону.
     - Алло!
     - Это вы.., это мосье Пуаро?
     - Да, это я.
     - Говорит миссис Оливер, у вас голос какой-то не такой. Я даже не узнала.
     - Bonjour, madame "Добрый день, сударыня (фр.).", надеюсь, у вас все хорошо?
     - У меня? Прекрасно! - Голос известного автора детективных романов звучал по-обычному бодро. Эту именитую писательницу и Эркюля Пуаро издавна связывали самые дружеские отношения. - Простите, что звоню слишком рано, но я хочу попросить вас об одолжении.
     - О каком же?
     - В нашем клубе - в клубе авторов детективных романов - ежегодный банкет. Вы не согласились бы выступить там - в качестве почетного гостя этого года?
     - Когда?
     - В следующем месяце. Двадцать третьего числа. В трубке раздался горький вздох.
     - Увы, я слишком стар.
     - Слишком стар? Да что вы! Нисколько вы не стары.
     - Вы полагаете, что нет?
     - Разумеется, нет. И будете поистине замечательным гостем. Расскажете нам много чудных историй - о настоящих преступлениях.
     - Разве кто-нибудь захочет их слушать?
     - Все захотят. Вы еще сомневаетесь... Мосье Пуаро, что-нибудь случилось?
     - Да, я расстроен. Мои чувства.., э, не важно!
     - Ну-ка, ну-ка, что у вас там стряслось?
     - Да ничего особенного...
     - И все-таки. Обязательно приезжайте и все мне расскажите. Приедете? Сегодня же. Я напою вас чаем.
     - Днем я чай не пью.
     - Ну так кофе.
     - В такое время дня я обычно кофе не пью.
     - Шоколад? Со взбитыми сливками? Или отвар? Вы ведь так любите ячменный отвар. Лимонад? Оранжад? А если вы предпочитаете кофе без кофеина, то я попробую достать...
     - Ah са, non, exemple! "Ну нет, только не это! (фр.)" Без кофеина... Это форменное надругательство!
     - Ну так какой-нибудь ваш любимый сироп. А, знаю! У меня где-то в шкафу есть бутылка "Райбены".
     - Это что еще такое?
     - Витаминизированный напиток из сока черной смородины.
     - Право, я готов сдаться. Вы предлагаете столько соблазнов, мадам! Я тронут вашим участием и с удовольствием заеду выпить чашку шоколада.
     - Отлично. И расскажете мне подробно, что вас так расстроило. - Она повесила трубку.
     
     ***
     
     Пуаро ненадолго задумался, потом набрал номер и сказал:
     - Мистер Гоби? Говорит Эркюль Пуаро. Вы сейчас очень заняты?
     - Порядком, - ответил голос мистера Гоби. - Порядком-таки. Но для вас, мосье Пуаро, если ваше дело, как всегда, спешное... Если быть откровенным, мои теперешние молодые помощники с большинством поручений справятся и без меня. Хотя, конечно, подходящих ребят нынче куда труднее найти, чем бывало. Слишком много они о себе понимать стали. Воображают, будто все уже умеют, ничему толком не поучившись. Но что поделать! Старую голову на молодые плечи не приставишь. Буду рад услужить вам, мосье Пуаро. Для вас вызову двух-трех самых мозговитых парней. Наверное, как всегда, - информация?
     Пуаро подробно изложил, что именно ему требуется. Кончив разговаривать с мистером Гоби, Пуаро позвонил в Скотленд-Ярд. После положенных формальных расспросов он услышал голос своего друга. Тот, терпеливо выслушав Пуаро, заметил:
     - Но что я могу сделать? Кто убит - неизвестно, где - неизвестно. Когда - тоже неизвестно. Если хотите знать мое мнение, старина, это смахивает на гадание на кофейной гуще. - И с легким укором:
     - Ведь у вас ни одного факта. Ни одного!
     
     ***
     
     В тот же день в 16 часов 15 минут Пуаро сидел в гостиной миссис Оливер и с удовольствием прихлебывал шоколад из большой чашки, которую его хозяйка минуту назад поставила на столик у него под рукой, вместе с вазочкой, полной печенья langue de chats "Кошачьи язычки (фр).". К тому же шоколад был увенчан воздушной шапкой взбитых сливок.
     - Chere "Дорогая (фр)" мадам, вы так любезны!
     Он с легким удивлением посматривал на прическу миссис Оливер, а также на обои. И то и другое он созерцал впервые. В последний раз, когда он видел миссис Оливер, она была причесана просто и строго. А нынче ее волосы были уложены пышными буклями и локонами от затылка до лба. Пышность эта была подозрительно роскошна. Пуаро попробовал представить, сколько этих буклей и локонов может вдруг отвалиться, если миссис Оливер придет в возбуждение, что с ней случалось довольно часто. Ну, а обои...
     - Эти вишни у вас совсем недавно? - Он плавно очертил круг чайной ложкой, подумав про себя: "Не комната, а какой-то вишневый сад".
     - По-вашему, их слишком много? - спросила миссис Оливер. - С обоями так трудно угадать. По-вашему, прежние были лучше?
     Пуаро напряг память, и перед глазами всплыло множество диковинной расцветки тропических птиц в гуще джунглей. Он чуть было не сказал: "Plus са change, plus s'est la meme chose" "Чем больше меняется, тем больше остается прежним (фр)", но удержался.
     - Ну, а теперь, - произнесла миссис Оливер, когда ее гость поставил чашку и с удовлетворенным вздохом откинулся в кресле, стирая с усов капельки взбитых сливок, - расскажите, что, собственно, произошло?
     - О, ничего особенного. Нынче утром ко мне явилась девушка. Я велел Джорджу назначить ей более удобный для меня час. Ведь существует распорядок, коим я не люблю пренебрегать, сами понимаете. И что вы думаете? Она попросила передать мне, что хочет поговорить со мной безотлагательно, так как она, кажется, совершила убийство.
     - Как странно! Что значит "кажется"?
     - Вот и я о том же! C'est inoui! "Это заинтриговывает! (фр.)" Короче, я велел Джорджу привести ее в гостиную. Представьте, эта барышня отказалась даже сесть. Разговаривала стоя и просто ела меня глазами. Признаться, вид у нее был несколько странный. Она все молчала и молчала. Я попытался ее ободрить. И тут она вдруг заявила, что передумала. Она сказала, что не хочет быть невежливой, но что... - вы только послушайте! - что я слишком стар!
     Миссис Оливер поспешила его утешить:
     - Что вы хотите! Если человеку больше тридцати пяти, молоденькие девчонки считают его чуть ли не полутрупом. Они же все дурочки, поймите.
     - Меня это весьма огорчило, - сказал Эркюль Пуаро.
     - На вашем месте я бы и внимания не обратила. Хотя, конечно, она позволила себе редкую бестактность.
     - Это не важно. И дело не в моих чувствах. Меня тревожит совсем другое. Да, и весьма.
     - На вашем месте я бы выбросила все это из головы, - дружески посоветовала миссис Оливер.
     - Вы не поняли. Меня тревожит эта девушка. Она пришла ко мне за помощью. А потом решила, что я слишком стар. Слишком стар, чтобы помочь ей. Конечно, она ошибалась, это само собой разумеется, но она убежала. А ей действительно нужна помощь, я чувствую.
     - Вовсе не обязательно, - возразила миссис Оливер. - Девушки имеют обыкновение делать из мухи слона.
     - Нет, нет, полагаю, она не преувеличивала.
     - Не думаете же вы, что она и правда кого-то убила?
     - Отчего же? Она сама сказала, что совершила убийство.
     - Да, но... - Миссис Оливер помолчала. - Она ведь сказала; "кажется, совершила". Что, собственно, она могла иметь в виду?
     - Вот именно. Звучит как полная бессмыслица.
     - Кого, интересно, она убила? Или думает, что убила? Пуаро пожал плечами.
     - И зачем ей понадобилось кого-то убивать? Пуаро снова пожал плечами.
     - Ну, конечно, тут может быть что угодно. - Миссис Оливер оживилась, давая волю своему на редкость богатому воображению. - Например, кого-нибудь сбила и не остановила машину. Или на нее кто-то напал - на краю обрыва, - и, отбиваясь, она столкнула его вниз. Или дала кому-нибудь по ошибке не то лекарство. Или на вечеринке напала на кого-нибудь, они же там глотают разные мерзкие таблетки. Пришла в себя и увидела, что пырнула кого-то ножом. Или...
     - Assez, madame, assez "Довольно, сударыня, довольно! (фр.)"!
     Но миссис Оливер уже закусила удила.
     - Скажем, она хирургическая сестра и что-то напутала, давая больному наркоз, или... - Внезапно она умолкла и потребовала дополнительных сведений:
     - А как она выглядела?
     Пуаро, подумав, ответил:
     - Как Офелия "Офелия - персонаж трагедии Вильяма Шекспира "Гамлет", невеста Гамлета.", совершенно лишенная привлекательности.
     - Удивительно! - сказала миссис Оливер. - Едва вы это сказали, я словно увидела ее перед собой. Как странно!
     - И совершенно беспомощная, - сказал Пуаро. - Совсем не из тех, кто умеет справляться с трудностями. И способен предвидеть грядущую опасность. Она из другой породы, таких всегда выбирают на роль жертвы. Посмотрят, и сразу ясно: "Вот эта подойдет".
     Но миссис Оливер явно его не слушала. Она обеими руками вцепилась в свои букли и локоны жестом, давно знакомым Пуаро.
     - Погодите! - вскричала она страдальчески. - Погодите!
     Пуаро умолк, подняв брови.
     - Вы же не упомянули ее имени, - сказала миссис Оливер.
     - Она даже не представилась. О чем действительно можно только сожалеть.
     - Погодите же! - взмолилась миссис Оливер еще более страдальческим тоном. Она отняла руки от головы и испустила глубокий вздох. Избавленные от своих уз волосы рассыпались по ее плечам, а самый великолепный локон отделился от остальных и упал на пол. Пуаро подобрал его и украдкой положил на стол.
     - Ну вот, - сказала миссис Оливер, внезапно успокоившись. Она вогнала на место пару шпилек и задумчиво покивала головой. - Кто рассказал этой девушке про вас, мосье Пуаро?
     - Насколько мне известно, никто. Естественно, она обо мне слышала. Как же иначе?
     Миссис Оливер подумала, что в данном случае это не так уж и естественно. Сам Пуаро конечно же не сомневался, будто он известен всему белому свету. На самом деле очень многие посмотрели бы на вас с недоумением, если бы вы упомянули имя Эркюля Пуаро. Особенно молодежь.
     "Но как ему это объяснить, - думала миссис Оливер, - чтобы не обидеть?" - Мне кажется, вы ошибаетесь, - сказала она. - Нынешние девушки.., ну, и юноши тоже, мало что знают о сыщиках. Теперь это как-то не модно, и они вряд ли слышали о...
     - Об Эркюле Пуаро, несомненно, слышали все, - произнес Пуаро с великолепным апломбом. Это было его кредо "Кредо (лат. "верую") - убеждение, совокупность взглядов.".
     - Но они нынче такие невежественные, - вздохнула миссис Оливер. - Нет, правда. Все, что им известно, - это имена их любимых певцов, поп-групп или диск-жокеев. А если вдруг понадобится специалист, врач, скажем, или сыщик, или дантист, тогда они просто спрашивают у подруги: к кому бы лучше обратиться? А что отвечает та? "Дорогая моя, только к кудеснику на Куин-Энн-стрит: он разика три перекрутит тебе ноги вокруг головы - и ты здорова". Либо: "Когда у меня украли все мои брильянты, я не могла обратиться в полицию, ведь Генри бы просто взбесился. Но, знаешь, есть один просто обалденный сыщик, он сразу же их отыскал. А Генри так ничего и не узнал, потому что тот чудно умеет хранить тайны". Вот как это делается. Наверняка вашу посетительницу кто-то к вам направил.
     - Очень сомневаюсь.
     - Но откуда вам знать? Впрочем, сейчас узнаете... Как же я сразу не сообразила... Эту девочку к вам направила я. Пуаро посмотрел на нее с изумлением.
     - Вы? Но почему вы сразу не сказали?
     - Говорю же: я только сейчас сообразила. Когда вы упомянули про Офелию. Длинные и как будто мокрые волосы и довольно невзрачная. Вы очень точно ее описали. Между прочим, я видела ее совсем недавно. Да, теперь вспомнила.
     - Кто она?
     - Собственно, ее имени я не знаю, но мне несложно узнать. Почему-то вдруг зашел разговор о частных сыщиках - американских и английских, ну я, естественно, упомянула вас и некоторые из ваших дел, наиболее интересные.
     - И вы дали ей мой адрес?
     - Ну конечно нет. Мне и в голову не пришло, что ей нужен сыщик или что у нее какие-то проблемы. Мы просто болтали. Но я ссылалась на вас не один раз. Ваш адрес она могла найти сама. Это ведь так просто, достаточно открыть телефонную книгу.
     - Вы разговаривали об убийствах?
     - Да вроде нет. Сама не знаю, почему мы перешли на сыщиков, разве что.., да, пожалуй, это она перевела разговор на эту тему...
     - Так скажите же мне, скажите все, что вам о ней известно!
     - Ну, было это в прошлую субботу. Я гостила у Лорримеров. Они тут ни при чем. Просто взяли меня с собой к каким-то своим знакомым на коктейль. Народу там собралось довольно много, и я чувствовала себя не очень ловко вы же знаете, я не пью, и для меня приходится подыскивать что-нибудь безалкогольное, а это лишние хлопоты. И потом, все начинают отпускать мне комплименты: ах как им нравятся мои романы да как они мечтали познакомиться со мной, а меня в жар бросает. От смущения я совсем глупею, сами понимаете. Но приходится как-то соответствовать, напрягать мозги. И кто-то обязательно начинает говорить про моего жуткого сыщика Свена Хьерсона. Какой он замечательный. Знали бы они, до чего я его ненавижу! Но мой издатель категорически запретил мне в этом признаваться. Видимо, от книг перешли на случаи из жизни, тут я про вас и рассказала, а эта девочка стояла рядом и слушала открыв рот. Когда вы сравнили ее с непривлекательной Офелией, у меня что-то мелькнуло в памяти. "Кого это мне напоминает?" - подумала я. И тут же вспомнила: "Ну конечно же! Ту девочку на вечеринке у друзей Лорримеров. Да, да, это она.., если только я ее с кем-нибудь не путаю.
     Пуаро вздохнул. Имея дело с миссис Оливер, следовало запастись терпением.
     - А кто же эти знакомые ваших знакомых?
     - Трефьюзисы, по-моему; если не Триерны. Что-то в этом роде. Он набоб "Набоб (инд.) - очень богатый человек (первоначально - туземный правитель в Индии в эпоху империи Моголов).". Неслыханно богат. У него что-то там в Сити, но вообще он почти всю жизнь провел в Южной Африке...
     - У него есть жена?
     - Да. Очень красивая женщина. Намного моложе его. А какие волосы! Просто золотая грива! Это его вторая жена. А эта ваша Офелия - дочь от первой жены. У него еще есть дядюшка, совсем древний старик. Весьма именитый. Всяких званий хоть отбавляй. Не то адмирал, не то маршал авиации. А вдобавок астроном, если не ошибаюсь. Во всяком случае, у него из крыши торчит огромный телескоп. Хотя, возможно, это просто хобби. К этому старичку вроде бы приставлена некая молодая иностранка. Сопровождает его в Лондон и следит, чтобы он не попал под машину. Очень хорошенькая.
     Пуаро мысленно рассортировал информацию, полученную от миссис Оливер, ощущая себя живым компьютером.
     - Значит, в доме живут мистер и миссис Трефьюзис...
     - Не Трефьюзис. Я вспомнила - Рестарик.
     - Но это же совсем разные фамилии?
     - Вовсе нет. Обе корнуольские, ведь так?
     - Значит, там живут мистер и миссис Рестарик, а также именитый престарелый дядюшка. Его фамилия тоже Рестарик?
     - Сэр Родрик, а дальше не помню.
     - Молодая иностранка, присматривающая за дядюшкой, и дочь. А еще дети у них есть?
     - По-моему, нет, но точно не скажу. Дочка, кстати, там с ними не живет. Просто приехала на выходные. Видимо, не очень-то ладит с мачехой. У нее какая-то работа в Лондоне, и она завела приятеля, который им, насколько я поняла, не слишком по вкусу.
     - А вы довольно много о них знаете.
     - Ну, то одно случайно услышишь, то другое. Лорримеры большие любители поговорить. Все время кого-то обсуждают. Ну и, хочешь не хочешь, узнаешь о всех их знакомых. Но только иногда начинаешь в них путаться. Может быть, и на этот раз. Жаль, я забыла имя девочки. Что-то связанное с песней... Тора? "Поговори со мною, Тора!" Тора... Тора. Что-то похожее... Или Майра? "О Майра, ты одна моя отрада". Что-то похожее. "Мне снился мраморный чертог". Норма? Или все-таки Маритана? Норма... Норма Рестарик. Именно так, я уверена. Она третья, - неожиданно добавила миссис Оливер.
     - Но вы, кажется, сказали, что она единственная дочь?
     - Да. Во всяком случае, так мне кажется.
     - Но в таком случае, почему вы назвали ее третьей?
     - Боже милостивый, вы не знаете, что значит третья? Третья девушка? Неужели вы не читаете "Тайме"?
     - Читаю объявления о рождениях, кончинах и браках. А кроме того, интересующие меня статьи.
     - Я имею в виду объявления на первой странице. Только теперь их помещают не на первой странице, а где-то в середине. И я подумываю выписать другую газету. Но лучше сами поглядите.
     Она подошла к журнальному столику, схватила "Тайме", нашла нужную страницу и вернулась к нему.
     Вот смотрите: "ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА для удобной квартиры на третьем этаже, отдельная комната, центральное отопление, Эрлс-Корт". "Требуется третья девушка, квартплата пять гиней в неделю, собственная комната". "Требуется четвертая девушка. Риджентс-парк "Имеется в виду район Родженс-парка, большого парка в северо-западной части Лондона, открытый для публики в 1838 году. Здесь также расположен Лондонский зоопарк.". Собственная комната". Вот так теперь любят жить девушки. Удобнее, чем пансион или общежитие. Какая-нибудь девушка снимает меблированную квартиру и подыскивает, с кем разделить квартирную плату. Ее напарница - то есть вторая девушка - обычно ее приятельница, а потом они по объявлению подбирают третью, если не находят желающую среди знакомых. И, как видите, частенько умудряются втиснуть в квартиру еще и четвертую. Первая девушка - квартиросъемщица - занимает лучшую комнату, вторая платит значительно меньше и живет в комнате похуже, третья еще меньше, и ее запихивают в чулан. Они договариваются между собой, чтобы в какой-то вечер квартира предоставлялась в полное распоряжение одной из них. Ну и о прочем: обычно девушки устраиваются очень неплохо.
     - А где именно эта девушка, которую, возможно, зовут Нормой, живет в Лондоне?
     - Я же вам говорила: я ничего по-настоящему о ней не знаю.
     - Но могли бы узнать?
     - Думаю, это довольно просто.
     - Вы уверены, что в том разговоре не была упомянута чья-нибудь внезапная смерть?
     - Вы имеете в виду - в Лондоне? Или в доме Рестариков?
     - И там и там.
     - По-моему, нет. Попробовать что-нибудь разузнать? Глаза миссис Оливер заблестели. Она уже явно увлеклась.
     - Вы очень любезны.
     - Сейчас позвоню Лорримерам. Время как раз самое подходящее. - Она направилась к телефону. - Мне не нужно будет подыскивать причины, всякие обстоятельства, или, может, сочинить что-нибудь?
     Она с некоторым сомнением посмотрела на Пуаро.
     - О, естественно. Само собой разумеется. Вы женщина с воображением, вам это будет легко. Но.., но только не слишком увлекайтесь.
     Миссис Оливер ответила ему понимающим взглядом. Она набрала номер и, повернув голову, зашептала:
     - У вас есть карандаш и бумага или блокнот, чтобы записывать фамилии и адреса и всякие детали?
     Пуаро ободряюще ей улыбнулся - записная книжка уже лежала перед ним.
     Миссис Оливер повернулась и заговорила в трубку. Пуаро слушал очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова.
     - Алло! Можно... А, это вы, Наоми. Говорит Ариадна Оливер. О да.., ну, так много народа... Ах, вы про старичка? Нет, знаете, я не... Совсем плохо видит?.. А я думала, он едет в Лондон с этой иностраночкой... Да, конечно, не волноваться они не могут, но она как будто умеет с ним справляться... Да, кстати, вы не дадите мне ее адреса... Нет-нет, дочери, я имела в виду - где-то в Кенсингтоне, верно? Или в Найтсбридже? Я обещала ей книгу и записала адрес, но, разумеется, потеряла. Я даже имени ее толком не запомнила. Тора или Норма?.. Да-да, Норма, я так и думала... Одну минуточку, только возьму карандаш... Слушаю... Шестьдесят семь Бородин-Меншенс... Знаю-знаю, такие мрачные корпуса - в форме квадрата, смахивают на тюрьму на Уормвуд-Скребс... Да, квартиры как будто очень удобные, с центральным отоплением и всем прочим... А кто ее компаньонки?.. Подруги или по объявлению?.. Клодия Риис-Холленд... Ее отец в парламенте, верно? А вторая?.. Да, естественно, вы не знаете, но, полагаю, тоже из порядочной семьи... Чем они все занимаются? Теперь ведь все в основном секретарши, не правда ли?.. А та, вторая, дизайнер по интерьерам.., или сотрудница художественной галереи?.. Нет, что вы, Наоми, я просто так... Просто любопытно, чем нынче занимаются девушки. Писателю нельзя отставать от времени... Вы упомянули про какого-то приятеля... Да, но что делать? То есть, я хочу сказать, нынешние девушки вытворяют что хотят... Очень неприличный? Из этих, небритых и грязных?.. А-а, из тех!.. Парчовый жилет и каштановые кудри... До плеч, конечно... Вы совершенно правы, и не разберешь, кто перед тобой, парень или девушка, верно?.. Да, конечно, в них есть что-то ван-дейковское "Ван Дейк Антонис (1599 - 1641) - фламандский художник, конец жизни проведший в Англии и писавший портреты английских аристократов.", если они недурны собой... Что-что? Мистер Рестарик его просто ненавидит?.. Да, отцы часто... Мэри Ре-старик?.. Что же, ссоры с мачехой, это так естественно. Полагаю, она была очень рада, когда девочка нашла работу в Лондоне... То есть как - люди говорят?.. Неужели они не могли выяснить, что с ней?.. Кто сказал?.. И что, замяли?.. О! Сиделка? Рассказывала гувернантке Дженнерсов? Ее муж? А-а!.. Врачи не могли установить... Да, но люди так жестоки. Абсолютно с вами согласна. Обычно такие сплетни одна сплошная ложь... О, что-то желудочное?.. Какая нелепость! То есть утверждают, будто.., как его? Эндрю... Вы хотите сказать, что со всеми этими гербицидами "Гербицид - ядовитое химическое вещество, применяемое для уничтожения сорняков." очень легко... Да, но почему?.. Ведь не то чтобы он много лет копил ненависть, она же его вторая жена, гораздо моложе его, красавица... Да, пожалуй, это возможно, но почему вдруг иностраночке вздумалось бы?.. То есть, по-вашему, она могла обидеться на то, что она ей наговорила... Очень привлекательное создание, Эндрю мог увлечься... О, конечно, ничего серьезного, но Мэри могло быть неприятно, и она начала придираться, а та...
     Краешком глаза миссис Оливер заметила, что Пуаро делает ей отчаянные знаки.
     - Минуточку, дорогая моя, - сказала миссис Оливер в трубку. - Пришел булочник. (Пуаро принял оскорбленный вид.) Не вешайте трубку!
     Она положила трубку на столик, перебежала через комнату и оттеснила Пуаро в кухонный закуток.
     - Что? - спросила она, запыхавшись.
     - Булочник! - презрительно произнес Пуаро. - Это я булочник?!
     - Но мне пришлось импровизировать на ходу. А почему вы мне махали? Вы поняли, о чем она...
     - Расскажете потом, - перебил ее Пуаро. - В целом понял. Но мне надо, чтобы вы воспользовались своими способностями и сочинили подходящий предлог - чтобы я мог бы посетить Рестариков, в качестве вашего старого друга, случайно оказавшегося в тех краях. Пожалуйста, скажите...
     - Предоставьте это мне. Я что-нибудь придумаю. Фамилия пусть будет вымышленная?
     - Ни в коем случае. Зачем лишние осложнения. Миссис Оливер кивнула и бросилась назад к телефону.
     - Наоми? Так на чем мы остановились? Ну почему, едва устроишься уютно поболтать, кто-то обязательно помешает? Я даже не помню, зачем я, собственно, вам позвонила... А-а, да! Адрес этой девочки. Торы... Да-да, Нормы, я оговорилась. И вы мне его дали, я помню. Но я хотела спросить о чем-то еще... Вспомнила! Один мой старый друг. Удивительно интересный человек. Ах, я же про него рассказывала, когда мы были там! Его зовут Эркюль Пуаро. Он будет гостить где-то совсем рядом с Рестариками и просто мечтает познакомиться с сэром Родриком. Он наслышан о нем и всячески им восхищается и его замечательным открытием во время войны... Ну, что-то там научное... И страшно хочет "нанести ему визит и выразить свое почтение", как он выражается. Как вы считаете, это удобно? Вы их предупредите? Да, скорее всего он как с неба свалится. Посоветуйте им настоять, чтобы он рассказал всякие удивительные шпионские истории... Он.., что? О, пришли подстригать газон? Ну, разумеется, разумеется. До свидания.
     Она положила трубку на рычаг и упала в кресло.
     - Господи, до чего же утомительно! Ну как?
     - Неплохо, - сказал Пуаро.
     - Я решила зацепиться за старичка. Тогда вы увидите и всех остальных, что, полагаю, вам и нужно. Только не обессудьте: женщина, если речь идет о науке, обязательно что-то да напутает, так что, когда приедете к ним, можете придумать что-нибудь более подходящее и убедительное. Ну а теперь хотите послушать, что она говорила?
     - Насколько я понял, какие-то сплетни. Что-то о здоровье миссис Рестарик?
     - Совершенно верно. Видимо, у нее было какое-то таинственное недомогание - что-то с желудком, но врачи так ничего и не определили. Ее положили в больницу, и она поправилась, но причину не нашли. Она вернулась домой, и все началось сызнова, и опять врачи не могли ничего определить. И тут пошли разговоры. Сиделка что-то сболтнула своей сестре, та сообщила соседке, а та отправилась на работу и сообщила кому-то еще, мол, как странно! В конце концов пошли разговоры, что, наверное, муж хочет ее отравить. Обычные при таких обстоятельствах сплетни, и уж в данном случае - абсолютно нелепые. Ну, тут мы с Наоми подумали.., что, может быть, это молодая иностранка.., ну прислуга при старичке. Только она, собственно, не прислуга, а что-то вроде секретарши-чтицы, но, собственно, с какой стати она стала бы угощать миссис Рестарик гербицидами.
     - По-моему, вы отыскали несколько причин...
     - Ну, всегда можно найти что-то...
     - Убийство, которое кому-то требуется - задумчиво произнес Пуаро.
     - Но пока еще не совершенное.
     
     
     Глава 3
     
     
     Миссис Оливер въехала во внутренний двор Бородин-Меншенс. На шестиместной стоянке не было свободного места. Пока миссис Оливер думала, что же ей делать, одна из машин, развернувшись задним ходом, укатила.
     Миссис Оливер тут же ловко въехала на освободившийся прямоугольник. Выбравшись из машины, она захлопнула дверцу и остановилась перед домом, который представлял собой полый квадрат и был построен относительно недавно - на пустыре, образовавшемся в результате бомбежки во время войны. Его, подумала миссис Оливер, словно перенесли сюда целиком из какого-то американского предместья, убрали с него рекламную надпись вроде "Бритвенные лезвия "Перышко жаворонка" и поставили тут в качестве многоквартирного дома. Вид у дома был строго функциональный, и тот, кто его воздвиг, безусловно презирал любые архитектурные украшения.
     Был час пик. Кончался рабочий день, одни машины покидали двор, другие, наоборот, въезжали.
     Миссис Оливер взглянула на свои часы. Без десяти семь. Самое время, решила она. Девушки уже, наверное, успели вернуться с работы домой, чтобы либо привести в порядок макияж, облачиться в тугие брючки в обтяжку или в нарядное короткое платье и отправиться на вечеринку. А кому-то предстояло заняться более обыденными делами: простирнуть белье и чулки. Да, наиболее удобное время для задуманного визита. Восточный и западный корпус были абсолютно одинаковы - с большими открывающимися в обе стороны дверями точно посередине. Миссис Оливер двинулась налево, но тут же убедилась в своей ошибке. Номера на этой стороне были от сотого до двухсотого. Ей пришлось повернуть обратно.
     Квартира номер 67 была на шестом этаже. Миссис Оливер нажала на кнопку лифта. Дверцы разъехались с угрожающим лязгом, и миссис Оливер, зажмурившись, нырнула в зияющую пасть. Современные лифты ее пугали.
     Бум! Дверцы сомкнулись. Лифт взлетел и тут же остановился (это тоже было очень страшно!). Миссис Оливер метнулась наружу, как перепуганный кролик.
     Осмотревшись, она направилась по коридору вправо, пока не увидела дверь с металлическими цифрами 67. При ее приближении семерка отвалилась и упала прямо ей на ногу.
     - Этому дому я определенно не нравлюсь! - сказала миссис Оливер, морщась от боли, осторожно подняла семерку и водворила ее на место, надев на шпенек. Потом надавила на кнопку звонка. А что, если никого нет дома?
     Однако дверь открылась почти сразу.
     Миссис Оливер увидела высокую красивую девушку в темном элегантном костюме с очень короткой юбкой, в белой шелковой блузке и элегантных туфлях. Ее темные волосы были зачесаны кверху, лицо подкрашено очень умеренно, но почему-то миссис Оливер стало немного не по себе.
     - О! - сказала миссис Оливер и заставила себя светским тоном добавить:
     - Мисс Рестарте случайно не у себя?
     - Нет. К сожалению, ее нет дома. Что-нибудь ей передать?
     Миссис Оливер еще раз произнесла "О!" и только потом продолжила свою игру, предъявив довольно неряшливый пакет из оберточной бумаги.
     - Я обещала ей книгу, - сказала она. - Один из моих романов, который она не читала. Надеюсь, я не перепутала. А она скоро вернется?
     - Право, не могу сказать. Я не знаю, что она делает сегодня вечером.
     - О! Вы мисс Риис-Холленд? Девушка как будто немного удивилась.
     - Да.
     - Я знакома с вашим отцом, - пояснила миссис Оливер и продолжала:
     - Я миссис Оливер. Я пишу книги, - добавила она виноватым тоном, которым всегда делала это признание.
     - Вы не войдете?
     Миссис Оливер приняла приглашение, и Клодия Риис-Холленд проводила ее в гостиную. Обои везде в квартире были одинаковые - под некрашеные доски. Жильцам дозволялось вешать на них любые сверхсовременные картины или украшать их, как им заблагорассудится. Современная встроенная мебель: шкаф, книжные полки и прочее, большой диван и раздвижной стол. Жильцы имели право кое-что добавлять. Гостиная могла похвастать и индивидуальными штрихами: на одну стену был наклеен колоссальный Арлекин "Арлекин - традиционный персонаж комедии дель арте (комедии масок).", на другой среди пальмовых листьев качались обезьяны.
     - Норма, конечно, будет в восторге от вашей книги, миссис Оливер. Можно предложить вам что-нибудь выпить? Херес? Джин? - У нее была повадка отлично вышколенной секретарши.
     Миссис Оливер отказалась.
     - Какой у вас тут великолепный вид, - заметила она, поворачиваясь к окну, и заморгала, ослепленная лучами заходящего солнца.
     - Да. Но когда ломается лифт, подниматься сюда не так уж весело.
     - Неужели ваш лифт позволяет себе ломаться? Он такой.., ну совсем как робот.
     - Его установили недавно, но он ничем не лучше старого, - сказала Клодия. - То его надо регулировать, то еще что-нибудь.
     В комнату вошла девушка, говоря на ходу:
     - Клодия, не видела, куда я сунула...
     Она умолкла, глядя на миссис Оливер. Клодия представила их друг другу.
     - Фрэнсис Кэри - миссис Оливер. Миссис Ариадна Оливер.
     - Как замечательно, - сказала Фрэнсис. Она была высокой, тоненькой и гибкой, с длинными черными волосами и очень сильно накрашена: смертельно-бледное лицо, брови и уголки глаз подведены кверху. Эффект довершала густая тушь на ресницах. Тугие вельветовые брючки и толстый свитер и подчеркивали и прятали ее фигуру. Она выглядела полной противоположностью энергичной подтянутой Клодии.
     - Я завезла книгу, которую обещала Норме Рестарик, - сказала миссис Оливер.
     - О! Как жаль, что она еще гостит у родителей.
     - Так она не вернулась?
     Наступила неловкая пауза. Миссис Оливер почудилось, что девушки тайком переглянулись.
     - А я думала, она работает, - сказала миссис Оливер, старательно изображая невинное удивление.
     - Да-да, - сказала Клодия. - В бюро оформления интерьеров. Иногда ее посылают с рисунками за город. - Она улыбнулась. - Мы живем каждая сама по себе. Приходим, уходим, как нам нужно, и обычно не предупреждаем друг друга. Но я обязательно передам ей вашу книгу, когда она вернется.
     Ничего не могло быть естественнее и непринужденнее этого ее обещания.
     Миссис Оливер поднялась.
     - Я очень вам благодарна. Клодия проводила ее до дверей.
     - Обязательно расскажу отцу, что познакомилась с вами, - сказала она. - Он очень любит детективы. Закрыв дверь, она вернулась в гостиную. Фрэнсис прислонилась к оконной раме.
     - Прошу прощения, - сказала она. - Кажется, я дала маху?
     - Я как раз сказала, что Норма куда-то ушла.
     Фрэнсис пожала плечами.
     - Так я же не знала. Слушай, а где она? Почему не вернулась в понедельник? Куда девалась?
     - Понятия не имею.
     - Может, осталась у своих? Она к ним поехала?
     - Нет. Я уже туда звонила.
     - Наверное, где-то случайно задержалась... И тем не менее она ведь.., есть в ней что-то странное.
     - Не больше, чем в других. - Но голос Клодии прозвучал неуверенно.
     - Ну, нет, - сказала Фрэнсис. - Иногда меня от нее дрожь берет. Она все-таки ненормальная, не спорь. Внезапно Фрэнсис засмеялась.
     - Ненормальная Норма! И ты это знаешь, Клодия, хотя вслух и не говоришь. Лояльность по отношению к шефу, а?
     
     
     Глава 4
     
     
     Эркюль Пуаро шел по главной улице Лонг-Бейсинга. То есть если можно назвать главной практически единственную улицу селения, как это было в Лонг-Бейсинге, принадлежавшем к тем деревушкам, которые имеют тенденцию разрастаться в длину, а не в ширину. Там имелась внушительная церковь с высокой колокольней и кладбище с величественным древним тисом "Тис - вечнозеленое хвойное дерево с твердой ценной древесиной и ядовитыми хвоей и семенами.", а кроме того, полный набор деревенских лавочек, в том числе две антикварные. Одна предлагала главным образом фигурки, вырезанные из сосновых чурок - для каминных полок, в другой были в изобилии кипы старинных карт, стоял фарфор, почти весь щербатый, под полками со стеклом и викторианским серебром ютились три-четыре старых, источенных жучком дубовых ларя, - но все это из-за тесноты невозможно было толком рассмотреть и оценить. Дальше по улице располагались два кафе, оба не слишком уютные, и восхитительная булочная с большим выбором сдобы домашней выпечки. Затем следовала почта, делившая кров пополам с зеленной лавкой, и магазин тканей, где также торговали готовой одеждой, детской обувью и галантерейными товарами. В писчебумажном магазинчике можно было купить еще и газеты, табачные изделия и сладости. В лавке, торговавшей шерстью - безусловно самой аристократичной среди местных торговых заведений, - две седовласые строгие дамы могли предложить вам нитки для вязания всех расцветок и сортов, а в придачу - разнообразнейшие выкройки и альбомы фасонов для вязаных изделий. Отдельный прилавок был отведен под ручную вышивку. Бывшая бакалейная лавка ныне величала себя "супермаркетом", подтверждая право на это пирамидками проволочных корзин при входе и набором ослепительных картонных коробок со всяческими хлопьями к завтраку или стиральными порошками. На стекле маленькой витрины ателье затейливыми буквами было выведено "Лила", еще имелся салон мод, но на обозрение потенциальных заказчиков были выставлены лишь одна французская блузка с ярлыком "Последняя модель", синяя юбка и джемпер в лиловую полоску, на коих белел ярлычок с надписью "Продается раздельно".
     Все это Пуаро рассматривал скорее машинально. В том числе и фасады небольших особняков, от которых веяло стариной. Некоторые сохранили в чистоте стиль второй половины XVIII века, но большинство щеголяло викторианскими усовершенствованиями - верандой, эркером "Эркер - архитектурная деталь в виде выступа в наружной стене здания, который увеличивает внутренний объем помещения." или крохотной оранжереей. Правда, два-три подверглись-таки косметической операции, чтобы выглядеть помоложе, и, видимо, были очень этим горды. С особняками соседствовали прелестные деревенские домики, тоже хранившие дух старины - эти, наоборот, норовили приписать себе лет на сто больше, но все же попадались и подлинные раритеты, в коих более поздние удобства, вроде водопровода и отопления, тщательно маскировались.
     Пуаро неторопливо шествовал по улице, переваривая все увиденное. Если бы его сейчас видела миссис Оливер, то непременно спросила бы, почему он еле плетется. Ведь нужный ему дом расположен в четверти мили от деревушки. Но Пуаро ответил бы своей нетерпеливой приятельнице, что ему необходимо прочувствовать местную атмосферу, что подобные вещи иногда оказываются крайне важными.
     Улица кончилась, и пейзаж сразу изменился. Вдоль одной стороны шоссе, несколько отступив от него, тянулся ряд новых муниципальных домов - перед каждым зеленел газон, и у каждого дверь была выкрашена в свой цвет, дабы хоть как-то скрасить их удручающее единообразие. За ними в свои права вновь вступали поля и луга, расчерченные живыми изгородями, среди которых кое-где виднелись "загородные резиденции", - так они значились в каталогах по продаже недвижимости - окруженные собственными деревьями и садами. Вот у кого вид был совершенно неприступный и надменный. Впереди по шоссе Пуаро углядел здание, верхний этаж которого, вопреки обычному стандарту, был увенчан странным полушарием, видимо, надстроенным не так давно. Без сомнения, это и была та Мекка "Мекка - один из священных городов мусульман, место рождения пророка Мухаммеда, место паломничества.", к которой он устремлял свои стопы. У калитки красовалась табличка с надписью "Лабиринт". Он неспешно оглядел дом: самый обычный, построенный, видимо, в начале века, не поражающий ни красотой, ни уродством. Заурядный - такое определение, пожалуй, подходило ему больше всего. Сад радовал взгляд больше дома и, несомненно, в свое время был предметом неусыпных забот и внимания, хотя теперь его вид свидетельствовал о некотором запустении. Впрочем, газоны все еще были аккуратно подстрижены, клумбы пестрели цветами, а купы кустов сохраняли должную форму, ради которой и были посажены. Все это содержалось в полном порядке, - за садом, несомненно, следит садовник, заключил Пуаро. И тут же убедился, что облик сада все-таки небезразличен и его владельцам: над клумбой у угла дома то и дело склонялась женщина, видимо, подвязывавшая георгины. Голова ее словно была увенчана короной из чистого золота. Она была высокой, худощавой, но широкоплечей. Пуаро открыл калитку, вошел и зашагал к дому. Женщина, обернувшись, выпрямилась и вопросительно посмотрела на него. Она молчала, ожидая объяснений.
     - Да? - сказала она наконец.
     Пуаро, иностранец до кончиков ногтей, почтительно снял шляпу и поклонился. Она же словно завороженная смотрела на его усы.
     - Миссис Рестарик?
     - Да. Но я...
     - Надеюсь, мое появление не слишком вас расстроило, мадам?
     Ее губы тронула улыбка.
     - Нет-нет. А вы...
     - Я позволил себе нанести вам визит. Это для меня величайшая честь. Мой старинный друг миссис Ариадна Оливер...
     - Да, конечно! Я знаю, кто вы. Мосье Пуаре.
     - Мосье Пуаро, - поправил он. - Эркюль Пуаро к вашим услугам. Вот оказался в ваших краях и дерзнул явиться к вам в надежде, что мне будет позволено засвидетельствовать мое почтение сэру Родрику Хорсфилду.
     - Да, Наоми Лорример предупредила, что вы можете заглянуть к нам.
     - Надеюсь, я не причиню неудобства?
     - Ну что вы, какие же неудобства! Ариадна Оливер была у нас в прошлую субботу. Приехала с Лорримерами. Ее книги очень увлекательны, не правда ли? Но, может быть, вы не любитель детективных романов. Вы ведь сами сыщик, если я не ошибаюсь? Настоящий?
     - Самый настоящий из всех настоящих, - ответил Пуаро.
     Он приметил, что она подавила улыбку, и вгляделся в нее внимательнее. Безусловно красива, но несколько искусственной красотой. Золотые волосы были тщательно уложены в замысловатую прическу. Не исключено, что в глубине души она чувствует некую неуверенность и потому так усердно играет роль хозяйки поместья, обожающей свой сад. Пуаро попробовал прикинуть, кем были ее родители.
     - У вас чудесный сад, - сказал он.
     - Вы любите сады?
     - Не так, как их любят англичане. У вас в Англии это просто какое-то национальное хобби. У вас к садам совершенно особое отношение. У нас не так.
     - Вы хотите сказать, у французов?
     - Я не француз. Я бельгиец.
     - Ах да! Миссис Оливер, кажется, упомянула, что вы некогда служили в бельгийской полиции.
     - Совершенно верно. Я - старый бельгийский полицейский пес. - Он засмеялся, но очень сдержанно, дабы не нарушить рамок благопристойности, однако при этом чересчур живо взмахнул руками. - Но сады предпочитаю английские. Тут я всецело у ваших ног! Латинские "Имеются в виду народы, говорящие на романских языках, возникших из народной латыни." расы предпочитают регулярные сады - перед шато "Шато (фр.) - феодальный замок.", так сказать. Стремятся повторить Версаль в миниатюре, и, кроме того, разумеется, они придумали potager "Плодовый сад с огородом (фр.).". Он очень важен - potager. Здесь, в Англии, у вас есть potager, но вы заимствовали его из Франции. Только вы не так любите potager - не так сильно, как свои цветы. Hein? "А? (фр.)" He так ли?
     - Да, по-моему, вы правы, - сказала Мэри Рестарик. - А теперь пойдемте в дом. Вы же приехали к моему дяде.
     - Совершенно верно, я приехал принести дань почтения сэру Родрику, но я воздаю ее и вам, мадам. Я всегда приношу дань почтения красоте. - Он поклонился.
     Она засмеялась - чуть-чуть смущенно.
     - Ну к чему такие комплименты!
     Вслед за ней он направился к открытой стеклянной двери.
     - Я встречался с вашим дядей в сорок четвертом году.
     - Он, бедненький, очень одряхлел. И, боюсь, совсем оглох.
     - О, со времени наших встреч прошло столько времени! Вполне возможно, он успел меня забыть. Наши встречи, знаете ли, были связаны, связаны.., мм.., с разведкой и дальнейшей разработкой некоего изобретения. А этим важнейшим изобретением мы обязаны талантам сэра Родрика. Надеюсь, он все-таки захочет меня увидеть.
     - Не сомневаюсь, что он будет очень доволен, - сказала миссис Рестарик. - Теперь ему живется.., ну в общем, скучновато. Мне часто приходится уезжать в Лондон - мы подыскиваем там подходящий дом. - Она вздохнула. - С пожилыми людьми иногда бывает так трудно!
     - О, я знаю, - сказал Пуаро. - Со мной тоже, порою, нелегко договориться.
     Она засмеялась.
     - Ну, нет, мосье Пуаро, пожалуйста, не изображайте из себя старика.
     - Иногда меня называют именно так. - Пуаро вздохнул. - Юные девушки, - скорбно добавил он.
     - Очень бестактно с их стороны. Совсем в духе нашей дочери.
     - О, у вас есть дочь?
     - Да. То есть мне она падчерица.
     - Буду счастлив с нею познакомиться, - учтиво сказал Пуаро.
     - Боюсь вас огорчить, но ее здесь нет. Она в Лондоне. Она там, знаете ли, работает.
     - Современные девушки все теперь работают. Даже совсем молоденькие.
     - Работать следует всем, - сказала миссис Рестарик неопределенно. - Даже когда они выходят замуж, их призывают вернуться на производство или в школу - учить детей.
     - А вас, мадам, тоже убеждали куда-нибудь вернуться?
     - Нет. Я выросла в Южной Африке. И приехала сюда с мужем совсем недавно. Все это.., для меня очень.., непривычно.
     Она посмотрела вокруг - без всякого энтузиазма, как показалось Пуаро. Комната была обставлена великолепно, но шаблонно. В ней ощущалась какая-то безликость, которую нарушали только два больших портрета на стене. На одном была изображена тонкогубая дама в вечернем платье из серого бархата. С противоположной стены на нее смотрел мужчина лет тридцати с небольшим, лучащийся сдерживаемой энергией.
     - Вашей дочери, я полагаю, жизнь за городом кажется скучной?
     - Да, ей гораздо приятней жить в Лондоне. Тут ей не нравится. - Она вдруг умолкла, но затем продолжила, но так, словно слова из нее вытягивали клещами:
     - И ей не нравлюсь я.
     - Это невозможно! - воскликнул Пуаро с галльской "Галльский - присущий французам: галлы - кельтское племя, некогда обитавшее на территории современной Франции и Бельгии." любезностью.
     - Еще как возможно. Такое часто случается. Девочкам непросто свыкнуться с мачехой.
     - А она очень любила свою родную мать?
     - Ну, наверное. У нее трудный характер. Впрочем, девочек с легкими характерами почти не бывает.
     Пуаро с сочувственным вздохом заметил:
     - Теперь у родителей нет над дочерьми почти никакой власти. Не то что в добрые старые времена.
     - Да, теперь они весьма своевольны.
     - Об этом не принято говорить, мадам, но, признаться, я очень сожалею, что нынешние девушки столь неразборчивы в выборе.., как это сказать?., своих дружков...
     - Да, в этом отношении Норма доставляет своему отцу массу тревог. Но, думаю, наши сожаления никого не интересуют. Все учатся только на своих ошибках. Однако я должна проводить вас наверх к дяде Родди. Его комнаты на втором этаже.
     Она направилась к двери. Пуаро оглянулся через плечо. Да, комната совершенно безликая - если исключить те два портрета. По фасону серого платья Пуаро заключил, что написаны они довольно давно. Если это первая миссис Рестарик, подумал Пуаро, то лично ему она не нравится.
     Вслух же он произнес:
     - Прекрасные портреты, мадам.
     - Да. Написаны Лансбергером.
     Это была фамилия знаменитого и очень дорогого портретиста, гремевшего двадцать лет назад. Его педантичный натурализм успел совершенно выйти из моды, и после его смерти о нем забыли. Тех, кого он писал, иногда презрительно называли "портновскими манекенами", но Пуаро придерживался иного мнения. В зализанное(tm) лиц и фигур, с такой легкостью выходивших из-под кисти Лансбергера, он подозревал умело скрытую насмешку.
     Поднимаясь по лестнице впереди него, Мэри Рестарик заметила:
     - Их только что повесили. Хранились в подвале, и пришлось реставрировать...
     Она внезапно умолкла и резко остановилась, держась одной рукой за перила.
     Выше на площадке появилась фигура и начала спускаться им навстречу. В ней было что-то странно неуместное. Словно кто-то надел маскарадный костюм, кто-то безусловно чуждый этому дому.
     Впрочем, подобный типаж был Пуаро хорошо знаком, но он встречал его в другой обстановке - на лондонских улицах и даже на званых вечерах. Представитель современной молодежи: черный пиджак, вышитый бархатный жилет, не в меру облегающие брюки, буйные каштановые кудри, До самых плеч. Выглядел он на редкость живописно и был весьма пригож, так что в нем не сразу можно было распознать мужчину.
     - Дэвид! - резко сказала Мэри Рестарик. - Что вы тут делаете?
     Молодой человек ничуть не смутился.
     - Я вас напугал? - спросил он. - Прошу прощения.
     - Что вы здесь делаете? Тут, в доме? Вы.., вы приехали вместе с Нормой?
     - С Нормой? Нет. Я рассчитывал найти ее здесь.
     - Найти здесь? Как так? Она в Лондоне.
     - Но ее там нет, дорогуша. Во всяком случае, в квартире шестьдесят семь в Бородин-Меншенс.
     - Как так - нет?
     - А так. И поскольку она не вернулась в воскресенье, я решил, что она все еще у вас. И приехал узнать, что это ей взбрело в голову.
     - Она уехала вечером в воскресенье, как обычно. - Голос миссис Рестарик стал гневным. - Почему вы не позвонили в дверной звонок, почему, почему.., не дали знать, что вы здесь? И с какой стати вы бродите по дому?
     - Право, дорогуша, вы как будто боитесь, что я подбираюсь к серебряным ложкам. Почему бы не войти в дом? Тем более днем. Что тут такого?
     - Мы люди старомодные, и нам это не нравится.
     - Боже, Боже! - вздохнул Дэвид. - Сколько шума из-за всякой ерунды. Но раз на радушный прием мне надеяться нельзя и раз вы, дорогуша, знать не знаете, где ваша падчерица, то мне, пожалуй, лучше удалиться. Не угодно ли, я выверну карманы?
     - Не говорите глупостей, Дэвид.
     - В таком случае, пока! - Молодой человек прошел мимо них, приветливо помахал рукой, спустился с лестницы и вышел в открытую входную дверь.
     - Отвратительный тип! - сказала Мэри Рестарик с такой ядовитой злобой, что Пуаро даже вздрогнул. - Я его не выношу. И почему Англия теперь просто кишит такими, как он?
     - О, мадам, не расстраивайтесь! Это всего лишь мода. А капризы моды были во все века. В деревне, конечно, фокусничают меньше, но в Лондоне таких экземпляров полным-полно.
     - Ужасно, - сказала Мэри. - Просто ужасно. Это их женоподобие. Такая безвкусица.
     - И в то же время что-то от ван-дейковских портретов, вы не находите, мадам? В золоченой раме, с широким кружевным воротником он не показался бы вам ни женоподобным, ни безвкусным.
     - Посмел пробраться сюда! Эндрю был бы вне себя. Он и так все время на пределе. От дочерей можно с ума сойти. И к тому же Эндрю не так уж хорошо знает свою дочь. Он уехал из Англии, когда она была совсем маленькой. И предоставил матери воспитывать ее, а теперь.., а теперь она ставит его в тупик. И меня тоже. Она кажется мне очень странной. На нынешних девушек нет никакой управы. И нравятся им самые невозможные молодые люди. Этот Дэвид Бейкер совсем ее заворожил. Ничто не помогает. Эндрю запретил ему бывать здесь, и что же: входит в дом, как хозяин. Пожалуй.., я лучше не скажу Эндрю. Он и так уже весь извелся. Не сомневаюсь, она встречается с этим типом в Лондоне, да и не только с ним. Ведь есть еще и хуже него. Те, которые не моются, не бреются - козлиные бородки, засаленная одежда.
     - Ах, мадам, не нужно так огорчаться, - подбодрил ее Пуаро. - Безумства молодости преходящи.
     - Хотелось бы верить. Норма очень трудная девочка. Иногда мне кажется, что у нее не все дома. Она такая странная. Иногда у нее такой отрешенный вид. А эти вспышки агрессивности!
     - Агрессивности?
     - Она же ненавидит меня. Да-да, именно так. И я не могу понять, зачем она так себя настраивает. Наверное, она очень любила свою мать, но, в конце концов, что такого необычного, если ее отец женится во второй раз?
     - Вы полагаете, что она вас действительно ненавидит?
     - Да, мне ли этого не знать. Могу привести сколько угодно тому доказательств. Вы не представляете, как я была рада, когда она уехала в Лондон. Мне не хотелось выяснять отноше... - Она умолкла, словно только сейчас осознав, что перед ней совершенно посторонний человек.
     Пуаро обладал способностью вызывать людей на откровенность. Казалось, они переставали замечать, с кем разговаривают. Мэри Рестарик смущенно усмехнулась.
     - Бог мой! - сказала она. - Не понимаю, зачем я вам рассказываю все это. В каждой семье, наверное, есть свои проблемы. А нам, злополучным мачехам, особенно достается... Вот мы и пришли.
     Она остановилась перед дверью и постучала.
     - Входите! Входите! - донесся изнутри хриплый рык.
     - К вам гость, дядя, - сказала Мэри Рестарик, распахивая дверь.
     По комнате расхаживал широкоплечий краснощекий старик с квадратным подбородком и, видимо, очень раздражительный. Он тяжело шагнул им навстречу. В глубине комнаты за столом сидела девушка и разбирала письма и документы, низко склонив голову - темноволосую, очень гладко причесанную.
     - Дядя Родди, это мосье Эркюль Пуаро, - представила Мэри Рестарик.
     Пуаро непринужденно сделал шаг вперед и заговорил тоже вполне непринужденно:
     - Сэр Родрик! С тех пор, как я имел удовольствие познакомиться с вами, прошло немало лет, увы, немало. Мы не виделись с самой войны. Последний раз, если не ошибаюсь, в Нормандии. Я прекрасно помню. Там были полковник Рейс, генерал Аберкромби и, да, маршал авиации сэр Эдмунд Коллингсби. Какие ответственные решения нам пришлось принимать! И как сложно было обеспечивать полную секретность. Что ж, теперь мы уже имеем право предаться воспоминаниям. Помните того шпиона, который так долго и искусно маскировался - капитана Николсона, как мы его выводили на чистую воду?
     - А, да, капитан Николсон, как же, как же! Проклятый мерзавец! И таки вывели!
     - Меня вы, конечно, не помните. Эркюль Пуаро.
     - Нет-нет! Разумеется, помню. Да, риск был велик, очень велик. Вы ведь были представителем французов? С кем-то из них невозможно было поладить. Как бишь его фамилия? Но садитесь же, садитесь! Всегда приятно потолковать о старых временах.
     - Я очень боялся, что вы не вспомните меня. Меня и моего коллегу мосье Жиро.
     - Как же, как же! Прекрасно помню вас обоих. Да, славное было времечко!
     Девушка вышла из-за стола и вежливо придвинула кресло для Пуаро.
     - Умница, Соня, отлично, - похвалил сэр Родрик. - Позвольте познакомить вас, - продолжал он, - с моей очаровательной малюткой-секретаршей. Благодаря ей все пошло как по маслу. Помогает мне, знаете ли. Приводит в порядок мои труды. Не понимаю, как я обходился без нее.
     Пуаро галантно поклонился.
     - Enchante "Я в восторге (фр.).", мадемуазель, - проворковал он. Девушка пробормотала что-то невнятное. Она была миниатюрным созданием с коротко подстриженными черными волосами. Вид у нее был очень застенчивый. Ее синие глаза чаще оставались скромно потупленными, но теперь она улыбнулась своему нанимателю - робкой благодарной улыбкой, и тот ласково потрепал ее по плечу.
     - Просто не знаю, что бы я без нее делал, - сказал он. - Да, не знаю.
     - Ну что вы! - возразила девушка. - От меня так мало толку! Я даже печатаю медленно.
     - Не скромничайте, моя милая, вы печатаете достаточно быстро. А еще вы моя память. Мои глаза, мои уши. И не только!
     Она снова ему улыбнулась.
     - Невольно вспоминаешь, - вдохновенно продолжал Пуаро, - замечательные истории, которые тогда рассказывали. Не знаю, все ли тут правда... Вот, например, про тот день, когда у вас украли автомобиль... - И он пустился в подробности.
     Сэр Родрик пришел в восторг.
     - Ха-ха-ха! Как же, как же! Да, пожалуй, кое-что и приврали. Но в общем так оно и было. Подумать только, что вы до сих пор это помните, хотя столько воды утекло! Но я могу вам рассказать кое-что и похлеще! - И он в свою очередь пустился в воспоминания.
     Пуаро слушал, не скупясь на одобрительные восклицания, а чуть погодя посмотрел на часы.
     - Не смею больше отнимать у вас время, - сказал он. - Вы ведь заняты чем-то важным. Однако, оказавшись по соседству, я не мог не засвидетельствовать свое почтение. Приятно видеть, что годы вам нипочем: вы ни на йоту не утратили своей энергии и жизнелюбия.
     - Пожалуй, что и так, пожалуй, что и так. Но вы совсем что-то меня захвалили... А почему бы вам не остаться и не выпить чаю? Конечно, Мэри напоит вас чаем... - Он огляделся. - А! Она вышла. Очень милая девочка.
     - О да! И настоящая красавица. Вероятно, она уже многие годы служит вам утешением.
     - Да нет, они поженились совсем недавно. Она - вторая жена моего племянника. Буду с вами откровенен. Я никогда не был о нем высокого мнения, Эндрю - малый ненадежный. Все время его куда-то не туда тянуло. Нет, мне как-то симпатичнее Саймон, его старший брат. Впрочем, не сказать, чтобы я знал его много лучше. Ну, а Эндрю, он ведь что учудил: так обойтись со своей первой женой... Уехал, представляете? Бросил ее и уехал. С редкой дрянью. Про ее похождения знала вся округа. А он втюрился по уши. Через пару лет все, конечно, пошло прахом. Глупый мальчишка. Теперешняя-то его супруга как будто вполне достойная особа. Ничего дурного мне про нее неизвестно. Вот Саймон был ответственным человеком, впрочем, чертовски скучным. Не скажу, что я очень обрадовался, когда моя сестрица породнила меня с этой семейкой. Вышла замуж за торговца, если называть вещи своими именами. Отхватить богатого, конечно, недурно, но деньги еще не все - в нашем роду невест и женихов искали в военных семьях. А с Рестариками я мало общался.
     - У них ведь есть дочь? Одна моя знакомая беседовала с ней на прошлой неделе.
     - А, Норма. Глупая девчонка. Одевается премерзко и связалась с премерзким молодчиком. Ну что же, теперь они все одинаковы. Длинноволосые мальчишки, битники, битлы - уж не знаю, какие клички они себе выдумывают. Мне за ними не угнаться. Разговаривают будто на каком-то иностранном языке. Да и кому интересно слушать старика! Что тут поделаешь? Даже Мэри... Я-то думал, что она вполне разумная дама, но, оказывается, и она способна иногда впадать в истерику, главным образом из-за своего самочувствия. Вдруг внушила себе, что ей непременно надо лечь в больницу на обследование. Не хотите выпить? Виски? Нет? Но, может быть, чаю все же вы, пьете?
     - Благодарю вас, но я гощу у друзей.
     - Должен сказать, наш разговор доставил мне великое удовольствие. Приятно вспомнить старые дни. Соня, голубушка, вы не проводите мосье.., простите, я опять запамятовал вашу фамилию.., а, да, Пуаро. Проводите его вниз к Мэри, хорошо?
     - Нет-нет! - Пуаро поспешил отклонить эту любезность. - Я ни в коем случае не хочу снова беспокоить мадам. И не надо меня провожать. Я прекрасно сам найду дорогу. Был счастлив вновь с вами увидеться.
     Он вышел из комнаты.
     - Не имею ни малейшего представления, кто он такой, - объявил сэр Родрик, когда Пуаро удалился.
     - Вы не знаете, кто он такой? - повторила Соня растерянно.
     - Из тех, кто нынче приезжает повидать меня, я и половины не помню. Но, конечно, и виду не подаю. Тут есть свои тонкости, знаете ли. То же самое и в гостях. Подходит к тебе какой-нибудь субъект и говорит: "Возможно, вы меня не помните, ведь последний раз мы виделись в тридцать девятом". Я, естественно, отвечаю: "Что вы! Прекрасно помню", хотя сам понятия не имею, кто это. К тому же я плохо вижу, и слышу тоже очень плохо. К концу войны мы много якшались с французишками вроде этого. Я и половины из них не помню. Да нет, этот там несомненно бывал. Я знавал многих, про кого он здесь говорил. А эта история про украденный автомобиль - все так и было. Кое-что преувеличено, конечно, но тогда она пользовалась большим успехом. Что же, он, по-моему, не догадался, что я его не вспомнил. Неглуп, должен сказать, но уж больно суетлив, одно слово - французишка, а? И семенит, и пританцовывает, и кланяется, и расшаркивается! Так на чем мы остановились?
     Соня взяла со стола письмо и подала ему. Затем тактично протянула ему очки, но он отмахнулся.
     - Терпеть их не могу. Я и так все прекрасно вижу. Он прищурился и поднес письмо к самым глазам. Но затем сдался и сунул его ей.
     - Пожалуй, лучше вы.
     Она послушно начала читать приятным звонким голоском.
     
     
     Глава 5
     
     
     Эркюль Пуаро несколько секунд постоял на площадке, чуть наклонив голову набок и прислушиваясь. Внизу царила тишина. Он подошел к окну и выглянул наружу. Мэри Рестарик вновь занялась клумбой. Пуаро удовлетворенно кивнул и, мягко ступая, пошел по коридору, одну за другой открывая все двери. Ванная. Стенной шкаф с бельем. Комната для гостей с двумя кроватями. Чья-то спальня - с одной кроватью. Женская спальня с двуспальной кроватью (Мэри Рестарик?). Следующая дверь вела в смежную комнату - Эндрю Рестарика, как он догадался. Он вернулся и пересек площадку. За первой дверью, которую он открыл, оказалась спальня с одной кроватью. Похоже, сейчас там никто не спит, но, видимо, ею пользуются в выходные. На туалетном столике лежали щетки для волос. Еще раз внимательно прислушавшись, он на цыпочках вошел внутрь и открыл гардероб. Да, там висела кое-какая одежда - в основном для деревенских прогулок и развлечений.
     На письменном столе ничего не лежало. Он осторожно открыл ящики. Всякая мелочь, два-три письма, но самые банальные - и, судя по датам, довольно давние. Он аккуратно задвинул ящики, спустился вниз и, выйдя на террасу, попрощался с хозяйкой дома. От предложения выпить чаю он отказался, сославшись на то, что обещал своим друзьям вернуться пораньше, так как сегодня же должен уехать в Лондон.
     - Тогда, может, вызвать такси? Или я могу отвезти вас на машине.
     - Нет-нет, мадам, не смею злоупотреблять вашей любезностью.
     Пуаро вернулся в деревню и, свернув на дорогу за церковью, перешел по мостику через ручей. В укромном месте под буком стоял большой лимузин. Шофер распахнул дверцу, Пуаро забрался внутрь, и, удобно расположившись на сиденье, со вздохом облегчения снял лакированные туфли.
     - Возвращаемся в Лондон, - сказал он. Шофер захлопнул дверцу, сел за руль, и машина, заурчав мотором, плавно тронулась. В том, что на обочине шоссе стоял молодой человек, отчаянно сигналя, не было ничего необычного. И взгляд Пуаро равнодушно скользнул по очередному члену братства путешествующих на чужих машинах - пестро одетому, с длинными волнистыми волосами. На таких он успел наглядеться в Лондоне. Но, когда машина почти поравнялась с ним, Пуаро внезапно выпрямился и сказал шоферу:
     - Будьте добры, остановитесь. Да, и, если можно, подайте немного назад... Он просит, чтобы его подвезли. Шофер изумленно посмотрел через плечо. Подобного распоряжения он никак не ожидал. Однако Пуаро слегка кивнул, и шофер повиновался.
     Не кто иной как красавчик Дэвид нагнулся к дверце.
     - Я уж думал, вы проедете мимо, - сказал он весело. - Большое спасибо.
     Он влез, снял с плеч рюкзачок, спустил его на пол и пригладил каштановые кудри, отливавшие медью.
     - Значит, вы меня узнали? - сказал он.
     - Ваш костюм несколько бросается в глаза.
     - Неужели? Не могу с вами согласиться. Я всего лишь один из легиона единомышленников.
     - Ван-дейковская школа. Весьма живописно.
     - Хм. Это мне в голову не приходило. Да, пожалуй, в чем-то вы правы.
     - Вам следует носить широкополую шляпу со страусовым пером, - сказал Пуаро, - и кружевной воротник на плечах.
     - Ну, так далеко мы все-таки вряд ли зайдем. - Молодой человек рассмеялся. - Миссис Рестарик даже не пытается скрывать отвращения, которое в ней вызывает один только мой вид. Впрочем, я плачу ей тем же. И сам Рестарик мне не слишком нравится. В преуспевающих бизнесменах есть что-то отталкивающее, вы не находите?
     - Все зависит от точки зрения. Насколько я понял, вы строите куры его дочке.
     - Какой прелестный оборот речи! - ухмыльнулся Дэвид. - Строите куры дочке. Пожалуй, можно сказать и так. Но учтите, тут ведь полное равенство. Она и сама строит мне куры.
     - А где мадемуазель сейчас? Дэвид резко повернулся к нему.
     - Почему вас это интересует?
     - Мне хотелось бы с ней познакомиться, - пожал плечами Пуаро.
     - По-моему, она вряд ли в вашем вкусе, так же как, впрочем, и я. Норма в Лондоне.
     - Но вы сказали ее мачехе...
     - О, мы мачехам всего не говорим.
     - А в Лондоне она где?
     - Работает в бюро по оформлению интерьеров где-то на Кингз-роуд в Челси. Фамилию владелицы я позабыл... Ах да, Сьюзен Феллс, если не ошибаюсь.
     - Но, полагаю, живет она не там? У вас есть ее адрес?
     - Конечно. Огромные многоквартирные корпуса Но почему вас это так интересует, я не понимаю.
     - На свете вообще много интересного.
     - Я что-то не улавливаю.
     - Что привело вас сегодня в этот дом?.. Как он называется? О, "Лабиринт"!.. Что привело вас туда? И даже заставило войти не спросясь и подняться на второй этаж?
     - Да, я вошел через черный ход, не отрицаю - Что вы искали наверху?
     - Это мое дело. Не хочу быть неучтивым, но не кажется ли вам, что вы чересчур любопытны.
     - Возможно, но мне хотелось бы точно знать, где сейчас мадемуазель.
     - А-а! Милый Эндрю и милая Мэри (Господи, сгнои их!) вас наняли? Они пытаются ее отыскать?
     - Мне кажется, - сказал Пуаро, - пока они даже не знают, что она пропала.
     - Но кто-то же вас нанял!
     - Вы крайне проницательны, - сказал Пуаро и откинулся на спинку.
     - Я как раз гадал, что у вас на уме, - признался Дэвид, - Потому и махал вам. Надеялся, что вы остановитесь и введете меня в курс. Она ведь моя девушка. Полагаю, вам это известно?
     - Насколько я понимаю, так оно считается, - неопределенно ответил Пуаро. - Но в таком случае, вы должны знать, где она. Не правда ли, мистер.., извините, я пока знаю только ваше имя - Дэвид, а фамилию...
     - Бейкер.
     - Может быть, мистер Бейкер, вы поссорились?
     - Нет, мы не ссорились. А почему вы так решили?
     - Мисс Норма Рестарик уехала из "Лабиринта" вечером в воскресенье? Или утром в понедельник?
     - Не исключено, что в понедельник. Есть утренний автобус. В Лондон прибывает в начале одиннадцатого. Конечно, немного опоздала бы на работу.., но совсем немного. Вообще-то обычно она уезжает вечером в воскресенье.
     - В любом случае в Бородин-Меншенс она не приехала.
     - Выходит, что нет. Так мне Клодия сказала.
     - Мисс Риис-Холленд.., я верно назвал ее фамилию?., была удивлена или встревожена?
     - Господи, нет, конечно. С какой стати? Они друг за другом не следят.
     - Но вы считаете, она должна была туда вернуться?
     - Она ведь и на работу не вышла. В этом ее бюро просто рвут и мечут, можете мне поверить.
     - А вы сами тревожитесь, мистер Бейкер?
     - Нет. Естественно.., то есть я.., черт побери, даже не знаю. Вроде бы особо беспокоиться не с чего, но.., но ее нет уже несколько дней. У нас что сегодня? Четверг?
     - Может, она на вас за что-то обиделась?
     - Да нет. Говорю же: мы не ссорились.
     - И тем не менее вы встревожены, мистер Бейкер?
     - Вам-то какое дело?
     - Никакого, но, насколько я понял, дома у нее довольно сложная обстановка. Ей не нравится ее мачеха.
     - Еще бы она ей нравилась. Стерва, каких поискать. Твердокаменная. Ей Норма тоже не слишком по вкусу.
     - Она ведь болела? Ей, кажется, пришлось лечь в больницу.
     - О ком вы говорите? О Норме?
     - Нет, я говорю о Мэри Рестарик. Я говорю о миссис Рестарик.
     - Да, вроде бы она побывала в клинике. Интересно, зачем. Здорова как лошадь.
     - Стало быть, мисс Рестарик ненавидит мачеху.
     - Ей не всегда удается быть паинькой, то есть Норме. Ну, понимаете, срывается. Девушки всегда ненавидят мачех, я же сказал.
     - И мачехи всегда из-за этого заболевают? И так сильно, что даже ложатся в больницу?
     - На что вы, черт возьми, намекаете?
     - На то, что работа в саду требует много сил. И там не обойдешься без.., гербицидов.
     - При чем тут гербициды? Вы что, считаете, что Норма.., что она способна.., что...
     - Слухи рождаются быстро, - сказал Пуаро, - и вмиг разлетаются по всей округе.
     - Так вам кто-то сказал, будто Норма пыталась отравить свою мачеху? Полная нелепость. Абсурд!
     - Весьма маловероятно, согласен, - сказал Пуаро. - Собственно, никто этого и не утверждал.
     - А-а! Извините. Я не понял. Но.., что вы все-таки имели в виду?
     - Дорогой мой юноша, - сказал Пуаро, - имейте в виду: предметом сплетен практически всегда бывает один-единственный человек. Муж.
     - Как? Бедняга Эндрю? По-моему, это уж совсем дичь.
     - Да. Да. Мне тоже это кажется слишком смелым утверждением.
     - Так зачем же вы туда приезжали? Вы ведь сыщик?
     - Да.
     - Ну, так зачем?
     - Совсем не затем, о чем вы думаете, - сказал Пуаро. - Да-да, я приезжал отнюдь не для того, чтобы выяснять, кто кого отравил и отравил ли вообще. Сожалею, но ответить на ваши вопросы я не имею права. Вы, надеюсь, это понимаете?
     - О чем вы?
     - Я приезжал к сэру Родрику Хорсфилду, - многозначительным тоном произнес Пуаро.
     - К старикану? Но он ведь уже в маразме, разве нет?
     - Прежде всего он человек, которому известны многие чрезвычайно важные секретные сведения, - строго сказал Пуаро. - Я вовсе не говорю, что он и сейчас в чем-то задействован, но знает он немало. Во время войны он был причастен ко многому. И сотрудничал с весьма видными персонами.., не будем уточнять с кем.
     - Так ведь это когда было!
     - Да-да, эта его деятельность давно в прошлом. Но неужели вы не понимаете, что некоторые сведения и по сей день чрезвычайно ценны?
     - Какие же, например?
     - Да хотя бы лица, - сказал Пуаро. - Сэр Родрик кое-кого может узнать. Лицо или характерный жест, интонацию, походку. Такие вещи люди помнят. Старые люди. Они не помнят то, что случилось на прошлой неделе или, скажем, год назад, но то, что было двадцать лет назад, помнят отлично. И могут вспомнить кого-то, кто не хочет, чтобы его вспоминали. А еще могут рассказать что-то о тех, кто нам интересен, или о каких-то операциях, в которых они тогда участвовали.., я говорю вообще, вы понимаете. Короче, я приезжал к нему за сведениями.
     - За сведениями? К этому старикану! К маразматику! И получили их?
     - В целом, я вполне удовлетворен.
     Однако Дэвид не сводил с Пуаро пытливого взгляда.
     - Не могу понять, - сказал он, - кого именно вы навещали: старичка или эту его малышку, а? Хотели узнать, чем она у них там занимается? Мне и самому иногда кажется, что она ведет двойную игру. По-вашему, она поступила на это место, чтобы выжать из старикана кое-какую информацию?
     - Зачем нам с вами ломать над этим голову? Как я понял, она очень старательная и услужливая.., как бы ее назвать.., секретарша.
     - Помесь сиделки, секретарши, прислуги и дядюшкиной помощницы? Да, для нее сгодится любое из этих определений, верно? Старикан от нее просто млеет, вы заметили?
     - Ничего странного при его обстоятельствах, - чопорно сказал Пуаро.
     - Хотите, скажу, кому она очень не нравится? Нашей красотке Мэри.
     - Возможно, что и сама Мэри Рестарик ей не по душе.
     - А, так вот что вы думаете! - сказал Дэвид. - Что Соне не по душе Мэри Рестарик. А вы, часом, не думаете, что она могла вызнать у садовника, где хранятся гербициды? Пф! - фыркнул он. - Ну ладно, хватит. Все это одно нелепее другого. Спасибо, что подвезли. Пожалуй, я выйду вон там. - Он показал рукой.
     - Ага! Но вы уверены, что хотите выйти? До Лондона еще семь миль.
     - Нет-нет, мне нужно выходить. Всего хорошего, мосье Пуаро.
     - Всего хорошего.
     Дэвид захлопнул дверцу.
     
     ***
     
     Миссис Оливер металась по своей гостиной. Она не находила себе места. Час назад она упаковала рукопись, которую считывала после машинки. Теперь предстояло отослать ее издателю, который изнывал от нетерпения и каждые два-три дня звонил и умолял поторопиться.
     - Получайте! - вдруг выпалила миссис Оливер, мысленно рисуя перед собой портрет издателя. - Получайте, надеюсь, вам понравится. А мне вот совсем не нравится. По-моему, дрянь ужасная! Только где уж вам понять, когда я пишу прилично, а когда плохо. И вообще, я вас предупреждала. Я сразу сказала, что это ужасно. А вы мне что ответили? - "О, нет-нет! Не может быть!" - Вот погодите! - мстительно добавила миссис Оливер. - Скоро сами убедитесь, кто из нас прав!
     Она открыла дверь, позвала Эдит, свою горничную, и вручила ей пакет, велев немедленно отнести его на почту. После чего задумчиво пробормотала:
     - А теперь, чем бы мне заняться?
     Она вновь принялась метаться по комнате. "Да, - думала она, - и зачем только я променяла тропических птиц и роскошные джунгли на эти дурацкие вишни! Раньше я себя ощущала кем-то вполне тропическим. Львом, там, тигром, леопардом или гепардом. А кем прикажете чувствовать себя в вишневом саду? Пугалом?" Она снова обвела взглядом стены.
     - Или каким-нибудь воробьем, - мрачно добавила она, - Чирикать себе и поклевывать вишни... Жаль, что сейчас не лето. Я бы поела вишен. А что, если...
     Она подошла к телефону. "Сейчас узнаю, сударыня", - произнес голос Джорджа в ответ на ее вопрос. Почти сразу же другой голос сказал:
     - Эркюль Пуаро к вашим услугам, мадам.
     - Где вы пропадали? - спросила миссис Оливер. - Вас весь день не было дома. Ездили посмотреть на Рестариков? Верно? Видели сэра Родрика? Нашли что-нибудь?
     - Ничего, - ответил Эркюль Пуаро.
     - Какая досада, ничего интересного! - сказала миссис Оливер.
     - Разве? По-моему, напротив. Лично меня это очень заинтересовало.
     - Заинтересовало? Но почему?
     - Потому, - сказал Пуаро, - что тут могут быть только два объяснения: либо находить было нечего, а это, позвольте вам заметить, не согласуется с фактами, либо там что-то очень искусно скрывают. Последнее же, согласитесь, очень даже интересно. Миссис Рестарик, кстати, понятия не имеет о том, что ее падчерица исчезла.
     - То есть, вы полагаете, она к этому никакого отношения не имеет?
     - По-видимому. Между прочим, я познакомился и с пресловутым молодым человеком.
     - С сомнительным молодым человеком, который не нравится ее родичам?
     - Совершенно верно.
     - Так он что, действительно сомнительный?
     - С чьей точки зрения?
     - Ну естественно, не с точки зрения самой девицы.
     - Та девица, которая приходила ко мне, пришла бы от него в восторг, не сомневаюсь.
     - И что, он очень противный?
     - Напротив, очень красивый.
     - Очень красивый? - переспросила миссис Оливер. - Не люблю приторных красавчиков.
     - Зато девушки их любят, - сказал Пуаро.
     - Вы совершенно правы. Им нравятся именно такие - смазливые мордашки. Ничего общего с истинно мужской красотой, или элегантностью, или хотя бы аккуратностью. Нет, им подавай каких-нибудь ряженых, которые выглядят как комические актеры времен Реставрации "Имеется в виду восстановление монархии после Английской буржуазной революции во время правления Карла II и Якова II Стюартов (1660 - 1688). Комедия времен Реставрации была комедией нравов, изображала лицемерие и распущенность аристократии.". Либо волосатых грязнуль, ничем не отличающихся от бродяг, подрядившихся выполнять самую черную работу.
     - Как я понял, он тоже не знает, где сейчас его подружка...
     - Или делает вид.
     - Возможно. Но зачем же он приезжал туда? Зачем заходил в дом? Причем с черного хода, чтобы его никто не видел. Опять-таки - зачем? По какой причине? Искал Норму? Или какую-то вещь?
     - Так вы считаете, что он искал какую-то вещь?
     - Да, причем в спальне у Нормы.
     - Откуда вы знаете? Вы что, его там видели?
     - Нет. Видел только, как он спускался с лестницы, но в комнате Нормы я обнаружил кусочек глины, который вполне мог остаться после его посещения. Не исключено, что она сама попросила его привезти ей что-то. Да мало ли что... Между прочим, в доме есть еще одна девушка - очень хорошенькая, кстати. Он мог приехать к ней. Да, тут много всяких вариантов.
     - Что вы намерены делать теперь? - с надеждой спросила миссис Оливер.
     - Ничего, - ответил Пуаро.
     - Опять это ваше нудное "ничего"! - с досадой воскликнула миссис Оливер.
     - Сначала я должен получить кое-какие сведения. Хотя не исключено, что те, кому я это поручил, не сумеют их добыть.
     - Но разве вы ничего не предпримете?
     - Только когда сочту это возможным, - ответил Пуаро.
     - Ну а я буду действовать не откладывая, - заявила миссис Оливер.
     - Прошу вас, будьте очень осторожны! - воскликнул он умоляюще.
     - Какая чепуха! Ну что может со мной случиться?
     - Когда речь идет об убийстве, случиться может что угодно. Это говорю вам я. Я, Эркюль Пуаро.
     
     
     Глава 6
     
     
     Мистер Гоби съежился в кресле. Он был настолько мал ростом и настолько невзрачен, что его не сразу можно было заметить.
     Рассказывая, он не сводил глаз с когтистой лапы, завершавшей ножку антикварного столика. Это было свойственно ему: смотреть куда угодно, только не на своего собеседника.
     - Хорошо, что вам удалось узнать фамилии, мистер Пуаро, - бубнил он. - Не то много времени ушло бы впустую, сами понимаете. Ну а так, главные факты я собрал, ну и заодно кое-какие сплетни... Это всегда полезно. Начну с Бородин-Меншенс, так?
     Пуаро вежливо наклонил голову.
     - Там полно швейцаров, - сообщил мистер Гоби часам на каминной полке. - Начал я так: напустил на них парочку своих молодцов - по очереди. Дорого, но себя оправдывает. Не хотел, чтобы кто-то один занимался расспросами. Могли почуять что-то не то! Называть полностью или инициалами?
     - В этих стенах вы можете называть любые имена, - сказал Пуаро.
     - О мисс Клодии Риис-Холленд отзываются как об очень порядочной барышне. Отец - член парламента. С большим прицелом. Не упускает случая показаться на публике. Она его единственный ребенок. Работает секретаршей. Серьезная девушка. Ни оргий, ни алкоголя, ни битников. Делит квартиру еще с двумя. Вторая работает в Уэддербернской галерее на Бонд-стрит. При искусстве состоит. Водится с челсийской компанией. Часто в разъездах - организует выставки и всякое такое. Третья - ваша. Поселилась с ними недавно. По общему мнению - немного не в себе. Не все дома. Но это по слухам. А конкретно ничего. Один швейцар любитель поболтать. Поставьте ему рюмку-другую, и он вам все как на духу выложит! Кто пьет, кто колется, кто увиливает от подоходного налога, а кто держит наличность за бачком. Конечно, всему верить не стоит. Однако он упомянул про револьверный выстрел однажды вечером.
     - Револьверный выстрел? Кого-то ранило?
     - Касательно этого есть сомнения. Он рассказал, что как-то поздно вечером услышал выстрел, выскочил и видит: стоит эта девушка - которая ваша - с револьвером в руке. И вид у нее какой-то одурманенный. И тут прибегает одна из двух других, а вернее, они обе. И мисс Кэри (та, что при искусстве) говорит: "Норма, что ты наделала?" А мисс Риис-Холленд прямо-таки на нее прикрикнула: "Фрэнсис, замолчи! Не будь дурой!" И забирает у вашей револьвер. Говорит: "Дай мне!" - и засовывает к себе в сумочку, а потом видит Микки, ну, этого швейцара, подходит к нему и спрашивает вроде бы эдак шутливо: "Вы не слишком напугались?" А Микки отвечает, что у него прямо-таки сердце оборвалось, и она говорит: "Не беспокойтесь. По правде сказать, мы даже не думали, что эта штука заряжена. Просто баловались". И еще она говорит: "Ну, а если вас кто-нибудь станет расспрашивать, скажите, что все в порядке". И потом, обернувшись к ней: "Идем, Норма!" Берет ее под руку и уводит к лифту, и все трое уезжают к себе наверх. Но Микки все-таки не очень им поверил, насчет того, что просто баловались. Тут же вышел во двор и хорошенько все осмотрел.
     Мистер Гоби опустил глаза и начал читать из своего блокнотика:
     - "И что вы думаете, я кое-что нашел, честное слово! Мокрые пятна нашел, честное слово. Где кровь капала. Я даже пальцем потрогал. Не иначе, думаю, кого-то подстрелили. Мужчину какого-то, когда он убегал... Я поднялся на их этаж и спрашиваю, можно мне поговорить с мисс Холленд, и с ходу ей говорю: "Сдается мне, будто там кого-то подстрелили, мисс. Во дворе чья-то кровь накапана". А она: "Да не может быть, - говорит. - Какой ужас, - говорит. - Скорее всего, это голубя кто-то поймал". И еще сказала: "Мне очень жаль, что вы так беспокоились. Выбросьте все из головы", - говорит. И сует мне пятифунтовую бумажку. Целых пять фунтов, честное слово! Ну мне что - я, конечно, после этого молчок".
     После второй порции виски он еще кое-что выложил:
     "Хотите знать мое мнение, так это она пальнула в проходимца, который к ней шляется. По-моему, они сцепились, и она постаралась его пристрелить. Вот что я думаю. Ну да молчание - золото, вот я и помалкиваю. Спроси меня кто-нибудь, так я скажу, что понятия не имею, о чем они".
     Мистер Гоби умолк.
     - Любопытно! - сказал Пуаро.
     - Так-то оно так, но ведь все это может быть сплошным враньем. Больше никто вроде бы ничего про это не знает. Про что поговаривают, так это про шайку малолетних хулиганов - дескать, забрались ночью во двор и устроили драку. С поножовщиной.
     - Ах, так! - сказал Пуаро. - Вот вам еще одна возможная причина капель крови во дворе.
     - Девушка действительно могла поскандалить со своим дружком, пригрозила пристрелить его. Микки услышал. А в этот момент в чьей-то машине выхлопная труба бабахнула. Вот у малого все и перепуталось.
     - Да, - сказал Пуаро и вздохнул, - и такое возможно. Мистер Гоби перевернул страницу своей записной книжки и поискал глазами очередного наперсника. Теперь его выбор пал на электрокамин.
     - "Джошуа Рестарик лимитед". Семейная фирма. Существует более ста лет. В Сити на хорошем счету. Солидная, надежная. Никаких рискованных операций. Основана Джошуа Рестариком в тысяча восемьсот пятидесятом. После Первой мировой войны большие капиталовложения за границей. Главным образом в Южной Африке и в Австралии. Саймон и Эндрю Рестарики - последние в роду. Саймон, старший брат, умер около года назад. Потомства не оставил. Жена умерла за несколько лет до него. Эндрю Рестарику никогда на месте не сиделось. В делах ни малейшего прилежания, хотя все говорят, что был очень способным. В конце концов сбежал с какой-то женщиной, бросив жену и пятилетнюю дочь. Уехал в Южную Африку, побывал в Кении и еще в нескольких странах. Развода оформлено не было. Его жена умерла два года назад. Перед смертью долго болела. А он много путешествовал и везде вроде бы умудрялся делать деньги. Концессии" на полезные ископаемые. За что бы ни брался, все приносило прибыль. После смерти брата, видимо, решил, что пора остепениться. Женился во второй раз и - видно, совесть проснулась - вернулся, чтобы дочь не жила сиротой. Сейчас они живут у его дяди, сэра Родрика Хорсфилда. Но временно. Его супруга ищет подходящий дом по всему Лондону. За любую цену. В деньгах они купаются. Пуаро вздохнул.
     - Да, я знаю, - сказал он. - Судя по вашим сведениям, это семейство весьма удачливое. У всех есть деньги. Все выходцы из почтенных семей и пользуются всеобщим уважением. Именитые родственники. Прекрасная репутация в деловых кругах. И лишь одна туча в ясном небе. Девушка, у которой "не все дома", девушка, которая завела сомнительного дружка, неоднократно получавшего условные сроки. Девушка, которая, вполне возможно, пыталась отравить свою мачеху и либо страдает галлюцинациями, либо совершила преступление! Нет, она решительно не вписывается в благостную картину, которую вы мне только что нарисовали.
     Мистер Гоби скорбно покачал головой и сказал неопределенно:
     - Во всякой семье есть кто-то...
     - Нынешняя миссис Рестарик еще совсем молода. Полагаю, бежал он не с ней?
     - Нет-нет. То его увлечение тянулось недолго. Судя по всему, редкостная была мерзавка, и к тому же еще и скандалистка. Надо было быть последним дураком, чтобы с ней связаться. - Мистер Гоби закрыл записную книжку и вопросительно взглянул на Пуаро, - Еще что-нибудь от меня требуется?
     - Да. Мне хотелось бы побольше узнать про, покойную миссис Эндрю Рестарик. Она долго болела и постоянно лечилась в больницах. В каких больницах? Психиатрических?
     - Вас понял, мистер Пуаро.
     - И не было ли в роду душевных болезней. С обеих сторон.
     Концессия - договор, заключаемый государством с частным предпринимателем или иностранной фирмой на эксплуатацию земельных и других угодий и полезных ископаемых.
     - Проверим, мистер Пуаро. - Мистер Гоби встал. - Ну, так я пойду, сэр. Доброй ночи.
     После ухода мистера Гоби Пуаро некоторое время сидел задумавшись. Несколько раз он поднимал брови: что, если?.. Да, что, если...
     Он спешно набрал номер миссис Оливер:
     - Я уже предупреждал вас, чтобы вы были осторожны. Так вот я повторяю: осторожность прежде всего.
     - Это в каком смысле? - спросила миссис Оливер.
     - В том смысле, что вам может грозить опасность. Как всякому, кто вздумает лезть туда, куда его не просят. В воздухе пахнет убийством, и я не хочу, чтобы вы стали жертвой.
     - А вы получили сведения, о которых говорили?
     - Да, - сказал Пуаро, - кое-какие получил. Правда, пока на уровне сплетен, но, видимо, в Бородин-Меншенс все-таки что-то произошло.
     - А почему вы так решили?
     - Кровь во дворе, - ответил Пуаро.
     - Неужели? - воскликнула миссис Оливер. - Прямо-таки заглавие старомодного детективного романа. "Пятно на лестнице". Теперь ведь приходится придумывать что-нибудь вроде "Она призывала смерть".
     - Возможно, никакой крови во дворе не было. Возможно, это плод слишком живого воображения швейцара-ирландца.
     - Скорее всего кто-то разлил молоко, - заметила миссис Оливер. - Как он мог разглядеть в темноте? Но что все-таки произошло?
     Пуаро не стал отвечать, а продолжил свои рассуждения:
     - Моя посетительница сказала, что, "кажется, совершила убийство". Может, это как раз то самое убийство?
     - Вы думаете, она кого-то застрелила?
     - Можно предположить, что она в кого-то стреляла, но - только слегка задела. В результате - несколько капель крови и никакого трупа.
     - Ах, - вздохнула миссис Оливер, - ваше предположение не слишком убедительно! Ведь если бы этот кто-то убежал, вам разве показалось бы, что вы его убили?
     - C'est difficile "Это трудно (фр.).", - сказал Пуаро и повесил трубку.
     
     ***
     
     - Я уже немного беспокоюсь, - сказала Клодия Риис-Холленд.
     Она налила себе еще кофе из кофеварки. Фрэнсис Кэри широко зевнула. Они завтракали на кухоньке своей квартиры. Клодия была уже одета и готова к выходу. Фрэнсис еще не сняла пижаму, только накинула поверх нее халат. Нерасчесанные черные волосы падали как им заблагорассудится, закрывая один глаз.
     - Из-за Нормы, - продолжала Клодия. Фрэнсис опять зевнула.
     - С какой стати? Рано или поздно она позвонит или просто вернется.
     - Ты думаешь? Знаешь, Фрэн, мне как-то не по себе: что, если...
     - Не понимаю, почему ты нервничаешь, - сказала Фрэнсис, налила себе еще кофе и не слишком охотно отхлебнула его. - В конце концов, мы за нее не отвечаем, верно? И вообще, мы совсем не обязаны приглядывать за ней, кормить ее с ложечки и все прочее. Она просто квартирует с нами. Ты ей, что ли, мамочка? Нет, я беспокоиться не стану.
     - Ты, конечно, не станешь. Ты ведь никогда ни из-за чего не беспокоишься. Только мое положение немножко не такое, как у тебя.
     - Что значит не такое? Из-за того, что квартиру снимаешь ты?
     - Не только.
     Фрэнсис в третий раз зевнула так, что у нее затрещало за ушами.
     - Вчера я легла уж не знаю когда. На вечеринке у Бэзила. Жутко себя чувствую. Ну, авось черный кофе поможет. Налей себе еще, пока я весь не выпила. Бэзил не успокоился, пока мы не попробовали новые таблетки - "Изумрудные грезы". Только, по-моему, все это чепуха, и совсем не стоит травить себя подобной дрянью.
     - Смотри, опоздаешь в свою галерею.
     - А, ладно. Обойдутся. Никто и не заметит. Вчера на вечеринке видела Дэвида, - добавила она. - Разодет в пух и, прах и, нужно сказать, выглядит очень даже ничего.
     - Неужели и ты не устояла, Фрэн? Он же порочный тип.
     - Да, я знаю, ты так считаешь. Ты ведь у нас пай-девочка, Клодия.
     - Вовсе нет. Но твои дружки-художники мне не слишком нравятся. Пробуют наркотик за наркотиком и либо валяются без сознания, либо готовы лезть в драку с поводом и без повода.
     - Я ведь не наркоманка, дорогуша, - сказала Фрэнсис, посмеиваясь. - Мне просто интересно на себе попробовать, что это такое. И многие из моих дружков вовсе не так уж плохи. Дэвид пишет по-настоящему, когда хочет. Поверь мне.
     - Только по-настоящему он хочет очень редко, так ведь?
     - Ты все время точишь на него нож, Клодия. Тебе очень не нравится, что он приходит сюда к Норме. Да, кстати, о ножах...
     - Ну? Что о ножах?
     - Просто не знаю, - медленно произнесла Фрэнсис, - говорить тебе или нет.
     Клодия взглянула на часики.
     - Сейчас нет времени. Скажешь вечером, если надумаешь. И вообще, мне не до того. - Она вздохнула. - Просто не знаю, как быть.
     - Ты о Норме?
     - Да. Может, все-таки сообщить ее родителям, что мы не знаем, где она.
     - Это было бы очень не по-товарищески. Бедная Норма, почему ей нельзя сбежать куда-то, если у нее есть такое желание?
     - Но ведь Норма не совсем... - Клодия умолкла.
     - Да, действительно не совсем. Non compos mentis "Не в полном рассудке (лат.).". Ты ведь об этом. В эту ее жуткую контору ты звонила? "Домашние птички", так, кажется, она называется? Ах да, конечно, звонила. У меня совсем из головы выпало.
     - Так где же она? - жестко спросила Клодия. - Дэвид вчера ничего не говорил?
     - Дэвид, похоже, ничего не знает. И вообще, Клодия, какое это имеет значение?
     - Для меня имеет, - сказала Клодия, - потому что мой шеф приходится ей отцом. Если с ней что-нибудь случится, у меня обязательно спросят, почему я не сочла нужным сообщить, что она не вернулась домой.
     - Да, пожалуй, они могут тебе предъявить претензии.
     И все-таки с какой, собственно, стати Норма должна докладывать нам, что она куда-то собралась на пару дней? Или даже на пару ночей? Ведь она же здесь не в гостях. Разве тебе кто-то поручал ее опекать?
     - Нет, но мистер Рестарик счел нужным упомянуть, как он рад, что она живет тут с нами.
     - А потому ты должна бежать и ябедничать на нее всякий раз, когда она куда-нибудь исчезнет без позволения? Наверняка влюбилась по уши в кого-то нового.
     - По уши она влюблена в Дэвида, - сказала Клодия. - А может, она вообще прячется у него в квартире?
     - Глупости. Ты же знаешь, у него к ней ничего серьезного.
     - Тешишь себя надеждой? - заметила Клодия. - Ты ведь к Дэвиду сама неравнодушна.
     - Вовсе нет! - возразила Фрэнсис резко. - Ничего подобного.
     - Нет, похоже, Дэвида она крепко зацепила, - сказала Клодия. - Иначе бы он ее не искал, не стал бы сюда заходить.
     - А ты быстренько его выпроводила, - сказала Фрэнсис. - Я-то думаю, - добавила она, вставая и разглядывая свое лицо в кухонном зеркальце, куда более безжалостном, чем освещенное теплым электрическим светом зеркало в ванной, - что на самом-то деле он приходил ко мне.
     - Нет, ты просто идиотка! Он же спрашивал про Норму.
     - Она чокнутая, - отрезала Фрэнсис.
     - Иногда и мне так кажется.
     - Тебе кажется, а я знаю. Сейчас я тебе кое-что скажу. Тебе надо это знать. На той неделе у меня лопнула бретелька бюстгальтера, а я жутко опаздывала. Я знаю, ты не любить, когда в твоих вещах роются...
     - Страшно не люблю, - вставила Клодия.
     - ..А Норма ничего против не имеет или просто не замечает. Ну я пошла к ней, стала рыться в ящике с бельем и.., нашла это. Ну то есть нож.
     - Нож! - изумилась Клодия. - Какой еще нож?
     - Помнишь, во дворе у нас была драка? Хулиганы что-то не поделили, ну и пошло-поехало: ножи с пружинными лезвиями и все, что у них полагается? А Норма тогда вернулась сразу же после их разборки.
     - Да-да. Я помню.
     - Так вот одного из ребят пырнули - мне один репортер рассказывал, - и он сбежал. А ножичек у Нормы в ящике тоже с таким лезвием. И на нем пятно. Жутко похоже на запекшуюся кровь.
     - Фрэнсис, у тебя слишком пылкое воображение.
     - Возможно, но только я уверена, что нож тот самый. И почему он спрятан у Нормы в ящике, хотела бы я знать?
     - Наверное , она его подобрала.
     - В качестве сувенира? А почему же тогда она его спрятала и ничего нам не сказала?
     - А ты-то что с ним сделала?
     - Положила.., положила назад, - чуть помедлив, произнесла Фрэнсис. - А что еще мне было делать? И все думала, сказать тебе или нет. Так вот.., вчера я опять заглянула в ящик и не нашла его, Клодия. Ножа там нет, словно и не было.
     - Ты думаешь, она присылала за ним Дэвида?
     - А что, вполне могла... Знаешь, Клодия, я теперь буду на ночь запирать свою дверь.
     
     
     Глава 7
     
     
     Миссис Оливер проснулась - и приуныла. Грядущий день не сулил решительно ничего интересного. Рукопись была отправлена, и можно было в полной мере насладиться чувством исполненного долга. Работа завершена окончательно. Теперь следовало расслабиться, искать развлечений, всячески радоваться жизни, пока в ней снова не проснется потребность творить. Она бесцельно бродила по квартире, трогала то одну, то другую вещь, переставляла их с места на место. Заглядывала в ящики бюро, вновь убеждаясь, что надо бы ответить на многие и многие письма. Но она еще не успела опомниться от нудной вычитки рукописи, чтобы браться теперь за выполнение очередной скучной обязанности. Ей же хотелось чего-нибудь интересного. Ей хотелось.., чего, собственно, ей хотелось?
     Она вспомнила свой последний разговор с Эркюлем Пуаро и его настойчивое предупреждение. Чушь! Почему бы ей не подключиться к решению этой загадки. В конце концов, она имеет к этой истории не меньшее отношение, чем Пуаро. А ее именитый друг пусть сидит в кресле, складывает кончики пальцев и запускает на полную мощность серые клеточки своего мозга, пока его тело наслаждается комфортом в четырех стенах. Но ей, Ариадне Оливер, это не подходит. Нет, она непременно возьмется за дело сама. Разузнает побольше про эту таинственную девушку. Где сейчас может быть Норма Рестарик? Чем занимается? И что еще она, Ариадна Оливер, может выяснить про нее?
     Миссис Оливер рыскала по квартире, погружаясь во все большее уныние. Что же, в самом деле, предпринять? Она никак не могла прийти к окончательному решению. Отправиться куда-нибудь в поисках информации? В Лонг-Бей-синг? Но Пуаро уже побывал там и конечно же выяснил все, что было можно. Да и под каким предлогом она могла бы проникнуть в дом сэра Родрика Хорсфилда?
     Разве что еще разок навестить Бородин-Меншенс? Вдруг там удастся раскопать что-то еще? Для такого визита конечно же нужен убедительный повод, но, с другой стороны, только там есть надежда узнать что-нибудь новое. Который час? Десять утра. А почему бы и нет?..
     Повод она состряпала по дороге. Не слишком оригинальный. По правде говоря, миссис Оливер предпочла бы что-нибудь поэкзотичнее, но, после небольших колебаний решила, что, пожалуй, будет благоразумнее не выходить из границ будничности. Она добралась до величественных, хотя и угрюмых корпусов Бородин-Меншенс и медленно обошла двор, внимательно оглядываясь.
     Швейцар беседовал с водителем мебельного фургона. Молочник, толкая перед собой тележку с бутылками, остановился перед грузовым лифтом возле миссис Оливер. Он позвякивал бутылками и бодро насвистывал, а миссис Оливер рассеянно смотрела на мебельный фургон.
     - Номер семьдесят шестой съезжает, - объяснил молочник, видимо решив, что миссис Оливер интересует, за кем приехал фургон, и, ухватив ящик с бутылками, перенес его в лифт. - Хотя она, так сказать, уже съехала, - добавил он, вновь направляясь к тележке. Похоже, молочник был весельчаком. Он ткнул большим пальцем вверх. - Выбросилась из окна - с седьмого этажа - всего неделю назад. В пять утра. Время какое смешное выбрала.
     Миссис Оливер ничего смешного тут не нашла.
     - Но почему?
     - Почему выбросилась? Никто не знает. Нарушение психического равновесия или что-то такое.
     - Она была.., молодой?
     - Не-а. Грымза старая. Пятьдесят, не меньше. Двое грузчиков засовывали в фургон комод красного дерева. Он накренился, два ящика вывалились на землю. Лист бумаги спланировал в сторону миссис Оливер, и она поймала его на лету.
     - Эй, Чарли, смотри не переломай всего! - назидательно крикнул веселый молочник и скрылся в лифте со своими бутылками.
     Грузчики сердито пререкались. Миссис Оливер протянула им листок, но они только отмахнулись.
     Миссис Оливер решилась войти в подъезд и через минуту уже стояла перед дверью с номером 67. Изнутри донесся металлический звук, и секунду спустя дверь открыла пожилая женщина со шваброй в руке.
     - О! - сказала миссис Оливер, употребив свое излюбленное междометие.
     - Доброе утро. Я.., э.., кто-нибудь дома?
     - Боюсь, что нет, сударыня. Их никого нет. На работу ушли.
     - Да, конечно... Дело в том, что я, когда была тут в последний раз, оставила записную книжку. Такая досада... Наверное, где-нибудь в гостиной.
     - Ничего такого я вроде бы не подбирала. Или просто не обратила внимания - не знала, что она не хозяйская. Вы не зайдете? - Она гостеприимно распахнула дверь, поставила в угол швабру, которой терла пол на кухне, и проводила миссис Оливер в гостиную.
     - А-а! - бодрым голосом протянула миссис Оливер, вознамерившись непременно завязать дружеские отношения. - Вот книга, которую я оставила для мисс Рестарик, для мисс Нормы. Она уже вернулась в Лондон?
     - По-моему, она тут сейчас не живет. Кровать как стоит застеленная, так и стоит. Может, еще гостит у своих в деревне. Она в ту пятницу к ним собиралась.
     - Наверное, так оно и есть, - согласилась миссис Оливер. - А эта книга, знаете ли, один из моих детективов.
     Это сообщение не вызвало у уборщицы ни малейшего интереса.
     - Я сидела вот тут, - продолжала миссис Оливер, похлопывая по спинке кресла. - То есть так мне кажется. А потом подошла к окну, а потом, если не ошибаюсь, села на диван.
     Она просунула ладонь между сиденьем и спинкой. Уборщица любезно принялась шарить между диванными подушками.
     - Вы представить себе не можете, какой это ужас - потерять записную книжку, - жалобно произнесла миссис Оливер. - Там ведь записано, с кем мне нужно встретиться, когда и где. Я точно помню, что сегодня у меня ленч - с кем-то очень важным. А вот с кем и где, понятия не имею. Или завтра? Но в таком случае сегодня - с кем-то совсем не важным. О Боже!
     - Да, сударыня, такая незадача, - с сочувствием сказала уборщица, - не повезло.
     - А квартиры тут очень симпатичные, - заметила миссис Оливер, осматриваясь.
     - Больно высоко.
     - Зато вид прекрасный, верно?
     - Так-то так, но если окна на восток выходят, зимой ветром их насквозь продувает. Рамы-то металлические. Некоторые вторые рамы вставляют. Нет уж, зимой в такой квартире я бы жить не хотела! Ничего лучше первого этажа нет. Особенно когда у тебя дети. Куда удобнее. Коляски там и прочее. Нет, я всегда за первый этаж. А если пожар? Опять оно сподручней.
     - Да, конечно, пожар на верхних этажах - это вдвойне ужасно, - согласилась миссис Оливер. - Но тут ведь, наверное, есть запасные выходы?
     - Так разве ж до них доберешься! Я пожаров до смерти боюсь. С самого детства. Ну, и очень они дорогие, квартиры эти то есть. Вы не поверите, сколько за них дерут! Вот почему мисс Холленд подселила к себе еще двоих.
     - Да-да. По-моему, я с ними обеими знакома. Мисс Кэри - художница, так ведь?
     - Работает в картинной галерее. Только не очень-то надрывается. Немножко сама рисует: коровы там, деревья всякие, только вот, если бы она сама не говорила, нипочем не разобрать, что это такое. И неряха порядочная. В каком виде у нее комната! Вы не поверите! А вот у мисс Холленд всегда все в порядке, все аккуратно. Одно время она была секретаршей в Угольном управлении, а теперь секретарша в Сити. Говорит, это ей больше по вкусу. Она личная секретарша у очень богатого джентльмена, совсем недавно приехал из Южной Африки, в общем, откуда-то оттуда. Он отец мисс Нормы и попросил мисс Холленд взять ее в жилицы. Предыдущая-то барышня переехала, потому что вышла замуж. Вот она и обмолвилась, что подыскивает кого-нибудь на ее комнату. При нем. Ну, ей, понятно, неудобно было отказаться, так ведь? Раз он ее хозяин.
     - А она хотела бы отказаться? Уборщица хмыкнула.
     - Уж наверное, если бы заранее знала.
     - Что знала?
     Вопрос был слишком уж прямолинейным, и уборщица замялась:
     - Не люблю я этого, в чужие дела нос совать. Но миссис Оливер продолжала смотреть на нее с таким кротким любопытством, что миссис Швабра не устояла.
     - Ну, не то чтобы она какая-нибудь не такая. Ветер в голове, так они, нынешние, все такие. Но только, по-моему, ей бы доктору показаться. Бывает, она как будто толком не понимает, где она и что делает. Даже жуть берет. И вид у нее прямо как у мужниного племянника после припадка (а припадки у него страшные, вы не поверите!). Только за ней я никаких припадков не замечала. Может, г; внимает что, у них это в ходу.
     - Кажется, есть какой-то молодой человек, которого ее родители не одобряют?
     - Я тоже слышала. Он сюда раза два к ней приходил, правда, я-то его не видела. Из этих, из длинноволосых, говорят. Мисс Холленд он не нравится, только чего вы хотите? Девушки нынче все по-своему вытворяют.
     - Из-за нынешних девушек иногда просто в ужас приходишь, - сказала миссис Оливер, стараясь придать себе солидный и ответственный вид. - Плохо их воспитывали, вот что я скажу. Боюсь, что так. Боюсь. Девушкам вроде Нормы лучше бы оставаться дома, а не переезжать в Лондон, чтобы жить одной и работать в бюро интерьеров.
     - Дома ей не нравится.
     - Неужели?
     - Мачеха у нее. А девушки с мачехами редко уживаются. Мачеха, как я слышала, делала для нее, что могла: старалась привести ее в себя, старалась не допускать в дом этих ряженых молодчиков, ну, и еще всякое. Она знает, что, коли свяжется девушка вот с таким, дело кончится бедой. Иногда... (голос уборщицы обрел торжественность).., иногда я Бога благодарю, что дочку он мне так и не послал.
     - У вас есть сыновья?
     - Двое мальчиков. Один в школе, и у него там все хорошо, а другой в типографии, и у него тоже все хорошо. Да, неплохие они оба. Хотя, что говорить, и с мальчишками забот хватает. Только с девчонками, по-моему, их больше. Так вот и кажется, что надо бы их в чувство привести, помочь им.
     - Да, - задумчиво произнесла миссис Оливер, - действительно.
     Она заметила, что уборщице не терпится вернуться к уборке.
     - Жаль, что книжечка моя не нашлась, - сказала она. - Но, во всяком случае, большое спасибо и извините, что отняла у вас столько времени.
     - Ну да, может, она все-таки отыщется, - сочувственно ответила ее собеседница.
     Миссис Оливер вышла из квартиры, прикидывая, что ей следует предпринять дальше. На самое ближайшее время она так ничего и не смогла придумать, зато у нее уже складывался план на завтра.
     Вернувшись домой, миссис Оливер с важностью достала записную книжку и занесла в нее всякие разности под заголовком "Установленные мною факты". В целом фактов набралось негусто, но миссис Оливер, верная своему призванию, сумела извлечь из них все возможное и даже больше. Пожалуй, наиболее многообещающим был тот факт, что Клодия Риис-Холленд служила у отца Нормы. Этого она не знала и была убеждена, что Пуаро тоже пребывает в неведении. Она совсем уж собралась позвонить ему и сообщить, что ей удалось узнать, но передумала из-за своего плана на завтра. По правде говоря, миссис Оливер чувствовала себя не столько автором детективных романов, сколько идущей по следу усердной ищейкой - нос прижат к земле, ноздри чутко ловят воздух, и завтра утром... Вот завтра утром и увидим!
     В строгом соответствии со своим планом миссис Оливер встала рано, откушала две чашки чаю с яйцом всмятку и отправилась выполнять возложенную на себя миссию. Вскоре она вновь была рядом с Бородин-Меншенс, но во двор не вошла, побоявшись, что ее уже там приметили. Стоя чуть поодаль то от одного входа в дом, то от другого, она впивалась взглядом в жильцов, выходивших под утреннюю изморось, тут же торопливо припускавших рысью.
     По большей части это были девушки и выглядели они на удивление одинаковыми. До чего же странными кажутся люди, когда они вот так деловито выходят из этих огромных домов - вылитых муравейников, решила миссис Оливер. "Но что мы знаем о муравейниках?" - спросила она себя. Ковырнешь его ногой или палкой, и начинается словно бы бессмысленная суета. Муравьи мечутся, таща травинки, движутся целыми потоками. Хлопочут, стараются изо всех сил, но впечатление такое, будто они бесцельно кружат, хотя на самом деле они, наверное, прекрасно знают, что делают - не хуже всех этих людей. Вот, скажем, мужчина, который проскочил мимо нее, что-то бормоча себе под нос. "Хотела бы я знать, что тебя тревожит!" - подумала миссис Оливер. Она еще раз прошлась по тротуару и внезапно попятилась. Из подъезда энергичной деловой походкой вышла Клодия Риис-Холленд, как всегда подтянутая и элегантная. Миссис Оливер поспешно отвернулась, опасаясь быть узнанной. Выждав, когда Клодия отойдет на достаточное расстояние, она быстро ринулась за ней следом.
     На углу Клодия Риис-Холленд свернула вправо на магистраль, дошла до автобусной остановки и там остановилась. Миссис Оливер, продолжавшая ее преследовать, всполошилась. А что, если Клодия обернется, увидит ее, узнает? Миссис Оливер не придумала ничего лучшего, как несколько раз хлопнуть себя по носу, бесшумно, но чувствительно. Впрочем, Клодия Риис-Холленд была полностью поглощена своими мыслями. Она не удостоила ни единым взглядом никого из стоявших на остановке. Миссис Оливер тоже встала в очередь, оказавшись четвертой за ней. Наконец подошел нужный автобус, и все разом рванулись к дверце. Клодия немедленно поднялась наверх. Миссис Оливер удалось сесть внизу возле двери, хотя не слишком удачно - третьей на сиденье. Когда подошел кондуктор, миссис Оливер, не скупясь, вложила ему в руку полтора шиллинга. Ведь она понятия не имела ни о маршруте автобуса, ни о расстоянии до "одного из этих новых домин возле Святого Павла" "Имеется в виду главный собор Англиканской церкви в Лондоне и одна из лондонских архитектурных достопримечательностей. Построен в 1675 - 1710 годах.", как не слишком вразумительно выразилась уборщица. Когда впереди наконец замаячил осененный веками купол, миссис Оливер была начеку и в полной готовности. "Вот сейчас, сейчас!" - думала она, внимательно вглядываясь в выходящих из автобуса. А-а, вот и Клодия - элегантная, представительная в своем строгом дорогом костюме. Миссис Оливер, пропустив вперед себя несколько человек, тоже сошла и последовала за ней на точно рассчитанном расстоянии.
     "Ну и ну! - подумала миссис Оливер. - Я иду по следу! Прямо как мои персонажи. И получается это у меня весьма недурно: ведь она ничего не заметила".
     Клодия Риис-Холленд действительно, казалось, была поглощена своими мыслями. "По виду очень энергичная и практичная девушка, - в который раз заметила про себя миссис Оливер. - Если бы я вознамерилась вычислить убийцу - практичного, деловитого убийцу, я подумала бы на кого-нибудь вроде нее".
     К ее несчастью, пока еще никто не был убит - если, конечно, Норма и в самом деле никого не убила.
     Этот район Лондона за последние годы сильно пострадал - впрочем, кому-то покажется, что и выиграл - из-за новостроек. К небу тянулись гигантские небоскребы, по мнению миссис Оливер, удивительно уродливые, точно поставленные стоймя спичечные коробки.
     Клодия вошла в подъезд. "Вот теперь я все узнаю точно", - подумала миссис Оливер, следуя за ней. Целых четыре лифта с бешеной скоростью сновали вверх и вниз. "Можно и не попасть в нужный!" - встревожилась миссис Оливер. Однако лифты были огромными, и, в последнюю секунду юркнув в тот, в который вошла Клодия, миссис Оливер спряталась от нее за широкими мужскими спинами. Клодия вышла на пятом этаже и пошла по коридору. Миссис Оливер, поднявшись на цыпочки, заметила, в какую дверь она свернула. В четвертую от конца коридора. Через некоторое время миссис Оливер подкралась к этой двери и прочла надпись на табличке; "Джошуа Рестарик лимитед".
     Совершив все эти сложные манипуляции, миссис Оливер почувствовала некоторую растерянность. Она выяснила, где находится контора отца Нормы, в которой работала Клодия, ну и что? Какой толк от этого открытия? Скорее всего - ни малейшего. Несколько раздосадованная, миссис Оливер выждала несколько минут, прохаживаясь из конца в конец коридора и поглядывая на дверь "Джошуа Рестарик". Не войдет ли туда кто-нибудь представляющий хоть какой-то интерес. Вошли две-три девушки, но ничего особенного они собой не представляли. Миссис Оливер спустилась в лифте и, заметно упав духом, вышла из подъезда. Она решительно не знала, что предпринять дальше, и, бредя по улице, уже подумывала зайти в собор Святого Павла.
     "Можно взобраться на галерею Шепота и пошептать, - думала миссис Оливер. - Интересно, подошла бы галерея Шепота для убийства?" "Нет, - решила она. - Отдает кощунством. Что-то не совсем пристойное". Она задумчиво направилась к театру "Русалка", который, пожалуй, в этом смысле был гораздо более перспективным.
     Затем повернула обратно - в сторону комплекса новых зданий. И тут, ощутив потребность в более плотном завтраке, чем чай и яйцо всмятку, зашла в скромное кафе, где было довольно много народу: в этот час люди либо поздно завтракали, либо перекусывали, не дождавшись одиннадцати. Миссис Оливер, рассеянно высматривая место, вдруг ахнула: за столиком у стены сидела Норма, а напротив нее - молодой человек с пышными каштановыми локонами чуть не до лопаток и в алом бархатном жилете под чем-то слишком уж фантастичным, чтобы это можно было называть пиджаком.
     - Дэвид! - прошептала миссис Оливер. - Конечно, Дэвид!
     Молодой человек и Норма что-то возбужденно обсуждали.
     Миссис Оливер обдумала план кампании, выбрала стратегию, удовлетворенно кивнула и прошла через кафе к неприметной двери с табличкой "Дамы".
     Узнает ли ее Норма или нет, предугадать было трудно: отнюдь не всегда рассеянные на вид люди оказываются рассеянными на деле. Правда, в данный момент Норма, похоже, способна была видеть только одного Дэвида. Но вдруг она случайно обернется?
     - Сейчас что-нибудь придумаем, - пробормотала миссис Оливер, глядя в засиженное мухами зеркало - главным образом на волосы.
     Прическа. Вот что, по давнему убеждению миссис Оливер, было решающим во внешнем облике. Уж ей ли было это не знать - при ее страсти без конца менять прическу. После подобных экспериментов ее не всегда узнавали даже близкие друзья. Оглядев свою голову придирчивым взглядом, миссис Оливер принялась за дело - отцепила накладные локоны и, завернув их в носовой платок, убрала в сумочку, потом расчесала волосы на прямой пробор и стянула их в скромный узел на затылке. Затем достала очки и водрузила их на нос. Вид у нее теперь был очень серьезный - "просто ученая дама", - одобрительно подумала миссис Оливер. С помощью губной помады она изменила форму рта и вернулась в зал, двигаясь очень осторожно, поскольку очки предназначались для чтения и все вокруг выглядело неясным и зыбким. Она прошла к пустому столику рядом со столиком Нормы и Дэвида и села так, чтобы быть лицом к Дэвиду и видеть спину Нормы. Девушка могла бы ее заметить, только развернувшись на сто восемьдесят градусов.
     К миссис Оливер подплыла официантка. "Ученая дама" заказала кофе со сдобной булочкой и буквально замерла.
     Ни Дэвид, ни Норма не обратили ни малейшего внимания на ее появление; они были поглощены беседой. Миссис Оливер стала вслушиваться.
     - ..Все это тебе только мерещится, - говорил Дэвид. - Игра воображения. Чистейшая чепуха, дорогая.
     - Не знаю. Не могу разобраться. - Голос Нормы был странно тусклым. И поскольку она сидела к миссис Оливер спиной, разбирать ее слова было очень трудно. И вообще, этот глуховатый монотонный голос неприятно поразил миссис Оливер. "Что-то тут не так, - подумала она. - И очень даже не так". Ей вспомнились слова Пуаро: "Ей кажется, что она совершила убийство". Что же такое с этой девочкой? Галлюцинации? Или она действительно кого-то убила? И теперь находится в состоянии депрессии?
     - Если хочешь знать мое мнение, то во всем виновата Мэри с ее вздорными выдумками. Эта дура так носится со своим здоровьем, что постоянно выдумывает себе болезни.
     - Ей и правда было плохо.
     - Ну ладно, ей было плохо. Любая разумная женщина обратилась бы к врачу, чтобы он выписал ей какой-нибудь антибиотик, а не подняла бы бучу.
     - Она думает, что это я подстроила. И отец тоже так думает.
     - Повторяю, Норма: у тебя слишком богатое воображение.
     - Ты так говоришь, Дэвид, чтобы меня успокоить. А если я и правда подлила ей что-то?
     - Как это "а если и правда"? Ты ведь должна знать, подливала или не подливала. Норма, это же бред какой-то.
     - Но я не знаю.
     - Ну вот опять. Заладила одно - "я не знаю", "я не знаю".
     - Ты не понимаешь. Ты не понимаешь, что такое ненависть. Я ее возненавидела с первого же взгляда.
     - Это я понял. Ты мне уже говорила.
     - В том-то и дело. Я тебе уже это говорила, но я этого совершенно не помню. Понимаешь? Довольно часто я.., я что-то говорю людям. О том, что хочу сделать, или уже сделала, или собираюсь сделать. А потом не могу вспомнить, когда я это говорила и говорила ли вообще. Как будто я держу все это в уме, и вдруг что-то вырывается наружу, и я это что-то кому-то говорю. Тебе же сказала, ведь так?
     - Ну.., то есть.., слушай, может быть, хватит?
     - Но я же говорила тебе это? Говорила?
     - Ладно, пусть говорила. Бывает, с языка срывается:
     "Я ее ненавижу и хочу убить. Я ее отравлю!" Но это просто детская злость, понимаешь, о чем я? Ты совсем как маленькая девочка. Дети постоянно грозятся: "Ненавижу его. Отрублю ему голову!" И в школе то же самое: невзлюбят учителя или учительницу и шепчут что-нибудь такое.
     - Только и всего, по-твоему? Но.., но получается, будто я и не повзрослела вовсе.
     - В некоторых отношениях так оно и есть. Возьми себя в руки, пойми, как это глупо. Ладно, ты ее ненавидишь, ну и что? Ты уехала из дома и не живешь с ней.
     - Но почему я не должна жить в своем родном доме, с моим отцом? - сказала Норма. - Это нечестно! Нечестно! Сначала он уехал, бросил маму, а теперь, когда решил вернуться ко мне, взял и женился на Мэри. Конечно, я ее ненавижу, а она ненавидит меня. И я прямо-таки мечтала убить ее. Даже придумывала разные способы, как это сделать. И мне нравилось придумывать эти способы... Но потом.., когда ей правда стало плохо...
     - Уж не возомнила ли ты себя ведьмой? - В голосе Дэвида мелькнули тревожные нотки. - Ты случайно не лепила восковые фигурки и не втыкала в них булавки?
     - Конечно нет. Это же глупо. То, что я делала, было реальным. Абсолютно реальным.
     - Послушай, Норма, что значит - реальным?
     - Бутылка же лежала у меня в ящике. Я его открыла, а она там.
     - Какая еще бутылка?
     - "Истребитель драконов. Селективный гербицид". Так написано на этикетке. Темно-зеленая бутылка. Растения полагается опрыскивать. И еще одна этикетка: "Осторожно, яд!"
     - Ты ее купила или только нашла?
     - Я не знаю, где я ее взяла, но она лежала у меня в ящике. Наполовину пустая.
     - И тогда ты.., ты вспомнила?
     - Да, - сказала Норма. - Да-а... - Ее голос был почти сонным. - Да-а.., по-моему, тогда я все вспомнила. И ты так думаешь, правда, Дэвид?
     - Я тебя не понимаю. Норма. Я серьезно. Мне кажется, в какой-то мере ты все это выдумываешь. Внушаешь себе.
     - Но ее положили в больницу - для обследования, сказали врачи. Потому что не сумели поставить диагноз. А в конце концов так ничего и не нашли, и она вернулась домой... И ей снова стало плохо, и тут я испугалась. Папа как-то странно на меня поглядывал, а потом приехал доктор, и они о чем-то говорили, запершись у папы в кабинете. Я подкралась к окну снаружи и хотела подслушать. Надо же было узнать, о чем они там говорят. А они обсуждали, как отправить меня куда-то, где меня будут держать под замком! Где я "пройду курс лечения"... Ну, что-то в этом роде. Понимаешь, они думали, что я сумасшедшая, и я перепугалась... Потому что.., потому что не знала, что я делала, а чего нет...
     - Тогда ты и убежала?
     - Нет.., это было позднее...
     - Расскажи мне.
     - Я больше не хочу об этом говорить.
     - Тебе же придется рано или поздно сообщить им, когда ты...
     - Ни за что! Я их ненавижу! И отца ненавижу - не меньше, чем Мэри. Хоть бы они умерли! Хоть бы они оба умерли! Тогда.., тогда, мне кажется, я опять смогу быть счастливой.
     - Перестань городить чушь! Послушай, Норма. - Он вдруг как-то неловко осекся. - Я не очень-то настроен на брак и все такое прочее... То есть я вообще ни о чем таком не думал... Разве что когда-нибудь через много лет... Не хотел себя связывать... Но, по-моему, это наилучший выход. Давай поженимся. Зарегистрируем брак. Тебе придется сказать в мэрии, что тебе уже двадцать один год. Зачеши волосы кверху, надень очки или юбку подлиннее, чтобы выглядеть старше. Когда мы поженимся, твой отец уже ничего сделать не сможет! И не отошлет тебя "куда-то", как ты выражаешься. Он уже не сможет распоряжаться твоей судьбой.
     - Я его ненавижу.
     - По-моему, ты всех ненавидишь.
     - Нет, только папу и Мэри.
     - Но, в конце-то концов, почему бы человеку не жениться во второй раз? Что тут такого?
     - А что он с мамой сделал, это ничего?
     - Но ведь это когда было!
     - Да, я была совсем маленькой, но я помню. Он уехал, бросил нас. Присылал мне подарки на Рождество, а сам ни разу не приехал. Да встреть я его на улице, когда он вернулся, я бы его не узнала. Он перестал для меня существовать. По-моему, он и маму куда-то отправлял. Когда она болела, то всегда уезжала, а куда, я не знаю. И не знаю, чем она была больна. Иногда мне кажется.., мне кажется, Дэвид... Знаешь, по-моему, у меня что-то с головой, что-то в ней не так, и это заставит меня сделать какую-нибудь непоправимую вещь. Вот как с тем ножом.
     - С каким еще ножом?
     - Не важно с каким.
     - Но ведь ты можешь объяснить, о чем говоришь?
     - По-моему, на нем была кровь. Он лежал там.., под чулками.
     - Ты помнишь, как ты его там прятала?
     - Кажется, да. Но совсем не помню, что я с ним делала перед тем. Не помню, где была... Из памяти выпал целый час. Целый час я была не знаю где. Но где-то была и что-то сделала.
     - Ш-ш-ш! - прошипел он, увидев приближающуюся официантку. - Все будет хорошо. Я о тебе позабочусь. Дайте-ка нам что-нибудь еще, - уже громко добавил он, беря в руки меню. - Тушеную фасоль на тостах.
     
     
     Глава 8
     
     
     Эркюль Пуаро диктовал своей секретарше мисс Лемон:
     - Я чрезвычайно польщен вашим приглашением, но вынужден с сожалением сообщить вам, что...
     Тут зазвонил телефон, и мисс Лемон сняла трубку.
     - Да? Кто, вы сказали? - Она загородила рот ладонью и шепнула Пуаро:
     - Миссис Оливер.
     - А, миссис Оливер, - с кислым видом произнес Пуаро, который очень не любил, когда его отвлекали от дел, но трубку все-таки взял. - Алло, Эркюль Пуаро слушает.
     - О, мосье Пуаро! Как хорошо, что застала вас. Я отыскала ее для вас.
     - Прошу прощения?
     - Я отыскала ее для вас. Вашу Офелию! Ну, ту, которая совершила убийство или думает, будто совершила. Во всяком случае, она только об этом и твердит. По-моему, она не совсем в своем уме. Хотите приехать сюда?
     - Где вы, chere madame?
     - Между Святым Павлом и "Русалкой", это театр. В общем, где-то тут... На Колтроп-стрит! - внезапно завопила миссис Оливер, выглянув из телефонной будки. - Вы успеете? Они в кафе.
     - Они?
     - О, она и, видимо, ее неподходящий молодой человек. А по-моему, он довольно милый и как будто очень к ней неравнодушен. Не понимаю почему. Чужая душа - потемки. Ну, я с вами прощаюсь - хочу поскорее туда вернуться. Видите ли, я их выследила: захожу в кафе, а они там, голубчики.
     - А-а! Вы проявили большую проницательность, мадам.
     - Да нет, вовсе нет. Чистая случайность. Я просто зашла перекусить и увидела ее за столиком.
     - О, ну так, значит, вас любит удача. Что не менее важно.
     - Я села за соседний столик - за тот, что у нее за спиной. Впрочем, она вряд ли бы меня узнала. Я зашла в дамскую комнату и сделала совершенно новую прическу. К тому же они ведут себя так, словно в мире никого, кроме них, нет. И когда они сделали еще один заказ.., тушеную фасоль.., которую я терпеть не могу и всегда удивляюсь, что кто-то способен ее есть...
     - Пока оставим фасоль. Но продолжайте. Вы вышли позвонить, а они еще сидят в кафе?
     - Да. Запеченная фасоль дала мне передышку. И сейчас я вернусь. Или лучше остаться снаружи? Но вы все равно поторопитесь.
     - Как называется кафе?
     - "Веселый трилистник". Хотя ничего веселого в нем нет. Наоборот, вид у него достаточно убогий. Кофе, впрочем, недурной.
     - Я все понял. Возвращайтесь. Я приеду.
     - Превосходно, - сказала миссис Оливер и повесила трубку.
     
     ***
     
     Мисс Лемон, как всегда, была на высоте: она вышла на улицу раньше него и уже ждала рядом с такси. Она не задавала вопросов, не проявляла любопытства. И не сказала Пуаро, чем займется до его возвращения. В этом не было нужды. Она всегда знала, что ей надо сделать, и все делала как надо.
     Такси Пуаро остановил на углу Колтроп-стрит и, расплатившись с шофером, вылез. Осмотревшись, он нашел взглядом "Веселый трилистник", но возле него - ни единой фигуры, которая хотя бы отдаленно напоминала миссис Оливер, пусть даже искусно изменившую свою внешность. Он прошел до конца улицы и вернулся вспять, но миссис Оливер нигде не было. Либо интересовавшая их пара покинула кафе и миссис Оливер продолжила слежку, либо... Он на всякий случай направился к кафе. Заглянуть внутрь не удалось, поскольку стекла запотели, а потому он тихо отворил дверь и вошел. Его взгляд скользнул по залу. Он сразу же увидел ту девушку. Она сидела одна за столиком у стены и курила сигарету, глядя прямо перед собой в глубокой задумчивости. Ну нет, подумал Пуаро, похоже, она ни о чем не думает, а погружена в транс. Она сейчас где-то далеко отсюда.
     Он неторопливо пересек зал и опустился на стул напротив нее. Она подняла глаза, и Пуаро понял, что она его узнала, чем весьма его порадовала.
     - Вот мне и посчастливилось встретить вас опять, мадемуазель, - сказал он галантно. - Я вижу, вы меня узнали.
     - Да-да.
     - Всегда приятно, когда тебя узнает милая барышня, знакомство с которой ограничилось одной короткой встречей.
     Она молча смотрела на него.
     - Могу ли спросить, как вы меня узнали?
     - По усам, - тотчас ответила Норма. - Это могли быть только вы.
     Самолюбие Пуаро было польщено, он гордо погладил свои усы - обычный его жест в подобных случаях.
     - Да, логично. Таких усов, как мои, не так уж много. Великолепные, а?
     - Да.., ну, да... Наверное.
     - Может быть, вы не очень в этом разбираетесь, но, мисс Рестарик - мисс Норма Рестарик, не так ли? - поверьте, у меня потрясающе великолепные усы.
     Он нарочно дважды повторил ее фамилию. Она же все еще витала в своем неведомом мире, и Пуаро был почти уверен, что она не заметит этого. Но она заметила. И испугалась.
     - Откуда вы знаете мою фамилию? - спросила она.
     - Совершенно верно, моему слуге вы ее не назвали, когда пришли в то утро.
     - Так как же вы ее узнали? Как вы сумели ее узнать? Кто вам сказал?
     Он уловил в ее глазах тревогу, почти ужас.
     - Один мой друг, - ответил он. - Иметь друзей иногда очень полезно.
     - Но кто? Кто?
     - Мадемуазель, вам угодно хранить от меня свои маленькие секреты. Вот и я предпочитаю хранить мои маленькие секреты от вас.
     - Не понимаю, как вы могли узнать, кто я.
     - Я - Эркюль Пуаро, - важно произнес Пуаро, как всегда полагая, что этим все сказано. И, с мягкой улыбкой откинувшись на стуле, стал ждать, что ответит она.
     - Я... - начала она и запнулась. - Мне бы... - и снова умолкла.
     - В то утро, помнится, наша беседа быстро оборвалась, - сказал Пуаро.
     - На том, что, по вашим словам, вы совершили убийство.
     - Ax, это!
     - Да, мадемуазель. Это.
     - Но.., я же, конечно, говорила несерьезно. Ничего такого я не имела в виду. Я.., просто пошутила.
     - Vraiment "Неужели? (фр)"? Вы являетесь ко мне рано утром, отрываете меня от завтрака. Вы уверяете, что дело не терпит отлагательств. Не терпит, потому что вы, кажется, совершили убийство. А теперь вы говорите, что просто пошутили!
     Официантка, которая уже некоторое время внимательно поглядывала на Пуаро, внезапно подошла к нему и протянула что-то вроде бумажного кораблика, который сложили для малыша, чтобы он пускал его в ванне.
     - Это вам? - спросила она. - Мистер Поррит? Одна дама оставила.
     - Ах да. - Пуаро сделал вид, что знал заранее о записке. - А как вы меня узнали?
     - Дама сказала, что у вас усы. Сказала, что я таких усов еще никогда не видела. Так оно и есть, - простодушно добавила официантка, с любопытством их разглядывая.
     - Благодарю вас.
     Пуаро развернул кораблик, хорошенько разгладил листок бумаги, из которого он был сделан, и прочел в спешке нацарапанные карандашом слова:
     
     "Он уходит. Она остается. Я предоставляю ее вам и иду за ним. Ариадна"
     
     - Ах да, - повторил Пуаро, складывая записку вдвое и пряча ее в карман. - Так на чем мы остановились? По-моему, на вашем чувстве юмора, мисс Рестарик.
     - Вы знаете только мою фамилию или.., или вы все про меня знаете?
     - Кое-что знаю. Вы мисс Норма Рестарик. Ваш лондонский адрес: квартира шестьдесят семь, Бородин-Меншенс. Ваш домашний адрес: "Лабиринт", Лонг-Бейсинг. Вы живете там с отцом, мачехой и двоюродным дедом. И еще в вашем доме есть молодая иностранка, которая приглядывает за дедом. Как видите, я хорошо осведомлен.
     - Вы устроили за мной слежку.
     - Нет-нет, - живо возразил Пуаро. - Ничего подобного. Даю вам слово чести.
     - Но вы ведь не служите в полиции? Вы ничего про это не говорили.
     - Я не служу в полиции, будьте покойны.
     Вся ее воинственная подозрительность разом исчезла.
     - Я не знаю, что делать, - убитым голосом сказала она.
     - Я вовсе не убеждаю вас воспользоваться моими услугами, - сказал Пуаро. - Ведь, по вашим словам, я слишком стар. Может быть, вы правы. Но раз уж я знаю, кто вы и даже кое-что из вашей жизни, то почему бы нам по-дружески не обсудить ваши проблемы. Не забывайте, старики, к возможностям которых вы столь скептически относитесь, тем не менее обладают обширным опытом.
     Норма продолжала смотреть на него с сомнением - этот пристальный взгляд широко открытых глаз уже насторожил его во время их первой встречи. Но она, видимо, зашла в тупик, и Пуаро чувствовал, что ей очень хочется выговориться. По каким-то совершенно необъяснимым причинам людям, которым хотелось излить душу, говорить с Пуаро всегда бывало легко и просто.
     - Они думают, что я помешанная, - сказала она без обиняков. - И.., и мне тоже так кажется. Помешанная. Сумасшедшая.
     - Как интересно! - весело сказал Эркюль Пуаро. - У подобных вещей есть множество названий. Очень звучных названий, которые с таким апломбом произносят психиатры, психологи и прочие умники. Но "помешанная" очень точно передает отношение к этому обычных людей. Eh bien "Ну, хорошо (фр).", вы помешаны, или кажетесь помешанной, или считаете себя помешанной, и не исключено, что вы и в самом деле помешаны. Но последнее еще не означает, что положение так уж серьезно. Подобные состояния не так уж редки и обычно без труда излечиваются. Они возникают, когда люди испытывают слишком большое умственное или душевное напряжение. Скажем, слишком усердно занимаются перед экзаменами или чересчур поддаются своим эмоциям. Слишком уж религиозны или, напротив, рьяно воюют с религией. Или у них нелады с родными: они имеют веские причины ненавидеть своих отцов и матерей. Ну и, разумеется, самое простое: несчастная любовь.
     - У меня есть мачеха. Я ее ненавижу, и мне кажется, что и отца тоже. Не так уж мало для того, чтобы съехать с катушек, правда?
     - Чаще ненавидят кого-нибудь одного, - заметил Пуаро - Видимо, вы очень любили вашу мать. Ваши родители развелись, или она скончалась?
     - Да. Она умерла около трех лет назад.
     - И она была вам очень дорога?
     - Да, наверное. То есть конечно. Она постоянно болела и надолго ложилась в больницу.
     - А ваш отец?
     - Он очень давно от нас уехал. В Южную Африку. Когда мне было пять лет. По-моему, он хотел, чтобы мама с ним развелась, но она не давала развода. Ну так вот, он уехал в Южную Африку, занялся там рудниками или еще чем-то. Правда, он присылал мне на каждое Рождество открытки и подарки или поручал кому-нибудь прислать. Но это все. Поэтому он был для меня кем-то не вполне реальным. Вернулся он примерно год назад, чтобы привести в порядок дела моего дяди - когда тот умер. Утрясти всякие финансовые вопросы. Но вернулся домой не один, а , а привез с собой эту свою новую жену.
     - А вы были против?
     - Да.
     - Но ведь ваша матушка умерла. И в том, что человек женится второй раз, ничего необычного нет. Тем более если он и его первая жена много лет не жили вместе. А эта его жена.., он на ней хотел жениться, когда просил вашу мать о разводе?
     - Нет-нет. Она же совсем молодая. И очень красивая, и ведет себя так, словно отец - это ее собственность! - После паузы она продолжала другим, совсем каким-то детским тоном:
     - Я думала, может быть, когда он вернется, то будет любить меня, заботиться обо мне, но она ему не позволяет. Она мой враг. Она выживает меня из дому.
     - Но в вашем возрасте это уже никакого значения не имеет. Так даже лучше. Вам вовсе не нужно, чтобы вас опекали. Вы стоите на собственных ногах, вы можете делать что захотите, можете сами выбирать друзей...
     - Вы бы так не говорили, если бы видели, как они к этому относятся! Нет, друзей себе я все же буду выбирать сама...
     - В наши дни большинству девушек приходится сталкиваться со скептицизмом родителей в отношении своих друзей, - сказал Пуаро.
     - Все так изменилось, - сказала Норма. - Мой отец совсем не тот, каким я его помнила в детстве. Тогда он все время играл со мной и был такой веселый! А теперь он всегда какой-то угрюмый, встревоженный и еще.., сердитый. Совсем другой.
     - Прошло ведь пятнадцать лет, если не ошибаюсь. Люди меняются.
     - Но ведь не до такой степени?
     - А внешне он не изменился?
     - Нет, нет, нет. Совсем нет. Сравните его с портретом, который висит над его креслом, он совсем такой же, каким был тогда, в молодости. Но только.., все равно совсем другой, не такой, каким я его помню.
     - Видите ли, моя дорогая, - мягко сказал Пуаро, - люди никогда не бывают совсем такими, какими вы их помните. С течением времени вы все чаще рисуете их такими, какими хотели бы их видеть, и вам кажется, что именно такими они вам запомнились. Если вам нравится вспоминать их замечательными, веселыми, красивыми, то вы приписываете им и то, чего никогда не было.
     - Вы так считаете? Вы правда так считаете? - Она умолкла, а потом сказала внезапно:
     - Ну а почему же, по-вашему, мне хочется убивать?
     Пуаро внутренне был готов к этому вопросу. И вот он был задан. Пуаро почувствовал, что настал критический момент их разговора.
     - Вопрос очень непростой, - сказал он, - причины могут быть самые разные. А ответ, скорее всего, вы могли бы получить от врача. От знающего врача.
     Она среагировала мгновенно.
     - Ни к какому врачу я не пойду! Ни за что! Они хотели отправить меня к врачу, чтобы меня заперли в психушку. Заперли навсегда! Ни за что! - Она даже привстала, словно собиралась выскочить из-за столика.
     - Но ведь я-то не могу насильно отправить вас к врачу. Так что успокойтесь. Но почему бы, в самом деле, вам самой к нему не обратиться? Вы бы могли ему рассказать то, что рассказали мне, и спросить его о причине этой вашей.., потребности. Вероятно, он объяснил бы вам почему.
     - Дэвид говорит то же самое. Дэвид говорит, что мне обязательно надо это сделать, но, по-моему.., по-моему, он не понимает. Ведь я должна буду сказать врачу, что я.., что я, кажется, и в самом деле пыталась...
     - Но отчего вы думаете, что пытались?
     - Потому что я не всегда помню, что я накануне делала.., или где была. У меня вдруг провал в памяти - на час, на два часа, и я ничего не помню. Один раз я очутилась в коридоре.., в коридоре перед ее дверью. И у меня что-то было в руке.., я не знаю откуда. Она шла и шла навстречу мне... Но когда подошла, лицо у нее вдруг изменилось. Это была вовсе не она. Она превратилась в другую.
     - Видимо, вам приснился кошмар. В дурных снах люди часто вдруг превращаются в кого-то еще.
     - Это не был кошмар. Я же подняла револьвер... Он лежал у моих ног...
     - В коридоре?
     - Нет, во дворе. А она подошла и забрала его у меня.
     - Кто она?
     - Клодия. А потом отвела меня домой и дала выпить чего-то горького.
     - А где была ваша мачеха?
     - Тоже там... Ах нет. Она же была в дедушкином "Лабиринте". Или в больнице. Это там установили, что у нее отравление.., и что это все я.
     - Ну почему обязательно вы? Это же мог быть кто угодно еще.
     - Больше некому.
     - А.., ее муж?
     - Папа? Но с чего это папа стал бы травить Мэри? Он на нее чуть ли не молится. Она для него все!
     - Но ведь в доме живут и другие?
     - По-вашему, это сделал дядя Родрик? Чепуха!
     - Как знать? - сказал Пуаро. - Вдруг у него в голове возникла какая-то путаница. Перепутал настоящее с прошлым и вообразил, что это его долг - отравить красавицу шпионку. Что-нибудь в таком духе.
     - Это было бы здорово! - оживилась Норма, отвлекшись от своих терзаний и переходя на обычный тон. - Во время войны дядя Родрик действительно имел много дел со шпионами. Кто еще остается? Соня? Кстати, скорее, это она красавица шпионка, хотя я представляла их совсем другими.
     - Я тоже. Да и зачем бы ей понадобилось отравлять вашу мачеху? Но ведь, наверное, есть слуги? Садовники?
     - Нет, они приходящие. И мне кажется.., ну им-то зачем со всем этим связываться?
     - Ну, а если она сама?
     - Хотела покончить с собой... Как это делают другие...
     - Ну мало ли... На свете чего только не бывает.
     - Не представляю, чтобы Мэри решилась на самоубийство. Она слишком уж рассудительна. Да и с какой стати?
     - И еще, вам кажется, что в таком случае она сунула бы голову в газовую плиту или картинно улеглась бы на постели и приняла большую дозу снотворного, верно?
     - Ну, это было бы для нее более естественно. Так что видите, - сказала Норма мрачно, - отравить ее могла только я.
     - Ага! Вот ведь что удивительно, - сказал Пуаро, - у меня такое ощущение, что вам ужасно хочется, чтобы это действительно были вы. Вам приятно думать, что это ваша рука тайно подлила роковую дозу - уж не знаю чего именно. Да, вам нравится так думать.
     - Как вы смеете говорить подобные вещи! Как вы смеете!
     - Смею, потому что, мне кажется, это правда, - ответил Пуаро. - Почему мысль о том, что вы могли совершить убийство, приятно щекочет вам нервы? Доставляет удовольствие?
     - Не правда!
     - Не знаю, не знаю, - усомнился Пуаро. Она схватила сумочку и принялась шарить в ней дрожащими пальцами.
     - Я не намерена больше оставаться здесь и выслушивать гадости! - Она подозвала официантку, та подошла, почиркала в блокнотике и положила листок у тарелки Нормы.
     - Позвольте мне, - сказал Пуаро. Он ловко перехватил листок и хотел достать бумажник. Норма вырвала у него листок.
     - Нет, еще не хватало, чтобы вы за меня платили!
     - Как угодно, - сказал Пуаро.
     Он узнал то, что хотел узнать. Счет был На двоих. Следовательно, этот Дэвид, этот шустрый молодчик в экзотическом одеянии, охотно позволял влюбленной в него девушке платить за себя.
     - А, так вы, я вижу, угощали кого-то кофе?
     - Откуда вы знаете, что я была здесь не одна?
     - Я ведь говорил вам, что мне известно достаточно много.
     Она положила деньги на стол и встала.
     - Я ухожу, - сказала она. - И не смейте идти за мной!
     - Да где уж мне за вами угнаться, - с грустью усмехнулся Пуаро. - Или вы забыли, что я дряхлый старичок? Стоит вам чуть ускорить шаг, и я останусь далеко позади.
     Она встала и направилась к двери.
     - Вы слышали? Не смейте идти за мной!
     - Но разрешите хотя бы открыть перед вами дверь? - И он распахнул дверь галантным жестом. - Au revoir "До свидания (фр.).", мадемуазель.
     Она бросила на него подозрительный взгляд и быстро пошла по улице, время от времени оглядываясь через плечо. Пуаро стоял на пороге и смотрел ей вслед, но у него и в мыслях не было выйти наружу или попытаться догнать ее. Когда она скрылась из виду, он вернулся в зал.
     - Одному дьяволу известно, что все это означает, - сказал он себе.
     На него надвигалась официантка. На ее лице было написано негодование. Пуаро вновь опустился на стул, заказав для ее умиротворения чашечку кофе.
     - Здесь кроется что-то очень любопытное, - бормотал он себе под нос.
     - Да, весьма и весьма любопытное.
     Перед ним появилась чашка со светло-бежевым напитком. Пуаро сделал глоток, поморщился и вдруг спросил себя, где сейчас может быть миссис Оливер.
     
     
     Глава 9
     
     
     Миссис Оливер в этот момент сидела в автобусе. Она несколько запыхалась, но с наслаждением предавалась охотничьему азарту. Павлин, как она мысленно его окрестила, задал довольно большую скорость. Она шла за ним по набережной - шагах в тридцати. На Чаринг-Кросс он спустился в метро. И миссис Оливер последовала за ним. Он вышел на станции "Слоун-сквер", - миссис Оливер не отставала. Он пристроился к автобусной очереди, и она встала почти рядом, пропустив вперед себя только четырех человек. На автобусе они проехали до Уорлдс-Энд. Потом Павлин кружил по путаным улочкам между Кингз-роуд и рекой, затем свернул в ворота какого-то склада. Миссис Оливер заняла наблюдательный пост в тени подъезда. Он скрылся в проулке, миссис Оливер выждала несколько секунд и пошла за ним, но он исчез бесследно... Миссис Оливер осмотрелась. Вокруг царило полное запустение. Она прошла дальше по проулку, от которого ответвлялись другие - по большей части тупички. Теперь она потеряла ориентиры, не могла понять, куда идет. Потом неожиданно снова оказалась перед воротами склада и вдруг резко вздрогнула, потому что чей-то голос за ее спиной негромко произнес:
     - Надеюсь, я вас не совсем загнал?
     Она поспешно обернулась, веселый азарт охоты угас, то, что минуту назад было развлечением, почти шуткой, обернулось чем-то совсем другим... Ее охватил страх, самый настоящий страх. Все вокруг внезапно стало невероятно зловещим. Голос, правда, был приятным и вежливым, - но миссис Оливер чувствовала, что в нем таится гнев - слепой и яростный. Ей разом припомнилось все, что она читала о схожих ситуациях в газетах: как на пожилых женщин нападают группы подростков - жестоких, беспощадных, движимых исключительно ненавистью и потребностью все вокруг разрушать. Она следила за этим молодым человеком, но он это обнаружил и ускользнул от нее, а затем преградил ей выход из тупика. И теперь ей не уйти. В Лондоне много подобных коварных местечек: только что вокруг тебя всюду кишели люди, а минуту спустя - рядом ни единой души. Конечно, они, в сущности, близко - на соседней улице, в домах, но между ними и ею эта грозная фигура, эти сильные жестокие руки. Она не сомневалась, что он примеривается, как пустить их в ход... Павлин. Чваный павлин. В бархате, в узких черных элегантных брюках. Такой ироничный, но в этом тихом насмешливом голосе звенит гнев. Миссис Оливер судорожно вздохнула - раз, другой, третий - и с внезапной решимостью приступила к только что пришедшему ей на ум оборонительному маневру. Она без колебаний села на мусорную урну, стоявшую рядом у стены.
     - Как вы меня напугали! - сказала она. - Я понятие не имела, что вы сзади. Надеюсь, вы меня извините.
     - Так вы все-таки за мной следили?
     - Боюсь, что да. Конечно, вам это вряд ли приятно. Но, видите ли, я подумала, что мне представляется такая редкая возможность... Конечно, вы страшно рассердитесь, но, право же, напрасно. Дело в том, - миссис Оливер уселась на урне поудобнее, - что я, видите ли, пишу книги. Детективные романы. И нынче утром я была очень расстроена. Даже зашла в кафе, чтобы за чашкой кофе еще раз обдумать этот эпизод. Понимаете, я застряла на странице, где веду слежку. То есть мой герой ведет. И вдруг мне пришло в голову: "Я ведь ничего, в сущности, не знаю о слежке!" То есть в романах я часто пользуюсь этим приемом и читала множество книг, где кто-то за кем-то следит. В одних романах утверждается, что это очень просто, в других - что практически невозможно. И я подумала:
     "Есть только один выход: попробовать самой". Ведь пока не примеришь ситуацию на себя, невозможно понять, как это бывает на самом деле. Как себя при этом чувствуешь, очень ли боишься упустить того, за кем следишь. В тот момент я как раз посмотрела по сторонам, вот, а вы сидели за столиком напротив меня, и я решила - вы уж не сердитесь, - я решила, что лучше вас мне никого не найти.
     Его необычайно холодные голубые глаза все еще пытливо в нее всматривались, но ей показалось, что напряжение в них чуть смягчилось.
     - Почему же я так подхожу для слежки?
     - Ну, вы же такой живописный, - объяснила миссис Оливер. - Ваш костюм, в сущности, очень красив. Прямо-таки эпоха Регентства "Имеется в виду эпоха правления принца-регента Георга (1811 - 1820) в связи с психическим заболеванием его отца короля Георга III. Стал впоследствии королем Георгом IV и правил в 1823 - 1830 годах.". Это меня и привлекло - то, что вас будет легко отличить от большинства прохожих. Короче, когда вы ушли из кафе, я пошла за вами. Оказалось, что слежка - дело чрезвычайно трудное. - Она посмотрела на него. - Так вы с самого начала меня заметили?
     - Нет, не с самого. Вовсе нет.
     - Понятно, - задумчиво произнесла миссис Оливер. - Ведь я не так бросаюсь в глаза, как вы. Я хочу сказать, что вам не просто было отличать меня от других, такого же возраста, женщин. Я же выгляжу довольно стандартно, правда?
     - А книги, которые вы пишете, издаются? Может, я даже что-то читал?
     - Право, не знаю. Не исключено. У меня их вышло сорок три. Моя фамилия Оливер.
     - Ариадна Оливер?
     - О, так вам моя фамилия что-то говорит? - просияла миссис Оливер. - Это, конечно, очень лестно, хотя я не думаю, что мои книги в вашем вкусе. Вам они должны казаться старомодными. Слишком мало насилия и крови.
     - Но лично меня вы до этого не знали?
     - Нет, - Миссис Оливер покачала головой. - Я уверена, что я вас не знаю.., не знала.
     - А девушку, с которой я был?
     - Вы про ту, с которой вы ели - по-моему, запеченные бобы - в том кафе? Вроде бы нет. Впрочем, ведь я видела только ее затылок. И потом... Все девушки так похожи друг на друга.., вы согласны?
     - А она с вами знакома, - внезапно сказал молодой человек, причем довольно ехидным тоном. - Она как-то упоминала, что познакомилась с вами. Примерно неделю назад, если не ошибаюсь.
     - И где же? Наверняка на каком-нибудь званом вечере. А как ее зовут? Возможно, я вспомню.
     - Ее зовут Норма Рестарик.
     - Норма Рестарик... Ну да, конечно! Это было не в Лондоне. В местечке.., как бишь его? В Лонг-Нортоне, так, кажется? Названия дома я не помню. Меня туда привезли друзья. Не думаю, что я узнала бы ее, даже если бы она сидела ко мне лицом, хотя мы с ней перебросились парой слов по поводу моих книг. Я даже обещала подарить ей последнюю. Ну не странно ли, что я выбрала для слежки именно вас, как выясняется, знакомого моей знакомой, пусть и не очень хорошей? Чудеса, да и только! Жаль, что не смогу использовать этот эпизод в своем очередном романе. Сочтут слишком притянутым за уши, вы согласны?
     Миссис Оливер поднялась со своего сиденья.
     - О, на чем это я сидела? Урна! К тому же малосимпатичная. - Она втянула воздух ноздрями. - А где я?
     Дэвид продолжал с интересом на нее смотреть, и она неожиданно почувствовала, что все ее страхи совершенно беспочвенны. "С чего это мне взбрело? - спрашивала себя миссис Оливер. - С чего это я решила, будто он опасен. Будто он нападет на меня!" Он улыбнулся ей удивительно обаятельной улыбкой. Потом чуть наклонил голову, и его каштановые кудри заколыхались по плечам. Что за фантастические создания попадаются среди нынешних молодых людей!
     - Позвольте, по крайней мере, показать вам, куда вас завел объект вашей слежки. Идемте же! Вот по этой лестнице - Он кивнул на ветхую наружную лестницу, которая вела в мансарду.
     - По этой лестнице? - У миссис Оливер опять противно засосало под ложечкой. А что, если он очаровывает ее, чтобы заманить туда и проломить ей голову? "Довольно, Ариадна! - одернула себе миссис Оливер. - Ты сама себя втравила в эту историю, так что теперь, будь добра, вызнай тут все, что удастся".
     - И вы думаете, что эти ступеньки выдержат мой вес? - спросила она опасливо. - На вид они очень ненадежны.
     - Да нет, они крепкие. Я пойду вперед, - сказал он, - и буду показывать вам путь.
     Миссис Оливер обреченно карабкалась по крутым ступенькам. Час от часу не легче! В глубине души она по-прежнему боялась. Нет, не Павлина, а скорее неведомого места, куда ее вел Павлин. Ну, ждать уже недолго. Он распахнул дверь на верхней площадке и вошел. За дверью оказалось большое пустое помещение - импровизированная мастерская - догадалась она. У окна два мольберта, на полу разбросаны матрасы, к стене прислонены холсты. И всепроникающий запах масляной краски. У одного из мольбертов стоял бородатый молодой человек и писал. Когда они вошли, он обернулся и сказал:
     - Привет, Дэвид! Привел кого-то?
     Миссис Оливер в жизни не видела столь неряшливого молодого человека. Сальные черные волосы сосульками свисали прямо на глаза. Его лицо - там, где оно не заросло бородой, - покрывала трехдневная щетина. Одет он был в замасленную черную кожанку, на ногах - высокие сапоги. Миссис Оливер развернулась, чтобы посмотреть на позировавшую ему натурщицу. На помосте стоял деревянный стул, она лежала поперек него, запрокинув голову, так что черные волосы свисали чуть ли не до пола. Миссис Оливер ее сразу узнала - вторую из трех девушек из квартиры в Бородин-Меншенс. Фамилию ее миссис Оливер забыла, но имя помнила. Эту весьма смело накрашенную, томного вида девицу звали Фрэнсис.
     - Познакомьтесь с Питером, - сказал Дэвид, кивая на омерзительного грязнулю. - Один из наших будущих гениев. И с Фрэнсис, которая сейчас изображает оскорбленную невинность, молящую об аборте.
     - Заткнись, горилла, - вяло огрызнулся Питер.
     - По-моему, мы с вами встречались? - бодро сказала миссис Оливер, словно только что это сообразила. - Безусловно, встречались, и совсем недавно.
     - Вы ведь миссис Оливер? - спросила Фрэнсис утомленным, но изысканно-манерным тоном.
     - Именно это она и утверждает, - вмешался Дэвид. - И, похоже, так оно и есть.
     - Нет, где же мы все-таки встречались? - продолжала недоумевать миссис Оливер. - У кого-то в гостях? Нет... Дайте подумать... А-а! В Бородин-Меншенс.
     А Фрэнсис тем временем уселась, приняв нормальную позу. Питер испустил страдальческий вопль:
     - Ну вот! Все испортила! Ну что ты то и дело вертишься? Неужели так трудно посидеть смирно?
     - Нет, я больше не могу. Кошмарная поза! Я себе плечо вывихнула.
     - А я вот решила провести эксперимент - устроила слежку, - доверительно сообщила миссис Оливер. - Оказывается, это куда труднее, чем я думала. А это у вас мастерская? - спросила она с радостным изумлением, оглядывая мансарду.
     - Теперь они все такие - на заброшенных чердаках. И скажите спасибо, что не провалились вниз, - ответил Питер.
     - У тебя тут есть все, что требуется, - сказал Дэвид. - Окна выходят на север, простор, матрас, на котором можно поспать, четвертая доля уборной внизу и даже "приспособление для приготовления пищи". И сверх того две-три бутылки, - добавил он и почему-то при этом посмотрел на миссис Оливер. А потом вежливейшим тоном спросил:
     - Не угодно ли чего-нибудь выпить?
     - Я не пью, - сказала миссис Оливер.
     - Дама не пье-ет! - протянул Дэвид. - Кто бы мог подумать!
     - А вы не слишком церемонны, правда, не вы один, - сказала миссис Оливер. - Чуть ли не всякий, с кем я общаюсь, обязательно говорит: "Мне всегда казалось, что вы очень любите выпить!" Она открыла сумочку, и тут же на пол упали три пышных седых локона. Дэвид проворно их поднял и подал ей.
     - О! Благодарю вас, - сказала миссис Оливер. - Утром у меня не хватило времени привести себя в порядок. Интересно, есть ли у меня с собой несколько шпилек? - Порывшись в сумочке, она выудила оттуда пару шпилек и принялась прикреплять локоны к прическе. Питер расхохотался:
     - Вы просто неотразимы!
     "До чего же странно, - подумала миссис Оливер, - с чего это я вдруг вообразила, будто мне тут угрожает опасность. Опасность - вот от них? Не важно, какой у них вид, на самом деле они вполне симпатичные молодые люди. Все-таки мои друзья совершенно правы: у меня слишком неуемное воображение".
     Чуть погодя она сказала, что ей пора, и Дэвид, с учтивостью кавалера времен Регентства, помог ей спуститься по ветхим ступенькам и любезно объяснил, как лучше всего выйти на Кингз-роуд.
     - А там, - добавил он, - сядете на автобус или возьмете такси, если вас это больше устроит.
     - Только такси, - сказала миссис Оливер. - У меня просто ноги отваливаются, и чем раньше я плюхнусь в такси, тем лучше. И спасибо, - она смущенно улыбнулась, - что не сердитесь на меня. Конечно, мои действия не могли вас не насторожить. Хотя на настоящего частного сыщика - или как их там еще называют? Ищейки? - я вряд ли похожа!
     - Пожалуй, что нет, - без малейшей улыбки в ответ согласился Дэвид и еще раз напомнил:
     - Пойдете налево, потом вправо, потом снова влево, пока не увидите реку, а там сразу вправо - и прямо, прямо, прямо.
     Почему-то, когда она шла через заброшенный склад, у нее опять появилось чувство тревоги. "Да сколько же можно!" - разозлилась она на себя и оглянулась на лестницу и окно мастерской. Дэвид все еще стоял у нижней ступеньки и смотрел ей вслед. "Вполне милые люди, - сказала себе миссис Оливер. - То есть абсолютно милые и очень добрые. Все трое. Здесь налево, потом направо. Мало ли кто как одет или причесан. Это вовсе не повод, чтобы считать их какими-то злодеями. А теперь направо или налево? Кажется, налево. Ноги мои, ноги! И дождь собирается". Она все шла и шла, но Кингз-роуд, похоже, была просто какой-то недосягаемой. Шум машин окончательно стих... И куда же подевалась река? Скорее всего, она все-таки что-то перепутала.
     "Ну ничего, - успокоила себя миссис Оливер. - Куда-нибудь да выйду - если не к реке, то к Патни или к Уондсуорту".
     Она спросила у прохожего, как выйти на Кингз-роуд, но тот ответил, что он приезжий и по-английски не говорит.
     Миссис Оливер устало свернула еще за один угол, и впереди заблестела вода. Она пошла быстрее по узкому проулку и тут услышала сзади чьи-то шаги. Миссис Оливер хотела обернуться, но на голову ей опустилось что-то тяжелое, и перед глазами вспыхнули снопы искр.
     
     
     Глава 10
     
     
     - Выпейте это, - произнес голос.
     Норму сотрясала дрожь, а перед глазами была какая-то пелена. Голос снова приказал: "Выпейте это". Она послушно глотнула и поперхнулась.
     - Очень.., очень крепко, - пробормотала она, задохнувшись.
     - Ничего. Зато сейчас вам станет легче. Только не двигайтесь, сидите тихо.
     Тошнота и головокружение действительно вскоре исчезли, она почувствовала, как к ее щекам прилила кровь и унялась дрожь. Наконец ей удалось посмотреть вокруг осмысленным взглядом. До этой минуты страх и ужас владели ею, только они одни, но она поняла, что бояться вроде бы нечего. То, что она увидела, показалось ей смутно знакомым, будто она в этой комнате уже бывала. Письменный стол, кушетка, кресло, стул, стетоскоп "Стетоскоп - медицинский инструмент в виде деревянной или металлической трубки, используемый для выслушивания больных." на тумбочке и какой-то аппарат, кажется, для проверки зрения, решила она. Затем она перевела взгляд на того, кто с ней говорил. На мужчину, который приказал ей выпить эту жгучую гадость.
     Она увидела человека лет тридцати трех, рыжего, с некрасивым, но симпатичным лицом - из тех, которые называют грубоватыми, но интересными. Он успокаивающе кивнул ей.
     - Ну что, пришли в себя?
     - Кажется.., по-моему.., да. Я.., вы.., что произошло?
     - Вы не помните?
     - Машина. Я.., она неслась на меня.., прямо на меня... - Она поглядела на него. - Меня сбила машина.
     - Нет, не сбила. - Он покачал головой. - Я помешал.
     - Вы?
     - Ну да, вы ведь вышли на середину улицы, и на вас мчался автомобиль. Я еле успел оттащить вас в сторону. Почему вы вдруг кинулись под машину?
     - Не помню... Я.., наверное, я задумалась.
     - "Ягуар" летел явно превышая скорость, а по встречной полосе ехал автобус. "Ягуар" не пытался вас сбить? Нарочно сбить?
     - Я.., нет, нет, я уверена, что нет. То есть.., я...
     - Ну, а я было подумал... Возможно, что-то другое?
     - О чем вы?
     - О том, что вы сознательно это сделали.
     - Что значит - сознательно?
     - В общем, я подумал, а не хотели ли вы покончить с собой? - И добавил небрежно:
     - Так как же?
     - Я?.. Нет.., то есть.., конечно нет.
     - Если да, то способ вы выбрали не самый лучший. - Его тон слегка изменился. - Но послушайте, что-то ведь вы должны помнить.
     Ее снова начала бить дрожь.
     - Я думала.., я думала, все сразу кончится. Я думала...
     - Так, значит, вы все-таки хотели покончить с собой? Но почему? Мне вы можете все рассказать. Личные проблемы? Это, конечно, штука скверная. Весь свет сразу становится не мил, и с отчаянием думаешь, что уж тогда-то он наверняка пожалеет! Но он не пожалеет, можете не сомневаться. Люди не любят жалеть или чувствовать себя в чем-то виноватыми. И ваш возлюбленный, скорее всего, сказал бы: "Я всегда чувствовал, что она ненормальная. Пожалуй, это самый лучший выход для нее". Обязательно вспомните об этом, когда вам вновь придет охота кидаться под "ягуар". И потом, вы ведь и "ягуару" создадите проблемы, это тоже надо учитывать. Так в чем же дело? Ваш дружок вас бросил?
     - Нет, - сказала Норма. - Вовсе нет. Как раз наоборот. - И неожиданно добавила:
     - Он хочет, чтобы мы поженились.
     - Но это же не причина бросаться под "ягуар".
     - Нет, конечно. Я это сделала потому... - Она умолкла.
     - Лучше все-таки расскажите. Вам станет легче.
     - Как я сюда попала? - спросила Норма.
     - Я привез вас на такси. Судя по всему, вы отделались только синяками. Но вы были на грани обморока. Это от шока. Я спросил, где вы живете, но вы смотрели на меня так, словно не поняли ни единого моего слова. Начала собираться толпа. Я подозвал такси и привез вас сюда.
     - Это.., это врачебный кабинет?
     - Да. Это приемная, а я врач. Моя фамилия Стиллингфлит.
     - Я не хочу показываться врачу! Я не хочу разговаривать с врачом! Я не...
     - Успокойтесь. Прошу вас успокоиться. Вы уже десять минут как разговариваете с врачом. И чем же вам так не угодили врачи?
     - Я боюсь. Я боюсь, что врач скажет...
     - Послушайте, дорогая моя, вы же не просите, чтобы я вас проконсультировал. Считайте меня просто прохожим, который позволил себе вмешаться и избавить вас от гибели под колесами, или от переломов рук и ног, или от тяжелейших травм вроде сотрясения мозга или от чего-нибудь еще более неприятного - вы ведь могли на всю жизнь остаться калекой. Я уж не говорю о некоторых других деталях. В прежние времена за попытку наложить на себя руки вы могли угодить под суд. Сейчас тоже можете, если выяснится, что вы в сговоре с другим потенциальным самоубийцей. Ну вот, как видите, я предельно откровенен! А теперь откровенность, за откровенность - почему вы так боитесь врачей? Что они вам сделали?
     - Ничего. Пока ничего. Но я боюсь, что они...
     - Что они?
     - Запрут меня.
     Доктор Стиллингфлит поднял свои морковные брови и посмотрел на нее.
     - Ну-ну, - сказал он, - У вас о врачах какие-то странные представления. Зачем бы мне вас запирать? Не хотите ли чаю? Или предпочтете легонький транквилизатор? Пурпурное сердце? Ваши сверстники и сверстницы охотно этим балуются. А вы пробовали?
     Она покачала головой.
     - Нет. Не.., не по-настоящему.
     - Я вам не верю. Но в любом случае откуда такая тревога и безысходность? Вы же никаким психическим заболеванием не страдаете, верно? На мой взгляд, вы совершенно нормальны. А врачи вовсе не жаждут сажать людей под замок. Психиатрические клиники и так уж переполнены. Втиснуть туда кого-нибудь еще - очень непросто. По правде говоря, последнее время оттуда начали выписывать, точнее выпихивать даже тех, которых следовало бы там подержать еще. В стране просто не хватает психиатрических лечебниц для действительно больных. Ну, так как же, - продолжал он, - что вы предпочтете? Что-нибудь из моего шкафчика с тонизирующими лекарствами или испытанное старое средство - чашку крепкого чая?
     - Я.., я бы выпила чаю, - сказала Норма.
     - Индийский или китайский? Так ведь положено спрашивать? Однако не гарантирую, что у меня найдется китайский.
     - Индийский мне нравится больше.
     - Вот и отлично.
     Он направился к двери, открыл ее и крикнул:
     - Энни! Чаю для двоих. Вернувшись, он спросил:
     - Ну а теперь уясните себе, барышня... Кстати, как вас зовут?
     - Норма Ре... - она умолкла.
     - А?
     - Норма. Уэст.
     - Так вот, мисс Уэст, пожалуйста, уясните себе, что я вас не лечу, что вы не обращались ко мне за медицинской помощью. Вы - жертва уличного происшествия, сформулируем это так. По-моему, вы именно это хотели - устроить уличное происшествие, что, впрочем, было довольно жестоко по отношению к водителю "ягуара".
     - Сначала я хотела броситься с моста.
     - Да? Вам бы пришлось убедиться, что это очень не просто. Нынешние мостостроители очень предусмотрительны, они все учитывают. Вам бы пришлось карабкаться на парапет, а это требует некоторой сноровки. Кто-нибудь непременно бы вас остановил. Но продолжу свой рассказ.
     Я привез вас к себе, так как вы были в шоке и не могли сказать мне своего адреса. Да, кстати, где вы живете?
     - У меня нет адреса... Я.., я нигде не живу.
     - Интересно! - сказал доктор Стиллингфлит. - "Без определенного места жительства", как говорят в полиции. И как же вы устраиваетесь? Всю ночь просиживаете на набережной?
     Она взглянула на него чуть настороженно.
     - Я ведь мог бы сообщить о случившемся в полицию, но, поскольку совсем не обязан это делать, предпочел иную версию: что вы, увлекшись девичьими грезами, по рассеянности вышли на мостовую.
     - Вы совсем не похожи на доктора, - заметила Норма.
     - Правда? Собственно говоря, я действительно несколько разочаровался в том, чем мне приходится как практикующему врачу здесь, в Англии, заниматься, а потому я через две недели отбываю в Австралию. Из чего следует, что с моей стороны вам ничего не угрожает и вы можете без всякой опаски поведать мне, как из стен на вас бросаются розовые слоны, а деревья пытаются задушить своими ветками. Или что вы по глазам догадываетесь, в ком поселился дьявол. Короче, не стесняйтесь, выкладывайте все что хотите - я и пальцем не пошевелю. А если серьезно, то вы в полном порядке, это и есть мое мнение.
     - По-моему, не совсем.
     - Может, и не совсем, - любезно уступил доктор Стиллингфлит. - Но скажите, какие у вас основания так думать.
     - Иногда я совершаю поступки, о которых потом ничего не помню. Или что-то рассказываю кому-то, они мне об этом напоминают, а я.., я ничего не помню...
     - Но ведь отсюда вытекает только, что у вас очень плохая память.
     - Вы не понимаете. Все это., очень дурно, это большой грех.
     - Комплекс вины на почве чрезмерного увлечения религией? Интересно!
     - Никакой религии... Одна только.., одна.., только ненависть.
     В дверь, постучав, вошла пожилая женщина с подносом в руках. Она поставила поднос на письменный стол и удалилась.
     - С сахаром? - осведомился доктор Стиллингфлит.
     - Да, пожалуйста.
     - Умница! После шока нужно есть побольше сладкого. - Он разлил чай по чашкам и передвинул сахарницу поближе к Норме. - Ну вот, - добавил он, садясь. - Так о чем мы говорили? А, о ненависти.
     - Ведь правда, можно ненавидеть так, что хочется убить? По-настоящему?
     - Конечно, можно, - весело ответил доктор Стиллингфлит. - Еще как можно. Но даже если действительно этого хочешь, еще не факт, что ты готов сделать это на самом деле. Человеческая психика снабжена тормозами, которые в нужный момент срабатывают.
     - Вы говорите так, словно в таком желании нет ничего необычного, - сказала Норма с заметной досадой.
     - Это свойственно всем людям. Дети испытывают подобные чувства чуть не каждый день. Обидятся, например, на мать или отца: "Вы злые, я вас ненавижу, я хочу, чтобы вы умерли!" Матерям обычно хватает благоразумия пропускать такие реплики мимо ушей. Подрастая, продолжаешь испытывать вспышки ненависти, но желания убить всерьез не возникает, слишком уж оно чревато всякими осложнениями. А если все-таки вы позволите себе совершить такое хлопотное и скверное деяние, то вас тут же упекут в тюрьму. А не сочинили ли вы все это для красного словца? - небрежно спросил он.
     - Конечно нет! - Норма даже выпрямилась, ее глаза сверкнули гневом. - Конечно нет! Неужели я стала бы говорить такие вещи, если бы не чувствовала этого на самом деле?
     - Почему бы нет? За некоторыми людьми такое водится. Рассказывают о себе всякие кошмарные небылицы и получают от этого удовольствие. - Он взял ее пустую чашку. - А теперь расскажите-ка мне все как есть. Кого вы ненавидите. За что ненавидите. Как хотели бы с ними расправиться.
     - Любовь способна стать ненавистью!
     - Прямо-таки цитата из романтической баллады. Но не забудьте, ненависть в свою очередь способна стать любовью. Срабатывает и так и эдак. И вы утверждаете, что возлюбленный тут ни при чем? "Он был избранником твоим и изменил тебе!" Что-нибудь в этом духе.
     - Да нет же! Совсем нет. Это.., это моя мачеха.
     - А-а! Значит, злая и жестокая мачеха. Оставьте. Вы уже взрослая и можете от нее сбежать. Да и что она вам сделала - помимо того, что вышла замуж за вашего отца? Вы и его ненавидите? Или так обожаете, что ни с кем не хотите его делить?
     - Ничего подобного. Ну, ни капельки. Когда-то я его любила. Ужасно любила. Он был.., он был.., я верила, что он замечательный.
     - Послушайте меня внимательно! Я хочу кое-что вам предложить. Видите эту дверь?
     Норма обернулась и с недоумением посмотрела на дверь.
     - Нормальная дверь, верно? Не заперта. Легко открывается и закрывается - никаких хитрых замков. Можете сами удостовериться. Вы ведь видели, как моя экономка вошла и вышла? Никаких фокусов. Ну-ну, что же вы сидите!
     Норма встала, неуверенно пошла к двери и открыла ее. Потом вопросительно посмотрела на него.
     - Отлично. Что вы видите за ней? Самую обычную прихожую, которую не мешало бы отремонтировать, но я ведь уезжаю в Австралию. Теперь идите к входной двери, откройте ее - тоже проще простого. Спуститесь на тротуар и убедитесь, что вы абсолютно свободны, что никто не думал вас запирать. И когда убедитесь, что вольны уйти отсюда в любую минуту, можете вернуться, сесть вон в то удобное кресло и все мне рассказать. После чего я облагодетельствую вас своим неоценимым советом, которому вы вовсе не обязаны следовать, - ободряюще закончил он. - Люди редко следуют чужим советам, но почему бы вам его не выслушать? Ну, договорились?
     Норма медленно двинулась к открытой двери, неверной походкой вышла действительно в самую обычную прихожую, отодвинула незатейливую задвижку - все соответствовало словам доктора. Она спустилась по ступенькам на тротуар и оказалась на улице, застроенной солидными, но ничем не примечательными домами. Она остановилась, не подозревая, что доктор Стиллингфлит следит за ней сквозь тюлевую занавеску. Постояв пару минут, она вдруг с неожиданной решимостью повернулась и пошла назад.
     - Все в порядке? - спросил доктор Стиллингфлит, когда она снова вошла в кабинет. - Убедились, что я играю по-честному?
     Она кивнула.
     - Вот и прекрасно. А теперь присаживайтесь. Располагайтесь поудобнее. Вы курите?
     - Я.., ну...
     - Только с марихуаной? Так? Отвечать не обязательно.
     - Конечно нет! Ничем таким я не пользуюсь!
     - Ну уж и "конечно нет!". Однако пациентам следует верить. Ладно, расскажите мне о себе.
     - Я.., я не знаю. Рассказывать ведь, в сущности, нечего. А на кушетку разве мне ложиться не надо?
     - Ваши сны и ассоциации меня не слишком интересуют, оставим это психоаналитикам. Я просто хотел кое что уяснить. Ну, вы понимаете. Где вы жили в детстве - в городе или за городом? Есть у вас братья и сестры или вы были единственным ребенком? И так далее. Когда умерла ваша мать, для вас это было большое горе?
     - Конечно! - воскликнула Норма с негодованием.
     - Вы слишком уж любите слово "конечно", мисс Уэст. Да, кстати, Уэст ведь не ваша настоящая фамилия? Но не важно. Настоящая меня не интересует. Называйте себя хоть Уэст, хоть Бэст, хоть Лэст, мне все едино. Но что было после смерти вашей матери?
     - Она еще задолго до смерти постоянно болела. И часто лежала в больницах, а я жила у тети в Девоншире, она была очень старенькой. То есть вообще-то она мне не тетя, а мамина двоюродная сестра. Ну, а потом, примерно полгода назад, вернулся отец. Это.., это было как чудо! - Ее лицо внезапно словно озарилось, и она не заметила быстрого проницательного взгляда, который бросил на нее доктор, слушавший ее как будто даже не очень внимательно. - Понимаете, я ведь его почти не помнила. Уехал он, когда мне было около пяти. И я никак не думала, что когда-нибудь снова его увижу. Мама о нем говорила редко. По-моему, она вначале надеялась, что он оставит ту женщину и вернется к ней.
     - Ту женщину?
     - Да. Он уехал с какой-то женщиной. С очень плохой женщиной, это мамины слова. Она всегда так о ней говорила.., со злостью. И об отце тоже, но я про себя думала, что, может быть.., может быть, папа вовсе и не такой плохой, как ей кажется, а во всем виновата та женщина.
     - Он женился на ней?
     - Нет. Мама сказала, что никогда не даст отцу развода. Она принадлежала к.., к.., как это говорится? - к высокой церкви? Понимаете, она была, ну, почти католичкой по своим взглядам. И не признавала разводов.
     - Но отец и та женщина продолжали жить вместе? Как кстати ее звали? Или это тоже тайна?
     - Фамилии я не помню. - Норма покачала головой. - Нет, по-моему, они довольно быстро расстались... Видите ли, мне обо всем этом вообще мало что известно. Они уехали в Южную Африку, но, кажется, вскоре поссорились и расстались - я так думаю, потому что тогда-то мама и сказала, что папа, наверное, вернется к нам. Но он не вернулся. И даже не писал. Даже мне не писал. Только открытки на Рождество и присылал всякие подарки. Каждый год.
     - Он вас любил?
     - Не знаю. Откуда же мне знать? Никто о нем при мне даже не упоминал. Кроме дяди Саймона, его брата, понимаете? У него была контора в Сити, и он очень сердился, что отец взял и бросил на него все дела. Он говорил, что отец всегда был таким: ни к чему серьезно не относился, ни на чем не мог остановиться. Но еще он говорил, что отец совсем неплохой человек, просто слабовольный. Правда, дядю Саймона я видела редко. Все больше маминых знакомых. Очень скучных. И моя жизнь была ужасно скучной. Поэтому возвращение отца было для меня настоящим чудом. Я так его ждала. Я изо всех сил старалась вспомнить о нем побольше. Ну, понимаете, что он мне говорил, в какие игры со мной играл. Вспоминала, как он все время меня смешил. Я пыталась отыскать его фотографии, какие-нибудь старые снимки. Но ни одного не нашла. Наверное, мама все их порвала и выбросила.
     - Значит, она испытывала к нему ненависть?
     - Мне кажется, не к нему, а к Луизе.
     - К Луизе?
     Он заметил, что она чуть-чуть напряглась.
     - Не помню. Я же вам сказала, что не помню никаких имен.
     - Да это и не важно. Вы ведь имели в виду женщину, с которой бежал ваш отец?
     - Да. Мама говорила, что она пила, принимала наркотики и наверняка плохо кончит.
     - И мамино предсказание сбылось?
     - Ничего я не знаю. - Возбуждение Нормы росло. - Для чего вы меня расспрашиваете? Я ничего о ней не знаю! Ничего о ней не слышала с тех пор. Совсем про нее забыла, пока вы не напомнили. Говорю же вам, я ничего не знаю!
     - Ну, хорошо, хорошо, - сказал доктор Стиллингфлит. - Не надо так волноваться. Оставим прошлое, если вам не хочется о нем вспоминать. Подумаем о будущем. Что вы намерены предпринять сейчас?
     - Не знаю. - Норма судорожно вздохнула. - Идти мне некуда. Я не могу... И лучше бы.., нет, конечно, лучше бы.., сразу со всем кончить.., только...
     - Только второй раз вы не сможете, верно? И будет очень глупо, моя милая, если вы все-таки попытаетесь, уж поверьте мне. Так, значит, идти вам некуда, довериться некому. Ну а деньги у вас есть?
     - Да. У меня есть счет в банке, и отец каждый квартал вносит на него какую-то сумму.., но, не знаю... Быть может, они меня уже ищут. А я не хочу, чтобы меня нашли.
     - Это нетрудно устроить. Тут я вам могу помочь. Есть одно заведение с очень пышным названием - Кенуэй-Корт, хотя там все довольно скромно. Своего рода санаторий для тех, кому надо оправиться после болезни, там людям обеспечивают полный покой. Там нет ни врачей, ни сторожей и, ручаюсь вам, под замком там никого не держат. Уйти можете в любую минуту. Можете завтракать в постели, можете вообще лежать весь день, если захотите. Отдохните как следует, а я как-нибудь заеду к вам, и мы вместе кое в чем разберемся. Ну как, подходит? Вы согласны?
     Норма посмотрела на него. Пристально, без всякого выражения. Потом кивнула.
     
     ***
     
     Ближе к вечеру доктор Стиллингфлит позвонил по телефону.
     - Операция "Похищение" увенчалась полным успехом, - сказал он. - Она в Кенуэй-Корте. Отправилась покорно, как агнец на заклание. Пока почти ничего не могу сказать... Девочка накачана наркотиками. Насколько могу судить, и "пурпурные сердечки", и "бомбы грез", и, возможно, ЛСД.
     Причем употребляет уже длительное время. Отрицает все начисто.., но я не стал бы ей особенно доверять... Некоторое время он слушал.
     - Нет, этого не знаю! И потом.., необходима предельная осторожность. Чуть что - она сразу в испуг... Да, чего-то очень боится или изображает, что боится... Пока еще не знаю. Не могу сказать. Не забывайте, с теми, кто принимает наркотики, ни в чем нельзя быть уверенным. И полностью полагаться на их слова тоже нельзя. Пока все, и я не хочу ее вспугнуть... Детская закомплексованность из-за фактического отсутствия отца. По-моему, не очень любила мать. Та, судя по всему, была тяжелой женщиной - тип добродетельной страдалицы. Похоже, когда-то отец был довольно легкомысленным малым и не выдержал тяжести брачных уз. Имя Луиза вам ничего не говорит?.. Ее оно как будто пугает. Думаю, это первый в ее жизни объект для ненависти. Отняла папу, когда девочке было пять лет. Дети в этом возрасте мало что понимают, но чутко реагируют на тех, кто причинил им боль. Отца она с тех пор до самого последнего времени не видела ни разу. По-моему, лелеяла мечту, что они с отцом станут лучшими друзьями. И.., сплошное разочарование. Отец вернулся, но с новой женой - молодой и привлекательной. Кстати, ее имя не Луиза?.. Да нет же, я просто поинтересовался. Я ведь предлагаю вам всего лишь очень приблизительный набросок, так сказать, общую картину.
     Голос на другом конце провода резко перебил:
     - Что вы сказали? Повторите, пожалуйста!
     - Я сказал, что предлагаю вам очень приблизительный набросок...
     Собеседник доктора ничего не ответил, и тот продолжил:
     - Да, кстати, вас может заинтересовать один факт. Она сделала попытку покончить с собой. Весьма неуклюжую попытку. Вас это удивляет?.. Ах, не удивляет... Она бросилась под "ягуар", который несся с огромной скоростью... Я едва успел ее оттащить... Да, все было внезапно, но, кажется, осознанно... Она и не отрицала. Классическая фраза: "Чтобы сразу со всем покончить".
     Он выслушал еще одну порцию нетерпеливых вопросов, потом ответил:
     - Не знаю. Пока у меня нет уверенности... Картина, впрочем, уже достаточно ясная: девушка нервная, с расстроенной психикой, в крайне возбужденном состоянии... Из-за наркотиков, причем разных наркотиков. Нет, каких именно, я не знаю. Их теперь десятки, и каждый действует по-своему. Одни - на сознание, другие - на память, третьи - вызывают агрессивность, четвертые - растерянность или отупение... Нет, трудность в том, чтобы отличить ее подлинные реакции от тех, что вызваны наркотиками. Понимаете, возможны два варианта. Либо она и в самом деле неуравновешенна, подвержена депрессиям и тяге к самоубийству, либо все это игра, затеянная с целью создать о себе совершенно превратное представление. Если последнее - то все это она проделывает весьма ловко. Хотя есть и неувязки. Вот и думайте, кто она на самом деле? Талантливая актриска, недурно сыгравшая свою роль, или психически неуравновешенная кандидатка в самоубийцы?.. Возможно, нет... Ну в какой-то степени возможно и то и другое... Что вы говорите?.. "Ягуар"?.. Да, явно с превышением скорости... Думаете, может, вовсе и не самоубийство? Хотели сбить? - Доктор Стиллингфлит задумался. - Трудно сказать, - медленно произнес он. - Да нет, не исключаю. Нет, не исключаю. Просто я об этом как-то не очень задумывался. Видимо, это действительно возможно. Тоже так считаете? Уверен, что узнаю от нее побольше. Она мне почти доверяет, - но лишь пока я не начинаю торопить события - тут же ощетинивается, и тогда из нее ничего не вытянешь. Буду приручать дальше и тогда, думаю, все расскажет. Если, конечно, не актриса. А возможно, и сама захочет все рассказать, может, еще придется и сдерживать. А пока чего-то очень боится... Если же морочит голову, нужно будет выяснить, с какой целью морочит. Во всяком случае, сейчас она в Кенуэй-Корте и, думаю, пока будет там. Пару дней, пожалуй, за ней следует присмотреть. Если все же надумает уйти? Тогда следует кого-нибудь отправить за ней, кого она не знает, конечно.
     
     
     Глава 11
     
     
     Эндрю Рестарик выписывал чек, слегка морщась. Кабинет у него был большой, великолепно обставленный в обычном стиле преуспевающих дельцов. Мебель и все прочее здесь остались от его брата, и Эндрю Рестарик почти ничего менять не стал, только убрал две картины, а на их место повесил собственный портрет, который привез из загородного дома, а также вид Столовой горы "Столовая гора - гора в Южной Африке, у подножья которой расположен Кейптаун.". Эндрю Рестарику было под пятьдесят, и он начинал грузнеть. Однако по сравнению с человеком на пятнадцать лет моложе, который смотрел с портрета над его столом, он изменился относительно мало: тот же тяжелый подбородок, те же плотно сжатые губы и чуть приподнятые насмешливые брови. Он был человеком не слишком яркой внешности, скорее даже заурядной, а в эту минуту к тому же и далеко не счастливый. В дверях кабинета возникла секретарша. Он вопросительно посмотрел на нее, но она подошла вплотную к столу, прежде чем сказать:
     - Какой-то мосье Эркюль Пуаро. Настаивает, что вы назначили ему встречу, хотя у меня нигде не записано.
     - Мосье Эркюль Пуаро? - Имя показалось ему знакомым, но в связи с чем, он вспомнить не смог и только пожал плечами. - Представления не имею, хотя фамилию где-то слышал. Как он выглядит?
     - Низенький. Иностранец, француз, по-моему. С необыкновенными усами.
     - Ах да! Мэри именно так его и описала. Он нанес визит старику Родди. Но я никакой встречи ему не назначал.
     - По его словам, вы ему написали.
     - Абсолютно не помню, даже если и написал. Может быть, Мэри... Ну да не важно. Пригласите его сюда. Пожалуй, следует разобраться.
     Через полминуты Клодия Риис-Холленд вернулась, пропуская вперед себя низенького человека с яйцеобразной головой, огромными усами, обутого в узкие лакированные туфли и лучащегося тихим самодовольством - все точно соответствовало рассказу его жены.
     - Мосье Эркюль Пуаро, - представила Клодия и вышла, а посетитель направился к письменному столу, из-за которого уже вставал Эндрю Рестарик.
     - Мосье Рестарик? Эркюль Пуаро к вашим услугам.
     - Да-да. Жена говорила, что вы навестили нас.., вернее, моего дядю. Чем могу служить?
     - Я прибыл по вашей просьбе, изложенной в вашем же письме.
     - В каком письме? Я вам не писал, мосье Пуаро.
     Пуаро посмотрел на него с недоумением, затем вынул из кармана лист, развернул его, пробежал взглядом и с поклоном протянул через стол.
     - Убедитесь сами, мосье.
     Рестарик уставился на письмо. Оно было напечатано на бланке его собственной фирмы, внизу стояла его подпись.
     
     "Уважаемый мосье Пуаро!
     Я был бы вам крайне признателен, если бы вы посетили меня по вышеуказанному адресу в любое удобное для вас время. Согласно словам моей жены, а также справкам, которые я навел, вы пользуетесь репутацией человека, на которого во всем можно положиться. А посему я хотел бы просить вас взяться за одно непростое и весьма щекотливое дело.
     Искренне ваш, Эндрю Рестарик".
     
     - Когда вы его получили? - резко спросил Рестарик.
     - Сегодня утром. Поскольку в настоящий момент я абсолютно ничем не занят, то сразу и приехал.
     - Я ничего не понимаю, мосье Пуаро. Я этого письма не писал.
     - Не писали?
     - Нет. И подпись это не моя. Вот посмотрите сами. - Он обвел взглядом стол в поисках образчика своей подписи и, не найдя, протянул Пуаро чековую книжку, в которой только что расписался. - Видите? Совсем другая.
     - Поразительно, - сказал Пуаро. - Просто поразительно. Кто же тогда написал письмо?
     - Я и сам хотел бы знать.
     - А ваша супруга.., простите.., не могла?..
     - Нет-нет. С какой стати? Да и зачем бы Мэри расписываться за меня? И в любом случае она рассказала бы мне, предупредила о вашем визите.
     - Значит, у вас нет никакого представления о том, кто мог бы отправить мне это письмо?
     - Ни малейшего.
     - И вы не знаете, о каком деле идет речь, ради которого вы якобы хотели заручиться моими услугами?
     - Ну откуда же мне знать?
     - Прошу прощения, - сказал мосье Пуаро, - но вы не дочитали письма. Там после подписи есть еще маленький постскриптум.
     Рестарик перевернул лист и прочел на обратной стороне машинописные строчки: "Дело, о котором я хотел бы посоветоваться с вами, касается моей дочери Нормы".
     Рестарик переменился в лице, его брови сдвинулись.
     - А, вот что! Но откуда же... Кто стал бы вмешиваться?.. Кому об этом может быть известно?
     - Не уловка ли это, чтобы надоумить вас обратиться ко мне? Какой-нибудь ваш друг из самых лучших побуждений? Вы действительно не представляете себе, кто может быть автором письма?
     - Не представляю.
     - И у вас нет никаких неприятностей по поводу вашей дочери? По поводу Нормы. Рестарик сказал медленно:
     - У меня действительно есть дочь, которую зовут Норма. Моя единственная дочь... - При последних словах его голос предательски дрогнул.
     - У нее какие-то проблемы? Она попала в беду?
     - Нет, насколько мне известно, - ответил он, но не сразу.
     Пуаро наклонился к нему через стол.
     - Мне кажется, это не совсем так, мистер Рестарик. Мне кажется, у вашей дочери все же есть какие-то проблемы. Возможно, серьезные.
     - Почему вы так думаете? Вам кто-нибудь об этом говорил?
     - Я сужу исключительно по вашей интонации, мосье. К тому же в наши дни у очень многих людей, - продолжал Эркюль Пуаро, - довольно много тревог из-за дочерей. Милые барышни обладают удивительной способностью навлекать на себя всяческие неприятности. Возможно, что и вас не миновала эта участь.
     Несколько секунд Рестарик молча барабанил пальцами по столу.
     - Да, я тревожусь за Норму, - сказал он наконец. - Она трудная девочка. Нервная, истеричная. А я.., к несчастью, я плохо ее знаю.
     - Без сомнения, какой-нибудь молодой человек?
     - В определенной мере, но меня тревожит не только он. По-моему... - Он внимательно посмотрел на Пуаро. - Я могу положиться на вашу деликатность?
     - Залогом тому моя профессия.
     - Видите ли.., я бы хотел найти мою дочь.
     - Простите?
     - В прошлую субботу она, по обыкновению, приехала в наш загородный дом. А в воскресенье вечером уехала назад в Лондон, где снимает квартиру с еще двумя девушками; но теперь я узнал, что там она не появилась. Значит, она.., куда-то поехала.
     - Иными словами, она бесследно исчезла?
     - Звучит, конечно, слишком уж мелодраматично, но, по сути, так оно и есть. Полагаю, что найдется какое-то вполне обыденное объяснение, но.., у всякого отца, мне кажется, сердце было бы не на месте. Видите ли, девушкам, с которыми снимает квартиру, она ничего не сказала и не позвонила.
     - И они встревожились?
     - Да нет, не сказал бы. По-моему.., ну.., по-моему, они воспринимают такие вещи как нечто само собой разумеющееся. Они ведь теперь очень самостоятельные. Куда более самостоятельные, чем пятнадцать лет назад, когда я уехал из Англии.
     - Но молодой человек, которого вы не одобряете? Она не могла уехать с ним?
     - От души надеюсь, что нет. Впрочем не исключено, но.., вряд ли.., моя жена тоже так не думает. Вы же, если не ошибаюсь, видели его в тот день, когда были у моего дяди...
     - А, да! Я, кажется, представляю, о каком молодом человеке вы говорите. Бесспорно, очень красивый юноша, но не из тех, что нравятся отцам. Я заметил, что ваша супруга от него тоже не в восторге.
     - Моя жена убеждена, что в тот день он пробрался в дом тайком, надеясь остаться незамеченным.
     - Быть может, он предвидел, что его визит не слишком вас обрадует?
     - Несомненно, - сухо ответил Рестарик.
     - Но в таком случае, не считаете ли вы тем более вероятным, что ваша дочь могла поехать к нему?
     - Не знаю, не знаю. Я так не думал.., вначале.
     - В полицию вы не обращались?
     - Нет.
     - В таких случаях разумнее всего поставить в известность полицию. Они тоже умеют молчать, но в их распоряжении есть средства, не доступные частным лицам вроде меня.
     - Я не хочу вмешивать сюда полицию. Речь же идет о моей дочери, как вы не понимаете! О моей дочери! Если она решила убе.., уехать на некоторое время, не сообщив нам, это ее дело. Оснований полагать, что ей грозит какая-то опасность, у меня нет. Мне.., мне просто бы хотелось знать, где она. Для моего собственного спокойствия.
     - Мистер Рестарик, но, может быть (надеюсь, я не слишком злоупотребляю вашей любезностью), ваша тревога объясняется не только этой.., неопределенностью?
     - С чего вы взяли?
     - В наши дни в том, что девушки уезжают на несколько дней, не предупредив родителей или подруг, с которыми живут в одной квартире, ничего необычного нет. И я полагаю, тревожитесь вы главным образом потому, что тут замешано что-то еще.
     - Что ж, в чем-то вы, возможно, и правы. Но... - Он посмотрел на Пуаро с сомнением. - Очень нелегко говорить о подобных вещах с посторонними.
     - Наоборот, - заметил Пуаро. - О таких вещах говорить с посторонними несравненно легче, чем с друзьями или знакомыми. Вы не согласны?
     - Да, пожалуй, пожалуй. Я понимаю вашу мысль. Хорошо, сознаюсь: моя девочка меня очень тревожит. Видите ли, она.., она не совсем такая, как ее ровесницы, и есть кое-что, что очень напугало меня.., нас обоих напугало.
     - Вероятно, - сказал Пуаро, - это у нее возрастное, в определенном смысле переходный период, когда девушки способны на поступки, за которые их просто нельзя считать ответственными. Позвольте мне высказать некое предположение. Ваша дочь, возможно, очень расстроена тем, что у нее есть мачеха?
     - К сожалению, это так. Хотя, говоря по чести, никаких причин переживать у нее нет, мосье Пуаро. Другое дело, если бы мы только недавно расстались с ее матерью, моей первой женой. Но уже прошло пятнадцать лет. - Он помолчал. - Буду с вами откровенен. В конце-то концов, все это давно известно. Мы с моей первой женой довольно быстро стали чужими людьми. Я встретил другую женщину и по уши влюбился. И уехал с ней в Южную Африку. Моя жена не признавала разводов, и я не стал настаивать. Я вполне обеспечил и ее, и нашу дочь - ей тогда было всего пять лет...
     После некоторой паузы он продолжал:
     - Сейчас я могу определенно сказать, что тогдашнее мое существование меня совершенно не устраивало. Необходимость сидеть в четырех стенах выводила меня из себя. Мне хотелось поездить по свету. Мой брат упрекал меня за то, что я недостаточно усердно занимаюсь делами нашей фирмы. Он выговаривал мне за лень. Но меня ничуть не привлекала возня с бумажками. Я не находил себе места. Меня манили приключения. Мне хотелось повидать мир, добраться туда, где до меня редко кто бывал... - Он внезапно оборвал свои признания. - Впрочем, к чему докучать вам историей моей жизни! Короче говоря, я уехал в Южную Африку, и Луиза поехала со мной. Ничего хорошего из этого не вышло. Я был в нее влюблен, но мы непрерывно ссорились. Южную Африку она возненавидела. Ей хотелось жить в Лондоне, в Париже, на модных курортах, и мы расстались меньше чем через год.
     Он вздохнул.
     - Возможно, мне следовало тогда же вернуться, - вернуться к своей прежней пресной жизни, которая была мне так противна. Но я не вернулся. Я не знаю, как бы меня встретила моя жена. Возможно, сочла бы, что простить меня - ее долг. А свой долг она исполняла неукоснительно!
     Пуаро не преминул заметить легкую горечь в его тоне.
     - Но безусловно я обязан был больше думать о Норме. С другой стороны, у девочки была мать. Материально они были вполне обеспечены. Иногда я посылал ей открытки и подарки, но мне даже в голову не приходило поехать в Англию повидаться с ней. Впрочем, особенно винить меня нельзя. Я вел совсем другую жизнь, и мне казалось, что редкие свидания с отцом будут ее только расстраивать и могут плохо на ней отразиться. Как бы то ни было, мне казалось, что мной руководят самые лучшие побуждения.
     Теперь Рестарик говорил быстро. Он как будто был даже рад, что получил возможность выговориться перед благожелательным слушателем. Пуаро часто вызывал такое доверие и максимально это использовал.
     - А просто вернуться на родину вам никогда не хотелось?
     Рестарик решительно покачал головой.
     - Нет. Мне нравилась та жизнь, которую я вел, я был создан именно для такой жизни. Из Южной Африки я перебрался в Восточную. Я преуспевал. За что бы я ни брался, все увенчивалось успехом. Все, что я предпринимал один или в компании с другими, приносило плоды. Я часто отправлялся в экспедиции - в самую глушь. Да, я всегда мечтал именно о такой жизни. По натуре я скиталец. Возможно поэтому, женившись в молодости, я почувствовал себя связанным по рукам и по ногам. Нет, я наслаждался свободой и не хотел добровольно надевать на себя прежнее ярмо.
     - И все же вы вернулись? Рестарик вздохнул.
     - Да, вернулся. Видимо, годы берут свое. Кроме того, нам с одним моим товарищем крупно повезло: мы кое-что нашли и получили концессию, которая могла принести ощутимые результаты, и мне нужно было срочно провести переговоры в Лондоне. Я рассчитывал на помощь моего брата, но он внезапно умер. А я по-прежнему был совладельцем семейной фирмы. Мне, хочешь не хочешь, пришлось брать дело в свои руки. Собственно говоря, мне только тогда и пришло в голову вернуться. То есть вновь засесть в конторе в Сити.
     - Быть может, ваша супруга.., ваша вторая супруга...
     - Да, пожалуй, отчасти вы правы. Я женился на Мэри месяца за два до смерти брата. Мэри родилась в Южной Африке, но несколько раз бывала в Англии, и ей там очень понравилось. У нее даже была некая девичья мечта - обзавестись чисто английским садом. Ну, а я? Пожалуй, мне впервые пришла мысль, что я готов остепениться, что оседлый образ жизни теперь меня вполне устроит. И конечно, я думал о Норме. Ее мать, моя бывшая жена, умерла за два года до этого. Я поговорил с Мэри, и она искренне захотела создать домашний очаг для моей дочери. Все это было так заманчиво... - Он улыбнулся. - Вот я и вернулся.
     Пуаро посмотрел на портрет над головой Рестарика - тот самый, что он видел в загородном доме. Правда, освещение здесь было гораздо лучше. Да, все характерные черты сидящего перед ним человека: упрямый подбородок, насмешливые брови, мужественная посадка головы - были и на портрете... Но было в нем еще и то, чего теперь недоставало человеку, сидящему в кресле. Молодости, победоносной и задорной молодости!
     Но зачем, подумал Пуаро, Эндрю Рестарику вздумалось забрать портрет сюда, в свою лондонскую контору?
     Портрет был парным с портретом его первой жены - оба написаны самым модным тогда художником-портретистом. По мнению Пуаро, естественнее было бы не разделять их, - ведь они с таким расчетом и писались. Тем не менее Рестарик забрал свой портрет сюда в контору. Что это - тщеславие, желание показать, что отныне он принадлежит Сити, подчеркнуть собственную значимость? Однако он многие годы провел в необжитой глуши и утверждает, что предпочитает ее цивилизации? Так, может быть, портрет понадобился ему здесь для самоутверждения, чтобы он напоминал ему о нынешней его роли в Сити? Может, это в какой-то мере помогает ему?
     "Или же, - подумал Пуаро, - все исчерпывается желанием похвастать собой? Ведь даже я, - подумал он вдруг с необычной для него самокритичностью, - поддаюсь иногда такому искушению!" Чуть затянувшееся молчание прервал Рестарик, он проговорил виноватым тоном:
     - Прошу прощения, мосье Пуаро. Я, кажется, совсем утомил вас повествованием о своей жизни?
     - Вам не за что просить прощения, мистер Рестарик. Вы ведь это все рассказывали, чтобы объяснить, как обстоятельства вашей жизни могли повлиять на вашу дочь, за которую вы так тревожитесь. Однако вы были со мной не совсем откровенны. Вы хотели бы, чтобы она нашлась?
     - Естественно.
     - Вы хотите, чтобы ее нашли, но не уверены, что хотите, чтобы ее нашел я? Будьте искренни. La politesse "Вежливость (фр)." - прекрасная вещь и очень нужная в жизни, но между нами она совсем не обязательна. Так вот, если вы хотите, чтобы вашу дочь нашли, то я - Эркюль Пуаро - рекомендую вам: обратитесь в полицию, поскольку у них есть для этого все необходимые средства и возможности. И, поверьте моему опыту, они умеют быть деликатными.
     - В полицию я не обращусь. Разве что.., разве что совсем отчаюсь.
     - Предпочтете частного агента?
     - Да. Но, видите ли, я в этом совсем не разбираюсь. Не знаю, кому.., кому можно довериться.
     - А что вы знаете обо мне?
     - Ну, кое-что знаю. Например, что во время войны вы занимали ответственный пост в контрразведке, поскольку мой родной дядя, так сказать, за вас ручается. Это неопровержимый факт.
     Рестарик не уловил еле заметной сардонической улыбки, скользнувшей по лицу Пуаро. Неопровержимый факт был абсолютно иллюзорным. Хотя Рестарик должен был бы знать, как опасно полагаться на память и зрение сэра Родрика, он принял за истину все, что он наговорил старику. Пуаро не стал выводить его из заблуждения, лишний раз убедившись в справедливости собственного постулата: "Никому нельзя верить на слово". "Подозревай каждого" - таков был в течение многих лет, если не всей жизни, его главный принцип.
     - Разрешите заверить вас, - сказал Пуаро, - что на протяжении всей моей карьеры мне неизменно сопутствовал успех. Во многих отношениях мне нет равных.
     Рестарика это заявление вовсе не успокоило. Скорее наоборот. У англичанина человек, заявляющий о себе подобным образом, не вызывает большого доверия. Он сказал:
     - Ну а сами вы, мосье Пуаро? Сами вы уверены, что сможете найти мою дочь?
     - Наверное, не так быстро, как полиция, но все же я несомненно ее найду.
     - И все же как скоро?..
     - Только одно условие, мистер Рестарик. Если вы хотите, чтобы я ее нашел, вы должны рассказать мне обо всем более подробно.
     - Я вам уже все рассказал. Время, место, где ей следовало быть. Могу дать вам список ее знакомых... Пуаро решительно покачал головой.
     - Нет-нет, просто скажите мне правду.
     - Так вы считаете, что я говорил вам не правду?
     - Правду, но не всю, в этом я убежден. Чего вы опасаетесь? Зачем скрываете факты? Причем факты, без которых я не смогу успешно вести поиски. К примеру, что ваша дочь питает неприязнь к своей мачехе. Это ведь и так ясно. И вполне понятно. Естественная реакция. Не забывайте, что она наверняка все эти годы вас идеализировала. Вполне обычная вещь, когда родители расходятся и ребенок получает тяжелую эмоциональную травму. Да-да, я знаю, о чем говорю. Вы скажете: дети легко забывают. Это верно. И ваша дочь забыла вас в том смысле, что не помнила вашего лица, вашего голоса, когда вы встретились снова. Но она уже создала для себя некий идиализированный образ. Вы уехали. Она хотела, чтобы вы вернулись. Ее мать наверняка избегала говорить с ней о вас. Тем большее место вы занимали в ее мыслях. Тем большее значение вы для нее обретали. А невозможность говорить о вас с матерью вызвала в ней потребность - вполне обычную у детей - винить того из родителей, с кем ребенок остался, за то, что другого с ними нет. Она говорила себе примерно следующее: "Меня папа любил. Это мама ему не нравилась", и эта мысль давала толчок к установлению между ней и вами неких уз, для вас, впрочем, неведомых. И, если хотите, солидарности с вами: в том, что случилось, папа не виноват! Этому она никогда не поверит! Да-да, так бывает очень часто, я знаю, что говорю. Я немножко разбираюсь в психологии. И вот она узнает, что вы возвращаетесь, что вы снова будете с ней, и опять ее одолевают мысли, казалось бы, давно забытые. Папа возвращается! Как счастливы будут они вдвоем! Возможно, она попросту игнорирует существование мачехи, пока не сталкивается с ней лицом к лицу. И тогда ее охватывает неистовая ревность. Что вполне естественно, уверяю вас. Ревнует она еще и потому, что ваша супруга очень красива, умна, умеет поставить себя в обществе, а у молоденьких девушек подобные качества часто вызывают завистливое раздражение, так как сами они обычно очень застенчивы. Возможно, она неловка, страдает комплексом неполноценности. И, увидев красивую, уверенную в себе мачеху, тут же начинает ее ненавидеть. Но это ненависть молоденькой девушки, по сути, чисто детская.
     - Ну-у... - Рестарик запнулся. - Примерно то же сказал и врач, к которому мы обращались... То есть...
     - А! - воскликнул Пуаро. - Так вы обращались к врачу? Значит, имелась причина, чтобы обратиться к врачу.
     - Да так, пустяки.
     - А вот этому Эркюль Пуаро никогда не поверит! Не пустяки, а что-то очень серьезное, иначе быть не может. Лучше расскажите мне все, - ведь зная, что творится в душе вашей дочери, я буду действовать наверняка.
     Рестарик некоторое время молчал, но в конце концов решился.
     - Только строго между нами, мосье Пуаро. Я могу на вас положиться, вы даете мне слово?
     - Безусловно. Так в чем дело?
     - Я не... Полной уверенности у меня нет.
     - Ваша дочь чем-то обидела вашу супругу? Нагрубила ей.., наговорила гадостей... Или что-то более серьезное?.. Может, набросилась на нее.., так сказать, с кулаками?
     - Нет, не набросилась. В смысле, не с кулаками, а. Только ничего так толком и не выяснилось.
     - Ну-ну. И все же?
     - Здоровье моей жены расстроилось... - Он замялся.
     - А-а! - сказал Пуаро. - Так-так... И в чем это выражалось? Может, что-нибудь с желудком? Подозрение на энтерит "Энтерит - воспаление слизистой оболочки тонких кишок."?
     - Вы очень прозорливы, мосье Пуаро. Весьма! Да, что-то с желудком, что-то совершенно непонятное, а ведь моя жена отличается завидным здоровьем. Ее положили в больницу. Как это они сказали.., для всестороннего обследования.
     - А результат?
     - По-моему, они так толком ничего и не поняли. Жена совсем оправилась, и ее выписали. И тут.., все началось опять. Мы тщательно проверяли, что она ест, как это готовилось. У нее часто болел живот, казалось бы, абсолютно без всяких причин. Тогда послали проверить все кушанья, подававшиеся на стол, и что же: в блюдах, которые никто, кроме жены, никогда не ел, было обнаружено некое вещество!
     - Попросту говоря, кто-то потчевал ее мышьяком? Так?
     - Совершенно верно! Небольшими дозами, которые по мере постепенного накопления в организме должны были сделать свое дело.
     - Вы подозреваете свою дочь?
     - Нет.
     - А мне кажется, да. Кто еще мог это сделать? Вы подозреваете свою дочь.
     - Откровенно говоря, да, - сказал Рестарик с глубоким вздохом.
     
     ***
     
     Когда Пуаро вернулся домой, Джордж встретил его словами:
     - Звонила женщина, какая-то Эдит, сэр...
     - Эдит? - Пуаро сдвинул брови.
     - Насколько я понял, она служит у миссис Оливер.
     Она просила передать вам, что миссис Оливер попала в больницу, в Сент-Джилс.
     - Что с ней?
     - Насколько я понял, ее.., э.., стукнули по голове...
     Джордж ограничился этим и не стал добавлять, как ему было поручено: "...и скажите ему, что она сама во всем виновата".
     Пуаро поцокал языком.
     - Я же предостерегал. Вчера вечером, когда я звонил ей и никто не ответил, я очень встревожился. Les femmes "Женщины! (фр.)"!
     
     
     Глава 12
     
     
     - Давайте купим павлина, - внезапно предложила миссис Оливер. При этом она не открыла глаз, и голос ее был слаб, хотя и полон досады.
     Трое сидящих рядом людей поглядели на нее с испуганным недоумением. Она сделала еще одно заявление:
     - Удар по затылку.
     Потом она открыла затуманенные глаза и попыталась понять, где находится.
     Первым она увидела абсолютно незнакомое ей лицо. Оно принадлежало молодому человеку, который что-то записывал в блокнот. Его рука с карандашом застыла над страницей.
     - Полицейский, - изрекла миссис Оливер.
     - Прошу прощения, сударыня.
     - Я сказала, что вы полицейский, - объяснила миссис Оливер. - Это так?
     - Да, сударыня.
     - Нанесение физических повреждений, - сказала миссис Оливер и удовлетворенно закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, то осмотрелась более осмысленно и основательно. Она лежала в кровати - высокой, очень удобной больничной кровати, решила она. Из тех, которые можно самой поднимать, опускать, поворачивать и наклонять. Значит, она не у себя дома. Еще раз поглядев по сторонам, она установила, где находится.
     - Больница или клиника, - сказала она.
     В дверях с хозяйским видом стояла сестра в сияющем белизной накрахмаленном халате, а в ногах кровати - сиделка. Потом миссис Оливер увидела еще одного человека и узнала его с первого взгляда.
     - Эти усы невозможно спутать ни с чьими другими, - пробормотала она.
     - Что вы тут делаете, мосье Пуаро?
     - Я же предупреждал, мадам, чтобы вы вели себя осторожнее, - сказал Эркюль Пуаро, подходя к кровати.
     - Каждый может заблудиться, - загадочно отпарировала миссис Оливер и добавила:
     - У меня болит голова.
     - Еще бы она не болела. Вы же сами только что сказали, что вас ударили по затылку.
     - Да. Павлин.
     Полицейский горестно вздохнул и спросил:
     - Извините, сударыня, вы утверждаете, что на вас напал павлин?
     - Естественно. Мне уже некоторое время было не по себе. Атмосфера, вы понимаете? - Миссис Оливер попыталась показать жестом, что именно она подразумевает под атмосферой, и охнула. - Лучше воздержаться, - сказала она.
     - Больной вредно всякое возбуждение, - сурово предупредила сестра.
     - Не могли бы вы уточнить, где именно на вас напали?
     - Понятия не имею. Я заблудилась. Когда возвращалась из мастерской. Захламленной. Очень грязной. Второй молодой человек, наверное, неделю не брился. Засаленная кожаная куртка.
     - Это он напал на вас?
     - Нет. Первый.
     - Если бы вы могли изложить мне...
     - Я ведь излагаю! Видите ли, я выслеживала его всю дорогу от кафе, только я в таких вещах дилетант. Никакой практики. И представьте, это гораздо труднее, чем вы, может быть, думаете.
     Она сосредоточила взгляд на полицейском.
     - Впрочем, вы-то, наверное, все про это знаете. Вам читали курс, как вести слежку? А, да, не важно. Видите ли, - она вдруг зачастила с пулеметной быстротой, - все очень просто. Я сошла у Уорлдс-Энд, если не ошибаюсь, и, естественно, подумала, что он остался с остальными или пошел в другую сторону. А он вместо того подкрался ко мне сзади.
     - Кто?
     - Павлин, - ответила миссис Оливер. - И я совсем растерялась А как тут не растеряться, когда все выходит совсем наоборот. Когда он идет за тобой, а не ты за ним.., но только это было раньше, и мне стало не по себе. По правде говоря, я испугалась. Не знаю почему. Он заговорил - очень вежливо, но мне стало очень страшно. Но в любом случае он сказал: "Поднимемся, посмотрите мастерскую". Ну, я и поднялась. Ступеньки довольно-таки шаткие, почти как у приставной лестницы, а внутри был второй молодой человек, очень грязный. Он писал картину, а ему позировала девушка. Очень чистенькая. Очень хорошенькая. Вот так. Они оказались очень милыми и вежливыми, и тогда я сказала, что мне пора домой, а они объяснили мне, как выйти на Кингз-роуд. Но только не правильно объяснили. Но, возможно, я сама напутала... Ну, знаете, когда вам говорят: второй налево, третий направо, то иногда можешь свернуть не туда. То есть это я могу. Ну, так или не так, только я забрела в какие-то трущобы у самой реки. И уже совсем перестала бояться. И забыла про осторожность. Тут-то Павлин меня и ударил.
     - По-моему, она бредит, - авторитетно пояснила сиделка.
     - Ничего подобного, - с достоинством возразила миссис Оливер. - Я знаю, что говорю.
     Сиделка открыла было рот, но под грозным взглядом сестры быстро вновь его закрыла.
     - Весь в бархате, в атласе и длинные кудри, - сказала миссис Оливер.
     - Павлин в атласе? Настоящий павлин, сударыня? Вам почудился павлин на набережной в Челси?
     - Настоящий павлин? - переспросила миссис Оливер. - Конечно нет. Какой вздор! Откуда бы взяться настоящему павлину на набережной в Челси?
     Ответа на этот вопрос ни у кого не нашлось.
     - Он все время важничает, - сказала миссис Оливер. - Вот почему я прозвала его Павлином. Выставляет себя напоказ, понимаете? Видимо, очень тщеславен. Гордится своей красотой. И бог знает, чем еще. - Она поглядела на Пуаро. - Дэвид, как его бишь там. Ну, вы знаете, о ком я.
     - Вы говорите, что на вас напал молодой человек по имени Дэвид и ударил вас по голове?
     - Вот именно. Эркюль Пуаро спросил:
     - Вы его видели?
     - Нет, не видела, - ответила миссис Оливер - Не успела. Мне вроде бы послышались шаги за спиной, и только я хотела повернуть голову и посмотреть, как - бац! На меня словно обрушилась тонна кирпичей. Мне почему-то очень хочется спать, - добавила она.
     Миссис Оливер чуть пошевелила годовой, сморщилась от боли и погрузилась, судя по всему, в очень приятное забытье.
     
     
     Глава 13
     
     
     Пуаро редко пользовался ключом от своей квартиры. Со свойственной ему старомодностью он нажимал кнопку звонка и ждал, чтобы Джордж, его несравненный слуга, открыл дверь. Однако на этот раз, когда он вернулся из больницы, ему открыла мисс Лемон.
     - К вам двое посетителей, - произнесла она, понизив голос почти до шепота, - Мистер Гоби и старый джентльмен, сэр Родрик Хорсфилд, так он представился. Кого вы примете первым?
     - Сэр Родрик Хорсфилд, - задумчиво повторил Пуаро, наклонив голову набок, точно зарянка, и прикидывая, что может этот визит внести в общую картину. Однако в этот момент в передней с обычной своей внезапностью возник мистер Гоби, покинувший тесное святилище, где мисс Лемон стучала на машинке и где она предоставила ему временный приют.
     Пуаро снял пальто. Мисс Лемон взяла его и водворила на вешалку, а мистер Гоби, не дожидаясь, пока она обернется, доложил ее затылку:
     - Я выпью чашечку чаю с Джорджем. Временем я располагаю. Могу и подождать.
     Он великодушно скрылся в кухне, а Пуаро прошел в гостиную, по которой энергично расхаживал сэр Родрик.
     - Вот заглянул к вам, старина, - сказал он благодушно, - Замечательная штука телефон.
     - Вы вспомнили мою фамилию? Я польщен.
     - Ну не то чтобы вспомнил, - ответил сэр Родрик. - Фамилии, знаете ли, всегда были моим слабым местом. Вот лица я никогда не забываю, - добавил он с гордостью. - Нет, я позвонил в Скотленд-Ярд.
     - О! - Пуаро слегка растерялся, хотя тут же сообразил, что сэр Родрик только так и мог поступить.
     - Спросили, с кем мне угодно говорить. Я ответил: соедините с самым главным. Только так, мой дорогой. Никогда не соглашайтесь на заместителя или помощника. Толку ноль. Самый главный, вот кто всегда нужен. Ну, правда, я назвался. Говорю, что мне требуется высшее начальство, ну и в конце концов нас соединили. Очень вежливый субъект. Говорю, мне необходим адрес сотрудника союзной разведки, который работал со мной в таком-то месте во Франции, такие-то даты. Он сначала не сообразил, так я добавил: "Вы понимаете, о ком я говорю?" Француз, говорю я. Или бельгиец. Вы ведь бельгиец? Я говорю: "Зовут его вроде бы Ахилл. А если не Ахилл, то что-то в этом роде. Низенький, говорю, и очень большие усы". И тут он сообразил и сказал, что ваш адрес, вероятно, есть в телефонной книге. "Отлично, - говорю, - но ведь значится он там не под Ахиллом, верно? А его фамилию я никак не могу припомнить". Ну, он мне ее и назвал. Очень вежливый субъект, очень, этого у него не отнимешь.
     - Я в восторге, что вижу вас у себя! - воскликнул Пуаро, торопливо прикидывая, что ему позже придется выслушать от телефонного знакомого сэра Родрика. К счастью, речь вряд ли идет о "самом" главном. Вероятнее всего, это кто-то из тех его знакомых, в обязанности которых среди прочего входит и умение общаться с былыми именитостями.
     - Ну, как бы то ни было, - сказал сэр Родрик, - а я до вас добрался.
     - Я в восторге. Разрешите предложить вам что-нибудь? Чай, гренадин "Гренадин - сироп из гранатового сока.", виски с содовой, sirop de cassis "Наливка из черной смородины (фр.)."?
     - Ну, нет, только не это! - испуганно перебил сэр Родрик. - Я, пожалуй, выпью виски. Мне его, конечно, запретили, - добавил он, - вы же знаете этих докторов, чертовы перестраховщики. У них одна забота: запрещать все, что вам нравится.
     Пуаро позвонил и отдал Джорджу соответствующие распоряжения. Возле локтя сэра Родрика тут же возник стакан с виски и сифон с содовой.
     - А теперь, - сказал Пуаро, когда Джордж удалился, - чем я могу быть вам полезен?
     - У меня для вас работенка, старина.
     За прошедшие дни он, вероятно, окончательно уверовал в их давнюю дружбу и былое тесное сотрудничество, Пуаро это очень даже устраивало: пусть племянник сэра Родрика еще больше убедится в его, Пуаро, способностях.
     - Документы! - Сэр Родрик понизил голос. - Исчезли кое-какие документы, а найти их нужно обязательно, понимаете? Ну, я и подумал, глаза у меня уже не те, да и память иной раз пошаливает, так не лучше ли обратиться к специалисту. Понимаете? Вы, можно сказать, явились в самый нужный момент, потому что, понимаете ли, их у меня требуют.
     - Весьма любопытно, - сказал Пуаро. - А могу ли я спросить, что это за документы?
     - Конечно, можете, старина. Раз уж вам придется их разыскивать. Но учтите: они крайне секретные, не для чужих глаз. Сверхсекретные.., если я ничего не пугаю. И теперь их, конечно, лучше держать под замком. Переписка, знаете ли. В свое время эти письма особой важности не представляли, так, во всяком случае, полагали, но ведь политика - штука непредсказуемая. Вы же знаете, как бывает: сегодня одно, а завтра разворот на сто восемьдесят градусов. Вот когда война началась, помните? Мы никак понять не могли, с кем мы в союзе, а с кем враги. В одной войне итальянцы наши закадычные друзья, в другой мы с ними воюем. Уж не знаю, кто из них был хуже всех. В первой войне японцы наши союзники, а в следующей - взрывают к черту Пирл-Харбор "Пирл-Харбор - залив недалеко от города Гонолулу на Гавайских островах, где была расположена база американских военно-морских сил, на которую 7 декабря 1941 года Япония совершила внезапное нападение."! Как в темном лесу! Начали с русскими эдак, а кончили совсем наоборот. Вот что я вам скажу, Пуаро: в наши дни вопрос о союзниках самый жгучий. В одну ночь меняются.
     - И у вас пропали какие-то документы? - на всякий случай напомнил ему Пуаро..
     - Да. Документов у меня, конечно, множество, и в последнее время я извлек их на свет Божий. Прежде хранил в безопасном месте. В банке, собственно говоря, но потом забрал их и начал разбирать, потому что подумал: а почему бы мне не написать мемуары? Все наши ребята теперь их пишут. И Монтгомери, и Аланбрук и Окинлек "Монтгомери Бернард Лоу - британский фельдмаршал, один из крупнейших военачальников во время Второй мировой войны. Аланбрук Френсис - британский маршал, принимавший участие в разработке многих операций во время Второй мировой войны. Окинлек Клод Джон Эйр - британский маршал, командовавший английскими войсками в Норвегии, на Среднем Востоке и т.д." - откровенничают, надо сказать, напрополую, правда, по большей части не о себе, а о прочих генералах. Вот и старик Моран, вроде почтенный врач, а распространяется о своем пациенте, да еще о каком пациенте! Уж и не знаю, до чего все это может дойти... Но раз так, то и я решил рассказать кое-что забавное о небезызвестных личностях. А чем я хуже других? Тем более что все это было у меня на глазах.
     - Уверен, что очень многим ваша книга покажется весьма любопытной, - сказал Пуаро.
     - Да уж! Я знавал многих знаменитостей. Все на них взирали с благоговением. Никому и в голову не приходило, какие они дураки. А мне это было хорошо известно. Черт побери, какие промахи они порой допускали - даже и вообразить невозможно! Ну вот я и забрал документы и нашел девочку, чтобы помогла мне разобраться. Очень милая девочка и умница вдобавок. Английский, правда, знает неважно, зато какая сообразительная и добросовестная! А у меня столько всякого материала.., только в таком беспорядке... А теперь, когда все разобрали, многих нужных мне документов там не оказалось.
     - Не оказалось?
     - Да, сначала мы подумали, что случайно их пропустили. Снова все перебрали... Знаете, старина, по-моему, исчезло довольно-таки много. Кое-что из них, конечно, никакой ценности не имеет. Собственно говоря, и остальные, по большому счету, тоже не имеют.., иначе разве мне позволили бы оставить их у себя... Но как бы то ни было, а интересующих меня писем там не оказалось.
     - Не хочу быть нескромным, - сказал Пуаро, - но не могли бы вы сказать мне хоть что-то о содержании этих писем?
     - Пожалуй, не могу, старина. Скажу только, что некий господин трубит нынче на всех перекрестках о том, что он делал да что говорил в прежние дни. Но он врет. И эти письма доказывают, какой он лжец! Конечно, публиковать их вряд ли станут. Мы просто пошлем ему парочку копий - напомнить, что он тогда говорил на самом деле, и дадим поить, что оригиналы хранятся у нас. И не удивлюсь, если.., ну, если потом он будет вести себя немножко по-другому. Понимаете? А впрочем, зачем спрашивать, вам ли не знать, как это делается.
     - Вы совершенно правы, сэр Родрик. Мне хорошо известны подобные вещи. Но ведь и вы наверняка понимаете, как трудно отыскать то, о чем не имеешь представления и не знаешь, хотя бы приблизительно, где это может находиться.
     - Всему свое время. Мне-то только надо знать, кто их похитил, это, пожалуй, важнее всего. В моей маленькой коллекции ведь могут обнаружиться и сверхсекретные документы. Вот я и хочу знать, кто к ней подобрался.
     - Но а вам самому что приходит в голову по этому поводу?
     - А по-вашему, мне что-то должно прийти?
     - В общем, да. Ведь наиболее вероятным представляется, что...
     - Да-да. Вы хотите, чтобы я назвал мою милую помощницу. Так имейте в виду: я убежден в ее непричастности. Она говорит, что не брала их, и я ей верю. Вы понимаете?
     - Да, - сказал Пуаро со вздохом, - еще как понимаю.
     - Во-первых, она слишком юна. Откуда ей знать, какие документы важны. Она ведь тогда только-только родилась.
     - Но ведь кто-нибудь мог ей объяснить, - ввернул Пуаро.
     - Да-да, вы правы. Но все равно это не она - слишком уж это очевидно.
     Пуаро снова вздохнул. Продолжать разговор на данную тему было бессмысленно: сэр Родрик продемонстрировал свою небеспристрастность - тоже слишком уж очевидно.
     - А кто еще имел доступ к документам?
     - Эндрю и Мэри. Но не думаю, чтобы Эндрю интересовался чем-либо подобным. И вообще, он всегда был хорошим мальчиком. Очень порядочным. Не то чтобы я знал его очень уж близко. Раза два-три гостил у меня на каникулах с братом, вот, пожалуй, и все. Конечно, было дело - бросил жену и сбежал в Южную Африку со смазливой вертихвосткой. - Ну, да это с кем угодно может случиться, особенно при такой жене, как Грейс. Я, правда, с ней тоже почти не виделся. Она из тех благоразумных скромниц, которые на всех смотрят сверху вниз и занимаются благотворительностью. Эндрю, конечно, большой непоседа, но представить его шпионом никак невозможно. И Мэри тоже. Насколько могу судить, кроме своих розовых кустов, она ничего не замечает. Конечно, есть садовник. Но ему уже восемьдесят три, и дальше своей деревни он нигде в жизни не бывал. И еще две женщины, которые рыскают по дому и гудят пылесосами, но какие уж из них шпионки, смешно и подумать. Как видите, это явно кто-то посторонний. Да, Мэри действительно носит парик, - несколько неожиданно добавил сэр Родрик. - Это я к тому, что вы могли бы подумать, что она шпионка, раз ходит в парике. Но ей просто приходится. Когда ей было семнадцать, она перенесла тяжелую болезнь, после которой совсем облысела. Каково это молоденькой девушке? Я бы и не догадался, что она носит парик. Но как-то раз она нагнулась над розами, а колючки запутались в волосах, он и съехал набок. Да, большое несчастье для хорошенькой девушки.
     - То-то я заметил в ее прическе какую-то странность, - вставил Пуаро.
     - Мне доподлинно известно, что хорошие агенты париков не носят, - сообщил сэр Родрик. - Беднягам приходится обращаться к хирургам и делать себе пластические операции. Да. Вот так-то. Но кто-то в моих бумагах определенно копался.
     - А не могли вы, скажем, положить их куда-то не туда? В другой ящик? Не в ту папку? Когда вы их видели в последний раз?
     - Примерно год назад. Помнится, я еще подумал, что кое-какие из них сгодятся для недурственной главы. Я эти письма даже перечел. И вот они пропали. Кто-то их похитил.
     - Своего племянника Эндрю, его супругу, садовника и горничных вы не подозреваете? Ну, а их дочь?
     - Норму? Ну у Нормы, похоже, с головой не все в порядке. То есть не исключено, что она клептоманка и крадет чужие вещи, не понимая, само собой, что делает. Но чтобы она рылась в моих бумагах? Нет.
     - В таком случае, что вы предполагаете?
     - Вы же видели мой дом. Туда ведь может зайти кто угодно. Как заявится, так и уйдет, и никто знать ничего не будет. Мы дверей не запираем. И никогда не запирали.
     - Свою комнату вы тоже не запираете? Когда, например, уезжаете в Лондон?
     - Не видел необходимости. Теперь, естественно, запираю, но толку что? Теперь уж поздно. И вообще, замок очень простой, к нему любой ключ подойдет. Так нынче и грабят. Заходят в дом посреди бела дня, топочут вверх по лестнице, заходят в любую комнату, потрошат шкатулку с драгоценностями и уходят себе. И никто их не остановит, никто не поинтересуется, кто они такие. А выглядят как рокеры, или битники, или как их там еще называют - этих длинноволосых с грязными ногтями? Я своими глазами видел, как они шляются по дому. Как-то неловко спросить: "Откуда вы взялись, черт подери?" Ведь даже не всегда догадаешься, какого они пола, тут уж и вовсе теряешься. Дом ими кишмя кишит. Наверное, к Норме приходят. В наше время никто бы такого не допустил. Но вышвырнешь их из дома, а потом окажется, что это был виконт Эндерслей или леди Шарлотта Марджорибенкс. Да.., до чего мы докатились. - Он помолчал. - Если кто и способен что-то найти, так только вы, Пуаро. - Он допил виски и встал. - Вот так. Остальное вам решать. Ну что, беретесь?
     - Приложу все силы, - ответил Пуаро. В дверь позвонили.
     - А, вот и крошка! - сказал сэр Родрик. - Пунктуальна, как всегда. Большая редкость, вы согласны? Без нее я бы и в Лондон приехать не мог, знаете ли. Слеп, как крот. Улицы перейти не в состоянии.
     - Но, может быть, очки?
     - Есть у меня очки. Только они все время сползают с носа или я их теряю. В шестьдесят пять я еще читал без очков, можете себе представить?
     - Все когда-нибудь начинается, - философски заметил Пуаро.
     Джордж ввел в комнату Соню. Она была удивительно хорошенькой и казалась очень застенчивой, отметил про себя Пуаро, решив, что это ей очень к лицу. Он шагнул ей навстречу.
     - Enchante, мадемуазель, - сказал он, с галльской галантностью склоняясь к ее руке.
     - Ведь я не опоздала, сэр Родрик? - сказала Соня через его голову. - И не заставила вас ждать? Очень надеюсь, что нет.
     - Минута в минуту, девочка, - успокоил ее сэр Родрик. - Поднять флаг и гюйс "Гюйс (голл., морс.) - военно-морской флаг."! - добавил он, и на лице Сони отразилось недоумение. - Надеюсь, вы напились чаю? - продолжал сэр Родрик. - Я ведь велел вам выпить чаю с пышками или эклерами или с чем-нибудь еще, что любят нынешние барышни. Приказ выполнен?
     - Не совсем. Зато я купила себе туфли. Посмотрите, правда хорошенькие? - Она выставила ножку, тоже очень хорошенькую, и сэр Родрик расплылся в сияющей улыбке.
     - Нам надо поторопиться, - сказал он. - Не то опоздаем на поезд. Может быть, я старомоден, но люблю ездить в поездах. Отходят точно, приходят точно, во всяком случае, так положено. А вот автомобили в час пик простаивают в заторах невесть сколько времени. Автомобили! Чушь!
     - Я могу распорядиться, чтобы Джордж взял вам такси, - предложил Пуаро. - Уверяю вас, никаких хлопот.
     - Такси у подъезда. Я попросила подождать, - сказала Соня.
     - Вот видите! - сказал сэр Родрик. - Эта девочка всегда обо всем позаботится. - Он потрепал ее по плечу. Соня ответила ему взглядом, который Эркюль Пуаро оценил сполна.
     Пуаро проводил их до входной двери и чинно с ними распрощался. Мистер Гоби уже покинул кухню и стоял в прихожей, великолепно изображая газовщика, который пришел проверить счетчик.
     Сэр Родрик с Соней исчезли в лифте. Едва Джордж запер за ними дверь, как, обернувшись, увидел вопрошающий взгляд Пуаро.
     - Как вам эта барышня? - спросил Пуаро, дороживший мнением Джорджа, в определенных случаях, как он считал, абсолютно непогрешимым.
     - С вашего разрешения, - начал Джордж, - я бы сказал, что он попался в капкан, прямо не надышится на нее.
     - По-моему, вы правы, - согласился Эркюль Пуаро.
     - С джентльменами в таком возрасте это довольно часто случается. Вот лорд Маунтбрайан. Казалось, уж такой искушенный человек был. И что же! Молоденькая девчонка, что приходила делать ему массаж! Вы не поверите, какие он ей подарки делал. Вечернее платье, браслет с незабудками из бирюзы и брильянтов... Не самый дорогой, но все равно на кругленькую сумму. Затем меховая накидка из русскою горностая и вышитая золотом сумочка. А потом что-то приключилось с ее братом - долги или еще что-то.., хотя я лично сомневаюсь, был ли у нее вообще брат. Так вот, лорд Маунтбрайан дал ей денег, чтобы его выручить - до того она была расстроена! Причем ведь все совершенно бескорыстно, никакого мужского интереса. Когда джентльмены доживают до таких лет, в этом смысле они теряют всякое соображение. И попадаются не на нахалках, которые сами могут за себя постоять, а на таких вот робких и вроде бы как беспомощных.
     - Абсолютно с вами согласен, Джордж. Но на мой вопрос вы так и не ответили. Я спросил, как вам показалась эта барышня.
     - А, эта барышня... Что же, сэр, не берусь ничего утверждать, но, по-моему, она принадлежит к тем, о ком вроде бы ничего дурного сказать нельзя, но которые знают, что делают, помяните мое слово...
     Пуаро вернулся в гостиную, по его сигналу мистер Гоби последовал за ним и сел на стул в обычной своей позе - колени сдвинуты, носки повернуты вовнутрь. Из кармана он вытащил потрепанную записную книжку, бережно ее раскрыл и принялся сверлить строгим взглядом сифон с содовой.
     - Касательно сведений, которые вы поручили мне собрать. Семейство Рестариков. Во всех отношениях респектабельное, с солидной репутацией. Никаких темных историй. Отец, Джеймс Патрик Рестарик, как утверждают, был хваткий делец. Фамильную фирму основал дед, отец расширил, Саймон Рестарик поддерживал ее на должном уровне. Два года назад у Саймона Рестарика случился инфаркт. Здоровье продолжало ухудшаться. Год назад скончался от второго инфаркта. Младший брат Эндрю Рестарик поступил в семейную фирму вскоре после окончания Оксфорда, женился на мисс Грейс Болдуин. Дочь Норма - единственный ребенок. Бросил жену и уехал в Южную Африку. С некой мисс Бирелл. Развод не оформлен. Миссис Эндрю Рестарик: скончалась два с половиной года назад. После долгой хронической болезни. Мисс Норма Рестарик училась в пансионе в Медоуфилде. Ничего предосудительною о ней неизвестно.
     Мистер Гоби позволил своему взгляду скользнуть по лицу Пуаро, после чего добавил:
     - Собственно говоря, все сведения о семье Рестариков как будто положительные.
     - Ни одной паршивой овцы? Никаких душевных заболеваний?
     - Как будто бы нет.
     - Жаль! - заметил Пуаро.
     Мистер Гоби в ответ многозначительно откашлялся, лизнул палец и перевернул страницу своей книжечки.
     - Дэвид Бейкер. Ничего хорошего. Дважды получал условные сроки. Полиция держит его в поле зрения. Был, так или иначе, замешан в нескольких довольно сомнительных делах, подозревался в причастности к крупной краже картин, но доказать это не удалось. Один из этих.., из художников. Источник средств к существованию неизвестен, но живет неплохо. Предпочитает девушек с деньгами. Не гнушается жить за счет своих подружек. Не гнушается и брать отступное с их отцов. Способен на все, если хотите знать мое мнение, но всегда выходит сухим из воды. - Мистер Гоби вдруг посмотрел на Пуаро. - Вы с ним знакомы?
     - Да, - ответил Пуаро.
     - И что вы можете о нем сказать, если позволите спросить?
     - То же, что и вы, - сказал Пуаро. - Живописный тип, - добавил он задумчиво.
     - Нравится женщинам, - сказал мистер Гоби. - Беда с этими нынешними, на честного работящего малого они и смотреть не хотят. Предпочитают всякую дрянь, жулье. И еще их жалеют: "Бедный мальчик, жизнь была к нему так жестока!" - А эти бедненькие ходят расфуфыренные, словно павлины, - заметил Пуаро.
     - Конечно, и такое бывает, - не очень уверенно поддержал его мистер Гоби.
     - Как, по-вашему, этот Дэвид способен кому-нибудь череп проломить?
     Мистер Гоби задумался, потом покачал головой, устремив взгляд на электрокамин.
     - В таком его вроде никто не обвинял. Не скажу, что он на это не способен, и все же это не по его части. Он из тех, кто предпочитает не марать своих ручек, кто берет хитростью.
     - Да, - согласился Пуаро, - я тоже так думаю. А откупиться от него можно, как вы считаете?
     - Да любую бросит в тот же миг, если ему хорошо заплатят.
     Пуаро кивнул. Когда Эндрю Рестарик показывал ему чек со своей подписью, он успел рассмотреть не только подпись, но и фамилию того, кому чек предназначался. А предназначался он Дэвиду Бейкеру, и стояла в нем весьма солидная сумма. Откажется ли Дэвид Бейкер взять этот чек, изобразив оскорбленную невинность? Пуаро решил, что вероятнее всего не откажется. Мистер Гоби прав. Во все времена от нежелательных молодых людей откупались, впрочем, как и от нежелательных молодых дам. Сыновья разражались проклятьями, дочери рыдали, но деньги оставались деньгами. Дэвид уговаривал Норму выйти за него. Искренне ли? А что, если он действительно к ней привязан? Тогда откупиться от него будет не просто. Говорил он вроде бы искренне. Норма, разумеется, ему верит. В отличие от Эндрю Рестарика, мистера Гоби и Эркюля Пуаро. Но скорее всего истина на их стороне.
     Мистер Гоби откашлялся и продолжал:
     - Мисс Клодия Риис-Холленд. Все в ажуре. Ничего такого. То есть ничего сомнительного. Отец член парламента, весьма состоятельный. Ни пятнышка на репутации... Не то что у некоторых.., членов парламента, сами знаете. Образование: Роудин "Роудин - школа для девочек близ города Брайтон (графство Суссекс), основанная в 1885 году.", Оксфорд, секретарские курсы. Сначала была секретарем у врача на Харли-стрит, потом перешла в Управление угольной промышленности. Первоклассный секретарь. Последние два месяца работает у мистера Рестарика. Не помолвлена. Близких друзей мужского пола нет, одни, так сказать, приятели. Все исключительно из своего круга и всегда составят компанию, если она захочет пойти куда-нибудь вечером. Никаких данных, что между ней и Рестариком что-то есть. На мой взгляд, и не может быть. Последние, три года снимает квартиру в Бородин-Меншенс. Плата очень высокая. Обычно подбирает себе двух компаньонок, но не из близких подруг. Они постоянно меняются. Фрэнсис Кэри, вторая, живет там относительно долго. Одно время училась в Королевской академии "Ведущий театральный институт в Лондоне, готовящий актеров, основан в 1904 году." драматического искусства, затем перешла в художественное училище. Работает в Уэддербернской галерее, очень известном заведении на Бонд-стрит. Занимается организацией художественных выставок в Манчестере, Бирмингеме, иногда за границей. Командировки в Швейцарию и Португалию. Нрава богемного, много приятелей среди художников и актеров.
     Он помолчал, откашлялся и заглянул в книжечку.
     - Из Южной Африки информации поступило мало. Но на большее я и не рассчитывал. Рестарик порядком постранствовал. Кения, Уганда, Золотой Берег, какое-то время жил в Родезии. Непоседливый субъект. Близко его никто как будто не знал. Собственных денег ему с избытком хватало, чтобы поехать куда душе угодно. Кроме того, он делал там деньги. И весьма большие. Любил забираться в самую глушь. Все, с кем ему приходилось сталкиваться, похоже, относились к нему с симпатией. Но ни с кем не переписывался. Впечатление такое, что он просто родился с тягой к постоянной перемене мест.
     - Насколько мне известно, трижды приходили известия о его смерти - но проходило пять-шесть месяцев, и он возвращался - выныривал в каком-нибудь неожиданном месте. В прошлом году его брат внезапно скончался. Душеприказчикам в этой связи пришлось довольно долго его разыскивать. Смерть брата на него вроде бы сильно подействовала. А может, он просто пресытился кочевой жизнью или, возможно, встретил ту женщину, которая ему подходит. Она много его моложе и, как утверждают, была учительницей. Спокойная, уравновешенная. Но как бы то ни было, он тут же покончил со странствиями и вернулся в Англию. Очень богат, и к тому же получил немалое состояние после смерти брата.
     - Да, сплошное благополучие - и очень несчастная дочь, - сказал Пуаро. - Хотел бы я знать о ней побольше. Вы очень мне помогли, весьма полезная информация. О всех, кто ее окружает и кто мог бы оказать на нее влияние.., или уже оказал. Итак, я хотел узнать что-нибудь про ее отца, про мачеху, про молодого человека, в которого она влюблена, про тех, с кем она живет, и тех, с кем работает в Лондоне. Да, вы мне очень в этом помогли.
     Кстати, вы уверены, что она никоим образом не связана с чьими-то смертями? Это очень важно...
     - Никакого намека, - сказал мистер Гоби. - А работала она в фирме "Домашние птички", которая вот-вот обанкротится, так что платили ей мало. И еще один момент. Недавно мачеху положили в больницу на обследование.., неподалеку от их загородного дома. Слухов ходило много, но, по-видимому, пустых.
     - Мачеха жива и здорова, - сказал Пуаро. - А мне, - добавил он кровожадно, - нужна чья-либо смерть.
     Мистер Гоби выразил свое сожаление по этому поводу и встал.
     - Вам потребуется что-нибудь еще?
     - В смысле сведений - нет.
     - Я понял, сэр. - Убирая свою книжечку в карман, мистер Гоби добавил:
     - Простите меня, сэр, если вмешиваюсь не в свое дело, но та барышня, которая сейчас была у вас...
     - Так что же?
     - Ну, конечно, это.., вряд ли пригодится, но я подумал, что мне все же надо вам сказать, сэр, что...
     - Ну-ну. Насколько я понимаю, вы ее уже видели.
     - Да. Месяца два назад.
     - Где вы ее видели?
     - В садах Кью "Сады Кью - большой ботанический сад в западной части Лондона, основанный в 1759 году.".
     - В садах Кью? - На лице Пуаро появилось легкое изумление.
     - Я следил не за ней. А за тем, кто там с ней встречался.
     - И кто это был?
     - Наверное, вам можно сказать, сэр. Один из помощников военного атташе рутландского посольства.
     Пуаро поднял брови.
     - Интересно. Да, очень интересно. Сады Кью... - задумчиво произнес он. - Приятное место для встреч. Очень приятное.
     - Вот и я тогда так же подумал.
     - Они беседовали?
     - Нет, сэр. Вы бы даже не догадались, что они друг друга знают. У барышни была с собой книга. Она сидела на скамье и читала. Потом положила книгу рядом с собой.
     Тут к скамье подошел мой объект и сел на другом конце. Они и слова друг другу не сказали. Барышня встала и пошла. А он немного посидел и тоже пошел дальше. Но прихватил книгу, которую барышня оставила на скамейке. Вот и все, сэр.
     - Да, - сказал Пуаро, - Интересный факт. Мистер Гоби взглянул на книжный шкаф и, пожелав ему доброго вечера, удалился. Пуаро досадливо вздохнул.
     - Enfin "Ну (фр.)", - произнес он. - Это уж чересчур! И вообще, столько всего лишнего. А теперь еще хорошенькая шпионка. Я же ищу лишь самое прозаическое убийство. И мне все больше кажется, что произошло оно лишь в одурманенном наркотиками мозгу.
     
     
     Глава 14
     
     
     - Chere madame! - Пуаро с поклоном преподнес миссис Оливер изящный букет - подобранный в лучшем викторианском стиле.
     - Мосье Пуаро! Право, очень-очень мило с вашей стороны, и, знаете, он чем-то похож на вас. Мои цветы всегда какие-то растрепанные! - Она взглянула на вазу с довольно-таки буйными хризантемами и снова посмотрела на тесно прижатые друг к другу чинные розовые бутоны. - Я так тронута, что вы пришли навестить меня.
     - Пришел поздравить с выздоровлением.
     - Да, - сказала миссис Оливер, - вроде бы уже оправилась. - Она осторожно покачала головой. - Но головные боли... И сильные.
     - Я же предупреждал вас, мадам, просил не предпринимать ничего опасного...
     - Иными словами, просили не совать свой нос куда не следует. А я, видимо, сунула. - Помолчав, она добавила:
     - Я чувствовала, что добром моя слежка не кончится. Все вокруг было каким-то зловещим. Мне было страшно, но я говорила себе, что бояться глупо, потому что чего, собственно, бояться? Я же в Лондоне, а не в дремучем лесу. В самом сердце Лондона. Вокруг люди. А значит, и бояться нечего...
     Пуаро внимательно взглянул на нее. Действительно ли в тот момент она ощущала что-то зловещее и безжалостное, испытывала предчувствие надвигающейся беды? Или все это ей кажется только сейчас? Он по опыту знал, как часто это бывает. Сколько раз клиенты говорили ему примерно следующее: "Меня не оставляло чувство, что тут что-то не так. Что рядом таится зло. Что неминуемо произойдет что-то страшное". А на самом деле ничего подобного они не испытывали. Что, собственно, за человек миссис Оливер? Он осторожно взглянул на нее. Миссис Оливер очень гордилась якобы присущей ей необыкновенной интуицией, но на самом деле одно ее прозрение сменялось другим, диаметрально противоположным, причем происходило это с поразительной быстротой, миссис Оливер же оставляла за собой право гордиться тем, которое в какой-то мере все-таки сбывалось. Беспроигрышная позиция.
     Однако ведь и в самом деле предчувствие существует. Человек ощущает неясную тревогу перед грозой - не хуже кошки или собаки. Да, такое бывает - чувствуешь некий дискомфорт, а почему - неясно.
     - Когда именно вы почувствовали этот страх?
     - Когда свернула с магистрали, - ответила миссис Оливер. - До того момента все было нормально и даже увлекательно.., да, я получала удовольствие, хотя и.., злилась. Как выяснилось, это весьма утомительное занятие - кого-то выслеживать. - Она помолчала. - Но в целом я все воспринимала как веселую игру. И вдруг это перестало быть игрой - пошли какие-то проулки, закоулки, обветшалые дома, закрытые склады, расчищенные под застройку пустыри... Ну, не знаю. Не могу объяснить. Но все стало другим. Как во сне. Понимаете? Начинается сон с того, что вы, скажем, на званом вечере, и вдруг вы уже в джунглях, в каких-то зарослях, и все кругом жутко зловещее!
     - В джунглях? - повторил Пуаро. - Интересное сравнение. Значит, у вас было ощущение, что вы в джунглях и боитесь павлина?
     - Ну, по-моему, я его не боялась. В конце-то концов, павлин - вполне безобидное существо. Это... В общем, я его окрестила Павлином, потому что у него очень живописный вид. Павлины же весьма декоративны, верно? И этот жуткий мальчишка - тоже.
     - И до того, как вас ударили по затылку, у вас не было ощущения, что за вами следят?
     - Нет. Нет, ни малейшего, но тем не менее я убеждена, что дорогу он мне объяснил не правильно.
     Пуаро кивнул, о чем-то размышляя.
     - И, естественно, ударил меня Павлин, - сказала миссис Оливер. - Кто же еще мог это сделать? Тот чумазый в засаленном кожаном костюме? От него скверно пахло, но ничего угрожающего в нем не было. И уж тем более не эта размякшая Фрэнсис, как бишь ее там? Она возлежала на каком-то ящике, разметав черные космы чуть не на полкомнаты. Она очень напомнила мне какую-то актрису. Но вот какую?
     - Вы говорите, что она позировала?
     - Да. Только не Павлину, а второму - Чумазому. Не помню, вы ее видели?
     - Пока еще не имел удовольствия. Если это, конечно, удовольствие.
     - Ну, в общем она даже очень недурна. Если вам по вкусу богемный стиль. Дико накрашена. Мертвенно-белое лицо, кило туши на ресницах и свисающие лохмы. Работает в художественной галерее, так что, видимо, позировать всем этим битникам для нее вполне естественно. Не понимаю я этих девиц! И как они могут? Возможно, она влюблена в Павлина. Нет, скорее в Чумазого. Но как бы то ни было, решительно не представляю, что это она могла так шарахнуть меня по голове.
     - Я допускаю еще один вариант. Кто-то мог заметить, что вы выслеживаете Дэвида, и начал выслеживать вас.
     - То есть кто-то заметил, что я иду за Дэвидом, и пошел за мной?
     - Или кто-то уже прятался на складе, потому что его тоже интересовала эта живописная компания.
     - А ведь верно, - сказала миссис Оливер. - Но кто бы это мог быть?
     - Вот именно! - досадливо вздохнул Пуаро. - Запугано, все чрезвычайно запутано. Слишком много людей, слишком много привходящих обстоятельств. Все как в тумане. Ни одного четкого ориентира. Кроме заявления нашей Офелии, сказавшей, что, она - возможно - совершила убийство. Вот и все, на что я могу опереться.., и даже тут - сплошная путаница.
     - В каком это смысле - путаница?
     - А вы подумайте. Только хорошенько сосредоточьтесь.
     Умением сосредоточиться миссис Оливер особенно не блистала.
     - Вы всегда ставите меня в тупик! - посетовала она.
     - Я упомянул убийство. Но какое именно убийство?
     - Убийство мачехи, я полагаю.
     - Но ведь мачеху никто не убил. Она жива.
     - Нет, с вами можно сойти с ума! - сказала миссис Оливер.
     Пуаро выпрямился в кресле, сложил кончики пальцев и приготовился - во всяком случае так показалось миссис Оливер - отпустить какую-нибудь шуточку в ее адрес.
     Но он только с мягким укором произнес:
     - Вы отказываетесь думать. И рассуждать. А без этого мы не продвинемся ни на шаг.
     - Да. Я не желаю ни думать, ни рассуждать, ни сосредоточиваться. Я просто хочу узнать, что вы сделали, пока я лежала в больнице. Ведь что-то вы наверняка предприняли. Так что же?
     Пуаро пропустил ее требование мимо ушей и терпеливо продолжил:
     - Мы должны начать с самого начала. С того момента, как вы мне позвонили. Я был расстроен. Да, признаюсь, я был расстроен. Мне сказали нечто чрезвычайно неприятное и весьма меня ранившее. Но вы, мадам, были сама доброта. Вы меня утешали, вы меня ободряли. Вы угостили меня восхитительным de chocolat "Шоколадом (фр).". Более того: вы не только предложили помочь мне - вы мне помогли! Вы помогли мне найти ту странную девушку, которая заявила, что, кажется, совершила убийство. Так спросим себя, мадам, что это за убийство? Кого убили? Где убили? Почему убили?
     - Ах, да перестаньте! - воскликнула миссис Оливер. - Из-за вас у меня опять разболелась голова, а мне это противопоказано.
     - И вообще, есть ли у нас убийство? - неумолимо продолжал Пуаро. - Вы сказали: мачеха, но я ответил, что она жива, и, следовательно, убийства нет. Но убийству следует быть. И вот я задаю вопрос: кто умер? Ко мне приходят и говорят про убийство. Но я не могу отыскать это убийство. И не надо говорить, что тут вполне сгодится покушение на Мэри Рестарте. Я же знаю, что вы хотите сказать именно это. Так вот, Эркюля Пуаро это не устроит.
     - Право, не понимаю, чего вам еще нужно, - проворчала миссис Оливер.
     - Мне нужно убийство, - сказал Эркюль Пуаро.
     - Вот не знала, что вы такой кровожадный!
     - Я ищу убийство и не могу его найти. Это нестерпимо, и я прошу вас все-таки сосредоточиться и поразмыслить вместе со мной.
     - Меня осенила великолепная мысль, - сказала миссис Оливер. - А что, если Эндрю Рестарик убил свою первую жену? Перед тем как в такой спешке отправиться в Южную Африку? Вам такой вариант в голову не приходил?
     - Естественно, нет, - отозвался Пуаро.
     - Вот видите, а мне пришел, - сказала миссис Оливер. - Получается очень мило. Он был влюблен в ту, другую, и, как Криппен "Криппен Хоули Харви (1862 - 1910) - американец, живший в Англии, приговоренный к повешению за убийство жены. Пытался бежать с любовницей на пароходе в Канаду, но был опознан и арестован.", хотел бежать с ней, а потому убил первую - и никто даже не заподозрил.
     Пуаро испустил мученический вздох.
     - Или дочь могла дать ей не то лекарство, - не унималась миссис Оливер.
     - Но его жена умерла только через двенадцать лет после его отъезда в Южную Африку. А дочь никоим образом не могла быть замешана в убийстве собственной матери - ей было тогда всего пять лет.
     - Они все эти годы могли скрывать, что она умерла. В конце-концов нам же неизвестно, когда она на самом деле умерла.
     - Известно, - возразил Эркюль Пуаро. - Я навел справки. Первая миссис Рестарик умерла четырнадцатого апреля шестьдесят третьего года.
     - Откуда вы знаете?
     - Поручил кое-кому проверить факты. Умоляю вас, мадам, не стройте столь маловероятные предположения.
     - А по-моему, они не столь уж маловероятные, - упрямилась миссис Оливер. - В своем романе я все так бы и закрутила. А убийцей сделала бы именно маленькую девочку. Она, естественно, не хотела убивать. Это папа велел ей дать маме лекарство, настоянное на ягодах самшита.
     - Norn d'un nom d'un nom! "Свят, свят, свят! (фр.)" - воскликнул Пуаро.
     - Ну, ладно, ладно, - сказала миссис Оливер. - Теперь вы изложите свой вариант.
     - Увы! В том-то и штука, что мне нечего излагать. Сколько я ни старался, не нашел ничего стоящего.
     - Даже после того, как Мэри Рестарик занемогла и слегла в больницу? Там ее подлечили, но, вернувшись домой, она снова занемогла. Да если бы хорошенько поискали, непременно нашли бы мышьяк или какой-нибудь другой яд, припрятанный Нормой.
     - Именно мышьяк и нашли.
     - Нет, право, мосье Пуаро, что же вам еще нужно?
     - Мне нужно, чтобы вы были повнимательней. Эта девушка в точности повторила мне то, что перед этим сказала Джорджу, когда он открыл ей дверь. Ни ему, ни мне она не сказала: "Я пыталась убить одного человека" или "Я пыталась убить мою мачеху". В обоих случаях она говорила о том, что уже было совершено, о том, что уже случилось. Несомненно случилось. В прошедшем времени.
     - Я отступаюсь, - сказала миссис Оливер. - Вы просто не желаете верить, что Норма покушалась на жизнь мачехи.
     - Да нет же! Я считаю вполне возможным, что Норма могла покушаться на жизнь мачехи. Возможно, так оно и было - такой поступок вполне согласуется с ее душевным состоянием. Но ведь никаких доказательств. Согласитесь, спрятать мышьяк среди вещей Нормы мог кто угодно. Даже мистер Рестарик.
     - Ясно. Вы твердо убеждены, что женщин в первую очередь убивают их мужья.
     - У мужа больше всего причин и возможностей, а потому его и подозреваешь в первую очередь, - сказал Пуаро. - Спрятать мышьяк у себя в комнате могла и сама Норма, а также кто-нибудь из слуг, или секретарша сэра Родрика, или сэр Родрик, или даже.., миссис Рестарик.
     - Вздор! С какой стати?
     - Ну мало ли. У нее могли быть какие-то свои причины. Их, конечно, довольно трудно представить, но наверняка вполне объяснимые.
     - Однако, мосье Пуаро, нельзя же подозревать всех!
     - Mais oui "Как раз наоборот (фр.).", можно. Я подозреваю всех. Сначала я подозреваю, потом ищу причины.
     - Но какая причина может быть у этой молоденькой иностраночки?
     - Все зависит от того, чем она занимается в этом доме.
     Еще неизвестно, зачем она приехала в Англию, равно как и многое другое.
     - Нет, вы определенно сошли с ума!
     - Или Дэвид. Ваш Павлин.
     - Ну, уж это вы хватили чересчур. Его там не было. Он и близко к дому не подходил.
     - Да нет, подходил - и не просто подходил, а разгуливал по нему, как по своему собственному. Во всяком случае, в тот день, когда я там был.
     - Но яд в комнату Нормы все-таки подбросил не он!
     - Откуда вы знаете?
     - Так они же влюблены друг в друга. Норма и этот.., жуткий тип.
     - Да, выглядит это именно так.
     - Нет, вы всегда создаете трудности на ровном месте. Когда все яснее ясного... - страдальческим голосом проговорила миссис Оливер.
     - Отнюдь. Мне кажется, что это мне их нарочно создают. Мне нужна информация, и получить я ее могу только от одного человека. И этот человек исчез.
     - Вы говорите о Норме?
     - Да, о Норме.
     - Но ведь мы ее нашли - вы и я.
     - Она ушла из кафе и вновь исчезла.
     - И вы позволили ей уйти? - с горьким упреком сказала миссис Оливер.
     - Увы!
     - Вы позволили ей уйти? И даже не пытались ее снова отыскать?
     - Последнего я не говорил.
     - Но пока еще не нашли! Мосье Пуаро, вы меня разочаровываете!
     - Во всем этом есть система, - произнес Эркюль Пуаро задумчиво. - Да, есть система. Но не хватает одного-единственного факта. А без него все рассыпается. Вы видите эту систему, так ведь?
     - Ничего я не вижу, - ответила миссис Оливер, у которой все усиливалась головная боль.
     Пуаро продолжал говорить, пожалуй, больше для себя, чем для своей слушательницы - впрочем, нельзя сказать, что миссис Оливер его слушала: она кипела негодованием. Нет, похоже, Норма, была права - Пуаро действительно слишком стар! Это она отыскала девушку, позвонила ему и пошла по следу Павлина. Да, девочку она оставила на Пуаро - и что же! Этот хвастливый старикашка ее потерял. А что вообще он сделал за эти дни? Ничего, ровным счетом ничего. Нет, она определенно в нем разочаровалась. Когда он наконец замолкнет, она все ему выскажет.
     Но Пуаро замолкать не собирался, с совершенно невозмутимым видом он методично объяснял, что он подразумевал под системой.
     - Все соединяется в звенья, в том-то и трудность. Одно смыкается с другим. Но тут оказывается, что оно смыкается и с чем-то еще, что вроде бы находится вне системы. Но оно вовсе не вне. Короче, в конце концов, в круг подозреваемых втягиваются все новые и новые действующие лица. Подозреваемых в чем? Опять-таки неизвестно. Мы начали с девушки, а потом образовалась целая сеть связанных между собой, противоречащих одна другой систем. И во всей этой путанице мне нужно найти ответ на самый важный из вопросов: кто же все-таки Норма? Жертва, и ей грозит опасность? Или ловкая интриганка, притворяющаяся несчастной, ради каких-то своих определенных целей? Истолковать можно и так и эдак. Но чтобы разобраться, мне требуется точное указание, и оно наверняка есть, Я уверен, что где-то оно есть.
     Миссис Оливер рылась у себя в сумочке.
     - Не понимаю, куда все время исчезает мой аспирин, - произнесла она с досадой.
     - У нас есть одна система: отец, дочь, мачеха. Их жизни переплетаются между собой. Но еще имеется престарелый и не совсем адекватно воспринимающий действительность дядюшка, у которого они живут. Мало того, еще есть Соня, которая связана с дядюшкой. Она выполняет все его поручения. Соня, у которой приятные манеры и привлекательная внешность. Старик от нее в восторге. У него, скажем, к ней слабость. Но что ей нужно в этом доме?
     - Наверное, хочет научиться поприличней говорить по-английски, - вставила миссис Оливер.
     - И для чего она встречается с сотрудником рутландского посольства.., в садах Кью? - словно не слыша ее, продолжал Пуаро. - Встречается, чтобы, по всей видимости, передать ему какую-то информацию.., при этом они соблюдают определенные меры предосторожности: она оставляет на скамье книгу, а он ее забирает...
     - О чем вы? - спросила миссис Оливер.
     - Есть ли здесь какая-нибудь связь с нашей первой системой? Это нам пока еще неизвестно. На первый взгляд маловероятно. Но в действительности связь может быть, и самая прямая. Вдруг Мэри Рестарик, сама того не зная, случайно наткнулась на что-то опасное для этой девушки?
     - Только не говорите мне, будто тут замешан еще и шпионаж!
     - Я этого не говорю, я только анализирую возможности.
     - Но вы же сами сказали, что сэр Родрик уже совсем в маразме.
     - В маразме он или нет, не суть важно. Во время войны он занимал ответственный пост. Через его руки проходили важные документы. Ему писали важные письма - письма, которые он получил разрешение хранить у себя, когда они утратили важность.
     - Так война же давным-давно кончилась!
     - Совершенно справедливо. Но с прошлым, пусть и очень давним, не всегда удается покончить. Возникают новые альянсы. Произносятся речи: от чего-то отрекаются, что-то отрицают, о чем-то лгут... И, предположим, существуют письма или еще какие-то документы, которые могут представить некую именитую персону в совсем ином, невыгодном ему сейчас, свете? Нет, у меня нет никаких фактов. Я только выдвигаю предположения. Предположения, опирающиеся на некие известные мне ситуации в прошлом. Вполне возможно, что некоторые письма или документы необходимо уничтожить.., или с какой-то целью передать какому-нибудь иностранному правительству. Для выполнения подобной задачи кто подойдет лучше очаровательной девушки, которая будет помогать обремененному годами государственному мужу собирать и систематизировать материалы для своих мемуаров? Сейчас ведь все взялись за мемуары! Просто как по команде. А что, если мачехе подают суп, приправленный мышьяком именно в тот день, когда услужливая секретарша, она же по совместительству домашняя прислуга, готовит обед? И предположим, она же устраивает так, что подозрение падает на Норму?
     - Ну и ум у вас! - заметила миссис Оливер. - Просто какие-то кренделя выделывает. Я хочу сказать, слишком много всяких предположений и действующих лиц. Так не бывает.
     - В том-то и соль. Слишком много разных систем. Но какая из них соответствует действительности? Но вернемся к этой девушке, к Норме. Она уезжает из дома и поселяется в Лондоне. В качестве третьей квартирантки, вместе с двумя другими девушками. Тут тоже складывается какая-то цепочка, а значит, и система. Девушки как будто ей совсем чужие. Но что я узнаю? Клодия Риис-Холленд - личная секретарша отца Нормы. Стало быть, еще одно звено. Что это - случайность? Или частица системы? Вторая, по вашим словам, знакома с молодым человеком, которого вы называете "Павлином" и в которого влюблена Норма. Снова звено. Вернее, звенья. А какую роль играет во всем этом этот ваш Павлин? Любит ли он Норму? Как будто да. Ее родителям это очень не нравится, что, впрочем, совершенно естественно.
     - А странно, что Клодия Риис-Холленд оказалась секретаршей Рестарика, - задумчиво произнесла миссис Оливер. - Кстати, насколько я могу судить, она великолепно справляется со всем, за что бы ни взялась. Может быть, это она вытолкнула женщину из окна на седьмом этаже.
     Пуаро медленно повернулся к ней всем телом.
     - Что вы сказали? - спросил он напряженно. - Что вы сказали?
     - Она жила в их доме... Я даже фамилии этой женщины не знаю, но она выпала из окна - или выбросилась. Из окна седьмого этажа. И разбилась насмерть.
     - И вы мне ни слова не сказали? - сурово произнес Пуаро.
     Миссис Оливер посмотрела на него с изумлением.
     - Не понимаю, о чем вы?
     - О чем я? О смерти, вот о чем! Я просил вас рассказывать мне обо всех известных вам смертях, хоть в какой-то мере имевших отношение к нашему делу, и вы сказали, что ни о каких смертях не знаете. Только о попытке отравления. А смерть есть. Смерть в.., как называются эти корпуса?
     - Бородин-Меншенс.
     - Да-да. А когда это случилось?
     - Самоубийство? Или.., в общем, она выпала... По-моему.., да.., по-моему, за неделю до того, как я там побывала.
     - Великолепно. А как вы об этом узнали?
     - Мне сказал молочник.
     - Молочник, bon Dieu "Бог ты мой (фр.)."!
     - Ему просто с кем-то хотелось поговорить, - объяснила миссис Оливер. - Вообще-то ужасно, да? Вот так, среди бела дня... Нет, кажется, это произошло рано утром, очень рано.
     - Как звали эту женщину?
     - Понятия не имею. По-моему, он не называл ее имени.
     - Молодая, пожилая, старая?
     - Ну-у... - Миссис Оливер напрягла память. - Точно он ее возраста не упомянул. Около пятидесяти, вот что он, кажется, сказал.
     - Так-так. Ее знали все три девушки или только одна из них?
     - Понятия не имею! Об этом никто ничего не говорил.
     - Такое событие, и вы молчали!
     - Нет, право же, мосье Пуаро, я не вижу, какое это может иметь отношение к делу... Ну, наверное, может. Но никто ни разу ее не упоминал. Ни до, ни после.
     - Но это же звено! Ведь Норма живет в этом доме. Итак, там кто-то кончает с собой (насколько я понял, так это выглядело со стороны). То есть какая-то женщина выбрасывается или ее выталкивают из окна седьмого этажа и разбивается насмерть. А дальше? Несколько дней спустя Норма, услышав, как вы случайно упомянули в разговоре мою фамилию, является ко мне и говорит, что она совершила убийство. Да, видимо, это оно и есть - искомое убийство.
     Миссис Оливер хотела было сказать "вздор", но не решилась. Хотя и осталась при своем мнении.
     - Вот тот факт, которого мне не хватало. И он свяжет все воедино! Да-да. Я пока еще не знаю, каким образом, но это так. Мне надо подумать. Мне необходимо подумать. Я должен вернуться домой и думать, думать, пока все звенья не образуют единого целого. Но это звено, несомненно, центральное, которое их все и соединяет. Да! Наконец-то! Наконец-то мне станет ясно, как следует действовать. - Он встал, добавил:
     - Adieu, chere madame! "До свидания, сударыня (фр.)." - и ринулся вон из комнаты. Миссис Оливер дала волю своим чувствам.
     - Вздор! - объявила она пустой комнате. - Полнейший вздор! Четыре таблетки аспирина разом - это ничего или все-таки многовато?
     
     
     Глава 15
     
     
     У локтя Эркюля Пуаро стояла чашка с ячменным отваром, который приготовил ему Джордж. Он прихлебывал отвар и размышлял. Размышлял он особым, присущим только ему способом: отбирая мысли, как отбирают кусочки затейливой головоломки. Мало-помалу они сложатся в нужном порядке, и картина станет ясной и законченной. Но пока надо было произвести предварительный отбор, отделить существенное от всего ненужного. Он сделал глоток, поставил чашку, положил ладони на ручки кресла и принялся мысленно перебирать пока что маловразумительные фрагменты своей загадочной картинки. Когда он определится с ними со всеми, то начнет их складывать. Кусочки неба, кусочки зеленого склона или кусочки с полосками, как шкура тигра...
     Его ноги в лакированных туфлях тогда мучительно ныли. Пожалуй, следует начать с этого. Вот он идет по дороге, указанной ему его добрым другом миссис Оливер. Мачеха. Он увидел свою руку, открывающую калитку. Женщина обернулась, женщина, срезавшая засохшие веточки с кустов роз, обернулась и посмотрела на него. Что это ему дает? Абсолютно ничего. Золотистая головка, золотистая, как ржаное поле, с локонами и буклями, уложенными в прическу, несколько напоминающую прическу миссис Оливер. Он чуть улыбнулся. Но прическа Мэри Рестарик была куда аккуратней прически миссис Оливер даже в самые благостные минуты. Золотая рамка, оттеняющая лицо и, пожалуй, чуть для него великоватая. Он вспомнил слова сэра Родрика: она вынуждена носить парик - следствие тяжелой болезни. Печально для молодой женщины. Действительно, головка Мэри Рестарик выглядела - теперь он точно это вспомнил - несколько утяжеленной и слишком уж безупречно причесанной. Он поразмыслил над париком Мэри Рестарик (если это, конечно, был парик: неизвестно, насколько можно полагаться на слова сэра Родрика!). Взвесил, нет ли для парика каких-нибудь иных причин, которые могли бы оказаться очень значимыми. Перебрал в памяти их разговор. Было ли сказано что-нибудь, имеющее важность? И решил, что, по-видимому, нет. Он вспомню! комнату, в которую она его привела. Безликая комната в чужом доме. Два портрета на стене. Портрет женщины в серебристо-сером платье. Узкие плотно сжатые губы.
     Каштановые волосы с проседью. Первая миссис Рестарик. Видимо, она была старше мужа. Его портрет на стене напротив. Очень недурственные портреты. Лансбергер был превосходным портретистом. Мысли Пуаро вернулись к мужскому портрету. В тот день он не разглядел его толком, но потом, в служебном кабинете Рестарика...
     Эндрю Рестарик и Клодия Риис-Холленд. Что тут может крыться? Являются ли их отношения только служебными? Пожалуй, все-таки нет. Человек вернулся на родину после долгих лет отсутствия, человек без близких друзей и родственников, которого ставит в тупик и очень тревожит характер дочери, ее поведение. Вполне естественно, если он попросит свою новую секретаршу - чрезвычайно, кстати, толковую - помочь ему с квартирой для дочери в Лондоне. И она оказывает ему дружескую услугу, поскольку ей как раз тогда же понадобилась третья... Третья девушка... Это загадочное понятие из квартирных объявлений, которое ему растолковала миссис Оливер, постоянно приходило на ум, словно в нем таилось еще какое-то значение. Пока не уловимое, но очень важное...
     Вошел Джордж, прикрыл за собой дверь и доложил:
     - Барышня, сэр, которая была здесь на днях.
     Пуаро даже вздрогнул: стоило ему о ней подумать, и, пожалуйста...
     - Во время завтрака?
     - Нет, сэр. Та, что приезжала за сэром Родриком.
     - А-а! - Брови Пуаро поднялись. - Пригласите ее. Где вы ее оставили?
     - Я проводил ее в комнату мисс Лемон, сэр.
     - А! Так ведите ее сюда.
     Соня не стала ждать, чтобы Джордж доложил о ней. Она вошла, опередив его, быстрой и даже воинственной походкой.
     - Мне было трудно выбраться, но я приехала сказать вам, что я этих бумаг не брала. Не брала, понимаете?
     - Разве кто-нибудь сказал, что это вы их взяли? - спросил Пуаро. - Садитесь, мадемуазель.
     - Не хочу я садиться. У меня нет времени. Я просто приехала сказать вам, что это не правда. Я очень честная и делаю только то, что мне говорит сэр Родрик.
     - Я понимаю. Я все понимаю. Вы утверждаете, что не выносили из дома сэра Родрика Хорсфилда никаких документов, писем или бумаг? И никому не передавали никаких сведений? Так?
     - Да. И я приехала сказать вам это. Он мне верит. Он знает, что я никогда такого не сделаю.
     - Прекрасно. Буду иметь это в виду.
     - Вы думаете, что сумеете найти эти бумаги?
     - Сейчас я занят другим расследованием, - ответил Пуаро. - Так что документам сэра Родрика придется подождать.
     - Он тревожится. Очень тревожится. Есть кое-что, о чем сказать я ему не могу. А вам скажу: он все время что-то теряет. Он забывает куда что положил. Он все кладет в.., как это?., в странные, места. Нет, знаю! Вы подозреваете меня. Все подозревают меня, потому что я иностранка. Потому что я приехала из другой страны, и все думают.., они думают, что это я краду бумаги, которые пропадают у сэра Родрика, словно шпионка из ваших глупых английских книг. Но я не такая. У меня есть мозги.
     - А-а! - произнес Пуаро. - Это всегда полезно знать. Вы хотите мне сказать что-то еще?
     - Почему вы так думаете?
     - Ну, мало ли...
     - О каком другом расследовании вы говорили?
     - Не смею вас задерживать. Вероятно, у вас сегодня выходной?
     - Да. У меня сегодня выходной, и я могу делать что хочу. Могу поехать в Лондон. Могу пойти в Британский музей.
     - А, да! И в музей Виктории и Альберта "Музей Виктории и Альберта - национальный музей изящных и прикладных искусств всех стран и эпох, созданный в Лондоне в 1857 году и названный в честь королевы Виктории и ее супруга." тоже, не так ли?
     - Да.
     - И в Национальную картинную галерею "Национальна я галерея - крупнейшее в Великобритании собрание произведений живописи. Открылась в Лондоне на улице Трафальгар-сквер в 1824 году.". А в хорошую погоду вы можете пойти в Кенсингтонский сад "Кенсингтонскне сады - большой парк в Лондоне, примыкающий к Гайд-парку у заложенный в 1728 - 1731 годах.". Или даже в сады Кью.
     Она вся напряглась и бросила на него сердитый вопросительный взгляд.
     - Почему вы говорите о садах Кью?
     - Потому что там много редких и красивых цветов и не менее замечательных деревьев. О! Непременно побывайте в садах Кью. Плата за вход чисто символическая. Не то пенс", не то два. Так что практически задаром вы можете полюбоваться тропическими деревьями и посидеть на скамье с книгой. - Он мягко ей улыбнулся и не преминул заметить, что ее тревога явно возросла. - Но я злоупотребляю вашим вниманием, мадемуазель. Возможно, вы торопитесь навестить друзей в посольстве.
     - Почему вы говорите это?
     - Да просто так. Вы ведь иностранка, и вполне вероятно, что у вас есть друзья в вашем посольстве.
     - Вам кто-то наговорил про меня! Кто-то пытался обвинить меня. Я же вам сказала, этот глупый старик все кладет не туда. И только! И он не знает никаких важных тайн! И у него нет никаких секретных бумаг и документов. И никогда не было.
     - Ну, ну, вы говорите вовсе не то, что думаете. Просто всему свое время... Когда-то он был очень важным человеком и знал важные тайны.
     - Вы хотите меня напугать.
     - Нет-нет. Я не любитель мелодраматических эффектов.
     - Миссис Рестарик. Это вам наговорила миссис Рестарик. Она меня не любит.
     - Нет, мне она ничего не говорила.
     - Я ее тоже не люблю. Таким женщинам я не доверяю. По-моему, у нее есть секреты.
     - Неужели?
     - Да, у нее есть секреты от мужа. Она ездит в Лондон и другие места и встречается там с другими мужчинами. Во всяком случае, с одним мужчиной.
     - Неужели? - снова повторил Пуаро. - Это интересно. Вы думаете, она встречается с каким-то мужчиной?
     - Да, думаю. Она все время ездит в Лондон и очень часто не говорит об этом мужу. Или говорит, что едет за покупками. Он все время проводит у себя в конторе и ему невозможно знать, почему его жена так часто ездит в Лондон. А она больше бывает в Лондоне, чем дома. А еще притворяется, будто любит работать в саду.
     - Но с кем она встречается, вы не знаете?
     - Откуда я могу знать? Я за ней не слежу. Мистер Рестарик доверчивый человек. Он верит тому, что она ему говорит. Может быть, он все время думает о делах. И еще он беспокоится из-за дочери.
     - Да, - сказал Пуаро, - он беспокоится из-за дочери. А что вам о ней известно? Вы ее хорошо знаете?
     - Нет. Совсем не хорошо. Если вы спросите, что я про нее думаю, я вам скажу: я думаю, что она сумасшедшая.
     - Вы считаете ее сумасшедшей? Почему?
     - Иногда она говорит странные вещи. Видит предметы, которых нет.
     - Предметы, которых нет?
     - И людей тоже. Иногда она бывает очень взволнованная, а иногда ходит словно во сне. Что-нибудь ей говоришь, а она не слышит. Не отвечает. По-моему, есть люди, которым она желает смерти.
     - Вы имеете в виду миссис Рестарик?
     - И еще своему отцу. Она смотрит на него так, словно его ненавидит.
     - Потому что они не хотят, чтобы она вышла замуж за своего молодого человека?
     - Да. Не хотят. И конечно, они правы, но она очень сердится. Как-нибудь, - добавила Соня, весело кивая, - она убьет себя. Я надеюсь, так не будет, но с теми, кто влюблен, так бывает. - Она пожала плечами. - Ну, я пойду.
     - Только прежде скажите мне, носит ли миссис Рестарик парик?
     - Парик? Откуда я могу знать? - Она задумалась. - Да, вполне возможно. Очень удобно, когда путешествуешь. И модно. Я сама иногда ношу парик. Зеленый! Прежде носила. Я пойду, - повторила она и вышла.
     
     
     Глава 16
     
     
     - Сегодня у меня страшно много дел, - объявил Эркюль Пуаро, когда на следующее утро, позавтракав, он вошел в комнату мисс Лемон, - Встречи, встречи, встречи. Вы все сделали, что я просил? Навели справки, договорились о встречах?
     - Разумеется, - сказала мисс Лемон. - Все здесь, - добавила она, вручая ему небольшую папку.
     Пуаро быстро просмотрел содержимое и кивнул.
     - Я знаю, что всегда могу на вас положиться, мисс Лемон, - сказал он.
     - C'est fantastique "Это фантастично! (фр.)"!
     - Ну что вы, мосье Пуаро. Не вижу тут никакой фантастики. Вы дали мне указания - я их выполнила. Только и всего.
     - Нет, не только! - возразил Пуаро. - Разве я не даю указаний газовщику, монтеру, столяру? И разве они выполняют мои указания? Очень, очень редко. - Он вышел в переднюю. - Дайте мне другое пальто, Джордж. Опять похолодало. - Он сунул голову в комнатку секретарши. - Кстати, что вы думаете о девушке, которая вчера приходила?
     Руки мисс Лемон замерли над пишущей машинкой.
     - Иностранка, - только и сказала она.
     - Да-да.
     - Несомненно иностранка.
     - И это все, что вы о ней подумали?
     - У меня не было возможности оценить ее способности, - помешкав, ответила мисс Лемон и тут же добавила:
     - Ее как будто что-то тревожило.
     - Да. Видите ли, ее подозревают в хищении документов.
     - О-о! - сказала мисс Лемон. - И важных документов?
     - Да, скорее всего. Но, возможно, они никуда и не исчезали. Возможно, их просто куда-то засунули.
     - Ну что же, - сказала мисс Лемон, одаряя Пуаро весьма красноречивым взглядом, было очевидно, что ей не терпелось поскорее от него избавиться и с надлежащим рвением приняться за работу, - могу добавить лишь одно: когда кого-то нанимаешь, надо быть крайне осмотрительным и помнить, что самое надежное - это английское.
     Выйдя из дому, Пуаро взял такси и отправился в Бородин-Меншенс. Свернув во двор, он огляделся. В одном из подъездов стоял швейцар в форме и насвистывал тоскливый мотивчик. При приближении Пуаро он сказал:
     - Слушаю вас, сэр?
     - Тут вот какое дело, - начал Пуаро, - не могли бы вы рассказать мне о недавно здесь случившемся трагичном происшествии.
     - Трагичное происшествие? - повторил швейцар. - В первый раз слышу.
     - Какая-то дама выбросилась.., или, скажем, выпала, из окна и разбилась насмерть.
     - А, это! Я-то тут первую неделю, понимаете? Ну и не знаю ничего. Э-эй, Джо!
     К ним через двор направился швейцар из подъезда напротив.
     - Ты ведь знаешь про даму, которая упала с седьмого этажа? С месяц назад это было.
     - Да нет, поменьше, - ответил Джо, пожилой, медлительный человек. - Жуткое дело.
     - Она погибла сразу?
     - Да.
     - А как ее звали? Видите ли.., возможно, это была моя родственница, - сказал Пуаро, умевший, когда ему это было нужно, и приврать.
     - Вот оно что, сэр! Очень вам сочувствую. Миссис Шарпантье ее звали.
     - И долго она жила в этой квартире?
     - Дайте-ка сообразить. Да с год, пожалуй, а то и полтора. Да нет, вроде бы все два. Квартира семьдесят шесть, седьмой этаж.
     - Самый верхний?
     - Да, сэр.
     Пуаро не стал спрашивать относительно внешности и возраста - как родственник он должен был это знать и сам. Поэтому он спросил совсем о другом:
     - Было много разговоров? В каком часу это случилось?
     - В пять-шесть утра вроде бы. А до этого совсем ничего - ни криков, ни шума. Бац - и упала. И представьте, сразу толпа собралась. В такую-то рань! Все к воротам так и прилипли. Одно слово - люди.
     - Ну и полиция, конечно?
     - Ага. Полиция быстро явилась. И врач, и машина "скорой помощи". Все чин по чину, - важно произнес швейцар таким тоном, будто на его глазах по меньшей мере дважды в месяц жильцы выбрасываются из окон седьмого этажа.
     - И конечно, собрались жильцы?
     - Ну, из квартир-то мало кто спустился: на улицах ведь шум, полно машин, трудно что-то услышать... Говорили, будто, падая, она вроде бы кричала, но все равно почти никто этого не слышал. А вот прохожие - те прямо на ворота залезли. Ну и жильцы, когда увидели, как они во двор заглядывают, тут же прибежали поглазеть. Сами знаете, как все охочи до такого!
     Пуаро с готовностью ему поддакнул.
     - Она жила одна? - спросил он, почти утвердительным тоном.
     - Одна.
     - Но, полагаю, с кем-нибудь в доме она общалась? Джо пожал плечами и покачал головой.
     - Кто ее знает! Не могу сказать. Я ее с другими жильцами ни разу не видел. Порой она заходила к нам в ресторан пообедать, да только с посторонними. Нет, не скажу, чтобы она тут с кем водила знакомство. А лучше бы вы, - продолжал Джо, теряя терпение, - пошли поговорили с мистером Макфарлейном, с управляющим, если хотите про нее побольше узнать.
     - А! Благодарю вас. Именно это я и собирался сделать.
     - Контора вон в том корпусе. На первом этаже. На двери табличка.
     Пуаро последовал в контору. Из папки, приготовленной мисс Лемон, он извлек конверт с надписью "мистер Макфарлейн". Адресат оказался представительным, с проницательным взглядом мужчиной лет сорока пяти. Пуаро вручил ему конверт.
     - А, да, - сказал он, прочитав вложенное внутрь послание. - Понятно, понятно. - Положив письмо перед собой на стол, он вопросительно посмотрел на Пуаро. - Владельцы дома поручили мне оказать вам всяческое посильное содействие, в связи с печальной кончиной миссис Луизы Шарпантье. Так что бы вы хотели узнать конкретно, мосье... - он снова заглянул в письмо, - ..мосье Пуаро?
     - Разумеется, все это строго между нами, - сказал Пуаро - Ее родственники получили извещение от полиции и от нотариуса, но, поскольку я ехал в Англию, они попросили меня выяснить все подробности. Вы понимаете, официальные извещения - не лучший утешитель в таком горе, - О да, конечно. Разумеется, я понимаю.., я к вашим услугам.
     - Сколько времени она здесь жила и как сюда попала?
     - Жила она здесь.., если надо, я могу точно проверить. , около двух лет. У нас освобождалась квартира. Съезжала миссис Уайлдер. Очень приятная женщина... Работала на Би-би-си, но решила вернуться в Канаду. По-моему, они были знакомы с миссис Шарпантье. Нет, подругами они не были. Миссис Уайлдер сказала ей, что уезжает. А той понравилась ее квартира.
     - Она была примерной квартиранткой? Мистер Макфарлейн ответил после чуть заметного колебания:
     - В общем, да.
     - Мне вы можете сказать все, - заверил его Эркюль Пуаро. - Веселые вечеринки, э? Чересчур.., скажем.., шумные?
     Мистер Макфарлейн позволил себе немножко пооткровенничать:
     - Да, иногда бывали жалобы. Но обычно от пожилых людей.
     Эркюль Пуаро многозначительно молчал.
     - Она любила выпить, да, сэр.., и компанию подбирала себе соответствующую. Иногда у меня возникали из-за этого некоторые неприятности.
     - И любила общество мужчин?
     - Ну, этого мне все-таки говорить не хотелось бы!
     - Да-да. Но тем не менее...
     - Разумеется, она была уже не так молода...
     - Внешность нередко обманчива. Сколько, по-вашему, ей было лет?
     - Трудно сказать. Сорок.., сорок пять. И со здоровьем у нее были.., некоторые проблемы, - добавил он.
     - Надо думать.
     - Она много пила, это очевидно. Ну и как результат - угнетенное состояние. Боялась за себя. Насколько мне известно, частенько бывала у врачей, но совершенно им не доверяла. Дамы.., они часто.., особенно в этом возрасте... Она думала, что у нее рак. Просто не сомневалась. Доктор всячески ее успокаивал. Но она не слушала. На дознании он показал, что ничего серьезного у нее не было. Что ж, каждый день слышишь о чем-то подобном. Ну и довела себя...
     Он умудренно кивнул.
     - Да, печально, - сказал Пуаро. - У нее не было друзей среди соседей?
     - Насколько я знаю, нет. Видите ли, здесь живут главным образом люди занятые, у них дела, служба и - как бы это выразиться? - ну не в обычае у них приятельствовать.
     - Собственно, я подумал о мисс Клодии Риис-Холленд. Они не были знакомы?
     - Мисс Риис-Холленд? Не думаю. То есть они, наверное, знали друг друга в лицо, обменивались фразой-другой, если случалось вместе оказаться в лифте. Но не более того. Видите ли, они принадлежали к разным поколениям. И. - Мистер Макфарлейн замялся.
     "Почему бы это?" - подумал Пуаро и сказал:
     - Одна из девушек, квартирующих с мисс Холленд, была знакома с миссис Шарпантье, если не ошибаюсь. Мисс Норма Рестарик.
     - Да? Чего не знаю, того не знаю. Она ведь поселилась тут совсем недавно. Я и видел-то ее мельком. Девушка с испуганными глазами. Только со школьной скамьи - такое, во всяком случае, у меня сложилось впечатление. - Он помолчал. - Могу ли я еще чем-нибудь помочь вам, сэр?
     - Нет, благодарю вас. Вы были очень любезны. Вот только... Нельзя ли мне посмотреть квартиру? Чтобы у меня потом была возможность сказать... - Пуаро сделал выразительную паузу, не уточняя, что именно он намеревался сказать, и кому.
     - Дайте сообразить. Теперь там живет мистер Трейверс. Он обычно целый день в Сити. Да, сэр, если хотите, то милости прошу.
     Они поднялись на седьмой этаж. Когда мистер Макфарлейн ткнул ключом в замочную скважину, одна из цифр на двери сорвалась и чуть было не оцарапала лакированную туфлю Пуаро. Он ловко отскочил, а потом нагнулся и старательно поставил ее на место, нажав на шпенек.
     - Едва держится, - сказал он.
     - Простите, сэр. Обязательно этим займусь. Цифры на дверях то и дело срываются. Прошу пройти.
     Пуаро вошел в гостиную. Она выглядела совершенно безликой. Обои под дерево. Мебель - удобная, но стандартная. Только телевизор и книги могли что-то сказать о хозяине.
     - Видите, все квартиры укомплектованы мебелью, - объяснил Макфарлейн. - Жильцы могут вообще ничего не привозить. Ведь в основном у нас селятся временно.
     - Отделка во всех квартирах одинаковая?
     - Не совсем. Вообще-то все предпочитают обои под дерево - прекрасный фон для картин. Но можно сделать и вставки. Их жильцы выбирают по своему вкусу. Десять вариантов, - добавил мистер Макфарлейн с гордостью. - Скажем, японский сюжет - очень эффектный. Или английский сад. Есть очень красивый вариант с птицами или "Арлекин" - для любителей абстрактных сюжетов: линии и кубы яркой контрастирующей расцветки. Все композиции сделаны прекрасными художниками. А вот мебель везде одинаковая. Двух цветов. Конечно, жильцы могут добавить что-нибудь свое. Но обычно они избегают лишних хлопот.
     - Видимо, ваши клиенты не очень нуждаются в домашнем уюте, - заметил Пуаро.
     - Да, у нас тут все больше перелетные птицы или очень занятые люди, которым нужен комфорт, современные удобства, хорошее освещение, а отделка их почти не интересует. Попадаются, конечно, исключения: любители типа "сделай сам", что нас не очень-то устраивает. Мы даже внесли в контракт пункт, обязывающий их, когда они съезжают, возвратить квартире первоначальный вид - или оплатить ремонтные работы.
     Они сильно отклонились от интересующей Пуаро темы, и он решил ненавязчиво к ней вернуться. Он подошел к стеклянной двери.
     - Отсюда?.. - произнес он со сдержанной скорбью.
     - Да. Эта дверь ведет на балкон. Пуаро посмотрел вниз.
     - Семь этажей, - заметил он. - Высоко, очень высоко.
     - Да, смерть, к счастью, была мгновенной. Конечно, это мог быть и несчастный случай. Пуаро покачал головой.
     - Вряд ли вы действительно так думаете, мистер Макфарлейн. Нет, это была не случайность.
     - Ну, человеку всегда свойственно искать менее тягостные причины. Боюсь, она не была счастлива.
     - Еще раз хочу поблагодарить вас, - сказал Пуаро, - за вашу любезность. Теперь я смогу рассказать, как "се было, ее родственникам во Франции.
     На самом же деле картина того, что произошло, была куда менее ясной, чем ему хотелось бы. Ни единого подтверждения тому, что в смерти Луизы Шарпантье таится очень важный ключ. А он так на это надеялся... Пуаро задумчиво повторил ее имя. Луиза . Почему это имя вызывает в его памяти какой-то смутный отклик? Он покачал головой и, еще раз рассыпавшись в благодарностях, вышел.
     
     
     Глава 17
     
     
     Старший инспектор Нил принял Пуаро весьма официально и строго. Он вежливо поздоровался и предложил ему сесть. Но едва молодой человек, проводивший Пуаро к своему начальнику, скрылся за дверью, как инспектор преобразился.
     - И что же вы теперь раскапываете, старый черт? - спросил он.
     - Полагаю, - ответил Пуаро, - вам уже известно.
     - Ну, да! Кое-где поворошил. Но не думаю, что в этой норке вам что-нибудь обломится.
     - Но почему "в норке"?
     - А потому, что вы словно кот-охотник, он сидит у норки и ждет, когда мышка прошмыгнет наружу. Так вот, по моему мнению, в этой норке мышки нет. Учтите, я не говорю, что вам не удастся раскопать какие-нибудь сомнительные сделки. Вы же знаете, какой народ финансисты. Всякие там фокусы с правами на разработку недр, с концессиями, с нефтью - это я вполне допускаю. Но учтите: у "Джошуа Рестарик лимитед" солидная репутация. Семейная фирма. Во всяком случае, до недавнего времени, - теперь-то все в прошлом. У Саймона Рестарика детей не было, а у Эндрю Рестарика только эта дочка. Еще имелась престарелая тетушка по материнской линии. Дочка эта, когда кончила школу, жила у нее - ее мать умерла. Тетушка скончалась от инсульта год назад. Мне кажется, она была немного не в себе. Принадлежала к каким-то религиозным обществам - со странным душком. Но все вполне безобидно. Саймон Рестарик был типичным преуспевающим дельцом. Жена - очень светская дама. В брак они вступили уже немолодыми.
     - А Эндрю?
     - Эндрю, похоже был одержим тягой к странствованиям. Ничего компрометирующего нам не известно. Нигде подолгу не задерживался. Побывал в Южной Африке, Кении и много где еще. Брат не раз просил его вернуться, но тот и слушать ничего не желал. Жизнь в Лондоне его не устраивала, дела семейной фирмы не интересовали, хотя рестариковским фамильным талантом - делать деньги - он обладал в полной мере. Главным образом на залежах полезных ископаемых. Никакой романтики: ни охоты на слонов, ни археологии, ни поисков редких растений. Исключительно деловые начинания, и всегда успешные.
     - Так что в некотором роде он тоже финансист?
     - Да, пожалуй, определение точное. Не знаю, что заставило его вернуться в Англию после смерти брата. Возможно, новая жена - он ведь женился вторично. Красивая женщина, много его моложе. В настоящее время они живут у дяди, у сэра Родрика Хорсфилда, чья сестра была замужем за отцом Эндрю Рестарика. Но, полагаю, это временно. Ну что? Есть тут что-нибудь новое для вас? Или вы все это уже знали?
     - Да, более или менее, - деликатно не стал уточнять Пуаро. - А психических болезней у них в семье не было? С какой-либо стороны?
     - Не думаю. Разве что у тетушки с ее экзотическими религиозными пристрастиями. Впрочем, для одинокой старушки это обычная вещь.
     - Значит, в сущности, вы можете мне сообщить только одно: деньги там большие.
     - Очень большие, - уточнил старший инспектор Нил. - И вполне законные, причем какую-то их часть заработал сам Эндрю Рестарик. Южноафриканские концессии, прииски, залежи полезных ископаемых. И по-моему, когда эти залежи либо начнут основательно разрабатывать, либо продадут, деньги станут не просто очень большими, а колоссальными.
     - А кто их наследует? - спросил Пуаро.
     - Зависит от того, как Эндрю Рестарик распорядится в завещании. Решать ему, но, по идее, кроме жены и дочери, оставить их некому.
     - Следовательно, обе они должны когда-нибудь наследовать огромное состояние?
     - Как будто так. Вероятно, капиталы уже и так завязаны - различные семейные фонды - обычные для Сити приемчики.
     - А, скажем, нет ли еще женщины, к которой он был бы неравнодушен?
     - Никаких сведений на этот счет. И на мой взгляд - навряд ли. У него ведь молодая красивая жена.
     - И какой-нибудь молодой шалопай мог бы легко все это разузнать? - задумчиво произнес Пуаро.
     - Чтобы потом жениться на дочке? Вы об этом? И воспрепятствовать ему вряд ли кто может, даже если она будет отдана под опеку суда или еще каким-то образом от него ограждена. Конечно, тогда отец может лишить ее наследства .
     Пуаро заглянул в аккуратно составленный список, который держал в руке.
     - Ну, а Уэддербернская галерея?
     - Я все ждал, когда вы о ней спросите. К вам обратились в связи с подделкой?
     - Они торгуют подделками?
     - Подделками никто не торгует, - назидательно заметил старший инспектор Нил. - Но одно неприятное дельце было. Некий техасский миллионер приехал сюда покупать картины и был готов платить бешеные деньги. Они продали ему Ренуара "Ренуар Пьер Огюст (1841 - 1919) - французский живописец, график и скульптор, создатель обаятельных женских образов." и Ван-Гога "Ван-Гог Винсент (1853 - 1890) - живописец, родившийся во Фландрии и живший во Франции". Ренуар, небольшой этюд "Девичья головка", вызвал определенные сомнения. Оснований считать, что картина попала в Уэддербернскую галерею из ненадежного источника, не было. Затеяли разбирательство. Съехались эксперты. И, как обычно, один твердит одно, другой - другое. Галерея в любом случае готова была забрать картину назад. Однако миллионер не пожелал, так как "самый-самый" из экспертов божился, что это подлинник. Техасец оставил ее у себя. Тем не менее с тех пор знатоки живописи относятся к галерее несколько настороженно.
     Пуаро снова заглянул в список.
     - Ну, а мистер Дэвид Бейкер? Его вы для меня проверили?
     - Один из нынешних молодых пакостников. Мелкая шушера: объединяются в группы, вламываются в ночные клубы. Существуют на "пурпурных сердечках", героине, кокаине. Девчонки по ним с ума сходят. А уж над такими, как этот, просто рыдают: до чего тяжелая у него жизнь да какой он гений! Его картин не понимают и не ценят! Да картины тут ни при чем, если хотите знать мое мнение, просто влюблены в него, как кошки...
     Пуаро продолжил:
     - А что вам известно про мистера Рииса-Холленда, члена парламента?
     - Удачливый политик. Язык подвешен как надо. Ходили слухи, что провернул парочку не совсем чистых сделок в Сиги, но довольно ловко выкрутился. Такому палец в рот не клади - откусит. Он и сейчас время от времени загребает приличные суммы весьма сомнительными способами.
     Пуаро добрался до последней строчки в списке:
     - Ну, а сэр Родрик Хорсфилд?
     - Приятный старикан, но в последнее время здорово сдал - возраст... Ну и длинный же у вас нос, Пуаро! Куда вы его только не суете, а? А с этими стариками у нас хватает хлопот. Теперь их всех потянуло на мемуары. Да еще стараются друг друга переплюнуть в разглашении военных секретов, устаревших, разумеется, ну и поддеть бывших соратников, да побольнее... Как правило, их откровения совершенно безобидны, но иногда.., ну, вы понимаете. Один кабинет приходит на смену другому, и порой совсем ни к чему наступать на чью-то любимую мозоль или предавать гласности былые проказы. Ну вот, мы и пытаемся малость старичков попридержать. Некоторые, конечно, сопротивляются... Если хотите влезть в это поглубже, обращайтесь к спецслужбам. Только, по-моему, ничего особо крамольного в данном случае нет. Сами виноваты: не уничтожали в свое время кое-какие документы... Впрочем, как я уже сказал, ничего серьезного там нет. Тем не менее у нас есть сведения, что некое государство проявило к ним пока непонятный нам интерес.
     Пуаро глубоко вздохнул.
     - Ну что, не очень-то я вам помог? - спросил старший инспектор.
     - Всегда полезно иметь официальную информацию. Правда, то, что вы сообщили, навряд ли мне пригодится. - Он еще раз вздохнул и неожиданно спросил:
     - Если бы при вас случайно упомянули, что женщина. , молодая привлекательная женщина носит парик, о чем бы вы подумали?
     - Да ни о чем! - отозвался старший инспектор Нил, а потом добавил с легким раздражением:
     - Моя жена носит парик, когда мы путешествуем. Удобно и позволяет сэкономить массу времени.
     - Ну не обессудьте, если отнял у вас слишком много времени, - сказал Пуаро.
     Когда они прощались, старший инспектор спросил:
     - Сведения о самоубийстве, которое вас интересует, вы получили? Я распорядился послать материалы на ваш адрес.
     - Да, благодарю. Все официальные бумаги я получил. Сухой деловой отчет, так сказать.
     - Вы сейчас что-то упомянули, что-то связанное с этим самоубийством. Вот только что? Да, история грустная, но.., не такая уж редкая. Веселая, жизнерадостная и вроде бы вполне благополучная женщина, обожающая мужское общество; все чаще пьет и постепенно начинает катиться под гору. Затем вдруг зацикливается на своем здоровье. Ну сами знаете, с женщинами такое бывает: вобьет себе в голову, что у нее рак или еще какая-нибудь пакость, и, конечно, сразу же к врачу, тот заверяет, что она вполне здорова, но она тем более проникается уверенностью, что у нее смертельный недуг и что врач, следуя профессиональной этике, всячески от нее это скрывает. Хотите знать мое мнение, откуда это идет? Чувствуют они, бедняжки, что все меньше привлекают внимание мужчин, а в результате депрессия. Да, история известная. Страдают от одиночества... Вот так и миссис Шарпантье... Не думаю, чтобы... - Он умолк. - Ну да, конечно! Вы же спрашивали про нашего драгоценного парламентария мистера Риис-Холленда. Он ведь тоже большой жизнелюб. Только у него все шито-крыто, комар носа не подточит. Ну да как бы то ни было, Луиза Шарпантье одно время была его любовницей. Вот так-то.
     - Серьезные отношения?
     - Не сказал бы. Вместе посещали сомнительные клубы и прочие злачные места. Вы ведь знаете, мы следим, что и как, естественно, очень деликатно. В прессе, правда, ничего не было. Никакой огласки.
     - Ах, так!
     - Но роман длился довольно долго. Их видели вместе примерно полгода, хотя не думаю, чтобы все это время у него больше никого не было, да и у нее тоже. А потому вам вряд ли что-нибудь удастся извлечь из этого, а?
     - Да, вряд ли, - согласился Пуаро.
     "Тем не менее, - думал он, спускаясь по лестнице, - тем не менее это звено в моей системе. Теперь понятно, почему вдруг смутился мистер Макфарлейн. Да, звено, маленькое звено между Эмлином Риис-Холлендом, членом парламента, и Луизой Шарпантье, Скорее всего, оно ничего не значит. С какой, собственно, стати? И все же, и все же... Я знаю слишком много! - сердито подытожил Пуаро. - Слишком много! Знаю что-то о всех и вся, но не могу выстроить стройную систему. Половина фактов к делу не относится. Мне нужна система. Да, система!"
     - Все царство за систему! - добавил он вслух.
     - Прошу прощения, сэр? - сказал лифтер, с недоумением оборачиваясь к нему.
     - Это я так, - объяснил Эркюль Пуаро.
     
     
     Глава 18
     
     
     Пуаро остановился у дверей Уэддербернской галереи, рассматривая афишу с тремя воинственными коровами, весьма удлиненными к хвосту и зажатыми между колоссальными и весьма причудливыми ветряными мельницами. Коровы были словно сами по себе, мельницы сами по себе, а жутковатый лиловый цвет - сам по себе.
     - Интересно, не правда ли? - произнес мурлыкающий голос.
     Возле его локтя возник пожилой мужчина, обнажив в улыбке огромное количество превосходных зубов.
     - Такой свежий взгляд! - У него были крупные пухлые белые руки, которые словно выделывали сложные танцевальные па. - Чудесная выставка. Закрылась на прошлой неделе. Выставка Клода Рафаэля открылась позавчера. Обещает иметь успех. Очень большой.
     - А! - сказал Пуаро и позволил увлечь себя сквозь серые бархатные портьеры в длинный зал.
     Пуаро обронил несколько осторожных, но не слишком восторженных замечаний, и толстяк тут же ловко им завладел, видимо, почуяв, что здесь требуется бережное отношение - чтобы не спугнуть. Всеми тонкостями обольщения потенциального покупателя толстяк владел в совершенстве. Вы сразу ощущали, что он будет сердечно рад, если вы проведете у него в галерее целый день и ничего не купите. А просто будете наслаждаться восхитительными картинами - пусть даже на первый взгляд вы отнюдь не сочтете их восхитительными. Но, уходя, вы уже будете знать точно, что они действительно достойны всяческого восхищения. Не поскупившись на несколько полезных наставлений относительно того, как следует воспринимать живопись, и выслушав несколько дилетантских оценок вроде "а вот, пожалуй, недурно", мистер Боскомб перешел к тактичному, но более активному натиску:
     - Очень интересное замечание. Оно, скажу вам со всей откровенностью, указывает на большую чуткость. Видите ли, ею одарены далеко не все. Большинство предпочитает что-нибудь.., ну, скажем, более очевидное, вроде вот этого. - И он указал на чередующиеся голубые и зеленые полосы в углу холста. - Но тот фрагмент.., да, вы уловили самую сущность произведения. Я бы сказал.., но, конечно, это лишь мое личное мнение, что это один из шедевров Рафаэля.
     Они вместе дружно наклонили головы набок, созерцая перекошенный оранжевый ромб, к которому на тонких нитях были подвешены два человеческих глаза. Доверительные отношения были установлены, время, по-видимому, не ограничивалось, и Пуаро небрежно сказал:
     - Если не ошибаюсь, у вас работает мисс Фрэнсис, не правда ли?
     - А, да, Фрэнсис! Умная девочка. Есть чутье и вкус, и организационные способности вдобавок. Только что вернулась из Португалии, где устраивала для нас выставку. Весьма успешную. И сама недурно пишет, но ей недостает истинно творческого начала. Вы меня понимаете? Деловая сторона - вот в чем ее сила. И по-моему, она сама это сознает.
     - Как я слышал, она умеет отыскивать новые таланты?
     - О да. Интересуется Les Jeunes "Молодежью (фр.).". Поощряет многообещающих. Прошлой весной уговорила меня устроить выставку молодых художников. Имела большой успех.., отмечена прессой... Но, конечно, без особых сенсаций. Да, у нее есть свои протеже.
     - Я, как вы понимаете, несколько старомоден. Некоторые из этих молодых людей... Vraiment! "По правде говоря (фр.)." - Пуаро выразительно развел руками.
     - О! - снисходительно промолвил мистер Боскомб. - Не судите о них по внешности. Просто мода, и ничего больше. Бороды и джинсы, парча и кудри. Все это преходяще...
     - Дэвид.., как его там? Я забыл фамилию. Мисс Кэри, кажется, высокого о нем мнения.
     - А вы уверены, что его зовут не Питер Кардифф? Он ее нынешний протеже. Учтите, я не так в нем уверен, как она. Он не столько авангардист, сколько консерватор.., если не реакционер. Чистый.., порою чистейший Берн-Джонс! "Берн-Джонс Эдуард Коули (1833 - 1898) - английский художник, член Прерафаэлитского братства, группы художников и писателей, провозгласивших своим идеалом эстетику Раннего Возрождения - до Рафаэля." Но как знать заранее? Случаются всякие всплески. Она иногда ему позирует.
     - Дэвид Бейкер! Вот как его фамилия, - сказал Пуаро.
     - Недурен, - ответил мистер Боскомб без всякого восторга. - Правда, слишком мало своего, по моему мнению. Из той же группы художников, о которой я только что упомянул. Неплох, конечно, но ничего выдающегося. Эклектичен "Эклектичный - механически соединяющий разнородные взгляды, приемы.".
     Пуаро отправился домой. Мисс Лемон принесла ему письма на подпись и удалилась. Джордж подал omelette fines herbes "Омлет с травами (фр.).", сдобрив его тактичным сочувствием. Перекусив, Пуаро устроился поудобнее в кресле с квадратной спинкой и уже собрался взять чашечку с кофе, как зазвонил телефон.
     - Миссис Оливер, сэр, - доложил Джордж, кладя перед ним трубку.
     Пуаро взял ее с большой неохотой: он предчувствовал, что миссис Оливер начнет от него требовать то, чего он делать не хочет.
     - Мосье Пуаро?
     - C'est moi "Это я (фр.).".
     - Чем вы заняты? Что успели сделать?
     - Да вот, сижу в кресле, - сказал Пуаро. - Размышляю, - добавил он.
     - И все? - спросила миссис Оливер.
     - Это очень важно, - ответил Пуаро, - хотя не знаю, сумею ли я додуматься до чего-нибудь существенного.
     - Но вы должны найти эту девушку! Может быть, ее похитили!
     - Бесспорно, такой вариант не исключен, - сказал Пуаро. - С дневной почтой пришло письмо от ее отца с настоятельной просьбой приехать к нему и рассказать, насколько я продвинулся.
     - Так насколько вы продвинулись?
     - К настоящему моменту, - неохотно ответил Пуаро, - ни на сколько.
     - Право же, мосье Пуаро, вам надо взять себя руки!
     - И вы тоже!
     - Что значит, и я тоже!
     - Подгоняете меня.
     - Почему вы не поедете в Челси, туда, где меня стукнули по голове?
     - Вы хотите, чтобы и меня стукнули?
     - Я вас просто не понимаю, - объявила миссис Оливер. - Я ведь дала вам шанс, обнаружив девочку в кафе! Вы сами так сказали.
     - Знаю. Знаю.
     - А вы тут же ее упустили!
     - Знаю. Знаю.
     - А о женщине, которая выбросилась из окна, вы что-нибудь узнали?
     - Я навел справки.
     - Ну и?..
     - Ничего существенного. Таких женщин довольно много. В юности они очень привлекательны, у них романы, они очень темпераментны; потом романов становится все больше, а привлекательности все меньше, они чувствуют себя глубоко несчастными, начинают слишком часто прикладываться к спиртному, потом внушают себе, что у них рак или еще какая неизлечимая болезнь... В конце концов от отчаяния и одиночества они выбрасываются из окна!
     - Вы же сказали, что ее смерть важна... Что она станет для вас ориентиром!
     - Так должно было быть.
     - Ну знаете! - И, не найдя подходящих слов, миссис Оливер повесила трубку.
     Пуаро откинулся в кресле, насколько вообще можно было откинуться на прямую спинку, сделал знак Джорджу унести кофейник и телефонный аппарат и принялся размышлять о том, что ему на данный момент известно, а что - нет. Чтобы легче было рассуждать, он начал вслух задавать себе вопросы:
     - Что я знаю? На что могу рассчитывать? Что мне следует сделать в первую очередь?
     Он не был уверен, в таком ли порядке их надо ставить и что это именно те вопросы, но все равно принялся над ними размышлять.
     - Может быть, я действительно слишком стар! - вырвалось у него в отчаянии. - Но тем не менее продолжим: что я знаю?
     Поразмыслив, он снова пришел к выводу, что знает достаточно много.
     - На что я могу рассчитывать?
     Что же, в любом случае он может рассчитывать на свои превосходные серые клеточки, благодаря которым он, рано или поздно, найдет ответ, разберется в этой истории, запутанность которой уже начинала его угнетать...
     - Что же мне следует сделать в первую очередь?
     Ну, тут сомнений не было: ему следует отправиться к мистеру Эндрю Рестарику, который, несомненно, сходит с ума от тревоги за дочь и конечно же будет недоволен тем, что Пуаро до сих пор еще не доставил ее ему целой и невредимой. Пуаро прекрасно понимал его чувства, но ему очень не хотелось предстать перед неутешным отцом в невыгодном свете. Тогда остается только позвонить по некоему номеру и узнать, как там дела.
     Но прежде надо вернуться к первому вопросу: "Что я знаю?" Он знал, что Уэддербернская галерея вызывает определенные подозрения - до сих пор у них не было столкновений с законом, однако продали же они весьма сомнительную картину какому-то невежественному миллионеру.
     Он вспомнил мистера Боскомба, его белые пухлые руки, его хищный оскал и решил, что мистер Боскомб весьма неприятный тип. Такой пройдоха наверняка занимается темными делишками, хотя, несомненно, действует очень осмотрительно. Этот факт мог оказаться полезным, поскольку тут не исключалась связь с Дэвидом Бейкером. Затем сам Дэвид Бейкер. Павлин. Что он о нем знает? В результате их недолгого общения он успел составить о нем вполне определенное мнение. Дэвид Бейкер пойдет на любую нечестную сделку ради денег; к примеру, без любви женится на богатой наследнице. От него, вероятно, можно и откупиться. Да, несомненно, можно, вопрос только в сумме. Эндрю Рестарик в этом убежден, и, вероятно, не зря. Разве что...
     Он задумался об Эндрю Рестарике, сосредоточившись больше на портрете над его столом, чем на нем самом. Он вспомнил волевое лицо, сильный подбородок, уверенный, решительный взгляд. Затем подумал о покойной миссис Эндрю Рестарик. О горьких складках у ее рта... Пожалуй, надо еще раз побывать в "Лабиринте" и посмотреть на этот портрет - посмотреть внимательнее. Не даст ли он ключа к пониманию характера Нормы?.. Нет, о Норме пока думать рано Так что же еще?
     Еще Мэри Рестарик, которая, по словам Сони, должна иметь любовника, поскольку слишком уж часто ездит в Лондон. Он взвесил это предположение и решил, что Соня все-таки не права. Миссис Рестарик так часто посещает Лондон, потому что присматривает себе дом. Соответственно, ее интересуют роскошные квартиры, особняки в Мэйфере, антиквариат - словом, все то, что может предложить столица, были бы деньги.
     Деньги... Пожалуй, все его мучительные изыскания, в конце концов, сводятся к ним. Да, подоплека всего - деньги. И, видимо, большие. Каким-то пока неясным образом именно деньги играют тут главную роль. А вот его уверенность в том, что Норма причастна к трагической смерти миссис Шарпантье, пока ничем не подтверждалась. Ни единой улики, ни намека на мотив. И все же какое-то звено здесь должно быть... Девушка сказала, что, "кажется, совершила убийство". И всего за день до этого в доме, где она живет, погибает женщина. Слишком уж странное совпадение...
     Потом он стал размышлять о таинственной болезни Мэри Рестарик. Случай просто классический в своей простоте. Отравление, когда отравителем может быть только кто-то, живущий в доме. Сама Мэри Рестарик? Ее муж? А если это Соня подсыпала яд? Или все-таки Норма? Да, вынужден был признать Эркюль Пуаро, скоре всего Норма. Так подсказывает элементарная логика.
     - Tout de meme "Тем не менее (фр)", - сказал Пуаро, - раз я ничего не могу найти, eh bien "Значит(фр)", значит, вся моя логика не стоит и выеденного яйца.
     Он вздохнул, поднялся с кресла и попросил Джорджа заказать ему такси. Пора было ехать к Эндрю Рестарику...
     
     
     Глава 19
     
     
     На этот раз Пуаро в приемной встретила не Клодия Риис-Холленд, а пожилая женщина. Сообщив, что мистер Рестарик ждет его, она распахнула дверь в кабинет.
     - Ну? - спросил Эндрю Рестарик, не дав ему переступить порог. - Что-нибудь выяснили?
     - Пока еще, - Пуаро развел руками, - ничего.
     - Но послушайте! Должно же быть хоть что-то. Хоть какой-то след. Девушка не может же вот так - как сквозь землю - провалиться!
     - Ну почему? Во все времена девушки это проделывали не раз И будут устраивать подобные фокусы и впредь, можете не сомневаться.
     - Вы поняли, что с расходами считаться не надо? Что любые, любые суммы... Я.., я.., больше не могу.
     Похоже, он действительно держался из последних сил. Лицо осунулось, покрасневшие глаза говорили о бессонных ночах.
     - Я понимаю вашу тревогу, но, поверьте, я предпринимаю все возможное. Увы, ускорить розыски просто нереально.
     - Что, если она потеряла память?.. Или она.., вдруг ее Заболела, да, заболела. Внезапно.
     Пуаро не сомневался, что на самом деле Рестарик хотел сказать "ее нет в живых". Опустившись в кресло перед столом, он повторил:
     - Я хорошо понимаю вашу тревогу и тем более обязан напомнить вам, что поиски можно ускорить, если вы обратитесь в полицию.
     - Нет!
     - У них отлаженный механизм и гораздо больше возможностей. Поймите, деньги тут далеко не все Никакими деньгами вы не добьетесь тех результатов, какие можно получить лишь с помощью целого штата профессионалов.
     - Оставьте ваши уговоры. Норма моя дочь. , моя единственная дочь, моя плоть и кровь. Кроме нее, у меня никого не осталось.
     - Вы уверены, что рассказали мне о вашей дочери все? Все без исключения?
     - Что я еще могу рассказать?
     - Это вы должны спросить у себя. Ну, например, какой-нибудь случай в прошлом?
     - Какой еще случай? О чем вы?
     - Те или иные проявления психической неуравновешенности?
     - Вы полагаете, что что...
     - Откуда мне знать?
     - А мне откуда? - с внезапной горечью спросил Эндрю Рестарик. - Что я знаю о ней После стольких лет разлуки А Грейс была несгибаемой натурой. Она ни о чем не забывала и ничего не прощала. Иногда мне кажется, что.., что она была не лучшей воспитательницей для Нормы. Он встал, прошелся по комнате Снова сел.
     - Конечно, я не должен был бросать жену. Я знаю. Бросил и предоставил ей воспитание дочери. Тогда я себя оправдывал: Грейс прекрасный человек, преданная мать. Что может быть лучше? Но так ли было на самом деле? Некоторые письма Грейс ко мне прямо-таки дышали злобой и мстительностью. Впрочем, наверное, это было естественно. Я должен был, хотя бы изредка, к ним наведываться. Приезжать, чтобы видеть, как растет девочка. У меня кошки на душе скребут. Да что теперь говорить!
     Он мотнул головой.
     - Да, когда мы теперь с ней увиделись, я заметил, что Норма очень несдержанна, нервозна. Но надеялся, что они с Мэри.., со временем поладят. Хотя не могу не отметить какие-то странности в ее поведении. Я решил, что будет лучше, если она чем-то себя займет, устроится на работу в Лондоне, а домой будет приезжать только на выходные. Ну раз ее.., стесняет присутствие Мэри. Ну вот, черт возьми, и результат... Опять я попал впросак. Она исчезла... Где она, мосье Пуаро? Как, по-вашему? Может у нее внезапная потеря памяти? Сейчас о таких случаях сплошь и рядом пишут.
     - Не исключено, - ответил Пуаро, - И сейчас скитается где-нибудь как неприкаянная. Или попала в катастрофу... Хотя это вряд ли... Я ведь обзвонил все больницы и.., прочие места.
     - Вы не думаете, что она.., что ее нет в живых?
     - Если бы она погибла, то уже давно бы нашлась, поверьте мне. Прошу вас, возьмите себя в руки, мистер Ре-старик. Ну посудите сами: у нее ведь могут быть друзья, о существовании которых вы попросту не знаете. Где-нибудь в провинции... Друзья детства, школьные подруги, подруги школьных подруг. Чтобы все это узнать, требуется время Не исключено - и вы должны быть готовы к этому, - что она с каким-нибудь молодым человеком.
     - С Дэвидом Бейкером? Если бы я раньше подумал об этом .
     - Нет, не с Дэвидом Бейкером. Это я выяснил прежде всего, - сухо сообщил Пуаро.
     - Вы правы. Откуда мне знать ее друзей и подруг? - Он вздохнул - Если я ее найду.., нет, нет, не так.., когда я ее найду, то увезу подальше от всего этого.
     - Подальше от чего?
     - Увезу из этой страны. С тех пор как я вернулся, мосье Пуаро, мне все время скверно, все время Жизнь в Сити меня всегда раздражала. Эта бесконечная конторская рутина.., бесконечные совещания со всеми этими юристами - финансистами... Нет, я окончательно убедился, что все это не для меня. Путешествия, постоянная перемена мест, экспедиции в необжитые, труднодоступные области - вот это жизнь! И мне не следовало от нее отказываться. Мне надо было просто забрать Норму с собой. И я это сделаю, когда найду ее. Ко мне уже кое-кто подбирается, выясняют, не продаю ли я фирму. Так пусть забирают ее всю с потрохами... Получу наличные и вернусь туда, где настоящая жизнь! Жизнь, наполненная смыслом.
     - А-а! Но что на это скажет ваша супруга?
     - Мэри? Она привыкла к такой жизни. Она ведь оттуда родом.
     - Для дам с деньгами, - заметил Пуаро, - Лондон весьма привлекателен.
     - Она меня поймет. - Телефон на его столе зазвонил, он взял трубку. - Да? А? Из Манчестера? Да. Клодия Риис-Холленд? Соедините. - Наступила пауза. - Алло! Клодия? Погромче.., ничего не слышно. Не понимаю... Они согласились?.. Жаль... Нет, я считаю, что вы сделали все возможное... Так... Ну, хорошо. Возвращайтесь вечерним поездом. Завтра утром поговорим.
     - Он положил трубку. - Деловая девушка!
     - Мисс Риис-Холленд?
     - Да. На редкость компетентная. Избавляет меня от массы хлопот. Я дал ей карт-бланш "Карт-бланш (фр) - предоставление кому-либо неограниченных полномочий." на сделку в Манчестере. Мне просто не до этого: я совершенно не в состоянии сосредоточиться. И она все великолепно устроила. В некоторых отношениях она даст фору любому мужчине. - Он поглядел на Пуаро и вернулся к их разговору. - Да-да, мосье Пуаро, боюсь, я потерял былую хватку. Вам, наверное, нужны деньги на текущие расходы?
     - Нет, мосье. И поверьте, я сделаю все, чтобы вернуть вам вашу дочь здоровой и невредимой. Я принял для этого все необходимые меры.
     Он прошел через приемную к двери, а когда оказался на улице, поднял глаза к небу.
     - Твердый ответ на один-единственный вопрос, - сказал он, - вот и все, что мне требуется.
     
     
     Глава 20
     
     
     Эркюль Пуаро осмотрел фасад благородного особняка XVIII века на совсем еще недавно тихой улочке в старомодном торговом городке. Прогресс здесь вторгался быстро и неумолимо, но и новый супермаркет, и "Лавка древностей", и бутик "Подарки от Марджери", и кафе "У Пег", и дворец, который воздвиг себе местный банк, - все они выстроились вдоль шоссе, не посягая на узкую Главную улицу.
     Медный молоток на двери был начищен до блеска. Пуаро одобрительно кивнул и нажал кнопку звонка, Почти сразу же дверь ему открыла высокая дама с седыми, зачесанными вверх волосами и энергичными манерами.
     - Мосье Пуаро? Вы очень пунктуальны. Входите же.
     - Мисс Бэттерсби?
     - Совершенно верно.
     Мисс Бэттерсби придержала дверь, Пуаро вошел, она забрала у него шляпу, положила на столик в прихожей и проводила его в уютную комнату с окнами, выходившими в узкий сад.
     Указав ему на кресло, мисс Бэттерсби села и сама - в выжидательной позе. Было ясно, что она предпочитает не тратить времени на вежливые околичности.
     - Вы, если не ошибаюсь, были директором Медоуфилдской школы?
     - Да. Я ушла на покой год назад. Насколько я поняла, вы пожелали увидеться со мной из-за Нормы Рестарик, учившейся там?
     - Именно так.
     - В своем письме, - продолжала мисс Бэттерсби, - вы не сообщили мне никаких подробностей. Видите ли, я знаю, кто вы такой, мосье Пуаро. И поэтому прежде мне хотелось бы кое-что выяснить. Вы намерены предложить Норме Рестарик какую-нибудь работу?
     - Нет, такого намерения у меня не было.
     - Вы понимаете, почему я это спрашиваю. И, учитывая опять же вашу профессию, позвольте узнать, нет ли у вас ко мне рекомендательного письма от родственников Нормы?
     - Опять вынужден ответить "Нет", - сказал Пуаро. - Но разрешите, я кое-что объясню.
     - Вы меня очень обяжете.
     - Собственно говоря, я выполняю поручение отца мисс Рестарик, мистера Эндрю Рестарика.
     - А! Если не ошибаюсь, он недавно вернулся в Англию после многолетнего отсутствия.
     - Совершенно верно.
     - Но рекомендательного письма от него вы мне не привезли?
     - Я не обращался к нему с такой просьбой.
     Мисс Бэттерсби вопросительно взглянула на Пуаро.
     - У него могло бы возникнуть желание поехать со мной, - сказал он. - И это меня стеснило бы, так как я не посмел бы задавать вам вопросы, ответы на которые могли бы причинить ему огорчение и боль. А он и так уже очень расстроен.
     - С Нормой что-то случилось?
     - Надеюсь, что нет... Но всякое может быть. Вы ее помните, мисс Бэттерсби?
     - Я помню всех моих учениц. У меня прекрасная память. К тому же Медоуфилд - школа небольшая. Двести девочек, не больше.
     - Почему вы ушли оттуда, мисс Бэттерсби?
     - Мне кажется, мосье Пуаро, это вас не касается.
     - Разумеется. Я просто поддался естественному любопытству.
     - Мне семьдесят лет. Причина более чем достаточная.
     - Но только не для вас, насколько я могу судить. На мой взгляд, вы полны сил и энергии и вполне могли бы руководить школой еще много лет.
     - Времена меняются, мосье Пуаро. И не всегда так, как хотелось бы. Я удовлетворю ваше любопытство. Дело в том, что я поймала себя на том, что меня все больше и больше раздражают родители. Абсолютно не способны хоть в какой-то степени просчитать будущее собственных дочерей. Говоря откровенно, эти папаши и мамаши попросту глупы.
     Пуаро предварительно собрал справки о мисс Бэттерсби, а потому знал, что она довольно известный математик.
     - Только не думайте, что я изнываю от безделья, - добавила она. - Совсем наоборот - я очень занята, к тому же тем, что мне особенно по душе. Даю уроки старшеклассницам. А теперь позвольте узнать, почему вас интересует Норма Рестарик?
     - Есть некоторые причины тревожиться за нее. Короче говоря, она исчезла.
     Мисс Бэттерсби даже не повела бровью.
     - Неужели? Под "исчезла" вы, я полагаю, подразумеваете, что она уехала, не предупредив родителей, куда именно. Ах нет, ведь ее мать умерла! Значит, не предупредив отца. Весьма обычная ситуация при нынешних нравах, мосье Пуаро. А в полицию мистер Рестарик не обращался?
     - Ну что вы! Отказывается наотрез.
     - Уверяю вас, у меня нет ни малейшего представления, где она может находиться. Мне она не писала. Собственно говоря, я ничего о ней не слышала с тех пор, как она уехала из Медоуфилда. Так что, боюсь, ничем помочь вам не смогу.
     - Мне требуются сведения несколько иного порядка.
     Я хотел бы узнать, что она собой представляет, какой была ученицей. Что бы вы могли о ней сказать? Нет, ее внешность меня не интересует. А вот ее личность.., характер...
     - Норма была абсолютно обыкновенной девочкой. Училась не блестяще, но и неплохо.
     - Чересчур нервозна?
     Мисс Бэттерсби задумалась. Потом сказала медленно:
     - Пожалуй, нет. Во всяком случае, не больше, чем можно было бы ожидать, учитывая все обстоятельства.
     - Вы имеете в виду больную мать?
     - Да. И распавшуюся семью. Отец, которого, мне кажется, она очень любила, внезапно уехал с какой-то женщиной, - что, естественно, весьма тяжело отразилось на ее матери. А та, вероятно, травмировала девочку еще больше, давая выход своим чувствам в ее присутствии. Что, конечно, не слишком разумно...
     - Коль скоро мы о ней заговорили.., какого мнения вы были о покойной миссис Рестарик?
     - Вас интересует мое личное мнение?
     - Если вы будете столь любезны...
     - Пожалуйста. Я отвечу на ваш вопрос. В жизни ребенка домашние условия играют очень важную роль, и я всегда стараюсь разобраться, в какой обстановке он живет, какими бы скучными ни были имеющиеся в моем распоряжении сведения. Миссис Рестарик, я бы сказала, была очень достойной и порядочной женщиной. Но непомерно самодовольной и требовательной. Умный человек так себя не ведет. Ну что ж, она поплатилась сполна за свою нетерпимость.
     - О да, - понимающе заметил Пуаро.
     - Кроме того, она, насколько я могу судить, была malade imaginaire "Мнимой больной (фр.).". To есть всячески преувеличивала любое свое недомогание. Такие женщины только и делают, что ложатся в больницы. Очень неподходящая среда для девочки, а тем более девочки со слабым характером. У Нормы не было ни каких-то особых интересов, ни уверенности в себе. Я бы ей не рекомендовала забивать себе голову мечтами о карьере. Какая-нибудь не требующая особых талантов работа, затем замужество, дети - вот лучшее, что ей можно пожелать.
     - Вы не замечали у нее - простите, что я спрашиваю об этом - никаких признаков психической неуравновешенности?
     - Психической неуравновешенности? - повторила мисс Бэттерсби. - Какая чушь!
     - Значит, она абсолютно нормальна? И никакой неврастении?
     - Любая девушка - почти любая - может стать неврастеничкой при встрече с реальной взрослой жизнью, особенно в подростковом возрасте. Она ведь практически еще ребенок и нуждается в руководстве, особенно из-за пробуждающейся сексуальности. Девочки часто увлекаются совершенно неподходящими, а иногда и опасными молодыми людьми. Сейчас почти не встретишь родителей, которые способны оградить дочерей от различных проходимцев, а в результате девочки часто ощущают себя невероятно несчастными - это своего рода психоз. Отсюда и ранние замужества, которые почти сразу же заканчиваются разводом.
     - У Нормы, значит, не было никаких признаков психического расстройства? - не отступал Пуаро.
     - Она эмоциональная, но вполне нормальная девушка, - ответила мисс Бэттерсби. - Психическое расстройство! Полнейшая чушь. Возможно, она просто сбежала с каким-нибудь молодым человеком, чтобы выйти за него замуж. А что может быть нормальнее?
     
     
     Глава 21
     
     
     Пуаро сидел в своем большом квадратном кресле. Его руки покоились на подлокотниках, невидящий взгляд был устремлен на каминную полку. Возле него стоял столик, а на нем лежала пачка аккуратно скрепленных листков: сообщения мистера Гоби, данные, полученные от его друга инспектора Нила, а также пачка под общим заглавием "Сведения из вторых рук, сплетни, слухи" и с указаниями источников.
     Но сейчас он в этих листках не нуждался. Нет, он их внимательно прочел и даже оставил под рукой - на случай, если вдруг понадобится освежить в памяти какой-то факт, однако сейчас он хотел обдумать все, что ему было известно, так как по-прежнему был убежден, что в этом хаосе прячется определенная система. Ее не могло не быть. И он обдумывал, с какой стороны к ней подступиться. Он не надеялся на внезапное озарение, не слишком полагался и на свою интуицию, хотя смутное ощущение, что он уже знает нечто важное и что он уже достаточно близко подошел к разгадке, у него было. Но в связи с чем возникло это ощущение? Это ему и необходимо было выяснить - с помощью логики, здравого смысла и не вызывавших сомнений фактов.
     Он спрашивал себя: каковы особенности данного дела? Какова суть и каковы факты?
     Суть - деньги, он определенно чувствовал, что деньги тут играют главную роль, хотя не знал, какую конкретно... Но так или иначе - деньги... Кроме того, он полагал - и это ощущение все более крепло, - что в основе - чей-то грандиозный злой умысел. Он знал практически все разновидности зла. Сталкивался с ними прежде. Знал запах зла, его вкус, его повадки... Но проблема была в том, что он пока еще точно не знал, где кроется зло в данном случае. Он предпринял определенные меры и надеялся, что их окажется достаточно, чтобы воспрепятствовать этому злу. Но что-то происходило, менялось и.., зло неуклонно продвигалось к конечной цели. А следовательно, кому-то угрожала опасность.
     Однако факты указывали на два прямо противоположные направления. Если тому лицу, которому, по его мнению, угрожала опасность, она действительно угрожала, то возникал вопрос: почему? Почему именно это лицо находится в опасности? Никакого мотива. Если же в действительности никакой опасности не существует, то необходимо все в корне пересмотреть... Каждый факт, указывающий в определенном направлении, должен быть вывернут наизнанку и рассмотрен под иным углом зрения.
     . На время он оставил эту проблему и перешел к конкретным личностям. Какую систему образуют они, люди? Какую роль играют?
     Например, Эндрю Рестарик. У Пуаро накопилась уйма сведений об Эндрю Рестарике. Полная картина его жизни до и после его отъезда за границу. Неугомонный, беспокойный человек, все время стремившийся к перемене мест и никогда особо ни к чему и ни к кому не привязывавшийся. Тем не менее он неизменно вызывал симпатию у всех, с кем ему приходилось сталкиваться. Ничего от прожигателя жизни, ничего компрометирующего, никаких грязных делишек. Быть может, не очень сильный характер? Слабая воля?
     Пуаро недовольно нахмурился. Этот образ плохо сочетался с тем Эндрю Рестариком, которого он видел, с которым разговаривал. Нет, он, конечно, не может быть слабовольным - с таким упрямым подбородком, с таким уверенным взглядом и решительным выражением лица. К тому же он, видимо, умеет добиваться успеха. В молодости отлично справлялся со своими обязанностями в фирме, преуспевал и во время своих странствий по Южной Африке. Приумножил свое состояние. Домой вернулся на гребне успеха. Нет, такой человек не может быть слабохарактерным... Но, возможно, в отношениях с женщинами? Его первый брак был ошибкой... А что, если он женился под давлением близких? Потом он познакомился с другой женщиной. Только ли с ней? Может, были и другие? Когда прошло столько лет, установить подобные факты очень трудно. Но в любом случае он не был ловеласом, к тому же, он, как отмечают многие, был очень привязан к своей маленькой дочке. Да. Но потом все же встретил женщину, ради которой оставил семью и уехал из страны. Видимо, это было очень сильное чувство.
     Но не примешивалось ли к нему и отвращение к конторской работе, к Сити, ко всей лондонской рутине? Возможно. Это уже наметки системы. Кроме того, он как будто человек по натуре одинокий. Нравился всем и здесь, и за границей, но близких друзей почему-то нигде не имел. Впрочем, обрести по-настоящему близкого друга за границей ему было бы трудно из-за его страсти к перемене мест. Он затевал очередное предприятие, шел ва-банк, выигрывал, тут же утрачивал интерес к достигнутому и отправлялся куда-нибудь еще. Кочевник. Вечный скиталец.
     И все-таки это не вполне согласовывалось с тем образом, который сложился у него самого... Образ? В памяти Пуаро всплыл портрет, висевший в рабочем кабинете Рестарика над письменным столом. Хозяин кабинета пятнадцать лет назад. Сильно ли он изменился за эти годы? На удивление мало! Появилась седина, исчезла хрупкость, свойственная молодости, но черты лица остались почти прежними. Решительное, волевое лицо. Человек, который знает, чего хочет, и намерен добиться этого. Человек, который способен пойти на риск. Человек, который далеко не всегда готов считаться с другими.
     Почему Рестарик, спросил себя Пуаро, перевез портрет в Лондон? Ведь он был парным к портрету его первой жены. Их вовсе не следовало бы разъединять. Но что, если все дело в психологии? Что, если Рестарик подсознательно вновь захотел расстаться с первой своей женой, освободиться от нее? Как и тогда, спастись от нее бегством, хотя ее давно уже нет в живых... Интересный момент...
     Портреты, видимо, хранились вместе с другими фамильными вещами. Когда Мэри Рестарик отобрала вещи в комнаты, предоставленные им сэром Родериком, она взяла и эти портреты. Зачем? Наверное, естественнее было бы не брать портрет первой жены или, по крайней мере, отправить его на чердак! Правда, откуда у нее в "Лабиринте" чердак? С другой стороны, сэр Родрик наверняка предоставил бы им какую-нибудь комнату, где они могли бы хранить не нужные им пока вещи, - пока они не купили себе дом в Лондоне. Но зачем ей было заниматься подобной чепухой - куда-то определять второй портрет? Тем более что Мэри производит впечатление разумной и не слишком эмоциональной или ревнивой женщины.
     "Tout de тете, - подумал Эркюль Пуаро, - les femmes! Они все способны на вспышки ревности, даже те, от которых этого никак не ждешь!" Он переключился на Мэри Рестарик и вдруг с некоторым удивлением подумал, что о ней он почему-то почти ничего не знает. Видел он ее всего один раз, и она на него не произвела почти никакого впечатления. Пожалуй, довольно энергична и еще несколько.., как бы это сказать?., несколько неестественна?
     ("Ну-ну, друг мой, - добавил Пуаро в скобках, - опять тебе дался ее парик.") А в самом деле, почему он почти совсем ничего не знает о ней, о милой, симпатичной и умной молодой женщине. Кстати, тем не менее она умеет сильно сердиться. Да, она очень рассердилась, увидев, что Павлин бродит по дому, и высказала ему все, что она о нем думает. А что тот? Похоже, его это только позабавило. А она.., да, она разозлилась не на шутку. Впрочем, это и естественно, никакая мать не выбрала бы для своей дочери такого...
     Пуаро с досадой себя оборвал. Но ведь Норма ей не дочь. Ее не терзают душевные муки, томительные предчувствия, страх, что ее девочка обрекает себя на несчастное замужество или - того хуже - вдруг объявит, что ждет внебрачного ребенка от какого-нибудь весьма сомнительного субъекта! Какие чувства питает Мэри Рестарик к Норме? Естественно, ее раздражает непредсказуемость и неуравновешенный характер падчерицы, тем более, что та связалась с таким одиозным типом, от которого только и жди неприятностей. А что еще? Как она еще может относиться к падчерице, которая, возможно, даже пыталась ее отравить?
     Да, в благоразумии ей не откажешь. Чтобы себя обезопасить, она поспешила убрать Норму из дому, тем самым скрыв случившееся и предотвратив скандал и всякого рода сплетни. Для соблюдения декорума "Декорум - внешнее показное приличие (лат., фр)." Норма иногда приезжает на выходные, но, в сущности, она теперь живет предоставленная самой себе. Даже когда Рестарики переедут в лондонский дом, они, конечно, не предложат Норме жить вместе. Тем более что той и самой это не нужно - современные девушки предпочитают жить отдельно от родителей. Так что тут никаких проблем не предвидится. Пуаро, правда, пока не был уверен в том, что именно Норма подсыпала Мэри яд. Но сам Рестарик считает виновницей именно дочь...
     Пуаро снова вдруг подумал о Соне. Что же она все-таки делает в этом доме? И как там оказалась? Совершенно очевидно, что сэр Родрик от нее в восторге, она его окончательно приручила. Может, она просто не хочет возвращаться на родину? И планы у нее исключительно матримониальные "Матримониальный - брачный, относящийся к супружеству." - престарелые джентльмены довольно часто женятся на своих юных помощницах. Да, пожалуй, Сопя могла бы устроиться очень недурно: обеспеченная жизнь, и не в таком уж отдаленном будущем - полная свобода и надежный доход... Или у нее другие цели? Та книга, которую она вроде бы забыла на скамейке в садах Кью - не было ли там между страницами документов сэра Родрика?
     Она могла вызвать подозрения у Мэри. - своим поведением, нечаянно оброненными словами. Мэри могла поинтересоваться, где она проводит свои свободные дни и с кем. И сделать выводы. А Соня в ответ могла начать подсыпать ей небольшие дозы гербицида, в состав которого входит мышьяк. Который потихоньку накапливался в организме, вызывая симптомы элементарного гастроэнтерита "Гастроэнтерит - воспалительное заболевание желудка и тонких кишок".
     Пуаро решил, что пора отвлечься от "Лабиринта" и его обитателей.
     Последовав примеру Нормы, он перебрался в Лондон и начал размышлять о трех девушках из квартиры на Бородин-Меншенс.
     Итак, Клодия Риис-Холленд, Фрэнсис Кэри, Норма Рестарик.
     Клодия Риис-Холленд. Дочь члена парламента, видного политика. Обеспеченная, способная, красивая. Первоклассная секретарша.
     Фрэнсис Кэри. Дочь провинциального нотариуса. С художественными наклонностями, некоторое время училась в театральной школе, затем в художественном училище, но бросила его; иногда что-то делала для Академии искусств, в настоящее время работает в художественной галерее. Неплохо зарабатывает, широкие связи в богемных кругах. Знакома с Дэвидом Бейкером, хотя, видимо, знакомство скорее случайное. Может быть, была в него влюблена? Таких молодчиков на дух не переносят родители девиц на выданье и вообще все приличные люди. Ну и, естественно, их не жалует полиция. Но чем они так привлекают благовоспитанных девиц из хороших семей, Пуаро решительно не мог понять. Однако факт оставался фактом. А что он сам думает о Дэвиде?
     Смазливый, нахальный юнец, говорит с эдакой усмешечкой. Впервые он его увидел на лестнице в "Лабиринте", куда тот явился по поручению Нормы (или по собственной инициативе... Как знать?). Потом удалось рассмотреть его получше - когда подвозил в машине. Что ж, малый явно с характером и, видимо, в своей области достаточно способный. И тем не менее - личность довольно скользкая. Пуаро взял со стола листок и сверился со своими записями. Сомнительное прошлое, хотя без явной уголовщины. Мелкие мошенничества в гаражах, хулиганство, вандализм "Вандализм - грубость, склонность к разрушению культурных цепностси (по названию древнегерманского племени вандалов, в 445 году захватившего Рим и разрушившего его).", два условных приговора. Все это нынче совсем не редкость. И все-таки Пуаро не видел в нем серьезного злоумышленника. Ну что еще? Был подававшим надежды художником, но потом живопись забросил. Из тех, кто не умеет работать упорно. Тщеславен, горд - действительно павлин, самодовольный павлин, занятый только собойю. Или не только? - спросил себя Пуаро.
     Он протянул руку за вторым листком, на котором было записано то, о чем Норма и Дэвид разговаривали в кафе - примерно, конечно - так, как запомнила миссис Оливер. Да, примерно, вздохнул Пуаро. Определить, в какой именно момент миссис Оливер давала волю своему воображению, было невозможно. Так любит ли этот красавчик Норму? И действительно ли хочет на ней жениться? Она-то точно в него влюблена. Он предлагал ей стать ее мужем. Почему? Есть ли у Нормы собственные деньги? Быть дочерью богатого человека и быть самой богатой - это не одно и то же. Пуаро досадливо поморщился - как же это он не выяснил условия завещания покойной миссис Рестарик! Он на всякий случай перебрал пачку листков с заметками мистера Гоби. Да, тот был более предусмотрителен и раздобыл эти сведения. Миссис Рестарик, видимо, при жизни была вполне обеспечена мужем. Кроме того, у нее был небольшой собственный доход - что-то около тысячи фунтов в год. Все свое имущество она завещала дочери. Но подобная сумма, подумал Пуаро, вряд ли может привлечь охотников за приданым. Как единственный ребенок, Норма, вероятно, унаследует большие деньги после смерти отца, но это еще не факт! Если отцу не понравится ее муж, он может и лишить ее наследства.
     Следовательно, Дэвид ее действительно любит, раз предложил ей выйти за него. И все же... Пуаро, в который уже раз, покачал головой. Опять все как-то не складывается воедино... Он вспомнил письменный стол Рестарика, выписанный чек - не иначе, как отступное нежелательному молодому человеку, который, видимо, ничего другого и не хотел. М-да, чек несомненно предназначался Дэвиду Бейкеру и был на очень крупную, прямо-таки огромную сумму. Такая сумма вполне могла соблазнить необремененного деньгами и принципами молодого человека. Однако только накануне Дэвид сказал ей, что им следует пожениться. Снова противоречие. Конечно, это мог быть всего лишь ход в игре - ход, рассчитанный на то, чтобы поднять цену. Пуаро вспомнил Рестарика в тот момент. Его крепко сжатые губы. Нет, он очень любит дочь, если готов ради нее заплатить такие деньги И еще он уверен, что девушка сама от Бейкера не откажется.
     При мысли о Рестарике Пуаро снова невольно подумал о Клодии. Клодия и Эндрю Рестарик. Случайность ли, что она стала его секретаршей? Неужто случайность? Возможно, тут что-то можно нащупать. Клодия. Три девушки в квартире, в квартире Клодии Риис-Холленд. В квартире, которую она сняла и вначале делила с подругой, а затем с еще одной девушкой, третьей. "Третья!" - подумал Пуаро. Да, все возвращалось к этому. Третья девушка. Именно к ней. Да, иначе и быть не могло. К Норме Рестарик.
     Девушка, которая пришла к нему за помощью, когда он как раз завтракал. Второй раз он ее увидел, когда подсел к ней в кафе, куда она зашла со своим молодым человеком, успевшим к тому моменту удалиться... Интересно, они почему-то встречались с ней тогда, когда один из них ел! А что он о ней думает? Но сначала - что о ней думают другие? Прежде всего отец. Он любит ее, отчаянно за нее тревожится. Он не просто подозревает, он практически уверен, что она пыталась отравить его молодую жену. Он советовался о ней с врачом. Пуаро подумал, что ему тоже очень бы хотелось поговорить с этим врачом, хотя вряд ли это что-нибудь дало бы. Врачи крайне щепетильны и остерегаются что-либо сообщать о своих пациентах посторонним. Впрочем, Пуаро прекрасно представлял себе, что говорил врач Рестарику. Был осторожен, как все доктора, решил Пуаро Мягок и уклончив. Возможно, что-то рекомендовал. На психической неуравновешенности наверняка акцент не делал, скорее упомянул о ней вскользь, но упомянул непременно. Сам-то врач был наверняка уверен в этом. Но еще ему было известно, что истерички иногда совершают недопустимые поступки, вполне отдавая себе отчет в том, что делают - в результате злобы, ревности, сильного волнения или просто распущенности, а не потому, что у них в какой-то момент помутился рассудок. Конечно, врач этот вряд ли психиатр или невропатолог, скорее всего местный терапевт, а потому он не рискнул бы говорить о том, в чем не уверен абсолютно, а скорее ограничился бы осторожными советами. Например, порекомендовал бы работу - лучше всего в Лондоне, а потом прибегнуть к услугам специалиста.
     Ну а что думали о Норме Рестарик другие? Скажем, Клодия Риис-Холленд? Этого он не знал. Он ведь практически с ней не общался, чтобы делать те или иные заключения. Она способна хранить любую тайну. И никогда не проговорится, если только не сочтет это нужным. Судя по всему, она не собиралась выставлять Норму из квартиры, а следовательно, ее психическое состояние не внушало ей опасений. И с Фрэнсис она эту тему особенно не обсуждала, иначе бы та не проговорилась, что Норма не вернулась в воскресенье из-за города. Клодия была очень недовольна словоохотливостью своей подруги. Возможно, Клодия - куда более важное звено в системе, чем кажется на первый взгляд. Умна, энергична, умела... Он снова вернулся к "третьей", к Норме. Какое место занимает она во всей этой системе? Не тот ли это узелок, что соединит все звенья? "Офелия?" - подумал он. Кстати, была ли Офелия безумной или только притворялась? Актрисы придерживаются разных точек зрения на то, как надо трактовать эту роль... То есть не актрисы, естественно, а режиссеры. Трактовка - это их конек. Был Гамлет безумен или не был? Выбирайте, что вам больше нравится. Была Офелия безумной или только разыгрывала безумие?
     По отношению к своей дочери Рестарик не употребил бы слово "безумная", даже в мыслях. "Психически неуравновешенная" - все предпочитают это выражение. Но Пуаро знал, как ее называли другие. "Сдвинутая". "Слегка свихнувшаяся". "У нее не все дома". "Немного не в себе". Можно ли полагаться на мнение приходящей уборщицы? Пуаро был склонен ответить на этот вопрос утвердительно. В Норме безусловно было что-то странное, хотя, возможно, причины этой странности совсем не те, о которых можно подумать при первом взгляде на нее. Он вспомнил, как она неуверенной походкой вошла к нему в комнату - современная девушка, так похожая на многих своих ровесниц: прямые, свисающие на плечи волосы, болтающийся свитер, до неприличия короткая юбка . На его старомодный взгляд.., ну да ладно...
     "Извините, но вы такой старый!" И возможно, она была права. Он смотрел на нее глазами старика и ничего не видел... Он воспринимал ее как великовозрастного подростка, начисто лишенного кокетства и женственности. В этом угловатом создании не было ни пленительности, ни тайны, ни обаяния, ничего, кроме разве что примитивной, чисто биологической сексуальности. Так не была ли она права, вынося ему такой приговор? Он не мог ей помочь, потому что не понимал ее, потому что просто не был способен оценить ее. Он сделал для нее все, что было в его силах, но в чем это конкретно выражалось? Что, собственно, он сделал для нее после того, как она все-таки ему доверилась? И тотчас ответил себе: он оградил ее от опасности. Хотя бы это. Если, конечно, ей что-то угрожало. В том-то и дело, что непонятно, нуждается ли она в защите? Это ее нелепое признание! Да, пожалуй, не столько признание, сколько категоричное утверждение: "Мне кажется, я совершила убийство!" Стоп! На этом надо задержаться! Ведь здесь и заключена суть. Его призвание - разбираться с убийствами. Раскрывать убийство! Предотвращать убийство! Быть настоящей ищейкой, которая идет по следу. И вот ему объявляют об убийстве. Совершенно непонятно, о каком именно убийстве. Он так и не сумел это выяснить. Мышьяк в супе? Драка на ножах малолетних хулиганов? Эта зловещая фраза: "Пятна крови во дворе". Револьверный выстрел. В кого стреляли и почему? Нет, все это не то. Не соответствует ее словам: "Я, кажется, совершила убийство".
     Пуаро все бродил и бродил во мраке, тщетно пытаясь нащупать систему и какое именно место занимает в ней "третья девушка". И всякий раз убеждался в том, что он ничего не сумеет добиться, пока не поймет, что на самом деле представляет собой эта девушка.
     И потом вдруг случайная фраза Ариадны Оливер. Которая словно бы осветила мрак. Предполагаемое самоубийство какой-то женщины в Бородин-Меншенс: Оно уже более или менее укладывалось в систему. Ведь именно там жила третья девушка. Вот оно - убийство, о котором она говорила. Но, может быть, было еще одно убийство? Нет, вряд ли, это весьма маловероятно! Тем более что на всякий случай он проверил: никакой другой смерти непосредственно перед ее визитом - на который она решилась сразу же после того, как услышала от миссис Оливер чрезвычайно лестные слова в его адрес, - не было.
     Да, когда все та же миссис Оливер соизволила наконец сообщить ему о женщине, которая выбросилась из окна, он подумал, что конец этой истории уже близок.
     Он решил, что вот он, тот ключ, который поможет ему найти ответы на все поставленные вопросы - почему, когда, где. Так он думал.
     - Quelle deception "Какое разочарование (фр ).", - сказал Эркюль Пуаро вслух и, протянув руку, выбрал из пачки аккуратно напечатанное резюме целой человеческой жизни, основные факты биографии миссис Шарпантье. Сорокатрехлетняя женщина, занимавшая вполне приличное положение в обществе. Судя по всему, в молодости она вела очень бурную жизнь - два брака, два развода, любила мужчин, шумные сборища. А в последнее время сближалась с мужчинами много моложе себя. Жила она одна - в квартире в Бородин-Меншенс и все чаще злоупотребляла алкоголем. Пуаро хорошо представлял ее какой она была и какой стала. Такая женщина действительно могла выброситься из окна, поддавшись приступу отчаяния. Да, отчаяния...
     Она думала, что у нее был рак, - внушила себе, что у нее рак. Однако при вскрытии было точно установлено, что ничего подобного у нее не было.
     Ему требовалось всего лишь какое-то звено между ней и Нормой Рестарик. Но найти его никак не удавалось. Пуаро вновь перечел сухо изложенные факты.
     Официально опознал покойную нотариус. Как Луизу Карпентер, хотя она и переделала свою фамилию на французский манер в Шарпантье. Видимо, решила, что так она лучше сочетается с именем Луиза? Но почему это имя - Луиза вроде бы как ему знакомо? Вроде бы оно и раньше в какой-то связи упоминалось? Какая-то случайная фраза? Его пальцы аккуратно перебирали листки. А! Вот оно! Одно-единственное упоминание. Женщину, ради которой Эндрю Рестарик оставил жену, звали Луиза Бирелл. Как оказалось, она быстро исчезла из его жизни - всего через год после того, как они уехали. Подобное же неоднократно повторялось и в жизни Луизы Шарпантье - бурный роман, разбитая семья ее избранника, а затем - бурные ссоры и бурное расставание... Тоже своего рода система. Пуаро вдруг почувствовал уверенность. Полнейшую уверенность в том, что Луиза Шарпантье была именно той Луизой.
     Пусть даже так, но как это увязывается с Нормой? Сошлись ли Рестарик и Луиза Шарпантье (если, конечно, Луиза Бирелл и Луиза Шарпантье были одним и тем же лицом) снова, когда он вернулся в Англию? Вряд ли, решил Пуаро. Их жизненные пути разошлись много лет назад. И новый всплеск чувства казался маловероятным, попросту невозможным. Их прошлая страсть оказалась преходящей - не любовь, а лишь увлечение, хоть и сильное. Теперешняя его жена едва ли могла испытывать ревность к прошлому, да еще настолько жгучую, чтобы столкнуть с седьмого этажа бывшую любовницу мужа. Полнейшая нелепость! Вот первая миссис Рестарик, у той действительно могло бы возникнуть желание отомстить женщине, разрушившей ее семью. Но даже она не решилась бы на такое. Да и вообще, при чем тут первая миссис Рестарик, она умерла два года назад!
     Зазвонил телефон. Пуаро не шевельнулся. Он не хотел отвлекаться. У него возникло ощущение, что он вышел на какой-то след... И боялся снова его потерять... Телефон смолк. Отлично. Мисс Лемон найдет, что ответить.
     Отворилась дверь, и вошла мисс Лемон.
     - Вас просит миссис Оливер. Пуаро отмахнулся.
     - Только не сейчас! Я не могу сейчас говорить с ней.
     - По ее словам, она только что вспомнила что-то, о чем забыла вам рассказать. О каком-то листке.., неоконченном письме, вывалившемся из ящика в мебельном фургоне. Довольно бессвязная история! - Мисс Лемон позволила себе неодобрительный тон.
     Пуаро замахал рукой еще отчаяннее.
     - Только не сейчас, - умоляюще воскликнул он. - Прошу вас. Не сейчас!
     - Я скажу ей, что вы заняты. - И мисс Лемон удалилась.
     Пуаро вновь остался наедине со своими мыслями. На него волнами накатывала усталость. Слишком долго он размышлял. Надо расслабиться. Да, надо расслабиться. Пусть исчезнет напряжение, и вот тогда система сложится. Он закрыл глаза. Все компоненты у него есть. Теперь он в этом не сомневался. За пределами этой комнаты ему уже нечего было узнавать. Ответ должен прийти изнутри.
     И внезапно - когда дремота уже смежала его веки - отпет пришел...
     Все-все было тут - наконец-то! Предстояло еще многое распутать, но он уже знал. Все кусочки головоломки были налицо, все разрозненные кусочки, пока перемешанные, но сопрягающиеся между собой. Парик, портрет, пять часов утра, женщины и их прически, длиннокудрый Павлин - все вело к словам, с которых все началось:
     Третья девушка. И еще эта ее фраза: "Кажется, я совершила убийство..." Ну конечно же! Ему вдруг вспомнился глупенький детский стишок. Он продекламировал его:
     
     - Ани-ани-ани, трое в одной лохани.
     А кто они, знаешь?
     Мясник, и пекарь, и толстый лекарь...
     
     Жаль только, что последнюю строку он забыл. Ну да, конечно, пекарь и в определенном смысле мясник... Он попытался придумать нечто подобное про трех девушек:
     
     Раз, два, три, четыре, трое девушек в квартире.
     А кто они, знаешь?
     Секретарша личная, художница столичная, А Третья...
     
     Вошла мисс Лемон.
     - А! Вспомнил! "И все они вышли из такой вот картошинки!" Мисс Лемон посмотрела на него с тревогой.
     - Доктор Стиллингфлит хочет говорить с вами немедленно. Утверждает, что дело не терпит отлагательств.
     - Скажите доктору Стиллингфлиту, чтобы он... Доктор Стиллингфлит, вы сказали?
     Он юркнул мимо нее и схватил трубку.
     - Я слушаю. Говорит Пуаро. Что-нибудь случилось?
     - Она ушла.
     - Что?
     - То, что вы слышали. Она ушла. Вышла через калитку.
     - И вы позволили?
     - А что я мог сделать?
     - Могли бы ее остановить.
     - Нет.
     - Отпустить ее было безумием.
     - Нет.
     - Вы ничего не понимаете.
     - Но мы так договорились. Полная свобода.
     - Вы не понимаете, во что это может вылиться.
     - Ну, ладно, не понимаю. Но я знаю, что должен делать я. И если бы я ее задержал, вся моя работа с ней пошла бы насмарку. А я с ней много работал. Мои и ваши обязанности не совпадают. И цели у нас разные. Говорят же вам, я кое-чего добился. Настолько, что был уверен, что она не уйдет.
     - О да! И тут, mon ami, она ушла.
     - Откровенно говоря, не понимаю почему. Не представляю, что могло вызвать рецидив "Рецидив - возврат болезни после кажущегося ее прекращения.".
     - Что-то произошло.
     - Да, но что?
     - Она с кем-то виделась, кто-то с ней говорил, кто-то узнал, где она находится.
     - Не вижу, каким образом это могло произойти... А вот вы никак не можете уяснить, что она была абсолютно свободна! Иначе вообще ничего не вышло бы.
     - Кто-то до нее добрался. Кто-то узнал, где она. Она получала письмо, телеграмму? Ей звонили?
     - Нет. В этом я абсолютно уверен.
     - Тогда как же... Ну, конечно! Газеты. Вы ведь в этом вашем заведении получаете газеты?
     - Естественно. Нормальная, будничная жизнь, вот чего я добиваюсь в своем заведении.
     - Значит, именно так они до нее и добрались. Нормальная, будничная жизнь. Какие газеты вы получаете?
     - Пять. - Он их перечислил.
     - Когда она ушла?
     - Сегодня утром. В половине одиннадцатого.
     - Вот именно! После того, как прочла газеты. Есть с чего начать. Какую она обычно читала?
     - По-моему, особых предпочтений у нее не было. Брала то одну, то другую, иногда все, а иногда только проглядывала.
     - Ну, не будем тратить время на разговоры.
     - Вы считаете, она увидела какое-то объявление? Адресованное ей?
     - Другого объяснения как будто нет. Всего хорошего, пока мне больше нечего вам сказать. Мне надо искать. Искать подходящее объяснение и как можно быстрее начать действовать. - Он повесил трубку. - Мисс Лемон, пожалуйста, принесите обе наши газеты - "Морнинг ньюс" и "Дейли комет". И пошлите Джорджа купить остальные.
     Открывая газеты на странице с частными объявлениями и внимательно их просматривая, он продолжал свои размышления. Он успеет. Должен успеть... Одно убийство уже было... На подходе второе. Но он, Эркюль Пуаро, ему воспрепятствует... Если успеет вовремя. Он, Эркюль Пуаро, - защитник невинных. Разве он не повторяет постоянно: "Я не одобряю убийств" - чем вызывает у многих усмешку. Они считают это позерством. Но тут никакой позы, только простая констатация...
     Вошел Джордж с ворохом газет.
     - Все утренние выпуски, сэр. Пуаро взглянул на мисс Лемон, которая стояла, ожидая распоряжений.
     - Просмотрите, пожалуйста, те, которые я уже просмотрел, вдруг я что-нибудь пропустил.
     - Личные объявления?
     - Да. Может быть, имя "Дэвид" или "Норма". Нет, вряд ли... Скорее какое-нибудь уменьшительное или ласкательное... А то и просто просьба о помощи. Или о встрече.
     Мисс Лемон начала покорно просматривать газеты. На лице ее отражалась легкая брезгливость. Это не входило в ее обязанности, но сейчас у него других поручений для нее не было. Сам он разложил перед собой "Морнинг кроникл". Наиболее обширное поле для розысков. Три столбца. Он нагнулся над развернутым листом:
     
     Дама желает продать свое манто... Приглашаются спутники для автомобильного путешествия за границей... Продается чудесный старинный особнячок... Семейный пансион... Умственно отсталые дети... Домашняя тянучка... "Джулия. Никогда не забуду. Вечно твой".
     
     Это теплее... Он взял это на заметку, но продолжал чтение.
     
     Мебель - стиль Людовика XV... Пожилая дама предлагает помощь в содержании гостиницы... "В отчаянном положении. Должен тебя увидеть. Будь в квартире в 16.30. Обязательно! Наш пароль Голиаф".
     
     Он услышал, что в дверь звонят уже в тот момент, когда, крикнув "Джордж, такси" и надев пальто, вышел в прихожую. Джордж как раз отворил дверь миссис Оливер, с которой он едва не столкнулся. В тесной прихожей им троим не сразу удалось разойтись.
     
     
     Глава 22
     
     
     Фрэнсис Кэри, с дорожной сумкой на плече, шла по Мандевиль-роуд и болтала с приятельницей, которую повстречала на углу, откуда открывался вид на корпуса Бородин-Меншенс.
     - Ну, Фрэнсис, честное слово, как же там можно жить. Тюрьма тюрьмой!
     - Чушь, Эйлин, я ведь тебе говорила, что квартиры жутко удобные. Я очень довольна, к тому же Клодия просто идеальная компаньонка - никаких к тебе требований... И уборщицу нашла замечательную. Все так надежно, лучше некуда.
     - И вас там двое? Да нет же! Ты как будто говорила, что вы взяли третью?
     - А! Она вроде бы сбежала от нас.
     - Не заплатив свою долю?
     - Нет, тут, кажется, все в порядке. По-моему, она сильно закрутила со своим приятелем.
     Эйлин сразу прекратила расспросы. Приятели разумелись сами собой, и в этом не было ничего интересного.
     - Откуда ты на этот раз?
     - Из Манчестера. Частный вернисаж. Успех огромный.
     - Ты и правда в следующем месяце едешь в Вену?
     - Вроде бы. Собственно, все уже обговорено.
     - А если что-нибудь украдут? Вот будет ужас!
     - Все картины застрахованы. То есть те, которые стоит красть.
     - А как прошла выставка твоего подающего надежды Питера?
     - Боюсь, не очень. Правда один критик в "Художнике" отозвался положительно, а это уже что-то.
     Фрэнсис свернула во двор Бородин-Меншенс, а ее приятельница пошла дальше - к особнячку, перестроенному из конюшни. Поздоровавшись со швейцаром, она села в лифт, поднялась на свой шестой этаж и, тихонько что-то напевая, пошла по коридору к своей квартире.
     Она повернула ключ в замке. В прихожей было темно - Клодия должна была вернуться только через полтора часа. Но в гостиной, дверь которой была приоткрыта, горел свет.
     - Свет горит! Странно... - сказала Фрэнсис вслух. Она поставила сумку на пол, сняла пальто, толкнула дверь гостиной, вошла и.., судорожно сглотнув воздух, застыла на месте. Словно во сне, она уставилась на распростертое на полу тело. Затем ее взгляд медленно перешел на зеркало напротив, и она увидела собственное полное ужаса лицо Из ее груди вырвался вздох. Оцепенение прошло, и, откинув голову, она закричала. Потом кинулась в прихожую, споткнулась о сумку, отшвырнула ее ногой в сторону, с воплем выбежала в коридор и забарабанила кулаками в соседнюю дверь.
     Дверь открылась.
     - Да что такое... - начала пожилая женщина.
     - Там мертвый.., убитый... По-моему, это мой знакомый... Дэвид Бейкер. Лежит на полу. По-моему, его зарезали... Наверное... Кровь.., всюду кровь.
     Она истерически зарыдала. Мисс Джейкоб встряхнула ее за плечи, отвела к себе, усадила на диван и сказала непререкаемым тоном:
     - Успокойтесь. Сейчас налью вам коньяку. - А потом сунула ей в руку рюмку и приказала:
     - Выпейте и оставайтесь здесь.
     Фрэнсис послушно отхлебнула, а мисс Джейкоб вышла в коридор и направилась к открытой двери соседней квартиры. Дверь в гостиную тоже была открыта, и мисс Джейкоб, не останавливаясь, вошла в гостиную.
     Она была не из тех женщин, которые визжат при виде трупа. Остановившись на пороге, она только крепко сжала губы.
     То, что она увидела, напоминало сцену из кошмарного спектакля. На полу, широко раскинув руки, лежал красивый молодой человек с рассыпавшимися по плечам каштановыми волосами. На нем был алый бархатный пиджак, а белую рубашку испещряли пятна крови.
     Вздрогнув, мисс Джейкоб осознала, что она не одна. Она обвела комнату взглядом.
     Совсем рядом, вжавшись в стену, стояла девушка, а над ней - огромная фигура Арлекина, словно парившего в небе. На девушке было белое шерстяное платье, светло-каштановые волосы сосульками свисали вдоль щек. В руке она держала кухонный нож.
     Мисс Джейкоб смотрела на нее, а она смотрела на мисс Джейкоб.
     Потом девушка сказала тихим задумчивым голосом, точно отвечая кому-то:
     - Да, я его убила У меня на руках была кровь. С ножа Я стала смывать ее, но она ведь по-настоящему не отмывается, правда? А потом я вернулась посмотреть. , так ли все на самом деле. Да, так оно и есть . Бедный Дэвид... Наверное, я должна была это сделать.
     Шок вырвал у мисс Джейкоб слова совершенно неожиданные и для нее самой. Еще не договорив до конца, она подумала, насколько они нелепы в такую минуту.
     - Да? А почему вы должны были это сделать?
     - Не знаю... Вернее.., пожалуй, все-таки знаю. Он был в отчаянном положении. И позвал меня.., и я пришла. Но мне хотелось освободиться от него. Мне хотелось избавиться от него. На самом-то деле я его не любила.
     Она бережно положила нож на стол и опустилась на ближайший стул.
     - Это ведь опасно? - продолжала она. - Ненавидеть кого-нибудь... Опасно потому, что не знаешь, чего от себя ждать... Вот как с Луизой... Наверное, следует позвонить в полицию, - добавила она тихо.
     Мисс Джейкоб послушно набрала 999.
     
     ***
     
     В комнате с Арлекином на стене осталось шесть человек. Прошло несколько часов. Полиция побывала в квартире и, сделав все необходимое, удалилась.
     Эндрю Рестарик сидел словно оглушенный, в оцепенении. Иногда он как заведенный повторял одну и ту же фразу: "Не могу поверить. Не могу..." Его вызвали по телефону из конторы, и с ним приехала Клодия Риис-Холленд. С обычной своей деловитостью она позвонила адвокату, затем в "Лабиринт" и в две фирмы, торгующие недвижимостью, пытаясь найти Мэри Рестарик. Она дала Фрэнсис Кэри транквилизатор и уговорила ее прилечь.
     Эркюль Пуаро и миссис Оливер сидели рядом на диване. Они приехали раньше остальных - одновременно с полицией.
     Самым последним, когда полицейские уже произвели осмотр, приехал невозмутимого вида человек с седыми волосами и мягкими манерами - старший инспектор Нил из Скотленд-Ярда. Он слегка кивнул Пуаро, потом его познакомили с Эндрю Рестариком. У окна, глядя вниз во двор, стоял высокий молодой человек с рыжей шевелюрой.
     
     ***
     
     Чего они все ждут, спрашивала себя тогда миссис Оливер. Убитого увезли, фотографы и все прочие члены следственной бригады работу закончили. Они с Пуаро давно сидели в этой гостиной, видимо, им следовало дождаться инспектора из Скотленд-Ярда. Но вот тот приехал... Теперь-то что?
     - Может быть, я мешаю? - неуверенно спросила она инспектора.
     - Миссис Ариадна Оливер, не так ли? Нет, если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы остались. Я знаю, это было тяжело...
     - Все было каким-то нереальным...
     Миссис Оливер закрыла глаза, заново переживая увиденное. Павлин, столь живописный в жизни, был таким же и в смерти, он будто бы лежал на сцене, изображая убитого. А девочка... Девочка в чем-то переменилась: уже не сомневающаяся во всем и вся обитательница "Лабирин-Ti", не Офелия, лишенная привлекательности, как назвал ее Пуаро, но трагическая фигура, с тихим достоинством приемлющая свой рок.
     Пуаро тут же попросил разрешения позвонить в Скотленд-Ярд и еще в одно место. Сержант, предварительно позвонив начальству, пригласил Пуаро в комнату Клодии, где был второй аппарат, и Пуаро тщательно затворил за собой дверь.
     Сержант, чьи сомнения, видимо, не вполне рассеялись, шепнул своему подчиненному:
     - Сказали, что все в порядке. Интересно, кто он такой? Странноватый старичок!
     - Вроде бы как иностранец? Может, разведка?
     - Да нет, пожалуй. Он звонит старшему инспектору Нилу.
     Его собеседник приподнял брови и присвистнул. Кончив говорить, Пуаро приоткрыл дверь и поманил к себе миссис Оливер, которая стояла на пороге в некоторой растерянности. Они сели бок о бок на кровати Клодии Риис-Холленд.
     - Если бы мы могли что-нибудь предпринять! - сказала миссис Оливер, как всегда предпочитавшая действие бездействию.
     - Терпение, chere madame.
     - Неужели вы не в силах ничего сделать?
     - Я уже сделал все что мог - позвонил тем, кому необходимо было позвонить. А здесь, пока полиция не закончит предварительного осмотра, мы ничего предпринять не можем.
     - Кому вы еще позвонили, кроме своего инспектора? Ее отцу? Чтобы он приехал и внес за нее залог?
     - Когда речь идет об убийстве, вопрос о залоге, как правило, не встает, - сухо заметил Пуаро. - А ее отца уже известила полиция. Узнали его номер от мисс Кэри.
     - А где она?
     - Бьется в истерике у некой мисс Джейкоб - это в соседней квартире, насколько я понял. Труп обнаружила она. Ее это, видимо, потрясло. Она выскочила отсюда, крича во весь голос.
     - А! Художница? Вот Клодия головы не потеряла бы.
     - Согласен. Очень.., сдержанная молодая особа.
     - Кому же вы звонили?
     - Во-первых, старшему инспектору Нилу, как вы уже догадались. В Скотленд-Ярд.
     - А этим ищейкам понравится, что он явится сюда и начнет командовать?
     - Он не начнет командовать. Последнее время он наводил для меня кое-какие справки, могущие пролить свет на это дело.
     - Ах, вот что! А кому еще вы звонили?
     - Доктору Джону Стиллингфлиту.
     - Кто он? Заявит, что у бедняжки Нормы мозги набекрень, и на этом основании она может убивать людей?
     - Его квалификация позволит ему представить суду подобное заключение. Если в этом возникнет необходимость.
     - А он хоть что-нибудь о ней знает?
     - Полагаю, что очень и очень много. С того дня, когда мы выследили ее в кафе "Трилистник", она находилась в его клинике.
     - Кто ее туда отправил? Пуаро улыбнулся.
     - Я. Перед тем как поспешить в кафе после вашего звонка, я кое о чем с ним договорился - по телефону.
     - Как! Все эти дни я так страдала, умоляла вас принять меры, а вы, оказывается, их уже приняли и ничего мне не сказали? Право, мосье Пуаро! Как же вы могли.., у меня нет слов.., нет, вы нанесли мне.., смертоносную обиду...
     - Не сердитесь, мадам, умоляю вас. Я хотел как лучше.
     - Знаем мы эти отговорки.., сначала выведут человека из себя!.. А что еще вы сделали?
     - Устроил так, что ее отец поручил мне принять меры для ее безопасности.
     - То есть искать помощи у доктора Стиллингуотера?
     - У Стиллингфлита. Совершенно верно.
     - Но как вам это удалось? И как мог ее отец обратиться к вам? Он ведь из тех, кто не доверяет иностранцам.
     - Я втер ему себя, как фокусник незаметно втирает наивному зрителю нужную карту. Я явился к нему якобы потому, что получил от него письмо с такой просьбой.
     - И он вам поверил?
     - Разумеется. Я же показал ему это письмо. Оно было напечатано на фирменном бланке его предприятия и им же подписано, поверил, хотя сам тут же доказал мне, что это не его подпись.
     - Вы что же, сами его написали?
     - Да. Я подумал, что оно вызовет у него любопытство, и он меня примет. А уж остальное было несложно - при моих-то талантах.
     - Вы сказали ему, что хотите обратиться к доктору Стиллингфлиту?
     - Нет. Это я держал в секрете. Видите ли, существовала определенная опасность.
     - Для Нормы?
     - Для Нормы. Или же Норма была опасна для кого-то еще. С самого начала существовали две возможности. Попытка отравить миссис Рестарте выглядела очень уж не убедительной. Затем непонятная история с револьверным выстрелом здесь, в Бородин-Меншенс, и еще с ножами и кровавыми пятнами. Каждый раз, когда случались подобные вещи, Норма о них ничего не знала, не могла вспомнить. Скажем, она находит у себя в комнате мышьяк, но совершенно не помнит, как его туда положила. Утверждает, что у нее случаются провалы в памяти, и она не может вспомнить, где была и чем занималась в определенные промежутки времени. Возникает вопрос: насколько она правдива в этих своих откровениях. И, соответственно, кто же она в действительности - жертва какого-то чудовищного и, возможно, безумного плана или же - его вдохновитель и исполнитель? И еще: не пытается ли она представить себя человеком с неуравновешенной психикой - чтобы в дальнейшем избежать ответственности за убийство?
     - Сегодня она была какой-то не такой, - задумчиво сказала миссис Оливер. - Вы заметили? Совсем другой. Не.., не как в тумане.
     - Не Офелия, - Пуаро кивнул, - а Ифигения "Ифигения - в древнегреческой мифологии дочь царя Агамемнона, предводителя греков в Троянской войне, принесенная в жертву богине Артемиде, чтобы грекам был послан попутный ветер.".
     Снаружи донесся какой-то шум и отвлек их внимание.
     - Вы считаете... - начала было миссис Оливер и умолкла. Пуаро подошел к окну и выглянул во двор. Там остановилась машина "скорой помощи".
     - Они за ним? - дрожащим голосом спросила миссис Оливер. И добавила с внезапно прихлынувшей жалостью:
     - Бедный Павлин.
     - Субъект малосимпатичный, - холодно заметил Пуаро.
     - Но очень живописный... И такой молодой, - сказала миссис Оливер.
     - Для les femmes этого достаточно. - Пуаро чуть-чуть приоткрыл дверь и посмотрел в щелочку. - Вы извините меня, если я вас ненадолго покину? - сказал он.
     - А вы куда? - строгим голосом осведомилась миссис Оливер.
     - Вы задаете не слишком деликатные вопросы, - заметил с упреком Пуаро.
     - Ах, простите! Но только туалет в другой стороне, - пробормотала она шепотом, усмотрев сквозь щелку, куда он направляется.
     Потом отошла к окну и принялась наблюдать за тем, что происходит внизу.
     - Только что на такси подъехал мистер Рестарик, - сообщила она, когда несколько минут спустя в комнату тихонько вернулся Пуаро. - С ним Клодия. Вам удалось пробраться в комнату Нормы или.., в общем, туда, куда вы на самом деле отправились?
     - В комнате Нормы полиция.
     - Да, не повезло! А что у вас в этой картонке? Пуаро ответил вопросом на вопрос:
     - А что у вас в этой сумке с персидскими колесницами?
     - В моей хозяйственной сумке? Пара земляных груш, а что?
     - Тогда сделайте милость, заберите у меня эту картонку. Только умоляю, обращайтесь с ней бережно, не раздавите.
     - А что там такое?
     - То, что я надеялся найти и нашел. Кажется, там началось какое-то движение, - добавил он, подразумевая новые звуки, наполнившие квартиру.
     Миссис Оливер пришло в голову, что Пуаро, будучи иностранцем, нашел очень выразительное определение происходящего, хотя и несколько неожиданное. Что-то громко и сердито говорил Рестарик. По телефону говорила Клодия. Пришел полицейский стенографист и тут же отправился в соседнюю квартиру взять показания у Фрэнсис Кэри и таинственной особы по имени мисс Джейкоб. Деловито входили и выходили члены следственной бригады. Два фотографа уже забрали свои аппараты и отправились восвояси.
     Тут в комнату Клодии внезапно вторгся долговязый молодой человек с рыжей шевелюрой и заговорил с Пуаро, не обращая ни малейшего внимания на миссис Оливер.
     - Что она сделала? Убила? Кого? Своего друга?
     - Да.
     - Призналась?
     - Более или менее.
     - Это не ответ. Она прямо так и сказала?
     - Я этого не слышал. Поговорить с ней лично мне пока не удалось.
     В комнату заглянул полицейский.
     - Доктор Стиллингфлит? - спросил он. - С вами хотел бы потолковать наш судебный медик.
     Доктор Стиллингфлит кивнул и вышел из комнаты.
     - Так это и есть доктор Стиллингфлит? - сказала миссис Оливер и задумалась. - Внушает доверие, - заключила она. - Хотя его манеры...
     
     
     Глава 23
     
     
     Старший инспектор Нил придвинул к себе листок бумаги, сделал на нем какие-то пометки и обвел взглядом остальных. В комнате было пять человек.
     - Мисс Джейкоб? - сказал он официальным тоном и посмотрел на полицейского у двери. - Я знаю, что сержант Конолли записал ее показания, но мне хотелось бы самому задать ей несколько вопросов.
     Минуты через две полицейский привел мисс Джейкоб. Нил поднялся, чтобы ее поприветствовать.
     - Я старший инспектор Нил, - представился он, пожимая ей руку. - Прошу прощения, что снова вас беспокоим. По мне хотелось бы получить более точное представление о том, что именно вы видели и слышали. Так сказать, неофициальная просьба. Боюсь, вам будет тяжело...
     - Тяжело? Нисколько, - перебила его мисс Джейкоб, усаживаясь в придвинутое инспектором кресло. - Конечно, это не могло не вызвать шок. Но не скажу, чтобы я так уж переживала, я ж его не знала... Вижу, вы тут уже навели порядок.
     Он решил, что она подразумевает исчезновение трупа. Ее критичный, все примечающий взгляд скользнул по присутствовавшим: она с явным удивлением посмотрела на Пуаро (это еще что такое?), с легким любопытством на миссис Оливер, вопрошающе на спину доктора Стйллингфлита, с соседским сочувствием на Клодию (которую она удостоила кивком), и, наконец, глаза ее с искренним сочувствием остановились на Эндрю Рестарике.
     - Видимо, вы ее отец, - сказала она ему. - Соболезнования посторонних всегда излишни, и лучше обойтись без них. Мы живем в печальном мире, во всяком случае, так кажется мне. Нынешних девочек слишком уж мучают учебой, если хотите знать мое мнение. - Она обернулась к Нилу:
     - Так о чем разговор?
     - Мне бы хотелось, мисс Джейкоб, чтобы вы рассказали - и поподробней, - что именно вы видели. И слышали.
     - Наверное, кое-что не совпадет с тем, что я говорила прежде, - неожиданно заявила мисс Джейкоб. - Знаете, как это бывает? Пытаешься рассказать все как можно точнее, и слова из тебя так и сыплются. Но не думаю, что от этого выходит точнее. По-моему, даже наоборот, ведь ненароком добавишь и то, что, ты вроде бы непременно должна была видеть. Или слышать. Но сейчас я постараюсь говорить только то, что знаю точнехонько. Перво-наперво я услыхала, как кто-то кричит. Так, что я сея перепугалась. Я решила, что кому-то плохо, и уже шла к двери, когда в нее начали колотить - и тоже с криком. Я открыла и увидела, что это моя соседка - одна из девушек, которые живут в шестьдесят седьмой квартире. Имени ее я не скажу, но в лицо ее знаю.
     - Фрэнсис Кэри, - вставила Клодия.
     - Она бормотала, что кто-то убит, какой-то ее знакомый, какой-то Дэвид. Фамилию я не разобрала. А сама рыдает и вся дрожит. Ну, усадила я ее на диван, дала рюмку коньяка и пошла своими глазами посмотреть, что там у них стряслось.
     Все почувствовали, что мисс Джейкоб попадала и не в такие переплеты, а потому знает, что в таких случаях положено делать.
     - Вы знаете, что я там увидела. Нужно ли повторять?
     - Ну, хотя бы вкратце.
     - Молодой человек из нынешних - разодет в бархат да шелк и лохмы длинные - лежал на полу. Я сразу поняла, что он мертв. Рубашка у него на груди просто заскорузла от крови.
     При этих ее словах Стиллингфлит обернулся и внимательно на нее посмотрел.
     - А потом чувствую, в комнате кто-то есть еще. Смотрю - у стены стоит девушка и держит кухонный нож. И такая вся спокойная. Я, если честно, удивилась. Ни страха, ни слез.
     - Она что-нибудь сказала? - спросил Стиллингфлит.
     - Да. Что ходила в ванную смыть кровь с рук. А потом сказала: "Но по-настоящему она ведь не отмывается, верно?" - Короче говоря, "Прочь, проклятое пятно!" "Цитата из трагедии Вильяма Шекспира "Макбет" (акт V, сцена 1)."?
     - Не могу сказать, что она хоть сколько-нибудь походила на леди Макбет "Леди Макбет - в трагедии Вильяма Шекспира жена властителя одного из шотландских кланов, из честолюбия толкающая мужа на кровавые преступления. Стало именем нарицательным.". Она была.., как бы это выразиться поточнее?., абсолютно хладнокровной. Положила нож на стол, а сама села.
     - Больше ничего не говорила? - спросил инспектор, поглядывая на листок с пометками.
     - Что-то о ненависти. Что ненавидеть кого-нибудь опасно.
     - Еще она сказала "бедный Дэвид", верно? Во всяком случае, так вы сообщили сержанту Конолли. И что она хотела от него избавиться.
     - Совсем из головы вон. Да. Она сказала что-то о том, что он заставил ее прийти сюда. И еще что-то про Луизу.
     - Что именно про Луизу? - вдруг вмешался Пуаро, наклонившись вперед.
     Мисс Джейкоб поглядела на него с сомнением.
     - Да ничего в сущности. Просто упомянула это имя. "Как с Луизой", и сразу замолчала. Это после того, как она сказала, что ненавидеть людей опасно .
     - А дальше что?
     - Дальше? Велела мне позвонить в полицию. И опять же - тихо-тихо так. Ну я и позвонила. А пока не приехали полицейские, мы.., просто сидели и молчали. Она все, видно, о чем-то своем думала, а я.., откровенно говоря, я просто не знала, что тут можно сказать.
     - Но вы же заметили, что она., не в себе? - спросил Эндрю Рестарик. - Вы же видели, что бедная девочка не знала, что сделала и почему?
     В его голосе звучала мольба и горькая надежда.
     - Если полное хладнокровие и спокойствие - после того как убил человека - доказательство что она того, - мисс Джейкоб выразительно покрутила пальцем у виска, - то я совершенно с вами согласна, - закончила она голосом, выражавшим абсолютное несогласие.
     - Мисс Джейкоб, - спросил Стиллингфлит, - она хотя бы раз сказала, что убила его?
     - О да! Как же это я упустила... Это ведь было первое, что она сказала. Будто отвечала на вопрос, хотя я ее ни о чем не спрашивала. Она сказала: "Да, я его убила", а уж потом добавила, что ходила мыть руки.
     Рестарик застонал и спрятал лицо в ладонях. Клодия прикоснулась рукой к его плечу.
     - Мисс Джейкоб, - сказал Пуаро, - по вашим словам, девушка положила нож, который держала, на этот стол. Вы стояли близко? Вы отчетливо видели его? Как вам показалось, нож тоже мыли?
     Мисс Джейкоб вопрошающе взглянула на старшего инспектора Нила. Нетрудно было догадаться, что, по ее мнению, задавая свои неуместные вопросы, Пуаро вносил явно не ту ноту в эту, как она считала, официальную процедуру.
     - Будьте так любезны, ответьте на этот вопрос, - сказал Нил.
     - Нет... По-моему, нож не был ни вымыт, ни вытерт. Он был весь какой-то липкий.
     - А! - Пуаро со вздохом откинулся на спинку кресла.
     - Мне казалось, что про нож вы должны были бы знать и без меня! - воинственно сказала мисс Джейкоб старшему инспектору, - Разве полицейские его не осмотрели? Если нет, то, по-моему, это возмутительная небрежность.
     - Разумеется, его тщательно осмотрели, - успокоил ее Нил, - но мы.., э.., мы всегда ценим любую возможность получить независимое подтверждение.
     Она взглянула на него с иронией.
     - Иными словами, я полагаю, вы всегда цените возможность получить подтверждение надежности своих свидетелей. Чтобы уяснить, что они действительно видели, а что им померещилось.
     Он ответил с легкой улыбкой:
     - Сомневаться в надежности ваших показаний, мисс Джейкоб, у нас оснований, право же, нет. На дознании они будут просто на вес золота.
     - Мне совсем не хочется там присутствовать. Но, полагаю, уклониться от этого нельзя.
     - Боюсь, что так. Благодарю вас, мисс Джейкоб. - Он посмотрел по сторонам. - У кого-нибудь еще есть вопросы?
     Пуаро чуть взмахнул рукой, и мисс Джейкоб, уже было направившаяся к двери, с недовольным видом остановилась.
     - Да? - сказала она.
     - Она упомянула Луизу. Вы не знаете, кого она имела в виду?
     - Нет, конечно.
     - А не могла она говорить о миссис Луизе Шарпантье. Вы ведь знали миссис Шарпантье, не так ли?
     - Нет.
     - Вы что же, не знали, что она недавно выбросилась с седьмого этажа этого здания?
     - Про то, что какая-то женщина выбросилась из окна, я, конечно, слышала. Но то, что ее звали Луиза, слышу в первый раз.
     - А может, такое знакомство вас просто не очень привлекало?
     - Вообще-то о мертвых грех говорить дурное... Но раз уж вы спросили.., да, так оно и было. Она была не самой лучшей соседкой, мы даже ходили жаловаться на нее к управляющему.
     - А на что именно?
     - Говоря откровенно, она пила. Ее квартира находится прямо над моей, и там без конца устраивались ночные попойки с битьем посуды, пьяными воплями, пением.., ну и , прочее...
     - Может, она страдала от одиночества? - предположил Пуаро.
     - Она? От одиночества? Нет, если она от чего-то и страдала, то только не от одиночества, - ядовито заметила мисс Джейкоб. - На дознании упоминалось, будто у нее была депрессия из-за неизлечимой болезни. А что потом выяснилось? Что она была здоровее всех нас! - Без малейшего сочувствия разделавшись с покойной миссис Шарпантье, мисс Джейкоб гордо удалилась.
     Пуаро повернулся к Эндрю Рестарику и мягко спросил:
     - Если я не ошибаюсь, мистер Рестарик, вы одно время были довольно близко знакомы с миссис Шарпантье?
     Рестарик помолчал, потом испустил тяжелый вздох и поднял глаза на Пуаро.
     - Да. Одно время. Много лет назад я действительно знал ее очень близко... Но тогда у нее была другая фамилия. Тогда она была Луиза Бирелл.
     - Вы были.., э.., влюблены в нее?
     - Да, был. Я был без памяти влюблен в нее! Это ради нее я бросил жену. Мы уехали в Южную Африку. Но не прошло и года, как мы расстались - навсегда. Она вернулась в Англию, и мы больше никогда не встречались. Я понятия не имел, что с ней сталось.
     - Ну, а ваша дочь? Она была знакома с Луизой Бирелл?
     - Во всяком случае, не настолько, чтобы помнить ее. В пять-то лет!
     - Но она ее знала?
     - Да, - медленно произнес Рестарик. - Она... Она знала Луизу. То есть Луиза бывала у нас и иногда играла с ней.
     - Таким образом, не исключено, что она могла ее помнить, несмотря на то.., что прошло столько лет?
     - Не знаю. Просто не могу ничего сказать. Я же не знаю, как Луиза выглядела теперь. Насколько изменилась. Ведь сам я ее никогда больше не видел.
     - А вы не получали от нее письма, мистер Рестарик? - вкрадчиво спросил Пуаро. - Уже после того, как вернулись в Англию?
     Снова последовала пауза, завершившаяся тяжким вздохом.
     - Да, получил... - ответил Эндрю Рестарик и внезапно в его голосе появилось любопытство:
     - Но как вы об этом узнали, мосье Пуаро?
     Пуаро извлек из кармана аккуратно сложенный листок, развернул его и подал Рестарику. Тот взглянул на него, недоуменно хмурясь.
     
     "Милый Энди, Из газет я узнала, что ты вернулся. Надо бы нам встретиться, обменяться воспоминаниями, поговорить о том, как мы жили все эти годы..." Далее с новой строки следовало:
     "Энди, догадайся, кто тебе пишет ? Луиза! И не смей говорить, будто ты меня забыл..." "Дорогой Энди, как, ты можешь видеть по обратному адресу, я живу в одном доме с твоей секретаршей. Как тесен мир! Нам необходимо встретиться. Не мог бы ты заглянуть на рюмочку коньяку на следующей неделе в понедельник или вторник?" "Энди, любимый, я должна, должна с тобой увидеться... Никто, кроме тебя, ничего для меня не значил. Ты ведь тоже меня не забыл? Ведь правда?.."
     
     - Откуда это у вас? - с любопытством спросил Рестарик, постукивая пальцами по столу.
     - Из мебельного фургона - благодаря одному моему доброму другу, - ответил тот, взглянув на миссис Оливер. - Она подобрала его, когда вывозили вещи мадам Шарпантье.
     Рестарик тоже взглянул на нее, но без особой благодарности.
     - Это вышло совершенно случайно, - объяснила миссис Оливер, правильно истолковав его взгляд. - Видимо, увозили ее мебель, и грузчики опрокинули письменный стол, так что ящик открылся, и из него посыпались разные бумаги. Ветер швырнул этот листок прямо мне под ноги. Ну, я подняла его и отнесла им, чтобы они положили его на место, но они были так увлечены перебранкой, что только отмахнулись. А я машинально сунула его в карман. И вот только сегодня об этом вспомнила, когда проверяла карманы, собираясь сдать пальто в чистку. Вот видите, это чистая случайность... - Она умолкла, переводя дух.
     - И все же она послала вам письмо? - спросил Пуаро.
     - Да... Но более сдержанное. Я не ответил. Решил, что так будет лучше.
     - Вам не хотелось снова увидеть ее?
     - Абсолютно! С ней очень сложно найти общий язык.
     И всегда было сложно. К тому же я кое-что о ней узнал. Ну, что она.., пьет и.., прочее...
     - Вы сохранили письмо?
     - Нет. Сразу порвал.
     Неожиданно доктор Стиллингфлит резко спросил:
     - Ваша дочь когда-нибудь говорила с вами о ней? Рестарик чуть замялся с ответом, и тогда доктор Стиллингфлит с нажимом произнес:
     - Имейте в виду: это может иметь большое значение.
     - Да, один раз упоминала, - поморщился Рестарик.
     - Что она сказала?
     - Вдруг ни с того ни с сего заявила: "Папа, а я на днях видела Луизу". Я растерялся и спросил: "Где?" Она ответила: "В ресторане при доме, где я живу". Мне стало неловко, и я сказал: "Вот уж не думал, что ты ее помнишь!" А она ответила: "Как же не помнить! Мама не дала бы мне забыть, даже если бы я и попыталась".
     - Гм, - пробормотал доктор Стиллингфлит. - Это и в самом деле может иметь значение.
     - А с вами, мадемуазель, - Пуаро внезапно повернулся к Клодии, - с вами Норма когда-нибудь говорила о Луизе Шарпантье?
     - Да. После ее самоубийства. Сказала, что она была нехорошей женщиной, как-то по-детски сказала.
     - Вы тоже были здесь в ту ночь, а вернее, рано утром, когда это произошло?
     - Нет. Я была в отъезде. Я узнала только на следующий день, когда вернулась. - Она обернулась к Рестарику. - Помните? Двадцать третьего? Я ездила в Ливерпуль".
     - Да, конечно. Представляли меня на заседании Хиверовского фонда.
     - Однако Норма ночевала здесь? - спросил Пуаро.
     - Да. - Клодия немного замялась.
     - Клодия? - Рестарик положил руку ей на плечо. - Что вы знаете о Норме? Ведь вы что-то знаете! Что-то не договариваете.
     - Ничего подобного! Что мне может быть известно?
     - Вы ведь считаете ее помешанной, верно? - спросил доктор Стиллингфлит светским тоном. - Как и та брюнетка. Как и вы, - добавил он, внезапно оборачиваясь к Рестарику, - Все мы старательно избегаем этой темы, а сами только об этом и думаем! Может, за исключением старшего инспектора, которому важны только факты. Чтобы определить, с кем он имеет дело - с психически ненормальным человеком или с самым обычным убийцей. А как вы думаете, сударыня?
     - Я? - Миссис Оливер подскочила. - Я.., я не знаю.
     - Воздерживаетесь? Я могу вас понять. Трудный случай. В целом, у большинства присутствующих одно мнение. Только слова они употребляли разные. Сдвинутая. Не все дома. Ненормальная. Душевнобольная. С приветом. Ну хоть кто-нибудь считает ее нормальной?
     - Мисс Бэттерсби, - ответил Пуаро.
     - Что еще за мисс Бэттерсби?
     - Директор школы, в которой она училась.
     - Если я когда-нибудь обзаведусь дочерью, то обязательно отдам ее в эту школу... Но разумеется, в данном случае я основываюсь не только на мнении мисс Бэттерсби. Я знаю об этой девушке почти все!
     Мистер Рестарик ошарашенно уставился на него, а потом спросил у инспектора Нила:
     - Кто это? Как и откуда он может знать о моей дочери что бы то ни было?
     - Я знаю о ней почти все, - повторил Стиллингфлит, - потому что последние десять дней она была под моим наблюдением.
     - Доктор Стиллингфлит, - объяснил Нил, - весьма квалифицированный и известный психиатр.
     - А каким образом она попала в ваши когти - без моего на то согласия?
     - Спросите вон у того - с усами, - бесцеремонно сказал доктор Стиллингфлит, кивая на Пуаро.
     - Вы.., вы... - Рестарик задыхался от гнева.
     - Но я только выполнял ваши инструкции, - умиротворяюще сказал Пуаро. - Вы хотели, чтобы ваша дочь, когда ее найдут, была ограждена от опасности. Я ее нашел и сумел убедить доктора Стиллингфлита, чтобы он ею занялся. Ей угрожала серьезная опасность, мистер Рестарик. Крайне серьезная.
     - Но не больше, чем сейчас! Арест за совершение убийства!
     - Формально ей еще не предъявлено никакого обвинения, - негромко заметил Нил, а потом продолжал:
     - Доктор Стиллингфлит, верно ли я понял, что вы готовы высказать свое профессиональное мнение о психическом состоянии мисс Рестарик, о том, насколько она отдает себе отчет в смысле и последствиях своих поступков?
     - Давайте юридические термины отложим до суда, - сказал Стиллингфлит, - проще говоря, вы хотите узнать, в здравом ли рассудке эта девушка, ведь так? Хорошо, я вам скажу. Она в полном рассудке, она такая же нормальная, как и каждый из нас!
     
     
     Глава 24
     
     
     Все как по команде на него уставились.
     - Ну что, не ждали, а?
     - Вы в корне ошибаетесь! - сердито выпалил Рестарик. - Она и понятия не имеет, что сделала. Она невиновна, абсолютно невиновна. Ее нельзя считать ответственной за то, что она совершила, ибо она не отдает себе в этом отчета.
     - Позвольте мне продолжить. Я знаю, что говорю. Эта девушка совершенно нормальна и отвечает за свои" поступки. Сейчас мы ее сюда пригласим, и пусть она скажет сама за себя. Да-да, она здесь, никто ее никуда не увозил. Она сейчас у себя в спальне вместе с дамой из полиции. Но прежде, чем мы зададим ей несколько вопросов, выслушайте меня до конца. Когда она попала ко мне, она была напичкана наркотиками.
     - А давал их ей он! - крикнул Рестарик. - Этот грязный недоумок!
     - Приобщил ее к ним бесспорно он.
     - Благодарение Господу, - проговорил Рестарик. - Благодарение Господу!
     - За что это вы благодарите Господа?
     - Видите ли, сначала я вас не так понял. Мне казалось, что вы хотите отдать ее на заклание... Вы же сказали, что она абсолютно нормальная, может, я действительно ошибался и во всем виноваты наркотики. Это они толкали ее на поступки, которые в ясном сознании она никогда бы не совершила. Эти поганые таблетки. Из-за них она даже, не помнила, что делала.
     - Если вы позволите мне договорить, - Стиллингфлит повысил голос, - вместо того чтобы перебивать! - мы, возможно, наконец сдвинемся с места! Так вот, она не наркоманка. Следов от уколов нет. Кокаин она не нюхала. Но кто-то - может быть, этот молодчик, а возможно, и кто-то еще - пичкал ее наркотиками без ее ведома. И не просто парой "пурпурных сердечек", а довольно-таки любопытной смесью. ЛСД, например, вызывает очень яркие сны, иногда блаженные, иногда кошмарные.. Гашиш стирает ощущение времени, так что ей могло казаться, будто прошло гораздо больше времени, чем на самом деле. И еще несколько любопытнейших компонентов, про которые в двух словах не расскажешь. Итак, кто-то, прекрасно разбирающийся в наркотиках, проделывал с этой девушкой поистине адские фокусы. Стимуляторы и транквилизаторы - в совокупности они подавляли ее волю, разрушая ее личность.
     - Но я же это самое и говорил! - воскликнул Рестарик. - Норма не отвечала за свои поступки. Ее гипнотизировали. Она действовала под чьим-то влиянием!
     - Ну как вы не поймете! Никто не мог заставить ее делать то, чего она не хотела. Но внушить ей, будто это сделала она, кто-то, безусловно, мог. А теперь позовем ее сюда и попытаемся разобраться, что с ней все-таки происходило.
     Он вопросительно посмотрел на старшего инспектора. Тот кивнул.
     Выходя из гостиной, Стиллингфлит обернулся и спросил у Клодии:
     - А где та девушка? Ну, та, что была у мисс Джейкоб, которой дали транквилизатор... Она у себя в комнате? Дайте ей чего-нибудь бодрящего и приведите сюда. Нам пригодится любая помощь.
     Клодия вышла следом за ним.
     Стиллингфлит вернулся, поддерживая Норму и грубовато ее подбадривая:
     - Вот и умница... Не бойтесь. Сядьте-ка вот тут. Она послушно села. В ее покорности было что-то пугающее. В дверях с недовольным видом маячила дама из полиции.
     - Я вас попрошу только об одном, - заговорил врач. - Говорите правду. Это совсем не так трудно, как вам кажется.
     Клодия привела Фрэнсис Кэри, которая то и дело широко зевала и даже не удосуживалась поправить падавшие на лицо черные волосы.
     - Вам необходимо чем-нибудь взбодриться, - заметил Стиллингфлит.
     - И чего вы ко мне пристали, я спать хочу, - невнятно пробормотала Фрэнсис.
     - Пока я все окончательно не выясню, никто тут спать не будет! Ну-ка, Норма, ответьте на мои вопросы. Ваша соседка утверждает, что вы ей признались в убийстве Дэвида Бейкера. Это так?
     - Да. Я убила Дэвида, - ответила Норма кротким голоском.
     - Закололи его?
     - Да.
     - Откуда вы это знаете?
     Она поглядела на него с легким недоумением.
     - Я не понимаю, о чем вы. Он лежал на полу. Мертвый.
     - Где был нож?
     - Я его подняла.
     - На нем была кровь?
     - Да. И на его рубашке.
     - А какой она была, кровь на ноже? У вас на руках? Вы ведь потом ее смывали? Жидкая? Или липкая?
     - Она была густая и липкая. - Норма вздрогнула. - Поэтому я и пошла вымыть руки.
     - И правильно сделали. Что же, все вроде бы ясно: жертва, убийца - то есть вы и оружие. А как вы нанесли удар, помните?
     - Нет... Этого я не помню... Но ведь нанесла же, правда?
     - Почему вы спрашиваете меня! Меня ведь при этом не было. Это вы сами всем говорите, что ударили его. Но ведь было и другое убийство, верно? Раньше?
     - Вы.., про Луизу?
     - Да. Я про Луизу. Когда вы впервые подумали о том, чтобы ее убить?
     - Много лет назад. Очень много.
     - Когда были маленькой?
     - Да.
     - Долгонько пришлось ждать, верно?
     - Я совсем про нее забыла.
     - Но вспомнили, когда снова ее увидели и узнали?
     - Да.
     - В детстве вы ее ненавидели. Почему?
     - Потому что она отняла у меня папу. Моего отца.
     - И сделала несчастной вашу мать?
     - Мама ненавидела Луизу. Она говорила, что Луиза очень плохая женщина.
     - Видимо, она много с вами о ней говорила?
     - Да. А я не хотела... Я не хотела все время про нее слушать.
     - Недоедает, я понимаю. Ненависть вообще скучная штука. И что же.., когда вы снова ее увидели, вам действительно захотелось ее убить?
     Норма словно бы задумалась. Ее лицо чуть-чуть оживилось.
     - Знаете, нет... Ведь все это было так давно. Я даже сообразить не могла.., и вот почему...
     - Вот почему вы не были уверены, что сделали это?
     - Да. У меня даже была нелепая мысль, что я ее вовсе не убивала. Что мне это только приснилось. Что, может быть, она и правда сама выбросилась из окна.
     - Почему бы нет?
     - Потому что я знала, что это сделала я. Я ей так и сказала.
     - Сказали, что это сделали вы? А кому сказали?
     - Я не должна . - Норма покачала головой. - Она же хотела мне помочь. Защитить меня. Она сказала, что сделает вид, будто ей ничего не известно. - Теперь девушка говорила возбужденно, сыпля словами. - Я была перед дверью Луизы, дверью семьдесят шестой квартиры. Только что вышла из нее. Я все делала как во сне, так мне казалось. Они.., она сказала, что произошел несчастный случай. Что она там, во дворе. И все время повторяла, что я ни при чем. Что никто не узнает... А я не помнила, что я сделала.., но в руке у меня...
     - На руке? У вас была кровь на руке?
     - Нет, не кровь. Я сжимала обрывок занавески. Когда я ее столкнула...
     - Вы помните, как ее столкнули?
     - Нет-нет. В том-то и ужас. Я ничего не помнила. Вот почему я все-таки надеялась. Вот почему я пошла.., - Она кивнула на Пуаро. - Вот почему я пошла к нему. - Она вновь повернулась к Стиллингфлиту. - С самого начала я не помнила, что делала, ничего не помнила... И мне становилось все страшнее и страшнее. Большие промежутки времени, целые часы словно куда-то проваливались, - время, про которое я ничего не знала: не помнила ни где была, ни что делала. Но находила вещи... Значит, я их прятала. Мари отравила я - они в больнице установили, что она была отравлена. А у себя в ящике я нашла гербицид. Я его туда спрятала... Здесь же я нашла перочинный нож. И еще У меня оказался револьвер, хотя я совсем не помню, откуда он у меня взялся. Да, я убивала и не помню, как я убивала. А значит, я не убийца, а просто.., просто я сумасшедшая! Наконец я это поняла! Я сумасшедшая - и все. И тут ничего не поделаешь. Раз я пришла сюда и убила Дэвида, то, значит, я сумасшедшая, верно? А таких, как я, нельзя винить за то, что они творят.
     - Вам бы хотелось быть сумасшедшей, верно? Очень хотелось бы?
     - Мне.., да, пожалуй.
     - Если так, то почему вы признались кому-то, что убили женщину, столкнув ее в окно? Кому вы это сказали?
     Норма неуверенно посмотрела вокруг. Потом подняла руку и указала.
     - Я сказала Клодии.
     - Не правда! - Клодия ответила ей презрительным взглядом. - Ничего подобного ты мне никогда не говорила.
     - Нет, говорила! Говорила!
     - Когда? Где?
     - Я.., я не знаю.
     - Она мне говорила, что во всем тебе призналась, - промямлила Фрэнсис сквозь зевок. - Но я подумала, что это обычные ее бредни. И ничего больше.
     Стиллингфлит переглянулся с Пуаро и веско заметил:
     - Она действительно могла все это придумать. Для подобного объяснения есть много причин. Но в таком случае необходимо установить, почему она могла желать смерти этим двоим - Луизе Карпентер и Дэвиду Бейкеру. Детская ненависть за давно забытые обиды? Вздор! Желание освободиться от Дэвида? Девушки из-за этого не убивают. Тут нужен более весомый мотив. Большие деньги, например. Алчность! - Он посмотрел по сторонам и небрежно добавил:
     - Нам требуется помощь еще одного человека. Вашей супруге давно уже пора быть здесь, мистер Рестарик.
     - Я и сам не понимаю, куда девалась Мэри! Я звонил, Клодия звонила - мы просили ей передать, чтобы она приехала. Во всяком случае, ей давно следовало хотя бы позвонить!
     - Быть может, мы заблуждаемся, - сказал вдруг Эркюль Пуаро. - Быть может, мадам на самом деле уже здесь...
     - Что за глупые шутки? - гневно воскликнул Рестарик.
     - Могу ли я побеспокоить вас, мадам. - Пуаро наклонился к миссис Оливер, которая вздрогнула от неожиданности - Вещь, которую я вам доверил.
     - О! - Миссис Оливер порылась в своей хозяйственной сумке и протянула ему картонку.
     Пуаро услышал, как кто-то со свистом втянул воздух, но не повернул головы.
     Он аккуратно раскрыл картонку и вынул.., пышный золотистый парик!
     - Миссис Рестарик здесь нет, - сказал он. - В отличие от ее парика. Интересно!
     - Откуда он у вас, Пуаро? - чертыхнувшись, спросил Нил - Из, дорожной сумки мисс Фрэнсис Кэри: у нее совсем не было возможности самой вынуть его оттуда. Посмотрим, как он ей?
     Ловким движением Пуаро откинул черные волосы, столь эффектно разметавшиеся по лицу Фрэнсис, и, застигнутая врасплох, она смогла ответить лишь злобным взглядом из-под осенившего ее золотого венца.
     - Боже мой! - воскликнула миссис Оливер. - Это же Мэри Рестарик!
     Фрэнсис извивалась, как разъяренная змея. Рестарик рванулся ей на помощь, но Нил зажал его, как в тисках.
     - Нет. Обойдемся без рукоприкладства. Ваша игра проиграна, мистер Рестарик. Или как мне следовало бы к вам обратиться? Роберт Оруэлл?..
     Тот разразился бешеной руганью. Раздался громкий окрик Фрэнсис:
     - Да заткнись ты, дурень!
     Пуаро оставил Фрэнсис свой золотой трофей и, подойдя к Норме, взял ее за руку.
     - Ваши испытания позади, дитя мое. Жертву не удастся заклать. Вы не сумасшедшая, и вы не повинны ни в одной из этих смертей. Два бессердечных чудовища составили против вас ужасный заговор, чтобы с помощью лжи и наркотиков либо довести вас до самоубийства, либо внушить вам, будто вы преступница и сумасшедшая.
     Норма с ужасом уставилась на мужчину.
     - Мой отец... Мой отец? И он решил так со мной обойтись? Со своей дочерью. Мой отец, который так любил меня .
     - Нет, не ваш отец, дитя мое. Это сделал человек, который после смерти вашего отца приехал сюда, чтобы, выдав себя за него, завладеть вашим состоянием. Узнать его, вернее узнать, что он не Эндрю Рестарик, могла бы лишь женщина, которая пятнадцать лет назад была любовницей Эндрю Рестарика.
     
     
     Глава 25
     
     
     В гостиной сидели четыре человека. Пуаро в своем квадратном кресле пил sirop de cassis. Норма и миссис Оливер сидели на диване. Миссис Оливер выглядела необыкновенно торжественно благодаря светло-зеленому парчовому платью (которое ей совершенно не шло) и очень высокой и сложной прическе. Доктор Стиллингфлит развалился в кресле, вытянув свои длинные ноги, чуть ли не до середины комнаты.
     - Так вот, я хочу выяснить массу вещей! - потребовала миссис Оливер прокурорским тоном.
     Пуаро поспешил предотвратить надвигавшуюся бурю.
     - Chere madame, только позвольте сначала вас поблагодарить. Не могу даже выразить, скольким я вам обязан. Решительно все, все удачные идеи подсказали мне вы.
     Миссис Оливер поглядела на пего с некоторым сомнением.
     - Разве не вы разъяснили мне, что означает выражение "третья девушка"? И разве не с этого я начал - и не этим ли кончил? Третьей из трех девушек, живших в одной квартире? Формально, я полагаю, третьей была Норма, по когда я сумел посмотреть на все под правильным углом зрения, все стало на свои места. Искомый ответ, недостающий кусочек загадочной головоломки всякий раз сводился к одному и тому же - к третьей обитательнице квартиры. И всякий раз именно ее и не оказывалось в этой квартире, если вы понимаете, что я хочу сказать. Я знал лишь ее имя.
     - Не понимаю, как я умудрилась не узнать в ней Мэри Рестарик, - сказала миссис Оливер. - Я ведь видела ее в "Лабиринте", разговаривала с ней. Правда, когда я в первый раз увидела Фрэнсис Кэри, у нее все лицо было закрыто черными волосищами. Это кого хотите собьет с толку!
     - Опять-таки, это вы, мадам, подсказали мне, как сильно прическа меняет внешность. Не забывайте, Фрэнсис Кэри училась какое-то время в театральной школе и умела быстро гримироваться. И менять по желанию голос.
     У Фрэнсис были длинные черные волосы, закрывающие пол-лица, белая маска макияжа, наведенные карандашом брови, тушь на ресницах, хрипловатый голос и привычка томно растягивать слова. Мэри Рестарик выглядела полной ее противоположностью - золотые кудри - как потом выяснилось, парик, вполне строгий респектабельный костюм, легкий колониальный акцент, энергичная манера говорить. Однако с самого начала в ней чувствовалось что-то ненастоящее. Я не мог понять, что она была за женщина. Вот тут я допустил промах. Да, я, Эркюль Пуаро, допустил промах!
     - Ого-го! - воскликнул доктор Стиллингфлит. - В первый раз, Пуаро, я слышу от вас нечто подобное! Чудеса, да и только.
     - Но я не совсем понимаю, зачем ей понадобилось изображать сразу двоих? - сказала миссис Оливер. - Только лишние сложности.
     - Нет-нет! Игра стоила свеч, - возразил Пуаро. - Видите ли, благодаря этому маскараду она всегда могла обеспечить себе алиби. Подумать только, все это происходило у меня на глазах, а я ничего не видел! Парик.., он мне все время не давал покоя, но я не понимал почему. Две женщины, которых никто никогда, ни при каких обстоятельствах, не видел вместе. Так ловко все было устроено, что никто не обращал особого внимания на их долгое отсутствие. Мэри часто ездит в Лондон за покупками, посещает фирмы по продаже недвижимости, осматривает дома. Фрэнсис ездит по разным городам, летает за границу, ведет богемный образ жизни, водит компанию с причастными к искусству молодыми людьми, которых использует для операций, довольно рискованных с точки зрения закона. Для Уэддербернской галереи они заказывали особые рамы, в которые вставляли картины молодых многообещающих художников. Картины продавали или посылали на выставки за границу. Рамы же внутри были полыми, и их битком набивали пакетиками с героином. Занимались они и различного рода мошенничеством - например, подделывали не очень известных старых мастеров и тому подобное. Она очень умело всем этим заправляла. Среди художников, чьими услугами она пользовалась, был и Дэвид Бейкер. Что он действительно блестяще умел делать, так это копировать чужие работы.
     - Бедный Дэвид, - тихо сказала Норма. - Когда мы только познакомились, он казался мне просто гением.
     - Этот портрет... - задумчиво проговорил Пуаро. - Он все время не давал мне покоя. Зачем Рестарик перевез его в контору? Почему это было для него так важно? Нет, все-таки я был непростительно недогадлив.
     - Но при чем тут портрет? - спросила миссис Оливер.
     - О, это был очень ловкий ход. Портрет служил своего рода удостоверением личности. Парные портреты мужа и жены кисти модного художника того времени. Когда их привезли, Дэвид Бейкер уже написал портрет Оруэлла, который теперь стал парным к портрету матери Нормы. Никому и в голову не могло прийти, что портрет - подделка. Манера, техника, фактура холста - все было воспроизведено с невероятной точностью. Рестарик повесил его над своим письменным столом. Теперь каждый, кто давно не виделся с Рестариком, после слов: "Да вас теперь совсем не узнать!" Или "Как же вы изменились", невольно смотрел на портрет - и приходил к выводу, что просто успел основательно забыть, как выглядел его знакомый в молодости.
     - Но это же был огромный риск для Рестарика.., вернее, для Оруэлла, - сказала недоверчиво миссис Оливер.
     - Вовсе не такой уж большой. Он ведь не был претендентом на наследство - неведомо откуда взявшимся. Он был совладельцем фирмы, вернувшимся на родину после смерти брата, чтобы привести в порядок дела. Много лет он провел за границей, откуда привез молодую жену, с которой и поселился у дряхлого полуслепого, но весьма именитого дядюшки, который знавал его только школьником. Других новоявленных родственников у него не было, кроме дочери, которой было пять лет, когда ее настоящий отец уехал от них с матерью. Два старых клерка, служивших при Эндрю Рестарике до его отъезда в Южную Африку, успели умереть. А молодые служащие в наши дни нигде долго не задерживаются. Семейный поверенный также скончался. Можете не сомневаться, что когда они задумали эту аферу, Фрэнсис очень тщательно все изучила. Как выяснилось, она познакомилась с Оруэллом в Кении примерно два года назад. У обоих были нелады с законом, хотя и в разных областях. Он занимался аферами, связанными с продажей концессий и земельных участков. И однажды участвовал в экспедиции Рестарика - в какие-то малоизведанные края. Тогда прошел слух о смерти Рестарика (видимо, верный), потом опровергнутый.
     - Полагаю, ставка в этой игре была очень большой? - спросил Стиллингфлит.
     - Колоссальной. Немыслимый блеф ради немыслимой ставки. И, казалось, выигрыш уже у них в кармане. Эндрю Рестарик сам был очень богат, да еще унаследовал состояние брата. Никто не усомнился в его личности. И вот тут-то все чуть было не пошло прахом. Вдруг как гром среди ясного неба письмо от женщины, которая, если они сошлись бы лицом к лицу, сразу узнала бы, что он - не Эндрю Рестарик. И еще одна неприятность: Дэвид Бейкер начал его шантажировать.
     - Но этого, я полагаю, можно было ожидать? - задумчиво спросил Стиллингфлит.
     - Нет, они были застигнуты врасплох, - ответил Пуаро. - Дэвид никогда прежде не покушался на шантаж. Вероятно, его соблазнило огромное богатство мнимого Рестарика. Деньги, которые он получил за подделку портрета, выглядели мизерными в сравнении с услугой, которую он оказал. И он потребовал еще. Поэтому Рестарик выписал ему чек на весьма солидную сумму, но сделал вид, будто пошел на это ради дочери - чтобы уберечь ее от несчастного брака. Действительно ли. Дэвид хотел жениться на ней, я не знаю, но это не исключено. Только шантажировать людей вроде Оруэлла и Фрэнсис Кэри было опасной затеей.
     - Вы хотите сказать, что именно эта парочка не моргнув глазом отправила на тот свет Дэвида и Луизу? - спросила миссис Оливер, болезненно морщась.
     - Они чуть было не прибавили к своему списку и вас, мадам, - сказал Пуаро.
     - Меня? Так вы думаете, что по голове меня ударил кто-то из них? Да, конечно же это была Фрэнсис, а вовсе не бедный Павлин...
     - Да, не думаю, что это был Павлин. Вы ведь к тому времени уже побывали в Бородин-Меншенс. А теперь, как она могла предполагать, выследили ее и в Челси, прикрываясь довольно-таки неубедительной историей - во всяком случае, так показалось самой Фрэнсис. Поэтому она и решает слегка наказать вас за праздное любопытство, чуть не проломив вам череп. Вы же никого не слушаете, а ведь я предупреждал об опасности!
     - Просто даже не верится, когда я вспоминаю, как она возлежала в этой грязной мастерской, позируя этому Берн-Джонсу! Но зачем... - Она перевела взгляд на Норму и снова посмотрела на Пуаро. - Но ее-то они зачем мучили, пичкали наркотиками, внушали, будто она совершила эти убийства? Зачем?
     - Им нужна была жертва, на которую все можно было бы свалить, - ответил Пуаро.
     Он поднялся и подошел к Норме.
     - Дитя мое, вы перенесли страшное испытание. Но больше ничего подобного с вами не случится. Можете быть спокойны. И еще надо всегда верить в себя. Тогда не страшно никакое зло, которое может встретиться в жизни.
     - Наверное, вы правы, - сказала Норма. - Думать, что ты сумасшедшая, по-настоящему верить в это... Это так страшно. - Она вздрогнула. - Я даже и сейчас не могу до конца поверить, что мне удалось спастись. Почему меня не обвинили в убийстве, когда я сама сказала, что убила Дэвида?
     - Кровь уже свертывалась, - объяснил доктор Стиллингфлит невозмутимо. - Его рубашка "заскорузла" от нее, как сказала мисс Джейкоб. А ведь они хотели создать впечатление, будто его убили минут за пять до того, как Фрэнсис принялась разыгрывать истерику.
     - Но каким образом она... - Миссис Оливер упорно пыталась во всем разобраться. - Она же была в Манчестере.
     - Приехала более ранним поездом. В вагоне загримировалась под Мэри. Вошла в Бородин-Меншенс, поднялась, вошла в квартиру. Там ее уже ждал Дэвид, которому она заранее назначила встречу. Он ничего не подозревал, и она застигла его врасплох. Потом вышла и стала ждать Норму. Когда увидела ее, зашла в общественный туалет, загримировалась, увидела на углу знакомую, поболтала с ней и снова вернулась в Бородин-Меншенс. Поднялась на лифте уже в качестве Фрэнсис, а затем.., сыграла ту самую сцену, получив от этого, я полагаю, немалое удовольствие. Когда прибыла полиция, никто, как ей казалось, обнаружить несоответствия во времени убийства уже не мог. Должен сказать, Норма, вы нас всех в черт-те какое положение поставили! Надо же так упорствовать, что это именно вы убивали всех и вся!
     - Мне хотелось сразу со всем этим покончить... А вы, вы, значит, и правда думали, что я действительно...
     - Я? За кого вы меня принимаете? Уж я-то знаю, на что способны мои пациенты, а на что нет. Но я видел, как вы запутываетесь сами, а заодно и запутываете других. И еще не знал, чего ждать от старшего инспектора Нила.
     Он уже и так пошел на нарушение всех полицейских процедур. Только вспомните, как он подыгрывал Пуаро! Пуаро улыбнулся.
     - Нил и я знакомы много лет. Кроме того, он тогда уже навел кое-какие справки. А вы, Норма, никогда перед дверью квартиры Шарпантье вообще не стояли. Фрэнсис поменяла местами цифры - шестерку и семерку - на двери вашей собственной квартиры. Они ведь едва держатся на своих шпеньках. Клодия в ту ночь отсутствовала. Фрэнсис подмешала вам наркотики, что и вызвало у вас очередной кошмар. Прозрение ко мне пришло внезапно. Луизу могла убить только настоящая "третья" из вашей квартиры - Фрэнсис Кэри.
     - И ведь вы ее почти узнали, - вставил Стиллингфлит, - Вы же описали мне, как одно лицо вдруг превращалось в другое.
     Норма задумчиво посмотрела на него и вдруг сказала:
     - А вы были ужасно грубы со всеми.
     - Груб? - Стиллингфлит даже растерялся.
     - Вспомните, что вы им говорили. И как на них кричали!
     - Ну, да.., пожалуй. Есть у меня такая привычка. Иногда они и святого из себя выведут. - Он вдруг подмигнул Пуаро. - А она молодец, верно?
     Миссис Оливер со вздохом поднялась.
     - Мне пора домой, - сказала она. Потом посмотрела на мужчин и на Норму. - А что нам с ней делать? - спросила она.
     Пуаро и Стиллингфлит с недоумением взглянули на нее.
     - Какое-то время, конечно, она поживет у меня, - продолжала миссис Оливер. - Она говорит, что ей это даже нравится. Но возникает очень серьезная проблема - куча денег, потому что ваш отец.., ваш настоящий отец, хочу я сказать, оставил вам все свое имущество. А это означает массу хлопот, не говоря уже о всяких письмах с просьбами о помощи. Она может переехать к сэру Родрику, правда, для молоденькой девочки это вряд ли большая радость. Он же почти слеп и глух, и к тому же законченный эгоист. Да, кстати, что там выяснилось о его пропавших документах, об этой иностранке и садах Кью?
     - Они нашлись там, где, ему казалось, он уже искал. Их нашла Соня, - объяснила Норма и добавила:
     - У дяди Родди и Сони на той неделе свадьба.
     - Нет хуже дурака, чем старый дурак, - заметил Стиллингфлит.
     - Ага! - воскликнул Пуаро. - Значит, барышня предпочла благополучную жизнь в Англии политическим интригам? Наверное, она сделала правильный выбор.
     - Я ее понимаю, - сказала миссис Оливер, ставя точку. - Но вернемся к Норме. Ведь кто-то же должен ей помочь. Подсказать, что ей делать дальше... Ей нужен совет! - Она сопроводила эту сентенцию "Сентенция - нравоучительное изречение." суровым взглядом. Пуаро молчал и улыбался в усы.
     - Совет? - сказал доктор Стиллингфлит. - Я дам вам совет. Норма. Во вторник на той неделе я лечу в Австралию. Сначала я хочу осмотреться, проверить, стоит ли заниматься тем, что они мне предложили, перспективно ли это. Потом вызову вас, и, если вы будете не против, мы поженимся. И поверьте, мне не нужны ваши деньги. Я ведь не из тех честолюбцев, которые спят и видят, как бы им создать что-нибудь вроде научно-исследовательского центра. Меня интересуют люди. Кроме того, я убежден, что вы будете благотворно влиять на меня. Вы же сами говорите, что подчас я бываю груб, - а я этого и не замечал. Это даже было бы здорово, если бы вы стали мной командовать... Просто не верится, какой беспомощной вы были совсем недавно.
     Норма замерла, внимательно глядя на Джона Стиллингфлита и как будто по-новому его оценивая - совсем с иной стороны.
     Потом она улыбнулась. Это была очень милая улыбка - так веселые молодые няни улыбаются своим малолетним подопечным.
     - Я согласна, - сказала она, а потом подошла к Эркюлю Пуаро. - Мне очень стыдно, что я тогда нагрубила вам, назвав слишком старым. Это было так несправедливо и так.., глупо. - Она положила руки ему на плечи и крепко его поцеловала.
     - А теперь сходи за такси, - небрежным тоном приказала она Стиллингфлиту.
     Стиллингфлит кивнул и вышел. Миссис Оливер взяла сумочку и меховую накидку. Норма надела пальто и пошла за ней к двери.
     - Madame, un petit moment "Сударыня, одну минутку (фр.)."...
     Миссис Оливер обернулась. Пуаро протягивал ей великолепный седой локон, обнаруженный им за диванной подушкой.
     Миссис Оливер воскликнула с досадой:
     - Они, как все нынешнее, никуда не годятся! Шпильки для волос, я имею в виду... Совершенно ничего не держат.
     Она вышла с понурым видом. Но секунду спустя снова просунула голову в дверь и заговорщицким шепотом спросила:
     - Скажите мне... Не бойтесь, я отправила ее вниз... Вы нарочно пристроили ее именно к этому врачу?
     - Разумеется. Его высокая квалификация...
     - При чем тут квалификация? Будто вы не понимаете? Он и она - так как же?
     - Ну, если вы настаиваете, то да.
     - Так я и думала, - сказала миссис Оливер. - Вы ведь всегда все предусматриваете, верно?