С.Маршак
     
     ДВЕНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ
     
     Славянская сказка
     
     Знаешь ли ты, сколько месяцев в году?
     Двенадцать.
     А как их зовут?
     Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, ок^тябрь, ноябрь, декабрь.
     Только окончится один месяц, сразу же начинается другой. И ни разу еще не бывало так, чтобы февраль пришел раньше, чем уйдет январь, а май обогнал бы апрель.
     Месяцы идут один за другим и никогда не встречаются.
     Но люди рассказывают, будто в горной стране Богемии была девочка, ко^торая видела все двенадцать месяцев сразу.
     Как же это случилось? А вот как.
     В одной маленькой деревушке жила злая и скупая женщина с дочкой и падчерицей. Дочку она любила, а падчерица ничем ей не могла угодить. Что ни сделает падчерица - все не гак, как ни повернется - все не в ту сторону.
     Дочка по целым дням на перине валялась да пряники ела, а падчерице с утра до ночи и присесть некогда было: то воды натаскай, то хворосту из лесу привези, то белье на речке выполощи, то грядки в огороде выполи.
     Знала она и зимний холод, и летний зной, и весенний ветер, и осенний дождь. Потому-то, может, и довелось ей однажды увидеть все двенадцать месяцев разом.
     Была зима. Шел январь месяц. Снегу намело столько, что от дверей его приходилось отгребать лопатами, а в лесу на горе деревья стояли по пояс в сугробах и даже качаться не могли, когда на них налетал ветер.
     Люди сидели в домах и топили печки.
     В такую-то пору, под вечер, злая мачеха приоткрыла дверь и поглядела, как метет вьюга, а потом вернулась к теплой печке и сказала падчерице:
     - Сходила бы ты в лес да набрала там подснежников. Завтра сестрица твоя именинница.
     Посмотрела на мачеху девочка: шутит она или вправду посылает ее в лес? Страшно теперь в лесу! Да и какие среди зимы подснежники? Раньше марта месяца они и не появятся на свет, сколько их ни ищи. Только пропадешь в лесу, увязнешь в сугробах.
     А сестра говорит ей:
     - Если и пропадешь, так плакать о тебе никто не станет. Ступай да без цветов не возвращайся. Вот тебе корзинка.
     Заплакала девочка, закуталась в рваный платок и вышла из дверей.
     Ветер снегом ей глаза порошит, платок с нее рвет. Идет она, еле ноги из сугробов вытягивает.
     Все темнее становится кругом. Небо черное, ни одной звездочкой на землю не глядит, а земля чуть посветлее. Это от снега.
     Вот и лес. Тут уж совсем темно - рук своих не разглядишь. Села девочка на поваленное дерево и сидит. Все равно, думает, где замерзать.
     И вдруг далеко меж деревьев сверкнул огонек - будто звезда среди вет^вей запуталась.
     Поднялась девочка и пошла на этот огонек. Тонет в сугробах, через бурелом перелезает. "Только бы, - думает, - огонек не погас!" А он не гас^нет, он все ярче горит. Уж и теплым дымком запахло и слышно стало, как потрескивает в огне хворост. Девочка прибавила шагу и вышла на полянку. Да так и замерла.
     Светло на полянке, точно от солнца. Посреди полянки большой костер горит, чуть ли не до самого неба достает. А вокруг костра сидят люди - кто поближе к огню, кто подальше. Сидят и тихо беседуют.
     Смотрит на них девочка и думает: кто же они такие? На охотников будто не похожи, на дровосеков еще того меньше: вон они какие нарядные - кто в серебре, кто в золоте, кто в зеленом бархате.
     Стала она считать, насчитала двенадцать: трое старых, трое пожилых, трое молодых, а последние трое - совсем еще мальчики.
     Молодые у самого огня сидят, а старики - поодаль.
     И вдруг обернулся один старик - самый высокий, бородатый, бровастый - и поглядел в ту сторону, где стояла девочка.
     Испугалась она, хотела убежать, да поздно. Спрашивает ее старик громко:
     - Ты откуда пришла, чего тебе здесь нужно?
     Девочка показала ему свою пустую корзинку и говорит:
     - Нужно мне набрать в эту корзинку подснежников.
     Засмеялся старик:
     - Это в январе-то подснежников? Вон чего выдумала!
     - Не я выдумала, - отвечает девочка, - а прислала меня сюда за подс^нежниками моя мачеха и не велела мне с пустой корзинкой домой возвра^щаться.
     Тут все двенадцать поглядели на нее и стали между собой переговари^ваться.
     Стоит девочка, слушает, а слов не понимает - будто это не люди разго^варивают, а деревья шумят.
     Поговорили они, поговорили и замолчали.
     А высокий старик опять обернулся и спрашивает:
     - Что же ты делать будешь, если не найдешь подснежников? Ведь раньше марта месяца они и не выглянут.
     - В лесу останусь, - говорит девочка. - Буду марта месяца ждать. Уж лучше мне в лесу замерзнуть, чем домой без подснежников вернуться.
     Сказала это и заплакала.
     И вдруг один из двенадцати, самый молодой, веселый, в шубке на одном плече, встал и подошел к старику:
     - Братец Январь, уступи мне на час свое место!
     Погладил свою длинную бороду старик и говорит:
     - Я бы уступил, да не бывать Марту прежде Февраля.
     - Ладно уж, - проворчал другой старик, весь лохматый, с растрепанной бородой. - Уступи, я спорить не стану! Мы все хорошо ее знаем: то у про^руби ее встретишь с ведрами, то в лесу с вязанкой дров. Всем месяцам она своя. Надо ей помочь.
     - Ну, будь по-вашему, - сказал Январь.
     Он стукнул о землю своим ледяным посохом и заговорил:
     Не трещите, морозы,
     В заповедном бору,
     У сосны, у березы
     Не грызите кору!
     Полно вам воронье
     Замораживать,
     Человечье жилье
     Выхолаживать!
     Замолчал старик, и тихо стало в лесу. Перестали потрескивать от моро^за деревья, а снег начал падать густо, большими, мягкими хлопьями.
     - Ну, теперь твой черед, братец, - сказал Январь и отдал посох меньшому брату, лохматому Февралю.
     Тот стукнул посохом, мотнул бородой и загудел:
     Ветры, бури, ураганы,
     Дуйте что есть мочи!
     Вихри, вьюги и бураны,
     Разыграйтесь к ночи!
     В облаках трубите громко,
     Вейтесь над землею.
     Пусть бежит в полях поземка
     Белою змеею!
     Только он это сказал, как зашумел в ветвях бурный, мокрый ветер. Зак^ружились снежные хлопья, понеслись по земле белые вихри.
     А Февраль отдал свой ледяной посох младшему брату и сказал:
     - Теперь твой черед, братец Март.
     Взял младший брат посох и ударил о землю.
     Смотрит девочка, а это уже не посох. Это большая ветка, вся покрытая почками.
     Усмехнулся Март и запел звонко, во весь свой мальчишеский голос:
     Разбегайтесь, ручьи,
     Растекайтесь, лужи,
     Вылезайте, муравьи,
     После зимней стужи!
     Пробирается медведь
     Сквозь лесной валежник.
     Стали птицы песни петь,
     И расцвел подснежник.
     Девочка даже руками всплеснула. Куда девались высокие сугробы? Где ледяные сосульки, что висели на каждой ветке!
     Под ногами у нее - мягкая весенняя земля. Кругом каплет, течет, жур^чит. Почки на ветвях надулись, и уже выглядывают из-под темной кожуры первые зеленые листики.
     Глядит девочка - наглядеться не может.
     - Что же ты стоишь? - говорит ей Март. - Торопись, нам с тобой всего один часок братья мои подарили.
     Девочка очнулась и побежала в чащу подснежники искать. А их види^мо-невидимо! Под кустами и под камнями, на кочках и под кочками - куда ни поглядишь. Набрала она полную корзину, полный передник - и скорее опять на полянку, где костер горел, где двенадцать братьев сидели.
     А там уже ни костра, ни братьев нет... Светло на поляне, да не по-прежнему. Не от огня свет, а от полного месяца, что взошел над лесом.
     Пожалела девочка, что поблагодарить ей некого, и побеждала домой. А месяц за нею поплыл.
     Не чуя под собой ног, добежала она до своих дверей - и только вошла в дом, как за окошками опять загудела зимняя вьюга, а месяц спрятался в тучи.
     - Ну, что, - спросили ее мачеха и сестра, - уже домой вернулась? А подснежники где?
     Ничего не ответила девочка, только высыпала из передника на лавку подснежники и поставила рядом корзинку.
     Мачеха и сестра так и ахнули:
     - Да где же ты их взяла?
     Рассказала им девочка все, как было. Слушают они обе и головами кача^ют - верят и не верят. Трудно поверить, да ведь вот на лавке целый ворох подснежников, свежих, голубеньких. Так и веет от них мартом месяцем!
     Переглянулись мачеха с дочкой и спрашивают:
     - А больше тебе ничего месяцы не дали?
     - Да я больше ничего и не просила.
     - Вот дура так дура! - говорит сестра. - В кои-то веки со всеми две^надцатью месяцами встретилась, а ничего, кроме подснежников, не выпроси^ла! Ну, будь я на твоем месте, я бы знала, чего просить. У одного - яблок да груш сладких, у другого - земляники спелой, у третьего - грибов беленьких, у четвертого - свежих огурчиков!
     - Умница, доченька! - говорит мачеха. - Зимой землянике да грушам це^ны нет. Продали бы мы это и сколько бы денег выручили! А эта дурочка подснежников натаскала! Одевайся, дочка, потеплее да сходи на полянку. Уж тебя они не проведут, хоть их двенадцать, а ты одна.
     - Где им! - отвечает дочка, а сама - руки в рукава, платок на голову.
     Мать ей вслед кричит:
     - Рукавички надень, шубку застегни!
     А дочка уже за дверью. Убежала в лес!
     Идет по сестриным следам, торопится. "Скорее бы, - думает, - до полянки добраться!"
     Лес все гуще, все темней. Сугробы все выше, бурелом стеной стоит.
     "Ох, - думает мачехина дочка, - и зачем только я в лес пошла! Лежала бы сейчас дома в теплой постели, а теперь ходи да мерзни! Еще пропадешь тут!"
     И только она это подумала, как увидела вдалеке огонек - точно звез^дочка в ветвях запуталась.
     Пошла она на огонек. Шла, шла и вышла на полянку. Посреди полянки большой костер горит, а вокруг костра сидят двенадцать братьев, двенадцать месяцев. Сидят и тихо беседуют.
     Подошла мачехина дочка к самому костру, не поклонилась, приветливого слова не сказала, а выбрала место, где пожарче, и стала греться.
     Замолчали братья-месяцы. Тихо стало в лесу. И вдруг стукнул Январь-месяц посохом о землю.
     - Ты кто такая? - спрашивает. - Откуда взялась?
     - Из дому, - отвечает мачехина дочка. - Вы нынче моей сестре целую корзинку подснежников дали. Вот я и пришла по ее следам.
     - Сестру твою мы знаем, - говорит Январь-месяц,- а тебя и в глаза не видали. Ты зачем к нам пожаловала?
     - За подарками. Пусть Июнь-месяц мне земляники в корзинку насыплет, да покрупней. А Июль-месяц - огурцов свежих и грибов белых, а месяц Август - яблок да груш сладких. А Сентябрь-месяц - орехов спелых. А Ок^тябрь...
     - Погоди, - говорит Январь-месяц. - Не бывать лету перед весной, а весне перед зимой. Далеко еще до июня-месяца. Я теперь лесу хозяин, тридцать один день здесь царствовать буду.
     - Ишь, какой сердитый! - говорит мачехина дочка. - Да я не к тебе и пришла - от тебя, кроме снега да инея, ничего не дождешься. Мне летних месяцев надо.
     Нахмурился Январь-месяц.
     - Ищи лета зимой! - говорит.
     Махнул он широким рукавом, и поднялась в лесу метель от земли до неба - заволокла и деревья и полянку, на которой братья-месяцы сидели. Не видно стало за снегом и костра, а только слышно было, как свистит где-то огонь, потрескивает, полыхает.
     Испугалась мачехина дочка.
     - Перестань! - кричит. - Хватит!
     Да где там!
     Кружит ее метель, глаза ей слепит, дух перехватывает. Свалилась она в сугроб, и замело ее снегом.
     А мачеха ждала-ждала свою дочку, в окошко смотрела, за дверь выбегала - нет ее, да и только. Закуталась она потеплее и пошла в лес. Да разве найдешь кого-нибудь в чаще в такую метель и темень!
     Ходила она, ходила, искала-искала, пока и сама не замерзла.
     Так и остались они обе в лесу лета ждать.
     А падчерица долго на свете жила, большая выросла, замуж вышла и детей вырастила.
     И был у нее, рассказывают, около дома сад - да такой чудесный, какого и свет не видывал. Раньше, чем у всех, расцветали в этом саду цветы, поспевали ягоды, наливались яблоки и груши. В жару было там прохладно, в метель тихо.
     - У этой хозяйки все двенадцать месяцев разом гостят! - говорили люди.
     Кто знает - может, так оно и было.