Ю. Дружков (Юрий Постников)
     
     ВОЛШЕБНАЯ ШКОЛА
     
     ДОРОГИЕ МАЛЫШИ!
     
     Когда я был таким же маленьким, как вы, мне становилось немножко грустно, если кончалась какаянибудь хорошая сказка. Я сам придумывал продолжение, потом продолжение к продолжению...
     Взрослые улыбались и говорили:
     - Смешной мальчик. Наверное, таких больше нет.
     Стоит ли так верить сказкам, если они все равно кончаются и приходит совсем другое, совсем не сказка?..
     Но теперь я знаю, смешных мальчиков и смешных девочек очень много.
     Я написал когда-то веселую сказку для них:
     "Приключения Карандаша и Самоделкина". И с тех пор ко мне пришло нес^метное количество писем, в которых ребята - маленькие, чуть побольше и совсем побольше - просили рассказать им продолжение сказки.
     Почтальон принес однажды мешок с письмами от ребят и сказал:
     - Неужели это все про нее, про сказку? О чем она была, ваша сказка?
     - То есть как о чем? - сказал я почтальону. - О волшебном художнике, веселом и добром Карандаше, и железном человечке Самоделкине. О том, как они открыли для всех ребят Волшебную школу... И вот ребята в своих письмах задают мне самые обыкновенные вопросы:
     
     КАК ПОСТУПИТЬ В ШКОЛУ ВОЛШЕБНИКОВ?
     КАК ПРОЕХАТЬ К ЭТОЙ ШКОЛЕ?
     КАК ПОЗВОНИТЬ ПО ТЕЛЕФОНУ?
     КАК УЧАТ НА ВОЛШЕБНИКОВ?
     ЧТО ДЕЛАЮТ НА ПЕРЕМЕНАХ?
     ГДЕ НАХОДИТСЯ ВОЛШЕБНАЯ ШКОЛА?
     
     Я сначала не хотел открывать никому такую тайну: боялся, вдруг все ребята убегут из обыкновенных школ, и бедным учительницам некому будет ставить отметки. А потом подумал-подумал - и написал новую сказку.
     Я, так же как все ребята, очень хотел узнать: как учат в необыкновенной школе?..
     А теперь я хочу вместе с ними, вместе с тобой, маленький мой чита^тель, перевернуть страницу и незаметно войти в необыкновенную школу. По-моему, нас никто не прогонит.
     Сказка продолжается.
     
     
     СКАЗКА НАЧИНАЕТСЯ!
     
     
     ВСТУПЛЕНИЕ, ГДЕ НЕЗАМЕТНО МОЖНО ПОПАСТЬ В НЕОБЫКНОВЕННУЮ ШКОЛУ
     
     "Входи в нее, войди в нее, она для всех открыта!" - поют в городе песенку про эту Волшебную школу. Поют маленькие дети, поют мамы и папы, но каждый проходит мимо школы, не представляя себе, что перед ним.
     Они думают: школа - это когда никто не шумит и вокруг очень тихо, даже невероятно тихо. Ну конечно, пока звонок не прозвенит на перемену. Тогда минут пятнадцать вокруг школы не то скакалки-оралки, не то шлепал^ки-бегалки, не то шумелки-падалки, не то прыгалки-дрыгалки, не то смеял^ки-хохоталки.
     Потом опять звонок. И снова тихо. Только шелест бумаги в окнах и, совершенно случайно, один или два бумажных самолетика выпорхнут вдруг в окошко... На одном крыле почему-то клякса. На другом - чучелобабучило с надписью: ЭТО - СЕНЯ-КОЛБАСЕНЯ
     Вот какие бывают обыкновенные школы.
     Но разве есть на свете школы, где маленькие дети на всех уроках смеются? Или громко стучат? И брякают обо что-то? Где в классах много разных игрушек? И нет скамеек, а есть нарядные деревянные лошадки с мягкими настоящими седлами, с ремешками-уздечками, чтобы крепко за них дер^жаться, если тебе хочется. Дерни за ремешок - в этой лошадке сначала что-то звенит, а потом она говорит: "Иго-го!"
     В обыкновенной школе все, конечно, видели стол учителя. Простой дере^вянный стол на четырех ножках. Тут никакого стола нет. Не только на четырех, но даже на трех или на двух ножках. Зато стоит на колесах однот^рубный пароходик с настоящим капитанским, как у больших пароходов, мос^тиком.
     В коридорах этой школы разгуливает живая коза. У нее четыре ножки, нормальные козьи рожки, да колокольчик на шее. Все на месте. Козу так и зовут - Бубенчик. Она, правда, почему-то не белая, не черная, не в пят^нышко, не в крапинку, а... в цветочек У нее шерсть на боках и на спине в цветочек!
     Не верите? Посмотрите, пожалуйста, сами.
     На одном боку васильки, на другом - луговые ромашки.
     На подоконнике дремлет зеленый кот. Зеленый, как весенняя травка. Он, правда, не абсолютно зеленый, а еще в белую шахматную клеточку. Поэтому зовут кота - Клеточка.
     Усы у него зеленые-презеленые, глаза, как изумруды, хвост очень зеленый. Кот поглядывает на собаку. Мне, правда, может быть, и не поверят, но я скажу: это самая обыкновенная собака. Только вся оранжевополосатая, как тигр. Она лает, а не мяукает. Она собака по имени Тиграша.
     Сам не понимаю, почему так выходит. Стоит лишь подумать: "Расскажу-ка я ребятам сказку", - а в ней уже сидят и поглядывают на всех и котенок, и щенок, а то и коза какая-нибудь. Сидят и поглядывают, как будто звали их в сказку, приглашали, видите ли. А их никто не звал.
     Я не виноват. Честное слово, не виноват. Я потом расскажу тебе, как очутились в необыкновенной школе кот в клеточку, собака в полоску и ва^сильково-ромашковая коза. Но сначала я познакомлю тебя с главным учите^лем школы.
     
     
     О ГЛАВНОМ УЧИТЕЛЕ ВОЛШЕБНОЙ ШКОЛЫ
     
     Вот он перед нами. Весь на виду. И зовут учителя не как-нибудь слож^но, допустим, не Федор Иванович, не Игнат Акимович, не Василий Парамоно^вич, а совсем даже просто и обыкновенно: Карандаш.
     Он учит рисованию. Он сам удивительный художник и умеет рисовать оживающие картинки. Если он вдруг нарисует конфету, она оживет. Это не значит, будто конфета запрыгает по дорожке и замяукает. Или зачирикает на ветке. Нет. Она из нарисованной сделается настоящей конфетой. Шоколадной с клубничновишневым вареньем внутри. Или с бананово-кокосовой начинкой. Это какую нарисуешь, такая конфета и будет. А как ее нарисовать, научит ребят волшебный художник.
     Правда, в школе у него только три ученика. Потому что многие пока не знают, где Волшебная школа и как в нее пройти. А некоторые папы и мамы просто не верят. Они говорят:
     - Не рассказывайте нам сказки. Нет никакой Волшебной школы. Нет и быть не может! Вы только взгляните на расписание уроков. Послушайте, какое у них расписание уроков!
     Мамы и папы читают расписание уроков на дверях школы:
     1. Урок Фантазии.
     2. Урок Стуканья-Бряканья.
     3. Урок Смеха и Радости.
     4. Урок Доброты.
     5. Урок Необыкновенных Путешествий.
     Папы и мамы качают головами:
     - Дальше можно и не читать. Ну разве такое бывает? Нет Волшебной школы и быть не может...
     И поэтому не ведут в нее своих ребятишек.
     
     
     ПРО ВСЕХ УЧЕНИКОВ, КОТОРЫХ ПРИВЕЛИ В ШКОЛУ
     
     Только три малыша ходят в первый класс удивительной школы.
     Одного мальчика зовут Чижик. Некоторые удивляются, думают, имени такого не бывает. А я не знаю, почему Чижик. Мама и папа, когда привели Чижика в школу, все время говорили: "Чижик, Чижик!" Они сказали:
     - Мы хотим устроить нашего Чижика в необыкновенную школу. Он способный мальчик и ласковый. Он даже самый хороший на всем свете. Наш Колокольчик такой славный. Он такой добрый Зайчонок. Пожалуйста, примите Солнышко в удивительную школу. Звоночек вас не подведет. Он послушный. Только спрашивать любит обо всем на свете. Очень любопытный Воробушек...
     А папа добавил. И голос у него дрогнул:
     - Хворобушек...
     Вот и попробуйте понять, как зовут мальчика на самом деле: Чижик, Солнышко, Воробушек, Зайчонок, Звоночек или Колокольчик? Я не знаю.
     Мама у него тоненькая, совсем как девочка. И строгая, но не в очках. А папа совсем не строгий, а в очках.
     Мама ходит с маленькой сумкой, а папа ходит с палочкой.
     Про всех, кто ходит с палочкой, говорят, будто они, когда маленькие были, маму свою не слушались и поэтому с крыши упали. Но это совсем не так и неправда. Папа у Чижика сочиняет сказки. Никому не известно, какая у него палочка: волшебная или не волшебная.
     На Чижика папа смотреть без улыбки не может. Он когда на Чижика смотрит, у него губы сами собой расплываются, как будто в них маленькие пружинки спрятаны, с колокольчиками...
     Веселую девочку зовут Настенька. Ее тоже привел не кто-нибудь, а мама.
     Настенька увидела мальчика и сказала:
     - У тебя шнурки на ботинках развязались. Можно, я тебе завяжу? - И завязала.
     Поглядела на другого мальчика и сказала:
     - У тебя одна пуговка не застегнута. Я тебе застегну, - И застегнула.
     Потом взяла мальчиков за руки. Наверное, чтобы они вдруг не потеря^лись. И повела в школу, поправив сначала на них шапочки и воротнички.
     Волшебный художник взглянул на нее внимательно-внимательно и сказал, сияя от радости:
     - Ах, какая замечательная вырастет волшебница!
     Некоторые думают, он хотел сказать не "волшебница", а "мама". Но это ведь одно и то же.
     Третьего ученика зовут Прутик. Я не видел, кто его привел, и поэтому ничего пока не могу о нем рассказать и не знаю, почему так смешно зовут мальчика - Прутик. А не Веточка, не Шишечка, не Листочек.
     Вот сколько малышей ходит в первый класс удивительной школы! А второ^го и третьего класса в ней пока еще нет. Зато есть второй главный учитель. Его даже искать не надо. Он совсем близко. На этой странице. И зовут его - мастер Самоделкин.
     
     
     О ВТОРОМ ГЛАВНОМ УЧИТЕЛЕ
     
     Самоделкин чудеса рисовать не умеет, зато все делает сам. Любой, какой хотите, велосипед. Он так и говорит на уроке всем ребятам:
     - Пока вы не поймете, как устроен велосипед и как надо его мастерить, вы не сумеете нарисовать оживающую картинку про этот велосипед. А если все-таки поспешите нарисовать, он у вас никуда не поедет, а станет ры^чать и лаять, потому что руль у вас будет похож на собачкин хвост... Покажи, пожалуйста, Карандаш, какой у них выйдет велосипед.
     - Ну что ты, - не соглашался художник, - не буду я такое рисовать. Нарисую, а что потом делать с рычащим трехколесным велосипедом? Он еще косточку попросит. А я косточки не люблю рисовать, я сосиски люблю с капустой. А еще мороженое...
     - А ты забыл, какие неприятности были у тебя с мороженым?
     И Самоделкин звякнул своими пружинками. Ноги у него - пружинки. Поэтому, когда Самоделкин ходит, он подпрыгивает на своих пружинках.
     Однажды Карандаш ему сказал:
     - Давай, Самоделкин, я тебе другие ножки нарисую. А то, когда я с тобой разговариваю, мне очень головой мотать приходится. Вверх-вниз, вверх-вниз.
     Хоть закрой глаза и не смотри на тебя.
     - А уроки за меня кто вести будет? - ответил ему Самоделкин. - Ребята на уроках так прыгают, что, если я смотрю на них и не подпрыгиваю, у меня голова отвинчивается.
     - А может быть, они тебя передразнивают? - заметил Карандаш.
     - Разве можно передразнивать учителя? - удивился таким словам Самоделкин.
     
     
     А ПЕРВОЕ ЗАНЯТИЕ НАЧИНАЛОСЬ ТАК
     
     - Дорогие ребята, - сказал Карандаш. - Я научу вас рисовать волшебные картинки.
     - Пожалуйста, поскорее! - в один голос воскликнули ребята. - Пожалуйста!
     - Какие нетерпеливые! - с улыбкой ответил Карандаш. - Надо сначала подготовить себя к такому необыкновенному чуду. Разве каждому дано стать волшебником? Вы обязательно должны быть веселыми. Скучные рисунки, унылые картинки даже смотреть не хочется, но что будет, если они оживут?.. Поэтому есть у меня для вас уроки Смеха.
     Ребята захлопали в ладоши. Ну кому, скажите, не понравятся уроки Смеха?
     - Волшебнику необходима фантазия, - продолжал учитель Карандаш. - Плохо рисовать без фантазии. Кирпич и тот никогда без фантазии не получится. У вас будут уроки фантазии.
     - Волшебный художник обязан стать очень добрым, - сказал Карандаш. - Нельзя ничему научиться без доброты. Подумайте, что будет, если вы станете рисовать злые волшебные картинки! Это большая беда... Но чтобы с вами подобного не случилось, есть у нас уроки Доброты.
     - Художнику, - строго заметил Карандаш, - нельзя быть неграмотным, чтобы не делать неграмотные рисунки. У вас будут уроки веселого Чтения, веселой Математики. Много придется вам узнать, прежде чем ваша кисточка, ваши краски сделаются волшебными.
     Тут маленький Прутик почему-то зевнул. Наверное, виновато непонятное слово "математика". От этого слова многие зевают.
     - А еще будет у вас урок Самоделок и Смекалки, - добавил другой учитель. Он стоял рядом с Карандашом и покачивался на своих пружинках. Пос^кольку стоять неподвижно Самоделкин просто не умел. - Я не дам ломаной, ржавой, несмазанной шестеренки за волшебника, не умеющего держать в руке молоток, напильник и отвертку. Это разве волшебник?
     Ребята засмеялись.
     - Поглядите в окно, - Самоделкин распахнул створки окна.
     За деревьями школьного сада, над их вершинами, плавно качался привязанный крепким канатом легкий воздушный шар. А к нему от самой земли тя^нулась тонкая веревочная лестница, такая, какая бывает на парусных ко^раблях. Ну кому не захочется подняться по такой настоящей веревочкой лестнице?
     - Когда-нибудь, на уроке Необыкновенных Путешествий, мы сядем в кабину этого шара и полетим поглядеть на дальние-дальние города и земли, на синее море, на снежные горы, на тучи, на звезды. Волшебнику все надо видеть своими глазами. Но лентяя, равнодушного лентяя, мы в полет не возьмем! - так сказал мастер Самоделкин.
     Ребята притихли.
     - А шар тоже нарисованный! - спросил Чижик.
     - Конечно, - кивнул Самоделкин. - У меня бы не нашлось так много тка^ни, чтобы сделать шар. Его нарисовал учитель Карандаш. А я смастерил кабину с приборами для полета. Я научу вас делать приборы, машины, меха^низмы...
     - Итак, с чего мы начнем? - спросил Карандаш.
     - Нарисуй, пожалуйста, гоночный велосипед, - попросил Прутик. - Но только самый скорый, чтобы меня догнать никто не мог. Я никогда не ка^тался на гоночном велосипеде.
     Карандаш укоризненно посмотрел на мальчика.
     - Ай-ай, сразу видно, ты еще не готов для занятий.
     - А я хочу посмотреть, как рисуют волшебные картинки. Я никогда этого не видела, - сказала Настенька. - И, наверное, долго не увижу. Так много у нас разных уроков: Смекалка, Фантазия, Смех. Потом этот... я забыла... Ох, как много.
     Один Прутик ничего не сказал. Наверное, Прутик видел, как рисуют волшебные картинки.
     
     
     ЧТО БУДЕТ, ЕСЛИ ЧЕГО-ТО НЕ БУДЕТ?
     
     Говорят, будто мальчика Прутика нарисовал Карандаш. Но я этому не верю. Представляете, что будет, если все научатся и станут рисовать мальчиков, да еще таких, каких тебе хочется?
     Нужен тебе маленький мальчик - взял и нарисовал. Бери своего мальчика за ручку и гуляй. Мальчик вполне самостоятельный. По ночам спит, никого не будит. А днем с вами в зоопарк ходит, на слонов и тигров смотрит или бумажные лодочки в пруду пускает.
     Все будут говорить: смотрите, какой у него славный мальчик. Он так похож на своего папу. Даже левое ушко и родинка на щеке у него папины... Каким нарисуете, он таким и получится. Хоть рыженький, хоть беленький.
     Кто-нибудь захочет и нарисует мальчику такие особые ладошки-незама^райки, неразбиваемые коленки. А чтобы мальчик не падал и случайно где-нибудь не оцарапался, нарисуют его не бегающим и не прыгающим, пос^лушненьким-препослушненьким, чистеньким-пречистеньким. Хоть петельку пришивай к нему и вешай в прихожей на вешалке. Перед прогулкой метелоч^кой обмахнул и повел на улицу.
     И что из этого получится, какие потрясения вызовет рисование гото^веньких, умненьких и послушных мальчиков - не могу вам описать.
     Если грязных ладошек не будет, в магазинах перестанут покупать мыло. Раз мыло никому не будет нужно, мыловаренную фабрику навсегда закроют.
     А если носов и коленок поцарапанных больше не будет, все перестанут покупать зеленку в аптеке. На складах этой зеленки столько наберется, так много, что ее перельют в поливальные автомобили - у них такие большие цистерны - и повезут куда-нибудь подальше. А водители поли^вальных машин эту зеленку никогда не возили. Они, конечно, про нее забу^дут и нажмут краны там, где всегда нажимали. А по улицам дети бегают, автобусы ходят, солидные люди гуляют. Вокруг пыльно, жарко. Вот и польют...
     Надо будет, конечно, всех от зеленки отмывать. Побегут люди за мылом, а его нет! Потому что некому стало грязные ладошки мыть и фабрика мыло^варенная закрыта навсегда.
     Но давайте вернемся в школу, пока есть на свете немытые ладошки, по^царапанные коленки, пока все на своих местах.
     
     
     ГЛАВА ПЕРВАЯ, потому что урок первый
     
     - Я нарисую табуретки, - придумал Карандаш. - Вам не на чем сидеть.
     - Правильно, - одобрил мастер Самоделкин. - Хотя нет на свете лучше табуретки, сколоченной своими руками из крепкого дерева. Но для такого случая можно сделать исключение.
     - А зачем табуретки? - спросил Чижик.
     Художник удивился:
     - Вы хотите все время стоять?
     - Или прыгать на месте? - спросил железный человечек.
     - У них ноги устанут, - сказала Настенька.
     - На коне сидеть удобнее, чем на табуретке, - пояснил Чижик.
     - Хм, - сказал Карандаш и поглядел на Самоделкина: - Ты когда-нибудь слышал подобное? Им нужны лошадки!
     Ребята захлопали в ладоши:
     - Лошадки! Лошадки!
     - Мне коня! Боевого коня! - попросил Чижик.
     - Вы только подумайте, - всплеснул руками художник, - а как я вас потом всех ловить буду? Я нарисую лошадок. Я нарисую деревянные качалки. Они будут совсем как настоящие верховые лошадки!
     И все это понравилось.
     Художник подошел к стене класса, постоял возле нее в тишине, как бы готовясь к торжественному действию, подумал и начал рисовать.
     Если вы у себя в классе нарисуете лошадку мелом на доске, она будет на ней красоваться до тех пор, пока ее не сотрут влажной тряпкой. Но в классе Волшебной школы сама лошадка вдруг отделилась от стенки!
     Будто ее не рисовали, а принесли в класс прямо из магазина и поставили на полу. Нарядную качалку-лошадку.
     Ребята ахнули. Они впервые увидели такое чудо.
     - Первая лошадка - Настеньке, - сказал учитель Самоделкин.
     - А я нарисую для всех! - и Карандаш быстро нарисовал еще двух деревянных лошадок.
     Не прошло и пяти минут, как все ребята сидели на своих необыкновенных партах: каждая в четыре ножки, с хвостиком да еще с ремешком-уздечкой. Ребята качаются на них, как настоящие всадники. Урок продолжается.
     - Это все-таки ошибка воспитания, - ворчал себе под нос мастер Самоделкин. - Лучше обыкновенный табурет сделать своими руками.
     Но ворчал он просто так, по привычке. Ребята сияли от восторга, и Самоделкин в глубине души радовался этому. Вы не знаете, какая большая радость, когда вдруг нарисованные лошадки становятся игрушками.
     - А теперь надо приготовить стол для учителя.
     - Не надо! Не надо! - зашумели ребята.
     - Как не надо? - опешил художник - А где же я буду сидеть и ставить вам отметки?
     - Я придумал! На кораблике надо сидеть, - как ни в чем не бывало сказал Чижик.
     - Хм! - произнес Карандаш.
     Он подошел к стенке и начал рисовать.
     Это был совсем как настоящий пароход, но только сухопутный, пароход на резиновых колесах, чтобы двигаться по всему классу. На мачте парохода висел звонок с длинной веревкой. Под ним появился капитанский мостик с медными сверкающими поручнями, а рядом - белая пароходная труба.
     Весь класс дружно захлопал в ладоши, смеясь от удивления. Самоделкин подошел, слегка подвинул пароход, осмотрел его.
     - Коробка, пустая коробка, и никакого механизма, - с хорошим знанием дела, но так, чтобы его никто не слышал, проворчал Самоделкин. - Пойду лучше приготовлю все для большой перемены.
     - Вот как появляются оживающие рисунки! - между тем говорил Карандаш, любуясь новым пароходом.
     - Неоживающие! - перебила Настенька. - Они совсем не оживающие.
     - То есть как? - не понял учитель.
     - Они еще не бегают, и не скачут, и не смеются. Они совсем не оживающие.
     - В самом деле, - согласился Карандаш. - Это неодушевленные предметы. Вы хотите, чтобы я нарисовал что-нибудь живое?
     - Хотим! - закричали малыши.
     - А можно, я нарисую? У меня дома очень хорошо получалось, - попросил Чижик.
     - Живая картинка у тебя пока не выйдет, - улыбнулся художник, - но я дам тебе что-нибудь раскрасить и посмотрю, как ты это умеешь. А теперь я должен подумать, кого же нарисовать.
     - Кусачее-бодучее? - сказал Прутик и поглядел на девочку.
     - Ой, не надо кусачее, - пискнула девочка.
     - Собаку овчарку, - попросил Чижик.
     - Серого козлика, бабушку и волка, - засмеялся Прутик, поглядывая на девочку.
     - Что вы, что вы?! - замахал руками Карандаш. - Не все сразу, потерпите.
     - Козу!
     - Кота!
     - Собаку! - выкрикивали ребята.
     - Попугая! - добавил Прутик. - Ученого попугая!
     - Хорошо, хорошо! Нарисуем всех вместе.
     Художник подошел к стене и, посмеиваясь про себя, стал рисовать. Собаку он в один миг нарисовал, потому что собака была нераскрашенная. А нераскрашенная, она просто не могла сойти со стены, потому что была не^дорисована.
     Потом Карандаш нарисовал козу с маленькими рожками. Он тоже ее не раскрасил. Потом настоящего тропического попугая. Потом кота бесцветного нарисовал и сказал:
     - Ну, Чижик, возьми, пожалуйста, мою кисточку и раскрась, пожалуйста, собаку.
     Он протянул кисточку малышу, а сам поднялся на капитанский мостик и стал смотреть сверху прищурившись, как смотрят капитаны с капитанских мостиков.
     Ребята закачались на своих лошадках. Им всем очень хотелось кого-ни^будь раскрасить. Но лишь один Чижик спрыгнул с лошадки и пошел за кисточкой.
     - Потом Прутик раскрасит кота, а Настенька раскрасит козу, - так сказал Карандаш, посмотрев, как ребята качаются на своих качалках.
     
     
     ВТОРАЯ ГЛАВА самая удивительная
     
     Но тут в дверь заглянул Самоделкин и сделал знак рукой.
     Художник, не очень довольный тем, что его оторвали от урока, не торо^пясь подошел к нему.
     - Выйди на минуту, - шепнул Самоделкин, - все готово. Не хватает конфет с клубникой.
     - Я на одну минуту, - сказал Карандаш всем ребятам. - Я скоро приду. - Он вышел из класса.
     - Не шалите, - добавил почему-то Самоделкин и закрыл дверь.
     - Так чего же нам не хватает? - спросил Карандаш, когда Самоделкин привел его в столовую.
     Надо вам сказать, что в этой Волшебной школе есть необыкновенная сто^ловая, о которой вы еще услышите.
     - К чаю нет конфет. А чай без конфет - это не чай.
     Карандаш подошел к длинному столу, накрытому белоснежной скатертью, подумал и нарисовал прямо на скатерти шоколадные конфеты с клубникой внутри.
     Вы, конечно, понимаете, что конфеты через мгновенье лежали на скатерти, как самые что ни на есть настоящие-пренастоящие. Самоделкин взял их и кудато спрятал. И в ту же минуту он услышал громкий веселый смех, крики, топот, звон пароходного колокола, мяуканье, собачий лай. Кто-то звонил в колокол на капитанском мостике парохода. Будто пароход не стоял на четырех своих колесах на твердом паркете, а попал в страшную бурю, и вот-вот собирается утонуть, и зовет всех, кто попадется, на помощь.
     Два наших учителя подпрыгнули на месте, повернулись и побежали по ко^ридору. Когда они влетели в класс. Карандаш чуть не упал от удивления, а Самоделкин так раскачался на своих пружинках, что никак не мог устоять на месте.
     На лошадках никто не сидел. Они качались одни, сами по себе.
     Ребята прыгали по классу не хуже самого Самоделкина. Все кричали, смеялись, махали руками, а колокол звенел и звенел.
     На мостике парохода стояла коза и отчаянно дергала за веревку, привя^занную к сигнальному колоколу. На шее у нее висел маленький серебряный бубенчик. Он тоже звенел.
     На высокой мачте сидел неизвестно откуда взявшийся кот и шевелил не^вероятными кошачьими глазами. Невероятная собака с отчаянным лаем бегала по классу. И неизвестно было, кто кого догонял: собака ребят или ребята собаку.
     Самоделкин зазвенел своими пружинками, засмеялся. Художник, чтобы не упасть, хотел за него подержаться. И они закачались вместе, запрыгали, заливаясь веселым смехом.
     Коза была необыкновенной масти! Козы бывают белые и черные, серые и черно-белые. А эта вся в луговых цветочках. На одном боку васильки, на другом - желтые ромашки. Эту козу, пока она еще была бесцветной, раскра^сила девочка Настенька волшебной кисточкой учителя.
     Какие бывают собаки, я рассказывать не буду. Все ребята знают, какие они бывают, эти собаки. Наша собака не такая, как все. Она была тигриная, в оранжевую полоску, с тигриным хвостом и усами. Она только лаяла почему-то не по-тигриному. Эту собаку раскрасил Чижик.
     Кот на высокой мачте весь был в шахматную клеточку, в зеленую и белую. Хоть ставь на него шашки или шахматы и передвигай с клетки на клет^ку. Хвост у него зеленый, усы длинные, зеленые, как травка, и глаза очень зеленые, как светофоры. Кота раскрашивал Чижик.
     Вот откуда в школе появились такие удивительные звери: кот по имени Клеточка, собака Тиграша и коза Бубенчик. У нее на шее висел бубенчик. Вот почему она Бубенчик.
     
     
     ГЛАВА ТРЕТЬЯ с ученым попугаем
     
     А Прутик никого не раскрашивал. Он в эту минуту подозрительно быстро что-то рисовал на ровной стенке волшебной кисточкой учителя.
     На стенке появилось какое-то чучело-бабучило.
     Я много видел таких чучел-бабучил на разных стенках. Их стирают мок^рыми тряпками, их закрашивают яркими красками, а они снова появляются, нарисованные мелом и углем на заборах, стенах и дверях. Может быть, они волшебные, раз они так появляются повсюду, сколько их ни закрашивают яркими красками?!
     Карандаш первый спохватился. Он сначала остановят Прутика.
     - Разве можно такое рисовать? Он у тебя все равно живым не станет. Надо много и долго учиться и быть прилежным учеником. Садись на свою лошадку. А это я потом смою водой... Нарисую тучу. Из тучи пойдет мокрый дождик и смоет... Ластиком такой большой рисунок стирать очень долго и трудно. Дождиком легче и проще...
     Потом художник прогнал козу-дерезу. Кота с мачты он согнать не мог, потому что мачта была очень высокая. Хотя прогнать кота - пустяковое дело. Нарисуй мышку, и кот на мачте не усидит... Но Карандаш об этом просто не догадался.
     Тиграша лаять перестала. Тиграша подняла одно ухо и строго поглядела на ребят. Карандаш тоже строго поглядел на ребят. И они сели на своих лошадок, все еще смеясь от радости, которую доставило им первое чудо, самое обыкновенное, какому легко научиться в этой Волшебной школе.
     - А почему никто попугая не раскрасил? - удивился художник. - Разве бывают бесцветные попугаи?
     - Мы не успели, - сказал Чижик.
     - Хорошо, я сам его раскрашу, - кивнул учитель. - А то будет у нас попугай в горошек или в звездочках.
     Он взял свою кисточку и раскрасил попугая, как положено быть попугаю. Через мгновенье настоящий ученый попугай взлетел на верхушку мачты, строго, как учитель, поглядел на ребят и вдруг сказал:
     - Ку-ку! Привет!
     И все ученики засмеялись.
     - Итак, наш первый урок Смеха и Радости на этом заканчивается, - сказал Карандаш. - Вы сами увидели, как получаются оживающие картинки. Вам понравилось?
     - Пон-ра-ви-лось! - крикнули ребята, и так громко, что кот слетел в мачты и убежал вон из класса.
     - Всему этому я научу вас.
     - Ур-ра! - закричали ребята, подскакивая на лошадках.
     А Тиграша подняла второе ухо в полной задумчивости, не зная, что ей делать, лаять или бежать.
     - Урра! Ку-ку! - весело крикнул попугай.
     Учитель дернул за веревку, зазвонил колокол.
     - Большая перемена! Бегите к фонтану мыть ладошки. Потом в столовую.
     - Мыть ладошки! Ладошки! - повторил попутай. - Кыш! Кыш! - вдруг замахал он крыльями, словно желая скорей прогнать ребят мыть ладошки.
     Первой в столовую помчалась Тиграша. Как будто она понимает, о чем люди говорят.
     
     
     ГЛАВА НИКАКАЯ, потому что в школе перемена
     
     Тиграшу опередили. В столовой уже кто-то был. И даже не кто-то, а кот Клеточка. Он сидел у ножки стола и жмурил зеленые свои глаза. Но пока ребят не было, никто не спешил его накормить.
     А ребята плескались у фонтана в саду, подставляя брызгам ладони, плю^хали по тугим прохладным струям. Настенька озабоченно глядела на мальчиков и говорила:
     - Пожалуйста, не простудитесь! Чижик уже носом шмыгает.
     - Я не шмыгаю, - сказал Чижик.
     - Значит, Прутик шмыгает.
     - И я не шмыгаю.
     - Тебе показалось, - решил Чижик. - Это фонтан шмыгает.
     Они побежали в столовую.
     - Входите, входите, - приглашал Самоделкин ребят. - Будем пить чай.
     Ребята сели за стол. А на столе ничего не было, одна ровная пустая белая скатерть. Самоделкин слегка махнул рукой. На стенке столовой отк^рылось окошко на кухню, и прямо на стол из окошка, гудя и посвистывая, вышел маленький игрушечный поезд. Алый нарядный локомотив тянул за собой платформы, а на каждой платформе стояла чашка с блюдцем и тарелочка.
     Ребята зашумели от удивления, засмеялись. А поезд, пыхтя, подъехал к ним по скатерти и остановился. Ребята, конечно, тут же догадались: надо взять чашки. Они гак и сделали. А игрушечный поезд после этого дал сиг^нал отправления, развернулся и поехал в обратную сторону, в окошко в стене, совсем как настоящий. Он и в самом деле настоящий, только маленький. Фонари на последнем вагоне мигнули на прощанье и скрылись.
     Опять Самоделкин слегка махнул рукой. На стол из окошка выехали груженные доверху игрушечные грузовики. На первом были конфеты с клубникой, на втором - печенье, на третьем - бублики, на четвертом - бутерброды с маслом и сыром, на пятом - пирожки с мясом, на шестом - пирожки с вареньем, на седьмом - пирожки с капустой, на восьмом - с грибами, на де^вятом - белый сахар. А десятым ехал игрушечный экскаватор с ковшом.
     Первый грузовик просигналил. Это, наверное, означало: не задерживайте машины, приготовьтесь к разгрузке! Машины подъехали к ребятам и остановились. Игрушечный экскаватор стал двигаться мимо ряда автомобилей и накладывать своим ковшом ребятам в тарелки все, что привезли машины.
     Самоделкин в третий раз легонько махнул рукой. На белую скатерть из окошка под веселые крики "ура" выплыл сверкающий пузатый новенький само^ходный самовар. Да! Да! Он шел как танк на резиновых гусеницах, пыхтя и покачиваясь. Он вышел на середину стола и замер. А за ним, посвистывая как паровозик, подкатил на колесиках чайничек с чаем. Да еще поливальный автомобильчик с надписью "МОЛОКО".
     Все малыши протянули к нему свои чашки, и он сам налил каждому сколько полагалось. Потом самовар налил в каждую чашку горячей воды. Начался пир.
     Вот Клеточка сказал "мяу", и экскаватор протянул ему пирожок с мясом. Коза Бубенчик вежливо боднула стол рожками. Экскаватор подал ей печенье и бублики. Собака Тиграша вильнула хвостом и получила бутерброд.
     - Надо взять сахар для попугая Ку-Ку, - сказала девочка.
     - Он разве Ку-Ку? - не согласился Прутик.
     - Ну конечно, - кивнула уверенно девочка.
     
     
     ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, почему-то немножко грустная
     
     Карандаш в это время вернулся в класс. Он хотел смыть чучело-бабучило, которое нарисовал Прутик.
     В классе было тихо. Лошадки тихонько покачивались, ожидая, наверное, своих отважных и ловких всадников. Пароход поблескивал чистыми стеклян^ными иллюминаторами: так называют окошки на всех пароходах.
     Карандаш подошел к стене и взглянул на чучелобабучило:
     - Ай-ай, разве такие глаза бывают? Ай-ай!..
     - Ай-ай! - сказал попугай Ку-Ку. - Ай-ай!
     У чучела-бабучила были смешные ручки и ножки, и сам он получился очень смешной. Только глаза - маленькие точки, совсем крапинки.
     - Все не так. Все не так, - сам себе говорил Карандаш.
     - Не так! Не так! - повторил попугай, махнув крылом. - Ку-ку!
     Хороший учитель никогда не пройдет мимо ошибки своего ученика. Художник машинально исправил чучелу-бабучилу глаза. Какая непростительная рассеянность для волшебника!
     - Вот как надо... Ну теперь и смывать можно, - приговаривал он, огля^дывая рисунок.
     Потом Карандаш подкатил к стене пароход, поднялся на капитанский мостик и нарисовал вверху на стене дождевую хмурую тучку.
     Вот капнули первые блестки дождя. Художник спустился на пол. И тут ему показалось, что маленькое чучело-бабучило плачет. Слезы бегут из нарисованных кисточкой глаз.
     "Нет, это, наверное, дождевая капля мелькнула под грустными глазами чучела-бабучила", - подумал Карандаш и вышел из класса, не притворив за собой дверь.
     Окно в классе было открыто. Подул ветер. Он подхватил тучку и вынес ее на улицу. И все прохожие очень удивились, когда вдруг начался звонкий летний дождь.
     - Откуда он взялся? - удивлялись прохожие. - Только что небо было чистое как стеклышко - и вдруг дождь! А мы зонтики не взяли. Ай-ай!
     В классе уже никого не было. Ни тучки, ни чучелабабучила. Его, наверное, смыло дождем. Хотя вроде и дождь в классе не капал. Ветер унес тучку. Лишь один попугай Ку-Ку сердито покрикивал непонятно почему:
     - Кыш! Кыш! Кыш!
     
     
     ГЛАВА ПЯТАЯ, но только ее половина, в которой спрашивается: какое чудо на свете самое удивительное?
     
     Когда начался новый урок, Чижик спросил:
     - А какое чудо на свете самое удивительное?
     - Самое удивительное? - замер на месте Карандаш. - Разве тебе мало чудес, которые были в школе?
     - Ну, а самое-самое? - настаивал мальчик.
     - Ой, - прошептал художник, оглядываясь, как будто он хотел найти Самоделкина, чтобы ученый Самоделкин ответил мальчику.
     - Верно, - подхватили ребята. - Какое чудо на свете самое удивительное?
     - Надо подумать, - сказал Карандаш. - На свете много чудес.
     Он подумал.
     - А не спросить ли вам о чем-нибудь о другом? А? - сказал Карандаш.
     - Про что-нибудь? - задумчиво поглядел в окно Чижик.
     - Про что угодно, - кивнул Карандаш.
     - Не скучно ли дереву стоять все время на месте? - спросил мальчик.
     - Да, - согласился Прутик, - не скучно ли?
     - А больше вы ничего не хотите узнать? - воскликнул удивленный учитель.
     - Можно мне спросить? - подняла руку девочка, - Не больно ли ежику с другой стороны?
     - Какому ежику? С какой стороны? - еще сильней удивился художник.
     - От колючек, - пояснила девочка, - с той стороны.
     - Ой-ей-ей, - сказал находчивый Карандаш, - я забыл уточнить у Самоделкина, в какое время у нас будет обед. Подождите меня в классе.
     Художник спрыгнул с капитанского мостика и убежал к Самоделкину.
     - Послушай, Самоделкин, - воскликнул он, - я, наверное, никуда не годный учитель! Ребята спрашивают, а я не знаю, что им ответить.
     - Какие пустяки! - слегка удивился железный человечек. - Не может этого быть. О чем они таком спрашивают? Я тебе в один миг отвечу.
     - "Не скучно ли дереву стоять на месте?"
     Железный человечек только звякнул своими пружинками.
     - "Не больно ли ежику от колючек?"
     Пружинки Самоделкина почему-то заскрипели.
     - "Какое чудо на свете самое-самое удивительное?" Вот, - вздохнул художник. - Видишь, я не виноват.
     Но Самоделкин подумал и вдруг весело зазвенел:
     - Спроси об этом у самих ребят! Ишь какие хитренькие! Сами спрашивают, пускай сами попробуют ответить.
     
     
     ВТОРАЯ ПОЛОВИНКА ПЯТОЙ ГЛАВЫ
     
     Художник вошел в класс, поднялся на капитанский мостик и лукаво поглядел на ребят:
     - Кто сумеет ответить: какое чудо на свете самое удивительное?
     - Самое-самое чудо - это книжка! - сказала девочка.
     - Тю! - иронически заметил Прутик. - Почему книжка?
     - В ней так много всего прячется, - тихо ответила девочка.
     - Прячется? В бумажке? - засмеялся Прутик
     - На нее смотрят, а из нее сказки бегут, - совсем тихо сказала девочка.
     - Бегут? Сказки бегут?! - воскликнул Карандаш. - Умница! Конечно, книга самое замечательное чудо! - художник укоризненно поглядел на мальчика. - Дорогие мои ребята, - сказал он, - возьмите какуюнибудь книгу в руки. Она сделана из простой бумаги.
     Но вы берете книгу. На белых страницах напечатаны какие-то значки, точки-крючочки, штучки-закорючки. Глаза ваши смотрят на таинственные знаки, смотрят на буквы. Смотрят - и вдруг начинается удивительное вол^шебство. Перед вами оживают разные приключения. Люди, не знакомые вам до сих пор, говорят с вами, рассказывают о себе. Они зовут вас туда, где вам не приходилось бывать... Нет на свете чуда удивительнее, чем КНИГА. Поэтому каждый волшебник должен быть грамотным. Знаете ли вы какие-нибудь буквы?
     Так сказал Карандаш. Но, по-моему, теперь таких ребят нет, чтобы не знали ни одной буквы. Кот Клеточка и собака Тиграша не знают ни одной буквы. Кот и собака вошли в класс, легли около ребят и стали жмуриться на всякие умные речи.
     - Знаем! - ответили ребята.
     - Я умею писать "мама" и "папа", - сказала Настенька.
     - А я - "папа" и "мама", - сказал Чижик.
     - Ма-ма! - громко повторил попугай.
     - Очень хорошо, - похвалил учитель. - Я сейчас напишу на стене одну сказку. Некоторые слова я в ней нарисую. А чтобы эти мои картинки не оживали, я буду оставлять их недорисованными. Вот слушайте... Наступила весна...
     И Карандаш написал на стенке: "Наступила весна" и прочел вслух:
     - Наступила весна.
     Дальше Карандаш написал "пригрело" Рядом с этим словом художник нарисовал солнышко. Только не совсем, а чуть-чуть не дорисовал, чтобы оно вдруг настоящим не сделалось.
     - Что пригрело? - спросил художник и показал на рисунок.
     - Солнышко пригрело. Солнышко! - сказали ребята.
     - Молодцы! - похвалил Карандаш и нарисовал всю сказку.
     И ты сам должен прочесть ее, потому что пока ты ее не прочтешь, я не могу дальше рассказывать. Вот она, эта сказка.
     Только, пожалуйста, ничего не дорисовывай. А то как бы чего не случилось. И не удивляйся тому, что у зайки в сказке одно ухо, у волка и льва три лапы. Ты помнишь, как сказал Карандаш: это для того, чтобы рисунки не оживали. Не хватало еще в школе кроме козы, кота, собаки и попугая еще и зайца, и лисы, и льва, и даже царя с короной. Это было бы слишком!
     Но давайте прочтем эту сказку, нарисованную Карандашом, как читают ее ребята в первом классе Волшебной школы.
     
     Хвастунишка
     
     Наступила весна. Пригрело солнце. Вырос на поляне первый цветок. А мимо него пробегал заяц. "Ты кто?" - спросил цветок. "Я - грозный лев, - соврал заяц, - я царь зверей. Меня все бояться. И волк, и медведь, и лиса, и охотники..." Но тут на поляне появилась лиса. "Кто это?" - спросил цветок. "Это... птичка", - прошептал заяц. Как вы думаете, ребята, что сделал этот лев, когда увидел такую птичку?
     - Он ее разорвал, - сказал Прутик, и все засмеялись.
     - Как же он мог ее разорвать, если он совсем и не лев, а зайчиш^ка-трусишка? - спросила Настенька.
     - Трусишка-врунишка, - подхватил Чижик. - Он убежал.
     - Вы читаете просто замечательно, - похвалил Карандаш. - Из вас полу^чатся настоящие волшебники... А теперь новая сказка.
     И Карандаш написал на стене другую сказку.
     
     Тучка
     
     Однажды плыла по небу синяя дождевая тучка. А по дороге шел мальчик. "Давай поиграем, - сказала тучка, - я тебя дождем обрызгаю". "Лучше об^рызгай кошку, а потом собачку и девочку..." Но кошка услыхала и прыгнула на дерево, а собачка залезла под машину, а девочка сказала: "Я не цветок, чтобы меня поливать". И раскрыла зонтик. Все спрятались. И тогда тучка полила цветы: а заодно и мальчика.
     - Он хотел, чтобы другие намокли, - сказала Настенька, - теперь сам простудится. Мне его жалко.
     - Совершенно верно. Это значит: все вы правильно прочли сказку. А теперь нам надо освободить стену. Мы смоем эти надписи.
     Он поднялся на капитанский мостик и нарисовал на верхней части стены синюю дождевую тучку. В комнате запахло грозой, как в лесу в теплый летний день. И вдруг в комнате загремел несильный, но все-таки настоящий гром. "Бух-трах-тарарах! Бух-трах-тарррарах!"
     Мальчики спрыгнули со своих лошадок и бросились прямо в дождь. В самый настоящий дождь. "Динь-капкап! Динь-кап-кап!"
     - Дождик! - закричали они, подпрыгивая под звонким дождем. - Дождик! До-ождик!
     Собака Тиграша кинулась к ним и, восторженно лая, стала прыгать вместе с ребятами. А кот Клеточка сиганул в окно, хотя коты во время дождя прыгают наоборот: с улицы в окно.
     - Ах, что я наделал! - воскликнул учитель. - Они же промокнут! Ай, ай!
     - Заболеют, - сказала Настенька.
     Художник тут же нарисовал три зонтика. Но только Настенька заметила протянутый зонтик и взяла в руки. Мальчики словно ошалели от радости.
     - Дождик! Дождик! До-о-о-ождик! Чудо-юдо!
     И прыгали под голубыми каплями.
     - Чудо-юдо! - сердито фыркал мокрый попугай Ку-Ку.
     Дождик смыл рисунки с надписями. Правда, не все. Потому что много дождинок упало на ребят. Зайка с одним ухом и лев с тремя лапами так и остались на стене.
     Тут в комнату заглянул Самоделкин.
     - Брр! - сказал он.
     Вы помните: Самоделкин - железный человечек и поэтому боится воды.
     - Бррр! - повторил попугай, отряхиваясь.
     - Что делать? - спросил Карандаш. - Они промокнут!
     - Педагогическая ошибка, - по-ученому сказал Самоделкин.
     - Ошибка! Ошибка! - крикнул очень сердито попугай Ку-Ку.
     - Я не подумал. Я не мог предположить, - оправдывался Карандаш.
     - Ничего страшного. Сейчас я принесу щетки и тряпки. Пусть ребята вытрут пол, - сказал Самоделкин.
     - Что ты! Они такие маленькие! - ахнул Карандаш. - Им не сладить.
     - А если паркет испортится? - железный Самоделкин почему-то нахмурился.
     - Карандаш новый нарисует! - пискнул прыгающий веселый Прутик.
     Самоделкин задребезжал своими пружинками и хлопнул дверью.
     Художник нарисовал мохнатые полотенца, новую сухую одежду, ботинки. А ребята прыгали, смеялись как будто это был не дождь, а радостный празд^ник.
     И как не смеяться? Ты когда-нибудь прыгал под нарисованным дождем? Ты когда-нибудь обтирался после дождя нарисованным полотенцем? То-то и оно!
     
     
     ГЛАВА ШЕСТАЯ, о том, как лечат в необыкновенной школе
     
     Переодетые мальчики побежали в спальню. Это была такая школа, где ребята могли не только заниматься, но и спать, когда нужно. Мокрую одежду они повесили на открытой веранде, на веревочке, которую тут же нарисовал Карандаш. Он и гвозди нарисовал на столбах веранды. Их даже не пришлось вколачивать.
     Нарисовал - и готово, привязывай веревочку.
     - А-апчхи! - неожиданно для всех чихнул Чижик. - А-апчхи!
     - Он заболел! - всплеснула руками девочка. - Я так и знала.
     Карандаш побледнел:
     - Мальчик заболел?
     - Конечно, - кивнула девочка. - Он простудился.
     - Послушай, Самоделкин, - позвал Карандаш, - мальчик заболел!
     - Они сильно промокли, - заметила девочка, - простудились. Им надо поставить горчичники.
     - Тебе горчичники! - возмутился Прутик. - Они кусаются!
     - Я тоже совсем не люблю горчичники, - сказал Чижик.
     - Какие глупости! - зазвенел Самоделкин. - Даже послушать удивительно. Мальчики боятся горчичников? Ай, ай!.. Нарисуй, пожалуйста, нам дюжину горчичников.
     Добрый художник вздохнул:
     - А нельзя ли чем-нибудь заменить горчичники? - спросил он у Самоделкина. - Мальчики такие маленькие. Неужели тебе не жалко?
     - "Мармеладники" ты не хотел бы нарисовать или "шоколадники"? Или "арбузники"? Пожалуйста, не будем терять время, - зазвенел Самоделкин. - Волшебник не должен бояться горчичников. Нарисуй нам хорошие свежие горчичники.
     - А я сделаю все как надо, - сказала девочка. - Они больше не станут чихать и кашлять.
     Как будто кто-то кашлял.
     Карандаш опять вздохнул и начал рисовать горчичники. Настенька надела белый фартучек, принесла тарелку с теплой водой, поставила на тумбочку. А суровый железный Самоделкин сказал:
     - Снимайте, ребята, рубашки.
     Мальчики сняли рубашки. Настенька деловито намочила горчичники, нале^пила их на смуглые спинки, обвернула заботливо мохнатыми полотенцами. Все как надо.
     - Потерпите. Будет очень щипать, но вы, пожалуйста, потерпите.
     - Ой, - сказал Прутик.
     - Уже кусает? - спросил железный Самоделкин.
     - Щекотно, - ответил мальчик.
     - Не может этого быть, - заметила девочка. - Скоро будет щипать.
     И все начали ждать, когда горчичники станут кусаться и щипаться.
     - Ну как? - спросила девочка.
     - И мне щекотно, - сказал Чижик.
     - Еще подождем, - звякнул суровый доктор Самоделкин.
     - А теперь? - спросила девочка.
     - Очень щекотно, - сказал Прутик. - Даже смеяться хочется. Как будто мышка царапает. Я никогда не встречал таких замечательных, таких щекота^тельных горчичников!
     Самоделкин подозрительно поглядел на художника:
     - Ты ничего не перепутал? Ну-ка, посмотрим, какие у них такие горчичники!
     - Надо снимать очень осторожно, - сказала девочка. - У них, наверное, все покраснело и болит. Лучше я сама сделаю.
     Настенька сняла мохнатые полотенца и отлепила горчичники. Девочка так и села от удивления.
     - Ты что натворил? - воскликнул изумленный Самоделкин. А Карандаш смущенно склонил голову.
     На спине у Прутика сияли цветные картинки: веселые зайцы с морковка^ми. А на спине у Чижика красовались нарядные золотые рыбки.
     - Что это значит? - негодовал Самоделкин.
     - Я вместо горчичников нарисовал... переводные картинки, - вздохнул добрый художник. - Малыши такие слабенькие...
     И все начали смеяться. А если человек смеется, он, конечно, выздорав^ливает от любой простуды.
     
     
     ГЛАВА СЕДЬМАЯ, где начинаются необъяснимые таинственные события
     
     Вернулись ребята в класс и как ни в чем не бывало сели на своих лошадок.
     - Цып-цып-цып! - говорил ученый попугай, словно желая скорее собрать всех на занятия. - Цыпцып-цып!
     - Начинаем урок Фантазии, - художник торжественно поглядел на ребят с высоты капитанского мостика. - Волшебник без фантазии - все равно что велосипед без колес, Луна без неба, рыбка без воды, огурчик без пупырыш^ков, мышонок без хвостика. Вот какая важная штука - ФАНТАЗИЯ... На этом уроке, дорогие мои будущие волшебники, вы станете рассказывать мне самые разные небылицы, кто какую придумает...
     Ребята закачались на лошадках, а это означало: тема урока всем понравилась.
     - Я буду ставить вам отметки, - сказал Карандаш. Он заглянул в каюту парохода и вынес из нее большой классный журнал. - Кто не сложит небылицу, тот получит единицу. И я буду вынужден оставить его после уроков для дополнительных занятий.
     Учитель говорил строго и смотрел строго, но ребята запрыгали на лошадках еще сильнее. Ребята не могли на таком уроке сидеть спокойно. Где, скажите, на уроке надо рассказывать небылицы? Где, кроме как в этой необыкновенной школе?
     - У зайки два уха, - вдруг сказала Настенька.
     - В этом нет никакой небылицы. Всем известно: у зайки два уха, - заметил Карандаш.
     - У льва четыре ноги, - снова объявила Настенька.
     - Я тобой недоволен, - покачал головой художник. - Всем известно, у льва четыре лапы. Для этого фантазии не надо.
     - На картинке у зайца два уха и четыре лапы у льва, - Настенька пока^зала на стенку, где остались несмытые дождем рисунки.
     - Хм! В самом деле, - Карандаш удивленно разглядывал свой рисунок. - Ты наблюдательная девочка. На уроке Внимательности я поставлю тебе самую высокую отметку... Но кто же дорисовал ухо зайцу и лапу льву? А?
     Карандаш оглядел класс. Ты, конечно, помнишь, он оставил рисунки нео^конченными, чтобы картинки не оживали. А тут кто-то взял и дорисовал их. Зайке - ухо, а льву - лапу.
     Рисовал, очевидно, совсем не волшебник: лев и зайка не оживали.
     - Прутик, это не ты?
     - Не я, - ответил Прутик.
     Художник вздохнул. У Прутика можно было и не спрашивать. Если Прутик дорисует, он, конечно, сделает зайке три уха, а льву шесть лап или семь. Он такой.
     А Настенька нарисует ухо, потом цветочек подрисует в ухе.
     А Чижик нарисует велосипед. Если нет лапы, не ходи пешком. Садись, лев, на велосипед, и никто тебя не догонит: ни заяц, ни охотник.
     - Мы тоже не рисовали, - сказали Чижик и Настенька.
     - Невероятно, - вздохнул Карандаш. - Но не будем отвлекаться... Итак, урок Фантазии. Чижик, расскажи нам, пожалуйста, свою небылицу.
     - Живет у меня дома, - начал уверенно мальчик, - собака по имени Бобик...
     И это уже была небылица. Во-первых, потому что Бобик. Никакого Бобика у Чижа нет, я знаю. Во-вторых, потому что собака. Никакой собаки, не то что Бобика, у него нет. Она могла, конечно, быть. Но мама сказала: "Я буду жить на балконе! Я с вами жить не буду!.." Поэтому он говорил настоящую правдивую небылицу.
     - Мы тебя слушаем, - сказал учитель.
     - У меня дома живет собака Бобик. Однажды она взяла мочалку и мыло и стала мыться в ванной. Мама увидела и сказала: "Что же ты, Бобик, холодной водой моешься? Чихать будешь". - "А мне, - сказал Бобик, - надоело, как все собаки, лаять. Я чихать буду. Чтобы мне каждый день "будь здоров" говорили..."
     Все весело засмеялись. Учителю даже показалось, будто в саду за окном тоже кто-то весело смеется и хлопает в ладоши.
     - Молодец, - похвалил учитель. - Ставлю тебе высокую оценку. Думаю, все ребята могут придумать не хуже... Настенька, расскажи нам, пожалуйста, небылицу.
     - Небылицу? Можно я про кита расскажу?
     - Давай про кита...
     - Ну вот... У меня дома в ванной живет кит. Он пьет кефир из бутылки и никого не обижает. А по ночам булькает своим фонтанчиком и никому спать не дает. А все думают, это кран булькает, зовут слесаря, а сле^сарь, как увидит кита, в окошко прыгает. Я просто не знаю, что мне с этим китом делать!
     - А у меня дома, - вмешался Чижик, - живут мама и папа. Они очень послушные. По утрам всегда умываются и чистят зубы. На кровати не прыгают, подушками не кидаются. Каждое утро по дороге в школу я за ручки вел их на работу. А недавно я повел маму и папу в цирк. За хорошее поведе^ние. Они были очень довольны и три дня говорили мне "спасибо"...
     - Ой, не могу! - засмеялась Настенька.
     А Прутик задумался. Это не так просто, придумать небылицу. Фантазиро^вать - это совсем не просто.
     - Мой любимый прадедушка, - вспомнил мальчик, - до самой пенсии работал пиратом...
     И все начали смеяться. Пиратам пенсию не дают. И пират - это не рабо^та, а неизвестно что.
     - Морским разбойником работал мой любимый прадедушка, пиратом, - пояснил Прутик. - У него на балконе стоял большой-большой, черный-черный сундук с белыми косточками на крышке. А в сундуке лежала старинная-ста^ринная карта. Она была такая старинная, что прадедушка подклеил ее сам газетой. Иначе она вся бы разорвалась. Однажды я нашел этот сундук, - сказал Прутик таинственным голосом и поглядел на девочку.
     И Настенька притихла. И все почему-то притихли.
     - Я хотел открыть его, а сундук вдруг ка-ак... а он вдруг как прыгнет с балкона, как загудит...
     Ребята вздрогнули. В саду под окном кто-то крикнул тоненьким веселым разбойничьим голосом:
     - Уу-УУу!
     - Ой, - прошептала Настенька.
     - Ой, - сказал Прутик, не ожидавший ничего подобного.
     - У-ух! - повторил тоненький разбойничий голос.
     - У-у! - подхватил ученый попугай. - Кыш! Кыш!
     - Это кто нас пугает? - сердито сказал Карандаш.
     Ребята спрыгнули с лошадок. Учитель подбежал к окну. Там никого не было. Только малозаметные следы на дорожке вели в мохнатый кустарник.
     - Никого нет, - удивился Карандаш. - Ерунда какая!
     Он дернул за веревку пароходного колокола. Диньдинь-динь!
     - Урок Фантазии окончен. Перемена.
     - Перемена! Кыш! Кыш! - говорил ученый попугай ребятам. - Кыш!
     Он хотел, наверное, сказать: нечего сидеть в классе. Кыш отсюда. Кыш.
     - Очень жаль, - возразил Чижик. - Мы так и не узнаем, почему сундук с балкона прыгал...
     
     
     ГЛАВА НИКАКАЯ, потому что снова перемена
     
     Учитель Карандаш пошел к Самоделкину.
     - Слушай, Самоделкин, ты научи ребят, как правильно делать зарядку, а я должен поискать.
     - Кого? - спросил железный человечек.
     - Я не знаю.
     - Чего же ты будешь искать?
     - Я буду искать "У-уу".
     - А как оно выглядит, "У-уу"?
     - Я не знаю.
     - Тогда я пойду на зарядку... Эй, малыши! - позвал он. - Будем делать зарядку!
     - Зарядку? - спросила девочка. - Зачем волшебникам делать зарядку? Зачем?
     - Не хочу никакой зарядки, - решительно заявил Прутик. - Волшебникам зарядка ни к чему. Ерунда - зарядка.
     - Пускай неволшебники делают зарядку, - согласился Чижик.
     - Тогда покажите мне, как лягушки прыгают, - попросил хитрый Самоделкин. - Я забыл, как они прыгают. Кто знает, как лягушки прыгают?
     - Я! - в один голос ответили ученики. - Я знаю, как лягушки прыгают.
     - Проще простого, - сказал Чижик и запрыгал по садовой дорожке высоко и ловко.
     - Так воробышки скачут, а не лягушки, - заметил Прутик. - Лягушки приседают, а потом - прыг! И лапки в стороны.
     - Покажи, мальчик, покажи, - подзадоривал Самоделкин. - Прыг-скок...
     Они взяли друг друга за руки и запрыгали все вместе.
     Выше всех, конечно, подпрыгивал Самоделкин.
     - Раз-два! Раз-два! Раз-два! - приговаривала Настенька.
     - Ква-ква! Ква-ква! - смеялся Прутик.
     Они так прыгали, что прохожие, которые шли мимо ограды школьного сада, останавливались и говорили:
     - Тут, наверное, школа цирковых акробатов. Ай, какие ловкие!
     - Но зачем тогда, скажите на милость, - не поверил один прохожий, - в саду голубой шар? Зачем акробатам шар? А?
     - В самом деле не понятно, - согласились прохожие.
     Тут один маленький мальчик посмотрел на прохожих и сказал:
     - Все понятно.
     Маленькие всегда понимают лучше многих прохожих.
     - Они от радости прыгают. Вот, - сказал мальчик.
     И я не могу с ним не согласиться. Никаких чудес не бывает без радости. Ни один волшебник не может обойтись без нее, без радости. Не будет радости, не будет никакой волшебной школы.
     Озадаченный художник между тем ходил в зарослях, шарил в траве, наде^ясь найти какие-нибудь следы. И ничего не видел.
     Школьный сад очень густой. В нем даже пальмы растут с орехами. Орехи большие такие, называются они кокосовые. Величиной с маленький арбуз. А в них прохладная жидкость, похожая на молоко. Их никто в саду не сажал. Однажды эти пальмы нарисовал Карандаш. Он подумал: сад будет наряднее от бананов и ананасов. Он взял и нарисовал. И жуков нарисовал - светлячков, как в настоящем тропическом лесу. Не бывает на свете хорошего тропического леса без летающих светлячков. Днем их не видно, зато ночью пальмы очень красивы от голубого сияния. Жуки летают, как маленькие фонарики...
     Озабоченный Карандаш ходил по этому саду - и вдруг ему почудилось будто кусты на лужайке, у фонтана, где занимались ребята, колышутся, прыгают кусты, приговаривают:
     - Раз-два! Раз-два!
     Карандаш бегом поспешил туда. И ничего не нашел. Один шорох и шелест. Правда, совсем близко, так ему показалось, кто-то крикнул тоненьким голоском: "Ку-ку!" Но кто может в саду кричать "ку-ку", если не кукушка? В таком необыкновенном саду не то что кукушка, попугаи с павлинами с ра^достью поселились бы и никогда из него не улетали.
     На всякий случай Карандаш крикнул:
     - Эй, ты, выходи отсюда немедленно, да поживей, пока тебя комарики не закусали. Я кому говорю!
     А в самом деле, кому? Там никого не было. Только снова из гущи веток донеслось "ку-ку". Будто ветки дразнились тоненьким голоском: "Ку-ку!"
     Это, конечно, мог бы сказать ученый попугай КуКу. Но ученые попугаи потому и называются учеными, что любят сидеть в учебных комнатах, а не шататься по лесам и пальмам.
     Самоделкин с укоризной посмотрел на Карандаша и покачал головой, потому что не слышал никаких "ку-ку".
     
     
     ВОСЬМАЯ ГЛАВА - научная, в которой не в болоте, а в кадушке жили-были две лягушки
     
     Самоделкин позвонил в пароходный колокол, приглашая всех на последний урок. Ученый попугай тоже громко позвал: "Цыпа-цыпа-цыпа!" И раньше ребят в класс пошли кот и собака, посидеть и послушать умные разговоры.
     А между тем в городе наступил вечер, и летние сумерки отуманили улицы, необыкновенную школу, и сад, и всех прохожих на улице, и все автомобили, которые, чтобы не потеряться в ранних сумерках, зажгли у себя ру^биновые огоньки.
     Фонтан в саду булькал потише, по-вечернему. Над голубым шаром едва заметно проступили звезды. Он покачивался над верхушками темных деревьев, похожий на луну.
     - Волшебнику надо знать все, - начал урок Самоделкин. - И таблицу ум^ножения обязательно, и правила сложения и вычитания.
     - А зачем? - удивился Прутик.
     - Ты меня огорчаешь. Как это зачем? А если тебя попросят: пожалуйста, нарисуй нам пять яблок, румяных и золотистых. А ты вместо пяти нарисуешь восемь.
     - Будет очень хорошо, - сказал Прутик. - Я лишние сам съем.
     И все ребята прыснули от смеха.
     - Подумают люди, Прутик жадный, - сказал учитель Самоделкин. - И станут смеяться и говорить: или он до десяти считать не умеет, или он жади^на.
     И вдруг кто-то насмешливо сказал:
     - Жадина-говядина, соленый помидор!
     - Чижик, невежливо так говорить про своего товарища, - заметил Самоделкин.
     - Сам жадина-говядина, - сказал Прутик.
     - Я не говорил, - обиделся Чижик. - Наверное, попугай сказал.
     - Это в окошко крикнули, я слышала, - сказала Настенька.
     Самоделкин выглянул в окно:
     - Эй, кто там?.. Нет никого...
     Самоделкин закрыл окно.
     - Мальчишки, наверное, хулиганят, - сказала Настенька. - Очень похоже на мальчишек.
     - Не будем отвлекаться. Прутик, реши нам, пожалуйста, задачу. Послушай правила задачи.
     Самоделкин заглянул в каюту парохода, вынес большую ученую книгу, открыл ее на сорок второй странице и прочел:
     Не в болоте,
     А в кадушке
     Жили-были
     Две лягушки.
     Если будет
     Пять кадушек,
     Сколько станет
     В них лягушек?
     Самоделкин закрыл книгу:
     - Подумай, прежде чем ответить.
     Прутик подумал.
     - А в кадушке вода холодная или горячая?
     Ребята засмеялись.
     - Не задавай глупых вопросов. Лягушки в горячей воде не купаются и не плавают, - Самоделкин забренчал своими пружинками.
     - А кадушки высокие или невысокие? - уточнял Прутик.
     - Высокие, - рассердился учитель, - деревянные, из-под соленых огур^чиков.
     - А кто их тогда в кадушки бросит? - спросил Прутик.
     Ребята фыркнули.
     - Кто не хочет знать математику, - строго заметил Самоделкин, - тот никогда не сумеет летать на воздушном шаре и не увидит море и горы, дальние земли, необыкновенные города.
     - Карандаш нарисует море. Большое-большое, синее-синее. Зачем далеко летать? - сказал Прутик.
     Самоделкин задрожал всеми своими пружинками, так он рассердился.
     - Карандаш! - позвал Самоделкин. - Иди, пожалуйста, сюда!
     Карандаш тут же вошел в класс:
     - Кто меня звал?
     - Ты послушай, - сердито звенел Самоделкин, - какая беда! Послушай, о чем говорит мальчик! Он говорит: "Карандаш нарисует море и горы, неви^данные земли. Нарисует, поэтому не надо никуда путешествовать!" Он лен^тяй. Не хочет учить математику. Мы напрасно приняли его в школу.
     Я не могу вам передать, как побледнел волшебный художник:
     - Мальчик не хочет путешествовать? Не может этого быть! Мальчик, подумай только, мальчик не хочет путешествовать! Или он болен? Конечно, болен! Это мы с тобой виноваты! Он устал. Он такой маленький. Прутик заболел. Надо скорее позвать "Скорую помощь", позвать ученого доктора. Нельзя терять ни минуты!
     - Ах так! - зазвенел Самоделкин. - Я знаю, что делать. Я сам... Я по^бегу! Я найду самого ученого-разученого доктора. Такого доктора, такого... Мальчик, видите ли, болен!
     Самоделкин выбежал из класса, подпрыгивая на своих пружинках, так он спешил найти ученого доктора.
     - Бедный Прутик, - сказала девочка. Она подошла к нему и стала тро^гать больному лоб. - Надо лечь в постель и выпить лекарства. Таблетки, микстуру и порошки.
     - Ай-ай, что мы наделали! - совсем побледнел художник. - Ай-ай!
     Но тут кто-то громко постучал в дверь, и в класс вошел доктор в белом халате с научным таким докторским чемоданчиком.
     - Здравствуйте, - сказал доктор и почему-то внимательно осмотрел и поправил свой халат. Будто боялся, как бы кто не увидел, что у него там под халатом. - Я очень спешит. Я доктор. Кто вызывал "Скорую помощь"? Где больной? Покажите мне больного мальчика.
     И всем показалось, будто в халате у доктора что-то звенит, а сам он слегка подпрыгивает от волнения.
     - Вот он, - сказал Карандаш. - У них сегодня был очень трудный день. Прутик сначала не хотел учить математику, а потом сказал: "Не хочу путешествовать".
     - Хм, - покачал головой ученый доктор. - Очень серьезная болезнь. Откройте рот. Скажите "а-а".
     И всем показалось, будто в халате у доктора что-то звенит от волнения.
     - А-а! - сказал Прутик.
     - Вертольютики макабучки, - задумался ученый доктор, слегка подпрыгивая на месте. И никто не мог понять ученых слов. Ученые доктора иногда разговаривают совсем непонятно.
     - Макабучки! - повторил попугай, а Карандаш побледнел еще сильней.
     Чижик взглянул на доктора и спросил:
     - А почему вы так подпрыгиваете?
     - От волнения, мальчик, от волнения, - сказал ученый доктор.
     - А почему вы так звените? - спросил Чижик, подозрительно прислушива^ясь.
     - Бульяки закаляка, - задумчиво произнес доктор и не ответил. Ученые доктора не любят, когда мешают лечить больных. Он только плотнее запах^нул свой халат.
     - Пожалуйста, помогите, уважаемый доктор, - умоляюще сказал Карандаш.
     Доктор подумал-подумал, открыл свой чемоданчик и снова стал думать, как думает всякий ученый доктор.
     - Таблетки мальчику не помогут, - нахмурился доктор.
     - Не помогут, - вздохнул Карандаш.
     - Микстура мальчику не поможет, - сурово добавил доктор.
     - Не поможет, - затрепетал Карандаш.
     - Мальчику необходима лечебно-учебная пластинка! - решил доктор.
     - Какая пластинка? - не понял художник.
     - Вот она, - и доктор достал из чемодана пластинку для проигрывателя. - На этой пластинке, - сказал ученый доктор, - вся математика записана. Лечение такое: пластинка всю ночь говорит, а мальчик спит. Он утром встает, а у него вся математика в голове.
     - Замечательно! - воскликнул Карандаш. - Чудесное лекарство! Большое вам спасибо, уважаемый доктор!
     - Но мальчик должен спать один, - строго добавил доктор и почему-то зазвенел. - Бульончики курикуки. До свиданья...
     Доктор ушел, а через минуту вернулся учитель Самоделкин, и Карандаш рассказал ему про ученого доктора и лечебную пластинку.
     - Я так и думал, - кивнул железный человечек. - Бульончики курикуки... - зазвенел он. - То есть, виноват, я хотел сказать: мальчик будет спать один. Инфекция очень опасная...
     - Бульончики курикуки, - важно заметил попугай. - Вертольютики макабучки...
     
     
     ГЛАВА НИКАКАЯ, потому что настала ночь
     
     Чижик и Настенька после такого удивительного дня уснули в один миг в спальне для ребят. А Прутика положили на диване в белой комнате, с белыми шторами на окнах, с белыми шкафчиками у стены, в которых стояли самые разные лекарства. Эта комната была на всякий случай, для ребят, если кто-нибудь из них нечаянно заболеет.
     Мальчик уснул. И тогда Самоделкин поставил рядом с ним проигрыватель с учебно-лечебной пластинкой. Потом нажал кнопку аппарата и вышел из комнаты.
     Карандаш выпустил в ночной сад необыкновенную собаку Тиграшу. Такой собаки в темноте любой разбойник испугается, подумал Карандаш. И скучно ей не будет, потому что в саду гуляла коза Бубенчик. Она рвала бананы с деревьев и тихонько звенела своим бубенчиком.
     Художник ушел спать в комнату, на дверях которой висела табличка, привинченная шурупами:
     Комната Карандаша и Самоделкина
     Зеленый кот Клеточка один ходил по комнатам и никому не мешал. Когда коты по ночам ходят, их почему-то никто не видит и не слышит.
     На кухне затих пузатый самовар на гусеницах. Маленькие самосвалы с печеньем и конфетами замерли в своем большом белом гараже, который все, кроме Самоделкина, почему-то называли буфетом.
     Было очень тихо. Только там, где спал Прутик, механический ровный голос говорил и говорил:
     Подарил ежатам ежик
     Восемь новеньких сапожек.
     От восторга ежата визжат.
     Сколько было у папы ежат?
     Учебная пластинка вертелась, а мальчик спал и не видел, как зеленый кот вошел в комнату.
     - Подумай, - плавно говорил механический голос, - подумай: сколько было ежат? Помни: к четырем прибавить четыре будет восемь. Дважды два - четыре. Дважды четыре - восемь.
     Учебная пластинка вертелась, и свет луны прыгал на ней, как солнечный зайчик, вернее, как лунный, потому что была ночь. А может быть, не как лунный зайчик, а как лунный мышонок. Потому что кот вдруг насторожился. Его зеленые глаза в темноте сверкнули, как два маленьких светофора. Он пошевелил зелеными усами, выгнул спину и стал подкрадываться к лунному зайчику или мышонку.
     Пластинка вертелась, как блестящий волчок. Зеленый кот подкрался и прыгнул на нее, потому что коты не могут спокойно смотреть, если что-нибудь вертится, прыгает или убегает. Но попробуйте бросить на пластинку шарик из бумаги. Он полетит, как пуля. Кот прыгнул на пластинку с мате^матикой. Зеленого кота Клеточку завертело, закружило. Он заорал и вылетел, как пуля в открытую форточку.
     А под окном в эту минуту собака Тиграша, подняв кверху одно ухо, внимательно слушала: кто это все время говорит в комнате про ежат, про лягушек, про новые сапожки? Не надо ли по этому случаю залаять? И вдруг на Тиграшу плюхнулось какое-то Зеленое Усатое Мяукающее Диким Голосом. И все это в клеточку.
     Собака залаяла. С перепугу она бросилась бежать неизвестно куда.
     Зеленое Усатое подпрыгнуло, зашипело и угодило на спину козе, дремав^шей под банановой пальмой.
     - Мяууу!..
     - Бе-ееее! - возмутилась коза Бубенчик и шарахнула через ограду школьного сада прямо на улицу ночного города, и понеслась, и поскакала, звеня бубенчиком, не обращая внимания на светофоры.
     На другой день в одном учреждении было подано такое заявление в каби^нет начальнику лично:
     СЛУЖЕБНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ Прошу меня категорически уволить. Потому что я, пребывая на службе, в ночное время уснул. И во сне видел козу василько^вой масти. А на козе верхом зеленого кота в шахматную клеточку. Сторож Удочкин.
     Но это было на другой день. А пока разбуженный Карандаш вылетел в сад и закричал:
     - Эй, кто там? Выходи! Мы тебя совсем не боимся! Ни капельки не боимся! Кыш отсюда, пока тебя Тиграша не разорвала на мелкие кусочки!
     Но в саду, кроме взъерошенной Тиграши, никого не было.
     - Ты кого пугаешь? - спросил в окошко сонный Самоделкин.
     - Я не знаю, - жалобно ответил Карандаш.
     - Ты, наверное, нездоров. Ты много работаешь. Тебе надо съездить на Черное море.
     - Я здоров, - художник вздохнул. - А ты, - сказал он Тиграше, - никого сюда не пускай.
     - Р-ррр! - ответила Тиграша.
     Потом она ходила по саду около школы. Сначала тихонько рычала, потом старта повизгивать и вилять хвостом, как будто ее кто погладил и почесал за ухом. Но было темно, и я не видел, погладил ее кто-нибудь или не погладил.
     
     
     ГЛАВА ДЕВЯТАЯ - о том, как просыпаются ученики Волшебной школы
     
     Рано утром Самоделкин вошел в комнату, где спали Чижик и Настенька.
     - Ребята, вставайте! - сказал он, щурясь от яркого солнышка и весело звеня своими пружинками. - Начинается новый день. Умываться пора, оде^ваться.
     Чижик повернулся на левый бок, потянул на себя одеяло, так что стали видны розовые пятки, почесал во сне одной пяткой другую.
     Настенька вздохнула, не просыпаясь. Как будто ей не надо было спешить на уроки, не надо умываться и завтракать.
     Самоделкин пошел в комнату, где ночевал Прутик.
     - Лежебока, вставай! - позвал Самоделкин.
     Учебная пластинка давно уже перестала вертеться. Мальчик спал, как спят все уставшие дети. Он сказал во сне: "а-аа", повернулся на правый бок и даже не проснулся.
     - Мальчики-девочки! - звенел Самоделкин. - Доброе утро!
     Никто не ответил ему. Железный Самоделкин почесал макушку. Так иногда делают, когда над чемнибудь крепко задумываются.
     - Эй, Карандаш, - позвал он, - погляди, пожалуйста, на своих учеников, на этих сплюшек.
     - Они, - шепотом сказал Карандаш, - устали. Они такие маленькие. Пожалуйста, не буди, пусть еще немного поспят.
     - Ни в коем случае, - железный человечек был непреклонен. - Волшебникам не пристало быть лежебоками, сонями, лентяями... Ты мне скажи, как надо будить мальчиков и девочек, если они спят и совсем не хотят просы^паться?
     - Надо подумать, - сказал художник. - Наверное, мамы и папы гладят их по головке.
     Он подошел и погладил макушку Чижика. Мальчик замурлыкал во сне что-то непонятное и крепче зажмурил глаза.
     - Хм, - задумчиво сказал художник. - Наверное, папы и мамы включают по утрам какую-нибудь приятную тихую музыку.
     - Тю! Может быть, колыбельную? - иронически предположил Самоделкин.
     - Я догадался! - воскликнул Карандаш. - Наверное, мамы варят утром вкусную молочную кашу. Она так замечательно пахнет! Поэтому все девочки и мальчики сами собой встают. Я нарисую такую кашу!
     - Этого еще не хватало! - возмутился железный человечек. - Эй, сквер^ные мальчишки! Эй, сплюхи! - закричал он. - Вставайте сию минуту! И тебе, девочка, стыдно быть лежебокой...
     В ответ он услышал дружное посапывание. Под мягкими одеялами никто не шелохнулся.
     - Ну я вам покажу!
     Самоделкин, подпрыгивая от нетерпенья пошел в класс, где висел пароходный сигнальный колокол. Самоделкин крепко схватил веревку. Самоделкин хорошенько дернул эту веревку один раз, другой, третий...
     "Дон-динь-динь-дон! Дон-динь-динь-дон!" - зазвенел колокол на всю необыкновенную школу.
     Когда начали звенеть стекла в окнах, Самоделкин, очень довольный, от^пустил веревку и не спеша отправился к ребятам. Пожелать им доброго ут^ра. Но говорить было некому. Все ребята спали как ни в чем не бывало.
     - Ну и ну! - только и мог произнести железный человечек.
     - Маленькие... крохотулечки, - вздохнул Карандаш.
     - Ах, так! - вскричал Самоделкин. - Тиграша, поди сюда! Ну-ка, разбу^ди этих маленьких!
     Самоделкин, конечно, подумал: собака застает, и все мгновенно прос^нутся.
     Но Тиграша лаять не стала. Она поглядела на ребят, поглядела, подума^ла-подумала, вильнула хвостом и лизнула Чижика в голую пятку.
     Вас когда-нибудь собака лизала в пятку? Наверное, нет. А Чижа лизнула. Мальчик подпрыгнул в кровати.
     Он закатился таким веселым смехом, будто ему приснился удивительный клоун и весь цирк в придачу.
     А Тиграша лизнула девочку прямо в нос и побежала к ленивому Прутику. Она его тоже лизнула в пятку. Прутик чуть с постели не упал. И все начали хохотать, и прыгать, и кувыркаться. И ребята, и Самоделкин, и Карандаш. А собака прыгала выше всех и лаяла, потому что собаки не умеют смеяться.
     
     
     ГЛАВА ДЕСЯТАЯ самая короткая, потому что в ней только смеются
     
     - Ну, - сказал учитель Самоделкин, когда ребята после завтрака сели на своих лошадок, - я хочу проверить, как Прутик во сне выучил урок математики.
     - Пожалуйста, - ответил Прутик. - Я теперь все должен знать.
     - Сколько будет к четырем прибавить четыре?
     Мальчик хотел сосчитать, сколько будет к четырем прибавить четыре, но вдруг неожиданно для себя громко на весь класс мяукнул.
     - Мяуу! - сказал Прутик.
     Ребята упали с лошадок от смеха.
     Учитель запрыгал на своих пружинках, чтобы никто не заметил, как ему смешно.
     Это непедагогично - смеяться над учеником.
     - Мяу! - повторил ученый попугай. - Ха-ха-ха! Мяу!
     - А сколько будет четырежды два? - спросил железный человечек, едва сдерживая смех.
     Прутик хотел подумать - и вдруг сказал непонятно почему:
     - Бе-еее!..
     Прохожие на улице начали улыбаться и говорить:
     - Какая веселая удивительная школа! Как они весело и громко смеются. Просто замечательно!
     Так смеялись Чижик, и Настенька, и даже Самоделкин. Учитель не мог удержаться.
     - Это мы не проходили... То есть, я такого не ожидал, - говорил Самоделкин, заливаясь веселым звоном.
     - Бе-еее! - насмешливо сказал ученый Ку-Ку.
     - Ну а трижды три? - звенел Самоделкин. - Будет, наверное...
     - Ку-ку! - скрипнул попугай.
     - Кукареку! - подхватил Чижик.
     - Кукареку-у! - замахал крыльями попугай.
     Прутик покраснел, потому что ему очень хотелось ответить, что трижды три будет гав-гав... И он засмеялся громко, вместе со всеми, хотя ему хотелось плакать от стыда.
     - Я больше не хочу во сне, - сказал он.
     - Умница, - похвалил Самоделкин. - Из тебя все-таки получится хороший волшебник...
     - Волшебник! - повторил попугай Ку-Ку.
     
     
     ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ - про такое, чего ни в одной школе никому не раз^решают
     
     После урока математики Самоделкин шел в мастерскую подготовить все необходимое... Но я не скажу для чего. Мне сразу никто не поверит. И ребята сначала не верили. Я потом расскажу...
     Самоделкин шел в мастерскую, но его позвал Карандаш, отвел в сторону и шепотом сказал:
     - Она стянула пирожок с яблочным вареньем!
     - Кто? - опешил Самоделкин.
     - Собака.
     - Ну и что? - Самоделкин удивился. - Чиж кормил ее. Значит, ей мало.
     - Как это что? Собаки не едят пирожки с яблочным вареньем. Она пота^щила пирожок в сад!
     - Выходит, она кого-то угощала? - фыркнул железный человечек. - Не смеши меня, пожалуйста. Я начинаю звенеть, когда смеюсь, а ребята подумают, звонок на урок.
     - У нас творится невероятное, - снова шепотом сказал художник. - Пирожок - это пустяки. С веранды пропали штаны, рубашка и ботинки! Они сохли после дождя.
     - Наверное, сдуло ветром, - предположил Самоделкин. - Ты нарисовал им другую одежду, чего же волноваться?
     - На полу веранды остались чьи-то следы, - шептал Карандаш. - Ночью была роса. И как будто кто-то прошел по веранде босыми пятками.
     - Большими? - спросил железный человечек.
     - Маленькими.
     - А ночью было довольно свежо, и трава мокрая, - задумчиво сказал Самоделкин. - Ты позови собаку. Пусть она следы понюхает.
     Художник вздохнул и пошел искать собаку.
     Тиграша, увидев Карандаша, почему-то завиляла хвостом, тихонько зас^кулила, как будто хотела о чемто попросить.
     Она легла на пол в углу веранды, свернулась калачиком на деревянном полу, встала, опять легла и свернулась калачиком. К сожалению собаки, даже нарисованные волшебным художником, не умеют говорить. Они в придуманных сказках разговаривают, а наша сказка самая правдивая...
     Самоделкин позвал ребят в мастерскую, где на полках и столах лежали настоящие новые сверкающие пилы, настоящие молотки, стамески, рубанки, напильники, плоскогубцы, разные сверлилки, отвертки, гаечные ключи, вин^ты, доски, палочки, фанерки, железки, прутики, цепочки, проволока и шестеренки. Железный человечек просиял, когда вошел в мастерскую.
     - Возьмите в руки молоток и покажите, как вы умеете им стучать.
     Он каждому дал удобный ладный красивый молоток.
     - Ну, веселей! Как вы умеете бухать подоске? Или не умеете?
     - Можно стукнуть? - неуверенно спросил Чижик.
     - Конечно! - воскликнул мастер. - Сколько угодно!
     - Громко-громко? - спросил Прутик. И в глазенках у него сверкнули огоньки.
     - Громко-громко, - кивнул Самоделкин.
     - А нам не попадет? - спросила воспитанная девочка.
     - Никогда!
     Чижик не очень уверенно стукнул по доске. "Бухбух!"
     Прутик осторожно поднял молоток и ударил в доску. "Вам! Вам!"
     Необыкновенная школа загрохотала, загремела, как будто никому не знакомые великаны спрятались в ней, а теперь хотят расколотить ее на мелкие кусочки. "Бум-бум! Бам-бам! Бум-бум! Бам-бам!"
     Звенели стекла, гремели комнаты, грохотала вся необыкновенная школа.
     Это будущие волшебники-мастера колотили по доскам, чтобы руки привык^ли к молоткам. "Бум-бум! Бам-бам! Бум-бум! Бам-бам!"
     Тиграша лаяла, не понимая, что происходит. Самоделкин подпрыгивал, звеня пружинками:
     - Ай, молодцы! Ай, хорошо!
     "Бум-бум! Бам-бам! Бум-бум! Бам-бам!"
     Ребята лихо барабанили по сухим упругим и звонким доскам. И никто не услышал, даже подозрительный Карандаш, как под окном кто-то сказал тоненьким голоском:
     - Ух, здорово!!
     Только Тиграша завиляла хвостом и перестала громко лаять.
     Если собаку погладить, она всегда перестает лаять.
     "Бум-бум! Бам-бам! Бум-бум!"
     - Гром гремит, - говорили прохожие, - а мы зонтики дома оставили. Давно мы не слышали такого грома. Сильная гроза будет!..
     - А ну-ка, возьмите каждый по гвоздику! - воскликнул Самоделкин. - Вколотите их в доску!
     Гвоздик у Настеньки сразу вылетел в окно. Его потом искали-искали, но почему-то не нашли.
     Чижик не смог вогнать гвоздик в доску и очень расстроился.
     Прутик нечаянно попал по пальцу и заревел.
     Самоделкин успокаивал их:
     - Ничего, ребятишки, на первый раз так всегда. Все идет как надо.
     На рев Прутика прибежал Карандаш и переполошился:
     - Мальчик плачет?!
     - Я хотел научить его, как сколотить обыкновенную очень полезную ска^мейку.
     - Если тебе так нужны скамейки, я нарисую сколько угодно, - проворчал Карандаш. - Мальчик мог повредить себе руку. Чем он будет рисовать волшебные картинки? Надо перевязать ему палец.
     Художник в одно мгновение нарисовал бинт. И Настенька забинтовала малышу руку.
     - Не плачь. Прутик, - утешала девочка. - Я тебе очень хорошо забин^тую.
     Железный человечек нахмурился и сказал:
     - Урок окончен.
     А попугай сердито крикнул:
     - Кыш! Кыш!
     
     
     ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ - уплетательная-летательная, в которой летает сли^вочно-фруктово-шоколадное мороженое
     
     Карандаш на кухне, одетый в белый поварской колпак и белоснежный халат, рисовал румяные поджаренные котлеты с тоненькой, как соломка, жареной картошкой. А Самоделкин готовил к выезду на обеденный стол свою тех^нику.
     Ребята побежали к фонтану вымыть руки перед обедом. Они плюхались в брызгах, а фонтан переливался на солнце блестками, урчал и булькал.
     - Не промочите ножки, - беспокоилась девочка. - Вы обязательно простудитесь. У вас будет высокая температура. Вон Прутя шмыгает носом.
     - Это фонтан шмыгает и булькает, - пояснил Прутик.
     - А по-моему, кусты шмыгают носом, - сказал Чижик. - А фонтан булькает.
     Они помчались в дом, так и не узнав, кто это шмыгает: фонтан или кусты.
     Ребята сели на свои места. Распахнулось окошко в стене. Маленький поезд выехал на скатерть, везя на платформах тарелки, вилки и ложки.
     Поезд уехал, а за ним появился маленький самосвал, доверху нагружен^ный ломтиками черного и белого хлеба. Он просигналил и сгрузил хлеб на тарелку.
     Потом в окошко въехал поливальный автомобиль с горячей красной цис^терной с белыми буквами на боку: СУП.
     Машина останавливалась около тарелок и наливала в них душистый горячий суп с белыми грибами. А ребята ели его ложками, очень довольные таким обедом.
     Затем появился маленький, но совсем как настоящий могучий трактор с подъемным краном и с большим прицепом, на котором ехали к ребятам котлеты.
     Подъемный кран вынимал котлеты из кузова и накладывал их на тарелки, пока не остыли, пока хрустели румяной поджаристой корочкой.
     Необыкновенный аромат плыл по всему саду. Ребята уплетали суп и котлеты с большим аппетитом, и никто не слышал, как в саду кто-то шмыгал носом и вздыхал. И никто не замечают, как Тиграша, виляя хвостом, смот^рела в окно грустными собачьими глазами.
     Вдруг Прутик закричал:
     - Она утащила мою котлету!
     Когда подъемный кран поднес к мальчику мясную котлету, собака подпрыгнула, схватила ее и через подоконник махнула в сад.
     - Что случилось? - Мастер Самоделкин выглянул из кухни в столовую.
     - Она утащила котлету, - ныл Прутик.
     - Это не беда. Машина добавку привезет всем, кто хочет. Ешьте на здо^ровье.
     Потом из кухни с рокотом и жужжаньем вылетел маленький, совсем как настоящий вертолет. Он повис над ребятами. Лопасти винта шумели, как вентилятор.
     И легкая прохлада шла от него, как от вентилятора.
     Вы когда-нибудь видели такой летающий вентилятор? Я не видел. Его смастерил Самоделкин. И больше нигде подобного нет. И не будет, если вы сами не сделаете вертолет, похожий на этот.
     Вертолет медленно плыл над столом. А с вертолета на парашютиках пада^ли на ребят фрукты и корзиночки с мороженым, сливочно-фруктово-шоколад^ным с абрикосами.
     - Опять мороженое! - сердито сказал Самоделкин. - Ах, Карандаш, Карандаш!..
     - А почему тебе не нравится мороженое? - спросила девочка.
     Самоделкин звякнул своими пружинками:
     - Вы ничего об этом не знаете... Однажды художник съел много мороже^ного, сильно простудился и заболел. И нечаянно, в бреду, нарисовал двух разбойников! Ну разве может волшебный художник рисовать разбойников?.. Они стали настоящими разбойниками. Один из них был знаменитый морской пират капитан Буль-Буль, а другой называл себя доктором Пулькой, а на самом деле... Я даже вспоминать о нем не хочу.
     - Как интересно! - воскликнул Чижик. - Я никогда не видел разбойников!
     - А их больше нет. Капитану Буль-Булю пришлось пойти на работу в плавающий магазин. Бывший пират вылавливает из реки обыкновенным сачком заводные кораблики. Он продает их маленьким покупателям, девочкам и мальчикам. А разбойник Пулька работает в городском саду: высматривает, вынюхивает, выслеживает разных вредных жуков и гусениц.
     - А я думал, настоящие разбойники, - вздохнул Чижик, уплетая мороженое.
     - Когда-то нам от них очень досталось, - недовольно проворчал Самоделкин.
     Ребята не заметили, как вернулась в столовую Тиграша, как подошла к столу, как увидела она летающее мороженое.
     - Негодная! - закричал Прутик. - Ее надо поколотить!
     Он закричал не потому что вспомнил про свою котлету, а потому, что собака подпрыгнула, оторвала зубами одну корзиночку с мороженым сливоч^но-фруктово-шоколадным с абрикосами и шмыгнула в сад.
     - Хватай! Лови! - закричали ребята, смеясь и выпрыгивая через окно в сад.
     - Негодная! - шумел Прутик, отламывая на ходу бананы с дерева и швы^ряя в Тиграшу, как будто это были не бананы, а камешки или даже боевые гранаты!
     "Бац-бац!" - летели бананы. Только собаку с мороженым догнать совсем не просто. Собака убежала. И ребята вернулись в школу розовые от возбуж^дения.
     - Подумаешь, - проворчал Самоделкин, - утащила одно мороженое. Во всем виновато мороженое.
     - Где это видано, чтобы собака ела мороженое с абрикосами? Тут что-то не так. Мне кажется, надо будет позвонить в милицию, - нахмурил брови Карандаш.
     - А милиция спросит: "Кто обижает собаку? Неужели будущие волшебники, ученики Волшебной школы? Кто это смеет кидать бананы? Покажите нам тех, кто швыряется бананами!" - очень сердито сказал Самоделкин. - Волшебники так не поступают.
     - А что? - спросил Чиж как ни в чем не бывало. - Карандаш новые нарисует.
     - Много нарисует, - подхватил Прутик. - Много-много. Сколько захотим.
     
     
     ГЛАВА НЕСЧАСТЛИВАЯ, потому что тринадцатая
     
     Прошел день, и прошла ночь. Правда, не совсем прошла, потому что было только раннее утро. В школе все ребята спали. В городе на улицах еще никого не видно. Прохожие никуда не спешили, автомобили никуда не ехали. Дворники в белых фартуках подметали дорожки, на которых, правда, не было ни соринки, ни пылинки. Начиналось удивительно свежее голубое раннее утро.
     Самоделкин спал, чуть позванивая своими пружинками. Неугомонный Карандаш проснулся раньше всех и побежал к фонтану в сад - умываться и делать зарядку.
     Вода была холодная, но Карандаш воды не боялся. Он плескался в ней, как утенок, и напевал такую песенку:
     Меня зовут Карандашом.
     Я с каждым Дружен малышом.
     Ля-ля, ля-ля, ля-ля!
     Один, два, три, четыре, пять.
     Я все могу нарисовать.
     Ля-ля, ля-ля, ля-ля!
     И всех ребят,
     И всех ребят
     Я научить рисунку рад.
     Ля-ля, ля-ля, ля-ля!
     Но только помни:
     Хороши
     Лишь острые карандаши!
     Ля-ля, ля-ля, ля-ля!
     Приплясывая от свежести, от утренней радости, Карандаш вернулся к дому, взглянул на веранду - и замер от неожиданности. В углу веранды, свернувшись калачиком, спала Тиграша. Положив на нее голову, спал, свернувшись калачиком... А может быть, спало, свернувшись калачиком, что-то непонятное.
     Он или оно, это чумазое и лохматое, открыло глаза, вскрикнуло, увидев Карандаша, и хотело удрать. Но Карандаш поймал за руку Лохматое-Чумазое. Тиграша залаяла. В окно выглянул Самоделкин.
     - Ты кто? - спросил удивленный Самоделкин.
     - Как ты сюда попал? Я тебя где-то видел, - нахмурился Карандаш.
     - Я... я... я мальчик. Вот кто я, - заикаясь, пролепетало Чумазое-Лохматое. - Я мальчик!
     - Нет, вы слышали? - удивился художник. - Он мальчик! Вы когда-нибудь видели мальчиков с такими грязными коленками, с такими замаранными ла^дошками?
     - А что, - заметил Самоделкин, - у него две ноги, две руки, оцарапан^ные коленки. Может, он и в самом деле мальчик?
     - Тебя как зовут? - спросил Карандаш.
     - Я не знаю, - ответило Чумазое-Лохматое, шмыгнув носом. Карандаш всплеснул руками:
     - Тогда скажи, пожалуйста, почему ты здесь?
     - Я... я хочу в школу.
     - И поэтому прятался и всех пугал? - возмутился художник.
     - Я боялся, меня прогонят.
     - Конечно, прогонят! Кому нужны такие замарашки? - сердился художник. - Ты, наверное, даже руки мыть не умеешь?
     Лохматое-Чумазое шмыгнуло носом, и все увидели, как слезы потекли по его немытым щекам. А из кармана курточки выпал гвоздик. Собака залаяла на художника. Самоделкин внимательно посмотрел на гвоздик.
     - Пожалуйста, не плачь. Я терпеть не могу слез. Ты лучше расскажи нам, откуда у тебя этот симпатичный гвоздик? - спросил он.
     - Я его нашел, - всхлипнуло Чумазое-Лохматое.
     - Нашел? Он его нашел! Настоящий гвоздик!! И положил себе в карман! - обрадовался железный человечек. - Ну, конечно, мальчик! Никаких сомнений быть не может. Он - мальчик!
     Собака завиляла хвостом, подпрыгнула и лизнула железного человечка прямо в нос.
     - Посмотрим, какой он мальчик, - смягчился Карандаш. - Проверим его способности, а там видно будет. Идем в школу, - решительно сказали ху^дожники.
     Они вошли в школу, а там их окружили проснувшиеся ребята.
     - Кто это? Кто? - зашумели ученики.
     - Это новенький, - сказал Самоделкин. - Хочет поступить в школу.
     - Если он что-нибудь умеет, - пояснил Карандаш.
     - Я все умею, - сказало Чумазое-Лохматое. - Я способный.
     Видно, ему очень хотелось поступить в необыкновенную школу. Она ему понравилась, эта необыкновенная школа.
     - Ты, оказывается, хвастунишка?
     Карандаш.
     - Мальчик, наверное, голодный, - заметил Самоделкин. - У нас после ужина остался пирог. Я принесу.
     А потом будем завтракать все вместе.
     - Отлично, - сказал художник. - А я принесу полотенце для мальчика.
     - Я мальчик! - радостно воскликнул ЧумазыйЛохматый. А Тиграша залаяла, подпрыгнула и лизнула Карандаша прямо в нос.
     Мастер Самоделкин принес пирог и кружку с компотом. Художник принес полотенце.
     - Примите меня, пожалуйста, в школу! - попросил Чумазый-Лохматый.
     - Ай, какой нетерпеливый! - улыбнулся художник. - Вот умывальник, вот полотенце, вот зубная щетка, вот расческа... Нет, расческа, я думаю, не поможет. Вот щетка для волос. Вот щетка для ботинок. Вот сапожный крем. Вот компот. Умойся, почисти ботинки, причешись. Ты умеешь, или тебе помочь?
     Лохматый-Чумазый поглядел на ребят и сказал:
     - Я сам.
     - Как тебя зовут? - спросил Чижик.
     - Я не знаю, - шмыгнул носом Чумазый-Лохматый.
     Ребята, конечно, засмеялись. Новенький обиделся. Он шмыгнул носом, но плакать не стал. Мальчики так просто не плачут.
     - У тебя шнурок на ботиночке не завязан. Можно, я тебе завяжу? - поп^росила Настенька.
     Она хотела взять его за руку, подвести к умывальнику и вымыть грязные ладошки.
     - Я сам, - твердо сказал Чумазый-Лохматый.
     - Молодец! - похвалил Самоделкин. - Ты просто молодец! А ну-ка, покажи всем, как ты умеешь умываться.
     - Очень даже просто, - новенький взял кружку с компотом, поглядел в нее, подумал и... вылил компот себе на макушку.
     Самоделкин перестал звенеть своими пружинками, застыл на месте, как будто он был сделан совсем не из пружинок, а из дерева. Карандаш в изум^лении замер.
     - Ой, не могу! - прыснула девочка.
     - Ха-ха-ха! - заливались мальчики. А собака сердито лаяла на них.
     - Ой, не могу! - пищала Настенька. - Тебя в школу не примут.
     - Примут! Примут! - закричал новенький.
     - Ты ничего не умеешь.
     - Умею!
     - А ботинки чистить умеешь? - хохотали ребята.
     - Умею!
     Новенький взял чистое полотенце и вытер свои чумазые ботинки. Ребята стонали:
     - Ой, ха-ха-ха!
     Ну и ну, хотел сказать Карандаш и не мог вымолвить ни слова.
     - А зубы чистить? Зубы? - еле могла произнести девочка.
     Новенький макнул пальчик в сапожный крем и провел им по своим зубам.
     - А кран зачем? Кран? - заливаясь неудержимым смехом, спросил Прутик.
     Новенький подумал и сунул палец в кран, из которого лилась вода. Струя веером разлетелась по всей комнате, обдавая ребят.
     - Настоящее Чучело-Бабучило, - сказал Прутик и вдруг закричал:
     - Он Чучело-Бабучило! Это Чучело-Бабучило! Я узнал его!
     - Чучело-Бабучило! - запрыгали ребята.
     - У него моя куртка! - возмутился Чижик.
     - Мои ботинки! - добавил Прутик. - Он жулик! Жулик! Жулик!
     Новенький растерянно посмотрел на всех, шмыгнул носом и заплакал. Совсем как настоящий мальчик.
     - Чучело-Бабучило! Жулик! Жулик! - не унимались ребята.
     Он прыгнул через подоконник и побежал в сад. Оранжевая Тиграша с лаем полетела за ним. Ребята перемахнули через подоконник.
     - Чучело-Бабучило! Чучело-Бабучило! - вопили они. - Тю-тю! Лови! Дер^жи!
     Они срывали бананы, ломая ветки, швыряли вслед убегающему нарисован^ному мальчику.
     - Тю-тю! Жулик!
     - Остановитесь! Подождите! - закричали Самоделкин и Карандаш, на бегу размахивая руками. - Что вы делаете? Остановитесь!
     Ребята остановились.
     - Он Чучело-Бабучило! Он компот на макушку! Он жулик! Он ботинки полотенцем! Он мороженое, котлету!.. Он... Его не примут в школу! Не примут! - наперебой галдели ребята.
     Маленький перепуганный Чучело-Бабучило сидел в кабине шара, куда он забрался, убегая от ребят, и горько плакал, размазывая по щекам слезы. Тиграша, сидя рядом с ним, лизала его лохматую макушку и тихонько скули^ла. Голубой воздушный шар покачивался над ними, наклонялся, будто хотел утешить никому не нужного чумазого Бабучило, трогают его шелковым, упругим, нагретым на солнце боком.
     Волшебный художник остановятся, как будто в него ударила молния. Железный человечек замер, будто пружинки у него разъела ржавчина и он больше не в силах пошевелиться и никогда-никогда не зазвенит и не запрыгает, этот веселый мастер Самоделкин.
     Стало очень тихо.
     - Я все могу нарисовать, - глухим голосом печально сказал Карандаш. - Я все могу нарисовать! Но я не могу рисовать, я не умею рисовать Неж^ность и Доброту, Честность и Дружбу. Я не могу нарисовать обыкновенную, простую, даже самую крохотную Радость... Я умею рисовать конфеты, лошадок, бананы, пальмы, кораблики, велосипеды, автомобили, пароходы. Все на свете умею! Но я не могу рисовать обыкновенное человеческое достоинство. Я самый плохой учитель. Я слабый художник. Я ничему не могу научить их...
     Может быть, он прав, маленький грустный художник? Радости не бывает без Дружбы. Нежности не бывает без Радости. Без нее не бывает и Доброты.
     Он грустно смотрел на ребят.
     - Мы больше не будем, - сказали они. - Мы нечаянно.
     - Если мальчик не вернется, я уйду навсегда, - еле слышно сказал художник.
     - Не уходи, не надо, - просили Чижик, Настенька и Прутик.
     И вдруг по саду прошумел ветер. Все увидели, как сверкающий на солнце голубой шар качнулся и плавно поднялся над пальмами, над улицами, над городом, над землей. В кабине шара сидел заплаканный чумазый Бабучило в обнимку с оранжевой собакой. Ветер подхватил их и понес неизвестно куда. Все ахнули. Ребята завороженные смотрели, как тает в небе крохотный, почти невидимый шарик.
     - Я ухожу навсегда, - сказал художник. - Прощайте...
     Он подошел к стене и нарисовал сначала большой круг. Не успели ребята и Самоделкин что-нибудь сказать, как в небо взлетел еще один упругий шелковый шар и унес от них обиженного грустного художника.
     - Они все погибнут! - закричал Самоделкин - Мальчик не умеет управлять полетом. А в этом шаре я не сделал приборы для управления... Они погибнут...
     
     
     ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, которая могла быть последней
     
     Самоделкин взял молоток, четыре гвоздика и прибил у ворот школы такую табличку:
     
     ВОЛШЕБНАЯ ШКОЛА ЗАКРЫТА, КАК БУДТО ЕЕ НИКОГДА И НЕ БЫЛО
     
     Ребята ходили грустные. Девочка больше никому не говорила "не промочи ножки, поправь курточку" и всякое другое. Она была очень сердита. В школе, в этой веселой школе, вдруг совсем неожиданно почему-то не стало радости.
     Попугай, даже веселый попугай, больше никому не говорил "цыпа-цыпа", но зато все время кричал "кыш!"
     - Вам, - сказал Самоделкин, - всем надо вернуться домой к мамам и па^пам. А тебя, Прутик, я отведу к одним хорошим знакомым. Ты у них пожи^вешь, пока я буду искать моего друга.
     - Самоделочкин, пожалуйста, - умоляли ребята, - мы очень хотим остаться в школе.
     - А что вы станете в ней делать?
     - Стучать, пилить и строгать, - ответил Прутик.
     - Мастерить машины, - ответил Чижик.
     Самоделкин грустно посмотрел на ребят:
     - Я боюсь, я подозреваю, что самосвалы, не груженные печеньем и конфетами, вам не очень понравятся. Кто их вам принесет, эти конфеты? Кто сделает вам сегодня обед? Волшебная школа закрыта. Ступайте, малыши, домой! А ты, Прутя... Но я сначала позвоню по телефону.
     Самоделкин позвонил по телефону и рассказал одним хорошим знакомым, какие печальные события случились в необыкновенной школе.
     - Ну что вы, - говорил Самоделкин в трубку, - я полечу на своем. Разве могут большие самолеты найти маленький воздушный шар во всем белом свете?.. Я полечу на своем... Но я благодарен вам за добрый совет. А мальчик, действительно, может к вам дойти без меня. Он уже совсем большой... До свиданья... Пожалуйста, передайте привет вашему Тиме... Спасибо...
     Железный человечек положил трубку.
     - Проводите, пожалуйста, Прутю, - сказал он ребятам. - Я знаю, вы жи^вете рядом с моими знакомыми. А я должен торопиться, пока шар не улетел очень далеко. Я должен вернуть радость в нашу с вами школу. Или она больше никогда-никогда не откроется. Волшебное не бывает без РАДОСТИ...
     - Мы хотим с тобой, - сказал Чижик.
     - Возьми, пожалуйста, нас в полет, - сказали Прутик и Настенька.
     - Милые вы мои, такое путешествие по силам только очень отважным и крепким.
     Самоделкин раздал ребятам конфеты, которые остались на кухне, погладил их по макушкам и проводил до калитки, стараясь не глядеть на их опухшие глаза и мокрые носы. Он побежал в мастерскую, открыл широкую дверь и выкатил на дорожку самолет, которого никогда раньше ребята не видели. В эту мастерскую первоклассников еще не пускают.
     Самоделкин гаечным ключом проверил все болты, заглянул в мотор, постучал по крыльям, как доктор постукивает, когда выслушивает мальчиков и девочек, чтобы узнать состояние их здоровья.
     Он вернулся в дом, осмотрел в последний раз комнаты, выпустят в сад ученого попугая, закрыл окна и двери, взяв только чемодан с инструмента^ми да канистру с маслом. Не подсолнечным, не сливочным, а машинным.
     - До свиданья! Прощай, необыкновенная школа! Увижу ли я тебя еще раз?
     Крепкий железный человечек сказал это шепотом, чтобы никто-никто не услышал его и не подумал про железных человечков: они такие слабые? Не может этого быть!..
     
     
     ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, где самолет подпевает Самоделкину
     
     Мастер Самоделкин сел в кабину, включил мотор.
     Машина вздрогнула, качнула крыльями, дорожка улетела от колес. И пальмы, и школа - все вдруг осталось далеко внизу. Фонтан превратился в маленькую струйку, дом - в нарядную коробочку, люди на улицах стали кро^хотными, как лилипутики, автомобили сделались игрушечными, как будто их всех выкатили из магазина игрушек, завели ключом, вот они теперь и ката^ются по игрушечным улицам.
     На прощанье железный человечек посмотрел вниз и на какой-то зеленой лужайке увидел необыкновенную козу. Она бегала наперегонки с маленькими ребятишками. Их было много вокруг нее. Коза так бегала, так подпрыгива^ла, что сверху казалось, она говорит: "Забодаю, забодаю, забодаю..." И что-то звенело над городом в синем глубоком воздухе: то ли бубенчики, то ли ребячий смех. Наверное, потому, что коза была вся в цветочках. И ромашки прыгали вместе с ней по бульвару, который с высоты казался маленькой зеленой лужайкой. Поэтому нельзя было понять, откуда появились на лужайке белые крохотные прыгающие клеточки. Словно зеленый мышонок, маленький, весь в белую клеточку, мяукая, бегал за ребятишками и козой.
     Потом железный пилот увидел речку, похожую сверху на синий прохладный ручей. Увидел парусный кораблик с большими золотыми буквами на борту: ПЛАВАЮЩИЙ МАГАЗИН
     
     
     "ПРУТИК"
     
     А под ними, наверное, были совсем незаметные буквы: "Продажа заводных пароходиков".
     "Почему на нем такие унылые грязные паруса? - подумал Самоделкин. - Почему рядом не видно веселой стайки заводных корабликов? Почему не спе^шат к магазину мальчишки, выбрать себе настоящий заводной кораблик прямо на воде? Почему?"
     Но самолет унес удивленного Самоделкина от реки, от плавающего магазина, от города и Волшебной школы. Город утонул в синеве. Мотор гудел. Ветер покачивал крылья. Самоделкин внимательно смотрел вокруг: нет ли где шара с потерянным другом. Нет ли где шара с мальчиком и собакой. Но только птицы и несколько детских шариков плавно прошли мимо самолета. Их, наверное, потеряли нечаянно дети, живущие далеко-далеко внизу. А в такой же далекой высоте неслись огромные самолеты. Люди смотрели в круг^лые окна и говорили:
     - Смотрите, какой отважный человечек! Он летит один и совсем не боится!
     А на больших самолетах иногда летают маленькие дети. Они узнали Самоделкина, железного человечка. Они махали ему руками:
     - Это Самоделкин! Это Самоделкин, смотрите! Смотрите!
     Но Самоделкин их не видел. Он был очень занят. Пилот не имеет права отвлекаться. Машина любит внимательных и отважных. Пилот, если он долго летит, если ему грустно, может петь какую-нибудь песню. И железный человечек запел:
     Один веселый паровоз
     Один вагон сердитый вез,
     А тот ужасно этим недоволен...
     И Самоделкин понизил голос, будто подражая голосу недовольного вагона:
     - Я возмущен,
     Я удивлен.
     Куда? Куда
     Помчался он?
     Как будто я
     В судьбе моей не волен.
     Ветер пел на крыльях, и пилот пел такой припев незнакомой песенки: А паровозик:
     - Ту-ту-ту! Ту-ту, Ту-ту, ту-ту-уу...
     Внизу туманилась на солнце коричнево-зелено-голубая равнина. Бежали ручейками широкие, наверное, реки. А Самоделкин пел, подражая скрипучему голосу вагона:
     - Зачем тебе на тыщу верст,
     Когда легко на двести?
     А ты, приятель, будь не прост,
     Как тот зеленый паровоз,
     Как полосатый паровоз,
     И тот, который без колес
     Один стоит на месте...
     А паровозик:
     - Ту-ту-ту! Ту-ту, Ту-ту, ту-ту-уу...
     В багажнике самолета, как в бочке, отражалось эхо и словно подпевало тоненькими голосами: А паровозик:
     - Ту-ту-ту! Ту-ту, Ту-ту, ту-ту-уу...
     В конце концов, если друг потерялся, надо во что бы то ни стало найти его. Потому что нет на свете ничего нужнее друга: маленького или большого, но только верного друга. И храбрый Самоделкин пел, подражая голосу вагона:
     - И что вдали не видел ты?
     Все те же рельсы и мосты,
     И бесконечный перестук.
     Верста похожа на версту,
     И ветер злее на лету...
     Так в песенке вагон убеждал того, кто посмел утянуть его неизвестно куда:
     А чтоб ты рухнул на мосту!
     Ту-ту, ту-ту, ту-ту... - передразнил вагон, и в багажнике самолета эхо повторило тонкими голосами припев: А паровозик:
     - Ту-ту-ту! Ту-ту, Ту-ту, ту-ту-ууу...
     
     
     ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в ней самолет начинает разговаривать
     
     Железный человечек поглядел вниз и увидел только синюю ровную глубину до самого горизонта.
     - Море! - воскликнул догадливый Самоделкин. - Океан! Вон и пароходы - словно игрушечные плавают. И зеленые острова...
     - Где пароходы? Где? - вдруг пискнул самолет.
     И железный человечек от удивления чуть не выпрыгнул из него прямо в небо. И конечно бы утонул.
     Железные человечки не умеют плавать. Он оглянулся назад и ахнул. Из багажника выглядывали Чижик и Настенька. Вот оно какое эхо подпевало в багажнике самолета!
     - Вы как сюда попали? Кто вам разрешил?
     Наивный Самоделкин. Задает смешные вопросы.
     Пока он закрывал школу, ребята вернулись и незаметно влезли в багажник самолета.
     - Где Прутька? - волновался железный человечек.
     - Он в багажнике не поместился, - ответила девочка.
     - Что я слышу! - вскричал Самоделкин. - Вы оставили Прутю одного! Как вы могли?! Я немедленно вернусь! Но по вашей вине погибнет Карандаш, погибнет Бабучило. Если они уже не погибли...
     Самоделкин повернул самолет, и машина, конечно, сразу послушалась его. Но пока самолет летел туда, куда и ветер, все было в порядке. А когда перегруженный самолет пошел обратно, сильный ветер закачал его, словно это был не самолет, а лодка среди плюхающих морских волн. Крылья задрожали, мотор начал давать перебои, машину тряхнуло. Ребята схвати^лись друг за друга, чтобы не выпасть из багажника.
     - Надо ждать, пока переменится ветер, - в полном отчаянии сказал железный пилот и повернул машину туда, где в море зеленел крохотный островок, обрызганный волнами.
     Самолет, натужно гудя мотором, сел среди настоящих, но, вероятно, совсем не нарисованных пальм. Ах, если бы они были нарисованы!
     - Это, наверное, Карандаш нарисовал пальмы на желтом песке, - тихо сказала девочка.
     Самоделкин только печально вздохнул. Ребята сели на мягкую, как пери^на, траву. Море шумело за деревьями, плюхалось о берег. Пальмы баюкали тихим шелестом.
     - Я спа-ать хочу! - зевнула девочка. И уснула.
     Ведь она была совсем еще маленькая девочка.
     - Я тоже спать хочу! - жалобно сказал Чижик. И уснул.
     Ведь он был совсем еще маленький.
     Настенька видела во сне ребятишек, у которых почему-то были расстег^нуты все пуговицы на курточках. И ребята могли простудиться.
     Мальчику снились папа и мама, которые до сих пор так и не знают, как зовут их ненаглядного Чижика: Зайчонок? Солнышко? Звоночек? Или Воробушек?
     
     
     ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ, а которой появляются...
     
     Я даже не знаю, кто появляется в этой главе. Пока Самоделкин с ребятами ждет на далеком острове, пока художник и Нарисованный Мальчик летят неизвестно где, наверное, очень даже не близко, нам надо посмотреть на Волшебную школу, проведать Прутика.
     Но сначала я расскажу о том, какой парусный кораблик увидел Самоделкин, пролетая над городом. Потому что не все ребята знают про этот кораблик. Вот раньше все мальчики знали. Даже многие девочки. А теперь знают не все.
     Кораблик очень красивый. Такой, какими были старинные-старинные па^русные корабли. У него три высокие тонкие мачты. Они скрипят, поют, если ветер качает их, надувая белые легкие паруса. И ветер гудит в медных старинных пушках, словно это не пушки, а сигнальные трубы.
     - Оооо! - глухо звут они. - Ооо! Давай уплывео-оммм!
     А на палубе сидит унылый удивительный человек с большой рыжей бородой, в полосатой тельняшке. Он мрачно глядит на воду и не слышит, о чем говорят прохожие на берегу. Прохожие, которые Самоделкину с высоты казались, наверное, муравьишками. Только пусть прохожие не обижаются. Они казались. А на самом деле ничего подобного. Солидные уважаемые люди.
     - Какой удивительный кораблик! - заметил один прохожий. - Почему в городе стоит необыкновенный парусный кораблик?
     - Неужели вы не знаете? - повел плечами другой уважаемый солидный прохожий. - На этом корабле настоящий магазин для ребят.
     - Плавающий магазин? - удивился первый прохожий. - Никогда не видел таких магазинов. Я приехал издалека. И в моем городе есть большой пруд, но магазины почему-то не плавают. Хотел бы я чтонибудь купить в магазине, который плавает.
     - Боюсь, вы ничего не сможете купить, - вздохнул другой. - Вот раньше, я помню, корабль плавал на самой середине реки. А вокруг него кружились игрушечные заводные пароходики. Белые, синие, зеленые, с мач^тами, с трубами, штурвалами и фонариками.
     Синие гудели, белые пыхтели, зеленые свистели. А здесь, на берегу, там где мы с вами так увлекательно беседуем, буквально проходу не было от мальчишек.
     Они шумели, прыгали от нетерпения в ожидании, пока за ними подойдет к берегу этот магазин. Они вбегали на палубу, ветер надувал тугие паруса и корабль...
     - Вы подумайте, как интересно! - сказал первый прохожий.
     - Да, да... "Мне с трубой, - шумели ребята, - мне без трубы, но чтобы гудел, а мне с красной полосой на боку"... Там были заводные пароходики самые разные.
     Кому какой понравится. Только надо сачком выловить пароходик из реки. Поймал - и неси, пожалуйста, себе домой.
     - Но позвольте! - воскликнул первый прохожий. - Позвольте, я не вижу на речке ни одного пароходика.
     Ни одного! И продавец, извините, в магазине такой неприветливый, такой несимпатичный. Сковородки ему продавать, а не заводные синие, белые, зеленые...
     - Да, - печально кивнул другой прохожий, - с тех пор, как в магазин пришел новый продавец, на берегу не стало покупателей, веселых мальчиков и девочек. А в реке не то что пароходиков, даже лягушек не видно, зеле^ных в пупырышках.
     - Но почему? - возмутился первый прохожий. - Почему?
     - Никак не могу вам объяснить. Поговаривают, будто новый продавец бывший разбойник! И даже, извините, пират.
     - Не может этого быть! Взрослый человек, а такое говорите. Не бывает никаких разбойников. Особенно этих, извините, пиратов. Я, между прочим, не маленький...
     Обиженный прохожий, конечно, ушел. Прохожие потому и прохожие, что куда-нибудь уходят.
     И вот, когда на тихой набережной не осталось ни одного прохожего, на ней появился никому не знакомый человечек с длинным, как морковка, носом. Он поглядел вокруг и побежал по деревянному трапу на палубу плавающего магазина.
     - Это я, - шепотом сказал человек с тонким, как морковка носом. - Это я!
     - Неужели? - вскочил продавец. - Я тебя не узнал... А ты совсем такой же, каким был, р-разбойник... хо-хо!
     - Разве тебе не надоело продавать и выдавать?
     - Тьфу! - плюнул продавец. - Надоело... чтоб он утонул!
     - Тогда идем скорей. У меня такие новости! Говорят, они улетели... - совсем тихо прошептал необычный посетитель.
     И дальше я не мог разобрать ни одного слова. Поэтому нам надо вернуться в покинутую всеми Волшебную школу.
     
     
     ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ, где появляются два новых учителя
     
     - Никого нет, - сказал Прутик ученому попугаю. - Грустно.
     - Ку-ку! - ответил попугай с ветки. - Гр-устно!
     Одинокому всегда грустно.
     Как раз в эту минуту к воротам школы подошли два удивительных человечка. Давайте послушаем, о чем они говорят.
     - Вот она - школа бездельников, - сказал один, с большой рыжей бородой, в полосатой морской тельняшке.
     - Волшебная! - хмыкнул другой, с длинным, тонким, как морковка, носом.
     - Ты погляди, какие роскошные пальмы! - воскликнул бородач. - Настоящий тропический лес! Пиратские джунгли! Орехи! Кокосы! Бананы! Чудное местечко для разбойников. А мне так надоело продавать мальчишкам и дев^чонкам заводные пароходики, орать все время глупости: "Кому с трубой? Кому без трубы?.." Тьфу!
     Другой, который был с тонким и длинным, как морковка, носом, топнул сердито ногой:
     - А меня прогнали! Я был таким хорошим садовником. Искал жуков-корое^дов, червячков и мошек, букашек и таракашек внутри каждого яблочка и каждой груши. Я так старался, так старался...
     И он облизнулся, как будто увидел целую корзину спелых и сладких яблок или груш.
     - Проклятье! - сказал бородач. - Меня тоже хотели списать на берег. Меня! Самого лучшего на свете... продавца!
     - Тебя? - удивился Тонкий Нос. - Бывалого моряка? Настоящего морского волка? За что?
     - Я так трудился, - махнул бородой человек в тельняшке. - Так трудился!.. Когда в магазин приходили всякие маленькие мерзавчики, я вместо глупых заводных пароходиков продавал им самые чудесные, самые веселые, самые забавные игрушки. Ха-ха!.. Мягкие тапочки с канцелярскими кнопками внутри. Водяные пистолетики с едкими чернилами вместо воды. Рогатки, веревки, чтобы натягивать их на дорожке, где ходят всякие задумчивые глупые люди с книжками, с газетами...
     - Какие хорошие ты продавал игрушки! - похвалил Тонкий Нос.
     - Да-да! Я продавал им булыжнички, чтобы метко пулять в глупые заводные скорлупки. Они так смешно булькают, когда идут на дно. "Буль-буль-буль!" Замечательно! Ха-ха! У меня много таких чудесных игрушек, - и он похлопал себя по карманам, - только дарить некому.
     - Почему некому? - возразил Тонкий Нос, на цыпочках заглядывая через калитку. - Вон мальчишка гуляет.
     - Здравствуйте! - сказал вежливый Прутик. - Если вы пришли в школу, то здесь никого нет. Все улетели. А вы кто?
     - Ха, мы разбойники! - сказал бородач, потирая руки. - Значит, никого нет?
     - Какие разбойники? Какие такие разбойники? - дернул его за рукав Тонкий Нос. - Он пошутил. Он очень веселый. Он знаешь кто? Знаменитый новый учитель! Хе-хе!.. Я тоже учитель. Самый настоящий учитель. Здравствуй, мальчик! Добрый день! Как тебя зовут?
     - Прутик.
     - Прутик-веник, - хмыкнул тихонько бородач. - Ветка еловая, шишка сосновая, полено дубовое. Разве так надо знакомиться? Я тебя научу. Ну-ка, мальчик, назови мне какую-нибудь обезьяну!
     - Горилла, - ответил ничего не подозревающий мальчик.
     - Очень приятно! Будем знакомы! А меня зовут учитель Булькин! - рявкнул учитель. - А моего почтенного друга зовут учитель Пулькин. Ха-ха-ха! - засмеялся он.
     - Добро пожаловать, милые дети! - важно изрек учитель Пулькин. - Ученье свет, а неученье тьма. Не пей сырую воду. Руки мой перед едой.
     - Но не мылом, не водой, - подхватил бородатый учитель Булькин, - а чернилами. Семь раз отрежь, один раз отмерь. Вот видишь, какие мы науч^ные-разнаучные.
     - Мой знаменитый ученый друг, - важно добавил Пулькин, - знает много веселых сказок. Уважаемый коллега, не расскажите ли вы ребяткам интерес^ную сказку?
     - Пожалуйста-препожалуйста, - кивнул бородач. - Один добрый, замеча^тельный, умный серый волк съел одну девочку. Ну, совсем такусенькую, вроде как ты, мальчик. И надел ее красную шапочку. Бабушка видит, знако^мая шапочка, и говорит: "Почему, девочка, у тебя такой симпатичный хвостик?" - "Это не хвостик, - отвечал вежливый серый волк, - это кисточка от шапочки"... И с большим аппетитом скушал бабушку.
     - А я знаю веселые детские песенки, - похвалился Пулькин. - Вот например: один козлик ушел от своей любимой бабушки в темный лес. Осталась от козлика одна косточка. Хе-хе!.. Ужасно забавная песенка... Неужели вам никогда не пели таких чудесных песен? Вам, наверное, скучно. Как вы тут поживаете?
     - Скучно поживаем, - сказал Прутик. - Раньше так весело было. Нас на волшебников учили.
     - Тю! На волшебников! - свистнул бородатый учитель. - А на разбойника тебя не учили? На самого настоящего мор-р-рского разбойника?
     - Нет, - растерялся мальчик. - Это, наверное, тоже интересно?
     - Еще бы! - гаркнул Булькин. - Лево руля, право руля! Полный вперед! Ух, красота!
     - У нас таких уроков не было, - сказал Прутик. И в голосе его прозву^чало маленькое такое сожаление.
     - А что было, уважаемый мальчик? - спросил учитель Пулькин, пробира^ясь в калитку.
     - Уроки Смеха и Радости, урок Стуканья-Бряканья...
     - Безобразие! - рявкнул учитель Булькин, вбегая в калитку. - Мне стыдно! Каким глупостям учили милых культурных деток! Ай, ай!
     - Ай, ай! - повторил ученый попугай с ветки. - Цыпа-цыпа, ку-ку!
     
     
     ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА, в которой начинаются уроки безобразия
     
     - Милые дети, - поднял кверху палец учитель Пулькин, - я знаю тысячу разных уроков и Веселья и Радости! Мне совсем не жалко, я расскажу, я всех научу. Ой, какие веселые уроки знаю! Хе-хе!
     - Он такой умный учитель, - кивнул бородач.
     - Слушайте меня! - важно сказал Пулькин. - Урок первый: как стать веселым, если у вас плохое настроение... Поймайте кошку, привяжите ей на хвост пять железных банок. А потом надо крикнуть "брысь!"
     Она побежит... Это очень-очень смешно. Хе-хе!..
     - Ха-ха-ха! - громко засмеялся учитель с рыжей бородой. - Ой, ха-ха! Вот уморил.
     - Разве смешно? - спросил неуверенно Прутик.
     - Ха-ха! - вдруг закричал попугай. - Ой, ха-ха!
     - Вот видишь, как весело, необразованный, совсем неграмотный мальчик! - подпрыгнул учитель Пулькин, потирая от удовольствия руки.
     - Ай, молодец! - похвалил своего приятеля бородач. - Я и не знал, какой ты на самом деле ученый!
     - Ай, молодец! - повторил попугай.
     - Если вас ничего на свете не радует, - вел необычный урок Пулькин, - заверните в яркий фантик от конфетки горькую-прегорькую таблетку, позо^вите знакомую девочку и скажите: кушай, пожалуйста, конфетку, она сла-адкая!.. Девочка развернет фантик, откусит горькую таблетку... Ой, как будет смешно! Ай, как будет радостно!
     - Ой, не могу! - закатился другой учитель. - Хо-хо-хо!
     Попугай чуть не упал с ветки:
     - Ой, не могу! - заверещал он. - Хо-хо-хо!
     - Ха-ха, - неуверенно хихикнул смешливый Прутик.
     - И я кое-что знаю! - смахнув с глаз веселые слезы, поделился другой учитель. - Когда на тебя шмякнулось какое-нибудь горе, надо взять в руки водяной пистолетик, налить в него самые чер-рные-пречерные чернила, позвать какую-нибудь знакомую девочку в новом платье, нажать курок - и пистолетик выстрелит... Ой, смешно! Ой, не могу!.. Едкими чернилами на самое-самое новое платье! Ужасно весело!
     - Ха-ха-ха! - тоненько засмеялся Прутик.
     - Ха-ха-ха! - закатился попугай Ку-Ку.
     - Минуточку! Минуточку! - ревниво сказал учитель Пулькин. - А я веселее знаю. Смотрите все на меня, дорогие детки! Вот я поднимаю камень. А вот у меня резиновая подтяжка, и нет никакой рогатки. Ну зачем культур^ному человеку рогатка?.. А я прикладываю камень к моей подтяжке, натяги^ваю резинку, прицеливаюсь... Бац!.. Если метко пульнуть в попугая, перья полетят, как из подушки. Будет очень весело!.. Эй, попугай, где ты? Цыпа-цыпа-цыпа!
     Он так и сделал, как объяснил. Резинка шлепнула, камень взлетел.
     - Ку-ку! - сердито закричал попугай, ныряя в гущу веток.
     Но камень со свистом упал обратно и стукнул ученого Пулькина в самую макушку.
     - Ой, как смешно! Ха-ха-ха! - ревел басом Булькин.
     - Ха-ха-ха! - весело засмеялся Прутик.
     - Нет, вы только подумайте, - остановился на улице один случайный прохожий, - на воротах написано: "Волшебная школа закрыта", как будто ее никогда и не было. А в ней опять смеются? Какая удивительная школа!..
     - Но если говорить серьезно, - мотая головой от смеха, сказал бородач, - если говорить серьезно, веселее всех тому, чьи желания мгновенно исполняются. Кто, например, имеет много-много, целую кучу денег. Маленькая золотая монетка делает веселеньким самого грустного человека. Любой запрыгает от радости!
     Вот какие слова изрек учитель Булькин. А ты когда-нибудь видел, чтобы радость была в монетке?
     Я видел ее, настоящую радость, в бумажном кораблике, в одуванчике, в капле дождя, в ладошке ребенка, в макушке маленького мальчика, в улыбке девочки, в прыгающем котенке, в белой тучке над лесной поляной.
     И даже в добром слове, которое не увидишь.
     Но я не верю, чтобы она, веселая живая Радость, могла быть в монетке!
     
     
     ДВАДЦАТАЯ ГЛАВА
     
     - Веселее всех тому, чьи желания сбываются, - махнул бородой учитель Булькин.
     - А почему тогда Карандаш улетел очень грустный? - спросил мальчик.
     - Он глупый, твой Карандаш. Ничего не понимает и не умеет.
     - Умеет, - не согласятся Прутик. - Он все умеет. И заводной автомобиль, и деревянную лошадку, и велосипед, и кораблик...
     - Тю! Кораблик? - перебил, ухмыляясь, бородач. - Я говорю: глупый! Зачем кораблик, если моря нет, уплыть некуда?
     - Он и море может нарисовать, - сказал мальчик, - синее море.
     - Ну да? - не поверил учитель Булькин. - А подводную лодку может? Я больше терпеть не могу кораблики. Весь на виду - и сплошной сквозняк.
     - Может, - сказал мальчик. - Он все умеет, и все даром. Никакой мо^нетки не надо.
     Два новых учителя дернулись так, словно ежата нечаянно залезли к ним под мышки и щекочут их своими колючками. Прибежали из леса, не подумали хорошенько, что будет, и залезли под мышки. Славные такие, но ужасно ко^лючие симпатичные ежата.
     - Ха-ха-ха! Даром? Хо-хо-хо! Даром!! Га-га-га! Вот насмешил. Я же говорю: глупый!
     - Он волшебник, - сказал мальчик.
     - А волшебники все глупые, - наставительно изрек учитель Пулькин. - Разбойники, вот кто умные - так умные!
     - Разбойников не бывает, - пискнул Прутик.
     И мне послышалось, будто в голосе мальчика прозвенело маленькое такое сожаление.
     - Как это не бывает? Много ты понимаешь, - фыркнул учитель Булькин, сверкнув глазами. - В таком дремучем лесу вполне могут весело жить-пожи^вать разбойники. Только пещеры не хватает, полной всяких пиратских сок^ровищ и с потайной дверью, чтобы никто не нашел. Только моря не хватает. Широченного моря вокруг и со всех сторон. Чтобы никто никогда, ни милиция, ни всякие самоделкины-недоделкины ржавенькие, не могли добраться к нам сюда на р-разбойничий остров.
     - Какой? - удивился мальчик. - Повторите, пожалуйста...
     - Разбойничий, вот какой! - рявкнул Булькин. - Хочешь, мы станем тебя учить на разбойника? А?
     - Хочу! - весело сказал мальчик и захлопал в ладоши. - Ура!
     - Какой способный, какой умный-умный мальчик! - подмигнул учитель с тонким носом.
     А другой пощекотал Прутика своей бородой:
     - Маленький р-разбойничек. Пистолета ему настоящего не хватает. Пиф-паф!
     - Жаль, Карандаша нет, - пискнул Прутик, - он бы все нарисовал. И потайную пещеру, и пистолет...
     - И подводную лодочку! И настоящее море! - подсказал Булькин. - По морям, по волнам, шитокрыто...
     - И много-много всякого-разного, - мечтательно пропел учитель Пулькин, облизываясь. - Пирожное, мор-роженое, кофе-какаву.
     - Не мешало бы нам закусить. Мы устали от уроков. Хе-хе!.. Да вот и бананы висят! - заметил учитель Булькин. - Дорогие дети, урок окончен. Перемена! Большая перемена!
     - Бананчики! - облизнулся другой учитель. - Свеженькие, желтенькие.
     Они бросились к бананам и стали рвать и уплетать их тут же под зелеными деревьями, урча от удовольствия.
     Когда учитель Булькин проглотил двенадцатый банан, он запел хриплым шепотом учительскую необыкновенную песенку. Наверное, так чтобы не слышал ее примерный ученик Прутик или какой-нибудь случайный прохожий на улице:
     Мы р-разбойнички-душегубчики!
     Чики-брики!
     Карамба!
     Компас!
     Если нам попадетесь, голубчики,
     Будет жалко нам, бедненьких, вас!
     Учитель Пулькин уплел семнадцатый банан и подхватил тоненьким шепот^ком:
     Ой, как жалко нам, бедненьких, вас!
     И тут они вместе затопали ногами, шепча друг другу такой разудалый припев:
     Хрундиляк и пундиляк!
     Брундиляк и хрундиляк!
     - Хрундиляк и пундиляк! - неожиданно для себя громко запел мальчик.
     - Ай, какой способный ученик! - поедая бананы, сказал учитель Пулькин своему приятелю.
     Прутик, мурлыкая "хрундиляк и пундиляк", убежал в дом, отыскал большой кусок мела, вернулся к воротам школы, снял табличку с надписью "Волшебная школа закрыта" и на другой стороне таблички написал крупными буквами:
     
     ШКОЛА РАЗБОЙНИКОВ
     
     Малыш как ни в чем не бывало повесят табличку на прежнее место.
     
     
     ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА, где все хотят быть разбойниками
     
     Вы не знаете, почему в городе начался такой переполох? Если догадае^тесь, расскажите, пожалуйста, мне. А то я не знаю, как дальше рассказывать. Непонятная сказка, совсем не сказка, даже наоборот.
     Почему на улице так много взволнованных мам? Они стоят сплошной це^почкой у ворот школы и говорят одна другой:
     - Вы только подумайте! Мой убежал ночью. Мы с мужем искали, звали, кричали. Поймали у самых ворот. Он опять убежал. Где-нибудь рядом ходит, выжидает, негодный...
     - Ах, разбойник! - отвечает ей другая очень взволнованная мама. - Я своего на самой ограде поймала. За ногу стянула. Он кричал: "В первый класс хочу!" Теперь дома сидит, к умывальнику привязанный. Муж дома сто^рожит, а я тут на всякий случай...
     - А я внучонка на балконе закрыла, - вмешалась в беседу очень взволнованная бабушка. - Он там сидит и поет: "Хрундиляк и пундиляк!.." Тьфу!.. Мне дед говорит: "Глупая, на балконе удочки с лесками. Убежит! Все равно убежит". Вот я и караулю тут. Не дам в калитку войти. Меня, старую, не проведешь...
     - Мамочки, милые! - кричит самая молоденькая очень взволнованная мама. - Кто бинокли дома имеет? Бегите скорее на крыши, глядите, милые в оба. Мой такой маленький, всюду прошмыгнет. Беленький он, в матроске, на шапке ленточка...
     - Ах, такой-сякой, ах, разбойник! - сочувствуют мамы, плотнее смыкая взволнованные ряды. - Ишь чего надумали, сорванцы! День и ночь будем стоять, всю неделю, никого не пропустим, никто не прошмыгнет!..
     
     
     ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА - про синее море
     
     Но постойте, постойте! Не может этого быть! Кто там летит над городом на тонком и легком шаре?
     Он! Конечно, он, мой добрый волшебный художник! Летит и смотрит: нет ли где обиженного мальчика?
     Чтобы утешить его. Помочь малышу, если не опоздал.
     За каждого нами нарисованного мальчика мы в ответе. Ни один мальчик, даже самый маленький, не должен остаться одиноким.
     Но шара с мальчиком нигде не было. Ветер нес легкий, почти невесомый шар, бил, и швырял, и раскачивал кабину. Художник цепко держался обеими руками за борт. Вы, конечно, помните: на шаре не было никаких приборов, и художник совсем не умел управлять полетом. Ветер нес его сначала в дальние дали.
     Потом ветер подул в обратную сторону и, как вы понимаете, вернулся туда, где была необыкновенная школа.
     "Наверное, так и надо, - подумал художник. - Я никогда не найду Нарисованного Мальчика без моего друга Самоделкина". И нарисовал на дне ка^бины камень. От груза шар опустился пониже. Камень вышел отменный, хотя рисовать при такой болтанке не очень удобно. Карандаш нарисовал другой камень, чтобы шар не улетел мимо школы, и увидел внизу непонятного человека с длинным, как морковка, носом.
     Человек махал руками, подпрыгивал, потом наклонился, поднял камень, приложил его к одной своей резиновой подтяжке, натянул ее, как рогатку, резинка шлепнула, камень взлетел и ударил в упругую ткань шара. И тоненький голубой шар начал падать, словно детский шарик, если проколоть его какой-нибудь острой булавкой.
     - Необычайно смешно! Хе-хе-хе! - подскакивал внизу человечек. - Ой, не могу! Невероятно смешно! Хе-хе! Ужасно весело...
     На высокой пальме кричал, махая крыльями, взъерошенный попугай:
     - Ха-ха-ха! Ой, не могу, ку-ку!
     - Ха-ха-ха! - пищал внизу маленький мальчик, сверху очень похожий на Прутика.
     - Ах, разбойник! - ахнул Карандаш, падая вместе с кабиной.
     На этом, наверное, могла кончиться наша печальная сказка, если бы находчивый Карандаш не успел нарисовать парашют.
     Учитель Пулькин мгновенно удрал в кусты, где жевал бананы другой учитель, с рыжей бородой.
     Парашют опустился во дворе школы, и художник увидел мальчика.
     - Прутик, - сказал Карандаш. - Почему ты смеялся? Кто пульнул в меня камнем?
     - Очень смешно получилось, - ответил мальчик. - Шар так смешно лоп^нул. Пиф-паф!..
     - Неужели тебе весело? Где научили тебя так смеяться?
     - На веселом уроке Смеха и Радости.
     - Кто?! - вскричал художник. - Самоделкин? Может быть, я?
     - Нет, - сказал Прутик, - учитель Пулькин и учитель Булькин. Здесь у нас теперь школа Разбойников. Нам очень весело. У нас много новых игрушек.
     - Дудочки? Барабан? Хоккейные клюшки? Мячик? - спросил добрый художник.
     - Тю! - свистнул мальчик. - Глупости какие! Разбойники так не играют. Пожалуйста, нарисуй мне синее море, подводную лодку и потайную пещеру. Я ждал тебя, чтобы ты нарисовал мне синее море.
     - Ай, молодец! - шипел из укрытия Пулькин. - Пускай нарисует. И чтобы остров на нем. Остров! Настоящий пиратский остров! Учебное море. Нагляд^ное пособие.
     - Нарисуй море, - как ни в чем не бывало повторил мальчик. - У нас уроки такие будут. Учебное море. А на нем - чтобы настоящий остров.
     Художник покачал головой:
     - Ты, наверное, болен. Где Самоделкин? Где ребята?
     - Не говори! - выбежал из кустов учитель Пулькин и следом за ним учитель Булькин. - Пускай сначала нарисует. Некультурно обманывать маленьких.
     - Некультурно обманывать маленьких, - пискнул Прутик.
     - Здравствуйте, кто вы? - спросил удивленный Карандаш. - Я вас, кажется, где-то видел.
     - Моя фамилия Пулькин. Я совсем новый учитель.
     - Курикуки! - вдруг крикнул с ветки ученый попутай.
     - Курикуки! - повторил свирепый учитель с большой рыжей бородой. - Мурлыпузя мурлыкузя.
     Карандаш очень удивился:
     - Мурлыпузя мурлыкузя? Вы сказали: мурлыпузя мурлыкузя? Но я ничего не понимаю!
     - Конечно, - подбоченился Пулькин. - Сразу видно, кто настоящий учитель, а кто нет. Ученые люди всегда говорят непонятно. Мой почтенный друг - самый знаменитый учитель. Он сказал: здравствуйте! Как поживаете? Добро пожаловать! Ученье свет, а неученье тьма. Уходя, гасите свет. Пей^те, дети, молоко, будете здоровы. Дважды два - пять.
     - Он ученый, - объяснил мальчик.
     - О, карамба! - сказал учитель Булькин. - Крюква не бряква!
     - Мой друг недоволен, - объяснил Пулькин. - Он говорит: какая нику^дышная школа, какой никуда не годный учитель, если не может подарить крохотулечке синее море. Подумаешь, какие пустяки. Море, водичка, плюх, плях, рыбки, чайки, р-русалочки. Плях, плюх.
     - Подумаешь, какие пустяки! - весело подхватил мальчик. - Ерунда, море.
     - Брундиляк и хрундиляк! - негодовал знаменитый ученый.
     - Он говорит, - перевел Пулькин, - ему горько и стыдно за таких никчемных учителей. Он жалеет бедненьких мальчиков и девочек. И слезы мешают ему смотреть на такое безобразие. Он требует закрыть навсегда эту школу, если не будет моря, если не будет подводной лодки, если не будет потайной пещеры, где мальчики смогут играть в разбойников.
     Художник опустил голову.
     - Ну хорошо, я нарисую море, но это совсем не так просто, как вы думаете.
     Он стал ходить по дорожке взад и вперед, приговаривая сам себе:
     Раз-два-три-четыре-пять,
     Море будем рисовать.
     Волны, волны,
     Всюду волны,
     Только волны рисовать...
     И вдруг подул не знакомый в нашем городе удивительный ветер. Величаво колыхнулись, дрогнули высокие пальмы. Это волшебный художник начал рисовать море вокруг своей школы.
     Белая чайка! Смотрите, белая чайка! В нашем городе настоящая белая чайка! Волшебный художник рисует море, синее море!
     - Море! - пискнул Прутик.
     - Батюшки, море! - подскочил Пулькин.
     - Море! - торжественно сказал очень усталый художник. - Синее море!
     - Море! - взревел Булькин, выпрыгивая к берегу. - И не надо искать. Вот оно, синее, разливанное!
     А море гудело, плюхалось о берег, и чайки летели туда, где в тумане синел другой берег с очень взволнованными от удивления мамами.
     - Какое чудо! Смотрите, какое чудо! В нашем городе синее море! - удивились мамы. - Южное море! Ай, хорошо!..
     
     
     ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ГЛАВА - ничем нас не радует
     
     Веселый Прутик, скинув тапочки, убежал вдоль берега шлепать босыми пятками синие волны.
     - Давай-ка рисуй нам подводную лодку, - не очень вежливо сказал Пулькин. - И пещеру. Потайную пещеру.
     Карандаш очень удивился:
     - Какую пещеру? Зачем подводную лодку?
     - То есть как?! - возмутился Булькин. - А на чем удирать? Куда прятаться? Шито-крыто!
     - Куда удирать? От кого прятаться? - не понял художник.
     - Он шутит, хе-хе! - сказал учитель Пулькин. - Он пошутил. Он такой веселый... На чем ребятишки будут путешествовать? А? В кино и в зоопарк? На чем они станут кататься по морям, по волнам? Рисуй подводную лодку, тебе говорят. Некультурно детей обманывать.
     - Ага, я пошутил, - махнул бородой Булькин. - Я веселый. Но где, по-твоему, детки станут играть в разбойников? Обманывать нехорошо. Давай сюда пещеру с потайным входом! Шито-крыто...
     Наивный Карандаш сначала нарисовал на краю берега подводную лодку. Зеленую, небольшую, вроде катера, но самую настоящую подводную лодку. Она качнулась на волнах, прибой плеснул в ее гладкий бок. Зазвенела от натуги якорная цепь. Словно эта лодка приплыла сюда из холодной та^инственной глубины моря, кинула якорь у самого берега незнакомой земли. Настоящий морской якорь, а не какой-нибудь нарисованный.
     Булькин открыл рот и шлепнулся на землю. Так иногда делают, если че^му-нибудь сильно удивляются.
     - Не может этого быть! Невероятно! - сказал Булькин.
     - А я говорю: может! - не согласился учитель Пулькин. - Ерунда какая, взял и нарисовал. Пещеру давай с потайной дверью! Крохотулечка будет играть в разбойников. Ему нужна пещера с потайной дверью. Он такую хочет.
     - Я нарисую, - сказал добрый Карандаш. - Вот в этой пальме будет потайная дверь в подземелье. Чтобы играть в разбойников. Пожалуйста, если мальчик хочет. Они такие, они любят...
     Он стал рисовать, и скоро в мохнатом стволе дерева как бы сам собой появился большой, медный, очень старинный ключ.
     Художник повернул его, потайная дверь с глухим скрежетом отворилась - и все увидели каменные ступени, ведущие в старинное темное подземелье.
     Булькин подпрыгивал и щекотал сам себе подмышки. Так он радовался, так ликовал!
     Учитель Пулькин пел тоненьким голосом.
     Они пели громко, потому что никого не боялись. Ни один случайный прохожий теперь не услышит их и никому не расскажет. Случайные прохожие по морю ходить не умеют.
     - Это пират Буль-Буль! Это разбойник Пулька! - воскликнул Карандаш. - Вот они кто! Я узнал их!
     - Мы самые! - подпрыгивал, танцуя, Пулька. - Теперь от нас не уйдешь.
     - Ага! - ревел другой бывший учитель. - Я знаменитый капитан Буль-Буль, гроза морей. Хватай карандашку-таракашку. Попался, мазилка!
     - Самоделкин, где ты? - позвал Карандаш. - Это разбойники! Те самые разбойники!
     Никто не ответил ему. Нет рядом отважного друга, нет железного человечка.
     - Га-га-га! - заливались разбойники. - Го-го-го!
     Мы р-разбойники,
     Мы гр-грабители.
     Нет на свете пир-ратов лютей.
     Уважаемые р-родители,
     Прячьте, прячьте
     Скорее детей...
     Вдвоем они схватили бедного художника и поволокли в пещеру. По камен^ным ступеням вниз, в темное сырое подземелье.
     - Ты будешь рисовать нам одним и больше никому! Что пожелаем!
     - Ах так?! - вскричал волшебный художник и стал рисовать на каменной стенке огромную кусачую собаку овчарку.
     Пират поглядел на картинку, задрожал от страха и мгновенно захлопнул дверь в подземелье. Умышленно или нечаянно разбойник сделал то, чего никак не предвидел Карандаш. В темноте никто никогда ничего не сумеет нарисовать.
     И вот я слышу, как загремела потайная дверь в подземелье, как щелкнул замок над каменной лестницей. Волшебный художник остался один в темноте. Ничего не было видно и слышно в сыром и глухом подземелье.
     Прибежал Прутик и спросил:
     - Где Карандаш?
     - Погулять пошел, - хихикнул учитель Пулькин, он же разбойник Пулька. - Бананы кушает. Га-га!
     Прутик, насвистывая, помчался к морю поглядеть на другой берег. А там, на далеком, синеющем в тумане берегу, взволнованные мамы разошлись по домам.
     - Теперь не убегут, - говорили друг другу мамы, - не одолеть им такое море! Никак не одолеть! Надо в газету написать, спасибо сказать, кто придумал это море. Давно бы так!
     Успокоенные мамы ушли, не заметив, как подошел к морю мальчонка. Сам беленький, в матроске, на шапке ленточка. Поглядел на синеющий в тумане островок и стал пихать в море железную ванночку, напевая песенку.
     
     
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ, в ней опять мы видам Самоделкина
     
     А между тем Самоделкин увидел, как вдруг переменился ветер, как подул он в обратную сторону. Железный пилот усадил ребят в кабину и включил мотор.
     Внизу гудел океан. Большие теплоходы спешили в дальние страны. Воен^ные корабли, нахмуренные, серые, покачивались на волнах. Маленькие белые, как чайки, яхты проносились мимо. Волны шумели внизу, одинаковые, синие от края до края волны. Поэтому казалось, будто самолет не летит, а висит в голубом воздухе. Только шум бесконечный шел к небу. И даже гул мотора не мог заглушить его.
     А небо такое неоглядное, океан такой непостижимо огромный, даль такая бесконечная! Разве найдешь в ней грустных одиноких путешественников на воздушных шарах? Но Самоделкин все летел и летел. И вдруг он заметил в небе маленький, сверкающий на закате шар. Железный человечек посмотрел в бинокль и увидел в кабине шара что-то оранжевое, полосатое, как настоящий тигр. А рядом с полосатым что-то мохнатое, чумазое.
     - Мой шар! - воскликнул Самоделкин. - Я узнаю мой шар! Это Бабучило! Нарисованный Мальчик! Ура!
     Он повернул самолет, и мотор загудел от нетерпения.
     - Скорей, скорей! - приговаривал железный пилот. - Бедный малыш. Ему, наверное, очень страшно лететь одному. Скорей!..
     Бабучило, заметив самолет, запрыгал в кабине. Тиграша залаяла звонко, на весь Тихий океан.
     - Самоделкин! Ура! Самоделкин! - кричал Бабучило, танцуя в кабине шара.
     Самоделкин помахал ему рукой:
     - Эй, не упади! Я тебя не поймаю!
     - Бабучило! Наш Бабучило! - подпрыгивали ребята.
     Самолет облетел вокруг шара один раз, другой, пока железный пилот придумывал, что ему делать. И он, конечно, придумал. Залез в багажник и нашел там длинную веревку.
     - Лови! - сказал Самоделкин, бросая конец веревки Бабучилу. - Привяжи как можно крепче, я потяну тебя на буксире.
     Мальчик привязал веревку, затянул крепко-накрепко узел, хотя кабину сильно качало ветром и стоять в ней было совсем не легко. Мотор гудел, оранжевая собака лаяла, чумазый мальчик пел какую-то веселую, счастливую песенку, но в гуле и звонком лае, в шорохе волн ее нельзя было понять.
     - Где Карандаш? - крикнул Бабучило, подставив ладошки ко рту.
     - Я не знаю, где Карандаш. Мы летим обратно в школу. Потом я буду искать волшебного художника, - стараясь перекричать мотор, ответил Самоделкин. - Вот, кажется, под нами наш город! Вот и река! Вот плавающий магазин. Вот... Но я ничего не понимаю! - воскликнул отважный пилот. - Море! Под нами снова синее море! Зеленый остров! Мы заблудились! Я не знаю, где мы!
     - Смотрите, акула! - пискнула девочка.
     - Нет, - ответил Самоделкин. - Это подводная лодка. Небольшая подводная лодка. - И непонятная тревога закралась в его железное сердце.
     - Мне кажется, добрые люди под воду не прячутся, - тихо сказал он са^мому себе. - Ничего не понимаю. Мы заблудились. Я не умею летать!
     И вдруг снизу, хлопая сердито крыльями, взлетел над пальмой взъерошенный попугай.
     - Брундиляк! - шипел он какие-то совсем непонятные слова. - Хрундиляк!
     - Рр-ав! Ав! - ответила Тиграша.
     - Ррр-ав! Ав! - передразнил нахальный попугай.
     Он догнал шар и клюнул его с размаху своим острым клювом.
     - Ха-ха-ха! - закатилась птица. - Хе-хе-хе! - Ой, не могу!
     - Мы падаем! - сказал чумазый мальчик, прижимая к себе оранжевую собаку.
     - Он падает! - закричали ребята. - Он разобьется!
     - Бедный малыш! - ахнул Самоделкин и повернул самолет вниз, туда, где между морем и пальмами желтела узкая полоска берега. - Может быть, он повиснет на пальме! У них такие широкие листья, сказал железный пилот.
     
     
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ, не очень веселая, но все равно смешная
     
     Разбойники ничего такого не видели, ничего не заметили. Я вам расскажу, почему.
     Сначала хотели покататься на своей лодке. Но у них ничего не вышло. Подводную лодку не заведешь ключом. Это вам не заводной пароходик. Надо уметь.
     - Проклятье! - шумел капитан Буль-Буль.
     Потом они катались на деревянных лошадках по всей школе. А капитан Буль-Буль забирался на мостик четырехколесного парохода, звонил в колокол, дергая за веревку, и командовал:
     - Право р-руля! Полный вперед! Я капитан!
     Потом они порвали ученую книгу под названием "Азбука".
     Потом бегали в столовую, заглядывали в буфет, но, кроме всяких разных детских никчемных паровозиков и автомобилей, ничего не нашли.
     - Мне бы жареной колба-аски с ка-артошечкой! - ныл разбойник Пулька.
     - Дудки! - рявкнул пират. - Пока мы не придумаем, как заставить ма^зилку работать, у нас ничего не будет...
     Вот поэтому разбойники не видели, как прилетел настоящий учитель Волшебной школы Самоделкин.
     Если бы железные человечки могли потакать, им, наверное, было не так грустно, как было грустно доброму Самоделкину. Печальный вышел он из ка^бины, посмотрел вокруг и увидел...
     Ты, наверное, думаешь, какой-нибудь цветок, или ягоды, или нарядного тропического жука? Да ничего подобного! Железный человечек увидел конфету в ярком фантике. Она лежала такая заманчивая, наверное, очень слад^кая.
     - Ой, - сказала девочка. - Настоящая конфета!
     Настенька протянула руку, наклонилась поднять конфету и... Я даже не знаю, что подумать. Конфета подпрыгнула, будто кузнечик, и ускакала в сторону, да еще как будто засмеялась тоненьким голосом:
     - Хе-хе-хе!
     Я никогда не видел прыгающих конфет. Это вам не лягушка!
     Девочка снова протянула руку, и снова конфета подпрыгнула, будто кузнечик, и засмеялась тоненьким голосом:
     - Хе-хе-хе!
     - Мы на острове Прыгающих Конфет в Сладком Океане! - догадался Чижик.
     - Науке такое неизвестно, - покачал головой Самоделкин.
     - Лови конфету! - закричали ребята.
     Они хотели побежать за конфетой-попрыгушкой, но тут же упасти. Обыкновенно шлепнулись в горячий песок.
     - Хе-хе-хе! Ой, смешно! Ой, не могу! - будто смеялась конфета.
     - Ну и ну! - озадаченно сказал Самоделкин. Даже он подобного никогда не видел и не слышал.
     - Мы шлепнулись о веревку! - очень сердито поднялся Чижик, потирая синяк на лбу. - Кто-то натянул ее, чтобы все мы нарочно упали. А конфета привязана к нитке. И никакого чуда нет. Ее дергает кто-то.
     - Я натянул! Только надо было поднять ее повыше. Это очень смешно, когда все кувыркаются через голову. Очень смешно!
     - Прутик! Неужели Прутик? - воскликнул Самоделкин.
     Конечно, перед ними стоял Прутик, веселый маленький Прутик.
     - Ой, Прутька! - очень обрадовались ребята.
     - Совсем ничего не понимаю, - сказал удивленный Самоделкин. - Ты на чужом острове?
     - Совсем не чужом. Его Карандаш нарисовал. И море настоящее нарисовал.
     - Кто? - зазвенел всеми пружинками Самоделкин. - Карандаш? Где он?
     - Гуляет, - кивнул в сторону леса беспечный малыш. - Бананы кушает.
     А ты когда-нибудь бегал на пружинках? Наверное, не бегал. Железный человечек в одно мгновение скрылся в густом тропическом лесу.
     - Давайте будем играть, - сказал Прутик. - У меня много новых игрушек. Вот водяной пистолет. Мы нальем в него чернила и станем пугать Нас^тю. Будет очень весело!
     - Совсем не весело, даже печально, - махнул рукой Чижик.
     - Тогда мы дадим ей вот эти новые тапочки. Настя наденет их, и будет необыкновенно смешно. Вот увидишь.
     Прутик показал новые тапочки.
     - Совсем не смешно, - прошептала Настенька, увидев острые кнопки внутри тапочек.
     - Какие глупые-глупые дети! - вдруг сказал ктото совсем рядом. На поляне появились два разбойника. - Почему это не смешно? То есть, как это не смешно, когда невероятно весело? Дай-ка мне сюда пистолет!
     Разбойник Пулька взял у мальчика пистолет и навел на девочку.
     - Ой! - пискнула девочка и спряталась в одно мгновенье за Чижиком.
     - Ха-ха-ха! - забулькал пират.
     - Ха-ха-ха! - тоненько засмеялся Прутик.
     - Ха-ха! - крикнул с ветки разбойник попугай.
     - А если глупой девчонке сказать, кто мы такие, вот она испугается. Ой, как будет смешно! - подмигнул разбойник Пулька.
     - Здравствуйте! - сказала Настенька. - Добрый день! Кто вы?
     - Ой, не могу! Ай, как будет весело! Пулька. - Мы р-р-разбойники! заверещал
     - Пир-ррраты! - взревел капитан Буль-Буль, наверное, для того, чтобы все малыши вздрогнули.
     - Никаких пиратов не бывает, - заметила рассудительная девочка. - Только в сказке бывают пираты. В сказке для маленьких детей. А на самом деле нет никаких разбойников.
     - Как это нет?! - возмутился пират. - Как это нет!!!
     - Никакой ты не разбойник, - отважно сказал Чижик. - Настоящие разбойники такие не бывают.
     - Как эт-то не разбойник? - опешил капитан Буль-Буль.
     - А вот и не разбойник, - уверенно сказал мальчик. - Не разбойник!
     Пират подскочил на месте:
     - Какое возмутительное недоверие к честным людям! Это я не разбойник? Вот послушай:
     Мы р-разбойнички,
     Мы гр-рабители.
     Нет на свете пир-ратов лютей.
     Уважаемые р-родители,
     Прячьте, прячьте
     Скорее детей!
     - Тю! - свистнул храбрый мальчик. - Даже ни капельки не разбойники!
     Он, конечно, знал, какие бывают на свете настоящие разбойники, а какие не бывают.
     - Оралы обыкновенные, вот они кто, - сказала девочка.
     - Ужасно глупые дети! - закричал обиженный пират. - Невоспитанная девчонка, нахальный мальчишка! Честное слово, я р-рразбойник! - он стукнул себя в грудь. - Как вы смеете не верить мне, знаменитому разбойнику?
     - Ты, наверное, даже "лево руля" кричать не умеешь, - не соглашался Чижик.
     - Я не умею? Лево р-руля! Полный вперед! - гикнул капитан Буль-Буль разбойничьим голосом.
     - Подумаешь, - махнул рукой Чижик, - большое дело. Зато по канатам лазать не умеешь. Вот.
     Пират посинел от обиды. Он чуть не всхлипнул. Разбойник схватил веревку с привязанной к ней вроде бы конфеткой, размахнулся, набросил ее на верхушку пальмы и начал карабкаться по этой веревке. Что-то хрустнуло на вершине дерева, и очень обиженный дядя-разбойник шлепнулся на землю. Взъерошенный попугай на пальме захлопал крыльями:
     - Ой, не могу! Вот уморил! Ха-ха!
     Пулька, чтобы не смеяться, крепко зажал себе рот и фыркал так, словно с головой окунулся в море, и только нос у него шмыгал в разные стороны, как морковка.
     - Ха-ха-ха! - весело смеялись ребята.
     Никакой разбойник на свете не любит, когда над ним так весело смеются.
     - Ну погодите, - сказал он, - я придумал, что с вами со всеми делать. Мы запрем вас на темном чердаке и потребуем выкуп у волшебного художника. Он будет рисовать. Он обязательно станет рисовать! Добренький-пре^добренький, глупый-преглупый мазилка...
     
     
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ, которая дает разбойники то, что они заслужива^ют
     
     Разбойники постучали в старинную дверь подземелья:
     - Эй, Карандаш! - позвал Пулька в замочную скважину. - Мы заперли всех твоих учеников на темном чердаке. Они сидят голодненькие, холод^ненькие. Плачут горькими тезами. Никто-никто не рисует им кофе-какаву, пирожные, куриные котлетки...
     - Пустите меня к ним! - закричал художник. - Пустите скорей!
     - Ха-ха-ха! - чуть не упали от смеха оба разбойника. - Ай, какой шут^ник! Ха-ха-ха! Вот насмешил. Мы тебя выпустим, а ты овчарку! Ой, не могу!
     И, наверное, долго потешались бы они так над своим пленником, если бы вдруг из леса не выбежал Самоделкин.
     - Где малыши? - говорил Самоделкин. - Где Карандаш? Я никого не встретил.
     - Самоделкин, берегись! Это разбойники!
     Железный человечек вздрогнул. Он поглядел в ту сторону, откуда раз^дался крик, и увидел печальные мордашки своих ребят за маленьким окном на чердаке школы. Разбойники бросились на Самоделкина.
     - Ах так! - зазвенел Самоделкин. Он подпрыгнул и стукнул пирата железной головой. Подпрыгнул на своих пружинках и шмякнул Пульку железной головой.
     - Нехорошо! - вопили разбойники, удирая. - Ай, как невежливо! Ай, как некультурно! - стыдили они, улепетывая от Самоделкина. - Караул! Мы больше не будем.
     - Где Карандаш? - сказал железный человечек, останавливаясь.
     И тут разбойник Пулька навел на Самоделкина водяной пистолет.
     Вода брызнула на железного человечка. Он закачался, заскрипел, как скрипит ржавеющий металл. Железные человечки ржавеют от воды.
     - Ага, попался!
     Разбойники налетели на поверженного Самоделкина, скрутили веревкой, а потом привязали к мохнатой пальме. На всякий случай.
     - Железное пугало, - шипели разбойники. - Железная колотушка! Не ви^дать вам никому Карандаша! Никому на свете.
     
     
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ, самая-самая печальная
     
     Может быть, кто-нибудь из вас расскажет о том, что было дальше? Я не могу рассказывать. Я не могу слышать, как звенят пальмы на острове. Я не могу видеть, как сморщенной голубой тряпкой висит на пальме легкий воздушный шар. Кто-то проклевал в нем большую дыру. Я не могу видеть испор^ченный самолет на берегу моря. Под ним весь пляжный песок залит пахучим бензином. Кто-то проклевал в самолете бензиновый бак.
     Не могу я видеть привязанного к пальме железного человечка. Мне больно смотреть на дом, где раньше была самая необыкновенная школа на свете, а теперь в нем сидят запертые на ключ совсем еще маленькие два мальчика и одна девочка.
     Я не могу открыть потайную дверь подземелья, в котором томится Карандаш, потому что не вижу ее, так она хорошо спрятана в дремучем лесу. Я не хочу рассказывать, как наступила темная тропическая ночь. Нигде на свете нет непрогляднее темноты, чем в подземелье у волшебного художника.
     Давайте на этом кончим нашу печальную сказку. Только я погляжу в последний раз: кто это незаметно приближается к дому разбойников, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания?
     Но постойте! Это же наш Бабучило! Он тихо подкрадывается к дому, чтобы не звякнула какая-нибудь ветка. Он бросает камушек в чердачное окно.
     - Ребята! - шепотом позвал мальчик.
     - Кто это? - спросила девочка, заглядывая через решетку. - Бабучка! Милый Бабучка! - всхлипнула Настенька. - Наконец-то мы тебя нашли... Мальчики, это Бабучило!
     Чижик и Прутик подбежали к окну.
     - Мы военнопленные, - сказал Прутик.
     - Я знаю, - прошептал Бабучило. - Я все видел. Я прятался. Мы с Тиграшей висели на ветке и не разбились.
     - Послушай, - сказал ему Чижик. - Волшебному художнику нужен свет. Разбойники очень боятся, как бы к нему не попал свет.
     - Я что-нибудь придумаю, - сказал почти не видимый в темноте Бабучило.
     "Мы что-нибудь придумаем", - хотела сказать собака Тиграша и залаяла. Говорить она совсем не умела, а шепотом и подавно.
     Ребята замерли, застыли от испуга, боясь как бы от шума не проснулись разбойники и не схватили нарисованного мальчика.
     
     
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ, в ней снова гудит паровозик
     
     Пулька спал и видел удивительно приятный сон.
     В большом золотом городе на берегу золотистого моря золотые собаки лаяли на улицах, виляя золотыми хвостиками. Веселый капитан Буль-Буль бегал за ними с большим сачком для ловли бабочек, бегал и звенел от усердия золотой бородой. Огромные золотые киты плавали в море, пуская в небо золотые фонтаны, - целый золотой дождь! И дождь этот падал с неба на счастливых разбойников и звенел, и звенел, и звенел.
     - Это все мазилка нарисовал! - кричали во сне разбойники.
     Вот какой приятный волшебный сон. И вдруг все пропало, потому что разбойники проснулись.
     - Кто шумит? - вскочил Пулька.
     - Кто смеет шуметь на моем остр-рове? - рявкнул пират.
     И тогда храбрый Чижик запел такую песенку:
     Один веселый паровоз
     Один вагон сердитый вез.
     А тот ужасно этим недоволен:
     - Я возмущен,
     Я удивлен,
     Куда, куда помчался он?
     Как будто я в судьбе моей не волен...
     А ребята подхватили озорную песенку Самоделкина: А паровозик:
     - Ту-ту-ту! Ту-ту, Ту-ту, ту-ту-ууу!..
     - Ту-тууу! - весело и громко пели маленькие пленники. - Ту-ту-ууу!
     Как будто смелый неугомонный паровозик приехал сюда на этот остров напрямик через волны и поет на весь океан:
     - Ту-ту-у! Ту-ту, ту-ту-ууу!
     
     
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ, с громом и даже с молнией
     
     Но легко бывает в придуманных сказках. А в действительности все не так просто. Посудите сами.
     Разбойники ужасно рассердились. В эту минуту небо над островом, затя^нутое низкими тучами, вдруг пересекла яркая молния, грянул от края до края по всему небу-океану веселый тропический гром. "Бум-трах!
     Бум-тар-рарах!"
     - Она светит! - вскочил капитан Буль-Буль. - Скорее в лес! - крикнул он, глядя в окошко на молнию. - Скорей туда! Надо заткнуть замочную скважину, пока мазилка не придумал что-нибудь.
     И разбойники убежали к подземелью, крепко-накрепко заперев дом на замок. Они сели на мокрую землю под широкими листьями, заслонив потайную дверь от молнии своими спинами. Разбойник Пулька даже воткнул палец в замочную скважину. Чтобы не уснуть и не бояться ночного леса, разбойники начали напевать: Хрундиляк и пундиляк!
     А ветер между тем угнал тучи с неба, дождь улетел вместе с ними в открытое море. Над островом появились яркие звезды.
     Аx, если бы я мог взять пригоршню этих сверкающих, лучистых, как сне^жинки, удивительных блесток и высыпать их прямо в сырое подземелье!
     Так думал и промокший Бабучило, таясь в густых зарослях наподалеку от подземелья, почти рядом с поющими разбойниками.
     В лесу опять становилось тепло. И влажный воздух наполнился вдруг не^обыкновенным ароматом южных цветов и набухшей травы. Наверное, поэтому два разбойника пели все тише и тише, пока не умолкли совсем и не задре^мали.
     В ночном воздухе стали порхать крупные жуки светлячки. Будто маленькие голубые фонарики летали они между стволами деревьев, танцуя волшебный танец, озаряя на миг сверкающие капли на листьях, на цветах и траве.
     - Свет! - ахнул Бабучило. - Свет! - едва не закричал он громко на весь ночной лес. - Вот он свет! - прошептал мальчик и стал бегать по траве, ловить светлячков.
     Они щекотали ему ладошки. Бабучило мягко держал их в кулачке, чтобы как-нибудь не помять, не погасить. И вдруг над головой кто-то крикнул скрипучим голосом:
     - Пундиляк!
     Взъерошенный попугай слетел с дерева, на лету поймал светлячка и проглотил.
     - Ха-ха-ха! - жутко засмеялся попугай-разбойник. - Цып-цып-цып!
     Попугай летел впереди Бабучило и хватал и склевывал маленькие живые фонарики. Мальчик швырнул в птицу камнем. Попугай увернулся. Мальчик сорвал длинный пальмовый лист, хотел стегнуть попугая, но тот увернулся и, злорадно крича, склюнул еще десяток-другой светлячков. От обиды Бабучило заплакал и сел на землю. Он плакал, а Тиграша вся ощетинилась. Ее глаза сверкнули, она подпрыгнула и цепко ухватила негодную птицу.
     - Брундиляк!.. - успел крикнуть попугай.
     Перья полетели в разные стороны. Собака трепала его как веник. Птица метнулась в кустарник и замерла в нем еле живая. Летать она больше не могла.
     - Спасибо, Тиграша, - тихо сказал мальчик. И они вдвоем стали бегать по лесу, ловить светлячков. Собака прятала их во рту, а мальчик в мягкой ладони.
     - Пожалуйста, не проглоти, - шепотом попросил Бабучило.
     - Ммм, - ответила Тиграша. Она хотела сказать: "Ну что ты, разве можно, я все понимаю". Только собаки не умеют разговаривать.
     Буль-Буль открыл один глаз, подозрительно выставив ухо, начал прислу^шиваться. Но тут он увидел в полумраке, в летучем голубом свете увидел такое!.. Такое!..
     
     
     ПОЛОСАТУЮ ТИГРИНУЮ МОРДУ!
     
     Собака заметила, что разбойник проснулся. Она, правда, могла залаять. Но рот у нее весь наполнен светлячками. Она подносила их мальчику. Она только зарычала:
     
     - РР-РРР!
     
     Если бы Тиграша не зарычала, а залаяла, может быть, ничего и не случилось бы. Но Тиграша зарычала. Ее полосатая тигриная шкура переливалась в неверном голубом свете. Разбойник увидел ее. Стуча зубами от страха, он сначала сказал:
     - Кис-кис-кис!
     Он все перепутал:
     - Кис-кис-кис! Цыпа-цыпа! Кис-кис!
     Потом завопил:
     - Брысь!
     Потом подпрыгнул:
     - Ой-ей-ей! Мяу!
     Ну прямо-таки все на свете перепутал.
     Разбойник Пулька ничего не мог сказать. Он стучал зубами:
     - Дык-дык-дык-дык...
     Через мгновение разбойники были далеко в чаще и не знали, как им выб^раться к дому, пока не рассветет.
     
     
     ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ, где Карандаш почти ничего не может нарисовать
     
     Волшебный художник лег в своей темнице на каменный пол. Он думал о маленькой заботливой девочке Настеньке, о храбром Чижике, о добром, хоть и ленивом Прутике, о преданном друге, у которого такое верное железное сердце. О том, что ожидает их. Думал о невозможности что-либо изменить. И горе наполняло его, и слезы мешали ему открыть глаза.
     Встань, Карандаш! Погляди на свою темницу. Какой необыкновенный свет наполняет ее! Какое волшебное, сказочное, голубое сияние переливается по всему подземелью! Какие звезды кружатся, мелькают, плывут под каменными сводами!
     - Карандаш! - позвал кто-то шепотом. - Проснись!
     Художник открыл глаза. "Да я сплю", - подумал он.
     В подземелье было светло. Один за другим влетали из темноты над каменными ступенями живые фонарики.
     - Это я, Бабучило, - услышит художник. - Мы с Тиграшей ловим светлячков и запускаем их в замочную скважину. Пожалуйста, рисуй.
     - Милый Бабучило, - тихо сказал Карандаш, - вряд ли я что-нибудь смо^гу теперь нарисовать. Прости меня, но ты немного опоздал...
     - Хотя бы ключ и лестницу. Постарайся!
     - Я попробую, - сказал Карандаш.
     Он с большим трудом нарисовал ключ прямо на полу своей темницы. И новый ключ звякнул о камень.
     Карандаш нарисовал веревочную лестницу. На другую сил ему не хватило. Художник вставил ключ в замок двери. Повернул этот ключ. Замок щелкнул, потайная дверь отворилась - и густой свежий воздух опьянил Карандаша. Он потерял сознание.
     Бабучило, пыхтя от натуги, посад ил художника верхом на Тиграшу, обх^ватил учителя руками, чтобы ей было не так тяжело. И они поспешили к дому, где не спали в тревожном ожидании Прутик, Настенька и Чижик.
     
     
     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ, самая счастливая!
     
     Бабучило привязал к веревочной лестнице камень и бросил ее в чердачное окно. Ребята спустились по лестнице вниз.
     - Бабучка, милый Бабучка, - плакала Настенька, целуя мальчика.
     И я должен заметить, хотя, может быть, это не совсем удобно в такой напряженный трагический момент, я не одобряю коверканье разных имен и фамилий. Зовут мальчика Бабучило, ну и пусть будет Бабучило. А то знаете, как у ребят бывает. Сначала Бабучка. Потом Бабучка-Закорючка. Потом просто Чучка. Так и пойдет. И сразу не вспомнишь, как звали мальчика в самом начале.
     - Милый, родной Чучка! - всхлипывал Прутик.
     Вот видите, уже начинается: Чучка-Бабучка...
     - Надо спасти Самоделкина, - сказал Чижик. И вместе с ребятами поспешил к железному человечку.
     Самоделкин совсем не двигался. От воды, от ливня и горя он очень сильно заржавел.
     Мальчики отвязали Самоделкина, постелив широкие пальмовые листья, положили его на землю. Девочка вытирала железного друга своей косынкой, гладила, приговаривая:
     - Бедный, бедный Самоделкин!
     Чижик подумал и решительно сказал:
     - Нельзя терять ни минуты. Сделаем носилки. Нам никто не поможет. Никто не нарисует нам эти носилки!
     Ребята сами сделали двое носилок из прочных пальмовых листьев, уложи^ли в них неподвижных своих учителей. Девочка и Прутик несли Карандаша. Бабучило и Чижик - нести железного Самоделкина.
     У берега на волнах покачивалась подводная лодка. Ребята внесли в нее носилки, поставили их на палубе так, чтобы живительный морской ветер овевал художника и железного человечка.
     - Поднять якорь! - скомандовал, как заправский капитан, маленький Чижик. И сам первый ухватился руками за якорную цепь.
     Они подняли якорь. Лодка качнулась и, подгоняемая волнами, стала медленно удаляться от берега. Конечно, управлять подводной лодкой, кроме Самоделкина, железного человечка и большого мастера, никто не умел. А Самоделкин был недвижим. Но лодка и так отплыла довольно далеко от берега. Никакие разбойники наших друзей теперь не достанут. Пускай себе ос^таются на своем острове, пока милиция не прилетит за ними на вертолете. Сами во всем виноваты.
     - Надо найти машинное масло, - догадался Чижик. - Не может быть, чтобы на подводной лодке не было машинного масла.
     Мальчик спустился в трюм подводной лодки. Он и в самом деле нашел там канистру с маслом.
     Ребята вытерли Самоделкина своими рубашками, смазали Самоделкина маслом. Чижик подкрутил ножки-пружинки, подвинтил, где надо.
     Железный человечек открыл глаза, поглядел вокруг, увидел ребят, увидел волшебного художника на носилках - и все понял без объяснений. Он крепко обнял дорогих своих мальчиков и дорогую свою девочку и чуть не заплакал от переполнившей его радости - самой настоящей, большой, удивительной Радости. Но Самоделкин очень боялся опять заржаветь и поэтому плакать не стал. Все-таки он железный, а твердым железным человечкам плакать не положено.
     - Полный вперед! - зазвенел Самоделкин. - Я знаю, волшебного художника вылечит вольный морской ветер. Не отходите от него, смотрите за ним, он скоро поднимется. А я пойду к моторам.
     Настенька вздохнула:
     - Моя мамочка, наверное, плачет!
     Чижик сказал:
     - Мой папа, наверное, плачет. Он говорит: где мой сынуля? Где мой мальчик, звоночек мой, солнышко мое, зайчонок?..
     Наверное, Чижикин папа до сих пор не знает, как все-таки зовут его ненаглядного мальчика.
     Самоделкин спустился в трюм лодки. Она вздрогнула, негромко загудел сильный мотор, и лодка, разрезая легкие зеленые волны, понеслась на се^вер.
     Карандаш лежал на пальмовых носилках, а Настенька гладила его руку и напевала наивную детскую присказку. Ту самую, которую когда-то очень давно мне говорила моя мама, Настасья Ивановна:
     - У кошки заболи, у собаки заболи, а у тебя, мой родненький, не бо^ли...
     Волшебный художник открыл глаза и счастливо улыбнулся:
     - Я же говорил, какая замечательная вырастет волшебница...
     Железный человечек сиял от радости. Он звенел своими пружинками от восторга.
     - Мы не боимся никаких разбойников! - кричал Самоделкин. - Мы вернемся! Мы снова придем в нашу Волшебную школу! Мы привезем сюда много мальчиков и девочек, много новых учеников!
     - А разбойники пускай живут в лесу, раз они такие, - сказал Чижик. - Будем ходить в лес на экскурсию, смотреть, как живут настоящие несказоч^ные разбойники.
     - Я на них смотреть не хочу, - не согласятся Прутик. - Обыкновенные лодыри, вот они кто, и больше ничего.
     - Постойте, постойте, - строго сказала Настенька. - Вы только посмотрите, какой замарашка Бабучка. Он еще никогда не умываются. Ну-ка, Бабучка, пожалуйста, вымой лицо и руки.
     Мальчик наклонился над бегущей пенной водой. Он вымыл и лицо, и руки, и шею. Вымыл с большим удовольствием, как бывалый, закаленный океаном и всеми ветрами настоящий моряк.
     И все увидели, какой он симпатичный хороший мальчик - этот Бабучило, он же Чучка-Бабучка, он же Чучка-Закорючка, он же Чуча... Славный заме^чательный мальчик!
     Ребята и Карандаш на палубе с нетерпением вглядываются в морскую даль. Чижик стоит, широко раздвинув ноги, совсем как настоящий, хоть и маленький капитан.
     - Он будет морским капитаном. Или станет сочинять сказки, - говорит волшебный художник Самоделкину.
     - Почему ты так думаешь? - позванивает своими пружинками сияющий счастливый Самоделкин.
     - У мальчика макушка пахнет морем, солнышком, облаками, золотыми рыб^ками, дальними странами, зелеными островами.
     - Удачи ему и радости! - отвечает Самоделкин. - Всем ребятам, всем девочкам и мальчикам, удачи и радости. Всем! Всем!
     ...На этом кончается самый трудный урок Волшебной школы.
     До свидания!