СТАТЬИ Н.К.РЕРИХА ДУША НАРОДОВ ПОЗНАВАНИЕ ПРЕКРАСНОГО ПРИКАЗ КАЧЕСТВА ОДЕРЖАНИЕ ЧЕРТА МИРА БЕССТРАШИЕ ЗНАМЯ МИРА СТАРИННЫЕ ЛЕКАРСТВА ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ СЛЕДЫ МЫСЛИ "СОВЕРШЕННО НОВОЕ" ОБОРОНА ВИДЕНИЯ ПАРАПСИХОЛОГИЯ
     
     ДУША НАРОДОВ
     
     В пене океанских волн каждый неопытный мореход находит хаос и бесформенное нагромождение, но умудренный опытом ясно различает и законный ритм, и твердый рисунок нарастания волны. Не то же ли самое и в пене смятения народов? Также было бы недальновидно не различать гигантских волн эволюции. Было бы несправедливо не заметить внутренней законности и трогательных проявлений души народной. В этих проявлениях отражается высшая непреложная справедливость. Поучительно замечать, как народный глас и народный ум возвращаются к своим героям, в многообразном подвиге которых выражена душа народная.
     Герои во время их строительного подвига и не подозревали, что они являются выразителями стран, выразителями самой ценной конденсированной психологии. Они творили Благо. Они следовали своему непосредственному зову сердца. Иначе они и не могли бы действовать, ибо иначе они и не были бы теми самыми героями, память о которых не только живет, но и возносится и углубляется в проницательности народной. Иногда может казаться, что имя героя, выразителя народной души, затемнено и точно отложено в какие-то дальние хранилища, но не от беззаботности это. Океанская волна тоже имеет свой ритм, и, рассыпавшись великолепным гребнем, она как бы исчезает только для того, чтобы опять набухнуть и кристаллизоваться в новом великолепии.
     Америка приготовляется почтить память Вашингтона. В приготовлениях этих сказывается уже нерв всей страны. Это не просто деятель, которому благодарны современные поколения. Нет, это герой, которого осознала душа народная. Это герой, выражавший смысл строительства Америки. Это герой, давший без блужданий и уклонений то, о чем внутренне мечтало каждое созидательное сердце. Потому приготовления к чествованию памяти Вашингтона сразу примут характер не только национального праздника, но народного торжества.
     Когда вы произносите имена Вашингтона и Линкольна, вы произносите сущность Соединенных Штатов Америки. И никто не знает это более твердо, нежели душа народная. Одухотворенное сердце народа отлично знает, где был творящий самоотверженный подвиг. И не в истерической хвале, но в почитании и в трепетном бережливом отношении к именам этих подвижников народ выражает свою непреложную оценку. В суматохе жизни, может быть, опять временно не будут упоминаемы эти великие имена, но как только душа народная почувствует необходимость пищи духовной, она опять неуклонно возвратится к тем, кто вел ее к блестящим строительным достижениям.
     Так каждая страна у сердца своего бережет имена, ведшие ее к Свету. Обратимся ли мы к Франции, мы в самую трогательную минуту встретимся с героическим обликом Жанны д Арк. Без различия направлений и возрастов, в минуту необходимости народ знает, кто был его выразителем. Так же твердо, как несла Жанна д Арк подвиг свой, так же неизменно народ бережет ее имя, и в чествовании памяти ее выражается вся большая сознательность и почитание. Притом почитание это вовсе не только клерикально. Даже неопытный глаз видит в облике Святой Деятельницы носительницу, выразительницу священного сознания народа. И какая благодетельная героическая мечта снизошла на пастушку овец, подсказав ей о пастырстве над народом целой прекрасной страны!
     Пройдем ли мы Италию, из-за высот и твердынь духовных и гражданских властителей Мира, из-за всех великолепных Медичисов подымается все тот же несмываемый, вечно живой и растущий Облик Святого Франциска Ассизского. И никакой народ, никакая толпа не будут разрушать память его, ибо он был выразителем сущности и страны. Мятущийся, ищущий дух Италии претворился в Святом Франциске в прекрасном апофеозе. Что бы ни случилось, куда бы ни повернула народная тропа, дух Святого Франциска останется живым. Сердце народное в самой удаленной хижине, в самых трудах улыбнется, сознавая, что сам Святой Франциск предстательствует о нем на судбище всемирном.
     Как бы ни болело сердце русское, где бы ни искало оно решение правды, но имя Святого Сергия Радонежского всегда останется тем прибежищем, на которое опирается душа народа. Будет ли это великое Имя в соборе, будет ли оно в Музее, будет ли оно в книгохранилище, - оно неизменно пребудет в глубинах души народной. Опять далеко за пределами церковного подвига строительное и просветительное имя Святого Сергия хранится в сердцах, как драгоценнейший Ковчег духа. Хранится оно, как прибежище народного сознания в трудные минуты мировых перепутий. Не затемнится в существе своем Имя Святого Сергия, не затемнится во множестве других имен - сокровищах души народной, от древних и до многих современных. Тогда, когда нужно, народ опять обращается к выразителю своей сущности.
     Среди множества славных имен Египта народ не забывает памяти славной Хатшепсут, обновительницы традиций, насадительницы просвещения и созидательницы. Среди тысячелетних сменявшихся династий народ умеет взять неоспоримое по достоинству имя и, когда нужно, обратиться к нему как к реликвии, всеобновляющей и укрепляющей.
     Не смешает со множеством имен народ Индии имя Акбара, собирателя, творца счастливой народной жизни. Народ не забывает и не припишет никаким умаляющим побуждениям широкие мысли великого объединителя Индии. В храмах индусских имеются изображения Акбара, несмотря на то, что он был мусульманин. Вокруг головы императора изображается сияние, что вовсе не всегда является отличием просто властителя. Для Индии Акбар является не просто властителем, но сознание народное отлично понимает, что он был выразителем души народной. Так же, как и многие священные в памяти имена, он собирал и сражался вовсе не для личной ненасытности, но творя новую страницу великой истории.
     
     Вспомним ли мы о дальнем Тибете, строение государства свяжется с именем великого Далай Ламы Пятого. Где бы ни блуждало сознание тибетское, в существе своем оно хранит это имя создателя Поталы* и Тибетской Государственности, хранит его, как истинный оплот сердца своего. Целый ряд был Далай Лам, но народ бережет имя строителя, собирателя, созидателя. В этом сказывается неуклонный суд народной души.
     За пределами целого ряда китайских императоров разве не судим мы Китай по Лао-Тце и Конфуцию?
     Ведь не по торговле греческой воссоздаем мы достоинство матери классических стран, но по Аристотелю, Платону, по Фидию, по Сократу.
     Что бы ни случилось с Германией, она твердо знает великих своих выразителей: Гёте, Шиллера, Дюрера, Вагнера и тех, кому не изменит душа народная, что бы ни случилось.
     И не должны ли мы судить Англию по Шекспиру? И не можем ли мы утверждать значение Скандинавии по устремленности викингов? И среди великих искателей, созидателей не забудем, что душа монгольская всегда бережет у сердца образ Чингиза. Не говорит ли этим Монголия, так хранящая облик героя, о своем потенциале к восхождению?
     И разве великое имя царя Соломона не является символом целой огромнейшей психологии? И разве сердце каждого еврея не бережет в лучшем тайнике своем это несокрушимое, созидательное, громоносное имя? Уже не говоря о тех великих именах высших носителей Света, вышедших из сокровенной, священной колыбели Азии.
     Ясно, что можно нескончаемо приводить неоспоримые примеры из стран и великих, и малых о безошибочном суде души народной. В этих воспоминаниях составится блестящий ряд выразителей стран, выразителей эпох и духа человеческого. Разнообразны будут эти выразители и по времени, и по положению своему, по окружавшим их обстоятельствам, но какая-то неоспоримая планетная ценность выявляется при отборе этих строительных прекрасных имен-понятий. Эти имена, они уже вышли за пределы личности, они уже стали синтетическими мировыми понятиями. Их вовсе не мало, и это хранилище Планеты, сокровищница творящего подвига, поистине прекрасна. Всеобъемлемостью своею, широтою своею выразители стран, народов, как белоснежные вершины Гималайские в лучах света, посылают друг другу привет, ничем не заслоненный. В дни празднеств Культуры все эти выразители лучших народных стремлений, запечатлевшие их трудом и подвигом, претерпевшие и не уклонившиеся, будут тем истинным украшением Планеты и прибежищем сердца народного, когда оно и болит, и тоскует по правде. Не они ли, эти выразители народов, помогут претворить тоску и боль поисков в праздник подвига?
     На празднике Культуры, среди чертога Знания и Красоты, среди длинных столов трапезы духовной, увидим мы стол светлый, светом осиянный. Откуда же сверкание это? Где же светлые гости престола сего? Может быть, уже снизошли они. Быть может, глаз наш затемненный не разглядит их, не вынеся сияния Света нездешнего. Но не будет сиять даже лучший престол, если пуст он. Если сияет, значит Они уже там. Не разглядеть, не сопоставить Их, но можно осознать Их в сердце, ибо что не вместит оно, сердце человеческое?.. Светом сердца сияют светлые гости Культуры.
     
     Проф. Николай К. Рерих
     
     
     1932
     
     
     ПОЗНАВАНИЕ ПРЕКРАСНОГО
     
     (Из книги "Агни")
     
     Платон заповедал в трактатах о государственности:
     "Трудно представить себе лучший метод воспитания, чем тот, который открыт и проверен опытом веков; он может быть выражен в двух положениях: гимнастика для тела и музыка для души". "Ввиду этого воспитание в музыке надо считать самым главным; благодаря ему Ритм и Гармония глубоко внедряются в душу, овладевают ею, наполняют ее красотой и делают человека прекрасномыслящим... Он будет упиваться и восхищаться прекрасным, с радостью воспринимать его, насыщаться им и согласовать с ним свой быт".
     Конечно, слово "музыка" в данном случае мы не должны понимать в качестве общепринятого теперь музыкального образования в тесном значении. У афинян музыка, как служение всем музам, имела гораздо более глубокое и обширное значение, нежели у нас. Это понятие обнимало не только гармонию тонов, но и всю поэзию, всю область высокого чувства, высокой формы и творчества вообще в лучшем смысле. Служение музам было настоящим воспитанием вкуса, который во всем познаёт прекрасное. Вот к этому действенно прекрасному нам и придется опять вернуться, если только идеи высокого Строительства не отринуты человечеством.
     Гиппиас Майор (красота) диалога Платона не есть облачная отвлеченность, но поистине живущее благородное понятие. Прекрасное в себе! Ощутительное и познаваемое. В этой познаваемости заключается вдохновляющее, поощряющее напутствие к изучению и внедрению всех заветов прекрасного. "Философская мораль" Платона одухотворена чувством прекрасного. И разве сам Платон, проданный в рабство ненавистью тирана Дионисия, а затем живущий и восстановленный в садах Академии, не доказал примером своим жизненность прекрасного пути?
     Конечно, и гимнастика Платона вовсе не современный нам футбол или кулачное антикультурное разбитие носов. Гимнастика Платона - это тоже врата к Прекрасному, дисциплина гармонии и возвышение тела в сферы одухотворенные.
     Мы говорили о введении в школах курса этики жизни, курса искусства мыслить. Без воспитания общего познания Прекрасного, конечно, и два названные курса опять останутся мертвою буквою. Опять в течение всего нескольких лет высокие живые понятия этики обратятся в мертвенную догму, если не будут напитаны прекрасным.
     Многие живые понятия древнего мира приобрели в нашем обиходе вместо, казалось бы, заслуженного расширения, наоборот, умаление и обеднение. Так, обширное и высокое служение музам обратилось в узкое понятие игры на одном инструменте. Ведь когда вы слышите сейчас слово "музыка", вы себе прежде всего представляете урок музыки со всеми наслоившимися ограничениями. Когда вы слышите слово "Музей", вы понимаете его как складочное место для тех или иных предметов искусства. И как всякое складочное место, это понятие вызывает в вас некоторую долю мертвенности. И это ограниченное понятие музея-хранилища, складочного места так глубоко вошло в наше понимание, что когда вы произносите понятие в первоначальном его значении, а именно Музеон, то никто уже не понимает, что вы хотите этим сказать. Между тем каждый эллин вовсе даже не самого высокого образования понял бы, что Музеон есть прежде всего Дом муз.
     Прежде всего Музеон есть Обитель всех родов Прекрасного и вовсе не в смысле лишь сохранения тех или иных образцов, но в смысле жизненного и творящего применения их. Потому часто вы можете слышать, что люди не могут понять, каким образом Музей, как таковой, может заниматься всеми родами искусства, может заниматься воспитанием вкуса и распространением чувства Прекрасного в существе.
     В данном случае мы вспомнили заветы Платона. Так же точно мы могли бы вспомнить и Пифагора с его Законами о Прекрасном, с его незыблемыми основами светлых мировых утверждений. Древние эллины дошли до того утончения, что возглавили свой Пантеон Алтарем Неведомому Богу. В этом возвышении духа они приблизились к утонченно несказуемому понятию древних индусов, которые, произнося "нети, нети", вовсе не хотели этим сказать какое-либо отрицание, наоборот, говоря "не То, не То", они лишь указывали несказуемое величие непроизносимого Понятия.
     При этом эти великие понятия не были чем-то отвлеченным, чем-то живущим лишь в разуме и рассудке, нет, они жили в самом сердце как нечто живое, живоносное, неотъемлемое и неистребимое. В сердце пылал тот же огонь священный, который слагал огненные Заветы и Синаитских отшельников. Тот же огонь сложил драгоценные облики Св. Терезы, Св. Франциска, Св. Сергия и отцов "Добротолюбия"*, много знавших и в конце концов мало понятых.
     Мы говорим о воспитании вкуса как об акте действительно государственного значения. Когда мы говорим о Живой Этике, которая должна стать любимым часом каждого ребенка, тогда мы и взываем к современному сердцу, прося его расшириться хотя бы до размеров заветов древности.
     Разве можно считать естественным фактом, что понятие, так ярко выраженное уже во времена Пифагора и Платона, могло бы так сузиться и потерять истинное значение после всех веков так называемого развития. Пифагор уже в пятом веке символизировал собою целую стройную "жизнь пифагорейскую". Пифагор утвердил музыку и астрономию как сестер в науке. Пифагор, названный ханжами шарлатаном, должен ужасаться, видя, как вместо стройного развития разбита и искривлена наша современная жизнь, не знающая прекрасного гимна Солнцу - Свету.
     В наши дни даже в печати иногда сообщаются странные формулы, как, например, недавно сказанная формула о том, что расцвет интеллектуальности является признаком вырождения. Формула очень странная, если только автор не придает слову "интеллектуальность" какое-то особо суженное понятие. Если, конечно, мы возьмем интеллектуальность лишь как выражение одного условного засушенного рассудка, то, конечно, эта формула справедлива. Но опасно одно - а именно, не считает ли автор интеллектуальность как интеллигентность, которая должна быть связана, прежде всего, воспитанием вкуса как действенного в жизни начала.
     В наших глазах создалось на Западе новое перенятое слово "интеллигенция". Сперва на этого новопришельца несколько косились, но затем оно вошло в литературу. Является вопрос, предполагается ли это понятие как выражение интеллекта, или же оно по древним заветам символизирует вообще сознательное воспитание вкуса?
     Если оно есть символ сознания и утонченного и расширенного, то будем приветствовать всякое такое нововведение, которое, может быть, еще раз напомнит нам о древних прекрасных корнях.
     В письме о "синтезе" вспоминались различия понятий Культуры и Цивилизации. Оба эти понятия достаточно обособлены даже в обычных словарях. Потому не будем возвращаться к этим двум последовательным понятиям, даже если бы кто-то и удовлетворялся одним низшим понятием Цивилизации, не мечтая о Культуре.
     Но, вспомнив про интеллигенцию, позволительно будет спросить, принадлежит ли это понятие к Цивилизации как к выражению интеллекта, или же оно захватывает и высшую ступень - а именно, входит уже в состояние Культуры, в которой действуют уже сердце, дух. Конечно, если бы мы предположили, что слово "интеллигенция" должно относиться лишь к стадии рассудка, то его не стоило бы вводить в новый обиход. Можно допустить нововведение там, где оно действительно вносит что-то новое или, по крайней мере, достаточно обновляет древние Заветы в рамках современности.
     Конечно, всякий согласится с тем, что интеллигенция, эта аристократия Духа, принадлежит к Культуре и только в случае такого объединения можно приветствовать это новое литературное понятие.
     В таком случае воспитание вкуса, конечно, принадлежит прежде всего интеллигенции, и не только принадлежит, но является ее обязанностью, не выполняя которую, интеллигенция не имеет права на существование и сама себя осуждает на одичание.
     Воспитание же вкуса не может быть чем-то отвлеченным. Прежде всего это есть действенный подвиг во всех областях жизни, ибо где же может быть граница служению музам древних эллинов? Если древние понимали во всем действенном объеме это служение и приложения в жизнь этих прекрасных начал, то нам-то разве не будет стыдно, если мы в предрассудках и ханжестве обрежем все лучезарные крылья огненно сверкающих ангелов?
     Когда мы предлагаем этику как школьный предмет, как предмет наиболее увлекательный, обширный, полный созидающих начал, мы тем самым предполагаем и преобразование вкуса как защиту от безобразия.
     Андромеда говорит: "И я принесла тебе Огонь". И древний эллин вслед за Эврипидом понимает, какой этот Огонь и почему он так драгоценен. Мы же в большинстве случаев будем твердить эти вдохновляющие, ведущие слова как фосфорную спичку. Мы наклеили высокое понятие фосфора - носителя света на спичку и зажигаем ею наш охладевший очаг, чтобы сварить похлебку на сегодня. А где же оно завтра, это светлое, чудное Завтра?
     Мы забыли о нем. Мы забыли, потому что мы утратили поиски, утратили утонченный вкус, который устремляет нас к улучшению, к мечтам, к сознанию. Мечты для нас сделались снами преходящими, но ведь неумеющий мечтать и не принадлежит к жизни будущей, не принадлежит к роду человеческому с высоким образом.
     Даже та простая истина, что мечта о будущем есть первое отличие человека от животного, уже превратилась в трюизм. Но сам трюизм сделался не общепринятой истиной, как должно было бы быть, но стал синонимом истины, о которой не следует думать. Тем не менее, несмотря ни на что, даже во время самых больших трудностей не отложим мысль о воспитании вкуса, не отложим мысль о предмете живоносной этики. Не забудем об искусстве мышления и будем помнить о сокровище сердца.
     "Некий отшельник оставил свое уединение и вышел с вестью, говоря каждому встречному: "Имеешь сердце". Когда же его спросили, отчего он не говорит о милосердии, о терпении, о преданности, о любви и всех благих основах жизни, он отвечал: "Лишь бы не забыли о сердце, остальное приложится". Действительно, можем ли обратиться к любви, если ей негде пребывать? Или где поместится терпение, если обитель его закрыта? Так, чтобы не терзаться неприложимыми благами, нужно создать для них сад, который откроется среди осознания сердца. Станем же твердо на основе сердца и поймем, что без сердца мы - шелуха погибшая. Так заповедуют мудрые. Так и примем, и приложим.
     Без неустанного познавания Прекрасного, без неутомимого утончения сердца и сознания мы сделаем и законы земного существования и жестокими, и омертвелыми в человеконенавистничестве. Иначе говоря, будем способствовать самой низменной гибели.
     Сказано: "Sub pretextu juris summum jus saepe summa injuria, suaviter in modo, fortifer in re"*.
     
     Николай Рерих
     Гималаи
     24 мая 1932
     
     
     ПРИКАЗ КАЧЕСТВА
     
     "Если хочешь опередить свою тень, обратись лицом к солнцу. Брат, делай все лучше, трудись радостнее".
     В известный период синтеза деятельность должна сконцентрировать качество выявления. Количество, как известные массовые вестники, может быть иногда допускаемо в делах высшей Культуры, но движение Культуры никогда не запечатлевалось ни количеством, ни большинством.
     Высокое качество и изысканное меньшинство всегда были двигателями настоящих достижений Культуры. Очень часто даже в хороших речах и писаниях о Культуре проскальзывает, что Культура начинается там, где люди знают, как использовать досуги свои. Это может быть верно лишь постольку, поскольку мы условимся о понятии досуга. Если под досугом мы поймем все время вне нашей рутинной работы, как мы иногда называли ее - временем труда - пранаямы, тогда так называемый досуг явится лишь средоточием на изыскании высокого качества всей нашей деятельности. Сконцентрированные качественные удары собранной энергии, прекрасно звучат они в пространстве и пробуждают звучанием своим сердца народов.
     Качественность пробуждает и другую столь необходимую в эволюционных процессах особенность: она пробуждает действительную ответственность за все исходящее, хотя бы в одном утверждении или предупреждении, хотя бы оно являлось новою фазою утончения чего-то, казалось бы, уже известного. Величайшая драма часто скрывается в этом будто бы уже известном. Это "известное" попадает в тот разряд общепринятости, о котором люди более и не помышляют, иначе говоря, не только не утончают, но и не возвышают более эти понятия.
     Устремление к качественности обратит нас ко многим аксиомам жизни, которые придется опять вернуть к проблемам, настолько они требуют утончения, обострения и устремления с новых точек нашего бытия. "Non multa sed multum"* - этот мудрый совет давался тоже в известные периоды деятельности. Нельзя начинать знаменование Культуры с молчания. Молчальники-отшельники уходили от Мира лишь после известной деятельности, когда само их молчание являлось уже громовым духовным зовом и целением немощей.
     Как прекрасно сосредоточенное ответственное движение резца ваятеля, который после грубого оформления подходит к выявлению тончайших покровов, причем малейшее отступление верности руки наносит непоправимое искажение. Пока ваятель находится в сфере первобытных оформлений, рука его может позволить себе иногда или слишком углубленный, или поверхностный, извилистый удар резца. Но когда он подходит к окончательному выражению, преступить которое - значило бы вернуться к хаосу, то творческий энтузиазм его возвышается и великою ответственностью за каждое движение его руки. В это время ваятель, может быть, еще чаще отойдет от своего произведения, чаще взглянет на него с разных углов зрения, чтобы, приблизившись, запечатлеть неповторяемое прикосновение. Там, где в первые дни работы ваятель мог и словесно выражать свои намерения, там при завершительных ударах он больше молчит, углубляется, зная, что он ответит за все, им завершенное.
     Качественность, воздвигнутая всем комплексом обстоятельств, вносит в дело строения особую духовную радость. Переходящий горный поток не может позволить себе ни единого неверного движения. Также следуя по струне через бездну, мы как бы даже теряем часть нашего физического веса и, сердечно прикрепленные к духовным нитям, почти перелетаем гибельные пропасти.
     Назовете ли это энтузиазмом, или возвышением духа, или совершенством качества всех движений и помыслов, или высочайшею торжественностью всех чувств наших, - безразличны эти наименования. Тот, кто не поймет торжественности в любви, торжества качества, тому и все прочие наименования будут лишь камнями, грохочущими в горном потоке.
     Не в грохотании звонких слов лежит суждение о высоком качестве. В собранной торжественности сердца решается это судбище вечности. Если мы дерзаем произносить слово "Культура", значит, прежде всего, мы ответственны за качество. Корень слова "Культур[а]" есть высшее служение совершенствованию, но это и есть наше обязательство по отношению к бытию.
     В накоплении качества ничто не будет непредусмотрено, ничто не будет забыто и, конечно, ничто не будет своекорыстно извращено. Крупное ли, мелкое ли своекорыстие так внедрено в жизнь человечества целыми веками извращений и отрицаний, что своекорыстие является одним из главных врагов всего совершенного поверх личного качества.
     Как-то рассуждалось в печати о том, не было ли в подвигах, запечатленных человечеством, какого-то своекорыстия? Вопрошалось - не было ли в действиях пастушки Жанны д Арк какого-либо движения самости, когда она утвердилась на мысли о спасении целого народа? Эти соображения могут приходить в голову лишь людям в существе своем своекорыстным. По их мнению, не только подвиги, но даже и дела повседневного благотворения, конечно, вызваны лишь разными степенями самости и своекорыстия.
     Таков закон людей бессердечных, которые, судя по себе, полагают, что все доброе творится или для своекорыстия, или для каких-то земных личных возвышений, забывая, что эти земные цветы однодневны, как и пышные цветы кактуса. Бросая всюду обвинение в своекорыстии, прирожденные своекорыстники начинают безумствовать и над Культурою. Они говорят: "Нам не доступны пути святости", точно бы обязанности перед Культурою уже были какими-то святыми достижениями.
     Кощунники всегда будут ненавистную им реальность забрасывать за облака недосягаемости, чтобы тем легче навсегда отвязаться от нее. Они же охотно будут покровительствовать кулачным боям, бою быков, состязанию на скорость, доведенную до бесцельности. Они выдвинут все физические грубейшие выявления, лишь бы хотя отчасти стереть значение всего изысканного творящего. Они готовы передать храм в руки торгашей, надеясь, что по нашим временам некому будет изгнать их из Святилища и поддержать то, чем жив дух человеческий.
     По счастью, пути совершенствования и высокого качества в существе своем лежат вне рук торгашествующих. О качестве мыслит меньшинство. О качестве может мыслить молодое сердце, пока не загрязнено. По каким бы закоулкам ни вздумало бродить человечество, процесс качества все-таки будет совершаться! Все-таки совершится, ибо подвижничество живет в сердце утонченного духа. Вне опубликованных законов находится накопление утончения.
     Но не будем входить в сферы несказуемые. Сейчас нужно [твердить] именно о вполне сказуемом понятии качества во всех действиях, во всей производительности. Неустремленные к качеству пусть лучше и не говорят о Культуре.
     Культура вовсе не модное, стильно фешенебельное понятие. Она есть глубочайший устой жизни, скрепленный высшими серебряными нитями с Иерархией Эволюции. Потому-то осознавшие стремление к качеству не боятся насмешек и повторяют слова апостола Павла: "Когда вы думаете, что мы мертвы, мы все-таки живы". И не только живы, но каждый устремленный к Культуре, иначе говоря - к качеству, находит в себе неиссякаемый источник сил и противостояние всему злобному и разрушительному. Он-то может повторять мудрое изречение: "Благословенны препятствия, ими растем". Для него каждое выявление препятствия есть лишь возможность возвышения качества.
     Чем же будет преоборена грубейшая форма, как не излучением духа, сказавшемся во всем качестве, в качестве каждого действия, каждого дня, каждого помысла. Итак, стремясь к высшим формам цивилизации, дерзая мыслить даже о Культуре, не забудем, что жизненность стремления создается из высокого качества всех действий.
     Не мечтать во снах, но выявлять в жизни обязывает нас ответственность перед Культурою. И эта ответственность, поистине, распространяется не на какие-то заоблачные мечты редких праздничных дней, но должна быть запечатлена во всей каждодневности. Качество, красота, торжественность в любви во всей неудержимости и беспредельности ткут несломимые крылья духа. Качество, качество, качество! Во всем и всегда!
     Конечно, всегда найдутся и сатанинские твари, которые на все духовное, на все прекрасное прошипят: "К черту Культуру - деньги на стол". Но не завидна мрачная участь таких сатанистов. По счастью, "Свет побеждает тьму".
     Но какие же сердечные выражения привета послать тем, кто бескорыстно, самоотверженно борются за Культуру! Как не приветствовать тех, кто благородною борьбою своею помогает государству вписывать незабываемые страницы лучших достижений! Ведь эта борьба с самою сгущенною темнотою необычайно трудна, но зато она и составляет тот истинный подвиг, который запечатлевается навеки и составляет лучшие путеводные вехи молодым поколениям.
     Благородное стремление создает и неиссякаемость сил и растит тот светлый энтузиазм, о котором горят глаза и звучит сердце человеческое. Во имя бездонной Красоты сердца человеческого и сойдемся и укрепимся в светлой победе Культуры.
     
     Проф. Николай Рерих
     17 июня 1932
     Гималаи
     
     
     ОДЕРЖАНИЕ
     
     "Все-таки не верю я в то, что вы об одержании рассказываете. Просто это какие-то подсознательные рефлексы мозга, мало ли что мы читаем, слышим и видим. Затем все это забываем, а извилины мозга где-то хранят и при случае выявляют то, что нам уже кажется как совершенно постороннее", - так говорил мне в Урге приятель, который по своему служебному положению считал, что скептизм будет наилучшим признаком достоинства.
     Никогда не следует настаивать и стараться убеждать. Часто нужно лишь обратить внимание, и жизненный поезд сам меняет свой ход, смотря на этот знак семафора. Не настаивая, приятелю было рассказано еще несколько случаев, объединенных мыслью об одержании.
     Рассказали о тибетском роланге - воскресении трупов, но, конечно, скептик только пожал плечами - даже, мол, и говорить об этом не стоит. Рассказали о случае в Америке, где высоко интеллигентная особа говорила, что в нее вселился ее умерший жених и контролирует всю ее жизнь, дает советы, указания и проявляет такую отделенность от ее сознания, что причиняет ей недомогание не только духовное, но даже переходящее в область физическую.
     Наш скептик заметил, что в азилуме для лунатиков "одержимых", вероятно, очень много, а в практике суда эти случаи безответственного сознания общеизвестны, но что это его нисколько не убеждает. Рассказали ему, как китайцы указывали, что в хотанского Дао-Тая вселился убитый им Титай, причем указывалось, насколько убийца принял некоторые характерные привычки убитого, и само лицо убийцы в самое короткое время характерно изменилось.
     Скептик опять только пожал плечами. Прошло несколько дней, и однажды наш скептик вечером пришел имея какой-то странный вид - видимо, он был чем-то смущен и искал лучший повод рассказать о чем-то. Наконец он не выдержал:
     "Вот послушаешь ваши рассказы, а потом и начнут случаться в жизни странные вещи. После нашего разговора последнего, помните, об этом, как вы говорите, одержании, мне нужно было зайти к китайцу фотографу. Женат он на совсем простой бурятке, неграмотной. Я давно их знаю. Вижу, китаец невесел как-то, даже изменился. Спрашиваю, в чем дело, не болен ли? "Нет, говорит, я-то сам здоров, а вот с женой моей худо. Очень худо, и кто ее вылечит, уж и не знаю. Недавно начала она говорить самые странные вещи. Толкует, что кто-то вселился в нее и будто бы не один, а два. И откуда она такие слова берет - один будто бы утонувший, а другой с перепою умер, пьяница. Я-то знаю, что такое бывает, и у нас в Китае таких случаев много". Я попросил его позвать жену. Пришла она. И без того-то она была маленькая и щупленькая, а теперь показалась она мне еще худее, еще тоньше. Как и говорю - совсем простая бурятка, неграмотная. Вошла она, а муж ее вышел из комнаты. Принесла она мне чаю. Я ей говорю, а что же вы сами выпьете? - Нет, говорит, он запрещает мне с вами пить, потому что вы не верите и мне зла желаете. - Кто же вам запрещает? - Да все он, немец. - Как немец, говорю, объясните, откуда он взялся? - А так, говорит, один Адольф, а другой Феликс. Они, говорит, уже три недели как во мне. - Скажите, говорю, откуда же они взялись? - А вот, говорит, приходил к мужу сниматься толстый немец, может быть, вы его видели на улице, он по торговой части, а эти двое были с ним - он-то ушел, а они ко мне и привязались. Один из них, Адольф, тут был грузчиком во Владивостоке, после войны остался там. Утонул он, катаясь на лодке, драка у них произошла. А другой, Феликс, тоже немец, тот пьяный и ругается сильно.
     Начала она мне рассказывать, что они заставляют делать, все время принуждают есть мясо, только недожаренное, чтобы с кровью. А также предлагают пить вино. Очень они его любят. А один из них, тот, пьяница, все ей шепчет, чтобы она повесилась или зарезалась, и что тогда они ей во всем помогут.
     И потом начала бурятка рассказывать, какие вещи эти немцы будто бы говорят. Они будто бы много ездили, особенно один, на кораблях, кажется, был матросом. Видите ли, она мне рассказывала такие названия городов, о которых сама она, конечно, не имела никакого представления. Затем говорила об устройстве кораблей и назвала такие технические названия, которые может знать лишь человек, служивший на судне. Многие эти названия, когда я переспрашивал ее, она объяснить не могла, но утверждала, что именно так и слышала от них. Должен сознаться, что ушел я от китайца озадаченный. Ведь это я первый раз сам слышал, и оно так совпадало со всем тем, что вы мне рассказывали. И дальше, должен сознаться, нестерпимо захотелось мне снова побывать в этом доме. Сегодня я был там второй раз. Китаец на мой вопрос только рукой махнул, говорил - еще хуже стало. Сказал я ему - могу ли видеть жену его? А тут она сама вышла и говорит, не могу я с вами быть, они запрещают мне; говорят, что вы мне зла желаете. Они мне счастье желают, а вы повредить можете. Потому что знаете людей, которые их изгнать могут. И ушла. А муж, который был при этом, только рукой махнул, говорит: "Худо, худо, пропадет теперь наш дом".
     Видите, я человек судейский и потому люблю всякую достоверность. Вашим рассказам прошлый раз, сознаюсь, я не поверил, потому что ничего такого в жизни моей не встречалось. Но раз я слышал и видел сам, я не могу не верить этому, потому что женщину эту я видел и раньше, и она производила на меня совершенно другое впечатление. Она не заговаривается теперь, никаких признаков чепухи, как при параличах и других психических заболеваниях, не видно, а я ведь по своей воле в судебной практике с этими вещами встречался.
     Нет, в этом случае я вижу в ней нечто совершенно постороннее - со своей типичной психологией, потому что, когда она передает слова матроса-грузчика, я чувствую типичную речь моряка, и моряка недавнего, довоенного времени. Также и речь другого, пьяницы, является поразительным воспроизведением речи забулдыги-прохожего, закинутого войной в окраины Сибири. А скажите, вдруг как-то смущенно спросил бывший скептик, как изгоняют подобную одержимость? Ведь я сразу понял, когда она намекала о знающих людях, что ей было сказано о вас?"
     Я шутливо заметил скептику, что, кажется, мы поменялись ролями. И что, вероятно, он будет очень смеяться, если я ему скажу, что, бывало, в случаях такой одержимости на стол ставили куски сырого мяса с кровью, а всю комнату обливали сильно пахнущим крепким вином, а затем уходили из этого дома. Чтобы одержимое лицо более уже туда не возвращалось. Также применялись и другие способы внушения.
     При этом я вспомнил курьезный эпизод, бывший со мною в Америке, когда мне пришлось спорить с какими-то духами. Меня просили посмотреть картины, будто бы механически написанные одной такой одержимой, которая до этого совершенно не знала искусства и до этого случая не дотрагивалась до кисти. В странных картинах, очевидно написанных по частям разной техникой, разной рукой на одном и том же холсте, можно было видеть характерную технику французского импрессиониста рядом с характерным японским техническим выполнением. Тут же были какие-то египетские храмы, явно с каким-то немецко-романтическим уклоном. Я заметил художнице, что мне кажется странным такое некоординированное различие стилей на одном и том же холсте. Но художница заявила, что руки художников, руководивших ею, действительно разных национальностей и что сделано так не случайно. Я заметил, что такое механическое сочетание противоположных стилей не дает цельности. Художница при этом задумалась, а затем сказала резко: "Они находят, что именно так хорошо". Я продолжал настаивать на своем мнении. А духи в довольно резкой форме продолжали выражать свое желание, чтобы картины оставались в этом виде. Итак, произошел продолжительный спор с духами, которые упорствовали...
     "Я не знаю вашего американского случая, перебил меня скептик, после того, что я видел, конечно, я считаю это возможным. Но мне не хотелось бы оставить эту бурятку в том положении, в каком она сейчас находится. Я думаю, что я должен опять ее повидать и испробовать какие-то меры".
     Я пробовал сказать бывшему скептику, что при его полном невежестве в этой области он может только повредить этой женщине, может вызвать или самоубийство, или какие-нибудь другие эксцессы. В конце концов мы совершенно поменялись ролями. Я пытался отговорить приятеля от дальнейшего посещения дома китайца, он же, как пьяница, почуявший вино, изворотливо изобретал все возможности как бы продолжить этот эпизод. Странно было видеть, как почтенный бывший судья старался найти все приличные случаи оправдания, чтобы доказать целесообразность своих дальнейших посещений дома китайца. Конечно, бедная наука не была забыта. Ведь он должен был продолжить свои экскурсии во имя науки, и человечество во имя науки должно быть предупреждено. Но за всеми этими важными соображениями ясно сквозил внезапно пробудившийся инстинкт, знающий о невидимом мире.
     Жена скептика, бывшая тут же и ранее принимавшая мою сторону, теперь всячески настаивала, чтобы я отговорил ее мужа от его таинственных экскурсий: "Ведь эти все дни он только и говорит об этой бурятке да о немцах". Наконец, бывший скептик дал нам обещание бросить этот случай, после того, как я уверил его, что если только он начнет честно наблюдать, то он увидит около себя и многое другое.
     Уходя, он неожиданно предложил мне: "А не пройдем мы как-нибудь с вами к монгольской колдунье? Ведь это та самая, которая предсказала Унгерну точный день его смерти и все его ближайшее будущее, которое так точно исполнилось. Ведь она живет здесь".
     Идти к колдунье я отказался, но не пойдет ли к ней бывший скептик?..
     Как всегда бывает, особенная беседа не сразу кончается. Не успел бывший скептик уйти, как пришли еще двое. Один - местный монгол, из образованных, уже побывавший за границей. А другой - бывший офицер, проделавший всю войну. Разговор как будто начался о совершенно посторонних предметах. Монгол рассказывал о естественных богатствах Монголии, где и горное масло течет по пустыне, и реки приносят неистощимое золото. А затем, описывая золотоносный район, тем же повествующим, спокойным голосом прибавил: "И всю-то ночь, когда мы стояли у прииска, нам не дали спать эти убитые китайцы".
     - То есть как убитые не дали спать?
     - Это те, которые всюду были убиты в смутное время после войны и революций.
     - То есть как же эти давно убитые могли не дать спать вам?
     - А так, ходят, разговаривают, трубки выколачивают, гремят посудой.
     - Вы шутите?
     - Вовсе нет, - последовал серьезный ответ, - самих их не видно, но почти всю ночь слышите их - там было их много уничтожено, и, как говорили, были они уничтожены врасплох, еще с вечера как ложились они спать, не ожидали они нападения. Это всегда так бывает, что неожиданно убитые не могут отстать от своих обычных привычек. И с китайцами это бывает особенно часто. Они землю любят и свой дом любят. А если кто привязан к своим земным вещам, тому и уйти трудно, - серьезно заметил монгол.
     Молчавший офицер добавил:
     - Да, с китайцами это особенно часто бывает. В Мукдене есть один старенький дом, в котором никто жить не может. Там был убит китаец, который до сих пор никому покоя не дает. Каждую ночь крики, вероятно, те же самые, как те, когда его убивали. Мы хотели проверить это. Остались на ночь в этом доме, но около часу ночи увидели, как по лестнице с верхнего этажа по перилам спускается яркий синий шар. Ну, признаться, тут мы не выдержали и убрались. Впрочем, еще один случай из войны мне вспоминается. Это было на прусской границе. Мы целым штабом ночевали в одном домике. Посреди ночи все мы проснулись, одновременно вскрикивая что-то о лошадях. Кто кричал, зачем сюда привели лошадей; кто кричал: "Лошади, лошади скачут". Сам я тоже проснулся, в темноте около меня с топотом и ржанием неслись какие-то лошади. Часовые, бывшие снаружи, ничего не слышали. Наутро мы узнали, что наш табун был уничтожен взорвавшимся снарядом.
     Монгол оживился и подхватил:
     - Я тоже слышал этих невидимых животных, но это было в юрте шамана. Шаман вызывал подвластные ему силы, и вот в темноте мы слышали громкий скок и ржание целых табунов коней. Слышали полет стаи орлов и шипенье бесчисленных змей в самой юрте. Вам бы поговорить с нашим военным министром. Он ведь прорицатель, и мог бы рассказать вам много неожиданного для вас.
     - А отчего вы думаете, что то, что вы говорите, для нас неожиданно?
     - А так уж привык, что все приезжие самое наше обыкновенное называют чем то особенным...
     
     Проф. Николай Рерих
     Гималаи
     
     
     ЧЕРТА МИРА
     
     Много пробных камней уготовано для человечества, на которых можно испытать белое и черное. Как лакмусовая бумажка, темнеет или светлеет лик человека при упоминании пробных понятий.
     Разве не темнели лица ненавистников Красного Креста, когда этот благородный символ был предложен? Не только темнели лица человеконенавистников, но они пылали злобою при одном упоминании о знаке милосердия и помощи. Но защитники Cвета были тверды, и злоба все-таки потерпела еще одно поражение.
     Разве не темнеют некоторые лица и личины, когда вы говорите о сохранении сокровищ религии, науки, искусства? Темнеют и корчатся все, кто питается разложением и разрушением. Посмотрите на имена нежелающих обсуждать спасительные меры; вы увидите с их стороны и многие другие нежелания и препятствия в отношении созидательного блага и сотрудничества. Истинно, раскололся мир по границе сотрудничества, созидания - с одной стороны и по злобе, разрушению, разложению - по другую сторону. Также попробуйте заговорить о Живой Этике, о чести и достоинстве, и вы получите то же таинственное, но явное разделение. Оно будет и международно; ни расы, ни народности, ни наречия признаками не будут. Опять встретитесь с Светом и тьмою.
     Попробуйте обсуждать героизм, водительство, учительство - и вы натолкнетесь на ту же международную границу. Ни возраст, ни воспитание, ни образование, но совершенно иные стимулы очертят два всемирных стана. Коснитесь гигиены духа и тела, укажите на значение здоровой пищи и чистых условий жизни - и из пространства встанут перед вами опять те же таинственные, почти несказуемые, но явные деления.
     Поразительнее всего будет то, что обитатели каждого из этих двух станов очень дружно и ладно сойдутся между собою, несмотря на разнообразие одежд и речи. Те, кто восставал против Красного Креста, приветливо улыбнутся отрицателям полезности охраны культурных ценностей. Отрицатели героизма и учительства сочувственно поймут насмехающихся над Живой Этикой. И, пожалуй, все они сойдутся за кровавым бифштексом и ликерами.
     Конечно, и соратникам созидательства легче быть вместе. Никакие океаны не внесут среди них деления в устремлении к улучшению жизни. Этика будет для них самым живым предметом, и трапеза их не потребует пролития крови. Когда же речь зайдет о здоровье духа и тела, то и здесь согласие не будет нарушено. Все поймут, что нельзя говорить о здоровье тела без оздоровления духовных начал. А для этого все признают, что охрана культурных ценностей прежде всего будет мерилом.
     Друзья блага одинаково признают, что благо и мысль не есть нечто отвлеченное. Они также признают, что положение мира требует объединения всех положительных элементов. Организованность сил разрушения должна вызывать тем большую сплоченность всех строителей.
     Друзья блага понимают, что мир нужен как основа мирного труда, обмена, созидания и сотрудничества. Но они также знают, что насилие и приказ не создадут мира, который прежде всего зарождается не в мозгу, но в сердце. И также знают, что всякая злоба и проклятие недопустимы, ибо они прежде всего положат вечное клеймо на самого злоначинателя. Радостно, светло, незабываемо прекрасно побыть с друзьями блага.
     После светлых сотрудничеств невообразимо тяжко окунуться в тину отрицателей. Некоторые из них дошли до той ступени нетовства, что даже на самое очевидное норовят сказать свое тупое, немое и подлое "нет". Вспоминаю, как одна дама на самое очевидное утверждение ответила таким определенным "нет", что пришлось невольно спросить: "Возможно ли даже в таком культурном обсуждении быть так ярко отрицательным?" Но поборница отрицаний заявила, что она на все имеет возражение и начинает с "нет". Мы не могли удержаться, чтобы не заметить, что и само выражение ее лица стало отрицательным. А разве нечто отрицательное не делается отталкивающим? А разве отталкивающее не становится отвратительным?
     Всякая отвратительность, разложение, тление гниют в одной бездне с ложью и предательством, одичанием и разрушением. Космическим сором называются эти отбросы. Восточная мудрость, говоря о "Мире Огненном", напоминает древнюю истину, которую тьма пытается скрыть:
     "Утвердим преисполнение духа. Преисполниться духом - значит поставить себя в непосредственное общение с Иерархией. Всевозможные магические приемы, даже самоумное делание будут попытками к высшему Общению. Но новое приближение к Высшему устремляет к образам подвижническим, которые поверх всего подходили к непосредственному Общению. Видим пророков, подвижников, которые не впадали в исступление, но каждое их слово было словом Завета. Если спросите Меня, какие приемы приличествуют нашему времени? Скажу - нужно готовиться к непосредственному Общению. Всякие условия меры - уже посредственны в себе. Во дни, когда огненные энергии напряжены, именно этот огонь поможет сердцу понять Великое Высшее. Такое Веление выражается среди всей жизни, тогда Мы говорим - слушайте и слушайтесь! Каждая эпоха имеет свои выражения. Даже в старых Заветах видим пророков, которые были всегда преисполнены духа. И много позднее изучались формулы, числа и ритмы. Но иные считали, что такие методы близятся к вызываниям и тем умаляют Высшее Начало. Особенно сейчас, при эпидемии одержания, люди должны искать сердечного Общения".
     "Лишение благословения есть акт древнейшего Патриарха. Он далек от позднейших проклятий. Проклятие является уже продуктом невежества, но древнейший акт предусматривает нарушение связи с Иерархией. Связь с Иерархией есть настоящее благословение со всеми последствиями".
     "Спросят невежды: "Мы много раз поносили все Высшее и, тем не менее, мы существуем; никакой огонь не спалил нас и ничто не угрожает нам". Тогда поведем их на площадь, где в грязи пресмыкаются слепые нищие и скажем: "Вот тоже вы! Разве не узнаете себя? Только пресеклась нить с Высшими, и вы полетели в бездну". Устрашать не нужно, жизнь полна таких ужасов. Помните, что нагнетение огня незримо, но ничто не минует последствия. Так можно видеть, как даже древние понимали справедливость закона и знали уже, что оскорбление Начал так велико и ужасно, что последствие не может быть немедленным".
     Мудрость всего мира остерегает, повторяя: "Проказа начинается от самого ничтожного пятнышка", но в темном стане по-прежнему раздаются вопли: "К черту культуру - деньги на стол", или "Нельзя заниматься отвлеченностями" - так говорится, когда люди хотят охранять творческие ценности. Даже неправдоподобно звучат такие выкрики после всех вековых наслоений культуры. Но тьма редко бывала так активна, как сейчас. Редко можно было наблюдать истинный интернационал тьмы, как в наши дни, когда черные мессы служатся по всем адовым правилам.
     Но если слуги тьмы так понимают единение и свою Иерархию, то не пришел ли час, чтобы служители Света тоже собрались на своих дозорных башнях для бессменной стражи? Черта Света и тьмы выступает ярко именно во дни духовной битвы, когда тьма гремит яростью, но светоносцы преисполняются духом и несломимым мужеством.
     Нет такой бездны, которая не могла быть заполнена творящим благом и превращена в сад прекрасный. Но для такого садоводства нужно понять сотрудничество.
     
     Академик Николай Рерих
     Гималаи, 1934
     
     
     БЕССТРАШИЕ
     
     Наука, если она хочет быть обновленной, должна быть, прежде всего, неограниченной, и тем самым - бесстрашной. Всякое условное ограничение уже будет свидетельством убожества, а тем самым станет непреоборимым препятствием на пути достижения.
     Вспоминаю один разговор с ученым, который настолько хотел быть защитником новой науки, что даже старался унизить значение всех древних накоплений. Между тем именно каждый молодой представитель новой науки должен быть, прежде всего, открыт ко всему полезному, и тем более к тому, что уже засвидетельствовано веками. Всякое отрицание уже противоположно творчеству. Истинный творец, прежде всего, не понижается до отрицания в своем светлом, постоянном поступательном движении. Творец и не имеет даже времени на осуждение и отрицание. Процесс творчества совершается в неудержимой прогрессии. Потому-то так больно видеть, когда в силу каких-то предвзятостей и суеверий человек запутывает сам себя призраками. Лишь бы не подумали, что ученый становится старообразным - боязливый человек готов предать анафеме или забвению самые поучительные накопления древнего опыта.
     Именно свободная, неограниченная наука опять открывает человечеству многие давно забытые полезные находки. "Фольк Лор" снова идет рука об руку с нахождениями археологии. Песня и предание подкрепляют пути истории. Фармакопеи древних народов опять оживают в руках пытливого молодого ученого. Никто не скажет, что вся такая древняя фармакопея может быть дословно применима. Ведь многие иероглифы написаний условно символичны. Само значение многих выражений затерялось и изменилось в веках. Но опытность тысячелетий тем не менее дает неограниченное поле для полезных изысканий. Так, многое забытое должно быть вновь открыто и благожелательно истолковано языком современности.
     Обращаясь к археологии, мы видим, что многие раскопки последних лет изумляли нас изысканностью смысла и форм многих, даже частичных, остатков. Эта изысканность, утонченное изящество давних веков еще раз напоминает, с каким заботливым, почтительным вниманием мы должны прикасаться к этим заветам древности. Мы мечтаем о забытых лаках, об утраченной технике обделки камней, о неясных для нас способах сохранения веществ. Наконец, мы не можем не прислушаться ко многим старинным способам излечения таких бичей человечества, которые, именно, устрашают и посейчас. Когда мы слышим и убеждаемся в том, что старинные методы благотворно применяются в лечении некоторых форм рака, или туберкулеза, или астмы, или сердечного заболевания, то разве не долг наш оказать полное доброжелательное внимание этим отзвукам стародавней накопленной мудрости?
     Ограниченный нигилизм прошлого века не должен иметь места в кругозоре молодых ученых. Лишь убогое мышление могло бы отрезать и загромождать поступательные пути. Решительно все, что может облегчать эволюцию, должно быть приветствовано и сердечно осознано. Все, что может служить на пользу развития человеческого мышления, - все должно быть и выслушано и принято. Безразлично, в какой одежде или в каком иероглифе принесется осколок знаний. Благо знания во всех краях мира будет иметь почетное место. В нем нет ни старого, ни молодого, ни древнего, ни нового. В нем совершается великая неограниченная эволюция. Каждый затрудняющий ее будет исчадием тьмы. Каждый посильно содействующий ей будет истинным воином, сотрудником Света.
     
     Академик Николай Рерих
     
     
     23.XII.1934
     
     Пекин (Китай)
     
     
     ЗНАМЯ МИРА
     
     Человечество различными путями борется за мир, и каждый сознает в душе, что эта созидательная работа есть верное пророчество Новой Эры. С этим, конечно, не гармонирует слышать споры о сравнительном качестве различных снарядов или о возможности заменить пушки двух броненосцев одним судном новейшего типа. Однако будем считать и эти споры предварительными шагами к тому самому великому миру, который наступит благодаря укрощению воинственных инстинктов человечества блистательными и радостными творениями духа.
     Но факт, однако, остается, что бомбы одной из этих пушек могут уничтожить величайшие сокровища искусства и науки так же успешно, как уничтожить и целый флот. Мы оплакивали потерю Библиотеки Лувена и незаменимую красоту Реймского собора; мы помним прекрасные сокровища частных коллекций, которые погибли во время мировых раздоров. Мы не хотим, однако, надписать над этим слова ненависти; скажем просто: "Уничтожены человеческими ошибками и созданы вновь человеческой надеждой". Тем не менее заблуждения, в той или иной форме, могут повториться, и другие ценные достижения человечества еще подвержены опасности быть истребленными.
     Против таких невежественных ошибок мы должны немедля принять меры. Если такие шаги в общем даже еще преждевременны для полного самосохранения, то все же некоторые полезные меры могут уже быть предприняты. Никто не смеет отрицать, что флаг Красного Креста оказался неизмеримой ценностью в подобном смысле, и вместе с тем он напоминает миру о гуманности и сострадании.
     По этой-то последней причине план пакта Международного Мира, который защищал бы все сокровища искусства и науки посредством Международного Флага, и составлен Музеем имени Рериха для его представления иностранным государствам через посредничество Америки. Целью этого проекта, который был представлен в Государственный Департамент и Министерство иностранных дел С[оединенных] Ш[тато]в А[мерики], является предотвратить повторение жестокостей последней войны над соборами, музеями, библиотеками и другими вечными памятниками творчества прошедших поколений.
     Главное намерение этого проекта - создать Флаг, который, поднятый над музеями, соборами, библиотеками, университетами и какими-либо другими культурными центрами, будет уважаться как международная территория. План, проектированный Музеем имени Рериха, составлен согласно кодам международного права Гр.Г.Шклявером, доктором международного права и политических наук Парижского Университета, лектором Института Международных Высших Наук, Почетным Советником Музея имени Рериха.
     Согласно составленной им Статьи 1 Пакта, "Образовательные, художественные и научные учреждения, художественные и научные миссии, персонал, имущество и коллекция таких учреждений и миссий будут считаться нейтральными и, как таковые, будут под покровительством и уважаемы воюющими.
     Покровительство и уважение в отношении вышеназванных учреждений и миссий во всех местах будут подведомственны Верховной власти Высоких Договар[ивающихся] Сторон без всякого различия по отношению государственной принадлежности какого-нибудь отдельного учреждения или миссии".
     Когда идея международного культурного Флага была первоначально предложена, нас не удивило, что она была принята единодушно с энтузиазмом. Опытные государственные люди удивлялись, почему до этого не додумались раньше. Когда мы обратились к нашему Почетному Советнику Гр. Шкляверу, прося его обработать эту идею в международную формулу, мы получили не только превосходно составленный проект для международного соглашения, но также множество писем, выражающих общую симпатию. Это международное Знамя для охраны красоты и науки ни в коем случае не может умалить чьих-либо интересов и не может дать повода к каким-либо недоразумениям. Напротив, оно возвышает всемирное значение эволюционных открытий так, как будто человеческие сокровища были вновь созданы, и в целом мы этим сильно подвигаемся по пути прогресса и мира. И этим понимание творческого стремления к миру становится более реальным. Больше всего другого этот хранитель мира напоминает всем о необходимости оставить след культурных сокровищ в мировой летописи. Это нетрудно, и во многих странах оно уже выполнено, хотя и есть пробелы, и каждое обогащение в этом отношении должно приветствоваться. Как Флаг Красного Креста не нуждается в объяснении самым некультурным умам, так и новое Знамя, этот хранитель культурных сокровищ, говорит само за себя. Так просто объяснить даже дикарю - важность и право самозащиты искусства и науки.
     Мы часто повторяем, что краеугольный камень будущей цивилизации основан на красоте и знании. И сейчас на основании этой мысли мы обязаны действовать, и действовать быстро. Лига Наций, которая стремится к международному соглашению, не будет возражать против этого Флага уже потому, что он выражает и ее цели - мирового единства.
     То, что идея зародилась в С[оединенных] Ш[татах], не случайность. Благодаря своему географическому положению С[оединенные] Ш[таты] сами лично менее всех нуждаются в покровительстве; итак, это предложение исходит от государств, чьи собственные художественные сокровища находятся в особенной безопасности, без своекорыстия выказывая этим еще больше, что этот Флаг - эмблема мира, не только одной страны, но цивилизации в целом!
     Флаг этого проекта имеет три шара в середине круга на белом фоне как символ вечности и единогласия.
     Хотя я и не знаю, когда это Знамя сможет развиваться над всеми мировыми культурными учреждениями, семя уже посеяно, и ростки его быстро возрастают, и оно уже привлекло многие великие умы, распространяя чувство покоя и добрую волю среди людей.
     Действительно, ныне стало особенно необходимо принять намедленные меры, чтобы сохранить великолепное наследие нашего прошлого для славного потомства. И это может состояться только если все государства поручатся сохранять творения культуры, которые все же, по существу, принадлежат не одной какой-либо нации, а всему миру. Этим путем мы сможем сделать следующий шаг, полный жизненности для всемирной культуры и покоя.
     
     Академик Николай Рерих
     Харбин, 1934
     
     
     СТАРИННЫЕ ЛЕКАРСТВА
     
     (Листы дневника)
     
     Д-р Бернард Рид творит благое дело. С пожелтевших, забытых и часто осмеянных листов старых китайских фармакопей он вновь открывает для ученого мира многие соображения, заслуживающие большого внимания современной науки. Нам особенно драгоценны труды этого английского ученого. Много раз уже мы указывали на необходимость изучения старинных фармакопей и всяких народных средств, среди которых, несомненно, находятся результаты вековых опытных наблюдений.
     За такие утверждения много раз мы подвергались насмешкам. Многие современные ученые ведь так боятся, чтобы не показаться устарелыми и чтобы не утратить листок из венка модернизма. Еще не так давно мне ставилось на вид, что мои соображения могут поддерживать ретроградных ученых, вместо того, чтобы в хоре модернистов грубо отвергнуть все сделанное ранее. При этом мне приходилось утверждать, что мы никогда не говорили о том, что все древнейшие фармакопеи вполне применимы. Мы утверждали, что старинные фармакопеи должны быть изучаемы как еще один источник, полезный для некоторых самоновейших заключений.
     О почтенных трудах д-ра Бернарда Рида мы знали давно. Наш друг Чарльз Крэн уже несколько лет тому назад рекомендовал этого отличного ученого для сотрудничества с нашими учреждениями - так оно и состоялось. Теперь же с особенным интересом мы следим, как ежедневно местные газеты с полным вниманием посвящают целые столбцы исследованиям д-ра Рида. Звучит парадоксально: самоновейшие исследования по стариннейшим источникам. А между тем иначе и не выразиться, ведь д-р Рид познанием стариннейших источников подтверждает самоновейшие "открытия" современной науки. Для историка особенно поучительны эти строго научные выводы, ибо ими еще раз подтверждается, насколько бережливо мы должны подходить к истокам человеческой жизни со всею ее наблюдательностью. Ведь в таких случаях мы имеем дело не только с какою-то цивилизацией, но с культурою во всем ее своеобразии.
     Для многих показалось бы странным применять лечение посредством шкуры осла, глаз овцы, рога оленя, собачьих мозгов, всевозможных трав - всего, что так связано с фольклором и могло бы считаться пустым китайским суеверием, и казалось бы недопустимым, чтобы большое доверие оказывалось таким абсурдным лекарствам.
     Но длительные изыскания, предпринятые д-ром Бернардом Ридом, главою отдела физиологических наук, и его сотрудниками в Лестеровском институте медицинских исследований, значительно уменьшают такой популярный скептицизм. Лестеровский институт занят тем, чтобы в глазах современной медицинской науки Запада было введено справедливое отношение к эмпирическим наблюдениям Китая, которые составляют основу старой китайской медицинской практики. Известно, что терапевтическая практика не только в Китае, но и в Индии существовала многими столетиями, имея связь с еще более древними цивилизациями, - что выясняется по старинным манускриптам.
     Работа д-ра Бернарда Рида и его сотрудников заключается в том, чтобы поставить подобные эмпирические применения на рациональный базис, употребляя при этом высокую технику новейших исследователей и более основательные познания входящих принципов, и таким путем новыми возможностями оценить старое и проложить новые пути для исследований, которые окажутся ценными для самой современной медицины. Д-р Рид работал на этом поприще в Китае более тридцати лет и уже давно был вознагражден успехами в открытии вновь применения эфедрина и масла чолмогры в древности. Теперь, работая среди превосходных возможностей Лестеровского института в Шан-хае, будут даны новые ценные соображения по китайской materia medica. Теперь производится исследование витаминов, содержащихся среди разнообразнейших местных китайских лекарств и пищевых продуктов. В Ханьчоу последний год было продано на четверть миллиона долларов ослиных шкур лишь в одной аптеке. Такая шкура, называемая "ах-чиао", называлась восстановителем крови и общепринятым веществом для слабых людей, особенно же страдающих от туберкулеза. При исследовании было найдено, что действительно оно содержит многие полезные вещества.
     Также было замечено, что многие симптомы цинги: слабость колен и общая пониженность - требуют лекарств, заключающих в себе определенный витамин. При этом, после изысканий, было установлено, что в некоторых китайских фруктах и травах, предлагаемых с этой целью, заключается этот витамин в гораздо сильнейшей степени, нежели в "грейпфруте" и в различных апельсинах. Так же точно и вспомогательный порошок бобовый служит заместителем молока при всей своей дешевизне.
     Д-р Рид утверждает, что старинная китайская медицина нуждается в глубочайшем изучении, прежде чем смотрящие назад или вперед ученые могли бы произвести о ней свое суждение. Как исторический источник - она драгоценна и для антрополога, и для натуралиста, и для физиолога. Освобожденная от фольклора, примитивной религии и изжитых философских теорий - она дает огромный запас честных наблюдений китайских фауны и флоры, употребляемых как пища и лекарство, и тем предлагает ценные пути для исследований. Тома китайской медицинской литературы заключают в себе все исследования китайской естественной истории - замечательное собрание наблюдений за тысячелетия.
     Д-р Рид чувствует, что кроме приложимой ценности китайская медицина нуждается в интеллигентном и сочувственном понимании со стороны современной медицины. В Азии замечается большая нужда для широкого применения научных методов, которые бы научили народ ценить древнюю медицину в ее истинном понимании и тем подняли бы понимание новейших идей в медицине во всем ее приложении.
     Употребление животных веществ показывает, что именно среди них за самое последнее время найдены нужнейшие витамины. Например, употребление мозга бешеной собаки при лечении причиненной ею раны напоминает современный пастеровский способ. Д-р Рид дает таблицу, показывающую 26 частей от шести домашних животных, применявшихся в народной медицине. Эти животные: корова, лошадь, свинья, курица, овца и собака. Рог марала очень ценится в Китае, а новейшие исследования показали, что он заключает мужской гормон. Глаза овцы, глаза сокола, попугая и некоторых рыб так же точно в последних исследованиях показали присутствие витамина А. В старых китайских фармакопеях печень свиньи рекомендовалась от слепоты, бери-бери, а теперь, недавно, было найдено, что она изобилует всеми пятью витаминами. Много подобных примеров может быть приведено.
     Вовсе не в магизме, но в действительном применении содержания древних лекарств могут быть вновь переоценены и применимы. То же самое можно сказать и о людях, страдающих отсутствием йода. Многие столетия тому назад в Китае применялись морские растения для лечения зоба, а теперь оказывается, что эти старинные лекарства оказались вполне действительными. В Китае более чем за 50 веков сохраняются сведения о всевозможных наблюдениях в областях медицины. Эти наблюдения вовсе не представляют божественную интуицию, но эмпирические нахождения, которые были лишь затемнены неверным направлением науки прошлого столетия.
     Таким путем, ничего не нарушая, без всяких несправедливых обвинений можно изыскивать новые, всем доступные, полезные возможности. Многолетний опыт д-ра Рида лишь подтверждает, что когда ученые направляются путем добросовестного благожелательства, они открывают многое такое, что осталось бы затемненным для сомневающегося злого глаза. Одно дело - честное изыскание, а другое - самомнительный скепсис, который можно назвать просто сомнением, пути которого всегда очень темны и извилисты.
     Такие же старинные лекарства, заслуживающие глубокого изучения, можно находить во всех древних наблюдениях. Части истины остаются всюду неизбывными и непререкаемыми. В каких бы непонятных для поверхностного наблюдателя формулах ни сообщалась истина, - она все же останется таковою при глубоком, а главное, непредубежденном изучении этого иероглифа.
     Путь отрицаний уже давно сопричислился к путям невежественным. Новейшие открытия лишь подтверждают глубокую связь человеческого мышления во всех веках и народах. Непонятные нам формулы происходили или от особенности языков, или от сознательного желания сберечь лишь в определенные руки ценные знания. Такая бережность тоже не должна быть осуждаема. "Не мечите бисер перед свиньями". Этот завет во многих формулах был повторен не без основания. "Не бывает пророка в своем отечестве" - и этот скорбный завет был подчеркнут для поучения будущего человечества не без глубокой причины.
     Будет время, когда невежественное, самодовольное отрицание во всех областях заменится светлым, непредубежденным изысканием. Нужно особенно радоваться каждому доброжелательному изысканию - в нем заключено истинное добротворчество.
     
     Академик Николай Рерих
     1 августа 1935
     Тимур Хада
     
     
     ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ
     
     (Листы дневника)
     
     В своей книге "Страх перед смертью в первобытной религии" Джордж Фрэзер приводит мудрые слова племени Омаха о смерти: "Никто не может избежать смерти, и никто не должен бояться смерти, раз она неизбежна". Также и древние Майя спокойно говорили: "Отдыхать иду". Если вспомним слова Сократа перед отходом его, перед выпитием чаши яда, или мысли Платона о смерти и даже Эпикура, уже не говоря о высоком отношении к этому акту в учениях Индии, мы увидим то же осмысленное, мудрое сознание о смерти, как о перемене бытия. Увидим то же сознание о жизни вечной, которая так ясно заповедуется священными Заветами.
     Между тем в смещенных умах Запада, в особенности в 18 и 19 веках, когда отрицание пролагало свой темный путь, мы видим какой-то животный ужас перед естественной сменой бытия. Еще недавно можно было читать о том, как интеллектуальная де Севинье выражалась: "Смерть до того страшна, что я скорее ненавижу жизнь больше потому, что она ведет к смерти, чем за тернии, которыми усеян путь в жизни". Идея смерти отравляла жизнь Альфонсу Додэ, Золя, Гонкуру, Мопассану и другим, казалось бы, смелым и широким мыслителям.
     В то же время среди людей, живущих в природе, часто даже слово "смерть" не употребляется вообще. Они скажут: "отошел" или "скончался", то есть скончался для этого выражения бытия. Люди, прикоснувшиеся к природе, прикоснувшиеся к основным учениям истины, люди, сделавшиеся естественными мыслителями, так же естественно понимают значение смен бытия. Страх смерти, казалось бы, может происходить лишь у каких-то злодеев, омрачивших свое сознание преступлениями и умышленно несправедливыми поступками. Вполне понятно, что каждый предатель опасается такой разительной смены бытия. Конечно, внутри себя он вполне понимает, что он погрузится не в небытие, но в какое-то другое бытие. Если в теперешнем своем бытии он отяготил сердце свое множайшими темными намерениями или деяниями, то, конечно, он не знает, легко ли будет ему оказаться в каких-то незнакомых для него условиях. Человек, вчера натворивший недостойные дела, старается избежать за них ответственности. Такой ужас перед неизбежным переходом в неизвестный мир вполне понятен у людей, омрачивших свое земное существование гнусными делами - или вещественными, или мысленными. Ведь не надо же опять повторять, что мысль будет даже многосущественнее, нежели слово или мускульное движение.
     Не покажется ли странным, что наряду с существами преступными и некоторые, казалось бы широкие, мыслители тоже впадали в животный ужас перед сменою бытия. Хотелось бы знать, легко ли они сменяли и свои земные дома. Может быть, и на Земле некоторые из них были нелегки на передвижение. Известно, что некоторые люди уверяют, как они могут творить и мыслить лишь в своих насиженных домашних условиях. Каждое необычное окружение им уже мешает для выражений их творчества. Но ведь, казалось бы, именно разнообразие впечатлений, именно изживание непредвиденностей и опасностей должно обострять мышление, находчивость и смелость. По мужественности можете судить и многие другие качества человека. А ведь мужество испытуется не сидя за печкою, но там, где противоставляется и борьба со стихиями, и с тьмою, и со всем невежеством.
     Каждому приходилось видеть людей, которые за спокойною трапезою произносили самые смелые речи, но когда оказывались лицом к лицу с теми опасностями, о которых они только что громко говорили, они выказывали себя совершенно в ином освещении. Вероятно, если с этими людьми поговорить о смерти, то они скажут, зачем вообще говорить о таких ужасных предметах? Значит, они сомневаются в целесообразности Мироздания со всеми поразительно вдохновляющими сменами бытия. Казалось бы, они достаточно слышали о том, что все находится в движении. Казалось бы, новейшие открытия достаточно доказывают наполненность пространств, и все же они будут ужасаться при таком значительном и торжественном переходе в новый для них мир. Они будут даже при маленьких земных переездах делать духовные завещания, не столько потому, чтобы они исключительно заботились о ком-то, но также и потому, что этот акт ими мыслится нераздельно со страхом смерти.
     Люди нерелигиозные при мысли о смерти поспешают с совершением обрядов, когда же, по их мнению, опасность миновала, то они первые, может быть, расскажут кощунственный анекдот. В недавнем выпуске журнала "Двадцатый век" профессор А.Р.Бадья, среди очень интересных суждений об идеях и реальностях двадцатого века, говорит: "Мир теряет чувства религиозных ценностей. В своем восстании против окаменелых верований и бессмысленных обрядов он впадает в опасность выбросить ребенка из ванны вместе с водой. В своей подозрительности против религий он делается слепым к смыслу и значению Религии". Так правильно рассуждает профессор, много начитанный и бережно относящийся к высшим ценностям. Действительно, по ходячей поговорке, уже много детей было вылито вместе с ванной водою. А ведь среди этих опрометчивых выливаний человечество выбрасывало также именно то, что могло бы так укреплять его в творчестве, - и мысленном, и вещественном.
     Знающий о жизни вечной тем самым знает и свою радостную ответственность за каждое деяние - и мысленное, и мускульное. В молениях произносится это великое значение слова "жизнь вечная". Мыслящий при этом понимает, что жизнь всегда многообразна, как в горизонтальном, так и вертикальном значении. Даже по примитивным физическим законам он понимает, что каждоминутно все изменяется и никогда не придет в прежнее состояние. В этом движении заключена величайшая творческая щедрость. И как радостна и благостна обязанность посильно участвовать в этом всемерном творчестве!
     Руссо замечает: "Тот, кто утверждает, что спокойно, без страха встречает смерть, - просто лжец". Почему же большой писатель Руссо берет на себя ответить за все человечество, что оно должно бояться смерти? Конечно, этот акт выходит за пределы обыденности. Потому он должен быть встречаем в особом сердечном спокойствии. Это сознание, конечно, будет далеко от так называемого спокойствия перед принятием обыденной пищи или любым повседневным действием. Но именно в особом, вдохновенном спокойствии великой смены бытия будет настоящее великодушие, которое всегда сопряжено с мужеством.
     Апостол сказал ясно и кратко: "Мы не умрем, но изменимся". Вот в четырех словах заключено свидетельство о жизни вечной. А припомните слова Бхагавадгиты о неделимости, неизменяемости, о вечности Сущего. Во всех веках, во всех концах мира торжественно подтверждена жизнь вечная. Значит, нужны были какие-то противоестественные, насильственные устрашения, чтобы привести человека в невежественное понимание акта смены бытия. В то же время начинают говорить о жизни на других планетах, о чем еще недавно даже значительные астрономы лишь пожимали плечами. Мы помним, как за эти утверждения Фламмарион был угрожаем лишением научности и переводом в разряд любителей. Но сейчас уже лучшие научные авторитеты относятся гораздо осторожнее к таким осознаниям жизни вечной.
     Конечно, такое основное понятие может осознаваться лишь в утверждении. Каждое невежественное сомнение наносит этому ясному утверждению почти неизлечимые трещины. Печально видеть, если интеллигентные мыслители боятся смерти и тем самым заражают невежественные массы. Почему же им не проникнуться тем светлым знанием, которое слагало древнейшую мудрость, подтвержденную лучшими мыслителями всех веков. По лучшему и придете к лучшему.
     
     Академик Николай Рерих
     20 июля 1935
     Тимур Хада
     
     
     СЛЕДЫ МЫСЛИ
     
     Газета сообщает:
     "Двум профессорам Кембриджского университета удалось произвести кинематографический снимок человеческой мысли. Это профессор физиологии Адриан, один из видных членов Королевского ученого общества, и проф. Метиус. Адриан посвятил всю свою жизнь изучению тайн нервной системы - в 1932 г. он получил премию Нобеля, а всего несколько дней назад был награжден золотой медалью Королевского ученого общества.
     
     Когда человек сидит спокойно в кресле с закрытыми глазами и мысль его не занята ничем серьезным, тогда его мозговое вещество производит регулярные электрические разряды со скоростью приблизительно десяти разрядов в секунду. При помощи весьма сложных и хитроумных аппаратов и фотоэлектрической камеры проф. Адриану удалось зарегистрировать на кинематографической пленке эти разряды. Он же обнаружил, что лишь только его пациент откроет глаза и начнет сосредоточивать на чем-либо свое внимание, как частота электрических разрядов значительно возрастает и обычно достигает 2000 в секунду.
     Ритмические импульсы продолжаются и во время глубокого сна, и равным образом, когда человек (или животное) находится под наркозом. Профессор экспериментальным путем установил тождество колебаний у разных лиц при виде одного и того же предмета или явления. Разные мысли, возникающие в зависимости от зрительных нервов, дают разные изображения на пленке.
     Свои опыты проф. Адриан главным образом сосредоточил на той области человеческого мозга, которая ведает зрением. Он установил, что эта область поразительно мала. Да и вообще проф. Адриану удалось при помощи его аппаратов доказать, что большая часть человеческого мозга совершенно не участвует ни в каком умственном процес-се.
     
     Свои опыты проф. Адриан довел уже до такой степени совершенства, что он легко теперь превращает фотографический снимок мысли в звуковой и может передавать его во всеуслышание по радио. Во время публичной демонстрации аудитория слышала самые различные звуки в зависимости от того, что появилось перед глазами пациента, сидевшего на эстраде и открывавшего глаза лишь по указаниям профессора".
     Итак, нечто вполне естественное и, может быть, давно известное запечатлевается уже и грубыми механическими аппаратами. Задолго до этих механических начертаний замечательный ученый Индии сэр Джагадис Боше в таких же путях исследования запечатлел пульс растений, выявил даже для случайного глаза, как реагируют растения на боль, на свет, как отмечается в пульсе его появление даже малейшего удаленного облачка. В полной графичности на стене отмечалась вся судорога смерти растения, отравленного или пронзенного. Тут же отмечалось и воздействие человеческой энергии на жизнь тех самых растений, которые еще недавно, даже в глазах цивилизованных людей, были лишь низшими, мертвыми отростками.
     В движении иглы, отмечающей пульс растения, можно наблюдать и воздействие человеческой энергии мысли. Мысль добрая, мысль сочувствия могла ограждать растения от действий яда. Так же точно мысль злобная усилит смертельное воздействие. Если бы поскорей, как можно скорей даже в непросвещенных массах человечества зародилось сознание о значении и мощи мысли! Смешно и унизительно подвергать высокие наблюдения над мыслью действию грубых механических аппаратов. Но для сознания грубого нужны такие же меры воздействия. Одно осознание значения мысли уже значительно преобразит земное существование.
     
     В области телевизии чисто внешне механически происходят крупные усовершенствования. Только что было сообщено, что даже в течение наступившего года эта передача зримости на расстояние получит новые возможности. Вполне вероятно, ибо раз произошло вступление в этом направлении, то следствия, несомненно, будут накопляться в кратчайшие сроки. Постепенно и на телевизии будет наблюдено отражение качества мысли, если это касалось человеческих изображений.
     Даже некоторые наблюдательные фотографы отмечают, что разница в снимках зависит не только от чисто внешних условий, но и от каких-то внутренних состояний объекта. И в этом случае мы так же точно подходим к рассуждению об отражении мысли.
     Рассуждения о гипнотизме и внушении, то есть о тренированных способах воздействия, уже становятся общим местом. Но ограниченное сознание все-таки слабо допускает, что не только в тренированных мысленных воздействиях, но решительно во всем, при более или менее ясном мышлении, происходят мощные воздействия на окружающее.
     Это соображение еще раз напомнит и об идее ответственности, о которой мы имели и в недавнем прошлом несколько напоминаний. Какая величавая красота заключается в идее ответственности и служении. И нет такой точки в мире, где бы человек не подлежал этим двум высоким назначениям.
     Когда мы вызываем из пространства слова и звуки, разве не идут с ними и все сопровождающие свойства энергии мысли? На огромнейших расстояниях ясно звучит человеческий голос, посланный мыслью.
     Несомненно, через все эти огромные пространства вместе со внешним звуком протягиваются и внутренние струны мощнейшей энергии. Кто-то их почувствует очень ясно, кто-то, даже и чувствуя их, будет пытаться отрицать. В таком отрицании опять же будет значительный элемент страха. Ведь боязливое сознание содрогается от одного намека, что оно окружено какими-то энергиями, воздействиями. Именно то, что, казалось бы, должно окрылять людей, то самое повергает слабовольных в ужас. Именно в ужас, который является следствием чего-то неопределенного, хаотического. Но ужасом не спастись от хаоса. Ужас и есть врата к нему.
     Прекрасно, облекшись во все мужество, признать величие мысли и всех приводимых ею в действие энергий. Хотя бы мерами механическими, все же пусть спешно подходят люди к мысли о мысли во всем ее мощном значении. И вместо хаотического ужаса многие, казалось бы так[ие] сложные, проблемы жизни просветятся от одного осознания всех возможностей мысли. Недаром говорится: "Совершай не только телом, но и мыслью". Разве не увлекательно: "мыслить в Беспредельности?!"
     
     12 января 1936
     Пекин
     
     
     "СОВЕРШЕННО НОВОЕ"
     
     "Передача мыслей на расстоянии. - Профессор Гарвардского университета Джозеф Райн после четырехлетних опытов заявил себя решительным сторонником возможности передачи мыслей на расстояние.
     Он произвел свыше ста тысяч опытов. В его распоряжении был штат молодых ученых Гарвардского университета, и ему содействовал известный американский профессор психологии Вильям Мак Дугал.
     Первые опыты Райна свелись к занятиям со студентами, которые угадывали его мысли. Ему удалось отобрать группу из тридцати молодых людей, отличающихся особой телепатической восприимчивостью.
     Затем с этой отобранной группой начались систематические опыты, сложность которых повышалась с течением времени. От разгадывания простых мыслей группа перешла к решению разных математических задач по заданиям Райна, таившего их в секрете от студентов.
     К первому же периоду опытов относятся совершённые с особой пачкой карт: Райн изготовил пачку из 25 карт с сериями различных рисунков.
     Взяв любую из карт, Райн предлагал студенту, сидевшему в соседней комнате, нарисовать на бумаге рисунок этой карты. Когда студенты стали разрешать такой опыт, тогда профессор приступил к следующей серии: он перемешивал карты и раскладывал их на столе рисунком вниз. Студент из-за двери должен был рассказывать, в каком порядке лежат все карты на столе, и все тридцать человек через короткое время безошибочно стали называть порядок всех 25 карт.
     Затем эти же опыты были повторены со студентами, находившимися уже не в соседней комнате, а в другом доме за несколько кварталов. Опыты совершались в присутствии контролера, и никаких трюков быть не могло.
     Потом, также на расстоянии, началось чтение мыслей, и дело дошло до того, что поэты, приглашенные Райном в его лабораторию, писали стихи, а студенты в то же самое время, по телефону, с другого конца города, читали их профессору вслух".
     Из другого источника сообщают:
     "Из Тибета в Берлин вернулся руководитель недавней экспедиции на Гималаи профессор Диренфурт.
     "Каждый из участников экспедиции, - говорит он, - все время ощущал на себе влияние какой-то враждебной силы, влияние демона, караулящего, по верованиям тамошних жителей, вершины Гималаев и карающего смертью смельчаков, которые дерзают забираться в запретные места".
     Далее профессор рассказал о необыкновенной обостренности восприятий жителей Тибета. "Телепатия, - говорит профессор, - так же широко развита в Тибете, как и телефон в Европе. У нас в горах скончался один проводник. Мы послали гонца в его родную деревню. Посылочному пришлось затратить на дорогу двенадцать суток. Но еще до того, как он добрался до деревушки, к нам явился гонец из этой деревушки, вышедший в день смерти носильщика. Он сам сказал, что в деревне знают о смерти односельчанина. Там состоялось уже соответствующее моление, и его прислали сказать нам, чтобы мы похоронили мертвеца в горах".
     Жители Гималаев, по словам Диренфурта, путем самовнушения умеют себя согревать в самые сильные морозы. Так, например, они в состоянии спать без одежды в любой мороз на снегу, и им достаточно, чтобы чувствовать тепло, прикрыться одной лишь рубашкой. Температура их тела так высока, что мокрые одежды, которыми их накрывал Диренфурт, через несколько часов совершенно высыхали".
     Еще сообщают:
     "В шведском сенате недавно был установлен особый электрический аппарат для подсчета голосов. Как только сенатор нажимает зеленую кнопку, на соответствующей доске зажигается зеленая лампочка, означающая "да". Красная означает "нет". Когда происходит голосование, на доске загорается столько огней, сколько сенаторов находятся в зале, механический счетчик производит точный подсчет красных и зеленых огоньков, и на другой доске появляются соответствующие цифры, причем автоматический фотографический аппарат производит моментальный снимок. Фотографии хранятся в архивах как вещественное доказательство голосования. После каждого голосования председатель нажимает на свою кнопку, и все огни на доске гаснут.
     Этим усовершенствованным аппаратом шведские сенаторы пользовались с полным доверием в течение некоторого времени. Но вот на днях рассматривался какой-то вопрос, казавшийся почти бесспорным. А между тем на доске загорелось 46 зеленых лампочек и 42 красных. В зале поднялся спор. Председатель сената тогда заявил:
     - Наш робот, по-видимому, не в порядке. Может быть, он считает неправильно. Давайте лучше прибегнем к старому способу поименного голосования.
     Сенат последовал совету своего председателя, и оказалось, что за резолюцию голосовало 53 человека и 34 против.
     Поднят вопрос о проверке всех результатов голосования, начиная со дня установки робота. Возможно, что целый ряд законов был принят роботом вопреки желанию парламентариев".
     Что же тут нового? Во всех трех сообщениях, казалось бы, нет ничего нового. Уже старо, что робот-машина не заменит человеческий организм. Не ново сообщение о передаче мыслей на расстояние. Издавна это известно. Так же точно известно и то, что рассказано профессором Диренфуртом. А в то же время радуешься всем таким сообщениям. Для кого-то они очень стары, но и тем повторения такого старого всегда полезны. А другим такие сообщения будут новее нового. И, быть может, впервые заставят подумать о силе мысли.
     Многим людям нужно, чтобы сведение произошло от лица с научным дипломом. Тем лучше, если профессора, среди которых столько было неисправимых узких материалистов, начнут во имя справедливости обращать внимание на действительные факты. Опять-таки было бы чрезвычайно полезно, если и читатели таких сообщений не поленятся написать или авторам сообщений, или в редакции газет факты, встреченные в их жизни. Очень просим, не поленитесь добросовестно, хотя бы кратко, сообщать наблюденные вами факты. Ведь такими вашими наблюдениями вы можете затронуть внимание самых неожиданно полезных людей. Кроме того, такими наблюдениями и сама механизация жизни станет на должное место.
     Не следует отрицать, но всегда нужно соизмерять и прилагать по справедливости. Не забудем, что даже такой большой ум, как Наполеон, не понял и отверг первое предложение парохода и торпеды, ибо не мог понять силы пара. Мало ли ошибок произошло, но из этого не следует, чтобы эти ошибки продолжались и за них пришлось бы стыдиться впоследствии.
     Пусть честная действительность, во всем своем богатстве, во всей высоте, будет убедительным руководящим началом.
     
     13 мая 1935
     Цаган-Куре
     
     
     ОБОРОНА
     
     Оборона Родины есть долг человека. Так же точно, как мы защищаем достоинство матери и отца, так же точно - в защиту Родины приносятся опыт и познания. Небрежение к Родине было бы прежде всего некультурностью.
     
     Культура есть истинное просветленное познавание. Культура есть научное и вдохновенное приближение к разрешению проблем человечества. Культура есть красота во всем ее творческом величии. Культура есть точное знание вне предрассудков и суеверий. Культура есть утверждение добра во всей его действительности. Культура есть песнь мирного труда в его бесконечном совершенствовании. Культура есть переоценка ценностей для нахождения истинных сокровищ народа. Культура утверждается в сердце народа и создает стремление к строительству. Культура воспринимает все открытия и улучшения жизни, ибо она живет во всем мыслящем и сознательном. Культура защищает историческое достоинство народа.
     Всякое культуроборство есть невежество. Всякое против культуры сквернословие есть признак животности. Человечность и служение человечеству воздвигнутся от культуры. Нести знамя культуры - это значит охранить лучше мировые ценности. Если мировое понятие близко душе человечества, то насколько же ближе и проникновеннее звучит слово о Родине.
     Утверждение о Родине не будет отвлеченным, туманным понятием. Кто берется утверждать, тот и сознаёт всю ответственность подвига утверждения. Люди не могут удовлетворяться отвлеченностями. В мире все реально, и в высшей красоте реальны сияющие вершины. На земле покоится вершина. На кристалле мысли зиждется осознание Родины в общечеловеческом ее понимании. Защита Родины есть защита и своего достоинства.
     Защита Родины есть и оборона культуры. Поверх каждодневной пыли сияет понятие Родины. Тот, кто осознаёт это понятие, прекрасное и нерушимое, тот может почитать себя сознательным работником культуры. В трудах, среди препятствий, будто бы необоримых, находятся молодые силы. В любви к человечеству, в любви к Родине найдут молодые сердца неосудимое, светлое стремление к подвигу. В этом русском слове - в подвиге - заключено понятие движения, преуспеяния и неустанного созидательства.
     Великая Родина, все духовные сокровища твои, все неизреченные красоты твои, всю твою неисчерпаемость во всех просторах и вершинах мы будем оборонять. Не найдется такое жестокое сердце, чтобы сказать: не мысли о Родине. И не только в праздничный день, но в каждодневных трудах мы приложим мысль ко всему, что творим о Родине, о ее счастье, о ее преуспеянии всенародном. Через всё и поверх всего найдем строительные мысли, которые не в человеческих сроках, не в самости, но в истинном самосознании скажут миру: мы знаем нашу Родину, мы служим ей и положим силы наши оборонить ее на всех ее путях.
     
     1936
     
     
     ВИДЕНИЯ
     
     Журнал "Ди Гейстиге Видергебурт" в январе текущего года сообщает:
     
     "Поступают сведения о странных небесных знаках, сообщаемые в ежедневных газетах. "Касселер Пост" пишет о явлении Христа на небе, происшедшем в Норвегии, в следующих словах:
     "Странный феномен наблюдался в маленьком городе Гримштадте, на южном берегу Норвегии. Маленькое облачко, похожее на белую летательную машину, появилось на безоблачном синем небе, при полном солнечном сиянии. От этого облака отделилось другое, разрослось и образовалось в светоносную фигуру Христа, обращенную к городу и благословляющую руками. Явление продолжалось около пятнадцати минут, и затем медленно преобразовалось в форму Святой Чаши. Это произвело глубочайшее впечатление на сотни людей, собравшихся наблюдать его".
     Сообщение напоминает, что не может быть никакого сомнения относительно явления в небе, ибо весь народ целого города видел его. Также сообщается, что норвежские ученые пытались объяснить сияющее облако как световой феномен, образованный преломлением солнечного света на большой высоте в микроскопических кристаллах льда. Видение же Христовой фигуры, однако, они объяснили как случайное".
     Другое феноменальное явление, также сияющей фигуры в небе, было сообщено в "Нойе Фрейе Прессе" в 1934 году, в ноябре, которое гласит:
     "Необыкновенно странный феномен наблюдался подавленной и испуганной толпой народа в маленькой греко-македонской деревне Ориссари. Сообщение об этом феномене, который появляется к вечеру, несколько разнится. Священник из Ориссари утверждает, что из окна своего дома видел гигантскую фигуру голубого света - как бы могучий воин в полном вооружении, в шлеме и с мечом - поднимающийся над горизонтом. Оно оставалось несколько минут и затем мгновенно исчезло, не оставив ни малейшего следа. Поселяне, которые наблюдали это, замечали, что как бы все небо затем было покрыто языками голубого пламени, и многие из них верят, что это был дух Александра Великого, который появился, чтобы предупредить в Греции о катастрофе".
     "Этот феномен возбудил интерес ученых и газетных сотрудников, отправившихся в Ориссари исследовать его. Первоначально они полагали, что это массовое самовнушение, пока один оператор греческой кинематографической ассоциации не получил отображения на фильме. Президент Общества психических исследований в Афинах опубликовал сообщение, утверждая, что на этой фильме гигантская фигура вполне видна, которая быстро потухает, после чего все небо наполняется огнем, и видно, как сияющая фигура затем исчезает".
     "В этом случае пытались объяснить феномен естественным путем, т.е., что испарения от болот, окружающих деревню Ориссари, могли произвести такой странный феномен. Вопрос появления фигуры, конечно, не принимался во внимание и не был никоим способом разрешен".
     Любопытно сравнить эти последние сообщения также с сравнительно недавними вестями из Италии, Англии, а также из нескольких мест Азии. В одном месте толпа народа видела женскую фигуру, и затем небо как бы покрывалось языками пламени. В другом множество народа неоднократно замечало огненный крест, в третьем видели огненного Ангела, стоящего на столбах света, затем видели огненного всадника, видели чашу - и все это на сравнительно недалеком промежутке времени. Если кто захочет объяснить все эти видения лишь самовнушением толпы, массовым гипнозом, то и такое явление заслуживает глубочайшего внимания, ибо массовый гипноз вовсе не так часто проявляется. Он был известен при некоторых напряженных эпохах человечества и не может быть рассмотрен как нечто не заслуживающее внимания.
     Если к этим помянутым видениям в небе добавить все многочисленные видения почитаемых народом Святых, Святого Преподобного Сергия Радонежского, Святого Серафима Саровского, Святого Николая Мирликийского, о которых сообщают из самых различных мест, то и эти сведения также должны заслуживать глубокого внимания.
     Все можно пытаться объяснить какими-то так называемыми "естественными путями". Но, прислушиваясь внимательно к обстоятельствам этих сообщений, можно увидеть, что предлагаемые "естественные пути" очень несостоятельны. Преломление света, или болотные пары, или какой-то дым, или пепел - все это еще не расскажет, почему целые массы народов, самых разнообразных в своей психологии, все видят определенные фигуры и убеждают в них друг друга мгновенно, а кинематографическая фильма запечатлевает то же народное убеждение.
     Также к "естественным путям" относится теория случайности. Во всех случаях лишь совпадение. Но тогда следует припомнить давнишний рассказ о том, как ученик на экзамене был спрошен, если он упадет с башни и останется жив, что это? - Тот отвечал: случай. - А если во второй раз? - Ответ был: совпадение. - А если в третий раз? - Тогда - привычка.
     Вот в этих повторных, как бы в столпившихся народных видениях, тоже является уже не случай, не совпадение, а уже привычка. Ведь происходящее сообщается от разных народов, с разных концов Земли, и связывается с определенными сроками, о которых знают решительно все народы. Так, 1936 год поминается под различными причинами в самых неожиданных странах. О нем скажут и в Японии, и в Америке, и в Монголии, и в Индии, и во Франции, и в Италии. Словом, если эту дату, найденную совершенно различными путями, назвать массовым самовнушением, то ведь возникает необыкновеннейший вопрос: каким путем и почему такое мировое самовнушение может быть возможным?
     Стараемся быть беспристрастными. Не навязываем своего мнения. Нанизываем добросовестно лишь поступающие факты. Знаем, что эти сообщения доходят от людей, ничем между собой не связанных, от людей разного образования, разных взглядов и верований. Тем ценнее наблюдать сейчас происходящее. Ведь люди-то видят. Видевший не удовлетворится никакими объяснениями о том, что он не видел. Тот, кто видит, кто ощущает, кто сам слышит, тому никакие болотные испарения не будут убедительными. Когда же вы возьмете все образы, разными народами виденные, то разве не будет это огромным историческим моментом, который незрим лишь для слепых.
     Ведь это не то, чтобы кто-то кого-то слышал, узнавал от недостоверного болтушки. Здесь вы имеете дело с целыми массами народными, которые видят и ощущают. В этих видениях заключен мировой момент огромной важности. Без всяких предрассудков и суеверий прислушаемся к этим сообщениям, за которые ручается множество народа. Как пытливые историки, соберем эти факты воедино, чтобы еще более осветить великий мировой час, о котором могут не думать лишь умы незрелые. Прежде всего и во всем нужно знать. Современное мировое смущение имеет глубокие корни. Много зарослей произрастает, и в них не следует заблудиться. А для того, чтобы знать, нужно честно и внимательно прислушиваться к гласу народа. А в данном случае мы имеем дело уже не с одним народом, а со многими народами, сейчас видевшими и ощущавшими.
     
     Цаган-Куре
     23 июня 1935
     
     
     ПАРАПСИХОЛОГИЯ
     
     Новые взлеты мысли порождают и новые слова. Еще недавно завоевало себе право гражданства понятие психологии - не будем повторять значение этого греческого слова, ибо оно достаточно всем известно. Постепенно психология завоевывала новые области и проникла в глубины человеческого сознания. Психология связалась с неврологией, обратилась в Институт мозга, коснулась областей сердца и сосредоточилась на изучении энергии мысли.
     Уже давно Платон заповедал, что идеи управляют миром, но наука о мысли оформилась сравнительно совсем недавно. Вполне естественно, что потребовалось и новое утонченное обозначение для этой широчайшей области. Таким образом, получилась многочисленная надстройка над понятием психологии - родилась парапсихология. Радиоволны, чувствительные фотографические фильмы и многие новые пути науки сроднились с областями парапсихологии, и не случайно человеческое внимание устремилось к этой высшей области, которая должна преобразить многие основы жизни.
     Во времена темного средневековья, наверное, всякие исследования в области парапсихологии кончились бы инквизицией, пытками и костром. Современные нам "инквизиторы" не прочь и сейчас обвинить ученых исследователей или в колдовстве, или в сумасшествии. Мы помним, как наш покойный друг профессор Бехтерев за свои исследования в области изучения мысли не только подвергался служебным гонениям, но и в закоулках общественного мнения не раз раздавались шептания о нервной болезни самого исследователя. Также мы знаем, что за исследования в области мысли серьезные ученые получали всякие служебные неприятности, а иногда даже лишались университетской кафедры. Так было и в Европе, и в Америке. Но эволюция протекает поверх всяких человеческих заторов и наветов. Эволюция противоборствует темному невежеству, и сама жизнь блестяще выдвигает то, что еще недавно вызывало бы глумление невежд. Ведь не забудем, что еще на нашем веку одна ученая академия назвала фонограф Эдисона проделкою шарлатана. Еще недавно некий врач уверял, что если микроорганизмы требуют такого большого увеличения для изучения их, то они вообще не могут иметь значения и приложения во врачебной практике. Такого рода заявления, как видите, передаются и сейчас печатным словом. Но если косность костенеет, то все живые части человечества неудержимо стремятся к истинному широкому познанию.
     Мы узнаём, что в одной Америке сорок профессоров заняты изучением энергии мысли. Перед нами лежит журнал "Парапсихология", изданный под редакцией проф. Райна (Дьюк Университет в Сев. Каролине). Проф. Райн и проф. Макдугал уже много лет работали над передачею мысли на расстояние. Нам уже приходилось отмечать их блестящие результаты в этой области. Теперь же проф. Рейн привлек к сотрудничеству целую группу интеллигентных студентов и вместе с ними произвел ряд поучительнейших опытов. Сперва передача мыслей производилась на кратчайших расстояниях в простейших формулах, но затем опыты постепенно перешли и на более далекие расстояния и сделались сложными и по содержанию своему. В течение нескольких лет было установлено, что мысль, несомненно, может передаваться на расстояние, и для этого люди вовсе не должны становиться какими-то сверхъестественными посвященными, но могут действовать в пределах разума и воли. Несомненно, что область мысли, область открытия тончайшей всеначальной энергии суждена ближайшим дням человечества. Таким образом, именно наука, называйте ее материальной, или позитивной, или как хотите, но - именно научное познание откроет человечеству области, о которых намекали уже древнейшие символы.
     
     Если мысль мировая направляется по определенному пути, то множество неожиданных пособников могут быть усмотрены наблюдательным умом исследователя. Появились люди, притом самые обыкновенные, которые без приемника улавливают радиоволны или могут видеть через плотные предметы, подтверждая этим, что орган зрения может действовать и за пределами физических условий.
     В Латвии под надзором врачей и ученых находилась маленькая девочка, читающая мысли. Врачебный надзор исключает какое бы то ни было шарлатанство или своекорыстие. В конце концов, такой феномен уже перестает быть таковым, если и студенты Университета Сев. Каролины совершенно естественно достигают путем упражнений очень значительных результатов.
     Также весьма замечательны опыты с недавно изобретенным аппаратом, улавливающим тончайшие, до сих пор еще не уловленные пульсации сердца. Еще недавно д-р Анита Мьюль рассказывала нам об этих произведенных ею опытах. При этом оказывалось, что высокая мысль чрезвычайно повышала напряжение и утончала вибрации, тогда как мысль обиходная, уже не говоря о мысли низкой, сразу понижала вибрации. Кроме того, было замечено, что объединенная мысль группы людей, составивших цепь, необычайно усиливала напряжение. Доктор Анита Мьюль вынесла также наблюдения из своего недавнего посещения Исландии, Дании, а теперь, вероятно, и Инди[я], где она находится, даст ей новые импульсы.
     Конечно, всякие такие соображения, хотя и подтвержденные механическими аппаратами, продолжают оставаться для большинства "терра инкогнита". Но по счастью, эволюция никогда не совершалась большинством, а была ведома меньшинством самоотверженным, готовым претерпеть выпады невежд. Но правосудие истории неизбежно. Имена невежд, противодействующих знанию, становятся символами постыдного ретроградства. Имя Герострата, уничтожившего произведение искусства, осталось в школьных учебниках, только не в том значении, о котором этот безумец мечтал. Имена невежд, подавших свои голоса за изгнание из Афин великого Аристида, не так давно были найдены на раскопках в Акрополе и пополнят собою мрачный синодик невежд и отрицателей. Конечно, не забудем, что человек, уловивший радиоволны без аппарата, и теперь еще угодит в сумасшедший дом, ибо некоторого сорта врачи не могли допустить эту способность. Вообще многие человеческие способности удивят косных ретроградов, и им придется пережить немало постыдных часов, когда все, что они отрицали, займет свое место в области точных наук.
     Еще и теперь передача мыслей на расстояние некоторыми обскурантами считается чуть ли не колдовством. Мы можем привести примеры, когда эта уже установленная десятками профессоров область вызывает грубые насмешки и восклицания о получении вестей из голубого неба. Не говоря уже о примерах, запечатленных в литературе многих веков и народов, позволительно напомнить невеждам, что радиоволны, которые уже вошли в их каждодневный обиход, тоже получаются, именно, из голубого неба. Плачевно подумать о том, что люди не задумываются над многими очевидными явлениями и о космических основах или законах, лежащих за ними. Как попугаи, невежды не прочь иногда твердить трюизмы, сами не понимая их значения. Так кричащие о вестях из голубого неба не подозревают, что они говорят о том, что уже установлено научными исследованиями и запечатлено аппаратами.
     Столько говорилось и писалось о тончайших энергиях, постепенно улавливаемых человечеством. Нелепые запреты, созданные косностью отрицателей, начинают спадать. Еще вчера мы читали об учреждении особого правительственного комитета для исследования индусской народной медицины. Заветы аюрведы*, столь еще недавно осмеянные, оживают под рукою просвещенных ученых. В Москве основывается Институт изучения тибетской медицины, западные ученые нашли чрезвычайно знаменательным указания среди древних китайских заветов, которые вполне отвечают новейшим европейским научным открытиям. И древняя знахарка, варившая зелье из жаб, нашла себе оправдание в современной науке, открывшей большое количество адреналина именно в этих амфибиях, кроме того, в них уже найдено новое вещество буффонин, очень близкое к дигиталису. Можно приводить множество примеров среди подобных новейших открытий. Ослиная шкура китайской медицины тоже была оправдана в отношении витаминоносности последними исследованиями д-ра Рида.
     
     Другой ученый, д-р Риил, под древнейшими символами установил указания на железы, значение которых сейчас понято и так выдвигается наукою. Таким образом, в разных областях науки древние знания выявляются под новым, вполне современным аспектом. Если собрать эти параллели, то получится многотомное сочинение. Но завершительным куполом всех этих исканий будет та основная область, которая сейчас идет под наименованием парапсихологии, ибо в основе ее лежит все та же великая всеначальная, или психическая, энергия. Мечта о мысли уже оформилась в науку о мысли. Мысль человеческая, предвосхищающая все открытия, уже носится в пространстве и достигает человеческого сознания именно из "голубого неба". Мозговая деятельность человека приравнивается к электрическим феноменам. Еще недавно биолог Г.Ляховский утверждал, что все этические учения имеют определенно биологическую основу. И таким порядком труд Ляховского подтверждает опыты д-ра Аниты Мьюль с электрическим аппаратом, наглядно отмечавшим значение качества мысли. Даже миф о шапке-невидимке получает научное подтверждение в открытых лучах, делающих предметы невидимыми. Итак, повсюду вместо недавних отрицаний и глумлений возникает новое безграничное знание. Всем отрицателям можно лишь посоветовать: "Знайте больше и не затыкайте ушей ваших ватою преступного невежества". Издревле было сказано, что невежество есть прародитель всех преступлений и бедствий.
     Будет ли парапсихология, будет ли наука о мысли, будет ли психическая, или всеначальная, энергия открыта, но ясно одно, что эволюция повелительно устремляет человечество к нахождению тончайших энергий.
     Непредубежденная наука устремляется в поисках за новыми энергиями в пространство - этот беспредельный источник всех сил и всего познания. Наш век есть эпоха энергетического мировоззрения.
     
     1-ое января 1938