ГЛАВА 21
     На протяжении недель, последовавших за похоронами Лорны, мы старались по возможности чаще видеть Эда и детей. Эду требовалось время, чтобы оправиться от своих травм. кроме того, он чувствовал со всей определенностью, что дети будут ощущать себя в большей безопасности, если он в течение какого-то времени полностью возьмет на себя заботу о них, поскольку он хорошо знаком с их обычным повседневным распорядком. Прежде всего, он хотел постараться воспитывать их так, как, он знал, всегда хотела Лорна.
     Он часто упоминал о том, что, когда они находились в отпуске, окончившемся так трагически, они с Лорной неоднократно говорили о том, что все четверо связаны в единую семью даже больше, чем раньше. Фотографии, сделанные во время путешествия и уцелевшие в аварии, подтверждали это, и мы все были благодарны за то, что у нас остались такие яркие воспоминания о них как о счастливой семье. Лорне удалось даже уловить мгновенную вспышку довольной улыбки восьмимесячного Брайана, лежащего, воркуя, в кроватке в машине, пока они ехали.
     Сначала Кристал была очень бледной и тихой и молчаливо цеплялась за нас, когда мы были вместе. Потом я начала замечать, что по любому предлогу она ухитрялась затащить меня в ее комнату. Становилось вполне очевидно, что у нее есть особая причина; однако сначала, как только мы входили туда, она хватала меня за руку и вытаскивала из комнаты. То же самое случалось, когда они приходили к нам домой, до тех пор, пока однажды она не затащила меня в нашу спальню и не встала передо мной, расставив ноги и прочно став на полу. В течение какой-то секунды мне захотелось узнать, что должно случиться. Вдруг она разразилась словами: "Бабушка, самое время поплакать, не так ли?" Застигнутая врасплох, я заверила ее, что действительно самое время, и, фактически, очень хорошо бы поступить так. После этого она начала описывать все травмирующие этапы несчастного случая в мельчайших подробностях. Этот отчет сопровождался сухими мучительными рыданиями.
     Такой нежданный взрыв сначала настолько лишил меня присутствия духа, что я послала Бабе молчаливую мольбу, чтобы Он дал мне достаточно мудрости и силы, чтобы помочь этой бедной маленькой девочке, которой так отчаянно требовалось освободиться от страха и горя, которые она сдерживала в себе. Запинаясь, она закончила свой отчет, вызывающе заявив: "И я никогда, никогда не увижу снова мою мамочку. Она на небесах с Богом, и у меня больше нет мамочки".
     Снова я мысленно умоляла Бабу помочь мне понять, что сказать. Сразу же я ощутила волну холодной уверенности, поднявшуюся во мне, чтобы вытеснить ужас от удара, который я чувствовала на протяжении душераздирающего рассказа о ее потере и горе. Почти без участия моего сознания в голове у меня начали складываться слова, и я услыхала, как рассказываю ей о людях, которые любят ее. Сначала я упомянула о Бабе, потом перешла к ее папочке, к обоим дедушкам и бабушкам, тетям и дядям, кузинам и друзьям. Когда я назвала каждого по имени, она кивнула головой, соглашаясь, и сказал сквозь рыдания: "Да, я знаю". Я продолжала рассказывать ей о многих маленьких мальчиках и девочках, чьи мамочки все еще живы и которые не были такими удачливыми, как она, вокруг которой столько людей, любящих ее. Потом я раскинула руки по возможности шире, чтобы показать, как я люблю ее. Она буквально бросилась в мои объятия, безудержно рыдая. Ее тельце ударилось о меня с такой силой, что она сбила меня с ног. Мы обе упали на пол, и это показалось ей настолько забавным, что она захотела повторить. Мы повторяли снова и снова, пока она почти полностью не пришла в себя, радуясь тому, что ее так любят - так сильно, что это сбило ее с ног, как она выразилась после того, как перевела дух и смогла говорить.
     С тех пор каждый раз, как мы были вместе, в ее или в нашем доме, она подстерегала возможность увести меня от других людей, чтобы снова повторить всю сцену, каждый раз с меньшим волнением и болью. В конце концов, она смогла рассказывать обо всем случившемся почти сухо, без жутких захлебывающихся рыданий, всегда заканчивая на полу, обессилевшая от смеха.
     По прошествии нескольких недель я стала думать, как рассказать о смерти Лорны моей матери, собиравшейся в августе отмечать свое 99-летие. Хотела бы я знать, следует ли рассказывать ей вообще, чтобы удар не ускорил ее кончину. Но она всегда была так счастлива, когда получала подробные теплые письма Лорны, что, конечно, удивилась бы, не получив их, как обычно. Наконец, мы решили, что Сидней и я должны полететь в Англию, чтобы рассказать ей лично, а не в письме, надеясь на то, что это смягчит печальную новость.
     Я сказала Кристал, чт'о мы собираемся делать, так как не хотели, чтобы она решила, что мы покидаем ее. За неделю до того, как мы должны были уехать, мы совершили обычный ритуал "рассказывания истории" вряд ли с каким-либо волнением с ее стороны на этот раз. Затем она заявила: "Хорошо, что вы поедете повидать прабабушку. Теперь со мной все будет в порядке". Я поразилась мудрости этого трехлетнего ребенка, который настолько привел в равновесие свое душевное состояние, что смог позволить нам уехать с полным пониманием. Я искренне надеялась, что ей никогда не придется испытать последствия того травмирующего психику случая потом в жизни.
     Я бы никогда не осмелилась положить начало такому процессу в ребенке столь нежного возраста. Уверена, что Баба, должно быть, выполнил это Своим неподражаемым способом, а затем не только говорил через меня, но и дал мне необходимые силу и уверенность, чтобы помочь ей пройти через все это к окончательному облегчению, в котором она так отчаянно нуждалась.
     Так как Брайану было лишь восемь месяцев во время несчастного случая, он еще не разговаривал. Тяжелая гипсовая повязка мешала взять на руки и крепко прижать его, в чем, как я чувствовала, он остро нуждался. Однако, как только ее сняли, он стал применять свой собственный способ замены любви своей обожаемой мамочки, которую он утратил. Каждый раз, как мы навещали их, он, увидев меня, сразу же расплывался в лучистой улыбке, протягивая ко мне свои крохотные ручки, прося взять его на руки, быстро обвивал меня руками и ногами и припадал ко мне подобно маленькому прилипале. Иногда он оставался в таком положении до двадцати минут, делая время от времени глубокий вдох, как будто впитывал материнскую любовь, по которой он изголодался и которую он, казалось, инстинктивно зная об этом, мог получить от меня, от матери его матери. Иногда, когда я держала его в своих крепких, надежных объятиях, мне хотелось сказать шепотом: "Лорна, дорогая, я приложу все мои усилия, чтобы дать твоим детям любовь, которую ты щедро излила бы на них". Несколько раз Брайан поднимал свою головку с моей груди, где она лежала, и с улыбкой восторга показывал на угол комнаты, как будто он не только слышал мои мысли, но и видел свою мать.
     Мы сопровождали Эда, когда он повез Брайана к ортопеду на осмотр. Врач одобрил способ скрепления кости и сказал нам, что еще слишком рано, чтобы можно было предсказать результат. В случае ребенка его возраста невозможно определить, будет ли, в конечном счете сломанная нога короче другой, станет ли длиннее или обе ноги будут одинаковой длины. Лишь в последнем случае он не будет хромать. когда он объяснил эти возможные результаты, я почувствовала, что жало страха вонзилось в мою душу, и быстро попросила Бабу изгладить его из моей памяти. Затем я отдала все это в Его руки, хотя все же надеялась, что Брайан не будет хромать. Мне пришлось вспомнить то мимолетное чувство, когда мы навестили Бабу в Индии в ноябре.
     
     
     ГЛАВА 22
     
     Я была готова лететь с горя прямо к Бабе после того, как погибла Лорна, но мне пришлось отложить эту поездку по нескольким причинам. Главная из них заключалась в нежелании уезжать от детей, которым, мы чувствовали, необходимо было наше присутствие, чтобы убедить их, что мы, которые также были дороги им, будем рядом, когда они больше всего будут нуждаться в нас. В любом случае мы хотели вскоре выехать на Третью всемирную конференцию в ноябре.
     Я успокоилась, когда был назначен день нашего отъезда. Я понимала, насколько мне необходимо восстановить силы после нападения грабителей в марте и, также, после трагического несчастного случая в конце июня.
     Наш зять делал героическую работу, занимаясь детьми и стараясь по возможности стать отцом и матерью для них. Он достаточно оправился от своих травм и возвратился на работу, договорившись со своей матерью, что она будет присматривать за ними на протяжении дня, пока он не придет домой, когда снова сможет заботиться о них. Он считал, что безопаснее оставлять их на попечение члена семьи. Он слышал о многих случаях плохого обращения с детьми, поэтому не хотел доверять своих драгоценных детей чужому человеку. Мы тоже знали, что они в хороших руках и могли со спокойной душой уехать.
     Но незадолго до того, как мы должны были выехать, на нас обрушился другой удар. У нашей дочери Шейлы было диагностировано предположительно тяжелое заболевание легких. Когда она позвонила, чтобы рассказать нам, у меня закружилась голова, и мое сердце, казалось, почти остановилось. Разве надо отнять у нас обоих дочерей. Мы обсудили все, что должны сделать, и решили, что, когда увидим Бабу, то постараемся спросить, не пожелает ли Он, чтобы Шейла прилетела увидеться с Ним после конференции. В этом случае я могла бы остаться после того, как Сидней вернется, и подождать, пока он присоединится ко мне там. Только мы слишком хорошо знали, что во время конференции Баба будет занят более, чем обычно, ввиду множества претендентов на Его время. На последней конференции в 1075<N>г. было очень много народу, и теперь, по прошествии пяти лет, будет еще больше, так как все больше людей узнают о Нем и Его учении.
     Я буквально разрывалась между желанием быть с Шейлой в это тревожное время и с детьми, которые едва оправились от своей утраты, и своей собственной потребностью повидать Бабу. Как будто в ответ на невысказанный вопрос дорогая маленькая Кристал заявила однажды: "Хорошо бы тебе уехать снова, но только, если ты поедешь повидать Бабу". Я с признательностью поблагодарила Бабу за подтверждение из такого неожиданного источника.
     По прибытии в Путтапарти за несколько дней до начала конференции мы узнали, что нас должны поселить в новом здании. Его называли круглым домом из-за его конфигурации, так как это здание было построено вокруг центрального двора. Члены Совета и приглашенные директора занимали комнаты в том же здании. Нам не пришлось делить свою комнату с другими преданными, что в данных условиях было облегчением, так как в противном случае напряжение только возросло бы.
     Обычно бывает приятно видеть так много знакомых людей. Но на этот раз чувствовалось какое-то напряжение. Многие из них либо уже слышали о смерти Лорны, либо им только что рассказали, и они спешили принести свои соболезнования. Было похоже на то, как будто едва затянувшиеся раны открылись вновь. К моему ужасу, во время пения ~бхаджанов| в первый вечер без всякого предупреждения внутри меня открылись какие-то шлюзы и потекли непролитые до сих пор слезы. Я в отчаянии пыталась остановить их, но как я ни старалась, поток слез не прекращался до самого конца пения, когда слезы внезапно прекратились, принеся мне облегчение. И вдруг мне стало совершенно ясно, что на протяжении тех пяти дней, когда жизнь Лорны, казалось, висела на волоске, я была выведена из своего обычного состояния и поднята на иной уровень сознания. Я действовала как автомат, делая и говоря то, что нужно, но не по собственному желанию. В течение месяцев с тех пор я продолжала чувствовать себя так, будто живу в другом измерении, отличающемся от того, которое я знала раньше. Все мое тело, казалось, пульсировало, и у меня было странное, но ободряющее ощущение, что я живу и двигаюсь подобно марионетке. Когда я стала отдавать себе отчет в этом, то горячо надеялась, что буду всегда испытывать чувство отделения от оболочки и парения. Но это ощущение медленно стиралось и, в конце концов, я снова спустилась на землю.
     Я начала, кроме того, понимать, что каким-то странным образом Баба поднял меня над обычными человеческими чувствами, давая мне возможность выполнить все, что нужно, подобно лунатику, лишь частично сознающему, чт'о произошло. Поэтому на протяжении всего того времени я не могла плакать. Не то, чтобы я не позволяла себе это; скорее, у меня не было в этом потребности, тогда, как слишком многое требовало моего внимания. Как только я почувствовала себя в безопасности и под надежной защитой в присутствии Бабы, я дала волю слезам, сдерживаемым до сих пор. Аналогичный внезапный поток слез имел место по другому случаю в конце нашего пребывания тоже во время пения ~бхаджанов|, когда мы все собрались в зале и Баба ходил взад и вперед по сцене. Точно так же стремительно, как раньше, слезы начали течь сплошным потоком, когда я сидела на полу в середине той огромной толпы. Я сильно смутилась, но опять абсолютно ничего не могла поделать, чтобы остановить этот поток, который прекратился, как только пение подошло к концу. Баба посматривал время от времени, и когда наши глаза встречались, я чувствовала, как волна энергии вливается в меня, что лишь усиливало поток слез, поэтому я пришла к выводу, что Он обдуманно помогает мне выплеснуть сдерживаемые чувства.
     Однако, я забегаю вперед, опережая события. Через день после нашего приезда Баба остановился передо мной, когда я сидела снаружи в рядах для ~даршана|. Наклонившись ко мне, Он спросил: "Почему ты тревожишься?" - и прежде, чем я смогла ответить Ему, дал свой собственный ответ, мягко говоря мне на ухо: "Да, я знаю. Это твоя дочь". Я быстро объяснила: "Не младшая дочь, Баба, а старшая. Она больна". Он ласково улыбнулся, кивнул головой и тихим голосом прошептал: "Да, я хочу видеть ее". С этим завершением Он продолжил свой путь вдоль длинных рядов для ~даршана|. Я, действительно, ни на минуту не усомнилась в том, что Он уже знает все об этом, однако возможность услышать Его голос и получить Его нежную улыбку и обещание помощи позволили мне с надеждой дождаться окончания конференции. Я чувствовала себя, как усталый ребенок, который пришел домой, и передала все свои заботы в Его всемогущие руки. Теперь я могла расслабиться и позволить ему позаботиться обо всем.
     Позднее, когда у меня было время подумать об этом, я ощутила благоговение при мысли, что при всем том, чем Его разум заполнен при выполнении этой гигантской деятельности, Он находит время и проявляется интерес к тому, чтобы облегчить горе одного человека в этой огромной толпе. Я мысленно подсчитала число всех тех неисчислимых людей, которым Он протягивает руку помощи ежедневно во время выполнения других своих функций. И снова меня поразил масштаб Его деятельности, физически невозможный даже для самого развитого человека. Для меня это служило дополнительным доказательством того, что Он действительно сверхчеловек.
     Как и предыдущая конференция, состоявшаяся в 1975<N>г., теперешняя представляла собой выдающееся событие. Собралось огромное количество народу, однако все шло гладко, как по маслу, с Бабой в центре, организовывающим, координирующим, руководящим и направляющим эту многогранную деятельность. В дополнение к многочисленным собраниям, организованным для различных групп с целью обсуждения их работы, были красочные походы, ежедневные выступления с танцами и пением, и каждый вечер Баба проводил беседы, после которых следовали представления, даваемые хорошо известными индийскими артистами и музыкантами. Мальчики из колледжа Бабы в Уайтфилде каждый день заново украшали сцену. Они старательно изготавливали прекрасные произведения искусства из многоцветных лепестков цветов, расположенных на деревянных лесах. Мы все находились под сильным впечатлением от превосходных результатов их бескорыстного труда.
     Конференция достигла кульминации во время празднования для рождения Бабы. Он надел свое обычное в день рождения белое одеяние и согласился показаться на ~джхуле|, установленной на сцене и осторожно раскачиваемой взад и вперед мальчиками из колледжа. Таким образом, огромная толпа получила Его ~даршан| по благоприятному случаю Его дня рождения. Кроме того, в ознаменование этого дня женщинам, прикрепленным к западным делегациям, прислали отделанные золотом шелковые ~сари|, все - одинакового фасона, но разного цвета. Со своей обычной чуткостью Он раздавал подарки своим последователям вместо того, чтобы принимать подарки от них в день своего рождения.
     Наконец, Баба пригласил нас на интервью. Как обычно, когда находишься в Его присутствии, ничто не кажется важным. Любая мысль замирает, оставляя разум свободным, в результате чего бывает чрезвычайно трудно запомнить все, что Он говорит.
     Он быстро приступил к обсуждению состояния Шейлы, подтвердив, что у нее действительно рак, и назвал его, нахмурившись, меланокарциномой. Он повторил это несколько раз, увидев, что мы не вполне понимаем то, что Он говорит. Я спросила, должны ли мы послать ей телеграмму, чтобы она приехала повидаться с Ним, но Он покачал головой и сказал: "Нет, сейчас не надо. Может быть, позже". Затем Он быстро заверил нас, что поможет ей, и, махнув правой рукой в знакомой манере, материализовал немного ~вибхути|. Он вручил е мне вместе с клочком бумаги и велел завернуть ее тщательно и дать Шейле, как только я приеду домой.
     Затем Он кратко прокомментировал смерть Лорны. Он объяснил, что повреждение, нанесенное ее мозгу, было настолько серьезным, что вызвало бы, возможно, помешательство, если бы она осталась жива. Он обсудил внуков и спросил в частности о Брайане, который еще не родился во время нашего прошлого визита. Почти небрежно Он заметил, что Брайан не будет хромать. Сначала мы не были уверены, что поняли Его правильно, и попросили повторить то, что Он сказал. Потом я вспомнила, что сказал ортопед о трех возможностях в отношении сломанной ноги, которая могла бы стать короче, длиннее или такой же длины, как другая.
     Я склонилась перед Ним в благодарности за то, что Он успокоил наши души по этому поводу. Он улыбнулся и кивнул понимающе, и вновь мы увидели, как Его правая рука описала круг в воздухе; хотели бы мы знать, чт'о должно появиться на этот раз. Явно наслаждаясь нашим любопытством, Он извлек для меня прекрасный маленький медальон, изготовленный из ~панчахоли|. На одной стороне была выгравирована Его голова, а на обратной - слово "Ом". Он велел мне передать его Шейле, а до тех пор держать его в ~вибхути|, которую Он материализовал для нее раньше во время беседы. Я быстро развернула пакет, и Баба опустил медальон в него, велев мне держать их вместе, пока я не отдам ей. Тогда она должна извлечь медальон, повесить его на шею и съесть ~вибхути|. Он заверил нас, что это излечит рак в следующем году. Когда я посмотрела на медальон, то сказал: "О, Баба, он очень понравится ей! Он именно такой, какой она выбрала бы для себя". Он засмеялся и ответил: "Да, знаю. Она всегда хотела как раз такой".
     После того, как Он задал много очень личных вопросов о моей работе, о моей первой книге и о книге о Нем, я спросила, когда Он хочет, чтобы мы вернулись. Он подумал мгновение и сказал: "Приблизительно через год", - и объяснил, что в декабре будет прохладнее и поэтому удобнее для меня. Сидней спросил, подойдет ли наше обычное время в январе, и Он ответил, что это тоже будет хорошее время. Мы покинули Его физическое присутствие, снова наполненные Его любовью, которая поддерживала нас на пути к дому и на протяжении всего года.
     Только после того, как окончилась беседа и мы снова сели снаружи вместе с толпой последователей, я внезапно стала осознавать, что на протяжении большей части беседы Он слегка поглаживал мою правую руку и плечо, пока разговаривал с нами. Он не упомянул о нападении грабителей, случившемся в начале года, а я была настолько поглощена мыслями о наших двух дочерях, что даже и не подумала спросить Его об этом, хотя и намеревалась. Однако Он, очевидно, помнил об этом и применил этот ненавязчивый прием, чтобы ускорить процесс заживления. После Его манипуляций я заметила, что подвижность руки увеличилась и боль заметно уменьшилась, когда я двигала рукой. Осторожное поглаживание Бабы завершило процесс исцеления.
     Как только празднества закончились и толпа начала рассасываться, мне захотелось быстрее уехать домой и отдать медальон Шейле. Так как должно было пройти какое-то время, прежде чем мы увидим ее, я дала телеграмму, чтобы уведомить, что Баба шлет ей подарок.
     Как только она увидела медальон, то воскликнула, что он прекрасен и именно такой, какой ей действительно нравится. Я засмеялась и сказала, что именно это я сказала Бабе, как только Он материализовал его, а Он ответил, что знает, чего ей всегда хотелось. Когда она в первый раз открыла пакет, я заметила, что в нем было меньше ~вибхути|, чем материализовал Баба, однако пакет был все же плотно закрыт. Могу лишь предположить, что каким-то необъяснимым путем медальон, должно быть, впитал часть его. С того времени я услыхала другие сообщения аналогичного характера, когда ~вибхути| поглощалось ювелирным изделием, материализованным Бабой.
     Шейла поспешно проглотила то, что осталось, и сняла с шеи кулон с миниатюрным изображением Бабы. Он материализовал четыре одинаковых кулона для каждого члена нашей семьи во время беседы несколько лет назад. Она носила кулон постоянно как осязаемую связь с Бабой, которого она никогда не видела лично. Теперь Он дал ей возможность заменить его прекрасным новым медальоном, материализованным специально для нее. Она быстро сняла старый кулон с цепочки, заменила его новым медальоном и поспешила надеть на шею, где он всегда оставался с тех пор.
     В течение следующего года анализы показали постепенное улучшение ее состояния, пока не выявили, что с ней все в порядке. В последней беседе Баба сказал мне, что рак - это такая болезнь, которая может быть излечена только по милости Божьей и любовью.
     
     
     ГЛАВА 23
     
     С тех пор, как я впервые услыхала о Тибете, у меня всегда было чрезвычайно сильное желание поехать туда, хотя я ни на секунду не могла представить себе, что это станет когда-либо возможным. Ввиду своего местоположения Тибет был всегда недоступен для посторонних, с момента оккупации Китаем он был закрыт даже для посетителей из коммунистического Китая. В начале 50-х годов, когда я открыла для себя некоторые из моих прошлых жизней, я абсолютно не надеялась поехать в какую-нибудь из тех стран, куда многие из них, по-видимому, вели, и меньше всего в Тибет.
     С того времени мы с мужем много путешествовали, побывав и в тех местах, где я, по-видимому, жила прежде. Тибет был единственным местом, которое я еще не посетила. Поэтому, когда мы услыхали, что китайцы временно открыли ее для ограниченного числа путешественников на короткий период, меня взволновала возможность поехать туда. Когда мы узнали, что некоторым группам было дано разрешение на въезд, то поспешили присоединиться к одной из них. Я была в восторге от перспективы исполнения мечты всей моей жизни.
     Так как мы не собирались ехать к Бабе до января 1982<N>г., то решили поехать в Тибет в начале 1981<N>г. В Лхасу можно было добраться самолетом из Ченг-Ду в провинции Жечуань, поэтому мы снова попадем в Китай. Это обещало быть весьма интересным, так как нашему визиту предшествовала смерть Мао Дзе Дуна и нам любопытно было посмотреть, какие изменения произошли с тех пор.
     Однако все путешествие обернулось лично для меня катастрофой, хотя и было весьма познавательным. Основная часть пищевых продуктов поступала в Лхасу из китая, так как местных запасов не хватало и они были не по вкусу иностранцам. Рис варили каждый день, но почти все остальное было в консервированном виде. Многие члены нашей группы страдали из-за чрезмерно большой высоты, а у некоторых наблюдались тяжелые случаи горной болезни. Мы все были предупреждены о том, что должны спать с кислородными баллонами, расположенными рядом с нашими подушками. после первоначальной одышки я меня не было никаких проблем с высотой, так как я всегда чувствую себя в горах исключительно хорошо. Однако я начала испытывать то, что быстро признала за очень сильную аллергическую реакцию на что-то. Сначала мы не могли определить причину. Однажды мы заметили, что консервированные фрукты и овощи были импортированы из Японии и имели в качестве добавки мононатрийглутамат или МНГ, на который у меня всегда была острая аллергия. В результате я ела только рис и рисовую кашу. Все это я ела в прошлой жизни, когда была монахом, будучи замурована в келье. Как странно, что мне пришлось теперь повторить это.
     Недостаток пищи не помешал мне посетить монастыри. Мне особенно хотелось посетить Поталу, но я боялась, что в результате такого скудного питания у меня могло не хватить сил взобраться на вершину. Однако, один из проводников предложил понести меня на спине. Он уверял, что это должно способствовать укреплению мышц для выполнения его обычной работы проводника альпинистов. Всякий раз, когда я чувствовала слабость, я терла лоб кольцом Бабы, которое он материализовал для меня, чтобы исцелить от того типа головной боли, которая брала начало в прошлой жизни.
     Чем больше я слабела, тем сильнее предвкушала наше возвращение в Китай. Я вспоминала, как во время нашего предыдущего путешествия нас кормили прекрасной пищей без МНГ. Однако, меня ожидал другой неприятный сюрприз, когда по возвращении туда у меня появилась та же аллергическая реакция. Позже мы узнали, что японцы заполнили восточные рынки своим невинно выглядевшим белым "вкусовым порошком". Не только в Китае, но и в Гонконге, и в Сингапуре я столкнулась с той же самой проблемой и, кроме риса, мало что могла есть.
     Я умоляла Бабу помочь мне, так как все больше слабела. Но вместо улучшения у меня развилась очень сильная лихорадка ко времени нашего прибытия в Сингапур. Сидней вызвал местного врача. Тот прописал мне лекарства и хотел немедленно отослать меня в больницу. У нас были заказаны билеты на самолет в Англию на следующий день, поэтому я решила не следовать его совету, так как все, чего я хотела в тот момент, так это очутиться на родине, чтобы отдохнуть и вылечиться.
     В ту ночь, когда лихорадка достигла высшей точки, со мной произошел очень странный случай. Я все еще не уверена, был ли то сон или галлюцинация. Я чувствовала, будто меня поднимают и извлекают из моего тела и переносят в изумительно прохладное зеленое место. Легкая, как перышко, и свободная от всякой боли и неудобства, я свободно плыла. В эту идиллическую картину ворвалась фигура Кришны, играющего на флейте и танцующей походкой приближающегося ко мне. Помню, что удивилась тому, каким синим Он выглядел, будто синева темной полночи. В следующее мгновение Он взял меня за руку и закружил в головокружительном причудливом танце, которому я смогла, на удивление, следовать. Было невероятно весело, и я чувствовала, что могла бы танцевать вечность. Но так же быстро, как появился Кришна, на сцену вышла иная и очень могущественная фигура. Я сразу же признала в ней Христа. Меня передали Ему, чтобы продолжить танец. Однако, этот танец происходил в совершенно ином темпе, медленном и размеренном, подобно менуэту. Он, казалось, успокоил меня после неистового водоворота первого танца. Когда он закончился, я с неохотой погрузилась в свое тело. Лихорадка прошла, но я чувствовала себя совершенно без сил и истощенной, охваченная отчаянным желанием уехать в Англию. Я была слишком слаба, чтобы ходить, поэтому мне пришлось добираться до самолета в инвалидной коляске. Однако, мои проблемы еще не кончились. Инвалидная коляска со мной вместе перевернулась и опрокинулась на меня, когда мы поднимались на эскалаторе. Я испугалась, что повредила спину, и вскрикнула, призывая Бабу на помощь. Следующее, что я поняла, было то, что меня поднимают тек легко, как будто я была тряпичной куклой, сильные руки высокого, могучего молодого человека. Он, должно быть, видел, что произошло, и бросился вниз по поднимающемуся эскалатору, чтобы подхватить меня. Он легко освободил меня от перевернувшейся инвалидной коляски, буквально взбежал по эскалатору, спрыгнул и уложил меня на софу в зале ожидания, и проделал все это настолько быстро, что у меня едва хватило времени на то, чтобы понять, где я нахожусь. Его акцент выдавал в нем скандинава, но как только он убедился, что обо мне позаботятся мой муж и один из служащих аэропорта, то быстро ушел, чтобы успеть на самолет. Сожалею, что мне не представилась возможность надлежащим образом поблагодарить его за мое столь быстрое спасение. Моя спина мучительно болела; когда коляска перевернулась, то ударила моего мужа по лодыжке. Мы оба представляли собой печальное зрелище, когда сели в самолет, вылетающий в Лондон.
     Как и в случае с угоном самолета, я смогла получить соответствующее лечение для моей спины, как только мы прибыли в Лондон. Врач, который лечит меня дома, дал мне фамилию и адрес врача-индуса, живущего в Англии, чтобы передать их английскому другу, который нуждался в помощи. У меня случайно оказался его телефон, и я позвонила ему, как только мы приехали.
     Сделали рентген лодыжки моему мужу, и выяснилось, что имеется трещина, поэтому ему наложили гипс. Когда мы, в конце концов, добрались до дому, обнаружилось, что у меня, к тому же, двустороннее воспаление легких. Так как в конце этого года у меня было два других несчастных случая, то хотела бы я знать, как долго это будет продолжаться и какова возможная причина. Меня стали преследовать те же старые, знакомые вопросы. Что я сделала не так или что же я не сделала? Я подозревала, что все они, возможно, обусловлены ускоренным сгоранием прошлых отрицательных ~карм|, и надеялась когда-нибудь спросить об этом Бабу.
     Через несколько дней после нашего возвращения я укладывала свежевыстиранное нижнее белье в ящик. Когда я сортировала различные предметы, раскладывая их по кускам, я услыхала странный металлический звенящий звук, похожий на тот, который издает упавшая монета. Удивляясь, чт'о бы это могло быть, я перевернула все вещи, которые уже сложила в ящик, и оттуда выпало кольцо, которое Сидней потерял почти год назад. Я была почти уверена, что кольцо - то же самое, но сразу же позвала Сиднея, чтобы тот быстрее пришел. Сидней подтвердил, что это действительно то кольцо, которое он, как полагал, потерял. Я открывала этот ящик сотни раз с тех пор, как оно было утеряно. Кроме того, собираясь в недавнюю поездку в Тибет, я вынула из него все, чтобы мне легче было посмотреть, что же нужно взять с собой. Поэтому я была совершенно уверена в том, что увидела бы его, если бы оно было там все эти месяцы. Я не понимаю, что случилось с ним и почему оно так внезапно исчезло, а потом вновь появилось. До сих пор Баба не раскрыл эту тайну нам. Однако, я вспомнила, что во время нашей последней беседы, когда Сидней сказал, что потерял кольцо, Баба ответил: "Нет, не потерял. Я верну его тебе".
     
     
     ГЛАВА 24
     
     В конце 1981<N>г. мы снова стали собираться в поездку, чтобы повидать Бабу. Мы чувствовали, что очень важно провести каникулы с Шейлой, нашим зятем и внуками, поэтому решили уехать по возможности скорее после Рождества.
     По какой-то неизвестной причине я стала беспокоиться по поводу того, что Баба может отсутствовать, когда мы приедем в Бангалор. Меня преследовало воспоминание о том, что Он часто ездит в Мадрас, чтобы присутствовать на празднике Понгол в январе, как это было в первый раз, когда мы были там. Я попыталась вспомнить дату Понгола в этом году во избежание потери времени из-за отсутствия Бабы. Но к тому времени, когда мы были готовы выехать , я все еще не знала ее.
     И действительно, как только мы прибыли в Бангалор, первой новостью, которую мы услышали, было сообщение о том, что Баба собирается уехать в Мадрас, чтобы посетить чрезвычайный съезд работников Сева Дал. Итак, мое предчувствие, что Он собирается в Мадрас, было правильным, хотя предлог для поездки был иным, чем тот, о котором я думала. Мы ничего не могли с этим поделать, поэтому я поняла, что должна постараться расслабиться, передать все в Его руки и принять все последствия.
     Когда мы приехали в Его дом, то обнаружили, что женщинам больше не разрешается сидеть в передней комнате. Женщины, которые жили в доме и в поселке, вместе с ежедневными посетителями были отправлены за толстый занавес, где они толпились в жарком, темном и душном пространстве. Теперь только мужчинам разрешалось сидеть во внешней комнате, поэтому Сидней занял свое место, как обычно, вместе с другими мужчинами, тогда как я попыталась найти место в переполненной задней комнате. Когда я вошла, оказалось, что она уже заполнена до отказа женщинами, плотно сидящими на полу. Позже я заметила, что для того, чтобы хоть мельком увидеть Бабу, все они стараются занять место в первых рядах по возможности ближе к занавесу, надеясь посмотреть сквозь отверстия в центре и по краям всякий раз, как Он проходил мимо другой стороной. Этот занавес был толстым и непрозрачным и проходил от стены до стены, отделяя эту площадь от передней веранды, где мужчины свободно передвигались и выходили наружу на свежий воздух, пока Баба давал ~даршан|.
     Я надеялась, что у меня будут время м возможность продолжать писать книгу, пока я нахожусь с Бабой. Когда я втиснулась в пространство, едва достаточное для того, чтобы сесть, я с неохотой пришла к заключению, что должна оставить всякую мысль о том, чтобы писать в таких условиях.
     То первое утро было сплошным ужасом. В комнате было не только жарко и душно, но постоянно курились благовония. Мне было трудно дышать и думать, голова у меня просто раскалывалась, так сильно она болела. Как-то раз Баба приподнял занавес, оглядел всю картину и побранил собравшихся женщин, спросив, сколько яиц мы снесли, указывая на то, что мы ленивы и сидим подобно наседкам, высиживающим яйца.
     Днем, по возвращении с ланча в гостинице, я решила сесть снаружи дома на открытом воздухе. Однако я вскоре обнаружила, что там имеют привычку собираться мальчики из колледжа , вероятно, надеясь хоть мельком увидеть Бабу, когда Он входит в дом и выходит из него. Я перешла на другое место, но когда начали подходить женщины, то некоторые из них предупредили меня, что я не могу оставаться там. Я отодвинулась дальше и, наконец, нашла дерево, стоящее довольно далеко от места, где собирались мальчики, но все же близко к дому. Мне, конечно, дышалось гораздо легче, и моя головная боль стала проходить, поэтому я начала писать. Однако я ощущала смутное беспокойство по поводу своего решения и часто смотрела на окна Бабы, мысленно прося подать мне знак, чтобы показать, одобряет ли Он мое сидение снаружи на свежем воздухе, где я могу писать книгу о Нем, или я должна сидеть внутри вместе с другими женщинами.
     Через некоторое время началось поистине стихийное массовое движение, так как мальчики стали бегать во всех направлениях прямо под окнами дома. Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Баба отодвинул занавески и, поводя головой, обозревает всю картину внизу. Так вот, почему мальчики предпочитали собираться в том месте! Я быстро поняла, что Баба неизбежно заметит меня, и почувствовала себя слишком на виду. Ирония судьбы: я, которая всегда старалась избегать привлекать к себе внимание, теперь буквально напрашивалась на него! Я мысленно послала Бабе просьбу дать указание, где я должна сидеть; и если в жаркой комнате, то не будет ли Он так добр и не поможет ли Он мне избежать головной боли, усиливающейся жары и паров ладана? Вскоре Он исчез из окна и вышел на свой дневной обход, а я сосредоточилась на писании, пока не угас день.
     На следующее утро я решила попытаться снова сесть в переполненной комнате, надеясь, что Баба услышал мою мольбу о помощи. Казалось, стало еще жарче, толпа была гуще, а ладан имел еще более резкий и удушливый запах. Но к моему великому удивлению, я обнаружила, что могу дышать, и мне удалось высидеть три или четыре часа без головной боли благодаря Бабе. Я получила ответ. С тех пор я решила сидеть в доме, пока Он не даст другое указание.
     На следующее утро мой муж смог передать Ему пачку писем и документов, которые он привез с собой и которые касались американской организации. Сидней рассказал мне позднее, что Баба спросил, где я, и велел передать, что повидает меня. Это, очевидно, означало, что я должна оставаться поблизости в комнате, где меня легко найти, когда Он решит увидеться с нами. Я с облегчением узнала, что делать, и молча поблагодарила Его за послание. С тех пор Он давал мне лишь едва достаточные указания своей воли.
     Очень скоро начали ходить слухи, что Баба вскоре уедет в Мадрас. У меня снова упало сердце при мысли о том, что придется ждать Его возвращения, потому что я знала, что гости в Его доме не должны пытаться следовать за Ним без Его приглашения. Его отсутствие сократило бы время пребывания с Ним, вот почему, как я знала точно, я так усиленно старалась установить дату Понгола. Наконец, я решила использовать это в качестве испытания, чтобы определить, в состоянии ли я отдать всю ситуацию в Его руки, доверить Ему позаботиться обо всем и принять все то, что случится. Для того, чтобы помочь себе постоянно помнить об этом, я стала петь шепотом, как ~мантру|, слова "Отдача, вера и принятие".
     Сидней ежедневно встречался с д-ром<N>Бхагавантамом, чтобы обсудить различные вопросы, касающиеся американской организации. Баба присоединялся к ним время от времени, чтобы сделать замечания и выдвинуть предложения, и, наконец, решил, что некоторые вопросы следует обсудить с Индулал Шахом, главой Всемирного совета, который живет в Бомбее. Баба спросил Сиднея, планируем ли мы остаться на достаточно длительное время, чтобы сопровождать Его в Мадрас, а оттуда - в Бомбей, где будут обсуждены все вопросы и разработана программа. Сидней сказал, что будет счастлив принять это предложение. Тогда Баба сказал ему, что скоро выедет в Мадрас и что мы должны полететь с Ним самолетом. Он добавил, что места нам будут заказаны заранее и наши билеты будут ждать нас в аэропорту, как только дата будет точно определена. Когда я услыхала о предложенном плане, то испытала сильное волнение. Нам никогда не предоставлялась привилегия лететь с Бабой, поэтому это будет новым опытом и, что более важно, даст нам возможность провести время рядом с Ним вместо того, чтобы коротать это время, пока Он будет в Мадрасе.
     Вскоре до нас дошли слухи, что надвигается ~бундх|, или забастовка, работников авиалиний. Я слыхала, что в прошлые годы всякий раз, как вспыхивали забастовки, они обычно сопровождались насилием и грабежами. Я знала также, что многие последователи попытаются следовать за Бабой в Мадрас, чтобы получить больше ~даршана|. Так как Баба вполне отдавал себе отчет в этом, он, вероятно, отменит или отсрочит свою поездку, пока не закончится забастовка и снова не станет безопасно путешествовать, вместо того, чтобы подвергать своих последователей возможной опасности. Следующей новостью, которую мы услышали, было официальное заявление о том, что будет лишь однодневная забастовка протеста. Она должна была произойти в именно в тот день, когда Баба и Его группа должны были вылететь в Мадрас, поэтому этот план пришлось бы отменить, так как ни один самолет не взлетит в день забастовки.
     Эти многочисленные изменения держали всех в напряжении. Поедете ли Баба в Мадрас или отменит свою поездку? Это практическим уроком отдачи и терпения. Хотела бы я знать, как я могла бы действительно расслабиться, сдаться, поверить и принять то, что, в конце концов, случилось, вместо того, чтобы остаться привязанной к тому, чего хотела. В этом году это был, по-видимому, главный урок. Мы все хотели подождать до тех пор, пока не услышим от самого Бабы, что Он намерен делать.
     Днем позже Баба пригласил молодую женщину с Запада на беседу и дал мне знак следовать за Ним. Его первым вопросом ко мне был вопрос о здоровье Шейлы. К счастью, у меня было ее письмо для передачи Ему. Когда я передала письмо Бабе, то поблагодарила Его за ее исцеление и сказала о том, как она благодарна за помощь. Он взвесил ее письмо в руке, затем поднял глаза, широко улыбнулся и сказал: "Свами очень счастлив, очень счастлив".
     Он поговорил с молодой женщиной некоторое время, а затем внезапно повернулся ко мне и заявил: "Моя поездка в Мадрас отменяется". Я спросила с явным разочарованием: "Это означает, что мы не будем путешествовать с тобой в этот раз?" С широкой улыбкой, поймав меня на сожалении о неосуществленном желании, Он сказал: "О нет, поездка лишь откладывается", - и засмеялся при виде облегчения, явно написанного на моем лице.
     Пару дней спустя нас пригласили на беседу, во время которой д-р Бхагавантам выполнял функции переводчика. Как только мы вошли в комнату и заняли свои места на полу у ног Бабы, Он повернулся ко мне и заговорил по-английски. Я подумала, что Он сказал: "И как же произошел угон самолета, миссис Кристал?" Я решила, что, должно быть, неправильно поняла, поскольку это случилось восемь лет назад. Поэтому я была уверена, что неправильно поняла Его слова и тогда попросила Его повторить вопрос. Он ответил, но таким тоном, что стало ясно, что я не ослышалась в первый раз. Я все же не знала, что ответить, но Он не ждал моего ответа. Он быстро начал детально описывать весь случай, включая и реакцию каждого из нас, даже повторяя слово за словом все, что мы сказали друг другу. Это выглядело так, будто Он был в самолете с нами в то время. Невозможно было поверить в такую возможность; это было то, чего не смог бы сделать ни один обычный человек. Явно наслаждаясь нашим изумлением, Он небрежно сказал д-ру<N>Бхагавантаму, что самолет был заполнен Его любовью. Потом, повернувшись опять ко мне, спросил: "Не так ли, миссис Кристал?" Затем Он заверил нас, что именно Его любовь спасла самолет и всех в нем. Так, в прозаической манере, Он подтвердил то, что, думаю, случилось, когда я услышала в моей голове Его голос, который велел мне послать любовь к угонщикам, и я ответила, что направлю к ним Его любовь, если Он вольет ее в меня. Когда это воспоминание промелькнуло у меня в голове, Он улыбнулся и, кивнув головой, сказал: "Да, я слышал тебя". Итак, теперь, через восемь лет я, без сомнения, знала, что я не вообразила себе это. Я ~действительно| слышала Его голос, и Его любовь ~действительно| проходила через меня к угонщикам, и это, как Он подтвердил сейчас, действительно отвело несчастье. Со слезами, звенящими в голосе, я смогла только сказать: "Благодарю тебя, Баба, за удивительный подарок в виде спасения нас всех и за теперешнее подтверждение, что все то, что я испытала, было правдой".
     Затем Он стал меня бранить мягко за то, что я не всегда верю, что Он действительно посещает меня в моих снах. Я понимала, что под снами Он подразумевает также видения или мечты во время моей работы. Я согласилась с Ним, что Он абсолютно прав, и признала, что, боюсь, могла лишь воображать, что тот, кто являлся мне, был действительно Он. Он заверил меня в том, сказав: "Нет. Не твое воображение. Я действительно приходу. Ты должна верить в это. Я всегда с тобой, когда ты работаешь". И снова, все, что я смогла сделать, так это только поблагодарить Его от всего сердца за то, что Он успокоил мою душу и устранил опасение, что мое внутреннее в'идение Его было просто моим представлением желаемого.
     Затем Он обратился к книге о моей работе и сказал, что она будет издана в Англии в мае, а не в сентябре, как предполагалось. Затем Он сообщил мне, что я напишу три книги. Я спросила, есть ли что-нибудь, что Он хочет, чтобы я сделала, и со снисходительным смехом Он ответил: "Ты делаешь вполне достаточно, - а после значительной паузы добавил, -для твоего возраста".
     Мы привезли большую пачку писем от последователей, многих из которых беспокоились по поводу различных предсказаний катастрофического землетрясения вдоль побережья Калифорнии. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы спросить Бабу, правы ли они. Он заверил, что это будет не катаклизм, как в некоторых предсказаниях, а произойдет несколько мелких землетрясений, и они снимут давление, которое накапливается внутри земли. Он добавил, что одна из причин Его нынешнего воплощения - предотвращение катастрофических стихийных бедствий.
     Затем я спросила Его о тех травмах и несчастных случаях, которые выпали на мою долю за последние несколько лет. Он кивнул головой и сказал, что это было тяжело, и повторил: "Очень тяжко, очень тяжко", - с огромным состраданием и сочувствием. Затем Он объяснил, что они предоставили б'ольшую возможность, чем жизнь в качестве ~садхаки|<N>(стремящегося к духовности), заучить уроки терпения, терпимости, выдержки и стойкости.
     Из этих замечаний я поняла, что вместо того, чтобы жаловаться на судьбу и выражать недовольство по поводу наших проблем, как мы все склонны делать, Он предлагал нам спросить себя, что мы можем извлечь из них.
     Как обычно, Он расспросил о внуках и пообещал сотворить медальон для нашего маленького внука Брайана. Он упомянул о том, что тот всегда хватает мой кулон и должен иметь свой собственный. Затем Он дал нам советы по личным вопросам и указания в отношении некоторых аспектов моей работы. В нем мы нашли прекрасное сочетание отца и матери для нас обоих.
     На следующий день со мной произошел странный случай, но чтобы понять его значение, я должна описать то, что произошло со мной ранее. В течение нескольких последних лет мои видения становились все более интенсивными и многозначительными. Много раз Баба являлся на внутренних уровнях сознания, чтобы дать указания и некоторые объяснения. Во время одного из сеансов, как только я закрыла глаза, Он появился перед моим внутренним взором и дал знак следовать за Ним. Я чувствовала себя так, будто была с Ним в Индии. Он повел меня к рядам ожидающих ~даршана| в Путтапарти, сделал большой крюк вокруг мужских рядов, а затем начал ходить туда и сюда на женской стороне. Он спешил вперед, часто оглядываясь, чтобы удостовериться, что я еще следую за Ним, и подзывал меня взмахом руки. Наконец, Он остановился перед индуской, на коленях у которой растянулся нелепо выглядевший мальчик лет десяти. Его голова неудержимо моталась из стороны в сторону, ноги он держал вытянутыми перед собой, а руки неистово молотили по голове. Я видела таких детей, приводимых их родителями на ~даршан| к Бабе в отчаянной надежде, что от вида Бабы последует исцеление, что Баба, возможно, коснется их или, еще лучше, материализует особую ~вибхути|, чтобы вылечить их. Эта женщина не составляла исключения. Она явно была полна надежды. Как только Баба остановился перед ней, ее лицо осветилось, ее огромные молящие темные глаза наполнились слезами, и все ее тело приняло позу отчаянного призыва на помощь. Здесь Баба обернулся и спросил, хочу ли я, чтобы Он исцелил этого ребенка. Моим искренним ответом было: "О да, конечно, Баба". В ответ на это Он повернулся и, снова кивнув мне, чтобы я следовала за Ним, поспешил прочь. На этот раз мы, казалось, двигались без всяких усилий по воздуху с чудовищной скоростью, пока не приземлились в странном месте. Казалось также, что мы вернулись назад во времени. Он поспешил дальше, пока мы не подошли к тому месту, где двое мужчин творили суд над различными преступниками, стоявшими перед ними. Один из мужчин был явно судьей, а другой - его помощником. С явным наслаждением последний записывал на дощечке, как я предполагала, наказания. По испуганной реакции преступников я могла понять, что эти наказания были слишком тяжелыми, не соответствовавшими их преступлениям. Баба обернулся, чтобы удостовериться, что я понимаю смысл этой сцены. Эти двое мужчин перевоплотились: жестокий судья теперь заключен и подвергается мучениям в искривленном и беспомощном теле ребенка, находящегося на попечении своего бывшего помощника, ставшего теперь его матерью. Ей был дан шанс научиться состраданию, которого ей не хватало, когда она была помощником судьи, путем проявления заботы о своем скрученном и беспомощном ребенке.
     Как только Баба увидел, что я поняла, то снова взлетел, взяв меня на буксир, и мы приземлились перед матерью с сыном. Он насмешливо посмотрел на меня и спросил: "Ты все еще хочешь, чтобы Я вылечил его?" Мои глаза наполнились слезами при виде Его бесконечной мудрости, а не из-за бедственного положения этих людей. Я печально покачала головой и сказала: "Нет, Баба. Не теперь". Он кивнул и улыбнулся, одобряя мое понимание Его позиции, заключающейся в том, что даже Он не станет вмешиваться в решение прошлых ~карм| людей. Это лишило бы их возможности учиться на своих ошибках путем искупительного страдания в настоящей жизни.
     Этот эпизод имел продолжение на следующий день после беседы. Это было воскресенье, день ~бхаджанов|. Шейла попросила меня разыскать одну из ее подруг, которая собиралась быть там в то время. Я решила выйти и сесть в рядах для ~даршана| в надежде встретить и представить ее некоторым женщинам с Запада. Я посмотрела вокруг и спросила, не видел ли ее кто-нибудь. Когда никто не ответил, я села, чтобы подождать выхода Бабы на ~даршан|. Было очень приятно находиться на солнце и свежем воздухе вместе с другими последователями, чувствуя и видя их страстное желание увидеть Бабу. Воздух был наэлектризован их глубоким душевным волнением и предчувствием, когда они вытягивали шеи время от времени, чтобы посмотреть, не видно ли знакомой фигуры, проходящей через железные ворота.
     Когда Он легко шел по земле, Его ноги, казалось, едва касались ее. Он подошел к ближайшему ряду на женской стороне недалеко от того места, где я сидела, и медленно двинулся вдоль него, принимая письма из многочисленных протянутых рук. Внезапно Он резко остановился. Я была потрясена, увидев, что Он стоит как раз напротив индианки, державшей на коленях мальчика, в которых я узнала тех двоих, виденных мною несколькими месяцами ранее. После краткой остановки, длившейся как раз столько времени, чтобы я могла узнать сцену, Он продолжил путь. Вновь я поразилась необъяснимым явлениям, происходившим вокруг Бабы и тем загадочным способам, какими Его послания достигают тех, кому они предназначаются. Итак, я не вообразила то странное внутреннее вид'ение! Я ощутила, как меня затопил теплый поток благодарности при повторном подтверждении.
     День или два спустя Баба сообщил, что решил поехать в Мадрас машиной на следующий день, но мы должны вылететь самым утренним рейсом, чтобы приехать в то же время. Нам сказали также, что билеты на самолет заказаны на наше имя и мы должны получить их перед отлетом. По прибытии в аэропорт мы сразу же пошли забрать наши билеты, но нам сообщили, что никто не заказывал их для нас. Вдобавок к нашему ужасу нас сказали также, что все билеты на этот рейс уже проданы. Снова мы столкнулись с испытанием наших веры и терпения. После нескольких бесполезных расспросов и телефонных звонков нас, наконец, вызвали и сообщили, что действительно для нас зарезервировано два места. Мы поспешно схватили наши билеты и сели в самолет как раз за минуту до того, как он должен был отправиться в Мадрас.
     Гостиница, где мы остановились, находилась недалеко от Сундарама, центра Саи Бабы в Мадрасе, подобного Дхармакшетре в Бомбее. Мы были счастливы, что нам предоставилась возможность сравнить оба центра. Они были построены с одобрения Бабы преданными в каждом городе, однако весьма отличались стилем и расположением.
     Вскоре мы обнаружили, что большинство мероприятий, включая ~даршан| проходит в Сундараме, тогда как большие собрания проводятся в огромном зале в аббатстве, расположенном неподалеку. В наш первый день перед нами предстало поистине вдохновляющее зрелище толп последователей, потоком текущих по дороге к центру, и страстно желающих приветствовать Бабу и получить Его ~даршан|.
     В течение нескольких следующих дней мы могли наблюдать, как Баба ходит среди своих последователей подобно почетному гостю, посещая многочисленные и разнообразные мероприятия, на которых Его просили председательствовать. Поклонение всех мужчин и женщин, которые содействовали организации этих мероприятий, было весьма вдохновляющим. Они не пожалели никаких усилий, чтобы радушно приветствовать Его на Конференции Сева Дал, деятельность которой была так близка Его сердцу.
     Баба ежедневно давал ~Даршан| тысячам людей, которые толпились в надежде увидеть Его. Однако все шло гладко, без сучка и задоринки. Незадолго до начала мероприятия часто господствовал хаос, сразу же преобразующийся в требуемый абсолютный порядок, являющийся результатом Его материализации, буквально за несколько минут до времени, назначенного для очередного мероприятия.
     Когда подошло время отъезда Бабы в Бомбей, нас снова предупредили, что мы должны получить наши авиабилеты в аэропорту. На этот раз не возникло никаких проблем. Билеты с забронированными местами ждали нас в кассе. Мы сели в самолет задолго до отлета, и когда мы заняли предназначенные нам места, я огляделась и поинтересовалась, где будет сидеть Баба. Незадолго до того, как самолет должен был взлететь, Он поднялся по трапу, сопровождаемый студентами из колледжа и некоторыми последователями. Волна возбуждения пронеслась по самолету, когда Его, одетого в знакомую оранжевую одежду, узнали. К моему огромному удивлению, Он опустился в кресло прямо передо мной, Его волосы были лишь в нескольких дюймах от меня, когда Он сел. О чем еще я могла бы просить, чем получать Его постоянный ~даршан|, придающий энергию и наполняющий меня Его любовью на всем пути в Бомбей.
     Как только самолет поднялся в воздух и были отстегнуты ремни, нам предоставилась восхитительная возможность наблюдать за людьми, выстроившимися в проходах, когда начала распространяться весть о том, что Саи Баба находится в самолете. Сложив руки в жесте уважения, они проходили мимо Него, неотрывно глядя на Его лицо. Некоторые из смельчаков перегибались через ученика, сидящего возле Него, в попытке коснуться Его ног, когда Он улыбался и благословлял каждого. Когда я наблюдала за текущим мимо людским потоком, меня смешило и трогало желание некоторых людей воспользоваться такой редкой возможностью пройти мимо Него несколько раз. На меня произвело глубокое впечатление то, как Он спокойно и безмятежно улыбался, разговаривая с кем-нибудь, приветствовал тех, кого узнал, - и все это с такой непринужденностью.
     По прибытии в Бомбей мы снова окунулись в гущу событий, организованных огромной толпой последователей в этом городе под руководством г-на Индулал Шаха. Мы услыхали, что он вскоре будет праздновать свое шестидесятилетие, что, как мы уже знали, является очень важным событием в Индии. Нам сообщили, что Баба будет председательствовать на праздновании, поэтому мы были очень счастливы получить приглашение посетить его, хотя я не имела ни малейшего представления о том, насколько значительным это будет.
     Служба длилась долго, с пением отрывков из Вед и с многочисленными огненными жертвоприношениями. Г-н<N>и г-жа<N>Шах совершили много символических актов, связанных со специальной ~пуджей|. Так как это была также вторая брачная церемония, Баба материализовал очень красивое кольцо для г-на<N>Шаха, украшенное девятью драгоценными камнями, представляющими девять планет, обеспечивающих их защиту. Для г-жи<N>Шах Он материализовал ~мангала сутру|.
     Как только богослужение закончилось, Баба прочел лекцию, в которой Он обрисовал путь ~карма йоги|, ~йоги| действия. Он начал с определения общины как группировки людей и ~севы| как служения общине, выполняемого отдельными лицами, из которых она состоит. Но предупредил, что ~сева| бывает истинной только тогда, когда выполняется с состраданием, добротой и самопожертвованием. Он указывал, что человек имеет право на труд только для того, чтобы он способствовал очищению его собственного сознания. Но он не имеет права просить вознаграждение за этот труд. Он заверил своих слушателей, что служение общине - величайшая форма ~севы|, и, так как она ведет непосредственно к освобождению, нет никакой необходимости в какой-либо другой ~садхане|. Однако, предупредил Он, такое служение часто испытаниями, и привел в качестве примеров, как Магомета изгнали из Мекки за то, что тот учил поклонению Богу, и как Иисуса распяли на кресте за провозглашение сострадания истинной основой жизни.
     Он также предостерегал, что, если такое служение осуществляется человеком, который думает о том, что ~он| делает это, тогда то является его эго, которое заставляет его отказаться от просвещения и самореализации. Только в том случае, когда эго устранено, возможна внутренняя божественность во всем блеске и расцвете. Он проиллюстрировал эту точку зрения, уподобив наши сердца озеру, в котором можно ясно видеть отражение солнца только тогда, когда вода спокойна и прозрачна, а не покрыта плотным слоем ряски, что символизирует привязанность к мирскому и к отрицательным эмоциям типа зависти, ревности, алчности и многих других.
     Он несколько раз похвалил г-на<N>и г-жу<N>Шах за следование по пути ~карма йоги| с давних времен и за продолжение преданного служения организации Саи в этой теперешней жизни. Он уподобил ~пуджу|, выполненную только что, зажиганию огня в машинном отделении. Союз огня в лице г-на<N>Шаха и воды в лице его жены создает пар, который движет поезд, символизирующий организацию Саи, даже быстрее и лучше, чем раньше. Он сказал, что это празднование было одной из причин Его присутствия в Бомбее по этому случаю. Поэтому церемония, свидетелями которой мы только что были, - больше, чем личная ~пуджа| для г-на<N>и г-жи Шах в день его шестидесятилетия. Баба, по-видимому, имел в виду, что это было значительным событием и для всей организации.
     Затем Он наметил в общих чертах шаги, которые мы должны сделать со дня рождения до шестидесятилетнего возраста, когда должны вновь посвятить свои жизни более ревностному служению. К семидесятилетнему возрасту мы должны ликвидировать плохие качества и предвкушать божественное наслаждение, переменив внешнее стремление к развитию на внутреннее. Таким образом, к восьмидесятилетнему возрасту мы должны стать примером для других и продолжать оставаться этим примером до тех пор, пока не исполнится сто лет.
     Иначе говоря, на протяжении первых пятидесяти лет мы вовлечены в мирские дела. После этого мы должны постепенно обособиться и погрузиться в служение обществу, но в то же время продолжать выполнять все наши обязанности и долг в отношении подрастающего поколения. Он проиллюстрировал эту точку зрения, сказав, что хотя г-н<N>и г-жа<N>Шах имеют собственные обязанности и несмотря на то, что здоровье г-жи<N>Шах не вполне удовлетворительное, они обособились от мирских привязанностей и посвящают свое время и энергию служению обществу и организации Саи. Вследствие такого служения их можно назвать истинными ~карма-йогами|.
     Затем Он указал на то, что все организации Саи берут свое начало в Бомбее. Он напомнил своим слушателям, что в Бхагавад-Гите Бог Кришна сказал, что Он придет как божественный ~Аватар| с главной целью установления ~дхармы| в то время, когда она ослабеет в результате безверия и беззакония, распространившихся по миру. Однако, добавил Он, не обязательно читать все семь сотен стихов. В самом первом стихе первое слово - "~дхарма|", а последнее слово последнего стиха - "мама". Если сложить оба вместе, то получится "~мама дхарма|", что значит "мой долг", а в более широком смысле - "Я должен выполнять свой долг". Эти стихи, между тем, содержат инструкции, которые учат людей, как выполнять их ~дхарму|.
     Он хвалил г-на и г-жу<N>Шах не только за внимание к их ~дхарме|, но и за нежелание выполнения этой ~шаштиабда пуджи|, на которой настаивали другие последователи. Он сказал, что это было не только правильно, но и долг последователей настаивать на этом, так как то был способ показать их любовь и преданность при оценке бескорыстного служения Шахов.
     Он побуждал всех тех, кто присутствует, принести жертвоприношения огню во время церемонии как напоминание об удвоении их усилий к повышению энтузиазма в деле служения обществу.Он рекомендовал последователям считать служение обществу более важным, чем служение себе. "Служение - это Бог, а труд - поклонение, что то де самое, если сказать, что долг - это Бог". Он напомнил всем, что г-жа<N>Шах постоянно напоминала преданным о необходимости избавиться от лени и приступить к активному служению.
     Он закончил на выразительной ноте, словами: "Поднимайтесь! Просыпайтесь! Приступайте к работе!"
     Это было самым вдохновляющим событием, которое приобретало все большее значение для меня по мере того, как проходило время, и я начала понимать, чт'о Баба подразумевал под теми словами и как можно применить их в моей собственной жизни.
     Как и в Мадрасе, нам была предоставлена привилегия наблюдать Бабу в новом окружении. Нас пригласили посетить много разных мероприятий, которые дали нам представление о деятельности, которой так преданы последователи по все Индии. Сидней работал с г-ном<N>Шахом и другими руководителями над вопросами, касающимися американской организации. Иногда Баба сидел и слушал, давая советы. Мы видели также, насколько расширилась Дхармакшетра со времени нашего короткого визита восемь лет назад.
     Баба даровал нам беседу, на которой Он обсудил мою консультативную работу и книгу, которую я пишу о Нем. Я вручила Ему пачку отпечатанных на пишущей машинке страниц, представляющих собой первую часть книги. Он положил их на колени. Я спросила, есть ли у Него какие-либо предложения или замечания. Он ответил, что мне не потребуется никаких инструкций, так как Он укажет, как продолжать работу. Затем Он спросил, какое название я выбрала. Я ответила, что в виде опыта выбрала название "Отдача, вера и принятие". Он нахмурился и сказал, что это название слишком длинное и что Он подскажет мне более подходящее. Я поблагодарила и подождала, не скажет ли Он мне это название, но Он перешел к другим вопросам.
     Сидней показал Ему кольцо, которое потерял и снова нашел, и добавил, что оно всегда сдавливает ему палец, из-за чего носить его неудобно. Баба попросил передать кольцо Ему и, когда взял его, спросил, хочет ли Сидней иметь изображение Ширди или Саи. Сидней немедленно ответил: "Саи Баба, пожалуйста", надеясь втайне получить кольцо, аналогичное оригиналу, хотя и более удобное. Однако Баба решил по-другому, так как после того, как Он зажал кольцо в руке и трижды подул на свой сжатый кулак, Он показал нам совсем другое кольцо. Оно имело золотую оправу, в которую было заключено ярко раскрашенное изображение Бабы на фарфоре.
     Затем Он побеседовал о нашей личной жизни, обсудил нашу семью, изливая на нас свою любовь. Я спросила, когда Он хочет, чтобы мы вернулись. Он ответил: "Через год", - и затем добавил с улыбкой: "И привези с собой книгу". Когда Сидней упомянул, что наша годовщина приходится на следующий день, Баба ответил: "Да, знаю", - и добавил: "Это обручальное кольцо. Будьте счастливы".
     Он встал, показывая, что беседа близится к концу. потому повернулся ко мне и велел ждать с другими посетителями, пока Он не принесет ~вибхути|. Мы прошли по длинному спуску, чтобы присоединиться к группе, ожидавшей вызова на беседу. Через несколько минут мы увидели, как Он появился из одной из верхних комнат, неся большой конверт, в который Он деловито засовывал пакеты с ~вибхути|, грозившие высыпаться, пока Он шел. Он продолжал заталкивать их назад и, казалось, плыл, а не шел по спуску к тому месту, где мы ждали. Затем с широкой улыбкой Он подошел ко мне и, вручая концерт, шутливо сказал: "Для моих преданных и твоих пациентов". Все, о чем я смогла подумать, так это о том, что Он, должно быть, прикоснулся к каждому пакету ~вибхути|, пока спускался, и что я должна не забыть рассказать разным людям, которые их получат, что все они пропитаны Его любовью и энергией. Так закончился еще один визит. Он очень во многом отличался от любого из прежних.
     В течение этого путешествия с Бабой я увидела новый аспект Его воздействия на людей. Я смогла наблюдать за Ним вместе с многочисленными влиятельными людьми, которых Он притягивал к себе и которые собирались вокруг Него тесной группой в каждом городе. Я начала понимать основу, которую Он закладывал под свою, им самим определенную, задачу, первоначальной очистки Своей собственной округи, как Он выразился, прежде чем переключиться на другие части мира по настойчивой просьбе своих многочисленных зарубежных последователей.
     Если Он сможет закрепить преданное сотрудничество богатых и влиятельных людей в Индии, Он сможет гораздо быстрее произвести преобразования, которые Он наметил для этой страны. Он принимает людей такими, какие они есть, хорошие и не очень хорошие, зная, что, когда они принимают участие в реализации Его плана повышения уровня жизни масс, они также извлекают пользу из такой ~Севы|, или служения. Медленно и незаметно это сделает их менее эгоистичными и более сострадательными по мере их все большего вовлечения. Этот аспект я назвала бы экзотерической или внешней организационной частью Его задачи.
     Эзотерический аспект вовлекает гораздо больше людей и включает в себя лиц всех общественных слоев, которые ищут большего смысла в жизни, чем они могут найти в материальном мире. Не которые из них перенесли суровые испытания физического, эмоционального, умственного или духовного характера, но именно эти трудности заставили их искать дальше, вместо того, чтобы ввергнуть их в пучину жалости к себе или отчаяния. С этими людьми Баба обращается совершенно иначе. Он снимает внешнюю поверхность, чтобы выявить абсолютную истинность их собственного, постоянно пребывающего Бога-"Я". Этот процесс, хотя и неуловимый и скрытый, осуществляется, как только человек добровольно попросит Бабу помочь достичь самореализации. В таких случаях Он может быть неустанным наставником, но только тогда, когда Его приглашают помочь, так как Он всегда почитает нашу свободную волю. Кроме того, Он никогда не просит никого нести больше,ч ем это возможно в любой момент, хотя иногда кажется, что человека ставят на грань выносливости. Этот опыт, по-видимому, имеет существенное значение, прежде чем большинство людей захочет отступиться от своих эгоистических требований и попросить указать путь к единению с внутренним Богом. Именно этот вопрос "Твоя воля, не моя" направлен на пробуждение постоянно сущей искры божьей, которая обитает во всех живых существах.