Клиффорд Саймак
     
     Машина Онезима
     
     Накануне отъезда на Южный полюс я поехал к Онезиму. Два долгих года мне предстояло пробыть там, вдалеке от всего мира, и, разумеется, я не мог уехать, не попрощавшись с Онезимом, с моим милым Онезимом. Вы его знаете. Его физиономия потом мелькала на страницах газет всех стран. Классическое лицо ученого. Лицо, о котором не знаешь, что и сказать - рассеянное оно или внимательное. Огромный лысый череп, нос-проныра, маленькие черные глазки-пуговки. Длинная нескладная фигура приветливо наклоняется в вашу сторону как-то сконфуженно и вместе с тем иронически. Сразу и не определишь, шутит он или серьезен. Впрочем, могу сказать: Онезим - милейшая душа на свете.
     Итак, прихожу я к нему. Он ведет меня в свой захламленный рабочий кабинет, и я начинаю рассказывать о приготовлениях к поездке, о планах зоологических поисков. Онезим вежливо слушает меня, но проявляет при этом столько внимания, как если бы я говорил ему о поездке к тетушке в Саннуа. Вдруг он, отвернувшись, нагибается, - вытаскивает черную коробку и ставит ее передо мной на стол среди разбросанных бумаг.
     - Видишь, - произносит он торжествующим тоном, - я добился-таки своего. Готова, работает!
     Я нахмурился.
     - О чем ты говоришь? Что это за коробка?
     - Ну как же, помнишь мой знаменитый проект пишущей машины? - с некоторым раздражением спросил он.
     - Пишущей машины?
     - Да, именно пишущей машины!
     И тут я вспомнил. Этот Онезим вечно что-нибудь изобретает, у него столько идей в голове.
     - Черт возьми, Онезим, уж не хочешь ли ты сказать, что сделал машину?
     Счастливая улыбка расцвела у него на лице:
     - Да, да, я ее изобрел. Машину, которая пишет шедевры. Она готова, работает.
     - Работает?
     - И еще как! Даешь ей команду, и она тут же выполняет. А больше всего я горжусь быстротой.
     - Быстротой?
     - Вот именно. За какие-нибудь тридцать пять минут ты можешь получить небольшой роман в манере Саган. Сонет в духе Ронсара - за десять секунд. Более солидные произведения отнимают у нее час-полтора. Вчера вечером я получил новехонькую трагедию Корнеля за сорок пять минут, большое стихотворение Рембо за двадцать восемь секунд. Представляешь?
     Да, я мог себе представить.
     - Онезим, но это невероятно, фантастично! Как же она действует?
     - С помощью электроники. Все очень просто. Видишь, вот здесь, с правой стороны, ряд клавиш. Каждая соответствует жанру произведения: роман, поэма, стихотворение, драма, сказка, философское эссе и т. д. Налево - небольшой микрофон. Ты нажимаешь клавишу по своему выбору, наклоняешься к микрофону и говоришь: Рабле, Расин, Гюго... Словом, все, что хочешь. Потом ждешь. Готовая рукопись выходит с другого конца машины, причем в двух экземплярах. Надо только заряжать ее чистой бумагой.
     Я воздел руки к небу:
     - Онезим, если бы я не знал, что ты человек серьезный...
     - Поверь, я говорю совершенно серьезно! Она работает! Пожалуйста, можешь посмотреть рукописи. Вот они.
     И он указал на стопку аккуратно отпечатанных страниц. Я бросился к ним, перелистал. Онезим не лгал. Там лежало с десяток шедевров. Сенсационный Бальзак! Одноактовая пьеса Жироду! Огромный исторический роман Дрюона, несколько стихотворений Гюго... И все превосходны!
     Указательный палец Онезима лег на стопку бумаги:
     - Всего час двадцать на Дрюона, а такой текст! Тридцать семь минут на Жироду... Такой производительности мне достаточно.
     Я чувствовал себя подавленным таким нагромождением чудес.
     - Но что ты станешь делать со всеми этими рукописями, Онезим? Подпишешь их? Ведь они по праву принадлежат тебе. Это же твои произведения, а не Виктора Гюго, не Жироду. Ты прославишься. Загребешь все литературные премии. Издатели ничего не поймут, а критики тем более. В самом деле, как действует твоя машина? Ты сказал - с помощью электроники, это, конечно, очень мило... Но я все-таки хотел бы знать поподробнее.
     Онезим сразу стал серьезным:
     - Это очень сложно. Не думаю, что сумею тебе объяснить. Тебе не хватит математических знаний. Одно могу сказать - она действует...
     - Как? Питается от батарей или от сети?
     - Как угодно. Причем расход энергии незначительный... А теперь выпьем за твои успехи и за мои тоже. Стаканчик виски?
     И он отправился на кухню.
     Озадаченный, я в растерянности прислушивался к тому, как Онезим гремит чем-то в холодильнике. Ведь он так и не ответил на мой вопрос, что он станет делать со всеми этими рукописями. Наводнит ими издательства? Утопит в них литературные жюри? Чертов Онезим!
     Вскоре после этого я уехал. Путешествие на полюс прошло благополучно, без помех. Увлеченный своей работой, я почти забыл об очередном изобретении Онезима. Слушать радио не было времени, по радио ничего об этом и не сообщали. Что же касается газет, то они приходили к нам с опозданием. Однако в конце моего пребывания на полюсе пресса увенчала Онезима славой. Газеты опубликовали его биографию и поместили портрет. Как-то вечером, просматривая кипу только что полученных газет, я так и подпрыгнул при виде заголовка над ппятью колонками: "НЕОБЫКНОВЕННОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ ОНЕЗИМА". Я нагнулся над статьей. "Так и есть, - сказал я себе. - Он обнародовал свой секрет. Теперь весь мир знает, что он способен изготовлять шедевры пачками. Ему ничего не стоит основать собственное издательство... К примеру "Бальзак и К°". Как бы то ни было, это подлинный триумф".
     
     Да, это был триумф Онезима.
     Однако в газетной статье речь шла вовсе не о литературе. Оказывается, Онезим изобрел необыкновенную электронную жаровню. Судя по всему, на ней можно было с одинаковым успехом зажарить и цыпленка, и бифштекс, и баранью отбивную. Прославленная жаровня Онезима совершила поистине триумфальное кругосветное путешествие. Сегодня каждый человек знает наизусть призыв рекламных объявлений: "Не жарьте мясо, как пещерные люди, - пользуйтесь жаровней Онезима!".
     А как же книги? Разве машина Онезима, создающая литературные шедевры, разладилась?
     По возвращении в Париж я тут же помчался к Онезиму. Он ничуть не изменился. Все та же длинная неокладная фигура, черные глазки-пуговки, та же приветливая улыбка. Впрочем, мне показалось, что теперь его улыбка стала чуть печальной.
     - Как дела, Онезим?
     - Хорошо. Я бы сказал - превосходно. Здоровье прекрасное. Денег предостаточно.
     За время моего отсутствия он отремонтировал квартиру, купил новую мебель, новый костюм.
     - И все за счет жаровни?
     - Да, - скромно признался Онезим, - жаровня работает отлично. Я подписал контракт. Ну, а ты как поживаешь? Как прошла экспедиция на Южный полюс?
     - Очень интересно, - ответил я. - Думаю опубликовать книгу о пингвинах...
     - Вот как, - проговорил он с восхищением, у тебя уже есть издатель?
     - Пока нет. Книга еще не закончена. Но послушай, Онезим, что случилось с твоей машиной?
     - С машиной?
     - Ну да. Я имею в виду твою чудесную машину. С ней что-нибудь не так? Ты перестал ею пользоваться?
     - О нет, напротив. Она поработала на славу. - И он лениво указал на стеллаж: - Сработала мне несколько десятков прекрасных книг... Вот они все в твоем распоряжении. Если опять поедешь на Южный полюс, можешь взять их с собой...
     - Ты что же, не предлагал их издателям?
     Онезим пожал плечами.
     Я побледнел.
     - Что ты хочешь этим сказать? Они отказались печатать? Этого не может быть, Онезим! Чтобы издатели отказались от твоих превосходных произведений? Исключено! Может быть, в машине какие-нибудь неполадки, электроника подвела? Такая машина!...
     Прервав меня, Онезим сухо возразил:
     - Машина отличная. Но издатели отказываются. Могу показать тебе письма, которые я получил. Из Галлимара, Жюйара, Плона. Отовсюду один ответ: "Мы внимательно ознакомились с рукописью, которую вы имели честь нам предложить. К сожалению, она нам не подходит...".
     - Почему же?
     - Мотивировка одна и та же: "Видно влияние Бальзака"; "Бесспорно, Вы слишком много читали Мориса Дрюона..."; "Прекрасная пародия на Золя, но, к сожалению, мы не можем..."; "Очевидно, вы слишком увлекаетесь романами Натали Саррот..."; "Произведения Эрве Базэна вы знаете как свои пять пальцев, к сожалению...". К сожалению. Всюду "к сожалению"...
     - Короче - все издатели отказались?
     - Все!
     - Это ужасно. Знаешь, мне в голову пришла одна мысль. Возьми-ка свою машину, наклонись над микрофоном. И... вместо того чтобы говорить: Корнель, Золя, Саган, скажи просто: Онезим. Тогда, естественно, ты должен будешь получить произведение Онезима.
     Он улыбнулся:
     - Ты думаешь, я не догадался так сделать. Ничего подобного, нажал клавишу "Философское произведение" и назвал свое имя: Онезим...
     - И что же?
     - Через сорок три минуты получил рукопись в сто страниц.
     - Как она называется?
     - "Некоторые размышления о новом электронном методе поджаривания цыплят, бифштекса и бараньих отбивных"...
     
     
     Copyright (c) 1999 Электронная библиотека Алексея Снежинского