Сергей Николаевич Сергеев-Ценский
     
     Снег
     
     Стихотворение в прозе
     
     
     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: С.Н.Сергеев-Ценский. Собр.соч. в 12-ти томах. Том 2
     Издательство "Правда", Библиотека "Огонек", Москва, 1967
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 12 октября 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------
     
     
     Ночь была светлая, как половина дня; полнолуние, снег и сосны. И на соснах, в лапах, цепко держались кое-где зеленоватые сугробы, а где-то в черноте крупно сияли льдинки, как светляки. И тихо было, так тихо, как будто это уж после смерти снег, после смерти сосны, после смерти луна.
     Геолог Бережной, адвокат Рябов и студент Василий шли на лыжах. Студент впереди, как здешний, Бережной и Рябов - гости из города - сзади, гуськом.
     - Вы больше ногами работайте, - смеясь, учил Рябов Бережного. - Палки спрячьте под мышки и ногами вот так... таким образом.
     И отзывался Бережной:
     - Захотели вы от меня тоже чистоты отделки... Ведь я раз в год на лыжах хожу.
     - Господа, Сириус! - звонко перебивал Василий. - Смотрите вправо!
     Колыхалась вправо ярчайшая из звезд, вытягивала зеленые рога и тут же прятала: сверкала плавно.
     - Я его с восьми часов вечера наблюдаю. Все время меняется. Я от этого Сириуса с ума сойду.
     - А вот налево красная, поменьше, это какая? - спросил адвокат.
     - Это Марс, - ответил Василий, добавил молодо: - Господа, славно жить!
     Крикнул протяжно, прислушивался, есть ли эхо.
     Сверкали сосны, точно обвешанные мелкими звездами; звездное небо, звездная земля, и снег под лыжами живой, певучий. Стоял крепкий мороз, но от бега всем трем было жарко, и снег представлялся теплым.
     - Ласковый снег, - ласково сказал Василий.
     - В одну я девушку был влюблен, - вспомнил вслух Бережной. - Жила она в Италии зимою, а я в деревне, в Курской губернии. Писала в каждом письме: "Поцелуйте снег".
     - Вы целовали? - спросил Рябов.
     - Целовал, как же... Выходил в поле, ложился на сугроб и целовал.
     Сосны были редкие, и от них на снегу лежали сильные тени. Казалось, что по этим теням лыжи шли не так уверенно, как по ярким полянам.
     А вот мелочь лесная, двухаршинные сосенки убрались в снежные шапки и стали, точно старинные идолы.
     - Ишь музей, капище! - кричал Василий. - Нет, вы посмотрите, зимние гномы!
     Обивал рукою пухлые шапки - качались трясучие темные веточки.
     Куропатка выскочила из-под самых лыж Рябова; поднял шум Василий:
     - Спала в снегу, дрянь!.. Вот бы ружье теперь! Где-нибудь близко села...
     А за сосновым пошел березовый храм, с такими частыми беломраморными колоннами, и снег в нем стал тоже как будто пол из мраморных плит.
     Трудно было идти на лыжах без дороги, но такое родное все стало кругом, матерински родное, обняло, приголубило - не обманет, ни за что не обманет.
     Еще красивее, еще строже, еще ярче, чем сосны, были березы, как тихие невесты в алмазах.
     - Была она белая, тонкая, высокая, - вспомнил Бережной вслух. - Звал я ее "Снежной королевой".
     - Она что же, невеста ваша была? - спросил осторожно Рябов.
     - Нет.
     - Любила вас?
     - Тоже нет. Позволяла только писать ей письма.
     - И вы писали?
     - Писал. Длиннейшие, зимние, деревенские... самые скучные в мире письма.
     На поляну вышли.
     - Господа, смотрите; пояс Ориона... А вон - Плеяды! - крикнул Василий, подняв голову, и не показал даже где, - зашуршал дальше со всей оленью прытью молодых лог.
     - Первый час... Будет, домой пора, - сказал адвокат. - Вот будем чай-то пить, как приедем!
     А небо не стояло на месте: опустилось небо, подошло ближе к земле; и как будто где-то далеко в лощине туманней стало.
     Глубокие следы чьих-то ног в стороне на поляне чернели, как речные полыньи, а около них отчетливей стлались полосы - слегка розовые, слегка искристо-голубые.
     Повернули к дачам мимо длинных прясел, - Василий впереди, за ним Рябов, сзади всех Бережной. Отчеканились прясла на ярком снегу, и так тепел, уютен был желтый огонек в каком-то далеком окне.
     - Ее Елизаветой звали, - сказал Бережной Рябову, когда подошел к нему близко. - Но вот странность: писать ей нужно было "Елисавета"; звука "з" в своем имени она не выносила. Такая странность!
     - Почему вы о ней все в прошедшем времени? - спросил чуть насмешливо Рябов.
     - Почему?.. Видите ли... недавно умерла она - всего две недели назад... И схоронили ее там же, в Италии, в деревне около Неаполя.
     - Да-а, - протянул адвокат. - Это жаль.
     Посмотрел на небо, на желтый огонек дачи.
     Двинул было лыжами, чтобы догнать что-то кричавшего впереди Василия, но показалось неловким уходить от Бережного.
     Обогнули пять-шесть рядов частых прясел, взяли потом короткий накатанный путь, наперерез к желтому огоньку; скатились вниз с невысокой горки.
     Недалеко от дачи, обвешанной, точно изразцами, длинными сосульками, Рябов догнал Василия; оглянулся на Бережного, - сидел он в сугробе, наклонив ушатую шапку.
     - Что, упали? - смеясь, звонко крикнул Василий.
     - Упал. Ничего, я сейчас, - отозвался весело Бережной.
     Но не упал он: он просто стал на колени и целовал снег.
     
     1910 г.
     
     
     ПРИМЕЧАНИЯ
     
     Снег. Впервые напечатано во "Всеобщем журнале" № 3 за 1911 год. Вошло в шестой том собрания сочинений изд. Мысль" с датой: "Декабрь 1910 г.". В собрании сочинений изд. "Художественная литература" (1955-1956 гг.) автор дал "Снегу" подзаголовок: "Стихотворение в прозе". Печатается по этому изданию, том второй.
     
     H.M.Любимов