Элендиля с гордостью вспоминали прибытие большого войска Ар-Фаразона из глубин моря, и на самом высоком холме над га^ванью они установили как памятник большой белый столб. Он был увенчан хрустальным шаром, который отраждал лучи cолнца и луны и сиял, как яркая звезда, которая в самую ясную пого^ду была видна далеко в Гондоре и в море. Так он стоял, пока после второго подъема Саурона Умбар не попал под власть его слуг и памятник его унижения был низвергнут".
     
     После возвращения Элдакара кровь королевского рода и других родов дунаданцев оказалась более смешанной с кровью меньших людей. Многие великие были убиты в родственной рез^не, после этого Элдакар проявил милость к северянам, с помощью которых он вернул себе корону, и люди Гондора часто заменялись теми, кто пришел с севера.
     Это смешение вначале не очень ускорило увядание дунаданцев, как опасались, но мало-помалу это увядание прогрес^сировало. Несомненно, шла медленная утрата даров нуменорцев после падения земли звезд. Элдакар дожил до двухсот тридцати пяти лет и был королем в течение восьмидесяти пяти лет, из которых десять провел в изгнании.
     
     Второе и еще большее зло пришло в Гондор во время правления Телемнара, двадцать шестого короля, чей отец Минардил, сын Элдакара, был убит в Пелагире пиратами из Умбара. (Ими командовали Ангамаите и Сангахьяндо, праправнуки Кастамира). Вскоре темные ветры принесли с востока смертоносную чуму. Король и все его дети умерли, умерло и большое количество жителей Гондора, особенно в Осгилиате. Из-за болезни и от^сутствия людей наблюдение за границами Мордора прекратилось, и крепости, охранявшие проходы, опустели.
     Позже было замечено, что это случилось тогда, когда на великий зеленый лес легла тень и появилось много злых су^ществ - признаков оживления Саурона. Конечно, враги Гондора тоже пострадали, иначе они захватили бы его, но Саурон мог ждать, и главное - освободились от надзора границы Мордора.
     Когда умер король Телемнар, засохло белое дерево Минас Анора. Но Тарондор, племянник короля, сменивший его на прес^толе, посадил отросток дерева в цитадели. Он перенесс посто^янную резиденцию короля в Минас Анор, так как Осгилиат к этому времени опустел и начал разрушаться. Мало кто из убе^жавших от чумы в Итилион или западные долины вернулся в город.
     Тарондор, заняв престол юношей, правил дольше всех королей Гондора, но он немного сумел достичь, наводя порядок в своем королевстве и медленно восстанавливая его мощь. Но Телумехтар, его сын, помня о гибели Минардила и будучи обеспо^коен высокомерием и дерзостью пиратов, которые нападали на побережье вплоть до Анфаласа, собрал силы и 1810 году штур^мом взял Умбар. В этой войне погибли потомки Кастамира, и Умбар вновь стал крепостью королей. Телумехтар добавил к своему имени титул Умбардакил. Но в новых бедствиях, которые вскоре обрушились на Гондор, Умбар был вновь потерян и оказался в руках людей Харада.
     
     Третьим бедствием было вторжение вейнрайдеров (всадников на телегах), истощивших вянущую мощь Гондора в войне, которая длилась почти сто лет. Это было объединение многих племен, вторгнувшихся с востока. Вейнрайдеры были сильнее и вооруженее, чем все предшествующие жители востока. Они пе^редвигались в больших телегах, а их вожди сражались на ко^лесницах. Приведенные в движение, как стало известно впоследствии, послами Саурона, они внезапно обрушились на Гондор, и король Нармакил второй был убит в битве с ними за Ан^дуином в 1856 году. Население восточного и южного Рованнона было порабощено, границы Гондора в это время отодвинулись к Андуину и Эмин Муилу. (считают, что именно в это время духи кольца вернулись в Мордор).
     Калимахтар, сын Нармакила второго, с помощью восстания в Рованноне отомстил за отца и одержал большую победу над вейнрайдерами под Дагорладом в 1899 году, и на некоторое время опасность была предотвращена. В правление Арафанта на севере и Ондогера, сына Калимехтара, на юге два королевства вновь заключили союз после долгого периода молчания и отчуждения. Ибо наконец стало ясно, что все нападения на выживших потомков Нуменора направляются единой волей. В этот период Арведуи, наследник Арафанта, женился на Фириель, дочери Ондогера (1940). Но ни одно королевство не смогло оказать помощь другому: Ангмар возобновил нападения на Артедайн в то же время, как с большими силами вновь появились вейнрайдеры.
     Множество вейнрайдеров прошло южнее Гондора и Мордора, заключив союз с людьми Кханда и ближнего Харада, и при од^новременном наступлении с севера и с юга Гондор чуть не погиб. В 1944 году король Ондогер и оба его сына Артамир и Фарамир пали в битве севернее Мораннона, и враг хлынул в Итилиен. Но Ернил, капитан южной армии, одержал большую победу в южном Итилиене и уничтожил армии Харада, которые пересекли реку Порос. Быстро двинувшись на север, он собрал остатки отступавшей северной армии и напал на главный лагерь вейнрайдеров, когда они пировали, считая, что Гондор поражен и ничто не отделяет их от богатой добычи. Ернил уничтожил лагерь и сжег телеги, и враг бежал из Итилиена. Большая часть бежавших погибла в мертвых топях.
     
     "После смерти Ондогера и его сыновей Арведуи, король северного королевства, заявил свои права на Гондор, как пря^мой потомок Исилдура и как муж Фириель, единственной остав^шейся в живых дочери Ондогера. Требование было отвергнуто. В этом главную роль сыграл Пелендур, наместник короля Ондогера.
     Совет Гондора ответил: "Права на Гондор принадлежат единственно потомкам Менелдила, сына Анариона, которому Исилдур передал королевство. В Гондоре это наследие переда^валось только сыновьям, и мне не слышали, чтобы закон в Ар^норе был иным".
     На это Арведуи ответил: "У Элендиля было два сына: из них Исилдур был старшим и наследником отца. Мы слышали, что имя Элендиля до сих пор стоит во главе линии королей Гондора, так как он был провозглашен высоким королем всех дунаданцев. Пока Элендиль был жив, правление югом было передано его сыновьям, но когда Элендиль пал, Исилдур принял высокое королевство своего отца и передал право на правление югом сыну своего брата. Он не отказывался от Гондора и не считал, что государство Элендиля должно быть разделено надвое.
     Больше того, в древности в Нуменоре скипетр передавался старшему из детей короля, независимо от его пола. Правда этот закон не соблюдался в землях изгнанников из-за постоян^ных угроз войны, но таков был закон нашего народа, который мы осстанавливаем, видя, что сыновья Ондогера умерли бездетными."(*13)
     На это Гондор ничего не ответил. Право на корону пред^вявил Ернил, победоносный капитан, и она была передана ему с одобрения всех дунаданцев Гондора, так как он принадлежал к королевскому роду. Он был сыном Сириендила, сына Калтакила, сына Аркирьеса, брата Нармакила II. Арведуи не настаивал на своем требований: у него не было ни силы, ни желания противостоять решению дунаданцев Гондора, но это требование никогда не было забыто его потомками, даже когда собственное королевство было ими потеряно. Приближалось время конца северного королевства.
     Арведуи действительно оказался последним королем, как и показывает его имя. Говорят, что это имя было дано ему при рождении пророком Малбетом, который сказал его отцу: "Ты на^зовешь его Арведуем, ибо он будет последним в Артедайне. Хотя дунаданцам придется делать выбор, и если они сделают его в пользу твоего сына, он сменит имя и станет королем большого королевства. А если же нет, тогда много горя и человечес^ких жизней пройдет, прежде чем дунаданцы восстанут, объеди^нившись снова".
     В Гондоре также только один король последовал за Ерни^лом. Может, если бы корона и скипетр объединились, королевство сохранилось бы и много зла было бы предотвращено. Но Ернил был мудрым и не высокомерным человеком, хотя большинству жителей Гондора королевство Артедайн казалось незначитель^ным, несмотря на родословную его королей.
     Он послал Арведую письмо, объявив, что получил корону Гондора в соответствии с законами и нуждами южного королевства, "Но я не забываю верность Арнора, не отрицаю нашего родства и не хочу отчуждения королевств Элендиля. Я пошлю вам помощь, когда потребуется, если буду в состоянии."
     Однако не скоро Ернил почувствовал себя достаточно уве^ренно, чтобы выполнить свое обещание. Король Арафант продолжал с убывающими силами отражать нападения Ангмара, а Арведуи, сменивший его, поступал так же. Наконец весной 1973 года в Гондор прибыли вестники с сообщением, что Артедайн на^ходится в большой опасности и что колдовской король готов окончатльно сокрушить его. Тогда Ернил послал, как мог быстро, на север своего сына Ернура с большим флотом и со всеми силами, какие мог выделить. Слишком поздно. И прежде чем Ернур достиг гаваней Линдона, колдовской король захватил Артедайн, и Арведуи погиб.
     Но когда Ернур прибыл в Серую гавань, великая радость и удивление были среди людей и эльфов. Так велик был этот флот, что кораблям негде было приставать, хотя и Харлонд и Ферлорнд были заполнены, и с флота высадилась огромная армия. Так во всяком случае казалось людям севера, хотя это было лишь слабое напоминание о былой мощи Гондора. Больше всего хвалили лошадей, большинство из которых прибыло с до^лин Андуина, а с ними были высокие и прекрасные всадники, гордые принцы Рованнона.
     Тогда Сирдан созвал к себе всех, кого мог, из Линдона и Арнора, и когда все было готово, войско пересекло Луну и двинулось на север, бросая вызов колдовскому королю Ангмара. Говорили, что он теперь живет в Форносте, наполнив его злыми существами и захватив дом и права королей. В своей гордости он и не стал ждать врагов в крепости, а вышел им навстречу, думая смести их в Луну.
     Но войско запада обрушилось на него в холмах Эвендим, и здесь на поле между Невралом и северными склонами, произошло большое сражение. Силы Ангмара дрогнули и начали отступать к Форносту, когда главный отряд всадников, обойдя вокруг хол^мов, ударил по ним с севера. Тогда колдовской король со всеми силам, какие смог собрать после поражения в битве, бежал на север, пробираясь в собственное королевство Ангмар. Прежде чем он смог укрыться в Карн-Дам, его догнала кавалерия Гондора во главе с Ернуром. В то же время из Раздола высту^пило войско под командованием эльфийского повелителя Глор^финделя. Ангмар потерпел окончательное поражение, и ни одного человека или орка из этого королевства не осталось запад^нее гор.
     Но, говорят, когда все было потеряно появился сам колдовской король, в черном, с черной маской и на черном коне. Страх охватил выдевших его, но он в своей ненависти выбрал лишь капитана Гондора и с ужасным криком двинулся на него. Ернур хотел противостоять ему, но лошадь его не выдержала и понесла его, и он не смог справиться с ней.
     Тогда колдовской король рассмеялся, и никто из слышав^ших не мог забыть ужаса этого смеха. Но Глорфиндель подъехал к нему на белом коне, и среди своего смеха колдовской король повернулся и исчез в тени. Никто не видел, куда он исчез.
     Ернур хотел ехать за ним следом, но Глорфиндель, глядя в собирающийся уже мрак, сказал: "Не преследуйте его! Он не вернется в эту землю. Его судьба далеко, и не от руки мужчи^ны он падет." Многие запомнили эти слова, но Ернур был в гневе, желая отомстить за свое бесчестье.
     Так кончилось злое королевство Ангмар, и так Ернур, капитан Гондора, вызвал смертельную ненависть колдовского короля, но прошло много лет, прежде чем это обнаружилось."
     
     Как стало ясно впоследствии, при короле Ерниле колдовской король бежал с севера и явился в Мордор, и здесь собра^лись остальные духи кольца, главой которых он был. Но лишь в 2000 году они по проходу Кирит Унгола вышли из Мордора и осадили Минас Итил. Они взяли его в 2002 году и захватили палантир башни. На протяжении всей третьей эры они остава^лись там, и Минас Итил стал местом ужаса и назывался Минас Моргул. Многие жители Итилиена покинули его.
     
     "Ернур был подобен своему отцу доблестью, но не мудростью. Он был человеком с сильным телом и горячим характе^ром. Единственным его удовольствием были сражения и упражне^ния с оружием. Отвага его была такова, что никто в Гондоре не мог устоять против него в состязаниях с оружием. Он был скорее чемпионом, чем предводителем армии. Он сохранил свою силу и искусство до глубокой старости."
     
     Когда в 2043 году Ернур получил корону, король Минас Моргула вызвал его на единоборство, издеваясь над ним за то, что тот не устоял против него в битве на севере. Наместник Мардил сдержал гнев короля. Минас Анор, который со времен короля Телемнара стал главным городом королевства и постоянной резиденцией королей был переименован в Минас Тирит (Баш^ня Стражи), так как этот город стоял на страже против зла Мордора.
     Ернур был королем в течение семи лет, когда повелитель Моргула повторил свой вызов, издеваясь над королем и говоря, что к трусости юности он добавил слабость старости. Мардил не мог больше удержать короля, и тот с небольшим отрядом ры^царей поехал к Минас Моргулу. Ни о ком из них больше никогда ничего не слышали. В Гондоре верили, что вероломный враг за^манил короля в ловушку, и что король умер в пытках в Минас Моргуле, но поскольку свидетелей его смерти не было, наместник Мардил много лет правил Гондором именем короля.
     К этому времени осталось мало членов королевского рода. Их число сильно уменьшилось в родственных раздорах, к тому же к этому времени короли стали ревнивы и бдительно следили за своими родственниками. Часто те, на кого падало подозре^ние, бежали в Умбар и присоединялись к мятежникам, другие, отказываясь от своей родословной, породнились с меньшими людьми Среднеземелья.
     Так получилось, что нельзя было найти ни одного претен^дента на корону с чистой кровью или пользующегося всеобщей поддержкой. Все боялись возобновления раздоров, опасаясь, что при возобновлении гражданской войны Гондор погибнет. Поэтому наместник продолжал править Гондором, а корона Элендиля лежала на коленях короля Ернила, в доме мертвых, где ее оставил Ернур.
     
     
     Наместники
     
     
     Род наместников назывался родом Хурина, ибо они были потомками наместника короля Минардила (1621-34), Хурина из Эмин Арнела, человека высокого нуменорийского происхождения. После него короли всегда избирали себе наместников из числа его потомков и после дней Пелендура наместничество стало наследственным, передаваясь от отца к сыну.
     Каждый новый наместник принимал должность с клятвой "Дежать жезл и править именем короля до его возвращения." Но вскоре это превратилось в ритуал, значение которого утрати^лось, ибо наместники сосредоточили в своих руках всю коро^левскую власть. Но в Гондоре многие попрежнему верили, что со временем король вернется, и вспоминали древнюю линию на севере, представители которой, как говорили, все еще скрыва^ются в тени. И правящие наместники ожесточили свои сердца против таких слухов.
     Тем не менее наместники никогда не садились на древний трон, и они не носили короны и не держали скипетра. Знаком их власти служил белый желз, и у них было белое знамя, а ко^ролевское знамя было черным с изображением белого дерева и цвету под семью звездами.
     После Мардила, первого в линии правящих наместников, их было двадцать четыре до времен Денетора второго, двадцать шестого и последнего правящего наместника Гондора. Вначале их правление было спокойно, ибо это были дни бдительного мира, во время которого Саурон отступил перед Белым советом, и духи кольца скрылись в долине Моргула. Но со времен Денетора первого не было никогда полного мира, и даже когда Гондор не вел открытых войн, его границы находились под постоянной уг^розой.
     В конце правления Денетора первого из Мордора впервые вышла раса уруков - черных орков большой силы. В 2475 году они прошли через Итилиен и захватили Осгилиат. Боромир, сын Денетора (в его честь был впоследствии назван Боромир, один из девяти членов товарищества) нанес им поражение и освобо^дил Итилиен, но Осгилиат был полностью разрушен, а большой каменный мост сломан. Впоследствии люди здесь уже не жили. Боромир был великим военачальником, и даже колдовской король опасался его. Благородный и прекрасный, с сильным телом и волей, он получил в войну отравленную рану, которая сократи^ла его дни: он высох от боли и умер через двенадцать лет после своего отца.
     После него началось долгое правление Кириона. Он был бдителен и осторожен, но сила Гондора ослабела, и он мог лишь охранять свои границы, в то время как враги (или власть, двигающая ими) готовили свои удары, а он не мог по^мешать этому. Пираты грабили берега Гондора, но главная опасность находилась на севере, на широких землях Рованнона, между Чернолесьем и рекой Быстротечной, жили теперь свирепые люди, находившиеся в тени Дол Гулдура. Они часто совершали набеги через лес, пока долина к югу от Андуина и полей Ра^дости не превратилась в пустыню. Эти балкоты постоянно уси^ливались за счет своих родичей, приходивших с востока, в то время как население Каленардона сокращалось. И Кирион с тру^дом удерживал линию по Андуину.
     
     "Предвидя бурю, Кирион послал на север за помощью, но опоздал: в этом году (2510) балкоты, построив много больших лодок и плотов на восточном берегу Андуина, переплыли реку и смели защитников. Армия, двигающаяся с юга, была отрезана и отогнана на север к Лимлаиту, и здесь на нее внезапно напала орда орков с гор и потеснила к Андуину. И тогда с севера пришла помощь, которой никто не ждал, и впервые в Гондоре услышали рога рохирримов. Эорл Юный со своими всадниками ударил по врагам и балкоты все были перебиты на полях Каленардона. Кирион подарил эти земли Эорлу, и тот поклялся в дружбе Гондору, пообещав оказывать помощь в случае необходимости."
     
     Во дни Берена, девятнадцатого наместника, еще большая опасность обрушилась на Гондор. Из Умбара и Харада приплыли три долго готовившиеся в тайне флота и высадили на берега Гондора большое войско: враг совершал множество высадок вплоть до самого устья Изена. В то же время на рохирримов напали с запада и востока, земля их была захвачена, и они отступили в долины Белых гор. В этом году (2758) была долгая зима с сильными ветрами, длившаяся пять месяцев. Хелм Рохан^ский и оба его сына погибли в войне; нищета и смерть царили во всем Эриадоре и Рохане. Но в Гондоре, южнее гор, положе^ние было легче, и с наступлением весны Берегонд, сын Берена отогнал захватчиков. Немедленно он отправил помощь в Рохан. Он был величайшим из капитанов Гондора после Боромира, и когда он сменил своего отца (2763), Гондор начал восстанав^ливать свои силы. Но Рохан было труднее излечить от ран войны. Поэтому-то Берен приветствовал Сарумана и передал ему ключи Ортханка, и с этого года (2759) Саруман поселился в Изенгарде.
     
     Во дни Берегонда в Туманных горах происходила война гномов и орков (2793-9), от которой на юг дошли лишь слухи. Затем орки бежали из Нандугириона, пытаясь пересечь Рохан и обосноваться в Белых горах. В горных долинах много лет шла борьба, пока все не затихло и опасность не миновала.
     Когда умер Белектор второй, двадцать первый наместник, белое дерево засохло и в Минас Тирите, но его оставили сто^ять "До возвращения короля", ибо не смогли найти ни одного отростка.
     Во дни Турина второго враги Гондора оживились снова: власть Саурона возрастала, и день его появления приближался. все, кроме самых мужественных, покинули Итилиен и пересели^лись к западу от Андуина, ибо земля кишела орками Мордора. Именно Турин построил тайные убежища для своих солдат в Итилиене, из этих убежищ дольше всего охранялся Хеннет Аннун. Он также укрепил остров Каир Андрес(*14), чтобы защищать Анориен. Но главная опасность находилась на юге, где харад^римы заняли южный Гондор и по всей реке Порос проходили ожесточенные схватки. Когда враг наводнил Итилиен, король Рохана Фолквайн выполнил клятву Эорла и отплатил за помощь, оказаную Берегондом, послав много людей в Гондор. С их помощью Турин одержал победу на Поросе, но оба сына Фолквайна пали в этой битве. Всадники похоронили их по обычаю своего народа в одной могиле, так как они были близнецами. Долго простояла их могила - Хауд Гванур - высоко на берегу реки, и враги опасались проходить мимо.
     Турина сменил Тугрон. Его время памятно главным образом тем, что за два года до его смерти вновь восстал Саурон и открыто объявил о себе: он вошел в Мордор, который долго к этому готовился. Вновь поднялся Барад-Дур, гора Судьбы изрыг^нула пламя и последние люди бежали из Итилиена. Когда Тугрон умер, Саруман объявил Изенгард своей собственностью и начал укреплять его.
     "Эктелион второй, сын Тугрона, был мудрым человеком. Он вновь начал укреплять королевство, чтобы предотвратить нападение из Мордора. Он приглашал отовсюду достойных людей к себе на службу и тем, кто оправдывал его ожидания давал зва^ния и награды. Во всех его делах ему помогал великий воин, которого он любил больше всего. В Гондоре этого человека звали Торонгил - Орел Звезд, ибо он был быстр и остроглаз, а на плаще у него была вышита серебряная звезда. Но никто не знал ни его настоящего имени, ни того, в какой земле он ро^дился. Он пришел к Эктелиону из Рохана, где до этого служил королю Тенгелу, но он был не из рохирримов. Он был великим предводителем людей на суше и на море, но до конца дней Эктелиона он исчез.
     Торонгил убеждал Эктелиона, что мятежники Умбара предс^тавляют большую опасность для Гондора. Если Саурон начнет открытую войну, это будет смертельная угроза для южных райо^нов. Наконец он получил разрешение наместника, собрал не^большой флот, неожиданно ночью приплыл в Умбар и сжег большую часть кораблей пиратов. Сам он в сражении на причалах убил начальника гавани и отступил с малыми потерями. Но когда флот вернулся в Пелагир, к печали и удивлению людей, Торонгил не показался в Минас Тирите, где его ждали великие почести.
     Он отправил прощальное послание Эктелиону, говоря: "Другие задачи ждут меня теперь, повелитель, и много времени пройдет, много опасностей минует, прежде чем я снова появ^люсь в Гондоре, если такова будет моя судьба". И хотя никто не знал, о каких задачах он говорил и кто его вызвал, было известно, куда он отправился. Он на лодке пересек Андуин, попрощался со своими спутниками и дальше пошел один, и когда его видели в последний раз, лицо его было обращено к горам Тени.
     В Гондоре уход Торонгила вызвал отчаяние, всем это казалось огромной потерей, кроме Денетора, сына Эктелиона, который готов был принять наместничество. Через четыре года, после смерти своего отца, он стал наместником.
     Денетор второй был гордым человеком, высоким, отважным и более похожим на короля, чем любой из людей Гондора. К тому же он был мудр, проницателен и хорошо знал сказания прош^лого. Он был так похож на Торонгила, что мог быть принят за его ближайшего родственника, и все же в сердцах людей и во мнении отца он находился на втором месте после чужеземца. Многие подумали, что Торонгил удалился, прежде чем его со^перник станет наместником, хотя на самом деле Торонгил никогда не соперничал с Денетором и не претендовал на большее, чем роль слуги его отца. И лишь в одном их советы расходи^лись: Торонгил часто предупреждал Эктелиона, чтобы он не ве^рил Саруману Белому в Изенгарде, но приветствовал бы Гэндальфа серого. Но между Денетором и Гэндальфом не было люб^ви, и после смерти Эктелиона серого пилигрима встречали в Минас Тирите довольно холодно. Поэтому позже, когда все стало ясно, многие считали, что Денетор, который обладал прони^цательным умом и видел дальше и глубже других людей, дога^дался, кто такой на самом деле этот чужеземец Торонгил, и заподозрил что он в союзе с Митрандиром и хочет отстранить наместника.
     
     Когда Денетор стал наместником (2984), они оказался властным повелителем, державшим все дела государства в своих руках. Он мало говорил. Он выслушивал все советы, а затем поступал по-своему. Он поздно женился (2976), взяв в жены Финдунлас, дочь Адрахила из Дол Амрота. Она была женщиной большой красоты и мягкого сердца, но через двенадцать лет она умерла. Денетор любил ее по-своему и еще больше он любил старшего сына. Но людям казалось, что она увяла в крепости, как цветок из приморской долины, пересаженный на голую ска^лу. Тень востока наполняла ее ужасом, и она поворачивала глаза к югу, к морю, которое она утратила.
     После ее смерти Денетор стал еще угрюмее и молчаливее, чем прежде; часто он сидел в одиночестве в башне, погрузив^шись в задумчивость и предвидя, что нападение Мордора прои^зойдет в его время. Впоследствии стало ясно, что, нуждаясь в знаниях, будучи гордым и веря в свои силы и волю, Денетор осмелился заглянуть в палантир Белой башни. Никто из наместников не решался на это, не делали этого даже короли Ернил и Ернур после падения Минас Итила, когда палантир Исилдура попал в руки врага; ибо камень Минас Тирита был палантиром Анариона, наиболее близким к тому, которым владел Саурон.
     Таким путем Денетор получил большие знания о том, что происходит в его королевстве и далеко за его границами, чему удивлялись все люди, но он дорого заплатил за эти знания, преждевременно состарившись из-за своей напряженной борьбы с Сауроном. Гордость увеличивалась в Денеторе вместе с отчая^нием, пока он не стал во всех делах видеть соперничество повелителя Белой башни и повелителя Барад-Дура и перестал до^верять всем остальным борющимся с Сауроном, даже если они служили ему самому.
     Приближалось время войны кольца, и сыновья Денетора вы^растали. Боромир, старше своего брата на пять лет, любимый отцом, был похож на него лицом и гордостью, но мало чем еще. Он скорее был человеком типа короля Ернура в древности, не пожелавшим жениться и находившим удовольствие только в заня^тиях с оружием. Он был бесстрашен и силен, но не интересо^вался стариной, за исключением сказаний о битвах. Младший Фарамир был похож на него внешне, но совсем не похож по ха^рактеру. Он читал в сердцах людей так же легко, как и его отец, но это чтение вызывало у него скорее жалость, чем презрение. Он был мягок в обращении, любил сказания и музы^ку, и поэтому многие в эти жестокие дни считали его менее храбрым, чем его брат. Однако это было не так, хотя Фарамир никогда не искал славы и опасности без необходимости. Он ра^достно встречал Гэндальфа, когда тот появлялся в городе, и узнавал, что было можно, из его мудрости, и этим, как и мно^гим другим, он вызывал недовольство своего отца.
     Но братья очень любили друг друга, и с детства Боромир был помощником и защитником Фарамира. Ни ревность, ни соперничество не возникали между ними из-за милостей отца или из-за похвал воинов. Фарамир считал, что никто в Гондоре не может соперничать с Боромиром, наследником Денетора, капита^ном Белой башни, и сам Боромир считал так же. Но на деле все оказалось иначе. Но обо всем, что выпало на долю этих троих в войне кольца, многое уже сказано. А после войны дни правящих наместников кончились: ибо вернулся наследник Исилдура и Анориона, возобновилось королевство и на башне Эктелиона развернулось знамя с белым деревом."
     
     
     3. Далее излагается часть
     сказания об Арагорне и Арвен
     
     
     "Арадор был дедом короля. Его сын Араторн захотел жениться на Гилраен Прекрасной, дочери Дирхаеля, который сам был потомком Аранарта. Дирхаель противился этому браку: Гилраен была молода и еще не достигла возраста, в котором жен^щины дунаданцев вступают в брак.
     - Больше того, - говорил он, - Араторн уже взрослый человек и скоро будет вождем, но сердце мое предсказывает, что ему суждена короткая жизнь.
     Но Иворвен, его жена, которая тоже обладала даром пред^видения, ответила:
     - Тем более надо поспешить! Дни темнеют перед бурей, и приближается время великих событий. Если эти двое теперь по^женятся, для нашего народа может возродится надежда, но если они опоздают, надежда погаснет навсегда.
     И вот, когда Араторн и Гилраен были женаты всего год, Арадора захватили горные тролли к северу от раздола, и он был убит: и Араторн стал вождем дунаданцев. На следующий год Гилраен родила ему сына, названного Арагорном... Арагорну было только два года, когда Араторн отправился в поход с сы^новьями Элронда против орков и был убит орочьей стрелой, пронзившей ему глаз - у него действительно оказалась короткая жизнь для его расы: он погиб 60 лет от роду.
     Тогда Арагорн, будучи наследником Исилдура, был отправ^лен со своей матерью в дом Элронда. И Элронд заменил ему отца и полюбил как собственного сына. Арагорна называли Эстел, что означает "надежда", а его подлинное имя и происхождение по просьбе Элронда хранили в тайне: мудрые уже знали, что Враг ищет наследника Исилдура, если он существует на земле.
     Когда Эстелу исполнилось двадцать лет, он вернулся в Раздол после долгой поездки в обществе сыновей Элронда, и Элронд взглянул на него и обрадовался, потому что Эстел был прекрасен и благороден, он рано возмужал и стал силен телом и мудр. В этот день Элронд назвал его настоящим именем и от^крыл ему, кто он такой и чей сын, и он передал ему наследие его рода.
     - Вот кольцо Барагира, - сказал он, - давний знак королевского рода. Вот обломки Нарсила. Ими ты еще совершишь великие деяния, ибо я предсказываю, что твоя жизнь продлится дольше жизни обычных людей, если только ты выдержишь злое испытание. А испытание будет долгим и трудным. Скипетр Анну^минаса я оставлю у себя, ибо ты еще не заслужил его.
     На следующий день в час заката Арагорн один ходил по лесу, и сердце его радовалось. Он пел, он был полон надежды, и мир казался ему прекрасным. И неожиданно он увидел девуш^ку, идущую по лужайке среди белых стволов берез, он останов^лися, пораженный, думая, что видит сон или что он получил дар эльфийских менестрелей, которые могут показывать то, о чем они поют, слушателям.
     Ибо Арагорн пел как раз ту часть ле о Лютиен, в которой рассказывается о встрече Лютиен и Берена в лесу Нелдорета. И вот перед его глазами в раздоле ожила Лютиен, одетая в си^не-серебряный плащ, прекрасная, как вечер в эльфийском доме, ее темные волосы развевались от ветра, а на лбу у нее блес^тела звезда.
     Мгновение Арагорн смотрел в молчании, но, боясь, что она уйдет, и он ее больше не увидит, он позвал ее: "Тинуваил! Тинуваил!" - как когда-то давно в древние дни, звал ее Берен.
     Девушка повернулась к нему, улыбнулась и спросила:
     - Кто ты? И почему зовешь меня этим именем?
     И он ответил:
     - Потому что думаю, что ты действительно Лютиен Тинуваил, о которой я и пел. А если ты не она, то очень похожа на нее.
     - Многие говорят так, - серьезно ответила она. - Однако у меня другое имя. Но, может, судьба моя будет подобно ее судьбе. А кто ты?
     - Меня звали Эстел, - сказал он. - Я Арагорн, сын Араторна, наследник Исилдура, глава дунаданцев. - но, говоря это, он почувствовал, что вся его высокая родословная, которой так радовалось его сердце, мало ценна в сравнении с ее благородством и красотой.
     Но она весело рассмеялась и сказала:
     - Тогда мы оба издалека. Я Арвен, дочь Элронда, и меня называют также Ундомиель.
     - Часто в опасные дни люди прячут свое главное сокровище, - сказал Арагорн. - Но я дивлюсь Элронду и его сыновьям, твоим братьям: я живу в этом доме с детства и не слышал о тебе ни слова. Как случилось, что мы никогда не встреча^лись раньше? Ведь отец не держал тебя запертой в сокровищни^це?
     - Нет, - ответила она и взглянула на горы, поднимавши^еся на востоке. - Я жила некоторое время в земле родственни^ков своей матери, в далеком Лотлориене. Я лишь недавно прие^хала навестить отца. Уже много лет не ходила я в Имладрисе.
     Арагорн удивился, потому что она казалась не старше его, а ему было всего двадцать лет. Но Арвен посмотрела ему в глаза и сказала:
     - Не удивляйся! У детей Элронда жизнь перворожденных.
     Арагорн смутился, увидев в ее глазах эльфийский свет и мудрость многих лет, но с этого часа он полюбил Арвен Ундомиель, дочь Элронда.
     
     В последующие дни Арагорн был молчалив, и мать поняла, что с ним что-то случилось, наконец он уступил ее распросам и рассказал о встрече в лесу.
     - Сын мой, - сказала Гилраен, - цель твоя высока, даже для потомка многих королей. Ибо эта девушка прекрасней и благородней всех ходящих теперь по земле. И не годится смер^тным жениться на эльфах.
     - Но ведь мы с ними в родстве, - сказал Арагорн, - если верны сказания о моих предках.
     - Они верны, - сказала Гилраен, - но это было давно, в другой эпохе нашего мира, прежде чем наша раса ослабла. И поэтому я боюсь: доброе отношение мастера Элронда к наслед^нику Исилдура может прийти к концу. Не думаю, чтобы ты встретил согласие Элронда в этом деле.
     - Тогда дни мои станут горькими, и я буду бродить оди^ноко в диких землях, - сказал Арагорн.
     - Такова твоя судьба, - сказал Гилраен, и хотя она владела даром пророчества, она ничего не сказала сыну о своих предвидениях и никому не говорила о том, что рассказал ей сын.
     Но Элронд многое видел и легко читал в сердца. Однажды, незадолго до конца года, он позвал Арагорна в свой кабинет и сказал:
     - Слушай меня, Арагорн, сын Араторна и глава дунаданцев! Великая судьба ожидает тебя. Либо ты достигнешь высоты своих предков, начиная с Элендиля, либо падешь во тьму вместе с остатками своего народа. Долгие годы труда ждут тебя. Ты не женишься, пока не придет твое время и пока ты не будешь достоин этого.
     Арагорн заволновался и сказал:
     - Неужели моя мать рассказала вам об этом?
     - Нет, - ответил Элронд. - Твои глаза выдали тебя. Но я говорю не только о своей дочери. Ты вообще не должен обру^чаться ни с кем из детей земли. Что же касается Арвен Прекрасной, леди Имладриса и Лориена, Ивенстар - вечерней звезды ее народа, то ее родословная гораздо выше твоей, и она жила в мире так долго, что ты по сравнению с ней годовой отросток рядом с молодой березой, прожившей уже много лет. Она слишком далека от тебя. И, я думаю, она считает так же. Но даже если это было бы не так и сердце ее повернулось бы к тебе, я по-прежнему горевал бы из-за ожидающей нас судьбы.
     - Какова же эта судьба? - спросил его Арагорн.
     - Пока я живу здесь, она сохраняет молодость старей^ших, - ответил Элронд, - а когда я уплыву, она должна будет уплыть со мной или же расстаться с этим даром.
     - Понятно, - сказал Арагорн. - Я поднял глаза на сокровище, не менее ценное, чем сокровище, которое некогда по^желал берен. Такова моя участь. - Неожиданно дар пророчества ожил в нем, и он сказал. - Мастер Элронд, час вашего отъезда приближается, и вашей дочери придется делать выбор: уехать с вами или остаться в Среднеземелье.
     - Верно, - согласился Элронд, - это будет скоро, по нашему счету, хотя много жизней людей может пройти до того времени. Но перед Арвен не будет выбора, если только ты, Арагорн, сын Араторна, не встанешь между нами и не поставишь нас перед необходимостью горького расставания до конца мира. Ты не знашеь, чего ты хочешь от меня. - Он вздохнул и, серьезно глядя на юношу, добавил. - Годы принесут свое решение. Больше не будем говорить об этом. Тьма сгущается, и приближаются злые времена.
     
     На следующий день, получив разрешение Элронда, Арагорн попрощался с матерью, со всеми жителями дома Элронда, с Арвен и отправился в дикие земли. Он около тридцати лет борол^ся с Сауроном. Он стал другом Гэндальфа Серого, заимствовав у него много мудрости. Вместе они совершили много опасных путешествий, но чем дальше, тем чаще Арагорн действовал один. Пути его были долгими и трудными, наружность у него стала суровой, и редко случалось ему улыбаться. И людям он казался королем в изгнании, если только он не скрывал своего облика. Ибо он действовал во многих образах и завоевал славу под многими именами. Он ехал в войске рохирримов и сражался за повелителя Гондора на суше и на море, а в час победы он ушел из видимости людей запада и отправился один далеко на восток и на юг, изучая сердца людей, злых и добрых, раскры^вая и срывая заговоры и интриги слуг Саурона.
     Он стал мудрейшим из людей, знатоком их искусств и сказаний, он обладал мудростью эльфов, и мало кто мог выдержать огонь в его глазах. Лицо его было печально и строго из-за возложенной на него судьбы, но надежда жила в глубинах его сердца, и иногда в нем рождалось веселье, как ручей в ска^лах.
     
     В возрасте сорока девяти лет Арагорн возвращался из опасного путешествия к самым границам Мордора, где теперь жил и творил свои злые дела Саурон. Арагорн устал и хотел вернуться в Раздол, чтобы отдохнуть немного от своих путешествий в далекие страны. Путь его пролегал мимо границ Лориена, и госпожа Галадриэль приняла его у себя.
     Он не знал, что здесь же жила в это время Арвен Ундомиель. Она же изменилась, ибо хотя годы смертных не трогали ее, но лицо ее стало серьезно, и редко звучал ее смех. Арагорн же достиг расцвета тела и разума, и Галадриэль просила его расстаться с изношенной дорожной одеждой и одела его в белое с серебром, в серый эльфийский плащ, а на лоб он повя^зал звезду. Казалось, что это не человек, а повелитель эльфов с островов на западе. Таким увидела его Арвен впервые после долгой разлуки. И когда он подошел к ней под цветущими деревьями Карас Галадона, выбор ее был сделан и судьба реше^на.
     В течение всего лета ходили они вдвоем по лужайкам Лот-Лориена, пока не пришло время расставания. И вечером в день середины лета Арагорн, сын Араторна, и Арвен, дочь Элронда, пошли на холм Керин Амрот в самом центре Лориена и босиком прошли по траве, усеянной цветами Эланора и Нифредила. Здесь, на холме, они смотрели на восток - в сторону тени и на запад - в сторону сумерек. Здесь они обручились и были рады.
     И арвен сказала:
     - Тень темна, но сердце мое радуется - ты, Эстен, будешь среди тех великих, кто ее уничтожит.
     Но Арагорн ответил:
     - Увы! Я не вижу этого. От меня скрыто, как это прои^зойдет. Но в твоей надежде моя надежда. Тень я отвергаю полностью. Но и сумерки не для меня. Ведь я смертный, и если ты останешься верна мне, Ивенстар, то и ты должна отказаться от сумерек.
     Она стояла, как белое деревце, глядя на запад, и наконец сказала:
     - Я буду верна тебе, дунадан, и откажусь от сумерек. Но там лежит земля моего нарда и дом всех моих родичей.
     Она горячо любила своего отца.
     
     Узнав о выборе своей дочери, Элронд ничего не сказал, но сердце его опечалилось, и он понял, что хоть давно это предвидел, перенести горе оказалось не легче. Однако когда Арагорн прибыл в Раздол, Элронд призвал его к себе и сказал:
     - Сын мой, приближаются годы, когда надежда моя слабе^ет и я мало что вижу вдали. Тень легла меж нами. Может, так и было предназначено, чтобы моя потеря привела к спасению людей. И хоть я и люблю тебя, я говорю тебе: Арвен Ундомиель не расстанется со своим бессмертием из-за меньшей цели. Она не станет женой ни одного человека, только короля Гондора и Арнора. Для меня твоя победа принесет лишь горе и расставание, для тебя - радость и надежду. Увы, сын мой! Боюсь, что Арвен тяжело ощутит на себе в конце концов судьбу людей.
     Больше Элронд или Арагорн не говорили об этом. Арагорн вернулся к опасностям и трудам. И пока в мире темнело и страх полз по Среднеземелью, а сила Саурона увеличивалась и Барад-Дур становился выше и мощнее, Арвен жила в Раздоле, и когда Арагорна с ней не было она издали мысленно следовала за ним, и с надеждой подготовила она для него большое коро^левское знамя, которое мог поднять тот, кто заявляет права на руководство всеми нуменореанами и на наследие Элендиля.
     Через несколько лет Гилраен вернулась к своему народу в Эриадор и жила одна, она редко видела сына, так как он про^водил долгие годы в далеких странах. Но однажды, вернувшись на север, он пришел к ней, и она сказала ему:
     - Это наша последняя встреча, Эстел, сын мой. Я соста^рилась от забот, как меньшие люди, я не могу смотреть на тьму, сгустившуюся над Среднеземельем. Я скоро покину тебя.
     Арагорн пытался успокоить ее, говоря:
     - Но за тьмой может скрываться свет, ты еще увидишь его и возрадуешься.
     Но она ответила только таким л и н п о д о м :
     - Онен и - эстел эдейн, у - кебин эстел аним. (*15)
     И Арагорн уехал с тяжелым сердцем. Гилраен умерла до следующей весны.
     
     Годы близились к войне кольца. О ней уже много сказано в другом месте: как было обнаружено средство, при помощи которого можно победить Саурона, и как в безнадежном положении помогло это средство. И в час поражения Арагорн пришел со стороны моря и развернул знамя Арвен в битве на полях Пелеа^нора, и в этот день его впервые приветствовали как короля. И наконец, когда все свершилось, он вступил в права наследст^ва, получил корону Гондора и скипетр Арнора. И в день середины лета года падения Саурона он взял за руку Арвен Ундомиель, и они поженились в городе королей.
     В победе и надежде кончилась третья эпоха; и среди ра^дости печальным было расставание Элронда и Арвен, ибо море и судьба разделяли их до конца мира. Когда одно кольцо было уничтожено, а три кольца лишились своей власти, Элронд почувствовал усталость и решил покинуть Среднеземелье, чтобы никогда не возвращаться. А Арвен стала смертной женщиной, но не ее судьба была умереть пока она не утратила все свои да^ры.
     Как королева эльфов и людей жила она с Арагорном сто двадцать лет в великой славе и благословении, но наконец он почувствовал приближение старости и понял, что жизнь его подходит к концу. И Арагорн сказал Арвен:
     - Наконец, леди Ивенстар, прекраснейшая в мире и самая любимая, мир мой тускнеет. Мы собирали и тратили, а теперь приближается время платы.
     Арвен знала, о чем он говорит, она давно предвидела это, и все же ее охватило горе.
     - Неужели, повелитель, - сказала она, - ты раньше своего времени уйдешь от народа?
     - Совсем не раньше, - ответил он. - И если я не уйду сейчас, я должен буду скоро уйти по необходимости. И наш сын Элдарион созрел, чтобы быть королем.
     Арагорн пошел в дом королей на молчаливой улице и лег на постель, приготовленную для него. Здесь он попрощался с Элдарионом и отдал ему крылатую корону Гондора и скипетр Арнора, затем все вышли, кроме Арвен, и она одна стояла у его постели. И несмотря на всю ее мудрость и родословную, никто не мог ей позволить остаться с ним и дальше. Она еще не ус^тала от жизни и полностью испытала добровольно принятую го^речь доли смертного.
     - Леди Ундомиель, - сказал Арагорн, - час этот тяжел, но он начался тогда, когда мы встретились под березами в са^ду Элронда, где теперь никто не ходит. И мы приняли эту судьбу на холме Керин Амрот, когда видели и тень, и сумерки. Подумай сама, любимая, нужно ли ждать, пока я совсем смор^щусь и упаду со своего высокого сидения, выжив из ума. Нет, леди, я последний из нуменорианцев и последний из королей древних дней, и мне дана не только жизнь, втрое превышающая жизнь обычных людей, но и право уйти по своей воле. Поэтому сейчас я усну.
     Я не утешаю тебя, ибо в кругах мира нет утешения для такой боли. А перед тобой снова выбор: раскаяться, и тогда ты сможешь отправиться в гавани и унести на запад воспомина^ние о нашей жизни, ты будешь вечно молода, но я для тебя стану лишь воспоминанием, либо окончательно принять судьбу человека.
     - Нет, дорогой повелитель, - ответила она, - выбор сделан уже давно. Нет больше кораблей, которые могли бы унести меня отсюда, и я должна принять судьбу людей, хочу я этого или не хочу. Но говорю тебе, король нуменореанцев, что лишь теперь я поняла сказание о твоем народе и его падении. Я смеялась над ним, теперь я жалею его. Если таков, как говорят перворожденные, дар единственного людям, то как горько принимать его.
     - Так кажется, - ответил он. - Но не сдадимся перед последним испытанием, мы победившие тень и отвергнувшие ис^кушение кольца. Мы уходим в печали, но не в отчаянии. Смот-