- 46 -                  ИСКУШЕНИЕ            Посвящаю К.С.Малевичу            ЧЕТЫРЕ ДЕВКИ НА ПОРОГЕ. Нам у двери ноги ломит. Дернем, сестры, за кольцо. Ты взойди на холмик тут же, скинь рубашку с голых плеч. Ты взойди на холмик тут же, скинь рубашку с голых плеч.      ЧЕТЫРЕ ДЕВКИ, СОЙДЯ С ПОРОГА. Были мы на том пороге, песни пели. А теперь не печальтесь вы, подруги, скинем плечи с косяка.      ХОР. Все четыре мы же только скинем плечи с косяка.      ЧЕТЫРЕ ДЕВКИ В ПЕРСПЕКТИВЕ. Наши руки многогранны, наши головы седы. Повернув глаза к востоку, видим нежные следы. Лишь подняться на аршин с незапамятных вершин - все исчезнет, как плита, будет клумба полита. Мы же хвалимся нарядом, мы ликуем целый день. Ты взойди на холмик рядом, плечи круглые раздень. Ты взойди на холмик рядом, плечи круглые раздень.                  ЧЕТЫРЕ ДЕВКИ, ИСЧЕЗНУВ. ГРОХ - ХО - ЧЧА!            ПОЛКОВНИК ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ. Усы завейтесь! Шагом марш! Приникни, сабля, к моим бокам. Ты, гребень, волосы расчеши, а я, российский кавалер, не двинусь. Лень мне или что? Не знаю сам. Вертись, хохол, спадай в тарелку, борода. Уйду, чтоб шпорой прозвенеть и взять чужие города.      ОДНА ИЗ ДЕВИЦ. Полковник, вы расстроены?      ПОЛКОВНИК. О, нет. Я плохо выспался. А вы?      ДЕВИЦА. А я расстроена, увы.      ПОЛКОВНИК. Мне жалко вас. Но есть надежда, что это все пройдет. Я вам советую развлечься: хотите в лес? там сосны жутки... Иль, может, в оперу? - Тогда я выпишу из Англии кареты и даже кучера. Куплю билеты, и мы поедем на дрезине смотреть принцессу в апельсине. Я знаю: вы совсем ребенок, боитесь близости со мной. Но я люблю вас...      ДЕВИЦА. Прочь, нахал!      Полковник ручкой помахал и вышел, зубом скрежеща, как дым выходит из прыща.                  - 48 -                  * * *            Ку Щу      Тарфик Ананан      ТАРФИК. Я город позабыл я позабыл движенье толпу забыл коня и двигатель и что такое стул твержу махая зубом гортань согласными напряжена она груди как бы жена а грудь жена хребту хребет подобен истукану хватает копья на лету хребет защита селезенок отец и памятник спины опора гибких сухожилий два сердца круглых как блины я позабыл сравнительную анатомию где жила трепыхает где расположено предплечье рука откудова махает на острове мхом покрытом живу ночую под корытом пчелу слежу глаз не спуская об остров бьет волна морская дороги человека злого и перья с камушков птицелова.      КУ. На каждом участке отдельных морей два человека живут поскорей, чем толпы идущих в гору дикарей. На каждой скале одиночных трав греховные мысли поправ живет пустынник седоус и брав. Я Ку проповедник и Ламмед - Вов сверху бездна снизу ров по бокам толпы львов я ваш ответ заранее чую где время сохнет по пустыням и смуглый мавр несет пращу науку в дар несет латыням ответ прольется как отказ "нет жизнь мне милее от зверя не отвести мне глаз меня влечет к земле руками клея" я Ку стоя на ваших маковках говорю: шкап соединение трех сил бей в центр множества скрипучих перьев согбенных спин мышиных рыльц!* вас ли черная зависть клянет который скрываясь уходит вперед ложится за угол владыка умов. И тысяча мышиц выходит из домов. Но шкап над вами есть Ламмед - Вов. Дальше сила инженера рост, грудь, опора, шар цвети в бумагах нежная Вера и полный твоих уст пожар. Гласит Некоторый Сапог: есть враждебных зонтиков поток в том потоке не расти росток. Мое высокое Соображение как флюгер повернуто на восток. Там стоит слагая части купол крыши точно храм. Люди входят в двери настежь всюду виден сор и хлам. Там деревья стену кружат шкап несется счетом три, но всегда гласит Наружа: "как хотите. Все внутри."      ТАРФИК. вот это небо эти кущи эти долы эти рыбы эти звери, птицы, люди эти мухи, лето, сливы                  - 50 -                  Одно земное Тарфик - имя существу а другое легче вздоха Ку завется существо для отличья от меня Ананан - его названье но стремясь жить на березе он такой же как и я ты же Тарфик только пятка только пятка только пятка ты же Тарфик только свечка будь проклятым Аустерлиц я же Ку Семен Лудильщик восемь третьих человека я души твоей спаситель я дорога в Астрахань.      ТАРФИК. Отныне весь хочу покоя ноги в разные места поворачивают сами пальцы Тарфика листва мясо в яму уползает слышно легких дуновенье сердце к плечикам бросает во мне ходит раздвоенье тела мертвые основы...      КУ. Отваливались камнем в ров.      АНАНАН. С добрым утром часословы!      КУ. Честь имею: Ламмед - Вов.            АНАНАН. Почему это здесь мусор? Зачем дерево не на месте? чей это сапог валяется? где тут у вас колодец? Всюду всюду беспорядок всюду виден сор и хлам змеи ходят между грядок. Все театр. Где же храм?      КУ. А вот пожалуйста сюда по ступенькам осторожно о порог не споткнитесь не запачкайте рукав тут прихожая с камином открывается очам из дверей в плаще орлином Тарфик ходит по ночам заворачивает в двери стучит локтём о косяки над ним вьется легкий пери за ним ходят босяки. Пери - это вы начальник босяки же - это души Тарфик - это зверь первоначальный      АНАНАН. Почеши мне Ку мои уши      КУ. Извольте. Вижу прыщик на затылке Вашем я может срезать этот прыщик хочу цирюльником быть Вашим я      АНАНАН. Режь мне его не надо у меня на животе их целые тысячи есть и маленькие есть и побольше а есть такие как кулак а этот прыщик просто так      КУ. Фе ме дихре срезал      АНАНАН. А теперь обратно прикрепи      КУ. Мо.*            24 марта 1929 года.      - 52 -                  ОКНО            ШКОЛЬНИЦА. Смотрю в окно и вижу птиц полки.      УЧИТЕЛЬ. Смотри в ступку на дно и пестиком зерна толки.      ШКОЛЬНИЦА. Я не могу толочь эти камушки: они, учитель, так тверды, моя же ручка так нежна...      УЧИТЕЛЬ. Подумаешь, какая княжна! Скрытая теплота парообразования должна быть тобою изучена.      ШКОЛЬНИЦА. Учитель, я измучена непрерывной цепью опытов. Пять суток я толку. И что же: окоченели мои руки, засохла грудь, о Боже, Боже.      УЧИТЕЛЬ. Скоро кончатся твои муки. Твое сознание прояснится.      ШКОЛЬНИЦА. Ах, как скрипит моя поясница!      УЧИТЕЛЬ. Смотри, чтоб ступка все звенела и зерна щелкали под пестиком. Я вижу: ты позеленела и ноги сложила крестиком. Вот уже одиннадцатый случай припоминаю. Ну что за притча! Едва натужится бедняжка - уже лежит холодный трупик. Как это мне невыразимо тяжко! Пока я влез на стул и поправлял часы, чтоб гиря не качалась, она, несчастная, скончалась, недокончив образования.      ШКОЛЬНИЦА. Ах, дорогой учитель, я постигла скрытую теплоту парообразования!      УЧИТЕЛЬ. Прости, но теперь я тебя расслышать не могу, хотя послушал бы охотно! Ты стала, девочка, бесплотна и больше ни гу-гу!      ОКНО. Я внезапно растворилось. Я - дыра в стене домов. Сквозь меня душа пролилась. Я - форточка возвышенных умов.            1931 год, 15 марта.      - 54 -                  * * *            НИКОЛАЙ II. Я запер дверь. Теперь сюда никто войти не сможет. Я сяду возле форточки и буду наблюдать на небе ход планет. Планеты, вы похожи на зверей! Ты, солнце, - лев, планет владыка, ты неба властелин. Ты - царь. Я тоже царь. Мы с тобой два брата. Свети ко мне в окно, мой родственник небесный. Пускай твои лучи войдут в меня, как стрелы. Я руки разверну и стану, как орел. Взмахну крылами и на воздух, с землей простившись, отлечу. Прощай, земля! Прощай, Россия! Прощай, прекрасный Петербург! Народ бросает кверху шапки, и артилерия гремит, и едет в лентах князь Суворов, и князь Кутузов едет следом, и Ломоносов громким басом зовет солдат на поле брани, и средь кустов бежит пехота, и едет по полю фельдмаршал.      ГОЛОС АЛЕКСАНДРЫ ФЕДОРОВНЫ. Коля? Ты тут?      НИКОЛАЙ II. Да тут. Войди пожалуйста!      АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА. Я не могу войти. Ты запер дверь. Открой скорее. Мне надо тебе что-то сказать.      НИКОЛАЙ II. Сейчас открою. (О т к р ы в а е т д в е р ь. В х о д и т А л е к с а н д р а Ф е д о - р о в н а.)      АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА. Ты что-то делал у окна. Тебя Адам Адамыч со двора увидел и, сильно напугавшись, прибежал ко мне.      НИКОЛАЙ II. Да, это совершенно верно. Я протирал оконное стекло. Оно немножко запотело, а я подумал: дай протру!      АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА. Но ты же мог позвать лакея?      НИКОЛАЙ II. Я Митьку звал, но Митька не пришел.      АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА. Тогда позвал бы Вальтазара.      НИКОЛАЙ II. А Вальтазар сидит на кухне, он крутит с девками любовь. А ты скажи мне, где Адам Адамыч?      АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА. Адам Адамыч в розовой гостинной ведет беседу с Воробьевым, у Воробьева дочь Мария сбежала в Тулу с женихом.      НИКОЛАЙ II. Да что ты говоришь? Вот это новость! А кто жених ее?      АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА. Как будто Стасов.      НИКОЛАЙ II. Как Стасов? Да ведь он старик почтенный!            АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА. И старики бывают прытки на ходу.      - 56 -                  * * *            ФАКИРОВ. Моя душа болит. Перед глазами все как прежде, а в книгах новая вода, не успеваю прочитать страницу, звонит над ухом телефон и в трубку говорит мне голос: Петр Нилыч, сегодня в три часа      обед у Хвалищевского, вы будете? Да, отвечаю, буду. И книгу в сторону кидаю, и одеваю лучшую пару, и свою келью покидаю, и стол, и кресло, и гитару. И бреюсь, одеваю лучший галстук, и выхожу к трамвайной остановке. А вот вчера я покупал себе зубную щетку и встретил в магазине Ольгу Павловну,      ужасную трещотку. И 1.5 часа выслушивал рассказ      о комнатных перегородках, о том, что муж ее без брюк      и ходит в парусиновых обмотках, о Верочке в зеленых трусиках и о Матвее с дьявольской улыбкой      в черных усиках. А я всю жизнь, минуту каждую премудрость жду, коплю и жаждую, то в числа вглядываюсь острым взглядом, то буквы расставляю друг за другом рядом, то в соль подбалтываю соду, то баламучу вилкой воду, то электричество пытаюсь разглядеть      под микроскопом, то повторяю все эксперименты скопом. Я сам дошел до биквадратных уравнений и, сидя в комнате, познал весенний бег олений, я сам, своею собственной рукой, поймал молекулу. Вот я какой!            Д о с т а е т и з ш к а п а с л о ж н у ю м а ш и н у.      А эту сложную машину я сделал сам из ячменя. Кто разберет мою машину? Кто мудростью опередит меня?      З а д у м ы в а е т с я.      Проект "Земля разнообразна" я в Академию носил. Но было пасмурно и грязно, и дождик мелкий моросил. И мой проект постигла неудача: он на дожде насквозь промок, его прочесть была великая задача, и в Академии его никто прочесть не мог, пойду сегодня к Хвалищевскому, он приобрел себе орган. Послушаем Себатиана Баха и выпьем чай с вареною морошкой. Где трость моя? И где папаха? Нашел. Теперь пойдем, свернув табак собачьей ножкой.      У х о д и т. Н а с ц е н у в ы б е г а е т В е р о ч к а.      ВЕРОЧКА. Все хочу, все хочу и ежедневно забываю купить баночку толмачу. В магазинах не бываю. Мое хозяйство - это нож прямо в сердце. Жизнь - ложь. Лучше лечь и умереть.      (З в о н о к.)            Надо двери отпереть.      - 58 -                  ВЕРОЧКА. И все слышали?      СТУДЕНТ. Да.      В е р о ч к а з а к р ы в а е т л и ц о р у к а м и.      АНТОН АНТОНОВИЧ. Это форменное безобразие. Укрыться негде, всюду соглядатаи. Моя любовь, достигшая вершины, не помещается в сердечные кувшины. Я не имею больше власти таить в себе любовные страсти. Я в парк от мира удаляюсь. Среди травы один валяюсь и там любви, как ангел, внемлю, и, как кабан, кусаю землю. Потом во мне взрывается река, и я походкой старика спешу в назначенное место, где ждет меня моя невеста. Моя походка стала каменной, и руки сделались моложе. А сердце прыгает, а взор стал пламенный. Я весь дрожу. О Боже! Боже!      ВЕРОЧКА. Ах, оставьте, в ваши годы стыдно к девочкам ходить, ваши речи, точно воды, их не могут возбудить. Вы беззубы, это плохо. Плешь на четверть головы. Вы - старик, и даже вздоха удержать не в силах вы.      СТУДЕНТ. Я в этот дом хожу четыре года и каждый день смотрю на Верочку из шкапа. Я физик, изучил механику, свободное скольжение тел и притяжение масс. А тут бывал я исключительно для Вас.*            (1933 - 1934 ?)      - 60 -                  Волну прижав к своей груди, тонул матрос и говорил:"Приди, приди", - не то волне, не то кому-то и бил ногами воду круто. Его сосет уже пучина, холодная вода ласкает, но все вперед плывет мужчина и милую волну из рук не выпускает. "Приди, приди", - кому-то кличет, кому-то яростно лопочет, кому-то ласково лепечет, зовет кого-то и хохочет.      ХОЗЯИН. Вот эта дверь ведет во двор.      ИВАН АНТОНОВИЧ. О чем ведете разговор?      ХОЗЯИН. Так, ни о том и ни о сем.      ИВАН АНТОНОВИЧ. Давайте карты принесем.      МОТЫЛЬКОВ. Тогда остаться я не прочь.      ХОЗЯИН. Ну ты мне мысли не морочь. Сказал - уходишь. И вали!      СОЛДАТ ФЕРЗЕВ (в б е г а я). Стреляй! Держи! Руби! Коли!            ХОЗЯИН. Что тут за крик? Что за тревога? Кто тут скандалист,      того нога не преступит моего порога.            СОЛДАТ ФЕРЗЕВ (у к а з ы в а я н а б а р о н е с с у П и - р о г о в у). Она ко мне вот так прильнула, потом она меня кольнула, потом она меня лягнула, она меня солдата обманула.            (1933)      - 62 -                  ЕВА (с п р ы г и в а е т н а з е м л ю). Ну спасибо. Очень хорошо.      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А теперь попробуй вот это яблоко.      ЕВА. Ой, что ты! С этого дерева нельзя есть плодов.      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Послушай, Ева. Я давно уже узнал все тайны рая. Кое-что я скажу тебе...      ЕВА. Ну говори, а я послушаю.      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Будешь меня слушать?      ЕВА. Да, и ни в чем тебя не огорчу.      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. И не выдашь меня?      ЕВА. Нет, поверь мне.      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А вдруг все откроется?      ЕВА. Не через меня.      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ну хорошо, я верю тебе. Ты была в хорошей шко^ле. Я видел Адама, он очень глуп.      ЕВА. Он грубоват немного.      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Он ничего не знает. Он мало путешествовал и ничего не видел. Его одурачили. А он одурачивает тебя.      ЕВА. Каким образом?      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Он запрещает тебе есть плоды с этого дерева. А ведь это самые вкусные плоды. И когда ты съешь этот плод, ты сразу поймешь, что хорошо, и что плохо. Ты сразу узнаешь очень много и будешь умнее самого Бога.      ЕВА. Возможно ли это?      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Да, уж я тебе говорю, что это возможно.      ЕВА. Ну право я не знаю что мне делать.      МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ешь это яблоко! Ешь, ешь!      П о я в л я е т с я А д а м с к а р т у з о м в р у^к а х.      АДАМ. Ах, вот где ты. Ева? А это кто?      М а с т е р Л е о н а р д о п р я ч е т с я з а к у с^т ы.      АДАМ. Это кто был?      ЕВА. Это был мой друг - мастер Леонардо.      АДАМ. А что ему нужно?      ЕВА. Он посадил меня верхом себе на шею и бегал со мной по саду. Я страшно смеялась.      АДАМ. А больше вы ничего не делали?      ЕВА. Нет.      АДАМ. А что у тебя в руках?      ЕВА. Это яблоко.      АДАМ. С какого дерева?      ЕВА. Вот с того.      АДАМ. Нет, врешь, с этого.      ЕВА. Нет с того.      АДАМ. Врешь, поди?      ЕВА. Честное слово, не вру.            АДАМ. Ну хорошо, я тебе верю.      - 64 -                  ОН И МЕЛЬНИЦА            ОН. Простите, где дорога в Клонки?      МЕЛЬНИЦА. Не знаю. Шум воды отбил мне память.      ОН. Я вижу путь железной конки. Где остановка?      МЕЛЬНИЦА. Под липой. Там даже мой отец сломал себе ногу.      ОН. Вот ловко!      МЕЛЬНИЦА. Ей Богу!      ОН. А ныне ваш отец здоров?      МЕЛЬНИЦА. О да, он учит азбуке коров.      ОН. Зачем же тварь учить значкам? Кто твари мудрости заря?      МЕЛЬНИЦА. Букварь.      ОН. Зря, зря.      МЕЛЬНИЦА. Поднесите к очкам мотылька. Вы близоруки?      ОН. Очень. Вижу среди тысячи предметов...      МЕЛЬНИЦА. Извините, среди сколька?      ОН. Среди тысячи предметов только очень крупные штуки.      МЕЛЬНИЦА. В мотыльке и даже в мухе есть различные коробочки, расположенные в ухе. На затылке - пробочки. Поглядите.      ОН. Погодите. Запотели зрачки.      МЕЛЬНИЦА. А что это торчит из ваших сапог?      ОН. Стручки.      МЕЛЬНИЦА. Трите глаза слева направо.      ОН. Фу ты! Треснула оправа!      МЕЛЬНИЦА. Я замечу вам: глаз не для развлечений наших дан.      ОН. Разрешите вас в бедро поцеловать не медля.      МЕЛЬНИЦА. Ах, отстаньте, хулиган!      ОН. Вы жестоки. Что мне делать? Я ослеп. Дорогу в Клонки не найду.      МЕЛЬНИЦА. И конки здесь не ходят на беду.      ОН. Вы обманщица. Вы недотрога. И впредь моя нога не преступит вашего порога.            В с ё.      26 - 28 декабря 1930 года.      - 66 -                  ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН. Вы не правы, Ляполянов. Где же вы слыхали бредни, чтобы стул измерить клином, чтобы стол измерить клювом, чтобы ключ измерить лирой, чтобы дом запутать клятвой. Мы несем в науке метр. Вы несете только саблю.      ЛЯПОЛЯНОВ. Я теперь считаю так: меры нет. Вместо меры только мысли, заключенные в предмет. Все предметы оживают, бытие собой украшают.      ДРУЗЬЯ. О, мы поняли! Но все же оставляем Вершок.      ЛЯПОЛЯНОВ. Вы костецы.      ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН. Неучи и глупцы.            ПЛОТНИК. Я порываю с вами дружбу. (ВИНТЕР)      В с ё.            17 - 21 октября 1929 года.      - 68 -                  МЕСТЬ            ПИСАТЕЛИ. Мы руки сложили, закрыли глаза, мы воздух глотаем, над нами гроза, и птица орел, и животное лев, и волны морёл... Мы стоим, обомлев.      АПОСТОЛЫ. Воистину, бе - начало богов, но мне и тебе не уйти от оков. Скажите, писатели: эф или ка?      ПИСАТЕЛИ. Небесная мудрость от нас далека.      АПОСТОЛЫ. Ласки век, маски рек, баски бег, человек.      Это ров, это мров, это нров наших пастбищ и коров.      Это лынь, это млынь, это клынь, это полынь.      ПИСАТЕЛИ. Посмотрите, посмотрите, - поле светлое лежит. Посмотрите, посмотрите, - дева по полю бежит. Посмотрите, посмотрите, - дева, ангел и змея!      АПОСТОЛЫ. Огонь, воздух, вода, земля.      ФАУСТ. А вот и я.      ПИСАТЕЛИ. Мы, не медля, отступаем, отступаем. Наши дамы отступают. И мы сами отступаем, но не ведаем, куда мы...      ФАУСТ. Какая пошлость! Вот в поле дева. Пойду к ней. Она влево. Дева, стой! Она вправо. Ну какая она глупая, право!      ПИСАТЕЛИ. А вы деву поманите, - погоди-ка, погоди-ка. Кого надо - прогоните, - уходи-ка, уходи-ка!      ФАУСТ. Мне свыше власть дана: я сил небесных витязь. А вы, писатели, растворитесь!      ПИСАТЕЛИ. Мы боимся, мы трясемся, мы трясемся, мы несемся, мы несемся и трясемся, но вдруг ошибемся?            ФАУСТ. Я, поглядев на вас, нахмурил брови, и вы почуяли мое кипенье крови. Смотрите, сукины писатели, не пришлось бы вам плясать ли к раскаленной плите!      - 70 -                  МАРГАРИТА. Над высокими домами, между звезд и между трав, ходят ангелы над нами, морды сонные задрав. Выше, стройны и велики, воскресая из воды, лишь архангелы - владыки садят Божии сады. Там, у Божьего причала (их понять не в силах мы) бродят светлые Начала, бестелесны и немы.      АПОСТОЛЫ. Выше спут Господни Власти, выше спут Господни Силы, выше спут одни Господства... Радуйтеся, православные языка люди и звонари гор! Хепи дадим дуб Власти, хепи камень подарим Сим, хепи Господству поднесем время и ласковое дерево - родным тю.      БОГ. Куф. Куф. Куф. Престол гелинеф. Херуф небо и земля. Сараф славы твоея.      ФАУСТ. Я стою вдали, вблизи, лоб в огне, живот в грязи. Летом жир, зимою хлод. Льется время, лепит Арон, стонут братья с трех сторон. Летом жир, зимою хлод, в полдень чирки. Кур. Кир. Кар. Вон любовь бежит, груба, ходит бровь, дрожит губа. Летом жир, зимою хлод, в полдень чирки. Кур. Кир. Кар. Я пропал среди наук. Я - комар, а ты - паук. Летом жир, зимою хлод, в полдень чирки. Кур. Кир. Кар. Дайте ж нам голов кору, ноги суньте нам в нору. Летом жир, зимою хлод, в полдень чирки. Кур. Кир. Кар. Маргаритов слышен бег, стройных гор и гибких рек. Летом жир, зимою хлод, в полдень чирки. Кур. Кир. Кар.      АПОСТОЛЫ. Мы подъемлем брань веков, ландыш битвы, рать быков.            ФАУСТ. Рюмку, старую подругу нашей молодости, вдруг я пущу гулять по кругу, обойти тринадцать рук. Пусть ко мне вернется, дура, в белых перьях и верхом      - 72 -                  АДАМ И ЕВА Водевиль в четырех частях      Цена 30 рублей            Часть первая            АНТОН ИСААКОВИЧ. Не хочу больше быть Антоном,а хочу быть Адамом. А ты, Наташа, будь Евой.      НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (сидя на кордонке с халвой). Да ты что: с ума сошел?      АНТОН ИСААКОВИЧ. Ничего я с ума не сошел! Я буду Адам, а ты будешь Ева!      НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (смотря налево и направо). Ничего не понимаю!      АНТОН ИСААКОВИЧ. Это очень просто! Мы встанем на письменный стол, и, когда кто-нибудь будет входить к нам, мы будем кланяться и говорить: "Разрешите представиться - Адам и Ева".      НАТАЛИЯ БОРИСОВНА. Ты сошел с ума! Ты сошел с ума!      АНТОН ИСААКОВИЧ (залезая на письменный стол и таща за руку Ната^лию Борисовну). Ну вот, будем тут стоять и кланяться пришед^шим.      НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (залезая на письменный стол). Почему? Почему?      АНТОН ИСААКОВИЧ. Ну вот, слышишь два звонка! Это к нам. Приго^товься.      В д в е р ь с т у ч а т.      Войдите!      В х о д и т В е й с б р е м.      АНТОН ИСААКОВИЧ и НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (кланяясь). Разрешите представиться: Адам и Ева!      В е й с б р е м п а д а е т к а к п о р а ж е н н ы й г р о м о м.      З а н а в е с            Часть вторая            По улице скачут люди на трех ногах. Из Москвы дует фиолето^вый ветер.      З а н а в е с            Часть третья            Адам Исаакович и Ева Борисовна летают над городом Ленинградом. Народ стоит на коленях и просит о пощаде. Адам Исаакович и Ева Борисовна добродушно смеются.      З а н а в е с            Часть четвертая и последняя            Адам и Ева сидят на березе и поют.      З а н а в е с      23 февраля 1935 года.