- 112 -
     
     
     СЛУЧАЙ НА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ
     
     Как-то бабушка махнула
     и тотчас же паровоз
     детям подал и сказал:
     пейте кашу и сундук.
     Утром дети шли назад
     сели дети на забор
     и сказали: вороной
     поработай, я не буду,
     Маша тоже не такая -
     как хотите может быть
     мы залижем и песочек
     то что небо выразило
     вылезайте на вокзале
     здравствуй здравствуй Грузия
     как нам выйти из нее
     мимо этого большого
     на заборе - ах вы дети -
     вырастала палеандра
     и влетая на вагоны
     перемыла не того
     кто налима с перепугу
     оградил семью волами
     вынул деньги из кармана
     деньги серые в лице.
     Ну так вот, а дальше прели
     все супа - сказала тетя
     все чижи - сказал покойник
     даже тело опустилось
     и чирикало любезно,
     но зато немного скучно
     и как будто бы назад.
     Дети слушали обедню
     надевая на плечо
     мышка бегала в передник
     раздирая два плеча,
     а грузинка на пороге
     все твердила. А грузин
     перегнувшись под горою
     шарил пальцами в грязи.
     
     1926 год.
     Собрание стихотворений.
     Сборник Ленинградского Союза
     поэтов. Ленинград. 1926 год.
     
     
     СТИХ ПЕТРА ЯШКИНА*
     
     Мы бежали как сажени
     на последнее сраженье
     наши пики притупились
     мы сидели у костра
     реки сохли под ногою
     мы кричали: мы нагоним!
     плечи дурые высоки
     морда белая востра.
     Но дорога не платочек
     и винтовку не наточишь
     мы пускали наши взоры
     версты скорые считать
     небо падало завесой
     опускалося за лесом
     камни прыгали в лопату
     месяц солнцу не чета
     сколько времени не знаю
     мы гналися за возами
     только ноги подкосились
     вышла пена на уста
     наши очи опустели
     мох казался нам постелью
     но сказали мы нарочно
     чтоб никто не отставал
     на последнее сраженье
     мы бежали как сажени
     как сажени мы бежали
     ! пропадай кому не жаль !
     все
     1927 год.
     "Костер." Сборник ленингадского
     Союза поэтов. Ленинград. 1927 г. 
     - 114 -
     
     
     ПОДРУГА
     
     На твоем лице, подруга,
     два точильщика-жука
     начертили сто два круга
     цифру семь и букву К.
     
     Над тобой проходят годы,
     хладный рот позеленел,
     лопнул глаз от злой погоды,
     в ноздрях ветер зазвенел.
     
     Что в душе твоей творится,
     я не знаю. Только вдруг
     может с треском раствориться
     дум твоих большой сундук.
     
     И тогда понятен сразу
     будет всем твой сладкий сон.
     И твой дух, подобно газу,
     из груди умчится вон.
     
     Что ты ждешь? Планет смятенья
     иль движенье звездных толп?
     или ждешь судеб смятенья,
     опершись рукой на столб?
     
     Или ждешь, пока желанье
     из небес к тебе слетит
     и груди твоей дыханье
     мысль в слово превратит?
     
     Мы живем не полным ходом,
     не считаем наших дней,
     но минуты с каждым годом
     все становятся длинней.
     
     С каждым часом гнев и скупость
     ловят нас в свой мрачный круг,
     и к земле былая глупость
     опускает взоры вдруг.
     
     И тогда, настроив лиру
     и услышав лиры звон,
     будем петь. И будет миру
     наша песня точно сон.
     
     И быстрей помчатся реки,
     И с высоких берегов
     будешь ты, поднявши веки
     бесконечный ряд веков
     
     Наблюдать холодным оком
     нашу славу каждый день.
     и на лбу твоем высоком
     никогда не ляжет тень.
     
     1933 год.
     "День поэзии" Советский писатель
     Л.1965 год.
     
     
     БАСНЯ
     
     Один человек небольшого роста сказал: "Я согласен на все, только бы быть хоть капельку повыше."
     Только он это сказал, как смотрит - стоит перед ним волшебница.
     - Чего ты хочешь? - спрашивает волшебница.
     А человек небольшого роста стоит и от страха ничего сказать не может.
     - Ну? - говорит волшебница.
     А человек небольшого роста стоит и молчит. Волшебница исчез^ла.
     Тут человек небольшого роста начал плакать и кусать себе ногти. Сначала на руках все ногти сгрыз, а потом на ногах.
     
     
     * * *
     
     Читатель, вдумайся в эту басню, и тебе станет не по себе.
     
     1935 год.
     ( ЛГ №27 1970 г. ) 
     - 116 -
     
     
     ПИСЬМО
     
     Дорогой Никандр Андреевич, получил твое письмо и сразу понял, что оно от тебя. Сначало подумал, что оно вдруг не от тебя, но как только распечатал, сразу понял, что от тебя,а то было подумал, что оно не от тебя. Я рад, что ты уже давно женился, потому что когда человек женится на том, на ком он хотел жениться, то значит, он добился того, чего хотел. И вот я очень рад, что ты женился, потому что когда человек женится на том, на ком хотел, то значит, он добился того, чего хотел. Вчера я получил твое письмо и сразу подумал, что это письмо от тебя, но потом подумал, что кажется, что не от тебя, но распечатал и вижу - точно от тебя. Очень хорошо сделал, что написал мне. Сначала не писал, а потом вдруг написал, хотя еще раньше, до того, как некоторое время не писал - тоже писал. Я сразу, как получил твое письмо, сразу решил, что оно от тебя, и, потом, я очень рад, что ты уже женился. А то, если человек захотел жениться, то ему надо во что бы то ни стало жениться. Поэтому я очень рад, что ты наконец женился именно на том, на ком и хотел жениться. И очень хорошо сделал, что написал мне. Я очень обрадовался, как увидел твое письмо, и сразу даже подумал, что оно от тебя. Правда, пока распечатывал, то мелькнула такая мысль, что оно не от тебя, но потом все-таки, я решил, что оно от тебя. Спасибо, что написал. Благодарю тебя за это и очень рад за тебя. Ты, может быть, не догадываешься почему я так рад за тебя, но я тебе сразу скажу, что рад я за тебя потому, что ты женился, и именно на том, на ком и хотел жениться. А это, знаешь, очень хорошо жениться именно на том, на ком хочешь жениться, потому что тогда именно и добиваешься того, чего хотел. Вот именно потому я так рад за тебя. А также рад и тому, что ты написал мне письмо. Я еще издали решил, что письмо от тебя, а как взял в руки, так подумал: а вдруг не от тебя? А потом думаю: да нет, конечно, от тебя. Сам распечатываю письмо и в то же время думаю: от тебя или не от тебя? От тебя или не от тебя? Ну, а как распечатал, то и вижу, что от тебя. Я очень обрадовался и решил тоже написать тебе письмо. О многом надо сказать, но буквально нет времени. Что успел, написал тебе в этом письме, а остальное потом напишу, а то сейчас совсем нет времени. Хорошо, по крайней мере, что ты написал мне письмо. Теперь я знаю, что ты уже давно женился. Я и из прежних писем знал, что ты женился, а теперь опять вижу - совершенно верно, ты женился. И я очень рад, что ты женился и написал мне письмо. Я сразу, как увидел твое письмо, так и решил, что оно от тебя, и что ты опять женился. Ну, думаю, это хорошо, что ты опять женился и написал мне об этом письмо. Напиши мне теперь, кто твоя новая жена и как это все вышло. Передай привет твоей новой жене.
     
     1933 год.
     ( ЛГ №31 1973 г. ) 
     - 118 -
     
     
     МЕДНЫЙ ВЗГЛЯД*
     
     - Видите ли, - сказал он, - я видел, как вы с ними катались третьего дня на лодке. Один из них сидел на руле, двое гребли, а четвертый сидел рядом с вами и говорил. Я долго стоял на бере^гу и смотрел, как гребли те двое. Да, я могу смело утверждать, что они хотели утопить вас. Так гребут только перед убийством.
     Дама в желтых перчатках посмотрела на Клопова.
     - Что это значит? - сказала она. - Как это так можно особенно грести перед убийством? И потом, какой смысл им топить меня?
     Клопов резко повернулся к даме и сказал:
     - Вы знаете, что такое медный взгляд?
     - Нет, - сказала дама, невольно отодвигаясь от Клопова.
     - Ага! - сказал Клопов. - Когда тонкая фарфоровая чашка пада^ет со шкапа и летит вниз, то в этот момент, пока она еще летит по воздуху, вы уже знаете, что она коснется пола и разлетится на куски. А я знаю, что если человек взглянул на другого человека медным взглядом, то уж рано или поздно он неминуемо убьет его.
     - Они смотрели на меня медным взглядом? - спросила дама в желтых перчатках.
     - Да, сударыня, - сказал Клопов и надел шляпу.
     Некоторое время оба молчали. Клопов сидел, опустив низко го^лову.
     - Простите меня, - вдруг сказал тихо он.
     Дама в желтых перчатках с удивлением смотрела на Клопова и молчала.
     - Это все неправда, - сказал Клопов. - Я выдумал про медный взгляд сейчас, вот тут, сидя с вами на скамейке. Я, видите ли, разбил сегодня свои часы, и мне все представляется в мрачном свете.
     Клопов вынул из кармана платок, развернул его и протянул даме разбитые часы.
     - Я носил их шестнадцать лет. Вы понимаете, что это значит? Разбить часы, которые шестнадцать лет тикали у меня вот тут, под сердцем? У вас есть часы?
     
     ("Аврора" №2 1974 г.)
     
     
     ПЬЕСА
     
     Шапкин (стоя посреди сцены.):
     У меня сбежала жена. Ну что же тут поделаешь? Все равно, коли сбежала, так уж не вернешь. Надо быть философом и мудро воспри^нимать всякое событие. Счастлив тот, кто обладает мудростью. Вот Куров этой мудростью не обладает, а я обладаю. Я в Публичной би^блиотеке два раза книгу читал. Очень умно там обо всем было на^писано.
     Я всем интересуюсь, даже языками. Я знаю по-французски считать и знаю, как по-немецки живот. Дер маген. Вот как! Со мной даже художник Козлов дружит. Мы с ним вместе пиво пьем. А Куров что? Даже на часы смотреть не умеет. В пальцы сморкается, рыбу вилкой ест, спит в сапогах, зубов не чистит... тьфу! Что называ^ется - мужик! Ведь с ним покажись в обществе: вышибут вон, да еще и матом покроют - не ходи, мол, с мужиком, коли сам интелли^гент.
     Ко мне не подкопаешься. Давай графа - поговорю с графом. Давай барона - и с бароном поговорю. Сразу даже не поймешь, кто я такой есть.
     Немецкий язык, это я, верно, плохо знаю, хотя знаю: живот - дер маген. А вот скажут мне: "Дер маген финдель мун",- а я уже и не знаю, чего это такое. А Куров тот и "дер маген" не знает. И ведь с таким дурнем убежала! Ей, видите ли, вон чего надо! Меня она, видите ли, за мужчину не считает. "У тебя, - говорит, - голос бабий!" Ан не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, детский, а вовсе не бабий! Дура такая! Чего ей Куров дался? Художник Козлов говорит, что с меня садись да картину пиши.
     
     (Литературная газета №46 1968 г.) 
     - 120 -
     
     
     КАК Я РАСТРЕПАЛ ОДНУ КОМПАНИЮ
     
     1. Однажды я пришел в Госиздат и встретил в Госиздате Евгения Львовича Шварца, который, как всегда, был одет плохо, но с пре^тензией на что-то. Увидя меня, Шварц начал острить, тоже, как всегда, неудачно.
     Я острил значительно удачнее и скоро в умственном отношении положил Шварца на обе лопатки.
     Все вокруг завидовали моему остроумию, но никаких мер не пре^дпринимали, так как буквально дохли от смеха. В особенности же дохли от смеха Нина Владимировна Гернет и Давид Ефимович Рахми^лович, для благозвучия называвший себя Южиным.
     Видя, что со мной шутки плохи, Шварц начал сбавлять свой тон и, наконец, обложив меня просто матом, заявил, что в Тифлисе Заболоцкого знают все, а меня почти никто.
     Тут я обозлился и сказал, что я более историчен, чем Шварц и Заболоцкий, что от меня останется в истории светлое пятно, а они быстро забудутся.
     Почувствовав мое величие и крупное мировое значение, Шварц постепенно затрепетал и пригласил меня к себе на обед.
     
     2. Я решил растрепать одну компанию, что и делаю.
     Начну с Валентины Ефимовны. Эта нехозяйственная особа пригла^шает нас к себе и вместо еды подает к столу какую-то кислятину. Я люблю поесть и знаю толк в еде. Меня кислятиной не проведешь! Я даже в ресторан другой раз захожу и смотрю, какая там еда. И терпеть не могу, когда с этой особенностью моего характера не считаются.
     Теперь перехожу к Леониду Савельевичу Липавскому*. Он не пос^теснялся сказать мне в лицо, что ежемесячно сочиняет десять мыс^лей.
     Во-первых, врет. Сочиняет не десять, а меньше.
     А во-вторых, я больше сочиняю. Я не считал, сколько я сочиняю в месяц, но должно быть больше, чем он....
     Я вот, например, не тычу всем в глаза, что обладаю, мол, ко^лоссальным умом. У меня есть все данные считать себя великим человеком. Да, впрочем, я себя таким и считаю.
     Потому-то мне и обидно, и больно находиться среди людей, ниже меня поставленных по уму, прозорливости и таланту, и не чувство^вать к себе должного уважения.
     Почему, почему я лучше всех?
     
     3. Теперь я все понял: Леонид Савельевич - немец. У него даже есть немецкие привычки. Посмотрите,как он ест. Ну, чистый немец, да и только! Даже по ногам видно, что он немец.
     Не хвастаясь, могу сказать, что я очень наблюдательный и остроумный.
     Вот, например, если взять Леонида Савельевича, Юлия Берзина и Вольфа Эрлиха и поставить их вместе на панели, то можно сказать "мал мала меньше".
     По-моему, это остроумно, потому что в меру смешно.
     И все-таки Леонид Савельевич - немец! Обязательно при встрече скажу ему это.
     Я не считаю себя особенно умным человеком и все-таки должен сказать, что я умнее всех. Может быть, на Марсе есть и умнее меня, но на земле не знаю.
     Вот, говорят, Олейников очень умный. А по-моему, он умный, да не очень. Он открыл, например, что если написать шесть и пере^вернуть, то получится девять. А по-моему, это неумно.
     Леонид Савельевич совершенно прав, когда говорит, что ум человека - это его достоинство. А если ума нет, значит, и достоин^ства нет. Яков Семенович возражает Леониду Савельевичу и говорит что ум человека - это его слабость. А по-моему, это уже пара^докс. Почему же ум это слабость? Вовсе нет! Скорее крепость. Я так думаю.
     Мы часто собираемся у Леонида Савельевича и говорим об этом.
     Если поднимается спор, то победителем спора всегда остаюсь я. Сам не знаю почему.
     На меня почему-то все глядят с удивлением. Что бы я ни сделал, все находят, что это удивительно. А ведь я даже и не стара^юсь. Все само собой получается.
     Заболоцкий как-то сказал, что мне присуще управлять сферами. Должно быть, пошутил. У меня и в мыслях ничего подобного не было.
     В Союзе писателей меня считают почему-то ангелом.
     Послушайте, друзья! Нельзя же в самом деле передо мной так преклоняться. Я такой же, как и вы все, только лучше.
     
     4. Я слышал такое выражение: "Лови момент!" Легко сказать, но трудно сделать. По-моему, это выражение бессмысленно. И действительно, нельзя призывать к невозможному.
     Говорю я это с полной уверенностью,потому что сам на себе все испытал. Я ловил момент, но не поймал и только сломал часы. Теперь я знаю, что это невозможно. 
     - 122 -
     
     
     О ВРЕДЕ КУРЕНИЯ
     
     Надо бросить курить, чтобы хвастаться своей силой воли. При^ятно, не покурив неделю и уверившись в себе, что сумеешь воздер^жаться от курения, прийти в общество Липавского*, Олейникова и Заболоцкого, чтобы они сами обратили внимание на то, что ты це^лый вечер не куришь. И на вопрос их: почему ты не куришь? - от^ветить, скрывая в себе страшное хвастовство: я бросил курить.
     
     Великий человек не должен курить.
     
     Хорошо и практично, чтобы избавиться от порока курения, испо^льзовать порок хвастовства.
     
     Винолюбие, чревоугодие и хвастовство меньшие пороки, нежели курение.
     Курящий мужчина никогда не находится на высоте своего положе^ния, а курящая женщина способна положительно на все.
     А потому бросим, товарищи, курить.
     
     1933 год.
     (Литературная газета 11 дек. 1968 г.)
     
     
     ПИСЬМА К ДРУЗЬЯМ
     
     Матушка моя, дорогая Тамара Александровна, не люблю писать зря, когда нечего. Ничего ровно не изменилось с тех пор, как Вы уехали. Так же все Валентина Ефремовна ходит к Тамаре Григорьевне, Тамара Григорьевна к Валентине Ефремовне, Александра Григорьевна к Леониду Савельевичу, а Леонид Савельевич к Александру Ивановичу. Абсолютно так же ничего не могу сказать и о себе. Немного загорел, немного пополнел, немного похо^рошел, но даже и с этим не все согласны.
     Вот разве опишу вам казус, случившийся с Леонидом Савельевичем. Зашел раз Леонид Савельевич ко мне и не застал меня дома. Ему даже дверь не открыли, а только через дверь спросили: кто там? Он спросил сначала меня, а потом назвал свою фамилию, почему-то Савельев. А мне потом передают, что приходила ко мне ка^кая-то барышня по имени Севилья. Я лишь с трудом догадался, кто был на самом деле. Да, а на днях еще такой казус вышел. Пошли мы с Леонидом Савельевичем в цирк. Приходим перед началом и, пред^ставьте себе, нет ни одного билета. Я говорю: пойдемте, Леонид Савельевич, на фу-фу. Мы и пошли. А у входа меня задержали и не пускают, а он, смотрю, свободно вперед прошел. Я обозлился и говорю: вон тот человек тоже без билета. Почему вы его пускаете? А они мне говорят: это Ванька-встанька, он у нас у ковра служит. Совсем, знаете, захирел Леонид Савельевич и на Госиздат рукой машет, хочет в парикмахеры поступить. Александр Иванович купил себе брюки, уверяет, что оксфорт. Широки они, действительно, страшно, шире оксфорта, но зато коротки очень, видать где носки кончаются. Александр Иванович не унывает, говорит: поношу - раз^носятся. Валентина Ефремовна переехала на другую квартиру. Должно быть и оттуда турнут ее в скором времени. Тамара Григорьевна и Александра Григорьевна нахально сидят в Вашей комнате; сове^тую обратить внимание. Синайские, между прочим, мерзавцы.
     Вот примерно все, что произошло за время Вашего отсутствия. Как будет что нибудь интересное, напишу обязательно.
     Очень соскучились мы без Вас. Я влюбился уже в трех красавиц, похожих на Вас. Леонид Савельевич написал у себя под кроватью карандашом по обоям: "Тамара А.К.Н." А Олейников назвал своего сына Тамарой. А Александр Иванович всех свих знакомых зовет Та^мася. А Валентина Ефремовна написала Барскому письмо и подписа^лась "Т" - либо "Твоя" либо "Тамара". Хотите верьте, хотите не верьте, но даже Боба Левин прислал из Симбирска письмо, где пи^шет "...ну как живешь, кого видишь?" Явно интересуется, вижу ли я Вас. На днях встретил Данилевича. Он прямо просиял и затрепетал, но, узнав меня, просто осунулся. Я, говорит*, вас за Тама^рочку принял, теперь вижу, обознался. Так и сказал: за Тамароч^ку. Я ничего не сказал, только посмотрел ему вслед и тихо про^бормотал: сосулька! А он, верно, это расслышал, подошел быстро ко мне, да как хряснет меня по щеке неизвестно чем. Я даже за^плакал, очень мне жаль Вас стало.
     Не могу больше писать карандашом.
     
     Ваш Даниил Хармс.
     17 июля 1931 года.
     Надеждинская,11,кв.8.
     ( пишите мне на этот адрес) ---------------------------------------------------------------- * - В этот момент тетушка отобрала у меня чернила.
     Пишу письмо из царского села. Д.Х. 
     - 124 -
     
     
     * * *
     
     Летят по небу шарики,
     летят они, летят,
     летят по небу шарики,
     блестят и шелестят.
     Летят по небу шарики,
     а люди машут им,
     летят по небу шарики,
     а люди машут им.
     Летят по небу шарики,
     а люди машут шапками,
     летят по небу шарики,
     а люди машут палками,
     летят по небу шарики,
     а люди машут булками,
     летят по небу шарики,
     а люди машут кошками,
     летят по небу шарики,
     а люди машут стульями,
     летят по небу шарики,
     а люди машут лампами,
     летят по небу шарики,
     а люди все стоят,
     летят по небу шарики,
     блестят и шелестят.
     А люди тоже шелестят.
     
     1933 год.
     
     
     ПАДЕНИЕ ВОД
     
     Стукнул в печке молоток,
     рухнул об пол потолок:
     надо мной открылся ход
     в бесконечный небосвод.
     
     Погляди: небесных вод
     льются реки в землю. Вот
     я подумал: подожди,
     это рухнули дожди.
     
     Тухнет печка. Спят дрова.
     Мокнут сосны и трава.
     На траве стоит петух
     Он глядит в небесных мух.
     
     Мухи, снов живые точки,
     лают песни на цветочке
     Мухи:
     Поглядите, мухи в небо,
     там сидит богиня Геба.
     
     Поглядите мухи, в море,
     там уныние и горе
     над водой колышут пар.
     Гляньте, мухи, в самовар!
     Мухи:
     В самовар глядим, подруги,
     там пары встают упруги,
     лезут в чайник. Он летит.
     Воду в чашке кипятит.
     Вьется в чашке кипяток.
     Гляньте, мухи, эпилог!
     Мухи:
     Это крыши разлетелись,
     открывая в небо ход,
     это звезды развертелись,
     сокращая чисел год.
     Это вод небесных реки
     пали в землю из дыры.
     Это звезд небесных греки
     шлют на землю нам дары.
     Это стукнул молоток.
     Это рухнул потолок.
     Это скрипнул табурет.
     Это мухи лают бред.
     
     
     ВСЕ
     
     24 января 1930 года
     Альманах "Поэзия".
     Из-во "Молодая гвардия" 1975 год 
     - 126 -
     
     
     Я стал раздумывать о том, почему брату не хватает четырех рублей, но он схватил меня за рукав и сказал: - Ну так как же: одолжишь ты своему брату немного денег? - И с этими словами он сам расстегнул мне мою ватную шубу, залез ко мне во внутренний карман и достал мой кошелек. - Вот, - сказал он. - я, брат, возьму у тебя взаймы некоторую сумму, а кошелек, вот смотри, я кладу тебе обратно в пальто. - И он сунул кошелек в наружный карман моей шубы.
     Я был, конечно, удивлен, так неожиданно встретив своего брата. Некоторое время я помолчал, а потом спросил его: - А где же ты был до сих пор? - Там. - отвечал мне брат и показал куда-то рукой.
     Я задумался: где это "там", но брат подтолкнул меня в бок и сказал: - Смотри: в магазин начали пускать.
     До дверей магазина мы шли вместе, но в магазине я оказался один, без брата. Я на минуту выскочил из очереди и выглянул через дверь на улицу. Но брата нигде не было.
     Когда я хотел опять занять в очереди свое место, меня туда не пустили и даже постепенно вытолкали на улицу. Я сдерживая гнев на плохие порядки, отправился домой. Дома я обнаружил, что мой брат изъял из моего кошелька все деньги. Тут я страшно рассер^дился на брата, и с тех пор мы с ним никогда больше не мирились.
     Я жил один и пускал к себе только тех, кто приходил ко мне за советом. Но таких было много, и выходило так, что я ни днем, ни ночью не знал покоя. Иногда я уставал до такой степени, что ло^жился на пол и отдыхал. Я лежал на полу до тех пор, пока мне не делалось холодно, тогда я вскакивал и начинал бегать по комнате, чтобы согреться. Потом я опять садился на скамейку и давал со^веты всем нуждающимся.
     Они входили ко мне друг за другом, иногда даже не открывая дверей. Мне было весело смотреть на их мучительные лица. Я говорил с ними, а сам едва сдерживал смех.
     Один раз я не выдержал и рассмеялся. Они с ужасом кинулись бежать кто в дверь, кто в окно, а кто и прямо сквозь стену.
     Оставшись один, я встал во весь свой могучий рост, открыл рот и сказал: - Принтимпрам.
     Но тут во мне что-то хрустнуло, и с тех пор, можете считать, что меня больше нет.
     
     (1936 ?)
     ( ЛГ №25 1987 г. )