Карел Чапек
     
     Похождения брачного афериста
     
     Перевод Т. Аксель и О. Молочковского
     
     
     Файл с книжной полки Несененко Алексея http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
     
     
     - Что правда, то правда, - скромно откашлявшись, вставил сыскной агент Голуб. - Мы, полицейские, не любим из ряда вон выходящих событий и новых людей в преступном мире. Гораздо приятнее иметь дело со старым, испытанным правонарушителем. В таких случаях мы, во-первых, сразу знаем, чьих это рук дело, потому что каждый из них работает на свой лад. Во-вторых, мы знаем, где найти его, а, в-третьих, он не утруждает нас запирательством, так как знает, что все равно оно не поможет. Да, господа, работать с опытным человеком - для сыщика одно удовольствие. И в тюрьме тоже, скажу вам, профессиональные преступники пользуются доверием и благосклонностью начальства. Новички и случайные арестанты - это ворчуны и скандалисты. Все им не так... А вот старый преступник знает, что тюрьма - это профессиональный риск, и, попадая за решетку, не портит жизнь себе и другим. Но дело, собственно, не в этом.
     Лет пять тому назад стали мы вдруг получать донесения из различных мест о неизвестном брачном аферисте. Судя по описаниям, этот аферист был пожилой полный мужчина, лысый, с пятью золотыми зубами. Он называл себя Мюллером, Прохазкой, Шимеком, Шебеком, Шиндеркой, Билеком, Грочадкой, Пиводой, Бергром, Бейчеком, Сточесом и еще тысячью фамилий. Описание не подходило ни к одному из известных нам брачных аферистов; видимо, это был какой-то новый. Наш шеф вызвал меня и говорит:
     - Голуб, вы занимаетесь вокзалами и поездами. Поглядывайте, не встретится ли вам где-нибудь субъект с пятью золотыми зубами.
     Ладно, начал я заглядывать в рот пассажирам. За две недели я обнаружил троих с золотыми зубами и заставил их предъявить документы. Черт возьми, оказалось, что один из них - инспектор училищ, а другой даже член парламента. Знали бы вы, как они честили меня и как мне попало у нас, в полиции! Тут я озлился и твердо решил, что доберусь до этого типа. Хоть его аферы не по моей специальности, но мне хотелось отплатить ему за неприятности, которые я из-за него претерпел.
     Частным порядком я навестил обманутых вдов и сирот, у которых выманил деньги этот жулик с золотыми зубами, обещая жениться. Вы себе представить не можете, как умеют хныкать и жаловаться эти многострадальные сироты и вдовы! Но все они сходились на том, что обманщик был интеллигентный и представительный господин с золотыми зубами, он красиво и вдохновенно говорил о прелестях семейной жизни. Слушали они его охотно, но ни одна не сняла отпечатков пальцев... До чего легковерны женщины! Одиннадцатая жертва - это было в Каменице - сквозь слезы рассказала мне, что этот субъект был у нее три раза. Он всегда приезжал поездом в половине одиннадцатого утра и, когда в последний раз уходил с ее сбережениями в кармане, взглянул на номер дома и с удивлением сказал:
     - Смотрите-ка, Марженка, сама судьба указывает, что мы должны пожениться: номер вашего дома шестьсот восемнадцать, а я всегда выезжаю к вам поездом в шесть восемнадцать. Не доброе ли это знамение?
     Услышав такие слова, я сказал: "Ей-богу, это знамение!" И тотчас вытащил из кармана расписания поездов. Из него я без труда выяснил, с какой станции можно выехать в 6 часов 18 минут, чтобы пересесть на поезд, прибывающий в Каменице в 10 часов 35 минут. Тщательно все проверив, я убедился, что это станция Быстршице-Нововес. Железнодорожный сыщик, знаете ли, должен хорошо ориентироваться в таких вещах.
     В первый же свободный день я поехал в Быстршице и спрашиваю там, на вокзале, не ездит ли оттуда толстый господин с золотыми зубами. "Ездит, - говорит мне начальник станции. - Это коммивояжер Лацина, что живет вон там, в домике на нижней улице. Вчера вечером он как раз откуда-то приехал".
     Пошел я к этому Лацине. В сенях встречаю маленькую аккуратненькую хозяйку, спрашиваю ее:
     "Здесь живет господин Лацина?" - "Это, говорит, мой муж, он сейчас спит после обеда". - "Не важно", - говорю я и иду в комнаты. На диване лежит человек без пиджака; увидев меня, он восклицает: "Батюшки мои, господин Голуб! Мамочка, подай ему стул".
     Тут у меня вся злость прошла - это был мой старый знакомый, аферист Плихта, специалист по лотерейным билетам. За ним числилось не меньше десяти отсидок.
     - Здорово, Вацлав, - говорю я. - Бросил уже лотереи?
     - Бросил, - говорит Плихта, садясь на диване. - В таком деле вечно надо быть на ногах, а я уже не мальчик. Пятьдесят два года. Хочется отдохнуть. Без конца шататься по домам - это уже не для меня.
     - Поэтому ты и взялся за брачные аферы, старый мошенник?
     Плихта вздохнул:
     - Господин Голуб, надо же человеку чем-то жить. Видите ли, когда я в последний раз сидел в кутузке, у меня испортились зубы. Я думаю, это от чечевичной похлебки. Пришлось вставить золотые. Вы себе представить не можете, какое доверие вызывает человек с золотыми зубами. Кроме того, у меня улучшилось пищеварение, и я пополнел. С такими данными волей-неволей пришлось взяться за брачные дела.
     - А где деньги? - прервал я. - У меня в блокноте записаны все твои аферы - их одиннадцать, на общую сумму двести шестнадцать тысяч крон. Где они?
     - Ах, господин Голуб, - отвечает Плихта. - Здесь все имущество принадлежит жене. Дело есть дело. Мое только то, что на мне - шестьсот пятьдесят крон, золотые часы и золотые зубы. Мамочка, я поеду с господином Голубом в Прагу... Но зубы я вставил в рассрочку и должен еще заплатить за них триста крон. Эту сумму я себе оставлю.
     - А сто пятьдесят крон ты должен портному, - напомнила мамочка.
     - Правильно! - сказал Плихта. - Господин Голуб, я превыше всего ставлю порядочность и аккуратность. Эти качества всегда написаны у человека на лице. Верно? У кого нет долгов, тот смело глядит всем в глаза. Без этого нельзя делать дела. Мамочка, обмахни щеткой мое пальто, чтобы я не осрамил тебя в Праге... Поехали, господин Голуб?
     Плихте дали всего пять месяцев, потому что все женщины заявили на суде, что давали ему деньги добровольно и что прощают его. Только одна не захотела простить - богатая вдова, которую он накрыл всего на пять тысяч.
     Через полгода я снова услышал о двух брачных аферах. Опять Плихта, подумал я, и не стал заниматься этим делом. Однажды пришлось мне поехать на вокзал в Пардубице, там как раз орудовал один "багажник", - знаете, вор, что крадет чемоданы на перроне. Недалеко от Пардубице жила на даче моя семья. Я взял для них в чемоданчик сарделек и копченой колбасы - в деревне, видите ли, это редкость. Я по привычке прошел через весь поезд. Гляжу - в одном купе сидит Плихта и обольщает немолодую даму разговорами о нынешнем падении нравов.
     - А! - говорю я. - Опять небось обещаешь жениться?
     Плихта покраснел и, торопливо объяснив спутнице, что ему нужно поговорить со мной по торговому делу, вышел в коридор и сказал мне с укором:
     - Господин Голуб, зачем же так при посторонних!
     Достаточно кивка, и я сразу выйду к вам. По какому делу вы хотите меня притянуть?
     - Опять нам заявили о двух брачных аферах, - говорю я. - Но я сейчас занят, так что сдам тебя полицейскому посту в Пардубице.
     - Пожалуйста, не делайте этого, господин Голуб. Я привык к вам, да и вы меня знаете. Уж лучше я пойду с вами. Прошу вас, господин Голуб, ради старого знакомства.
     - Никак не выходит, - говорю я. - Я должен заехать к своим, это в часе езды отсюда. Куда же мне девать тебя на это время?
     - А я с вами поеду, господин Голуб. По крайней мере вам не будет скучно.
     И он поехал со мной. Когда мы вышли за город, он говорит:
     - Дайте-ка ваш чемоданчик, господин Голуб, я его понесу. И знаете что: я пожилой человек. Когда вы на людях говорите мне "ты", получается нехорошее впечатление...
     Ну, я представил его жене и свояченице как старого знакомого. Так слушайте же, что вышло. Свояченице моей двадцать пять лет, она очень недурна собой. Плихта с ней мило так и солидно побеседовал, а детям дал по конфетке. После кофе он предложил погулять с барышней и детьми и подмигнул мне: мол, мы, мужчины, понимаем друг друга, у вас с женой есть о чем поговорить. Вот какой это был деликатный человек!
     Когда они через час вернулись, дети держали Плихту за руки, а свояченица раскраснелась, как пион, и на прощанье долго жала ему руку.
     - Слушай, Плихта, - сказал я, когда мы вышли из дому. - С чего это тебе вздумалось кружить голову нашей Маничке?
     - Привычка, - отвечал Плихта немного грустно. - Господин Голуб, я тут ни при чем, все дело в золотых зубах. Мне от них одни неприятности, честное слово. Я женщинам никогда не говорю о любви, в моем возрасте это не подобает. Но именно поэтому они и клюют. Иногда мне думается, что у них нет настоящих чувств, а одна лишь корысть, потому что у меня внешность обеспеченного человека.
     Когда мы пришли на вокзал в Пардубице, я говорю ему:
     - Ну, Плихта, придется все-таки сдать тебя здешней полиции. Мне тут нужно заняться расследованием одной кражи.
     - Господин Голуб, - стал он упрашивать, - оставьте меня пока на вокзале, в ресторане. Я закажу чай и почитаю газеты. Вот вам все мои деньги, четырнадцать тысяч с лишним. Без денег я не убегу, у меня на билет даже не осталось.
     Оставил я его в ресторане, а сам пошел по делам. Через час заглядываю в окно: сидит на том же месте, нацепив золотое пенсне, и читает газеты. Еще через полчаса я покончил с делами и захожу за ним. Вижу, он уже за соседним столиком, в обществе какой-то шикарной блондинки, с достоинством отчитывает кельнера за то, что тот подал ей кофе с пенками. Увидев меня, он распрощался с дамочкой и подошел ко мне.
     - Господин Голуб, не могли бы вы забрать меня через недельку? Как раз работа подвернулась.
     - Очень богатая дама? - спрашиваю я.
     Плихта даже рукой махнул.
     - У нее фабрика, - прошептал он. - И ей нужен опытный человек, который мог бы помочь ей советом. Сейчас она как раз собирается купить новое оборудование.
     - Ага, - говорю я, - так пойдем, я тебя представлю.
     И подхожу к этой дамочке.
     - Здорово, - говорю, - Лойзичка! Все еще ловишь пожилых мужчин?
     Блондинка покраснела до корней волос и говорит:
     - Батюшки мои, господин Голуб, я не знала, что это ваш знакомый.
     - Ну, так убирайся подобру-поздорову. Господин советник юстиции Дундр давно интересуется тобой. Он, видишь ли, называет твои проделки мошенничеством.
     Плихта был просто убит горем.
     - Господин Голуб, - говорит он, - никогда бы не подумал, что эта дамочка тоже аферистка.
     - Да, - отвечаю, - да еще и легкого поведения. Представь себе: она выманивает деньги у пожилых мужчин, обещая выйти за них замуж.
     Плихта даже побледнел.
     - Какая низость! - воскликнул он. - Можно ли после этого верить женщинам?! Господин Голуб, это переходит всякие границы!
     - Ладно, - говорю, - подожди меня здесь, я куплю тебе билет в Прагу. Какой тебе класс, второй или третий?
     - Господин Голуб, - возразил Плихта, - зачем же бросать деньги на ветер? Я как арестованный имею право на бесплатный проезд. Уж вы меня отвезите на казенный счет. Нашему брату приходится беречь каждую копейку.
     Всю дорогу Плихта честил эту дамочку. Я никогда не видел такого глубокого и благородного негодования. В Праге, когда мы вышли из вагона, Плихта говорит:
     - Господин Голуб, я знаю, что на этот раз получу семь месяцев. А я, видите ли, очень недолюбливаю тюремную кормежку. Четырнадцать тысяч, что вы у меня взяли, это весь мой доход от последнего дела. Могу я позволить себе хотя бы поужинать? Кроме того, мне хотелось бы угостить вас. Ведь помните, я у вас пил кофе.
     Мы вместе пошли в лучший трактир. Плихта заказал себе бифштекс и выпил пять кружек пива, а я заплатил из его кошелька, после того как он трижды проверил, не обманул ли нас кельнер.
     - Ну, а теперь в полицию, - говорю я.
     - Одну минуточку, господин Голуб, - говорит он. - В этом последнем деле у меня были большие накладные расходы. Четыре поездки туда и обратно по сорока восьми крон за билет - триста восемьдесят четыре кроны. - Он нацепил пенсне и подсчитал на клочке бумаги. - Потом питание примерно по тридцать крон в день... я должен хорошо питаться, господин Голуб, это производственная необходимость... итого сто двадцать крон. Букет, что я преподнес барышне, стоил тридцать пять крон, это долг вежливости Обручальное кольцо - двести сорок крон, оно было позолоченное, господин Голуб. Не будь я порядочный человек, я бы сказал, что оно золотое, и посчитал бы за шестьсот крон. Кроме того, я купил ей торт за тридцать крон. Далее, пять писем, по кроне на марку, и объявление в газете, по которому я с ней познакомился, восемнадцать крон. Общий итог, стало быть, восемьсот тридцать две кроны. Эту сумму вы, пожалуйста, вычтите из отобранных у меня денег. Я эти восемьсот тридцать две кроны пока оставлю у вас. Я люблю порядок, господин Голуб, накладные расходы должны быть покрыты. Ну вот, а теперь пошли.
     Уже в коридоре полицейского управления Плихта вспомнил еще один расход.
     - Господин Голуб, я этой барышне подарил флакон духов. Заприходуйте мне, пожалуйста, еще двадцать крон.
     Затем он тщательно высморкался и безмятежно проследовал в кутузку.
     
     1929