Е. Шварц
     
     Сказки и пьесы
     
     OCR Палек, 1998 г.
     
     Два брата
     
     
     Деревья разговаривать не умеют и стоят на месте, но все-таки они живые. Они дышат. Они растут всю жизнь. Даже огромные старики-деревья и те каждый год подрастают, как маленькие дети.
     Стада пасут пастухи, а о лесах заботятся лесничие.
     И вот в одном огромном лесу жил-был лесничий, по имени Чернобородый. Он целый день бродил взад и вперед по лесу, и каждое дерево на своем участке знал он по имени.
     В лесу лесничий всегда был весел, но зато дома он часто вздыхал и хмурился. В лесу у него все шло хорошо, а дома бедного лесничего очень огорчали его сыновья. Звали их Старший и Младший. Старшему было двенад^цать лет, а Младшему - семь. Как лесничий ни уговаривал своих детей, сколько ни просил, - братья ссорились каждый день, как чужие.
     И вот однажды - было это двадцать восьмого декабря, утром, - позвал лесничий сыновей и сказал, что елки к Новому году он им не устроит. За елочными украшениями надо ехать в город. Маму послать - ее по дороге волки съедят. Самому ехать - он не умеет по магазинам ходить. А вдвоем ехать тоже нельзя. Без родителей старший брат младшего совсем погубит.
     Старший был мальчик умный. Он хорошо учился, много читал и умел убе^дительно говорить. И вот он стал убеждать отца, что он не обидит Младшего и что дома все будет в полном порядке, пока родители не вернутся из города.
     - Ты даешь мне слово? - спросил отец.
     - Даю честное слово, - ответил Старший.
     - Хорошо, - сказал отец. - Три дня нас не будет дома. Мы вернемся тридцать первого вечером, часов в восемь. До этого времени ты здесь будешь хозяином. Ты отвечаешь за дом, а главное - за брата. Ты ему будешь вместо отца. Смотри же!
     И вот мама приготовила на три дня три обеда, три завтрака и три ужина и показала мальчикам, как их нужно разогревать. А отец принес дров на три дня и дал Старшему коробку спичек. После этого запрягли лошадь в сани, бубенчики зазвенели, полозья заскрипели, и родители уехали.
     Первый день прошел хорошо. Второй - еще лучше.
     И вот наступило тридцать первое декабря. В шесть часов накормил Старший Младшего ужином и сел читать книжку "Приключения Синдбада-Морехода". И дошел он до самого интересного места, когда появляется над кораблем птица Рок, огромная, как туча, и несет она в когтях камень величиной с дом.
     Старшему хочется узнать, что будет дальше, а Младший слоняется вокруг, скучает, томится. И стал Младший просить брата:
     - Поиграй со мной, пожалуйста.
     Их ссоры всегда так и начинались. Младший скучал без Старшего, а тот гнал брата безо всякой жалости и кричал: "Оставь меня в покое!"
     И на этот раз кончилось дело худо. Старший терпел-терпел, потом схватил Младшего за шиворот, крикнул: "Оставь меня в покое!" - вытолкнул его во двор и запер дверь.
     А ведь зимой темнеет рано, и во дворе стояла уже темная ночь. Младший забарабанил в дверь кулаками и закричал:
     - Что ты делаешь! Ведь ты мне вместо отца!
     У Старшего сжалось на миг сердце, он сделал шаг к двери, но потом подумал:
     "Ладно, ладно. Я только прочту пять строчек и пущу его обратно. За это время ничего с ним не случится".
     И он сел в кресло и стал читать - и зачитался, а когда опомнился, то часы показывали уже без четверти восемь.
     Старший вскочил и закричал:
     - Что же это! Что я наделал! Младший там на морозе, один, неодетый!
     И он бросился во двор.
     Стояла темная-темная ночь, и тихо-тихо было вокруг.
     Старший во весь голос позвал Младшего, но никто ему не ответил.
     Тогда Старший зажег фонарь и с фонарем обыскал все закоулки во дворе.
     Брат пропал бесследно.
     Свежий снег запорошил землю, и на снегу не было следов Младшего. Он исчез неведомо куда, как будто его унесла птица Рок.
     Старший горько заплакал и громко попросил у Младшего прощенья.
     Но и это не помогло. Младший брат не отзывался.
     Часы в доме пробили восемь раз, и в ту же минуту далеко-далеко в лесу зазвенели бубенчики.
     "Наши возвращаются, - подумал с тоскою Старший. - Ах, если бы все пе^редвинулось на два часа назад! Я не выгнал бы младшего брата во двор. И теперь мы стояли бы рядом и радовались".
     А бубенчики звенели все ближе и ближе; вот стало слышно, как фыркает лошадь, вот заскрипели полозья, и сани въехали во двор. И отец выскочил из саней. Его черная борода на морозе покрылась инеем и теперь была совсем белая.
     Вслед за отцом из саней вышла мать с большими корзинками в руках. И отец и мать были веселы, - они не знали, что дома случилось такое нес^частье.
     - Зачем ты выбежал во двор без пальто? - спросила мать.
     - А где Младший? - спросил отец.
     Старший не ответил ни слова.
     - Где твой младший брат? - спросил отец еще раз.
     И Старший заплакал. И отец взял его за руку и повел в дом. И мать молча пошла за ними. И Старший все рассказал родителям.
     Кончив рассказ, мальчик взглянул на отца. В комнате было тепло, а иней на бороде отца не растаял. И Старший вскрикнул. Он вдруг понял, что теперь борода отца бела не от инея. Отец так огорчился, что даже посе^дел.
     - Одевайся, - сказал отец тихо. - Одевайся и уходи. И не смей возвра^щаться, пока не разыщешь своего младшего брата.
     - Что же, мы теперь совсем без детей останемся? - спросила мать плача, но отец ей ничего не ответил.
     И Старший оделся, взял фонарь и вышел из дому.
     Он шел и звал брата, шел и звал, но никто ему не отвечал. Знакомый лес стеной стоял вокруг, но Старшему казалось, что он теперь один на свете. Деревья, конечно, живые существа, но разговаривать они не умеют и стоят на месте как вкопанные. А кроме того, зимою они спят крепким сном. И мальчику не с кем было поговорить. Он шел по тем местам, где часто бе^гал с младшим братом. И трудно было ему теперь понять, почему это они всю жизнь ссорились, как чужие. Он вспомнил, какой Младший был ху^денький, и как на затылке у него прядь волос всегда стояла дыбом, и как он смеялся, когда Старший изредка шутил с ним, и как радовался и старал^ся, когда Старший принимал его в свою игру. И Старший жалел, так жалел брата, что не замечал ни холода, ни темноты, ни тишины. Только изредка ему становилось очень жутко, и он оглядывался по сторонам, как заяц. Старший, правда, был уже большой мальчик, двенадцати лет, но рядом с ог^ромными деревьями в огромном лесу он казался совсем маленьким.
     Вот кончился участок отца, и начался участок соседнего лесничего, который приезжал в гости каждое воскресенье играть с отцом в шахматы. Кончился и его участок, и мальчик зашагал по участку лесничего, который бы^вал у них в гостях только раз в месяц. А потом пошли участки лесничих, которых мальчик видел только раз в три месяца, раз в полгода, раз в год. Свеча в фонаре давно погасла, а Старший шагал, шагал, шагал все быстрее и быстрее.
     Вот уже кончились участки таких лесничих, о которых Старший только слышал, но не встречал ни разу в жизни. А потом дорожка пошла все вверх и вверх, и, когда рассвело, мальчик увидел: крутом, куда ни глянешь, все горы и горы, покрытые густыми лесами.
     Старший остановился.
     Он знал, что от их дома до гор семь недель езды. Как же он добрался сюда за одну только ночь?
     И вдруг мальчик услышал где-то далеко-далеко легкий звон. Сначала ему показалось, что это звенит у него в ушах. Потом он задрожал от радости: не бубенчики ли это? Может быть, младший брат нашелся и отец гонится за Старшим в санях, чтобы отвезти его домой.
     Но звон не приближался, и никогда бубенчики не звенели так тонко и так ровно.
     - Пойду и узнаю, что там за звон, - сказал Старший.
     Он шел час, и два, и три. Звон становился все громче и громче. И вот мальчик очутился среди удивительных деревьев - высокие сосны росли вокруг, но они были прозрачные как стекла. Верхушки сосен сверкали на солнце так, что больно было смотреть. Сосны раскачивались на ветру, ветки били о ветки и звенели, звенели, звенели.
     Мальчик пошел дальше и увидел прозрачные елки, прозрачные березы, прозрачные клены. Огромный прозрачный дуб стоял среди поляны и звенел басом, как шмель. Мальчик поскользнулся и посмотрел под ноги. Что это? И земля в этом лесу прозрачная! А в земле темнеют и переплетаются как змеи, и уходят в глубину прозрачные корни деревьев.
     Мальчик подошел к березе и отломил веточку. И, пока он ее разгляды^вал, веточка растаяла, как ледяная сосулька.
     И Старший понял: лес, промерзший насквозь, превратившийся в лед, стоит вокруг. И растет этот лес на ледяной земле, и корни деревьев тоже ледяные.
     - Здесь такой страшный мороз, почему же мне не холодно? - спросил Старший.
     - Я распорядился, чтобы холод не причинил тебе до поры до времени никакого вреда, - ответил кто-то тоненьким звонким голосом.
     Мальчик оглянулся.
     Позади стоял высокий старик в шубе, шапке и валенках из чистого пу^шистого снега. Борода и усы старика были ледяные и позванивали тихонько, когда он говорил. Старик смотрел на мальчика не мигая. Не доброе и не злое лицо его было до того спокойно, что у мальчика сжалось сердце.
     А старик, помолчав, повторил отчетливо, гладко, как будто он читал по книжке или диктовал:
     - Я. Распорядился. Чтобы холод. Не причинил. Тебе. До поры до времени. Ни малейшего вреда. Ты знаешь, кто я?
     - Вы как будто Дедушка Мороз? - спросил мальчик.
     - Отнюдь нет! - ответил старик холодно. - Дедушка Мороз - мой сын. Я проклял его, - этот здоровяк слишком добродушен. Я - Прадедушка Мороз, а это совсем другое дело, мой юный друг. Следуй за мной.
     И старик пошел вперед, неслышно ступая по льду своими мягкими белоснежными валенками.
     Вскоре они остановились у высокого крутого холма. Прадедушка Мороз порылся в снегу, из которого была сделана его шуба, и вытащил огромный ледяной ключ. Щелкнул замок, и тяжелые ледяные ворота открылись в холме.
     - Следуй за мной, - повторил старик.
     - Но ведь мне нужно искать брата! - воскликнул мальчик.
     - Твой брат здесь, - сказал Прадедушка Мороз спокойно. - Следуй за мной.
     И они вошли в холм, и ворота со звоном захлопнулись, и Старший ока^зался в огромном, пустом ледяном зале. Сквозь открытые настежь высокие двери виден был следующий зал, за ним еще и еще. Казалось, что нет конца этим просторным, пустынным комнатам. На стенах горели холодным белым светом круглые ледяные фонари. Над дверью в соседний зал, на ледяной табличке, была вырезана цифра "2".
     - В моем дворце сорок девять таких залов. Следуй за мной, - приказал Прадедушка Мороз.
     Ледяной пол был такой скользкий, что мальчик упал два раза, но старик даже не обернулся. Он мерно шагал вперед и остановился только в двадцать пятом зале ледяного дворца.
     Посреди этого зала стояла высокая белая печь. Мальчик обрадовался. Ему так хотелось погреться.
     Но в печке этой ледяные поленья горели черным пламенем. Черные отб^лески прыгали по полу. Из печной дверцы тянуло леденящим холодом.
     И Прадедушка Мороз опустился на ледяную скамейку у ледяной печки и протянул свои ледяные пальцы к ледяному пламени.
     - Садись рядом, померзнем, - предложил он мальчику.
     Мальчик ничего не ответил.
     А старик уселся поудобнее и мерз, мерз, мерз, пока ледяные поленья не превратились в ледяные угольки.
     Тогда Прадушка Мороз заново набил печь ледяными дровами и разжег их ледяными спичками.
     - Ну, а теперь я некоторое время посвящу беседе с тобою, - сказал он мальчику. - Ты. Должен. Слушать. Меня. Внимательно. Понял?
     Мальчик кивнул головой.
     И Прадедушка Мороз продолжал отчетливо и гладко:
     - Ты. Выгнал. Младшего брата. На мороз. Сказав. Чтобы он. Оставил. Тебя. В покое. Мне нравится этот поступок. Ты любишь покой так же, как я. Ты останешься здесь навеки. Понял?
     - Но ведь нас дома ждут! - воскликнул Старший жалобно.
     - Ты. Останешься. Здесь. Навеки, - повторил Прадедушка Мороз.
     Он подошел к печке, потряс полами своей снежной шубы, и мальчик вскрикнул горестно. Из снега на ледяной пол посыпались птицы. Синицы, поползни, дятлы, маленькие лесные зверюшки, взъерошенные и окоченевшие, горкой легли на полу.
     - Эти суетливые существа даже зимой не оставляют лес в покое, - сказал старик.
     - Они мертвые? - спросил мальчик.
     - Я успокоил их, но не совсем, - ответил Прадедушка Мороз. - Их сле^дует вертеть перед печкой, пока они не станут совсем прозрачными и ледяными. Займись. Немедленно. Этим. Полезным. Делом.
     - Я убегу! - крикнул мальчик.
     - Ты никуда не убежишь! - ответил Прадедушка Мороз твердо. - Брат твой заперт в сорок девятом зале. Пока что - он удержит тебя здесь, а вспоследствии ты привыкнешь ко мне. Принимайся за работу.
     И мальчик уселся перед открытой дверцей печки. Он поднял с полу дятла, и руки у него задрожали. Ему казалось, что птица еще дышит. Но старик не мигая смотрел на мальчика, и мальчик угрюмо протянул дятла к ледяному пламени.
     И перья несчастной птицы сначала побелели как снег. Потом вся она стала твердой как камень. А когда она сделалась прозрачной как стекло, старик сказал:
     - Готово! Принимайся за следующую.
     До поздней ночи работал мальчик, а Прадедушка Мороз неподвижно стоял возле. Потом он осторожно уложил ледяных птиц в мешок и спросил мальчика:
     - Руки у тебя не замерзли?
     - Нет, - ответил он.
     - Это я распорядился, чтобы холод не причинил тебе до поры до времени никакого вреда, - сказал старик. - Но помни! Если. Ты. Ослушаешься. Меня. То я. Тебя. Заморожу. Сиди здесь и жди. Я скоро вернусь.
     И Прадедушка Мороз, взяв мешок, ушел в глубину дворца, и мальчик ос^тался один.
     Где-то далеко-далеко захлопнулась со звоном дверь, и эхо перекатилось по всем залам.
     И Прадедушка Мороз вернулся с пустым мешком.
     - Пришло время удалиться ко сну, - сказал Прадедушка Мороз.
     И он указал мальчику на ледяную кровать, которая стояла в углу. Сам он занял такую же кровать в противоположном конце зала.
     Прошло две-три минуты, и мальчику показалось, что кто-то заводит кар^манные часы. Но он понял вскоре, что это тихонько храпит во сне Прадедушка Мороз.
     Утром старик разбудил его.
     - Отправляйся в кладовую, - сказал он. - Двери в ней находятся в ле^вом углу зала. Принеси завтрак номер один. Он стоит на полке номер девять.
     И мальчик пошел в кладовую. Она была большая, как зал. Замороженная еда стояла на полках. И Старший принес на блюде завтрак номер один.
     И котлеты, и чай, и хлеб - все было ледяное, и все это надо было грызть или сосать, как леденцы.
     - Я удалюсь на промысел, - сказал Прадедушка Мороз, окончив завтрак. - Можешь бродить по всем комнатам и даже выходить из дворца. До сви^данья, мой юный ученик.
     И Прадедушка Мороз удалился, неслышно ступая своими белоснежными валенками, а мальчик бросился в сорок девятый зал. Он бежал, и падал, и звал брата во весь голос, но только эхо отвечало ему. И вот он добрался, наконец, до сорок девятого зала и остановился как вкопанный.
     Все двери были открыты настежь, кроме одной, последней, над которой стояла цифра "49". Последний зал был заперт наглухо.
     - Младший! - крикнул старший брат. - Я пришел за тобой. Ты здесь?
     - Ты здесь? - повторило эхо.
     Дверь была вырезана из цельного промерзшего ледяного дуба. Мальчик уцепился ногтями за ледяную дубовую кору, но пальцы его скользили и сры^вались. Тогда он стал колотить в дверь кулаками, плечом, ногами, пока совсем не выбился из сил. И хоть бы ледяная щепочка откололась от ледяного дуба.
     И мальчик тихо вернулся обратно, и почти тотчас же в зал вошел Прадедушка Мороз.
     И после ледяного обеда до поздней ночи мальчик вертел перед ледяным огнем несчастных замерзших птиц, белок и зайцев.
     Так и пошли дни за днями.
     И все эти дни Старший думал, и думал, и думал только об одном: чем бы разбить ему ледяную дубовую дверь. Он обыскал всю кладовую. Он ворочал мешки с замороженной капустой, с замороженным зерном, с замороженными орехами, надеясь найти топор. И он нашел его, наконец, но и топор отска^кивал от ледяного дуба, как от камня.
     И Старший думал, думал и наяву и во сне, об одном, все об одном.
     А старик хвалил мальчика за спокойствие. Стоя у печки неподвижно как столб, глядя, как превращаются в лед птицы, зайцы, белки, Прадедушка Мороз говорил:
     - Нет, я не ошибся в тебе, мой юный друг. "Оставь меня в покое!" - какие великие слова. С помощью этих слов люди постоянно губят своих братьев. "Оставь меня в покое!" Эти. Великие. Слова. Установят. Когдани^будь. Вечный. Покой. На земле.
     И отец, и мать, и бедный младший брат, и все знакомые лесничие гово^рили просто, а Прадедушка Мороз как будто читал по книжке, и разговор его наводил такую же тоску, как огромные пронумерованные залы.
     Старик любил вспоминать о древних-древних временах, когда ледники покрывали почти всю землю.
     - Ах, как тихо, как прекрасно было тогда жить на белом холодном свете! - рассказывал он, и его ледяные усы и борода звенели тихонько. - Я был тогда молод и полон сил. Куда исчезли мои дорогие друзья - спокой^ные, солидные, гигантские мамонты! Как я любил беседовать с ними! Правда, язык мамонтов труден. У этих огромных животных и слова были огромные, необычайно длинные. Чтобы произнести одно только слово на языке мамонтов, нужно было потратить двое, а иногда и трое суток. Но. Нам. Неку^да. Было. Спешить.
     И вот однажды, слушая рассказы Прадедушки Мороза, мальчик вскочил и запрыгал на месте как бешеный.
     - Что значит твое нелепое поведение? - спросил старик сухо.
     Мальчик не ответил ни слова, но сердце его так и стучало от радости.
     Когда думаешь все об одном и об одном, то непременно в конце концов придумаешь, что делать.
     Спички!
     Мальчик вспомнил, что у него в кармане лежат те самые спички, которые ему дал отец, уезжая в город.
     И на другое же утро, едва Прадедушка Мороз отправился на промысел, мальчик взял из кладовой топор и веревку и выбежал из дворца.
     Старик пошел налево, а мальчик побежал направо, к живому лесу, который темнел за прозрачными стволами ледяных деревьев. На самой опушке жи^вого леса лежала в снегу огромная сосна. И топор застучал, и мальчик вернулся во дворец с большой вязанкой дров.
     У ледяной дубовой двери в сорок девятый зал мальчик разложил высокий костер. Вспыхнула спичка, затрещали щепки, загорелись дрова, запрыгало настоящее пламя, и мальчик засмеялся от радости. Он уселся у огня и грелся, грелся, грелся.
     Дубовая дверь сначала только блестела и сверкала так, что больно было смотреть, но вот, наконец, вся она покрылась мелкими водяными капелька^ми. И когда костер погас, мальчик увидел: дверь чуть-чуть подтаяла.
     - Ага! - сказал он и ударил по двери топором. Но ледяной дуб по-прежнему был тверд как камень.
     - Ладно! - сказал мальчик. - Завтра начнем сначала.
     Вечером, сидя у ледяной печки, мальчик взял и осторожно припрятал в рукав маленькую синичку. Прадедушка Мороз ничего не заметил. И на другой день, когда костер разгорелся, мальчик протянул птицу к огню.
     Он ждал, ждал, и вдруг клюв у птицы дрогнул, и глаза открылись, и она посмотрела на мальчика.
     - Здравствуй! - сказал ей мальчик, чуть не плача от радости. - Пого^ди, Прадедушка Мороз! Мы еще поживем!
     И каждый день теперь отогревал мальчик птиц, белок и зайцев. Он уст^роил своим новым друзьям снеговые домики в уголках зала, где было потем^нее. Домики эти он устлал мхом, который набрал в живом лесу. Конечно, по ночам было холодно, но зато потом, у костра, и птицы, и белки, и зайцы запасались теплом до завтрашнего утра.
     Мешки с капустой, зерном и орехами теперь пошли в дело. Мальчик кор^мил своих друзей до отвала. А потом он играл с ними у огня или рассказывал о своем брате, который спрятан там, за дверью. И ему казалось, что и птицы, и белки, и зайцы понимают его.
     И вот однажды мальчик, как всегда, принес вязанку дров, развел костер и уселся у огня.
     Но никто из его друзей не вышел из своих снеговых домиков.
     Мальчик хотел спросить: "Где же вы?" - но тяжелая ледяная рука с си^лой оттолкнула его от огня.
     Это Прадедушка Мороз подкрался к нему, неслышно ступая своими белоснежными валенками.
     Он дунул на костер, и поленья стали прозрачными, а пламя черным. И когда ледяные дрова догорели, дубовая дверь стала такою, как много дней назад.
     - Еще. Раз. Попадешься. Заморожу! - сказал Прадедушка Мороз холодно. И он поднял с пола топор и запрятал его глубоко в снегу своей шубы.
     Целый день плакал мальчик. И ночью с горя заснул как убитый. И вдруг он услышал сквозь сон: кто-то осторожно мягкими лапками барабанит по его щеке.
     Мальчик открыл глаза.
     Заяц стоял возле.
     И все его друзья собрались вокруг ледяной постели.
     Утром они не вышли из своих домиков, потому что почуяли опасность. Но теперь, когда Прадедушка Мороз уснул, они пришли на выручку к своему другу.
     Когда мальчик проснулся, семь белок бросились к ледяной постели старика. Они нырнули в снег шубы Прадедушки Мороза и долго рылись там. И вдруг чтото зазвенело тихонечко.
     - Оставьте меня в покое, - пробормотал во сне старик.
     И белки спрыгнули на пол и подбежали к мальчику.
     И он увидел: они принесли в зубах большую связку ледяных ключей.
     И мальчик все понял.
     С ключами в руках бросился он к сорок девятому залу. Друзья его лете^ли, прыгали, бежали следом.
     Вот и дубовая дверь.
     Мальчик нашел ключ с цифрой "49". Но где замочная скважина? Он искал, искал, искал, но напрасно.
     Тогда поползень подлетел к двери. Цепляясь лапками за дубовую кору, поползень принялся ползать по двери вниз головою. И вот он нашел что-то. И чирикнул негромко. И семь дятлов слетелись к тому месту двери, на ко^торое указал поползень.
     И дятлы терпеливо застучали своими твердыми клювами по льду. Они стучали, стучали, стучали, и вдруг четырехугольная ледяная дощечка сорва^лась с двери, упала на пол и разбилась.
     А за дощечкой мальчик увидел большую замочную скважину.
     И он вставил ключ и повернул его, и замок щелкнул, и упрямая дверь открылась, наконец, со звоном.
     И мальчик, дрожа, вошел в последний зал ледяного дворца. На полу гру^дами лежали прозрачные ледяные птицы и ледяные звери.
     И на ледяном столе посреди комнаты стоял бедный младший брат. Он был очень грустный и глядел прямо перед собой, и слезы блестели у него на щеках, и прядь волос на затылке, как всегда, стояла дыбом. Но он был весь прозрачный, как стеклянный, и лицо его, и руки, и курточка, и прядь волос на затылке, и слезы на щеках - все было ледяное. И он не дышал и молчал, ни слова не отвечая брату. А Старший шептал:
     - Бежим, прошу тебя, бежим! Мама ждет! Скорее бежим домой!
     Не дождавшись ответа, Старший схватил своего ледяного брата на руки и побежал осторожно по ледяным залам к выходу из дворца, а друзья его ле^тели, прыгали, мчались следом.
     Прадедушка Мороз по-прежнему крепко спал. И они благополучно выбра^лись из дворца.
     Солнце только что встало. Ледяные деревья сверкали так, что больно было смотреть. Старший побежал к живому лесу осторожно, боясь спотк^нуться и уронить Младшего. И вдруг громкий крик раздался позади.
     Прадедушка Мороз кричал тонким голосом так громко, что дрожали ледяные деревья:
     - Мальчик! Мальчик! Мальчик!
     Сразу стало страшно холодно. Старший почувствовал, что у него холоде^ют ноги, леденеют и отнимаются руки. А Младший печально глядел прямо перед собой, и застывшие слезы его блестели на солнце.
     - Остановись! - приказал старик.
     Старший остановился.
     И вдруг все птицы прижались к мальчику близкоблизко, как будто покры^ли его живой теплой шубой. И Старший ожил и побежал вперед, осторожно глядя под ноги, изо всех сил оберегая младшего брата.
     Старик приближался, а мальчик не смел бежать быстрее: ледяная земля была такая скользкая. И вот, когда он уже думал, что погиб, зайцы вдруг бросились кубарем под ноги злому старику. И Прадедушка Мороз упал, а когда поднялся, то зайцы еще раз и еще раз свалили его на землю. Они де^лали это дрожа от страха, но надо же было спасти лучшего своего друга. И когда Прадедушка Мороз поднялся в последний раз, то мальчик, крепко держа в руках своего брата, уже был далеко внизу, в живом лесу. И Прадедушка Мороз заплакал от злости.
     И когда он заплакал, сразу стало теплее.
     И Старший увидел, что снег быстро тает вокруг и ручьи бегут по овра^гам. А внизу, у подножия гор, почки набухли на деревьях.
     - Смотри - подснежник! - крикнул Старший радостно.
     Но Младший не ответил ни слова. Он по-прежнему был неподвижен, как кукла, и печально глядел прямо перед собой.
     - Ничего. Отец все умеет делать! - сказал Старший Младшему. - Он оживит тебя. Наверное оживит!
     И мальчик побежал со всех ног, крепко держа в руках брата. До гор Старший добрался так быстро с горя, а теперь он мчался, как вихрь, от радости. Ведь все-таки брата он нашел.
     Вот кончились участки лесничих, о которых мальчик только слышал, и замелькали участки знакомых, которых мальчик видел раз в год, раз в полгода, раз в три месяца. И чем ближе было к дому, тем теплее становилось вокруг. Друзья-зайцы кувыркались от радости, друзья-белки прыгали с ветки на ветку, друзья-птицы свистели и пели. Деревья разговаривать не умеют, но и они шумели радостно: ведь листья распустились, весна пришла.
     И вдруг старший брат поскользнулся.
     На дне ямки, под старым кленом, куда не заглядывало солнце, лежал подтаявший темный снег.
     И Старший упал.
     И бедный Младший ударился о корень дерева.
     И с жалобным звоном он разбился на мелкие кусочки.
     Сразу тихо-тихо стало в лесу.
     И из снега вдруг негромко раздался знакомый тоненький голос:
     - Конечно! От меня. Так. Легко. Не уйдешь!
     И Старший упал на землю и заплакал так горько, как не плакал еще ни разу в жизни. Нет, ему нечем было утешиться, не на чем было успокоиться.
     Он плакал и плакал, пока не уснул с горя как убитый.
     А птицы собрали Младшего по кусочкам, и белки сложили кусочек с ку^сочком своими цепкими лапками и склеили березовым клеем. И потом все они тесно окружили Младшего как бы живой теплой шубкой. А когда взошло солнце, то все они отлетели прочь. Младший лежал на весеннем солнышке, и оно осторожно, тихонечко согревало его. И вот слезы на лице у Младшего вы^сохли. И глаза спокойно закрылись. И руки стали теплыми. И курточка стала полосатой. И башмаки стали черными. И прядь волос на затылке стала мягкой. И мальчик вздохнул раз и другой и стал дышать ровно и спокойно, как всегда дышал во сне.
     И когда Старший проснулся, брат его, целый и невредимый, спал на хол^мике. Старший стоял и хлопал глазами, ничего не понимая, а птицы свистели, лес шумел, и громко журчали ручьи в канавах.
     Но вот Старший опомнился, бросился к Младшему и схватил его за руку.
     А тот открыл глаза и спросил как ни в чем не бывало:
     - А, это ты? Который час?
     И Старший обнял его и помог ему встать, и оба брата помчались домой.
     Мать и отец сидели радом у открытого окна и молчали. И лицо у отца было такое же строгое и суровое, как в тот вечер, когда он приказал Старшему идти на поиски брата.
     - Как птицы громко кричат сегодня, - сказала мать.
     - Обрадовались теплу, - ответил отец.
     - Белки прыгают с ветки на ветку, - сказала мать.
     - И они тоже рады весне, - ответил отец.
     - Слышишь?! - вдруг крикнула мать.
     - Нет, - ответил отец. - А что случилось?
     - Кто-то бежит сюда!
     - Нет! - повторил отец печально. - Мне тоже всю зиму чудилось, что снег скрипит под ногами. Никто к нам не прибежит.
     Но мать была уже во дворе и звала:
     - Дети, дети!
     И отец вышел за нею. И оба они увидели: по лесу бегут Старший и Младший, взявшись за руки.
     Родители бросились к ним навстречу.
     И когда все успокоились немного и вошли в дом, Старший взглянул на отца и ахнул от удивления.
     Седая борода отца темнела на глазах, и вот она стала совсем черной, как прежде. И отец помолодел от этого лет на десять.
     С горя люди седеют, а от радости седина исчезает, тает, как иней на солнце. Это, правда, бывает оченьочень редко, но все-таки бывает.
     И с тех пор они жили счастливо.
     Правда, Старший говорил изредка брату:
     - Оставь меня в покое.
     Но сейчас же добавлял:
     - Ненадолго оставь, минут на десять, пожалуйста. Очень прошу тебя.
     И Младший всегда слушался, потому что братья жили теперь дружно.