Василий Шукшин
     
     ВЕРСИЯ
     
     
     Санька Журавлев рассказал диковинную историю. Был он в городе (мотоцикл садил покупать), зашел там в ресторан покушать. Зашел, снял плащ, в гардеробе, направился в зал... А не заметил, что зал отделяет стеклянная стена - пошел на эту стенку, И высадил ее. Она прямо так стоймя и упала перед Синькой и со звоном разлетелась в куски. Ну, сбежались. Саньки был совершенно трезв, поэтому милицию вызывать не стали, а повели его к директору ресторана на второй этаж. Человек, который вел его по мягкой лестнице, подсчитал:
     - Зарплаты две выложишь. А то и три.
     - Я же не нарочно.
     - Мало ли что?
     Зашли в кабинет директора... И тут-то и начинается диковина, тут сельские люди слушали и переглядывались - не верили. Санька рассказывал так:
     - Заходим - сидит молодая женщина. Пышная, глаза маленько навыкате, губки бантиком, при золотых часиках. "Что случилось?" Товарищ этот начинает ей докладывать, что вот, мол, стенку решили... А эта на меня смотрит. - Тут Санька всякий раз хотел показать, как она на него смотрела: делал губы куриной гузкой и выпучивал глаза. И смотрел на всех. Люди смеялись и продолжали не верить.
     - Ну, ну?
     - Она этому товарищу говорит: "Ну, хорошо, - говорит, идите. Мы разберемся". А кабинет!.. Ну, ё-моё, наверное, у министров такие: кругом мягкие креслы, диваны, на стенах картины. "Вы откуда?" - спрашивает. Я объяснил. "Так, так, - говорит. - Как же это вы так?" А сама на меня смо-отрит, смо-отрит... До-олго смотрела.
     Еще потому не верили земляки Саньке, что смотреть-то на него, да еще, как он уверяет, долго, да еще городской женщине, зачем, господи?! Что там высматривать-то? Длинный, носатый, весь в морщинах раньше времени... Догадывались, что Саня потому и выдумал
     эту историю, чтобы хоть так отыграться за то, что деревенские девки его не любили.
     - Ну, ну, Саня? Дальше?
     Дальше Санька бил в самое дыхало; история начинала звенеть и искриться, как та стенка в ресторане...
     - Дальше мы едем с ней в ее трехкомнатную квартиру и гужуемся. Три дня! Я просыпаюсь, от так от шарю возле кровати, нахожу бутылку шампанского - буль-буль-буль!.. Она мне: "Ты бы хоть из фужера, Санек, вон же фужеров полно!" Я говорю: "Имел я в виду эти фужеры!" Гужуемся три дня и три ночи! Как во сне жил. Она на работу вечером сходит, я пока один в квартире. Ванну принимаю, в туалете сижу... Ванна отделана голубым кафелем, туалет - желтым. Все блестит, мебель вся лакирована. Я сперва с осторожностью относился, она заметила, подняла на смех: "Брось ты, - говорит, - Санек? Надо, чтоб вещи тебе служили, а не ты вещам. Что же, - говорит, - я все это с собой, что ли, возьму?" Шторы такие зеленые, с листочками... Задернешь - полумрак такой в комнатах. Кто-нибудь спал из вас в спальне из карельской березы? Мы же фраера! Мы думаем, что спать на панцирной сетке - это мечта жизни. Счас я себе делаю кровать из простой березы... город давно уже перешел на деревянные кровати. Если ты каждый день получаешь гигантский стресс, то выспаться-то ты должен!
     - Ну, ну, Сань?
     - Так проходят эти три дня. Вечером она привозит на такси курочек, разные заливные... Они мне сигналют, я спускаюсь, беру переносной такой холодильничек, несу... И мы опять гужуемся. Включаем радиолу на малую громкость, попиваем шампанское... Чего только моя левая нога захочет, я то немедленно получаю. Один раз я говорю: "А вот я видел в кино: наливает человек немного виски в стакан, потом туда из сифончика... Ты можешь так?" - "Это, - говорит, - называется виски с содовой. Сифон у меня есть, виски счас привезут". Точно, минут через пятнадцать привезли виски. Они мне, кстати, не поглянулись. Я пил водку с содовой. От так от нажимаешь курочек на сифончике, оттуда как даст в стакан... Прелесть.
     - А как со стеклом-то?
     - С каким стеклом?
     - Ну, разбил-то...
     - А-а. А никак. Она меня потом разглядывала всего и удивлялась. "Как ты, - говорит, - не порезался-то?" А мотоцикл - я ей деньги отдал, мне его прямо к подъезду подкатили...
     Вот такая история случилась будто бы с Санькой Журавлевым. Из всего этого несомненной правдой было: Санька в самом деле ездил в город; не было его три дня; мотоцикл привез именно такой, какой хотел и на какой брал деньги; лишних денег у него с собой не было. Это все правда. В остальное односельчане никак не могли поверить. Санька нервничал, злился... Говорил мужикам про такие поганые подробности, каких со зла не выдумаешь. Но считали, что всего этого Синька где-то наслышался.
     - Ну, ё-моё! - психовал Санька. - Да где же я эти три дня был-то?! Где?!
     - Может, в вытрезвителе.
     - Да как я в вытрезвитель-то попаду?! Как? У меня лишнего рубля не было!
     - Ну, это... Свинья грязи найдет.
     - Иди найди! Иди хоть пятак найди за так-то. На что же бы я жил-то три дня?
     Этого не могли объяснить. Но и в пышного директора ресторана, и в ее трехкомнатную квартиру тоже не могли поверить. Это уже черт знает что такое - таких дур и на свете-то не бывает.
     - Дистрофики! - обзывал всех Санька. - Жуки навозные. Что вы понимаете-то? Ну, что вы можете понимать в современной жизни?
     Слушал как-то эту историю Егорка Юрлов, мрачноватый, бесстрашный парень, шофер совхозный. Дослушал до конца, усмехнулся ядовито. К нему все повернулись, потому что его мнение - как-то так повелось - уважали. И, надо сказать, он и вправду был парень неглупый.
     - Что скажешь, Егорка?
     - Версия, - кратко сказал Егорка.
     - Какая версия? - не понял Санька.
     - Что ты дурачка-то из себя строишь? - прямо спросил Егорка. - Чего ты людей в заблуждение вводишь?
     Санька аж побелел... Думали, что они подерутся. Но Санька прищемил обиду зубами. И тоже прямо спросил:
     - У тебя машина на ходу?
     - Зачем?
     - Я спрашиваю: у тебя машина на ходу? - Санька угрожающе придвинулся к Егорке. - Ну?
     Егорка подождал, не кинется ли на него Санька; подождал и ответил:
     - На ходу.
     - Поедем, - приказным голосом сказал Санька. - Надоела мне эта комедия: им рассказываешь, как добрым, они, стерва, хаханьки строют. Поедем к ней, я покажу тебе, как живут люди в двадцатом веке. Предупреждаю: без моего разрешения никого не лапать и не пить дорогое вино стаканами. Возможно, там соберется общество - может, подруги ее придут. Кто еще хочет ехать, фраера? - Саньку повело на спектакль - он любил иногда "выступить", но при всем том... При всем том он предлагал проверить, правду ли он говорит, или врет. Это серьезно.
     Егорка, недолго думая, сказал:
     - Поехали.
     - Кто еще хочет? - еще раз спросил Санька.
     Никто больше не пожелал ехать. История сама по себе довольно темная, да еще два таких едут... Недолго и того... угореть. А Санька с Егоркой поехали.
     Дорогой еще раз ругнулись. Санька опять начал учить Егорку, чтоб он никого не лапал в городе и не пил дорогое вино стаканами.
     - А то я ж вас знаю...
     - Да пошел ты к такой-то матери! - обозлился Егорка. - Строит из себя, сидит... "Я ва-ас..." Кого это "вас"-то? А ты-то кто такой?
     - Я тебя учу, как лучше ориентироваться в новой обстановке, понял?
     - Научи лучше себя - как не трепаться. Не врать. А то звону наделал... Счас, если приедем и там никакой трехкомнатной квартиры не окажется, - Егорка постучал пальцем по рулю, - обратно пойдешь пешком.
     - Ладно. Но если все будет, как я говорил, я те... Ты принародно, в клубе, скажешь со сцены: "Товарищи, зря мы не верили Саньке Журавлеву - он не врал". Идет?
     - Едет, - буркнул мрачный Егорка.
     - Черти! - в сердцах сказал Санька. - Сами живут... как при царе Горохе и других не пускают.
     Приехали в город засветло.
     "Направо". "Налево". "Прямо!" - командовал Санька. Он весь подсобрался, в глазах появилась решимость: он слегка трусил. Егорка искоса взглядывал на него, послушно поворачивал "влево", "вправо"... Он видел, что Санька вибрирует, но помалкивал. У него у самого сердце раза два сжалось в недобром предчувствии.
     - Узнаю ресторан "Колос", - торжественно сказал Санька. - Тут, по-моему, опять налево. Да, иди налево.
     - Адрес-то не знаешь, что ли?
     - Адресов я никогда не помнил - на глаз лучше всего.
     Еще покрутились меж высоких спичечных коробков, поставленных стоймя... И подъехали к одному, и остановились.
     - Вот он, подъездик, - негромко сказал Санька. - Голубенький, с козырьком.
     Посидели немного в кабине.
     - Ну? - спросил Егорка.
     - Счас... Она, наверно, на работе, - неуверенно сказал Санька. - Сколько счас?
     - Вез двадцати девять.
     - У нее самый разгар работы...
     - Ну-у... начинается. Уже очко работает?
     - Пошли! - скомандовал Санька. - Пошли, теленочек, пошли. Если дома нет, поедем в ресторан. Поднялись на четвертый этаж пешком.
     - Так, - сказал Санька. Он волновался. - Следи за мной: как я, так и ты, но малость, скромнее. Как будто ты мой бедный родственник... Фу! Волнуюсь, стерва. А чего волнуюсь? Упэред! - И он нажал беленький пупочек звонка.
     За дверью из тишины послышались остренькие шажочки.
     - Паркет, знаешь, какой!.. - успел шепнуть Санька.
     В двери очень долго поворачивался и поворачивался ключ - может, не один?
     Санька нервно подмигнул Егорке.
     Наконец дверь приоткрылась... Санька растянул большой рот в улыбке, хотел двинуть дверь, чтоб она распахнулась приветливее, но она оказалась на цепочке.
     - Кто это? - тревожно и недовольно спросили из-за двери. Женщина спросила.
     - Ира... это я! - сказал Санька ненатуральным голосом. И улыбку растянул еще шире. Можно сказать, что на лице его в эту минуту были нос и улыбка, остальное - морщины.
     - Боже мой! - зло и насмешливо сказал голос за дверью (Егорка не видел из-за Саньки лицо женщины), и дверь захлопнулась и резко, сухо щелкнула.
     Санька ошалел... Посмотрел растерянно на Егорку.
     - Ё-моё! - сказал он. - Она что, озверела?
     - Может, не узнала? - без всякого ехидства подсказал Егорка.
     Санька еще раз нажал на белый пупочек. За дверью молчали. Санька давил и давил на кнопочку. Наконец послышались шаги - тяжелые, мужские. Дверь опять открылась, но опять мешал цепок. Выглянуло розовое мужское лицо. Мужчина боднул строгим взглядом Саньку... Потом глаза его обнаружили мрачноватого Егорку и - быстро-быстро - поискали, нет ли еще кого? И, стараясь, чтоб вышло зло и страшно, спросил:
     - В чем дело?
     - Позови Ирину, - сказал Санька.
     Мужчина мгновение решал, как поступить... Из глубины квартиры ему что-то сказали. Мужчина резко захлопнул дверь. Санька тут же нажал на кнопку звонка и не отпускал. Дверь опять раскрылась.
     - Что, выйти накостылять, что ли?! - уже всерьез злобно сказал мужчина.
     Санька подставил ногу под дверь, чтобы мужчина не сумел ее закрыть.
     - Выйди на минутку, - сказал он. - Я спрошу кое-что.
     Мужчина чуть отступил и всем телом ринулся на дверь... Санька взвыл. Егорка с этой стороны - точно так, как тот за дверью, - откачнулся и саданул дверь плечом. Санька выдернул ногу и тоже навалился плечом на дверь.
     - Семен! - заполошно крикнул мужчина.
     Пока Семен бежал в тапочках на зов товарища, молодые деревенские бычки поднатужились тут... Цепочка лопнула.
     - Руки вверх! - заорал Санька, ввалившись в коридор.
     Мужчина с розовым лицом попятился от них... Мужчина в тапочках тоже резко осадил бег. Но тут вперед с визгом вылетела коротконогая женщина с могучим торсом.
     - Во-он! - Странно, до чего она была легкая при своей тучности и до чего же пронзительно она визжала. - Вон отсюда, сволочи!! Звоните в милицию! Я звоню в милицию! - Женщина так же легко ускакала звонить.
     - Пошли, Санька, - сказал Егорка.
     Санька не знал, как подумать про все это.
     - Пошли, - еще сказал Егор.
     - Нет, не пошли-и, - свирепо сказал розоволицый. И стал надвигаться на Саньку. - Нет, не пошли-и... Так просто, да? Семен, заходи-ка с той стороны. Окружай хулиганов!
     Человек в тапочках пошел было окружать. Но тут вернулся от двери Егор...
     ...Из "окружения" наши орлы вышли, но получили по пятнадцать суток. А у Егорки и права на полгода отняли - за своевольную поездку в город. Странно, однако, что деревенские после всего этого в Санькину историю полностью поверили. И часто просили рассказать, как он гужевался в городе три дня и три ночи. И смеялись.
     Не смеялся только Егорка: без машины стал меньше зарабатывать.
     - Дурак, поперся, - ворчал он. - На кой черт?
     - Егор, а как баба-то? Правда, что ли, шибко красивая?
     - Да я и разглядеть-то не успел как следует: прыгал какой-то буфет по квартире...
     - А квартирка-то, правда, что ли, такая шикарная?
     - Квартирка шикарная. Квартиру успел разглядеть. Квартира шикарная.
     Санька долго еще ходил по деревне героем.