Василий Шукшин
     
     ЗАБУКСОВАЛ
     
     
     Совхозный механик Роман Звягин любил после работы полежать на самодельном диване, послушать, как сын Валерка учит уроки. Роман заставлял сына учить вслух, даже задачки Валерка решал вслух.
     - Давай, давай, раскачивай барабанные перепонки - больше влезет, - говорил отец.
     Особенно любил Роман уроки родной литературы. Тут мыслям было раздольно, вольно... Вспоминалась невозвратная молодость. Грустно становилось.
     Однажды Роман лежал так на диване, курил и слушал. Валерка зубрил "Русь-тройку" из "Мертвых душ".
     - "Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился... "Нет, это не надо, - сказал сам себе Валерка. И дальше: - "Эх, кони, кони, - что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню - дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится, вся вдохновенная богом!.. Русь, куда же несешься ты? Дай ответ!.. Не дает ответа. Чудным звоном заливается."
     - Не торопись, - посоветовал отец. - Чешешь, как... Вдумывайся! Слова-то вон какие хорошие.
     Роман вспомнил, как сам он учил эту самую "Русь-тройку", таким же дуроломом валил, без всякого понятия, - лишь бы отбарабанить.
     - Потом жалеть будешь...
     - Кого жалеть?
     - Что вот так учился - наплевательски. Пожалеешь, да поздно будет.
     - Я же учу! Чего ты?
     - С толком надо учить, а у тебя одна улица на уме. Куда она денется, твоя улица? Никуда она не денется. А время пропустишь...
     - Хо-о, ты чего?
     - Ничего, не хокай - учи.
     - А я что делаю?
     - Повнимательней, говорю, надо, а не так!.. лишь бы отбрехаться.
     Валерка подстегнул дальше свою "тройку", а Роман - опять за думы. И сладкие это думы, и в то же время какие-то... нерадостные. Половину жизни отшагал - и что? Так, глядишь, и вторую протопаешь - и ничегошеньки не случится. Роман даже взволновался - так вдруг ясно представилось, как он дотопает до конца ровной дорожки и... ляжет. Роман сел на диване. И очень даже просто - ляжешь и вытянешь ноги, как недавно вытянул Егор Звягин, двоюродный брат... Да-а.
     А в уши сыпалось Валеркино:
     - "...Дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились..."
     Вдруг - с досады, что ли, со злости ли - Роман подумал: "А кого везут-то? Кони-то? Этого... Чичикова?" Роман даже привстал в изумлении... Прошелся по горнице. Точно, Чичикова везут. Этого хмыря везут, который мертвые души скупал, ездил по краю. Елкина мать!.. вот так троечка!
     - Валерк! - позвал он. - А кто на тройке-то едет?
     - Селифан.
     - Селифан-то Селифан! То ж - кучер. А кого он везет-то, Селифан-то?
     - Чичикова.
     - Так... Ну? А тут - Русь-тройка... А?
     - Ну. И что?
     - Как что? Как что?! Русь-тройка, вес гремит, все заливается, а в тройке - прохиндей, шулер...
     До Валерки все никак ни доходило - и что?
     - Да как же?! - по-настоящему заволновался Роман, но спохватился, махнул рукой. - Учи. Задали, значит, учи. - И чтоб не мешать сыну, вышел из горницы. А изумление все нарастало. Вот так номер! Мчится, вдохновенная богом! - а везет шулера. Это что же выходит? - не так ли и ты, Русь?.. Тьфу!..
     Роман походил по прихожей комнате, покурил... Поделиться своей неожиданной странной догадкой не с кем. А очень захотелось поделиться с кем-нибудь. Тут же явный недосмотр. Мчимся-то мчимся, елки зеленые, а кого мчим? Можно же не так, все понять. Можно понять... Ну и ну! Ромину прямо нснтерпсж сделалось. Он вспомнил про школьного учителя Николая Степановича. Сходить?..
     - Валерк! - заглянул в горницу. - Николай Степаныч дома?
     - Не знаю. А что? - испугался Валерка.
     - Да ничего, учи. Сразу струсил... Чего боишься-то? Набедокурил опять чего-нибудь?
     - Никого не набедокурил. Чего ты?
     - Он в район не собирался ехать?
     - Не знаю.
     Роман пошел к учителю.
     Николай Степаныч был дома, возился в сарае с каким-то хламом. Они с Романом были хорошо знакомы, учитель частенько просил механика насчет машины - съездить куда-нибудь.
     - Здравствуйте, Николай Степаныч.
     - Здравствуйте, Роман Константиныч! - Учитель отряхнул пыльные руки, вышел к двери сарая, к свету. - Потерял одну штуку... извозился весь.
     - Николай Степаныч, - сразу приступил Роман к делу, - слушал я счас сынишку... "Русь-тройку" учит...
     - Так.
     - И чего-то я подумал: вот летит тройка, все удивляются, любуются, можно сказать, дорогу дают - Русь-тройка! Там прямо сравнивается. Другие державы дорогу дают...
     - Так...
     - А кто в тройке-то? - Роман пытливо уставился в глаза учителю. - Кто едет-то? Кому дорогу-то?..
     Николай Степаныч пожал плечами.
     - Чичиков едет...
     - Так это Русь-то - Чичикова мчит? Это перед Чичиковым шапки все снимают?
     Николай Степаныч засмеялся. Но Роман все смотрел ему в глаза - пытливо и требовательно.
     - Да нет, - сказал учитель, - при чем тут Чичиков?
     - Ну, а как же? Тройке все дают дорогу, все расступаются...
     - Русь сравнивается с тройкой, а не с Чичиковым. Здесь имеется... Здесь - движение, скорость, удалая езда - вот что Гоголь подчеркивает. При чем тут Чичиков?
     - Так он же едет-то, Чичиков!
     - Ну и что?
     - Да как же? Я тогда не понимаю: Русь-тройка, так же, мол... А в тройке - шулер. Какая же тут гордость?
     Николай Степаныч, в свою очередь, посмотрел на Романа... Усмехнулся.
     - Как-то вы... не с того конца зашли,
     - Да с какого ни зайди, - в тройке-то Чичиков. Ехай
     там, например... Стенька Разин, - все понятно. А тут - ездил по краю...
     - По губернии.
     - Ну, по губернии. А может. Гоголь так и имел в виду: подсуроплю, мол: пока догадаются, меня уж живого не будет. А?
     Николай Степаныч опять засмеялся.
     - Как-то... неожиданно вы все это поняли. Странный какой-то настрой... Чего вы?
     - Да вот влетело в башку!..
     - Все просто, повторяю: Гоголь был захвачен движением, и пришла мысль о Руси, о ее судьбе...
     - Да это-то я понимаю.
     - Ну, а что тогда? Лирическое отступление, конец первого тома... Он собирался второй писать. Чичикова он уже оставил - до второго тома...
     - В тройке оставил-то, вот что меня... это... и заскребло-то. Как же так, едет мошенник, а... Нет, я понимаю, что тут можно объяснить: движение, скорость, удалая езда... Черт его знает, вообще-то! Ведь и так тоже можно подумать, как я.
     - Да подумали уже... чего еще? Можно, конечно. Но это уже будет - за Гоголя. Он-то так не думал.
     - Ну, его теперь не спросишь: думал он так или не думал? Да нет, даже не в этом дело: может, не думал. Но вот влетело же мне в голову!
     - Надо сказать, чо за всю мою педагогическую деятельность, сколько я ни сталкивался с этим отрывком, ни разу вот так вот не подумал. И ни от кого не слышал. - Николай Степаныч улыбнулся. - Вот ведь!.. И так можно, оказывается, понять. Нет, в этом, пожалуй, ничего странного нет... Вы сынишке-то сказали об этом?
     - Нет. Ну, зачем я буду?..
     - Не надо. А то... Не надо.
     Роман достал папиросы, угостил учителя. Закурили.
     - Чего потеряли-то? - спросил Роман.
     - Да потерял одну штукенцию... штатив от фотоаппарата. Хочу закат на цвет попробовать снять... Не закаты, а прямо пожары какие-то. И вот - потерял, забросил куда-то.
     - Закаты теперь дивные, - сказал Роман. - А для чего штатив-то?
     - А выдержку-то нужно большую давать. На руках же я не смогу.
     - А-а, да. Весной почему-то закаты всегда красивые.
     - Да. - Учитель посмотрел на Романа и опять несильно рассмеялся. - Чичиков, да?.. Странно, честное слово. Надо же додуматься!
     Роман тоже усмехнулся, хотел было опять воскликнуть: "Ну, а кто едет-то?! Кто?" Но не стал. Несерьезно все это, в самом деле. Ребячество какое-то.
     - А ведь сами небось учили?
     - Учил! Помню прекрасно, как зубрил тоже... А через тридцать лет только дошло. - Роман покачал головой. Пожал руку учителю и пошел домой.
     Он - не то что успокоился, а махнул рукой и даже слегка пристыдил себя: "Делать нечего: бегаю, как дурак, волнуюсь - Чичикова везут или не Чичикова?" И опять как проклятие навалилось - подумал: "Везут-то Чичикова, какой же вопрос?"
     - Тьфу! - Роман бросил окурок и полез опять за пачкой. - Вот наказание-то! Это ж надо так... забуксовать. Вот же зараза-то еще - прилипла. Надо же!..