Василий Шукшин
     
     Игнаха приехал
     
     В начале августа в погожий день к Байкаловым приехал сын Игнатий. Большой, красивый, в черном костюме из польского крепа. Пинком распахнул ворота - в руках по чемодану, - остановился, оглядел родительский двор и гаркнул весело:
     - Здорово, родня!
     Молодая яркая женщина, стоявшая за ним, сказала с упреком:
     - Неужели нельзя потише?.. Что за манера!
     - Ничего-о, - загудел Игнатий, - сейчас увидишь, как обрадуются.
     Из дому вышел квадратный старик с огромными руками. Тихо засмеялся и вытер рукавом глаза.
     - Игнашка!.. - сказал он и пошел навстречу Игнатию. Игнатий бросил чемоданы. Облапали друг друга, трижды - крест-накрест - поцеловались. Старик опять вытер глаза.
     - Как надумал-то?
     - Надумал.
     - Сколько уж не был? Лет пять, однако. Мать у нас захворала, знаешь... В спину что-то вступило...
     Отец и сын глядели друг на друга, не могли наглядеться. О женщине совсем забыли. Она улыбалась и с интересом рассматривала старика.
     - А это жена, что ли? - спросил наконец старик.
     - Жена, - спохватился Игнатий. - Познакомься.
     Женщина подала старику руку. Тот осторожно пожал ее.
     - Люся.
     - Ничего, - сказал старик, окинув оценивающим взглядом Люсю.
     - А?! - с дурашливой гордостью воскликнул Игнатий.
     - Пошли в дом, чего мы стоим тут! - Старик первым двинулся к дому.
     - Как мне называть его? - тихо спросила Люся мужа.
     Игнатий захохотал.
     - Слышь, тять!.. Не знает, как называть тебя!
     Старик тоже засмеялся.
     - Отцом вроде довожусь... - Он молодо взошел на крыльцо, заорал в сенях: - Мать, кто к нам приехал-то!
     В избе на кровати лежала горбоносая старуха, загорелая и жилистая. Увидела Игнатия - заплакала.
     - Игнаша, сынок... приехал...
     Сын наскоро поцеловал мать и полез в чемоданы. Гулкий сильный голос его сразу заполнил всю избу.
     - Шаль тебе привез... пуховую. А тебе, тять, сапоги. А Маруське - во!.. А это Ваське... Все тут живы-здоровы?
     Отец с матерью, для приличия снисходительно улыбаясь, с интересом наблюдали за движениями сына - он все доставал и доставал из чемоданов.
     - Все здоровы. Мать вон только... - Отец протянул длинную руку к сапогам, бережно взял один и стал щупать, мять, поглаживать добротный хром. - Ничего товар... Васька износит. Мне уж теперь ни к чему такие.
     - Сам будешь носить. Вот Маруське еще на платье. - Игнатий выложил все, присел на табурет. Табурет жалобно скрипнул под ним. - Ну, рассказывайте, как живете? Соскучился без вас.
     - Соскучился, так раньше бы приехал.
     - Дела, тятя.
     - Дела... - Отец почему-то недовольно посмотрел на молодую жену сына. - Какие уж там дела-то!..
     - Ладно тебе, отец, - сказала мать. - Приехал - и-то слава Богу.
     Игнатию не терпелось рассказать о себе, и он воспользовался случаем возразить отцу, который, судя по всему, не очень высоко ставил его городские дела. Игнатий был борцом в цирке. В городе у него была хорошая квартира, были друзья, деньги, красивая жена...
     - Ты говоришь: "Какие там дела!" - заговорил Игнатий, положив ногу на ногу и ласково глядя на отца. - Как тебе объяснить? Вот мы, русские, крепкий ведь народишка! Посмотришь на другого - черт его знает!.. - Игнатий встал, прошелся по комнате. - В плечах сажень, грудь как у жеребца породистого, - силен! Но чтобы научиться владеть этой силой, освоить технику, выступить где-то на соревнованиях - это Боже упаси! Он будет лучше в одиночку на медведя ходить. Дикости еще много в нашем народе. О культуре тела никакого представления. Физкультуры боится как черт ладана. Я же помню, как мы в школе профанировали ее. - С последними словами Игнатий обратился к жене.
     Как-то однажды Игнатий набрел на эту мысль - о преступном нежелании русского народа заниматься физкультурой, кому-то высказал ее, его поддержали. С тех пор он так часто распространялся об этом, что, когда сейчас заговорил и все о том же, жена его заскучала и стала смотреть в окно.
     - ... Поэтому, тятя, как ты хошь думай, но дело у меня важное. Может, поважнее Васькиного.
     - Ладно, - согласился отец. Он слушал невнимательно. - Мать, где там у нас?.. В лавку пойду.
     - Погоди, - остановил его Игнатий. - Зачем в лавку?
     Вкусив от сладостного плода поучений, он хотел было еще поговорить о том, что надо и эту привычку бросать русским людям: чуть что - сразу в лавку. Зачем, спрашивается? Но отец так глянул на него, что он сразу отступился, махнул рукой, вытащил из кармана толстый бумажник, шлепнул на стол:
     - На деньга!
     Отец обиженно приподнял косматые брови.
     - Ты брось тут, Игнаха!.. Приехал в гости - значит, сиди помалкивай. Что, у нас своих денег нету?
     Игнатий засмеялся.
     - Ладно, понял. Ты все такой же, отец.
     Сидели за столом, выпивали.
     Старик Байкалов размяк, облапал узловатыми ладонями голову, запел было:
     
     Зачем сидишь до полуночи У растворенного окна, Ох, зачем сидишь...
     
     Но замолчал. Некоторое время сидел, опустив на руки голову. Потом сказал с неподдельной грустью:
     - Кончается моя жизнь, Игнаха. Кончается! - Он ругнулся.
     Жена Игнатия покраснела и отвернулась к окну. Игнатий сказал с укором:
     - Тятя!
     - А ты, Игнат, другой стал, - продолжал отец, не обратив никакого внимания на упрек сына. - Ты, конечно, не замечаешь этого, а мне сразу видно.
     Игнатий смотрел трезвыми глазами на отца, внимательно слушал его странные речи.
     - Ты давеча вытащил мне сапоги... Спасибо, сынок! Хорошие сапоги...
     - Не то говоришь, отец, - сказал Игнатий. - При чем тут сапоги?
     - Не обессудь, если не так сказал, - я старый человек. Ладно, ничего. Васька скоро придет, брат твой... Здоровый он стал! Он тебя враз сомнет, хоть ты и про физкультуру толкуешь. Ты жидковат против Васьки. Куда там!..
     Игнатий засмеялся; к нему вернулась его необидная веселая снисходительность.
     - Посмотрим, посмотрим, тятя.
     - Давай еще по маленькой? - предложил отец.
     - Нет, - твердо сказал Игнатий.
     - А! Вот муж какой у тебя! - не без гордости заметил старик, обращаясь к жене Игнатия. - Наша порода - Байкаловы. Сказал "нет" - значит все. Гроб! Я такой же был. Вот еще Васька придет. А еще у нас Маруська есть. Та покрасивше тебя будет, хотя она, конечно, не расфуфыренная...
     - Ты, отец, разговорился что-то, - урезонила жена старика. - Совсем уж из ума стал выживать. Черт-те чего мелет. Не слушайте вы его, брехуна.
     - Ты лежи, мать, - беззлобно огрызнулся старик. - Лежи себе, хворай. Я тут с людьми разговариваю, а ты нас перебиваешь.
     Люся поднялась из-за стола, подошла к комоду и стала разглядывать патефонные пластинки. Ей, видно, было неловко.
     Игнатий тоже встал. Завели патефон. Поставили "Грушицу".
     Молчали. Слушали.
     Старший Байкалов смотрел в окно, о чем-то невесело думал.
     Вечерело. Горели розовым нежарким огнем стекла домов. По улице, поднимая пыль, с ревом прошло стадо. Корова Байкаловых подошла к воротам, попробовала поддеть их рогом - не получилось. Она стояла и мычала. Старик смотрел на нее и не двигался. Праздника почему-то не получилось. А он давненько поджидал этого дня - думал, будет большой праздник. А сейчас сидел и не понимал: почему же не вышло праздника? Сын приехал какой-то не такой. В чем не такой? Сын как сын, подарки привез. И все-таки что-то не то.
     Пришла Марья - рослая девушка, очень похожая на Игнатия. Увидев брата, просияла радостной сдержанной улыбкой.
     - Ну здравствуй, здравствуй, красавица! - забасил Игнатий, несколько бесцеремонно разглядывая взрослую сестру. - Ведь ты же невеста уже!
     - Будет тебе, - степенно сказала Марья и пошла знакомиться с Люсей.
     Старик Байкалов смотрел на все это, грустно сощурившись.
     - Сейчас Васька придет, - сказал он. Он ждал Ваську. Зачем ему нужно было, чтобы скорей пришел его младший сын, он не знал.
     Молодые ушли в горницу и унесли с собой патефон. Игнатий прихватил туда же бутылку красного вина и закуску.
     - Выпью с сестренкой, была не была!
     - Давай, сынок, это ничего. Это полезно, - миролюбиво сказал отец.
     Начали приходить бывшие друзья и товарищи Игнатия. Тут-то бы и начаться празднику, а праздник все не наступал. Приходили, здоровались со стариком и проходили в горницу, заранее улыбаясь. Скоро там стало шумно. Гудел могучий бас Игнатия, смеялись женщины, дребезжал патефон. Двое дружков Игнатия сбегали в лавку и вернулись с бутылками и кульками.
     "Сейчас Васька придет", - ждал старик. Не было у него на душе праздника - и все тут.
     Пришел наконец Васька - огромный парень с открытым крепким лицом, загорелый, грязный. Васька походил на отца, смотрел так же - вроде угрюмо, а глаза добрые.
     - Игнашка приехал, - встретил его отец.
     - Я уж слышал, - сказал Васька, улыбнулся и тряхнул русыми спутанными волосами. Сложил в угол какие-то железяки, выпрямился.
     Старик поднялся из-за стола, хотел идти в горницу, но сын остановил его:
     - Погоди, тять, дай я хоть маленько ополоснусь. А то неудобно даже.
     - Ну, давай, - согласился отец. - А то верно - он нарядный весь, как этот... как артист.
     И тут из горницы вышел Игнатий с женой.
     - Брательник! - заревел Игнатий, растопырив руки. - Васька! - И пошел на него.
     Васька покраснел, как девица, засмеялся, переступил с ноги на ногу.
     Игнатий обнял его.
     - Замараю, слушай. - Васька пытался высвободиться из объятий брата, но тот не отпускал.
     - Ничего-о!.. Это трудовая грязь, братка. Дай поцелую тебя, окаянная душа! Соскучился без вас.
     Братья поцеловались.
     Отец смотрел на сыновей, и по щекам его катились слезы. Он вытер их и громко высморкался.
     - Он тебе подарки привез, Васька, - громко сказал отец, направляясь к чемоданам.
     - Брось, тятя, какие подарки! Ну давай, что ты должен делать-то? Умываться? Умывайся скорей. Выпьем сейчас с тобой. Вот! Видела Байкаловых?
     - Игнатий легонько подтолкнул жену к брату. - Знакомьтесь.
     Васька покраснел пуще прежнего - не знал: подавать яркой женщине грязную руку или нет. Люся сама взяла его руку и крепко пожала.
     - Он у нас стеснительный, - пояснил отец.
     Васька осторожно кашлянул в кулак, негромко, коротко засмеялся; он готов был провалиться сквозь землю от таких объяснений отца.
     - Тятя... скажет тоже.
     - Иди умывайся, - сказал отец.
     - Да, пойду маленько... того...
     Васька пошел в сени.
     Игнатий двинулся за ним.
     - Пойдем, полью тебе по старой памяти!
     Отец тоже вышел на улицу.
     Умываться решили идти на Катунь - она протекала под боком, за огородами.
     - Искупаемся? - предложил Игнатий и похлопал себя ладонями по могучей груди.
     Шли огородами по извилистой, едва приметной тропке в буйной картофельной ботве.
     - Ну как живете-то? - басил Игнатий, шагая вразвалку между отцом и братом.
     Васька опять коротко засмеялся. Он как-то странно смеялся: не то смеялся, не то покашливал смущенно. Он был очень рад брату.
     - Ничего.
     - Хорошо живем! - воскликнул отец. - Не хуже городских.
     - Ну и слава Богу! - с чувством сказал Игнатий. - Василий, ты, говорят, нагулял тут силенку?
     Василий опять засмеялся.
     - Какая силенка!.. Скажешь тоже. Как ты-то живешь?
     - Я хорошо, братцы! Я совсем хорошо. Как жена моя вам? Тять?
     - Ничего. Я в них не шибко понимаю, сынок. Вроде ничего.
     - Хорошая баба, - похвалил Игнатий. - Человек хороший.
     - Шибко нарядная только. Зачем так?
     Игнатий оглушительно захохотал.
     - Обыкновенно одета! По-городскому, конечно. Поотстали вы в этом смысле.
     - Чего-то ты много хохочешь, Игнат, - заметил старик. - Как дурак какой.
     - Рад, поэтому смеюсь.
     - Рад... Мы тоже рады, да не ржем, как ты. Васька вон не рад, что ли?
     - Ты когда жениться-то будешь, Васька? - спросил Игнатий.
     - Он сперва в армию сходит, - сказал отец.
     - Ты это... когда пойдешь в армию, сразу записывайся в секцию, - посоветовал старший брат. - Я же так начал. Тренер толковый попадется - можешь вылезти.
     Васька слушал, неопределенно улыбался.
     Пришли к реке.
     Игнатий первый скинул одежду, обнажив свое красивое тренированное тело, попробовал ногой воду, тихонько охнул.
     - Мать честная! Вот это водичка.
     - Что? - Васька тоже разделся. - Холодная?
     - Ну-ка, ну-ка? - заинтересовался Игнатий. Подошел к Ваське и стал его похлопывать и осматривать со всех сторон, как жеребца.
     Васька терпеливо стоял, смотрел в сторону, беспрерывно поправляя трусы, посмеивался.
     - Есть, - заключил Игнатий. - Давай попробуем?
     - Да ну! - Васька недовольно тряхнул волосами.
     - А чего, Васька? Поборись! - Отец с упреком смотрел на младшего.
     - Бросьте вы, на самом деле, - упрямо и серьезно сказал Васька. - Чего ради сгребемся тут? На смех людям?
     - Тьфу! - рассердился отец. - Ты втолкуй ему, Игнат, ради Христа! Он какой-то телок у нас - всего стесняется.
     - А чего тут стесняться-то? Если бы мы какие-нибудь дохлые были, тогда действительно стыдно.
     - Объясни вот ему!
     Васька нахмурился и пошел к воде. Сразу окунулся и поплыл, сильно загребая огромными руками; вода вскипала под ним.
     - Силен! - с восхищением сказал Игнатий.
     - Я ж тебе говорю!
     Помолчали, глядя на Ваську
     - Он бы тебя уложил.
     - Не знаю, - не сразу ответил Игнатий. - Силы у него больше - это ясно.
     Отец сердито высморкался на песок. Игнатий постоял еще немного и тоже полез в воду. А отец пошел ниже по реке, куда выплывал Васька. Когда Васька вышел на берег, они о чем-то негромко и горячо заговорили. Отец доказывал свое, даже прижимал к груди руки, Васька бубнил свое. Когда Игнатий доплыл к ним, они замолчали.
     Игнатий вылез из воды и задумчиво стал смотреть на далекие синие горы, на многочисленные острова.
     - Катунь-матушка, - негромко сказал он.
     Васька и отец тоже посмотрели на реку.
     На той стороне, на берегу, сидела на корточках баба с высоко задранной юбкой, колотила вальком по белью, ослепительно белели ее тупые круглые коленки.
     - Юбку-то спусти маленько, эй! - крикнул старик.
     Баба подняла голову, посмотрела на Байкаловых и продолжала колотить вальком по белью.
     - Вот халда! - с восхищением сказал старик. - Хоть бы хны ей.
     Братья стали одеваться.
     Хмель у Игнатия прошел. Ему что-то грустно стало.
     - Чего ты такой? - спросил Васька, у которого, наоборот, было очень хорошее настроение.
     - Не знаю. Так просто.
     - Не допил, поэтому, - пояснил старик. - Ни два, ни полтора получилось.
     - Черт его знает! Не обращайте внимания. Давайте посидим, покурим...
     Сели на теплые камни. Долго молчали, глядя на быстротекущие волны. Они лопотали у берега что-то свое, торопились.
     Солнце село на той стороне, за островами. Было тихо. Только всплескивали волны, кипела река да удары валька по мокрому белью - гулкие, смачные - разносились над рекой.
     Трое смотрели на родную реку, думали каждый свое.
     Игнатий присмирел. Перестал хохотать, не басил.
     - Что, Вася? - негромко спросил он.
     - Ничего. - Васька бросил камешек в воду.
     - Все пашешь?
     - Пашем.
     Игнатий тоже бросил в воду камень. Помолчали.
     - Жена у тебя хорошая, - сказал Васька. - Красивая.
     - Да? - Игнатий оживился, с любопытством, весело посмотрел на брата. Сказал неопределенно: - Ничего. Тяте вон не нравится.
     - Я не сказал, что не нравится, чего ты зря? - Старик неодобрительно посмотрел на Игнатия. - Хорошая женщина. Только, я считаю, шибко фартовая.
     Игнатий захохотал.
     - А ты знаешь, что такое фартовая-то?
     Отец отвернулся к реке, долго молчал - обиделся. Потом повернулся к Ваське и сказал сердито:
     - Зря ты не поборолся с ним.
     - Вот привязался! - удивился Васька. - Ты что?
     - Заело что-то тятю, - сказал Игнатий, - что-то не нравится ему.
     - Что мне не нравится? - повернулся к нему отец.
     - Не знаю. На душе у тебя что-то не так, я же вижу.
     - Ну и видь! Ты шибко умный стал, прямо спасу нет. Все ты видишь, все понимаешь!
     - Будет вам! - сказал Васька. - Чего взялись? Нашли время.
     - Да ну его! - Отец засморкался и полез за кисетом. - Приехал, расхвастался тут, подарков навез... подумаешь!
     - Тять, да ты что в самом деле?!
     Игнатий даже привстал от удивления. Васька незаметно толкнул его в бок - не лезь. Игнатий сел и вопросительно посмотрел на Ваську. Тот поднялся, отряхнул песок со штанов, посмотрел на отца.
     - Пошли? Тять...
     - У тебя деньги есть? - спросил тот.
     - Есть. Пошли...
     Старик поднялся и, не оглядываясь, пошел первым по тропе, ведущей к огородам.
     - Чего он? - Игнатия не на шутку встревожило настроение отца.
     - Так... Ждал тебя долго. Сейчас пройдет. Песню спой с ним какую-нибудь. - Васька улыбнулся.
     - Какую песню? Я их перезабыл все. А ты поешь с ним песни?
     - Да я ж шутейно. Я сам не знаю, чего он... Пройдет.
     Опять шли по огородам друг за другом, молчали. Игнатий шел за отцом, смотрел на его сутулую спину и думал почему-то о том, что правое плечо у отца ниже левого, - раньше он не замечал этого.
     
     
     Copyright (c) 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского