Василий Шукшин            Капроновая елочка            Двое стояли на тракте, ждали попутную машину. А машин не было. Час назад проехали две груженые - не остановились. И больше не было. А через восемь часов - Новый год.      Двое, отвернувшись от ветра, топтались на месте, хлопали рукавицами... Было морозно.      - Кхах!.. Не могу больше, - сказал один. - Айда греться, ну ее к черту все. Что теперь, подыхать, что ли?      Метрах в двухстах была чайная, туда они и направились.      Впереди, припадая на одну ногу, шагал тот, который предложил идти греться. При своей хромоте он шел как-то очень аккуратно, ловко, ладно. Следом, заложив руки за спину, вышагивал мужик метра в два с лишним. Шагавший впереди то и дело оглядывался на тракт; второй сосредоточенно смотрел себе под ноги. Оба были из одной деревни, из Буланова, оба утром приехали в город по своим делам и договорились вместе уехать. Тот, что пониже, работал кладовщиком в Булановской РТС, другой - кузнецом в той же РТС. Кладовщика звали Павлом. Большого мужика - Федором.      - Я думаю, их совсем седня не будет, - сказал Павел. - Под Новый год ни один дурак никуда не поедет.      Федор промолчал.      В чайной было тепло и пусто.      Павел прошел к стойке. Федор для приличия обмахнул рукавицей валенки и тоже прошел к стойке.      - Налей по сто пятьдесят, - сказал Павел.      - Все еще не уехали? - без всякого интереса спросила буфетчица. (Они уже разок приходили греться.) - Не уехали. Новый год с тобой встречать будем. Согласная? - поинтересовался Павел.      Молодая толстая буфетчица налила два по сто пятьдесят, отрезала два куска хлеба и только после этого ответила:      - Много таких желающих найдется.      Павел сдвинул шапку на затылок, весело посмотрел на буфетчицу, сказал неопределенно:      - Да-а...      Выпили. Присели к столику, молча ели хлеб, макая его в солонку.      Вошел еще один посетитель, представительный мужчина в козлиной дохе, в новых негнущихся валенках, в папахе.      Сказал громко:      - С приближающимся! - У него, видно, было хорошее настроение.      Никто ему не ответил.      Мужчина подошел к стойке, расстегнул доху.      - Сто грамм, голубушка, и чего-нибудь... - вытянул шею, разглядывая полки.      - Чего-нибудь на зубок.      Павел толкнул коленом Федора, показал глазами на представительного мужчину. Федор кивнул. Этого человека они знали. Жила в их деревне одинокая вдова Нюра Чалова, добрая, приветливая баба. И вот этот самый человек ездил к ней из города по праздникам и в выходные дни. В городе у него была семья, дети, двое, кажется. Нюра знала это, но почему-то отказать не могла - принимала. Все жалели Нюру, а этого гуся осуждали.      Мужчина выпил водку, смачно крякнул и подсел с бутербродом к столику.      - Тоже ехать?      - Мгм.      - Нету машин?      - Мгм, - односложно отвечал Павел, в упор разглядывая мужчину.      - А что делать?      - ???      - Черт... Мне надо срочно в Буланово добраться. Что же делать-то?      Павел, продолжая нескромно разглядывать ухажера, спросил:      - Что, живешь там?      - Да нет... - Мужчине стало жарко, он приспустил с плеч доху. Павел увидел у него во внутренних карманах две бутылки водки. - В гости еду.      - Понятно, - значительно сказал Павел.      - Как же добираться-то будем? - сокрушался мужчина. - А вам не в Буланово?      - Пешком, - решительно сказал Павел, отвлекаясь от ухажера. - Я думаю, надо идти, Федор. А то прокукуем тут... А?      Федор задумчиво жевал.      - Вы тоже в Буланово? - еще раз спросил мужчина. Опять ему не ответили.      - Пойдем бором, часа через четыре дома будем. Дорогу я знаю.      - Сколько километров? - все пытался влезть в разговор мужчина. И опять на него не обратили внимания.      - Как, Федор?      - Пошли. - Федор поднялся.      - Так вы тоже в Буланово? Или куда?      - В Буланово, - сердито ответил Павел.      - Черт возьми совсем! - Мужчина потрогал в раздумье гладко выбритый, круглый, как пятка, подбородок. - Что же делать-то? Совсем не идут машины?      - Попробуй подожди, может, тебе повезет.      Павел с Федором пошли из чайной. Мужчина смотрел им вслед тоскливым взглядом.      - К Нюрке опять собрался, - сказал Павел, когда вышли на улицу. - Водка в карманах... Гад.      Федор сплюнул на снег, надвинул поглубже шапку.      - Всыпать разок хорошенько - перестанет ходить, - сказал он. Помолчал и добавил: - Нюрку только жалко.      - Она тоже хороша!.. Знает же, что у него семья, дети!..      - Та-а... чо ты ее осуждаешь? Ихное дело... слабые они. А он, видно, приласкал.      Отошли от чайной далеко уже, когда услышали сзади возглас:      - Э-э!      Их догонял ухажер.      - Ты глянь! - изумился Павел. - Идти хочет.      Федор ничего не сказал и не сбавил шага.      - Пошли!.. Иду с вами! - объявил ухажер таким тоном, точно он кого-то очень обрадовал этим своим решением.      Пошли втроем.      Окраина городка точно вымерла. Злой ветер загнал все живое под крыши, к камелькам. Под ногами путников громко взыкала мерзлая дорога.      - Я седня на заводе разговор слыхал: в девятьсот восьмом году не метеор в тайгу упал, а люди какие-то к нам прилетали. С другой планеты, - заговорил Павел, обращаясь к Федору.      - Ерунда все это, - авторитетно заявил ухажер. - Фантазия.      - Что-то у них испортилось, и произошел взрыв - малость не долетели, - продолжал Павел, не обращая внимания на замечания ухажера. - Как считаешь, Федор?      - А я откуда знаю?      - По-моему, люди были, - сам с собой стал рассуждать Павел. - Что-нибудь не рассчитали... Могло горючего не хватить.      - Сказки, - уверенно сказал ухажер. - Народу лишь бы поболтать, выдумывают всякие теории.      Павел обернулся к нему.      - Есть поумнее нас с тобой. Понял?      Ухажер не понял.      - Ну и что?      - А то, что не надо зря вякать. "Сказки"...      Ухажер, глядя сверху на Павла, снисходительно усмехнулся.      - Верь, верь, мне-то что.      - Каждый из себя ученого корчит... - Павел сердито высморкался. - Расплодилось ученых: в собаку кинь - в ученого попадешь.      Ухажер опять усмехнулся и посмотрел на Федора. И ничего не сказал. Замолчали. Под ногами тонко пела дорога: взык-взык, взык-взык... Ветер маленько поослаб.            Вышли за город. Остановились закурить.      - Теперь так: этот лесок пройдем, спустимся в лог, пройдем логом - ферма Светлоозерская будет. От той фермы дорога повернет вправо, к реке... Там пасека попадется. А там километров шесть - и Буланово, - объяснил Павел.      Пошли.      - А ты чего в городе делаешь? - спросил вдруг Федор, оглянувшись на ухажера.      - Как?      - Где работаешь-то?      - А? По снабжению. - Ухажер расправил плечи, весело посмотрел вперед. Положительно у него были хороши дела. Он радовался предстоящей встрече.      - Воруешь? - поинтересовался Павел.      - Зачем? - Снабженец не обиделся. - Кто ворует, тот в тюрьме сидит. А я, как видишь, вольный человек.      - Значит, умеешь.      - А к кому в гости идешь? - опять спросил Федор.      Снабженец ответил не сразу и неохотно.      - Так... к знакомым.      - Сколько ты, интересно, получаешь в месяц? - Павла взволновал вопрос: ворует этот человек или нет?      - Девятьсот восемьдесят. По-старому конечно.      - А семья какая?      - Четверо со мной.      - Жена работает?      - Нет.      - Давай считать, - зловеще сказал Павел. - Двое ребятешек - обуть, одеть: пару сот уходит в месяц? Уходит. Жена... тоже небось принарядиться любит: клади две сотни, а то и три. Пятьсот? Себе одеться - двести. Семьсот?.. А то и все девятьсот: выпить тоже, как видно, не за ворот льешь. Так? На пропитанье клади пять-шесть сот - сколько выходит? А ты одет-то вон как - одна доха небось тыщи две с половиной...      - Две семьсот, - не без гордости поправил снабженец.      - Вот!      - Уметь надо жить, дорогой товарищ. А это последнее дело: увидел, что человек хорошо живет, - значит, ворует. Легче всего так рассуждать.      - А где же ты берешь-то?!      - Уметь надо, я говорю. И без воровства умные люди крепко живут. Голову надо иметь на плечах.      Павел махнул рукой. И замолчал.            Прошли лесок. Остановились еще закурить. - Половинку прошли, - сказал довольный Павел и похлопал себя руками по бокам. - Счас там пельмешки заворачивают!.. Водочка в сенцах стоит, зараза. С морозца-то так оно это дело пойдет! Люблю празднички, грешная душа.      - А чего ты без жены в гости поехал? - спросил Федор, глядя на снабженца спокойно и презрительно.      Тот нехорошо прищурился, окинул громадного Федора оценивающим взглядом, сказал резко:      - А твое-то какое дело? - Он, видно, стал догадываться, куда клонит Федор.      - Что тебе до моей жены?      Федор и Павел удивленно посмотрели на своего попутчика: как-то он очень уж просто и глупо разозлился. Павел качнул головой.      - Не глянется.      - Мне до твоей жены нету, конечно, дела, - вяло согласился Федор. - Интересно просто.      Пошли дальше.      Прошли еще километра три-четыре, прошли лог, свернули вправо.      Стало быстро темнеть. И вместе с темнотой неожиданно потеплело. Небо заволоклось низкими тучами. Подозрительно тихо сделалось.      - Чувствуете, товарищи? - встревоженно сказал снабженец.      - Чувствуем! - насмешливо откликнулся Павел; они с Федором шли впереди.      Еще прошли немного.      Федор остановился, выплюнул на снег окурок, спокойно, ни к кому не обращаясь, сказал:      - Счас дунет.      - Твою мать-то, - заругался снабженец и оглянулся кругом - было совсем темно. И все та же зловещая давила тишина.      - Успеем, - сказал Павел. - Поднажмем малость.      Федор двинулся вперед. За ним - Павел и снабженец.      - А если не успеем? - спросил снабженец. - А?      - Отстань, ну тя! - обозлился Павел. - Трухнул уже?      Пошел снег. Поначалу сыпал сухой и мелкий, потом повалил густо, хлопьями. Все пространство от земли до неба наполнилось тихим шорохом.      Так продолжалось недолго. Стал дергать нехолодный ветер, и с каждым разом порывы его крепчали.      Через десять минут вверху загудело.      - Так, - сказал снабженец, останавливаясь. Но оба его спутника молча продолжали идти вперед. Снабженец догнал их.      Ветер сперва кружил: то в спину толкал, то с боков. Потом наладился встречный - в лоб. В ушах засвистело, в лицо полетели тысячи маленьких холодных пуль.      Дорогу перемело; ноги то и дело вязли в сугробе. Павел раза три отбегал в сторону, пропадая во тьме. Появлялся и кричал бодро:      - Верно идем!      А идти становилось все труднее. Ветер ревел, бил людей холодными мокрыми ладонями, пытался свалить с ног. Вверху нечто безобразно огромное, сорвавшееся с цепей, бесновалось, рыдало, выло...      Снабженец путался в длинной дохе, падал. Один раз упал и потерял рукавицу.      - Э-э! - заорал он, ползая в снегу - Подождите!      К нему подошел Федор. Долго вместе искали рукавицу. Нашли. Федор помог снабженцу подняться.      Павел топтался на снегу кругами - хотел понять: на дороге они или сбились.      - Где же пасека-то твоя?! - не скрывая раздражения, крикнул снабженец.      - Будет и пасека! Все будет... - ответил Павел. - Терпение! - Он надолго пропал в темноте.      Федор и снабженец стояли рядом, спинами к ветру.      - Трепач он, - сказал снабженец.      Федор повернул к нему голову.      - Я говорю, сбился он! - повторил снабженец.      Федор промолчал. Он знал это.      Неожиданно рядом появился Павел.      - Так, братики!.. - Он коротко и невесело хохотнул. - Маленько того... заблудились!      - Как? - спросил снабженец.      - Но я направление примерно знаю. Надо идти.      - Как заблудились?! - опять спросил снабженец.      - "Как! Как!" - озверел Павел. - Пасека должна быть, а ее нету, вот как! Заладил, блохастый!      - Ты что, смеешься, что ли?      - Пошли! - скомандовал Павел. - Главное, идти, не стоять. Я направление знаю: на ветер надо идти.      Федор послушно двинулся вперед - на ветер.      - Да куда идти?! Куда идти?! - перекрывая вой ветра, заорал снабженец. - Вы что, маленькие, что ли?!      Ему не ответили. Двое удалялись от него. Он догнал их, схватился за полушубок Федора, быстро заговорил:      - Надо счас в снег зарыться, переждать!.. Я слышал, так делают. Мы же пропадем иначе. Выбьемся из сил и пропадем! Он же не знает, куда идти!..      Федор, не оборачиваясь, крикнул:      - Ничо, шагай!      С полчаса медленно, с отчаянным злым упорством шли навстречу ветру, проваливаясь по колено в снег.      Ветер неистовствовал.      Павел остановился наконец, долго соображал, бессмысленно вглядываясь в ревущую тьму.      - Ну?! - крикнул Федор.      - Придется выходить на тракт. На деревню можем не попасть - ни черта не видно! Сворачиваем! - распорядился он.      - Сволочь! - громко сказал снабженец.      Это услышали; Павел повернулся и пошел было к нему, но Федор подтолкнул его вперед.      - Дерьмо собачье, - проворчал Павел.      Опять трое, перегнувшись пополам, медленно побрели по целику. Ветер теперь бил слева. Еще прошло какое-то время.      - Я больше не могу! - заявил снабженец. - Все!      Остановились.      - Как это не можешь? - спросил Павел.      - Не могу! Ясно?.. - Снабженец глотнул ветра, закашлялся. - Надо же... кха-кха-кха!.. Надо ж понимать, идиоты! Никуда нам не выйти! - Он сел на снег и согнулся в новом приступе кашля. - Я зароюсь в снег и пережду.      К нему подошел Павел. Склонился.      - Идти надо, чего ты слюни-то распустил! Куда зароешься, дура сырая?.. Замерзнешь тут, как кочерыжка, и все. Он на сутки зарядил, не меньше. Идти надо!      - - Уйди от меня, трепач! - взвизгнул снабженец и заматерился.      Павел облапил его, стал поднимать.      - Пойде-ешь!.. Как Исусик пойдешь у меня, ухажер сучий. Я те зароюсь...      Снабженец отчаянно упирался, хрипло, всхлипами дышал... Плюнул в лицо Павлу.      - Гад! Завел!..      Павел развернулся и навесил снабженцу в челюсть. Тот упал в снег. Федор, стоявший до этого в сторонке, подошел к ним, оттолкнул Павла. Взяв снабженца за грудки, поднял.      - Кому сказано: идти! А то, если я разок вмажу, от тебя одна доха останется. Шагай!      Снабженец покорно пошел.      - Погоди, - сказал Федор. - Давай твою доху, а сам надевай мой полушубок - легче будет.      Снабженец молча снял доху, надел легкий, удобный в ходьбе полушубок.      Павел вышел вперед... И опять пошли.      Часа в четыре ночи Павел остановился, расстегнул полушубок, вытряхнул из-за пазухи снег, сказал без особой радости:      - Буланово - собак слышно. - Он устал смертельно.      Постучались в крайнюю избу.      Их спросили из-за двери, кто они, откуда... Павел назвал себя, Федора. Им сказали, что не знают таких. Павел заорал:      - Вы что, с ума там посходили?! Люди подыхают, а они допрос учинили!      - Вышибай дверь, - робко и устало посоветовал снабженец.      Их впустили.      В избе выяснилось: это не Буланово, а зверосовхоз "Маяк".      Павел аж присвистнул.      - Какого кругаля дали!      Снабженец осторожно отряхивался у порога. Федор снял доху, повесил на стену. Снабженец снял ее, вынес в сенцы и там долго отряхивал с нее снег.      - Водки теперь, конечно, не достать? - спросил Павел.      - Какая водка! - воскликнул хозяин, зевая и кутаясь в одеяло - в избе выстыло. Из-за его спины выглядывала недовольная заспанная жена. - Я б счас сам с удовольствием похмелился.      - Ну, нет так нет. На нет, говорят, и спроса нет, - грустно согласился Павел.      Снабженец долго устраивал доху на вешалку, потом присел на припечье.      - Давай спать, Федор, - сказал Павел. - Небось не простынем.      Они расстелили на полу полушубки, легли, не раздеваясь.      Хозяин дал им укрыться свой тулуп.      Снабженец залез на печку.      Погасили свет.      - Стретили Новый год, - вздохнул Павел. - Язви тя в душу.      Буран колотил по крыше дома. В печной трубе тоскливо завывало. Во дворе, под окнами, скулила собака. Громко хлопали ворота - когда входили, забыли их закрыть.      - Ворота-то... черти вы такие, - сказал хозяин. - Расхлещет теперь.      Пришельцы промолчали - никому не хотелось идти закрывать ворота.      Минут десять лежали тихо.      - Слышь, на печке! - строго сказал Павел. - У тебя есть водка. В карманах, в дохе. Я видел вчера. Мы же отдадим тебе...      - Была, - откликнулся негромко снабженец. - Потерял я ее. Выронил.      Павел повернулся на бок и затих.      С печки послышалось ровное посапывание. Павел неслышно поднялся, подошел к дохе снабженца и стал шарить по карманам - искал водку. Водки действительно не было. В одном кармане он наткнулся на какой-то странный колючий предмет. Павел вытащил его, зажег спичку - то была маленькая капроновая елочка, увешанная крошечными игрушечками. Елочка была мокрая и изрядно помятая у основания. У крестовинки прикреплена бумажка, и на ней написано печатными буковками: "Нюсе, моей голубушке. От Мити".      - Положь на место, - сказал вдруг снабженец с печки.      Павел положил елочку в карман дохи, лег.      - К Нюрке опять пошел? - спросил он.      - Не твое дело.      - "Митя", - передразнил Павел. - Какой же ты Митя? Ты уж, слава те Господи, целый Митька.      - Огурцов Укроп Помидорыч, - зачем-то сказал Федор. И хмыкнул.      - До чего ушлый народ! - возмутился Павел. - Залезет вот такой гад в душу с разными словами - и все, и полный хозяин там...      - Пошли вы к черту! - громко сказал снабженец. - Чего вы злитесь-то, как собаки?      - Да хватит вам, - заворчал хозяин. - Нашли время разговаривать. Дайте доспать нормально.      Замолчали.      Хозяин через три минуты захрапел.      - А то злятся все, как собаки, - сказал снабженец с печки. - Не глянется, что лучше вас живу?      Павел и Федор не сразу нашлись, что на это ответить.      - Закрой варежку, - сказал наконец Павел. - Ворюга.      - Ты меня поймал, чтоб так говорить? - повысил голос снабженец.      Чувствовалось, что он привстал.      - Я тебя по походке вижу.      - Нет, ты поймал меня?      - Сдался ты мне - ловить тебя. А от Нюрки тебя, поганца, отвадим, заранее говорю. Придешь седня, мы там поговорим.      - Да какое ваше дело?! - почти закричал снабженец.      Проснулся хозяин.      - Ну, ребята, - сердито заговорил он, - пустил вас как добрых людей, так вы теперь соснуть не даете. Чего вы орете-то? Что, дня не хватает для разговоров ваших дурацких?      Замолчали.      Долго лежали так.      - Как собаки накинутся... - шепотом сказал снабженец.      - Гад, - тоже шепотом сказал Павел. - "Милой голубушке..." Голубчик нашелся. Я тя седня в деревне приголублю.      Федор хохотнул в рукав.      - Мужики, у вас совесть есть или нету? - совсем зло сказала хозяйка. - Вы что?!      - Все, спим, - серьезно сказал Павел. - Давай спать, Федор.            Скоро все заснули,            К утру буран улегся.      Павел с Федором проспали; снабженца в избе уже не было.      - Ушел, - сказал хозяин.      Выпили с хозяином две бутылки водки и пошли навеселе в Буланово.      Двенадцать километров отшагали незаметно.      В Буланове завернули еще в чайную, еще подкрепились... Совсем хорошо стало на душе.      - Пошли к Нюрке зайдем? - предложил Павел. - Поглядим на их...      - Пошли, - согласился Федор.      - Мне все же охота поговорить с им, - не терпелось Павлу - Доху надел... Сука! А я полушубок не мог взять: по шестьдесят восемь рублей привозили, не мог занять ни у кого. А что я, хуже его работаю?! - Павел кричал и размахивал руками. - Что я, хуже его?!      Федор молчал.            Нюра ждала гостей... Только не этих. Сидела в прибранной избе - нарядная, хорошая. Стол был застелен камчатной скатертью; на нем стоял начищенный самовар - и все пока, больше ничего. В избе было празднично.      - А где он? - сразу спросил Павел.      - Кто?      - Этот гусь... В дохе-то?      Нюра покраснела.      - Никого здесь нету. Вы чего?      - Не пошел, - сказал Федор. - Он обратно в город уехал.      - А-а... струсил! - Павел был доволен. Стал рассказывать Нюре: - Шли ночью с твоим... ухажером. Елочку тебе нес, гад такой. И главное, написал: "От голубчика Мити". Я говорю: если, говорю, я тебя еще раз увижу у Нюрки, ноги повыдергаю. Ты, говорю, недостойный ее! Ты же так ездишь - лишь бы время провести, а ей мужа надо. Да не такого мозгляка, а хорошего мужика! - Не замечал Павел, как меняется в лице Нюра, слушая его. - А ты гони его, если он еще придет! Гони метлой поганой! Митя мне, понимаешь...      Федор смотрел на Нюру. Молчал.      - Спасибо, Павел, - сказала Нюра.      - Ты мне скажи, когда он придет...      - Спасибо тебе. Позаботился. А то сидишь одна - и никому-то до тебя нету дела. А ты вот пришел... позаботился... - Нюра отвернулась к окну, кашлянула.      - А чего? - не понял Павел.      - Ничего. Спасибо... - Голос Нюры задрожал. Она вытерла уголком платка слезы.      - Пошли, - сказал Федор.      - А ты чего, Нюр? - все хотел понять Павел.      - Пошли, - опять сказал Федор. И подтолкнул Павла к двери. Вышли.      - А чего она?      - Зря, - сказал Федор. - Не надо было.      - Чего она, обиделась, что ли?      Федор не ответил.      - Ей же, понимаешь, делаешь лучше, она - в слезы. Бабье!      - Трепесся много, - сказал Федор. - Как сорока на колу. У вас все в роду трепачи были. Балаболки.      - А ты-то чо? - Павел приостановился от неожиданности.      Федор как шагал, так продолжал шагать.      - Федор! - крикнул Павел. - Пошли, у меня пара бутылок дома есть. Пошли?      Федор свернул в свой переулок - не оглянулся.      Павел постоял еще немного в раздумье. Плюнул в сердцах и тоже пошел домой.      - Пошли вы все!.. Им же, понимаешь, лучше делаешь, а они... строют из себя. Я же виноват, понимаешь. Народ!                  Copyright (c) 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского