Василий Шукшин
     
     Ленька
     
     Ленька был человек мечтательный. Любил уединение.
     Часто, окончив работу, уходил за город, в поле. Подолгу неподвижно стоял - смотрел на горизонт, и у него болела душа: он любил чистое поле, любил смотреть на горизонт, а в городе не было горизонта.
     Однажды направлялся он в поле и остановился около товарной станции, где рабочие разгружали вагоны с лесом.
     Тихо догорал жаркий июльский день. В теплом воздухе настоялся крепкий запах смолья, шлака и пыли. Вокруг задумчиво и спокойно.
     Леньке вспомнилась родная далекая деревня - там вечерами пахнет полынью и дамом. Он вздохнул.
     Недалеко от Леньки, под откосом, сидела на бревне белокурая девушка с раскрытой книжкой на коленях. Она тоже смотрела на рабочих.
     Наблюдать за ними было очень интересно. На платформе орудуют ломами двое крепких парней - спускают бревна по слегам; трое внизу под откосом принимают их и закатывают в штабеля.
     - И-их, р-раз! И-ищ-що... оп! - раздается в вечернем воздухе, и слышится торопливо шелестящий шорох сосновой коры и глухой стук дерева по земле. Громадные бревна, устремляясь вниз, прыгают с удивительной, грозной легкостью.
     Вдруг одно суковатое бревно скользнуло концом по слегам, развернулось и запрыгало с откоса прямо на девушку. В тишине, наступившей сразу, несколько мгновений лишь слышно было, как бежит по шлаку бревно. С колен девушки упала книжка, а сама она... сидит. Что-то противное, теплое захлестнуло Леньке горло... Он увидел недалеко от себя лом. Не помня себя, подскочил к нему, схватил, в два прыжка пересек путь бревну и всадил лом в землю. Уперся ногами в сыпучий шлак, а руками крепко сжал верхний конец лома.
     Бревно ударилось о лом. Леньку отшвырнуло метра на три, он упал. Но и бревно остановилось.
     Лом попался граненый - у Леньки на ладони, между большим и указательным пальцами, лопнула кожа.
     К нему подбежали. Первой подбежала девушка.
     Ленька сидел на земле, нелепо выставив раненую руку, и смотрел на девушку. То ли от радости, то ли от пережитого страха - должно быть, от того и от другого - хотелось заплакать.
     Девушка разорвала косынку и стала заматывать раненую ладонь, осторожно касаясь ее мягкими теплыми пальцами.
     - Какой же вы молодец! Милый... - говорила она и смотрела на Леньку ласково, точно гладила по лицу ладошкой. Удивительные у нее глаза - большие, темные, до того темные, что даже блестят.
     Леньке сделалось стыдно. Он поднялся. И не знал, что теперь делать.
     Рабочие похвалили его за смекалку и стали расходиться.
     - Йодом руку-то надо, - посоветовал один.
     Девушка взяла Леньку за локоть.
     - Пойдемте к нам...
     Ленька не раздумывая пошел.
     Шли рядом. Девушка что-то говорила. Ленька не понимал что. Он не смотрел на нее.
     Дома Тамара (так звали девушку) стала громко рассказывать, как все случилось.
     Ее мать, очень толстая, еще молодая женщина с красивыми губами и родинкой на левом виске, равнодушно разглядывала Леньку и устало улыбалась. И говорила:
     - Молодец, молодец!
     Она как-то неприятно произносила это "молодец" - негромко, в нос, растягивая "е".
     У Леньки отнялся язык (у него очень часто отнимался язык), и он ничего путного за весь вечер не сказал. Он молчал, глупо улыбался и никак не мог посмотреть в глаза ни матери, ни дочери. И все время старался устроить куда-нибудь свои большие руки. И еще старался не очень опускать голову - чтобы взгляд не получался исподлобья. Он имел привычку опускать голову.
     Сели пить чай с малиновым вареньем.
     Мать стала рассказывать дочери, какие она видела сегодня в магазине джемперы - красные, с голубой полоской. А на груди - белый рисунок.
     Тамара слушала и маленькими глотками пила чай из цветастой чашки. Она раскраснелась и была очень красивой в эту минуту.
     - А вы откуда сами? - спросила Леньку мать.
     - Из-под Кемерова.
     - О-о, - сказала мать и устало улыбнулась.
     Тамара посмотрела на Леньку и сказала:
     - Вы похожи на сибиряка.
     Ленька ни с того ни с сего начал путано и длинно рассказывать про свое село. Он видел, что никому не интересно, но никак не мог замолчать - стыдно было признаться, что им не интересно слушать.
     - А где вы работаете? - перебила его мать.
     - На авторемонтном, слесарем. - Ленька помолчал и еще добавил: - И учусь в техникуме, вечерами...
     - О-о, - произнесла мать.
     Тамара опять посмотрела на Леньку.
     - А вот наша Тамарочка никак в институт не может устроиться, - сказала мать, закинув за голову толстые белые руки. Вынула из волос приколку, прихватила ее губами, поправила волосы. - Выдумали какие-то два года!.. Очень неразумное постановление. - Взяла изо рта приколку, воткнула в волосы и посмотрела на Леньку. - Как вы считаете?
     Ленька пожал плечами.
     - Не думал об этом.
     - Сколько же вы получаете слесарем? - поинтересовалась мать.
     - Когда как... Сто, сто двадцать. Бывает восемьдесят...
     - Трудно учиться и работать?
     Ленька опять пожал плечами.
     - Ничего.
     Мать помолчала. Потом зевнула, прикрыв ладошкой рот.
     - Надо все-таки написать во Владимир, - обратилась она к дочери. - Отец он тебе или нет!.. Пусть хоть в педагогический устроит. А то опять год потеряем. Завтра же сядь и напиши.
     Тамара ничего не ответила.
     - Пейте чай-то. Вот печенье берите... - Мать пододвинула Леньке вазочку с печеньем, опять зевнула и поднялась. - Пойду спать. До свиданья.
     - До свиданья, - сказал Ленька.
     Мать ушла в другую комнату Ленька нагнул голову и занялся печеньем - этого момента он ждал и боялся.
     - Вы стеснительный, - сказала Тамара и ободряюще улыбнулась.
     Ленька поднял голову, серьезно посмотрел ей в глаза.
     - Это пройдет, - сказал он и покраснел. - Пойдемте на улицу.
     Тамара кивнула и непонятно засмеялась.
     Вышли на улицу.
     Ленька незаметно вздохнул: на улице было легче.
     Шли куда-то вдоль высокого забора, через который тяжело свисали ветки кленов. Потом где-то сели - кажется, в сквере.
     Было уже темно. И сыро. Пал туман.
     Ленька молчал. Он с отчаянием думал, что ей, наверное, неинтересно с ним.
     - Дождь будет, - сказал он негромко.
     - Ну и что? - Тамара тоже говорила тихо.
     Она была совсем близко. Ленька слышал, как она дышит.
     - Неинтересно вам? - спросил он.
     Вдруг - Ленька даже не понял сперва, что она хочет сделать, - вдруг она придвинулась к нему вплотную, взяла его голову в свои мягкие, ласковые руки (она могла взять ее и унести совсем, ибо Ленька моментально перестал что-либо соображать), наклонила и поцеловала в губы - крепко, больно, точно прижгла каленой железкой. Потом Ленька услышал удаляющиеся шаги по асфальту и голос из темноты, негромко:
     - Приходи.
     Ленька зажмурился и долго сидел так.
     К себе в общежитие он шел спокойный. Медленно нес свое огромное счастье. Он все замечал вокруг: у забора под тусклым светом электрических лампочек вспыхивали холодные огоньки битой посуды... Перебегали через улицу кошки...
     Было душно. Собирался дождь.
     
     Они ходили с Тамарой в поле, за город. Ленька сидел на теплой траве, смотрел на горизонт и рассказывал, какая у них в Сибири степь весной по вечерам, когда в небе догорает заря. А над землей такая тишина! Такая стоит тишина!.. Кажется, если громко хлопнуть в ладоши, небо вздрогнет и зазвенит. Еще рассказывал про своих земляков. Он любил их, помнил. Они хорошо поют. Они очень добрые.
     - А почему ты здесь?
     - Я уеду. Окончу техникум и уеду. Мы вместе уедем... - Ленька краснел и отводил глаза в сторону.
     Тамара гладила его прямые мягкие волосы и говорила:
     - Ты хороший. - И улыбалась устало, как мать. Она была очень похожа на мать. - Ты мне нравишься, Леня.
     Катились светлые, счастливые дни. Кажется, пять дней прошло.
     Но однажды - это было в субботу - Ленька пришел с работы, наутюжил брюки, надел белую рубашку и отправился к Тамаре: они договорились сходить в цирк. Ленька держал правую руку в кармане и гладил пальцами билеты.
     Только что перепал теплый летний дождик, и снова ярко светило солнышко. Город умылся. На улицах было мокро и весело.
     Ленька шагал по тротуару и негромко пел - без слов.
     Вдруг он увидел Тамару. Она шла по другой стороне улицы под руку с каким-то парнем. Парень, склонившись к ней, что-то рассказывал. Она громко смеялась, закидывая назад маленькую красивую голову.
     В груди у Леньки похолодело. Он пересек улицу и пошел вслед за ними. Он долго шел так. Шел и смотрел им в спины. На молодом человеке красиво струился белый дорогой плащ. Парень был высокий.
     Сердце у Леньки так сильно колотилось, что он остановился и с минуту ждал, когда оно немного успокоится. Но оно никак не успокаивалось. Тогда Ленька перешел на другую сторону улицы, обогнал Тамару и парня, снова пересек улицу и пошел им навстречу. Он не понимал, зачем это делает. Во рту у него пересохло. Он шел и смотрел на Тамару. Шел медленно и слышал, как больно колотится сердце.
     Тамара все смеялась. Потом увидела Леньку. Ленька заметил, как она замедлила шаг и прижалась к парню... и растерянно и быстро посмотрела на него, на парня. А тот рассказывал. Ленька даже расслышал несколько слов: "Совершенно гениально получилось..." - Здравствуй...те! - громко сказал Ленька, останавливаясь перед ними. Правую руку он все еще держал в кармане.
     - Здравствуйте, Леня, - ответила Тамара.
     Ленька глотнул пересохшим горлом, улыбнулся.
     - А я к тебе шел...
     - Я не могу, - сказала Тамара и, взглянув на Леньку непонятно, незнакомо прищурилась.
     Ленька сжал в кармане билеты. Он смотрел в глаза девушке. Глаза были совсем чужие.
     - Что "не могу"? - спросил он.
     - Господи! - негромко воскликнула Тамара, обращаясь к своему спутнику.
     Ленька нагнул голову и пошел прямо на них. Молодой человек посторонился.
     - Нет, погоди... что это за тип? - произнес он, когда Ленька был уже далеко.
     А Ленька шел и вслух негромко повторял:
     - Так, так, так...
     Он ни о чем не думал. Ему было очень стыдно.
     
     Две недели жил он невыносимой жизнью. Хотел забыть Тамару - и не мог. Вспоминал ее походку, глаза, улыбку... Она снилась ночами: приходила к нему в общежитие, гладила его волосы и говорила: "Ты хороший. Ты мне очень нравишься, Леня". Ленька просыпался и до утра сидел около окна - слушал, как перекликаются далекие паровозы. Один раз стало так больно, что он закусил зубами угол подушки и заплакал - тихонько, чтобы не слышали товарищи по комнате.
     Он бродил по городу в надежде встретить ее. Бродил каждый день - упорно и безнадежно. Но заставить себя пойти к ней не мог.
     И как-то он увидел Тамару. Она шла по улице. Одна. Ленька чуть не вскрикнул - так больно подпрыгнуло сердце. Он догнал ее.
     - Здравствуй, Тамара.
     Тамара вскинула голову.
     Ленька взял ее за руку, улыбнулся. У него опять высохло в горле.
     - Тамара... Не сердись на меня... Измучился я весь... - Леньке хотелось зажмуриться от радости и страха.
     Тамара не отняла руки. Смотрела на Леньку. Глаза у нее были усталые и виноватые. Они ласково потемнели.
     - А я и не сержусь. Что ж ты не приходил? - Она засмеялась и отвела взгляд в сторону. Глаза у нее были до странного чужие и жалкие. - Ты обидчивый, оказывается.
     Леньку как будто кто в грудь толкнул. Он отпустил ее руку. Ему стало неловко, тяжело.
     - Пойдем в кино? - предложил он.
     - Пойдем.
     В кино Ленька опять держал руку Тамары и с удивлением думал: "Что же это такое?.. Как будто ее и нет рядом". Он опустил руку к себе на колено, облокотился на спинку переднего стула и стал смотреть на экран. Тамара взглянула на него и убрала руку с колена. Леньке стало жалко девушку. Никогда этого не было - чтобы жалко было. Он снова взял ее руку. Тамара покорно отдала. Ленька долго гладил теплые гладкие пальцы.
     Фильм кончился.
     - Интересная картина, - сказала Тамара.
     - Да, - соврал Ленька: он не запомнил ни одного кадра. Ему было мучительно жалко Тамару. Особенно когда включили свет и он опять увидел ее глаза - вопросительные, чем-то обеспокоенные, очень жалкие глаза.
     Из кино шли молча.
     Ленька был доволен молчанием. Ему не хотелось говорить. Да и идти с Тамарой уже тоже не хотелось. Хотелось остаться одному.
     - Ты чего такой скучный? - спросила Тамара.
     - Так. - Ленька высвободил руку и стал закуривать.
     Неожиданно Тамара сильно толкнула его в бок и побежала.
     - Догони!
     Ленька некоторое время слушал торопливый стук ее туфель, потом побежал тоже. Бежал и думал: "Это уж совсем... Для чего она так?" Тамара остановилась. Улыбаясь, дышала глубоко и часто.
     - Что? Не догнал!
     Ленька увидел ее глаза. Опустил голову.
     - Тамара, - сказал он вниз, глухо, - я больше не приду к тебе... Тяжело почему-то. Не сердись.
     Тамара долго молчала. Глядела мимо Леньки на светлый край неба. Глаза у нее были сердитые.
     - Ну и не надо, - сказала она наконец холодным голосом. И устало улыбнулась. - Подумаешь... - Она посмотрела ему в глаза и нехорошо прищурилась. - Подумаешь. - Повернулась и пошла прочь, сухо отщелкивая каблучками по асфальту.
     Ленька закурил и пошел в обратную сторону в общежитие. В груди было пусто и холодно. Было горько. Было очень горько.
     
     
     Copyright (c) 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского