В.Головачев
     
     
     ПОД ЧУЖИМ ИМЕНЕМ
     
     "Бир" сообщает Центру...
     Полковник равнодушно посмотрел на меня и сказал: "Эта тема неинтересна, здесь все очевидное Долгие годы после войны (много позже после ее окончания) он жил и работал под чужой фамилией далеко от Родины. И не имел ни одного провала. А потом в Москве он и другой полковник - легендарный Рудольф Абель занимали один кабинет в здании на площади Дзержинского.
     Я все-таки еще раз задал "неинтересный" вопрос: "Открытость и растущее доверие в мире - реальность. Нужна ли сегодня разведка? Ведь есть "глазастые" спутники, которые фиксируют даже номера машин..."
     - Ответ очевиден,- невозмутимо повторил полковник.-Мне попалось как-то такое неожиданное высказывание: "Разведка должна укреплять доверие". Казалось бы, странно, не правда ли? Подумайте над этим парадоксом на досуге. Сегодня без разведки не может обойтись ни одно государство, оно должно быть уверено в своей безопасности. Любое важное решение принимается после изучения данных разведки... Ну, это прописи. Подкину лучше еще один парадокс: работа разведчика-нелегала является противозаконной, не так ли? Но почему же эта работа не считается в общественном сознании негативной, наоборот, овеяна романтикой? А что касается спутников, то не заблуждайтесь: есть много тайн, недоступных им...
     
     
     33
     
     Этот разговор мы вели по пути к девятиэтажному унылому блочному дому на окраине столицы, пробраться к которому по неимоверной грязи (рядом раскинулась какая-то стройка) было совсем непросто. Мы шли к женщине удивительной судьбы, с которой полковника связывали десятилетия совместной работы в разведке, и только, люди этой профессии знают, что это значит... Имя этой блестящей советской разведчицы, бывшей киноактрисы- Ирина Каримовна Алимова, тринадцать лет проработала она под чужим именем в одной из стран Юго-Восточной Азии.
     
     Слежка
     Она почувствовала слежку почти сразу. "Шестое чувство", интуиция, опыт, умение "видеть спиной"? Она и сама не могла бы объяснить это. Множество людей шли позади нее, но почему-то молодой человек в светлой куртке со смуглым лицом, черными усиками и узкими раскосыми щелками глаз привлек ее внимание. Говорят, у разведчиков "шестое чувство" развито очень сильно... Тревога шевельнулась внутри неприятным холодком и тут же улетучилась, уступив место холодному, как бы со стороны, анализу обстановки. Будто внутри включили ЭВМ. И словно все происходящее не имело к ней никакого отношения. В такие моменты она преображалась, ощущала удивительную собранность, прилив сил, энергии, ясность мысли, душевный подъем, словно играла перед кинокамерой свою лучшую роль.
     В этом шумном многоцветном городе далекой азиатской страны у нее было другое имя, другая фамилия. По узкой улочке шла не Ирина Каримовна Алимова, а... Впрочем, и сегодня мы не можем назвать то имя, под которым она долгое время жила за рубежом. Ее тамошние знакомые считают, что она поехала то ли в Гонконг, то ли в Стамбул... Выберем для нее другое имя, например Гюзель.
     ...Еще раз, не поворачивая головы, взглянула на ходу в зеркальное стекло огромной витрины магазина. Человек в куртке равнодушно, не обращая на нее никакого внимания, шел на том же расстоянии. Людей стало заметно меньше, и теперь они двигались будто связанные невидимой, но очень прочной нитью.
     
     
     34
     
     "Проверим для начала его квалификацию",- сказала себе Гюзель. Она подошла к небольшому киоску, увешанному с двух сторон массой всевозможных мелочей. Выбрала дешевенькую брошку. "Что же он предпримет? Может пройти мимо и чуть дальше задержаться, чтобы купить сигареты. Это для него удобнее всего. Там, на углу, легко наблюдать за всей улицей. А если я пойду обратно, то и он может сделать то же - вроде бы ходил за сигаретами. Менее профессионально в данной ситуации подойти к "моему" киоску или остановиться где-то на подходе, ожидая, когда "объект" тронется дальше. Ну, посмотрим..."
     Конечно, Гюзель не раскладывала все это "по полочкам", это ей после казалось, что она думала так - последовательно и методично, а в те секунды действовала скорее по наитию, за которым стоял многолетний опыт выявления слежки. Расплатившись, отошла от киоска, успев заметить краешком глаза: белая куртка где-то позади.
     "Новичка приставили. Хорошо... Но почему я считаю, что "приставили"? Если бы "вели" всерьез, то дали бы не "новичка", да к тому же не одного. Значит, пристроился случайно? Иностранка (это по лицу видно), вот и увязался? Прилип он где-то у торгового центра. Что показалось ему подозрительным в моем поведении? Ну что ж, попробуем создать ему некомфортные условия..."
     Гюзель свернула в переулочек. Прохожих было мало. Проезжая часть была настолько узка, что водитель широкой американской машины подогнул на въезде боковые зеркала справа и слева, чтобы во время движения не задеть штабели картонных ящиков, высившихся возле маленьких лавчонок и магазинчиков. Гюзель спокойно шла вперед. Остановилась, сняла туфлю, вытряхнула из нее воображаемый камешек. Белая куртка быстро спряталась за штабель ящиков.
     "Ну, хорошо. Теперь вроде все ясно. Надо от него уходить - времени в обрез".
     Гюзель шла не на прогулку и не за покупкой модной шляпки - в кармане у нее лежал миниатюрный контейнер, "письмо", которое ей предстояло опустить в "почтовый ящик", то есть в тайник.
     Она вышла на просторную улицу и на следующем перекрестке решила использовать прием, который на-
     
     
     35
     
     зывала "встречный ход". Агент в куртке, похоже, не догадывается, что раскрыт, старается маскироваться. Значит, он не имеет приказа вести открытое наблюдение... Гюзель завернула за угол и встала за толстым деревом. В тот момент, когда человек в куртке, ощупывая взглядом улицу, поравнялся с деревом, она выросла перед ним, прямо взглянула ему в глаза и спокойно пошла в противоположную сторону. "Продолжит слежку или нет? Вид у него был не ахти..." В стекле витрины была хорошо видна его растерянная фигура. Он постоял, посмотрел ей вслед, махнул рукой и побрел прочь...
     Она сделала еще контрольную "восьмерку", затем села в автобус и в последний момент, будто вспомнив что-то, вышла из него, провела еще одну проверку, и, убедившись, что "хвоста" нет, выполнила намеченное и поехала домой.
     - Ирина Каримовна, хочу задать вопрос, который, наверное, покажется вам наивным: страшно было? Ведь если бы полиция вас раскрыла, то грозила тюрьма...
     - Да, около двадцати лет тюрьмы. Но страх - это все-таки не то слово. Страшно - это когда человек боится. А тут было другое - я не боялась этого парня в белой куртке. Я его изучала, стремилась осмыслить ситуацию, ощущала, разумеется, большую опасность, тем более что письмо было со мной, но не боялась... Это трудно объяснить... Напряжение, мобилизация своих возможностей, решимость найти выход - да, все это, но не страх. Ведь еще когда принимала решение стать разведчицей, знала: все может быть, и была готова к этому.
     - Вы сообщили о слежке в Центр?
     - Да, я была обязана сделать это. Центр попросил тщательно проверить, будет ли слежка в другие дни. Проверка показала: больше слежки не было.
     Полковник невозмутимо слушал нашу беседу, пил умело заваренный чай, и казалось, что ко всему этому он не имеет никакого отношения. Но я уже знал, что это не так, и спросил его:
     - Как прореагировали в Москве на сообщение о
     слежке?
     - В азиатских странах слежка за иностранцами - в общем-то обычное дело. Строгий полицейский режим,
     
     
     36
     
     широкая сеть осведомителей контрразведки, традиционная подозрительность к иностранцам, специфика местных условий - все это создавало чрезвычайные трудности в работе разведчика.
     Ирина Каримовна и ее муж проработали на Востоке тринадцать лет и уехали не "раскрытыми". Это говорит о многом. Во-первых, о высочайшем классе работы, профессионализме. А во-вторых, о том, что работа их была высокоэффективна. Ибо если должной отдачи от разведчика нет, его отзывают.
     - Бывали такие случаи?
     - Да, хотя и редко. А здесь - тринадцать лет! Это очень большой срок...
     
     Как приходят в разведку
     Как приходят в разведку? По-разному - кому-то чекисты предлагают заняться этим опасным и трудным делом, кто-то изъявляет желание сам... Ирина Каримовна в молодости и представить себе не могла, что станет разведчицей, какой крутой поворот сделает ее судьба. Жизненные планы у нее были совсем иные...
     Родилась в небольшой туркменской семье в городе Мары в июне 1920 года-того самого, когда было принято решение о создании в нашей стране "закордонной разведки", чуть позже - Иностранного отдела ВЧК. Ее отец прошел солдатом гражданскую войну, а затем стал часовщиком, занимался также обработкой ювелирных изделий. Это был великолепный мастер, искусство его было известно далеко за пределами города.
     Ирина Каримовна хорошо помнит, как пришли однажды к отцу работники персидского консульства. Ей было лет восемь, тихонько играла в уголке с куклами, но каждое слово той беседы отпечаталось в памяти на всю жизнь - визит был необычным. Сначала гости расхваливали изделия мастера, а потом предложили ему переехать с семьей в Иран. "Там, Карим-ага, заживете хорошо, богато, мировая слава Вас ждет..."
     Отец не спеша допил чай из пиалы, вытер ладонью рот и сказал:
     - Здесь моя земля, я воевал за нее, бросить ее - все равно что бросить свою мать...
     Жили они в глинобитной мазанке, каждую весну и
     
     
     37
     
     осень отец подправлял ее. В семье было пятеро - мама занималась домом, детьми (у Ирины было еще два брата). Ютились в двух комнатках, две другие сдавали - денег всегда не хватало.
     Потом переехали в Ашхабад. Ирина училась в школе, самозабвенно увлекалась самодеятельностью. Но после школы в театральный не пошла - решила стать ветеринаром-хирургом, поступила на рабфак при сельхозинституте.
     В ее характере удивительным образом сочетаются, казалось бы, несовместимые качества-железная воля и мягкая уступчивость в споре; непреклонность, жесткость во всем, что касается дела, и доброта, отзывчивость, долготерпение; умение полностью перевоплощаться в театральный образ и в то же время оставаться естественной, искренней, обаятельной... После окончания второго курса рабфака Ирину неожиданно пригласили сниматься в кино. Да не подработать в массовке, а стать профессиональной киноактрисой. Работники студии "Туркменфильм" познакомились с ней в доме отдыха, а вскоре последовало приглашение. Она приняла его почти без колебаний - театр а кино всегда манили ее, но казались недостижимой мечтой.
     В первом же фильме "Умбар", который вышел за несколько лет до войны, она играла одну из главных ролей - девушку, которую любил Умбар. Неожиданно пришедшая слава (ее узнавали на улице, в магазине, в автобусе) не кружила голову и не смущала, а несколько тяготила, хотя и было это все же приятно.
     После успешного дебюта Ирину командировали учиться актерскому мастерству в Ленинград, в группу Г. Козинцева и Л. Трауберга В 1939 году она вернулась в Среднюю Азию, но не в Ашхабад, а в Ташкент, где на студии "Узбекфильм" ей обещали роль в новом фильме. Подготовка к нему затянулась, а тут грянула война. Ей только исполнился 21 год, мастера кино прочили ей замечательную карьеру, но Ирина не считала для себя возможным оставаться на студии. Она пошла в райком партии и прямо с порога: "Отправьте меня на фронт, иначе я поеду туда сама".
     Просьбу удовлетворили, направили в подразделение военной цензуры. Вместе с войсками прошла Украину, Польшу, Чехословакию, встретила победу в Вене. Затем- демобилизация, возвращение домой, в Ашхабад.
     
     
     38
     
     Но вскоре последовал неожиданный вызов в Москву. Это было в начале 1947 года.
     Она ехала на метро на площадь Дзержинского и гадала: зачем потребовалась она в этом серьезном учреждении? В Ашхабаде предупредили: "О том, куда едешь, никому ни слова". Впрочем, об этом могли и не напоминать, служба в армии была хорошей школой...
     Хозяин просторного кабинета предложил ей мягкое кресло и быстро перевел разговор на главную тему.
     - Мы хотим предложить вам работу во внешней разведке, а точнее - вести разведку за рубежом. Это дело опасное, трудное и сугубо добровольное. Вы можете отказаться, и это будет вполне естественно, все-таки разведка - не женское дело. И предложение это мы делаем в силу крайней необходимости...
     Что и говорить, неожиданное предложение. В таких ситуациях люди обычно просят дать время подумать. Но Ирина Каримовна несколько секунд помолчала и вдруг тихо спросила:
     - Я слышала, что когда наши разведчики возвращаются домой, их уничтожают. Правда ли это?
     Хозяин кабинета и один из сотрудников, который сидел сбоку от Алимовой и все время наблюдал за ней, удивленно переглянулись.
     - Сущая ерунда! Надо же придумать такое!- Потом, обращаясь к сотруднику, ее собеседник заметил:- Смотри, какая смелая...
     И впрямь смелая. Не каждый в то время мог сказать подобное. А Ирина сказала. Сегодня мы знаем: страшная машина уничтожения перемалывала в те годы и чекистов. Среди расстрелянных были и многие разведчики, так много сделавшие для нашей страны, с честью прошедшие через неимоверные трудности, опасности и ловушки зарубежных контрразведок и вернувшиеся домой, чтобы вместо благодарности погибнуть здесь оклеветанными. Чудовищно, непостижимо... Вся их "вина" была в том, что они слишком хорошо знали, сколько ошибочных, порой трагических для страны решений было принято сталинским руководством вопреки информации, поступавшей от разведки. Они были очень опасными свидетелями, поэтому и стремились от них избавиться. Кровью невинных написан страшный "афоризм" тех тягостных лет: "Нет человека-нет проблем..."
     Словом, задавая "острый" вопрос в высоком кабине-
     
     
     39
     
     те, Алимова могла попасть тогда не за границу, а совсем в другие места. Но везло ей на людей. И в тот раз судьба подарила ей встречу с настоящими чекистами. Хозяин кабинета сам предложил ей:
     - Вам, наверное, нужно время, чтобы подумать?
     - Нет, я согласна,- твердо ответила Алимова. ...Сорок три года спустя мы пьем чай в небольшой,
     скромно обставленной квартирке. Старенький телевизор "Темп", простенькая поцарапанная тумбочка, стол впритык к стене, за которым мы едва разместились...
     - Ирина Каримовна, а если бы он вам тогда сказал, что после возвращения вас расстреляют - согласились бы?
     - Да,- сразу же (видно, об этом думала не раз) сказала она.- Выполнила бы свой долг перед Родиной и вернулась. Все-таки принесла бы пользу...
     Признаюсь: этот ответ потряс меня.
     
     На вокзале никто не встретил
     Алимова выехала для нелегальной работы за границей лишь спустя несколько лет после того памятного разговора. А до этого была учеба, о которой по понятным причинам рассказывать не буду. Перечислю лишь иностранные языки, которыми она владеет в разной степени совершенства: турецкий, уйгурский, английский. Несколько хуже немецким и персидским.
     О смерти Сталина Алимова узнала, находясь в одной из европейских стран. До отъезда на самостоятельную работу ей осталось всего восемь месяцев.
     Осенью того же года, уже в Москве, неожиданно объявили: "Через неделю намечен ваш отъезд". Она взмолилась: "Дайте хоть повидаться с родными, слетать в Туркмению". Успела побывать в Ашхабаде, сказала своим, что предстоит очень длительная командировка в Закарпатье, в горах почты нет, так что письма будет присылать с оказией, с тем же человеком и ей можно отправить весточку.
     Через несколько дней Ирина Каримовна Алимова отправилась в длительную командировку, не зная, когда вновь увидит Москву, Ашхабад, маму, родных... В кармане у нее были документы с другим именем и фамилией. Отныне ее настоящая фамилия как бы исчезла,
     
     
     40
     
     растворилась. Даже в доме на площади Дзержинского в Москве фигурировал только ее псевдоним - "Бир".
     Путь ее был непрост и лежал через третью страну, где предстояло прожить не один месяц. Легенда, то есть биография ее новой жизни, была такой. Она - дочь богатого уйгура. Родители - эмигранты из России, точнее из Средней Азии, уехали еще до революции. В документе, написанном муллой по-арабски, справа налево (что-то вроде нашей метрики), указывалось, что Гюзель родилась в таком-то году, в таком-то селении. В ее новой биографии был у нее и жених, сын эмигрантов из России. Их родители дружили, держались вместе и в России, и за рубежом. Жених занимался мелким бизнесом в другом городе. И вот она ехала к нему...
     На самолете благополучно прибыла в зарубежный город и, пересев на поезд, отправилась к жениху. Гюзель видела его только на фотографии. Встреча должна была состояться на вокзале.
     Но что-то не сложилось, и на вокзале его не было. (До этого он пять дней "светил" на перроне, в этот же раз объявили, что поезда не будет, а он просто опаздывал.) Черная южная ночь, чужой город, пустой вокзал... Гюзель вышла на площадь, почувствовала чей-то пристальный взгляд. У фонаря стоял полицейский, чуть дальше - рикша. Она небрежно махнула рукой, подзывая рикшу. Стал приближаться и полицейский.
     - Почему здесь так темно?-спокойно сказала она ему по-уйгурски.- Надо бы усилить освещение.
     Рикша укрепил чемодан, помог подняться в коляску. Она небрежно сказала ему: "В центральную гостиницу..." Было два часа ночи.
     В отеле она получила комнату. Двери в номерах здесь не закрывались. Она села не раздеваясь на кровать и стала ждать рассвета. В гостинице было шумно, в каких-то комнатах пели, где-то слышались крики... В пять утра дверь ее комнаты отворилась и вошел человек в кальсонах. Он не спеша подошел к печке-буржуйке в углу, умело растопил ее и, ни слова не говоря, вышел. Как потом она узнала, это было обычным делом, и показалось бы очень странным, если бы она реагировала неадекватно.
     А днем Гюзель встретилась с женихом по запасному варианту в городе, возле универмага. Через четыре месяца они зарегистрировали брак. Это, к счастью, ока-
     
     
     41
     
     зался не фиктивный брак, не только по легенде, но настоящее, счастливое супружество двух любящих друг друга людей, объединенных общей опасностью, общим делом, общей судьбой.
     ...Я спросил полковника, как он работал за рубежом - с женой или один?
     - По-разному было,- неохотно отвечал он на мои настойчивые расспросы.-Сначала был один, потом приехала из Москвы жена, оставив дочку с бабушкой. Тоже добиралась через третьи страны, но это было не на Востоке, а на Западе. На последнем участке я встречал ее, но мы ехали в разных вагонах и по легенде знакомы еще не были.
     На границе возникло неожиданное осложнение. Оказывается, пока она добиралась, были введены новые правила оформления виз. Ни я, ни она этого не знали. Правда, моих документов это не касалось. Я прогуливался по перрону и увидел, что у пограничников возникли какие-то сложности с документами жены. Как бы мимоходом, приблизившись, поинтересовался, не нужна ли моя помощь. Выяснилось, виза оформлена неверно.
     - Не могу представить, чтобы галантный офицер высадил даму из поезда,-пошутил я.- Кстати, вы можете дать ей временную визу на три дня...
     - Ну, вы дока,- сказал офицер то ли с одобрением, то ли с сомнением.-Что ж, наверное, это действительно лучший выход...
     А потом мы венчались в католическом костеле. Так я второй раз женился на своей жене. Больше всего я волновался, когда она должна была рожать. Русского языка по легенде она не должна была знать. А вдруг сорвется слово помимо воли? Я присутствовал при родах (там это обычное дело), все обошлось хорошо, а много лет спустя похожий сюжет был использован в советском фильме. Но у нас-то это было в жизни...
     
     Выгодная сделка: покупка земли
     Предстоял наиболее трудный этап - Гюзель и ее муж должны были отправиться в ту страну, в которой им предстояла основная работа. Но получить иностранцу разрешение на постоянное жительство там было чрез-
     
     
     42
     
     вычайно сложно. У них уже были рекомендательные письма от ряда общественных деятелей, с которыми они познакомились, от религиозных организаций, но всего этого было недостаточно. И тут Гюзель узнала, что один из местных деловых людей имеет в той стране, куда они стремятся, на правах частной собственности три сотки земли. Это была удача. Если предложить хорошую цену... Какой бизнесмен откажется от выгодной сделки!
     Землю они купили и отправились в путь. В Гонконге - еще одном промежуточном пункте - предъявили в представительстве рекомендательные письма и права на участок. Менее чем через месяц получили разрешение на въезд, а уж на месте - временный вид на жительство, который надо было продлевать каждый год.
     У них был двухэтажный домик, в котором открыли магазин. Между прочим, продавали в нем и вышитые воротнички, которые искусно изготавливала Гюзель. С деньгами было трудно, и эти красивые, пользующиеся спросом изделия весьма выручали.
     Они посещали американский клуб, где завели широкий круг знакомств, играли в бинго. Гюзель вступила еще в женский клуб. Через полтора года, используя свои связи, получили как уйгуры гражданство третьей страны и желанный паспорт, с которым можно было разъезжать по всему миру. Казалось бы, все налаживалось хорошо, но тут вдруг начали сгущаться тучи.
     К ним зачастили местные контрразведчики, неожиданно появляясь и днем, и поздним вечером, и ранним утром. В доме ничего такого не было (рацией за тринадцать лет они не пользовались ни разу и вообще не имели ее), но пристальное внимание местной службы безопасности вызывало тревогу. Обычная подозрительность или что-то другое? Прислуга - симпатичная девушка из бедной семьи, с которой они очень подружились,- рассказывала, что непрошеные визитеры приходят и в то время, когда хозяев нет дома, и расспрашивают ее об их образе жизни, привычках, знакомых и т. д.
     Вскоре разгадка была найдена. Один из эмигрантов, человек с темным прошлым, невзлюбил их, стал в чем-то подозревать. Он открыто начал говорить в клубе, что Гюзель и ее муж - не те, за кого себя выдают, что они русские и это, мол, видно невооруженным глазом.
     Гюзель пошла в посольство страны, гражданами которой они с мужем теперь являлись.
     
     
     43
     
     - Кроме посольства, нас некому защитить от оскорблений этого гяура,-заявила она.- Разве нельзя призвать его к ответственности за клевету?
     В этом посольстве у них было много друзей. Гюзель успокаивали, просили не волноваться, обещали принять меры. И действительно, назойливое внимание контрразведки вскоре заметно ослабло. Работать стало чуть полегче.
     В условленный час они включали приемник. (Один в это время выходил "подышать воздухом".) Задания, как правило, получали по радио. Вряд ли стоит говорить, что азбуку Морзе каждый знал.
     "Бир. Центр крайне интересует любая информация о милитаризации страны. Георг".
     "Георгу. Под видом создания новых полицейских отрядов началось интенсивное увеличение армии. Планы милитаризации держат в глубокой тайне, ибо это является серьезным нарушением взятых страной обязательств. В ближайшие годы предполагается увеличить таким образом численность армии вдвое. Заключены секретные контракты на развитие военной промышленности. В прессе по этим вопросам не появляется никакой информации. Бир".
     - В то время,- поясняет полковник,- о милитаризации этой страны ничего не было известно. Сообщение Бир было очень важным.
     - И что же было дальше, какие меры были приняты?
     - Это уже не в компетенции внешней разведки. После перепроверки мы передаем информацию по назначению. Дальше уже принимают решения правительство, дипломаты, военные...
     
     Прыжок из машины
     Так получилось: им надо было возвращаться ночью в сильный ливень по сельской дороге, которая крутилась над глубокими оврагами. Разумно было бы подождать до утра, но утром им надо было быть в другом месте. Муж аккуратно вел "шевроле" (модель "Импала"), щетки едва успевали очищать стекло. Неожиданно за поворотом они увидели в свете фар, что дорога частично
     
     
     44
     
     размыта. Он применил ступенчатое торможение, энергично и быстро ударяя по педали, врубил низшую передачу, но машина уже не слушалась и начала скользить вниз.
     - Прыгай,- приказал он жене.
     - Сперва ты, ты нужнее,- ответила она, ни на секунду не теряя присутствия духа.
     - Прыгай,- заорал он, из последних сил выворачивая руль и стараясь замедлить движение.
     Гюзель открыла дверцу и, поставив обе ноги на край, оттолкнулась от машины. Вслед за ней успел выпрыгнуть и муж. Они отделались легкими ушибами, а машину задержало растущее чуть ниже дерево. В ближайшем поселке переночевали, а утром тягач вытащил машину, которую пришлось оставить в автомастерской. Взяв напрокат другую, они отправились дальше.
     В тот раз обошлось без полиции. Встречи с ней не сулили ничего хорошего. Даже при незначительном нарушении правил дотошные полицейские заполняли подробнейшие протоколы, содержащие вопросы чуть ли не о всей родословной. Это всегда большой риск. Поэтому ездил муж очень аккуратно, пунктуально соблюдая все правила.
     Но дорога есть дорога. Однажды, вернувшись домой, Гюзель увидела, что муж лежит с перевязанной ногой на диване. "Тойота" сильно стукнула его автомобиль, а поздним вечером предстояло заложить контейнер с материалами в тайник.
     - Я поеду,- спокойно сказала Гюзель.
     - Ночью, городским транспортом, в тот район? - глухо спросил он.
     - Другого выхода нет, не волнуйся, все будет нормально...
     Она возвращалась около полуночи. Возле остановки спали бездомные, забравшись в картонные ящики. Снаружи торчали только ноги. Она перешагивала через них, готовая к подножке, к любой неожиданности. Кто-то стонал во сне, где-то негромко переругивались. Прохожих в такое время здесь не бывало...
     Ей и сейчас иногда снится тревожный сон, как она идет ночью, переступает через вытянутые ноги и никак не может выбраться. Были у Гюзели куда более острые ситуации, но почему-то снится это. И еще: как эмигранты наговаривают на них полиции.
     
     
     45
     
     - Мне никогда не приходилось убегать от полицейских,- говорит полковник.- Вообще, это уже не профессиональная работа, когда надо бежать, прыгать с крыши и все такое прочее, что показывают в кино. Разведчик должен работать тихо. Но вот странность: здесь, в Москве, мне иногда снится один и тот же сон, что я убегаю от полицейских. Там мне никогда не снилось это...
     "Георгу. Стало известно, что в обстановке секретности спущена на воду подводная лодка нового типа, оснащенная новейшим оборудованием. Бир".
     "Георгу. Хорошо информированный источник сообщает о планах создания новой замкнутой военно-политической группировки, в которую могут войти Южная Корея, Южный Вьетнам, Тайвань, Япония, Таиланд, Филиппины, Новая Зеландия, Австралия, Малайзия. Переговоры, возможно, состоятся в Сеуле или Бангкоке. Это явится серьезным дестабилизирующим фактором в Юго-Восточной Азии. Бир". (Последующие события подтвердили точность этой информации. 14-16 июля 1966 года в Сеуле проходила конференция министров иностранных дел этих девяти государств, на которой был создан Азиатско-тихоокеанский совет - A3ПАК.)
     
     Трудные дни
     Каждый из двоих знал: бывают дни, когда тоска по родной земле вдруг приблизится вплотную, возьмет в свои крепкие объятия, и тогда покажется, что усталость, накопившаяся за многие годы, достигла критической точки, что силы на исходе. Сколько же, в самом деле, может продолжаться такая жизнь - полная тревог, риска, требующая постоянного напряжения? Ведь существует предел человеческих возможностей...
     Нет, разведчик не имеет права на такие мысли. Не может поддаваться эмоциям, плохому настроению. Он должен уметь преодолевать это, быть постоянно "в форме", не играть чей-то образ, а именно жить иной жизнью. ("Однажды,- вспоминал полковник,- кто-то из наших туристов в западноевропейском городе окликнул своего товарища, моего полного тезку. Я шел мимо и в первое мгновение подумал: "Какое знакомое имя". И лишь в следующий момент сообразил, что и меня так звали на Родине. За рубежом как бы забываешь свое настоящее имя.)
     
     
     46
     
     Как преодолевать трудные дни? Это целая наука. И у каждого разведчика есть свои приемы. Гюзель вместе с мужем шла обычно к хорошим знакомым, с которыми можно легко и приятно поговорить, провести время, отдохнуть, как она говорит, душой. Потом, поздним вечером, она мысленно писала письмо маме, мысленно разговаривала с ней по-туркменски, вспоминая последнюю полученную от нее весточку...
     Думаю, не нужно объяснять, почему разведчик не может послать письмо родителям или детям обычной почтой. Приходится использовать иные каналы. И каждое письмо связано с повышенным риском в течение всего времени - и пока его пишешь, переснимаешь на микропленку, помещаешь в малюсенький контейнер, несешь по улице, закладываешь в тайник, и пока письмо невидимыми дорогами путешествует через границы, минуя почтовые ведомства и таможни... И все же в год Гюзель получала два, а то, когда повезет, и три письма от мамы и столько же отправляла ей в далекий Ашхабад. Драгоценные скупые строчки приносили огромную радость... Письма были без адреса, без имен и написаны по-туркменски.
     "Дорогая мама, простите, что долго не писала Вам, так уж получилось. Очень скучаю, хотела бы увидеть Вас, брата, но так складывается работа, что приехать к Вам скоро не смогу. В прошлом письме Вы очень мало написали о себе и о нем. Здоровы ли, все ли у Вас хорошо? Что-то сердце мое не спокойно. Я иногда вечерами мысленно разговариваю с Вами, и мне кажется, что Вы меня слышите... Обо мне не беспокойтесь, у меня все хорошо. Выходные дни мы провели на пляже - купались, загорали, ели фрукты. Веду жизнь спокойную и размеренную. Нежно Вас обнимаю, будьте здоровы, бодры и веселы.
     Любящая Вас И."
     Мама не спрашивала, почему человек, заносивший письма от дочери, просил потом вернуть их обратно. Догадывалась ли она о том, какая командировка у дочери? Без сомнения. Сердце матери не обманешь, даже если в каждом письме будет говориться про спокойную, размеренную жизнь.
     Гюзель обычно вбирала, впитывала слова, читая письмо два или три раза, а потом сразу же сжигала его...
     
     
     47
     
     Дома
     За те тринадцать лет, которые они провели на Востоке, в отпуске были только один раз. Туристами поехали в Европу, колесили по Франции, Испании, Италии, Швейцарии... В Советский Союз прибыли тайно, особым путем, но из Москвы в Ашхабад летели вполне легально, имея билеты и советские документы.
     Ей показалось, что отпуск пролетел мгновенно, и вот уже снова они в Европе, и нет Ирины Алимовой, а есть госпожа Гюзель, владеющая вместе с мужем небольшим магазином в далекой азиатской стране.
     И снова каждый день словно идешь по лезвию ножа. Даже дома, наедине, они говорили по-уйгурски. Как-то в гостинице решили провести небольшой эксперимент: закрыли подушкой телефон. Вскоре в дверь вежливо постучали, и молодой человек, извинившись, сказал, что хочет проверить, как работает телефонный аппарат.
     - Однажды мы пошли в кино на русский фильм,- вспоминает Ирина Каримовна.- И я только в середине фильма заметила, что, прекрасно понимая русскую речь, я все же добросовестно читаю титры и воспринимаю содержание именно по этим титрам. И мысленно одобрила это. По-иному нельзя: малейшая ошибка может привести к провалу всего дела.
     Центр передал, что вскоре они смогут вернуться домой. Гюзель с мужем уезжали тихо, с одним чемоданом -обычная деловая поездка в Европу. Ярким летним днем они последними спускались по трапу самолета в московском аэропорту. Человек в сером костюме, встречавший их, сказал дежурной, чтобы автобус с пассажирами не ждал. Поодаль, на летном поле, стояла "Волга".
     - Вещи мы возьмем сами,- сказал встречавший.
     - Неужели уже дома?-тихо спросила Ирина Каримовна.- Какой здесь прекрасный воздух...
     А на летном поле стоял едкий запах керосина от только что заглушённых двигателей самолета.
     После их возвращения 22 толстые папки общим объемом более семи тысяч страниц - документы, связанные с работой Ирины Каримовны Алимовой и ее мужа на Востоке,-были отправлены в архив. Вот одна
     
     
     48
     
     из них. Серо-голубой футляр из толстого картона с откидывающейся наверху крышкой. Она прошита шнурком с сургучной печатью. Сломав ее и открыв футляр, достаю папку. "Совершенно секретно. 1-е Главное управление КГБ СССР. ЛД (личное дело - Прим. авт.) № 23467. Начато - 1947 г. Закончено-19... г. И в центре крупными буквами - "Бир".
     Внутри - радиограммы Центра, донесения наших разведчиков, различные документы. Вот паспорта, выданные третьей страной, свидетельство о браке, заполненное замысловатой вязью, вид на жительство -увы, уже безнадежно просроченный.
     Я спрашиваю полковника, какое звание у Ирины Каримовны и какие у нее награды.
     - Звание - майор,- отвечает он.- А награды... На фронте получила орден Отечественной войны, а у нас - медаль "За боевые заслуги". Да мы собственно работаем не за награды...
     Конечно же, подумал я, не за это. Но все-таки разве не заслуживают высоких наград те, кто ежечасно рискует жизнью во имя своей страны?
     Я вспомнил скромную квартирку Ирины Каримовны и ее мужа, старенький телевизор, дешевые занавески... Только красивые восточные деревянные панно с инкрустациями на стенах да диковинные вазочки и статуэтки-память о Юго-Восточной Азии - украшают их жилище. Спросил у полковника, а как же быть с расхожим мнением об огромной зарплате тех, кто работает за рубежом?
     - Не знаю, как у других, а у нас богатеем не станешь. Да и не в деньгах счастье.
     И то верно, не в деньгах. Но должна быть справедливость. Полковник, проведя многие годы за рубежом {да не на курорте, а "нелегалом"), вернувшись, привез с собой тысячу долларов, хотел купить "Москвич". Но оказалось, у него еще должны за что-то вычесть треть этой суммы, так что на "Москвич" не хватило...
     Начальники многих областных управлений КГБ носят генеральские погоны. Наверное, у них хлопотная работа, не знаю, не знаком с ней. Однако если сравнить с работой разведчика за рубежом... Между прочим, у полковника было уже два инфаркта, у мужа Алимовой -столько же.
     Но закончить этот рассказ мне хотелось бы все-таки
     
     
     49
     
     на оптимистической ноте. Бытовые условия не особенно волнуют Ирину Каримовну. Она довольна своей судьбой. "Если бы пришлось жить заново,-говорит она,- и спросили: хочешь пройти снова весь путь, я бы твердо ответила: да".
     Она полна энергии, деятельна, инициативна: внештатный работник милиции по делам несовершеннолетних. С трудными ребятами находит общий язык, а это ведь совсем непросто.
     Встреча с такими людьми оставляет глубокий след. Как жаль, что мы мало знаем о них...
     
     Шамиль Хамзин
     ...Когда мы поехали к Шамилю Абдуллазяновичу Хамзину в ту же скромно обставленную квартиру с пятиметровой кухней в блочном доме, где я беседовал месяц назад с Ириной Каримовной Алимовой (каждый из супругов оставил свою фамилию), руководитель одного из подразделений советской внешней разведки, статный 65-летний полковник сказал мне:
     - Знаете, разведчики - не очень разговорчивы, если речь заходит об их жизни. Не особенно нажимайте на него... Между прочим, из последней зарубежной командировки он вернулся совсем недавно (по нашим меркам) - в начале восьмидесятых. В общей сложности около двадцати лет провел Шамиль за границей под чужим именем. После этого не так просто (полковник на секунду задумался), как бы лучше сказать, "оттаять", что ли, изменить привычки. Ибо каждый год "там" стоит по крайней мере трех обычных...
     Полковник знает об этом не понаслышке. Он тоже немалую часть жизни провел за рубежом под чужим именем. В разговоре как бы между прочим заметил: "Если ненароком встретите меня за рубежом, то совсем не обязательно обнаруживать наше знакомство..."
     Подобная неожиданность однажды чуть не поставила под угрозу срыва важную операцию. Полковник шел тогда на встречу в небольшое кафе "Зеленый какаду" на окраине крупного европейского города. В уютном зале людей было немного. Слева за столиком у стены недалеко от входа человек в сером костюме, потягивая
     
     
     50
     
     пиво, читал воскресное приложение к утренней газете. Полковник сразу же узнал его, хотя они не виделись семь лет, и направился к соседнему пустому столику. Неожиданно откуда-то сбоку услышал радостный детский крик: "Дядя Володя! Вот хоро..." Как же это, черт возьми, он сразу не увидел, что в глубине зала сидит знакомая семья работников советского посольства. Десятилетняя Машка узнала его и с детской непосредственностью рванулась навстречу. Отец успел перехватить ее, и, обняв, прижав к себе, стал что-то быстро шептать ей на ухо.
     Полковник, видя все это боковым зрением, и бровью не повел, будто это его не касалось. Он подошел к самому дальнему столику, выпил минеральной воды и вышел, не оборачиваясь. "За посольскими, возможно, есть наблюдение, по крайней мере такую возможность исключить нельзя",- думал он. "Перепроверяться" времени нет. Надо "раствориться". Хорошо, что машину оставил за два квартала от кафе... Он доехал на такси до торгового центра, прошел по подземному переходу в подземный гараж, взял напрокат машину, оформив ее по запасным документам на другую фамилию, сказал, что оставит автомобиль через сутки на пристани, расплатился и выехал через северные ворота. Практически, если слежка и велась за ним, он был уже вне досягаемости, ибо в гараже полковник оказался в тот момент единственным клиентом, ни одна машина за ним не последовала. Отъехав квартал, он оставил машину у банка и сел в автобус. Через час позвонил в гараж и сообщил, что машину оставит не на пристани, а у банка.
     На следующий день встреча с человеком в сером костюме состоялась на вокзале, по резервному варианту. Через несколько лет в этом же городе с этим же человеком встречался и Шамиль Хамзин, по документам, скажем, Камиль Саид, коммерсант, подданный одного из государств Западной Азии...
     - Оправданы ли все эти усилия, риск, затраты? - спросил я полковника.
     - Сошлюсь лишь на одну из задач внешней разведки: не прозевать подготовку к первому удару. О военных планах многих государств мы знаем заранее из первоисточников. Согласитесь, это важно всегда, но особенно сейчас, когда наша страна не просто сокращает воору-
     
     
     51
     
     жения, но и ведет активную, энергичную политику разоружения...
     
     В тюрьме
     В первой половине шестидесятых годов Шамиль отправился в длительную зарубежную командировку. Он должен был не сразу ехать к месту назначения - в одно из государств Юго-Восточной Азии, а осесть на время в третьей стране, через какое-то время встретить радистку (по легенде его невесту), жениться и вместе с женой отправиться в дальнейший путь. По документам он был из семьи богатых уйгуров, давно покинувших Россию. Шамиль в совершенстве знал уйгурский, турецкий языки, хорошо разговаривал на английском и румынском, не считая, естественно, родного татарского и русского. Вначале все шло хорошо. Документы у Шамиля были надежные. Он знал, что в этой чужой стране в одном дальнем селе действительно родился в свое время Камиль Саид. У него был и соответствующий документ, выданный общиной.
     Итак, Камиль Саид приехал в портовый город, устроился в гостиницу. Быстро завел деловые знакомства, и через два дня перебрался в татарскую колонию. Еще через пару месяцев он был там уже своим человеком. Всегда готовый прийти на помощь, щедрый по натуре, внимательный и обходительный, Камиль пользовался расположением жителей колонии. Руководитель молельного дома, уезжая, даже хотел оставить Камиля вместо себя, но тот под благовидным предлогом отказался.
     Именно там, у руководителя молельного дома, Камиль случайно познакомился с выходцем из татарской семьи, офицером контрразведки, занимавшим высокий пост. Потом они нередко встречались, говорили о татарской поэзии, событиях в мире. Офицер между прочим звал Камиля к себе на работу, но тот отшучивался: какой, мол, из него контрразведчик?
     - Знаешь,- сказал ему однажды офицер,- если у тебя как у бизнесмена появятся какие-нибудь сложности с полицией, назови им пароль, который я запишу за тобой: "Юха-55".
     - И что будет? - поинтересовался Камиль.
     - Юха (демонический персонаж - В. Г.) защитит тебя,- засмеялся офицер.
     
     
     52
     
     Знал ли он о готовящемся аресте? Трудно сказать. Скорее всего, нет. Просто дал пароль в знак их дружеского расположения. Через три месяца после этого разговора двое крепких мужчин пришли ночью к Камилю и, предъявив ордер на арест, забрали его с собой.
     Камера была крошечная-три шага в длину и два в ширину. Камиль сразу мысленно окрестил ее "каменным ведром". У стены стояла узкая железная кровать, на ней - доски, покрытые циновкой. Ночь Камиль провел без сна. Он вновь и вновь "прокручивал" в голове различные ситуации, разговоры за последние полгода, пытаясь найти несоответствия в своем поведении, ошибки, анализировал каждый свой шаг... Но не находил ничего, что могло бы дать повод для ареста. "Ладно, посмотрим, что будет на первом допросе",- решил Камиль.
     Утром, когда стало совсем светло, он сел на кровать и закурил. Тут же открылась дверь, и дюжий охранник с лицом гориллы ворвался в камеру. Он рывком поднял Камиля и мощным ударом в лицо обрушил его на цементный пол. Поднимаясь, Камиль ощутил кровь на губах и что-то твердое во рту. Держась за стену, выплюнул два зуба на пол. И тут же получил новый удар. "Если дело так пойдет дальше, мне нечем будет есть",- отрешенно, как о чем-то постороннем, подумал Камиль.
     - Позови начальника,- прохрипел он, вновь медленно вставая с пола,- у меня есть для него важное сообщение.
     Горилла свирепо посмотрел на Камиля, смачно плюнул ему под ноги и захлопнул дверь. Вскоре Камиля повели на допрос. Следователь, заметив мимоходом, что курить в камере не разрешается, поинтересовался, что же намерен сообщить ему арестованный.
     - Хотел бы прежде всего узнать, в чем меня обвиняют?- спросил Камиль.
     Следователь был готов к этому вопросу:
     - Есть основания подозревать, что вы являетесь английским шпионом. Признаете ли вы это? И какие важные сведения хотели сообщить нам?
     - Чушь какая-то,- пожал плечами Камиль.- В селе, где я родился и провел детство, меня могут вспомнить многие. Все это легко проверить. А то важное, что я хотел сообщить, заключается в одной фразе: Юха-пятьдесят пять.
     
     
     53
     
     Следователь озадаченно взглянул на него:
     - Откуда вы знаете эту фразу?
     Камиль равнодушно смотрел в окно. Его отправили обратно в камеру. Больше на допросы не вызывали, кормить стали лучше. Горилла рукам волю не давал, но и в разговор не вступал. Камиль внешне был совершенно спокоен, но в душе нарастала тревога. Через две недели должна была приехать радистка, которую он обязан встречать на вокзале. Если его не отпустят, что она будет делать в чужом городе? Запасной связи у нее не было, это он знал точно...
     Сколько времени продлится проверка? Повезут ли его в село или позвонят туда по телефону? Как прореагирует на арест знакомый офицер контрразведки? Конечно, будут наводить справки и в татарской колонии. Но там у него врагов вроде бы нет... То, что не вызывают на допрос, означает, что пароль возымел какое-то действие, и проверку они, видимо, проводят. Но как долго все это продлится?
     Он понял, что появился луч надежды, когда горилла однажды швырнул ему пачку газет. "Я знал, что мы поладим",- миролюбиво сказал Камиль.
     Через неделю его выпустили, объяснив арест ошибкой. До приезда "невесты" оставалось шесть дней. Все это время Камиль многократно и тщательно "проверялся", слежки за ним не было... О том, как произошла их встреча с Ириной, мы уже рассказывали. В их семейном альбоме и сейчас хранится ее фотография в свадебном наряде чужой страны. Этот брак оказался, к счастью, не фиктивным, а самым что ни на есть настоящим...
     
     Операция "Боулинг"
     - Западная пресса время от времени сообщает о провалах наших разведчиков. Часто ли это бывает? Какова судьба тех, кто попал в тюрьму? - спросил я у полковника.
     - Провалы? Бывают, конечно, но довольно редко. Все-таки не забывайте, контрразведка работает. А что касается судьбы наших разведчиков, оказавшихся в тюрьме, то мы делаем все, чтобы вызволить их оттуда.
     
     
     54
     
     - Каким образом?
     - Путь один - обмен.
     - Всех ли удавалось "обменять" или кто-то остался?
     - Всех до единого. Наши люди знают: мы не оставим их в беде.
     - Сейчас никого из наших в их тюрьмах нет?
     - Никого.
     - И все же обмен - это непростое дело. Как он происходит? На Западе, например, много писали об обмене нашего разведчика А. М. Козлова, находившегося в тюрьме ЮАР. Как он попал туда? На кого его обменяли?
     - Ну как попал? Совершил ошибку. В обычной жизни мы совершаем массу ошибок, но для разведчиков достаточно одной. Козлов работал под чужим именем в одной из европейских стран, занимал скромную должность в фирме, специализирующейся на химчистке и стирке. Потом уехал в Африку. Здесь уже у него было амплуа богатого бизнесмена. Случайно увидел своего бывшего хозяина. Ему бы уклониться от встречи или, на худой конец, объяснить, что, мол, взял дорогой костюм напрокат на один день ради важного разговора, а он, недооценив опасность, широко улыбаясь, пошел к управляющему, держался уверенно и независимо, как и полагается богатому человеку. Управляющего удивила такая метаморфоза, он сказал об этом контрразведке, так появилась ниточка...
     В тюрьме Козлова били, но не это было самым трудным. В пищу добавляли вещества, которые расслабляли, парализовали волю. Человек после этого себя не контролирует.
     - Много ли знал Козлов?
     - Не очень. Нелегалы вообще стараются не обладать лишней информацией, которая была бы интересна контрразведке.
     - На кого же его обменяли?
     - Мы предложили американского разведчика. Американские службы были согласны на это. Но контрразведчики ЮАР воспротивились: как же, сказали они, в выигрыше будут советская и американская стороны, а нам что? Тогда в Анголу, где в то время шли бои, был послан наш человек, который провел операцию по взятию в плен офицера ЮАР, имеющего высокий чин. Этого
     
     
     55
     
     офицера и американского разведчика мы обменяли на Козлова.
     - Наш один двоих стоит?
     - Выходит, так.
     - Где сейчас Козлов?
     - Работает...
     После тринадцати лет работы в Юго-Восточной Азии в конце шестидесятых годов Камиль Хамзин и Ирина Алимова вернулись на Родину. Она вышла на пенсию, а для него работа продолжалась. В течение еще многих лет он колесил по Западной Азии и Ближнему Востоку, жил на американском континенте, ездил в западноевропейские страны... Все это было бы весьма романтично и увлекательно, если бы Хамзин ездил туристом. Но он участвовал в сложнейшей операции с несколько странным кодовым названием "Боулинг". Цель операции - сбор информации о разработках новейшего наступательного оружия, которое могло быть использовано для нанесения первого удара, а также о тайных работах по созданию атомной бомбы в тех странах, которые ее не имели. Хамзин должен был прикоснуться к сокровенным секретам, охраняемым особенно тщательно, и это было опасно, очень опасно. Но и очень нужно стране.
     ...Еще в Юго-Восточной Азии Камиль Саид (документы и легенда у Шамиля остались прежние) познакомился с руководителем отдела одной из мощных транснациональных корпораций, которая наряду с обычной продукцией традиционно получала важные военные заказы. Начальник отдела, назовем его Рашид Гарби, более трех лет жил в той же стране Юго-Восточной Азии, недалеко от коттеджа, где на первом этаже был магазин Камиля Саида. Нередко заходили к нему гости. Камиля еще раньше рекомендовал Рашиду посол во время одного из приемов, потом они виделись в клубе...
     Однажды Гарби понравилась шуба из дорогого меха. Он посетовал, что не располагает сейчас нужной суммой,
     - Пустяки,- сказал Камиль,- я поверю и в долг.| Дела у меня идут неплохо, так что можешь не торопиться отдавать деньги.
     Рашид написал расписку и взял шубу. Потом были другие подобные "покупки". Рашид стал брать и деньги
     
     
     56
     
     в долг, число расписок составило уже более полутора десятков.
     Однажды Камиль сказал Гарби: "Слушай, у меня некоторые финансовые сложности, не мог бы ты частично вернуть долги?" Тот беспомощно развел руками. И тогда Камиль, словно бы колеблясь, предложил:
     - Гонконгский бизнес-клуб интересуется вашими сделками. Думаю, этот клуб для вашей корпорации не конкурент. А за информацию, с которой они все равно сделать ничего не смогут, они бы неплохо заплатили...
     Рашид согласился быстро. Через какое-то время он спросил Камиля: "Скажи, на кого ты работаешь? Та секретная информация, которую ты запрашиваешь, обычному бизнесмену не нужна. На Иран? Турцию?.."
     Камиль помедлил:
     - Россия...
     - Никогда бы не подумал,- сказал Рашид изумленно.
     Сотрудничество их продолжалось.
     Но через год после этого разговора Рашид уехал, связь с ним оборвалась. И только много позже стало известно, что Гарби, как говорится, пошел в гору, стал одним из руководителей корпорации, допущен к высшим военным секретам (поставки корпорация производила во многие страны).
     На связь с ним решили отправить хорошо знакомого Рашиду Камиля Саида. К тому времени Хамзин уже вернулся в Москву. Трудность состояла в том, что встреча с Гарби должна была произойти в стране, где в то время не было ни одного советского человека. Камиль поехал туда кружным путем - через Западную Европу и Ближний Восток.
     ...В приемной Гарби он сказал хорошенькой секретарше:
     - Я - Камиль Саид, бизнесмен. Доложите патрону.
     - Он вас ждет?
     - Нет, я здесь проездом. Но он меня знает...
     Рашид Гарби сидел за большим столом, чуть поодаль, в кресле удобно устроился толстяк в светлом костюме. Гарби сделал вид, что не узнал Саида.
     - Хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз,- вежливо сказал Камиль.
     - У меня от моего заместителя нет секретов,- сухо сказал Гарби.
     
     
     57
     
     - Зато у меня есть,- парировал Камиль.
     - Ничем не могу помочь,- процедил Рашид. Вести дальнейший разговор было неразумно. Через неделю Рашид улетел, и Камиль тоже вернулся в Москву.
     Почему Гарби не пошел на контакт? Уверен в своей неуязвимости? Или что-то другое?
     - 16 марта Гарби прилетает в Лондон,-сказал Хамзину полковник.-Придется лететь туда и начинать все сначала...
     Камиль остановился в Лондоне (использовав другие документы) в уютной гостинице Кингсли, недалеко от многолюдной торговой Оксфорд-стрит. Через три дня в одиннадцать вечера позвонил из автомата в другую гостиницу, в номер люкс, забронированный для Гарби. Камиль знал, что он прилетел три часа назад.
     - Привет, дружище,- как ни в чем не бывало сказал Камиль.- Это Кэм (так его звали на Юго-Востоке американцы).- В прошлый раз я забыл отдать тебе кое-что. Не хотелось бы пересылать это в твою штаб-квартиру. Жду тебя через сорок минут на углу Риджент-стрит и Оксфорд-стрит, на левой стороне, ведущей к Пикадилли-сёркус. До встречи!
     И положил трубку, Это был рискованный шаг, но Камиль считал, что Гарби все-таки придет. Таинственное "кое-что" могло означать, например, расписки, и ради одного этого Гарби поспешит на указанное место. Хотя вполне возможен был и совсем иной оборот. Камиль знал, что трое его друзей будут наблюдать за встречей, но в случае непредвиденных осложнений они по инструкции не должны предпринимать никаких действий...
     Он сел в светло-серый "форд", взятый напрокат, и не спеша поехал мимо взметнувшегося к небу "Сэйнт Пойнт", мимо беспрерывного ряда сверкающих витрин к Риджент-стрит. В это время людей здесь было уже немного, и он сразу увидел знакомую фигуру Гарби в светлом плаще. Завернул налево, притормозил, открыл дверцу.
     - Хэлло, Гарби!
     Тот оглянулся и быстро направился к машине.
     - Садись слева, со мной рядом,- сказал Камиль,- так нам будет удобнее...
     Улица полукругом уходила влево, открывая красиво
     
     
     58
     
     подсвеченные фундаментальные здания. Несколько минут они ехали молча.
     - А я уж думал, ты совсем забыл старых друзей,- сказал Камиль.- Там, на юге, ты был не очень любезен.
     - Вначале мне показалось, что это не ты, а двойник,- задумчиво протянул Гарби.- Там же нет ни одного человека из вашей страны. Первая мысль: кто-то проверяет меня. Да и ты сильно изменился... А потом уже поздно было менять игру. Да и толстяк Джек что-то насторожился...
     - Знаешь, Рашид, я скажу тебе вещи, которые могут показаться наивными или обычными прописями. Но ты все же послушай. В нынешних условиях холодной войны мир может быть сохранен только на условиях паритета вооружений. Согласен? Я понимаю, гонка вооружений для вашей фирмы дает немалую прибыль, но настоящая война имела бы непредсказуемые последствия. Поэтому нам и нужно знать, какие разрабатываются новые наступательные вооружения, какие новые страны хотят создать свою атомную бомбу... Ты же понимаешь, мы ушли далеко вперед, так что их атомные секреты для нас - вчерашний день. Но надо знать, в чьих руках может оказаться завтра атомная бомба. Это важно для всей планеты...
     Они выехали на Пикадилли-сёркус. Гарби молчал. Затем, взяв чуть левее по параллельной улице, вырулили к колонне адмирала Нельсона на Трэфальгар-сквэа, обогнули колонну и направились к мосту Вестминстер-бридж. И лишь на другой стороне Темзы, когда свернули на Йорк-роуд, Гарби произнес:
     - Я согласен. Кое-что я мог бы сказать тебе сразу. Например, о планах создания атомной бомбы...
     - Погоди, погоди,- прервал его Камиль.- Прогуляемся лучше по воздуху.
     Когда они вышли, Саид заметил:
     - Машину мы тщательно проверили. Но все же лучше поговорим на воздухе. Так что ж о планах? Каких?
     - О планах создания атомной бомбы в Израиле и ЮАР. Это один из высших секретов этих стран. Но для более подробной информации об этом, а также о ряде работ по наступательным вооружениям стран НАТО нужно время...
     - О'кей. Теперь давай договоримся о связи и о всем
     
     
     59
     
     прочем. Я знаю, в деньгах ты теперь не стеснен. Но все же я хотел бы сделать тебе небольшой презент...
     Информация Гарби о новых видах оружия имела очень важное значение для нашей страны, повышения ее обороноспособности. А что касается создания атомной бомбы в ряде стран, то только сейчас начинают просачиваться в печать сведения, которые мы имел много лет назад...
     
     На теннисном корте в штате Юта
     - А если бы она сказала, что не узнала вас? - спросил я полковника.
     - Я бы внешне очень удивился. Как это, мать - и не узнает собственного сына? Я бы спросил у окружающих- здорова ли мама? А потом поехал бы в гостиницу, чтобы привезти нашу семейную фотографию, сделанную лет двадцать назад... В двадцати минутах езды от селения, на развилке шоссе меня ждала другая машина. У сидящего в ней человека были припасены резервные документы для меня, как раз на этот случай. Дневным рейсом мы улетели бы в Париж с посадкой в Риме...
     Полковник говорил просто, буднично, хотя это была одна из тех дерзких операций, риск которой доходил до максимально допустимой грани. Руководители комитета и внешней разведки долго колебались, прежде чем дать согласие на ее проведение. Ибо риск был велик.
     ...Не очень далеко от столицы одной из южных стран, в селении, где все друг друга знают, жила обычная небольшая семья. Двадцать лет назад старший сын устроился в европейскую фирму, первое время посылал денежные переводы, подарки, несколько раз приезжал домой. Но последние 16 лет о нем не было ни слуху ни духу. Где он? Никто в селении этого не знал. В действительности же он умер, и об этом случайно стало известно нашим разведчикам. Тогда и возникла идея: полковник внешне очень похож на погибшего, язык знает в совершенстве - почему бы не попробовать?
     Идея принадлежала полковнику, но энтузиазма она не вызвала. "Мать всегда узнает сына",- возражали ему.
     - Разумеется, узнает,- соглашался полковник.-
     
     
     60
     
     Но скажет ли она вслух, что это не ее сын? Вот представьте: небольшое селение, бедная семья, отсталые люди. Неожиданно на красивой машине приезжает богатый, преуспевающий человек с подарками. Окружающие признают в нем ее сына (а я похож на него), молва летит впереди (я сначала заеду, конечно, к старосте). Селяне расписывают мнимой матери мой дорогой костюм, коробки на заднем сиденье машины... И вот она видит, что приехал не ее сын, но этот богатый господин почему-то считает ее своей матерью. И все согласны с ним. Будет ли она протестовать? Отсталая, темная женщина - перед всем обществом и перед богатым человеком с подарками?
     Полковник настоял на своем. В действительности все совпало до мельчайших деталей. Но был и один острый момент. Когда его вели к матери, на скамейке сидели несколько женщин с чадрой на лице. "Кто же из них моя новая матушка?" - мучительно думал полковник. Неожиданно одна из женщин опустилась на колени и сказала: "Здравствуй, сынок, слава аллаху, что я увидела тебя..."
     Полковник починил крышу на домике-развалюхе, поставил новый забор, раздарил подарки (все за счет западноевропейской фирмы, одним из руководителей которой был коллега полковника). Через три дня полковник уехал в Европу. Он провел там много лет, стал руководителем крупной фирмы. Переданная им информация и сейчас является секретной. Скажу только, что он первым сообщил о проекте "звездных войн", или, как теперь говорят, "стратегической оборонной инициативе",- задолго до появления официальных сообщений.
     ...А подарки к праздникам "мать" полковника получала до самой своей кончины (она умерла несколько лет назад).
     Отпуск (второй за восемнадцать лет) кончился у Хамзина досрочно.
     - Извини, Шамиль,- сказал полковник,- но здесь такое стечение обстоятельств... Тебе предстоит лететь сначала в США, потом в Европу, если, конечно, не возражаешь. Задание особой важности...
     Речь шла о том, чтобы получить сведения о создании новых иностранных военных баз в сопредельных с Совет-
     
     
     61
     
     ским Союзом государствах, а также о новых военных доктринах ведущих капиталистических стран (особое внимание уделялось вопросу: предусматривается ли возможность нанесения первого удара? В этом случае необходим был максимум детализации и подробностей),
     - Тут и говорить много не надо,- заметил Шамиль.- Когда выезжать?
     ...В Солт-Лейк-Сити - административный центр штата Юта на западе США он приехал вечером, ровно через три недели после разговора с полковником в управлении. Остановился в отеле. Около одиннадцати раздался неожиданный телефонный звонок.
     - Мистер Воронков? - спросил густой мужской голос. Именно так: не Воронкоф, а почти по-русски, с русским "в" на конце.
     - Вы ошиблись,- спокойно ответил Шамиль по-английски и положил трубку.
     Странный звонок озадачил его. Слишком много непонятного было во всем этом. Действительно ли ошибка? Но необычная для американцев русская фамилия, позднее время, русский акцент... Шамиль знал, что здесь, в штате Юта, он будет один, без своих коллег. И решение он должен был принимать сам. Откладывать операцию? Продолжать? Сменить гостиницу? Он вспоминал свой маршрут. Ни в Гонконге, ни в Мадриде, ни в Нью-Йорке, ни в Вашингтоне у него ни с кем из наших разведчиков не было контактов. Слежки тоже он не заметил, что-что, а "наружку" Шамиль умел выявлять быстро...
     Второй вопрос - документы. Они подлинные, безупречные, тут тоже все хорошо. В Вашингтоне, кстати. Шамиль заходил в посольство третьей страны, гражданином которой являлся по документам, долго беседовал с советником-давним своим знакомцем еще по Юго-Восточной Азии. Ничего тревожного не почувствовал... Нет, операцию прекращать не было оснований, по крайней мере на этом этапе. А вот гостиницу на всякий случай сменить нужно.
     Камиль расплатился, предупредив, что утром уезжает, у него времени будет мало. Вернулся в номер, взял чемодан и по запасному выходу пошел вниз. На улице завернул за угол и взял третье такси. Машина ехала по пустынным улицам, слежки не было... И до сих пор он не знает, что это был за таинственный телефонный зво-
     
     
     62
     
     нок. Ошибка? Удивительное стечение обстоятельств?
     Штат Юта известен как один из центров ракетостроения. Камилю Саиду, бизнесмену из Юго-Восточной Азии, предстояло "случайно" познакомиться со специалистом из Европы (назовем его Мишель Дегран), который собирался вскоре улетать домой. В Москве имелись сведения о том, что этот специалист располагает важной информацией по многим интересующим разведку вопросам. Он, кстати, не одобрял вновь разгоравшуюся в конце семидесятых годов "холодную" войну, считая, что рано или поздно она может перейти в "горячую", которая уничтожит жизнь на Земле.
     Перед Шамилем стояла на первый взгляд не очень сложная задача: познакомиться с Мишелем и завоевать его доверие. Но это просто лишь на взгляд дилетанта. Любой профессионал знает, насколько сложным, опасным и трудным является подобное задание.
     Шамилю было известно, что Дегран - заядлый теннисист. Это он и решил использовать для знакомства.
     Возле теннисного корта, где играл Мишель Дегран, стояло десяток болельщиков. После второго гейма Шамиль объявил, что он устанавливает для победителя премию - сто долларов. Это вызвало общее оживление. Мишель летал с ракеткой по полю и играл, как бог. Он выиграл пять геймов, один проиграл. И разгоряченный, еще весь в азарте поединка, счастливый и радостный пригласил всех в ближайший бар, чтобы "обмыть" там полученные сто долларов.
     В баре Камиль Саид и Мишель Дегран не только познакомились, но и быстро нашли общий язык. Саид пояснил, что ему, бизнесмену, хотелось бы вложить капитал в перспективное дело, возможно в военно-промышленной сфере, здесь или в другом месте, и в этой связи для него важны советы знающего специалиста.
     - Фирма не будет скупиться для оплаты услуг консультанта,- подчеркнул Саид.- Не взялись бы за это дело?
     Мишель сразу же согласился. Подробнее условия решили обсудить на следующий день. Назавтра за обедом все было улажено.
     - Послушайте, Мишель,- за десертом сказал Камиль,- эти деньги фирма оформляет через швейцарский исследовательский центр, вернее через его закрытый сектор, который занимается вопросами перспективы и
     
     
     63
     
     конъюнктуры. Там работают и наши люди. О деталях особенно говорить не хочу, но главное в том, что выплачиваемые вам деньги нигде не будут зафиксированы. Поэтому не уверен, стоит ли вам указывать их в налоговой декларации?
     - Над этим стоит подумать,- пробормотал Дегран.
     Первые вопросы были не очень сложными - куда выгоднее вложить капитал: в горнорудную промышленность, цветную или ракетостроение? Каждое предложение вызывало новые вопросы, но Деграна это устраивало: за свои консультации он регулярно получал приличные гонорары. Вскоре Мишель улетел в Европу, туда же по делам фирмы направился и Камиль Саид.
     Они решили отдохнуть недельку вместе в роскошном югославском отеле "Кроация" в Дубровнике. Именно там Шамиль узнал о планах создания мощной военной авиационно-ракетной базы в одном из южных государств, граничащих с Советским Союзом.
     - Вот это действительно перспективное дело,- говорил Мишель, приводя подробные данные о будущей базе.
     В личном деле разведчика Шамиля Абдуллазяновича Хамзина (множество папок с надписью "Халеф" - псевдоним Хамзина - в прямоугольных картонных футлярах) хранятся любопытнейшие документы. Здесь разработка генеральных штабов о перспективах военного противостояния с СССР, тактико-технические данные разрабатываемых за рубежом стратегических и иных ракет, оперативные планы военных операций в ходе региональных военных конфликтов, цели и объекты промышленного шпионажа в СССР и ряде восточноевропейских стран и многое другое...
     В 1990 году Ш. А. Хамзину исполнилось 75 лет. Около сорока из них он отдал разведке. Родился в Архангельске, в татарской семье. В 1923 году семья переехала в Казань (жили на Правобулачной улице, дом 43). Окончив школу, Шамиль поступил в Ленинградский электротехнический институт имени В. И. Ульянова (Ленина) на факультет "Приборостроение". Тема дипломной работы: "Управление с самолета торпедными катерами по радио". Получил диплом инженера-электрика перед самым началом войны. Работал на военном заводе в Москве, где и был принят в партию. В 1941 году в октябре завод был эвакуирован в Сталинск, а летом сле-
     
     
     64
     
     дующего года вернулся а Москву. Еще через год Хамзину предложили перейти на работу в НКГБ, в Управление внешней разведки. Он снова пошел учиться, на этот раз в специальную школу без вывески...
     
     Где предел человеческих сил?
     ...Полковник не сразу ответил на вопрос. Он посмотрел в окно на высокое синее апрельское небо, затем на меня, словно сомневаясь, оценивая, пойму ли я его, может ли вообще человек, не связанный с этой работой, почувствовать, ощутить, догадаться, что переживает разведчик "там", вдали от Родины, от друзей, ежесекундно контролируя каждый свой шаг, бея права на ошибку, гнев, уныние...
     Я еще раз спросил:
     - Неужели никогда и ни у кого as было срывов? В это трудно поверить.
     Он опять помолчал, вздохнул, лицо его потемнело. Таким я видел его впервые.
     - Были, конечно. Да и как определишь предел человеческих сил...
     - Часто были срывы?
     - За многие десятилетия-два случай,
     - Об этом я сегодня нельзя рассказывать?
     - Да здесь и рассказывать особенно нечего. Тут сердцем понять надо... Знаете, говорят, "тоска заела"... Так вот "там" она порой превращается просто в тигра... Получаем однажды сообщение: в таком-то доме, где живет наш человек, иногда слышны русские песни. У нас и в мыслях не было, что это он ставит пластинка. Но все же решили проверить. Оказалось, именно он о ставит. "Когда мочи больше нет",- признался он позже, уже в Москве. Отозвали, конечно, работал в аппарате, недавно вышел на пенсию.
     - А второй случай?
     - Это сложнее. Заболел человек, не выдержала психика.
     - И что же?
     - Домой сам вернуться он уже не мог. Пришлось ехать туда. Меня он знал лично и очень давно. Увидев, улыбнулся и сказал: "Ну, слава богу, Володя, с гобой У меня все будет хорошо". А я думал: "Лететь отсюда
     
     
     65
     
     самолетом опасно. Он плохо контролирует себя". И мы "пилили" через всю Европу на машине.
     - Где он сейчас?
     - На пенсии. Вылечился. Иногда встречаемся...
     - Бывает ли, что кто-то разочаруется в профессии разведчика и уходит от вас?
     - К нам. как правило, приходят люди одержимые, беззаветно любящие свое дело. Здесь нельзя "отбывать" работу, толку все равно не будет. Разведчик -это призвание. И, разумеется, понимание важности необходимости твоей работы для страны. Отсюда-самоотверженность, отвага, готовность идти на риск... Конечно, не из каждого может получиться разведчик, и какой-то отсев на стадии обучения идет. Но добровольно только один человек ушел от нас. Это было недавно. Ушел в кооператив. У нас никто не возражал...
     Настоящие разведчики неохотно рассказывают о себе и своей работе. Больше предпочитают оставаться в тени, жить незаметно. Этого требует профессия. Может быть, поэтому до недавнего времени не так уж баловала наградами страна своих разведчиков. Людей, проявивших подлинный героизм, мы обделяли вниманием и чрезвычайно скупо отмечали их заслуги.
     Многие из наших замечательных разведчиков, проработав долгое время за рубежом, отдав здоровье и силы этой опаснейшей и труднейшей работе, возвращаются на Родину с одним чемоданчиком, и здесь на старости лет должны начинать многое практически с нуля. Они нередко сталкиваются с бытовой неустроенностью, материальными трудностями- это после всего того, что они сделали для страны...
     Ш. А. Хамзин за свой нелегкий труд награжден лишь знаком "Почетный сотрудник госбезопасности СССР" и одним орденом Трудового Красного Знамени...
     А ведь можно было бы более достойно отметить заслуги Ш. А. Хамзина, И. К. Алимовой и многих других наших разведчиков, подлинных наших героев, заслуживших высокое общественное признание.
     
     Два ордена вместо послесловия
     В канув 70-летнего юбилея советской разведки при шло известие: Президент СССР М. С. Горбачев подпи-
     
     
     66
     
     сал Указ о награждении двух советских разведчиков за успешное, как говорится в Указе, выполнение специальных заданий. Майор в отставке Ирина Каримовна Алимова награждена орденом Красной Звезды, полковник в отставке Шамиль Абдуллазянович Хамзин-орденом Красного Знамени.
     Вручал ордена генерал, один из руководителей советской внешней разведки (фамилию его, как мне пояснили, называть пока преждевременно). Генерал не понаслышке знает об этой опасной работе.
     - Не боитесь, что по мере ослабления международной напряженности вы и ваши сотрудники останутся без работы?-спросил я генерала.
     - Это было бы прекрасно,- совершенно серьезно ответил он,- хотя без работы наши работники, конечно, не остались бы, дело для квалифицированных людей всегда найдется. Но, думаю, пока до этого еще очень далеко. Ведь разведка-это как бы контрольный орган, например, помогает проверить выполнение договоренностей между государствами, и как это ни покажется странным, даже способствует (при нормальном развитии событий) укреплению доверия. Кстати отмечу, что даже страны-союзники по НАТО направляют друг к другу своих разведчиков. Хотя разведки этих стран между собой сотрудничают... А я уж не говорю о том, что много в мире есть еще опасных очагов, откуда может исходить угроза миру. Последние события в районе Персидского залива наглядно подтверждают это. Так что без внешней разведки не обойтись.
     - Кто пришел на смену Ш. Хамзину (к сожалению, недавно умершему), И. Алимовой и их товарищам?
     - И молодые, и в зрелом возрасте... Биографии и место их пребывания, увы, об этом сказать вам не могу. Но вот что их всех характеризует: это действительно талантливые, незаурядные люди. К сожалению, далеко не о всех можно будет рассказывать даже после возвращения их домой. Да и о ряде операций, проведенных в послевоенные годы, думаю, не будет рассказано никогда. Такая специфика нашей работы. Ниточки из прошлого через десятилетия тянутся в настоящее, и под удар может быть поставлено многое.
     Когда церемония награждения завершилась, И. К. Алимова и Ш. А. Хамзин рассказывали мне о том, как круто изменилась их затворническая жизнь в столи-
     
     
     67
     
     це после публикаций в "Труде" очерков об их работе. На два месяца они поехали в Туркмению, на родину Алимовой, где им устроили торжественную встречу. При выходе из самолета всех пассажиров попросили немного задержаться, и они двое, смущенные и оглушенные небывалым вниманием, спускались по трапу, а операторы кинохроники и телевидения непрерывно снимали их, у трапа ждали встречающие... Из аэропорта они ехали по городу в черной открытой "Чайке". Потом долгие беседы с родными, знакомыми, встречи с журналистами, а также на студии "Туркменфильм" (где Ирина Каримовна, как говорилось выше, снималась перед войной в известном фильме "Умбар"), выступления в актовом зале университета, в кинотеатре "Бахар" (перед демонстрацией специально поставленной ленты "Умбар"), поездка в Мары (они сразу же направились к тому месту, где был ее родной дом, но от него сейчас остались одни развалины), выступление в педагогическом училище... Публикации в местных газетах, передача по телевидению... Как дорого было этим двум пожилым людям такое внимание. Они своей нелегкой жизнью заслужили это - и общественное признание, и ордена Родины.
     - Я не из породы нытиков,- вдруг очень тихо сказала мне Ирина Каримовна,- но в последнее время стала замечать, что настроение бывает неважнецкое. Конечно, держала себя в руках, вида не показывала. И вот сейчас, будто солнечный луч осветил... Радостно и светло на душе. Спасибо всем...
     
     
     КГБ открывает тайны
     
     МОСКВА "ПАТРИОТ" 1992
     
     ББК 6799(2)116 С23
     
     Составитель М. В. Филимошин Редактор И. Д. Носков Художник А А. Митрофанов
     
     
     ISBN 5-7030-578-7
     
     (C) Составление, М. В. Филимошин, 1992 (C) Оформление, А. А. Митрофанов, 1992
     
     В Вашингтоне в ресторане "Оксидентал" висит табличка, на которой значится: "В напряженный период Кубинского кризиса, октябрь 1962 г., за этим столом состоялась беседа таинственного русского "мистера X" с корреспондентом телевизионной компании ABC Джоном Скали. На основе этой встречи угроза ядерной войны была предотвращена".
     Этот таинственный русский - Александр Семенович Феклисов, резидент разведки КГБ в Вашингтоне.
     О том, как действовал наш разведчик, и рассказывается в этом сборнике. Повествуется в книге о делах и других замечательных советских разведчиков.
     Для массового читателя.
     
     
     СОДЕРЖАНИЕ
     
     В. Снегирев. Другая жизнь Дмитрия Быстролетова . . ... 3 В. Головачев. Под чужим именем . . . . . 33 "Вест" на связь не вышел . . . . 69 А. Феклисов. Совершенно секретно ...... 84 Неизвестное о развязке Карибского кризиса . 118 Рахим Эсенов. Эхо подвига . 133
     
     С23 КГБ открывает тайны: Сборник/Сост. М. В. Филимошин. - М.: Патриот, 1992 г.- 173 с.
     
     С 4702010201 без объявления
     072(02) -92
     
     
     ББК6799(2)116
     
     Р2
     
     Литературно-художественное издание Сборник. КГБ открывает тайны Художественный редактор Г. Ф. Уборевич-Боровская Технический редактор В. Н. Коше лева Корректор Н. В. Матвеева
     
     
     ИБ № 5259
     
     Сдано в набор 30.05.91. Подписано в печать 12.02.92 г, Формат 84Х108'/32. Бумага кн.-журн. Гарнитура литературная. Печать высокая. Усл. п. л. 9,24. Усл. кр.-отт, 9.45. Уч.-изд. л. 9,14. Тираж 100 000. Заказ 5776. Изд. № l/e-431. Ордена "Знак Почета" Издательство ЦК ДОСААФ СССР "Патриот". 129110, Москва, Олимпийский просп., 22.