Китай-Тибет.      25 ДЖАТАК            СОДЕРЖАНИЕ      ДЖАТАКА О БЕЗДЕТНОМ      ДЖАТАКА О БРАХМАНЕ      ДЖАТАКА О БРАХМАНЕ ПО ИМЕНИ ШИНЦЗИР      ДЖАТАКА О ВИШВАНТАРЕ      ДЖАТАКА О ГЛАВЕ ГИЛЬДИИ      ДЖАТАКА О ГЛАВЕ ЦЕХА АВИШАХЪЕ      ДЖАТАКА О ЖЕРТВЕ      ДЖАТАКА О КОМОЧКЕ КАШИ      ДЖАТАКА О ЛЕБЕДЕ      ДЖАТАКА О ЛОТОСОВЫХ СТЕБЛЯХ      ДЖАТАКА О МАЛЬЧИКЕ ПО ИМЕНИ ЗОЛОТОЕ БОГАТСТВО      ДЖАТАКА О МАХАБОДХИ      ДЖАТАКА О ПТЕНЦЕ ПЕРЕПЕЛА      ДЖАТАКА О РЫБЕ      ДЖАТАКА О СУПАРАГЕ      ДЖАТАКА О ТИГРИЦЕ      ДЖАТАКА О ХРАНИТЕЛЕ КАЗНЫ      ДЖАТАКА О ЦАРЕ ШИБИ      ДЖАТАКА О ЧАШЕ      ДЖАТАКА О ЧУДДАБОДХИ      ДЖАТАКА О ШАКРЕ      ДЖАТАКА О ШАРАБХЕ*      ДЖАТАКА ОБ АГАСТЬЕ      ДЖАТАКА ОБ ОЛЕНЕ РУРУ      ДЖАТАКА ОБ УНМАДАЯНТИ                        ДЖАТАКА О БЕЗДЕТНОМ      Состояние домохозяина связано со стремлениями, враждебными спокойствию и нравственному поведению. Поэтому оно не доставляет радости заботящимся о своей душе. Вот как об этом назидательно повествуется. Некогда Бодхисаттва, как рассказывают, принял рождение в одном богатом роде, который был славен своим добродетельным образом жизни и поведением и был высоко чтим в народе; родство с этим родом почиталось высокой честью, и был он славно освежающим источником для родовитых семей; его кладовые и сокровищницы были как бы собственностью всех шраманов и брахманов; дом его был всегда открыт для друзей и родственников; он доставлял пропитание беднякам и нищим; ремесленники находили там работу и покровительство; наконец, благодаря своему великому счастью и богатству род этот имел возможность выражать свою преданность и почтение царю, принимая его у себя. С течением времени Бодхисаттва вырос и с чрезвычайным рвением изучил различные отрасли науки, знание которых почиталось людьми особенно ценным, а также избранные им различные искусства. Благодаря такому образованию, радовавшей взоры красоте и знанию людей, которое он проявлял, не нарушая предписаний праведного закона, он завоевал сердца людей как любимый родственник.      1. Ведь мы родных глубоко уважаем не потому, что нам они родные, и на чужих иначе смотрим, не как на близких, не потому, что чужаки они.      2. Найдем ли мы достоинства или пороки - от этого зависит, как будем относиться к человеку с глубоким уваженьем иль с презреньем. Когда Великосущный надлежащим образом познакомился с отречением от мира,      3. Постигнул он, что жизнь домохозяина стоит в противоречье со святым законом и со страданьем связана из-за стремлений тщетных; постигнув также, что блаженство даруют пустыни лесные, он сердцем отвратился от нее. До глубины своего сердца он был потрясен смертью отца и матери и после этого, раздав друзьям, родственникам, беднякам, шраманам и брахманам, каждому в соответствии с его заслугами, все свое имение - дом и громадные богатства, ценность которых равнялась многим сотням тысяч, он ушел из дому. И вот, проходя постепенно деревни, города, царства и столицы царей, он наконец пришел и поселился на лесистом холме в окрестностях какого-то города. Скоро он стал известен, так как благодаря его продолжительным упражнениям в созерцании спокойная ясность его чувств была совершенно естественной и искренней; речь его радовала слух и сердце и, хоть и свидетельствовала о глубокой учености, тем не менее была полна скромности; свободная от жалких удрученных сетовании и своекорыстных надежд, она свидетельствовала о благовоспитанности, так как к каждому он обращался с вежливостью и сердечным радушием и, кроме того, в его речи проявлялось его уменье различать согласное и несогласное со святым законом. Его поведение и вся жизнь аскета-отшельника были прекрасны и соответствовали наилучшим представлениям о добродетели. Когда же народ, относившийся к нему с большим любопытством, узнал, что он ради жизни отшельника оставил свой высокий род, его стали уважать еще больше.      4. Ведь добродетели нас привлекают больше, когда они блистают в человеке, высоком по рожденью, как и лучи - побеги месяца, когда на чудную поверхность падают они. И вот, узнав о его прибытии в ту страну, один из сверстников и друзей его отца, побуждаемый глубоким уважением к его достоинствам, пришел к нему и, предварительно осведомившись о его здоровье, представился ему как сверстник и друг его отца. Меж ними завязалась беседа, и, когда представился удобный случай, этот человек ласково промолвил: "Мне кажется, о достопочтенный, что ты совершил легкомысленный поступок тем, что пренебрег семьей и продолжением рода и ушел в отшельники в столь юном возрасте.      5. Ведь те, кто ведает пути добра, блюдут святой закон и в доме, как в лесу. Зачем же ты, покинув дом богатый, направил помыслы на жизнь лесную?      6. Ты подаянием живешь, что получаешь от других из милости, народ относится к тебе с почтением не большим, чем к бродяге, отрепья носишь ты, лишен друзей, родных; собой пренебрегаешь ты в лесу.      7. Зачем ты сам себя отдал во власть страданий, как будто с бедностью обнялся воплощенной. Ведь даже у врагов бы появились слезы на глазах, если б увидели они то состоянье, в котором ты находишься теперь!      8. И посему вернись ты в отчий дом! Тебе известны ведь его великие богатства. Там сможешь ты святой закон блюсти, а также сына добродетельного получить, осуществив свое желанье. Недаром в народе существует пословица:      9. "Дом даже бедного слуги, если он свой, как свежая вода, приятен; что говорить уж о дворце богатом и счастливом, который получить легко"". Тогда Бодхисаттва, ум которого насладился отречением от мира, как дивным соком бессмертия, и сердце которого не лежало к этой жизни, прекрасно понимая разницу между жизнью дома и в лесу и чувствуя столь же мало удовольствия от призыва вкусить земных наслаждений, как сытый при упоминании о пище, сказал:      10. "То было сказано тобой, конечно, от любви ко мне, и потому меня не очень огорчило; не применяй, однако, слово "счастье" никогда, когда ты говоришь о жизни в доме!      11. Ведь состояние домохозяина в высокой степени болезненно для богача и бедняка; для первого - от тягостей имущества охраны, а для второго- от усилия приобрести его.      12. Где счастья нет равно для бедняка и богача, там наслаждение - лишь ослепленье, и плод его такой же, как и плод греха. Что же касается твоего утверждения, что и в состоянии домохозяина вполне возможно исполнять святой закон, то, конечно, это правда; но мне кажется, это в высшей степени трудно, так как состояние это связано с действиями, противными святому закону, и требует множества изнуряющих хлопот. Подумай только господин!      13. Не должен домом обладать ни тот, кто никаких стремлении не имеет, ни тот, кто лжи не говорит; ни тот, кто наказания не применяет; ни тот, кто неспособен унижать других. Каждый, чье сердце привязано к домашним наслаждениям, все помыслы свои направляет на пути к их достижению.      14. Нет дома для того, кто обращается к закону праведному, а кто на дом направит помыслы свои, куда деваться там закону? Ведь путь закона требует строжайшего покоя, меж тем удача в домоводстве лишь с применением энергии возможна.      15. И если жизнь домашняя стоит в губительном столь несогласии с законом, кто мудрый сможет ею наслаждаться? Кто раз презрел закон, желая насладиться, не сдержится для достиженья еще больших наслаждений.      16. Жизнь в доме, несомненно, повлечет утрату доброй славы, мученья совести и бедствия; поэтому все мудрые и знающие жизнь ее рассматривают как противную закону, скорее как беду, а не как путь, ведущий к счастью. Кроме того, мне представляется, что утверждение "жизнь в доме есть благо" принято нами лишь на веру.      17. В страданьях бесконечных по приобретению имущества, его охране и так далее, в том состоянье, которое является единственной причиною для казней, пленения и бедствий, где даже у царей довольства нет богатством, как дождевой водой у океана,      18. Откуда, или как, или когда быть может благо, коль не является оно тому, кто тешится игрой воображенья? Если стремятся ж к благу люди, привязанные к чувственным вещам, то это ведь безумию подобно, как если бы царапали мы рану, чтоб залечить ее! Обычно же, скажу я, бывает так,      19. Что большинство живущих в доме становятся высокомерными благодаря богатству, от знатности - тщеславными, благодаря же силе - наглыми; страдания рождают злобу в них, а бедствия - унынье. Когда же здесь найдется время для спокойствия души? Поэтому я прошу тебя примириться с моим положением.      20. Ведь дом является гнездом ужасных змей - тщеславия, высокомерия, безумья; он - гибель для блаженного спокойствия, вместилище страданий многих и тяжелых. Так кто же станет в нем искать опору, когда он обещает бедствия одни?      21. В лесу же, в этом доме, где желаний нет у человека, он наслаждается уединеньем, в спокойствие приходит сердце; даже на небе Шакры может ли найтись такое благо?      22. Поэтому предпочитаю жить в лесу я, отрепьями прикрывши наготу, питаясь тем, что подают из милости другие, но не хочу я блага, связанного с нарушением закона, как мудрый пищи не захочет, к которой яд примешан". Этой хватающей за сердце речью он вполне убедил друга своего отца, который выразил глубокое уважение к Великосущному, почтив его предложением прекрасного угощения. Таким образом, "состояние домохозяина связано со стремлениями, враждебными спокойствию и высоконравственном) поведению". Зная это, заботящиеся о душе покидают его. [Это же должно приводить, поучая о высоких достоинствах отречения от мира, начиная поучение словами: "Тот, кто вкусил сладости отречения от мира, не прельщается земными наслаждениями".]            ДЖАТАКА О БРАХМАНЕ      Душевная стыдливость не дает добродетельным преступить границы нравственного поведения. Вот как об этом назидательно повествуется. Некогда Бодхисатгва принял рождение в великой брахманской семье, безупречной по своему роду и жизни, пользовавшейся блестящей славой за свою преданность религиозному долгу и восхвалявшейся за безупречное поведение. По совершении над ним последовательно и надлежащим образом обрядов гарбхадхана, пумсавана, симантоннаяна, джатакарман и других1 он жил для изучения Вед у учителя, отличавшегося своей ученостью, происхождением и непорочною жизнью.      1. Живое усвоение знаний и память быстрая его, а также преданность [учителю], что отличала род его всегда, и твердость, даже в раннем возрасте спокойствием украшенная, ему расположенье и любовь учителя снискали.      2. Ведь добродетели, когда их беспрепятственно и неуклонно проявляют, имеют чудодейственную силу стихов волшебных, воздействуя и на пылающих огнем вражды, тем более же на людей с сердцами непорочными. И вот учитель, желая испытать нравственную высоту всех учеников своих, всякий раз в часы, когда его ученики отдыхали от изучения Священного писания, говорил о том, как он страдает от бедности:      3. "Среди родни я одинок, и даже в праздник нет услады; ведь бедняка удел - бесплодные желанья. И как противно обращаться мне за подаяньем!      4. Всеобщего презрения источник и тяготы сурового труда, и отдаление от наслаждении жизни - несчастия, которые всегда нас угнетают, вот что такое недостаток средств то страшный враг неумолимый". И вот ученики его, словно добрые кони, поощряемые кнутом, из любви к учителю с чрезвычайным рвением стали собирать для него подаяния в еще большем количестве и лучшего качества, чем раньше. Тогда он обратился к ним с такими словами: "Довольно вам маяться, друзья мои. Кусками, что бросают человеку, как милостыню, невозможно прогнать нужду, которую породила бедность. Если вас действительно удручают мои тяготы, то вы должны приложить надлежащие усилия для приобретения богатства для меня, и вот почему:      5. Ведь голод пища утоляет, жажду же - вода; болезни изгоняют заклинанья и лекарства, а бедности страданья убивает лишь богатство, и за богатство почитают род наш люди". Ученики сказали: "Что же нам делать? О, как мы несчастны, что так ничтожны средства, которыми мы располагаем! Кроме того:      6. О, если бы приобретались богатства так, учитель, как милостыня подается нам, не потерпели б мы, конечно, бедствий тяжких, что терпишь ты от бедности своей.      7. Ведь есть у брахманов один лишь способ обрести богатство - неблагодарный способ полученья в дар; народ же здешний скуп, и потому убиты мы безвыходностью положенья". Учитель сказал им: "Есть и другие средства приобретения богатств, они указаны в шастрах2; но старостью истощены наши силы, и мы неспособны применить эти средства". Ученики ответили: "Но наши силы, дорогой учитель, ведь еще не похищены старостью; поэтому, если ты полагаешь, что мы способны применить средства, указываемые в достойных книгах, то назови их, чтобы мы могли воздать тебе как следует за твои труды по обученью нас". Учитель сказал: "Юношам, сердца которых слишком нежны для твердой решимости, трудно применять подобного рода средства приобретения богатства, но если тем не менее вы, друзья, настаиваете, то вот вам один ведущий прямо к уели путь к богатству.      8. Нам, брахманам, закон не возбраняет в несчастии3 прибегнуть к воровству. А разве бедность не является несчастьем, тягчайшим в мире? И потому мы можем безо всякого греха, чужою собственностью завладеть; ведь это. все - имущество брахманов!      9. Конечно, и насильственно богатства отнимать хватило б силы у мужей, подобным вам; на этот путь, однако, не вступайте: ведь должно славу добрую свою хранить; поэтому решайтесь воровать лишь там, где нет людей". Своею речью он словно снял узду со своих учеников, и они возгласами: "Прекрасно!" - приветствовали даже недостойные его слова, как достойные, и обещали поступать согласно с ними - все, кроме Бодхисатгвы.      10. Ведь по своей природной доброте не мог он этот путь одобрить; но так как все другие обещали учителя совет исполнить, не мог решительно он возражать ему. От стыда опустив глаза, Бодхисаттва лишь слабо вздохнул и продолжал молчать. Тогда учитель, видя, что Бодхисаттва не выражает одобрения этому способу приобретения богатства, но и не возражает ничего, чрезвычайно высоко ценя высокие достоинства, заложенные в этом великом существе, стал раздумывать: "По какой причине, однако, он относится неодобрительно к воровству? По недостатку ли мужества, по отсутствию ли любви ко мне или от сознания безнравственности такого поступка?". И, чтобы выявить истинный образ мыслей своего ученика, к нему он обратился со словами: "О великий брахман!      11. Вот эти брахманы не в состоянье выносить мои страданья и решились вступить на путь мужей-героев, а ты холодным остаешься, ты не способен силу проявить; не мучают тебя страданья наши?      12. Известны все мои страданья; они огромны, их не скроешь, я много всем рассказывал о них; так отчего ж твоей души печаль, смущенье не коснулись? Как видно, остаешься ты спокойным?". Тогда Бодхисаттва, с волнением обратившись к учителю, сказал: "О, нет! Не из отсутствия любви к тебе или по жестокосердию и не потому, что меня не мучают страдания учителя, я от других отстал; виной тому несовершенство пути, указанного учителем. Невозможно совершить где-либо дурное дело и остаться незамеченным! Ведь полного уединения не существует.      13. Уединенья в мире нет для тех, кто совершает злое дело: ведь разве существа, не видимые нами, не зрят людей?      14. А мудрецы отшельники, душою чистые? Небесные их очи ведь всегда открыты! Глупец, не видя их, уж мнит себя в уединенье и предается злым делам.      15. Но я нигде не вижу места, безлюдного вполне; и даже там, где я других не вижу, и там ведь полного безлюдья нет. А я-то сам ведь существую!      16. Дурной поступок тот, который только наше "я" и видит; он явственней, заметнее всегда, чем если б видели его другие.      17. Чужое сердце преисполнено своих забот и может не заметить зла, творимого другим; но сами мы, в желанье страстном сосредоточив мысли на одном, всегда ведь понимаем, что творим дурное. По этой-то причине я и отстал от других". И, увидев, что учитель обрадован до глубины души, Бодхисаттва снова промолвил такие слова:      18. "Мой разум никогда не примирится с мыслью, чтобы ты действительно хотел нас обмануть богатства ради; да кто ж, познав различие меж добродетелью и злым пороком, к уничтоженью добродетели повел бы для приобретения богатства? Свое мнение я выскажу так:      19. Уж лучше с нищенскою чашею и в выцветшей одежде буду я смотреть на роскошь в доме недруга, чем, преступив свой стыд, склониться сердцем к разрушенью добродетели, хотя бы ради власти над богами". Тогда его учитель, сердце которого было охвачено радостью и восхищением, вставши с сиденья, обнял его со словами: "Прекрасно, прекрасно, мой мальчик! Прекрасно, прекрасно, о великий брахман! Это так соответствует твоему уму, всегда украшенному спокойствием!      20. К цели стремясь при помощи каких угодно средств, лишь глупые оставить могут добродетели стезю; богатство мудрых - подвиги и мудрость с знаньем; не грешат они, впав даже в крайнюю нужду.      21. Тобою непорочный род твои приукрашен, как небеса поднявшимся высоко месяцем осенним; ты овладел священным знанием вполне и это доказал прекрасным повеленьем; мой труд вознагражден: увенчан он успехом". Таким образом, "добродетельные по стыдливости душевной не преступают границы нравственного". [Памятуя об этом, благородный должен быть силен своею стыдливостью. Это же следует приводить также в пояснение сутр4 вроде "Так защищаемый стыдом благородный шравака5      __________      Примечания:      1 Здесь перечисляются различные обряды, связанные с благополучным зачатием и рождением ребенка: гарбхадхана - обряд, совершаемый для благополучного зачатия ребенка; пумсавана - обряд очищения от греха, совершаемый над ребенком; симантоннаяна - обряд, совершаемый женщиной, чтобы защитить от зла ожидаемого ребенка; джатакарман - см. прим. I, 2.      2 Шастра - священные книги, определяющие правила поведения (дхарму) индусов; также трактаты по различным дисциплинам.      3 Согласно закону (дхарме), в дни бедствии, в черные дни (ападдхарма), можно было совершать поступки, запрещенные в другое время.      4 Сутра - букв, "нить", краткое изречение, афоризм; сочинение, состоящее из афоризмов. В буддийской литературе сутры (или супы) - поучения, вкладываемые в уста Будды, один из девяти (или двенадцати) видов, жанров, на которые разделяют в зависимости от содержания каноническую литературу.      5 Шравака - "слушающий", "тот, кому проповедуют" - последователь буддизма, ученик, первая ступень на пути к познанию истины и спасению.            ДЖАТАКА О БРАХМАНЕ ПО ИМЕНИ ШИНЦЗИР      Так было однажды услышано мною. Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, который предоставил ему Анантхапиндада. В то время той местности жил один знатный и богатый брахман по имени Шинцзир, у которого не было сына. Он направился к шестерым [брахманским] учителям и спросил у них об этом. Шестеро учителей сказали:- Нет никаких примет, что у тебя будет сын. Брахман свернулся домой, облачился в грязные одежды и удалился в скорбные покои. Пребывая в большой печали, он думал так: "Нет у меня сына, и если болезнь оборвет мою жизнь, то моим домом и богатством завладеет царь".Случилось, однако, что жена брахмана подружилась с одной монахиней, и та монахиня пришла к ним в дом. Увидев опечаленного, убитого горем брахмана, она спросила у его жены: — Чем так опечален твой муж? И жена брахмана ответила: — У нас нет сына, [муж] спрашивал у шестерых учителей, а они сказали: "Нет примет, что у тебя будет сын", вот он и горюет. Тогда монахиня сказала:- Шестеро учителей не всеведущи, откуда им знать причину и следствия явлений? В миру пребывает Татхагата. Все он познал и во все проник, поэтому не скрыто от него ни прошлое, ни будущее. Почему бы не спросить [у него], будет или нет [у вас] сын? Когда монахиня ушла, жена брахмана рассказала мужу о ее словах, и обрадовался брахман, взвесив [слова монахини], и уверовал [в них]. Он тут же надел новое платье и пошел туда, где находился Победоносный.Придя к нему, он коснулся главой стопы Будды и спросил Победоносного: — Победоносный! Дано ли мне иметь сына? И Победоносный отвечал: — Брахман, у тебя будет сын, обладающий к тому же благой заслугой. Когда он вырастет, то захочет принять монашество.Безмерно возликовал брахман, услышав эти слова Победоносного. — Не страдаю я больше, — сказал он, — заиметь бы только сына, а там пусть он и монашество принимает. — С этими словами брахман пригласил Победоносного и монашескую общину прийти к нему на угощение. А Победоносный, больше ничего не сказав, принял его приглашение.На следующий день с наступлением полудня Будда вместе с общиной пришел в дом брахмана и занял приготовленное ему место. Брахман с женой почтительно поднесли угощение, и, [отведав его], Будда с общиной удалился.На их пути находился луг, где был родник с чистейшей водой. Здесь Будда и монашеская община отдохнули. Каждый из них, зачерпнув ключевой воды, омыл чашу для сбора подаяния, руки и ноги.В это время туда прибежала обезьяна, и пыталась взять у Ананды его чашу для сбора подаяния. Боясь, что чаша окажется разбитой, Ананда не дал ее. Тогда Победоносный сказал Ананде: — Дай обезьяне чашу! Ананда отдал обезьяне чашу, а та залезла на дерево и, набрав в чашу меду, поднесла ее Победоносному. — Очисти мед от сора! — повелел Победоносный. Тогда обезьяна очистила мед от остатков насекомых и другого сора, и отдала чашу. Победоносный принял чашу и сказал: — Смешайте мед с водой и подайте [мне]! Мед смешали с водой и вручили чашу Победоносному. Победоносный разделил [ее содержимое] между членами общины, и каждому хватило вдоволь.Тогда обезьяна, видя подобное, очень обрадовалась, запрыгала, затанцевала [на дереве] и, сорвавшись вниз, разбилась. Тут же она возродилась сыном брахмана в чреве его жены, которая понесла и спустя должное количество месяцев родила необычайно красивого ребенка.При рождении ребенка все сосуды в доме брахмана наполнились медом. Брахман с женой очень удивились и позвали гадальщика. Гадальщик, взглянув на приметы ребенка, спросил: — Какие знамения или другие удивительные вещи случились при рождении ребенка?- При рождении ребенка [все сосуды в доме] наполнились медом, — ответили ему. И ребенок получил имя Чжанцзицок, что означало "Превосходный мед". Мальчик рос попечениями родителей, а когда вырос, то попросил у них разрешения уйти в монашество. Но родители, привязанные к сыну, не разрешили. Снова и снова просил юноша разрешения, говоря: — Папа и мама, если вы будете мне препятствовать, то я решу покончить с жизнью, ибо не могу пребывать в мирской суете.Посоветовались [между собой] родители юноши я сказали[один другому]: — Победоносный еще раньше говорил, что [сын] вступит в монашество. Если будем препятствовать, то он расстанется с жизнью, поэтому надо разрешить. — И, решив так, они сказали: — Сын, позволяем исполнить твое желание и иступить в монашество.Обрадовавшись, юноша пошел туда, где находился Победоносный, припал головой к его стопам и попросил принять его в монашество. — Приди во благе! — сказал Победоносный.И тут волосы на голове и лице юноши сами собой сбрились, и он стал монахом. Затем благодаря подробному наставлению в Учении о четырех благородных истоках его мысли полностью освободились. Вся скверна сошла с него, и он стал архатом.Когда вместе с другими монахами он отправлялся творить благо живым существам, то в случае жажды или усталости чаша для подаяния, брошенная им в небо, сама собой наполнялась медом, и все сообща пили [из нее].Тогда Ананда спросил Победоносного: — Что за благую заслугу сотворил монах Чжанцзицок, если, вступив в монашество, так скоро стал архатом и обрел исполнение своих желаний?Тогда Победоносный, в свою очередь, спросил Ананду:- Ананда, помнишь ли ты брахмана по имени Шинцзир, который в свое время сотворил нам угощение? Ананда, а помнишь ли, что, когда ты завершил трапезу и отдыхал на лугу, одна обезьяна взяла у тебя чашу для сбора подаяния и, наполнив ее медом, поднесла мне, а потом, прыгая и танцуя от радости, сорвалась [с дерева] и поменяла жизнь1? — Помню, — последовал ответ. — Так вот, Ананда, — сказал Победоносный, — обезьяна, которая в то время поднесла мне мед, — это я есть ныне монах Чжанцзицок. За то, что, увидав Будду Победоносного, обезьяна от всего сердца поднесла ему мед, она возродилась сыном того брахмана, ребенком прекрасного облика, который очистился от скверны, вступив в монашество. Тогда Ананда, преклонив правое колено, обратился к Победоносному с такими словами: — Что за греховный поступок совершил этот монах, если родился в облике обезьяны?И Победоносный рассказал Ананде следующее. В давние времена, когда в мир явился будда Кашьяпа, один молодой, новообращенный монах увидал, как другой монах перепрыгнул через канаву. — Ты проворен, словно обезьяна, — оказал ему молодой монах. — А знаешь ли ты, кто я? — спросил молодого тот, другой монах. — Почему же не знаю? Ты обычный монах будды Кашьяпы, — ответил молодой монах. — Не насмехайся надо мной! — сказал тот монах. — Я монах не только по названию, я обрел и четыре благих плода монашества2.Услышав эти слова, молодой монах так перепугался, что даже волоски на его теле встали дыбом. Он пал на землю и стал просить прощения, полностью раскаявшись.За свое полное раскаяние он не возродился в аду живых существ, но за насмешку над архатом он на протяжении пятисот перерождений всегда рождался обезьяной. Однако, благодаря тому что он некогда вступил в монашество, и соблюдал правила моральной дисциплины, встретившись с Буддой, точно омывшись, он избавился от всех страданий. — Ананда, нынешний Чжанцзицок и был в то время тем молодым монахом.Тут Ананда и многочисленные окружающие, выслушав слова Будды, в один голос воскликнули: — Необходимо следить за всем, что вершишь телом, речью и помыслом. Монах тот не следил за тем, что вершил речью, и вот какое воздаяние получил за это! — Именно так, как ты говоришь, Ананда, — отозвался на это Победоносный. И он дал подробные наставления по четырем благородным истинам, в результате чего у присутствующих все вершимое телом, речью и помыслом исполнилось чистоты, а мысли освободились от скверны. Поэтому некоторые вступили в поток, обрели благо одного возвращения, невозвращения и архатства. Другие породили помысел о наивысшем духовном пробуждении. Некоторые же стали пребывать на стадии анагаминов. И все окружающие возрадовались словам Победоносного. Перевод А.В. Парибка      __________      Примечания:      1 Поменять жизнь — в буддизме значит: умереть и снова родиться в другом облике.      2 Т.е. обрел архатство.            ДЖАТАКА О ВИШВАНТАРЕ      Низкие душой неспособны даже возрадоваться благу, содеянному Бодхисаттвой, а тем более поступать так же, как он. Вот как об этом назидательно повествуется. У шибийцев был царь по имени Санджая; он укротил и совершенно подчинил себе все чувства и благодаря своей доблести, житейской мудрости и скромности был победоносен и счастлив; благодаря постоянно проявляемому им строгому почтению к старшим он постиг истинный смысл трех Вед и логики; его справедливое управление и суд высоко восхвалялись преданным ему народом, который с усердием относился к своим обычным делам и наслаждался безмятежным спокойствием и счастьем. Так он жил, как надлежало жить царю.      1. И так как он преуспевал в высоких добродетелях, любовью привязана была к нему, как верная жена, сама богиня счастья царского; и сделалась богиня недоступной даже для помышлений всех других царей, как львом хранимое убежище для всех других животных.      2. Все, кто с великим напряжением науке иль искусству отдавался иль подвигам суровым, к нему всегда являлись и, обнаружив в испытании свои таланты, почтение и уважение его встречали. Сын его, по имени Вишвантара, следующий за ним по высокому положению, но не уступавший ему по великому числу высоких качеств, был назначен наследником.      3. Хоть юн был он, но привлекал своим спокойствием он всех, как старец, и, пылким будучи, был склонен по своей природе к кротости; украшенный познаньями, в своей учености высокомерным не был; богато одаренный красотой, он все же был свободен от тщеславья.      4. Когда по странам всем распространилась весть о добродетелях его и славою его наполнилась миров триада1, то места не было нигде для слабой, бледной славы других царей; казалось, она не смела даже показаться.      5. Не в силах вынести страданий, охвативших мир, вооружившись огромным луком состраданья, он, казалось, выступил на страшный бой, разя их градом стрел - своих даяний. Он ежедневно доставлял великие радости нуждающимся, которые приходили к нему с просьбами, раздавая с великою охотой различные вещи, в размере большем, чем просили, сопровождая свои даяния приятными речами и привлекающим сердца учтивым обхожденьем. В дни парван2 он, блистая строгим исполнением поста и соблюдением покоя, омыв свою голову и обвязав ее белой льняной тканью, взойдя на прекрасного и лучшего из всех слонов слона, отлично выезженного, подобного вершине Гималаев, украшенного мадой, струившейся по голове, обладавшего к тому же счастливыми приметами, прекрасным воспитанием, быстротою и решительностью, осматривал свои рассеянные по всему городу благотворительные дома, которые были как бы водоемом, утолявшим жажду бедных. От этого он испытывал великую радость.      6. Богатство, в доме находясь, не доставляет щедрому и милосердному той радости великой, какую даст оно же, розданное бедным. И вот однажды, когда бедняки-просители, сердца которых были исполнены радостью, разнесли славу о столь великой его щедрости, один царь, царство которого лежало по соседству с его землей, решив, что царевича можно обмануть, воспользовавшись его чрезвычайным увлечением щедростью, послал к нему брахманов, чтобы увести его лучшего слона. Когда Вишвантара осматривал свои благотворительные дома и очи его и лик сияли от радости, те брахманы, произнося благословения, предстали перед ним, воздев к нему руки. Тогда он, остановив прекрасного слона, приветствуя учтиво брахманов, обратился к ним с вопросом о причине их появления: "Благоволите сказать, какое дело привело вас?". Брахманы сказали:      7. "Прекрасные достоинства вот этого слона, столь величавого, прекрасного в движеньях, а также слава щедрости твоей заставили нас с просьбою к тебе явиться:      8. Даруй нам этого слона, подобного горе Кайласа3, и этим преисполнишь ты сердца людей глубоким изумленьем". Услышав это обращенье, Бодхисаттва, сердце которого преисполнилось радостью, так стал размышлять: "Наконец-то я вижу просителей, способных желать истинно ценное. Однако, что пользы этим брахманам от подобного царственного слона? Ясно, что это жалкие козни какого-нибудь государя, ум которого полон жадности, зависти и ненависти.      9. О, да не будет опечален крушением своих надежд тот царь, который, праведность презрев и славу добрую, однако же, как друг старается для нас!" 4. Подумав так, Великосущный, поспешно сойдя с прекрасного слона, сказал тем брахманам: "Благоволите взять!" - и стал пред ними с поднятым золотым кувшином .      10. Тогда, хотя он знал науку житейской мудрости, которая считает, что должно следовать дорогой праведности лишь постольку, поскольку это к выгоде нам служит, он, праведности преданный, отдал царя слонов, не дрогнув даже от нарушенья правил мудрости житейской.      11. Отдав того царя-слона, украшенного дивной сеткой золотою, подобного громаде туч осенних, обвитых молнией, царевич радостью великою проникся; а горожане, руководствуясь лишь мудростью житейской, возмутились. И вот, когда распространился слух о том, что царевич отдал царственного слона, в шибийцах поднялись гнев и злоба; почтенные брахманы, министры, воины и городские старейшины с криками и шумом приблизились к царю Санджае и, возбужденные недовольством и гневом, пренебрегая даже соблюдением надлежащего почтения, сказали: "Зачем ты допускаешь, царь, чтобы так губили богатства государства? Государь не должен забывать, что это создает опасность для его царства".- "В чем дело?"-взволнованно обратился к ним царь. И в ответ они сказали так: "Да разве государь не знает, что случилось?      12. Тот слон, вокруг которого поет рой опьяневших пчел, вся голова которого благоухает мадой, и ветер, ароматом насладившись, без напряженья, без труда сметает спесь, тщеславие других слонов,      13. Который своей мощью превосходит силу войск врагов твоих и словно усыпляет гордость их, тот слон твой, воплощение победы,- Вишвантарою отдан и уводится теперь в чужое царство.      14. Коровы, золото, одежды, пища - вот чем прилично одарять брахманов, царь. Отдать царя слонов, в котором верный есть залог и счастья, и победы,- ведь эта щедрость слишком уж необычайна!      15. Раз удаляется царевич так с пути державной мудрости, то как его найдет богиня счастья? Здесь снисхожденье неуместно, государь: ведь это лишь обрадует врагов!". Выслушав эти слова, царь, из любви к сыну не особенно расположенный к своим советникам, все же принял во внимание все это дело и поспешно сказал: "Да, вы правы",- и, стараясь их успокоить, он с такою речью обратился к шибийцам: "Я знаю эту излишне страстную наклонность Вишвантары к щедрости, которая заставляет его забывать путь государственной мудрости; подобный образ действия не приличествует лицу, предназначенному занять первое место в царстве. Однако, как и извергнутую пищу, кто теперь может взять обратно отданного им слона? Впредь же я устрою так, чтобы Вишвантара знал меру в щедрости. Поэтому довольно гневаться". Шибийцы же сказали: "О нет, государь, одним лишь порицанием за это дело ты не исправишь Вишвантару". Санджая сказал: "Так что же еще я могу сделать?      16. К порочным действиям питает отвращенье он, а к добродетелям привязанность его вам представляется пороком. Что ж может быть возмездием достойным сыну моему за то, что отдал он слона,- тюрьма ли, казнь ли смертная? Поэтому довольно гневаться; впредь я буду удерживать Вишвантару". Тогда шибийцы, придя в бешенство, сказали царю:      17. "Кто стал бы одобрять казнь смертную, иль наказанье заточеньем, иль порку сына твоего, о повелитель? Однако ж он, весь погруженный в исполнение святого долга, не подходит - по мягкости и состраданью своему - нести столь тяжкий груз - правленье царством.      18. Ведь троном царским те владеют, кто доблестью своей прославились, искусные в служении трем целям6,- а царевич добродетели столь предан, что забывает о житейской мудрости; он более подходит для жительства в лесу.      19. Известно нам, ведь недостатки дурного управления царей их подданным свои плоды приносят; для подданных они терпимы, как это наблюдалося не раз,- но для царей губительны и подрывают корни власти.      20. Зачем тут много говорить? Вот твердое решение шибийцев - ведь вынести они бы не смогли погибели твоей: уйти царевич должен на гору Банка, в область сиддхов7, чтоб в подвигах высоких преуспеть". Народ так грубо обратился к царю вследствие привязанности, любви и доверия к нему, опасаясь гибельных последствий дурного управления и радея о его же благе, и царь, смущенный гневом подданных, опустил глаза долу и с сердцем, полным мыслей о разлуке с сыном, тяжело вздохнув, сказал шибийцам: "Если вы настаиваете на этом, то благоволите дать ему времени хоть одни сутки: завтра на рассвете Вишвантара исполнит вам угодное".- "Да будет так!" - ответили с удовлетворением шибийцы. И царь обратился к слуге: "Пойди, поведай обо всем Вишвантаре". Тот ответил почтительным поклоном и, обливая лицо скорбными слезами, явился к Вишвантаре, который находился в своем дворце. Громко рыдая в порыве печали и страдания, он упал к его ногам. "Здорова ли царская семья?" - в волнении обратился к нему с вопросом Вишвантара, и слуга, в отчаянии, с трудом произнося слова и даже слоги, сказал: "В царском семействе все благополучно".- "Так почему же ты в таком волненье?" - снова спросил Вишвантара слугу. Тот, заикаясь, так как подступивший ком слез сдавил ему горло, и лепеча слова медленно из-за прерывающегося дыхания, промолвил так:      21. "Не слушаясь царева приказания, которое им выражено было в ласковых словах, шибийцы недостойные в жестоком гневе тебя из царства изгоняют, царь". Вишвантара сказал: "Меня шибийцы изгоняют, прогневавшись? Что это значит?      22. Не испытал я наслажденья, отклонившись от пути смиренья, беспечность к долгу ненавижу я: за что ж прогневались шибийцы? Не помню, чтобы я свершил дурной поступок!". Слуга сказал: "За твое необычайное благородство.      23. Меж тем как удовлетворение твое всегда блистало бескорыстием, в сердцах просителей оно корыстью загрязнилось, и вот, когда тобой, высокий повелитель, был отдан царь слонов, то гнев спокойствие и мудрость у шибийцев отнял.      24. Итак, шибийцы наглые, забывшись, велят тебе идти путем, которым все изгнанники уходят". И вот Бодхисаттва обратился к слуге со словами, в которых раскрывалась его глубокая любовь к просящим, возвышенная состраданием, а также его неистощимая стойкость: "О, как непостоянны шибийцы по своей природе, и как же мало известен им мой характер!      25. Как можно говорить о внешних нам вещах? Готов отдать я голову свою и очи. Для блага мира лишь ношу и это тело, что ж говорить тут об одежде и животных?      26. Того, кто жаждет даже своим телом почтить слова просящих, решили запутать они, чтоб не давал даров. Как ярко в этом видно ребяческое легкомыслие шибийцев!      27. О, пусть меня шибийцы все отсюда изгоняют или убивают, я все же буду продолжать творить даянья и с этой мыслью в лес отшельников иду". Тогда Бодхисаттва обратился к своей супруге, лицо которой выражало сильнейший испуг от тяжелой вести: "Слышала ли ты решение шибийцев?". Мадри сказала: "Да, я слыхала, государь". Вишвантара сказал:      28. "Все, сколько есть у нас имущества, полученного ли тобою от меня, иль родового твоего, все то имущество ты собери, о безупречноокая". Мадри спросила: "Куда его сложить мне?". Вишвантара ответил:      29. "Всегда давай даянья благонравным, и ласковость пусть дар твой украшает. Так помещенное имущество не гибнет и следует за нами.      30. Приятное твори свекрови, свекру и за обоими смотри детьми, блюди ты праведность, не забывай о долге и не скорби со мной в разлуке". Услышав это, Мадри, хоть и горело ее сердце от страданий, чтоб не нарушить душевную стойкость супруга, скрыла свою жестокую тоску и скорбь и так сказала ему:      31. "Несправедливо то, великий государь, что в лес один уйти ты хочешь: каким путем ты, царь, пойдешь, таким путем и я пойду с тобою.      32. Когда я около тебя, мне даже смерть, как праздник, и хуже смерти жить здесь без тебя. К тому ж, о государь, мне жизнь в лесу не кажется несчастьем. Подумать только:      33. В лесной глуши, вдали от злых людей, где речки чистые струятся меж деревьев, полно газелей, слышно пенье птиц, земля покрыта прекраснейшим ковром травы, как изумруд, зеленой,- насколько ж там приятнее, чем в наших пригородных рощах! Кроме того, государь,      34. Взирая на своих малюток, украшенных одеждой и венками, играющих в кустах лесных, не будешь вспоминать о царстве.      35. Увеселять тебя в лесу там будут заросли растений, что свесились беседками над ручейками с чистою водой; лесная их краса, что обновляется весною каждою, всегда нова, юна.      36. И пенье стройное там раздается хора разноголосых птиц, тоскующих по наслаждениям любви; павлинов танцы можно видеть, обученных учителем великим - сладострастьем.      37. Там нежное, которого наслушаться не можешь, жужжанье пчел, сок сладкий пьющих; согласное их пенье будет твое сердце веселить в лесу.      38. А ночью скалы там, одетые сияньем месяца, сверкают, словно в платьях из дукулы8; там веет нежный ветерок лесной, забравший ароматы у деревьев и цветов.      39. А нежное журчанье речек, бегущих, спотыкаясь, по беспокойным камешкам! Их звуки так похожи на женских украшений звон и будут радовать твое там сердце!". Так, ободренный милою женой царевич, стремясь скорее уйти в лес, заботясь о бедняках, приступил к богатой и щедрой раздаче даров. Когда весть об изгнании Вишвантары дошла до царской семьи, там поднялась тревога, вопли и рыданья. И, словно вне себя от скорби, горя и волненья, толпа бедняков, как пьяная или безумная, в смятенье испускала вопли различных жалоб:      40. "О, если мать-земля не устыдится топоров, которым дали позволение срубить тенистое то древо, дающее столь сладкие плоды, то ясно будет, что она лишилася рассудка.      41. Ведь если нет того, кто б мог остановить стремящихся разрушить водоем с водой холодной, чистою, приятной, увы, тогда ведь зря богов-мирохранителей9 так называют! Тогда их нет иль это слово - один лишь звук пустой!      42. Несправедливость бодрствует, а справедливость спит иль умерла, когда царевича Вишвантару из царства изгоняют!      43. О, кто способен столь искусно ввергнуть нас в несчастие, невинных, в мольбах влачащих жалкое существованье? Жестокий, кто стремится погубить нас?". Тогда Бодхисаттва роздал нуждающимся все свое имущество, все, что было в его полной сокровищнице: драгоценные камни, золото, серебро, ценностью в несколько сот тысяч, горы разных вещей, все, что было в амбарах и житницах,- различное добро, зерно, а также рабынь, рабов, колесницы, упряжных животных, утварь и прочее,- все это распределил он соответственно потребностям каждого и, с глубочайшим почтением поклонившись отцу с матерью, душевная твердость которых была глубоко потрясена скорбью и мукой, вместе с женой и детьми сев на прекрасную колесницу, сопровождаемый пожеланиями счастья, покинул столицу при громких воплях большой толпы народа. С большим трудом ему удалось убедить вернуться обратно глубоко преданных и следовавших за ним людей, опечаленные лица которых были мокры от слез; после этого он сам взял вожжи и поехал дорогою, ведущею на гору Ванка. В ясном спокойствии духа миновал он окрестности столицы, увенчанные прекрасными увеселительными садами и рощами; постепенно ему стали попадаться отдельные тенистый деревья; люди стали встречаться все реже и реже; вот уже можно было видеть большие стада антилоп, бродящих в отдалении; наконец, он достиг леса, который весь был наполнен громким стрекотанием цикад. Там неожиданно приблизились к нему брахманы и стали просить коней, запряженных в колесницу.      44. Хотя ему и долгий путь во много йоджан10 предстоял, к тому ж с супругой и с детьми, без всякой помощи, он все ж от радости даянье сотворить, не думая о будущем, отдал дважды рожденным четырех коней. И между тем как Бодхисаттва хотел уже сам запрячься в колесницу и покрепче затягивал свой пояс, появились четверо юношей-якшей под видом чудных красноватых антилоп и, словно прекрасно выезженные лошади, сами подставили свои плечи под ярмо колесницы. Увидев их, Бодхисаттва обратился к Мадри, глаза которой были широко раскрыты от изумления и радости:      45. "Взгляни, каков избыток сил святых в лесах, украшенных подвижников великих жительством, где их сердечное радушие к пришельцам пустило корни даже и среди чудеснейших животных диких". Мадри сказала:      46. "Я думаю, что это лишь твоя сверхчеловеческая сила: ведь и у праведных, поднявшихся высоко в добродетелях своих, не одинакова бывает степень высоты их.      47. Ведь если ночью лотоса улыбка прекраснее, чем отраженье дивных звезд в воде, тому причина - месяца лучи, протянутые, словно пальцы в любопытстве". Меж тем как они продвигались вперед, проникнутые взаимною любовью, и вели такую приятную беседу, к ним приблизился другой брахман и попросил у Бодхисаттвы его прекрасную колесницу.      48. Тогда царевич, равнодушный к личным наслажденьям, но родственник заботливый для тех, кто с просьбой обращается к нему, желанье брахмана исполнив, отдал колесницу. И вот Бодхисаттва, с сердечной радостью сойдя с прекрасной колесницы и высадив своих близких, передал ее брахману, а сам с сыном Джалином на руках пошел дальше по дороге пешком; и Мадри, тоже ничуть не пав духом, с дочерью Кришнаджиной на руках шла за ним следом.      49. И, наклоняя кончики ветвей с прекрасными плодами, деревья, казалось, приглашали его к себе, как будто во внимание к великой силе его заслуг склонялись перед ним в почтении ученики.      50. Когда он захотел воды, тотчас же перед ним явились водоемы; на их поверхности виднелась золотистая и белая пыльца тычинок; там колебали лебеди крылами лотосов цветы.      51. Прекрасный полог устроили тут облака; приятный, ароматный веял ветерок; а якши сократили путь, не вынеся его страданий от усталости великой. Так Бодхисаттва, как будто выйдя вместе с детьми и супругою на прогулку в сад, испытав наслаждение и удовольствие от ходьбы пешком и не вкусив горечи изнеможенья, увидел наконец гору Ванка. По дороге, указанной ему обитателями леса, он проник в лес отшельников, который был полон разнообразных чудесных деревьев с нежной гладкой корой, украшенных цветами побегами и плодами. Опьяненные любовным упоением, птицы оглашали лес своим пением и криками; в нем красовались стаи танцующих павлинов; много стад газелей бродило тут; словно прекрасным поясом, лес был окружен рекою с чистой и глубокой водой; там дул приятный ветерок, несущий золотистую цветочную пыльцу. Там в уединении стояла хижина из листьев, построенная по повеленью Шакры самим Вишвакарманом11, прекрасная на вид, приятная во все времена года войдя в нее, царевич поселился там.      52. И в том лесу, лелеемый любимою супругой, слух услаждая беззаботным милым лепетом детей, он, словно находясь в приятнейшем саду и думать позабыв о царстве, в суровых подвигах прожил полгода. И вот однажды, когда царевна ушла в лес за кореньями и плодами, царевич же для присмотра за детьми находился возле дома, в эту местность пришел брахман. Его ноги по самые щиколотки были загрязнены дорожною пылью, лицо исхудало и глаза ввалились от изнурения; на плече у него была палка, к которой был привязан, свешиваясь вниз, сосуд с водою; жена послала его со строгим приказаньем привести какого-нибудь слугу. Когда Бодхисаттва, долгое время [не имевший случая проявить щедрость], увидел пришедшего к нему просителя, от глубокой радости умиление разлилось по его лицу и засияло в глазах. Выйдя навстречу брахману, он приветствовал его словами "добро пожаловать" и другими приятными речами и пригласил зайти к нему в обитель; потом, почтив, как подобает, гостя, он обратился к нему с вопросом о причине его прибытия. И вот брахман, который из любви к жене утратил всякий стыд и разум, думая только о том, чтоб получить желанный дар, сказал ему приблизительно следующее:      53. "Идут там люди, где есть свет и ровная дорога, а не путем, препятствий полным; но в этом мире, погрязшем в мраке себялюбья, не может моя просьба иметь другое выраженье.      54. Блеском славы, рожденной щедростью твоей великой, известен ты повсюду, как и должно быть; поэтому хоть тяжело мне обращаться с просьбою к тебе, все ж я пришел сюда: отдай мне в услуженье своих детей!". Услышав это, великосущный Бодхисаттва,      55. Давно привыкнув к удовольствию творить даянья и не умея отказать, ответил с радостью: "Я дам тебе детей любимых". "Благословение да будет над тобой! Но что же ты медлишь?" - так обратился к нему брахман, и великосущный Бодхисаттва, сердце которого, смятенное любовью, замирало, меж тем как у детей от изумления все помутилось в глазах, когда услышали они, что их отдают, сказал:      56. "Тебе детей я этих отдал; однако мать их в лес ушла набрать кореньев и плодов; сегодня ж вечером она вернется.      57. Пускай она на них еще раз взглянет, их приласкает и гирляндами украсит. Одну здесь ночь ты отдохни, а завтра уведешь моих детей с собою". Брахман сказал: "О господин! Не настаивай на этом.      58. Недаром женщину зовут прекрасной супротивницей12: она препятствием ведь может стать к даянью; поэтому не хочется мне оставаться здесь". Бодхисаттва сказал: "О, не беспокойся, что она будет удерживать меня от даяния! Моя жена вместе со мною строго блюдет закон, но как угодно твоей милости. Кроме того, о великий брахман,      59. Какую радость могут дать тебе рабы такие? Они изнежены и юны и не привычны к услуженью.      60. Меж тем их дед, шибийский царь, увидев их в подобном положенье, конечно, даст за них богатый выкуп, какой бы ты ни пожелал.      61. Поэтому благоволи их отвести отсюда прямо в царство деда. Таким путем достигнешь ты великого богатства и в то же время так святой закон исполнишь". Брахман сказал: "Нет, я не отважусь приблизиться к царю со столь неприятным подношением; уж лучше буду я держаться от него подальше, как люди, что обходят ядовитых змей.      62. Царь может их обоих у меня отнять, а то и наказание наложит, поэтому как слуг я поведу их прямо к своей супруге". Тогда Бодхисаттва промолвил: "Как будет угодно!" - и, не закончив это слово, стал ласково наставлять малюток с кротостью принять свои обязанности слуг, а затем наклонил над протянутой для принятия [дара] рукой брахмана свой сосуд с водой.      63. И от волнения его вода сама пролилась из сосуда, а также слезы из очей его, подобных лотоса багряным лепесткам. Брахман же, возбужденный радостью от своего успеха, спеша увести детей Бодхисаттвы, скороговоркою произнеся слова благословения, суровым и повелительным голосом обратился к детям: "Ну, идите же!" - и стал уводить их из хижины; и вот дети, сердца которых разрывались от невыносимо тягостного горя разлуки, склонившись к отцу и заливаясь слезами, обратились к нему с такою речью:      64. "О отец! Ушла ведь наша мама, а ты отдать нас хочешь. Не отдавай же нас, пока ее мы не увидим!". Тогда брахман подумал: "Мать их скоро вернется, да и он, пожалуй, станет раскаиваться из-за любви к детям". Так поразмыслив, он связал им руки лианой, словно пучок лотосов, и, видя их сопротивленье, пригрозив им, потащил за собою этих юных детей, оглядывающихся на отца. И вот девочка Кришнаджина, на которую никогда еще прежде не обрушивалось горе, громко рыдая, сказала отцу:      65. "Отец, ведь этот брахман безжалостный меня лианой бьет. Нет, он не брахман, это ясно! Известно мне, что брахманы благочестивы.      66. Ведь это якша под личиной брахмана; конечно, тащит нас он, чтоб пожрать. Зачем ты равнодушно смотришь, отец, как нас уводит этот пишача ужасный?". Тогда мальчик Джалин, тоскуя по матери, так сказал:      67. "Не так мне больно то, что бьет меня дважды рожденный этот, как то, что мамы я сегодня не видал. О, это так меня терзает!      68. Конечно, мама долго будет плакать в опустевшей хижине лесной и тосковать о детях, бедная, как чатака13, детей которой погубили.      69. Для нас ведь наберет она в лесу кореньев и плодов так много. Что же будет с мамой, когда она увидит лесную пустынь опустевшей?      70. Какие есть у нас лошадки, слоники, тележки,- отдай ты непременно половину маме, чтоб горе тем ее утешить.      71. Так передай же ей от нас почтительный привет и всячески удерживай ее от скорби; ведь трудно будет нам, отец, с тобою встретиться иль с нею.      72. Идем же, Кришна, и умрем! Какая польза нам теперь от жизни? Мы отданы царем брахману, жадному до денег". Таковы были его слова, и они ушли. Тогда Бодхисаттва, хотя вся его душа была потрясена этим жалостным лепетом его детей, при мысли: "Кто же, отдав, будет раскаиваться?" - остался сидеть на том же месте, хотя его сердце жгло неугасимое пламя скорби; его сознание остановилось, словно парализованное ядом. Когда подувший прохладный ветерок вернул ему сознание, он посмотрел на свое лесное жилище, где уже не было детей и которое словно замерло в молчании, и рыданья прервали его дыхание. Потом он сказал сам себе:      73. "Как он не постыдился у меня перед глазами мучить мое сердце, которому названье дети! Позор тому брахману, стыд потерявшему!      74. Пешком, босые, по нежности своей не в состоянье вынести усталость, как путь они пройдут и как работать в услуженье будут?      75. От утомления измучатся они в дороге - кто успокоит их сегодня? Терзаяся от горя, холода и жажды, к кому пойдут они и обратятся с просьбой?      76. И если так ужасно мое страданье, хоть я стремлюсь достичь покоя мысли, то каково же состояние моих малюток, здесь возросших в неге?!      77. О, огонь разлуки с милыми детьми словно сжигает мое сердце! Однако кто из добрых, помня о благом законе, потом раскаиваться будет?". Между тем Мадри чрезвычайно взволновали и расстроили различные неблагоприятные предзнаменования, предвещавшие что-то ужасное, и она хотела как можно скорее вернуться домой с собранными плодами и кореньями, но дорогу ей преградил хищный зверь, и поэтому она очень поздно пришла домой. Не видя детей ни там, где они обычно встречали ее, ни на площадке для игр, она еще больше обеспокоилась.      78. И в волненье, опасаясь чего-то страшного, она вокруг кидала взоры в поисках детей; звала их долго и, не услышав ничего в ответ, снедаемая скорбью, стала горевать:      79. "Собраньем многолюдным мне казался прежде этот лес, который оглашался лепетом моих детей. Теперь, когда я их не вижу, он словно стал пустыней, где беззащитной чувствую себя. Но что же сталося с детьми?      80. Увлекшися игрой, они устали, возможно, захотели спать и спят уже, а может, заблудились в чаще леса? Иль, недовольные, что я не возвращаюсь долго, спрятались из детской шаловливости где-либо?      81. Но отчего же не щебечут птицы эти, чем-то смущенные, как если бы они свидетелями были их убийства? А может быть, они унесены рекою бурной, что гневно, дико мчится на своих конях-волнах? О, если бы мои тревоги оказались и на этот раз напрасными! О, если бы царевич и дети были невредимы! О, если бы последствия предзнаменований, возвещавших дурное, сказались на мне самой! Но отчего же, однако, исчезла беспричинно радость моего сердца и оно словно разрывается на части, окутанное тьмой тоски? И тело мое словно обессилело, все перепуталось в сознании, как будто весь лес колеблется, утратив вдруг свою красоту!". Потом она, войдя в обитель и отложив в сторону коренья и плоды, которые собрала, приблизилась к супругу своему и, предварительно почтительно приветствовав его, спросила: "А где же дети?". Но Бодхисаттва, зная слабость материнского сердца, проистекающую от любви, и не имея силы вымолвить ужасное известие, не мог сказать ей ни слова.      82. Огнем известий неприятных жечь сердца людей, приятного достойных, необычайно трудно сострадательному. Тогда Мадри подумала: "Все ясно; беда случилась с моими детьми, и потому он так молчалив, убитый скорбью и уныньем". При этой мысли Мадри, словно лишившись разума, стала повсюду озираться и, не видя нигде в обители детей, захлебываясь слезами, снова обратилась к супругу:      83. "Детей не вижу я, и ты мне ничего не говоришь. Погибла, верно, я, несчастная! О неприятном ведь не говорят!". Так сказав, она с сердцем, охваченным огнем скорби, упала на землю, как подсеченная лиана. Когда она падала, Бодхисаттва подхватил ее, подвел к ложу из трав, брызнул холодной водой ей в лицо и, когда к ней вернулось сознание, сказал, пытаясь ее утешить:      84. "Печальное известие тебе сказать внезапно, Мадри, не хотел я. Ведь в сердце, слабом от любви, нельзя предполагать спокойствие и твердость.      85. Старостью и бедностью измученный, сюда явился брахман, и отдал я ему детей; утешься же и не тоскуй напрасно.      86. Подумай обо мне, о Мадри, не о детях, не мучайся, царевна! Не разрывай ты сердца моего, пронзенного, как острием стрелы, тоской о детях.      87. Как можно не отдать просящему хотя бы даже жизнь свою? Поэтому порадуйся со мною, милая, что я отдал детей". Услышав это, Мадри, сердце которой замирало от страха, что дети погибли, теперь, узнав, что они живы, постепенно пришла в себя от слабости и скорби; чтоб поддержать стойкость своего супруга, она отерла слезы на глазах и, с изумленьем глядя на супруга, сказала: "Ведь это чудо! Что и говорить!      88. Теперь должны заговорить и небожителей самих сердца в высоком изумленье, что себялюбье не нашло рожденья в сердце у тебя.      89. И небеса слагают гимн хвалебный в честь твою; в том гимне слово каждое всем ясно, каждый слог; ему могучим эхом вторят небожителей литавры; со всех сторон их звуки раздаются.      90. Как в опьяненье от восторга, земля вся в содрогание великое пришла; волнуется и грудь ее, царица гор; как молниями, озарен весь небосклон цветами золотыми, что падают с небес.      91. Оставь уныние и скорбь! Когда подашь просящему, пусть будет дух твой ясен. И, став источником для мира, ты продолжай и впредь свои даянья!". Когда царь гор Сумеру, сияющий блеском разнообразнейших сокровищ, задрожал от сотрясения земли, Шакра, владыка богов, подумал: "Что это такое?",- и, когда он узнал от властителей миров, широко раскрывших глаза от удивления, что причиной колебания земли является великая жертва Вишвантары, пожертвовавшего своими детьми, его сердце забилось от изумления и радости. На рассвете следующего дня он явился к Вишвантаре в образе просящего брахмана. Оказав гостю знаки глубокого внимания, Бодхисаттва предложил ему вопрос о причине его прибытия; и в ответ он обратился к нему с просьбой отдать ему свою супругу:      92. "Как не иссякнут в океане воды, так добродетель щедрости не иссякает в добрых, поэтому к тебе я обращаю просьбу - благоволи отдать свою богоподобную супругу!". С полным спокойствием и бодростью Бодхисаттва ответил ему согласием.      93. Потом, взяв Мадри левою рукою, а правою - кувшин с водою, он воду брахману на пальцы начал лить; и тем зажег огонь тоски великой в сердце Камы14.      94. Но не прогневалася Мадри, не рыдала; ведь ей была понятна вся сущность сокровенная его природы; но, пораженная невыносимой мукой, ей незнакомой прежде, она, взирая на него, как статуя прекрасная, стояла. Увидев это, Шакра, повелитель богов, пораженный в самое сердце глубочайшим изумлением, прославляя Великосущного, обратился к нему с такою речью:      95. "О, как неизмерима пропасть между добра и зла законом! Ведь не поверит подвигу такому, кто не очистил свою душу.      96. С великой нежностью любить свою супругу и дорогих детей и все ж отдать их из самоотреченья,- что может быть возвышеннее этого поступка?      97. О, без сомнения благодаря рассказам тех людей, кто восхищен твоими добродетелями, наполнятся все страны славою твоей; блеск славы всех других исчезнет, как красота других светил в сиянье ярком солнца исчезает.      98. Сему сверхчеловеческому подвигу с тобою вместе радуются якши, и гандхарвы, и наги, а также боги с Васавою во главе". Сказав так, Шакра предстал пред ним в своем дивном сияющем виде и, открывшись, что он Шакра, обратился потом к Бодхисаттве с такими словами:      99. "Тебе я возвращаю Мадри, твою супругу: когда заходит месяц, не может лунный свет ведь оставаться!      100. И не печалься ты с детьми в разлуке; не сокрушайся о потере царства: сюда отправился уж с ними вместе твой отец; он царству даст надежного правителя, и тем правителем ты будешь". Промолвив так, Шакра исчез. Силою Шакры тот брахман привел детей Бодхисаттвы прямо в страну шибийцев. Тогда народ и Санджая, царь шибийцев, узнали о трудном подвиге великого милосердия Бодхисаттвы, и сердца их умилились; выкупив у брахмана детей Бодхисаттвы и примирившись с Вишвантарой, они возвратили ему царство. [Таким образом, действия Бодхисаттвы чудесны в высшей степени. Зная это, не следует ни выражать неуважения, ни ставить им препятствий, когда эти дивные существа обратят свои мысли на что-либо. Этот рассказ следует приводить также, рассказывая о Татхагате и наставляя к благоговейному слушанию закона.]      __________      Примечания:      1 Триада миров - небеса, земля и промежуточное пространство, атмосфера или же, по другому толкованию, небеса, земля и низший мир, ад.      2 Парван - день изменения фазы луны, а также жертвоприношение, совершаемое в этот день.      3 Кайласа - гора в Гималаях, резиденция Шивы.      4 Часто повторяющаяся в "Гирлянде джатак", характерная для буддизма мысль, что тот, кто стремится подчинить зло, на самом деле творит добро, так как дает возможность пострадавшему проявить добродетели кротости, щедрости, милосердия.      5 "...С поднятым кувшином, золотым..." - обычай лить воду на руки служил символом завершения акта передачи собственности, например при дарении, передаче невесты жениху при бракосочетании и пр.      6 Три цели - согласно воззрениям индуизма, три основные цели или фактора жизни, которые должны находиться в равновесии: Дхарма - религия, долг, праведность; артха - материальные интересы, богатство и кама - чувственные удовольствия. Возможно, здесь имеется ввиду другая триада - мысль, слово, действие.      7 Сиддхи - полубожества, обладающие в силу своей исключительной святости и благочестия сверхъестественными способностями.      8 Дунула - очень тонкая ткань из волокон растения того же названия.      9 Мирохранители (локалалы) - согласно буддийской мифологии, обитающие в низшем божественном мире боги - охранители четырех стран света. Из богов-охранителей индуистской мифологии (Куберы, Индры, Ямы и Варуны) в буддизме сохранился только Кубера - страж севера, часто называемый Вайшравана; три других буддийских мирохранителя: Дхритараштра - страж востока, Вирудхака - страж юга и Вирупакша - страж запада.      10 Иоджана - Мера длины, около 11 км      11 Вишвакарман - мифический архитектор и художник богов.      12 Прекрасная супротивница - в оригинале непереводимая игра слов: брахман называет женщину vama, что означает "прекрасная", но с ударением на первом слоге слово - vama означает "левый", "противоположный", "противный".      13 Чатака - Cuculus Melancholeus, пестрая индийская кукушка.      14 Кама - здесь выступает как Мара, посрамленный стойкостью Вишвантары в стремлении к щедрости.            ДЖАТАКА О ГЛАВЕ ГИЛЬДИИ      Добродетельные жаждут проявить свое милосердие, хотя бы им угрожала гибель. Кто же не будет творить дела милосердия, находясь в полном благополучии? Вот как об этом назидательно повествуется. Еще в состоянии Бодхисаттвы наш Владыка был главою гильдии. Благодаря своей поразительно счастливой судьбе, а также необыкновенно успешной постоянной деятельности, он приобрел огромные богатства; непорочностью своей жизни и деятельности он снискал глубокое уважение народа; происходя к тому же из знатного рода, он сделал свой ум еще более ясным при помощи изучения многих наук и искусств. Его благородные качества снискали ему высокое уважение самого царя. Вследствие его всегдашней щедрости у него не было своих богатств - они были у него общими со всем народом.      1. Просившие с сердечной радостью повсюду разнесли молву о нем, и слава имени его, возвышенного доблестью и щедростью, достигла десяти стран света.      2. "Даст или не даст?" - вот на таких качелях сомнения не качалось сердце бедняка. Славный подвиг щедрости его всем беднякам внушил доверье; они непринужденно излагали свои просьбы.      3. Он не скрывал от них сокровища свои для личных наслаждений - ни из стремленья превзойти других, ни ради низкой жадности. Не мог он выносить страдания просящих и оттого остерегался слово "нет" произнести. И вот однажды, в час обеда, когда Великосущный совершил омовение, умастил свое тело и был готов уже надлежащим образом вкусить приготовленный опытным и благородным поваром обед, соединявший в себе разнообразнейшие достоинства в отношении цвета, запаха, вкуса, осязания и так далее и состоявший из различных блюд,- в этот самый час к его жилищу подошел нищий. То был пратьекабудда1, который огнем мудрости сжег все топливо, поддерживающее пламень нечистых страстей2, и теперь хотел увеличить мощь добродетелей Бодхисаттвы. Подойдя к дому, он остановился у ворот.      4. Спокойно, безмятежно, с выраженьем твердости и ласки стоял он там, взор опустив и глядя лишь на расстоянье юги3, с умиротвореньем благородным на лице, держа в пальцах-лотосах рук своих для подаяний чашу. В то время злейший Мара, который не мог вынести величия щедрости Бодхисаттвы, чтоб помешать ему творить добро, своей волшебной силой создал между Почтенным и порогом дома ужасную на вид пропасть, необычайной глубины и шириной в несколько наля4, оттуда, колеблясь, поднимались языки пламени, слышался зловещий гул; и было видно там много сотен людей в ужасных муках. Тут Бодхисаттва, увидев пратьекабудду, подошедшего за подаяньем, сказал своей супруге: "Дорогая, подай благородному святому хлеба полную меру". Супруга повиновалась и вышла, взяв разной прекрасной пищи. Увидев бездну у ворот, она стремительно отпрянула назад, с остановившимся от страха и изумленья взглядом. Когда супруг спросил ее, в чем дело, она с трудом могла ответить ему, так как ужас сковал ей горло. Тогда Бодхисаттва, придя в волнение из-за того, что святой уйдет из его дома, не получив милостыни, не слушая свою супругу, взял все те прекрасные кушанья, желая наполнить чашу для подаяния тому великосущному, подошел к воротам и увидел эту ужаснейшую бездну. И пока он размышлял о том, что бы это означало, злейший Мара вышел из стены дома и предстал перед ним в своей дивной, необыкновенной красоте. Стоя в воздухе, он обратился к Бодхисаттве, словно доброжелатель, с такою речью: "О домохозяин, это великая преисподняя, по имени Махараурава5.      5. Для тех, кто был прельщен хвалебными речами нищих и заражен пороком щедрости и кто хотел раздать свои богатства, для тех ты видишь обиталище на много тысяч лет; и выбраться отсюда очень трудно!      6. Богатство есть основа достиженья трех целей жизни6. Кто его губит, губит праведность. А если разрушением богатства загублена и праведность, то как же не попасть за это в ад?      7. Ты согрешил своим пристрастьем к щедрости, разрушившим богатство, основу праведности; за это бездна, что своими пламенными языками подобна лику Наракантаки7, пожрать тебя сюда явилась.      8. Но пусть! От щедрости теперь хоть дух свой отврати, и тем избегнуть сможешь ты паденья и не разделишь общей участи со всеми расточителями этими, которые, рыдая горько, извиваются в мучениях.      9. А тот, кто принимает лишь дары, не поддаваясь привычке богатства раздавать, достигнет состоянья божества. Ты откажись от страсти к подаяниям, что к небесам путь заграждает, и к воздержанью обратись". Бодхисаттва, однако, все понял: "Несомненно, это зловредный [Мара] стремится воспрепятствовать мне щедрость проявить". И, твердый в своем стремлении к добру, он обратился к Маре с решительною речью, не нарушая скромности и ласковости своих слов:      10. "Заботясь о благополучии моем, ты милостиво указал мне этот путь достойных. Ведь божествам особенно присуще состраданье к ближним.      11. Но надлежало бы вступать на путь искоренения болезни до появления ее иль сразу же после начала. Когда болезнь зашла уж далеко от небреженья иль лечения дурного, тогда губительно стремление к лечению.      12. И опасаюсь я, что мой порок - стремление к даяньям - уж не поддастся излеченью; поэтому от щедрости мой дух не отвратится, хотя даешь ты добрый мне совет.      13. А что до слов твоих, что от даяний происходит зло и праведности главная причина есть богатства, то слабый человеческий мой ум не постигает, как же без щедрости богатство дорогой к добродетели назвать.      14. Ведь это основанье праведности люди укрывают, как сокровище, оно насильно похищается ворами, в морской пучине может утонуть или явиться пищей для огня.      15. А что до слов твоих: "дающий попадает в ад, а принимающий достигнет мира небожителей",- от них мое стремленье к щедрости лишь возросло, хоть ты стремился обуздать его.      16. Да будет не напрасным это твое слово: пусть на небо пойдут все те, кто обращался с просьбами ко мне; ведь я свои даяния расточал для блага мира, а не затем, чтоб самому достигнуть высшего блаженства". Тогда зловредный Мара серьезно, как истинный доброжелатель, вновь обратился к Бодхисаттве.      17. "Ты взвесь мои слова: добро ль я говорю иль нечто праздное; потом иди таким путем, каким захочешь сам, но верь, с почтением великим меня ты вспомнишь, когда осыпан будешь счастьем иль будешь мучиться раскаянием поздним". Бодхисаттва ответил: "Господин, благоволи простить меня!      18. Скорей я добровольно брошусь вниз головою в ад, столь яростно пылающий огнем, и пусть меня там лижет пламя, чем вместо оказания почтения просящим, которые с доверьем обратились, я проявлю к ним полное презренье". Промолвив это, Бодхисаттва, зная силу своей великой судьбы, уверенный, что щедростью нельзя навлечь страдание на себя, отстранил всех близких, у которых было одно желание - удержать его, и без малейшего страха в сердце, напротив, с еще большим желанием подать просящему, шагнул через пропасть.      19. И силою его заслуг вдруг лотос там расцвел; он вырос не из ила, как обычно8; тычинок белые ряды подобны были в нем зубам блестящим, и казалось, что лотос насмехается с презрением над Марой. И Бодхисаттва по лотосам, созданным его великими заслугами, подошел к пратьекабудде; и с сердцем, полным спокойствия и радости, подал ему обильную милостыню.      20. Тогда, чтоб показать ему свое душевное удовлетворенье, поднялся в воздух нищий9, там просиял великим блеском он и пролил дождь, подобно озаренному сияньем молнии облаку.      21. Когда растоптаны его желанья были, Мара, утратив всю свою красу, позеленел от злости и вместе с пропастью своею вмиг исчез, взглянуть не смея в очи Бодхисаттвы. Зачем же все это рассказано? Чтобы показать, что "добродетельные жаждут проявить свою щедрость, хотя бы им угрожала гибель. Кто же не будет творить дела щедрости, находясь в полном благополучии?" [Этот же рассказ следует привести в подтверждение того, что "даже из страха добродетельные не могут быть увлечены на путь неправый".]      __________      Примечания:      1 Пратьекабудда - "индивидуальный будда", достигший выс-шего состояния, просветления, совершенной мудрости и знания, но не от-крывающий его миру. Путь пратьекабудды занимает среднее положение между путем ученика и путем бодхисаттвы как высшим путем.      2 Нечистые страсти - страсти, загрязняющие ум. В буддий-ской литературе на санскрите упоминаются следующие: страсть, нена-висть, гордыня, невежество, ложные взгляды и сомнение.      3 Обычная манера поведения буддийского монаха, просящего ми-лостыню: держа в руках чашу для подаяния, он должен был смотреть вниз прямо перед собой, не обращая внимания на окружающих. Юга - мера длины, немногим более 1,5 м.      4 Ноля - мера длины, около 2 м.      5 Махараурава - название одного из горячих адов в буддийской космологии.      6 "...Богатства есть основа достиженья трех целей жиз-ни..." - т. е. если нет богатства, материальных возможностей, то нель-зя совершать жертвоприношения, одарять брахманов и т. д., т. е. ис-полнять религиозный долг и накапливать праведные заслуги. Эта мысль довольно часто встречается в брахманской литературе.      7 Наракантака - один из эпитетов Кришны, убившего демона Нараку.      8 Чистый лотос, растущий из грязи, является одним из очень рас-пространенных символов индийской поэзии.      9 "...Поднялся в воздух нищий..." - речь идет о проявлении пратьекабуддой одной из психических сверхчувственных сил, приобре-таемых благодаря совершенству в самадхи, сосредоточении мысли.            ДЖАТАКА О ГЛАВЕ ЦЕХА АВИШАХЪЕ      Ни из опасения утратить богатство, ни в надежде на обогащение истинно добродетельные не опускаются до пренебрежения к делам щедрости. Вот как об этом назидательно повествуется. Будучи бодхисаттвой, наш Владыка был преисполнен разнообразнейших достоинств: щедрости и поведения хорошего, знатности и скромности, знания священных текстов и духовного знания, смирения и так далее; по своему великому богатству он был второй Кубера1. Дом его всегда был открыт для всех, как для желанных гостей, и беспрестанно в нем отпускались даяния, как в дни великого жертвоприношения саттра2. Он жил для блага мира и сделался поэтому любимейшим из жертвователей. Был он в это время главою цеха. Непобежденный себялюбием и другими пороками, он носил славное имя Авишахья.      1. И появленье нищих для него имело то ж значение, что появление его для нищих: главнейшая причина пробужденья радости, конец сомнений в том, удастся ли достигнуть им желанной цели.      2. На беспрестанные моленья "дай!" он слово "нет" не мог промолвить: привязанность к богатству в сердце, исполненном лишь состраданья, места не нашла.      3. Он в высшей степени был рад, когда проситель уносил ценнейшее, что было в доме: ведь знал он, что богатство - источник страшных бедствий и потрясений, что быстро и без видимой причины становится богатство безразличным.      4. Обычно так бывает, что богатства, из жадности возникшие, подобны каравану на дурной дороге; в руках же Бодхисаттвы богатства счастье доставляли и просящим и ему были тем, чем быть они должны. И вот Великосущный удовлетворил всех нуждавшихся, которые к нему являлись отовсюду, щедрой рукой расточая свои богатства и исполняя желание каждого, украшая свои дела щедрости особою приветливостью, предписываемой для таких случаев вежливостью. Тогда Шакра, владыка богов, услышав о его высокой щедрости, пришел в глубокое изумление и, желая удостовериться в твердости его решения все раздавать, заставил ежедневно исчезать все собираемые деньги, сокровища, и хлеб, и пищу, и одежды, так помыслив: "Может быть, он, озабоченный исчезновением своих богатств, начнет склоняться к себялюбию?". Однако Великосущный продолжал расточать свои дары просящим.      5. И всякий раз, как исчезали у него богатства, как капельки росы, украденные солнцем, приказывал он вновь нести дары из дома, как будто пламенем был дом объят, и щедрые раздачи продолжал. Тогда Шакра, владыка богов, уверившись, что щедрость составляет глубочайшую потребность Великосущного даже тогда, когда ценнейшая часть его имущества исчезла, и придя от этого в еще большее изумление, в одну ночь отнял все его богатства, за исключением свернутой кольцом веревки и серпа. И Бодхисаттва, проснувшись, как обычно, на рассвете, увидел, что из дома вдруг исчезли и деньги, и одежды, и слуги, и хлеб, и все его богатство; дом его утратил свою прежнюю красу и стал пустым и мертвым, как будто его ограбили ракшасы3. Бодхисаттва стал размышлять: "Что бы это могло значить?" - и увидел, обходя весь дом, только свернутую в кольцо веревку и серп. И у него появилась такая мысль: "Если кто-нибудь, кто не привык со своими просьбами к другому обращаться и живет лишь тем, что приобретает собственной энергией, таким путем оказал милость моему дому, то мои богатства нашли прекрасное применение; но если, в силу злой моей судьбы, кто-либо, завидуя моему высокому положению, унес мои богатства, не использовав их как надо, то это очень плохо!      6. Богатств изменчивая дружба давно была известна мне, но жжет теперь мне сердце горе бедняков.      7. Уже давно привыкнув наслаждаться гостеприимством и подарками моими, что будут делать бедняки мои, придя в мой опустевший дом? Они придут ведь со своею жаждой к пруду, в котором уже нет воды". И Бодхисаттва, находя опору в мудрой своей стойкости душевной, не предавался ни печали, ни унынию, но и в этом состоянии не мог он обратиться с просьбой к другим, даже к своим близким: путь просьб ему был совершенно незнаком. "Как трудно обращаться с просьбами!" - подумал он, и сострадание к просящим в нем еще сильнее стало. И вот Великосущный, заботясь о том, чтобы хорошо принять всех тех, кто с просьбами к нему обращался, сам взял веревку и серп и, ежедневно добывая скудную выручку от продажи травы, употреблял эти деньги на проявление любви и почитанья к просящим. Тогда Шакра, владыка богов, увидев его бодрость и преданность делам щедрости даже в крайней бедности, исполнился чрезвычайного изумления и глубочайшего почтения к Великосущному, предстал пред ним в чудесной небесной красоте, стоя в воздухе, и стал отговаривать его от дел милосердия, обратившись к нему с такими словами: "Домохозяин!      8. Твои богатства унесли не воры, не вода, не царь и не огонь. Ты сам своею щедростью чрезмерной дошел до состояния такого и в скорбь поверг сердца своих друзей.      9. Радея о твоем же благе, к тебе я обращаюсь: оставь порочную ты склонность к расточению имущества; ведь если перестанешь раздавать свои дары, то блеска прежнего, богатства вновь достигнуть сможешь.      10. От постоянных, хоть и незаметных, трат с теченьем времени исчезнуть могут все богатства. Наоборот, от прибавлений муравейник все растет - из этого ты можешь видеть, что тому, кто хочет увеличить благосостоянье, один есть путь - самоограниченье". Тогда Бодхисаттва обратился к Шакре, обнаруживая всю поразительную высоту своей души и преданность деяниям милосердия.      11. "Неблагородное едва ли может, о тысячеглазый, благородный совершить, хотя бы и в тяжелом положенье; и потому, о Шакра, мне не надобно богатств, из-за которых должен сам я обратиться в скрягу.      12. Кто же. себя считая благородным, сухою молниею слова "нет" способен поразить несчастных, желающих найти лекарство от своих страданий на просьб пути, мучительном, как смерть?      13. Зачем подобный мне стал бы добывать сокровища, богатства иль даже царство в небесах, если б не смог тем прояснить он лица бедняков, обезображенные мукой просьб?      14. Кто жить способен лишь затем, чтобы умножать грех себялюбья, и укрепить в себе не может склонность к щедрости, того должны чуждаться люди, мне подобные, ибо он есть пагуба сокрытая.      15. Богатства все изменчивы; они подобны танцующим лианам молний, они всеобщи и несут немало бед, меж тем как в щедрости лежит источник счастья. Кто, благородный, станет в себялюбии искать опору?      16. Свою благую ты явил природу, о Шакра, и поразил меня своими добрыми словами, но радость щедрости для сердца моего уж столь привычна, что на другом пути оно едва ль найдет покой!      17. Молю тебя, владыка мой, не направляй свое ты сердце на гнева путь: ведь невозможно мне моею слабой силой твердыню недоступную врага - своей природы - одолеть!". И Шакра сказал: "Домохозяин! Ведь то, что описал ты,- это образ жизни человека богатого, у которого сокровищницы и житницы полны доверху, есть много различнейших вещей, прекрасно изготовленных другими, у которого и будущее обеспечено, и который достиг высокого положения в свете, а не очутился в таком состоянии, как ты. Смотри:      18. Прекрасным подвигом, где капли твоего ума могли бы проявиться иль где б ты следовал преданиям семейным, таким, которые твоей благоприятны славе, свои богатства должен ты собрать и блеском превзойти соперников своих, подобно солнцу.      19. Ты, даже от царя добившийся почтенья и заключенный любящей богиней Шри в объятья, счастливым жребием своим делись при случае с народом и радость пробуждай в друзьях.      20. И тогда, коль склонность к щедрости иль к наслаждениям земным проявишь, никто тебя не сможет упрекнуть! Но при одном желании давать, без средств, подобен человек бескрылой птице: желание подняться в воздух одни страданья причиняет ей.      21. А так как приобресть богатства можно лишь ограничением себя и постоянством, оставить должен ты свое желанье раздавать. Ну что ж неблагородного есть в том, что ты не можешь дать, сам не имея ничего?". Бодхисаттва сказал:      "Прошу тебя, владыка, не убеждай меня столь ревностно!      22. Даже тот, кому важнее польза личная, чем о других забота, все помыслы оставив о богатстве, должен щедрости дела творить: ведь и большим богатством не достигнешь радости такой, какой благодаря даяньям насладиться можешь, жадность победив.      23. Нельзя взойти на небеса при помощи богатства одного, меж тем как щедростью достигнуть всякий дивной славы может; кроме того, богатства ведь не избавляют от пороков - таких, как себялюбие и прочих. Кто ж после этого не обратится к щедрости?      24. Кто для спасения всего живого, измученного старостью и смертью, и самого себя готов отдать, влекомый состраданьем, кто не способен сам чем-либо наслаждаться из- за чужих страданий, тому какая польза от богатства, пусть бы оно пришло и от тебя?! И далее послушай, царь богов:      25. Как процветание богатств непостоянно, так и жизни нашей длительность. Поэтому при встрече с бедным мы не ждем, пока придет богатство.      26. Когда одна хоть колесница колею проложит на земле, той колеёй другая уж смелей идет и третья также; вот почему не оставляю я прекрасный этот путь - мое ведь сердце не найдет покоя, неправды следуя путем!      27. А если преумножится опять имущество мое, конечно, привлечет оно сердца просящих, но даже в этом состоянье по мере сил творить нам должно щедрости дела! Да не останемся мы нерадивы, Шакра, исполняя обеты щедрости!". Когда Бодхисаттва промолвил эти слова, Шакра, владыка богов, сердце которого преисполнилось умиления, радостно приветствовал его словами: "Прекрасно! О, прекрасно!"- и, с глубочайшим почтением и ласкою взирая на него, обратился к нему с такой речью:      28. "Обычно ведь к богатству человек стремится, применяя низкие и грубые и даже имя доброе его порочащие средства. В своей привязанности к счастью личному не замечает он опасности, все дальше увлекаемый своим малоразумным сердцем.      29. Но ты и не помыслил об исчезнувшем богатстве, и об утрате личных наслаждений, и о моем соблазне не подумал: одна забота у тебя живет в твоем столь непреклонном сердце - благо ближних. Ты обнаружил тем величие своей возвышенной природы!      30. О себялюбья тьма, рассеянная светом сердца, исполненного благородства несравненного! И ни богатств утрата, ни надежда возвратить их испортить не смогли его, склонив к ограничеиью щедрости!      31. Страдаешь ты страданьями других и, состраданьем движимый, стремишься к благу мира. Поистине не чудо то, что ты от слов и дел моих не колебался в своем стремленье к жертвам, как не колеблется от ветра горная вершина, блещущая снегом!      32. Чтоб показать твою всем славу, ради испытанья твои богатства я сокрыл - ведь камень драгоценный, хотя бы и прекрасный, не достигает без проверки сокровища высокой славы.      33. Теперь же проливай дожди даров на всех просящих, подобно облаку большому, что наполняет все пруды! С моей поддержкой никогда твои богатства не иссякнут. Благоволи ж простить поступок этот мой". И Бодхисаттву приветствовав такими словами, Шакра ему вернул все его великие богатства и, получив прощение, исчез. Таким образом, "ни из опасения утратить богатства, ни в надежде на обогащение истинно добрые не опускаются до небрежения к делам милосердия".      __________      Примечания:      1. Кубера - бог богатства      2. Саттра - великое жертвоприношение богу луны Соме, а также другие столь же важные жертвоприношения      3. Ракшасы - по индийской мифологии, злые духи, пожирающие трупы и живых людей.            ДЖАТАКА О ЖЕРТВЕ      Чистых сердцем не склонить к дурным деяньям; помня об этом, следует стремиться к душевной чистоте. Вот как об этом назидательно повествуется. , Некогда Бодхисаттва был, как рассказывают, царем и правил страной, которая, в силу великих заслуг его, досталась ему по наследству; он безраздельно управлял ею в безмятежном спокойствии, так как все подчиненные ему княжья были ему покорны; не было у него ни внешних врагов, ни соперников, и все беспорядки внутри царства прекратились.      1. Опора царства: он преодолел все страсти, как врагов своих, был равнодушен к наслажденьям, которые постылыми становятся, когда вкусишь их; все помыслы направил он на благо подданных своих; и, к добродетели стремятся постоянно, словно аскет суровый жил.      2. Он знал главнейшую черту характера людей - стремленье подражать в своих поступках высшим, и потому, стремясь принести спасенье подданным своим, он был особенно пристрастен к выполненью долга.      3. Он раздавал имущество и в поведении своем всегда был благонравным; терпеньем был проникнут и заботился о пользе мира; и, выражая милостивым видом свое стремленье к благу всех людей, блистал он, словно праведности воплощенье. Но вот однажды его страну, хотя и охранявшуюся его рукою, за беззаконные деяния населения и по небрежению божеств, ниспосылающих дожди, в разных местах постигло страшное бедствие - сильная засуха. Тогда царь решил в своем сердце: "Ясно, что это несчастие обрушилось на нас вследствие нерадения к святому закону или с моей стороны, или со стороны моего народа". И, с еще большим напряжением стремясь к благу народа, не забывая ни на мгновенье о его несчастье, он созвал лучших среди знатоков святого закона - старейших брахманов во главе со своим домашним жрецом, а также своих министров и обратился к ним с вопросом о том, какими средствами можно было бы устранить бедствие. Тогда они, считая, по указанию Вед. причиною хороших дождей совершенье жертвы, к которой страшно и приступить, так как она требует лишения жизни нескольких сотен живых существ, сообщили ему об этом. Но царь, когда ему были названы требуемые для жертвы действия - лишение жизни живых существ - по своему состраданию не мог в своем сердце одобрить это предложение. Однако вследствие своей благовоспитанности он не огорчил советников грубым словом отказа и перевел разговор на другой предмет. Они же, напротив, воспользовались представившейся возможностью поговорить с царем о религиозном долге и, не зная его скрытого в глубине души образа мыслей, стали наставлять его в том, как надлежит совершить жертвоприношение:      4. "Никогда не медлишь ты исполнить обязанности государя, которые направлены на приобретете и на охрану царства, причем всегда порядок исполненья их определяется святым законом.      5. Искусен ты в служении триаде; для блага подданных твой лук всегда натянут - так почему ж столь нерадив твой ум, что медлит он построить мост, ведущий в царство небожителей, которому названье - "жертва"?      6. С глубоким уважением, как слуги, относятся к твоим велениям цари, их исполнение считая счастьем. И вот приспело время, о несущий смерть врагам, великой жертвою достигнуть счастья, блещущего славой.      7. Хотя, конечно, сам ты свят всегда, как дикшита1, благодаря любви к даяньям и вниманию к обетам, но все же надлежало бы тебе долг уплатить богам, свершивши жертву, как повелевают Веды.      8. А бога, удовлетворенные твоею жертвой, свершенною, как надлежит, дождь ниспошлют на землю; по сей причине приступай же к совершенью жертвы. Ведь эта жертва - благо для народа, да и тебя она прославит". И у царя явилась мысль: "Как сильно должен колебаться в своих убеждениях человек, хотя бы исполненный веры и любящий святой закон, если он будет без размышления выслушивать мнения людей; ведь его нетвердый ум легко может быть увлечен доверием к другим! Поистине ведь      9. Кого среди людей прибежищем надежным почитают, те иногда под видом ревности к закону доходят даже и до нарушения его; и человек, последовав за ними, по наставленью их на путь дурной вступает и мечется в теснине, выхода ища.      10. Какая ж связь есть между причинением страданий жертвенным животным и святым законом, пребываньем в мире небожителей иль ублажением божеств?      11. Животное, которое лишают жизни, волшебной силой таинства, как говорят, идет на небеса - ведь потому его и убивают; по их словам, согласно с сущностью закона это; но то неправда: кто в потустороннем мире воспользоваться может тем, что сделано другим?      12. И по какой причине попадет на небеса животное, сердце которого от зла не отвратилось, и в нем не возросло решенье твердое творить прекрасные дела - неужто лишь за то, что убивают его во время жертвоприношенья?      13. Когда б животное, убитое при принесньи жертвы, могло попасть на небеса, то разве сами брахманы не захотели бы собою заменить животных жертвенных? Так почему ж нигде не видим мы такого? Кто после этого их слову станет верить?      14. И подлинно ли небожители, оставив дивную амриту, несравненную по аромату и чудесной силе, по вкусу и по действию могучему, которую подносят им прекрасные апсары, придут в восторг от сальника и прочих жертв, полученных от убиенья несчастного животного? Видно, теперь настало время действовать таким образом",- подумал царь, и, приняв это решение, он, как будто желая совершить жертву и одобряя слова своих советников, обратился к ним: "Поистине, у меня есть надежная опора, и я возвеличен милостью богов, если вы проникнуты мыслью о моем благе. Поэтому я хочу совершить жертвоприношение, принеся в жертву тысячу человек. Пусть же мои советники, каждый согласно своим полномочиям, позаботятся о доставке всего необходимого для этого дела. Пусть позаботятся найти и место, наиболее подходящее для возведения построек для саттры; следует также определить благоприятный для жертвоприношения лунный день, час, мгновение и созвездие". После этого домашний жрец царя сказал ему: "Для успеха предпринимаемого дела ты, о великий государь, должен совершить по окончании одного жертвоприношения очистительное омовение авабхритха2, после чего последовательно можно приступать к другим жертвоприношениям. Ведь очевидно, что если сразу взять для жертвоприношения тысячу человек, то это может вызвать нежелательные волнения в народе".- "Это верно",- сказали царю брахманы, и он ответил им: "Оставьте, о достопочтенные, все ваши опасения о гневе подданных. Я устрою все так, что мой народ не будет возмущаться". После этого царь, собрав горожан и селян, обратился к ним со следующими словами: "Я хочу совершить жертвоприношение и принести в жертву тысячу человек. Но ни один достойный человек, не совершивший зла, не будет отдан мною, как жертва, на заклание. Поэтому каждого из вас, кого я, начиная с сегодняшнего дня с помощью своих всюду проникающих глаз, которыми будут служить люди незапятнанные, отряхнувшие сон беззаботности, замечу как преступающего границы благонравия и нарушающего мои приказания, я отдам для принесения в жертву как оскверняющего свой род и как врага своей страны. Да будет вам это известно!". В ответ на эти слова старейшины, почтительно сложив руки, обратились к царю:      15. "Все действия твои направлены на благо подданных, и разве есть причина, чтобы осуждать их, о великий государь? Сам Брахма3 должен был бы поведение твое одобрить, о образец всех добрых поведенья! Будь здесь ты наивысшим образцом для всех!      16. То, что приятно государю, приятно также и для нас: тебе ведь также кажется приятным лишь наше благо и лишь то, что нам приятно!". Так была принята речь царя, горожанами и селянами. После этого царь разослал повсюду по городам и селам достойных доверия слуг, повелев им схватывать всех злых преступников, а также ежедневно возглашать следующее, предварительно оповещая об этом народ барабанным боем:      17. "Хранящий безопасность царь дарует безопасность всем добрым людям, украшенным прекрасным повеленьем и постоянной чистотой; для блага же народа он жертвоприношение желает совершить с закланьем тысячи преступников, для жертвы предназначив тех, кто закоснел в злочннствах.      18. И тот, кто повеление царя, что почитается даже вассалами-князьями, преступит в высокомерии своем иль в попустительстве желаньям беззаконным, тот, этими поступками своими осужденный, в несчастье будет ввергнут и обратится в жертву искупленья; привязан будет он к столбу для принесены в жертву; в своих страданиях достойный сожаленья, своими муками он будет взоры привлекать людей". И вот жители страны этого царя, приняв во внимание, что царь велел разыскивать безнравственных людей с целью принести их в жертву, ежедневно слыша страшные слова царского приказа и видя его слуг, разосланных повсюду с поручением хватать порочных людей, оставив свои безнравственные наклонности, стали всеми силами стремиться к самообузданию и доброму поведению: отвратившись от склонности к вражде, они обратились к взаимной любви и уважению; среди них прекратились раздоры и ссоры; с глубоким уважением стали они относиться к словам старших; стали искусны в проявлении щедрости; стали гостеприимны и сияли скромностью и благовоспитанностью, словно жили в Критаюге.      19. От страха смерти, от мыслей о загробном мире, а также по причине семейной гордости, стремленья к доброй славе, стыдливости, возросшей от великой чистоты сердечной, народ там непорочной, чистой жизнью стал сиять.      20. Чем глубже весь народ святым законом проникался, тем с большей ревностью царевы слуги старались выследить людей дурного поведенья, и потому никто не преступал закон.      21. И вот, услышав обо всем, в его стране происходящем, царь просиял великой радостью и, наградивши вестников за их приятные известия, он с наставлением к своим министрам обратился:      22. "Мое стремление высшее - народ свой охранять; теперь пришел он в состояние, достойное награды; богатства эти все, что предназначены для жертвы, хочу я в жертву принести, в согласии с решеньем прежним.      23. Пусть каждый, сколько пожелает, вволю у меня возьмет богатства, топлива для счастья. Да будет изгнана из царства моего та бедность, которая страданьями мою страну томила.      24. Когда я принял твердое решение спасти народ, когда благодаря высокой вашей помощи, так средства возросли мои, мне кажется, что бедствие народа, гнев мой вызывая, жжет мое сердце каждый миг". И вот советники царя, с величайшим восторгом приняв его слова, распорядились устроить дома для бесплатной раздачи даров по всем деревням, городам и рынкам, а также в местах отдыха на дорогах и, согласно приказанию царя, стали ежедневно удовлетворять всех нуждающихся, с великой щедростью исполняя желания каждого.      25. Тогда народ, освободившийся от бедности и вдруг разбогатев благодаря богатствам царским, в прекрасные одежды облачившись, блистал, как будто в дни торжеств великих.      26. И, сотканная из хвалебных гимнов радостных просителей, распространилась широко повсюду слава государя, как лотоса пыльца, его тычинками рожденная, все далее волнами легкими по озеру разносится.      27. Таким путем, благодаря тем мудрым мерам государя, народ весь к жизни добродетельной вернулся, и бедствия, утратившие силу вследствие благополучия народа, непрерывно возраставшего, исчезли, не находя ни в чем опоры.      28. Все сезоны года приятны стали, наступая регулярно, как новые цари вступают [на престол], придерживаясь строгого порядка; земля богатые там жатвы стала приносить; покрылись лотосами водоемы с чистейшей голубой водой.      29. Тяжелые болезни более не мучили народ, лекарственные травы огромную целительную силу получили; как надлежит, в то иль другое время года всегда там веял ветер; планеты двигались вокруг путем благоприятным.      30. И никому не угрожала там опасность ни извне, ни внутри царства, ни от случая слепого; народ же соблюдал святой закон и верен был своим обетам: поэтому, казалось, наступила Критаюга. Когда таким образом царь совершил, согласно со святым законом, свое жертвоприношение, утолил страданья бедняков и пресек все другие бедствия, его страна являла прекрасную картину счастья; народ был полон радости и неустанно повторял слова благословения царю, и слава его распространилась повсюду. И вот один из его главных министров, душа которого обратилась к вере, сказал царю такие слова: "Поистине прекрасно говорится:      31. Имея постоянно дело с деяньями людей различных - высоких, низких или средних - властители всех превосходят мудростью. Это истина. Ты, государь, принеся, согласно со святым законом, жертву безгрешным, безупречным способом, избегнув умерщвления животных, доставил своему народу счастье в обоих мирах; окончены его несчастия, равно как и страданья бедности, и он направлен на стезю нравственной жизни. К. чему же много говорить? Счастлив твой народ!      32. Мех антилопы черной, что на тебя накинут, подобен знаку на луне; твои ограничены! в состоянье дикша нисколько не ослабили естественную прелесть повеленья твоего; прическа на твоей главе теперь не менее прекрасна, чем когда она была под царским зонтиком; своею щедростью Ты отнял гордость даже у того, кто сотню жертв принес4: его лишил ты славы.      33 О мудрый, ничтожна, вредоносна жертва большинства людей, стремящихся к награде; а эта жертва, украшенье славы, соответствует твоей моральной чистоте, чарующей своей безупречностью.      34.О сколь блаженна участь подданных, которым ты защитник: ведь, несомненно, даже и отец не может стать таким защитником своих детей!". Другой сказал:      35. "При наличии великого богатства люди обычно щедрость проявляют, надеясь на награду; а поведением нравственным стремятся к воздаянию в сем мире или жаждут неба, но проявление подобное обоих этих качеств, как у тебя, искусного в поступках ради ближних, не наблюдается у тех, кто не возвышен мудростью и бескорыстной добротой не блещет". Таким образом, "чистых сердцем не склонить к дурным деяниям"; помня об этом, следует стремиться к душевной чистоте.      36. И поскольку стремленье к благу подданных несет царям спасенье, счастие и славу, нельзя им отвращаться от него. [Так следует сказать в поучение царям. Еще следует добавить: возрастание праведности в народе ведет к благополучию; зная это, стремящийся к благополучию должен обратиться к праведности, а также следует рассказывать, что "Никогда вред, причиняемый живым существам, не ведет к благополучию, а лишь щедрость, смирение и самообузданье. Поэтому всякий, !кто стремится к нему, должен проникнуться щедростью и прочими добродетелями". Равным образом следует рассказать это, когда речь идет о Татхагате, говоря: "Наш Владыка еще в прежних своих рожденьях показал, что сердце его стремится к действиям на благо ближних".]      __________      Примечания:      1 Дикшита - так называется человек, начиная с момента дикши (очищающие обряды перед большим жертвоприношением) до авабхритха (см. след. прим.).      2 Авабхритха - заключительное омовение после совершения жертвоприношения.      3 Брахма - высший бог, творец вселенной в религиозно-философской традиции индуизма.      4 "...Кто сотню жертв принес..." - один из эпитетов Индры.            ДЖАТАКА О КОМОЧКЕ КАШИ      Никакое даяние, поданное от чистого сердца высокодостойному лицу, не может быть малым, ибо велики его результаты. Вот как об этом назидательно повествуется. Наш Владыка еще в состоянии бодхисаттвы был царем племени кошала1. Хоть поразительно блистали в нем великие добродетели царей - энергия, благоразумие, величие, могущество и многие другие, блеск одной из добродетелей - счастья дивного - превосходил все другие.      1. И добродетели его, украшенные дивным счастьем, сияли еще ярче, подобно месяца лучам, когда их красоту расцветит осень.      2. Сама богиня счастья Шри2 предана была ему и проявляла гнев свой, как и милость, к другим царям, руководясь его к ним отношеньем: она покинула врагов его, хоть те и были горды, и наслаждалась счастьем среди подданных его, словно влюбленная.      3. Он весь проникнут праведностью был, и дух его не выносил страданий ближних; и подданных к нему любовь так расцвела, что счастье отвернулось от его врагов. Однажды он вспомнил свое рожденье, то, что непосредственно предшествовало настоящему. От этого воспоминанья пришел он в сильное волненье и с большим еще, чем прежде, рвением стал расточать свои даяния - причину и главнейшее основание счастья - шраманам3, брахманам, беднякам и нищим; непрерывно и с большою твердостью он соблюдал доброе поведение, а также воздержание и пост в дни новолуний. Стремясь поставить свой народ на путь спасенья тем, что еще выше поднимал значенье добрых дел, царь с глубоким убеждением по многу раз в собрании и в своих покоях повторял два полных глубокого значения стиха:      4. "Услуга, самая ничтожная, оказанная буддам4, всегда богатую, великую награду принесет. Об этом только говорилось раньше; теперь же можно в этом убедиться, взглянув на поразительно высокую награду лишь за комочек несоленой, грубой и сухой красновато-коричневой каши.      5. Моя могучая армия, с прекрасными конями, колесницами и темными свирепыми слонами, господство над землей, великие богатства, благосклонность богини счастья, су-прута благородная, взгляните - все это блеск полученной награды за комочек каши". Ни его министры, ни старейшие из брахманов, ни знатнейшие представители горожан, хотя сердца их и горели любопытством, не смели спросить его, что значили эти две строфы, которые столь часто говорил великий царь. Но вот сама царица проявила интерес к словам, которые царь многократно повторял. Она свободно выражала свои желания, и потому, когда в беседе представился удобный случай, она обратилась к царю в приемном зале с таким вопросом:      6. "Ты постоянно, о людей владыка, так говоришь, как будто радости, что в сердце у тебя, даешь исход. От этих слов твоих мое все сердце любопытством полно.      7. И если мне возможно то услышать, скажи, что значит это восклицанье, государь? О тайне ты не стал бы говорить открыто, и потому я обращаю свой вопрос к тебе". Царь бросил на царицу взгляд, полный нежной любви, и с лицом, расцветшим от улыбки, сказал ей так:      8. "Услышав восклицание мое, значения его не понимая, не только лишь твое от любопытства взволновалось сердце.      9. Министров всех моих, весь город и гарем, всех тех, кто так волнуется и мучится от любопытства, сейчас я успокою тем, что расскажу.      10. Я, словно после сна проснувшись, припоминаю жизнь свою в рожденье прежнем, когда я был вот в этом самом городе простым слугой. Хоть отличался я прекрасным поведеньем, однако свой насущный хлеб я зарабатывал трудом тяжелым, я нанимался на работу к тем, кто был возвышен лишь своим богатством.      11. Однажды я готов был приступить к своей работе подневольной, что доставляла столько унижений, труда тяжелого и горестей; стремленье поддержать [свою семью], боязнь лишиться средств к существованью меня к ней гнали; вдруг увидел я просящих милостыню четырех монахов, свои все страсти обуздавших, словно сопровождаемых святою благодатью.      12. И с сердцем, верою смягченным, я поклонился им; в свой дом их пригласил и угостил комочком только каши. Росток [даянья этого] поднялся так высоко, что всех других царей короны находятся у ног моих, в пыли.      13. Вот почему, об этом размышляя, так, о царица, говорю. И удовлетворенье нахожу я в совершенье добрых дел и в лицезрении архатов5". Глаза царицы широко раскрылись от удивленья и высокой радости, и, с глубочайшим почтением подняв свой взор к царю, она промолвила: "О как прекрасна, сколь высока награда эта за добрые дела! Вот почему великий государь, являясь свидетелем того, как награждаются подобные заслуги, всем сердцем стремится к добрым делам. По этой-то причине ты отвращаешься от зла и стремишься править своим народом справедливо, как отец; ты направил свои все помыслы на свершенье множества добрых дел.      14. Сияешь блеском дивной славы ты, что милосердием твоим взлелеяна, и враги твои, почтительно склонившись, ждут приказаний. Храни же много лет своим правленьем справедливым ты землю всю до берегов далеких океана, вздымаемого ветром!". Царь сказал:      "Почему бы этому не быть, о царица?      15. Я сам стремиться буду впредь идти тропой спасенья, которая прекрасными путеводительными знаками отмечена. И мир, узнав награду за даяния благие, дары захочет расточать. "Зачем я буду все давать?"- никто тогда не скажет!" Тут царь, с любовью глядя на царицу, сиявшую красою, как богиня, почувствовал в своей душе желанье узнать причину столь дивной красоты и снова обратился к ней:      16. "Как серп луны средь звезд, ты блещешь среди женщин; какой же подвиг совершила ты, прекрасная? За что дана тебе столь дивная награда?". Царица сказала: "Да, государь, я также вспоминаю кое-что из прежнего моего рожденья".- "О, расскажи об этом!" - теперь почтительно обратился к ней царь, и она в ответ на эту просьбу сказала:      17. "Как будто в детстве то пережила я, вспоминаю, что я была рабыней и однажды с почтением глубоким отдала остаток пищи муни, изгнавшему свои все страсти6; и словно там уснула я, а пробудившись, оказалась здесь.      18. Так вспоминаю я, о государь, то счастье, которое меня, со всей землею вместе, под покровительство твое смогло привесть. Ты говорил нам: "Что бы мы ни сделали для тех, кто одолел свои все страсти, ничто не может быть ничтожным". И так же говорил тот муни". Тут царь, увидев, как в силу этого свидетельства высокой награды за добродетели все собрание, глубоко умиленное, прониклось великим изумленьем и глубочайшим почтением к заслугам, приобретаемым добрыми делами, стал учить закону правды и молвил примерно такие слова:      19. "Кто, видя блеск такой, величие награды за незначительные даже, но прекрасные дела, не стал бы сам стремиться к подвигам благим хорошим поведением и щедрости делами? И взгляда не достоин человек, даже богатство приобретший, чей ум окутан тьмою жадности печальной, кто не достигнет славы милосердия делами!      20. С богатством ведь помимо нашей воли, расстаться должен каждый безо всякой пользы, а если, расставаясь с ним достойным образом, тем самым можно добродетелей достичь, то кто, познавши сладость их, путь себялюбия избрать способен? Ведь добродетели, основанные на даянии, несут нам радость, и их сопровождает слава.      21. Даяние ведь есть великое сокровище, которое сопровождает нас, и в то же время недоступно для воров и прочих7; даяние есть очищение души от тьмы пороков себялюбия и жадности; даяние прекрасная есть колесница, которая избавит нас от тягости пути перерождений вечных; даяние есть самый близкий добрый друг, что нам стремится уготовить многие услады.      22. Великие богатства, блеск высокой царской власти и жительство во граде богов и тела красота чудесная - все, чего ни пожелай, всего достигнуть можешь при помощи даяний. Кто, поразмыслив так, не станет подаянья расточать?      23. Даяние, как говорят, есть извлеченье пользы из богатств: даяние - величия основа; даяние есть подвиг благородства и, если простодушный горсть песку подаст, и то есть дар благой!" 8. Тогда присутствующие, радостно приветствовав эту с большим почтением прослушанную, захватывающую речь царя, преисполнились стремленья к проявлению щедрости. Таким-то образом "никакое даяние, поданное от чистого сердца высокодостойному лицу, не может быть малым, ибо велики его результаты". [И тот, кто с чистым сердцем дает дар духовной общине, наиболее благоприятствующей накоплению святых заслуг, тот будет преисполнен радостью при мысли: "И от меня уж недалеко подобное и даже более высокое блаженство!".]      __________      Примечания:      1. Кошала - название древнего народа и области в среднем течении Ганга (Сев. Кошала) и между нижним течением Джамны и верхним течением реки Маханади (Юж. Кошала).      2 Шри - одно из имен богини счастья и красоты Лакшми.      3 Шрамана - религиозный аскет небрахманского толка, чаще всего буддийский монах, живущий подаянием, олицетворение праведности и умиротворенности.      4 "...Услуга, оказанная буддам..." -в данном случае имеются ввиду все будды и буддийские монахи вообще.      5 Архат - человек, достигший нирваны, состояния, позволяющего прервать цепь сансары.      6 "...Изгнавшему свои все страсти..." - асрава - дурное влияние, греховное желание, заблуждение, привязывающее человека к цепи перерождений. Существует четыре вида асрав; камасрава - дурное влияние чувственности, бхавасрава - асрава существования, повторных рождений, диртиясрава - асрава ложных взглядов и авидья-срава - асрава незнания, невежества. Уничтожение асрав является непременным условием достижения состояния архата.      7 "... Для воров и прочих..." - причиной исчезновения, гибели богатства являются воры, огонь, вода и царь.      8 Эта строфа содержит намек на известную легенду об императоре Ашоке, который в одном из своих рождений, будучи еще мальчиком, подал Будде от всего сердца горсть песка в качестве подаяния. За это в одном из следующих рождений он стал могущественным императором.            ДЖАТАКА О ЛЕБЕДЕ      Злые неспособны следовать поведению добродетельных, даже впавших в несчастье, а тем более пребывающих в благополучии. Вот как об этом повествуется. Некогда Бодхисаттва был царем лебедей. Он повелевал огромной стаей лебедей числом в несколько сот тысяч на большом озере Манаса1 и носил имя Дхритараштра. У него был военачальник, ум которого был изощрен в знании того, что есть правильное и что неправильное правление; он отличался также своей выдающейся памятью. Являясь красою славного рода, он был украшен талантом, обходительностью и скромностью; он был настойчив, отличался чистотою своего поведения, образа жизни, поступков, а также своим мужеством; легко преодолевая усталость, он был предусмотрителен и искусен в ведении военных действии. За свою глубокую преданность господину он получил имя Сумукха. Оба они опирались на взаимную любовь, и их силы сияли от этого еще ярче; и подобно тому, как учитель с помощью лучшего ученика наставляет остальных учеников или как отец со своим старшим сыном - остальных детей, так наставляли и они надлежащим образом ату стаю лебедей в делах, направленных к общему благу и безопасности, и возбуждали величайшее удивление среди наблюдавших это богов, нагов, якшей и видьядхаров.      1. Одно лишь дело занимало их обоих: то поддержанье счастия всех лебедей их стаи, как крылья заняты одним лишь делом - летящей в небе птицы поддержаньем. И вот благодаря их заботам эта стая лебедей, как мир - благодаря распространению процветания и праведности,- достигла величайшего благополучия, и потому их озеро приобрело еще большую прелесть.      2. Приятны были крики этих лебедей, как звон колец у женщин на ногах, и ими озеро блистало, как будто было лесом движущихся белых лотосов покрыто.      3. Где рассыпались птицы друг от друга далеко, а где соединялись в стаи, и с ними озеро красу небес превосходило, украшенных рассеянными всюду облаками. И, глубоко изумленные поразительною силою добродетелей этого царя лебедей, стремившегося к благу всех существ, и Сумукхи, его военачальника, толпы сиддхов, риши, видьядхаров и божеств повсюду наслаждались рассказами о славе их обоих.      4. Их дивные тела как будто бы из золота отлиты; и речь членораздельна и понятна, и добродетелью порождены их праведная жизнь и мудрое прааленье; кто же они такие - по внешности ведь только лебеди!      5. И в силу славных добродетелей, свободных даже от зависти людской, их слава всюду разносилась; доверье встретила она такое, что и в собраниях царей ценилась как подарок. В это время в Бенаресе был царь по имени Брахмадатта2. Он не раз в собрании слышал этот рассказ о поразительных добродетелях царя лебедей и его военачальника от достойных доверия советников и старейших брахманов, превозносивших их; и в нем возникло сильное желание их увидеть. Он обратился к советникам, ум которых был изощрен изучением многих наук: "Пустите в ход всю изощренность ваших умов, чтобы найти какое-либо средство, с помощью которого предстали бы пред нашими глазами эти прекраснейшие лебеди". И тогда советники, направив всю силу своих умов по пути жизненной мудрости, сказали царю:      6. "На счастие надежда существа повсюду увлекает, о государь; быть может, слух о качествах высоких, сулящих счастие, сюда их привлечет. Поэтому пусть повелит государь устроить здесь в какой-нибудь лесной местности озеро, превосходящее своею красотою то озеро, на котором, как рассказывают, обитают оба эти прекрасных лебедя; пусть, кроме того, ежедневно провозглашают дарование безопасности всем пернатым. Быть может, слух о достоинствах озера, сулящих счастье, вызовет у них любопытство и привлечет их сюда. Пойми же, о государь, ведь      7. Счастие обычно, от достижения утратив привлекательность, не замечается людьми, а удаленное от глаз, приятное нам лишь по слуху, влечет к себе сердца". И царь, сказав: "Да будет так!" - повелел в кратчайший срок устроить не очень близко от пригородных рощ восхитительное большое озеро с совершенно прозрачной водой, богатством своих высоких достоинств спорившее с озером Манаса. Различные виды лотосов - падма, угнала, кумуда, пундарика, саугандхика, тамараса, кахлара3 - обнимали его воды.      8. Деревья, скрытые в цветах своих, прекраснолистные и колыхавшие блестящими ветвями, росли по берегам повсюду, как бы любуясь озером чудесным.      9. Роились пчелы в воздухе: их лотосы влекли, что на волнах колеблющихся колыхались и словно улыбались.      10. Ласкаемые лунным светом, те лотосы чудесные не спали; казалось, это были света лунного кусочки, деревьев тенью окруженные.      11. Пыльца прекрасных лотосов и лилий водяных, отброшенная к берегу как будто пальчиками волн, украсила все побережье нитью золотой.      12. Поверхность озера была покрыта прекрасных лилий водяных и лотосов тычинками и лепестками,- как будто подношение великой красоте они свершали.      13. И так была вода спокойна и чиста, что ясно в ней виднелись очертанья и окраска рыбьих стай, как будто в воздухе носящихся, то озеро собою украшавших.      14. Как нити жемчуга, сверкали, взлетая в воздух, там из хоботов слонов воды фонтаны: казалось, волны то, о скалы ударяясь, в пыль рассыпались.      15. Мадой слонов, пыльцой цветочною, а также от омовений жен видьядхаров благоухал прекрасный водоем;      16. Казалось, это было зеркало большое всех звезд, жен месяца; и суета веселых птичек, их щебетанье наполняли воздух. Приказав устроить такое озеро и предоставив его в неограниченное пользование всего рода пернатых, чтобы они могли там наслаждаться, царь повелел ежедневно для привлечения доверия птиц возглашать о даровании им безопасности в таких словах:      17. "Вот это озеро, вода которого покрыта лотосами н водяными лилиями, дарует царь пернатым и с радостью дарует безопасность им". И однажды, когда с небес была сброшена темная завеса облаков и они показались во всей своей красе, разукрашенные осенью; когда озера чаровали взоры своей прозрачною водой и украсились лесом проснувшихся цветов лотоса, а месяц, достигнув наивысшей красоты юности, словно рассыпал во все стороны свои лучи; когда земля украсилась целым морем различных злаков и начались встречи молодых лебедей,- одна пара лебедей с озера Манаса, отделившись от той стаи лебедей и пролетая одну за другою чужие страны, украшенные осенью, прилетела в страну того царя. И там они увидели это озеро, оглашавшееся криками птичьих стай; рои пчел носились над ним; оно благоухало от пыльцы водяных лилий и лотосов, разносимой во все стороны приятно прохладными, нежными дуновениями ветерка, который чуть-чуть колебал гирлянду волн; озеро словно пылало распустившимися водяными лилиями и улыбалось раскрывшимися цветами ночного лотоса. И хоть эта пара лебедей и привыкла к озеру Манаса, однако, когда они увидели восхитительную красоту этого озера, у них явилась мысль: "Вся наша стая должна перелететь сюда".      18. Обычно так ведь у людей бывает: когда они достигнут блага, всем доступного, их память по внушению любви всех прежде обращается к друзьям. И вот эта пара лебедей провела там время в удовольствиях, как ей хотелось; а когда началось время дождей и стали надвигаться, подобно полчищам дайтьев, громады туч, неся тьму, хоть и не очень густую, так как ее, словно метательное оружие, прорезали сверкающие молнии; когда стали плясать стаи прекрасных павлинов, широко раскрывавших чудные перья своих хвостов и издававших громкие радостные клики, словно радуясь победе облаков; когда начали громче щебетать маленькие птички; когда приятное свежее дуновение ветерка, словно дыханье леса, наполнилось благоуханием цветов кадамба, сарджа, арджуна и кетака; когда стаи молодых журавлей стали виднеться, как ряд белых зубов на фоне облаков, и стаи лебедей преисполнились стремленьем улететь и от этого желания испускали слабые нежные крики, в это время та пара лебедей вернулась на озеро Манаса. Приблизившись к повелителю лебедей и поведав о чужих краях, они стали описывать исключительные достоинства нового озера: "Есть, о государь, к югу от Гималаев в Бенаресе царь по имени Брахмадатта. Поразительного, дивного вида и красоты, неописуемых достоинств и великолепия большое озеро даровано им в распоряжение пернатых, чтобы они наслаждались как хотели, и ежедневно там объявляется об их безопасности. И птицы развлекаются там без страха и опасений, как у себя дома. Посему да благоволит царь, когда минет время дождей, отправиться туда". Услышав это, все лебеди почувствовали сильное желание увидеть это озеро. И Бодхисаттва, вопросительно посмотрев на своего военачальника Сумукху, промолвил: "Как ты смотришь на это?" Сумукха, поклонившись ему, сказал: "Я полагаю, не следует государю отправляться туда. Эти соблазнительные восхитительные красоты являются только приманкою; с другой же стороны, у нас здесь нет недостатка ни в чем. Ведь сердца людей прикрывают свою низость деланно приятным обхождением и речами; по большей части они фальшивы и под нежным состраданием скрывают коварство. Посмотри, о мой повелитель!      19. Животные и птицы что держат в сердце, то и криком выражают; лишь люди могут говорить не то, что думают.      20. Их речь сладка, изящна, безупречна, ведь и купцы готовы на издержки в надежде прибыль получить!      21. Поэтому-то им за эти свойства, государь, доверия оказывать не должно: не может быть благополучным даже ради достиженья цели этот опасный, ложный путь! Если же действительно необходимо отправиться туда, то, насладившись сладостью дивных красот этого озера, нам там долго оставаться не следует, а о поселении там нельзя допускать и мысли - таково мое мнение". Но Бодхисаттва, настойчиво упрашиваемый своей лебединой стаей, в которой чрезвычайно возросло желание видеть Бенаресское озеро, снизойдя на просьбы лебедей, в одну осеннюю ночь, украшенную звездами, созвездиями и яркой луной, отправился в путь, окруженный великой стаей лебедей во главе с Сумукхой, как месяц, окруженный толпою осенних облаков.      22. Увидев прелесть озера, они пришли в восторг и изумленье; когда ж они, прекрасные, очаровательными группами спустились на воду, то с озера красой сравнялись.      23. И так как озеро прекрасней было по местоположенью своему чудесному, чем Манаса, то всеми мыслями своими лебеди к нему и привязались, и в мыслях Манаса у них не долго оставалось4. Слушая, как объявляется о безопасности, и наблюдая полную свободу живущих на озере птиц, видя дивную красоту озера, лебеди радовались всем сердцем, и, наслаждаясь как бы прогулкою в увеселительном саду, они дошли до крайних пределов радости. Между тем люди, приставленные к этому пруду, известили царя о прибытии туда этих двух лебедей: "Появились, о государь, на нашем озере лебеди, обладающие такой же красотой и достоинствами, как и те дивные лебеди, о которых рассказывают; их крылья светлы и блещут, как золото; красота их ног и клюва своим блеском превосходит золото, величина их стройных тел превосходит обычную, они окружены несколькими сотнями тысяч лебедей; они явились словно с тем, чтобы украсить государево озеро". И царь, выбрав из своих птицеловов одного, пользовавшегося великою славою за свое искусство в ловле птиц, возложил на него почетное поручение - поймать этих лебедей. Тот, ответив: "Слушаю!" - и выведав надлежащим образом, где плавали и отдыхали те двое лебедей, расставил в разных местах крепкие, хорошо скрытые сети, И меж тем как лебеди, доверившись обещаниям и не боясь опасности, плавали и бродили всюду, возбужденные глубокой радостью, Бодхисаттва, царь лебедей, попал лапою в сеть.      24. Всех тех, кто страх перед опасностью забыл благодаря людей поступкам хитрым, внушающим к себе доверье, приводит к гибели доверчивость слепая, из-за которой возникает беззаботность. Меж тем Бодхисаттва с мыслью: "Да не постигнет здесь подобное же несчастье, еще кого-нибудь другого" - известил особого рода криком об опасности озера. И лебеди, глубоко пораженные пленением своего царя, с беспорядочными, нестройными кряками страха, не заботясь друг о друге, словно воины, у которых убит великий вождь, взлетели к небу. Сумукха же, военачальник лебедей, не покинул своего царя.      25. Сердца друзей, что связаны любовью, не помышляют об опасности, грозящей жизни собственной: опасности им тяжелее скорбь от муки злой их друга. И Бодхисаттва обратился к нему:      26. "Иди, иди ж, Сумукха, тебе не следует здесь медлить! Как можешь оказать ты помощь мне, когда в подобном положенье сам я оказался?" Сумукха сказал:      27. "Не несомненна смерть моя, если останусь здесь; если ж уйду, то не избегну старости, бессмертья не достигну; я в счастии тебе служил всегда, и впавшего в несчастье, о высокий повелитель, как мог бы я тебя оставить?      28. А если только для спасенья жизни собственной тебя оставлю я, о царь пернатых, то от потоков порицании что меня укроет?      29. Закона нет такого, великий царь, чтоб я способен был тебя покинуть в злом твоем несчастье; каков бы путь твой ни был - он н меня влечет, о повелитель тех, кто воздух рассекает!" Бодхисаттва сказал:,      30. "Какая же судьба иная, как не кухня, того постигнет, кто попался в сети? И как она могла б привлечь тебя, свободную и здравомыслящую птицу?!      31. Какую ж пользу видишь ты для самого себя, иль для меня, иль для родных всех остальных в совместной нашей смерти?      32. Где же туг польза? Я ее не вижу, как в темноте неровное от ровного не отличить. В подобном положении жизнь отдавая, какую цель имеешь ты в виду?" Сумукха сказал:      33. "О, как же ты, прекраснейший из лебедей, в святом законе пользы сам не видишь? Закон ведь, почитаемый как должно5, приносит пользу наивысшую всем людям!      34. Я вижу и закон, и пользу, что вытекает из закона. С тобой, высокий повелитель, любовью связанный, сам не стремлюсь я к жизни!" Бодхисаттва сказал:      35. "Поистине, закон то добродетельных, что друг в несчастии не должен друга покидать; и, для спасенья жизни закон сей помня,      36. Почтил и ты святой закон, любовь ко мне ты проявил; теперь мою последнюю исполни просьбу: уйди - на то даю тебе соизволенье!      37. Теперь, когда подобное случилось, что наши други-лебеди меня лишились, тобой, о мудростию одаренный, да будет же восполнена утрата!"      38. Меж тем как от любви взаимной они друг с другом говорили так, нишадец6 показался, как будто воплощенье смерти к ним явилось. И оба дивных лебедя, увидев приближающегося нишадца, замолчали. А он, увидев, что лебединая стая улетела, подумал: "Должно быть, кто-нибудь попался там" - и, обходя одно за другим места, где были расставлены сети, увидел тех чудных лебедей. Глубоко пораженный их видом и красотою, он, думая, что оба они пойманы, стал поднимать сети. И, увидев, что один пойман, а другой, не пойманный и совершенно здоровый, сидит возле него, он еще более изумился в сердце своем и, приблизившись к Сумукхе, обратился к нему:      39. "Ну, эта птица сетью крепкой лишена свободы двигаться, и в воздух потому она не поднялась, когда я к ней стал подходить.      40. Но ты ж не пойман и здоров, твоя из перьев колесница ведь готова, ты силен, так почему, хотя я подошел так близко, ты не взлетел поспешно в небеса?" То услышав, Сумукха, ясно разделяя слоги и слова, мужественным голосом, исполненным твердости и выражавшим его природу, так обратился к нему на человеческом языке:      41. "Тому причиною, что, силу и возможность не утратив, не ухожу я, то, что птица эта здесь на муку в сеть попалась.      42. Ее ты сетью крепкой за ногу поймал; я добродетелями к сердцу этой птицы привязан крепче всех сетей". И сердце нишадца исполнилось величайшего изумления, от которого у него даже зашевелились волоски на всем теле, и он снова обратился к Сумукхе:      43. "Другие лебеди, меня страшась, ведь в небеса взвились, его оставив, но ты его не покидаешь. Кто ж эта птица для тебя?" Сумукха сказал:      44. "То государь мой, жизни равный друг и счастия податель, и он в несчастии находится; я не могу его покинуть, хотя бы для спасенья своей жизни!" И Сумукха, увидев, что сердце нишадца склонилось к изумлению и умилению, снова обратился к нему:      45. "О, если бы беседа наша, мой друг, могла иметь исход счастливый! О, если 6 ты, нас отпустив, сегодня тем святую славу приобрел!" Нишадец сказал:      46. "Я не желаю ала тебе, и ты не пойман мной, так улетай, куда ты хочешь сам; смотри ты на родных, порадуй их!" Сумукха сказал:      47. "О, если зла ты не желаешь мне, тогда мою исполни просьбу, и если ты одной лишь птицей удовлетвориться можешь, то отпусти его, возьми меня!      48. По росту и величине мы схожи, а также и по возрасту равны; возьми меня, как выкуп за него; своей награды ты не потеряешь!      49. Поэтому ты рассуди, как должно, и жадность да родится в твоей душе ко мне! Меня сперва свяжи ты, а потом владыку птиц освободи!      50. Такой же будет и твоя награда, и просьбу ты мою исполнишь; а стае лебедей то радость будет, и их приязнь приобретешь ты.      51. Тогда увидят пусть обрадованные стаи лебедей их предводителя, тобой освобожденного, сияющего в чистом небе, как повелитель звезд, отпущенный владыкой дайтьев". И нишадец, хотя его сердце очерствело от постоянного проявления жестокости, был поражен в самое сердце этими его словами, свидетельствовавшими о пренебрежении к жизни, сиявшими любовью к господину, сильными своей высокой благородностью, украшенными твердостью и приятностью. Проникнутый изумлением и глубоким почтением, он, почтительно сложив свои руки, сказал Сумукхе: "Хорошо, хорошо, о высокоблаженный!      52. И для людей и для богов такая добродетель чудо, которую ты проявил сейчас, для господина жизнью жертвуя!      53. Поэтому я твоего царя с почтением великим отпускаю; ему, который для тебя приятней жизни, кто неприятное бы сделать мог?" Промолвив так, нишадец, невзирая на повеление царя, проявляя высокое почтение к владыке лебедей и проникнувшись состраданием, выпустил его из сети. Тогда Сумукха, военачальник, сердце которого было исполнено величайшего ликования вследствие освобождения царя лебедей, с радостью и любовью взирая на нишадца, сказал ему:      54. "О утешение друзей! Как я тобой утешен был сегодня освобожденьем лебедей царя, так много тысяч лет тебя пусть утешает толпа друзей, родных, о друг мой!      55. Так пусть бесплодным же не будет труд твой этот! Ты, взяв меня и лебедей владыку, здоровых и несвязанных, обоих во дворец представь царю.      56. И, несомненно, царь твой, владыку лебедей с советником его увидев, в великой радости пожалует тебе, мечты все превзойдя твои, премного денег, которые твою умножат радость". И нишадец подумал: "По его неотступному желанию пусть же увидит царь эту поразительно прекрасную пару лебедей" - и, освободив чудесных этих птиц из силка, он представил их обоих, невредимых и несвязанных, царю, произнеся:      57. "Подарок дивный этот осмотреть благоволи, великий государь: с военачальником своим сюда мной приведен царь лебедей прекрасный". И царь, с сердцем, преисполненным великой радостью и удивленьем, посмотрев на тех лебедей, прекрасных, как два больших слитка золота, чарующе блиставших своею красотой, сказал нишадцу:      58. "Мне расскажи подробно: каким путем к тебе попали в руки птицы эти, неповрежденные, несвязанные обе, хотя лишь по земле ходить способен ты?" Услышав это, нишадец, поклонившись царю, сказал:      59. "Расставил много крепких я сетей для птиц повсюду, где они играют, в озерах и прудах.      60. Тогда доверчиво, без опасении, прекрасный этот лебедь, бродя по берегу, ногой попался в сеть, которая была там скрыта мною.      61. А этот лебедь, несвязанный, подсев к тому, меня просить принялся его освободить и самого себя как выкуп предлагал за жизнь владыки лебедей.      62. Своею жизнью жертвуя охотно, с настойчивою просьбой обратился он ко мне словами человечьими, в которых ясен и приятен каждый слог.      63. Его тем словом дивным и твердым поведением его на благо господина так умилен я был, что выпустил его владыку с жестокостью моею вместе.      64. И птиц царя освобожденьем обрадован был он глубоко! Различными приятными словами меня он побуждал к тебе с собой явиться, чтобы мой труд из-за бесплодности его тяжелым не был.      65. Таким-то образом, закону правды преданный глубоко, носящий облик птицы, кто б ни был он, в мгновение одно в моей душе он даже мягкость пробудил. Птиц повелителя освобожденье помня и обо мне радея, с владыкой лебедей явился сам сюда он во дворец". Услышав это, царь, обрадованный и пораженный всем сердцем, предложил царю лебедей золотое сидение, достойное быть троном царя; его ножки, дивно прекрасные, сверкали блеском различных драгоценных камней; оно было покрыто дивным покрывалом; роскошные покойные подушки пышно лежали на нем; внизу у него было удобное подножие для ног. Достойное служить первому советнику тростниковое сидение было предложено Сумукхе. И Бодхисаттва, помыслив: "Теперь время обратиться с дружеским приветствием", своим приятным, как звон колец на ногах у женщин, голосом обратился к царю:      66. "Сияния и прелести вместилище твое есть тело! Все ли в нем здорово, скажи, о здравия достойный? Здорово ли и тело добродетелей твоих, и дышит ли оно, как должно, вздохами могучими речей, деяний?      67. И посвятил ли ты себя защите подданных своих, во благовременье им расточая милости и наказанья? Преумножаешь ли ты этим славы блеск, любовь всего живого и добро?      68. С советниками, не причастными к обману по чистоте своей, искусными в делах и преданными долгу, ты размышляешь ли о благе подданных твоих, и от сего не отвращен ли ум твой?      69. Когда твоим правленьем мудрым и доблестью твоей лишенные величия соседние цари к тебе с мольбами обращаются, являешь ли ты состраданья красоту, а не пренебрежение к доверью?      70. Твои поступки, с благим, приятным и полезным не стоящие в противоречье, высокомужественный муж, всем добродетельным любезны ль? Распространяются ль они повсюду успехом славы? Врагами воздыхающими им наносится ли вред?" И царь, в своей радости проявляя чистоту своих чувств, сказал ему в ответ на это:      71. "Сегодня у меня благополучье полное, о лебедь, и так всегда и будет: ведь встретился я с добродетельным, чего давно желал!      72. Когда ты в сеть попался, то в легкомыслии своем и в буйной радости не причинил ли своей суровой властью этот птицелов тебе мучений?      73. Случается ведь так, что этих подлых ум, великой радостью смущенный, впадает даже в грех, когда постигнет птиц несчастье". Бодхисаттва сказал:      74. "Благополучие меня не оставляло, великий: царь, и в час постигнувшей меня беды; и этот птицелов ни в чем не проявил себя по отношенью к нам как враг.      75. Свободного, но связанного будто любовию ко мне Сумукху увидав, к нему он с ласковою речью обратился, удивления и любопытства полный.      76. От ласковых Сумукхи слов его смягчилось сердце, меня он выпустил из сети, с учтивостью воздав почтенье мне.      77. И потому Сумукха, добра ему желая, склонился к мысли, что сюда отправиться нам должно и что ему на счастье это будет". Царь сказал:      78. "Желали страстно мы прибытья вашего. Привет вам здесь! Я в высочайшей степени обрадован сим праздником - вас видеть!      79. А этот птицелов-нишадец великую награду сегодня от меня получит: добро вам сотворив обоим, он сам добра достоин!" Так промолвив, царь, пожаловав нишадцу великий денежный дар, снова сказал царю лебедей:      80. "В сей вам принадлежащий дом прибыв, оставьте здесь при мне стесненья всякие; чем угодить могу я вам и как, сказать благоволите: ведь с вами общие богатства у меня!      81. Лишенною боязни речью и откровенными словами богатому друг доставляет удовлетворенье, подобного которому тот не достигнет богатствами своими; великое благодеянье - откровенность среди друзей!" И царь, любопытствуя всем сердцем побеседовать с Сумукхой и с удивлением устремив свой взор на него, сказал:      82. "Не приобретя короткости в знакомстве новом, люди, конечно, к смелой откровенности еще не прибегают, но речи их учтивостью проникнуты, и говорят они с любезностью, чарующей сердца.      83. Беседою своею посему благоволи ты сделать так, о господин, чтоб не бесплодным было возрастанье в нашем сердце на откровенность радостной надежды!" В ответ на эти слова Сумукха, военачальник лебедей, учтиво поклонившись царю, сказал:      84. "С тобой, царем, Махендре7 равным, беседа - праздник, мыслю я! И чьи желания не превзойдешь ты, проявляя дружелюбие свое?      85. Когда беседуют столь дружелюбно и приятно два государя - царь людей и повелитель птиц, то в их беседу вмешиваться дерзко слуге - не будет разве непристойно?      86. И этот образ действий разве добрым воспитаньем не рожден? То зная, как бы мог в беседу я вмешаться? Я и хранил молчание, великий государь, по сей причине; и если следует просить прощенья мне, то ты меня прости!" В ответ на это царь с великой радостью и удивлением на лице, выражая свое одобрение Сумукхе, сказал:      87. "По справедливости молва о добродетелях твоих пленяет мир! По справедливости ты назван другом царя пернатых! Подобную ведь скромность и совершенство повеленья несовершенный дух и сердце не проявят!      88. Поэтому начавшаяся дружба между нами уж больше не расстроится теперь, я в то глубоко верю; приязнь - то благородных единенье!" И Бодхисаттва, видя глубокое желанье дружбы со стороны того царя и прославляя его наклонность к проявлению любви, сказал:      89. "Что сделать может только близкий друг, то сделал ты для нас, о государь, хотя приязнь меж нами и нова: своей души великой указаниям ты следовал!      90. И кто б, о царь, к тебе не привязался сердцем от обращения такого твоего, проникнутого уваженьем и любовью, как то, которое здесь к нам ты проявил?      91. Какую пользу от меня, высокий повелитель, ожидаешь? Как велика та польза? Царь, твердый в добродетели! Ты проявленьем этой добродетели гостеприимству положил начало несомненно!      92. Не чудо ль это, что в тебе, и душу собственную победившем, на благо подданных столь твердо преданном цареву долгу, и в подвиги и в созерцанье погруженном, как отшельник, в согласии с своей природой все добродетели живут?      93. Своею славой добродетели приятны, и не в греховных дебрях обитает благодать; то зная, качество греха и добродетели познав, кто, коли он разумен, от собственного блага станет отклоняться?      94. И положения такого не достигает царь ни доблестью, ни силою богатства, ни счастьем в управленье мудром, какого, добродетель соблюдая, он достигает без усилий и затрат.      95. Ведь к добродетелям богов владыки счастье взоры обращает; возвысившихся добродетелью смирение сопровождает; из добродетелей проистекает слава так же, как и величие высокое на добродетелях покоится всегда.      96. И злобою, тщеславием, высокомерием ожесточенные, всегда великою враждою опьяненные сердца врагов и те смягчают добродетели, превосходящие своею прелестью сияние луны.      97. По сей причине, о земли хранитель, ты, охраняя землю с ее склонившимися пред твоим величием высокомерными царями, великой красотою скромности и добродетелей других во всем живущем к добродетели влеченье пробуждай.      98. Достойнейшая цель царя - народа благо, ведь это путь к благополучию обоих8, и будет так оно, когда закону предан царь: ведь поведению царя народ весь следует!      99. Так справедливо охраняй ты землю, и да подаст тебе защиту тридцати владыка9. Теперь же ухожу я с глаз твоих, хотя они дают блаженство тем, стоит кто перед ними; меня зовет несчастье моей стаи". И царь, радостно приветствовав эти слава Бодхисаттвы и вместе со свитою своею предварительно почтив его приятными речами, исполненными глубокого уважения, отпустил этих обоих прекрасных лебедей. И Бодхисаттва, поднявшись в небеса, блиставшие ясной осенней красою как темно-синий, без пятнышка, клинок меча, и сопровождаемый, как бы своим отражением, Сумукхой, военачальником лебедей, присоединился к своей стае, своим появлением доставив лебедям величайшую радость.      100. И, снова прилетев к царю однажды, тот лебедь, полный состраданья к ближним, беседовал с ним о святом законе и был почтен владыкою земли, в смирении склонившимся пред ним. Таким образом, "злые неспособны следовать поведению добродетельных, даже впавших в несчастье, а тем более пребывающих в благополучии". [Таким образом, прекрасная речь приносит благо обоим10. С этими словами следует приводить это в восхваление прекрасного слова. Также должно привести это в рассказе о прекрасном друге. "Те, кто имеет прекрасных друзей, даже в беде преуспевают", а также свидетельствуя, что благородный Ананда еще в прежних рождениях был спутником: "Таким образом Ананда, бывший спутником Бодхисаттвы, в течение долгого времени проявлял любовь и глубочайшее уважение к владыке".]      __________      Примечания:      1 Манаса - озеро в Гималаях, почитающееся священным      2 Брахмадатта в палийских джатаках часто упоминается как царь Каши, при котором происходили события, изображаемые в джатаках. Поскольку все эти события относятся к самым различным временам, возможно, что Брахмадатта было династическим именем царей Каши.      3 Здесь перечисляются различные виды лотосов и водяных лилий: палма - чаще всего так называют цветок лотоса Nelumphaea specie* sum; утпала - голубой лотос Nymphaea Caerulea; кумуда - белая водяная лилия Nymphaea Esculenta или же красный лотос Nymphaea rubra, пундарика чаще всего обозначает белый лотос; саугандхика - "ароматная", белая или голубая водяная лилия; тамараса - дневной лотос; кахлара - белая водяная лилия Nymphaea Lotus.      4 В оригинале в этой строфе непереводимая игра слов, основанная на различных значениях слова manasa - "сердце" и название озера.      5 Вариант перевода: "дхарма, как должно почитаемая".      6 Нишадец - часто упоминаемое в источниках неарнйское племя нишада, которое существовало аа счет охоты и рыбной ловли.      7 Махендра - "великий Индра", эпитет Индры-Шакры.      8 "...К благополучию обоих..." - народа и царя или же, по другому толкованию, в обоих мирах.      9 Владыка тридцати - Шакра.      10 "...Приносит блага обоим..." - говорящему и слушающему.            ДЖАТАКА О ЛОТОСОВЫХ СТЕБЛЯХ      Те, кто познал сладостное счастье отречения от мира, отвергают чувственные наслаждения как осквернение или оскорбление. Вот как об этом назидательно повествуется. Бодхисаттва принял рождение, как рассказывают, в некоторой великой и знаменитой, славной своими высокими добродетелями и во всех отношениях безупречной брахманской семье. У него было шесть младших братьев, которые по своим высоким качествам были достойны его и из любви и глубокого уважения постоянно подражали его возвышенным добродетелям; была у него и сестра - седьмая. С чрезвычайным усердием изучив Веды с Лигами и Упаведами1, он приобрел своей ученостью великую славу и необычайное уважение повсюду в народе. С величайшим почтением и любовью, словно за божествами, ухаживал он за отцом и матерью и, как учитель или отец, наставлял своих братьев в науках; кроме того, он обладал большим опытом в житейских делах и прекрасным воспитанием. Так он проживал в доме своих родителей. Когда пришел их час, он, глубоко потрясенный их смертью, исполнил печальные погребальные обряды и затем, по истечении нескольких скорбных дней, созвал своих братьев и обратился к ним с такими словами:      1. "Мучительную скорбь нам принося, всегда так был устроен мир, что смерть нас разлучает даже с теми, с кем мы прожили жизнь.      2. Вот почему желаю я уйти путем отшельника, достойным восхваленья, ведущим к высшему блаженству, прежде чем смерть, злой враг, меня погубит, привязанного к жизни в доме. По этой причине я обращаюсь ко всем вам с такими словами наставления. Есть у нас, в нашей брахманской семье, состояние, принадлежащее нам по закону и приобретенное достойным образом; на это состояние можно жить. Все вы должны жить, как подобает домохозяину, во взаимной любви и уважении, с неослабным вниманием взвешивая каждый шаг свой: соответствует ли он добропорядочному и учтивому поведению; усердно занимайтесь изучением Вед, старайтесь предупреждать желания ваших друзей, гостей и родственников, а выше всего ставьте святой закон.      3. Всегда должны блистать вы скромностью, усердно заниматься изученьем Вед, в подаче милостыни видеть наслажденье; и тем, как подобает, домохозяина достоинство хранить.      4. И если будете вести такую жизнь, то возрастут и ваша слава добрая, и добродетель, и богатство - счастия основа, а в жизни будущей вы будете в блаженстве утопать; поэтому не проявляйте небрежения к установленьям для домохозяина". И вот, услышав о его намерении оставить мир, его братья были поражены в самое сердце страхом перед предстоящей разлукой; глубоко опечаленные лица их оросились слезами скорби, и они, поклонившись, обратились к старшему брату: "Меч скорби от разлуки с родителями нанес тяжелую рану, и она еще не зажила; ты не должен растравлять ее, как бы посыпая солью страдания, другой разлукой!      5. И до сего ведь дня в наших сердцах не затянулись раны от меча тоски по матери, отцу; поэтому, будь добр, о мудрый, воздержусь пока от этого решенья, не посыпай ты, словно солью, нашу рану!      6. Ведь если ты постиг несостоятельность привязанности к дому или что жизнь блаженная в лесу есть путь к конечному освобождению, то почему ж, оставив сирыми и без защиты нас, ты хочешь в лес уйти один? Где твой путь, там и наш. Мы также покинем мир!" Бодхисатгва сказал:      7. "Не испытавшие сами отречения, те люди, что наслаждениям телесным предаются, считают, что уход из мира - то же, что паденье в бездну. Зная это, я удержался и не стал склонять вас к жизни отшельнической, хотя и сознавал отличье между жизнью в доме и в лесу. Поэтому, если это привлекает и вас, то мы все вместе оставим мир". Так сказал он. И все семь братьев и сестра - восьмая, покинув великие богатства, наполнявшие их дом, и толпу проливавших слезы друзей, близких и родственников, удалились из дома для подвижнической жизни. Вместе с ними ушли в лес всем сердцем им преданные один их друг, служанка и слуга. Они поселились в одном огромном лесу, в лесной пустыне, возле большого озера дивной красоты, с чрезвычайно чистой синей водой, днем сияющего красотой пышно распустившихся дневных лотосов, а ночью словно улыбающегося массой расцветших белых лотосов, над которыми носились рои пчел. Каждый обитал в чарующей своим уединением сделанной из листьев отдельной хижине, которые были построены на некотором расстоянии друг от друга и скрыты от взоров тенистыми деревьями. В этих хижинах они проводили время, предаваясь исполнению принятых на себя обетов; их дух все время был погружен в созерцание. В каждый пятый день они сходились к Бодхисаттве для слушания наставления в святом законе. И он вел с ними различные, глубоко проникающие в их душу, высоконравственные беседы, наставляя их в созерцании, указывая на греховность земных наслаждений, всячески восхваляя удовлетворение, доставляемое самоотречением, порицая лицемерие, болтливость, леность и другие пороки, указывая путь к ясности и спокойствию души. Ушедшая вместе с ними в лес рабыня, исполненная глубокого уважения и преданности к ним, продолжала служить им. Нарвав лотосовых стеблей на озере, разделив их на доли и положив на больших лотосовых листьях на чистом берегу пруда, она, постучав деревянными палочками и возвестив этими звуками о часе принятия пищи, сама удалялась. После этого эти святые, совершив, как приличествует, молитву и возлияние, один за другим последовательно, начиная со старшего, подходили и каждый, взяв полагавшуюся ему долю стеблей лотоса, вкушал их надлежащим образом в своей хижине и потом проводил время, предаваясь всеми своими помыслами созерцанию. Ведя такую жизнь, они даже не виделись друг с другом, исключая время слушания наставлений в святом законе. Их безупречный образ жизни и высоконравственное поведение, любовь к полнейшему уединению и склонность к созерцанию снискала им повсюду великую славу, и Шакра, владыка богов, явился туда, чтобы испытать их. Увидев, как все их помыслы направлены на созерцание, узрев их отвращение к дурным делам, отсутствие стремлении к наслаждениям и постоянство их дивного спокойствия, он, став еще более высокого мнения о их добродетелях, замыслил испытать их.      8. Без вожделений кто живет в лесу, стремясь к душевному покою, в сердцах всех добрых возбуждает тот глубокое почтенье к добродетелям. И вот, когда рабыня, нарвав и очистив лотосовые стебли, нежные и белые, как бивни молодого слоненка, разделила их на равные части и разложила на лотосовых листьях, блестевших, как зеленые смарагды, украсила каждую часть, рассыпав тычинки и лепестки цветов лотоса, и затем, постучав деревянными палочками и тем дав знать мудрым отшельникам, что наступил час принятия пищи, удалилась, Шакра, владыка богов, для того чтобы испытать Бодхисаттву, спрятал первую часть лотосовых стеблей.      9. Когда исчезнет счастье и наступит горе - тогда-то, словно раскрываясь, познается сила стойкости душевной добрых. И вот Бодхисаттва, приблизившись к месту, где находилась первая часть лотосовых стеблей и увидев, что его доля стеблей исчезла с лотосовых листьев, на которых она лежала, а листья были разбросаны, подумал про себя: "Моя доля лотосовых стеблей кем-то уже взята",- и с этой мыслью, без всякого волнения и гнева в сердце вернулся обратно и, войдя в свою хижину, как и обычно, погрузился в созерцание. Не желая возбуждать неудовольствие, он не рассказал об этом никому из других мудрых отшельников. Другие же его братья, думая, что он уже взял свою часть, как обычно, один за другим взяли каждый свою долю стеблей лотоса и, съев их каждый у себя в хижине, предались созерцанию. Подобным же образом Шакра сокрыл часть лотосовых стеблей Бодхисаттвы и на второй, и на третий, и на четвертый, и на пятый день. И все время сердце великосущного Бодхисаттвы оставалось безмятежно спокойным, как и раньше.      10. Не прекращенье жизни, а душевное волнение считают смертью праведные; вот почему для сохраненья жизни даже в душевное волненье не приходят мудрые. И вот в полдень мудрые отшельники по своему обыкновению сошлись у Бодхисаттвы в его хижине для слушания святого закона и увидели, что его тело исхудало еще больше, щеки и глаза глубоко ввалились, прекрасные краски на лице поблекли и голос утратил свою прежнюю силу; однако, как ни был он истощен телесно, не истощились его душевное спокойствие, стойкость и добродетели, и на него было также приятно смотреть, как на молодой месяц. Приблизились к нему и, предварительно с почтением приветствовав его, обеспокоенные его видом, они обратились к нему с вопросом: "Что послужило причиною того, что ты так исхудал?".- Бодхисатгва поведал им все, что с ним случилось. И вот подвижники, неспособные подозревать друг друга в подобном безнравственном поступке, были сильно взволнованы его страданием и со словами: "О, горе, горе!" - стояли, опустив от стыда глаза вниз, ибо Шакра своею властию преградил им пути, которыми они могли уразуметь причину происшедшего, и они никак не могли решить, в чем тут дело. Тогда следующий за ним по возрасту брат Бодхисаттвы, обнаруживая свое волнение и душевную чистоту, произнес следующее необычайное проклятие:      11. "О, да получит дом, украшенный великого богатства знаками, супругу по сердцу, да будет же благословен детьми и внуками тот человек, о брахман, кто стебли лотоса твои похитил!". Второй брат сказал:      12. "Гирлянды и венки, сандал, одежду, украшенья, что будут трогать его дети, пусть носит, пусть будет крепко к наслаждениям земным привязан тот, о лучший из рожденных дважды, кто стебли лотоса твои похитил!". Третий брат сказал:      13. "Да будет же домохозяином, приобретет пусть земледелием богатства и радуется лепету детей, пусть в доме наслаждается своем, не замечая, как уходит жизнь, тот, кто хоть раз похитил стебли лотоса твои!". Четвертый брат сказал:      14. "Высокопочитаемый владыками людей, в поступке каждом ему, подобно слугам, подчиненными, склонив главу, дрожащими пред ним, да царствует над всей землей, как мира властелин, тот человек, который стебля лотоса твои из жадности похитил!". Пятый брат сказал:      15. "Жрецом домашним у царя да будет он, да обладает знанием стихов священных и прочего всего, что отвращает зло; да будет у царя в высокой чести тот, кто стебли лотоса твои посмел похитить!". Шестой брат сказал:      16. "Учителем, прекрасно изучившим Веды, да будет человек тот и да собирается с великим уважением к подвижнику народ, чтобы выразить почтение к тому, кто здесь возжаждал лотоса стеблей, недобродетелей твоих!". Друг сказал:      17. "Прекрасную деревню, четырежды обильную2, в дар получивши от царя, пусть утопает в наслаждениях и встретит смерть, не победив страстей, кто жадность к лотосовым стеблям победить не смог!". Раб сказал:      18. "Да будет сельским старостой и тешится среди друзей веселым пением и пляской женщин, не встретив неприязни от царя, тот, кто ради лотоса стеблей разрушил собственное благо!". Сестра сказала:      19. "Блистающею стройностью и красотою женщиной да будет и станет пусть супругою царя, стоящей во главе гарема из тысячи прекрасных женщин, та, что стебли лотоса осмелилась похитить у подобного тебе!". Рабыня сказала:      20. "Наедине и избегая добрых, пусть радуется, сласти поедая, и, угощенье получив, в восторг приходит та, кого здесь привлекли не праведность твоя, а стебли лотоса!". После этого жившие в этом лесу якша, слон и обезьяна, пришедшие сюда, чтобы послушать наставление в святом законе, услышав эти слова, испытали крайний стыд и волнение. И вот якша, желая показать свою душевную чистоту, произнес такое проклятие:      21. "В обители великой Качангала3 пусть живет, надсмотрщиком пусть будет при постройках и над одним окном работает пусть много дней тот, кто ради лотоса стеблей здесь погрешить против тебя осмелился!". Слон сказал:      22. "Пусть из лесов приятных попадет в среду людскую, закован будет там в шестьсот оков н пусть испытывает боль от острого крюка погонщика, кто стебли лотоса твои похитил, о лучший из отшельников премудрых!". Обезьяна сказала:      23. "Пусть носит он венок цветочный и ошейник оловянный, трущий ему шею; избитый палкою, пусть ходит он мимо змеиной пасти4, пусть с цветов гирляндой, лежащей на плечах, живет в домах людей тот, кто стебли лотоса твои из жадности похитил!". Тогда Бодхисаттва обратился ко всем ним с таким ласковым наставительным словом, которое показывало великую глубину его душевного спокойствия:      24. "Тот, кто сказал, что будто бы исчезло, хотя ничто и не исчезло у него, пусть тот, усладами земными насладившись вволю, домохозяином умрет; пусть то же будет с тем, кто возымел бы подозренье против вас!". Глубоким изумлением и почтением был проникнут Шакра, владыка богов, услышав их необыкновенные проклятия, свидетельствовавшие об их отвращении к земным наслаждениям, и он, приняв свой сияющий чудесной красотой вид, приблизился к мудрым отшельникам и, как бы возмущаясь, сказал им: "О, вы не должны так говорить!      25. И сон нейдет на ум тому, кто наслаждений ищет; жадной тоски душа полна в стремленье к ним; великим напряжением и подвигами жаждут их достигнуть. Так почему же презираете вы их, "земными удовольствиями" лишь называя?". Бодхисаттва сказал: "Земные удовольствия влекут за собой бесконечные страдания, о господин! Послушай, вкратце я тебе скажу, почему мудрые отшельники не восхваляют земных удовольствий.      26. Из-за услад земных приходят к людям пленение и казнь, скорбь, изнеможение, боязнь и многие различные страданья; ведь ради услад властители земли, святой закон в неистовом желанье нарушая, в том мире попадают в ад!      27. Из-за чего ослабевает дружба? Из-за чего идут путем, который загрязнен обманчивой житейской мудростью? Из-за чего доходят до потери доброй славы, а в мире том лишаются блаженства? Да разве же причина этих зол не удовольствия земные?      28. Все это помня, видя, что земные удовольствия ведут к погибели людей как низких, так и средних, и наивысших,- и здесь, и в мире том,- как от змеи разгневанной, от них подальше стараются держаться муни, которые своею дорожат душой, о Шакра!". Тогда Шакра, владыка богов, радостно приветствуя эти слова Бодхисаттвы возгласом: "Прекрасно, прекрасно!" - и умиленный в сердце великодушием этих великих отшельников, сознался им в своей вине:      29. "Лишь испытаньем познается с несомненностью высокое значенье добродетели; поэтому для испытанья мной скрыты были ваши стебли лотосов.      30. Поэтому, как счастлив мир, найдя опору в мудрых муни, владеющих неложной славою! Вот стебли лотоса твои, что доказали стойкость твоего святого повеленья". С этими словами Шакра подал лотосовые стебли Бодхисаттве. В ответ на это Бодхисатгва в скромных, но исполненных чувства собственного достоинства выражениях разъяснил неуместность и дерзость поступка Шакры.      31. "Мы не родня и не Друзья тебе, мы не твои актеры и не шуты: так на каком же основанье ты, о царь богов, к отшельникам подходишь с шутками такими?". Услышав эти слова, Шакра, владыка богов, сиявший молниями, кольцами и диадемой, в волнении утратил свой божественный вид, с глубоким почтением поклонился Бодхисатгве и попросил у него о прощении:      32. "О незнакомый с себялюбьем! Я объяснил намерения свои, и это легкомыслие мое благоволи простить мне, как отец или учитель.      33. Уж такова природа тех, чьи очи для познания закрыты, они споткнуться и на ровном месте даже могут; меж тем как свойство мудрых - снисхожденье. Поэтому не сохрани обиду эту в сердце ты". Принеся таким образом свои извинения, Шакра исчез. Таким образом, те, кто познал сладостное счастье отречения от мира, отвергают чувственные наслаждения как осквернение или оскорбление. [Эту джатаку владыка объяснил так:      34. "Я, сын Шарадвати, Маудгальяяна, Кашьяпа, Пурна, Анирудха, Ананда - все мы были братьями тогда:      35. Сестрой была Утпалаварна, рабыней - Кубджотгара, домохозяин Читра был тогда рабом, а Сатагири - якшей;      36. Слоном был Парился, обезьяной - Мадхудатар, а Калодайин - Шакрой. Запомни: это объяснение джатаки!".]5      __________      Примечания:      1 Упаведы - четыре науки, считавшиеся дополнениями к Ведам: медицина (аюрведа), военное искусство (дханурведа), музыка (ганд-харваведа), архитектура или наука о ремесле (шилпашастра).      2 "...Деревню, четырежды обильную..." - обладающую четырьмя изобилиями: людей, хлеба, леса и воды.      3 Качангала - название города, который, по преданию, находился на восточной границе Мадхьядеши ("Срединной страны"), обширной страны, соответствовавшей области среднего течения Ганга, а в буддизме включавшей и долину нижнего Ганга. Согласно комментаторам палийской джатаки о лотосовых стеблях, якша, произносящий это проклятие, был в одном из прошлых рождении во время будды Кашьяпы (предшественника будды Гаутамы) настоятелем монастыря в Кичангале и предпринял непосильный труд по ремонту этого монастыря.      4 "... Мимо змеиной пасти..." - т. е. пусть он будет обезьяной у заклинателя змей.      5 Действующие лица джатаки о лотосовых стеблях отождествляются с наиболее выдающимися учениками Будды. Сын Шарадвати, или Шарипутра и Маудгальяяна, близкие друзья с детства, одновременно восприняли буддизм и стали главными учениками Будды, который говорил о них, что в мудрости они уступают только ему. Кашьяпа, или Махакашьяпа, был одним из организаторов и руководителей Первого собора после смерти Будды; Ананда - любимый ученик и слуга Будды; Пурна и Анируддха также упоминаются в буддийских сочинениях как ближайшие ученики Будды. Ананда и Анируддха были двоюродными братьями Будды. Утпалаварна - буддийская монахиня, которую Будда считал одной из двух своих самых выдающихся учениц. Кубджоттара - служанка жены царя Удаяны, последовательница Будды - мирянка Читра - считалась Буддой одной из самых выдающихся его последователей-мирян. Сатагири - согласно легендам, был монахом во времена будды Кашьяпы, 24-го будды, предшественника будды Гаутамы, но за провинность был рожден якшей во времена последнего. Парился - имя слона Будды. Мадхудатар - имя обезьяны, которая, согласно одной из легенд, принесла Будде мед. Калодайнн - товарищ детских игр Будды, ставший впоследствии его учеником.            ДЖАТАКА О МАЛЬЧИКЕ ПО ИМЕНИ ЗОЛОТОЕ БОГАТСТВО      Так было однажды услышано мною. Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, который предоставил ему Анантхапиндада, в окружении монашеской общины. В то время в том городе жена одного домохозяина родила мальчика, которого назвали Серъиг, или "Золотое богатство". Был тот мальчик прекрасно сложен и столь восхитительно красив, что в мире не было равных ему.      В результате прежних деяний младенец появился на свет с ручками, сжатыми в кулачки. Родители мальчика очень удивились. "Это счастливая примета",— подумали они, а когда разжали кулачки и посмотрели, то на каждой ладони ребенка оказалось по золотой монете. Родители очень обрадовались и взяли золотые монеты, но на месте взятых монет появились новые, а затем еще и еще. Так родители и кладовую наполнили золотыми монетами, взятыми с ладоней ребенка, но монеты в руках мальчика все не иссякали.      Когда ребенок подрос, он сказал родителям:      — Разрешите мне вступить в монашество. На это родители ответили:      — Поступай согласно своему желанию.      Тогда мальчик Серъиг пришел к месту пребывания Победоносного, приветствовал его земным поклоном и высказал следующую просьбу:      — О Победоносный, яви мне милосердие свое, стань моим наставником и разреши мне вступить в монашество. На это Победоносный отвечал:      — Юноша Серъиг, разрешаю тебе вступление в монашество.      Получив разрешение Победоносного, Серъиг сбрил волосы, облачился в монашеское одеяние и предался благой монашеской жизни. Когда же прошло установленное число лет, Серъиг, приняв решение вступить в монашескую общину, обратился к членам общины с просьбой о посвящении. Когда он в соответствии с чином совершал преклонения перед членами посвящающей общины, то там, где он касался руками земли каждый раз оставалась золотая монета. Таким образом все, перед кем он совершал поклон, стали обладателями золотых монет. Приняв посвящение, юноша усердно предавался созерцанию и стал архатом.      Тогда Ананда, обратившись к Победоносному, сказал:      — О Победоносный, за какие благие заслуги в прошлом этот монах Серъиг от рождения и вплоть до настоящего времени обладает золотыми монетами? Да соблагоизволит Победоносный поведать мне об этом.      И Победоносный сказал Ананде:      — Я поведаю, а ты слушай внимательно и крепко запоминай.      — Именно так и буду слушать,— отвечал на это Ананда.      И Победоносный рассказал следующее.      Давным-давно, девяносто одну кальпу назад, будда Канакамуни1, придя в мир, святым Учением сотворил живым существам столько благих дел, что их не пересказать и не перечислить. Тот будда в сопровождении монашеской общины ходил по стране, а высокородные и богатые домохозяева приглашали его на различные угощения, приносили жертвы ему и благородной монашеской общине.      В то время жил один бедный человек, не имевший никакого достояния. Он занимался тем, что ходил в горы, собирал хворост и продавал его.      Как-то раз этот бедняк, получив за проданный хворост две медные монеты, увидел будду, направляющегося в сопровождении монашеской общины в царский дворец на угощение. Бедняк очень обрадовался и преподнес будде и его общине две медные монеты, а будда в милосердии своем принял эти монеты.      И тут сказал Победоносный Ананде:      Бедняк, который в то время преподнес будде и монашеской общине две монеты, на протяжении девяносто одной калпы постоянно возрождался с золотыми монетами в руках, и никогда не истощались его богатства, драгоценности и жизненные блага. Бедняк того времени и есть нынешний монах Серъиг. И хотя этот человек сразу плода архатства не обрел, однако для будущего были бесчисленны созревшие плоды его благой заслуги. И поэтому-то, Ананда, все живые существа должны усердствовать в делах даяний. Ананда и все многочисленные окружающие, выслушав поучение Будды, исполнились почтения и веры. Некоторые в силу этого обрели духовный плод вхождения в поток, некоторые обрели благо однократного возвращения2, невозвращения или архатства; некоторые же породили помыслы о наивысшем духовном пробуждении, а некоторые стали пребывать на стадии анагаминов. И все окружающие воистину радовались рассказу Будды.      ____________      1. Канакамуни— имя одного из будд (пятого), предшествующих Будде Гаутаме (седьмому).      2. Однократное возвращение— последнее рождение в мире людей перед выходом из круга сансарического бытия.            ДЖАТАКА О МАХАБОДХИ      Даже у испытавших недоброе истинно добрых людей сострадание к прежним благодетелям не ослабевает вследствие признательности и присущей им снисходительности. Вот как об этом назидательно повествуется. Будучи Бодхисаттвой, Господь наш был странствующим монахом по имени Махабодхи. Еще в состоянии домохозяина он досконально изучил, последовательно и с великим напряжением, ценимые миром отрасли науки и удовлетворил свое любопытство к познанию различных искусств. Обратившись всем сердцем к отшельнической жизни, стараясь о благе мира, с особенным вниманием погрузившись в науки о святом законе, он достиг в них степени учителя. Вследствие приобретенной им святости, глубины его мудрости, знания людей и поразительного искусства в обхождении с людьми он был желанным и приятным гостем везде, куда бы он ни приходил,- и для ученых, и для царей, любящих ученых, и для брахманов-домохозяев, последователей других вероучений, и для странствующих монахов.      1. Людские добродетели сияют, на святые заслуги опираясь; от обходительности став приятными, они глубокое почтенье вызывают даже у врагов, которым славу добрую беречь необходимо. И вот Великосущный, проходя на благо миру деревни, города, поселки, царства и столицы, прибыл в область одного царя. Наслышавшись о великой силе его добродетелей, тот царь, узнав заранее о его приходе, с радостным сердцем велел построить в одном восхитительном месте своей увеселительной рощи для него жилище. Выразив свое почтение тем, что вышел ему навстречу и иными средствами, приняв его в своем царстве, он служил ему, словно ученик учителю, и внимательно слушал его.      2. В дом, богатства блеском озаренный, доверчиво вошедший гость добродетельный - великий праздник для того, кто любит добродетель! Бодхисатгва же ежедневно выражал свою благосклонность к царю беседами о святом законе, радующими слух и сердце, постепенно наставляя его на путь спасения.      3. Ведь те, святой закон кто любит и к ближним состраданье чувствует, стремятся на добро направить мысли всех, даже любовь не проявивших; что ж говорить о человеке, подобном чистому сосуду, к добру стремящемуся и проникнутом глубоко добродетелью любви? И министры того царя, пользовавшиеся приличествующим ученым уважением и окруженные почетом, потеряв рассудок из зависти к богатству добродетелей Бодхисатгвы, вызывавшему ежедневно возраставшее почтение к нему, не смогли вынести его славы.      4. Ведь муж чудесной силы, что привлекает мир к себе своей великой славой, из добродетелей его высоких исходящей, зажигает злобу в сердцах у тех, кто пользуется уваженьем лишь за искусство исполненья. Совершенно неспособные победить Бодхисаттву открыто в диспутах и будучи не в состоянии вынести склонность царя к святому закону, эти люди стали шаг за шагом восстанавливать царя против Бодхисатгвы: "Не следует государю подходить с доверием к атому странствующему монаху Боддхи. Так как всем известно о любви государя к добродетели и приверженности его к святому закону, он, несомненно, послан искусным соглядатаем какого-нибудь противника царя и явился, чтоб разузнать о делах государя и мягкими, коварно сладкими речами привести его к гибели. И вот, под видом праведности, он наставляет государя единственно лишь на дела сострадания, развивает в нем уныние стыдливости и побуждает к принятию обетов, противных полезному и приятному1, несовместимых с делом властителя, ведущих к безумным поступкам; якобы из милосердия он под видом увещаний внушает тебе взгляды, которым ты должен следовать; он любит водить знакомство с послами других царей; ему небезызвестны правила поведения, изложенные в книгах для царей. Поэтому наши сердца исполнены теперь великих опасений". Снова и снова обращались многие советники к царю с такими, якобы добрыми, речами, стремясь разъединить их, и расположение царя к Бодхисаттве ослабло, от недоверия уменьшилось проявление его любви и уважения к нему.      5. Когда гремят ревущие удары грома или злословья грозовые стрелы, спокойным и доверчивым кто может оставаться и истинную твердость мужа сохранить, ни в чем душой не изменившись? И царь, от утраты доверия ослабивший свою любовь и уважение к Великосущному, уже не так, как прежде, стремился к проявлению своего внимания к нему. Бодхисаттва же по чистоте своей сердечной думал: "У царей много дел" - и не замечал этой перемены. Но, заключив об охлаждении царя из уменьшения учтивости и сдержанности со стороны царских приближенных, он, взяв свой тройной посох2, чашу и прочую утварь странствующего монаха, приготовился к уходу. Услышав об этом, царь, повинуясь остатку любви и из благовоспитанности и учтивости придя к нему, в большом смущении, словно желая удержать его, обратился к нему со следующими словами:      6. "Ты так внезапно покидаешь нас; скажи же, почему к решению уйти склонился разум твой? Быть может, ты во мне заметил что-то, что породило ложные сомненья? Так знай, от упущения погрешность та возникла". И Бодхисаттва сказал ему:      7. "Мое стремление уйти не беспричинно, но вызвано оно не оскорблением от обращения дурного; сосудом праведности перестал ты быть от криводушия; поэтому тебя я покидаю". Тут подбежал с яростным лаем, широко раскрывая пасть, любимый пес царя; указывая на собаку, Бодхисаттва снова сказал: "О великий царь, можно судить по этому животному:      8. Ведь прежде этот пес всегда ко мне ласкался в угоду господину своему; теперь же, не умея притворяться, твои все чувства выдает он лаем.      9. Должно быть, что-то обо мне услышав от тебя, жестокое и алое из-за отсутствия любви, он поступает так тебе на радость: зависимых существ то образ действий!" И царь, услышав эти слова и от стыда опустив глаза, глубоко пораженный этой проницательностью его разума, в смущении подумал, что теперь не к чему лицемерить и, поклонившись Бодхисаттве, сказал:      10. "Действительно, ты был предметом одной беседы, и дерзкие в моем совете говорились речи, а я, делами занятый, все это допустил; благоволи ж простить мне это и останься, прошу тебя, не уходи отсюда!" Бодхисаттва сказал: "О, совсем не вследствие обиды от дурного обхождения, великий царь, и не из злопамятства я ухожу, а потому, что теперь мне не время, о государь, здесь оставаться. Взгляни сам, государь:      11. Если почтение и уваженье, утратив блеск, дошли до безразличья, то, не уйди я сам из-за привязанности или вялости ума, могло б и до того дойти, что в шею вытолкали бы меня отсюда.      12. При обстоятельствах таких уйти - вот надлежащий образ действий; и поэтому я ухожу без пламени вражды в моей душе; пренебрежения удары ведь не изгладят в сердце праведных благодеяний прежних.      13. Но к жестокосердому никто не должен приближаться, как жаждущий воды к источнику сухому: усилий тут затратить нужно много, а польза будет и ничтожной и греховной!      14. Общения искать нам должно с кротким и спокойным, подобным озеру большому, наполненному осенью водою чистой; известный миру этот путь открыт тому, кто блага жаждет и отвращается от всех других страстей.      15. Кто отвернется даже от проявляющего преданность к нему, иль опечален будет расположением своим к отвергшему его, или забудет прежние благодеянья, тот, несмотря на облик человека, сомненья возбуждает - так ли это?      16. И непочтенье, и чрезмерное почтенье, и просьбы частые огнем сжигают дружбу; поэтому сберечь .мне надлежит остаток нашей дружбы от разрушения моим здесь пребываньем, поэтому и ухожу я". Царь сказал: "Если господин твердо решил уйти, то по крайней мере соблаговолит он снова нас осчастливить своим посещением: ведь и от пренебрежения нам должно охранять дружбу". Бодхисаттва сказал: "Со многими препятствиями, о великий царь, возникающими из-за многих несчастий, связано наше пребывание в этом мире; зная это, нельзя с уверенностью обещать, что я приду. Если для прибытия сюда будет основательная причина, я снова увижу господина". Утешив царя этими словами, Великосушный, с благопожеланиями и с великим почтением провожаемый царем, удалился из его царства. Этим общением с миром было смущено его сердце, и он, уединившись в некоей лесной местности и направив дух свой на созерцание, живя там, в короткое время достиг четырех степеней созерцания3 и пяти совершенных знаний4. И меж тем как сам он наслаждался счастьем сладостного спокойствия, у него явилось воспоминание, соединенное с состраданием к тому царю, и он подумал: "Что происходит сейчас с тем царем?" И он увидел, как его советники влекут его к различным ложным воззрениям, которые исповедовали они сами. Один советник примерами, в которых трудно постигнуть причину, склонял его к учению о беспричинности:      17. "Какая есть причина лепестков и стеблей лотосов, тычинок, чашечек расположенья и цвета их, строенья, мягкости и прочих качеств? Иль кто расцвечивает крылья пернатых? Ведь без сомненья, таким же образом сам по себе мир этот существует". Другой советник излагал царю приятное его слуху учение о верховном существе как первопричине:      18. "Нет, беспричинным быть не может это все! И надо всем есть некто бесконечный и единый, кто утверждением своей чудесной воли сей дивный мир творит и разрушает вновь!" "Все это - и добро, и зло - следствие действий прежних; личные усилия ни к чему не ведут" -так обольщал его третий.      19. "Один как может произвести в одно и то же время разнообразную такую цепь вещей, а также и бесчисленных многоразличнейших существ? Все это основанием имеет действия, содеянные прежде. Ведь даже и способный прилагать усилия для достижения блаженства в несчастие впадает!" Четвертый, излагая воззрения об уничтожении всего после смерти, увлекал царя обратиться к наслаждению земными усладами:      20. "Как дерева куски, многоразличные по цвету, качествам и очертанью, не действиями собственными существуют и все же существуют и как, погибнув раз, опять не возникают, так и сей мир; раз это так, то наслажденье главною должно быть целью нашей жизни!" Пятый под видом воинской науки научал царя скверне жестокосердия, связанной лживостью житейской мудрости, противной праведности, утверждая, что это - закон царей:      21. "Царь! Пользуйся людьми, как будто это тень деревьев; стремись добиться доброй славы благодарности потоками до тех лишь пор, пока полезно пользоваться ими,- тому подобно, как при совершенье жертвы мы пользуемся жертвенным животным". Таким образом, эти советники старались каждый вести царя неправым путем своих собственных лживых воззрений. И, увидев, что от общения с дурными людьми и от подчинения ума руководству других людей, которым он доверял, царь обратился лицом к пропасти, созданной этими воззрениями, Бодхисаттва, с сердцем, склонившимся к состраданию, стал думать о средстве вернуть царя на правильный путь.      22. От упражненья в добродетели у праведных благодеянье в сердце остается, а оскорбленье исчезает, как с лотосовых лепестков вода. И Бодхисатгва, подумав: "Теперь как раз подходящее время!" - создал чудесною силою в своей пустынной хижине большую обезьяну и, сняв с нее шкуру, все остальное заставил исчезнуть. Надев шкуру созданной его чудесной силой большой обезьяны, он явился к дверям царского дворца. Когда о нем было доложено привратниками царю, он был проведен последовательно через помещения, близкие от входа, охранявшиеся вооруженной стражей и наполненные советниками, брахманами, воинами, вестниками и городскими старейшинами, и вошел в царскую палату, у дверей которой стояли стражи с мечами и палицами и в которой окруженный высокообразованными, мудрыми и знаменитыми, хорошо одетыми людьми восседал на троне царь. Царь пошел навстречу Бодхисаттве и почтил его выражением учтивости, как это надлежит делать при приеме гостя, и после взаимных приветствии Бодхисатгва занял предложенное ему место. Царь, у которого пробудилось любопытство, спросил его о приобретении кожи обезьяны: "Кто принес эту шкуру обезьяны достопочтенному, тем самого себя одарив великой милостью?" Бодхисатгва сказал: "Сам я ее приобрел, великий царь, никто не подносил ее мне. Если сидеть или спать на земле, едва прикрытой редкою травой и жесткой по своей природе, то очень изнуряется тело и нелегко предаваться исполнению предписаний закона. И вот я увидел в пустыне эту большую обезьяну и у меня явилась мысль: "Вот подходящее средство для исполнения предписаний закона, шкура этой обезьяны!" Сидя или лежа на ней, можно, не желая даже и царского ложа, покрытого драгоценными покровами, предаваться исполнению предписании святого закона; с этой мыслью я убил обезьяну и снял с нее эту шкуру". Услышав это, царь по своей благовоспитанности и скромности ничего не ответил Бодхисаттве, только со стыдом в сердце несколько потупился. Советники же, и прежде питавшие в своих сердцах ненависть к Великосущному, теперь, когда представился удобный случаи высказаться, с расцветшими лицами взирая на царя и указывая на Бодхисаттву, сказали: "О, до какой степени ум мудрого находит усладу в одной лишь любви к закону! О стойкость! О прекрасная способность решимости! Ведь чудо, что он один, истощенный подвижничеством, убил такую большую обезьяну, пришедшую в пустынь. Во всех отношениях да будет успешно его подвижничество!" Без всякого негодования против них Бодхисаттва возразил на это: "Не следует вам, друга, меня порицать и забывать о красоте своих учений. Ведь это не тот путь, каким мы можем снискать славу ученого. Посмотрите!      23. Других кто станет порицать свое ученье убивающею речью, поистине тот словно бы самоубийством другого обесславить хочет". Таким образом, обратившись с упреком ко всем советникам вообще, Великосущный, желая выразить порицание каждому в отдельности, обратился к советнику, доказывавшему беспричинность всего5, и сказал:      24. ""Сам по себе мир существует" - провозглашаешь громко ты; коль правда это, то зачем меня ты порицаешь? Ведь от природы обезьяне смерть пришла. И грех откуда тут на мне? А посему я сделал правильно, убив ее.      25. Однако если все же на меня пал грех за убиенье обезьяны, то ясно ведь, что есть причина этой смерти! Поэтому иль ты оставь о беспричинности учение свое, иль не высказывай здесь взгляды, которые тебе столь неуместны!      26. Ведь если лотосов окраска, их стебли и другие части беспричинны, то почему же появляются они не всюду и не всегда, скажи мне! Ведь их произвели вода и прочие начала; где есть они, является там лотос из семян, и не является он там, где этих нет начал. Ты, о досточтимый, как следует об этом поразмысли!      27. "Причины нет!" - кто заявляет это громко и доказательства приводит для того, не разрушает ли он сам свое такое утвержденье? А если приведеньем доводов он пренебрег бы, то что могло бы следовать на одного лишь утверждения его?      28. Кто, в единичных случаях причины не найдя где-либо, провозглашает полное отсутствие причин, тот, яркую причину пред собой увидя, становится ее врагом и в споре начинает бранью поносить ее.      29. И если незаметна где-нибудь причина, то как с уверенностью скажешь ты, что нет ее совсем? Ведь существующее можем не увидеть мы и по другой причине, как на исходе дня не видим солнца яркий диск.      30. Конечно же, для наслаждения стремишься ты к желанным лишь предметам и пользоваться им противными не хочешь. И службу царскую ты исполняешь потому, но в то же время возглашаешь: "Нет причины!"      31. Итак - коль ты, о господин, повсюду видишь беспричинность - убита обезьяна без причины. Зачем тогда меня ты порицаешь?" Так, посрамив этими ясными доводами приверженца воззрений о беспричинности всего, Великосущный, обратившись к советнику, видевшему причину всего в верховном существе, сказал: "Досточтимый также не должен порицать нас! Ведь верховное существо мыслится тобою как причина всего. Смотри!      32. Ведь если все свершает существо верховное, то, несомненно, им убита эта обезьяна! Так почему ж ты так недружелюбен, что вину чужую валишь на меня?      33. И если обезьяны царственной убийство то существо верховное, проникшись состраданьем, не совершило, зачем так громко провозглашаешь ты верховное то существо причиной всей вселенной? И далее, ты мыслишь, о друг, что все сотворено "верховным существом"6.      34. Как можешь ты надеяться на существа верховного благоволенье, от того что восхваляешь ты его и почитаешь: оно ведь самосуще и действует само через тебя.      35. И если свершена тобою жертва, то не оно ль ее свершитель? Кто силою своей великой что-либо совершает, тот ведь и есть свершитель!      36. И если преступленья все верховное то существо свершает, то во вниманье к какой же добродетели ты преданность к нему питаешь?      37. А если преступленья оно от беззакония боязни не свершает, то говорить не подобает нам, что все верховным существом сотворено!      38. Его владычество проистекает из законного вещей порядка иль из чего-нибудь другого; и если из законного вещей порядка, то существо верховное ведь ранее его и не могло существовать!      39. "Зависимостью" должно называться, когда другим что-либо создается; и если б это мы владычеством назвали, то нет у нас причины "владычество" кого угодно отрицать! Даже и теперь, от увлеченья преданностью не размышляя, что достойно и что недостойно,      40. Коль ты причиной существо верховное считаешь, владыку всей вселенной, никак не должен на меня ты возлагать ответственность за совершенное владыкой умерщвленье той обезьяны царственной!" Таким образом, Великосущный заставил словно онеметь своими прекрасными доводами приверженца того воззрения, что причиною всего является верховное существо, и, обратившись с прекрасным словом увещевания к приверженцу воззрения, что все совершается прежними делами, сказал: "Господин также не блещет умом, порицая меня; ведь ты полагаешь, что все сделано прежними делами; поэтому я говорю тебе:      41. О, если все является лишь в силу сделанного прежде, то в этом случае без нарушения закона мной убита обезьяна. Она ведь сожжена огнем пожара тех поступков, что ранее свершила; где ж здесь моя вина? И почему меня ты порицаешь?      42. А если умерщвленьем обезьяны грех я совершил, тогда я это сделал, а не прежние дела! И если вызывает действие одно им обусловленное действие другое, никто в сем мире освобожденья не достигнет никогда!      43. Когда бы счастьем наслаждался тот, кто жил в условиях, несчастие производящих, или в несчастье же впадал бы тот, кто жил в условиях, производящих счастье, то можно было б с несомненностью считать, что счастья и несчастья единственная лишь причина - прежние дела.      44. Поскольку же не представляется нам в этом виде счастье и несчастье, то прежние деянья не являются единственною их причиной. А если б новые деянья не свершались, причем же здесь все старые деянья? 7      45. И если прежними деяньями все сделано, и ты так продолжаешь мыслить, то почему же ты считаешь, что обезьяны умерщвлены; сам я совершил?" Таким образом, как бы наложив на него безупречными доводами обет молчания, Великосущный, улыбнувшись, обратился к приверженцу воззрений о полном уничтожении всех вещей8 "Как излишня та пылкость, с какой ты порицаешь нас, о досточтимый, если ты действительно придерживаешься воззрений о полном уничтожении всего.      46. Другого мира если никакого нет, зачем же ограничивать себя и размышлять о чистом и греховном? Пусть мудрый поступает как ему угодно. Раз так, убита обезьяна эта справедливо!      47. А если же людской молвы боязнь от нехорошего должна нас отвращать и направлять на путь благой, то поведением, своим речам противным, людской молвы нам все же не избегнуть.      48. Ведь счастья на пути ученья своего не достигаешь ты из опасения людей; и потому из всех бесплодных умозрений то заблужденье крайнее, глупца ничтожного достойное вполне. Вот ты сказал:      49. "Как дерева куски, многоразличные по цвету, качествам и очертанью, не действиями собственными существуют, хотя и существуют, и как, погибнув раз, уж вновь не возникают, так и сей мир,- раз так, то наслажденье главною должно быть целью нашей!"      50. Когда ученье об уничтоженье полном тебе так любо, зачем тогда убийцу обезьяны или человека порицать?" Таким образом Великосущный, рядом ясных и блестящих опровержений заставив приверженца воззрений о полном уничтожении искать убежища в молчании, обратился к советнику, изощренному в воинской науке: "Ты, о господин, почему так порицаешь меня, если полагаешь, что должно действовать согласно наставлениям в житейской мудрости?      51. По этому ученью, способом любым - и добрым, и недобрым - возможно добывать себе богатство. И человек, подняв себя на высоту благодаря богатству, закон религиозный будет выполнять9. Поэтому тебе я говорю:      52. Если для личной выгоды должны мы пренебречь хорошим отношением к родне любимой даже - а эта обезьяна мной убита ради шкуры - какой упрек ты можешь сделать мне за поведение, предписанное даже книгами твоими?      53. А если следует нам действие такое порицать, страданье за собой влекущее, к тому же и за то, что совершили мы его без состраданья, то по какой причине ты не обращаешься к ученью, которым это дозволяется?      54. И если это проявлены: мудрости житейской, то что ж немудрости блужданья? И какова же наглость тех, кто, презирая мир, несправедливость проповедует, из книг закона исходя!      55. Раз недостойные дела такие предписаны столь ясным и понятным образом твоим ученьем, то я, путем, указанным твоими книгами, идущий, не должен осуждаться за убийство обезьяны". Таким образом Великосущный, совершенно разбив первенствовавших в собрании и полных спеси советников и увидев, что он завоевал все собрание вместе с царем, для устранения сомнений, возникших в их сердце относительно умерщвления обезьяны, сказал царю: "Нет, конечно, о великий царь, не убивал я живой обезьяны. Это кожа обезьяны, созданной моей чудесною силою". И, видя царя, а вместе с ним и все собрание, в высшей степени умиленных сердцем, он сказал:      56. "Кто видящий, что из причин все вытекает, к тому ж свободно поступающий и знающий про мир другой, держащийся учений истинных и состраданием проникнутый живую тварь убьет? Смотри, великий царь!      57. Того, что сделает для капли славы тот, кто беспричинность проповедует, или свободу воли отрицает, иль отрицает будущую жизнь, иль воинским воззреньям следует житейским, не сделает ведь никогда сторонник правых, истинных воззрений.      58. Воззрения, о лучший из людей,- хорошие или дурные - причиною являются и соответствующих действии. Воззрений согласованность имея в мыслях, из них те иль иные в речах или своих поступках люди проявляют.      59. Поэтому благим воззрениям мы следовать должны, оставь же ты источник бед - недобрые воззренья. Держаться надлежит того нам, кто следует добру согласного пути, от злых людей же нужно удаляться.      60. Не укротившие своих страстен, хотя носящие одежды укротивших, монахи по земле, как ракшасы, блуждают - то знаем мы. И губят эти ракшасы простой народ дурными взглядами своими, подобно змеям, что во взглядах яд содержат.      61. Сторонников воззрений беспричинности и прочих грубый вой, как вой шакала, обличает сущность их. Поэтому им следовать не должен мудрый, а должен он добра держаться, насколько хватит сил.      62. В сем мире тем, кто славой доброй обладает, не следует и ради дела дружбу заводить с людьми неправильных воззрений; ведь с зимним скверным днем соединившись, пострадала, свою утратив красоту, сама луна!      63. Поэтому, покинув тех, кто добродетели покинул, и почитая добродетель тех, кто почитать ее умеет, свою ты славу ярко разожги, разбив к грехам наклонность в подданных и к добродетели приязнь создав.      64. И большинство народа твоего с тобой последует закону праведному; к прекрасной жизни обратившись, он стезей пойдет, ведущей к небесам. Сей мир нуждается в защите, а у тебя к сему стремленье есть; и наслаждайся праведным законом, пути которого смиренье делает приятным.      65. Свое ты поведение очисти и славу обрети ты щедро подающего; приязненным свой дух ты сделай к каждому, как бы к родному, и, соблюдая праведный закон, ты долго землю охраняй. Таким путем достигнешь ты блаженства, неба, славы!      66. Земли возделываньем занятых иль скотоводству отдающих силы, словно растения в цвету или покрытые плодами, охраняй: не защищая сельских жителей, платящих подати, со всеми странами враждует царь.      67. Когда земли властитель купцов не охраняет, что заняты покупкой и продажею различнейших товаров, а также горожан, несущих пользу платой пошлин, тот этим вред своей казне приносит.      68. А если царь, по беззаботности своей, не почитает войско, не проявившее пороков в битве" а только доблесть, и славное искусством в деле ратном, то, без сомнения, победы счастие его покинет в битве.      69. И если царь идет путем, который осквернен, пренебрежением к благочестивым, к тем, кто обладает высокой нравственностью, ученостью и сверхъестественною силой, души величие являет, тот царь небесного блаженства не достигнет.      70. Как тот, кто с дерева срывает плод незрелый, тем убивает семя, а сока не находит, так, незаконные поборы собирая, свою страну царь губит и счастливым не бывает.      71. Напротив, подобно дереву, обильному прекрасными плодами, которое, когда они созреют, богатый урожай дает, страна, царем хранимая, благое и полезное, а также и приятное владыке своему доставит.      72. Советников надежных, умеющих служить тебе на пользу, друзей достойных и своих родных привязывай сердца приятной речью и ценными подарками, с почетом подносимыми.      73. И посему, закон ты почитая, неусыпно на достижение спасения народа все помыслы направь; и правосудием, свободным от пристрастья и вражды, народ свой охраняя, ты этим и свои миры храни"10. Таким образом, Великосущный, удалив царя с ложного пути, созданного неправильными воззрениями, и направив его вместе со всем собранием на путь благой, вслед за тем поднялся в воздух и при выражении глубокого почтения народа, благоговейно сложившего руки и смиренно склонившегося перед ним, возвратился в свою лесную обитель. Таким образом, "даже у испытавших недоброе истинно добрых людей сострадание к прежним благодетелям не ослабевает вследствие признательности и присущей им снисходительности". ["Помня об этом, не должно забывать то, что ранее было сделано причиняющим зло". Таким образом, владыка, не достигнув еще окончательного просветления, побеждая в воззрениях других, распространял правила доброй жизни среди живых тварей. Так должно говорить в рассказе о Будде. "Таким образом, ложные воззрения не могут устоять перед рассуждением вследствие отсутствия в них опоры; поэтому им не должно следовать" - так следует говорить при порицании ложных воззрений, а также при прославлении правильных воззрений.] Примечанмя:      1 "...Противных полезному и приятному...-" - т. е. материаль-ным интересам, богатству и удовольствиям.      2 Тройной посох (триданда) - посох ив трех связанных вместе палок являлся принадлежностью странствующего аскета.      3 Четыре ступени созерцания в буддизме: первая дхьяна - радость и восторг, экстаз, порожденные уединением, сопровождае-мые рассуждением и исследованием какого-нибудь одного объекта мысли, вторая дхьяна - радость и экстаз внутреннего спокойствия и глубокой умиротворенности, освободившиеся от рассуждении и ис-следования; третья дхьяна - освобождение от экстаза, чистая радость полного отсутствия всех страстей и привязанностей; четвертая дхьяна - состояние полного бесстрастия, лишенное как приятных, так и непри-ятных эмоций. !      4 Пять совершенных знаний - пять высших психических способ-ностей, достигаемых совершенством в созерцании и сосредоточении мысли: сверхъестественная способность творить чудеса (см. прим. IV, 9); божественный слух, позволяющий слышать на любом расстоянии; видение на любом расстоянии, чудесное зрение; проникновение в мыс-ли других людей; память о прошлых рождениях. Ниже Бодхисаттва ис-пользует одну из этих способностей - чудесное зрение.      5 Учение о беспричинности противоречило идее буддийского за-кона зависимого происхождения.      6 "...Все сотворено верховным существом...-" - буддизм отри-цал идею личного бога, творца и руководителя вселенной, и рассматри-вал мировой процесс как управляемый естественным законом зависи-мого происхождения.      7 Буддизм в своем понимании закона кармы выступает против та-кой абсолютизации причинно-следственной связи, полного детерми-низма. Настоящее не определяется механически прошлым, а согласует-ся с ним, и для человека остается огромное поле для проявления своей энергии, для изменения своей кармы и преодоления ее.      8 "...О уничтожении всех вещей-".- По-видимому, здесь име-ются в виду воззрения, близкие клокаяте (древнеиндийский матери-ализм).      9 Т. е. с помощью богатства будет выполнять свои религиозные обязанности и накапливать добродетельные заслуги. Ср. в "Джатаке об олене руру" рассуждение человека о том, как он будет выполнять религиозный долг и достигнет спасения при помощи богатства, полу-ченного за предательство.      10 "…Народ свой охраняя, ты этим и свои миры храни" - Игра слов, основанная на значчениях слова loka - "мир", "народ", "люди" и "миры" - этот и тот ," Мир после смерти".            ДЖАТАКА О ПТЕНЦЕ ПЕРЕПЕЛА      Даже огонь не в состоянии осилить слово, проникнутое правдой; помня об этом, должно всеми силами стремиться говорить правду. Вот как об этом назидательно повествуется. Некогда Бодхисаттва был птенцом перепела в каком-то лесу. Только несколько ночей тому назад он вышел из скорлупы яйца, и его нежным крылышкам предстояло еще расти и расти; его крохотное тело было слабым и неразвитым. Он благополучно жил вместе с несколькими братьями в гнездышке, построенном с большими стараниями его отцом и матерью, скрытом в гуще травы и защищенном обвивавшими куст вьющимися растениями. Даже в этом состоянии он превосходно знал святой закон праведности и потому не хотел есть живые существа, которых приносили птенцам их родители, и жил только зер-нышками травы, плодами индийской смоковницы и тому подобной пищей. Вследствие такой незначительной и малопитательной еды его тело не росло; не развивались, как следует, и его крылья,- меж тем как другие молодые перепела, принимая всякую пищу, какую бы им ни приносили, окрепли и у них выросли крылья. Таков ведь общий закон:      1. Кто ест, не размышляя о праведности иль неправедности, преуспевает тот; кто ж ищет жизни праведной и потому с разбором принимает пищу, тот тяжело страдает на земле. [Наш Владыка сказал по этому поводу две гатхи1: "Хорошо живется бесстыдному..." - и так далее.      2. Прекрасно здесь живется ворону бесстыдному, нечистому в делах, предерзкому и смелому; однако сколь греховна эта жизнь!      3. Но тяжело живется честному, тому, кто ищет чистоты душевной, кто робок, боязлив и непорочной жизнию живет. Эти две гатхи* приведены в Арьясгхавирьяка-никае.] И вот, когда они находились в таком состоянии, недалеко от их гнезда произошел ужасный лесной пожар: слышался страшный шум, поднимались огромные клубы дыма, над полосами пламени разлетались во все стороны тысячи искр; это было великое бедствие для обитателей леса и для лесной чаши.      4. Казалось, ветер, разметая и разбрасывая пламя, огонь плясать заставил, и языками пламени он исполнял различнейшие танцы, и реяла над ним всклокоченная грива дыма черного, и раздавался страшный треск; все его приводило птиц в смятенье.      5. И под напором бешеного ветра трепеща, волнуясь, травы в страхе, казалось, разбегались по лесу; свирепый же огонь, настигнув эти травы, их массою блестящих искр воспламенял.      6. Испуганные стаи птиц взлетали ввысь, спасаясь от огня; метались всюду в страхе звери; и лес весь в клубах дыма утопал, наполненный пожара шумом,- казалось, он стонал от мук. Постепенно пожар, словно подгоняемый вперед резки" ветром, преследуя травы и лесные заросли, приблизился к гнезду перепелов. И вот молодые перепела, издавая беспорядочные невнятные, исполненные ужаса крики, вдруг поднялись в воз дух, каждый забыв думать о другом. Бодхисаттва же, вследствие крайней слабости и потому, что у него еще не выросли крылья, не сделал даже и попытки улететь; однако, сознавал свою силу, Великосущный нисколько не смутился и обратился к огню, который в диком неистовстве скользил к нему, с такими дружелюбными словами:      7. "Пустой лишь звук, название одно - не ноги у меня, не выросли и крылья также. Тобой испуганные, улетели и отец и мать; ты видишь: здесь угощенья нет, достойного тебя. Поэтому тебе прилично, Агни, отсюда повернуть назад". Как только Великосущный промолвил эти слова, проникнутые правдой,      8. Огонь, хотя и подгоняемый все время ветром, хоть был среди кустарников, сухой травой заросших,- от слова этого мгновенно стих, словно достиг реки он полноводной.      9. И по сей день на Гималаях огонь пожара, той славной местности достигнув, хотя бы ветер раздувал его, подобно змею многоглавому, заклятому стихом волшебным, как будто медленно свивается, стихает. Зачем это рассказано? То можно выразить в таких словах:      10. Как океан, волнуясь и пенясь, не покидает берега свои или как правду любящий - учение, нам данное отшельником высоким, так и огонь не может преступить веленье истинно правдивых: поэтому не должно покидать нам правду. Таким образом, "даже огонь не в состоянии осилить ело] проникнутое правдой"; помня об этом, должно всеми сила стремиться говорить правду. [Также должно рассказать это, говоря о Татхагате.] *Гатха - стих, метрическая часть буддийских сутр            ДЖАТАКА О РЫБЕ      Намерения тех, кто ведет добродетельную жизнь, имеют прекрасное завершение и успех даже в этой жизни, а тем более в будущей; помня об этом, следует стремиться к совершенной чистоте своего поведения. Вот как об этом назидательно повествуется. Некогда Бодхисаттва был повелителем рыб в одном небольшом пруде, чудная вода которого была украшена белыми и голубыми цветами водяных лилий и лотосов, где красовались пары лебедей, уток, каранда и чакравака1, а берег весь был покрыт цветами и деревьями. Благодаря прекрасно развившейся у него еще во многих предшествующих рождениях привычке к деятельности на пользу других он, находясь даже в таком состоянии, всегда стремился достаешь счастье и благо ближним.      1. Ведь силою привычки все дела, прекрасные и злые, внедряются глубоко в душу человека и притом так сильно, что в другом рождении он, как во сне, легко их совершает. Сердце Великосущного было исполнено любви к рыбам, как будто к своим дорогим детям, и он выражал свое высочайшее благоволение к ним подарками, ласковыми словами, полезными для них делами и тому подобными действиями.      2. Он сдерживал желанье рыб вредить друг другу и поощрял взаимную любовь; все силы прилагая и действуя умело, заставил их забыть свой прежний рыбий образ жизни.      3. Поэтому тот рыбий род, которым управлял он так, как подобает, достиг высокого благополучия, как город, избавленный от бедствий государем, который правит надлежащим образом страною. И вот однажды, по недостатку ль счастья живых тварей или же по невнимательности божеств, которым поручено следить за дождями, вовремя не начались дожди. И от недостатка дождя пруд не наполнился, как раньше, свежею водой, желтоватой от пыльцы распустившихся цветов кадамбы2. Постепенно подошло знойное время года, и пруд, из которого, словно томясь от жажды, пили ежедневно и жадно, как будто измученные усталостью, и знойные лучи солнца, и изнуренная ими земля, и горячий ветер, жаждавший освежиться,- обратился в болото.      4. В невыносимый летний зной пылающее солнце, и знойный ветер, как будто разражающийся пламенным дождем, и горячая, как бы больная лихорадкою земля,- все, словно в гневе, осушают воды. И вот, когда рыбий род пришел в безнадежно отчаянное состояние, Бодхисаттва, видя, что рыбы стали способны только лежать и дрожать от страха, находясь под угрозой не только со стороны птиц, живущих на берегу озера, но даже и со стороны вороньих стай, движимый состраданием, так стал размышлять: "Увы, какая злая беда свалилась теперь на рыб!      5. Вода здесь исчезает с каждым днем, как бы соперничая с нашей жизнью, а тучи дождевые еще нескоро смогут показаться!      6. Бежать отсюда невозможно. Кто мог бы проводить в другое место нас? Несчастьем нашим привлеченные, сюда собрались все враги.      7. И несомненно, что когда последняя вода в пруду исчезнет и на виду окажутся все рыбы, враги их будут пожирать здесь на моих глазах. Что же следовало бы нам совершить теперь?". Размышляя об этом, Великосущный увидел только одно средство спасения от беды - свою великую правдивость. От сострадания его сердце было исполнено муки, и он, испустив глубокий, тяжкий вздох и подняв очи к небесам, промолвил:      8. "И, память напрягая, не припомню я, чтоб вред я причинил живому существу, хотя бы в крайней был нужде, и если истинны мои слова, то да пошлет же царь богов нам дождь и да наполнит он водой пруды сухие!". И вот, силою заслуг Великосущного и его правдивости, а также вследствие благоволения расположенных к нему богов, нагов и якшей, со всех сторон показались на небе в необычное для них время черные тучи3; они низко нависали под тяжестью воды, из них слышались глухие, приятные звуки грома; лианами молний были украшены их громадные темные вершины-головы, как будто они открывали рты; казалось, они обнимали друг друга, медленно склоняя головы и простирая вперед руки.      9. Как тени гор, те тучи черные темнели и, закрывая зеркало небес, ширь горизонта словно ограничив, распространяли всюду мрак вершинами своими.      10. И массы облаков, казалось, смеялись от сверканья молний и непрерывно гром приятный издавали, и в звонких гимнах воспевали их павлины, от радости танцуя.      11. Как нити жемчуга, струились дождя потоки; пыль улеглась; и от земли поднялся сильный аромат, повсюду разносимый ветром.      12. Хотя стояло лето и сила солнечных лучей особенно там возросла в то время, однако солнце скрылось; в долины устремились с гор воды потоки с полосами пены.      13. И молния весь мир ежеминутно золотистым бледным светом озаряла; ее лиана, радости полна, под звуки турьи4, что из облаков неслись, свой чудный танец исполняла. И вот, как только начался ливень, когда светлыми потоками воды, хлынувшими со всех сторон, стал наполняться пруд, улетели стаи птиц - ворон и других; рыбы же, у которых вернулась надежда на жизнь, сразу оживились. Бодхисаттва, хотя сердце его и преисполнилось радости, однако опасаясь, как бы не прекратился дождь, снова и снова обращался к Парджанье5 с такими словами:      14. "Греми, Парджанья, ты раскатисто и глухо и прогони веселье, радость птиц; дождем пролей ты воды, жемчугу подобные, в которых отражаются своим пылающим сияньем молньи!". Услышав это, Шакра, владыка богов, с величайшим изумлением в своем сердце явился перед глазами Бодхисаттвы и, благославляя его, промолвил:      15. "Поистине необычайной силою твоя правдивость обладает, о Великосушный, повелитель рыб! Ведь эти облака с приятным громом воду льют, как кувшины, тобою наклоненные!      16. Виновен был бы я в великой нерадивости, когда б намереньям существ, тебе подобных и стремящихся всем сердцем к благу мира, на помощь не являлся я.      17. Поэтому отныне ты о будущем оставь заботы: ведь я готов всем сердцем помогать всем добрым в их делах благих, страна же эта, в которой пребывание находят добродетели твои, не будет больше никогда во власти бедствий". Выразив ему одобрение свое столь ласковыми словами, Шакра исчез. А пруд этот наполнился до краев водою. Таким образом, "намеренья тех, кто ведет добродетельную жизнь, имеют прекрасное завершение и успех даже в этой жизни, а тем более в будущей; помня об этом, следует всем сердцем стремиться к совершенной чистоте своего поведения".      __________      Примечания:      1. Каранда - вид утки. Чакравака - Anas Casarka, индийская казарка, птица с красновато-коричневым оперением.      2. Кадамба - Nauclea Cadamba, дерево с оранжевьши ароматными цветами.      3. В оригинале непереводимая игра слов, поэтический прием шлеша, основанный на одинаковом звучании слов "черный" и "время".      4. Турья - музыкальный инструмент.      5. Парджанья - "дождевое облако", персонификация бога дождя.            ДЖАТАКА О СУПАРАГЕ      Даже правдивое слово, имеющее в основе праведность, избавляет от беды; насколько же больше награда за саму праведность! Помня это, должно всегда следовать закону праведности. Вот как об этом назидательно повествуется. Будучи Бодхисаттвой, Великосущный был, как говорят, чрезвычайно искусным кормчим. Такова ведь природная особенность бодхисаттв, что, какую бы область науки или вид искусства они ни захотели изучить, благодаря врожденной проницательности ума они превосходят наиболее искусных людей в мире. Изучив движения светил, Великосущный никогда не ошибался в определении стран света; досконально зная приметы и предзнаменования, как постоянные, так и временные, он стал искусен в определении счастливых и неблагоприятных моментов; по рыбам, цвету воды, виду земли, птицам, горам и другим признакам он прекрасно умел определить любую часть моря; он был предусмотрителен, не поддавался сонливости; легко преодолевал усталость от холода, жары, дождя и других невзгод; обладал неусыпным вниманием и решительностью; благодаря своему искусству плавать по морям и благополучно возвращаться из плавания он водил суда купцов-мореходов всюду, куда бы ни пожелали. И так как его путешествия всегда были в высшей степени удачны, он получил имя Супарага, и город, в котором он жил, также назывался Супарага; и теперь он известен под именем Супарага. Даже когда он состарился, он считался несущим с собой счастье; поэтому купцы-мореходы, желая обеспечить себе удачу в путешествии, обращались к нему с почтительнейшими просьбами, и он по их просьбам садился на суда. И вот однажды прибывшие из Бхарукачхи1 купцы, торговавшие с Суварнабхуми2, стремясь к успешному плаванию, явились в город Супарага и обратились к Великосущному с просьбой отправиться с ними. Он сказал им:      1. "От старости отнялось зренье у меня; под гнетом постоянных трудов тяжелых ослабела память; мне не хватает сил, чтобы позаботиться о теле собственном; какой же помощи вы ждете от меня?". Купцы сказали: "Нам известно, в каком состоянии находится твое тело. Однако, хоть ты и неспособен к тяжелому труду, все же мы хотим взять тебя с собой не для того, чтобы ты трудился, а вот для чего:      2. Ведь пыль, благоприятной ставшая благодаря прикосновенью к лотосам - ногам твоим, корабль наш к счастью, к удаче поведет чрез это море, какими б ни были огромными препятствия. С такими мыслями к тебе явились мы". И вот Великосущный из сострадания к купцам, хотя от старости его тело ослабело, взошел на судно тех купцов. Все были чрезвычайно обрадованы его прибытием. "Несомненно, теперь наше путешествие будет вполне успешным",- думали они. Постепенно они достигли великого океана, неизмеримого вместилища вод, где находился трудно достижимый Патала3 - обиталище змиев и демонов. В океане кишели разнообразные рыбы; он издавал глухой рокот от движения беспокойных вод, так как его волнами играл, вздымая их, ветер; его дно было покрыто различными драгоценными камнями и горными породами; его поверхность была украшена гирляндами цветов из морской пены.      3. И вот они достигли моря, чей темно-синий цвет напоминал сапфиров груду, как будто это было небо, расплавленное солнца жгучими лучами. Со всех сторон водою окруженные, они земли не видели нигде. Когда мореходы углубились так далеко в море, вечером, когда лучи солнца смягчились, утратив свою знойность, перед ними явилось нечто необычайное, необыкновенно страшное.      4. В одно мгновенье океан стал страшным; казалось, сбросила вода молчания оковы; и разбивалися огромные валы и рассыпались пеной; весь океан ревел, гонимый страшным ветром.      5. Ужасный ураган вздымал огромнейшие горы вод и гнал, вертел их со страшной быстротой; и принял вид ужасный океан: казалось, земля с ее горами пришла в движение, как будто в день крушенья мира.      6. И солнцу путь закрыли тучи, темные, как змеи многоголовые; как беспокойные их языки, сверкали молнии-лианы, и раздавались страшные раскаты грома.      7. Окутанное тучами густыми солнце со снопом лучей своих блестящих все ниже опускалось и наконец зашло; воспользовавшись наступившим вечером, со всех сторон надвинулась тьма; и становилась она все гуще.      8. Стрелы ливня осыпали волн пучину, и океан, как в бешенстве, поднялся; корабль, словно испуганный, вдруг задрожал, повергнув в страх сердца всех мореходов.      9. Одни в унынии и страхе в изнеможенье онемели; другие же отважно путь к спасению искали; иные к божествам от всей души горячие молитвы воссылали - природа каждого раскрылась в этот миг. Корабль находился в полной власти у бурных волн, вздымаемых страшным ураганом, и мореплаватели в течение многих дней носились, не видя нигде ни берега, ни благоприятных признаков на море. Такое небывалое состояние морской стихии все увеличивало их растерянность, приводя их в ужас и отчаяние. Тогда Супарага-бодхисаттва обратился к ним с такими словами ободрения: "В этом напряженном возбуждении, столь зловещем, нет ничего необычайного; ведь мы проникли в середину великого океана. Поэтому не нужно вам, уважаемые купцы, поддаваться унынию.      10. Ведь уныние - не средство от несчастия спастись; довольно предаваться малодушию и робости: лишь тот, кто с бодростью за дело взяться может, благополучно выйдет из всех бед.      11. Стряхнув уныние и малодушие свое, беритесь вы за дело. Приспело время, к делу! Живая сила ведь, сверкающая бодростью душевной,- то руки мудрого, которыми хватает в каждом деле он успех! Поэтому пусть каждый из вас со всем усердием принимается за свое дело!". Этими словами Великосущный поднял бодрость духа мореходов. Они смотрели с тоской, не покажется ли берег, и, взглянув вниз, в море, увидели существа, тела которых, совершенно похожие на человеческие, были словно одеты в серебряные панцири; они то поднимались на поверхность воды, то снова погружались в воду. Полные изумления мореходы, внимательно рассмотрев очертания их тел, обратились к Супараге со словами: "Впервые только здесь, в этом великом океане, нам встречается это знамение! Поистине      12. Нам видятся воители там, дайтьи в серебряной броне, ужасные на вид; их морды безобразны, как копыта; они то вынырнут, то вновь уйдут под воду, как будто там, в морских волнах, игрою забавляются они". Супарага сказал: "Это не люди, не демоны - это ведь рыбы; поэтому не бойтесь их. Однако      13. Далеко удалились мы от городов обоих; ведь это море Кхурамалин4; поэтому старайтесь поскорей назад вернуться". Но мореходы были не в состоянии повернуть обратно: ураган дул им в спину и, вздымая громадные массы воды, с неодолимым бешенством увлекал их корабль все дальше и дальше. И вот, двигаясь все вперед и вперед, они увидели другое море, массы белой пены которого сияли великолепием серебра. Пораженные изумлением, они сказали Супараге:      14. "Что это за море, которое волнами, в пене потонувшими, словно укутано покровом белым из дукулы; как будто смех там ширится повсюду, несущий месяца лучи расплавленные" . Супарага сказал: "Беда! Мы зашли слишком далеко.      15. Молочное то море под названьем Дадхималин5: нельзя идти нам дальше, и, если можете, обратно возвращайтесь!". Купцы сказали: "Невозможно даже замедлить движенье корабля, не то что повернуть обратно! Ведь быстрота течения необычайная, а ветер дует противный". И вот, миновав и это море, они увидели новое; вода в этом море была красноватая, как огненное пламя; беспокойные волны его блестели, подобно золоту. Пораженные изумлением и любопытством, купцы обратились к Супараге с вопросом:      16. "Огонь великий, пылающий высокими блестящими волнами, покрытыми румянцем, сияет, словно юных солнечных лучей краса чудесная. Скажи, какое это море?". Супарага сказал:      17. "Зовется это море Агнималин6, оно повсюду славится. В высокой степени разумно было б нам назад отсюда повернуть!". Таким образом, Великосущный сказал им только название этого моря и, по своей дальновидности, скрыл от них причину изменения цвета воды. И вот мореходы, миновав и это море, увидели еще новое море, цвет которого был подобен зарослям созревшей травы куша7 вода же, казалось, блистала сиянием топазов и сапфиров). С живым любопытством они обратились к Супараге с вопросом:      18. "Какое это море явилося теперь пред нашими глазами? Вода в нем цвета листьев куши перезрелой; словно цветы, его украсили с узорчатою пеной волны, которые взметает страшной силы ветер" Супарага сказал: "О почтенные купцы, нужно приложить все усилия, чтобы повернуть обратно: дальше этого места идти невозможно!      19. Ведь это море Кушамалин8 - неукротимому слону оно подобно; неодолимыми волнами нас оно влечет и отнимает наш покой". Однако бедные купцы, невзирая на крайние усилия, не могли повернуть корабль обратно, и, минуя это море, они увидели еще новое море, зеленоватая вода которого своим видом напоминала блеск изумруда и аквамарина. И они обратились к Супараге с вопросом:      20. "Блестящими волнами, как смарагд зелеными, влечет корабль наш словно на прекрасный луг; весь океан украшен пеною чудесной, как бы цветами лотоса ночного. Какой же это океан предстал пред нашими глазами?". Сердце Бодхисаттвы горело из-за несчастия, которое готово было обрушиться на купцов, и Великосущный, испустив глубокий вздох, медленно сказал им:      21. "Необычно далеко зашли вы; отсюда трудно нам назад вернуться: ведь это море Наламалин9, оно почти у края света". Услышав это, купцы ужаснулись; они пришли в совершенное изнеможение, руки опустились; отчаяние наполнило их души, и они способны были только вздыхать. После того как они прошли и это море, под вечер, когда солнце со своим снопом косых лучей готово было погрузиться в море, они услышали доносившийся с моря ужасный, пронзающий слух и сердце шум; казалось, все море бушевало, или же беспрерывно рокотал гром, или же трещали охваченные пламенем тростниковые заросли. Услышав этот шум, пораженные страхом и необычайным душевным волнением, купцы вдруг вскочили и, озираясь вокруг, увидели, что огромные массы воды низвергаются вниз, словно там громадная пропасть или бездна; увидев это и оцепенев от невыразимого ужаса и отчаяния, они подошли к Супараге и сказали:      22. "Хоть слышится еще издалека сей страшный рев владыки рек10, охваченного яростью ужасной, но все же разрывает уши и мутит рассудок. Как будто в бездну страшную там низвергаются все воды океана. Какое ж это море? И что нам делать дальше, господин?". В ответ на это Великосущный с волнением промолвил: "Горе! горе!" - и, посмотрев на океан, сказал:      23. "Зашли вы словно в самую пасть смерти, откуда нет спасенья: раз попав туда, никто не возвращается обратно - достигли вы зловещей Вадабамукхи"11. Тогда бедные купцы, услышав это, воскликнули: "Мы достигли Вадабамукхи!" - и, окончательно лишившись надежды на спасение, пораженные в самые души смертным ужасом,      24. Одни рыдали громко, другие стали причитать, кричать ужасно; иные же, не в состоянье предпринять что-либо, от ужаса рассудок потеряли.      25. С истерзанной страданьями душой иные обратилися к богам: одни с особой ревностью перед богов владыкой Индрой преклонялись; другие адитьям, рудрам, марутам и васу, а также Сагаре молились12.      26. Шептать различные молитвы стали там иные, другие же, как надлежало, преклонились перед Деви13; а некоторые, к Супараге подойдя, на разные лады печально, жалостно там в сетованьях изливались:      27. "Всегда спасал ты от опасностей в беду попавших! Ты полон добродетели высокой, состраданья к ближним. И вот теперь настал тот час, когда ты можешь проявить свою чудеснейшую силу.      28. Измучены мы, беззащитны, прибежища здесь ищем у тебя, о мудрый! Склони к нам сердце и спаси нас: ведь это яростное море своей Вадабамукхою нас жаждет поглотить!      29. Не может быть, чтоб равнодушно ты смотрел, как здесь в бушующих волнах мы гибнуть будем! Великий океан ведь не посмеет преступить веление твое; так запрети ж ему, уйми его жестокое волненье!". Тогда Великосущный, сердце которого было исполнено муки от великого сострадания, обратился к тем бедным купцам со словом ободрения и сказал: "Даже и здесь есть еще средство спастись; оно открывается моему уму. Я применю его сейчас: поэтому вы должны на мгновенье собрать все свое мужество". Купцы, услышав, что даже и теперь, по его словам, еще осталась надежда на спасенье, воспрянули духом и, полные вниманья, замолчали. Тогда Супарага-бодхисаттва накинул на одно плечо верхнее платье, опустился на правое колено, с напряжением своих душевных сил почтил преклонением всех татхагат, и обратился к купцам со словами: "Будьте свидетелями вы, купцы, и вы, великие боги, обитающие в лоне океана!      30. Я, напрягая память, вспомнить не могу, чтобы когда-нибудь обидел тварь живую с тех пор, как помню я себя.      31. Пусть этим словом истины и силою моих заслуг корабль назад вернется, минуя Вадабамукху!". И вот силою правдивости Великосущного и сияния его заслуг ветер стал дуть в противоположную сторону и вместе с течением повернул корабль обратно. Купцы, увидев, что корабль возвращается, пришли в неописуемое изумление и величайшую радость и, с почтением поклонившись Супараге, известили его, что корабль повернул обратно. Тогда Велико-сущный обратился к купцам с такими словами: "Будьте тверды духом, друзья! Скорее поднимите паруса!". По его наставлению купцы, которым радость вернула силы и решимость, сделали все так, как он велел.      32. И вот уж раздается смех людей повеселевших; подобно чудным крыльям птицы, натянут белый парус, скользит корабль по волнам моря, блистая, словно лебедь на безоблачном и ясном небе. Меж тем как при благоприятном ветре и течении корабль повернул обратно и с быстротой небесной колесницы, несущейся в воздухе, полетел как бы по своей воле, в то время, когда уж стал темнеть румянец заката на небе и повсюду стала распространяться густая тьма; когда небеса украсились звездами и, хоть и оставалось еще некоторое сияние на дороге солнца, началось уже владычество ночи, Супарага обратился к купцам со следующими словами: "Какое бы море вы, торговцы морские, ни узрели, начиная с Наламалин, вытаскивайте со дна его песок и камни и наполняйте ими судно, сколько оно может вместить. Благодаря этому корабль, на случай если он снова станет добычей урагана, не накренится, а кроме того, этот песок и камни, которые считаются приносящими счастье, несомненно, будут вам к пользе и выгоде". И вот на более мелких местах, которые им были милостиво указаны божествами, сердца которых были преисполнены глубочайшим уважением и любовью к Супараге, купцы стали вытаскивать, как им казалось, песок и камни, на самом же деле бериллы и другие драгоценности, и наполнили ими корабль. И в одну лишь ночь корабль достиг Бхарукачхи.      33. Когда настал рассвет, корабль был полон серебра, бериллов, золота, смарагдов, и, к берегам своей страны пристав с весельем, они в высокой радости почтили старца. Таким-то образом "даже правдивое слово, имеющее в основе праведность, избавляет от беды; насколько же больше награда за самое праведность! Помня это, должно всегда следовать закону праведности". [Этот же пример следует приводить, поучая, какой опорою является добродетельный друг: "Кто имеет опору в добродетельном друге, достигает счастья".]      __________      Примечания      1 Бхарукачха - морской порт, современный г. Броч в Катхияваре.      2 Суварнабхуми - название страны, отождествляемой с Нижней Бирмой, вероятно, округи Пагана и Моулмейна.      3 Патала - название подземного царства нагов и его столицы.      4 Кхурамалин - название мифического моря, в котором живут существа с человеческими телами и с копытами.      5 Дадхималин - название мифического моря, имеющего белый цвет благодаря обилию в нем серебра.      6 Агнималин - название мифического моря, обязанного своим цветом обилию в нем сияющего, как огонь, золота.      7 Куша - Poa Cynosuroides, священная трава, употребляемая при религиозных церемониях.      8 Кушамалин - название мифического моря, цвет которого благодаря находящимся в нем изумрудам похож на цвет травы куша.      9 Наламалин - название мифического моря цвета тростника.      10 Владыка рек - один из эпитетов океана в индийской поэзии.      11 Вадабамукха - "пасть кобылицы", в индийской мифологии пропасть на дне океана, ведущая в подземные миры. В ней пылает подводный огонь в виде пламени с головой лошади, который, согласно одному из мифов, был сыном риши Аурвы и хотел сжечь всю вселенную; но Брахма опустил его на дно океана и разрешил пожирать воду.      12 Здесь перечисляются различные индуистские божества и классы божеств. Адитьи - класс второстепенных божеств, сыновей Адити, число которых в Ведах колебалось от 6 до 7. Позднее их стало 12 и они превратились в олицетворения 12 месяцев года. Рудры - класс 11 божеств бурь. Маруты - боги ветра, спутники Индры. Васу - класс восьми божеств, олицетворяющих силы природы. Сагара - персонифицированный океан.      13 Деви - букв, "богиня"; употребляется как имя ряда богинь, чаще всего жестокой богини Дурги, жены Шивы.            ДЖАТАКА О ТИГРИЦЕ      Наш Владыка еще в прежних рожденьях всей своей сущностью был исполнен безграничной и бескорыстной любви ко всему живому; он жил душою в каждом существе. Поэтому мы должны быть проникнуты величайшею верою во владыку Будду. Вот как повествуется о следующем подвиге, совершенном Владыкой в его прежнем рожденье, подвиге, восхваляемом моим учителем, почитателем трех сокровищ1, достигшим всеобщего высокого уважения своим глубоким изучением добродетели и любви своего учителя - своей высокодобродетельной жизнью. Владыка наш, будучи еще бодхисаттвой, в соответствии со своим высочайшим обетом, осыпал мир излияниями своего сострадания: дарами, добрыми словами, помощью и другими безупречными деяниями, проявлениями своей проникновенной мудрости. Он принял рождение в великом, высоковыдающемся брахманском роде, отличавшемся чистотою жизни вследствие преданности своим религиозным обязанностям. Очищенный надлежащим образом джатакарманом2 и другими священными обрядами, он вырос и благодаря природной живости ума, превосходной помощи в занятиях3, своему высокому рвению к знанию и усердию очень быстро достиг степени учителя в восемнадцати областях знания4 и во всех искусствах, которые соответствовали традициям его благородного рода.      1. Был чтим он брахманами как само священное писанье, а кшатриями - словно царь их5; для народа был он словно бог тысячеглазый6, для тех, кто к знанию стремился,- благодетелем-отцом. Благодаря своей чрезвычайно счастливой судьбе он достиг поразительной славы, почестей и богатства. Но Бодхисаттва, ум которого был погружен в изучение святого закона, познавший отречение от мира, не наслаждался этими благами.      2. Разум его был прежней жизнью просветлен, он видел в наслаждениях земных источник многих зол и потому, покинув [жизнь] домохозяина ашрама7, словно она была болезнью, своим присутствием возвышенность лесистую украсил.      3. И там своею отрешенностью, спокойствием души, столь просветленной мудростью глубокой, он словно наставлял народ, который из привязанности к злым делам утратил добродетели спокойствие.      4. Спокойствие, проникнутое дружеской приязнью ко всему живому, казалось, изливалось из него и находило доступ в сердца зверей лесных; словно отшельники-аскеты, там жили звери хищные, забыв взаимную вражду.      5. Своею жизнью добродетельной, и чистотою чувств, удовлетворенностью, и состраданьем достиг того он, что даже незнакомым людям, живущим в мире, дорог стал, равно как и весь мир был дорог для него.      6. От скромности его желаний зависть была неведома ему: он был свободен от стремлений к наслажденью, выгоде и славе, сердца самих богов склонил он к поклонению и вере.      7. Услышав, что он сделался отшельником-монахом, люди, сердца которых привлекли к нему его высокие достоинства, оставив семьи и родных, к нему стекались и, как спасенья, добивались счастья сделаться его учениками.      8. По мере сил своих учил учеников он поведенью доброму и целомудрию, обузданью чувств своих, средоточению вниманья, удалению от мира, а также углубленным размышлениям о дружелюбии и прочем8. Однажды, когда большинство его учеников, число которых очень возросло, было наставлено им на прекрасную стезю спасения и достигло уже совершенства; когда народ был направлен им на благой путь отречения от мира; когда врата погибели были как бы закрыты и, напротив, путь к блаженству словно превратился в широкую царскую дорогу, Великосущный гулял в сопровождении Аджиты, своего тогдашнего ученика, среди поросших кустарником горных пещер, столь располагающих к созерцанию, желая насладиться существующим порядком вещей.      9. И увидел он в пещере горной тигрицу молодую, которая пришла в изнеможенье полное от мук родильных и двигаться была не в силах.      10. От голода се глаза ввалились, бока запали у нее глубоко; и даже на своих столь маленьких детенышей она смотрела как на пищу.      11. И с жаждой молока ее сосцов к ней приближались дети, доверчиво, без страха, как к матери,- она же, как врагам, грозила им раскатами ужаснейшего рева.      12. Бодхисаттва, увидав ее, как ни был тверд он духом, от сострадания в великой скорби задрожал, как от землетрясения дрожит царь гор9.      13. Какое это чудо, что милосердные душой, способные твердость полную хранить в страданиях великих личных дрожат при виде самых незначительных страданий ближних! И Бодхисаттва, в волненье повторяя слова, тут обратился к своему ученику с такою речью, проникнутой великим состраданьем и проявившей чудесное величие его природы: "Милый! Милый!      14. Смотри, как лишена достоинств всех сансара10! Животное ведь это от голода готово съесть и собственных детей, закон любви тем преступая!      15. Увы! О сколь ужасна себялюбия жестокость, из-за которой даже мать своих детей пожрать готова!      16. Да как же можно воспитать врага такого, как себялюбие, если из-за него мы можем сделать шаг к подобным действиям? Дойди ж скорей и поищи где-нибудь что-либо, чем утолить ей муки голода прежде, чем она успеет погубить своих детей и самое себя. Я в это время постараюсь удержать ее безумного поступка". И тотчас же тот ученик послушно отправился на поиски пищи. А Бодхисаттва, под этим предлогом отослав ученика, так стал размышлять:      17. "Зачем искать мне мяса у кого-нибудь другого, если мое все тело пригодно для этой цели? Удастся ли ему добыть что-либо, от случая зависит, а я возможность потеряю долг исполнить свой. К тому же:      18. Ведь бренно, тленно и бессильно наше тело; оно является источником страданий, оно неблагодарно и всегда нечисто. И кто не рад его употребить на благо ближних, тот не достоин называться мудрым.      19. Мы можем мимо проходить и не заметить ближнего страданий, либо когда привязаны мы слишком к наслажденьям личным, либо когда нет сил помочь. Но не могу я счастлив быть, когда страдает ближний; и, если у меня возможность есть помочь, зачем стою я равнодушно?      20. Когда бы равнодушным я остался к горю даже злодея, погруженного в страдания, меж тем как у меня была б возможность облегчить их, то по свершении такого злодеянья огнем великим бы горело мое сердце, как сухой кустарник!      21. И потому падением с утеса лишу я жизни свое ничтожнейшее тело; и тем от пожирания детей тигрицу я избавлю, а детей - от матери голодной. И более того:      22. Примером будет то для всех, кто жаждет блага мира, и поощреньем пламенным для слабосильных; радостью для тех, кто сам способен на великие жертвы; для благородных сердцем же - призывом увлекательным.      23. Это вызовет уныние огромных полчищ Мары11 и радость светлую у тех, кто добродетель Будды любит; то будет посрамленьем всех погрязнувших в делах своекорыстных, себе несущих гибель себялюбием и вожделеньем.      24. Поднимет это веру приверженцев лучшей колесницы12 и в изумление повергнет тех, кто глумится над самоотверженностью; расчистит путь широкий к небу на радость тем, кто сам стремится к самоотречению.      25. "Когда же я смогу принесть добро какое-либо ближним и телом собственным моим?" - таково страстное мое желанье было; и вот теперь столь близко осуществление его и достиженье совершенной мудрости. К тому же:      26. Если истинно то, что решение мое проистекает не из самолюбия, не из желанья славы, не из стремления достигнуть неба иль земного царства и не из жажды вечного блаженства для себя, а только из стремленья к благу ближних13,      27. То пусть чрез это у меня не иссякает сила в одно и то же время уничтожать страданья мира и счастье давать ему, подобно солнцу, что рассеивает тьму и миру свет дарует!      28. Войду в преданья я и обо мне рассказывать повсюду будут, когда увидят добродетели мои; творить я вечно буду благо миру и к счастию вести его".      29. Решив так, он радости исполнился, что и кончиною своей он может ближним благо принести, и, тело бросив вниз, привел тем в изумленье даже спокойные сердца богов. Шум от падения тела Бодхисаттвы возбудил любопытство и гнев тигрицы, и она, перестав думать об умерщвлении своих детей, стала озираться по сторонам. Увидев бездыханное тело Бодхисаттвы, она быстро подскочила к нему и стала его пожирать. Когда же ученик его, так и вернувшийся без мяса, не видя своего учителя, стал озираться кругом, он увидел бездыханное тело Бодхисаттвы, которое пожирала молодая тигрица. И хотя он был поражен великой горестью и скорбью, однако удивление перед величием необычайного подвига оттеснило эти чувства и выразилось в следующих прекрасных словах, которые как бы сами излились из его души, проникнутой преклонением перед добродетелями учителя:      30. "О сострадание великое к погрязшему в пороках миру! Сколь поразительно Великосущного пренебрежение к благу своему! О твердость добродетельных, достигшая в нем высочайшей степени, разрушившая славу громкую его врагов!      31. Как мягок от природы он и в то же время стоек, любовь, страха лишенная, которой вся основа-добродетель! О сколь высокого почтения достойно его тело, и до того великое своими добродетелями!      32. Как мягок от природы он и в то же время стоек, как земля! Не мог спокойно видеть он страданий ближних! Увы, как ясно видна в этом совершенном блеске его душевной силы моя грубость.      33. Отныне мир оплакивать не должно, нашедший в покровителе таком опору твердую. Теперь Манматха14, верно, вздохи испускает, обеспокоенный боязнью поражения своего! Да преклонимся мы перед этим Великоблаженным, защитником всего живого, исполненным всеобъемлющего сострадания, несравненным, ставшим Бодхисаттвой ради живых существ". Потом он поведал о случившемся своим соученикам.      34. Тогда его ученики, лица которых просияли изумлением пред подвигом его, а также и гандхарвы15, якши16, наги17 и цари богов покрыли землю, на которой кости драгоценные его покоились, венками, украшениями, одеждами, дождем из порошка сандала... Таким образом, еще в прежних своих рождениях. Владыка наш всей своей сущностью был исполнен безграничной и бескорыстной любви ко всему живому; он жил душой в каждом существе. Поэтому мы должны быть проникнуты великой верой во владыку Будду. ["И родившаяся в нас вера во владыку Будду должна в нас пробудить величайшую радость; ибо таким образом мы как должно исправляем свою веру",- с этими словами должно нам предлагать этот рассказ. Точно так же следует с благоговением слушать святой закон, так как он достался нам лишь благодаря свершению сотен трудных подвигов. Также и в проповеди о сострадании должно сказать: "Сострадание, побуждающее нас к деяниям на благо ближних, способно проявить дивное величие нравственной сущности".] 18      __________      Примечания      1 Три сокровища буддизма - Будда, его учение (дхарма) и религиозная община (сангха).      2 Джатакарман - обряд, совершаемый при рождении ребенка и заключающийся в том, что ему трижды смазывают язык топленым маслом, читая при этом соответствующие молитвы.      3 "...Превосходной помощи в занятиях..." - имеется в виду помощь со стороны родителей и лучших наставников.      4 Восемнадцать областей знания включают в себя четыре Веды, шесть Веданг (см. прим. VII, 1), четыре Упаведы, пурины (эпические поэмы космогонического содержания), ятихаса (предания), ньяя (наука о правильном рассуждении) и миманса (философская система, занимающаяся интерпретацией ведического ритуала и текста).      5 Слово брахман, кроме данного в переводе значения "Веды", "священные тексты" также имеет значение "мировая душа, первичная реальность". Таким образом, эту строку можно также перевести: "Он был чтим знатоками брахмана как сам брахман, а царями - как царь [царей]".      6 Бог тысячеглазый - эпитет Индры, бога неба, повелителя грома и молний в индуизме, слившегося в буддизме с Шакрой - владыкой второго божественного мира, называемого Траястринша.      7 Домохозяин ашрама - вторая ступень жизни брахмана, когда он живет в доме, являясь главой семьи и выполняя обычные обязанности брахмана. Согласно установлениям индуизма, жизнь брахмана делилась на четыре ступени, так называемые ашрамы: первая - ученичество, когда брахман изучал Веды и соблюдал обет воздержания, вторая - состояние домохозяина, третья - жизнь отшельника в лесу, посвященная религиозным упражнениям и размышлениям, и четвертая - жизнь странствующего монаха, живущего подаянием, аскета, отрешившегося от всех страстей и привяэанностей.      8 "...О дружелюбии и прочем..." - речь идет о четырех "безграничных, неизмеримых созерцаниях", положительных состояниях психики, называемых также брахмавихара - "высочайшие, божественные состояния, возвышенные настроения", а именно: доброжелательность, дружелюбие, альтруистическая радость, сострадание и беспристрастие, которые достигаются созерцанием и составляют одновременно его содержание. Объектом этих созерцаний являются все живые существа.      9 Царь гор - Сумеру или Меру - мифическая золотая гора, центр мира, от которой расходятся, как лепестки лотоса, мифические континенты (четыре или семь), омываемые соответственно четырьмя или семью мифическими океанами.      10 Сансара - непрерывная цепь перерождений живых существ, источник страдания, от которого, согласно буддизму, можно освободиться, познав истинное учение и достигнув нирваны.      11 Мара - олицетворение греха, соблазна, вожделения, дурных страстей и привязанностсй, дьявол в буддизме; в легендах выступает как мифическое существо, злой дух, мешающий Будде и его последователям идти по пути к просветлению. Войско Мары изображается в легендах как состоящее из десяти частей, каждую из которых Будда обратил в бегство одним из своих совершенных качеств - парамит.      12 Лучшая колесница, или "лучший путь" - путь бодхисаттвы, преисполненного любви и милосердия к страдающему миру, идеал маха-яны, в отличие от узкоэгоистического пути архата, достигающего просветления только ради себя самого, идеала хинаяны (см. также прим. III, 5).      13 "...Из стремленья к благу ближних".- Можно перевести также "достижение высшей цели". Очевидно, автор "Гирлянды джатак" имел в виду оба значения, ибо для бодхисаттвы высшей целью является благо ближних.      14 Манматха - "волнующий душу", один из эпитетов бога любви Камы, слившегося в буддизме с Марой.      15 Гандхарвы - название класса низших божеств, первоначально лесных божеств, позже небесных музыкантов и виночерпиев богов; по буддийской мифологии, они обитают в низшем из шести божественных миров - небе четырех охранителей мира.      16 Якши - полубожества, выступавшие иногда благожелательными, иногда враждебными к людям; индийцы верили, что они могут по желанию принимать любой облик. В буддизме рассматривались как один из классов живых существ, рождение в котором зависит от деяний прошлой жизни; они могут воспринимать учение Будды и достигать нирваны.      17 Наги - "змии", мифические существа, наделенные большой силой и чудесными способностями, обитающие под горой Меру. Их представляли в виде полузмей-полулюдей. Наги играют большую роль в буддийских легендах.      18 В квадратные скобки заключены концовки джатак, являющиеся более поздними добавлениями. Они содержат рассуждения о том, по поводу какого положения буддийской этики морали следует излагать ту или иную джатаку, и являются, очевидно, замечаниями переписчиков.            ДЖАТАКА О ХРАНИТЕЛЕ КАЗНЫ      Высокое уважение, оказываемое за добродетели, которыми в данное время не обладаешь, действует на добродетельных, как укол стрекала. Помня об этом, дОлжно стремиться к накоплению добродетели. Вот как об этом назидательно повествуется. Некогда Бодхисаттва был, как говорят, хранителем казны у одного царя; он был славен своею ученостью, происхождением, скромным поведением, возвышенным образом мыслей и совершенным умом; он честно вел дела, и благодаря прилежному изучению различных областей науки его изящная речь отличалась особенной красотой; он был сострадателен, обладал большим состоянием, и его богатства растекались во все стороны благодаря его щедрым даяниям; за все это он почитался сокровищем среди домохозяев.      1. И от природы праведностью наделенный, ученостью он был украшен и прочими высокими достоинствами, поэтому народ считал его единственно достойным уважения. И вот однажды, когда Великосущный отправился к царю во дворец по какому-то делу, к нему в дом пришла его теща навестить свою дочь. После обычных приветствий они стали беседовать, и вот теща наедине, предварительно осведомившись у своей дочери, супруги Бодхисаттвы, о ее здоровье, стала расспрашивать ее: "Не пренебрегает ли тобою супруг твой, моя доченька? Умеет ли он проявлять к тебе свое внимание? Не мучит ли он тебя дурным обращением?" Дочь, в смущении опустив глаза, тихо промолвила: "Такой, как у него, добродетельный характер и благородное обращение, трудно встретить даже у нищенствующего монаха. Кто же может сравниться с ним?" Ее мать, у которой от старости ослабели слух и память, не поняла как следует эти слова дочери, которые к тому же были произнесены ею от стыдливости тихо и невнятно, и при упоминании о нищенствующем монахе пришла в твердую уверенность, что ее зять стал нищенствующим монахом. Тотчас же она разразилась громкими рыданьями и, охваченная ужаснейшей скорбью, стала причитать и выражать свое соболезнование дочери: "Что это за добродетельный характер и благородное обращение? Да разве добродетельный человек уйдет от мира, оставив на произвол судьбы свою любящую семью? Да зачем ему, наконец, уходить от мира?      2. Он нежен так, прекрасен, молод и от рожденья глубоко привычен к наслажденьям, и государь его высоко ценит - так почему же ум его склонился к жительству в лесу?      3. Не видел от семьи своей он огорчений, и старость красоту его не унесла - так почему же он в одно мгновенье и без боли оставил вдруг свои дом, в котором, как река, богатство льется?      4. Ведь он украшен скромным поведением и мудростью, любовью к добродетели и состраданьем к ближним; каким же образом по отношению к своей семье подобный, легкомысленный, жестокий шаг смог допустить он?      5. Он, столь внимательный к монахам - нищим и брахманам, ко всем, кто состоит под покровительством его, к друзьям, к родным, а также к обездоленному люду; он, видевший свое богатство в чистом, благородном поведенье,- чего же, не достигнув дома, достигнуть хочет он, живя в лесу?      6. Покинув неповинную ни в чем и полную любви супругу, с ним связанную исполненьем долга, как он не видит, что в своей высокой ревности к закону он преступает путь закона сам?      7. Увы, противна мне судьбы жестокость, раз можно преданных родных покинуть или оставить сердцем состраданья путь для исполнения хоть капельки закона!" Тогда супруга Бодхисаттвы, слушая эти жалостные, искренние сетования своей матери по поводу того, что ее супруг оставил мир, по своей женской природе была уязвлена всем сердцем и пришла в сильное волнение; смущение и замешательство отразились на ее лице, и, глубоко потрясенная нахлынувшей скорбью и горем, она, забыв, с чего начался разговор с матерью, решила, что ее супруг сделался нищенствующим монахом, и вот мать, услышав эту ужасную новость, пришла к ней в дом, чтобы ее утешить. Разразившись потоком страшных воплей и рыданий, молодая женщина пришла в совершенное исступление. Услышав об этом, домочадцы и слуги, в свою очередь потрясенные скорбью и горем, подняли страшный крик. Прослышав об этом, соседи, друзья, родственники и свойственники, живущие под его покровительством, брахманы и домохозяева, исполненные глубокой любви к хранителю казны, а также большая часть горожан собрались у его дома.      8. И так как он обычно разделял и радости, и горести людей, то и все люди, словно научившись у него, участниками стали радости его и горя. И вот Бодхисаттва, возвращаясь из царского дворца и приблизившись к своему дому, услышал громкие крики и вопли, которые неслись из дома, и, увидев громадное скопление народа, велел своему слуге пойти и узнать в чем дело. Тот разузнал о случившемся и, вернувшись, сказал ему:      9. "Разнесся слух, что ты, о господин, оставив свой богатый дом, монахом сделался и нищим; о том услышав, из любви к тебе народ сбежался отовсюду". И вот Великосущный был словно пристыжен в своей душе, чистой от природы. Взволнованный и смущенный, он впал в такое раздумье: "О счастье! Какого возвышенного мнения обо мне народ!      10. Когда народ почтил меня таким высоким мнением о добродетелях моих, останусь если я привязанным к домашней жизни, к чему тогда мне мужество мое?      11. Ведь может разойтись молва о склонности моей к порокам, неуважении, презренье к добродетелям, и в силу этого и мненье обо мне средь добродетельных изменится. Ну как же жить мне дальше в положении таком?      12. И посему я действием почту народа веру в добродетели мои, оставив дом, вместилище дурных страстей, из-за любви святой к подвижнической жизни". После этих размышлений Великосущный вернулся и просил снова доложить о себе царю: "Хранитель казны снова хочет видеть государя". Получив разрешение, он, войдя и с надлежащим почтением приветствовав царя, приблизился к нему. "В чем дело?"- обратился к нему царь. Он сказал: "Я хочу оставить мир, и потому да благоволит государь дать мне свое разрешение сделать это". Тогда царь, взволнованный и крайне смущенный, с любовью обратился к нему со следующими словами:      13. "Я жив еще, ты для меня дороже всех друзей, родных... Из-за какого же несчастья ты уходишь в лес? И разве я не в силах устранить несчастье деньгами, либо мудростью житейской, либо великой силою моей?      14. Если нужду испытываешь в деньгах, возьми ты денег у меня; беда ль грозит откуда - ее я отвращу, меня, который с просьбой обращается к тебе, и всю родню покинув, на что другое помышления свои направил и почему ты в лес уходишь?" С такими словами, исполненными теплой любви и глубокого уважения, обратился царь к Великосущному, и тот в ответ на них ласково промолвил:      15. "Откуда может быть беда у тех, кого твоя десница осеняет? Иль о деньгах печальная забота? Поэтому я удаляюсь в лес не от страданий; узнай же то, что побудило к этому меня!      16. Повсюду слух разнесся, государь, что на себя обет великий принял я. Людей большие толпы впали в скорбь, в слезах их лица, поэтому хочу я жить в лесах безлюдных: ведь допускает весь народ возможность, что добродетелью такой я обладаю!" Царь сказал: "Не должен ты нас покидать из-за одних лишь слухов, распространившихся в толпе! Ведь блеск добродетелей, тебе подобных, не возрастает от того, что ты будешь заботиться о толках народа, равно как и не ослабевает, если ты оставит их без внимания.      17. Родившися в воображенье своенравном, молва людская без узды повсюду бродит, и даже тот, кто стал бы близко к сердцу принимать ее, смешон бы был; что ж говорить о том, кто стал бы действовать, сообразуясь с ней?" Бодхисаттва сказал: "Нет, не говори так, великий государь! Разве не должны мы действовать согласно высокому мнению народа о нас? Взгляни, о государь:      18. Ведь если человек достигнет уважения людей и назовут его все "мужем жизни праведной", тогда муж добродетельный не должен ниже славы быть; хотя бы от стыда возьмет пусть на себя он это бремя.      19. Когда предположенье высоких добродетелей в ком-либо себе находит подтвержденье так или иначе, тогда оно сияет яркой славой, в противном случае оно подобно пересохшему колодцу.      20. А ложный слух о добродетелях, растущий без всяких оснований, расстроенный, разрушенный при испытании, разбить способен в прах людскую славу, и лишь с трудом она возникнуть сможет вновь!      21. Поэтому я покидаю и семью и состоянье, которых - корень зол всех - нужно избегать, как черных змей, поднявших в злобе головы; тебе, о государь, не подобает ставить в этом мне преграды!      22. Ты предлагаешь деньги мне; из-за своей признательности и любви обычно так ты поступаешь по отношенью к верным слугам. Но что, однако, мне, мир покидающему, деньги, с благами связанные, с низкими страстями?" Этими словами Великосущный убедил царя и, получив от него разрешение, отправился в лес. И вот друзья, знакомые и покровительствуемые Бодхисаттвой люди, приблизившись к нему, заливались потоками скорбных слез и обнимали его ноги, стараясь его удержать. Некоторые, с мольбой протягивая к нему руки, преграждали ему путь; другие приветливо подходили к нему и, обнимая, старались увести его обратно по направлению к дому. Одни из любви обращались к нему с грубыми словами, понося его один так, другой иначе, другие указывали ему на друзей и родственников, что следует иметь сострадание и к ним. Одни прилагали все усилия, чтоб удержать его, связывая доводы рассудка с учением священного писания, доказывая, что состояние домохозяина - самое святое состояние; другие то описывали трудности жизни в пустыне лесной, то умоляли выполнить до конца лежавшие на нем обязанности, то говорили о сомнительности награды в будущем мире. И вот, глядя на противящихся его оставлению мира, настойчиво старавшихся удержать его от ухода в лесную пустынь, своих друзей, лица которых были залиты слезами, он, несомненно, так думал:      23. "Те, кто друзьями признают себя, когда друг заблуждается, должны подать ему благой совет, хотя бы и жестокий. Таким путем, согласным с праведным законом, идут все добродетельные; еще лучше, если их благой совет к тому же и приятен.      24. Каким же образом в умах их здравых мысль возникла, что дом сей - лучше пустыни лесной, что, ни о чем не думая, стремятся удержать меня от жительства в лесу, как будто бы оно с греховным связано?      25. Умершего, иль умирающего человека, или отпавшего от праведности - таких людей оплакивать нам должно; но почему они оплакивают и меня, живого, но желающего жить в лесу?      26. Если причина скорби их - со мной разлука, то почему бы им не жить в лесу со мною вместе? А если их дома для них милей меня, зачем же расточают они слезы?      27. Допустим, что любовь к семье не позволяет им теперь на путь подвижнический стать; так почему мысль о любви к семье им не являлась в битвах?      28. Их доблесть видел я в годины тяжких испытаний; как будто ясно из потоков слез видна их дружба, к тому ж глубокие имеющая корни; однако здесь она близка к обману: они ведь не идут со мною вместе!      29. Как уваженье к человеку, достойному такого уваженья, когда они стремятся удержать его, их заставляет речь прервать и заливать слезами лица, а головы-склонять в поклонах?      30. Подобным образом любовь должна в них пробудить похвальное решенье оставить мир, чтоб это не было игрой актеров, стыд вызывающей у праведных людей.      31. Найдутся два-три друга непременно у самого порочного, когда его несчастие постигнет; но чрезвычайно трудно друга даже одного найти тому, кто отправляется в лесную пустынь, хотя бы был он добродетелью возвышен.      32. И даже те, кто увлекали меня вперед в сраженьях, опасных от слонов безумных, теперь не оставляют мир, не следуют за мною в лес; да подлинно ли я все тот же и они веете же?      33. Не помню, чтоб по отношенью к ним я совершил дурной поступок, который мог бы стать причиной охлаждения их любви; быть может, поведению друзей причиной то, что, они думают, составит мое счастье?      34. Или отсутствие во мне достоинств тому причина, что в лес за мной не следуют они? В чьей власти разлучить сердца, привязанные добродетелью друг к другу?      35. К чему теряюсь я в догадках праздных, думая о тех, которые не видят пороков явных жизни в доме и пустыни лесной достоинств: ведь очи знания для них закрыты!      36. Они не в состоянии покинуть наслаждения земные - страдания и здесь и в мире том причинен вот теперь они все отвергают жизнь в лесу, тем наслаждениям враждебную, а также и меня! Да сгинет наважденье это!      37. Впоследствии я силою добра, что в пустыни лесной приобрету, в конец соблазны мира сокрушу, которыми теперь друзья мои и люди так одурманены, что их сердца спокойствия не ищут".      38. И после этих размышлений Бодхисаттва, душою укрепившись в решении своем, все предложения друзей, хоть исходили из любви они, решительно отвергнув ласковой, приятной речью, в лесную пустынь удалился. Таким образом, "высокое уважение, оказываемое за добродетели, которыми в данное время не обладаешь, действует на добродетельных, как укол шпоры; помня об этом, должно стремиться к накоплению добродетели". [Вот почему тот добродетельный муж, который за свои добродетели считается нищенствующим монахом или последователем Будды, должен стремиться к тому, чтобы действительно украсить себя прекрасными добродетелями этого состояния. Это же следует приводить, говоря о том, как трудно найти спутника в деле достижения добродетели.]            ДЖАТАКА О ЦАРЕ ШИБИ      Этот благой закон приобретен для нас Владыкой ценою сотен тяжких подвигов, поэтому должно с благоговением слушать его. Вот как об этом назидательно повествуется: некогда наш Владыка, бывший еще Бодхисаттвою, благодаря накопленному и усвоенному им в своей деятельности, длившейся в течение неизмеримо долгого времени, множеству заслуг был царем племени Шиби. Его всегдашнее глубокое почтение к старшим, которое он проявил с самой юности, и высокая благовоспитанность привлекли к нему любовь народа; его ум благодаря своей природной силе был обогащен изучением многих наук; он был исполнен энергии, благоразумия и силы, и счастье во всем сопутствовало ему. Своим народом он правил, как родными детьми.      1. Потоки добродетелей, что соответствуют триаде1, казалось, обитали в нем в соединении радостном и не теряли своего великолепия, хоть их различия могли бы к столкноеньям привести.      2. И счастие, которое является насмешкою для тех, кто высоты достиг путем бесчестным, злым бедствием для глупых и опьяняющим напитком для душевнослабых, поистине там было тем, что этим именем обозначать нам должно.      3. Душою благородной одаренный, состраданья полный и весьма богатый, сей лучший из царей с великим наслаждением взирал на лица нищих, что яркой радостью сияли, когда он их желанья исполнял. И вот этот царь по своей щедрости повелел устроить всюду в городе дома бесплатной раздачи всего необходимого: зерна, всякого добра и разнообразной утвари. И, пролив, подобно облаку Критаюги2, достоинством своим высоким дождь даров, желанья каждого исполнил, чего бы кто ни захотел, с поспешностью дары сопровождая ласковыми словами. Нуждающимся в пище он предоставлял пищу, жаждущим он предлагал питье, иным давал постели, сидения, платья, лакомства и благовония, венки, серебро, золото,- каждому давал то, в чем тот чувствовал нужду. И когда молва о дивной щедрости царя распространилась повсюду, то люди, жившие в самых различных отдаленных концах земли, с великим изумлением и радостью в сердцах, устремились в эту страну.      4. Духовным взором обойдя весь мир, ни в ком не встретивши к себе расположенья, бедняки, сияя радостью, к нему стремились, словно слоны лесные - к озеру большому. Исполненные радости, в надежде на щедрое даяние, отовсюду нищие стекаться стали, и хоть они в своих дорожных запыленных одеждах выглядели непривлекательно, царь,      5. Глаза которого от радости раскрылись широко, встречал их, как друзей своих, вернувшихся издалека, и с удовольствием выслушивал их просьбы, будто радостные вести. Исполнив просьбы же, доволен был он более просивших.      6. Как ветер далеко разносит ароматы, так и молва тех бедняков распространила славу о щедрости его и сбила тем надменность всех других царей, как запах слона, что источает маду, лишает гордости других слонов. И вот однажды тот царь, обходя поочередно один за другим все свои благотворительные заведения и увидев лишь незначительное количество нуждающихся, ибо все уже были удовлетворены, остался недоволен, так как лишен был возможности далее проявлять щедрость...      7. Бедняк-проситель, к нему явившись, свою лишь жажду утолял, а он, просителей встречая, удовлетворенья щедрости своей не получал. Так сильно было в нем стремленье к щедрости, что массой просьб своих они не в состоянье были стремленье это победить. И у царя явилась мысль: "Поистине блаженны те избранные среди праведных, к которым нуждающиеся доверчиво и без стеснения обращаются со своими просьбами, даже если они касаются их тела. Ко мне же нуждающиеся, словно испугавшись суровых слов отказа, приходили лишь с робкими просьбами об имуществе".      8. Узнав о размышленье столь высоковозвышенном царя, проистекавшем из стремления к подаянью, что победило даже любовь естественную к телу своему, сама великая земля, подобно любящей супруге, содрогнулась. Когда же от землетрясенья задрожал сияющий блеском различных сокровищ царь гор - Сумеру, Шакра3, владыка богов - стал размышлять о причине этого. Постигнув, что причиной землетрясенья была лишь высочайшая мысль того царя, он исполнился глубокого, сердечного изумления и подумал:      9. "Да подлинно ли это так? Действительно ли этот царь, чья мысль в стремлении блаженном к жертвам заходит так высоко, с готовностью глубокой жертвовать настолько тверд в решении своем, что может он отдать и тело собственное? Попробую я его испытать!".      И вот однажды царь сидел в собрании в своем приемном зале, окруженный советниками. Когда раздалось обычное приглашение: "Кто из нуждающихся желает чего?"; когда были открыты охранявшиеся казначеями запасы драгоценных камней, золота, серебра, денег; когда раскрыты были сундуки, наполненные разнообразными одеждами; когда было доставлено много прекрасных разнообразных колесниц, в которые были запряжены разные великолепные выезженные животные, и когда нахлынул поток нуждающихся,- Шакра, владыка богов, своей чудесной силою приняв вид старого слепого брахмана, явился перед глазами царя. Взор царя, спокойный, ясный и милостивый, исполненный сострадания и дружелюбия, словно встретил и обнял его. В ответ на вопрос царских слуг: "В чем твоя нужда?" - Шакра-брахман приблизился к царю и после приветствия и благословения обратился к нему с такими словами:      10. "Я стар и слеп, пришел издалека, молю: дай глаз один мне, величайший из царей! Чтоб править миром, о лотосоокий повелитель, тебе достаточно и одного ведь глаза". И Бодхисаттва почувствовал прилив высокой радости: осуществлялось ведь его заветное желанье! Но потом, однако, в нем сомнение возникло: "Действительно ли,-думал он,- сказал брахман эти слова или же мне так послышалось вследствие того, что я многократно представлял себе возможность этого?". И он, всем сердцем жаждавший услышать дорогие слова просьбы о глазе, обратился к просителю-брахману:      11. "Кто научил тебя прийти сюда, о лучший из брахманов, и обратиться с просьбою о глазе? Пословица ведь говорит: "С оком разлука - великая мука". Кто же столь высоко мыслит обо мне?". Тогда, постигнув намерение царя, Шакра, повелитель богов, носивший личину брахмана, сказал так:      12. "То Шакра! Образ Шакры надоумил меня, и я пришел сюда к тебе, чтобы обратиться с просьбою об оке. Пусть не бесплодной будет его вера и моя надежда! О, дай мне око!". Услышав имя Шакры, царь подумал: "Конечно, по воле божества брахман таким путем получит очи себе на радость". И с этой мыслью обратился он к брахману с такою речью, в которой светилась радость:      13. "Твое желание, которым приведен ты был ко мне, исполню, брахман, я. Тебе, просящему один лишь глаз, отдам я оба!      14. И ты с лицом, украшенным, как лотосы, расцветшими очами, иди тогда куда тебе угодно! И все, кто будут на тебя смотреть, как бы качаться будут на сомнения качелях: "Да подлинно ли это он?.. Иль нет?" - Ив радостном потом ответят изумленье: "Да это он, действительно!"". Тогда министры царя, узнав о его решении отдать свои глаза, до глубины души смущенные, взволнованные и опечаленные, обратились к нему с такими словами:      15. "Ты в радостном стремленье к жертвам не заметил, что совершить готов неверный шаг, который нам грозит последствиями злыми. Будь милостив, о государь, не нужно поступать так! Не должен отдавать ты очи!      16. Ты ради одного лишь брахмана пренебрегать не должен нами! О, перестань же жечь огнем глубокой скорби свой народ, тобою к процветанью приведенный!      17. Дари источник процветанья - деньги - всем, блестящие и дорогие камни иль коров; давай им колесницы с упряжками объезженных коней, давай слонов, сияющих красой и силою, могучих в течке!      18. Дари дома, приятные в любое время года, что красотою превосходят облака осенние; дома, в которых раздается звон колец у женщин на ногах, но не давай своих очей, о ты - единственное око мира! И сверх того, великий государь, ты должен принять во внимание следующее:      19. Каким путем глаз одного другому вставить можно? И если б даже сила божества могла то сделать, то разве непременно нужен здесь твой глаз? И далее, о государь:      20. Что пользы бедняку от зренья? Что сможет наблюдать? Чужое счастье? Поэтому ты лучше денег дай ему. О государь, остерегись свершить ты безрассудство!" Тут царь к министрам обратился с такою мягкою увещевающею речью:      21. "Кто скажет "дам" и станет помышлять о том, как бы не дать, тот петлю жадности в душе своей завязывает снова, едва лишь распустив ее.      22. "Я дам!" - кто обещает, а затем решение изменит, от жадности колеблется в своем уме - кто хуже может быть такого человека?      23. Кто укрепит просящего надежду своим "я дам", вину за слово грубого отказа тот никогда не сможет искупить! Что же до вашего соображенья: "Почему бы не исцелиться его глазу силой одной лишь воли богов?",- то я скажу на это:      24. Да разве неизвестно всем, что для осуществления намерений необходимо много средств, и потому судьба, хоть и божественна, нуждается ведь в помощи других! Поэтому вы не должны стараться отклонить меня от моей решимости к великой жертве!". Министры сказали: "О государь! Благоволи дать ему денег, хлеба и драгоценных камней, но никак не свое око - таков наш совет. Ведь этим мы не увлекаем государя на неправый путь!". Царь сказал:      25. "Должно давать лишь то, что просят. Какая радость получить, что не желаешь? К чему вода тому, кого уносят волны? Вот почему я дам ту вещь, которую он просит". Тогда первый министр, который пользовался особой любовью и доверием царя, побуждаемый глубокою любовью, обратился к нему с такими словами, пренебрегая даже соблюдением должного почтения: "О, не делай этого, государь!      26. Есть царство у тебя, которое своим благополучьем может поспорить с царством Шакры, которое приобрести лишь созерцанием и подвигом тяжелым можно; им обладая, ты достигнуть можешь, свершивши сотни жертв, и славы, и небес; а ты теперь пренебрегаешь тем, что есть, и хочешь очи сам отдать свои. С какой же целью, почему? Как можно поступать так?      27. Своими жертвами достиг ты места среди богов, своею славою сияешь всюду! Смотри же, на ногах твоих ведь виден отблеск сияющих корон других царей! Чего еще стремишься ты достигнуть, когда даешь свои глаза?". И царь обратился к министру с такой ласковой речью:      28. "Я этим не стремлюсь достичь владычества над всей землей, ни неба, ни конечного спасения, ни славы: спасти весь мир - единственная цель моя. Напрасной да не будет мука мольбы его, которую он обратил ко мне". После этого царь велел вынуть глаза. Когда осторожно и согласно указаниям врачебной науки был вынут совершенно невредимым один глаз, чарующая прелесть которого напоминала лепесток голубого лотоса, он с величайшей радостью от дал его просившему. Тогда Шакра, владыка богов, сотворил своею чудесною силою так, что царь со всеми окружающими увидел, как его глаз вошел в глазную впадину. Сердце царя когда он увидел, что его око расцвело у выпросившего его слепца, наполнилось величайшей радостью, и он отдал ему также и другое око.      29. Когда царь отдал очи, лицо его подобным стало пруду, лишившемуся лотосов. Но горожане радости его не разделяли. Брахман же смотрел совсем здоровыми очами.      30. Повсюду во дворце и в городе его земля орошена была слезами скорби. А Шакра изумленья преисполнился и радости высокой, увидев, как тверд, неколебим был царь в своем стремленье к совершенной мудрости. И сердце Шакры было полно изумления, и он размышлял так:      31. "О стойкость! О доброта! Высокое стремленье к благу всех живых! Хоть этот подвиг был перед моими же очами совершен, с трудом в него поверить можно! Поэтому сей муж столь дивной доброты не должен долго терпеть страдания, я постараюсь вернуть ему глаза, указав средство для этого". И вот, когда постепенно зажили раны на месте глаз царя, значительно ослабела и перестала чувствоваться скорбь крестьян, горожан и обитателей дворца, царь, в стремлении к полнейшему уединению, сидел однажды, скрестив ноги, в своем загородном парке на берегу заросшего лотосами пруда, окруженного чудеснейшими деревьями, склонившимися под тяжестью цветов; приятный ветерок навевал прохладу и нес нежное благоуханье; рой пчел наполнял воздух однообразным жужжанием. И перед царем предстал Шакра, владыка богов. На вопрос царя: "Кто это?"-он сказал:      32. "Я - Шакра, владыка богов, я пришел к тебе". Царь сказал: "Добро пожаловать. Благоволи сказать, что тебе угодно".- Встреченный таким приветствием, Шакра снова обратился к царю:      33. "О царь, святой мудрец, дар выбирай себе! Скажи, чего ты хочешь". Но царь, привыкший расточать дары и не вступавший никогда на скорбный путь печальных просьб, с удивлением и достоинством сказал:      34. "Богатства велики мои, и армии огромны и сильны, но из-за слепоты теперь хочу, чтоб смерть пришла моя.      35. Исполнил я желанья всех, кто с просьбой обращался, и теперь, когда не вижу я ни лиц, ни их очей, открывшихся широко от радости, веселья,- теперь желанна смерть мне, Индра!". Шакра сказал: "Оставь, оставь свое намерение! Ведь лишь истинно добродетельные люди достигают такого состояния, как твое. Я снова обращаюсь к тебе с вопросом:      36. Ведь в это состоянье приведен ты теми, кто обращался с просьбой. Так почему же и теперь твое привязано к ним сердце? Скажи же слово. Не надо скрытничать, ты можешь встать на путь другой, оставив это состоянье". Царь сказал: "Почему ты настойчиво заставляешь меня хвастаться? Однако да услышит богов владыка!      37. Если и прежде и теперь еще молящие слова просителей приятны мне всегда, как будто бы слова благословенья, то пусть одно мне око возвратится!". Едва успел царь промолвить эти слова, как силою его врожденной постоянной правдивости и множества накопленных высоких заслуг у него явилось одно око, как прекрасный лепесток лотоса, со зрачком, подобным кусочку сапфира. Радуясь всем сердцем такому чудесному появлению одного глаза, царь снова обратился к Шакре:      38. "Тому, кто у меня просил одно лишь око, я с радостью отдал сам оба; и если правда, что в моей душе одно высокое лишь было ликование и радость, то пусть же явится другое око у меня!". Едва лишь успел царь произнести это, как появилось у него, словно соперничая с первым, и другое око.      39. Тогда земля и горы задрожали, и, выступив из берегов, повсюду океан разлился, и низкими, приятными тонами звучали в небесах литавры небожителей.      40. И дивная небес краса вокруг сияла безмятежной лаской, блистало солнце ярко, словно осенью; с небес посыпались различные цветы, окрашенные порошком сандала, что в воздухе носился.      41. Сбежались небожители туда с раскрытыми от изумления очами, за ними ганы4 и апсары5; подул приятный, нежный ветерок; в сердцах всего живого радость расцвела.      42. Со всех сторон послышались прекрасные напевы, с восторгом восхвалявшие высокий подвиг тот царя. Так гимны воспевали толпы существ могучих, полных радости и изумленья:      43. "О благородство! Состраданья глубина! Смотрите, чистотой какой его душа сияет! О дух, столь безразличный к личным наслажденьям! Хвала тебе, возвышенная стойкость, мужество!      44. Поистине нашел весь мир в тебе надежную защиту, когда твой чудный лотос-глаз, вновь пробужденный, засиял! О, никогда не могут быть напрасны великие сокровища святых заслуг: в конце всего святая праведность великую победу одержала!" И Шакра повторял, выражая свое одобрение: "Прекрасно, как прекрасно!". Потом он снова обратился к царю:      45. "Нам не осталась неизвестной чистая твоя душа, и потому, о царь, тебе я очи возвратил твои.      46. Они дадут тебе неразрушимую способность видеть все вокруг на сотню йоджан6, хотя бы скрытое горами". Сказав так, Шакра тотчас же исчез. После этого Бодхисаттва, сопровождаемый приближенными, глаза которых, широко раскрытые от удивления, преисполнившего их сердца, с трудом могли мигать, привлекая взоры горожан, прославляемый и благословляемый брахманами, вступил в столицу, сиявшую великим торжеством, разукрашенную разноцветными флагами и развевающимися знаменами. И, воссев на трон в зале, куда явились для выражения своей преданности главный министр, брахманы и старейшины горожан и селян, стал проповедовать святой закон, приводя в пример то, что случилось с ним:      47. "Кто в мире будет медлить своим богатством просьбы бедняков удовлетворить, увидев, как заслугой щедрости своей я получил чудесной силой наделенные глаза?      48. На сотню йоджан все вокруг, и даже то, что скрыто за горами, я вижу всюду ясно, как будто это предо мною.      49. Какой путь к счастью может лучше быть, чем щедрости, рожденной состраданьем к ближним и скромностью, если, отдав человеческие очи, я здесь еще смог получить чудесные глаза?      50. Шибийцы! Зная это, используйте свои богатства на даянья и получайте этим наслажденья - ведь это лучший путь и к счастию, и к славе как здесь, так и в грядущем мире.      51. Богатств единственная ценность, хотя бы и ничтожных, в том, что стремящийся ко благу мира отдать их может: ведь то, что отдается, обращается в сокровище, а что не отдается, тому один конец - уничтоженье"7. Таким образом, "этот благой закон добыт для нас Владыкою ценою сотен тяжких подвигов", и потому должно с благоговением слушать его.            ДЖАТАКА О ЧАШЕ      Употребление опьяняющих напитков есть ужасное зло, влекущее за собою много грехов. Помня об этом, добрые должны поэтому и других удерживать от их употребления, а тем более воздерживаться от них сами. Вот как об этом назидательно повествуется. Некогда Бодхисаттва, сердце которого было проникнуто величайшим состраданием, который всегда всей душой стремился делать добро, доставлять удовольствие ближним, проявляя свои чистые стремления щедростью, смирением, самообузданием и тому подобными свойствами, был, как рассказывают, Шакрой, повелителем богов. И хоть у него было вволю чудеснейших небесных предметов для наслаждения, однако, по своему глубочайшему состраданию, он с неослабевающим напряжением стремился к деятельности на благо мира.      1. Обычно человек, вкусив пьянящего напитка счастья, даже о благе собственном не думает; но он, не опьяняясь и великим счастьем повелителя богов, всегда стремился к благу ближних.      2. В нем, как к родне своей, жило расположенье к существам, измученным бесчисленными тяжкими несчастьями; и, опираясь на постоянство и на знание своей природы, не забывал творить он благо ближним. И вот однажды Великосущный, озирая человеческий мир своим оком, проникнутым глубоким состраданием и дружелюбием, великим, как и его природа, увидел царя по имени Сарвамитра, который, опустившись от общения с дурными друзьями, предавался употреблению опьяняющих напитков сам, а за ним и весь его народ - горожане и селяне. Поняв, что царь не считал это грехом, и, сознавая великую греховность употребления опьяняющих напитков, Великосущный был в глубине сердца поражен великим состраданием и впал в такие размышления: "Увы, какая злая беда обрушилась на людей!      3. Вино вначале сладко н этим отвлекает тех, кто грех в нем видеть неспособен, от высшего блаженства, подобно восхитительному ложному пути. Так что же мне делать в данном случае? А, я нашел!      4. Есть общее всем правило, что по своей природе народ стремится подражать стоящим выше; то зная, можно излечить царя: ведь он - источник и добра и зла народа!". Приняв такое решение, Великосущный своей чудесной силою принял величественный образ брахмана; его лик был цвета расплавленного золота; его волосы были спутаны и заплетены в косу, что придавало ему суровый вид; на нем было платье из мочалы и грубой кожи; в левой руке у него была умеренных размеров чаша, наполненная сурой1,- в таком виде предстал он, стоя в воздухе, перед царем Сарвамитрой, сидевшим в зале собраний со своими друзьями в то время, когда начались разговоры, какие обычно предшествуют питью суры, асавы, сидху, майреи2 и меда. Все присутствовавшие, исполненные изумления и глубокого почтения, поднялись и, благоговейно сложив руки, выразили ему свое почтение. Он же обратился к ним, издавая глухой гром, как дождевая туча, насыщенная водой, и сказал:      5. "Вот чаша полная! Вокруг нее цветов гирлянда улыбается; единственная это чаша, всех чаш венец! Кто хочет эту чашу у меня купить?      6. Она в оправе словно, и обвила ее цветов гирлянда, которую, как бы шутя, колышет ветер; побегами прекрасными украшена она! Кто же из вас купить хотел бы эту чашу?". Тогда царь, любопытство которого возросло от изумления, с глубочайшим почтением взирая на Бодхисаттву, смиренно обратился к нему с такими словами:      7. "Сияньем ты подобен солнцу восходящему, а прелестью - луне, своим же видом кажешься одним из муки; благо-воли сказать нам, под каким ты именем известен в мире; блеск качеств дивных заставляет нас в догадках о тебе теряться". Шакра сказал:      8. "Кто я, узнаешь ты потом; теперь же постарайся купить вот эту чашу, коль не страшишься мук в загробном мире и тяжких в этом мире бед". Царь сказал: "О господин! Свою продажу начинаешь ты невиданным мной прежде способом!      9. Изображение достоинств и сокрытие всех недостатков - вот в чем обычный в мире способ свои товары продавать.      10. Как ты же, поступают все подобные тебе, которые боятся и чуждаются неправды; ведь добрые и в крайней находясь нужде, оставить правду не хотят. И Поведай, высокоблаженный, что наполняет эту чашу и что тебе подобный хотел бы получить от нас в обмен?". Шакра сказал: "Узнай, великий царь.      12. Нет, не водою, тучею пролитой, наполнена она и не водой из мест священных омовений; не мед здесь ароматный, собранный с тычинок лотоса, не масло чудное, не молоко, что цветом - как лучи луны, в безоблачную ночь ласкающей роскошно распустившиеся лотоса цветы! Послушай ты о силе зелья, что наполняет эту чашу.      13. Кто выпьет это, тот, пораженный опьянением греховным, сознание утратит и, двигаясь, на ровном месте даже будет падать; не станет различать, что можно есть и что нельзя, и насладится всем. Вот чем наполнена вся до краев постыднейшая чаша! Ты покупай, она ведь продается!      14. Лишившийся рассудка человек, питьем из чаши опьяненный, уж действует без всяких размышлений,- как бык тупой и неразумный, дает возможность он врагам смеяться над собой! Способен он пуститься в пляс перед собраньем многолюдным, играя, как на бубне, на губах. Достойно купленным быть вами то, что в этой чаше,- отвратительное зелье!      15. Упившись им, привычную оставят даже всю душевную стыдливость люди и, как ниргрантхи3, развязав стеснительные узы платья, прогуливаться медленно пойдут по улицам, где сборище народа,- вот это зелье в чаше купить я предлагаю вам!      16. Упившись им и осквернившись выблеванной пищей, сознания лишившись, люди на улицах главнейших прямо спят, и без боязни псы им лижут лица - вот зелье, налитое в эту чашу. Прекраснейший напиток этот продается!      17. Им насладившись, в опьяненье даже женщина способна оковы наложить и на родителей своих; способна ставить ни во что супруга, хотя б он, как Кубера, был богат; так вот какое зелье скрыто в этой чаше!      18. Упившись им, сознание разрушив хмелем, роды Вришни и Андхака4, забывши родственные чувства, друг друга начали дубинками разить: ведь зелье то, что в этой чаше, всех ума лишает.      19. Высокоблагородные, великим счастием блиставшие когда-то роды, пристрастившися к нему, погибли. Смотрите: вот оно - родов губитель богатейших, вот в этой чаше налито оно и продается.      20. Здесь в чаше то, что разрушает разум: упившись этим, во власти демонов как будто человек бывает; тупеет взгляд его, становится тяжелым; утрачивает сдержанность язык; рыдает он, а после вдруг хохочет. О, несомненно, человек такой заслуживает общего презренья!      21. И даже пожилые люди, напитком этим помутив сознание свое, не могут удержаться на пути, ведущему ко благу; они бросают безрассудно ненужные, поспешные слава. И вот такой напиток в чаше продается мной, о царь! Ты эту чашу можешь взять, наполненную зельем.      22. По чьей вине когда-то боги древние, став беззаботными, из-за царя богов утратили высокое блаженство, и в поисках спасенья они все утонули в океане - вот эта чаша чем полна! Возьмите!      23. Благодаря ему неправду можно говорить нам столь же смело, как и правду; творить постыдное с такою ж радостью, как и достойное хвалы; дурное добрым находить и ложь считать за правду. Поистине, оно есть воплощение проклятья - вот что содержит эта чаша!      24. Купи же у меня сию родительницу зла, несчастье воплощенное, вместилище пороков, безумия науку, единственный и совершеннейший путь в ад,- ту, что ввергает разум в мрак ужасный.      25. Благодаря чему, рассудка лишены, не думают о участии, о будущем, становятся способными убить отца и мать или отшельника-аскета; возьми же, царь, купи ты у меня напиток этот!      26. Таков хмельной напиток этот, который в мире столь известен под названием сура, о государь богоподобный; в ком нет привязанности к добродетели, тот должен постараться приобрести его.      27. Им наслаждаясь, привыкают к дурному поведенью люди и через это в ужасную пучину ада попадают, иль в состояние животного, иль в бедственное состоянье претов5. Ну кто ж решился бы взглянуть хоть на него.      28. Ведь даже легкое возмездье за питье хмельных напитков губит разум и добрые задатки тех, кто человека путь проходит6, а далее за это люди попадают в ад Авичи7, пылающий огнем жестоким, или же в мир предков, иль в состояние животного дурного.      29. На жизнь прекрасную оно нам не дает смотреть и славу добрую насильственно порочит, уничтожает стыд и оскверняет разум. Как видишь, это зелье все добродетели, что существуют, губит; так как же можешь ты еще сегодня пить хмельное, государь?". И вот царь, уразумев благодаря хватающим за сердце убедительным словам Бодхисаттвы всю греховность употребления хмельных напитков и почувствовав отвращение ко всему хмельному, обратился к Шакре с такою речью:      30. "Ты говорил, как любящий отец сказать бы мог, за преданность и скромность награждая, иль как отшельник, знающий дела благие и греховные,- так ты, желая мне добра, прекрасное прочел мне поученье - за это постараюсь я почтить тебя, как должно, делом! Благоволи же, о господин, в благодарность за свои дивные слова принять от нас это выражение почтения:      31. Дарю тебе пять лучших деревень и сто рабынь, пятьсот коров и десять колесниц, прекрасными конями запряженные, ведь ты учитель мой, добра ты провозвестник! Если же угодно, чтобы я сделал еще что-нибудь сверх этого, то да благоволит господин лишь приказать мне, и получит он больше этого". Шакра сказал:      32. "Мне не нужны твои прекрасные деревни со всеми прочими дарами: узнай во мне богов владыку, царь. А провозвестника добра почтить ты должен тем, что внемлешь ты его словам и им последуешь отныне!      33. Ведь это - славы путь и счастья, а в жизни будущей - отрада различнейших высоких наслаждений; поэтому, оставивши свое пристрастие к хмельным напиткам и опираясь на святой закон, ты насладишься царствием моим!". Промолвив так, Шакра тотчас исчез. Царь же вместе со своими подданными - горожанами и селянами - прекратил употребление хмельных напитков. Таким образом, "употребление опьяняющих напитков есть ужасное зло, влекущее за собой много грехов. Помня об этом, добрые должны поэтому и других удерживать от их употребления, а тем более воздерживаться от них сами". [Это же следует рассказать, повествуя о Татхагате, предпослав рассказу слова: "Таким образом, даже и в своих прежних рождениях Великосущный стремился к благу мира".]      __________      Примечания:      1. Сура - хмельной напиток.      2 Асава, сидху, майрея - названия различных опьяняющих напитков.      3 Ниргрантха - букв, "отрешившийся от уз". В буддийской литературе это слово часто употребляется как презрительное наименование джайнских монахов, особенно принадлежащих к секте дигамбаров ("одетые странами света"), ходивших обнаженными.      4 Вришни, Андхака - названия двух родов, часто упоминаемых вместе. Легенда о междоусобице в роде Вришни изложена я Махабхарате.      3 Здесь перечисляются три дурных состояния (дургати), в которых человек рождается за греховные деяния, совершенные в прошлых рождениях: пребывающим в аду, в состоянии животного и в состоянии призрака - преты. В индуистской мифологии прета - злое существо, дух мертвеца, потомки которого не совершают обрядов почитания предков. В буддийских легендах преты описываются как существа с огромными животами и крошечными ртами, обреченные страдать от голода и жажды. Хорошими состояниями являются рождение в мире людей и в мире богов.      6 "... Кто человека путь проходит..." - т. е. кто рождается в состоянии человека.      7 Авичи - название самого ужасного из адов буддизма, пылающего языками пламени, расположенного в самом низшем месте вселенной.      8 Мир предков - мир праотцов, питаров. В буддизме питар является синонимом слова "прета".            ДЖАТАКА О ЧУДДАБОДХИ      Гнева обузданием врагов смиряем мы и возбуждаем их - противным. Вот как об этом назидательно повествуется. Однажды великосущный Бодхисаттва принял в сем мире рождение в одном великом брахманском роде, который широко прославился благодаря величию своих упражнений в добродетели, обладал значительным богатством, был уважаем царем и любим богами. С течением времени он вырос, над ним были исполнены священные обряды, и вследствие постоянного упражнения в добродетели учения его имя скоро стало славно на собраниях ученых мужей.      1. Ученых слава на собраниях ученых расцветает, как сокровищ слава средь знатоков сокровищ, а героев слава - в битвах. Благодаря знакомству с отречением от мира, проникновенному познанию закона, приобретенному в предшествовавших рождениях, и уму, просветленному мудростью, эта великая душа не находила услады в доме. И вот он покинул земные блага за тьму вражды, раздоров, тщеславия и мерзости, за их зависимость от царя, воров, воды, огня и неприятных родственников, за то, что они вызывали в нем неудовлетворенность и были преисполнены многочисленных грехов, отбросил их из любви к душе своей, как пищу, к которой примешан яд. Отказавшись от красоты волос своих и бороды и облачившись в выцветшее желтое платье, он отбросил обольщение домашней одежды и обратился к свету обетов и установлений отшельнической жизни. Из преданной любви к нему его супруга обрезала волосы и без всяких украшений на теле, украшенная только сиянием естественной прелести и добродетелей своих, облекшись в желтое платье, собралась отправиться за ним в пустынь. И Бодхисаттва, видя ее намерение - последовать за ним для отшельнической жизни и зная несоответствие нежности женщины с пребыванием в лесной пустыни, сказал ей: "Милая, ты преданности глубину уж проявила, поэтому оставь свое намерение последовать за мной. Тебе приличествует жить там, где обитают отшельницы другие. Ведь жительство в лесу сопряжено с трудом великим. Смотри:      2. На кладбищах, в заброшенных домах, в горах, в лесах, зверями дикими кишащих, отшельники, лишенные приюта, после захода солнца где придется на ночь остаются.      3. И, к созерцанию стремясь, обычно в одиночестве они живут; даже от вида женщин их сердца отвращены; поэтому ты помыслы направь на возвращенье. Что пользы для тебя от сих скитаний?" Она, принявшая твердое решение последовать за ним, со слезами, выступившими на глазах, сказала ему приблизительно следующее:      4. "О, если б мысль возникла у меня, что я устану от счастия тебя сопровождать, то разве я тогда б себе страданья причиняла и неприятное тебе, скажи?      5. Но так как я не в состоянье жить, тебя лишившись, ты должен мне простить, что не исполню повеление твое". Дважды, трижды он обращался к ней с такими речами, и, когда она все же не захотела возвратиться, Бодхисаттва молчаливо допустил ее следовать за собой. Сопровождаемый ею, как чакравака своей чакравакой, он проходил деревни, города, селения. Однажды в какой-то уединенной восхитительной лесной местности, украшенной чудными зарослями различных деревьев с густою тенью, как бы ласкаемой проглядывавшими кое-где лучами солнца, нежными, как лучи луны, и где поверхность земли была покрыта пыльцою различных цветов, он после полудня предавался созерцанью. Вечером, выйдя из глубокого сосредоточения мысли, он стал сшивать лохмотья одежды. И отшельница невдалеке от него, украшая собою подножие дерева, словно божество, блистая своей красотой, предавалась созерцанию, сосредоточивая внимание, как он ее учил. И тамошний царь, посещая рощи, украшенные пышно разросшимися побегами, рожденными весною, наполненные жужжаньем пчел, роями носившихся в воздухе, оглашавшиеся радостными криками кукушек, изобиловавшие чарующими водоемами, украшенными смеющимися цветами лотосов и водяных лилий, освежавшиеся приятным ветерком, напоенным ароматом и благоуханием различных цветов, прибыл в эту местность.      6-7. Леса там доставляли радость сердцу. Они чудеснейшим ковром цветов блистали, что выткала для них красавица-весна, там раздавались крики громкие павлинов и самцов кукушек, поверхность водоемов цветами лотосов усыпана была, и на лужайках пробивалась нежная трава, и слышалось жужжанье опьяненных пчел в местах веселых игр любовных. И царь, почтительно приблизившись к Бодхисатгве, после взаимных приветствий сел возле него в стороне. Увидев ту прелестную отшельницу, он, с сердцем, пораженным ее дивной красотой, подумал: "Это, должно быть, последовательница его во святом законе" - и по своей легкомысленной натуре стал размышлять о способе похитить ее.      8. Он слышал о могуществе подвижников, в пламени гнева сжигающих проклятьями, и потому, хоть страсть ослабила в нем твердые устои, он не осмелился неуваженье проявить. У царя явилась мысль: "Нужно узнать могущество его подвижничества, тогда и можно поступить надлежащим образом, но не иначе. Если его сердце доступно для страсти к этой женщине, то, очевидно, в нем нет силы подвигов, а если он свободен от страсти и мало внимателен к ней, то в нем должна быть эта великая сила подвигов". Поразмыслив так, царь, стремясь узнать силу подвигов Бодхисаттвы, словно желая ему добра, обратился к нему с такими словами: "Послушай-ка, отшельник, в этом мире немало есть коварных насильников; не следует тебе жить в этих глухих лесах с этой твоей прекрасной последовательницею во святом законе. Если кто-нибудь забудется по отношению к ней, то, несомненно, и тебя будут осуждать. Подумай:      9. Ведь если кто-нибудь в такой пустыне, презрев святой закон, а вместе с ним тебя, столь обессиленного подвигами, насильно бы ее увел, что оставалось бы тебе, кроме печали?      10. Предавшись гневу и терзаясь сердцем, поправ святой закон, ты погубил бы славу. Так лучше пусть она живет среди людей; к чему подвижникам соседство женщин?" Бодхисаттва сказал: "Правду сказал государь! Однако же следует тебе услышать, что я сделал бы при таких обстоятельствах.      11. Кто явится противником моим в приливе наглости или по глупости, тот несомненно, пока я жив, уйти не сможет, как пыль от облака, поток воды несущего". И царь подумал: "Он очень внимателен к женщине и, значит, лишен силы подвигов", и, презирая Великосущного, он, не боясь опасности с его стороны и находясь во власти любовной страсти, приказал слугам, назначенным надзирать за женщинами: "Идите и уведите эту отшельницу в мой дворец". Услышав это, отшельница, словно настигаемая хищным зверем лесная лань, с выражением страха и смущения на изменившемся лице, с глазами, затуманенными слезами, прерывающимся от муки голосом пролепетала такие слова:      12. "Для мира, пораженного страданьем, прибежище, отец.- земли владыка; кому ж он сам несчастие несет, кого тот призовет себе на помощь?      13. Увы! Покинули уж должности свои хранители миров, или их больше нет, или они во власти смерти, так как спасти несчастных не стремятся? Да и святой закон, я думаю, теперь лишь звук пустой!      14. Да что богам до этого, когда владыка, не тронутый моей судьбой, хранит молчанье; а следует ведь и чужого даже защитить, когда элодеи с ним обращаются жестоко.      15. "Погибни!" - если бы такой проклятья молнией коснулся он скалы, то от ее твердыни остались бы одни воспоминанья; а между тем молчит он, хоть оказалась я в таком ужасном состоянье. Вот до чего я дожила, несчастная!      16. Или плохая если я, не стала разве более достойной состраданья, в подобное несчастье впав? Да разве сострадательное отношенье к страждущим не путь подвижников святых?      17. Я опасаюсь, что даже и теперь в твоей душе живет воспоминание о том, что не вернулась я, хоть ты и отсылал меня обратно, что даже неприятным для тебя путем хотелось мне приятного достигнуть. Увы, за то мне каково теперь!" И вот отшельницу, которой оставалось только рыдать и изливаться в таких жалостных сетованиях, люди царя, по его приказанию, посадив на колесницу, увезли во дворец на глазах Великосущного. Бодхисатгва же, подавив силу гнева силою своего спокойного размышления, так же как и прежде невозмутимо и с ясной душой сшивал свои лохмотья. И царь сказал ему:      18. "Негодованием и гневом были полны слова, проникнутые силой, которые ты громко произнес. Теперь же, видя, как уводят ту прекрасноликую, бессильем опечаленный, спокойствие хранишь?      19. Так покажи же рук своих великий гнев или могущество, накопленное подвигами! Ведь тот, кто, сил своих предела не учтя, без основания что-либо обещает, тот более сиять не может!" Бодхисатгва сказал: "Знай, великий царь, что не напрасно даю я обещанья!      20. Кто в этом случае противником мне был, как ни старался он, не получил свободы от меня, и силой я привел его к спокойствию; поэтому я не напрасно обещал". И царь, почувствовав глубокое уваженье к добродетели подвижника, вызванное спокойствием, свидетельствовавшим о поразительной твердости Бодхисаттвы, впал в раздумье: "Так говоря, этот брахман мыслил что-то другое; и мы по незнанию опрометчиво допустили ошибку". Размышляя так, он обратился к Бодхисаттве:      21. "Но кто другой был твой противник, который всем стараньям вопреки не скрылся от тебя, как не уходит пыль, поднявшись вверх, от тучи? Кто приведен к спокойствию тобой?" Бодхисатгва сказал: "Слушай, великий царь.      22. Когда родится он-мешает видеть, коль не родится - видят хорошо, и мной он не был выпущен; то - гнев, своих носителей губящий.      23. Тот, чье рожденье доставляет радость зла жаждущим, мной не был выпущен; то - гнев, врагов веселье!      24. При появлении которого и дело доброе не начинается, тот, слепоту несущий, гнев, о царь, я угасил!      25. Им побежденные теряют счастье и даже благо, достигнутое раньше. Тот гнев, жестокому чудовищу подобный, уже рождавшийся во мне, я сокрушил вконец.      26. Как из сухого дерева, которое мы трем, огонь является ему на гибель, подобным образом от ложных представлений в душе у нас ей на погибель гнев родится.      27. И кто не угашает сердца пламя - свой гнев, когда он запылает, как огонь,- того исчезнет слава вместе с мыслью, что недостоин он, как лотосов ночных подруга, Луна сияющая, на рассвете исчезает.      23. Как на врага на гнев кто смотрит, дурного поведения других не замечая, того и слава, несомненно, расцветет, как месяца растущего краса. А вот еще и другой великий недостаток гнева:      29. Не блещет он и украшеньями осыпанный: ведь гнева пламя уносит красоты сиянье, и в сердце, гнева острою стрелой пронзенном, страдание мы видим, хотя бы этот человек покоился на драгоценном ложе.      30. Забыв благоприятную для счастья сторону, от гнева человек идет путем неправым, лишаясь через то награды - славы, подобно месяцу, который в темной половине свою красу теряет.      31. Or гнева он бросается в погибельную пропасть, хоть удержать его пытаются друзья; обычно в глупую вражду вступает: ведь ослабевший разумом не различает, где добро, где зло.      32. И в гневе отдаваясь злым деяньям, оплакивает их средь бедствий сотни лет. Что больше этого враги могли бы сделать, хотя бы, злобой возбужденные, стремились причинить жестокий вред?      33. Наш гнев - враг внутренний, я знаю это. Какой же муж захочет выносить распространенье наглости его?      34. Поэтому не выпустил я гнев, хотя он бьется в сердце; как можно просмотреть врага, который вред такой приносит". И царь, умиленный душою этим дивным, проникнутым высоким спокойствием, хватающим за сердце словом, сказал:      35. "Достойна твоего спокойствия великого такая речь! Зачем быть многословным? Я обманулся, не поняв тебя!" Воздав ему таким образом хвалу и приблизившись к нему, он пал к его ногам и признался в своем грехе. И, попросив прощения у отшельницы, он отпустил ее; себя же самого предложил Бодхисаттве в слуги. Таким-то образом, "гнева обузданием врагов смиряем мы и возбуждаем их - противным"; помня об этом, следует прилагать усилия к преодолению гнева. ["Так беззлобием смиряют злобу и благодаря самообладанью злоба не разрастается; так укротивший гнев действует обоим на пользу". В применении к таким и им подобным сутрам, предназначенным для восхваления терпения, должно рассказывать это; также в проповеди о греховности гнева и о величии Татхагаты.]            ДЖАТАКА О ШАКРЕ      Ни несчастье, ни высочайший блеск могущества не ослабляют сострадания великосущных. Вот как об этой назидательно повествуется. Некогда Бодхисаттва, упражнявшийся в течение долгого времени в святых подвигах и во всей своей сущности проникнутый щедростью, смирением, самообузданием и состраданием, направлявший все свои дивные действия на благо ближних, явился в виде Шакры, владыки богов.      1. Великолепие богов владыки особым блеском засияло благодаря соединению с Великосущным; величие его еще пышнее расцвело - так месяца сиянье еще ярче освещает палаты, сверкающие свежей известью побелки.      2. Но блеск величия его, из-за которого сыны Дити1 грудью ополчились против стремительных слонов диннага2 с их бивнями, подобными пестам, - величье то, хоть осененное блаженства полнотой и счастием высоким, высокомерием не запятнало его сердце. Не будучи в состоянии вынести его дивное величие и высочайшую славу, наполнявшую все миры и достигнутую им надлежащим управлением небом и землей, полчища дайтьев выступили войной против него с огромным войском из слонов, колесниц, конницы и пехоты. И было это войско еще страшнее от своего вооружения, которым оно гордилось; оно издавало такой ужасный шум, как будто океан бушевал во время бури; так ослепительно оно сверкало своими доспехами и блестящим вооружением, что трудно было смотреть на него.      3. И хоть душа его проникнута была святым законом, однако же врагов надменность и спасенье за народ, чьи радости столь грубо были прерваны врагами, достоинство высокое и образ действий, вынуждавший его на путь державной мудрости вступить, заставили и Бодхисаттвы сердце к губительной воине склониться. И вот Великосущный поднялся на дивную золотую колесницу, в которую была впряжена тысяча прекрасных коней; перед ней широко развевалось чудное знамя с изображением архата; на колеснице ярко блестели различные украшения и драгоценные камни; с обеих сторон ее блистало различное вооружение, ярко сверкавшее, острое и лежавшее так, чтоб всегда быть под рукой. Колесница была покрыта белым шерстяным покровом. Окруженный великим воинством богов, со слонами, конницей, пехотой и колесницами, пошел владыка богов навстречу войску демонов и встретился с ним на берегу океана.      4. И вот там разразился бой, уничтожая стойкость робких; и наносились страшные удары оружьем, разбивающим доспехи.      5. "Постой! Не так! Сюда! Смотри! Куда теперь? Нет, от меня ты не уйдешь! Рази! Конец тебе!" -с такими кликами они разили там друг друга.      6. Когда в пылу сражения такой поднялся страшный шум, визг, лязг оружия, от грома барабанов и от криков, казалось, треснул свод небес.      7. И, опьяняясь ароматом своей мады, слоны бросались злобно друг на друга, ужасные, как горы, швыряемые ветром при разрушенье мира.      8. Носились повсюду, зловещим облакам подобно, с резким громом колесницы; как молнии, вились на них знамена.      9. Над ратями богов и данавов3 летали стрелы острые, которыми они друг друга поражали, в знамена попадая и в царские зонты, в мечи и копья, в панцири, щиты и головы людей.      10. И вот, когда полки богов владыки, ужаснувшись стрел свирепых и мечей врагов, бежали, на поле брани он один лишь оставался, своею колесницей удерживая полчища врагов. Тогда Матали, возница владыки богов, увидя надвигающееся войско демонов, которое в чрезвычайной радости, пронзительно крича, с гиканьем и победными кликами летело вперед, в то время как войско богов думало только о бегстве, и решив, что настало время для отступления, поворотил колесницу владыки богов. И вот во время бегства Шакра, владыка богов, увидел на хлопковом дереве несколько гнезд, которым грозило разрушение, так как они .были как раз против дышла колесницы. Когда он увидел это, сердце его охватило сострадание, и он обратился к Матали, своему вознице, с такими словами:      11. "На атом древе хлопковом есть птичьи гнезда, полные неоперившихся птенцов; так поверни же колесницу так, чтоб не упали на землю они, искромсанные дышлом колесницы". Матали сказал: "Тем временем, о повелитель, нас настигнут полчища дайтьев!". И Шакра сказал: "Ну и что же? Побереги, как подобает, эти гнезда". Тогда Матали снова сказал ему:      12. "О лотосоокий! Единственное, что могло бы птиц спасти, то колесницы нашей поворот назад: но ведь давно уже, препятствий не встречая со стороны богов, на нас несется вражеское войско!". Тогда Шакра, владыка богов, движимый состраданием, обнаруживая свой возвышенный образ мыслей и свою несравненную истинно благую природу, молвил:      13. "Так поворачивай обратно колесницу: уж лучше умереть мне от ударов ужасных палиц слуг владыки дайтьев, чем жить бесславно, в поношенье, созданья эти погубив, охваченные ужасом и скорбью!". И вот Матали, ответив: "Слушаю!",- повернул обратно колесницу, запряженную тысячью коней.      14. Тогда враги, видавшие в сраженье подвиги его, заметив колесницы поворот, охваченные ужасом, заколебались и подались назад, подобно черным облакам, гонимым ветром.      15. Хотя разбито было его войско, он, повернув обратно, путь преградив войскам врагов, сбил с них заносчивость и опьянение победой - хоть был один - своею неожиданной отвагой.      16. Когда же рать владыки небожителей увидела, что войско демонов заколебалось, то и она назад вернулась, а ненавистники богов бежали, охваченные ужасом, и в мыслях не было у них обратно повернуть.      17. Божественные десять троиц4 в смущении и радости почтили поздравленьями царя богов, затем торжественно он отбыл с поля брани, блистая чудным пламенем победы ореола. Затем отправился в свою столицу, где жители дворца его тоской томились. Вот так была одержана победа в том сражении. Поэтому и говорят:      18. Презренный зло творит по бессердечью своему; а средний человек, хоть и доступный состраданью,- когда бедой застигнут; но добродетельный в опасности смертельной даже своим воээреньям не способен изменить, как не способен океан свои оставить берега. [Таким образом, пренебрегая божественным царством и самой жизнью, наш владыка давно уже защищал живых тварей. Зная, что достоинству .мудрого противно не только обидеть дышащую тварь, но даже и помыслить злое против нее, благородный должен всячески стремиться к состраданью. Это же следует приводить, говоря, что добродетель охраняет того, кто следует по ее стезям, а также рассказывая о Татхагате и поучая благоговейно слушать святой закон.]      __________      Примечания:      1 Дити - слабо персонифицированное ведическое божество, противопоставляемое Адити ("Безграничная") - матери богов. Сыновья Дити, дайтьи - демоны, враждующие с богами.      2 Диннага - мифические слоны, поддерживающие землю.      3 Данавы - класс демонов, враждующих с богами; часто их объединяют с дайтьями.      4 "...Божественные десять троиц" (тридака).- Класс буддийских богов, обитающих в мире Шакры.            ДЖАТАКА О ШАРАБХЕ*      Даже к желающему убить, попавшему в беду, высокосострадательные проявляют сострадание и не оставляют его своим участием. Вот как об этом назидательно повествуется. В некой отдаленной лесной местности, где не встретишь человека и не услышишь человеческого голоса, служившей пристанищем стад различных диких животных, густо заросшей кустарниками и деревьями, подножия которых тонули в зарослях травы, где не проезжало ни колесо колесницы или телеги, ни нога путника не ступала, очерчивая дорогу или рубеж, где земля была неровная от глубоких ложбин, муравейников и ям, жил Бодхисаттва в облике шарабхи, одаренный силою, быстротою, большим и очень крепким телом прекрасной окраски. Вследствие его великого сострадания в его сердце не было коварства против живых тварей; он питался только травою, листьями и водой; в силу своей удовлетворенности он всей душой наслаждался жительством в лесу, как жаждущий уединения отшельник, и украшал собою эту лесную местность.      1. В животном облике он человеческим разумным духом обладал и, как подвижник, сострадательным ко всякой твари был. И жил в лесу уединенно, словно йог, одной травой довольствуясь. И вот однажды некий царь, повелитель той страны, верхом на своем лучшем, поразительно быстром коне, с натянутым луком и стрелами в руках, желая испытать на животных свое искусство владеть оружием, в страстном увлечении преследуя диких зверей, далеко удалившись от отряда, состоявшего из слонов, конницы, колесниц и пеших воинов, прибыл в ту местность. Издали еще увидев Великосущного и твердо вознамерившись убить его, он, наложив острую стрелу на свой лук, направил к нему коня. И Бодхисатгва, заметив приближавшегося коня и на нем вооруженного царя, хоть и был достаточно силен, чтобы противостоять нападению, но, отрешившись от насилия и вражды, с величайшей быстротой бросился бежать. Преследуемый царем, он встретил на пути большую расщелину и, быстро перепрыгнув ее, словно лужицу, побежал дальше. А конь, мчавшийся с предельной быстротой за шарабхой той же дорогой, достигнув этой впадины и не отважившись перепрыгнуть через нее, внезапно остановился.      2. И тут упал с коня с оружьем вместе земли владыка, и полетел он вниз в глубокую расщелину, как воин-дайтья в океан.      3. Направив взор свой на шарабху, не обращая ни на что вниманья, он пропасть под ногами не заметил; не удержался он в седле из-за того, что конь внезапно стремительный свой бег остановил. Когда прекратился топот копыт коня, Бодхисаттва подумал: - "Почему бы царь мог повернуть назад?" Обернувшись, он посмотрел назад и увидел лошадь без всадника, стоявшую на краю пропасти. Тогда он стал размышлять: "Несомненно, царь упал в пропасть: нет ведь там ни дерева с густою тенью, к которому можно было бы прислониться для отдыха, ни озера с водою чистою и голубою, как лепестки голубого лотоса, пригодной для купанья. Углубившись в эту населенную хищными дикими зверями лесную чащу, не стал бы он, оставив где-нибудь прекрасного коня, ни отдыхать, ни преследовать зверя пешком. Нет там и никаких зарослей травы, где бы он мог спрятаться. Поэтому ясно, что царь упал в пропасть". Тогда Великосущный, обретя твердую уверенность, даже к тому убийце почувствовал большое сострадание:      4. "Еще сегодня под звуки громкой музыки его сопровождало украшенное яркими знаменами, доспехами блистая и оружьем, войско из конницы, слонов, пехоты, колесниц,      5. Прекрасный зонт был над главой его, сверкали опахала красотой жемчужных ручек; и, как богов владыку, сложив смиренно руки, его народа толпы прославляли; он обладал благами всеми царского величья.      6. Теперь же он в глубокой пропасти лежит; от быстроты падения разбито его тело; он потерял сознание или мучительно страдает. Увы! Несчастие какое на него свалилось!      7. Лишениями закаленные, сердца простого люда не так глубоко поражаются страданиями, как не видавшие страданий, нежные сердца людей из знати, случайно оказавшихся в беде. Он оттуда не сможет выбраться. Если в нем еще осталось дыхание жизни, то так его бросить невозможно". С таким помышлением Великосущный, влекомый состраданьем, подошел к самому краю пропасти. И там он увидел царя: от пыли его оружие потеряло блеск, измялись его тюрбан, одежда и пояс; боль от удара при падении в пропасть измучила его душу, и он, потеряв присутствие духа, корчился всем телом.      8. Когда увидел он в мученьях корчившегося царя, глаза его наполнились слезами; от сострадания забыв, что это враг, он сам почувствовал такие же страданья.      9. И обратился он к царю со скромностью, любезно, свое естественное благородство проявляя и ободряя речью, из ясных слов составленной, проникнутой учтивостью, влекущей сердце:      10. "В расщелину глубокую упав, чего-нибудь, великий царь, не повредил ли ты себе? Чего-нибудь ты не сломал ли в теле? Как боль твоя? Идет она на убыль?      11. Не демон я, о лучший из людей, а лишь животное, в твоей стране живущее; твоей травою и водой я вскормлен; поэтому ты должен проявить ко мне доверье.      12. Ты от паденья в пропасть твердость духа не теряй, ведь в силах я тебя извлечь оттуда. Если меня считаешь ты доверия достойным, тотчас же прикажи, и я к тебе приду!" И у царя от этой необыкновенной речи шарабхи сердце наполнилось изумленьем; конечно, ему стало стыдно, и потому он впал в такие раздумья:      13. "Он видел доблесть своего врага - меня, и все же сострадателен ко мне! И как я мог неверно поступать по отношению к сему безгрешному!      14. Увы, пристыжен я его поступком добрым, но горьким для меня; ведь это я зверь дикий или бык! А он шарабхи облик только носит. Поэтому я должен почтить его принятием его приветливого предложения!" Решив так, царь сказал:      15. "Не очень пострадало мое тело, доспехами покрытое, и выносима боль, полученная от паденья в пропасть.      16. Но от страданий, причиненных мне паденьем в пропасть, я меньше мучаюсь, чем от сознания своей ошибки по отношению к тебе, столь сердцем благородному.      17. И не храни ты в памяти своей, что, виду внешнему поверив, тебя я принял за лесного зверя, не ведая природы истинной твоей!" И шарабха, заключив из этого исполненного дружелюбия обращения царя о его согласии быть извлеченным из пропасти, стал упражняться с помощью камня, имеющего вес человека, и, убедившись в достаточности своих сил, решился извлечь царя из пропасти. Спустившись в расщелину и почтительно приблизившись к царю, он сказал:      18. "С моим ты телом "прикосновенье в угоду делу на мгновенье потерпи, пока, блаженства своего тем достигая, я не заставлю радостью сиять твой лик! Посему да благоволит великий царь подняться на мою спину и держаться на мне покрепче". Тот, ответив ему: "Хорошо", взобрался на него, как на коня.      19. С царем, сидевшим на его спине, поднявшись на дыбы и с изумительною силой и быстротой взлетевший вверх, казался он слоном, изображаемым на арках.      20. Извлекши же из пропасти людей владыку, он, радостный, подвел его к коню и, показав ему в столицу путь, собрался в лес уйти. И царь в благодарность за его услугу, оказанную с такой скромностью, с умиленным сердцем обняв шарабху, сказал:      21. "Вся жизнь моя - твоя отныне, о шарабха, не говоря о силе моей власти. Поэтому благоволи ты посетить мою столицу, и если там тебе понравится, она твоим пусть будет обиталищем!      22. Но в страшном сем лесу, охотниками полном, столь тягостном от холода, жары, дождя и прочих бедствий, тебя оставив, никак нельзя мне одному уйти домой. Поэтому иди, идем со мною вместе!" Бодхисаттва, выражая ему свое благоволение, со скромностью и приятной вежливостью сказал:      23. "О лучший из людей! Для тебе подобных и добродетель любящих такое поведение естественно. Ведь добродетель вселяется в природу праведных благодаря их постоянным упражненьям.      24. И если хочешь ты, дворец свои предлагая, приятное мне сделать, привыкшему так жить в лесу,- о том довольно: одно приятно для людей - иное по рождению привычно для животных.      25. Но если хочешь сделать мне приятное - оставь занятие охотой, о герой! Животные имеют слабый разум по своей природе, поэтому несчастные лесные звери особенно достойны сострадания.      26. Пойми, "По сходно чувствуют живые существа, приятного ища и отстраняя неприятное. Поэтому, что нежелательно тебе, то и другим ты делать не старайся!      27. Уничтоженье славы, людей благочестивых порицанье, страдания - от злых поступков происходят; зная это, ты зло как своего врага уничтожай, потворствовать ему, как и болезни, не годится!      28. Приумножай те чистые заслуги, при помощи которых ты достиг людьми ценимой царской обители блаженства, не должно уменьшать количество заслуг!      29. Так собирай заслуги те святые, несущие блаженство нам и славу, при помощи даров обильных, их поднося во время нужное и с уваженьем; и с помощью общенья с праведными от них научишься ты нравственному повеленью, а также потому, что блага будешь ты желать, как и себе, всем существам". Таким образом Великосущный, твердо наставив того царя в делах, относящихся к будущей жизни, своими исполненными благорасположения словами и с великим почтением провожаемый взорами того царя, скрылся в лесу. Таким образом, "даже к желающему убить, попавшему в беду, высокосострадательные проявляют сострадание и не оставляют его своим участием". [Еще в рассказе о сострадании следует излагать это, а также повествуя о величии души Татхагаты и наставляя внимательно слушать закон. В проповеди о том, что благодаря дружелюбию успокаивается вражда, и о снихождении также следует привести это. И в состоянии животного Великосущный даже к убийцам проявлял сострадательное отношение; кто як, будучи человеком или же приняв обеты отшельника, выделялся бы отсутствием сострадания по отношению к живым тварям? Зная это, благородному следует быть преисполненным сострадания ко всякому живому существу.]      __________      Примечания:      * Шарабха - сказочный олень с восемью ногами, обитающий в снежных горах и превосходящий силой льва и слона.      1 Манаса - озеро в Гималаях, почитающееся священным      2 Брахмадатта в палийских джатаках часто упоминается как царь Каши, при котором происходили события, изображаемые в джатаках. Поскольку все эти события относятся к самым различным временам, возможно, что Брахмадатта было династическим именем царей Каши.      3 Здесь перечисляются различные виды лотосов и водяных лилий: палма - чаще всего так называют цветок лотоса Nelumphaea specie* sum; утпала - голубой лотос Nymphaea Caerulea; кумуда - белая водяная лилия Nymphaea Esculenta или же красный лотос Nymphaea rubra, пундарика чаще всего обозначает белый лотос; саугандхика - "ароматная", белая или голубая водяная лилия; тамараса - дневной лотос; кахлара - белая водяная лилия Nymphaea Lotus.      4 В оригинале в этой строфе непереводимая игра слов, основанная на различных значениях слова manasa - "сердце" и название озера.      5 Вариант перевода: "дхарма, как должно почитаемая".      6 Нишадец - часто упоминаемое в источниках неарнйское племя нишада, которое существовало аа счет охоты и рыбной ловли.      7 Махендра - "великий Индра", эпитет Индры-Шакры.      8 "...К благополучию обоих..." - народа и царя или же, по другому толкованию, в обоих мирах.      9 Владыка тридцати - Шакра.      10 "...Приносит блага обоим..." - говорящему и слушающему.            ДЖАТАКА ОБ АГАСТЬЕ      Героическое проявление щедрости является украшением даже лесных отшельников, а тем более домохозяев. Вот как об этом назидательно повествуется. Будучи еще Бодхисатгвой и идя для блага мира по пути перерождений, Владыка осчастливил своим рождением великий брахманский род, отмеченный среди других своей хорошей жизнью, добродетелями и чистотой; он был украшением всей земли, подобно тому как поднявшийся высоко полный месяц осенью украшает небо своим ярким диском. Над ним были исполнены в надлежащем порядке различные священные обряды, предписанные Священным писанием и священным преданием,- джатакарман и так далее; изучив Веды с Ангами1 и весь ритуал, он наполнил весь мир славой о своей учености; благодаря же богатствам, которые он собрал, обращаясь к щедрым людям, ценившим высокие моральные достоинства, он составил значительное состояние.      1. Как облако большое, над страной дождем пролившись, так он своим богатством всем нес радость; родным своим, и близким, и друзьям, и людям, жившим под его защитой,- всей толпе несчастных бедняков, а также и наставникам, и почитаемым гостям своим.      2. Блеск его славы, что ученостью своей он приобрел, сиял еще сильнее от дивной щедрости его: так совершенная краса луны становится еще прелестней, когда она прояснена осенней ночью. Но вот Великосущный постиг, что состояние домохозяина является источником греховности и тесно связано с деяниями дурными, оно - причина упоения мирскими делами и пренебрежения к религиозному долгу, оно причиняет беспокойство, вынуждая заниматься приобретением имущества и его охраной; оно - мишень для сотен стрел пороков и страстей, противных успокоению; оно изнурительно, так как связано с исполнением множества деяний, и в то же время не дает удовлетворения. Узревши также, что отречение от всего земного, столь благостное и свободное от всех этих пороков, благоприятное для выполнения религиозных обязанностей, является тем состоянием, в котором можно приступить к осуществлению святых законов правды, ведущих к освобождению, он, отбросив, как траву, свое богатство, приобретенное им без особенных усилий и привлекательное для него лишь тем, что благодаря ему он пользовался уважением среди народа, весь отдался аскетизму - отречению от мира и строгому исполнению обетов. Однако, хотя Великосущный и ушел из мира, благодаря чудесному сиянию его славы, воспоминаниям о его прежнем восхвалении, отличавшему его спокойствию и преклонению перед его высокими достоинствами, народ, привязанный к нему всем сердцем за его многочисленные добродетели, в своих исканиях спасения стремился к нему так же, как и прежде. Он же, избегая подобных встреч с мирянами как нарушающих высокое блаженство уединения и служащих препятствием к освобождению от страстей в своей любви к уединению удалился из прежних мест и украсил дивным сиянием своего подвижничества остров Кара2. Остров этот находился далеко в Южном океане. Берега его были одеты гирляндой шаловливых волн, которые, колыхаясь от ветра, сверкали, как темно-синие куски смарагда; земля на острове покрыта была чистым белым песком; он был разукрашен различными деревьями, а на их ветвях красовались цветы, побеги и плоды; недалеко от берега находилось озеро с прозрачною водой.      3. И, сильно исхудавший от тяжких подвигов, сиял он там, прекрасный, как на небе сияет тонкий месяц молодой, очарованья полный.      4. Подобно мудрому отшельнику, он жил в лесу, весь погруженный в исполнение обетов и подвигов, все чувства, действия его спокойны были благодаря спокойствию души; и звери дикие, и птицы понимали это, насколько позволял им слабый ум, и подражали в действиях своих ему. Но в это время Великосущный, сохранивший, даже живя в лесу отшельников, старую привычку к подаяниям, продолжал почитать являвшихся к нему по временам гостей собранными надлежащим образом кореньями и плодами, чистой водой и сердечными, приятными речами приветствий и благословений, приличествующих отшельнику-аскету. Сам он пищу принимал в количестве, необходимом лишь для поддержания жизни, и питался только остатками скудной лесной пищи после угощения гостей. Слава о его поразительных подвигах распространилась повсюду и привлекла сердце Шакры, владыки богов; и он, желая испытать стойкость Великосущного, заставил постепенно исчезнуть в этой лесной пустыне все употребляемые отшельником в пищу коренья и плоды. Однако Бодхисаттва, мысли которого были поглощены созерцанием, привыкший к чувству удовлетворенности, равнодушный к внешнему миру и потому безразличный к еде и своему телу, не обратил даже внимания на причину исчезновения всего. Приготовив на огне нежные листья деревьев, он ел их, не желая ничего другого, не стремясь к лучшей пище, и проводил время в таком же спокойствии, как и раньше.      5. Нигде не будет затруднений в пище того, кто верен обету удовлетворенности. Где же не найти травы, иль листьев, или пруда с водой? Шакра, владыка богов, был еще более изумлен таким поведением Бодхисаттвы, и глубокое уважение к его добродетелям стало в нем еще сильнее. Для нового испытания он снял, подобно знойному ветру в летнюю жару, всю массу зелени со всех кустарников, трав и деревьев в той местности в лесу, где Бодхисаттва жил. И Бодхисаттва, собрав еще свежие опавшие листья, питался ими, нисколько не падая духом, и, всем сердцем наслаждаясь блаженством созерцания, он проводил там время, словно питаясь амритой3.      6. Ведь скромность образованных и бескорыстие богатых, аскетов удовлетворенность, в лесу живущих,- вот наилучший путь украсить добродетели свои. Тогда Шакра, удивление которого еще более возросло от этой необыкновенной постоянной удовлетворенности, словно раздраженный этим, предстал пред ним как гость под видом брахмана как раз в то время, когда Великосущный, совершив согласно со своим обетом жертвоприношение агнихотра4, шептал последние молитвы и озирался, желая увидеть гостя. И Бодхисаттва, чье сердце исполнилось радости, приблизился к брахману и после предварительных приятных слов приветствия пригласил его откушать, возвестив, что настало время принятия пищи. И, заключив из молчания гостя, что его приглашение принято, Великосущный      7. От радости глубокой, что сможет проявить свою он щедрость, расцвел прекрасным ликом, расширились его глаза, и, гостя ласково приветствовав словами нежными, приятными для сердца и для слуха, ему он пищу всю свою отдал, добытую с таким трудом, а сам как будто радостью одной насытился. И вслед за этим он, войдя в свой дом для созерцания, провел тот день и ночь в великой радости. И вот Шакра являлся перед ним подобным же образом во время, предназначенное для исполнения обета [гостеприимства], и во второй, и в третий, и в четвертый, и в пятый день. И Бодхисаттва с все возраставшей радостью ему постоянно оказывал почтение.      8. У добрых ведь стремление к даяниям, которое основано на постоянном проявлении состраданья, не ослабеет малодушно даже из-за смертных мук. Тогда сердце Шакры исполнилось глубочайшего изумления, и он постиг, что, если только Бодхисаттва возымеет желание, он в силу своих несравненных подвигов сможет достигнуть даже блеска дивного - владычества над самими богами; в сердце Шакры зародились опасения и заботы, и он приняв свой полный божественной красоты облик, обратился к Бодхисаттве с вопросом о причине его подвигов:      9. "Оставив дорогих родных в слезах и состояние свое, источник наслаждений, куда забросил ты крючок своих надежд, сам опираясь на эти тяжкие страданья - подвиги?      10. Презрев легкодоступные услады жизни, повергнув в скорбь родных, их оставляют мудрые: ведь не по прихоти пустой и сами отправляются в леса отшельников, далекие от наслаждений.      11. Если находишь ты возможным это мне сказать, благоволи ты утолить мое большое любопытство: что же за цель то, высокие достоинства которой даже твой прельщают ум?". Бодхисаттва сказал: "Да услышит господь, что является целью моих стремлений      12. Повторные рожденья - зло ужасное, а также старости несчастье и различные тяжелые болезни; а мысль о неизбежной смерти рассудок помутить способна. От этих зол спасти весь мир - вот я к чему стремлюсь!". После этого Шакра, владыка богов, понял, что Бодхисаттва стремится не к его божественному великолепию, и ус покоился в своем сердце; ум его был умилен прекрасным] словами Бодхисаттвы, и, с похвалой назвав речь его пре красной, он предложил ему выбрать желанный дар:      13. "Отшельник Кашьяпа5, я за твои прекрасные достойные слова тебе дам все, чего бы ты ни пожелал, так выбирай же!". В ответ на это Бодхисаттва, равнодушный к счастью и наслаждениям бытия и считая неприятным обращаться с просьбами, так как он был весь проникнут удовлетворенностью сказал Шакре:      14. "Если ты хочешь дать мне милостивый дар, то выбираю я, о лучший из богов, такой дар:      15. Жадности огонь, который жжет не знающие удовлетворенья сердца тех, кто получил желанную супругу и детей, достиг богатства и могущества и даже больше, чем желал,- да не проникнет в мое сердце". Тогда Шакра, умиленный еще в большей степени его стремлением к удовлетворенности, так ярко выраженным в его прекрасно сказанных словах, снова обратился к Бодхисаттве и, похвалив его возгласом: "Прекрасно! О, прекрасно!", предложил ему выбрать еще один дар:      16. "Отшельник! Я в награду за твои прекрасные, достойные слова с высокой радостью даю тебе еще дар". Тогда Бодхисаттва, под предлогом просьбы о желанном даре, имея в виду показать трудность достижения освобождения от врожденных дурных страстей, снова дал ему наставление в законе:      17. "Желанный если дар ты мне даешь, о Васава6, вместилище достоинств чудных, то выбираю я ничуть не худший дар другой, о величайший из богов:      18. Да будет ненависти пламя, которое, как враг, созданьями овладевая, заставить может их прийти к утрате всех богатств и к оскверненью касты и блага доброй славы,- да будет пламя то далеко от меня". Услышав это, Шакра, повелитель богов, с изумлением выразил свою похвалу: "Прекрасно! О, прекрасно!" - и снова обратился к нему:      19. "Поистине возлюбленной подобна слава, она сопровождает всюду тех, кто мир покинул! За эти дивные слова свои ты получи здесь от меня еще другой желанный дар!". Тогда Бодхисаттва по своей вражде ко врожденным дурным страстям, выражая порицание общению с существами, зараженными этими страстями, как бы принимая предложенный дар, сказал:      20. "О, сохрани меня ты от несчастья слушать где-нибудь глупца иль на него смотреть и говорить с ним! Не дай мне испытать тяжелый гнет совместной жизни с ним! Сей дар я выбираю, его я у тебя прошу". Шакра сказал:      21. "О, без сомнения в беду попавший человек особенно достоин состраданья добрых; глупость ведь корень всех несчастий, а потому она и есть страшнейшее несчастье.      22. Но почему же ты, столь сострадательный, не хочешь даже видеть глупого - того, кто больше всех других достоин состраданья?". Бодхисаттва ответил: "По причине его неизлечимости, о господин. Пойми, владыка:      23. О, если б глупого возможно было излечить тем иль иным путем, то разве человек, подобный мне, не приложил бы всех усилий ради его блага? Но человек такой, должен ты понять, совершенно недостоин, чтоб принимались за его леченье.      24. Он поступает недостойно, но считает праведным такое повеленье, и потому других направить на превратный путь стремится; он не привычен к скромности и честности пути и гневом закипает, когда дают ему благой совет.      25. Когда такое существо, жестокое в своей ужасной злобе, безумьем воспылает от уверенности в мудрости своей и обнаглеет от недостатка скромности и воспитанья, скажи, какое средство есть тогда к добру его направить?      26. По этой-то причине, от невозможности помочь, о бог великий, те, кто склонен к состраданью, встречаться с глупым избегают, поскольку он неизлечим!" Услышав это, Шакра одобрил его слова возгласом: "Прекрасно! О, прекрасно!"-и, изумленный, вновь сказал:      27. "Никто не может оценить сокровище - прекрасно сказанное слово; но в радости своей я словно горсть цветов даю тебе теперь - возьми же дар желанный!". После этого Бодхисаттва, желая показать, что добродетельный может быть счастлив во всех положениях, обратился к Шакре с такими словами:      28. "Хотелось бы мне видеть мудрого, его послушать, а также жить с ним вместе, Шакра! Хотел бы с ним вести разумные беседы: сей дар ты дай мне, лучший из богов!". Шакра сказал: "Мне кажется, ты слишком уж привержен к мудрым. Скажи, однако, мне:      29. Что сделал мудрый для тебя? Скажи, о Кашьяпа, причину, зачем ты, как немудрый, так стремишься видеть мудрых?". Тогда Бодхисаттва, желая показать ему величие добродетельных, сказал: "Да узнает господин, почему мое сердце стремится видеть мудрых!      30. Ведь мудрый сам идет путем благим, а также и других ведет дорогой той же; слова, как ни были б они суровы, в нем раздражения не вызывают, коль сказаны они ему на благо.      31. Всегда украшен мудрый скромностью и прямотой, всегда принять во благо сказанное может, и так как дух мой сам стремится к добродетели, то он склоняется к сторонникам добра". Тогда Шакра выразил свое одобрение словами: "Прекрасно! О, великолепно!" - и с возросшей милостью он предложил Бодхисаттве избрать себе еще дар:      32. "Конечно, ты достиг всего, приобретя душевное удовлетворенье, но окажи мне милость и благоволи еще один ты дар принять.      33. Ведь милость, что предложена с любовью, с надеждой помощь оказать по мере сил своих, становится источником страданий тяжких, когда она отвергнута!". Тогда Бодхисаттва, увидев великое стремление Шакры проявить свою милость и желая сделать ему благое и приятное, показывая всю силу своей жажды проявлять щедрость, сказал:      34. "Пусть пища дивная твоя, свободная от пагубы и разрушенья, и сердце, что сияет решимостью быть щедрым, а также просящие, украшенные чистым повеленьем,- да будет это все мое! Сей лучший дар я выбираю!". Шакра сказал: "Ты целая сокровищница прекрасных речей!",- и далее он произнес:      35. "Как ты просил, все так и будет, и сверх того тебе даю я новый дар за то прекрасно сказанное слово". Бодхисаттва сказал:      36. "О, если хочешь даровать мне дар благой, являющий твое расположение, о превосходнейший из всех живущих в небе, то не являйся мне опять в таком сиянье дивном - сей дар я выбираю, сокрушитель дайтьев7!". Тогда Шакра, как бы раздраженный, в изумлении сказал: "Не говори так, господин!      37. Народ весь жаждет лицезреть меня, стремясь достичь того путем молитв, обетов, жертв и изнурительных тяжелых подвигов. Ты ж этого не хочешь. По какой причине? Ведь я пришел сюда с желанием дар предложить тебе". Бодхисаттва сказал: "О, откинь свое недовольство! Тебя я успокою, о повелитель богов! Это не есть ни недостаток учтивости, ни выражение недостаточно высокого почтения, ни желание больше не встречаться с тобой в одном и том же месте, о владыка! Напротив!      38. Когда я созерцаю дивный образ твой, нечеловечески прекрасный и полный ясной прелести, сияющий небесным блеском, меня охватывает опасенье: "О, как бы не забыть о подвигах своих!",- боюсь я даже вида твоего, столь милостиво благосклонного!". После этого Шакра, поклонившись Бодхисаттве и обойдя того с почтением слева направо, исчез. На рассвете Бодхисаттва увидел большое количество небесной пищи и питья, это было ниспослано силою Шакры. И увидел он также много сотен пратьекабудд, явившихся по приглашению Шакры, и много божественных юношей, высоко опоясанных поясами, готовых служить им.      39. Отшельник мудрый, угостив той пищей и питьем великих риши8, пришел в возвышенную радость, а потом он наслаждался жизнью, отшельнику приличною, все время проводя там в исполнении обетов несказанных, созерцанье и спокойствии души. Таким образом, "героическое проявление щедрости является украшением даже лесного отшельника, а тем более домохозяина". Помня об этом, добродетельные должны украшать себя героизмом в делах милосердия. [Эту же джатаку следует приводить, говоря о несравненной радости щедрого человека, при порицании жадности, ненависти, ослепления и глупости, говоря о добродетелях, развивающихся от общения с прекрасными друзьями, о чувстве удовлетворенности и о величии Татхагаты9. Таким образом, даже в своих первых рождениях наш владыка был дивным кладезем сокровищ - прекрасных слов: тем более когда он достиг просветления.]      __________      Примечания:      1 Веды с Ангами - Веды - древнейшие памятники индийской литературы, собрания гимнов, почитающиеся священными: Ригведа, Самаведа, Яджурведа и Атхарваведа. К ведической литературе относятся также позднейшие комментарии на сборники гимнов - брахманы, араньяки, упанишады. Создание древнейшего из сборников - Ригведы - относят обычно к середине II тыс. до н. э. Анги или Веданги ("часть вед" - вспомогательные дисциплины при изучении Вед: фонетика, просодия, грамматика, этимология, астрономия и ритуал).      2 Остров Кара (Карадвипа) - остров недалеко от области Нагадипа, отождествляемой с современным полуостровом Джаффна и северо-западной частью Цейлона.      3 Амрита - нектар, божественный напиток, дарующий бессмертие. Согласно мифу, боги добыли амриту при пахтанье молочного океана.      4 Агнчхотра - жертвоприношение огню, чаще всего молоком, маслом и рисом.      5 Хотя героя джатаки зовут Агастья, Шакра, обращаясь к нему, называет его Кашьяпа. Возможно, Агастья принадлежал к готре (роду, клану) Кашьяпа.      6 Васава - в индуистской мифологии эпитет Индры как предводителя класса богов Васу, персонифицированных сил природы. В буддийской литературе Васава употребляется как эпитет Шакры.      7 Сокрушитель дайтьев (daityanisudana) - один из эпитетов Индры-Шакры.      8 Риши - вдохновенные творцы ведийских гимнов, впоследствии слово "риши" стало употребляться в значении "мудрец", "учитель".      9 Татхагата ("Так пришедший")- эпитет будды Гаутамы (Шакьямуни) и прочих Будд, достигших Пробуждения без Гуру            ДЖАТАКА ОБ ОЛЕНЕ РУРУ      Для добродетельных истинным несчастием является несчастье ближнего; они не могут выносить чужих страданий. Вот Как об этом назидательно повествуется. Бодхисаттва однажды родился оленем руру с гладкой шерстью, похожей по цвету на расплавленное золото. Его прекрасное тело сверкало, как каплями, чудесными оттенками различных драгоценных камней: рубинов, сапфиров, изумрудов, ляпис-лазури. У него были огромные кроткие глаза, темные и блестящие, а кончики рогов и копыт переливались мягким блеском, словно сделанные из драгоценных камней. Словно чудесная сокровищница, он бродил по лесной чаще среди зарослей сала, бакулы, пиялы, хинталы, тамалы, нактамалы, ви-дулы, ничулы, шиншапы, тиниши, шами, палаши, шаки, куши, бамбука и тростника. В этом лесном уголке, где росли кадамба, сарджа, арджуна, дхава, кхадира, кутаджа1 и ветки деревьев обвивали различные ползучие растения, не было людей и лишь бродили лесные животные: олени руру, пятнистые антилопы, сримары, яки, слоны, Гавайи, буйволы, лани, пьянку2, вепри, пантеры, гиены, тигры, волки, львы, медведи и другие. Зная заманчивую красоту своего тела и людскую жестокость, он наслаждался жизнью в этой безлюдной лесной чаще, счастливо избегая благодаря своей проницательности ловушек, сетей, силков, западней и других приспособлений с приманками, расставленных там и сям охотниками. Он просвещал следовавшие за ним стада животных и руководил ими как учитель и отец.      1. Стремятся если к благу существа, разве они не станут почитать возвышенную красоту и мудрость, что проявляется в деяньях совершенных? И вот как-то Великосущный, живший в этой лесной чаще, услышал отчаянные крики человека, уносимого протекавшей поблизости быстрой рекой, вздувшейся от полой воды:      2. "Меня несет поток стремительный воды; нет лодки у меня, и некому помочь. Спешите ж те, кто сострадателен к несчастным, чтобы скорей спасти меня, беднягу!      3. От напряжения устали руки, нет сил держаться, и нигде не достаю я дна. Скорей ко мне, иначе будет поздно!" Бодхисаттва был поражен в самое сердце этим жалостным отчаянным криком и выбежал из лесной чащи, громким человеческим голосом повторяя слова, которыми он в тече ние многих рождении прогонял страх, уныние, подавленность и усталость: "Не бойся, не бойся!" Еще издали он увидел этого человека, уносимого, словно желанный дар, рекой.      4. Тогда, о риске для жизни собственной не размышляя, решился он спасти его и бросился в ужасную стремнину, словно герои; что в замешательство полки врагов приводит.      5. Путь преградив ему, велел он за себя держаться. И вот трясущийся всем телом от усталости и страха взобрался человек ему на спину.      6. Благодаря величию своей натуры он сохранил неколебимой стойкость, и даже с человеком на спине, вращаемый реки стремительным течением, достиг он берега, который человеку нужен был.      7. Доставив к берегу его, в приливе радости возвышенной не чувствуя усталости иль боли, своим теплом его согрел он и отпустил, дорогу указав. Тогда тот человек с сердцем, проникнутым восхищением перед небывалой добротой, какую редко можно встретить даже у родных и друзей, с уважением и изумлением перед блеском его красоты, поклонился ему и оказал следующие приятные слова:      8. "Ни друг, ни родственник, исполненный ко мне любовью с детства, не смог бы сделать то, что сделал ты.      9. Вся жизнь моя принадлежит тебе. И если бы хоть маленькую часть ее я посвятил служению тебе, мне это было бы огромной милостью.      10. Ты должен оказать мне эту милость, и повелеть мне сделать что-нибудь, на что меня способным ты считаешь". Тогда Бодхисаттва ответил ему:      11. "Признательность достойного не удивляет: ведь для него она естественна. Но в мире, развращенном и испорченном, сегодня даже благодарность добродетелью считается. Поэтому я тебе говорю, чтобы ты запомнил: никому не рассказывай, что тебя спасло какое-то необыкновенное существо. Мое прекрасное тело является заманчивой добычей. Ведь сердца людей, как правило, малосострадательны и безудержны в своей жадности.      12. Поэтому оберегать ты должен добродетели свои, а также и меня. Ведь к благу не ведет по отношению к друзьям предательство. Не надо раздражаться, что я так говорю. Ведь мы, животные, привыкли к лживости людского поведения. Более того:      13. Из-за обманщиков притворно-скромных и искусных подозревают даже честных, искренних людей. Поэтому я хочу, чтобы ты обрадовал меня, поступая так, как я говорю". Человек ответил: "Хорошо!" - поклонился и, обойдя Великосущного слева направо, отправился к себе домой. В то время у царя была жена, которая видела вещие сны. Какой бы исключительный сон она ни видела, он всегда исполнялся. Однажды, заснув, она рано утром на рассвете увидела следующий сон: олень руру, сияющий блеском, как сокровищница драгоценных камней, сидел на троне и, окруженный советом во главе с царем, человеческим голосом, ясно выговаривая слова и стихи, поучал праведному закону. Пораженная до глубины души изумлением, она проснулась от звуков утреннего барабана, будившего ее супруга3. При первом удобном случае она пошла к царю, который ее безгранично любил и уважал.      14. Сияя блеском изумленных, широко раскрытых глаз и прелестью лица, в волнении дрожавшего, она царю, как дар почтительный, преподнесла рассказ о небывалом сне. Поведав об этом необыкновенном сне, она снова почтительно обратилась к царю:      15. "О государь, прошу тебя, попробуй отыскать того оленя. Пусть блеск этой жемчужины среди оленей украсит наш дворец, как небеса - созвездье Тарамрига"4. Тогда царь, убежденный в верности ее снов, согласился с ее просьбой, желая доставить ей приятное. И, сам желая поймать эту жемчужину среди оленей, приказал всем охотникам разыскивать его. Он повелел каждый день объявлять в столице:      16. "В священных книгах прославляется олень золотошкурый, сверкает его тело всеми оттенками каменьев драгоценных, и кое-кто уж видел его раньше. Царь жалует богатую деревню и десять женщин прекраснейших тому, кто нам его укажет". И вот тот человек снова и снова выслушивал это объявление.      17. Сердце его снедали размышления о муках бедности, но вспоминал он и великую услугу оленя руру. И, разрываемый признательностью и корыстью, он колебался сердцем, думая и так, и этак: "Что же мне теперь делать? Держаться добродетели или богатства? Исполнить обещание или долг по отношению к семье? Думать о том мире или об этом? Следовать поведению добродетельных или обыкновенных людей? Стремиться к богатству или к сокровищам, лелеемым святыми? Думать о настоящем или будущем?" И вот он, так как корысть привела в смятенье его душу, пришел к такому решению: "С помощью этого огромного богатства я могу достигнуть блаженства в том мире путем благодеяний родным, гостям и просителям, в то же время наслаждаясь удовольствиями этого мира". И, забыв об услуге оленя руру, он пришел к царю и сказал: "О государь, я знаю этого прекраснейшего из оленей и знаю, где его жилище. Поэтому скажи, кому я должен его показать". Услышав это, царь пришел в восторг и ответил: "Мне самому покажи его, о друг!" Надев охотничью одежду, в окружении большого отряда он покинул столицу и, следуя по пути, указываемому тем человеком, добрался до берега реки. Оцепив лесную чащу своим войском, царь, вооружившись луком и надев на палец защитное приспособление5, в сопровождении нескольких решительных и заслуживающих доверия людей углубился в лесную чащу по дороге, указываемой тем человеком. И вот тот человек, увидев руру, который стоял ничего не подозревая, указал на него царю: "Государь, вот он, этот прекраснейший из оленей. Пусть царь соизволит посмотреть на него и принять необходимые меры".      18. Когда он поднял руку, желая показать оленя, она упала, как отсеченная мечом в предплечье.      19. Ведь возрастает сила кармы из-за поступков, совершаемых с такою целью, и, если нечем их уравновесить, возмездие за них приходит сразу. И вот царь, охваченный любопытством увидеть руру, бросил взгляд в направлении, указанном тем человеком.      20. И в чаще леса, темной, словно дождевая туча, увидел он, как пламенную молнию на небе, оленя руру необычайной красоты, чье тело блеском клада драгоценностей сверкало.      21. Его достоинствами зачарованный, охваченный желанием его заполучить, царь поднял лук, вложил стрелу и, чтоб пронзить его, приблизился. И вот Бодхисаттва, услышав со всех сторон людской шум и поняв, что он окружен, увидел царя, приближающегося к нему чтобы поразить его стрелой, и, почувствовав, что убежать нет возможности, обратился к царю человеческим голосом, ясно выговаривая звуки и слова:      22. "Постой, великий царь, о тур среди людей, не поражай меня. Сначала утоли мое ты любопытство.      23. Кто тебе поведал, что в глухом лесу, далеком от людских путей, живет такой олень?" Царь, еще более очарованный таким удивительным обращением, произнесенным человеческим голосом, концом стрелы указал ему на того человека: "Это он показал нам тебя, такого необыкновенного". Тогда Бодхисаттва, узнав этого человека, сказал презрительно:      24. "Права пословица, что лучше вытащить бревно, попавшее в поток воды, чем человека, чувства благодарности лишенного.      25. Так вот как отплатил он за услугу! Не знал он разве, что разрушает тем и собственное свое благо?" Тогда царь подумал: "Он, несомненно, что-то недоговаривает" - и, сгорая от любопытства, с живостью обратился к руру.      26. "Слушая, как обвиняешь ты кого-то, глубокий смысл твоих речей не понимая, встревожилась моя душа.      27. Поэтому скажи, прекраснейший олень, о ком ты говоришь. О человеке или демоне, о птице или звере?" Бодхисаттва сказал:      28. "О царь, не обвиненье это. Пусть не пытается он снова делать так, поняв, что осужденья заслужил его поступок. Вот почему я говорил такие резкие слова.      29. Кто может сбившимся с пути прямого суровые сказать слова, как будто солью рану посыпая? Но даже сына дорогого лечит врач, как требует того болезнь.      30. Из-за того, о лучший из людей, кого, стремительным потоком уносимого, из сострадания я спас, опасность для меня возникла. Поистине, общение с дурными ко благу не ведет". Тогда царь, бросив на того человека суровый взгляд, сказал с жестоким осуждением: "Эй! Правда ли, что ты, попав в беду, был спасен им?" И тот человек, побледневший и вспотевший от страха и отчаяния, стыдясь, тихо ответил: "Правда!" Тогда царь воскликнул: "Презрение тебе!" - и, наложив на лук стрелу, с угрозой сказал: "Довольно!"      31. Тому, чье сердце смягчиться не способно даже подобными ради него стараньями, не стоит больше жить, презреннейшему из людей, пятну позора для своих собратьев!" С этими словами он поднял и натянул лук, чтобы убить его. Но Бодхисаттва, ощущая в своем сердце глубокое сострадание, встал между ними и сказал царю: "Не надо, о великий царь, не убивай уже убитого!      32. Как только уступил он соблазнам мерзким своего врага - корысти, так сразу был убит и в этом мире - потерей доброй славы и в том - нарушив дхарму.      33. Ведь люди, чей рассудок унесен невыносимыми страданьями, в несчастье попадают, надеждой на богатство соблазненные, как глупый мотылек - светильника сияньем.      34. Поэтому яви здесь милость, а не гнев. И если этим он желал достичь чего-то, то сделай так, чтобы его поступок безрассудный не был бесплодным. А я почтительно твоих приказов жду". Царь был поражен милосердным и искренним желанием вознаградить даже и причинившего зло. Вера родилась в нем, и, с уважением глядя на руру, он воскликнул: "Прекрасно, прекрасно, о великоблаженный!      35. Поистине, являя милосердие подобное к тому, кто причинил тебе такое зло, скорей ты человек по добродетелям своим, а мы - по облику лишь люди!      36. Так как презренный этот достоин состраданья твоего и послужил причиною того, что я увидел праведного, я дам ему желанное богатство. А ты - броди, где хочешь, в этом царстве". Руру сказал: "Я принимаю эту милость великого царя, которая не будет бесплодной и напрасной. Чтобы благодаря нашей встрече здесь я мог принести тебе пользу, отдай свои повеления". Тогда царь почтительно, как наставника, усадил руру в свою колесницу и с великой пышностью въехал в свою столицу. Совершив обряды гостеприимства, он предложил ему взойти на трон и, глядя на него с любовью и уважением, вместе с семьей и со всеми советниками стал спрашивать о праведном законе:      37. "Многообразны мнения людей о праведном законе. А у тебя есть твердое о нем суждение? Благоволи поведать нам его". И Бодхисаттва мягким и нежным голосом, ясно выговаривая слова, стал наставлять царя и все собрание закону праведности.      38. "Считаю я, о царь, что "милосердие к живым созданьям" - вот кратко суть закона, многообразного в поступках, таких, как воздержанье от причинения вреда, от воровства и прочего. Пойми, о царь!      39. Если б таким же было милосердье к ближним, как о самом себе иль о родных забота, то в чьем бы сердце жить могло опасное стремленье к злу?      40. Лишенный милосердья человек доходит до предела, меняясь к худшему и в мыслях, и в речах, и в действиях по отношенью даже и к родным, не говоря уже о прочих людях.      41. Поэтому пусть тот, кто к добродетели стремится, не отрекается от состраданья, дающего желанные плоды. Ведь росту добродетелей оно полезно, как дождь - хлебам.      42. В душе, где поселилось милосердье, нет места яростной вражде; если она чиста, не осквернится речь и тело, и к благу ближнего возросшая любовь ведь порождает щедрость, кротость и другие, совершенства, которые приносят славу добрую и радость.      43. Ведь милосердный опасений у других не вызывает благодаря спокойствию. Доверье милосердный вызывает, словно он родич всему миру. Ни страсть, ни беспокойство не возникнут в сердце у топ), кто стоек милосердьем. И пламя гнева не горит в душе, прохладною водою милосердья орошенной.      44. Поэтому лишь в милосердье видят мудрые закона праведного сущность. Есть ли достоинство, хранимое святыми, которое причиной не имело б милосердье? Поэтому как к сыну, как к самому себе, ко всем ты людям относись и, привлекая добродетелью сердца людей, прославь свое достоинство владыки". Тогда царь, вознеся хвалу этим словам руру, вместе с горожанами и селянами стал приверженцем закона праведности. И даровал безопасность всем животным и птицам. Таким образом, "для добродетельных истинным несчастием является несчастье ближнего, они не могут выносить чужих страданий". [Это нужно рассказывать, рассуждая о сострадании, а также приводить в проповеди о великодушии добродетельных людей и в осуждение злонамеренных.]      __________      Примечания:      1 Сал - дерево Vatica Robusta; бакула - дерево Mimusops FJengi; пияла - дерево Buchanania Latifolia; хинтала - дерево Phoenix или Hate Paludosa; тамала - Xanthochymus pictonus, вечнозеленое дерево с красивыми цветами; нактамала - Pongamia Glabra; видула - растение Calamus Rotang Fasciculatus; ничула - название двух деревьев Barringtonia Acutangula и Calamus Rotang; шиншапа - дерево Dalberia Sisu; тиниша - Dalbergia Ujjenensis; шами - Prosopis Spi-cigera или Mimosa suma; палаша - Butea Frondosa; шика - Tektona Grandis; сарджа - дерево Vatica Robusta; арджуна - Terminalia ar-juna; дхава - растение Grislea Tormentosa или Latifolia; кхадира - дерево Acacia Catechu; кугаджа - растение Wrightia antidesinterica.      2 Руру, сримара, ньянку - различные виды оленей; гавайя - Bos gavxis, вид индийских диких быков.      3 Существовала традиция будить царя звуками музыки и песен.      4 Тарамрига - "Голова оленя", название созвездия в древнеиндийской астрономии, состоящего из трех звезд, одна из которых альфа Ориона.      3 "...Надев на палец защитное приспособление..." - щиток или особой формы кольцо надевалось на большой палец левой руки для защиты от удара тетивой.            ДЖАТАКА ОБ УНМАДАЯНТИ      Даже мучимые жестокими страданиями добрые неспособны стать на путь низких, находя опору в своей высокой нравственной стойкости. Вот как об этом назидательно повествуется. Некогда Бодхисаттва, как рассказывают, был царем шибийцев; преуспевая на благо народа в правдивости, щедрости, спокойствии, мудрости и других прекраснейших качествах, он, словно воплощенная праведность и воспитанность, был отцом своего народа, движущим вперед его благополучие.      1. От совершенья преступлений ограждаемый и укрепляемый в высоких добродетелях своим царем, как сын отцом, народ был полон радости в мирах обоих.      2. И суд царя был нелицеприятен; не различал своих он и чужих и следовал во всем закону; закрыв народу беззаконий путь, он обратился как бы в лестницу, ведущую на небеса.      3. Плод добродетели народа - его благо; зная это, людей правитель был всегда одним лишь этим озабочен, и, следуя стезею праведной, с душою, полною блаженства, другим не позволял он нарушать ее. И вот у одного из знатнейших подданных этого царя была дочь поразительной красоты, которая считалась драгоценностью среди всех женщин; по необычайному совершенству ее фигуры и всей ее прелести она казалась воплощенной Лакшми1, или Рати или же одною из апсар.      4. И тот, чей взор случайно падал на ее красу и кто не утерял способности любить, не в состоянии был взора оторвать, притянутый к ней блеском красоты. За это ее родственники дали ей имя Унмадаянти ("Сводящая с ума"). И вот отец ее уведомил царя: "В твоем царстве, о государь, объявилась жемчужина среди женщин, поэтому да благоволит государь решить, возьмет ли он ее в жены, или отвергнет". После этого царь повелел брахманам, умеющим различать счастливые приметы женщин: "Посмотрите дочь этого вельможи и решите, подходит ли она нам в жены, или нет". Тогда отец ее, пригласив этих брахманов в свой дом, сказал Унмадаянти: "Доченька, прислуживай сама этим брахманам". Она, промолвив: "Слушаю!",- стала, как должно, прислуживать брахманам. И вот тех брахманов      5. Глаза, едва лишь взоры их на лик ее упали, стали неподвижны, и бог любви унес их стойкость; не подчинялись им ни очи, ни рассудок, как будто в опьянении сознанье потеряли. Когда же они, потеряв голову, не в состоянии были сохранить твердость и благоразумие - куда уж там есть,- хозяин, удалив с их глаз свою дочь, сам стал прислуживать брахманам и затем проводил их. И вот у них явилось такое соображение: "Поразительная красота девушки, как чудесное виденье, чарует душу; поэтому царь не должен даже видеть ее, а тем более не должен вступать с нею в брак. От ее дивной красоты он, несомненно, потеряет голову и с меньшим усердием станет заниматься своими священными и государственными делами, а упущения в обязанностях государя станут препятствием на пути народа к преуспеванию и счастью.      6. Она одним своим лишь видом может помешать стремленью к совершенству даже муни, тем более владыки юного, который, счастьем наслаждаясь, бросает взоры, алчущие удовольствий. Поэтому целесообразно поступить нам так". Приняв решение, они явились в надлежащее время к царю и заявили ему следующее: "О великий государь! Мы видели эту девушку. Она чарующе прекрасна, но и только: есть у нее дурные приметы, предвещающие гибель и неудачу; поэтому ты, государь, не должен даже видеть эту девушку, а тем более вступать с нею в брак.      7. Порочная жена позорит славу и счастие родов обоих, как ночь, которая, скрыв месяц в облаках, окутывает тьмою всю красоту земли и неба". Так дело было представлено царю. "Если у нее есть неблагоприятные приметы, как это мне говорят, то она не соответствует моему роду",- подумал царь и перестал желать ее. Ее отец, узнав, что царь не требует девушки, выдал свою дочь замуж за одного из советников царя по имени Абхипарага. И вот однажды, когда настал праздник Каумуди2, царь пожелал полюбоваться блестящей красотой празднества в своей столице. Взойдя на царскую колесницу, он поехал по городу; улицы и торговые ряды города были убраны и политы водою; повсюду развевались разноцветные флаги и знамена; белые мостовые улиц были усеяны разнообразными цветами; повсюду были пляски, пенье, шутки, танцы, музыка; опьяняющий аромат цветов, пудры, благовоний, венков, крепких напитков, пахучей воды для омовений, благовонных мазей наполнял воздух; дивные товары были выставлены для продажи; главная улица была запружена сияющими весельем толпами горожан и селян в роскошных одеждах. Совершая свою прогулку по городу, царь приблизился к дому того министра. Тогда Унмадаянти с гневом подумала: "А, так у меня неблагоприятные приметы, и потому, как говорят, я отвергнута царем!",- и, очень любопытствуя видеть царя, она стояла, сияя дивным блеском своей красоты и освещая плоскую кровлю дома, как молния освещает вершину облака. "Пусть же соберет теперь свои он силы, чтобы удержаться от смятенья и сохранить свою стойкость и память, увидев ту, у которой дурные приметы",- подумала она. И вот взор царя, с любопытством наблюдавшего великолепие столицы, упал вдруг на нее, когда она стояла, обернувшись к нему лицом. Тогда царь,      8. Хоть вволю насмотрелся он на красоту прелестных женщин своего двора, хоть был смиренным он и, добродетель соблюдая, стремился одержать победу над страстями,      9. Хоть, обладая стойкостью высокой, был сдержан и стыдлив, хоть взор его испуган был созерцанием чужой жены, но все же долго он на женщину смотрел, не отрывая глаз и восхищая Каму:      10. "Не Каумуди ль это? Не воплощенное ли это божество сего дворца? Апсара ли она, иль дайтьев дева? Ведь красота нечеловеческая это!". Меж тем как царь так размышлял и глаза его не могли вдоволь насладиться созерцанием женщины, его колесница проехала мимо того места, где она стояла, не считаясь с его желаньями. И вот царь вернулся в свой дворец с опустошенным сердцем; его мысли были только с ней, вся его нравственная стойкость была похищена богом любви. Наедине он обратился к своему вознице Сунанде:      11. "Не знаешь ли, чей это дом был с белыми стенами? И кто та женщина была, что там сияла, словно молния на белом облаке?". Возница сказал: "Есть у государя министр по имени Абхипарага - так это его дом и его жена, дочь Киритаватсы, Унмадаянти по имени". Когда царь услышал эти слова, то при мысли, что она - жена другого, его сердце упало и взгляд его стал неподвижным. И, вздыхая глубоко и жарко, терзаясь всей душой по красавице, он обратился к самому себе с такою речью:      12. "О, как идет ей это имя нежное, где каждый слог ласкает слух: "Унмадаянти!". Своей чудесною улыбкою она меня ума лишила!      13. Забыть ее хочу - и словно вижу сердцем! Мое ведь сердце у нее, или, вернее, в нем царит она!      14. Сколь малодушен я: любить жену другого! Что за безумец я! Покинул стыд меня и сон!      15. Меж тем как ум мой восхищенный в созерцанье погружен улыбки ясной, взоров, красоты ее, вдруг раздается звон3 - тот дерзкий звук напоминает о теченье дел других. О, в сердце у меня лишь ненависть те звуки порождают". Таким образом, стойкость царя была потрясена силою любви. И хотя он старался прийти в себя, однако же его бледность и худоба, задумчивость и частые вздохи, зевота и весь вид его показывали ясно, что царь влюблен.      16. Сердечная болезнь, хоть стойко он скрывал ее, наружу выступала ясно и на лице его, и в худобе, и в неподвижном взгляде, исполненном задумчивости. Тогда его министр Абхипарага, который был весьма искусен в истолковании изменений во внешности и выражении лица, узнав, что случилось с царем, и поняв причину этого, и из-за своей любви к царю весьма озабоченный опасностью, которая ему угрожала, так как он знал поразительную силу бога любви, просил у царя разрешение поговорить с ним наедине и, получив его позволение, обратился к царю с такими словами:      17. "Сегодня мне, о царь, людей владыка лотосоокий, когда я воссылал богам моления, явился якша и, подойдя ко мне, промолвил так: "Как же ты не догадался, что сердце государя принадлежит Унмадаянти?"      18. Промолвив так, он вдруг исчез, а я, задумавшись об этом, к тебе явился; и если правда это, государь, то почему же ты молчишь, откуда у тебя такое недоверье к слугам? Поэтому благоволи, о государь, оказать мне милость, приняв от меня мою супругу". Смущенный этим предложением, царь не мог поднять глаз от стыда, и хотя и находился во власти бога любви, однако благодаря знанию праведного закона, приобретенному долгим упражнением, его стойкость осталась непоколебленной, и он ясно и определенно отказался принять дар министра: "Этого не должно быть. И вот почему:      19. Я не бессмертен и своих заслуг лишусь; кроме того, народ узнает о грехе моем; тебя ж в разлуке с нею любовь сожжет с такой же быстротой, с какой огонь сухой кустарник истребляет.      20. Такой поступок, что недоброе сулит в мирах обоих- том и этом, не совершит мудрец, хотя им наслаждается немудрый". Абхипарага сказал: "Тебе не нужно опасаться нарушения закона.      21. Ты мне поможешь щедрость проявить и тем закон исполнишь, а если от меня ее не примешь в дар, тогда, даянью помешав, закон нарушишь. Я не вижу здесь ничего такого, что могло бы порочить добрую славу царя.      22. Ведь, кроме нас двоих, никто об этом знать не будет, и потому ты изгони из сердца страх людского порицанья! Для меня же это будет милостью, а не мученьем, потому что      23. Какое зло возникнуть может в верном сердце от чувства удовлетворенья, что совершил что-либо ты на пользу господину? Поэтому спокойно наслаждайся ты любовью, о государь, и о моих страданьях не тревожься!". Царь сказал: "Ни слова больше о таком грехе.      24. Из-за любви великой ко мне ты, очевидно, забываешь, что ведь не всякое даянье помогает исполненью долга.      25. Кто для меня в своей любви высокой не ценит даже жизнь свою, тот друг мне, лучший родственник - и я его супруге друг. Поэтому не следует вовлекать меня в неблаговидное дело. Что же касается того, что, как ты уверяешь, никто другой не узнает об этом деле, то разве от этого оно станет безгрешным?      26. Хотя б невидимо творил кто злое дело, как благоденствовать тот может? Ведь это словно яд принять незримо! Его увидят непорочными очами и небожители, и святые йоги. Чего же больше?      27. Кто поверить может, что ты ее не любишь, что не постигнет гибель и тебя, когда ты разлучишься с нею?". Абхипарага сказал:      28. "С супругой и детьми я раб твой, ты мой господин и божество мое. Какое может быть, о государь, закона нарушенье по отношению к рабе твоей? Что же касается моей любви к ней, о которой говоришь ты,- что ж из этого?      29. Да, я ее люблю, о радостей податель, и потому я добровольно сам хочу отдать ее тебе: ведь человек, отдав здесь дорогое, в том мире получает еще дороже что-то. Поэтому благоволи, о государь, принять ее". Царь сказал: "Ни в коем случае! Это невозможно!      30. Скорее брошусь я на острый меч или в пылающий ужасным пламенем огонь, чем соглашусь попрать так добродетель, которой я обязан счастием великим!". Абхипарага сказал: "Если государю неугодно взять мою супругу, то я велю ей стать гетерой, любви которой может добиваться каждый, и тогда мой государь с ней сможет насладиться". Царь сказал: "Да что с тобою? Как обезумел ты!      31. Оставивши невинную супругу, ты, безумец, получил бы от меня возмездье и, сделавшись предметом поношений, ты стал бы мучиться и в этом мире и в ином. Поэтому оставим эти бессмысленные речи. Образумься же". Абхипарага сказал:      32. "Хотя бы то грозило нарушением закона, иль порицанием со стороны людей, или утратой счастья - всему навстречу я пойду с открытым сердцем: оно исполнено блаженства, доставив счастие тебе.      33. Не вижу в мире я огня великого, тебя превыше4, о земли великий повелитель! И Унмадаянти да будет вознаграждением моим жрецу; прими ее, как жрец, для усиления моих заслуг". Царь сказал: "Несомненно, стремясь действовать мне на пользу, ты по своей великой любви к нам не замечаешь, что добро и что зло для тебя самого; и поэтому я с особенным вниманием должен наблюдать за тобой. Ни в коем случае не следует безразлично относиться к порицанию людей. Смотри:      34. Кто, к праведности безразлично относясь, заботиться не станет о порицании людском или награде в другом существованье, тому не станет доверять народ и в мире том он без сомнения лишен блаженства будет. Поэтому я и говорю тебе:      35. Не соблазняйся преступить закон для жизни этой: великий грех здесь несомненен-сомнителен и незначителен успех. Чего же больше?      36. Ввергать людей в несчастия такие, как порицанье и тому подобное, и этим для себя добиться счастья - для добрых неприятно; пусть лучше, зло другим не причиняя, один я понесу все бремя личных дел, ничем закона не нарушив!". Абхипарага сказал: "Да разве здесь может иметь место беззаконие, если я из преданности к господину действую ему на пользу, а государь принимает ее от меня в дар. Ведь все шибийцы, горожане и селяне, могли бы сказать: "Какое же тут беззаконие?". Поэтому да благоволит государь принять ее!". Царь сказал: "Поистине ты всей душой хочешь сделать мне приятное, но нужно подумать еще и вот о чем: из всех шибийцев - горожан и селян, тебя и меня - кто из нас самый сведущий в святом законе?". Тогда Абхипарага в смущении сказал:      37. "Благодаря почтенью к старшим, усилиям, затраченным на изучение Священного писания, и остроте ума смысл истинный науки о трех целях жизни тебе открыт, о государь, как Брихаспати5". Царь сказал: "Поэтому-то ты и не можешь совратить меня [с истинного пути].      38. От поведения царей зависит благо и несчастие народа; вот почему, привязанность народа помня, останусь я на поприще благом, что соответствует и славе моей доброй.      39. Хорош ли, неудобен путь, которым бык идет,- коровы следуют за ним; так и народ: откинув острые преграды сомнений, он повеленью государя следует всегда. Кроме того, ты должен принять во внимание следующее:      40. Ведь если б у меня не стало силы, чтоб охранять и самого себя, в каком же состоянье оказался бы народ, который жаждет от меня защиты?      41. То зная и заботясь о благе подданных, равно как о святом законе и безупречной славе, я не хочу веленьям сердца следовать: ведь я же вождь народа своего, я бык ведь в стаде!". Тогда министр Абхипарага, умиленный в сердце своем этой стойкостью царя, поклонившись ему и почтительно сложив руки, обратился с такими словами:      42. "Сколь осчастливлены судьбою подданные, которых охраняешь ты, людей владыка! Такую преданность закону, пренебреженье к наслажденьям личным найти возможно ль даже в пустынях лесных!      43. О, как приличествует дивное название "великий" в имени твоем, великий государь! Ведь если бы безнравственного добродетельным назвать, то это было бы насмешкою жестокой!      44. Но к чему мне изумляться иль волноваться пред великим подвигом твоим? Как океан сокровищ полон, так ты исполнен добродетелей, о государь!". Таким образом, "даже мучимые жестокими страданиями добрые неспособны стать на путь низких, находя опору в своей высокой нравственной стойкости" [и в своем прекрасном знании праведного закона, которому они неустанно следовали; помня об этом, надо прилагать все усилия для укрепления в нравственной стойкости и праведном законе].      __________      Примечания:      1 Лакмми - богиня счастья, любви и красоты. Рати - персонифицированное наслаждение, жена бога любви Камы. В буддийской мифологии Рати - одна из дочерей Мары.      2 Каумуди - лунный свет, персонифицированный как жена бога месяца - Чандры, а также день полнолуния в месяце карттика (октябрь - ноябрь) и отмечавшийся в этот день праздник, посвященный богу воины Карттикейе (месяц карттика считался наиболее удобным для ведения военных действий).      3 "...Раздается звон..." - звон металлических литавр, отбивавших время каждые полчаса.      4 "...Огня великого, тебя превыше..." - Абхипарага сравнивает Бодхисаттву с ним, а Унмадаянти с жертвенным приношением огню, а также с платой жрецу за совершение жертвоприношения.      5 Брихаспати - одно из древнейших ведийских божеств, мудрый наставник и жрец богов.