Олег Игоревич Дивов
     
     Стояние на реке Москве
     
     На рассвете танки русских подошли к Москве.
     В головной машине открылся башенный люк. Высунулась рука с мегафоном. За ней - лейтенант Иванов.
     - Сдавайтесь, чурки! - заорал Иванов в мегафон. - Сдавайтесь, а то хуже будет! Русские пришли!
     Из-за баррикады, перекрывающей въезд под Московскую кольцевую дорогу, выглянул бригадный генерал Хухуев.
     - Я твоя мама имел, морда жидовская! - крикнул он. - Моджахеды не сдаются!
     Показал лейтенанту Иванову "фак" и на всякий случай тут же спрятался.
     К танку подошел тяжелым командирским шагом подполковник Криворучко.
     - Лейтенант! - рявкнул он. - Что за самодеятельность?! Мегафон сюда. А сам убрал хлебало нерусское в люк, быстро. А то противник хрен знает что о нас подумает.
     Иванов отдал мегафон и сказал обиженно:
     - Сами понабрали в армию хрен знает кого, а теперь ругаетесь.
     После чего, как и было приказано, убрал нерусское хлебало в люк.
     Подполковник Криворучко поднял мегафон и крикнул:
     - Сдавайтесь, чурки! А то хуже будет!
     - Я твоя мама имел, русская свинья! - отозвался бригадный генерал Хухуев.
     Из люка снова высунулся Иванов.
     - Охренеть конструктивная беседа, - заметил он.
     - Ну и вали в свой Израиль, если такой умный, - надулся подполковник. - Как я должен с чурками говорить, по-твоему?
     - Сейчас нам объяснят, - сказал Иванов. - Вон пиндос нарисовался.
     К переговорщикам короткими перебежками, то выскакивая из-за танков, то скрываясь за ними, двигался военный советник капитан Моргенштерн.
     - Дурак дураком, а чурок боится, - прокомментировал Криворучко. - Умный, значит. Или все-таки дурак?
     - Вы бы сами ушли за броню, - посоветовал Иванов.
     - Я стою на своей земле, - веско сказал подполковник.
     Подбежал Моргенштерн, присел за кормой танка.
     - Ну? - спросил он на ломаном русском.
     - Чего? - не понял Криворучко.
     - What the hell is going on?
     - Слушай, говори по-нашему, пиндос несчастный, а? - взъярился подполковник. - Чему тебя в твоем драном Вест-Пойнте учили?
     - Я буду жаловаться, - четко выговорил Моргенштерн.
     - Ага! - обрадовался Криворучко. - Слышу голос не мальчика, но мужа.
     Моргенштерн достал из кармана переводчик и принялся нажимать кнопки.
     - Покиньте открытое пространство! - железным голосом потребовала электронная машинка.
     - Понял, - Криворучко кивнул и поднял мегафон. - Покиньте открытое пространство! - крикнул он в сторону баррикады.
     - Сам ты покиньте открытое пространство! Я твоя мама имел! - раздалось в ответ.
     Иванов грустно поглядел на командира и сказал:
     - Вы бедного пиндоса доведете рано или поздно. Он свихнется, и у нас будут неприятности.
     - А не хрена тут! - гордо ответил Криворучко.
     Моргенштерн продолжал давить на кнопки.
     - Сообщите противнику, что вы действуете согласно мандату НАТО! - сказал переводчик.
     - Манда ты! - крикнул Криворучко в мегафон.
     - Сам дурак!
     - За дурака ответишь, козел!
     - А ты за козла ответишь!
     - Детский сад, - резюмировал Иванов и закурил.
     Моргенштерн высунул из-за танка руку и дернул подполковника за штанину.
     - Кто?! Фамилия?! - удивился подполковник. - А, это ты...
     - Сообщите противнику, что, согласно Вашингтонскому договору 2013 года, занимаемая им территория должна быть возвращена под юрисдикцию Республики Москва!
     Криворучко почесал в затылке.
     - Вам перевести, товарищ подполковник? - спросил Иванов.
     Криворучко показал ему кулак. Поднял мегафон.
     - Значит, так, чурки! - крикнул он. - С вами говорит командующий танковыми войсками Республики Москва подполковник Криворучко! Тут советник от пиндосов уверяет, что вы обязаны убраться с моей земли добровольно. А вы об этом знаете?!
     - Скажи пиндосу - я его мама имел! - попросили из-за баррикады.
     - Лейтенант! Переведи!
     - Answer is negative.
     - Сдается мне, ты не все перевел, - заметил Криворучко.
     - Answer is negative and fuck you, - поправился лейтенант.
     - Так-то лучше, - согласился подполковник.
     Моргенштерн, сидя на корточках, хлопал глазами и качал головой. Потом склонился над переводчиком.
     - Сообщите противнику, что, согласно Вашингтонскому договору 2013 года, в случае отказа освободить незаконно удерживаемую территорию, войска НАТО оставляют за собой право расценить отказ как недружественное действие.
     - Наконец-то, - Криворучко удовлетворенно крякнул и проорал: - Ну, теперь вешайтесь, чурки!
     - Хорош врать! Чего пиндос говорит? - раздалось из-за баррикады.
     - Вот это самое и говорит!
     - Не может быть!
     - Очень даже может! Всем чуркам вешаться согласно Вашингтонскому договору 2013 года!
     - Пиндосские свиньи! - взвизгнул бригадный генерал Хухуев.
     - Моджахеды не сдаются! - подсказал ему Криворучко.
     - Сам дурак!
     - Повторяется, - Криворучко улыбнулся. - Занервничал, чучмек.
     Иванов скрылся в люке, потом выбрался обратно с пластиковым стаканчиком. Перегнулся вниз, протянул стаканчик подполковнику.
     - Кофе.
     - А мне? - железным голосом спросил переводчик.
     Криворучко от неожиданности подпрыгнул.
     - Тьфу, черт, - сказал он, принимая стаканчик. - Сделай пиндосу тоже. Только послабее.
     Моргенштерн отстегнул от пояса рацию и что-то в нее забормотал.
     - Жалуется, падла, что ему первому кофе не дают, - объяснил Криворучко лейтенанту.
     - Может, ему еще туалетной бумаги отмотать? - бросил Иванов презрительно.
     - Даже не вздумай.
     - И в мыслях не было, товарищ подполковник.
     Криворучко допил кофе, вернул стаканчик лейтенанту, дождался, когда снова нальют, и передал мутную жидкость Моргенштерну.
     - Ну, что делать-то будем? - спросил он советника. - А? Чего молчишь, пиндосина? Давай, жри наш русский кофеек. Авось подавишься и сдохнешь.
     Моргенштерн подавился, облил себя кофе и принялся мучительно кашлять. Подполковник зашел за танк и от души треснул советника кулаком по спине.
     - Не сдох, - констатировал он, возвращаясь на открытое место.
     Из-за баррикады показалась бритая голова.
     - Русские! Скажите пиндосу - договор неправильный!
     - Какая разница?! Нам по хрену ваши договоры с пиндосами! Вешайтесь, чурки!
     - Вы же войска НАТО!
     - А нам по хрену!
     - Вы же русские...
     - И поэтому нам по хрену!!!
     Голова исчезла. Иванов снова курил, разглядывая баррикаду.
     - А то стрельнуть разок? - спросил он. - Для острастки.
     - Тогда пиндос точно сдохнет. В Вашингтонском договоре про стрельбу ни слова. Там написано, что, как только приходят войска НАТО, все негодяи сами разбегаются.
     Моргенштерн за танком чихал и плевался. Иванов курил. Криворучко ждал.
     - Эй, русские! - позвали из-за баррикады. - Слушай, ехали бы вы домой, а?
     Иванов выматерился и полез в башню.
     - Лейтенант! - прикрикнул Криворучко.
     Иванов высунулся обратно.
     - Ты мне брось эти еврейские штучки, - посоветовал Криворучко миролюбиво.
     - Вы бы потом сказали, что я случайно задел спуск.
     - Ага, сапогом... Отставить, лейтенант. Спокойнее.
     Моргенштерн снова бубнил в рацию.
     - Теперь жалуется, что я его ударил, - предположил Криворучко. - Чмо.
     Из хвоста колонны прибежал вестовой.
     - Товарищ подполковник, идите завтракать.
     - Принеси сюда. Мне и лейтенанту.
     - Есть.
     Моргенштерн закончил общение с рацией и взялся за переводчик.
     - Сообщили ли вы противнику, что войска НАТО оставляют за собой право...
     - Уже два раза, - перебил Криворучко.
     - Twice, - перевел лейтенант.
     - And fuck you, - добавил подполковник. - Ой, блин. Само вырвалось. Я этого не говорил.
     Моргенштерн впал в задумчивость.
     Пришли бойцы в поварских халатах и шапочках. Через пару минут посреди дороги красовался стол, накрытый белоснежной скатертью и уставленный посудой. Принесли два стула. Иванов слез с брони.
     - Что у нас сегодня? - спросил Криворучко, усаживаясь. - Опять яичница? Ладно, ладно. Лейтенант, присоединяйся.
     - Русские! - крикнули из-за баррикады. - Водки хотите?
     - Точно нервничает, чурка, - подполковник усмехнулся. - Ишь, заигрывает.
     Некоторое время ничего не происходило. Офицеры завтракали, Моргенштерн тупо глядел на свой переводчик.
     - Русские! А русские!
     - Чего надо? - невнятно спросил Криворучко, жуя.
     - Вы сколько тут еще будете?
     - А у тебя что, намаз? Иди, мажься! Мы тут надолго. Навсегда.
     - Вот же свиньи... - раздалось из-за баррикады.
     Подполковник запил яичницу огромной кружкой кофе, откинулся на спинку стула и задумчиво оглядел свой живот.
     - Кончится война, - сказал он, - займусь спортом. Бегать буду. Каждое утро. Ну, не каждое, но по выходным точно. По воскресеньям.
     Моргенштерн вышел из прострации и снова взялся за радиопереговоры.
     - А я в деревню уеду, - сообщил Иванов, доставая сигареты.
     - Уволишься, что ли? Брось. Между нами, тебе следующая звездочка вот-вот капнет.
     - Спасибо, конечно, но... Надоело пиндосам служить. Заведу лучше пасеку, медовуху буду гнать. Вы в гости приедете.
     - Ты не пиндосам, а Родине служишь! - заявил подполковник твердо. - Как говаривал товарищ Сталин, Гитлеры приходят и уходят, а русские остаются.
     - М-да... - сказал Иванов. И больше ничего не сказал.
     Стояло ясное утро. Солнце все выше поднималось над Москвой. Иванов курил, пуская дым в небо. Криворучко неодобрительно щурился на торчащую из-за Кольцевой дороги бетонную иглу Останкинского минарета.
     Моргенштерн издал неясный звук, пытаясь привлечь внимание.
     - Что тебе? - спросил Криворучко. - Жрать охота? Увы, совсем ничего не осталось.
     - В связи со сложившейся кризисной ситуацией командование дает приказ отступить для проведения консультаций и перегруппировки сил! - объявил переводчик.
     - Ну и отступай, - добродушно согласился Криворучко.
     Советник прицепил на пояс рацию, убрал переводчик в карман и короткими перебежками ускакал в хвост колонны, к своему "Хаммеру".
     - Пиндос, - совершенно без выражения сказал подполковник.
     Подумал и добавил:
     - Вот ведь послал нам бог дурака. Уж и кормить его перестали, вторую неделю сухпаем давится, а все никак не поумнеет.
     Подошли бойцы, начали собирать со стола.
     - Слушай приказ, - сообщил подполковник, ни на кого не глядя. - С этой минуты пиндосу кофе ни грамма. Довести всему личному составу.
     - Есть.
     Бойцы забрали посуду, подхватили стол и удалились.
     - Эй! - крикнул подполковник вдогонку. - А узнаю, что кто-то дал пиндосу туалетной бумаги, - разжалую и посажу!
     Иванов встал, потянулся, забрался на танк и сказал в люк:
     - Завтракать идите.
     Из машины полезли заспанные танкисты.
     Иванов оглянулся на Москву, посмотрел на Криворучко.
     - Ну так что? - спросил он. - Развернем лагерь прямо здесь?
     Криворучко закинул ногу на ногу, почесал серую щетину на подбородке и произнес:
     - ...И назовут это позже "Стояние на реке Москве". Ты готов войти в историю, лейтенант?
     - Вляпаться в историю не готов, - быстро ответил Иванов. - А войти - всегда пожалуйста.
     Подполковник встал и принялся расхаживать туда-сюда поперек шоссе.
     - Русские! - позвали из-за баррикады. - Ну чего вы тут застряли? Почему не отступаете?
     Криворучко покосился на лейтенанта.
     - Пиндос настучал, - сказал тот. - Зуб даю.
     Подполковник заложил руки за спину и хмуро уставился на баррикаду.
     - Водки подарим ящик! - крикнули оттуда. - На посошок!
     Подполковник щелкнул пальцами. Лейтенант быстро протянул ему мегафон.
     - Ну два ящика! - надрывались за баррикадой. - Больше нету, мамой клянусь!
     Криворучко задумчиво покачивал мегафоном.
     - Два с половиной ящика! Больше точно нету! Только уезжайте уже, Христа ради!
     Иванов на башне обидно захохотал.
     - Чего-то не нравится мне "Стояние на реке Москве", - сказал подполковник. - Не звучит. И скучно будет смотреться в учебниках. Детям неинтересно такое читать.
     - Московская битва? - предположил Иванов.
     Криворучко поднял мегафон, направил раструб к баррикаде и рявкнул:
     - Эй, чурка! Фамилия!!!
     - Два с половиной ящика!.. Бригадный генерал Хухуев!
     Криворучко опустил мегафон.
     - Спасибо, чурка, - сказал он тихонько. Вернул мегафон Иванову и в ответ на его недоуменный взгляд объяснил: - Не бывает таких исторических сражений, чтобы полководец не знал имени своего врага.
     Иванов согласно кивнул и сунул мегафон в башенный люк.
     Подбежал вестовой.
     - Товарищ подполковник! Там пиндос волнуется. Спрашивает, когда поедем.
     - Не поедем, - отрезал Криворучко. - Иди скажи начальнику штаба, что после завтрака я назначил войну с чурками. Пусть готовит приказ. Да, особо отметь - пиндосу об этом знать необязательно.
     - Есть! - вестовой просиял лицом и убежал с такой скоростью, что над асфальтом поднялась пыль.
     - Гляди, лейтенант, - сказал Криворучко, - как солдат войне радуется. А ты увольняться хочешь.
     Иванов опять закурил, смял в кулаке пустую сигаретную пачку и швырнул ее на обочину.
     - Может, я передумал.
     Из-за баррикады кто-то махал белой тряпкой.
     - Московская битва... - мечтательно протянул лейтенант.
     - Водки! Два с половиной ящика! - орали за баррикадой. - И бабу! Хотите бабу, русские?! Баба хорошая, не пожалеете!
     Криворучко недобро рассмеялся.
     - Нет, лейтенант, не битва.
     Иванов ждал продолжения. И подполковник сказал:
     - Московское побоище.
     Солнце поднималось все выше в безоблачное небо над древним русским городом.