Андрей Круз
     
     Эпоха мертвых,
     
     Начало. Том 1 (вторая часть)
     
     Старшую сестру звали Ксенией, ей было девятнадцать. Высокая, темноволосая и темноглазая, она не была похожа ни на мать, ни на отца, зато удивительно напоминала портреты своей прабабки по материнской линии, актрисы театра Станиславского, игравшей почти все главные роли в военные и послевоенные годы, вплоть до своей трагической гибели в авиакатастрофе в 1962 году. Ксения училась в МГУ на факультете журналистики, куда попала почти исключительно благодаря способностям, совсем незначительной помощи своего дяди и редкой красоте, от которой млели и таяли мужчины экзаменаторы. А невинность в глазах и нежный голос располагали к ней экзаменаторов-женщин, даже обладавших самыми черствыми сердцами. Специализировалась она на отделении тележурналистики, мечтая в будущем создавать репортажи в защиту животных, природы и еще чего-нибудь, заставляющие рыдать зрителей. Всякое зверье она любила безумно и эта любовь не раз приводила к самым горьким последствиям. Принесенные кошки съедали птичек и вылавливали рыбок из аквариума. Спасенные собаки конфликтовали с кошками и время от времени устраивали настоящие погромы в квартире. Животные затем передавались в хорошие руки, чтобы освободить место следующим спасенным.
     Впрочем, в последние месяцы в квартире установилось шаткое равновесие - новый аквариум затруднял коту лов рыбы, а хомячков было решено не покупать больше, чтобы не откармливать эту огромную пушистую черную тварь с мрачными желтыми глазами. Между собакой - помесью кавказской овчарки и еще неизвестно кого и котом установилось некое перемирие, основанное на незлобивом характере первой и чудовищной наглости и хитрости второго. Короче говоря, коту удалось приспособить окружающую среду к своим взглядам на жизнь.
     Сейчас Ксения "агитировала за советскую власть", по выражению своей матери. Речь была адресована сестре младшей, шестнадцатилетней школьнице Ане, которая животных любила, но в журналисты не рвалась, а ее жизненные планы сводились лишь к победе в большинстве кубков "Большого шлема" и дальнейшему заселению своими портретами всех таблоидов мира. Для этого она пять раз в неделю проводила по три часа в теннисной школе в Новой олимпийской деревне, активно и старательно вбивая небольшие желтые мячики в покрытие корта ракеткой "Уилсон". Кроме того, она почти каждый день немного времени посвящала школьным домашним заданиям и очень много времени и каждый день - стоянию голышом в ванной перед зеркалом с фотографиями Курниковой и Шараповой на туалетном столике. Каждый раз, признавая, что фигура у нее не хуже чем у Курниковой, а лицо не хуже чем у Шараповой, она в целом приходила к выводу, что объединила в себе достоинства обеих и место на первых страницах журналов светской хроники лучше бронировать уже сейчас. Аня была натуральной блондинкой, среднего роста и со спортивной фигуркой, лицом неуловимо напоминавшая как мать, так и отца.
     Сестры пили чай, сидя перед барной стойкой в просторной кухне, сверкающей нержавейкой и неуловимо напоминавшей то ли морг из американского детективного кино, то ли командный пост звездолета из старой советской фантастики.
     В эту квартиру семья Дегтяревых вселилась несколько месяцев назад, переехав из типовой панельной многоэтажки на Мичуринском проспекте. Отец сестер, Владимир Сергеевич, был известным в академических кругах вирусологом и половину своей трудовой карьеры провел в экспедициях, в охоте на особо редкие и особо пакостные виды заразы. Опубликовал Владимир Сергеевич немало статей и монографий, что принесло ему славу в научных кругах и не принесло никаких денег. Однако около двух лет назад ему повезло. Группа, которую он возглавлял, вошла в состав смешанной российско-американской команды вирусологов. Американцы получили грант от какого-то американского же фонда, обретающегося при центре контроля за инфекционными заболеваниями в Атланте. В результате Владимир Сергеевич отправился в экспедицию не куда-нибудь, а сначала в Австралию, а потом на Гаити. Вернулся он оттуда почерневшим от загара, с новеньким ноутбуком "Тошиба" в сумке, хранящим невероятное количество новой информации. И сразу же вслед за этим последовало приглашение возглавить исследовательскую группу в России, работающую по той же программе. Владимир Сергеевич думал не долго, когда ему рассказали о зарплате, бонусах и иных возможностях, которые позволяли поднять уровень жизни семьи на невиданную ранее высоту.
     Впрочем, чуть позднее выяснилось, что настоящим местом работы Владимира Сергеевича оказалась небезызвестная компания "Фармкор", принадлежащая не менее небезызвестному Александру Бурко - большому олигарху с наклонностями слона в посудной лавке. Именно он и финансировал работы фонда, даром, что тот американский, а сам Бурко на сто процентов наш, посконный, из-под родных осин. Таким образом, Владимир Сергеевич въехал со своими сотрудниками в двухэтажное здание по Автопроездной улице, которое в былые времена было лабораторным корпусом одного из московских автозаводов. После того, как завод пришел в упадок, немалую часть его территории раскупили другие компании, и немалый кусок отхватила некая компания "Химпродукт" - одна из бесчисленных "дочек" "Фармкора". Место привлекло своим уединением в промзоне, тем, что въезд на территорию осуществлялся через территорию завода, но при этом задняя стена забора выходила на малонаселенную Автопроездную улицу. Затем в этом месте появился бывший сотрудник Главного Управления исполнения наказаний, известного еще как ГУИН, некто Оверчук Андрей Васильевич - среднего роста, плотный, с незапоминающимся лицом, но при этом наглый как танк. В настоящее время бывший "кум" Оверчук числился в рядах службы безопасности концерна "Фармкор" и занимал там отнюдь не рядовую должность. Его трудами влачившие жалкое существование дедки-вахтеры сменились на рослых ребят в черной полувоенной форме, с пистолетами и телескопическими дубинками на поясе и с самозарядными дробовиками за плечом. Затем это место заполонили рабочие, туда потянулись грузовики с оборудованием, и через шесть месяцев бывший лабораторный корпус завода, построенный из серых бетонных блоков, посеревших под дождями и навевавший уныние своей убогостью, преобразился во вполне современное с виду здание с поляризованными стеклами в окнах и с еще более современной начинкой внутри. Если сказать проще - такой лаборатории у Владимира Сергеевича до сего момента еще не было. Омрачало его работу там лишь регулярное присутствие Оверчука, которого Владимир Сергеевич не переносил даже на дух, подозревая в нем глубокую душевную мерзость. Впрочем, Оверчук и сам на глаза Дегтяреву не лез, появляясь на этой территории не чаще чем пару раз в неделю и ненадолго.
     Еще его смущало то, что частная компания взялась за работу с малоизученными вирусами в черте города, не ставя, естественно, об этом никого в известность. Владимир Сергеевич знал, с какими мерами предосторожности работают те же военные биологи - его однокашник Кирилл Гордеев возглавлял такую закрытую военную лабораторию по разработке вакцин. Здесь ничего похожего на их меры безопасности не наблюдалось. Сам Оверчук уверял, что залог безопасности - привлекать как можно меньше внимания. Впрочем, работать с опасными культурами здесь тоже никто не собирался, так что слишком сильно об этом Дегтярев не задумывался. К тому же "Фармкор" единым махом подписал контракт с Владимиром Сергеевичем чуть ли не пожизненную занятость, положил ему поистине царскую зарплату, и посодействовал с получением льготного, почти беспроцентного кредита на покупку квартиры.
     В результате семья Дегтяревых въехала в новенький, если и не элитный, то вполне соответствующий понятию "бизнес-класс" дом неподалеку от метро "Университет", а старая их квартира была довольно удачно продана, обеспечив маму сестер, Алину Александровну, свободными средствами на покупку мебели и двух машин. Казалось, наступило благоденствие.
     Однако та пылкая речь, которую сейчас произносила Ксения перед младшей сестрой, не была хвалой Дегтяреву отцу за их улучшившуюся жизнь. Ксения открыла, что вирусологи проводят опыты на животных. Не то чтобы она не знала этого раньше, но Владимир Сергеевич больше работал "в поле" и заражали животных его коллеги. Теперь же Владимир Сергеевич стал работать в лаборатории. И однажды вечером старшая дочь задала ему как бы между делом вопрос:
     - Па, а вы каких животных используете? Ну, в смысле для опытов?
     Погруженный в свои мысли Дегтярев даже не осознав истинного смысла вопроса, машинально ответил что естественно полный набор, от крыс до обезьян. Разговор развития не получил, но Ксения мгновенно заклеймила родителя как "живодера" и "вивисектора". К тому же она имела неосторожность поделиться новым знанием со своими друзьями с факультета, по разным причинам разделявшими ее взгляды на проблему защиты прав животных. В результате вокруг Ксении образовался эдакий круг единомышленников, который не давал утихнуть страстям вокруг "живодерства" Владимира Сергеевича. Ксения даже почти перестала разговаривать с отцом за исключением тех случаев, когда ей нужны были деньги, в которых мать ее ограничивала. Но Владимир Сергеевич, работоголик в тяжелой стадии этого уважаемого заболевания, судя по его поведению, этого даже и не заметил, тем самым лишая дочь возможности ответить ему гневной отповедью на вопрос: "Ксенечка, а что случилось?". Теперь в роли папиного адвоката выступала сестра.
     - Как ты можешь его оправдывать? Он ставит опыты на животных! Ты это понимаешь? Это все равно, как если бы он ставил опыты на Барсике или на Мишке! (Так звали кота и собаку) Их ты любишь? Ведь любишь? Ты бы отдала их папочке, чтобы он заразил их какой нибудь чумой и смотрел, что из этого получится?
     - Во-первых, отец их сам любит. Барсик вообще у него на подушке спит. Не у тебя, а у него. Во-вторых, тебе известен какой-нибудь другой способ испытывать лекарства? Насколько я слышала, такого еще не придумали...
     - Вот пусть и занимаются сначала изобретением способа, а потом своими диссертациями!
     Аня хмыкнула, затем спросила:
     - Мне кажется, отец защитил все возможные диссертации уже лет десять назад. Или больше?
     - Значит, помогает другим защищать, своим ПОДЕЛЬНИКАМ!
     - А ты хоть знаешь, чем они занимаются?
     - Не знаю, и знать не хочу! Мне достаточно того, что они мучают животных в своей лаборатории.
     - Насколько я знаю, они занимаются возможностью сохранения организма в длительных космических полетах без замораживания. И вообще выживанием в экстремальных условиях. Типа попал в Антарктиду - замерз. Перевезли тебя в тепло - сам отмерз и дальше пошел. Еще куда-то попал - и опять с тобой ни фига не случилось. Что-то отключилось в организме, а потом включилось когда надо.
     Ксения уставилась на сестру, уперев руки в бока.
     - И откуда же ты этого набралась, Курникова? Тренер рассказал?
     - Я в записи отцу посмотрела. Они у него все на столе лежат. Он статью или книгу пишет о своей работе. Возьми сама и почитай.
     - И ты хочешь сказать, что все поняла? У тебя по биологии что в полугодии было?
     - Я вступление поняла. Хочешь понять остальное - читай сама, ты - умная, ты - отличница, про защиту животных скоро в телевизор попадешь. Вот иди в таком случае - и читай. Типа журналистское расследование.
     - Откуда к тебе это "типа" прицепилась? От твоих дружков-спортсменов дебильных?
     - Нет, из книжек, которые выпускники журфака пишут. Кстати, что такое "фак" я знаю. А вот "Жур" что значит?
     - Ты до этого пока не доросла.
     - Ну не доросла, так не доросла. Мне пора.
     Аня вышла из кухни, подхватила с пола в прихожей свою теннисную сумку, согнав с нее разомлевшего кота, и вышла в холл. Когда она подошла к двери, зазвонил телефон связи с охраной. Аня проигнорировала звонок, лишь обернулась вглубь квартиры и крикнула:
     - Отличница! Остальные защитники прав крыс к тебе пожаловали! - и вышла за дверь.
     С "защитниками" она столкнулась, выходя из лифта. "Защитников" было четверо - одна девушка и трое ребят. Девушка Маргарита и двое ребят учились с Ксенией на одном отделении факультета журналистики. Третьим был старший брат Маргариты - Семен. Впрочем, маленький и тщедушный Семен в очках в толстой квадратной пластиковой оправе как у музыканта Моби, и совершенно не шедшей к его худому остренькому личику выглядел намного младше своей сестры. Маргарита была полновата, к тому же неудачно полновата - целлюлитные бедра образовывали "уши", которые она пыталась затолкать в слишком тесные черные брюки. Брюки "уши" не уменьшали, а наоборот - подчеркивали, к тому же жирноватые Маргаритины бока вываливались из тесного пояса и свисали как взошедшее тесто из квашни. Сама Маргарита почему то считала себя богемной особой, тяготела к "готическому" стилю, поэтому красила волосы в радикально черный цвет с ярко-красными прядями и носила похоронно-черный мейкап, который вкупе с длинным носом и черными же глазами навыкате делали ее образ просто пугающим. На факультет журналистики она попала стараниями своего папы, который вел все финансовые дела одного из центральных каналов телевидения.
     Семен уже заканчивал Бауманку, и был очень способным программистом. Однако применять свой несомненный талант в мирных целях ему было скучно, и однажды он настолько удачно блеснул способностями, что только благодаря вездесущему папе ему удалось миновать суд и тюрьму - гибралтарский филиал голландского банка, потерявший всю клиентскую базу данных, жаждал крови.
     Двое других ребят были отпрысками потомственных телевизионных семей. Дима, высокий, слегка косящий и рано лысеющий, был внуком известного в советские времена международного комментатора, а Игорь - сыном продюсера музыкального канала. В общем, вся эта компания образовалась из-за того, что Игорь - темноволосый, смазливый и избалованный девичьим вниманием, решил добиться благосклонности Ксении. В отличие от остальных девушек Игоря, Ксения не рухнула без сил перед его напором. Ксения была слишком погружена в себя и слишком себя любила для этого. Поэтому к ухажерам она относилась несколько пренебрежительно и, пожалуй, можно сказать и так - деспотично. В результате Игорь взялся защищать животных и окружающую среду, о судьбе которых никогда в жизни не задумывался, его друг Дима присоединился к ним потому, что он всегда присоединялся к Игорю, Маргарита числила себя подружкой Димы, и все бы осталось на уровне кухонных разговоров, если бы не Семен.
     Несмотря на мирную профессию программиста, в душе Семен был пассионарием, и готов был посвящать все свое время любой форме политической активности: защите ли прав животных, борьбе за социальную справедливость, истреблению ли животных и борьбе против любой формы социальной справедливости - лишь бы это попахивало заговором и давало ему ощущение собственной исключительности и причастности к чему-нибудь эдакому. Поэтому, после того, как Семен вошел в их круг, мысли "защитников" начали принимать довольно конкретное и уже опасное направление.
     Вся компания заговорщиков, пропустив Аню и поздоровавшись с ней, поднялась на лифте на восьмой этаж и вышла в холл. Ксения уже ждала их у открытой двери. Расцеловавшись с ней, дважды чмокая воздух возле щеки, как вдруг стало, принято после показа рекламного ролика "спрайта" по телевизору, молодежь зашла в квартиру.
     - Чай-кофе кто будет? - спросила Ксения.
     Все захотели кофе. Ксения ушла на кухню, и было слышно, как там зажужжала кофемолка. По квартире потянуло ароматом хорошего свежемолотого кофе.
     Владимир Сергеевич Дегтярев, профессор.
     Владимир Сергеевич Дегтярев стоял в лаборатории перед стеной из толстого ударостойкого стекла, обрамленного металлом. С Дегтяревым были еще двое. Один был молод, высок, худ, плечист и слегка сутуловат, носил очки в черной прямоугольной оправе, из под белой лаборантской шапки на спину падал "конский хвост", перехваченный резинкой. Второй был немолод, небольшого роста, в очках без оправы. Свои седоватые редеющие волосы он зачесывал назад.
     Высокого звали Сергеем Крамцовым, был он аспирантом, а Дегтярев был его научным руководителем. Помимо работы в институте, Крамцов увлекался музыкой в стиле "панк" и "хэви металл", компьютерными играми и рукопашным боем, причем занимался разными видами борьбы он с самого детства и до нынешнего времени, остановившись в настоящий момент на "Системе", заниматься которой ходил не реже трех раз в неделю. Его внешность, вызывавшая ассоциации одновременно с "ботаником" и последним охламоном, как-то мало соответствовала образу бойца-рукопашника, но именно таким он и был - сухой, жилистый, очень сильный и очень быстрый.
     Дегтярев очень ценил своего аспиранта за быстрый аналитический ум и нестандартное мышление. Самым главным в Крамцове было то, что его сознание было абсолютно не подвержено влиянию авторитетов и аксиом, он ничего не принимал на веру. Для него не существовало выражения "этого не может быть", он мог воспринимать его лишь в форме "этого не может быть потому, что..." и затем должно следовать очень убедительное доказательство. К тому же еще многое в аспиранте импонировало Дегтяреву. Рано осиротевший и выросший на попечении бабушки-пенсионерки парнишка учился в школе на отлично, занимался спортом. Но поступить в университет сразу не смог, попал в армию. Вместе с мотострелковой бригадой угодил в Чечню, воевал, вернулся с медалью "За отвагу" и ранением. Все же поступил в университет на дневное отделение, работал на двух работах. Еще в процессе учебы Дегтярев приметил толкового и упорного студента, и не пожалел. Сейчас Сергей был для него незаменим.
     Вторым был американец из института, принадлежащего американской же фармацевтической компании "Ай-Би-Эф", доктор Биллитон. Он приехал поработать с Дегтяревым два месяца назад, и занимались они тем, что сводили воедино результаты, достигнутые в обеих странах двумя командами ученых. Он неплохо говорил по-русски, Дегтярев сносно объяснялся по-английски, а в случае затруднений они обращались за дополнительной помощью Крамцова, владевшим языком Шекспира и Бивиса с Баттхэдом почти что в совершенстве. Языки тоже были одним из любимых хобби Крамцова.
     Сейчас они пришли в виварий "на ЧП", и вид у всех троих был весьма озадаченный. За стеклянной стеной, в несколько ярусов, стояли стеллажи с большими проволочными клетками. Стеллажи разделялись стенами на разные отсеки. В некоторых отсеках было пусто, в некоторых же, в клетках сидели зеленые мартышки, привезенные из Африки. В одном из отсеков был беспорядок, обе клетки лежали на полу. Одна из клеток просто была открыта, другая же еще и сброшена на пол, и лежала на боку перед стеллажом. Дверца ее была открыта, в самой клетке обезьяны не было, зато пол под решетчатой стенкой был весь залит кровью, и в крови плавали клочки шерсти и еще какие то куски.
     Одна из обезьян, с замазанной запекшейся кровью мордой, просто сидела на полу неподалеку, и равномерно покачивалась взад и вперед, как китайский болванчик. Вторая обезьяна сидела на перевернутой клетке, но не вся. В смысле, сидела она вся, но у нее на одной из рук не было ни единого клочка мяса или шерсти, и кое-как скрепленные друг с другом кости висели плетью. Еще у нее отсутствовала часть лица на черепе, точнее - вся левая его половина, которая была тщательно обгрызена с костей. Обезьяна сидела молча и совершенно неподвижно, и было видно, что подобные жуткие, скорее всего даже смертельные, раны ее совсем не беспокоят.
     - Так, все же, что произошло? - спросил Владимир Сергеевич Крамцова.
     - Замки на этих клетках плохие, я уже несколько раз говорил. Открываются самопроизвольно. Рано или поздно все обезьяны разбегутся.
     - С замками понятно, их на следующей неделе все заменят, но что именно случилось?
     Крамцов кивнул на ряд компьютерных мониторов, стоящих на столе.
     - Посмотрите все в записи, а если кратко... В этом отсеке всего две обезьяны, обе были инфицированы. Сидят они уже больше месяца, чувствуют себя прекрасно.
     - Это те самые, которые ВИЧ-инфицированные. - повернулся Дегтярев к Биллитону. - Пытались вытеснить ВИЧ нашей "шестеркой".
     - И что получается?
     - Получается, что мы побеждаем СПИД. И не только СПИД. Все гепатиты, например, даже банальный грипп. Любые вирусные заболевания. Наш вирус не терпит вообще никаких конкурентов, особенно тех, которые вредят носителю. Если удастся довести "шестерку" до стабильного уровня, то можем ехать в Стокгольм заранее и ждать Нобелевские премии уже там. Ну и господин Бурков станет богаче раз в десять еще. Или в сто. Извини, Сережа, и что дальше?
     Крамцов кивнул и продолжил:
     - Я услышал шум, вбежал в лабораторию. Одна из обезьян сумела открыть клетку, начала прыгать по отсеку, открыла вторую клетку, а затем повисла на ее открытой двери. Вторая обезьяна тоже начала беситься, и вдвоем они раскачали клетку и уронили ее с полки, причем уронили так, что клетка убила обезьяну, висящую на дверце. Ее рука застряла в решетке, обезьяна не смогла увернуться, и клетка упала на нее, проломила ей грудную клетку. Если она к вам повернется другим боком, вы увидите, какая у нее рана. Все ребра сломаны и наверняка проткнуты легкие. Вторая обезьяна испугалась, и забилась в дальний угол отсека. Пока я надевал на себя защиту, намереваясь войти внутрь, и навести порядок, обезьяна, которую я считал мертвой, вдруг зашевелилась.
     Попутно Крамцов отматывал на экране компьютера до нужного места черно-белый ролик, снятый камерой слежения.
     - Вот, смотрите с этого места.
     На одном из экранов появилось изображение стоящего у стеклянной стены Крамцова в белом комбинезоне, но без шлема, на втором и третьем экранах можно было наблюдать за отсеком изнутри. Действительно, придавленная клеткой обезьяна неожиданно зашевелилась, выбралась из-под клетки, села и замерла в неподвижности. У второй мартышки она вызвала любопытство. Та медленно приблизилась к неожиданно воскресшей товарке. Но вплотную не подошла, как будто что-то удерживало ее на расстоянии. Вся ее поза выражала неуверенность. Воскресшая поначалу не реагировала на ее приближение, даже не посмотрела в ее сторону. Так прошло около трех минут. Затем раненая обезьяна молча, не издавая никаких звуков и не делая никаких предупредительных и угрожающих жестов, бросилась на вторую, вцепилась в ту, опрокинула на пол. Последовала недолгая возня, затем атакованная прекратила дергаться, и растянулась на полу, а вторая уселась рядом с ней, схватив ту за руку.
     - Это... это что она делает? - спросил Биллитон.
     - Она ее убила, и теперь она ее жрет, Джозеф. - ответил Крамцов.
     - С ума сойти. Почему? В наших материалах никогда не упоминались случаи немотивированной агрессии или каннибализма. А эти мартышки вообще травоядные.
     - Наши материалы - это или полевые наблюдения за людьми, или опыты на крысах. Может быть вирус мутировал, а может быть это воздействие непосредственно на психику обезьяны. А агрессия очень даже мотивированная, как мне кажется - ради пищи. Вот, вот, смотрите! - Крамцов показал на экран. Там происходило нечто удивительное. Одна обезьяна продолжала объедать мясо с руки второй, а вторая, мертвая к тому времени, зашевелилась.
     - Видите? Видите?
     Обезьяна-убийца неожиданно бросила свою жертву и отошла в сторону, сев на пол и делая глотательные движения. Вторая обезьяна села, и замерла. Затем начала раскачиваться вперед назад.
     - Так они и сидят уже больше часа. Ничего не изменилось. Судя по всему, обе мертвы. Тепловизор показывает, что их тела продолжают остывать. - подвел итог Крамцов.
     - И что у нас получается? Вирус работает, но не совсем в том направлении, что мы рассчитывали? - спросил Биллитон.
     - Похоже на то. - ответил Владимир Сергеевич. - Обе были живы, несмотря на инфекцию. Были абсолютно здоровы с виду, пока одна из них не погибла в результате несчастного случая. И тут мы видим подтверждение австралийских и гаитянских басен - мертвая обезьяна "восстала из гроба", причем классически, чтобы "питаться от живых". Хотя даже у аборигенов агрессия фактами не подтверждалась, только в сказках. Как это получилось?
     - "Портальное сердце", скорее всего, как мы и предполагали раньше. А вообще надо их поймать. И заглянуть внутрь. - сказал Крамцов.
     Биллитон внимательно посмотрел на него.
     - Игорь, вы понимаете, насколько осторожным следует быть? Пока о таком мы слышали лишь в гаитянском и австралийском фольклоре, а теперь видим воочию.
     - Я понимаю. И я не намерен ловить обезьян в одиночку, привлеку Дмитрия и Наталью, наденем защиту. Кстати, я трижды выпускал усыпляющий газ в этот отсек - никакого эффекта. Похоже, что они совсем не дышат. Я даже проверил его действие в другом отсеке, с неинфицированными обезьянами, но там все сработало. Животные уснули через три минуты. А этим газ безразличен.
     - Да, интересно. Что-то подобное мы предполагали, но совсем не в таком виде и не с таким эффектом. Теперь нам надо будет разобраться, что из этого следует и как это повернуть к вящей пользе человечества. У нас есть еще инфицированные экземпляры?
     - Нет, но это несложно сделать.
     "Террористы"
     - Сем, а ты уверен, что твоя бомба никого не убьет? Это ведь не базы данных в банках ломать, тебя папашка тогда не спасет. - спросила Маргарита у брата.
     Семен отрицательно мотнул головой.
     - Я все измерил. Шаг бетонных плит в заборе соответствует окнам в стене здания почти стопроцентно. Пятая плита слева - как раз напротив первого окна слева в цокольном этаже. Ночью там никого не остается, окна полуподвальные. Два охранника находятся в главном корпусе, и еще один на проходной.
     - А может быть там в ночную смену кто-то работает?
     - Я же считал, сколько людей приходит, сколько уходит. В окнах цокольного этажа даже свет не горит, только дежурная подсветка. Я видеокамеру на палке через забор поднял, все снял. Ошибки быть не может. И Ксения там была, ходила к папе на работу, заглядывала в окно. Сказала, что там какая-то аппаратура и компьютеры. И, похоже, электрощит. Если все это разломать, то они долго восстанавливаться будут. И взорвется бомба даже не в здании, а снаружи. Стекла вылетят, компьютеры поломает, ущерб нанесем, и все. А то, что Ксенька предлагает - это невозможно, мы даже во двор здания не попадем.
     - Зато мы могли бы попытаться выпустить животных, а так мы можем их убить.
     - Клетки совсем в другом месте стоят, ты же сама говорила.
     - Бомба есть бомба.
     - Да что ты несешь? Какая это бомба? Хлопушка, из селитры с соляркой. Даже осколков не дает. Ничего не может случиться, она скорей тогда забор уронит, чем стену здания повредит.
     "Защитники животных" решили перейти к активным действиям. Как всегда бывает в подобных компаниях, одержимых радикальными идеями борьбы за какую-нибудь благородную цель, рано или поздно они делают что-то, о чем потом жалеют или сами, или еще больше жалеет кто-то другой, что бывает гораздо чаще. Каждому хотелось пойти "в борьбе" немного дальше чем другому, присутствие Семена сыграло роль катализатора, и в конце концов они решились устроить взрыв во дворе НИИ, в котором работал Владимир Сергеевич.
     Следует отдать должное "террористам" - они старались изо всех сил избежать жертв, и даже нанести ущерб, на самом деле, для них было совсем не так важно. Важно было сделать что-нибудь такое, что можно было бы потом обсуждать между собой, и что сделало бы их причастными к чему-нибудь тайному. А кроме Ксении, всем остальным судьба запертых в НИИ обезьян была "по барабану", в общем.
     Замысел особой сложностью не отличался. Где-то в дебрях всемирной паутины Семен выловил рецепт изготовления взрывчатки и детонатора. Купив необходимые ингредиенты, он соорудил из них то, что называется "безоболочечным взрывным устройством", весом около трех килограмм. Проблема была лишь в том, чтобы расположить это устройство напротив намеченных окон цокольного этажа здания, и исключить вероятность того, что бомба взорвется в другом месте и кто-то из людей пострадает. Решение пришло в голову Семену, когда он в очередной раз проезжал по Автопроездной улице. И Семен изготовил из алюминиевого уголка нечто вроде подвесной горочки с маленьким трамплином. Если ее установить на верх забора, трамплином внутрь, аккуратно положить на нее "полено" бомбы и отпустить, то она должна была упасть на землю и подкатиться прямо к необходимому окну.
     Все же НИИ не был военным объектом, да и предполагалось, что исследования, проводившиеся в нем, никаких серьезных проблем повлечь не могут. Ну зачем врагам государства совсем не секретные материалы совсем не секретных исследований, ведущихся на международный грант, которые могут быть полезны в далеком будущем, в космической медицине, например. Поэтому охранялось здание преимущественно от воров, которым бы захотелось украсть новые компьютеры, от пьяных, которые не прочь были бы помочиться за его углом, и бомжей, которые с удовольствием ночевали бы в его подвалах, будь у них такая возможность. Три охранника, вооруженных дробовиками и пистолетами, и хорошая система сигнализации, выведенная на пульт вневедомственной охраны, были вполне достаточны для таких целей. Камеры вообще наблюдали лишь внутреннюю территорию, оставляя все пространство за забором в "мертвой зоне". Вполне можно было подойти к нужному месту вдоль забора, закрепить "горку" на стене сверху и уронить на нее заряд.
     - Ладно, Сем, покажи бомбу. - попросил Семена Дима.
     - Не вопрос, смотри.
     Семен нагнулся и резко расстегнул "молнию" на спортивной сумке.
     - Это она? Труба какая-то. - слегка разочарованно спросил Игорь.
     - Она, она. А ты что ожидал увидеть?
     - Не знаю. Бомбу какую нибудь, наверное, а это просто сверток.
     - Правильно, потому что у такого свертка не будет осколков. А если будут осколки, то они могут кого-то ранить, или убить, например. А форма такая для того, чтобы катилась по трамплинчику.
     - А это что? - Маргарита ткнула пальцем на пару длинных пакетов, лежащих в той же сумке.
     - Это и есть направляющие.
     - Класс. - сказал Дима.
     - Да уж наверное. - подтвердил Семен.
     Послышался звук отпираемого замка в входной двери.
     - Тихо, убирайте все. Анька пришла.
     - А что, заложит, что ли? - спросил Семен. Вообще то Семену Аня очень нравилась, но она относилась с настолько явной иронией и ехидством к компании "защитников животных", что Семен понимал, что пока он с ними, вероятность завести отношения с Аней равна нулю.
     - Не заложит, но как нибудь все испортит. Прячь, говорю.
     Сергей Крамцов, аспирант, заместитель Дегтярева.
     Вид у шефа с Биллитоном был такой, что хоть в цирк не ходи. Могу поручиться, что если бы не маски, то я увидел бы, что стоят они с раскрытыми ртами, совсем как я совсем недавно. У меня вид был попроще, чем у руководства, но это сейчас. До этого я сам выглядел не хуже. Почему? А сами посудите... Мы все втроем стояли у металлического стола, к которому была привязана препарированная обезьяна. Но при этом обезьяна не была мертва, а я никак не пытался поддерживать ее жизнедеятельность. Она просто продолжала шевелиться, распахивала пасть, пытаясь дотянуться зубами до кого нибудь из нас и вообще не было похоже, что она собирается помереть. Стоп, ошибка. Она была абсолютно, на сто процентов мертва, с клинической точки зрения, но это никак не сказалось на ее активности. Несмотря на отсутствие сердцебиения, дыхания и комнатную температуру тела, она была весьма энергична и стала намного агрессивней, чем была при жизни. Вскрытая грудная клетка, растянутая в стороны, опавшее и замершее сердце, и при этом - распахнутые на всю ширину челюсти с оскаленными зубами, поблекшие глаза, кожа, там где не была покрыта шерстью, была воскового оттенка. Легкие не работали, поэтому вместо присущего обезьянам этого вида отчаянного визга она издавала время от времени слабое скуление.
     - Сережа... вы нас просветите насчет того, что же мы все же наблюдаем? - сказал шеф, предварительно прокашлявшись.
     - Боитесь, что глаза подводят? Нет, с глазами у вас все в порядке. - начал я таким тоном, как будто собирался продать им эту препарированную обезьяну. - Вы имеете возможность видеть абсолютно мертвое существо, которое при этом отказывается таковой факт признавать. При этом существо проявляет ранее не свойственную ему склонность к агрессии.
     - Портальное сердце? - спросил Биллитон.
     - Нет. Сначала я тоже так думал... Впрочем, мы все так думали, и это мы наблюдали на первой стадии работы, но теперь все не так. После вскрытия этого оживленного трупа я обнаружил, что клапаны печени продолжают работать. Тогда я физически разрушил их, прекратив работу так называемого "портального сердца". Кроме того - в этой обезьяне сейчас нет почти ни грамма крови. Я ее просто откачал. Вместе с тем, как видите, она не намерена успокоиться. Если ее отпустить, она, как и подобает ожившему мертвецу, попытается нас сожрать. При этом она предпочтет нам обезьяну одного с ней вида. Склонность к каннибализму у нее доминирует.
     - Есть теория, зачем ей это? - спросил шеф.
     - Есть. Думаю, что она нуждается в генетическом материале для мутации организма.
     - Она же мертвая.
     - Да. Но организм все равно живет, просто другим способом.
     Шеф замолчал, подумал, затем кивнул.
     - Согласен. Жизнедеятельность налицо. Что ты еще накопал?
     Накопал я уже немало. Все же два выходных просидел на работе, не выходя. И некоторый материал уже появился.
     - Я пытаюсь просто систематизировать то, что мы имеем в результате несчастного случая с обезьяной, и никак не могу закончить. Все переворачивается с ног на голову у нас.
     - Ну, давай кратко пробежимся по выводам.
     - Давайте. Первое - мы получили вирус с очень высокой вирулентностью, чего не искали. Заражение может произойти любым путем, вплоть до воздушно капельного. Достаточно просто находиться рядом, и ты инфицирован. Обезьяна в клетке, которую я подносил к обезьяне-"зомби", уже инфицирована, я взял анализы крови. При этом нет никаких признаков какой либо болезни, вирус ведет себя крайне неактивно. Тогда я снова взялся за крыс, и, чтобы не возиться и не мудрить, просто впрыснул четырем крысам подкожно кровь обезьяны-"зомби".
     - Откуда такая вирулентность? И что получилось?
     - О вирулентности... Вот изображение вируса... - я покликал мышкой на экране монитора, выведя изображение чего-то, напоминающего цифру "6". Поэтому и вирус мы прозвали "шестеркой". Решили, что называть "девяткой" - много чести. - Видите эти волоски? Вирус "полетел", чего раньше за ним не наблюдалось. А по поводу впрыскивания крови мертвой обезьяны живым крысам... Получилось неожиданность. Все крысы умерли в течение часа, и через пять минут восстали из мертвых. Они не проявили никакого интереса друг к другу, но когда рядом с их клетками я поставил клетки с живыми крысами, "зомби" впали в агрессию.
     - Живые крысы инфицированы?
     - Именно! Инфицированы все до одной, но помирать не собираются и чувствуют себя прекрасно! Никаких признаков какой либо болезни. Более того, две крысы были из числа "гепатитных", и теперь вирус гепатита у них явно находится в подавленном состоянии. "Шестерка" уничтожает заразу. Тогда я сделал следующее - запустил в клетку к крысе-зомби живую крысу. Зомби намного медленней живой крысы и явно слабее, но у живой крысы началась настоящая паника, она даже не могла обороняться. Как будто все ее оборонительные инстинкты дали сбой, в них не заложена схема обороны от ожившего трупа.
     Я дал шефу с Джозефом полюбоваться на видеозапись мечущейся по клетке белой крысы. Вторая крыса неуклюже преследовала ее, переваливаясь с боку на бок.
     - Возможно. И что было дальше?
     - Крыса-зомби сумела все же отхватить изрядный кусок мяса с живой крысы. Рана не была смертельна, я рассадил крыс снова в разные клетки, а раненой крысе даже сделал перевязку. И она умерла примерно через час. И через пять минут воскресла.
     - То есть получается, что заражение, произведенное воздушно-капельным путем, делает особь просто носителем. Даже ведет к улучшению состояния. А заражение, когда вирус попадает непосредственно в кровь, ведет к смерти и последующему оживлению?
     - Именно так. Кофе будете?
     - Нет, спасибо, потом ночью не усну. Я лучше покурю здесь у тебя, не возражаешь?
     Как всегда. Я не курю и дым на дух не переношу, но шефу отказать не могу. не потому, что он шеф, а потому, что он мне по человечески очень нравится. Уважаю я его. А если бы кто другой в моей лаборатории курить задумал - вылетел бы отсюда в два счета. Я даже Оверчука отсюда дважды выставлял с сигаретой.
     - Что с вами сделаешь, курите.
     Я достал из шкафа желтую пластиковую пепельницу с логотипом сигарет "Кэмел", которая хранилась у меня специально для таких случаев. Откуда она здесь взялась - сам не знаю. Исторически сложилась. Дегтярев щелкнул зажигалкой, прикурил и выдохнул дым в сторону от меня. И за то спасибо.
     - Давай, Сережа, продолжай.
     - Продолжаю. Именно так и получается. Тогда я, к стыду своему, взял грех на душу и впрыснул одной из инфицированных, но живых крыс, раствор мышьяка. Угадайте, что получилось?
     - Крыса умерла и воскресла?
     - Именно так. То есть мы имеем ситуацию, что если этот вирус вырвется за пределы этой не слишком хорошо охраняемой лаборатории, то он вызовет гибель всей человеческой цивилизации.
     - Гхм... ты уверен? Очень уж радикальный вывод.
     - Я не уверен, разумеется, опыты на людях я не ставил, но полагаю, что если воскресшие обезьяны нападают на живых обезьян с целью их съесть, если воскресшие крысы нападают на живых крыс с той же целью, то и что-то подобное может произойти с человеком. А возможность инфицироваться, просто находясь рядом с зомби, составляет почти сто процентов, вы понимаете? Вирус летает в воздухе, он буквально испаряется. Как будто таким образом поддерживает свою популяцию в организме не выше некоторого предела, который полагает для организма безопасным.
     - И?
     - И тогда любой мертвый восстанет, не обязательно даже быть жертвой нападения. Жертва аварии, жертва несчастного случая прямо в скорой помощи и так далее. Любой инфицированный. И нападет на живого, а живой заразится непосредственно от нападения, вскоре умрет, восстанет, и так далее. Фильмы ужасов отдыхают.
     - Знаешь, это возможно. Опасность в том, что вирус не вызывает болезни у переносчика. Сначала переносчик должен погибнуть, чтобы "темная сторона" вируса себя проявила. А пока он жив, то и жаловаться ему не на что. Он ведь даже гриппом болеть не будет.
     - Именно так. В этом и опасность. Будь моя воля, я сейчас уничтожил бы все образцы этого модифицированного нами вируса. Пусть останется тот, который мы нашли в экспедиции - нулевая вирулентность, содержится исключительно в организме некоторых глубоководных рыб, и даже если ты рыбу съешь, то все равно не заразишься. Начнем работать заново, от отправной точки.
     Если честно, то у меня волосы на голове последние сутки шевелились не останавливаясь. Вы хоть представляете, что это такое? Эта зараза может распространиться по всему миру и никто даже тревогу не подымет. Представьте себе одну из великих пандемий прошлого, хоть ту же "испанку", благо ее природа тоже вирусная. Люди болели и именно поэтому с ней боролись, как могли в то время. А теперь представьте, что люди не болели. а наоборот - лучше себя чувствовали. Кто-нибудь стал бы бить тревогу? Сомневаюсь. Весь мир бы спокойно заразился. А затем начали бы подниматься мертвые, чтобы "питаться от живых". И тогда бороться с вирусом было бы поздно. Почему? А он уже у всех у нас внутри.
     - Это не так просто. - подумав, сказал шеф. - Он есть у американцев, например. Программа то международная, и даже если мы уничтожим образцы здесь, то это мало что изменит. А вот поднимать тревогу надо, в этом ты полностью прав. Этот НИИ совершенно не приспособлен для работы с опасными инфекциями, нет ни требуемых мер безопасности, ни охраны. Я завтра же выйду на наше руководство и потребую перевести дальнейшую работу в место, где меры безопасности выше. А сейчас мы ничего дополнительно сделать не можем. Что мы еще знаем?
     - Примерно то же, что знали раньше. Когда из поля зрения крыс-зомби исчезла потенциальная добыча, две из них как будто продолжали искать ее, а затем впали в кому. Две других вели себя пассивней и впали в кому сразу. Однако, стоило поблизости появиться живым крысам, из числа инфицированных, и они снова начали оживать. Я пересадил крыс-зомби в одну клетку и запустил туда крысу из числа инфицированных. И они ее съели, не оставив почти ничего, но даже то, что осталась, ожило. От нее осталась голова и треть туловища, ни одной лапы, вся кровь вытекла, но она все равно ожила.
     - Как убить зомби?
     - Я пытался сделать это несколькими способами. Ни яд, ни травматические повреждения на них не действуют. Удалось достигнуть результата двумя способами - разрушение мозга и удар электричеством. В первом случае я просто пробил череп крысы шилом, во втором - поднес к животному электроды и дал сильный разряд.
     - Не воскресли заново?
     - Нет. Я не стал забрасывать их в печку пока, продолжаю наблюдать, но они стали самыми обычными трупами.
     - То есть поражение центральной нервной системы, и все?
     - Да, только центральной нервной системы. Повреждения позвоночника вызывают частичный паралич, как и у живых, разве что зомби дискомфорта от этого не испытывают, судя по всему. Просто часть тела отключается. В общем, оживший труп все же можно убить, но с большим трудом.
     - Ладно, заканчивай свой отчет, и пошли по домам. А лучше - просто пошли по домам, поздно уже.
     - Может вы и правы. Я скопирую отчет на диск и закончу его дома.
     Я уже на стенки от усталости натыкался, надо бы поспать. А потом можно и отчет закончить.
     - Правильно, давай.
     
     Дегтярев Владимир Сергеевич
     
     Дегтярев затушил сигарету и вышел из лаборатории. Выводы, изложенные Крамцовым, действительно поражали. Вот так, совершенно неожиданно, они получили биологическое оружие, небывалое по своим характеристикам, апокалипсис, судный день в чистом виде, в самых ужасных его формах. Владимир Сергеевич религиозную литературу не читал, но нечто насчет: "... и мертвые восстанут из могил", все же откуда то помнил. Как раз тот самый случай. И это в исследованиях, имевших самую мирную направленность. Владимир Сергеевич вовсе не был ученым-маньяком из кино, готовым на все для продолжения исследований. Он даже не против был бы уничтожить полученный вирус, прозванный "шестеркой" прямо сейчас, но теперь это ни к чему бы ни привело. Остались отчеты, осталась документация по его модификации, остались образцы нового штамма в других лабораториях, работающих по этой программе. Скрыть результаты, полученные здесь, теперь даже опасней, чем опубликовать их в открытой печати. Слишком много людей уже посвящено в то, что происходит здесь.
     Дегтярев выкурил еще сигарету, глядя в окно своего кабинета. Он принял решение. Завтра с утра он официально затребует от своего руководства перевода дальнейших работ по вирусу "Шестерка" в место с повышенными мерами безопасности. Если же его начальство не сочтет необходимым принять такие меры, Дегтярев открыто передаст свои выводы по проводимым экспериментам военным. Контакты у него имелись и кой какие предварительные шаги втайне от своего нового руководства он предпринял заранее.
     Военные, разумеется, не самые лучшие партнеры для работы, они, скорее всего, заберут всю работу по программе себе, но они гарантированно переведут исследование в такое место, где безопасность проекта будет обеспечена на сто процентов. Лаборатория в закрытом городе Горький-16, в просторечии именуемый "Шешнашкой" - именно такое место.
     Владимир Сергеевич взял свой портфель со стола, вышел из кабинета, запер за собой дверь и спустился вниз. У стойки, за которой сидели двое охранников, он столкнулся с Крамцовым, сдававшим ключи от лаборатории.
     - Закончил, Сережа?
     - Да, отчет дома допечатаю.
     - Хорошо. С утра ты мне его сразу на стол. Ты прав, меры надо принимать немедленно. Пойду с твоим отчетом к начальству.
     - А начальство отреагирует?
     - Если пообещаю передать материалы в "шешнашку", то отреагирует, никуда не денется.
     - Да, это подействует.
     Ученые вышли из трехэтажного здания института во двор. Уже стемнело, но вечер был необычно теплым для середины марта. Дегтярев год назад прикупил себе внедорожник "Мицубиси", на котором и ездил теперь, а у Крамцова рядом с машиной начальства прямо во дворе института был припаркован зверского вида УАЗ на больших колесах, подготовленный для езды по тяжелому бездорожью, и покрашенный в камуфляжные цвета. Не бог весть что, но видно, что в машину денег вложили. Все же благосостояние аспиранта, до того бедного как святой, тоже выросло, после того, как он начал работать вместе с Дегтяревым на "Фармкор". Платили здесь очень, очень неплохо, в этом олигарху Бойко было не отказать. Вот и оформил себе бедный аспирант кредит на машину, о которой раньше и мечтать не мог.
     - Ладно, до завтра, Сережа.
     - До завтра, Владимир Сергеевич.
     Дегтярев прошел через проходную, услышав, как Крамцов завел машину. Проходя мимо застекленной будки охранника, он увидел, как тот нажал на большую красную кнопку открывания ворот, чтобы выпустить Крамцова.
     
     "Террористы"
     
     - Не дотягиваюсь я до верха, блин! - прошипел Дима, пытаясь надеть сооруженный Семеном "трамплинчик" на верх институтской стены. - Раньше подумать не мог об этом?
     - Я подумал. Завязывай с истерикой, лучше подними меня, я надену. - так же прошептал Семен.
     В темноте возле забора раздалась тихая возня, затем Дима поднял к верху забора сидевшего у него на плечах щуплого Семена. Что-то металлически заскребло по бетону, и от верха забора во двор института протянулись две изогнутые металлические планки, как крючки огромной вешалки.
     - Опускай. Теперь бомба.
     Вновь послышалась возня, вжикнула застежка "молния", затем Семена вновь подняли. В руках у него была четырехкилограммовая "колбаса" взрывного устройства. Из нее сбоку свисал длинный фитиль, изготовленный из веревки, пропитанной селитрой. Горел такой фитиль намного медленней стандартного огнепроводного шнура, и имеющийся отрезок его, длинной почти в метр, давал возможность далеко убежать до того, как бомба взорвется. Семен щелкнул зажигалкой, фитиль загорелся с тихим шипением, огонек медленно пополз к бомбе.
     - Роняю.
     - Давай. Опускать тебя?
     Бомба прокатилась по направляющих и с увесистым шлепком упала на асфальт с той стороны забора.
     - Опускай. Смываемся. Сумку не забудь.
     - Ты тоже проверь, не потеряли мы чего-нибудь?
     - Давай, держись. Опускаю.
     Семен спрыгнул с плеч Димы, подхватил с земли сумку, в которой принесли бомбу. Затолкал в нее снятые со стены самодельные направляющие. Теперь все, следы заметены.
     - Все, уходим. - сказал Семен.
     - К машинам?
     - А куда еще то? Валим отсюда!
     
     НИИ. Охрана.
     
     Николай Минаев работал в службе безопасности "Фармкора" уже больше четырех лет. Начинал как охранник, затем стал телохранителем у одного из члена совета директоров концерна. Служба телохранителем была беспокойной, и вовсе не потому, что его клиенту кто-то угрожал, а потому, что была ненормированной, беспорядочной и утомительной. Поэтому недавно он попросился на должность поспокойней, и возглавил дежурную смену в НИИ. Он и еще двое охранников заступили на дежурство в восемь вечера. Один из них, Ринат Гайбидуллин, дежурил на проходной, выходящей на территорию автозавода, а сам Николай и второй его подчиненный, Олег Володько, сидели в застекленном аквариуме в вестибюле института, и следили за изображениями с доброго десятка камер слежения, которыми оснастили здание НИИ после того, как оно перешло в новые руки. Туда же, на пульт, были выведены каналы сигнализации, оттуда же осуществлялась связь с ближайшим отделением милиции. И сами охранники были вооружены достаточно неплохо в рамках разрешенного. У каждого в кобуре был новенький пистолет "Скиф" - переделанный и очень осовремененный "Макаров" с полимерной рамкой и удобной рукояткой. Это был "служебный" вариант пистолета, выпущенный специально для охранных предприятий, в котором вместо прежнего маломощного патрона 9х18 ПМ использовали еще более слабый - 9х17 мм. Власть не намерена была давать не только своим гражданам, но и тем, кто должен быть вооружен по роду службы, нечто, напоминающее серьезное оружие. Впрочем, против противника без средств защиты такого пистолета было достаточно, а из достоинств можно было отметить увеличенный до десяти патронов магазин. У старичка ПМ он был рассчитан на восемь патронов. Ну и отдача у старого дозвукового полицейского патрона была слабой, а пуля относительно тяжелой, так что и с останавливающим действием было все в порядке. Еще в оружейном шкафу у них за спиной стояли два новеньких самозарядных ружья "Вепрь 12 Молот" с сорокатрехсантиметровыми стволами и с магазинами на восемь патронов. Внешне они здорово напоминали автоматы Калашникова со складным прикладами, но с необычно толстым стволом и массивным магазином. Это были новые модели гладкоствольных карабинов, с направляющими Пикатинни на крышке ствольной коробки и на цевье, поэтому каждый из них был оснащен тактическим фонарем. Четыре запасных магазина, набитых патронами двенадцатого калибра с крупной дробью, лежали на полке.
     - Коль, а что это такое? - Олег Володько постучал пальцем по экрану, который показывал проход между задней стеной здания НИИ и забором. На земле лежал какой то предмет, которого там раньше не было.
     - Не пойму что-то... Ни на что не похоже. Может, бумагу ветром принесло?
     - Нет ветра то. Тряпка... нет, не пойму. Пойти посмотреть?
     - Да не мешало бы. Ладно, лежит, жрать не просит, все равно в обход через сорок минут, тогда и глянешь.
     - Ладно.
     Возможно, это была и ошибка, но, скорее всего Володько не успел бы что нибудь предпринять с валяющимся возле здания свертком. Фитилю оставалось гореть совсем чуть-чуть. Сам фитиль через камеру наблюдения виден не был, и тонкую струйку прозрачного дыма от него тоже не разглядишь, потому что разрешение черно-белой камеры слежения на такие мелочи не рассчитано.
     Взрыв раздался через минуту и тринадцать секунд после того, как Володько заметил сумку с бомбой на экране. Три с половиной килограмма самодельной взрывчатки на основе селитры выбили все окна вместе с рамами в цокольном этаже здания, но все окна второго этажа уцелели, лишь некоторые треснули, потому что в них вместо обычного стекла стоял, в целях безопасности, триплекс. Бетонная плита забора, выходящего на Автопроездную улицу, рухнула, открыв доступ во двор института и выход из него куда угодно. Взрывная волна снесла со своих мест всю аппаратуру в двух лабораториях, уничтожила все компьютеры, перевернула столы. Как и рассчитывали "террористы", виварий с животными остался неповрежденным, разве что выбило стекла в окнах и в одном месте сорвало решетку с окна. Но произошло то, о чем Семен с друзьями не думали совсем - взрывная волна сорвала с места и опрокинула шкаф с распределительными электрическими щитками, и два оборванных кабеля сомкнулись между собой. Именно эти кабели вели к блоку дистанционного управления замками во всех отсеках вивария, с инфицированными животными, с зомби и с просто живыми. И все двери до единой открылись. А затем в здании погас свет, а резервное освещение не включилось, потому что запасной генератор стоял в той же комнате цокольного этажа, где и шкаф распределитель, и он был непоправимо поврежден взрывом.
     Во всем здании с потолка посыпалась штукатурка, по всем коридорам пронеслась волна пыли.
     - Мать твою! - Николай Минаев нырнул за стойку пульта. Сработали инстинкты, приобретенные в Чечне. Олег оказался рядом с ним.
     - Что это?
     - Взрыв у нас. - заявил Николай. - Проверь Рината, как он, хотя взорвалось с другой стороны. Вызывай ментов и пожарных, я проверю, что там делается. Затем идите с Ринатом в обход по территории, посмотрите, что там и как, встречайте ментов и пожарных.
     - Понял.
     Николай вытащил из ящика стола длинный тяжелый фонарь, которым при желании можно было пользоваться и как дубиной, зажег его. Луч с трудом прорывался через завесу пыли. Скорее по привычке, чем по необходимости, он расстегнул кобуру с пистолетом, и положил на него руку.
     - Я пошел. Связь по радио.
     Володько уже вызывал по рации Рината. Николай вышел из-за стойки, пересек вестибюль. Под подошвами тяжелых ботинок хрустела штукатурка, посыпавшаяся с потолка. Минаев посветил фонарем вверх, и увидел, что местами вместо белого потолка виднелась деревянная дранка. Здание было старым, и перекрытия между этажами были деревянными. Хорошо, что пока пожара не было.
     Начать осмотр он решил с цокольного этажа, где были лаборатории. Он справедливо полагал, что-то, что охраняется лучше всего, должно быть проверено в первую очередь. Лестница в цокольный этаж вела прямо из вестибюля, всего один пролет. Дверь туда была заперта, но у Минаева были ключи. Он отпер ее, открыл, зашел в коридор цокольного этажа. Там пыли было намного больше, видимость в свете луча фонаря была метров пять. Зато слышимость была хороша, и то, что Николай услышал, больше всего напоминало ему фильм про джунгли. Орали обезьяны.
     Обезьян Николай не то, чтобы не любил, но и доверял им не очень. Странный зверь, привезенный непонятно откуда, крикливый и бестолковый. Что мелькнуло у Николая почти под ногами, и он уронил туда луч фонаря. Крыса бежала вдоль коридора, причем ее спинка в свете луча отливала ярко-красным, а за ней оставался кровавый след. Крыс Николай не любил, и его брезгливо передернуло. Но все же он пошел вперед, дальше. Больше всего его беспокоило, не начинается ли где нибудь пожар. Мебель в лабораториях была деревянной, да и кто знает, какой химией товарищи ученые пользовались? И у генератора есть запас солярки. И сам генератор запустить неплохо было бы, хоть он должен был включиться сам. А животными пусть занимаются те, кому положено ими заниматься.
     Ущерб на этом этаже был немал. Пара дверей были выбиты взрывной волной и лежали в коридоре, под ногами хрустело стекло с потолочных плафонов. Однако металлические двери справа были целы, и даже печати на них уцелели. Там хранились в герметичных специальных шкафах "культуры", и именно это помещение следовало охранять с особым тщанием. Николай вздохнул с облегчением, комнаты с "культурами" уцелели. Снова в свете фонаря пробежала крыса, затем за ней еще одна, в пятнах побуревшей крови, и двигалась она медленно и как-то странно, неуклюже, раненая, наверное. Обе не обратили на Николая ни малейшего внимания.
     В комнате слева от коридора визг обезьян неожиданно усилился и превратился в настоящую истерику.
     - Чего разорались? - рявкнул Николай скорее для того, чтобы подбодрить самого себя, чем заставить обезьян замолчать. Они и не замолчали. На поясе у охранника висела телескопическая дубинка, и он вытащил ее из чехла. Минаеву не нравилось, как орали обезьяны, и он решил, что если что, то разгонит их дубинкой. Он толчком раскрыл до конца приотворенную дверь и вошел в темный зал лаборатории. Повел фонарем слева направо и обратно. Обезьян в комнате было много. Почему-то были открыты все автоматические двери в виварий, и насколько Минаев помнил, они должны были блокироваться в случае каких то проблем. Уже нехорошо, что-то пошло не так, как следовало. Обезьяны сидели на столах, шкафах, смотрели куда то вниз и орали как резаные. Внизу, на полу, были еще обезьяны, некоторые из них явно выглядели тяжело ранеными, хотя при этом, на первый взгляд, их это не слишком заботило.
     - И чего? - спросил Николай сам себя, и вдруг почувствовал, как в правую его руку, в которой была зажата дубинка, вцепилось что-то острое. Он посмотрел вниз, и увидел буквально повисшую у него на руке обезьяну, вцепившуюся зубами в его плоть. Кровь текла по ладони, стекая прямо на ее оскаленные зубы.
     - Ах ты, сука!
     Удар тяжелого фонаря проломил обезьяне череп, и ее труп свалился на пол. Крик в лаборатории усилился, так, что у Николая уши заложило. Он глянул на руку - не слабый укус, кровь изрядно течет, хотя могло быть и хуже. Все же это не горилла, маленькая мартышка и клыки у нее мелкие. А в зале лаборатории вдруг началась суета. Две из сидевших на полу обезьян бросились на своих товарок. Те заорали, заметались по столам и шкафам. Одна из обезьян, которые атаковали своих товарок, сумела вцепиться одной из них в шерсть, и она начала яростно кусать свою визжащую и вырывающуюся жертву.
     - Да провалитесь вы! - заорал Николай, выскочил за дверь, захлопнув ее за собой. Не хватало еще, чтобы еще какая нибудь из этих рехнувшихся от взрыва обезьян в него вцепилась. И вообще, ему была нужна аптечка из караульного помещения. Следовало продезинфицировать рану и перевязать. А вообще, по хорошему, попозже надо бы и врачу показаться. Если только тот не пропишет курс уколов от бешенства, этого для полного счастья не хватало.
     
     Дегтярев Владимир Сергеевич.
     
     Владимир Сергеевич пил чай у себя на кухне, читая материалы по последним наблюдениям, когда зазвонил телефон. Звонил Оверчук, которому позвонил, в свою очередь, Николай Минаев. Владимир Сергеевич выслушал "безопасника", мрачнея лицом с каждым его следующим словом.
     - Черт, черт, черт!
     С этими словами Дегтярев бросился одеваться. Он толком не понял со слов Оверчука, что случилось, но точно знал, что ничего хорошего случиться не могло. Эта жуткая зараза внутри превращала здание института в угрозу всему живому, и любое происшествие могло лишь ухудшить положение. Надо было уже сегодня бить тревогу, когда стало ясно, что новый штамм "Шестерки" - это воплотившийся в реальность кошмар.
     - Володя, куда ты? - остановила его, судорожно впрыгивающего в штанину, жена.
     - Алина, кое-что случилось, меня вызвали. Мне надо на работу.
     - Когда вернешься?
     - Не знаю. Я позвоню.
     Владимир Сергеевич несколько раз набрал телефон поста охраны со своего мобильного телефона, но там никто не отвечал.
     - Володя, что случилось?
     - Алечка, не знаю. Что-то взорвалось в здании института.
     - Это может быть опасным?
     - Не думаю.
     В кухню зашла Ксения и как-то странно посмотрела на отца. Владимир Сергеевич перехватил ее взгляд, спросил:
     - Что случилось, милая?
     - Ничего, все нормально.
     Ксения подошла к окну, встала у него, глядя на здание МГУ. Дегтярев же, уже одетый, выбежал из квартиры, вызвал лифт, и через минуту уже бежал по темной улице к подъехавшему черному "Геландевагену" Оверчука. "Безопасник" сам заехал за директором института. А еще через двадцать минут они подъехали к воротам НИИ. Обычно Оверчук въезжал во двор, равно как и остальные сотрудники, но ворота были с электрическим приводом, а электричества у института не было. Пришлось оставить машину у ворот. Возле них стояли уже несколько милицейских машин с включенными проблесковыми маячками, было людно. Но на территорию института милиция пока не заходила.
     Слева от ворот, в круге света от уличного фонаря, питающегося не от институтской сети, мелькнула какая то быстрая тень. Дегтярев остановился и почувствовал, как сердце оборвалось и провалилось куда-то в желудок. Спутать пробежавшее животное с чем-то другим было невозможно. Это была обезьяна из институтского вивария. Дегтярев бросился в ту сторону, но животного уже и след простыл. А на асфальте остались капельки крови.
     - Черт... черт... черт... Только не это!
     Дальше Владимир Сергеевич бежал бегом. Оверчук остался с милицией. Дверь в проходную была открыта, и в ней стоял Ринат Гайбидуллин. Дегтярев подбежал к нему, спросив еще на бегу:
     - Что случилось?
     - Нам бомбу подкинули, кажется. Минаев сказал, что взорвалось между забором и задней стеной, много повреждений.
     - Где сам Минаев?
     - Во дворе. Осторожней, там темно, электричество вырубилось. Внутренние телефоны тоже, а городские работают.
     - Я понял.
     Дегтярев пробежал через проходную во двор и почти сразу же столкнулся с Николаем Минаевым. Тот уже успел продезинфицировать след от укуса и перевязать ладонь бинтом из аптечки.
     - Коля, что случилось?
     Минаев вкратце рассказал Дегтяреву все, что знал, опустив лишь эпизод с нападением обезьяны. Дегтяреву сейчас было не до того, чтобы еще принимать жалобы начальника смены охраны, а сама рана болела едва-едва.
     - А Володько где?
     - Охраняет пролом в заборе.
     - Какой пролом?
     - Забор рухнул, две плиты, к нам теперь вход и выход свободный.
     - Коля, скажи мне вот что... животные разбежались?
     - Да. Мы смотрели со двора, там одно окно выбито вместе с решеткой. Когда мы туда подошли, последняя обезьяна ускакала в пролом. А вы разве не слышите?
     Владимир Сергеевич прислушался, и вдруг понял, что за звук так беспокоил его все время, с тех пор как он вышел из машины, но мозг отказывался его воспринимать. Кричали обезьяны. И все были слышны откуда то издалека.
     - Коля, ты был внизу, в лаборатории?
     - Сразу же после взрыва.
     - Что было в виварии?
     - В виварии открылись все двери. Наверное, когда отрубилось электричество, блокировки сработали неправильно, или еще что. Крысы и обезьяны разбежались по всему подвалу. Обезьяны дрались как бешеные, затем начали выскакивать в окно. Там весь оконный проем и земля перед ним кровью заляпаны. Совсем рехнулись после взрыва.
     - Спасибо, Коля.
     Минаев пошел к проходной, а Владимир Сергеевич извлек из кармана телефон и набрал номер Крамцова.
     
     Председатель Совета директоров компании "Фармкор" Александр Бурко
     
     Председатель Совета директоров компании "Фармкор" Александр Бурко несмотря на репутацию бескомпромиссного дельца, идущего по головам, в жизни выглядел совсем по другому. Среднего роста худощавый человек в очках без оправы, с тонким и вполне интеллигентным лицом, очень и очень нетипичным для российских олигархов. Примерный семьянин, муж очаровательной тридцатилетней женщины, искусствоведа по специальности и отец двух девочек, трех и пяти лет, он обладал недюжинной фантазией и нестандартностью мышления, что и привело его на вершину фармацевтического Олимпа. Его личное состояние исчислялось теми цифрами, которые заставляют редакторов журнала "Форбс" включать обладателей таких состояний в список пятиста богатейших людей мира, и в этом списке Александр Бурко числился уже два года. Несколько фармацевтических фабрик, разбросаных по России, СНГ и зарубежью приносили ему более чем изрядный доход, позволявший иметь частный самолет "Гольфстрим", настоящее поместье по Рублево-Успенскому шоссе, такое же поместье на Британских Карибах и еще одно, поменьше, но и подороже, на мысу Антиб, что на Лазурном берегу. В прошлом году он начал строительство целой усадьбы в Сочи, а во Франции стал обладателем тридцатиметровой моторной яхты "Азимут", что, впрочем, совсем не рекорд для людей с его состоянием.
     Сейчас Бурко выслушивал своего начальника службы безопасности, бывшего генерал-майора из МВД Пасечника.
     - Александр Владимирович. - обращался к начальству Пасечник - невысокий, седой, круглолицый, незаметный человек с тихим голосом. - Мне кажется, что утечка инормации несет в себе большую опасность, чем утечка материала. С материалом страна так или иначе справится, а вот если удастся связать нашу компанию с этой самой утечкой, то замять скандал не получится. Сядем все.
     Бурко стоял у огромного французского окна своего домашнего кабинета и смотрел во двор, где возле подъезда стояли три черных "лэндкрюзера", которыми пользовалась служба безопасности его концерна, и скромный "Ниссан Примера", на которой ездил Пасечник, если был не на службе. Одной из черт бывшего генерала, которая импонировала Александру Бурко, была страсть оставаться в тени, не лезть на глаза публике.
     - Александр Васильевич, боюсь, что все намного хуже, чем вам кажется. - заговорил Бурко, отвернувшись от окна. - Если материал вырвался за пределы лаборатории, то остановить его сам Всевышний не сможет. Коля Домбровский со своими аналитиками просчитали эту ситуацию еще год назад, по моему заданию. Между понятиями "выход материала за пределы лаборатории" и " конец существующей человеческой цивилизации" можно ставить знак равенства. И сейчас это случилось. Поэтому я не вижу смысла заниматься чем-нибудь еще, кроме "Ковчега". Распорядтесь, чтобы через сутки максимум все было готово. Думаю, что эти сутки у нас еще остались. Проинструктируйте людей, объясните, что нас ожидает, пусть готовятся к эвакуации.
     - Хорошо. Немедленно приступаю. - ответил Пасечник и вышел из кабинета.
     Бурко остался в одиночестве и снова подоше к окну. Он увидел, как вышедший из дома Пасечник уселся в один из служебных внедорожников, вместе с двумя охранниками, и машина поехала к воротам. Две же остальных машины остались у подъезда дома - Пасечник усилил охрану резиденции хозяина, поэтому во дворе попарно прохаживались два патруля в черной форме, с дробовиками на плечах и с пистолетами в кобурах. В распоряжении СБ концерна "Фармкор" имелось оружие и посерьезней, но Пасечник решил, что пока не следует нарушать установленные для частной охраны правила. Мало ли, чем это обернется в преддверии грядущего хаоса.
     Бурко задумался. Никто посторонний не смог бы догадаться, что сейчас ощущает этот человек. Скорбь? Беспокойство? Страх? Разочарование? Предположил бы и попал пальцем в небо. Или в жопу, это уж у кого как. А Александр Бурко ощущал радость. Самую настоящую. Она охватывала его какой-то легкой, пронизанной мелкими электрическими искрами волной, он словно готов был взлететь. Всю свою жизнь нынешний олигарх занимался не тем, чем ему хотелось заниматься, а тем, к чему его вынуждали обстоятельства. Саша Бурко с детства мечтал о приключениях, зачитывался книгами великих путешественников и авантюристов, а сам при этом получал пятерки в школе, учился в институте, защищал кандидатскую диссертацию, работал с утра и до позднего вечера, исполнял "светские обязанности", которые тяжело и злобно ненавидел. Когда в его руки попал "материал", как он его именовал, друг детства Александра, Коля Домбровский, гений системного программирования и системной же аналитики смоделировал ситуацию, что будет, если "материал" покинет пределы лаборатории. С вероятностью "единица" получался конец света. Бурко пообещал Домбровскому усилить меры безопасности, и... ничего не стал делать, а доступ к выводам аналитиков закрыл. Зато отдал Пасечнику распоряжение об активизации деятельности по плану "Ковчег".
     О "Ковчеге" следует рассказать отдельно. Еще года три назад, когда "Фармкор" окончательно превратился в транснациональную компанию, а его отделения разбросало по всей стране, да и по всему миру, Бурко решил создать на базе своей достаточно компактной и эффективной для того времени службы безопасности небольшую армию. Дело в стране шло к тому, что рано или поздно частные военные компании должны были стать легальными, как произошло уже во многих местах на Западе. Пример того же "Блэкуотера" или "Эринис" впечатлял. Но пока еще властное "добро" на это не поступило, даже для "Газпрома". И как это сделать и при этом не попасть в тюрьму? Такого бы и олигарху не простили. Но если ты сделаешь это первым и будешь готов к моменту легалиации первым же оказаться на рынке этих услуг - рынок твой.
     Кроме того, Бойко, по своему характеру, всегда ждал и был готов к неприятностям. Любым. Немилости властей, революции, эпидемии, пришествию инопланетян и четырех всадников Апокалипсиса. Никакая аналитика и прогнозы в стиле "все будет хорошо" его ни в чем не убеждали. Поэтому, наряду с армией, он хотел для нее серьезную базу.
     Выход предложил сам Бурко, а доработал и претворил в жизнь Пасечник. Пасечник обратился к своему другу и бывшему сослуживцу, тоже генерал-майору, Александру Богданову, который сейчас служил в системе ГУИН. В последние годы это ведомство, принадлежащее Минюсту, обзавелось собственным спецназом, который даже действовал в первую и вторую чеченские войны на территории мятежной республики. Появились опытные и обстрелянные кадры. И тогда, в рамках помощи "бизнес - правоохранительным органам", на территории Тверской области, неподалеку от областного центра, и совсем рядом с новой фармацевтической фабрикой, принадлежащей концерну "Фармкор", появился "Центр подготовки специальных сил Главного управления исполнения наказаний". Компания Бойко не скупясь оплатила обустройство полигонов, весьма комфортабельных казарм, на самом деле - семейных общежитий, постороила боксы для техники и склады для вооружения. Службу в Центре несли исключительно "контрактиники", которых лично отбирал Пасечник, и которые, на самом деле, никакого настоящего отношения к ГУИН не имели, за исключением формы и документов. Служили они в "Фармкоре", который и платил им настящую, полноценную зарплату.
     Затем настала пора закупки оружия и техники. Бурко не скупился и на это. Центр получал все самое лучшее и самое современное, из того, что выпускалось в России. ГУИН был бы счастилив, если бы из этого ему что-то и вправду попадало, а не оставалось на складах Центра. Бурко поначалу хотел закупать что-то и на Западе, но Пасечник его быстро отговорил. Российские образцы в большинстве случаев были лучшге западных, просто у военных ведомств не хватало средств для того, чтобы снабжать ими войска. А у Бурко средств хватало. К тому же закупка западных образцов для российского ГУИНа выгглядела бы подозрительно.
     Затем Центр начал проводить семинары по спецподготовке для сотрудников частных охранных структур, которые стоили неимоверно дорого. Стоит ли добавлять, что обучались в Центре исключительно люди из СБ "Фармкора", еще одного дочернего охранного агентства, а оплата услуг Центра позволила легализовать финансовый поток между двумя никак не связанными официально между собой структурами.
     Что же дело до самого ГУИН, то те люди, которые могли задать вопросы, получали щедрое ежемесячное вознаграждение, и вопросов не задавали. Центр же продолжал усиливаться, совершенствоваться, укрепляться и к настоящему времени превратился в настоящую крепость, на складах которой в полной готовности хранилось оружия и техники на целую бригаду легкой пехоты. Продовольтственные склады могли кормить не одну тысячу человек не один год, а достаточно было обрушить пару секций бетонного забора, как Центр получал прямой проход на территорию фабрики, сливаясь с ней в единую огромную территорию, которую при необходимости можно было укрепить за один день.
     Зачем это все? Пасечник лишних вопросов не задавал, удовлетворившись прямым указанием Бурко и объяснением о предстоящей легализации частных военных компаний, а сам же глава компании "Фармкор" ждал "чего-то". Ждал и всегда хотел этого. Что хорошего в том, чтобы быть одним из многих богатых людей в этом мире? Богатство не развеивает скуку и скорее оно управляет тобой, чем ты им. Богатство заставляет тебя делать то, что тебе делать не хочется, льстить людям, которых тебе хочется просто послать, посещать места, навевающие на тебя тоску.
     А Александр Бурко хотел совсем другого, жизни яркой и полной опасностей, как в раннем Средневековье, когда люди ощущали себя в безопасности лишь в крепостях и замках, когда каждый правитель имел право жизни и смерти над каждым. И когда Бурко узнал, во что превратит мир имеющийся у него "материал", он лишь удвоил выделяемые на создание своей армии средства. Планировал ли он что-то совершить с "материалом"? Он и сам не знал. Скорее всего нет, но вдруг...
     Теперь территория Центра, расположенного на берегу Волги, могла вместить в себя несколько тысяч человек, защитить их и прокормить. Бурко создавал эту базу исходя из того, что там соберутся не только бойцы его армии, но и их семьи, жены и дети, и только за то, что все эти люди получат безопасное убежище среди всеобщего хаоса и падения мира, Бурко рассчитывал получить от них взамен абсолютную лояльность. Свое княжество, свой народ.
     И было кое-что еще... "Материал". Тот самый, который мог вызвать вселенский катаклизм. Он же мог дать и вакцину против самого себя. Тот же, кто будет владеть вакциной, будет владеть и грядущим миром. Именно поэтому Пасечник и поехал в институт на Автопроездной. За "материалом".
     
     Крамцов Сергей, аспирант
     
     Ненавижу, ненавижу, когда меня будят вот так, лишь дав уснуть. В последний раз такое со мной проделывали без риска для жизни лишь мои командиры. Спросонья я схватил телефон с прикроватной тумбочки, тупо посмотрел на мерцающий экранчик. "Шеф". Ох, не нравится мне такой звонок, да в такое время, да еще на фоне недавних событий. Я ткнул пальцем в кнопку "Прием". Спать уже не придется, я это чувствую.
     - Доброй ночи, Владимир Сергеевич. - пробурчал я в трубку.
     - Не доброй, Сережа. Не доброй. Приезжай в институт.
     - Что случилось?
     - Кто-то взорвал бомбу. Виварий разбежался. Хранилище уцелело, правда.
     Как будто ведро ледяной воды вылили на спину, и она побежала вниз от затылка, заливая все тело. Дыхание перехватило так, что следующую фразу я смог из себя выдавить только через минуту, да и та большой глубиной мысли не отличалась:
     - Куда... куда разбежались?
     - В город, Сережа. Забор разрушен, вот они и разбежались.
     - Все животные?
     - Все, Сережа. И они успели перекусать друг друга, перед тем как разбежаться окончательно.
     - Кто-то укушен из людей? На кого нибудь напали?
     - Нет, вроде бы... - Дегтярев явно задумался. - У Коли Минаева рука перевязана, я забыл спросить, что случилось.
     Он забыл. Профессор Дегтярев в своем амплуа. Что он еще забыл?
     - Я сейчас приеду, а вы обязательно спросите. Милиция уже там?
     - Только приехали.
     Я задумался. Затем сказал то, что уже помочь не могло. Сказал, чтобы что-то сказать.
     - Пусть убивают обезьян. Плевать на нас, скажите, что вырвались чумные животные, или еще что нибудь. Пусть объявляют карантин, чрезвычайное положение, что угодно. Можно даже наврать, лишь бы остановить бедствие.
     - Я понимаю, Сережа, именно это намерен сделать.
     Дегтярев отключился, а я пару минут неподвижно смотрел в пространство перед собой. Конечно, можно было сказать самому себе, что все образуется, что животных изловят, что ничего страшного, но это так, и я это понимал. Я вообще не дурак. И я понимаю лучше всех в этом мире, что случилось, потому что я знаю, что вырвалось на свободу. В город вырвались зараженные животные, причем с явно выраженной склонностью к агрессии. Если крысы-зомби на людей реагировали слабо, предпочитая бросаться на своих товарок, то обезьяны пытались атаковать всегда, когда была возможность. Но зараженные крысы станут источником заразы в городе. Другие крысы, вороны, голуби, кто угодно, разнесут заразу дальше. Что это значит, если говорить честно? Это значит, что начинается Апокалипсис, и следует быть готовым к худшему.
     Я сел на кровати, помотал головой, сгоняя остатки сна. Так, спешка хороша при поносе и ловле блох, но сейчас она нам только будет мешать. Попробуем разложить ситуацию на составные части. Например, сейчас я поеду в институт. Чем я там буду полезным, кроме того, что буду с шефом хором жалеть о случившемся? Ну, возьмут у меня показания назначенные к тому должностные лица из соответствующих органов. А затем возьмут меня под стражу. Почему? Потому, что фигура ученного, занимающегося опытами со смертельно опасными вирусами в центре гигантского мегаполиса слишком соблазнительная добыча. А зараза уже вырвалась наружу, мой арест вовсе не сможет ее остановить. Зато снимет ответственность с ведущих следствие. Они "отреагировали". Какая от меня будет польза, если я проведу ближайшие дни в камере с бродягами, а потом, когда бедствие охватит весь город, на мне сорвут злость? А никакой. И для себя самого - в особенности.
     Другой вариант - меня не берут под стражу, а связи господина Оверчука простираются так высоко, что милиция не среагирует на происшествие. Тогда я попадаю в списки лиц, знающих о том, что частная компания вела опасные эксперименты в городе. Долго я так проживу? Сложно сказать, но не думаю, что тот же Оверчук сильно задумается, если получит команду на ликвидацию свидетелей. Идеализмом компания "Фармкор" и лично господин Бурко никогда не страдали. Им по должности не положено.
     Третий вариант - Оверчук проявляет высокую гражданскую сознательность, шеф проявляет сообразительность, органы не прикрывают задницы бумажками, а включаются в работу и благодаря этому государство предпринимает все, чтобы остановить опасность. Тогда они справятся и без меня. Не велика шишка, какой то аспирант-биолог.
     Несмотря на то, что по сюжету любой книги аспиранту Крамцову следовало быть наивным деятелем науки, идеалистом и книжным червем, на деле я совсем не такой. Разве что определение "книжный червь" ко мне еще как-то подходит. А так мой жизненный опыт давным-давно излечил меня от наивности, а освободившееся место заполнил здоровым цинизмом. "Не верь, не бойся, не проси" - истина не только тюремная, но и простая житейская. Из этого и будем исходить. Не верим никому, не боимся ничего, а просить нам и так некого. На хрен мы кому нужны?
     Я натянул растянутую футболку и спортивные брюки и босиком прошлепал на кухню, варить кофе. С кофе лучше просыпается и лучше думается. Пожужжал кофемолкой, набил металлический фильтр, нажал на кнопку с нарисованной кофейной чашкой. Темная струйка крепкого "эспрессо" полилась в чашку.
     Итак, чего следует ожидать? Главный вариант один - конец света. Я два дня и так крутил ситуацию на случай утечки заразы, и эдак, и все равно выходил конец света, других вариантов нет. А тут и утечка случилась. Винить в этом себя или того же Дегтярева не хочу - никто такого результата не ждал и не планировал, "шестерка" в своем исходном виде безопасен стопроцентно. А что случилось в институте, что взорвалось - не знаю. Лично я ничего там не взрывал. Зато я знаю, что через пару-тройку дней Москва станет одним из самых смертельно опасных мест в мире. Почему? Да потому что здесь больше десяти миллионов потенциально инфицированных. Ад разверзнется именно здесь. Что из этого далее следует? Что могут перекрыть въезды и выезды из города. И перекроют наверняка. Из этого и будем исходить.
     От скончавшейся четыре года назад бабушки мне осталась дачка на шести сотках по Ленинградскому шоссе, в пятидесяти километрах от столицы, в самом простом "институтском" садовом товариществе, без нормальной дороги, далеко от станции. Сейчас март, все раскисло, грязи там по колено. Но это как раз не проблема, мой "боевой" УАЗ пролезет там, где и танк завязнет. Зато как загородная база для дальнейших действий дача подходит лучше некуда. Печка у меня там есть, даже баня есть, и с последних заработков я там все очень даже неплохо отремонтировал. Если честно, я только после устройства на работу в "Фармкор" зажил по-человечески. Платят они очень хорошо, грех отрицать. Квартиру эту самую, на Бабушкинской, на улице Изумрудной, что еще от родителей осталась, до ума довел. Не "евроремонт" так называемый, но все чисто и симпатично.
     Еще вот УАЗ купил со своим другом Лехой. В смысле, я купил УАЗ и Леха купил такой же. Нашли через Интернет адрес фирмочки в Ульяновске, занимающейся подготовкой и доводкой "уазиков", поехали туда и купили себе по машине, осуществив давнюю мечту. Большие колеса, "военные" мосты, усиленная подвеска, немецкое сцепление, выхлопная над крышей для преодоления бродов, клиренс аж сорок два сантиметра, механические лебедки спереди и сзади и все тот же бескомпромиссно военный вид. Не стали мы покупать "расписные" машины, остановились на привычно "воинских", в камуфляжной раскраске. И теперь уже два года ездим на все внедорожные "покатушки", и отпуска проводим в Архангельской области, без дорог и удобств, зато с кострами и палатками, с рыбалкой и охотой. В общем, много полезного мне оплатила компания "Фармкор". Например, вот это...
     Я залез в шкаф, извлек оттуда ружье в чехле. Очень хороший ижевский помповик МР-133. Его мне все тот же Леха, друг мой, насоветовал. Я не говорил, что Леха в Москве работает представителем ижевской компании "Стрелец"? "Стрелец" работает на Ижевском механическом, отбирая из вала лучшие детали, без допусков, и собирая на своей линии оружие получше и подороже массового. Ну и модернизируют они его, изготавливают дополнительно фурнитуру, дульные тормоза, насадки и прочее. Все что от них - раза в два лучше вала по качеству. Плохо правда то, что в Москве реального магазина у них нет. Леха торгует в основном снаряжением всяким, и получает на себя лишь заказы из Ижевска, для московских покупателей.
     Он в свое время и подогнал мне этот помповик после того, как я отходил всю положенную процедуру с получением разрешения. Короткий ствол, чуть длиннее пятидесяти сантиметров, удлиненный магазин, вмещающий шесть патронов 76 мм, то есть "магнум". В комплекте идут приклад и пистолетная рукоятка из черного полиамида, менять их местами - дело пары минут. Сейчас на нем рукоятка установлена, приклад отдельно уложен в чехол. Ствольная коробка просвелена мастером и установленна направляющая под прицел, коллиматорный или оптический. Оптический, впрочем, здесь сто лет не нужен. Красивое, надежное оружие. Пять коробок патронов, с восьмимиллиметровой картечью, у меня имеются. По десять патронов в каждой. И еще пять с дробью "четыре ноля", то есть по пять миллиметров. Не хуже картечи. Так что сто "полноценно-боевых" патронов у меня есть. Уже сало.
     Затем из шкафа появился второй ствол. ОП-СКС. В этом году получил разрешение на нарезное и немедленно, с помощью все того же Лехи, купил. Охотничьий, промысловый, СКС. На самом деле Карабин Симонова самозарядный, обр. 1943 года, изготовленный все в том же Ижевске в 1954 году. Не испорченный штифтом в стволе, не со спиленными креплениями для штыка. Даже с самим штыком. Помог друг Леха, нашел карабин, над которым еще не надругались. Штык, правда, я все равно снял, чтобы им глаза не мозолить. Стал болтаться шомпол в гнездах, но я его переложил в чехол, где и так хранилось масло с химией для чистки. Там же и штык припрятал.
     Карабин был с мобскладов, почти ни разу не стреляный. Ствол тщательно промеряли калибрами и обнаружили 7.62 мм со всех сторон. Валовыми барнаульскими патронами с оболочечной пулей из этого ствола я на 100 метрах группы из пяти выстрелов укладываю в 5 сантиметров. А патронами ЕА - в три. Значит, на таком расстоянии даже в лоб противнику целиться могу.
     К оставшемуся карабину оптика имеется. Изначально карабин был без нее, но все тот же незаменимый оружейник Леха установил боковую планку под прицелы. Обычно я надевал на нее четырехкратный ПОСП с дальномерной шкалой на 400 метров, клон военного ПСО-1, но затем еще прикупил коллиматор "Кобра". А позже нашел в продаже переходник с бокового крепления на крепление Уивера, и тоже припрятал в чехол.
     Вскоре руки зачесались снова, возня с оружием - зараза почище алкоголизма, и я заказал в Америке почтой трех с половиной кратный ATN
     3.5x26. с подсвечивающейся сеткой "Мил Дот". Чем он знаменит - самым широким полем зрения для такого увеличения. Хоть я давно научился целиться двумя глазами и для меня поле не критично, но все же...
     Для чего это все? Снайперки из СКС все равно не получится, не для этого разработан. Снайперки то не получится, а вот тактическая и городская снайперка - запросто, для дистанций до 300 метров. В том же Вьетнаме, где дальности ведения огня джунглями и рельефом ограничены, СКС за снайперки отлично поработали. Да и в городских боях в Грозном мелькали. А если ты умеешь вести огонь на таких дистанциях, то это тебе еще и паторны здорово сэкономит.
     Да, патроны. Патроны у меня к нему, как я упомянул барнаульские, не самые лучшие, но и не самое дерьмо из того, что на российский рынок с российских же заводов попадает. Двадцать пять коробок оболочечных, градации ЕА, с улучшенной кучностью. Пятьсот штук. И шесть плоских металлических обойм, на десять патронов каждая. Вскрыл три коробки патронов, набил в обоймы. Загружать в магазин не стал, пока закон нарушать не будем.
     Дробовик я пока тоже заряжать не стал. Не положено нам перевозить заряженное оружие. Если остановят, то будут проблемы. Ружье - отдельно, патроны - отдельно. Что еще? Коробка с батарейками разных размеров - в сумку. Тактический фонарь для дробовика с кронштейном. Два ножа, один армейский, с вороненным лезвием и рубчатой резиновой рукояткой, второй - тяжеленный золингеновский тесак, которым башку срубить можно. Тесак дорогущий, но мне его подарили, сам бы ни в жизнь не купил. Поверх всего - отличный компактный восьмикратный бинокль "Штайнер" с многослойным просветлением, в сумерках чуть ли не как ночник работает, а стоит меньше пяти тысяч рублей. И гвозди им заколачивать можно, такой прочный.
     Откуда у меня это все? Зачем столько? Во первых, для охоты и поездок в глухомань, а во вторых... А вот на случай, если такая, как сейчас, Великая Жопа придет. И в отличие от всех остальных, я к ней если и не готов на сто процентов, то встречать мне ее легче, с двумя то стволами, запасом патронов и с отличной экипировкой. Не велик был труд разрешения и справки собрать. А все это купить даже не труд, а удовольствие. И на стрельбище в Алабино я немало времени провел, и тоже, судя по всему, не зря. И в машине у меня еще два топора разных размеров, лопата и пила.
     Теперь одежда и обувь. Надо брать все, в чем удобно, в чем можно в лес и в поле. А у меня такого много. Для охоты и поездок накупил всякого, на любой сезон. "Флисс", мембрана, "гортекс". На все вкусы. Я пошел к кладовке, которую во время ремонта щедро отделил от одной из комнат. Зажег свет, вошел, отодвинул скользящие двери шкафа. Брать надо все, и летнее, и зимнее, и осеннее. Будет исходить из худшего, а именно - из того, что домой мне уже не вернуться. Пока посижу на даче, а дальше... Дача зарегистрирована на мое имя, что не очень хорошо, но вот найти ее... Да и не говорил я никому на работе о ней, даже шефу не говорил. Это мое убежище, только ближайшие друзья о нем знают. Маловероятно, что о ней пронюхают те, кому знать не следует. В любом случае, запас в несколько дней у меня есть, а потом... подозреваю, что уже не до меня будет.
     В кучу на кровать в спальне полетели вещи и обувь. Нашлась охотничья разгрузка-подвесная под патроны 12 калибра. А вот под СКС не удосужился пока запастись, но это исправимо. Дай только до лехиного "Стрельца" добраться, а там...
     И сам я оделся заодно, по принципу "и в пир, и в мир, и в добрые люди". Теперь только куртку накинуть, и можно выскакивать из квартиры. Упаковал рюкзак и две больших спортивных сумки. Сумки пока брошу в прихожей. Подгоню машину к дому, и затем их вынесу. Еще что? В холодильнике пусто. Только два пакета кофе в зернах, я их в рюкзак закинул. Надо будет едой запастись. Теперь "дачный медиа-набор". Портативный телевизор и радиоприемник. Без этого никак теперь нельзя, и вообще все куплено специально для дачи. А оставлять у нас на даче что-то ценное не стоит. И бомжи там шарятся, и шпана из окрестных деревень, так что "все свое вожу с собой". Ну и последнее - ноутбук. Я на него скачал все, что у меня в лабораторном компьютере есть, так что, может пригодиться. Все, можно идти. Я натянул "охотничью" двухслойную куртку, привычную еще с армии круглую вязаную шапочку системы ШПС ("шапка-пидорка спецназовская"), повесил на спину рюкзак, на плечо - чехол с ружьем, патронами и запасными стволами-прикладами, и вышел в подъезд. Спустился на лифте, вышел на улицу из нашей допотопной панельной "свечки", и пошел в сторону стоянки.
     На улице было необычно тепло для конца марта, я даже куртку расстегнул. Это плохо. При понижении температуры "зомби" теряют активность, а тут как назло - потепление. На часах уже второй час ночи, в нашем районе - никого, пустота на улицах. Ну и хорошо, зато если кто ненужный подъедет к моему дому, то будет как на ладони.
     Прошел через сквер, где выгуливают ранним утром собак, срезал по дорожке через газон и через пять минут зашел в ворота стоянки. Сторожем был Федотыч - болтливый, но бдительный мужичок, всегда вкусно пахнущий водкой. Мы с ним были в хороших отношениях, и ему я "слил" версию о том, что уезжаю на охоту далеко-далеко, поэтому и выезжаю в ночь. Он пожелал мне "ни пуха, ни пера", я ответил ему традиционным "к черту", завел "уазик" и поехал к дому. Машина была холодной, двигатель фырчал и дергал, и прогрелся лишь тогда, когда я подъехал к своему дому. Следов присутствия посторонних во дворе не было, и через пять минут я выехал из двора, увозя в багажнике все приготовленные к эвакуации сумки и чехол с карабином.
     Прерывисто завибрировал мобильный телефон, показывая, что пришло текстовое сообщение. Я достал его из кармана, ткнул в кнопку под значком "Читать". На светящемся экране появился текст сообщения от шефа: "Сережа, не приезжайте. Все идет плохо. Если ситуация исправится - я вам позвоню".
     Вот как. Вот так. Я на ощупь набрал ответ "Я понял", и отправил его назад. Все понятно. Все идет плохо, если даже шеф это понял. Наверняка приехал Оверчук, и все пошло не так, как должно было идти. Или приехали менты, и все пошло наперекосяк. Или еще что-нибудь. А насчет личности замдиректора по безопасности я не заблуждался ни на секунду. Такие люди как он, созданы специально для того, чтобы скрывать происшествия, а не исправлять последствия. Оверчуку плевать, чем все закончится, главное - чтобы "Фармкор" к ответственности не притянули. И что делать? Звонить самому? Шеф вообще СМСками не балуется, если уж соизволил послать, то наверняка говорить сейчас не может. Звонить в другие места? В МЧС? В милицию? И что сказать? Что трупы скоро восстанут? И что мне там скажут? Вот гадство то... Не знаю я, что делать. Точнее, знаю, но не "глобально". Знаю, что мне нужно снять все наличные, какие есть у меня на счету. Я в этом мало что понимаю. но в кино видел, как людей по кредиткам вычисляют и как беглецам эти самые кредитки блокируют. Хорошо, что у меня карта без лимита снятия наличных.
     На проспекте Мира остановился у банкомата в стеклянной кабинке, где весь пол был завален чеками, и в шесть заходов опорожнил свой счет. Снял рублями, но получилось больше трех тысяч долларов. Хорошо, что в последнее время я не "оголтевал" с расходами, вот и поднакопилось за несколько месяцев.
     Распихал наличные в карманы, вернулся к машине. Ну что, на дачу? Или подъехать к институту, посмотреть издалека, с пустыря? Там есть где с машиной спрятаться, и ночной четырехкратный монокуляр НВМТ у меня имеется, аж триста долларов за него год назад выложил. Любопытство убило кошку, но я не кошка все же, и я аккуратненько. Может пойму, что хоть там взорвалось? Да и хочется все же шефа подстраховать, как он там справляется без меня? Он меня чуть не усыновил последние два года, я у них дома времени провел не меньше, чем у себя.
     А завтра мне обязательно надо в "Стрелец", к Лехе с Викой. Да и девушка у меня есть, я еще не говорил? Надо и о ней подумать, хотя... девушка у меня тренер по дзюдо, сама о себе позаботиться может. Хотя, не в этом случае. Не скажу, люблю ли я ее, но мы друг к другу привыкли и мы уже два года вместе. Хотя о свадьбе речь никто из нас не заводил - каждый доволен своим свободным состоянием. Она периодически живет у меня, когда ей удобно, и так же периодически живет у себя, в снятой квартире в Матвеевском. Как бог на душу положит. Тренирует детские группы на Ленинградке в большом спорткомплексе, а основное место работы у нее в Крылатском, в магазине, торгующем японскими мотоциклами, квадроциклами, лодочными моторами и аквабайками. Еще у нее есть шестисоткубовый "эндуро" - ярко-синяя "Ямаха", которую она очень выгодно купила у какого-то постоянного клиента их магазина за очень разумные деньги, половину которых позволили внести мне. На нем она в теплое время катается по городу, объезжая дорожные пробки по газонам, на зависть скучающим за рулем автомобилистам. Я тоже мотоциклы люблю, и купить хочу, да вот никак не сподоблюсь. А теперь и "сподабливаться" уже не придется, как мне кажется.
     Ночью движение было слабым, и уже через пятнадцать минут я припарковал машину за кустами, в сотне метров от задней стены НИИ, где теперь красовался пролом в два пролета. Плиты упали плашмя на тротуар, и образовавшаяся в заборе прореха была огорожена лишь намотанной полосатой лентой. На проезжей части стояли два маленьких заборчика с желтыми маяками и знаками, показывающими, как объехать препятствие. Значит, милиция с этой стороны уже отметилась. Я достал из сумки ночной монокуляр, включил инфракрасную подсветку, дождался, когда изображение стабилизируется, навел его на пролом. Там, с дробовиком на плече, маячил Олег Володько. Вот и понаблюдаю.
     
     НИИ. Охрана.
     
     Рука у Николая Минаева уже почти не болела, что его удивляло, но его подташнивало, во рту было сухо, а свет причинял неудобства. Он даже был рад, что электроснабжение института не восстановится до утра, потому что свет от фонарей резал глаза, они сильно слезились, и хотелось спрятаться от него в самый темный угол. Он смиренно отвечал на вопросы прибывшего милицейского следователя, но при этом хотел лишь одного - тишины и темноты. Следователь расположился со своей папкой прямо во дворе, на капоте милицейского "уазика", который все же сумели запустить внутрь, где и допрашивал всех, бывших на территории института. Когда он закончил с Николаем, тот вздохнул с облегчением, и пошел в здание. Делать в здании ему было нечего, но там было совсем темно.
     Николай поднялся на второй этаж и столкнулся с Дегтяревым, который спускался по лестнице вниз, подсвечивая себе фонариком.
     - Коля, я вот о чем хотел вас спросить... а что у вас с рукой?
     - Порезался стеклом.
     - Никто не укусил?
     - Нет, что вы. - вполне правдоподобно изобразил удивление Николай.
     Дегтярев кивнул и пошел дальше. Николай чувствовал, что он допускает страшную ошибку, может быть даже самую большую в своей жизни. Он был достаточно сообразителен, чтобы связать свое плохое самочувствие с укусом бешеной обезьяны, но желание тишины, покоя и темноты было настолько сильным и всеобъемлющим, что ему проще было соврать. Только бы спрятаться куда нибудь, неважно, что случится потом. Хоть смерть, но сейчас он должен был отдохнуть. Открыв дверь одного из кабинетов, в котором обычно квартировал Джеймс Биллитон, когда находился в Москве, Минаев прошел внутрь, закрыв за собой дверь, сел за стол, во вращающееся широкое кресло. Но туда падал свет из окна, и Минаеву он мешал. Тогда он перебрался в угол кабинета, куда не попадал ни один луч света, и улегся прямо на пол, на ковровое покрытие, свернувшись калачиком. Как ни странно, в такой позе зародыша он почувствовал себя лучше. Голова закружилась даже сильнее, но головокружение не было неприятным, скорее наоборот, каким то плавным и убаюкивающим. Николай прикрыл глаза, и почувствовал, как приятное онемение охватывает все его тело, и он даже не чувствует под собой жесткого пола, а как будто плывет куда то в полной невесомости. Тошнота тоже начала уходить куда то, и ее место занимала блаженная дрема. Очень хотелось спать, и появилось ощущение безопасности. Николай нашел то место, где, наконец, ему станет спокойно и хорошо, и никакой свет ему уже не помешает. В какой то момент он вдруг понял, что умирает, но затем эта мысль показалась ему нелепой - умирать должно быть неприятно, а сейчас ему стало по-настоящему хорошо.
     И так он лежал, тихо-тихо, и вскоре сознание оставило его навсегда, а за ним ушла и сама жизнь. Остывающее тело неподвижно лежало на полу, до тех пор, пока дверь не открылась, и кто-то не вошел в темный кабинет.
     
     Дегтярев Владимир Сергеевич
     
     Оверчук как раз "решал вопросы" с милицией, поэтому Владимир Сергеевич был один, когда столкнулся с подъехавшим на такси Джозефом Биллитоном. Тот был бледен, взволнован, путал русские слова с английскими, и вообще выглядел так, как будто его привезли на расстрел.
     - Владимир, это правда, что животные разбежались?
     - Это правда, Джо. - кивнул Дегтярев.
     - Что мы должны делать?
     - Оверчук берет все на себя, но я ему не верю. Он скорее нас перестреляет, чтобы мы не проболтались, чем этих обезьян. Я сейчас буду звонить всем, кто с этим хоть как нибудь связан. Пусть объявляют комендантский час, чрезвычайное положение, карантин, что угодно, но это следует остановить. Вам тоже следует предупредить своих, в Америке. Вы не давали еще туда наши новые результаты?
     - Нет, я жду отчета от Сергея. Меня же попросят обратиться к психиатру, если я позвоню им и скажу, что у нас мертвые обезьяны питаются живыми. Надо будет отправить видеоматериалы, отчет и все, что у нас есть.
     - Это верно. Я тоже не буду говорить, что некоторые из разбежавшихся животных мертвы. Скажу, что они просто носители опасного заболевания.
     - Они же вам не поверят. Мы сами много раз говорили, что этим вирусом заразиться почти невозможно.
     - Я не буду говорить все. Скажу, что получили новый, опасный штамм, и им заражены животные. А потом уже расскажем все, когда на руках будут материалы.
     - Кому вы собираетесь звонить?
     - Своему руководству. Если они не смогут расшевелить городские власти, то я тоже не смогу. Если я сейчас расскажу об этом следователю, то он меня арестует, меня продержат в камере как минимум до утра, а затем время будет безнадежно упущено.
     - Почему вы так думаете? Опасность слишком высока, чтобы просто держать вас в камере.
     - Именно поэтому. Следователь должен показать, что он "прореагировал" на сигнал опасности. Он запрет меня в клетку, и сядет писать свои рапорты, протоколы, не знаю, что они там в таких случаях пишут. Потом он потребует привести меня к нему и будет старательно подгонять дело к тому, что он ни в чем лично не виноват. Все. Это нормальная бюрократическая реакция. Я лучше бы обратился к военным.
     - У вас же есть военные на связи. Из этого, как его... закрытый город...
     - Горький-16.
     - Верно.
     - Попробую им позвонить, я сразу не подумал. - согласился Дегтярев. - Там даже не знакомые, а мой двоюродный брат. Может быть, они сообразят быстрее, что следует делать. И надо найти диски с видеозаписями с камер слежения в виварии. Мы делали копии, и они должны быть где-то в лаборатории. Если мы пошлем эти записи, то нам поверят быстрее. И в любом случае, я не буду им звонить, пока Оверчук рядом. Если и есть люди, которым я доверяю меньше, то я с ними не знаком.
     - Понимаю. В крайнем случае, попробуем действовать через меня. Я поднимусь к себе в кабинет, поищу записную книжку, и диск со своим отчетом. Может быть, это поможет заставить кого-то двигаться быстрее.
     - Дать вам фонарик? Света нет, и до утра не будет.
     - А как же вы?
     - Я возьму у охраны. У них их несколько.
     - Тогда давайте.
     Биллитон взял фонарь у Владимира Сергеевича и убежал в здание, а Дегтярева окликнул следователь, так и стоявший со своими бумагами у капота милицейской машины.
     - Владимир Сергеевич, когда сможете уделить мне внимание?
     - Послушайте... Давайте я завтра приеду к вам, в ваш кабинет, и все расскажу, что знаю. Меня все равно здесь не было во время взрыва, я ничего не видел, а сейчас у меня на руках чрезвычайная ситуация. Нет электричества, отключились холодильники с культурами, вся работа летит в тартарары. Войдите в мое положение. Надо спасать ситуацию.
     Следователь задумался. Разумеется, есть определенный порядок, но он был все же нормальным человеком и понимал, что таскать на допросы людей, у которых в этот момент дом горит, не всегда разумно. Налицо сам факт взрыва, известно, что взрывное устройство забросили с улицы, и забросил его не директор. Ему уже отдали кассету с записью с камер слежения, где взрыв запечатлен, а значит, будет видно, как бомба попала во двор. Так стоит ли сейчас приставать к людям, и мешать им работать? Не стоит.
     - Хорошо. Скажите мне лишь одно - кто это мог сделать, по вашему?
     - Не знаю. Или просто хулиганы, или "зеленые", "Гринпис" какой нибудь. Здесь проводились эксперименты на животных. Других теорий у меня нет. Животные разбежались.
     - Это опасно?
     Дегтяреву хотелось сказать: "Это настолько опасно, что я посоветовал бы тебе, парень, взять свое оружие, эту машину, погрузить в нее свою семью, или только жену, кто там у тебя, если я вижу только обручальное кольцо, и валить из этого города так далеко, как только сможешь". Но Владимир Сергеевич этого не сказал. Почему? Для себя это он обосновал тем же, чем обосновывал это Биллитону. Поднимать панику в городе должны были специально предназначенные для этого люди, а не сам Дегтярев и какой-то следователь, даже фамилию которого он не запомнил. Но на самом деле причина была другая - страх. Страх того, что следователь скажет: "Чем же вы, сволочи, здесь занимались, в центре моего города?". Страх того, что его сразу поволокут в камеру, а его собственная семья останется без его защиты. Страх того, что следователь достанет из-под пиджака свой пистолет, который висит там, в кобуре на боку, и просто застрелит Владимира Сергеевича, и будет прав.
     Ситуацию разрешил неожиданно появившийся Оверчук:
     - Здесь не работают с опасными вирусами, не то место. - решительно заявил он следователю. - Но вообще следует избегать контактов с обезьянами и крысами, хотя бы из целей обычной осторожности. Обезьяны вообще переносят массу болезней, опасных для человека. Даже СПИД, судя по всему, появился от них. Эти "зеленые", когда устраивают что-то подобное, меньше всего задумываются об окружающих, им лишь бы себя проявить. Я только что разговаривал с вашим руководством, они сказали, что все остальные действия мы можем перенести на завтра. Официальная версия - взрыв газаового баллона. Ваши уже привезли и поставили знак, огородили все лентами, а у меня с той стороны человек дежурит.
     - Но завтра я хотел бы видеть вас у себя. - следователь по прежнему обращался к Дегтяреву, игнорируя Оверчука.
     - Обязательно. - согласился тот. - А сейчас извините, у меня хлопот выше головы.
     - Понимаю.
     Дегтярев побежал в будку проходной, где дежурил Ринат Гайбидуллин.
     - Ринат, у вас есть хороший фонарик?
     - Да, конечно.
     - Я хочу, чтобы вы пошли со мной. Нам надо спуститься в подвал, найти кое-что в лаборатории.
     - Пойдемте.
     Ринат взял из ящика стола фонарь-дубинку. Дегтярев окинул его взглядом, посмотрел на кобуру с пистолетом.
     - Ринат, у вас ведь есть ружья, насколько я помню?
     - Точно, два "Молота" в оружейном шкафу, в караулке.
     - Возьмите одно с собой. Животные хоть и разбежались, но может быть и не все. А если обезьяны сильно напуганы, то могут напасть, а взрыв их напугал наверняка. Увидите их - стреляйте сразу, цельтесь в голову.
     - Вы серьезно? - у охранника глаза на лоб полезли. - Они вам не нужны разве?
     - Они были нужны до тех пор, пока не перемешались между собой. Теперь уже эксперименты с ними невозможны. Со слов Николая знаю, что там и так все разнесено взрывами, так что стрелять можно. А милицию я сейчас предупрежу, чтобы не удивлялись выстрелам.
     Дегтярев удивился, как легко и просто получалось у него сейчас врать. Никогда раньше он таким умением не блистал, и вообще частенько страдал в этой жизни от излишней правдивости и прямолинейности, а сейчас ложь и полуложь выстраивались в стройные ряды мгновенно, объясняя все, что требуется объяснить.
     - Хорошо, Владимир Сергеевич, не проблема.
     Они вдвоем вышли во двор из проходной, подошли к следователю.
     - Владимир Сергеевич, - сказал тот, - мы уезжаем, выставлять дополнительную охрану не вижу смысла. У вас своих людей хватает здесь. А завтра я вас жду у себя.
     - Хорошо. И еще, если вдруг кто-то сообщит о чем-то, похожем на выстрелы, не реагируйте. Мы сейчас пойдем в наш подвал, там могут оказаться животные. Некоторые могут быть ранены, некоторые агрессивны. Обезьяны не слишком хорошо переносят близкие взрывы, так что... сами понимаете. Возможно, придется их отстреливать.
     - Я понял. Удачи.
     - Спасибо. Найдите этих идиотов, которые нам бомбу забросили.
     - Постараемся.
     "Да уж постарайтесь" - подумал Дегтярев, входя в темный вестибюль института. Теперь было важно найти диски, те самые, которые помогут доказать, что Владимир Сергеевич не сошел с ума, и не подсел на галлюциногены, а говорит правду. А правду пока знали только трое: он сам, Джозеф Биллитон, и Сергей Крамцов. Дегтярев даже не стал звонить остальным сотрудникам института, которые пребывали в блаженном неведении относительно происходящего. И Оверчук явно не рвался их оповещать.
     Ринат зашел в застекленный отсек караулки, вскрыл оружейный шкаф и взял один из гладкоствольных карабинов. Со щелчком загнал в приемник один широкий магазин, затем подумал, и прихватил с собой еще один, про запас. Почему-то никто не подумал о том, как охранники должны носить с собой запасные магазины к дробовикам, поэтому он просто затолкал его к себе за пояс. В карман массивная изогнутая коробка не влезала. Проверил, как включается фонарь под стволом, удовлетворенно кивнул самому себе, и вышел в вестибюль.
     - Пойдемте, Владимир Сергеевич. Когда спустимся, держитесь у меня за спиной, не выходите на линию огня. Какая нам лаборатория нужна?
     - Большая.
     - Хорошо.
     Ринат откинул приклад дробовика, который в сложенном состоянии блокировал спуск, взял оружие наперевес и пошел вперед. До прошлого года Ринат служил в Курганском СОБРе, несколько раз бывал в командировках в Чечне, попал еще в первую кампанию в ту самую бойню шестого марта в Грозном, когда погибло двадцать пять собровцев из их отряда и других, но сам выжил, а недавно неожиданно даже для самого себя женился на москвичке, уволился из милиции и через родственников жены нашел работу в службе безопасности "Фармкора". Опыт у него был большой, и Ринат хорошо знал, как следует двигаться по потенциально опасным помещениям. Директор и охранник зашли в подвальный этаж, охранник включил тактический фонарь, а директор - фонарь-дубинку, держа его выше плеча своего защитника. Ринат замер, внимательно оглядывая весь темный коридор перед собой, прислушиваясь ко всем звукам, но было тихо. Через минуту он сказал:
     - Пошли.
     Захрустело стекло и штукатурка под подошвами, два луча заметались по стенам и полу. Пыль уже осела, видно было далеко. Ринат за ведущего, Владимир Сергеевич за ведомого, так они дошли до двери в лабораторию.
     - Бойся! - прошептал Ринат.
     - Чего бояться? - спросил таким же шепотом Дегтярев.
     - А, неважно, привычка. Просто поосторожней, вперед меня не лезьте, когда я дверь открываю.
     - Понял.
     Ринат сначала внимательно осмотрел большой зал лаборатории из дверного проема, вошел внутрь, и луч фонаря снова заметался из стороны в сторону. Это не война, противник здесь не человек, поэтому лучше все делать не торопясь, обстоятельно. Владимир Сергеевич вошел следом.
     - Ринат, нам направо, к дальним столам.
     - Пошли.
     Они снова двинулись все в такой же "связке". Волнение немного отпустило Дегтярева. Обезьян или крыс видно не было, а Ринат действовал толково и очень уверенно. Но вскоре сердце снова запрыгало у него в груди. Весь пол лабораторного зала был заляпан кровью. В лужах крови лежали какие то ошметки плоти, клочья шерсти. Затем в луч фонаря попал почти полностью обглоданный скелет обезьяны. Ринат выматерился, затем спросил:
     - Это что, ее другие обезьяны так?
     - Наверное крысы, они ведь тоже разбежались.
     - Сколько у вас тут крыс то было?
     - Около сотни.
     - Вот черт...
     Ствол дробовика приподнялся повыше, резиновый затыльник каркасного приклада сильнее вжался в плечо. Ринат занервничал. Крыс он не любил. Но они все же без потерь преодолели расстояние до стола. Там все было разгромлено, на столе тоже была кровь, коробка с компакт-дисками была вскрыта, и диски были разбросаны по всему полу. Очень много крови, очень. Сколько животных было искусано другими? Всего один труп на полу, значит, остальные уже могли разбежаться по всему городу, понял Дегтярев.
     Нагибаться за дисками не хотелось. У Владимира Сергеевича было ощущение, что стоит ему нагнуться, и откуда-то из темноты мертвая обезьяна прыгнет ему на спину, вцепится зубами в шею, в затылок. Дегтярев отогнал эти мысли как глупые, но не нагнулся, а присел у стола на корточки. Ринат прикрывал ему спину, дышал спокойно, и Дегтярев подумал, что не следует быть настолько нервным. Он быстро собрал все диски с пола, лежавшие перед ним, но ни на одном из них не было надписи маркером: "Последние наблюдения. Копия", которую он сделал своей собственной рукой. Он огляделся и увидел еще один диск, выглядывающий из-под тумбы письменного стола. Вот он куда закатился, если это он, конечно. Дегтярев протянул руку к диску, потянул его пальцами к себе, и в этот момент что-то маленькое высунулось из темноты и вцепилось ему в палец. Он заорал от неожиданности и отдернул руку. Маленькая крысиная тушка пронеслась в воздухе, сорвалась с пальца, раздирая зубами плоть, и ударившись в стену, быстро побежала вдоль нее в темноту. Но побежала той странным, дергающимся, переваливающимся аллюром, каким бегали в клетках мертвые крысы.
     Ринат обернулся на крик, водя лучом фонаря из стороны в сторону, в поисках опасности. Дегтярев же вытащил из кармана носовой платок, и уже заматывал себе палец.
     - Владимир Сергеевич, что случилось?
     - Крыса укусила. - неожиданно спокойным даже для самого себя голосом ответил Дегтярев. Он подобрал диск с пола. Он оказался тем самым, из-за которого они и спускался в лабораторию. - Все, Ринат, пошли наверх, я нашел то, что нужно. Мне надо себе палец там перевязать.
     - Крыса не заразная?
     - Думаю, что нет. - соврал Дегтярев.
     Они быстро дошли до двери лаборатории, потом так же быстро выбрались из подвала. У самого выхода, едва закрыв за собой дверь, они столкнулись с Оверчуком.
     - Что там внизу, Владимир Сергеевич? - поинтересовался безопасник.
     - Разгром, развал.
     - Порезались? - Оверчук кивнул на перевязанный платком палец Дегтярева.
     - Да, порезался. Стекло битое кругом. Я буду у себя в кабинете, и мне очень хотелось бы с вами переговорить, Андрей Васильевич.
     - Хорошо, разумеется.
     - Я перемотаю руку, и если вас не затруднит, то минут через пять зайдите ко мне. Там достаточно света от фонарей с улицы, мы сможем разговаривать.
     - Хорошо. А пока Минаева отыщу, что-то я давно его не видел. Ринат, не видел?
     - Нет, Андрей Васильевич. - помотал головой охранник.
     - Черт, я без рации. Ну-ка, вызови его.
     Дегтярев отдал фонарь Ринату. В окна попадало достаточно света с улицы, а глаза уже привыкли к темноте, и он оставил их в вестибюле, поспешив наверх. Он уже сознавал, что обречен, и как ни странно, это знание сделало его удивительно спокойным. Была минимальная вероятность того, что укус крысы не заразен для человека, но вероятность такого исхода была ничтожна. Вирус еще не успел бы мутировать настолько, попав в крысиный организм, а этот вирус был универсален, годился для любой теплокровной жизни, судя по всему, хотя первый его штамм был добыт из организма глубоководной рыбы. И Дегтяреву нужно было сделать несколько вещей. Сначала ему нужно было послать сообщение Сергею Крамцову. Это был единственный человек, которому он доверил бы заботу о своей семье. Тем более, что у самого Сергея не было ни единой родной души в этом мире, да и сам аспирант стал вполне родным Владимиру Сергеевичу.
     Затем он собирался звонить по телефону. Звонить военным, звонить городским властям, звонить куда угодно, лишь бы город спохватился, начал бороться за жизнь. Потому что из стен этого маленького института вырвалась "Не-Жизнь", питающаяся жизнью. А затем надо было найти способ покончить с собой, не дожидаясь, пока ты превратишься в зомби. И это было настоящей проблемой, потому что огнестрельного оружия у Владимира Сергеевича не было, а без него найти способ пробить себе голову было проблематично. Зато оружие было у охраны и у Оверчука. рукоятка довольно большого пистолета несколько раз за сегодняшнюю ночь высовывалась у того из-под пиджака. Обычно Оверчук так оружием не козырял, скорее всего, даже не носил его с собой, но сегодня прихватил.
     В темноте было видно, что в дверях кабинета Биллитона кто-то стоял. Когда Владимир Сергеевич подошел к двери своего кабинета, человек сделал движение, как будто собираясь пойти в его сторону, но Дегтярев почти крикнул: "Мне нужно пять минут, потом поговорим, Джозеф!", затем проскочил в свой кабинет и захлопнул за собой дверь, повернув защелку под ручкой, чтобы никто не мог войти следом. Быстро подошел к окну, раскрыл его, выглянул наружу. Странно, но стекла в окне уцелели, разве что наружное стекло треснуло в нескольких местах. Взрыв произошел слишком близко к стене здания, ударная волна прошла вверх.
     Между задней стеной института и забором прохаживался Олег Володько, охраняющий пролом в заборе, закрытый лентой и переносными барьерами. На проезжей части с двух сторон стояли знаки, предупреждающие о препятствии, и горели оранжевые фонари. Действительно, милиция постаралась, но выглядело это все как что угодно, но вовсе не зоной бедствия. Затем Дегтярев достал из кармана мобильный телефон, набрал номер Крамцова. После двух гудков тот ответил, как будто специально ждал звонка.
     - Слушаю, Владимир Сергеевич.
     - Слушай внимательно, Сережа, не перебивай меня и не спорь. Хорошо?
     - Я слушаю.
     - Сережа, я инфицирован. - говорил он абслоютно спокойным, размеренным тоном, как будто надиктовывал статью. - Не знаю, сколько мне осталось, но я сейчас начну звонить всем, кого знаю и кому смогу дозвониться. Мне уже все равно, но люди должны знать, что грядет. Ты об этом не беспокойся, я все беру на себя. Ты же должен приехать ко мне домой, взять из верхнего правого ящика моего стола все диски, которые там есть, все папки с полки над столом, и мой ноутбук. Все это должно попасть в Горький-16, к Гордееву Кириллу, моему другу и однокашнику. Они смогут разработать вакцину, нет никого лучше, чем они, если у них будет исходный образец "Шестерки". Это единственное, что есть хорошего из новостей. Как мы его модифицировали - это все есть в моих бумагах. Они элементарно это повторят. Телефоны Гордеева есть в большом блокноте, он лежит на моем столе слева от компьютера. Ты все запомнил?
     - Я могу прийти к вам. - послышался голос Крамцова в трубке. - Я совсем рядом, метрах в двухстах. Я спрятался и наблюдаю за институтом.
     - И прячься дальше, даже не смей приближаться к институту. Оверчук что-то задумал, я это чувствую, он сумел отправить всю милицию, которая здесь была. А обо мне заботиться поздно. Я уже инфицирован.
     - На вас вирус может не подействовать.
     - Подействует. И я об этом знаю, и ты об этом знаешь. Мы оба знаем. Второе. Побудь до завтра с моей семьей, посмотри, как развивается ситуация. Если станет совсем плохо - бери мою машину, всю мою семью, и вези их в Садов, к Кириллу. Он сумеет организовать вам пропуск, а места безопасней, чем там, нет на всей земле. Ты понял меня?
     - Я понял.
     - Там ты будешь на своем месте, работайте над вакциной, спасите мир. Все, прощай, у меня мало времени, и много надо сделать. Не перезванивай мне, я даже не отвечу на звонок.
     Не давая Сергею ничего сказать, Дегтярев отключил телефон. За спиной послышался шум, он обернулся. Дергалась ручка двери, как будто кто-то лениво играл с ней с той стороны. У Дегтярева в душе полыхнуло бешенством. Он представил, как Оверчук стоит с той стороны двери и с обычной своей вальяжной улыбочкой развлекается тем, что нажимает на ручку. "Сволочь, даже постучать по человечески не может, везде надо важность свою продемонстрировать!". Почему-то в этот момент Дегтяреву не показалось, что представившаяся ему картина весьма нелепа и Оверчук в жизни бы так не поступил. В такой форме долго копившаяся злость на Оверчука нашла выход. Владимир Сергеевич быстро подошел к двери, отпер ее и рывком рванул на себя. С той стороны ручку держали и не успели вовремя отпустить, поэтому человек почти ввалился из коридора в кабинет. И это был вовсе не Оверчук.
     - Коля? - удивился Дегтярев. - Что случилось? Тебя же Оверчук... Коля?
     Николай Минаев стоял перед Владимиром Сергеевичем, не шевелясь. Нижняя часть лица его, руки, грудь, плечи были буквально залиты кровью. Ее металлический запах волной ударил в Дегтярева. Но самым страшным было ни это. Самым страшным были глаза Минаева. В них не было ничего. Никакого выражения вообще. И в них не было даже жизни. Как будто подернутые какой то мутной пленкой, не мигая, и не отрываясь, они смотрели на Владимира Сергеевича. Он почувствовал, как по спине поползли мурашки, и волосы на голове встают дыбом. Никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас, когда он посмотрел в глаза ожившего трупа. А то, что он смотрит в глаза трупа, Дегтярев не усомнился ни на мгновение. В них было нечто, на что не должен смотреть человек, что ему не положено видеть. Владимиру Сергеевичу показалось, что если он будет смотреть в них еще одну секунду, он просто обмочит штаны от страха. Поэтому он попятился назад.
     Его отступление как будто послужило сигналом для зомби. До того стоявший неподвижно, он вдруг вытянул руки, и пошел следом, очень неуклюже, но неожиданно быстро. При этом он издал какой придушенный, скулящий звук, напугавший Дегтярева еще больше. Он заскочил за свой стол, широкий и массивный, оглядываясь в поисках чего-либо, что может послужить оружием. Оружие настоящее, пистолет, висело у Николая на поясе, в открытой кобуре, но с тем же успехом оно могло лежать на заводе, где его сделали.
     Стол задержал мертвяка, он как будто растерялся, не зная, с какой стороны ему пойти. Затем начал обходить его по часовой стрелке, но Дегтярев, как будто играя в детские "догонялки", тоже сместился в сторону, оставляя расстояние между собой и противником неизменным. Мертвяк остановился, затем снова пошел. Дегтярев тоже двинулся по кругу. Стол был тяжелым, в одной его тумбе был встроенный сейф, поэтому Владимир Сергеевич не боялся того, что противнику удастся отшвырнуть его в сторону. И пока стол был ему единственной защитой, потому что ничего, что может быть оружием, он по-прежнему в своем кабинете не видел. Надо было добраться до пистолета, торчащего из открытой кобуры на поясе у Минаева. И еще вспомнить, как из пистолета стреляют.
     А еще можно было убежать вниз, где есть вооруженная охрана, и с ней вооруженный Оверчук. И это, пожалуй, лучший выход, если его противник даст ему шанс выскочить в дверь. И еще можно заорать, призывая помощь. В пустом здании слышимость хорошая, и если Оверчук с Ринатом еще в здании, то они обязательно прибегут. Но орать Владимир Сергеевич почему-то боялся. Он сообразил, что Минаев вышел из кабинета Биллитона, а самого Джозефа тоже давно не видно, поэтому, кроме помощи снизу, в кабинете может появиться еще один противник. И тогда гонки вокруг стола не получатся.
     Мертвяк между тем ходить по кругу прекратил. Вновь уставившись своими жуткими глазами на Дегтярева, он снова издал этот скулящий звук, и вдруг довольно ловко вскарабкался на четвереньках на стол и быстро пополз к Дегтяреву. У того сердце в пятки ушло, но тело, как ни странно, среагировало правильно. Вспомнилось еще студенческое увлечение самбо. Он схватил Минаева рукой за воротник плотной форменной куртки, и с силой потянул к себе. Не толкнул от себя, что было бы естественно, и при этом ошибочно, а именно к себе, так, что руки мертвяка потеряли под собой опору, и тело его начало валиться со стола вниз. Но и упасть окончательно Владимир Сергеевич ему не дал, придавливая того к столу так, что зомби был вынужден упереться руками в пол, удерживая себя в этой нелепой позе. И тогда Владимир Сергеевич, придавив мертвяка своей тяжестью, обеими руками ухватился за кобуру, оказавшуюся так близко. С щелчком отстегнулся клапан-ремешок, и тяжелое тело пистолета просто выскользнуло из кобуры в руку Дегтярева.
     Рука мертвяка вцепилась ему в ногу, заставив дернуться, и Дегтярев отскочил назад, вырвав ногу из захвата. Мертвяк с грохотом свалился со стола на пол, головой вниз. На пистолете должен быть предохранитель, это Дегтярев помнил еще со времен военной кафедры в институте. Он посмотрел на оружие справа, а затем слева. Слева было целых три рычажка. Один был в самой середине пистолета, Дегтярев попробовал что-нибудь с ним сделать, но тот оставался неподвижным. Второй был рядом, а третий сверху, над самой рукояткой, и размещался в гнезде. Судя по форме гнезда, его можно было сдвинуть вниз, что Дегтярев и сделал, благо зомби никак не мог подняться на ноги, и давал ему возможность разобраться. Под рычажком оказалась ярко-красная точка. Что это значит? Красный в смысле "огонь!" или красный в смысле "фиг выстрелишь"? Дегтярев направил ствол пистолета в голову уже стоявшего на четвереньках мертвяка, и нажал на спуск. Тот оказался неожиданно тугим, но все же курок щелкнул, хоть и вхолостую. Значит, предохранитель? Дегтярев сдвинул рычажок вверх, снова прицелился. Мертвяк уже стоял на коленях и поднимался на ноги, опираясь на стол. Нет, опять не то, теперь явно предохранитель. Он вновь сдвинул рычажок вниз, открыв красную точку. Может быть, Минаев носит пистолет без патронов? Нет, такого не может быть. Владимир Сергеевич вспомнил, как они на единственных за время учебы стрельбах из пистолета верхнюю часть оружия передергивали. Может быть, так и надо?
     Он вцепился левой рукой в рифленые боковины затвора, сжал его и резко потянул на себя. Тут упруго сдвинулся, в окошке мелькнул латунный бок патрона. Дегтярев отпустил затвор, тот с лязгом встал на свое место, оставив округлую рифленую штуку в нижнем положении. Минаев уже был на ногах и пошел прямо на него. Ученый снова нажал на спуск. На этот раз спусковой крючок подался очень легко, грохнул выстрел. Пистолет слегка подскочил в руке, а мертвяк рухнул навзничь. В середине его лба появилось круглое отверстие.
     - Вот так... и биолог что-то может, когда задницу припечет. - прошептал Владимир Сергеевич.
     - Эй, что там у вас? - раздался крик Оверчука в коридоре, а потом до Дягтерева донесся топот двух пар ног. И в ту же секунду навстречу бегущим мимо двери прошел окровавленный и сильно хромающий Биллитон. Того мгновения, что он был виден в дверном проеме, Дегтяреву хватило для того, чтобы понять, что его коллега Джозеф Биллитон обратился в ходячего мертвеца, в зомби. Потому что живым он не смог бы ходить с выгрызенным и разорванным горлом.
     - Господин Биллитон? - послышался окрик Оверчука.
     - Оверчук, стреляй ему в голову! - отчаянно закричал Дегтярев. - Стреляй, твою мать!
     Из коридора послышалась возня, звуки драки, затем всплеск матерной брани, стук падения тела. Дегтярев выбежал туда, но ничего не смог разглядеть. Кто-то лежал на полу, а кто-то стоял на ногах, матерясь. Сзади к матерившемуся бежал еще один человек. Было слишком темно, чтобы стрелять, Дегтярев беспомощно держал пистолет перед собой. Неожиданно вспыхнул фонарь под стволом дробовика в руках у Рината Гайбидуллина, высветив всю картину драки. Биллитон был, несомненно, мертв, превратился в зомби и сейчас пытался подняться с пола. Оверчук стоял на ногах, вынимая из наплечной кобуры большой вороненый пистолет. Рука, которой он отогнул полу пиджака, была окровавлена.
     - В голову ему стреляйте! В голову! - крикнул Дегтярев.
     - Кому? - с удивлением посмотрел на него Оверчук. Ринат зашел справа от него, встал, направив ствол "Вепря" на Биллитона, но направив его тому в грудь.
     - Ринат, стреляй!
     Биллитон поднялся на ноги. Ринат вскинул дробовик, Оверчук тоже навел свой большой угловатый пистолет американца, и оба заорали дурными голосами:
     - Назад! Мордой в пол! Руки за голову!
     Все же милицейский инстинкт силен, но не всегда уместен. Дегтярев аж за голову схватился от отчаяния, и заорал, что было сил: "Огонь!". И Ринат выстрелил. Грохнуло как из пушки, акустика в коридоре была хорошая, вспышка пламени вылетела из дула на полметра, на мгновение осветив все вокруг. Заряд крупной дроби отшвырнул на несколько метров и опрокинул Биллитона на спину.
     - Ты что сделал? - спросил того совершенно сбитый с толку Оверчук.
     Ответить Ринат ничего не успел, потому что Биллитон, как ни в чем не бывало, поднялся на ноги.
     - Ох, бля... - протянул Оверчук, глядя на это. Разорванное горло, дыра от заряда крупной дроби, выпущенного чуть не в упор, в груди, и этот человек снова поднялся на ноги.
     - В голову его, он уже мертв, вы не поняли, что ли, олухи? - в отчаянии закричал Дегтярев. - Он сожрет вас, идиоты!
     Биллитон вновь пошел на своих обидчиков, и на этот раз выстрелил Оверчук. Хлопнул одиночный выстрел, из затылка мертвяка вылетело облако крови, мозгов и осколков кости, тело упало на спину и уже не шевелилось.
     - Ринат, тебя не укусили? - спросил Дегтярев.
     - Нет, Владимир Сергеевич.
     - Тогда иди к Олегу Володько, не ходите больше по одному здесь. А мы с Андреем Васильевичем разберемся сами.
     Оверчук возражать не стал, даже наоборот, подтвердил приказ директора. Ринат ушел, а Оверчук зашел в кабинет. Увидев пистолет в руке у Дегтярева и труп Минаева, он спросил:
     - Такой же, как тот? - и показал себе за спину.
     Как ни странно, но он не выглядел напуганным или обалдевшим. Скорее собраным и о чем-то всерьез задумавшимс. Дегтярев кивнул.
     - Да, точно такой же.
     - Кто они?
     - Вы не поняли еще? Живые мертвецы, скоро таких будет много в городе. Очень много. Вас укусили?
     Оверчук посмотрел на свою окровавленную левую ладонь.
     - Да, этот придурок зубами вцепился, когда я его хотел оттолкнуть. Схватил мою руку своими, и прямо в рот себе затолкал. Это плохо?
     - Это очень плохо. - не стал обманывать Дегтярев.
     - Я что... стану таким же?
     - Да. Я тоже. - Дегтярев показал свою перевязаную руку. - У меня тоже укус.
     - И что мы будем делать?
     - Жрать живых людей. - криво усмехнулся ученый. - Но думаю, что мы этого даже не заметим, и не узнаем. Мы к тому времени умрем, а наши трупы пойдут питаться от живых.
     - И что нам делать? - не изменившись в лице так же спокойно спросил безопасник.
     - Ничего. Лучше всего пустить себе пулю в лоб самому, пока не началось. Зомби можно убить лишь выстрелом в голову, или другим способом повредить мозг. Все остальное на него не действует.
     - Что вы будете делать?
     - Буду поднимать панику. Вас это еще заботит?
     Оверчук подумал минутку, затем отрицательно мотнул головой.
     - Теперь уже ни капли. Делайте что хотите. Сколько у меня времени?
     - Не знаю точно. Час, возможно.
     - Час, час... что можно успеть за час?
     - Предупредить семью. Попрощаться с людьми.
     - Да, пожалуй. Не смею задерживать, у вас тоже часы тикают. Если что, то я во дворе.
     - Да, разумеется. Но думаю, что мы можем прощаться. Услышите выстрел - значит, я ушел, как положено. Если в течение часа охрана выстрела не услышит, пусть поднимутся меня добить.
     - А вы убредете куда то по зданию, и ищи вас тогда в темноте. - возразил Оверчук.
     Дегтярев задумался. затем кивнул, соглашаясь.
     - Я сейчас себя за ногу привяжу к столу гардинным шнуром. Я заметил, что эти мертвые ребята совсем тупые, им и простой узел развязать не под силу, а я такого напутаю... Поэтому, даже если я превращусь, то они найдут меня здесь же.
     - Хорошо, я дам распоряжение. Прощайте.
     - И вы прощайте.
     Оверчук вышел из кабинета, оставив Дегтярева одного. Однако пока пускать себе пулю в лоб он не собирался. У него были совсем другие планы, и тому, что сказал ему Дегтярев, он не слишком поверил, а если поверил, то убедил себя в том, что не верит. Мозг бывшего тюремного "кума" заработал в другом направлении, старясь направить поток мыслей в русло привычное, "деловое", чтобы не давать размышлять о плохом. Да и зачем так вот запросто смиряться с тем, что тебе говорят? Мол, ты умрешь, а остальные нет. А мы вот еще посмотрим, кто умрет.
     Андрей Васильевич достал из кобуры пистолет, девятимиллиметровый "Викинг", сделанный в Ижевске на базе армейского "Грача", но несколько облегченной конструкции, с полимерной рамкой. Такие недавно закупили для руководства СБ концерна "Фармкор" и для телохранителей Первого Лица. На этом уровне вопрос легальности уже не стоит. У Оверчука он еще немного отличался от остальных, а именно - удлиненным на полтора сантиметра стволом с резьбой на конце. Из специального чехла на поясе был извлечен продолговатый толстый цилиндр, который Оверчук накрутил на ствол.
     - Мы еще посмотрим, кто кого... - пробормотал Андрей Васильевич.
     Если бы его сейчас спросили, что он имел в виду, то, скорее всего, он даже не смог ответить. Андрей Васильевич просто не хотел умирать, а как этого избежать, он не знал. Поэтому он вышел во двор, держа пистолет стволом вниз в опущенной руке и чуть сзади, обошел здание и увидел стоящих у пролома Рината и Олега.
     - Эй, хлопцы! - позвал он их.
     - Что, Андрей Васильевич? - обернулись охранники.
     - Вы поняли, что это было? С Биллитоном?
     - Не понял я ничего. - отрицательно помотал головой Ринат.
     - Ну и не надо!
     С этими словами Оверчук вскинул пистолет и дважды выстрелил тому в грудь, а затем перевел ствол на совершенно растерянного Олега, и тоже выпустил ему две пули в сердце. Выстрелы были совсем тихими, только лязгал, отскакивая, затвор. Оба охранника повалились на асфальт беззвучно, просто обмякнув, как будто из них выдернули какой то стержень, который до того держал их в вертикальном положении. "Контроль" Оверчуку не требовался, он точно знал, что двумя пулями и с такого расстояния он всегда попадает в сердце безошибочно. Для него в этом был некий старомодный шик, стрелять только в сердце. Он усмехнулся, глядя на лежащие на земле тела своих бывших подчиненных, и снова сказал:
     - Мы еще посмотрим, кто кого.
     Он повернулся в другую сторону, отвинчивая нагревшийся глушитель со ствола, как вдруг его окликнули:
     - Андрей Васильевич!
     Он резко обернулся, вскидывая пситолет, и встретился со вспышкой сверхновой звезды, заполнившей весь мир и затем погрузившей его навечно во тьму.
     
     Крамцов Сергей, еще аспирант
     
     Звонок Дегтярева застал меня в машине как раз в тот момент, когда я размышлял над тем, позвонить шефу, или не стоит. У меня даже палец лежал на клавише быстрого набора номера Дегтярева, когда экран вдруг засветился, замигала надпись "Шеф", а аппарат завибрировал в ладони. После того, как он отключился, я понял, что звонить не стоит. Шеф уже себя похоронил, хоть и с излишней поспешностью, на мой взгляд. Его укусила крыса, а вирус "шестерка" мутирует с огромной скоростью. Возможно, что в организме крысы он уже изменился так, что человеку не опасен. Маловероятно, но возможно.
     Кроме того, я не мог себя заставить бросить Дегтярева просто так, даже не увидев его. Что греха таить, он для меня был если и не как отец, то как любимый родственник. друг, не знаю кто. И его семья если и не заменила мне мою семью, которой у меня не было, то была очень к этому близка. А его младшая дочь, как мне кажется, даже излишние знаки внимания мне оказывала, после того, как узнала о моих многолетних занятиях рукопашным боем. Нет, просто так Дегтярева я бросить не могу, что бы он мне в телефон не говорил.
     Пока я так размышлял, за окном его кабинета сверкнула вспышка и раздался хлопок, очень похожий на выстрел из пистолета. Что за дела? Он сам себя, что ли? Но ведь он собирался звонить... Короче, надо идти на разведку. И идти "тяжелым", раз уж там до стрельбы дошло. Я вытащил помповик из чехла, затолкал в него через окошко шесть патронов с картечью. Передернул цевье, загнав один патрон в патронник, и добавил еще один в магазин. Семь. Еще три патрона из этой коробки и десяток с дробью "0000" я растолкал по карманам куртки.
     Со стороны института снова донесся выстрел, явно из дробовика. Животных отстреливают, что ли? Я вышел из машины и перебежал на противоположную сторону улицы, чтобы не быть заметным из пролома, где стоял Володько. Тяжесть ружья в руках придавала уверенности. Еще с войны знакомое чувство - когда в руках у тебя оружие, тебя уже "так просто не возьмешь". Ты не беззащитен.
     Снова два выстрела, из ружья и пистолета. Точно, отстреливают кого-то. Не все зверье разбежалось? Естественно, кто-то ведь укусил шефа. Я перешел на тихий шаг, прижался к забору, подняв оружие почти что в положение "наизготовку". Тихо, тихо. Ночью слух дает больше информации, чем зрение, надо просто уметь ей пользоваться. Голоса. Я замер, прислушался. Олег с Ринатом. Ринат что-то рассказывает, очень экспансивно. Олег недоверчиво переспрашивает. Что-то про Джозефа говорят. Лучше к ним открыто подойти, а то не поймут прикола, чего это я крадусь, да и грохнут на месте. Ринат вполне сумеет.
     Только собрался расшифроваться, как услышал голос Оверчука. Вот этого то гондона и даром не надо, пока тихо посижу. Он только пару слов сказал, а затем донеслись негромкие хлопки, сопровождаемые металлическим лязгом, похожим на звук затвора. Так ПБ стреляет, это я хорошо помню. Кто-то тихо вскрикнул, затем два тела рухнули на асфальт, загремев оружием. Затем снова Оверчук. Пробормотал что-то, и шаги медленно удаляться начали.
     - Ты что же делаешь, тварь, дух поганый? - подумал я. Меня окатило злобой как волной кипятка, аж в ушах зазвенело. - Что он сделал? Что они ему сделали, сволочи такой? Это он у Дегтярева в кабинете стрелял? "Хвосты" подчищает? Я тебе постреляю, гнида...
     Я быстро и тихо дошел до пролома, держа ружье на уровне глаз, заглянул внутрь. До Оверчука было метров шесть, не больше, он стоял ко мне спиной, отвинчивая глушитель от пистолета. Я не заморачиваюсь насчет выстрела в спину, но я хотел видеть его рожу. Прицелился ему в затылок, выбрал свободный ход спускового крючка, и окликнул его:
     - Андрей Васильевич!
     Мой голос отразился эхом между забором и стенами здания. Оверчук обернулся, одновременно поднимая пистолет. Все равно не успеешь. Я сдвинул указательный палец еще чуть-чуть, дробовик дернулся в руках, а пучок картечи разнес голову Оверчука на кровавое облако. Осталась на месте только шея и нижняя челюсть. Тело рухнуло на спину, пистолет со стуком упал на асфальт, отвинченный глушитель покатился с тихим звоном. Грохот выстрела из двенадцатого калибра эхом проскакал по окрестностям и замолк.
     - Вот тебе, сука... - прошептал я. Передернул цевье, достал из кармана еще один патрон с картечью, затолкал снизу в магазин. Огляделся. Никого. От обезглавленного тела растекалась лужа крови. Куда теперь?
     - Сережа! - окликнули меня сверху. Точнее - шеф окликнул. я его голос никогда не спутаю ни с чьим другим. Я поднял глаза. Дегтярев стоял в окне своего кабинета, вполне живой.
     - Владимир Сергеевич, как вы?
     - Сережа, нормально. А ты все правильно сделал, я все видел. Он был мерзавцем. - он потер ладонью лицо, я увидел бинт на руке. - А мы опоздали объявить тревогу. Трусость - страшный порок, Сережа. Я сейчас успел позвонить военным, Кириллу Гордееву, и объявить о биологической угрозе. Может, мне и поверили. А может быть и нет. Кирилл не самый главный в системе, его полномочий объявить тревогу на всю страну не хватит. Сейчас я позвоню в милицию, затем в мэрию, а затем позвоню в МЧС. Но я не буду этого делать, пока ты не уедешь отсюда, и не направишься ко мне домой. Это важнее, а у меня осталось мало времени. Это приближается. Возьми все оружие, которое видишь, не трогай только пистолет Оверчука. Это орудие убийства. Еще одно орудие убийства у меня, и пусть оно здесь и останется, возьми лучше вот это...
     Дегтярев исчез в окне, затем сказал: "Лови!" - и бросил что-то вниз. Я успел поймать правой рукой увесистый небольшой предмет. Кожаный чехол с запасным десятизарядным магазином "макаровского" стандарта, подвешивается к поясу отдельно от кобуры. Затем упал полиэтиленовый пакет, прямо мне под ноги. Я заглянул в него. Там лежали два оранжевых сполшных блока из плотного пенопласта. Я вопросительно посмотрел на шефа.
     - В блоках, внутри, титановые капсулы с исходным вирусом. Разбить, сломать или что-то еще сдеалть с этим хранилищем невозможно. Вирус в сухом состоянии, так что о каких-либо температурных условиях тоже заботиться не надо. Отдай их Кириллу. Понял?
     - Да, понял. - кивнул я.
     - Тебе понадобятся все патроны, которые ты сможешь найти. - продолжил Дегтярев. - Возьми у наших ребят все, что найдешь. Все животные разбежались, эпидемия начнется уже сегодня ночью. Это неизбежно, Апокалипсис начинается, мертвые пойдут по земле. Коля Минаев обратился, и напал на меня. Я убил его выстрелом в голову. Джозеф Биллитон тоже обратился, и его тоже убили выстрелом в голову. До этого Ринат выстрелил в него из ружья, в грудь, но Джозеф даже не поморщился. Стреляй в голову. И увози мою семью в Садов. Я успел сказать Кириллу о вас, он ждет. Все, езжай, не забирай мои последние минуты, я хочу успеть позвонить семье. Ты понял меня? Что ты молчишь, как пень?
     В голосе шефа послышались нотки отчаяния. Я закивал, крикнул:
     - Я понял!
     - Я скажу им, что уехал с военными в секретный центр, в Кошагаш, в Горный Алтай, иначе Алина никуда не поедет. И ты это подтверди. Скажи им, что позже мы встретимся в Садове. Скажи им правду позже, лишь когда приедете в Садов. Обещай мне это.
     - Я обещаю.
     Я почувствовал, что начинаю плакать. Я никогда в жизни не плакал, даже в детстве, кажется. Только, когда погибли родители и после похорон бабушки, в одиночестве. Слезы залили глаза, защипали, я заморгал.
     - Тогда собирай все оружие, что видишь, и иди. - махнул он рукой. - Я уже не выгляну из окна, а если ты попробуешь подняться ко мне, я застрелюсь раньше, чем собирался. Иди.
     - Прощайте.
     - И ты прощай, Сережа.
     Дегтярев исчез из оконного проема, и вскоре оттуда послышался разговор. Он еще кому-то дозвонился. Ну и пусть. может и выйдет из этого что-то. Я подошел к трупам Рината и Володи, подобрал похожие на "калаши" дробовики "Вепрь", взял запасные магазины, фонарики, снял кобуры с пистолетами с пояса и чехлы с запасными магазинами к ним. Маленькие радиостанции "Кенвуд" брать не стал, все равно зарядник к ним в караулке, а если я пойду туда, то шеф может решить, что я направился к нему, нарушив запрет. А я не хочу нарушать, пусть проживет последние минуты жизни так, как он хочет.
     Дегтярев Владимир Сергеевич
     Владимир Сергеевич успел дозвониться многим. Его воспринимали по-разному. Последний, кому он позвонил, был следователь, приезжавший сегодня в институт. Именно он, кажется, воспринял Владимира Сергеевича всерьез, выслушал его рассказ о том, что Оверчук убивал здесь людей, пытаясь замести следы, и пообещал срочно принять меры. Но больше всего Дегтярев рассчитывал на Гордеева, своего давнего друга, который был слишком большим авторитетом в такой области, как биологическая угроза, и не прислушаться к нему просто не могли.
     Он позвонил домой, разбудив жену. Они поговорили минуты три, после чего он ей сказал, что уезжает с военными специалистами в лабораторию в Кошагаше, в Горном Алтае, и когда вернется обратно - неизвестно. Отвертеться не может, дело идет к катастрофе. Она пришла в ужас, стала требовать сказать ей, куда она может приехать, или хотя бы пусть скажет, когда он вернется, но он ей сказал, что хода к нему нет, он вылетает военным бортом. И сколько он проведет там времени - неизвестно, потому что никто толком о новом вирусе не знает, а потом он навеняка окажется в "шешнашке", у Кирилла. Она заплакала, но он все же вырвал у нее обещание во всем слушаться Сергея Крамцова, который вскоре приедет и который все знает. Он знает, что следует делать, потому что завтра в Москве начнется эпидемия, это он говорит ей так точно, как только может знать профессиональный вирусолог. Затем он попрощался с ней, пожаловавшись на то, что садится батарейка в телефоне, которая и вправду садилась, после чего отключился.
     Вот так все и произошло, как уже не раз происходило в истории человечества. Любознательные и беспечные как дети ученые довели его до очередной катастрофы, и возможно - уже последней. Разумеется, они не предполагали такого конца своего эксперимента и не стремились к нему, но как они вообще додумались начать эти работы? Ехать на край света в поисках вируса, который встречается в организме одной единственной глубоководной рыбы, и при помощи которого вудуистские колдуны производили зомби согласно легендам. Затем этот вирус модифицировали, и новый штамм оказался легко и быстро мутирующим, и первая же мутация оказалась сверхвирулентной, потому что вирус таким способом осуществил то, что заложено природой во все сущее. Он оказался даже близок к понятию "идеальный вирус", потому что вирусы, убивающие своего носителя, скорее "испорченные", "некачественные", они тем самым совершают самоубийство, а этот вирус, "Шестерка", встраивается в организм, объединяется с ним, даже защищает его от других вирусов и прочей заразы. А если носитель все же погибает, то вирус перестраивает организм так, что возвращает его к жизни, пусть и к чудовищно извращенной ее форме.
     Дегтярев чувствовал, что смерть приближается. Совсем недавно его тошнило, а теперь тошнота ушла, и по всему телу разливалась свинцовая слабость. Если он протянет еще немного, то уже не сможет заставить себя взять в руку пистолет, и превратится в безмозглого вурдалака, привязанного к собственному столу. Он посмотрел на толстую синтетическую веревку, которая тянулась от его колена до ножки стола, так туго намотанную, что нога ниже колена онемела, посмотрел на труп Николая Минаева, измаранный кровью, уставившийся неподвижными глазами в потолок. Теперь у него были просто глаза покойника. Покойные. Не было уже в них той жути, которая была, когда он восстал и пошел по земле.
     - Прости Коля. Простите все. Мы не хотели, чтобы так получилось.
     Владимир Сергеевич взял со стола пистолет, приставил его к своему виску и нажал на спуск. И в последнее мгновение перед тем, как пуля разрушила его мозг, он вспомнил, что Оверчук застрелил охранников выстрелами в сердце, не в голову. Но остановить уже летевшую из пистолетного ствола пулю он уже не мог.
     
     "Террористы"
     
     За полтора часа до этого Семен вышел из машины в кусты, чтобы помочиться. Они не уехали далеко. Игорь с Димой поехали домой на машине Игоря, а Семен остался. Не смог он уехать и не посмотреть на дело рук своих. Он сидел в своем "Чероки", спрятанном в кустах на пустыре, всего лишь в трехстах метрах дальше по улице, наблюдая за суетой возле института. Судя по всему, бомба сработала как надо. Были выбиты стекла, приехали пожарные и множество милицейских машин. У Семена пела душа, он ощущал себя сейчас как "Аль-Кайда", "Красные бригады" и "Ирландская Республиканская Армия" вместе взятые. Про то, что целью было прекратить мучения зверюшек, он успел забыть, и выдумывал сейчас всевозможные политические требования, которые неплохо звучали, если бы их кто-то выдвинул. Он даже подумал, что может есть смысл послать анонимную электронную почту во все главные издания страны, но тут почувствовал, что мочевой пузырь дает ему понять, что пора его опорожнить.
     Он тихо выбрался из машины, старясь не хлопать дверью. Передернул плечами, пробормотал "бр-р". Ночь была холодной, а мотор машины он не заводил, чтобы не выдавать свою позицию. Он не стал отходит в сторону от "джипа", лишь повернулся к нему спиной и расстегнул ширинку. Послышался звук льющейся на землю струи, и в этот момент что-то невероятно больно вцепилось ему в голень. Боль была такая, что Семен даже не смог закричать, лишь инстинктивно рванул ногу вперед, вместе с тем, что на ней повисло. Он успел понять, что это обезьяна, как она вдруг отпустила его, и заскочила обратно под машину, откуда она выскочила. Семен же прыжком запрыгнул на водительское сиденье, и захлопнул аз собой дверь.
     - Тварь проклятая... - пробормотал он дрожащим голосом.
     Он посмотрел вниз - на джинсах расплывалось кровавое пятнышко, но совсем небольшое. Плотная ткань не дала обезьяне нанести серьезное ранение. Так, небольшая ранка. Семен был умным молодым человеком, и понял, откуда обезьяна.
     - Ладно, сволочь такая, живи. Мы вас хотя бы освободили. А ты не заразная часом? - вдруг осенило его. Папаша Ксении вирусолог все же, а не директор цирка. Семена бросило в холодный пот. В больницу, срочно! С укусом обезьяны после взрыва в институте? Ни за что. Домой. Дома есть папа, папа позовет нужного врача. Домой, домой.
     Семен повернул ключ в замке зажигания, и выехал на дорогу.
     Пасечник Александр Васильевич, генерал МВД в отставке
     - Александр Васильевич. - обратился к сидящему на заднем сиденьи "лэндкрюзера" водитель. - Что-то там не так. В проломе никого, а должен быть пост.
     "Тойота", в которой сидели Пасечник с двумя охранниками, тихо подъехала к пролому в институтском заборе.
     - Дима, проверь. - тихо сказал Пасечник сидевшему на правом переднем сидении охраннику, высокому, плечистому, коротко стриженному мужчине лет за тридцать. Тот быстро выскользнул из салона, извлек из кобуры подмышкой "Викинг" и бесшумно пошел к обрушившимся на асфальт бетонным блокам. До недавнего прошлого Дима Мальцев служил в отряде спецназа МВД "Рысь", немало повоевал, а теперь, вместе со своим бывшим сослуживцем Васей Серовым, составил неразлучную пару, всегда находившуюся рядом с Пасечником. Его помощники, телохранители, адъютанты - да кто угодно.
     На труп Оверчука Дима наткнулся сразу же, как заглянул в пролом. На земле были еще два кровавых пятна, но больше трупов не было. Оверчука, лишившегося головы, опознали лишь по одежде и валявшемуся на земле оружию. Машину подогнали к самому проему, водитель вышел и остался возле нее. Пасечник же осмотрел труп Оверчука, ничего не сказал, лишь хмыкнул, и подобрал с земли оружие убитого и глушитель. Затем он махнул рукой Диме, приказывая идти дальше.
     Через пятнадцать минут Пасечник звонил хозяину с нерадостной вестью - из сейфа в столе Дегтярева исчезли пенопластовые блоки с закупоренными внутри контейнерами с "исходным материалом", а все научное руководство проекта мертво и успело остыть, включая самого Дегтярева. Выслушав своего главного безопасника, Бурко секунд тридцать молчал, затем сказал:
     - Начинайте работу по "Последнему Плану". Эвакуцию завершить в течение двух суток. Оставьте в городе лишь группу быстрого реагирования. Ее задача - найти материал. Не думаю, что сложно будет вычислить, кто его взял.
     - Александр Владимирович, не торопимся с "Последним Планом"? - спросил Пасечник.
     - Нет. Еще пара дней и будет поздно. Приступайте.
     - Есть. - по военному ответил бывший генерал, отключился, после чего набрал следующий номер. Ответили после первого же гудка, как будто абонент так и держал аппарат в руке.
     - Сережа? Пасечник. Бегом в офис, собирай свою команду, и все дуйте сюда, в институт. Прими вовнимание то, что здесь придется подчистить. Да, имено. И сделай так, чтобы люди были готовы действовать по второму плану. Понял меня? Да, снабди их. Все, жду.
     Пасечник задумался. Ему было известно, что кроме Бурко и самого Пасечника, о существовании и содержании пенопластовых контейнеров были осведомлены всего два человека, Дегтярев и Биллитон. О том, чем занимался интститут, знало больше людей, но именно о контейнерах - двое. Оба мертвы. У обоих следы укусов, и Пасечник догадывался, каких именно. Дегтярев, судя по всему, успел застрелиться. Пасечник проверил его мобильный телефон, куда он звонил, но Дегтярев оказался достаточно сообразительным, чтобы стереть всю память аппарата. Разумеется, проверить его звонки можно и другим способом, но на это нужно время. До начала рабочего дня нечего и надеяться, нужные люди еще не появились на рабочих местах. Еще есть семьи. У Биллитона семья в Америке, у Дегтярева - здесь, в Москве. Его двоюродный брат, насколько Пасечник помнил из досье - военный биолог, работает в сверхсекретном центре в Горьком-16. Вот и первая зацепка. ТОлько толку с такой зацепки не так уж и много. Подобраться к Гордееву по месту его службы нереально, безопасность там как на ядерном центре.
     - Дима, Вася. - подозвал помощников Пасечник. - Езжайте по домашнему адресу Дегтярева, узнайте, не передавал ли наш покойный профессор им два оранжевых пенопластовых контейнера. А я тут пока покараулю, дождусь остальных.
     Бывшие спецназеры закинулись в машину, не задавая лишних вопросов, и большой черный внедорожник сорвался с места. Пасечник остался один, ожидать, когда приедет группа быстрого реагирования. Было темно, мрачно, и хотя Пасечника смело можно было называть смелым человеком, и доказывал это в своей жизни он не раз, но сейчас ему было страшновато. Поэтому он вытащил из наплечной кобуры свой "Викинг" и так и стоял у институтского подъезда, держа пистолет в руке.
     Сергей Крамцов, уже не аспирант
     То, что Ринат и Олег были убиты не выстрелами в голову, мне так и не пришло на ум, слишком много на меня сегодня свалилось. Да и просто сама идея о том, что если кто-то умер, но голову ему не прострелили, то он встанет и пойдет, пока не укладывалась в сознании. Это придет позже. Поэтому, пока я ехал к дому Дегтярева, я думал о чем угодно, кроме того, что охранники уже обратились.
     Я думал о том, что близкий и очень любимый мной человек погиб. Новая утрата в этой жизни, и даже не на войне. О чем он думал перед смертью? О том же, о чем и я сейчас? О том, что снова доигрались жрецы науки. Глупо снимать с нас вину, пусть и невольны мы в своем преступлении. В первый же момент, когда стало ясно, что вирус опасен, надо было кричать, бить в колокола, плевать на лояльность к компании, плевать на научное любопытство, а требовать немедленно перевести исследования туда, где и должны они проводиться с опасными культурами. Мы из того же любопытства все оттягивали этот момент, пытаясь разобраться самостоятельно, что же такое мы получили в результате наших экспериментов?
     Остановит ли теперь хоть что-нибудь эпидемию, которая уже наверняка начинается в городе? Как останавливать эпидемии, знает любое мало-мальски развитое государство. Но оно ничего не знает о том, как останавливать ТАКИЕ эпидемии. Когда зараза разносится разными видами живых существ, и когда каждый носитель заразы агрессивно пытается ее распространить, сам при этом превращаясь разве что не в бессмертное существо.
     Размышляя таким образом, я доехал до дома, где жили Дегтяревы, припарковался перед ним на улице. Ружье вновь заняло своем место в чехле, патроны были вытащены и уложены в коробку. Два самозарядных "Вепря" лежали под задним сиденьем вместе с запасными магазинами. Один из пистолетов "Скиф" вместе с кобурой переместился на пояс брюк, а два запасных магазина в футлярах поместились на поясе. Я примерился к "Скифу" - переделанному "Макарову". Стало намного удобней, чем раньше, вес явно уменьшился за счет полимерной рамки. Рукоятка из упругого пластика буквально прилипает к ладони, наклон ее тоже изменился, да и внешне пистолет выглядит современным. Сомнительно конечно, что кто-то нападет на меня в охраняемом доме, где живет семья Дегтяревых, но дьявол уже вырвался на волю, и следует быть готовым ко всему. В конце концов, я уже видел всего полчаса назад, как Оверчук убил двух человек своей собственной рукой, и вполне возможно, что сделал это он не по своей инициативе. Например, кто-то "над ним" решил, что лучше истребить всех, так или иначе связанных с программой. А больше меня с ней мало кто связан.
     Я вспомнил, как вдребезги разлетелась голова Оверчука под одновременным ударом пяти тяжелых картечин, и испытал при этом некое мстительное удовлетворение. По крайней мере, Олег и Ринат неотомщенными не остались. А эту сволочь ни капли не жалко, кошмары меня мучить точно не будут.
     Второй "Скиф" с еще одним запасным магазином я положил в боковой карман куртки. У меня на него другие планы.
     Я вышел из машины, припаркованной у въезда не территорию дома и подошел к подъезду. Охранник лишь кивнул мне. Судя по всему, Алина Александровна его предупредила, да и знает он меня в лицо. Я хотел было предупредить его, что теперь надо быть очень осторожным, но так и не придумал, как это сделать. Как все то, что мне известно, объяснить нормальному человеку? Понятия не имею. Сначала должно что-то случиться, чтобы люди начали хотя бы понимать, о чем я говорю. Да и не могли пока досюда добраться носители вируса. Сегодня эпидемия начнется в районе улицы Автопроездной.
     Лифт поднял меня на нужный этаж, и когда двери его раздвинулись, то я увидел у открытой двери в квартиру Алину Александровну, одетую и собранную. Высокая, стройная, темноволосая женщина лет пятидесяти, со все еще хорошей фигурой и тонкими чертами лица. Она жестом пригласила меня пройти в квартиру.
     - Сережа, проходите, мы вас ждем.
     Я вошел в квартиру, дверь за мной захлопнулась.
     - Сережа, что случилось? Где Владимир? - спросила она сразу. Вид у нее был очень взволнованный. Она нервничала и говорила быстро, как то скомкано, перескакивая с одного на другое. - Пойдемте, я вас кофе напою, у вас вид усталый.
     Мы прошли на кухню, где уже сидели обе дочки Сергея Владимировича, обе с кофейными чашками. Все уставились на меня, ожидая с затаенным страхом того, что я могу сказать. Я прокашлялся, затем сказал:
     - В институте был взрыв. Какие то кретины взорвали самодельную бомбу. Погибли люди, разрушены зоны строгой изоляции, Владимир Сергеевич на свой страх и риск привлек военных специалистов. Компания склонна была замолчать дело, хотя и надвигается кататстрофа. Его увезли военные в свою лабораторию на Урале, там до него никто не доберется.
     Конец фразы я проговорил скороговоркой, чтобы не сбиться. Ксения стояла прямо напротив меня и как-то странно изменилась лицом на мои слова, особенно на "погибли люди". Не собралась заплакать, а... трудно объяснить. Просто странно.
     - Сережа, кто погиб?
     Алина Александровна была знакома со всеми, кто работал в институте.
     - Погибли Коля Минаев, Ринат, Олег, Джеймс Биллитон и Оверчук. И хуже всего другое - начинается эпидемия в городе. Она начнется обязательно, уже сегодня к вечеру в городе будут проблемы. Сергей Владимирович сказал, чтобы я увез вас в Садов, к Гордееву. Вы знаете такого?
     - Да, конечно, это двоюродный брат Володи, они вместе учились и он сейчас военный. Но почему? Что это за эпидемия такая? Чем вы там занимались? - она посмотрела мне в глаза, прямо и пристально.
     - Это вышло случайно. Если бы те, кто взорвал бомбу, сделали это два дня назад, или завтра, ничего бы не случилось. Но мы лишь успели обнаружить, что вирус, который изучался, из безопасного превратился в опасный, и тут этот взрыв... Гордеев может разработать вакцину, нам надо туда.
     Неожиданно Ксения быстро вышла из кухни, не глядя ни на кого, все с удивлением посмотрели ей вслед. Я повернулся к Алине Александровне:
     - Вы соберите свои вещи, пожалуйста. Нам надо будет выехать как можно быстрее. Если в городе начнется паника, дороги могут быть забиты или перекрыты. У меня есть место, куда вас отвезти сейчас. А пока мне нужен рабочий стол Владимира Сергеевича, он просил взять с собой его компьютер и документы по программе. У вас есть крепкая сумка?
     Главное, чтобы мне удалось увезти их на дачу до того, как начнутся истерики. Я не умею справляться с женскими истериками и их боюсь.
     
     БОМЖ
     
     Сивый бомжевал уже пятый год. Он был москвичом по происхождению, никогда не сидел в тюрьме, окончил школу и даже три курса института. Он не был в прошлом преступником, как многие бродяги, вырос в приличной семье. Но в нем сидели два беса, которые и вели его от одной беды к другой. Сивый, которого раньше звали совсем по другому, любил выпить, а выпив, склонен был играть. Бес пьянства и бес игры превратили его в вечного должника, вынужденного занимать у одних, чтобы расплатиться с другими. Однако даже занятые для выплаты долгов деньги чаще всего не доходил до адресата, оседая во всевозможных залах игровых автоматов. В конце-концов все пришло к закономерному концу, терпение кредиторов истощилось, некоторые из них были склонны решать такие проблемы крайне радикальными способами, и Сивый просто исчез, ушел, растворился.
     Сейчас ему шел тридцать четвертый год, но с виду он тянул лет на шестьдесят. Одетый в тряпье из помойных контейнеров, с распухшим небритым лицом, без половины зубов, в разных ботинках, он даже на бомжевском конкурсе красоты занял бы самое последнее место. Жил он неподалеку, в коллекторе отопления, где соорудил себе чуть ли не королевское ложе из найденного у мусорных контейнеров старого матраса и кучи тряпья. Раньше с ним жила бомжиха по кличке Василек, получившая такую погремуху по причине постоянно подбитых глаз, но недавно она от него ушла к другому, у которого чаще и в больших количествах имелось дешевое пойло, и сейчас Сивый жил в одиночестве.
     Он шел вдоль ряда мусорных контейнеров на своей территории, тщательно перерывая весь мусор в каждом из них. Район был не самым лучшим, но все же часто попадалось что-то полезное, а зачастую можно было найти и еду. Ему удалось найти уже шесть пустых бутылок, банку рыбных консервов и нераспечатанный пакет просроченного томатного сока, и он был в хорошем настроении. В коллекторе у него была припрятана бутылка дешевого портвейна, так что он уже предвкушал пир. Копаясь в контейнере, он вдруг почувствовал острую боль в пальцах и от души выматерился. Крысы кусали его не в первый раз, но каждый раз от этого случались проблемы, раны всегда загнаивалась.
     Эта крыса вообще оказалась упорной, и когда Сивый выдернул руку из контейнера, она так и продолжала висеть на ней, вцепившись зубами в мякоть ладони.
     - Ах ты маруда... - прохрипел Сивый, глядя на крысу с ненавистью. Он положил ее боком на острое ребро контейнера, и силой ударил по ней ладонью другой руки. Обычно крысам этого хватало для того, чтобы мгновенно умереть, но эта оказалась на удивление живучей. Она выпустила руку Сивого и свалилась на землю, у нее был сломан позвоночник, но она пыталась ползти к нему на передних ногах, волоча за собой заднюю часть тела, и пасть у нее была угрожающе раскрыта.
     - Ага, покусайся мне. - сказал ей Сивый и с силой опустил ей на голову каблук ботинка. Этого оказалось достаточно для того, чтобы крыса затихла.
     Сивый осмотрел ладонь. Рана была изрядной, кровь капала на землю. Сивый выругался, слизал кровь и пошел в коллектор, решив, что на сегодня приключений достаточно. Лучше выпить винца в спокойной домашней обстановке и закусить сардинами из найденной банки.
     Председатель Правления компании "Фармкор" Александр Бурко
     После разговора со своим начальником службы безопасности, Бурко несколько минут думал, откинувшись в массивном кресле и прикрыв глаза. "Материал" исчез. И это всерьез вредит его планам, хоть и не рушит их. Он посмотрел на часы. Пять утра, шестой час, за окном еще ночь глухая. С минуты на минуту подъедут два человека - Коля Домбровский и Марат Салеев. С Домбровским Бурко дружил с интститута, с первого курса, а с Маратом они даже выросли в одном дворе в городе Твери, в те времена - в Калинине, названном в честь родившегося неподалеку "Всесоюзного старосты". После школы их дорожки разошлись - Александр поступил в Московский авиационный интситут, а Марат - в Рязанское воздушно-десантное. Прошел Афганистан, Баку, Карабах, первую и вторую Чеченские, дослужился до подполковника, но в последнюю войну на кавказе был ранен и почти что потерял зрение.
     Абсолютно случайно об этом узнал Бурко. Именно он организовал старому другу операцию в Германии, оплатил ее, а после того, как Марат был все же вынужден оставить службу (зрение восстановилось, но не полностью, пришлось надеть очки, да и головные боли мучили часто), Александр пригласил его себе на работу. Кем? Марат взялся за организацию боевой подготовки в том самом тверском Центре, официально принадлежащем ГУИН, гоняя бойцов до седьмого пота. А ведь с улицы туде людей не брали, только с боевым опытом.
     Он был единственным, кто знал, что его старый друг всего навсего готовится к концу света. И что самое интересное - вовсе не считал это блажью, а полагал, что если кто может позволить себе содержать собственную профессиональную армию, то пусть содержит. Хуже не будет. К тому же его заместитель, бывший капитан-спецназовец Баталов, успел послужить не только в Российской армии, но и в британско-юаровской компании "Эринис", которая как раз такую профессиональную частную армию и представляла из себя, так что никто не удивлялся.
     Салеев в основном находился в Твери, но вчера приехал в Москву, и как выяснилось - как нельзя кстати. Имено он должен был привести "Ковчег" в действие. Домбровский же должен был неотлучно находиться при Бурко в ближайшие дни. Даже самому себе Александр не доверял так, как Николаю. Тот был прирожденным аналитиком, свободным от эмоций, не голова, а настоящий компьютер.
     В голове все уже выстроилось в стройную и понятную схему. Надо уезжать в Центр и готовиться наследовать Землю. Надо быть готовым к борьбе за существование, надо собирать людей, надо становиться тем, кем он втайн мечтал быть всегда - вождем вонственного и сильного племени, а вовсе не владельцем фармацевтической компании. Если для всего остального мира это будет концом, то для Александра Бурко - началом. Началом новой, настоящей жизни, интересной и полной приключений. Он обвел взглящдом свой кабинет - английская мебель ручной работы в викторианском стиле, катины на стенах, корешки книг. Не даром он когда-то усадил четверых друзей программистов для того, чтобы они пересканировали все книги из библиотеки в электронный вид. Книги Бурко любил и грядущая катастрофа вовсе не вынудит его с ними расстаться. С человечеством расстаться было проще.
     Он открыл ящик стола, на самом деле представлявший собой маленький встроенный сейф, достал оттуда пистолет. Дорогущий швейцарский "Сфинкс 3000Т", малосерийный, выполенный из дымчатой дамасской стали. Качественный и надежный как швейцарские же часы. Выудил из этого же ящика поясную кобуру и запасной магазин, затем достал несколько коробочек патронов сорокового калибра "Голден Сейбр" с "пустоголовыми" пулями, и начал не спеша набивать магазины. Он решил, что теперь уже не стоит расставаться с оружием. Разумеется, охрана у него хоть куда, но элемент игры... Да и любил он пострелять, прямо в подвале его дома был отличный 25 метровый тир.
     Разумеется, его семья встретит приближающийся конец света вовсе не так радостно, как он сам, но даже в том, мрачном постапокалиптическом будущем, они все равно будут первыми среди прочих. Не зря ведь старая латинская пословица говорила, что лучше быть первым в галльской деревне, чем последним в Риме. И с этим утверждением он был полностью согласен. Это сейчас он богач-нувориш, зависимый от отношения к нему властей, а тогда... с той силой, которую он исподволь накопил, он станет сам высшей и окончательной властью на той земле, где утвердилась его крепость, его замок. Вот только этот чертов пропавший "материал"... Если его не будет, то придется спускаться от величия божественного к княжескому.
     - Александр Владимирович, Домбровский и Салеев приехали. - заговорил голос в интеркоме, стоящем на письменном столе, заваленном бумагами.
     - Пригласите в кабинет.
     Он отложил пистолет в сторону, но прятать его уже не стал.
     Друзья появились через минуту. Вид у обоих встревоженный. Все расселись на диванах возле маленькго камина, пристроившегося в углу кабинета, где плясал небольшой огонь. Вошла заспанная домработница, внесла три чашки с кофе, поставила на низкий столик и удалилась.
     - Саша, насколько я понимаю - сбывается мой прогноз? - сразу перешел к сути Домбровский, худой, бородатый, растрепаный, в толстых очках и мятой одежде. Он уже достал из сумки ноутбук и открыл его, пристроив у себя на коленях.
     - Да, так получилось. - ответил Бурко. - Был теракт, предположительно - "зеленые", наверняка из окружения кого-либо, работавшего или работающего в институте. Взорвали самодельную бомбу, инфицированные животные оказались на свободе. Есть погибшие.
     - В таком случае до наступления хаоса осталось дня три-четыре. Не больше. - категорично заявил Домбровский.
     Салеев молчал, глядя в огонь в камине. Бурко обратился к нему.
     - Я тоже так полагаю. Поэтому, Марат... - Салеев поднял голову. - Марат, начинай принимать меры по "Последнему Плану". Семьи тех, кто в списке, должны быть эвакуированы до послезавтрашнего утра, максимум. И сразу начинайте укрепляться. И езжай сразу в Центр, командуй. Мы же составим оперативный штаб, плюс Пасечник, разумеется, задержимся здесь. Поэтому у нас все должно быть готово к тому, чтобы мы не просто смогли уехать, а еще и прорваться через беспорядки.
     - Я вертушки поставлю на готовность, дальности им хватит долететь досюда и обратно. И место для посадки во дворе нормальное. Дадите отмашку и они вылетят. Я останусь здесь, там и Баталов легко управится. Если закроют полеты, то прорвемся на машинах, а нам вышлют бронегруппу навстречу.
     - Хорошо. - кивнул Бурко.
     В том же Центре находились три новеньких вертолета Ми-8МТВ, официально принадлежащих все тому же Минюсту и предназначенных для "тренировочных целей", хотя на самом деле их готовили как раз для таких экстернных случаев. Все три были в идеальном состоянии, а на складах лежали запчасти к ним, которых лет на двадцать хватило бы при активной эксплуатации.
     - Пусть завезут оружие и экипировку твоей охране, распорядись. - продолжал командовать Салеев. - Моей команды Пасечнику не хватит. И на всякий случай надо всю охрану обеспечить нормальными документами, пусть становятся "контрабасами". Тогда комар носа не подточит под вашу оборону. Заборы у тебя высокие, электроника на уровне, так что будем здесь как в крепости. По плану здесь будет двадцать четыре человека с хорошим оружием, так что безопасность обеспечим. Что с семьями решили?
     - Моих оповещу, как проснутся,... Коля?
     - Моим я уже сказал. Собирают вещи.
     - Хорошо. Семьи поедут прямо сегодня, на служебных машинах, с ними - десять человек, тоже с документами Минюста и с полноценным оружием.
     - Это нормально. - согласился Салеев. - Сегодня на дорогах будет еще спокойно, да и будний день... За пару часов доедут, если с мигалками.
     - С этим решили. - сказл Бурко и поставил опустевшую чашку на столик. - А теперь самое главное - пропал исходный "материал". И мы сейчас будем думать, чем это нам грозит, что случится, если мы его не найдем, а главное - где и у кого его стоит искать?
     
     Дворник
     
     Дворник Петр Дьяков, работавший еще и художником-оформителем по совместительству, проснулся от ощущения того, что в комнате есть еще кто-то, кроме него. Он жил на первом этаже панельной девятиэтажки, в служебной квартире, ради которой, собственно говоря, и поступил на эту работу. Как еще приезжий человек творческой профессии может найти в Москве квартиру по карману?
     Вообще Дьяков был дворником "новой генерации", как он сам себя называл. Интеллигентный человек лет тридцати, с бородкой и в очках, всегда в чистом и выглаженном оранжевом комбинезоне и красной кепке-бейсболке, доброжелательный и вежливый по отношению к жильцам. Двор у него всегда был в чистоте и порядке, и местные бабушки не могли намолиться на него.
     Спал он всегда с открытыми окнами, даже зимой, а от вторжения врагов его защищали толстые решетки. Ничего больше кошки в эту решетку проскользнуть не могло. Кошки заскакивали, это случалось, но что совершенно противоестественно для дворника, Дьяков кошек любил, и многие из них даже находили у него временный кров и пищу. Поэтому сейчас, когда он приоткрыл глаза и увидел темный силуэт на подоконнике, он подумал, что к нему заскочила одна из его постоянных посетительниц. Но затем Дьяков понял, что это не так, силуэт был больше кошачьего и совсем другой по форме. Едва он успел об этом подумать, как животное с подоконника перемахнуло к немцу на кровать и не издав ни звука, вцепилось зубами ему в руки, которым он едва успел прикрыть лицо. Непонятная, мерзко пахнущая тварь навалилась сверху и трепала зубами его предплечья, как будто пытаясь вырвать кусок мяса.
     Дьяков отшвырнул тварь от себя, она была не тяжелой. Тушка непонятного животного отлетела в другой конец комнаты и покатилась по полу. Дьяченко вскочил на ноги и подбежал к выключателю. Зажегся свет и дворник увидел на полу перед собой обезьяну. "Вот зараза, из зоопарка сбежала" - мелькнула у него в голове мысль. В углу комнаты стояла ручка от швабры, которую Дьяков как раз вчера собирался починить, но отвлекся на футбол, который передавали вечером по первому каналу. Он схватил длинную палку и выставил ее перед собой в сторону сумасшедшего животного, которое явно собиралось повторить нападение.
     Он бросил взгляд на свои руки. Они были исцарапаны, а из крупной рваной раны на пол текла кровь. Обезьяна снова бросилась на него, но вовсе не так быстро и ловко, как следовало бы от нее ожидать, Дьяков видел обезьян в зоопарке, видел, с какой непостижимой легкостью и скоростью они прыгают по веткам, и боялся, что если она нападет снова, то он даже не сможет отбиться. Эту же он остановил легко, безошибочно ткнув ее концом рукоятки швабры. Она даже не сумела увернуться. Раздался глухой стук, когда деревяшка угодила обезьяне прямо в морду.
     - А вот так вот! - сказал Дьяков, и начал наступать на обезьяну, нанося ей один за другим колющие удары шваброй. Однако обезьяна, казалось, не обращает никакого внимания на сыпавшиеся на нее удары. Каждый из них отбрасывал ее еще дальше и дальше назад, но отбрасывал просто своей силой, тварь вовсе не отскакивала, а пыталась ломиться вперед. В конце концов, Петру Дьякову удалось загнать тварь в угол комнаты и прижать ее там, уперевшись в нее палкой с такой силой, что затрещали ребра. По всем канонам жанра обезьяне следовало бы визжать от боли, равно как и любому другому существу, у которого концы ребер прорвали кожу и вылезли наружу, но обезьяна молчала, хватала лапами палку и разевала окровавленную пасть с мелкими острыми зубами.
     Дьяков был в растерянности. Противник был побежден, но не повержен. Что делать теперь? Если отпустить обезьяну, то снова придется с ней драться, а как убить эту невероятно живучую тварь, он не знал. Патовая ситуация, но из нее как-то надо выходить. Не стоять же так вечно, удерживая палкой бешенную обезьяну. Дворник отдернул конец палки, и снова ударил, целясь прямо в оскаленную морду. Удар пришелся вскользь, он сорвал кожу с обезьяньей морды, но сила его оказалась достаточна для того, чтобы отбросить тварь назад и удержать ее там до следующего удара. Следующий же пришелся прямо в оскаленную пасть, выбил зубы, прошел голову насквозь и сломал позвоночник. Обезьяна обмякла.
     Дворник отскочил назад, глядя на лежащую на полу серую тушу. И вдруг понял, что несмотря на неподвижность, обезьяна жива. Она смотрела на него и раскрывала пасть, зрачки шевелились, и это вовсе не выглядело предсмертными конвульсиями. Лишь тело ее было неподвижно совершенно.
     - Да что же ты такое? - спросил тихо Петр Дьяков, и пошел звонить в "скорую" и милицию, не выпуская, впрочем, спасительную дубину из рук.
     
     Собаки
     
     Эта стая собак давно облюбовала окраину заводской территории как свой ареал обитания, и защищала его от конкурирующих стай со всей возможной яростью. Здесь было где и чем поживиться на помойках, и к тому же здесь водилось немало крыс, популяцию которых собаки изрядно сокращали, тем самым оказывая городу настоящее благодеяние.
     Сегодня стая наткнулась на нескольких крыс, поймать которых оказалось удивительно легко. И они их поймали, разорвали, и сожрали всех, от первой до последней. Правда сейчас стая чувствовала себя больной, собаки лежали на земле, вывалив языки, некоторых из них тошнило.
     
     "Скорая"
     
     "Скорая помощь" уже не спешила, потому что тот, кого они везли в больницу, скончался в машине. Мужчина, работавший ночным сторожем в автосервисе, вышел с работы в круглосуточный магазин напротив, за сигаретами и бутылкой "колы". На обратном пути он подвергся нападению какого-то сумасшедшего в залитой кровью форме, напоминающей форму охранника. Со слов пострадавшего, тот повалил сторожа на землю и несколько раз укусил, вырвав большие куски мышечной ткани и нанеся тяжелые ранения. Сторожу насилу удалось вырваться, а его противник оказался не слишком проворным. Запершись в автосервисе, сторож вызвал "скорую" и милицию. Когда милиция подъехала, нападавшего на улице перед воротами не было, а пострадавший чувствовал себя очень плохо. Ему оказали возможную первую помощь, израсходовав все бинты из аптечки, имеющейся в сервисе, и той, которая была в патрульной машине. Затем прибыла "скорая", которая забрала теряющего сознание человека, а милицейские машины покатили осматривать район в поисках опасного психа.
     К удивлению медиков, хотя раны, несмотря на их тяжесть, не должны были угрожать жизни пациента, тот скончался через семь минут после того, как его уложили на носилки. И медики смотрели в другую сторону, когда труп начал шевелиться.
     Саму "скорую", с обильными следами крови внутри, обнаружили лишь через два часа, врезавшуюся в ствол дерева и перевернутую. Ни пациента, ни водителя, ни доктора с медсестрой в ней не было.
     
     Милиция
     
     - Смотри, не он?
     Водитель патрульного "уазика", младший сержант Мухин, показал на человека, стоящего у стены дома и тупо глядящего на подъехавшую машину.
     - А вот посмотрим... - сидящий рядом старшина Иванов направил на того луч прожектора. - Точно, он.
     Человек, которого обнаружил патруль, был одет в черную форму с шевроном на рукаве, высокие ботинки-"берцы". Очень бледный, лицо, измазанное кровью, кровью пропитана вся одежда спереди, даже на черном фоне это было заметно.
     - Итить твою мать... вампир прямо... жуть. Что у него с глазами?
     - Вроде ничего, просто дурные. Псих все же, или обдолбался чем-то. Выходим. Страхуй меня с автоматом, черт его знает, на что он способен. Видишь, какой здоровый...
     Милиционеры вышли из машины. Мухин с АКСУ в руках смесился левее, а Иванов положил руку на дубинку.
     - Уважаемый! Документы можно ваши посмотреть?
     Остановленный никак не прореагировал на окрик старшины, продолжая просто разглядывать того. Иванов сделал пару шагов ему навстречу, чуть забирая правее, чтобы не перекрыть сектор огня Мухину.
     - Документы попрошу.
     Подходить ближе к остановленному старшине не хотелось, и виной всему был его взгляд. "Как будто сожрать собирается" - подумалось милиционеру. Он вдруг вспомнил, где он видел похожий взгляд - в передаче про акул по телевизору, которую смотрел с детьми в воскресенье. Точно такой же, черный как сама смерть и немигающий.
     - Ну что там непонятно? - повысил голос Иванов, но не для того, чтобы напугать задержанного, а скорее для того, чтобы заглушить свой страх, который ему внушал этот слегка покачивающийся, испачканный в крови бледный человек со страшными глазами. Старшина даже вытащил дубинку из кольца. Хотелось вытащить пистолет, но противник пока не угрожал оружием, и к тому же старшина управлялся дубинкой очень ловко. За десять лет службы на московских улицах вполне можно научиться. Мухин слева лязгнул затвором автомата, показав задержанному, что шутить здесь никто не намерен.
     Движение с дубинкой как будто послужило сигналом психу, и тот рванулся к Иванову, вытягивая руки и раскрыв окровавленный рот. Рефлексы старшины сработали раньше его разума, и дубинка, описав дугу слева направо и снизу вверх, пришла в соприкосновение с правой скулой нападавшего. Этого точного удара всегда хватало для завершения дискуссии. Но измаранный кровью атакующий псих как будто даже не почувствовал этого. Он схватил руку Иванова и вцепился в нее зубами со страшной силой, будто зажав в тиски.
     - М-мать! - заорал старшина, стараясь вырвать руку, и осыпая напавшего ударами дубинки, которых тот по прежнему словно и не чувствовал. Плотная ткань формы все же подалась под зубами психа, показалась кровь. Глаза напавшего при этом смотрели в лицо Иванова, и тот почувствовал, как на него накатывает волна самого настоящего, невероятного ужаса. Краем глаза он увидел, как слева подскочил Мухин и со страшной силой ударил психа по голове каркасным прикладом автомата. Удар был очень силен, Мухин был парнем молодым и сильным, психа отшвырнуло в сторону и бросило на асфальт. Иванову показалось, что он услышал, как треснул череп нападавшего. Милиционеры же, не сговариваясь, вместо того, чтобы вязать наручниками поверженного противника, отбежали к машине. Слишком он был странный и слишком страшный. Иванов бросил дубинку на асфальт и выхватил из кобуры новый ПММ, которыми их перевооружили совсем недавно. Мухин навел на лежащего на асфальте противника ствол автомата.
     - Уб-б-бил? - спросил его Иванов, заикаясь от страха.
     - Не знаю, наверное... Так дал, что руки заболели. Смотри, ни хрена, шевелится!
     Действительно, противник зашевелился и начал вставать на ноги.
     - Итить твою, он что, Терминатор? - пробормотал Мухин.
     - Не знаю... у психов бывает такое, говорят. Эй, ты, лежать!
     Окровавленный бледный человек не обратил на крик никакого внимания, а встал и решительно направился к милиционерам. Нервы у тех сдали окончательно, и в грудь их противника ударили пули из автомата и пистолета. Человек в черной форме покачнулся, и даже не моргнув, пошел дальше.
     - Опаный по голове, да что же это? - крикнул Мухин, попятившись.
     - На, зараза! - заорал, заглушая свой страх, Иванов, и один за другим выпустил все десять оставшихся в пистолетном магазине патронов в голову противника. Тот упал, и больше не шевелился.
     - Во как... Вот так и лежи. - сказал Мухин. - Я наших вызываю.
     - Перевязаться помоги мне, прокусил он мне рукав, сволочь такая. Хрен его знает, когда он зубы чистил. И кровищи там у него... еще СПИДом наградит.
     
     "Террористы"
     
     Маргарита уже пять минут стояла возле двери в комнату Семена и стучала в нее. За ней стояли Давид Самуилович, их папа, доктор Лозовский, приятель папы, которого вызвали на дом, там же стояла мама, Белла Семеновна. Дверь была заперта изнутри, за ней были слышны какие-то звуки, но никто не открывал.
     - Сеня! Сеня, открой нам пожалуйста! - крикнула Белла Семеновна. Никакой видимой реакции на ее слова не произошло. Дверь по-прежнему была закрыта, за ней слышалась возня.
     - Нет, ну сколько так может продолжаться! - заявил Давид Самуилович, среднего роста массивный широкозадый мужик с поразительно нахрапистым характером, благодаря которому он и сделал свою телевизионную карьеру. - Семен, открой немедленно или я вышибу дверь! Доктор приехал!
     - Может не стоит так сурово? - тихо спросил Лозовский.
     - С этим лоботрясом еще не так надо! Мало я его от тюрьмы в свое время отмазывал? А что он сейчас натворил? Он даже не говорит! Семен, открой, я сказал. Открой! - еще повысил голос Давид Самуилович.
     - Ой, Додя, не надо так, у тебя же сердце! Сенечка, открой папе, пожалуйста! - запричитала Белла Семеновна.
     Эти призывы тоже цели не достигли, и тогда Давид Самуилович впал в ярость. Покраснев как рак, он растолкал семейных у двери, встал напротив, качнулся и ударил в дверь плечом. Та затрещала, с косяка посыпались крошки штукатурки, а Белла Семеновна с криком "ой! ой!" отбежала назад.
     - Семен, открой, я вышибу дверь! - закричал Давид Самуилович, набычился и снова приложился в дверь плечом. Дверь распахнулась, и он почти ввалился в комнату сына. В комнате было темно, плотные шторы задернуты и свет выключен. Ввалившись внутрь со света, Давид Самуилович заморгал, пытаясь хоть что-то разглядеть. В затылок ему дышал Лозовский, того подпирала сзади Маргарита, а сзади всех толкала внутрь Белла Семеновна, громко выкрикивая:
     - Сенечка, где ты? Что с тобой, Сенечка? Сенечка, где ты?
     Что-то неприятно пахнущее вдруг навалилось из-за открытой двери слева на Давида Самуиловича, вцепилось ему руками в шею и лицо, и чьи-то зубы сомкнулись на его толстой шее, там, где под слоем жира по сонной артерии струилась кровь. Страшная боль пронзила все тело Давида Самуиловича, из вскрытой артерии ударила струя крови, плеснув на стену и потолок. Ноги отца запнулись за что-то, и он повалился вперед вместе с вцепившейся в него тяжелой тварью.
     - Сеня, что ты делаешь? - истошно закричала Белла Семеновна, увидев, как ее сын пытается перегрызть шею своему отцу, навалившись на того сверху. Жуткий фонтан крови брызгал во все стороны, тело Давида Самуиловича уже начало биться в конвульсиях. Лозовский выронил свой чемоданчик, бросился вперед, вцепился руками в плечи Семена, потянул того от лежащего на полу тела. Семен неожиданно легко отпустил отца, поднялся на ноги и навалился на Лозовского, раскрыв рот и пытаясь укусить того. Лозовский увидел в полуметре перед собой невероятно страшные глаза и раззявленный окровавленный рот. Как будто не Семен, а кто-то другой, жуткий и голодный, смотрел на него через эти помутневшие зрачки. Ужас накрыл доктора холодной волной, и он, даже не понимая этого, закричал по-женски тонким голосам, стараясь вырваться из захвата, убежать: "Нет, не надо, пожалуйста, ну не надо!". Он повалился назад, сбивая с ног Маргариту, а то, что еще недавно было симпатичным умным мальчиком Семеном, карабкалось на него с каким-то утробным скулением, и пыталось укусить, вырвать кусок драгоценной его плоти.
     Белла Семеновна отскочила назад, закричав на одной высокой ноте. Маргарита кое как выбралась из под навалившегося на нее доктора, встала на ноги, перебралась через дерущихся. Оказавшись за спиной у Семена, она вцепилась ему руками в волосы и потянула на себя. Этот прием она выработала в драках с подружками в школьные годы, и он всегда действовал безотказно. Но Семен даже как будто не почувствовал этого. Он продолжал наваливаться на доктора и в конце концов сумел впиться зубами тому в ладонь, которой он отбивался. Доктор закричал громче, ему в лицо брызнула его же собственная кровь.
     Белла Семеновна увидела, как ее сын судорожными глотательными движениями старается сожрать выхваченный из руки доктора кусок, и лишилась чувств, рухнув на пол в коридоре. Маргарита беспомощно оглянулась. Она держала за волосы не обращавшего на нее ни малейшего внимания брата, за спиной у нее лежал массивный труп отца, крови на полу было столько, что в ней начинали скользить ноги, доктор бился в истерике. Семену удалось выхватить у того еще один кусок плоти, из руки. Маргарите стало плохо, накатила тошнота. Она поняла, что уже не способна никого защищать, она хотела выбежать из квартиры, из дома на улицу, и бежать, бежать, бежать. Она отпустила волосы окончательно ополоумевшего брата, и в этот момент кто-то невероятно тяжелый и скулящий навалился на нее сзади. Толстая рука обхватила ее за шею и в плечо вцепились чьи то зубы. Напавшая тварь обдала ее запахом любимого одеколона Давида Самуиловича, который всегда злоупотреблял мужской парфюмерией.
     Самым плохим в случившемся было то, что доктор Лозовский, прежде чем умер, открыл входную дверь на лестницу, так ее и оставив. Сам же он успел убежать до своей машины, припаркованной на улице, и лишь там затих. Через минуту он снова поднялся, и побрел спотыкающейся походкой куда-то в темноту центральных московских переулков. Затем из квартиры на лестницу вышла Маргарита в пропитанной кровью одежде. Кровь еще продолжала литься из страшных ран на плече и шее. Она скончалась от гигантской кровопотери, была бледна как мел, и в сочетании с ее растрепанной прической, в которой смешались черные и красные пряди, она выглядела как воплощение смерти. Ее большие черные глаза навыкате бегали из стороны в сторону, и сквозь них смотрела все то же страшное существо, которое выглядывало из зрачков каждого зомби. На лестнице никого не было, кого можно было бы счесть добычей, и Маргарита просто остановилась, неподвижная как статуя. Больше из квартиры никто не выходил, но оттуда доносилось чавканье. Это Давид Самуилович с Семеном ели Беллу Семеновну. Она еще не успела восстать.
     
     Сестры
     
     Сергей Крамцов упаковывал все бумаги и диски с рабочего стола Владимира Семеновича, Алина Александровна собирала вещи себе и дочерям. Ксения ушла в свою комнату, и никто, кроме ее младшей сестры, не заметил, как изменилось ее лицо. Она вышла с кухни и пошла следом за ней. Дверь в комнату Ксении была прикрыта, и было слышно, как та разговаривает по телефону. Слов было не разобрать, как ни прислушивайся. Тогда Аня поступила проще - открыла дверь и вошла. Ксения вздрогнула, сказала: "Я перезвоню!" и отключила телефон.
     - С кем ты разговаривала?
     - А тебя это каким боком касается? - изобразила возмущение Ксения.
     - А таким! Я уверена, что все произошло из-за того, что вы что-то натворили, "Гринпис" недоделанный. Вы что-то замышляли сегодня, я знала, у вас по рожам это было видно. Когда отец убежал из дома, у тебя был вид такой, как будто Новый Год наступил и тебе сейчас подарки начнут дарить. А когда Сергей сказал, что погибли люди, тебя так перекосило, что я испугалась. Что вы сделали?
     - Ничего. Запомнила? Ничего! А если начинается эпидемия, то это вина отца, который разводил свои вирусы в городе, а вовсе не... - тут Ксения осеклась.
     - Вовсе не... Ты продолжи, пожалуйста. Вовсе не чья вина? Не твоя?
     - Неважно, у меня нет времени и желания с тобой это обсуждать. - прибегла Ксения к стандартному ответу, помогавшему ей избавляться от охочей до споров сестры.
     - Важно. А желание ты лучше найди, и время тоже. - продолжала давить Аня. - Знаешь, сестрица... Тебя всегда считали умной в семье, раз ты хорошо училась, и тебя любили учителя. И только я всегда знала, что ты идиотка. Тебе можно внушить все, что угодно, ты придумываешь себе что-то, и сама в это веришь. А сейчас ты придумала себе борьбу за права зверюшек. Я знаю, что ваша компания дебилов даже говорить больше ни о чем не могла. И вы устроили этот взрыв. Вы, я знаю точно.
     - Что ты несешь, дура? - встала и выпрямилась во весь рост Ксения.
     - Дура? А если я просто пойду в милицию и скажу о своих подозрениях, как думаешь, они не смогут найти доказательств? Твои модные сопляки Дима и Игорь первыми не настучат друг на друга? А Маргарита, эта корова полосатая? Ты думаешь, это игры? Кто будет дурой в таком случае?
     Аня резко повернулась и пошла к двери, даже успела ее открыть, но Ксения схватила ее за плечо.
     - Даже не вздумай куда-то звонить!
     - Дай мне хоть одну причину этого не делать. - резко повернулась к сестре Аня. - Если ты думаешь, что мне достаточно того, что ты моя сестра, чтобы простить тебе то, что отец в инфекционной больнице, что погиб Биллитон, который бывал в нашем доме и никогда не приезжал без подарков, что погибли другие, и сколько погибнет еще, неизвестно, то ты ошибаешься. Я не прощу тебе этого, и никогда не забуду.
     - Это не мы разводили опасный вирус в городе! - даже взвизгнула Ксения.
     - Зато вы его выпустили, сволочи! Если бы вы не полезли со своим кретинским терроризмом в дело, которое вас не касается, то ничего бы не случилось! Он был в безопасном месте, где не должны взрываться бомбы, сделанные идиотами.
     - Ой... - сказала Ксения, глядя через плечо сестры. Аня обернулась. В дверях стояли мать и Сергей Крамцов.
     - Ксения, что ты сделала?
     - Ничего...
     - Ответь мне, что ты сделала? - спокойным голосом повторила Алина Александровна.
     Ксения зажмурилась, набрала воздуха в легкие и выпалила:
     - Это мы выпустили животных из папиного института. Мы не хотели никому причинить вреда, мы специально все придумали так. чтобы никто не пострадала ни одна живая душа, мы же не убийцы, мы не хотели-и-и-и...
     Лицо ее искривилось, и она зарыдала, упав на колени, как будто ее оставили силы...
     - Ксения... как ты могла... - схватилась за сердце Алина Александровна.
     - Не стоит ее винить. - совершенно неожиданно сказал Сергей. - Вина есть на всех. Мы не должны были вообще заниматься этим, когда узнали, что вирус опасен. Владимир Сергеевич должен был раньше сообщить властям о том, что в институте частной компании работают с вирусом, самым страшным за всю историю. Или я должен был заявить об этом. Мы должны были уничтожить эту заразу немедленно, когда узнали, что она собой представляет, но не сделали этого. Пожалели плоды трудов своих, и хотели узнать о нем больше.
     - Отец говорил, что он работает с безопасным вирусом... - сказала Аня. - Я же сама его об этом спрашивала.
     - Он был безопасным. Но изменился, мутировал, и стал смертельно опасным. Мы должны были тогда прекратить это, но не сделали того, что должны. Теперь поздно говорить. Вина на всех, а за окном начинается конец света. Если мы не покинем город до утра, неизвестно, сможем ли покинуть его вообще, и что здесь начнется.
     - Разве болезнь так трудно остановить? - спросила Алина Александровна. - Есть же целые государственные структуры, для этого предназначенные, МЧС, карантины и прочее.
     - Да, карантины работают, если переносчики инфекции сотрудничают с властями, стремятся спастись сами и не заразить других. Здесь же... вы потом поймете, скорее всего, даже увидите, но это нечто вроде бешенства. Переносчик сходит с ума, бросается на людей и пытается распространить заразу. В таких обстоятельствах карантины и заслоны не действуют. И еще животные, те самые, которые разбежались. Они бешенные, они кусаются, и до утра они перекусают массу других жертв. Уже с рассветом в городе начнутся проблемы, я уверен. Теперь уже не важно, что сделала ваша дочь. Просто надо спасаться, и я обещал Владимиру Сергеевичу, что буду вас защищать. Я смогу вас защитить, я был на войне, я умею стрелять, у меня мозги еще работают, но мне нужно, чтобы вы мне помогали. Ксень, встань с пола, ты тоже нужна. Сейчас мы решим, как будем действовать дальше.
     Как ни странно, но его слова возымели действие. Не то, чтобы Аня и Ксения бросились друг другу в объятия, но, по крайней мере, они прислушались к его словам. Сергей даже попросил Алину Александровну сварить всем кофе, чтобы отвлечь ее от размышлений о муже и старшей дочери. Девушки тоже сели на высокие стулья у бара.
     - Нам ехать около тысячи километров от Москвы, может быть, чуть меньше. - начал объяснять он. - А скорее всего, получится даже больше. Самое сложное, что может встретиться нам, это карантины и заслоны. Государство - странная штука. Если что-то происходит в стране, оно реагирует самым нелогичным образом. Если на людей начнут нападать, то они попытаются отобрать у всех оружие, например. Для чего? Чтобы люди не напали на них, неспособных этих самых людей защитить. Если начнутся эпидемии, то, скорее всего, основные усилия правительства будут направлены на то, чтобы обезопасить самих себя, пусть даже за счет остальных граждан страны. Правительства так уж устроены, что главным их приоритетом является сохранение власти любой ценой.
     Сергей взял из рук Алины Дегтяревой чашку с кофе, благодарно ей кивнул, отпил немного, затем продолжил:
     - У нас есть две возможности. Первая - сразу поехать в Садов. Может быть, мы проскочим раньше, чем начнут перекрывать дороги. Вторая возможность - укрыться на моей даче, в деревне, на какое то время, пока ситуация не прояснится. Она может улучшиться, и мы сможем вернуться, а может и ухудшиться. Дача у меня за шестьдесят километров от города, никто о ней не знает.
     - Сережа, а что вы предлагаете? - спросила Алина Александровна.
     - Лучше всего будет поступить так: мы едем туда, на двух машинах, вы следуете за мной. Там я вас оставляю, и еду на своей машине в город, надо запастись кое-чем, у нас впереди тяжелые времена. Затем возвращаюсь за вами, и мы едем дальше.
     - Сережа, куда повезут Володю?
     - Я не знаю. - покачал он головой. - У меня нет допуска, но знаю, что далеко, куда то на Урал. Но потом его доставят в Садов, это я знаю точно.
     - А его могут привезти в Москву обратно, когда нас не будет?
     - Я так не думаю. Он сказал, что сам вас найдет в Садове, если все будет хорошо.
     - А что может быть плохо?
     - Плохо? - удивился вопросу Сергей. - Плохо то, что с минуты на минуту может наступить судный день. Куда уж хуже? Что можно всерьез предсказывать при таких обстоятельствах?
     - Понимаю.
     - Боюсь, что нет. - Сергей помолчал, затем продолжил. - На свободу вырвалось то, что не должно было вырваться. Никак не должно. Не должно даже существовать такое, а оно существует.
     - Сережа, что это за болезнь?
     - Я покажу вам съемки. Иначе вы мне не поверите.
     - Покажите.
     Дегтярева Алина Александровна
     - Сережа, могу я вас кое о чем спросить?
     - Да, Алина Александровна?
     - Какой воспаленный ум догадался отыскать за тридевять земель этот вирус и притащить его в наш город?
     - Все было не совсем так, как это выглядит сейчас.
     - А как? Вы уж нас просветите.
     - Казалось, что найден "идеальный вирус"...
     - Лучший убийца? - спросила Ксения.
     - Нет. Лучшие убийцы - это бракованные и ни на что не годные вирусы, отходы эволюции. Вирусы, как все сущее, стремятся к одному - размножению, воспроизводству. Если вирус убивает своего носителя, то он совершает при этом самоубийство. Идеальный вирус должен не убивать, а наоборот, всячески укреплять своего носителя, лечить его, защищать, не давать воспроизводиться в нем вирусам другого вида.
     - Вы имеете в виду, что искали такой вирус, который будет защищать организм от конкурентов, не вредя ему?
     - Если в общих чертах, то да. И еще будет лечить этот организм. Такой вирус нашли. Он находился в организме потрясающе живучей глубоководной рыбы. Колдуны Вуду и шаманы австралийских аборигенов прокалывали своим жертвам сердце костью этой рыбы, и получали в финале процесса зомби. Введенный в организм вирус не давал умереть до конца даже трупу, начинал бороться за его жизнь, включались альтернативные механизмы поддержания жизни, то же "портальное сердце".
     - Что это?
     - Представьте себе ситуацию, когда печень пытается заменить собой сердце и начинает качать кровь. Медленно, слабо, но качает.
     - И что это даст?
     - Может быть, введение такого препарата дало бы пациенту лишний десяток-другой минут до того, как его доставят в реанимацию? Без необратимых повреждений мозга?
     - Понимаю...
     - Много критических для человеческой жизни ситуаций можно было бы выиграть в пользу жизни, если бы был такой препарат. Но "Шестерка", так назвали вирус, имел один недостаток - он был слишком незаразным. Он не только не вредил, он еще упорно не заражал. Колдуны вводили его прямо в сердце своим жертвам, убивая их приэтом, лишь потому, что даже внутривенно он, скорее всего, не выжил бы в человеческом организме. Надо было сделать его чуть более стойким и чуть более заразным, чтобы на его базе создать такой препарат, который можно было бы ввести внутримышечно, раненому, например. То, что вы видели, был "первый блин", который комом. Надо было дальше работать над первичным штаммом, а этот уничтожить. И тут этот взрыв... остальное вы знаете.
     - Но восставшее мертвые... это откуда?
     - Модифицированный вирус оказался слишком живучим и слишком приспосабливающимся. Он не смиряется со смертью организма и переводит его в другую форму жизни, с ограниченными функциями. Очень экономичную, надо сказать.
     - Но нападать на живых...
     - Белок особи своего же вида для человека-зомби - горючее для дальнейших мутаций и модификаций. - объяснил Сергей. - Мертвые крысы, которые получили чуть больше крысиного же мяса, начинали изменяться. Становились быстрее, зубы меняли форму, даже некоторые мышцы начинали развиваться по-другому. Любой другой белок - просто пища, только она усваивается не так как раньше, а прямо клетками стенок пищевода и прочим. Я думаю, что даже если к зомби привязать кусок мяса, он его сумеет усвоить поверхностью кожи, рано или поздно. Просто питание при помощи рта и зубов более традиционно. Даже атмосферное тепло воспринимается измененными клетками, и поглощается как энергия. Любая энергия усваивается, и всегда идет на поддержание существования носителя.
     - А если нет еды и холодно?
     - Зомби впадает в кому, отключая почти все процессы в теле. Если рядом появляется потенциальная пища, он снова "включается".
     - И сколько он может прожить?
     - В таком экономичном режиме? - Сергей хмыкнул, пожал плечами. - Не знаю, думаю, что несколько веков. Это как компьютер в "режиме сна". Не выключен до конца, но экран темный и лишь мигание одного светодиода показывает, что он все же не отключен. Однако, стоит задеть любую клавишу, как слышится звук раскручивающегося жесткого диска, и экран вспыхивает.
     - Он что, почти бессмертный? - удивилась Аня. - А разложение?
     - Разложение начинается после смерти и длится до тех пор, пока выделяется от этого достаточно тепла в теле, которое усваивается самим организмом, и пока это способствует мутациям. А потом останавливается, после того как часть органов и тканей отмирает, и перестает потреблять энергию. И на поддержание состояния тканей тоже не нужна энергия. Меняется химический состав тела, оно становится не подвержено разложению свыше того, что необходимо. Получится отвратительная тварь, полуразложившийся труп, но он по-своему совершенней нас. Мозговая деятельность тоже почти отключается, за ненадобностью и энергоемкостью.
     - Сережа, скажите вот что... - начала было Дегтярева, но Сергей ее перебил:
     - Алина Александровна, на даче или в дороге я расскажу вам все, что угодно. Но нам надо торопиться.
     - Хорошо. Мы почти собраны. Что еще нужно?
     - Соберите все съестное из холодильника, консервы, макароны, если есть, и прочее. - начал раздавать он указания. - Надо, чтобы еды хватило бы хотя бы до завтрашнего вечера. Возможно, нам придется прятаться на даче, и вообще, считайте, что за окном начинается война. Лишняя предосторожность всегда будет кстати. Возьмите все наличные деньги и драгоценности, но спрячьте поглубже. Если есть кредитные карты, то возьмите их тоже, и лучше будет снять сколько-то денег со счета. Лучше всего - все деньги, до копейки. Иначе их наличие будет зависнеть от того, есть электричество в городе, или нет. И я не думаю, что нам по дороге в Садов попадется много банкоматов. У Владимира Сергеевича не было оружия?
     - Откуда?
     - Хорошо. А жаль. Кто нибудь из вас держал это в руке?
     Сергей достал из кармана пистолет, показал присутствующим.
     - Я стреляла несколько раз, на стрельбище. У нас соревнования были в Битце, и там один тренер пригласил нас пострелять. - подняла руку Аня.
     - У тебя получилось?
     - Даже похвалили.
     - А выстрелить в человека ты сможешь?
     Все молчали.
     - Ань, если человек хочет тебя убить, а потом сожрать, например? Или отобрать вашу машину, деньги и имущество, а вас оставить на съедение? Сможешь?
     - Смогу.
     - Знай, что если на вас нападут теперь, то исключительно с целью убить. Пусть не напрямую, но для того, чтобы обречь на смерть вас, а спастись самому. "Умри ты сегодня, а я завтра". Это понятно?
     - Да.
     - Если нападет зомби, то что надо делать?
     - Стрелять в лоб.
     - Правильно. Точнее - в верхнюю часть головы, надо разрушить мозг.
     Сергей вытащил магазин из "Скифа", передернул затвор, щелкнул вхолостую курком, поставил на предохранитель и протянул оружие Ане.
     - Покажи, как с ним управляться.
     Аня вполне уверенно взяла черный курносый пистолет в руки, сняла с предохранителя, передернула затвор, который немедленно встал на задержку в заднем положении.
     - Сейчас надо обойму вставить, или вот так... - она нажала пальцем на рычаг затворной задержки, вернув затвор в переднее положение. Взяла пистолет руками, навела на часы, висевшие на стене, нажала спуск. Звонко щелкнул курок, девочка поставила пистолет на предохранитель и протянула рукояткой вперед Сергею.
     - Мо-ло-дец! - похвалил он ее, взяв из рук оружие. - Учить не надо ничему, разве что в пистолетах обойм нет, есть магазины.
     - А где обоймы?
     - В некоторых винтовках. Это такие зажимы, которые держат патроны рядком, и их выдавливаешь в магазин... ладно, позже расскажу, некогда. Держи! - Сергей протянул Ане один из "Скифов" и запасной магазин к нему.
     - Ой, класс! - вспыхнули у той глаза от такого доверия.
     - Сережа! - пришла в ужас от этого Алина Александровна. - Что вы делаете? Аня же ребенок!
     - Это ребенок сумеет вас защитить, насколько я вижу. А вы не сумеете.
     - А вы?
     - Мы же едем на разных машинах.
     - Давайте поедем на одной. Мы возьмем Володину "мицубиси", и поедем вместе. Она большая...
     - Алина Александровна, моя тоже немаленькая, а для тяжелых времен даже лучше, чем ваша, но я не хочу оставлять вас на даче без машины, когда поеду в город. Так что, доверьтесь Анечке. И вообще, - он мягко улыбнулся, - доверьтесь мне и делайте то, что я говорю. Начнутся проблемы в стране - обязательно начнутся беспорядки, это будет как война. А на войне нет места демократии, а я один знаю, что делать в такой ситуации.
     - Откуда?
     - Я же сирота, забыли? Значит, умею выживать. Все, берем сумки и выходим.
     
     Сергей Крамцов
     
     Все милицейские посты до самой дачи мы преодолели свободно, никто нас не останавливал, не обыскивал. И за это спасибо, потому что с нашим арсеналом обыск нам никак бы не подошел. К тому же четыре единицы стрелкового оружия были просто взяты мной с места преступления, никаких документов на них не было, поэтому не думаю, что это сильно понравилось бы милиции.
     В пять часов утра на дорогах не было ни души, и наши две машины быстро добрались до поворота сначала с трассы, а затем с двухполосной асфальтовой дороги. Дальше пошла раздолбанная грунтовка, местами посыпанная гравием, но Алина Александровна все равно уверенно держалась за моим "уазиком". Я видел в зеркале заднего вида, как прыгали вверх-вниз фары японского внедорожника, когда он преодолевал колдобины, но он не отставал.
     Справа от меня сидела Ксения, которая всю дорогу хлюпала носом и не проронила ни звука. Я счел за благо везти ее отдельно от сестры и матери во избежание эксцессов. Моя задача их спасти, а не рассудить, кто из них и в чем виноват. Я время от времени искоса поглядывал на нее, опасаясь, что она, мучаясь совершенным, отчудит что-то совсем неразумное, но девушка просто пребывала в состоянии ступора.
     Возле закрытых ворот садового товарищества "Институтское" мы остановились. Справа от ворот был домик сторожа, там же была открытая калитка, через которую можно было пройти внутрь и открыть ворота изнутри, что я и сделал. Сторож здесь был, но по ночам он спал. Днем он наверняка зайдет ко мне за бутылкой, которую я предусмотрительно изъял из бара Дегтяревых "на благотворительные цели".
     Мы въехали в ворота, которые я снова запер на засов за нами, и поехали между кажущимися бесконечными рядами узеньких грязных улочек, застроенных летними домиками. Если не показать, где я живу, то найти мой участок на самом отшибе дачного поселка почти нереально. Мы миновали целых шестнадцать отходящих в сторону проулков, после чего я свернул направо, промесил грязь колесами еще минуты три, не торопясь преодолевая очередную улицу до конца, и остановился у последнего забора справа. Приехали.
     - Подожди еще минутку. - сказал я никак не прореагировавшей Ксении, после чего вышел из машины. Подошел к воротам, отпер висячий замок, распахнул створки и крикнул в сторону "Мицубиси": "Заезжайте во двор!", подкрепив жест рукой. "Паджеро" рыкнул мотором и вкатил во двор, оставив за собой шлейф запаха от катализатора. Я крикнул, чтобы проезжали дальше, до упора, все равно никаких грядок у меня на даче не водилось. Затем загнал "уазик" следом и запер ворота на засов изнутри. Все, теперь точно приехали. Двигатели машин заглушили, и в тишине стало слышно, как они потрескивают, остывая.
     Двери "Мицубиси" распахнулись, и оттуда вывалилась мохнатая туша пса Мишки. Кот пока предпочел не вылезать из машины. Я достал из-под заднего сиденья все оружие, оба "Вепря", свой помповик и чехол с карабином. Теперь надо привыкать с оружием не расставаться, будем жить по законам военного времени. А пока все в дом оттащу.
     Поднялся на деревянное крыльцо-веранду, отпер входную дверь.
     - Проходите.
     Я пощелкал выключателем. Свет был, слава богу. Здесь это не правило. Аня привязала кобеля к перилам веранды, а сама с матерью и сестрой зашли внутрь. Вход в мою избушку через маленькую летнюю кухню.
     - Класс! - сказала Аня. - Мне нравится!
     Ксения поморщилась оглядевшись, но сестра толкнула ее в бок.
     - Ладно, барыня, не выпендривайся. Два года назад у нас даже такой дачи не было. Нашлась аристократка.
     - Я не из-за этого. - тихо ответила Ксения, против обыкновения не "наезжая" на младшую сестру. - Просто... видишь, что приходится теперь делать...
     Аня ничего ей не ответила, просто мрачно посмотрела искоса. Я решил не давать им развивать эту тему, и взял инициативу в свои руки.
     - Уважаемые дамы и девицы. Попрошу минутку внимания.
     Все действительно повернулись ко мне, даже вошедший с улицы кот.
     - Я сейчас вас оставлю здесь одних. Оставлю надолго, почти до вечера.
     - Это необходимо? - спросила Алина Александровна.
     - Алина Александровна, необходимо. Владимир Сергеевич поручил мне спасти его семью, но у меня еще есть девушка, и есть друзья. Они пока понятия не имеют, что происходит в городе. Мне есть, о ком еще позаботиться.
     При слове "девушка" по лицу Ани промелькнула легкая тень, но я сделал вид, что ничего не заметил.
     - Кроме того, у нас мало оружия, мало еды, всего мало.
     - Даже оружия? - спросила Алина Александровна, эдак брезгливо кивнув на разложенные по столу стволы.
     Нет, некоторые люди меня просто восхищают. Относиться к оружию так, когда есть риск, что ожившие мертвецы разорвут тебя на куски... Есть другие варианты, что ли? По телевизору к ним обратиться, может быть? Сказать, чтобы не безобразничали?
     - На один день - достаточно, но... термин "конец света" мы уже обсуждали, верно? Разрешите, я продолжу?
     К тому же я терпеть не могу, когда меня перебивают после каждой фразы только для того. чтобы продемонстрировать факт наличия собственного мнения.
     - Извините, Сережа. - сделала неопределенный жест рукой Алина Александровна. - Продолжайте, разумеется.
     - Спасибо. - подчеркнуто вежливо поблагодарил я ее. - Я поеду в город, чтобы привести еще людей, которые хорошо подготовлены. Которые умеют водить машины, владеют оружием и которые в общих чертах знают основы выживания. У вас я пока таких знаний не вижу, если быть до конца откровенным.
     - С чего ты это взял? - с некоторой обидой спросила Ксения.
     Так мы никогда не закончим. Я понимаю, что эго профессорской семьи кричит и протестует от необходимости подчиняться профессорскому аспиранту, но что поделаешь?
     - Из ваших вопросов. Основа выживания вовсе не необходимость спорить после каждой фразы. Я продолжаю, с вашего позволения. Итак: я привезу еще как минимум трех человек и еще одну машину, такую же как у меня. Еще я привезу оружие, а вы все будете учиться им владеть. Спорить по этому поводу вы сейчас не будете, просто запомните - если ситуация начнет развиваться по худшему сценарию, то каждый, не владеющий оружием, превращается не только в обузу, но и в угрозу тому, кто вынужден его защищать. Я хочу, чтобы все подтвердили, что они это поняли.
     Как ни странно, но права качать никто не стал, а все согласно кивнули.
     - С этим разобрались. - для внушительности я даже слегка стукнул по столу. - Мне трудно сказать сейчас, что мы будем делать дальше. Сначала посмотрим за развитием обстановки, потом решим все вместе. Пока поживем здесь, возможно, что несколько дней. Здесь две комнаты на первым этаже и маленькая спальня в мансарде. Распределимся как нибудь, не до жиру. Самое важное - вы никому не должны сообщать, где вы находитесь. Особенно, если вам будут звонить с работы Владимира Сергеевича. Лучше всего вообще не отвечать на звонки, кроме моих. Но если невмоготу, то отвечайте исключительно на звонки людей действительно близких и ни в коем случае не говорите, где вы. Хорошо?
     Все снова подтвердили, что до них дошло, что я сказал. Осталось только надеяться, что они и вправду так сделают.
     - Запомните самое главное - компания "Фармкор" оказалась виновной в организации всемирной катастрофы, поэтому прошу вас быть уверенными, что эти ребята убьют любого, кто сможет их выдать. Поэтому наших работодателей опасайтесь пуще сглазу, а заодно и всех коллег. Они могут и заставить кого-нибудь позвонить.
     - Сережа, вы уверены в том, что говорите?
     - Вы сами в этом уверены, Алина Александровна, просто ваша интеллигентность не дает вам признать это вслух. Когда в нашей стране крупные компании страдали избытком порядочности?
     - Понятно. - кивнула Дегтярева. - Мы не будем отвечать на звонки, я обещаю.
     - Спасибо. Я на вас надеюсь. Теперь самое главное.
     Я взял со стола один из "Вепрей", поставил его перед собой вертикально, опирая на приклад. Хлопнул ладонью по цевью.
     - Это самозарядный гладкоствольный карабин "Вепрь-двенадцать-Молот". - заговорил инструкторским тоном. - Мощное и надежное оружие, идеальное для неопытного стрелка. Пока я среди вас вижу только одного человека, который готов им воспользоваться. Аня, верни пистолет, он мне может понадобиться в городе, а себе возьми ружье. Пользоваться автоматом Калашникова тебя не учили?
     - Нет.
     - Проще пареной репы.
     Я показал ей, как взводить затвор, как менять магазин, как ставить на предохранитель и снимать с него. Аня усваивала все мгновенно, легко повторяла.
     - Здесь два таких карабина, поэтому было бы неплохо, чтоы кроме Ани кто-нибудь еще сейчас поучился. - более чем прозрачно намекнул я, но ни Алина Александровна, ни Ксения не прореагировали. Тогда я продолжил:
     - Запомните, что любой незнакомый человек может оказаться врагом. Здесь сейчас почти никого нет - дачный сезон еще не начался, дорога раскисшая, так что единственный человек, кто может появиться здесь без моего сопровождения - это сторож. Такой рыжий-рыжий и с бородой. Отдайте ему вот эту самую бутылку...- я тряхнул бутылкой "Русского Стандарта", -...и он больше никогда здесь не появится. Это его законный налог. Любой другой незнакомец с вероятностью в девяносто процентов намерен вас убить. Это понятно?
     За всех ответила Алина Александровна.
     - Нам понятно.
     - Хорошо.
     Действительно хорошо, хоть в этом не надо их убеждать. Впрочем, я успел им рассказать еще в Москве, что Оверчук перестрелял охранников. Отчасти я рассказал это для Ксении, чтобы она не принимала все трупы на счет их дурацкого теракта, отчасти для того, чтобы заставить их шевелиться быстрее.
     - Никуда из дома не уходите, по поселку не гуляйте, храните бдительность. Считайте, что за нами гонятся, что более чем возможно. Оверчук убит, но у них в службе безопасности еще добрая сотня таких Оверчуков имеется. Вечером здесь будут еще люди с оружием, тогда все станет проще. А за пару дней из них плюс ваши дочки мы настоящий отряд сколотим.
     Аня подняла сжатый кулак в жесте "Рот-Фронт". Ей эта идея пришлась по душе, как я и думал.
     - И последнее... Я сейчас подключу телевизор и радио. Важно, чтобы вы смотрели и слушали все новости. Возможно, это подскажет нам, как поступать дальше.
     
     Сергей Крамцов
     
     Выехать с дачи мне удалось около семи утра. Не думаю, что сегодня женщинам может угрожать реальная опасность, но все же лучше, если они будут настороже. Как ни странно, я совершенно не беспокоился за шестнадцатилетнюю Аню. Был твердо уверен, что она сумеет воспользоваться оружием и защитить свою семью. Да и кобель Мишка уже освоился во дворе и взял его под свою охрану, так что незаметно пробраться во двор уже не получится. А Мишка даром, что смесь беспородная, но размером с хорошего сенбернара и клыки у него такие, что голову запросто откусит. Так что за них я пока не волновался. Если они не проколются с телефонами, то найти их за сегодня никто не сможет.
     Дорога давала время поразмышлять о планах на будущее. На ближайшие дни дача - лучшая оперативная база, какую можно представить. Укромно, безлюдно, любой посторонний как на ладони. Лучше выждать дальнейшего развития событий. Что будет в городе и в стране? Бардак и анархия, или военное положение с перекрытыми дорогами? Когда прояснится, тогда от этого и будем плясать. В любом случае ехать в Садов по центральным дорогам нельзя. Их будут перекрывать в первую очередь, именно они и опасны заторами. А затор на огороженной трассе может быть вечным - те же барьеры на МКАД никакой УАЗ не преодолеет, а если еще застрять где-то в средних рядах... Поедем мы по второстепенным и проселочным дорогам, по картам. Их и перекрывать будут с меньшей вероятностью, и съехать с них на бездорожье можно в любой момент. К счастью, хороший атлас у меня имеется, а вот достать военные карты было бы неплохо.
     Оптимально было бы ехать на одном уазике, оставив пышный японский внедорожник, чтобы не привлекать излишнего внимания, но все не влезем, тем более с грузом. Даже если друг мой Леха, владец точно такого-же вездехода, отправится с нами, на что я всерьез рассчитывал. Даже двух уазиков будет недостаточно, тем более, что они у нас лишь условно четырехместные. Сзади стоят усиливающие кузов распорки и пролезть туда очень проблематично, если не снимать тент. Вот без тента - никаких проблем, но погода позволит его снять не раньше чем через пару месяцев. Поэтому реально у нас машины двухместные, с изрядным багажным отделением. Сиденья сзади стоят, но они скорее выполняют функцию разделителя багажного отсека. Вот если бы где-нибудь притырить еще один уазик, обычный даже... Ладно, там видно будет.
     Сейчас я прихватил с собой один из "Скифов", но сгреб к нему все три запасных магазина. "Бекас" тоже лежал в чехле между рядами сидений, хоть и по-прежнему без патронов в магазине. Вдруг проверят? Как говорил мой ротный в свое время: "Здоровая бдительность и тяжелая паранойя - суть синонимы". По этому правилу и живу.
     В восемь утра я уже подкатывал к улице Автопроездной. Движения еще толком на улицах не было, вот и доехал быстро. На первый взгляд на улицах было спокойно, но мне показалось. что раньше мне ни разу не доводилось видеть столько милицейских машин, спешащих куда-то с включенными проблесковыми маячками. Похоже, что в городе начинаются проблемы.
     Леха открывает свой магазин снаряжения в десять утра, поэтому у меня осталось еще два часа на разведку. Я думал снова занять место в машине, откуда можно было бы обозревать здание нашего института в бинокль, но подъехав ближе, понял, что этого уже не требуется. Проезд по улице Автопроездной был перекрыт, на перекрестке стояла машина с надписью ДПС на борту, и усталый гаишник с лейтенантскими погонами отправлял все машины в объезд на параллельную улицу, вокруг лесопарковой зоны. Похоже, что наша ночная стрельба даром не прошла. Я подъехал к нему, вышел из машины, подошел и спросил:
     - Слушайте, а как мне попасть в четырнадцатый дом? Я там в автосервис с утра записан.
     Следующим после нашего института зданием был автосервис, хоть и располагался почти в пятистах метрах дальше по улице. Как повод заехать на Автопроездную он вполне годился.
     - А никак, молодой человек. Закрыт сегодня сервис и вся округа. - отрицательно мотнул головой гаишник.
     - А что случилось?
     - Никто толком не знает, то ли убийство, то ли чуть ли не массовое убийство. Включая автосервис. Короче, по всем окрестностям ОМОН шарится, так что плюнь на свой сервис, езжай домой. - посоветовал неожиданно словоохотливый гаишник.
     Действительно, в оцепленной зоне были видны омоновские автобусы, и возле них топтались несколько фигур в городском камуфляже и с автоматами. Очень похоже даже не на оцепление, а на начинающуюся облаву.
     - Понял, спасибо.
     Я вернулся к машине, сел за руль. Тронул уазик с места, вывернул руль до упора, слава богу, что теперь гидроусилители устанавливают, и поехал на перпендикулярную улицу. И так понятно, что в институте больше делать нечего. Вообще. Едва повернул, как увидел, что стоявшие возле автобуса фигуры в камуфляже вдруг дружно бросились куда-то в лесопарковую зону, на пустыри, попутно срывая с плеча автоматы. И оттуда донеслись звуки автоматической стрельбы. Уж это я никогда в жизни не спутаю! И стреляли где-то совсем рядом, за ближайшими кустами.
     Я прижался к тротуару, остановился, не глуша мотор. Снова вспышка стрельбы, донеслись чьи-то крики. А затем я увидел, как через заросли голых кустов переваливаясь бредет какая-то странная, похожая на бомжа фигура, в которой было что-то очень, очень неправильное. Неправильное в походке, неправильное... во всем неправильное, я не могу объяснить. Я понял, что я воочию вижу ожившего мертвяка. Я не сомневался в этом хотя бы потому, что направлялся он в сторону раздававшейся стрельбы, в то время как любой нормальный человек двигался бы в противоположную сторону.
     Что-то с силой ударило машину в правый борт, так неожиданно, что я аж подскочил на месте, выматерившись вслух. Прямо возле окна пассажирской двери стоял человек. Бомж. В отрепье, пропитанном... кровью? Бледное до синевы лицо, блеклые бельма мертвых глаз... Очень страшные глаза. Как сама смерть на тебя уставилась. У меня мороз пошел от затылка волной до самой задницы, сменяясь жаром. Аж руки задрожали. Блин, у него же горло разорвано... Оттуда столько крови на рваном ватнике. И что делать? Я в машине, я в безопасности, но если я уеду, он пойдет к людям. К тем людям, которые еще и попытаются оказать ему помощь. Не надо ему никуда ходить.
     Я сунул руку под куртку, нащупал рукоятку пистолета. Стоп! А если кто-то прибежит на выстрелы? Тем более, что мне придется выйти из машины, электроподъемников стекол у меня отродясь не водилось. И сами стекла не опускаются, только форточка сдвигается. И что тогда? И засадят меня за убийство бомжа. Как доказывать, что он и без того мертвый был? Нет, стрелять я не буду...
     Врубив первую передачу, я вывернул руль вправо до отказа и нажал на газ. УАЗ рывком тронулся с места, бортом сбив мертвяка с ног. Что и требовалось. Теперь вперед, вперед чуть-чуть. Взгляд в правое зеркало - зомби ворочается на земле, пытаясь подняться. Теперь задний ход и снова газ. Вездеход снова дернулся, и я почувствовал, как большие колеса правого борта проскакали по ногам мертвяка. Дальше, дальше назад, пока я его не увижу. Есть! Встать он уже точно не сможет - я проехал прямо по коленям, ноги выгнулись в обратную сторону. А теперь снова вперед.
     Вновь уазик четырежды подпрыгнул, мне даже показалось, что я слышу треск ломаемых костей. Отъехал дальше, остановился. Вроде бы никто за нами не наблюдал. Все, он уже не ходок, но пытается ползти, опираясь на одну руку. Вторую ему тоже сломало. Теперь надежда на то, что те, кто его обнаружит, поймут, что с ним что-то не так. Все же есть предел человеческой наивности, пожалуй, разберутся, что к чему.
     - Вот, хорошо, так и лежи там, дай людям возможность тебя рассмотреть.
     Ну и все, больше мне здесь делать нечего. Я съехал с тротуара, покатил дальше. Дорога была совершенно пустой, машин не было. Стрельба сзади тоже затихла, и не думаю, что зомби-бомжи сожрали ОМОН. Навстречу мне попалась лишь одна милицейская машина, и тоже с включенным маячком. Вскоре показались девятиэтажные панельные "хрущовки". Возле крайнего дома стояла толпа людей, снова виднелись милицейские машины. Продолжение проблем с мертвяками?
     Я снова остановился, заглушил машину и направился к кучке бабок, среди которых выделялась одна, невысокая и шустрая, в пуховом берете, которая явно рассказывала своим товаркам о том, что происходит. Не думаю, что она откажется все повторить заново - не тот народ эти бабки.
     - Бабань, а чего за шум то? - спросил я ее негромко.
     - Да там в девяносто восьмой жильцы то ли перепились, то ли наркоманы они теперь, хотя раньше пили не просыхая. - охотно начала она рассказывать. - Сосед мой к ним с утра зашел, Петрович, на опохмелку попросить, а они его искусали, веришь? Прям как собаки кинулись! Тот едва дверь за собой захлопнул, счас его "скорая" увезла. А туда милиция ломицца, грит штоб им дверь открыли, а те ни в какую.
     Я глубоко вздохнул. И что толку, что Дегтярев перед смертью звонил везде, куда мог? До сих пор милицию даже никто не предупредил, с кем они имеют дело. Искусанного увезла "скорая", а он обратиться вскоре, если уже не обратился. Милиция пытается вломиться в квартиру и арестовать оживших мертвецов. Новые укусы гарантированы. Почему их никто не предупредил? Не "довел до личного состава"? Я огляделся, увидел двух милиционеров в форме у подъезда, подошел к ним. Один был совсем молодой, высокий, с погонами младшего сержанта и с "ксюхой", висящей на плече стволом вниз. Второй был чуть постарше, с погонами сержанта. Я обратился к ним:
     - Ребята, вы еще в квартиру не вошли?
     - А вам какое дело? - спросил младший сержант. Лицо у него было усталое, как после бессонной ночи. наверное, прошлую смену никто не поменял, всех оставили на службе.
     - Не входите туда. Я знаю, о чем говорю, просто слушайте. Если они на вас бросятся, не давайте себя укусить. Это бешенство, это сегодня ночью, во время взрыва, зараженные крысы и обезьяны по всему городу разбежались. Перекусали людей, теперь те на других бросаются.
     - А откуда ты... - начал второй, с погонами старшего сержанта, но младший его остановил, причем в глазах у него засветился интерес. - Продолжайте, пожалуйста.
     Врать так врать. Не объяснять же, что я на самом деле знаю?
     - Это эпидемия. Я врач, я знаю, я уже не раз столкнулся с такими за ночь. Они бросаются на людей, кусаются, не чувствуют боли. - я врал вполне вдохновенно. - У нас в приемном покое за сегодняшнюю ночь трое таких взбесилось. Их только пулей в голову можно убить, в тело они не чувствуют. И они смертельно опасны - укус, и ты заражен.
     - Точно. Так и было! А вы меня за дурака держите! - вдруг торжествующе закричал младший сержант. - Иваныч этой твари весь магазин в башку засадил, пока тот свалился. Я четыре пули из "ксюхи" в грудь ему влепил, а тому хоть бы хны! Слышишь, что доктор говорит? Ох, елки... он же укусил Иванова то!
     - И где Иванов? - спросил осторожно я у младшего сержанта.
     - Домой с дежурства пошел. - немного растерянно ответил тот.
     - Давно?
     - Давно. Он почувствовал себя плохо, отпросился. А так у нас вот... час назад смена должна была случиться, да не случилась.
     - У Иванова вашего семья есть? - все так же тихо спросил я у них.
     - Есть, жена, две девочки... а что? - вступил в разговор старший сержант, заметно напрягаясь.
     - Пошлите туда кого нибудь. Хотя... убил ваш Иванов уже семью свою, и съел.
     - Как?
     - Вот так: ням-ням... - меня начала пробивать беспричинная злость непонятно на кого. - Если поедет туда от вас кто-то, пусть стреляет их всех, кто шевелится. Иначе они вас уже всей семьей сожрут. Да предупредите ваших наверху, чтобы дуром в квартиру не лезли. Один укус и смерть. Точнее - таким же станешь, кусаться начнешь, а потом уже помрешь, не сразу. Это как собачье бешенство, думайте.
     Младший сержант взялся за рацию, вызвал кого-то и уходя я слышал, как тот говорил в нее: "Доктор здесь из "скорой" был. У них таких бешеных пруд пруди за ночь было. Не лезть туда, говорит, они заразные хуже чумных! Да!... Просто не суйтесь без защиты!". Я мысленно похвалил сообразительного младшего сержанта. Не стал тот объяснять все как есть, чтобы просто не послали подальше, а зацепил коллег тем. что больше всего напугает - небывалой заразой. А потом уже можно и подробности рассказать. Я уже подходил к своему вездеходу, как мимо, рыча мотором, пронесся милицейский "уазик" с обоими сержантами внутри. Наверное, поехали проверять семью того самого Иванова, который ночью высадил весь магазин пистолета в голову зомби, но был укушен.
     Я достал из кармана мобильный телефон, набрал номер Алины Александровны. Та узнала его по определителю номера, потому что она сразу встретила его словами:
     - Да, Сережа?
     - Беспорядок уже начинается. В городе атаки зомби, я сам был свидетелем. Один бросился на мою машину. Местами случается стрельба. Много разговоров об укушенных, которых увозит "скорая". "Скорая помощь" распространит заразу окончательно, похоже, что их никто и ни о чем не предупреждал. Я куплю все, что нужно, встречу своих друзей, и мы поедем в Садов. К вечеру в Москве начнется кошмар, это уже сейчас видно.
     На той стороне линии послышался тяжелый вздох. Затем Сергея спросили:
     - Володя не звонил?
     - Нет, и не позвонит. Я только слышал об этом месте, куда его увезли. Это еще хуже чем Садов по режиму, где-то на Южном Урале. Никто ему там никакой телефон не даст.
     - Сережа, вы мне правду говорите?
     - Конечно.
     - Приезжайте скорее.
     Телефон отключился. Вот так и придется теперь врать, до самого Садова, если мы туда доберемся. Я поехал дальше, объезжая толпу. После жилого района дорога шла через небольшой лесопарк, и там я увидел врезавшуюся в дерево и лежащую на боку карету "скорой помощи". Возле нее стояла одинокая милицейская машина с буквами ДПС на боку. Один из милиционеров заглядывал внутрь машины, а второй пристально смотрел куда-то в лес. Попробуем угадать, что же здесь произошло? Мертвый пациент обратился? Думаю, что угадал, могу купить себе пирожок.
     Снова набрал номер. Откликнулся молодой женский голос:
     - Привет, любимый.
     - Привет. Ты сегодня в магазине?
     - Нет, я сегодня тренирую. А что?
     - Я тебя заберу. В городе беспорядки начинаются, думаю, что даже дети к тебе не придут. Может, я тебя из дома заберу?
     - Куда заберешь? - удивленная интонация.
     - В безопасное место. Потом объясню.
     Пауза, затем вопрос:
     - Мне что, вещи собирать?
     - Лучше всего. Собирай для природы, может быть на даче отсидимся.
     - Вдвоем?
     - Нет. Леха, Вика. Еще там люди будут. Правда, большие проблемы накатывают.
     - Хорошо. Заезжай, потом обсудим. Но заезжай на работу, я все же поеду туда.
     Я отключился, и решил, что теперь я поеду за новыми СИМ-картами для мобильного телефона. Моя нынешняя болтливость - уже излишество. Если меня точно не запеленгуют, то смогут запеленговать дачу, с которой мне зваонили. А этого делать не надо.
     
     Начальник службы безопасности концерна "Фармкор" Пасечник.
     
     - Дегтяревы исчезли. Уехали в сопровождении человека, очень напоминающего помощника Дегтярева.
     - Крамцов? - переспросил Пасечник в трубку.
     - Охранник в доме, где живут Дегтяревы, фамилии не знает. Зовут Сергей.
     - Крамцов. - кивнул безопасник. - В квартиру входили?
     - Нет, рискованно. И дверь такая, что без шума не вскроешь. Но уверены, что там ничего интересного. Важно то, что все уходили с огромными сумками, и даже с собакой и котом. Похоже на переезд.
     - Возвращайтесь. - скомандовал Пасечник.
     Он сидел в кабинете Дегтярева, откуда тело директора интситута уже унесли. Все трупы пока складировали в холодильнике в подвале, который запитали от генератора. От генератора же питались и лампочки в здании. Сейчас здесь находилось около пятнадцати человек из СБ, а заодно и несколько оперов из Центрального следственного управления по г. Москве, которых прислали по просьбе самого Пасечника для того, чтобы они заворачивали всех других любопытных ментов.
     Группа из четырех человек закладывала заряды пластита во всех ключевых точках института. После отъезда всех в Центр здание планировалось взорвать под корень. Еще четыре человека были "силовиками", причем такими, применение которых обычно не афишируется. Подготвка у них была не спецназовская, скорее просто приемлемая, зато о моральной стороне своей работы они думали меньше всех, и в этом была их сила. Сейчас их отправили в квартиру Крамцова, чтобы устроить там засаду. Ерудна, конечно, тот не такой дурак, чтобы туда возвращаться.
     А еще одна группа, вся целиком составленная из бывших работников МУР, занималась главным делом - искала следы пропавших контейнеров с "материалом". Им уже удалось узнать, что Дегтярев несколько раз связывался с Крамцовым. Посланные "силовики" уже проникли тому в квартиру, и обнаружили, что жилец, судя по всему, съехал окончательно и в неизвестном направлении. Они выяснили номера машины Храмцова и даже хотели объявить ее в областной розыск, но в городском УВД им сказали. что искать машину теперь просто некогда и некому, в городе творится черт знает что. С этим Пасечник согласился и такую соблазнительную возможность найти потерявшегося Крамцова пришлось оставить.
     Путем опроса сотрудников, сидевших по домам, удалось выяснить, что у Крамцова где-то есть дача, но ничего точнее о ее местонахождении никто не мог сказать. Даже указать направление от города. Но все же хорошие связи есть хорошие связи, и буквально пять минут назад Пасечник послал во все областные организации, занимающиеся учетом и регистрацией недвижимости целую команду следователей из того самого ЦСУ УВД Москвы, потому что своих людей не хватало, да и удостоверения у настощих ментов были поавторитетней, чем у его эсбэшников.
     Сам Пасечник для себя уже смирился с тем, что существующий уклад жизни летит в тартарары. Его семья примерно через час, собрав вещи, отправится в Центр в Тверской области. Объяснил они им необходимость такого отъезда грядущими гражданскими беспорядками. Их будут сопровождать такие же как Дима и Вася, самые надежные и проверенные, его личные "преторианцы", с удостоверениями сотрудников ГУИН и, как следствие, вооруженные до зубов. Прорвутся, потому что "пока еще не началось". Сам же он со своей командой должен был отсюда перебраться в усадьбу Бойко, откуда их и должны были эвакуировать.
     Вопросами эвакуации занимался не он, а друг детства хозяина бывший десантник Салеев, но Пасечник вовсе и не претендовал на первенство в этом вопросе. Он и сам считал, что лучше всего обязанности делить. В структуре "Фармкора" и в будущем княжестве Бойко ему логично переходила должность "Председателя МГБ". Салеев же брал на себя функции министра обороны. У них даже люди у каждого были свои, подобранные лично. У Салеева все больше вояки, из армейских или флотских, у Пасечника - МВД или иные "органы".
     Оспаривать же власть самого Бойко он не хотел. Ему и в своей шкуре было комфортно. К тому же он признавал, что Бойко умнее его. Умнее может быть не во всем, но прозорливей - наверняка. Никто вокруг Бойко не умел настолько хорошо видеть всю картину происходящего, как он сам. Да и относился к своим людям он так, что мало кому хотелось его предавать. Бойко люд служили за совесть, а не за страх, хотя, при желании, страху он тоже мог нагнать.
     Сейчас ему было делать нечего, он ждал результатов. Дергать своих людей постоянными указаниями только для того, чтобы показать, что "начальство бдит" он тоже не любил. Поэтому стоял у окна, куря и наслаждаясь задуваемым с улицы холодным весенним ветром. Неожиданно он услышал звуки, которые не спутаешь ни с чем - вспышку автоматной стрельбы. Очереди то становились интенсивнй, то реже, но стрельба не замолкала. Двое охранников, охрянявших пролом, выскочили на улицу и сали что-то высматривать, показывая друг-другу руками на что то справа, то, чего Пасечнику не было видно из окна. Он не выдержал, высунулся наружу чуть не поп пояс.
     Вдалеке, в зарослях кустов на пустыре, что-то происходило. Там виднелись фигурки омоновцев в городском камуфляже, какие-то тела лежали на земле. Чуть дальше грязную поверхность пустыря пересекала серая полоска дороги, и по ней, не торопясь, от места боя уезжал камуфлированный "уазик" на больших колесах. "Правильно, мужик, беги отсюда подальше" - мысленно сказал Пасечник водителю пятнистого вездехода, даже не подозревая, что обращается он как раз к разыскиваемому Крамцову.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Маша Журавлева была матерью двоих детей, восьмилетнего Саши и четырехлетней Лики, рыжей, восхитительно хорошенькой женщиной тридцати лет, с ни капли не испорченной родами фигурой, длинными зелеными глазами и очень белой кожей. Она собирала детей, собираясь вести Лику в детский сад, а Сашу в школу. Потом она поедет на работу в банк "МосФинанс", где с прошлого года возглавляет отдел. Это повышение здорово повысило ее жизненный уровень, потому что после случайной и трагической гибели мужа почти три года назад, растить детей одной было тяжело. Еще не оправилась от родов, и тут на нее сваливается такое горе. Повезло хоть в том, что при жизни Павел, ее муж, неплохо зарабатывал, и успел купить трехкомнатную квартиру в новом каркасном доме возле метро "Проспект Вернадского", и оставил машину, совсем новую "Рено Меган", ярко синего цвета "металлик". Маша же досрочно вышла на работу в тот самый банк, в котором работала до гибели Павла. Работа помогла ей отвлечься от своего горя, да и дети скучать не давали. Вся ее не слишком высокая зарплата уходила на еду, детскую одежду и оплату няни, самой ей почти ничего не оставалось. В течение года она даже журналы не покупала, настолько экономно она жила. К счастью, управляющий филиала, пожилой дядек маленького роста, но с большим сердцем, Борис Львович Герцман, порекомендовал ее повысить до начальника отдела, искренне пытаясь помочь молодой одинокой матери. И помог.
     На нынешней же должности ей платили чуть не в три раза больше, не считая всевозможных бонусов, и жить стало не в пример легче. Но и работать приходилось немало, так что спуску детям она с утра не давала, и все они всегда были одеты для выхода абсолютно своевременно. Они спустились на лифте, вышли в огороженный двор, где был припаркован их небольшой и симпатичный автомобиль. По крайней мере, он всем им нравился. Машина мигнула фарами, открывая двери по сигналу с брелка, дети полезли на заднее сиденье, а мама села за руль. Двухлитровый мотор тихо заурчал, и семья выехала на улицу. До детского сада было всего пять минут езды, а оттуда до школы - еще десять. На работу Маша обычно приезжала минут за пятнадцать до начала рабочего дня. Ежедневные поездки были похожи друг на друга как две капли воды, и время она могла прогнозировать с точностью до минуты. Однако сегодня что-то пошло не так. Уже на подъезде к детскому саду она увидела две милицейские машины. Ближе ее не пропустили, подъездная дорожка была ими перекрыта.
     Приказав детям сидеть в машине, Маша подошла к одному из милиционеров, немолодому, с погонами капитана, и спросила, что случилось. Тот обернулся с явно заметным выражением лица в стиле: "Проходите, не толпитесь", но увидев Машино лицо, смягчился, и сказал:
     - Какие то психи забрались ночью в детский сад, напали на одну из воспитательниц. Можете ехать домой, сегодня уже они работать не будут. И если по-хорошему, то езжайте вообще домой, не выходите на улицу. Все как с ума сошли, всю ночь вызовы. Пятна на солнце, что ли? У всех психов обострение.
     Маша поблагодарила и вернулась к своей машине, чувствуя себя совершенно озадаченной. Можно сейчас отвезти Сашу в школу, но Лику все равно девать некуда, нужно договариваться с няней, вовремя на работу она все равно не успевает. Надо звонить Борису Львовичу. Она извлекла из сумочки мобильный телефон, и набрала своего начальника. Герцман наверняка был уже на работе, он приходил невероятно рано, часа за два до открытия. Немолодой убежденный холостяк, он все свое время проводил в обществе финансовых отчетов, и лишь наедине с ними чувствовал себя по настоящему счастливым. Ответил он сразу:
     - Герцман.
     - Борис Львович, это Мария Журавлева. У меня возникли некоторые затруднения, и я могу опоздать. Дело в том, что неожиданно закрыли детский сад, причем закрыла милиция, и я не могу...
     - Машенька, подождите. - перебил ее начальник. - Что там происходит в городе, скажите мне? Уже половина сотрудников позвонила, и все рассказывают какие то странные вещи. Лена Вартанян из операционного зала даже сказала, что у нее в подъезде стреляли, и там полно милиции, и кто-то погиб. И милиция их не выпускает из квартир, пока кого-то не поймает.
     - Борис Львович, мне милиционер сказал, что какое-то массовое помешательство у всех психов сегодня началось. Он еще сказал, что... - закончить фразу она не успела, потому что в том месте, где стояли два милицейских "форда", вдруг громко и часто захлопало, раздались отчаянные крики, как будто кто-то от кого-то требовал, чтобы тот ложился.
     - Ой! - крикнула Маша прямо в трубку, и заскочила в машину, поближе к детям. - Борис Львович, они стреляют в кого-то! Милиция стреляет! У меня же дети в машине, как они могут!
     - Машенька, берите детей и немедленно езжайте домой. - закричал в трубку Герцман. - Все, к черту, я не открою сегодня филиал. Закрыто по техническим причинам, руководству скажу, что сбой системы. Будем сидеть здесь с охраной. Что же случилось в этом городе?
     Маша плюхнулась за руль, включила заднюю передачу, и быстро выехала на дорогу, причем так решительно, что какая-то "девятка" еле увернулась от нее и разразилась отчаянным бибиканьем. Стрельба было смолкла, но вдруг разразилась с новой силой. Маша решила не дожидаться развязки, и рванула домой. По пути она догадалась включить радио, городскую новостную станцию. В эфире шел разговор в прямом эфире, ведущий говорил с кем-то позвонившим по телефону, обладателем старческого голоса:
     "... - и вы это сами видели?
     - Я вижу это прямо сейчас. Они стреляли в этих людей, те падали, а потом снова вставали. Кто-то был ранен.
     - Это была милиция?
     - Они похожи на ОМОН, такие же пятнистые костюмы у них. А те, в кого стреляли, одеты по-разному, как все.
     - Почему милиция в них стреляла?
     - Я не знаю, но они не убегали от милиции, наоборот! Те стреляют, а эти идут прямо на них!
     - Сколько их было?
     - Несколько милиционеров, пять или шесть, и трое тех, убитых. Один милиционер ранен, кажется. Один из нападавших успел его схватить, но я не видел, как он его ранил".
     - Мам, о чем они говорят? - спросил Саша.
     - Я, Сашка, пока сама не пойму. Что-то происходит в городе.
     - Это про тех, которые сейчас стреляли, говорили?
     - Нет, не похоже...
     Маша пультом подняла шлагбаум на въезде во двор, припарковала машину на свое место. Вывела детей, схватила их за руки и быстро повела в дом, в безопасность. Как будто в воздухе уже носилось предчувствие большой беды.
     
     Сергей Храмцов, уже не аспирант
     
     Проезжая через город, я еще в двух местах заметил непонятную суету и присутствие милицейских машин. Кое-где видел людей, собравшихся группками, но для начала рабочего дня людей на улице было маловато. И машин на дороге. Все же город что-то чувствует, замечает. В воздухе повисло как будто предчувствие грозы.
     По радио тоже начали говорить о непонятных происшествиях, начавшихся этой ночью, и все больше и больше распространяющихся по городской карте. По слухам, уже первые сообщения о непонятных происшествиях поступили даже из Санкт-Петербурга. Вот что значит всего сорок минут полета. Инфицированный не успел бы даже почувствовать себя плохо, особенно если это была жертва укуса крысы, или что-то в этом духе, без серьезных повреждений. И уже в городе на Неве он бы обратился, и понес разносить эпидемию дальше. Или кто-то успел заразиться в Москве, а в Питере попал под машину. Погиб и воскрес. Надо бежать как можно дальше от Москвы. Чем больше людей, тем в страшнейший кошмар превратится это место вскоре.
     Магазин, в который я ехал, находился в переулке возле Проспекта Мира, неподалеку от Института Склифосовского. Во дворе института стояли омоновские автобусы, вокруг них толпились люди в камуфляже. Кто-то бегал по двору с оружием, тащили носилки с лежащим на них телом. Или началось поедание одних трупов другими в морге, или обратившиеся пациенты бросаются на остальных. Одним из немногих верных путей предотвратить эпидемию являлся бы запрет на оказание медицинской помощи укушенным, немедленная их изоляция или даже убийство, но кто сможет так поступить? И больницы вместо того, чтобы служить убежищем, превращаются в источник заразы.
     "Уазик" бодро ехал по полупустым улицам, я пару раз вильнул по переулкам и остановился у невзрачного, расположенного в полуподвальном этаже, магазинчика с зарешеченными окнами, на котором висела вывеска "Стрелец". Я припарковал машину, вышел из нее, запер и вошел в магазин. Над дверью блымкнул колокольчик. Я огляделся. Два маленьких зала, тот который слева - на ремонте и закрыт для покупателей. В правом зале все забито всевозможной воинской и охотничей справой, одеждой и обувью, разгрузками, с этим всем вперемешку палатки и резиновые лодки, стойка с радиостанциями и приборами GPS, пневматическое оружие, бинокли и прицелы, в общем - черт ногу сломит, а необходимость скорейшего завершения ремонта во втором зале видна невооруженным глазом.
     За кассой сидела стриженная под мальчика девушка Вика, смотрящая в экран подвешенного под потолок маленького телевизора, сейчас покрашенная в "радикально черный цвет". Когда я с ней познакомился, то даже встречался с ней пару месяцев, хоть дело так и не дошло до постели. Вика - девушка с правилами, и все было вполне невинно. Но потом она ушла от меня к Лехе, а я даже ничуть не обиделся. Все же он мне не только лучший друг, но он еще с ней работал, и был в "Стрельце" и менеджером, и продавцом, и охранником, и оружейным мастером. По крайней мере, они теперь могли проводить вместе больше времени, чем она могла проводить со мной, постоянно пропадающим на работе. И мы все трое оставались друзьями.
     Наверное, не так уж я и влюблен был в Вику, чего не скажешь о Лехе. По крайней мере, мы вместе проводили отпуска, почти все выходные в теплое время они обитали у меня на даче, на шашлыках или на рыбалке. И вот однажды Вика пригласила с собой новую подругу, одну очень симпатичную тренершу по дзюдо. Среднего роста, стройную, стриженную под мальчика, русоволосую, со строгими серыми глазами и очень, очень хорошеньким лицом. Тренершу звали Татьяной, она любила поговорить о единоборствах и мотоциклах, и после первого долгого разговора она спокойно и без излишней застенчивости оказалась в моей кровати, где понравилась даже еще больше. Так Татьяна стала "моей девушкой", а в компании нас стало четверо, и мы достигли окончательной гармонии в отношениях.
     - Вик, привет. - поздоровался я, воздев правую руку в римском приветствии "Ave!".
     - Ой, Серега! Давно не видели. Леха!
     Вика поцеловала меня в щеку, а я поцеловал ее в щеку. Из мастерской вышел Леха - высокий, плечистый, белокожий, с короткими светлыми волосами, как с плаката какой нибудь русской националистической партии. Крепко пожал мне руку и, по своему обыкновению, хлопнул по плечу.
     - Какими судьбами?
     - Вы там... - я показал большим пальцем себе за плечо, подразумевая мир за стенами магазина "Стрелец". - Там ничего не заметили? Ничего странного? Необычного?
     - В смысле? - нахмурился Леха. Он вообще загадками говорить не любил.
     - Суета. Стрельба местами. Милиция нервная. Людей маловато на улицах. Машин мало. Уже пора пробкам начаться, а улицы полупустые.
     - Это да. - согласился Леха. - Мы вроде как даже отсюда выстрелы слышали, но так и не поняли, откуда они. Новый путч начинается, что ли? Я даже подумал, что хорошо, что здесь "Сайгу" держу.
     - Нет, не путч. На самом деле начинается конец света. - скромно сказал я.
     - Это ты о чем?
     Леха посмотрел на меня так, как будто хотел померить мне температуру взглядом. Но не преуспел.
     - О том, что там на самом деле. - сказал я. - Слушать будете? Рассказываю один раз и только чистую правду. Повторять не буду, некогда.
     Леха скрестил мощные ручищи на груди и оперся задницей на прилавок.
     - Будем, говори.
     В общем, на рассказ у меня ушло минут тридцать. Прерывался я только тогда, когда в магазин заходил посетитель. Но заходили немного, так что рассказывал почти без помех. Обычно даже в будни с утра народу здесь больше.
     Когда я закончил, по выражениям лиц Вики и Лехи я понял, что мне вроде как поверили... но не вполне. Единственное, что их поколебало, так это сообщение о том, что Дегтярев застрелился. Они заочно знали моего научного руководителя, знали о наших отношениях и знали меня. Так тупо даже я не сумел бы пошутить. Однако, и я их тоже понимал, рассказанное мною тоже не лезло ни в какие ворота.
     - Ладно, сейчас можете сомневаться, но к вечеру все станет ясно. В городе начнется кошмар. - подвел я итог своей речи.
     - Что ты предлагаешь? - спросил Леха.
     - Надо покидать город. У меня на даче семья Дегтярева. Я обещал их увезти в безопасное место, военную базу с мерами повышенной безопасности, где нас будут ждать, и где вы, Танька и я тоже сможем найти убежище. Москва обречена. Здесь слишком много людей, зараза распространяется ураганно. Вскоре этот город будет натуральным отображением преисподней. Здесь миллионы людей, а вскоре будут миллионы ходячих мертвецов. Леха, твоя машина здесь?
     - Здесь, сзади магазина.
     - Хорошо. Димка не приедет сегодня?
     Димкой звали хозяина магазина. Он бывал здесь не слишком часто, в основном проводил время в командировках. У него были такие же магазинчики еще в нескольких городах.
     - Димон в Ижевске сейчас. За товаром поехал, да и дядька у него отдел сбыта на механическом возглавил. И вроде посылторга он собирается открывать, ему завод со скидкой отпускает товар.
     Вообще то и сам Леха, и Вика были из Ижевска. У обоих родители работали на механическом заводе, производящем пистолеты и охотничье оружие, и Димон тоже был оттуда. Оттуда в основном и поступал товар в сначала в фирму под названием "Стрелец", а уже оттуда в офисы и магазинчики в разных городах. Кроме магазинов Диме принадлежал еще прокат квадроциклов и трасса для внедорожных покатушек в ближайшем Подмосковье, где всем хозяйством заправлял бывший Лехин сослуживец Мишка Шмелев, в просторечии - Шмель. Дима, кстати, и "подсадил" всех нас на внедорожные длительные рейды, и он же дал наводку на ульяновскую фирму, доводящую до ума хоть и очень проходимые, но не слишком надежные машины УАЗ.
     - Так, Димона нет и согласовывать то, что мы сейчас сделаем, не с кем. - заявил я.
     - А что мы сейчас сделаем? - с подозрением спросила Вика.
     - Повесим табличку "Учет" на дверь и займемся подготовкой к концу света.
     - Ну, ты и нахал... - протянул Леха. - так прямо и закроемся?
     - А ты не просто закроешься. Ты уедешь отсюда, сам знаешь куда, и привезешь оттуда патронов, столько, сколько получится.
     Леха был в настроении спорить, а спорить он мог долго. А без него никак, он с половиной московских оружейных магазинов связан, он им самый востребованный товар поставляет, и только он сможет пополнить скудный наш боезапас. Оружие у него наверняка есть в мастерской, что здесь в задней комнатке. Ствола два-три, а то и больше, да и свое у него имеется. А вот патроны...
     У меня заранее начало падать настроение, как вдруг случилось нечто, изменившее его мнение. Прямо перед магазином раздались выстрелы. Мы разом пригнулись за прилавок - инстинкты сработали. Слышишь стрельбу - укройся, а потом уже выясняй, в кого стреляют.
     - Ептить... чего это? - прошептал Леха.
     - То, о чем я тебе говорил. Пошли, посмотрим.
     - А ну, пошли...
     Леха вытащил из-под прилавка напрочь переделанную "Сайгу 12К" со складывающимся каркасным прикладом, с натянутой на него "галошей" для стрельбы из ГП-25. Их фирмочки произведение, кстати. Я сунул руку под куртку, к кобуре, но вытаскивать пистолет не стал. Так мы добрались до выхода. Я приоткрыл дверь, а Леха взял уходящие вверх ступени на прицел.
     - Пошли! - шепнул он. Я кивнул.
     Леха пошел впереди, я чуть сзади, сжимая пистолет под курткой и подстраховывая его. Мы поднялись на тротуар и увидели труп, лежащий буквально в десяти метрах от подъезда магазина. Во лбу две дыры от пуль, но крови почти не видно. Рядом стоял патрульный милицейский УАЗ, возле которого стояли трое милиционеров в форме, с автоматами в руках.
     - Эй, мужики, что случилось?
     Старший из милиционеров посмотрел на Леху с ружьем в руках, затем на вывеску магазина. Леха был в одной рубашке и милиционер понял, что ружье наверняка легальное. А может им было уже все равно.
     - Психи в городе. - сказал патрульный. - Вы лучше у себя там запритесь и никого не пускайте к себе.
     - Что за психи? - изобразил удивление я.
     - А х... их знает. - пожал тот плечами. - На людей бросаются, говорят, что заразные. Бешенство или что-то в таком духе. Вы спрячьтесь лучше, у вас оружие. Увидите кого-нибудь, кто кусаться лезет, так сразу и стреляйте ему в башку.
     Вид у милиционеров был безнадежно усталый. Откуда-то из-за поворота подъехала раздолбанная "скорая помощь".
     - Ну вот и труповозка. - сказал старший остальным патрульным. - Поехали дальше.
     Они погрузились в УАЗ, который, зарычав мотором, тяжело тронулся с места.
     - Пошли Леха, собираться. - тронул я друга за рукав.
     - Подожди... А чего это с ним?
     Я присмотрелся к лежащему трупу. Несмотря на холод, он был босиком, в тренировочных штанах и майке, все левое плечо было в следах укусов, оттуда были вырваны куски плоти.
     - Лех, я же рассказал тебе. Его жрал другой такой же, а потом этот обратился. Так все и происходит. Теперь ты мне веришь? Все понял? - надавив на "Все", спросил я.
     - Верю. Понял. Пошли. - последовательно ответил на все вопросы Леха. Видать, на самом деле сомнения его отпали.
     Действительно, в магазине Леха развил бурную деятельность. Он повесил на дверь под домофоном объявление с текстом: " В магазине учет. Если ОЧЕНЬ нужно - звоните", дважды подчеркнув слово "ОЧЕНЬ". Все же свинством будет закрыть магазин в такой момент. Нам все имущество оттуда все равно не вывезти. Хотя... если постараться...
     Дальше я еще раз переговорил с Лехой. Вроде как задачу ставил. На то, чтобы везти патроны для того, что у нас есть в наличии, и как можно больше. На бартеры пока желательно не договариваться, а за все платить деньгами. Даже отдал ему две тысячи долларов из своих запасов, а сам Леха, ничтоже сумняшеся, выгреб кассу.
     - Лех... Димон не отвечает. - сказала от телефона Вика.
     - Вик, не торопись докладывать, что мы разоряем магазин. - сказал я. - До завтра столько всего еще успеет случиться, что Дмитрий сам потребует это сделать. Он же в Ижевске сейчас?
     - В Ижевске.
     - Ну там он не пропадет, сумеет защититься. А нам здесь самим спасаться надо. Начали, в общем. Лех, оружие у тебя на складе есть?
     - Есть, четыре ствола. Сам разберись, а я погнал, пока остальные не спохватились. Ключ от мастерской у Вики!
     Леха, схватив свою "Сайгу", причем совершенно открыто, убежал на улицу. Может и я зря стесняюсь? Я выскочил следом, махнул рукой остановившемуся вдруг Лехе, мол "я не за тобой", и выволок из своей машины чехол с помповиком и патронами. А то и вправду, еще дернет кто машину, так останусь еще и без ружья. С чехлом в руках сбежал по лестнице и ворвался обратно в магазин. Вика уже начала доставать из полиэтиленов большие "тактические" сумки и раскрывать их, чтобы упаковывать добро. Умница, прирожденный мародер.
     - Вик, держи...
     Я плюхнул перед ней на прилавок свой помповик в чехле. Она, как Лехина подружка, обращаться с ним умела прекрасно.
     - Заряди и пусть под рукой будет. Мало ли? Уже у дверей стреляют.
     - А ты?
     - Начну мастерскую потрошить. А дальше к тебе присоединюсь. На складе есть что?
     - Под потолок. Завалит. Для второго зала весь товар уже здесь. Склад вместе выгребать будем.
     - Есть что стоящее? - уточнил я.
     - У нас все стоящее. Или "Сплав", или "Спецоснащение", или "Армоком". Ерунды не держим.
     В принципе, я даже свое охотничье барахло все у них покупал, так что вопрос, по сути своей, был неуместный.
     Так мы и разделили обязанности. Мне выпало собирать стволы в мастерской. Зашел в крошечную каморку, где места было только для верстака и большого металлического шкафа, прикрыл за собой дверь. Так, что есть в шкафу?
     В шкафу было не четыре единицы огнестрельного оружия, если говорить казеным языком, а целых пять. Длинноствольная "Сайга" с рамочным складным прикладом и цевьем от СВД. Сипатично, просто, на цевье - планка Пикатинни для тактического фонаря. Удобно. Что еще? Из гладкоствола - еще одна "Сайга-12К", приклад от СВД-С с регулируемой щекой, щелевой пламегаситель, высокая мушка. Цевье рыжее, полиамидное, "стрельцовского" исполнения. Есть два пятизарядных и два восьмизарядных магазина. Не густо. В шкафу нашлось несколько частично распотрошенных коробок патронов 12 калибра, с разной дробью и разными пулями. Для отстрела Леха держал, наверное.
     Нарезное порадовало. Номером один шел "Тигр-02", то есть - самая обычная СВД-С, с нормальным стволом в шестьсот двадцать миллиметров. К нему целых четрые магазина. Отлично. Прицел уже установлен, не надо искать. Сборка на "Стрельце" - гарантия того, что кучность будет не хуже, чем у армейской версии. А Леха и в армии, точнее - в морской пехоте, снайпером был. Это я с инженерной разведкой по дорогам гулял и грязь разглядывал под ногами.
     Что еще есть? Есть еще "Сайга МК" - копия АК-103, только с укороченным 10-зарядным магазином, и приклад как у АКС, рамочка треугольная, а не сполшной полиамидный. Это хорошо, что есть "Сайга МК". И знаете почему?
     Я нагнулся под верстак, с кряхтением вытащил из дальнего угла прикрытый картонный ящик. А вот почему. В ящике пачками по пять леджали целых пятнадцать 30-зарядных "вафельных" магазинов. Болгарские, из полупрозрачного пластика, специально для "Сайги". Как в Америке запрет на большие магазины сняли, так болгары для нашей "Сайги" такие туда отправлять стали. Наши почему-то не стали, не додумались.
     Но самым интересным оказался третий карабин. "Лось 7-1" селективной сборки (без допусков), с пламегасителем от СВД, с приложенными к нему мишенями отстрела, подписанные стрелком. И сама винтовка подписана мастером, ее собиравшим. Ручная работа, блин. Группы по 4 выстрела на 100 метрах в 2 сантиметра уложились, кстати, только вот одна проблемка - калибр у нее не наш, не армейский, а.308 американский. Если запаса патронов не будет, то в будущем черта с два где добудешь к ней такие. Надеюсь, что Леха сообразит, привезет.
     На винтовке уже стоит прицел. Не бог весть что, но все же не так плохо - отечественный четырехкратник ВОМЗ "Пилад" с объективом в 32 миллиметра. Знаю по опыту - крепкий, линзы не расслаиваются, нити не осыпаются, ничего не плывет, подсветка есть и удобная сетка "Мил Дот". Хоть звезд с неба и не хватает. А что вы хотите от прицела за сто долларов?
     Что там у этого хоря запасливого еще полезного найдется? А много чего. Кроны, например. Не батарейки "крона", а кронштейны под прицелы. С ними какая хитрость обычно - хочется тебе поставить какой-нибудь прицел, а он тебе или в глаз упирается, или окно выброса гильз закрывает. Потому что наклон разный, вперед или назад, больше или меньше. Я всю корбку сгреб и в сумку пересыпал. Все пригодится после конца света. Что еще есть?
     При осмотре следуцющей коробки у меня сердце от радости подпрыгнуло. Пистолетная рукоятка на ижевские дробовики МР-133 и МР-153. Причем совмещенная со складным прикладом, который не блокирует УСМ. Что еще надо? Вскочил из-под стола, выбежал в торговый зал, где Вика громоздила горы всякого барахла возле огромных сумок, схватил свой дробовик, убежал в мастерскую. Еще через десять минут я проверял, как складывается каркасный приклад и достаточно ли я затолкал под его резиновый затыльник овальчиков-надставок. Отлично! Затем набил два пятизарядных магазина к "Сайге-12" найденными у Лехи патронами и вынес это ружье в торговый зал. Так оно лучше будет, если оно будет у Вики, а я свою помпу под рукой буду держать.
     В общем, в мастерской нашлось много полезного. Даже такая штука, как хорошие ружейные чехлы, в дальних поездках всегда пригодится. А так нашлись цевья и накладки на газовые камеры, все с планками Пикатинни, тактические рукоятки, пистолетные рукоятки эргономичной формы, выносные кнопки для ЛЦУ и тактических фонарей. И все ижевское, кстати, там такая фирма-производитель недавно открылась. Повезло.
     Все оружие с приблудами разложил по чехлам, чехлы вытащил в торговый зал. Заметив меня, Вика подняла голову и сказала:
     - Помогай барахло собирать.
     Сейчас перед ней была настоящая гора ботинок с берцами на все сезоны. Все, как на подбор, американские "Коркоран", крепкие и непобедимые. Это хозяин фирмы, Димон, умудрился здоровую партию их перехватить и завезти сюда. А вообще, самым большим дефицитом в тяжкие времена всегда становилась обувь. Даже одежду можно пошить и перешить, а для нормальной обуви нужен материал, и нужно умение. Возможно, что за эти ботинки мы через год себе танк выменяем. В общем, наш запас обуви всех размеров с трудом влез в две огромные сумки, как их не уминали и не перекладывали. Ну и ладно.
     А еще мы занялись камуфляжем. Камуфляж у них тоже разный. И зимний, и летний, и осенний. К моей радости, несколько коробок с "Горкой-Е" у них завезено. Отличная штука. Анорак, он же парка, он же "кенгуруха" с капюшоном, брюки с хитрыми манжетами внизу, одновременно и в берцы, и поверх них расправляются, колени и локти укреплены, в штанинах вшиты резиновые стяжки, чтобы не парусило. Ну и вид, если к "горке" еще и правильную разгрузку или подвесную подобрать, будет как у самого жуткого спецназа. А в такие времена это может тоже полезным оказаться. Да еще с нашими камуфлированными "уазиками"... Леха "горки" продавал, кстати, как энцефалитки.
     Я сразу схватил один комплект "горки", берцы с носками и метнулся переодеваться. Через пару минут я запихивал в рюкзак всю одежду, что я снял. Как ни странно, но в практически военной форе и тяжелых, еще необмятых берцах, почувствовал себя лучше и уверенней. как будто приготовился к драке. Покопался в шакафу, подобрал удобную кордуровую кобуру для "скифа", затем подумал, и все более или менее стоящее из кобур пересыпал в сумку. Два пистолета уже есть. может быть в будущем еще разживемся.
     Вика тоже убежала на склад переодеваться, поддавшись моему заразительному примеру, а я начал классифицировать разгрузки. В армии разгрузки, наряду с водкой и берцами - самая расхожая валюта. И заменить их ничем нельзя, разве что самому шить. Поэтому я для нас откинул несколько комплектов подвесной "Смерш", а все жилеты упаковал в отдельную сумку, с навесными подсумками вместе. Это будет "обменно-торговым" фондом.
     Затем распорол полиэтиленовый пакет с одним из "Смершей", быстро натянул а себя и подогнал. Эта подвесная, за что ее люблю, весь груз размещает низко и с боков, соответственно - центр тяжести оптимальный. На спину можно прицепить еще небольшой рюкзак-однодневку, на грудь - "лифчик" для магазинов, тот, что американцы зовут "чи-ком". А можно только "лифчик", например. То есть гибкость применения высокая, куда выше чем в "такическом жилете". Другое дело, что подсумков под ружейные патроны у них нет, но это и не страшно, У меня самого специальная сумочка для этого имеется.
     После почти часа усиленной возни в торговом зале собралась куча аж из десятка огромных сумок и рюкзаков. А ассортимент в этом самом торговом зале почти иссяк. Мало что осталось. Последними поставили на зарядку четыре рации-ресивера "Айком", а всю остальную связь, вплоть до самой дешевой, вместе с приемниками GPS, тоже упаковали. Сели. В дверь магазина так никто и не постучался, да и перед окнами на тротуаре ноги тоже мелькали редко. Время от времени проносились машины. Несколько раз слышались отдаленные выстрелы.
     - Чай будешь? - спросила меня Вика.
     - Нет, некогда. - отказался я. - Поеду в магазин за едой, а потом подхвачу Таньку в спорткомплексе.
     - А нам что делать?
     - Езжайте за мной следом. Если задержитесь - дождусь вас на везде с терриории спорткомплекса. Прямо на газоне встану.
     - Хорошо. Леха минут через двадцать уже будет. Говорит, что везет что-то.
     - Ну и отлично.
     - Слушай, нам бы вещи еще из дома прихватить...
     Я посмотрел на нее в "Горке", сверкающих берцах и разгрузке, засмеялся:
     - Какие вещи, тебя сейчас хоть в кино снимай сразу.
     - Простые! Трусы с лифчиками, например.
     - Завтра поедем. Таньке тоже надо будет вещи собрать, наверняка.
     
     Председатель Правления компании "Фармкор" Александр Бурко.
     
     Семьи самого Бурко и его приближенных уехали в сторону Твери около часа назад. Колонна из нескольких черных "лэндкрюзеров" уехала из ворот, а на освободившееся место въехали сразу три тентованных КАМАЗа. И теперь целая бригада крепких и молчаливых грузчиков паковала мебель, книги, картины. Бурко не собирался бросать ничего из своих любимых вещей. А в Центре специально для него и его семьи был выделен третий этаж так называемой "Гостиницы". Первые два должны были занимать его приближенные с семьями, такие как Салеев, Домбровский, Пасечник. Эта территория отделена была от остальной забором с проходной. Внутри же было сделано все, чтобы жизнь обитателей была комфортна. Два теннисных корта, бассейн, зеленые газоны с детской площадкой. Немного, в общем-то, но в случае всемирной катастрофы мало кто рассчитывал на жизнь роскошную.
     Сам Бурко с радостью был готов поменять нынешнюю жизнь на ту, которая ждала его впереди. Таких настроений ему добавляла суета в его кабинете, который превратили в штаб, установив где можно средства связи, компьютеры, дополнительные телефоны. Во дворе и доме прохаживались патрули в военной форме, уже с документами сотрудников ГУИН, с новенькими, еще невиданными в армии автоматами АЕК-971 на плече. И вроде бы и форма ообычная для военных у них, но все же что-то не то. Слишком новый и слишком соверменный у всех камуфляж, из специальной ткани, "размывающей" тепловую сигнатуру тела, у всех легкие и прочные, маленькие как хоккейные, арамидные шлемы в чехлах, ботинки из "баллистической ткани", которую даже осколки не пробивают. Легкие бронежилеты под модерновыми разгрузками, у каждого а шлеме крепление для ночных очков и сами очки в специальном футляре на разгрузке, рядом с ночником к автомату. Увидел бы кто такую роскошь, и поразился, как хорошо снабажать российски "силовиков" стали.
     Соседи Бурко вдруг начали держаться от него подальше и даже старались не проезжать миомо его ворот. Неправильно поняли изобилие вояк на его территории. Решили, видать, что пришли Бурко "брать" со всей возможной помпой. У нас это любят.
     А между тем даже сам Бурко приоделся в нечто военное по стилю. Крепкие ботинки, брюки хаки, военного покроя свитер с тканевыми вставками в плечах и пистолет в кобуре на поясе. И чувствовал себя самым настоящим командующим.
     Разочаровывал, правда, Пасечник. Ему никак не удалось поймать семью Дегтярева и Сергея Крамцова, сотрудника института, который эту семью увез в неизвестном направлении. По тем материалам, которые Пасечнику удалось получить от компании - оператора сотовой связи, удалось выяснить, что был один звонок с телефона Дегтяревой на телефон Крамцова. Затем звонок с телефона Крамцова на неизвестный ранее номер, принадлежащий некоей Татьяне Лапиной. Резонно предположить - девушке Крамцова. Удалось установить примерные районы нахождения Крамцова и Лапиной, в зоне действия какой "соты" они были в тот момент, а вот с Дегтяревой так не получилось, Бурко не понял, в чем проблема с этими загородными ретрансляторами. Но было известно, что звонили из области.
     Впрочем, Пасечник считал, что все скрываются у Крамцова на даче, а сам Крамцов сейчас в городе, затаривается запасами. О нем удалось узнать то, что служил, воевал в Чечне, в составе инженерного взвода в мотострелковом полку, увлекался охотой, владел оружием, причем в обоих смыслах - имел оное и умел его применять. Известно было все о нем, кроме адреса дачи. Но таковой должны были добыть проплаченные стражи закона.
     Салеев ему доложил, что "Ковчег" осуществляется по графику. Семьям всех служщих "Фармкора", которым выпал жребий "жить", дали время собраться и приготовиться к эвакуации. Их предупредили о грядущих беспорядках, люди слышали стрельбу, поэтому с благодарностью принимали предложение переждать тяжелое время в безопасном месте. К вечеру в город должны были войти небольшие колонны. Каждая состояла из автобуса, куда грузили людей, большого грузовика для багажа, люди везли с собой многое, и с каждой из таких колонн шли два легкобронированных внедорожника "Тигр", в каждом из которых сидели четверо вооруженных до зубов "сотрудника ГУИН", находящихся "при исполнении". В одной имашин в багажнике лежал пулемет ПКМБ с огромным запасом патронов, во втором - такой же новенький автоматический гранатомет АГС-30. Установить их на турели - дело секунд. Кроме того, еще по два вооруженных бойца находились в автобусе и грузовике. Немалая сила.
     Все эти колонны выходили из города по Лениградскому шоссе, где в дальнейшем собирались в общую колонну на гигантской парковке за одним из торговых центров, после чего все вместе двигались в Тверскую область, в Центр. И там они должны были расселяться по казармам и общежитиям, на территории, укреплением которой занимались уже сейчас местные рабочие фабрики, и вояки, находящиеся в Центре. И все эти люди должны были в будущем составить костяк нового народа, народа, управляемого Александром Бурко, сильного и агрессивного в новом мире. Народа, который будет производить лекарства, которых всегда не хзватает, и народа, у которого будет Вакцина. Вакцина от НеЖизни.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Маша Журавлева усадила детей в гостиной за мультики, а сама ушла на кухню, где налила себе чаю и включила телевизор. Пощелкала каналами, пока не наткнулась на московский городской, но там о происходящем на улице не говорилось ни слова. На центральных каналах тоже шли обычные утренние передачи, для детей и домохозяек. Она переключила телевизор в режим радиоприемника и после недолгих поисков настроилась на две городских новостных станции. На радио уже говорили о том, что происходит в городе, но именно - говорили. Потому что "знать" и "говорить" - вещи разные, и зачастую они совершенно не обязательно идут рука об руку. Похоже, что знали на радио мало. Версии выдвигались разные, одна другой противоречивей, в студию звонили очевидцы каких-то происшествий, просто любопытные и желающие хоть что-то сказать в эфир, все это периодически прерывалось рекламой.
     С чашкой чая в руках она подошла к окну. Утро было серым, пасмурным, двенадцатиэтажные панельные дома напротив смотрелись особенно старыми и обшарпанными. Широкий газон между ними и дорогой, скорее даже сквер, тоже выглядел грязно. Зеленой травы пока еще не было, и на нем были лишь отдельные участки травы желтой, прошлогодней, освободившейся из-под сошедшего снега. Стандартный московский серый и грязный март. Людей на тротуаре было не много, и шли они быстро, как будто торопились куда-то добраться. Машин тоже было меньше, чем обычно.
     Внимание Маши привлек появившийся из-за угла стоящего напротив дома человек. Странным было даже то, откуда он вышел, потому что дорожка, ведущая к подъездам и соседним домам, проходила с другой стороны, и человек был вынужден идти по сырому, раскисшему газону. Второй странностью было то, как он одет. На нем был какой-то пятнистый свитер и черные брюки, но куртки не было. Не совсем подходящий наряд для начала апреля. Но, приглядевшись к его походке, она поняла, что перед ней пьяный, и это все объясняет. Если человек пьян настолько, что ходит раскачиваясь, то он может и куртку потерять, и зайти в такое место, куда нормальный человек не зайдет. Хотя он скорее даже не раскачивался, но походка была дерганая и какая-то... непонятная. Координация движений у пьяного была явно не на высоте. Человек замер, уставившись в одну точку перед собой.
     Маша бросила взгляд на часы - по времени должны были начаться новости по телевизору, по первому каналу, и она отошла от окна. Взяла "лентяйку" со стола, переключила каналы с радио на телевидение. Почти сразу же появилась заставка выпуска новостей, но в анонсе так ничего и не прозвучало по поводу беспорядков и стрельбы в городе. Странно. Простояла минут десять у телевизора, не отрываясь от экрана, держа в руке чашку с недопитым, и уже остывшим чаем, но так ничего и не узнала. Переключила несколько каналов, но по всем шла обычная утренняя "солянка". Тогда она вновь включила радио. Одна из станций работала в прямом эфире в диалоговом режиме, и они там хотя бы пытались разобраться, что происходит в городе, но мнений было больше, чем участников.
     Где-то вдалеке послышались звуки, будто ломают сухие деревянные рейки. В другой день Маша на это не обратила бы внимания, но сегодня она такой звук уже слышала. Слышала, когда милиция начала стрельбу возле детского сада. Она подбежала к окну, выглянула, но ничего не увидела. Стреляли где-то далеко. Вскоре стрельба прекратилась. Маше попался на глаза давешний пьяный. Сейчас он стоял посреди газона и крутил головой. По тротуару быстро проходили люди, он иногда делал такое движение, как будто хотел к кому нибудь подойти, но не успевал, потому что соображал медленно. Маша подумала, что следовало ли человеку так напиваться в такую рань? Или он со вчерашнего дня еще "не просох"?
     Пьяный между тем подошел совсем близко к тротуару, и стоял там, беспомощно оглядываясь. Странно, но ему до сих пор явно не было холодно, несмотря на отсутствие теплой одежды. Со двора вышла немолодая и очень полная женщина, в коричневом пальто, вязаной шапке и с сумкой в руках. Она шла вперевалку, медленно, по дорожке, ведущей со двора на улицу, и приближалась к пьяному со спины. Тот, по всей видимости, услышал ее шаги и пыхтение, потому что повернулся и своей спотыкающейся походкой пошел к ней. Женщина увидела его и сделала рукой жест "отвали", но пьяный не прореагировал. Маша видела, как женщина пригляделась к пьяному повнимательней, остановилась, а потом Маша услышала какой то протяжный звук, как будто у кого то закипел чайник со свистком. Она не сразу сообразила, что это визжит толстая женщина на улице, глядя на пьяного. Женщина даже сделала движение, как будто собирается бежать, но была слишком тучна, чтобы суметь это сделать. Приблизившись к ней, пьяный неожиданно ускорился, перейдя если не на бег, то на быстрый спотыкающийся шаг, схватил ее руками за пальто и повалил вперед, наваливаясь на нее сверху.
     У Маши глаза из орбит полезли от удивления и страха. Когда пьяный бросился к толстухе, она уже поняла, что у него агрессивные намерения. Она ожидала, что он ее ударит, может быть начнет грабить, но не то, что он повалит ее в грязь, навалившись сверху... и зачем? Что он делает? Со стороны выглядело, как будто он пытается поцеловать барахтающуюся под ним женщину, но разглядеть что-то детальней было невозможно, не позволяло расстояние. Неожиданно пьяный поднялся с женщины, схватил ее за руку, потащил в сторону, как тюк с тряпьем. Женщина не шевелилась. Он прижался лицом к ее ладони, и Маше показалось, что он жует ладонь женщины. И еще Маша не могла понять, почему женщина не шевелилась? Не убил же он ее? Хотя... Машу обдало холодом с ног до головы. Он что, убил ее зубами?
     Чувствуя, как у нее отнимаются ноги и леденеет спина, она поставила чашку на подоконник. Она должна разглядеть, что там происходит, должна понять, или она решит, что сошла с ума. Как это сделать? Видеокамера! Она купила видеокамеру, чтобы снимать детей, и сейчас она лежала в гостиной, в шкафу. У видеокамеры есть цифровое увеличение, можно все увидеть в видоискатель. Она побежала в комнату, где дети смотрели "Том и Джерри", открыла шкаф, достала оттуда камеру. Включила. Замигал индикатор низкого заряда батареи. Зарядное устройство лежало там же, и она тоже прихватила его. Со всем этим она прибежала на кухню, воткнула штекер кабеля в камеру, поискала, в какую розетку воткнуть вилку. В конце концов, решила выдернуть из сети микроволновку, воткнула в нее "вилку". На видоискателе камеры появилась надпись "Зарядка" и на индикаторе с изображением батарейки появилась бегущая полоска. Маша вскинула камеру и максимально приблизила к себе изображение. Сначала объектив сфокусировался было на оконном стекле, отчего все расплылось, но затем он захватил пьяного и по-прежнему лежащую на земле женщину. Лицо пьяного приблизилось так, как будто он находился прямо перед окном.
     Маша все увидела сразу, но объяснить себе, что же она видит, смогла лишь через пару минут, когда снова поймала дыхание. Лицо пьяного было до самых глаз измазано кровью, как и рука женщины, которую он держал. Он сидел прямо в грязи и жевал. Что жевал? Маша увидела, как пьяный открыл рот, вцепился зубами в толстую окровавленную кисть, задергал головой, силясь оторвать кусок плоти, оторвал все же и начал его заглатывать.
     - Мамочка моя... что же это? Что он делает? - прошептала она.
     Она почувствовала, как к горлу подкатил ком и ее чуть не вырвало. Она часто задышала, подавив приступ тошноты.
     Двое людей, пожилые мужчина и женщина, проходившие по тротуару остановились напротив лежащей в грязи женщины и "пьяного", что-то закричали им. Женщина размахивала руками, но сделать они ничего не пытались. И Маша чувствовала, что им нельзя подходить близко к происходящему перед ними, что это опасно, невероятно опасно. Она даже хотела, чтобы они не обратили внимания на то, что видят, и как можно быстрее прошли дальше, как можно дальше от этого кошмара. Неожиданно "пьяный" выпустил руку лежащей толстухи и начал подниматься на ноги. "Бегите же!" - прошептала Маша, как будто пожилая пара могла ее услышать. И вдруг, к ее ужасу, начала подниматься и толстуха. Маша была уверена, что та мертва. Вся грязь вокруг нее была буквально пропитана кровью, "пьяный" отрывал зубами и пожирал ее плоть, а она на это не реагировала, и вдруг она зашевелилась и начала вставать. Она не пыталась зажать жуткие раны на руке или шее, она оперлась прямо в грязь открытой раной на ладони. В видоискателе камеры все было видно, как будто ты сидишь в первом ряду.
     Пожилая женщина сделала шаг в сторону толстухи, явно что-то спрашивая, но мужчина уже заподозрил неладное, и удержал ее. Маша вновь оторвала взгляд от видоискателя, посмотрела просто в окно, не опуская камеру, правда. Со стороны ее дома в сторону пожилой пары бежал человек в темно-синей форме, с какими-то желтыми шевронами на рукавах. Правой рукой он придерживал кобуру на поясе. Маша узнала его, это был Сергей Сергеевич, сотрудник охранного агентства, постоянный дежурный охранник из их дома, в прошлом военный, кажется. Он явно что-то кричал пожилой паре и махал им рукой, призывая их идти к нему. Между тем "пьяный" пошел к ним, а следом за ним, тяжело переваливаясь, поковыляла окровавленная и испачканная в грязи толстуха. Маша вдруг поняла, что сейчас должно случиться что-то еще более страшное, чем она только что видела.
     Пожилой человек схватил свою жену за руку, и потащил ее назад, но она почему-то уперлась, вырвала свою руку из его руки. Маше показалось, что она просто не любит, чтобы ее куда то тащили. Пока она демонстрировала характер, "пьяный" успел схватить ее за плечо, попытавшись свалить ее таким же толчком вперед, как он свалил толстуху, но пожилой мужчина удержал ее на ногах, отталкивая своего противника.
     Сергей Сергеевич подбежал к ним, с силой оттолкнул "пьяного", который чуть не повалил женщину, заваливаясь на спину. Охранник показал пожилой паре направление к подъезду дома, из которого он выбежал. Они, наконец, сообразили, что нужно делать и побежали туда, и сам Сергей Сергеевич начал пятиться следом за ними. Мимо этой сцены несколько раз проезжали машины, одна из них даже притормозила, но никто не остановился. Пожилая пара успела перебежать дорогу, мужчина зажимал ладонь правой руки левой, охранник следовал за ними, но тот, кого Маша уже мысленно именовала как "пьяный", подошел к нему почти вплотную. Тучная женщина плелась где-то сзади. Неожиданно из пистолета, который Сергей Сергеевич удерживал направленным на противника, дважды подряд и после паузы, еще раз, вылетела струйка прозрачного дыма, и Маша услышала уже знакомые ей хлопки выстрелов. "Пьяный" качнулся назад, дернул головой и повалился на спину. Толстуха, тоже подошедшая близко, остановилась, затем вдруг повернула в сторону, и пошла куда-то по тротуару. Охранник побежал к дому.
     Маша сама не верила тому, что видела. Вздохнула, посмотрела на свои руки, в которых по-прежнему была зажата камера, выключила ее и положила на стол. Заметила, что все это время шла запись - палец сам нажал на кнопку, по привычке. Выбежав в гостиную, она сказала Саше:
     - Сашка, смотри мультики, приглядывай за Ликой. Я спущусь вниз.
     - Ты надолго?
     - Нет, я просто на первый этаж, скоро приду. Совсем не надолго.
     Сашка был парнем самостоятельным, поэтому он просто кивнул и уставился в телевизор. Лика сидела рядом на ковре и играла с кубиками. Маша натянула на ноги кроссовки, накинула кожаную куртку-"косуху", которой было лет десять, которая осталась у нее от "веселой молодости", когда Маша каталась на мотоцикле, и которую она до сих пор носила. Куртка висела на вешалке ближе всего, поэтому она ее и надела. Затем вытащила из замка ключи и вышла на лестницу, заперев за собой дверь. Она должна была понять, что она все же видела из окна, потому что никаких разумных объяснений этому не находилось.
     Лифт подошел быстро, она зашла в кабину и нажала кнопку первого этажа. Когда она вышла в вестибюль, то увидела обоих пожилых людей, стоящий возле застекленной будки охранника, и самого Сергея Сергеевича, запирающего подъезд изнутри.
     - Сергей Сергеевич, что случилось? - закричала Маша почти от лифта. - Я все видела из окна, но ничего не понимаю. Кто был этот человек?
     - А, Мария Николаевна! - откликнулся Сергей Сергеевич. - Сможете помочь человеку? У него рана на руке, надо промыть и перевязать. Там в аптечке еще немного бинта осталось, маленькая упаковка. Коломиец с двенадцатого этажа тоже покусанным с утра домой прибежал, на него бинт извели. А я не хочу отходить от двери, вдруг кто внутрь попросится, а дверь заперта. Видели, что на улицах творится?
     - А что такое творится? Я вообще не понимаю! У детского сада сегодня стреляли, здесь тоже стреляли. Ладно, позже об этом.
     Маша медиком не была, но в дни своей мотоциклетной молодости ей пришлось познакомиться со всеми видами ран и травм, которые случаются после падения с мотоцикла, так что помощь она могла оказать вполне квалифицированную. В помещении охраны была аптечка на стене, откуда Маша достала бинт, вату и флакон с перекисью водорода. Мужчина, интеллигентного вида, лет пятидесяти, в сером пальто, спокойно стоял рядом, зажимая рану на запястье носовым платком. Кровь на платке была видна, но не слишком много. Женщина, которая была с ним, тоже была рядом, и вид у нее был очень виноватый. Она говорила мужу: "Дима, прости, ну ты же знаешь, как я реагирую, когда меня куда то тащат", на что он ответил ей: "Люда, все нормально, там просто царапина".
     Маша провела мужчину в туалет, открыла кран с холодной водой и сказала:
     - Показывайте руку.
     Тот спокойно убрал платок, протянув ей правую руку. С виду ничего особо страшного не было. Это был укус, который разорвал в двух местах кожу до крови, и слегка свез ее вокруг.
     - Ничего страшного, сейчас промоем перекисью и перебинтуем. Бывает и хуже.
     - Я вижу. Вы с ватками не мучайтесь, просто полейте на рану. Я не слишком чувствительный, а так быстрее и промоется получше. - сказал пациент.
     - Может защипать.
     - Пускай, все в порядке.
     - Как скажете. - согласилась Маша.
     На самом деле Маша сама в свое время предпочитала такие же радикальные методы лечения и дезинфекции ран. Лучше было один раз плеснуть на рану антисептикам, пару минут поругаться и смело бинтовать, чем долго и мучительно прикладывать смоченную в чем-нибудь ватку к каждому миллиметру кожи. Как кошке хвост рубить по частям. Поэтому она не стала долго гадать, а густо смочила перекисью двойной ватный тампон и просто выдавила его на рану мужчине. Кровь зашипела, встретившись с перекисью, мужчина поморщился, но не издал ни звука, за что Маша его мысленно похвалила. Затем она снова намочила тампон, плюхнула его на рану сверху, вроде как протерла, выбросила тампон в пластиковое ведро под раковиной. Вытащила из упаковки стерильную марлевую подушечку, наложила на рану и аккуратно забинтовала оставшимся бинтом. Как раз хватило.
     - Вот так. Но вам бы лучше показаться врачу потом. Это ведь укус?
     - Да, этот псих меня укусил.
     - А на зубах какой только дряни не бывает, тем более у него. Видели, что он там делал? Обязательно сходите к врачу.
     - Хорошо.
     Они вышли в вестибюль, где у застекленной стены стоял Сергей Сергеевич, глядя на улицу. Труп мужчины так и лежал на газоне, на противоположной стороне улицы, редкие торопящиеся прохожие старались его не замечать. Это было уже явным признаком надвигающегося бедствия, когда никому нет дела до лежащих на улице покойников.
     - Сергей Сергеевич, что делается?
     - Никто не может понять, Мария Николаевна. Со мной связались из нашего агентства и сказали, что в городе какая-то массовая истерика или эпидемия бешенства. Сказали стрелять во всех, кто пытается кусаться.
     - Пытается кусаться? - переспросила Маша. - Я не ослышалась?
     - Нет, вы не ослышались. А вы разве не видели?
     - Я видела, но не верю тому, что видела. Так не бывает.
     - Бывает, милая. - сказала сзади женщина. Голос у нее был приятный, чуть хрипловатый. На вид ей было около пятидесяти, она хорошо сохранилась, но было видно, что она, как и ее муж, не богаты. Похожи на институтских преподавателей. - Бывает. Вы знаете, почему мы остановились? Этот человек ел лежащую женщину. Отрывал от нее зубами куски, и ел.
     - И зачем же вы остановились? - обратилась Маша к ней. - Это он ее убил, я видела из окна. Он и вас убил бы, если бы не Сергей Сергеевич.
     - Возможно. - кивнула женщина. - Но это было так... непонятно... иррационально... Я не верила своим глазам и остановилась, как я думаю, именно поэтому. Вроде как покричишь, и кошмар развеется.
     С улицы раздалась короткая автоматная очередь, затем еще одна. Женщина вскрикнула, а Сергей Сергеевич оттащил Машу от окна, пробормотав: "Осторожней, осторожней". Мужчина, который приводил в порядок пальто в туалете, подбежал к ним, обнял жену за плечи.
     - Что случилось?
     - Пока не понятно. - ответил охранник.
     К шлагбауму на въезде во двор подкатила милицейская "десятка" с буквами ДПС на боку, и взвыла сиреной. Сергей Сергеевич нажал на кнопку открытия шлагбаума, машина заехала на стоянку и остановилась у самых дверей. Маша обратила внимание, что капот милицейской машины был помят, испачкан кровью, а на лобовом стекле виднелась глубокая вмятина с сеткой трещин, как будто туда ударило что-то тяжелое и круглое. Против обыкновения, в машине вместо двоих милиционеров сидел один. Он вышел с водительского места, подошел к двери дома. Сергей Сергеевич отпер дверь, пропустил его внутрь. Это был немолодой человек, высокий, плотного телосложения, в фуражке, в теплых штанах и куртке с блестящими полосами и буквами ДПС на спине. На погонах у него было по одной большой звезде. В руках у него был короткий автомат с деревянным цевьем и пластмассовым изогнутым магазином какого-то рыжего цвета. На поясе висела кобура с пистолетом и брезентовый подсумок, в котором виднелись еще три рожка к автомату.
     - Здравствуйте, сигнал на вас поступил. - сказал милиционер. - Говорят, что человека убили.
     Майор показал на труп, лежащий на газоне на противоположной стороне улицы.
     - Убили, верно. - ответил Сергей Сергеевич. - А с чего вдруг ДПС по вызовам ездит, целый майор, да еще и в одиночку?
     - А кому еще ездить? - пожал тот плечами. - Вытащили из кабинета и погнали, хоть я на улице служил лет пять назад в последний раз. Знаете, что в городе твориться? Это еще ладно, что меня прислали, могли и вообще никого. По всему городу такое, я сам толстую тетку только что машиной сбил и потом застрелил.
     - Очень-очень толстую? В той стороне? - Маша показала в направлении, откуда подъехал милицейский "жигуль".
     - Верно, очень толстую, в крови с головы до ног. Она мне прямо под машину пошла. Я сдуру выскочил, проверить, жива ли. А она меня за руку укусила. У вас бинта нет случайно, а то я свою аптечку из машины уже всю извел сегодня. Много раненых, и все с укусами. Что делается, не знаете?
     - Я думала, вы нас просветите. По телевизору лишь визит президента в Брюссель освещают, да экономические новости. А перевяжу я вас дома, я на восьмом этаже живу. Здесь бинт уже кончился.
     - А у нас кто что говорит. - вздохнул гаишник. - Массовое бешенство в городе, люди едят друг друга, каннибализм, вампиры, черт знает что еще. Ночью началось, а сейчас с каждым часом все хуже и хуже. Начальство требует не паниковать. Обещают какие-то меры, но ничего не видно. Говорят, в город ввели Софринскую бригаду внутренних войск, но всю ее бросили на охрану Рублевки. Там действительно все перекрыто теперь.
     - Кто же сомневался? - сказал мужчина. - У нашей власти основной инстинкт один - самооборона.
     - Верно подметили. - усмехнулся майор. - У нас знаете какой приказ? Срочно изымать у людей все оружие, какое есть, даже законно приобретенное. Как говорят, "во избежание массовых беспорядков". Мы людей защитить не можем, бегаем с вызова на вызов, но начнем изымать оружие. Фуф, душновато здесь... Или я устал? С вечера на ногах, на минуту еще не присел.
     Он снял фуражку с лысеющей головы, вытер лоб рукавом.
     - Пойдемте, я вас перевяжу.
     Майор пошел следом за Машей. Было видно, что он и вправду не очень хорошо себя чувствует. Мешки под покрасневшими глазами, испарина. Они вместе зашли в лифт, с мелодичным звоном распахнувший перед ними свои двери, Маша ткнула пальцем в кнопку восьмого этажа. Двери тихо закрылись, лифт плавно, в два ускорения, набрал скорость, затем он затормозил, и двери раскрылись.
     - Нам сюда. Проходите сразу на кухню, у меня там аптечка.
     - Спасибо.
     Милиционер, судя по всему, чувствовал себя в квартире Маши немного неловко. Он посмотрел на свою обувь, но Маша поняла его смущение и сказала: "Проходите, проходите!". Он пошел по коридору, увидел детей у телевизора, сказал им: "Привет, бойцы!", и зашел на кухню. Маша помыла руки в ванной, затем пришла следом. Открыла один из висячих шкафов, вытащила оттуда коробку с красным крестом.
     - Давайте сюда вашу руку. - скомандовала она. - Когда дома дети, всегда запас бинтов и пластырей нужен. У вас дети есть?
     - Да, тоже двое, мальчик и девочка.
     Милиционер встал со стула, оставив автомат на кухонном столе, подошел к раковине. Маша повторила с рукой милиционера все те же манипуляции, которые совершила с раненым внизу. Перекись водорода, подушка, аккуратно наложенный бинт. Затем буквально приказала порывавшемуся было уйти майору сесть за стол, и взялась варить ему кофе. На самом деле ей не очень хотелось его отпускать. От этого немолодого, но явно очень сильного и спокойного человека веяло какой-то уверенностью в себе. Да и наличие рации, по которой непрерывно переговаривались какие то хриплые голоса, оружия и формы в совокупности, тоже действовали на нее благотворно. Она включила телевизор, попереключала каналы, пока кофе из кофеварки лился в чашку.
     - Нет, вы видите? Ни слова о том, что делается. Только у меня на глазах сегодня трижды стреляли, а по телевизору ни слова.
     - Думаю, что скоро заговорят. Вы слышите, что творится?
     Милиционер покрутил регулятор громкости на своей радиостанции.
     - Вот, слушайте... Люди никуда не успевают, никто не сменился. У нас есть раненые.
     Действительно, рация не молчала ни секунды. Среди хрипа и помех Маша слышала обрывочное: "...Применено оружие... "скорую" не надо, труповозка нужна... сосед соседку... кровотечение, срочно "скорую"... мы не успеваем туда, у нас еще здесь...".
     - Слышите, что творится? - кивнул на рацию майор. - Мы тонем в вызовах, никуда не успеваем, прошлая смена осталась на дежурстве, но в городе с каждой минутой ситуация все хуже.
     - Кто это такие? - спросила его Маша. - Которые на людей бросаются?
     - Я не знаю. Упыри, вурдалаки, как хотите, так и называйте. Но я сам видел уже двоих, которые ели других покойников. Своими глазами, сегодня утром. А сейчас сам застрелил какую-то толстую тетку, которая полезла кусаться. Я бы в другой день ей бы просто подзатыльник дал, но дело в том... Я не верю, что она была живой. Она была мертвой, когда кусалась.
     - Что вы имеете в виду? - чуть ен подскочив на месте, спросила Маша.
     - У нее было горло перегрызено. - с расстановкой ответил собеседник. - Не надо быть Склифосовским, чтобы понимать, что человек без гортани и сонной артерии не может быть живым. Моих знаний хватает, чтобы понять это. У нее вся кровь давно вытекла, а ее одежда была пропитана ей насквозь, как будто ее искупали. А она бросилась мне под машину, и потом укусила меня.
     - И что теперь? Это покойники ожили, или что?
     - Как хотите, так и понимайте. А я думаю, что это ожившие мертвяки. Я два часа назад видел, как омоновец такому мертвяку, который доедал свою семью, с расстояния в метр выпустил в грудь весь рожок из автомата, а это тридцать пуль в него угодило, почти пополам перерезало, а тот только покачнулся.
     - Но я сама видела, как Сергей Сергеевич застрелил того, на улице.
     - Он ему в голову выстрелил, значит. Если в голову, то они сразу умирают, как обычные люди. Ребята в дежурке сказали, что видели одного, которого в метро поездом располовинило, так верхняя часть на руках ползла вдоль платформы и пыталась кусаться. Потом ему в голову стрельнули, и он сразу затих.
     - Что же происходит? - спросила Маша, судорожно прижав руки к груди.
     - Не знаю. - качнул тот лысеющей головой. - Грех наших ради, как у нас уже кто-то сказал.
     Маша поставила перед майором большую чашку крепкого кофе, сахарницу, жестяную коробку датского печенья.
     - Угощайтесь. Вы с молоком пьете?
     - Нет, черный, только сахара побольше.
     - Сахар вам сейчас нужен. Вы знаете, что кофеин без сахара почти не действует, как я где-то читала?
     Где-то вдалеке за окном ударил сдвоенный гулкий выстрел. Маша даже не вздрогнула уже.
     - Вы слышали? Из двустволки кто-то бабахнул. Люди защищаются, а начальство наше мудрое требует у них эти двустволки отобрать. А сами себя войсками окружают, и у каждого по взводу личной охраны, и это как минимум.
     - Начальство у нас всегда было мудрым.
     В комнате зазвонил телефон.
     - Я подойду к телефону, а вы не стесняйтесь, угощайтесь. Если надо, я еще потом сварю.
     - Все хорошо, спасибо. Я отдохну чуть-чуть, а то совсем расклеился от усталости. А у вас хорошо так, разморило.
     - И на здоровье.
     Маша прикрыла дверь на кухню, чтобы милиционер чувствовал себя спокойно, и сама пошла в холл, где висел на стене телефон "Панасоник".
     
     Сергей Крамцов
     
     Машин было совсем немного. Как будто рабочий день и не наступал. Пару раз через открытый "ветровичок" я слышал отдаленную стрельбу. Один раз стреляли очередями, второй раз явно бухали дробовики. Немногие прохожие, быстро идущие по тротуарам, при звуках стрельбы вжимали головы в плечи и ускоряли шаг. До Ленинградки мне удалось добраться от проспекта Мира минут за десять, максимум - пятнадцать, что для часу дня в Москве, в будний день, просто невероятно. Возле стадиона "Динамо" стояло множество милицейских машин, пара омоновских автобусов. Здесь тоже что-то происходило.
     Я проехал дальше. После "Динамо" было вообще пусто на улице, а уже подъезжая к огромному зданию автодорожного института, я увидел двух бредущих вдоль по улице зомби. И что делать? Пустить их гулять дальше или рискнуть проблемами с милицией, но спасти их будущих жертв? Вот вопрос вопросов, когда законы расходятся с разумом. По логике один гражданин должен спасать других, если имеет оружие и умение его применить. А по правилам я буду кругом злодеем и положительным персонажем стану лишь в том случае, если наплюю на все. Плевать не хочется.
     Я сбросил скорость, прижался к тротуару. Мимо меня проносились редкие машины, милиции не было видно. Милиция, пожалуй, не успевает по бесконечным вызовам носиться, вряд ли им будет дело до какого-то мужика в военной форме, который застрелил бродячих мертвяков. Я протянул руку, вытащил из петли, прикрепленной к трубчатой распорке, свою "помпу". В конце концов, это легальное оружие, купленное для самообороны. Я выйду из машины, на меня нападут, хоть и без оружия, и получится самооборона. Маразм конечно, но оправдывает поведение.
     Заглушил двигатель, вышел на улицу. Обошел "уазик" с противоположной стороны, так, чтобы ружье не было заметно с проезжей части. Откинул приклад, передернул цевье, патрон улегся в патроннике.
     Мертвяки меня заметили. Поколебавшись, оба повернули ко мне. Впереди шла молодая женщина с иссиня-бледным лицом и следом единственного укуса на правой руке. Она была одета в халат продавца из продуктового магазина, на груди даже уцелела табличка с именем. Следом за ней, отставая метра на четыре, шел такой же бледный мужичок в дешевом сером костюме, классический тип "инженера на зарплату". Коротко завязанный галстук свисал до середины груди, ни пальто, ни куртки на нем не было. Этому в свое время досталось больше. Вся рубашка на груди была изорвана, все пропитана уже запекшейся кровь. Изорваны рукава пиджака, видимо он пытался защититься, подставляя руки. И опять у обоих выделялись глаза. Бешеные? Безумные? Никакие? Не могу подобрать я этому определение, но с ними что-то было не так, даже для мертвеца.
     Я подождал, пока до женщины останется метров десять, затем вскинул ружье, нажал указательным пальцем левой руки на кнопку фонаря, закрепленную на цевье. Сейчас пасмурно, чуть ли не сумерки, луч тактического фонаря яркий и контрастный. Пятно повышенной яркости в середине луча было прекрасно заметно, и я навел его прямо на середину лба бывшей продавщицы. Потянул спусковой крючок. Грохнуло, толкнуло в плечо, струя дроби разнесла верх черепа мертвой женщины вдребезги. Ее отшвырнуло назад, на второго мертвяка, который тоже свалился. Кегли просто...
     Я огляделся вокруг. Машины также проносились мимо, никто не бежал на выстрелы. Я снова перевел взгляд на второго зомби. Он уже поднялся, сильно наклонился вперед и очень быстро пошел ко мне, почти побежал, открывая на ходу рот с перемазанными кровью зубами. Я поймал его голову в прицел и снова потянул за спуск. Снова гулкий грохот, тяжелый толчок в плечо и брызги мозгов с осколками кости вперемешку из его головы. И его тоже как ударом тарана швырнуло назад. Все. С картечью не поспоришь. Пять картечин в патроне, каждая в восемь миллиметров калибром. Не хухры-мухры. Надо бы разрядить ружье, да черт с ним. Я уже стреляю на улицах, не до того, чтобы законы соблюдать. К тому же у меня в поясной кобуре нелегальный пистолет, так что...
     Огляделся вокруг - машины все так же торопились, пешеходов в этом месте не было вообще, к валяющимся на тротуаре трупам никто не торопился. Кажется все, катастрофа началась, всем на все плевать.
     Я врубил первую передачу и отъехал от тротуара. Вперед, вперед, за пределы города, который скоро превратится в гигантскую ловушку для всех его обитателей. Снова донеслась отдаленная стрельба, трижды я видел милицейские машины и машины военной комендатуры, несущиеся куда-то с включенными маячками. Было много "скорых помощей".С часу на час в город должны ввести войска, никуда от этого не денутся. Скрыть и замолчать уже ничего не получится, бедствие с каждым часом становится все страшнее и страшнее. Если бы чрезвычайные меры были приняты еще ночью, то, возможно, удалось бы как нибудь стабилизировать ситуацию. Теперь же... Зараза разошлась по городу. Ведь не обязательно быть укушенным, чтобы стать носителем вируса "Шестерка". Достаточно просто постоять рядом с другим носителем. И никто никогда не заподозрит, что заразился, ведь никакой болезни от этого не случится! Совсем никакой. Может быть даже, человек излечится от других инфекций, вирус "Шестерка" по первым экспериментам на обезьянах подавлял ВИЧ-инфекцию, настолько он боролся за здоровье своего носителя. И лишь когда носитель умрет, вирус частично оживит его, не желая смиряться с гибелью носителя и своей собственной.
     И что все это значит? Это значит, что теперь для этого вируса нет границ. Он разойдется по всему миру в ближайшие дни. Разойдется с уезжающими иностранцами, которые будут срочно покидать терпящую бедствие страну. А там, на родине, они заразят остальных и вскоре, очень-очень вскоре, может быть через считанные часы, в их странах начнут подниматься мертвецы. Догадается мир принять срочные меры в виде немедленного обезглавливания всех покойников или что-то в этом роде? Сейчас - сомнительно, лишь потом, когда станет поздно. Люди склонны покойных уважать, а вот покойные становятся склонны людьми питаться.
     Насчет себя я был уверен, что я уже инфицирован. Инфицированы от меня и Леха с Викой, и семейство Дегтяревых. Но это не страшно, скорее даже наоборот. Тот же грипп нам уже не грозит, а если бы мы были наркоманами, то могли бы смело ширяться одним шприцем, и никакая зараза вирусного происхождения нас бы уже не брала. Но помирать теперь нужно с предосторожностями, чтобы твои скорбные останки не проявили неуместной резвости, и не повадилось питаться окружающими гражданами, подобно некоему вурдалаку.
     В общем, как ни крути, а на дворе не только конец марта, а еще и конец света. Остается бороться за то, чтобы не попасть под "естественный отбор", а постараться оказаться в числе тех, кто унаследует Землю, какой бы она не стала после того, что грядет сейчас. А то, что будут выжившие, что будут те, кто на развалинах старой цивилизации построят цивилизацию новую, сомневаться не приходится. Всегда и везде есть такие люди, которые выживут при любой катастрофе. Вот в списки таких людей и намерен я себя включить. Погибать я категорически не согласен.
     Я подумал, что самым подходящим местом для того, чтобы закупить продукты, может быть один средних размеров супермаркет под названием "Проспект" на Ленинградском шоссе, где никогда не было много народу. Там и цены были чуть повыше, чем в других местах, и парковка похуже, и зал узкий и длинный, люди с тележками сталкиваются, но стандартный для любого магазина набор продуктов там был, и именно это и требуется. Затем мы сделаем еще один, общий выезд за припасами, но нужно набрать еды на всю толпу на ближайшие несколько дней. Кто знает, как будут развиваться события?
     Я подъехал к "Проспекту", размещавшемуся на первом этаже обычного кирпичного дома, припарковал машину у тротуара. Судя по тому, что в этом месте были припаркованы всего две машины, в супермаркете должно быть пусто. Впрочем, особенно людно там никогда и не было, в основном там закупались продуктами жители близлежащих домов. Я даже забеспокоился, не закрыт ли он, но увидел открытую дверь. Я заглушил машину, и открыв заднюю дверь "уазика", сложил сиденье, чтобы можно было грузиться по-максимуму. Сумки с имуществом из "Стрельца" я растолкал по бокам. Должно хватить места, а пару раз с полной тележкой мне сбегать придется, никуда не денешься.
     Действительно, людей в супермаркете не было. У входа стоял охранник в синей форме, за кассами сидели две женщины, еще одна находилась в отделе цветов, громко разговаривая с бездельничающими кассиршами. Я схватил одну тележку и покатил ее вдоль полок, методично загружая в нее то, что могло долго храниться, что немного весит и занимает мало места. В корзину я бросал спагетти, супы-концентраты, мясные консервы, отдавая предпочтение обычной тушенке, чай, банальные соль и сахар, все, чем принято у нас в стране было запасаться в ожидании войны. Сочетание тушенки и макарон дает такое блюдо, как "шланги с мусором", оно же известно еще и как "макароны по-флотски", и дает возможность накормить одной пачкой макарон и одной банкой тушенки сразу четырех человек. Если ты вынужден думать, насколько у тебя хватит запасов, то это - оптимальный вариант.
     Когда я в первый раз подтащил тележку с продуктами к кассе, женщина за перегородкой даже пошутила: "К войне готовитесь, молодой человек?" Интересная женщина. Я поинтересовался у нее, слышала ли она стрельбу в городе? Та ответила утвердительно, и тогда я спросил ее, почему она не делает то же самое, учитывая, что с каждым часом обстановка ухудшается? В городе стреляют, нападают на людей, вся наша генетическая память должна кричать, требуя запасаться продуктами и прятаться. Она ничего не ответила, но обе кассирши явно задумались.
     Я разгрузил пакеты с продуктами в багажник "уазика", и снова направился в магазин, толкая тележку перед собой. В этот момент в кармане завибрировал мобильный телефон. У меня уже новый номер, я сменил "симку", знают его немногие. Я разослал его СМС-кой Лехе с Викой и Татьяне. Все. Посмотрел на экран - там мигала надпись "Леха-Стрелец". Я ответил на звонок. Точно, Леха.
     - Серый, я приволок два ящика патронов, но надо будет кое-что отдать из того, что у нас есть. деньги взяли, но просят и товар. Сейчас загружаемся и выезжаем следом. Говоришь, за вещами завтра поедем?
     - Ага. Приготовимся как следует, и двинем.
     - Не опоздать бы. У нас уже второго рядом с магазином завалили, и нескольких мертвяков я в городе видел.
     - Думаю, успеем.
     - Все, грузимся и едем за тобой.
     Молодец Леха, реалист и не заморочен идеальным восприятием действительности. Если человек видит звиздец собственными глазами, то он так и говорит себе: "Это звиздец, и он, скорее всего, не лечится. Или его не будут лечить". Большинство же пытается спорить с самим собой, предполагая: "А может пока не звиздец?", как в том старом анекдоте про ковбоя, убегающего от индейцев и его ангела-хранителя. Не помните? Когда уже пойманного в плен ковбоя ангел успокаивает: "Нет, друг, это еще не звиздец. Теперь пни их вождя по яйцам!". Ковбой пинает, вождь сгибается пополам, а ангел хранитель шепчет: "Ну вот, а теперь - точно звиздец".
     - Хорошо, будем ждать. - сказал я.
     Сказал, и покатил тележку дальше. На этом заходе помимо еды я загрузил в тележку ящик хорошей водки, шестнадцать бутылок. Даже дети знают, что в нашей стране бывают такие проблемы, которые ни за какие деньги не решаются, а за бутылку - нет никаких проблем. Воду я решил не покупать, потому что в нашем дачном поселке если и есть что хорошее, так это вода из артезианских скважин, холодная и вкусная, лучше любой разливной. И пластиковые канистры для воды у меня на даче есть, так что нечего сейчас место в багажнике занимать. Набрал упакованного в полиэтилен хлеба, и взял несколько буханок черного, исходя из идеи "сушить сухари" из него. Вообще то я не любитель бутербродов, даже обедать всегда без хлеба предпочитаю, но есть большая разница между понятиями "есть" и "набивать брюхо". Второе теперь становится важнее, чем первое. А когда надо питаться несколько дней семерым людям, то и хлеб необходим "для весу" в рационе. В заключение бросил поверх всего огромный мешок собачьего корма и мешок поменьше - кошачьего. Какой брать, я заранее спросил у Ани. Не торопясь, я покатил тележку к кассам. Неожиданно от входа в "Проспект" послышался грохот, раздались отчаянные крики кассирш.
     Сказать что я "предположил нехорошее" будет неправильно. Я был "уверен в нехорошем" и даже знал, какого оно рода. Я рванул вперед, оставив тележку, нащупывая на бегу рукоятку "Скифа" в поясной кобуре.
     Оказалось, что пока я бродил между полок и набирал продукты, в магазин забрел мертвяк, причем такой, какой не вызывал никаких сомнений в своем статусе. Часть плоти с лица была объедена, и сквозь рваные мышцы виднелись белые кости черепа. Скальп с головы частично сорван и сдвинут вбок, как косо нахлобученный парик. Глаз с правой стороны, не удерживаемый веками, вывалился и висел на жгутике нервов. Одежда пропитана уже побуревшей кровью. Один рукав прежде дорогого костюма оторван, и мышцы с левой руки тоже частично обгрызены. От него отвратительно пахло. И еще он умудрился вцепиться в одежду охранника, повалив того на кассу так, что не было никакой возможности его оттолкнуть. Охраннику лишь удалось упереться одной рукой в подбородок зомби, не давая себя укусить, а мертвец скулил и тянулся зубами к охраннику, причем было видно, что часть зубов представляют собой отлично изготовленный протез. Посыпались же со звоном бутылки с какой то рекламной стойки, а еще борющиеся опрокинули стенд с сигаретами.
     Проход между кассами закрывала тучная кассирша, смотрящая на схватку и прижавшая руки ко рту. Я схватил ее за руку, и она взвыла как сирена от неожиданности, но мне удалось затащить ее из прохода в зал и проскочить между кассами на помощь охраннику. Охранник уже выбивался из сил, слишком в неудобной позиции он находился. Я выдернул "Скиф" из кобуры правой рукой, сбросил большим пальцем флажок предохранителя. Патрон был уже в патроннике. Левой рукой я вцепился в воротник того, что недавно было хорошим костюмом. Положение мертвеца не мешало выстрелу, но его голова находилась прямо над лицом охранника, и я понятия не имел, что будет, если частицы крови зомби попадут охраннику в рот, который у него был открыт, и откуда вырывалось тяжелое дыхание. Однако мертвяк слишком крепко вцепился в живого, и мне не удалось его даже на пару сантиметров сдвинуть с места. Он наваливался на свою жертву совершенно беззвучно, и это было особенно страшно.
     Я сдвинулся снова чуть левее и с силой толкнул мертвяка в плечо. Это сработало, он потерял равновесие, завалившись вбок, и в этот момент я навел ствол пистолета ему в лоб с расстояния в полметра и нажал на спуск. "Скиф" слегка подпрыгнул в руке, звонкий хлопок эхом пронесся по пустому магазину, а увесистая низкоскоростная пуля пробила дыру во лбу зомби. Тот отпустил куртку охранника и свалился в проход между кассами, зацепив стенд с лезвиями для бритв с соседней кабины и с грохотом обрушив его на себя. Я взял пистолет в две руки, аккуратно заглянул туда. Все, с этим покончено. Я обернулся к охраннику. Тот с судорожным вздохом выпрямился, держась одной рукой за поясницу, второй опираясь на бортик кассовой кабины.
     Я снял пистолет с боевого взвода, поставив на предохранитель, убрал его в кобуру. Повернулся к пытавшемуся дышать охраннику.
     - Слушай, ты кем здесь работаешь?
     - В охране. - прохрипел тот в ответ, держась за шею.
     - А где же твое оружие?
     - Мы тут без оружия, только за кражами следим.
     Я вздохнул. Все понятно, от такой охраны пользы не будет.
     - Краж уже не будет. Если и будет что, то только такие вурдалаки, как этот, или вооруженный грабеж. Ни в том, ни в другом случае ты не котируешься как надежная защита.
     - И что делать? - спросил тот.
     - Шли бы вы по домам...
     - У нас смена только началась - вмешалась в разговор толстая кассирша.
     - Теть... она ведь может на кладбище сегодня закончится. - попробовал я их увещевать. - В городе беспорядки. Закрыли бы вы магазин, а завтра, если вдруг станет потише. то открыли бы снова.
     - Нет, нет, так мы не можем. - замотала она головой.
     Ну и как их убеждать? Я взял ее под руку, подтащил к валяющемуся объеденному трупу.
     - Вы это видите?
     - Кто это? - шарахнулась она назад и явно пытаясь подавить тошноту.
     - Это было человеком, пока его не покусал такой же. Он превратился в упыря и пытался покусать вас. Если бы меня здесь не было, он бы уже гонялся за вами вместе с вашим охранником, который бы тоже стал таким же. Закрывайте магазин, идите домой.
     - Нет, нет! - снова замотала головой тетка. - Нам не положено!
     Она цеплялась за свой магазин как за осколок нормальной жизни, и готова была умереть здесь, но не уходить из него. Я повернулся к охраннику, спросил:
     - У вас входные двери крепкие? Стекло небьющееся?
     - Крепкие, только танком разбивать. - уверенно сказал он.
     - Запри их. Каждого человека пускай внутрь только после того, как он с тобой поговорит. Эти... - я показал на валяющийся на полу труп, -...говорить вообще не умеют. Если заговорил, то значит нормальный. Искусанных тоже не пускай, они могут обратиться в любой момент. Усек? Машина у кого-то есть?
     - У меня "жигуль".
     - Женщин домой потом отвези. Пешком ходить в этом районе - смерть, я уже третьего за последние полчаса завалил. Понял?
     - Понял. - кивнул тот, растирая отбитую углом кассы поясницу.
     - Тогда пробивайте товары, и вытащим этого на улицу.
     - Не надо денег. - сказала кассирша. - Вы нам жизнь спасли. Сумеем списать. Идите с богом.
     - Спасибо.
     От такого предложения грех отказываться. Я и не стал. Мы с охранником выволокли тело на улицу, бросив его на газоне перед магазином. Я специально не хотел его прятать, чтобы теткам было постоянное напоминание, что на улице опасно. Затем я перебросил все пакеты в багажник, подкатил тележку ко входу в магазин и вернулся к машине. За все это время по улице прошли лишь два человека, почти бежавшие, и не обратили на труп почти никакого внимания. Машин тоже стало еще меньше, на первый взгляд. Снова завибрировал телефон. На экране - "Таня".
     - Да, золотая?
     - Ты далеко?
     Голос тихий и очень напряженный. Мне это сразу не понравилось.
     - В пяти минутах, к тебе направляюсь.
     - Быстрее можешь?
     - Могу. - я завел машину и тронул ее с места. - Говори, где ты и что случилось?
     - Помнишь комнатку со старым гимнастическим инвентарем?
     - Помню, конечно.
     Еще бы не помнить. Там мы придумали и применили новую позицию для занятий сексом, с использованием гимнастического коня и параллельных брусьев, приставленных к нему. Где такое еще сделаешь, как не на складе гимнастических снарядов? И как забудешь такой хороший и полезный склад?
     - Здесь какие то... упыри, или не знаю кто, за дверью. Я забаррикадировалась, но дверь хлипкая, со стеклом. Если полезут внутрь, не отобьюсь.
     - Я понял. Еще живые люди в здании есть?
     - Живые? - ее голос прозвучал удивленно.
     - Ну, нормальные, обычные.
     - Нет. Никого нет, кажется, только эти. Я пыталась милицию вызвать, но не могу дозвониться, там все время "занято".
     - Я близко от тебя, очень близко, буду очень скоро. А милиция не знает, что с такими делать, зато я знаю. В общем, держись.
     - Осторожней.
     - Все нормально, я действительно знаю, что делать. Отключаюсь.
     - Я жду.
     Я очень, очень хорошо помнил, где этот спортзал. И был он действительно совсем рядом, буквально на противоположной стороне улицы, за высоким забором. Машин на дороге было немного, милиции в прямой видимости тоже, да и не до правил дорожного движения им уже, так что я решил развернуться на красный свет и под запрещающий знак, что и сделал. Затем придавил педаль газа. Вездеход рыкнул двигателем и набрал скорость, не быстро, но как сумел. Не приспособлен он для гонок.
     Я оказался у въезда на территорию спорткомплекса уже через три минуты, тормознув в воротах, у широкой застекленной будки. Обычно возле шлагбаума в этой самой будке сидел дежурный, но сейчас там никого не было. Шлагбаум был опущен. Таранить его машиной тоже никто не собирался, не в кино. Дураков нет.
     Я поднял с пола у переднего сиденья охотничью сумку-патронташ, где покоились пятьдесят патронов с картечью. Натянул ее на себя, застегнул. Подогнал я ее еще в магазине. Огляделся. Все также пусто вокруг, редкие машины едут быстро, на территории спорткомплекса в поле зрения - ни единой души, ни живой, ни мертвой. Я вышел из машины, заглушив мотор и убрав ключи в карман. Не хватает, чтобы кто-то увел машину из-под носа. Так что с ключами - инстинкт. Еще один день, и каждый внедорожник будет на вес золота. А еще через некоторое время будут цениться лишь вот такие "уазики", простые и пригодные к ремонту в полевых условиях.
     Я взял дробовик наперевес, приподнял к плечу, аккуратно, по большому кругу обошел будку охраны. Новые ботинки тяжелые, в пятке и носке прокладки из ударопрочного пластика, в подошве стальные пластины внахлест, чтобы ногу не пропороть, но сама подошва "Вибрам" мягкая, двигаешься почти бесшумно. За будкой никого. Заглянул через стекло внутрь. Тоже пусто. Подергал дверь. Дверь оказалась открытой. Толкнул ее, быстро и бесшумно вошел внутрь. Никого внутри, два стула, телефоны, на пульте управления воротами и камерами лежит записка на большом листе бумаги: "Сами свои ворота открывайте. На хрен такие удовольствия. Я пошел отсюда". Ну и славно, по крайней мере, этот сторож живой, не сожрали его здесь. Я нажал всей ладонью на большую грибовидную кнопку с пиктограммой шлагбаума под ней, тот плавно открылся.
     Ладно, это сделано, но расслабляться не следует, как в кино, когда главный герой расслабляется, выходит откуда-то, а тут... и сзади... и как!... Вышел я как и вошел, с ружьем наизготовку, скользящими тихими шагами. Пока никого вокруг. И не надо. Не подходите близко, убить ведь могу.
     Вернулся в машину, расположил дробовик прямо на коленях, снова сложив приклад для удобства, завел мотор и, не торопясь, поехал к спортзалу, где пряталась Татьяна. Можно и быстрее, но спешка хороша при поносе и только, даже при ловле блох она мешает. У Татьяны я сейчас единственная надежда на спасение, так что не следует лишать ее этой надежды глупым поведением. Попутно следует рассмотреть, что делается на этой гигантской территории. Обычно в это время здесь оживленно, но сейчас ни души. Хотя...
     Впереди показалась одиноко бредущая фигура. Когда до нее осталось метров пятьдесят, я притормозил, вгляделся. Или пьяный, или мертвяк. Второе вероятней, но и первое исключать нельзя. Шаг неровный, спотыкающийся. Больше в поле зрения никого. Я снова вышел из машины, снова огляделся. Да, виден только один, больше никого. И идет прямо ко мне. Чтобы не тянуть время, пошел к нему навстречу, вглядываясь. Метрах в пятнадцати я остановился, прицелился в голову. Нажать на спуск, и "крышу снесет" в прямом смысле. Пучок картечи - вещь серьезная. За последние сутки такое явление трижды наблюдал, с Оверчуком и двумя мертвяками у МАДИ. Еще присмотрелся к бредущей фигуре, сомнения отпали. Глаза эти самые дурные и бледность. Особенно глаза. Но все же я решил перестраховаться, крикнул:
     - Стой! Замри! Скажи что-нибудь вслух, ясно и громко, или открываю огонь!
     Никакого эффекта, только чуть шаги ускорились. Ну и черт с тобой, золотая рыбка, плавай. Я подпустил его метров на пять, вглядываясь в мертвую образину, после чего нажал на спуск. Гулко грохнуло, в деревьях забегало эхо. Лязг передернутого цевья и звук падения пластиковой гильзы. И этот мертвяк лишился верхней части черепа вместе с глазами, превратившейся в красные брызги, отлетел назад. Я снова огляделся вокруг. Никого. Это радует. Достал два патрона из патронташа, зарядил их. Теперь у меня один в патроннике и полный магазин. Поехали дальше.
     Вернулся в машину, покатил по территории. Теперь передо мной был большой бетонный куб спортзала, дорожка огибала его против часовой стрелки. Я сюрпризы не люблю, поэтому загнал УАЗ на газон, вскарабкавшись на бордюр, и объехал поворот по большому кругу. Остановился поодаль, оглядел площадку перед главным входом. Людей и мертвяков нет, а есть собаки, целая стая. На этой территории вообще хватало бродячих собак. Днем они прятались, а ночью пытались править территорией, и многие женщины вечером боялись ходить до ворот. Вот и сейчас расположились по-хозяйски у входа, хоть и странно это, день все же.
     Я присмотрелся к собакам повнимательней. Так, вопрос на засыпку: а могут быть собаки мертвыми собаками? Собаками-зомби, например? Судя по неподвижности этих собак - очень даже могут. Как нефиг делать могут. Собаки, если не спят, то неподвижными не бывают. Или язык вывален, или чешутся, или зевают, или хвостом эмоции выражают. Тем более - целая стая. А эти вообще неподвижны. Две из них стоят, но вообще не шевелятся. Остальные лежат, но подвижности как у чучел. Ну и как теперь поступать с ними? Нет, главная идея мне понятна и я не возражаю. Но их семь голов, если кинутся разом, то никакой стрелок их уложить не успеет, тем более, целясь каждой в голову. А вот если опустить стекло в водительской двери, высунуть ствол ружья и так подъехать поближе? Можно повоевать, а в случае чего - дать по газам. Это идея.
     Я перегнулся через спинку сиденья, взял в руки помповик. Включил первую передачу и поехал к собачьей стае, сначала прямо на них, а потому чуть забирая вправо. Так они у меня все время в секторе огня будут. И здорово я придумал, судя по всему, потому что машину собаки к добыче причислять пока не собирались, а человека в ней не замечали. Я еду, а им все равно. Когда до них осталось не больше пятнадцати метров, и вся стая отлично разместилась в секторе огня, я тщательно прицелился в самую крупную псину, размером с датского дога, но неизвестной породы. Навел ствол прямо между ушей, потянул за спуск. Звуковой удар выстрела, движение цевья, удар выброшенной гильзы по правому колену. Струя дроби ударила прямо в морду собаке, опрокинув ее на бок. Тут же ловлю в прицел вторую голову, снова выстрел, толчок отдачи, перезарядка... Пока собаки сообразили, что на них напали, я успел вышибить мозги четверым из семерых. Три оставшихся поступили по-разному. Две побежали, а одна бросилась вперед, подскочила к машине, без единого звука разинув пасть и поставив лапы на водительскую дверь. Даже у собаки глаза такие же безумные, как и у зомби людской разновидности. Из пасти пахнуло отвратительным смрадом, смесью мертвечины с какой то химией, что ли... Я направил дробовик ей прямо между распахнутых челюстей, нажал спуск, и мертвую дрянь снесло назад, отбросив от машины метров на пять. А две оставшихся собаки к моему удивлению проявили инстинкт самосохранения - бежали. Бегали они плохо, кстати, неуклюже, какими то нелепыми прыжками. Я втолкнул еще пару патронов в окошо, выпустил три им по ногам, стараясь перебить суставы. Одна свалилась, но вторая убежала.
     Набив магазин дробовика патронами заново, я тронул машину с места, подъехал к лежащей, но дергающейся собаке с перебитыми ногами, и снес ей голову выстрелом с близкого расстояния, прямо через окно, не выходя наружу. Осталась одна, и даже если она вернется, когда я буду выходить из зала, я с ней как нибудь разберусь. Снова втолкнул патрон на освободившееся место.
     Теперь о стрельбе. Интересно бы узнать кое-что. Все же не в лесу, не привлек ли шум внимания милиции, например? Милиция сама с утра стреляет по всему городу, но все же... Я еще раз огляделся. Нет, никого. Ни мертвяков, ни собак, ни милиции. Затем сдал на машине задом почти до самого центрального входа в спортзал, припарковал ее чуть правее крыльца, так, чтобы удобно было добираться до водительской двери. Заглушил мотор, вышел из машины, быстро отошел от двери здания. Не отводя глаз от дверного проема, достал из кармана мобильный, снова набрал Татьяну.
     - Ты как там?
     - Прячусь. - говорит шепотом. - Это ты стреляешь на улице?
     - Я. Скоро приду к тебе. Много этих уродов внутри?
     - Я троих видела. Один или два пытаются войти ко мне, поторопись, пожалуйста. И поосторожней, здесь света нет, почему то.
     - Хорошо.
     Если уж Татьяна начинает паниковать, то повод есть, ее напугать очень непросто. Я убрал телефон в карман, зажег тактический фонарь под стволом "помпы". Вообще то сначала я думал постоять перед зданием на виду немного дольше, как-нибудь выманивая мертвяков оттуда на открытое место, где их можно перестрелять без проблем. Сейчас ко мне ни откуда не возможно подойти незаметно. Все просматривается хорошо и далеко. Но если дела у Татьяны ухудшаются, следует идти внутрь. То, что света нет - это плохо. Помнится, некоторые места весьма темные будут, хорошо, что тактическим фонарем карабин оснастил. Я молодец. Ладно, хватит оттягивать время.
     Я глубоко, до гипервентиляции легких вздохнул, и медленно пошел внутрь спорткомплекса. Это не на открытой местности по собакам из машины стрелять, там пострашней будет. Темно, множество дверей и не просматриваемых углов, враг может показаться с любой стороны. Луч фонаря свои пределы имеет, а если он светит, то все, что вне луча, видно еще хуже. Я попытался точно вспомнить планировку спортзала и продумать свой маршрут. Планировка хитрая. Комната со старым гимнастическим инвентарем находится с другой стороны от большого спортивного зала, где сейчас проводятся тренировки по дзюдо. Если зал открыт, то можно пройти через него насквозь прямо к нужному месту. Если же зал закрыт, то надо будет подняться по лестнице на второй этаж, там по длинному коридору обойти его весь по окружности, спуститься снова на первый этаж, и лишь там, по заваленному старым хламом редко используемому коридору можно дойти до нужной комнаты. Такой маршрут злейшему врагу не выдумаешь и не предложишь.
     Трудное место впереди, сразу за дверями. Холл сложной формы, справа и впереди гардероб, слева еще какая-то стойка, заслоняющая обзор, слева сразу три двери, из подсобки и двух туалетов, уходящий коридор к раздевалкам, еще закрытое пространство впереди и справа две двери, только успевай вертеться. В такие места надо парой или тройкой входить, распределив сектора огня. Я тихо вошел внутрь, замер, быстро повернулся направо, затем перевел луч с ярким пятном в центре влево. Но даже больше я старался слушать, чем смотреть. Мертвяки неуклюжие, тихо ходить не смогут. А вот собаки? Хоть убей, не помню, шумно двигались собаки или тихо.
     Вроде бы никого. Теперь проверить, открыты ли двери в зал. Вперед. Быстро пройти справа от стойки, ствол вниз, за нее, мало ли что там? Прицел вперед, чуть правее... мать твою! Я просто подскочил от неожиданности, чуть не выронив ружье. Прямо за стойкой, буквально в двух метрах от меня, совершенно неподвижно, стояла мертвая бабушка. Гардеробщица, в синем рабочем халате. Стояла совершенно неподвижно, не издавая ни звука, и лишь в упор смотрела на меня своими мерзкими мертвыми глазами. Я заметил ее, но мозг не усвоил информацию из-за этой самой неподвижности, она просто сливалась с висящей сзади одеждой.
     Мы встретились глазами, и у меня мороз пошел волной по коже. Я даже зябко передернул плечами, а потом выстрелил ей в лицо. В замкнутом пространстве выстрел из ружья прозвучал как из главного крейсерского калибра, эхо улетело вглубь здания и вернулось обратно. Нежить снесло, выбив из ее головы целый фонтан брызг на белую стену. Пустая пластиковая гильза, выброшенная карабином, покатилась по гранитному полу, звонко постукивая латунным донышком.
     - Тьфу на тебя, нежить чертова! - прошептал я, оглядываясь во все стороны и с трудом приходя в себя. - Вот ведь напугала, тварь!
     Еще сложное место за гардеробом, пока не зайдешь - не увидишь, при этом дверь в спортзал прямо за спиной остается. Быстро вперед, ствол вправо, никого, быстрым шагом туда, разворот назад, дверь в зал на прицел. Тихо. Вся надежда на то, что мертвяки все же медленные, медленней человека. Мне пришлось в прошлом зачищать здания, я очень хорошо помню, как следует двигаться. Но я никогда не зачищал здания в одиночку, и в сомнительные места можно было бросать гранаты, а потом разбираться. что там было. А гранат то у меня и нет. И бросать их нельзя здесь. А если бы были? Интересно, смогла бы граната, брошенная в комнату, убить зомби? Пробить ему осколками череп? Это если только "фенька", от РГД-5 той же осколки легкие, они только в мягкие ткани проникают. Ему эта РГД как мертвому припарка. А он и есть мертвый.
     Теперь проверить двери в большой зал. Все зависит от этого, каким путем идти дальше. Я тихо подошел к ним, подергал ручку. Заперто. Эх, были бы они потоньше, можно было бы выбить замок из дробовика, но тут не выйдет, очень уж толстые и массивные, такие и винтовочная пуля не вдруг возьмет. И кто такие придумал? Придется сейчас по темной лестнице подниматься, на ней ни одного окна до второго этажа. Лестница в конце вестибюля, широкая, ведущая во тьму. К ней и подходить то не хочется. Эх, со светом насколько лучше было бы, чем с тактическим фонариком.
     Стоп. А где у них рубильник, интересно? Шлагбаум электрический работал, и над самим подъездом забытая лампа светится, а внутри света нет. Почему так? Распределительный щит всегда недалеко от входа, иначе не бывает. В любом проекте щит у входа в помещение, потому что если кто-то входит куда-то, а там темно, то он должен иметь возможность проверить пробки. Это аксиома.
     Снова схватился за телефон, набрал номер Татьяны. Она ответила в ту же секунду, опять шепотом:
     - Да?
     - Ты не знаешь, где в здании распределительный щит? Где свет отключается?
     - Сразу, как в здание вошел, налево. Дверь перед стойкой, не доходя туалетов.
     - Понял.
     Телефон в карман. Вот как важно вовремя подумать. Ружье наизготовку, особое внимание дверям в туалеты. Там тихо, кажется. Ну и пусть дальше будет тихо, а все здание мне проверять и зачищать некогда, да и неохота вовсе. Я здесь за своей девушкой, а не карать виновных. Так, прямо напротив двери в щитовую еще одна дверь. Куда ведет, я не в курсе. Надо будет смотреть в обе стороны. Но пока тихо, везде тихо. Только тихие шаги моих ботинок по граниту. Хорошие подошвы, на скользком камне вообще не скользят. И почти не поскрипывают.
     Я вытянул левую руку, подергал ручку двери в щитовую. Заперто. Но дверь легкая, из древесно-стружечной плиты, обклеенная ламинатной пленкой. И замок понятной конструкции. Я сделал пару шагов назад, прицелился ниже и правее дверной ручки, с расчетом, чтобы картечь ушла вправо и вниз, не повредив ничего с той стороны, выстрелил. Грохнуло, вспыхнуло, замок вбило внутрь. Снова в тишине звук катящейся пустой гильзы. Я подошел ближе, толкнул дверь ногой. Та открылась. Щит прямо передо мной. Пошел вперед! Черт, тесновато здесь для ружья. Пришлось стволом оттолкнуть дверь левее, еще шаг вперед. Дверь дернулась назад, из-за нее появилась бледная и грязная рука, вцепилась в ствол ружья, дернула.
     - Мать! - крикнул я с перепугу, а затем прошипел: - Пусти, тварь!
     Я рванул ружье на себя, но в результате лишь вытащил из-за двери скрывавшегося там мертвеца. Он вцепился в ружье уже двумя руками, заскулил, оскалив зубы, и уставился мне в глаза. Пахнуло тяжелой вонью. Уже привычное ощущения накатившей волны страха от взгляда нежити. И сзади послышались шаркающие шаги. Еще один!
     Я рванул ружье еще раз. Бесполезно, тот просто повис на нем. И тут меня осенило. А для чего взял с собой пистолет? Вот именно для этого, для таких случаев. Я отпустил карабин, отскочил назад, выдергивая "Скиф" из кобуры, оглянулся. Второй мертвяк был еще далеко, на полпути от лестницы, ведущей на второй этаж, просто эхо приближало шарканье его шагов.
     Я не ставил пистолет на предохранитель, патрон был в патроннике, но курок был не на боевом взводе. Для умелого стрелка это тоже хороший способ безопасно держать оружие в готовности к открытию огня. Сейчас курок спущен, чтобы взвести его, надо сильно нажать на спуск, с усилием большим, чем можно случайно к нему приложить, вытаскивая оружие из кобуры. Или можно взвести большим пальцем. Я упер правую ладонь в левую, пальцы легли на сенсорный выключатель ЛЦУ, вытянутый вдоль рукоятки. Маленькое красное пятнышко переместилось на лоб мертвяка, тупо глядящего на ружье у себя в руках. Оно мешало ему нападать дальше, заняв руки, но при этом он не догадывался его просто выпустить.
     Видишь, какой ты тупой? Я плавно потянул спусковой крючок. Хлопок, гораздо более тихий, чем ружейный, но все равно вызвавший долгое эхо в пустом здании, синеватая дульная вспышка. Пятнышко луча подскочило от несильной отдачи. Пуля попала точно в середину лба зомби, свалила его навзничь. Я повернулся ко второму. Тот уже близко, метрах в пяти-семи. Идет враскачку, одна нога повреждена, на ней следы укусов, поэтому трудно поймать голову в прицел, и темновато здесь. Пятнышко на него, один выстрел, второй. Есть контакт! На бледном лбу черное круглое пятнышко появилось как будто само собой. Мертвяк упал лицом вниз, стукнув головой о камень. Я снова направил пистолет влево, мало ли кто еще в щитовой был? Но там было тихо, труп лежал лицом вверх, ружье поперек его груди.
     Не опуская пистолета, я вошел, перепрыгнул через труп, забежал в дальний угол тесной комнатки, направив ствол в угол за дверью, но там никого не было. Выглянул наружу, но в вестибюле тоже никого. Ну и хорошо. Быстро заменил магазин в пистолете на полный, а начатый убрал в подсумок на поясе. Подобрал дробовик, а пистолет спрятал в кобуру. А вот и он - распределительный щит. Щит как щит, только большой. Куча предохранителей с рычажками, под каждым надпись. Но сначала надо проверить два - общий и так называемый УЗО. Так и есть, общий отключен. Я протянул руку и с усилием сдвинул вниз плоский пластмассовый рычаг. И с радостью услышал, как защелкали, включаясь наперегонки, лампы дневного света в вестибюле.
     - Ура! Ититска сила, ура! - сказал я вслух. - Да будет свет, мать его йоп!
     Затолкал еще один патрон в дробовик. Пусть будет полным. Взял ружье наизготовку, вышел в вестибюль. Двигался я все с той же осторожностью, как и в темноте, но скорость движения выросла, как ни крути. Не надо было отдельно осматривать каждый угол, освещая его узким лучом тактического фонаря - теперь все как на ладони. Еще раз повел стволом за стойку, загораживавшую проход, заглянул в гардероб, где лежал почти обезглавленный труп гардеробщицы, направил ствол на мертвеца, которого застрелил из пистолета. Тот тоже не шевелился. Дальше, до самой лестницы, все просматривалось хорошо, и я преодолел этот отрезок пути бегом. Хоть немного времени, но сэкономил.
     Поднялся до середины первого пролета, поднял ружье, направив его на верхнюю площадку, но там тоже никого не было. Пусто на площадке. Я снова пошел вперед, стараясь слушать, что там, наверху, но кроме своих тихих шагов, не слышал ничего. Когда поднялся почти до верха, пошел осторожней, осматривая все вокруг и ожидая нападения с любого направления. Но никто не напал.
     Второй этаж состоял из длинного и широкого коридора с большими окнами справа, перед которыми стояли пластиковые скамейки со спинками. Слева было несколько дверей, которые вели на балкон, идущий над всем спортивным залом по периметру. Его тоже следовало проверить. Я тихо подошел к ближайшей двери, подергал ее. Открыто. Распахнул рывком, и рывком же вошел на балкон.
     Никого на первый взгляд, балкон просматривался до самого конца, он был огорожен горизонтально идущими трубами с полированным деревянными перилами наверху, спрятаться было негде. Посмотрел вниз. Электрическое освещение в спортивном зале было выключено, свет попадал в него лишь через забранные стеклоблоками окна под самым потолком. Я посмотрел с балкона вниз, увидел человеческую фигуру, неподвижно стоящую посреди спортивного зала. И справедливо счел ее мертвяком, потому что нормальный человек, услышав выстрелы, уже давно проявил бы себя, радуясь подмоге. До мертвяка было около пятнадцати метров сверху, вполне можно стрелять. Аккуратно прицелился, наведя яркое световое пятно на верх черепа так и не обращавшего на меня внимания зомби, нажал на спуск. В пустом зале грохот выстрела образовал стоячую волну, гулявшую от стены к стене несколько секунд. Картечь ударила мертвяка в голову, свалила. Не то расстояние, чтобы сносить черепа, но для того, чтобы убить, энергии и плотности картечного конуса хватило. Шесть в помповике осталось. Я всегда считаю, непроизвольно. Полезная привычка.
     Хоть и виден был весь коридор до того, как я вышел на балкон спортивного зала, но и с балкона я вернулся туда со всеми мерами предосторожности. мало ли кто успел за это время сюда пригулять? "Осторожность еще никого не убивала!" - говорил наш ротный, и в этом вопросе я всегда предпочитал ему верить. Но в коридоре было также пусто, как и перед этим. Можно немного расслабить плечи, опустить ружье наперевес. Руки устают понемногу от такого положения, и если есть возможность дать им отдохнуть, то возможность надо использовать, не сомневаясь. И можно снова прибавить ходу. Если бы я воевал с людьми сейчас, например, то именно длинные простреливаемые пространства отпугивали бы меня больше всего. Я бы искал укрытия и перемещался перебежками, ожидая выстрела с любого направления. Но если твой противник - животные, или существа с повадками животных, такие как эти самые зомби, то открытые пространства становятся твоим союзником. К тебе не подойдешь скрытно, не бросишься из-за угла, у тебя всегда есть время прицелиться. Поэтому и надо держаться подальше от углов, укрытий, поворотов.
     В конце коридора была еще одна лестница, ведущая обратно на первый этаж, но уже не такая широкая, как та, по которой я поднялся. Эта лесенка вела в царство завхоза, туда, где склады и подсобки, поэтому была узкой и незаметной. Все габаритные грузы носили туда и оттуда снизу, через открытые двери спортивных залов, а люди ходил сверху, если им что-то там требовалось. Как, например, нам с Татьяной в тот самый памятный мой визит, когда мы сексуальной акробатикой занимались. Я тогда заехал к ней после того, как она закончила вести занятия с детской группой. Мы вчетвером собирались выехать на рыбалку в Тверскую область, и моей обязанностью было забрать ее с работы, своей машины у нее до сих пор не было. Татьяна встретила меня халате, уже вышедшая из душевой, но еще не переодевшаяся, вдруг потащила в тот самый склад, в котором сейчас пряталась, где и выяснилось, что под халатом у нее ничего нет, а наличие гимнастических снарядов добавляет много возможностей для изобретательного ума. В результате мы опоздали почти на час к ожидавшим нас Вике с Лехой.
     Дверь на лестницу была открыта, и пролет до следующей площадки просматривался сверху. Мне вообще не нравятся закрытые двери в зачищаемых зданиях, это уже рефлекс. Здесь, к счастью, не надо было ожидать растяжек и выстрелов из укрытия, но все равно, велика была вероятность того, что прямо за этой самой дверью стоит безмозглая, хищная и смертельно опасная тварь, один укус которой может превратить тебя в такую же, и напрягает остатки мозгов, силясь понять, как ему эту дверь открыть. А ты ему оказываешь такую любезность. К тому же, в такие моменты ты вынужден снимать руку с цевья дробовика, и немедленно открыть огонь ты не можешь. Вообще всем этим надо заниматься в паре, а еще лучше - действовать тройкой, прикрывая и страхуя друг друга.
     Я вошел на тесную верхнюю площадку, перегнулся через перила, посмотрел вниз. Тоже никого. Откуда-то издалека слышен равномерный глухой стук. Навел ружье на нижний пролет и начал спускаться боком, не сводя прицела с открывающегося перед ним по мере продвижения пространства. Только так, и никак иначе следует двигаться по лестницам. Поворот на средней площадке, дверь снизу закрыта, справа от лестницы плохо просматриваемое место. Вот не люблю я такие места. Присел на корточки, заглянул через край пролета. Пусто, только картонная коробка с какими то "методичками" валяется. Ну и хорошо. Тогда все внимание на дверь. Дверь открывается от меня, поворотом ручки, не запирается. Я тихо-тихо подошел к ней, повернул ручку, чуть приоткрыв, отступил назад, прицелившись прямо в филенку. Нет, никто не бросается оттуда на меня. И не надо бросаться, мы уж так как нибудь...
     Не опуская ружья, я толкнул дверь ногой, не слишком сильно, чтобы она не отскочила назад, ударившись обо что нибудь. Дверь открылась до конца. Я быстро заглянул в щель между полотном и косяком - за ней никого не было. Коридор прямо от двери поворачивал направо, а слева оставалось лишь маленькое пространство за самой дверью. Я заскочил в коридор, направив в него луч фонаря. Света здесь не было, равномерный стук доносился из дальнего конца коридора. В ярком луче тактического фонаря коридор просматривался до конца, но не весь. Вся правая его сторона была заставлена какими-то коробками, старыми шкафами, чем-то еще. Между этими завалами были еще двери, ведущие в туалеты, в какие-то подсобки, в кабинет завхоза, и еще куда-то. И из темноты продолжал доноситься стук, как будто кто-то колотил в дверь, и попутно - какая то возня. Я огляделся в поисках выключателя, сразу же нашел его рядом с дверью, слева от нее. Протянул руку, включил. Тихо щелкая, включились лампы, коридор осветился. Он был в длину около двадцати метров, и стоящие вдоль стены завалы старого имущества не давали видеть, что происходит вдали, что это за стук.
     С дробовиком идти между всех этих завалов было неудобно, все повороты были направо, что было бы удобно лишь левше, а я левшой никогда не был. Поэтому я включил предохранитель и закинул дробовик за спину, а в руку взял пистолет, вытащив его из поясной кобуры. Хорошо, что емкость магазина в этой обновленной модели увеличили. Пусть всего на два патрона, но все же это радует. Включил ЛЦУ на постоянный режим, поднял пистолет перед собой на уровне груди, и пошел вперед. Первая дверь справа за кучей коробок и старым несгораемым шкафом. Там кабинет завхоза был. Дверь закрыта, проверять некогда, и проходим дальше. Снова коробки, ящики, старые шкафы, пожарного инспектора бы сюда. "Держи проходы свободными" и все такое. Еще дверь, в туалет, дверь открыта, все внутри просматривается. Никого. Иду дальше. Дверь справа, второй туалет, закрыто, а впереди - два мертвяка, бьющиеся в закрытую двустворчатую дверь. Дверь хлипкая, со стеклом. Один из мертвяков, весь перемазанный кровью, стоит на коленях и колотит руками по деревянному полотну двери, его я и слышал все время, второму же удалось выбить стекло, и он пытается лезть через образовавшееся отверстие, не обращая внимания на торчащие из рамы острые осколки стекла. Из-за двери его отталкивают длинной алюминиевой палкой, явно старясь попасть в глаза, но не попадая. Ну, и что делать в первую очередь? Спасать Татьяну или проверить туалет справа от себя?
     Я все же решил проверить, опасаясь оставить какую-нибудь мертвую тварь у себя за спиной. Татьяна пока держится, мертвяк даже плечи не сумел еще засунуть в окно, и врядли засунет, так что лишних десять секунд ничего не изменит. А пока не выйдешь на пространство перед дверью в туалет, не оставишь ее с незащищенного своего бока, не сможешь прицелиться в зомби, ломящихся в склад, такая вот получается геометрия.
     Я сделал быстрый шаг вперед, толкнул ногой дверь в туалет. Заперто изнутри, а это значит, что там кто-то внутри есть. Или живой, или мертвый, но при этом тоже очень живой. Но не услышать, как открывается защелка, я не смогу, так что неожиданно на меня не нападешь. Я аккуратно прицелился в голову мертвяка, сидящего на полу, прицелился тщательно, взведя курок пистолета большим пальцем и разместив красное пятнышко прицельного луча на голове зомби. Потянул за крючок, выстрелил и не промахнулся. Пуля попала прямо над ухом и опрокинула мертвеца на второго, лезущего в окно двери. Тот повернулся на звук выстрела, я перекинул пятно прицела ему на лоб, снова выстрелил, но пуля попала ниже, в середину лица, толкнула его назад, сбивая с ног, но не убив. Послышался шум справа, за дверью, но звука открывающейся защелки не было слышно, поэтому я снова прицелился и сделал еще выстрел и еще один, уже ненужный, в того, который лез в склад. Обе пули попали в лоб, с пяти метров, да еще и с ЛЦУ, промахнуться сложно. Шаг вперед, прицел на дверь туалета.
     - Татьяна, в коридоре безопасно, выходи! - крикнул я во весь голос. - Если в туалете кто-то живой - подай голос! В любого не отзывающегося стреляю на поражение!
     - Открываю! Не стреляйте! - донесся голос из-за двери.
     Послышался звук отодвигаемой щеколды, дверь туалет распахнулась. За ней оказлся маленького роста немолодой мужик в спецовке, зажимающий какой-то тряпкой раны на левой руке.
     - Ты там один? - я кивнул на дверь, в которой мужик стоял.
     - Один. Я тут прятался от этих...
     Сзади с грохотом распахнулась дверь. Из склада инвентаря выбралась Татьяна, одетая уже по-уличному, в куртке и со спортивной сумкой на плече. Видать, успела собраться до того, как вынуждена была прятаться. Лицо спокойное, как будто не к ней сейчас ломились два оживших мертвяка. Перешагнула через них, страясь не наступить новыми белыми кроссовками в кровавую лужу.
     - Привет, Сереж. - осведомилась она совершенно спокойным голосом. - Я уже вне опасности?
     Я вытащил магазин из пистолета, достал из разгрузки полный, вставил в рукоятку и протянул пистолет Татьяне рукояткой вперед.
     - Опасность теперь везде и всюду. - ответил я с неким оттенком патетики, а затем спросил ее: - Помнишь, как пользоваться?
     - За дуру держишь?
     В нашей компании стрелять умели все, даже на даче составной частью развлечений всегда была стрельба из "мелкашки" на природе. А поездки на стрельбища. А уж в отпуске, в карельской глуши... Лучшим стрелком среди нас Татьяна не была, но умела обращаться с оружием хорошо. Она со всем обращалась хорошо, что ни дай в руки.
     - И вот еще... на... держи... - я вытащил оставшийся полный магазина к пистолету, тоже протянул Татьяне вместе с частично опорожненным.
     - Спасибо.
     Она быстро, но крепко поцеловала меня в губы.
     Я сам снял с плеча дробовик, и снова повернулся к мужику в спецовке, спокойно ожидавшего окончания нашего разговора.
     - А с рукой у тебя что?
     - Завхоз наш, Геннадий Федорович, покусал, сволочь. - ответил тот.
     Я что-то такое и предполагал, но все равно, жалко мужика. Видимо, я в лице заметно изменился, потому что мужик посмотрел на меня, спросил:
     - А что? Плохо?
     - Очень плохо. - кивнул я. - Нельзя им давать себя кусать.
     А что тут еще ответишь? Успокаивать, говорить что все будет хорошо? Так он сам вскоре все поймет.
     - Да разве я давал? - возмутился тот. - Я к нему в кабинет зашел, а он из угла как кинется! Морда в крови, зубы оскалены, я чуть в штаны не накидал. Пока я от него отбивался, он и покусал.
     - Как чувствуешь себя?
     - Хреново. Тошнит что-то. Погоди... это ты к чему все?
     Я промолчал, глядя в сторону. Язык не поворачивался ответить. И что с ним теперь делать? Вести этого человека с собой было бесполезно, ему оставалось жить совсем не долго. Бросить здесь, чтобы он потом обратился, тоже нехорошо. А застрелить еще живого... это вообще, ни в какие ворота не лезет.
     - Ты чего молчишь? - спросил мужик в спецовке снова. - Я что, тоже... таким же?
     - Таким же. Извини, не буду врать.
     - Скоро? - немного помолчав, спросил он.
     - Скоро. Ладно, пошли с нами. - принял я решение. В конце концов, он еще живой, нельзя бросать его.
     - А если я в такого же по дороге превращусь? И на вас кинусь? - мужик держался удивительно спокойно.
     - Сперва для этого помереть надо. Так что, успею среагировать.
     - Понял. Это... - он показал на два трупа у дверей в склад. - Они мертвые?
     - Сейчас или...?
     - Когда ходили.
     - Мертвые. - кивнул я. - Мертвее некуда.
     - Ты, парень, вот что... - мужик помолчал, пожевал губами, затем продолжил: - Если помру, то ты мне просто встать потом не дай, хорошо? Не хочу в таком виде землю топтать, я человек все же, не тварь..
     - Договорились.
     А что я могу еще для него сделать? Да и я бы бы рад, случись со мной такое, чтобы кто-то оказал такую услугу и мне.
     - Тогда пошли. - сказал мужик. - У меня ключи от зала есть, я вас короткой дорогой проведу. Только, там в зале тоже один был, я поэтому туда не пошел.
     - Я его уже завалил, с балкона.
     - Тогда пошли.
     Мужик достал из кармана спецовки связку ключей, отпер замок на боковом входе в спортзал, открыл дверь. Я оттер его в сторону, вошел первым. Осторожность лишней не бывает. В зале было пусто, лишь посередине недвижимо лежало тело застреленного зомби. Крови на полу почти не было.
     - Никого, пошли.
     Мы быстро пересекли зал, подошли к главным двустворчатым дверям. Мужику было плохо, он был весь в поту, тяжело дышал. Он отпер и эти двери тоже. Я попросил открыть их по моей команде, затем поднял дробовик, сказал: "Давай!" Мужик вцепился в одну створку, Татьяна во вторую, они резко распахнули двери. За ними никого. Я быстро вышел в вестибюль, готовый выстрелить в любую секунду, но там никого не было.
     - Пошли.
     Со всеми предосторожностями я пошел на крыльцо, ни на секунду не опуская ствол "Сайги", Татьяна тоже держала пистолдет двумя руками в готовности к открытию огня в любую секунду, как я ее учил. Дядек в спецовке шел следом.
     - Оружие бросили быстро! - услышали мы команду, которая, впрочем, неожиданной для нас не была. Тот, кто ее отдал, был уже у нас на прицеле.
     Возле крыльца стоял бело-синий милицейский уазик, а возле него - двое в форме, молодых, один в звании младшего сержанта, второй вообще с погонами рядового. Я, кажется, никогда и не видел таких в милиции. У обоих были АКСУ в руках, направленные от живота в нашу сторону, картинно, но неэфективно. Дойди до драки, скорее всего я успею уложить их обоих. Фонарь моего ружья светил прямо в круглое упитанное лицо младшего сержанта, заставляя его щуриться. Татьяна целилась во второго. Мне показалось, что она заколебалась, после того, как разглядела, кто у нее на мушке, но я громко сказал:
     - Не вздумай опустить ствол!
     Татьяна колебания отбросила и красная точка ЛЦУ стабильно разместилсь в середине лба рядового.
     - Вам что нужно? - спросил я стражей порядка.
     - Сдайте оружие, предъявите документы.
     - Еще пожелания? - с долей ехидства поинтересовался я.
     - Оказываете сопротивление? - важным голосом спросил тот, у которого были погоны с лычками. Все знают такой тип стражей порядка, всегда из числа молодых. Именно они идут служить в милицию, точно зная, что будут обирать пьяных, брать взятки, вымогать деньги у задержанных, бесплатно обслуживаться у проституток. Тяга к мелочной власти, внутренняя неуверенность в себе. Смелости нет, но есть глупая самоуверенность, диктуемая статусом.
     - Сержант, ты бы делом занялся. - спокойно сказал я ему. - Нас тебе не задержать, так лучше иди по своим делам.
     - А то что, стрелять в милицию будете?
     Сказано как бы грозно, но уверенности в голосе - ноль.
     - Ты, сержант, видать еще не понял ничего. - вздохнул я. - Нет больше твоей милиции, или через пару часов не будет больше. И формой своей ты уже никого не поразишь. Ни формой, ни ксивой. Люди сами себе власть, раз власть государственная их защитить не может, так что угомонись. Лучше людей иди спасай, кого еще возможно, а мы за себя постоять можем, в отличие от других. А насчет разоружать кого... думаю, что лучше этого не делать тебе. Люди будут нервными, могут и пришибить. Или самого разоружат.
     При этом я не отводил ствол ружья от лица сержанта, чтобы у того все время была возможность заглядывать в него, в черный широкий провал ствола, представляя, как оттуда вылетит пучок дроби, если он поведет себя неправильно. И еще я был уверен, что пока оружие и нас, и их направлено друг на друга, милиционеры не выстрелят, побоятся. А вот если мы с Татьяной стволы опустим, то тогда тот же сержант выстрелит сразу, у него это в глазах читается. Выстрелит со страху, чтобы перестать бояться и доказать самому себе и младшему коллеге свою крутость. А пока там читалось сомнение.
     - А ты что предлагаешь? - с напором спросил он. - Там на дорожке трупешник лежит почти без головы, убийство налицо, нам это так оставить? И вызов был на стрельбу.
     - Это я его, он из этих, от кого все проблемы в городе. Там в зале еще штук пять таких лежит, и собак видишь? Тоже такие же были.
     - А ты что здесь делал?
     - Я за своей девушкой приехал, она из-за этих тварей выйти не могла. Кстати, а к нам подкрепление.
     Действительно вдали на аллее показался знакомый пятнистый "уазик", родственник моего собственного. Ситуация разрешалась в нашу пользу. Сержант, не опуская автомат, обернулся.
     - Это кто?
     - Наши друзья, и все с оружием. Лучше давай стволы опустим, а то они не поймут с ходу, что здесь делается, мало ли что подумают? Занервничают, стрелять начнут.
     - Давай, ствол в землю, ставь на предохранитель. - скомандовал сержант своему напарнику, и сам проделал то же самое со своим оружием. Ну и мы тоже опустили оружие. Жест доброй воли, так сказать.
     - Оружие то у вас откуда? - спросил сержант. - Мне уже по любому рапорт писать.
     - Оружие легальное, на каждый ствол разрешение. - приврал я, давая тем самым сержанту путь к отступлению. - Чистая самооборона, все законно.
     Неожиданно в разговор вступил мужичок, который вышел с нами из спорткомплекса и о котором, ввиду накаленных страстей, успели забыть.
     - Слышь, сержант, правда это. Я думал, что хана нам там, если бы этот парень с ружьем не пришел. Видишь, что сделали со мной? - он показал милиционерам искусанную руку, из которой продолжала течь кровь.
     Я присмотрелся к нему. Мужик выглядел плохо, был очень бледным, его покачивало. Судя по всему, оставалось ему недолго.
     Уазик подъехал к нам вплотную, из него вышли Леха и Вика, оба в "Горках", с разгрузками и с переделанными "Сайгами-12К" в руках. В шапочках-"чеченках" и перчатках без пальцев - даже не поймешь, кто такие, городские рейнджеры просто. Поздоровались со всеми, Вика с Татьяной поцеловались. У милиционеров при виде такого численного превосходства противника теперь совершенно исчез агрессивный настрой. Сержант спросил:
     - А что происходит? Нас из Подмосковья в город вызвали, вообще мы из Подольска.
     Я глянул на номера милицейской машины - действительно, областные, своей милиции городу уже не хватает. Оперативно призвали подкрепления, только вот... а в самом Солнечногорске как? Скоро будем проезжать через него, увидим.
     - А что ты вообще что знаешь? - спросил я его.
     - Знаю, что в городе или беспорядки, или психи разбежались, а толком ничего не сказали. И похоже, что толком и не знает у нас никто. Дали команду поддерживать порядок, пресекать попытки насилия, отбирать у граждан оружие. Все.
     Понятно. Подкрепления ввели, но нацелить их на что-то полезное не хватило ума. Я снова бросил взгляд на мужика в спецовке. Тому, судя по всему, уже недолго оставалось. Жалко дядьку, но... уже ничего не исправишь. Он стоял, покачиваясь, вид был отрешенный. Я подошел к нему, наклонился, шепнул ему на ухо: "Ты бы друг сел пока вон туда, на скамейку. Ты извини, но ты уже вот-вот... Мне неудобно тебе говорить, но... И упасть можешь". Тот не дал мне даже закончить, просто кивнул и очень спокойно сказал: "Я понял. Ты помнишь, что обещал?". Затем он отошел на скамейку, стоящую метрах в десяти, и присел на нее, продолжая удерживать намотанную на руку тряпку.
     Я повернулся к милиционерам.
     - Смотри на него сержант, сейчас сам все поймешь. В городе эпидемия вот этого самого, завтра уже во всем мире начнется.
     - Что за эпидемия?
     Сержант явно вообще не владел ситуацией. Неужели его начальство настолько до сих пор было не в курсе, или просто не считало необходимым информировать подчиненных? Его московские коллеги уже явно поняли, с чем имеют дело, так что недостаточную информированность прибывших к ним на подкрепление можно отнести лишь на просчеты выского начальства.
     - Сейчас сам все увидишь, минут пять осталось, не больше. И вас касается! - я обернулся к друзьям. - Я хочу, чтобы вы увидели все сами, своими глазами, что нас ждет.
     - Серег, мы же видели сегодня, - сказал Леха.
     Ага, видел он, как же. Видел труп на тротуаре, а вот то, что это на самом деле...
     - А теперь и поучаствуй. - тихо сказал я ему, так, чтобы раненый не услышал.
     Мужик достал из нагрудного кармана спецовки пачку "Золотой Явы", вытащил сигарету, но никак не мог прикурить трясущимися руками. После того, как он впустую несколько раз чиркнул колесиком зажигалки, я подошел к нему, взял у него из рук маленькую прозрачную зажигалку, щелкнул, поднес огонек к сигарете. Тот затянулся, сказал: "Спасибо". Я вернул ему зажигалку, подумав при этом, что и зажигалок нам тоже не мешало бы запасти, и отошел к выстроившимся почти что в шеренгу людям. Все молчали, молчал и сидящий на скамейке мужик, глядящий куда то в небо. Он даже не докурил сигарету, не успел. Минуты через три она выпала у него из пальцев, а сам он завалился на скамейке вбок, протяжно вздохнул, и скончался.
     - Он умер. - сказал я, обращаясь ко всем. - Теперь смотрите на него.
     - И что? - спросил сержант с оттенком недоумения.
     - Просто смотри. Сейчас все поймешь.
     Тот пожал плечами, повернулся к сидящему на скамейке. Мертвец на скамейке вдруг открыл глаза и уставился на стоящих перед ним людей.
     - Твою мать! - охнул сержант, встретившись с ним взглядом. Да и все остальные не промолчали. Возможно, большинство из них впервые посмотрели в глаза воплощенной смерти. Мертвец начал приподниматься на скамейке, но координация его движений была пока нарушена, и он просто свалился с нее. Встал на четвереньки. Оперся рукой на сиденье и поднялся на ноги. Обернулся к людям, как-то тихо заныл и переваливающейся походкой пошел к ним.
     - Ну что, сержант, стреляй ему в грудь. Он сейчас кусаться начнет. - сказал я милиционеру, попутно приподняв ствол ружья, чтобы в случае чего самому поставить в этом спектакле точку.
     Сержант вскинул автомат и нажал на спуск. Грохнула короткая очередь, легкие и быстрые автоматные пули ударили зомби в середину груди, пробив его насквозь и выбив из его спины кровавые фонтаны, но тот даже не покачнулся. Сержант выстрелил в него еще раз, к нему присоединился рядовой, но попадания в грудь даже не задержали приближающегося мертвяка.
     - Татьяна, теперь ты, в голову! - крикнул я максимально командным голосом.
     Татьяна прицелилась, аккуратно поместив марку лазерного луча на лоб мертвяка, хладнокровно выждала момент и когда их отделяло друг от друга не более трех метров, выстрелила. Хлопок "Скифа" был намного тише, чем автоматные выстрелы, но мертвяк, обзаведшись отверстием в лобной кости, рухнул навзничь. Все опустили оружие.
     - Видели все? Видели все? Есть еще вопросы и сомнения? - громко спросил я у всех присутсвующих, цицероновым жестом указывая на лежащего на асфальте зомби. - Это и есть то, что нас ждет, будущее нашего мира. Не хотите стать такими же? Значит, защищайтесь. У кого какие вопросы?
     - Что это вообще? - спросил сержант. - Этот мужик умер?
     - Да, умер. И мертвый встал.
     - Вампир, что ли?
     - Зомби, если угодно. Знаешь, что это?
     - Кино смотрю. - кивнул сержант.
     - Вот как в кино и есть. Как убивать их понял?
     - Понял. В башку. Как в кино.
     - Правильно. Чем больше убьешь, тем больше у других людей шансов уцелеть. И последнее объявление, до того, как поедем. Прошу всех внимательно выслушать. Животные тоже бывают зомби, мертвыми и агрессивными. Отличить от нормальных их сложнее, но можно. Я видел пока лишь собак, обезьян и крыс, все они странно двигаются и надолго впадают в полную неподвижность. Неподвижность - это, пожалуй, их главная отличительная черта. А вообще, держитесь пока от всех подальше. Поехали. Покеда, товарищи милиционеры.
     Я махнул своим рукой, призывая грузиться в машины.
     - И тебе покеда, боец.
     Мы с Татьяной уселись в мой УАЗ, Вика с Лехой вернулись в свой, и маленькая колонна из двух машин направилась к выезду. Милиционеры остались возле спорткомплекса.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Маше позвонила подруга, Елена Вартанян, работавшая в том же отделе в "МосФинансе". Она сказала, что не смогла попасть на работу, что-то случилось в их подъезде, отчего милиция три часа не выпускала людей из квартир. Вроде бы, кто-то из соседей сошел с ума и перебил всю свою семью, или вся семья сошла с ума и перебила друг друга. Маша тоже рассказала, что сегодня видела. Елена вообще была женщиной многословной, и ей всегда было что сказать, по любому поводу, поэтому Маша, хоть и не была расположена к долгой беседе, простояла с телефонной трубкой в руках минут двадцать. Милиционер на кухне ничем себя не проявлял, и она решила, что раз уж ему выпала возможность отдохнуть, то пусть отдыхает. Вид у него был действительно переутомленный, если не сказать, что больной. Минут через двадцать ей удалось отделаться от Елены, она повесила трубку и заглянула в гостиную. Дети ни о чем не задумывались, и наслаждались неожиданно выдавшимся выходным. Сашка вместо мультиков играл в видеоигры, а Лика продолжала возводить из кубиков что-то грандиозное.
     Маша пошла на кухню, стараясь ступать потише. Судя по тишине, майор мог и задремать. Тихо приоткрыла дверь, заглянула. Так и есть. Милиционер лежал головой на столе, уронив ее на скрещенные руки. Одна из них лежала на автомате, и Маша поразилась синеватой бледности кожи. Когда она милиционера видела, он не был таким бледным. У Маши была великолепная, даже уникальная зрительная память. Она не запоминала телефоны и имена, но любую картинку помнила долго и в деталях, поэтому такое побледнение кожи ей просто бросилось в глаза. Она остановилась, глядя на эту бледную руку, не зная, что ей дальше делать. Проверить, не потерял ли майор сознание, если он такой бледный, или наоборот, оставить человека в покое? В этот момент майор поднял голову, и Маша, собиравшаяся все же что-то сказать, буквально подавилась своей фразой. То, что смотрело на нее, уже не было тем немолодым, доброжелательным милиционером, которого она угощала кофе. Иссиня-бледное лицо, какое-то обвисшее, и ужасные глаза, поблекшие, как будто покрывшиеся пленкой и в то же время бегающие и смотрящие так, как на нее еще никогда и никто не смотрел. Маша попятилась назад, в коридор. Тварь, сидящая за столом, просто смотрела на нее, но ничего не предпринимала.
     Пятясь задом, Маша вышла за дверь и прикрыла ее за собой. Дверь была с матовым стеклом, никакой преграды она собой не представляла, и к тому же не запиралась, но Маша хотела хоть как-то отделить себя от смотрящей на нее смерти, смотрящей глазами того, кто совсем недавно был человеком. Из гостиной доносились звуки видеоигры, Лика о чем-то болтала сама с собой, как всегда, когда возилась с игрушками. Если тварь с кухни вырвется... Маша не заблуждалась, что случится, того, что она уже сегодня видела, ей было достаточно.
     Стараясь ступать бесшумно, она заглянула в гостиную. На кухне послышался какой-то шум. Она оглянулась. Тварь на кухне встала из-за стола и стояла у двери. На матовом стекле четко виден был ее силуэт. Однако, вместо того, чтобы открыть дверь, это создание зачем-то трогало стеклянную преграду, было слышно, как ногти скребли по ребристому стеклу.
     - Сашка, у нас беда. Бери сестру, и идите... - Маша осеклась. Она хотела вывести детей из квартиры, затем выйти следом, спуститься вниз, к Сергею Сергеевичу, и попросить о помощи его, или вызвать помощь откуда то еще. Но вдруг все происшедшее за сегодня связалось в ее сознании в единую картину, мгновенно, как вспышка. Все непонятное стало понятным теперь. Толстая женщина на улице, искусанная "пьяным". Она потом встала и укусила милиционера. Милиционер был явно болен после этого, и ему становилось хуже. Мужчина, которого Маша перевязывала внизу, который пожаловался на плохое самочувствие. Он тоже укушен. Бинты из аптечки Сергея Сергеевича, израсходованные на искусанного соседа с двенадцатого этажа, который пошел домой. Не нужно быть гением, чтобы понять, что именно укусы превращают людей в этих вурдалаков. И если они выйдут на лестницу, или спустятся вниз, не ожидают ли их там обратившиеся охранник и жена искусанного мужчины? Не гуляет ли по лестнице сосед с двенадцатого этажа?
     - Мама, что? - Сашка выглядел испуганным. Его напугало выражение лица матери.
     - Пойдемте со мной!
     Надо найти укрытие для детей где нибудь за пределами квартиры, потом думать, как действовать дальше. Она схватила Сашку за руку, и вдруг из коридора послышался звон лопнувшего и обрушившегося на пол стекла, что-то тяжелое упало на пол. Поздно! Вурдалак выбрался из кухни, и теперь ей самой надо думать, как защитить детей. Она посмотрела сыну в глаза, взяла его за плечи и тихо прошептала.
     - Сашка, бери сестру, и запритесь с ней в ванной, слышишь? И не открывайте никому, кроме меня, сидите там тихо, как мышки! Бегом!
     Она ожидала, что сын испугается, начнет спрашивать, что случилось, но он не сказал ничего. Вот Лика выглядела испуганной и явно намеревалась заплакать, но Сашка схватил ее за руку, сказал удивительно спокойным голосом: "Слышишь, что сказала мама? Пошли!" - повел ее из комнаты. Маша вскочила на ноги, прислушалась. Из коридора доносилась какая то малопонятная возня, как будто кто-то пытался подмести выбитое стекло. Он выглянула из гостиной. Милиционер выбил стекло и попытался выйти в холл через образовавшееся окно, но зацепился ногами за низ двери, и просто выпал наружу, в кучу битого стекла. Сейчас он пытался подняться, но для этого ему надо было подтянуть ноги. Носки его ботинок цеплялись за низ рамы, и встать не получалось. Руки милиционера были изрезаны о стекло, он шарил ими по паркету, оставляя кровавые разводы. Он увидел Машу, задергался сильнее, но по-прежнему безуспешно. "Тварь безмозглая!" - даже подумала Маша, к собственному удивлению почти не ощущая себя испуганной. Дети. Ее материнский инстинкт почти полностью задавил собой страх. В другой момент вид валяющейся на полу и намеревающейся броситься на нее твари привел бы ее в ужас, но сейчас, когда она осознавала, что этого упыря и ее детей отделяют лишь тонкая дверь ванной комнаты и она сама, то страх ушел.
     Она пыталась сообразить, что можно использовать как оружие? Но ничего не приходило в голову. У нее не было ничего подходящего в квартире, ничего, чем можно было бы размахнуться и ударить, и даже кухонные ножи находились там, где им положено находиться, в кухне, за спиной у противника. Оружие. Она увидела оружие. Короткий автомат милиционера так и лежал на кухонном столе. Какие еще к черту ножи? И более того, автомат выглядел почти так же, как те, которые ей довелось разбирать в школе, на уроке военной подготовки, разве что был короче. У автомата был такой же изогнутый рожок магазина, и эта рукоятка, которую надо было дернуть, чтобы взвести оружие, была похожа. И передвижная планка предохранителя, запирающая движение этой самой рукоятки. Она наверняка справится с этим оружием, если оно заряжено, а кто будет носить с собой незаряженный автомат?
     Решение пришло в голову само собой, и Маша не успела поразиться его наглости, как ее тело само пришло в движение. Увернувшись от вытянувшейся в ее сторону окровавленной ладони с застрявшим в ней большим осколком стекла, она встала на спину упыря, придавив его к полу. Оперлась рукой на стену справа от себя, чтобы не свалиться, сделала еще шаг, затем еще один, и вошла в кухню прямо через выбитое окно, пройдя по лежащему телу, как по лестнице, и лишь пригнувшись, чтобы не задеть раму головой. Упырь остался за спиной, разве что задергался сильнее. Он обернулся на нее, положение его тела изменилось, и ноги освободились. Маша подбежала к столу, схватила неожиданно увесистый автомат. Большим пальцем нажала на сдвигающуюся планку справа, и та со щелчком перескочила в среднее положение, к буквам "АВ". Обернулась к уже освободившемуся, но еще не вставшему на ноги упырю, зацепила сгибом указательного пальца изогнутый, торчащий вбок рычаг, с силой рванула на себя. Она точно помнила со школы, что нужно обязательно было дернуть с силой, а потом отпустить.
     Рычаг упруго подался назад, и, отпущенный, с лязгом вернулся на место. Из длинного отверстия справа вылетел конический патрон с тонкой острой пулей, покатился по полу. Что она сделала? Еще есть патроны? Разумеется, есть, их в автомате много. Она не помнила сколько, но помнила, как их учили набивать патронами автоматные рожки, засекая при этом время. Много, у нее пальцы болели после того, как она запихивала все патроны в рожок. Пружина становилась все туже, и каждый следующий патрон влезал все с большим усилием. Еще у автомата в школе был приклад, а у этого нет. Маша схватила маленький автомат за рукоятку и за изогнутый магазин, подняв его перед собой и подумав, как же неудобно его держать, наверняка она делает что-то неправильно.
     "Упырь", как его мысленно уже прозвала Маша, все же встал на ноги, шагнул в ее сторону, но наткнулся ногами и плечом на раму двери, заставив дверь задребезжать. Маша вскинула автомат, пытаясь вспомнить, как надо целиться, но все расплывалось перед глазами, а руки дрожали. "Упырь" тихо то ли зарычал или застонал, и начал поворачивать назад. Маше представилось, как он сейчас пойдет в комнату, и будет биться в запертую дверь ванной, где спрятались ее дети, и тогда она закричала: "Куда пошел, сволочь?", подскочила ближе к двери, и, почти уперев ствол автомата в голову "упырю", нажала на спуск.
     Грохот очереди, казалось, расколол воздух, автомат задергался у Маши в руках и вскинулся чуть не в потолок, зазвенели стекла от акустического удара, струя гильз хлестнула по мойке из нержавеющей стали. С перепугу Маша отпустила спусковой крючок, чуть не уронив при этом тяжелую железяку. Пули прошили голову бывшего милиционера насквозь, прострочив ее от шеи до затылка, тело тяжело рухнуло на паркет, зазвенев битым стеклом, рассыпанным по полу.
     - Ты не пойдешь к моим детям, скотина. - сказала она, опустив ствол автомата в пол. Почему так неудобно было стрелять? Она вновь посмотрела на оружие, и обнаружила откидной приклад, прижатый к корпусу автомата слева. Судя по всему, приклад должен был откидываться, и найти, как он фиксируется, труда не составило. Она откинула его, уперла в плечо. Все равно левой рукой неудобно держаться за изогнутый рожок. Она попробовала взяться за горизонтальную деревяшку перед коротким стволом с маленьким раструбом на конце. Вот теперь удобно, и оружие даже не кажется очень тяжелым.
     Дети сидят в ванной, дети слышали выстрелы. Надо их успокоить, но пусть пока не выходят. Пол, залитый кровью и труп человека в квартире не самое лучшее зрелище для них. Маша открыла дверь из кухни, и остановилась на пороге. Он точно мертв? Не схватит он ее рукой за ногу, когда она будет проходить мимо? Крови под головой трупа натекло совсем немного. Маша подняла глаза и увидела, что вся стена слева вверху и частично потолок в красных брызгах. Нет, не может он быть живым, четыре маленьких дырки в голове на обожженной коже видны ей прямо отсюда, даже волосы еще дымятся, обожженные струей огня из дула. Никто не выживет после такого. Она быстро обежала лежащее тело, пронеслась через гостиную, постучала в дверь ванной между двумя детскими.
     - Саша, это мама, открой.
     Запор двери щелкнул, дверь открылось. Сын стоял за дверь, спокойный и серьезный. Лика сидела на маленькой табуретке возле ванны.
     - Саша, все хорошо, нам ничего не грозит. Но вы пока не выходите из ванной еще пять минут, хорошо?
     - Почему? - спросил сын.
     - Мне надо... кое что сделать еще, я вас позову.
     - Ты убила этого дядьку?
     Маша не нашлась что ответить, но Саша спросил снова:
     - Что он хотел с нами сделать?
     - Съесть? - подала голову Лика.
     - Да, милая, съесть. - подтвердила Маша. - Но у него уже не получится, он...
     - Ты победила его? - спросила дочка.
     - Да, победила, ничего не бойтесь теперь.
     Дочка кивнула головой с видом все понимающего человека, а Сашка спросил:
     - Мам, а можно мы поиграем пока у меня в комнате, и не будем выходить? Там лучше, чем в ванной.
     Действительно, подумалось Маше, а почему бы и нет? Они все равно по пути в детскую не увидят труп на полу в холле.
     - Хорошо, но до того, как я вас не позову, вы даже дверь не открывайте, хорошо?
     - Хорошо. Лика писать хочет. Я хотел помочь, но она сказала, что будет писать только с тобой.
     - Как всегда. Ладно, давай в свою комнату, а я ее приведу.
     - Это его автомат? Он настоящий? Это из него так стреляли сейчас? - спросил Сашка.
     - Да, давай в комнату, я все тебе потом расскажу.
     - Хорошо.
     Сашка ушел в свою комнату и честно захлопнул дверь за собой, а Маша уложила на унитаз детское сиденье и усадила на него дочку. После того, как все дела были сделаны и исполнение всех желаний было подтверждено с самым серьезным видом, она отвела дочку к брату. Тот даже запер дверь изнутри на защелку. Маша считала, что в восемь лет дети имеют право на личное пространство, и наличие защелки не оспаривала.
     Оставив детей, Маша побежала обратно. В холл она вышла, подняв автомат, но труп был неподвижен, в воздухе стоял резкий запах сгоревшего пороха, крови и паленой шерсти. Маша хотела вытащить труп из квартиры, но в последний момент спохватилась. На милиционере висело множество всего, что еще пригодилось бы. Преодолевая брезгливость, она перевернула тело на спину, и вскрикнула в ужасе. Маленькие дырочки от пуль, которые были с той стороны, с этой превратились в жуткие рваные раны, откуда торчали кости, куски плоти и что-то еще. А кровь почти не текла. Маша не знала, что кровь течет сильно лишь тогда, когда сердце ее гонит по сосудам, она же застрелила ходячий труп. Взявшись за пряжку ремня, она расстегнула его, увидела, что он соединен с ремнем наплечным, расстегнула и тот. С усилием вытащила ремень из-под тела, при этом с него слезла и осталась лежать на полу брезентовая сумка с тремя длинными карманами. Маша подобрала ее, откинула клапан, заглянула внутрь. В сумку стоймя, каждый в свое отделение, были вставлены три автоматных рожка, в каждом матово блестели плотно уложенные патроны.
     Еще на ремне была кобура, Маша открыла ее и вытащила небольшой увесистый вороненый пистолет с черной пластиковой ручкой. Еще в кобуре, в специальном кармашке, был запасной магазин, она его тоже вытащила, покрутила в руках. Куда он вставляется? Она заметила, что рукоятка пистолета снизу заканчивается точно такой же "пяткой", как и магазин. Возле нее было нечто вроде ребристой пружинной защелки, и Маша попыталась ее отогнуть. Точно, магазин после этого легко вышел наружу. Автомат надо было взводить для первого выстрела, оттянув ручку назад, а как взводить пистолет?
     Звонок в дверь заставил Машу подпрыгнуть на месте. Она схватила с пола автомат, с которым уже знала, как управляться, и прислушалась. Снова звонок, затем стук ладонью по двери, и голос:
     - Мария Николаевна, это Сергей из охраны, у вас все в порядке?
     Маша с облегчение вздохнула. Сергей Сергеевич, единственный человек, которому точно не нужно было объяснять, что случилось, он должен все понять.
     - Иду! - крикнула Маша, подбежала к двери и отперла замок.
     - Ничего себе... - присвистнул Сергей Сергеевич, заходя в квартиру и глядя на труп милиционера. - Чем это вы его?
     - Из его же автомата.
     - Вы молодец, Мария Николаевна. Как детишки? Он никого не укусил?
     - Нет, не успел. Сергей Сергеевич, а мужчина... которого я перевязывала.
     - Он тоже. Успел убить свою жену, я в туалете был. И она тоже встала, пришлось убить обоих. А как вы догадались в голову стрелять?
     - Я случайно.
     - Впредь стреляйте только в голову, если, не дай бог, такое снова случится. Больше их ничем не убьешь, они уже мертвые. И еще... вы бы поделились со мной трофеями, а то у меня всего один магазин к пистолету остался, а дела наши чем дальше, тем хуже.
     - Конечно, конечно! - Маша протянула Сергею Сергеевичу автомат, но он отрицательно покачал головой:
     - Нет, это вы себе оставьте, раз уж вы им сумели воспользоваться. Я пистолет тогда заберу с магазином, все же еще шестнадцать выстрелов... хотя...
     Сергей Сергеевич взглянул внимательно на магазин милицейского пистолета
     - У них новые пистолеты, как я вижу, ПММ-12. Значит, у меня будет двадцать четыре запасных и в моем еще десяток остался. Неплохо. Рация милицейская вам не слишком нужна, как я думаю?
     - Нет.
     - А мне пригодится, может быть удастся подмогу вызвать, или хотя бы знать будем, что делается вокруг. - он показал на распростертое на полу тело. - Давайте вытащим наружу, чего ему здесь лежать? На пожарной лестнице пока положим.
     Он схватил труп майора за шиворот и быстро потащил его волоком на лестницу, затем вернулся в квартиру.
     - Сергей Сергеевич, а если узнают, что я его...
     - Мария Николаевна, мне кажется, что уже всем все равно. - усмехнулся Сергей Сергеевич. - В крайнем случае, скажем, что он уже такой пришел. И главное - без оружия, запомнили? Как говорится, война все спишет.
     - Да...
     - Вот и хорошо. Вы приберитесь пока, чтобы дети не видели этого всего, а я двенадцатый этаж проверю, что-то жилец не отзывается на телефонные звонки, постучу ему.
     - Сергей Сергеевич, а он ведь уже тоже должен был быть... как этот. Вы говорили, что он уже покусанным пришел?
     - Верно.
     - Милиционеру сорока минут хватило, чтобы превратиться, и мужчине внизу не больше.
     - Тоже верно. Я уже думал об этом. Надо посмотреть пойти.
     Александр Бурко.
     
     Александр Бурко.
     
     К середине дня Салеев ему сообщил, что вдоль Рублево-Успенского шоссе занимает позиции Софринская бригада ВВ. Бурко спосил своего военспеца, что это изменит, на что получил ответ от Домбровского, слушавшего весь разговор: "Ничего". Это подтверждало мысли самого Бурко и он лишь кивнул головой.
     Кое-что успело произойти и в этих сверхохраняемых местах. Проямо перд воротами его усадьбы его же охрана застрелила первого зомби. Салеев даже распорядился показать труп всем, находящимся в доме, чтобы они точно знали, с кем меют дело. Но труп, выглядевший самым обычным, никого не впечатлил.
     Пасечник выходил на связь, но ничем не порадовал. Адрес дачи Крамцова пока не выяснили, Зато здание НИИ было подготвлено к такому взрыву, что даже пыли от него не должно было отстаться. Там, кстати, события развивались поэнергичней и охрана застрелила уже троих мертвецов, забредших на территорию.
     Буркову дозвонилась жена. Она спокойно, хоть и без восторга, восприняла неожиданный отъезд, но детям это даже понравилось. Вместе с ними прибыли в Центр семьи Домбровского и Пасечника, семья Салеева уже была там. Остальные же эвакуировались с автобусами.
     Больше ничего интересного не происходило. Салеев с двумя помощникам сидел в штабе, Домбровский углубился в компьютеры, говорить было не о чем, все проговорено заранее. Бурко несколько раз пытался смотреть телевизор, но каждый раз выключал его, потому что там не было ни слова о том, что происходит вокруг. Ему, как "автору" Апокалипсиса, было даже немного обидно за то, что ТВ помалкивает о грядущем конце света.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Сергей Сергеевич ушел, а Маша осталась в квартире. Вооружившись метлой, шваброй и в финале - пылесосом, она собрала с пола стекла, но окончательно уничтожить следы происшедшего здесь не вышло - смыть брызги крови со стен и потолка не получилось. Оставалось надеяться, что дети не будут слишком настаивать на детальном рассказе, что же здесь случилось.
     Еще раз оглядевшись, и убедившись, что входная дверь в квартиру на запоре и всех задвижках, Маша пошла в детскую. Дети сидели спокойно и тихо, слышали, что мать занимается уборкой, а значит, ничего страшного уже не происходит.
     - Сашка, Лика, вы молодцы! Можете выходить.
     - Мам, а почему мы молодцы? - спросил Сашка.
     - Потому что вы не плакали, не пугались, сделали все, что я вас просила.
     - А где этот дядька, который хотел напасть на нас?
     - Его здесь больше нету, и никогда не будет.
     - Мам, ты его убила?
     - Сашк, нет, я его не убила. Его убила очень плохая болезнь, и когда он стал совсем-совсем больной, он хотел броситься на нас. Он совсем не понимал, что он делает. А когда он к нам пришел, он не знал, что он болен. Он был милиционером, и очень хорошим человеком, и пришел к нам, чтобы защищать.
     - Он хотел нас съесть? - спросила Лика.
     Вопрос детский, но полностью отражает действительное положение вещей. Что ответить? Можно наврать, но... как знать, что дети увидят в ближайшем будущем, и что придется объяснять им еще. И может быть, правда сделает их чуть более осторожными.
     - Да, он хотел нас съесть.
     - Мам, - снова задал вопрос Сашка, - а как узнать, кто больной, а кто нет? Милиционер был не больным, когда пришел, а потом вдруг заболел.
     - Он пришел больным. Тот, кого укусил такой же больной, заболеет тоже. Это как... как вампиры в "Баффи", помнишь? Ты же смотрел, и игра у тебя есть.
     - Вампиры днем не могут ходить.
     - А это не вампиры, это как вампиры. Они могут ходить днем, но зато они очень глупые, и у них нет супер-сил, они даже слабее человека. Но если они кусают человека, то он заражается и тоже становится таким же.
     - Это автомат? Ты из него стреляла? А где ты его взяла?
     Дети не спрашивали ее по поводу того, что происходит вообще и что будет дальше. Лика вообще ушла играть, а Сашке хотелось посмотреть автомат, он спрашивал, что может "вампир" еще кроме того, что кусаться, нужен ли деревянный кол, чтобы его убить и прочее. Сериал "Баффи - Истребительница Вампиров", и видеоигра по сериалу, снабдили его немалым количеством информации о вампирах. Когда он ушел в гостиную и вернулся к своей игровой приставке, она услыхала вступительную музыку как раз этой самой игры. А она занялась самым обычным своим делом - готовкой обеда. Она как раз провела ревизию запасов в холодильнике, и решила, что при разумном использовании им хватит не меньше, чем на неделю. У нее была хорошая привычка ехать каждую субботу в супермаркет с большим списком, и закупать продукты на неделю вперед.
     Когда дети были накормлены, а грязная посуда заняла свои места в посудомойке, произошло, наконец, то, что Маша ждала весь день. Телевизор был по прежнему включен, и она подходила к нему в начале каждого часа, когда по одному из центральных каналов обязательно шел выпуск новостей. И, наконец, впервые за сегодня, выпуск назвали "экстренным", хотя он вышел в эфир в обычное время, и диктор упомянул о беспорядках в Москве, совершенно не разъясняя, что за беспорядки, откуда они, почему мертвые бросаются на живых. Но то, что он упомянул, Машу обрадовало несказанно. В город вводились воинские части. Все же власть решила что-то сделать для защиты граждан своего государства. В остальной части обращения к жителям Москвы шли призывы не покидать свои дома, соблюдать законность и порядок. О чрезвычайном положении пока никто не говорил, и комендантский час не объявлялся.
     Зазвонил телефон, Маша вышла в прихожую и взяла трубку. Это был Сергей Сергеевич.
     - Мария Николаевна, вы слышали? Объявили о вводе войск. По милицейскому радио тоже об этом говорят.
     - Да, я слышала. А что с соседом с двенадцатого этажа?
     - Плохо с соседом. Он тоже того... превратился. Но дверь у него была заперта, он не мог ее открыть.
     - И что вы сделали?
     - Жилец с третьего этажа помог, Виталий Данилович. Военный бывший, и охотник заядлый. Через соседнюю квартиру вышли на балкон, перебрались к соседу на его балкон, и застрелили, простите уж за подробность. А вы не расслабляйтесь, Мария Николаевна. Войска вводят - это хорошо, но пока давайте посмотрим, что войска в городе делать будут. И трофей свой далеко не убирайте, держите под рукой постоянно.
     Маша заглянула в гостиную. Дети играли на ковре вдвоем, что было очень необычно. У Сашки были свои игры, у Лики - свои, и чаще всего они никак не смешивались. Маша поняла, что брат, занимая младшую сестру играми, не давал ей бояться. Вообще Сашка ее сегодня удивил. Всегда спокойно упрямый и привыкший добиваться того, что ему хочется, он сегодня незаметно взял на себя часть материнских обязанностей по уходу за младшей сестрой.
     
     Крамцов Сергей
     
     Два наших "уазика" доехали до дачного поселка примерно за час с небольшим, без проблем преодолев посты ДПС. Их обитателям уже явно было не до нас, мы даже не видели их. Скорее всего, они были необитаемыми. Была всего лишь середина дня, даже сумерки еще не наступили, когда два вездехода проехали по грунтовке между домиками, заборами-штакетниками, окружающими маленькие участки, и остановились у самого дальнего от въезда двора. Вот и прибыли. Отряд собран, вооружен, экипирован и находится на оперативной базе. Пусть это и не спасение мира, но, вполне возможно, что это - спасения для всех нас. Мы готовы к бою и нам есть, чем драться за свою жизнь.
     Я вышел из машины, открыл ворота, после чего пропустил во двор УАЗ друзей и загнал свой, закрыв теперь ворота за собой. Три машины заняли почти все свободное место за домом, все же шесть соток - это шесть соток, большим участок никак не назовешь.
     Собака разлеглась на крыльце-веранде, явно уже окупировав пространство перед лавкой, что меня порадовало. По крайней мере, минуя его теперь в дом не войдешь. Кота видно не было - спал где-то наверняка, ночная тварь.
     Дверь дома открылась, и на крыльцо вышла Аня, выглядевшая очень воинственно с висящим на плече дробовиком "Вепрь". К счастью, она отнеслась к моим напутствиям всерьез и держала оружие при себе постоянно. Умница, так и надо.
     - Аня, как было здесь? - спросил я.
     - Тихо. Только сторож приходил за бутылкой. Рыжий такой.
     - Больше никого?
     - Больше никого.
     Она поздоровалась с приехавшими со мной друзьями, я познакомил ее с ними, после чего она была немедленно мобилизована на перетаскивание продуктов из моего багажника в дом. Заодно с огромным количеством тюков из машины Лехи. Процесс выгрузки занял минут пятнадцать, хотя к нему привлеклись и Алина Александровна с Ксенией, вышедшие на улицу следом за Аней. Всего было набито в два "уазика" столько, что продукты пришлось раскладывать в кухне-веранде по всем поверхностям, включая подоконники, а потом и в гостиную относить, девать их больше было некуда. Сумки, чехлы и рюкзаки из лехиной машины заняли все место в маленькой спальне на первом этаже.
     Алине Александровне мои друзья явно понравились, она познакомилась со всеми, и вскоре она вполне оживленно общалась с Татьяной и Викой. А вот Ксения была по-прежнему подавлена и молчалива. Когда разгрузка закончилась, она ушла во двор, накинув куртку. Я не стал ее беспокоить, понимая, что творится у нее в душе. Но на будущее решил, что надо ее выводить из этого состояния любыми способами. Теперь перед нами стоит вопрос общего выживания, а вовсе не анализа комплекса вины у старшей дочери моего начальника.
     Алина Александровна спросила меня, не звонил ли Владимир Сергеевич, на что я ответил отрицательно, а все остальные уже давно были проинструктированы молчать по поводу того, что им известно. Зато я пообещал ей рассказать подробней, что мы видели в городе, и что с нами со всеми случилось, но только после того, как распакуют все оружие и экипировку. Алина Александровна взялась за готовку обеда, благо она уже освоилась с местной газовой плиткой. К счастью, пара газовых баллонов у меня в запасе имелась, а кран садового водопровода уже действовал, зима была позади.
     Вскрывать сумки, тюки и рюкзаки, привезенные Лехой и Викой, пришлось в спальне, раскладывая имущество на кровати. Мы делили оружие и одежду на предметы первоочередого использования, которые вынимаись из чехлов и должны были разойтись по рукам, и тем, что остается в запасе. Запасы патронов мы оставляли в больших военных сумках, чтобы именно они были готовы к погрузке в машины в первую очередь, случись нам быстро мотать удочки из этого дома.
     Патронов Леха прихватил пусть не бесконечно много, но достаточно на первое время. Не вскрытый ящик с барнаульскими 7.62х39 мм, почти полный ящик с тульской "четырехнулевкой", и по два десятка пачек россыью с новосибирскими к "Тигру", 7.62х54R и столько же.308 для "Лося". Было пол-ящика патронов 12 калибра с мелкой дробью номер четыре. Я не сообразил сам, а Леха из моих рассказов усвоил истину про мертвых крыс. А их ведь картечью не очень то возьмешь, по ним лучше мелочью. Молодец, Леха.
     Деньги из Лехи взамен вытрясли все, что у него были, а заодно завтра надо было отдать пять "сплавовских" разгрузок и столько же комплектов демисезонного охотничьего снаряжения. У оружейников, наверное, самый острый нюх на неприятности, вот они и потребовали с Лехи то, что нужно им для выживания. Скорее всего, в оружейные магазины работать идут те, кто желает в трудный момент оказаться поближе к оружию и боеприпасам.
     В общем, мы поторошили сумки, и в этот момент Аня зашла в спальню. И охнула, глядя на все увеличивающуюся кучу.
     - Ого! Здесь на армию целую хватит.
     Вика критически осмотрела Аню, затем как-то одобрительно хмыкнула, и спросила:
     - Размер ноги у тебя какой?
     - Тридцать семь, а что?
     - Отлично, как у Таньки. А одежды?
     - А зачем?
     - Затем, что так надо. - сказала уже Татьяна, разглядывая девушку с другой стороны. - Какой спорт?
     - Теннис.
     - Серега сказал, что ты стрелять немного умеешь? - снова вступила в разговор Вика.
     - Ну, вроде бы. - растерявшись, пожала плечами Аня. - Знаю, как обращаться.
     - Тогда надо тебя экипировать по-боевому. Леха, ищи девушке ботинки.
     - А чего искать? У нас тут целый обувной склад, все размеры и все разновидности. - ответил Леха. - От прыжковых до штурмовых, не вопрос.
     Я снова подумал, откуда у нас инстинкт запасаться обувью в преддверии трудных времен? Из кино или генетический? Как там было в кино про гражданскую? Какой-то латышский стрелок хвастался: "И будут давать австрийские ботинки с медными клепочками, тут и тут. Мне дадут две пары".
     Леха вскрыл огромную брезентовую сумку, полностью заваленную ботинками с высокими берцами, связанными парами, голенище в голенище, и плотно уложенными, рядами и слоями. Там было не меньше двадцати пар, на первый взгляд. Все зааплодировали при виде такого изобилия. Татьяна даже засмеялась.
     - Ты посмейся, посмейся... - проворчал Леха. - Придет голодный год, попросишь хлебушка. И вообще, в тяжелые времена обувь - первый дефицит. Кино про гражданскую не смотрели никогда, что ли? Одежду даже любой дурак пошить может, или найти, даже снять с кого-нибудь. А вот с обувью все сложнее. На, держи. Меряй.
     Он протянул Ане пару высоких ботинок военного типа, пошитых из кожи и толстой синтетической ткани "кордура".
     - Тяжелые! - охнула та, взяв ботинки в руки.
     - А ты как думала? - усмехнулся Леха. - Это, милая моя, армейские ботинки "Коркоран Мародер", легенда военного обувного дела, стальной вкладыш в носке и пятке, стальные пластины в подошве, водоустойчивые и маслоустойчивые, с вшитым упругим каркасом, чтобы голеностоп не подворачивался. Произведение искусства, а если таким пнуть по... куда надо, в общем, место в церковном хоре жертве обеспечено. В них можно бегать по кислоте и торчащим гвоздям, ими можно драться и в них можно прыгать откуда угодно. У них специальная стелька, которая пружинит, а заодно не дает ногам потеть, и, простите - вонять. Как?
     В процессе лехиной речи Аня натянула ботинки на ноги и теперь шнуровала, туго затягивая берцы. Правильный инстинкт, любая профессиональная обувь, будь то спортивная или военная, должна сидеть на ноге плотно.
     - Сейчас...
     Дошнуровав до конца, она встала, покачалась с каблука на носок.
     - Как раз. - радостно сообщила она.
     - Ну-ка пройдись... Прыгни.
     Аня прыгнула, бухнув толстыми рубчатыми подошвами в дощатый пол.
     - Как чувствуешь? - спрсил Леха.
     - Тяжелые, но удобно.
     - К тяжести привыкнешь, для определенных условий она даже кстати. Все, разувайся, сейчас тебе все остальное подберем. Вик, поможешь ребенку? Вот тюки с женским барахлом. Точнее - с вашим размером, у нас тут сплошной юнисекс.
     - Запросто. - согласилась Вика и повернулась к Ане: - Пошли в ту комнату, тебе раздеваться придется. Хватай тюк с той стороны.
     - Э, я тогда тоже с вами, у меня же ничего с собой! - сказала Татьяна, и девушки вышли, прикрыв за собой дверь
     - Ладно, Лех, что сейчас намерен делать? - обратился я к другу, когда мы остались наедине.
     - Давай со стволами разберемся, что у кого и как.
     - Твои стволы где?
     - Где, где... нарезной дома, а двенадцатый калибр здесь, он же в магазине был. - с этими словами Леха показал на переделанный до неузнаваемости самозарядник, стоявший возле стола.
     - Завтра поедем по домам за вещами. - сказал я.
     - Если кто до завтра не вломится. Тот же хозяин, он в курсе, что у меня стволы есть. - вздохнул Леха. - Может, сегодня?
     - Обсудим. Давай, разбираться по наличию.
     Лучше всего у нас обстояло дело с гладкостволом. Моя "помпа", два новейших "Вепря-12", целых три "Сайги". Шесть стволов, в реальности - по одному на каждого, способного держать оружие. Запасных магазинов можно было бы и побольше, но все же по три на дробовик имелось, пяти и восьмизарядных. Патронов пока тоже хватало, к тому же у Лехи дома еще штук триста картечных имелось, надо будет забрать.
     Нарезного оружия было меньше, да и выдавать каждому его смысла не было. Нарезное предполагает чуть больше стрелкового умения, "Тигр" автоматически отошел Лехе, как бывшему сайперу. Что СВД-С, что "Тигр 02" - никакой разницы, так что ему и карты в руки. Или флаг. СКС, столь же естественно, остался у меня. Поскольку он мой. К тому же Леха по доброте душевной нашел мне еше четыре плоские обоймы, и теперь носимый запас снаряженых у меня дошел до десяти. Уже воевать можно.
     Остался "Лось 7-1" с терпимой оптикой, но его, оснастив телескопичскими сошками, передали в "Резерв Ставки". Стрелять из такого оружия на дальности свыше 300 умели только мы с Лехой, патроны к нему были дефицитными, так что решили оставить "на всякий случай".
     Еще была одна "Сайга МК", что копия АК-103 и нормальные магазины к ней. Ее отдали Вике, которая тоже стреляла сносно. Леха пообещал чуть позже установить на карабин коллиматор, и тогда все будет еще лучше.
     Кроме всего, остались два пистолета, но с очень скудным запасом патронов. Поэтому я один из них разрядил и отложил до лучших времен, а второй убрал к себе в карман. На него появились некие планы.
     Вытащив трансиверы-радиостанции из коробок, я все расставил в зарядники, к каждой приложил головную гарнитуру. Связь - самое важное в любом бою, подчас важнее самого оружия. У кого есть хорошая связь каждого бойца с каждым - всегда выигрывает у того, кто имеет со связью проблемы. Аксиома. Мы сегодня начнем выставлять караулы на ночь, поэтому к тому времени все должно быть заряжено, проверено и опробовано.
     Затем мы взялись за установку оптических и коллиматорных прицелов на все имеющееся в наличии оружие, где это еще не стояло, а заодно и тактических фонарей, лазерных указателей - всего, что могло сделать процесс стрельбы проще. Коллиматорный прицел, по моим наблюдениям, делает стрельбу точнее раза в полтора, а процесс наведения оружия на цель быстрее примерно на столько же. Что еще немаловажно - коллиматорный прицел позволяет целиться двумя глазами, тем самым не сужая поле зрения стрелка.
     Лазерный целеуказатель хоть и не годится для поля боя - в дыму и пыли луч выдает местоположение стрелка и четко показывает, куда тот целится, но для войны с такими безмозглыми тварями как зомби - то, что нужно. Можешь стрелять от пояса, можешь стрелять навскидку. Возможно, сэкономленная секунда спасет тебе жизнь, а сэкономленный патрон... надо продолжать?
     Дверь в спальню открылась и зашла совершенно преображенная Аня, с гладкоствольным "Вепрем" в руках, в "Горке", берцах, черной шапочке-маске. Вид получился забавный - как будто очень молодо выглядящего призывника зачислили сразу в спецназ ГРУ как минимум. Но зато нас таких стало уже пятеро. Следом за ней зашли Вика с Татьяной, тоже обе в "горках", без парок, как и мы, в одних зеленых свитерах М-1 с тряпочными вставками. Да, отряд наш уже и единой формой обзавелся. Это хорошо, форма мобилизует. И не только мобилизует. Она вводит в заблуждение относительно твоего статуса, а в драке помогает отличать своих, что важнее всего.
     - Ну как? - спросила Аня.
     - Спецназ отдыхает. - уверенно ответил ей Леха.
     - А вы думали! - гордо заявила девушка.
     - Мы не думаем. Мы в тебя верим.
     Оставив Леху, как самоназначенного начальника службы РАВ вооружать личный состав, выдвавать боеприпасы и инструктировать, я сам пошел топить баню. Дров у меня хватает, прошлой весной целых пять кубов березовых закупил, надо что-то гостям хорошее сделать. В кухне у плитки возилась Алина Александровна, добровольно и незаметно взявшая на себя обязанности повара. Никто и не возражал, в общем. Ей уже помогала Вика.
     Мне надо было поговорить с Алиной Александровной, но я решил ее сейчас не отвлекать, а то без обеда останемся. Прошел через двор, обогнув машины, откинул полосу рубероида с поленницы, набрал в корзину дров. Зашел в предбанник, присел перед печкой. Горящей бумагой ликвидировал потенциальные воздушные пробки в дымоходе, после чего принялся за растопку. Дрова пролежали в поленнице чуть не год уже, так что были сухими и занялись почти мгновенно, стоило лишь поджечь в печи кучку коры и щепок. Закрыл чугунную дверку, пошел за следующей порцией. Не думаю, что понадобятся, но мало ли?
     У поленницы столкнулся с Алиной Александровной. Она пришла и попросила меня рассказать, что я видел сегодня в городе. Мне удалось вместить короткую версию рассказа примерно в пятнадцать минут, попутно вместе с ней убирая в бане и предбаннике. Когда я закончил, она сказала, что по телевизору объявили, наконец, о беспорядках в городе и вводе войск. Всех призвали к спокойствию и сообщили, что в город войдут Таманская и Кантемировские дивизии, дивизия Дзержинского и еще какие то части. Новость меня обрадовала, все же, наконец, правительство проснулось и намерено что-то делать.
     - Но это же хорошо, - сказал я, - войска смогут держать ситуацию под контролем.
     Она как-то грустно усмехнулась, посмотрела в сторону, потом на меня.
     - Нет, Сережа, не смогут. Я же не зря расспрашивала вас, что вы видели и как все это выглядит. Вы помните, кто я по профессии? Психолог и социолог, и я долго думала, чем это все закончится. Так вот... прогноз у меня самый пессимистический. Войска ничего и никого не спасут. Во-первых, их недостаточно, чтобы взять каждый двор в городе под охрану. Во-вторых... это следует объяснять подробней. Вы же сказали, что инфицируются все, и, скорее всего, даже мы с вами инфицированы. Так?
     - Да, именно так. А если у вас улучшилось самочувствие в последнее время, то вы инфицированы наверняка. - кивнул я в ответ.
     - Значит, ничего не препятствует распространению вируса, верно? Зомби можно задержать кордонами и заборами, а вирус нет. Я все правильно говорю? - уточнила она.
     - Абсолютно. Вирус ничем не угрожает здоровью, даже наоборот, и люди не поймут, что заражены, если передача произошла естественным путем, а не через укус.
     - Тогда давайте сделаем первый вывод - в других городах тоже начнется, причем, не позже чем завтра. Верно?
     - Верно. На сто процентов.
     Она достала из кармана пачку сигарет с ментолом, закурила. Затем чуть виновато сказала:
     - Видите... Бросила два года назад, а сегодня снова начала. Нашла в машине сигареты, и... Хорошо, продолжим. Солдаты несут службу исправно тогда, когда они знают, что защищают еще и свой дом, свою семью. Армия защищает страну от внешнего врага. Пусть даже от врага внутреннего, но персонифицированного, находящегося в определенном месте, районе, регионе. Так?
     Пока никакого расхождения с элементарной логикой я не видел, поэтому согласно кивнул. После моего подтверждения согласия она продолжила:
     - Солдаты выполняют свой долг, который им ясен и понятен, потому что понятие "страна" включает в себя и его семью. И тогда они будут защищать жителей другого города от опасности. А теперь представьте себя на месте солдата сегодня. Вы не москвич, вас привезли в столицу и поручили вам защищать защищать от блуждающих мертвецов, скажем... Кремль. Или мэрию. Представили?
     - Предположим... - мне уже стало понятно, куда она клонит.
     - И вам известно, что по улицам вашего родного города, какого нибудь Красноармейска или Урюпинска, ходят такие же зомби, они угрожают именно вашей семье, но стоит ли там вокруг вашего дома цепь солдат? Сомнительно. Вы представляете себе, как в двери вашего дома, пока вы здесь, ломятся ожившие мертвецы, и некому защищать ваших близких. Ваши действия?
     - Вы предполагаете, что начнется дезертирство?
     - Не просто дезертирство. - она воздела кверху дымящуюся сигарету как указующий перст. - Начнется дезертирство с оружием и техникой, дезертирство отрядами и группами, теми, кому домой по пути. Для защиты семей и родных. Офицеры и те, у кого или нет семьи, или семья живет у места их службы, будут под разными предлогами, или без предлогов, уходить к ним, и занимать оборону в своих частях, где у них много оружия, много консервов, много медикаментов, много всего. Бедствие разойдется по всему миру, так что внешний враг, как главный объединяющий фактор отстутствует. Общий враг не какая-нибудь Америка, где завтра или послезавтра начнется такой же кошмар, а враг, который везде, он не объединен, он стихиен. И вы можете с ним драться даже в одиночку, будь у вас оружие.
     Я задумался. В словах Алины Александровны была железная логика. Рассчитывать на то, что армия спасет страну, не стоило. Обычная схема борьбы с эпидемиями с помощью кордонов и карантинов здесь не срабатывала. При эпидемиях солдат знал, что с болезнью могут бороться лишь врачи, а его дело - стоять на посту, обеспечивая карантин, потому что ничем другим он помочь не сможет. А сейчас он будет знать, что сможет помочь, потому что у него в руках автомат, а выстрел из автомата в голову убивает мертвяка на месте. И значит, если он доберется до своей семьи, и принесет с собой свой автомат, то сможет ее защитить. А если приедет на бэтээре, то сможет увезти близких в безопасное место. И солдаты будут стараться добраться. Массового дезертирства не избежать. Я сам сбежал бы первый, будь у меня семья в другом городе, а мне поручили бы обеспечивать безопасность властей в столице. А сама власть становится бесполезной - у нее все равно нет ни методов борьбы с новым бедствием, ни знаний, ни умения.
     - Алина Александровна, когда начнется, как вы думаете? - уточнил я.
     - Думаю, что уже завтра к вечеру начнется дезертирство. Послезавтра все войска из Москвы разбредутся, или образуют отдельные очаги сопротивления, защищая самих себя и тех, кто сможет к ним примкнуть. И к послезавтрашнему дню войска начнут покидать город, стараясь переместиться туда, где легче обороняться и где есть запасы всего необходимого для жизни. А Москва превратится в гигантский источник заразы. И завтра уже появятся новые очаги по всему миру. Если объявили в средствах массовой информации, что здесь проблемы, то завтра будет массовый отток иностранцев. А среди них будет множество инфицированных. К завтрашнему вечеру ждите новостей со всего мира. Если в нашей стране останутся новости к этому времени. Мы не знаем толком, что сейчас происходит, но я думаю, что даже лесной пожар в засуху распространяется не так, как эта зараза.
     Предбанник сверкал уже первозданной чистотой. Теперь был удобный момент сказать то, что я собирался.
     - Алина Александровна, я знаю ваше отношение к оружию, но... - я замялся - Вы еще не видели, как обращается укушенный человек. И во что он превращается. Поэтому, я хотел бы вас попросить вот о чем...
     Я достал из кармана "Скиф". Протянул ей.
     - Это "Скиф", простой и надежный пистолет. В нем десять патронов. Воевать вы им не сможете, вы не подготовлены. Но им можно застрелиться, и им можно кого-нибудь спасти. Хотя бы от обращения в эту тварь спасти. Возьмите. И здесь еще десяток патронов, держите их при себе. - я протянул ей запасной магазин в чехле.
     - Я плоха с оружием. - с явным сомнением сказала она. - Мне кажется, что лучше и не стоит...
     Можно подумать, что я ожидал чего-то другого.
     - Скажите..., - спросил я ее -...а если вас укусят, и вы будете знать, что превращаетесь в упыря, и скоро броситесь на своих детей? Как вы будете чувствовать себя тогда?
     Удар ниже пояса, но подействовало. Она подумала, затем протянула руку за оружием.
     - Хорошо, покажите, как им пользоваться.
     
     Александр Бурков
     
     Ближе к вечеру никаких изменений в обстановке не произошло. Салеев с заместителями и Домбровским сидели у телефонов и радиостанций. "Ковчег" пришел в движение, добрый десяток автобусов, каждый в сопровождении грузовика и двух внедорожников, поехали по Москве, собирать тех "праведных", кому досталось место в ковчеге. Все шло как задумано, без проблем. То, что бойцы армии Бурко заодно стали сотрудниками ГУИН, открывало им дорогу сквозь выставлявшиеся тут и там армейские блоки.
     Доклады от колонн поступали каждые десять минут, на виртуальной карте Москвы двое помощников Домбровского передвигали метки. Бурко смотрел на гигантский плоский монитор, висящий на стене. Ему нравилось организованное движение зеленых кружочков по запутанной паутине улиц города, нравилось, как они двигались по тонким синим линиям, обозначающим их заранее намеченные маршруты. Все как намечено, все, как запланировано, никаких отклонений.
     Видя, что в его присутствии необходимости нет, Бурко спустился в подвал, в тир. Извлек из кобуры свой сверхдорогой "Феникс" и разом выпусти по мишеням содержимое магазина. Ему на миг показалось, что вместо мишеней там, у дальней стены, обитой мягкими противорикошетными панелями, стоят все те, кому он вынужден был кланяться, чтобы достигнуть нынешнего положения.
     "Ничего, времена изменились" - подумал он.
     
     Офицеры московского ОМОН.
     
     Во дворе офисного здания "Фармкора", что на садовом кольце, стояли два "Тигра" в милицейской раскраске - группа быстрого реагирования. Сидели в них не эсбэшники, а самые настоящие офицеры московского ОМОН. Они тоже с семьями были отобраны для спасения, и к тому же им более чем хорошо заплатили. Их задачей был немедленный выезд в ту точку, где у какой-то из колонн возникнут проблемы. Какого рода проблемы могут возникнуть - омоновцам было яснее всех, они еще с ночи насмотрелись на оживших мертвецов. Да и в закрытые решетчатые ворота офисного двора такие мертвяки уже несколько раз толкались. Ближе к вечеру их стало заметно больше.
     Старший лейтенант Петраков, сидевший в головной машине, не выдержал в конце-концов, выбрался из салона, подошел к воротам и через решетку застрелил одного из мертвяков из своего ПММ. Тело свалилось на тротуар. Петраков оглядел улицу. Машины по Садовке ехали. а вот пешеходов видно не было совсем. Все прятались.
     Старлей добежал обратно до здоровенного внедорожника, влез на заднее сиденье.
     - Оно тебе надо? - зевнув, спросил сидевший на переднем сиденье толстый и массивный майор в камуфляже. В его здоровенных лапах АКС, лежащий на коленях, казался игрушечным.
     - Да надоели. Бордят и бродят. - ответил Петраков.
     - И пусть бродят. Нам на них всех патронов не напастись.
     Петраков только пожал плечами. Наступила тишина, говорить никому не хотелось.
     
     Сергей Крамцов
     
     Когда баня протопилась, определились, что сначала в нее заходит смена женская. Если бы мы были на даче вчетвером, никто бы над сменами не задумывался, но поскольку здесь была и Алина Александровна, и ее дочери, с нашей вольностью нравов не знакомые, то пришлось делиться на смены. В качестве дополнительного проявления деликатности, мы с Лехой натянули большое брезентовое полотно между деревьями, закрывающее от нескромных взоров то, что делается в открытом предбаннике и в летнем душе, куда будут выбегать охладиться парящиеся. Оборудовав таким образом "женскую половину" двора, мы отошли с ним на крыльцо, причем Леха прихватил "Сайгу-12", а я взял СКС. Таким образом мы стали первой сменой караула.
     - Серый, знаешь, что я думаю? - задумчиво сказал Леха. - Ты вон тот домик видишь?
     Леха показал на дачку с высокой островерхой крышей, расположенную на этой же улице, где и моя, но противоположной стороне и ближе к перекрестку, по диагонали от нашего участка.
     - Вижу. Продолжай.
     - Там, как мне кажется, чердак удобный для Эн-Пэ.
     Действительно, если засесть на чердаке этого домика, принадлежащего бывшему директору какого-то профильного института, то оттуда будут отлично просматриваться все подходы к моему дому и, самое главное, что если ко мне в калитку будет стучаться кто-то совсем нежелательный, у него в тылу окажется кто-то с оружием, что может быстро решить исход любой драки в нашу пользу.
     - Частная собственность... - поморщился я, хотя соблазн был велик.
     - И черт с ней. - отмахнулся Леха. - Мы же не грабить собираемся, а только чердак арендовать на несколько дней.
     - А если хозяева приедут?
     - Сомнительно. И если приедут, то убедим их, что это для их же блага. Типа возьмем под защиту и все такое. Стволов у нас много, спорить не станут.
     Вообще то идея правильная, чего говорить. Надо было бы самому догадаться.
     - Разумно. - согласился я. - Ты аккуратно замок вскрыть сможешь?
     - Посмотреть надо, но думаю, что смогу. Не думаю, что на фанерном доме сейфовая дверь. В крайнем случае аккуратно стекло высадим.
     - Ну и иди посмотри. - распорядился я, раз уж мне тут командирские обязанности все делегировали.
     Леха вышел со двора, перепрыгнул через забор участка напротив. Молодец, соображает, что к НП надо ходить кружным путем, чтобы следами не выдать местоположение поста. Сейчас пройдет задами соседских участков, и все будет как надо.
     Женщины ушли в баню, но Ксения осталась сидеть на крыльце, задумчиво гладя собаку. Нет, с этим надо что-то делать. Довезу ее до места, и там пусть хоть в петлю лезет, это ее проблемы, но до того момента мне заживо себя похоронивший в группе не нужен. И не из сочуствия, а потому что мешать будет, а может и всех под монастырь подевести. Я подошел к ней, сел рядом.
     - Не помешаю?
     - Нет. - тихо, почти неслышно, ответила она.
     - Ксень, а почему ты в баню не пошла?
     - Не хочу.
     Она даже не смотрела в мою сторону. Ее карие глаза были направлены в такую даль, откуда ответа ее мыслям ждать точно не стоило.
     - У меня здесь отличная баня. И теперь неизвестно, когда ты попадешь в такую. Может быть и никогда уже.
     Своей баней я, кстати, вполне законно гордился. Баня была отличная. Она была лучше самого дома, на мой взгляд. И важнее.
     - Пусть. - пожала плечами Ксения.
     - Ксень, я все понимаю, но ты должна очнутся. В приказном порядке. Это важно, причем не только для тебя, но и для всех остальных.
     - Почему?
     - Потому что начинается катастрофа, и нам надо спасаться. А ты будешь мешать это делать. - взялся я терпеливо объяснять, хотя, если честно, было желание одновременно надрать ей и уши, и задницу, да еще и надавать подзатыльников.
     - Почему? - так же, не поворачиваясь, спросила она.
     - Человек в таком настроении, которому все безразлично, опасен для тех, кто идет с ним. Ты превращаешься в постоянную проблему для всех. Ты неадекватна, а неадекватные не выживают сами и тянут за собой других.
     На последние слова она явно среагировала, разозлившись.
     - А кто начал эту катастрофу? - она посмотрела мне в глаза. - Я начала. Я начала нести этот бред про несчастных обезьянок. Думаешь, мне действительно важна их судьба? Мне плевать было на этих обезьян, я хоть и люблю животных, но не настолько. Я вот Мишку люблю, - она потрепала сидевшего у ее ног пса по загривку, - и своего кота люблю, а на обезьян в лаборатории мне плевать. Но мне обязательно надо было всем показать, какая я передовая, какая умная и какая продвинутая. Общественный деятель, свет в окошке для будущих поколений либералов!
     Я пожал плечами. Затем сказал то, что и правда думал:
     - Мы все хороши, играли с огнем. Теперь поздно что-то менять. Теперь остается только драться за жизнь.
     Она глубоко, судорожно вздохнула.
     - Если бы мы не полезли со своими играми, то ничего бы не случилось! Ни-че-го! Вообще! Понимаешь? - она посмотрела мне прямо в глаза. - Вы бы перевели работу в другое место, теперь вас охраняли бы не трое, а тридцать, или триста охранников, и ничего бы не случилось! Ты знаешь, что у меня вчера начинался грипп? Насморк, температура и все прочее? К вечеру мне стало хуже, ты приехал ночью, а сейчас у меня грипп исчез. Ни насморка, ни жара. Если ты заразил меня этим своим вирусом, то получается, что вы были правы, он лечит людей. А теперь...
     Так, это надо прерывать. Пускай в другом месте кается и исповедуется, это не моя обязанность ее утешать.
     - Ксень, доля вины есть на каждом. - я даже доверительно взял ее за предлечье. - На мне - не меньше. Мы узнали, что делает этот вирус уже несколько дней назад, но продолжали возиться с ним в своем институте, хотя это не место для такой работы, и надо было немедленно остановиться. Не случилась бы ваша бомба - случилась бы другая авария. Не сейчас, так позже, не у нас, так в другом месте. Но изменить что либо я уже не в силах и поэтому вместо того, чтобы казнить себя, я намерен выполнить обещание, которое дал вашему отцу. Я обещал доставить вас в Горький-16, в целости и сохранности, и я это сделаю. И я отвечаю за своих друзей.
     - А почему ты отвечаешь за них? Они, в отличие от нас, явно сами способны о себе позаботиться.
     По крайней мере, проявился интерес к разговору. Не все потеряно.
     - Потому что никто не знает об этой заразе больше чем я. - таким же спокойным, размеренным голосом продолжил вещать я. - Это поможет им. И я должен привезти вас в "Шешнашку", я должен доставить туда все материалы по этой работе. Тогда они смогу создать вакцину. У них есть первый, изначальный штамм "Шестерки". Никто не снимает с меня обязанность спасти то, что останется от этого мира, никто. Понимаешь? И чем больше мы виноваты в происшедшем, тем больше мы должны сделать хорошего. Мы не хотели зла, и наш главный грех - беспечность и любопытство. Надо спасать то, что еще можно спасти. А просто сидеть здесь и ждать кары небесной - подло. Это бегство. Я такой виноватый, пущай меня за это разорвет на хрен.
     Она понемногу втягивалась в разговор.
     - Сереж... ты можешь спасать мир, потому что ты ученый, ты знаешь, что делать, ты еще и боец. А от меня пользы нет, я всего лишь со второго курса журфака, меня ничему не учили, кроме как молоть языком. Я уточню - гладко и складно говорить о том, в чем ни черта не соображаешь, это смысл журналистики.
     В чем-то она права, но это не ее вина. А уж научить здесь каждого быть "полезным членом экспедиции" я точно смогу, в этом не сомневайтесь. Причем трудотерапия - лучшее средство от душевной тоски, это я еще с армии знаю.
     - Не прибедняйся. Ты не дура, и это главное. - проникновенно сказал я. - Чем ты потом будешь полезна этому миру - будет видно позже, когда мы приедем в "Шешнашку". А вот стать бойцом - вообще никаких проблем. Хотя бы драться ты сумеешь, мы тебя научим, это я обещаю. Быстро научим. Ты сможешь защитить себя, а знаешь, что это для нас означает?
     - Что?
     Ее участие в разговоре стало абсолютным, никакого блужающего взгляда. Хороший знак. Пора объяснять политику партии.
     - Если ты способна защищать себя, то кто-то из нас не должен все время защищать тебя. Не один, а два дополнительных человека в отряде получаются. Если умеешь драться ты, то сама сможешь защитить кого нибудь.
     - Можно не защищать меня.
     Это уже из гордости. Сказала, чтобы хоть что-то сказать. Можно подумать, что я этой фразы не ожидал.
     - А вот это называется демагогией. - хмыкнул я. - Ты можешь представить картину, когда тебя будут мертвецы жрать живьем у нас на глазах, а мы не вмешаемся? Можешь? Ответь честно.
     - Нет, не могу.
     - А значит, мы будем тебя защищать и беречь, хочешь ты этого, или нет. А если ты научишься хоть чему то, то тогда сама сможешь кого-то защищать и беречь, хотя бы саму себя, для начала. У меня не было семьи с детства, вы ее заменили мне. И я защищаю свою семью сейчас, не чью нибудь еще. И не мешай мне это делать, я тебя очень прошу. Если за тобой вина, искупай ее делом, а не принятием схимы. Обещай мне, пожалуйста, что до того. как мы доберемся до Горького-16, ты будешь делать то, что следует делать. Будешь учиться драться, будешь помогать всем вокруг, чем можешь. А что будет потом - ты решишь потом, меня это не касается.
     - Чем я могу помочь? - сделала она удивленное лицо. - Анька мне фору даст в чем угодно, она сильнее меня в тысячу раз! Она спортсменка, а я...
     - Это не проблема, иногда важна не только сила. Например с собакой, так как ты, никто не управляется. Он вообще только тебя по настоящему слушается.
     - И что?
     - А то, что пса надо учить нас охранять. Если Мишка начнет предупреждать об опасности, то мы сможем защитить себя в любом месте и в любое время. Поможешь нам хотя бы в этом?
     Ксения посмотрела куда то вдаль, над верхушками постепенно погружающегося в сумерки леса за забором, кивнула.
     - Конечно.
     - Тогда иди сейчас в баню, а если тебя гложет вина, то попроси всех остальных отлупить тебя вениками по мягкому месту. Это поможет.
     - Ага, сейчас!
     - Вот видишь, первая здоровая эмоция. Считай, что за свои ошибки ты будешь платить тем, что подчиняешься моим командам по-солдатски, без возражений и рассуждений. Понятно?
     Она кивнула.
     - А ночью пойдем, покараулим вместе. Начну тебя учить понемногу всяким полезным вещам. Все! Бегом марш переодеваться! И тебе надо получить оружие.
     Вот так. К делу ее, причем такому, где ответственность за других. В караул, в ночь. Чем бы солдат не занимался, лишь бы за... задолбался, в общем. Истина старая и верная на сто процентов.
     Ксения действительно почти забежала в дом, переодеваться, но я, по правде говоря, не заблуждался насчет того, насколько удалось исправить положение. Приступ бодрости временный, если девушку не занять чем-то действительно серьезным, она снова впадет в депрессию. Пусть лучше она устает физически, до изнеможения, чем много думает. Ей есть, о чем думать, и я совсем не уверен, смог бы я сам вынести подобный груз вины. А если, не дай бог, она узнает, что Владимир Сергеевич, ее отец, погиб вскоре после их идиотской выходки, вынужденный застрелиться, чтобы сохранить человеческий облик... Сложно даже представить, что случится после этого. Но, как я уже сказал, это не моя проблема после приезда в "Шешнашку". Моя хата с краю в чужих личных делах.
     Вернулся Леха. Еще откалитки крикнул:
     - Никаких проблем с домом. Я его уже открыл, перочинным ножом.
     - На чердак поднимался? - спросил я.
     - Обязательно. Четыре окошка, во все стороны, стулья можно прихватить снизу. Еще ведро поставить вместо ночной вазы, чтобы фишка в сортир не бегала, и можно караулить. Смены то у нас длинные будут.
     - Тогда я как раз первую смену и возьму, пока дамы парятся. - поднялся со скамейки я. - Показывай, как там.
     Мы вышли из калитки и зашли в другую, напротив, с которой предусмотрительный Леха тоже успел снять замок. Что значит руки откуда надо растут. У меня с механикой отношения сложнее. Мы пересекли соседский двор по плиточной дорожке, подошли к забору, из которого Леха выбил три доски, аккуратно положив их рядом, прошли через еще один двор, пролезли в прорезанную в сетке рабица дыру и оказались в нужном дворе. Сзади подошли к дому, поднялись на крыльцо и вошли внутрь.
     Узкая деревянная лестница вела наверх из маленькой кухни-веранды, откуда мы и прихватили два стула. Вход на чердак был через широкий люк, куда было забираться легко и просто. Чердак был высоким, свет пробивался через четыре небольших окошка. Достаточно небольших, чтобы не привлекать к себе внимания. Наблюдать отсюда скрытно было легко. Я выглянул в окошки поочередно. Отлично! Просматривались даже дальние подступы к дому, подъездная дорога до самых ворот садового товарищества-. Идеальный НП. Я поставил табурет прямо перед окном в скате крыши, уселся, положив карабин на колени. Леха сел рядом.
     - Серег, поговорить надо. Тут вот какое дело... - он замялся. - Со слов Дегтяревой получается, что весь мир летит в тартарары, так?
     - По ее мнению - так.
     - А по твоему мнению?
     - По моему мнению - очень похоже на это. Я думаю, что ее сценарий развития событий выглядит очень правдоподобно.
     - К чему это ведет? В смысле, как будет все устроено дальше? Ты уже думал об этом?
     - Эк ты куда хватил! - удивился я. - Тут бы пока самим уцелеть...
     - Вероятность уцелеть выше, если мы не будем метаться, а сразу начнем действовать с какой то конкретной целью, которую надо для себя сформулировать. А ты всегда думаешь вперед, так что колись, какие у тебя мысли?
     Разумное заявление, грех отрицать. Действительно, я в уборную не хожу, предварительно не подумав. Так что Лехина краткая речь, можно сказать, исполнена смысла.
     - Я думаю, что часть людей уцелеет, разумеется. - начал рассуждать я. - Те, кто находится близко к укрепленным местам, оружию и другим ресурсам. Переживут и нашествие мертвецов, и ту анархию, которая идет следом. Сначала возникнут такие крепости, общины, а потом из них будет налаживаться другая, новая система жизни. Государства исчезнут, как таковые, все вернется к системе, когда в каждом очаге жизни будут свои законы. Нечто вроде общин, или, если угодно, городов-полисов.
     - Почему ты так думаешь?
     А чего тут думать? И так все понятно. Но можно и объяснить.
     - Потому что редкое население на огромных пространствах, которые можно пересечь лишь подвергаясь смертельному риску, может существовать лишь таким образом. Города-государства, между ними движутся вооруженные караваны. Безоружный и не в силах тяжких просто не проедет, значит, постоянная связь не существует. И именно поэтому особенно жизнеспособными станут большие банды, как сила организованная, мобильная и агрессивная. А до их образования недолго осталось. Как первая зона разбежится и доберется до оружия, так и привет новым махновцам. Приходи кума любоваться.
     Леха кивнул, сказал:
     - Согласен. Уж без этого мы никак не обойдемся. А мы, значит, едем в Горький-16. Что там есть?
     - Там есть стены вокруг всего города, перед стенами проволока, очень много оружия, много укрепленных сооружений. Закрытый город, секретность во всем. Он даже на картах не обозначен.
     - А представь, что нас туда с тобой не пустят? - задал вопрос взявшийся оппонировать Леха. - Дегтярев же предупреждал только о своей семье, нас не ждут. Или нам там не понравится.
     К счастью, я об этом тоже уже задумывался. И некая идея на сей счет у меня была. Теперь ее можно и изложить, раз такая тема пошла.
     - Тогда оставляем там семью, как обещано, а сами на машинах двинем дальше. Точнее - обратно.
     - Куда именно?
     - Я думаю, надо ехать в Тулу, или в Ковров. Там есть большие оружейные производства и большие воинские части одновременно. Ковровская учебная дивизия или Тульская десантная. Наверняка они объединятся с оружейниками, и в будущем у них будут все шансы выжить в новом мире. Идеально бы в Ижевск, к вам с Викой на родину, но не знаю, получится ли... Далеко по незнакомой земле.
     Леха согласно кивнул.
     - Далеко. Тогда лучше в Ковров. Во-первых, со стороны Нижнего Новгорода ближе, соседняя область. Сам город меньше, чем та же Тула, значит, легче отбиться им будет от мертвяков. Мне кажется, что самыми проблемными местами будут большие города. А во-вторых, действительно, если вояки объединятся с военными заводами - смогут удержаться против кого угодно.
     - Тогда в Ковров. - подвел я итог.
     - А вообще, к чему я этот разговор начал... Я думаю, лучше нам еще денек-другой переждать здесь. А может быть и больше. Если войска входят в Москву только сегодня, то сначала службу будут нести старательно, жопу рвать, как всегда бывает. И дороги будут перекрыты. Мы и без дорог можем, конечно, но не везде и не всегда. Так пусть тогда все эти заслоны сами начнут разваливаться, нам же будет легче проскочить. А мы пока попробуем свои запасы увеличить.
     - В общем, ты прав. - согласился я. - Надо выждать здесь дней сколько-то, по обстоятельствам. Пусть ситуация определится поточнее. И блоки с дорог уберутся. Но самое главное на это время - "бдительность наше оружие". Фишку держать круглосуточно, бдить в оба. Мертвяки мертвяками, а если эсбэшники из "Фармкома" приедут следы заметать...
     - А могут?
     - А ты как думал? Если такое указание у них будет, то могут, конечно. А указать им могут очень даже запросто, чтобы скрыть, откуда у беды ноги растут. Народ нервным скоро станет, те же военные прознают - и в честь наступившей анархии домик на Рублевке из саушек расстреляют. Или "ураганами" накроют.
     Леха чуть прищурился. видио представив себе Рублевку, накрываемую залпами "Ураганов". Даже заулыбался. Потом снова повернулся ко мне и спросил:
     - А найдут? Кто об этой даче знает?
     - Никто не знает, кроме вас. Но она все же на мое имя. Начнут искать Дегтяревых, охранник из их дома скажет, что уехали со мной, у меня обнаружат, что нет ни машины, ни вещей, задумаются, прикинут палец к носу и тогда выйдут на дачу, скорее всего.
     Леха хмыкнул.
     - И что делать? Менять базу?
     - На хрена? - удивился я. - Если в ближайшую пару дней никто не появится, то уже не появится никогда, не до того им будет. Да и найти адрес дачи не смогут, если регистрационные все эти конторы закроются.
     - А если сейчас найдут?
     Ответ Леха явно знал сам, но желал услышать это от меня.
     - А стволы нам на что? Они же не на блины к нам приедут, так что и нам об их здоровьи печься без надобности. - оправдал я его надежды.
     - Это верно. - кивнул Леха и похлопал по матовому черному пластику "Сайги". - Кстати, надо все же ко мне на квартиру заехать. Не хочу вещи бросать, к тому же нарезной ствол там, патронов к нему сотни две, и сотни три двенадцатого калибра. Танька с одной сумкой пришла, говорит, что тоже кучу вещей бы еще прихватила. И не думаю, что мы завтра толпой и при стволах прорваться не сможем. не съедят.
     - Лех, так договорились же вроде. - ответил я, глазея в окно на пустую дорогу с развезенной колеей.
     - Ты поедешь к себе? - спросил Леха.
     - Нет.
     - Почему? Думаешь, засада будет?
     - Ага. - кивнул я. - Непременно. И как засадят!
     - Ты про Шмеля думал, кстати?
     Вопрос застал меня врасплох. Шмель тоже наш общий приятель. Сам аж из Владивостока, как в Москве очутился - отдельная история, которая состоит из службы все в той же Чечне в "мазуте", поступлении в МАДИ, ну и устройстве на работу в столице поближе к машинам. Шмель командовал принадлежащим все тому же Димону полигоном для покатушек и гаражом с квадроциклами и подготовленными УАЗами и "Нивами" в количестве аж четырех штук. Шмель отличается невысоким ростом, необыкновенной шириной плеч, заметным пузом и упитанной мордой с маленькими, близко посаженными глазками, а заодно и немалой силой. Он знает любой внедорожный автомобиль до последней гайки, водит машину лучше всех нас, а то, что я о нем и не вспомнил пока, чести мне не делает. Не по-приятельски это.
     - Думал, конечно! - соврал я. - Но если бы я сегодня начал ему по телефону про бегство втирать, то он бы меня посла куда подальше. Заезжать надо.
     - До завтра, как я думаю, он сам созреет. А вообще, звякну-ка я ему.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Дело близилось к вечеру, понемногу на город, раскинувшийся перед окном, спускались сумерки. Почти все время с тех пор, как она в последний раз поговорила с Сергеем Сергеевичем, она простояла у кухонного окна. Отвлекалсь один раз, чтобы накормить детей. Дети ели без аппетита, Лика немного капризничала, но быстро угомонилась. Они были непривычно тихими, и после обеда ушли в комнату к Саше. Это тоже было удивительно, потому что обычно Саша старался не пускать младшую сестру к себе, потому что она трогала его игрушки и вообще наводила бесорядок. сйчас же он сам увел ее к себе, и предоставил неограниченный доступ к чему угодно. Маша поражалась, насколько ее мальчик повзрослел за последние несколько часов.
     Накормив детей, она вернулась на свой наблюдательный пост. За спиной постоянно был включен маленький телевизор, она прислушивалась к новостям. К середине дня наконец появились первые сообщения, что в стране не слава богу. Объявлялось это все как беспорядки, и Маша думала, что именно происходит? Телевизионщики не знают, что несут, или знают, но пытаются убедить зрителей не верить глазам своим?
     Подобранный у убитого милиционера автомат Маша держала на кухонном столе, поблизости от себя. Она уже увидела, насколько смертоносно это оружие, и предпочитала с ним не расставаться. Воспоминание о том, как несколько часов назад она осталась единственной преградой между ожившим мертвяком и собственными детьми, какой беспомощной она тогда себя ощутила, заставляло зябко передергивать плечами.
     За время своего наблюдения она несколько раз видела бредущих в разных направлениях мертвяков. Никто на них не охотился, никто не убивал. Пару раз она видела, как зомби пытались гоняться за людьми, но люди, ходившие по улицам, были в основном молодыми и легко убегали от мертвецов. Перед самыми сумерками прямо под ее окнами пронеслось несколько многоколесных военных машин с маленькими башенками наверху, из которых торчали стволы то ли пушек, то ли пулеметов, с небольшими раструбами на конце. Прямо на броне сидели солдаты в шлемах и камуфляже, вооруженные. Машины ревели моторами, немного пугали своей одинаковостью и одинаковостью людей, сидящих на броне. Маша обрадовалась, но машины исчезли, и снова наступила тишина, нарушаемая звуками моторов проезжавших время от времени машин, и раздающимися так же, время от времени, выстрелами. Однако, Маше так и не далось ни разу разглядеть стрелявших.
     Снова зашел Сергей Сергеевич и остался пить чай. Сказал, что в дом нашлось несколько человек, кое-как вооруженных, и сейчас двое из них подменили его внизу, в вестибюле. У них было несколько ружей, но запас патронов оказался очень скудным. Они притащили из нескольких квартир корпусную мебель и задвинули ей стеклянные двери в дом, оставив лишь узкий проход для тех, кому доведется входить или выходить. Они резонно рассудили, что проходящие мимо мертвяки станут излишне настойчивы, если будут видеть в освещенном холле живых людей, вот и закрыли обзор.
     - Что думаете делать, Мария Николаевна, в дальнейшем? - спросил Сергей Сергеевич, получив от Маши большую кружку чая и бутерброды на тарелке.
     - Не знаю. - вздохнула та. - Буду ждать у моря погоды. Еды, слава богу, запасла, несколько дней спокойно просидим. надеюсь, что к тому времени справятся с напастью.
     - Как знать, как знать. - покачал головой Сергей Сергеевич. - По хорошему надо было бы энеричней властям шевелиться. Мертвечины бродячей все больше, а я милиции уже почти и не вижу. Днем были, а к вечеру словно провалились.
     - Военные проезжали.
     - Проезжали. Мимо. Будете проехжать - проезжайте. - сыронизировал охранник. - Я, Мария Николаевна, из "вованов", сиречь - из Внутренних Войск. Обучен был справляться с массовыми беспрорядками. Так вот в тех инструкциях, что я читал, все на так выглядело, как за окном сейчас.
     - И что делать?
     - Возможно, надо будет уехать из города. Если к завтрашнему дню улучшения в ситуации не случится, то считайте, что на нас плюнули. И придется спасаться.
     Маша задумлась. Может быть Сергей Сергеевич и прав. Сидеть в доме можно, место крепкое. Но сколько здесь просидишь? Пока еда не закончится? Как сбегаешь в магазин, когда по всем тротуарам побредут своей кривой походкой мертвяки?
     - И куда ехать?
     - В деревню. Самое оптимальное. Виталий Данилович, сосед, в Тверскую область зовет. Домик у него там есть, в маленькой деревеньке. Он считает, да и я поддерживаю, что до деревень эта зараза или не дойдет, или там не разойдется. Все на виду, скученности нет, уцелеет деревня. И, в отличие от города, запросто кормить себя может, магазины не нужны, в общем-то.
     - Вы нас приглашаете? - удивилась Маша.
     - Приглашаю. - кивнул Сергей Сергеевич. детишки у вас славные, да и нравились вы мне всегда.
     С этими словами он чуть смутился, но Маша поняла его правильно. В слово "нравились" он вложил смыл невинный.
     - Хорошо. - кивнула Маша. - Уезжать не хочется, но если завтра в городе станет хуже, то соглашусь. Даже сумки начну собирать понемногу сегодня. Вы спать где намерены, кстати?
     - Гостеприимство предлагаете? - улыбнулся охранник. - Нет, спасибо, у меня в караулке диванчик стоит, и люди еще два притащили. Со мной ночью мужики подежурят, чтобы мне не скучно и не страшно было. А вообще спасибо.
     
     Крамцов Сергей, бывший аспирант
     
     - Еще раз. Ты вскидываешь ружье, наводишь на цель с помощью коллиматорного прицела, затем включаешь левой рукой целеуказатель, нажимая большим пальцем на вот эту пимпочку на цевье, и лишь затем прижимаешь спуск.
     - Почему так сложно?
     - Первое - ты учишься выучивать последовательности действий, это полезная привычка. Второе - ты включаешь целеуказатель, и я вижу, насколько точно ты поймала цель в прицел. Сейчас луч заменяет тебе выстрел. Попала лучом - попала дробью. И третье - когда ты нажимаешь на спуск, по световому пятну я вижу, правильно ли ты нажимаешь на него, или нет.
     - Как?
     - Очень просто. Световое пятно или дергается, если ты нажимаешь неправильно, или стоит на точке прицеливания, если ты все делаешь правильно.
     Мы с Ксенией сидели на чердаке соседского дома. Я наблюдал за подступами к дому в окно, а заодно обучал дегятревскую дочку-гуманистку искусству стрельбы из ружья по ближним своим. Занимались мы уже этим около сорока минут и не без успехов. По крайней мере "в сухую" она наводила ружье в расставленные в полумраке у дальней стены бутылки быстро и точно. А завтра нам надо будет пристрелять оружие, и тогда девочки смогут пострелять вживую, поучиться не пугаться выстрелов. Вооружили мы ее, естественно, вторым "Вепрем", и как и ее сестру.
     Двор мы отдали под опеку собаки, которая вполне освоилась с территорией и не должна была пропустить незваных гостей. Мне отсюда не был виден развалившийся на вернаде пес, зато был виден кот, который проспал весь день, а теперь вышел на ночной моцион. Кот развалился на скамейке прямо у входа в баню, видать, остаточным теплом наслаждался.
     Связь мы тоже наладили, и теперь я в любую секунду мог разбудить Леху, который на сейчас взял на себя обязаности "отдыхающей смены". "Бодрянку" заводить не стали. В дальнейшем девушки должны были дежурить на этом чердаке попарно, а мы с Лехой - поодиночке, благо привычные. В случае неожиданных осложнений любой из нас, с "фишки", мог простреливать все подступы к нашему дому из винтовки с оптикой, а через несколько секунд обитатели дома тоже были бы готовы оказать сопротивление. Оружие всем раздали на руки и потребовали далеко не убирать. Даже Алина Александровна носила в кармане куртки отданый ей "Скиф". Мать семейства прониклась моими идеями о том, что вдруг ей неожиданно придется встать на защиту дочерей? Хотя, шутки в сторону, а вдруг? Так что плотность огня, хоть и посредственной меткости, мы могли создать.
     Мы с Лехой сегодня парились в бане последними, после всех женщин, и прихватили туда портативное радио, которое мой друг слушал на работе. Тональность передач к вечеру начала меняться от беспечной к крайне встревоженной. Основные московские новостные станции непрерывно работали в прямом эфире, и даже музыкальные чаще чем обычно прерывались на новости. Но информация, которую передавали, состояла в основном из теорий и домыслов, а когда к вечеру в эфире появились представители военных, стало не лучше, а еще хуже. Те призывали к спокойствию, уверяли, что ситуация теперь под контролем, при этом сами они не понимали, что же происходит в городе? Шли разговоры о создании убежищ для жителей города, но никто не говорил, что укушенные не будут в такие убежища пропускаться, или о том, что таких будут отделять от здоровых. Так что, как и больницы, и "скорая помощь", такие места должны были лишь способствовать расширению бедствия.
     Вообще в звонках в студию слышались нотки паники. Люди в открытую говорили о людоедстве, о стрельбе в городе, нападениях, о лежащих на улице трупах. Многие делали вполне логичные и понятные выводы о появлении зомби, многие догадывались, что бродячими мертвецами становятся укушенные, но, как это ни странно, против такой точки зрения громче всех протестовали городские чиновники и "цвет науки", приглашенные в студии. Почему? Поди их спроси...
     Леха поздно вечером снова набрал домашний номер Шмелева и поговорил с ним. Со слов Мишки выходило, что выглянуть в окно и не увидеть бредущего где-нибудь мертвяка стало почти невозможно. Стрельба начинается каждые несколько минут, слышны крики. Он с соседом сидят запершись в его квартире и не намерены оттуда выходить ни за какие деньги. Догадливый Шмель успел затариться продуктами по пути домой, но был бы счастлив разжиться каким-нибудь оружием. Поэтому нашему предложению присоединиться к нашему импровизированному отряду обрадовался чрезвычайно, а со своей стороны готов был бросить в общий котел ключи от служебного гаража с квадроциклами и внедорожниками.
     Упоминание двух укрепленных для езды по тяжкому бездорожью "уазиков" и трех "нив" заставило меня здорово задуматься. Я прекасно понимал, какую ценность пробретут такие простые внедорожники в самом ближайшем будущем, и в моей голове замигала красная надпись "Бартер!". Но вот с кем и на что? Впрочем, выбор не велик. Нам нужны три основные вещи: оружие, боеприпасы, продукты. Это то, с чем перебора быть не может.
     
     Александр Бурко
     
     К вечеру и ближе к ночи в поселке, к которому примыкал полуторагектарный участок Бурко, появились признаки того, что в мире не все в порядке. Обитатели пары-тройки домов, судя по количеству чемоданов, заброшеных в багажники машин, рванули в сторону аэропорта, решив, что в дальних краях будет побезопасней. Об этом с усмешкой рассказал Домбровский, наблюдавший один из таких отъездов через окно.
     На некоторых участках усилилась охрана, еще на одном вдруг появились омоновцы в форме и с автоматами. Кто там жил, Бурко не знал, да и знать не хотел. Каждый решал вопросы своей безопасности по-своему. Видя такую суету, Бурко, как он даже признался самому себе, заметно злорадствовал. Причин к тому было несколько. Во-первых, хоть и не он выпустил вирус, но все же без него ничего такого и не случилось бы. Во-вторых, лишь один он точно знал, что ждет всех впереди и только он готовился к будущему не наобум, а по плану. В-третьих, ни у кого из этого поселка, он мог поклясться, в двухстах километрах отсюда не было собственного легкопехотного полка с запасами всего необходимого на ближайшие десять лет.
     Один из помощников Салеева, бывший старший лейтенант из тыловиков, доложил, что "Ковчег" в московской своей фазе завершен без происшествий. Колонна сформирована за пределами Москвы, возглавлена и замкнута омоновскими "Тиграми" с мигалками, и направилась туда, куда ей направляться и предназначено. Семьи самих омоновцев ехали в этих же автобусах, а их имущество - в кузовах грузовиков. Александр обрадовался. Он чувствовал себя ответственным за судьбу каждого из "своего народа", как с претензией на библейскость он успел окрестить тех, кто должен был укрыться от надвигающегося кошмара в Центре.
     Он ощутил облегчение. Теперь их осталось в Москве совсем немного. Около тридцати человек в усадьбе и полтора десятка в здании НИИ, во главе с Пасечником. А вот Пасечник успехами похвастаться не мог. Начинавшиеся беспорядки нарушили работу требуемых учреждений, и узнать, где находится пресловутая дача пресловутого аспиранта не получалось.
     Издалека ветер приносил время от времени звуки выстрелов. На блоках, выставленных Софринской бригадой, кого-то отстреливали. Но воспринимать это как действенную защиту Бурко не мог. Одна бригада должна была охранять огромный участок застроенного многочисленными поселками шоссе. Ну перекрыли они все атомобильные дороги, выставили блоки, ввели мобильные патрули. Но нынешнего врага невозможно испугать, потому что он туп, по той же причине враг совсем не стремится обязательно передвигаться по дорогам. Да и толку с того, что будет защищена Рублевка, если развалится вся страна? Кто кормит обитателей усадеб, раскинувшихся вдоль этого шоссе?
     Разумеется, до сегодняшнего дня большинство из них полагали всю страну придатком к этой узенькой и извилистой подмосковной трассе, но теперь быстро меняющаяся действительность намеревалась преподнести заблуждающимся неприятный сюрприз. И до некоторых уже начало доходить, что все на так просто. Примерно тридцать минут назад в ворота усадьбы вдруг стал ломиться сосед, владелец компании по производству йогуртов, прибежавший в спортивном костюме, без охраны и в явной панике. Ему никто не открыл, а когда он начал было настаивать - пригрозили оружием. Маленький толстяк с кавказской внешностью поверил рослым мрачным мужикам в камуфляже и побежал по поселковой улице дальше.
     - Какие у нас еще здесь дела? - спросил Бурко у Домбровского.
     - В принципе, уже никаких. - ответил тот, попивая кофе из большой чайной кружки. - Ждем, когда дойдет колонна до Центра и люди разместятся, а сами... будем просто наблюдать за развитием событий, а заодно ждать результата от Пасечника. Как только он возьмет "материал" или точно установит, что тот недоступен, уходим.
     - Сколько времени займет полет сюда?
     - Около сорока минут. - ответил Салеев, вмешавшись в разговор. - Но я рассматриваю вариант прорыва своим ходом. Завтра с утра обе омоновских машины выйдут обратно. При необходимости возьмут нашу колонну под сопровождение.
     - А почему?
     - Войска разворачиваются, трудно сказать, что будет с полетами.
     - А если вертолеты вылетят, как быть с омоновцами? Если они с нами, то "Тигры" жалко, они пригодятся.
     - Никак. Прорвутся обратно. Им то что? Машины бронированные, у всех пулеметы есть, восемь вооруженных мужиков с боевым опытом внутри. Что им не прорваться? Пусть отрабатывают свое будущее спасение. К тому же мы еще запустим с ними пяток "лендкрюзеров" из гаража копании. Зачем добру пропадать? Чинить их сложно будет, но пусть отъездят свой ресурс, какой есть. Чем больше проездят они, тем меньше проедут те же "Тигры".
     - Согласен. - кивнул Бурко.
     
     Сергей Крамцов
     
     Я проснулся по звонку будильника в мобильном телефоне, быстро встал, оделся до пояса. Выбежал на улицу. Немного размялся, с трудом побрился у летнего умывальника, глядя в мутное старое зеркало. Затем вернулся в дом.
     В доме уже никто не спал, на плитке закипал чайник. Алина Александровна прочно закрепила кухню за собой, и сейчас обжаривала гренки. С "фишки" пришли Вика и Татьяна. Туда отправилась Аня. А вообще, на время нашего отсутствия, я планировал пересадить на соседский чердак всех остающихся в доме. Мало ли, вдруг фармкоровцы все же вычислят нас, хотя бы по вчерашнему утреннему звонку с моего старого номера номер Алины Александровны.
     Вскоре от умывальника пришел Леха, вытираясь полотенцем на ходу.
     - Доброе утро! - объявил он всем, а затем обернулся ко мне: - Слушай, хорошо что вода в умывальнике не замерзла. Упражнения для моржей, блин.
     - А ты чего хотел? - удивился я. - Это же летний домик, а сейчас ранняя весна. Садись, совещаться будем. И чай пить.
     Алина Александровна налила чай в кружки, поставила перед нами коробку с печеньем и присела рядом. Вика с Татьяной тоже уселись за стол, со двора вошла Ксения (с оружием, слава богу!), встала в дверях.
     - Значит так! - начал я раздачу указаний. - Выдвигаемся в город на одной машине. Вторую возьмем вместе со Шмелем, поэтому его дом - наш первый пункт. Для Шмеля прихватить ствол.
     - Какой ствол? - спросил Леха.
     - А что у нас вакантно?
     - Да ничего не вакантно. - пожал он плечами. - Надо выкручиваться.
     - Шмелине лучше гладкоствол, стрелок он так себе, наверняка. Вика остается здесь.
     - Это почему? - возмутилась Вика.
     - По кочану. Ты - единственная, кто хорошо стреляет и не нужен для выезда в город. А Аня с Ксенией сами по себе не слишком великая сила. Больше оставить с ними некого. Объясни Лехе, что брать из дому, он привезет. Татьяна живет сама, так что ее вещи кроме нее самой никто не соберет. Мы поедем втроем. Шмель подсоединится четвертым, так что в две пары сможем действовать.
     Вика зло посмотрела на меня, но протестовать не стала. На самом деле, по другому просто не получалось.
     - Вик, тогда на фишке будешь с "эмкой", а гладкоствол временно изымем, с отдачей. - влез уже Леха. - Вторую "эмку" из дома прихвачу, дальше проще будет.
     - Хорошо. - мрачно кивнула Вика. - Но если забудешь хоть что-то из списка, я тебя расстреляю.
     Дальше совещались без эксцессов. Выезжать решили на моей машине, со мной же за рулем. Вооружились по принципу "Кашу маслом не испортишь". И у Лехи, и у меня было по два ствола, гладкий и нарезной. Татьяна удовлетворилась той "Сайгой-12", что мы прихватили в магазине - с цевьем в стиле СВД, пистолетной рукояткой и рамочным прикладом от нарезной "эмки". Мы подвесили на нее коллиматор с фонарем.
     Проверили связь, попрыгали на "погремушку", загрузились в машину. Леха уселся за руль, я - справа от него. Ксения распахнула перед нами ворота, и мы выехали на поселковую улицу. Разбрызгивая лужи и пофыркивая непрогретым еще мотором добрались до ворот, сами их открыли и выехали из поселка. Сразу за воротами начинался отчаянно разбитый проселок, который и был нашей главной защитой от присутсвия посторонних, потому что даже не всякий джип мог проехать здесь в марте.
     До шоссе нас в уазике болтало как камешки в детской погремушке, но когда добрались до асфальта, стало легче.
     - Как поедем в город? - спросил Леха. - По Ленинградке или огородами? Я знаю здесь дорогу почти до кольца, но петлять долго будем.
     - Я тоже знаю, но думаю, что в город пока можно и по шоссе. Главное, на въезде на блокпост какой нибудь не нарваться, с проверкой. - ответил я.
     - Авось не нарвемся. - сказал Леха. - В любом случае, заметим издалека, а развернуться или съехать вбок на Ленинградке не проблема.
     Ехать нам было не только до города, но еще и всю Москву требовалось пересечь, с Ленинградки аж на Каховку. Не ближний путь, учитывая обстоятельства и то, что проидется объезжать центр города по большому кругу. Но именно там ждал нас Шмель и вторая машина.
     На шоссе действительно было мало машин, и все двигались из Москвы. В сторону города кроме нас никто не ехал. Вскоре нам навстречу проехал военный КАМАЗ, в котором в кабине сидели бойцы с оружием, и еще несколько разместились в кузове, насколько я заметил, оглянувшись.
     - Видел? - спросил Леха. - Началось. Старшего в машине не было, все трое в кабине - рядовые. Дезертирство пошло.
     - Похоже на то. - согласился я.
     Затем нам навстречу попался БТР-80, двигающийся в гордом одиночестве. Возможно, тоже дезертиры, которые решили не мелочиться и обзавелись тяжелой техникой. Милицейские машины попадались дважды, двигающиеся с проблесковыми маячками, но внутри, кроме двух милиционеров в обоих случаях, сидели и гражданские, включая детей. Судя по всему, стражи порядка, как больше всех насмотревшиеся на происходящее, тоже мотали удочки из неуклонно катящегося в пропасть города.
     У нас постоянно было включено радио, и мы переключали каналы с одной новостной станции на другую. Прогнозы наши сбывались на глазах - сообщения о беспорядках шли почти из всех крупных городов Росии, и упоминалось нечто подобное и за границей. Зараза распространялась ураганно. Этому миру оставалось жить всего несколько дней в его нынешнем виде. Если власти не пойдут на такие меры, на какие не пойдут никогда - не оказывать укушенным медпомощь, а добивать их, и простреливать голову каждому, погибшему от несчастного случая или естественных причин, то спасти этот мир уже не может ничто.
     Город встретил нас покинутым постом ДПС на въезде. Обычно забитые машинами стоянки перед торговыми центрами справа были почти пустынны. Но у оптового "Метро" была видна какая-то суета, двигались люди, хоть и немного. Среди небольшой группы людей виднелись несколько фигур в городском камуфляже и с автоматами.
     На Ленинградском шоссе мы встретили совсем немного машин, и за то краткое время, что мы были в городе, уже несколько раз слышали вспышки отдаленной стрельбы. Первый зомби попался нам на глаза, бредущим по тротуару вдоль решетчатого забора "Водного стадиона". Вел он себя странно, больше топтался на месте и поворачивался то в одну. то в другую сторону. Впочем, других мертвяков мы увидели почти сразу после первого, но они хоть и медленно, но целеустремленно шли в сторону центра города.
     По встречной полосе, на выход из города, неторопливо проехал "уазик" ВАИ, в котором сидели двое бойцов в форме и с банданами на голове. Судя по осевшей задней подвеске, машина была здорово нагружена. Офицеров и прапорщиков видно не было, значит - снова дезертиры.
     На перекрестке Беговой и Ленинградки, прямо на путепроводе, стояли два БТР-80 и военный "Урал" с тентованым кузовом. Вокруг них, с оружием, в шлемах и брониках, стояли с пару десятков солдат, все с новенькими "Абаканами". "Таманская дивизия" - отметил я про себя. Только их, в качестве эксперимента, вооружили "Абаканами". А всей остальной армии явно светило перевооружение ковровскими АЕК-971.
     На асфальте проспекта, здесь и там, вразброс, валялись с десяток трупов. Солдаты о чем то спорили, четверо перегружали из грузовика в открытые боковые люки бэтээров хорошо знакомые плоские деревянные ящики с ручками.
     - Леш, притормози-ка возле них. - сказал я. - Ксень, маску на лицо натяни и не вступай в разговоры. Леха, мы выходим.
     - Зачем?
     - Они патроны грузят, и начальства с ними я не вижу.
     Наш "уазик" подкатил к солдатам, которые не обратили на нас даже особого внимания. Мы с Лехой вышли из машины, повесив карабины на плечо стволами вниз, подошли к солдатам. Заправлял. там рослый сержант, судя по возрасту - контрактник.
     - Здоров, земляки. - попривествовал я его и окружающих.
     Некоторые ответили на приветствие, а некоторые не обратили на нас внимания. Из-за одного из БТР вдруг раздались короткие очереди, на которые обратили ровно столько же внимания, сколько и на наше "здрасте". Кто-то сказал: "Все, лежит... Так и лезут, суки."
     - И вам не болеть. - сказал контрактник, выжидательно глядя на нас.
     - Ребят, вопрос у нас имеется... - как бы замялся я. - Вы уходите из города?
     - Уходим. - спокойно ответил контрактник. - Что нам тут делать? Кремль охранять? У нас самих семьи, ребята звонили домой вчера и сегодня, везде такая же хрень начинается. В общем, по домам мы.
     Подошли еще четверо бойцов, беря нас ненавязчиво как бы в полукольцо. Автоматы у всех в руках, хоть стволы и направлены вниз. Видать, ждали от нас какой-нибудь неправильной реакции.
     - Тогда у нас два вопроса. - сказал я, как бы не замечая. - Проехать через центр сможем, или надо объезжать?
     Контрактинк чуть расслабился, кивнул, показывая, что вопрос понятен.
     - Через центр лучше не соваться. Там еще войск много и обстановка та еще... Мы даже пострелялись немного с какой-то президентской охраной, что ли, или еще с кем то. Трое "двухсотых" у нас и "трехсотый". И у них двое сотни сложили, после того, как по ним с бэтээра долбанули. И вообще, там блоки стоят местами, а между блоками бардак начинается.
     - Офицеров у вас не видно... - сказал Леха. - Они то где?
     - Они в расположение двинули. У них семьи, их тоже защищать надо. Часть бойцов с ними уходит, а часть - как мы, по домам. Таманской мотострелковой в Москве больше нет. Правда нас тут сводный отряд всего был, и полка не наберется.
     Надо же, как сбываются прогнозы Алины Александровны. Впрочем, чему тут удивляться? Наша власть особой любовью никогда не пользовалась, да и поводов любить себя старательно не давала. Достаточно того, что она сама себя любила и лелеяла, за всех. И защищать вместо страны и своих семей лично эту самую власть никто не хочет.
     - А мы ищем, как бы нам подразжиться чем-нибудь. - сказал я сержанту. - Патроны нужны, оружие, что угодно.
     - Нет у нас для вас ничего. - отрицательно мотнул головой сержант, посмотрев на наше оружие. - И стволов лишних нет. "Пятерки" много, могли бы пару ящиков продать, только вам зачем?
     - А мы бы все равно взяли. Глядишь, и стволами разживемся. - сказал я. - А гранаты есть?
     - Гранаты есть, но тут надо с бойцами посоветоваться.
     Дальше мы вступили в стадию торговых перговоров, в результате которой стали обладателями десяти гранат РГД-5 и четырех деревянных ящиков с патронами 5.45х39. Тоже очень могут пригодиться в будущем. Заплатили мы за это богатство почти тысячу долларов, причем сержант требовал именно доллары. Доллары были у меня, остаток от опустошенного счета, да и Алине Александровне удалось наснимать в банкоматах почти пять тысяч. К нашему счастью, вояки еще не сообразили, что именно патрон становится настоящей валютой, радовались "денежному содержаию", на что я и рассчитывал, когда пошел на переговоры с ними. В процессе разговора военные еще три раза открывали огонь по подходящим с разных сторон мертвякам. Те уже становились привычной частью пейзажа.
     Распрощались с ними мы уже вполне тепло, сержант спросил на прощание, кто же мы такие? Ответ "Партизаны" его вполне удовлетворил. Пожелали друг другу удачи, и разъехались. Я же радовался полученным гранатом так, как будто меня лично Дед Мороз навестил. Боец без гранат неполноценен, это я уже давно усвоил. Да и патроны еще пригодятся в будущем, я уверен. Пусть у нас продажа оружия и ограничена, но в военных запасах стволов под этот калибр - горы, Эльбрусы и Эвересты. Не разжиться ими в будущем мы не можем, так что две тысячи патронов точно лишними не будут. Немного совсем, кстати.
     Центр города мы объехали по большому кругу, по часовой стрелке. Ближе к центру стрельба стала чаще, на улицах стало появляться все больше мертвяков, куда-то бредущих, или просто стящих на месте. На проезжавшую мимо машину они обращали немного внимания. Увидели мы пикап "тойота", прямо в кузове котрого сидели четверо мужчин с охотничьими ружьями и в теплых куртках. Некоторое время мы ехали почти рядом, переглядываясь, затем пикап свернул на Дмитровское шоссе, а мы поехали прямо.
     - Молодцы. - кивнул я им вслед. - Сорганизовались.
     И тут нечто привлекло мое внимание.
     - Стой! - заорал я, показывая рукой на то, что привлекло мое внимание. - Нее, есть Бог и он нас любит!!!
     Леха резко остановил машну, чуть прижавшись к тротуару. Я присмотрелся. Нет, я все же глазастый! По тротуару в нашу сторону брели трое мертвяков. Двое были совсем обычные, один же был одет в городской серый камуфляж, пропитанный запекшейся кровью. На шее у него висел АКС со сложеным прикладом. Ремень автомата перехлестнулся, и именно поэтому бывший омоновец его не смог потерять. Автомат ему явно мешал, потому что он все время норовил оттолкнуть его от себя.
     Вот это трофей! Разжиться оружием таким образом я даже и не предполагал. Я схватил свой СКС с оптикой, оставив "Сайгу" в машине, выскочил из кабины, опустился на колено.
     - Справишься? - спросил Леха, тоже выходя из машины.
     - Естественно.
     До зомби было около пятидесяти метров. Я навел на них оружие, совместил верхний "шеврон" прицельной сетки со лбом мертвяка в камуфляже. Вообще то он шел за спинами двух других, но я как будто боялся, что он сбежит, унося с собой автомат. Выбрал слабину спускового крючка, нажал на спуск. Приклад толкнул в плечо, мертвяк покачнулся, но не упал. Пуля ударила его вскользь, правее и выше точки прицеливания. Качнулся, сволочь... Я снова выждал момент, выстрелил. Теперь попал, мертвяк рухнул, как подкошеный. Двое мертвяков продолжали идти ко мне. Леха стоял рядом, держа свой карабин стволом вниз, прижав приклад к плечу.
     - Нормально, продолжай. - объявил он.
     Я кивнул в ответ, снова приложился к оружию. Прицелился, выстрелил. Теперь точно. Второй мертвяк упал. Рядом грохнул двенадцатый калибр, и третий мертвяк завалился. Это Татьяна из машины выбралась.
     - Посмотрим? - спросил меня Леха.
     - Ага, давай.
     Мы поочередно подошли к валяющимся на асфальте телам. Двое были при жизни самыми обычными рядовыми гражданами. На одного напали на улице, он был в пальто. Его почти не тронули, лишь след одного укуса на ладони. Это понятно - отталкивал противника руками, был укушен, отбился, а потом умер где-то в другом месте. Второй был босиком, в тренировочных штанах и белой майке. Его рвали всерьез, судя по всему - дома, кто-то из членов семьи, наверное. Этот был похож на кавказца, скорее всего - азербайджанец. Мышцы с одной руки были объедены до кости, лицо измазано кровью - сам где-то "перекусил". Омоновец был изорван страшно, непонятно, как он вообще мог двигаться. Хотя, ноги остались почти нетронутыми. Ему мы уделили больше всего внимания.
     Автомат Леха снял с него сразу, быстро осмотрел.
     - Новенький, ствол в нагаре, магазин пустой. Планки под прицел нет. В подсумке одного рожка не хватает. Видать, выпулил все, затем на него кинулись, он первый просто выбросил, сменил, второй расстрелял, а затем помер. В общем, два рожка в подсумке, полные, один в автомате, пустой, одного не хватает. Ремень надо будет поменять или выбросить - кровью насквозь пропитан. Да и автомат оттереть, он как с бойни.
     Обшарив убитого, Леха продолжил:
     - Пистолет Пэ-Эм-Эм, к нему два магазина по двенадцать патронов, полные. Две светошумовые. Броник хороший, но его уже не отстирать, весь в крови. Радиостанция "Моторола", аккумулятор разряжен. У нас тоже тоже "мотороллы" есть, так что пригодится.
     Исчерпывающая информация, а главное - полезная. То что ствол в нагаре - ничего, почистим. То, что автомат новый, означает, что загубить его стрельбой длинными очередями омоновец не успел бы, даже будь такое желание. Шестьдесят дополнительных патронов не помешают. База под прицел - это хорошо, но и без нее автомат пригодится. Поставим лазерник и для ближнего боя эффективность вырастет. А патроны к нему мы купили у вояк четверть часа назад, такой вот подарок судьбы.
     Ну и пистолет с двадцатью четырьмя патронами нам не помешает. Пока в нем особого смысла нет, но кто знает? Может быть и к нему удастся что-то достать, а пока попользуемся тем, что есть. В любом случае он мощнее "Скифов", все рассчитан на новый усиленный "макаровский" патрон, который по мощности как стандартный "парабеллумовский". Патронов бы еще добыть к нему побольше...
     Автомат сунули в сумку, лежащую в багажнике. туда же пошел и пистолет с кобурой, и все запасные магазины. Это в оперативный запас пойдет, пока имеющимся оружием попользуемся.
     - Ну, как мы прибарахлились? - прихвастнул я. - Так бы и проехали, если бы я автомат не заметил.
     - Серега, молодец. Можешь булку с маком себе купить. - сказал Леха.
     - Ладно, шутник, езжай, не стой. Надо будет позвонить, когда подъедем. Позвонить, блин... - хмыкнул я, и достал из кармашка в разгрузке мобильный.
     Посмотрел на экранчик - сигнал был. Ну-ка... Я набрал "100", услышал сигнал точного времени. Ну хорошо, мобильная связь пока работает. Это радует.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Ночью Маша спала плохо, часто просыпалась, подходила к окну. Беспокоило все, темнота и звуки пугали. Она не расставалась с автоматом даже в постели, а в прихожей подвинула обувную тумбу к двери, хоть та была металлической и открывалась наружу. Зачем она это сделала, сама не поняла, но вот... сделала.
     Ночью часто слышалась стрельба, а около семи утра где-то вдалеке раздался мощный взрыв, такой, что стекла задрожали, а потом в небо поднялся столб черного дыма. Когда темнота превратилась в серые сумерки, постепенно светлеющие, Маша поразилась, насколько больше мертвяков оказалось на улице. Если вчера они появлялись время от времени, то сейчас, с ее панорамным видом из окна на весь район, одновременно в поле зрения их было не меньше десятка, пусть и в разных местах. Маша уже научилась различать их по походке и повадкам.
     На улицах было пусто, машины почти не ездили, а все население, судя по всему, сидело по домам, в ожидании того, что их спасут. Люди были в окнах, на балконах, они были заметны. Маша разглядывала окружающие дома в экран видеокамеры, так включенной в сеть, и везде обнаруживала признаки того, что люди просто спрятались.
     Около восьми часов к утра прямо к дому напротив подъехали две машины. Приземистая и плоская восьмиколесная военная, на которой верхом сидело несколько солдат, и трехосный грузовик с тентом, КАМАЗ. Солдаты спрыгнули с брони, пятеро из них образовали что-то вроде оцепления у входа в подъезд, а еще трое или четверо, в камуфляже и с оружием, забежали в подъезд. Вскоре они выбежали обратно, нагруженные вещами, а с ними был две женщины, пожилая и молодая, и трое детей. За это время солдаты из оцепления застрелили двоих мертвяков, направившихся в их сторону.
     Маша поняла, что это кто-то из военных эвакуирует семью. Она даже позавидовала им. Когда военные уже собирались уезжать, из подъезда выбежал мужчина, замахал руками, что-то крича. Машины остановились, офицер, сидевший на броне, что-то сказал в ответ, жестикулируя одной рукой. Мужчина убежал обратно в подъезд, и вскоре выбежал оттуда тоже с вещами, в сопровождении жены и двух детей. Им помогли погрузиться в КАМАЗ и машины уехали.
     "Вот тебе на!" - разозлилась на себя Маша. Если бы она сообразила сразу, то вполне успела бы спуститься, остановить военных и просто уехать вместе с ними, труда, где безопасно. Сообразил же так поступить мужчина из соседнего дома, а она - нет.
     Около девяти утра к ней поднялся Сергей Сергеевич, которого она, равно как и еще две квартиры, поставила на довольствие. Она сварила охраннику кофе, приготовила горячие бутерброды с сыром и ветчиной. Тот поблагодарил, сел за стол и взялся за завтрак.
     - Что скажете, Сергей Сергеевич? Какие прогнозы? - спросила Маша.
     - Прогнозы малоутешительные. - ответил тот. - Мертвецов бродячих все больше, войск не видно. Если так и дальше будет продолжаться, то завтра из города будет трудно вырваться. Виталий Данилович, я вам о нем рассказывал, предлагает на его машине прорываться из города. У него два ружья есть и большой "джип". И человек опытный, всю жизнь прослужил. Но думает сделать это ближе к вечеру.
     - Почему?
     - Потому что еще на что-то надеется. С его слов, если в четыре часа выедем, то максимум в восемь будем в его деревеньке. До темноты, считайте. К тому-же он хочет к отъезду подготовиться, запастись.
     - А я что могу сделать?
     - Вы? - удивился Сергей Сергеевич. - Ничего. У вас дети, двое, вам за ними следить надо, а об остальном мы уж сами позаботимся как нибудь. Кстати, внизу планируют общедомовое собрание через час, если хотите - спускайтесь.
     - Может и спущусь, если Сашка за Ликой присмотреть согласится. - кивнула Маша. - А о чем болать будем?
     - Трудно сказать. Выработка единой общедомовой полтики, наверное. Все равно полезно, хотя бы в плане обмена информацией. Мало ли кто что полезное скажет. связь пока работает, люди перезваниваются, так что можно узнать обстановку в городе точнее, чем из телевизора.
     - Это верно. По телевизору только об этом и говорят, но что говорят - похоже, сами не понимают. так, воздух сотрясают и картинки показывают. Даже мертвяков еще честно мертвяками не поименовали. "Агрессивно настроенные субъекты", надо же было такое придумать?
     - Похоже, что там своим глазам не верят. - вздохнул Сергей Сергеевич. - В голове у них не укладывается, люди же там все больше высокограмотные, лучше всех знают, что может быть, а чего быть не может.
     Они замолчали, а Маша все так-же стояла у окна, прижимась лбом к холодному стеклу, и пытась разглядеть хоть какие-то признаки приближающегося спасения. Подсознательно она в него уже не верила и готова была покинуть город вместе с охранником и соседом-охотником. Она даже представляла себе, как будет пытаться жить в неведомой ей до сего момента деревне, что будет там делать. Меньше всего ей нравилось, что в деревнях туалеты во дворе, это она точно знала. Ходить ей в такой довелось всего пару раз в жизни, где-то на юге, и она на всю жизнь запомнила вонь из выгребной ямы и тучи мух, которых она непрерывно должна была отгонять, и кторые все время норовили сесть на нее.
     Сергей Сергеевич допил кофе, поблагодарил Машу и сказал, что еще с ней свяжется, а если у нее получится, то пусть приходит на собрание. Маша молча кивнула в ответ и гость удалился, оставив ее смотреть в окно. Впрочем, судя по звуку, проснулась Лика, и теперь маше сразу стало чем заняться.
     
     Пасечник Александр Васильевич
     
     Ночевал Александр Васильевич в кабинете Дегтярева, наплевав на кровавые пятна на полу и стене. Он был недоволен, как работают его оперативники, так до сих пор и не сумевшие добыть координаты дачи Крамцова. Задача усложнялась на глазах. Никто из требуемых учреждений не работал, все сидели по домам, две группы его оперативников из привлеченных милиционеров были вынуждены сначала выяснть домашние адреса работников, искать их дома, уговаривать и убеждать ехать с ними на работу. Простейшая еще вчера процедура сегодня превращалась в адский труд. На квартире у самого Крамцова дежурила команда "исполнителей", но, если честно, успеха от этой засады Пасечник не ждал. Все ценное и нужное из квартиры было вывезено, так что ожидать, что бывший аспирант Дегтярева явится вдруг за чем-то забытым, мог только полный идиот.
     С утра Александр Васильевич стал раздражительным, начал дергать сотрудников, чего обычно не делал. Он понимал, что на самом деле никакой катастрофы уже не случится, если даже оранжевые контейнеры с "материалом" не будут найдены, но так же понимал, какую великую силу в умирающем мире даст эта вакцина. Когда вирусом заражен каждый живущий и смерть любого человека превращает его в бессмысленную прожорливую мертвую тварь, лекарство, которое сделает укус мертвяка просто укусом, а не смертельным ранением, даст власть как минимум вселенскую. Тот, кто будет владеть вакциной, овладеет миром. Ну, или тем, что от мира останется.
     Зазвонил мобильный, Пасчник ответил. Звонил его приятель по работе в "Фармкоре", юрист Лозовский, который сейчас находился в Бостоне, в Америке, на подписании какого-то "контракта века". От Лозовского Пасечник узнал, что в Америке "тоже началось". Вирус добрался и туда, и там бардака на улицах еще больше. Немотря на изобиле фильмов ужасов, в такое происходящее американцы верили еще меньше русских. В общем, тоже катились под откос.
     Пасечник не удивился. потому что привык доверять прогнозам Домбровского и своей интуиции, помножнной на огромеый опыт борьбы за общественных порядок. И его опыт подсказывал, что для борьбы с таким противником, как "материал" и оранжевого контейнера государства "не заточены". Не смогут они бороться, никто.
     Вскоре с Пасечником связался Салеев и передал распоряжение Бурко независимо от исхода операции к шестнадцати ноль-ноль переместиться на базу, расположенную в усадбье хозяина, а здание института взорвать. Пасечник возражать не стал, потому что сам полагал, что сидеть здесь больше незачем. Он избрал базой НИИ лишь потому, что его следовало заминировать, и потому, что отсюда было легче рассылать в нужные места оперативников.
     Кстати, одна из групп оперативников уже исчезла со связи, и Александр Васильевич понял, что люди просто решили заняться своей судьбой. Перспектива получить становящиеся ненужными прямо на глазах деньги и упустить время их прельщала все меньше и меньше. также они понимали. что покарать их за такое решение уже невозможно. Вторая группа еще оставалась на связи, но надежд на удачный исход операции было немного.
     Его "преторианцы", Вася и Дима, отправив семьи, вернулись обратно, и теперь не отходили ни на шаг. Переодевшись в форму и вооружившись автоматами вкупе с документами, они одним своим видом могли отпугнуть от шефа кого угодно. Они тоже понимали, что происходит в мире, и понимали, что лишь благодара тому, что их выбрали для работы в этом месте, их семьи получили места в "ковчеге" и максимум, что им грозит теперь - это бытовые неудобства.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант
     
     Мертвяки попадались на улице часто, однако "продуктивных мертвяков", несущих еще один АКС с боекомплектом, больше не попадалось. Этот, видать, один такой был. Даже понятно, что с ним случилось, если немного поразмыслить. Судя по сложенному прикладу и загаженному стволу, решил полосовать зомби очередями от пояса, увидел, что пули, попадая в туловище, никакого эффекта не вызывают, запаниковал, бросил пустой магазин, тот, которого не хватало, расстрелял длинными очередями следующий, с тем же успехом, и был изгрызен мертвяками. Дурак, короче.
     Мы запустили одну из раций в режиме сканера в поиске милицейской волны, быстро ее нашли, но полезной информации так и не слышали, да и вообще, к моему удивлению, там не так уж много говорили. Похоже, что милиция плюнула на охрану порядка, и разбежалась. И видно их на улице не было, в отличие от вчерашнего дня. Мы даже проехали мимо отделения, и там все выглядело очень тихо - ни машин на стоянке, ни людей в форме. А это значит, что в городе анархия и надо быть готовым ко всему.
     Даже в шмелевский двор мы въехали с какой-то паралелельной улицы, через газон, преодолев высокий бордюр, что для моей машины, впрочем, проблемой не было. Судя по всему, Мишка поджидал нас, потому что мы заметили его на балконе третьего этажа. Он был одет для улицы, в руках - мобильный. Заметил несколько лиц в окнах и каких-то людей на балконах. Люди смотрели на улицу, въезд машины привлек внимание.
     Я набрал мишкин номер с мобильного.
     - Здорова. Приехали, спасатели? - послышался его хриплый голос в трубке.
     - Приехали. Что там у тебя в подъезде?
     - Хрен его знает, если честно. Шум был какой-то ночью, но я не проверял.
     - Правильно сделал. Сосед с тобой?
     - Неа. Отказался уезжать, ушел к себе.
     - Ну и дурак. Машина далеко?
     - Направо глянь.
     Я повернул голову направо. Действительно, машина стояла рядом, но это была не обычная шмелевская "Нива", а покрашенный в защитный цвет тюнинговый УАЗ, из тех, что Мишка должен был выдавать в прокат любителям бездорожной езды. Разумно, вообще то.
     - Ладно. Я к тебе поднимаюсь. Много барахла с собой?
     - Две сумки. Точнее сумки и рюкзак. Не проблема. Ствол давай сюда.
     - Это как? - опешил я.
     - А вот так...
     Не выпуская из руки телефона, Мишка сбросил с балкона длинный желтый шнур, заканчивающийся петлей с карабином. Действительно, все гениальное просто. А я собирался тащить "Сайгу" с собой и там ему отдать. А так он еще и прикрыть меня может.
     Вооружившись своей "помпой", я вытащил из машины специально для Шмеля прихваченную подвесную и "стрелецкую" "Сайгу-12". Быстро прищелкнул все к петле на конце шнура, зацепив за ремни, и отпустил. Груз начал частыми рывками подниматься наверх и через минуту Шмель победно воздел руки - есть контакт!
     Я повернулся к Лехе с Татьяной, скомандовал:
     - Вы двое остаетесь у машин, я пошел в подъезд. Займите позиции так, чтобы вас издалека подстрелить нельзя было, потому что опасны не только мертвяки. Два УАЗа сегодня уже большая ценность, за них и завалить смогут. Кто попытается сунуться с враждебными намерениями - расходуйте сразу, даже фамилию не спрашивайте. Машины беречь пуще ока!
     Леха извлек из багажника свой "Тигр", откинул складной приклад и присел за стволом дерева возле подъезда, почти потерявшись в кустах. Татьяна устроилась за капотом припаркованной неподалеку грязной "девятки". Я оставил карабин в машине, воружился помповиком, а шмелевскую "Сайгу" повесил за спину. Нечего привычку терять к одному оружию, да и мощнее помповик чем самозаряд, там все газы на выстрел идут, не толкают механизм перезарядки.
     Дверь в подъезд была открыта нараспашку, свет не горел. Я включил тактический фонарь под стволом, обежал лучом пространство перед собой. Пусто. И в подъезде тихо. За какой-то из дверей первого этажа работает телевизор. Громко. Сверху щелкнула дверь замком, послышался голос Шмеля:
     - Идешь? Тут чисто.
     - Иду. Жди! - крикнул я в ответ.
     Прислушался к лифту. Стоит на месте, никуда не едет. Хорошо. И пусть так стоит пока. Держа дробовик почти наизготовку, быстро поднялся на первую лестничную площадку. Ничего. Двери заперты, все тот же телевизор орет. Поднялся выше, на промежуточную, глянул наверх. Тоже пусто. Снова поднялся на пролет, огляделся, поводя стволом ружья по сторонам. Уже интересно, одна квартира открыта. Оттуда ни звука, вроде как, зато вонь не слабая. Запах мертвечины спутать сложно с чем-то еще.
     - Мишк, слышишь меня? - спросил я уже негромко.
     Между нами всего два пролета лестницы, он прямо надо мной должен сейчас быть.
     - Слышу, конечно. - ответил он.
     - Спускайся на этаж.
     - Ага.
     Хлопнула дверь его квартиры, затем послышался топот и Мишка оказался рядом со мной, неся в одной руке здоровенную сумку с вещами, в другой - дробовик. За спиной выше головы возвышался здоровенный рюкзак.
     - Кто здесь живет? - кивнул я на приоткрытую дверь
     - Витька-алкаш... - Шмель потянул воздух носом. - Подох, что-ли?
     - Покарауль здесь, проверю. - скомандовал я.
     - На хрена? - удивился Мишка так, что его редкие брови уехали под низко надвинутую "шэпээску". - Там и без мертвечины любой триппер подхватить запросто можно. В говне живут, пьян подзаборная.
     - Мишань... отсюда люди будут сваливать, а тут им с фланга, из двери, тварь мертвая. Короче, держи лестницу, рассуждать еще будешь!
     Шмель гоготнул, но сумку уронил на пол и взял дробовик наизготовку.
     Я аккуратно оттолкнул скрипнувшую дверь в квартиру. Запах усилился. Плохо пахло, причем сильно. И не только мертвечиной, а еще и как будто бомжами. В прихожей никого не было. Была открыта дверь в ванную, но и там никого. Прошел дальше, в гостиную. В глаза бросилась нищета и множество пустых бутылок. Диван, заваленный каким то тряпьем, валяющаяся на полу еда, раздавленная и гниющая. Хорошо что еще для мух не сезон. В комнате никого. Еще одна комната правее, планировка здесь смежная, и кухня, прямо передо мной. Чуть сместился вправо, заглядывая на кухню. Никого, но видно не все. Вошел на кухню. Грязь, нищета, бутылки, но никого нет. Теперь дальняя комната. Квартира двухкомнатная, я эту "хрущовскую" планировку хорошо знаю.
     С улицы раскатисто грохнул выстрел, второй, так, что в окне завенело стекло.
     - Леха? - спросил я в микрофон, изогнувшися от наушника до угла рта.
     - Мертвяк. Снял. - послышалось в гарнитуре.
     Ствол я сразу довернул на дверь в соседнюю комнату. А оттуда какие-то звуки, похоже на чавканье. Угадайте с трех раз, кто у нас там? Или пили, а теперь закусывают, или просто закусывают. Кем-то.
     Я тихо-тихо вошел внутрь и оказался за спиной у какого-то мужика в грязной майке и растянутых трениках, доедавшего лежащую на полу толстую тетку. У тетки была раскроена голова мощным ударом, поэтому воскресать она не собиралась. Правое плечо, ребра, половина головы и шея уже обглоданы до костей. Кровь разлилась по всей конате, покрыв пол толстым липким бурым ковром. Запах стоял такой, что тошнота подкатывала комом к горлу.
     Я взял на прицел затылок жрущего мертвяка, придавил спуск и... И промахнулся. Грохнуло в маленькой комнате так, что уши заложило мгновенно, но голова мертвяка с противоестественной скоростью сместилась левее, все его тело вдруг прижалось к полу, каким-то невероятным, пластичным прыжком развернулось, и на меня уставилась совершенно невероятная рожа. Вытянутые вперед и широкие как у орангутанга челюсти, оскаленная окровавленная пасть, набитая острыми, похожими на шипы зубами, особенно страшная на фоне мертвенно-бледной, синеватой кожи. Маленькие, абсолютно мертвые глаза, как у всех зомби, но окруженные какими-то наростами со всех сторон, как будто выглядывающие из пещер. Шея длиннее и гибче обычной человеческой.
     Все это я успел разглядеть в тот момент, когда моя левая рука рванула назад цевье дробовика, вышвыривая пустую гильзу и загоняя в патронник следующий заряд, и едва затвор завершил свой маслянисто-лязгающий рывок вперед, мой палец вновь утопил спуск. Грохот, пучок голубоватого пламени из ствола, но картечь почти впритирку проходит над головой твари, врезаясь в оштукатуренную грязную стену и выбивая из нее облако пыли. Тварь успела пригнуться с потрясающей, почти невидимой глазу быстротой. И ровно в тот момент, пока мои руки перезаряжали ружье, я рванул прочь из комнаты.
     И оказался прав. Тварь зашипела и полуоткрытая дверь загудела, когда в нее врезалась тяжелая туша. Тварь прыгнула с места с невероятной энергией, если бы я пытался ее застрелить, а не убрался с линии прыжка, то мне был бы конец. Она бы меня в куски порвала с такой силищей.
     Удар в торец полуоткрытой двери для чудовища тоже не прошел бесследно. Налетев на повернутое ребром дверное полотно с такой силой, что петли с треском вывернулись из рамы, тварь упала и откатилась к противоположной стене. Я успел перезарядить ружье и выстрелил в ту часть тела чудовища, которая была мне видна через дверной проем. К счастью, весь заряд картечи, все пять восьмимиллиметровых кусков свинца угодили в шею и перебили позвоночник. Тварь издала все то же горомкое, но одновременно - какое-то беззвучное шипение, задергалась, но... Позвоночники им тоже необходимы!
     Я снова прицелился, уже в верхушку черепа, и снова выстрелил. Картечь проломила голову и выбило содержимо черепной коробки на стену, разбрызгав почти до потолка. Все, кажись. Я судорожно начал вынимать из подсумка толстые патроны двенадцатого калибра и запихивать их в дробовик по одному.
     - Что там? - послышалось в наушнике, причем голосами и Лехи, и Татьяны, и даже Шмеля, но уже просто так, из коридора.
     - Хрен его знает. - честно ответил я с глубоким выдохом. - Я такого еще не видел.
     За спиной послышался топот, в квартиру ворвался Шмель, с "Сайгой" наизготовку.
     - Где? Что?
     - Там! - я показал стволом на мелко дергающуюся, но при этом совсем молчаливую тварь.
     - Ни хера себе... - протянул Шмель, и глаза у него полезли на лоб. - Это что?
     - А я знаю? Мутант, наверное.
     - Да что там у вас? - снова голос Татьяны в наушнике, немного панический.
     - Тань, нормально уже все. Мертвяк был необычный, потом расскажу. - ответил я.
     Ответил, и медленно пошел в соседнюю комнату. В этот момент сзади снова послышались шаги, прервавшийся криком Шмеля: "Куда прешь? Что надо". Какой-то мужской голос пробормотал что-то, шаги удалились. Я не стал оглядываться, за тыл Шмель ответственный, но спросил: "Кто там?".
     - Да еще один сосед, тоже датый, на стрельбу заглянул. Тут весь дом одни алкаши.
     - Понял. - кивнул я и вошел в дверь.
     И что же мы имеем? Я медленно придвинулся к лежащей на полу твари, не спуская с нее прицела. Да, неплохо. Как описать? Перво-наперво челюсти. Больше человеческих раза в два по всем параметрам. Пасть набита зубами. Кложа вокруг пасти местами натянута, местами лопнула, похоже, что рост костей происходил почти ураганно. Лоб пониже, видая в расколе черепа лобная кость необычайно толста. Глаза направлены вперед, смотрят из ям. Нос уменьшился, растянулся в стороны, расплылся по всей морде, вывернув ноздри. Шея стала длинне, и очень гибкой, судя по тому, как тварь дважды убирала голову с линии огня. Явно удлиннились руки, стали мосластей, с широченными суставами. Пальцы укоротились, а ногти невероятно утолщились, какими-то роговыми метастазами охватили пальцы и превратились в неслабые когти. Они были перемазаны запекшейся кровью, тварь рвала свой обед не только зубами, но и когтями.
     Ноги странно искривились, у меня появилось впечатление. что в них появился дополнительный сустав. Что-то же дало возможность мутанту совершить такой мощный прыжок?
     Я достал из кармана мобильный и несколько раз сфотографировал труп в разных видах. Когда закончил, увидел Шмеля, разглядывающего мою "добычу". Тот лишь присвистнул и покачал головой. Мы выбежали из квартры, захлопнув за собой дверь, спусились вниз.
     - Это Витька, они с женой бухали не просыхая. - сказал Мишка по пути. - Каждый день пьянки и драки. Сейчас небось тоже орали, но внимания уже никто не обратил.
     Мы выбежали из подъезда, огляделись. В дальнем конце двора через густые кусты пытался продраться мертвяк, и Леха уже неторопливо целился в него. Еще один мертвяк лежал у дальнего угла дома напротив. Раскатисто, как доской о доску, ударил выстрел из "Тигра", мертвяк свалился. Я достал со своего сиденья еще одну радиостанцию с гарнитурой, отдал Шмелю. Проверили связь.
     Мишка забросил сумки в свою машину, в багажник, сам сел за руль. Фыркнул, заводясь на холодную, двигатель, Мишка показал через лобовое стекло большой палец.
     - Все, по машинам! - скомандовал я.
     Леха с Татьяной подбежали к машине, Леха уселся за руль, а Татьяну я попросил пересесть к Шмелю. Пусть будет в каждой машине по два человека. Связь вдруг забарахлит, или вообще стрелять на ходу придется. Она легко согласилась и рванула к той машине. И уже через минуту мы выехали со двора, перевалившись через газон, и чуть не сбив бредущего по тротуару мертвяка, с ног до головы залитого еще не запекшейся кровью. Из окна второй машины грохнул выстрел, мертвяка снесло. Татьяна втягивается в дело.
     
     Александр Бурко.
     
     Утром этого дня Бурко проснулся рано. Не спалось. Вылез из-под одеяла, потянулся. огляделся. Без жены спальня выглядела пустой и неуютной, это все же было ее место. Все комнаты в их доме делились на "ее комнаты", "его комнаты" и "детские комнаты". В каждой из таких комнат влияние кого-то из семьи было сильнее, чем остальных. И теперь, когда в спальне Людмилы не было, Бурко стало немного грустно.
     Уже одевшись, сегодня в нечто военно-полевое: ботинки-берцы, военные брюки "хаки" и свитер с тканевыми вставками, с кобурой на поясе, причесаный, умытый, слегка благоухающий одеколоном, он спустился на первый этаж, который был отведен под спальни для бойцов, караулку и штаб. Там все показывало, что служба идет, все под контролем, ничего не упущено. Марат тоже был здесь, смотрел в какой-то монитор со своим помощником. Они о чем-то негромко переговаривались.
     К Бойко подошла горничная, Раиса, работавшая у них уже шестой год, и которая осталась с Бурко для того, чтобы заботиться о его бытовых проблемах. Как всегда, желания она предугадывала, поэтому просто подала ему маленький поднос, на котором стояли две чашки ароматного кофе, настоящий ямайский "Блю Маунтин".
     - Спасибо, Раечка. - поблагодарил Бурко, принимая от нее подносик, и в очередной раз поражаясь ее догадливости. Как она сообразила, что пить кофе он будет с Маратом?
     - Не за что.
     Раиса удалилась, а Марат Салеев подошел к Бурко.
     - Как у нас дела? - спросил Александр.
     - Все по графику. Колонна прибыла, люди определены на жительство. Автобусы сегодня поменяют на военное снаряжение у местных вояк. Там много кадрированных частей. Зачем им автобусы - понятия не имею, но нам они точно не нужны.
     - Почему? - удивился Бурко.
     - Потому что они городские. А через пару-тройку лет асфальт на дорогах развалится, и ездить на них станет некогда. У нас же самый отвратный климат для дорог, поэтому вечно ямы.
     - Почему? - заинтересовался Бурко, потягивая кофе.
     - Потому что у нас за зиму от ста до двухсот циклов замерзания.
     - В смысле?
     - Простом. Есть, например, маленькая трещинка в асфальте. Если эта дорога находится в месте со стабильным климатом, причем не обязательно жарким, можно и с равномерно холодным, лишь бы основа под дорогой была плотная, то ничего страшоного не происходит. У нас же за одни сутки зимой, особенно при нынешнем климате, может несколько раз в сутки все замерзнуть и оттаять. Вода попадает в трещинку, замерзает, расширяется, тает, замерзает снова, еще расширяется. Одна-две зимы и самая качественная дорога приходит в полную негодность. А учитывая, что в средней полосе в большинстве мест еще и грунтовые воды близко, то вообще.
     - Понял. - кивнул Бурко. - Будем на КАМАЗах ездить. Что-то еще?
     - Омоновцы уже здесь, они в ночь рванули. мы их отсыпаться уложили. К эвакуации все готово. Пасечник связывался, но пока порадовать ничем не может. Все стандартные методы поиска людей при нынешних обстоятельствах не работают.
     - Я понимаю. - кивнул Бурко.
     С Маратом он развивать эту тему не стал, не его епархия и не его вина, но Пасечнику скажет больше. Контейнеры с "материалом" тому найти все же придется. Бурко не был уверен, что все понимают то, что вскоре служебные взыскания могут измениться от обычных увольнений к обычным расстрелам. А надо бы понимать, времена меняются от цивилизованных к диким. И власть того, кто правит, становится почти что абсолютной.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     Татьянины вещи в ее съемной квартирке в Кунцево мы собрали быстро. Сама она не москвичка, приехала сюда из Екатеринбурга, миллионером пока не стала, так что и вещами обросла не сильно. Обошлось на этот раз без приключений, никто нас не беспокоил, никто из пустых квартир на людей не бросался. И подъезд был чистеньким, и кодовый замок на дверях работал, создавая непреодолимую преграду для мертвого враждебного элемента.
     Для местных жителей польза тоже была от нашего визита. Мы с Лехой застрелили двух зомби. Одного он, снизу, они со Шмелем остались на фишке у машин, а второго я, из кухонного окна, метров со ста пятидесяти, снова опробовав в деле свой СКС с оптикой, но уже на большее расстояние, чем утром. Ничего, не подкачал, вот что значит тщательно отобрать. С первого же выстрела почти в середину лба.
     От Татьяны мы рванули в сторону Лехи, который жил на Дмитровке. По пути только решили заправиться. На первых трех проверенных нами заправках бензина не было и вообще они были на замке, на четвертой был не только бензин, но и БТР с бойцами из ОДОН, судя по всему, со старшим лейтенантом во главе. Они вроде как надзирали за порядком, время от времени отстреливая бредущих вдали мертвяков. Поскольку вокруг были больше пустыри, риска случайно что-то пробить и разрушить не было, и огонь вел крупнокалиберный КПВТ, а корректировщик огня сидел на броне и во время стрельбы морщился и зажимал уши ладонями. Бойцы же стояли возле своей машины, собравшись в кружок и о чем-то болтали. Старлей с отсутсвующим видом курил немного в сторонке.
     Пока Леха заливал бензин в бак и в четыре предусмотрительно прихваченные нами двадцатилитровые канистры, я подошел к старлею, спросил, что происходит вокруг. Тот пожал плечами, выбросил докуренную сигарету, ответил:
     - Хрен его знает. Стоим пока здесь, пока бензин есть. Потом не знаю.
     - А вообще что ожидается?
     - Ты меня спрашиваешь? - слегка удивился он. - Ты звездочки с просветами у меня на погоне считал?
     - У меня впечатление, что вообще никто не командует. - честно ответил я. - Я ошибаюсь?
     - Конечно. Я вот бойцами командую. Мной ротный командует. Им - комбат. А кто комбатом - тут уже сказать затрудняюсь.
     - А если всерьез? Знаешь, смех смехом, а пиздец кверху мехом. Дай какие нибудь уточнения по обстановке. - урезонил я его.
     - Обстановка невнятная, если честно. - сказал он, глядя, как в дальнем конце пустыря, под которым, как говорили, были какие -то стратегические склады и поэтому его не застраивали, спотыкаясь брел мертвк. - Нам ставят задачи частные, общую обстановку не доводят, и такое впечатление, что приказ вступить в город отдали, а что в городе делать - сказать забыли. Хоть штурмуй его, хоть жить в нем оставайся.
     КПВТ с башни бэтээра бубухнул короткой очередью, мертвяка разнесло на куски. Нам бы такую технику и боезапас к ней немерянный.
     - А прогонзы есть какие-то?
     - Прогонозы плохие. Дезертирство из всех частей. Бойцы по домам разбегаются. Нам тут приказ спустили - закачаешься. Запретить личному составу слушать радио, смотреть телевизор и звонить домой.
     - Это чтобы не узнали, что дома делается?
     - Ага. Ладно, извини, у меня сенас связи. - сказал старлей и направился к бэтээру.
     А я направился к машине, помогать Лехе с канистрами. Нельзя сказать, что старлей меня озадачил. Примерно такого развития событий мы и ожидали. Непонятная и почти мистическая угроза вызвала непонятную и загадочную реакцию властей. Я вот не религиозен, а было бы интересно узнать, о чем в церквях говорят? Ведь по всем канонам конец света наступает. Или я канонов не знаю?
     Но кое какие изменения есть. Нас можно принять за военных несмотря на отличную экипировку только с очень большого бодуна. По всем критериям мы НВФ - незаконное вооруженное формирование. Я даже сейчас хожу с карабином на плече, а рядом со сной добрый десяток бойцов Внутренних войск, которые, по-хорошему, должны были бы меня пресечь. Но даже не глядят в мою сторону. И Леха с дробовиком на плече их тоже никак не привлекает. Это уже радует, было бы хуже, если бы пытались разоружать.
     Кстати, а кто владеет и управляет огромными мобскладами? Например, я точно знаю, что мой СКС, своершенно новенький, в пушечном сале, вынырнул из глубин мобилизационного скалад, где пролежал нетронутым аж с 1954 года. Больше полувека. И сколько там успело накопиться такого добра за это время? Если организовать его раздачу сейчас, хотя бы тем, кто имеет военный билет и раньше служил, с начинающимся засильем мертвяков покончить можно быстро. Они медлительны, они тупы, их даже еще не слишком много. Проблема в другом - они кормятся от живых, а войскам не хватает численности, чтобы защищать живых везде. Здесь они ловко стреляют мертвяков из КПВТ, а вот в тех бело-голубых домах, что стоят на холмике, или прямо за ними, зомби кого-то жрут. Здесь не сработает техника, здесь не поможет военная мысль, здесь выручит лишь банальная численность стволов. Двое мужчин с автоматами смогут защитить двор, при условии, что они будут в каждом дворе и у них будути патроны. Ничего сложного.
     Кордоны, карантины, комнендатский час - все работает на врага. Вирус уже распространился, поэтому остановить его невозможно. БТР даже не нужны, здесь нужны мобильные патрули из "уазика" и пары стрелков, которые методично будут объезжать дворы, переулки, а не стоять на блоках. Те, кому можно крикнуть из окна, что мол в соседней квартире пиршество мертвяков идет. А таких мобильных единиц нет. Да и все войска, что в городе, стянуты на охрану Центра, правительственных зданий, в общем, всех тех, кто у нас на глазах просирает страну. И весь мир.
     Мрачные какие мысли, и никакого просвета в них не ожидается. По моим прикидкам, сегодня - последний день для того, чтобы начать действовать правильно. Завтра количество зомби может стать таким, что никаких мобильных патрулей не хватит, а раздачу оружия будет начинать поздно. Ну почему у нас так боятся вооружать народ? Даже сейчас, когда вся наша действительность летит в преисподнюю?
     Мишка тоже заправил машину и две предусмотрительно захваченные из служебного гаража канистры, и мы поехали дальше, а прямо за нами к колонке подкатил неновый черный "Тахо", из которого выбрались двое рослых, стриженых, у обоих в руках по помповику. Вооружается народ, а бандитский народ и так был вооружен. Вот и выйдет, что из городских жителей только бандиты и уцелеют. А мирные обыватели будут за ними гоняться, оскалив зубы.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Маша все же сходила на собрание в холле, но впечателнение вынесла с него самое отвратное. Люди ругались друг с другом, по делу вообще не говорили, организовать какую-то самозащиту не получалось, все легло на плечи нескольких добровольцев. Поэтому для себя она решила, что сегодня уедет. Едва она поднялась к себе в квартиру, как зазвонил телефон. Сергей Срегеевич. Сказал, чтобы Маша собирала вещи, если она не передумала.
     У нее все было собрано, даже пригодные к перевозке продукты. Много вещей она брать не собиралась, опасаясь, что они лишь затруднят ее отъезд, и решила, что надо везти с собой столько, чтобы хватило сил дотащить до машины бегом, причем за один раз.
     Прошло еще около часа, и в дверь позвонили. Это был Сергей Сергеевич и малознакомый немолодой мужчина, с которым Маша просто здоровалась, если встречалась в лифте, но не знала, как его зовут и на каком этаже он живет. Высокий, крепкого сложения, с крупными руками и толстыми пальцами, чуть редеющими волосами. Лет пятьдесят на вид. Небольшие, очень светлые глаза, хотя кожа загорелая, как будто он отдыхал на юге. Мужчина был одет по-охотничьи, в куртку, которая сначала напомнила Маше обычный камуфляж, и лишь потом она разглядела, что вся ткань покрыта лиственным узором.
     На плече у него висели два вытянутых брезентовых чехла с кожаными вставками. Маша догадалась. что там ружья. Или винтовки, она не знала как правильно.
     - Знакомьтесь, Мария Ивановна. Это Виталий Данилович. - представил их друг другу охранник. - Мария Николаевна, чайку нальете, чтобы нам обсудить все спокойно?
     - Конечно. Проходите пожалуйста.
     Мужчины прошли на кухню, попутно заглянув в гостиную и поздоровавшись с уже одетыми детьми, сидевшими на диване. дети вежливо им ответили и продолжили смотреть "Том и Джерри", которые поставила им Маша.
     На кухне все расселись за столом, заговорил Виталий Данилович.
     - Мария Николаевна, вам Сергей Сергеевич уже сказал, что у меня есть дом в глухой деревне на севере Тверской области. Верно?
     - Да, говорил. - подтвердила Маша.
     - Деревня наполовину опустела, там одни старики живут. Есть пустые дома в приличном состоянии. На носу лето, так что прокормиться там проблемой не будет. Рыбалка хорошая, охота, люди огороды держат. Грибы-ягоды потом пойдут, можно прожить, пока не прояснится, что к чему. Не думаю, что в такую глухомань какой-нибудь мертвец забредет, раньше ноги сотрет до костей. Вот туда я вас и приглашаю. Поживете немного, переждете трудные времена, а дальше видно будет.
     - Ох, даже не знаю... Я в деревне даже не была ни разу.
     - Это не страшно. - улыбнулся Виталий Данилович. - Люди так тысячелетиями жили. Вам даже понравится. Там безлюдье, лес божественный, река, озера в лесу. Селигер оттуда неподалеку. Рай настоящий, вы такого в Москве и не видели никогда. Возвращаться оттуда не захотите.
     - Как вы рассказываете... вкусно. - улынулась Маша. - Считайте, что согласна.
     - Ну вот и замечательно. А то Сергей Сергеевич без вас с детишками отказывался уезжать, говорит, что ни за что не бросит таких чудесных людей здесь.
     Маша бросила слегка удивленный взгляд на Сергея Сергеевича, а от улыбнулся в ответ:
     - Мария Николаевна, а кто меня кормит, поит? Считайте моей благодарностью.
     - Предлагаю всем ехать на моей машине. - сменил тему разговора Виталий Данилович. - Она у меня большая, "Ниссан Патрол" называется, влезем все свободно. Дизель,бак полный, так что хватит туда и обратно дважды сгонять. А "меганчик" ваш, Мария Николаевна, в мою деревню не пройдет. Даже с дороги свернуть не сумеет, в грязи завязнет. Нет там дорог и даже направления приблизительные.
     - Жалко... - нахмурилась Маша.
     - Ничего с ней, как я думаю, и в нашем подземном гараже не сделается. - сказал Сергей Сергеевич. - Самое сохранное место. Не думаю, что кто-то теперь решит ее оттуда украсть. А если наладится жизнь, то вернетесь. Ну как, вы готовы?
     - Готова.
     - Ну и прекрасно. Тогда допиваем чай, потом проверим, чтобы свет и вода отключены были, да и поедем. Автомат свой заверните во что-то, спрячем под сиденье, чтобы милиция не приставала.
     - Хорошо.
     Вышли они все вместе примерно через тридцать минут. Сергей Сергеевич с Виталием Даниловичем несли машины сумки, Маша же вела детей, Лику - за руку. На лифте спустились в гаражный этаж, прошли вдоль длинного ряда машин, пока не остановились у простого белого "Патруля" с серыми пластмассовыми бамперами и штампованными дисками. Мужчины подтащили сумки к задней двери, забросили их в багажник, где и так целая куча вещей лежала. Виталий Данилович гостеприимно распахнул заднюю дверь машины, приглашая садиться. Маша подсадила Лику, Сашка вскарабкался сам, а следом на сиденье из грубой серой ткани уселась Маша. Огляделась, вытянула ноги - действительно просторно. Так можно на край света ехать. Заглянула под сиденье. И обнаружила, что свободного места там нет. Тогда обьернулась, и положила полиэтиленовый толстый пакет, полностью скрывающий очертания автомата и подсумков, назад, в багажник. Проверила, как дотягивается, и этим удовлетворилась.
     Виталий Данилович убрал ружья в чехлах туда же, Маша спросила. не лучше ли их вытащить, но Виталий Данилович объяснил, что возить их незачехленными и заряженными незаконно, могут быть проблемы. Сергей Сергеевич пожал слегка плечами, но ничего не сказал. Виталий Данилович сел за руль, завел машину. Дизель затарахтел как молотилка, разгоняя эхо по всей бетонной коробке гаражного этажа. Машина тронулась с места, проехала вдоль всего ряда и остановилась у подъемных ворот. Виталий Данилович нажал на кнопку дистанционки, и ворота плавно поползли вверх. Над головой заскрипели направляющие. Прямо перед машиной открылся наклонный пустынный пандус. Большой внедорожник медленно тронулся с места, легко въехал наверх, вывернул на улицу, и поехал в пасмурный веснний день.
     - Один только крюк сделаем, Мария Николаевна. - сказал Сергей Сергеевич. - на минутку ко мне домой заедем, это почти по пути, я на Руставели живу. Надо и мне вещички прихватить. А то в чем пошел на дежурство два дня назад, в том и хожу.
     Город пересекли почти без проблем, хотя на всех улицах без исключения или брели мертвяки, или лежали трупы, или на асфальте виднелись кровавые следы. Маше стало страшно. Но мужчины на бердущих куда-то мертвецов внимания не обращали, машина ехала по почти пустынным улицам быстро, и совсем вскоре они заехали в какой-то заросший кустами двор.
     - Вот, вот здесь! - сказал Сергей Сергеевич, показывая на ккой то подъезд старой кирпичной пятиэтажки.
     Виталий Данилович притормозил, охранник выскочил из машины и сказал:
     - Десять минут катайтесь, или припаркуйтесь в другом месте, чтобы здесь на вас мертвецы не навелись!
     - Понял, Серег. - сказал Виталий Данилович и тронул "ниссан" с места.
     А Серегей Сергеевич, достав из кобуры пистолет, направился в подъезд. Виталий Данилович, ничтоже сумняшеся, выехал из двора, пару раз псвернул из переулка в переулок, после чего выехал на широкий неряшливый бульвар, где и остановился посередине. Маша огляделась, увидела вдалеке двоих мертвяков, но внимания на машину они пока не обращали. Так они и просидели минут десять, пока у водителя не зазвонил мобильный. Он ответил, сказал в трубку: "Понял", после чего тронул с места.
     - Сергей звонил. Спускается.
     Они через пару минут въехали в уже знакомый двор, подсадили Сергея Сергеевича без всяких приключений, при этом спокойно погрузив его сумки в багажник, и поехали дальше.
     Маша успокоилась, расслабилась. Даже та жуткая картина, которую она наблюдала из окон автомобиля, серая и грязная Москва, по улицам кторой тут и там брели ожившие мертвецы, не могла испортит ее неожиданно поднявшееся настроение. После всего этого ужаса и запустения она представила себе жизнь возле леса, неширокую серебристую речку, протекающую рядом, играющих детей и главное - безопасность.
     Мужчины, сидевшие впереди, о чем-то негромко разговаривали, было включено радио, настроенное на какой-то новостной канал. Работала печка, машина слека покачивалась, дизель урчал негромко и как-то убаюкивающе. Маша даже начала придремывать, а дети просто уснули, оба.
     Неожиданно рядом с ними, слева, взвыла пару раз сирена и сверкнули красные и синие проблесковые маяки. Сине-белая машина с надписью ДПС на борту догнала их и требовала остановиться. Маша огляделась - улица была пустынна, кроме них здесь никого не было. Виталий Данилович дисциплинированно принял вправо, притормозил. Милицейская машина, скрипнув тормозами, встала перед ними наискось. Все ее двери разом распахнулись, и оттуда выскочили четверо с оружием.
     Двое были в серой форме с отражающими полосами на рукавах и штанинах, фуражках с красным околышем и надписями ДПС на спине. Еще один был в серо-голубом камуфляже, без головного убора, в разгрузке, а стоявший рядом с ним был вообще в штатском, но в бронежилете. У всех в руках автоматы. У троих - такие же, как у Маши, короткие, а у того, который в камуфляже - длинный.
     - Видите, Мария Ивановна, что не стоило везти ружья без чехла. - пробормотал Виталий Данилович.
     В этот момент все трое милиционеров подскочили к машине, к обеим передним дверям, рванули их на себя. Штатский, перевесивший свой автомат на плечо и угрожая пистолетом, схватил Виталия Даниловича за плечо и потащил из машины. Маша не поняла, что злым голосом крикнул их водитель, но в ту же секнуду треснул выстрел, и тело того, кто вез их в деревню, выпало на асфальт, и вокруг головы начала распылваться ярко-красная лужа. Камуфляжный же с одним из гаишников, не говоря по прежнему ни слова, тащили из машины Сергея Сергеевича. Слева от Маши распахнулась дверь, туда заглянуло красное усатое лицо, чуть опешило при виде детей, но распаляя себя заорало:
     - Ты, сука, вылазь на хер из машины!
     Мясистая ладонь с татуировкой вцепилась в ее кожаную "косуху", сильная рука выдернула Машу из салона, бросила на асфальт. К ней подскочил тот, который в штатском, с ходу ударил ногой в ребра, так, что она лишилась дыхания. Дальше она плохо помнила. что происходило, толстяк с надписью ДПС вытащил ее детей из машины, отволок в сторону, на газон и что-то орал на них, тот, который в штатском, снова ее ударил и что-то кричал, а затем он вдруг упал навзничь.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     На улицах машин почти не было совсем. Никого, кроме нашего УАЗов. Люди спрятались, скрылись. Город замер, как жертва палача в ожидании выстрела в затылок. Москва еще жила, но у меня было стойкое ощущение, что она уже чувствует грядущую гибель. А вот зомби на улицах были. Пока немного, но лиха беда начало.
     Мы разогнались до восьмидесяти километров в час, оптимальной и экономичной скорости для наших машин на внедорожной резине, доехали по Дмитровки. Там нашли Лехин двор, заехали туда и заслали его собираться. На этот раз мы с Татьяной остались в карауле у машин, а с ним наверх пошел Шмель.
     Сборы заняли у них минут двадцать, потом они вышли из подъезда. Зомби во двор не забредали. Иногда проходили по улице и я видел их в просветах между домами, но не стрелял, чтобы не привлекать внимания. Впрочем, внимания людского у нас было с избытком, на нас глазели из всех окон и даже с балконов. Но никто не окликал, никто ничего не говорил. Особенно впечатлил меня мужик с двустволкой и в теплой куртке, сидящий на балконе и попивающий водку стопками, закусывая ее огурцами из банки. Так перепьет и пальбу начнет. Хуже всякого зомби.
     Загрузились быстро и теперь уже я сел за руль. Завелись, выехали со двора и покатили по направлению к Ленинградке. Пересекая Дмировку, заметили в отдалении группку бронетраспортеров, пять, а то и шесть машин, перекрывших шоссе. Зачем? Непонятно.
     После пересечения проспекта мы вновь запетляли по поперечным улицам, до Ленинградки оставалось рукой подать, а оттуда - прямая дорога на базу, как я уже мысленно именовал дачу. Можно было бы проще проехать по наверняка пустынной МКАД, но ее слишком легко перекрыть, а свернуть в сторону с нее делеко не везде возможно - огорожено почти везде, причем капитально. Лучше уж по нужному шоссе прямо из города выскочить.
     Когда до Ленинградки оставалось с полкилометра, Леха сказал:
     - Стой. Что там такое? - и показал рукой вперед.
     Я остановил машину, прижавшись к тротуару и заезжая за дерево. Одновременно сказал в микрофон:
     - Колонна, стой!
     - Принял. - ответил Шмель.
     А действительно, что там происходит? Я вышел из машины, положил в окно открытой двери СКС, просунув в сдвинутую форточку и использовав дверь как опору. Посмотрел в оптический прицел, машинально отметив по дальномерной шкале расстояние до происходящих событий - триста метров. Леха занял позицию у правой двери, с "Тигром" в руках.
     В конце улицы, перед самым поворотом, стояла сине-белая "десятка" с буквами ДПС на борту. Возле нее, с открытыми дверцами, стоял белый "Ниссан Патрол", со всех сторон окруженный милиционерами. Стражи порядка были разными. Двое были гаишниками, один - явный омоновец, еще один был в штатском, но с "ксюхой" в руках и в бронежилете. Тот, который в штатском, ногой удерживал на асфальте женщину с ярко-рыжими волосами и что-то кричал на нее. Женщина пыталась подняться, но он не давал ей это сделать, толкая ногой.
     Второй мент, в гаишном прикиде, и похожий на омоновца, в камуфляже и разгрузке, вязали на асфальте мужчину в темной одежде. Рядом с открытой водительской дверью внедородника лежал, судя по положению тела, труп. С простреленной головой.
     Второй из гаишников, толстый, мордатый, держащий АКСУ в руках, вытащил из машины двоих детей, лет так пяти-семи на вид, мальчика и девочку, грубо оттолкнул их в сторону от дороги. Судя по жесту, он просто прогонял их.
     Вязавшие мужчину наконец надели на него наручники и отскочили назад, причем гаишник навел на лежащего ствол своего "укорота". На нас они внимания вообще не обратили, скорее всего в такой суете даже не видели.
     Не знаю, что происходит, но ощущения, что у меня на глазах поддерживается порядок в городе, совершенно не возникло. Абсолютно. Больше похоже на грабеж, если честно. Четверо ментов с автоматами против людей с двумя детьми... странное сочетание, вам не кажется? Убитый - водитель, кто же еще может там лежать? В любом случае, это мне не нравится.
     - Леха, я валю ментов. - шепнул я.
     - Думаешь? - так же шепнул Леха. - Стремно... Менты все же. Хотя... всю жизнь хотел попробовать.
     - Плевать что менты. Суки они. Детей прогонят и их мертвяки сожрут, а родителей они сейчас грохнут, не видишь, что ли?
     - Ладно. - согласился он. - Распределяем цели.
     - Вали того, который целится, я валю того, который в гражданке. Переноси огонь на толстого, а я беру омоновца.
     - Принял. Готов.
     - Огонь по моему выстрелу.
     Я подвел прицельный "шеврон" к фигуре в штатском, целясь в туловище. Плевать на броник, он у него легкий, против пистолетной пули. Моя оболочечная семерка его навылет пролетит. Придавил чуть спуск, задержал дыхание, выстрелил. И сразу прицел на омоновца, в попадании я был уверен. Рядом грохнул выстрел "Тигра". Омоновец среагировал быстро, упал на колено, срывая с плеча АКС, но неправильно - триста метров для него много, ему укрываться надо было, а для меня, с оптикой, такое расстояние - в самый раз. Я попал в него первым же выстрелом, угодив в грудь, в бронежилет. Его сбило с ног, но у него бронежилет был воинский, серьезный, и я всадил в него подряд еще четыре пули. Должно хватить. Обежал прицелом поле боя. Раненый в штатском корчился на земле, гаишники лежали неподвижно, раскинув конечности. У них бронежилетов не было, а Леха стрелял "пустоголовыми", деформирующимися, так что каюк гарантирован. Все внутренности разорвало. "Подранков не бывает". Женщина быстро вскочила и подбежала к детям, обняв их, глядя на наш притаившийся в отдалении "уазик".
     - Ну что там у вас? - послышался голос Шмеля в наушнике.
     - Грабителей постреляли. Продолжаем движение. Делай как я, короче.
     - Принял.
     Мы загрузились в УАЗ, я рванул с места, и вскоре мы уже тормознули у тел на дороге. Мужчина уже поднялся с асфальта и сел, со скованными за спиной руками. Лет сорок пять, в форме охранного агентства. Женщина, стройная, очень симпатичная, с огненно-рыжими волосами, обнимала детей и внимательно, но без враждебности, смотрела на нас.
     Из ментов же трое лежали неподвижно, в лужах крови, но тот, который в штатском, был еще жив, хоть и ранен тяжело. Моя пуля прошла навылет. В груди бронежилета была маленькая круглая дырочка, а вот из под жилета сзади кровь текла ручьем. Рядом с раненым на земле лежал АКС-74У, на поясе была кобура с пистолетом. Я подошел к нему ближе, навел карабин ему в голову.
     - Кто такие?
     - Просто менты. Из разных контор. - прохрипел тот.
     - Грабили?
     - Тачка нужна... - раненый закашлялся, брызгая себе на грудь кровью. - Уходить из города надо.
     - Понятно. Что есть в машине?
     Я кивнул на милицейскую "десятку".
     - Патроны в багажнике... - на него накатил приступ кашля, затем он прохрипел: - Слушай, мне к врачу надо...
     - В другой раз.
     Я выстрелил ему в лоб. Во лбу появилось отверстие, из затылка выбило фонтан крови, тело обмякло на асфальте. Женщина вскрикнула. Я подошел к следующему убитому омоновцу, и выстрелил в голову ему. Затем поочередно двум гаишникам. А то сейчас воскресать начнут. Затвор встал на задержку и я выдавил в магазин СКС полную обойму. Пустую обойму убрал в подсумок.
     За спиной у меня фырчали моторы - машины мы не глушили. Из кабины второго УАЗа выскочили Татьяна и Шмель. Татьяна подбежала к детям, обняла их. Леха между тем нашел у одного из гаишников ключи от наручников, и освободил мужчину в форме охранника. Тот встал, потер запястья. Вид у него был совершенно невозмутимый, как будто ничего и не произошло. Он подошел к застреленному мной омоновцу, залез тому в боковой карман куртки и извлек служебный "Иж" с запасным магазином.
     - Это мой. - пояснил он. - Табельный. А вы кто, хлопцы?
     - Партизаны. - выдал я уже ставший стандартным ответ. - Народные мстители, если угодно. Давайте, оттащим этих с дороги, а то кто-то вечером не заметит, и влетит в них машиной.
     - Давайте.
     Через минуту трупы лежали на тротуаре, а мы занялись сбором трофеев. Вышедшая из автобуса Ксения разговаривала с женщиной, дети стояли с ними. Нам достались три коротких "ксюхи", один нормальной длины АКС, которым был вооружен омоновец, по три рожка на каждый ствол и полтора деревянных ящика "пятерки" в багажнике патрульной машины. Там же лежал запечатанный цинк с пистолетными патронами, на пятьсот штук. А в числе трофеев нам досталось еще три ПМ старого образца, восьмизарядных, и один ПММ с магазином на двенадцать патронов, который был у опера, который в штатском. К каждому из пистолетов было по одному запасному магазину. Нашлись еще две радиостанции, тоже "мотороллы", которые мы прихватили. Больше ничего полезного не нашлось. Два имеющихся бронежилета были повреждены и испачканы кровью, так что брать их не стали.
     После того, как собрали все трофеи, я спросил у охранника, сидевшего у тела убитого водителя джипа:
     - Трофеями поделиться? С вашим табельным "ижаком" много не навоюешь.
     Он ответил глухим голосом.
     - У нас еще в машине "ксюха" с тремя рожками и Пэ-Эм-Эм с запасным магазином. Эти - он кивнул в сторону убитых, - еще не заметили. А вот если патронами поделитесь - будем очень благодарны.
     - Поделимся. - согласился я. - А вы куда направлялись?
     - Теперь даже не знаю... - задумался мужчина. - Вообще то мы ехали в деревню к этому человеку. Виталий Данилович его звали. Капитан первого ранга. А теперь... уже не знаю.
     - А почему в Тверскую область? - тихо спросил я.
     - У Виталия Даниловича там вроде дачи, дом в деревне. Он туда на охоту ездит.
     - Понятно.
     Рядом с нами присела женщина в кожаной куртке, тихо заплакала, глядя на убитого.
     - А вы куда направляетесь? Остаетесь в Москве? - спросил меня мужчина.
     - Нет, мы пока вроде базы организовали в дачном поселке, там у нас еще люди и машины. Там сейчас пусто, не сезон. Отсидимся несколько дней, посмотрим за развитием событий, а затем, когда первая волна вот этого всего - я показал на мертвых грабителей, - схлынет, то поедем дальше.
     - Разумно. - кивнул тот головой. - У вас как, все свои? Или принимаете новых людей?
     Вопрос меня несколько озадчил. Пока об этом никто не задумывался. Мужик понял мое молчание по другому, сказал:
     - Да вы не беспокойтесь, я шестнадцать лет прослужил. И Мария Николаевна женщина боевая, уже застрелила одного мертвеца. Балластом не будем.
     - Понимаете... я не против новых людей, но возникает вопрос снабжения. Надо будет разжиться продуктами. И живем мы все на одной дачке, с местом не очень.
     - Если там сейчас никого, то можно вскрыть еще домик-другой. - пожал плечами мужчина. - Снявши голову, по волосам не плачут, А насчет продуктов я могу вам посоветовать кое-что. Завтра можно сделать, если придумаем как.
     Я кивнул головой в знак согласия. Вообще-то как дополнительный боец, а то и двое, в отряде нам не помешали бы. Можно наладить нормальное дежурство, например. Тем более, что дополнительным оружием и боеприпасами мы сейчас разжились. Не обязательно тащить их за собой в Садов, дальше мы можем разъехаться, кто куда. А вот база у нас будет охраняться куда лучше.
     - Присоединяйтесь. - согласился я. - Что с покойным делать будем?
     Я показал на убитого водителя, которого женщина накрыла милицейской плащ-палаткой
     - Давайте с собой возмем. - сказал мужчина. - Где нибудь под деревьями похороним. Он лес любил.
     Я повернулся к охраннику, протянул руку, представился:
     - Сергей.
     - Тезки. - пожал он руку мне.
     - Маша. - представилась женщина. - А эти двое - Сашка и Лика. Она показал на державшихся за руки детей. Круз Андрей. Эпоха мертвых. Начало. Том 1 (окончание)Круз Андрей: другие произведения. Эпоха мертвых. Начало. Том 1 (окончание)
     Сергей Крамцов, бывший аспирант
     На Ленинградке было относительно оживленно. Наверное, из города начали уезжать люди. В потоке машин несколько раз замечали и машины с военными номерами. Судя по всему - с дезертирами.
     Большинство московских радиостанций, работающих на коротких волнах, замолчали, но две основные новостные продолжали работать, причем в прямом эфире, без рекламы и музыки. В мнениях говоривших не было уже такого сумбура, как утром, вещи назывались своими именами. Один звонок в студию меня заинтересовал. Звонила немолодая женщина, которая рассказала, что совсем недавно наблюдала из окна, как четверо милиционеров выбросили из машины людей с детьми, но были убиты военными. Ведущий поинтересовался, какими военными, и жещина сказала, что "самыми обычными, в форме", которые ехали на "пятнистых зеленых машинах". Не понять, кого приняли за военных, было бы сложно - женщина увидела то, что случилось с нами.
     Звонившие много говорили о том, что военные перекрыли въезд в центр города и туда вообще невозможно попасть. Другие говорили о том, что военные в некоторых местах снимают заслоны и сами куда-то уезжают. По всему было понятно, что организованного сопротивления бедствию в городе нет. Никто не давал населению никаких конкретных советов или указаний, ничего не было слышно об обещаных убежищах. Власть самоустранилась, армия разбредалась, защищая саму себя и свое становящееся невероятно ценным имущество. Догадаться просто раздавать оружие населению никто не сумел, хотя именно в этом случае страна бы выжила. Люди сумели бы отбиться от нашествия ходячих трупов, если бы было чем отбиваться. Однако реакция власти в такие смутные времена всегда обратна логичной - стараются убрать оружие подальше от народа.
     Много говорили о том, что подобное происходит не только в Москве. Сведения об оживших мертвецах шли уже со всего мира, чем дальше - тем больше. Петербург был уже наводнен зомби, там ситуация развивалась как в Москве, но с оставанием в несколько часов. Общее настроение было чем то вроде смеси паники с полным непониманем происходящего.
     Пост ГАИ на выезде был покинут, машины никто не останавливал и не досматривал. На путепроводе возле Химок в ряд стояли с десяток БМП-3, солдаты сидели на броне, но никакой активности не проявляли. Вокруг колонны лежали несколько трупов расстреляных зомби. У меня мелькнула было идея попытаться и у них разжиться патронами, но я ее отмел - это подразделение пока выглядело вполне организованной силой и распродавать имущество явно не собиралось.
     После военных на глаза попалась сгоревшая милицейская машина, которая еще дымилась. В кабине угадывались очертания двух обугленых тел, обгоревшие двери были пробиты пулями. Возле машины топтался непонятно как сюда забредший мертвяк, явно собираясь полакомиться горелой человечиной. Мы притормозили и Леха застрелил его. Я вкратце успел рассказать всем о мутациях Витьки-алкаша, доравшегося до человечины без ограничений.
     Проезжая Солнечногорск, видели на улицах пару мертвяков, видели и людей с охотничьими ружьями. Пока все выглядело так, будто люди еще как-то контролируют ситуацию. Но надолго ли?
     До дачи мы добрались без приключений. Подъехали к воротам "Садового товарищества" и обнаружили их запертыми. Калитка тоже была на замке, но стоило мне ее подергать, как из домика выбежал Петрович - местный сторож. В руках у него была старенькая двуствольная "тулка" двенадцатого калибра. Надо же, а я и не знал, что Петрович еще и вооруженный страж садово-огородной собственности.
     - Петрович, чего заперся? - спросил я его.
     - Сереж, ты, что ли? В армию подался? - удивленно уставился он на меня
     - Почти что. - подпустил я туману. - Так чего забаррикадировался?
     - Да тут какой-то странный мужик ходил. - отмахнулся Петрович. - Морда в крови, я его окликнул, а он как кинется на меня, мычит чего-то. Я от него в дом, а он в дверь ломиться. Я с перепугу давай ружье доставать, я его уж почитай лет пять не трогал. Пока патроны нашел, то да се, тот ушел. По следам вроде как обратно пошел, прочь из поселка, вот я и заперся.
     - В следующий раз появится - стреляй ему прямо в башку.
     - Так он этот... из тех, что по телевизору рассказывают?
     Петрови ткнул большим пальцем куда-то себе за спину, подразумевая, что там у него телевизор.
     - Этот самый. Укусит - сам таким же станешь. Патроны то есть у тебя?
     - С десяток имеется. Только дробь мелковата.
     Я задумался. Вообще то для нас Петрович - первая линия обороны. Нам было бы выгодно иметь на этом месте хорошо вооруженого сторожа, а не плохо вооруженного. Лишних у нас не водится, но все же выделить с полсотни "четырех нолей" мы вполне способны.
     - Могу еще пять коробок тебе подкинуть, четырехнулевки. Возьмешь?
     - Спрашиваешь!
     - Тогда отпирай ворота, запускай машины и садись к нам.
     - Лады. А кто это с вами?
     - Друзья. Люди. Народ.
     Петрович кинулся открывать ворота. Колонна втянулась в узкую дачную улицу, и сторож снова запер ворота следом за нами, после чего подбежал к моему уазику и залез на заднее сиденье, протиснувшись через усиливающий каркас. Мы снова тронулись с места, и я сказал Петровичу то, что уже давно собирался:
     - Петрович, у нас народу много, поэтому мы вскроем дом напротив, часть заселим туда.
     - Это какой напротив? - опешил строж. - Как так - "вскроем"? А хозяева?
     - Хозяев может уже и в живых нет. В городе война, считай. Ломать, красть, портить ничего не будем, просто ночевать людям нужно. Если хозяева приедут - мы с ними сами разберемся.
     - Нее, так не пойдет. Как так - в чужом доме жить? Не разрешаю. - строго сказал Петрович.
     - Петрович, итить, да я разрешения то не спрашиваю. Я тебя уведомляю, по законам военного времени. Дом реквизируется для спасательных целей. Все. Диспут окончен. Не нравится - жалуйся в милицию. Или кому хочешь.
     Петрович заметно надулся.
     - Петрович. - продолжил я, сделав вид, что не замечаю его обиды. - Получишь еще пузырь, только не напивайся, а то сожрут пьяного. И еще... если что-то пойдет не так, если нападут, будут проблемы - беги к нам, понял? У нас оборона нормальная будет, оружия много. Без ружья даже в сортир не ходи, все время при себе имей. Ночью из дому не выходи вообще. Понял?
     - Это почему?
     - По кочану. Мертвяки эти самые могут вообще неподвижно стоять, если добычи не видать, они ведь даже не дышат. В темноте запросто напороться можно. Если до ветру подопрет - хоть с крыльца вали, но чтобы у тебя было место, куда смыться. А еще лучше горшком обзаведись, но в темноте из дома ни ногой. Если кто появится - требуй, чтобы что-то вслух сказали. Мертвяки вообще не говорят. Если говорит - значит живой. И еще - если кого покусали, то через час-другой он тоже таким станет. Поэтому от покусаных держись подальше, лучше даже не пускай через ворота, как бы не просили.
     - Так чего делается то? - все же проявил интерес Петрович.
     - Конец света, Петрович. Мертвые пошли по земле. Так что, будем выживать.
     - Как же тогда выживем?
     - Посмотрим несколько дней, придумаем что-нибудь.
     - Вы здесь чего, жить теперь собираетесь?
     - Смеешься? Нет, просидим несколько дней и уедем в другое место. Переждать надо, машины подготовить и все такое. Временная база. Кстати, приехал кто из жильцов?
     - Приехали двое. Семен, что на белой длинной "Ниве" ездит, и Панасенко. С утра еще заявились.
     Ни того, ни другого я не знал, так что спросил:
     - От меня далеко живут?
     - Оба в другом конце.
     - Понял, спасибо.
     Я дал сигнал радиоопознания для "фишки" на чердаке. О ней я Петровичу рассказывать не стал. Мы подъехали к моему дому, и машины выстроились вдоль улицы. Народ начал выгружаться. Петрович сразу же получил от меня пять коробок патронов, бутылку "Русского стандарта" и был отправлен к себе домой, дабы особенно не приглядывался к происходящему. А Леха, как главный взломщик, отправился вскрывать дом напротив. Ворота двора тоже открыли и загнали туда шмелевский УАЗ и "Ниссан" Виталия Даниловича. "Фишку" я снял - сейчас нам точно ничего не угрожало, зато появилось много новых людей и я хотел, чтобы все могли познакомиться.
     Да и похоронить надо было этого мужика, Виталия Даниловича, которого я живым и не видел никогда. Но раз уж так хорошо о нем говорят, да и вояка он бывший... В общем, выкопали ему могулку в конце улицы, между двумя березками, поставили крест, который Леха выстрогал. На нем написали: "Бородулин Виталий Данилович. Кап. 1 ранга. Вечная память". И все. Пальнули в воздух трижды.
     Затем все собрались во дворе моего дома за большим столом. Все же, насколько я понял, ни Маша, ни Сергей Сергеевич этого Виталия Даниловича толком не знали. Да и в засаду, насколько я понял, попали по его наивности. Он уговорил убрать все оружие, как будто не понимал, что законы прекратили действие. В общем, они довольно быстро успокоились, а Сергей Сергеевич даже приватизировал оружейные чехлы с содержимым. Леха со Шмелем попутно чистили трофейное оружие, его у нас стало вдруг изрядно.
     Я оглядел людей. Теперь нас стало аж десять человек, не считая детей и домашних животных. Целая армия. И к этой самой армии я обратился с речью.
     - В общем, товарищи партизаны и народные мстители, дела у нас такие. Нас стало больше, и это не плохо. У нас прибавилось имущества и транспорта. Тоже хорошо. И у нас прибавилось знаний о происходящем. Это хорошо и плохо. С чего начать?
     - Сережа, с плохого надо начинать, это же все занют. - улыбнулась Алина Александровна.
     - Согласен. Очень похоже, что правительство самоустранилось и пребывает в растерянности. Пиз... гм... катастрофа катит к нам неуклонно, неотвратимо и никто не пытается этому препятствовать. Началось повсюду, к тому же. Думаю, что если ситуация будет меняться к худшему с такой скоростью, через пару дней войти в Москву будет уже нереально иначе чем на бронетехнике. Мертвяков прибавляется. Их уже видно за МКАД, и, судя по всему, идут они не только из Москвы, но и новые очаги заражения возникают. Теперь вот что... минутку...
     Я соединил мобильник со своим ноутбуком и через минуту на плоский экран компьютера полезли фотографии того самого Витьки-мутанта, который чуть не убил меня в шмелевском доме.
     - Прошу знакомиться. Мутант.
     Я дал пару минут всем разглядеть все снимки, которые я запустил в виде слайд-шоу. Эффект был такой, какого я и ожидал. Омерзение, страх, удивление.
     - Вы бы, товарищ биолог, объяснили нам, темным людям, что это такое. - заявила Татьяна.
     Вопроса я ожидал и ответ был готов.
     - Утверждать доподлинно не могу, но теория у меня есть. Я уже упоминал как-то, еще в лаборатории было замечено, что крысы-зомби, которым удавалось хорошо покормиться от своего же вида, начинали заметно меняться. Менялись даже скелеты, крысы обычные, хоть и мертвые, превращались в прокачанных хищников. Их строение лучше приспосабливалось для охоты и добычи себе подобных.
     - Прости... перебил меня Сергей Сергеевич. - Происходящее сейчас где-то изучалаи? Знали заранее?
     - Не совсем. Узнали о существования такого явления как "зомби" всего за пару дней до катастрофы, а изучать начали уже одновременно. Слишком поздно, в общем. - ушел от ответа я. Не хватало еще всем подряд излагать степень моего участия в происходящем. - Могу продолжать? Спасибо.
     Я прокашлялся, продолжил:
     - Судя по всему, плоть существа с идентичной ДНК является материалом для перестройки организма зомби. Те же крысы становились крупнее, например, изменялась масса тела. Мясо, проще говоря, любого другого вида, является обычныт "горючим", то есть предоставляет зомби силы. Как самая обычная еда. Витька-алкаш, переродившись, оказался заперт с собственной женой, у которой был проломлен череп и восстать как зомби она не могла. И он съел ее, не торопясь, со вкусом, примерно наполовину...
     - Серег...можно без подробностей? - сморщившись, спросила Аня.
     - Нельзя, милая. - покачал я головой. - Тебе про это не только слушать предстоит, но и видеть. Продолжаю. В общем, поскольку у него не было конкурентов, а жена не восстала, он получил огромное количество материала для перестройки. И перестроился. Прежний тупой и медлительный зомби, опасный лишь своей заразностью и тем, что он страшный, превратился тоже в тупую, но... я обращаю ваше внимание - в невероятно быструю тварь. В которую я промахнулся дважды с расстояния три метра, из дробовика. И если бы тварь не осталась такой же тупой, как и раньше, и не сшибла сама себя с ног, не соразмерив своих новых сил с размерами комнатки в "хрущобе", мы бы здесь не разговоривали. Эту схватку я проигрывал на сто процентов.
     - Это первый мутант, которого вы видели? - уточнила Маша.
     - Первый. Но я уверен, что не последний. С увеличением численности самих зомби прибавится и мутантов. Пока я видел мутанта-человека, но не исключено появлеие и других видов. Крыс, собак, кого угодно. Кошек. В общим, опасность приобретает новые формы. Важно другое - трупы самих зомби, насколько я понимаю, никакой привлекательности для "коллег" не имеют. Зомби не жрут друг друга. А вот труп обычного человека, который не смог восстать из мертвых даст пищу для мутаций. Значит... кто продолжит?
     - Значит, если производишь контроль убитого, то сначала надо дать ему восстать. - закончил за меня Леха.
     - Верно. Пусть начнет воскресать, а потом уже добивать. Нечего плодить мутантов. Теперь второе. Нас немало, запасов не много. машины у нас есть, но с топливом... на одну серьезную поездку. При этом в городе часть заправок еще работает, за городом тоже, что, разумеется, будет длиться не вечно. Надо эту проблему как-то решать. Хотя бы добыть емкости, у нас всего несколько канистр. Завтра мы поедем к Шмелю на работу и проверим, что из внедорожников осталось в гараже. Если что-то есть, попытаемся использовать как транспорт. Нам надо везти и людей, и груз.
     - Куда везти? - спросила Маша.
     - Действительно, куда вы планируете? - спросил и Сергей Сергеевич.
     - Сначала в Горький-16. Так надо, нас там будут ждать. Это в Нижегородской...
     - Я знаю. - сказал Сергей Сергеевич. - Я туда после училища лейтенантом попал. Я во внутренних служил, так там раньше целая дивизия стояла на охране. А почему туда?
     - Туда следуют Алина Александровна с дочерьми. - обтекаемо ответил я. - Там их будут ждать. Наша обязанность туда их доставить. А мы оттуда двинем в Ковров.
     - Почему в Ковров? - последовал вопрос.
     - Прогноз, что именно там цивилизация уцелеет. - начал я излагать нашу теорию. - Целая учебная дивизия, огромные мобилизационные склады, далеко от всяких проблемных мест, в отличие от той же "Шешнашки", где вокруг - сплошные зоны. И мощное оружейное производство, плюс производство легкой техники. Военные заводы огорожены всерьез, бетон, колючка, внутренние стены - настоящая крепость получается. Если там хоть чуть-чуть ума у людей останется - уцелеют обязательно.
     - А в Тулу не ближе? - спросил Сергей Сергеевич. - Там тоже заводы и дивизия.
     - Город достаточно большой, с мертвяками больше проблем будет. И возвращаться от Садова к Коврову намного ближе.
     - Верно. Не подумал. - кивнул он. - Думаю, что примкну к вам. Ваше решение кажется разумным, я бы поехал в Ковров. А в охране "Шешнашки" у меня до сих пор лучший друг служит, так что, глядишь и поможет чем-нибудь. В общем, принимайте меня в партизаны.
     - Запросто. - обрадовался я. - Получите форму и оружие. Сергей Сергеевич, настаиваю на ношении формы, такой же как у нас. Очень много проблем это снимает в городе.
     - Догадываюсь.
     Сергей Сергеевич вообще на меня произвел впечатление человека умного и уверенного в себе. Такого в отряд заполучить очень неплохо. Единственное, непонятно, как он умудрился в таком возрасте в простых охранниках прозябать, ну да мало ли как бывает?
     - Маша, а вы? -спросил я.
     Рыжая женщина в "косухе" кивнула и сказала, улыбнувшись:
     - Я с вами. Только стрелок из меня плохой, подучить надо. Форму давайте, приставляйте к делу, учите, чему там нужно. Я готова, хочу быть полезным членом общества.
     - Отлично. Считайте, что вы с детьми в списках личного состава.
     Разумеется, я не ожидал от женщины с двумя маленькими детьми особой пользы отряду, но... Дети все же. А я сирота, если помните.
     - Так, с этим определились. - стукнул я ладонью по столу. - Пошли дальше. Нам надо собрать нормальную, достаточно компактную колонну, которая могла бы не только ехать, но еще и защищаться. Пока получается или слишком много машин, или слишком много людей, или слишком много груза. Золотая середина не выходит.
     - Нам бы тройку УАЗов и что-то вроде "шишиги". - вступил в разговор Шмель. - УАЗ передового дозора, два в колонне плюс грузовик с балабасами. УАЗы у нас есть, добыть бы "шишигу".
     - А "Патруль" за грузовик не пойдет разве? - удивился Сергей Сергеевич. - Здоровенная машина. Раз уж она нам от Виталия Даниловича осталась, то надо использовать. Задние сиденья вообще можно выбросить.
     - Большая то большая, но недостаточно. - покачал я головой. - Грузовик бы вездеходный нам... "Шишигу", прав Шмелина. Или "Урал", но тот на бензин разорит.
     - Да ладно, отстал ты от жизни! - сказал Шмель. - "Уралы", давно уже дизельные идут, с ярославским дизелем, так что вполне можно. Не шедевр мотор, но нормальный. ребята говорили, что двести третий двухосный в двадцать пять литров на сотню укладывается. Не то что раньше, на девяносто пятом катались. "Покемон" бы неплохо, но жрет много.
     - Это что? - спросила Вика.
     - Бронированный "Урал", для перевозки личного состава. - ответил Леха.
     Все задумались, вдруг все тот же Сергей Сергеевич вскинулся:
     - Стоп, ребята! Вы сказали, что в каком-то гараже есть еще УАЗы? Верно?
     - Один УАЗ остался. - ответил Шмель. - И три "Нивы". Одна обычная, бывшая моя, я ее на УАЗ махнул, не глядя, и две подготовленных для бездорожья. Все усилено, проварено и так далее. Но это если никто их оттуда еще не увел. Проверить не могу, там сейчас никого нет. Там даже квадроциклы есть, только не знаю, зачем они нужны.
     - Значит так! - решил я. - Как бы то ни было, а ехать проверять надо сейчас. С каждым часом вероятность того, что кто-то о них вспомнит, все выше и выше. Пока будем рядиться, уведут.
     - А зачем нам столько? - удивилась Ксения. - У нас и так уже пять машин здесь, ставить некуда.
     - Знаешь такое слово "бартер"? - спросил я, дождался ответного кивка. - Сейчас такая "Нива" уже среди знающих людей стоит больше любого "Паджеро". Потому что "Паджеро" поездит, сломается, и жди, когда снова откроются дилерские центры с сервисами, чтобы чинить умели, и запчасти из Японии приедут. А УАЗ с "Нивой" при помощи молотка и всем известной матери в любом лесу починить можно. И они будут ездить вечно.
     - Ребята, я к чему начал! - снова привлек внимание к себе Сергей Сергеевич. - Если возьмем оттуда внедорожники, то, может быть, удастся организовать бартер. Наша контора охраняет автобазу какой-то лавочки при МЧС. Но так, именно "при", МЧС о них и не помнит, как мне кажется. У них много внедорожной техники. Если у нас будут те же "Нивы", я попытаюсь договориться об обмене. Скоро народ начнет разбегаться, и им все это станет нужно.
     Все повернулись к нему. замолчали.
     - Насколько это реально? - спросил я.
     - Трудно сказать. Надо позвонить людям, спросить, но мы пока сами не знаем, есть у нас что на обмен, или нет.
     - А если будут, то поменяют?
     - Владельцы базы - сомневаюсь. А вот охрана - вполне. У всех семьи, всем спасаться надо, хорошая "Нива" очень пригодится.
     - Понял. Мы уже выезжаем. - кивнул я. - Вика, ты Шмеля, Сергея Сергеевича и Машу переодень в "горки", выдай имущество. Раз они с нами, то пусть будут "единообразными". А мы пока по оружию разберемся.
     Вика у нас как-то присвоила себе функции ротного старшины, взяв под контроль все имущество, вывезенное из магазина "Стрелец". А Леха между делом оказался начальником службы РАВ. Тоже тихой сапой. Вот с ним мы и сели разбираться. Набросали список всего, что имелось в наличии, не разбирая где и чье оружие. Выделили самых неопытных стрелков, в числе которых, естественно,оказались Маша, Аня и Ксения. У сестер были дробовики "Вепрь" и менять мы ничего не стали. А вот у Маши был "укорот", и это никуда не годилось. Для стрелка неопытного этот короткий авотмат был машинкой по переводу патронов, ничего больше.
     Когда новые бойцы вышли уже переодетые и переобутые, в "горках", шапках-масках и разгрузках, мы начали процесс перевооружения.
     Я попросил Машу присесть с нами, объяснил ей эту мысль. Я опасался, что она откажется менять свое оружие на другое, но к моей радости, она спокойно согласилась, после чего ей была выдана переделанная "Сайга-12", которая сначала досталась Вике, а потом перешла Шмелю. Леха передал ей ружье на месте прямо с подвесной, набитой патронами, а я тут же попросил Сергея Сергеевича заняться обучением нового бойца, после того, как закончим "развод". Впрочем, лишать ее законного трофея не стали, а лишь попросили убрать его подальше до тех времен, когда она им в достаточной степени овладеет.
     Шмель у нас тоже в великих стрелках не числился, но автоматом Калашникова во всех его ипостасях владел, отслужил все же, и ему был выдан, как преимущественно водителю, "укорот", магазины и запас патронов из открытого ящика. Шмель сгреб это все и отойдя в сторону, уселся набивать магазины, а заодно перекладывать пачки в рюкзак разгрузки.
     Леха сам плотно присвоил себе функции снайпера, с "Тигром" не расставался, а в качестве альтернативы держал "Сайгу-12К", оснащенную всеми приблудами, какими можно, поэтому отдал свою нарезную "Сайгу МК" Вике. Вика стреляла не хуже нас с Лехой, так что ей и карты в руки. Пока у нас образовывался дефицит гладкоствола, потому что нам с Лехой, как главным "штурмовикам", ружья были нужны позарез, а еще самым неопытным можно было доверить пока только ружья, и ничего больше. Все, кто оказывался посередине между этими крайностями, вооружался нарезным.
     От Виталия Данловича нам достались два ствола, но очень уж своеобразных. Покойный был именно охотником, не запасался оружием как мы, с прицелом "а случится чего". В чехлах была двустволка-вертикалка 12 калибра, Иж-27М, и нарезной карабин "Вепрь-223", то есть с охотничьим калибром "ни туда, ни сюда". На кого покойный охотился, интересно, учитывая, что этот калибр славен в основном кучностью и "дырокольностью" пули? К ружью покойный запас целых двести патронов с дробью от двух до четырех "нолей", и сто сорок "пустоголовых" патронов было к "Вепрю". Мы посовещались, после чего решили, что Леха из вертикалки сделает обрез, который "вдруг пригодится" в качестве второго оружия, а "Вепря" я забрал, изъял из наших запасов охотничью разгрузку, и вместе со всеми наличныи патронами завернул карабин в нее. Раз уж нам он никуда, то в качестве набора для обмена он очень сгодится, особенно если меняться будешь с тем, у кого оружия вообще нет.
     Лехина "Сайга МК", которую он забрал из дома, была оснащена всей возможной оптикой, и ее, с коллиматором "Кобра", передали Сергею Сергеевичу, который, с его слов, стрелял неплохо. Оба АКС и оставшиеся "укороты" отложили про запас. Все же они были без оптики и планок под нее, да и в далекой перспективе вероятность разжиться боеприпасами под них была выше, чем под остальное наше оружие, так что решили тщательно упаковать и хранить до лучших, либо худших времен.
     Пистолеты же распределили. Я, на правах командира, прихватил один из ПММ ввиду его двенадцатизарядности, второй такой же остался у Сергея Сергеевича, поскольку ему и принадлежал. Правда патроны повышенной мощности мы из них убрали и переснарядили обычными 9 мм ПМ. Мертвяку в лоб засветить мощи хватит с запасом, а усиленных патронов у нас мало, вдруг пригодятся в будущем? Леха и Татьяна с Викой расхватали милицейские ПМ. Кордуровых тактических кобур под этот пистолет у нас в сумках нашлось эдак с десяток, так что прицепить их на положенное место проблем не составило.
     В конце-концов, вроде бы разобрались. Все снова собрались во дворе, даже машины дети присоединились к толпе, и я снова раскомандовался.
     - Ставлю задачу, товарищи партизаны! Выезжаем на шмелевский трек для покатушек. На одной машине, в следующем составе: Шмель водителем, мы с Лехой, Вика с Таней. Здесь за старшего Сергей Сергеевич. Сергей Сергеевич, организуете фишку, бдительность - максимальная. Место под угрозой, могут приехать нежелательные гости. Если увидите ктого-то, напоминающих бандитов, военных, службу безопасности, спецслужбу, кого угодно, повторяю - открывайте огонь первыми. Один из главных признаков - автомобиль "Тойота Лэндкрюзер" черного цвета. Может быть и другой, но именно "крюзер" - угроза прямая и непостредственная. Обучите людей обращению со стредствами связи.
     - Я что-то должен знать, чего не знаю? - спросил Сергей Сергеевич.
     - За нашей семьей охотятся. - выручила меня Алина Александровна. - Это очень серьезно.
     - Понял. Будем охранять.
     Еще через несколько минут мы впятером, втиснувшись в шмелевский "уазик", тряслись по проселку в сторону Ленинградского шоссе.
     
     Пасечник Александр Васильевич.
     
     В середине дня все люди, находившиеся в НИИ, погрузились в два "лэндкрюзера" и два автобуса "Форд Транзит". Маленькая колонна выехала с территории и направилась в сторону Рублево-Успенского шоссе. Здание было подготовлено к взрыву и там уже тикал часовой механизм, установленный на задержку в два часа. А чтобы ни у кого не возникло соблазна остановить процесс, все закладки были установлены на неизвлекаемость. Любая попытка разминирования привела бы к взрыву. Следы решено было ликвидировать путем тотальной аннигиляции.
     В городе болтались еще две группы. Засада на квартире Крамцова, четыре человека, которые и должны были взять на себя всю грязную работу, и еще продолжала работать пара оперов из ЦСУ, которых удержали на работе обещаниями дарения автомобилей, денег, оружия и всего, чего бы им пожелалось. О "Ковчеге" им никто не сообщал. Да и на то, что они сумеют раздобыть требуемый адрес, надежда была мала. Фактически, он махнул на них рукой, а по поводу засады на квартире решил так: пусть сидят до следующего утра, максимум. Если пустышка, то пускай прорываются к усадьбе Бойко.
     Именно эту команду он терять никак не хотел. Люди, обученные получше, у него имелись, те же "преторианцы" Дима с Васей. А вот настолько же беспринциные и душевно уродливые - уже нет. Эти могли убивать кого скажут, пытать как скажут, и никакая совесть их бы не беспокоила. Двое из них в прошлом работали в зонах, "кумовьями", одного бывшего опера из МУРа сам Пасечник спас от тюрьмы, куда от уже почти уехал за пытки подозреваемых и вымогательство, еще один в прошлом служил в ОМОНе и тоже отличался редкими художествами. Такие люди тоже бывают нужны, если ты хочешь, чтобы твоя организация действовала максимально... разносторонне.
     В нынешнем случае предполагалось убийство женщины и двух девочек, едва достигших совершеннолетия, поэтому поручать такое дело человеку обычному было бы ошибкой. Рука бы дрогнула, или потом начались кошмары. В любом случае, повредило бы делу. А "команде уродов", как мысленно именовал эту компанию Пасечник, поручать можно было что угодно.
     Неожиданно во внутреннем кармане кашмирового пальто затрепетал вибровызовом мобильный. Пасечник достал телефон из карамана, отставив отглаз подальше, посмотрел на экранчик. Интересно. Вызывали как раз еще работавшие опера.
     - На связи. - лаконично сказал он в трубку.
     - Есть адрес! - произнес торжествующий голос. - Записывайте. И когда расчет?
     - Я в дороге, записать не могу. - ответил он. - Телефон Еременки есть?
     - Конечно.
     - Звони ему. Встречайся. Дашь ему координаты, а сам заберешь, что положено. Я его предупрежу. Договорились?
     - Лады!
     Собеседник отключился. Анатолий Еременко, отвечавший за "дела повышенной скользкости", которому непосредственно подчинялась группа из засады, сидел сейчас в одном из автобусов, едущих следом. Пасечик вызвал его по рации.
     - Толя, тебе сейчас эти опера будут звонить. Надо адрес клиента взять, а с ними... сам знаешь.
     - Знаю.
     - Молодец. Не подведи меня.
     Теперь уже Еременко набрал со своего мобильного номер "засадной группы". Ему сразу же ответили, и он сказал в телефон:
     - Есть адрес клиента. Работаем.
     Затем добавил:
     - Назначайте встречу, скажите. что для передачи двух машин и денег. И решите с ними вопрос.
     Он еще произнес несколько ничего не значащих для стороннего слушателя фраз, после чего отключился, и вызвал по рации Пасечника, которому сказал: "Сделают как надо".
     
     "Команда уродов".
     
     Они сидели в квартире уже больше суток и им это сидение осточертело. Старший группы, бывший "кум" Васильев, прекрасно сознавая тщетность любого ожидания, разрешил всем курить, спать, смотреть телевизор, только пить разве что не давал, хоть бывший омоновец Балкин на таком разрешении настаивал. Машина стояла на противоположной стороне улицы. так, чтобы ее было видно из окна, и кто-то постоянно на нее поглядывал. Рисковать единственным транспортом они никак не могли.
     Сам Васильев, человек обычно педантичный и аккуратный, несколько раз проверил оружие всей группы, средства связи, несколько раз подзаряжал рации, в общем - искал себе занятие, а такового не было. По телевизору тоже несли то, что Васильев обыкновенно определял как "пургу", и слушать это не хотелось. Команда маялась, Балкин, ставший раздражительным, успел поругаться совсеми, и в конце-концов Василев, на правах старшего, пригрозил тому, что отошлет его пешком к Пасечнику, и пусть тот разбирается. Это сработало, Балкин если и не успокоился, то заткнулся.
     Когда же зазвонил телефон и Еременко предупредил о том, что переадресует звонок от опера из ЦСУ, Васильев обрадовался. По крайней мере, они снова в деле, а не сидят на заднице в чужой тесной квартирке.
     - Все, подъем, подъем, собрались все! - заторопил он своих.
     Все действительно засиделись, поэтому уже через минуту, натягивая форменные куртки "бомберы" на ходу, вся группа неслась через улицу к машине. Подбежав к внедорожнику, Васильев с ходу застрелил из табельного "Скифа" попавшегося на дороге мертвяка, все забрались в салон, и усевшийся за руль бывший муровец Лиханов рванул тяжелую машину с места. На всякий случай он включил синие проблесковые маячки под решеткой радиатора, разрешение на которые было вполне официально оформлено.
     Машина быстро выбралась по почти пустым улицам на кольцевую, проехав мимо безлюдного поста ДПС, оттуда, разогнавшись до ста пятидесяти в час, они доехали до поворота на Ленинградское шоссе. Проскочив длинную параболу вдоль шумооталкивающего зеленоватого барьера, черный внедорожник помчался по шоссе в сторону от города, сгоняя мигалками и ревуном в сторону машины беженцев. Еще через двадцать минут "команда уродов" свернула с Ленинградского шоссе на отходящую в сторону двухполоску, и тормознула возле серой "Сонаты" с частными номерами, возле которой стояли двое в кожаных куртках. "Лендкрюзер" остановился прямо за ними, мигалки погасли. Все четверо "уродов" вышли из машины и подошли к ожидавшим операм, как будто невзначай взяв их в полукольцо.
     У самого Васильева в руках была картонная коробка, которую он позаимствовал в квартире Крамцова, бросил внутрь несколько книг для увесистости, а снизу к ней прикрепил АПБ. У всей его команды помимо основного, легального оружия, имелись совершенно не отслеживаемые никем ПБ или АПБ, еще из старых военных запасов. Попробуй их проследить, и след увел бы в одну из бывших братских социалистических республик, и там потерялся.
     Не давая ничего не подозревавшим операм сильно задуматься, Васильев спросил:
     - Точно знаете, куда ехать?
     - Точно. - ответил тот, что постарше. - Вот карта, там адреса нет, только по ней доедете. До поселка. А как там будете дом искать - я хрен его знает.
     - Найдем. - ответил Васильев.
     Стоявший правее Лиханов взял лист бумаги из руки опера, кивнул.
     - Все в порядке. Найдем. Это прямо по этому шоссе?
     - Естественно. - кивнул опер. - А чего мы здесь встречу назначили? Сервис! Давайте теперь по оплате. Тачки где?
     - Вон. - кивнул Ваильев за спину операм.
     Те непроизвольно оглянулись, и Васильев, не вынимая пистолета из-под коробки, выпустил две очереди. Залязгал затвор, захлопали задавленные глушителем выстрелы, гильзы двумя струйками сыпанули под ноги, у обоих оперов в коже курток появилось по кучке отверстий, как раз на уровне живота. Согнувшись, они оба свалились на колени, молча, лишь один из них глухо застонал, выпустив струйку крови из рта. Васильев отбросил в стороноу же ненужную коробку, перещелкнул селектор огня на одиночные, затем сказал:
     - Больно? Сейчас полечим.
     После этого он дважды выстрелил каждому в затылок. Тела вытянулись на каменистой грязной обочине, кровь разливалась в лужи и быстро впитывалась в песок.
     - Давайте, в машину их и отгоните в сторонку, чтобы не маячили.
     "Команда уродов" действовала быстро, и уже через десять минут на дороге от "Сонаты" и трупов остались лижь две кровавые лужи. Брать с трупов из всегдашней своей осторожности он ничего не стал и рвавшемуся обшмонать двухсотых Балкину тоже запретил. Они сверились со своей картой, в очередной раз убедились, что это совсем недалеко, километров пять по двухполоске и еще столько же по грунтовке. Загрузились в машину и поехали вперед.
     Асфальт закончился быстро, а грунтовка поразила их своей невероятной грязью и разбитостью. Однако, следы колес, обутых во внедорожную резину, в грязи виднелись, так что дорога все же была проходима. Действительно, "крюзер" довольно бодро переваливался с кочки на кочку, и вскоре справа от проселка появилась ветхая надпись "Садовое товарищество "Институтсткое". Ворота были закрыты, справа от них, за азбором, виднелся небольшой домик. "Наверняка сторож" - подумал Васильев.
     - Балкин, Хвост, сторожа проверьте. Узнайте где дом, кто там, и в проводники его.
     - Понял - буркнул Хвостов, бывший коллега Васильева, труженик питерского СИЗО "Кресты".
     Балкин, как самый молодой и дурной, перелез через забор, отпер изнутри калитку и запустил туда Хвоста. Оба они исчезли из поля зрения и появились минут через пять, таща за собой пьяненького рыжего мужичка лет около пятидесяти, одетого в штаны с майкой, обрезанные резиновые сапоги и наброшенную на плечи телогрейку. Мужичка явно только разбудили, и он ошалело вертел головой, пытаясь понять, что происходит.
     - Федереальная служба безопасности, старший заместитель главнокомандующего Попидоркин. - представился вполне серьезным голосом Васильев, когда мужичка подвели к машине. - Дом Крамцова знаешь?
     - Серега то? Знаю... - ошалело сказал мужичок.
     - Отведешь. - распорядился Васильев. - Назад его.
     Мужичка затащили в "крюзер", усадив на заднем сиденьи между Балкиным и Хвостом. Балкин уже успел отпереть ворота, и внедорожник поехал вперед, по узкой аллее, на которой непонятно как должны разъезжаться встречные машины. Под колесами плескались лужи, свисающие ветви деревьев хлестали по крыше и лобовому стеклу.
     - Сам Крамцов там? - спросил Васильев.
     - Уехал... сам ворота отпирал. - сказал сторож.
     - А бабы?
     - Там наверное.
     - Все, молодец. Теперь тихо сиди.
     В полном молчании они доехали почти до конца главной аллеи, оказавшейся неимоверно длинной, и у последнего переулка сторож пискнул: "Направо тут". Машина завернула, и Васильев скомандовал:
     - Стой, выходим все.
     "Крюзер" остановился, мотор заглушили. Все вышли наружу, Балкин выташил, удерживая за плечо, сторожа.
     - Ну что, какой дом? - тихо спросил сторож Васильев.
     - А вон тот! - показал сторож рукой. - С зеленой крышей.
     - Понял. Хвост, проверь.
     Прижимаясь к забору и стараясь не высовываться, Хвостов прошел мимо двух участков до угла забора третьего, заглянул во двор. Затем в рации послышалось:
     - Дегтяревская машина здесь, УАЗа нет. Во дворе никого не видно. Все тихо.
     - Нормально. В доме сидят наверное. - ответил Васильев, и показал Балкину на сторожа.
     Бывший омоновец кивнул, толкнул мужичка вперед, и вытащив плавным движением ПБ, выстрелил тому в затылок. Сторож, как шел, так всем своим небольшим ростом упал лицом вперед, в грязь.
     - Пошли. - скомандовал Васильев. - И не маячить.
     Все трое прижались к забору, и, стараясь не показываться из-за него, пошли к присевшему у калитки Хвосту. Дошли, распределились парами по обе стороны калитки, взяв бесшумное оружие назготовку. На шум из-за забора залаяла собака, немалая, судя по голосу. Васильев поморщился, сейчас перебулгачит всех баб, гоняйся потом за ними.
     - Занчит так: заходим быстро. Балкин, Хвост, осматриваете двор и баню, потом оба в дом, Балкин остается на дверях. Лихой, мы с тобой сразу в дом, собаку валю я, если дверь заперта - выбиваешь ты, ты здоровее. В баб не стрелять, всех согнать в кучу. Все. Вопросы?
     - А баб поиметь? - сразу спросил Балкин.
     - Получим ответы и имей. Нам все равно Крамцова ждать. Еще вопросы?
     Все молчали.
     - Приготовиться! - скомандовал Васильев и вдруг умер.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Когда худой высокий парень с короткой стрижкой сказал, что готов принимать людей в отряд, Маша решилась сразу. В Ковров так в Ковров, неважно, тем более, если там армия и укрепленные заводы. Зато теперь она будет не одна, Лика с Сашкой тоже поедут в этих машинах-вездеходах, вокруг будут вооруженные люди, пусть даже это и не армия. Она оценила и то, что у них уже своя форма, что у них много оружия и что они решительно настроены. Такие не пропадут - они приняли факт катастрофы, уже обдумали все, сделали выводы и готовы воевать, готовы и намерены выжить. Чего стоит хотя бы то, как быстро и хладнокровно они расстреляли милиционеров-грабителей? Не задумались ни на секунду, не стали вступать в переговоры. Несколько выстрелов и трупы на асфальте. И как этот парень, кторого зовут Сергей, застрелил раненого? Спокойно и быстро, никаких терзаний. А затем выстрелил каждому из мертвых грабителей в голову, чтобы те не превратились в зомби.
     Поначалу она приняла их за военных, в этой одежде защитного цвета, черных вязаных шапочках, увешаных снаряжением и оружием. Лишь в машине эта симпатичная спортивная девочка в такой же форме объяснила ей, что это всего навсего компания друзей, коллег и их семьи. Все три молодых парня в отряде в прошлом воевали в Чечне, "там у них крыши посрывало", что и объясняло решительность и беспощадность их действий. Но как раз последнее Машу волновало мало. Доколе эта бспощадность направлена на защиту Лики и Сашки, она и сама сможет быть беспощадней любого зомби.
     Когда Машу переодели в форму, ей тоже это понрвилось, она как бы слилась с окружением. Ей не мешали ни тяжелые ботинки на твердой рубчатой подошве, ни тяжелый дробовик, висящий на ремне через плечо, ни повисшая на плечах так называемая "разгрузка", в которой в карманах разметсились патроны, рация, фонарик и ее куча всего.
     Тем временем Сергей Сергеевич перегнал в двор напротив оба оставщихся во дворе УАЗа, спрятал их за домом и сараем, и даже заровнял следы их проезда на мелком гравии дорожки. Сказал, что лучше пусть во дворе будет исключительно "Паджеро" Алины Александровны, и тогда, если явится кто-то нежелательный, он подумает, что в доме только женщины. И тогда пост в доме напротив окажется для них сюрпризом.
     Затем Сергей Сергеевич почти час занимался с ней освоением дробовика и хитрого прицела на нем, называемым "коллиматорным", в котором прицельный красный кружок никуда не смещался, под каким бы ты углом в прицел ни заглядывал. Она даже расстреляла по поленнице в соседнем дворе с десяток дробовых патронов. Дробовик сильно толкался в плечо, крупная дробь разносила поленья в щепки, но она на удивление быстро освоилась с этим брыкливым, но ухватистым оружием. Потом они разобрались, как пользоваться рацией, что тоже оказалось совсем несложным. Во всем этом процессе самое живое участие принял Сашка, а вот Лика выстрелов пугалась.
     Затем Сергей Сергеевич ушел, как он выразился - "на фишку", а к Маше пришла высокая и очень красивая девочка, которую звали Ксенией. Ксения была грустна, но Маше все же удалось ее разговорить, и они сели за стол во дворе, положив оружие перед собой. и принялись болтать о чем-то докатастрофном, а дети с криком носились вокруг, и Маша действительно почувстовала себя среди своих, защищеной.
     
     Аня Дегтярева.
     
     Ане досталась смена на фишке вместе с совсем недавно появившимся среди них немолодым спокойным мужчиной. Еще с первой минуты, когда он приехал с ребятами, она пыталась понять, кого они ей напоминает, и лишь когда он переоделся в такую-же "Горку-Е" как и у нее, и натянул на себя разгрузку, она поняла. Он все время напоминал ей военного, почему то сменившего форму. Мужчину звали Сергеем Сергеевичем, но он попросил называть его или по имени, или по отчеству. Аня стала обращаться к нему как к Сергеичу, и тот остался этим доволен.
     Сергеич деловито проверил сектора обзора, разложил на полочке под окном, сделанной Лехой, бинокль, ночной монокуляр. Справа поставил винтовку с оптическим прицелом, которая постоянно находилась здесь, и которую все звали "Лосем", а свою, такую же как и у Вики, "Сайгу МК" уложил себе на колени. И принялся наблюдать за подъездами к их Базе, как все начали называть это место.
     Она тоже устроилась у окошка, уже привычно положив "Вепрь" на обтянутые плотной тканью колени. Она видела сидящих во дворе напротив Машу и Ксению. Ксения выглядела оживленной, что-то рассказывала Маше. Та кивала своей невероятно рыжей головой, тоже улыбалась. Вокруг стола бегали дети, Мишка, помахивая хвостом, наблюдал за ними, и если бы не лежащее на столе оружие, можно было бы подумать, что вокруг все хорошо.
     - Кто-то едет. - чуть напряженным голосом сказал Сергей Сергеевич.
     Вдалеке, в самом дальнем конце аллеи, ведущей ко въезду в поселок, показалась машина. Большой черный джип, примерно то, чего Серега требовал опасаться больше всего. Поэтому Аня, которой все уши прожужжали про бдительность, про то, что лучше объявить ложную тревогу, чем не объявить необходимую, чуть ли не крикнула:
     - Это они!
     - Всем внимание. - не обращая внимания на Аню, заговорил в рацию Сергеич. - Приближается большой черный джип. Возможно, что это противник. Занять позиции, как поняли?
     - Я поняла, буду на втором этаже. - мгновенно откликнулась Маша.
     Ксения не ответила ничего, но обе они сорвались с места, схватили детей и потащили их в дом. Через несколько секнуд свет в доме погас во всех окнах, но на втором этаже окна приоткрылись, но занавески были задернуты. Ксения помнила, чему обучал их Сергей, когда рассказывал, как надо защищаться. Он же определил эту позицию. Оттуда легко было стрелять через забор, котрый создавал всего метр или чуть больше мертвого пространства.
     Через несколько секунд послышался голос Ксении:
     - Мы на втором этаже, у окон.
     Джип, оказавшийся "лэндкрюзером", действительно свернул в переулок к их домам и почти сразу остановился. Уже подозрительно. Если едут к ним, то почему не подъехали к самому дому? А если не к ним, то кто это такие? О таких соседях Сергей не упоминал.
     Двери внедорожника распахнулись, оттуда вышли четверо и рыжеватый бородатый дядек в телогрейке - сторож товарищества. Четверо остальных были одеты в нечто, напоминающее форму американского полицейского спецназа SWAT - все черное, невысокие полицейского же типа берцы, сверху надеты куртки типа "бомберов", с воротниками из меха. У всех четверых шевроны с какими-то эмблемами на руках, и черные тактические кепи. Оружие у всех было в кобурах. Один из вышедших о чем то спросил Петровича, и тот горячо закивал, показывая рукой на дом Сергея.
     - Внимание, это к нам. - тихо сказал в микрофон Сергеич.
     Аня навела светящуюся красным точку коллиматорного прицела на спину того, который говорил с Петровичем.
     - Я целюсь в высокого, стоящего первым. - сказал Сергеич. - Ксеня, Маша, ваши цели - двое, стоящие сзади. Аня - второго.
     - Ань... это точно они, как Серега и предупреждал. Надо отбиваться. - прошептала в эфир Ксения.
     Аня искоса бросила взгляд на Сергеича. Тот уже пристроился у второго окошка с "Сайгой", оснащенной таким же коллиматором, как и ее "Вепрь", скинув вниз флажок предохранителя. Тогда она снова посмотрела вниз. Один из людей в черном стоял, пригнувшсь, прямо у их забора. Его коллега слегка подтолкнул Петровича в спину, и когда тот шагнул вперед, достал из-за пазухи пистолет с очень длинным и толстым стволом, навел его в затылок сторожу. Выстрела не было слышно, с улицы донесся лишь негромкий металлический щелчок, но Петрович упал вперед так, как будто его в спину ударили тараном.
     - Сволочи... - прошептала Аня, чувствуя, как холодеет спина. - Вы видели?
     Она в первый раз жизни увидела смерть человека, причем в результате такого подло-спокойного убийства.
     - Вика, спокойно. Дай им подойти ближе к калитке. Мой выстрел - сигнал к открытию огня. - заговорил Сергеич.
     - Хорошо. - сказала Аня, чуть приотпустив палец со спуска. Она действиетльно чуть не выстрелила в убийцу.
     Хотя у всех стоящих на улице были пистолеты в кобурах на поясе, никто не стал их вынимать. Застреливший Петровича так и держал в руках пистолет с глушителем, тот, которого выбрал себе в качестве цели бывший подводник, тоже достал бесшумный пистолет, но больше и длиннее, чем у его коллеги. Еще двое достали из под курток оружие с глушителями.
     - Это точно за нами. - прошептала в эфире Ксения.
     - Точно. - согласилась Аня.
     Все трое отставших направились к калитке, пригнувшись за забором, оставив мертвого Петровича валяться в грязи. Четвертый тоже переместился туда. У калитки они присели, по двое с каждой стороны, сидящие ближе к калитке держали свои пистолеты стволами вверх. Тот, который был главным, что-то сказал, ему ответил второй, который убил сторожа, затем снова заговорил главный, все четверо напряглись, но в этот момент грохнул выстрел из карабина Сергеича, и возле головы главного на заборе расцвело большое вишневое пятно, а тело ударилось о доски и осело вниз. И в ту же секунду Аня нажала на спуск, одну за другой всадив две порции картечи в спину сидевшему крайним справа от калитки, гулкие выстрелы дробовика "Вепрь" разнеслись громом по чердаку, и Аня успела заметить, как из черной куртки летят куски ткани. Она перекинула ствол "Вепря" левее, поймав в прицел еще одного, ошарашенно крутившего головой, но двойной выстрел из окон второго этажа серегиного дома, из двух дробовиков, снес половину этой головы и швырнул тело назад, чуть не через половину улицы. Аня все же не удержалась и в азарте дважды выстрелила в упавшее тело, даже не воспринимая его как человека, а просто как в мишень. Сергеич тоже стрелял частыми выстрелами из карабина, но в кого и попадал ли он, Аня понять не могла. Четвертого противника тоже кто-то свалил.
     Она достреляла восьмизарядный магазин "Вепря" по растянувшимся в грязи и крови телам в черной форме, сменила его. Затем снова навела на них оружие, но открывать огонь уже не стала. Там никто не шевелился.
     - Прекратить огонь. - послышался голос Сергича. - Засада удалась. Детей из дома не выпускайте. Аня на месте, Маша с Ксенией идут со мной на улицу.
     Сергеич тоже сменил магазин, встал на ноги, еще раз сказал Ане: "Смотри в оба!", и спустился по лестнице. Она услышала, как гулко пробухали деревянные ступени под тяжелыми ботинками. Затем Аня увидела, как ее сестра и новая рыженькая женщина вышла из серегиного дома, держа в руках оружие. Они медленно и осторожно подошли к калитке, а навстречу им шел Сергеич с карабином наизготовку.
     Калитка открылась и женщины вышли на грязную улицу. Аня увидела, что Маша держалась спокойней, а вот Ксению немедленно вырвало. Потом Аня вспомнила, при каких обстоятельствах Маша встретилась с его друзьями, и решила, что у той больше тренировки. Вдруг она с удивлением заметила, что одно лежащее тело зашевелилось. Тот самый шевельнулся, которому она дважды выстрелила в спину. Она вспомнила, как Сергей объяснял, что теперь любому трупу надо дополнительно стрелять в голову, потому что большинство людей в Москве уже инфицированы этим самым вирусом. И теперь убитый выстрелами в спину враг оживает.
     - Сергеич! - аж взвизгнула Аня в рацию, опасаясь стрелять сама. Ее друзья были близко к раскинувшимся на земле трупам.
     - Вижу! - сразу же откликнулось радио.
     Но прежде чем среагировал бывший военный, это сделала Маша. Она вскинула свой дробовик и выстрелила в голову уже поднявшемуся на локтях зомби. Голова его превратилась в облако, а тело упало в грязь. Затем та же Маша хладнокровно прицелилась в голову еще одного, убитого Ксенией, и снова выстрелила.
     - Впечатляюще. - послышался голос Сергеича в рации. - Но впредь, Мария Николаевна, вы бы пользовались чем нибудь менее... гм... мусорящим. Нам же еще убирать трупы придется.
     У Маши головной гарнитуры не было и Вика на услышала, что та ответила.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Когда рация в нагрудном кармане разгрузки заговорила вдруг голосом Сергеича, требующим занять позиции, и Ксения вдруг крикнула: "Бегом к дому!", Маша не раздумывала ни секунды. Она сразу сложила для себя в голове следующую картину - кто-то едет сюда, чтобы разрушить это безопасное место, вновь заставить ее искать убежища для своих детей. Она схватила этих самых детей, смерчем затащила их домой, передала с рук на руки все понявшей Алине Александровне, а сама следом за Ксенией побежала на второй этаж, туда, где со слов все того же Сергея Сергеевича, была ее позиция на случай нападения на них. И она, занимая позицию у приоткрытого окна второго этажа, за занавеской, уже точно знала, что готова стрелять в этих пришлых людей, и не просто стрелять, а стрелять, чтобы убить. Ее материнский инстинкт слился с агрессией человека, защищающего свой дом.
     Маша видела, как приехавшие люди в черной форме говорят со сторожем, которого она сразу узнала. Видела как один из них подбежал к их двору и заглядывал через забор, что-то говоря при этом в рацию. Когда сторожа застрелили, это вызвало в ней не страх, а настоящую, удушающую, жаркую ярость. Все слилось в одно - утренние менты-грабители, эти, на дорогом джипе, мимоходом убившие пожилого безобидного человека, и она уже готова была открыть огонь, как услышала громкий шепот Ксении: "Не стреляй! Жди сигнала."
     - Какого? - шепнула Маша.
     - Выстрел с той стороны.
     Маша глубоко вздохнула и сказала: "Хорошо. Но какие скоты, ты видела?"
     Стрельба вдруг вспыхнула разом, заметавшись в деревьях эхом выстрелов. В окнах чердака дома напротив появились огненные вспышки, Маша увидела, как трое из подкравшихся к калитке упали одновременно, один вскочил на ноги и попал ей прямо в красную точку прицела, и она, совершенно инстинктивно, нажала на курок. Тяжелая отдача дробовика ударила ее в плечо, вылетевшая гильза ударила в оконное стекло так, что то зазвенело. Она услышала, что одновременно с ней выстрелила в соседнее окно Ксения. Попавшийся на мушку человек в черном упал навзничь, как битый молнией и она выстрелила в него снова. Из дома, где сидели Сергеич с Аней продолжали раздаваться выстрелы, и вокруг лежащих тел вздымались фонтанчики мокрой земли, а тела дергались от попаданий. Затем и эти выстрелы затихли.
     - Прекратить огонь. - послышался голос Сергича в рации. - Засада удалась. Детей из дома не выпускайте. Аня на месте, Маша с Ксенией идут со мной на улицу.
     Маша поднялась с колена и пошла к лестнице вниз следом за Ксенией. Они подошли к калитке, и Маша увидела, как ее сосед идет от дома напротив с карабином в руках. Она выглянула на улицу поверх калитки, затем вместе с Ксенией вышла на улицу.
     Тела лежали разбросанными по земле, как сломанные куклы. Кровь, с какими-то сгустками, смешивалась с грязью и крови было много. На досках забора были кровавые пятна. Маша увидела, как Ксения побледнела и начала судорожно глотать слюну - признак тошноты. Сама Маша успела привыкнуть к подобным зрелищам, насмотрелась, ей уже довелось выметать чужие мозги из своей прихожей. Ей показалось, что лежащий от нее дальше всех труп зашевелился.
     Неожиданно Сергей Сергеевич сказал, непонятно к кому обращаясь: "Вижу!" и лишь потом Маша сообразила, что он говорит в торчащий у щеки микрофон. И еще она поняла, что он имеет ввиду это самое движение - она не ошиблась. Действительно, убитый зашевелился и начал подниматься, опираясь на руки. А Маша начала поднимать ствол "Сайги". А затем, когда безумный взгляд мертвеца и спокойный взгляд Маши встретились, она нажала на спуск, инстинктивно прижимая приклад как можно плотнее к плечу. Гулко ударил выстрел, ружье снова толкнуло ее, но легче, не так как в доме. Зомби отшвырнуло назад. "Не лезь ко мне!" - тихо, скорее подумала, чем прошептала она. Без всяких эмоций осмотрела лежащие тела и не заметила еще у одного из них никаких повреждений головы. Он явно был убит картечью в спину, и тогда она выстрелила в голову и ему, увидев, как череп разнесло кровавой лужей по земле.
     - Впечатляюще. Но впредь, Мария Николаевна, вы бы пользовались чем нибудь менее... гм... мусорящим. Нам же еще убирать трупы придется. - услышала она голос Сергея Сергеевича, подошедшего к ней.
     - Простите. - спокойно ответила она. Сказала спокойно как будто извиняясь за разбитую тарелку.
     - Ну что уж теперь. - пожал плечами тот. - Давайте поищем трофеев. Они ведь к нам не с пустыи руками пришли, верно?
     - Думаю, что верно.
     Ксения продышалась, но убежала во двор, стараясь не оглядываться.
     - Я посмотрю пока, чтобы дети не выходили! - сказала она из-за забора.
     Сергей Сергеевич между тем перевернул на спину того, которого застрелил, оттолкнув его от забора, у которого он так и застыл в сидячем пложении, и взял у него из руки большой пистолет с длинным глушителем.
     - АПБ, неплохо. - сказал он. - Очень, очень пригодится.
     - А что это? - спросила Маша.
     - Это обычный автоматический пистолет Стечкина, просто с глушителем, съемным. Двадцать патронов, может стрелять очередями. Так, а как у нас с запасным магазином?
     Он быстро пошарил в карманах куртки убитого, и вытащил длинный узкий магазин.
     - Ага, вот и запасной. А это что?
     Он отстегнул с пояса убитого кобуру, вытащил оттуда пистолет с металлическим верхом и мягкой с виду пластиковой рукояткой.
     - Эм-Эр четыреста сорок восемь. - прочитал Сергей Сергеевич надпись на затворе. - Никогда такого не видел, новый наверное. Чем стреляет?
     Он вытащил из рукоятки магазин, посмотрел на патроны. Затем прочитал надпись на затворе:
     - Хм... девять на семнадцать миллиметров, служебное оружие.
     Из кармана убитого была извлечена маленкая рация "кенвуд" без зарядника, естественно. Больше ничего полезного у этого убитого не было. Сергей Сергевич передал все трофеи Маше и взялся за второе тело. У него тоже был пистолет с глушителем, но поменьше того, что держала Маша. Сергей Сергеевич назвал его ПБ, но ей это мало что сказало. Тоже нашелся "кенвуд" и тоже пистолет в кобуре, такой же как у первого. Увидев ее вопросительный взгляд, он объяснил:
     - Это ПБ, "пистолет бесшумный". Тот же "макаров", только чуть переделанный. Глушитель тоже можно снимать. К нему...
     Он взялся за карманы куртки убитого.
     - ... к нему два запасных магазина. И тоже пистолет в кобуре. Эти самые эм-эры у них табельное оружие, из него убивать не стоит. А вот это все, с глушителями - нелегальное наверняка, и после дела от него бы избавились. Впрочем, в нынешние времена уже смысла избавляться нет, но... У убийц свои инстинкты.
     Еще на убитых нашлись радиостанции "кенвуд", у всех одинаковые, четыре штуки. Нашелся еще один АПБ и еще один ПБ. Затем Сергей Сергеевич взялся собирать с них документы, мобильные телефоны и прочее, уже с целью добычи дополнительной информации о налетчиках, а Маша взялась обыскивать их машину. Там нашлась сумка, в которой был автомобильный и сетевой зарядник для "кенвудов", под приборной панелью был подвешен какой то прибор, с надписью "кенвуд", с многочисленными кнопками и табло с цифрами. Она поинтересовалась у Сергея Сергеевича, что это может быть, и он сказал, что это стационарная радиостанция, которая может работать как ретранслятор.
     Маша опять ничего не поняла, и он уточнил, что если у одной карманной рации не хватает дальности до второй, они могут соединиться друг с другом через автомобильную рацию. А еще Сергей Сергеевич свернул с "лэндкрюзера" все антенны, которых было три штуки, полагая, что через какую-нибудь может идти сигнал, показывающий положение машины. Маша спросила его, а как насчет всех этих систем поиска пропавшего автомобиля, они же не требуют антенн? Сергей Сергеевич ответил ей, что риск есть, конечно, но у него есть одна идея и по поводу этого внедорожника, поэтому он хотел бы сохранить эту машину на некоторое время.
     Возник вопрос, что делать с телами? С телами налетчиков особых проблем не было - Сергей Сергеевич подцепил их тросом, привязав кого за руку, а кого за ногу к фаркопу их же "лэндкрюзера", отволок в самый конец дальней аллеи, где она упиралась в овраг, на дне которого завелось настоящее болото, и столкнул тела вниз. Мутная вода приняла и скрыла неудавшихся убийц. Затем он перегнал "крюзер" в дальний от них конец поселка, открыл один из дворов и спрятал машину в нем. Если кто и приедет по радиосигналу - это хорошо будет видеть "фишка", поэтому удастся своевременно принять меры против следующих визитеров. А так просто их дом найти сложно - не зря же эти уроды притащили с собой сторожа.
     Тело Петровича завернули в большой лист полиэтилена, нашедшийся в соседском сарае, и уложили пока в тот же сарай. Ни у кого не поднялась рука сбросить тело бедолаги в болото вместе с его палачами, и все решили дождаться возвращения остальных, чтобы решить, где его похоронить. Маша набрала в ведро песка и забросала им наиболее заметные кровавые лужи. Начинал моросить мелкий дождик. и следовало ожидать, что вскоре все следы бойни исчезнут. По крайней мере кровавые пятна на заборе уже начали оплывать, стекая вниз розовыми струйками.
     Затем Сергей Сергеевич уселся на крыльце дома напротив с телефоном, старательно кого-то вызвания. Через некоторое время он дозвонился, видимо - куда хотел, потому что Маша услышала доносившиеся до нее обрывки разговора: "Да, совсем новый... А теперь то какая разница? Нет, они умерли... Да... Да... Мародеры. Нас грабили и умерли... Да... Сам подумай..."
     Маша ушла во двор. Дети и Алина Александровна по прежнему были в доме, Ксения сидела на крыльце, положив ружье на колени.
     - Как ты? - спросила ее Маша.
     - Уже лучше. - ответила она слабым голосом. - Слушай, а как у тебя то так полчается?
     Выглядела Ксения не лучшим образом, Ее красивое, обычно нежно-смуглое лицо было бледным, под глазами появились темные круги, на лбу испарина.
     - У меня же дети, мне нельзя раскисать. - пожала плечами Маша, полагая это само собой разумеющимся. - И мне уже довелось видеть подобное, даже у себя дома. И сегодня утром, когда на нас напали.
     - Ну да. - вздохнула Ксения. - Может и я привыкну.
     Во двор зашел Сергей Сергеевич, довольный, как будто орден получил. Присел рядом с женщинами на скамейку и сказал:
     - Мне удалось договориться насчет обмена машины.
     - На что? - спросила Маша.
     - Есть у меня один товарищ здесь, раньше приятельствовали еще по службе. Открыл он свою охранную фирмочку, охраняли, среди прочих объектов, несколько цехов на большой овощебазе. Это недалеко, в Хлебниково. Не слыхали?
     Татьяна и Маша отрицательно помотали головой.
     - Там самые большие в Москве оптовые склады продовольствия. И у него есть там какие-то люди, которые махнут ненужный нам джип на нужную нам тушенку.
     - Это, наверное, хорошо. - сказала Маша.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант
     
     Путь до шмелевского места работы занял около часа. Больше восьмидесяти-девяноста километров в час мы не разгонялись, не та машина и не та резина. Поехали мы туда по бетонке, окружающей Москву километрах в тридцати. К нашему удивлению, на этой дороге было довольно оживленно, машины все же ездили.
     Вся эта принадлежащая Димону внедорожная "лавочка" находилась на задах какого-то загородного спортивного комплекса а Ново-Рижской трассе. Сейчас в том месте построили длинную трассу для картинга, на которой одновременно могло гоняться чуть не десять машин, там же была школа верховой езды, и с обратной стороны, на отшибе, на месте бывших подсобных служб этого стадиона. На всякий случай, чтобы была возможность осмотреться, мы заехали не по подъездной дороги, а вокруг свалки, через заросли кустов, по едва проглядывающей колее. Остановили УАЗ в зарослях, выбрались, стараясь не хлопать дверями. Пригнувшись, добрались до края кустов, замерли.
     Отсюда до ворот, через которые Шмель ежедневно приезжал на работу, было около четырехсот метров. До ворот гаража - около пятисот. Я достал бинокль из разгрузки, осмотрел территорию. Никого, но створка одного из боксов открыта.
     - Шмель, гараж открыт.
     - Какой.
     - Крайний правый.
     - Дай-ка...
     Он забрал у меня бинокль, навел туда, куда я сказал.
     - Точно.
     Вот вопрос: оттуда что-то увели или там кто-то сейчас? Я снова забрал бинокль у Шмеля, по секторам начал осматривать территорию. Кроссовая разбитая вихлястая трасса. Невысокие. всего в три ряда, трибуны для зрителей. Серый блок гаражей с четырьмя покрашенными суриком воротами. В принципе, изучать тут нечего, я сам здесь катался чуть ли не каждые выходные. Несмотря на удаленность и не самое красивое расположение (с видом на свалку), трасса и гараж приносили Димону весьма неплохой доход. Но никого не видно.
     Неожиданно я услышал звук заводимого двигателя. Движок явно жигулевский. Только откуда? Думать долго не пришлось, и через минуту из-за угла здания картинг-центра показалась раздрызганная "шестерка". В ней сидели двое, разглядеть их толком мне удавалось. Они подъехали к шлагбауму, загораживающему проезд на трассу. Правая дверь открылась, оттуда выбрался мужик в синей спецовке и в синих брюках, чем-то покопался в замке, запирающем трубу в рогульке держателя. Затем шлагбаум резко поднялся вверх, встав почти вертикально, и закачался. Мужик вернулся в машину и "шестерка" покатила к открытой двери бокса.
     Видать, мужички решили разжиться внедорожной техниой. Сами живут где-нибудь по соседству. По крайней мере, номер у их машины подмосковный. Сначала пришли пешком, спрятав машину за углом, вскрыли один бокс, убедились, что ничего не случилось, а теперь решили подогнать машину поближе. В принципе, ничего предосудительного в их действиях в нынешней ситуации я не вижу, за исключением того, что мы сами положили глаз на эти машины. Нам то ведь они тоже не принадлежат ни разу. Нам еще повезло, что мы пришли одновременно с этими мужиками, а не после них.
     - Знач так, слушай мою команду. По машинам! - заявил я.
     Мы рванули обратно к УАЗу, покидались внутрь. Мишок рванул с места.
     - Вика, Леха. Выскакиваете в воротах, опускаете шлагбаум. Леха, следи за нами, Вика - прикрываешь Леху.
     Машина резко тормознула в воротах, Леха с Викой десантировались. Шмель снова врубил первую, и, с фырчанием разгоняясь, УАЗ рванул в сторону припаркованной "шестерки", мужики из которой уже выбрались и исчезли в боксах. Остановившись чуть поодаль и боком, Шмель заглушил мотор, и мы повыскакивали наружу.
     - Тань, за капот и страхуешь. Шмелина, пошли.
     Татьяна забежала за УАЗ, пристроилась с дробовиком на капоте. Я присел с карабином на колено у машины, взял на прицел открытую створку ворот. Шмель, уже сообразив что делать, загнал патрон в патронник "укорота" и перебежал за капот "шестерки". Тоже взял на прицел створку ворот. Дальше я перебежал, уже к самым воротам. Снова Шмель, занял позицию получше. Я поднял карабин, воткнул левый локоть в распор между ремнем и цевьем, натянул как следует, и не опуская ствола вошел внутрь боксов. Осмотрелся. Никого. Или махом спрятались, или в машинах. Или в шкафах. Но свет горит.
     Следом за мной зашел Шмель, присел за собственной "нивой", которая стояла к нам ближе всего.
     - Леха, что наблюдаешь?
     - Ничего. Вообще. Тихо. - откликнулось радио.
     - Понял. - ответил я.
     Точно, поховались мужики. Схоронились. Я крикнул во все горло:
     - Мужики, вылезайте! Не заставляйте искать! Вас никто не тронет, катитесь на все четыре стороны.
     Тишина. Ни звука. Можно бы и поскать, да тут такая вещь... например, а если у кого из них ружьишко имеется? А если они решат продать жизнь подороже и кинутся с железками? Придется ведь на поражение стрелять, а за что? Они нам ничего не сделали.
     - Мужики, вылезайте из своих нычек на хрен! Все равно машины отсюда уезжают, мы за ними приехали! Вы уже в пролете!
     Тишина. По прежнему тишина, хоть я орал так, что металлические шкафы срезонировали. Я закинул карабин за спину, достал из кобуры ПММ, лязгнул затвором, загнав патрон в ствол. Лучше с ним по тутошним лабиринтам гулять. А если случится стрелять, то от пистолетной макаровской пули меньше вреда будет, чем от мощной и быстрой из СКС. Шагнул вперед, присел, заглянул в яму под крайним УАЗом. Никого. Поднял пистолет перед глазами, заглянул в салон машины. Тоже никого. Сдвинулся вперед. Показал Шмелю, чтобы тот сместился. Шмель переместился метров на пять, пристроился за верстаком. Вдруг он замер, и показал глазами на металлический шкаф рядом с собой. Я так же глазами переспросил: "Этот?". Он кивнул, видать услышал что-то.
     Я тихо подошел к шкафу, обводя стволом пистолета помещение. Шмель тоже сместился, встал на колено, держа автомат у плеча. Я подкрался к шкафу, рывком открыл дверь, ткнул в лицо сидящему там испуганному мужичку пистолетом и заорал как припадочный: "Лег! Лег бля! Мордой в пол!", схватил его за шиворот, подставив ногу, повалил на пол, поставил подошву ботинка между лопаток и направил на него пистолет.
     - Где второй? Сколько вас? Сколько, бля? - продолжал орать я.
     - Двое, двое! - заголосил вконец перепуганный мужик.
     - Оружие есть?
     - В машине оставили!
     - Тань, как слышишь?
     - Хорошо слышу.
     - Загляни в "шестерку", там оружие есть?
     - Момент.
     Через несколько секунд в наушнике снова раздался татьянин голос:
     - Двустволка лежит.
     - Спасибо.
     Я спросил у мужика, уже тише, даже со смехом:
     - Слушай, а как же вы ружжо то в машине забыли?
     - Мешает. - чуть не заплакал тот.
     - А я тебе здесь не мешаю? - полюбопытствовал я.
     - Не... - проблеяла моя жертва.
     - Ага. Тогда я пока тут постою, не возражаешь? - спросил я. - Пока друг твой прятаться не охренеет и не вылезет. Может позовешь?
     Мужик сопел и молчал. Друга выдавать не желал. Я вздохнул, сказал:
     - Слушай, вас ни бить, ни убивать никто не будет. - тут я чуть придавил его подошвой. - Просто валите отсюда, пока мы делом заняты. Зови своего кореша и проваливай. Через час вернетесь и заберете, что мы не вывезем. Все. А если вынудишь нас его искать, то оба огребете. До детского голоса.
     - А что вы не вывезете? - неожиданно спросил он.
     Вот блин, практичная душа. Тут думать надо о том, чтобы в расход не вывели, а он снова об имуществе.
     - Зови друга, потом обсудим, ушлепок! - снова надавил на голос я.
     - Он в последней яме спрятался. - сказал мужик.
     Шмель услышал, кивнул, и через минуту привел за шиворот второго. Такого же примерно возраста, как и первый, лет сорок с небольшим, мелкого, с усами и тоже в синей спецовке. Я взял свою жертву за шиворот, поднял. Мы отогнали мужиков к стенке, обшмонали. Ничего. ну а раз ничего, то можно и поговорить. Я снова связался с Лехой, и приказал им подтягиваться ближе к воротам. И чтобы прислал Татьяну в бокс поле того, как они с Викой займут позицию.
     - Теперь колитесь, орлы, зачем пришли? - спросил я их, после того, как мы отогнали и в дальний угол, где они точно ничем помешать не смогут.
     - За машинами. - вздохнул один из них, который без усов.
     - За машинами - это хорошо. - кивнул я. - Тут все за машинами. А куда на машинах ехать собирались? Если не секрет, конечно?
     Вопрос был на самом деле не праздный, Мне действительно было интересно, что думают люди о происходящем и что планирую делать?
     - Отсюда подальше. - сказал усатый.
     - Сколько вас едет?
     - Ну... - явно удивился вопросу усатый. - Ну жена, теща, дочка. И вот с ним жена и трое детей.
     Он показал на безусого пленника.
     - Ты из Москвы или из области? - поинтересовался я, убирая пистолет в кобуру в знак миролюбивых намерений.
     - Тутошний. Работаю в Москве. Толко большого ума не надо, чтобы понять, что бечь отсюда пора.
     - Бечь, говоришь? - мне понравилось слово. - Бечь надо, это верно. Куда?
     - В Псковскую область, к моему брату. В деревню. - ответил усатый.
     Ага. Правильный подход. Чем глуше деревня, тем безопасней. Зомби нужен стимул, чтобы куда-то брести. Опять же рыбалка, огород. Выжить можно. И зиму перезимовать. Вряд ли к зиме в Москве останется центральное отопление, равно как и в иных городах. А в деревянной избе, да с русской печью, да с запасом дров, можно жить припеваючи. Правильно мужики решили.
     В ангар забежала Татьяна, я позвал ее, но никаких "агрессивных" приказов вроде "охраняй их" отдавать не стал. Эти нам одновременно и не противники, и не враги.
     - Кем работаете?
     - В автохозяйстве, слесарями. - уже с большей готовностью отрапортовал усатый, видя нашу миролюбивость.
     - Угу. Что за хозяйство?
     - Да коммунальное, автобусы. - махнул тот рукой. - Взять то можно, но на ЛиАЗе далеко уедешь?
     - Ладно. - махнул я рукой. - Сколько вам машин надо, говорите?
     - Две! - уже с надеждой на самый лучший исход сказал безусый. - Больше нам без надобности, на две семьи.
     - Возьмете две "Нивы". Вон ту... - я показал пальцем на шмелевскую собственную, -...и... Шмель, какую?
     - Белую пусть берут.
     - Слышали?
     - А то!
     Не надо быть жадным. Лучше на обратном пути у нас в головной машине поедет два человека, на всякий случай. Две подготовленных "Нивы" и УАЗ тоже неплохо. А эти два мужичка семейные, что, впрочем, по ним видно, обычные работяги, которые потом пропадут тут н за грош.
     - Ни фига вас народу! - удивился я. - А барахло как повезете?
     - Да ни вопрос! - снова влез усатый. - У меня прицеп есть, и у обоих багажники. И знаем, где еще один прицеп стырить можно, так что не пропадем.
     - А где "Урал" новый или "шишигу" стырить можно, не знаете? - спросил я.
     Мужик, неожиданно для меня, явно задумался. Я тоже замер, боясь его мысль спугнуть.
     - Нет, не знаю я... - пробормотал он.
     - Ну да и ладно. - согласился я. - Только теперь поработаете, чтобы жизнь малиной не казалась. Вон те бочки пятидесятилитровые в углу видишь? Их надо слить, промыть, и в наши машины загрузить. А мы вас поохраняем от всякой нечисти, пока вы тут трудиться будете. А вот он... - я показал палцем на внушителную фигуру Шмеля. -... поохраняет вас. Чтобы вы не передумали, значит. Вперед!
     Оставив Шмеля. как главного автоэксперта, следить за качеством проводимых работ, мы с Татьяной вышли на улицу. Дело близилось к вечеру, немного свежело, но все же для марта было необычно тепло. Плохо. Хорошие морозы, хоть для них уже и не время, могли бы сейчас здесь остановить эпидемию, вогнать всех зомби в малоподвижное состояние, сделать их уязвимыми. Так нет, тепло как в середине апреля. Если не везет, то до конца. Всем, включая весь мир.
     В кармане завибрировал мобильный. Я ответил глянул на номер - Сергей Сергеевич.
     - Я слушаю.
     - Сергей, ты был прав. За Дегтяревыми приезжали.
     По идее у меня сердце должно было в желудок провалиться, но голос у него был нормальный, так что лучше послушать дальше. Провалиться все и везде успеет, если надо.
     - И что?
     - Все в порядке. Мы засаду устроили. Было четверо, есть трофеи. Насчет трофеев я договорился, куда присроить. У нас пострадавших нет. Но они убили дачного сторожа, который с нами тогда ехал.
     - Петрович. Рыжий такой, с бородой.
     - Да, его.
     Я с облегчением выпустил воздух. Петровича мне жаль, но я уже к смертям вокруг привык. Главное, что не пострадал никто из своих. Он услышал мой вздох, засмеялся:
     - Ты не видел, на что наши девушки способны. Партизанская засада в классическом виде, те и выстрела в ответ сделать не успели. Их просто снесли, за секунду. На куски разорвали.
     - Ну и отлично. - заявил я. - Нехрен было. А следующие не заявятся?
     - Это уже не ко мне вопрос.
     - Понял. Скоро выедем обратно. Вы там поаккуратней.
     
     Пасечник Александр Васильевич
     
     Когда группа, покинувшая НИИ, разместилась в усадьбе Бурко, Пасечник благоразумно не стал докладывать хозяину о наметившемся успехе. Если ты так и не обнаружил, куда делись Крамцов с Дегтяревыми - это понятно. В стране бардак, ничего не работает, и гарантии, что они будут обязательно у Дегтярева на даче быть не может. Может быть они все уехали к какой-нибудь двоюродной бабушке под Краснодаром, или еще где. Или вообще погибли в начавшихся беспорядках. А вот если сказать, что ты "почти победил", а потом все это провалить, то выйдет намного хуже. Это лучший способ испортить свою репутацию.
     Зато Пасечник непрерывно давил на Еременко. И положение того с каждой минутой становилось все хуже, потому что "Команда уродов" пропала со связи. И опера, которые с ними должны были встретиться, тоже пропали со связи. Последнее, впрочем, легко объяснялось деятельностью "Команды уродов", а вот исчезновение самой команды...
     Один из "Транзитов", утыканный антеннами по всей крыше, был специализированной машиной, совмещавшей в себе функции поста прослушки и КШМ. И трое человек из обслуги пытались связаться с машиной "уродов" любым способом, по мобильному, через автомобильную радиостанцию, запеленговать сигнал радиомаячка, но безуспешно. "Уроды" исчезли из эфира. И вот это нравилось Пасечнику все меньше и меньше. Он даже сделал откровенную глупость, позвонил на мобильный одному из тех привлеченных оперов, которые еще вчера наплевали на работу, надеясь что-то вызнать, но всего навсего "нарвался на грубость". Более того, привыкший к уважению генерал сделал еще одну ошибку - пригрозил наглецу, чем лишь вызвал у того приступ издевательского хохота и связь отключилась.
     Этот разговор разозлил его настолько, что всегда трезво мыслящий Пасечник спустил собак на экипаж радиофургона, а потом наорал н Еременко. Его снова дернул Бурко, тоже, суда по всему начавший нервничать, но Пасечник сказал ему, что никаких новостей нет и он допускает, что Крамцов с Дегтяревыми сразу же покинули город, ночью, после взрыва, и теперь просто могут находиться на другом конце России. Бурко поморщился, сказал "Работайте" и ушел.
     А Пасечник снова задумался. Два контейнера с материалом. Именно они должны определять в будущем маршрут движения беглецов. Куда? А вот тут двух мнений быть не может. Они поедут в Горький-16, закрытый город, весь посвященный созданию ядерного оружия. В котором, однако, нашлось место для лучшего в мире центра по изучению бактериологического оружия. И где одинм из ведущих специалистов является двоюродный брат покойного Владимира Сергеевича Дегтярева.
     Если семья Дегтяревых сразу, никуда не заворачивая, поехала в Горький-16, то они уже там, а материал у Гордеева, дегтяревского кузена. А если они решили отсидеться, скрыться в городе или на пресловутой даче, то они после поедут туда, рано или поздно. В мирное время Пасечник сумел бы организовать их перехват на подъезде к закрытому городу, но сейчас... Сам бывший сотрудник ГУИН, он знал, что большая часть населения этих районов нижегородской области представлена не сельскими жителями, весьма здесь немногочисленными, а "отбывающими наказание" в многочисленных ИТК. Если они вырвутся за периметры, трудно даже представить, во что превратится местность вокруг "Шешнашки".
     Более того, помимо ИТК, в этих местах собрано немало кадрированных частей с огромными складами военного снаряжения, оружия и техники. Местные глухие леса способны укрыть в себе множество подобных мест. А что такое кадрированная часть? Если полк, то службу в нем несет десяток-полтора офицеров и прапорщиков, да не больше сотни солдат, главная забота которых тащить наряды да проводтть профилактику техники, приготовленной к тотальной войне. Вовремя менять резинки, следить за состоянием аккумуляторов, периодически заводить. Если даже в подмосковных гвардейских частях дезертирство принимает угрожающие размеры, то кто будет охранять эти военные склады, если разбегутся эти несчастные два или три взвода? И в чьих руках окажется оружие? Его ведь даже вывезти оттуда будет некому. И что начнется в области?
     Пасечник даже прищурился со страдальческим выражением лица, когда представил последствия катастрофы в этом районе. Разумеется, захватить Горький-16 бандам будет не под силу, там только на оцеплении дивизия войск МВД, не считая всевозможных частей внутри. И, скорее всего, они будут защищаться именно там, потому что бросить все то, что есть в этом сверхсекретном городе, которого то и на картах нет, нельзя. Еще есть город Арзамас, в котором есть мощное военное производство и какие-то части. Например, бронетранспортеры БТР-80 и 90 там производятся. Там тоже отобъются. Должны, по крайней мере. А затем, скорее всего, в области начнется война между военными и бандами за сельскохозяйственные районы, которыке смогут кормить уцелевшее население Арзасмаса и Горького-16.
     А что еще это значит? А то, что надо начинать искать контакты в тех местах. Для того, чтобы можно было в дальнейшем перехватить Крамцова, если он скрывается в городе, а направится туда лишь после того, как закончится кутерьма первых дней Катастрофы, и мир обретет новые очертания. По крайней мере, сам Пасечник так бы и поступил. Кто будет править областью вокруг Горького-16? Уголовники. Значит, надо уже сейчас начинать искать нужные контакты в нужном месте. А это как раз для гуиновца не сложно.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     Колонна из четырех машин, двух УАЗов и двух напрочь переделаных "Нив", проскочила в ворота дачного товарищества, промчалась по аллее и свернула в проулок. Сергей Сергеевич с Ксенией быстро распахнули ворота в два противоложных двора, и машины загнали туда. Заглушили движки, выбрались из салонов, разминаясь.
     Съездили неплохо. Мало того, что обзавелись автомобилями, но в дополнение к ним огромным количеством автослесарного инструмента, шестью пустыми и тщательно отмытыми пятидесятилитровыми бочками, в которых очень хорошо будет возить путевой запас горючего, один прицеп, непонятно как попавший в Россию немецкий военный, грузоподъемностью до 500 килограмм, на мощных внедорожных колесах. Максимально облегченный УАЗ с таким прицепом при необходимости сможет заменить грузовик, если вдруг потребуется. Хотя, я не оставлял надежды разжиться нормальным грузовиком. Чем больше будет бардака, тем больше вероятность захватить где-нибудь требуемую машину.
     Все начинают стремиться подальше от зараженного мегаполиса, а мы наоборот, постараемся побыть поближе к нему некоторое время, осмотреться, и, чего уж греха таить, подобрать то, что плохо лежит. Мародерку, как средство поправки благосостояния, пока еще никто не отменял. Чем лучше обеспечимся, тем с большей вероятностью нам удастся достигнуть "Шешнашки" и уехать оттуда. Не следует забывать, что недоброжелательая судьба взвалила на наши плечи настоящую сверхзадачу.
     Гордые своей победой Сергеич и Маша повели меня показывать трофеи. Повоевали они неплохо. Четыре мобильных радиостанции-трансивера, причем не наши любительские, а профессиональные, лицензируемые, и одна автомобильная базовая, вскрытый цинк макаровских патронов, в котором их было еще три с половиной сотни, а с учетом добытого из оружия, считай, что полный. Целых четыре "Скифа" с полным боекомплектом каждый, и в полиэтиленовом пакете - еще четыре коробки патронов 9х17 мм, по пятьдесят в каждой, не вскрытых. Даже при этих условиях мы можем снабдить альтернативным оружием каждого в отряде.А ведь есть еще настоящее богатство - два больших АПБ с длинными глушителями, к каждому по запасному магазину, и два ПБ, причем к каждому из них уже по два магазина. С ума сойти. Иметь бесшумное оружие в отряде можно было только в мечтах, а тут на тебе!
     Покопались в мешках, в которых нашлись кобуры и под "стечкин". Поэтому я быстро произвел перераспределение материальных благ. Захапал себе один из "АПБ", приспособив набедренную тактическую кобуру, а глушитель убрав в разгрузку. Второй такой-же, как главный победитель, взял Сергеич, имя которого уже плавно соркатили до отчества. Один из ПБ взял Леха, тоже свинтив глушитель и спрятав, Шмель от такого отказался, а последний взяла Вика. Ну и правильно, стреляет она намного лучше Шмеля.
     Начинающим же стрелкам раздали невероятно размножившиеся "Скифы", как самые удобные в небольшой ладони, современные и с самой слабой отдачей. И главное - на "Скифах" были направляющие для установки ЛЦУ, что для стрелков неопытных настоящий подарок.
     Затем, за ужином, не отказали себе в удовольствии даже по "сто наркомовских" принять, за победу наших неопытных, но отважных девушек над опытными, но тупыми ублюдками. Все же самое настоящее боевое крещение. А заодно я мысленно тысячу раз благодарил всех богов и кого угодно за такой "рояль в кустах", как Сергеич. Повезло же нам в день нападения обзвестисть опытным именно в деле охраны и обороны профессиональным военным! Если бы не он, то девушки бы не отбились от четырех подготовленных убийц, тут и к гадалке ходить не надо. А он... раз-два, противника одной машиной во дворе в заблуждение ввел, подвел под засаду, под огонь четырех стволов с расстояния брошенного камня, даже ближе. Один залп, и враг умер. Идеальная засада, засадили по самое не могу.
     После ужина я организовал всех новичков военного дела на освоение пистолетов. Сначала тренировал "всухую", а потом увел в конец проулка, и хоть темно было, заставил отстрелять по магазину по удаленной метров на пять мишени, как жаба на патроны не давила. К моему удивлению, лучше всех в стрельбе прогрессировала рыжая Маша, что я не преминул отметить. Надо же... А ставки я делал на Аню. Теннисистка тоже неплоха оказалась, но Маша все же лучше.
     Когда вернулся во двор, Леха сказал мне, что к нему подходил восьмилетний Сашка и потребовал его тоже вооружить. Я хлопнул себя по лбу, и полез в одну из сумок, что прихватил из дому. Знал ведь, что пригодится! И на свет божий была извлечена пневматическая винтовка, и к ней целый десяток круглых пластиковых коробочек с пульками. Все это было торжественно вручено Сашке. Сил отжать рычаг "шестьдсят первого" у ребенка хватало, каждая коробочка вмещала по двести пулек, так что все оставшееся до сна время мы проводили под аккомпанемент хлопков духовушки.
     Ближе к отбою мы с Сергеичем и Лехой сели на крыльце сегодня вскрытого дома напротив. Сергеич рассказал о том, что договорился об обмене захваченного ими внедорожника на продукты, на овощебазе в Хлебниково. Это было совсем недалеко, в начале Дмитровского шоссе, и проехать туда с Ленинградки можно было мимо шереметевских аэропортов, что исключало выезд на опасную ловушками МКАД. Полученное от хлебниковских торговцев продовольствие следовало поделить пополам с бывшими коллегами Сергеича. Те брали свою долю за организацию обмен и за то, что на это время усилят наш отряд несколькими людьми. База эта была всегда местом полукриминальным, и ехать туда сейчас, просто так, с бухты-барахты и не в силах тяжких, никому не рекомендовалось.
     Согласие на операцию Сергеич получил от нас сразу. С припасами у нас было вообще так себе. Если с машинамии оружием более-менее в порядке, то те же лекарства, или такая банальная вещь, как мыло, или зубная паста, все прочее - ровно в том объеме, в каком удалось прихватить их из дома. То есть мало. Мало горючего, бочки следует наполнить. И мало еды. Да, я тогда закупился, насколько смог, но сколько может влезть в три больших супермаркетных тележки, если нас здесь теперь такая толпа? А та же Татьяна намекала на необходимость на будущее запастись и сугубо женским гигиеническим материалом.
     Со всем этим были проблемы. Какие? А простые - магазины закрылись, а громить и грабить их еще не начали. Сунешься туда мародерить первым, и будешь уничтожен каким-нибудь проезжающим мимо военным патрулем. Рад бы заплатить, да некому, двери на замке. И деньги цену уже потеряли, судя по всему. А как об обмене договариваться и с кем? Нет еще новой системы меновой торговли, хоть ее появление и не за горами. Тогда и начнем организованно менять шило на мыло.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей
     
     После того, как выезжавшие за машинами вернулись обратно, без потерь и с многочисленными трофеями, Маша успокоилась окончательно. Никакие кошмары по поводу снесенных ей из ружья человеческих голов ее не преследовали, чувствовала она себя прекрасно. Скорее даже ощущала моральное удовлетвоерние от того, что защитила детей, себя и друзей.
     С удовольствие провела два часа в компании все больше и больше нравящихся ей сестер Дегтяревых, учась обращаться с пистолетом. С не меньшим удовольствием расстреляла магазин в висящие на заборе обрывки бумаги, и к собственному и окружающих удивлению, ни разу не промахнулась. Затем послушала, как Таня, сидя на кухне "женского дома", в который переименовали дом Сергея, рассказывала о поездке. Дети были с ней, вполне оживленные. Они целый день проиграли на улице, замучали кота, спрятавшегося от них на крыше веранды, и не сумели замучать собаку. Привыкли они уже и к Алине Александровне. Впрочем, они и раньше проводили много времени в компании приходящих нянь, так что легко осваивались.
     Затем она повела детей наверх, укладывать спать. Дети как то очень естественно восприняли то, что на маме появилась военнная форма, а на поясе - пистолет в кобуре. Возможно, подозревали, что именно сюда, и именно за этим все и ехали. Сашка подробно расспросил о каждом, кого видел сегодня, и Маша, как могла подробно, рассказал обо всех. Версия была упрощенная, но вполне логичная. Мол, бывшие солдаты и их друзья, собираются здесь в отряд, чтобы защититься, и защитить Лику с Сашкой, от упырей. А через несколько дней они поедут далеко-далеко на машинах, в безопасное место, куда никакие упыри не доберутся. Все, конец версии. Впрочем, упырями мертвяков называла только Маша, а Сашка, как самый продвинутый, именовал их "зомби", причем пытался слово склонять: "Зомбей, зомбям, зомбями" и так далее.
     Дети почти не расспаршивали о дневной стрельбе на улице. Маша сказала им, что в дачный поселок забрели зомби, и их застрелили. А поскольку детей спрятали в доме и происходящего они не видели, то такое объяснение их вполне удовлетворило. К зомби уже начинали привыкать. А Маша порадовалась, что дети явно не хотят отходить теперь далеко от дома. За весь день они даже попытки выйти со двора не сделали, и даже старались не выходить из поля зрения взрослых. Даже за баню не заходили. Фобии фобиями, но их жизнь дороже.
     Об утреннием происшествии они расспрашивали больше, и здесь Маша рассказала им все честно, разве что не настаивала на том, что это были именно менты, а согласилась с сашкиной теорией, что могли быть и "переодетые". Если Сашке так удобней думать - пусть думает. Теперь вообще всех опасаться приходится, судя по всему. Народ разбегается по стаям, а стаи вскоре начнут что-то делить и между собой враждовать.
     В ходе беседы их голоса становились все тише, и вскоре оба уснули, и Лика, и Сашка. А Маша подсела к столу у окна, зажгла стоящую на нем настольную лампу, и углубилась в руководство к "Сайге", которое дала ей Татьяна. Как чистить и разбирать вкратце научили, а теперь Маша решила еще и почитать о своем оружии все, что только можно. Оружие, люди вокруг, машины - все это сделало ее уверенной в себе, и ей действительно хотелось научиться быть лучшим бойцом. Пусть ее вовсе не терзают муки совести по поводу расстрела четырех человек на улице, зато она видела, как быстро и беспощадно был уничтожен враг, посягнувший на их жизни. В том числе и ее руками, тем самым оружием, что лежит перед ней на столе. Врага ждали, к нему были готовы. И те, кто пришел их убить, превратились в куски окровавленного мяса, валяющиеся в грязи. А их оружие укрепило их отряд. Так что, если все будут лучшими, то и детям ее ничего не грозит, так ведь?
     Интересно, что еще пару дней назад Маша оружие не любила и откровенно его боялась. Оружие казалось ей чем-то таким, угрожающим ее безопасности лишь фактом своего существования. Оно было создано, чтобы убивать, а ведь хороший человек убивать не будет, следовательно, оно создано одними плохими людьми для других плохих людей, которым хочется убивать. Логика простая и понятная. Однако уже вчера, после того, как ей удалось овладеть автоматом умерешего у нее на кухне и воскресшего милицейского майора, эта логика здорово поколебалась. Она даже ту ночь провела с автоматом на подушке. Он внушал ей уверенность.
     Сегодняшний грабеж ее научил тому, что оружие помогает не само по себе, а лишь тогда, когда ты готов его пустить в дело. Что толку было с их оружия, если они дисциплинированно спрятали его в машине, и перед лицом этих самых ментов "оборотней" оказались безоружны? Даже Сергей Сергеевич не решился выхватить свой табельный пистолет. Как же, милиция ведь. А милиция на то и милиция, чтобы комплексами не мучиться, а грабить граждан в любое удобное для себя время.
     И сейчас у окна сидела с руководством по эксплуатации самозарядного ружья "Сайга-12", переделанного компанией "Стрелец", совсем другая женщина, вовсе не та, что жила в высотном доме возле метро "Проспект Вернадского", и ездила на работу в банк на Кутузовский проспект. Ружье лежало перед ней на столе, а под столом, в большой зеленой сумке, лежал тот самый короткий автомат, с запасными магазинами, полными желто-зеленоватых, матово блестящих патронов. Тот самый автомат, который спас и ее детей, и ее саму, который здесь все называли на разные лады, кто "ксюхой", кто "укоротом", кто вообще "огрызком", и только Маша уважительно звала его "а-ка-эс-у", почти полным именем. За то, что он их спас.
     
     Александр Бурко
     
     Второй день вселенской Катастрофы подошел к концу. Но, если вчера день был деятельным, действовал план "Ковчег", все были при деле, то день сегодняшний прошел откровенно скучно. Все "его люди" были уже в безопасности, доклады из Центра поступали успокаивающие, что все идет по плану, что укрепление периметра практически завершено, что редкие мертвяки, появляющиеся возле личной крепости Бурко расстреливаются издалека и ничем ему угрожать не могут. Из Твери по Волге к территории Базы перегнали несколько заранее закупленных катеров и пару речных буксирчиков, вместе с экипажами и их семьями. Его предприятие и Центр подготовки ГУИН были предусмотрительно расположены на берегу реки.
     Пасечник разочаровал его тем, что так и не нашлось следов исчезнувшего аспиранта и семьи погибшегего научного руководителя проекта, но Бурко понимал, что затеряться в огромном городе, да еще в период наступившей Катастрофы, дело простое, и винить Пасечника в этом нельзя. Единственное,о чем он действительно пожалел, так это о том, что Катастрофа наступила случайным образом. Если бы ее инициировал он сам, "материал" был бы у него в руках, и он не маялся от безделья в своей усадьбе, а деятельно распоряжался в Центре.
     Перед самой полуночью, когда они с Маратом и Игорем пили чай и смотрели новости по телевизору, к ним зашел Пасечник и изложил свое видение проблемы. Сказал, что есть возможность перехватить тех, кого они ищут, на подходе к цели их путешествия, рассказал об уголовно-контингентной специфики этой территории. И предложил план некоей операции, которая, на взгляд всех присутсвующих, вполне имела шансы на успех. И неплохие.
     Даже если беглецы не будут пойманы, то Бурко обретет союзников в областях, которые будут охвачены анархией. Это самый маленький результат, которого можно добиться. Они обдумали предложение вчетвером, и все пришли к выводу, что заняться этим стоит.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант
     
     Утром следующего дня выехали рано, около семи. Я откровенно не выспался, ночью подменял фишку, а до этого с Татьяной еще и трахались на узкой скрипучей кровати, которая имелась в крошечной спаленке второго этажа соседского домика. Поэтому зевал я так, что рисковал вывихнуть челюсть.
     Выехали мы вчетвером. Мы с Лехой в головной машине, чуть оторвавшись от остальных до выезда на Ленинградку, за нами Шмель на втором УАЗе, со свежеобретенным военным прицепом, и замыкающим - Сергеич на трофейном "крузаке". Вика и Татьяна, несмотря на достаточную их подготовку, обе были оставлены на даче "тащить фишку". Обосновал я им это решение просто - раз Сергеич, как единственный опытный военный, едет с нами, а без него никак, он организатор, то заменить его на базе могут лишь две относительно опытных девушки, то есть Вика и Татьяна. Объяснение сошло, они с ним согласились.
     На самом деле главной причиной того, что я их сегодня не взял, было посещение Хлебниковской базы, населенной все больше, со слов Сергеича, мутным криминально-торговым элементом. И две хорошенькие девицы с карабинами вызвали бы в этом окружении нездоровое внимание, чреватое рискованными шуточками, ответами, нездоровым ажиотажем и, как венец всего - перестрелкой. Поэтому я твердо решил, что сегодня в группе будут только мужики.
     Помимо карабина, висевшего в машине под потолком, я прихватил один из трофейных "укоротов", поставив на него ЛЦУ. Он будет поповоротистей в лабиринтах складов и строений, где дистанций стрельбы больше пятидесяти метров не найдешь. Впрочем, хотелось бы стрельбы избежать. Нам не стрельба, нам тушенка нужна.
     Почти на подъезде к Ленинградке, когда мы ехали по асфальтовой двухполоске, я заметил какое-то светлое пятно в прилегающих к шоссе кустах. Я притормозил, приказал Лехе пасти местность, а зодно остановил колонну по радио. Мне почему-то захотелось поинтересоваться, что же там темнеет.
     Передернул затвор "укорота", взял его наперевес, огляделся. Никого. И пошел в сторону кустарника. Подойдя ближе, заметил следы колес и поломанные кусты. Явно загнали машину. Еще через несколько шагов разглядел, что привлекло мое внимание. серебристая не новая "Хендэ Соната". Возле нее крутится мертвяк, пытающийся попасть внутрь. Увидев меня, выпрямился, и пошел в мою сторону. Я навел пятнышко лазерного луча ему в лоб и выстрелил. Он дернулся и повалился в засапынный павшей листвой лесной дерн.
     - Что там? - послышался голос Лехи в наушнике.
     - Машина брошенная. И мертвяк рядом крутился.
     Я осторожно подошел к машине. Понятно, почему жмурик здесь был. Ему пахло. На заднем сиденьи автомобиля, кое как брошенные друг на друга, лежали два трупа с простреленными головами. Хотя стреляли им не только в голову, вся одежда пропитана кровью. Если бы я сейчас этого мертвяка не завалил и он добрался бы до закуски, то на выходе мы поимели бы супермутанта. Жратвы ему тут было завались.
     Я открыл дверь машины. Не заперто. Мертвяк мог совершенно случайно за ручку потянуть, и стол накрыт. А запах оттуда серьезный, я отшатнулся. Со вчерашнего дня валяются явно, успели завонять.
     Я стволом автомата откинул полу куртки у верхнего трупа. Опа! ПММ в наплечной кобуре. Интересно! Кто это в нынешнее время завалил вооруженного человека, а ствол с него не собрал? Непонятно. Второму я заглянуть под куртку не мог, ворочать тела не хотелось, но удалось так же стволом прощупать сбоку. Тоже кобура. И по размеру похоже, что тоже что-то вроде "макарова". В нагрудном кармане виднелся бумажник и я его аккуратно вытащил, раскрыл. Ага. Капитан милиции Хвощов. Центральное следственное. Интересно, чему он тут следовал и как сюда попал? Не с теми ли был, кто к нам в гости пожаловал? Например, искал с целью "задержать", а кто-то с ним искал с целью "завалить". И чтобы потом не возникало разногласий, "завалил" сначала капитана Хвощова с коллегой. Как знать, как знать...
     В общем, похоронил я погибших оперов заблокировав двери "Сонаты" изнутри. Авось, не доберутся до них мертвяки, котрых тут, пока еще, совсем немного. А сам вернулся в машину и мы поехали дальше, вскоре выбравшись на Ленинградское шоссе. И так, понемногу, добрались до поворота на Шереметьево, но на развязке валялся перевернутый фургон, и мы поехали дальше, до Химок. Там развернулись в обратную сторону, планируя уйти в Хлебниково мимо шереметьевских аэропортов, через Лобню, там проезд всегда свободный. По крайней мере, до этого поворота у нас маршрут хорошо разведан, а что сейчас на Дмитровке делается - никому неизвестно. Да и по Ленинградке шел уже плотный поток машин. До пробки далеко еще, но движение очень оживилось. Народ валил из Москвы. Давно пора.
     К нам, идущим впритык друг к другу в камуфлированных автомобилях, с оружием, которое мы давно уже не прятали, приглядывались, пытаясь вычислить нашу ведомственную принадлежность. Хотя я про себя. да и не про себя, начал именовать нас "партизанами". А что, вполне подходящее название для наших иррегулярных формирований. Не бандформирование, все же мы стараемся вести себя хорошо, а самые настоящие партизаны.
     Едва мы вывернули на боковую дорожку, едущую на Международное шоссе, сзади послышался вой сирен. Через поток машин напролом перла черная "ауди А8", номера с флагами, а за ней вплотную несся черный "Геландеваген" с охраной, тоже сверкая "люстрами".
     - Ты гля, похоже кто из вождей народных на крыло встал? - слегка толкнул меня Леха, показывая на все же прорвавшиеся слева от нас автомобили. - В дальние края дернул?
     - Может и не вождь, а просто приближенный кто. - пожал я плечами. - Эти номера с флагами кто только не таскает, тот же наш Бурко с такими же флагами катается.
     В другое время я с удовольствием бы образовал помеху вождевой машине, но сейчас было не до шалостей, мы должны были выполнить все, что запланировали, без проколов и неожиданностей. Не до разборок нам сейчас.
     Обе черные машины свернули на развязке к аэропорту, мы следом за ними, изрядно отставая, а вот перед ними по правой полосе изгибающейся развязки, шли два зеленых бэтээра с серьезно экипированными бойцами, сидящими на броне. Они почти не обращали внимания на нагонявшие сзади машины с мигалками, и ничего, наверное, и не случилось, если бы водила "ауди" не проявил свои господско-холуйские привычки, не нажал на пупочку ревуна, нагоняя броню. Мол, знай свое место, бойся, пади, гляди кого везу. Сирена рявкнула, и совершенно неожиданно головной БТР резко свернул влево, загоняя черный немецкий седан на откос слева от дороги. Охрана в "Геландевагене" успела среагировать только включением такой же сирены, и второй борт, идущий следом, долбанул его своим задранным стальным носом прямо в среднюю стойку.
     Удар был сильным, сидевшие на броне чуть не посыпались вниз, схватившись кто за что, но удержались. Высокий квадратный внедорожник брызнул мелкими осколками стекла, опасно качнулся влево и затормозил своим сверхающим хромом носом прямо в багажнике хозяйской "ауди", смяв его беспощадно и развернув на скользкой прошлогодней траве откоса тяжелый седан поперек движения, носом прямо в огромное колесо бэтээра. Охрана вылетела из "геленеда" как черти из табакерки и наткнулась рылами на добрый десяток стволов, смотрящих на них с брони.
     Я резко сдал к обочине и притормозил. В середину этой разборки нам точно влезать не следовало. Но посмотреть хотелось. Порадоваться за людей. Шмель с Сергеичем тормознули тоже.
     Из "ауди", крича и размахивая руками, лез кто-то маленький, в костюме с галстуком и без пальто. Лицо показалось мне знакомым, наверняка в телевизоре видел, но кто это такой, я вспомнить так и не смог - портреты членов правительства я точно не коллекционировал и у себя в сортире не развешивал. Маленький орал на вояк, покраснев как свекла, за ним бегал еще какой то холуй в пиджаке, то ли водила, то ли охрана. Четверо же охранников из "геленда" стояли, задрав руки в гору, боясь даже глазками моргнуть. У военных, всех явно не призывного возраста, выражение лиц к хамству не располагало. Только главный не просек поляну, и вел себя, мягко говоря, провоцирующе.
     С брони головного бэтээра вниз нагнулся средних лет подполковник с наголо бритой головой, единственный во всей группе без шлема, о чем то спросил кричащего и прыгающего персонажа из телевизора. Тот как-то осекся, как будто удивившись, что здесь еще кто-то заговорил кроме него, потом он раздраженно махнул рукой, что-то ответил, подполковник переспросил, вместо маленького что-то утвердительно ответил холуй. И тогда подпол спокойно вытащил из-под разгрузки ПБ и дважды выстрелил, в маленького и в холуя, обоим в лоб, обрушив их с небес власти на грязный асфальт подмосковного шоссе. И все автоматы, наведенные на стоящую с поднятыми руками охрану, разом коротко протрещали, выбросив язычки пламени и струйки прозрачного серого дыма, и охранников повалило друг на друга.
     - Нихерасе... - прошептал Леха. - Кого это они привалили?
     - Хрен его знает. - так же прошептал я в ответ. - Табло знакомое, но не могу вспомнить.
     Один из вояк соскочил с брони, подошел к "ауди", заглядывая в окно, приоткрыл тяжелую, явно бронированную дверь, которую никто не запер, и выпустил в кого-то в салоне очередь патронов на пять. Стрелял в голову, судя по тому, как брызнуло красным на стекла. Затем он вернулся к борту, вскарабкался на броню, устроившись на каком-то синем "поджопнике", а затем двое других вояк прямо с брони одиночными выстрелами прострелили головы всем лежащим на асфальте. Посколько никаких враждебных намерений в наш адрес они не проявляли, я тронул УАЗ с места и подтянулся поближе, а за нами следом - наша маленькая колонна.
     Я открыл дверь машины, вышел из-за руля, повесив "огрызок" на плечо стволом вниз, старательно не пряча оружие и при этом не демонстрируя никакой враждебности.
     - Тарищплковник! - окликнул я бритого.
     Тот посмотрел на меня, как будто пытаясь сообразить, откуда я взялся, затем спросил:
     - Тебе чего, боец?
     - Вы машины эти броней столкнули бы. Народ бежит из города, если поток увеличится - могут быть пробки, а мертвяки уже и сюда забредают, мы видели.
     Он подумал пару минут, затем нагнулся в люк бэтээра, на котром сидел, и крикнул туда:
     - Копыто! Давай на, задом посталкивай этот триппер с дороги, на. - затем обернулся к своим, ухмыляющимся с брони. - А вы чего раззявились, товарищи офицеры? Давай с брони на, а то ссыпетесь.
     Огляделся вокруг, почесал в затылке.
     - И это все тоже оттащите на, а то намотаем кишки на колеса, потом унюхаемся. - рявкнул он, показывая на трупы.
     Военные попрыгали на дорогу, сноровисто ухватили тела убитых, кого за что, оттащили на обочину. Задний бэтээр сдал назад, а головной, управляемый уверенной рукой невидимого Копыта, частично съехал с дороги, а затем, прижав массивным задом сначала одну машину, а затем вторую, поочередно вытолкал их в строну. Подполковник подошле ко мне, посмотрел подозрительно, спросил:
     - А ты, боец, вообще по какому ведомству, на?
     Судя по всему, подпол решил меня мимоходом застроить, исключительно по привычке и любви к искусству.
     - Партизаны мы, тарищплковник. Местная самооборона.
     - Да ну? - переспросил он, подозрительно сощурившись. Остальные тоже начали прислушиваться к разговору. - А выглядишь ничего, партизан, по-строевому, на. Гля, с АПБ еще, на. Где служил?
     Я назвал часть, тот кивнул, спросил в каком году и где. Затем спросил, кто был командиром, после чего сказал, что они у нас недолго соседями были, приезжали в командировку. Я сразу сообразил, кто это такие - "подсолнухи" из контртеррористического центра ГРУ, который как раз тут по соседству и расположен. Поэтому никого кроме офицеров среди них и не видать. Единственное, чего я не понял, откуда у них бэтээры, да еще с эмблемами ВВ? Впрочем, какая разница, мало ли откуда?
     - Куда направляешься? - неожиданно спросил он меня.
     - Неподалеку здесь. За жратвой. - обтекаемо ответил я.
     - За жратвой всегда, на, полезно. - согласился подпол, затем оглядел наши три машины. - Вас сколько?
     - Здесь - четверо. Всего - двенадцать.
     - Все мужики?
     - Нет. Женщины есть, дети. Даже собаки.
     - Даже собаки, говоришь. - он ненадолго задумался. - Значит, сюда смотри...
     Он полез в "документный" карман разгрузки, вытащил оттуда блокнот. Быстро черкнул пару строк, вырвал страничку, протянул мне. Я прочтитал. Там было написано "Пантелеев" и дальше была корявая подпись.
     - Высшие командные курсы здесь знаешь? Теперь учебным центром кличут.
     - "Пламя", что ли?
     - Они самые. Не будете знать, куда деваться, на, езжайте туда. Понял, на? Бумажку сохрани, на въезде предъявишь. Скажешь, что Пантелеев послал. Как понял?
     - Понял.
     - Ну и молодец, что понял. Езжай. - махнул он рукой.
     Тем временем процесс очистки дороги завершился, подпол вскарабкался на броню и оба борта пошли дальше, в сторону аэропортов. Интересно, а что им там то понадобилось? Уж не отстрел ли покидающих страну официальных лиц у них в плане боевой учебы? С этих станется. Ну и я вернулся в машину, где Леха немедленно спросил, кто это такие и чего я узнал. Я рассказал, что узнал, и мы тоже поехали дальше, понемногу отставая от уходящих от нас бэтээров. А трупы даже никто не трогал, хоть на них стволов штук пять точно должно было быть. Спецназеры их не тронули, ну и нам мародерка на трупах в падлу. Одно дело, когда мы сами кого завалили, и другое - чужих двухсотых шмонать. Найдется и без нас, кому.
     Хуже другое, то, что трупы то эти - натуральный корм для мертвяков. А что делать? Не нам же похоронами заниматься? Не до того нам, нас ждать должны. И ждали. Возле заправки "Лукойл", что стоит на дороге после терминала "Шереметево-2", нас поджидал новенький, защитного цвета ГАЗ "Егерь", так сказать, творческое переосмысление бывшей "шишиги", ГАЗ-66, если точнее. Пятиместная кабина, кузов-полуторатонник с тентом. Обалдеть, в общем. Мечта идиота. Нам бы такую, и все, мы готовы к путешествию.
     Мы свернули с дороги, тормознули возле грузовика. Все двери в "Егере" разом открылись, оттуда выскочили пятеро в черных прыжковых костюмах, в черных же разгрузках АТЦ (Леха пару таких продал в свое время) и с автоматами АК-74М, притом явно новенькими, без царапинки. У каждого по коллиматору "Нить-А" на боковом креплении, с резиновыми гофрированными наглазниками. И гранатные карманы в разгрузках не пустуют, там или РГН, или РГО у них. У двоих даже подствольники. И у одного в руках ПКМ, тоже с унифицированным прицелом, новосибирским 1П29. Вообще роскошь. У всех пистолеты в открытых кобурах на животе, судя по рукояткам - ГШ-18, легкие, мощные, компактные. Если это охранники, бывшие коллеги Сергеича, то они неплохо подогрелись. Самому младшему из них было уже за тридцать, а старшему так к полтинику примерно. Мужики все крепкие, типаж того же Сергеича, явно бывшие военные.
     Сергеич вышел им навстречу, они все перездоровались за руку. Затем представили нас. Самый старший из мужиков представился как Доценко, остальные - по именам. Леха с Шмелем тоже представились. В общем - познакомились.
     - Вы где пристроились? - спросил Доценко Сергеича.
     - Неподалеку по трассе. На даче.
     - Много вас?
     - Бойцов или всех?
     - И тех, и других.
     - Бойцов считай шестеро, еще трое умеют стрелять, если так можно сказать. Есть двое детей, женщина - моя ровесница, и собака с котом. - перечислил Сергеич.
     - Как ты подробно. - усмехнулся Доценко. - Присоединитесь не хочется? У нас места много, техники тоже, а людей мало.
     - Сам не решу, надо со всеми обсуждать.
     - Это я понимаю. - кивнул Доценко. - В спину никто не толкает.
     - А где вы обосновались? - спросил уже я.
     - Спецакадемию знаешь? - дождавшись ответа, продолжил. - Вот от нее правее, в сторону Матвеевского, автохозйство "Спецстроя". Оно на отшибе, вокруг пустырь, подступы просматриваются метров на пятьсот. По забору "егоза", два административных корпуса плюс промышленные и боксы. Своя заправка, горючки туда накачаем - лет на пять хватит, если на ней не только ездить, но еще и полы мыть.
     - Вы там семейно?
     - А ты думал! Нас сейчас бойцов уже человек шестьдесят, и гражданских до сотни примерно. И еще столько принять можем. Если засядем хорошо, никто потом не сунется. И недалеко академия, она квадратом построена, крепость. Там люди будут и среди них знакомые имеются.
     Вот так! За одно утро уже два предложения примкнуть к какой-то группе. Люди разбиваются на стаи, чтобы выживать. Значит, надежда на то, что ситуация улучшится, у самой трезвомыслящей части людей сходит на нет. И они захватывают ресурсы, чтобы потом с их помощью быть силнее или полезней.
     Военных этот процесс тоже коснулся. Особенно это относится к Учебному центру "Пламя". Почему - ежу понятно. Это же не строевая часть, там народу немного всегда было, батальон МТО, а все остальные - приезжие офицеры. Командировочные. Плюс преподаватели, инструкторы, антитеррористический центр подготовки. Пофессионалы хорошего уровня, в основном. Оружия много, учебные корпуса, гостиницы, столовые, техники навалом, причем самой современной. Всего много, а людей мало. И территория огромная, там полигонов прорва. Вот они и решили всех, кто побоевитей выглядит, к себе зазвать. так сказать, новый призыв, причем с семьями. И у себя укрепиться. Я так думаю, по крайней мере.
     Коллеги Сергеича тоже решили укрепиться, построить себе крепость. Разумно, да вот беда - решили они укрепиться в городе, а это мысль изначально неудачная. Зомби там будет столько, что они вынудят людей перерасходывать ресурсы, при этом крайне затрудняя добычу таковых. Ошибочное решение, и мы к ним не пойдем, хоть люди явно нормальные. Но сейчас мы им об этом не скажем. А вот откуда они так снабдились?
     - "Егерь" у вас из автохозяйства? - поинтересовался я.
     - Естественно. - кивнул Доценко. - Там такого добра много. А вот чего помельче - не хватает.
     - Такого в смысле? - я указал на наши УАЗы.
     - Примерно. Один УАЗ на всю лавочку, вот и приходится по любому поводу грузовики гонять. Свое у нас все легковое оказалось, как назло, или импорт. Импорт поездит пока, но когда сломается - только на помойку. запчасти не закажешь. Не пойдет.
     У меня сердце замерло. Я осторожно спросил, показав на его автомат:
     - А стволы у вас такие модные откуда?
     Он взглянул на меня внимательно, сказал:
     - Друзья из ОДОНа подкинули. Стволов немного, даже не мечтай. А вот патронов хватает. Гранат тоже не дам. Ты ведь обмен замыслил какой-то, так?
     - Так. - кивнул я. - А горючка у вас тоже есть?
     - И горючка, и бочки для нее. Хоть купайся. Я же говорил. Колись, чего хочешь?
     - Грузовик, еще патронов, топлива в бочках, примерно тонну. Как? - я аж замер в ожидании ответа, хоть вид напустил на себя вполне равнодушный.
     - Что даешь? - деловито влез в разговор мужик лет сорока, представившийся Игорем, тот, который за пулеметчика.
     Я набрал полные легкие воздуха и на одном выдохе сказал целую речь:
     - УАЗ и две "Нивы", все подготовлено для автокросса, усиленные кузова, салон из шланга моется, выхлопная шноркель, все по винтику перебрано, даже в камуфляж покрашено. - новый вдох. - У "нив" крыша срезана, только дуги вдоль и поперек, тент, если снять, то пулемет смонтировать как два пальца, на всех лебедки, в общем - подготовлены по высшему классу. Все - почти новые.
     - Хм. Неплохо. - согласился Доценко. - Еще что есть интересного?
     - Разгрузки "Спецоснащение" и "Сплав", несколько трансиверов, в упаковке, с зарядниками. Шесть штук, если конкретно. Все.
     - Три джипа за грузовик с горючкой, пять цинков пять-сорок пять за разгрузки и рации. - с ходу предложил Игорь.
     - Ни фига. - заявил я.- Пятнадцать ящиков и грузовик с горючкой против всего, на круг.
     - Семь.
     - Двенадцать.
     - Хорошо, десять.
     - Договорились. - сказал я. - Кстати, а чего из грузовиков своих на обмен ничего не привезли? Чего мы один "крузак" делим?
     - Увидишь. - усмехнулся Доценко. - Грузовики им не нужны, им друг перед другом понты покорявить. А нам с улиц для них машины красть, сам понимаешь, несподручно. Был у одного из наших "Гранд Чероки" новый, поменяли. Теперь Серегич позвонил, тоже чуть запасемся. Ладно, чего ждать, поехали. По нашему обмену потом договорим.
     Вновь все погрузились в машины, но двое из приятелей Сергеича подсели к нему, для солидности, а Доценко сел ко мне в машину. Нас теперь девять, уже можно выпендриваться при необходимости. До Хлебникова доехали минут за тридцать. В Лобне тоже видели мертвяков, и даже двух застрелили, активно кормившихся прямо посреди тротуара какой-то мертвой женщиной в домашнем махровом халате. У нее была проломлена голова, судя по всему, она выпала из окна, воскреснуть она не могла и на ней мертвяки могли раскормиться в мутантов, что было бы крайне нежелательно. Поэтому Леха выстрелил им в головы из пистолета, попросив меня подрулить поближе. Те были настолько поглощены обжорством, что даже не обратили на нас внимания. Хотя толку от этого... не эти, так другие раскормятся.
     Ворота на въезде на овощебазу были закрыты, да еще подперты кузовом КАМАЗа, в котором расположился целый пост охраны с помповыми ружьями. Кроме охранников, возле въезда околачивалось чуть не отделение ментов, все с "ксюхами". Перед воротами, тут и там, вразброс, валялись десятка два трупов. Еще столько же лежало в канавах вдоль подъездной дороги. Доценко потребовал вплотную не подъезжать, а встать от ворот метрах в пятидесяти.
     Я так и сделал. Нас заметили. Все наши заняли так ненавязчиво позиции за машинами, без враждебности, но проявили осторожность, а мы втроем, Доценко, Сергеич и я, пошли к воротоам. Навстречу нам из калитки, оглядевшись по сторонам, выскочил какой-то немолодой кавказец, со "стечкиным" в кобуре и с ним майор в милицейской пэпээсной форме, с "укоротом".
     - Вам что нужно, уважаемые? - спросил кавказец с непонятным для меня акцентом.
     - Мы в девятнадцатый цех едем, нас ждать должны. - сказал Доценко.
     - Ждать? - с сомнением поморщился майор. - А кто ждать будет?
     - Тофика позови с братом.
     - За так позвать? - притворно удивился майор. - За так сам зови, не моя работа - звать.
     Видать, тут теперь решили за каждый вздох деньги брать. Или еще что, что тут у них теперь вместо денег. Впрочем, Доценко ни разу не смутился, сказал: "Тогда не зови", - достал из нагрудного кармана радиостанцию, начал кого-то вызывать. Молодцы, видать заранее частоты согласовали. А мобильная связь сегодня с утра глючить начала. То появится, то пропадет, причем в разных местах. Причем у всех провайдеров. Как это так получается, интересно?
     Доценке ответили, он что-то сказал негромко, я не прислушивался. Затем он убрал рацию обратно и сказал: "Ждем". Ждем так ждем.
     Майор заметно обиделся, резко повернулся и пошел от нас. Начал что-то выговаривать вертевшимся у ворот охранникам и ментам. Инал же улыбнулся нам, сказал: "Подойдут? Ну и хорошо", и тоже отошел к воротам. Но некое напряжение в воздухе осталось. Похоже, что внутренние трения между обитателями базы остались.
     Неожиданно мне подумалось, что в таких местах, как гигантская база продовольствия, должно быть море крыс. И среди них наверняка хватает коллег тех мертвых крыс, что разбежались из лаборатории. Я зябко передернул плечами. Интересно, здесь были с ними какие-нибудь проблемы? Дегтярева укусила крыса, но он мог на нее наткнуться сам. А больше никакой информации по нападениям крыс не было. Но у меня, если честно, не было вообще никакой информации.
     От мыслей меня снова отвлек подошедший Инал. Он обратился к Доценко:
     - За продуктами к нам или еще зачем?
     - А что у вас есть? - спросил Доценко.
     - Много чего. - многозначительно закатил глаза Инал. - Ребята всякое привозят. Может травка кому нужна, может посерьезней что. девочки будут скоро, приходи, выбирай.
     - Девочки, говоришь? - явно задавив злость, тихо спросил Доценко. - Будут - зови, приедем и за девочками.
     - Ладно, ладно, шучу! - что-то почуствовав в голосе, дал на попятный Инал.
     Он огляделся, навеняка обратил внимание на Леху со найперской винтовкой, пристроившимся за капотом, пулеметчика, остальных со стволами и решил тему дальше не развивать.
     Вообще у меня было стойкое впечатление, что нас постоянно рассматривают на предмет того, чтобы решить окончательно, торговать с нами, или перестрелять к едрени матери и взятое с нас поделить. Это было заметно по взглядам ментовского майора, по улыбочкам Инала, по перешептываниям с бычьем в кузове КАМАЗа. Но нападать явно не решались, понимая, что в таком случае наше прикрытие положит всех, кто сейчас виден и всех, кто высунется. Игра свеч не стоила.
     Минут через десять из калитки вышли двое. Один небритый, с черными усами, золотыми зубами. Одет в кожаную куртку, через плечо стволом вниз АКМ на ремне. Второй похож на него, но без усов и фикс, повыше и постройней. У второго был "укорот" вроде моего. Золотозубый нам радостно улыбался, как лучших друзей встретил. Пожал руку Доценке, Сергеичу, мне.
     - Знакомьтесь - сделал жест в сторону золозубого Доценко. - Честный негоциант Гулиев, Тофик Зарбалы-оглы, гражданин Российской Федерации. И брат его Гули. Пошли, понегоциируем.
     - Чего? - переспросил Тофик.
     - Потереть надо. Пошли.
     Мы отошли все к нашим машинам. Доценко показал на "крузак", который действительно был новеньким, блестящим.
     - Нравится?
     - Э... Это смотреть надо! - всплеснул руками Тофик.
     - Ну смотри.
     - Где смотри? У меня там слесарь есть, он скажет! Как я тут смотреть буду? - заголосил негоциант с притворной эксперссией.
     - Не вопрос. - ответил ему Доценко. - Брат твой Гули с нашими ребятами пока поболтает, а мы с тобой сходим. У нас будет час на то, чтобы вернуться обратно. И каждые пять минут сеанс связи. Если сеанс на минуту запаздывает... мне продолжать?
     - Ну, зачем не веришь? - чуть не до слез возмутился Тофик. - Когда кого кидал, а?
     - Мне всех перечислить, или только основных? - усмехнулся Доценко. - Короче, купчина, садимся в машну и поехали. За час надо со всем управиться.
     Тофик что-то сказал на азербайджанском Гули, тот кивнул и зашел за наши машины. Сергеич уселся за руль "Крюзера", Тофика усадили справа от него, а мы вдвоем с Доценко уселись сзади. Машина подкатила к воротам. КАМАЗ сдвинулся в сторону, металлическая створка самих ворот с грохотом поползла вбок. Инал с майором старательно глядели в другую сторону. И мы проехали на территорию овощебазы.
     База была колоссальна. Множество цехов, в которых в могильном холоде хранились невероятные залежи продуктов, которые ела, не доедала и выбрасывала Москва. Здесь разгружались вагоны водки и составы картошки, здесь складировали привозимые из регионов консервы и здесь же хранили продукцию пищевиков из Подмосковья. База поражала грандиозностью. Огромные, низкие, длинные цеха, в них входили железнодорожные ветки, в них одновеременно у пандусов могли грузиться десятки машин.
     Сейчас здесь было не то, что запустение, но и не такая суета, какая, на мой непросвещенный взгляд, должна была бы быть. Тофик честно подсказывал дорогу, и через несколько мину мы остановились у гаражных боксов, над которыми висела вывеска "Автосервис. Ремонт легковых и грузовых автомобилей. Запчасти ЗИЛ, ГАЗ, КАМАЗ". Там же стоял полуразобранный зиловский "Бычок" с кабиной серого цвета. На звук подъехавшей машины выглянул какой-то пожилой дядек в кепке. Тофик вышел из машины, спросил:
     - Машину посмотришь быстро?
     - Давай, посмотрю. - с сильным грузинским акцентом ответил тот.
     - Дай ему ключи, он посмотрит! - сказал Тофик Сергеичу.
     Оставив машину в гараже на экспертизу, мы пошли дальше пешком. Почти сразу нас запросили по радио, мы подтвердились, все три по очереди. Тофик от этого чуть помрачнел, но не сильно. Мы шли по пустынному заасфальтированному проходу между двух длинных складов. Шли, несмотря на все заверения, осторожно, постоянно проверяясь. У меня даже патрон был в патроннике и предохранитель скинут в положение "АВ". Чем дальше, тем меньше мне эта база нрвилась. Да и спутникам моим тоже, судя по мрачному выражению лица.
     Когда мы дошли до конца цехов, мое внимание привлек шум. Я спросил Тофика, что это такое?
     - Это бокс у нас! Смотреть хочешь? А, все равно увидишь, мы мимо идем.
     Действительно, за углом цеха нам открылась невиданная картина. Не меньше полусотни кавказцев стояли возле нескольких секций сетчатого забора, ограничивающих квадрат земли метров так пять на пять. В квадрате находились двое - рослый мертвяк с перекошенной мордой, и невысокий, жилистый, кривоногий кавказец в кроссовках и красных спортивных штанах, голый по пояс. Морду мертвяку он и перекосил. Кавказец подпрыгивал, пинался ногами, бил мертвяка кулаками, тот падал, и вообще на бой это было похоже мало, скорее на избиение. Правда, от обычного избиения это отличалось тем, что противнику все эти удары были глубоко безразличны, он их просто не замечал, а упорно пер на своего противника.
     Несмотря на бурные эмоции зрителей, мне зрелище показалось убого-скучным. Но кое-что заинтересовало. А именно то, что я заметил сбитые костяшки пальцев на правой руке "каратиста". Умение умением, но действует и закон больших чисел. Если дать очень много раз кому-то по морде, то есть риск пораниться о зубы. А вот чем чревато ранение о зубы зомби? Боец об этом даже не задумывался, и время от времени прикладывал набольшую рану ко рту, слизывая кровь. А иногда вытягивал руку вперед, как бы пытаясь на эту кровь подманить мертвяка.
     Мысленно вместо успехов я пожелал ему "Земли пухом". Желать что-то другое, по моему мнению, было уже бессмысленно. Но вслух ничего про это не сказал, лишь пробормотал что-то вроде "Круто".
     Еще через пару минут мы долшли до длиннющего одноэтажного здания, на котором вмисела большая табличка с надписью "Цех 19". Вдоль здания были припаркованы два "геландевагена" и две "экс пятых". Судя по всему, местная братия отрывалась на собственной солидности. Интересно, наш "крузак" себе или брату? И куда они ездят на этих "экс пятых"? По овощебазе катаются?
     В конце здания были две неприметных дверки, одну из которых открыл перед нами Тофик. Мы зашли в небольшую каморку, к которой примыкала еще такая же по размеру. Во времена советские в них отдыхали кладовщики, а теперь завели свои "офисы" арендаторы складов. В каморках было страшно накурено, в обеих комнатках сидел человек шесть азербайджанцев, вооруженных, о чем-то шумно разговаривающих. Запах шмали и немытых тел буквально сшибал с ног. Первый признак свободы, видать, для местного населения. Мыться не надо, но можно курить.
     Тофик что-то сказал им, и сидевшие в дальней комнате вальяжно поднялись на ноги и перешли в комнату первую. Нас же, как почетных гостей, владеющим правом жизни и смерти брата Тофика, провели в комнату дальнюю. Тофик даже предложил нам выпить французского коньяку сомительного происхождения, но мы отказались.
     - Тофик, как там сложится с машиной - вопрос десятый. - сказал Доценко. - Ты нас пока по ассортименту просвети, что у тебя тут есть. Пока выберем, а торговаться потом будем.
     - Слушай, а если скажут, что машина плохая? Чего сейчас смотреть?
     - Я тебе так скажу, что плохая! - буркнул Доценко. - Зубов потом не соберешь.
     - Ладно, ладно, что ты сразу? - снова возмутился Тофик, и вытащил из ящика стола пачку распечаток. - Вот, смотри!
     Было заметно, что Тофик боится Доценко. Причем боится даже сейчас, когда, казалось бы, вся сила на его стороне. Ну чего стоим мы и еще человек за воротами среди всей этой толпы местных обитателей? Ну окопаемся в этой комнатке, поотбиваеимся сколько-то времени, пока гранатами не забросают, и все. А Тофик все равно боится. Интересно, что их связывает? И кем раньше был Доценко, до того момента, как в охранники подался? Надо будет Сергеича расспросить.
     Мы снова вышли на связь по запросу, затем засели над складскими карточками. До компьютеров и системы "Склад" здесь так и не доросли, судя по всему. Самым сложным, причем для обеих сторон, оказалось придумать эквивалент обмена машины на продукты. В конце концов сбились на цены в прейскуранте, а машину тоже оценили в рублях. Не как из салона, естественно, а в несколько раз меньше, но все равно, выходило неплохое количество товара. Для нас - выше башки, обожраться. Выбирал я в основном все по тому же принципу - тушенка, макароны, сухое молоко, растворимый кофе, специи, муку, соль и сахар, и все подобое. Главное, чтобы занимали как можно меньше места, а давали самый большой выход. Доценко подбирал все больше соки, фруктовые и овощные консервы, шоколад. Видать, с той же тушенкой у него проблем не было, его все больше на разносолы с десертами тянуло. Ну, ему проще, только до своей базы довезти. Это не нам тащиться за сотни километров.
     Примерно через двадцать минут к окну каморки подбежал чумазый чернявый мальчишка в вязаной шапке, натянутой до низа ушей, постучал грязной ладонью в стекло и крикнул:
     - Дядя Бесо говорит зашибись машина!
     И убежал. Чем расстроил Тофика до полной невозможности. Он явно рассчитывал за качество автомобиля поторговаться. Но торговаться мы ему не дали, и выдали ему список требуемого товара. Затем Тофик предложил нам заехать на погрузку, но тоже не преуспел. Доценко захохотал, сказал, что тот его, видать, за дурака держит, и взамен предложил Тофику вывезти все это за ворота на своем грузовике, а там мы, так и быть, сами все перегрузим, и Тофика отпустим.
     Тем и закончили. В час мы, естественно, не уложились, но уже через два часа возле наших машин за воротами кипела погрузка. Больше всех старались Тофик с братом и водитель грузовика ЗиЛ. Поодаль от ворот родной бандитской базы они как-то сникли, стали трусоватей, поэтому их легко припахали.
     За время, что нас ожидали, наши стрелки завалили на подступах к базе девятерых мертвяков. Их становилось все больше и больше. И это в Подмосковье, даже не в городе. Что же сейчас в Москве творится?
     Пока шла перегрузка, мы переговорили с Доценкуо по поводу обмена наших машин и имущества на их машину и патроны. Я просил от них еще хотя бы цинк макаровских девятимиллиметровых патронов, но тут нестыковка вышла - не было таких. У них весь короткоствол был под парабеллумовский патрон.
     Еще Доценко настаивал на доставке машин, я же ссылался на недостачу личного состава для такой операции, и предлагал ему привезти требуемое к нам. В конце-концов наша почти взяла, и договорились встретиться в районе заправки перед Солнечногорском, в три часа дня. Наши доводы все же показались ему разумными. Не можем мы бросить женщин и детей без охраны, и ехать так, чтобы кроме водителей, никого больше в машинах не было. Окончательным аргументом стало мое высказывание: "Нас в таком составе где-то перещелкают, и нехрен было обмен затевать. Другие на этих машинах покатаются, не вы". В общем, договорились.
     Отпустили тружеников продовольственной торговли с миром, загрузились в машины и рванули в сторону Ленинградки. Я оглянулся на прощание на Хлебниковскую овощебазу. И подумал: ну захватили ее местные кавказцы вкупе с какими-то ментами. Образовали что-то вроде "Преступной группировки нового типа", то есть прихватившей под себя какой-то жизненно важный ресурс. А долго ли они ее продержат за собой? Периметр у нее огромный, вломиться внутрь - никаких проблем, учитывая, что там только ворота охраняются. Тут не то что армия, а тот же подмосковный ОМОН, решив, что нехрен этим кавказским хлопцам заниматься распределением еды, запросто их вышибет. И будет сам распределять. А потом уже их вышибет кто-то еще посильнее.
     За шмелевской машиной катил хорошо нагруженный прицеп, да и в обеих машинах лежало немало всего. Заднее сиденье у нас было завалено чуть не по спинки передних. Это грело душу. Если провести автомобильный бартер и получить десять ящиков патронов, то можно будет уйти в глухую оборону. И дальше ждать, когда закончатся первые стычки за имущество, когда дороги опустеют, когда уцелевшие люди замкнутся в своих новых анклавах, и тогда ехать туда, куда мы и собирались.
     Возле въезда в Шереметьево два стояли пять или шесть раздолбаных из КПВТ черных машин с правительственными номерами, вокруг них и в них валялись трупы, с десяток эдак, но вот спецназерских бэтээров видно уже не было. Видать, прав я оказался в своем предположении, что те, предчувствуя тотальный и полный конец всего сущего, решили на прощание разобраться с облеченными властью и полномочиями, кто, сначала просрав свою страну из боязни за свои кресла, затем еще и плюнув на нее, рванул искать безопасное место в дальних краях. Интересно, что среди трупов был и один в генеральском мундире. Зомби вокруг них пока не крутились, но думаю, что это не за горами. Еще откормятся мутанты на этом изобилии. Получается, что по хорошему надо бы покойнику дать воскреснуть сначала, а потом его уже валить окончательно, он тогда другим мертвякам в пищу не годится. А так им вон, целый банкет приготовлен. Спецназеры про контроль не забыли, да вот рановато это сделали. Сервировали целый пир для мертвяков. Вот так, век живи - век учись, и дураком помрешь.
     
     Александр Бурко.
     
     С утра Бурко видел в окно, как на противоположной стороне реки появились первые зомби, бестолково там блуждающие или просто стоящие. Сюда им прорываться пока в серьезных количествах не удавалось, но это вопрос времени. Со слов уточнившего обстановку Пасечника, почти все бойцы Софринской бригады, чьей обязанностью было охранять окрестности, их уже покинули. И обитатели Рублевки должны были обороняться сами.
     Ночью произошло что-то странное. чему пока объяснения не нашли. Охрана расстреляла из автоматов какую-то тварь, которую заметили на гребне стены, окружающей усадьбу. И было похоже, что тварь охотилась. В прошлом это явно было человеком, потом это было ходячим мертвяком. Но этот мертвяк каким-то образом умудрился отрастить себе почти что волчьи челюсти, немалые когти и даже выгнуть коленные суставы назад, приобретя способность прыгать как лягушка. К счатью, эту тварь вовремя заметили через ПНВ, ударили сразу из нескольких стволов, обрушив на землю, и уже там добили.
     Когда Бурко рассматривал этот "трофей", у него мороз пробегал по спине. Такую дрянь и в худшем кошмаре представить то невозможно. Что изменило зомби - никто не знал, но зато все знали, что такие мутанты не чета всем остальным мертвякам.
     После этого Бурко решил, что больше их в этом месте ничего не задерживает. НИИ взлетел на воздух еще вчера, поиски Дегтяревых и Храмцова оказались безуспешными. Поэтому он дал команду на эвакуацию в Центр. Марат вызвал вертолеты, на которых должны были улететь Бурко, Домбровский, Пасечник и он сам, и еще двадцать бойцов охраны. Остальные должны были в сопровождении все ожидавших их омоновских "Тигров" прорываться туда колонной. Трудным это дело не казалось, дороги были достаточно проходимыми еще, хотя с каждым часом поток беженцев из Москвы, по наблюдениям и по телерепортажам, увеличивался. Былое затишье закончилось. Люди уже не рассчитывали, что их спасут, и покидали город. Наиболее загруженными были направления на юг, хотя Бурко считал, что лучше бежать на север. Зомби все же были "теплолюбивыми" созданиями. Чем теплее, тем они активней.
     Через час прямо на заднем дворе бурковской усадьбы сели два Ми-8 армейской камуфлажной раскраски, каждый был вооружен парой блоков НУРС, крупнокалиберной спаркой и "Кордом", установленным в проеме. Из открытых проемов выбросили лесенки, все загрузились, и еще через минуту Бурко смотрел из-за спины сидящего у пулемета стрелка на косо уходящую вниз землю. Затем вертолеты наклонились в вираже, ложась на курс, и пошли туда, где должен был создавать свое царство Александр Бурко. Человек, который нашел способ убить нынешний мир.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     Продуктов мы действительно притащили много. В машинах это было не так заметно, а вот когда все выгрузили и перетаскали в дом, то получилось, что первый этаж дома превратился в продовольственный склад. Мышей бы не завести. Впрочем, не думаю, что мыши или крысы здесь появятся. Дачный сезон еще не начался, товарищество наше садовое такое заштатное, и на таком отшибе находится, что сюда только вороны долетают.
     Поскольку завтра нам были обещаны патроны, я устроил стрельбы из автоматов для Маши и сестренок. Взяли три "укорота", вышли в лес, где я развесил на деревьях самодельные бумажные мишени, и сначала долго учил их целиться, быстро менять магазин, и уже после всего дал отсрелять по девяносто патронов каждой (невероятное расточительство). Но не зря, наука явно шла на пользу, в мишени они начали попадать, особенно с включенными ЛЦУ. И опять самой лучшей в этом деле оказалась рыжая Маша. Причем настолько лучшей, что, пожалуй, и сам я не смог бы всаживать короткие трехпатронные очереди в мишени с лучшей меткостью.
     Из всего этого я сделал вывод, что в штатном расписании нашего отряда надо бы Машу поучить на снайпера. И даже израсходовать для этого сколько-то дефицитных патронов. Суперстрелка из нее может и не выйдет, но если она начнет поражать из "Лося" неподвижную цель на расстоянии в пятьсот метров - ничего большего и не потребуется. Сначала, по крайней мере.
     Потом был общий ужин, с посиделками и болтовней, потом я, наконец, оказался предоставлен самому себе. Леха сегодня первым менял Сергей Сергеича, за ним была очередь Шмеля, а уж потом - я. Теперь я мог хоть со своей девушкой поспать, а то ведь с таким графиком жизни забудешь, как это делается. Хорошо, что у нас народу прибавилось. НП и днем девиц наших в занятости держит, вроде при деле они, и на что другое теперь время остается.
     После того, как Леха вскрыл дом напротив, разместились мы вполне нормально, с поправкой на нынешние условия. В этом доме было две комнатки внизу и две маленьких спаленки на втором этаже, совсем крошечных. В одной разместились Леха с Викой, вторую мы с Татьяной заняли. Серегич устроился внизу, на диване. А в моем доме на втором этаже теперь разместилась Маша с детьми, там кровать широка и раскладушка у меня в запасе имеется. Алина Александровна с дочками устроились в гостиной и спальне на первом этаже. Прямо скажем, не раздолье офигенное, но вскрывать еще один дом не хотелось. Не по причине порядочности - не до нее сейчас, а просто не хотел я народ слишком уж рассредотачивать. Так в одном дворе караульная собака и напротив НП на чердаке, вся территория под контролем. И хоть "бодрянки" у нас нет, но трансиверы стоят включенными у головы, подай сигнал - и мы все у окон со стволами. Да и я пару раз за ночь встану и "фишку" проверю, не погнушаюсь. А плюс еще один двор, и уже контролировать будет сложнее.
     Татьяна ждала меня, сидя на скамеечке на соседской веранде. Я присел рядом, вытянул ноги. Вечер был достаточно теплым для этого времени года, да и одеты мы тепло. Я обнял ее за плечи, она привалилась ко мне.
     - Ну что, командир, что дальше делать будем? - спросила она тихо.
     - Завтра обмен совершим, а затем затихнем на недельку. Так, разведка, мелкая мародерка, не больше. Выжидать будем.
     - Чего выжидать?
     - Ясности. В городе ситуация идет от плохого к худшему, уже банды образовываются. Думаю, через пару дней эти самые новые банды за запасы сцепятся. За продовольствие, топливо, оружие. Те, кто не успел хорошее место под себя подмять, попрут на тех, кто успел. И пойдет месилово, была Москва, а будет Гуляй Поле. И то же самое будет на дорогах.
     - Думаешь?
     - Конечно. В любом случае за подходящими машинами охота начнется. И даже не обязательно организованная, а так... увидел - отобрал.
     Затем я рассказал ей о том, как мы съездили в Хлебниково, о том, что новая банда заглотила кусок не по силам, но отдавать его не собирается. Я прогнозировал либо насильственную смену нынешней власти какими нибудь другими особями, повлиятельней, которые еще людей приведут, или захват всей базы бандой побольше, под началом начальника городского УВД, например. Или командира ОМОН. И тоже совместно с местными братками. Потому как не верится, что те же долгопрудненские, кому до Хлебниково два шага, и лобненские, потерпят захват кормовой базы каким-то майором с какими-то невнятными кавказцами. Тем более, видел я, как они вооружены. Так, для банды нормально, а для войны... не пойдет. Не выстоять им против настоящего противника.
     Военные сами на них однозначно не пойдут, они скорее на своих мобскладах засядут, огромных и просторных, на сухпаях и оружии, в своих ППД, кто по домам не разбежится. А вот тот же ОМОН не погнушается, прихватит овощебазу. И клали они вприсядку на Инала с его другом пэпээсником.
     - А как Маша? - спросил я Татьяну.
     Они сегодня на фишке были вдвоем, да и вообще, как я заметил, женщины тянулись друг к другу.
     - Маша? Учится. Я ей весь день про обращение с оружием что-то толковала. Она готовый боец, ты знаешь? Я понимаю, что она пережила за последние дни, но... Тебе никто не рассказывал?
     - Что не рассказывал? - переспросил я.
     - Ну то, что она одному из напавших башку снесла, это так, цветочки. А вот то, что достреляла тех, кто с целой головой оставался, а потом еще и прибралась за собой...
     - Хм. - удивился я.
     Вообще то спервоначалу поблевать бы надо, порасстраиваться. С другой стороны, а что я знаю о ней? Вот слышал краем уха, что свою "ксюху" она как трофей взяла, так что убивать ей уже довелось. За ней дети, и что с нее пользы, если она тошнить будет на каждый труп? Другое дело, что взять "контроль" на себя... Хотя... Что это значило? Безопасность для всех, как раз здоровая реакция. Эту теорию я Татьяне и изложил.
     - Ну, может и так. - пожала плечами она. - У меня детей нет, не знаю. Хотя повозилась с ее малышней, и тоже захотела. Давай сделаем?
     - Сейчас? - опешил я.
     - Нет, когда устроимся где-нибудь. Жизнь продолжается ведь, верно? А то, если женщины рожать перестанут, то тогда точно вымрем.
     В правоте не откажешь. И вымирать не хочется.
     - Вот доедем куда-нибудь хотя бы, устроимся в безопасности, пусть в относительной даже, и тогда опять об этом поговорим. А сейчас... я блин не знаю даже, как ехать будем и как и куда доедем... А если к "Шешнашке" дороги нет? А если в Коврове все будет хуже, чем мы думаем? Это же все теории, практика то еще впереди.
     - Как скажешь. - непрвычно легко согласилась она.
     Вообще то спорить Таня любила. Относилась к этому, как к своим тренировкам, старалась всегда быть в форме. Поэтому ее неожиданная покладистость удивила. Впрочем, покладистой она стала с тех пор, как началась вся эта заваруха. За что ей огромное спасибо, потому как окружающие товарищи и граждане смело передали мне командные функции, меня о том не спросив. Но это ничего, потому что в таких обстоятельствах хуже всего истинная демократия, когда командовать никто не хочет, но спорят по каждому поводу. Я вот тоже не хочу командовать, на хрен оно мне нужно? Поехал бы в Ковров со своей девушкой, ну Леху с Викой еще бы прихватил. В них я уверен, они обузой быть не могут. Думаете что, не прорвемся? Да запросто, на двух то вездеходах, с кучей стволов. Это когда нас больше стало, я задергался на предмет увеличения запаса, а для четверых вполне хватало. "Обузников" то не было, каждый из нас активная боевая единица. И эсбэшники мне эти точно не грозили бы, поскольку не отсиживались бы мы здесь, а подъезжали бы уже к Коврову, до которого даже в худшем случае день езды. Так нет, на мне и дегтяревское семейство, и дети этой самой рыжей Маши, дай бог им здоровья. Прям Ной какой-то с ковчегом своим, каждой твари уже по паре. Сергей Сергеич хоть хорошим приобретенияем для нас оказался, явно знает, что к чему в службе военной. И не прет в командиры, не давит возрастом и бывшим офицерским званием. А то я то кто? Сержант - срочник, куда там мне...
     Правда, ящик еще этот... Его в Садов надо доставить. Я сам в это дело влез, сам вмешался, мог бы сидеть и помалкивать в тряпочку. А раз вмешался - пожалуйте бриться, то есть нести ответственность за свою активную гражданскую позицию, чтоб ей... Но если там создадут вакцину, которая спасет от превращения каждого укушенного - оно того стоит. Оно того и через сто лет будет стоить.
     А дети... дети будут нужны, чтобы не вымерло человечество окончательно. Сколько нас за этот год уцелеет? А сколько зиму переживет? А следующий год? Совсем не уверен я, что сразу будет возможность рожать у женщин. До того, как уляжется-устаканится новое общество, нам еще через смутное время пройти надо. Да и не уверен я, что готов с Татьяной семью заводить. Не то, что о детях, мы и о свадьбе то еще ни разу не говорили, и она не намекала. Так, живем и трахаемся, в ожидании чего-то там. Не знаю, не знаю.
     Из калитки моего двора на улицу вышла Ксения с Мишкой на поводке. Кобель, хоть и счел мой двор своей территорией, но каждое утро и каждый вечер требовал прогулки по окрестностям. Я Ксении запретил под страхом расстерла с последующей трудовой повинностью уходить за поворот у нашего НП, и теперь Мишка повадился засерать соседский пустующий двор и двор напротив. Ну и ладно, зато Ксения на глазах. И вообще я запретил уходить поодиночке за границу НП - угол двора напротив. Только парами и группами. Тому же Сергеичу запрещать не надо ничего, мужик он опытный, сам соображает, а дамы, которые не Таня с Викой, а Аня с Ксенией, все же поморщились. Правда, после налета фармкоровских безопасников страсти поутихли.
     Еще в поселке появились люди, но в наш угол не совались. Видимо, слышали выстрелы, видели людей с оружием и в какой то форме, машины в камуфле и не могли понять, что здесь происходит. Ну и нехрен понимать, сидите дома. Я честно скажу - добровольно "балластных" граждан я уже на борт не приму. В крайнем случае - на одного "балластного" одного "активного штыка", и при этом хоть с минимумом своего полезного имущества. Если человек до сих пор не сообразил, как разжиться оружием ли, машиной, или хотя бы едой - толку с него ноль. Мертвый груз. Даже если он просто все это время уверял себя что все образуется? Какой там нахрен образуется? Уже не образуется, и кто этого не видит - дебил последний. А дебилы нам без надобности.
     - Телек смотрели сегодня? - спросил я Таню.
     - Смотрели. С утра вообще ничего толком, один балет в записи, а потом по всем каналам пошел прямой эфир, один и тот же. Вроде как экстернный канал. Но толком вообще ничего не говорят.
     - А что говорят?
     - А что они могут говорить? "Сохраняйте спокойствие", говорят. Еще говорят, что у них "ситуация под контролем". Осталось только выяснить, у кого под контролем и какая именно ситуация. А еще, что "власти наводят порядок". Собираются комендантский час ввести.
     - Понятно. А как они его введут? Войска же разбегаются, а людям тоже разбегаться надо, а если их ограничить в пермещении, то все только хуже будет. Чем дальше разбегутся, тем больше уцелеет.
     - Почему? - спросила она.
     - Это эпидемия, все же. Многолюдность работает против нас. Больше перекусают, больше обратится. Не, ума нет - считай калека. Власть у нас калека на всю голову, без проблесков разума
     Я рассказал об импровизированных расстрелах представителей этих самых властей у международного аэропорта Шереметьево.
     - Дураки. Куда летят? Отовсюду картинку показывают, что мертвяки везде. В Америке вообще военное положение вводят, президент выступал. Да и не только в Америке. Куда они собирались? - удивилась Татьяна.
     - Не знаю. Просто подальше отсюда, скорее всего. Чтобы потом оставшимся в живых на глаза не попадаться. Любит ведь их народ.
     Из окон второго этажа моего дома послышался детский смех. Маша детей спать укладывает. Ее, как "мать кормящую", от любых ночных вахт освободили. Пусть ночью будет при детях безотлучно, как последний рубеж обороны. А то мелкие уже тоже насмотрелись всякого, с утра, когда их на улице, среди ментовских трупов, в машину сажали, на них лица не было. А что лучше матери рядом их успокоит?
     Во дворе напротив за столом Сергеич беседовал со Шмелем. О чем - не слышно, но похоже, что просто анекдоты травили. Аня с Алиной Александровной о чем-то говорили у бани. Идилия, в общем. Тишина мертвая, только деревья на слабом ветру шумят. Поди догадайся, что конец света кругом.
     - Ладно, любимая... Пошли, обход территории сделаем, и под одеяло. Дети детьми, это как получится, но сам процесс...
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     На следующее утро я не удержался, решил сделать разведывательный рейд в Москву. Выехали в семь утра, втроем, Шмель, Леха и я, на моей машине. Второй экипаж, из Сергеича с Викой и Татьяной, должен был ехать за нами следом, если через три часа ровно мы обратно не вернемся. Если так вышло, то у нас, скорее всего, сломалась машина, или мы напоролись на засаду. Но второе было маловероятно, потому что мы не собирались даже в пределах города съежать с Ленинградки, а в глубину попытаться проехать максимум до "Войковской", до первого моста (мост не трудно перекрыть, и поэтому оставлять его у себя в тылу не хотелось).
     Мобильная связь исчезла окончательно. Почему - не знаю, на мой непросвещенный взгляд, для этого слишком рано. Тем более, всех существующих систем. Вчера с вечера Шмель и Леха сумели переустановить в мой УАЗ базовую радиостанцию из проданного "крузака", закрепив антенну на дуге тента. Теперь мы могли рассчитывать на связь дальностью... по паспорту до тридцати с такой антенной, а по факту, да в этом месте... раза в три меньше, но тоже неплохо. В любом случае, если нас станут искать, то уловить сигнал от переносного трансивера мы сможем на большом расстоянии, от МКАД до "Войковской" с запасом.
     Еще только начинало светлеть, но по Ленинградскому шоссе из города шел поток машин. Не пробка, но и не пусто. Кто-то ехал налегке, кто-то, имевший возможность собраться, был тяжело гружен, с прицепами и тюками на крышах, с забитыми под крышу салонами. Много было машин не собственных, если так можно выразиться. Люди брали то, что больше подходит для эвакуации, не знаю уж откуда. С работы, с улиц. Ехали машины газовых служб с кунгами, "скорые помощи", катили бортовые грузовики и развозные фургоны, я даже увидел странное сооружение из дорогущего трактора JCB и длинного самосвального прицепа к нему, в котором с немалым комфортом расположилось человек десять, причем большинство из них с охотничьими ружьями. Кстати, не так уж плохо придумано, сталь прицепа только если из крупнокалиберного пробивать, настоящее передвижное укрепление.
     Все так же в потоке попадались отдельные военные машины, но не много. Скорее всего, основная фаза дезертирства уже завершилась. Срочники и те, кому надо было оказаться в другом месте, уже разбежались.
     На заправке, где мы планировали на сегодня встречу с Доценко, были военные, и, судя по суете, бензин на заправке был. На следующих двух заправках по направлению к городу тоже были военные. Похоже, что оставшиеся нести службу решили обеспечить исход граждан из города. И еще значит, что бензин все же на АЗС поставляется. Кто бы это мог такое организовать в теперешнем бардаке? Ладно, это мы попозже выясним, когда поедем встречаться для обмена.
     В Солнечогорске, через который насквозь вела дорога, на улицах уже были заметны блуждающие мертвяки. И одновременно с этим из города на трассу выезжали машины с беженцами.
     Перед выездом мы стащили с машины тент, для того, чтобы в случае необходимости превратить машину в подвижную огневую точку, или суметь при обстреле быстро ее покинуть. И теперь еще холодный утренний ветер откровенно морозил лица. Пришлось опустить маски на лицо, и на нас косились из встречных машин с явным подозрением. Попутных же машин не было.
     И вообще стало прохладно, я поеживался. "Горка", натянутая на флиссовую фуфайку, в свою очередь натянутую на майку, которая в свою очередь была натянута на сетчатое термобелье, все равно пропускала холод. Но терпимо, я ожидал худшего. У нас скорость порядка семидесяти в час, встречный ветер ощущается. Вооружились мы с Лехой в "дальнобойном" варианте, то есть они с неизменным "Тигром", а я с СКС, а у Шмеля, как и положено механу, прямо на коленях лежал "укорот" со сложеным прикладом. Для зомби за глаза, да и при нападении отбиться должны были, если нападут дебилы, например.
     Чем ближе к городу, тем больше мертвяков попадалось вокруг. Пара таких валялись на дорожном полотне, перееханые несколько раз, но так и недобитые. Они продолжали шевелиться, а машины объезжали их с обеих сторон. Пост ДПС на въезде в город выглядел брошеным, стекла выбиты, на стены испятнаны пулями. Или перестрелка была, или проезжающие развлекались.
     Сразу за недавно расширенным путепроводом стояли несколько БМП и БТР, причем армейские и "вованские" вперемешку. На броне и вокруг было около двух взводов вояк, преимущественно вооруженных автоматами с оптикой. Срочников среди них почти не было видно, примерно половина - офицеры. Затесались и несколько омоновцев или собров. Они в основном занимались тем, что отстреливали бредущих в эту сторону зомби. АК с ПСО-1 на нем был единственным возможным при данных обстоятельствах оружием. По проспекту шел поток машин, и стрелять из чего-либо серьезней означало подвергать опасности людей. Одна пуля из КПВТ могла наделать большой беды. К тому же прямой выстрел из такого калибра элементарно мог закончиться пробитием стены дома и попаданием в квартиру.
     Тактика на настоящий момент времени правильная. Новая кольцевая дорога для неуклюжих зомби была настоящим препятствием, со всеми своими бортиками, перегородками и отсутствии приманок с противоположной стороны. Стимул для пересечения ее вроде бы отсутствовал.
     После проезда через сводный опорный пункт военных, стало видно, насколько ситуация ухудшилась. Зомби было много. В основном они брели не из города, а как раз наоборот, в сторону центра. На проезжающие мимо машины реагировали слабо. Даже их слабых мозгов хватало для того, чтобы отличить, какая добыча по зубам, а какая - нет. По моему, если их столько здесь, то в том же центре Москвы должно быть намного больше. А это означает лишь то, что те, кто хотел бы покинуть город сейчас, такой возможности могу и не иметь. Добежать до своей машины от поезда может оказаться непреодолимой задачей. Даже с оружием.
     Получается, что все те, кто сидят в своих квартирах, по той или иной причине, рано или поздно пополнят армию зомби. И во что тогда превратится Москва... такого даже в самом кошмарном сне не увидишь. У меня вживую стала перед глазами картина: полуразрушенный, ветхий город и улицы, забитые бродящими полуразложившимися трупами. Ух, гадость!
     В пределах города военных я не увидел совсем. Почему - гадать не надо. Военных осталось мало, хватало только на основные опорные пункты. А вообще, на мой взгляд, им следовало бы организовать что-то вроде спасательных патрулей. Например, пара коробочек брони, и с ними - бортовой КАМАЗ. В таком составе они могли бы кататься по городу в любом направлении, остановить их невозможно, и просто собирать выживших в грузовики, после чего их увозить... а куда увозить то? Нужны спасательные центры, которые тоже нужно охранять, людей в них кормить... Куда?
     Провалили мобилизацию, а как ее было объявлять, если сам путь до мобпункта опасен? Все стало с ног на голову, все планы государства на случай чрезвычайных ситуаций не работали в ситуации нынешней. А знаний, политической воли и просто решительности эти планы отбросить и просто заняться спасением мира так, как это было бы эффективным, у руководства не хватило. Впрочем, о руководстве страной в последние дни и не слышно ничего, как будто его и не было никогда. Зато, к всеобщей пользе и к общему уважению, держалось и работало телевидение. Даже сейчас журналисты гнали прямые репортажи со смертельно опасных московских улиц, из других городов и со всего мира.
     Мы легко и быстро добрались до путепровода перед "Войковской". Никто нам не помешал, кроме того, что несколько зомби все же навелись на открытую машину, в которой сидели три человека. Единственный рискованный момент был, когда мы разворачивались и ждали "окно" во встречном потоке, и к нам с разных сторон направились несколько мертвяков, топтавшихся перед мостом. Двоих я застрелил из карабина, а от остальных мы уехали, когда удалось перестроиться.
     На обратной дороге мы угодили в поток. Торопиться нам было некуда, да и обгонять всех подряд - не та машина. Я начал разглядывать людей вокруг. Те тоже посматривали на нас, пытась определить, кто мы такие, но беспокойства явно не испытывали. Наверное, вид у нас был вполен военный с нашей формой и разгрузками, в камуфлированной машине, а оружие... Ну кто, на самом деле знает, что такое карабин СКС и когда он был снят с вооружения?
     Справа от нас ехал автобус "Газель", в котором сидели две семьи с детьми. Двое мужиков вполне рабочего вида, две женщины и аж пятеро детей. Еще я разглядел в окне двух кошек и маленькую собаку дворнягу. Весь багажный отсек машины был завален сумками и тюками. Интересно, они просто бегут из города или у них есть какой-то план?
     Дважды прямо на дорогу выходили мертвяки, все же разглядевшие людей в окнах машин. От одного, бестолково топчущегося на месте, все уворачивались, создавая при этом аварийные ситуации, а второй был сбит массивным бампером трехосного самосвала КАМАЗ, в грязном кузове которого пристроились несколько усатых мужиков, накрывшихся сверху огромным листом полиэтилена. Видать, украинская бригада строителей спасается, прихватив машину со стройки. Ну и удачи им.
     На заправках по эту сторону дорпоги бензин тоже был, а еще меня озадачила странная суета возле двух тентованых "Уралов", как будто там что-то раздавали. Туда выстраивались люди в очередь. С заправок время от времени доносились выстрелы, а то и очереди пулеметов с БМП. Отстреливали приближающихся мертвяков.
     Затем мы свернули с Ленинградки на привычную нам двухполоску, на которой тоже встретили пару машин, едущих навстречу, потом соскочили на наш раздолбанный, но уже просохший проселок, а еще немного погодя опознались по радио перед въездом в в ворота дачного товарищества. Проскочили в них, промчались по поселку и остановились у двора.
     Нас сразу окружили со всех сторон. Это была наша первая разведка и первое посещение Москвы. Расспросы заняли так с полчасика, за столом во дворе, а потом уже нас огорошили новостью. Сергеевич сказал, что сегодня по телевизору и радио несколько раз сообщали о том, что военные начали раздачу оружия и боеприпасов с мобилизационных складов как раз на заправках возле города. Так вот что за суета была возле бортовых "Уралов". Раздают, однако не всем, а тех, кого удается прямо на месте "прозвонить" на отсутствие судимости за насильственные преступления (как умудряются?), совершеннолетним и имеющим при себе нормальные документы, не обязательно российские. Предочтение имеющим военный билет и мобпредписание. И прямо возле выдачи проводят краткий и обязательный ликбез по обращению с оружием. Зарядка-разрядка, смена магазина, как целиться.
     Я, хоть и неверующий, широко перекрестился. Наконец то! С этого и надо было начинать! Сколько единиц стрелкового оружия хранится в нашей стране на мобилизационных складах, учитывая, что там до сих пор даже трехлинейки лежат? Десятки мллионов! А боеприпасов? У кого, наконец, хватило смелости доверится своему народу, хотя бы для того, чтобы этот народ спасти. Ладно, мы как раз на заправке встречаемся с нашими "торговыми партнерами", там и поглядим, что к чему.
     Дальше началась суета по подготовке к выезду. Хоть до него еще изрядно времени осталось, встреча то аж в три часа. Но лучше быть готовым заранее.
     Мы еще вчера прикинули тонкие места в схеме обмена. Самым тонким из них является то, что если у нас партнер окажется непорядочным, то нас всех там и израсходуют. Что бы Сергеич не утверждал. Но расходовать тоже надо с умом, поэтому, где это делать? Обмен у нас ожидается на заправке, а там военных с пару взводов. Не потерпят беспредела. Значит, нас можно поиметь только до выезда на Ленинградку. Мы свои точные координаты Доценке не докладывали, но, в принципе, способы слежения имеются. Будем из этого исходить. Всего нас едет шестеро, Базу бросаем на наших бессменных часовых - сестренок и Машу. Это вовсе не из дискриминации или недоверия. Это потому, что оказалось, что ни одна из сестер машину не водит, а Маша сама предпочитает быть поближе к своим детям. А все остальные выдвигались "в район сосредоточепния и развертывания" на четырех машинах. Шмель в головной за рулем, я с ним за разведчика, и Леха со мной. Сергич с девушками за рулем трех остальных.
     Проверили связь, снова повторили порядок движения в колонне, и пошли. Мы втроем, на машине с базовой радиостанцией, оторвемся от остальных примерно на километр. Мы теперь за передовой дозор, так просто ездить уже не стоит, пожалуй. Меняются времена. Меняются.
     Ну и все, ждем, когда поовина третьего стукнет, и двинем.
     
     Толя Бармалей. Бандит.
     
     Толя Бармалей уже на второй день после того, как начали говорить об оживших мертвецах, понял, что надо из Москвы сваливать. Он направился в Солнечногорск, погостить денек-другой у мамы, а заодно и приглядеться к развитию событий. Дураком Толя не был и понимал, что возможны два сценария разития событий. Первый был Толе невыгоден и совсем неинтересен. В стране могли ввести военное положение со всеми сопутствующими комендантскими часами и прочим. А второй вариант был намного лучше - могла наступить анархия. Чем анархия лучше военного положения объяснять не надо, потому что Толя был бандитом.
     Бандитом Толя был хоть и достаточно умным, но недостаточно успешным. Несмотря на то, что он успел в свое время отсидеть еще по малолетке, а затем сходил еще на одну ходку, несмотря на то, что он примкнул ко всемогущим в свое время, до безвеременной кончины их вождя, "ореховским", продвинуться у него никак не получалось. Все время происходило что-то, властно вмешивающееся в его судьбу, что обтбрасывало его на исходную позицию. Толя был невезучим, как будто кто-то с небес приглядывал за ним, не давая взлетать высоко, отрываться от положения рядового "быка". "Трудился" он в бригаде из пяти человек, контролирующей несколько залов игровых автоматов, ну и не гнушающейся банальной уголовщины. Таким своим положением он тяготился, и при первых признаках наступающей катастрофы просто бесследно исчез из Москвы, никого из коллег не ставя в известность, и лишь прихватив из гаража спрятанный там на полках пистолет ТТ с двумя магазинами к нему.
     В первый же день своего пребывания в Солнечногорске он встретился с соседом по лестничной площадке, бывшим ментом Васькой, выгнаным со службы за ненасытное обирание пьяных (попался не тот пьяный, какие обычно попадались, а кто-то важный, случайно подгулявший). Обронил пару намеков насчет того, что если грядет беспредел, то шустрые ребята в процессе оного могут неслабо приподняться. Василий намек понял, даже достал бутылку водки из холодильника, которой они и обмыли нарождающийся союз. Поинтересовался Толя и насчет других новых товарищей. Васька сказал, что двоих подходящих знает - Жорку Малька, который как раз получил два года условно за кражу машины, и его старшего брата, Артема, больше известного как Костыль, который как раз вернулся из армии, где, считай, от тюрьмы скрылся. Толя сказал бы, что не прочь завтра будет повидаться с обоими, но надо еще посмотреть, что будет в городе твориться.
     Затем Толя вернулся домой к матери, лег на диван перед телевизором и глубоко задумался. Набрать беспредельщиков - дело нехитрое, но надо их еще и вооружить, и обеспечить транспортом. Пока у них была лишь одна машина - далеко не новый "Мицубиси Паджеро", принадлежащий лично Толе. Васька-мент машины не имел вообще, равно как и "воровайки" Жорка и Темка. Оружие тоже было лишь у самого Толи. Так он и размышлял, но затем в квартире сверху что-то уронили на пол, натолкнув Толю на одну идею.
     - Мать! -крикнул Толя матери, возившейся на кухне. - А Петр Иванович, что над нами живет, еще охотится?
     - Конечно. А что? - выглянула из кухни мать, вытирая мокрые руки кухонным полотенцем.
     - Да так... Спросить его хочу кой о чем.
     - Охотится. Когда сезон, так каждые выходные уезжает.
     Мать снова скрылась на кухне, а Толя встал с дивана, натянул на ноги кроссовки и накинул куртку. В карман куртки сунул тэтэшник, а в боковой карман спортивных штанов засунул нож-выкидуху, узкий и длинный, из тех, которые делал один знакомый автослесарь и продавал по пятьдесят долларов.
     - Мать, отойду к Ваське еще ненадолго! - крикнул он в кухню.
     - Зачем тебе этот Васька непутевый? Толку с него... - махнула рукой мать, обернувшись.
     - Нужен. Ладно, я скоро.
     Толя постучал в васькину дверь, потому что звонок не работал. Открыл Васька не сразу и по его помятой морде Толя понял, что разбудил бывшего мента.
     - Короче, дело у нас наклюнулось. - сказал он с ходу. - Соседа сверху помнишь, охотника?
     - Ну?
     - Салазки гну. Помнишь?
     - Ну помню. - равнодушно пожал плечами Васька.
     - Пошли, завалим его. Ружье заберем и будет обрез.
     - А если услышат? - забеспокоился Васька. Само предложение убить соседа за ружье никакой отрицательной реаакции не встретило. - И чего с ним дальше будем делать?
     - А ничего не будем. Воды в ванную нальем, соли в нее насыпем и туда положим. Год пролежит, не протухнет.
     - А как войдем?
     - Да запросто. - удивился вопросу Толя. - Скажу, что он наши две квартиры заливает, и попросимся в ванной трубы посмотреть. Она как раз у стены, если там льет, то между панелями в любую сторону просочится. Он тебя знает?
     - Знает.
     - Ну и меня знает. Откроет. Там я его лечить беседами буду, а ты его сзади хватай, за шею. А я ему ножа.
     - Годится.
     Васька обулся, оба поднялись по лестнице на один пролет, встали у обитой дермантином металлической двери, позвонили в нее. За дверью послышались шаги, в глазке мелькнул отблеск света. Затем дверь распахнулась, сосед узнал визитеров.
     - Петр Иванович, это я, Толя, Зинаиды Сергеевны сын.
     - Я знаю, здорова. Привет, Вась. Чего хотели?
     - Петр Иванович, кажется заливаете вы нас, и нашу хату, и вот, Васькину. - извиняющимся голосом заговорил Толя. - Видать у вас в ванной подтекает и меж панелей в две стороны идет. Может, посмотрим, а?
     - Не может быть. - поразился сосед, пузатый и красномордый толстяк, бывший прораб городского СМУ.
     - А откуда еще то? Давайте глянем, если у вас сухо, то выше по этажам пойдем.
     - Да, может и с шестнадцатого лить, в этих домах такое бывает. - согласился Петр Иванович, приглашая жестом заходить.
     Толя с Васькой зашли, огляделись. Бывший прораб холостяковал, но холостяцкого бардака в квартире не было. Было чисто, все лежало на своих местах. Ванная тоже сверкала белизной, обложенная голубоватой политкой. Эта же плитка покрывала и пол, и стены.
     - Если и может где течь, то только здесь, в сифоне. - сказал сосед и встал на колени, снимая незаметный со стороны щит, открывающий доступ под ванну.
     Момент был идеальный для нападения, Толя только шепнул: "Давай", и Васька-мент навалился на не ожидающего нападения толстяка сверху, придавив того к полу, не давая ни выпрямиться, не повернуться. Тот оказался зажат между ванной и навалившимся на него сверху бывшим стражем законности. Даже кричать он толком не мог, голова его упиралась в стенку ванны, шея изогнулась до ненормального угла, грозя переломиться. Вместо крика у него полчалось только хрипеть. Толя выхватил из кармана нож, нажал большим пальцем на тугую круглую кнопку, со щелчком выскочило длинное отполированное лезвие. Резать людей ножом Толе пока не доводилось, хоть убивать было не впервой. Он коротко замахнулся рукой с зажатым ножом и ударил туда, куда ударил бы кулаком, случись кого-то бить в такой позиции - в почку. Петр Иванович сдавленно охнул, дернулся, но бывший мент, привыкший "успокаиваить клиентов" в отделении, держал его крепко.
     Левая сторона тела соседа была закрыта, к сердцу было не подобраться. Толя покачал нож в ране, стараясь нанести как можно больше повреждений, затем выдернув нож, вызвав новый стон. Затем несколько раз ударил соседа в бок. Пару раз нож наткнулся на ребра, но раз пять вошел в тело глубоко, до самой ручки, пробивая легкое. Но сосед никак не умирал, продолжая бороться и пытаясь вырваться.
     - Сюда, у лопатки бей! - прорычал Васька-мент.
     Толя перехватил нож обратным хватом, и с короткого размаха воткнул лезвие между лопаткой и позвоночником соседа, повернул лезвие в ране, затем снова ударил, перерезая вершушку легкого, заставляя жертву захлебнуться собственной кровью. Сосед разом обмяк, как то заикал, изо рта на кафельный пол хлынул целый фонтан крови. Васька отпустил его, отскочив назад. Умирающий упал лицом вниз, вытянувшись поперед тесной ванной, ноги его мелко затряслись в агонии. Затем он затих.
     - Кровищи то, бля... - сказал Васька в наступившей тишине.
     - Давай его в ванную, пусть туда стекает.
     Новые друзья подхватили тяжелое тело с пола, перевалили его в ванну. Толя схватил со стены махровое банное полотенце, бросил в лужу крови.
     - Надо подтереть, пока к нам не протекло. - сказал он.
     Наскоро вытерев кровь с пола, он забросил полотенце в ванну, к трупу.
     - Вась, поищи соли у него на кухне. В шкафах поищи, побольше. А я за ружьем пошарюсь.
     Васька ушел на кухню хлопать дверцами шкафчиков, а Толя вышел в гостиную и задумался. Где может лежать ружье? Квартира двухкомнатная, смежные гостиная и спальня. Толя заглянул в спальню, где вдоль одной из стен вытянулся шкаф-купе. Отодвинул в сторону одну дверцу, вторую.
     - Опаньки!
     Одно из отделений шкафа было заставлено всевозможными березентовыми чехлами. В основном там были удочки, но два чехла очень напоминали ружейные. Толя достал один, раскрыл. И узнал вещь сразу - у него в руках оказался помповик "Мейверик", которые когда-то завезли в Москву легально и нелегально, и два таких даже были на вооружении у Толиной бригады. Толя даже помнил их судьбу. Один выбросили после того, как завалили в ночном магазинчике на Академической какого-то азера, а второй отдали заезжим коллегам из Кемерово, которым зачем то срочно понадобились стволы в Первопрестольной.
     Толя положил помповик на кровать, открыл второй оружейный чехол. В нем была вертикалка двенадцатого калибра, неизвестной Толе модели, впрочем в оружии он разбирался плохо. А вот патронов в ружьях не было. Толя глянул выше, на полку обнаружил там две коробки синеньких пластиковых патронов с дробью "номер три". Одна коробка была полной, десять штук внутри, а во второй двух патронов не хватало.
     - Ладно, пока достаточно. - сказал вслух Толя.
     В спальню зашел Васька с двумя пачками соли в руках.
     - Во, видал? Запасливый у нас сосед. Пачка крупной и пачка мелкой.
     - Два ружья есть.
     - Охренительно. Я думал, одно будет.
     Прихватив ружья и патроны, Толя с Васькой вынесли их в прихожую. Толя проверил, что дверь в квартиру заперта, затем они зашли в ванную. Толя осмотрел лежащий в ванне труп и решил, что им повезло. Ванна была шире, больше и чуть глубже стандартной, видать в обычной толстый сосед помещался плохо. Толя нагнулся, заткнул пробку, затем начал уминать труп в ванне. Тело сползло, но все равно вода не смогла бы его покрыть полностью. А это значит, что торчащие из рассола части тела начнут гнить и вонять, и никакой скрытности не получится.
     - Мда. - сказал Толя. - Так не получится. Ищем ножовку.
     
     Мария Журавлева, мать двоих детей.
     
     Когда все уехали на обмен автомобилями, Маша заступила дежурной на фишку. Он вообще полюбила эти дежурства на НП. На чердаке было сухо и безветренно, очень тихо. С кем бы не приходилось ей там дежурить, на данный момент - с Аней, общество ей нравилось, и эти два часа проходили за разговорами незаметно. Впрочем, от своих секторов наблюдения они не отвлекались, говорить можно и не глядя друг на друга. Визит убийц в черной форме бесследно не прошел. И Маша не верила, что на этом все закончилось. Не могло закончиться, потому что она знала уже от Ани и сдружившейся с ней Татьяны, что им было нужно. Знала о том, что работавший в их компании Сергей узнал больше, чем ему было можно. И завладел чем-то, что им было нужно как воздух. Она знала, что вся эта эпидемия пошла из компании "Фармкор" и понимала, что тем, кто за это ответственен, совсем не хочется делиться такими знаниями о себе. И одно дело, когда об этом просто знают, и совсем другое, когда у кого-то есть все доказательства, от первого до последнего.
     Даже сейчас, попади эти доказательства в правильные руки, на руководство "Фармкора" начнут охотиться. И кто знает, чем это закончится. Охотники бывают разные.
     Все пары и Сергеич, равно как и запасы оружия с снаряжением переехали в "мужской дом", как стали называть домик, в который они заселились самоуправно. Домик же Сергея стали называть "женским". Там, кроме женщин и детей, "жили" все продукты. Ксения, как всегда вооруженная, сидела во дворе, за тем столом, где все повадились собираться, и приглядывала за играющими детьми. По молчаливому согласию кто-то из вооруженных людей всегда находился рядом с ними.
     Сашка пристроился у штакетника с духовушкой в руках, время от времени с усилием оттягивал рычаг, целился в дровяной штабель в соседнем дворе и стрелял. Выстрелы, как удары кнута, разносились по молчаливым окрестностям. Когда она в первый раз увидела у Сашки винтовку, у нее чуть сердце с перепугу не остановилось, но находившаяся рядом Таня ее успокоила, сказав, что это лишь пневматика, как раз для сашкиного возраста, учиться стрелять. Сам Сашка был твердо уверен, что владеет настоящим оружием, что заставляло его гордиться. Он расстреливал десятками наступающих "зомбей", защищая Лику, котрая, при этом, занималась своими делами, не очень обращая внимание на "защитника". Маша тогда подумала: "Пусть привыкает, раз уж с этим придется жить теперь".
     Еще за детьми лениво наблюдал огромный кобель Мишка. Черный кот Барсик опять спал в доме, не показываясь днем во дворе. А вот Алина Александровна занималась особо важным делом - убирала в бане, которую собирались вечером топить. К удивлению той же Татьяны, с которой был с утра разговор, Маша за всю свою жизнь ни разу не заходила в парилку. Ни в сауну, ни в турецкий хамам, ни в русскую. Она старательно избегала их, боясь жары, пара, того, что ей станет плохо. Но нынешней, новой Маше, хотелось попробовать нового, тем более, что Татьяна расписывала прелести "серегиной" бани с редким вдохновением.
     Впрочем, после возвращения "основных сил" они должны были пойти попрактиковаться в стрельбе. Аня и Ксения продолжали обычный тренинг, а для нее готовили нечто особенное. Даже этого Маша ждала с нетерпением. Глядя на Сашку, она подумала: "Надо бы его на стрельбу взять. А может и Лику. Пусть видят, что мать может их защищать". Это тоже была мысль "Новой Маши". Маша "старая", которая мирно скончалась вчера, постаралась бы держать детей подальше от того места, где стреляют, пусть даже для тренировки. Подумав об этом, Маша снова удивилась скорости перемен, происходящих в ней.
     Впрочем, перемены эти шли с той же скоростью, с какой менялся окружающий мир. А менялся он быстро. Сегодня с утра, когда она была свободна от дежурства, а дети еще спали, она вместе с Алиной Александровной села смотреть телевизор, котрый теперь выключали только на ночь, когда все спали. По всем каналам показывали одну и ту же студию, в которой сидели двое усталых и совсем незнакомых ведущих. Они даже не были телевизионщиками - один был корреспондентом какого-то военного журнала, второй - тоже что то вроде этого. Они не играли на публику, просто или зачитывали непрерывно поступающие новости, или включали какие-то не слишком качественные видео, но в основном советовали людям брать на себя обязанности собственной защиты, баррикадироваться в жилищах, искать оружие.
     Видео тоже изменились. Еще вчерашнее "Все будет хорошо" исчезло, вместе с теми, кто эти тексты читал. Теперь с экранов не сходили зомби, растерзанные трупы, упоминались мутанты, зомби-собаки, зомби-крысы и прочая мерзость. Время от времени в студию приходили двое военных, оба в генеральской полевой форме, даже с автоматами, которые говорили людям, в каком направлении надо выходить из города. С их слов выходило, что войска взяли под охрану заправки по четырем дорогам, ведущим прочь из Москвы, и воинские же подразделения обеспечивают доставку на эти заправки топлива с нефтебаз и нефтеперерабатывающего завода.
     С нефтеперабатывающим же заводом в Капотне, с которого военные везли топливо на заправки, произошла какая-то темная история. Кто-то попытался его захватить, но военные отбили его обратно, прогнав захватчиков. Захватившие завод, как упоминалось намеками, были "из числа сотрудников Министерства Внутренних Дел", что Машу, по понятным причинам, теперь уже совсем не удивило. Раздача топлива с завода и на заправках шла теперь бесплатно, но ограниченно. Бак до верха, и все, ни литра в канистры.
     За всем этим прослеживалась одна мысль, не слишком ее радовавшая - военные явно действовали по собственной инициативе, а вовсе не по приказу правительства. Последнее сегодня уже даже не упоминалось, как будто его в стране и не было. Те же рубежи обороны возле заправок были организованы военными из разных частей, и по телевидению много говорили о том, что в армии и внутренних войсках идет массовое дезертирство. Многие военнослужащие, особенно срочники, бежали домой, и Маша их совсем не осуждала - все хотели защищать именно своих близких, а не посторонних им москвичей.
     Сегодня она впервые же услышала, что военные начали на этих самых заправках раздавать оружие с каких-то "моб"-складов. Это объявление вызвало настоящую истерику у какого-то сидевшего в студии приглашенного бородатого дяденьки в очках, который кричал о недопустимости такого, что людей подстрекают к насилию, и его довольно бесцеремонно вывели, скорее даже выволокли, что было тоже очень новым в ведении телевизионных программ. Один из постоянно появлявшихся генералов сказал, что оружие будут раздавать за пределами города, на тех же заправках, и еще в каких то пунктах на выезде из Москвы. Он даже показывал с экрана такой же карабин, как у Сергея, только без оптического прицела и торчащего магазина. Показывал, как оттягивать затвор, как вставлять в его пазы обойму с десятью патронами и выдавливать их большим пальцем, после чего снова оттягивать и отпускать затвор.
     Затем он показывал, как надо обращаться с автоматом АКМ, именно таким, какой ей довелось разбирать и собирать в школе. Потом, правда, выяснилось, что оружия не так уж и много, у военных есть доступ к ограниченному числу складов, да и не все военные намерены делиться оружием с населением. В любом случае это было лучше, чем "Жесткая Политика Защиты Собственной Задницы", как называл Сергеич то, что происходило до этого.
     И самое главное, что было видно из этих передач - НАЧАЛОСЬ ВЕЗДЕ. Не было ни единой обнадеживающей новости. Никто не обещал спасения. Никто не говорил, что хоть где нибудь ситуация взята под контроль и улучшается. В получаемых от той же службы CNN материалах можно было увидеть мертвецов, идущих по улицам больших городов по всему миру, какие-то панические заявления каких-то непонятных людей в галстуках в разных столицах, кругом были толпы беженцев. Ни одна армия не оказалась эффективной, даже в тех местах, где не было видно и зачатков демократии.
     Европа, с ее малыми армиями, безоружным скученным населением была захлестнута волной живой мертвечины почти мгновенно. Единственный шанс уцелеть был съеден вместе с эфирным временем либеральными политиками, которые голосили с экранов любую ахинею, и не давали обратиться к народу тем, кто мог бы ему помочь. Последнее, что удалось услышать, так то, что в Европарламенте кто-то успел выступить по поводу защиты гражданских прав зомби.
     В бедных странах с военным стилем правления все было еще хуже. Армии, защищая правителей, сгоняли и без того скученное население в перенаселенные городские районы, из которых на них же выплескивались сметающие все на своем пути волны мертвяков и мутантов. Толпы религиозных фанатиков буйствовали в до того благополучных деспотиях Персидского залива в ожидании конца света, и роскошные аравийские города пылали пожарами, а по разгромленным улицам брели все те же зомби.
     В мире всыхивали вспышки спорадического насилия, религиозные фанатики всех направлений превращались в настоящую проблему, ведь сбывались пророчества и наступил Конец Света. Они были хуже мертвяков, начинали делить всех на "чистых" и "нечистых", неустойчивые личности начинали пытаться убить всех, кто хотя бы поцарапался о гвоздь. Там, где царила демократия, зомби брали вверх из-за мягкотелости и либерализма властей. Там, где царил закон кулака, зомби брали верх ввиду полной невооруженности и скученности населения. В Китае прагматичный, но тоталитарный режим рухнул из-за все той же скученности населения и полного отсутствия оружия на руках, а армию отмобилизовать не успели. В Японии и Южной Корее тоже главной проблемой стала теснота. Об Африке даже почти не говорили, там мертвяки взяли верх проще всего и новости с черного континента просто перестали поступать.
     Были, впрочем, и отдельные оптимистические сюжеты. В Америке "красношеее" население западных и южных штатов, вооружившись, организовывало очаги обороны. То самое "быдло с дробовиками в своих пикапах", над которыми так любили издеваться телевизионные либералы, но зато среди которых было модно служить в морской пехоте, оказалось вполне эффективным в защите своих домов, семей и даже небольших городков. Избранные шерифы не пытались разграбить свои городишки, а организовывали их защиту. Большие расстояния до центральных городов позволяли людям отстреливаться от приближающихся поодиночке мертвяков и даже зачищать прилегающие террритории.
     В России какой-то подполковник с общевойсковыми эмблемами, в камуфляже "камыш", командир кадрированной части, стоя перед камерой рядом с немолодым мужичком в свитере, объяснял всем, желающим слушать, как они, работая вместе с мэром, организовали оборону маленького уральского города, превратив его в безопасную территорию. Он говорил всем, что трупы "необращенных" надо уничтожать, чтобы не плодить мутантов, что сами зомби медлительны и страшны лишь тем, кто паникует. Нормальный человек способен просто убежать от них, если не даст загнать себя в угол. Случайно оказавшийся в этом городке корреспондент центрального канала передавал через спутник сюжеты, в которых были показаны баррикады на окраинах, специальные охотничьи команды, обшаривающие все дворы в поисках заплутавших мертвяков, группы стрелков в кузовах машин, стоящие на перекрестках, которые с безопасной высоты стреляли в выходящих на улицы зомби.
     Судя по тону репортажей, корреспондент решил остаться в этом городе на постоянное жительство, чувствуя себя здесь в безопасности. Во время третего репортажа на плече журналиста появился висящий стволом вниз автомат - акой же АКС-74У, как и у Маши, а красная гражданская курка сменилась военной камуфляжной.
     Раз пять крутили самодельный ролик из Америки, представляемый какой-то загадочной командой "Ромео Лима 16", что бы это ни значило. В ролике какой-то средних лет мужик с выдубленным солнцем лицом и короткими седоватыми волосами, одетый в полувоенную, "тактическую", как принято там говорить, одежду и с пистолетом сорокового калибра, объяснял всем желающим слушать, как бороться с зомби. На фоне пустынного пейзажа в кораль для лошадей выпускали из клеток зомби, и он стрелял в них, то убивая выстрелом в голову, то стреляя им в ногу и крича в параллельном переводе: "Видите? Это сбивает его с ног! Он замедляется. Колено нужно ему так же, как и мне!", после чего добивал его выстрелом в лоб. В конце ролика они с какой-то мрачной девицей брали помповые дробовики, на них выпускали всех зомби, оставшихся в клетке, и они уничтожали их за десять секунд, после чего замирали, контролируя сектора и крича друг другу: "Чисто! Чисто!".
     Начала прослеживаться закономерность. Лучше всего отбивали атаки оживших мертвецов провинциальные городки, отстоящие достаточно далеко от столиц и больших городов. Своих мертвяков им удавалось истребять, а чужие к ним доходили по одному и редко, так что удавалось создать оборону. Чаще всего это были городки промышленные, возле которых имелись хоть какие-нибудь воинские части. Именно в них население получало доступ к оружию, если власти жили на земле, среди людей, а не на небесах, в блеске собственного величия. В таких местах начиналась та самая раздача оружия, формирование отрядов. Максимально задействовались любые военные силы, решительно пресекались преступления, причем не гнушались и виселицами. Да, такие города держались.
     Вот об этом всем Маша и размышляла, сидя на чердаке и поглаживая такой холодный металлический бок ствольной коробки "Сайги".
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     Перед выездом на Ленинградку мы остановились напротив брошенной в кустах "Сонаты", и я решил сходить проверить место. Проверил, и понял, что мои "похороны" с запиранием дверей сработали плохо. Все боковые стекла автомобиля были выбиты, трупы растащены по костям по всем окрестностям. Клочья одежды, ремни, даже пистолеты, лежали на земле, вперемешку с костями. Некторые из костей были расколоты или разгрызены.
     Судя по всему, на трупах откормился мутант или мутанты. И не так уж далеко от нашей базы, хотя есть надежда, что направится он или они не туда, а в сторону Ленинградского шоссе, где больше живой добычи.
     Поток машин по трассе немного ослабел, интервалы между машинами увеличились, скорость возросла. Даже не знаю, плохой это знак или хороший. Скорее всего машины просто растянулись, или те, кто решился бежать, рванули в основном с утра пораньше, чтобы максимально использовать световой день. В сторону города опять никто не ехал, и мы добрались до самого Солнечногорска, до нужной заправки. Свернули с дороги и остановились на газоне, стараясь не перекрывать сектора огня расположившимся здесь военным.
     Вокруг АЗС стояло целых три БМП, кашээмка на базе "Урала", с кунгом, утыканным антеннами, и два бортовых КАМАЗа со снятыми тентами, в военном вездеходном исполнении. В кузовах машин стояли несколько бойцов и офицеров или с СВД, или с автоматами с оптикой. Мудрая идея, кстати. Борта в этих грузовиках высоченные, да их еще нарастили на полметра примерно. Нормальныый мертвяк, не мутант, враз не заберется, да и просто человек попыхтит, чтобы туда залезть. А стрелки в кузовах могут отстреливать подходящих зомби с высоты, на выбор, и даже много патронов не расходуя - оптика то на что?
     Вокруг заправки лежало несколько трупов, слишком мало, на мой взгляд, но может быть их сгребают куда-то периодически? Вообще-то правильно, не вонять же им здесь. На заправке заправлялось несколько машин. А вот раздач оружия я не приметил. Равно как и Доценко пока не подъехал, но я заранее был уверен, что он опоздает. Вчера такого движения транспорта не было.
     - Лех, пошли военных поспрошаем, что тут к чему?
     - Пошли, не вопрос.
     Мы выбрались из машины, оставив Шмеля за рулем. Кроме нас никто не выходил. У нас уже определено было правило, что водители без команды машины не покидают. Ни при каких обстоятельствах.
     Мы прошли к КШМ и одной из БМП, огляделись, прикидывая, кто может быть за старшего здесь. Взгляд остановился на майоре, спустившемся из кунга. Я направился к нему. Он меня заметил и остановился, глядя на меня. Я подошел, поприветствовал по-уставному, а он просто поздоровался в ответ.
     - Чего хотел, боец?
     - Обстановку узнать. Вопрос спросить, или два.
     - Спрашивай. - улыбнулся майор.
     - Тогда вопрос первый и основной. Вот это все... - я обвел рукой общую панормау заправки -... самодеятельность, или все же с Арбатской площади командуют?
     - Самодеятельность. - категорично сказал майор. - Частичная. Командование подмосковных частей, независимо от ведомственной принадлежности, совет образовало, он и придумал.
     - Понятно. Долго будете заправки держать?
     - Пока сможем. И пока топливо будет. Капотненский НПЗ и основные базы ГСМ у нас под контролем, но... Народу не хватает. Вот ты, боец, хочешь всупить в ряды прославленной Кантемировской танковой дивизии? - задал он мне вопрос в лоб.
     - Не могу. У меня самого гражданских на попечении много. - проворно отмазался я.
     - Ну, вот видишь. - вздохнул он. - А у нас есть и где гражданских разместить. От личного состава и двадцати процентов не осталось. И как с такими силами все это обеспечивать?
     Двадцать процентов. Четверо из пяти ушли, уехали, дезертировали. Им бы теперь ППД удержать, если уж до конца быть честным, остаться какой то организованой силой, а они еще выход населения из города обеспечивают. Видать и вправду в жизни всегда есть место подвигу.
     - А что о правительстве слышно? - спросл я.
     - Ничего. Говорят, прорвались из центра какие-то колонны, но они это, или нет, никто не знает. Скорее всего они уже на Урале, в убежищах.
     Тоже ничего удивительного. Тут же как делается? В первую очереь надо обеспечить безопаность президента, иначе кто командовать будет, если с ним что случится? Затем премьера, потому что без него никак, если с президентом что-то случится все же, а затем вице-премьеров, потому как если и премьер нагрузки не сдюжит, то... и так далее. Поэтому, лучше всего смыться всем и сразу.
     - А что в городе?
     - В городе звиздец полномасштабный. Центр весь в мертвяках, через иные улицы не пробиться - машина застрянет. Люди по основным трассам отходят к окраинам, потому как удерживать центр уже бесполезно. Или стеной все обноси, или... Мосты держим, техникой улицы заваливаем, но... бесполезно. День еще, два... И людей не хватает. Каатастрофически. Процентов на девяносто не хватает. А то и на все сто.
     - Люди откуда едут?
     - Еще и из Москвы едут, но уже и Подмосковье уходит. Мертвяки из Москвы идут и своих, здешних, уже немеренно. И животных мертвых хватает, кстати. Крысы и собаки, в основном. Люди говорят, что ворону мертвую видели, но... неэффективна. Летать не может и ходит плохо. Да, самое главное - кошек не берет, уже человек сто сказало мне. Кусай их, не кусай - по барабану, кошакам как с гуся вода.
     - Интересно. - поразился я.
     - Вот именно, что интересно. Ты лучше вот что скажи, боец... Вы все собираетесь только расспросить, как и что, или все же кто-то помогать согласен?
     - В смысле?
     - В смысле? - неожиданно разозлился майор. - В очень простом смысле, прям охеренно простом. Нас от двизии полк остался, офицеры, прапора, контрактиники и немного срочников. От Тамани осталось столько же, от бригады и того меньше и еще от ОДОНа вованского полк, от Дзержинки, в смысле. Все. У всех оставшихся семьи, которых в расположение перевезли. От всех нас на всю Москву семи тысяч не набирается, капля в море. Менты разбежались давным давно, на них уже самих охотиться приходится. Оставшиеся и не оскотинившиеся к нам примкнули. У тебя вот оружие...
     Палец майора показал на мой "укорот", висящий на плече. СКС остался в машине.
     - Новенькое, все как надо. И при этом ты спросил у нас, как дела - и дальше поехал. Взял бы, да постоял бы с нашими денек другой, помог. Народ и армия - едины, помнишь, бля? - застыдил он меня в конец.
     У майора был безнадежно усталый вид, и на мне он просто сорвался, это было понятно сразу. Но во многом он был прав. Армию бросили, своих срочников они распустили по домам сами, если уж быть честными, а теперь они своими силами, по своей инициативе, спасают кого могут, и многого не требуют, лишь добровольцев в помощь. Но у всех свои дела, все спасаются, оставляя военные заслоны за спиной, и едут дальше.
     Однако, кое что у меня в голове мелькнуло после его слов. Не только угрызения совести, но и очевидная выгода, и легкая "шибко умность", какая у всех военных имеется.
     - Знач так, товарищ майор. - выступил я навстречу. - Дней сколько-то я на вас послужил бы, пока народ идет. С завтрашнего утра, сегодня просто не готов, меня люди ждут. В город Москву не поеду, далеко, а у меня есть гражданские неподалеку, я говорил, мне еще и их защищать надо. А вот если выдашь нам, скажем, пяток стволов, и патронов к ним, то вокруг трассы мы поработаем, не вопрос. Народ у меня боевой, с опытом. Кто с каким.
     - Ну бля... те еще ко мне домой жить приди. - развел руками майор. - Стволы дай, патроны дай.
     - Майор, знаешь, вот не надо! - изобразил я праведный гнев. - У тебя от дивизии полк остался, а на складах у вас, я точно знаю, по мобпланам - на четыре дивизии.Сидите как собака на сене. А у нас, сам понимаешь - сколько у нас может быть? Гарантийный ресурс ствола - десять тысяч выстрелов, артмастерской нет и запасных стволов тоже. А как мы патроны добывали - ты лучше и не спрашивай. Это тебе хорошо - бойца построил и на склад послал. А нам строить некого, сами строимся и один хрен - по нулям! Так что дело такое: если даешь шесть стволов с запасными магазинами, то шесть человек на тебя работает, по ближним окрестностям и Солнечногорску. И патронов давай, сколько не жалко, у нас лишних точно нет, тут без вариантов. Ни единого из своего кармана не выстрелю, каждый на счету. Если гранат подкинешь - вообще замечательно, а то тут вокруг трассы уже разбойничать начали, насколько я вижу.
     - Да ну?
     Я вкратце рассказал о найденой в кустах "Сонате" с мертвыми ментами, чуть приукрасил, создавая общее впечатление, что разбой пошел во всю. В армии главное правило какое - проси много, чтобы получить столько, сколько тебе нужно. А последнее я у них не отбираю, у меня товарищ в мобилизационном отделе штаба Таманской дивизии служил, рассказал, на сколько людей у них оружия и техники, и сколько боеприпасов заныкано. Да и любой служивший срочную знает. Оставшемуся полку за жизнь не расстрелять, если сейчас начнут и будут сменяться только на замену перегретых стволов. Ну, приврал конечно, но очень, очень много, усраться, сколько.
     - Возможно. Предложение нормальное, возьмешь на себя ближние подступы к заправкам, свободную охоту. Бензин тебе тоже дадим, ты же на этой будешь? - он показал на УАЗ.
     - На двух таких.
     Майор кивнул, мол "понял", затем сказал:
     - Сейчас у меня стволов лишних нет, машина со склада отбудет через час, могу дать команду, чтобы докинули. Или тебе с НЗ? Мы эскаэсы везем и акаэмы, тут раздаем.
     - Точно раздаете?
     - А что с этим еще делать? Люди разбегутся, а нам столько куда? Мы то здесь останемся, только ты прав, что у нас и своего до хрена. А НЗ пусть растаскивают, это по другому ведомству, да и куда их девать, солить, что ли? Вон, видишь машины стоят? Это ждут, когда следующий "Урал" с оружием прибудет.
     Ну, вот и решился вопрос. Похоже, что еще стволов сколько-то мы себе добудем. И главное - патроны. Вот патронов слишком много никогда не будет, это точно.
     - Давай так договоримся, майор. Я сейчас уеду, от того, что на сегодня обязан, мне не отмазаться. А завтра в семь утра, с рассветом, вернусь. Шесть человек даю в помощь, включая меня. С тебя - шесть стволов, любых, лишь бы в хорошем состоянии. Дай три из дивизии и три АКМ, например. Или хоть один РПК, если жаба не задавит. Ну и патронов соответственно. Что от патронов останется - потом себе заберем, но скажу честно - мне надо людей в стрельбе поднатаскать, молодое пополнение, так что экономить не будем. Будем гасить все, что умерло, но мирно не лежит, охоту на них начнем, со всем моим желанием. Изведем всех нах. Годится? - последние слова я произнес с воодушевлением, подбавив экспрессии в голос.
     Если договоримся, я из девочек снайперов сделаю за пару дней. Без вопросов. Когда еще такая возможность выпадет?
     - Сколько тебе патронов? - уточнил майор.
     - Давай по цинку на ствол для начала, посмотрим, как пойдет. А лучше - по два. И заправишь нас - мы тогда просто на охоту двинем. Два экипажа будет, водитель и два стрелка в каждом, тенты с уазиков сняли уже, чтобы стрелять прямо с борта, почистим местность.
     - Связь есть у тебя?
     - Только короткая.
     - Я тебе два "Северка" еще дам, будешь докладывать постоянно.
     - Договорились. Тогда я побег, днем подъедем, уже на машинах.
     Не, ну как я, а? Сейчас такую практику всем учиню! И стволы нам останутся. Нам даже гарантийных десять тысяч выстрелов не сделать, так что арсенал пополнится, и патронов мы с этого поимеем. А если потом "Северки" получится заныкать - вообще мечта. Что наши трансиверы короткие? В чистом поле до пяти километров. А "Северок-К", например, это вещь! Недаром с ними все спецназеры на войну ходят. Легкая, простая и мощная.
     "Северок-К" - это блин до двухсот километров симплексной связи, если конечно на наклонную антенну, а ее тянуть надо и подвешивать на несколько метров вверх. Но и на штатную - тридцатник, как из пушки! Если не в горах, не в лесу и не здесь. Это телефон и даже телеграф! И весу в этой благодати меньше двух килограмм. Частоты менять даже дебил сумеет, к ней просто кассеты придаются. Такие плоские зеленые коробочки с разъемами, воткнул - и все чики. Для действий в поле, двумя группами - самый шоколад. Аккумуляторы живут долго, не помню, сколько там сеансов связи, но если прерываться периодически на другие занятия, кроме разговоров, то часов на пять точно хватит, а то и больше. Это чистой болтовни. У "махры" их было то раз-два и обчелся, только что в разведроте, да и то непонятно, как добыли. И у "вованов" они были, потому как в нашей стране войска, предназначенные для борьбы с врагом внутренним, всегда снабжаются лучше, чем те, кто на супостата внешнего нацелен.
     Эх, живем!
     
     Александр Бурко.
     
     До Центра вчера долетели меньше чем за час, хотя летчик вел машину в максимально экономичном режиме. Так распорядился Марат на будущее - экономить все, если ты не в бою. Полет Бурко запомнился, в своей жизни он ни разу не летал на вертолете. Первый класс в самолете рейсовом или сверхкомфортабельный салон собственного "Гольфстрима" совсем другое. Хорошо, что перед вылетом Марат заставил его тепло одеться, иначе он заледенел бы до того момента, как машина приземлилась. Одетый же в теплую парку с капюшоном и вязаную шапку, он с любопытсвом смотрел вниз через открытую дверь на разворачивающуюся картину бедствия.
     Центр города был уже заполнен мертвяками. Их было много и их было легко отличить от нормальных людей. По основным магистралям к окраинам тянулись пока еще редкие потоки машин. В некоторых местах города что-то горело. Бурко показалось, что и от здания НИИ тоже поднимается столб дыма, хоть определить направление он мог весьма приблизительно.
     Были видны отдельные армейские опорные пункты и настоящие завалы мертвых тел перед ними. Но эти опорные пункты были немногочисленными, и все шире и шире разливавшееся мертвое море захлестывало их со всех сторон.
     Затем вертолеты пошли в сторону Твери прямо над шоссе. Сначала смотреть было интересно, затем надоело. Все выглядело слишком однообразно. Мелькнули справа огромные зеркала водохранилищ, что на реке Шоше, затем показалась широкая блестящая лента Волги. Вертолеты перемахнули Тверь и вскоре приземлились на территории большого новопостроенного комплекса, что раскинулся на берегу реки. Перед посадкой пилот сделал два круга над Центром, явно специально для Бурко, чтобы дать хозяину оценить то, что он совершил. Два длинных серых корпуса фармацевтической фабрики образовывали гигантскую букву "Г", перекрывая все подступы к территории Центра с севера и северо-востока. С запада естественным рубежом служила Волга и мощная бетонная стена, тянувшаяся над крутым берегом.
     Когда проектировались фабричные корпуса, сам Бурко потребовал их внешние, обращенные за периметр, стены, выстроить из толстого и прочного бетона. Окна, невысокие и больше похожие на бойницы, тянулись только по третьему этажу, а на крыше уже сооружались крытые укрепленные гнезда, где расставлялись пулеметы КПВ на допотопных и массивных, но очень удобных горно-зенитных станках ЗГУ-1. Сектор обстрела для них открывался с тех позиций почти что бесконечный. На верхнем же этаже фабричных корпусов, прямо за окнами-бойницами, устанавливались 100 мм противотанковые пушки "Рапира", которые могли уничтожить все, что попадет в зону полета их скоростных снарядов.
     В замкнутом дворе на различных позициях сейчас устанавливали буксируемые версии "Нон", полугаубиц, полуминометов. Еще когда создавались первоначальные планы постройки этой крепости, Салеев настаивал на том, чтобы огневая мощь их преимущественно базировалась на ствольной артиллерии. Она дешева в использовании, долговечна, а с опытными расчетами и в точности ракетным системам не проигрывают.
     Не забыли и минометы. 120 мм "Сани" в количестве нескольких батарей были разбросаны по территории комплекса и легко могли забросать минами все, что попадет в поле зрения наблюдателей на дистанции до семи километров от стен. Вместо стандартных буксировщиков для этих минометов исплользовались "Водники". Причем по двум типам: с десантным модулем, когда миномет буксируется следом на колесной группе, и с платформой, когда орудие устанавливается на машину "верхом" и превращается фактически в самоходное.
     Откуда в ГУИН артиллерия? Ниоткуда. Нет в ГУИН артиллерии. Зато совсем неподалеку, на северной окраине города Твери, раскинулся кадрированный артполк. А командовал артполком некто подполковние Семенов, чья карьера последние два года шла под личным присмотром Александра Бурко, и зарплату он получал не только у себя в финчасти, но и в черной бухгалтерии "Фармкора", через Марата Салеева. Этот же подполковник Семенов при совсем незначительной поддержке "Фармкора" сумел заменить два десятка несущих здесь службу офицеров своими людьми. Никого не выживали, никому не портили карьеру. Нежелательные офицеры получали повышения, отбывали к лучшим местам службы.
     Затем пришла очередь прапоров и контрактиков, которые тоже оказалтись стопроцентно своими. К нынешним временам Бурко заполучил лояльную лично ему кадрированную часть, которая могла снабдить его легкую пехоту тяжелым вооружением. И вот этот момент настал. Команду на присоединение к Центру Семенов получил не сразу, ему дали возможность оценить происходящее. С его незначительными силами даже вопрос удержания территории был сомнителен. Затем сообщили, что он может рассчитывать на комфорт и почет за безопасными стенами Центра, в окружении семьи и сослуживцев. Больше и говорить не надо было ничего.
     Срочников, кто высказал желание покинуть часть, подполковник Семенченко распустил, снабдив всех командировочными до места проживания. Желающие брали оружие, на что командир закрывал глаза, и даже не возражал против того, что из парка уехали несколько боротвых КАМАЗов. Не следует жадничать, когда у тебя всего много, и все это - на халяву.
     И существенная часть парков артполка за ночь и сегодняшнее утро, под охраной уже частной бурковской армии, отбыли в Центр. И семьи офицеров обживали сейчас новые, хоть и тесноватые, но безопасные квартирки.
     За смыкающимися главными корпусами вразброс были построены корпуса административные, вспомогательные и хозяйственные, построенные в явном переизбытке, но именно с рассчетом на то, что их можно за несколько дней перестроить в общежития для людей. Не самые роскошные, но в тяжкие времена безопасность ценится дороже чем роскошь.
     Частично разобраный забор отделял фабрику от так называемого Учебного Центра. Когда строился Центр, многие удивлялись его странной конфигурации, потому что никому не собщался тот факт, что Центр представляет единое целое с фабрикой, и рассматривать их следует как единый комплекс. Сразу за забором фабрики находились несколько трехэтажных учебных корпусов, которые сейчас множество рабочих переделывали во все те же жилые дома для них самих. Мебель для них не закупалась, зато были закуплены пиломатериалы в огромных количествах, которые сейчас лежали в штабелях для просушки и целый столярный цех изготавливал сейчас простую, но крепкую мебель.
     После "учебных корпусов", превращающихся на глазах в жилье, шли учебные поля и полигоны. Некоторые из них таковыми и должны были оставаться, некоторые меняли профиль. На самом деле их, равно как и боксы для техники, и еще несколько зданий, строил не Бурко. Это было наследством от расформированной воинской части, территорию которой путем сложных махниаций передали в ГУИН, а осваивать начал "Фармкор". А вот два длинных-длинных корпуса, поразительно похожих на производственные корпуса фабрики и замыкающие территорию с противоположной стороны, были уже построены наново. До сих пор официально они числились недостроем, хотя так и было замыслено. Они должны были изменить свое назначение тогда, когда пройдет закон о частных военных компаниях. Быстрее закона случилась Катастрофа, и теперь их достраивали уже по другому проекту, который, впрочем, тоже был продуман давно. Верхний их этаж был "боевым", на нем сейчас тоже развернули батарею "Рапир", а два нижних этажа перестраивались под жилье.
     Всего получалось разместить на этой территории в относительной тесноте, но все же посемейно, даже с некоторым комфортом, до семи тысяч человек. Сейчас было около пяти тысяч, имелся и запас. Около тысяч человек "армии", многие из них семейные. Привлечение семейных Бурко лишь поощрял, полагая, что человек, семью которого спасли от бедствия, будет более предан, да и мотивирован он в будущем окажется посерьезней.
     Порядка пятисот человек, точно так-же, все больше с семьями - рабочие фабрики и обслуживающий персонал. Те же плотники, слесари и другие. Семьи военных и рабочих тоже вниманием не оставлялись, из них тут-же выбирались люди нужных профессий и приставлялись к делу.
     Между боксами и новыми корпусами Учебного центра нашлось место и для госпиталя, и для штаба, и для так называемой госиницы, и для вертолетной площадки. Территория гостиниц и штаба тоже была огорожена стеной, и представляла собой "личное пространство" самого Бурко, его приближенных, представителей наиболее "интеллигентых" профессий, таких как врачи и учителя (таких здесь тоже запланировали), и самое главное - их семей. Эта территория не просмативалась ни откуда, стояла как бы немного на отшибе, чтобы не мозолить глаза и не напоминать тем жителям Центра, в ком излишне развиты революционные настроения, о социальной несправедливости.
     Со своего сиденья в вертолете Бурко даже разглядел стоявший на "господской территории" ряд новеньких белых "Нив" и квадроциклов. Продумали даже, как в будущем руководство будет перемещаться по всей этой огромной территории, вытянувшейся над Волгой на три километра, и в ширину - на пятьсот метров, чтобы каждый раз ноги не перетруждать и серьезную технику по пустякам не гонять. Были даже велосипеды, и не в малом количестве, лежащие покуда на складах.
     Вертолет завис над площадкой, поднимая пыль и ветер своими лопастями, затем коснулся бетона. Вращение винта начало замедляться, Бурко отстегнул ремни, прижимающие его к сиденью, выскочил на бетон площадки. Встречал их помощник Марата, бывший спецназовец и наемник Баталов, в новенькой камуфлированной форме, с коротким автоматом на плече, но не с АКС-74У, который Бурко знал хорошо, а подлинней, черным, со сложеным прикладом обычной, "объемной" формы, с какими-то оптическими приборами на нем. Бурко пожал руку встречавшему, затем тот поздоровался поочередно с Салеевым, Домбровским и Пасечником, и все направились в "господскую зону", где их уже ждали семьи.
     
     Толя Бармалей, бандит.
     
     В первый "рейд", пока разведывательный, Толя и Васька выехали вечером, в сумерки. Покрутились по городу, заметив на улицах нескольких мертвяков, а кроме них - никого. По Ленинградке в сторону от Москвы шел целый поток машин.
     - Слыш, Толян... А ведь каждый тащит все, что нажил, как думаешь?
     - Ага. - лаконично ответил Толян.
     - Может тряханем кого?
     - Где? Никто даже не останавливается, с трассы не съезжают. Чешут по прямой, начнешь кого валить - свидетелей сотня сразу найдется. И сколько тогда ментов ждать?
     - Ментов ждать долго придется. - усмехнулся бывший мент. - Я с парой мужиков из отдела разговаривал сегодня, звонил им, спросил что да как. Менты уже все ноги сделали.
     - Все равно на трассе нельзя. Вояк в потоке тоже до хрена, и на въезде в город бэтээры стоят. А вот в городе можно привалить кого-нибудь, стреляют сейчас часто, никто и внимания не обратит.
     В этом он был прав, звуки выстрелов стали более чем привычным фоном. Они вновь свернули с шоссе в боковые улицы, покрутились по городу без всякого плана.
     - Толян, гля! Вон чего нам надо!
     У одного из подъездов обычной девятиэтажки стоял серебристый "Геландеваген" с московскими номерами. Толя даже подумал, что это скорее всего какой нибудь приподнявшийся в Москве местный житель решил эвакуировать старенькую маму. Почему он так подумал, Толя объяснить не мог, и поэтому еще более поразился, когда увидел высокого крепкого мужика, выводящего под руку из подъезда бабульку вполне провинциального вида.
     - Кто там в машине у них? Стекла тонированные, хрен разберешь... - прошептал Толя.
     - Если бы кто путевый был, он бы бабкины манатки тащил. Баба его или спиногрызы, кто еще может быть?
     Рассуждения Васьки показались Толе разумными. Действительно, будь там какой-нибудь мордоворот, то сидеть бы он не стал, помог бы. Толя достал из кармана ТТ, патрон был уже в патроннике. Васька вытащил из под сиденья обрез, который он соорудил из ружья, спилив стволы и приклад. Оба опустили окна машины. "Геландеваген" был уже совсем рядом, мужик смотрел на медленно подъезжающую "паджеро" не подозревая дурного. По наивности решил, подумалось Толе, что в такие дни все друг другу братья. Когда они поравнялись с мужиком, Васька-мент высунул в окно обрез и дуплетом разрядил его прямо в грудь мужику с двух метров. Гулкое эхо пронеслось по двору, тело мужика швырнуло назад, он свалился на старушку, которая закричала, но так тихо, что Толя даже не понял, что это за звук. Он остановил внедорожник, выскочил из-за руля, сжимая в руке пистолет, подбежал к "мерседесу", рванул на себя дверь с тонировнным окном. На заднем сиденьи машины сидела женщина и с ней двое детей.
     - А ну выходи! - заорал Толя, наводя на них пистолет.
     Его крик лишь заставил детей прижаться к матери, но выходить из машины никто не стал. Рядом грохнул новый выстрел, уже из помповика, и крик старушки оборвался. Раздался звук передергиваемого цевья, покатилась по асфальту пластиковая гильза, затем ствол уставился внутрь машины. Наступила тишина, затем Васька крикнул: "Опа!", и снова грохнул выстрел. Дробь убила женщину на месте, дети, мальчик и девочка, закричали, и тогда Толя выстрелил в голову девочки из пистолета. Пуля прошла навылет, обратив в брызги стекло двери, кровь хлестнула по салону. Снова выстрелил помповик, и мальчику почти снесло голову.
     - Как мы, а? - гордо спросил Васька-мент.
     - Ты мудила, бля! - заорал Толя. - Кто салон отмывать будет? Думать пробовал когда нибудь? А стекло?
     - Херня, припашем кого нибудь. - отмахнулся Васька. - И стекло найдем.
     Трупы выбросили из провонявшего кровью и порохом салона, Васька взгромоздился за руль "мерседеса".
     - Охренительно. Всегда такой хотел. - сказал он, похлопав по рулю.
     - Куда поедем? Домой не надо, мало ли что? Вдруг если не менты, то какие нибудь вояки за нами заявятся? И "мерин" пока припрятать бы надо.
     - Не вопрос. - ответил Васька-мент. - В отделе не души, загоним на стоянку за ним и ворота прикроем. Никто и не догадается там искать. А где ночевать... Ночевать не вопрос, есть одна блядь знакомая.
     Толя обшарил труп мужика, вытащил у того из кармана толстую пачку стодолларовых купюр, перехваченную резинкой. Затем выдернул из ушей его жены серьги с бриллиантами, стащил одно кольцо с большим камнем с пальца, попытался сдернуть обручальное. но оно сидело плотно. Толя сломал палец, затем отрезал его ножом. Кольцо снялось. Дешевка, конечно, но все же золото. Поднял с асфальта ее сумочку. Мудак все же Васька, если у бабы цацки еще есть, то они в сумочке, где же еще?
     Они двумя машинами выехали со двора, попетляли немного по улицам, затем заехали во двор опустевшего отдела внутренних дел. Пристроили "мерседес" между двумя нерабочими "Газелями" в милицейской раскраске, стоящими на спущеных колесах. Затем взялись за обыск машины. Раз люди сваливали подальше, то должны были самое ценное брать с собой. И не ошиблись. Даже в сумочке нашлась целая куча всевозможных украшений, тысяч так пятьдесят долларов, по прикидкам Толи. Под сиденьем обнаружилась сумка, в которой были именно доллары, не меньше ста тысяч. Васька, отродясь и десятой части от такого богатства не видевший, аж присвистнул:
     - Ни хера себе прокатились мы. Каждый день бы так.
     В багажнике нашелся помповик неивестной друзьям марки в чехле и к нему сотня патронов. А в тайничке, хитро устроенном снизу, на нижних пружинах сиденья, оказался большой пистолет с черными щечками рукоятки, пластиковой рамкой и два магазина к нему, по пятнадцать патронов в каждом.
     - Цэ... Зэт... Тэ Тэ. - прочитал надпись на затворе Васька. - Это чего такое? Чей?
     - Я ебу? Без понятия. - ответил Толя. - И какая разница?
     - Интересно.
     - Интересно ему, бля... Ужасно интересно, все то, что неизвестно. - пропел он строчку из какой то детской песенки.
     - Да ладно тебе, уже спросить нельзя. - обиделся Васька-мент.
     - Можно, можно. - примирительно сказал Толя. Все же Васька молодец, не зассал, с соседом помог разобраться, и когда семейку эту валили, не нервничал.
     Закончив шмон машины, они перегрузили оружие и все ценное в "Паджеро" и поехали к блядям. А убитый ружейным дуплетом в грудь мужик уже очнулся и сейчас ел своих детей. А к утру он превратился в нечто, подобное большому безволосому бабуину, который умчался со двора прочь длинными мощными прыжками. Ему хватило пищи на полную перестройку всего его мертвого организма.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     Доценко со товарищи опоздал минут на сорок, как я и ожидал. Не их вина. Я сразу выделил из потока на дороге явно новенький тентованный грузовик, похожий на "Егеря", но с обычной кабиной. "Садко". Творческая переработка знаемнитой "шишиги", но поновей и кабина удобней. Всем была "шишига" хороша, но попробуй у нее за рулем долго просидеть, особенно если ты высокого роста! Как орудие пытки. Если этот грузовик к нам, то я счастлив. На сто процентов.
     Поскольку полоса трассы в сторону города была пуста совершенно, грузовик свернул прямо на заправку. И действительно, справа от водителя я разглядел уже знакомое лицо Доценко. Не обманул, все в порядке. Впрочем, Сергеич тоже утверждал, что не обманут. Хорошо, что его мнение нашло себе объективное подтверждение. Из независимых источников, так сказать.
     Грузовик остановился возле четырех наших машин, выстроившихся в рядок. Все наши к тому времени уже стояли на улице. Из кабины и кузова грузовика наружу выбрались девять человек в уже хорошо знакомых прыжковых костюмах, с АК-74М и уже двумя пулеметами ПКМ. Военные на них подозрительно поглядывали, но, к моему удивлению, один из приехавших, мужик возрастом около сорока, как большинство из них, подбежал к стоявшему на улице майору и что-то ему сказал. Тот подумал, кивнул, махнул рукой, мол: "Занимайтесь по плану". Интересные какие-то охранники, второй раз об этом думаю.
     Сергеич между тем поздоровался с двумя из прибывших, а остальных он явно не знал. Доценко поздоровлся с ним, потом хлопнул по плечу меня.
     - Не подвел, смотрю. Какие наши? - спросил он, показывая на внедорожники.
     - УАЗ без антенны и обе "Нивы".
     - Ага, отлично.
     Он обернулся своим, скомандовал:
     - Кто за руль, принимайте технику. - после чего повернулся ко мне, спросил: - Где остальное?
     - Пошли.
     Я подвел его и уже знакомого со вчерашнего дня пулеметчика Игоря к багажнику своего УАЗа, откинул задний борт, показал запакованные рации и разгрузки, запечатанные в полиэтилен. Все как обещали. Они все это сгребли, быстро перекинули в багажник второго УАЗа, который отходил им, после чего повели меня к "Садко". Там топтались Шмель, Леха и Сергеич. Девушкам новый грузовик был не так интересен, как нам, и они кокетничали с прибывшими.
     - Мишка, как? - спросил я Шмеля.
     - Как в аптеке. - радостно объявил тот. - Пробег шесть тысяч всего, считай что только обкатку прошел. Резина новье, грязевая, все новое, езжай не хочу.
     - Полезли в кузов. - подсказал Доценко.
     Мы забрались с ним в высокий кузов грузовика, и я оценил проделанную работу. Десять столитровых бочек горючего не просто стояли в кузове, а еще были закреплены нейлоновым тросом. На каждой из бочек сверху белой краской были написаны буквы "Б" или "Д". Пять бочек с бензином и пять - с дизелькой. Все, как мы и просили. Перед бочками, на полу, лежали десять деревянных ящиков защитного цвета. Я проверил маркировку - все с патронами 5.45 мм. Вскрыл один наугад. То, что нужно. Правда теперь нам должны еще и АКМ подогнать, под "семерку", но тут мы сделаем финт ушами и те патроны сэкономим.
     - Ну что, надумали вы что-то насчет присоединиться? - спросил мня Доценко после того, как с обменом было покончено.
     - Надумали, что не можем присоединиться. Мужики вы хорошие, и с вами было бы неполохо, но, на наш взгляд, у вас сама идея, как строить будущее, не самая лучшая.
     - Почему? - спросил меня Доценко, как будто и не слишком удивившись.
     Я рассказал ему все, что надумал еще вчера. Про то, что нельзя искать себе базу в зараженном бродячими мервецами городе, что там наверняка будут банды, пытающиеся отбить те или иные хлебные места. повлечет это расход ресурса, а по исчерпании оного - бегство или гибель.
     - Разумно мыслишь. - кивнул мне Доценко. - Но тут уже не во всем моя воля, обо всем говорить не могу. Единственное, что скажу, так то, что ресурс наш израсходовать сложно.
     - Угу, я и вижу. А насчет автоматы на машину махнуть, так сразу "не дам". - поддел его я.
     - Это не свое, а выданное. А те же патроны я постепенно на боевые спишу. Пришли бы к нам, выдал бы вам такие без разговоров.
     - Нет, спасибо. Не могу. Но в случае чего, буду имет в виду. И вы нас не забывайте, мало ли как судбьа сложится?
     Доценко кивнул. Затем спросил:
     - Тебя с этого места на связь вызвать можно?
     - С этого проблемно. А если проедете ровно семь километров дальше, и съедете на правую обочину, после поворота на Смирновку, то оттуда запросто. А что?
     - Да то, что дней через несколько мародерничать придется. Патроны с тушенкой еще не все. Надо бы и мылом запастись, и стиральным порошком тем-же. Народ из города уходит, а магазины закрыты. Какие-то сейчас разгромят, не без того, но военные мародерничать не дают. А когда дадут, то мало мародеров останется, все больше мертвяки. Тогда уже в этом большого криминала не будет.
     - Понял. - согласился я. - Но это, наверное, через неделю?
     - Примерно.
     - Ладно, если вспомните о нас, то вызывайте.
     На этом пожали друг другу руки и расстались. Затем я подбежал к майору, издалека наблюдавшему за нашими разговорами, Сказал ему:
     - Ну, вроде бы и все. Нам теперь сгонять разгрузиться, потом сюда вернемся. И можем начинать. А что по оружию?
     - Машина минут через пятнадцать будет. Можете дождаться, а можете вернуться, все у меня найдете. Тогда вас и озадачу.
     - Лучше вернемся. У нас все равно личный состав другой будет. К семи утра ждите.
     - А с этими ты как связан? - неожидано спросил он, показывая на отъезжющие с заправки внедорожники.
     - Да через знакомых. - удивился я вопросу. - А что, с ними что-то не так?
     - Да нет, все так, но... своеобразный они народ. Не со всеми дружат. Ладно, давай, не будем время терять, народ из Солнечногорска выходит, а прикрывать их некому.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     - Серега, а чем тебе предложение Доценки не нравится? - спросил Сергеич на обратном пути.
     Ехали мы в УАЗе аж впятером, сзади на грузовике катил один Шмель. Непорядок, но расслабились на радостях.
     - Многим. Засядут они крепко, не вопрос. Оружия у них много, судя по всему, народ они опытный, даже не пойму толком, кто такие. Кстати, а кто они такие? Только не говори, что просто охранное агенство.
     - Не простое, естествнно. - ответил Сергеевич. - Доценко в прошлом из ФСБ, из управления по охране особо важных государственных объектов. Народ набрал опытный, из своей конторы, грушников, армейских спецов, и нашего ведомства. Я у них раньше тоже работал, но ушел. О причинах не буду распространяться.
     - Доверять им можно?
     - Ну, процентов на девяносто. - задумчиво сказал он. - Если бы присоединились к ним, то на сто. У меня ощущение, что они там не просто так засели, а по заданию. Охранять что-то будут.
     - А что там охранять можно?
     - Как что? Под пустырями этими склады резервные. Возможно, автохозяйство их и обслуживало, и там вход. Как вариант. Нравится?
     Действительно, про склады я знал. А вот где в них вход - никогда не задумывался. Не через люки же канализационные туда лазят? Точно, это автохозяйство, если я правильно понял, где оно находится, оптимальная точка входа. Надо же, как все просто. Оружия на складах нет, вот им и выдали под отчет. Боеприпасов выдали, видать, лет на сто, поэтому он эти десять ящиков спишет запросто. А вот мыла и стиральных порошков в государственном резерве нет, и надо их добывать. Теперь все понятно.
     - Ну, отобъются они сейчас от кого угодно. А что дальше? - продолжил я.
     - Что дальше? - переспросил Сергеич.
     - Чем жить будут? - уточнил я. - Разговор то идет не о годик пережить и все наладится, а вообще о новой жизни. Они не завод, производить ничего не могут. Предложить защиту окружающим - так окружающих здесь не останется, зона будет заражена мертвяками, Москва ими забита будет, придется сидет в четырех стенах и с ума сходить.
     - Верно. - согласился Сергеич. - А что тогда в Коврове, куда ты нас тащишь? В смысле не защиты, а экономики?
     - Про-из-вод-ство. - по слогам ответил я. - Причем такое, которое в будущем наиболее востребовано будет. Стрелковое оружие, тяжелые пулеметы и легкая вездеходная техника. Идеальное сочетание.
     - А кормиться?
     - Блин, там то такого количества мертвяков не будет, как здесь. Пахать-сеять вполне можно будет, или там свиней разводить, на котлеты, и коров на молоко с мясом. Картошку выращивать, в конце концов.
     - Ишь, продумал.
     - А как ты хочешь? Зачем потом туда-сюда метаться?
     - Ну а как насчет общего упадка цивилизации? - влез с глобальным вопросом Леха. - Ну закончатся запасы патронов и стволов на складах, потом что? Нефть кто добудет? Кто переработает?
     - Лех, ты шутишь? - даже возмутился я. - Кроме электроники, никто ничего не утеряет. Там особо сложные производства, да и то... придумают что-нибудь. Лампы те же или микросхемы... в ладонь размером. Нарезное оружие нормального качества с каких пор производят? С девятнадцатого века? Когда даже электричество не на каждом заводе было?
     - Ну, согласен. - кивнул он. - Чуть технология производства ствола пострадает, но даже не слишком сильно. Машины. Что с машинами? - он постучал по уазовской панели.
     - На уровне сороковых-пятидесятых годов двадцатого века - запросто. Рессоры, никакой электроники, кроме электро-механического распределителя зажигания и свечей. Блок чугунный, поршни такие же. Шкворневая подвеска, только смазывать не забывай. Тот же военных лет "Газ АА" воспроизведут как два пальца об асфальт. Или "шестьдесят девятый". Там же вообще ничего сложного. Что еще, резина? Искусственный каучук уже когда изобрели? Аккумуляторы тоже не проблема сделать, пусть немного качество и пострадает. Даже те же батарейки. Ну не будет "энерджайзеров" с кроликами, будут старые щелочные или какие они там, с угольным стержнем в середине. Работали же, хоть и не так долго, даже я их еще помню.
     Леха кивнул головой, соглашаясь.
     - А топливо? Нефть то где? В Сибири?
     - Нефть в Сибири, если ее на внешний рынок продавать. В товарных количествах. А если для себя, то нефть у татар, у башкир, в Самаре, на века хватит. По Волге можно доставить, речными танкерами, например. И даже с Каспия того же. А перегнать ее даже я сумею. Не знаю, как насчет девяносто пятого, но семьдесят второй я даже с помощью школьного учебника химии сумею выгнать.
     - Мда, вполне... Кстати, бензин с соляркой и из угля делать несложно, немцы еще в двадцать восьмом году начали. Говорят, что нефтяные компании ходу этому не дают, а так он даже дешевле в производстве. Ну а куда Волга не дотягивается?
     Невнимательно Леха слушает.
     - Куда Волга не дотягиваются, дотягиваются ее судоходные притоки. - учителским тоном ответил я.
     - И в Коврове что?
     - Клязьма.
     - Бля... в ней воробья то не утопишь. Скажешь тоже, Клязьма... клизьма. - съехидничал Леха.
     - Это здесь. А я карту смотрел, в отличии от некоторых... скептиков, блин. На ней пристани обозначены по всему течению. Значит, судоходная, причем не только для моторок. Баржа пройдет, как минимум.
     - Ну Серый, удивил... Ты как давно об этом думаешь?
     - Недавно. Но зато постоянно. И причем обо всем, что нас ждет. Так что тебе, как оружейнику, пока лучше всего в Ковров.
     - Верно. - дальше Леха говорил уже наполовину с самим собой. - Для оружия... бездымный порох. Обработка клетчатки азотной кислотой, "царской водкой", ее чуть не со средних веков знают. Гремучая ртуть - легко, к тому же ее и заменять можно, азидом тем же, она просто традиционна. Гильзы тянуть с каких времен научились?
     - Вот-вот. Поэтому возврата к камням и палкам не получится. Народ так убивать друг друга не согласится. Остались чертежи, библиотеки, носители знаний. Уж револьвер сделать, или винтовку с продольно скользящим - никакого таланта не надо. Не говоря о гладкостволе.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     Сегодня остаток дня посвятил обучению необученной части личного состава. И нашел алмаз неограненный - Машу. Маша - это что-то. И с чем-то. Два дня назад оружие в первый раз в руки взяла, а сегодня уже - на тебе.
     Сегодня я выставил на стрельбы снова три "укорота", целый ящик патронов (не зря же разжились), а для Маши отдельно достал тот самый "Вепрь" неудобного калибра, установив на него четырехкратный ПОСП. Пусть расстреляет эти патроны, зато научится пользоваться оптикой. Но это после автомата и пары магазинов из ПМ.
     С первых попыток с открытого прицела все у нее все пули пошли кучно и в цель. Расстреляли мы с девушками весь ящик, как жаба ни давила. Все же эта экономия нам может очень дорого обойтись потом. Затем стреляли из пистолетов. И тут блистала Маша. Наряду с Аней, правда. У той тоже с пистолетом все в порядке было. Но Маша после первого десятка выстрелов так наладилась в мишень на пятнадцати метрах колбасить, что любо-дорого. Думаю, что и Вика с Татьяной вскоре до ее уровня дотягивать не будут, хоть у них практики - на десятерых. Талант есть талант.
     Затем мы с ней залегли на подстилки, отпустив остальных деввушек домой, и начали постреливать по мишеням удаленным из карабина с оптикой. Бегать развешивать мишени на триста и четыреста метров я не стал, так что стрельбу вели по приметным точкам, вроде нароста на дереве, спиленному суку и так далее. И тут она быстро втянулась, а на пятидесятом, примерно, патроне, вообще начала лепить в цель без промаха. Вполне можно будет ей "Лось" доверить, разве что десяток патронв отстрелять для привыкания.К концу стрельб подошла Татьяна, привести к нормальному бою автомат на завтра. Я задержался с ней, мы еще постреляли немного и неспешно пошли обратно. Я рассказал ей о завтрашней работе на военных, потом болтали о пустяках.
     Затем был нормальный общий ужин, в большой комнате моего дома, на первом этаже. Не хватало только Сергеевича, который сидел на НП. Открыли бутылку, выпили по пятьдесят капель. Сам то обед новизной не блистал, не много нового наготовишь из того набора продуктов, который у нас в запасе, а вот атмосфера, как мне показалось, была новой - люди наконец почувствовали себя вместе. Дети носились вокруг стола, девушки оживились, много болтали. Наконец Маша рассказала всем, как ЭТО началось для нее. Мы узнали, откуда у нее автомат, кто такой Сергеич, и кто такой покойный Виталий Данилыч. Она распрашивала нас. Наконец я рассказал ей, откуда взялись эти самые зомби, заменив взрыв бомбы в институте с помощью Ксении взрывом бомбы, устроенным неизвестными, предположительно - "зелеными". Рассказал и о том, почему за нами охотятся, и для чего мы едем в Горький-16.
     Когда я сказал, что возможно создание вакцины, останавливающей превращения, она собралась рвануть в "Шешнашку" немедленно, прямо из-за стола, и пришлось объяснить, что за день ее все равно не создадут, а может и года на это не хватит. Ну а затем желающие дамы потянулись в уже хорошо натопленную баню. Брезент на часть двора на этот раз они повесили сами - научились уже.
     После ужина мы с Лехой пошли на разведку ближних подступов к базе. Решили обойти поселок, посмотреть, что там к чему. А то в наш угол еще никто не заходил, но люди, судя по отдельным признакам, появились. Никого не было на нашей аллее и на перпендикулярной. Дома были закрыты, во дворах - никого. Однако, откуда то издалека доносилась музыка, откуда-то тянуло дымом, как будто просто открылся дачный сезон.
     Поселок был распланирован бесхитростно - одна широкая аллея от ворот, а ее пересекали восемнадцать аллей поуже. Расстояние между ними было ровно в два участка, потому что дворы соприкасались задами. Я жил на последней, восемнадцатой аллее, на самом отшибе, что было нам на руку.
     Первых людей обнаружили на пятнацатой линии, с противоположной от главной аллее стороны. Во дворе дома, за деревянным столом под навесом, сидели двое поддатых мужиков, перед ними на столе стояли пустая и полная бутылки "Гжелки". В одноразовых тарелках были разложены нарезанные копчености, стояла открытая банка маринованых огурцов. Дом был ухоженный, недавно покрашеный, возле него стояла такая же ухоженная "Шеви-Нива". Мужики окликнули нас сами. Мы остановились у забора, поздоровались. Сразу выяснилось, что мужики приняли нас за какой то военный патруль. Мы пока не стали развеивать их заблуждение, решили просто расспросить, что делается в поселке в стороне от нашего угла.
     Мужики оказались разговорчивыми, предложили по "полтинничку", а мы решили не отказываться.
     - Ну, если только по полтинничку... - сказал Леха, заходя в калитку. Я вошел следом. Мы стянули свои шэпээски, не годится за стол в шапке, автоматы положили на колени.
     Один из мужиков сбегал в дом, принес еще две стопки. Разлили, чокнулись с тостом "За знакомство", выпили. Водка холодная, видать только что достали вторую бутылку из морозилки. Я прямо пальцами, поскольку вилок на столе не было, подцепил с тарелки кусок ветчины, закинул в пасть, и следом отправил кружок соленого огурчика. Водка проскочила в желудок легко, оставив там лишь ощущение тепла. Я спросил у мужиков, что делается в поселке и кто они сами. Мужики были словоохотливы, особенно старший из них, красномордый мужик лет около сорока. Рассказали, что из Москвы только младший, Виктор, который работает в автосервисе. Он живет на параллельной линии, в ста метрах отсюда. Здесь с женой и дочкой десяти лет, которые остались в своем доме. Мужик постарше, по имени Петр, из Солнечногорска, работает на заводе медицинского стекла кем-то вроде главного технолога. У него детей двое, и жена имеется. Все сейчас в гостях у Серегиной жены. А мужья уединились здесь, чтобы принять на грудь.
     - Тут тишина щас. - сказал Петр, когда мы его спросили о том, что делается вокруг. - Вчера стрельба была, мы пересрали. Там какие-то живут в дальней стороне, на восемнадцатой. И сегодня стреляли, но похоже что так, спьяну, чтоли. Их там целая кодла. Мы туда не суемся, и они к нам не лезут. А воообще тихо. Люди вроде подъезжают сюда помаленьку, но немного. Еще по песярику?
     - Давай, чего уж там.
     Бутылка снова обежала круг над стопками. Снова подняли, чокнулись, опрокинули. И снова пошла легко и хорошо.
     - Тишина тишиной, но оружие то хоть есть у вас? Видели, как в городе людей жрут?
     После вопроса об оружии мужики напряглись. Я сразу просек, почему - боятся, что мы отбирать пришли. Пришлось сказать, что отбирать никто не намерен, просто по нынешним временам без оружия и не выживешь. Петр сказал, что у него есть "ижак", горизонталка шестнадцатого калибра и сколько-то там патронов с крупной дробью. У Витьки не было ничего.
     - Петровича знаете, сторожа? - спросил я.
     - Знаем конечно. - ответили оба почти что хором.
     - Петровича убили вчера. Когда стрельба была. В поселок залетные бандюки заскочили, его из дома вытащили, водить их и показывать, где что. И завалили, когда он что-то не так сказал.
     - Ох епть... - охнул Петр. - И что? Где они? И что за стрельба?
     - Они на восемнадцатой линии нарвались. Постреляли их там к едрени матери. Но я к чему все это... У Петровича в доме осталась "тулка" двенадцатого калибра, и патронов к ней больше полусотни. Я точно знаю, сам патроны ему отдал. Получается, что она вроде как бесхозная уже.
     - Я схожу? - мгновенно подкинулся Витька, решив ковать железо не отходя от кассы.
     - Возьми что-нибудь чтобы дверь открыть. - сказал Леха. - Может там и заперто, мы не проверяли. А ружье на виду должно лежать, как я думаю, Петрович его с собой носил, пока живой был.
     - А не шутите? А то полезу, а Петрович из этой самой "тулки" по мне. Вы то откуда знаете?
     - А мы и есть эти самые, с восемнадцатой линии. - сказал я. - У наших на глазах Петровича привалили, никто и охнуть не успел.
     - А бандюков...
     - Всех. - ответил я. - Их в болото, что в конце главной аллеи, свалили. Петровича по-человечески закопали, похоронили, в общем.
     - Ты скажи... - три дня назад кто бы такое подумал? Наехали, постреляли, человека убили. Тут бы уже ментов было... А теперь никому и дела нет. Хана всему уже. - сказал Петр.
     Грех не согласиться.
     Витька убежал, прихватив из багажника машины монтировку, а Петр остался с нами.
     - Серьезные у вас стволы. - сказал он, лет чуть за тридцать, в накинутом на плечи военном камуфляжном бушлате.
     - Да стволы как стволы. - пожал я плечами. - Охотничьи. Помповик "мура" и "Сайга", чего крутого то?
     - Да ну, оптика у вас там, и все такое! Как в кино.
     На это я даже отвечать не стал, просто снова пожал плечами.
     - Класс, прям "зеленые береты". - продолжал собеседик. - Кстати, а кто вам все это выдал то?
     - Никто. Что выменяли, что с мертвых бандюков взяли, что в Москве с мародеров. - почти честно ответил я. - Военные есть знакомые, выменяли у них кой чего. Так, с бору по сосенке.
     - А форма?
     - Из магазина. Это все продается ведь, иди да покупай.
     - Куда сейчас пойдешь? Нам бы на бедность подкинули чего.
     - На бедность... - задумчиво сказал я.
     - Ну. У нас дети, семьи.
     - Петь, значит так, чтобы потом непоняток не было. - заговорил я максимально отчетливо. - Я вам подкинул наводку на ствол, что от Петровича остался. Это - в подарок. На этом халява закончилась. Ты по ящику слышал, что военные на заправках по Ленинградке на халяву людям карабины раздавали? Слышал? У тебя телек включен, я же слышу.
     - Ну...
     - Салазки гну. Они может и сейчас раздают. Ты ездил?
     - Да блин туда ехать... - махнул рукой Петя. - И кто так раздавать то будет? Начнут нервы мотать, предъяви мол то, предъяви это...
     - А ты ездил? Спрашивал? Или предполагаешь?
     - А как у нас еще может быть? Кто так раздавать будет?
     Я почувствовал, что на меня накатывает волна злости:
     - Значит слышал, но сидишь на жопе ровно и водку кушаешь. Ждешь, когда тебя спасать придут. Семью в тот дом услал, чтобы пить не мешали, а то, что их там сожрать могут, если кто забредет, ты даже не задумался.
     Петр покраснел, скорее от злости, чем от стыда.
     - Да кто сожрет то? - дал он петуха голосом. - Тут ни одного этого... как их... Ты бля говори, да не заговаривайся.
     - Первый "этот" уже позавчера ночью сюда приходил, почему Петрович, царство ему небесное, ворота и запер. Теперь насчет "подкинуть чего". Подкидывать буду только на обмен, и никак иначе. У нас самих женщины и дети, нам их защищать надо. Да вот только нам ничего не надо, у нас все есть.
     - У вас есть, а у людей - ничего. Знаешь, сколько народу уже в поселке?
     - И хрен ли? И кто из них знает, что сторожа убили? И у ворот пост появился, может быть? Пусть не для защиты, так хоть предупредить, что мертвяки в ворота ломанулись? Или что? Все на дачу приехали, сезон открыли? Слышали, что в нашем углу стреляют? Хоть кто-то пришел? Глянуть, что случилось? Поискать оружия, выменять там или купить? Договориться как-то? Объединиться для защиты? Ни души в наш переулок не заходило. Это мы пошли оглядеться, сами сюда забрели, так теперь, оказывается, "делиться надо". С доставкой на дом. Так вот, Петя, хрен тебе по всей роже. Будут убивать - прибегайте к нам, защитим. Мы не звери. Но на иждивение брать никого не будем. Вот те и весь сказ. А за то, что мы тут у вас нажрали и выпили, держи...
     Я вытащил из подсумка дюжину ружейных патронов и сыпанул их на дощатый стол, по которому они раскатились, запутавшись в стаканах и тарелках.
     - Они к ружью Петровича подойдут. Мог бы денег дать, да только деньги на хрен никому не нужны уже. А мы пошли, будь здоров, Петя. И глупыми мыслями не заморачивайся, стреляем мы на раз и без раздумий, если с чем неправильным сунешься.
     Мы с Лехой встали из-за стола и пошли к калитке. Я понимаю, разумеется, что у нас был старт с большой форой, в отличие от всех остальных. Но даже ленивый бы уже сумел хоть что-то сделать кроме того, что убежать на дачу и водку пить с ветчиной нарезаной. Жены у этих дебилов, дети, а им хоть хрен по деревне - дело сделано, можно выпить. Чем кормить своих будут, чем защищать? Да я, как услышал, что военные со скалдов НЗ оружие на Ленинградке раздают, тоже хотел бежать сломя голову, да одумался. Кто нам то даст, когда увидит нас, и без того стволами увешаных? Пусть лучше неимущим достанется. Чем больше людей вооружится, тем больше уцелеет. И все равно ведь мы выторговали стволы, хоть и для работы.
     А эти двое... слов не хватает. Слышали ведь, бараны, про раздачу оружия, но тут же началось: "А хто нам дасть? Да небось и не правда...". А пердак от стула оторви, поедь и проверь, до Ленинградки десять километров всего. За спрос денег не берут, дорога туда безопасная. Даже к нам прицепиться можно, колоннной дойти, мы ведь ездим, глаза мозолим. Так нет, проще на сраке сидеть и водку сосать.
     Мы пошли дальше по аллеям поселка, оглядываясь по сторонам. Люди действительно появились, хоть и не очень много. То тут, то там во дворах было движение. Кто-то не обращал на нас внимания, кто-то спрашивал, кто мы и откуда. Запомнился один мужик, лет сорока на вид, в морской тельняшке и старых джинсах, сколачивавший из хорошо подогнаных досок прочные щиты с небольшими отверстиями, и примеривавшийся с ними к окнам своего дома. Возле стоящего во дворе верстака у него лежал какой-то импортный помповик с черными пластиковыми цевьем и ложем. За домом стояла "Нива", там же играли дети. Подошли к калитке, поздоровались, не заходя внутрь. Мужик представился Андреем. Сказал, что приехал на дачу с семьей и семьей товарища. Щиты же делает на всякий случай, если мертвяки забредут в поселок, когда в доме все спать будут, например. К вечеру все окна первого этажа будут наглухо закрыты.
     Я посмотрел на щиты - конструкция хитрая, с выдумкой. Прибитый снаружи щит оторвать можно при желании, а вот такой... Из щита внутрь торчат длинные головки болтов на барашковых гайках. Щит надевается на открытое окно дома, изнутри на эти болты сажается еще пара заранее просверленых досок и гайки затягиваются. И облицовка дома не страдает, и оторвать этот щит разве что грузовиком с буксира получится.
     - Неплохо... - с уважением протянул Леха.
     - Стараемся. - ответил умелец.
     Разгововорились. Мужик рассказал, что охотник и ружье с запасом патронов у него было. Когда начались беспорядки, первое, что он сделал - собрал все деньги в доме и побежал покупать патроны. Купил несколько сотен, едва сумел до машины дотащить. Затем, когда все стало еще хуже на улицах, разумно подумал, что из большого города надо бежать на маленькую дачу. Созвонился с товарищем, с которым они на охоту вместе ездят, поручил ему накупить еды, сколько получится, и с семьей ехать сюда. Сам тоже, подзаняв денег у соседа, пополнил запасы и теперь они двумя семьями здесь.
     - А что дальше делать собираетесь? - спросил Леха.
     - Не знаем пока, если честно. Посмотрим. Дима, товарищ мой, поехал оглядеться вокруг. Будем думать. Проблема в том, что если куда из Москвы ехать... то куда? Я москвич коренной, то есть даже вся родня из Москвы. У жены родня из Красноярска, туда не доедешь.
     - Могу посоветовать ехать в большую воинскую часть. Объехать Москву по бетонке, по кольцу и идти в сторону Наро-Фоминска. В Таманской или в Кантемировской дивизиях нормальным людям будут рады, я уверен. Срочники то разбежались в основном, а им какую территорию и сколько имущества оборонять надо. Это раз. Минус - не расслабишься, именно воевать придется. От мертвяков отбиваться, от банд, от кого угодно. И от Москвы достаточно близко все же...
     - Можем не доехать. Говорят, заправки работают всего по трем трассам, и то, как получится. Если заправится на Ленинградке не получится, причем еще и канистры залить - я туда не поеду. "Нивы" жрут хорошо, бак небольшой, а мне надо быть уверенным, что бензина хватит и туда, и если что не так - то обратно.
     В логике мужику не откажешь. Но на одну мысль он меня натолкнул.
     - А ты служил раньше?
     - Срочную, на Северном флоте.
     - А работаешь кем?
     - На сборке мебели я сейчас, а вообще хоть плотником, хоть слесарем, хоть токарем, хоть автослесарем. И Игорек, товарищ мой, тоже рукастый. Жена моя поваром в кафешке, его жена - училка начальных классов.
     Исчерпывающая информация.
     - Знаешь... ты завтра, часам к девяти вечера, подойди в наш угол, спроси меня. Может присоветую что поближе, чем Тамань с Кантемировкой. Есть одна идея, но мне сперва уточнить надо.
     Мужик кивнул, не задавая лишних вопросов. Мы попрощались с ним, пошли дальше.
     - Видал? - спросил меня Леха, показав большим пальцем себе за плечо.
     - Видал. Эти, скорее всего, выживут. А те... - я ткнул пальцем в сторону Пети -...нет.
     
     Толя Бармалей, бандит.
     
     Утром прямо на квартиру к блядям, неким Светке и Ленке, подъехало молодое пополение, Костыль и Малек. Толя и Васька приняли их в утреннем неглиже, сидя на кухне и попивая кофе, поданное запуганными до услужливости блядями, которые уже явно жалели, что окрыли вечером дверь квартиры, несмотря на щедрую оплату услуг. Молодежь получила от Васьки ключи к "мерседесу", и их отправили во двор райотдела за машиной, вручив им одно помповое ружье на двоих. Люди уже начали еще вчера открыто бродить по улицам с оружием.
     Когда молодежь машину пригнала, Толя и Васька оделись. Собрались было выходить, но тут Ваську осенило, как отмыть салон машины. Светку с Ленкой тоже заставили одеться, взять тряпки и моющее средство с кухни, после чего их увезли с собой. Машины проскочили через опустевший город, заехали в лес, и остановились у небольшого пруда, образовавшегося в маленьком песчаном карьере, из которого когда-то брали песок. Там проституткам поручили отмыть салон "Геландевагена". Увидев, что творится внутри, они заартачились, но Васька надавал обеим по морде, после чего направил на них ствол и пообещал, что если они не уберутся в машине сейчас, то через три секунды одна из них будет еще и убирать мозги второй. Это подействовало, и через час в "мерседесе" стало почти чисто.
     Васька принял работу на "удовлетворительно", после чего проституток заставили раздеться. Их долго трахали всевозможными способами, вчетвером, после чего заставили встать на колени, а Костылю с Мальком приказали выстрелить им в голову. Проститутки рыдали и умоляли не убивать, но Костыль застрелил Светку без всяких сомнений и угрызений совести. Малька же вывернуло, и он смог выстрелить в голову Ленке лишь после того, как Толя приставил тэтэшник ему к башке и пообещал кончить его. Тогда Малек нажал на спуск, голова Ленки разлетелась, но Малька уже не выворачивало.
     "Пионерам" дали один из помповиков и обрез, а пистолеты и "Мейверик" остались у Толи с Васькой. Все погрузились в машины и поехали обратно к городу. По пути заметили мужичка, возившегося под капотом у задроченной "шестерки", и Костыль стрельнул ему в голову из обреза, даже не выходя из машины, просто так. Затем запас идей у банды закончился. Поток машин на Ленинградке был ощутимо интенсивен, на заправке разместились военные, в сторону с главной дороги, иначе чем заправиться, никто не сворачивал.
     После половины дня бесполезного и бесцельного кружения по окрестностям, Толя повел всех на заправку. Бензин в баке его "Паджеро" заканчивался. Да и "мерина" не мешало бы заправить. Номера с него на всякий случай сняли, а выбитое стекло заклеили полиэтиленом с помощью клейкой ленты. И на заправке их ожидал сюрприз, причем такой, что у Толи мелькнула мысль: "И на хрена мы соседа привалили?". Военные раздавали оружие с борта КАМАЗа. Правда, требовали у каждого документы, придирчиво их осматривали, затем проверяли по какой-то там базе данных, после чего человек получал на руки АКМ, пару рожков и патроны в пачках. У Толи судимости были, рано как и у Малька, а вот Васька-мент и Костыль таковых не имели. Их отправили к военным, и после получаса они вернулись с двумя автоматами и с почти двумя с половиной сотнями патронов к ним. Правда, как они там выяснили, людей проверяли именно на наличие судимостей, так что Толе и Мальку ничего не светило. Зато они могли видеть, как получают оружие другие.
     От заправки в сторону уходило узкое шоссе, по которому они доехали до близлежащего леска. Оттуда оказалось вполне возможным наблюдать за заправкой. В конце концов им повезло. Они увидели, как стоявший возле "камазов" джип "Хендэ" поехал от Ленинградки в их сторону, а не вернулся на шоссе, как все другие. Дорога с этой стороны было одна, разминуться невозможно, так что бандиты не боялись, что их потенциальные жертвы могут куда-то свернуть. Примерно в трех километрах от шоссе они дождались нужную машину, Малек резко сдал задом "мерина" из кустов в переднее правое крыло "хундая", чуть не перевернув его. Фонари заднего хода предусмотрительно лишили лампочек, чтобы выиграть лишнюю секунду, пока жертвы будут соображать, что же происходит. Ударом сидящих в салоне ошеломило, и Толя с Ментом и Костылем открыли по ним огонь из автомата и двух помповиков прямо через стекло. Никто и пикнуть не успел, как кровь и могзи всех троих разлетелись по салону машины.
     Всем понравилось, особенно молодежи. Все получилось прямо как в кино, в сценах, когда мафия расправляется с кем-то, убивая прямо в машине. Толя картинно поморщился, слушая их веселье, но на самом деле ему тоже понравилось.
     С трупов взяли один АКМ и два карабина СКС, с которыми никто толком не знал как управляться. Даже Костыль в армии таких не видел. Кто-то дернул затвор, тот застрял в среднем положении. Вернуть на место не удавалось. Со вторым карабином случилась та же история, и их выбросили. Но досталось им еще триста шестьдесят патронов.
     "Хундая" утащили с дороги тросом и столкнули в канаву среди густого кустарника. Теперь его с первого взгляда обнаружить было бы сложно. Затем они снова поехали в город. Васька предложил завалиться еще к каким-то знакомым по ментовским временам проституткам. Предложение было принято, но, к их счастью, проституток дома не оказалось. Тогда вся компания подломила маленький круглосуточный магазинчик, сейчас запертый, взяла оттуда пару ящиков дорогого бухла, какой-то хавки и все поехали на хату невинно убиенных Светки и Ленки, где и бухали почти до утра. Искренне жалея, что поторопились убить блядей.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     С утра, как и было обещано майору, мы двинули в сторону заправки. Два УАЗа без тентов, шесть человек внутри. На этот раз с нами впервые поехали все новички. И Шмель, которому тоже полезно было в стрельбе попрактиковаться, в которой он не блистал, мягко говоря. Водительство водительством, но полноценным бойцом быть все же следует. Ну и Леха с нами поехал, куда же без него. Он с "Тигром" и я СКС с оптикой должны были, в случае, если наши новички растеряются или что-то пойдет не так, исправить ситуацию.
     На всем отрезке до Ленинградки мы не встретили ни одной машины, равно как и на самом шоссе, едущих по направлению в Москву. А поток из Москвы стал реже, чем вчера. Заметно реже, даже нехорошо реже. Это настораживало. Из Москвы уже некому выбираться, или машины закончились там? Или до машин не доберешься?
     На заправке стояли все те же три БМП, но грузовиков со стрелками не было. Стрелки сидели на броне, и людей, вроде как стало поменьше. Когда мы свернули с дороги и въехали на площадку перед выстроенными в ряды красными заправочными колонками, находившийся на улице майор нас увидел и махнул рукой, подъезжай, мол. Что мы и сделали. Выбрались из машин, перездоровались. Майор с очень большим сомением оглядел Машу и сестер Дегтяревых, но я сказал, что стреляют они неплохо, и я специально взял именно их, для практики. Стрелять будут много, старательно, так что качество зачистки местности гарантируем.
     Не похоже, что он со мной согласился но и против ничего не сказал. Молча повел нас к кунгу, стукнул в дверь. Оттуда высунулся лейтенант, кивнул, и сразу же начал подавать оттуда стволы и патроны. Достались нам четыре АК-74 первого выпуска, с деревянными частями, без всяких планок под оптику, естественно, и два АКМ. Что понравилось - все оружие было не стреляным раньше, считай, что новеньким. На каждый ствол было по тысяче патронов, в цинках, с предупреждением, что больше не дадут, пока это не расстреляем. Но самое главное - аж по семь магазинов на ствол. Впервые кто-то подумал, что людям может быть нужно больше снаряженых рожков, чем по одному БК.
     Вопросов нет, поэтому я сразу приказал убрать подальше все четыре цинка
     7.62. Равно как и сами АКМ, "семьдесят четвертые" и четыре цинка "пятерки". Расстреливать мы решили все четыре наших "укорота", из рассчета по цинку на ствол, а наша работа с Лехой заключалась руль крутить и страховать. Ну и уничтожать с оптикой особо сложные экземпляры. Народ быстро набивал рожки патронами, а мне ставили боевую задачу.
     Майор развернул передо мной карту Солнечногорска, скопированную, судя по всему, с городского генплана застройки.
     - Смотри сюда. - провел он пальцем по изгибающейся широкой полосе нарисованной улицы. - В переулки не углубляйся, старайся держать свободным от мертвяков основной выезд из города на трассу. Улицы Центральная, Набережная и Спортивная, Пятницкое шоссе. Дальше по обстановке, сам решай, но не увлекайся погонями.
     - На самом деле главная сложность, как я понял, дворы и подъезды. - возразил я. - По центральным улицам от мертвяков и пешком убежать можно, а просто в машину загрузиться или выйти на улицу может быть проблемой.
     Майор задумчиво посмотрел на меня, ответил:
     - Я тебе задачу поставил, а ты сам смотри, как ее лучше выполнить. Обеспечивай выезд людей из города.
     - А выход? Машины то не у всех есть. Большая часть пешком.
     - А что я могу сделать? - спросил майор. - Людей у меня половину забрали, только АЗС и могу держать. Если оставлю ее без присмотра, то может начаться столпотворение на всю дорогу. Попытки отбить заправки уже были, есть сволочи, что не против на этом зарабатывать. Я же тебе нынешнюю численность Кантемировской дивизии докладывал? Вот-вот.
     - Но все равно что-то делать надо. - возразил я. - Еще день, другой, и все пешие остаутся в городе на откром мертвякам.
     - Будут дельные предложения - предлагай. - жестко сказал майор. - А не будут - не мотай душу. И без того тошно. Мне их всех здесь собирать, что ли?
     Возразить что-то было сложно. Если рассматривать мое собственное заявление с этой точки зрения, то я должен был взять под защиту каждого беспомощного, которого вижу. К чему это приведет? Скорее всего к скорой и бесславной гибели нашего маленького отряда, перегруженного "неактивными штыками". И я избегаю принимать к себе любого, кто не способен приносить пользу и воевать. Так почему у других должно быть на этот счет другое мнение? Плохо это? Очень плохо. Есть у меня выбор? Точно такой же, как между жизнью и смертью. Возьми я на себя ответственность за многих гражданских, и тогда ни о какой ответственности за жизни тех, кто доверился мне, речи быть не может. Так и получается, что каждый сам должен придумать, как будет спасаться, а если не придумал, то ничего тебе не светит.
     А если ты не можешь спасаться в силу возраста, болезни или по иной причине - смирись. Как это не ужасно звучит, но уцелевшие островки человеческой цивилизации вбирают в себя лишь полезных себе. Тех, кто сможет создавать ресурсы, отбивать ресурсы и защищать ресурсы.
     - По машинам! - скомандовал я и уселся за руль своей.
     Пора за работу. Две машины. Один человек за рулем, двое сзади, с "укоротами". Всем в обязательном порядке самозарядный режим стрельбы, открытый прицел, с упора. Упор - массивная дуга безопасности, на которую еще тент натягивается. Она при необходимости НСВ "Утес" выдержит, как мне кажется. В общем - хорошая опора.
     Почему "укороты"? Потому что их не так жалко для тренировок, как имеющиеся и появившиеся у нас АК с длинными стволами. Те будем пользовать тогда, когда придется воевать всерьез. А отстрел бредущих мертвяков на широкой улице и с безопасного удаления - пока не то, это еще не за свою жизнь драка. Не последний и решительный.
     На центральной улице Солнечногорска мертвяки были. Пока еще не так много, как в Москве, но и не намного меньше. Было уже страшно. Еще на первом прямом отрезке Пятницкого шоссе мои "ученицы" расстреляли одиннадцать зомби. Несмотря на приказы майора с заправки, мы несколько раз заезжали во дворы и, в общем то, не зря. Два раза нам удавалось прикрыть погрузку беженцев в машины, а заодно подсказать им, где разжиться оружием. Затем мы снова проехали от начала и до конца города по главным улицам, несколько раз занимали позиции на перекрестках, где сами на себя подманивали бродящих по улицам мертвяков. Те подманивались, и Шмель с девушками достаточно ловко их расстреливали. Я, сидя за рулем, переложил себе под бедро АПБ со снятым глушителем, на случай крайних обстоятельств, но они так и не наступили.
     Так мы "прохлаждались" примерно до полудня. А затем нас начали звать из распахнутого настеж окна на четвертом этаже жилого дома. Звать панически, так, что стало ясно - мертвяки ломятся через последнюю преграду. Мы обеими машинами рванули во двор. Я отдал Маше свой СКС, позаимствовав более поворотистый в тесноте "укорот", Леха проделал ту-же процедуру со Шмелем. Набитые "пятеркой" рожки у нас лежали в разгрузках, специально для таких случаев. Предусмотрительность называется. Вдвоем с ним мы побежали в подъезд. Надо было для таких случаев дробовики брать, все же в помещениях от
     5.45 рикошетов прорва, но... хорошая мысля известно когда приходит.
     Буквально на входе в подъезд я напоролся на двух неподвижно стоящих мертвяков. Мужчину и ребенка лет десяти. И чуть не напоролся фатально, глаза не успели адаптироваться после уличного солнца к подъездной темноте. Среагировал я скорее на запах, чем на зрение или слух. Полуразложившаяся рука вцепилась в разгрузку, в наплечный ремень, меня толкнуло назад, оскаленная жуткая морда приблизилась чуть не к самому лицу. Не знаю. кто меня спас именно, Леха ли, успевший ударить ногой набросившегося мертвяка, второй ли мертвяк, бывший раньше ребенком, котрый помешал первому, пытась в это время броситься на меня тоже, но вырваться и выстрелить я успел. Две короткие очереди уложили обоих мертвяков на грязные лестничные ступени, эхо стрельбы звонкими волнами отразилось от стен, пронеслось по подъезду.
     Я с облегчением перевел дух, Леха на это время выдвинулся вперед. Нет, нигде уже, кроме твоей собственной берлоги, нельзя расслабляться, ни на секунду. Эта способность стоять неподвижно и беззвучно, схоронившись в темном углу, делает мертвяков еще опасней. Одно дело, когда ты его видишь, когда он идет к тебе, и ты можешь решить, что предпримешь, и совсем другое, когда ты открываешь дверь и обнаруживаешь за ней адскую тварь, которая не знала, как дверь открыть и замерла в нескольких сантиметрах от нее.
     - Не спи, пошли! - рыкнул на меня Леха.
     Я кивнул, снова прижал приклад "укорота" к плечу, и мы пошли наверх. На этот раз не торопясь, заглядывая буквально что за каждую ступеньку. Второй этаж встретил нас запертыми дверями четырех квартир, и поке Леха "держал участок", я подергал каждую из них. Заперто. Не хватало, чтобы еще что-то выбралось нам в тыл.
     Пошли выше. Третий этаж тоже был заперт, а из-за одной двери доносились отчаянные крики. Присулушались, из-за какой. Выбор пал на стальную, обитую дермантином дверь с глазком. Крик доносились оттуда. Что делать? Вскрыть дверь мы не сумеем, нет таких навыков у нас. Выбивать замки стрельбой из автоматов? Трудно сказать, к чему это приведет, к каким рикошетам, но в крайнем случае придется. А для начала Леха просто позвонил.
     Крики быстро переместились к двери и теперь доносились прямо из-за нее. Кричавший даже стучал кулаками по ней, судя по всему. И требовал от нас, мертвяков ходячих, оставить его в покое. Вот так. Душевнобольной. Что делать? А ничего. Мы не передвижной филиал Кащенко. Пожали плечами, заглянули на пару этажей повыше. Наткнулись на мужичка, выглядывающего из-за двери, который попросил сопровить его до гаража-"ракушки". Мы сопроводили. Затем подождали во дворе, когда он с женой и двенадцатилетним веснушчатым сыном загрузится со всем багажом в машину и уедет. Мы его тоже направили на АЗС за оружием. Все же не зря сходили в подъезд.
     Снова курсирование по главным улицам, проезды через дворы. К двум часам "боевой счет" составил сорок два убитых зомби. Спасти город это не могло, но то, что мы наверняка спасли несколько семей, нас радовало. А меня еще больше радовало то, что наши стрелки осваивались с оружием, и стреляли все точнее и точнее. Маше под конец я вообще запретил вести огонь, потому что она стреляла не только точнее друзей, но и быстрее.
     Израсходовали почти полный цинк патронов. Результативность - примерно 11 выстрелов на одного мертвяка. Не так уж и плохо. Ближе к четырем я забрал у Маши "укорот" и дал ей вчерашний "Вепрь", чтобы уж дострелять эти самые охотничье-натовские патроны, которых оставалось около шестидесяти. С этим карабином она пятью выстрелами свалила четырех мертвяков, на расстоянии от ста до трехсот метров. Как тут еще откомментировать?
     Однако, на мой взгляд, для общей ситуации наша свободная охота значила не больше, чем комариный укус для бегемота. Мертвяков прибавлялось. Их прибавилось в течение дня, в то время, пока мы пытлись их извести. Где-то, в тех местах, что мы не видели, зомби убивали людей, восставали все новые и новые трупы и шли убивать. И за ними восставали другие. И было ясно, что уже и этот маленький подмосковный город обречен. Спасти его не мог никто, люди разделились на многочисленных пока еще спасающихся, немногочисленых защищающихся и таких же немногочисленных спасателей, тех же военных, которых было так мало, что им хватало лишь сил контролировать основные дороги, ведущие из Москвы, и все.
     К пяти вечера я дал команду сворачиваться. Люди устали, внимание расплывалось и дело шло к темноте. И беженцы не пытались прорываться из города, предпочитая делать это с утра. Связался с майором на АЗС, должил об успехах и о том, что до завтра мы уходим. А затем я пересадил Шмеля себе за руль, а девушек вместе с Лехой отправил на базу. У меня вчера с вечера появилась еще одна идея, реальность которой я хотел сейчас проверить. И сделать это немедленно.
     Наш УАЗ вырвался на шоссе и вновь покатил навстречу редкому уже автомобильному потоку в сторону Москвы.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант
     
     Указатель "Учебный центр "Пламя" стоял на месте, поэтому поворот нашли сразу. Территория "Пламени" начиналась при мерно в трех километрах от Ленинградского шоссе, туда вела уходенная двухполоска, проткнувшая собой небольшой лесок. Пара пологих поворотов, лес закончился и перед нами открылся вид на классический военный КПП с кирпичной будкой, зелеными воротами со звездами, серым бетонным забором, убегающим в стороны. Однако, на этом сходство с обычным КПП заканчивалось. Прямо вдоль забора, натужно рыча и выпуская в воздух клубы вонючего дыма, трудилась БТМ-3[1]. Судя по всему, сверкающие от трения о грунт ножи копали траншею полного профиля, что полтора метра в глубину. Отрывался уже второй круг траншеи, причем очень странной конфигурации.
     Перед самым домиком КПП, чуть отступив, трудилась новейшая АЗМ[2], отгребая своим широким ковшом грунт, образуя нечто вроде заглубленного эскарпа с наклоном к забору, ограниченного помимо стенки еше и бруствером. Прямо по брустверу бойцы и гражданские рабочие в спецовках разматывали спираль "егозы".
     Я подумал, что кроме как на картинках, я АЗМ в войсках не видел, их все больше заменяли бойцы с лопатами. И первую вижу только сейчас, когда наступил конец света. Ирония.
     Перед рабочими вразброс стояли три КАМАЗа с наращенными вверх бортами. Хорошая идея приходит сразу в несколько голов, как видно. И в кузовах стояли военные, вооруженные автоматами с оптикой, стандартными ПСО-1. Для данных обстоятельств - идеальное оружие. На даьностях до двухсот метров кучность вполне удовлетворительная, проникающая способность пули по соотношению "Пуля оболочечная - лобная кость" тоже была удовлетворительной. Однако, сюда зомби слишком не лезли. На поле перед КПП валалось не больше десятка трупов, а учитывая отстутсвие следов на весьма еще влажной и почти голой земле, никто их и не убирал. То, что курсы "Пламя" находятся на отшибе и не примыкают ни какому населенному пункту, играет в пользу военных.
     На нашу машину бойцы из грузовиков не среагировали, и мы подъехали к площадке перед КПП. За забором тоже кипела какая-то работа, рычала техника, и объяснить вышедшему мне навстерчу аж целому старшему лейтенанту что привело меня сюда, оказалось сложно. В конце-концов я сунул ему блокнотный листок, который недавно дал мне после расстрела на Международном шоссе подполковник Пантелеев. Это помогло. Нас даже запустили за ворота, за которыми оказалось нечто вроде вала со все той же "егозой" поверху, с которого можно было разнести все, что проедет в ворота. Сбоку от домика старый добрый армейский БАТ-М[3] насыпал длинную пологую горку, на которую явно планировалось загнать танк Т-72, и который мог бы держать под огнем все подступы к КПП. Как догадался? Очень просто - уже одна такая насыпь была готова и на нее как раз загоняли танк. Всерьез окапываются.
     Мы минут пять простояли ввиду двух пулеметов "Корд", установленных во временных гнездах на крыше чебного корпуса, затем из домика КПП снова вышел старлей. Спросил, кто у нас старший, после чего приказал Шмелю оставаться с машиной, а меня отправил в здание штаба, и объяснил как идти.
     Я покинул Шмеля наслаждаться шумом инженерной техники, а сам пешком направился в ту сторону, куда меня послал старлей. На территории "Пламени" народу было немало, все больше попадались офицеры или гражданские. Все куда-то спешили, мимо проносились грузовики со всевозможным грузом, в общем - все были при деле.
     На меня время от времени поглядывали, но внимания всерез не обращали. Уже потом я понял, что поглядывали даже не на меня, а на мой СКС, которых здесь отродясь не водилось. Недаром все новое в армии начиналось обычно отсюда, поэтому большинство вояк тащили на плечах АЕК-917. Заметил я и несколько АК-103, которые на вооружение приняты не были, но которые, наверное, попадали сюда на испытания. Вот любители акаэмов их сейчас и приватизировали, как еще более продвинутую версию любимого автомата. Я бы и сам не от такого не отказался.
     Минут через пять я дошел до здания штаба, самого обычного, классического, с застекленной дежуркой на первом этаже и пустовавшим "Постом номер 1", где сейчас не было ни знамени части, ни часового возле него. Интересно, кстати, а эти командные курсы к чему приравниваются? К дивизии? Подошел к дежурке, спросил у помдежа (целого лейтенанта!), где можно найти Пантелеева. Он послал меня в здание напротив, в учебный корпус инженерной подготвки, где должно было проходить совещание.
     Корпус оказался соседним, так что уже через пару минут я поднялся по лестнице на второй этаж и шел по пустынному, выложенному натертым паркетом коридору, на шум голосов. Шума, надо сказать, было много. Я заглянул в огромный класс со сдвинутыми к стенами пособиями и развешанными по стенам плакатами и таблицами. Там было людно, накурено, на сдвинутых столах лежала огромная схема чего-то, скорее всего - территории "Пламени". Какой-то невысокий и очень коренастый, почти квадратный майор тыкал рукой в карту и говорил:
     - Только так! Экономим процентов двадцать стройматериалов, и на случай тревоги людей собрать легче.
     Пантелеев тоже был в комнате, но в дискусси не участвовал, видать, не по его части спор. Увидев мою всунувшуюся в дверь физиономию, на секунду задумался, а потом явно, к моему удивлению, узнал, махнул рукой, мол "подожди!". Да не вопрос, вообще то, подожду.
     Вышел в коридор, присел на подоконнике. Отстегнул с разгрузки рюкзак-однодневку, открыл, заглянул внутрь. Вот он, оранжевый пенопластовый конейтнер, в котором хранится причина смерти этого мира. И может быть, его спасение. Одно из двух. Почему он здесь? Да проще некуда. Я не знаю, кто и о чем думает, мне сложно увидеть мысли другого человека. Пантелеев единственный, кто проявил свое истинное "Я", расстреляв тогда члена правительства с охраной. Не думаю, что такой человек, который плевал на всю власть и авторитеты, и своей рукой казнил тех, кто бросил свой народ и бежал (не в Кремле же расстрелы были, а в международном аэропорту), способен торгануть той тайной, которую я ему хочу доверить.
     А доверить кому-нибудь ее надо обязательно. Слишком уж на тоненькой ниточке висит успех всего моего похода. Случайная стычка, засада, что угодно - и образцы оригинально вируса будут утрачены навсегда. А ведь не зря Дегтярев хранил ДВА конейнера. 2, в скобках - Два. То есть не один. Больше одного. Это как в ухо кричать и при этом по башке бить: "Не вези один! Оставь второй на хранении у надежных людей!". А кто у меня надежный человек, если все мои лучшие друзья едут со мной? Вот и вспомнился мне подполковник Пантелеев.
     Он вышел минут через пять, спросил:
     - Надумал? К нам прибыли?
     - Почти что, товарищ полковник. Но не совсем. Тут дело такое... если короче, я знаю, кто всю эту беду вокруг начал, кто виноват, и что делать, чтобы хоть что-то от этого мира спасти. - выпалил я единым духом.
     - Перегрелся? - без всякого сочуствия спросил Пантелеев.
     - Никак нет. Я там работал, в той лавочке, откуда это все пошло. А вот это... - я развернул полиэтиленовый пакет с контейнером, -... это хранилище с оригиналом вируса, того самого, что бы модифицирован и оживляет теперь мертвецов.
     Пантелеев посмотрел на меня внимательно, как будто прикидывая, по какому месту головы надо мне постучать, чтобы мозги на место встали. Однако стучать он не стал, а вместо этого спросил:
     - Можешь доказать?
     - Могу.
     - Чем?
     - Видео из лабортории, опыты на крысах и обезьянах. Описание всего процесса модификации вируса, но это очень уж технически продвинуто. Если есть специалист, то...
     - Найдем. - сказал Пантелеев. - Не нобелевский лауреат, но в бактериологическом разбирается. Что еще?
     - Этот контейнер, но его вскрывать нельзя. - я постучал ладонью по оранжевой пенопластине. - Кто такие знает, то поймет. Здание института в Москве, до которого могу довести. Там что-то осталось наверняка, что подтвердит. И я могу это здание описать до миллиметра, поймете, что не вру.
     Он помолчал, хмыкнул.
     - В голове пока не укладывается, на, но это может быть издержками качества головы. У тебя с собой только контейнеры?
     - Нет, еще диски с информацией.
     - С собой?
     - С собой.
     - На компьютере прочитать можно? Никаких шифров?
     - Нет, все почти в открытую. Обычное кодирование файла, через "Форточки", но пароль я дам.
     - Вот как.
     Пантелеев явно и глубоко задумался. Потом спросил:
     - Ты один? Жрать хочешь?
     - Не один, нас двое, жрать хотим. Практически всегда.
     - Хорошо. Я команду дам, чтобы вас накормили. Знаешь, где здесь гостиница?
     - Откуда? Никак нет.
     - Все просто. Зови своего бойца, на, и идите вдоль ряда учебных корпусов вон в ту сторону. - он махнул рукой за окно. - Увидишь здание офицерского общежития из серого кирпича. Слева на первом этаже столовка, подойдешь на раздачу, скажешь, что двое от меня. А я пока попробую кое-каких людей собрать, на, и порешать, что нам с тобой делать. Я тебя по радио и вызову, канал только настрой. Задачу понял, на?
     - Понял, товарищ полковник.
     Я сгреб пакет с контейнером в рюкзак, затем вызвал по рации Шмеля. Он сразу откликнулся, и я объявил,что нас собираются кормить. Шмель от еды в жизни не отказывался, и уже через минуту я увидел его, бегущего в темпе марш-броска, придерживая висящий на боку "укорот". Я помахал ему рукой с крыльца, спустился навстречу. Мы пошли вдоль рядов постороеных еще в сталинские и хрущовские времена, с поблекшими мозаичными панно на торцевых стенах, изображающих героических воинов. Отсюда открывался отличный вид на учебные поля, и меня поразило, что идет активная их распашка. Там одновременно работали три трактора. А ведь верно... места то на полигонах прорва, и техника имеется. распаши, посади хоть ту-же картошку, и то легче будет пережить грядущее. Как все просто... Живу на даче сейчас, а не сообразил, что так тоже выживать можно. Пусть я сам отродясь в дворе ничего не сажал, зато соседи на грядках в позиции "кверху задом" весь сезон проводили.
     А ведь этих соседей эта самая картошка с шести соток, вкупе с помидорами и не пойми чем, чуть не год кормила. А тут пахать не перепахать, трактора они откуда-то позаимствовали. И гражданских здесь немало, кстати, и явно не только семьи офицеров. Мужиков в штатском или в полувоенном полно, и все при деле. Одно здание явно под детский сад отведено, и его сейчас по кругу забором обносят. Разумно. Дети всегда были главной ценностью, а теперь, в рухнувшем мире, они единственная надежда на его возрождение. Даже сейчас возле детей стоит патруль из трех бойцов в брониках, в арамидных новых шлемах, с автоматами. И не отходят. И нехрен отходить.
     Дальше, на просторе учебных полей, тут и там кипела какая-то работа, отсюда было сложно разобрать. Территория "Пламени" огромна, одних учебных полей здесь до горизонта, парки для техники, склады и прочее, растянутое только по территории, превышающей дивизионную. Готовили здесь почти по всем воинским специальностям, вот и полигоны на все случаи жизни завели.
     Вообще во время прогулки появилось впечатление, что здесь решили обживаться всерез, надолго, и главное - продуманно. И что еще - на территории учебного центра ощущаешь себя в безопасности. Здесь не надо было бы и фишку держать, народ бы делом занимался. Боевой подготовкой, например. Вопрос в другом - как бы нам с местным населением не слиться окончательно, у нас все же задание. Чтобы не приватизировали наше движимое имущество в виде атомобилей, нам на них дальше катить.
     Кормили в столовой незамысловано, но и неплохо. Шмель успел поболтать с приятной тетенькой на раздаче, котороая сказала, что вечером свободным от службы могут и сто грамм налить. Или пивка. Но до восьми вечера - ни-ни, приказ генерала Лаптева, который учебным центром теперь командует.
     Доели, потом пили яблочный сок из пакета, когда у меня в разгрузке радио заговорило. Звали туда же, в инженерный учебный корпус. Мы подскочили, как от взрыва, и побежали туда. Уже вдвоем быстро проежали по коридору первого этажа, оттуда по лестнице сразу на третий, в какой-то другой класс. Его нашли легко, возле дверей стояли несколько офицеров в камуфляже. Судя по всему, из бойцов Пантелеева. Сам он тоже был там, махнул рукой, загоняя в класс, был развернут по стене экран, а с потолка свисал проектор. За нами кто-то вошел следом, кого мы даже сразу не разглядели.
     - Товарищи офицеры! - скомандовал Пантелеев, все встали "смирно".
     - Вольно. Садись. - махнул рукой седоватый офицер в форме без знаков различия, с АЕКом на плече. Несмотря на непрезентабельный вид, я догадался, что это и есть Лаптев. Нормально мы не разглядели, короче. Совсем нюх потеряли. Ладно, партизанам можно.
     Офицеры, сидящие за столами, в общей сложности человек десять, с оттенком любопытства смотрели на нас.
     - Сенчин! - позвал подполковник какого-то старлея. - Ты у нас главный специалист, подключи компьютер к проектору, тут кино есть.
     - Есть. - сказал молодой и блондинистый Сенчин с автоматом на плече, взял у меня диск, который я ему протягивал. Он спросил:
     - Что-то искать надо?
     - Там отдельная папка "видео", ави-файлы.
     - Понял.
     Сенчин пошел к компьютеру у преподавательского стола, включил его, стоя, опираясь на стол в ожидании загрузки. Я глянул вверх - точно проектор под потолком. Годится, так действительно понятней.
     - Товарищи, - заговорил Пантелеев, опуская свое обычное "на". - как я уже говорил, у нас появилось понимание, с кого эта вся херня началась. Здесь у нас человек, зовут Сергей, который работал в компании "Фармкор"... кем?
     - Научным сотрудником. Работал непосредсвенно по программе, знаю почти все.
     - Может, сами расскажете, что и как вам удалось узнать? - предложил Пантелеев.
     - Да, думаю так проще будет.
     И я рассказал все, со всеми деталями. Обо всем, как начиналось, чего хотели добиться, как обнаружился этот жуткий эффект воскрешения мертвых, как... тут я Ксению выдавать не стал, сказал что "зеленые" устроили взрыв. Как началось все в институте. Как ответственный за безопасность начал стрелять сотрудников. Как звонил везде, куда мог, умирающий Дегтярев, а потом застрелился. Как я вывез его семью. Сказал заодно, что семья не знает о смерти отца, и попросил эту информацию считать секретной. Как приезжали к нам, чтобы убить. И чем все закончилось.
     А затем рассказал, что я должен сделать с полученными контейнерами и куда с ними добраться. Для чего это все нужно.
     Вопросов тоже было много. Главным был один: "Где эти суки сейчас?". С сожалением ответил, что мне это неизвестно. Черт его знает, где они. "Первое Лицо" небось на Багамах где-то заныкалось, личный самолет то у него имелся, я точно знаю, "Гольфстрим" стоимостью в двадцать миллионов долларов. Спросили, для чего я передаю эту информацию сюда, и для чего передаю одно из "хранилищ"? Я ответил честно, что - на хранение, но если от меня не будет вестей в течение года, в той или иной форме, то пусть снова кто-то едет в Горький-16 и везет эту коробку.
     - Все, Сергей? поднял глаза от блокнота Лаптев.
     - Все. - кивнул я. - Запас полезной информации исчерпан.
     Лаптев тоже кивнул, затем сказал:
     - Пантелеев, тогда вы и займитесь ребятами. И обеспечить безопасность контейнеру. И дискам. Примите народ сюда, на то время, что им понадобится, жить не учите, а помогите материально, если им нужно будет. В пределах разумного.
     - Есть! - сказал Пантелеев, а затем позвал меня: - Пошли.
     Пантелеев вывел нас из класса, и отвел еще на этаж выше, где было совсем пусто. Мы вошли еще в один класс, пустой и гулкий, где он заговорил:
     - Теперь ты на мои вопросы ответь. Вопрос первый, на: ты где скрываешься?
     - Километров пятнадцать отсюда. на даче. Глухомань, почти ни души. - я ткнул пальцем приблизительно в направлении дачи.
     - И сколько ты намерен там сидеть?
     - Не знаю. Примерно неделю, по моим расчетам. Может быть больше. Затем поедем.
     - Хорошо. - кивнул подполковник. - Вопрос второй: а если мы тебе предложим на эту неделю перебраться к нам? Здесь безопасно, не надо за людей бояться. А наши семьи тоже здесь, мы несколько корпусов под жилье обустраиваем, на. Ну а вас в гостиницу устроим.
     - У нас ведь даже дети.
     Он посмотрел на меня как на слабоумного.
     - Ага. А мы все тут бездетные, на, конечно, как один. По бесплодию и мужской слабости, на. Знаешь, сколько здесь детей? Детский сад организовываем уже. Не видел, что ли? Им же веселей будет. И главное - эту неделю ты тратишь наши ресурсы, а не свои. Разве тебе плохо?
     - Это неплохо. Даже очень хорошо.
     Я уже не задумывался. Освободить фишку от нарядов и потренировать личный состав на стрельбищах здесь и еще для кантемировцев с заправки поохотиться. Потом, пожрать не из сухпаев, а из столовки, она здесь очень приличная. Рембаза, подготовка машин, патроны, может еще чего получить удастся. Плюс генерал велел помогать материально. А мы не откажемся. Пусть помогают.
     - Тарищплковник, мы переезжаем. - объявил я. - Но есть пара моментов. Первое - я обещал помочь воякам, которые по Ленинградке заправки охраняют. Неудобно обманывать, они нам кой-чего взамен дают, со склада везут, а мы продинамим. Гондонами выйдем.
     - Не надо динамить, занимайтесь по плану. Я же просто защиту вам предложил и помощь, а не в строй ставлю.
     - А как у вас с личным составом?
     - В смысле?
     - Есть два мужика у меня на примете, толковых - лучше некуда, одному под сорок, другому... столько же, наверное. Мастеровые, плотники, слесаря, автослесаря, что угодно. У обоих по ребенку, у одного жена повар из кафе, у другого - учительница младших классов. Хотели бы пристроиться к безопасному месту, готовы служить, работать, и все такое, в общем - быть полезными членами общества, так сказать.
     - Не вопрос. Мы таких сами ищем, и предпочитаем семейных, или, по крайней мере, с девушками.
     - Почему?
     - Потому, что нам "ячейки общества" нужны. А вот проблемы с ревностью и дефицитом женского пола - не очень. Мы же тут, чувствую, скоро как на острове будем. Если женщин будет мало, так я уже подумываю послать за одинокими дамами спасательные команды в город. Если у нас будет здесь много всех, и мужчин, и женщин, и детей, то мы как укрепленный город считай. А если только вояки, то одуревший без баб отдаленный гарнизон. А если люди мастеровые и полезные, ты мы их с распростертыми, так сказать, объятиями.
     - Завтра к вечеру будем. - пообщал я.
     
     Толя Бармалей, бандит
     
     Утром все похмелились, пожалуй даже снова нажрались, и поехали бесцельно колесить по Солнечногорску. Людей на улицах видно почти не было, время от времени в сторону Ленингардского шоссе ехали машины, не вызывавшие желания ограбить их владельцев. Затем они увидели, как во дворе новостройки загружается новый "гранд чероки". Грузили его две средних лет женщины, мужчин видно не было. Джип понравился Мальку, который захотел на нем прокатиться. Все посидели в машинах, наблюдая издалека за погрузкой. Затем Мент застрелил одного мертвяка из помповика. Женщины испугано оглянулись на выстрел, но увидев, что убили зомби, одна из них крикнула "Спасибо!".
     - Пожалуйста, без базара... - пробормотал Толя и поехал в их направлении. Справа от него сидел Малек, который, когда подъехали ближе, изрешетил обеих женщин длинной очередью из "калаша". После чего Толя набил ему морду, потому что пули, кроме женщин, изрешетили и двигатель "гранд чероки", превратив его в металлолом. Они поехали дальше, "мерин" с Ментом и Костылем пристроился в хвост. Как убитые встали и побрели прочь из двора, уже никто не видел.
     Затем им удалось остановить "десятку" с семейством внутри, мать, отец и две девочки-погодки, двенадцати и тринадцати лет. Родителей застрелили прямо в машине, а девочек затащили к себе и увезли. Сначала хотели везти на квартиру убитых проституток, но побоялись шума и криков. Мало ли кто в доме остался? Пусть ментов и не осталось, но доедет кто-то до той же заправки на Ленинградке, а оттуда сюда вместо милицейского "бобика" подкатит БМП с отделением мотострелков. И тогда хана, Толя честно оценивал способности своего отряда. Против военных им в жизни не выстоять. Поэтому девочек повезли все к тому же песчаному карьеру, где убили проституток. Тела их, кстати, там так и валялись, но кто-то их здорово объел, хоть много на скелетах еще осталось. Там девочек долго насиловали, попутно пили водку, закусывая колбасой, солеными помидорами из стекляной банки и запивая рассолом. Затем девочек застрелили, причем на этот раз умышленно стреляли в грудь. Малек сказал, что так они воскреснут. Так и произошло. Девочек-зомби смеху ради решили не убивать, а просто бросили, уехав от них на машинах. Затем остановились и понаблюдали издалека, как маленькие голые зомби начали отрывать зубами куски разлагающегося мяса от трупов Светки и Ленки.
     Переехали через Ленинградку на противоположную сторону, устроились в тех же кустах, откуда вчера подсматривали за получающими оружие. И тоже не бесполезно. Перехватили "жигули" четвертой модели с двумя средних лет мужичками, которых убили и забрали себе патроны. У мужиков были карабины вместо автоматов, и никто брать их не хотел. Снова вернулись в город, покаталсь по улицам, застрелили какого-то идущего по улице с ружьем мужичка, но ружье оказалось старым, к тому же шестнадцатого калибра, поэтому брать с трупа ничего не стали. Но Толя выстрелил ему в голову из ТТ, плодить зомби прямо в городе ему не хотелось.
     Дальше компанию начало окончательно развозить, и они снова поехали в квартиру проституток. У них там было водки еще больше ящика и закуски целая куча. Уже поднимаясь по лестнице, Толя задумался. Так развлекаться, как они делают сейчас, конечно прекрасно, но идея организации банды была не в том, чтобы валить всех направо и налево и трахать малолеток. Сейчас банда вооружена, спаяна даже не кровью, а целой бойней, надо бы ее пускать и на настоящее дело. Настоящим делом Толя полагал захват чего-то такого, без чего никто обойтись не может, вроде той же заправки. Но все заправки у военных, и захватывать их будет только самоубийца. Кроме того, раньше Толя не думал, кто будет ему поставлять бензин на его заправку. Не военные же? Еще можно захватить какой нибудь склад со жратвой, и менять ее на всякие балабасы, но где такие склады - Толя не знал. Он решил, что Мент должен знать, но расспросить решил его позже, после того, как выпьют и отдохнут.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант
     
     Мы ехали по проселку уступом. Воздух был все же еще прохладным, поэтому уже через пять минут после того, как мы уехали с заправки, все опустили маски на лицо. Стало легче. Сначала я решил доехать до рощи, которая была видна километрах в трех, а оттуда, по другому проселку, не спеша двинуть в Солнечногорск. По дороге мы встретили пятерых мертвяков, которых застрелили девушки. Причем после второго мертвяка я снова попросил Машу вступать в действие лишь по моей команде, потому что она не оставляла никому ни единого шанса выстрелить. У рощи я решил задержаться минут на десять, и заставить своих попрактиковаться в стрельбе по деревьям, на худой конец.
     В роще проселок быстро уперся в небольшой песчаный карьер. А у карьера... я сначала не понял, что происходит, потом все же разглядел. Две голых девочки, не старше тринадцати или четырнадцати, обгрызали два изуродованых трупа. На нас они внимания не обращали, как все зомби, дорвавшиеся до пищи. А мы остановились от них метрах в пятидесяти, не привлекая внимания.
     Но кое-что у меня в голове не укладывалось. Откуда они здесь, да еще и голые? На них напали где? В ванной? В раздевалке? Потом я разглядел у них на ногах потеки крови, причем откуда шла кровь - сомнения не оставалось. Он стояли на четвереньках, одна повернулась ко мне задом. Я навел прямо туда оптический прицел. Так и есть, девчонок насиловали, причем во все отверстия. И у обеих выходные пулевые отверстия в спине, значит, их после этого застрелили, но добивать в голову не стали. Специально или по незнанию.
     - Их же изнасиловали, а потом убили. - услышал я голос Маши.
     - Да. И покоя даже после смерти не дали.
     Догадаться несложно, все улики налицо. Я навел прицел на затылок одной из девочек, и нажал на спуск. Пуля выбила фонтан крови, тело упало вперед, на другой труп. Вторая резко обернулась на выстрел, а затем подскочила, как на пружинах. Что значит дорвалась до человечины. У нее даже зубы удлинились и заострились, и рот растянулся почти до ушей, хотя других изменений пока видно не было. Я поймал ее лоб в прицел, снова выстрелил, но она нагнулась, намереваясь броситься вперед, и пуля прошла выше. Выстрелила Маша, корокой очередью, но пули угодили в плечо. Цель опять сдвинулась, причем очень быстро. А затем девчонка бросилась вперед, на нас, и я выстрелил ей прямо в середину лба. Она упала вперед, зарывшись лицом в прошлогодние листья.
     - Я осмотрю место - сказал я.
     Вышли из машин все. Осматривать место долго не пришлось, все было понятно сразу. Два комплекта одежды, разорваной и окровавленой. Насиловали девочек прямо на ней, судя по всему. Еще два комплекта женской одежды. просто брошеной на землю. И два женских трупа двухдневной давности. У обоих снесена голова выстрелами из дробовика, лежат они рядом, лицом вниз. Похоже, что их заставили раздеться, что с ними делали - неизвестно, но потом поставили рядом на колени и убили выстрелами из дробовика. Вокруг валялись шкурки из под колбасы, четыре пустые водочные бутылки, почти опустевшая банка, в которой в остатках рассола плавал одинокий помидор. Похоже, что какая-то компания устроила себе здесь парочку пикников с изнасилованиями и убийствами. В первый раз они привезли двух взрослых женщин, и убили их так, чтобы исключить обращение. А затем уже вошли во вкус, насиловали детей, и специально превратили их в зомби, оставив на трупах предыдущих жертв. И что за твари могли такое сделать?
     Я вздохнул, закрыл глаза, почувствовал, как задрожали руки. У меня всегда так, когда злость начинает переливать через край. Открыл глаза снова. И куда эти скоты поехали потом? Дорога здесь песчаная, а песок еще влажный, воды в земле много. Следы двух внедорожников отпечатались четко, как на гипсовом слепке. Машины приезжали из Солнечногорска и туда же уезжали.
     - По машинам. Поехали в город.
     Я сел за руль, пристроив СКС на коленях, хоть и длинноват он для этого. Завел УАЗ, вывел его на проселок в сторону города. Буквально через километр накнулись на "жигуль-шестерку", возле которой лежал труп с разнесенной картечью головой. Не похоже, что убили зомби. Капот машины был поднят и забрызган кровью и мозгами. Больше похоже на то, что человек возился с мотором, а его просто пристрелили, проезжая мимо. Значит, почувствовав свободу, в Солнечногорске оживилась банда беспредельщиков.
     В городе было пустовато. Точнее - пусто. Редкие машины ехали в сторону Ленинградского шоссе. Пешеходов совсем не было видно, городской транспорт не ходил. А мертвяки на улицах попадались регулярно. Даже часто, очень часто. Уже в первый доклад я сообщил на заправку о банде беспредельщиков и об одиннадцати застреленных зомби. Во второй сеанс связи я получил поручение по возможности разобраться с бандой, и если получится - взять кого то живым для назидательной экзекуции. И к этому времени мы должили о тридцать одном убитом мертвяке. Мы с Лехой в их расстреле вообще не принимали участия, огонь вели только девушки и Шмель.
     Ближе к середине дня мы остановились посреди изрядного размера площади, перекусить бутербродами, и к этому моменту наш счет шел уже к сотне зомби. Черт, если бы раньше об этом подумали, то именно такие небольшие комады свободных охотников с оружием и гржуных боеприпасами под завязку могли бы спасти Москву, но тогда кто бы дал людям оружие? А теперь об этом уже поздно мечтать.
     Затем мы наткнулись на "десятку" с открытыми дверями. Застрелили двух зомби возле нее. На передних сиденьях находились убитые, мужчина и женщина. Сильно объеденные. Задние двери тоже были открыты, но на сиденьи никого не было. Я пошарился в вещах, обнаружил два розовых девчоночьих рюкзачка. Не отсюда ли забрали тех девочек? Убили родителей, для развлечения, на глазах у детей, а детей увезли насиловать.
     Я обернулся на звук открываемого окна. На втором этаже, прямо в окне, стояла женщина лет тридцати, с маленьким ребенком на руках.
     - Вы военные? - спросила она напряженным голосом.
     - Да. Вы видели, что здесь случилось?
     - Банда. Застрелили родителей и забрали двух девочек. На двух джипах, серебристом "мерседесе" с помятым задом и полиэтиленом вместо заднего окна, и каком то другом, зеленом, с такой серебристой полосой по всему низу.
     Это уже что-то. Какая-то информация о банде.
     - А вы почему не уходите из города? - крикнул я. - Здесь мертвяки уже кругом, опасно.
     - А куда мне уходить? И как? Машины у меня нет, мужа нет, ребенок маленький. Хорошо, что хоть еды еще на несколько дней хватит.
     Я задумался. Что там полковник говорил о молодых женщинах и детях? Очень, говорил, хорошо, таких женщин на "Выстрел" привезти, чтобы было там здоровое общество и росли дети. Но связи с ним у меня нет, а возить двухлетнего малыша полдня по холоду в открытой машине - простудить наверняка.
     - Я знаю, что вам делать, но именно сейчас ничего сделать не могу. - крикнул я. - Скажите, у вас до завтра еда есть или вам сухой паек оставить?
     - До завтра есть, не надо ничего оставлять. А что вы предлагаете? - явно заинтересовалась она.
     - Военные на территории "Пламени" образовывают как будто новый город. Там уже их семьи, принимают гражданских, особенно рады молодым женщинам и детям. Там хватает молодых, красивых, но холостых лейтенантов. А я, привезя вас, выправляю демографическую ситуацию.
     Женщина усмехнулась.
     - Заодно и замуж выдаете? За лейтенанта?
     - Ну, вам может и капитана найдем. Помните фильм такой, назывался "Выйти замуж за капитана"?
     - Помню. Согласна!
     - Я не могу вас сейчас забрать, я здесь на задании. И вот этих беспредельщиков хотим найти. А завтра я приведу еще одну машину, которая вас отсюда заберет. Дождетесь?
     - Обещаете?
     А вдруг подполковник откажет? Я чего, рехнулся, как это офицер откажется спасать мать и ребенка?
     - Конечно. Я завтра приеду на это же самое место, с утра, и посигналю. Вы выглянете в окно и меня узнаете.
     - Вы же в маске, как я вас узнаю?
     - Да? И правда.
     Я приподнял маску вверх, затем крикнул:
     - В любом случае, кроме нас на таких машинах здесь никто не может оказаться и тем более - бибикать под вашими окнами. Да и сегодня мы здесь еще не раз проедем, мы город патрулируем.
     Из-за угла дома показался покачивающийся мертвяк. Я показал на него девушкам, те опустились на колено, уперевшись в асфальт наколенными щитками, и открыли огонь короткими очередями, уже четко отсекая на трех выстрелах. Мертвяк свалился. Женщина в окне посмотрела на девочек с уважением, но ребенок испугался близких выстрелов и заплакал.
     - Мы с Дашкой очень будем ждать. Я на вас надеюсь, ели честно, то уже о самоубийстве подумывала.
     Оказывается, это девочка. А я по голубому свитерку решил, что мальчик.
     - Не беспокойтесь, завтра обязательно вас заберем. Запритесь покрепче, даже забаррикадируйтесь, никому не открывайте и ни о чем больше не волнуйтесь. Просто дождитесь нас.
     Мы поехали дальше. Только бы все получилось.
     - А этот ваш Пантелеев разрешит? - спросила сидящая рядом Аня.
     - Не разрешит - с нами поедут. Мы что, мать с ребенком здесь бросим? Да и как он не разрешит, сама подумай? Он кто - граф Дракула?
     - Не бросим ведь, правда?
     - Правда, конечно.
     Патрулировали город мы почти до сумерек, несколько раз слышали выстрелы, ехали в ту сторону. но всякий раз обнаруживали нормальных людей, постреливающих по зомби. Мертвяков к тому времени мы настреляли больше ста пятидесяти и я даже ощутил в себе силу очистить город от них окончательно. Девушки стреляли все лучше, да и Шмель вспомнил кое что из воинской науки. А то блин ветеран войны, а стреляет как пальцем в жопу тыкает. О зеленом джипе с серебристым низом и серебристом "геленде" с мятым задом и выбитым стеклом я не забывал ни на секунду, мы даже во дворы заезжали, разглядывая припаркованные в них машины.
     Когда мы катили не торопясь по одной из окраииных улиц в районе новостроек, я услышал одиночный выстрел и следом за ним звук удара машины, врезавшейся во что-то. Похоже, будто выстрелили в водителя или в колесо. Это не по зомби. Я резко придавил педаль газа, скомандовав "За мной!" Лехе. И не ошиблись. В конце улицы, метрах в пятистах от нас, во двор свернули две машины, два внедорожника, темный и светлый, причем светлый - "Геландеваген", его ни с кем другим не спутаешь.
     - Леха, видишь?
     - Вижу. Это они.
     - Всем к бою! Заедем через кусты, так нас сразу не заметят. Если машины во дворе, подъезжаем вплотную, наставив стволы, проверяем. Если ловим на месте преступления - спешиваемся, при необходимости вступаем в бой.
     Ничего умнее не посоветуешь. Мы действительно влетели во двор откуда нас не ожидали, с треском проминая кусты. Оба внедорожника были там, возле каждого стояли двое с автоматами, а посередине испуганно замерли две упитанные девки в спортивных костюмах.
     - Из машины! - крикнул я, ударив по тормозам.
     Аня и Маша легко перемахнули черз борт и сразу опустились на колено. Надо же, как я их отдрессировал. Мы нацелились на зеленый немолодой "паджеро", а экипаж второй машины - на "Геландеваген". Я почувствовал приступ какой-то ликующей злости. Нет сомнения, что это те самые, кого мы ищем, и я уже понимаю, что им хана, и эту хану устроим им мы, своими собственными руками. Один из них удивительно проворно метнулся за машину, а второй вскинул автомат, и еще поднимая ствол, выпустил длинную, во весь магазин, очередь примерно в нашу сторону.
     "А стрелять то мы и не умеем" - злорадно подумал я, взяв его в прицел карабина, и видя, как в него попадает очередь, выпущенная Машей. Маша превращается в нашу главную ударную силу.
     
     Толя Бармалей, бандит.
     
     К вечеру банда затребовала себе еще женщин. Решили съездить к тем проституткам, которых не было дома. Потом, правда, догадались ограничиться телефонным звонком, на который никто не ответил. Мобильная связь отключилась, но городская еще работала. Мент предложил пошариться по городу, поймать кого-то на улице, и хрен с ними, с соседями, тащить захваченых прямо сюда, в квартиру. Идея понравилась всем, даже Толе, который решил, что можно пригрозить грохнуть за любой звук, и тогда все будет тихо. Но на улицах людей не было. Со скуки застрелили даже двух зомби, затем какого то немолодого дядьку в старой "волге" двадцать четвертой модели. Его просто обгоняли, и Толе стало интересно, попадет ли он этому старику в голову из пистолета левой рукой, пока правой ведет машину. И что думаете? Попал с первого выстрела, даже сам удивился. "Волгу" понесло вбок, она выскочла на тротуар, пересекла газон и врезалась в стену панельного дома. Но женщины все не попадались и не попадались. Но потом удача им улыбнулась, причем почти что в том самом дворе, где Малек застрелил женщин с "гранд чероки". Через двор куда-то бежали две девчонки в спортивных костюмах, лет по шестнадцать с виду, но крупные, пышные.
     - Вот это свежак! - сказал Толя, чувствуя охотничий азарт. Надавил на газ, обогнал сначала обрадованых появлением человека, а затем удивленных девчонок, проскочил вперед и остановился. Они с Мальком вышли из машины, с оружием в руках.
     "Геландеваген" остановился сзади, оттуда выскочили Мент с Костылем. Всем хотелось дополнительных развлечений, размяться, погонять этих молодых, толстопопых девчонок, прежде чем затащить их в машину. Он уже представил себе. как они будут с визгом убегать, как посадит Малька за руль, а сам будет мять одну из них в машине, залезая в трусы и в лифчик, при этом шепотом угрожая разорвать ее на куски, если хоть что-то вякнет. Хорошо! У всех в голове гулял хмель, всем было весело. А завтра они их отвезут все к тому же пруду, где одну пристрелят, дадут обратиться в зомби, а потом науськают на вторую, слегка подспутав той ноги, чтобы не убежала. Такую хохму Толя только что придумал.
     Однако через секунду настроение у Толи поблекло. Прямо через кусты во двор ввалились два военных уазика без тентов, в каждом целое "маски-шоу". Толя не зря был все же самым умным во всей компании. Он не стал кричать, стрелять или делать другие подобные глупости. Он побежал. А Малек вскинул автомат, пытаясь поймать в прицел одну из машин в камуфляжной окраске, нажал на спуск и выпустил весь магазин одной очередью в белый свет, как копеечку. Автомат брыкался в руках, норовя увести ствол правее и выше. Сидевшие в уазиках успели выпрыгнуть наружу и кто-то маленького роста, в черной маске, на которой светлыми пятнами выделялись отверстия для глаз и рта, упав на колено, выстрелил в Малька короткой очередью, в грудь, убив его наповал.
     Мент забежал за высокий борт "Геландевагена", но очередь из такого же, как у него самого, АКМ, прошила и высокий борт внедорожника, и грудь неудавшегося милиционера. Стрелял высокий, плечистый мужик в натянутой черной маске, как и у всех остальных. Мент упал на спину, пуская кровавые пузыри. Костыль зигзагами побежал в сторону подъезда, надеясь, что удастся спрятаться сначала в нем, а потом, может быть, в какой-то из квартир. Несколько пуль почти одновременно ударили его в спину, бросив лицом на асфальт.
     Экипаж второго внедорожника, того самого, маленький боец из которого застрелил Малька, снова загрузился в машину, и машина рванула с места, выезжая из двора. На самом выезде УАЗ снова становился, и сидящий за рулем схватил карабин с оптическим прицелом и трижды выстрелил вслед бегущему Толе.
     Толя почувствовал, как две пули прошли возле его ног, одна даже рванула штанину, и его обострившееся от опасности чутье ему подсказало: "По ногам стреляют, взять хотят". Он понял, что бежать по прямой нельзя, надо вилять, но в этот момент как будто кувалда ударила его в правое бедро. Он со всего разбегу упал лицом вниз на асфальт, автомат вылетел у него из рук и заскользил вперед, и чем дальше он ускользал от своего хозяина, в тем все более бесполезный кусок железа он превращался.
     Боль в бедре была ужасной, но почти сразу немного отпустила, превратившись в просто сильную. Толя перекатился на бок, сунул руку в карман кожаной куртки, где лежал тэтэшник, но тот зацепился за край кармана, и в тот момент, когда Толе удалось его вытащить, тяжелый ботинок ударил его по запастью, выбив пистолет, а затем второй пинок влепился ему в живот, с такой силой, что Толю чуть не вырвало собственными кишками.
     Его перевернули на живот, больно давя коленом на позвоночник, свели руки вместе за спиной, затем затянули их какой-то веревкой, так, что совершенно пережали кровоток.
     - Полегче, бля... - прохрипел Толя, за что получил удар автоматным прикладом в спину, с такой силой, что затвор лязгнул, а ребра треснули, и пинок берцем в почку.
     "Нет, не менты..." - мелькнула мысль. Те бы били, разумеется, но менты бьют так, чтобы потом арестовать, а эти били так, что явно прослеживалось желание его убить. И Толе стало страшно. Он попытался поднять голову и получил несильно, но очень больно краем приклада по затылку, и к его удивлению звонкий девичий голос скомандовал:
     - Лежать, сволочь!
     "Баба то откуда?" - мелькнула мысль. Он уже решил, что взят каким то спецназом, и женский голос его ошеломил.
     Затем ему так-же сильно стянули щиколотки. Подъехал второй УАЗ, в котором сидели еще трое в масках и те самые девчонки, которых они хотели отловить. Из машины вышли двое, оба явно мужики. Один рослый, плечистый, второй пониже, но в плечах как бы даже не пошире. А вот в машине на заднем сиденьи, рядом со спасенными девчонками, сидела еще одна девица, совсем молодая, лет восемнадцати-девятнадцати, с тонкими чертами породистого лица, открывшегося из под откинутой на лоб маски, с автоматом, лежащим на коленях.
     Толя почувствовал, как ему перевязывают простреленное бедро, прямо поверх штанины, а затем на нем еще и жгут затянули, чтобы остановить кровотечение. Мужик в маске и с карабином с прицелом сказал: " А то машину кровью заляпаешь, пока довезем". Куда довезут, задумался Толя? Не в отделение его повезут, так ведь? Еще он понял, что вот этот самый, с карабином, его и подстрелил.
     Затем Толю подняли с земли, ухватив за плечи, подтащили ко второму УАЗу, и бросили лицом вниз прямо в багажник, так, что он больно, до крови, ударился подбородком о какую-то торчащую из металлического пола распорку. Кто-то, он не видел кто, пропустил веревку через его связанные руки, и привязал ее к ножкам заднего сиденья. Теперь он не мог не то что вырваться, а даже перевернуться. Машина рванула с места, немилосердно трясясь, затем остановилась. Сидевшие в ней вышли и Толя понял, что они обыскивают их машины, как совсем недавно они сами обыскивали машины своих жертв. От этого ему стало еще страшнее. Затем он услышал, как кто-то сказал: "Этот встает", затем хлопнул выстрел. Через минуту опять послышалось: "Давай", затем еще выстрел. А через несколько секунд еще один. Толя догадался, что это дали подняться его превратившимся в зомби подельникам, а потом их убили. Зачем именно так делать, Толя так и не понял, подумав, что можно было пустить по пуле в голову лежащим.
     Машины снова тронулись с места, подпыгивая и раскачиваясь. УАЗ комфортной езды не предполагал, это Толя ощущал своими ребрами и бьющимся об пол раненым бедром. Мотор фырчал, лязгала подвеска, резонировал глушитель под полом. Ехали недолго, минут десять, затем остановились. Толю схватили за ворот кожаной куртки, передавив горло, потащили из кузова, сначала сбросили, как тюк с бельем, но тут же подняли и затем усадили на асфальт. Он огляделся и понял, что оказался на той самой заправке, где раздавали оружие. Худой с карабином стоял рядом, правда вместо карабина у него в руках был пистолет с длинным глушителем. Все остальные из машин стояли вокруг него, а напротив стоял офицер лет слегка за тридцать, его звание Толе видно не было, потому что он смотрел на него снизу. Рядом с офицером стояли двое сержантов-контрактников. Офицер молча смотрел на Толю, Толя же старался на него не смотреть.
     Худой с карабином, то есть теперь уже с пистолетом, которого Толя мысленно поименовал "снайпером", сказал:
     - Вот, одного живым взяли. Они самые и есть, судя по всему.
     - Сейчас проверим. - сказал офицер.
     Он подошел к Толе, нагнулся, упираясь руками в колени, причем Толя заметил, что он в майорском звании, затем спросил:
     - У пруда, где песчаный карьер, что вы сегодня сделали?
     - У какого пруда? - включил непонятку Толя.
     Худой вскинул пистолет и правая ступня Толи разлетелась искрами боли, попадающих прямо в мозг. Толя взвыл.
     - Еще раз. - таким же монотонным голосом повторил майор. - У пруда, где песчаный карьер, что вы сегодня сделали?
     Толя задумался и новая бомба взорвалась в той же ступне, вышибив из его нервной системы последние воспоминания о том, как жить и дышать. Следущий вопрос он тоже проигнорировал, получил третью пулю почти в то же место, но после этого выложил все. И об убитых проститутках, и о сегодняшних девчонках, и об их родителях, расстреляных в машине. Рассказал об убитой семье, у которой взяли "Геландеваген", о мужичке в "волге", застреленном просто так. Об остальном его и не спрашивали, но Толя понимал, что и так наговорил достаточно. Майор спросил у кого-то:
     - Табличку написал?
     - Так точно.
     Какой то солдат показал небольшую фанерку, на которой черным было написано: "Убийца и насильник". У Толи все похолодело внутри, он явственно представил себя, висящим в петле, с этой табличкой на груди. Он надеялся, что его просто пристрелят, но на виселицу ему не хотелось. Но то, что он услышал, заставило его опорожнить в штаны и кишечник, и мочевой пузырь. Майор скомандовал контрактникам: "Отрезать яйца и на фонарь его. Не достреливать, когда обратится, пусть попрыгает потом". А затем Толю куда-то потащили, и его крики слышали еще долго, пока его тело не повисло на фонаре.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант
     
     Глобальные изменения в нашем плане. О чем я и оповестил всех присутствующих, после того, как мы со Шмелем вернулись вчера из "Пламени". Идея перебраться на территорию воинской части всем понравилась. Все же безопасность - великое дело. Но с утра надо было отбывать повинность по отстрелу мертвяков в Солнечногорске, поэтому до вечера сборы толком не начинали.
     Затем я скомандовал погрузку - все уже знали порядок и даже примерно тренировали ее, а сам побежал к "мастеровым мужикам", сообщить им новости. Точнее, новости я сообщил им еще вчера, а сегодня только лишь должен был дать сигнал готовности.
     Вчера же "мастеровые мужики" были на месте. Я познакомился со вторым из них, Павлом, и их семействами. Время зря они не теряли, все окна в доме были закрыты аккуратно подогнанными щитами и у обоих были новенькие с виду АКМ и СКС. Еще утром они сгоняли до заправки, где и получили оружие, раздаваемое военными. Каждому желающему давали в руки один ствол, два пустых магазина, если к автомату, и сто двадцать патронов, то есть один боекомплект. Я рассказал им, о чем мне удалось договориться с военными. Они быстро посовещались и пообещали собрать вещи. Я сказал им быть готовыми приблизительно к семи вечера следующего, то есть сегодняшнего дня.
     Сегодня же я дал им команду пристраиваться к колонне на центральной аллее поселка, дал места в ордере, за грузовиком и перед замыкающим уазиком.
     На пути обратно пробежал мимо дома, где нас позавчера угостили водкой. Во дворе никого не было, но из дома доносились звуки семейной ссоры. Или опять перепили мужички, или жена кого-то из них пытается заставить что-то делать.
     Подбежал к своему дому, где погрузку уже закончили и заводили машины. Зашел в дом, прошелся по этажам, оглядывая комнаты. Эх, когда теперь сюда вернусь? Скорее всего уже никогда. Сколько шашлыка здесь было съедено, сколько в бане проведено вечеров, сколько раз с Татьяной раскачивали кровать... Все остается в прошлом, как запертая и брошенная квартира на улице Изумрудная. В прошлой жизни, которой совсем не осталось. Осталась лишь жизнь будущая, да и то, какая-то смутная, странная и непонятная. И где она будет у меня? И какая?
     Я перешел в дом напротив, тоже обошел комнаты на предмет забытых вещей. И здесь все собрали, кроме моей "тревожной сумки", которая дожидалась меня. Я подхватил ее с пола и понес на улицу. Открыл багажную дверь уазика, закинул ее внутрь. Вот теперь все, можно трогать.
     Кроме нас самих, с нами ехали, в компании Алины Александровны, спасенные девицы. Те самые упитаные малолетки, за которыми гнались бандиты. Они пребывали в состоянии постоянного шока, и было от чего. Пока Толю кастрировали и вешали, они дрожали в машине. От пережитого, от зрелища страшноватой, надо сказать, казни и просто от холода. Майор, командовавший казнью, узнавший, что это потенциальные жертвы этого самого бандита, что висит на фонаре, измаранный в собственном дерьме, и уже обратился в зомби, даже распорядился выдать им по бушлату. У нас запасной одежды с собой не было. Я тогда подошел к ним, рассмотрел их внимательно, нимало не стесняясь тому, что осматриваю их как коров на рынке.
     Обе были крупными, пышнотелыми, здоровыми с виду, белокожими, с миловидными лицами. Попы крупные, круглые, при этом даже пропорциональные каким-то образом, грудь у обеих пышная. То, что это сестры, и более того - близнецы, вопросов не возникало. И мама с папой их явно любили, кормили хорошо, на еде не экономили.
     - Вас как зовут, красавишны? - спросил я.
     Звали красавиц Маша и Даша, как же еще? Им было по семнадцать лет. Я спросил, что у них случилось? Оказалось до безобразия просто. Папу где-то укусили, но он об этом никому не сказал и обратился дома. Напал на маму, а вскоре и та обратилась. Девчонки оказались запертыми в комнате Маши. Но жили они на первом этаже. выбрались в окно и бросились бежать. Куда - сами не знают, ни вещей, ни чего либо другого у них нет. Ехать согласны куда угодно, лишь бы подальше от родного города. С этими двух мнений быть не может - в "Пламя" их, и спрашивать нечего. За гениев их при всем желании не примешь, а вот в качестве фактора, положительно влияющего на демографическую ситуацию в "Пламени", они вполне годятся. Вон какие сиськи, и стоят без лифчика. А задницы даром что толстые, даже так видно, невооруженным глазом, что не ущипнешь. Холостые лейтенанты будут счастливы от такого богатства.
     Снова все погрузились в машины, попрощались с майором, прочитавшим нам краткую назидательную лекцию на тему "Как хорошо, когда не ты один трахаешься с ситуацией, а кто-то еще и помогает". С его слов, со стороны Солнечногорска к заправке почти ни одного мертвяка сегодня не подошло. Но это было уже полтора часа назад.
     "Мастеровых мужиков" с семьями пришлось подождать на центральной аллее, они к быстрой загрузке своих пожитков готовы не были, в отличие от нас, хоть и собирались заранее. Но и слишком много времени это не заняло. Курящие, такие как Шмель и Сергеич, едва успели выкурить по сигарете, как из боковой аллеи показались две "Нивы", белая и бежевая. Им показали, куда пристраиваться, и колонна, которая действительно стала колонной, пошла. Мы не оставляли ни одной машины здесь, поэтому в колонне шел белый "Патруль", который вел Сергей Сергеевич, а Алина Александровна вела "Мицубиси". Боеготовность нашего растянувшегося и отягощенного излишним транспортом отряда сейчас равнялась нулю, поэтому мы с Татьяной, ехавшие в моей машине, вырвались далеко вперед, осматривая дорогу перед колонной. Не дай бог именно сейчас нарваться на неприятности, ведь даже отбиться не сумеем.
     Почти сразу после выезда из поселка я увидел сразу троих мертвяков, медленно бредущих по разбитой дороге. А вот и они. До сих пор возле дачного поселка они не появлялись, кроме того, о котором говорил Петрович. Ситуация продолжает ухудшаться. Я предупредил колонну по радио о том, что сейчас будет стрельба, и, высунувшись из машины, застрелил всех троих из карабина. С пятидесяти метров и с оптикой потратил всего пять патронов на троих. Но их раскачивающаяся, переваливающаяся походка все же заставляет иногда промахиваться даже в таких условиях, когда стреляешь как на стенде с мишенями. Цель все время двигается из стороны в сторону.
     Еще двоих мертвяков я увидел на асфальтовой дороге. Их тоже застрелил. До шоссе дошли без приключений, равно как и проскочили по нему до поворота на "Выстрел". Разве что ловил на себе удивленные взгляды едущих из Москвы людей, не понимающих, кто может сейчас ехать в сторону величайшего в мире рассадника ожившей мертвечины?
     Сигнал и волну радиоопознания на КПП "Пламени" нам дали, но все равно, после проезда в ворота, мимо отодвинувшегося БТР, который теперь тоже стоял там, опустив прямо над створкой ворот ствол КПВТ, нас остановили. Там было организовано нечто вроде накопителя или шлюза. Подошли два прапора, начали проверять документы и составлять список прибывших. Заправлявший здесь всем старший лейтенант, тот же самый, которого видели вчера, записал в амбарную книгу номера документов и даты выдачи, после что пропустил нас дальше, сказав, куда ехеть. Нам выделялись комнаты в гостинице, которая здесь была немаленькой - все же в этот учебный центр приезжали люди из всех округов, включая и старший командный состав. Поэтому и транспорт, и люди разместились с относительным комфортом.
     В гостинице нас встретила немолодая гражданская женщина, наверняка из тех членов семейств, кто перебрался сюда к мужьям. Она дала нам несколько комплектов ключей от комнат, рассказала, во сколько открывается и закрывается местная столовая. Мы то со Шмелем вчера поинтересоваться не догадались. Затем женщина спросила, кто из нас сюда на постоянное жительство и сказала, чтобы они сразу после размещения отправились представиться зампотылу.
     Нам с Таней достался двухместный номер, в котором мы сразу сделали перестановку и сдвинули кровати. Двухспальных кроватей в этой сугубо служебной гостинице не было. Скорее это было даже общежитие, с душевыми и туалетами в конце коридора. Зато в подвале была баня, которую вполне можно было зарезервировать лично для себя на пару часиков. Электричество еще работало, имелась и горячая вода. А вот что они думают делать дальше? Ведь электростанцци рано или поздно встанут, равно как иссякнет поток газа в котельные или запас угля к ним. Чем будут топить и освещать помещения зимой? Пусть до холодов еще больше полугода, но пролетит это время быстро. Вообще, они, наверное, и это тоже продумали. Тут вообще какие-то мужики все больше продуманные, чего один засев учебных полей стоит.
     Людей в гостинице было много, но в основном это были или дети, или девочки подросткового возраста с детьми. Наверное, все взрослые были при деле, учитывая, что работа кипела по всей территории, достаточно в окно выглянуть.
     Мы побросали вещи и оружие у себя в номерах, оставив на себе лишь пистолеты, с которыми я приказал не расставаться никогда, даже в отхожем месте, сбросили анораки и свитера, оставшись в одних футболках, и пошли вниз.
     В столовке было шумно, многолюдно, чистенько, хоть изысками интерьер не блистал. Наши уже успели сдвинуть столы в один и рассесться. Мы пришли последними.
     Еще за нашим столом, к моему удивлению, оказался Пантелеев, с какой-то приятной женщиной лет сорока, котроую он представил как жену, а заодно и как врача. Звали ее Людмилой, мы познакомились. Она спросила, что за девочки с нами, кивнув на близняшек, и я кратко рассказал, откуда они взялись. Им тоже дали подносы и отправили к раздаче, пообещав заняться их судьбой после ужина.
     Кормили без изысков, но вкусно. Я взял котлету с жареной картошкой, минералку и чай. Вернувшись за стол, уселся прямо напротив Пантелеева. Решил, что сейчас самый выгодный момент решить проблему запертой в своей квартире женщины с ребенком, а заодно и двух наших "телушек", как я их про себя уже поименовал. Я быстро, но с "леденящими душу" подробностями, рассказал полковнику историю близняешек, оставшихся сиротами и спасенными из рук насильников. Подполковник посмотрел на них внимательно, переспросил, сколько им лет, хмыкнул, но безусловное "добро" на их пребывание в "Выстреле" дал. Судя по всему, его впечатлениям о том, что нужно лейтенантам, они соответствовали. А заодно перепоручил их жене, попросив приставить к делу. У них в санчасти, перестраиваемой в госпиталь, был недостаток медсестер.
     Затем я рассказал о женщине с ребенком в умирающем городе. Пантелеев лишь спросил, сколько лет ребенку. Затем предложил послать со мной "буханку" с неким прапором Димой и еще одним контрактником, которые и эвакуируют женщину. Я согласился, но сказал, что сначала должен показаться на глаза майору на заправке, поэтому лучше встретил бы "буханку" чуть позже, в самом городе.
     А дальше я решил позадавать вопросы, которые меня мучили. Здорово так мучили, до свербения в заднице.
     - Товарищ полковник, а как думаете следующую зиму встречать? - задал я первый вопрос. - Думаете, что еще будет свет и тепло?
     - Нет, мы же тут не совсем дубы. - усмехнулся тот. - Есть два проекта у нас - дополнительно утеплять стены многоэтажек, ставить везде маленькие печи и разводить дымоходы, или даже строить деревянные избы. Они куда теплее панельных домов, если откровенно. И жить, как предки жили. Чем плохо? Места у нас много, можно не одну деревню разестить.
     - Ничем, даже здорово. Я люблю деревянные дома, если честно. А умеете избы то строить?
     - Уметь тут нечего, главное, чтобы лес был правильный и в нужном количестве. А пока начнем дрова заготавливать. Точнее - уже начали. Делаем вокруг периметра полосу отчуждения, и все срубленное на дрова идет, если на пиломатериал не годится. Так и будем заготавливать ежедневно. Это не страшно, вот с продуктами сложнее. Есть пока запасы кое-какие, нашли и распахали где картошку сажать, свинарник уже начали строить, большой, насчет свиней даже где-то начпрод договорился. Но все равно, пока свое хозяйство разовьется, надо бы еще запастись теми же консервами. У нас тут больших продскаладов никогда не было, сам понимаешь. Учебный центр общевойсковой академии - это не часть и не склад Росрезерва.
     Понимаю конечно, чего тут не понять? Учебный центр и испытательные полигоны. На кой черт ему склады НЗ с тушенкой?
     - Товарищ полковник, скажите, а сколько людей и с чем вы можете выставить на операцию вне центра, если не в напряг? Не оголяя тылы, так сказать.
     Подполковник задумался. Затем ответил:
     - Роту. Полноценную, с броней, на бэтээрах. А может и больше, если командир другие работы ужмет на день-другой. А что?
     - Здорово. - я аж руки потер от назревшего замысла. - А грузовиков мобилизовать под перевозку продуктов?
     - Это не ко мне, я тут все же по военно-тактической части, это к зампотылу. Но десяток могут выделить сразу. Наверняка.
     - Прекрасно. Рассказываю, где продуктов до неба, но надо выбить оттуда одну банду, не сильную, но наглую.
     Хлебниково мне пришло в голову сразу. Слишком умные менты с такими же шибко умными кавказцами. Оккупировали, наверняка еще погнали или перебили хозяев и работников складов, раньше там не только Кавказ торговал, захватили все, что там есть, и теперь живут-жируют. Не до хрена ли будет? Тем более, что я уже думал, что не удержать им нынешними силами базу, придет кто посильнее, и погонит их в шею. Так пусть лучше вояки их погонят, они не для торговли, а для людей продукты ищут.
     Подполковнику идея не просто понравилась, а понравилась очень сильно. Настолько сильно, что он потребовал меня сразу после ужина в штаб, на составение плана операции. Я попытался было отнекиваться, сказал, что был там всего раз в жизни и толку от меня не много, но получил приказ.
     У меня появилось ощущение свершившейся мести. Я представил, как к теплому и уютному бандитско-ментовскому гнездышку подойдет рота на броне, преимущественно из офицерского спецназа, и чем это все закончится. Будь здоров, Инал Шибкоумный, не поминай лихом. И тебе, Тофик, с братом твоим Гули, тоже привет.
     Затем я перешел к банальной торговле. Доставшийся нам от покойного Виталия Даниловича "Ниссан Патрол" мне покоя не давал. С собой мы его не потащим, однозначно, у нас на него людей не хватит, да и жечь дефицитное топливо в еще одном двигателе желания нет. А машина новенькая, ей год всего, так что в нормальных руках может отъездить без серьезного ремонта долго. Вот собирается завтра Пантелеев послать "буханку" за женщиной с ребенком, а зачем? "Буханка" и в будущем пригодится, а вместо нее можно послать "Патрол". Пусть катается, пока ресурс не исчерпан. А нам взамен пусть подгонят что-то полезное из своих запасов. Вязанку "мух", например, или РПГ-7 с кучей выстрелов к нему.
     Мы только за счет того, что не рванули сразу прочь от Москвы, а продолжаем крутиться вокруг, сумели разжиться оружием и всем необходимым немало. Здесь поменялись, там подсуетились, и результат налицо. Регулярно обламываются какие-то возможности усилиться, глвное их не упускать. А убеги мы дальше от города, и ничего из всего этого не добыли бы. Кстати, взятые с бандитов стволы мы все отдали майору, но патроны тоже себе оставили, почти тысячу "семерки" и пару сотен с картечью для гладкоствола. Так к чему я? А, к тому, что мы превращаемся в отлично оснащенный и не хуже вооруженный отряд лишь потому, что стараемся крутиться в гуще событий.
     Пантелеев выслушал мою речь спокойно, но ответил, что полномочий решать не имеет, а с этим надо идти к зампотылу. Но спросить у того пообщал. Честно говоря, я надеялся рано или поздно таким же образом пристроить и "Паджеро" Алины Александровны, который тоже в колонне как прыщ на заднице выделяться будет и тоже топливо изводить. Но завести эту тему так до сих пор и не решился. Может он ей дорог как память, откуда я знаю?
     Затем я начал напрашиваться на присоединение к нападению на Хлебинково, но получил категорический отказ. Пантелеев сказал, что доступ к продуктам у нас и так будет, поделятся они добычей, но операцию проведут его люди и путающиеся под ногами "партизаны" там без надобности. Ну, если продуктами поделятся, то я и не настаиваю.
     Полковник ушел, доужинав, а я пересел к Татьяне, болтавшей с Викой и Машей. Как я заметил, из столовой вообще никто не уходил - это было самое удобное в этом здании место для общения. Людей даже прибавилось, рабочий день наконец закончился, и столовка превратилась в клуб. Между столами бегали дети, люди болтали, некоторые выпивали даже, хоть и понемножку. Дети нашей рыжей Маши уже обзавелись друзьями, и тоже были где-то в зале. Потеряться они не могли, детей отсюда без взрослых просто не выпускали.
     Мимо столика прошли с подносами наши знакомые "мастеровые". Они поблагодарили меня за то, что затащил их сюда. Уже все пристроились к работе, оба по плотницкой части, жен тоже трудоустроили, одну даже заправлять на кухне этой самой столовой. Вторая будет работать пока в детском саду, но они намерены открывать школу. Дети уже отданы в кружок начальной военной подготовки, здесь на этом настаивает командование. Я подумал, что командование очень даже правильно делает.
     Я спросил у мужиков, где они живут, на что они ответили, что в этой самой гостинице, но будут работать на переделке нескольких учебных корпусов в нечто вроде общежития для семейных. Но больше им нравится проект строительства тех самых изб, о которых говорил подполковник. Тем более, что они знают, откуда можно вывезти отличные пилорамы, так что проблем с калиброванным бревном и доской не будет. Наладить производство по стандартному проекту, и к осени можно будет всех расселить. А стекла вынуть аккуратненько из окон тех самых учебных корпусов. Там стекла большие, их можно будет порезать на маленькие. В избах больших окон отродясь не было, у нас больше о сбережении тепла всегда думали. Потом лишние панельные корпуса разобрать, а добытый материал пустить на укрепления.
     Мы распрощались с ними, и пошли с Таней наверх. Устал я за сегодня, если честно. И морально вымотался, страшно давит на душу это наступающее на города запустение с одними мертвяками на улицах, а уж сегодняшняя банда беспредельщиков окончательно подкосила меня. Как вспомю этих маленьких голых девчонок-зомби, замучаных этими уродами, так хочется поехать, этого Толю с фонаря снять, к жизни вернуть, и снова кончить его. Причем придумать другой способ.
     Сходил в душевую в конце коридора, вернулся в номер. Татьяна уже постелила, и я рухнул в кровать, прижав к себе свою девушку, чувствуя запах шампуня на ее волосах.
     - Как ты? - спросила она меня.
     - Устал, очень устал. - взохнул я. - Денек бы отдохнуть.
     - Отдохни, кто мешает?
     - Обещания мешают. Вояки заправку который день держат, без выходных, помогать надо. Да я морально устал, на самом деле, от всего этого... что вокруг. Мир в яму проваливается, мы выживаем черт знает каким способом и черт знает где... Пока делом занят, гно вроед и ничего, а как появится время... все думки, думки, мать их.
     - Ты знаешь, а я сегодня весь день на базе была, думала. - сказала она, закинув руки за голову и глядя в потолок. - Потом здесь осмотрелась, разговоры послушала. И как то легче на душе. Все же мы как народ погибать не собираемся. Люди думают о будущем, причем даже о дальнем, что и как будет через год, через десять лет, через пятьдесят. Всех детей здесь будут готовить на военных, буду заниматься разработкой способов борьбы со всеми зомби, мутантами и так далее. Уже создают поисковые группы для экспедиций по всяким техническим библиотекам, заводам и прочим. Будут собирать все чертежи, технологии, чтобы ничего не пропало. Я даже думала, может, нам стоит сюда вернуться?
     - Может и стоит. В любом случае надо будет о себе знать дать, добрались мы до "Шешнашки" или нет. Но у Коврова перспективы лучше. Ладно, хорош болтать, иди ко мне, счастье мое...
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант
     
     Ночь была тем временем, когда зомби занимали новые позиции. Люди становились слабее ночью, уходили с улиц, и мертвяков прибывало. С каждым следующим днем их прибывало в разы. На этот, только ее начинавшийся день, машин на Ленинградском шоссе стало намного меньше, чем вчера, а зомби на улицах Солнечногорска - намного больше. Теперь зомби не "попадались", теперь они просто перли по улицам. Они превращались в массу. В толпу.
     "Патрол" с прапором Димой, который оказался размером с Кинг Конга, и с нашим Сергеичем пошел за нами в город. Тыловик предложение моей о передаче японского внедорожника в распоряжение части принял, но вот что дадут взамен - мы пока не согласовали. Надеюсь, что не кинут. Вывоз женщины с девочкой Дашкой превратился в целую операцию. Шестеро наших держали оборону у подъезда, а мы с Лехой, и Сергеич с гигантом-прапором зачищали подъезд. И зачищать пришлось всерьез, отстреляли пятерых мертвяков. Когда женщину и ребенка вывели, и их сумки пристроились в багажнике "ниссана", стрельба шла вовсю. Зомби шли к нам со всех сторон, и девушки со Шмелем едва успевали справляться.
     Затем "ниссан" уехал, увозя спасенных, а мы остались в городе. Мы сначала держали позиции на площади, где вчера обедали, и мертвяки шли на нас со всех сторон. Стрелять приходилось непрерывно, бутеброды никто не жевал уже, время от времени в отстрел приходилось вмешиваться и мне с Лехой, помимо не опускавших стволов Вики с Татьяной, которые сегодня тоже поехали с нами. Мы же еще вчера договорились с майором на заправке о двух дополнительных автоматах и пополнении боекомплекта. Раз нам теперь караулы тащить не надо, то пусть весь личный состав в зачистке участвует. Автоматы для них мы взяли наши, а вот патронов майор нам еще подкинул, несколько цинков обоих калибров. На этот раз никто с нами не спорил, мы свою полезность уже доказали.
     Сегодня было намного тяжелей. Настолько, что все предшествующее казалось детской игрой. Мертвяки шли прямо на звук выстрелов и в конце концов оттеснили нас сначала с этой площади, через час - со следующей, а еще через час - вообще выдавили на окраину. Отдельные машины еще проезжали через город, но редко, а пешему пройти было бы уже настоящей проблемой. Пеший бы, наверное, и до машины от подъезда не добежал. Мертвяков было столько, что они могли заслонить путь любому. В конце концов мы ушли из города в поле, где было проще маневрировать. Зомби понемногу тянулись к нам, но растягивались, когда мы меняли позицию, и нам снова удавалось их отстреливать. Но долго так продолжаться не могло, и наша сегодняшняя стрельба реальной помощи городу уже не оказывала. Это было как камешки в прибой бросать.
     В середине дня майор вышел на связь, сказал, что посылает в город КАМАЗы с оружием и для того, чтобы собирать оставшихся людей. С ними пойдут БМП, а потом они уйдут с заправки в ППД, в Наро-Фоминск, забрав людей с собой. Бензин на их заправку больше возить не будут, но на следующих от Москвы АЗС машины будут заправлять - туда волна зомби пока не докатилась.
     Действительно, со стороны дороги тоже доносилась постоянная стрельба. Несмотря на все наши усилия здесь, к заправке валили мертвяки.
     Примерно через час в Солнечногорск вошла колонна из четырех БМП и четырех КАМАЗов, которая пошла кружить по улицам. Солдат на броне не было, все сидели в десантных отсеках и в грузовиках. Броня давила мертвяков гусеницами, а с одного из грузовиков орала СГУ: "Граждане, оставшиеся в городе. Это ваш последний шанс воспользоваться помощью армии. Мы вынуждены оставить свои позиции возле вашего города и отходим в расположение дивизии. Каждый ушедший с нами получит там работу по силам и умению, еду, кров и крепкую защиту. Никто не будет брошен".
     Мы следовали за колонной, но с нами связался майор, и, поблагодарив за помощь, отправил нас восвояси. Действительно, на фоне брони от нас пользы было немного, а риску для нас, сидящих в маленьких открытых машинах, больше. Про "Северки" он или не вспомнил, или подарил их нам, а мы напоминать не стали и развернулись в другую сторону, поменяв частоту, чтобы он не смог нам напомнить о рациях, даже если соберется. По пути подобрали молодую, очень маленькую женщину, услышавшую призывы военных и бегущую по улице догонять колонну, уворачиваясь от зомби, а затем к нам пристроился маленкий джип "Сузуки Витара", в котором ехала молодая пара. Парень был стоматологом, его жена - у него же медсестрой. Узнав, откуда мы, он тоже решил присоединиться. Я запросил дежурного по приему новичков - была теперь и такая должность, а у нас была теперь связь с базой, и он подтвердил вакансию для врача, а заодно и для всех других медиков, которых сумею встретить. Медиков мы не встретили, но зато подхватили еще одну женщину лет тридцати, тоже бегущую по улице с рюказком за плечами. Да здравствует демографический баланс.
     Затем я дал команду отходить на базу, в "Пламя". Больше мы сделать не могли ничего для спасения города Солнечногорска. С ним оставалось только попрощаться.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     Базу окапывали уже серьезным, почти крепостным рвом. Мощная инженерная техника работала круглосуточно. Ров был хитрой формы. По идее любой упавший в него мертвяк должен было пойти по нему и вернуться или обратно, или попасть под посты, где он был бы застрелен. По верху рвов тянулись витки "егозы", возводились караульные вышки, широкие, крытые, где можно было разместить целое отделение стрелков. Лестницы, по которым следовало в них забираться, поднимались от земли, и там можно было даже жить в полной безопасности. Чувствовалось, что в "Выстереле" о своей обороне думают ежеминутно, и думают светлые головы - все было нестандартно, ощущалась фантазия, а не тупое копирование наставлений. Перед этими вышками было весьма интересное препятствие, нечто вроде сварного лабиринта, как бы фильтр, отделяющий зомби от живых. В этом лабиринте, чтобы пройти прямо, требовалось сначала повернуть назад, а потом снова пойти вперед. Зомби, как уже проверили, такой поворот совершить не мог. Чувствую добычу и пищу впереди, он мог идти только в том направлении, упирался в изгородь, где становился простейшей мишенью для стрелков с вышек, котрых вооружили стандартными АК-74М с оптикой. Оптимальное оружие для стрельбы на пятьдесят метров, чтобы экономить патроны. А уж с надежностью там и так все в порядке.
     Путь к КПП теперь был извилист, надо было объехать немалое число всевозможных заграждений. Место становилось действительно неприступным. Помимо ворот, за ними стоял старенький БТР-60 (откуда только взяли такой?), к борту которого приварили толстый стальной лист, вертикально укрепив его на распорках. Дополнительные ворота получились. При этом в листе прорезано длинное отверстие, через которое может стрелять башенный КПВТ. Интересная конструкция. Даже если что случится с обычными воротами, то с этими ничего не поделаешь без танка. А танк поди подгони - прямо за КПП насыпали настоящие холмы, возвышавшиеся над оградой, на вершине которых уже оборудовали укрытия для двух танков, и сейчас там стояли два Т-72. Они взяли на прицел все подступы к воротам, и теперь вообще нападать без мазы. К тому же, как я знал, дивизион саушек пристрелял почти все возможные ориентиры на подступах. Более чем достаточно. Имелись и минометы. А вот минировали только отдельные участки за рвами, специально от людей. Расходовать мины на бестолково вытаптывающих их зомби никто не хотел.
     Все прибывшие с нами направились на обязательный медосмотр. Тут решили беречься от всего, даже от эпидемий. Нас на осмотр не приглашали потому, что мы не вливались в общество, а должны были ехать дальше. А я пошел обедать. Я понял, что сегодня действительно можно отдохнуть. А завтра я поищу, чем смогу быть полезным на базе.
     За обедом сидел с Алиной Александровной, которая расспрашивала, что делается за пределами территории "Выстрела". Когда я рассказал, что явно наступает перелом в пользу мертвяков, Алина Александровна кивнула, и сказала: "Так примерно я и расчитывала. Еще дня четыре, пять, и живых людей иначе как в укреплениях, не останется в этих местах". А я задумался над тем, когда же вообще освободятся дороги на достаточное расстояние от Москвы? Я ждал того момента, когда такие вот банды беспредельщиков, как та, которую мы видели, будут вытеснены мертвяками. Через мертвяков мы на своих машинах проедем, я уверен, а вот через вооруженные засады?
     Но одна новость согрела душу - Алина Александровна решила бросить свой "мицубиси" здесь, причем без единого намека с нашей стороны. Сама решила. Вот это очень упрощает ситуацию. Три уазика и грузовик, все сверхпроходимые. Вполне достаточно. А от "паджеры" мы, может быть, еще какую-то пользу получим.
     После обеда я отправил весь отряд на стрельбище. Если уж дают возможность учиться на чужих боеприпасах и стволах, то грех отказываться. Сэкономленные боеприпасы из тех, что выдал нам майор из Кантемировки, тоже уже улеглись в машины. Нормальный теперь у нас боекомплект. Теперь бы РПГ и пулемет подшакалить, но зампотыла, от которого все это зависело, не было. Начальник службы РАВ был на месте, я было к нему сунулся, но он меня отослал, сказав, что без команды от зампотыла сделать ничего не может. Тот машину у нас принял, тот и должен дать команду расссчитаться. Тогда я решил дождаться возвращения Пантелеева из Хлебникова, куда он лично повел роту и куда с ним же отбыл зампотыл.
     Еще одна новость: очень странно стал вести себя дегтяревский кот. Как будто чувствуя что-то подозрительное в воздухе, он все время ходил следом за Алиной Александровной, даже в столовую, где укладывался рядом с ней на длинной лавке. И что еще интересней - так поступали и другие коты, которых на базе было немало, ведь сюда ехали семьи в полном составе, никого не бросали. Хватало здесь и собак, и попугаев, и морских свинок в клетках. Интересно, что кобель Мишка облюбовал себе для сна и отдыха кузов "Садко", куда ему даже запрыгнуть тяжело было. Но нас это обрадовало, потому что мы поначалу ума не могли приложить, куда размещать эту здоровенную собаку?
     Другое дело, что вскорости должны были закончиться запасы собачьего корма, и чем тогда прикажете кормить это огромную псину? Тушенкой драгоценной? По две банки в один присест?
     Когда мы возвращались уже со стрельб, то увидели целую колонну КАМАЗов, идущую к складам. Зашедшие на территорию бэтээры сопровождения выстраивались в линию. Я увидел Пантелеева, сидящего на броне и что-то командующего в "короткую" рацию. Я сказал своим, что подойду позже, и подбежал к подполковнику. Поздоровался, спросил, не из Хлебниково ли колонна пришла, предвкушая ответ. Пантелеев с удовольствием подтвердил. Как я уже сказал, он не удержался, сам отправился с ротой на овощебазу. Взяли базу мгновенно, почти без единого выстрела. Часть ее защитников разбежалась, но большинство "взяли в плен".
     По завершении краткого расследования выяснилось, что бывших владельцев товара и работников бесконечных торговых фирмочек специально никто не убивал, их просто или выгнали, или оставили работать грузчиками за еду и кров над головой. Если же возникали проблемы, то такого заталкивали в специальный бокс с мертвяками. Этого хватало для полного устрашения всех остальных. Рабов торжественно освободили, а на их должности поставили ментов с бандитами, которые и грузили сейчас военные грузовики. Продуктов действительно там было очень много, продовольственная проблема в "Выстереле" была решена года на три вперед. Эти пятнадцать грузовиков лишь первая ласточка из того, что должно поступить сюда на склады. Возить придется не один день даже, поэтому полвина роты с броней осталась в Хлебниково, а вторая конвоирует колонну. Завтра в Хлебниково перебросят подкрепление, доведя численность гарнизона до роты, и будут его там держать до тех пор, пока не вывезут все стоящее.
     Еще неплохим приобретением оказались два бэтээра с подмосковными омоновцами, которые, как оказалось, сами планировали нечто подобное, но сил у них не хватало. Поэтому они с радостью примкнули к овяками из "Пламени", а в двух КАМАЗах как раз разместились их семьи. Сейчас они должны были разместиьься на новом месте, после чего отбыть в Хлебниково на охрану базы до завершения вывоза.
     Я попросил Пантелеева посодействовать в обмнене "Мицубиси" и в получении того, что нам полагалось на обмен за "Ниссан". Пантелеев пообщеал помочь с этим заватра с утра, как зампотыл вернется. А затем спросил, что именно нам нужно?
     - Гранатомет. - сказал я. - Пусть даже несколько "Мух", или седьмой эрпэгэ, не важно, лишь бы было что-то против техники. Пулемет. Патронов к пулемету и выравниватель для лент. Запас нормальных патронов к СВД, то есть лехиному "Тигру". И гранат бы нам, с гранатами вообще беда.
     Данилыч кивнул головой, соглашаясь с разумностью требования:
     - Дадим, Серег, не вопрос. Это у нас есть. И командир приказал вам помочь. Хочешь, один "Вал" подкинем, или "Винторез"?
     - Нее... - отрицательно замотал головой я. - Где я к нему патроны буду брать? Я бы даже АЕК не взял, если бы давали, хоть и знаю, что он лучше "калаша" в два раза ровно. Ремонт и все такое. Лучше тротила дайте и разных Эс-Вэ[4] к нему. Мало ли как все в будущем пойдет?
     - А умеешь справляться?
     - Инженерная разведка, все же. Справлюсь. И ротный у нас был фанат своего дела, учил всерьез. А если еще ствол дадите... дайте пару обычных семьдесят четвертых, последней модели, Эм которые. И тогда я буду счастлив. Я даже два АКМ почти новых, по паре сотен раз выстреливших, могу взамен на склад сдать. Или на сколько то там патронов махнуть, тоже семь шестьдесят два. Все же продовольственную проблему с моей подсказкой решили, оно тоже чего-то стоит. И вторую машину вам отдаем, так что много не просим.
     - Стоит, стоит. Дадим мы тебе автоматы, завтра с утра пойдешь со мной на склад РАВ и получишь. И акаэмы поменяем на патроны. Но у тебя уже стволов... небось по три на каждого, включая кота?
     - Товарищ полковник, я же в полную неизвестность еду, в "Шешнашку" эту сраную. Ну мало ли что случится? Там же зоны кругом, не уверен, что даже проехать сумеем. А если кто-то присоединится к нам, чем его тогда вооружать? Я сейчас каждому лишнему патрону в загашнике рад, не то, что стволу. Я вот "сайги" и мой СКС ни на что менять не собираюсь, например, потому, что на них оптику хорошо ставить, а бой у них даже точнее, чем у серийного автомата, все же для продажи сделан. А оптика экономит патроны, это уже заметили и посчитали. Маша у нас, рыженькая которая, "Лося" освоила, считай - снайпер в отряде появился. Тоже сберегает патроны.
     - Ладно, ладно, развел тут, на,... экономику войны.
     - Экономика выживания, товарищ полковник. Я вас еще на мины и сэзэ раскрутить хочу. Хотя бы "монками" разжиться.
     - Ну... подкинем, я думаю. Этого много, сюда успели инженерный склад вывезти откуда-то, да и своего хватало.
     - Я напомню! Разрешите идти?
     - Проваливай до утра.
     Я побежал догонять своих. И догнал в столовой. где по обыкновению все собирались. Она вроде местного клуба стала, даже бар в ней организовали. Один грузовик из Хлебниково пришел со спиртным, пивом и сухим вином, которое теперь в этом баре и подавали. Я тоже не отказал себе в удовольствии, взял там бутылку пива, вернулся с ней за стол. Пить, правда, всерьез здесь не позволялось, у пьяного могли быть последствия. Об этом предупреждал плакат над этим самым баром. Расслабиться с полтиничком дело святое, а с поллитрой - почти подсудное.
     Сергеич рассказал, что если будет пулемет, то он возьмет эту должность на себя. Шмель решил начать возиться с машинами, намерен сделать им тотальную "протяжку", смазать все, что можно и вообще решил довести их до совершенства. Он, как оказалось, подружился с местным зампотехом, помогает тому с ремонтом, а взамен получает от него кое-какие детали для наших машин. Хорошо все же иметь в команде толкового механа.
     Я рассказал, как договорился об обмене "Паджеры", и тогда Ксения спросила, не продешевил ли я? Все же новый японский внедорожник, а меняется на сущую ерунду. Несопоставимо. Я честно ответил, что не продешевил, а скорее даже "впарил", пользуясь связями. Умные люди сейчас заинтересованы в том, что легко будет починить в будущем, а "паджера" к таким машинам точно не относится, электроника в ней разве что еще двери не закрывает. Одноразовый автомобиль получается. Даже я на нем теперь далеко бы не поехал - а как сломается? Весь интерес теперь к УАЗам и "нивам", и такой интерес мне очень понятен - идеальный траспорт для перемещения всяких маленьких мобильных групп и одиночек по пересеченной местности, потому как здесь даже "уазиков" дефицит, все больше техника крупная. Не гонять же ее по пустякам, сжирая драгоценное топливо? А так уже и сам генерал Лебедев стал на старенькой "ниве" носиться по расположению, уазик свой не трогает.
     Еще Шмель рассказал, что стало ему известно со слов зампотеха. Начали разборку излишков военной техники. Например, если есть пять единиц техники одного типа, а нужно реально две, то три разбираются до винтика. Каждая деталька упаковывается, консервируется, укладывается на склад, а то что останется - чуть не бумагой обклеивается и тоже помещается на хранение. В дальнейшем этими деталями будут чинить технику действующую. Все равно техника на консервации никогда не простоит так и столько, сколько разобранная и лежащая на полочках. Потекут сальники, потрескаются резинки. А планово менять их каждые полгода, как в кадрированных частях, возможности нет - где их брать то? Также разбирают часть грузовиков, других машин. Консервируют даже оружие, которому на складе точно ничто не грозит, перестраховываются. Патроны к выдаче разрешены только в деревянных ящиках, за вскрытие герметичного цинка чуть не расстрел на месте.
     Мимо стола прошла Маша с обоими детьми. Наконец то смогла пойти с ними погулять, сказала она нам. Действительно, дети до этого все больше с Алиной Александровной сидели и со двора не выходили. А здесь именно что погулять можно. Сашка тащил с собой духовушку, с которой теперь вообще не расставался. А еще с Машей шла Настя - вывезенная из Солнечногорска мама, с коляской, в которой сидела щекастая двухлетняя девочка, внимание которой отчаянно пыталась привлечь Лика.
     Все это общее спокойствие и расслабленность на территории военной базы напоминало мне затишье перед бурей. Все помнили о том, что через несколько дней приедтся ехать в неизвестность. Информация о положении в стране почти не поступала, телевидение в Москве уже не работало, работала какая-то другая станция, сигнал которой был слаб и ничего умного там не говорили. Что нас ждет по дороге - никто не знает. Алина Александровна едет в Горький-16 для того, чтобы увидеть мужа, который на самом деле давно мертв. Там ее ждет безопасность, но я в это не очень верю. Скорее даже здесь безопасней. Девочки, Ксения и Аня, едут туда с ней, и только я еду туда по делу - передать "хранилище". А все остальные - только потому, что туда еду я.
     
     Александр Бурко
     
     Обычно деятельный Бурко, просидев два дня у себя в усадьбе, бездельничая и ожидая у моря погоды, откровенно умаялся. И теперь, прибыв в Центр, привычно взялся за дела. Теперь ему в руки перешло правление считай что над целым городом. Пять тысяч человек, собраных в одном месте, не шутка. Как ни планировали, что ни замышляли раньше, а проблем все равно было выше головы. Но с проблемами справлялись. Недаром он подобрал себе таких толковых помощников.
     На второй день после заеселения в Центр Пасачник с сАлеевым сформировали группу, которая должна была двинуть в сторону нижегородской области, где ей поручалось создать предпосылки для перехвата Крамцова с Дегтяревыми, если рассчет Пасечника оказался верным. Группа была немалая, около ста человек, на "Тиграх", "Водниках" и новеньких БПМ-97 - колесных бронемашинах на базе КАМАЗа, вооруженных 30 мм авиационными пушками и соосными пулеметами. На покупке этих машин в свое время настоял Салеев, вместо БТР. Они экономичней, их проще чинить, а устойчивость к попаданиям из противотанкого оружия у них с БТР одинакова. Так зачем тратить деньги сейчас, а в будущем - лишнюю солярку?
     Двадцать человек в отправлявшемся отряде были из "департамента" Пасечника, бывшие гуиновцы и следователи. Еще восемьдесят человек - бойцы Салеева, "силовики". Силы, более чем достаточные для выполнения поставленной перед ними задачи. Документами их снабдили самыми непробиваемыми, так, чтобы ни у кого вопросов не возникало. Рота спецназа ГУИН на спецзадании. Сверхважном, сверхсекретном. Все.
     Задачи были поставлены, каждый в отряде знал, что ему следует делать, поэтому никакого напутственного инструктажа не проводилось. Колонна построилась, экипажи перед машинами, а затем, погрузившись на транспорт, выскочили за ворота Базы и вскоре исчезли за поворотом дороги, скрываемым лесом.
     Бурко в сопровождении Пасечника пошел обратно. Он заметил, что втягиается в управление Базой, и это ему интересно. намного интересней, чем управлять фармацевтичской компанией. Там производство, финансы, а здесь... судьбы людские, жизни людей зависят от его действий. И все атрибуты власти имеются. Даже тюрьма построена в одном из "учебных корпусов" Центра, в подвале. Хорошая тюрьма, мрачная, откуда наружу и звука не просочится. Где можно убеждать не только словом, но и делом. Весь этот корпус, кстати, отошел "департаменту" Пасечника, разведке, контрразведке и силам правопорядка нового, пусть и маленького, государства. Соседний корпус занял Салеев со своим военным штабом. Министрество обороны и Генштаб в одном лице. К штабу примыкал еще один корпус, нечто вроде очень разросшейся караулки, где на круглосуточном дежурстве пребывала ГБР[5] численностью аж в полсотни человек. Мало ли что?
     Семья Бурко уже осваивалась в новом для себя месте. Жена общалась с женами Домбровского и Салеева, с которыми и без того дружила, детям тоже было с кем играть. "Господская территория" была удобна, безопасна, комфортабельна. Никто не мог войти туда, минуя пост на въезде, где несли службу трое гвардейцев, вооруженных и экипированных до самых зубов. Даже заглянуть через забор нельзя было ни с одной точки.
     А вообще работа на территории Центра кипела. Грозить и подгонять никого не требовалось, люди видели своими глазами, что происходит за пределами их безопасной земли, и старались изо всех сил. Стройматериалов хватало, рабочих рук и техники тоже. Здания быстро и аккуратно переделывались в жилые дома, на фабрике обустраивалась новая лаборатория, еще лучше того института, что был в Москве, на Автопроездной улице. Именно здесь будет создана та вакцина, которая даст в руки Бурко ключи от всего уцелевшего мира.
     У входа в "Министерство госбезопасности" они с Пасечником расстались. Тот вошел в подъезд своего, пока еще мало кому здесь известного здания, а Бурко направился домой. Он предпочитал работать там, а при необходимости, если требовалось его присутствие, приходить в нужное место. Прошел через охраняемые ворота, помахал рукой играющим во дворе дочкам и жене. Та улыбнулаь, махнула в ответ. Все же и она понемногу осваивается. И даже начинает втягиваться в дела Базы, занявшись организацией детского сада. Именно на это Бурко больше всего надеялся - безделье в четырех стенах может свести с ума.
     Он поднялся на третий этаж "господского дома", который полностью занимала его квартира. Она была раз в пять меньше его подмосковного дома, но если быть честным, то по его потребностям большая и не тебовалась. Две детских, их с женой спальня, еще одна спальня "на вырост", его кабинет и просторная гостиная. Что еще нужно? Он прошел в кабинет, который был заодно и библиотекой. Книги во основном перевезли и теперь они на полках закрывали все четыре стены. Большой полукруглый стол, на нем два телефона и компьютер.
     Александр сел в удобное высокое кресло. Откинулся, потянулся, закинув руки за голову. Что у него сегодня по плану? Дел то вые крыши...
     Тут раздался телефонный звонок. Из отдела Пасечника. И не просто звонок, а приятный сюрприз. В в ворота Центра постучался некто Харитонов, "теневой партнер" Бурко в компании "Фармкор". Не тот партнер, который из тени помогает расти частной компании, а тот, который приходит и просих продать ему по номиналу (читай - раз в двадцать дешевле реальной стоимости) акции твоего детища. В противном случае обещая большие неприятности по всем направлениям, от проверок налоговой до отзыва кредитов банками. И главное, что он потом не забывает делать, так это напоминать о том, что он регулярно нуждается в деньгах. И семья его нуждается. Поэтому, когда Бурко доложили, что прибыл Харитонов с семьей и охраной, и требует предоставить убежище, он лишь улыбнулся и приказал провести гостя в кабинет Пасечника, где пообещал с ним встретиться.
     
     Сергей Крамцов, бывший аспирант.
     
     С утра за нами зашел прапор Дима, тот самый Годзилла, что выезжал с Сергеичем в город. Прапор заехал на квадроцикле "Ямаха Рэптор", сказав, что они вывезли целый склад мототехники откуда-то и теперь используют ее всю для перемещения по территории базы. Подполковник свое обещание не забыл и Дима собирался отвезти нас к складу РАВ, где нас должен был встретить сам Пантелеев. Я позвал с собой Леху, как нашего отрядного начальника службы РАВ, завел УАЗ и мы поехали следом за тарахтящим мотовездеходом. Вообще, глядя на широченную спину Димы, возвышающуюся над маленьким вездеходом, не мог отделаться от ощущения, что это какая-то шутка, года взрослый решшает смху ради прокатиться на детской машинке.
     Однако квадроцикл Диму тащил, а мы тащились следом, и вскоре наш УАЗ въехал в ворота в сетчатом заборе, окружающем оружейные склады учебного центра. Там стояла кремового цвета "нива", утащенная откуда-то с улицы, на которой приехал Пантелеев. За "нивами" охотились специально, и если она протсо стояла на улице и на нее никто не предъявлял права, очень высока вероятность была того, что тона окажется на территории "Пламени".
     - Ты, Серега, видишь, то чего дошел? Целого подполковника по своим делам как салабона гоняешь! - вместо приветствия заявил Пантелеев.
     Однако, судя по выражению его лица он был чем-то доволен. Чем именно, он сам сказал через минуту. С ним связывались по радио зампотыл с начпродом, и с их сплов выходило, что новообразуемое поселение на территории учебного центра "Пламя" не будет испытывать постребности в продуктах как минимум года три или четыре. И все это достижение зачислили нашему отряду в актив. Именно поэтому Пантелеев сам пришел, лично. А значит, как понял я, появилась возможность просить больше. И я попрошу, в этом даже не сомневайтесь. В конце-концов не обеднеют они, если на пару лишних стволов или ящиков с патронами разрятся, я им целый продскалад подогнал и две машины. От которых, правда, не знал как избавиться.
     На скаладе нас приняли невысокий тощий майор и с ним немолодой старший прапорщик. Как выяснилось, им дали распоряжение выделить со склада то, что скажет Пантелеев. Не мы, а именно он. А жаль. Жаль.
     - Ну что, "лесные братья", с чего начнем, на? - спросил Пантелеев.
     - С пулемета. Пулемет хотим. - сказал Леха.
     - Пулемет я вам... пожалуй что дам. - сломал историческую фразу из "Белого солнца пустыни" подполковник. - Серега, дай ребятам пулемет! И ствол к нему.
     - Леха, иди с майором. - подтолкнул я друга.
     Те пошли вглубь большого складского бокса, напоминающего гараж-переросток, заставленный зелеными ящиками, и вскоре вернулись обратно с новеньким ПКМ и запасным стволом к нему. Старший же прапорщик к тому времени отобрал лично для меня два АК-74М, таких же, в заводской еще смазке, и два АК-105, их укороченную версию. К каждому приложил комплект поставки, по четыре пластиковых черных магазина, брезентовому ремню и принадлежности.
     - Откуда это у вас? - удивился я, показав новые "укороты", которые длинней прежних. - На вооружение же их не принимали?
     - Не принимали. - кивнул старший прапорщик. - Но войсковые испытания проходили, а где испытывают? У нас и испытывают. Часть расстреляли начисто, так что нарезы стерлись, а часть так и осталась, лежат себе на складе. Даже не трогали, их же с запасом завозили. У нас на них спрос так себе, люди к длинным привыкли. И даже запасных стволов в артмастеской к ним нет, а у вас самой мастерской не водится. Вот и поступила команда вам выдать.
     - Возьми боже. что нам негоже? - съехидничал я.
     - Примерно так. Да нормальный автомат, по меткости почти такой же, как длинный. Сам отстреливал.
     А нам то что? Прапор на сто процентов прав, у нас ведь артмастерской нет, где мы их чинить будем? Да и что их чинить, если надежность у этой модели вроде как у молотка? Нам его гарантийного ресурса за глаза хватит, Зато планки под боковые прицелы на всех есть, а у нас всякой оптики хватает. Гармония!
     - А что с патронами?
     - Патроны потом выдадим, другой бокс откроем. - ответил майор, после чего заглянул в бумажку. - Получите две тысячи к пулемету, пятьсот для СВД, три тысячи к автомату. И тысячу пистолетных. Доволен?
     - Так точно. - кивнул я.
     Хотя, могли бы и побольше. Но с другой стороны, у нас ведь еще от кантемировских военных осталось "семерки" под две тысячи, а "пятерки" так и вообще, тысяч около шести. И тысяча пистолетных - это очень много. И очень хорошо.
     - А ты точно не хочешь пистолетов под "парабеллумовский"? - спросил меня Пантелеев. - Нам не жалко, выдадим, и патронов подкинем.
     - Товарищ полковник, ну куда они мне? Надежней "макарова" и нет ничего. "Грачи" пока на вооружении в центральных частях появились, а в остальных местах только Пэ-Эмы со "Стечкиными". Будет хоть возможность боезапас пополнять.
     - Ну, как знаешь. - пожал тот плечами.
     - А что с граником?
     - "Мухи" у нас остались, от былых времен. - ответил за Пантелеева майор. - Два десятка вам отвесим.
     - А у них срок хранения то не вышел? - слегка возмутился я. - Им то лет сто, небось?
     - Нет, не вышел. И проверяли отстрелом несколько штук на днях. Никаких проблем не возникло.
     - А, тогда ладно. - успокоился я.
     По нашим потребностям "Мухи" как бы даже и не самый лучший вариант. Легкие они, и, в приципе, все кроме танка способны в расход вывести достаточно быстро. А противника на танках мы, если честно, особо и не ожидаем. Зато можно каждому по одной за спину повесить, даже лучше, чем специально гранатометчика выделять.
     В общем, чего грешить, не обидели нас. Два нормальных автомата, два укороченых, пулемет, двадцать "Мух". Патроны, все, какие обещали. Гранаты. В ящиках, "эфки" и РГД. Двадцать "Мух", которые мы загрузили в машину эдакой импровизированной вязанкой. Две тысячи патронов к пулемету, патроны отдельно, ленты - отдельно. Выравниватель тоже дали, старый-старый, но рабочий. И за то спасибо.
     А вот а остальное - спасибо отдельное. Ящик ОЗМ-72, "лягух" - шесть штук. Еше шесть "монок", пятидесятых, уложеных в ящик в брезентовых сумках. Ящик тротила, а в нем шестьдесят пять двухсотграммовых шашек и тридцать шашек по четыреста грамм. Десяток килограммовых брикетов пластита. Два мотка шнура ДШ-А (водостойкий ДШ-В не дали, жаба задавила). Два мотка огнепроводного ОША. Целая коробка детонаторов, всех типов, огневых, электрических, запалов и капсюлей-детонаторов, зажигательных трубок всех размеров, подрывные машинки. Допотопная КПМ-1 и современные маленькие ПМ-4. Многое можно взорвать.
     - Ну что, доволен? - спросил меня Пантелеев, когда все полученное добро мы кое-как пристроили в УАЗе.
     - Доволен. Должно хватить нам до места. - кивнул я.
     - Когда выдвигаться думаешь?
     - Пока не знаю. Будем смотреть по обстановке, когда всякая левая активность на дорогах стихнет.
     - А чем пока заниматься думаешь?
     - Личный состав учить, технику готовить. Подготовкой, одним словом.
     - Есть у меня намерение разведку в Москву послать. Хочешь пойти?
     Признаться, вопрос меня огорошил. Что там можно в Москве разведывать, откуда почти ни одна машина не вырывалась? Это я у Пантелеева и спросил.
     - Теперь как раз и время разведывать. Люди город покинули, а осталось там всего выше башки. Ценного имущества, важных объектов. Вот и разведаем, что уцелело и где. А заодно хотим на твой институт глянуть, надо, чтобы ты показал.
     Вот оно что... Разумно. Пустой город оставить исключительно мертвякам? Не годится. А прорваться на броне туда труда не составит. И мертвяки помехой не будут.
     - И когда выход планируете?
     - Послезавтра в шесть утра. Пойдешь?
     - Обязательно.
     - Договорились. Завтра в восемь в инженерном классе жду на постановку задачи. Послушаешь, может быть подскажешь что путное.
     Пантелеев сел в свою потрепанную "ниву" и отправился по свои делам, а мы погнали изрядно нагруженый УАЗ к гостинице. Там мобилизовали весь наш не слишком многочисленный личный состав, Шмель пригнал из парка "Садко", и мы взялись за перегрузку и перераспределение нашего новообретенного имущества.
     Сергеич взял на себя пулемет. То, что он умеет с ним обращаться как положено, он доказал еще вчера, "потренировавшись" с местным ПКМ на стрельбище. Ни Леха, ни я так не умели. Так что вопрос с пулеметчиком был решен. Шмель же пообещал соорудить в местной мастерской под него нечто вроде турели, позволяющей цеплять оружие на дугу безопасности УАЗа. Тоже не лишне будет. Кстати, Шмель с Лехой в той же мастерской переделали мой помповик в обрез. Я снял с магазина экстендер, сократив его емкость до четырех патронов, ствол спилили на такую же длину, и в результате я получил вполне компактное ружье, которое можно было подвешивать за спиной и носить в качестве альтернативника. И заряжал его даже не картечью, а дробью "два ноля", памаятуя о том, что где-то ползают не только мертвые люди, но и мертвые же крысы.
     Кстати, тот же Шмель почему-то очень обрадовался наличию пластита. Эта неожиданная его радость меня заинтересовала, и я спросил, в чем ее причина?
     - Так пластит то, елы-палы, мощней тротила раз в пять, кажись. - заявил Мишка.
     - Это кто тебе сказал? - поразился я.
     - Ну... все говорили.
     - А ты слушай больше. - решил я просветить бестолковую "мазуту". - Что такое пластит? Гексоген с пластификатором. Гексоген мощнее тротила на четверть, а содержание его в пластите - чуть больше трех четвертей от массы вэ-вэ. Ну и считай сам.
     - В смысле... баш на баш получается?
     - Ага. Один в один почти что, тот же тротил. Экономишь только на том, что он плотнее прилегает к объекту взрывания, и все. Ну и напихать его во что-то легче. Ну ты, войска, и темнота!
     Я не отказал себе в удоволствии слегка навернуть Мишке кулаком в лоб.
     - Погоди... А говорили, что гексоген, которым дома в Москве взорвали, слабее тротила. - даже не заметив моего удара, сказал Шмель.
     - А кто сказал, что взорвали гексогеном? Вот люди, блин, плетут что хотят... Взрывали селитрой, гексоген, может быть, в качестве промежуточного детонатора использовали. У них с селитрой одно общее, что и то, и другое порошок. Только ты найди такую кучу гексогена сначала, я его сам в глаза то не видел никогда. Он в морские мины идет и в бэ-че ракет.
     Мишка сощурился:
     - Погодь, врут что ли?
     - Нет. Добросовестно заблуждаются, так сказать. Журналист не тот, кто знает и говорит, а тот, кто может говорить о том, чего не знает. Они же сами рассказывали, чехи пленные, как где-то смешивали взрывчатку и насыпали в мешки. Значит это аммиачная селитра была, в виде аммонита, динамола или аммонала.
     - А как она? - заинтересовался Шмель.
     - Вот она по бризантности действительно слабее. А по фугасности сильнее. Ее все больше гражданские используют, в земляных работах и так далее. Если дом разрушить, так то, что надо.
     - Ты словами то не понтуйся тут... бризантность...фугасность. Скажи толком.
     - Толком это так: скорость, с какой вэ-вэ детонирует - бризантность. Чем быстрее, тем лучше те же осколки разлетаются. А фугасность - сколько газов образуется при взрыве. Если скажем землю взрывать, то чем больше газов, тем больше земли выкинет. Вот и все, в двух словах.
     - Ишь ты... Инжереная разведка, блин. Как выучите чего... - вздохнул Шмель.
     Шмель отбыл с грузовиком в парк, где тот стоял под охраной, потому что мы его не разгружали, а стерлковое оружие мы потащили в гостиницу. ЗХансесли в номера, после чего все, кроме ушедшего в парк Шмеля и гулявшей с детьми Алины Александровны, сели в кружок за длинным, покрытым голубоватым пластиком столом, где одновременно с чаепитием взялись разбираться с вооружениями. Сначала мы с Лехой составили список, который выглядел следующим образом:
     Пулеметы:
     ПКМ - 1 шт. коробки патронные с лентами, 100 - 5 шт. патроны в ящиках - 1500 шт.
     Ну, с этим все понятно. Только на самом деле ленты набивать предстоит, это я вперед забежал с такой записью.
     Автоматы:
     АКМ - 2 шт.
     АК-74 - 4 шт.
     АКС-74 - 2 шт.
     АКС-74У - 4 шт.
     АК-105 - 2 шт.
     АК-74М - 2 шт.
     ____________________
     Итого: 16 ед.
     
     В этом месте я присвистнул. Так вот, ту что-то прихватишь, там прихватишь, а как посчитаешь, так и сам поразишься. Шестнадцать автоматов! Пусть из них четыре штуки - неполоноценные укороты, но это еще как посмотреть, где они неполноценные. Если в тесноте и помещениях, то и пополноценней длинных будут. Что дальше? магазины 7.62 - 14 шт. магазины
     5.45 - 58 шт. патроны 7.62х39 мм, в цинках, ящиках, пачках и т.д., всех видов - 3.220 шт. из них высокой кучности - 435 шт. (для СКС) патроны
     5.45х39 мм - 11. 135 шт.
     Тут я присвистнул снова. Неплохо! Уже можно воевать.
     Пистолеты:
     АПБ - 2 шт.
     ПБ - 2 шт.
     ПММ - 2 шт.
     ПМ - 3 шт.
     "Скиф 9х17" - 6 шт.
     "Иж-71" - 1 шт.
     Патроны 9х17 - 220 шт.
     Патроны 9х18 - 1.260 шт.
     Со "Скифами" обидно получается. Их много, а патронов к ним мало. Даже если их рассчитывать как обменный фонд, ценность их будет невысока. А пистолеты хорошие. Были бы в нормальной версии, под "макаровский" патрон - цены бы им не было. А так у них по тридцать шесть патронов на ствол осталось, а потом хоть в помойку их. И "ижак" служебный Сергеича тоже.
     Карабины нарезные:
     СКС - 1 шт.
     "Тигр" - 1 шт.
     "Сайга МК" - 2 шт.
     "Лось-7-1" - 1 шт. + 220 патронов 7.62х41 мм.
     Патроны 7.62х54R высокой точности, разных видов - 723 шт.
     Это наш, так сказать, снайперский и высокоточный арсенал. Те же самозарядные "Сайги МК" все же по средним показателям кучности получше автоматов будут, потому что подбирались компанией "Стрелец" прямо на конвейере по минимальным допускам. Так что их вовсе не следует сбрасывать со счета. Надо, и они за городскую легкую снайперку поработают.
     Карабины гладкоствольные:
     "Сайга-12К" - 2 шт.
     "Сайга-12" - 1 шт.
     "Вепрь-12-Молот" - 2 шт.
     "МР-133 (обрез)" - 1 шт.
     Иж-27М (двустволка) - 1 шт.
     Патроны 12 кал, картечь, дробь "0000", "000" и "00" - 830 шт."
     Вот патронов к гладкостволу маловато. Есть, правда, среди них с латунной гильзой, которые переснаряжать можно, есть и порох, есть и капсюля. Но все равно недостатчно. А для зачистки како-нибудь здания от мертвяков дробовики - лучший инструмент. Уже по себе знаю, с тех пор, как из спортзала Татьяну спасал.
     Однако, список впечатлил всех присутствующих. Одно дело знать, а другое - пересчитать. И осталось - распределить. О чем я и заговорил:
     - Значит так, товарищи народные мстители. Попробуем все это приобретенное богатство распределить. Кое-что вопросов не вызывает. Например, Сергеич и пулемет. Сергеич, что помимо пулемета?
     - АПБ достаточно. Когда там мне и что еще таскать?
     - Согласен. Леха, составляй ведомость.
     - Уже. - сказал Леха, и вправду что-то чиркающий в блокноте.
     - Хорошо. Дальше сам Леха, штатный снайпер. Что по второму оружию?
     - Новый "сто пятый" возьму, все равно мы с тобой главные штурмовики. - сказал Леха.
     В этом он прав. А с "Тигром" зачищать здание не полезешь, надо что-то еще, покороче. Как раз малогабаритный "калаш" для такой работы подходит лучше некуда. Есть еще "укороты", но они уже не всегда годятся. А мы с Лехой, как ни крути, главная ударная сила отряда.
     - Согласен. - кивнул я. - Второй "сто пятый" забираю я и по той же самой причине. Основным оружием оставляю СКС. Теперь дальше. Маша!
     - Я! - вполне по-военному откликнулась наща рыжая подружка. Нахваталась от окружающих военных манер.
     - Маша, это мое требование, если хотите, и требование именно к вам. В качестве основного ствола берите одну "Сайгу МК", она по вашему умению достаточно универсальна, а очередями вы вообще не стреляете. Точность же у нее хорошая, оптика уже стоит. И берите, пока есть к нему патроны, "Лось". Держите в чехле неподалеку от себя. Будьте готовы действовать как снайпер. И после обеда займемся с вами сновами маскировки. Как поняли?
     - Все поняла. - сказала она.
     - Ну и прекрасно. Дальше. Два автомата АК-74М, с коллиматорными прицелами. Вика? Таня? Вы у нас самые стрелки из тех, кто остался.
     - Беру. - лаконично ответила Татьяна.
     - Согласна. - присоединилась к ней Вика.
     Очень хорошо. Они в два автомата, да еще и с оптикой, способны много дел наворотить, представься такая возможность. Чисто военной подготовки, пусть и такой, как у нас с Лехой, и даже у Шмеля, у них нет, но стрелковая подготовка теперь совсем уже на уровне. Она у всех уже вполне на уровне, последние дни даром не прошли.
     - Теперь сестрички. Ксения, Аня... самое модное разобрали. АКМ я вам не дам, они сложнее со своей отдачей. Их отложим про запас. Выбирайте из того, что осталось. Со своей стороны скажу, что вижу вас во время будущего похода как последний рубеж обороны детей и вашей мамы.
     - Я бы пока "ксюшу" оставила. - в обычной своей манере негромко ответила Ксения. Она даже простецкую "ксюху" вон как переименовала! - Я к ней (к "ней", заметили?) привыкла, ее держать легко. И меткости вполне хватает по моему умению.
     - А я АКС! - заявила Аня.
     Она действительно один АКС из наших запасов еще во время вчерашней вылазки в Солнечногорск прихватила. И очень неплохо из него постреливала.
     - Годится. Леха, записал?
     - Естественно.
     - Тогда еще один АКС запиши за Шмелем, он сам мне сказал. Нечего ему с "укоротом" кататься, мало ли что. Пусть полноценно вооружается. Итак, что у нас из военного осталось свободным?
     - Четыре "семьдесят четвертых" и два АКМ.
     - С одной стороны, может еще пригодиться, с другой - отличные штуки на обмен. Мало ли что нам по дороге понадобится? Надо их прямо в чехлы распихать, с одним БК к каждому, и в кузове держать. Глядишь, и обменяе на что сверхпутевое. Как думаешь?
     Леха пожал плечами, сказал:
     - Беды в том не вижу. Займусь сегодня. И вообще, все, что сейчас не используется, смажу, упакую, и пусть в таком виде едет.
     - Решено. Еще вопросы есть? У кого нибудь? - я обвел глазами присутствующих.
     - Обед скоро будет? - спросила стоявшая у стола и слушавшая нас очень внимательно Лика.
     Я немного растерялся, посмотрел на часы и ответил:
     - Через час примерно. А ты уже есть хочешь?
     - Нет. Я конфет хочу, а мама говорит, что до обеда нельзя. А час - это долго?
     - Нет, пожалуй. Погуляешь с мамой и час как раз пройдет. Договорились?
     Она с серьезным видом кивнула. Ну что же, я молодец, и конфетный кризис разрулил. Прирожденный политик, Бриан, который голова.
     
     Александр Бурко.
     
     - Александр Николаевич! Вы зачем так поступаете? Вы как смеете?
     Седоватый, упитаный мужчина лет пятидесяти, с красным от злости лицом, в рубашке без галстука и ботинках без шнурков, стоял по ту сторону решетчатой двери, отделявшей его от собеседника. Дверь была совсем новая, покрашеная белой краской, но от этого не ставшая более привлекательной - все же она отделяла тесную бетонную коробку тюремной камеры, в которой стены даже и не красил никто, давая возможность рассмотреть плотно пригнанные фундаментые блоки, от столь же мрачного коридора. Откидная деревянная полка без матраса, металлический унитаз и раковина в углу. С каждым словом мужчина постукивал мясистой ладонью по толстым вертикальным стальным прутьям, отчего те тихо гудели.
     В конце коридора стоял стол, за которым, читая книгу, разложенную под настольной лампой, сидел охранник в черной фармкоровской форме. На поясе дубинка, электрошокер, баллончик с экстрактом красного перца. Без оружия, естественно. Стук по двери привелк его внимание, он поднял голову. Убедившись, что ничего внештатного не происхоит, он снова уткнулся в книгу.
     - А что вас так удивляет, Петр Валерьевич? - вежливо спросил Бурко, улыбнувшись арестанту. - А чего вы ожидали, приехав сюда за убежищем?
     Бурко стоял напротив решетчатой двери, прислонившись к холодной бетонной стене и сложив руки на груди. Он откровенно заавлялся происходящим, и это явно злило человека в камере.
     - Я ожидал человеческого обращения, прежде всего! И уважения! - выкрикнул человек за решеткой. - В конце концов я ваш партнер!
     - Вот только о партнерстве на надо! - даже засмеялся Бурко, в защитном жесте подняв ладони перед собой. - Как вы стали моим, с позволения сказать,партнером, это вообще печальная история. Для меня печальная. Странно другое... А почему вы решили искать спасения здесь?
     Вопрос явно озадачил того, кого называли Петром Валерьевичем. Судя по всему, он до сих пор не дал себе труда задуматься об этом. Петр Валерьевич ринадлежал к тому типу государственных людей, который сячитал все в стране своей собственностью. Когда он вдруг "входил в долю" в какую-нибудь компанию, он искренне полагал, что так и надо. Для чего тогда эти компании нужныи для чего тогда он занимает свое кресло в своем кабинете? И элементарный вопрос Бурко поставил его в тупик. На красном широком лице отразаилась напряженная работа мысли, затем мысль явно вылилась в очередную вспышку праведного гнева.
     - Да как вы вообще смеете?
     - М-м-м... это все, что вы имеете сказать? - даже удивился Бурко. - Вы действительно искренне полагали, что приедете сюда и сможете, как и раньше, требовать чего угодно? И все вокруг снова забегают, засуетятся, чайку принесут? Серьезно? Вы и вправду так думали?
     Петр Валерьевич ничего не ответил, но запыхтел громче. Судя по всему, именно так он и думал. Бурко даже в глубине души забеспокоился, не хватит ли Петра Валерьевича кондрашка от возмущения? Не то, чтобы он о нем беспокоился, но у него были определенные планы на узника.
     - Где моя жена и мои сотрудники? - спросил Петр Валерьевич, чуть сбавив тон.
     - Жена... Жена в соседнем, женском отделении. Устроена немного лучше, чем вы. Ей ничего не грозит, по большому счету. Сотрудники тоже неподалеку, в общей камере. Вон за той дверью.
     Бурко показал ркуой на металлическую и звукоизолированную дврь в конце короткого коридора. Петр Валерьевич сидел в отдельном отсеке для особо важных лиц, чьи контакты с остальными арестантами, буде такие появятся, были бы нежелаельными. Еще прямо из этого коридора была дверь в еще одно помещение, на обзаведении которым настоял Пасечник. В нем не было ничего кроме свисющих с потолка наручников и длинного металлического стола с кандалами для рук и ног. Впрочем, Петру Валерьевичу посещение этой конаты не грозило, потому как никакой ценной информации он не скрывал, да и не имел таковой. Бурко скорее развлекался.
     - И все же, Петр Валерьевич, вы не ответили на мой вопрос. Почему вы решили искать спасения здесь?
     - Потому что полагал вас человеком чести! - вдруг выкрикнул Петр Валерьевич. - Что если вы дали слово вести себя порядочно по отношению к партнеру, то так и будет впредь!
     Эта гневная филиппика явно озадачила Бурко. Он даже не сразу нашелся, что сказать.
     - Ну, Петр Валерьевич... встречал я дураков, но таких самодовольных как вы - никогда в жизни. - Бурко даже сделал глубокий вдох и выдох, и помотал головой, как будто отгоняя видение. - Вы вымогательством отторгли от меня долю в предприятии, пальцем о палец не ударили, чтобы предприятию помочь, тянули из меня деньги, причем подставляя меня же под обвинение в финансовых преступлениях, и теперь, когда у вас даже не хватило ума вовремя позаботиться о самом себе, в ы приезжаете сюда, и требуете почета и уважения? Нет, это даже не лечится...
     На лице Петра Валерьевича застыло выражение, как будто он и вправду пытается понять собеседника, но не может постичь его логику. Он искренне не мог понять, в чем же проблема?
     Дверь в коридор открылась, вошел Пасечник, в светлых брюках и свитере.
     - Здравствуйте, Петр Валерьевич! Как сидится? - вполне дружелюбно поприветствовал он арестанта.
     - Как вы смеете, Пасечник? - снова взъярился пленный, и снова стукнул толстой ладоньюпо прутьям решетки.
     - Ой, осторожно! Ладошку зашибете! - со слегка глумливой улыбкой предостерег Пасечник.
     Петр Валерьевич Братский в прошлом был главной и единственной неудачей Пасечника как начальника службы безопасности, отвечающего за сохранность и безопасность активов компании. Когда на горизонте черной тучей появился Петр Валерьевич, чиновник олимпийского масштаба, из когорты "непотопляемых", тех, которых переводят с места на место за неумеренную вороватость, но при этом каждое следующее место оказывается выше и "хлебней" предидущего, Пасечник попытался отбить наезд. Но не сумел. Петр Валерьевич проехал по нему как дорожный каток по молочному пакету. Петр Валерьевич мог так ездить по кому угодно в стране, и затем он с той же грацией прокатился по Александру Бурко, к вящему унижению Пасечника.
     - Александр Васльевич, с охраной побеседовали? - обратился к нему Бурко.
     - Поговорил. Нормальные ребята, этого... - от указал пальцем на Братского. -
     ... они терпеть не могут. Двоим есть о ком позаботиться, еще один хочет остаться.
     - Что решили?
     - А что тут решать? - пожал плечами безопасник. - Пусть едут все трое. Оставлять никого не будем. К ним у нас претензий нет, но и рисковать не хочется. Мало ли как обернется?
     Братский замер, приоткрыв рот и тяжело дыша. Он вдруг понял, что сейчас всерьез решается его судьба.
     - Что с женой будем делать? - спросил Бурко.
     - С супругой... семьи грех разлучать, верно? - снова хищно улыбнулся Пасечник.
     Супруга Петра Валерьевича, Елена Алексеевна Братская, была знаменита не меньше своего мужа. Крупная, вульгарняа и алчная тетка, любительница гигантских бриллиантов и вычурных платьев, с прической того типа, что в народе называют "вшивый домик", являлась настоящим вдохновителем вымогательских рейдов Братского, а заодно и главным потребителем добываемых в этих налетах материальных благ.
     - Думаю, что вы правы. - кивнул Бурко. - Штрафная бригада?
     - Именно. Штрафников у нас пока нет и вроде бы даже не предвидится, надо же и начинать когда-то? Вот их и пристроим. Как раз женская и мужская бригады создадутся.
     Петр Валерьевич издал протяжный хрипящий звук. Он понял все, но был возмущен настолько, что сказать хотя бы одно слово не мог. Все сказал за него Бурко, обернувшись к Братскому перед тем, как покинуть его: - Придется работать, Петр Валерьевич. Выгребные ямы убирать и все такое. - помолчал, затем добавил: - Старайтесь, а то я вас пристрелю. Лично.
     
     Notes
     
     1
     
     БТМ-3 - Быстроходная траншейная машина.
     
     2
     
     АЗМ - Аэротранспортабельная дорожно-землеройная машина
     
     3
     
     БАТ-М - военный путепрокладчик. Изначально - Большой артиллерийский тягач.
     
     4
     
     Эс-Вэ (СВ) - Средства взрывания. Средства, преднеазначенные для того, чтобы приводить в действие взрывачтаые вещества. К СВ относятся детонаторы, всевозможные детонационные и огнепроводные шнуры, подрывные машинки и прочее.
     
     5
     
     ГБР - группа быстрого реагирования
     
     6