Людмила Николаевна Свешникова
     
     Аттракцион
     
     Марина с пятилетней дочкой и новой знакомой, женщиной в больших очках, шла по раскаленному пляжу.
     Эта новая знакомая тоже приехала отдыхать в приморский городок и сняла комнату в одном домике с Мариной. Они обменивались при встречах двумя-тремя словами, потом женщина все чаще оказывалась рядом, повсюду следовала за Мариной, и вначале это раздражало, но незаметно она привыкла, и присутствие новой знакомой стало необходимостью. Но, боже мой, до чего женщина в больших очках стала скучной! Не разжимая тонких губ, сидела обычно в углу, когда у Марины собирались беззаботные курортники. Молча собирала со стола грязные тарелки, все словно бы чувствовали вину за то, что испачкали их.
     - Почему ты такая? - спрашивала Марина. - Почему никогда не улыбнешься? Тебе не бывает весело?
     - Нет, - отвечала женщина, - мне не бывает весело, я слишком хорошо все вижу, - и подправляла тонким пальцем дужку очков.
     - Нужно же уметь радоваться, жизнь так коротка. Только посмотри, какое великолепное море и так чудесно пахнет розами и лавром!
     - Да, море великолепное и пахнет приятно, но...
     Женщина в больших очках имела привычку замолкать на полуслове. Подолгу она разговаривала только с Марининой дочкой. Она брала ее за ручку, когда они втроем бродили в прибрежных, иссушенных солнцем зарослях трав. Оказалось, там было много интересного: девочка показывала Марине пучки сухих травинок и щебетала:
     - Вот эту травку нужно немножечко потереть, и будет пахнуть лучше твоих духов, мама... а эту - пить с чаем, и всю ночь станут сниться интересные сказки!
     
     Пляж был странно пустынен, раскаленный песок засыпался в босоножки и жег ноги. Море же, вчера такое ласковое и теплое, вздымало серые ледяные волны.
     "Потому здесь и нет никого, - думала Марина. - Кому придет охота купаться в такой воде".
     Волны с белыми гребешками набегали на песок, набегали и откатывались, а девочка, балуясь, шлепала сандалиями по пене. Неожиданно у берега встала неурочная волна и чуть было не накрыла ее с головой.
     Марина успела подхватить девочку на руки, но сама промокла до пояса. Марина заметила, как она побледнела, и принялась бранить дочку.
     а- Ничего со мной не случится, - сказала женщина в очках. - Я привыкла. Не ругай ребенка - она счастлива, оттого что пока доверчива.
     
     Вчерашний день был днем рождения Марины. Курортные знакомые пришли в ее комнатку, принесли много подарков и много цветов. Женщина в очках по обыкновению сидела, поджав губы, в стороне или собирала грязную посуду. Гости наговорили кучу комплиментов: "Какая Марина сегодня красивая! Как идет ей белое с синим горошком платье!" Особенно восхищалась одна толстушка - всегда веселая и доброжелательная.
     И Марине было так хорошо сознавать себя красивой и нарядной, но главным на празднике был ОН. Глаза его излучали обожание и нежность, и у Марины сладко кружилась голова. Приподнеся букет красных роз, ОН прошептал:
     - Это символ!
     Неуклюжий чудак, кажется, тоже влюбленный в нее, преподнес бедные, привядшие гладиолусы и смущенно покраснел.
     Вчера она была так счастлива, а сегодня скучная женщина выманила ее из прохладной комнаты, пахнущей красными розами, и ведет куда-то, обещая необыкновенное зрелище. Марина злилась на себя, решила, что недавняя знакомая бесцеремонно подавляет ее волю, а у нее не хватает решимости оттолкн поступить по-своему.
     И так странно, отчего море вдруг похолодало, разве такое бывает?
     - Бывает, - неожиданно ответила женщина на мысли Марины. - И я хочу тебе только добра, я не подавляю. Потерпи, скоро придем.
     Девочка заснула у нее на руках, и Марина сказала:
     - Ты устала, давай понесу.
     - Я не устала. Пусть спит - так лучше, что увязалась за тобой. Посмотри вон туда!
     Морской берег перегораживала горбатая скала, похожая на зверя, опустившего морду в воду. Около скалы приютился павильон, обтянутый брезентом. Горячий ветер прогибал его стены, корявыми буквами на нем в двух местах было выведено: "Аттракцион".
     Они дошли до ложбинки с руслом полувысохшего ручья. По бурой земле пробиралась мутная стручка воды, и женщина сказала:
     - Иди одна. Я останусь с девочкой здесь. И запомни, нельзя всю жизнь оставаться наивным ребенком.
     Ветер звенел сухими стеблями травы, шелестел сникшей от зноя листвой на искореженных морскими штормами деревцах.
     - Отчего-то тоскливо и тревожно! - сказала Марина. - Не хочется идти в этот балаган, скорее всего ничего интересного в нем нет.
     - Ну, мы уже здесь, и тебе будет полезно глянуть.
     Марина перебралась через ложбинку, подошла к павильону и открыла дверь из фанеры.
     - Кто тут есть? Можно войти?
     Никто не отозвался. Ветер надувал и хлопал брезентом.
     Марина вошла в полумрак круглого помещения, а когда глаза попривыкли, различила вдоль стен фарфоровые фигуры в человеческий рост. В центре павильона стояла гейша в пестром кимоно, рядом, подвернув под себя ноги и скрестив желтые руки на груди, сидел мандарин. Из-под золотистой его шапочки змеей струилась черная коса.
     Марина пошла вдоль стен, разглядывая фарфоровых людей в ярких костюмах, изукрашенных золотыми и серебряными узорами. Она не сразу заметила незаконченную скульптуру юноши из грубой глины. По левой стороне его груди пролегла глубокая трещина.
     - Бедненький! - сказала Марина и провела ладонью по трещине, вдруг ощутив теплоту словно живого тела.
     Что-то зашуршало и прозвенело за ее спиной, она оглянулась и застыла от ужаса: мандарин встал, раскосые глаза зло засверкали, и заскользил по полу к ней! Больно сжав холодными пальцами плечо Марины, он прохрипел:
     - Я изжую твое сердце...
     Фарфоровые фигуры задвигались, отходя от стены, кто-то ущипнул Марину, гейша, улыбаясь алой щелью рта, впилась в шею и злобно пробормотала:
     - Уродина в уродливом платье...
     Почти теряя сознание от ужаса и омерзения, Марина вспомнила о дочке - хорошо, что ее нет здесь! Фарфоровые болваны надвигались, теснее сжимали кольцо, протягивали к ней руки. Марина закричала и попыталась выбраться из павильона. Холодные руки скользили по спине, стараясь задержать. И тут из угла неуклюже выступил глиняный юноша и начал отталкивать эти руки, а они били по нему - кусочки сухой глины со звоном падали на землю.
     Марина выбежала, перепрыгнула через ручей, и голос, показавшийся ей знакомым, крикнул:
     - Остановись, ты в безопасности!
     Должно быть, ложбина с ручьем оказалась непроходимым рубежом для преследователей. Они остановились на противоположной стороне, подпрыгивая и злобно вопя. Трескалась, опадала блестящая оболочка из фарфора. Рыбьей чешуей, дробясь на сотни кусочков, сползала яркая одежда, осыпались фарфоровые щеки и носы, отваливались красные губы... С удивлением заметила Марина, как из-под облика мандарина показался ОН. Только не было в ЕГО лице обожания и нежности - высокомерие, насмешка... А гейша обернулась вдруг той милой, всегда доброжелательной толстушкой - олицетворение неприязни... Еще и еще знакомые лица!
     Глиняныйюноша сидел на дне ложбинки, положив на колени изуродованные руки:
     - Уходи и не возвращайся к ним! - В голосе его было сострадание.
     Далеко-далеко по морскому пляжу женщина в очках вела за ручку маленькую девочку, та часто нагибалась и что-то поднимала.
     - Подождите меня! - закричала Марина и побежала от странного павильона.
     
     Кто-то постучал в низенькое окошко, и она проснулась. Под окном стояли женщина в очках и дочка:
     - Мама, мама, а мы уже искупались - водичка такая теплая, и я училась плавать!
     - Ты долго спишь, - упрекнула Марину женщина. - Разве забыла, что сегодня твой день рождения, а ничего не готово! Наверняка же придут твои друзья!
     Она выжидающе смотрела на Марину, сделав ударение на слове "друзья".
     - Мне приснился страшный сон, - сказала Марина, - очень страшный сон...
     - Иногда сны сбываются, - чуть усмехнулась женщина в очках, - особенно под пятницу... Поторопись, нужно все приготовить.
     Курортные друзья собрались в комнатке Марины. Было много подарков и цветов. Все восхищались Марининым платьем и говорили, что сегодня она очень красивая, а ей было так радостно чувствовать себя нарядной и красивой.
     Главным для нее на празднике был ОН - глаза так и излучали нежность, и у Марины сладко кружилась голова. Преподнеся букет красных роз, ОН шепнул:
     - Это символ!
     Женщина в больших очках, недавняя знакомая, молча сидела в углу или меняла на столе тарелки.
     Неуклюжий чудак, кажется, тоже влюбленный в Марину, подарил бледные, привядшие гладиолусы и смущенно покраснел. Почему-то руки у него были сплошь в царапинах.
     Дурачась, Марина шепнула ему:
     - Я знаю, ты Глиняный, но, сам подумай, если всем не верить, будет страшно и скучно жить!
     
     1990