Аркадий Аверченко
     
     Петерс. Человек, который убил голод
     
     Есть такие классические фразы, которые будут живы и свежи и через 200, и через 500, и через 800 лет. Например:
     - Побежденным народам нужно оставить только одни глаза, чтобы они могли плакать, - сказал Бисмарк.
     - Государство - это я! - воскликнул Людовик XIV.
     - Париж стоит мессы, - рассудил Генрих IV, меняя одно верование на другое. Впрочем, этот король показал себя с самой выгодной стороны другим своим альтруистическим изречением:
     - Я хотел бы в супе каждого из моих крестьян видеть курицу!
     Мы не знаем, что хотели бы видеть в супе каждого из своих крестьян Ленин и Троцкий, но знаменитый глава чрезвычаек Петерс выразился на этот счет довольно ясно и точно, и изречение его мы считаем не менее замечательным, чем генриховское. Именно, по сообщениям газет, когда к нему, как к главе города, явились представители ростовских-на-Дону трудящихся и заявили, что рабочие голодают - Петерс сказал:
     - Это вы называете голодом?! Разве это голод, когда ваши ростовские помойные ямы битком набиты разными отбросами и остатками? Вот в Москве, где помойные ямы совершенно пусты и чисты - будто вылизаны - вот там голод!
     Итак, ростовские рабочие могут воскликнуть, как запорожские казаки:
     - Есть еще порох в пороховницах! Есть еще помойные ямы - эти продовольственные склады советской власти!
     Почему-то фраза Петерса промелькнула в газетах совершенно незаметно: никто не остановил на ней пристального внимания. Это несправедливо! Такие изречения не должны забываться... Моя бы власть - да я бы всюду выпустил огромные афиши с этим изречением, высек бы его на мраморных плитах, впечатал бы его в виде отдельного листа во все детские учебники, мои глашатаи громко возвещали бы его на всех площадях и перекрестках:
     - Пока в городе помойные ямы полны - почему рабочие говорят о голоде?..
     
     
     * * *
     
     Интересно, осматривал ли Г. Д. Уэлльс во время своего пребывания в Москве - в числе прочих чудес советской власти - также и помойные ямы? Если осматривал, то, наверное, пришел в восхищение:
     - Вот это санитария! Вот это чистота! Да на дне этой помойной ямы можно фокстрот танцевать, будто на паркете. - А у нас, в Англии, в помойных ямах делается черт знает что: огрызки хлеба, куски рыбы, окурки сигар, птичьи потроха, высохшие сандвичи, корки сыру! Нет, советская власть имеет большое, великое будущее, если даже в грязной, неряшливой Москве она ввела такую чистоту!
     
     
     * * *
     
     Интересно мне также, как тов. Петерс будет организовывать продовольственную помощь из помойных ям? Выдачу пайками? Но ведь пайки бывают трех или четырех категорий. Очевидно, в первую голову будут допущены к пышному фрыштику рабочие-коммунисты - первая категория. Когда они снимут самые сливки - селедочные головы и колбасную кожуру - робко подойдет вторая категория, просто рабочие. Выберут картофельную шелуху и мостолыгу лошадиной ноги, а все остальное пусть доедает третья категория - буржуи и саботажники.
     
     
     * * *
     
     Если б я был не писателем, а тюремщиком, и если бы Петерс попал ко мне в тюрьму, я устроил бы ему роскошную жизнь! Я кормил бы его до отвалу. Я бы каждый день закатывал ему обеды из семи блюд, со сладким. Он бы у меня не голодал, ибо он сам замечательно выразился:
     - Пока существуют помойные ямы - голода не может быть!
     Меню бы у Петерса было такое:
     Закуска:
     Икра из ваксы, жестянка от анчоусов, яичная скорлупа, фаршированная зубочистками обернуар.
     Суп:
     Консоме из мыльной воды а-ля Савон с окурками, пирожки из папиросных коробок с пепельным фаршем.
     Рыба:
     Селедочный позвоночный столб с грибками, которые на стенках.
     Мясо:
     Фрикассе Ра-Мор, жареное на шкаре в мышеловке.
     Зелень:
     Все, что уже позеленело. Приготовлено а-ля масседуан.
     Птица:
     Перо от старой дамской шляпы, соус сюпрем.
     Сладкое:
     Шоколадные обертки, яблочная кожура, кофейная гуща.
     
     
     * * *
     
     Я не думаю, чтобы Петерс имел право отказаться от такого обеда. Потому что, если даже такие великие люди, как Наполеон, Суворов и Петр Великий, честно ели пищу из общего котла, то какое имеют право отказаться от общего котла наши циммервальдские Наполеоны, устроившие из всей Великой России один общий котел: Помойную яму.