Чингиз Акифович Абдуллаев
     
     Хранители холода
     
     
     Пин жесток с животными. Они такие же безобразные и непостижимые существа, как и люди. Вероятно, скверно быть маленьким насекомым - быть зеленого цвета, какать по капельке и все время бояться, что вот-вот появится какой-нибудь человек, вроде него, Пина, с огромным лицом, усыпанным рыжими и темными веснушками, и с пальцами, способными разорвать кузнечика в мелкие клочья.
     
     "Тропа паучьих гнезд".
     
     Итало Кальвино
     
     
     Тем не менее кубок был доказательством, доказательством того, что он сделал еще шаг на пути к цели, к тому, чтобы навсегда избавиться от боязни разоблачения и насмешек, а это позволит ему наконец зажить своей собственной жизнью в мире тайн, так, чтобы ни один человек на свете не подозревал, кто он и что у него на уме.
     
     "Маленький лорд". Юхан Борген
     
     
     Средство борьбы со злом нередко бывает гораздо хуже самого зла.
     
     Публий Сир
     
     
     ЮРМАЛА. ЛАТВИЯ. 4 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Он любил приезжать сюда и прогуливаться по берегу моря ранним утром. Этой привычке было уже более десяти лет. К семидесяти годам Иварс Залькалис полюбил подобные прогулки на свежем воздухе. Раньше на них не хватало ни времени, ни сил. Но в последние годы у него появилось слишком много свободного времени, и он мог позволить себе долгие прогулки по песчаным пляжам Юрмалы.
     Бывший высокопоставленный сотрудник Комитета государственной безопасности Латвии, оставшийся в своей стране и даже получавший приличную пенсию от нового государства, Залькалис ушел в отставку в звании полковника еще в девяносто первом году, а затем в течение нескольких лет помогал новым структурам, создаваемым в его стране.
     Он никогда не вспоминал о своих прежних товарищах, многие из которых оказались в тюрьме или вынужденной эмиграции. На всю его многолетнюю работу до девяносто первого года было наложено негласное табу. На прежнюю дружбу, прежние идеалы, прежние знакомства. Вся его жизнь словно начиналась с пятидесяти пяти лет, когда он вышел на пенсию и через несколько месяцев снова вернулся в привычные коридоры, но уже в другом качестве. Для многих это была грустная и трагичная история жизни, для него она была более чем успешной.
     Вдыхая морской воздух, он шел по пляжу в своих новых кроссовках, которые он приобрел совсем недавно в модном спортивном магазине, открывшемся недалеко от его дома. Спортивная куртка, джинсы, цветная рубашка - он любил поддерживать себя в форме. Даже сейчас он выглядел лет на десять моложе своего возраста. Обычные старческие недуги обходили его стороной.
     Залькалис обернулся. Смутное беспокойство он почувствовал еще полчаса назад. Этот высокий мужчина, появившийся на пляже в довольно холодную погоду и так же бесцельно прогуливающийся между песчаными дюнами, как и он сам. Откуда появился здесь этот незнакомец? Или он тоже любитель прогулок на свежем воздухе? Но раньше его здесь не было.
     Залькалис ускорил шаг. Незнакомец начал отставать, очевидно, в его планы не входило догонять другого одинокого путника. Залькалис еще раз обернулся и усмехнулся. Его бывшая профессия подсознательно делала его подозрительным. Сколько лет прошло с тех пор? Пятнадцать. Сейчас уже мало кого интересует, что происходило в Латвии до девяносто первого года. И после тоже. Постепенно успокоились обе стороны. И хотя некоторые старики, бывшие ветераны с обеих сторон, все еще пытаются доказывать свою истину, все давно махнули на них рукой. У каждого сегодня свои проблемы.
     Залькалис посмотрел на море. Сегодня оно было неспокойным, седые волны накатывались на берег. В такую погоду лучше не выходить в море, подумал он. Хотя некоторые рыбаки часто рискуют. Он решил повернуть назад.
     Незнакомец, сильно отставший от него, медленно подходил. Они начали сближаться. Незнакомец часто смотрел в сторону моря - возможно, также думал о плохой погоде или размышлял о чем-то своем. Залькалис даже решил, что нужно будет познакомиться с этим чудаком, который появляется у моря так рано, чтобы понаблюдать за восходом солнца.
     Они подходили друг к другу. Расстояние сокращалось. Пятьдесят метров, тридцать, двадцать, десять. Незнакомец был выше среднего роста, носил старомодную шляпу и длинный плащ. Он был в очках, и поэтому солнечные блики, отражавшиеся на стеклах, мешали Залькалису рассмотреть выражение его лица. Наконец они сблизились.
     - Лабрист, - по-латышски пожелал доброго утра неизвестному Залькалис.
     - Здравствуйте, - ответил тот по-русски.
     Иварс улыбнулся. Несмотря на прошедшие пятнадцать лет и на изменившийся мир, все еще многие люди упрямо говорят по-русски. Ни для кого не секрет, что почти половина людей, проживающих в Риге, считает русский язык родным и предпочитает общаться именно на нем. Залькалис подумал, что незнакомец, возможно, приехал из Риги.
     - Вы не говорите по-латышски? - перешел он на русский.
     - Нет, - ответил незнакомец, - я не понимаю латышского.
     Ему было лет шестьдесят. Или чуть больше. Высокий рост, тонкие губы, прямой нос, внимательный взгляд.
     - Вы, наверно, приезжий? - Залькалис решил, что нужно закончить этот разговор. В конце концов, необязательно знакомиться с каждым встречным.
     - Да, - кивнул неизвестный. Он засунул руку в карман своего длинного плаща, и Залькалис почувствовал некоторое беспокойство.
     - До свидания, - кивнул Залькалис своему случайному собеседнику. Возможно, этот тип был одним из тех редких отдыхающих, которые появлялись здесь даже в начале мая.
     Залькалис прошел мимо. Он успел сделать два шага, когда неизвестный его окликнул.
     - Атвайнуонет, - неожиданно остановил его незнакомец. Он произнес слово "извините" по-латышски.
     Залькалис изумленно обернулся.
     - Вай юэс рунаят латвиски? - переспросил он неизвестного. Что означало: "Вы говорите по-латышски?"
     - Я приехал к вам, полковник Залькалис, - вдруг сказал неизвестный, доставая правую руку из кармана. В ней был пистолет с глушителем. Ошибиться было невозможно. Очевидно, в этом длинном плаще были такие карманы. Нет, в последние секунды своей жизни профессионально отметил Залькалис, у этого типа был специально сделанный карман для подобного вида оружия.
     - За что? - успел спросить он, ошеломленно глядя на незнакомца.
     - За все, - ответил убийца и спустил курок. Первый выстрел, второй.
     Залькалис упал на песок. Кровь плохо впитывалась в мокрую землю. Неизвестный чуть приподнял пистолет и сделал контрольный выстрел. Затем быстро пошел дальше, уже не оглядываясь на убитого. Тело Залькалиса нашли через три часа случайные прохожие, оказавшиеся в этот холодный день на песчаном пляже. Неизвестный в это время был уже в самолете, который вылетал из Риги. Пистолет с глушителем он выбросил. Подобную улику необязательно иметь с собой. Даже не очень профессиональному убийце. А он был одним из лучших профессионалов.
     
     ДУДЕРШТАДТ. ГЕРМАНИЯ. 7 МАЯ 2006 ГОДА
     
     В Европе окончание войны и победу над фашизмом отмечали восьмого мая. Формально все было правильно. В тот момент, когда фельдмаршал Кейтель и сопровождавшие его лица подписывали капитуляцию Германии в Европе, было восьмое мая, а в Советском Союзе к этому времени было уже девятое мая, сказывалась разница во времени.
     Седьмое мая было воскресеньем перед праздником, и Зинаида Маланчук провела этот день вместе со своими родными. Муж у нее умер семь лет назад и был похоронен в Бремене, где они тогда жили. Пять лет назад она перебралась сюда, продала квартиру в Бремене и купила дом в Дудерштадте. Отсюда было совсем близко до Веймара, где проживали ее дочь с мужем и двое внуков. В этом городке она купила себе хороший дом с небольшим садом. Как раз такой, о котором все время мечтала. В Бремене у них была всего лишь квартира в городском доме на четвертом этаже.
     Еще в девяносто пятом в бывшую Восточную Германию переехала ее дочь со своим мужем, которые поселились в Веймаре. На территорию бывшей ГДР Зинаиду долго не пускали ее новые хозяева. Сначала спецслужбы категорически возражали против подобных "экскурсий", даже после объединения Германии, затем она сама не хотела туда ехать. И лишь несколько лет назад, уже после смерти мужа, она навестила дочь. Первое, что увидела Зинаида, едва сойдя с вокзала, - это был памятник лидеру немецких коммунистов Эрнсту Тельману, установленный на площади, чуть ниже вокзала. Ее неприятно поразило, что у памятника были живые цветы. Очевидно, его почитатели были даже в объединенной Германии.
     Зинаида провела в Веймаре несколько дней и вернулся в свой, уже ставший родным Дудерштадт. Этот город находился буквально на самой границе между двумя бывшими немецкими государствами. Раньше здесь размещался американский батальон, и его казармы находились на окраине города. Дудерштадт жил в постоянном ожидании русских танков, которые стояли в нескольких километрах от границы, где размещался советский танковый полк. Но танки так и не появились, граница между двумя государствами исчезла, тяжелые надолбы убрали, рвы засыпали, проволоку сняли. Американцы ушли из городка, и Дудерштадт стал обычным тихим провинциальным городом. Но он находился на бывшей Западной территории, и это как-то успокаивало Зинаиду Андреевну.
     Ей было уже далеко за пятьдесят, но эта невысокая худая женщина бегала по утрам, принимала холодный душ и плавала в бассейне ежедневно по два часа. Одним словом, она следила за собой и была в прекрасной форме. Ее дочери шел уже тридцать третий год. Мужу было под сорок. Они поженились еще в девяносто четвертом году, когда дочери было двадцать один и она была уже студенткой университета в Гамбурге, куда Николай приехал на практику. Он не мог знать, что Зинаиде Маланчук, ее супругу и дочери было предоставлено немецкое гражданство еще в девяносто первом году, за особые заслуги перед объединенным немецким государством. Николай не должен был узнать, что Зинаида Михайловна работала в Германии по линии бывшего Главного разведывательного управления Генштаба СССР и еще в восемьдесят восьмом начала сотрудничать с немецкой разведкой БНД. Сотрудничество закончилось к началу девяносто первого года, когда Маланчук едва не разоблачили. Немцы вывезли ее тогда из Шверина в Гамбург, благо границ к тому времени уже не было. Первые годы ее прятали в небольшом городке Бремерферде, находившемся между Гамбургом и Бременом. После вывода советских войск в девяносто четвертом ей наконец разрешили поселиться в Бремене.
     С тех пор прошло так много лет. Ей платили хорошую пенсию, да и деньги, которые она получила за свое "сотрудничество", оказались нелишними. Они вместе с мужем купили неплохую квартиру, приобрели две машины. Теперь они могли позволить себе увидеть мир, поездить по Европе. К началу девяносто шестого в Западной Европе появилась Шенгенская зона и можно было ездить в большинство соседних государств уже безо всяких формальностей. Но через три года умер супруг Зинаиды Михайловны. Внешне он был здоровым пятидесятилетним мужчиной, но она знала, как часто он жаловался на свое сердце. По большому счету он так и не смирился с этим переездом. До побега на Запад он работал консультантом крупной строительной компании в Шверине, помогал сооружать новые здания. После побега несколько лет сидел без дела, и они жили на ее деньги. Когда он захотел вернуться к своему любимому детищу, было уже поздно. Его никуда не принимали. Он остался дома, замкнулся в себе, стал много курить. Он почти не пил, и это волновало Зинаиду Михайловну. В последние годы перед смертью он устроился в небольшую строительную фирму, но сердечные приступы повторялись все чаще и чаще. Врачи считали, что ему необходимо шунтирование, но он категорически отказывался ложиться в больницу. И однажды ночью очередной сердечный приступ оказался роковым. Зинаида Михайловна не любила вспоминать об этом. Она понимала, что вынужденное бегство на Запад, его одиночество, невостребованность, разрыв прежних связей оказались для мужа слишком тяжелым испытанием.
     В это воскресенье дочь привезла в Дудерштадт всю семью. Вечером они должны были заехать в Геттингем, к друзьям Николая, а затем вернуться обратно. Дочь забрала с собой старшую дочку, оставив на попечение матери младшую, двухлетнюю Лизу. Они должны были вернуться к десяти часам вечера. Когда они уехали, Зинаида Михайловна включила телевизор, усадила на диван свою внучку и поднялась на второй этаж, чтобы закрыть окно в спальной.
     В этом городке почти никто и никогда не закрывал дверей на замок. Здесь все знали друг друга, все жили рядом десятилетиями. Зинаида Михайловна поднялась наверх, в спальную, закрыла окно и спустилась вниз по лестнице. Подошла к входной двери. Открыла ее и посмотрела на пустую улицу. У дома стоял ее "Опель", который она купила несколько лет назад. Мимо проехал на велосипеде соседский мальчишка. Она улыбнулась ему, и он вежливо поздоровался. Она захлопнула дверь и вернулась в гостиную. Лиза ползала по дивану, весело играя с двумя мягкими игрушками, зажатыми у нее в руках.
     Зинаида Михайловна убавила звук громко работающего телевизора и прошла на кухню. Лиза продолжала играть со своими игрушками. Внезапно звук стал громче. Зинаида Михайловна обернулась. Она оставила пульт управления на столике, в нескольких метрах от дивана. Неужели Лиза сползла с дивана? Она поспешила в гостиную. Взглянула на диван. Лиза по-прежнему сидела на диване, растерянно глядя на бабушку. Игрушки лежали рядом. Девочка испуганно моргала.
     "Наверно, включила рекламу", - подумала Зинаида Михайловна, подходя к столику. И в этот момент почувствовала, что у нее за спиной кто-то появился. Она его не услышала, только почувствовала. Непонятную тень. Или движение воздуха. Очевидно, неизвестный вошел, когда она была на втором этаже. Нужно посмотреть - кто это решил войти в ее дом? Но обернуться она не успела. Незнакомец ловко и быстро накинул ей на шею удавку, которая больно сдавила горло, не давая дышать. Но убийца не спешил. Он словно нарочно давал ей возможность прочувствовать свою смерть в эти последние несколько секунд ее жизни. Чуть ослабил удавку.
     - Что... кто... зачем... - Она не могла даже поднять руки, настолько неожиданными и быстрыми были движения незнакомца. И так сильно давила эта удавка на горло.
     - Ты знаешь, - сказал он по-русски, и она все поняла. Через столько лет, с внезапной досадой подумала Маланчук, через столько лет. А ведь ее предупреждали. Последняя ясная мысль была о внучке. Как все нехорошо получилось. Ее внучка в доме. Они не оставят ребенка в живых. Какое несчастье. И этот убийца...
     - Не трогайте ребенка, - успела прохрипеть она, но убийца уже затягивал свою удавку. Она не сумела даже набрать воздуха, когда тьма окончательно сомкнулась перед глазами. Убийца затянул удавку, прислушался. Он знал, как умирают люди, и не мог ошибиться, услышав предсмертный хрип. Тело обмякло. Он осторожно уложил погибшую на ковер, снял удавку. Затем подошел к девочке. Ребенок недоверчиво смотрел на незнакомца. Незнакомец улыбнулся девочке, протянул к ней руки и, подняв ребенка, пересадил ее в круглый манеж, стоявший в углу, чтобы она не упала с дивана. Затем взял обе игрушки и перенес их ребенку. Девочка улыбнулась незнакомцу. Этот дядя ей понравился.
     Она сделала два шага и уселась прямо в манеже, двигая к себе игрушки. Убийца перешагнул через труп ее бабушки и вышел из гостиной. Он был в черных перчатках. Открыв дверь, огляделся. На улице никого не было. Убийца вышел из дома, мягко прикрыв дверь. Он не стал ее запирать, чтобы не помешать родителям девочки попасть в дом, когда они вернутся из Геттингена. Спустившись вниз по лестнице, он прошел за дом, исчезая где-то на соседней улице.
     Когда через полтора часа вернулись родители девочки, они нашли Лизу в манеже, уснувшую между игрушками. Ее бабушка лежала в гостиной, не подавая признаков жизни. Дочь испуганно бросилась к ней, решив, что у матери был сердечный приступ. Она сразу позвонила в больницу, вызывая врачей и надеясь спасти свою мать. И только тогда ее муж заметил нехарактерную для сердечного приступа красную борозду вокруг шеи. Николай поднял трубку и позвонил в полицию. Он так никогда и не узнал, чем занималась Зинаида Маланчук в своей прежней жизни.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Все неприятности начинаются с телефонного звонка. Он протянул руку, снимая трубку. За последние годы он отвык от подобных неожиданных звонков. Посмотрел на часы. Восьмой час утра...
     - Тимур, - услышал он голос Наташи, - извини, что беспокою тебя так рано. Но ты знаешь, Павел домой не вернулся...
     - Как это не вернулся? - не понял Тимур, сразу просыпаясь. - Он что, с ума сошел? Где он мог остаться? Подожди. Алло, ты меня слышишь? Наташа? Ты что, плачешь? Что случилось? Почему он не вернулся?
     - Это я хотела узнать у тебя, - услышал он ее голос, - мне только сейчас сказали, что вчера вечером вас видели вместе. Эдуард Алексеевич, наш сосед, видел, как вы сидели вместе в кафе. И поэтому я тебя разбудила. Где Павел?
     - Он позвонил мне вчера вечером, - вспомнил Тимур, - было уже около девяти. Он был в плохом настроении и просил меня приехать. Я его таким никогда в жизни не видел. Он был какой-то подавленный. Сидел один в кафе, рядом с вашим домом. Тот самый "Чемпион". Когда я приехал, то увидел, что он сидит за столиком и пьет. Можешь себе представить? Когда мужчина пьет в одиночку. И тем более такой человек, как Павел. Я не понимал, что с ним происходит. Он как-то путано говорил, вспоминал прошлые годы, нашу работу. Потом снова пил. Много пил.
     - И ты его бросил одного? - с горечью спросила Наташа.
     - Как ты могла даже подумать такое? - обиделся Тимур. - Конечно, я его не оставил. У каждого мужчины бывают такие тяжелые дни. Обычная депрессия. Может, у него были неприятности на работе. Он ничего мне не сказал. Только как-то неприятно усмехался и говорил, что его проблемы меня не касаются. Можешь себе представить? А потом я его проводил до вашего дома. Я сам видел, как он вошел в дом. Набрал код и открыл дверь в подъезд. А потом вошел в дом и закрыл дверь. Только после этого я ушел. Может, он сел где-нибудь на лестнице и заснул там? Он был в таком непривычном состоянии.
     - Я уже четыре раза бегала вниз по лестницам, - вздохнула Наташа, - его нигде нет. Тимур, я даже не знаю, что подумать. Почему ты не позвонил мне, ничего не сказал?
     - Зачем? Мы попрощались, и он сказал, что идет спать. Я не хотел вас беспокоить...
     - Беспокоить? - с укором переспросила Наташа. - Я всю ночь не спала. С ума схожу, не понимаю, что случилось. Всех обзвонила. Хорошо, что вас видел Эдуард Алексеевич. Я его только сейчас на лестнице встретила. Он мне и сказал, что вас видел.
     - Подожди, подожди. - Тимур поднялся. - Ты звонила ему на мобильный?
     - Конечно. Он отключен.
     - Отключен? Ничего не понимаю. А его машина. Она на стоянке?
     - Не знаю. Я не знаю, как туда звонить. Может, ты заедешь и проверишь наши машины?
     - Конечно, проверю, - немного растерянно сказал Караев. У Паши был хороший "Мерседес", почти как новый. Как рассказывал Слепцов, ему повезло. Эту машину перегнали для него друзья из Германии, и он, заняв деньги в собственном банке, купил почти новый "Мерседес" за двадцать девять тысяч долларов. А жене купил очень неплохой "Ситроен".
     - Может, он куда-нибудь уехал? - предположил Тимур.
     - Я ничего не знаю. Если уехал, то почему не позвонил. Он вчера был на машине?
     - Нет. Мы были недалеко от вашего дома, и он был без своего автомобиля. Я сейчас к вам приеду. Нужно позвонить в соседние больницы - может, ему на лестнице плохо стало с сердцем.
     - Я уже звонила. - Было понятно, что она с трудом сдерживается. - Я звонила во все три больницы, которые находятся рядом. Его нигде нет. Я не знаю, что мне думать, Тимур. Мне так страшно...
     - Я сейчас приеду, - сказал Тимур, - ты только меня дождись. И никуда не уходи. Мы его обязательно найдем. Ты меня слышишь, Наташа? Сиди на месте и жди меня.
     Он бросился одеваться. Как могло такое случиться? Павел не ребенок, ему уже пятьдесят восьмой год. Он обязан был предупредить Наташу о своем опоздании. Куда он мог уйти? Вряд ли у него была новая пассия. С Наташей он живет уже девять лет. Ей сорок восемь, она врач-терапевт, работает в больнице заместителем главного врача. Очень толковая, умная, выдержанная женщина. Павел познакомился с ней сразу после смерти своей первой супруги, еще в девяносто шестом. На следующий год она переехала к нему. У нее уже взрослая дочь, которой двадцать три года. Девушка встречается с хорошим парнем, и, кажется, они собираются пожениться.
     Тимур прошел в ванную и достал элетро-бритву. По старой привычке он никогда не выходил из дома небритым, даже в подобных случаях. Что могло произойти с Павлом? Почему вчера он был в таком настроении? И куда он мог уехать? Ничего не понятно. Тимур взглянул в зеркало. Они с Павлом знакомы уже больше двадцати лет. Он обязан был почувствовать состояние своего друга.
     Тимуру Караеву шел пятьдесят шестой год. Бывший сотрудник Комитета государственной безопасности и Федеральной службы безопасности, полковник Караев проработал в органах более тридцати лет. Он попал в систему органов безопасности сразу после окончания юридического факультета университета. Ему шел только двадцать второй год. Затем он работал некоторое время оперативником, потом учился, снова работал. Основная часть его жизни пришлась на работу во Втором главном управлении КГБ СССР, как называли тогда контрразведку. Позже именно на базе этого управления была создана Федеральная служба безопасности.
     Караев ушел на пенсию четыре года назад в звании полковника. Ему назначили хорошую пенсию, и он перешел на работу в службу безопасности крупнейшей нефтяной компании "Лукойл". На новой работе весьма ценили его знания и опыт. Караев жил один, он развелся со своей супругой еще пятнадцать лет назад. Хотя сохранил с ней хорошие отношения. И со своим сыном, которому исполнилось уже двадцать семь. Сын работал менеджером в крупной компании, занимавшейся сбытом радиотоваров. Отец гордился своим отпрыском, сумевшим стать самостоятельным и независимым человеком в столь молодом возрасте.
     Павел Слепцов пришел на работу в Комитет государственной безопасности чуть позже Караева. Он служил в пограничных войсках, затем решил остаться на работе в органах безопасности. Пограничные войска тогда входили в часть системы органов КГБ и считались отдельным Главным управлением. После окончания специальной школы в Минске Слепцова направили на работу в Первое главное управление, в разведку, считавшуюся элитой. Но в самой разведке существовала своя внутренняя контрразведка, управление "К", в которое и попал Павел Слепцов. Тогда, в восемьдесят пятом, он и познакомился с Караевым. И с тех пор дружили.
     Тимур закончил бритье, убрал бритву, затем затянул галстук на шее. Еще раз посмотрел в зеркало и поспешил надеть пиджак. На улице было уже достаточно тепло, можно было не надевать плаща. Он еще раз подумал, что Павел пропал так неожиданно и глупо. Может, нужно обзвонить морги. Господи, какие глупости ему приходят в голову. Хотя - почему глупости. В современном мегаполисе может произойти все что угодно. Возможно, на лестнице Слепцову попался какой-то мерзавец, решивший поживиться за счет пьяного и пожилого соседа. Хотя Павел довольно уверенно держался на ногах. А насчет пожилого тоже большой вопрос. В свои пятьдесят восемь Павел мог спокойно справиться с двумя или тремя нападавшими. Для этого он был неплохо подготовлен. Но тогда что могло с ним произойти?
     Караев достал ключи от машины. Нужно будет объездить все соседние больницы. Может, Павел попал туда с сердечным приступом и его зарегистрировали под другой фамилией. Иногда такое случается. Тимур вышел из квартиры, закрыл ее на ключ, спустился в кабине лифта на первый этаж. Вышел из подъезда. Свою машину он обычно оставлял на стоянке, расположенной на соседней улице.
     Караев поежился, было достаточно прохладно. Посмотрел на небо, затянутое тучами. И пожелел, что не надел плащ. Очень возможно, что пойдет дождь. Нет, сегодня просто холодно. Нужно вернуться и взять плащ. Заодно он может захватить и именной пистолет, который ему подарили шесть лет назад. На всякий случай.
     С другой стороны, возвращаться - плохая примета. Хотя в приметы он не очень верит. Тимур поднял руку. Дождь уже накрапывал.
     Он поднялся в квартиру. Надел плащ, забрал пистолет, привычно проверив магазин с патронами. Если бы его спросили - зачем он берет свое оружие, он никогда бы не смог ответить. Возможно, сработала интуиция. Но он взял свой пистолет и положил его в карман плаща. Только после этого вышел из квартиры. И спустился вниз, быстрым шагом проходя на стоянку. Здесь находился его "Вольво", такой привычный и удобный. Любовь к подобным машинам у него осталась еще с тех пор, как он пробыл в длительной командировке в Швеции, работая десять месяцев прикомандированным сотрудником в посольстве.
     Караев завел машину и мягко отъехал. Ему и в голову не могло прийти, что с этой минуты все его приключения только начинались.
     
     ГЛАСГОУ. ШТАТ КЕНТУККИ. США. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Найти этот небольшой городок даже на самой крупной карте Соединенных Штатов было почти невозможно. Трудно было его найти и на карте самого штата. Гласгоу был одним из тех редких городов огромной страны, мимо которого не проходили ни железнодорожные пути, ни крупные автомобильные трассы. Он словно выпал из неких планов составителей, спланировавших все дороги к западу от города в тридцати километрах от него. Зажатый со всех сторон небольшими озерами и горами, Гласгоу был одним из тех городов, в которых сама жизнь, казалось, застыла неподвижно. И хотя здесь появлялись современные автомобили, у некоторых жителей были даже плазменные телевизоры и современные холодильники, но неспешное течение жизни этого провинциального городка сказывалось и в неторопливых беседах жителей Гласгоу, и в их ритме жизни, сильно отличавшемся от напора американских мегаполисов.
     Он взглянул на проходившую мимо машину. Новый автомобиль появился на их улице. Наверно, направляется в сторону национального парка. Если проехать, не сворачивая, на север, можно попасть туда уже часа через два. Раньше, много лет назад, каждый новый автомобиль, появлявшийся в их городке, заставлял его напрягаться, нервничать, волноваться. Но те времена уже давно прошли. Почти тридцать лет. Тридцать лет он живет в этом городке, который стал для него родным. Уильям Бернард Бентон. За столько лет он даже привык к этому имени, свыкся с окружающими, по-своему привязался к этому месту.
     Тридцать лет назад его привезли в этот дом, оставив одного. Он хорошо помнит эту первую ночь. Как переживал тогда, как осматривал дом в поисках привычных "жучков". Техника была еще допотопной, подобные предметы наблюдения легко можно было обнаружить при подробном осмотре. Но "жучков" уже не было. В них отпала необходимость. Ему сменили имя, подарили новый дом, дали новые документы, даже немного изменили внешность. И оставили одного. Вот это и было самым страшным. Остаться одному. Одному после трех лет беспрерывных наблюдений, проверок, недоверия, страха, разочарований. После трех лет беспрерывного пресса, в ходе которого из него выжали, казалось, все, что могли выжать.
     Шестидесятипятилетний Бентон выглядел гораздо старше своих лет. У него были кустистые седые брови, лицо перечеркивали глубокие морщины. Только его голубые глаза глядели пронзительно и тревожно. С годами они становились более бесцветными, но не менее внимательными. Первые годы он почти не выходил из дома, позволяя себе покупать товары в небольшом магазине, находившемся на соседней улице. Пенсию ему платило военное ведомство, он был пенсионером в свои тридцать пять. Очевидно, он проходил службу где-то во Вьетнаме или в других опасных районах, где один год службы мог засчитываться за два, хотя никому из соседей он ничего не рассказывал. Со временем он познакомился и близко сошелся с вдовой Лианой Джеральди, которая потеряла мужа в автомобильной катастрофе за год до того, как в их городке появился Бентон.
     У Лилианы были две дочери, которые неплохо отнеслись к своему отчиму. Примерно двадцать лет назад Лилиана переехала жить в его дом. Переходить в ее дом он категорически отказался. Здесь ему казалось безопаснее, к тому же просматривалась вся улица. В первые годы постоянный страх сделал его почти психопатом. Он купил пистолет и доставал его каждый раз, когда на их улице появлялся незнакомец. Так продолжалось первые десять лет. Потом он познакомился с Лилианой, которая внесла в его жизнь некоторую определенность. Ее дочери выросли и уехали. Старшая переехала в Теннесси, где вышла замуж и устроилась работать в Нэшвилле. У нее уже было двое взрослых сыновей - он в какой-то мере ощущал себя дедушкой. Младшая уехала на север, в Чикаго, и жила там с каким-то программистом, но детей у них не было.
     О своем сыне, оставшемся далеко, где-то на другой "планете" и в другой системе координат, он не хотел вспоминать. Когда он принял свое решение, сыну было шесть лет. Он помнил его совсем маленьким, всегда улыбающимся карапузом. Сейчас ему должно быть тридцать шесть. Нет, даже тридцать девять. В первые годы он ему снился, потом перестал. Странно, что он никогда не видел в своих снах оставленную жену. Может, потому, что уже не помнил ее лица, даже не помнил ее запаха. Прошло столько лет...
     В последние годы он немного успокоился. Казалось, что вся его прошлая жизнь была такой же. Неторопливой, устоявшейся, размеренной, спокойной. Он перестал видеть сны на другом языке, знакомом ему с детства. Он перестал дергаться по ночам, просыпаться в холодном поту. Уильям Бернард Бентон - американский пенсионер и житель Гласгоу - вел обычную жизнь среднего жителя в глубокой провинции.
     Сегодня он должен был сходить на почту, которая находилась на соседней улице. До почты было минут пять или шесть пешком, но раньше он часто брал машину. И не забывал свое оружие. В последние несколько лет он ходил на почту пешком, а купленный пистолет пылился где-то на полке. Он даже начал о нем забывать. Да и к тому же трудно спрятать такое оружие, когда ходишь в одной рубашке и легких брюках. На юге штата Кентукки в мае месяце уже часто бывает под тридцать градусов.
     Брентон вышел на улицу. У соседнего дома качается в своем кресле-качалке их сосед, старый Дюк Буанья. Ему уже лет восемьдесят или больше. Этот темнокожий афроамериканец по-своему местная легенда Гласгоу. Он помнит события Великой депрессии, когда он был совсем мальчиком, президентство Франклина Рузвельта и Вторую мировую войну. А может, он все врет, когда вспоминает, как к концу двадцать девятого года за бесплатным супом выстраивались в очередь почти все мужчины Гласгоу, в котором тогда было не больше пяти тысяч жителей.
     Брентон поздоровался со стариком, и тот важно кивнул ему. Они знакомы уже много лет, но для Буаньи Брентон все еще новичок, ведь он приехал сюда только тридцать лет назад. И хотя Брентона все давно уже признали за своего, Буанья считает, что только родившийся и проживший всю свою жизнь в Гласгоу человек может удостоиться его монолога.
     Когда Брентон свернул на соседнюю улицу, он увидел, как мимо проехал темно-синий "Линкольн" с номерами штата Миссури. За рулем сидела женщина. Ей было лет сорок. У нее были светлые волосы и темные очки. Такие туристки часто проезжали через их городок. Рядом сидел лысоватый мужчина - очевидно, ее муж. Он тоже был в темных очках, но, в отличие от супруги, посапывал, позволяя себе немного отдохнуть, пока его супруга уверенно управляла машиной.
     Брентон ускорил шаг. Навстречу ему прошли две женщины, которых он хорошо знал. Они работали в местной больнице. Женщины вежливо с ним поздоровались, он им ответил. В этом небольшом городе он знал почти каждого из местных жителей. И почти каждый знал его.
     Впереди была видна почта. Кирпичное здание выделялось на фоне других сероватых зданий. Новое здание почты была построено уже после его переезда в Гласгоу.
     Он чуть ускорил шаг. И в этот момент "Линкольн", делавший уже второй круг мимо него, мягко притормозил. Мужчина, опустив голову на стекло, спал. Очевидно, они включили кондиционер, и его разморило. А женщина, мягко притормозив машину, опустила стекло со своей стороны.
     - Извините, - спросила она, - как мне проехать в сторону Мамонтовой пещеры?
     Это был национальный парк, находившийся на севере. У нее было хорошее английское произношение, и она не глотала окончания слов, как это обычно делают на юге. Вполне возможно, что они приехали с севера или даже из Великобритании. Хотя нет, англичане говорят немного иначе. Он хорошо знал, как говорят англичане и как говорят американцы-южане. Возможно, эти гости приехали из Австралии.
     - Вам нужно в другую сторону, - показал Брентон, - вернитесь на соседнюю улицу и поезжайте на север. Там есть указатель.
     - Саймон, - попыталась разбудить мужа женщина за рулем, - я же тебе говорила, что мы неправильно едем.
     Мужчина приподнял голову и что-то пробормотал.
     - Ты всегда ведешь себя так, словно я во всем виновата, - укоризненно произнесла женщина, - что нам теперь делать?
     Мужчина опять что-то пробормотал. Брентон расслышал, что он предлагает пообедать, но его супруга резко возражала. Она поблагодарила Брентона и, ткнув пальцем в кнопку, раздраженно смотрела, как поднимается стекло. Очевидно, она не хотела, чтобы случайный прохожий оказался свидетелем их обычной семейной перепалки. Или просто ей было жарко.
     Брентон усмехнулся. Наверно, они с Севера. Только там живут подобные эгоцентричные люди. И такие уверенные в себе дамочки.
     Он прошел дальше, входя в здание почты и уже забывая об этих случайных туристах.
     Из здания почты он вышел минут через десять. "Линкольн" все еще стоял на прежнем месте. Очевидно, супруги не пришли к определенному выводу. Возможно, муж все-таки настоял, чтобы они сначала пообедали. Мимо прошли две пожилые женщины - сестры Слоссера. Обеим старушкам было лет по восемьдесят, но они неизменно ходили вместе и были очень привязаны друг к другу. Их так и называли в городе - "сестры Слоссера", который умер более полувека назад. Но старушки были по-своему особой достопримечательностью Гласгоу. Брентон улыбнулся, остановился, чтобы перекинуться с ними парой фраз. Для них он оставался молодым человеком, приехавшим в этот город более тридцати лет назад. После взаимных приветствий Бентон оставил своих милых собеседниц, пересек улицу и вошел в магазин. Это был самый большой двухэтажный магазин в южной части города. Кажется, он должен купить салфетки и большие черные пакеты для мусора.
     Ему всегда не нравились эти поручения Лилианы. Но некоторые обязанности по дому он иногда выполнял. Он прошел в дальний конец магазина, где лежали черные рулоны свернутых пакетов для мусора. Здесь были небольшие пакеты, пакеты средней величины, большие и очень большие. Америка, раздраженно подумал Брентон, уже в который раз за эти тридцать лет. Страна неограниченных возможностей. Впервые в жизни он подумал так еще много лет назад, когда впервые попал в эту страну.
     Тогда на бензоколонке он попросил апельсинового сока. Улыбающийся юноша терпеливо ждал, когда посетитель объяснит ему, какой именно сок он хочет.
     - Что вам непонятно? - наконец не выдержал тогда Брентон. - Я хочу апельсиновый сок.
     - Какой? - спросил продавец. - Свежевыжатый, натуральный или обычный?
     - Натуральный.
     - Какой? - снова спросил продавец. - В стеклянной таре, в пластиковой или в картонной?
     - В пластиковой.
     - Какой? - терпеливо уточнил продавец. - Ледяной, холодный или теплый.
     - Холодный.
     - Какой? - в очередной раз спросил этот юноша, не понимавший, что его вопросы выглядят издевательством. - Маленький, средний или большой?
     - Средний. - Брентон решил, что вопросы закончились.
     - Какой? - в пятый раз спросил юноша. - Какую фирму вы предпочитаете?
     Это было еще в начале семидесятых. В Советском Союзе только наступала эра тотального дефицита. Но там даже не могли подозревать, что на обычной бензоколонке может быть столько различных сортов апельсинового сока. Может, тогда у него впервые зародилось неосознанное желание перемен. Ему хотелось этого западного благополучия, западного зноя, западной состоятельности после многих лет нищеты и бытовой неустроенности, которыми была полна его прежняя жизнь.
     Он вырос вместе с братом в коммунальной квартире, когда они вчетвером, вместе с родителями, делили одну комнату и выстраивались в очередь по утрам, чтобы воспользоваться туалетом. И потом студенческое общежитие и снова комната одна на четверых. А как долго они ждали с женой собственной двухкомнатной хрущевки, чтобы наконец жить отдельно, а не снимать комнаты у всегда привередливых и склочных хозяев, которым не нравилось сдавать комнаты семьям с маленьким ребенком. Все это было так сложно, так тяжело. И все это можно было сменить на западный рай. Но для этого нужно было решиться. И Брентон тогда решился. Он принял решение и резко изменил свою судьбу. Ему повезло. Он не только остался в живых, но и все годы пользовался благами того западного рая, о котором так неистово мечтал.
     Брентон наконец выбрал и поднял голову. Перед ним стояла дама из "Линкольна". Совсем рядом. Странно, что она так бесшумно подошла, подумал он, совсем не испугавшись, ведь он должен был ее услышать.
     - Мы решили остаться, - улыбнулась ему дамочка, снимая очки. Удивительно, но глаза у нее были темные. Для ее светлых волос подобный цвет совсем не характерен.
     - Правильно сделали, - кивнул Бентон, - у нас есть неплохие ресторанчики, в которых вы можете пообедать вместе со своим мужем. На соседней улице есть популярный мексиканский ресторан.
     - Мы не будем обедать, - раздался вдруг голос у него за спиной.
     Он резко обернулся. Ее муж был ростом чуть ниже Бентона и смотрел на него, не снимая своих темных очков. Впервые Бентон испытал некое чувство страха.
     - Мы не будем обедать, майор Труханов, - вдруг сказал этот неизвестный мужчина, называя его по имени, которое он потерял тридцать три года назад. И которое более всего боялся услышать. Ему даже показалось, что он ослышался. Но незнакомец произнес эти слова по-русски, и ошибиться было невозможно.
     На всякий случай Бентон обернулся. И почувствовал, как сталь большого ножа входит в его тело. Он хотел закричать, позвать на помощь, крикнуть, но стоявшая у него за спиной женщина вдруг резко, наотмашь, ударила его по лицу. Нет, не ударила. У нее в руках была какая-то тряпка. Или платок. Она просто резко прижала к его носу эту тряпку. Пропитанную чем-то приятным, аморфным. Бентон почувствовал второй удар, третий. Было совсем не больно. Это удивляло его более всего. Когда его ударили в четвертый раз, он снова почувствовал боль. Но кричать уже не мог. Глаза сомкнулись. Убийца сделал еще несколько ударов. Бентон лежал на полу. В этой части магазина не было привычных камер, которые следили бы за посетителями. Да и в самом Гласгоу не было никогда воровства в подобных магазинах.
     Убийца поднял голову. Взглянул на женщину. Она быстро кивнула, убирая платок с лица Бентона. Посмотрела на убитого.
     - Нужно было, чтобы он мучился, - убежденно сказала она.
     - А он мучился, - твердо ответил убийца, - все тридцать лет мучился. И еще три года.
     Он достал из кармана целлофановый пакет, упаковывая свой нож. Затем быстро кивнул, и они вышли из магазина. Через минуту "Линкольн" уже выезжал на другую улицу. А еще через несколько минут на полной скорости покинул город. Когда они отъехали достаточно далеко, женщина мягко затормозила. Мужчина вышел из машины, прошел метров двадцать. И затем начал быстро разрывать землю руками. Сделав небольшую ямку, он бросил туда свой нож, завернутый в целлофан. И начал забрасывать яму землей. Через десять минут он вернулся. Женщина уже успела снять свой белокурый парик, превращаясь в коротко стриженную брюнетку.
     - Кажется, все прошло нормально, - сказала она.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Он подъехал к дому Павла ровно через двадцать минут. Он заехал на стоянку, где Слепцовы держали свои машины, и убедился, что оба автомобиля простояли всю ночь там. Затем он оставил свой автомобиль во дворе и прошел к подъезду дома. Вчера он запомнил комбинацию цифр, которую набирал Павел. И Караев вошел в подъезд. Пахло сыростью и краской, здесь недавно сделали ремонт. Он решил подняться на четвертый этаж пешком, рассчитывая заметить возможные мелочи, на которые могла не обратить внимание Наталья.
     Медленно поднимаясь по лестнице, Караев внимательно присматривался, рассчитывая увидеть следы борьбы, отпечатки, оставленные башмаками, новые потертости на свежевыбеленных стенах, возможные пятна крови. Но нигде не было никаких подозрительных следов. Вся лестница до четвертого этажа была почти в идеальном состоянии, сказывался недавний ремонт. На всякий случай он поднялся до пятого этажа. И снова спустился. Никаких следов борьбы. Павел вошел в подъезд и словно растворился.
     Гараев позвонил в его дверь. Она сразу открылась, словно Наташа стояла за дверью.
     У нее было опухшее от слез и волнений лицо, красные глаза. Было заметно, что она только недавно причесала волосы. Она была по-своему красивой женщиной. Высокой, несколько дородной, с немного вытянутым аристократическим лицом, красивыми голубыми глазами.
     - Тимур, - устало произнесла женщина, - я не знаю, что мне делать. Куда мне звонить. Я ничего не понимаю.
     Он вошел в квартиру. Как часто он здесь бывал. В этой большой и такой знакомой трехкомнатной квартире Павла Слепцова. Тот переехал сюда несколько лет назад. В ответ на расспросы друга Павел пояснил, что "Альфа-банк" выделил ему специальную ссуду на приобретение такой дорогой квартиры. Он не хотел переезжать к своей новой супруге, они поженились с Натальей гораздо позже, уже когда стали жить вместе. Павел настоял, чтобы она переехала к нему. Его сын от первого брака жил в Америке. Он уже успел жениться и стать отцом десятилетней девочки, которая плохо говорила по-русски, предпочитая общаться с дедушкой и его друзьями на английском.
     - Я проверил ваши машины, - соообщил Тимур, - они на месте. Никто их не забирал.
     Наташа провела его в гостиную. На столике лежали таблетки от головной боли, валидол. Ей, очевидно, было действительно очень плохо. Он вспомнил, какую тревожную ночь она провела, и невольно вздрогнул. Наташа была в темной рубашке и в темной юбке, словно заранее подготовившись к самым тяжелым вестям. Но никаких вестей не было.
     - Сейчас приедут дочь со своим женихом, - сообщила Наталья, - я позвонила им, чтобы они приехали. Впервые в жизни не знаю, что мне делать. Так глупо. Словно перед большой стеной, которую нельзя ни объехать, ни обойти.
     Она села на стул, устало наклонив голову.
     - Нужно успокоиться, - твердо предложил Тимур. - Успокоиться и подумать, что могло произойти. Он не жаловался в последние дни на свое здоровье? Может, у него были затылочные боли? Или боли под лопаткой?
     - Ты забываешь, что я врач, - печально улыбнулась Наташа. - Если бы у него были подобные симптомы, я бы первая всполошилась. Но он даже давление никогда не измерял. И мне не позволял. Он был абсолютно здоровым человеком, любая версия его сердечного приступа абсолютно отпадает. Ты знаешь лучше других, что он играл в теннис, и играл неплохо.
     - Может, на него напали?
     - Я все время бегала вниз. Там никого не было. И соседи ничего не слышали. Если бы его избили или... или ударили чем-то тяжелым, он должен был остаться на лестнице. А его нет. И никаких следов борьбы. Я уже думала звонить нашему участковому.
     - Вот он вряд ли поможет, - возразил Тимур. - А на работу ты к нему не звонила?
     - Ночью? Там никто не отвечает. Но я все равно нашла телефон Виктора Васильевича, их начальника отдела. Он сказал, что Павел ушел в половине седьмого. Вел себя как обычно. Со всеми попрощался и ушел. Ничего подозрительного. И утром они его ждут на службе. Что он тебе говорил вчера вечером?
     - Ничего не говорил. Какие-то глупости. Жаловался, что не всегда умел выбирать верные пути. Говорил, что очень тебя любит. Я так и не понял, зачем он меня позвал. Подумал, что у него неприятности на работе.
     - Может быть, - задумчиво предположила Наташа. - В последние дни он был сам не свой.
     - У него могла быть знакомая женщина? Извини, что я спрашиваю, но, возможно, ты лучше меня его знала. Какие у вас были отношения в последнее время? Он не мог обидеться на тебя и уйти к другой?
     - Господи. Я бы бога благодарила, если бы сейчас его нашли в постели другой женщины. Честное слово, пошла бы и свечу поставила. Только у него не было любовниц. И не могло быть. Он был слишком цельным человеком, дешевый адюльтер был не для него. Ты знал его столько лет. Неужели ты думаешь, что он мог вот так уйти. Ничего не сказав, не выяснив, даже не попытавшись поговорить. И потом, зачем ему уходить? Это ведь его квартира. Было бы гораздо правильнее, если бы ушла именно я. Он мог честно сказать мне об этом. Нет, Тимур, эта версия как раз не подходит. Он просто не мог никуда уйти. Ни к какой другой женщине. Я думала, что ты мне подскажешь, что именно произошло. Ты все-таки работал вместе с ним в такой организации, где умели понимать людей и узнавать, где они находятся.
     - Я уже там давно не работаю, - в сердцах произнес Караев. - Давай вместе поразмышляем, куда он мог деться. Вчера он позвонил мне примерно в девять часов вечера. Где он был до этого?
     - Позвонил и сказал мне, что задерживается.
     - Значит, он не приходил вчера домой после работы?
     - Нет, не приходил.
     - И позвонил мне уже в девять часов вечера, - вспомнил Тимур.
     - Тогда получается, что он где-то еще был до того, как встретился со мной. Я спрашивал в "Чемпионе", он приехал туда часов в восемь, в половине девятого.
     - Но дома его не было. Я вчера приехала раньше и была здесь уже с пяти часов вечера.
     - Я приехал к нему в девять вечера. Мы сидели вместе часа полтора или два. Он мрачно пил и говорил какие-то непонятные вещи. Про нашу судьбу, про нашу прошлую работу. Я видел, в каком он состоянии, и пытался его успокоить. Думал, что у него неприятности на работе. Но он еще больше пил и мрачнел. Часам к одиннадцати я повел его домой. Он шел довольно спокойно, на него не действовало такое количество алкоголя, которое могло свалить с ног другого человека. Мы дошли до вашего двора и я увидел, как он набирает код, чтобы открыть дверь в подъезд. Код я запомнил, иначе не сумел бы сегодня попасть к тебе. Он вошел в дом и махнул мне рукой. А я пошел за своей машиной, которую оставил у кафе.
     - И больше ничего?
     - Больше ничего. Я один раз обернулся, но не заметил ничего подозрительного. Никто за ним в подъезд не входил.
     - Я не знаю, куда еще звонить? Может, в милицию?
     - А ты не звонила в милицию?
     - Нет. Только в соседние больницы. Я боюсь звонить в милицию и в морг. Но рядом с нами есть отделение милиции.
     - Я знаю... - Тимур подвинул к себе телефон, набирая номер, чтобы узнать телефон местного отделения милиции. Наташа молча наблюдала за ним. Было заметно, как она волнуется. Тимур узнал номер и перезвонил в милицию. Дежурный сообщил ему, что за последние сутки человек с фамилией Слепцов не поступал к ним в отделение. И посоветовал позвонить в городское управление. Но не дал номера телефона, а сразу положил трубку.
     - Так они не будут ничего сообщать, - нахмурился Караев. - Даже если у них были какие-то происшествия. Кто по телефону сообщит о задержании неизвестного. Или о его убийстве... Только не дергайся, это я говорю для примера...
     - Что мне делать? - простонала Наталья. - Я просто сойду с ума. Или попаду в свою собственную больницу.
     - Подожди, - попросил Тимур. - Который час? Я сейчас позвоню одному своему знакомому. Он может все быстро узнать. Только ты подожди. И не нужно сразу предполагать самое плохое. Разве у вас мало бывает случаев, когда человека привезут к вам, а он ничего не помнит. Или просто потерял сознание. Сколько хотите подобных фактов.
     - Если человек в коме, - жалобно согласилась она.
     - Ну зачем сразу такие дикие подробности, - отмахнулся Караев. Он достал свой мобильный телефон и поискал по справочнику нужный ему номер. Затем набрал его, ожидая, когда абонент наконец ответит.
     - Кто говорит? - раздался недовольный и заспанный голос. Было ясно, что телефонный звонок его разбудил.
     - Извини, Семен, это я, Тимур, - быстро сказал Караев.
     - Чтоб тебе... - выругался Семен. - Я только два часа как лег спать. Только недавно вернулся и не успел отключить свой мобильный. И тут ты позвонил...
     Подполковник Московского уголовного розыска Семен Маляров был старым знакомым Тимура Караева. Именно ему и позвонил Тимур, решив, что тот сможет ему помочь.
     - Извини, Семен, - еще раз сказал Караев, - если бы не важное дело, я бы тебя не беспокоил так рано утром.
     - Уже догадался и принял твои извинения, - пробурчал Семен, - все равно ты меня уже разбудил. А теперь скажи, что случилось?
     - Пропал наш друг. Паша Слепцов. Ты его знал, он работал со мной в органах. Помнишь, мы с ним вместе приезжали к тебе на дачу в прошлом году.
     - Конечно, помню. Он же бывший офицер КГБ. Как это пропал?
     - Вот так и пропал. Я вчера сам его проводил до дверей дома. Он вошел в подъезд и не поднялся к себе в квартиру. Исчез...
     - Вы с ним пили?
     - При чем тут это?
     - Я тебя спрашиваю - вы пили или нет?
     - Пили, конечно. Одну бутылку. Нет, две. При чем тут сколько мы пили?
     - Может, он после этого передумал. Решил поехать к знакомой. Иногда такое случается...
     Тимур покосился на сидевшую рядом с ним женщину. Переложил аппарат в другую руку.
     - Нет, - сказал он, - такого не могло быть. Он возвращался домой, к своей жене.
     - Именно к жене в таком состоянии и не очень хочется ходить, - рассмеялся Семен.
     - Я с тобой серьезно говорю. Он исчез, и мы нигде его не можем найти. Обзвонили все соседние больницы.
     - А в морги звонили?
     Тимур поплотнее прижал аппарат к уху.
     - Нет, - ответил он, - пока не звонили.
     - Нужно позвонить, - решил Семен, - и к нашим дежурным. Может, у них есть какие-нибудь сведения.
     - Поэтому я к тебе и позвонил, - сообщил наконец Караев. - Мне нужно узнать, какие происшествия случились в городе за минувшие сутки.
     - Так бы сразу и сказал. Еще нет девяти утра. Может, не все сводки пришли. Но я сейчас перезвоню и узнаю. Заодно проверю и морги.
     Тимур убрал телефон и взглянул на Наталью.
     - Он мне перезвонит, - сообщил Караев.
     Кто-то постучал в дверь, не воспользовавшись звонком. Она испуганно взглянула на него.
     - Наверно, Маша приехала с Сергеем, - сказала она, не двигаясь с места.
     - Я открою. - Он поднялся и подошел к дверям. Посмотрел в глазок. Старая привычка - всегда быть осторожным. За дверью стояли ее дочь со своим парнем. Дочь была очень похожа на мать. Парень был похож на Джо Дассена. У него были немного косые глаза, смешные пухлые губы и пышные волосы.
     - Что случилось? - крикнула Маша, врываясь в квартиру, когда он открыл дверь. - Где мама?
     Тимур показал в сторону комнаты. Маша побежала туда. Сергей пожал руку Караеву и медленно прошел следом за ней. Маша уже обнимала маму, успокаивая ее. Сергей молча стоял на пороге.
     - Он найдется, он найдется, - шептала Маша, обнимая маму.
     В этот момент раздался телефонный звонок. Тимур достал свой аппарат. Это был Семен Маляров.
     - Я все проверил, - сообщил он, - никто твоего друга не находил. Он у нас не числится. И по моргам тоже не проходит. У него были с собой какие-нибудь документы?
     - Кредитные карточки на его имя были, - вспомнил Караев, - и служебное удостоверение всегда с ним. Он сейчас работает в службе безопасности "Альфа-банка".
     - Во всяком случае, такого у нас не было. Никто с фамилией Слепцов не поступал ни в морги, ни к нам. И не попадал ни в какие происшествия. Я попросил проверить все случаи, какие были сегодня с пожилыми мужчинами под шестьдесят. Одна автомобильная авария, один сердечный приступ, одно задержание. Во всех трех случаях установлены личности стариков.
     - Сам ты старик, - не сдержался Караев. - Тебе уже сколько? Сорок четыре. Через десять лет я тебя тоже стариком называть буду. Пожилые люди под шестьдесят. Никогда тебе этого не прощу. Значит, ты точно все проверил?
     - Абсолютно точно. Ничего с твоим другом не случилось. Может, он куда-то решил смотаться. Или его пригласили другие друзья. Подождите немного. Может, он сразу поедет на службу. Твой Слепцов не мальчик, а бывший офицер КГБ. Он знает, что такое дисциплина. Наверно, через полчаса будет на работе. А сейчас я отключаю телефон и ложусь спать. И учти, что городской я тоже выключаю.
     Маляров отключился. Караев убрал телефон в карман.
     - Он проверил все сообщения, поступившие в городскую дежурную часть за эту ночь. Павла нигде нет. И в моргах его тоже нет, - безжалостно добавил он.
     Наталья вздрогнула. Маша еще сильнее обняла мать.
     - Мой друг считает, что Паша утром приедет к себе на работу, - сообщил Караев. - Между прочим, уже без пяти минут девять, и молодые люди могут опоздать на работу.
     Наташа согласно кивнула. Она поцеловала дочь и махнула рукой ее другу. Маша только недавно устроилась на работу и не должна была опаздывать. Сергей подождал, пока его подруга выйдет из комнаты, и пошел следом за ней. Дверь захлопнулась.
     - Хороший парень, - одобрительно кивнул Тимур.
     - Чем он тебе так понравился? Молчун, - пожала плечами Наталья.
     - Лучше иметь рядом молчуна, чем болтуна, - возразил Караев, - он не задает лишних вопросов. Это очень ценное качество в мужчинах.
     - А мне нравится, когда мужчина болтун, - возразила Наталья, - я всегда подозреваю, что молчаливые люди молчат не потому, что им так хочется, а просто потому, что им нечего сказать. Хотя Сергей по натуре немного флегматик. Рядом с такой энергичной девочкой, как Маша, ему будет немного трудно.
     - А может наоборот, - возразил Тимур, - противоположности иногда сходятся.
     Он позвонил на работу, предупредив, что сегодня задержится. Он даже не подозревал, что сегодня вообще никуда не попадет. В дверь снова позвонили. Караев улыбнулся.
     - Это, наверно, вернулся Сергей. Решил, что слишком долго молчал. Хочет исправить ошибку.
     - Они опаздают на работу, - нервно сказала Наталья, выходя из комнаты.
     Она подошла к входной двери и, не глядя, открыла ее. На пороге стояли двое незнакомцев. Наталья нахмурилась. Нет, она не испугалась. После бессонной ночи она уже ничего не боялось. Но ей не понравились эти двое молчаливых мужчин.
     - Что вам нужно? - спросила она.
     Вместо ответа один из незнакомцев вдруг сделал шаг вперед, отодвигая ее в глубь коридора. Другой быстро вошел. Первый, чуть ниже среднего роста, с раскосыми азиатскими глазами, вдруг протянул свою руку и больно взял ее за горло.
     - Молчи, - прошептал он. - Кто еще есть дома?
     Наталья не успела даже крикнуть. Второй мужчина, доставая оружие, шагнул в комнату, где сидел Тимур Караев.
     
     ТБИЛИСИ. ГРУЗИЯ. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     В этом городе раньше любили жить и отдыхать. Но в последние годы произошло слишком много событий, не всегда благоприятно отражавшихся на облике города. Гражданская война в начале девяностых превратила центр города в развалины, когда сгоревшие театры и пробитые снарядами здания наглядно рассказывали об ужасах происшедшего конфликта. Затем в город хлынули беженцы из Абхазии, которых начали селить в отелях города, превращая гостиницы в постоялые дворы со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сказывались экономические неурядицы середины девяностых, частое отсутствие электроэнергии, тепла, газа.
     Но город жил вопреки всем трудностям. Постепенно восстанавливалась экономика, реконструировались поврежденные здания, оживлялась торговля, в ресторанах начали появляться люди, а на улицах можно было увидеть даже улыбающихся прохожих.
     На проспекте Руставели появились новые иномарки, которые раньше принадлежали только чиновникам, распределявшим зарубежную помощь. В одной из подобных машин - роскошной "БМВ" седьмой модели - находилось трое мужчин. Двое расположились на переднем сиденье. Очевидно, они были телохранителями третьего, высокого мужчины с коротко подстриженной бородкой и усами, который на заднем сиденье автомобиля разговаривал в этот момент по спутниковому телефону с Лондоном. Он был в хорошем настроении. Бизнес в этом году обещал быть более прибыльным, чем в предыдущие годы.
     Георгий Хучуа, бывший сотрудник советской внешнеторговой организации, проработавший там почти двадцать лет, сбежал на Запад в начале девяностого года, когда развал в Грузии достиг своего пика, а у власти был Гамсахурдиа, постоянно враждовавший с центром. Через некоторое время его свергли не без помощи российского спецназа, и на его место вернулся бывший член Политбюро и бывший Первый секретарь грузинской компарии Эдуард Шеварднадзе. Несмотря на все попытки Шеварднадзе удержаться у власти с помощью компромисса, уступок, закулисных интриг, ему пришлось в итоге уйти в отставку, а власть перешла к другому неистовому националисту Михаилу Саакашвили.
     Именно тогда Хучуа, уже сделавший себе состояние на Западе, решил впервые приехать в Тбилиси. Лидерство Саакашвили обещало ему относительную безопасность. К тому же у Георгия Хучуа к этому времени был уже французский паспорт.
     К тому же примерно в это время посол Франции в Грузии Соломея Зурабашвили стала министром иностранных дел Грузии. Это был по-своему уникальный случай в истории дипломатии. Но на постсоветском пространстве случались и не такие парадоксы.
     Георгий Луарсабович Хучуа стал совладельцем сразу нескольких грузинских предприятий. У него были хорошие связи на Западе и на Востоке с прежними внешнеторговыми агентами, с которыми он работал много лет. Хучуа стал одним из самых богатых людей в Грузии, многие даже считали, что он вскоре займет место первого заместителя министра экономики.
     Сегодня он должен был встретиться с одним из своих возможных партнеров, прилетевшим из Канады. Они уже давно готовили эту встречу. У канадского бизнесмена Йена Модлинга были очень переспективные предложения по совместному сотрудничеству.
     На улице Телави находилась новая гостиница "Шератон Метехи Палас", в которой и была назначена встреча двух бизнесменов. В этом большом отеле было двести сорок восемь номеров и только один президентский сюит, его и занимал приехавший сюда из Торонто канадский бизнесмен. Хучуа, узнав, где остановился его будущий компаньон, только удовлетворенно кивнул головой. В этой южной стране умели ценить людей, привыкших к роскоши и хорошей жизни. Здесь не очень понимали пуританский образ жизни. Если у человека есть деньги, он должен их тратить. Если у него есть большие деньги, то он должен их тратить с еще большим размахом. Судя по всему, Модлинг был одним из самых богатых людей, с кем Хучуа когда-либо приходилось сотрудничать. На сайте канадской компании, владельцем которой был Йен Модлинг, можно было прочесть, что оборот компании составляет более сорока миллионов долларов. Но сама компания была зарегистрирована на Каймановых островах. Очевидно, Модлинг не очень любил платить налоги, предпочитая работу в офшорах. Это еще более устраивало его будущего грузинского компаньона.
     Хучуа подъехал к отелю в прекрасном настроении. Его телохранитель поспешил открыть ему дверь. Впрочем, сегодня он не понадобится. В таком отеле есть собственная служба безопасности. К тому же в Тбилиси Хучуа чувствовал себя особенно защищенным. Здесь жили его родные и близкие, здесь его дом. Они поднялись вдвоем с телохранителем в президентский сюит, где их уже ждали. Предупредительный секретарь мистера Модлинга проводил гостя в роскошную гостиную. Хучуа отпустил телохранителя, приказав ему ждать внизу, у машины. Для переговоров ему не нужны были переводчики или посредники. Он прекрасно владел русским, английским и французским языками.
     К нему шагнул невысокий мужчина лет пятидесяти. Он крепко пожал ему руку, предлагая садиться. Секретарь Модлинга вкатил столик с напитками, но Хучуа благоразумно отказался. Работа - прежде всего, а выпить они еще успеют вместе с гостем. Тот даже не представляет, какую "культурную программу" для него приготовили. Во всяком случае, трезвым он отсюда не уедет.
     Они начали переговоры. Хучуа не мог поверить своему счастью. Все, о чем он мечтал, все, к чему стремился, этот канадский придурок мог ему дать. Кажется, Модлинг даже не понимал собственной выгоды, считая, что может довольствоваться столь малыми процентами. Хучуа подумал, что таких западных партнеров уже не осталось. Все подозрительно относятся к любым коммерсантам из стран бывшего СССР, считая каждого жуликом или мафиози. Нужно больше работать с заокеанскими партнерами, подумал Хучуа. Европейцы недоверчивы и подозрительны, американцы слишком нетерпеливы и амбициозны. А вот другие бизнесмены могут оказаться золотой жилой. Канадцы, мексиканцы, австралийцы. Хучуа позволил себе несколько расслабиться. И даже налил себе коньяка, выпив немного вместе с приехавшим гостем. На часах было около четырех, когда он наконец поднялся.
     - Спасибо, мистер Модлинг, - с чувством произнес по-английски Хучуа, - я думаю, что мы будем очень плодотворно сотрудничать. У нас грандиозные перспективы.
     - Не сомневаюсь. - Модлинг пожал ему руку, серьезно глядя на грузинского бизнесмена из-под очков. У него были массивные, немного старомодные очки.
     Когда Георгий Хучуа вышел из номера, Модлинг снял очки и протер стекла своим носовым платком. В гостиную вошел его молодой секретарь. Он взглянул на канадского бизнесмена и спросил по-русски:
     - Ну как?
     - Отвратительно, - так же по-русски заявил Модлинг, - пришлось даже пожимать руку этому мерзавцу. Надеюсь, что сегодня все наконец закончится.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Она не могла даже пошевельнуться, так неожиданно схватил ее за горло этот неизвестный. Он был чуть ниже ее ростом, но в его руке чувствовалась сила. Нет, даже не так. Она сразу почувствовала, что он умеет хватать за горло. И этот распространенный прием применяет не первый раз.
     - Молчи, - снова прошептал он, - если хочешь жить.
     Второй достал оружие. Она дернулась, попыталась закричать, но неизвестный поднял вторую руку и зажал ей рот. Она почувствовала, что теряет сознание.
     Второй держал в руках пистолет с непропорционально длинным дулом. Он прошел мимо них, входя в комнату, где сидел Тимур Караев.
     "Несчастный, - успела подумать Наталья, - сейчас его убьют".
     В эту секунду она даже не подумала о себе. Второй нападавший вошел в комнату и поднял оружие. Но Караева уже не было на прежнем месте в кресле. Удивленный убийца обернулся, Караев был у него за спиной, сжимая в руках свой пистолет.
     - Привет, - сказал он, - этим азам учат на любых подготовительных курсах. Брось оружие.
     Напрасно он произнес эти слова, разозлившие нападавшего. Тот дернулся и попытался сыграть на опережение. Но когда у вас в руках пистолет с надетым глушителем, сместить его в сторону на сто восемьдесят градусов или даже на девяносто и попытаться выстрелить - задача почти нереальная. Она становится и вовсе невыполнимой, если в этот момент вам в спину целится другой профессионал. Караев не стал ждать, пока нападавший успеет выстрелить. Он выстрелил первым. Грохот выстрела отозвался по всей квартире. Нападавший отлетел к стене, сползая на пол.
     Наталья вздрогнула. Но одновременно вздрогнул и ее мучитель с раскосыми азиатскими глазами и удлиненными скулами. Он отпустил обе руки, понимая, что в комнате произошло нечто невероятное. По всей логике событий там должны были раздаваться сухие щелчки выстрелов из глушителя его напарника. А вместо этого раздался грохот выстрела из другого пистолета. На раздумья у него были секунды. Можно было достать свой пистолет и пристрелить женщину. Можно было попытаться прорваться в комнату, чтобы застрелить своего обидчика. А можно было, не доставая оружия, выбежать в еще не закрытую дверь.
     В первом случае он должен быть фанатиком, во втором - героем. Но ни фанатиком и ни героем этот нападавший не был. Поэтому он оглянулся на комнату, откуда послышался выстрел, секунду промедлил, затем резко и очень больно ударил несчастную женщину в живот, словно рассчитываясь с ней за смерть своего напарника. И бросился бежать, рванув на себя дверь.
     Наталья охнула, сползая вниз. Когда Тимур выбежал в коридор, дверь уже захлопнулась. На полу сидела Наталья с вымученной улыбкой. Он бросился к ней.
     - Ты ранена? - тревожно спросил Караев.
     - Нет, - через силу улыбнулась женщина, - этот тип... помоги мне подняться, пожалуйста... он явно не джентльмен. Ударить женщину.
     - Он в тебя не стрелял?
     - Нет. Он просто успел меня ударить. Очень больно.
     Тимур помог ей подняться.
     - Сволочь, - убежденно прошептал он, - я его достану.
     - Надеюсь, ты не собираешься бежать за ним по лестницам, - прошептала она. - Ты знаешь, мне кажется, что он где-то работал палачом. Ему точно известно, как нужно хватать за горло и как больно бить. Откуда у него такие профессиональные навыки?
     - Оттуда, - сквозь зубы прошептал Тимур, помогая ей пройти в гостиную.
     Она вошла и увидела на полу лежавшего второго убийцу. Она даже не удивилась. Как врач, она уже привыкла к крови, но все равно вид застреленного человека в ее доме внушал ей некий ужас. Она пожала плечами.
     - Это было обязательно?
     - Если бы я опоздал на секунду, он бы застрелил меня, - признался Тимур, - а потом они убили бы и тебя. Они поэтому к нам и пришли. Убить нас обоих.
     - Но зачем? Ты думаешь, что это грабители?
     - Грабители не ходят с таким оружием, - показал он на лежавший на полу пистолет с глушителем, - это профессионалы. Их мало интересовали ценности в доме. Им нужны были мы. Или ты с Павлом.
     Она села на диван. Перевела дыхание. Он подошел к входной двери, осторожно взглянул в глазок. Никого нет. Первый нападавший явно ретировался. Он закрыл дверь на все замки и вернулся в гостиную.
     - У вас есть чистая простыня? - поинтересовался Тимур.
     - Для чего?
     - Хочу его накрыть, чтобы ты не смотрела.
     - Возьми в спальной комнате. В шкафу, - устало предложила ему Наталья.
     Он прошел в спальную, вернулся с чистой простыней и накрыл ею тело убитого. Она задумчиво смотрела на него.
     - Я сейчас подумала и вдруг очень испугалась, - призналась Наталья, - они могли появиться на несколько минут раньше. Когда здесь были Маша со своим другом. И у тебя могло не быть оружия. Тогда нас всех... всех четверых могли бы пристрелить... Как ты думаешь?
     - Возможно. - Он мрачно кивнул. На эту тему говорить не хотелось.
     - Я позвоню в милицию, - предложила она.
     - Нет, - возразил он, - сначала нам нужно понять, что они хотели. Почему ты им так мешаешь.
     Караев подошел к погибшему и быстро обыскал его карманы. Автомобильные права на имя Валерия Саевича. Значит, сегодня он застрелил гражданина Саевича. Интересно, где выдают такое профессиональное оружие с глушителем. Технический паспорт на "Волгу". Указан ее номер. Деньги. Восемь тысяч рублей и двести долларов. Ключи. Мобильный телефон. Вот это уже лучше. Здесь могут быть записаны все нужные номера телефонов. Тимур начал смотреть номера входящих и исходящих, когда неожиданно телефон в его руках позвонил. Он удивленно взглянул на дисплей. Звонивший не определялся. Караев немного подумал и решил ответить.
     - Я вас слушаю.
     - Кто вы такой? - раздался неожиданно резкий голос. - Почему вы решили стрелять? Кто дал вам такое право? Вы из милиции?
     - Слишком много вопросов, - пробормотал Караев, - сначала нужно представиться, а уже потом задавать вопросы. -Понятно? Вы организовали засаду? Знали, что мы придем?
     - Ну, хватит дурака валять, - раздраженно прервал его позвонивший, - скажите наконец, кто вы такой. И почему у вас было оружие?
     - Вы бы хотели, чтобы его у меня не было?
     - Вы приятель Павла Слепцова? Как ваша фамилия? Звание. Представьтесь.
     - Жду того же от вас.
     Позвонивший повесил трубку. Караев удовлетворенно улыбнулся. Кажется, у звонившего просто сдали нервы. Если он профессионал, то обязательно перезвонит. Он должен понимать, что все козыри в руках у Караева. И этот телефон с номерами, который сейчас на вес золота. Тимур забрал лежавший на полу пистолет и подошел к Наталье, устраиваясь рядом с ней на диване. Она испуганно посмотрела на него.
     - Я всегда боялась вашей бывшей работы, - призналась Наталья. - Это как-то связано с тем, чем вы занимались?
     - Не думаю, - ответил Караев. - Мы с Пашей работали совсем в разных местах. Он в разведке, я в контрразведке. Нет, здесь нечто другое.
     - Может, я позвоню в милицию? - снова предложила она.
     - Мы еще успеем туда позвонить, - сказал он. - И успокойся. У нас с тобой целый арсенал. Если они снова полезут, мы с тобой отобьемся.
     - Ты думаешь, что полезут?
     - Это я неудачно выразился. Но если мы немного подождем, то, возможно, сумеем узнать, что случилось с Павлом. И вообще, что здесь происходит.
     - Хорошо, - согласилась она, - только я позвоню на работу и сообщу, что сегодня не выйду.
     Она протянула руку и взяла городской телефон. Нажала одну кнопку, другую. Затем удивленно и тревожно посмотрела на Караева.
     - Наш телефон не работает.
     Он взял аппарат. Никаких звуков. Эти ребята умеют работать. Очевидно, они обрезали провода. Но они должны понимать, что у них есть мобильные. Или они могут заблокировать и мобильные аппараты? Он взглянул на телефон убитого, который держал в руках. Черт возьми. Телефон был уже отключен. Как быстро они работают. Прошло всего несколько минут, и такая оперативность. Или он ошибся? Так могут работать только государственные службы.
     - Быстрее, - крикнул он, - достань свой аппарат и звони в милицию.
     Она поднялась и поспешила на кухню, где лежал ее аппарат. Набрала номер, тревожно ожидая, когда ей ответят. И крикнула в трубку, едва услышав голос.
     - На нас напали. Приезжайте на Большую Полянку... - Она взглянула на аппарат. Потом на Тимура. - Мой телефон тоже не работает.
     - Прекрасно. - Он достал свой. Телефон еще работал. Какие бы "фокусники" ни были эти нападавшие, но узнать, в какой сети работает его телефон и вычислить его за несколько минут, задача почти невыполнимая. Но они могут с ней справиться. Он набрал номер телефона милиции и передал сообщение, что на них напали, сообщив адрес улицы, дома и квартиры.
     - Где нападавшие? - спросил дежурный сотрудник милиции.
     - Одного мы застрелили, - сообщил он, - остальные находятся рядом с домом. Алло, вы меня слышите? Высылайте не одну машину, а несколько. Бандитов может быть трое или четверо. Это профессионалы, и они хорошо вооружены.
     - Не нужно нас пугать, - недовольно сказал дежурный, - сейчас высылаем оперативную группу по вашему адресу. Ждите.
     "Какой кретин, - раздраженно подумал Караев, - он, кажется, мне не верит. Пока работает аппарат, нужно послать сообщение Семену Малярову на всякий случай. Пусть прочтет, когда проснется".
     Он быстро набрал сообщение латинскими буквами и переслал его Малярову. Затем убрал аппарат.
     Нататья вернулась в гостиную, захватив с собой плед. Ее била дрожь. Она все больше и больше осознавала, что только чудом осталась жива и не подставила свою дочь.
     - Успокойся, - обнял ее за плечми Караев, - все скоро закончится.
     Словно в подтверждение его слов вдруг зазвенел его телефон. Он удивленно взглянул на номер. Неужели это дежурный из милиции решил ему перезвонить.
     - Здравствуйте, полковник Караев, - услышал Тимур резкий голос, - почему вы сразу не представились? Нам было бы гораздо легче с вами договориться.
     - Я не договариваюсь с бандитами.
     - Не нужно, Караев. Это ложный пафос приберегите для другого случая. Просто произошла ошибка. Обычная накладка. Вы должны все понимать, вы же профессионал.
     - Как вы меня вычислили? Каким образом?
     - По вашему номеру. Мы успели блокировать городской номер и оба мобильных телефона, которые могли быть в квартире, где вы сейчас находитесь. Телефон... нашего погибшего сотрудника и телефон хозяйки квартиры. Это было несложно. Оставалось вычислить ваш номер. Но вы нам сами помогли, когда позвонили в дежурную часть УВД города. Вычислить вас по номеру - дело нескольких секунд. Вы же знаете, как сейчас работают компьютеры. Кстати, никуда больше вы позвонить не сможете. И никакие оперативные группы к вам не приедут. За это я вам ручаюсь, чтобы у вас не было ложных иллюзий. Милиция вообще не будет вмешиваться в наши дела. Я думаю, что вы все уже поняли. Нам лучше договориться, полковник. Это и в ваших, и в наших интересах.
     Он посмотрел на Наталью.
     - Что? - спросила она чуть дрогнувшим голосом.
     - Милиция не приедет, - честно признался он, закрывая телефон рукой, - они перехватили наш разговор, отменили вызов и заблокировали все наши телефоны.
     Она тяжело задышала, испуганно глядя на него.
     - Алло, вы меня слышите, - раздалось в его аппарате, - не нужно быть идиотом, полковник. Мы можем договориться. Это прежде всего в ваших интересах.
     Он взглянул на убитого, прикрытого простыней, и зло переспросил:
     - Откуда вы знаете, что именно в моих интересах? Или вы можете читать даже мои мысли?
     Наталья прикусила губу, глядя на него. Он взглянул на нее и понял, что она начала сознавать, в какую невероятную историю они оба попали. И плюс еще пропавший Паша...
     
     ГЛАСГОУ. ШТАТ КЕНТУККИ. США. 12 МАЯ 2006 ГОДА.
     
     Стил Кершоу даже не помнил, когда в последний раз ему сообщали об умышленном убийстве в Гласгоу. Даже когда ему сообщили, он не поверил. Кершоу работал в местной полиции уже девятнадцать лет, последовательно прошел все должности, став начальником полиции этого города, в котором жили его жена и четверо детей. Здесь уже давно не было случаев умышленного убийства, с тех пор, как Патерсон зарезал свою супругу, в чем он сразу и сознался. Но в городе все знали несносный характер жены Патерсона и его склонность к насилию. Но такое... Когда Кершоу доложили, что в местном супермаркете был зарезан старик Бентон, он даже не поверил услышанному.
     Кому нужен был этот тихий Бентон? Он уже лет тридцать жил в их сонном городке. Если не считать его женитьбу на Лилиане, которую Кершоу знал с самого детства, ничего особенного в жизни Бентона не происходило. Он обычно получал пенсию как ветеран американской армии, иногда прогуливался вокруг своего дома. Всегда был вежливым и аккуратным человеком. И вдруг такая нелепая, дикая смерть. Что они скажут Лилиане, почему так нелепо погиб ее второй муж?
     Кершоу приехал на место происшествия сразу, как только получил сообщение о смерти Бентона. На его одутловатом мордастом лице застыло выражение явного неудовольствия. Обычно он сохранял на лице величавую важность и внешнее благодушие, ведь в их городе почти не бывало тяжких преступлений.
     Рядом с магазином уже находилось несколько жителей города.
     - Здравствуй, Стил, - крикнул кто-то из толпы.
     - Привет, Мартин, - узнал он знакомого фермера, - ты тоже сюда приехал?
     - Я был на почте, Стил, и мне сказали, что здесь убили Бентона. Как ты думаешь, кто это мог сделать? Мы считаем, что это какой-то маньяк. У нас таких нет.
     - Может быть. Сначала я должен посмотреть.
     - Посмотри. Его зарезали, как овцу. Ударили несколько раз ножом. Мы все считаем, что это какой-то пришелец. Наверно, Бентон ему помешал...
     - Возможно. - Он уже вошел в магазин.
     - А если это кто-то из наших, то мы его сами найдем, - крикнул ему в спину Мартин. - Можешь не сомневаться, Стил, мы его точно найдем.
     Кершоу ничего не ответил. Где-нибудь в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе подобный диалог был бы немыслим. Ни один начальник полиции не станет на месте преступления обсуждать происшедшее убийство со своим знакомым. Но здесь был не Нью-Йорк, а провинциальный городок.
     Он протиснулся в магазин. Там уже были двое сотрудников полиции.
     - Его убили, сэр, - доложил один из них. - Шесть проникающих ударов ножом.
     - Орудие преступления нашли?
     - Нет, сэр. Но офицер Хоуп почувствовал какой-то запах.
     - Какой запах? - не понял Кершоу, взглянув на другого сотрудника полиции. Тот был гораздо моложе. Ему было лет двадцать пять, и все сотрудники полиции знали, что у него особый нюх, какой обычно бывает у парфюмеров. Он безошибочно определял, каким парфюмом или дезодорантом пользовались его коллеги. Такой "собачий" нюх часто вызывал насмешки коллег.
     - Я наклонился к нему, сэр, - немного покраснев, доложил Хоуп, - и почувствовал характерный запах. Как в больнице. Как будто его сначала усыпили, а потом убили.
     - Зачем? - нахмурился Кершоу. - Чтобы он не мучился? Ты видел таких убийц, Хоуп, или когда-нибудь про них слышал? Убийца бьет несчастного четыре раза ножом и еще делает все, чтобы убитый не мучился. Это твои фантазии Хоуп. - Он присел перед убитым, разглядывая его раны.
     - Никак нет, сэр, - еще больше покраснев, доложил Хоуп, - мне кажется, что убийца специально закрыл рот Бентону, чтобы тот не мог кричать. Ведь его могли услышать.
     Кершоу задумчиво взглянул на убитого.
     - Я пройду к кассе, а ты закричи, а я попытаюсь тебя услышать, - предложил он. - Только кричи не очень громко.
     Он прошел к кассе и услышал негромкий крик Хоупа. Все правильно. Его офицер правильно все просчитал. Возможно, если бы Бентон крикнул оттуда, его бы здесь услышали. Кершоу вернулся к телу убитого.
     - Тогда выходит, что убийца хотел убить именно Бентона и готовился к этому преступлению, - мрачно предположил Кершоу. - Интересно, чем ему мог помешать этот старик.
     - Там приехала Лилиана, его жена, - появился рядом с ними еще один сотрудник.
     - Не пускать ее сюда, - распорядился Кершоу. - Иди и постарайся ее успокоить. Не нужно ей видеть, в каком состоянии здесь лежит ее муж. Он ей потом ночью сниться будет.
     - Что мне ей сказать?
     - Что хочешь, - рявкнул Кершоу. - Скажи, что я запретил. Наплети все, что тебе придет в голову, только не пускай ее сюда.
     Он снова присел перед убитым. Кому мог помешать Бентон?
     - Кто это был? - спросил Кершоу, обращаясь к Хоупу. - Ты спрашивал, кто сюда заходил?
     - Из наших утром заходили две сестры Слессора, - сообщил Хоуп.
     - Им обоим по сто лет, - отмахнулся Кершоу, - они даже котенка не смогли бы удавить. Кто еще?
     - Заходил мистер Трамбо. Покупал чай. Но он все время стоял у прилавка и никуда не отходил.
     - Еще?
     - Двое туристов из Миссури. Ребята запомнили их номер. Наверно, туристы. Муж и жена. Они были на почте, потом заехали в магазин. И сын Роберта Митчелла тоже заходил.
     Кершоу поднял голову. Хоуп печально кивнул.
     - Да, - сказал он, - Патрик тоже здесь был. Я уже звонил к ним домой, но его нигде не могут найти.
     - Почему ты сразу мне о нем не сказал?
     - Я хотел все выяснить. Вы же знаете, что я вместе с ним занимался боксом. А потом его арестовали...
     Патрик Митчелл был головной болью полиции Гласгоу. Его трижды арестовывали за нарушение общественного порядка, драки и дебоши в барах. А четыре года назад он ударил ножом одного из напавших на него ребят и получил два года тюрьмы, которые отсидел в соседнем штате. В прошлом году он снова появился в Гласгоу. Учитывая, что он был темнокожим афро-американцем, а в полиции Гласгоу офицеры были другого цвета кожи, это противоречие сказывалось довольно сильно. Патрика Митчелла не любили в городе, как не любили и его отца - Роберта, который также не отличался спокойным характером, был мрачным и неразговорчивым вдовцом. Почти регулярно, раз в месяц, он срывался, увлекаясь алкоголем. О подобных срывах Митчелла-старшего знал весь городок. Может, поэтому сын и вырос таким буйным, унаследовав характер отца.
     - Нужно его найти, - поднялся Кершоу. - Если бы не этот запах, я бы решил, что Патрик снова взялся за старое. Но чем ему мог помешать Бентон? Они жили в разных концах города и, по-моему, никогда не встречались...
     У Хоупа было такое лицо, словно он все знает.
     - Что еще? - раздражаясь, спросил Кершоу. - Ты у нас всезнайка, будешь скоро начальником полиции вместо меня. Что ты хочешь мне сказать?
     - Патрик встречался с младшей дочерью Лилианы, - сообщил Хоуп, - а ее мать не очень хотела, чтобы они встречались. Потом девушка уехала в Чикаго. Лилиана всегда была против ее встреч с Патриком. И он об этом знал.
     - Бентон тоже был против?
     - Наверно. Он ведь считался ее отцом.
     - Он не был ее отцом, - зло перебил Хоупа Кершоу, - об этом знает весь город. Зачем Патрику Митчеллу убивать Бентона? Только потому, что они не разрешали ему встречаться? Ни одна нормальная семья в городе не позволила бы своей дочери встречаться с буйным сыном полоумного Роберта Митчелла. И я бы не позволил. Почему нет нашего криминалиста? Пусть он здесь поработает. И вообще, никого не пускайте сюда, пока здесь все не осмотрят следователи.
     - Хорошо, сэр.
     - И уточните насчет этой машины с туристами из Миссури. Кто они такие и почему к нам приехали. Хотя зачем этой семейной парочке приезжать сюда из Миссури, чтобы зарезать Бентона. Какая глупость. Все равно узнайте.
     Кершоу раздраженно прошел к выходу. Он взял бутылку минеральной воды, расплатился с хозяином и, открыв бутылку, залпом ее выпил. Потом сел в кресло, любезно предоставленное ему хозяином магазина.
     "Черт бы меня побрал, - раздраженно подумал Кершоу, - если это сын Митчелла, то в городе начнут обвинять меня в этом преступлении. Все знают, что я слишком либерально относился и к Роберту Митчеллу, и к его сыну. Только никто не знает, что тридцать пять лет назад, когда я мальчишкой тонул в озере, именно Роберт Митчелл вытащил меня оттуда и спас мне жизнь. А я об этом никогда и никому не рассказывал. Даже родителям. И он никому не рассказывал. Но когда я арестовал его сына, он пришел ко мне и только спросил: "Что будет с моим мальчиком?" Я тогда ему помог. Его сын подрался сразу с двумя подростками, которые напали на него поздно ночью. И хотя Патрик ударил ножом одного из нападавших, но мне удалось тогда переложить часть вины и на этих ребят. Нож принадлежал одному из нападавших. Патрику он не был нужен, он мог бы справиться и без него. Но он ударил нападавшего и подобрал его нож... И об этом все узнали. Как узнали о том, какую роль в этом процессе сыграл начальник полиции. Что будет теперь, лучше не думать. Мне припомнят и тот случай, и этот. Бентон был слишком спокойным человеком, чтобы так дико умереть. Возможно, он действительно не разрешал своей падчерице встречаться с сыном Митчелла. А может, сделал ему замечание в магазине, и парень не выдержал. После двух лет тюрьмы можно стать помешанным. Но тогда какой запах почувствовал Хоуп и при чем тут убийство Бентона?"
     Он сидел в кресле, мрачно глядя перед собой. И даже не подозревая, что сообщение о смерти Бентона уже по цепочке идет из Гласгоу в столицу штата Франкфорт, а оттуда в Вашингтон и в Лэнгли. Он даже не мог себе представить, какое количество людей должна была взволновать смерть добропорядочного гражданина Гласгоу - Уильяма Бернарда Бентона.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Они отключили городской телефон и два мобильных за несколько секунд. Затем они сумели вычислить его по номеру, когда он позвонил в дежурную часть. Отменили вызов и заблокировали его телефон. На такое неспособны обычные бандиты. Подобный трюк может проделать только государственная спецслужба с неограниченным резервом административного ресурса. Для этого не обязательно быть бывшим полковником КГБ, чтобы осознавать подобные факторы.
     - Откуда вы знаете, что именно в моих интересах? - не сдерживая своего раздражения, спросил Тимур. - Или вы можете читать даже мои мысли?
     - Вы уже поняли, что мы можем все, - сказал незнакомец, - и я вам не советую со мной спорить. Все ваши телефоны уже блокированы. Через минуту к вам в квартиру ворвутся наши люди, и все будет кончено. Только потому, что я хочу дать вам шанс, я все еще разговариваю с вами.
     - Тот тип, который ворвался к нам с пистолетом, тоже хотел дать мне шанс? - уточнил Караев.
     - Я вам уже объяснил, полковник, что произошла обычная ошибка. Так иногда бывает. Я думаю, будет правильно, если вы откроете вашу дверь и позволите нашим людям войти в квартиру для переговоров. Согласитесь, что всегда лучше общаться напрямую.
     - Ваши прямые контакты не всегда безопасны, - возразил Тимур.
     - Не будем спорить, полковник. Вы уже поняли, что другого выхода у вас просто нет. Все телефоны отключены, ваша квартира под нашим наблюдением. Если вы даже попытаетесь выйти на балкон и позвать на помощь, это тоже вам не поможет. Наши снайперы внимательно следят за вашими перемещениями. У нас осталось несколько минут. Потом они получат приказ на штурм, и в квартире не останется живых людей. Это я тоже вам могу гарантировать.
     Тимур взглянул на Наталью, посмотрел на балкон. Они не блефуют. Он сделал ей знак рукой, чтобы она сползла с дивана. Наталья не понимала, что он от нее хочет.
     - Вниз, - попросил он, - ложись на ковер и ползи в другую комнату. Быстрее.
     Наталья наконец кивнула. Она поняла. С ее ростом и весом ей трудно было падать на пол и ползти в сторону кабинета Павла. Но она встала сначала на четвереньки, а затем поползла в сторону кабинета. Просто какой-то сумасшедший дом, подумал Тимур. Он поднялся и, стараясь прижиматься к стене, вышел следом за ней, остановившись в коридоре перед входной дверью. Если они попытаются ворваться, он так просто не сдастся. Хотя они могут пустить газы. Но противогаза в квартире Павла он наверняка не найдет.
     - Откройте дверь, - снова предложил незнакомец, - нам нужен только труп убитого вами человека. Нашего сотрудника. Мы его заберем и уйдем. Заодно отдайте его телефон и документы.
     "И ключ от квартиры, где деньги лежат", - вспомнил Караев свое любимое литературное произведение.
     - Вам не кажется, что я должен отказаться? Если вы уже знаете, что я бывший полковник, то должны хотя бы немного узнать и о моей биографии. Я не тот человек, который может вам поверить и которого вы можете так легко обмануть. Я вам не верю.
     - Жаль, - почти искренне сказал позвонивший, - при других обстоятельствах и в других условиях мы могли бы быть друзьями. Очень жаль, полковник, но вы сами сделали свой выбор.
     Телефон умолк. Караев посмотрел по сторонам. Наталья была уже в кабинете.
     - Наташа, - крикнул ей Тимур, - ляг под стол и не высовывайся. Даже если услышишь звуки выстрелов.
     Он понимал, что у него в запасе несколько минут, возможно, даже меньше. Они быстро выломают дверь и ворвутся сюда. Дверь хорошая, металлическая, но они ее все равно уберут. Хотя бы направленным взрывом. Для этого им понадобится несколько секунд. И потом ворвутся сюда. Он может убить одного, двоих или троих, но результат ясен заранее. Они все равно заберут труп Саевича и оставят здесь два других трупа. Его и Наташи. Что делать?
     На звуки взрыва и выстрелов сюда сбегутся соседи. Конечно, они вызовут милицию. Но если эти типы смогли вычислить его звонок в дежурную часть милиции и отменить вызовы, значит, милиция не поможет. И наверняка нападавшие будут в камуфляже, выдавая себя за штурмовой отряд ОМОНа или ФСБ. В таком случае вообще никто не будет вмешиваться.
     Может быть, подползти к окну и начать стрелять в воздух? Позвать на помощь? Тоже не поможет. Они в это время начнут штурм и объявят, что хозяев квартиры захватил неизвестный террорист. За террориста выдадут своего подельника, за хозяев квартиры его и Наталью. Террорист успел пристрелить хозяев, после чего его застрелили штурмовавшие дом спецназовцы. И все будут довольны. Нет, обычные выстрелы и крики не помогут.
     Если бы у него было время. Хотя бы немного. Можно попытаться сломать стену, пробиваясь к соседям. Это тоже вряд ли поможет. Черт возьми, должен быть выход, должен быть. Они в любую секунду могут начать штурм.
     - Тимур, - позвала его из кабинета Наталья, - с кем ты все время говоришь? Мне страшно.
     - Все будет нормально, - ответил он, повернувшись. - Ты лежи спокойно и не нервничай.
     - Милиция приедет? Почему их нет?
     - Обязательно приедут. Прямо сейчас.
     Задача нападавших - забрать у него труп своего сотрудника. Это улика, которая работает против них. А если... Этот план может сработать. Он услышал тяжелые шаги за дверью. Сейчас начнется. У него в запасе только несколько секунд. На лестничной площадке уже переговаривались люди, готовые к штурму.
     Он бросился в гостиную. Они наверняка готовятся взорвать дверь и ворваться в квартиру. Он обязан успеть, он должен успеть. Труп незнакомца оказался гораздо тяжелее, чем он мог себе представить. Он тянул его изо всех сил, не обращая внимания на красную полосу, оставляемую на ковре. Ковер можно будет почистить или выбросить, сейчас нужно выиграть несколько секунд. Он приоткрыл окно, начиная поднимать тело. Лишь бы они не начали стрелять, лишь бы они не начали стрелять, твердил он как заклинание. Хотя зачем им стрелять с этой стороны. Если даже они решат, что кто-то хочет выпрыгнуть с четвертого этажа.
     Он поднял тело, просовывая голову в окно.
     - Получите свою посылку, - громко крикнул он, хватая погибшего за ноги. Тело выскользнуло у него из рук и понеслось вниз. Он услышал шум падения и удовлетворенно улыбнулся. Так он и думал. Тело погибшего упало прямо на автомобили, стоявшие с этой стороны дома. Очевидно, пробило крышу. Смотреть опасно, могут начать стрелять. Но на такой шум уже все обратили внимание.
     Он не мог знать, что в этот момент человек, отдавший приказ о штурме, своими глазами увидел, как труп, который они искали, вдруг вылетел в окно и упал на "Жигули", разбивая их вдребезги. Вокруг тут же начали собираться люди.
     - Негодяй, - почему-то добродушно сказал он, - какой ход придумал. Не растерялся. Какой молодец. Отбой. Всем отбой. Мы уезжаем. Пусть кто-нибудь останется и заберет тело. Нужно будет объясняться с местной милицией. Все меня поняли? Отбой.
     Тимур услышал, как за дверью прекратилась возня. Внезапно все стихло. Он прислушался. Подошел осторожно к входной двери. Встал сбоку, пытаясь взглянуть в глазок. За дверью не слышно никакого шума. Осторожно посмотрел. Никого нет. Очевидно, его выходка оказалось неожиданной даже для них. Они получили то, что хотели, и решили дальше не испытывать судьбу. Он прислонился к стене, вытирая пот. Кажется, впервые в жизни он дважды был на волосок от смерти. Дважды. И это явно не конец. Они не оставят его в покое.
     - Наташа, - негромко позвал Тимур, - ты меня слышишь? Я думаю, что мы с тобой еще немного поживем.
     - Что? - не услышала она. - Что ты сказал?
     - Ничего. Все нормально. Теперь ты можешь вылезти. Может, к нам наконец приедет наша родная милиция.
     
     ТБИЛИСИ. ГРУЗИЯ. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Вечерний ужин должен был потрясти приезжего канадца. Хучуа распорядился, чтобы привезли два больших кувшина настоящего домашнего вина, приготовили традиционных поросят с гречневой кашей, лобио, хачапури, сациви с орехами. Но Модлинг неожиданно позвонил и сказал, что задерживается. У него намечалось свидание с одним из сотрудников американского Государственного департамента, прилетевшего в Грузию. Это несколько насторожило Георгия Луарсабовича. Если американец был случайным гостем, то в этом не было особой проблемы. Но если он был одним из тех, кто часто приезжает в закавказские республики, то следовало быть готовым к любым неожиданностям. Обычно дипломаты западных стран, работающие в постсоветских республиках, быстро перенимают нравы местной элиты. Сначала они устраивают визы за неплохие подарки, затем переходят к денежным поборам, оговаривая твердые суммы. А под конец начинают заниматься собственным бизнесом под прикрытием своих дипломатических паспортов. И часто срывают договоренности местных бизнесменов со своими соотечественниками, требуя определенного процента за сотрудничество.
     Подобного развития событий следовало опасаться. Но Модлинг успокоил Хучуа, заявив, что его американский друг хочет познакомиться и с самим Георгием Луарсабовичем. Модлинг предложил встретиться у отеля и вместе поехать к американскому посольству. Хучуа с удовольствием согласился.
     Его "БМВ" подъехала к отелю как раз в тот момент, когда Модлинг вышел к своему "Мерседесу". Он заказал для встречи "шестисотый" "Мерседес" с водителем. Однако в последний момент канадский бизнесмен отказался от водителя, решив, что его может заменить личный секретарь. Модлинг любезно предложил Хучуа место в салоне своего автомобиля. Георгий Луарсабович недолго колебался. В конце концов, в этом "Мерседесе" вместе с двумя иностранцами он гораздо больше защищен, чем даже в своей "БМВ". К тому же они едут в американское посольство. Никто не посмеет даже остановить машину, когда в ней находится американский дипломат высокого ранга.
     - Заберем нашего американского друга и поедем на ужин все вместе, - предложил канадец, - а заодно пусть ваш водитель и телохранитель купят для нас местного вина. Я обещал такой подарок нашим американским друзьям.
     - Мы им сделаем завтра такой подарок, - обрадовался Хучуа, - можете не беспокоиться.
     - Сегодня, - настаивал Модлинг, - сегодня ночью мой друг улетает в Вашингтон через Лондон.
     - Пусть будет сегодня, - благодушно согласился Хучуа. Он попросил своего телохранителя заехать к друзьям и приготовить большую посылку из нескольких бутылок местного вина.
     - Вы останетесь без нас? - тревожно спросил телохранитель.
     - Я не один, - добродушно улыбнулся Хучуа, - вместе со мной будут люди. Мы через полчаса приедем. Иди быстрее, я не могу оскорблять наших канадских гостей своим подозрением. Они мне миллионы доверяют, а я не могу сесть в их машину. Езжай, тебе говорю.
     Хучуа сел на заднее сиденье "Мерседеса", и машина плавно тронулась в сторону американского посольства, находившегося совсем недалеко, в центре города. Георгий Луарсабович был в отличном настроении. Если все получится, он станет одним из самых богатых людей в стране. Он благодушно отвечал на какие-то вопросы Модлинга, даже не обратив внимание, что их "Мерседес" уже проехал поворот, куда они должны были свернуть. Через несколько минут он ощутил беспокойство.
     - Разве мы не едем в американское посольство? - спросил он.
     - Нет, - добродушно ответил Модлинг, - мы едем за нашим другом к нему домой. Он живет в соседнем районе. Я сейчас ему позвоню, пусть он вам сообщит, где именно находится, чтобы мы могли правильно подъехать.
     - Звоните, - согласился Хучуа. Это его сразу успокоило.
     Модлинг полез в карман. И затем вытащил какой-то прибор, не похожий на телефон. Хучуа улыбнулся. У иностранцев иногда бывают такие диковинные аппараты. Он не успел ничего спросить, как вдруг почувствовал укол в руку. Георгий Луарсабович невольно дернулся, успев подумать, что с этим колючим предметом Модлингу нужно быть поосторожнее. И затем сразу уснул.
     Он уже не мог почувствовать, как из его кармана достают два мобильных телефона, отключая оба аппарата. Как его тщательно обыскивают, забирая все документы. И как машина на полной скорости уходит в горы.
     Хучуа пришел в себя от нескольких ударов по лицу. Он изумленно осмотрелся. Кажется, его положили прямо на землю. Какое неуважение. И даже связали ему руки какой-то проволокой. Даже пошевелиться больно. Куда смотрят его помощники и водитель! Как они могли подобное допустить? Он потряс головой. Вспомнил, что с ним было. Неужели он заснул прямо в машине? Но тогда почему он лежит на земле со связанными руками?
     Георгий Луарсабович чуть приподнял голову. Ничего не понимая, он посмотрел по сторонам. И увидел стоявших над ним Модлинга и его секретаря.
     - Что произошло, мистер Модлинг? - хрипло спросил он по-английски.
     - Все в порядке, Георгий, - вдруг ответил ему по-русски этот канадец, стоявший прямо над ним.
     Если бы Модлинг заговорил на грузинском, это удивило бы его меньше. Но по-русски... Откуда этот канадец так хорошо знает русский язык? Или... Об этом даже подумать было страшно.
     - Кто вы такой? - спросил все еще по-английски Хучуа. - Почему вы меня сюда привезли?
     Модлинг обернулся на своего секретаря. И хищно улыбнулся. Он снял очки.
     - Вы уже должны были догадаться. Подполковник Георгий Хучуа, за вашу измену вы приговорены к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.
     - Подождите, - дернулся Хучуа. - Я не виноват. - Он понял, что его сейчас действительно убьют. И все его нажитые миллионы, перспективные дела, строящиеся дома, деньги в заграничных банках и на счетах - все это сейчас исчезнет. Больше никому не достанется, даже детям, ведь номера многих счетов знает только он один. - Подождите, - попросил он, тяжело дыша, - разрешите, я позвоню домой. Скажу детям хотя бы номера счетов. Они голодные останутся без меня. Честное слово. Я им больше ничего не скажу. Только номера счетов. Богом клянусь. Разрешите мне им позвонить.
     Модлинг переглянулся со своим секретарем.
     - Нет, - решительно сказал он, - у тебя и без того много денег. Они голодными не останутся. И не забывай, что твои деньги нажиты очень грязным путем. Путем предательства, Хучуа. Такие деньги не приносят добра ни тем, кто их получает, ни их детям. И Богом ты не клянись. В Бога ты не веришь, как не верил ни во что - ни тогда, ни сейчас.
     - Будьте вы прокляты, - заплакал Хучуа. - Чтобы вы все сгорели в аду.
     - Как и ты, - безжалостно сказал Модлинг. - Предатели горят в аду. Разве ты этого не знаешь?
     Хучуа ничего не ответил. Он в последний раз думал о своих деньгах. Сильный удар ноги сбросил его вниз. Он летел вниз и кричал от ужаса. И крик его был слышен отовсюду. Это был крик несчастного и обреченного человека. Но ему отчасти "повезло". Он ударился об скалы, переломал себе несколько ребер, сломал обе ноги и не сразу умер. Он еще минут двадцать был в сознании. И все последние его мысли были о деньгах. О тех самых деньгах, которые он так и не успел потратить.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Сотрудники милиции появились ровно через тридцать минут. Сначала одна машина, потом другая, третья. Сразу несколько офицеров в форме поднялись к ним на этаж. В ответ на настойчивые звонки Тимур сообщил, что не откроет дверь, пока здесь не появится Семен Маляров. Приехавшим сотрудникам это явно не понравилось. Используя богатые возможности русского языка, они сказали все, что думали о запершемся в комнате Тимуре, о его дикой выходке, когда он выбросил труп неизвестного в окно. Но двери он не открывал.
     Еще через полчаса приехали сотрудники прокуратуры. Руководитель оперативной группы предложил штурмом взять квартиру, где засел неизвестный психопат, решивший выбрасывать трупы убитых им людей из своей квартиры и не открывающий дверей. Но к этому времени во дворе появился участковый, который хорошо знал, кто живет на четвертом этаже. Он объяснил остальным офицерам, что хозяин квартиры - Павел Слепцов, бывший полковник госбезопасности, работающий в службе безопасности известного "Альфа-банка". Один из офицеров позвонил в банк и выяснил, что сегодня Слепцов на работу не выходил. Получив самые лучшие рекомендации о бывшем полковнике, офицер доложил обо всем своему начальству и заместителю прокурора города, приехавшему на место происшествия. В конце концов, в Москве не каждый день обычные горожане сбрасывали трупы из окон своих квартир.
     Часа через полтора у дверей появились Семен Маляров и заместитель прокурора города Аркадий Павлович Ефремов. Вместе с ними переминались с ноги на ногу человек пять сотрудников уголовного розыска и следователи прокуратуры, которые не могли понять, почему хозяин квартиры так долго не открывает им дверь.
     Наконец Тимур впустил всех в квартиру. Следователи поспешили в гостиную, где произошло убийство. Сотрудники милиции побежали в другую комнату, откуда Караев выбросил труп нападавшего. А Ефремов и Маляров прошли в кабинет, чтобы поговорить с хозяйкой квартиры, которая вообще не понимала, что здесь происходит. Все начали кричать одновременно, и Тимур, усевшись на стул, ожидал, когда этот ор закончится. Наконец Ефремов не выдержал. Он был спокойным, немного меланхоличным человеком. Поэтому он приказал всем замолчать и заниматься своим делом. Врачам он разрешил оказать помощь супруге хозяина, которая была почти в шоковом состоянии. А сам вместе с Маляровым и Караевым прошел на кухню, чтобы нормально поговорить.
     Тимур залпом выпил два стакана воды и уселся на стул. Напротив устроился Ефремов. Маляров встал у дверей, чтобы отсекать ненужных свидетелей, которые бы только помешали разговору.
     - Что здесь произошло? - устало спросил Аркадий Павлович. - Почему вы так глупо себя вели? Ведь вы же видели, что сюда приехали сотрудники милиции и прокуратуры. Почему вы не сразу открыли им дверь? Чего вы боялись? Вы же бывший полковник Комитета государственной безопасности, работали в ФСБ столько лет и должны сознавать меру своей ответственности. Из вашего окна выбросили труп, а вы не открываете дверь? А если бы сотрудники прокуратуры и милиции решили идти на штурм? Чем бы это закончилось? О чем вы думали? Вы представляете, какая сейчас в городе ситуация? По одному из центральных каналов уже передали, что в Москве идет штурм здания, захваченного террористами. Мне звонили из московской мэрии и из республиканской прокуратуры. Пока вы отсиживались в этой квартире, уже об этом чудовищном случае доложили наверх. Вы хоть понимаете, что это значит? О чем вы думали?
     Караев выслушал эту гневную тираду, не перебивая прокурора. Затем мрачно ответил:
     - Я думал, как спасти жизнь себе и жене моего друга.
     - Выбрасывая людей из окна?
     - У меня не было другого выхода, - ответил Тимур. - Несколько часов назад в дом ворвались двое людей. По внешнему виду они не были похожи на обычных бандитов. Один из них ударил Наталью, а другой вбежал в комнату, чтобы убить меня...
     - С чего вы взяли, что он хотел вас убить? - поинтересовался Ефремов. - Возможно, это были обычные воры или грабители.
     - У него был пистолет с глушителем, - пояснил Караев. - Это был "пернач", я хорошо знаю эту марку оружия. Автоматический пистолет Стечкина, переделанный Бальцером и Зинченко. Внешне похож на "макаров". Неужели вы полагаете, что такое оружие мог использовать обычный вор? Это оружие профессионалов. К тому же у него был глушитель. Но я выстрелил первым. А второй нападавший сбежал.
     - Откуда у вас пистолет? - поинтересовался Ефремов. - Вы же давно на пенсии?
     - У меня именное оружие, - пояснил Караев. - Так называемый "грач" системы Ярыгина. Я его сдал сотрудникам милиции, они легко все проверят, на оружии сделана надпись.
     - Предположим, что он ваш и вы имеете право им пользоваться, - согласился прокурор, - но зачем вы его принесли с собой? Или вы точно знали, что вам здесь придется стрелять?
     - Не знал. Но если бы я его не взял, вы бы сейчас со мной не разговаривали. Если хотите, интуиция... Или я просто почувствовал, что нечто подобное может случиться. Утром меня разбудила Наталья, она искала своего мужа. Вчера мы были вместе с ним, я проводил его до подъезда этого дома. Он набрал код, открыл дверь и вошел в дом. Больше его никто не видел. Я приехал сюда, чтобы помочь его найти. И даже звонил утром подполковнику Малярову, чтобы он узнал в дежурной части о происшедших за сутки событиях. Попытался помочь мне найти Слепцова.
     Ефремов взглянул на Малярова. Тот молча кивнул в знак согласия.
     - Предположим, что все было именно так, - согласился прокурор, - но как вы сможете объяснить следователю, почему вы выбросили несчастного убитого в окно. И, между прочим, разбили чужую машину. Вам в любом случае предъявят иск за разбитую машину. Или он "случайно выпал"?
     - Нет, не случайно, а нарочно. Они готовились штурмовать нашу квартиру. У меня не было шансов их остановить. Они хотели забрать труп своего сотрудника. И поэтому я выбросил его в окно, чтобы привлечь внимание людей.
     - Другого способа привлечь внимание у вас не было? - поинтересовался прокурор. - У вас же были два пистолета. Вы могли выстрелить в окно, позвать на помощь.
     - Они только этого и ждали. Если бы я появился на балконе или у окна, они бы открыли огонь. И потом списали бы все на неизвестного террориста, который захватил хозяев квартиры.
     - Но почему вы тогда не позвонили в милицию? - теряя терпение, повысил голос прокурор. - У вас есть городской телефон. Наверно, был и мобильный. Почему вы не вызвали милицию? Это же было так просто.
     - Они отключили все телефоны, - устало сообщил Тимур, - и городской и три мобильных. Мой, хозяйки квартиры и убитого. Представляете, как оперативно они действовали? За несколько минут вычислили и отключили четыре аппарата. Я не мог никуда позвонить. Это было невозможно...
     Ефремов повернул голову и увидел городской телефон, стоявший на кухне, параллельный тому, который был в комнате. Он поднял трубку.
     - Телефон работает, - сказал с неприятной улыбкой прокурор.
     - Сейчас - да, - кивнул Тимур, - а тогда не работал. Более того. Я дозвонился в милицию по ноль два. И попросил их о помощи. Они все записали. А потом мне перезвонил другой человек и сообщил, что милиция не приедет. Вызов был отменен.
     - Это невозможно, - нахмурился Ефремов, - так не бывает. Любой вызов должен быть зарегистрирован в журнале. И никто не имеет право его отменять. Никто не будет скрывать такого вызова под страхом увольнения и уголовного наказания.
     - Проверяйте, - сказал Караев, - я лично разговаривал с дежурным.
     Ефремов взглянул на Малярова. Тот подошел к городскому телефону, набрал номер, ожидая, когда ответят. Тимур закрыл глаза. Он слишком устал.
     - Говорит подполковник Маляров, - сообщил Семен, - я хочу узнать, был ли сегодня вызов с Большой Полянки. Примерно часа три назад. О нападении на квартиру. Да, да. С Большой Полянки. Был? А почему не выехали? Что? Кто решил? Кто? Да, я все понял. Да, ясно. Хорошо.
     Маляров положил трубку.
     - Вызов был, - сообщил он негромко, глядя на прокурора. Он почему-то избегал смотреть на своего друга. - Но потом перезвонили из ФСБ и объяснили, что туда выехала группа сотрудников их службы.
     - Кто звонил?
     - Позвонили заместителю начальника УВД по аппарату правительственной связи, - пояснил Маляров, - поэтому вызов был отменен.
     - Позвонивший представился?
     - Сообщил, что звонит из ФСБ. Назвал какую-то фамилию. Можно будет точно проверить, с какого аппарата звонили. Я попрошу уточнить. Но сейчас часть управлений бывшего Федерального агентства правительственной связи входит в структуру ФСБ, а основная часть в структуру Федеральной службы охраны, и нам не разрешат проверять правительственные телефоны без разрешения городской прокуратуры. Или руководства ФСО.
     - Считайте, что вы его получили, - недовольно сказал Ефремов. - Только этого нам не хватало. Тогда получается, что напавшие на вашу квартиру люди были сотрудниками ФСБ. Вы хотя бы отдаете себе отчет, Караев, в какую неприятную историю вы попали?
     - Отдаю, - кивнул Тимур, - только это не моя квартира. Здесь жил мой друг, который вчера исчез. И я надеюсь, что наша прокуратура заинтересуется его исчезновением.
     - Подождите, - недовольно махнул рукой Ефремов, - вы заварили такую кашу и вспоминаете своего друга. Сначала нужно решить, что делать с вами. Если я вас правильно понял, сюда ворвались два человека с оружием, которые хотели вас убить. Одного вы застрелили, второй сбежал. Потом кто-то неизвестный отключил все ваши телефоны, позвонил в УВД города по телефону правительственной связи и отменил ваш вызов. В ответ вы выбросили труп застреленного вами человека в окно. Все правильно?
     - Да. Все.
     - И вы полагаете, что я должен такую версию доложить прокурору города? Вам не кажется, что она выглядет слишком фантастической?
     - Кажется, - согласился Караев, - но все было именно так, как я вам рассказал.
     - Но у вас "случайно" оказалось с собой оружие, - напомнил Ефремов, - и вы "случайно" бывший полковник ФСБ. Или вы считаете, что вас преследует ваша собственная организация?
     - Не знаю. Но постараюсь узнать.
     - Что вы еще хотите узнать?
     - Куда исчез Павел Слепцов? И почему этот Саевич так хотел меня застрелить? Чем я им помешал?
     - Я вынужден дать разрешение на ваше задержание, - сказал Ефремов, - меня иначе не поймут. У меня просто нет другого выхода.
     - Есть, - вдруг сказал Маляров, показывая свой телефон. - У меня зафиксировано сообщение, которое передал мне Караев. Здесь точно указано время. Как раз в этот момент он просил о помощи, но мой телефон был отключен. Сообщение пришло только сейчас. Вы можете его прочитать, Аркадий Павлович. И обратите внимание на время. Выходит, что полковник Караев сказал правду.
     Он протянул аппарат прокурору. Тот растерянно взял телефон, читая сообщение. Затем вернул его Малярову.
     - Из-за вас обоих меня выгонят с работы, - пожаловался Ефремов. - Что мне теперь делать? Вернуться в прокуратуру и доложить, что бывший полковник ФСБ испугался, что его квартиру возьмут штурмом, и поэтому выбросил труп застреленного им человека в окно? Вы думаете, кто-нибудь в это поверит?
     - Это не моя квартира, - напомнил Тимур.
     - Какая разница, - отмахнулся Ефремов. - Подскажите лучше, что мне говорить. Как все объяснить? И кто такой этот Саевич?
     - У вас есть его документы, - напомнил Караев, - можно проверить. И откуда у него такое оружие профессионалов. Тоже интересно. Мне кажется, что мы имеем дело не с обычными бандитами. Они бы так нагло себя не вели. Нужно уточнить, с какого правительственного телефона звонили в УВД города. И кто приказал блокировать наши телефоны. Это можно достаточно легко проверить. Кроме того, установить личность Саевича. Где он служил, где работал в последнее время. Чтобы выйти на второго. У вас масса зацепок, Аркадий Павлович. При желании всех можно найти.
     - Что это нам даст? - недовольно спросил Ефремов. - Если выяснится, что это сотрудники спецслужбы и они проводили здесь свою операцию. Возможно, они ошиблись и приняли вас за других.
     - Они не ошиблись, - терпеливо ответил Караев, - они точно знали, с кем именно имеют дело. Даже успели узнать мое звание в ФСБ. И прекрасно знали, что это квартира принадлежит Слепцову, где он проживал вместе со своей женой. Повторяю, вам все нужно проверить. Раз они смогли так быстро заблокировать телефоны сразу нескольких систем, а потом отменить мой вызов, то мы имеем дело как минимум с сотрудниками спецслужб.
     - А как максимум? - дернулся Ефремов.
     - С самой спецслужбой. Пойти на такую операцию могли только три или четыре спецслужбы в России. Не у каждой организации есть возможность вооружать своих людей таким оружием, мгновенно блокировать любые телефоны, отменять вызовы в дежурную часть милиции. Самой милиции или прокуратуре такое явно не под силу. Но такие возможности есть у Федеральной службы безопасности, у Службы внешней разведки, у Службы охраны президента. Может быть, еще у Главного разведывательного управления Генштаба или Комитета по борьбе с наркотиками. Хотя последних я бы исключил. Вот, пожалуй, и все. Против нас действовала очень мощная структура.
     - Вы с ума сошли, - почему-то шепотом сказал Ефремов. - Вы считаете, что государственная организация могло устроить нападение на вашу квартиру и попытаться вас убить? Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
     - Уже в третий раз напоминаю, что это не моя квартира, - разозлился, в свою очередь, Тимур, - но, похоже, что вы правы. Я действительно схожу с ума, когда начинаю об этом думать. Может, мне действительно лучше отправиться в тюрьму, чтобы там меня защищали. Только я боюсь, что у вас не хватит сил, Аркадий Павлович. И меня уже сегодня ночью убьют прямо в камере предварительного заключения. Даже если я буду сидеть один и под охраной самых надежных сотрудников милиции. Что-то мне подсказывает - они не оставят меня в живых.
     Ефремов взглянул на Малярова и развел руками.
     - Я не знаю, - наконец сказал он, - ничего не понимаю и знать ничего не хочу. Сами решайте, как вам вылезать из этого дерьма. Я вам здесь не помощник. Единственное, что я для вас могу сделать, это не давать следователям санкции на ваш арест. Пока не давать, под ответственность подполковника Малярова. Хотя если кто-то хотел вас убить, то они могут снова попытаться. И никто не даст вам гарантий, что вы останетесь в живых. Я умываю руки. Выкручивайтесь как знаете. Хотя то, что вы знаете, вам бы лучше не знать.
     Он поднялся и, еще раз махнув рукой, пошел в гостиную. Тимур поднял голову и взглянул на Малярова.
     - Что мне теперь делать? - спросил он своего друга.
     
     ГЛАСГОУ. ШТАТ КЕНТУККИ. США. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Кершоу вернулся к себе в кабинет в плохом настроении. Сына Митчелла нигде не могли найти. Если этот молодой ублюдок решил снова отличиться, то на этот раз Кершоу будет беспощаден. Он отправит его в тюрьму на всю жизнь. Убийство Бентона взволновало весь городок, об этом говорили целый день, словно других новостей уже не было.
     К вечеру наконец нашли Патрика Митчелла. Он был где-то за городом. Его привез Хоуп, с которым у них были неплохие отношения. Молодой афроамериканец клялся, что не убивал Бентона и вообще не понимает, почему его задержали.
     Кершоу приказал привести его в свой кабинет. Когда Хоуп привел этого типа, начальник полиции недовольно посмотрел в окно. Там уже собралась толпа зевак. Они вполне способны взять приступом здание полиции и повесить сына Митчелла как бешеную собаку. В интересах самого Патрика отсидеться в полиции.
     Он недовольно повернулся, взглянув на задержанного. Конечно, сейчас не те времена, когда негров линчевали за малейшее подозрение, но на Юге свои нравы и свои устоявшиеся традиции, которые не меняются многие десятилетия. Бывший темнокожий преступник, отсидевший в тюрьме, не может просто так зарезать уважаемого белого гражданина. Даже в Гласгоу, даже в двадцать первом веке. Такие вещи не прощают. В городе уже знали, что Бентон получил шесть ударов ножом.
     - Где ты был? - грозно спросил Кершоу. - Мы искали тебя весь день.
     - Ходил на рыбалку, - ответил Патрик. - Я не понимаю, о чем мне говорит Хоуп. Он рассказал, что убили мистера Бентона. Но я не имею к этому никакого отношения. Честное слово, мистер Кершоу.
     - Замолчи, - крикнул ему Кершоу, - я тебя еще ни о чем не спрашивал. У тебя есть нож?
     - Конечно, есть. И не один. Но они лежат дома...
     Кершоу взглянул на Хоупа. Тот понимающе кивнул.
     - Сейчас привезу, - сказал он, выходя из кабинета.
     Кершоу подождал, пока он выйдет, затем подошел к задержанному, нависая над ним.
     - Ты хоть понимаешь, что здесь произошло? - раздраженно спросил он. - Если ты это сделал, то лучше расскажи мне об этом прямо сейчас. Потом будет поздно, Патрик. Я не смогу тебе помочь.
     - Я никого не убивал, - твердо ответил Патрик, - я только зашел в магазин, чтобы купить новые крючки. И я не видел мистера Бентона, честное слово, я его сегодня не видел.
     - Кто тогда его убил? - свистящим шепотом спросил Кершоу. - Кто мог его убить? Ты ведь знаешь наш город, Патрик, здесь нет таких любителей помахать ножом. Никого нет, кроме тебя. И зачем ты полез с ним в драку? Он тебе в отцы годится. А ты у нас боксом занимался, мог бы уложить его одним ударом. Вместо этого ты достал нож. Это очень нехорошо, Патрик. И еще хуже, что ты пытаешься меня обмануть.
     - Я его не убивал, - снова упрямо повторил этот безумец.
     - С дочкой Лилианы ты встречался?
     - Да, - поднял голову изумленный Патрик, - но это было давно.
     - И Лилиана тебе не разрешала с ней встречаться?
     - Нет. Она считала, что ее дочь достойна другого мужчины. Более состоявшегося в обществе, как она говорила. Нет, она терпимо относилась ко мне, но ей хотелось такого, как мистер Бентон. Состоятельного, белого, спокойного, надежного.
     - А ты его не любил?
     - Я его не замечал. Он не вмешивался в наши дела. Мы с ним только несколько раз здоровались.
     Кершоу пожал плечами.
     - Я больше не буду тебя защищать, - сказал он, отходя от Патрика. - Можешь говорить все, что хочешь. Твоему отцу придется искать тебе адвоката. Это очень серьезное дело, Патрик. И жаль, что ты меня не понимаешь.
     Он снова подошел к окну. Посмотрел на толпу зевак, собравшуюся перед зданием полиции. И недовольно засопел. В их городе уже много лет не было никаких эксцессов. Но если Патрик действительно заколол Бентона, то они вполне могут начаться. Людям не может понравиться, что одного из уважаемых граждан, который к тому же был хорошо известен своим миролюбивым нравом, закололи, как свинью в магазине. И если выяснится, что это сделал темнокожий... Об этом лучше даже не думать.
     - Дурак ты, Патрик, - с досадой сказал Кершоу, - даже не понимаешь, что ты наделал.
     Молодой человек смотрел на него и молчал. У него было упрямое выражение лица человека, не причастного к сегодняшним события.
     "Тупой ублюдок", - раздраженно подумал Кершоу.
     За стеклянной дверью появился Хоуп. Он был явно взволнован и жестами просил Кершоу выйти из кабинета. Начальник полиции нахмурился. Этот молодой офицер не выполнил его приказа и, вместо того, чтобы поехать на поиски ножа, вернулся обратно. Кажется, в этом городе уже все сошли с ума, если подчиненные ему офицеры полиции не выполняют его указаний. Кершоу вышел из кабинета.
     - Почему ты здесь? - недовольно спросил он. - Я же приказал тебе поехать к отцу Митчелла и забрать все ножи в доме.
     - Я вспомнил, - торопливо сказал Хоуп. - Я вспомнил, как убили мистера Бентона.
     Кершоу поморщился, показал в сторону улицы.
     - Иди и расскажи им об этом, - предложил начальник полиции, - а заодно объясни мне, почему ты не выполнил моего приказа. Ты слишком много себе позволяешь Хоуп, так нельзя работать...
     - Простите, мистер Кершоу, - перебил его этот молодой нахал, - я вспомнил, что Патрик занимался боксом. Мы вместе начинали, мистер Кершоу, и поэтому я вспомнил...
     - Что ты вспомнил? - рявкнул Кершоу. - Что еще ты мог вспомнить?
     - Он левша, мистер Кершоу, - быстро сказал Хоуп. - Он левша, как и его отец.
     Кершоу замер, обернулся к своему офицеру.
     - Что ты сказал?
     - Он левша, - повторил Хоуп, - он не мог убить мистера Бентона. Убийца наносил удары правой рукой, я сразу обратил на это внимание.
     Кершоу достал носовой платок и вытер лицо. Он увидел, как на него смотрят все остальные офицеры. Нужно принимать решение. Он может послать Хоупа подальше и восстановить дисциплину, показав, кто здесь хозяин. А может согласиться с ним и признать свое поражение. Но это будет потеря лица. С другой стороны, это поможет оправдаться Патрику Митчеллу, если он действительно не совершал этого убийства, и несколько смягчит ситуацию в городе. Возможно, в таком случае его самого не станут обвинять. Какая дурацкая дилемма. Или потерять лицо, признав правоту своего подчиненного, или согласиться с ним, спасая невиновного парня, отцу которого он обязан своей жизнью. Кершоу не был упрямым кретином. Он всегда отличался рассудительным характером.
     - Черт тебя возьми, Хоуп, - добродушно пробормотал Кершоу, - ты, наверно, станешь гордостью нашей полиции, если у тебя так работает голова. Все равно поезжай к Митчеллу и забери все его ножи. Чтобы мы проверили и еще раз убедились в невиновности этого парня.
     Хоуп улыбнулся и поспешил выйти. Остальные офицеры удовлетворенно закивали. Им понравился ответ начальника полиции.
     Кершоу уже хотел вернуться в свой кабинет, когда увидел двоих незнакомцев, направлявшихся прямо к нему. С ними был Джек Торчелло, специальный агент ФБР, которого Кершоу хорошо знал. Начальник полиции поморщился. Только этого ему не хватает. Чтобы ФБР вмешивалось в такие расследования. Обычное убийства старика. Они сами найдут преступника.
     - Добрый день, мистер Кершоу, - поздоровался Торчелло, - эти господа прилетели из Вашингтона. Они хотят с вами поговорить.
     - Идемте ко мне в кабинет, - предложил Кершоу. - Они из вашего центрального офиса в Вашингтоне?
     - Нет, - ответил Торчелло, - они из Лэнгли. Сотрудники ЦРУ. Их интересует смерть мистера Бентона.
     Кершоу тяжело вздохнул. Он и не мог подумать, что смерть Бентона вызовет такой интерес даже в Вашингтоне. Нужно будет пока оставить Патрика в полиции, решил Кершоу. И зачем только они все приехали?
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Еще около полутора часов следователь допрашивал Тимура Караева, фиксируя все его показания. Решено было отвезти Наталью к ней домой, где проживала ее дочь. Маше уже сообщили о случившемся, и она ждала свою мать. По распоряжению Малярова там решено было оставить на всю ночь дежурную машину с сотрудниками милиции.
     На часах было уже около полуночи, когда оперативники закончили свою работу в квартире Слепцова.
     Труп Саевича уже увезли в морг, место происшествия тщательно осмотрели, не упуская никаких деталей. У Караева забрали его оружие, приобщив пистолет к вещественным доказательствам. Он не протестовал, понимая, что пистолет ему сейчас не вернут. Следователь не скрывал своего недовольства решением заместителя прокурора Ефремова, который запретил ему задерживать этого полоумного свидетеля, который убил одного из нападавших и выбросил его тело в окно. Следователь был твердо убежден, что Караев - просто свихнувшийся от безделья пенсионер, которого нужно изолировать. Ему трудно было поверить в версию бывшего полковника о неизвестных нападавших, отключивших телефоны и решивших штурмом взять квартиру. Но спорить с прокурором он не решился.
     Когда наконец все уехали, Маляров прошел по комнатам, задумчиво глядя на красную полоску крови, оставшуюся на ковре.
     Тимур, не выдержав долгого молчания, спросил:
     - Что ты думаешь обо всем случившемся?
     - Не знаю, - честно ответил Семен, - ты бы поверил, если бы я тебе такую историю рассказал? Только честно?
     - Нет, - помрачнел Караев, - конечно бы, не поверил. Все выглядит как бред сумасшедшего. Но все было именно так, как я тебе говорю.
     - Я понимаю. - Семен подошел к балкону, посмотрел на дом, находившийся напротив. Затем достал из кармана телефон. Набрал номер.
     - Егор, что у вас там происходит? Что-нибудь нашли?
     - Пока ищем, - ответил кто-то из его сотрудников, - везде темно. И дождь прошел. Может, он смысл все следы.
     - Поищите, - сказал Маляров, убирая аппарат. И обернулся к Тимуру. - Я послал ребят в дом напротив. Если там были снайперы, то должны остаться хоть какие-нибудь следы.
     - Они профессионалы, - напомнил Караев.
     - Посмотрим, - неопределенно заявил Семен. - Ты хоть представляешь, кто это мог быть? Ефремову ты назвал целый список организаций, а ты сам как думаешь? Ты ведь не мальчик, случайно оказавшийся в этой квартире, а полковник ФСБ. И ты застрелил человека. Значит, вероятная опасность была достаточно высокой. Неужели у тебя нет собственной версии?
     - Есть. Но я пока думаю...
     - Я могу узнать ход твоих мыслей?
     - Можешь. Я думаю о том, что Паша Слепцов был совсем из другой организации. Мы с ним никогда вместе не работали. Но кто-то решил сначала убрать его, а потом и меня.
     - Кто это мог быть?
     - Возможно, они из ФСБ, - угрюмо заявил Тимур, - слишком напористо и оперативно действовали. В моей бывшей организации есть несколько отрядов по борьбе с терроризмом. Думаю, что это было одно из подобных подразделений. Может быть, и ГРУ, у них тоже есть специалисты "широкого профиля". Но я склоняюсь больше к ФСБ.
     Маляров удовлетворенно кивнул головой.
     - Тогда ты сам должен представлять, как трудно будет вычислить этих типов. Мы не можем пойти в твою бывшую организацию и начать там поиски возможных убийц. Нам просто этого не разрешат. И прокуратуре не разрешат. У тебя осталось столько связей, может, узнаешь по своим каналам?
     - Каким образом? - устало спросил Караев. - Буду бегать к своим бывшим коллегам и спрашивать, кто из них хотел меня убить? Чушь какая. И еще Павел пропал. Он ведь тоже был не мальчик. И его так просто не могли убрать. Куда он делся? Я сам видел, как он вошел в дом. На лестнице никаких следов.
     - Ну, если они действительно профессионалы, то там и не должно быть никаких следов, - резонно заметил Маляров. - Похоже, что только с тобой они несколько прокололись. Не ожидали от тебя такой прыти. Но почему они хотели вас убить?
     - Этот вопрос я задаю себе уже целый день. И не нахожу ответа. Они точно знали, что Наталья не одна. И могли знать, что дома нет ее мужа. Но они хотели убрать именно нас обоих. Ее и меня. Значит, были уверены, что мы знаем какие-то секреты, которые не должны знать. Нас хотели убрать как опасных свидетелей. Свидетелей чего? Вот это я не знаю. Но понятно, что попытка нашего убийства связана с моим другом Павлом.
     - Ты думаешь, он еще жив?
     - Боюсь, что нет. Хотя возможно, что я ошибаюсь. Может, он решил сбежать, и они таким образом хотели оборвать ему все связи. Но скорее всего его убрали, а затем решили убрать и нас.
     Позвонил телефон. Маляров достал свой аппарат.
     - Что-нибудь нашли? - снова поинтересовался он.
     - Нашли, - ответил возбужденный и радостный Егор, - на крыше дома кто-то лежал. Два человека. Пятна масляной смазки, еще не смытые дождем. Они лежали под навесом. Два человека. И смотрели в сторону вашего дома. Как раз на ваш балкон. Здесь грязно и темно, но ясно, что недавно тут были люди. Совсем недавно, товарищ подполковник.
     - Понятно. Спускайтесь вниз. Спасибо. Можешь на сегодня считать себя свободным.
     Маляров взглянул на своего друга.
     - Два человека дежурили на крыше соседнего здания. Там остались их следы. Они не блефовали.
     - Ты же видел его оружие, - напомнил Тимур. - Я и без твоих людей точно знал, что это был не блеф. Они бы меня застрелили, если бы я попытался выйти на балкон и позвать на помощь.
     - Тебе нельзя сегодня домой, - немного подумав, решил Семен, - поедем ко мне. Так будет лучше. И оставлять тебя без оружия тоже нельзя. У меня есть пистолет. Я его тебе отдам, можешь пока держать у себя. Я думаю, так будет надежнее. А завтра утром мы решим, как нам поступить. Позвонишь к своим друзьям, бывшим коллегам, сотрудникам. Постараешься что-нибудь выяснить. И я буду стараться. Договорились?
     - Хорошо, - кивнул Караев, - похоже, у меня нет другого выхода. Только ты пока не убирай своих людей, которые охраняют Наташу. Пусть побудут там всю ночь.
     - Я и не думал их убирать, - согласился Маляров. - Пошли, "стрелок". Ты сегодня у нас отличился, нужно немного разрядиться.
     Они вышли из квартиры, захлопнув за собой дверь. Спутились вниз. Семен поискал глазами свою машину. Его старенькие "Жигули" находились под деревом. Маляров двинулся к машине, но Караев его остановил.
     - Подожди, - попросил он, - твоя машина весь вечер простояла у этого дерева. Если они смогли так быстро вычислить меня, то могли узнать и про тебя. Я думаю, что будет правильно, если мы оставим свои машины здесь, а сами поедем на такси.
     - Я не могу оставить свою машину на улице, - возразил Маляров, - это ты у нас богатый человек, ездишь на "Вольво". А у меня обычный "жигуль", который мне очень дорог. Оставлю его на ночь здесь, его в лучшем случае раскулачат, а в худшем просто угонят. Зачем мне это нужно? И потом, они же не сумасшедшие? Зачем им убивать вместе с тобой и меня? У них что, мало проблем, чтобы взрывать еще и подполковника МУРа? Наши ребята за меня их потом в клочья порвут.
     - Нам от этого легче не будет, - возразил Караев. - Давай проверим твою машину. На всякий случай.
     - Как мы ее проверим? - усмехнулся Маляров. - Попросим кого-нибудь сесть в машину вместо нас? Или начнем поиски возможных взрывателей, которые будут ждать, когда мы взлетим на воздух? Ты становишься маниакально подозрительным.
     - Я не сяду в твою машину, - твердо сказал Караев. - Давай сделаем по-другому. Вызовем "эвакуатор", и пусть забирают твои "Жигули".
     - Какой "эвакуатор"? - не понял Маляров. - Ты совсем потерял чувство реальности. Мало того, что мне вкатят такой штраф, так еще и машину помнут. Ни в коем случае. Я сяду сам в свою машину и все проверю.
     - Не нужно, - попросил Тимур, - я с тобой не шучу. Они способны на все, чтобы меня остановить. Не нужно так рисковать. Они могли быстро узнать, что мы с тобой друзья, и вычислить, что обратно можем поехать в твоем автомобиле. Пойми, Семен, что это очень серьезно.
     - Хорошо, - махнул рукой Маляров, - вызывай свой "эвакуатор". Может, заодно они отбуксируют и твою машину, чтобы мне не было так обидно. Или отдадим им только мои "Жигули"?
     - Пусть забирают обе машины, - улыбнулся Караев, - я не могу рисковать. Ты не думай, я не столько о тебе думаю, сколько о себе. Если тебя тоже убьют, то в этом городе не останется никого, кто сможет подтвердить мою невиновность.
     - Эгоист, - удовлетворенно кивнул Семен. - Я вызываю "эвакуаторы". Представляю, как будут смеяться ребята, когда узнают, что мою машину увезли "эвакуатором" и мне придет квитанция об оплате штрафа.
     - Не обязательно им рассказывать.
     - Надеюсь, что никто не узнает. - Маляров достал телефон.
     Через полчаса два подъехавших "эвакуатора" погрузили по очереди "Вольво" и "Жигули" в свои грузовики и отправились на штрафную стоянку. Маляров посмотрел на уходившие "эвакуаторы" с машинами, улыбнулся и торжествующе повернулся к своему другу.
     - Твоя параноидальная предосторожность оказалась ненужной. Оба автомобиля в порядке. Как видишь, никто на нас не покушался.
     Он не успел договорить. Его "Жигули" вдруг взорвались, словно кто-то неизвестный нажал кнопку взрывателя. Из "эвакуатора" вывалился раненый водитель. Его напарник вышел из машины сам. У него было порезано лицо осколками стекла. Он оглянулся на машину. "Жигули" горели, объятые пламенем.
     Караев тяжело вздохнул. Ему было неприятно, что он оказался прав. Маляров смотрел на свою горевшую машину и мрачнел с каждой секундой.
     - Кажется, ты спас мне сегодня жизнь, - сказал он, не отрывая взгляда от машины, - спасибо тебе. Только я им свою тачку не прощу. Никогда не прощу.
     Водителю помогали подняться, кто-то из прохожих вызвал "Скорую помощь" и милицию.
     - Надеюсь, что Ефремов не приедет во второй раз, - пробормотал Семен, - иначе он арестует нас обоих. Мы приносим слишком много ущерба. Без нас в городе было бы гораздо спокойнее.
     - Извини, - тронул его за плечо Тимур, - я не думал, что все так будет. Хотел тебя предостеречь.
     - Обычная куча штампованного железа, - сказал не без горечи Маляров. - И, учитывая, что я не нахожусь на содержании у какой-нибудь банды, мне будет трудно купить себе вторую машину.
     - Купим вместе, - предложил Караев.
     - Только этого не хватало. Ты еще предложи мне взять деньги с твоей бывшей организации. Честное слово, если бы я точно знал, кто из твоих бывших коллег устроил такую пакость, я бы точно взял с него деньги.
     Послышалось завывание машины "Скорой помощи". Рядом притормозил автомобиль с сотрудниками милиции.
     - Пойдем, - невесело предложил Маляров, - будем объяснять моим коллегам, почему взорвали именно мой автомобиль. Как ты думаешь, может, справедливость восторжествует и эти мерзавцы взорвут и твою машину тоже?
     Караев молча смотрел на горевшие "Жигули". У него было странное выражение лица. Маляров взглянул на него и больше ничего не сказал, шагнув к сотрудникам милиции и доставая свое служебное удостоверение.
     
     ГЛАСГОУ. ШТАТ КЕНТУККИ. США. 12 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Он все-таки задержал Патрика, приказав ему оставаться в здании полиции. Так было нужно для того, чтобы успокоить толпу молодых оболтусов, собравшихся вокруг здания полиции. Они выкрикивали угрозы в адрес младшего Митчелла, и Кершоу распорядился, чтобы двое его офицеров переписали всех, кто стоял рядом с их зданием. Это подействовало, толпа начала расходиться. Кершоу принял в своем кабинете обоих приехавших незнакомцев. Вместе с Торчелло, которого он никогда не любил.
     - Мистер Джеймс Крейг, - представил Торчелло высокого седовласого незнакомца. - И мистер Ричард Кинг. - Второй был темнокожим, больше похожим на актера, чем на сотрудника ЦРУ. Он был в модном светлом костюме. Оба офицера ЦРУ терпеливо ждали, пока Торчелло объяснит суть их визита.
     - С этого момента расследованием убийства мистера Бентона будет заниматься ФБР, - пояснил Торчелло. - Я уже звонил прокурору и хочу вас информировать. Мы забираем труп в нашу лабораторию. И сами будем проводить расследование.
     - У вас есть официальное предписание? - поинтересовался Кершоу. Он просто не любил, когда ФБР вмешивается не в свои дела. Зарезали старика в магазине. При чем тут следователи Федерального бюро, которое ведет громкие дела о мафии или государственных преступниках? Неужели у них так мало своих дел?
     - Мы его оформляем, - пояснил Торчелло. - Можете не беспокоиться, Кершоу, мы оформим все как полагается. Вы уже выяснили, кто именно приезжал в ваш город?
     - Почему "приезжал"? - насторожился Кершоу. - У нас работает следователь, который попытается вычислить, кто мог убить Бентона.
     - Хватит, Кершоу, - вмешался Крейг. И по его тону Кершоу понял, что Крейг занимает в ЦРУ достаточно заметную должность. - Мы прилетели сюда не для того, чтобы слушать ваши предположения и ждать, пока ваши следователи найдут убийцу. Вы знаете о программе "защиты свидетелей"?
     - Конечно, знаю, - угрюмо ответил Кершоу. Теперь все понятно, подумал он. Наверняка Бентон был в молодости замешан в каком-то преступлении. Его вынудили дать показания, потом поменяли ему документы и привезли сюда. Вот почему он провел здесь столько лет, получая пенсию в таком молодом возрасте. Обычная программа "защиты свидетелей". Он должен был догадаться. Но этот Бентон был таким тихим стариком.
     - Вы его спрятали у нас? - спросил Кершоу. - Но он живет у нас уже лет двадцать пять. Или еще больше. Неужели мафия нашла его спустя столько лет?
     - Нет, - ответил Крейг, - он живет у вас двадцать девять лет, мистер Кершоу. И мы очень рассчитывали, что он умрет в Гласгоу своей собственной смертью.
     - Его нашла мафия?
     Крейг переглянулся со своим напарником. Тот отвернулся, словно давая право самому Крейгу решать, что именно говорить.
     - Его нашли и убили, - ответил Крейг, - и поэтому мы так срочно прилетели из Вашингтона. Я повторяю свой вопрос: кто был в магазине сегодня днем из приезжих. Местных можете не называть, они вне подозрений. Если только они не переехали к вам на жительство в последние несколько месяцев.
     - Таких нет, - угрюмо ответил Кершоу, - но мы подозревали одного парня, который уже был в тюрьме. Вы его сейчас видели. Патрик Митчелл. Четыре года назад он ударил ножом одного нашего местного задиру. И получил два года тюрьмы.
     - Задира был белый? - уточнил Кинг.
     - Да, - мрачно кивнул Кершоу, - но это не имеет никакого отношения к их ссоре. Они просто подрались.
     - А я просто спросил, - сказал Кинг. - На Юге все имеет отношение к преступлениям. Тем более цвет кожи.
     - В общем, мы его задержали, - решил закончить Кершоу, - и с ним будет говорить следователь.
     - Вы его давно знаете? - уточнил Крейг.
     - С самого детства. Я знаю его отца - Роберта Митчелла.
     - В таком случае можете сразу его отпустить. Это был не он. Убийца совсем другой человек.
     - Почему вы так решили?
     - Я знаю, - ответил Крейг, - поэтому мы к вам и приехали. Кто был в этом магазине из чужих?
     - Пара туристов из Миссури. Номер их автомобиля у нас есть. Сейчас мои офицеры проверяют.
     - Номер окажется ложным, - задумчиво сказал Крейг, - а внешние данные этой парочки они не запомнили? Может, у вас в магазине есть видеосъемка, на которой можно их увидеть?
     - Камера есть. Но она работает только на входе, - вспомнил Кершоу. - Я уже приказал офицерам ее изъять и передать следователю. Все как полагается.
     - Хорошо, мы ее просмотрим. Позвоните и узнайте насчет номера приехавшего автомобиля.
     Кершоу недовольно посмотрел на этих всезнаек, увидел скрытую улыбку Торчелло и поднял трубку телефона. Откуда они взялись на мою голову, с неприязнью подумал начальник полиции. И, услышав знакомый голос следователя, уточнил насчет машины приехавших из Миссури.
     - Там какая-то ошибка, - услышал Кершоу, - сразу двое свидетелей запомнили номер "Линкольна". Но такой машины нет в Миссури. Она там не зарегистрирована. Сейчас просматриваем пленку, может, сумеем установить номер.
     - Номер не совпадает?
     - Нет. Мы проверили по данным полиции штата Миссури. Там никогда не было такой машины. Наверно, ошибка.
     Кершоу положил трубку. Взглянул на своих гостей.
     - Его убили, - согласился он. - Приехала ваша мафия и убила нашего гражданина, которого вы плохо прятали. Как они могли узнать о Бентоне, если даже я ничего о нем не знал? Почему нам ничего не сообщали?
     - Программа "защиты свидетелей" не предусматривает информирование местных начальников полиции, - улыбнулся Торчелло. - Даже в ФБР ничего не знали об этом Бентоне.
     - Поэтому его и убили, - жестко заявил Кершоу. - Если бы меня вовремя информировали, я бы прикрепил к их дому офицера и ничего такого никогда бы не случилось. В нашем городе все знают друг друга, и здесь не бывает подобных убийств.
     - Если бы вы прикрепили к нему всех своих офицеров, то и тогда его могли убить, - возразил Крейг. - Вы просто не понимаете, с кем имеете дело, мистер Кершоу. Это не обычные ребята из мафии.
     - Профессиональные наемные убийцы, - презрительно сказал Кершоу. - Но они чужие, а я знаю наш город. Если бы меня предупредили, чужие не смогли бы здесь так легко найти Бентона и его зарезать. Никогда в жизни. Они бы только зашли за ним в магазин, а я бы уже знал об этом.
     Приехавшие сотрудники ЦРУ переглянулись.
     - И все-таки вы не понимаете, - мягко возразил Крейг. - Это не совсем обычное убийство, мистер Кершоу. И мафия здесь ни при чем. Дело в том, что мистер Бентон скрывался в вашем городе не от обычных бандитов. Все эти годы мы прятали его от русских.
     - От каких русских? - не понял Кершоу. - "Русская мафия"? Но в нашем городе нет приезжих из России.
     - Вы опять не поняли. Мы прятали его от КГБ.
     Кершоу усмехнулся. Покачал головой.
     - Иногда я смотрю фильмы про ЦРУ, в которых показывают, какие вы ловкие ребята и какие идиоты полицейские работают рядом с вами. Но объясните такому непонятливому типу, как я, мистер Крейг, каким образом вы могли прятать Бентона в нашем городе, скрывая его от КГБ, если уже лет двадцать нет ни КГБ, ни Советского Союза. Или вы прятали его по инерции?
     - Советского Союза нет, - согласился Крейг, - а КГБ остался. Или другие организации, которые пришли ему на смену. Вот от них мы его и прятали.
     - И через тридцать лет они приехали в Гласгоу, чтобы зарезать своего бывшего осведомителя? Или агента? Вам не кажется, что подобное дикое предположение уведет вас в сторону от расследования преступления? Кому понадобился этот старик? Вы сами сказали, что он уже больше двадцати девяти лет живет у нас в городе. Неужели спустя столько лет кто-то мог о нем вспомнить? Или они запустили "машину времени"? - Он вспомнил, что читал про подобные устройства на обложке книги одного из своих сыновей.
     Крейг снова переглянулся со своим напарником.
     - Дело в том, что он не был ни осведомителем и ни агентом русским. Мистер Уильям Бернард Бентон был русским шпионом и носил совсем другое имя.
     - Он был русским? - не поверил Кершоу. - Этого не может быть. Бентон был стопроцентным американцем, причем выросшим на Юге. Я могу сразу определить, где человек вырос.
     - И тем не менее он был русским, - огорчил его Крейг. - Более того, он был офицером КГБ, который сотрудничал с нашим ведомством. Только потому, что его труп сейчас лежит в морге, я имею право об этом говорить. Через несколько дней о нем напишут наши газеты. Он был одним из тех героев, которые помогли нашей стране победить Советский Союз в холодной войне. В Москве он был заочно приговорен к смертной казни. Они искали его в начале восьмидесятых, чтобы привести смертный приговор в исполнение. Поэтому мы его столько лет прятали. Теперь вы все понимаете, мистер Кершоу?
     - Они нашли его через тридцать лет? - ошеломленно уточнил Кершоу. - Неужели они так долго его искали?
     - В разведке не бывает понятий "долго" или "не долго". Когда поставлена задача, ее нужно выполнять, - холодно заметил Крейг. - Возможно, русские решили, что именно сейчас подошло нужное время. Может, и в нашей системе где-то произошла утечка информации. Такое тоже не исключено. И тогда, получив сообщение, где скрывается Бентон, они решили действовать. Они прислали своих людей, выследили и ликвидировали своего бывшего офицера, приведя смертный приговор в исполнение. По большому счету, они даже не совершили ничего противозаконного по своим понятиям. И по нормам своих законов. Они всего лишь привели в исполнение приговор, вынесенный их судом.
     - Неужели Бентон действительно был советским разведчиком? - тихо спросил Кершоу. - Я бы в жизни не поверил в подобный "вымысел". Никогда бы не поверил.
     Крейг посмотрел на своего напарника, словно давая ему возможность наконец высказаться. Или это сообщение должен был сделать именно Кинг. Тот усмехнулся и также негромко сообщил:
     - Он был офицером советского КГБ. Его настоящее имя - Алексей Труханов. Майор советской разведки, который работал на ЦРУ. Теперь вы понимаете, почему мы так быстро прилетели к вам из Вашингтона, мистер Кершоу? И поэтому мы уверены, что его убили приехавшие к вам туристы, которых просто обязаны найти до того, как они покинут территорию нашей страны.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 13 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Ночью они приехали к Малярову домой. Он жил довольно далеко от центра - на Миклухо-Маклая. На шестом этаже в обычном панельном доме. Сначала они осторожно поднимались по лестнице, не решаясь воспользоваться лифтом. Затем так же осторожно входили в квартиру. Маляров жил один, он дважды был женат, и оба раза жены уходили от него, не выдерживая его безумного графика работы. Может, поэтому они и подружились, несмотря на разницу в возрасте. Одинокий полковник ФСБ и не менее одинокий подполковник милиции, которым было интересно вместе.
     В двухкомнатной квартире царил обычный беспорядок, который бывает у холостых мужчин, обладающих несносным характером, не очень опрятных и вдобавок с ненормированным рабочим днем. Маляров вошел в квартиру, включил свет. Прошел в большую комнату, сгребая с дивана все свои вещи, чтобы гость мог усесться. Вещи Семен отнес в спальную, которая служила ему и кабинетом.
     - Располагайся, - предложил Маляров, - сейчас кофе поставлю. Извини, что у меня ничего нет. Сам понимаешь. Обычная холостяцкая квартира. Хотя подожди. У меня есть банка шпрот. Но хлеба нет. Ты любишь шпроты?
     - Я люблю все, что можно съесть, - кивнул Тимур. - Между прочим, я весь день ничего не ел. И даже не завтракал.
     - Устраивайся поудобнее. Снимай свой плащ. Можешь положить его куда-нибудь в угол. Или повесить в коридоре, там, кажется, была вешалка. А я пошарю в холодильнике и в своих шкафах. Может, еще что-нибудь найду.
     Он пошел на кухню. Тимур усмехнулся. В отличие от своего друга, он был образцом аккуратности. Все его вещи в квартире всегда лежали в определенном месте, выглаженные, выстиранные и накрахмаленные. Тимур тоже жил один, но многочисленные химчистки, открывшиеся в городе, помогали ему в поддержании определенного порядка в доме. К тому же раз в неделю к нему приходила женщина, которая убирала в квартире. Судя по всему, женской руки в квартире Малярова не было несколько последних лет.
     Тимур прошел на кухню. Счастливый Семен уже выложил на столик все, что у него было в холодильнике. Новую банку шпрот, немного засохший кусок голландского сыра, банку малосольных огурцов, два свежих яблока и два яйца.
     - Яйца сырые, - сообщил Семен, - но мы можем сделать яичницу. Я, между прочим, тоже проголодался. Масло у меня есть. И немного лука. Я думаю, что тебе повезло. Обычно в доме бывает гораздо меньше продуктов.
     - Мне вообще везет весь день, - мрачно согласился Караев. - Какой-нибудь астролог мог бы сказать, что сегодня не мой день. Неудачное расположение планет.
     - Наоборот, - возразил Семен, - они бы сказали, что у тебя сегодня самый счастливый день в жизни. Заново родился. Сколько раз ты избежал сегодня смерти? Два раза? Или три? Можно считать, что ты счастливчик.
     - Только никому не говори, - попросил Тимур. - Я не пожелаю такого счастья ни одному из своих знакомых.
     Семен усмехнулся. Он достал сковородку. Разбивая яйца, бросил туда кусок масла. Потом, подумав немного, бросил туда же и весь оставшийся голландский сыр, смешивая его с яйцами.
     - Так вкуснее, - пояснил он. - Будем считать, что у нас большая яичница с сыром. Или со шпротами, как тебе удобнее.
     Через несколько минут они уже ели горячую яичницу с голландскими сыром, закусывая шпротами и огурчиками. Было вкусно. Или им так казалось после тяжелого дня. Когда они закончили есть, Семен сложил грязную посуду, даже не подумав ее помыть. И начал разливать кофе в две подозрительно мутноватые чашки. Тимур не выдержал. Он поднялся и, отняв обе чашки у хозяина квартиры, начал тщательно их мыть. Семен с улыбкой наблюдал за ним.
     - У вас все такие чистюли в контрразведке или только ты такой? - поинтересовался Маляров.
     - Я могу задать встречный вопрос, - ответил Тимур. - У вас все такие грязнули в милиции или только ты уродился таким?
     - Между прочим, меня бросила жена, - заметил Семен, - и нельзя смеяться над человеком, когда у него такое несчастье.
     - Между прочим, нужно мыть за собой посуду, даже если остался один. Вернее тем более, если ты остался один, - возразил Караев, глядя на обе чашки. - Теперь можешь наливать свой кофе. Я к тебе пришлю свою домработницу. Хотя ты живешь далеко, она не станет сюда приезжать. Лучше найти кого-нибудь из местных. Можно договориться, чтобы к тебе приходила какая-нибудь женщина и убирала.
     - Не нужно, - ответил Маляров, - женщина меня будет раздражать. У меня уже были две женщины, вполне достаточно. С ними нужно поддерживать отношения только на расстоянии, не подпуская близко к себе.
     - Можно пригласить пожилую женщину.
     - Ты хочешь сегодня меня облагодетельствовать. Уже два раза сделал. Сначала меня спас, потом помыл чашки. Если учесть, что ты не дал мне выспаться и из-за тебя сожгли мою машину, то счет равный. Два два. И я хочу на этом остановиться.
     - Ладно, - согласился Тимур. - Между прочим, кофе у тебя хороший.
     - Надеюсь. Я его покупаю в магазине, рядом с нашим домом. Хозяин меня хорошо знает, он бы не стал мне подсовывать всякую туфту.
     - Что ты думаешь о своей машине?
     - Мне ее жалко.
     - Я тебя серьезно спрашиваю.
     - А я тебе серьезно отвечаю. У меня сожгли машину, какие чувства я должен испытывать? Конечно, я злюсь и пытаюсь понять, почему они это сделали. И кто это мог сделать? Только не рассказывай мне сказки о своей бывшей организации. Зачем такой солидной конторе, как ФСБ, взрывать и сжигать мои несчастные "Жигули"? Может, ты мне подскажешь? Вдруг ты и твой друг узнали какой-то жутко важный секрет? Такое возможно?
     - Я и так знаю много секретов, - заметил Караев, - но ничего нового за последние сутки я не узнал. Ничего такого, за что меня следовало бы убить, взяв квартиру штурмом. Или взорвать вместе с тобой в твоем автомобиле.
     - Понятно. Значит, ты ничего не знаешь. Что будем делать?
     - Это я у тебя хотел спросить.
     - Утром поедем к нам в управление. Я вызову ребят, чтобы тебя отвезли как важного свидетеля. Начнем проверку. Они должны были оставить слишком много следов. Проверим, кто звонил по правительственному телефону, это сделать довольно несложно. Кто блокировал ваши телефоны, откуда звонили на твой мобильный. Кстати, там высвечивался номер звонившего?
     - Нет, - улыбнулся Караев, - не высвечивался.
     - Значит, будем выяснять, - кивнул Маляров. - Потом ребята поработают с документами убитого тобой Саевича, узнают его подробную биографию. И наконец, выясним, как взорвали мою машину. Зацепок много. Нужно только спокойно разобраться. Если ты, конечно, не будешь мне мешать.
     - Не буду. Что я должен завтра делать?
     - Сидеть спокойно в моем кабинете. Там до тебя никто не доберется. Я, во всяком случае, надеюсь...
     Караев мрачно молчал. Он понимал, что его друг прав. Но сознание собственного бессилия было ему непривычно. Сидеть и ждать, пока другие выясняют, что с ним вчера произошло. Немного обидно и очень глупо. Нужно позвонить кому-нибудь из ребят, оставшихся в ФСБ. Может, они смогут ему помочь.
     - Давай сделаем так, - предложил Тимур. - Будем работать завтра вместе. Ты по своим каналам, а я по своим. Постараюсь подключить некоторых наших ребят - может, они смогут понять, что вообще происходит.
     - Только звонить будешь из моего кабинета, - напомнил Маляров.
     - Само собой, - согласился Караев. - И, между прочим, спать я с тобой в одной постели не буду. Даже если она у тебя двуспальная. Постелешь мне на диван. Только дашь чистую простыню и подушку.
     - У меня правда двуспальная кровать, - усмехнулся Семен, - но я тебя туда бы и не пустил. Там остаются со мной только дамы, которые иногда меня навещают. А ты явно не дама. Поэтому будешь спать на диване. И учти, что я не люблю, когда храпят, даже в соседней комнате.
     - Я все равно сегодня не засну, - признался Караев. - Я еще налью себе кофе и буду думать о том, что со мной случилось.
     - Думай, - согласился Семен, - и можешь допить мой кофе. Там еще осталось на две или три чашки. А я пойду спать, иначе просто сойду с ума. И постарайся не шуметь, иначе я тебя выгоню...
     
     ГЛАСГОУ. ШТАТ КЕНТУККИ. США. 13 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Ночью прибывшие в Гласгоу сотрудники ЦРУ разместились в небольшом мотеле на краю города. Но уже рано утром они снова появились в кабинете начальника полиции города. Труп погибшего Бентона еще вчера увезли в соседний штат Теннесси. В двухстах километрах отсюда был Нэшвилл, и там была специальная лаборатория ФБР, куда отправился сам Торчелло.
     Кершоу, отпустивший наконец Патрика Митчелла, уже понимал, что происшедшее убийство станет отнюдь не рядовым событием в его родном городе. По Гласгоу уже поползли слухи, что Бентон был человеком, которого нужно было прятать и спасать от нежелательных визитеров. Зато все забыли о том, как еще вчера обвиняли Патрика Митчелла, готовые разорвать его по малейшему подозрению.
     Утром к нему приехали оба гостя. По их лицам Кершоу понял, что они почти не спали в эту ночь, обмениваясь полученной информацией с Вашингтоном. Крейг вошел первым. Он был старше и поэтому мешки под глазами у него были гораздо заметнее. Кершоу предложил гостям крепкий кофе. Он сам не курил и не любил, когда курят в его кабинете. Но приехавший гость попросил разрешения, и Кершоу разрешил ему достать сигареты. При этом Кинг, взглянув на своего старшего напарника, чуть отодвинулся от него. Очевидно, он тоже не очень любил, когда рядом дымили.
     - Нам звонил мистер Торчелло, - сообщил Крейг. - Ночью они исследовали тело мистера Бентона, давайте по-прежнему так его называть. Ваш офицер Хоуп оказался прав. Когда Бентона убивали, они использовали какой-то наркотик, нейтрализовав его сознание. Но он понимал, что его убивают. Только не мог крикнуть. Четыре удара нанес убийца. Все четыре смертельные. Он бы умер даже от потери крови...
     Кершоу мрачно кивнул. Крейг закашлял, потушив сигарету в пепельнице.
     - Ночью мы просмотрели все пленки, - сообщил Кинг, - там можно увидеть их машину. И обоих ваших гостей. Блондинка и невысокий лысоватый мужчина. Мы готовим сообщение для полиции соседних штатов. Чтобы задержали похожую на них парочку. Хотя мы считаем, что они уже давно покинули этот район. Возможно, сейчас они вылетают из Вашингтона или Нью-Йорка. Может быть, находятся где-то на Западном побережье.
     - Вы не будете их искать? - не понял Кершоу.
     - Обязательно будем, - мрачно вставил Крейг, - но если это русские, то они уже давно сбежали. После подобных преступлений настоящие профессионалы никогда не остаются в стране. Сделав свое дело, они должны исчезнуть. А если они задерживаются, то сюда прилетает другая группа, которая должна ликвидировать уже эту парочку.
     - Неприятная у вас работа, - усмехнулся Кершоу. - Всегда чувствовать дыхание второй парочки у себя за спиной.
     - У нас уже давно не было ничего подобного, - возразил Крейг, - мы считали, что холодная война закончилась нашей победой. И теперь мы можем немного расслабиться. Две лучшие разведки в мире были советская и восточногерманская. Об этом все знали. Ну, может, еще наши специалисты и англичане на равных с ними соперничали. Хотя нам было гораздо труднее. У нас специальная комиссия конгресса следила за каждым нашим шагом, за каждым израсходованным долларом. У них не было никакого контроля и полная самостоятельность. А их бюджетам мы могли только позавидовать. Но мы все равно победили. Уже нет ни советской, ни восточногерманской разведки. Нет СССР и нет ГДР. Правда, события одиннадцатого сентября не позволили нам расслабиться. У нас появились другие враги - мировой терроризм, исламские экстремисты, "Аль-Каида". И мы стали заниматься совсем другими проблемами, мистер Кершоу. И вот когда мы полностью сосредоточились на этой борьбе, русские нанесли нам удар в спину. Они присылают сюда пару своих профессионалов и убивают своего бывшего агента, который сбежал от них много лет назад. То есть фактически объявляют нам новую войну. Вот так. И теперь мы должны решать - что здесь произошло. Досадный сбой в работе спецслужб, который иногда случается? Объявление очередного этапа холодной войны, которая так и не закончилась? Или обычное преступление, о причинах которого мы даже не догадываемся? И от наших выводов зависит и наше отношение к русским. Мы сейчас считаемся партнерами в общей борьбе с терроризмом. Но это только на словах. А если выяснится, что они нарушили наши негласные соглашения, то мы должны быть готовы к новой, еще более беспощадной войне.
     - Он только перебежал к нам или успел еще что-то сделать? - поинтересовался Кершоу. - Он нанес русским какой-то ущерб?
     Крейг достал новую сигарету. Щелкнул зажигалкой, закурил.
     - Он сдал двоих агентов русских, внедренных к нам в штаб военно-морского флота. И еще несколько связных, работавших в Европе. Один из связных покончил с собой, остальных мы успели арестовать. Русские искали его несколько лет, но мы надежно его прятали. Целых три года. Пока мы могли его использовать. А потом мы переслали его сюда, в ваш город. Я тогда был начинающим сотрудником ЦРУ, но помню, каким успехом считался переход на нашу сторону майора Труханова. О нем написали тогда все газеты нашей страны. И потом мы его долго прятали. А сейчас они его нашли и убили. Вот почему мы должны точно узнать - кто и зачем решил найти Труханова-Бентона через столько лет. Если его смогли вычислить, значит, у нас произошла утечка информации. И мы хотим уточнить, где и на каком этапе это стало возможным.
     - А другой вариант вы не рассматриваете? - вдруг спросил Кершоу.
     - Какой вариант? - не понял Крейг.
     - Программа "защиты свидетелей", - напомнил им Кершоу. - Об этом знает почти каждый офицер в нашей стране. Вы знаете, на чем попадаются свидетели? Нет, сама программа работает великолепно, в Министерстве юстиции подобные сведения хранятся очень надежно и добраться до них почти невозможно. Но свидетелей иногда находят и убивают. При этом проводится строжайшее расследование, и выясняется, что никакой утечки информации не было. Но свидетеля смогли рассекретить. И знаете как?
     Крейг замер. Сигарета в его руках дымилась. Он даже наклонился, чтобы лучше услышать своего собеседника.
     - Сами свидетели, - пояснил Кершоу. - Об этом вам расскажет любой полицейский психолог. Через несколько лет бывшие свидетели чувствуют себя не очень уверенно, пытаются восстановить прежние связи, срываются, нервничают, пытаются искать контакты с людьми из своего прошлого. И неизбежно выходят на тех, от кого их скрывают. Министерство юстиции не виновато, такова психология людей, оказавшихся почти насильно оторванными от своей прошлой жизни.
     Крейг осторожно потушил сигареты. Быстро взглянул на Кинга.
     - Вы хотите сказать, что Бентон мог сам выйти на связь с русскими?
     - Нет. Конечно нет. Если он был умный человек, то должен был понимать, насколько это опасно. Но ведь прошло столько лет. И уже нет ни Советского Союза, ни КГБ. Возможно, он решил, что сейчас можно восстановить свои прежние связи, может быть, он даже звонил кому-то в Москву, пытаясь выяснить, что произошло за эти годы в его бывшей стране. У него была семья?
     - Да, - кивнул Крейг, - жена и сын.
     - И он ничего о них не знает. - Кершоу вздохнул. - Любой человек мог сорваться. Возможно, он тоже сорвался. Нужно проверить его телефоны. Может, он звонил кому-нибудь в Россию.
     - Черт возьми, - сказал Крейг, - черт меня возьми. Я никогда не думал, что обычный начальник полиции такого городка, как ваш, сможет меня чему-то научить. Не обижайтесь, Кершоу, но такой вариант мы даже не рассматривали.
     - А я не обижаюсь, - добродушно ответил Кершоу, - я только рассказываю вам, как обычно ведут себя бывшие свидетели. Они сами выходят на связь. И самое важное в их программе - это работа с ними психологов. Чтобы они понимали важность своей новой жизни. И необходимость придерживаться версии нового существования, полностью отказываясь от старых связей. Я слишком много лет работаю в полиции, чтобы не знать этих проблем.
     - Мы должны получить санкцию на обыск в доме Бентона, - решил Крейг, - и проверить все его возможные связи. Возможно, что все так и случилось, как вы нам сказали. Многие люди не только в нашей стране, но и в других странах уже давно решили, что холодная война закончилась нашей победой. Может быть, это была наша самая большая ошибка.
     - Может быть, - согласился Кершоу. Ему было приятно, что он сумел немного осадить этих гордецов из Лэнгли.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 13 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Ночь прошла спокойно. Утром Маляров действительно вызвал двух своих сотрудников, и на их машине они отправились в МУР. Ребята уже знали о вчерашнем взрыве машины своего начальника. Оба сочувственно кивали, но было заметно, что эта история их только веселит, и они с трудом скрывали свои смешки.
     Несмотря на субботу, в управлении было много людей. Маляров поспешил к начальству на доклад. Всех интересовало, что именно вчера произошло. Сначала выбросили из дома труп неизвестного, затем сожгли машину Малярова. По управлению ходили разные слухи, подчас самые дикие. Воспользовавшись отсутствием хозяина кабинета, Караев сел за его стол и поднял трубку городского телефона. Он позвонил своей знакомой, работавший в бывшем ФАПСИ. Так называлось бывшее Федеральное агентство Правительственной связи и информации. Во времена КГБ это была отдельная служба, подчинявшаяся руководству Комитета государственной безопасности. После развала страны ее выделили в самостоятельную службу. Тогда растаскивали КГБ по частям, разделив разведку и контрразведку, выделив пограничные войска и убрав правительственную связь. Девятое управление КГБ, занимавшееся охраной правительства, было выделено в Федеральную службу охраны, в которой была и Служба безопасности президента.
     Несколько лет назад, одиннадцатого марта две тысячи третьего года, решением Президента России ФАПСИ снова реорганизовали. Кроме двух главных управлений, оставшихся в подчинении ФСБ, остальные главки были переданы в Спецслужбу связи Федеральной службы охраны, которая и считались куратором подобных управлений.
     Ирина Якушина была супругой подполковника Олега Якушина, погибшего в Чечне шесть лет назад. Когда-то молодой лейтенат Якушин работал под руководством полковника Караева. И они были знакомы уже много лет, дружили семьями. Якушин нелепо погиб - говорили, что это была случайная пуля. Но все, кто был на войне, прекрасно понимали, там не бывает "случайных" выстрелов. Его хоронили с воинскими почестями, и на похоронах были все его товарищи, включая Тимура Караева. Ирина работала тогда в Министерстве связи, но через некоторое время перешла на службу в ФАПСИ. К тому времени ее старший сын уже был офицером-пограничником, решив продолжать семейные традиции. А младший поступил на юридический факультет.
     Тимур несколько раз бывал дома у Ирины, каждый раз поражаясь мужеству и силе воли этой женщины, сумевшей поднять двух сыновей. К этому времени она была уже начальником отдела в ФАПСИ. Именно ей он позвонил.
     - Здравствуй, Ирина, - начал он, услышав ее голос и взглянув на часы. Половина десятого. Для субботы рановато. - Я вас не разбудил?
     - Доброе утро, Тимур Аркадьевич, - услышал он знакомый голос Якушиной, - конечно, не разбудили. Вы же знаете, что мне всегда приятно слышать ваш голос.
     - Как ребята? Саша звонит или, женившись, решил полностью отделить себя от вашего дружного коллектива? - Саша служил на Кавказе. Как раз на границе между Россией и Грузией, в тех самых местах, где погиб его отец.
     - Звонит, - подтвердила Ирина, - скоро его супруга приедет к нам в Москву. Будет жить у меня. Они ждет ребенка, мальчика. Саша уже сказал, что назовет его именем отца.
     - Молодец, - похвалил его Тимур, - а как младший?
     - Женя у нас уже студент юридического. Стал серьезным и взрослым. Как-то сразу, в один день. Все мальчишеские игры вылетели из головы. Говорит, что ему действительно интересно на лекциях. Дай бог. Я этому так рада. У вас как дела? Как ваш сын Володя?
     - Спасибо. Тоже хорошо, - односложно ответил Караев. Ему было стыдно вспоминать, что на прошлой неделе он ни разу не поговорил со своим сыном. - Я позвонил к тебе по делу, - негромко сообщил он.
     - Я вас слушаю.
     - У меня необычное дело, Ирина. Личного характера, но очень важное. Дело в том, что вчера из квартиры моего друга, Паши Слепцова, был сделан звонок. Его жена вызвала милицию, позвонила в дежурную часть по ноль два. Но кто-то перезвонил в УВД по линии правительственной связи и отменил этот вызов. Паша пропал, его жену чуть не убили. - Про себя он решил не говорить. - Можешь представить, как мы все переживаем. Мне нужно узнать, откуда звонили. С какого телефона и кто звонил. Ты сможешь мне помочь?
     - Если вы назовете мне номер телефона, куда звонили, и время, то, думаю, что смогу.
     - Звонили заместителю начальника УВД города. По линии правительственной связи. Примерно в полдень или чуть раньше. Может, часов в одиннадцать утра.
     - Понимаю. Но, по-моему, вы путаете. У заместителя начальника УВД не может быть такого телефона. Они есть только у руководителей.
     - Нет. Точно. Звонили заместителю начальника УВД города, чтобы тот отменил вызов.
     - Сегодня суббота, - задумчиво сказала Ирина, - мне нужно будет поехать на службу. Хотя это сложно...
     - Если так сложно, то не нужно... Я не хочу тебя подводить...
     - Ничего. Я подумаю. Может, это был первый заместитель? У него есть такой телефон.
     - Я не знаю. Если хочешь, я перезвоню к тебе минут через двадцать и сообщу номер телефона. Я его постараюсь узнать.
     - Договорились, - решила Ирина, - я буду ждать вашего звонка. Не обещаю, что смогу помочь, но постараюсь. А Павел действительно пропал? - Она знала, что они дружат уже много лет.
     - Нигде не можем найти, - подтвердил Караев. - Спасибо, Ирина. Я тебе перезвоню.
     Он положил трубку и увидел, как в кабинет входит рассерженный Семен Маляров. Тот сел на стул напротив Караева.
     - Втянул ты меня в эту историю, - прошипел он, криво усмехаясь.
     - Опять что-то не так?
     - Всех интересует вопрос, почему я там оказался и каким образом взорвали мой автомобиль. Сказали, чтобы написал объяснение. Формально они правы. Я не занимаюсь "летающими трупами". Это по другой части. Мои ребята работают в основном с карманниками и ворами. Которые не взрывают автомобилей сотрудников МУРа.
     - Объяснил?
     - Не очень поверили. Но это еще не самые плохие новости. Начну по порядку. Саевич, оказывается, работал в страховой компании, обычным агентом. Ходил по домам и упрашивал людей страховаться...
     - А заодно носил с собой оружие профессионалов с глушителем, - усмехнулся Караев. - Как интересно.
     - Я сказал то же самое. Но все его документы в порядке. И его "Волга" числится за этой компанией. Между прочим, его машина была весь день на стоянке, это мы проверили. Получается, что он приехал к тебе на такси. Или его привезли. Кстати, я тебя поздравляю. Один выстрел и почти точно в сердце. Хорошо стреляешь.
     - У меня случайно так получилось. Я стоял у него за спиной. Он начал поворачиваться, чтобы выстрелить первым. Поворачивался левым боком. И я попал ему в сердце.
     - Тогда повезло, - согласился Маляров. - Сейчас проверяют все номера на его мобильном. Но, похоже, это тоже "тухлый номер". Там либо телефоны отключены, либо недоступны. Я думаю, до вечера мы выясним, кому принадлежат номера недоступных телефонов. Или принадлежали. Но не очень рассчитываю на успех. Если они профессионалы, то должны успеть сменить все телефоны. Во всяком случае, те, которые вызовут у нас определенный интерес. Теперь насчет правительственного телефона. Мы все уточнили. Звонили из дежурной части ФСБ. Сказали, что высылают на место преступления свою оперативную группу.
     - Кто звонил?
     - Наши генералы каждый раз пугаются, когда раздается звонок телефона правительственной связи. Поэтому они не очень спрашивают, кто звонил. Но на этот раз позвонивший представился. Полковник Воробьев, он как раз был оперативным дежурным вчера.
     - Воробьев? - переспросил Караев. - Что-то я не помню такого полковника. Подожди, я перезвоню нашим ребятам.
     Он перезвонил одному из своих знакомых, в секретариат. Сначала долго говорил о погоде и охоте, затем спросил, кто такой Воробьев.
     - Какой Воробьев, - не понял отвечавший, - ты о чем, Тимур?
     - Вчера оперативным дежурным по ФСБ был полковник Воробьев, - пояснил Караев.
     - Нет у нас никакого Воробьева, - ответил удивленный сотрудник ФСБ, - и вчера дежурил наш Виктор. Виктор Никаноркин, ты его должен помнить. Хороший парень, уже подполковника получил.
     - Ребята сказали, что вчера дежурил Воробьев. А телефон Никаноркина у тебя есть?
     - Конечно есть. Но зачем он тебе нужен?
     - Хочу с ним посоветоваться. Давай мне его номер.
     - Странный ты человек. Уже несколько лет на пенсии, а все успокоиться не можешь. Тебя нужно вводить в состав руководящего совета ветеранов нашей службы. Чтобы помогал нашим старикам.
     - Ну, до этого пока не дошло, - усмехнулся Караев. - Давай номер телефона.
     Он записал номер и, поблагодарив своего знакомого, положил трубку.
     - Никакого Воробьева нет? - весело спросил Маляров.
     - Не понимаю, чему ты радуешься.
     - Мы с тобой оба понимали, что позвонивший никогда в жизни не назовет свою настоящую фамилию. После убийства Саевича у них была легкая паника, если они решились на такой шаг. И эту панику вызвал твой удачный выстрел. А чей это номер телефона?
     -Другого офицера, который действительно дежурил. Ты знаешь номер правительственного телефона, на который к вам звонили? Мне он очень нужен.
     - Зачем?
     - У меня есть свои каналы. Ты можешь сказать мне номер телефона, куда звонили?
     - Конечно. - Маляров взял трубку внутреннего телефона. Позвонил секретарю первого заместителя УВД. - Галя, здравствуй. Как хорошо, что ты на работе. Даже в субботу. Просто горишь на службе. Нет, я шучу. Мы всегда рады тебя видеть. Скажи мне, какой номер правительственного телефона у твоего шефа? Нет, у меня пока нет такого телефона. Но я надеюсь, что это пока. Ага. Спасибо. И вообще мы все тебя очень любим.
     Он положил трубку. Продиктовал номер. Караев позвонил по городскому.
     - Ирина. Это я. Номер телефона у меня есть. Звонили примерно в полдень. Сможешь помочь? - Он продиктовал ей номер.
     - Постараюсь. Я вам перезвоню. У вас мобильный включен?
     - Да, спасибо. - Он положил трубку. Семен посмотрел на него, потом на аппарат.
     - Я могу узнать, кому ты звонил?
     - По своим каналам, - ответил Караев. - Хочу узнать, кто звонил и откуда.
     - Тебе мало объяснений нашего начальства?
     - Мало. Я хочу все сам выяснить.
     - Валяй, - согласился Маляров, - но я еще не закончил. Оружие отправили в лабораторию. Оно "чистое". По нашей картотеке не проходило. Сейчас проверяем, где оно могло засветиться. Заодно проверяем и пальчики погибшего. Но, похоже, и там все чисто.
     - И никаких следов?
     - Никаких. Сейчас занимаются моей машиной, пытаются понять, как ее взорвали. Очень неплохая работа. Направленный взрыв. Прохожие могут быть спокойны, и погибают только сидевшие в салоне люди. Такая гуманная забота об окружающей среде.
     - Тогда выходит, что мы ничего не узнали, - разочарованно подвел итог Караев. - Два офицера спецслужб, имея на руках кучу улик и доказательств вины другой стороны, не смогли ничего узнать. Смешно?
     - Не очень. Может, с другой стороны действуют двадцать офицеров спецслужб, которые не хотят, чтобы мы что-то узнали. Я позвонил в технический отдел, пусть покопаются в этих телефонных линиях. Кто дал приказ отключить ваши телефоны и как это было сделано. Может, сумеем найти зацепку.
     - Я позвоню Никаноркину. Он вчера был дежурным, - решил Тимур.
     - Глупо, - возразил Маляров. - Если это он, то никогда не признается. А если нет, насторожится. В любом случае проблем у тебя только прибавится. Ты уже несколько лет на пенсии. Можешь себе представить, что он подумает? Звонишь в свою бывшую контору и выясняешь, как он вчера дежурил. В лучшем случае - пошлет. В худшем - пришлет людей, чтобы нас заставили замолчать. Прямо в этом кабинете. Интересная перспектива?
     - Ты боишься?
     - Ужасно. Только я не хочу, чтобы мою фотографию повесили в холле и плачущая Галина возлагала туда цветы. У меня были другие планы на ближайшие несколько лет. Но если ты настаиваешь... Наши фотографии повесят вместе.
     Тимур улыбнулся и, подняв трубку, набрал номер. Ему сразу ответили.
     - Здравствуйте, - сказал Караев, - извините, что беспокою вас в субботу. Это подполковник Никаноркин?
     - Да, - ответил офицер, - а кто со мной говорит?
     - Полковник Караев. Я раньше работал в ФСБ.
     - Я вас помню, - ответил Никаноркин. - Когда вы уходили, я был уже капитаном. Я вас слушаю, Тимур Аркадьевич.
     Караев удовлетворенно взглянул на стоявшего рядом Семена. Его еще не забыли.
     - У меня к вам необычное дело, - пояснил он. - Вчера из дома пропал мой друг, бывший сотрудник Службы внешней разведки полковник Слепцов. Его жена вызвала сотрудников милиции, когда неизвестные пытались напасть на их квартиру. Но кто-то позвонил и отменил вызов, пояснив, что на место преступления выезжает оперативная группа ФСБ.
     Никаноркин молча слушал.
     - Звонили одному из руководителей УВД города, - пояснил Караев, - и звонили с вашего телефона.
     - Простите? - уточнил подполковник. - С моего мобильного? Или домашнего?
     - С телефона правительственной связи. Вчера вы были дежурным, - пояснил Тимур.
     - Верно, был. Но никто не мог звонить. Вы же прекрасно знаете, что этого не могло быть.
     - Они уверяют, что звонил полковник Воробьев.
     - У нас нет сотрудника с такой фамилией. Извините, товарищ полковник, но это какое-то недоразумение. Простите, что я не могу больше говорить на эту тему. Вы сами все прекрасно понимаете.
     - Да, разумеется. Спасибо. Извините за беспокойство.
     - Все в порядке. До свидания.
     Караев положил трубку. Взглянул на Малярова.
     - Нет у них такого человека. И никогда не было. Ваш генерал со страху наделал в штаны, когда услышал звонок правительственного телефона. Он даже не стал перезванивать, чтобы уточнить, откуда именно звонили, - зло сказал Тимур.
     - Ты не прав, - возразил Семен. - Представь себя на его месте. Представь, что ты сидишь в кабинете, замотанный своими делами, и вдруг звонит правительственный телефон. И тебя говорят, что на место происшествия выезжает оперативная группа ФСБ. И ты можешь не дергать своих людей, не посылать их по указанному адресу, не брать на свое ведомство очередное преступление. Что бы ты сделал? От радости расцеловал бы телефон и отменил вызов. Что наш генерал и сделал. Почему это тебя удивляет? Они понимали, что все так и будет. Он ведь позвонил по правительственому телефону, а не по линии обычной городской связи.
     - Ты всех пытаешься оправдать, - вздохнул Караев.
     - Защищаю "честь мундира", - кивнул Семен. - Только наш генерал ни при чем. Ему позвонили, он сделал. Так и должно быть.
     В комнату вошел молодой сотрудник Малярова, который вчера был с ним на Большой Полянке. Он как-то странно отводил взгляд. Тимур нахмурился. Кажется, его беды еще не закончились. Вошедший смотрел на Малярова, ожидая разрешения высказаться.
     - Что у тебя, Егор? - недовольно спросил Семен. - Давай, говори. Ты же знаешь, что это мой друг, полковник Караев.
     - Это связано с ним, - пояснил Егор, все еще не решаясь сказать.
     Караев насторожился. Что опять связано с ним? Последние два дня его преследуют одни неприятности.
     - Говори, - разрешил Маляров.
     - Кто у вас жил дома? - вдруг спросил Егор.
     - Никто, - удивился Тимур, - я живу один. Об этом все знают.
     - Жены или дочери не было?
     - Я разведен, и моя жена уже много лет не бывает дома, - хмуро пояснил Караев. - А дочери у меня нет. В чем дело? Что произошло?
     - Полчаса назад вызвали оперативную группу, - пояснил Егор. - Я случайно узнал, что это ваш адрес, товарищ полковник. Они поехали к вам домой...
     - Говори...
     - Сегодня утром на лестничной клетке перед вашей дверью напали на какую-то женщину, - сообщил Егор. - В момент нападения соседка открыла дверь и увидела двоих неизвестных. Она сразу вызвала милицию. Двое неизвестных напали на женщину, которая собиралась войти в вашу квартиру.
     - Это моя домработница, - вспомнил Караев. - Сегодня суббота, она пришла ко мне убирать.
     - Женщина находится в больнице, - безжалостно добавил Егор, - ее отправили в реанимацию с черепно-мозговой травмой. Но врачи считают, что она выживет.
     - Я еду в больницу, - быстро решил Тимур. - Какой я кретин. Нужно было ее предупредить. Я не думал, что они на нее нападут.
     - Они ждали тебя, - напомнил Маляров. - Может, они сейчас в больнице. Ты становишься предсказуемым, это опасно.
     - А они становятся беспредельщиками. Это еще опаснее, - нервно заметил Караев, чувствуя, как действительно теряет терпение. - Я еду в больницу. Где она лежит?
     Егор взглянул на своего руководителя.
     - Поедем вместе, - решил Маляров, поднимаясь со стула. - Я еще вчера понял, что должен бросить все свои дела и заниматься тобой. Иначе у тебя не будет шансов остаться в живых. Ни одного шанса...
     
     ДЕТРОЙТ. ШТАТ МИЧИГАН. США. 13 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Самое большое удовольствие - это вкусно пообедать. Он никогда не понимал, каким образом среди христианских грехов существует и грех чревоугодия. Ведь хлеб - это тело Христово, а вино его кровь. И, вкушая хлеб и вино, христиане общаются с богом. Так почему же Он запрещает им наслаждаться чревоугодием. Он не понимал этого запрета. Может, потому, что сам был евреем. Арон Гринберг. Бывший советский гражданин, ставший гражданином США, по своему второму гражданству имеющий паспорт Доминиканской Республики, а по третьему гражданству - паспорт Эквадора. Может, не понимал еще и потому, что среди его грехов грех чревоугодия был самым незаметным. Арон Борисович был грешен. Он предавал друзей, любил женщин, в том числе и жен своих друзей, обманывал знакомых, разводя их на большие деньги. Но сегодня была суббота. Ему нравилась фраза, гласившая, что суббота для человека, а не человек для субботы. Он бы приделал к этой фразе и все остальные дни недели, объявив, что каждый день недели для человека, а не человек для этих дней.
     Ему шел уже шестьдесят пятый год. Арон был довольно известным бизнесменом, работающим на севере Соединенных Штатов. Он перебрался сюда еще в девяносто третьем году. До этого Гринберг жил во Франции, где очень неплохо существовал на Лазурном Берегу. Но времена изменились, и он решил, что будет лучше, если он переедет в США. Арон Борисович был довольно известным человеком в Москве еще в шестидесятые годы, более сорока лет назад, когда его, известного фарцовщика и валютчика, знала вся богемная Москва.
     К большому удивлению всех его знакомых, Гринбергу всегда удавалось выходить сухим из воды. Современные молодые люди даже не смогут понять, что в шестидесятые годы продавать и покупать валюту было так же смертельно опасно, как изменять Родине или стрелять в партийных вождей. Когда Хрущев потребовал наказать валютчиков, уже арестованных по знаменитому делу Рокотова, выяснилось, что в статьях Уголовного кодекса для такого рода преступников предусмотрено, по мнению вождя, слишком мягкое наказание. И тогда статью изменили.
     Рокотова и его подельников осудили на смертную казнь. Юристы всего мира возмущались, принимали обращения, исключали советских юристов из различных демократических федераций, но ничего не помогло. Всех арестованных примерно наказали, а Гринберг остался на свободе. Некоторые шепотом говорили, что Арону Борисовичу повезло не потому, что он такой успешный и удачливый, а потому, что умный. Он сразу понял, что играть в подобные игры с государством очень опасно. И с удовольствием пошел на сотрудничество, когда ему предложили стать негласным осведомителем КГБ. Теперь одной рукой он продавал валюту своим знакомым, а другой сообщал, кому именно и сколько он продал. Остальное было на усмотрение органов.
     Уже в семидесятые годы многие начали подозревать, что информированный Гринберг работает на обе стороны. Но Арона Борисовича подобное обстоятельство абсолютно не смущало. В эпоху тотального дефицита он мог достать любой французский костюм, хорошую пару итальянской обуви, японский видеомагнитофон или немецкий телевизор. Он был как волшебник, достающий из своей шляпы любую вещь. Разумеется, за хорошую плату.
     В конце семидесятых ему разрешили выезжать за рубеж в составе туристических групп, откуда он привозил подробную информацию о поведении своих товарищей. В начале восьмидесятых он выполнял мелкие поручения КГБ, когда нужно было угостить гостя где-нибудь в Париже, не вызывая особых подозрений, или сойтись с женщиной, которая интересовала тот или иной отдел безопасности. Гринберг был просто незаменим. Умный, начитанный, великолепно владевший французским и английским, он начал еще чаще выезжать за рубеж. Говорили, что даже получил какое-то звание офицера в КГБ. Но, возможно, это были только слухи.
     В восемьдесят третьем он уже имел постоянную визу во Францию, куда довольно часто ездил. Казалось, что все так и будет продолжаться. Но неожиданно произошел невероятный скандал. Французская контрразведка решила нанести удар по советским разведчикам, используя первый попавшийся предлог. Было очевидно, что кто-то сдал всю разведывательную сеть в этой стране. В один мартовский день восемьдесят третьего года из Франции были высланы одновременно сорок шесть сотрудников КГБ и ГРУ во главе с резидентом Первого Главного управления КГБ СССР Николаем Николаевичем Четвериковым, проработавшим на этой должности более пяти лет. Во Франции проходили муниципальные выборы, на которых правящая социалистическая партия потерпела сокрушительное поражение. Президенту Миттерану пришлось существенно изменить состав правительства, сократив его с двадцати пяти человек до четырнадцати, среди которых были два коммуниста и один левый радикал. В этих условиях намечавшийся шпионский скандал мог больно ударить по левой коалиции, которую могли заподозрить в симпатиях к Советскому Союзу. И французская сторона сознательно пошла на обострение ситуации, выслав из страны беспрецедентное количество сотрудников разведслужб СССР.
     В свою очередь, Москва тоже выслала из страны столько же дипломатов и разведчиков Франции, и на некоторое время между странами наметились серьезные разногласия. В Москве начали проверку возможной утечки информации и довольно быстро выяснили, что всю сеть агентов КГБ мог сдать только Арон Борисович Гринберг, так часто совершавший вояжи между странами. Гринберга отозвали в Москву, но хитрый лис, почуяв неладное, решил попросить политического убежища у французов, которое тут же и получил. Заодно он объявил о своей готовности сотрудничать и с американцами.
     Гринберга заочно судили и приговорили к расстрелу за предательство. Кроме сорока шести высланных сотрудников, еще двадцать два человека во Франции были арестованы. Но скандал сыграл и свою положительную роль. В сентябре в Париж прибыл министр иностранных дел Громыко, который договорился с Миттераном об урегулировании всех спорных вопросов. А когда американцы подняли шум по поводу сбитого корейского самолета, называя Советский Союз "империей зла", французские союзники их не поддержали, вызвав бурную негативную реакцию в Вашингтоне.
     Гринберг остался во Франции, а через несколько месяцев в Москве сменился очередной генсек. Началась перестройка. К девяносто первому во Франции начало появляться слишком много выходцев из его бывшей страны. Гринберг почувствовал себя немного неуютно. В девяносто третьем он решил перебраться в США. Сначала в Сиэтл, а затем в Детройт, где и открыл свою новую компанию. Сперва он еще опасался мести своих бывших коллег и держал при себе нескольких телохранителей. Но жизнерадостному сибариту и эпикурейцу подобный надзор просто мешал встречаться с красивыми женщинами, ходить в рестораны и вообще наслаждаться жизнью. Поэтому постепенно он убрал всех телохранителей, оставив при себе только одного.
     Но с тех пор прошло уже двадцать три года. Гринберг умел считать варианты. Ему казалось невероятным, что о нем могут вспомнить спустя столько лет. К тому же уже не существовало ни Советского Союза, ни грозного КГБ, а сам Арон Борисович уже несколько раз совершал визиты в Киев и в Санкт-Петербург по делам своего бизнеса. И всегда очень успешно. Никого в новой России уже не интересовал американский гражданин Арон Гринберг, когда-то эмигрировавший во Францию. И когда ему позвонила женщина, которая представилась дочерью Ольги Тугушевой, с которой он был хорошо знаком, Гринберг не почувствовал никакого подвоха. Ольга была красивой женщиной, у него был с ней роман на протяжении нескольких месяцев. Возможно, что эта девочка даже моя дочь, с некоторой долей сентиментальности подумал Арон Борисович. С Ольгой были связаны такие прекрасные воспоминания. Он назначил встречу дочери своей старой знакомой в своем офисе на Гранд-бульваре. На воскресенье. И забыл об этом звонке.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 13 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Они приехали в больницу минут через сорок. Егор стоял в коридоре и смотрел, как Маляров и Караев ругаются с врачом, доказывая, что им нужно войти в реанимационную палату. Врач, пожилая женщина лет шестидесяти, убеждала обоих офицеров, что больная спит и ей нужен покой. Поэтому никого к ней пускать она не имеет права. Караев успокоился первым и уточнил, как себя чувствует пострадавшая.
     - Неплохо, - ответил врач, - для ее возраста очень даже неплохо.
     - Ее ударили по голове? - мрачно осведомился Тимур.
     - Нет, - изумилась врач, - кто это вам сказал? Никто ее не бил.
     Караев и Маляров переглянулись. Семен взглянул в конец коридора, где стоял его офицер, и нахмурился.
     - Ее не ранили? - спросил он.
     - Нет. Она упала с лестницы. Когда она подошла к дверям, вдруг кто-то выскочил из квартиры. Она испугалась и сделала шаг назад, оступившись на лестничной площадке. Так она сама нам рассказала. Она упала вниз, больно ударившись головой, но не потеряла сознание. Эти двое воров оказались благородными людьми. Они выскочили из квартиры, но не стали сразу убегать, а попытались оказать ей первую помощь. Один из них даже постучал к соседке, чтобы вызвать "Скорую помощь". А другой пытался остановить кровотечение.
     - С чего вы взяли, что они воры? - не понял Маляров. - Может, это обычные жильцы дома. Или гости?
     - Они были в той квартире, куда она пришла, - пояснила врач, - внутри. То есть они туда залезли, а она в это время пришла. И услышав, что она пытается открыть дверь своими ключами, они выскочили из квартиры. Когда они открыли дверь, она испугалась, сделала два шага назад и упала. Вот как все было.
     - Похоже, что они ждали там тебя, - сказал Маляров.
     - Такие благородные люди, - зло ответил Караев. - Даже помогли старушке вызвать врачей и остановить кровотечение. Просто Робины Гуды, а не разбойники. Это она вам все рассказала?
     - Да, - кивнула врач, - но я вас все равно туда не пущу, пока она не проснется.
     - Пусть тогда поспит, - решил Маляров. - Пойдем, Тимур. Ты видишь, какие у нас в городе появились воры. Благородные романтики и джентльмены.
     Они пошли по направлению к лифту.
     - Кто тебе сообщил об этой женщине? - строго спросил Маляров у своего сотрудника, когда все трое вошли в кабину лифта.
     - Орехов. Он принимал сообщение.
     - Я этого Орехова вместе с тобой на орехи пущу, - беззлобно заметил подполковник. - Тоже мне оперативники. Это как в том анекдоте. Не Сурен, а Гурген. Не выиграл, а проиграл. Не "Волгу", а "Жигули", не в покер, а в очко. Все напутали. Оперативниками себя считают.
     Его подчиненный подавленно молчал. Они вышли из больницы и сели в служебный автомобиль Егора. Маляров посмотрел на Тимура.
     - Поедем к тебе домой? Там уже, наверно, ребята заканчивают работать. Заодно посмотришь, что у тебя пропало.
     - Ты же понял, что это были не воры.
     - Конечно, понял. И я понял, что вчера ты спас мне жизнь, когда не позволил сесть в мой автомобиль. А сегодня я тебе должок вернул, когда вчера ночью увез к себе. Иначе тебе пришлось бы встретиться с этими утренними джентль-менами, и я совсем не уверен, что по отношению к тебе они бы проявили такое же благородство.
     - Может, они хотели промассировать мне спину своими пистолетами, - мрачно пошутил Караев. - А после их свинцового массажа меня бы отправили в ваш морг на вскрытие.
     - Типун тебе на язык. Поедем посмотрим. Но учти, что тебе там оставаться нельзя. У меня не хватит людей охранять тебя и супругу Павла. Нужно будет еще раз с ней поговорить. Попытаться выяснить про ее мужа.
     - Она ничего не знает, - угрюмо возразил Тимур, - и я ничего не знаю. Даже его машины остались на стоянке. Оба автомобиля. И их никто не трогал, я вчера утром специально узнавал.
     - Откуда у Слепцова такая квартира? И две дорогие машины?
     - Он же работает в известном банке. Они давали ему ссуду на квартиру, помогли с кредитом на покупку машины.
     - Хорошо работать в банке, - согласился Маляров, - или в такой известной компании, как у тебя.
     - Моя компания платит мне только зарплату, - возразил Караев. - Хотя ты прав. Все равно лучше, чем у вас. Это тебе не в милиции сидеть на сухом пайке. Но все равно другого такого дурака, как ты, Семен, в милиции нет. Все ваши оперативники и начальники отделов "крышуют" какое-нибудь предприятие. А ты у нас такой честный.
     - Как и ты, - спокойно возразил Маляров, повернувшись к нему спиной. - Ты тоже такой дрянью не занимался. Ну не могу я ходить по магазинам и предлагать себя в качестве "крыши". Не умею. Я же не проститутка, чтобы меня покупали.
     - Поэтому и ездишь до сих пор на "Жигулях", - напомнил Караев.
     - У меня и "Жигулей" уже нет, - ответил Семен. - Наверно, нужно менять свои взгляды. Иначе скоро останусь без штанов. Найду два-три магазинчика, предложу свои услуги.
     - Поздно уже, - серьезно ответил Егор, сдерживая смех, - все уже давно разобрали. Раньше нужно было этим заниматься.
     - А ты не встревай, - строго одернул его Маляров. - Вот видишь, до чего дошло, Тимур, уже молодые лейтенанты нас уму-разуму учат. Что я должен делать? Пойти продаваться? Так мне лет уже много, стыдно, и никто не возьмет. У меня уже климакс на носу, скоро меня из милиции выгонят.
     - Не выгонят, - улыбнулся Егор, - вы у нас "мастер". Про вас все знают.
     - Не подхалимничай, - снова оборвал его Семен, - все равно не прощу твой прокол с больницей. Получишь выговор. Мы мчимся туда спасать несчастную женщину, которую ударили по голове, а она, оказывается, сама упала, а эти грабители еще ей врачей вызывали. Я бы с тебя вообще за этот прокол одну звездочку бы снял. Сделал бы тебя снова лейтенантом, вместо старшего, которого ты получил, между прочим, досрочно.
     - Вы меня и представили, - напомнил Егор.
     - Твой случай - наглядное свидетельство моих собственных промахов. Здесь поверни направо и проезжай на зеленый свет. Не нужно лихачить.
     В этот момент зазвонил мобильный телефон Тимура. Он достал свой аппарат. Маляров повернул голову, прислушиваясь.
     - Тимур Аркадьевич, добрый день. Это Ира Якушина с вами говорит.
     - Да, да, я слушаю. Ты узнала, откуда звонили.
     - У нас фиксируются все звонки. В городское управление вчера не звонили из ФСБ, это мы точно проверили. Туда звонили из Федеральной службы охраны. С их дежурного телефона. В одиннадцать двадцать две. И больше звонков на тот номер, который вы мне дали, вчера вообще не было.
     - Спасибо, - ошеломленно произнес Караев, - большое спасибо.
     Он убрал аппарат. Маляров снова повернулся к нему.
     - Что опять случилось?
     - Насчет звонка, - пояснил Тимур. - Вчера из ФСБ вообще никто не звонил. Ваши сведения не точные. Кто-то неправильно сообщил о звонке из ФСБ. Оттуда вчера не звонили. Этот звонок по правительственному телефону был из ФСО. Звонил их оперативный дежурный.
     - И сообщил, что говорят из ФСБ. - Маляров тяжело вздохнул. - Час от часу не легче. Ну и в историю ты попал, Караев, тебе не позавидуешь. Я уже не удивлюсь, если следующий звонок будет из приемной президента.
     Он достал свой мобильный телефон и набрал нужный ему номер. Затем громко спросил:
     - Уточните, откуда нам сообщили, что звонили из ФСБ. И кто именно проверял. Мне нужны конкретные фамилии. Прямо сейчас. Да, прямо сейчас. Нет, я еду на место происшествия и хочу знать, кто сообщил о звонке полковника Воробьева.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 13 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Через час они подъехали к дому Караева. Здесь уже закончили работу оперативники из отдела Малярова. Квартирные воры были как раз по его части. Но воры оказались странными. Они осторожно открыли входную дверь, даже не повредив замка, словно у них были запасные ключи или качественные отмычки. На кухне они выпили воды в ожидании хозяина квартиры и даже помыли чашку. Ничего не трогали, ни к чему не прикасались. И нигде не было ни одного отпечатка пальцев.
     Докладывающий Малярову старший оперативник удивленно показывал на квартиру.
     - Непонятно вообще, зачем они залезли, - доложил майор, - как будто хотели просто покуражиться.
     - Нет, - ответил Маляров, - у них был конкретный план. Это не воры, Магазов, это убийцы. Профессиональные убийцы, которые нигде не оставляют следов и моют за собой чашки. Их не интересуют личные вещи хозяина или его посуда. Их интересуют он сам.
     - Откуда вы знаете? - не понял майор.
     - Знаю, - кивнул Маляров. - Ты выяснил, кто здесь живет?
     - Да, - ответил Магазов, - сотрудник службы безопасности компании "Лукойл" Тимур Аркадьевич Караев.
     - И бывший полковник ФСБ, работавший еще со времен КГБ, - добавил Маляров. - Мой большой друг и знакомый. Это тебе сообщили?
     - Нет, - виновато ответил майор.
     - Видишь, как плохо. Ты пригласи кинолога с собакой, натренированной на взрывчатку. Пусть погуляет по квартире. Очень может быть, что эти типы оставили здесь такой "подарок" на прощание.
     Майор удивленно смотрел на своего руководителя.
     - Я все сделаю, - сказал он, - но зачем взрывчатка? Они же не сумасшедшие.
     - Вчера я говорил то же самое, - кивнул Семен, - а потом увидел, как взорвали и сожгли мою машину. Ты слышил о моем "жигуленке"?
     - Мы все об этом знаем.
     - Хорошие новости быстро расходятся, - согласился Маляров. - Так вот, это были те же самые люди. И я вчера говорил, что они не сумасшедшие. Оказалось, что чокнутый - это я.
     - Мы все сделаем, - заверил его Магазов.
     - Сделай. Все внимательно осмотри. - Подполковник прошел по комнатам. Заглянул в спальную, в ванную. Подошел к своему другу. -Ты знаешь, мне у тебя понравилось. Идеальный порядок. Может, мне стоит подумать и тоже найти домработницу? Хотя бы на один раз в месяц.
     - Может, ты лучше переедешь ко мне? - предложил, улыбнувшись, Караев. - В кабинете есть большой диван.
     - Нет, - ответил Маляров, - ты все равно храпишь, а я не могу, когда рядом посторонний. Даже когда рядом женщины. Все время чувствую их присутствие. Уже привык к своему одиночеству. А ты как?
     - Держусь. Но женщин стараюсь сюда не водить. Потом долго чувствую их запах.
     - Ты у нас эстет, - согласился Маляров. И в этот момент позвонил его телефон. Он достал аппарат. - Что там у тебя? Какой телефон? Ах, тот самый. Ну давай, расскажи мне про него. Как выясняли? Через кого? Не может быть. - Он посмотрел на своего друга. - Наши сотрудники официально выясняли, откуда звонили. Им дали справку, что звонили из ФСБ. Они тоже проверяли. Может, твоя знакомая дамочка ошиблась?
     - Она начальник технического отдела в центре специальной связи и информации Федеральной службы охраны, - возразил Караев.
     - Как ты только все это запомнил.
     - Два года назад, в августе две тысячи четвертого, был подписан указ "О Федеральной службе охраны", - вспомнил Караев. - Там особо оговаривается, что в состав ФСО включается Служба специальной связи и информации при ФСО. Руководитель Службы считается первым заместителем директора ФСО и имеет еще пять своих заместителей. Это я точно помню. Но за год до этого два главных управления ФАПСИ были переданы в ведение ФСБ. Это я точно знаю.
     - Можно запутаться в этих названиях, - нахмурился Маляров. - Значит, кто-то врет. И врет сознательно. Либо те, кто дал нам эту справку, либо твоя дамочка. Зачем ей врать? Никакого резона. Если, конечно, ей не приказали.
     - Я с ее мужем погибшим работал, - негромко сообщил Караев. - Хорошо знаю их семью. Она не будет врать.
     - Предположим, - согласился Маляров, - тогда выходит, что они решили нас просто "кинуть". Дали неправильную информацию на запрос нашего УВД. Это тебе не шутки. Получается, что они не хотят с нами сотрудничать. Ты знаешь, как обижаются милиционеры, когда "товарищи в мышиных пальто" не хотят с нами работать. Вы же элита, общаетесь с дипломатами и разведчиками, ходите на приемы, бываете на светских раутах, а мы занимаемся всяким дерьмом, ловим шпану, общаемся с алкашами и бомжами. Но когда нам еще и указывают свое место, вот здесь у нас начинают сдавать нервы. Нельзя с нами так себя вести. Мы можем обидеться. А ведь милиция - главная сила в этом государстве.
     - Гениальная тирада в защиту милиции. Но - к делу. Надо все-таки выяснить, кто дежурил вчера в ФСО.
     - Они нам не скажут, - мрачно возразил Маляров. - Нигде не говорят. Ни в ФСБ, ни в СВР, ни в ФСО. Про военных я вообще не говорю. Считается, что таких организаций, как ГРУ, и не существует. Попробуй получить у них какую-нибудь справку или поговорить на тему их работы. У меня был случай, когда погиб один офицер ГРУ. Обычная автомобильная авария, но он столкнулся с машиной, где были воры, один из которых тоже пострадал. Они собирались сбежать с места преступления. Так вот, меня год таскали в прокуратуру. В военную прокуратуру. Целый год. И я до сих пор не понимаю, почему я должен отвечать за столкновение их сотрудника с ворами.
     - У них всегда была самая засекреченная организация, - улыбнулся Тимур.
     - И насчет твоего Саевича. Я в понедельник поеду к нему в страховую компанию. Хочу проверить, как он работал. Судя по тому, с каким оружием он к тебе ворвался, его портрет обязан висеть на Доске почета местной страховой компании. Пусть только попробуют мне сказать, что он был "вольным художником".
     - Они тебе так и скажут, - возразил Караев. - Это нам ничего не даст. Нужно возвращаться и искать ниточку в ФСО.
     - Нельзя, - прервал его Семен, - неужели ты ничего не понимаешь? Сядь и успокойся. Мы ведь подставим невольно твою дамочку. Ее оттуда выгонят, если выяснится, что мы знаем, откуда звонили. Раз они дали информацию, что звонили из ФСБ, то мы и должны поступать так, словно уверены в этом звонке из твоего бывшего ведомства.
     - И ничего не будем проверять?
     - Конечно, будем. Но осторожно.
     Караев прошел в спальную и достал небольшой чемодан, чтобы сложить в него запасную одежду. Похоже, Семен прав, в ближайшие несколько дней ему лучше не появляться в этой квартире.
     - И еще тебе нужно взять отпуск за свой счет, - напомнил Маляров, - чтобы не появляться на работе, где тебя могут легко вычислить. Переедешь пока ко мне. И не забудь мне напомнить, чтобы я отдал тебе свое именное оружие. Пока тебе вернут твой пистолет, пройдет целый год. Они могут держать его у себя сколько угодно. Насчет звонка из ФСО. Есть у меня знакомый в этой организации. Может, стоит попробовать его найти? Только сегодня суббота, он будет на даче. Но все равно попробуем. Дело-то важное. А заодно поедем и к Саевичу, не откладывая на завтра. Раз они работают в выходные дни как передовики труда, мы тоже ответим ударным трудом на их заботу о нас.
     Он снова достал свой телефон.
     - Снова говорит Маляров. Проверьте там по компьютеру и назовите мне домашний адрес погибшего Саевича. Нет, я поеду к нему сам. Да, мне нужен его домашний адрес. Спасибо.
     Семен вышел из квартиры. Подождал, пока Караев выйдет следом за ним со своим чемоданчиком. Он закрыл дверь, взглянул на своего друга и пожал плечами.
     - Они все равно вскроют ее, если захотят, - сказал Тимур.
     Затем они спустились вниз, где их уже ждал Егор на своей машине.
     - Егор, у тебя оружие с собой? - негромко спросил Маляров, усаживаясь рядом с ним.
     - Да, - кивнул молодой сотрудник.
     - Тогда давай прямо. Поедем в гости к мертвецу. Судя по нашим данным, у него осталась большая семья. Мать, жена, двое детей.
     - Я не поеду, - вдруг сказал Тимур. - Остановите машину. Я возьму такси и поеду к тебе домой.
     - Что ты говоришь? - не понял Маляров.
     - Не могу туда ехать. Я убил их отца, а ты меня туда везешь. Не хочу и не могу.
     - А если бы он убил тебя, было бы лучше? - поинтересовался Маляров. - И твой сын остался бы без отца? Так было бы лучше?
     - Все равно не могу. Останови машину.
     - Хорошо, - согласился Семен, - ты посидишь в машине вместе с Егором, а я поднимусь к ним в гости. Заодно узнаю, каким страховым агентом он был.
     Караев молчал, глядя в окно. Они ехали довольно долго, минут сорок. Наконец машина остановилась у типичной хрущевской пятиэтажки.
     - Никуда не выходи, - строго предупредил Семен, - я сейчас вернусь. А ты, Егор, держи оружие наготове.
     Он пошел в подъезд, чтобы подняться на пятый этаж, где жил покойный Саевич. Его не было минут десять. Наконец он появился на улице. Но не один, а в сопровождении высокого мужчины лет сорока, одетого в майку и джинсы. Они подошли к машине. Тимур удивленно смотрел на подходивших. Кто это может быть?
     - Познакомься, - предложил Семен, указывая на незнакомца, - это Валерий Саевич, страховой агент.
     Караев улыбнулся. Все было правильно. У нападавшего были документы на чужое имя. Все так и должно быть.
     - Очень рад видеть вас живым и здоровым, - искренне сказал он.
     - Спасибо, товарищ Саевич, - кивнул Маляров, - вы нам очень помогли. И ваше водительские права тоже в порядке. Можете их забрать. Значит, "Волга", которая находится на стоянке, принадлежит вашей компании и вы на ней ездите. Верно?
     - Правильно, - сказал немного напуганный Саевич, - мы занимаемся в основном страхованием автомобилистов. Сейчас указ вышел об обязательном страховании.
     - Я знаю, - кивнул Маляров. - Спасибо еще раз. И до свидания. - Он пожал руку ничего не понимающему Саевичу и уселся рядом с Егором на переднье сиденье.
     Егор улыбнулся. Но ничего не сказал. Семен обернулся к своему другу.
     - Вот такие у нас дела, товарищ полковник, - негромко сказал он. - Теперь нам еще нужно выяснить, кто такой этот убитый и как он сумел получить водительское удостоверение и документы на чужое имя? Ты случайно не знаешь?
     
     ДЕТРОЙТ. ШТАТ МИЧИГАН. США. 14 МАЯ 2006 ГОДА
     
     По воскресеньям на Гранд-бульваре бывает гораздо меньше машин, чем в будние дни. В основном все спешат к парку Гранд-серкус, где можно отдохнуть и провести время. Гринберг смотрел из окна своего офиса вниз, на большую магистраль и расходящиеся в сторону небольшие улицы. Сегодня и в его офисе не было людей. Только в приемной находился его телохранитель и внизу, на первом этаже, сидел охранник, отвечавший за безопасность всего здания. Приглашать своего секретаря в воскресенье было совсем необязательно. Он хотел всего лишь посмотреть на незнакомую женщину, которая была дочерью его старой подруги.
     Арон Борисович прошел к своему столу. Сел в кресло. Ему уже шестьдесят пять лет. Когда он встречался с Тугушевой, она была старше его на восемь лет. Это было... это было... даже страшно вспомнить. В шестьдесят третьем году. Ровно сорок три года назад. Он был бедным студентом, приехавшим из Харькова и начавшим заводить новые знакомства в московской среде. А она была женой известного театрального деятеля, с которым у Арона Борисовича завязались хорошие отношения. Ей было тогда под тридцать, ее мужу за шестьдесят. А молодому Арону Борисовичу только двадцать два года. Он часто бывал в семье Тугушевых. Неудивительно, что однажды это произошло.
     Гринберг улыбнулся. Он до сих пор вспоминает те встречи с нежной улыбкой. Как они сходили с ума, что они вытворяли, даже не обращая внимания на ее мужа. Кажется, он догадывался об их отношениях, но никогда не говорил с ними на эту тему. Когда вы женитесь на молодой женщине, которая на тридцать лет моложе вас, вы должны быть готовы к подобным испытаниям. Тугушев был готов, это был его четвертый брак.
     Можно сказать, что всему новому, чему могла научить эта молодая столичная штучка приехавшего провинциала, она его обучила. И ввела в круг своих знакомых. Гринберг начал общаться с богемой, ходить на выставки, познакомился с известными антикварами и коллекционерами. Сама Ольга и познакомила его со своей подругой Верой, которая стала очередной любовницей молодого Арона. Спустя много лет он часто размышлял над этим удивительным фактом и пришел к выводу, что Ольга намеренно познакомила его с более молодой Верой, которая была на десять лет моложе нее. Умная Ольга уже тогда понимала, что их отношения рано или поздно должны закончиться. Ей нравилась ее обеспеченная жизнь, огромная пятикомнатная квартира на Тверской, машина с водителем, которая были прикреплена к их семье. Заграничные вояжи, возможность общаться с мировыми зведами кино и театра. И она не собиралась от этого отказываться даже ради встреч с молодым Гринбергом.
     После Ольги у него были и другие женщины. Но воспоминание о встречах с Тугушевой остались в нем на всю жизнь. Примерно через полгода после их последней встречи она родила девочку. В шестьдесят четвертом или в шестьдесят пятом. Он тогда подозревал, что это его дочь. И прямо спросил об этом свою бывшую возлюбленную. Ольга в присущей ей томной манере улыбнулась и загадочно сказала:
     - Это не дочь Тугушева. Но и не твоя, Арончик. У девочки совсем другой отец. И тебе совсем не обязательно знать, кто он. Мы ведь остались друзьями и у тебя теперь есть Верочка.
     Это был единственный случай, когда она немного укорила его за связь с молодой балериной. Хотя сама же их и познакомила. Он тогда не очень поверил Ольге, но настаивать не стал. Жить одному, без семьи и без детей, было гораздо комфортнее. К тому же Ольга скоро заболела и умерла. Ей было только тридцать пять лет. У ее гроба стояло столько известных мужчин, что он невольно почувствовал гордость. Старик Тугушев был безутешен. В пятый раз он уже не женился, решив посвятить себя маленькой дочери.
     Сколько лет девочке, вдруг подумал Гринберг. Она ведь должна быть... Господи, сколько же мне лет. Выходит, что этой девочке уже за сорок. И она совсем не девочка. В последний раз он видел ее, когда ребенку было четыре годика. Как она изменилась с тех пор. Выходит, что Ольга его тогда обманула. И рассказала о нем их девочке. Или кому-то другому. Вряд ли ребенок мог понимать, кто его настоящий отец. Значит, Ольга кому-то рассказала и теперь, спустя столько лет, ее дочь вспомнила о своем настоящем отце. Кому она могла рассказать? Только своей старшей сестре. Они с ней очень дружили. Во всяком случае, кому-то Ольга рассказала об их отношениях, если спустя почти сорок лет ее дочь решила найти Арона Гринберга в Детройте. Он счастливо улыбнулся. Его прошлая жизнь была полна приятных воспоминаний. Он никогда и ни о чем не жалел. Если не считать некоторых эпизодов, которые остались в его московской квартире, когда он попросил политического убежища во Франции и не вернулся в Москву. Как звали девочку? Кажется, Алла. Да, точно. Они назвали ее Аллой в честь известной актрисы МХАТа, уже тогда ставшей легендой при жизни.
     В кабинет вошел его телохранитель. Это был поляк Янек Супрон, который работал с ним уже много лет. Высокого роста, немногословный, всегда немного флегматичный, Супрон был профессиональным боксером и обладал невероятной реакцией. И хотя Гринберг избегал ситуаций, где может понадобиться мастерство его телохранителя, Супрон был всегда готов отразить любую опасность. А заодно и выполнял некоторые мелкие поручения своего патрона.
     - Приехала ваша гостья, - доложил с неистребимым польским акцентом Янек.
     - Пусть войдет, - разрешил Гринберг, поднимаясь. - Чтобы никто нам не мешал.
     Он почувствовал легкое волнение. Возможно, сейчас он впервые увидит свою взрослую дочь. Гринберг даже не мог предположить, что это будет последняя женщина в его жизни, которую он увидит.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 14 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Знакомого сотрудника из Федеральной службы охраны они не нашли. Его мобильный был отключен, а городской не отвечал. Маляров, чертыхаясь, так и не сумел найти дачного телефона своего друга. В справочной его не давали, а знакомые не могли вспомнить номера. Решено было отложить выяснение всех событий до понедельника.
     Дежурство у дома Наташи Слепцовой Маляров снимать не стал, приказав оставить там машину с двумя своими сотрудниками. И увез ночевать к себе домой Караева, торжественно пообещав пригласить женщину для уборки на следующей неделе. Они поужинали в небольшом кафе и приехали домой к Семену. Свой мобильный телефон Караев не выключал, даже когда ставил его на зарядку, убежденный в том, что ему могут позвонить и те, кто пытался его убить два дня назад. Ночь он провел беспокойно. А утром позвонил его мобильный телефон. Тимур недовольно взглянул на номер. Он не знал, кто именно ему звонит.
     - Я вас слушаю, - сказал он чуть дрогнувшим голосом.
     - Извините, - услышал он чей-то осторожный говорок, - простите, что я звоню вам утром в воскресенье. Это говорит Жажин. Может, вы меня помните. Николай Жажин.
     - Не помню, - нахмурился Караев. Он увидел, как в комнату босиком вошел Семен, услышавший звонок его телефона. И присел на стул, внимательно слушая разговор своего друга.
     - Это Жажин, - снова сказал позвонивший. У него был какой-то знакомый украинский акцент. Как будто Тимур его где-то слышал. - Вы должны меня помнить. Я работал представителем Внешторга в Стокгольме, когда вы там находились. Вспомнили? Я Коля Жажин.
     Караев усмехнулся. Он вспомнил этого суетливого, всегда торопящегося человечка. Тот был офицером Службы внешней разведки и действовал под прикрытием внешнеторговой фирмы. Кажется, они тогда несколько раз встречались. И фамилия была такая запоминающаяся - Жажин.
     - Да, - сдержанно сказал Тимур, - я вас вспоминаю. Зачем вы мне позвонили?
     - Извините, что вас беспокою. Дело в том, что вы были другом... приятелем Паши Слепцова. Поэтому я вас и побеспокоил.
     - Что с ним? - сразу окончательно проснулся Караев. - Вы знаете, где он сейчас?
     - Нет, - быстро ответил Жажин, - я думал, что вы сможете мне помочь. Дело в том, что мы с ним встречались в четверг вечером. Он приехал ко мне сразу после работы, и мы немного поговорили. А потом он уехал и обещал позвонить на следующей день. Но не перезвонил. Ни в пятницу, ни в субботу. Я ему все время звонил, но его мобильный не отвечает. А на городском не берут трубку. Я не знаю, что подумать. Поэтому и решил позвонить вам. Уезжая от меня, он сказал, что позвонит вам и переговорит с вами.
     - Когда вы с ним встречались?
     - В четверг. Примерно с семи до восьми, - испуганно заявил Жажин. - Вы не знаете, куда он исчез? Может, он куда-нибудь уехал?
     - Не думаю, - ответил Караев, глядя на Малярова, - мы с ним виделись в четверг вечером и он ничего мне не говорил о своем отъезде. А зачем вы с ним встречались?
     - Он сам позвонил и приехал, - торопливо пояснил Жажин, - у нас с ним были некоторые совместные проекты. Мы немного поговорили, и он уехал.
     - Как он себя чувствовал?
     - По-моему, хорошо. Я никогда не видел его больным. Он был очень здоровый человек.
     - Вы меня не поняли, - сказал Караев, - я имею в виду, как он себя вел? У него было подавленное настроение? Или веселое? Или он о чем-то думал?
     - Какое-то взвинченное, - немного подумав, сообщил Жажин. - В последнее время он вообще часто нервничал.
     - Почему?
     - Я не знаю, - быстро ответил Жажин, и Тимур подумал, что знает.
     - Когда он должен был вам перезвонить?
     - В пятницу утром. Но он не позвонил, и я очень волнуюсь. Такого с ним никогда не было. Он был очень добросовестный и аккуратный человек.
     Караев промолчал. Он подумал, что позвонивший прав. Если Павел обещал перезвонить, он обязательно это делал.
     - Алло, вы меня слышите? - испуганно спросил Жажин. - Он говорил, что должен встретиться с вами в тот вечер.
     - Мы с ним встречались, - подтвердил Караев, - но я проводил его домой. И не имею представления, где он находится. Его жене тоже ничего не известно.
     - Извините, - быстро сказал Жажин, - я думал, что вы знаете. Простите, что я вас побеспокоил.
     - Ничего. Если узнаете какие-нибудь новости, сразу звоните. До свидания. - Он убрал аппарат, посмотрел на Семена.
     - Это Жажин, бывший сотрудник КГБ, который работали с нами в Швеции, - пояснил Караев. - Не могу понять, что происходит. В тот вечер Павел поехал на встречу с Жажиным уже в плохом настроении. А потом перезвонил мне. Его состояние мне очень не понравилось. Он был какой-то сам не свой. Я его таким никогда не видел. Не нужно было отпускать его одного.
     - Сейчас уже поздно рассуждать. - Маляров посмотрел на часы. - Десятый час утра. Я думал, что хотя бы в воскресенье смогу немного выспаться. Но ничего не получается. С тех пор как связался с тобой, нет у меня ни сна, ни покоя.
     - Если они не смогут меня найти, то должны будут перезвонить, - задумался Тимур. - Судя по их настойчивости, они очень хотят меня убрать. Может, мне стоит просто где-то отсидеться. Твоя квартира явно не подходит, они ее вычислят.
     - Хочешь куда-то уехать?
     - Нет. Это глупо. Нужно активнее искать этих типов, пока они не нашли меня. Давай сделаем так. Сначала поедем к Наташе, навестим ее дома и заодно убедимся, что у нее все в порядке. А потом поедем искать твоего знакомого из ФСО.
     - У меня другой план. - Маляров поднялся, сделав несколько вращательных движений головы. - Сейчас мы поедем ко мне на работу и будем проверять все номера по телефону Саевича. А ты позвонишь Наталье Слепцовой из моего кабинета и никуда не поедешь. Что касается моего знакомого, то в воскресенье он все равно ничего не сможет сделать. Нужно подождать до понедельника.
     - Хорошо, - согласился Тимур, - между прочим, вчера нужно было заехать в какой-нибудь супермаркет и купить продукты для завтрака.
     - Я всегда забываю, - признался Семен, - проклятая холостяцкая жизнь. И как только ты обо всем помнишь. Перекусим где-нибудь по дороге. Между прочим, я обещал выдать тебе оружие. Сейчас принесу.
     Он вышел в спальню и через некоторое время вернулся с пистолетом Макарова в руках. Торжественно вручил поднявшемуся с дивана Караеву.
     - Для защиты, - назидательно сказал Семен.
     Оба улыбнулись. Зрелище было смешным. Двое взрослых мужчин стояли в одних майках и трусах, босые. Караев бросил тяжелый пистолет на диван. Семен удовлетворенно кивнул и отправился в спальню одеваться. Уже через час они сидели в небольшом кафе, заказав себе яичницу с сосисками. На часах было половина одиннадцатого. Маляров пил кофе, когда позвонил его мобильный телефон. Он недовольно нахмурился, не ожидая ничего хорошего от подобных звонков.
     - Слушаю, - сказал он, доставая аппарат. И, прикрыв телефон, быстро признался. - Я бы человека, который придумал эти аппараты, разорвал бы на мелкие кусочки. Теперь везде достать могут, никуда не скроешься... Что? Что ты сказал? Понятно. Пожарных вызвали? Хорошо. Я все понял, Егор. А почему ты на службе в воскресенье? Кто позвонил? Понятно.
     Семен убрал телефон. Караев внимательно следил за его реакцией.
     - Честное слово, уйду на пенсию, как ты, - признался Маляров. - Просто надоело. Найду работу в какой-нибудь хорошей компании и буду там работать, хотя бы дежурить в воротах. Так спокойнее.
     - Что-то случилось? - понял Тимур.
     - Сгорел офис страховой компании, где работал Саевич, - пояснил Маляров. - Вот такое невероятное совпадение. Пожарные говорят, что это обычное короткое замыкание. Только я думаю, что это не обычное и не короткое, а очень хорошо продуманное замыкание. Они действуют по всем направлениям. Чтобы мы не смогли их вычислить.
     - Если это ребята из ФСО, то у них может быть масса возможностей для подобных действий, - заметил Караев, - но зачем Федеральной службе охраны нужно меня ликвидировать? Бред какой-то. Я ведь не террорист и не собираюсь им помогать. Зачем тогда за мной охотится именно ФСО?
     - Может, не они, - ответил Маляров, - твоя дамочка могла ошибиться.
     - Могла, - согласился Тимур, - но тогда почему меня хотят убрать другие? Что я им сделал? Я ведь абсолютно случайно оказался в квартире Паши.
     - Ты убил их сотрудника, - напомнил Семен.
     - И поэтому они хотят меня убить? - недоверчиво спросил Караев. - Мы с тобой взрослые люди, Семен, и прекрасно понимаем, что кровная месть не совсем типичный случай для спецслужб нашей страны. Тогда почему?
     - Если бы я знал ответ на этот вопрос, я был бы сейчас начальником МУРа, - развел руками Маляров. - Давай заканчивать наш завтрак. Здесь опасно долго находиться. На нас уже обращают внимание. Поедем к нам, там я чувствую себя в относительной безопасности.
     
     ДЕТРОЙТ. ШТАТ МИЧИГАН. США. 14 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Он никому и никогда не доверял. Всегда требовал предоплату с клиентов, брал приличные проценты за свои услуги, сумел обмануть даже могущественный КГБ, всегда проверял действия своих сотрудников и не стеснялся обманывать своих партнеров. Может, поэтому он дожил до шестидесяти пяти лет и стал богатым человеком, получив американское гражданство. Это была как мечта, сформулированная в детстве. Много денег, абсолютная свобода и защита такого мощного государства, как США.
     Янек вышел из кабинета. Арон Борисович поправил галстук. Он немного волновался. Из приемной послышался шум - очевидно, неуклюжий Янек опять что-то уронил. Он хороший телохранитель, но всегда умудряется что-то сломать. С этим ничего не поделаешь.
     В кабинет вошла женщина. Она была в элегантном сером брючном костюме. Синий шарф повязан вокруг шеи. На руках тонкие легкие белые перчатки. Он сразу обратил внимание на ее сумку. Эта была очень дорогая модель цветной сумки от Луи Виттона. Такая вешь стоила не меньше двух тысяч долларов. Это его немного успокоило. Если женщина носит такие сумки и так одевается, то она как минимум не нуждается в насущных расходах. С другой стороны, если такая женщина попросит деньги, то сумма будет тянуть на много нулей. Хотя никто не может дать гарантию, что Гринберг согласится выплатить ей какую-либо сумму, даже если она его родная дочь. В конце концов, сорок лет они не были знакомы, и он вполне может прожить еще сорок лет без своей дочери. Он критически взглянул на нее. На руках тоже дорогие часики с бриллиантами. Эта дамочка тянет на хорошую сумму. Нет, она явно не нуждается. Гостья была высокого роста, в темных очках. Светлые волосы. Парик, несколько разочарованно понял Гринберг. Интересно, какого цвета у нее настоящие волосы.
     - Добрый день, - сказал он наконец по-русски, протягивая руку и прерывая неприлично затянувшуюся паузу.
     - Здравствуйте. - У нее был приятный голос. Он все время всматривался в ее черты, словно пытаясь найти в них отражение красоты ее матери. Или они совсем не похожи? У матери были роскошные каштановые волосы.
     - Садитесь, - показал он на диван, стоявший в середине его кабинета. И сам уселся в кресло, напротив. Сумочка немного большая, профессионально отметил он. В воскресный день и с таким костюмом можно было взять сумочку и поменьше. Нужно послушать, что она ему скажет.
     - Вы хотели меня видеть? - спросил Арон Борисович.
     - Да, - кивнула гостья. - По-русски она говорила без акцента. Значит, не эмигрантка. Уже хорошо. В России сейчас много по-настоящему богатых людей. - Дело в том, что моя тетя, старшая сестра моей матери, много говорила о вас, Арон Борисович. Вы дружили с моими родителями.
     "Так и есть, - подумал Гринберг, - она моя дочь. Ольга не захотела рассказать мне правды. Может, она знала, что болеет, и хотела оставить ребенка с богатым отцом, а не с нищим провинциалом. По-своему она была права. В ней говорил материнский инстинкт".
     - Очень приятно, - кивнул Арон Борисович, - я действительно хорошо знал ваших покойных родителей. Отца и мать. К сожалению, ваша матушка умерла в молодом возрасте.
     - Да, - кивнула гостья, - ей было только тридцать пять.
     Она сняла наконец свои очки и положила их рядом с собой. Он увидел ее глаза. Темные глаза. Нет, она не похожа ни на свою мать, ни на него. Может, у нее действительно был другой отец?
     - Она была прекрасным человеком, - с чувством произнес Гринберг, - мы были с ней знакомы еще до вашего рождения.
     - Да, я знаю. Мне говорили. Вы тогда приехали в Москву из Харькова.
     - Это вам тоже рассказала ваша тетя? - улыбнулся Гринберг.
     - Нет. Отец. Он показывал мне фотографии, где вы были все вместе. Втроем. Он, мама и вы.
     - У меня, к сожалению, не сохранилось такой фотографии, - грустно заметил Арон Борисович. Он не стал уточнять, что его личный архив был реквизирован сотрудниками КГБ после его предательства во Франции.
     - Вы тогда уехали из страны, - сказала гостья, - и мы вас долго искали.
     - Я перебрался во Францию, - развел руками Гринберг, - потом переехал в Америку. Если бы я знал, что меня ищет дочь Ольги Тугушевой, я бы обязательно откликнулся. Когда я уехал на Запад, вам было уже двадцать лет. Жаль, что мы не были с вами знакомы в Москве.
     Он не стал уточнять, что вскоре ее отец ослеп и Гринберг перестал посещать некогда такую уютную квартиру на Тверской. Старик Тугушев его уже не интересовал. Он слышал, что его дочь ходит в балетную школу при Большом театре и даже считается перспективной девочкой. Но эти новости интересовали его постольку поскольку. Во-первых, Тугушев уже ему не был нужен. Это был по-своему "отработанный материал". Во-вторых, он не хотел появляться там еще из-за девочки, опасаясь, что его заставят признать свое отцовство. А у него к этому времени намечался большой "роман" с органами КГБ, куда его взяли на работу после того, как он столько лет работал осведомителем.
     - Что-нибудь будете пить? - спросил Арон Борисович.
     - Нет, спасибо, - ответила гостья, - я не буду долго отнимать ваше время. Только хотела приехать к вам, чтобы мы могли увидеться.
     Он радостно кивнул. Все-таки она его дочка. Наверно, смущается. Как это здорово, что у него есть такая взрослая дочь. Может, он объявит ее наследницей. Но до этого еще далеко...
     - Мне тоже очень приятно вас видеть, - широко улыбнулся Гринберг. - Я не думал, что увижу дочь Ольги Тугушевой через сорок лет после нашего знакомства.
     - Я не сказала, что мне "приятно вас видеть", - вдруг возразила она, снова надевая свои темные очки, - я сказала, что хотела вас видеть.
     "Только этого не хватает, - огорчился Арон Борисович, - ей сказали, что я ее настоящий отец, и она обижена на меня. Сорок лет я не появлялся в ее жизни. Любой мог обидеться".
     Гостья придвинула к себе свою большую сумку от Луи Виттона. На белой поверхности были видны разноцветные логотипы известной фирмы.
     - Мне понятны ваши чувства, - с наигранным смущением произнес Арон Борисович, - вы, наверно, считаете, что я, как друг семьи, должен был принять участие в вашем становлении. - Он специально выбирал обтекаемые формулировки, чтобы не брать на себя никаких обязательств.
     Она открыла сумочку и вынула пистолет. Небольшой пистолет, с надетым на него глушителем. Вот почему у нее была с собой такая большая сумка, осознал наконец Гринберг. Он не сразу испугался. Даже в этот момент он решил, что дочери передалась часть экзальтированности ее матери.
     - Уберите оружие, - попросил Арон Борисович, - вы, наверно, считаете меня предателем. Но это не так. Я всегда любил вашу мать, Алла. Очень любил. И мы были дружны.
     - Вы не могли знать мою мать, Арон Гринберг, - сказала вдруг равнодушным голосом его гостья. - А насчет предательства - вы правы. Только вы предали не одну Тугушеву, а свою страну. Своих друзей, своих любимых женщин и, возможно, даже свою дочь, которая и не подозревала о вашем существовании.
     Он замер. Неужели это шутка? Или его нашли спустя столько лет? Но этого не может быть. Этого просто не может быть.
     - В восемьдесят третьем году вы сдали целую агентурную сеть французам, - безжалостно продолжала гостья, - и тогда советским судом вы были приговорены к расстрелу. Сегодня я пришла к вам, чтобы привести приговор в исполнение.
     - Какая дикость, - поморщился Гринберг, - что вы плетете? Какую агентурную сеть? Это выдумки. Я несколько раз приезжал в Россию, и никто не предъявлял мне никаких обвинений. Вас обманули, Алла, я не тот, за кого вы меня принимаете.
     - Я не Алла Тугушева, - призналась гостья, - а вас не трогали в России только потому, что вы имели американское гражданство и в нашей стране еще не было людей, готовых привести в исполнение приговор в отношении такой мрази, как вы, Гринберг.
     - Вы ненормальная. - Он все еще надеялся, что она не станет стрелять.
     - Да, - кивнула гостья, - иначе бы я к вам не приехала.
     Она подняла оружие.
     - Подождите, - крикнул он, все еще надеясь, что его услышит Янек Супрон и ворвется в комнату. Но никто не пришел к нему на помощь. Она два раза выстрелила. И он, дернувшись, замер на своем дорогом итальянском диване, сползая на сиденье.
     Женщина положила свое оружие в сумку. И, не глядя в сторону убитого Гринберга, вышла из его кабинета. В приемной Янек Супрон сидел в той же позе, в какой она оставила его, входя в кабинет. У него было прострелено горло, и он сидел в нелепой позе, опрокинувшись на стуле к стене. Обычно в горло стреляют профессионалы, подозревающие, что у телохранителя может быть бронежилет или пиджак из кевлара, предохраняющий от прямых выстрелов. Она вышла из приемной, закрыв за собой дверь. Вошла в кабину лифта, спустилась на первый этаж. Прошла через пустой вестибюль, даже не глядя в сторону охранника. Темнокожий гигант молча проводил ее взглядом.
     Она вышла на улицу. Села в подкатившую к ней машину. За рулем был ее лысоватый напарник. Он взглянул на нее.
     - Все в порядке, - сказала женщина, поправляя свой парик.
     - Телохранитель? - задал только один вопрос ее напарник.
     - Тоже, - так же односложно ответила она.
     Больше он не задавал ей вопросов. Машина плавно тронулась. Уже через полтора часа они выехали из Детройта. А трупы Арона Борисовича Гринберга и его телохранителя нашли только на следующий день, когда в его офисе появились люди.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 14 МАЯ 2006 ГОДА
     
     В МУРе было непривычно тихо и спокойно. После майских каникул, когда всех сотрудников традиционно задействуют в оперативных мероприятиях по безопасности, наступило первое воскресенье, когда можно было наконец отдохнуть. Сегодня в коридорах было тихо, а в кабинетах не было слышно голосов сотрудников. И так по всем зданиям управления.
     Они прошли в кабинет Малярова. Там уже их ожидал Егор, который вскочил при виде подполковника.
     - Будешь генералом, - одобрительно сказал Семен. - Если уже в таком возрасте ходишь по воскресеньям на службу, то быть тебе генералом к сорока годам. Как раз в моем возрасте.
     - Я согласен и на полковника, - улыбнулся Егор.
     - Это он меня подкалывает, - повернулся к Тимуру Маляров. - Мои два представления уже заворачивали. И ни разу мне не давали звание раньше положенного срока. Я всегда был неудобным сукиным сыном для наших руководителей. Для всех этих генералов, которые приходят и уходят. А мы остаемся и работаем. Что у нас по страховой компании?
     - Это их филиал, - доложил Егор, - как раз там, где работал Саевич. Или числился лже-Саевич. Я уже запутался, не знаю, как говорить.
     - Кто у них был руководитель филиала?
     - Шимук. Вячеслав Андреевич Шимук. Я узнал его домашний адрес и телефон. Он как раз примчался на пожар и был там вместе с пожарными. Ему лет пятьдесят, он среднего роста, такой подвижный и напуганный.
     - Он еще на пожаре?
     - Да.
     - Быстро возвращаешься туда, находишь его и привозишь к нам. Как можно быстрее. Я даже разрешаю тебе взять кого-нибудь из дежурных. И объясни этому Шимуку, что он не задержан и не арестован. Мы только хотим с ним поговорить. Все понял?
     - Еду, - поспешил выйти из кабинета Егор.
     - Хороший парень, - одобрительно сказал Маляров. - Вот из таких ребят и вырастают настоящие оперативники. Садись, и будем с тобой думать. Зачем они сожгли офис страховой компании, как ты думаешь?
     - Думаю, что хотят скрыть от нас правду. И она касается не Саевича. Они уже знают, что мы вычислили этого Саевича, что было совсем не трудно. Но, видимо, в этом офисе было что-то другое, если его сожгли. Дело не в Саевиче, иначе бы его убрали до того, как мы у него появились. Должны были сразу убрать, понимая, что мы их вычислим. Но они не убрали Саевича. Что это? Обычный недосмотр? Прокол? Нет. Судя по тому, как они обошлись с моей домохозяйкой, - они чрезвычайно деликатные люди. Не хотят обижать непричастных к делу людей. Ищут только тех, кто им нужен.
     - Согласен. Но тогда получается, что в этой страховой компании были другие тайны, о которых нам и должен рассказать этот Шимук.
     - Посмотрим, - кивнул Тимур. - И еще я вспомнил про автомобильные права. Ваши ребята из ФСБ иногда устраивают такие трюки. Они берут похожую машину и делают несколько одинаковых номеров на одинаковых автомобилях одного цвета. Чтобы легко их менять при необходимости. Может, это тот самый случай. Ведь у лже-Саевича, которого ты застрелил, были водительское удостоверение и технический паспорт именно той самой "Волги", на которой ездил настоящий Саевич. Тогда одно из двух - либо они пользовались этой машиной по очереди, что просто невозможно, либо у лже-Саевича была точно такая же машина. И тогда понятно, почему неизвестным нужно сжечь всю документацию этого филиала страховой компании.
     - Похоже, ты прав, - согласился Караев, - но пока у нас ничего нет. Только труп неизвестного, который пытался меня убить. Ты знаешь, как плохо я себя вчера почувствовал, когда ты начал рассказывать мне о семье Саевича. Мать, жена, двое детей. У меня было такое ощущение, что я абсолютный подлец. Я даже подумал, что было бы лучше, если бы меня застрелил Саевич. Оставить такое количество людей без единственного кормильца. А оказывается, что мой Саевич был совсем другим человеком.
     - Мы еще проверим его документы, - угрожающе пообещал Маляров, - и выясним, кто ему их выдавал.
     Егор привез руководителя филиала страховой компании минут через тридцать. Тот был очень напуган случившимся пожаром и неожиданным вызовом в МУР. Это был мужчина невысокого роста, с мясистым лицом, крупным носом, редкими светлыми волосами. Очевидно, он был немного простужен, так как все время вытирал носовым платком нос и говорил хриплым голосом.
     - Господин Шимук, - уточнил Маляров, - мы слышали, что у вас произошло такое несчастье.
     - Да, - вздохнул несчастный страховщик, - мы даже не думали, что у нас такое возможно. Но все правила противопожарной безопасности мы соблюдали. У нас все документы были в порядке.
     - Не сомневаюсь, - кивнул Маляров. - А сколько человек у вас работает в вашем филиале?
     - Шесть. Только шесть человек. Я, бухгалтер, секретарь и трое инспекторов. У нас небольшой филиал, и поэтому нам выделили только такой штат. Но мы справляемся, выполняем план и даже получаем премию. Или получали. Я даже не представляю, что сейчас будет.
     - А Валерий Саевич у вас давно работает?
     - Уже четвертый год. Очень надежный и толковый сотрудник.
     - Прекрасно. А остальные?
     - Тоже очень порядочные люди. У нас прекрасный коллектив.
     - Остальные инспектора тоже давно работают?
     - Нет. Нурахмедов работает с прошлого года, а Володин уже давно. Лет пять.
     - И никаких происшествий у вас не было?
     - Никаких, - шмыгнул носом Шимук. - Хотя в последние два года у нас несколько раз возникали разные проблемы с нашими машинами.
     - А какие проблемы?
     - Один раз какая-то машина попала в аварию, а нам сообщили, что это наша "Волга". Мы, конечно, удивилась, ведь машина в это время была на стоянке. Потом звонили из Госавтоинспекции и извинялись, что ошиблись. И другой случай был, когда нашего инспектора оштрафовали за нарушение. А он в больнице лежал, у него аппендицит вырезали и его машина была на ремонте. Но, видимо, такие ошибки иногда случаются.
     - Интересные ошибки, - кивнул Маляров, посмотрев на Тимура, - очень интересные. А вы не звонили, не интересовались, почему такие накладки происходят все время с вашими автомобилями?
     - Нет, конечно, не звонили. Они разбирались, и слава богу. Вы же знаете, что лишний раз в милицию никто звонить не хочет. Не нужно никого беспокоить, извините меня. Если они считают, что мы не виноваты, то почему мы должны предъявлять свои претензии сотрудникам милиции. У нас все в порядке, и мы стараемся честно работать.
     - Я понимаю. Но три случая подряд.
     - Мы никогда не жаловались. - Очевидно, Шимук думал о чем-то своем, что волновало его более всего. - Я и сейчас не понимаю, почему меня задержали. Конечно, мы виноваты, что у нас произошел пожар. Но ведь там еще работает комиссия. Извините, что я так говорю.
     - Вас не задержали, - улыбнулся Маляров, - просто пригласили на беседу. Мы не хотели нервировать ваших людей и устраивать допросы у горящего здания.
     - Конечно. - Шимук достал платок и вытер нос. - Я все понимаю. Не нужно пугать людей. Я готов ответить как руководитель филиала.
     - Вы меня не поняли. Мы ни в чем вас не обвиняем, Вячеслав... Андреевич, - посмотрел на пропуск Маляров, - мы хотели только уточнить, как работает ваш филиал.
     - А второй случай тоже произошел с инспектором Саевичем? - вдруг вмешался Тимур. - Или это был другой инспектор?
     - Другой. Володин. Он как раз болел в это время, а нам сказали, что он лихачит. Я так удивился. У него даже сына нет, чтобы такое подумать. Только взрослая дочь. И у нее две девочки, его внучки. Но они совсем маленькие. И на стоянке мы проверяли. Машина там все время была, и никто ее оттуда не брал.
     - Вы можете написать все данные ваших инспекторов и номера машин? - попросил Маляров.
     - Конечно, - сразу согласился Шимук. - Можно листок бумаги и ручку?
     Маляров протянул ему листок бумаги и ручку. Взглянул на Тимура, поднялся и отошел в сторону.
     - Страховая компания, которая занимается страхованием автомобилей, - задумчиво сказал Семен. - Они гениально придумали. Сделали три одинаковые машины и взяли документы инспекторов, которые на самом деле существуют. И эти машины обычно знают все сотрудники Госавтоинспекции. Здорово придумано. Никто даже не подумает их останавливать. Нашли себе такую "крышу".
     - Нужно проверить, - согласился Тимур, - все три машины и всех троих водителей. Дать ориентировку по городу. Но только не нужно останавливать эти машины, иначе это может быть очень опасно. Они начнут стрелять и вообще попытаются оторваться. Гораздо лучше, если сотрудники ГАИ сообщат об этом в МУР и вы установите за ними наблюдение.
     - Мы так и сделаем. Как видишь, мы тоже можем работать, - усмехнулся Маляров.
     Шимук закончил писать и поднял голову.
     - Все, - сказал он жалобным голосом.
     - Спасибо вам, товарищ Шимук, за вашу помощь, - протянул ему руку Маляров, - вы нам очень помогли. Наш сотрудник отвезет вас домой.
     - Нет, - пискнул Шимук, - лучше опять на работу. Может, там что-то уцелело. Я должен быть на месте и подписать акт вместе с пожарными. Сейчас там осталась наш бухгалтер, но она не будет ничего подписывать без меня.
     - Разумеется, мы так и сделаем. Егор, отвези товарища Шимука обратно на работу. Давайте, я отмечу ваш пропуск.
     Когда несчастный руководитель филиала наконец вышел, Маляров поднял лист бумаги.
     - Теперь у нас есть зацепка, - задумчиво сказал он, - и я надеюсь, что уже завтра мне скажут, где находятся владельцы этих машин и куда они ездят. Уже завтра мы с тобой наконец узнаем, кто и почему решил устроить такую охоту на тебя.
     
     ДЕТРОЙТ. ШТАТ МИЧИГАН. США. 15 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Они прилетели в Детройт сегодня утром. У обоих сотрудников ЦРУ было плохое настроение. Один случай в Гласгоу можно было списать на случайность. Два случая подряд с интервалом в три дня означали систему. Систему, при которой неизвестная группа ликвидаторов, прибывшая в Соединенные Штаты, убивала бывших советских агентов с пугающей регулярностью. И в этот раз не было никаких сомнений, что действовали профессионалы. Охранник, дежуривший в воскресенье в здании, заявил, что здесь была всего лишь одна женщина, блондинка лет сорока. Теперь не оставалось никаких сомнений. Они просмотрели пленку, на которой была видна эта дамочка-убийца, явно носившая парик и не снимавшая своих темных очков.
     У телохранителя Гринберга было прострелено горло. Так обычно стреляют профессиональные киллеры, чтобы гарантировать мгновенную смерть охранника и не утруждать себя лишним выстрелом, так как многие охранники традиционно носят бронежилеты. Самого Гринберга застрелили в кабинете, когда он сидел на своем дорогом итальянском диване из натуральной кожи.
     Крейг молча выслушал сообщения сотрудников полиции, прибывших сюда рано утром и уже успевших эвакуировать оба трупа. Затем он поднялся и подошел к своему темнокожему напарнику, смотревшему на бульвар.
     - Что ты думаешь по поводу этого убийства, Ричард? - поинтересовался Крейг. - Опять сбой в программе "защиты свидетелей"?
     - Нет, - ответил Кинг, продолжая смотреть на улицу, - я уже проверил. К нему не применялась программа "защиты свидетелей". Она была просто не нужна. Он переехал к нам из Франции, где прожил почти десять лет. А потом несколько раз ездил в Россию.
     - Он ездил в Россию? - не поверил Крейг. - Но тогда почему они убили его именно здесь? Им это сделать гораздо проще у себя в стране.
     - Нет, - повернулся к нему Кинг, - ты еще не понял, что происходит, Джеймс? Они не просто убивают своих бывших агентов. Они приводят приговоры в исполнение. Приговоры, которые были вынесены в отношении этих людей. Им важно приехать сюда, найти и покарать предателей, а не просто удавить их где-нибудь у себя в стране.
     - Слишком сложно, - пробормотал Крейг.
     - Зато эффективно. - Кинг снова посмотрел на улицу. - Если мы не сыграем на опережение, то через несколько дней произойдет еще одно убийство. Очевидно, они действуют по своей схеме. Нужно проверить всех бывших советских агентов, перебравшихся к нам в страну.
     - И прикрепить к каждому охрану? - недоверчиво спросил Крейг. - Но это просто невозможно. Ты же понимаешь, что мы не получим разрешения руководства на подобную операцию. Кроме того, это будет означать, что мы автоматически раскрываем всех своих осведомителей и агентов, приставляя к каждому из них свою охрану.
     - Тогда будем терять людей, - сказал Кинг. - Ты видел фотографию, как она застрелила телохранителя. Один точный выстрел в горло. Абсолютный профессионал. И никто не слышал выстрелов. Это ликвидаторы, которых прислали сюда русские. У нас мало времени, Джеймс. Мы обязаны информировать наш отдел, что речь идет не о случайных убийствах. Это хорошо спланированная акция и, возможно, не только в рамках нашей страны.
     - Что ты этим хочешь сказать?
     - Нужно сегодня сделать запрос по европейским странам. Не было ли у них за последние месяцы подобных случаев. Когда бывшие сотрудники и агенты советских спецслужб умирали при невыясненных обстоятельствах. И тогда мы сможем сделать свои выводы. Возможно, что это массовый ответ русской разведки на поражение в начале девяностых. Возможно, что это попытка нас поссорить. Я не знаю точного ответа. Но я знаю, что таких совпадений не бывает. Два убитых бывших сотрудника КГБ в течение трех дней. Нужно проверять, Джеймс, и как можно быстрее.
     - Ты понимаешь, что будет, если ты окажешься прав? - медленно и чуть запинаясь спросил Крейг.
     Его напарник взглянул на него, ничего не ответив. Через час они уже направляли запросы в Лэнгли, требуя уточнить по каналам европейских отделов случаи внешне немотивированных убийств бывших сотрудников советских спецслужб в Европе за последние два месяца. Особое внимание они просили обратить на страны СНГ. Ответ пришел через четыре часа. И ответ ошеломил их обоих. За последний месяц было совершено четыре таких убийства.
     Четвертого мая на пляже в Юрмале был застрелен бывший полковник КГБ Латвии Иварс Залькалис. Седьмого мая была задушена в своем доме в Дудерштадте бывший капитан ГРУ Зинаида Маланчук, работавшая на западногерманскую разведку с восемьдесят восьмого года. Двенадцатого мая в Гласгоу, штат Кентукки, был зарезан бывший майор КГБ Алексей Труханов. В этот же день в Грузии погиб при невыясненных обстоятельствах бизнесмен Георгий Хучуа, бывший подполковник КГБ, которого сбросили со скалы со связанными руками. Четыре убийства за последние две недели. Смерть Арона Гринберга была пятым внешне немотивированным убийством, учитывая, что и он был бывшим сотрудником советского КГБ.
     - Это уже система, - согласился Крейг, - я звоню в Лэнгли. Нужно принимать безотлагательные меры. Связаться с Москвой и потребовать их объяснений. А заодно и поискать эту парочку, которая орудовала в Гласгоу и в Детройте.
     - Они опять не оставили отпечатков пальцев, - напомнил Кинг. - Я уже попросил размножить и переслать их фотографию во все полицейские участки, объявив их в списке наиболее разыскиваемых лиц ФБР.
     - Но это нам ничего не даст. Они были в париках, - напомнил Крейг, - хотя такая информация заставит их немного засуетиться. Если, конечно, они снова достанут свои парики, чтобы подготовиться к очередному преступлению.
     - Они могут объявиться в любой точке нашей страны, - напомнил Кинг.
     - Я позвоню в Лэнгли, - снова повторил, как заклинание, Крейг, - нужно информировать их о наших подозрениях.
     - Это уже не подозрения, - возразил его напарник, - это упрямые факты, с которыми нам придется считаться. Нужно найти "ликвидаторов", и тогда у нас будут необходимые доказательства их вины.
     - Где мы теперь их найдем? - поинтересовался Крейг. - Ты сам сказал, что они могут быть в любой точке нашей страны.
     - Мы должны оказаться там раньше, - предложил Кинг. - В нашей стране не так много бывших агентов. Нужно сыграть на опережение, если мы уже знаем, в чем состоит их игра. Давай проверим, сколько человек живут в нашей стране. Их не должно быть очень много. Давай проверим по нашим данным.
     Крейг молча кивнул. Ночью они вылетели из Детройта. Начался сильный ливень, вокруг били молнии. Их небольшой самолет подбрасывало в разные стороны, но оба сотрудника ЦРУ не обращали внимание на турбулентность, занятые разговорами о предстоящей проверке. Нужный им список не мог быть получен ни в Детройте и нигде в мире. Только компьютеры, изолированные от внешнего воздействия и находящиеся в самом Лэнгли, могли выдать необходимую им информацию.
     К ним вышел озабоченный пилот, который объявил, что их самолет попал в зону турбулентности и сейчас их немного потрясет. Крейг поморщился, Кинг просто пожал плечами. Самолет трясло так, словно кто-то невидимый хотел разорвать лайнер пополам. Через час тряска закончилась, и еще примерно через полчаса они наконец пошли на посадку.
     Еще через час оба сидели в компьютерном центре Лэнгли, с нетерпением ожидая результатов затребованных ими списков. Пришлось согласовывать их выдачу с заместителем директора ЦРУ и проверять возможную степень их допуска. После чего им наконец разрешили получить эти списки. Ради справедливости стоит признать, что, несмотря на поражение в холодный войне и полный распад в начале девяностых, массового перехода бывших советских агентов на чужую сторону не наблюдалось. Бывшие советские офицеры предпочитали устраиваться на работу носильщиками или швейцарами, умирать с голоду, сходить с ума, стреляться, но не изменять своей Родине и тем принципам, которые у них оставались. Именно поэтому предателей было не так много. Их презирали обе стороны. И в Москве, и в Вашингтоне.
     В списке было четырнадцать фамилий. И первая фамилия майора Станислава Александровича Левченко, который работал в Токио и был приговорен к расстрелу в тысячу девятьсот восемьдесят первом году. Он работал на ЦРУ с семьдесят пятого, а через четыре года его вывезли в Америку. Левченко сдал сеть агентов КГБ в Японии. В настоящее время он проживал в Нью-Йорке и сотрудничал с газетой "Новое русское слово".
     Вторым в списке шел полковник военной разведки Бохан, который работал на ЦРУ с семьдесят шестого года. В справке специально оговаривалось, что благодаря Бохану был разоблачен особо ценный агент КГБ в ЦРУ, или, как его называли на профессиональном слэнге, "rent-a-spy" Уильям Кампалайс. В восемьдесят пятом году за Боханом установили слежку в Греции, где он был в командировке, но его удалось переправить в США, где ему гарантировали программу "защиты свидетелей".
     Следующим в списке находился подполковник Службы внешней разведки России Олег Морозов, который работал в Италии в качестве представителя внешнеторговой фирмы еще до распада Советского Союза и был завербован ЦРУ. В девяносто пятом он сумел сбежать с семьей в Швейцарию, откуда его переправили в США. В списке указывался его новый адрес, где он проживал вместе со своей семьей.
     Четвертым в списке был полковник военной разведки Евгений Ползунов, работавший на ЦРУ с восемьдесят восьмого года. Он был специалистом по странам Ближнего Востока, и его информация оказалась очень ценной во время первой войны коалиции союзников во главе с американцами против Ирака, когда Ползунов передал, что советское правительство не готово поддержать Саддама в его оккупации Кувейта. Учитывая сложное внешнеэкономическое положение СССР, было решено предложить Советскому Союзу немалые "отступные", которые должны были заплатить арабские шейхи за невмешательство Москвы в войну на стороне Саддама Хусейна. Банкир Геращенко вылетел в Саудовскую Аравию для переговоров и получения денег. Горбачев и бывшее советское руководство просто "продали" Саддама и свои интересы за круглую сумму. Американские войска довольно быстро разгромили Ирак в ходе скоротечной операции "Буря в пустыне" и освободили Кувейт. А полученные деньги не спасли ни самого Горбачева, ни разваливающуюся страну. Никто не смог даже просчитать, что в случае затяжки войны цены на нефть поползут наверх и это сможет спасти советскую экономику. Страной руководили дилетанты, не умеющие стратегически мыслить.
     Ползунов сбежал на Запад в девяностом шестом, когда его заподозрили в измене. Он находился в Финляндии, откуда выехал в Швецию. Через несколько дней он объявился в Вашингтоне вместе со своей супругой. Он также жил в Америке по программе "защиты свидетелей".
     Пятый, шестой, седьмой и следующие. У каждого своя история предательства, каждый сам выбирал свой путь на другую сторону. Полковник Виктор Гундарев сбежал в восемьдсят шестом году, работал в Греции. Подполковник Владимир Фоменко сбежал в девяносто первом, работал в Германии. Майор Таир Хамидуллин, работавший под крышей внешнеторговой фирмы, сбежал в девяносто втором из Турции. Подполковник Игорь Черпинский сбежал в девяностом году из Бельгии. Майор Константин Уранов сбежал в США из Франции в девяносто четвертом. Подполковник Игорь Макеев сбежал в девяносто четвертом из Таиланда. Заместитель резидента в Бельгии Владимир Коноплев сбежал в девяносто втором. Вице-консул Советского Союза в Генуе и сотрудник ПГУ Сергей Илларионов сбежал в девяносто первом. И, наконец, полковник Эдуард Скобелев, сбежавший на Запад в девяносто шестом.
     Последним в списке находился бывший генерал Первого Главного управления КГБ СССР и один из руководителей внешней контрразведки Олег Калугин, который перебрался в Вашингтон и жил теперь в столице США, устраивая туристические экскурсии для всех желающих по "шпионским местам". Он написал книгу, в которой выдал несколько агентов, работавших под прикрытием, и считался креатурой американского ЦРУ, оставшись в Америке, где он попросил гражданство и политическое убежище.
     - Четырнадцать человек, - задумчиво сказал Крейг, глядя на своего партнера, - кого будем охранять?
     - Всех, - твердо заявил Кинг, - ликвидаторы должны появиться где-то рядом. Рядом с каждым из этих перебежчиков. Для этого понадобиться человек пятьдесят или сто. Это не так много, Джеймс, за попытку найти "ликвидаторов" и доказать нечестную игру Москвы.
     - Мне еще нужно будет убедить руководство, что ты прав, - медленно сказал Крейг, глядя на список, который он держал в руках.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 15 МАЯ 2006 ГОДА
     
     В понедельник утром они приехали на работу, намереваясь дать бой неизвестному противнику. По указанию подполковника Малярова в Госавтоинспекцию передали номера автомобилей, зарегистрированных в страховой компании. Всех сотрудников ГАИ следовало предупредить, что останавливать данные машины не нужно. Необходимо было передать оперативную информацию об этих автомобилях в штаб, где была установлена прямая связь с МУРом.
     Маляров нашел своего знакомого в Федеральной службе охраны и попросил проверить, кто из офицеров дежурил в пятницу утром и днем. Достаточно быстро он узнал, что дежурным в тот день был подполковник Сизоненко, работающий в ФСО уже десятый год. До этого подполковник работал в налоговой полиции.
     Среди номеров телефонов, которые неожиданно перестали отвечать, оказался и мобильный телефон подполковника Сизоненко. Это уже было не простое совпадение. Из нескольких миллионов телефонов, находившихся в личном пользовании, возможный убийца звонил подполковнику, который затем отменил вызов, перезвонив в дежурную часть УВД. Разумеется, звонок лже-Саевича пришелся на утро, за полтора часа до того, как они вошли в квартиру Слепцова.
     И хотя прежний телефон Сизоненко не отвечал, уже сам факт, что среди записанных номеров (куда звонил Саевич) был телефон подполковника Сизоненко, мог быть решающим для предъявления обвинения офицеру в превышении служебных полномочий. Не говоря уже о целом букете других статей Уголовного кодекса, которые могли предъявить ему в качестве обвинения.
     Маляров решил взять санкцию на арест подполковника у заместителя прокурора города и, перезвонив Ефремову, договорился о встрече во второй половине дня. Караев сидел рядом с ним, понимая, что ничем не может помочь, и наблюдая, как разворачивается эта операция.
     В половине двенадцатого позвонили с поста в Измайлове. Там заметили одну из указанных машин, припаркованную к дому. На место немедленно выехали два автомобиля с сотрудниками уголовного розыска.
     Уже через полчаса они сообщили, что нашли указанный автомобиль и начали вести наблюдение. В автомобиле за рулем сидел молодой человек, очевидно, ожидавший кого-то из возможных пассажиров. Маляров приказал быть осторожнее, понимая, что они имеют дело с профессионалами.
     - Не беспокойтесь, товарищ подполковник, - ответил один из оперативников, - у нас "Фольксваген", а у них обычная "Волга". Даже если он попытается уйти, мы его догоним. И вторая наша машина, "Рено Меган", тоже быстро бегает. Они никуда не уйдут.
     Это были самые свежие машины в уголовном розыске, которые Семен сумел выцарапать на этот день, чтобы установить наблюдение и "вести" машины чужих. Вскоре поступило сообщение, что пожарные уверены в том, что короткого замыкания не было. Проверялись возможные версии искусственного поджога здания.
     Рядом с квартирой Натальи Слепцовой появилась неизвестная машина, в которой находились двое незнакомцев. Они в течение часа наблюдали за окнами квартиры и затем скрылись. Но марка их автомобиля и номер были зафиксированы дежурившими у дома сотрудниками уголовного розыска.
     Пассажир вышел из дома и сел в машину "Волга", которая, набирая скорость, понеслась на север. Обе машины с оперативниками следовали за ней. Маляров от волнения кусал губы, понимая, чем может грозить срыв такой операции.
     Автомобиль остановился в районе метро "Сокольники", и пассажир, пожилой мужчина лет шестидесяти, вышел из машины с портфелем в руках. Двое оперативников ринулись за ним, но в сутолке у станции метро потеряли его. Маляров приказал им возвращаться к машинам.
     Караев позвонил Наталье - узнать, как она себя чувствует. Дочь ответила, что мама спит. У нее был вчера сердечный приступ, и врачи настаивали на госпитализации. Но Наташа не соглашалась уезжать в больницу. Выслушав ее дочь, Тимур поблагодарил Машу и положил трубку.
     "Волга" с вернувшимся пассажиром направилась в сторону Олимпийской деревни. Ее сопровождали обе машины с оперативниками. Одна все время обгоняла "Волгу", чтобы создать видимость движения, а вторая следовала за наблюдаемой машиной, находясь в нескольких десятках метров. Неожиданно из "Фольксвагена" передали:
     - Алло, Центральный. По-моему, у нас здесь "дубль". Вы меня слышите? Они все время увеличивают скорость.
     - Что такое "дубль"? - не понял Караев.
     - Так назвают специальные машины, - хмуро пояснил Маляров. - У обычной "Волги" четырехцилиндровые моторы, а у этих в два раза больше. Восьмицилиндровые. Поэтому они и называются "дублем".
     - Пусть преследуют, но не догоняют, - мрачно приказал Семен.
     "Волга" продолжала набирать скорость, легко уходя от преследователей. Караев позвонил в больницу, чтобы узнать, как себя чувствует его домработница.
     - Прекрасно, - обрадовала его врач, - мы боялись, что в ее возрасте могут быть какие-нибудь осложнения. Но ничего опасного нет. Даже гематомы. Видимо, она рассекла себе кожу, когда упала с лестницы, и получила легкое сотрясение. Я думаю, что мы подержим ее несколько дней у себя, а потом отпустим. Все-таки она пережила такой шок.
     - Передайте, что я к ней заеду. А фрукты ей можно привести?
     - Что угодно, - рассмеялась врач, - она уже завтракала с аппетитом и спрашивала про вас.
     Караев положил трубку. "Волга" уходила от преследователей, и обе машины выжимали все, на что были способны. Наконец один из оперативников передал, что, возможно, в "коробочке" заметили наблюдение. "Коробочкой" обычно называли машину, это Тимур уже знал.
     - У него "Фольксваген", - зло напомнил Маляров, - пусть не отстает. Даже если его заметили. Пусть прикрепится к машине и держится из последних сил. Я вышлю еще один автомобиль.
     Но он не успел выслать дополнительную машину. Внезапно ему сообщили, что при въезде в Олимпийскую деревню машина свернула в сторону, где уже были открыты для нее ворота. Услышав эти слова, Караев побледнел, стискивая пальцами ручку так, что она сломалась. В тишине был четко слышен звук ломающейся ручки.
     - В чем дело? - спросил Маляров. - Почему ты так нервничаешь?
     - Узнайте, куда они въехали, - спросил, задыхаясь от волнения, Тимур. - Это большое кирпичное здание? Уточните, куда они въехали?
     - Внимание, Восьмой. Куда въехала "Волга"? Вы слышите? Поясните точно, куда они въехали?
     - Я вас понял. В большое кирпичное здание при въезде в бывшую Олимпийскую деревню. Вы меня поняли?
     - Повторите, - попросил Маляров. Он уже догадался, куда въехала "Волга", и не знал, как ему реагировать. В сторону Караева он избегал смотреть.
     - Мы на Мичуринском проспекте, - повторил руководитель оперативной группы.
     - Все, - сказал, услышав адрес, Тимур Караев. Было понятно, как он разочарован. - Снимайте наблюдение и отзывайте ваши машины.
     - Никуда я не отзову, - разозлился Семен Маляров, - пусть постоят там и подождут наших пассажиров. Я их все равно сегодня возьму.
     - Не возьмешь, - убежденно сказал Караев, - не сегодня и никогда. Ты знаешь, какое это здание? Академия ФСБ и Институт криптографии, связи и информатики ФСБ. Они находятся в этом здании. Вам даже не разрешат подойти к нему близко. Отзывай своих людей, Семен. Теперь мы можем точно узнать, кто пытался напасть на квартиру Паши Слепцова. Отзывай людей. Они уже не нужны.
     - Что думаешь делать?
     - Поеду туда сам. Нужно все выяснить до конца.
     - А если не вернешься? Такой вариант ты исключаешь?
     - Нет. Если не вернусь, ты будешь точно знать, где меня искать. И у тебя будут доказательства их вины. В общем, отзывай людей. Так будет правильно.
     
     ВАШИНГТОН. ОКРУГ КОЛУМБИЯ. США. 15 ОКТЯБРЯ 2006 ГОДА
     
     Он перебрался сюда несколько лет назад. Когда-то его считали одним из самых перспективных, самых молодых генералов в Первом Главном управлении КГБ СССР. Каждое новое назначение только подтверждало неизбежность его восхождения. Олег Калугин работал не просто в элите советских органов безопасности, он считался суперэлитой. Внешняя контрразведка обеспечивала безопасность своих резидентов и агентуры за рубежом, параллельно проверяя своих сотрудников на лояльность и верность режиму.
     Казалось, что так будет всегда. Но в конце восьмидесятых началась перестройка и новые веяния коснулись и некогда могущественной организации. Увеличилось число предателей, перебежчиков, перекупленных агентов. Начала распадаться некогда великая страна, занимавшая одну шестую часть суши. Разлагались и органы госбезопасности.
     Сначала их просто подставляли: в восемьдесят девятом в Грузии, где всю происшедшую трагедию свалили на армию, потом в Баку, где оказались виноваты неподготовленные резервисты, стрелявшие куда попало и в кого попало. Заодно обвинили и сотрудников госбезопасности, допустивших погромы в городе. Наконец, в девяносто первом году, в Вильнюсе, Горбачев просто отказался от своих сотрудников, свалив всю вину снова на армию и КГБ.
     Появились многочисленные статьи, утверждавшие, что органы НКВД-ОГПУ-КГБ всегда были репрессивным аппаратом советского государства, в которых работали исключительно палачи, садисты и психопаты. Были забыты многочисленные заслуги блестящей советской разведки, сделавшей так много для блага собственной страны. Ветераны разведки подвергались остракизму, их называли в лучшем случае дураками, в худшем - недалекими кретинами, верно служившими преступному режиму. Были забыты заслуги контрразведки, по существу, победившей гитлеровскую агентуру внутри страны и выигравшей свою войну за линией фронта. Были забыты добытые секреты атомной бомбы, прорыв в космос, победы науки, сделанные не без помощи спецслужб. Некоторые военные офицеры даже боялись надевать форму. По воспоминаниям президента России Путина, им сбивали фуражки, издеваясь над ними.
     Апофеозом травли и ненависти стали августовские дни девяносто первого года, когда толпа митингующих готова была взять штурмом здание на Лубянке. Тогда же был разрушен памятник Дзержинскому, который являлся уже архитектурной достопримечательностью.
     Калугин, бывший беспощадный чекист и примерный коммунист, начал делать выводы. Он видел, как меняются взгляды, как плюсы советской истории превращаются в минусы, а минусы в плюсы. Кроме того, он видел фантастическую карьеру некоторых чиновников, еще вчера работавших осведомителями органов госбезопасности, а сегодня становившихся членами правительства. Руководителем Московской госбезопасности был назначен бывший диссидент, повсюду присылались "новые комиссары" - люди, появившиеся ниоткуда. Бывшие фарцовщики, валютчики и спекулянты становились уважаемыми людьми. Калугин решил, что на этом можно сделать карьеру. По большому счету, он никогда не был ни диссидентом, ни предателем. Он был всего лишь человеком, который стремился обеспечить себе карьерный рост любым путем и не разбирал средств для достижения подобных целей.
     Если нужно быть фанатичным коммунистом, он готов всячески поддерживать любые идеи марксизма-ленинизма. Если нужно быть примерным демократом, он готов отречься от бывших идеалов и товарищей во имя светлого демократического будущего страны. Но вся его беда состояла в том, что ему элементарно не поверили. Ни его бывшие товарищи, от которых он так неистово отрекался, ни новые демократические власти, не забывшие его усердия при прежнем режиме. И если подполковник Путин или кандидат в члены Политбюро Примаков могли рассчитывать на понимание сложности своего положения в той ситуации, в которой они были, являясь прекрасными исполнителями в другой системе координат и никогда не отрекаясь от своего прошлого, то генерал Первого Главного управления Калугин не находил такого понимания. И это его не просто обижало, он становился нервным, раздражительным, подозрительным, мстительным.
     Он ушел из органов безопасности, все еще надеясь вернуться туда в качестве триумфатора. Но он не заметил, что наступили другие времена. Демагоги, проходимцы и мошенники стали просто не нужны. Они были опасны своей некомпетентностью и беспринципностью. Их сменили временщики и приспособленцы, которые тоже быстро проявили свою полную несостоятельность. И тогда начали появляться профессионалы, которые знали и любили свою работу. И не только в спецслужбах.
     Калугину просто не было места среди них. Мошенники его боялись, приспособленцы отвергали, профессионалы презирали. Он постепенно озлоблялся, все еще пытаясь пробиться на олимп власти. Охотно шел на контакты с представителями других стран, других разведслужб, пытался представить себя в роли нового демократа, способного коренным образом перестроить правоохранительные службы страны. Но он просто не заметил, что его поезд ушел. Он оказался никому не нужен. Это озлобило его еще больше. Он начал клеветать на свою страну, желчно доказывая, что в органах безопасности всегда царили страх, ненависть, приспособленчество. Он забыл о тех идеалах, которым сам служил. Начав падать, он окончательно потерял уважение к самому себе и уважение своих бывших коллег. Уже не владея никакими особыми секретами, он написал книгу, где невольно выдал агента, работающего под прикрытием. Понимая, как его ненавидят в Москве, он уехал в Соединенные Штаты, где получил разрешение на жительство. Вот тогда он и попросил убежища в Штатах, прекрасно сознавая, что дорога назад ему окончательно закрыта. В Москве его, уже не скрываясь, называли предателем.
     Он не сумел даже получить дивиденды от своего бегства на Запад. Другие хотя бы смогли продаться за приличную сумму. У хронического неудачника генерала Калугина не вышло и этого. Деньги от выпущенной книги быстро закончились, американцам он был уже не интересен. Не зная, как заработать деньги, он придумал экскурсии "по шпионским местам" Вашингтона, рассказывая всем, где и как работали советские резиденты. В первое время на такие экскурсии еще собирались старики, помнившие о временах холодной войны. Но в последние месяцы не было и прежних стариков. Экскурсии нужно было сворачивать. Они уже не приносили никакого дохода. Только иногда здесь бывали туристы, готовые платить не столько за экскурсию, сколько за возможность посмотреть на бывшего генерала КГБ, ныне работающего экскурсоводом. Он это прекрасно понимал, видел в их глазах подобное любопытство. И от этого злился еще больше. В последние годы ему было особенно обидно существовать в этой стране. В России, в которую он уже не верил, все постепенно налаживалось. Страна сумела подняться после таких невероятных ударов - горбачевской перестройки, ельцинского беспредела, криминальной революции, августовского дефолта, суверенитета местных баронов, войны в Чечне, полного развала экономики. И не только подняться, но и начать обретать прежнюю силу, став третьей в мире страной по запасам золотовалютных резервов. Теперь бывшим генералам платили приличную пенсию. И на них смотрели как на героев. Многие бывшие ветераны спецслужб и особенно ветераны ПГУ получили приличные должности, став членами советов директоров крупнейших компаний, банков, холдингов. Все эти сообщения вызывали у Калугина приступы еще большей ненависти. Он даже не мог предпологать, что его положение обсуждалось в Москве. Перед тем как вылететь в Вашингтон, пара "ликвидаторов" внимательно просматривала списки лиц, совершивших предательство. Среди них было большинство сотрудников, сдавших свои агентурные сети, сотрудничавших с врагом и бежавших на Запад. Это были офицеры, приговоренные к смертной казни. Генерал Калугин шел последним в этом списке не самых лучших людей страны. Он не был предателем в каноническом смысле, не сдавал своих резидентов и агентов во время холодной войны. Но он был больше чем предатель, он был человек, опрокинувший свой прежний мир и отринувший свои прежние идеалы. И поэтому презираемый и ненавидимый всеми, кто его знал.
     Его вычеркнули из списка, решив оставить в живых. Наказать его сильнее, чем он наказал себя сам, было просто невозможно. Именно поэтому, глядя на Калугина, устало сидевшего у своего экскурсионного автобуса, один из приставленных сотрудников ЦРУ вдруг пожалел этого изможденного старика. Бывший генерал КГБ, который так здорово начинал свою карьеру в прежней жизни, оказался не у дел на финише своей судьбы. Сотрудник подумал, что сюда никто не придет и этого генерала не станут трогать. Хотя бы потому, что такая смерть была бы для него избавлением, а не наказанием.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 15 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Он принял решение отправиться в академию, где его хорошо знали. И где он знал многих сотрудников, в том числе и руководителей академии. Если его возможные преследователи были среди сотрудников института, он должен это знать. Тогда понятно, откуда у них такие связи и почему они пользуются телефонами Федеральной службы охраны. Из Академии ФСБ традиционно набирали не только контрразведчиков, но и специалистов другого профиля, которые работали в различных организациях.
     Маляров должен был отправиться к Ефремову, который назначил ему встречу. Он попросил Егора взять двоих оперативников и сопровождать Караева до ворот здания Академии ФСБ. Подполковник хорошо понимал, что его сотрудники не смогут даже проникнуть на хорошо охраняемую территорию академии и тем более оказать какую-либо помощь Караеву. Они скорее служили неким возможным спасательным кругом, который мог понадобиться Тимуру при каких-то невероятных обстоятельствах. Но оба понимали, что такие обстоятельства могут просто не сложиться.
     Караева привезли к зданию академии и высадили у ее ворот. Удостоверение бывшего полковника он уже давно сдал, но паспорт и пенсионная книжка ветерана спецслужб были при нем. Он прошел на проходную, попросив разрешения о встрече либо с начальником академии, либо с кем-нибудь из руководства. Ждать пришлось долго. Здесь не любили незваных посетителей, даже если они были бывшими полковниками ФСБ.
     Академия была создана в январе двадцать первого года. Тогда она называлась Постоянно действующими курсами подготовки оперативного состава. Затем - Высшими курсами ОГПУ, Школой по переподготовке работников внутренних органов. Новая история академии началась в пятьдесят втором году, когда было создано настоящее учебное заведение, в котором вручались дипломы о высшем юридическом образовании.
     В академии функционировали семь общеакадемических факультетов и сорок шесть кафедр. Кроме того, в структуру академии входили Научно-исследовательский центр и Институт криптографии, связи и информатики. Среди выпускников академии были Герои Советского Союза, известные разведчики, руководители органов государственной безопасности. Караев знал многое о славном прошлом академии. Но это здание на Мичуринском проспекте теперь интересовало его совсем в другом ракурсе. Сегодня он пришел сюда, чтобы вычислить возможного врага и узнать, кто стоял за событиями последних дней.
     Наконец ему разрешили пройти. Он помнил те времена, когда начальником академии был Владимир Шульц. Сейчас академию возглавлял генерал-лейтенант Власов, а его заместителями были генералы Поскребетьев, Колобашкин и Попов. При этом Поскребетьев считался первым заместителем. Тимуру Караеву объявили, что его примет генерал-майор Попов, занимавшийся вопросами кадров. И провели в приемную генерала, где его уже ждали.
     Он вошел в кабинет. За столом сидел плотный, коренастый мужчина с большой наголо постриженной головой. У него была крупная, непропорционально большая голова и несколько тщедушное тело. Маленькие плечи, короткие ручки. Попов недовольно взглянул на вошедшего.
     - Садитесь, полковник, - разрешил он, показывая на стул у приставного столика. - Чем я могу вам помочь? Мне сказали, что вы просили приема у начальника академии. Но его сейчас нет в Москве. Я вас слушаю. По какому вопросу вы хотели обратиться?
     - Простите, Андрей Валентинович, - начал Караев, обращаясь к генералу. Его инициалы он прочел на табличке, когда входил в кабинет, - мне нужно было повидать именно начальника академии по весьма важному вопросу.
     - Вы можете изложить мне ваш вопрос, - сухо заметил Попов, - и я обещаю все передать. Зачем вы хотели его видеть?
     Глупо рассчитывать, что начальник Академии ФСБ бросит все свои дела, чтобы меня принять, подумал Караев. Нужно будет поговорить с этим Поповым, которого он раньше не знал.
     - Дело в том, что исчез мой друг. Бывший полковник ПГУ и СВР Павел Слепцов, - начал свой рассказ Тимур. - Мы с ним виделись в последний раз в четверг, а затем он неожиданно исчез. Мы не смогли его нигде найти. Я приехал к его супруге как раз в тот момент, когда к ней в квартиру ворвались неизвестные. Они угрожали ей оружием и, очевидно, хотели его применить. Мне пришлось застрелить одного из нападавших. Второй убежал... - Попов внимательно слушал, не перебивая. Уже хорошо. -Затем нам отключили все телефоны, а когда мы все-таки сумели дозвониться до милиции, кто-то перезвонил в дежурную часть и отменил наш вызов, пояснив, что на место происшествия выезжает оперативная группа ФСБ. Только после того, как мне удалось подать сигнал о нашем положении, неизвестные убийцы отступили и наконец позволили приехать сотрудникам милиции. Застреленный мною убийца имел документы на имя Валерия Саевича, инспектора страхового общества. И права на вождение автомобиля вместе с техническим паспортом.
     - Вы застрелили возможного убийцу? - посмотрел на него Попов. - А откуда у вас оружие?
     - У меня был именной пистолет. Дело в том, что кто-то поджег здание филиала страховой компании, где работал Саевич. Но нам удалось найти самого Саевича.
     - После того, как вы его застрелили? - улыбнулся Попов.
     - Это оказался другой человек, - без тени улыбки пояснил Караев, - и машина была на его имя. В милиции допросили руководителя филиала и выяснили, что у них часто происходили накладки с машинами, якобы попадавшими в аварию и нарушавшими правила, хотя в это время сами автомобили находились на стоянке. Мы предположили, что это возможные "двойники", которые часто используются спецслужбами. И за ними решено было установить наблюдение. Одна такая машина оказалась в поле зрения оперативников МУРа. Они преследовали ее по всему городу и приехали к вам сюда.
     Попов нахмурился. Поискал глазами ручку, взял ее, что-то быстро чиркнул в своем блокноте. Но ничего не спросил.
     - Эта машина въехала в ваши ворота, - продолжал Караев, - и поэтому я здесь. Конечно, руководство МУРа могло официально обратиться к руководству академии на предмет выявления этого автомобиля и его пассажиров, но мы побоялись, что пройдет слишком много времени и подозреваемые смогут этим воспользоваться. Именно поэтому я и решил побеспокоить руководство академии. Нужно найти эту машину и ее пассажиров.
     - У вас есть номер машины, марка, цвет?
     - Конечно. Черная "Волга". - Он назвал ее номер.
     Попов поднял трубку. Позвал кого-то к телефону. Недолго ждал. Затем уточнил, въезжала ли на территорию академии черная "Волга", и назвал ее номер. Получив ответ, он что-то быстро переспросил и положил трубку. Взглянул на своего гостя и усмехнулся.
     - Такая машина действительно въехала к нам на территорию, - сообщил он, - но этот автомобиль является одним из тех, на которых работают наши слушатели. Ничего удивительного, что мы обычно используем одинаковые машины, чтобы не подставлять наших будущих офицеров. Возможно, что мы даже используем такие машины, оригиналы которых зарегистрированы в разных компаниях, в том числе и страховых. Вы ведь работали в контрразведке и должны понимать такие вещи. Но это не преступники. Оба офицера, которые были в салоне машины, это наши сотрудники. Один преподаватель и другой практикант. Я думаю, что вы не будете настаивать, чтобы я открыл вам их имена. У нас подобная практика не принята.
     - Это ваша машина?
     - Конечно. Она числится за академией. Но никакого Саевича у нас нет. И никогда не было. Мне кажется, что вы несколько погорячились. Совершенно понятно, что этот убийца присвоил документы и технический паспорт реального Саевича. Но он мог украсть документы у любого человека. Случайно совпало, что эта машина была зарегистрирована в страховой компании и у нас. Мы иногда практикуем подобные вещи, разумеется, с согласия руководства ФСБ. У вас есть еще вопросы?
     - Можно узнать, кто был в салоне автомобиля?
     - Нельзя. И вы должны понимать это лучше других. Мы готовим здесь не садоводов-любителей и не дизайнеров по автомобилям. Каждый из наших слушателей работает по индивидуальной программе и является незаменимым специалистом в своей области.
     - И вы не можете назвать мне их имена?
     - Конечно нет. И никто вам их не назовет. Даже если вместо вас здесь появится лично министр внутренних дел. У каждого ведомства есть свои профессиональные секреты. Я думаю, что вы меня понимаете.
     - Да, конечно. - Он поднялся. - Я все понимаю. Разрешите идти?
     - Идите, - Попов снова наклонил голову и начал писать.
     Тимур хотел еще что-то спросить, но уже не решился. Он повернулся и пошел к выходу. Мягко закрыл за собой дверь. Караев не мог знать, что, пока он спускался по лестнице, Попов убрал ручку и смотрел ему вслед. Затем поднял трубку и набрал известный ему номер.
     - Он только что вышел от меня, - сказал Попов. - Они все поняли. И про Саевича с его документами. И про пожар в страховой компании.
     - Что он знает?
     - Про филиал страховой компании все. Я боюсь, что все двойники машин из этого филиала уже находятся под наблюдением сотрудников госавтоинспекции. Нужно быстро от них избавиться.
     - Правильно.
     - А как быть с людьми? Их могут опознать сотрудники МУРа.
     - Отправь их в служебную командировку. Куда-нибудь в Азию. И на возможно долгий срок. А мы за это время что-нибудь придумаем. Этот Караев оказался крепким орешком.
     - Он настаивает на своей версии, - напомнил Попов. - Я думаю, что с ним нужно быстрее заканчивать.
     - Ни в коем случае, - возразил его собеседник, - не сейчас. Иначе мы ничего не узнаем. Нужно дать этому Караеву максимальную свободу действий. Пусть выводит нас на остальных, на всех, кто ему помогает. И насчет Швеции нужно все проверить еще раз. Возможно, что произошла ошибка. Иногда такое случается.
     - Машины все равно нужно убрать, чтобы они не мозолили глаза всем остальным.
     - Убирай, - согласился незнакомец, - и учти, что в МУРе о нас знает уже слишком много людей. Нужно будет принимать гораздо более сложные решения. В том числе и по сотрудникам уголовного розыска. Хорошо еще, что он вышел на тебя. А если бы вышел на других заместителей? Что бы тогда могло случиться?
     - Я сам вызвался его принять, когда узнал, что он находится внизу, у дежурных. Начальника академии нет, и его замещал первый заместитель. Но я уговорил генерала самому принять назойливого посетителя. Вам нужно быстрее определяться. В следующий раз он может выйти на другой уровень.
     - Такая опасность теоретически всегда существует. До свидания.
     Попов положил трубку и взглянул на силуэт автомобиля, который он рисовал, пока слушал своего неожиданного гостя.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 15 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Маляров приехал в городскую прокуратуру, уже зная, что Ефремов недоволен его действиями. Так и случилось. Заместитель прокурора города выговаривал ему минут пятнадцать. И за то, что мешал работе следователя, который проводил самостоятельное расследование по факту убийства лже-Саевича. И за то, что подключил своих сотрудников, приказав им организовать дежурство у дома Натальи Слепцовой.
     Сегодня утром следователь Лавров, которому было поручено это дело, вызвал на допрос настоящего Валерия Саевича и довольно быстро узнал, что тот действительно работает в страховой компании, никогда в жизни не держал в руках оружия, так как был комиссован от армии по причине язвы желудка. Следователь заодно выяснил, что к Саевичу уже приезжал Маляров, что не очень обрадовало Лаврова. О случившемся в доме Караева нападении на его домработницу он тоже узнал. Несколько раз звонил в больницу и в уголовный розыск. А за несколько минут до появления Малярова позвонил Ефремову и рассказал ему о партизанских действиях оперативников уголовного розыска. Именно поэтому Аркадий Павлович так распекал Малярова, уже получив сообщения от своего следователя.
     - Ваш следователь все выходные провел на даче и только в понедельник начал проверять, кто такой Саевич, - попытался оправдаться Маляров. - За это время они успели сжечь филиал страховой компании.
     - Следователь - самостоятельная процессуальная фигура в расследовании, - поднял большой палец Ефремов, - а ваша задача - всего лишь ему помогать. Лавров опытный следователь прокуратуры, работает уже много лет. Он не мальчик. И ваша задача ему еще и не мешать. Но никак не расследовать это преступление. Зачем вы поехали к Саевичу?
     - А если бы его убрали? Мы бы потом не нашли никаких концов.
     - Хватит, - прервал его Ефремов, - ваша теория заговора мне известна. Насмотрелись разных фильмов. Полковник Тимур Караев уже давно на пенсии. У него, наверно, ностальгия по прежней работе. Вы ведь с ним друзья. И он решил подключить вас к своему частному расследованию. Но так нельзя. Есть закон, а вы все еще действующий подполковник Московского уголовного розыска, находящийся на действительной службе. И вы не можете позволять себе такие партизанские действия, которые может совершать пенсионер Караев. Это вы понимаете?
     Маляров понял, что сидевший перед ним прокурор сам ничего не хочет понимать. И поэтому только удрученно кивнул.
     - Вот и хорошо. - Ефремов улыбнулся. Ему нравилось, когда с ним соглашались. - Мы все выясним сами. И кто напал на квартиру Слепцова, и куда он исчез. Не нужно пороть горячку.
     - В субботу двое неизвестных залезли в квартиру Караева и чуть не убили его домработницу, - негромко сообщил Маляров. - А с этим как быть? Если бы я не увез его к себе домой, что могло бы произойти?
     - Не нужно преувеличивать. У меня есть сообщения по поводу этого "нападения". Двое обычных воришек залезли в квартиру и, увидев, что туда пришла пожилая женщина, перепугались и попытались сбежать. Она упала на лестнице. Один из предполагаемых воришек даже вызвал для нее "Скорую помощь". Из больницы передали, что с ней все в порядке. Если это ваши грозные убийцы, то почему они вызывают врачей и ничего не берут из дома? Там ведь ничего не пропало?
     Маляров молчал. Ефремов добродушно решил, что это знак согласия.
     - Вот видите. Не нужно нагнетать страсти. Пострадавшая хорошо себя чувствует, и через несколько дней ее выпишут из больницы. Лавров мне все рассказал. Вечером он поедет к ней в больницу и снимет ее показания.
     - Я занимаюсь квартирными кражами уже много лет, - вдруг сказал Маляров, - и еще не видел таких преступников, которые вызывали бы врачей. И ничего не забрали из квартиры. Это были не обычные воры, а сотрудники спецслужб.
     - Опять вы за свое, - всплеснул руками Ефремов, - ну сколько можно об этом говорить! Мы все проверяем. Не нужно пороть горячку.
     - Мы тоже проверяем, - пошел в последнюю атаку Маляров. - Выяснили, что в тот день в УВД звонили по правительственному телефону не из ФСБ. У них не было дежурного полковника Воробьева. Звонили из ФСО. И мы знаем имя звонившего. Подполковник Сизоненко. Я прошу вас дать санкцию на его арест.
     - Вы с ума сошли? - начал злиться Ефремов. - Хотите арестовать офицера из службы охраны? Кто вам разрешит? На основании только ваших подозрений? Откуда у вас такие сведения? У меня есть официальная справка, что звонили из ФСБ.
     - Мы проверили по своим каналам, - пояснил Маляров.
     - Какие у вас каналы, - отмахнулся прокурор. - Хватит самодеятельности. Если у вас есть подозрения, что звонили из ФСО, расскажите их следователю Лаврову. И он примет решение - приглашать Сизоненко на допрос или нет. Вы не должны вмешиваться в такие вопросы. И тем более просить у меня санкции на арест подполковника службы охраны.
     - Аркадий Павлович, - негромко сказал Маляров, - неужели вы действительно не чувствуете, что это необычное дело? Двойник той самой "Волги", которая числилась за лже-Саевичем, сегодня въехал на территорию Академии ФСБ. Наши оперативники проводили эту машину до ворот. Вы понимаете, что это значит? Пропал Слепцов, дважды пытались убить Караева. Все не так просто. А свою машину я тоже сам взорвал?
     Ефремов нахмурился.
     - Вы хотите, чтобы я воевал одновременно со всеми? - вдруг спросил он. - И с ФСБ, и с ФСО, и, возможно, со Службой внешней разведки, где раньше служил Слепцов. Куда вы нас толкаете, Маляров? Неужели вы правда хотите, чтобы я позволил вам арестовать Сизоненко, потом провести обыск в дежурной части ФСБ или ФСО? Или взять штурмом Академию ФСБ? Не нужно так себя вести, это нерационально. Расследованию вы не поможите. А Караеву навредите. И себе, между прочим, тоже. В общем, мы все решили. Расследованием занимается следователь. Вы занимаетесь своими делами. Если у вас есть какие-нибудь сомнения, то вы можете изложить их следователю.
     - Номер мобильного телефона подполковника Сизоненко был среди записанных номеров в аппарате убитого лже-Саевича, - предъявил последний козырь Маляров, - этот факт дает безусловное основание для выдачи санкции на задержание Сизоненко. Хотя бы на двое суток.
     - У половины квартирных воров города есть этот номер телефона, - окончательно разозлился заместитель прокурора города. - И на этом основании вы требуете санкции на его задержание? А если у какого-нибудь банкира, замешанного в коррупции, найдут номер телефона президента или министра внутренних дел, значит, вы придете завтра ко мне с просьбой разрешить их допросить или задержать? Хватит, Маляров, это уже несерьезно. Все ваши соображения по данному делу должны быть исключительно в рамках закона. Лавров решит - нужно ли вызывать Сизоненко на допрос или нет. У меня все.
     Маляров поднялся. Пошел к двери, не прощаясь. Затем обернулся.
     - А если Караева сегодня убьют, то тогда вы мне поверите? - спросил он, обращаясь к Ефремову.
     Тот резко махнул рукой, словно выгоняя подполковника. Когда Маляров вышел, Аркадий Павлович достал дрожащей рукой платок и вытер лицо.
     - Партизан чертов, - прошептал он, - никакой дисциплины.
     Немного подумав, он поднял трубку внутреннего телефона.
     - Лавров? Что там у тебя?
     - Работаем, - ответил следователь, - я хочу вызвать на допрос Наталью Слепцову. Она была в таком состоянии, что мы не могли в тот день с ней нормально поговорить. Может быть, она сумеет вспомнить, куда должен был уехать ее муж. Или какие-нибудь подробности.
     - Ты лучше сам к ней поезжай, - предложил Ефремов. - И мужа ее мы пока нигде не нашли. Поезжай и переговори. Постарайся ее успокоить. А то наши "пинкертоны" из уголовного розыска скоро начнут подозревать наши спецслужбы в похищении Слепцова. Может, его исчезновение связано с работой в банке. Ты об этом подумай.
     - Я проверял. Но он там на обычной рядовой должности. И очень небольшой оклад. Это вызывает у меня определенные вопросы.
     - Какие вопросы, почему?
     - Он приобрел две дорогие машины, квартиру на Большой Полянке. Причем заплатил сразу всю сумму. Откуда у бывшего полковника такие возможности? Я думаю, нам нужно все тщательно проверить.
     - Проверяй, - согласился Ефремов, - и когда вернешься после своих визитов в больницу и к Слепцовой, зайди ко мне. Побеседуем, посоветуемся. У оперативников появились новые факты, может, их тоже стоит принять во внимание. Но только без авантюризма. Все будем решать спокойно. И в рамках закона. Ты меня понимаешь, Лавров?
     
     ЛОС-АНДЖЕЛЕС. ШТАТ КАЛИФОРНИЯ. 16 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Он никогда не любил эту страну. Впрочем, если его бы попросили уточнить, какую страну он любил, он бы не сумел ответить. Родившийся в шестьдесят четвертом, Константин Уранов был одним из тех мальчиков, которых называли в столице "мажорами". С раннего детства у него было все. Отец был генералом-связистом, а мать занимала большую должность в профсоюзах, была одним из руководителей профсоюза культуры. Он был единственным ребенком в семье. И поздним ребенком, отцу было уже далеко за сорок, а матери тридцать шесть. Может, поэтому он был особенно любимым. Врачи вынесли категорический приговор - у его матери не могло быть больше детей.
     С раннего детства его окружала любовь и забота родных и близких. В их роскошной пятикомнатной квартире с ним постоянно находилась няня, которая поселилась в одной из комнат, чтобы всегда быть с мальчиком. Его отдали в лучшую школу с французским уклоном, нанимали частных педагогов. Он выучил два иностранных языка - французский и английский, причем на первом он говорил так же хорошо, как и на русском. В летние месяцы они выезжали на дачу или отдыхали в Восточной Германии, куда часто приглашали отца. Войну его отец закончил в Берлине двадцатитрехлетним майором. И Героем Советского Союза. Может, поэтому он уже в сорок лет был генералом и отвечал за линии правительственной связи.
     Закончив школу, Константин поступил в МГИМО, куда обычно отдавали отпрысков известных фамилий. Это был один из лучших вузов страны. Обучение давалось ему легко. Иностранные языки он хорошо знал, а все остальные предметы можно было сдавать, особенно не напрягаясь. К тому же довольно быстро выяснилось, что у студента фотографическая память, когда он легко запоминал целые страницы текстов.
     Если не считать небольшого недоразумения, происшедшего с ним на третьем курсе, можно было считать его студенческие годы почти лучшими в его жизни. На третьем курсе он поехал кататься с приятелем, учившимся с ним на одном курсе. Приятель приехал в Москву из Грузии, его отец был одним из главных виноделов солнечной республики. У мальчика была "Волга", которую ему подарил отец в день восемнадцатилетия. На этой машине они и перевернулись. Оба попали в больницу, а одна из находившихся в салоне девочек погибла. Скандал удалось замять. Но неприятный осадок остался. К тому же отец Константина решил не отдавать свою "Волгу" сыну, о которой тот давно мечтал. Пришлось терпеть до пятого курса, когда наконец отец передал ему ключи от машины.
     Как и все поздние дети, Константин был развитым и умным ребенком. К тому же и обладал приятной внешностью. Впервые он познал женщину в пятнадцатилетнем возрасте, когда переспал с одной из кухарок, работавших на соседней с ними даче. Затем были другие женщины. Молодые и красивые. Но мысль о том, что впервые он потерял девственность с сорокалетней немолодой женщиной, к тому же занимавшей определенную, гораздо более низкую, ступень на социальной лестнице, была ему отвратительна. Может, поэтому он относился к своим будущим подругам свысока, лишь позволяя им любить себя и часто забавляясь полусадистскими играми.
     В восемьдесят шестом, когда он заканчивал институт, его послали на стажировку в Великобританию. Он пробыл там только три месяца, но ему понравился Лондон с его двухэтажными автобусами, чопорными горожанами, красными будками телефонов. Более всего ему понравился независимый образ жизни англичан. Когда он вернулся в Москву, ему предложили работать в органах Государственной безопасности.
     Он закончил институт на "отлично", великолепно владел двумя языками, его семья представляла собой образец гордости советского народа. Отец - генерал-лейтенант и Герой Советского Союза, а мать - крупный профсоюзный деятель. Казалось, что все идет так, как должно было идти. Ему понравилась заграничная командировка, и он с радостью согласился снова пойти учиться. Теперь уже на профессионального разведчика.
     Учеба снова давалась ему легко. Правда, педагоги отмечали его трудный характер, некоторый снобизм в отношениях с товарищами, индивидуализм, пренебрежение к общепринятым нормам поведения. Но пока он держался в определенных рамках, его терпели. В девяностом году неожиданно умер отец. В девяносто первом Уранова послали в командировку, но не во Францию, куда он надеялся попасть со своими знаниями языков, а в Сенегал. Это было обидно и несправедливо. Тогда впервые он подумал, что отец ушел очень не вовремя. Если бы он был жив, то, возможно, Константин получил бы распределение в лучшее место. В Сенегале было жарко и грязно. К тому же на юге начались волнения местных племен. Единственное, чем можно было заняться, это напиваться до истерики в местных барах и спать с темнокожими красавицами, у которых был свой, специфический запах.
     В стране в это время намечался полный развал. В конце девяносто первого года Уранова отозвали. К тому времени аппарат КГБ уже разделили на разведку и контрразведку, и Константин приехал на службу в Ясенево, где находилась штаб-квартира бывшего Первого Главного управления. Ему отчасти повезло - несмотря на все реорганизации и сокращения, его оставили в штате и послали в Швейцарию. Но там он пробыл недолго, только полтора месяца. Он завел романтическую связь с супругой австрийского посла, и его сразу отозвали в Москву. Это было не просто обидно. Он знал, кто именно виноват в его отзыве. Уранову сообщили, что им был недоволен местный резидент в Швейцарии. Который сам встречался с супругой одного из дипломатов. Но ничего доказать было невозможно. Уранова оставили еще на целый год в Москве. Он понимал, что к нему присматриваются. Но его деятельная натура искала выхода. Мать к этому времени постарела и жила в основном на даче. Константин уговорил ее сдать их роскошную квартиру, а сам переехал к ней на дачу.
     У него появились деньги. Большие по тем временам. Он стал позволять себе пропадать в дорогих ресторанах, встречаться с актрисами. В аппарате СВР уже не было ни партийной, ни комсомольской организаций, чтобы следить за нравственным поведением своего сотрудника. Но ему сделали замечание, обратив внимание на его разгульный образ жизни. Тогда он объяснил появление денег сданной в аренду квартирой, и к нему не было больше претензий.
     В девяносто третьем намечалась командировка в Бельгию. Он был уверен, что теперь наконец пошлют и его. Но вместо него туда послали другого сотрудника, который гораздо хуже Уранова знал французский язык, но был племянником одного из новых членов правительства. Это было не просто несправедливо, это было почти как оскорбление. Константин чуть не сорвался, напившись до истерики в выходные дни, так что матери пришлось вызывать "Скорую помощь".
     Ему казалось, что все знают о том, как его обошли. О том, как с ним несправедливо поступают. Долгое сидение в Москве сделало его мрачным циником. К тому же в конце девяносто третьего года начались открытые столкновения между президентом и парламентом. Константин Уранов даже не скрывал, что его симпатии на стороне парламента. Но не потому, что он считал себя приверженцем их идей. Уехавший в Бельгию вместо него сотрудник имел дядю, который всецело поддерживал президента. Может, поэтому Уранов и поддерживал другую сторону.
     Парламент был расстрелян из танков, его сторонников арестовали, предали суду. Уранов, уже получивший звание майора, не стал заместителем начальника, хотя его документы были уже утверждены. Кто-то вспомнил о его излишне радикальных высказываниях, и назначение было отменено.
     Узнав об этом, он уехал с работы раньше времени и едва не врезался в другую машину, когда возвращался на дачу. На следующий день он впервые позволил себе встретиться с американским вице-консулом, про которого он знал, что тот работает на ЦРУ. Первый разговор был осторожным прощупыванием.
     Вице-консул сразу понял состояние Уранова. Неудовлетворенность своим положением, обида, зависть - все эти компоненты смешались в его собеседнике, готовя горючую смесь для предательства. Через три месяца Константин Уранов согласился работать на американцев. Он начал работать, еще находясь в Москве. На следующий год его наконец послали в Бельгию, отозвав прежнего сотрудника, проявившего свою полную некомпетентность. Но Уранова уже ничего не радовало. Он еще восемь месяцев передавал сведения американцам, пока не почувствовал за собой наблюдение. На Рождество, за несколько дней до наступления нового, девяносто пятого года, его отправили в командировку во Францию. В поезде он обратил внимание на двоих мужчин, которые, сменяя друг друга, следили за ним. Он понял, что это последнее испытание. Ему уже не верили. Он не стал дожидаться, пока его арестуют. На Северном вокзале Парижа, куда прибыл состав, он взял такси и сразу поехал в американское посольство, находившееся на площади Конкордия. Его наблюдателям оставалось только проводить его долгими взглядами, когда он входил в здание посольства. На следующий день американцы вывезли его в Штаты.
     В первое время он пытался быть полезным, вспоминал все свои связи, исписал целый том воспоминаний о своей работе в Сенегале, Швейцарии и Бельгии. Его не интересовала судьба сданных им агентов. В Сенегале четверых приговорили к смертной казни. В Швейцарии его агент получил двадцать лет тюрьмы. Но это мало интересовало Константина Уранова, который привык думать только о себе. И первые два года он провел на специальной базе ЦРУ, где его охраняли. Но затем он просто исписался. Больше никаких секретов он не знал. И поэтому сразу стал неинтересен своим новым хозяевам. Ему выплатили небольшую сумму денег и разрешили устраиваться там, где он хочет, пообещав выдать новые документы. Ему действительно разрешили жить в Америке и даже выдали грин-карту. Через полгода он получил и американское гражданство, но это его не особенно обрадовало.
     Сначала Уранов выбрал Нью-Йорк, но там ему не понравилось. Об угрозе со стороны своих бывших коллег он даже не думал. Вся его прежняя жизнь была далеко в прошлом. Огромный и перенаселенный Нью-Йорк вызывал его раздражение. Он пробовал устроиться на работу, но ничего не получалось. Тогда он переехал в Лондон, который когда-то ему так понравился. В Лондоне за все нужно было платить их паундами - фунтами стерлингов, которые стоили почти в два раза дороже долларов. Он устроился на работу в кулинарный журнал, подрабатывал статьями о лучших ресторанах города, куда его бесплатно пускали. Он поправился, у него появился второй подбородок, пивной животик, нависавший над брюками. Несмотря на еще молодой возраст, появились и мешки под глазами. Он выглядел на все пятьдесят, хотя ему шел только тридцать четвертый год.
     Из Лондона он снова уехал в Америку. Но до этого успел уговорить свою мать, оставшуюся в Москве, продать их квартиру. Мать все время болела и не понимала, почему он не может вернуться в Россию. Но квартиру она продала, получив за нее почти триста двадцать тысяч долларов. В девяносто восьмом, еще до августовского дефолта, это были большие деньги. Уранов даже не мог предположить, как обманули его мать, купив у нее пятикомантную квартиру за такую сумму. Она вполне могла получить в два раза больше.
     Однако переслать даже эту сумму она не успела. Грянул дефолт, и на все переводы денег было наложено табу. Более того, по новым законам не разрешалось вывозить деньги из страны. Никто не имел права взять с собой даже сто незадекларированных долларов. Константин сходил с ума, сидя в Лондоне и понимая, что ему не добраться до денег. Мать по его совету положила деньги в банк, уже после дефолта, чтобы не хранить их на даче. Это было опасно и глупо. Но деньги лежали в Москве, а он находился в Лондоне. Тогда он и принял решение вернуться в Нью-Йорк. Еще полтора года он потратил на то, чтобы найти нужных людей и попытаться получить свои деньги. Некоторые предлагали за подобный перевод выплатить "комиссионные" в размере пятидесяти процентов. Это было очень много, и он не соглашался. Наконец он нашел посредников, которые согласились выплатить ему шестьдесят пять процентов от общей суммы, получив ее в Москве. Он был к тому времени в таком положении, что согласился даже на эти грабительские условия.
     Ему выплатили сто девяносто пять тысяч долларов. Через несколько месяцев все ограничения были сняты и можно было легко переводить любые суммы денег, выплачивая за это минимальные проценты. Узнав об этом, он просто взбесился. Но деньги он уже потерял. Он пытался вкладывать деньги в какие-то проекты, но у него ничего не получалось. Он никогда не был бизнесменом и поэтому так и не смог удачно вложить деньги. Через несколько лет они закончились. Мать к этому времени уже тяжело болела. Он часто говорил с ней, жаловался на свою судьбу. Если бы кто-то из знакомых встретил его сейчас, он бы не узнал в этом неопрятном беззубом старике молодого и красивого Константина Уранова. Наконец он уговорил мать переехать в дом престарелых, за который она заплатила последними деньгами, оставшимися у нее после продажи мебели и имущества из их прежней квартиры. Мать согласилась, ей действительно было плохо, и она нуждалась в уходе. Но мысль о том, что она может продать их дачу с огромным участком земли на Николиной Горе и обеспечить себя до конца своей жизни хорошими сиделками и неплохой квартирой, ей даже не приходила в голову.
     Дача была почти развалившимся небольшим двухэтажным домиком, ценность которого не играла существенной роли. Зато земля, на которой стоял этот домик, дорожала с каждым днем. Участок удалось продать за четыреста пятьдесят тысяч долларов. За такой участок можно было получить и шестьсот тысяч, но какой маклер или риелтор сможет упустить свою выгоду? Но на этот раз почти все деньги дошли до Константина. Он оставил матери только десять тысяч, рассудив, что в доме престарелых ей и не понадобится большая сумма.
     Теперь он был богатым человеком. Он сделал себе зубы, купил небольшую квартиру в Лос-Анджелесе, приобрел машину, обновил свой гардероб и начал предлагать свои услуги продюсерам в качестве переводчика. Языки он знал хорошо, а его машина и внешний вид производили благоприятное впечатление. Он даже начал встречаться с одной начинающей актрисой, поверившей в его многочисленные связи. Постепенно удалось найти и приличную работу. Единственное, что его несколько огорчило за последние три года, была смерть матери. Ее похоронили чужие люди на каком-то кладбище за городом. Вопреки ее желанию быть похороненной рядом со своим супругом. Если бы Константина спросили, как называется место, где была похоронена его мать, он бы сразу и не вспомнил. Впрочем, он выпил за упокой ее души и даже прослезился, вспоминая, сколько хорошего она ему сделала.
     В этот день он поднялся раньше обычного, чтобы успеть заехать к знакомому продюсеру. Джейн спала рядом. Он взглянул на нее и усмехнулся. На его взгляд, она была слишком бездарной и достаточно неуклюжей. Впрочем, в постели эти недостатки были не так заметны. К тому же она обладала приятной внешностью. Он увидел, как одеяло сползло с нее, обнажая грудь. И взглянул на часы. У него еще есть немного времени. Можно ее разбудить. Он всегда так делает, когда ему хочется. И его менее всего интересует, готова ли она разделить его желание. Он привык везде и всегда исполнять только свои желания. Поэтому он протянул руку и дотронулся до ее груди. Она недовольно убрала его руку. Но он упрямо сдавил ей сосок, и она проснулась.
     - Мне больно, - сообщила Джейн, но он уже наваливался на нее всем телом. Она вздохнула и окончательно проснулась, уже готовая его принять.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 16 МАЯ 2006 ГОДА
     
     После разговора с Поповым стало ясно, что ни машины, ни пассажиров им не выдадут. Дежурить у здания ФСБ было не просто нецелесообразно, но и опасно, так как их автомобили могли заметить сотрудники ФСБ, ежедневно появлявшиеся у здания академии в качестве преподавателей учебного заведения. Кроме того, никто не давал санкции на наблюдение за Академией Федеральной службы безопасности. Одно дело - искать непонятную машину, которую мог использовать возможный убийца. И совсем другое - следить за академией, в которой учатся офицеры контрразведки. Маляров приказал снять наблюдение. Разочарование было сильным. Все их усилия оказались тщетными. Можно было возвращать Караева домой и ждать, когда его аккуратно подстрелят где-нибудь по дороге. Никаких шансов на дальнейшее расследование у них не было. Следователь Лавров уже успел побывать и в больнице, и дома у Натальи Слепцовой, получив их показания. Поведение возможных грабителей в доме Караева не укладывалось в обычные схемы поведения опасных преступников, и Ефремов настаивал, что это были обычные воры, испугавшиеся появления домработницы.
     Казалось, что все было против них. Но Маляров был просто не тем человеком, который мог успокоиться. Есть такие мужчины, которые идут до конца. В жизни, в драке, в любви. Им бывает трудно, часто попадает, еще чаще их не любят. Но они никогда не сдаются. В детстве с ними боятся связываться и более старшие ребята, понимая, что такие мальцы дерутся из последних сил, никогда не отступая и не хныча. Таким был и Семен Маляров. Может, поэтому он выбрал себе такое хлопотливое занятие, работая в уголовном розыске уже много лет.
     По его приказу за подполковником Сизоненко было установлено наблюдение. Двое его сотрудников выяснили, где живет подполковник, как он передвигается по городу. У подполковника был новый "Ситроен" темно-синего цвета, и он жил на улице Чаплыгина. Днем обычно подполковник обедал на службе, предпочитая не тратить время на долгие переезды. А по вечерам возвращался домой часам к восьми. Все эти подробности Егор доложил своему руководителю уже утром во вторник. Сизоненко был педантом и не менял распорядка дня.
     Вечером этого дня он выехал к себе домой, попутно заехав в супермаркет и закупив продукты, о которых его попросила жена. Сизоненко был одним из тех сотрудников, которые обычно работают в управлениях, анализируя информацию и выдавая свои рекомендации. Он никогда не был оперативником, и поэтому расхожее мнение о сотрудниках Федеральной службы охраны, которые были больше похожи на двухметровые "шкафы", чем на обычных людей, к нему явно не относилось. Он набрал продукты в свою металлическую корзинку и отправился на кассу выбивать чек. Затем, забрав три больших пакета, вышел из магазина и направился к своей машине. По дороге он успел достать ключи. Но едва он подошел к своему автомобилю, как почувствовал появившегося за спиной человека. И тяжелое дуло пистолета больно уперлось ему в бок.
     - Тихо, - посоветовал незнакомец, - сядьте в машину и не дергайтесь. Мы не бандиты, мы из милиции.
     Сизоненко открыл двери, усаживаясь в машину и оставляя свои пакеты на улице. Незнакомец уселся на заднее сиденье. Рядом, на переднее, быстро сел еще один человек.
     - Забери его продукты с тротуара, - посоветовал второй незнакомец первому, - как интересно придумал. Сам сел в машину, а пакеты с продуктами оставил у автомобиля. Чтобы сразу обращали внимание.
     Егор, сидевший на заднем сиденье, убрал оружие и, открыв дверь, переложил пакеты с улицы в салон машины. Маляров удовлетворенно кивнул.
     - Вы уверены, что поступаете правильно? - спросил Сизоненко. - Мое удостоверение в кармане. Я подполковник Федеральной службы охраны. Если вы действительно из милиции, у вас будут большие неприятности. Если вы обычные бандиты, то неприятностей будет еще больше. А если вам нужны моя машина и деньги, то я могу оставить вам ключи и бумажник, выйдя отсюда.
     - Лучше заткнись, - посоветовал ему Маляров, - мы знаем, кто ты такой и чем занимаешься. Все знаем, Сизоненко. И у нас к тебе только один вопрос. Один вопрос, на который ты нам ответишь, и мы мирно исчезнем.
     - Какой вопрос? - нахмурился Сизоненко. У него были редкие волосы, немного покатый череп, острый курносый нос, редкие, почти бесцветные брови. Встретив его на улице, трудно было даже предположить, что он подполковник спецслужбы.
     - В пятницу утром вы были оперативным дежурным, - напомнил Маляров. - У нас есть точные сведения, что вы позвонили в УВД, отменив вызов оперативной группы на Большую Полянку и заявив, что туда выедет оперативная группа ФСБ. При этом вы представились как полковник Воробьев, оперативный дежурный ФСБ. Я хочу знать, почему вы это сделали?
     Сизоненко взглянул на Малярова. На верхней губе появились капельки пота. Он облизнул тонкие губы. Теперь он уже не сомневался, что перед ним сотрудники милиции.
     - Кто вы по званию? - вдруг спросил он.
     - Будете жаловаться? - неприятно усмехнулся Маляров. - Давайте. Там все равно быстро узнают. Я подполковник милиции, начальник отдела уголовного розыска Маляров. Семен Маляров.
     - Товарищ Маляров, пусть ваш сотрудник выйдет из машины, - предложил Сизоненко, - я хочу поговорить с вами без свидетелей.
     - Егор, выйди из машины, - разрешил Маляров.
     Егор молча вылез из салона, захлопнул дверь, отошел на несколько шагов.
     - Вы в своем уме? - спросил Сизоненко без гнева. - Чем вы занимаетесь? Хотите остаться без погон? Вас разжалуют и выгонят из милиции.
     - Может быть, - согласился Маляров, - но я должен узнать, кто приказал вам позвонить.
     - Вы никогда этого не узнаете, - быстро сказал Сизоненко, - и вообще не нужно было устраивать этого идиотского спектакля. Неужели вы не понимаете, что я вам ничего не скажу.
     - Скажешь, - почти ласково заявил Маляров. - В пятницу утром убили одного человека. До этого пропал бывший сотрудник Службы внешней разведки полковник Слепцов. А в субботу залезали в квартиру моего друга Тимура Караева. У меня два трупа, Сизоненко, и подозреваю, что они оба были из спецслужб. Если ты сейчас ничего мне не скажешь, я соберу через час пресс-конференцию и расскажу все, назвав твою фамилию. Меня после этого, конечно, выгонят из органов, может, даже пристрелят как собаку, но и тебе будет не сладко. Тебя тоже выгонят, Сизоненко. Такие проколы не прощаются.
     - Какой прокол? - нервно спросил Сизоненко. - При чем тут я?
     - Никто не станет разбираться. Раз прозвучала твоя фамилия, значит, тебя "засветили". Сам понимаешь, что тебя тоже выгонят. И возможно, что пристрелят.
     - Не говорите глупостей.
     - Глупости? - Маляров вдруг схватил Сизоненко за шиворот и ударил его лицом об руль. У Сизоненко потекла струйка крови из разбитого носа.
     - У меня машину сожгли из-за твоих глупостей, - зло сказал Маляров, - я ведь не работал в налоговой полиции, как ты, и не могу купить себе такую дорогую машину. И в вашу организацию меня тоже не возьмут. Рылом не вышел.
     Сизоненко достал носовой платок, вытирая лицо. Маляров немного успокоился.
     - И еще я тебе скажу, друг мой сердечный, - добавил он. - Твой номер телефона был записан в аппарате убитого преступника. Ты уже сменил номер своего телефона, но легко можно доказать, что твой прежний номер был записан на твою фамилию.
     И тут Сизоненко улыбнулся.
     - Нет, - сказал он убежденно, - ничего не сможешь доказать. Там уже все почистили. Дурак ты, Маляров. И напрасно влез в это дело.
     - Наверно, дурак, - согласился Маляров, - только учти, что отступать мне дальше некуда. Поэтому я даю тебе десять секунд. Меня уже все равно выгонят за нападение на подполковника Федеральной службы охраны. Хотя бы отведу душу напоследок. - Он достал пистолет, передернул затвор. - У тебя десять секунд, Сизоненко. Или ты мне говоришь, кто дал тебе указание позвонить в УВД по правительственному телефону, или я тебя застрелю.
     Сизоненко взглянул на пистолет. Потом в бешеные, горевшие азартом глаза Малярова. И понял, что этот сумасшедший подполковник может сделать все, что угодно. Даже выстрелить.
     - Убери оружие, - выдохнул он, - тебе конец, Маляров. После этого ты уже не сможешь вернуться к себе на работу. Тебе конец.
     - Это мое дело. Кто дал тебе указание? И учти, что, если ты мне сейчас соврешь, я вернусь обратно и пристрелю тебя. Просто так, для удовольствия. А если не успею, то поручу это сделать своим ребятам. Быстрее говори, у тебя последний шанс.
     - Какая глупость, - поморщился Сизоненко. - Ты авантюрист.
     - А ты негодяй. Последняя секунда. Мне надоело ждать. - Он поднял оружие.
     - Подожди, - поморщился Сизоненко, - все не так, как ты думаешь. Этот Слепцов тоже был не ангелом.
     - Мы все не ангелы, - зло перебил его Маляров. - Кто тебе приказал позвонить. Фамилию, должность. Кто?
     - Черт с тобой, - наконец решился Сизоненко, - я тебе скажу. Только учти, что ты все равно ничего не сможешь сделать. Мне позвонил сам Кучуашвили. Приказал перезвонить в УВД по линии правительственной связи и отменить вызов. Я должен был представиться как полковник Воробьев, оперативный дежурный по ФСБ, и предупредить, что туда выезжает группа сотрудников ФСБ. Вот и все.
     - Кто такой Кучуашвили? - спросил Маляров. Он впервые слышал эту фамилию.
     - Мало того, что ты дурак, ты еще и дилетант, - разозлился Сизоненко. - Давид Александрович Кучуашвили наш куратор. Заместитель директора ФСО.
     Маляров молчал. Он вдруг понял, на какой уровень они вышли. И поэтому молчал. Он убрал оружие. Сизоненко торжествующе улыбнулся.
     - Уже наделал в штаны от страха? Правильно. Будет еще хуже. Или вы на него тоже нападете таким макаром? Может, возьмете штурмом здание ФСО? Или попробуете его арестовать?
     - Попробуем, - задумчиво сказал Маляров. - И учти, если ты соврал...
     - Я не такой кретин, как ты, - крикнул Сизоненко. - Неужели ты думаешь, что я дал бы тебе эту фамилию просто так. Я нарочно сказал правду, чтобы ты все понял. Понял и успокоился. Если будешь сидеть смирно, я никому не стану рассказывать о нашей сегодняшней встрече. А полезешь на стенку, тебя раздавят. Сам понимаешь...
     - А моя машина? - вдруг спросил Маляров.
     - Что? - не понял Сизоненко.
     - Какая у Кучуашвили зарплата? Может, я попрошу у него оплатить мне стоимость взорванной машины? Как ты думаешь, для него это будеть не очень накладно?
     - Тебя пристрелят. - Сизоненко снова вытер нос. - Тебя убьют, и твой труп никогда не найдут.
     - Значит, стану героем, как неизвестный солдат, - зло пошутил Маляров. - Ты за меня не переживай. О себе лучше думай. Тебя скоро следователь на допрос позовет. Вот тогда ему сказки о своем кураторе и расскажешь.
     Он вылез из машины и, перед тем как захлопнуть дверцу, сказал на прощание:
     - Не знаю, чем вы занимаетесь, но скажу тебе, Сизоненко, что не хотел бы быть на твоем месте. Мне на своем гораздо лучше. Будь здоров, не кашляй.
     Он хлопнул дверью и пошел, поманив за собой Егора. Сизоненко проводил их долгим взглядом.
     - Дурак, - сказал он убежденно, доставая свой телефон. - Какой дурак.
     Сизоненко набрал известный ему номер. Подождал, пока ответят.
     - Давид Александрович, здравствуйте. Извините, что я вас беспокою.
     - Что случилось? - прохрипел генерал.
     - Дело в том, что сегодня на меня напали. Прямо в салоне автомобиля. Я был в магазине, и руки у меня были заняты продуктами, а их было пятеро. Они вытащили меня из машины и пересадили в свою. Я им ничего не говорил. Но меня избили, угрожали оружием, запугивали.
     - О чем ты говоришь, Сизоненко? На тебя напали бандиты?
     - Нет. Сотрудники уголовного розыска во главе с начальником отдела подполковником Маляровым.
     - Они что, показывали тебе удостверения перед тем, как тебя избить? Что там случилось, Сизоненко, объясни наконец.
     - Когда они меня начали запугивать, я объяснил им, что являюсь офицером ФСО, и показал свое удостоверение. Я потребовал представиться, и их руководитель вынужден был показать свое удостоверение.
     - Значит, ты у нас герой, - очень неприятным голосом произнес Давид Александрович. - Что было дальше? Что они от тебя хотели?
     - Они требовали, чтобы я им рассказал о случившемся в пятницу. Когда был дежурным...
     - Не нужно по телефону, - перебил его генерал. - Ты, конечно, молча снес все пытки? Ничего не сказал?
     - Нет. Но они знают про вас.
     - Откуда?
     - Они намекали, что вы наш куратор...
     - Слизняк ты, Сизоненко, - разозлился Кучуашвили. - Это я тебе не намекаю, а открыто говорю. Какой ты офицер к чертовой матери. Мокрица, пустое место. Тебя один раз ударили, и ты все сразу выдал...
     - Давид Александрович, они меня пытали, я могу показать вам следы побоев...
     - Нужно было избить тебя так, чтобы ты навсегда замолчал, - в сердцах сказал генерал. - Хотя какой из тебя прок. Ладно, давай приезжай сюда, и мы вместе подумаем, что нам делать. Как фамилия этого героя из уголовного розыска?
     - Подполковник Маляров.
     - Маляров, значит. Ну, ладно. Ты приезжай, и мы разберемся. И никому ничего не рассказывай. Даже если снова начнут тебя "пытать", - с нескрываемым презрением добавил генерал.
     
     ЛОС-АНДЖЕЛЕС. ШТАТ КАЛИФОРНИЯ. 16 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Он выехал на своем "Крайслере" в половине девятого утра. Сегодня его радовало все. Солнце, появившееся из-за холмов на востоке; приятный свежий ветерок, обычно приносящий с собой запах океана; даже прохожие, которые бегали трусцой. Он оставил Джейн, которая сразу уснула, и отправился в душ, чтобы побриться и привести себя в порядок. Уранов подумал, что сегодня будет решающий день. Если ему предложат принять участие в этом проекте, то он наконец станет богатым человек. Американские продюсеры задумали огромный сериал о русской мафии, в котором будет много жаргонных словечек, выражений, ругательств. Нужен был консультант по русскому языку, а кто мог быть лучшим консультантом, чем Констатин Уранов, уже успевший себя зарекомендовать в качестве блестящего переводчика на английский и французский языки.
     Разумеется, он нигде не говорил, что работал раньше в КГБ. Эти три буквы до сих пор внушали ужас простым американцам. Если раньше каждый человек из России казался им агентом этой страшной организации, то теперь все они были уверены, что наводнившие Америку и Европу эмигранты из стран бывшего Советского Союза в большинстве своем представляли так называемую "русскую мафию". При этом американцам трудно было понять различие между русским и латышом, украинцем и эстонцем, казахом и грузином, молдаванином и азербайджанцем.
     Он свернул направо, немного прибавив скорость. Здесь не место для лихачей, это он знал по собственному горькому опыту. Никаких споров с полицией, никаких нарушений. Штраф и вызов в суд следуют немедленно. Поэтому он вел автомобиль довольно осторожно. В зеркале заднего обзора он обратил внимание на светлый "Форд", следующий за ним от самого дома. Это его насторожило. Почему этот "Форд" так упрямо его преследует? Или у него появились конкуренты? Может, опять вмешался этот чертов Изя Гохман, который вечно перебивает цены своими переводчиками. У него тысяча безработных филологов и профессиональных переводчиков, оказавшихся в Америке не у дел. Они готовы работать за любые деньги, лишь бы работать вообще и найти себе оплачиваемое занятие. Вот Гохман и старается их пристроить за проценты, которые он дерет с несчастных, заставляя их работать за гроши и сбивая всякие цены. Но следить за ним - это уже слишком.
     Константин прибавил газ и резко свернул направо. "Форд" не отставал. Уранов улыбнулся. Его учили отрываться от преследования и обнаруживать наблюдение. Если это Гохман, то он им устроит небольшую встряску. Он прибавил еще немного скорости.
     Через несколько минут не было никаких сомнений. Этот "Форд" следовал за ним буквально по пятам. В нем находилось двое мужчин. Костя негромко выругался. Он с удивлением услышал свой голос и понял, что ругается по-английски. Сказывались годы, проведенные в Америке и в Великобритании. Он уже думал по-английски. Теперь нужно от них оторваться. Он вывернул руль, поворачивая машину в противоположную сторону и едва не столкнувшись с "Фордом". Помахав этим ребятам, он проехал дальше. Ничего, пусть знают, как за ним следить. Неужели Изя пустил за ним своих людей? Как это низко с его стороны.
     Через двадцать минут он был в нужном ему офисе продюсера. Разговор занял не более десяти минут. Американцы вообще отличались своей хваткой и умением быстро принимать решение. Здесь не нужно было по-восточному долго обдумывать каждую фразу и несколько дней принимать конкретное решение. Все решалось быстро, энергично, при первом разговоре. Вам либо сразу отказывали, либо предлагали оставить свои координаты, что приравнивалось почти к отказу, либо говорили с вами, договариваясь о конкретных сроках. Никакой лирики, только деловое партнерство. Может, поэтому они и были самой могущественной державой в мире. И все их могущество держалось вот на таких людях, которые умели хорошо работать, быстро принимать решения и отвечать за свои слова.
     Он вышел от продюсера и увидел "Форд", который стоял прямо за его машиной. Это его разозлило. Теперь не оставалось никаких сомнений. Только Изя Гохман мог знать, куда он сегодня поедет. Раз они приехали сюда, то, значит, их послал Изя. Он его найдет и убьет. Уранов подошел к своей машине, затем, передумав, прошел к "Форду".
     - Что вам от меня нужно? - резко спросил он, наклоняясь к сидевшим в машине незнакомцам. - Почему вы за мной следите?
     - Успокойтесь, мистер Уранов, - сказал сидевший за рулем мужчина средних лет, очевидно, выходец из семьи китайских эмигрантов. - Мы приставлены к вам в качестве вашей охраны.
     - Какой охраны? - не понял Константин. - О чем вы говорите?
     Его собеседник достал из кармана удостоверение, показывая его Уранову. Это был сотрудник ФБР.
     - Почему меня охраняет ФБР? - криво усмехнулся Уранов. - Я что-то нарушил? У вас ко мне определенный интерес или выборочный?
     - Мы будем вас охранять, - невозмутимо сказал агент ФБР. Его напарник молча слушал их диалог.
     - Но для чего? От кого?
     - У нас есть сведения, что вам может угрожать опасность. И поэтому нас прикрепили к вам, мистер Уранов. В следующий раз, будьте любезны, не убегайте так стремительно, иначе нам придется снова искать вас через полицию.
     - От кого опасность? - нахмурился Константин. - Кто мне угрожает? Я ничего не знаю.
     - Ваши бывшие коллеги, - пояснил агент ФБР. - У нас есть сведения, что в нашу страну прибыла пара "ликвидаторов". Семейная пара, которая выслеживает и убивает бывших сотрудников русской разведки.
     - И они хотят убить меня? - не поверил Константин. - Вы знаете, что я американский гражданин и живу здесь уже одиннадцать с лишним лет. Кому нужно меня убивать? Бред какой-то.
     Американец китайского происхождения невозмутимо слушал. На его азиатском лице не дрогнул ни один мускул.
     - Если это шутки Изи Гохмана, то я просто разобью ему голову, - громко пообещал Уранов. Но и это не произвело никакого впечатления на агента ФБР.
     Костя вернулся и уселся в свой автомобиль. Задумался. "Таких шуток не бывает. Американцы не будут шутить на тему безопасности и ФБР после одиннадцатого сентября. Тогда выходит, что действительно в Соединенные Штаты приехала пара "ликвидаторов", которые убирают бывших советских агентов. Какая дикость! Зачем Москве сейчас портить себе отношения с Западом? Тем более с Вашингтоном? В июне должны состояться встречи руководителей стран "восьмерки" в Санкт-Петербурге. Россия готовится к этому мероприятию. И есть серьезная опасность, что президент США Джордж Буш может не поехать на этот саммит. И в такой момент из Москвы присылают в Америку двух "ликвидаторов", чтобы окончательно испортить отношения двух стран? Слишком невероятно".
     Он протянул руку, чтобы включить мотор. "А если это действительно так, - вдруг подумал он. - Ведь Путин бывший офицер КГБ. Они однажды даже виделись где-то в коридорах власти. Путин тогда служил в Дрездене, и все специалисты по Германии знали, кем был отец Кости Уранова. Он налаживал правительственную связь и в Восточной Германии, устанавливал новую связь в Восточном Берлине сразу после сооружения стены. Тогда было еще много парадоксов. Некоторые квартиры оказались разделенными пополам, когда спальня выходила на восток, а кухня на запад. Пришлось закрыть некоторые станции метро, прежде чем поезда пустили в обход. Пришлось налаживать новую связь. Это было в Берлине еще до рождения Кости. Его отца очень уважали в Восточной Германии. Да, тогда они встретились в Москве, и его познакомили с Путиным. А сейчас он президент огромной страны. И вполне может принять решение о ликвидации тех агентов, которые бежали на Запад в конце восьмидесятых и в начале девяностых. Может, но рискует вызвать огромный скандал. На Западе и так очень настороженно относятся к его чекистскому прошлому. А здесь такой невероятный скандал".
     "Нет, этого просто не может быть, - твердо решил Уранов. - Его охраняют для порядка. Возможно, где-то убили бывшего агента, и перепуганные американцы решили перестраховаться. После одиннадцатого сентября они все время страхуются. Ведь тогда они не обратили внимание на сообщение своего агента о готовившихся захватах самолетов. И заплатили страшную цену за свою беспечность".
     Он мягко тронул машину. "Форд" тронулся следом. "Теперь буду ездить с охраной", - улыбнулся Константин. Он не чувствовал никакой опасности. В этот день все казалось таким светлым.
     Ему и в голову не могло прийти, что из другого автомобиля за ним наблюдала другая пара. И эти люди заметили не только его, но и машину сотрудников ФБР, обеспечивающих безопасность Уранова. Никто, кроме них, не знал, что ему осталось жить не больше двух часов.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 16 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Поздно вечером Маляров и Караев возвращались домой в машине, которую вел Егор. Все трое офицеров молчали. Маляров уже рассказал Караеву о разговоре с подполковником Сизоненко. Оба друга понимали, что они вышли на людей такого уровня, которым они не могут ничего противопоставить. С одной стороны - Академия ФСБ и бесследно исчезнувшие машины, с другой - заместитель директора ФСО и его безграничные возможности.
     - Уехать не хочешь? - вдруг спросил Семен. - Куда-нибудь на курорт? Может, продашь свою квартиру и навсегда переедешь на юг, например, в Сочи или в Ялту. Там, говорят, сейчас хорошо.
     - Тепло, - согласился Караев, - только квартиру я продавать не буду. Нет у меня больше ничего. Даже на дачу я денег не накопил. Всегда помогал бывшей жене и сыну, сам тратил свои командировочные, никогда не думал о будущем. И бизнесом заниматься тоже не научился. Наверно, нужно было об этом раньше думать. А квартира - единственное, что у меня есть. Хотя бы, когда умру, она сыну останется. Ему будет нужнее.
     - Ну, до этого еще далеко, - сразу сказал Маляров, - ты у нас еще совсем молодой.
     - Ты думаешь, далеко? - спросил Тимур. - В последние дни мне кажется, что свой ресурс я уже выработал. Не знаю, кто и зачем решил, что мне пора переезжать на другой свет, но кто-то решил. Обрати внимание, что они оставили в покое Наталью. Им, видимо, был нужен только я.
     - С сегодняшнего дня у них будет два заклятых врага. Ты и я, - усмехнулся Маляров. - Наш "друг" Сизоненко наверняка рассказал обо всем своему начальству. Он не тот человек, который сможет смолчать. Просто из страха молчать не будет. Хотя умный человек не стал бы никому рассказывать. Он умный, но очень трусливый и поэтому девяносто девять шансов из ста, что он расскажет о нашей беседе. Может, еще приукрасит наше нападение, расскажет, как я его ударил.
     - Значит, ты его все-таки ударил? - понял Караев. - А мне ничего не сказал.
     - Не сдержался, - признался Маляров. - Про свою машину вспомнил и не сдержался. Но я его только один раз ударил. Носом об руль. Чтобы почувствовал, какая у него хорошая машина. Понюхал бы ее.
     Егор, сидевший впереди за рулем, прыснул от смеха.
     - А ты не подслушивай, - строго сказал Маляров, - лучше смотри по сторонам.
     - Может, мне обратиться с письменным рапортом к руководству ФСБ, - задумчиво произнес Караев, - я все-таки столько лет с ними работал. Они должны разобраться, что происходит.
     Маляров пожал плечами. Решение должно было остаться за его другом. Они подъехали к дому. Егор выключил фары автомобиля и, вдруг обернувшись, сказал:
     - Подождите. Там стоит какая-то машина с выключенными фарами. Отсюда заметно.
     Маляров достал оружие. Они ждали минуту. Затем машина с выключенными фарами мягко отъехала, так и не включив света. Маляров шумно выдохнул воздух, убрал оружие.
     - Похоже на психологическую атаку, - сказал он. - Я думаю, тебе нужно быстрее решать со своим рапортом, Тимур.
     Они вышли из машины.
     - Завтра в девять, - сказал на прощание Маляров, обращаясь к своему сотруднику. Егор кивнул. Он теперь работал как бы личным телохранителем своего начальника. Когда они вошли в подъезд, там было темно, кто-то разбил лампочку.
     - Тоже психологическая атака, - усмехнулся Тимур, - хотят нас выкурить? Или испугать?
     Мяларов негромко выругался. Они поднялись по лестнице, вошли в квартиру. Семен тщательно запер замки. Потом прошел в ванную умыться. Затем вернулся в гостиную, где на стуле сидел Караев.
     - Что ты такой грустный? - спросил он у своего друга.
     - Я сейчас вдруг понял, что невольно подставляю тебя, - признался Тимур, - им ведь нужен только я, а не ты. Не знаю почему, но им нужен только я. А получается, что они должны охотиться за нами обоими. Это неправильно, Семен. Я думаю, мне лучше уйти. Вернуться к себе домой. Все равно они меня найдут. Я думаю, они хотя бы объяснят мне, почему они меня так преследуют и куда пропал Паша Слепцов.
     - Объяснят, - кивнул Маляров, - а потом сделают тебе аккуратную дырку в голове. Ты этого хочешь?
     - Дырку они мне все равно сделают, когда захотят, - равнодушно заметил Тимур. - Я устал, Семен. В моем возрасте уже глупо бегать от возможных преследователей. Я никогда не чувствовал себя загнанной мышью. Всегда был на стороне котов. Я не привык к роли вечно озирающегося. Мне психологически очень тяжело.
     - Может, позвоню Егору, чтобы он вернулся? - предложил Маляров. - Пусть привезет нам две бутылки "беленькой". Мы с тобой их раздавим, и тебе психологически сразу станет легче.
     - Не станет, - улыбнулся Тимур, - а напиваться нам сейчас нельзя. Если они полезут в твою квартиру, а мы будем в это время пьянствовать, нас возьмут, как котят.
     - И то верно, - согласился Маляров, проходя на кухню. - Тьфу ты, черт. Опять забыли купить еды. Нужно будет спуститься вниз и что-нибудь взять. На соседней улице есть продуктовый.
     - Пойдем вместе, - предложил Караев, - будем подстраховывать друг друга по очереди.
     - Тогда пойдем где-нибудь поужинаем, - решил Маляров. - Но вообще-то ты прав. Это уже какой-то сумасшедший дом получается, если мы все время будем бояться ходить по улицам. Нужно тебе завтра со своим рапортом идти в ФСБ. Видимо, другого выхода нет. Они тебя хотя бы защитить смогут.
     - Кучуашвили, - вспомнил Караев, - я о нем слышал. Он один из восьми заместителей.
     - Хорошая организация, где восемь заместителей, - улыбнулся Семен.
     - У директора Федеральной службы охраны два первых заместителя, кажется, Борис Ратников и Валерий Никитин, - вспомнил Караев, - и есть еще руководитель службы специальной связи и информации ФСО Корнев, который тоже на правах первого зама.
     - Солидно, - хмыкнул Семен. - А остальные?
     - У каждого своя курация. Но среди заместителей есть еще Старыгин, комендант Московского Кремля, и статс-секретарь Степанов. Между прочим, Старыгина я знаю. Сергей Васильевич мировой мужик. Может, мне к нему обратиться?
     - И скажешь ему, что другой заместитель хочет тебя убить? - переспросил Маляров. - Он тебе не поверит. А если поверит, то сразу позвонит Кучуашвили, чтобы уточнить, почему тот тебя так не любит. Догадываешься, на сколько это ускорит процесс твоей ликвидации?
     - Догадываюсь. - Караев проверил свое оружие. - Пойдем. Я уже готов.
     Они вышли из дома. Обычно в мае по вечерам бывает довольно светло. Именно поэтому Егору удалось увидеть стоявшую у дома машину. Они переходили улицу, когда где-то послышался шум подъезжавшего авто. Маляров резко оттолкнул своего друга и сам отпрянул назад. Мимо пролетела машина. Очевидно, водитель "Ауди" куда-то торопился. Он быстро скрылся за поворотом.
     - Так мы превратимся в неврастеников, - пробормотал Семен.
     За ужином они позволили себе выпить по рюмке водки, чтобы немного расслабиться и снять дикое напряжение, в котором находились. Домой они возращались, уже когда было совсем темно. Они снова поднимались по лестнице, когда Тимур схватил друга за руку.
     - Там кто-то есть, - прошептал он, - на лестничной площадке стоят люди.
     Оба достали свое оружие и, стараясь ступать мягко, начали подниматься. Раздался чей-то шепот, потом девичий смех. Маляров заглянул за угол и быстро убрал оружие.
     - Это мои соседи с третьего этажа, - шепотом пояснил он, - мировые ребята. Они любят друг друга с первого класса. Я помню, как они ходили в школу, взявшись за руки. Их квартиры рядом.
     Он прошел первым. Тимур, убирая оружие, прошел следом. На лестничной площадке стояли двое молодых людей. Им было не больше восемнадцати. Они явно целовались за секунду до появления обоих мужчин.
     - Ой, извините, - пискнула девочка, прячась за спину молодого человека.
     - Здравствуйте, дядя Семен, - храбро сказал молодой человек, глядя на Малярова.
     - Добрый вечер, - выглянула из-за его плеча девушка.
     Тимур улыбнулся. Эти двое были такой красивой парой, полной очарования своей молодости. Он вспомнил о своем сыне. И когда тот наконец женится?
     - Здравствуйте, ребята, - поздоровался с ними Маляров. - Вам уже сколько лет, Никита? Кажется, восемнадцать было?
     - Да, - кивнул молодой человек. Он был высокого роста, красивый, с открытым честным лицом.
     - Так чего вы прячетесь в подъезде? - не понял Маляров. - Вы уже самостоятельные люди. Идите в свои квартиры и честно скажите своим родителям, что любите друг друга. Не нужно прятаться, это глупо. О ваших отношениях уже десять лет знает весь двор и все соседи.
     Ребята переглянулись. Радостно засмеялись.
     - Мы не прячемся, - объяснил Никита, - мы просто вышли сюда, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи. Наши родители нам еще в десятом классе сказали, что после первого курса института мы сможем пожениться. Я на юридический пошел, а она в медицинский. И через несколько дней первый курс заканчиваем. Вот мой отец и сказал, что мы можем объявить всем, что стали женихом и невестой. Через две недели будет обручение.
     Девушка радостно кивнула головой. Маляров повернулся к Тимуру.
     - Видишь, какая сейчас молодежь? Им только восемнадцать, а они уже готовы в петлю лезть. Это я пошутил, Никита. Ты знаешь, сколько парней тебя сейчас завидуют. Такую девчину себе отхватил. Самую красивую в нашем дворе.
     - Нет, - вдруг сказала она, - это я его отхватила. И никому не отдам.
     - Правильно, - поддержал ее Маляров, - пошли, Тимур, не будем им мешать.
     Они продолжили свой подъем. Уже перед своей квартирой Маляров достал ключи и вдруг обернулся к своему другу.
     - Наверно, мне тоже не повезло. Все время думал о чем угодно, только не о своих женах. Вот они от меня и уходили. Может, они были правы. Как ты считаешь?
     - Не знаю, - ответил Караев, - я тоже разведен. Время сейчас такое. Людям трудно друг с другом.
     - У тебя хотя бы сын есть, наследник, - мрачно заметил Семен, - а я так и проживу бобылем.
     Они вошли в квартиру. И в этот момент раздался звонок мобильного телефона Караева. Было уже достаточно поздно, и он удивленно достал из кармана аппарат. Номер позвонившего не высвечивался. Он нахмурился, ему не понравился этот ночной звонок.
     - Здравствуйте, - услышал он уже знакомый голос, который слышал несколько дней назад, - мы снова хотим с вами встретиться, Тимур Аркадьевич. Когда вы можете к нам приехать?
     - Это так обязательно? - спросил Караев. - Вы не можете сказать все, что вам нужно, по телефону?
     - Увы, не можем. Телефоны плохо работают, да и связь сейчас ненадежная. Даже по правительственному могут позвонить совсем не те люди, за которых они себя выдают, - явно издеваясь, сказал этот глуховатый голос. И вдруг Тимур понял, кто это может звонить. Словно мгновенное озарение. Или интуиция.
     - Давид Александрович, зачем эти фокусы? Я ведь прекрасно понимаю, кто мне звонит...
     Замешательство было очевидным. Кучуашвили говорил по-русски без акцента, но гортанность голоса трудно было скрыть. Караев, выросший в Баку, хорошо знал, что ни один грузин, родившийся в Грузии и начавший говорить на своем родном языке, не мог потом говорить по-русски без акцента. Но если грузин с самого детства говорил по-русски, то в этом случае его акцент не ощущался. Очевидно, Кучуашвили был московским грузином и его акцент не чувствовался. Но гортанность глуховатого голоса проскальзывала.
     - Такой умный офицер и не нашей стороне, - вдруг сказал неизвестно почему Кучуашвили. - Если вы меня узнали, тем лучше. Значит, разговор будет более предметным. Завтра утром за вами заедет машина. В восемь утра. Вы спуститесь вниз и сядете в эту машину. Большой джип "Чероки" с затемненными стеклами. Они знают, куда вас привезти.
     - Почему вы так уверены, что я сяду в эту машину и вообще захочу к вам приехать?
     - Вы приедете, - сказал Давид Александрович, - иначе ваш Володя не сможет вас увидеть.
     - Что? - крикнул Тимур. - Что вы сказали?
     - Только без истерики, полковник. Завтра утром мы пришлем за вами машину. И не беспокойтесь за сына, с ним ничего страшного не произойдет, если вы будете вести себя благоразумно. До свидания.
     Кучуашвили положил трубку. Караев прислонился к стене. Семен озабоченно взглянул на него, уже понимая, что произошло нечто невероятное.
     - Что случилось? - спросил Маляров.
     - Они взяли Володю, - с трудом выдавливая слова, сообщил Тимур, - и хотят, чтобы завтра я к ним приехал. Это был сам Кучуашвили. Он сам мне позвонил.
     - Когда и где ты должен сесть в их машину? - сразу поинтересовался Семен.
     - Завтра утром у твоего дома будет стоять их автомобиль.
     - Мы устроим засаду, - предложил Маляров, доставая телефон.
     - Нет, - твердо сказал Караев, - все уже закончилось. Они нас переиграли, Семен. По всем статьям. И завтра я поеду к ним один. Извини меня, но речь идет о моем сыне.
     - Ты не вернешься, - сказал Маляров, - они тебя уже не отпустят. Ты слишком много узнал.
     - Мне уже все равно. Зато отпустят Володю. - Он прошел в комнату и буквально свалился на диван. И в очередной раз вспомнил, что уже больше недели не разговаривал с сыном.
     
     ЛОС-АНДЖЕЛЕС. КАЛИФОРНИЯ. США. 16 МАЯ 2006 ГОДА
     
     В итальянском ресторане "Марко" всегда полно посетителей. Он приехал сюда, чтобы пообедать со своим знакомым журналистом. Питер Слоун был одним из тех журналистов, которые формировали вкус читателей, публикуя критические эссе о вышедших новых книгах. При этом Слоун обращал внимание на переводную литературу, что было большой редкостью для американского читателя. Здесь не любили и не понимали литературу, переведенную с других языков. Американцы искренне полагали, что почти все шедевры создавались на английском языке. К английской литературе отношение было терпимым, к французской и немецкой снисходительным. Про русскую знали, что она очень трогательная и великая, но в большинстве своем ее не читали. Если бы средний американец узнал, что в мире существует такое количество языков, на которых создаются литературные труды, он бы очень удивился. Впрочем, это была проблема уже многих стран, называющих себя цивилизованными. Успехом пользовались в основном книги местных авторов и редкие бестселлеры, переведенные с других языков и популярные во всем мире.
     И хотя просвещенные американцы читали Толстого и Достоевского, знали драматургию Чехова, но даже они не продвигались дальше нескольких фамилий, среди которых могли быть Пастернак, Бродский, Шолохов, Солженицын. Да и то только потому, что эти авторы когда-то получили Нобелевские премии. Слоун возмущался узостью мышления своих читателей, обрушивая на них град имен и названий книг, но признавал, что в списках самых популярных книг, формируемых исключительно по продажам, находились только американские авторы, к тому же разбавленные политиками, публикующими свои мемуары.
     Константин соглашался с ним еще и потому, что Слоун высказывался о качестве переводчиков, обычно находя их скучными и пресными. Слоун стажировался в МГУ и хорошо говорил по-русски. Именно это позволяло ему сравнивать качество двух текстов, убеждаясь в том, что переводчики работают не всегда точно и правильно.
     Переводчику было за пятьдесят, и он приезжал в Москву, еще когда она была столицей советского государства. Тогда, в начале восьмидесятых, Москва произвела на Слоуна очень сильное впечатление. Но его визиты в середине девяностых вызвали некий творческий кризис у журналиста, когда в книжных магазинах он не увидел знакомой классики и прежних авторов. На прилавках были глянцевые книги с убийцами, невероятными монстрами и миловидными женщинами. Повсюду продавали только детективы, фантастику и женские романы. Слоун был в ужасе. Великая русская литература была погребена под этими завалами. Но, приехав в Москву еще через несколько лет, он снова удивился. Теперь книжные магазины стали более цивилизованными, в них продавался гораздо больший ассортимент книг. Отдельно лежали детективы, среди которых были и очень интересные книги. Местная фантастика вытеснила зарубежные фэнтези, авторы дамских романов уступили место авторам-дамам, которые начали писать детективы. А широко издаваемая классика начала теснить все остальные разделы, занимая все больше и больше места в магазинах. Одним словом, шел нормальный книгоиздательский процесс, который был характерен и для других цивилизованных стран.
     Слоун рассказывал об этом с увлечением. Константин вежливо слушал, позволяя себе соглашаться или не соглашаться. Он уже давно заметил блондинку, которая сидела у окна и все время смотрела в их сторону. Она была со своим спутником, невысоким мужчиной с рыжеватыми волосами, который все время смотрел в окно.
     "Наверно, ей с ним скучно", - подумал Уранов. Про своих охранников из ФБР, находившихся в машине, припаркованной к ресторану, он уже давно забыл. В конце концов, если им нравится таким диким образом тратить деньги своих налогоплательщиков, то пусть они их и тратят. У них столько проблем с террористами, а они по-прежнему боятся "красной угрозы". Слоун продолжал говорить, рассказывая о своем последнем визите в Москву. Константин поймал себя на мысли, что у него нет никакой ностальгии по прежней жизни. Москва интересовала его только два раза в жизни, когда он очень нуждался. В первый раз, когда мать продавала городскую квартиру, и во второй, когда она продавала дачу. Больше никаких особо ностальгических чувств он не испытывал.
     Позвонил его телефон. Это была рассерженная Джейн, за которой он обещал заехать. Назначив свидание Слоуну, он даже забыл о ней. Уранов улыбнулся. Нужно заканчивать с этой неудавшейся актрисой. Она уже предъявляет на него свои права.
     - Извини, - сказал он веселым голосом, - я был очень занят, Джейн, и не смог за тобой заехать.
     - Так занят, что не смог позвонить? - обиделась она.
     - Именно так. Извини, у меня сейчас деловая встреча. - Он убрал аппарат и еще раз решил, что с ней нужно завязывать. Ему не нужны тесные отношения в его возрасте. И тем более такая обуза, как провинциальная актриса с амбициями, ничего не добившаяся в жизни.
     Когда подали кофе, он еще раз посмотрел в сторону блондинки. Кажется, ей лет сорок. Самый подходящий возраст для женщины. Страстные и все знающие. Он улыбнулся ей и, извинившись перед своим собеседником, прошел в туалет. В большой туалетной комнате пахло парфюмом и дорогим мылом. Он подошел к зеркалу, поправляя свои волосы. "Нужно будет сесть на диету", - в очередной раз подумал Константин.
     Кто-то вошел в туалет. Он даже не обернулся. Здесь приличное заведение и не пускают кого попало. Повернувшись, он прошел в кабину и, прикрыв дверь, расстегнул ширинку брюк. Вспомнил о блондинке и подумал, что нужно каким-то образом подойти к ней, бросив номер своего телефона. Когда у него появились деньги, работа и хорошие костюмы, сразу проснулся интерес к женщинам. Он подумал, что может быть доволен своей жизнью. Если не вспоминать годы, когда он сидел без денег, то, в общем, все наладилось как нельзя лучше. Он вышел из кабинки, подошел, чтобы помыть руки. И в этот момент услышал за спиной:
     - Константин Уранов?
     Он сразу все понял. Мгновенно. Его же предупреждали, что подобное возможно. Этот человек спросил по-русски, хотя имя на всех языках звучит одинаково. Но этот незнакомец точно спросил на русском языке, американцы делают ударение на последнем слоге, русские на букве "а". Он рванулся к дверям, надеясь выскочить. И получил первую пулю в спину, словно удар молотом. Он споткнулся, упал, и убийца выстрелил еще два раза в его спину. Константин умер сразу. Умер в туалете роскошного итальянского ресторана, что могло быть воспринято им самим как злая насмешка судьбы.
     Слоун, так и не дождавшись своего собеседника, прошел в туалет и обнаружил там убитого Уранова, что заставило его задуматься о роли русской мафии в их городе. Агенты ФБР доложили обо всем уже через час после случившегося. Вечером об убийстве Уранова узнали в Лэнгли. Крейг был в ярости, он понимал, что их план просто провалился. В ФБР не очень серьезно отнеслись к их просьбам обеспечить безопасность бывших агентов, выслав машину с двумя сотрудника ФБР, которые следовали за Урановым повсюду, даже не особенно скрывая своего интереса.
     Директор ЦРУ объявил о проведении служебного расследования. Нужно было понять, откуда произошла утечка информации о бывших советских агентах. Но все эти меры уже не могли помочь несчастному Косте Уранову. Его похоронили через два дня, установив на его могиле небольшую табличку с инициалами. На его похороны не пришел ни один человек, кроме сотрудника ЦРУ Кинга. Да и тот быстро уехал, сразу после того, как гроб засыпали землей.
     
     МОСКВА. РОССИЯ. 17 МАЯ 2006 ГОДА
     
     Всю ночь они проговорили с Маляровым, не смыкая глаз. Рано утром Тимур Караев тщательно побрился, надел свежую рубашку и даже пошутил:
     - Кажется, моряки перед штормом надевают чистое белье.
     - Может, я поеду с тобой? - в очередной раз предложил Маляров.
     - Ты же сам понимаешь, что это невозможно, - возразил Караев. - Это только в хороших романах друг выручает в такой беде, и они вдвоем, перебив всех охранников, освобождают заложника. Только в жизни все иначе, Семен. И ты об этом прекрасно знаешь. Дай слово, что ты ничего не предпримешь. Это может быть очень опасно.
     - Слово не даю, - угрюмо заявил Маляров, - но если с тобой что-нибудь случится, я их всех достану. Всех до единого. И этого генерала, и Сизоненко. А потом пусть меня судят.
     - Не сходи с ума. Мне кажется, что мы с тобой чего-то не понимаем. Они явно преследуют какую-то цель.
     Он протянул руку своему другу. Тот пожал руку, затем отвернулся.
     - Впервые в жизни чувствую себя предателем, - признался Семен, - как будто сдаю своего друга.
     - Ничего ты не сдаешь, - успокоил его Караев, - все равно долго бегать мы не сможем. Рано или поздно мне должны были организовать эту встречу. И возьми свое оружие. Мне оно больше не понадобится. Либо я все узнаю и наконец пойму, куда пропал Паша Слепцов, либо не вернусь. Прощай.
     Он вышел из квартиры. Маляров бросился к телефону.
     - Егор, - быстро сказал он, - вы уже здесь? Следите за машиной, в которую сядет Караев. Только осторожно, очень осторожно, чтобы вас не увидели.
     Тимур не знал, что сегодня ночью его друг звонил из туалета своим сотрудникам, чтобы они оцепили квартал и вели наблюдение за подъехавшим джипом. Караев сошел вниз. Его уже ждала машина. Он сел в джип, который сразу тронулся. За рулем был пожилой водитель. Они проехали два квартала, резко свернули в переулок. Отсюда водитель повернул налево, а точно такая же машина поехала направо. И два автомобиля с сотрудниками уголовного розыска повернули направо. Ведь оба джипа были с одинаковыми номерами. Только Егор, чуть поколебавшись, повернул налево. Но догнать первый автомобиль он не успел. Неожиданно появившийся грузовик перекрыл дорогу, и Егор едва не врезался в него. А остальные две машины оперативников остановили джип через полчаса, поняв, что их просто обманывают. Но в салоне джипа уже никого не было.
     Караев сидел в машине, не оглядываясь по сторонам. В конце концов, какая разница, куда именно его везут. Через полчаса они куда-то въехали. Стоявший у ворот часовой поднял шлагбаум. Возможно, это была воинская часть или какая-то военная база. Джип подъехал к небольшому ангару. Караев вышел из машины, и джип сразу уехал. Он вошел в ангар. За столиком сидел молодой человек в штатском. При появлении Караева он поднялся.
     - Куда мне идти? - спросил Караев.
     - Вас уже ждут, - сказал с некоторым почтением этот молодой человек, показывая куда-то в глубь ангара.
     Тимур нахмурился. Он не так представлял себе эту встречу. А если он принес с собой оружие? Или какой-нибудь передатчик? Но его никто не обыскивал. Он прошел дальше. В глубине находилась дверь в какое-то помещение. У дверей сидел прапорщик в форме сотрудника ФСБ. Увидев подошедшего Караева, он вскочил и отдал честь. Тимур изумился, это было уже совсем странно.
     - Вас ждут, товарищ полковник, - сказал прапорщик, открывая дверь.
     "Может, они меня с кем-то спутали", - подумал Караев, входя в помещение.
     В этом огромном замкнутом пространстве никого не было. Никого, если не считать мужчину, стоявшего у стола. Мужчина сделал несколько шагов по направлению к вошедшему и вдруг сказал:
     - Извините нас, товарищ Караев, что мы вынуждены были пригласить вас таким не совсем обычным способом. С вашим сыном уже все в порядке. Он находится дома и вы можете с ним поговорить.
     Неизвестный протянул телефон Караеву.
     - Алло, - дрогнувшим голосом сказал Тимур, - это ты, Володя?
     - Да, - ответил его сын. - Папа, что происходит? Меня задержали вчера ночью какие-то сотрудники, твои бывшие коллеги, и объяснили, что мне не нужно возвращаться домой. А сейчас они меня сами привезли домой. Мама звонила всю ночь, очень волновалась. Она и тебе звонила, но твой городской не отвечал. А твоего нового мобильного она не знает.
     - Все в порядке, - сказал Караев, - все уже в порядке. Позвони матери и успокой ее. Скажи, все нормально.
     Он вернул телефон незнакомцу. Тот показал на стул.
     - Садитесь, - сказал он, - нам многое нужно вам объяснить.
     - Да, - кивнул Караев, - я бы тоже хотел, чтобы мы объяснились. Как мне к вам обращаться?
     - Иван Сергеевич Большаков, - представился неизвестный, - мы однажды с вами встречались. Я приезжал с инспекцией в Швецию, где вы тогда работали.
     - Генерал Большаков, - вспомнил Тимур, - вы тогда были генерал-майором.
     - Правильно, - улыбнулся он. - Хорошо, что вы меня вспомнили. Теперь у вас не останется ложных иллюзий.
     - У меня уже давно нет никаких иллюзий, товарищ генерал.
     - Есть. Вы ведь считаете нас негодяями и бандитами, которые убили вашего друга и пытались убить вас. Все правильно?
     - Я должен думать иначе?
     - Да, - кивнул Большаков, - вы обязаны думать иначе. Все эти дни мы проверяли ваше досье, снова и снова смотрели ваше личное дело. Вы всегда были честным и мужественным офицером, полковник Караев. Но из-за вашей дружбы с Павлом Слепцовым мы невольно ошиблись. Хотя и вовремя исправили свою ошибку. Вы знаете, что в нашей профессии нельзя ошибаться. Нельзя делать скороспелые выводы. Но некоторые наши коллеги провели неверный анализ. И в результате мы едва не совершили очень большую ошибку.
     - Ваши ошибки закончились тем, что погибли два человека.
     - Да, - согласился Большаков, - два человека. Одного из которых застрелили именно вы, полковник. Не забывайте об этом. К ним мы еще вернемся. А вы успокойтесь. И не нужно так нервничать. Вы полковник контрразведки, а не кисейная барышня. И начинали вы, Караев, еще в те времена, когда наша организация называлась совсем по-другому, если вы помните. Только из-за ваших многочисленных заслуг было принято решение отложить вашу ликвидацию. Любой другой на вашем месте давно был бы мертв.
     - Это угроза?
     - Это информация, которую вы должны воспринять. - Большаков нахмурился. - Неужели вы думаете, у меня нет больше других дел, кроме как возиться с вами, полковник?
     Караев ничего не ответил.
     - Должен вам сказать, что вы почти все вычислили правильно, - начал Большаков, - только вместо знака плюс вы поставили знак минус. Сначала вы вышли на эту страховую компанию и довольно быстро разгадали наш нехитрый трюк с параллельными машинами. С помощью сотрудников уголовного розыска вы организовали наблюдение за машинами с нашими сотрудниками и вышли на Академию ФСБ. Затем вы сумели вычислить через Ирину Жукову позвонившего в УВД подполковника Сизоненко...
     Большаков уловил его движение, когда он хотел возразить против фамилии Жуковой, и добродушно усмехнулся. У него была седая щеточка усов над губами, крупные черты лица, большие глаза, кустистые брови.
     - Не беспокойтесь, - сказал он, - вашей Жуковой ничего не грозит. Затем вы сумели правильно вычислить Давида Александровича. Вы превосходный аналитик, полковник, и еще раз подтвердили свое мастерство. Правда, и наши ребята напортачили. Испугали вашу домработницу, устроили эту неприличную историю с вашим сыном, взорвали автомобиль подполковника Малярова. Их можно понять. Они любыми способами пытались сохранить секретность.
     - И поэтому ворвались в квартиру Слепцовых, чтобы убить его жену и меня?
     - Никто не собирался ее убивать, - возразил Большаков, - они ворвались туда, зная, что вы находитесь в квартире. Именно вас и собирались убрать.
     - Спасибо. Теперь вы все мне объяснили.
     - А вы опять ничего не поняли. Дело в том, что мы действительно организация, включающая в себе сотрудников нескольких спецслужб. Причем не только бывших, но и настоящих. Мы создали свою, новую организацию, которая объединяет всех бывших сотрудников КГБ и многих нынешних сотрудников различных спецслужб. У нас специфическая цель - найти и покарать людей, приговоренных по нашему законодательству к смертной казни. Ничего противозаконного мы, как вы понимаете, не делаем. Мы только приводим приговоры в исполнение. Приговоры, которые были отсрочены во времени по не зависящим от нас причинам.
     - Вы же понимаете, генерал, что это абсолютно незаконно, - возразил Караев.
     - Глупости, - улыбнулся Большаков, - это абсолютно законно. После того как в Ираке погибли наши дипломаты, было принято законодательное решение разрешить сотрудникам наших органов действовать за рубежом. Более того, нам разрешили находить и ликвидировать тех, кого мы считаем виновными в смерти наших дипломатов. Согласитесь, что это развязало нам руки.
     - Там было сказано, что санкции на проведение подобных операций за рубежом может давать исключительно президент страны, - напомнил Караев, - и, честно говоря, я думаю, что подобное решение противоречит международному праву.
     - Все остальные страны придерживаются этого права, - несколько презрительно уточнил Большаков. - Вы действительно не понимаете, что происходит. Полковник Караев, я был о вас лучшего мнения. Мы проиграли холодную войну, проиграли в результате бездарности и предательства наших главнокомандующих. Сначала Горбачев, которого давно нужно отдать под суд за развал Советского Союза. Он клялся на Конституции страны защищать ее целостность, суверенитет и независимость, а вместо этого в течение полутора лет сдал великую страну, ничего для нее не сделав. В последние месяцы его правления ненависть к нему зашкаливала за обычную норму. И поэтому все с нетерпением ждали, когда он наконец уйдет.
     И его камарилья. Этот пустой Шеварднадзе, так никогда и не выучивший русский язык. Он до сих пор считает, что был "прорабом" перестройки. Он был ее могильщиком и на своем посту министра иностранных дел просто позорил страну. Особенно, когда уступал американцам тысячемильные зоны в Тихом океане или подписывал соглашения с немцами. Немецкие дипломаты называли его между собой "наш недалекий Эдди". Они даже подумать не могли, что Горбачев и Шеварднадзе могут сдать им Восточную Германию, ничего не потребовав взамен. Даже не оговорив возможный будущий нейтралитет Германии. Уже не говоря о других странах Восточного блока, вошедших в НАТО.
     А Бакатин? Сдал схему наших "жучков" в американском посольстве. Это нужно ничего не соображать, чтобы решиться на подобное. Яковлев, которого мы все так ненавидели. Когда он начинал говорить, наших офицеров начинало трясти от ненависти. Мы ведь знали, что он был "человеком влияния" Запада. Многие уже забыли, что, когда его назначили на телевидение, там почти все единогласно выразили ему недоверие. Он был интриганом и циником, которому уже никто не верил.
     Кто пришел им на смену? Ельцин со своей бандой. Вы не знаете, как они оставляли оружие в Чечне или на Южном Кавказе, как сдавали наши интересы повсюду в мире, как реорганизовывали и расформировывали наши спецслужбы. Как развалили страну, объявив о суверенитете России. Это было как бедствие. Россия выходила из Советского Союза. Знаете, почему многие депутаты голосовали за суверенитет России? Из ненависти к Горбачеву. Он казался еще худшим злом. Болтун и демагог. Помните начало девяностых? Или вы уже забыли? Как вы полтора года просидели чуть ли не в архиве. Это вы, боевой офицер, прошедший Афганистан, имеющий ордена и медали. А как остальные? Тоже забыли? Американцы правильно считают, что победили нас в холодной войне. Они сделали все, о чем даже не могли мечтать. Прибалтийские страны вошли в НАТО, и в нескольких километрах от Ленинграда летают натовские самолеты. Я забыл, что Ленинграда уже нет. Снова появился Санкт-Петербург. Советского Союза тоже больше не существует. Заодно с политической карты стерли ГДР, Чехословакию, Югославию. Все забыли, или напомнить, как они бомбили Белград, а мы молчали?
     - При чем тут ваша организация?
     - При том. В начале девяностых у нас был пик предательств. Люди вдруг поняли, что нет ни системы, в которую они верили, ни партии, к которой они принадлежали, ни страны, которую они любили. Каждый вдруг осознал, что его прежняя жизнь никому не нужна. И в этой новой жизни надо устраиваться.
     - Вы тоже "устраивались"?
     - Мы патриоты своей страны, - зло заявил Большаков, - но в начале девяностых нас травили, изгоняли, выживали из органов. Постепенно мы оправились от удара, начали собирать силы, создали свою организацию. Нужно сказать, что мы были не первыми. Первым были офицеры милиции. Они вдруг поняли к середине девяностых, что вал преступности, захлестнувший нашу страну, может вызвать всеобщий апокалипсис. Чиновники бездействовали, суды были куплены, спецслужбы были парализованы, "воры в законе" уже пробивались в парламент и в правительство, коррупция была на самом верху, Верховный главнокомандующий был абсолютно неуправляемый пьяница или хорошо управляемый дегенерат. Ему подсовывали документы пачками. Если бы не генералы Коржаков и Барсуков, он бы подписывал все без разбора. Они, конечно, были не ангелы, но они пытались хотя бы защитить систему.
     Тогда в милиции было принято решение о создании специального отряда, который начал борьбу с преступностью. Отряд "Радуга", приказ о создании которого вы не найдете ни в одном государственном реестре, ни в одном самом закрытом архиве. Четырнадцать человек. Которые начали лично исполнять приговоры, выносимые самым известным бандитам. Помните, как в середине девяностых начались массовые убийства преступных авторитетов, "воров в законе", криминальных вождей современной России? Пресса тогда много писала о криминальных разборках, но все это было неправдой. Никогда в истории мировой преступности еще не было такой беспощадной войны на уничтожение. Никто и никому не доверял. Отряд "Радуга" истребил несколько десятков самых известных криминальных авторитетов страны. Они находили их повсюду, и не только в России. К девяносто седьмому основная часть задачи была выполнена.
     Если бы не дефолт, они бы продолжили свою деятельность, но тогда к власти пришел бывший руководитель Службы внешней разведки Примаков, который знал о существовании отряда "Радуга". Он потребовал остановить внесудебные расправы, и офицеры вынуждены были ему подчиниться. Но уже через несколько месяцев его убрали. Степашин тоже знал все об этом отряде. Как и сменивший его Путин. Знаете, почему Ельцин выбирал себе преемников только из спецслужб? Он тоже знал о существовании отряда "Радуга". И понимал, что другого лидера они просто не примут. Не пропустят во власть. Выбор был только таким - между Примаковым, Степашиным, Путиным.
     Потом начались взрывы домов. Все офицеры из "Радуги" ушли на войну. Они сделали главное - больше никаких взрывов в Москве не было. Путин стал президентом. В Чечне создали подобие "Радуги", своих собственных крысоловов, отряд под руководством сына Ахмада Кадырова - Рамзана. Это были не наши доморощенные войска и не наш продажный ОМОН. Это были настоящий бойцы. Мужчины, которые умели драться и убивать. Все. С этого момента победа была на нашей стороне. Пусть медленно, пусть не всегда эффектно, зато очень эффективно. Против своих воевать труднее всего. А в Чечне, где можно легко нажить "кровника", отряд Рамзана Кадырова стал той цементирующей силой, которая остановила войну. Об этом все знают. - Большаков перевел дыхание. И затем продолжал: -Несколько лет назад мы тоже решили создать свою "Радугу". Слишком много накопилось у нас внешних проблем, которые нужно было решать. Слишком долго мы терпели предательства и измену в своих рядах. События одиннадцатого сентября подтолкнули нас к созданию организации "Щит и меч". Мы решили, что пора действовать.
     Среди нас было много профессионалов. Сначала мы начали готовиться, собирать информацию, по крупицам искать правду, выяснять оставшихся и забытых агентов. Всем казалось, что холодная война далеко в прошлом. Но если забудешь прошлое, то у тебя не будет будущего. И мы не хотели ничего забывать. У нас был большой опыт подобных дел, который растеряли наши преемники. Наши спецслужбы раньше были самыми эффективными в мире. К тому же они не придерживались никаких моральных норм в отношнении предателей и не были связаны какими-либо законодательными ограничениями. Помните, как у Высоцкого, игравшего Жеглова? "Бандит должен сидеть в тюрьме". А у нас другой термин - "Предатель должен быть наказан". Вы ведь знаете, как эффективно мы раньше работали.
     Большаков задумался. Караев ждал, пока он продолжит говорить. Большаков вдруг протянул руку, выключив свет. И включил аппарат, стоявший рядом с ним. Дальше он продолжал говорить, иллюстрируя свои слова фотографиями.
     - Вы должны хорошо помнить нашу недавнюю историю, полковник Караев. Ее проходят на семинарах во всех наших учебных заведениях. Тем более историю спецслужб. Карающий меч пролетарской революции очень часто находил предателей и перебежчиков, несмотря на время и расстояния. Стали хрестоматийными эпизодами похищения генералов Кутепова и Миллера, убийства Льва Троцкого или Степана Бандеры. Об этом обычно рассказывают журналисты и показывают фильмы. Но кроме них, самых известных, были и другие эпизоды грандиозной войны, которую вела наша страна, находившаяся в кольце врагов. Эта война была не менее безжалостной и жестокой. Но о ней многие не знали.
     Большаков последовательно нажимал кнопки, меняя картинки на полотне, спустившемся откуда-то сверху.
     - Агент Нестерович устроил взрыв в Софийском кафедральном соборе. Опасаясь разоблачения, перешел на сторону англичан. Но был отравлен в августе двадцать пятого года своей знакомой в одном из кафе города Майнца.
     Известный авантюрист и чекист Блюмкин, убивший немецкого посла Мирбаха и едва не сорвавший Брестские переговоры, был расстрелян как пособник Троцкого. Его двоюродный брат агент Биргер работал на ОГПУ. После расстрела своего родственника бежал в Иран, оттуда перебрался во Францию. Через некоторое время "случайно" упал с Эйфелевой башни.
     Резидент НКВД на Ближнем Востоке Агабеков перешел к англичанам в тридцатом году. Только в Иране по его показаниям было арестовано более четырехсот человек, из которых более двадцати были расстреляны. Его охраняли английские и французские спецслужбы, но в тридцать восьмом Агабекова выследили на испано-французской границе и выбросили в пропасть.
     Подполковник Хейханен работал в Финляндии, а затем сбежал в США после растраты казенных денег. Выдал одного из самых выдающихся советских разведчиков, Фишера, известного всему миру под фамилией его друга Абеля. После нескольких лет поисков советская разведка нашла предателя и организовала автомобильную катастрофу.
     Были и курьезные случаи. Когда резидент НКВД Порецкий, узнав о подготовке соглашения между Сталиным и Гитлером, решил порвать со своей страной. Его должна была отравить агент НКВД и подруга его жены Гертруда Шильдбах, но она не смогла этого сделать. Тогда выслали специальную группу, которая расстреляла и чету Порецких, и саму Гертруду.
     В другом случае пришлось начать поиски по всему миру, когда из Гааги сбежал другой агент НКВД Кривицкий, настоящая фамилия которого была Гинзбург. Он вызывал особые опасения у НКВД, так как знал о существовании Кима Филби. Гинзбурга искали несколько лет, к нему была приставлена специальная охрана, но его наконец нашли и ликвидировали.
     Я могу привести много подобных случаев, но давайте закончим с историей. А теперь вспомним наши дни. Вашу работу, полковник Караев. Вспомним, что передо мной сидит офицер, пришедший на службу в органы госбезопасности бывшей страны, которую развалили предатели и воры. Вспомним, что у вас есть три боевых ордена. Вспомним, что вы приносили присягу...
     "Почему так патетически", - подумал Караев.
     - И перейдем к делу. - Большаков включил свет и открыл лежавшую перед ним папку с документами. - Любуйтесь. Это наши потенциальные "клиенты". Вот это те деятели, в отношении которых приговоры приведены в исполнение. - Он достал первую фотографию.
     - Майор Алексей Труханов. Работал в нашей резидентуре в Лондоне, затем был переведен в США. В семьдесят первом был завербован американской разведкой. Два года работал на американцев. Мы считаем, что он сдал им нашу сеть на Востоке, где был связным. Три года его прятали в Лэнгли, выжимая из него все знания. Он сдал восемь человек, из которых двоих приговорили к смертной казни, а еще одного к пожизненному заключению. В семьдесят шестом американцы сменили ему фамилию и вывезли в городок Гласгоу в штате Кентукки, где он и прожил почти тридцать лет под именем Уильяма Бернарда Бентона. Смертный приговор в отношении Труханова был приведен в исполнение.
     Второй тип - это Иварс Залькалис, бывший полковник латышского КГБ. Работал по линии Первого Главного управления. Подозревался в связях с английской разведкой. Судя по всему, сдал двух агентов в Швеции. В девяносто первом был уволен из органов, но в августе Латвия стала независимой, и он вернулся на работу в органы безопасности уже независимой Латвии. Лично выдал более двадцати человек бывших сотрудников КГБ Латвии. В последние годы был на пенсии. Смертный приговор в отношении Залькалиса приведен в исполнение.
     Третий агент - подполковник Георгий Хучуа, работал во Внешторге. Перебежал к французам в девяностом. Выдал нашу сеть на Ближнем Востоке. Арестованы девятнадцать человек, четверо расстреляны. Приговорен к высшей мере наказания. Через четырнадцать лет вернулся в независимую Грузию, стал известным бизнесменом. Приговор приведен в исполнение.
     Четвертый агент - капитан Зинаида Маланчук, работала по линии Главного разведывательного управления в Германии. В восемьдесят восьмом начала работать с немецкой БНД. Наши эксперты считают, что она выдавала немцам шифровки о возможных действиях группы наших войск в Германии. Вот почему немцы были уверены, что после сноса стены наши войска не будут им мешать. Они получали от Маланчук копии приказов, поступавших из Москвы. И были уверены, что советские танки останутся в ангарах, иначе бы не пошли так открыто на Берлинскую стену. Маланчук сбежала на Запад. По ее показаниям были арестованы четверо наших бывших агентов в Германии, двоих из которых осудили на пожизненное заключение. Ее прятали в Германии, недалеко от Бремена. Потом она поселилась там с мужем и дочерью. Ей даже дали немецкое гражданство и определили очень высокую пенсию. Она переехала в другой городок, но мы нашли ее и там. Приговор в отношении Маланчук приведен в исполнение.
     Вот это Арон Гринберг. Был нашим связным во Франции. Сдал целую сеть нашей агентуры, вызвав известный скандал в восемьдесят третьем году. Никто тогда не узнал истинной причины скандала, хотя приводились разные версии. Из Франции было выслано одновременно сорок шесть сотрудников КГБ И ГРУ во главе с нашим резидентом Николаем Николаевичем Четвериковым. Самое интересное, что тогда американцы сознательно пошли на эту провокацию, ускорив переход Гринберга на их сторону. Они делали все, чтобы скомпрометировать правительство Пьера Моруа, в которое входили и коммунисты. Гринберга застрелили в Детройте несколько дней назад. Достаточно или продолжать?
     - Зачем вы мне все это говорите?
     - Я думаю, что вы все уже поняли, - сказал Большаков. - Я бы не стал перед вами распинаться, если бы не верил в вашу возможность стать одним из нас. Войти в нашу организацию. Нам нужны такие решительные и смелые люди, как вы, полковник. Не скрою, нас привлекает и ваш интеллект. И ваш большой опыт.
     - А при чем тут Павел Слепцов? За что вы убили его?
     Большаков помрачнел. Потом закрыл папку.
     - У нас был один похожий случай. Герой Советского Союза Кулак, который всю свою жизнь работал в нашей разведке. Еще в шестьдесят втором, когда резидентом в Вашингтоне был Александр Семенович Феклистов, Кулак начал работать на американцев. Вы представляете, как ему доверяли. Герой Советского Союза. Хотя резидент в Нью-Йорке, Борис Иванов, один раз информировал Москву о некоторых срывах Кулака на почве пьянства. И в восемьдесят пятом Олдридж Эймс, наш агент в ЦРУ, сообщил о том, что Кулак почти двадцать лет был информатором американцев. Можете себе представить, какой у нас был шок.
     - Его расстреляли?
     - Нет. Он умер за два года до этого от рака. Можно сказать, ему повезло. Хотя мы направили ходатайство о лишении его всех званий и наград.
     - Вы ничего не сказали о Слепцове, - напомнил Караев.
     - Ваш друг Павел Слепцов работал с девяносто третьего года на французов, - мрачно пояснил Большаков, - у нас абсолютно точные сведения. Вплоть до своего выхода на пенсию Слепцов передавал материалы о наших сотрудниках в Европе французской разведке. Получал деньги. Много денег. Неужели вы не обращали внимание, как живет ваш друг? Откуда у него деньги?
     - Он работал в крупном банке, в службе безопасности.
     - Последние годы, - кивнул Большаков, - работал там на рядовой работе. А как он жил до этого? Вы ездите на "Вольво" девяносто пятого года выпуска, которая до сих пор стоит на штрафной стоянке. А у него был "Мерседес" четвертого года. Откуда такие деньги, вы его не спрашивали?
     - Он сказал, что друзья перегнали подержанный автомобиль из Европы, - вспомнил Караев.
     - Вот справка. Он приобрел эту машину за восемьдесят пять тысяч долларов. Это вас тоже не убеждает? И его новая квартира. Он заплатил всю сумму целиком. Никакого кредита в банке он не получал, хотя всем говорил об этом. Мы специально проверяли. Вот копии документов на покупку квартиры, здесь указана выплаченная сумма.
     Караев молчал. Подавленно молчал и ничего не хотел говорить. Большаков убрал документы в свою папку. Захлопнул ее.
     - Он был завербован в Швеции, когда вы находились там в длительной командировке, - безжалостно добавил Большаков, - поэтому мы и ошиблись. Мы считали, что французская разведка вышла на него через вас. У нас были сведения, что Слепцову помогал один из сотрудников, работавших в нашей резидентуре в Швеции. А вы были его близким другом. Поэтому было принято ошибочное решение о вашей ликвидации. Слепцова ликвидировали в четверг вечером. В пятницу вы приехали к нему, и мы решили действовать. Но вы застрелили одного из нападавших. Тогда наши сотрудники отменили вызов в УВД города и решили взять штурмом квартиру. Но вы придумали такой трюк с трупом, что мы отступили. Потом заминировали машину вашего друга Малярова, просчитав, что вы поедете домой вместе с ним. Просчитали все правильно, но вы вычислили и этот замысел. Вы оказались чрезвычайно живучим человеком, полковник. А когда на следующий день утром к вам послали двоих наших сотрудников, там появилась ваша домработница. Вы прекрасный аналитик и удачливый человек. А в нашем деле такое сочетание - большая редкость. Мы три дня проверяли ваше досье и пришли к выводу, что вы абсолютно вне подозрений. Поэтому мы решили выйти на связь с вами и предложить вам новую работу. Но в это время ваш неуправляемый друг Маляров напал на подполковника Сизоненко и вынудил его рассказать, кто именно дал ему поручение позвонить в УВД города. Если бы я не вмешался, вас бы давно не было в живых, - добавил Большаков. - Ни вас, ни вашего друга, этого неукротимого Малярова. Утром вас бы ликвидировали. Нужно было срочно заставить вас приехать ко мне на беседу. И тогда приняли поспешное и несколько непродуманное решение насчет вашего сына. Конечно, это глупость, мы стараемся не допускать подобных вещей. И никогда не мстим семьям предателей. Они для нас вне игры.
     - В отношении Слепцова не было судебного приговора, - заметил Караев, - и в отношении меня тоже не было. Ни расследования, ни приговора. Значит, вы присвоили себе право решать - кого можно убирать, а кого оставить в живых?
     - Слепцов был предателем, - упрямо повторил Большаков, - этого вполне достаточно. У нас была достоверная информация. Неужели вас не убеждают даже документы о покупке им машины и квартиры? И как вы могли не обращать внимание на его траты?
     - Я не смотрел своим друзьям в карманы, - зло огрызнулся Караев.
     - Иногда нужно смотреть, - возразил генерал, - не забывайте, что вы оба были сотрудниками спецслужб, а вас учили проявлять бдительность в подобных вопросах.
     - Что мне теперь делать?
     - Думать, - предложил Большаков, - мы не сомневаемся, что вы примете наше предложение, Караев. Мы слишком долго отступали, слишком часто проигрывали в последние годы. Время отступления закончилось. Может быть, мы последние адепты стужи, те самые адепты, которые готовы драться до последнего за свою идею. Мне нравится это слово, которое имеет два смысла. Во-первых, посвященные в тайну учения, а во-вторых, ревностные приверженцы этого учения. Если хотите, мы "хранители холода". Те самые шпионы, которые вернулись с холода. Помните у Ла Карре? Тогда не все вернулись с холода.
     - И вы полагаете, что в современных условиях нового мира ваши "хранители холода" будут востребованы? - устало спросил Караев. - Вас вычислят очень быстро.
     - В современных условиях мир содрогается от угрозы террористов, - возразил Большаков, - наши аналитики считают, что мы находимся на пороге овладения террористами ядерными технологиями. Последний шаг уже сделан. В любой день мы можем услышать, что где-то захвачена атомная электростанция или взорван ядерный заряд. В любой день, полковник. Сегодня всему миру нужен порядок. Если не прежний двухполярный мир, то хотя бы относительный порядок. И мы воссоздаем новый мир, полковник Караев. Если не тот мир, который мы потеряли, то хотя бы тот мир, в котором мы хотели бы жить.
     - Я ухожу, - поднялся Караев, - и не думаю, что мне хотелось бы жить в вашем мире. Был такой древнеримский поэт Публий Сир. Он сказал, что средство борьбы со злом нередко бывает хуже самого зла. Вам не кажется, что это как раз ваш случай?
     - Любой фармацевт вам скажет, что лекарство бывает горьким, - ответил Большаков, - мы не будем брать с вас подписку о неразглашении, вы и так все прекрасно понимаете. И передайте вашему другу Малярову, чтобы вел себя соответственно. Уголовное дело будет закрыто. Вам больше никто не будет угрожать.
     - Что я скажу жене Павла? Что вы убрали его за предательство? Без суда и следствия. Как мне ей объяснить? Или его сыну, живущему в США?
     - Никак, - строго ответил Большаков. - Он исчез, и вы не знаете, где он находится. Что соответствует действительности. Человек просто исчез. Навсегда.
     Караев повернулся и пошел к выходу. Большаков провожал его долгим взглядом. Когда Тимур оказался у двери, генерал вдруг громко его окликнул.
     - Я хочу, чтобы вы подумали и приняли мое предложение, полковник, - сказал Большаков. - Нам действительно нужны такие люди, как вы. Настало время собирать камни, полковник Караев.
     Тимур вышел из помещения, закрыв за собой дверь. Он был мрачен. Ему предстояло принять самое нелегкое решение в своей жизни.