Агата Кристи            Все ли у вас есть, что вы желаете?            (пер. П. В. Рубцов)            - Сюда, мадам!      Высокая дама в норковом манто шла за тяжело нагруженным носильщиком по перрону Лионского вокзала.      На ней был коричневый вязаный берет, сильно сдвинутый набок и закрывающий одну сторону лица. С другой был виден очаровательный профиль и маленькая золотая серьга в перламутровом ушке. По-видимому, дама была американкой, и весьма обольстительной. Пока она шла мимо состава, все мужчины оборачивались ей вслед.      Надписи на вагонах говорили о пути следования: "Париж - Афины", "Париж - Бухарест", "Париж - Стамбул".      У последнего носильщик остановился, отпустил ремень, удерживающий чемоданы, и сказал:      - Вот, мадам, вам сюда.      Проводник спального вагона стоял у подножки. Он поклонился, и его слова "Добрый вечер, мадам" прозвучали очень почтительно, может быть благодаря роскошному манто. Женщина протянула ему билет.      - Номер шесть, - сказал он, - боковое, - и поднялся вместе с нею. Дама следовала за ним. По дороге она чуть не столкнулась с полным мужчиной, выходившим из соседнего купе, и обратила внимание на его добродушное лицо и благожелательный взгляд.      - Сюда, мадам, - указал проводник, входя в купе, опустил стекло и махнул носильщику, который подал ему багаж; он водрузил его в сетку, и дама села. Сумочку и маленький сафьяновый чемоданчик она положила рядом с собой. В купе было жарко, но пассажирка и не собиралась снимать манто, а лишь задумчиво смотрела в окно. На перроне суетилось множество людей - продавцы газет, фруктов, шоколада, минеральной воды, но она никого не замечала, и ее лицо выражало печаль.      Поезд отошел от вокзала. У нее над головой раздался голос:      - Будьте любезны, ваш паспорт, мадам.      Элси Джеффри не слышала.      Проводник повторил, она вздрогнула:      - Что вы сказали?      - Ваш паспорт, мадам.      Она открыла сумочку, достала документ и протянула ему.      - Хорошо, мадам, я все сделаю. - И добавил тихо: - Я буду сопровождать вас до Стамбула.      Элси достала банкнот и вручила ему. Он почтительно принял, спросил, желает ли она, чтобы постель была готова немедленно, и будет ли она обедать в вагоне-ресторане. Получив ответ, он ушел. Почти тотчас же по коридору прошел официант из ресторана, звоня в колокольчик:      - Первое блюдо! Первое блюдо!      Молодая женщина встала, сняла манто, посмотрелась в зеркало, взяла в руки сумочку и чемоданчик с драгоценностями и вышла в коридор. Официант возвращался бегом, и, чтобы не столкнуться с ним, она вошла в пустое соседнее купе. Выходя оттуда, она бросила взгляд на наклейку большого, слегка потрепанного чемодана, стоящего на скамейке. Наклейка сообщала о его владельце: "Дж. Паркер Пайн, Стамбул", а на чемодане выбиты инициалы Д.П.П.      Лицо Элси выразило смущение; она, поколебавшись, вернулась в свое купе, взяла номер "Таймс", лежавший на столе вместе с другими журналами и книгами, быстро пробежала глазами объявления, но не нашла того, что искала. Нахмурившись, она опять пошла в вагон-ресторан.      Официант указал ей место за столиком, где уже сидел один пассажир. Это был тот джентльмен, который встретился ей в коридоре, хозяин чемодана.      Она незаметно рассматривала его спокойное, добродушное, чем-то внушающее доверие лицо. Он был по-британски сдержан и обратился к молодой женщине только за десертом:      - Здесь чересчур жарко, вы не находите?      - Да, - ответила она. - Хотелось бы открыть окно.      - Но это невозможно! Все будут протестовать.      Она улыбнулась, и оба замолчали. Принесли кофе и счет. Когда оба расплатились, Элси набралась храбрости и сказала:      - Простите, пожалуйста... Я случайно увидела ваше имя на чемодане. Паркер Пайн... Вы... Это вы?...      Она замялась, и он пришел ей на помощь:      - Думаю, что да... - и процитировал текст объявления, которое она часто видела в "Таймс" и которое только что тщетно искала в купе: - "Вы счастливы? Если нет, посоветуйтесь с мистером Паркером Пайном". Это я и есть!      - Удивительно! - ответила она.      - По-вашему. А по-моему - нет.      Он любезно улыбнулся, наклонился к ней и спросил, пока другие пассажиры выходили:      - Значит, вы несчастливы?      - Я... - начала она и запнулась.      - Иначе вы не сказали бы: "Это удивительно".      Присутствие мистера Паркера Пайна придало Элси уверенности, и она в конце концов призналась:      - Да, я несчастна... Или, скорее, встревожена. Произошло непонятное...      - Вы расскажете мне?      Молодая женщина снова вспомнила текст объявления. Они с мужем не раз смеялись над ним, и она не предполагала, чтобы когда-нибудь... Может, лучше промолчать?... Может, этот человек - обманщик? Однако он не выглядит таким. И она решилась.      - Так вот, сэр, я должна встретиться с мужем в Стамбуле. У него на Востоке дела, и в этом году он счел необходимым съездить туда. Он отбыл две недели назад и просил меня приехать к нему, чему я была очень рада, так как еще никогда не путешествовала. Мы в Англии уже шесть месяцев.      - Вы оба американцы?      - Да.      - Давно вы женаты?      - Полтора года.      - Вы счастливы?      - О да! Эдуард - ангел! - Она замялась, потом добавила: - Возможно, он не очень веселый... немного суховатый, потому что его предки - пуритане... Но мы любим друг друга! - быстро закончила она.      Паркер Пайн задумчиво поглядел на нее и сказал:      - Продолжайте.      - Дней через восемь после отъезда мужа я писала письмо в его кабинете и заметила на промокашке несколько непонятных строк. Я только что читала полицейский роман, где открыли важную улику именно на промокашке, и я смеха ради поставила эту промокашку перед зеркалом. Поверьте, я не собиралась шпионить за Эдуардом... Он такой спокойный, что мне и мысли такой не могло прийти в голову.      - Понимаю!      - Я легко прочитала. Сначала было: "Моя жена...", потом "Семплон-экспресс" и ниже: "Как раз перед Венецией самое подходящее место". - Она замолчала.      - Любопытно, - сказал Паркер Пайн. - Это был почерк вашего мужа?      - Да. Но как я ни ломала голову, я так и не поняла, с какой целью он это писал.      - "Как раз перед Венецией самое подходящее место", - повторил детектив. - Действительно странно!      Миссис Джеффри наклонилась к нему и с надеждой в голосе спросила:      - Что вы посоветуете мне делать?      - Боюсь, вам придется подождать до Венеции... - Он взял со стола расписание, посмотрел в него и сказал: - Наш поезд прибудет в Венецию завтра в 14.27.      Они обменялись взглядами, и Паркер Пайн сказал:      - Положитесь на меня, миссис.      Часы показывали 14.25. "Семплон-экспресс" опаздывал на одиннадцать минут.      Паркер Пайн и миссис Джеффри сидели в купе молодой женщины. До сих пор путешествие было приятным, но довольно однообразным. Если что-то и должно было произойти, то время для этого, очевидно, наступало. Элси взглядом искала поддержки у своего советчика, и сердце ее сильно стучало.      - Успокойтесь, - сказал он, - вы ничем не рискуете. Я с вами.      Вдруг в коридоре раздался крик:      - Пожар!      Миссис Джеффри и Паркер Пайн бросились в коридор. Женщина славянского типа, очень взволнованная, показывала в конец вагона. Из одного купе валил дым. Все пассажиры устремились туда, некоторые, кашляя, отступили. Показался проводник и стал успокаивать:      - Не бойтесь, дамы и господа, купе пустое, и огонь сейчас же будет погашен!      Вопросы сыпались со всех сторон. Поезд шел по мосту, связывающему Венецию с материком.      Мистер Паркер Пайн ринулся в купе Элси. Женщина славянского типа стояла в открытой двери и тяжело дышала.      - Это не ваше купе, - сказал ей детектив.      - Знаю, знаю! - лепетала она, задыхаясь. - Простите... волнение... у меня сердце... - Она упала на скамейку.      Паркер Пайн успокоил ее отеческим тоном:      - Не бойтесь! Уверен, что пожар не страшен!      - Да? Ну и слава богу! Мне уже лучше, и я сейчас пойду в свое купе.      - Не спешите. - Паркер Пайн заставил ее снова сесть. - Я вынужден ненадолго вас задержать.      - Вы оскорбляете меня, сэр!      - Не двигайтесь!      Он говорил так властно, что женщина замолчала. Вошла Элси.      - Это была бомба со слезоточивым газом, - сообщила она. - Чей-то дурацкий фарс! Проводник в ярости и допрашивает всех пассажиров...      Она вдруг замолчала и с удивлением взглянула на женщину.      - Что было в вашем маленьком чемоданчике, мэм? - спросил ее Паркер Пайн.      - Мои драгоценности.      - Проверьте, пожалуйста, все ли цело.      Незнакомка по-французски разразилась градом упреков. В это время Элси схватила чемоданчик и, открыв его, закричала:      - О боже! Он отперт!      - Я буду жаловаться компании! - заявила славянка.      - Он пустой! - застонала миссис Джеффри. - Все исчезло: мой бриллиантовый браслет, колье - подарок отца, мои кольца с изумрудами и рубинами, бриллиантовые брошки... К счастью, жемчужное ожерелье на мне. О, сэр, что теперь делать?      - Сходите за проводником. Я не выпущу отсюда эту особу до его прихода.      - Негодяй! Подлец! - вопила женщина, в то время как поезд подходил к вокзалу Венеции.      То, что произошло в следующие полчаса, можно легко изложить в нескольких словах. Паркер Пайн объяснялся с различными чиновниками на разных языках... но безрезультатно. Подозреваемая согласилась на обыск... и была отпущена. Драгоценностей на ней не нашли.      Между Венецией и Триестом Паркер Пайн и Элси обсудили положение.      - Когда вы видели свои драгоценности в последний раз?      - Сегодня утром. Я сняла сапфировые серьги, которые были на мне вчера, и заменила их простыми жемчужными.      - Все драгоценности были на месте?      - Я не проверяла, но мне казалось, что все в порядке. Конечно, могло не хватать кольца или еще какой-нибудь безделушки, но и только.      - А когда убирали утром ваше купе?      - Я взяла чемоданчик с собой в вагон-ресторан. Я всегда его беру... Только на этот раз оставила, когда выскочила...      - Следовательно, эта якобы невинная, назвавшая себя госпожой Собейской, явно виновна. Только куда, к дьяволу, она подевала драгоценности? Ведь в купе она оставалась одна не более минуты: только-только хватило бы времени на то, чтобы открыть чемоданчик поддельным ключом и взять содержимое. А дальше?      - Может быть, она их передала кому-нибудь?      - Не думаю. Я вернулся и загородил ей дорогу в коридор. Я бы видел, если бы кто-нибудь выходил отсюда.      - Может быть, она выбросила все в окно своему сообщнику?      - Такое, конечно, могло произойти, если бы мы не проезжали в этот момент по мосту над морем.      - Значит, она спрятала мои драгоценности здесь, в купе.      - Поищем!      Она энергично принялась за работу. Паркер Пайн рассеянно помогал. Когда она упрекнула его в невнимательности, он извинился:      - Я думал о том, что мне необходимо в Триесте отправить важную телеграмму.      Миссис Джеффри была раздосадована. Было заметно, что авторитет Паркера Пайна заметно упал в ее глазах. Он, поняв это, печально проговорил:      - Боюсь, вы на меня рассердились.      - Конечно, - согласилась она, - вы почти ничего не сделали.      - Вспомните, дорогая леди, что я не полицейский. Кражи и преступления - не моя специальность. Я занимаюсь человеческим сердцем.      - Я была расстроена, когда садилась в поезд, но гораздо меньше, чем сейчас! Я готова оплакивать мой прекрасный браслет... кольцо с изумрудом, которое Эдуард подарил мне, когда был женихом!      Поезд замедлил ход. Паркер Пайн выглянул в окно и объявил:      - Триест! Пойду пошлю телеграмму.            - Эдуард!      Лицо миссис Джеффри просветлело, когда она увидела своего мужа на перроне стамбульского вокзала. Она будто забыла о пропаже драгоценностей, о загадочных обрывках фраз на промокашке - одним словом, обо всем, кроме того, что она снова видит Эдуарда, который мог быть в обращении с нею суховатым и спокойным, но который ей был бесконечно дорог...      Они вошли в здание вокзала. Элси почувствовала чье-то легкое прикосновение к своему плечу и, обернувшись, увидела сияющего Паркера Пайна.      - Миссис Джеффри, - попросил он, - соблаговолите приехать через полчаса ко мне в отель "Токатлиан". Надеюсь, что смогу сообщить вам нечто приятное.      Она оглянулась на Эдуарда и представила их друг другу:      - Мой муж... мистер Паркер Пайн.      - Полагаю, миссис Джеффри телеграфировала вам о краже драгоценностей, - сказал детектив. - Я сделал все, что мог, для того, чтобы их найти, и, кажется, через полчаса смогу ее окончательно успокоить.      Джеффри быстро ответил:      - Ты хорошо сделаешь, если поедешь в "Токатлиан"... Сэр, моя жена обязательно приедет.      Ровно через полчаса Элси проводили в номер мистера Паркера Пайна, который встал, чтобы ее встретить, и сказал:      - Я разочаровал вас, не так ли? Не отрицайте! Я не считаю себя волшебником, но сделал что мог. Откройте это... - И он поставил перед ней картонный ящичек.      Миссис Джеффри повиновалась. Там оказались все пропавшие драгоценности - кольца, брошки, браслет.      - Ох! - воскликнула она. - Это чудо!      Детектив скромно улыбнулся:      - Я счастлив, что вы сдержали слово, дорогая леди, и что вы здесь.      - О, я чувствую себя очень неблагодарной, потому что с самого Триеста я была так нелюбезна с вами. Но как вы, сэр, нашли их? Где?      Он задумчиво покачал головой:      - Долго рассказывать... Когда-нибудь вы узнаете... Возможно, очень скоро.      - А почему не сейчас?      - У меня есть на то причины...      Женщина распрощалась, не удовлетворив, увы, своего любопытства.      После ее отъезда Паркер Пайн взял шляпу с тростью и вышел. По дороге он улыбался всему и всем и наконец дошел до маленького кафе, выходящего окнами на Золотой Рог. По другую сторону бухты стамбульские мечети поднимали к небу свои стройные элегантные минареты. Вид был великолепный.      Детектив, опустившись на стул, заказал две чашки кофе, которые тотчас принесли. Кто-то сел напротив него: это был Эдуард Джеффри.      - Я заказал чашку кофе и для вас, - сказал Паркер Пайн.      Джеффри наклонился и удивленно спросил:      - Как вы узнали, что я приду?      Паркер Пайн отпил глоток и ответил:      - Ваша жена говорила вам о том, что она прочитала на промокашке? Нет? Она вам скажет, она просто на время забыла... - Детектив рассказал об этом случае и продолжал: - Это в какой-то мере объясняет странность инцидента, происшедшего перед Венецией. По тем или иным причинам вам нужно было, чтобы драгоценности вашей жены были украдены. Но зачем вы написали: "Как раз перед Венецией будет самое подходящее место"? Это кажется какой-то бессмыслицей! Почему вы не оставили вашей служащей свободы выбора? Внезапно я понял: драгоценности вашей жены были похищены прежде, чем вы уехали из Лондона, и заменены поддельными.      Во всяком случае, вам, как человеку честному и порядочному, тяжело было думать, что станут подозревать слугу или какого-то другого невинного человека. Значит, надо было так обставить кражу, чтобы никто из домашних не был заподозрен.      Вы передали вашей доверенной ключ от чемоданчика и дымовую шашку. В нужный момент она поднимет тревогу, войдет в купе вашей жены, достанет драгоценности и выкинет их в море. Ее заподозрят, обыщут, ничего не найдут и отпустят... Выбор места понятен: в любом другом месте железнодорожной линии содержимое чемоданчика могло быть найдено, отсюда необходимость действовать именно в тот момент, когда поезд идет над морем.      Тем временем вы собирались продать настоящие драгоценности здесь, в Стамбуле. К счастью, моя телеграмма пришла вовремя. Вы послушались меня и принесли их в "Токатлиан" до моего приезда: знали, что иначе я выполню свою угрозу и заявлю в полицию. И вы пришли в это кафе...      Эдуард Джеффри, красивый блондин с наивными глазами, бросил на собеседника умоляющий взгляд и пробормотал:      - Как я вам все объясню? Вы принимаете меня за вульгарного вора...      - Вовсе нет, напротив, я считаю, что вы вполне честный человек. У меня привычка классифицировать людей: вы, дорогой сэр, принадлежите к категории жертв. А теперь объясните-ка мне, пожалуйста, все.      - Здесь достаточно одного слова: шантаж.      - В самом деле?      - Вы видели мою жену и должны понять, до какой степени она искренна, невинна и незнакома со злом...      - Да.      - У нее в жизни высокие идеалы. Если она узнает, что я... действовал как последний воришка, она меня бросит!      - Вы уверены? Но дело не в этом. Что вы сделали, мой молодой друг? Я полагаю, речь идет о женщине?      Джеффри кивнул.      - Она появилась после вашего вступления в брак или раньше?      - Раньше, много раньше!      - Что же произошло тогда?      - Абсолютно ничего, и именно это самое печальное: я поселился в мидийском отеле одновременно с очень красивой женщиной, некоей миссис Россетер. Ее муж был очень ревнив, и у него бывали страшные приступы ярости. Однажды ночью он угрожал ей револьвером, она убежала и постучалась ко мне в гостиничный номер. Женщина была вне себя от страха и умоляла позволить ей остаться до утра. Что мне было делать?      Паркер Пайн поглядел в честные глаза молодого человека, вздохнул и сказал:      - Откровенно говоря, вас разыграли, как последнего дурака.      - Как это?      - А очень просто! Это древняя шутка, ей поддаются молодые, рыцарски настроенные люди. Полагаю, что шантажировать вас начали, когда была объявлена ваша помолвка с вашей теперешней женой?      - Да. Я получил письмо, в котором меня предупреждали, что, если я не вышлю некоторую сумму, мой будущий тесть узнает, что я отбил жену у мужа, и свидетели могут подтвердить, как она входила ночью в мой номер. Муж подаст на развод... короче, я буду выглядеть подлым соблазнителем... - Эдуард вытер усталым жестом лоб.      - Понятно. Вы заплатили один раз, а потом время от времени требования возобновлялись?      - Да, я больше не располагал свободными деньгами и вот разработал этот план... - Джеффри взял свой уже остывший кофе и машинально выпил его, а затем спросил: - Что мне делать?      - Положиться на меня. Я займусь вашими противниками. А вы вернетесь к жене и расскажете ей всю правду... скорее, часть правды. Единственное, что вам придется изменить, так это трактовку происшествия в Индии: надо скрыть от нее, что вы вели себя как ребенок.      - Но...      - Дорогой сэр, вы не знаете женщин: если им придется выбирать между донжуаном и дураком, они непременно выберут первого! Ваша жена - очаровательная девочка, невинная и высоконравственная. Если вы хотите, чтобы она ценила жизнь с вами, дайте ей возможность поверить, что она перевоспитала развратника!      Эдуард Джеффри разинув рот смотрел на детектива.      - Поверьте! Сейчас ваша жена влюблена в вас; но может случиться, что это чувство угаснет, если вы по-прежнему будете выглядеть таким добродетельным, и в конце концов ей станет скучно с вами. - Паркер Пайн ласково добавил: - Идите к ней, мой мальчик! Признайтесь ей в том, что вы сделали... а потом скажите, что, как только встретили ее, вы навсегда отказались от той, прежней жизни... и что вы даже пошли на кражу, чтобы она только ничего не узнала! Она вас с радостью простит за все!      - Но ведь, в сущности, ей не за что меня прощать!      - Что такое правда, вы когда-нибудь задумывались? Мой жизненный опыт дает мне основание полагать, что правда все портит и что ложь нередко составляет краеугольный камень брака. Идите, вам отпустят грехи, мой друг, и живите счастливо! Отныне, думаю, миссис Джеффри всегда будет наблюдать за вами в присутствии красивых женщин. Некоторых мужей это раздражает, но вас, думаю, это не смутит.      - Я никогда не посмотрю ни на одну женщину, кроме Элси! - заверил детектива Эдуард.      - Вот и прекрасно, только не говорите этого ей. Ни одной женщине не нравится слишком сентиментальное существование!      - Вы всерьез думаете...      - Я уверен, - твердо ответил Паркер Пайн.