Часть I

Часть II

Часть III

Отец Марио впервые посетил Шри Сатья Саи Бабу в августе 1981. Он посетил Австралию в октябре 1993 и уделил много времени Национальной Конференции Сатья Саи в Перт (Perth), и его понимание и переживания были восприняты присутствовавшими слушателями с большим восхищением. Он часто цитировал свою книгу, 'Католический священник встречает Саи Бабу' ('A Catholic Priest Meets Sai Baba'), которая в то время еще не была издана на английском, но теперь доступна в Лила Пресс (Leela Press), 1994. Ранее я опубликовал этот материал в Саи Ньюз Австралия, основываясь на заметках, переданных мне Отцом Марио [АБ, редактор (исходного английского текста статьи, прим. пер.)].

Что вообще производит самое большое впечатление на людей, находящихся рядом с физическим телом Саи Бабы - это та легкость и непринужденность, с которой он исполняет чудеса. О нем можно сказать то же самое, что Иоанн утверждает об Иисусе в конце своего евангелия: имелось много других вещей, которые Иисус делал; если бы все они были записаны, сам мир, я полагаю, не вместил бы всех книг, если бы они были написаны.

Лилы (санскритское слово, обозначающее "божественная игра") Саи Бабы, или "маленькие чудеса", как они иногда называются - включает много видов явлений.

Теперь всего лишь несколько слов о вибхути. В то время как с материальной точки зрения вибхути - наиболее скромный подарок, который Саи Баба постоянно дает приверженцам, это на самом деле самый богатый по силе и значению. Я не могу подсчитать то количество серьезно больных людей, которых я вылечил с помощью вибхути, и я воздержусь от упоминания в качестве примера всех моих собственных болезней, подобно лихорадкам и различным болям, которые дали мне возможность испытать непосредственно то, как симптомы исчезали полностью при использовании вибхути. Помимо сильных лечащих свойств, этот святой пепел воплощает в себе определенное духовное значение.

Химически, пепел представляет собой заключительную стадию материи: то состояние, которое является непортящимся, устойчивым, стерильным, чистым и очищенным.

Символически, пепел представляет собой искупительную смерть, или скорее состояние смерти, которое является прелюдией к жизни. В лекциях Саи Бабы часто упоминается концепция, что от смерти эго, когда оно обращается в пепел, человек возвышается до состояния нетленной (вечной) божественности. "Эго" предполагается комплекс страстей, таких как гнев, зависть, ревность, вожделение и амбиции, которые составляют его, которые являются настоящей смертью для внутренней жизни людей.

Этот мистический символизм вибхути вызывает в уме Христианскую литургию пепельной среды (Christian liturgy of Ash Wednesday), когда священник помещает святой пепел на лбы исполненных веры и произносит такие слова: Помни, человек, что ты - прах, и в прах ты обратишься (Remember, man, that you are dust and unto dust you shall return.). Мне кажется, что эта формула способствует идее о том, что мы - тело, и что наше существование заканчивается этим. В таком случае я беру на себя смелость исправить текст, чтобы он говорил: Помни, человек, что твое тело - прах, и в прах обратится. Жизнь только изменяется, она не исчезает целиком.

Значение, предложенное Саи Бабой, применимо к этой литургии и придает ей даже более глубокое значение: уменьшите ваше "Я", причину всех болезней, до пепла, и вы возвыситесь снова к божественной жизни таким же совершенным и неподвластным превращениям, как сам пепел.

Если бы все объекты, созданные этой экстраординарной рукой, были бы собраны вместе, то ваш дом не смог бы вместить их все. Это утверждение может походить на гиперболу, но вместо этого я думаю, что оно слишком ограничено, если вы рассмотрите доказательство Н.Кастури. Этот почтенный автор утверждал в 1961 году, что Саи Баба материализует около фунта (1 фунт = 453.6 грамм) вибхути в день, и что уже в то время, если бы весь пепел, который он создал, был бы собран вместе, это была бы насыпь весом 5 тонн!

Теперь, без того, чтобы соскальзывать в скучные теологические трактаты, я хотел бы упомянуть о вопросе "чудес" со стороны Христианства, чтобы определить, может ли сила Саи Бабы производить чудеса считаться имеющей божественное происхождение. Мой вопрошание требовало, чтобы я выполнил такое изучение, потому что я решил устроить Саи Бабе "экзамен". Экзамен состоял из просеивания случаев его чудес, используя условия, установленные теологическими школами, особенно теми школами, имеющими склонность к защите католической веры. Это именно те школы, которые произвели тезисы, намереваясь защитить религию от возможных нападений и подделок. Даже библейское богословие предлагает многочисленные отправные точки для строгого анализа чудес Саи Бабы. Сравнив его с этими учениями, я был бы более определенным в том, как относиться к человеческой форме Саи Бабы.

Понятие "чуда" весьма неоднозначно, потому что в то время как некоторые люди идут на поиски потрясающих случаев, на самом деле все творение в его огромном и совершенном порядке должно рассматриваться как удивительное. Все в мироздании видится как объект любовной заботы, которая бросает вызов хаотичности, и многие люди по-прежнему хотят верить в управление вечностью и бесконечными просторами вселенной.

Независимо от того, сколько рациональных объяснений выдвигается для объяснения экстраординарных случаев, истинных исключений нормальных законов природы, факт заключается в том, что эти чудеса являются просто необычными случаями, которые все-таки очевидно зависят от естественного хода вещей. То есть природа не может идти против самой себя и против своих собственных законов. Если известный афоризм Лейбница об эволюции "Природа не пропускает шагов", является истинным, это также истинно для явлений, которые нельзя объяснить обычным пониманием, приобретенным человечеством вплоть до нашего времени. Другими словами, если что-то случается в природе, что смотрится как нарушение теорий, которые мы изобрели, очевидное противоречие происходит от нашего невежества относительно более глубоких законов, которые охватывают то исключение.

Действительно, если смотреть с этой точки зрения, то нет никаких чудес. То есть нет ничего такого в мире, что человек не может понять, по крайней мере потенциально, и что действительно должно поразить нас - так это не чудо, а факт того, что мы не можем понять это. Во время своего изобретения локомотив рассматривался как дьявольский инструмент.

Компьютеры, с неисчислимыми возможностями развития, которые они предлагают, и скорость, с которой они обеспечивают обмен и преобразование информации, могли бы быть чудом даже для того, кто был знаком с электроникой на том уровне, который был всего лишь несколько лет назад. И лучшее все же должно наступить!

Я понимаю, что чудо для большинства людей не является важной для обсуждения темой, но есть много людей, которые достигают Бога только через чудо.

В Старых и Новых Заветах Библии, если отложить в сторону различие между тем, что является "ниспосланным провидением, чудесным" и тем, что "можно объяснить с рациональной точки зрения", большая значимость придается религиозному значению чудес обоего рода, тех, что составляют очаровывающий порядок природы, и тех, что составляют "исключения" по отношению к обычному ходу вещей. Действительно, чудеса составляют неотъемлемую часть Евангелий: невозможно отклонить чудеса без того, чтобы не отклонить всю остальную часть евангелия.

Иисус исполнял чудеса, чтобы доказать истину своих утверждений. Это было бы слишком опрометчиво, чтобы заключать априорно (заранее), что чудеса Саи Бабы происходят от "любви к чудесному", в то время как таковые Иисуса произошли как из "любви к тем, кто страдает", так и для "установления Царства Божия".

Суждения о чудесах сопряжены с риском, будучи очень ненадежными тогда, когда люди, делающие суждения, не знают много о миссии человека, выполняющего чудеса. И при этом не нужно забывать, что Учитель Галилеи (Galilee) также позволил себе пропустить некоторые забавные сенсационные чудеса. Если бы вода в кувшинах на свадьбе в Кане (Cana) не была превращена в вино, и при этом в хорошее вино, никакой трагедии бы не произошло; фактически, менее воздержанные гости могли бы остаться более трезвыми.

Чудо монеты, материализовавшейся во рту рыбы, чтобы заплатить налог, могло бы быть заменено устранением сбора налогов. Не было ли преображение Господне на Холме Табора театрализованным? Как насчет инжирного дерева, которое моментально усыхало из-за того, что оно не могло приносить плоды? Кто может себе представить всю ту критику, которую пришлось бы получить Саи Бабе в Таймс и других газетах, если бы он создал стадо из двух тысяч свиней, падающих вниз головой в реку Читраватти, подобно тому, как такое же сделал Иисус в свое время над морем! Кто может тщательно исследовать божественный ум и судить, было ли это более или менее соответствующим действовать одним способом скорее, чем другим? Какой человеческий ум, непривычный к божественным вопросам, может определить, было ли чудо выполнено из-за любви к театральности вместо того, чтобы быть выполненным ради царства Божия?

В своем трактате "Католическая Догма", М.Шмаус (Schmaus), известный профессор из Монако, утверждает, что Христос производил чудеса "ни из чистого и простого чувства сострадания по отношению к тем, кто страдает, ни для пробуждения удивление или удовлетворения человеческого любопытства. То, что он не совершал их только из-за сострадания, очевидно из-за того, что число тех, которых он излечил, было мало по сравнению с тем огромным числом больных людей. С другой стороны, он не исполнял их только для показа или для само-прославления, и в этом он отличает себя фундаментальным образом от производителей чудес и эллинистических фокусников. Это раскрывается благодаря тому факту, что он не совершал никаких чудес там, где был недостаток веры (Mc. 6.5). Чудеса были предназначены для того, чтобы развить веру в него и в его миссию. Поэтому, когда он сталкивается с черствым сердцем и ослепленным духом, он не действует не потому, что ему недостает силы, а потому что смысл его чудес был бы неправильно истолкован. (M. Schmaus, Dogmatica Cattolica, vol.II, Marietti. pp. 163-164)

Почему не принимают, хотя бы как гипотезу, что то же самое и в случае с Саи Бабой? Саи Баба не излечивает каждого без разбора, но он дарит внимание любви каждому, кто приближается к нему. Это может вести к излечению тела или ума. Он не может действовать против желания других, потому что он, определивший себя как Нараяну - Того исполненного веры, находящегося в сердце каждого человека - не может терпеть никакого насилия к себе, потому что он - совесть в каждом человеке.

Причины для обращения за помощью к чудесам хорошо изложены евангельским Иоанном, который ясно показывает, как замысел знамений Иисуса развивал веру. Семайя (Semaia) (в греческом значении) - это то слово, которое использует Иоанн, чтобы показать чудеса Иисуса, и это несомненно наиболее соответствующий термин, если вы держите в уме предшествующие отражения.

Многие поверили в его имя, когда они увидели знаки, что он дал. (Иоанн 2.23)

Никодемус, высокопоставленный человек среди Фарисеев, который пришел к Иисусу тайно, чтобы не подвергнуться критике со стороны секты, которую он возглавлял, обратился к Иисусу со словами: Раввин, мы знаем, что ты - учитель, прибывший от Бога, так как никто не смог бы давать такие знамения, что ты даешь, если бы Бог не был с ним. (3 ibid 3.2)

Святой Томас Акквинас подчеркивает божественное происхождение чудес: Только Бог может исполнять чудеса. (Summa Theologica. P.I,Q. 110, art. 4)

И Иисус, приведенный в уныние скептицизмом и бессердечием людей, воскликнул однажды, когда он был вызван, чтобы излечить сына должностного лица суда: Вы же не поверите до тех пор, пока не увидите знаки и предзнаменования! (Иоанн 4.48)

Подобно Саи Бабе, Иисус не придавал большого значения своим "знакам". Фактически, Назорей запрещал людям, которых он излечил, распространять новости о чудесах. Он старался уйти от энтузиазма толпы, и отказывался исполнять чудеса по запросу. Он порицал тех, кто был жаден до экстраординарного: Порочно и безверно то поколение, которое просит знака! (Матфей 16.4)

Шри Сатья Саи Баба говорит:

Не придавайте значения чудесам. Не преувеличивайте их значение. Величие моей силы заключается не в этих чудесах. Оно заключается только в моей преме - любви. Истинно, я могу превратить небеса в землю и землю в небеса. Но божественная сила не растрачивает себя на такие мелочи, чтобы раскрыть себя. Только ради любви Божественность снисходит как Аватар. Все эти служащие предлогом чудеса являются только капельками того Океана Любви. Не позволяйте затмить (ослепить) свой взор этим капелькам. Распознайте океан и позвольте себе нырнуть в его глубину. (Sathya Sai Baba. [Сатья Саи Баба] Part II - pp. 88/89)

Глупо думать, что я - просто человек, который исполняет чудеса, и ничего больше. Чудеса для меня то же самое, что слон чувствует, когда москит садится на его спину. Эти чудеса играют незначительную роль в целом во мне. Иногда меня доводит до смеха то невежество, которое люди приписывают моим чудесам. Люди говорят только о таких мелких вещах и забывают мой больший аспект. (Summer showers in Brindavan [Летние ливни в Бриндаване] 1974, pp. 282)

Знамения Иисуса, его действия и его жизнь доказывают его божественность и его роль как Мессии. Короче говоря, Иисус не останавливался только на заявлении о своей собственной божественности, но подтверждал ее чудесами, которые окружали его также, как и учение, которое всегда сопровождалось знамениями. Мы должны рассмотреть эти характеристики для того, чтобы отличить истинное знамение от ложного. Как сказал Паскаль: Чудеса позволяют разглядеть доктрину, и доктрина позволяет понять чудеса.

Сегодня вопрос в том, является ли автор чудес Богом или дьяволом. Многие люди отклоняют Саи Бабу из-за своих собственных идиосинкразических (своеобразных) страстей. Они обвиняют его в исполнении чудес скорее через демонические, чем божественные силы. Они вслепую повторяют то, что было уже описано в евангелии, а именно, когда Иисус был обвинен в изгнании демонов от имени Вельзевула, принца дьяволов.

Ответ Иисуса мог только подтвердить его высшую мудрость: Каждое королевство, раздираемое разногласиями, направляется к крушению, и никакой город, никакое дом, раздираемый разногласиями, не может выстоять. Теперь, если Сатана изгоняет Сатану, он направлен против самого себя, и тогда как его королевство может устоять? И если это через Вельзевула я изгнал дьяволов, через кого ваши собственные эксперты изгоняют их?

Вопрос о том, Бог это или дьявол производит чудеса, показывает, насколько глубоко люди пойманы в ловушку дуализма. На самом деле имеется только одна божественная энергия, имеется только один изобретатель всех вещей, только одни законы, которые управляют всем. Очевидно, он не является прямым автором зла, но он его свидетель. В этой дуалистической игре, поставленной непостижимой волей, добро и зло - две категории, которые имеют вполне определенную цель: раскрыть принцип, который вызвал всю эту игру, и привести все вещи назад к целому.

В этой игре, которую капризный человеческий ум отклоняет как непостижимую и абсурдную, Верховный Принцип не вступает в соревнование, равно как и не прикладывает усилия для поддержания добра или управления событиями таким образом, чтобы хорошие люди оказались на стороне победившей команды.

"Я есмь" Библии - чистый и простой свидетель, абсолютный наблюдатель всего происходящего, признаваемого им как являющимся полностью в гармонии с его Законом.

Все происходит от него. Как он мог бы стать на чью-то сторону? Различие между добром и злом, этика и моральные кодексы происходят от человека и меняются в соответствии со временем, местом, эпохой и нацией.

Единственный непреложный принцип - это то, что восточная философия определяет как вечный закон, Дхарма. Мудрость - это закон, действующий всегда, как сказано в книге пророка Баруч (Baruch 4.1). И евангельский Лука говорит: легче небесам и земле исчезнуть, чем одной частице буквы закона не исполниться (Лука 16.17).

Однако в конце моей "экзаменации" Саи Бабы я понял, что если я хочу решающего ответа о нем, тогда трусливые предостережения тех, кто боится неизвестного, или кто полагает, что они уже поглотили всю правду, доступную человеческому уму, не могут помочь мне. На сей раз, если я хочу получить ответ, я должен буду ослабить мои швартовы, выйти на открытую воду и нырнуть вглубь. У кромки воды на берегу вы никогда не найдете драгоценностей, там есть только мусор, выносимый из моря.

Теперь мой поиск начинал походить на приключение, и фактически так оно и было - это наиболее вдохновляющее приключение моей жизни. Я следовал двум методам: один деструктивный, другой конструктивный. Первый заключался в устранении определенных теологических предрассудков, в то время как я обещал себе спасти их позже, если потребуется.

Я симулировал, если так можно выразиться, богослова, который забыл все, что он изучил, все свои догмы и веры. Я возвратился и начал с нуля, не имея ничего, что я мог бы защищать, ничего не утверждая из того, что не являлось продуктом универсального наследия в общеизвестном смысле. Некоторые из моих коллег были бы потрясены моим безрассудством, но сегодня я полагаю, что никакая теология не превосходит самый простой и самый чистый здравый смысл. Я начал с проверки не подлежащей критике идеи о том, что человечество спасено (искуплено) только Христом, и никем кроме него. Моя концепция Христа была все еще туманна, я обнаружил только позже глубокую истинность этой догмы, но не таким образом, как это бывает обычно.

Я спросил себя, может ли Бог, которому каждая религия приписывает всю силу, мудрость и любовь, быть уменьшен человечеством до пределов единственного воплощения? Я оказался в дилемме, из которой я не мог вырваться. Если я утверждаю, что Бог может воплощаться больше чем однажды, я сталкиваюсь с Церковью и ее доктриной. Если я придерживаюсь того, что у Бога не могло быть других воплощений помимо Иисуса Христа, я иду против правды - то есть против Самого Бога - подразумевая, что Бог является неспособным к свершению чего-либо большего чем то, что люди могут постичь. У меня нет желания испытывать недостаток уважения ни к выдающимся и прилежным священнослужителям, ни к доктрине, которая питает енергией много святых, но из этих двух сторон позвольте мне выбрать ту, которая не идет против Бога-Истины.

Я должен был получить, с помощью конструктивного метода, все возможное из лекций Саи Бабы и его писаний. Только таким образом я бы смог рассеять серьезное сомнение о том, что этот человек с темной кожей и волосами подобно рок-певцу, одетый в оранжевое, мог бы быть Антихристом. Смотря внутрь него, на его мысли, на его привычки, изучая его движения и его высказывания, я бы по крайней мере мог узнать кое-что больше о его природе. Спрашивая его о том, кем для него является Иисус, то есть исследуя, находится ли он на стороне Христа или на стороне одного из его антагонистов, я узнаю, кто он.

Я был в состоянии большого умственного возбуждения. Мое сердце говорило мне, что я стоял на алмазной шахте, и каждое движение, которое я делал при раскопках, наполняло меня трепетом и эмоциями. Это было похоже на то, как будто я боялся обнаружить, что все это сокровище действительно в моем распоряжении, что оно находится прямо под моими ногами. Я походил на игрока лотереи, который обнаружил, что он сорвал куш, и не веря своим глазам, сверяет числа снова и снова, чтобы убедиться, что это не иллюзия. Разочарование такого размаха могло бы быть фатальным.

Я сразу же нашел книги, которые я искал. Даже сегодня я все еще нахожу причины для изумления по поводу того, как быстро ангел Господа положил это святое досье передо мной.

В те моменты, когда мои глаза покоились на его словах, я сразу же испытывал трепет, который загадочно перемещал меня в божественную атмосферу. Всё, что я могу сказать, так это то, что вещи, которые я читал, были евангелием, или они прибыли из некоей небесной книги, неизвестной большинству людей. Меня потрясла вспышка уверенности в том, что то, что я читал, должно иметь божественное происхождение. Прежде всего меня потрясла убедительность и великолепие его деклараций, и тот факт, что он подтверждал свои слова практикой - наиболее важное доказательство его божественности.

Я ваш, нравится ли вам это или нет; вы мои, даже если вы ненавидите меня или пытаетесь уклониться от меня.

Я в вас, вы во мне. Нет никакого расстояния и никакого различия. Вы должны придти домой, это ваш дом. Мой дом - ваше сердце!

Зачем бояться, когда я здесь? Полностью доверьтесь мне. Я буду вести и охранять вас.

В один из тех дней, когда казалось, что момент для великих решений наступил, я пошел к моему исповеднику, отцу Генри, милому иезуиту, чье поведение величественно и приятно одновременно, полно любви к Богу, революционно, но в то же время послушно диктату Святой Матери Церкви. Даже при том, что я не ходил к нему много, он знал мою жизнь хорошо и во всех подробностях, потому что с моим духовным наставником я всегда пытался быть подобно раскрытой книге.

Одним из его изречений, к которому он наиболее часто возвращался и которое он повторял при обращении ко мне, фактически ставшее его личным лозунгом, было таким: Если вы хотите измениться, торопитесь, потому что вы сможете сделать это только до того, как вам исполнится тридцать пять лет. После достижения такого возраста это будет невозможно для вас.

Я не знаю, действительно ли этот принцип должен быть понят таким безапелляционным способом, но я ясно понял это таким образом, потому что я сильно верил в правдивость этого утверждения. Он говорил мне эти слова несколько раз, и теперь, когда я собирался перейти через тридцатипятилетний рубеж, эти слова не давали мне покоя. С одной стороны, я отчаянно хотел, чтобы что-то изменило мою жизнь; с другой стороны, я не знал с чего начать.

"Отец", - сказал я ему в тот день, - "сегодня я особенно встревожен. Я не вижу выхода. Я чувствую себя так, как будто я добрался до конечной остановки на окраине города, откуда уже больше нет никаких маршрутов."

И он сказал: " Если ты хочешь перевернуть свою жизнь, погрузи себя в любовь к Богу. Не трать больше время; ты знаешь, что после тридцати пяти остается не так уж много возможностей."

В своем ответе я возразил ему: "Но, отец, если моя любовь к Богу не совершенна теперь, возможно, позже она станет таковой. Возможно, годы принесут мне мудрость. Кроме того, когда я буду становиться старше, мое самообладание будет лучше, и все будет легче, разве вы так не думаете?"

"Зачем ждать, чтобы потом из-за этого предложить Богу наполовину съеденное яблоко?" - ответил он. "Дай ему свои лучшие энергии сейчас, сразу. Не жди до завтра."

Аналогия с наполовину съеденным яблоком пробудила во мне чувство священной гордости. Я никогда не слышал более действеннного выражения.

"Помогите мне, я прошу вас", - сказал я ему. "Ваши слова сегодня, в такой серый день в моей жизни, были бы как нельзя более к месту, хоть они и являются для меня таким потрясением."

Моя смятение было сильным. Я направил мою мысль к Богу, и в те несколько мгновений тишины я взмолился: "О Бог, как далеко ты от меня! Но если истинно то, что ты приближаешься к нам в наш момент испытания, протяни свои руки и освободи меня. Я не знаю, что делать; я в смятении; я не понимаю. Вмешася, я прошу тебя. Найди средство, каким бы оно ни было; делай то, что пожелаешь. Я приму всё что угодно из твоих рук, даже те лекарства, что заставят меня страдать. Но я прошу тебя, не оставь меня в таком одиночестве в этом несчастье."

Вы могли бы удивиться, почему священник (католический священник) занимался исследованием духовных вопросов. Из того многого, о чем я мог бы сказать, только одно является действительно важным для меня: такое истинное исследование должно разрушить любое предубеждение, любую догму.

Ранее я был поражен серьезной болезнью, которая позволила мне отойти от жизни, связанной с интенсивной деятельностью, и я начал читать много книг о парапсихологии, восточной духовности и, наконец, о Саи Бабе.

Во время моего исследования относительно Шри Сатья Саи Бабы я понял, что тот феномен, которым является Саи Баба, находится за пределами не только науки со всеми ее законами, но также и богословия, поскольку это также наука, подчиненная власти здравого смысла, и поэтому так же ограниченная, как и само человеческое здравомыслие. Я понял, что если медицина или физика должны были откинуть все свои заключения и сдаться перед 'феноменом (явлением)', которым является Саи Баба, богословие (теология) не могло избежать такой же участи перед 'откровением', которым является Саи Баба. Короче говоря, это должен быть или переворот, или капитуляция.

Я говорил сам себе: "Если мир не хочет признать его, то что это тогда означает? Это также часть его планов. Почему я должен волноваться о задаче, ответственность за которую полностью лежит на нем? Было бы печально, если бы я позволил себе быть ослепленным страхом, уступая инстинкту ради защиты моей респектабельности, я был бы снова поглощен скептиками, чтобы не опрокинуть теории, которые стали священными и незыблемыми. Если бы я сделал так, какой был бы в этом смысл? Нет никакого смысла жаловаться на безразличие других, если я позволяю себе подчиняться тем же самым законам апатии."

Погруженный в эти мысли, я решил, что учения Саи Бабы необходимо активно разыскивать. Теперь, когда я увидел и встретил его, я стал надеяться, что я больше не побоюсь недопонимания и возмездия со стороны властей. По крайней мере в настоящий момент я должен продвигаться смело.

Мне всё еще предстояло многое понять, и я попытаюсь объяснить это терпеливому читателю. Для новичков в этом исследовании я не буду давать никаких заключений, а скорее укажу ориентиры, которые, я надеюсь, будут полезны.

С самого начала я должен заявить об одной важной предпосылке. Все, о чем я собираюсь сказать, является плодом моего собственного персонального изыскания. Искатель не должен быть введен в заблуждение идеей, что только потому, что рассказывающая личность является священником, то он излагает официальное мнение церкви. Это ошибка, в которую впадают многие католики, и не-католики тоже. Многие люди полагают, что священнослужитель подобен должностному лицу в армии, что он или она больше не должны иметь своих рассуждений, и что все, что он или она говорит, должно быть строго просеяно уполномоченным цензором. Для фундаментальных истин, которые не могут изменяться от нации или времени, так оно и есть. Вечные истины, фактически, являются единственными, благодаря которым все мы должны чувствовать единство и общность, и их выживание не зависит от того, защищают ли их проповедники, потому что они - общее наследие всех людей.

Таким образом, указав на то, что я провел свое изыскание как свободный мыслитель, я приглашаю читателей использовать свое различение и критический смысл, чтобы не принимать всё пассивно как исходящее от компетентного голоса.

Нельзя бояться изучать вещи, которые могут измениться; есть много вещей, которые могут меняться в мире. Почему должны мы, люди церкви, которые должны быть кристально чистым примером, на который можно было бы положиться, бояться быть прозрачными перед человечеством? Сколько раз мы должны были изменить наши умы относительно некоторой условной правды? Страх перемен - это страх развития. В мире мысли все находится в состоянии непрерывного изменения, и правильным является то, что мы должны стремиться подниматься всё выше и выше, превосходя саму мысль.

Я понимаю, что то, о чем я говорю, может считаться спорным, особенно для напыщенных докторов официального богословия. Я не боюсь дискуссии, если мой собеседник показывает готовность к дружественной беседе без атмосферы инквизиции, а не готовый осуждать только потому, что он думает, что он уже понял всё. Я буду говорить то, что я думаю о Саи Бабе, так же как много священников высказали свое мнение о видениях в Меджугорье (Междугорье). Некоторые люди уже брали на себя смелость говорить о Саи Бабе всё, что им вздумается, осуждая его априорно (предвзято) или с очень сомнительными аргументами. Если мы толерантны к тем, кто осуждает других, то я взываю к той же самой терпимости тех, кто отказывается отвергнуть такую загадочную и непостижимую личность, как Саи Баба.

После того, как все эти годы я интересовался такой неоднозначной фигурой, как 'босой святой' из Путтапарти, я пришел к выводу, что недопустимо учитывать мнение любого, кто не видел его, кто не слышал его, кто не читал его лекции, кто незнаком с окружающей средой, в которой он был рожден, религиозной и общественной ситуацией, в которой он живет, или кто не имеет никаких элементарных понятий в науке и теологии. Чтобы понять хотя бы часть реальности Саи Бабы, не достаточно иметь только одно из всех этих качеств, перечисленных выше; вы должны иметь их все, по крайней мере до определенной степени. И все же есть группы, особенно среди Католиков, которые выносят суждение, заявляя, что Саи Баба должен быть демоном или очень искусным фокусником. Но если вы все же продолжите исследование, вы обнаружите, что они только видели фотографию Саи Бабы и слышали что-то о нем. Они люди, боящиеся соревнования, или вмешательства Бога, который может прийти и свергнуть их королевство, разрушив их финансовую основу.

Есть по крайней мере три фактора, которые иногда вызывают страстную теологическую реакцию. Главный среди них - опасение, что феномен по имени Саи Баба, который притягивает внимание миллионов людей, может угрожать стабильности установленной религии и вдохновить овцу отбиться от своего стада. Это волнение достаточно благородно, когда оно проистекает из искреннего импульса защищать или распространять веру. Иногда необходимо желание энергично защищать веру, но тогда, когда этот импульс вырождается в полемическую агрессивность, начинаешь подозревать, что это происходит из-за сильного страха, то есть от собственной укоренившейся неуверенности в том, что то, во что он или она верит, не является достаточно правдоподобным само по себе!

Связанный с этим побуждением, есть второй фактор, параллельный первому, и он заключается в том, что большая сила привлекательности, проявляемая Саи Бабой, может помешать так называемым "атеистам" ("язычникам") достигнуть "истины", той истины, которую, как полагает каждая религия, она нашла. Этот страх заключается также в том, что те затерявшиеся или отошедшие от церкви верующие, которые по разным причинам, не всегда удовлетворенные, отстранили себя от религиозной практики, могли бы быть отвлечены Востоком, таким образом сводя на нет попытки вернуть их назад к их собственной религии.

Я отвечу на это возражение немедленно. В тысячах преданных Саи Бабы, которых я видел, я замечал их большое желание возвратиться к их первоначальной церкви с возобновленным усердием. Более того, это возвращение часто предотвращается пасторами, которые, фактически, отлучив преданных, определяют их в своих проповедях как предателей своей веры. Тем не менее, есть некоторые священники церковных приходов с открытыми умами, которые поняли, что в этих людях, окрещенных 'Светом Востока', произошло подлинное духовное преобразование, и что это преобразование достойно абсолютного уважения.

Третий фактор, ответственный за самооправдательные реакции - суждение, в настоящее время глубоко засевшее во многих христианах, о том, что их собственная религия одна единственная рождена из откровения, данного из первых рук, и в то время как все другие действительно могут иметь какую-то силу, ни одна не может сравниться с христианством.

В Декларации об отношениях католической церкви с не-христианскими религиями, очень коротком документе, который больше известен в кругах священнослужителей под названием Nostra Aetate, Второй Ватиканский Совет 'предупреждает христиан ... если возможно, насколько это в их силах' оставаться 'в мире со всеми [людьми]' всех вероисповеданий и рас, и относительно различных не-христианских религий там говорится следующее:

Католическая церковь не отклоняет ничего из того, что имеет силу и святость в этих религиях. [Она] относится с искренним уважением к тому образу действий и жизни, тем предписаниям и тем доктринам, которые, даже отличаясь во многих местах от тех, в которые [она] сама верит и которым учит, тем не менее часто отражают луч той истины, которая освещает всех [людей]. Поэтому [она] заявляет, и [она] обязана заявить, что Христос, кто есть 'путь, истина и жизнь' [Иоанн 14.6], в котором [люди] должны найти полноту религиозной жизни и в котором Бог примирил все вещи ... (Nostra Aetate, Par. 2)

Теперь это уже не анафема Совета Трент, где каждое высказывание начиналось с 'если кто-то скажет, что' и заканчивалось осуждением 'он [или она] должен быть проклят.'

Второй Ватиканский Совет привел церковь к уровню терпимости, который является намного более ... терпимым. Тем не менее глубоко внизу остается убеждение в том, что каждый, кто не в католической церкви, все еще испытывает недостаток в большой доли выгод, которые только Христос предоставил своим овцам. Именно поэтому документ, указанный выше, утверждает недвусмысленно, что люди должны найти полноту религиозной жизни в Христе. Даже при том, что выражение "полнота" ('fullness') и "должны" ('must') кажутся совершенно безапелляционными и исключающими любые альтернативы, будучи спорными, они глубоко истинны.

(В Декларации о Религиозной Свободе (известной как Dignitatis humanae), Второй Ватиканский Совет клеймил предполагаемое превосходство католической церкви такими словами: "Священный Совет заявляет во всеуслышание, что тот же самый Бог показал человечеству путь, через который [люди], служа Ему, могут найти спасение в Христе и стать блаженными. Мы верим, что эта единственная и истинная религия существует в апостольской и католической церкви, которым Господь Иисус поручил миссию сообщения ее всем' [Par. 1]

Однако, в Lumen gentium, the Dogmatic Constitution on the Church, Совет допускает, что 'план спасения охватывает также тех, кто признают Создателя' и что 'Бог даже не далек от тех, кто ищет неизвестного Бога в фантомах и в идолах, потому что Он дает жизнь всем и дыхание для всех вещей, и как завещано спасителем, все [люди] спасутся. ' [Par. 16])

Ошибка официальных представителей церкви находится в их потребности иметь абсолютный контроль и монополию на правду Христа. Правда Христа в действительности принадлежит всей человеческой расе, и она не обязательно должна соответствовать ожиданиям или модели западной культуры. Христос, который 'жив вчера, сегодня и всегда', который 'начало и конец' всех вещей, который 'Альфа и Омега', превосходит мир обрядов и доктрин и достигает каждого сердца, пересекая континенты и океаны сам по себе, и использует каждую форму, которая кажется соответствующей.

Учитывая, что Христос - это не некая сущность, блуждающая в пространстве, а истина, присущая каждому сердцу, она принадлежит не только католикам, а всему человечеству. Это лишнее, не говоря уже о том, что это приводит к обратным результатам, навязывать доктрины другим. Если правда Христа уже находится в сердце каждого человека, это может быть раскрыта только правильным и праведным поведением: когда человек научился искусству любить своего соседа, он или она становится миссионером этой любви и этой истины. По этой любви, которая у вас есть, все другие будут знать, что вы - мои ученики. (Иоанн 13.35)

Таким образом всё упирается в определение, что же заключает в себе концепция Христа, что является настоящим стадом, в каких формах проявляет себя пастух и кто является овцой.

Различные религиозные общины, которые превращают себя в институты, подобные церкви, - это феномен, который воздействует фактически на все религии, делающий большой акцент на идеологии, теологических тонкостях, полемическом чтении священных текстов и их фактической интерпретации.

Люди, которые чувствуют себя защищенными церковью, которые считают себя религиозными или преданными, которые полностью придерживаются этих институтов, если они следуют своим собственным личным интерпретациям священных писаний, то в конце концов они отказываются верить в то, что Бог все еще способен к проявлению в виде Божьей воли. Люди такого рода хотят, чтобы Бог подчинялся их интерпретации, но Бог - это абсолютная и безоговорочная свобода.

В ходе истории различных церквей фундаментальная цель священных писаний, проповедей пророков и мудрецов, явления аватаров постепенно была утеряна. Цель всех этих божественных вмешательств всегда заключалась в том, чтобы изменить образ жизни людей, ведя их к знанию божественного и отождествлению с ним.

Теологические и идеологические движения превозносят человеческий интеллект. Они упиваются интеллектуальными играми и теряют из виду наиболее конкретную цель: жить, применяя на практике послание, оставленное великими учителями.

Вместо разъяснения этого послания теологические дебаты затмевают его суматохой, которую они вызывают, и дисгармонией, которую они почти всегда оставляют за собой.

Люди имеют достаточно ясное видение, чтобы чувствовать потребность использовать свою силу и энергию для обнаружения своей собственной сущности. Почему же всё заканчивается так бесславно в ссорах и разногласиях?

Исследование прекрасно вначале, но потом, когда оно прогрессирует, ум колеблется из-за своих привязанностей к собственным интеллектуальным открытиям и желанием защитить гнездо безопасности и уверенности, которое он построил для себя. Желание безопасности происходит из-за эго. Первоначально будучи индивидуальным, он становится коллективным, и то, что однажды было защитным психологическим механизмом, теперь становится организационным механизмом власти.

Чтобы защитить эту притворную безопасность, люди доходят до бесчестных действий по отношению к своим товарищам, потому что именно их (товарищей) свобода мысли представляет собой наибольшую угрозу этой самой безопасности. И тогда вместо поисков истины давние искатели ищут и защищают себя, свою собственную идеологию, свою собственную интерпретацию.

То же самое упрямство, которое служит для разделения двух теорий, может использоваться для их объединения. Я узнал об этой возможности во время моих недавних занятий, когда я обнаружил, что то, что разделяет теологов в их утверждениях, - это только положение в диапазоне от лени до консерватизма. Если это всё, не думаете ли вы, что усилия, прилагаемые в обсуждении, должны развить союз?

То, что нам нужно сегодня - это люди и теологи, которые ищут это единство с искренним сердцем - практикуя его в ежедневной жизни, и кто в своих занятиях игнорирует точки разногласия, которые разрушают, охватывая вместо этого всё то, что объединяет!

Это то, о чем говорит поэт Кабир:

Истины, которые объединяют, обнаруживаются через смирение и чистоту сердца. Всё, что разделяет, основано на гордости и недоброжелательности.

Нечто, что делает трудным прийти к согласию - это упрямство и своенравность. В этом случае в качестве единственного решения видится искусство поддержания тишины. Если истина освещает собственный путь, то тогда будет мудрым избежать подстрекательства к конфликтам в тех делах, где, как мы знаем, они только довершат уничтожение мира (покоя).

Во время поисков существенно необходимой для понимания вещью является то, что все религии всегда стремились к одной и той же цели. Они используют самые разнообразные методы - кто-то путешествует на лодке, кто-то на плоту, кто-то на корабле - но они все находятся в одной и той же воде.

Одна из наиболее серьезных ошибок, которая предотвращает людей от искомого союза - это самонадеянность (предположение). Есть люди, которые убеждены, что они исполняют волю Бога даже тогда, когда они преследуют, убивают и мучают других.

Духовных людей не затрагивает весь этот фанатизм. Их не волнует, поют люди так или иначе, носят ли они джапамалу [нить с бусинками, часто в количестве 108, используемая для непрерывного повторения имени Господа, прим. ред.] вокруг своей шеи или крест на цепочке; скорее они отчаянно ищут каждую точку для союза с другими, всё время заботясь о том, чтобы не доставлять волнений другим сердцам.

Саи Баба не устраивает конкуренции с религиями. В этом его величие. Он - человек сам по себе, выходящий за пределы самой религии, и он не заинтересован в проведении посвящений или в последователях. Он ни на йоту не добавляет и не уменьшает священные писания, а скорее объясняет их, показывая, как они были искажены или забыты.

Те, кто видят в Саи Бабе человека, основывающего деревни и колледжи из любви к власти и деньгам, забывают, что в его распоряжении находится всё золото мира, и то, что тот, кто знает, как вынуть жемчуг и алмазы из океана простым движением мысли, не имеет никакой потребности просить милостыню. Они не смогут понять, что со своими грязными и ничтожными критериями они судят об экстраординарном существе, о том, у кого есть неизмеримые силы, кто может вынуть из неистощимого резервуара, от которого они сами получают пользу, даже несмотря на невежество и неблагодарность. Они не понимают того, что то, что они видят в нем - отражение их собственных тенденций.

Неограниченная любовь Саи Бабы течет с состраданием к религиям, которые опускаются до состояния коррупции и упадка.

Чтобы приблизиться к Саи Бабе, существенно необходимой предпосылкой является сердце, открытое для истины и закрытое для предвзятости. Тогда и только тогда Саи Баба открывает себя.

Во второй половине августа 1981 года я достиг Бангалора после долгого путешествия на самолете и изнурительных ожиданий в аэропортах. До Путтапарти всё еще оставалось приблизительно 150 километров на такси для того, чтобы достигнуть ашрама Саи Бабы. Потребовалось четыре часа, чтобы покрыть это расстояние. Дорога была узкой, и она пересекала неприветливую саванну, отмеченную небольшими скалистыми горами, которые напоминали метеориты, упавшие с неба, сглаженные за тысячелетия. Автомобиль, старый Фиат 1100, не обещал ни удобств, ни безопасности. Мои почки болели так, как будто они были разбиты тряской на части.

Водитель остановился заправить бензин и выпить кофе. Жара была удушливой, и в ту минуту, когда автомобиль остановился, подошел нищий, прося милостыню. В тот момент, когда я дал ему немного, толпа других нищих, некоторые из которых были прокаженными, столпились вокруг, протягивая свои руки или культи рук. Это походило на галлюцинацию. Я путешествовал в течение двух дней. Предыдущей ночью водитель такси взял у меня деньги, которые, наверное, должны были быть уже оплачены туристическим агентством. Я знал английский язык совсем мало, и совершенно не знал индийского диалекта английского. Я больше не мог этого вынести. Я закрыл окно, и находясь на грани отчаяния, я спросил себя: "Что на земле заставило меня прийти сюда в этот ад? Какая же это должна была быть идиотская идея!"

Это был момент испытания. Наступило время определить, насколько я желал страдать, чтобы иметь величайшую вещь среди возможных.

Наконец, Прашанти Нилаям: дом Саи Бабы, и действительно, как сказано в имени, это Обитель Высшего Покоя. Вещи, которые я читал, убедили меня в чрезвычайной трудности встречи с божественным учителем, но когда кто-то полагается на удачу, другой всегда надеется на лучшее. И случилось так, что едва я поставил свой чемодан в офисе по распределению жилья (accommodation office), мне сообщили, что сейчас начнется даршан.

Даршан означает "лицезрение", и это слово обычно используется в Индии для указания о моменте, когда религиозная личность показывает себя преданным. Некоторое время назад я читал в ватиканской газете статью о некоторых южно-индийских епископах, которые встречались с папой римским. Один из них во время общепринятого приветствия Святому Отцу начал свою речь с упоминания о последнем даршане, который был недавно предоставлен папой римским.

В 1981 году не было такой огромной толпы, какая наблюдается в Прашанти Нилаям сейчас. Я тогда еще не знал, насколько удачлив я был в то время, имея столько возможностей видеть Саи Бабу так близко. На священном месте перед храмом имелось не больше чем три простых ряда (линии) людей, сидящих на земле - прекрасном красном песке.

Я поспешил войти на это место, которое было окружено декоративной стеной.

Прямо перед лицом находился храм. Фигура в оранжевом вышла спокойным и торжественным шагом, подобно большому священнику. Его толстые вьющиеся волосы, которые создавали большую корону вокруг его головы подобно королевской диадеме, были унесены мягким ветерком, который смягчал влажную жару последних дней муссонного сезона, и открыл его неустаревающее лицо присутствовавшим.

Мужская группа выглядела как белое озеро, в то время как женская напоминала радугу. Храм был розово-голубой, деревья интенсивно зеленые. На этом фестивале красок, которые казались очаровывающим садом, полным лилий и луговых цветов, его одежда ярко выделялась. Она была ярко оранжевой и ниспадала прямо, полностью покрывая его ноги так, что он казался вечным деревом, растущим прямо из земли. И ветер делал его даже более очаровательным, играя его туникой, заставляя ее облегать его тело, которое было одновременно как стройным, так и мощным.

В этой атмосфере присутствовала невыразимая тишина. Да, было много ворон, которые каркали, щебечущие птицы и попугаи кружили здесь и там, выгравированные на глубоком синем небе с быстро пролетающими облаками - но всё же всеобъемлющим впечатлением, производимым сценой, была великая тишина. Все эти птицы и облака казались ничем иным как отображением наших мыслей, которые приходят и попадают в непрерывный вихрь с неустанным темпом. Тишина была подобна чистому сознанию, которое наблюдает прохождение мыслей без взаимодействия с ними. Все происходило без конфликта. Казалось, как будто время прекратило свое существование. Никакие мысли о семье, проблемах, усталости или физических недомоганиях не пересекали мой ум.

Я был загипнотизирован этим присутствием. Теперь он приближался к месту, где я сидел. Время от времени он брал письма, или он делал жест руками, как будто говорил: "Жди. Завтра. Терпение! Не вставай." Он остановился, наклонился к кому-то, кто спрашивал, и с приятным и невинным голосом, спросил "Э-э"? подобно тому, кто не понял, или кто притворялся, что не понял и хотел, чтобы вопрос повторили. Иногда он останавливался, немного отходил назад и делал круги своей рукой, и белый порошок, вибхути, появлялся в ней. Это всё казалось для меня нормальным; все соответствовало тому, о чем я читал в книгах. В то время как я наблюдал его материализацию священного пепла, я заметил, что я воспринимаю это как обычное действие, и я был изумлен тем фактом, что меня это не удивляет. "Как же так?" сказал я себе. "Ты видишь что-то экстраординарное, и ты даже не удивлен? " Я был шокирован моим собственным безразличием.

Он прошел передо мной и широко улыбнулся мне подобно тому, как общественное лицо могло бы улыбнуться другу, которого он знал всегда, когда выделяет его из толпы, как будто говорит: "О, ты тоже здесь? Привет!" Я оглянулся назад, потому что я боялся того, что я возможно заслужил внимание, которое предназначалось не для меня, учитывая, что я только что приехал, но позади меня никого не было.

После того как он прошел, у меня была дрожь неописуемой радости, которую я мог утихомирить только проливанием потоков слез. Да, из-за того что наши маленькие тела не могут допустить ту радость, когда она чрезмерна, то если мы не хотим взорваться, необходимо найти спасательный клапан. Рядом со мной был японец, или возможно таиландец, джентльмен, который с невозмутимым достоинством незаметно вынул носовой платок из кармана своего жакета и любезно предложил его мне.

Каждый, кто идет в Прашанти Нилаям, лелеет сильную надежду, что в один день или в другой он или она будут лично приняты Саи Бабой. Я не был исключением, но в соответствии с тем предположением, которое я сформировал по поводу этого человека, который тщательно исследует умы и сердца людей, я не осмеливался вообразить, что эта удача может произойти также и со мной. Саи Баба обычно принимает людей группами, где всегда есть кто-то, кто осмеливается просить о интервью, как называются эти частные встречи. Просить о интервью для группы считается справедливым и законным, но то, что отдельный человек должен стремиться быть лично принят, казалось мне не только непристойным, но и самонадеянным.

Однажды джентльмен рядом с мной, по имени Франческо, выяснил, что я был итальянцем, и сказал мне, что если итальянская группа позовут, я должен следовать за ними. Наш разговор был похож на репетицию. Он точно не мог знать, что чуть позже Саи Баба позовет итальянскую группу.

Когда это маленькое и мощное существо в оранжевом появилось в дверном проеме храма тот день, я следил за всеми его движениями. Он прошел сначала возле женщин, затем возле мужчин. Один из них прошептал ему что-то умоляющим тоном. Саи Баба спросил еще о чем-то, и затем, после короткой паузы, во время которой он пристально смотрел куда-то в пространство, он сделал командующий жест своим пальцем, из которого было очень ясно, что монослог, который он произнес по-английски, должен был быть "Идите (Go)!" Фактически я увидел, что маленькая группа людей быстро встает и направляется по определенной дорожке к комнатам храма. Франческо взял мою руку и сказал: "Давай, пошли!"

Я не был уверен в том, что я делал, и я боялся, что когда я войду, Саи Баба скажет мне: "Кто вас звал?", таким образом низводя меня до роли свадебного гостя в известной притче Иисуса, который был изгнан мастером, потому что он не носил надлежащий свадебный предмет одежды. Я был подобен маленькому дрожащему потерянному щенку, надеющемуся на то, что никому не придет в голову идея отправить меня назад. Баба вернулся и уверенным шагом вошел в комнату для интервью, последовав за всеми нами. Я испустил вздох облегчения.

Теперь мы были там, мужчины на одной стороне и женщины на другой, ожидая увидеть лицом к лицу Человека, творящего Чудеса (Man of Miracles, выражение из названия самой известной книги о Саи Бабе, автор Говард Мерфет, прим. пер.). В очень естественной манере Саи Баба включил вентилятор и затем направился к стулу в углу комнаты. Он был очень маленьким, и в этот момент не было того внушительного появления, которое он выказывает на даршане. Скажем так, он был очень "человеческий", и мой мозг уже начинал изобретать теории.

"Так что, эта личность действительно считается Богом во плоти? Он не напоминает Бога; он больше похож на хитрого маленького волшебника." Очевидно, что мой ум, который был занят поиском вероятных объяснений, предполагал, что он уже знает, как выглядит Бог! В противном случае он бы не отличил его от обычного фокусника. Улыбка друга, который принял меня так дружелюбно, теперь казалась подозрительной уловкой. Я действительно не знал, что происходило со мной.

Кожа его лица необычно светилась, и только после размышления об этом я понял, что я не вижу этот оливковый (желто-коричневый) цвет таким, как он выглядит обычно, а голубоватым, подобно облакам грозы в разгар лета. Яркость его лица производила впечатление того, что под прозрачной кожей есть свет, который сиял наружу через нее. Это точно не было лицом пятидесятишестилетнего старика, а скорее чистого и ангельского подростка.

В ту минуту, когда он сидел на стуле, его глаза остановились на мне и он спросил меня: "Как у вас дела?" (How are you? (Как вы?)) Мой английский был нескладным, но я сталкивался с этой фразой на всех моих курсах английского, и я знал, как ответить на это: "Прекрасно, спасибо!"

Это было подобно фарсу, в котором один из актеров, я в этом случае, застрял на том единственном месте, которое он знал. Саи Баба, наклонившийся немного вперед, когда задавал мне предыдущий вопрос, отодвинулся немного с выражением, которое означало "Вы уверены?", в то время как я укорял свой язык за такой дурацкий ответ.

Затем Саи Баба сделал круг своей правой рукой и произвел немного вибхути, которое он дал молодому человеку, сидящему справа от него. Он сделал еще один круг и произвел небольшой медальон, который он подарил серьезно больному ребенку. Третьей материализацией было кольцо, которое он надел на палец отца этого ребенка. Все это произошло в течение нескольких секунд, и с такого короткого расстояния я мог разглядеть объекты, как они появлялись, сияя блеском и свежестью, из его руки как источника. Среди присутствовавших прокатилась волна эмоций.

После этого он направил свое внимание на меня снова, чтобы спросить меня во второй раз "Как у вас дела?"

Я был глубоко признателен ему за то, что он дал мне этот второй шанс, чтобы я смог исправить мой предыдущий ответ.

У меня не было намерения просить его о физическом лекарстве. Я покинул Италию с очень ясной целью. Я знал, что он не только имеет власть над вещами и власть излечения, но также касается сердец людей, чтобы показать им главный путь, который ведет к заключительному предназначению. Но говорить с ним перед всеми о моем моральном состоянии и моем желании получить наставления о том, как мне встать на этот путь, казалось мне нескромным. Так, не имея никакой альтернативы, я ответил ему, сказав, что у меня проблемы с моими почками.

"Да", - сказал он, - "Я знаю." Тогда он начал детальное описание болезни. Франческо переводил. Суть всей его лекции была в том, что я не должен волноваться о болезни, что он позаботится обо мне, и что корень всех болезней находится в уме. "Разгони депрессию", - сказал он мне, - "и не думай о будущем." Эти два замечания произвели глубокое впечатление на меня, потому что они были совершенно точным описанием моего ментального состояния в то время: эмоциональные максимумы и спады и глубокие мучения относительно будущего.

Я спросил себя, с какой стати он посвятил так много своего драгоценного времени, чтобы обратить внимание на проблему, которая для меня не была столь важной. Вероятно именно так всё и должно было быть. Когда вы встречаете Саи Бабу, все случается как будто в сверхчувствительном измерении; вы ошеломлены и вы больше не понимаете ничего из того, что происходит вокруг вас. Вы понимаете сообщение, которое он сообщает вам, только позже, часто намного позже.

Таким образом, в то время как тогда я не понимал, почему он сделал ударение на моей болезни, ведь то, о чем я хотел попросить его, было духовного рода, позже я понял, что вы можете только тогда приобрести духовную дисциплину и достичь заключительной реализации, когда вы очистились и позаботились об основном инструменте, которым является тело.

Я должен был позаботиться о моем теле - это походит на противоречие - "пренебрегая" им, то есть, чтобы не беспокоить себя относительно него больше, чем это необходимо.

Физическая болезнь является следствием моральной болезни, и она возникает из-за доверия, оказанного телу не по достоинству, например когда оно эксплуатируется ради прихотей вместо использования в качестве инструмента для духовной реализации. Чем больше вы посвящаете себя действиям, которые не выводят из физического царства, тем больше вы обязательно будете страшиться потери этой оболочки, которая позволяет вам исполнять эти действия, и вы всё больше будете зависить от нее. Рождается страх, и вместе с ним - болезнь.

Закончив свой урок по поводу моих болезней, Баба обратился к другим людям. Одной леди он сказал: "На даршане вы все время спрашивали себя "Почему он не смотрит на меня? Почему он пристально смотрит мимо?" И леди, подтверждая эти свои мысли, залилась слезами. Было несколько более юмористических замечаний, вкрапленных среди очень простых и практичных поучений, все в атмосфере самых приятных дружественных отношений, и затем он поднялся.

Сидя с опущенной головой, потерявшись в мыслях, которые я не запомнил, я не заметил, что Баба проходил около меня к выходу и что он остановился передо мной, и затем я почувствовал очень мягкое прикосновение руки к моему подбородку так, когда кто-то играет с детьми, чтобы посмотреть мне в глаза, и когда наши глаза встретились, он нежно хлопнул меня по левой щеке и направился к двери.

Мы все встали. Возникла небольшая толкотня вокруг него. Теперь, когда я стоял и увидел его проходящим под моим носом, я понял, насколько он маленького роста. Его шапка волос буквально доходила до моего носа. Мы находились очень близко, его тело прошло рядом с моим, зацепив его, и у меня было огромное желание схватить его в свои объятия. Я был чрезвычайно счастлив, не зная почему, и с дружественностью, которую испытывает каждый к людям, к которым он чувствует естественную симпатию и безграничную любовь, я испытал такое чувство, чтобы сказать ему: "Вы настолько восхитительны, что прямо хочется вас съесть!"

Мы были приглашены усесться в маленькой смежной комнате. Оттуда Саи Баба вызывал несколько человек по одному. Между двумя комнатами был только маленький занавес, и все же вы не могли бы услышать ни шепота, ни слова, ни дыхания. Было так, как будто эта хрупкая перегородка стала бронированной дверью.

Когда люди возвращались, каждый из них был полон эмоций, и их лица были преображенными.

После этого Баба взял корзину подобно тому, как это делают деревенские женщины, чтобы идти делать покупки, и протягивал из нее горстки пачек с вибхути, которые он раздавал всем нам. Мы все вышли с сердцами, полными тишиной. Мы были похожи на людей, которые были приглашены на банкет и которые выходили насыщенными, опьяненными нектаром бесконечной любви, которую мы никогда не испытывали прежде.